|
|
||
К дню памяти ветеранов боевых действий выложил миниатюру о тех, кто прошел совсем небольшой кусочек Отечественной. | ||
Светило ещё яркое осеннее солнце. Лёгкий ветерок гонял листья, которые светились разными оттенками от жёлтого до красного на дорожках, скидывал оставшиеся с деревьев.
Бабушка Мариша с букетиком цветов тихо брела по дорожке, опираясь на палку с изогнутой ручкой, к заветной скамейке. Она знала, что там её не ждут, но не могла не прийти, считая этот поход своим долгом. Подойдя к скамейке, она разделила букет на две части и положила их слева от себя на места, где когда-то сидели Василий и Анюта.
Посидев несколько минут, она поняла, что её тянет к скромному обелиску метрах в двадцати за спиной, который установили на месте уничтоженного бомбами госпиталя. Мариша встала, с трудом опираясь на палочку, подошла к ограде и, внимательно посмотрев на памятник, поняла, что есть какие-то изменения. Появилась вторая табличка с именами, и два последних были знакомыми. Это были фамилии Василия и Анюты. Даты смерти отличались от остальных. Старушка поняла, что в последний раз, когда она была тут, её друзья были уже похоронены.
Не в силах смотреть на табличку, она вернулась на скамейку и задумалась: "Вот ведь как. Вот почему они не пришли на встречу десять лет назад. А как же я? Я хочу быть с ними! Надо вернуться в свой родной город и только тут и умереть, чтобы оказаться снова втроём. Это будет последним делом, которое я сделаю в своей жизни. Только так".
Сон сморил её, и она вернулась в прошлое.
Шёл третий месяц войны. На лавочке сидели медсёстры - Мариша и Анюта. Между ними восседал могучий Василий, который числился фельдшером. Девочки только что закончили школу, юноша отучился на фельдшера и был старше их на пару лет. Они были ещё очень молоды и в глубине сознания надеялись, что война, которую ожидали давно, пройдёт и они смогут вернуться к мирной и размеренной жизни.
Перед ними на брезенте лежали вынесенные из госпиталя полезные в будущем вещи, лекарства, инструменты в ожидании возвращения за оставшимися ранеными, фельдшером и сёстрами. Машины с первой партией раненых ушли пару часов назад на станцию, где колонну ждал санитарный поезд, и должны были вернуться в течение часа за оставшимися.
Делать было нечего. Ребята сидели на видавшей виды лавочке и тихо разговаривали. В какой-то момент Василий замолчал, а после паузы предложил встретиться тут, независимо от происходящего, через десять лет. Девочки согласились. Мысль им понравилась. Появилась какая-то цель в будущем, которое несколько месяцев было в чёрном тумане.
Троица сидела тихо, говорить больше не хотелось. Просто ждали, понимая, что скоро придётся выносить из госпиталя и размещать в машинах ещё почти полсотни тяжелораненых. Собственно, госпиталем это здание стало совсем недавно, раньше в нём размещалась обычная школа. Война всё перевернула.
Раздался гул моторов, и над госпиталем прошла пара бомбардировщиков. С немецкой аккуратностью они положили несколько бомб точно в крышу госпиталя, прекрасно понимая, что они делают. На крыше был натянуто полотно с красным крестом, но это нисколько не смущало фашистов за штурвалами самолётов. Поняв, что произойдёт дальше, Василий повалил девчонок на траву и попытался прикрыть их собой. Собственно, только это их и спасло.
Встав с земли, ребята поняли, что от госпиталя осталась груда обломков. Было ясно: рассчитывать найти кого-то живым бессмысленно. Инстинктивно они подошли поближе к руинам, и это их спасло. Возвращавшийся самолёт сбросил бомбу, которая точно угодила в приготовленные к эвакуации вещи. Вернувшиеся за ранеными обнаружили трёх лежащих на траве полуживых коллег в серых от копоти халатах и дымящиеся руины. Забрав сильно пострадавших от ударной волны ребят, колонна вернулась на станцию.
Мариша приехала из Ленинграда на один день, надеясь ещё разок, может, и последний, увидеть Василия и Анюту. Но они не пришли. Мариша посидела пару часов на старой, чёрной от времени лавочке, которую не трогали, понимая, что она неявно относится к памятному обелиску. Поняв, что никто не придёт, она решила зайти домой к Анюте, надеясь, что она по каким-то причинам просто не смогла прийти на встречу.
Позвонив в квартиру Анюты, Мариша почувствовала, что дело плохо. Вышедший паренёк пожал плечами и исчез, чтобы узнать у родителей, куда переехала бабушка. Отойдя от двери, юноша громко спросил: "Мама, а что стало с теми, кто жил тут до нас? А то какая-то полоумная бабка ищет какую-то Анюту!" Услышанное настолько покоробило Маришу, что она, не дожидаясь возвращения гадёныша, захлопнула дверь и насколько могла быстро вышла на улицу, судорожно хватаясь за перила лестницы.
Напоследок она добралась до дома, где раньше жил в своей комнатке коммуналки Василий. Но там никто не открыл двери. И как назло во дворе было совершенно пусто. Посидев на скамейке около подъезда, Мариша, едва передвигая ноги от слабости, добрела до вокзала и через пару часов уже ехала домой. Память в полудрёме воспроизводила клочками прожитое.
Этого момента ждали все трое. И страшно боялись оказаться на лавочке в одиночестве. Как и в тот день, перевернувший им всю жизнь, светило солнце. Жёлтые листья волнами перекатывались по дорожкам. Природа радовалась, и радовались трое искалеченных войной, тихо сидящие на лавочке так же, как и десять лет назад.
Василий по праву старшего осторожно предложил рассказать, как прошли эти десять лет. И сам начал, не дожидаясь согласия.
За три года до начала войны Василий пошёл в училище на фельдшера. Отец, узнав об этом, очень обрадовался. Он знал, что его крошка совершенно не пригоден к службе. Муху и то выпускал, если мог, а не убивал. А потому лучшего, чем работа медика, для своего могучего на вид ребёнка он даже и вообразить не мог. Училище Василий закончил очень хорошо, и началась война. Его сразу определили в местный госпиталь, организованный в школе, где только-только закончились занятия. Три месяца работы на износ, и вот эвакуация и бомбардировка. В результате из медика он на много лет превратился в пациента. Отец ушёл на фронт, провоевал месяц и геройски погиб. Мать не успела эвакуироваться и умерла во время оккупации.
После выписки пытался работать, но это было совершенно невозможно. Тяжёлая контузия сказывалась, и сосредоточиться больше, чем на несколько минут, он уже не мог. Руки дрожали, и сил не было вообще. Пришлось признать свою негодность и остаться жить на пенсии инвалида. Комнатка его и родителей чудом уцелела. Соседи помогали как могли. Вот и всё. Пока жив и способен сам за собой ухаживать - уже хорошо.
До войны в школе ещё прошла курсы санинструкторов, впрочем, вместе с Маришей. После школы вместе в госпиталь.
Кое-как подлеченная после освобождения вернулась в городок. Вскоре вернулись и родители, которые уехали с заводом в эвакуацию. Работали на износ и в итоге прожили всего три-четыре года после возвращения. Брат погиб на фронте, как большинство его ровесников двадцать четвёртого года.
О работе даже думать невозможно. Инвалидность тяжёлая. Просто доживание. Пустила к себе девчонку с комбината приезжую. Хоть какая помощь в хозяйстве и не так одиноко.
Ничего особенного не произошло, по словам Мариши. Те же госпитали, множество операций, потому как внутри всё помято до безумия. В госпиталь пришла похоронка на брата.
Наконец переехала в нечто похожее на дом отдыха, где она уже как-то могла гулять сама без санитара. Там и познакомилась с таким же инвалидом, да ещё и без руки, который был намного старше неё. Он позвал её с собой в Ленинград, справедливо полагая, что вдвоём полегче будет. Старенькие родители мужа пережили блокаду и мечтали побыть с сыном остаток жизни.
Пару лет они дружно прожили вчетвером в небольшой квартире на Лиговке. Умерли сначала родители, а потом и муж через пару месяцев. Мариша осталась одна в чужом городе.
После того, как каждый рассказал о прошедших годах, Василию стало плохо, и его отвели домой, помогли подняться по лестнице и уложили на диванчик. Попив чаю, Анюта проводила Маришу на вокзал и вернулась домой.
Договорились, что обязательно постараются встретиться через десять лет на том же месте и в то же время.
Незаметно пролетело десять лет. Это много, если жить полной жизнью. А для людей, с трудом передвигающих ноги, время очень быстро пролетело. На месте развалин появился обелиск, на котором была табличка с двумя десятками имён, и было выбито, что на этом месте фашистами уничтожен госпиталь с более чем пятьюдесятью тяжелоранеными красноармейцами.
Для собравшихся вместе это был очень важный день. Казалось, что память должна стать чёрно-белой и события двадцатилетней давности просто обязаны уйти на дальний план, но получалось всё наоборот. Их нечем было замещать. Вот в чём проблема.
После приветствий и объятий они уселись на свою родную лавочку и ушли в воспоминания. Первой очнулась Анюта и почти шёпотом задала вопрос в пустоту:
- Вот мы тут сидим, а всё потому, что Василий спас нас, закрыл собой после первого удара. Я не могу понять до сих пор: ЗАЧЕМ? Мы в итоге оказались никому не нужны. Просто живём, как травка.
Мариша покачала головой, соглашаясь, а Василий продолжил мысль Анюты:
- Именно такой вопрос и меня мучает. Ведь мы обуза всем вокруг. Соседям, стране, да вообще всем. Ничего создать, построить или даже просто помочь дворовой кошке не способны. Самое достойное, на что годимся, - просто жить и не мешать никому вокруг. Почему так?
- Вася! Я считаю, что нам ещё повезло. Миллионы не вернулись. Их убила та война.
Василий вздохнул:
- Мне кажется, что она и нас убила. Просто не сразу, а постепенно, с удовольствием. Сначала убила наше будущее. Вот той самой бомбой на этом месте. А потом и прошлое, погубив родителей и братишек. Разве нет?
Женщины сжались в комочки и прижались к Василию. Он обнял их своими большими, дрожащими, как листики на ветру, ручищами:
- Давайте ещё поживём. И постараемся прийти сюда снова ещё через десять лет. Ох как быстро они пролетят для тех, кто доживёт.
Посидев в тишине, они добрели до станции, посадили Маришу в поезд и расползлись по домам. Они были готовы к тому, что это их последняя встреча.
Мариша очнулась. Она поняла, что хочет совершить, и, встав с лавочки, решительно направилась к зданию горкома партии. Её, как ни странно, сходу принял второй секретарь и, поняв, что хочет явно очень слабенькая женщина, принял решение помочь. Созвонился с председателем горисполкома и договорился, что тот выделит квартиру в старом районе поближе к месту, где жила до войны Мариша. А с руководством Ленинграда согласует выделение её площади для нужд командировочных исполкома и горкома. Так делалось и не было чем-то противоестественным.
Когда до старушки дошло, что все решилось именно так, как она хотела, она тихо заплакала от радости, наверное, впервые с довоенных времён.
Секретарь вздохнул, а потом, написав на бумажке телефон и имя председателя исполкома, сказал, что как только она будет готова, пусть позвонит, и за ней пришлют машину, чтобы забрать вещи и перевезти в выделенную квартиру. Но не раньше чем через месяц, надо сделать ремонт сначала.
Мариша вышла из кабинета, не понимая, где она и что произошло. Время до поезда ещё оставалось, и она, вернувшись к заветной лавочке, присела и несколько раз тихо прошептала: "Ребята, ждите меня. Я буду снова с вами. Только не торопите меня. Пусть всё будет, как решено свыше".
Москва - 2022