-...и когда я снова увижу тебя,то уже не упущу!-продолжала кричать Ева кому-то в пустотную темноту,кому-то,кто уже не слышит, вся в слезах и в неутешной скорби сжимая тот самый клочок бумаги. Её хвост расплелся и теперь свисал неопрятными сосульками,обвивая ступени, словно белые голодные змеи. Глаза потекли ручьями по полоскам ветхой древесины,глубже сворачивая по пути с гвоздями, капли отбивали каждый замирающий стук сердца. Маленький кулачок все еще по инерции стучал в закрытую дверь.
Существо без пола и без расы подползало все ближе, присасываясь к ступеням, если бы не истерика,то Ева давно учуяла этот противный запах гнили из его рта. В тусклой темноте не были видны вспухшие вены,налитые то ли агрессией,то ли ржавчиной. Следом за ним благородно,прислушиваясь,будто глух,шагал странный мальчик,так по-детски,размахивая руками,напевая вполголоса песенку из далекого,размытого детства. Как вдруг:
-Ева!
Резкий голос пронзил гнетущую атмосферу, существо вздрогнуло, едва не вывернув внутренности наружу. Мальчик попятился назад,будто поскальзывался и бесшумно провалился сквозь доски.
Девочка с белокурыми волосами застыла. Правый глаз в испуге задергался. В больной голове красными,предупреждающими буквами мигало одно имя,одно имя и оно уже не имело смысла, оно было иностранным.
-Ева.-уже спокойнее прозвучал голос.-Сколько ты там собираешься сидеть?
-А?-очнулась девочка,повернув голову в сторону говорившего.
Внизу на третьей ступеньке стояла мама. Свет из коридора смело освещал её ореол прически и попадал на недовольные морщинки, впалые глазницы, в которых находились горы теплого, высушенного египетского песка. Малышам было бы весело из него возделывать куличики. "Ма-ам,ну дай,дай песка!"-хныкали бы они.
-Если сию же секунду ты не спустишься к обеду,затворница-принцесса,то я прибегну к жестким мерам!-она пригрозила указательным пальцем и спустилась вниз.
Девочка продолжала не смыслящим взором смотреть в одну точку перед собой и не понимала что здесь делает, какой дьявол её привел на лестницу чердака. Рисунок со сказочными тварями выпал из рук, проскользнул мимо ступеней и затерялся. Таких тварей не существовало в нашем мире.
Я еще пару секунд молча взирала вниз на удаляющийся силуэт матери,после спустилась, держась за перила, размазала по горячим щекам остатки соленой воды, пару раз всхлипнула, расправила помятое платье и резко обернулась. За спиной никого. А кого я ожидала увидеть?
-Может,это были мертвые неприкаянные души?-вслух произнесла я,нахмурившись.
Случалось так,что поздней ночью,когда все угасало вместе с матерью, я слышала необычные звуки с кухни. Кто-то брал столовое серебро и стучал ложками по фарфоровым чашкам. Затаившись под одеялом, как в крепости, я прислушивалась к этим звукам и мне даже казалось, что различаю некие голоса. Так и засыпала, жуя собственные волосы от страха. На утро мать никогда мне не верила, называла все чепухой и, если чашки оказывались побитыми, с отколотыми краями, наказывала-запирала в темном чулане, где пахло пылью и старыми книгами. Там я провела большую часть своего раннего детства и успела привыкнуть, а после и полюбить узкие, тесные пространства.
Мать считала,что у меня лунатизм. А еще аутизм и множество иных заболеваний, названия которых она узнавала в развлекательных передачах по телевизору. Каждый синдром ей казался подходящим для описания моего поведения . С каждым диагнозом она уверяла себя, что виной всему интернет, телефоны, современная рок-музыка, вольнодумные книги, сигареты, алкоголь, наркотики и подружки-распутницы в школе. Но она ведь мать! И с чувством долга перед своим поколением, рьяно пыталась отгородить меня от печальных последствий путем контроля за тем что я смотрю,что читаю, что ем и с кем общаюсь. И, когда я не проявляла явных отклонений, она победоносно засыпала у себя в комнате, восхваляя себя и свой путь воспитания, так она чувствовала себя спокойней.
Однако с моей стороны все выглядело куда более сумасшедшим.
Спустившись к обеденному столу, я угрюмо уставилась в свою тарелку. Поковыряв вилкой кусочки мяса, подумала,что было бы неплохо представить животное, которое с таким аппетитом пожирает мама. Выстроив кусочки в форме лошади принялась за общение.
"-Привет. Ты кто?
-Я сплетение волокон, мышечная ткань в совокупности с нервными окончаниями-кусочки склеились и замаршировали фигуркой по тарелке от края до края.-А ты кто?
-Ева.
-Что такое ева?
-Это я. Меня так зовут.
-Не правда. Ты - это мышцы, сухожилия, кости, органы, нервные сплетения, кровеносные сосуды...
-Нет!-прервала его я,воткнув вилку в стол. Мать сделала вид,что не заметила.-Я Ева!
-А что есть ева?-продолжал издеваться кусок мяса, прыгая по тарелке.-Люди идут по улице и видят еву?Нет, они видят кожу, хрящики, глазные яблоки, роговые отростки, полотна ткани. Кому из них придет в голову,что ты Ева?Кто укажет пальцем и скажет "Это Ева!". Никто. А на меня, один раз взглянув, сразу скажут "Мышца".
Я, наклонив голову, задумалась.
-Но я не мясо, у меня есть душа.
-Что есть душа?
-Нуу..-я закусила вилку.-это когда ты чувствуешь, это любовь, это ненависть...
-Я тебя ненавижу.
В недоумении, я уставилась на угомонившуюся "лошадку".
-Я тебя ненавижу.-повторила она.-Ты мне причиняешь боль,когда протыкаешь вилкой, твоя мать-монстр, она заставила меня лежать на раскаленном железе и мучиться,мучиться,мучиться до тех пор, пока не выложили на эту прохладную тарелку. Однажды я была единой системой, единым целым, но неведомая сила меня раскромсала на единичные структуры и теперь часть меня лежит здесь, часть растворяется в кислоте твоего желудка, часть находится далеко отсюда,я слышу мольбы, их(свою) агонию. Меня миллиарды, триллионы, но я все еще остаюсь одним звеном. Я чувствую себя везде и везде мне больно.
-Ты ведь умерла!-прыснула я, вскочив со стула.- Ты умерла!Ты была часть животного!И животное убили на ферме!Или на фабрике,я не знаю, но ты не живешь отдельно от носителя!"
Какой неподходящий момент - содержимое желудка рвалось наружу. Мысль о том,что я проглотила нечто живое, нечто разумное показалась противной, до жути противной.
В это время ко мне медленным шагом подошла мать и положила руки на плечи. Я вздрогнула от прикосновения и задрала голову к матери. Та беззвучно шептала молитвы.
Я начала оглядываться, ища то ли укрытия, то ли поддержки, но глаза все равно косились на стол и тарелку, где лежали мертвые кусочки мяса и давно остывшее пюре. В воздухе тяжестью металла нависла пряная вонь.
После злоключений за обедом, я поднялась к себе в комнату и с силой захлопнула дверь. Немного постояла так, не решаясь сразу взяться за дело и прислушиваясь к звукам снизу-мать рассеянно переключала каналы.
В комнату сквозь стекла лился знойный луч, в нем я видела, как кружится пыль, поднятая сквозняком. Заговорить с ней не было желания.
Лоб покрылся потом. Это я поняла потом, когда заглядывала под кровать в поисках бугимена. Заходить в ванну страшно. Вдруг вода заведет со мной разговоры?Прошлый опыт был не из лучших. Поэтому попросту вытерлась носовым платком и плюхнулась в кресло. Оно как раз охватывало всю меня,в нем я чувствовала себя как в лоне матери.
В углу трещал старый системный блок. Я никогда не выключала компьютер, он создавал эффект присутствия. Рядом с ним из мусорки торчали клочки альбомных листов, на которых я пыталась изобразить свои странные видения, но всякий раз они расплывались в памяти, я пыталась их догнать, а это было невозможным, как стараться задержать ускользающий сон. Если бы у меня были инструменты, да даже просто секвенсер FL Studio,то я бы постаралась воссоздать те звуки, которые слышу при их приближении. Если бы у меня был неиссякаемый запас "Воспроизводителя запахов", то я бы дала маме возможность понюхать то,как они пахнут.
"Ей бы не понравился этот запах"-тут же усмехнулась я.
Необходимо доказать,что это все не выдумка!Необходимо доказать, что я такая же,как и миллиарды других одногодок!И когда мама осознает это, то позволит наслаждаться жизнью так, как я того хочу, а не так, как она того желает!
Заворачиваясь в путаницу своих волос, я серьезно обдумывала план по захвату моих инопланетных знакомых. Почему инопланетных? Я и сама не знаю, видимо, мне хотелось отождествлять их с чем-то внеземным и бесконечно далеким. Вот поймаю их и тогда "заземлю", а пока...
Июльское солнце ласково грело макушку, от чего сознание быстро окунулось в дрему, так и не построив величественный план.
Мне снились кожееды. Маленькие, коричневые жучки, обитающие в рассохшихся рамах. Они выползали на подоконник и росли, как на дрожжах. Мама ловила самых жирных и бросала на сковородку. Там их маленькие ножки прилипали к дну, скукоживались, а панцирь раскрывался, словно цветок, источая запах жареного мяса. Некоторые из них убегали ко мне на колени и прятались в длинных волосах. Мама не одобряла этого, обещая сделать из моих волос вермишель, если позволю и дальше им прятаться. Приходилось вычесывать их, как блох или вшей, и отдавать маме. За это она называла меня "умницей".
Сон прервался на самом интересном. За окном смеркалось.
Я резко вскочила и принялась отмерять комнату шагами. Почему-то казалось,что она стала меньше. Потолки не выглядели высокими, стены давили и словно закручивались внутрь себя. Либо это я закручивала их.
Отмерив 5.5 шагов,я угомонилась, выдохнула, включила свет и открыла окно. К моему удивлению, в комнату не ворвался поток воздуха. В комнату не ворвалось ничего, кроме аромата сухой травы. Неужели эта жара продлится до сентября?Если бы я могла собрать в коробочку все летнее тепло в округе, то его бы хватило для уничтожения Плутона. Он ведь уже не стоит в рядах планеты нашей солнечной системы?Вот и не жалко...
Краем глаза заметила искажения, создаваемые теплым воздухом,сталкиваясь с холодным. Разве такое не заметно только днем?
Окно выходило на бескрайнее поле. Гладкая, зеленая пустыня. Глядя на нее и на тускнеющий горизонт, я мечтала о жизни на природе рядом с лягушками, кузнечиками, муравьями. Было бы забавно отрывать кузнечикам лапки и кормить их с ладони.
Нет, я была бы рада и прозрачной крыше. Может, попросить маму созвать работников и снести потолок? Звездное небо будет ближе, а птицы начнут прилетать ко мне в гости. Я специально буду крошить хлеб на кровать. Мы подружимся и превратимся в семью.
Существо со вспухшими венами упрямо ожидало толчка. Его спутник еще не успел появиться, да он и не к чему. Сочные, аппетитные ручки маленькой девочки гипнотизировали, призывали своей невинностью. Она стояла спиной к нему, одно движение и вот оно, вот оно счастье. Раз,два,три...
Ева успела только повернуть голову и мимолетом заметить серо-образную тушу, как рука уже кипела яростной, пульсирующей болью. Заверещав на весь дом, она грохнулась на колени, сильно разодрав шею о гвоздь из подоконника. Часто дыша, прикрывая рот ладонью,чтобы снова не взреветь, она смотрела на окровавленный кусок правой руки и не могла поверить глазам-от неё остались торчащие кости в области сгиба локтя, руку откусили, разодрали, как голодные львы забитую антилопу. Кровь хлестала немерено, да столько крови и не могло поместиться во всем её теле, она забрызгала занавески, кровать, залила ковер и, возможно, смогла бы затопить Вавилонскую башню, если бы не...
Существо с ужасом наблюдало картину, как молочно-вкусная девочка истерично всхлипывала, несмело двигая изуродованной конечностью. Ему бы хватило и пяти пальцев,да что там, одного большого достаточно. Но почему пол руки? Челюсти машинально пережевывали вкуснейший деликатес, гнилые зубы крошили хрупкие кости, язык с расплющенными присосками перекатывал еду из одной щеки в другую, смакуя каждый грамм. Безусловно, девочка оказалась манной небесной. Точнее, её рука.
Мальчик появился сразу после потери конечности. Оценив ситуацию, он со всей силы пнул блаженствующее существо под зад, то взвизгнуло, как шакал и виновато зарылось под кровать,продолжая причмокивать.
...мальчик. Он появился перед ней так же расплывчато, как и незнакомец в тумане, как и оазис перед уставшими путниками.
Вместо ушей у него красовались страшные дырки, будто их срезали себе на ожерелье американские солдаты во Вьетнаме. Заместо глаз красовались впадины с бесконечной чернотой, даже самая черная из черных дыр могла затеряться там, в них могла пропасть любая страшная тайна. На мгновение, ей показалось, что перед ней оживший персонаж картин Здислава Бексински, но лишь на мгновение.
Он приблизил голову к руке девочки, осмотрел, внюхался курносым носом и облизнул торчащие останки неестественно длинным языком муравьеда. Кровь сразу же перестала фонтанировать, как если бы её откачивали с другой руки.
Еву покинул страх.
-Ты кто?-родился вопрос. Её больше не отвлекала рука. Боль больше не пульсировала.
Ответа не последовало. В отличии от всех её собеседников, мальчик оказался самым молчаливым. Он помог ей встать и, кажется, выругнулся.
-Ты кто-о?-протянула она, вглядываясь в пустые глазницы. Чем больше она смотрела в них, тем больше её увлекал в бессознательность сахарный поток сновидений.
Этих незнакомцев она видела впервые. В прошлом её часто посещали необыкновенные зверушки(по большей части все затаились в закромах памяти),но эти были особенными, ни на кого не похожими.
-У тебя...волосы слипнутся.-его рот чуть ли не выдавливал слова, как мясорубка с застрявшими жилками. Горло напряглось, напыжилось. Кажется, ему трудно разговаривать.
Ева схватилась за голову.Кровь!Только сейчас она поняла, что вся перепачкалась. Голубое платье окрасилось темно-алым, по ногам все еще стекали тоненькие ручейки. Нижнее белье липло к телу, как смола, вязкая и густая. Некогда белокурые волосы(уже багряные) отяжелели и тянули вниз.
Мальчик с интересом таращился чернотой на девочку, в его голове боролись сомнения.
-Я еще приду.
И они оставили её одну решать проблемы.
Следующим утром я решилась показать маме свой обрубок. Она с отсутствием интереса "смотрела" песочными глазами то на меня, то на руку и в итоге выдала:
-До свадьбы заживет,родная.-и отвернулась к зеркалу,подкрашивая губы.
Заживет так заживет-подумалось мне. Раз мама спокойна,значит никаких отклонений нет.Может , у всех людей такое происходит? Может, и у мамы протез вместо правой руки?
Я захлопнула свою дрожь и заперла воображение, рисующее отвратительную "руку", все именно так, как должно быть, ничего сверхъестественного не произошло. Ведь так?
За ночь разрывы сосудов затянулись тоненькой пленочкой, рваные , красные мышцы покрылись розовым нежным цветом. Из огрызка торчало много разных сосудиков, смешно было ими мотылять из стороны в сторону.
На протяжении следующей недели я урывала моменты взглянуть на мамину руку и остудить свой пыл по поводу "искусственности". Но она как на зло носила только блузки с длинными рукавами и старинные халаты из шелка. Странное дело, раньше я не обращала внимание на подлинность чьих-то рук,мне это было безынтересно, поскольку разговорчивые оживленные предметы отнимали время и отвлекали от мыслительных процессов, теперь же я с вожделением всматривалась в каждую конечность по телевизору, сравнивая со своей. Стала чаще сидеть рядом с матерью, она гладила меня по голове, пила ядреный виски и рассказывала историю каждого героя каждого сериала. Я не слушала, я пальцами водила по её правой руке и удивлялась - теплая, живая, настоящая. И каждое утро мне казалось, что я недостаточно хорошо исследовала мамину руку, что нужно перепроверить. И с каждым днем моя искалеченная рука все больше нарастала новым мясом, новыми костями, новой кожей. И с каждым днем меня все менее интересовали чужие руки. К концу второй недели новая рука окончательно выросла. В памяти вспышками остались обглоданные голые пальцы рук, на глазах меняющие цвет, как в ускоренной съемке.
Новая рука выглядела бледнее старой, кожа совсем прозрачная, совсем юная, видны вены. Я хило ею руководила. Мышцы атрофировались. Пальцы отказывались держать чашку или ложку с супом. Приходилось заново учиться выводить аккуратные буквы при письме, рисовать... Рисовать! С ужасом воспринимая,что не могу изобразить мальчика без ушей, я сходила с ума и выбрасывала десятки изрисованных листов в окно. Ни что ни могло меня опечалить столь мощно, как неумение рисовать как прежде. У меня ничего не выходило, даже медведь из зоопарка выглядел как бочка в кустах. Мама задорно наблюдала за "детскими шалостями"-таковыми ей казались мои попытки вернуться к первозданности.
Каждый вечер я массировала инородную руку; читала множество книг по классическому, восточному, перистальному, тайскому, финскому массажу, но нигде не нашла ни одной главы, где бы значилось "Если у вас выросла новая рука". Каждый вечер я внимательно рассматривала ладонь и приходила к умозаключению-это не моя рука, она чужая. Она меня не слушается.
Еще и разговорчивые вещицы не упускали возможность колко отметить мою корявость. Да, я стала реже обращать на них внимание, больше отмахиваясь, как от назойливых мух, рука! Рука-вот моя фантастика и болезнь, однако остатки карандаша в точилке заплатили за чрезмерную болтливость-я их проглотила.
В голове, словно мыльный пузырь, плавал образ мальчика без ушей и жабообразного(или желеобразного,я не успела толком рассмотреть) со вздутыми венами существа. Я засыпала и просыпалась с мыслями о них. Кто они? Откуда прибыли? Мои друзья их видели? А мама? Навещали ли они её? Страшно разгадывать это одной, страшно бороться с этим одной. Запах трупных бактерий не выветривался из комнаты, особенно несло из-под кровати. Вымывала полы всеми известными дезинфицирующими средствами, но запах был настолько едок, что впитался в кожу и как бы я не старалась отмыться, как бы не заливала шею духами, он по прежнему витал передо мной, он становился частью меня. В комнате находилась с зажатым носом, украдкой ночевала на диване в гостиной - там и во всем доме пахло хризантемами и еще черт пойми какими цветами, никогда не запоминала их названий.
Маму я не посвящала в свои волнения. Не хватало еще одного дня в чулане.Кажется, этот запах чувствую я одна.
Так пролетело мое 13 лето и, вслед за тихими, безутешными воплями, последовала осень. Школьная пора. Инопланетные знакомые ни разу не появились с момента нашей последней встречи.
Функции руки нормализовались.