Это очень удобно - консервировать в банках чужие воспоминания. На этом можно сделать целый бизнес. Впрочем, именно так Он и поступил: пошёл и создал собственную лавку всевозможных человеческих странностей.
Если здесь и невозможно было найти абсолютно всё, не поддающееся рациональному объяснению, то большая часть точно хранилась именно у Него. Это знали практически все любители необычного в городе, поэтому отсутствия клиентов здесь никогда не наблюдалось.
Вот и сейчас тонко задребезжал входной колокольчик, оповещая об очередном посетителе. Им оказался нервического вида молодой человек в очках. Парень немного дрожал, теребя в руках чёрные кожаные перчатки, и беспокойно оглядывался по сторонам.
- Скажите, чем я могу Вам помочь? - быть вежливым входило в обязанности Продавца.
- Я хочу посмотреть на чужие воспоминания.
- Хорошо. Какая именно категория Вас интересует?
Посетитель лишь растерянно пожал плечами:
- Честно сказать, я даже сам не знаю...
- Это не страшно. У меня есть элитные образцы. Вот в этом узком флакончике, к примеру, находятся воспоминания одной из самых востребованных куртизанок девятнадцатого столетия...
- Не то...
- Тогда давайте пойдём немного другим путём. Вы, я вижу, ещё тот ценитель прекрасного. Специально для вас у меня имеется вот эта небольшая коробочка, в которой хранятся мысли самого Иеронима Босха...
- Давайте мы всё же не будем трогать мертвецов столь давних эпох... Мне от этого как-то не по себе становится.
- Вас понял. Тогда могу предложить взглянуть со стороны на жизнь великого актёра немого кино.
- Вы сейчас про Чарли Чаплина?
- Именно.
- Нет. Не хочу его.
Облокотившись на прозрачное стекло прилавка, Продавец томно прикрыл глаза и вкрадчиво произнёс:
- Может быть, тогда мой гость сам попробует что-нибудь найти для себя?
- Так вы сами сразу этого не предложили...
Он лишь картинно развёл руками и всё так же манерно поклонился, приглашая молодого человека самому пройтись по многочисленным рядам со всевозможными ёмкостями.
Каково же было Его удивление, когда тот вернулся с небольшим красным пузырьком, надпись на котором гласила: "Советская осень 1943-го".
Ничего не сказав, Он быстро обслужил покупателя и наклеил на упаковку фирменный логотип, на котором никогда не указывался производитель, только наименование товара.
Не сдержав любопытства, продавец всё же окликнул посетителя на выходе:
- Молодой человек, погодите!
Тот на автомате развернулся:
- Что-то не так?
- Не сочтите за грубость, но почему Вы выбрали именно этот образец? Это ведь так нетипично для нашего времени...
Неожиданно клиент замялся и, помолчав пару секунд, всё же толкнул плечом входную дверь, но несмотря на своё стремление как можно быстрее покинуть душное помещение, всё же ответил:
- Понимаете, я не знаю, как это объяснить, но мне всегда не хватает чего-то настоящего. Простите...
С этими словами странный посетитель вышел на улицу и быстро направился прочь.
***
Придя домой, молодой человек не стал снимать даже плащ, а только скинул запылившиеся от пешей прогулки ботинки и поспешил сесть в кресло, чтобы быстрее погрузиться в чужие воспоминания.
Ему, типичному жителю альтернативной Вселенной, которая сама моделировала реальность, было сначала очень сложно привыкнуть к предлагаемому пространству.
Нужно было перестроиться и совершенно ни о чём не думать хотя бы минут пять. Этого всегда оказывалось достаточно. Вскоре его тело быстро обмякло в кресле, унося разум в далёкую Россию времён Великой Отечественной войны.
Пока он ещё не понимал, насколько ему повезло или, наоборот, насколько ему не посчастливилось.
На отсыревшей рыхлой земле сидел молодой лейтенант лет двадцати пяти в разодранной рубахе. Кажется, именно её оторванным куском было перебинтовано его правое колено.
Рядом с ним на земле лежала девушка. Хотя нет... Это только изначально казалось, что она лежала. Тело её извивалось подобно гремучей змее, пытавшейся смертельно ужалить случайно наступившую на неё жертву.
- Фриц! Поганый фриц...
Тот только оскалился, обнажая жёлтые прогнившие зубы. Вытащив из длинного железного футляра иголку, он слишком медленно вводил её под почерневший от грязи ноготь:
- Говорить! Говорить!
- Ничего не... - девушка отвечала с остановками, - не скажу...
Внутренне содрогнувшись, молодой человек продолжал наблюдать за происходящим, оглядываясь: вдруг где-то вдали спеет помощь? Но там только дымился объятый пожаром лес.
Ветки с хрустом ломались, как и пальцы у девушки. Она уже не кричала, только изредка похрипывала, глядя на язычки массивного костра, подожжённого от множества стволов деревьев. Огненно-красных.
Девушка прекрасно осознавала, куда именно кинут её изуродованное тело после того, как она умрёт, потому что этот устроенный немцами своеобразный крематорий легко принимал в своё яркое чрево их всех.
Это понимал и он, припавший сейчас к земле...
Не помня себя самого, молодой человек смотрел на густую тёмно-вишнёвую кровь, струящейся из вспоротых вен советской разведчицы, пытаясь считать информацию из самого живого и настоящего источника, который может остаться от человека в момент последней минуты его пребывания на земле.
Осень далёкого 1943-го была именно такой, какой она ему и представлялась в момент покупки: терпкой, отдающей скипидаром и медью и остающейся в качестве послевкусия на самом кончике языка...
Весь букет своеобразного вина пропитывал обе брючины его идеально отглаженных брюк, тёмно-синий галстук и полосатую рубашку, видневшуюся из-под распахнутого плаща, а также плотную ткань чёрно-белых носков, измеряя последнюю осень убийцы и жертвы самым высоким и качественным в своей крепости градусом.
Градусом смерти.