Из головы всё никак не шёл вопрос: почему она умерла? Зачем это сделала? Ну какие у этой девчонки могли быть причины? В ней не было ни капли глубины. Говорят, что дно в душах некоторых людей недосягаемо. Их нутра похожи на моря и океаны, в которых кроются чудовищные глубины. И не дай тебе бог провалиться в них. Если пользоваться этой терминологией, то Марина была лужей, в ней даже ноги нельзя промочить. И эта лужа себя убила. Зачем?
Я злился на себя: какое мне дело? Смерть, конечно, - штука неприятная, но такое случается, это нормально. Умерла и умерла. Да и хрен с ней.
Я вернулся к работе. Дельные мысли улетучились, никаких идей в голове не появлялось. Чёртовы бабы! Ладно, - решил я, - устрою выходной, выпью пива в баре, может, удастся кого-нибудь снять.
Секс всегда приводил меня в чувство. Особенно случайный, после которого чувствуешь себя грязным, оттираешься жёсткой мочалкой в душе и уходишь от чувства грязи во что-нибудь другое. Я уходил в работу.
Ночка выдалась жаркой. Я пришёл в "Свет", молодёжное кафе с интимной обстановкой и приятной музыкой. Я пил и рассматривал гостей. Среди них наметил четырёх потенциальных девочек. Брюнетка, две шатенки и блондинка. Все стройные, с волосами по лопатки или около того, в коротких юбках, смазливые. Я не люблю блондинок, но у этой было весомое преимущество - грудь размера так третьего. Она сидела одна, уткнувшись в свой смартфон, и, кажется, скучала. Я решил познакомиться. Девушки редко отказывают мне: я умею ухаживать и говорить, всегда вежлив, начитан и красив. Я попросил разрешения присесть, она кивнула. Вблизи девушка оказалась не такой привлекательной, как издали, но - раз уж пришёл - то куда деваться? Волосы были крашеными, в корнях прослеживалась чернота; на носу - веснушки; на свету видны частички пудры, ресницы склеились - явно пользуется дешёвой косметикой. Но с грудью я не прогадал, поэтому стал действовать. Заказал выпить, слушал её бабский трёп, улыбался, мельком смотрел на других кандидаток: к одной подошёл парень, две другие были пока одиноки. Ну, думаю, - пора приступать. Пересел к своей блондинке, показал ей картинку на смартфоне. Там рисунок разделён на две части - цветную и чёрно-белую, обе имеют одинаковый сюжет: сидит человек на краю обрыва, смотрит вдаль. Вокруг него - луга, впереди - горы, справа виднеется лес. Знаешь, - говорю, - когда я пришёл сюда, то чувствовал себя так, - показываю на чёрно-белую сторону, - а когда познакомился с тобой, - так, - указываю на цветную. Стандартная разводка, ещё ни разу никто не сорвался. Блондинка посмотрела на меня немного удивлённо, и я решил, что подкат слишком сложен для неё.
- Какого цвета у тебя глаза, никак не пойму? - и вгляделся в её лицо.
- Серые.
- Можешь посмотреть на свет? - она выполняет просьбу. - Ух ты! В них крапинки. Как будто звёзды во Вселенной.
Блондинка заулыбалась. На самом деле её глаза реально серые и никакой Вселенной в них нет. Ещё они узкие и блёклые. Я дотронулся до её подбородка и приготовился сказать ещё какую-нибудь романтичную вещь, которую они так любят, но не срослось.
- Ты кто? - рядом со столом стоял мужик, накаченный, бритый и, судя по физиономии, злой.
- А ты? - ну, а что ещё я мог сказать? Не имя же называть.
Оказалось, эта блондинка ждала своего парня. Лысый им и был. Всё бы ничего, только он видел, что я сидел рядом с девчонкой и трогал её лицо. Мне удалось отделаться малой кровью: подбитый глаз, синяк на скуле, разбитая губа. Спасибо, что зубы целы.
Вообще, это несправедливо. Откуда я знал, что девка занята? Тем более она сама была не против. Дура, блин. Уж если кого и бить, то эту блондинку. Надо было видеть её лицо, когда этот чёрт калечил моё... Гримаса превосходства и гордости: ой, смотрите, из-за меня бьют парня! Всё кафе пялилось на меня. Таксист тоже взбесил:
- Неудачный день?
А то по морде не видно. Между прочим, виновата в этом Марина. Если бы она не сдохла, я не пошёл бы сюда и не изуродовал лицо. Зато мне в голову пришла идея. Чудесная и теоретически могущая принести доход.
Есть миллион парней, желающих познакомиться с девушками. Но они или боятся, или... Ну да, они боятся. Отказа, насмешки, того, что у неё кто-то есть. А девушка сильно понравилась. Что делать? Они звонят своднику, он приходит и узнаёт у девчонки всё, что нужно: есть ли бойфренд и нравится ли вон тот симпатичный мальчик у стойки, кстати, его отец владеет нефтяной вышкой на Севере. Все в плюсе. У заказчика - девчонка, у сводника - деньги за работу, у девицы - надежда на красивое будущее.
С мыслями о деньгах и перспективе стать сексосвахой я и уснул.
Утро наступило в меня с барабанным боем. По-моему, тот мужик слишком сильно двинул мне по голове: в висках стучало; стоило только немного повернуть шею, как к горлу подкатывала тошнота. Да что там! Даже двигать зрачками было больно.
Я проснулся от звонка. Ничего не помню из того, что вещали мне в трубку мелодичным женским голосом. Одна мысль засела в голове: к четырём часам мне нужно быть в участке. Зачем? Дежурная что-то говорила, но я не запомнил. Тело полезло в душ. Включило холодную воду, дрожало и мёрзло, но приходило в себя. От мысли о еде начинало тошнить. От отражения в зеркале тоже. Видели бы вы мой фейс. Правую сторону раздуло, она была какой-то фиолетово-зелёной, глаз заплыл. Я раздвинул веки - о боже! - белки были красные. Этот урод повредил мои капилляры! И как теперь выходить из дома?
В участке случился пренеприятнейший казус. Наши защитники общественного порядка сделали меня главной фигурой этого дела. Уголовного, кстати. Марина оставила записку, где винила меня в своей смерти. Надо было видеть мою реакцию! Даже дар речи потерялся. Я блеял, как идиот, что-то нечленораздельное:
- Что? Как? Но я... Нет, вы... Да мы даже... Вы не понимаете. Я вообще...
Ну, и что из этого бреда можно понять? В общем, меня ждали чудные деньки.
Но я уверен был в своей правоте и поэтому особо не напрягался. А зря. Через несколько дней вскрылись кое-какие подробности: эта сучья дочь, оказывается, была беременной. И оказывается, она рассказала мне об этом, а я, плохой мальчик, ответил:
- Если ты не сделаешь аборт, я убью тебя.
Ну, и вот получается, что убил. Представляете? Я и вообразить не мог, на что способен женский ум! Она не просто умерла, но ещё и пытается утащить меня за собой!
Нужно было что-то делать, как-то выходить из ситуации. Я решил нанять адвоката, благо с финансами проблем не было. Как найти хорошего юриста? Я пошёл по стандартному пути: обзвонил знакомых, прошерстил специальные форумы, полистал группы вконтакте. В Сети миллионы лестных откликов. Больше чем уверен, что они куплены. Знаете, есть сайты такие - а-ля "Хотите заработать?" - регистрируетесь там и выполняете всякие задания копеечные: вступить в группу, сделать репост, прокомментировать или написать отзыв. Так что веры к таким сетевым адвокатам у меня не было. Знакомых, имевших дела с юристами, пока тоже не обнаруживалось. В моём телефоне было много контактов: штук сто. Пришлось обзванивать всех по очереди.
- Ирин, привет. Есть знакомый адвокат? Нет? Ладно, пока.
- Саш, привет. Есть знакомый адвокат? Нет? Ладно, пока.
Кое-кто меня не узнавал. Приходилось долго и путанно объяснять: "А вот помнишь, мы познакомились в кафе/музее/на улице/на стоянке/на катке?". Некоторых я и сам не помнил, правда. Ну, а что? Их - тьма, а я один.
На семьдесят седьмом звонке мне повезло. Некий Альберт - кто это, я понятия не имел - сказал, что у него брат - адвокат. Чу́дно, думаю. Договорились о встрече в тот же вечер. На улице темнело, но приходилось изображать из себя мистера загадочность: чёрные очки в пол-лица.
Не знаю, какая кошка перебежала дорогу моей жизни, но мне фатально не везло. С адвокатом-то я договорился. Парень показался дельным, умным, органичным. Говорил по делу, воду особо не лил, денег много не просил. Рассказал, что из сотни дел проиграл только два, да и те можно считать выигрышами: от ответственности подсудимых не освободили, но срок сбросили обоим весомый. Проблема была в Альберте. Я вспомнил его. Не уверен, что сейчас подходящее время для такой истории. Ну да ладно, наберу в грудь больше воздуха и расскажу.
Лет пять назад у меня была девчонка по имени Люда. Я её, кстати, так никогда не называл, обходился заинькой и солнышком. Мне не нравилось просто, как звучит "люда". Однажды вечером мы напились как свиньи, я остался ночевать у неё. Эта Люда говорила мне, что живёт одна. Но тысячи дорог в ту ночь сошлись в одной-единственной точке - во мне: её брат, мотавший срок на зоне, накануне освободился по амнистии и ничего сестре не сказал. До её дома он добрался спустя почти сутки. Он бы пришёл к третьему ребёнку своих родителей, то есть моему теперь уже адвокату, но последнего не оказалось дома. К слову: Альберт сидел четыре года, блатным не был и пристрастился за колючей проволокой к мужикам. Заходит он в квартиру, видит картину Репина: два голых тела, мужское и женское; несколько пустых винных бутылок; пепельница, полная окурков; работающий телевизор. Альберт понимает, что баба - это сестра, и трогать её нельзя. Но в нём просыпается самец, он выпивает из горла, чтобы не облажаться после первых толчков (сам потом рассказывал), и ... Ну, вы поняли, наверно? Я не мог сидеть несколько дней, а в туалет не ходил неделю. Зверь, а не парень. Номер он взял у меня утром, попросил, чтобы я его цифры тоже записал. Перечить было неразумно, так что в записной книге прибавился один контакт. Альберт звонил мне потом, долго звонил и часто, но я ни разу не ответил. Неудивительно, правда? С Людой тоже больше не виделся, слышал краем уха: она вышла за иностранца и укатила куда-то в Штаты, навсегда разорвав отношения с бедными российскими родственниками.
Это мой большой-большой секрет, никто не знает об этом. Только врач догадался: у меня были проблемы со стулом после той ночки, и пришлось обратиться к проктологу. Он ехидно так спросил:
- А вы в анус случайно ничего себе не засовывали?
- Нет, - ответил я и покраснел.
В тот момент мне удалось познать всю прелесть поговорки "провалиться со стыда".
А теперь представьте, как я себя почувствовал, когда, зайдя в кафе, увидел Альберта. Вот-вот. Но не убегать же было, в самом деле? Пришлось остаться. Не знаю, рассказал ли этот гомосек брату о том, что между нами произошло: на лице Антона не было ни капли подозрительных эмоций. Он встал, быстро и энергично пожал мою руку двумя ладонями, указал на стул напротив себя. Парень двигался рывками, но между движениями была неуловимая связь, поэтому они казались, скорее, деловитыми, чем нервными. Ничего не смыслю в адвокатском деле, но говорил Антон убедительно, и я решил, что буду работать с ним. А Альберт, похоже, поменял сексуальность: смотрел дружелюбно, в глазах не было того бешеного блеска и нездорового интереса.
Знаете, как раскусить маньяка? В бытовом смысле маньяка. То есть того, кто хочет лишь потыкать в живую тушку своей палочкой. Всё очень просто - по взгляду. У хотящих трахаться он маслянистый, веки напряжены, глаза немного сужаются, они смотрят будто с прищуром. Но это только те, кто полностью поглощён физикой, телом. Если маньяк ещё и интеллектуально развит, то, боюсь, разгадать его вам будет не под силу.
Я чувствовал себя героем американского сериала про полицейских: парня обвиняют в убийстве, он постоянно попадает в глупые ситуации, с ним случается большая беда, но в итоге справедливость восстанавливается. Только те парни, те герои сериалов, как правило, приземлены и тупы, а я не такой и не должен быть в этих картинах. Я должен быть злым гением или просто гением, которого покинул разум. Я могу быть только роковым персонажем, мне не идёт костюм Ивашки-дурачка на сером волке.
С Антоном мы встретились на следующий день у участка. Он получил доступ к делу, в котором было пока лишь несколько листов: мои показания, свидетельства соседей, Маринина записка.
- Добби свободен, - сказал адвокат.
Но мне смешно не было. Настроение испортилось. Хотелось грустить и напиваться. Этим я и занялся. Пил дома, потом - на улице. Гулял по Петербургу, смотрел на серые дома, серые дороги, блестящие витрины. Представлял, как по этим же улицам ходит Раскольников, играл его роль, делал вид, что выслеживаю старушку. Старушек на улицах не оказалось, зато я заметил пьяненькую женщину с ребёнком. И подошёл к ним.
- Привет.
- Чё надо?
Господи, гопник в женском обличье.
- Мне показалось, что я вас знаю. Мы не встречались раньше?
Она всмотрелась в моё лицо.
- Нет.
- Странно. У вас такие знакомые глаза. Я уверен, что мы встречались.
Фишка про глаза всегда актуальна, во все времена. А на такой дуре тем более сработает. Ребёнок - девочка - заплакал. Женщина уже успела заинтересоваться мной и отреагировала на плач дочери подзатыльником. Раздался рёв. Тут вступил в игру я: обнял ребёнка, погладил её по голове, как-то ласково назвал и протянул мятный леденец. Эта конфета валялась в кармане куртки уже, наверное, год. Ненавижу детей. Но, если хочешь подкатить к мамаше, делай вид, что любишь её ребёнка. Это подкупает, ты становишься в глазах бабы почти богом.
Пьянчужка позвала меня в гости. На всякий случай я спросил, не ожидается ли прибытие мужа. Оказалось, что дама в разводе уже несколько лет. В свете подъездной лампы я рассмотрел её ближе: не красавица, но и не такая страшная, как я мог бы предположить; пьяна и пьяна сильно; фигура средняя, очень широкая задница, расплющенная, но сейчас мне было плевать.
Женщину звали Тамара. Ещё одно дурацкое деревенское имя в копилку оттраханных баб. Её глаза были затуманены, она едва ли видела меня. В квартире на удивление оказалось чисто. Мы выпили припрятанную на чёрный день водочку, переспали. Кайфа никакого, даже странно. Зато она орала, как свинья, а потом отключилась. И как-то очень внезапно. Я даже испугался, но пульс был, а ещё был храп, мужской, громоподобный. Мне захотелось немного погулять по её жилищу.
Среднестатистическая квартирка, две комнаты - матери и дочери. Средней паршивости убранство, но ковров нет, что меня очень обрадовало. Если вижу ковёр на стене или цветастый ворс на полу, чувствую себя колхозником. Я бродил по дому и пил. Из комнаты вышла девочка.
- Папа?
Видимо, спросонья она не разглядела, кто перед ней.
- Нет, ребёнок, - пафосно начал я, - я не твой отец. К счастью. - И улыбнулся, очень едко и зло, но девчонка в силу возраста не могла оценить всей прелести такой улыбки.
- А мама где?
Чёрт знает, почему, но я обозлился. Может, алкоголь взыграл. Может, проснулась ненависть к маленьким существам. Может, нервы выплеснулись наружу.
- Бухает твоя мамаша. Спит. А пять минут назад я её трахал. - Снова усмешка. - Хотя ты ведь и не знаешь, что такое трахать. Так что дуй давай в свою комнату. Быстро!
Девчонка с проворством молодой лани побежала, но не в комнату, а ко мне. Я опешил. Она обняла меня, прижалась всем телом к моим ногам. Маленькая шлюхина дочь. Ненависть росла во мне, поднималась к горлу, першила, заставляя выплёвывать слова.
- Не трогай меня! - заревел я, оттолкнул девочку и, видимо, не рассчитал силу.
Она отлетела к стене, звук удара был громкий и смачный, как будто о стену разбился помидор. Девочка упала. На обоях чернела кровь.
- Какого хрена, - я с опаской подошёл к ней.
Ребёнок не дышал. Серьёзно, она не дышала! Меня охватила паника. Что делать? - билось в мозгу. Скорая? Полиция? Куда звонить? Что делать?
- Возьми себя в руки, мужик, - твёрдо сказал я и заскулил.
Если позвоню в скорую, они вызовут ментов, это неизбежно. Если девчонка мертва, это полный швах. А самому полиции сдаваться... Я уже подозреваемый в одном деле. А если буду ещё и во втором...
Бежать! Бежать, что есть сил! Бежать домой! Стоп! А Тамара? Что делать с Тамарой? Господи... Я запутался, я не знал, как быть - опустился на пол рядом с мёртвой девочкой и закрыл лицо руками.