- За вопиющие нарушения этических принципов Духородья. За несоответствие высокому званию князя-ангела. За посягательство на баланс сил и негласный договор с проклятыми душами, низринутыми из Небесных Сфер. За пренебрежение уставом дружинника. За преступные действия, классифицированные как грабёж и мародёрство. Высшим Судом Тройки Архангелов, Большим Советом Духородья, и в присутствии Светлейшего Херувима Алагота приговаривается бывший князь-ангел Цитиам, лорд ассирийского племени к вечному скитанию по Земле. Процедуру низложения провести немедленно.
И всё. Ни защиты, ни последнего слова подсудимого. Просто собрались в Зале Суда в Цитадели, посовещались между собой несколько минут - и сразу низложение. Да и обсуждение шло только между Михаилом, Гавриилом и Рагуилом - Пресветлыми командирами Небесного Воинства, восседавшими на величественных тронах Сима, Хама и Яфета. Князи-ангелы на деревянных креслах слева и справа от тронов почтительно молчали.Светлейший парил в тишине под потолком, в особой скинии, скрываемый семью шкурами драконов Хаоса. Ибо свет его и звук голоса губителен для обычных духов и крайне болезнен даже для Архангелов. Согласие своё он выразил лёгким шелестом перламутровых драконьих чешуек.
Я хотел высказать надменным жителям Рая тысячи слов, исполненных праведного гнева. Я собирался бороться, драться до последней капли жизненной силы. Я думал, что смогу вызвать сочувствие в рядах своих коллег и друзей. Со многими из них я ходил в походы в Нижние Миры. Некоторые были предо мною в неоплатном долгу, ибо только моя дружина спасла их замки от разрушения адскими полчищами в Тёмные Эпохи, а их народы - от исчезновения и забвения. И может быть, увидев ропот в рядах лордов Духородья - обитатели Горних Миров изменят свой приговор.
Я жестоко ошибся. "Немедленно" означало в буквальном смысле "немедленно". Прежде, чем моя рука дёрнулась к мечу, а мои губы открылись, я был спеленат незримыми узами. После была только тьма.
- Меч Ашшура... Где меч Ашшура? - слова получались сиплыми и тихими, как дыхание умирающего. Горло горело. Язык - распухший, как сарделька ворочался с трудом. Во рту не было ни намёка на слюну, а на зубах было полно мелкого песка, что встречается в пустынях. Шевелиться я не мог, даже голову повернуть сил не хватало. Я видел лишь бездонное синее небо и колючее, белое солнце Юга. Глаза пришлось тут же закрыть.
Судя по мерным покачиваниям, меня везли на телеге. Был слышен звон цепей, шарканье ног, и топот нескольких коней. Рядом кто-то надсадно, очень нехорошо кашлял.
- Эй, Кривой, - голос принадлежал мужчине сильному, и скорее всего жестокому, - наш Скелет всё-таки очнулся. Гони мне динар!
Конь, вторя радости хозяина, громко заржал, а после снисходительно и весьма обидно фыркнул.
- Чёрт бы побрал этого найдёныша, - ворчание донеслось с другой стороны от повозки, - выглядит как дохлый осёл, а воняет ещё хуже. И при этом стоит мне целый динар! Где же справедливость? Товар должен приносить прибыль, а не убытки! Хлыст, давай рассчитаемся в Тадморе?
Однако, судя по звяканью перебираемых монет и последующему шлепку золотого кругляша о ладонь, динар всё же сменил владельца. Видимо, Хлыст был не из тех людей, кто относится к долгам несерьёзно.
Я почувствовал, как нечто заслонило солнце. Открыв глаза, я увидел склонившееся надо мной лицо человека. Левая сторона его лица была скошена на бок, напоминая иссохшее яблоко. Глаз, сильно навыкате, смотрел вниз, а не вперёд. Вряд ли уродство было вызвано болезнью - скорее всего таким он родился. Правая же сторона была вполне обычной. Мужчине было лет сорок, смуглый, без бороды. На тюрбане красовалось здоровенное перо павлина. Франт. Ясное дело, это и был Кривой.
Мужчина замахнулся плетью. И быть бы мне биту, но чья-то рука остановила бич. В поле зрения возникло второе лицо. Старик, но крепкий, кожа выдублена солнцем и ветрами. Седая, коротко стриженая борода, стальной взгляд. Матёрыйвоин. Странно видеть его в такой компании.
- Уймись, глупец. Ты накличешь беду на всех нас. В который раз говорю тебе - этот бродяга связан с нечистой силой. Я видел падающую звезду ночью. И упала она именно туда, где утром мы нашли его.
Кривой убрал плеть.
- Неужели ты правда веришь в нечистую силу, Мидиец? Это просто бродяга, ограбленный до нитки. Обычное дело в пустыне.
- Доживёшь до моих лет, тогда будешь умничать. Дай Скелету воды и размоченный сухарь.
- Ещё и еду тратить на этого полудохлого ишака, - Кривой заворчал, только когда конь Мидийца ускакал достаточно далеко. - Старый дурак совсем выжил из ума. Когда-нибудь я за всё с ним расквитаюсь. А тебя, жалкий мешок костей, я лучше скормил бы псам. Хоть какая-то польза.
Последние фразы, разумеется, предназначались мне. И всё же Кривой слишком боялся старого воина, чтобы ослушаться. Он вставил мне меж зубов горлышко тыквенной фляги и влил грамм сто тёплой воды. После чего запихнул в рот хлебную кашицу.
Через пару минут я заснул, убаюканный мерным ходом телеги.
- Слушай мой приказ, Мидиец, выбрось эту гниль с повозки! У меня здесь не госпиталь! Я занимаюсь торговлей, а не облегчаю муки умирающим! Либо ты немедленно отнесёшь это зловонное тело подальше в пустыню. Либо...
Женщина - вожак шайки работорговцев! Это не к добру. Уж если женщина выбилась в атаманы среди подобного человеческого отребья, то в жестокости с ней не сравнится ни один мужчина.
- Либо что, Керайя? Я ничего не должен тебе. И ты - не мой командир. Я вольный наёмник и мой меч служит золоту, а не человеку. Деньги за работу ты уже выдала. Чем ты думаешь удержать меня?
- Ах ты неблагодарная свинья! Я вытащила тебя из самого грязного кабака в Табале! Ты бы давно сгнил в какой-нибудь канаве, если бы не я!
Голос женщины взвился до опасных частот,Мидиец же оставался спокоен. И тем бесил вожака ещё больше.
- Все мы когда-нибудь сгниём, Керайя. Если дело дошло до такого разговора, то я ухожу. И забираю с собой повозку с конём. Барахло, что на ней, можешь оставить себе. Как только Скелет поправится, я верну телегу.
Два клинка одновременно были выхвачены из ножен. Один из них -палаш, второй - длинный кинжал или же короткий меч, акинак. Понятно, что более тяжелое оружие принадлежало мужчине.
С минуту было тихо, а потом клинки вернулись на место - драка так и не началась.
- Зачем он тебе? - Предводительница остыла. - Или Скелет - лишь повод, чтобы уйти?
- Думай, что хочешь. Прощай.
Старый солдат вскочил на коня. Через несколько секунд и повозка с моими "мощами" тронулась в путь. Кто-то, наверное, Кривой, на ходу вытаскивал тюки с неизвестным мне содержимым. Вскоре я оказался на голых досках.
- Эй, Мидиец! Ты ведь понимаешь, что я не прощу тебе этого? - обида в её голосе боролась с угрозой.
- Понимаю, Керайя. Пусть Ашшур освещает твой путь. Мне жаль, что твоя судьба сложилась именно так.
Через пару часов, когда забрезжил рассвет, мы ненадолго остановились. Мой странный защитник дал мне напиться и накормил меня разжеванным вяленым мясом с орехами и изюмом. Было противно глотать то, что уже побывало в чужом рту. Но выбора не было.
Я тут же уснул.
- Всё, Скелет, хватит нежиться. Пора размяться!
У Мидийца были своеобразные представления о "разминке". Он привязал верёвку к моим ногам, стеганул коня и потащил моё бренное тело по песку. Поначалу мне было смешно от его стараний - ведь я не чувствовал ровным счётом ничего. Но Мидиец знал, что делал. Через полчаса я ощутил боль в спине. Через час всё моё тело горело, словно в огне. И всё же, я болтался за лошадью, словно куль с пшеном, пока не разозлился. И тогда моё сознание, моё самоощущение вышло за пределы боли. Напрягаясь чуть ли не до обморока, я овладел пальцами. Казалось, что внутри рук у меня сложная система рычагов, канатов и противовесов. И чтобы согнуть указательный палец, мне приходилось мысленно проделывать добрый десяток заданий - дёргать там, тянуть здесь, толкать в третьем месте.
Когда я, наконец, сумел сжать кулаки, то обессилел настолько, что провалился в беспамятство.
Последующие дни прошли в таком же духе. Я просыпался от пинков и побоев; падая с барханов;в ледяной воде источника в оазисе; привязанный к колесу телеги; рядом со змеями и скорпионами. Фантазия у Мидийца была богатая, и в методах он не стеснялся. Во время непрерывных физических издевательств, он ещё и высмеивал меня, обзывая последними словами. Я не мог ненавидеть его, ибо знал, что всё это делается ради меня. И всё же я мечтал задушить старика, как только наберусь достаточно сил.
К концу недели я смог встать на ноги и сделать несколько шагов. Само собой, после этого подвига я упал в обморок.
Меня угнетала тяжесть собственного тела. Казалось, что мои конечности, на самом деле едва обтянутые кожей - весили не меньше сотни килограмм каждая. Однажды, во время похода в Нижние Миры, мне довелось встретить бедолагу по имени Сизиф. По приговору Высших Сил, ему приходится толкать на гору тяжелейший камень, который, едва достигнув вершины, тутже падает к подножию. Столько же труда мне стоило просто шевелить конечностями. Я должен был умственно контролировать сокращение каждой мышцы. Стоило отвлечься, задуматься о чём-то - и я обездвиженный валился наземь. Я словно был кукловодом собственного тела, дёргающим за нужные ниточки, чтобы элементарно двигаться.
Едва ли не большие мучения доставляли воспоминания об утраченном могуществе. Магические силы, способность летать, мощь меча Ашшура - всё это было слишком живо в моей памяти. И стоило только прилечь, как картинки из прошлой жизни, из моегопрекрасного Духородья наполняли разум...
- Мидиец, я повторю вопрос Керайи - зачем тебе всё это? - в ту ночь я впервые не заснул сразу же после ужина.
Старик некоторое время молчал. Кряхтя, он возился с костром. Я же смотрел на бесконечно красивое звёздное небо и на искры от пламени, бесследно растворяющиеся в воздухе.
- Те два глупца и девчонка не верят в нечистую силу, - голос был глухой, говорил он с неохотой, - они молоды и не видели в жизни того, что мне довелось повидать. Я был свидетелем войны великих колдунов в горах Непала. Они призывали демонов и те сражались за них. А во время одной из своих последних битв за доблестного царя Фаруга Великого, мир его праху, я был смертельно ранен. И своими собственными глазами видел бесов, которые склонялись над падшими воинами, и что-то забирали. Отвратительное чудовище подошло и ко мне, но обнаружив, что я жив, потеряло интерес.
- Но при чём здесь я?
Я чувствовал, что он буравит меня взглядом, но не повернулся к нему. Мидиец вздохнул, подбросил в костёр последние ветки и лёг.
- В мои годы сон скорее роскошь, чем данность. Я видел, как с неба упала звезда, и почувствовал даже удар о землю. Это было недалеко. Я встал и отправился посмотреть, в надежде найти небесный металл, из которого можно выковать волшебный меч. Я нашёл дымящуюся воронку. А в ней - скелет человека. На моих глазах кости начали обрастать плотью. Я видел, как начало биться сердце. Это зрелище было слишком необычным даже для меня. Утром я вернулся и нашёл тебя почти в таком же виде, в каком ты пребываешь и сейчас. Хотя, надо признаться, ты чуток окреп и поправился. Я решил, что не дам тебе умереть. Я несколько раз в жизни видел тёмную сторону духовной жизни. И впервые - посланника Небес.
Тут я рассмеялся. Точнее - зашёлся кашлем.
- Значит, ты не посланник? - особого разочарования в его голосе не было. -Тебя изгнали оттуда, Скелет?
- Я - солдат, Мидиец. Как и ты. Я защищал Высшие Миры от вторжений из Адских пространств. Страна, в которой я жил - это своеобразный мост между Небесами и Пеклом. Место, где обитают духи-хранители племён и родов. Поэтому и называется - Духородье. Великим не понравилось, что я перехожу границы в борьбе с демонами, и они сослали меня. Они, видишь ли, чтут Договор с Падшим. Но я всё вижу иначе. С врагом нужно сражаться, а не договариваться. Уверен, ты понимаешь меня. Ты был не простым воином, Мидиец?
- Отец Фаруга, ПарвузМеднорукий, забрал меня и ещё десяток мальчишек из родных деревень. Он растил нас вместе с принцем. Мы были ровесниками. Одинаково ели, одинаково тренировались, спали в одних и тех же условиях. Старый царь звал нас "маленькими генералами". Мидия в ту пору была крохотным королевством. Наследник воевал с пятнадцати лет и превратил её в могущественное царство. Он сделал меня сотником личной гвардии. Да, я был близок к Фаругу Великому, мир праху его. Он погиб от ранений, скончался прямо на моих руках. А ты, изгнанник, какой чин имел среди бессмертных духов?
- Это довольно запутанная история. Нас называют "князьями-ангелами", но это просто древний термин. К ангелам я отношения не имею. Там я был лордом, командиром дружины и повелителем ассирийского рода. Я воевал с демонами, чёрными колдунами, чудовищами, древними богами, драконами, сумеречными королевами и прочими обитателями Нижних Измерений. Ну, и совершал походы против других племён, как и они против моего.
- Значит, ты пал куда сильнее меня, Скелет.
Я снова закашлялся.
- Семь столетий я служил роду и Ангелам, Мидиец. Семь столетий. Ради этого я отказался от памяти о земной жизни - о своих детях, своей жене, братьях по оружию. И меня просто вышвырнули. Отмахнулись, словно от надоедливого насекомого. Но даже они не всесильны. Я найду способ встретиться с Михаилом, главнокомандующим Небесного Воинства. Я взгляну ему в глаза, и пусть посмеет сказать мне, что я не прав! Когда он подавлял восстание Люцифера, то не церемонился с бывшими братьями. Многих пленников он лично отправил через Врата Создателя в небытие. На окончательную смерть.
Старик долго молчал. Костёр успел потухнуть, лишь изредка потрескивали угольки. Уже засыпая, я услышал:
- Только не дай гневу завладеть тобой, изгнанный князь-ангел. Не выбирай этот путь.
Они нашли нас через три дня.
К тому времени мы уже покинули пустыню, и двигались западнее Тамдора через невысокие горы. Дорога была почти безлюдной. Лишь несколько раз попадались на пути пастухи со стадами овец. Понурые склоны, чахлые кусты, прибитые пылью и от того имевшие скорее серый, чем зелёный цвет, и пересохшее русло ручейка, наполненное ветками и какими-то бесцветными камнями, производило на меня куда более гнетуще впечатление, чем пустыня. Там, по крайней мере, цвета ярче. Да и небо обнимает тебя постоянно, словно огромное ласковое животное. Я всё ещё ехал в повозке, так как ни взобраться на лошадь, ни удержаться на ней без помощи товарища не мог.
Мидиец заметил облачко пыли в нескольких километрах позади нас. Чутьё опытного воина подсказало ему, что погоня - за нами. Действовал старик, не раздумывая. Первым делом он взял меня на руки, отбежал от повозки метров на тридцать, уложил в высохшем русле. Мои жалкие попытки сопротивляться Мидиец прервал жёстко - врезал по голове. Он связал мне руки-ноги, вставил кляп в рот, а затем присыпал тело ветками и землёй. В руку вложил мешочек с монетами, но оружия не оставил. Прощаться не стал - только ухмыльнулся криво и ушёл.
Спеленал он меня туго, со знанием дела. Попытки освободиться быстро лишили меня последних сил. Я лежал на тёплой, пересохшей земле и буквально немел от предчувствия беды. Странно, прежде я не был таким чувствительным. Беспомощность и бессилие сводили меня с ума, и я чуть не захныкал. В слабом теле - слабый дух...
Топот приближался. Я насчитал около дюжины коней. Я не мог видеть, что происходило, так как обзор заслонял склон овражка и большой придорожный валун. Но картина событий в моём воображении предстала с такой чёткостью, что глаза мне были и не нужны.
Мидиец развернул повозку так, чтобы она перекрыла дорогу. Отпустил коней. Достал со спины небольшой составной лук - оружие куда более грозное, чем можно сказать по виду. Разложил на повозке метательные ножи, поправил перевязь с мечом. И стал ждать.
Переговоров не было - бой начался сразу. Ринувшиеся в лобовую атаку люди Керайипоплатились за самонадеянность. Три тела свалились на землю, прошитые дубовыми стрелами. Ещё двое пали с ножами в горле. Я хорошо слышал бульканье крови и предсмертные хрипы. Один из бандитов - самый хитрый, наверное -- направил коня по руслу ручейка. Медленно наложил стрелу на тетиву и долго целился. Но выстрелить не успел - камень попал ему точно в переносицу. Умер он мгновенно. А его перепуганный конь, убегая с поля битвы, чуть не растоптал меня и лишь в последний момент шарахнулся в сторону.
Остальныев это время окружали старого воина. Им пришлось перед этим спешиться, чтобы не мешать друг другу. Двое забрались на телегу, оттеснив от неё Мидийца, четверо обошли повозку по овражку. Они прижали противника к стенке. Шестеро против одного. Крепкие ребята в расцвете сил против старика. И всё же, они не спешили нападать, трезво рассуждая, что первый атакующий будет убит. Они подбадривали друг друга и оскорбляли врага. В это же время я услышал, как несколько в стороне натянулась тетива. Конец Мидийцу.
Бывший сотник царских гвардейцев был не согласен со мной. Он развернулся к стене, пробежал по ней несколько шагов и сделалсальто через телегу. Стрелок промазал лишь на пару сантиметров: бронзовый наконечник вонзился в ракушечник и тот взорвался облачком осколков. Лучник не успел ни выстрелить ещё раз, ни достать меч, ни ускакать. Мидиец ещё в прыжке достал палаш и зарубил конника. Но и сам споткнулся и упал.
Бандиты заулюлюкали и толпой ринулись добивать врага.
- Умри же, старый чёрт! - Вскричал Кривой. Он вскочил на телегу, занёс меч над головой и прыгнул вниз, надеясь разрубить человека, которого он страшился и ненавидел с первой же встречи.
Мидиец покатился к повозке. Он оказался позади Кривого, когда тот приземлился, и рубанул прыгуна по ногам. Палаш у мидийского солдата был острый - бандит с диким криком грохнулся в пыль. Без обеих стоп.
Дальше была уже скорее свалка, чем битва. Поднимаясь, старик поскользнулся в крови. Хлыст всей массой навалился на него. Когда Мидиецсбросил с себя тело здоровяка, усталость уже брала над ним вверх. Трое оставшихся ринулись в бой одновременно, расталкивая друг друга и вопя. Каждому хотелось вонзить клинок в сердце грозного противника. Так, прижимаясь друг к другу, они и встретили смерть.
Один из них успел-таки пронзить кинжалом грудь моего единственного в этой Вселенной друга.
Я знал, что происходит на дороге. Бесы, невидимые взгляду, радостно кривляясь, вываливаются из портала. На Земле, во время своей мерзкой жатвы, проклятые души бывших ангелов ненадолго избавляются от страданий. Сейчас они закончат плясать и склонятся над павшими.
Тот, у кого душа черна и тяжела от груза грехов, будет обворован. Бесы украдут его светлые воспоминания. У каждого человека, даже самого скверного и отпетого негодяя есть в глубине души светлый уголок. В уголке том хранится материнская любовь, ласки возлюбленной, потерянная вера, неожиданная доброта незнакомца, красота далёкой Родины - всё то, о чём с грустью вспоминает человек, оставаясь наедине с самим собой. Что греет его изнутри в годину горя и отчаяния.
Демоны заберут это. Выпьют последние капли света из души грешника. В аду ничто не должно давать надежду. Ничто не должно облегчать страдания.
Именно с этим я и боролся когда-то. Против этого безумного соглашения я и восстал. Я не верю, что Творец одобрил бы это. Я не верю, что это справедливо.
Когда-нибудь, милость победит закон и даже в чёрных глубинах ада поселится крупица света. Когда-нибудь Мироздание услышит новое слово, познает новую весть.