Аннотация: Человек не имеет никакого права нарушать законы, написанные людьми. Закон - самое нерушимое, что есть в нашем мире.
Человек не имеет никакого права нарушать законы, написанные людьми. Закон - самое нерушимое, что есть в нашем мире. Это те правила, соблюдение которых ставит нас выше животных. Для меня человек, преступивший закон, таковым считаться уже не может. Его путь - тюрьма. И это правильно. Это то, в чем я уверен полностью. Также уверен, как в правильности существующих законов.
Сахар плохо размешивался в чашке. Странный был сахар. Неправильный.
-Никита,- откашлявшись, сказал следователь, привлекая мое внимание.
Я отвлекся от чая в пластиковом стаканчике и посмотрел перед собой: уже выстроили всех подозреваемых за непроницаемым для их взглядов стеклом. Раз, два, три, четыре, пять, шесть.
-Четвертый,- тихо сказал я, быстро возвращая взгляд на чай.
-Ты уверен?- зачем-то уточнил следователь.
-У первого нормальное, почти круглое лицо - он чист. Второй - тоже. У третьего - квадратное, он много лжет и изменяет, но не убийца. У четвертого каждая черточка острая. Для меня он похож на ежа. Каждого его черточка, как шип. Вы даже представить не можете, как кошмарно он выглядит. Я не могу на него смотреть. Присмотритесь еще к шестому. Его лицо немного "острое". Похоже, избиение и сильная агрессия. Возможно, избивает свою жену, девушку - кто там у него есть.
-Спасибо, Никит. Такой милый, приветливый парень... Черта с два мы его первым бы начали проверять. Все улики зачистить бы успел. Ты просто колдун.
Неправильный сахар. Совершенно неправильный.
На слова следователя я лишь печально помотал головой. Нет, не колдун. У меня просто странное психическое расстройство. Меня можно приравнять к шизофреникам, пускающим слюну в палатах психбольниц.
Все люди видят просто лица, а для меня... Для меня они другие. Весь мир для меня будто нарисован рукой художника-сюрреалиста. Это случилось лет в восемь, так что смутно я помню, как все должно быть на самом деле.
Но я вижу людей, по-настоящему вижу. Люди с круглыми и приближенные к круглым лицам - правильные. Чем же больше углов и заостренностей, тем хуже человек. От меня ничего не скрыть. У меня нет друзей, ведь люди боятся со мной общаться, когда узнают о моем "расстройстве". Они боятся, что я увижу их грязные тайны.
Психиатры и психологи говорят даже о "даре". Конечно, это не колдовство. Просто каждого преступника можно вычислить по лицу, но человеческим глазом не всегда поймешь, какая черта указывает на это. Мое же расстройство гипертрофировало такие мелочи. Мне сразу удается увидеть. Но из-за этого дара мне не хочется жить.
Живу я только ради закона. Только ради того, чтобы каждый социально-опасный зверь сидел за решеткой. Закон - моя отдушина.
Вернувшись домой, я без сил упал в кресло. Сюда меня довезли на полицейской машине, но все равно я успел увидеть слишком много лиц. Как отвратительны люди. Сколько мерзких тайн они таят. Еще ни разу я не видел идеально круглого лица. В нашем мире, похоже, не осталось праведников. Даже зайдя в церковь, я видел искореженные лица монстров, ищущие спасения.
Последним ударом стал немолодой священник с шестью громадными шипами на лице - он походил на предводителя сатанистов, а не светлого божества.
Теперь я надеюсь встречать почти круглые и квадратные лица. Они лучше, они хоть чем-то похожи на людей. Но в душе еще теплится надежда встретить человека с идеальным лицом.
Усталость навалилась невыносимым комом. Где же тот человек?
Взгляд остановился на громадном занавешенном черной тканью зеркале. С восьми лет я так ни разу и не смотрел в зеркала. Учитывая, что я почти не покидал пределы дома - это было легко.
Наверное, я боялся. Боялся увидеть не идеальное лицо. Что если у меня есть хотя бы один угол? Нет. Слишком страшно увидеть это и возненавидеть себя.
Пальцы произвольно забарабанили по подлокотнику кресла. А может?.. Ведь я соблюдаю каждый закон. Все законы. Помогаю правосудию. Разве у меня может не быть идеального лица? Я ведь лучше остальных, лучше тех отвратительных прохожих.
Резко встав, чтобы не потерять решимость, я в два шага подошел к зеркалу и сдернул черную ткань.
Сдавленный хрип вырвался из сжавшегося за секунду горла, а перед глазами начало темнеть.
Из зеркала на меня смотрело отвратительнейшее существо: из каждой поры лица вырывался острый шип, даже глаза пронзали острые треугольники. Ни одного живого места. Ни одной округлой линии. Передо мной стояло исчадие Ада, повинное в тысячах смертей.
Монстр. Не человек. В этом существе нет ничего человеческого. Оно нарушило все законы, лишь родившись и оскорбив уродством весь мир.
Истерика начала захлестывать изнутри. Но вдруг я дернулся, отрезвляя себя всего одним словом. Закон.
Ведь я прекрасно знал, что делать. Больше я не человек. Передо мной сидел очередной монстр.
Дрожащая рука, украшенная тысячами шипов, потянулась к пистолету.
Это существо нарушило закон или нарушит. Оно не должно жить.
Холодное дуло уперлось в висок, хотя в зеркале казалось будто черный металл, как желе, обтек один из шипов, выросших на голове.