По моим скромным наблюдениям, творившееся в те годы безумие являлось делом рук неких больных духом и крайне опасных для общества людей, ибо назвать безумца здравомыслящим равно тому, что открыто пропагандировать теорию круглой Земли! Диво, да и только!
По весне в городе Винчестрой началась череда убийств с никак не связанными между собой жертвами. Полиция не имела ровным счетом никаких улик. Каждый выходящий на пристань задерживался и допрашивался, и всякому запрещалось покидать пределы города. Для этого инспектор Гонтерстор поставил двадцатичетырехчасовой караул, взяв Винчестрой в кольцо до выяснения всех обстоятельств.
- Пока убийца на свободе, никто не покинет этот город, - заявлял он, стоя на крыше полицейского автомобиля, - никто не покинет Винчестрой, и никто не войдет в него!
Возмущенные возгласы мужчин и женщин нисколько не беспокоили его.
В плане инспектора, как позже заметили окружающие, имелся один изъян, о котором, возможно, он и не подозревал или подозревал, но не подавал виду. Заперев убийцу в городе, он сделал потенциальной жертвой каждого жителя Винчестроя, что, разумеется, никому из жителей города не пришлось по душе. Они окружили полицейский участок, выкрикивая проклятья и требовали снять отцепление.
А тем временем убийства продолжали случаться на всякой улице, где успевал побывать злодей. Два тела были найдены на Маккинрой-стрит, в центре Винчестроя, одно тело на следующее утро нашли на окраине, в тупике Вилсона, и еще одно тело после обеда в северной части города, неподалеку от госпиталя Святого Иоанна.
Двенадцать врачей пытались спасти женщину, которую принесли в госпиталь на закате. Из перерезанного горла сочилась кровь и так как медицина того времени была слабо развита, очередная жертва несерийного убийцы скончалась на больничной койке.
- Он должен где-то проколоться. Быть того не может, что ни одна живая душа не видела его в лицо! - гневно бурчал инспектор Гонтерстор. - Всех оставшихся полицейских выслать на улицы города! Ни с кого не спускать глаз! Всех жителей развести по домам! Всех постояльцев баров выгнать! Среди оставшихся на улице и будет наш убийца!
В последствии два последующих дня проходили акции протеста у дверей полицейского управления и за эти два дня было убито еще шестеро человек.
Служителям закона с трудом удалось разогнать протестующих по своим домам. Как только приказ инспектора был выполнен, как и предполагал Гонтерстор на улице осталось семь дюжин людей. В основном приезжих. Сошедших с пристани и случайно проезжавших мимо Винчестроя.
- Схватить и привести на старую пристань, к складам Бартона! Никого не выпускать! Если кто-то попробует выбраться - немедленно пристрелить его!
После долгой и холодной ночи Гонтерстору доложили, что в городе все спокойно и за прошедшее время не произошло никаких инцидентов.
- Значит убийца, как я и предполагал, среди тех оставшихся! Мы обнаружим его, а как только обнаружим, предадим его дух господу за те злодеяния, которые он совершил!
Каждый из запертых на складе выходил под строгим конвоем к краю пристани, где был поставлен стол, за которым сидел инспектор Гонтерстор, окруженный вооруженными полицейскими, готовыми в любой момент пристрелить негодяя.
Допрос мог продолжаться часами. И только к пятнице неутомимый инспектор допросил больше половины всех подозреваемых.
- Неделю нет убийств, инспектор, - докладывали ему подчиненные, - люди стали выходить на улицу. Город оживает. Возобновилась торговля. Снять ли нам отцепление?
- Как только убийца будет найден и ликвидирован, - отвечал инспектор, не смыкавший все это продолжительное время глаз.
Перед его глазами прошли самые разные люди, от чистильщиков отхожих мест, стеклодувов, корабельщиков, до простых путников и путешественников, случайно забредших в эти края в поисках ночлега и хорошей выпивки. Смуглые и белокожие, длинноволосые и лысые, одноглазые и однорукие. Кого он только не повидал за восемь дней допросов, пока перед ним не оказался человек, представившийся Оланом.
Первое впечатление, которое он произвел на полицейских было сравнимо с впечатлением, которое производит опрятный, богатый человек с хорошими манерами и усталой, благородной речью.
- Мистер Олан, как я полагаю, вы не из Винчестроя?
- Все верно, - отвечал он, - я из дальнего городка, название которого вам, если позволите так выразиться, ни о чем не скажет, господин инспектор.
- Что вы думаете о произошедших здесь убийствах, совершенных неким преступником? - продолжал инспектор Гонтерстор.
- То, что нужно быть безумцем, чтобы совершать такое среди бела дня и в сумерках ночи, - вежливо высказывал свое мнение Олан, - мне непонятны его намеренья и непонятна причина, по которой он все это совершал, инспектор.
- Значит вы не знаете ничего о тех убийствах, что были совершены не так давно?
Олан тут же отрицательно помотал головой.
- Где вы были в ночь со среды, днем в пятницу и в обеденное время в четверг?
- На складе, разумеется, - возмущенно ответил подозреваемый.
- Вы знаете, что я спрашиваю вас о прошлой неделе, - гневно пробурчал инспектор, - прекратите строить из себя дурака и отвечайте.
В глазах Олана блеснула молния. Его серьезное лицо внезапно преобразилось, на нем появилась легкая улыбка.
- Как и всегда я был в баре! Выпивка здесь отменная! Не находите?
- Кто может подтвердить, что вы были в баре в эти дни в и это время?
- Никто, - ответил Олан, - я здесь никого не знаю.
- Так значит вы были в баре? В каком именно? "Морган и Фэллпс" или "Старая подкова Джонсона"?
- Старая подкова Джонсона, - тут же выдал Олан.
- Хорошая там выпивка, правда, парни? - засмеялся инспектор Гонтерстор, обратившись к стоявшим по обе стороны от него полицейским.
- Отменная, инспектор! - ответили те, медленно заряжая ружья.
- Жаль только, что бар Джонсона сгорел полгода назад, - закончил инспектор Гонтерстор.
- Стойте, что происходит? - напугано вскочил Олан, - что вы делаете? Я никого не трогал! Я не убивал... Откуда мне помнить название бара? Я здесь всего...
- Сколько? Две недели? Как раз время начала цепочки убийств по всему городу. Ребята, ружья готовы?
- Да, инспектор.
- Стойте! Я не убивал никого! - взмолился Олан.
- Как я устал от этого всего, вернуться бы домой, да отоспаться хорошенько, - сильно зевнул инспектор, не прикрывая рта.
- Я не убийца!
- Господин Гонтерстор, осталось еще трое подозреваемых, - шепнул инспектору на ухо первый помощник, - может стоит и их проверить?
Немного подумав, инспектор отложил казнь. Олана привязали к балке на краю пристани и приставили к нему охранника.
Последними допрашивались Хэннерд Уолтан, варщик пива с соседнего Кауэнтауэра, Линдон Пэрриш, дантист из Роутезтера и мистер Говард Дрейк, странного телосложения мужчина с торчащим из-за рубахи нессиметричным горбом и длинными руками, достающими практически до колен.
- Вы не с цирком, случаем, странствуете, мистер Дрейк? - обратился к нему инспектор Гонтерстор.
- Для меня цирк там, где я есть, инспектор, - отвечал он, - смех и радость. Шоу и выступления. Я актер! Странствующий актер, оторвавшийся от материнской груди! Я приношу людям то, чего они заслуживают!
- И чего они, по-вашему, заслуживают?
- Тот человек, которого вы привязали к балке, - указал он взглядом на Олана, - смерти. Нельзя чтобы такие люди расхаживали по городам и убивали ни в чем неповинных людей! Я уповаю на ваше благоразумие! Вы должны избавить нас, простых людей, от такого чудовища, как он! Вы благородны! Вы поймали его! Я так боялся, - задрожал мистер Дрейк, напугано уставившись в землю. - А вдруг... вдруг я бы стал следующим?.. Я.. не хочу умирать... инспектор...
- Вы и не умрете, - поспешил успокоить его Гонтерстор, уверовав в верность своих подозрений насчет виновности Олана, который хныкал, качая головой в разные стороны и бормотал себе под нос, что не виновен.
- Он заслуживает ее, - продолжал говорить мистер Дрейк, - он убивал... убийца... его надо убить! Да... Да!
Встав из-за стола и вдохнув полной грудью соленый воздух моря, инспектор Гонтерстор приказал отпустить оставшегося подозреваемого и, вернувшись к Олану, тяжело пожал усталыми плечами.
- Увы, мистер убийца, для вас всё кончено...
На следующее утро после снятия отцепления и воздаяния по заслугам убийце Олану, город Винчестрой зажил старой жизнью. На улицах кипели разговоры, все радовались и смеялись. В барах заиграла музыка. Госпиталь отворил двери и даже священник, оторвавшийся от церемоний, открыл двери церкви для прихожан.
А через двое суток в Винчестрой прибыл бродячий цирк. Среди актеров и клоунов всякие выступали на публике. Но был среди них знакомый, казалось бы, на первый взгляд человек. Инспектор Гонтерстор подошел поприветствовать его. Он видел тот же горб, выпирающий с рубашки, но казавшийся куда более настоящим. Глаза были другими. А руки, казалось, за время недолгого отсутствия, вытянулись на десятки сантиметров и теперь точно доставали до коленных чашек. На лицо это был совсем другой человек.
- Добрый день. Разрешите поинтересоваться, как вас зовут? - обратился инспектор к актеру цирка, чувствуя, как быстро бьется его сердце, которое после ответа циркача буквально скатилось в пятки...
- О, здравствуйте! Вы, должно быть, фанат? Любите мои выступления? Я Говард! Говард Дрейк!