Пантелеев Юрий Васильевич : другие произведения.

На фронтах третьей мировой. Война радаров

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.61*14  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Радары большие и малые, разработки и испытания, серия и эксплуатация, помехи и загадочные отражения, закрытые го-рода и полигоны, тайны сбитого южнокорейского Боинга и са-молета на Красной площади - глазами участника третьей миро-вой войны, одного из конструкторов советских радаров, Лауреа-та государственной премии СССР.

Ю.В. Пантелеев

НА ФРОНТАХ

ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ

ВОЙНА РАДАРОВ

(Теперь об этом можно рассказать)

2005 г.

  
  
  
   Ю.В. Пантелеев. НА ФРОНТАХ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ. ВОЙНА РАДАРОВ. (Теперь об этом можно рассказать). Издательство фонда "Народный памятник". 2005 г.
   Радары большие и малые, разработки и испытания, серия и эксплуатация, помехи и загадочные отражения, закрытые города и полигоны, тайны сбитого южнокорейского Боинга и самолета на Красной площади - глазами участника третьей мировой войны, одного из конструкторов советских радаров, Лауреата государственной премии СССР.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Џ Ю.В. Пантелеев, 2005
   Џ Фонд "Народный памятник", 2005

Содержание

Начало ....................................................... 4

Шестидесятники ........................................... 6

"Алатау" ..................................................... 7

"Пирамида" ................................................. 10

Серия ........................................................ 11

Сумма технологии ......................................... 21

Кольцо обороны Москвы ................................. 25

Первый опыт работы ..................................... 31

Активные помехи ........................................... 34

Взаимные помехи .......................................... 38

Триангуляция .............................................. 42

   Защита от пассивных помех ............................. 44
   Покабинная сдача .......................................... 45
   "Бештау" ..................................................... 49
   Аванпроект .................................................. 51
   "Курган" ...................................................... 58
   Опытный образец ........................................... 66
   Мощность - удвоить! ...................................... 73
   Накопление ................................................... 79
   Испытания "Кургана" ..................................... 84
   Драма на полигоне .......................................... 93
   Развязка драмы на полигоне .............................. 100
   Продолжение следует ..................................... 103
   Ангелы ........................................................ 107
   Хромой транзистор ......................................... 110
   В пожаре третьей мировой. Дальний Восток ......... 115
   В пожаре третьей мировой. Ближний Восток ........ 121
   "Стрела" ..................................................... 124
   Махачкала - Баку ........................................... 130
   Два капитана ................................................. 135
   Еще раз об ангелах ......................................... 143
   Опять Кап-Яр ................................................ 147
   Небит-Даг .................................................... 154
   Крылатая ракета ............................................ 158
   Самолет на Красной площади ............................ 162
   Телега .......................................................... 168
   Модернизация телеги ........................................ 177
   Испытания телеги ............................................ 185

Начало

   "В первый раз получил я свободу

По указу от тридцать восьмого..."

(В. Высоцкий)

   В 1955 году в институты поступали ребята 1938 года рождения, и было их - много. Георгий был одним из них. Перед войной, в те годы, жизнь налаживалась, шли на киноэкранах веселые, светлые фильмы - "Волга-Волга", "Веселые ребята", "Сердца четырех". Словом, "все стало вокруг голубым и зеленым", страна была молодой, всюду строилось, и еще не было войны.
   Родившиеся в 1938 году - это рубежное поколение. Они родились до войны, но войну пережили всю - "от звонка до звонка", как и многие ребята, родившиеся чуть раньше или чуть позже. Но именно 1938-ой год рождения пошел в первый класс в год Победы, в сентябре 1945-го года, в первый послевоенный год. Да, еще всего не хватало, даже тетрадей. Писали на газетах, на обойной бумаге, где нельзя было писать чернилами, они немедленно расплывались в рваные пятна. Да, еще не вернулись домой все оставшиеся в живых солдаты. Все ребята, до 1928 года рождения включительно, уходили на фронт. И не все, ой, как не все, вернулись! Молодые, что они умели в жизни в свои 18 лет? Что их могло оставить в тылу? А что ждало их на фронте? С их молодой горячностью и самоуверенностью? Что-то вспомнились скромные обелиски в наших райцентрах и селах с бесконечными списками на мраморных и гранитных (где район побогаче) или на бетонных (где село победнее) плитах простых русских фамилий - Ивановых, Кузнецовых, Смирновых...
   Сколько детей нарожали бы от них оставшиеся одинокими сильные и мудрые женщины, всю войну работавшие и за себя, и за ушедших на фронт отцов, мужей и братьев! Сколько красивых домов, сколько всего-всего понастроили бы их стосковавшиеся по топорам и рубанкам руки! Как жили бы они и их дети - светло и радостно!
   И все равно Георгию вспоминалось это первое мирное лето, лето 1945-го года, как сплошной сияющий светом праздник.
   Война с Японией была как бы не в счет. Ее проскочили с разгона, и жертвы были несравнимо меньше, да и сопротивление было не то - начались боевые действия советских армий в августе 1945-го, уже после атомных бомбардировок, когда Япония поняла неизбежность капитуляции.
   Всеобщая радость победы звенела над страной. Она, как иногда Георгию казалось, сопровождала его всю его жизнь. И радовала, и давала силы, и накладывала ответственность за все, что приходилось в жизни делать. А делать ему, как и многим-многим из его поколения, пришлось военную технику. Война для них не то, чтобы не кончилась, война вспыхивала то в Корее, то во Вьетнаме, то в Афганистане. Состояние угрозы войны, сознание необходимости постоянной готовности к ней - это было то чувство, которое где-то на заднем плане сознания присутствовало всегда.
   Было ясно видно, особенно им, жителям закрытого для иностранцев города Горького, сколько-сколько сил и средств уходит в эту ненасытную прорву! Пушки, самолеты, бронетранспортеры, подводные лодки, атомные бомбы, и все это нашпиговано электроникой, приборами, радиотехникой. Дорого все это обходилось, дорого! А отставать было так обидно. Да и тревожно. Среди разработчиков военной техники, ее изготовителей витал лозунг - "догнать, догнать, догнать!". Это уже потом, в конце 80-х, как позже выяснится, мы отставали далеко не везде, а кое-где начали выходить вперед (пусть и кое-где, но в важных областях, таких как ракеты, двигатели, пушки, самолеты). А в радиотехнике стремительно подтягивались к уровню Запада.
   И все это хотелось сделать с минимальной растратой дорогих народных денег, которых так не хватало на жилье, благоустройство городов и дорог, на измученную войной деревню, на культуру и медицину, на создание обилия товаров, на их качество! Как работали, как жили, как думали в эти годы Георгий и его товарищи - об этом рассказывает наша повесть.
   Это не вымысел, но это и не мемуары с ответственностью за каждую деталь и событие. Имена, фамилии и технические названия могут иметь случайные совпадения с существовавшими в действительности отдельными лицами и изделиями. Так вспоминается прошедшее, может быть, автору так хочется его вспоминать...
   Это не творение профессионального писателя, это воспоминания профессионала о творении.
  
  

Шестидесятники

  

"Молодым везде у нас дорога!"

(Песня тех лет)

   Итак, в 1955 году среднюю школу, тогда десятилетку, заканчивали ребята 1938 года рождения. Во всех вузах были жуткие конкурсы - до десяти человек на место. В городе Горьком среди всех вузов, пожалуй, самыми престижными факультетами были радиофаки - в университете и в политехническом институте. Традиционно в Горьком была сильная школа радиофизиков. Бурно развивалась радиопромышленность, начало которой еще в послереволюционные годы было положено знаменитой Нижегородской радиолабораторией, учрежденной по распоряжению самого В.И. Ленина.
   В университет шли ребята, устремленные в науку, в теорию, в политех - нацеленные на практику, на практические разработки, на производство. Да и стипендия на радиофаке политехнического института была в полтора раза выше, и был окружен он налетом таинственности и секретности.
   Именно на радиофаке политеха в числе 200 отборных выпускников горьковских, кировских, чебоксарских и других школ оказался и Георгий. С ним учились, безусловно, талантливые ребята. Сразу после окончания института им пришлось участвовать и в запуске первого космонавта Земли - Юрия Гагарина, и в совершенствовании атомного оружия, и в разработке и производстве систем радиосвязи, радиоизмерительных приборов и разнообразной радиотехники. Георгию довелось участвовать в создании радиолокаторов для противовоздушной обороны страны, об этом речь дальше.
   Заметим только, что из 200 не самых слабых выпускников радиофака горьковского политеха 1960-го года только двое закончили трудовую биографию директорами крупных заводов. Остальные много сделали каждый в своей области, но ключевых постов им уже не досталось. Впереди оказались другие, окончившие институт чуть раньше. Это были молодые ребята, прошедшие войну и окончившие специально созданные после войны ускоренные курсы вузов, и ребята 1929-1934 года рождения, которых тоже было не мало, и которых не успела слопать ненасытная война. А вот поколение предыдущих годов было почти выбито войной, и ребята в возрасте 25-30 лет получили все возможности для роста - места были свободны, а радиотехника развивалась бурно. Наверное, то же происходило и в других отраслях.
   Молодые руководители в 1960-е годы - это было хорошо! Но и они в свое время начали стареть, и практически все одновременно. А стоявшие за их спиной сверстники Георгия так и проходили в исполнителях и замах. И когда стали уходить старшие - его товарищи тоже уже перешагнули пенсионный возраст, или подошли к нему. Вот такой барьер выстроила война! Ведь и поколение Георгия, засидевшись на среднем уровне, в свою очередь загораживало дорогу следующим поколениям, рвавшимся в бой. Возможно, это нарушение естественной и плавной смены поколений и стало одной из причин застоя 80-х годов и жуткой ломки 90-х, когда в активный возраст вступило поколение 1960-1970-х годов рождения. Они приходили к власти, не пройдя школу жизни, школу низового руководителя коллектива, и им многое казалось и легче, и проще, чем вышло на самом деле потом.
  
  

"Алатау"

"Валенки здесь делать!"

(Д.Ф. Устинов,

министр обороны, член Политбюро ЦК КПСС)

   Георгию повезло, так он считал всегда. После окончания института ему выпало распределение на новый завод, на освоение новой техники - мощного радиолокационного комплекса "Алатау", предназначенного для войск противовоздушной обороны (ПВО) страны. Только что разработанный в московском головном НИИ, с напряжением выдержавший испытания на полигоне, тяжелый и громоздкий, включавший в состав больше десятка больших прицепов с радиотехнической аппаратурой, комплекс требовал для организации его серийного выпуска больших производственных мощностей, цехов, корпусов, которых уже не оставалось на серийных радиозаводах.
   "Алатау" был радиолокационным бастардом, незаконнорожденным ребенком головного института. Его считали только временной заменой будущей трехкоординатной современной РЛС. Он, почти как коверный клоун в цирке, был призван заполнить паузу между выступлением мастеров арены. Но так же, как и хороший клоун должен уметь делать все, что потом показывают мастера, так и "Алатау" пришлось всему научиться. А вместе с ним учились и молодые выпускники, оказавшиеся вместе с Георгием на новом заводе, куда и разместили изготовление "Алатау". Завод практически только строился в одном из пригородных поселков, и был он предназначен вначале для выпуска МУКЗ. МУКЗ - это сокращенное обозначение предполагаемой его продукции - малогабаритных универсальных комбикормовых заводов.
   Эх, сколь благотворно повлиял бы этот завод со своей такой понятной и нужной продукцией, если бы не военная необходимость, в результате которой вместо увеличения производства комбикормов, а значит и мяса, и молока, завод вынужден был увеличивать производство радаров! А их, не то что масло или молоко, ни на хлеб не намажешь, ни в рот не положишь. Но ведь летали над нами всякие там самолеты-разведчики, типа, например, знаменитого У-2. И базы в Турции были, были. И атомные бомбы были наготове на этих базах. И что было на уме у этих У-2, кто знал? Надо было, надо было обнаруживать и самолеты, и ракеты, с этих самолетов стартующие в стратосфере. Надо было и зенитно-ракетные комплексы совершенствовать, чтоб с гарантией сбивать всю эту технику, в создание которой на той стороне тоже вбухивались немалые деньги. Вот такая она была, "холодная война", от которой горячо приходилось Георгию и его товарищам. Вечная борьба нападения и защиты, брони и снаряда, меча и щита. Георгий часто вспоминал могучий Нижегородский кремль, гордо высившийся над слиянием Оки и Волги. 500 лет назад предки колоссальное даже по нынешним временам количество кирпича изготовили, свезли и сложили в многометровые стены, чтобы укрыться за ними от непрошенных гостей. Может не такие они уж были неразумные, предки наши? Может стоило оно того? А ведь до столь недавнего времени не то что на кирпичные дома, но и на печки в домах денег не хватало у народа, и топили не только бани, но и избы - "по-черному".
   Все же удержали сражения холодной войны от большой горячей войны всю вторую половину двадцатого века. И спасибо!
   А про валенки сказал министр обороны СССР маршал Д.Ф. Устинов, когда приехал в первый и последний раз на вновь обретенное оборонное предприятие, новый "почтовый ящик". Он увидел небольшие, слабо оснащенные цеха, так не похожие на хорошо знакомые ему оборонные заводы-гиганты, где жизнь кипела в ритме, заданном еще в военные годы. Тем не менее к его приезду на полупустых регулировочных участках уже стояли изготовленные и подготовленные к показу шкафы первого серийного "Алатау". Откуда? А это были последние годы хрущевского эксперимента - совнархозов. В мощнейшем горьковском совнархозе были, были такие оборонные заводы, к которым привык маршал. На них и разместили изготовление составных частей радиолокационного комплекса: антенны, 15-ти метровые параболоиды двойной кривизны - на авиационном заводе, где запросто умели делать поверхности любой степени сложности; прецизионную механику, отслеживающую с секундной точностью текущее положение опорно-поворотного устройства, (кстати, размещенного первоначально на лафете зенитного артиллерийского орудия) - правильно, на артиллерийском заводе; детали, литые из чугуна, - на судостроительном заводе; тонкую радиотехнику - на старейшем радиотехническом заводе. Все это собиралось на головном сборочном предприятии, где и требовалось все это оживить, состыковать и заставить работать вместе.
   Спустя несколько лет заводы передали составные части на изготовление на наш завод, подросший и расстроившийся к тому времени. Но сколько бы шло освоение, если бы не братская помощь старших предприятий на первых порах! Двадцать лет спустя, когда о совнархозах не вспоминали даже юмористы и авторы анекдотов, когда серьезно и, казалось, навечно в стране правили министерства, потребовалось обновить кое-какую в давние времена сделанную другими заводами оснастку. Это оказались уже заводы других министерств. Да вы что! Как это наше министерство будет что-то делать для вашего министерства? Чтоб наш авиапром работал на какой-то радиопром? Да у нашего судпрома не счесть своих задач! Давайте уж, друзья, как-нибудь сами. И все вопросы решать приходилось только в Москве, на то она и столица. А то ведь при совнархозах, когда Георгий ездил в головной институт - разработчик "Алатау", и билет до Москвы можно было выбирать любой, и останавливался Георгий хоть в гостинице "Москва", хоть в гостинице "Россия", и в метро, как в дни олимпиады, в любом радиусе можно было ехать сидя. Да, Никита Сергеевич, ты, конечно, был не прав. За что и поплатился должностью. Не только о себе думать надо!
  
  

"Пирамида"

"Лучше гор могут быть

только горы!"

(В. Высоцкий)

  
   Сыроват оказался "Алатау"! Институт-разработчик имел в качестве основной другую тему - мощный радиолокационный комплекс "Пирамида", служивший основой для стационарного узла противовоздушной объектовой обороны. Комплекс был красиво задуман! Даже теперь, (спустя полвека!), он поражает своей мощью и величием. Григорию довелось увидеть этот овеществленный памятник отечественной радиолокации на 65-ой площадке полигона в Капустином Яру. Как железная гора возвышались две развернутые на 180 градусов огромные ажурные антенны, размером с многоэтажный дом, и тягучий степной ветер тихо бренчал и посвистывал трубками антенного полотна, кабельными заглушками вспомогательных антенн и волноводов.
   Это было что-то! Ничего более могущественного институту так и не удалось создать за все последующие годы его существования. Отчасти виной тому оказалось конструкторское бюро, в котором стал работать Георгий, в общем-то помешав институту довести до серии начатое "Пирамидой" направление. Предполагалось у охраняемого объекта иметь комплекс из двух развернутых на 90 градусов антенных узлов, что позволило бы облучать цель вдвое чаще и наводить зенитные ракеты по командам специального передающего устройства, размещенного на том же поворотном узле, что и основные антенны. Подвела низкая надежность радиоаппаратуры той поры. Да и по деньгам выходило накладно. Огромные высоко раскрытые антенны позволили сформировать одновременно целую гребенку из приемных каналов, процеживающих воздушное пространство по вертикали. Отточенная обработка рассчитывала не только дальность до цели и направление на цель, но и высоту полета цели. В действующей системе ПВО локаторы обнаружения давали только направление на цель (азимут цели) и дальность до цели, а для измерения высоты полета цели существовали отдельные специальные локаторы - радиолокационные высотомеры. Разумеется, разработчикам радаров и военным заказчикам локационной техники всегда хотелось решить задачу измерения всех трех координат - азимута, дальности и высоты цели в одном радиолокаторе, одновременно с обнаружением цели. В первом массовом локаторе сантиметрового диапазона волн "П-20" эту задачу решили, построив систему из двух антенн, одна из которых обнаруживала цель и измеряла дальность до цели и ее азимут, а вторая, наклоненная относительно первой, позволяла рассчитать высоту цели. Но когда потребовалось поднять потолки обнаружения целей, пришлось пожертвовать возможностью в одном радаре измерять все три координаты, вторую антенну развернули в том же направлении, что и первая, направив ее вверх. А измерять высоту предоставили высотомеру.
   Разработчики "Пирамиды" вернули локатору способность измерять высоту цели "на проходе", одновременно с обнаружением цели. Но дорогой ценой! Если передатчик локатора освещал все пространство обнаружения цели, то для измерения высоты на прием формировалась гребенка каналов, каждый из которых был достаточно сложен, да еще и оснащен комплектом аппаратуры защиты от помех. И все они должны были работать одновременно! Огромное количество радиоламп, разъемов, вращающихся переходов, радиоэлементов требовало периодических настроек, проверок, профилактик, замен. При этом весь грандиозный комплекс оказывался "не БГ" - не боеготов.
   Уже спустя лет двадцать была сделана попытка оснастить войска ПВО другим мощным радаром, также измерявшим все три координаты цели - азимут, дальность и высоту. Но и двадцать лет спустя цена и надежность не позволили решить эту задачу сразу.
   Вот так и пришлось в начале шестидесятых искать замену "Пирамиде", отложенному до лучших времен. Эта ситуация открыла дорогу для "Алатау".
  
  
  

Серия

"Совещаниям конец. Ни к чему неверие!

За неделю образец, через месяц - серия!"

(Народная поэма "Телега")

   Войска противовоздушной обороны страны существовали. Реально. Эскадрильи и полки самолетов-истребителей. Зенитно-ракетные комплексы. Радиолокационные роты и батальоны. Появлялись первые АСУ ПВО - автоматизированные системы управления боевыми средствами ПВО, на первых отечественных ЭВМ.
   Войскам ПВО не пришлось за долгие десятилетия своего существования отражать нападение на территорию СССР, тем более участвовать в атомной войне. И слава богу, что не пришлось! Вклад в то, что этого не случилось, внес каждый из тех, кто в эти годы служил в Советской Армии, кто изготавливал для Советской Армии оружие, кто его разрабатывал. И каждый из тех, кто разрабатывал и изготавливал радиодетали, провода, моторы, разъемы, телефоны, транзисторы, микросхемы, всё, из чего собирались узлы ракет и самолетов, танков и радаров, подводных крейсеров и атомных бомб. И каждый из тех, кто варил сталь и алюминий, медь и олово, кто добывал руду и уголь, нефть и уран. И каждый из тех, кто делал машины для добычи руды и нефти, для выплавки и проката металла. И каждый из тех, кто лечил и учил их всех. И каждый из тех, кто пахал и сеял, пек хлеб и строил дома...
   Хорошо сейчас задавать себе вопросы, надо ли было так работать всей стране, если на выходе были корабли и танки, радары и ракеты, которые не придумаешь, как употребить в мирной жизни. Сколько и каких можно было бы выпустить - для всех! - автомобилей, трехкамерных холодильников и суперпосудомоечных машин! Право же, все это не сложнее ракеты! Да еще при той жесткой организации, что существовала почти до самого развала СССР!
   Георгию пришлось несколько раз ломать голову над выпуском на военном заводе так называемых "товаров народного потребления" - ТНП. Был приказ "сверху" - "рубль на рубль", то есть на рубль зарплаты всех работников завода надо было выпустить на рубль ТНП. Ох, и задачка была! Без денег на маркетинг, брэндинг, промоушен (господи, тогда и слов-то таких не слышали!), без денег и времени на разработку дизайна, исследование рынка, отработку документации и подготовку оснастки для массового производства и обеспечения качества не только у себя, но и у производителей материалов и комплектации, на одном "давай-давай!". Эка, мол, штука - кофемолка! Торшер! Бери импортный образец - и вперед-т!
   И начиналось! Золоченую латунь - заменим на анодированный алюминий. Серый мрамор - на серый чугун. Белую пластмассу - на черную резину. Элегантный выключатель - на изделие, собранное на предприятии общества слепых.
   Заводу, где работал Георгий, передали документацию на стабилизатор для телевизора. Весьма, по тем временам, приличное устройство. И началось!
   Корпуса вместо сияющей мраморовидной пластмассы изготовили из кровельного железа, выкрашенного черным муаровым лаком (не дали фондов на пластмассу, вся шла на спецпродукцию).
   Основание и переднею панель изготовили из толстой фанеры с заусенцами.
   Хромированный выключатель заменили на оцинкованный.
   Трансформаторную сталь - на низкосортную.
   Начальник радиолаборатории Костя вместо шильдика заточенным напильником награвировал, как смог, "Вкл.-Выкл." и главный инженер завода поехал в Москву утверждать образец стабилизатора. Рассмотрев задумчиво представленное чудо техники, председатель комиссии сказал: "А вы поставили бы у себя на тумбочку это изделие?" На что главный инженер, собрав все свое мужество, честно ответил: "Нет!".
   После чего дали время, немного денег и фонды. Через год стабилизатор приобрел вид, хоть и не вполне соответствовавший замыслу разработчиков, но вполне приличный. И сорок человек с участка стабилизаторов обеспечили зарплатой "рубль на рубль" четыре тысячи работников завода. И еще шестнадцать тысяч у поставщиков завода. Почему еще шестнадцать тысяч? А потому, что замдиректора по снабжению всегда говорил на оперативках, что изделия делают не цеха завода, а он - восемьдесят процентов стоимости изделий составляла стоимость того, что привозили снабженцы! А в этих восьмидесяти процентах сидела и зарплата смежников.
   Прошло сорок лет со времени описываемых событий. Страна не делает уже столько танков, самолетов и подводных лодок. Казалось бы уж теперь-то никто не мешает делать все, что нужно человеку, любого качества и вида! Интересно бы знать, кто этот никто? Но это не тема нашего повествования.
   Серийное производство - это вам не опытный образец! Это работа по правилам. Кто, как, из чего, откуда, куда, когда? На все эти вопросы в конструкторской документации, по которой, как думает заказчик, был изготовлен опытный образец, нельзя отыскать никаких ответов.
   Почему так не совсем правильно думает заказчик? Люди, живые люди собирают то, что нарисовали разработчики. Русские люди. А русским людям свойственна большая сообразительность и изобретательность. И если что-то к чему-то не подходит, то нормальный немецкий работник, согласно инструкции, вызывает своего "ляйтера". Наш умелец обходится подручными средствами, не особо утруждая руководство. И не то что на опытном образце, но и много - много потом.
   Рассказывали такой случай. Много лет выпускались приборы управления зенитным артиллерийским огнем - ПУАЗО. Это механическая вычислительная машина, которая нацеливает зенитную пушку в ту точку, куда долетит самолет - цель к тому моменту, когда туда же доберется и снаряд из пушки. Устройство с железной эффективностью. Его производили на нескольких заводах, пока зенитно-ракетные комплексы не заменили зенитные пушки, вместе с ПУАЗО. Но когда началась война во Вьетнаме, выяснилось, что и пушки - не игрушки. Зенитно-ракетные комплексы заставили самолеты летать на предельно малых высотах, над верхушками деревьев. Да и сами зенитно-ракетные комплексы со своими радарами были достаточно громоздкой, не сильно подвижной, но сильно уязвимой и соблазнительной целью. Да еще и в условиях достаточно бедной страны, где достойную цель и найти-то непросто. А пушка и помобильнее, и понезаметнее. Одним словом, доставалось американцам на большой высоте - от зенитно-ракетных комплексов, на малой высоте - от зенитных пушек.
   Потребовалось изготовить и ПУАЗО. Казалось бы, чего проще? Конструкторская документация отработана, переведена на литеру Б, а это должно означать ее полную отшлифовку, любые изменения только с согласия Министра! Еще бы! Ведь по одной и той же документации ПУАЗО делали три завода. Вся документация хранилась, на случай необходимости, на микрофильмах. И вот случай приспел. Подняли документацию, сделали копии, отдали в работу. Изготовили детали, стали собирать - не собирается! Никак! Ни одна деталь не подходит! Проверили детали - все по чертежу, соответствуют. Как же такое возможно?! Ведь столько лет все подходило! А вот они, наши умельцы-то. Где-то допуск в плюс, где-то в минус - и полный ажур. Серия!
   Серия - это серьезно. Качество, долговечность, надежность любого изделия - это заслуга не столько разработчиков, сколько беззаветных и безвестных технологов, разработчиков оснастки, инструментальщиков, и уже потом мастеров, рабочих, ОТК. Тысячи и тысячи людей складывают по крупицам свой труд, знания, опыт, чтобы получить действующий и красивый корабль, самолет, радар, телевизор. Как просто сломать эту систему! Как трудно будет налаживать ее вновь!
   Законы природы одни повсеместно, и кому яблоко, кому кирпич неизбежно упадет на голову, если ее подставить и вовремя не убрать. А сроки назначаются жесткие, а денег дают всегда недостаточно, а фонды надо заказывать за год, когда еще и неизвестно, что тебе потребуется и сколько. Как много народа было занято преодолением этих невероятных трудностей! Как мало рассказано об этом! Сколько раз конструкторам приходится снова и снова возвращаться к своим чертежам, чтоб поменять материалы, размеры, допуски. Какие громы и молнии мечут в их адрес на планерках и оперативках!
   Рассказывают, что когда американцы украли чертежи опытного образца ракеты и строго по чертежам ее изготовили, то с изумлением поняли, что перед ними - паровоз! Как? Почему? Начали выяснять. Оказалось, что к этой тысяче чертежей у них не хватает десяти тысяч изменений, сделанных в серийном производстве.
   Георгий научился глубоко уважать серийную технику. Тем более технику, выдержавшую практическую эксплуатацию. Много за всем этим всегда стоит и работы, и усилий, и дней жизни. Серийное производство радаров - непростое дело. Тысячи радиоэлементов, резисторов, конденсаторов, радиоламп и транзисторов, километры кабелей и проводов, тонны металла, переработанные в детали и узлы, блоки и шкафы, прицепы и контейнеры.
   Беспрерывные контрольные операции и регулировки. От каждой партии - образец на поверочные испытания "по полной программе": тысячи ударов, имитирующих удары о бетонный пол, часы тряски и вибраций, как при езде по булыжнику, сутки на морозе в 40 градусов и на жаре в 50, сутки при влажности в 98 процентов (а попробуй эти два процента не перескочить за двое суток!), иней и роса, дождевание для наружных элементов. И проверки, проверки, проверки всех заданных характеристик. Какая нужна слаженная работа всех служб, исполнителей, рабочих, мастеров! Какой уровень знаний и мастерства!
   Всему этому пришлось на ходу учиться Георгию и его товарищам на молодом, только становящемся на ноги заводе. Отрабатывалась документация, отрабатывалась оснастка, выстраивались взаимоотношения.
   Все еще существовали совнархозы. Соединенными усилиями горьковских предприятий удалось изготовить сложнейшую аппаратуру радиолокационного комплекса "Алатау": радиолокационные приемники, передатчики, антенны, блоки подавления помех, приводы вращения, обеспечивавшие строго синхронное вращение двух дальномерных кабин, подобное синхронному вращению фигуристов в парном катании. Вся эта могучая техника размещалась в десятке прицепов, каждый размером с троллейбус. Огромное количество кабелей, смотанных на катушки метрового диаметра, предназначались для соединения разных прицепов. При транспортировке комплекса здоровенные трехосные "Уралы", тянувшие прицепы комплекса, полностью загружались дополнительным имуществом. В состав комплекса пришлось включить автокран, для погрузки-разгрузки имущества и навески пятнадцатиметровых антенн.
   Понятно, что двигать с места на место такую махину было бы мукой мученической. Как-то Георгию пришлось побывать на комплексе, развернутом под Баку. Там не ладилась работа аппаратуры подавления помех от земли, холмов, гор и прочих "местных предметов", по терминологии радиолокаторщиков. Но про помехи будем рассказывать отдельно и много, именно вокруг них развернутся события, полные драматизма. А вспомнилось о бакинском комплексе, поскольку речь зашла о подвижности "Алатау". Именно бакинскому комплексу выпала нелегкая доля киногероя. Для обучения обслуживающего персонала высокими чинами решено было снять наглядное кинопособие - "Алатау" на марше". Комплекс сняли с позиции. Свернули. Выстроили длиннющую колонну! Поехали! Кино сняли. А вот развернуть комплекс и заставить его хоть как-то работать уже не удалось... пришлось его списать для учебных целей.
   Так что называть "Алатау" подвижным радиолокационным комплексом можно было только из уважения к господствовавшей в ПВО страны доктрине мобильной обороны. В отличие от доктрины объектовой обороны. Если учесть, что ПВО страны должно оборонять от нападения с воздуха совсем малоподвижные объекты, такие как города, атомные электростанции, плотины гидроэлектростанций, то понятна дискуссия, постоянно возникавшая среди заказчиков и разработчиков радаров. Та же "Пирамида", задуманная во времена Лавочкина, первого Генерального конструктора системы ПВО страны, должна была стать основным локатором стационарной объектовой системы. Не случилось.
   Зато, благодаря доктрине подвижности, военные получили возможность быстрого развертывания мощных радаров. Ведь если вся аппаратура смонтирована и испытана в условиях завода, то на месте службы остается только раскатать кабели, навесить антенны и начать несение боевого дежурства. Для помощи в развертывании комплекса на заводе была создана специальная служба - ЭРО - эксплуатационно-ремонтный отдел, с самыми опытными регулировщиками. Десятки и сотни "Алатау", развернутых по всей стране, от Камчатки до Карпат и от Мурманска до Еревана, были введены в строй в короткие сроки, без значительных затрат на капитальное строительство. И это, пожалуй, оправдывало принятую схему поставок комплекса. Сохранялась и возможность замены комплекса. При необходимости. Ведь всякая могла бы быть война. Не только глобальная термоядерная. И не только с США. На нашей территории, слава богу, войны и не было. Но была на других территориях. И когда потребовала обстановка, без промедления были развернуты три комплекса в дружественной Сирии. Что немедленно было отмечено американской прессой. Но это было много позже.
   А пока заводу нужно было решить простую, будничную задачу - сдать первый комплекс военпредам.
   А как? Обычно аппаратуру проверяют на соответствие заданным характеристикам по техническим условиям (ТУ). В ТУ расписаны и значения параметров и методика проверок. В ТУ на "Алатау" были заданы дальность и высота зоны обнаружения целей, точности измерения характеристик, функционирование всех органов управления. Убедиться в строгом соответствии изготовленного образца таким требованиям ТУ на территории завода было, увы, никак невозможно.
   Во-первых, для обнаружения самолетов необходимо включать мощнейшие передатчики и излучать в пространство радиоволны. Излучение легко перехватывалось за сотни километров от завода с земли или с разведывательных спутников иных государств. Место излучения устанавливается при этом весьма точно. Значит, завод будет раскрыт, его местоположение, его продукция. А с режимом секретности в ту пору было ой как строго! Еще в годы учебы Георгий и его сокурсники дали подписку о неразглашении доступных им сведений секретного характера, заполнили подробные анкеты о себе и ближайших родственниках, и после тщательной проверки изложенных сведений получили допуск к работе с закрытыми от публикации сведениями. Чем занимается завод, что завод выпускает, куда поставляет, сколько там работает народа - все это не подлежало разглашению ни в частных разговорах, ни в переписке. И соблюдались все подобные запреты, поверьте, исключительно добросовестно. Лишение "допуска" было самым легким возможным наказанием, но уже и оно отрезало саму возможность работы на "ящике". "Ящиком" называли предприятия, занятые производством секретной техники, потому что в открытой переписке тех лет секретное предприятие загадочно именовалось "предприятие почтовый ящик N Х". Позднее наряду с "почтовым ящиком" у закрытых предприятий появились и открытые наименования. Трудно было найти в Горьком предприятие без "почтового ящика". Не зря город был закрыт для посещения иностранцев! Для сокрытия радиоизлучений с территории нашего завода, да и других подобных предприятий, сооружались специальные экранированные камеры, поглощающие радиоволны, вся отработка радиоустройств велась без излучений в пространство.
   Во-вторых, медицина установила предельно допустимые нормы радиоизлучений, считающиеся безопасными для человека. При работе радиолокатора в радиусе сотен метров от него медицинские нормы превышаются стократно. Так что включать комплекс на излучение на территории завода никому бы не разрешили.
   В третьих, для обнаружения целей на предельных дальностях нужно иметь свободные от мешающих зданий направления. Не зря на радиолокационных позициях сооружают вышки или насыпают горки, поднимая радары повыше от земли.
   Но одного "во-первых" было достаточно для поиска способов проверки характеристик "Алатау". Полную проверку характеристик перенесли на специальный испытательный полигон, в Капустин Яр. Такую проверку проходил не каждый комплекс. А для проверки каждого комплекса пришлось вдали от завода, среди заброшенных торфяных карьеров, в лесу построить собственный заводской полигон. Туда и утянули по бездорожью (дорогу на полигон построили, но потом) первый изготовленный заводом комплекс. И было это за считанные дни до Нового года.
   31 декабря было для производственников числом особенным. Сказать "числом магическим" - ничего не сказать! 31 декабря решалась судьба всех усилий. Конец месяца. Конец квартала. Конец года. Либо ты справился с планом - и тогда премия, благодарность, награды. Либо, пусть на один день, ты опоздал - и тогда разнос, выговор, позор. Оправдания в расчет не принимались, никакие.
   Казалось бы, зачем так рисковать, оттягивать какие-то работы до самого упора? Не проще ли все сделать спокойно, заранее, пусть не в ноябре, но и не перед самым же новогодним праздником? Как бы не так! Не припоминается производственникам спокойная встреча нового года. Всегда аврал. Так было и в том году. Пока собрали всю аппаратуру от смежников, пока все смонтировали, вывезли, развернули, подошел конец декабря. Георгий часто вспоминал последний график регулировки и сдачи первого подвижного комплекса.
   25 декабря - развертывание комплекса;
   26 декабря - заявка в ОТК;
   27 декабря - проверка ОТК;
   28 декабря - устранение замечаний ОТК;
   29 декабря - заявка представителю заказчика;
   30 декабря - проверка представителем заказчика;
   31 декабря - сдача комплекса представителю заказчика.
   Представителем заказчика именовалась военная приемка. Даже на второй сотне комплексов процедура проверок многочисленных параметров систем комплекса занимала не по одному дню. А уж на первом-то изделии! И тем не менее этот удивительный график дружно подписали все. И утвердили. Один только начальник производства осторожно приписал замечание: "Согласен при условии выполнения мероприятий". Хотя, какие уж тут мероприятия!
   Скомплектовали бригаду из лучших специалистов завода, забросили ее на полигон, в лес. Все понимали, задача невыполнимая. Но за спиной не только завод, но и разработчики, и смежники. Еще не так давно кончилась война. Еще не забылось слово "Надо!". Георгий оказался бригадиром.
   В бригаду собрали лучших специалистов завода. Им не нужно было объяснять, как и что делать каждому со своей системой. Главное, что требовалось - это развести их по времени, чтобы операции не мешали друг другу. Чтобы система вращения приемо-передающих кабин не мешала отработке и настройке капризных магнетронных передатчиков, чтобы настройка на излучение антенно-фидерного волноводного тракта не мешала настраивать систему автоматического наклона антенн, чтобы автоматика включения и защиты систем электропитания комплекса не мешала настройке систем подавления организованных помех. Это была хорошая работа. Работали, не делясь на смены, в полигонной столовой завтракали, обедали и ужинали. Спали в дежурке или прямо на полу в кабинах, выручали вновь выданные овчинные полушубки и валенки.
   Народ в сдаточной бригаде подобрался, как бы это сказать, без ложной напыщенности, работящий. И грамотный. Молодой. Самолюбивый. Все они только что носом пропахали свои системы при их изготовлении и заводских проверках. Все они уже сдавали свои блоки и системы ОТК и военпредам. А время? Но ведь все планируется на восьмичасовой рабочий день. А в сутках часов втрое больше. Да если со знанием дела. Да если без перекуров. Да если не уезжать с полигона все эти сутки, спать на полу кабин по два-три часа, пока твой товарищ крутит свои ручки на своих блоках, и вскакивать немедленно, если к тебе возник вопрос. И если, ну что скрывать, наплевать на категорическое требование инструкции по технике безопасности, запрещающее находится на полигоне при включенном сверхвысокочастотном излучении более шести часов.
   Погода была ровная, морозная. В декабрьском длинном ночном небе сквозь ветви сосен и елей ярко сверкали звезды. Под ногами хрупко скрипел снег. Звенели дребезжащие настырные звонки, предупреждающие о включении систем вращения, периодически зычно ревели сирены включения передатчиков, ровно и натужно гудели вентиляторы систем охлаждения аппаратуры. А работа шла как будто сама собой, без каких бы то ни было заминок или, тем более, разборок. Отличные подобрались ребята! Кто-то наябедничал в инспекцию по охране труда, и из Горького приехал с проверкой инспектор. Он собрал бригаду и спросил, почему нарушаются требования по технике безопасности и охране труда. Не только продолжительность рабочего дня превышает установленные восемь часов плюс четыре часа сверхурочных, но и под воздействием СВЧ-излучений работники находятся более положенных двух часов. Все сказали, что так было надо, что больше такое не повторится. Не сильно им поверив, инспектор поспешил уехать. Ну его подальше, это СВЧ-излучение!
   Они сделали почти невозможное, почти. Весь комплекс был проверен, все системы простыкованы, настроены. Все параметры, подлежащие проверке по техническим условиям, измерены, записаны в протоколы, "отписаны" за ОТК, поскольку ребятам приказом директора были предоставлены права контролеров ОТК. И 31-го декабря поздним вечером заказчику-военпреду была вручена заявка на приемку первого подвижного "Алатау"!
   И заказчик немедленно возвратил комплекс заводу.
   Но второго января на полигоне снова собрали бригаду. Георгия вызвали в командирский домик. Там уже был и директор завода, и начальник выпускного цеха, и заместитель руководителя совнархоза. Георгию объяснили, что сегодня не второе января, а тридцать второе декабря. И что есть возможность продлить декабрь еще на три дня, если бригада берется сдать комплекс заказчику. По полуторной расценке. Георгий сказал, что народ устал, и надо с народом посоветоваться. Ему разрешили. Народ все понял и предложил сохранить двойную расценку, как было в декабре. Раз уж декабрь продлили.
   После короткого, но оживленного торга согласие было достигнуто. Комплекс заказчику сдали. В декабре.
   Осталось в памяти чувство классно сделанной работы, заснеженные сосны и ели, сквозь лапы которых прорывался колючий свет прожекторов, растягивавший куцые декабрьские дни, скрип чистого лесного снега, мерное гудение вентиляторов и особенный запах свежевыкрашенных прицепов и нагревшихся блоков радиоаппаратуры. С тех пор каждый Новый год начинали встречать возле очередного комплекса...

Сумма технологии

  

"Но рассуждать о будущих розах -

не есть ли это занятие по меньшей мере неуместное

для человека, затерянного в готовой вспыхнуть пожаром

чаще современности?"

(Станислав Лем "Сумма технологии")

"Сто конструкторов альбом

На куски терзают.

Два технолога с трудом

Сборку оснащают..."

("Телега", народная поэма)

   Как-то в газете Георгию довелось прочитать о том, что увидели наши журналисты на западногерманской фирме "Грундиг", которая делала очень ценимые в нашей стране да и в мире магнитофоны и радиоприемники. Эту марку увековечил Владимир Высоцкий, помните:
   "Вот дантист-надомник Рудик.
   У него приемник "Грундик".
   Он его ночами крутит -
   Ловит, контра, ФРГ.
   Он там был купцом по шмуткам
   И подвинулся рассудком..."
   Хорошая была марка, хорошие приемники и магнитофоны. Ценились высоко в нашей стране в эпоху всеобщего дефицита. Настолько высоко, что, как рассказывал один наш нижегородский химик, был такой эпизод на прощальном вечере в ФРГ, куда они ездили то ли перенимать, то ли передавать опыт, то ли заказывать какое-то оборудование. Немец спросил их, что они купили в Германии и везут домой. Кто-то из гостей сказал, что везет домой магнитофон, который у нас стоит две тысячи рублей. Немец спросил, а сколько это, много или не очень? Что у нас еще можно купить за две тысячи рублей? Ему ответили, что за две тысячи рублей можно купить, например, дом в деревне. "Что, что?!" - переспросил изумленный до потери речи немец. И весь остальной вечер с хохотом повторял: "Дом и магнитофон по одной цене! Ха-ха-ха! Дом и магнитофон по одной цене!" Много позже, уже в перестроечные девяностые годы Георгию случилось побывать в Австрии и в той же, ну пусть уже объединенной Германии, и убедиться, что повод для такого безмерного удивления, безусловно, был. Если принять стоимость магнитофона за сто марок, то телевизор стоил тысячу марок, автомобиль - десять тысяч марок, квартира - сто тысяч марок, а дом - миллион марок. Конечно, какой магнитофон и какой дом. Но все-таки! Так что повод для изумления был.
   Можно бы и поподробнее поговорить о причудах тогдашней ценовой политики, когда, например, один и тот же самолет МИГ-21, изготовленный в "закрытом" городе Горьком стоил один миллион рублей, в городе-герое Москве - полтора миллиона рублей, а в солнечном Тбилиси - три миллиона рублей. Но это отдельная тема, и тогда надо бы разбираться не только в том, почему магнитофоны были такими баснословно дорогими, но и в том, почему жилье было таким баснословно дешевым. И даже бесплатным! И что было тогда нужнее. И кому.
   Но как не вспоминай о преимуществах социализма, приходилось признавать, что магнитофоны "Грундиг" были отменного качества! И наши люди начали допытываться на фирме "Грундиг", как же им это удается: и качество и количество. И цена.
   Немцы показали здание своего конструкторского бюро: "Вот секрет наших успехов! Здесь работает у нас две тысячи инженеров". - "О-о!" - сказали наши, - "они там постоянно разрабатывают новейшие конструкции, новые технические решения, отслеживают мировые тенденции в технике..." - "Да", - подтвердили хозяева, - "там работают несколько человек, которые заняты этими вопросами. А остальные тысяча девятьсот девяносто человек работают над тем, чтобы женщина, принятая с улицы, через три часа приступала к работе и не могла сделать брак". Понятно, что для этого нужна оснастка, нужен инструмент, нужна технология.
   Технология в той оборонной отрасли, где работал Георгий, зачастую недооценивалась. Это впрямую проявлялось и в численности соответствующих подразделений в разрабатывающих и производственных предприятиях, НИИ, КБ и заводах. Это проявлялось и в штатных расписаниях технологических и конструкторских подразделений. Это было очевидно и по числу научных работников и ученых со степенями кандидатов и докторов наук, по числу написанных книг и издаваемых журналов.
   Много раз убеждался Георгий, как можно чудесную, красивейшую техническую идею сделать либо совершенно неработоспособной непродуманным исполнением, либо сделать новое устройство таким дорогостоящим, что никакими достоинствами это не оправдать.
   Как правило, цена - это технология.
   Пришлось в шестидесятые годы передавать производство специального электровакуумного прибора - магнетрона, применявшегося в качестве мощного генератора в прославленном зенитно-ракетном комплексе (ЗРК) С-75, отлично воевавшем во Вьетнаме, с одного завода на другой. Дело в том, что еще со сталинских времен размещение продукции для серийного выпуска было достаточно произвольным. Уже говорилось о том, как на родном заводе Георгия вместо малогабаритных комбикормовых заводов был запущен в производство огромный радиолокационный комплекс для противовоздушной обороны страны. Завод, где потом пришлось работать Георгию, во время Отечественной войны делал снаряды для "Катюш", затем жиженавозоразбрасыватели на базе грузовика ГАЗ-51, затем метеорологические радиолокаторы, а затем и не только метеорологические.
   Так и комплекс С-75, предназначенный заменить в системе ПВО зенитные пушки, был назначен к освоению на старинный орудийный завод. Все перипетии серийного освоения повторялись при каждом таком эпизоде, а им не было числа. Ходят слухи, что народная поэма "Телега" и начиналась с описания именно этого освоения, хотя все они похожи друг на друга. Существовала в рукописных списках стихотворная поэма об освоении выпуска "телег" на заводе "хомутов". Едва ли она широко была известна, так как рукописные издания, мягко скажем, не поощрялись и назывались грозным словом "самиздат". Автор ее и место создания нам не известны. Говорят, что создана она на заводе, осваивавшем знаменитый зенитно-ракетный комплекс С-75. Возможно. На заводе, где работал Георгий, все было очень-очень похоже. Позднее там появились поэмы - продолжения, о модернизации "телеги", о ее испытаниях. Поэмы эти можно увидеть и прочитать в приложении к нашей повести.
   Итак, на заводе, получившем задание осваивать зенитно-ракетный комплекс, как это водится, развернули чертежи и стали готовить производство, решать, что делать самим, что размещать по кооперации. Пришли к руководству. - "Вот тут какая-то непонятная штука, какой-то магнетрон. Там внутри вакуум...Напряжения высокие... Радиочастоты...". - "А их кто-то делает?" - "Да нет, специально для комплекса разработан!" - "А что там, какие точности, допуски, обработка? Сложнее автомата?" - "Да нет, не сложнее!"
   Вот так и начали на оружейном заводе производство самой тонкой части радиолокационной аппаратуры - генераторного прибора. Оружейники всегда соображали в технологии, и хотя и был этот прибор, пожалуй, не проще пресловутой лесковской блохи, пусть и много побольше ее, но производство его они освоили. И много лет делали, и очень успешно. А за это время менялось руководство страны, создавались и разгонялись министерства. Появилось министерство радиоэлектронной промышленности, затем из него выделилось министерство электронной промышленности, а на этом заводе, относившемся к министерству оборонной промышленности, все делали и делали эти замечательные магнетроны для замечательного комплекса С-75. И писали, и писали письма в Госплан и прочие Военно-промышленные комиссии при Правительстве СССР с вопросом "Доколе же мы будем делать непрофильную продукцию, когда есть для того специальное министерство электроники, которое и делает ее для всех прочих?!"
   В конце концов справедливость восторжествовала и замечательный, отработанный годами серийного выпуска магнетрон передали на одно из самых современных предприятий минэлектронпрома - новейший опытный завод новейшего НИИ. Георгию рассказывал эту историю главный технолог электронного завода, который и поехал на оружейный завод принимать оснастку для выпуска этого магнетрона. Он увидел старинный завод, где еще с тех времен под сводами цеха проходил вращающийся вал трансмиссии, и ременные шкивы крутили шпиндели станков, установленных на фигурных литых чугунных рамах, как у больших швейных машинок "Зингер". Технологи-оружейники привычно разбросали операции по станкам - обдирка, первая проточка, следующие операции, шлифовка.
   "Забирайте-забирайте!" - обрадовались оружейники. "Хоть вместе с фундаментами!" Ну, да как же это было бы возможно! Пришлось посидеть, разработать программы, все это перевести на новейшие станки с числовым программным управлением (ЧПУ). И запустили производство на новом заводе. Магнетрон, разумеется, получился в соответствии с документацией, в полном соответствии с чертежами. Только вот стоимость магнетрона была у оружейников триста рублей, а надежность, наработка на отказ, три тысячи часов. На новом месте стоимость магнетрона оказалась три тысячи рублей, а наработка на отказ триста часов. А всего лишь смена технологии!
   При выпуске "Алатау", громадного комплекса радиоэлектронной аппаратуры, самыми сложными технологическими операциями оказались операции комплексной регулировки, проверки состояния и правильной настройки каждого устройства, каждого блока, каждой системы, каждой кабины комплекса, и последующей сдаче этих параметров ОТК и военпредам. После опыта регулировки и сдачи первых комплексов было решено разработать технологическую инструкцию по проверке и сдаче комплекса на заводе - "Объем и последовательность операций по регулировке и сдаче изделия". Это было не просто, это было интересно. Ведь все системы перевязаны между собой, и нужно было построить оптимальный ход через сложный лабиринт взаимосвязей. Может быть, это было самое сложное и самое нужное из того, что приходилось делать Георгию за все время его работы. Это он стал понимать много-много позже, побывав и заместителем главного конструктора комплекса, и заместителем главного инженера завода, и главным конструктором.
   Именно последовательность действий, с учетом их взаимосвязи, с учетом времени, потребного на их исполнение, с учетом места их выполнения - вот что лежит в основе любого успешного дела, будь то созидание новой техники, будь то военные действия, будь то строительство любого сооружения. Но это только одна из основ. Другая основа - это требования к тем, кто будет выполнять заданные операции.
   Эти вещи связаны куда теснее, чем можно себе представить. Чем тщательнее отработана технология, тем проще требования к персоналу, тем короче время производства, тем выше конечное качество продукции! Чем меньше внимания уделено технологии, тем больше надо додумывать исполнителю, тем выше требования к его квалификации, к его добросовестности, к его мотивации, тем больше вероятность ошибки исполнителя и тем дороже цена такой ошибки.
   И это справедливо на любом уровне - и на уровне рабочего места на предприятии, и на уровне директора, и на уровне чиновника в областном правительстве, и на уровне президента страны.
  
  

Кольцо обороны Москвы

"Страна моя, Москва моя,

   Ты самая любимая!"

(Из песни тех лет)

  
   Электрички от одного из столичных вокзалов отходили часто. Несколько остановок - и с утренней электрички сходили группы военных и гражданских лиц. Остановка была ничем особенным не примечательна. Обычная платформа. Ни деревни, ни поселка у платформы не было. Лежало за ней ровное, слегка вздымающееся к середине невспаханное поле, поросшее травой. Вправо уходила узкая асфальтированная дорога. За полем, пониже платформы, виднелся обычный подмосковный лесок, а справа, где-то за километр, дорога огибала небольшой поселок, окруженный забором, и сворачивала в тот же сосновый борок.
   Утром электричку ждали автобусы, где собранные ребята в солдатских мундирах проверяли документы у пассажиров, среди которых был и Георгий с группой работников завода. Автобус высадил их у городка, и поехал дальше, в лесок. На поле слева махали лопастями два небольших вертолета, видимо это был местный аэродром.
   За забором городка возвышались четыре кирпичные башни, метров по двадцать-тридцать высотой, а на самом их верху красовались вращающиеся кабины с ажурными антеннами - два дальномера и два высотомера - новейший радиолокационный комплекс "Алатау", месяц назад ушедший с завода, откуда и приехала бригада Георгия на его развертывание и ввод в строй.
   Таких "точек" было четыре вокруг Москвы. Последнее, внутреннее кольцо ПВО, 25 километров от Кремля. Были и еще несколько внешних колец обороны, но это был, так сказать, "последний рубеж". Невдалеке крутились граненые колеса антенн мощного зенитно-ракетного комплекса, целеуказание которому и должен был давать "Алатау". Красиво смотрелся "Алатау" на вышках. Две пятнадцатиметровые антенны дальномеров на противоположных сторонах вращающихся кабин чем-то напоминали спустившихся с неба огромных орлов с распластанными крыльями. Вытянутые вверх качающиеся антенны высотомеров, как открытые ладони приветливо кивали горизонту, похожие на всматривающихся вдаль богатырей.
   Это был первый комплекс, выпущенный заводом для несения боевой службы, первый из четырех, вставших на ближнем кольце обороны Москвы. Специально для этих точек комплекс был выполнен в стационарном варианте, основная аппаратура была изготовлена в виде отдельных шкафов-стоек, размещенных в подземных залах. Там же размещались и индикаторы - экраны кругового обзора у дальномеров и растровые "дальность-высота" для высотомеров.
   "Алатау" менял на этих позициях заслуженный и, пожалуй, лучший радиолокатор ПВО, стоявший здесь ранее - "П-30". Георгий и его друзья-студенты изучали его на военной кафедре в институте, в расписании занятий эти часы обозначались таинственно - "Дисциплина А". Затем он и его товарищи проходили короткую практику в действующей воинской части во время военных сборов после четвертого курса.
   Отработанный годами, прошедший ряд модернизаций на серийном заводе, этот радар дал Георгию не меньше, чем теоретические курсы, прослушанные в институте. Было видно, как практические требования военной службы, заводских условий преображают известные теоретические схемы в реальные конструкции, которые можно серийно собирать, проверять, эксплуатировать и ремонтировать. Ремонтировать технику пятидесятых - шестидесятых годов приходилось, к сожалению, часто. Куда чаще, чем хотелось бы. Для этого в схемы всех устройств повсюду включались контрольные приборы, гнезда для их подключения, выводились на передние панели регулировки, регулировки, регулировки.
   Георгий как-то подсчитал, что только в одной из систем "Алатау", системе защиты от помех, впервые введенной разработчиками, было две тысячи регулировок! Именно эту систему, как тогда говорили, сопровождал Георгий. Но, поскольку его назначили старшим бригады, проверять, настраивать и сдавать расчету радиолокационного комплекса параметры всех систем пришлось и ему, вместе с бригадой.
   Были, были у Георгия сомнения, когда на вновь построенном заводе ему с товарищами - молодыми выпускниками института пришлось осваивать производство "Алатау". Как-то несерьезным казалось многое. И то, что освоение такого большого и сложного комплекса поручено заводу, едва вступившему в число действующих, и расположенному в небольшом поселке около Горького, где и кадров-то нужных не имелось. И то, что на освоение этой сложнейшей техники были брошены они, свежеиспеченные выпускники, без практического опыта разработок и без производственного стажа. И то, что в головном институте разработчики документации "Алатау" как будто и не видели той же радиолокационной станции "П-30", хорошо знакомой Георгию по военной кафедре. Чувствовалась некая неотработанность и спешка и в технических решениях, и в конструктивном исполнении, и в эксплуатационной документации. Это было тем более странно, что и разработчиком первого варианта "П-30", называвшегося "П-20", был тот же самый институт. От старших товарищей ребята знали, что "Алатау" не был в институте основным изделием. В качестве основного радара ПВО проектировался совсем другой локатор.
   Иногда Георгий и его товарищи думали, что их завод и их радиолокационный комплекс что-то вроде ложного аэродрома, средство большой дезинформации противника. А где-то делается настоящая, современная, "главная" техника, которая и будет обеспечивать противовоздушную оборону страны.
   И вдруг - последнее кольцо обороны Москвы! Двадцать пять километров от Кремля! Неужели это лучшее, что сегодня есть в стране? Да, похоже, так оно и оказалось.
   Ситуация эта сложилась не вдруг. Как представилось это Георгию позже, когда он побывал на главных полигонах ПВО страны, по рассказам старших, бывалых разработчиков, здесь не обошлось без волюнтаристских решений Хрущева, "дорогого Никиты Сергеевича". Соревновались две системы построения отечественной противовоздушной обороны: территориальная и объектовая. Эти две системы противопоставлялись постоянно, и соперничество между ними так и не закончено, потому что свои преимущества есть у каждой из них. Объектовая оборона ясна и понятна. Есть защищаемый объект, именно на уничтожение этого объекта нацелена атака противника, значит именно у этого объекта и надо сосредоточить мощное оружие отражения атаки - радиолокаторы, зенитные ракеты "земля-воздух", зенитные орудия. Но время, время! Если не подготовить всю эту технику к работе, к бою - она не сумеет выполнить свою задачу, ее просто не успеют включить, так как противник, безусловно, постарается действовать скрытно. Конечно, хорошо бы держать всю объектовую оборону постоянно включенной, теоретически это возможно. На практике же это не реально из-за огромных финансовых затрат, вызываемых сравнительно небольшим моторесурсом технических средств ПВО, их конечной надежностью, потребностью в периодическом ремонте, следовательно - в многократном дублировании техники и т.д. Да и разведка противника заблаговременно выведает всю необходимую информацию для организации противодействия системе ПВО - от радиоборьбы путем постановки радиопомех до прямого нападения на средства ПВО.
   Зато объектовая система обороны базируется на стационарных позициях, которые легко использовать при модернизации техники. Здесь легче найти необходимые кадры для поддержания всей этой техники в готовности, легче создать бытовые условия для обслуживающего персонала. Есть еще и ситуации, где без объектовой обороны в принципе не обойтись, например оборона одиночного корабля. Или оборона Москвы.
   Много позже, когда "Алатау" было развернуто уже не один десяток, и отовсюду шли жалобы на ненадежную и сложную аппаратуру защиты от помех, Георгию случилось встретиться с офицером, служившим на той, первой его подмосковной точке. "Что, защита у вас не работает?" - "Ну, почему же, работает." - "А вы, что, ее включаете!?" - "Разумеется!" - "А когда же вы включаете режим защиты?" - "Да как входит цель в помехи, так и включаем." - "И работает?" - "Работает!" - "Да как же это у вас работает, когда ни у кого не работает?!" - "А у нас на этой аппаратуре майор сидит!"
   Вот что значит Москва! И должность смогли найти, и толкового офицера!
   Кстати, подобная аппаратура в зенитно-ракетном комплексе С-75 тоже работала, и работала неплохо. С офицерами в зенитно-ракетных войсках (ЗРВ) тоже было полегче, чем в радиотехнических войсках противовоздушной обороны - РТВ ПВО.
   Мы отвлеклись. Вернемся к двум концепциям ПВО - объектовой и распределенной.
   Чтобы преодолеть главный недостаток объектовой ПВО - недостаток времени на подготовку к отпору нападающей стороне - приходится вводить предполье. На удалении от объекта строится еще одно, и еще одно кольцо ПВО, уничтожающее средства воздушного нападения на подлете, и предупреждающее внутренние кольца о нападении.
   В конце концов над территорией создается сплошное радиолокационное поле, по данным которого наводятся и ракеты, и самолеты истребительной авиации. По данным поля приводится в готовность объектовая оборона.
   Заманчивой оказалась доктрина сплошного радиолокационного поля. Георгий слышал, что на испытаниях комплекса объектовой обороны, "Пирамида-Урал-Даль", генеральным конструктором которого был Лавочкин, тот самый великий авиаконструктор, присутствовал лично Никита Сергеевич Хрущев. Техника была громоздкой, сложной, и как все опытные образцы, не отработанной и ненадежной. Сбои в работе срывали наведение ракет, которые тоже входили в состав комплекса. (Их долго еще после этого возили на парадах по Красной площади). А еще скончался Лавочкин... Говорят, Никита Сергеевич спросил, какие есть альтернативы. И тут под руку попался мобильный вариант стационарного зенитно-ракетного комплекса. Характеристики его были и по нынешним временам впечатляющими.
   Кстати, именно очередная модификация этого комплекса повинна в уничтожении украинскими силами ПВО российского пассажирского самолета в 2002 году над Черным морем, аж за 200 километров от места запуска ракеты. Очевидно, сами украинские военные никак не собирались сбивать пассажирский самолет за двести километров от полигона. И не сбили бы, если б действовало то сплошное поле ПВО страны, которое столько лет создавали над СССР. Самонаводящаяся ракета летела через все Черное море, мимо Геленджика, где на горе Плоская Георгий вводил в строй и проводил испытания модернизированного "Алатау", мимо Гудауты, где стоял такой же комплекс. Эти радиолокационные комплексы подобные ракеты обнаруживали даже в условиях помех, а уж в свободном-то пространстве проблем с обнаружением не могло быть. Но... Ракету запускала (и потеряла из виду) "незаможна и незалежна" Украина, Гудаута оказалась в самопровозглашенной Абхазии, а Геленджик - в России. И если раньше в считанные минуты непослушную ракету обнаружили бы и уничтожили, то теперь взаимодействие ПВО трех государств - это проблема! Ракета была потеряна, невинные люди погибли.
   Итак, Никите Сергеевичу Хрущеву предложили в качестве основы ПВО мощный мобильный зенитно-ракетный комплекс. Комплекс оказался много сложнее, чем уже существовавший знаменитый зенитно-ракетный комплекс ЗРК С-75, сбивший 1-го мая 1960-го года над Свердловском американский высотный самолет-разведчик У-2, а позже сбивший такой же самолет-разведчик над Кубой во время карибского кризиса шестьдесят второго года.
   Новый ЗРК был более мощным и, соответственно, более громоздким, чем С-75. Правда, за счет большей мощности и концентрации энергии в узком луче он способен был пробивать помехи, которые активно применялись для преодоления ПВО. Но такая концентрация энергии оказалась и недостатком, так как для наведения этого узкого луча нужно было дать направление на цель и координаты цели. Посчитав эту задачу более простой, чем наведение ракеты на цель, ее возложили на радиолокационное поле, на радары, формировавшие это поле. И тут выяснилось, что старые радиолокационные станции становятся слабым звеном, имеют малый потолок обнаружения и достаточно легко забиваются помехами. Здесь и потребовался радиолокационный комплекс "Алатау", с передатчиками большой мощности, с большими антеннами. Он должен был обеспечить целеуказание комплексам зенитно-ракетных войск ПВО.
   Апробация "Алатау" была проведена на кольце обороны Москвы. Вопреки всем сомнениям, первые образцы "Алатау", изготовленные впервые на новом радиозаводе, (а фактически - общими усилиями горьковского совнархоза) без каких-либо доработок удалось сдать представителям заказчика - военпредам и воинскому расчету. А благодаря близости к Москве квалификация расчета была повыше, чем где-либо на периферии, что и помогло этим первым комплексам честно отслужить положенный срок.

Первый опыт работы

  

"...И опыт, сын ошибок трудных!"

(А.С. Пушкин)

  
   Георгий и его товарищи приобретали опыт работы. Одно дело - заводская регулировка. Под боком приборы, стенды, классные специалисты. Другое дело - войска, поле, новые люди. Войска ПВО, противовоздушной обороны страны, никогда не относились к привилегированным родам войск. Это далеко не авиация, не ракетные войска стратегического назначения. Не космические формирования. Страна, разумеется, должна быть защищена от нападения с воздуха, но победить противника на своей территории, не переходя ее границы? Проблематично! Потому и условия службы, и внимание руководства армии, и служебный рост был в войсках ПВО послабее. Еще с войны осталась обидно-шутливая расшифровка ПВО - "Пока воюют - отдохнем!". Кстати, задачи борьбы с воздушным противником самостоятельно вынуждены были решать и сухопутные войска, и авиация, и военно-морской флот - все, кто должен воевать не только на своей территории. И у каждого из этих родов войск было свое вооружение для противовоздушной обороны. Свои ракеты, свои самолеты, свои радары, свои НИИ и КБ, свои академии и училища. В свое время Георгию пришлось плотнее познакомиться со своими коллегами, когда встал вопрос о модернизации "Алатау".
   Впрочем, недооценка ПВО страны армейским руководством частично компенсировалась вниманием высшего руководства партии и страны (что в те времена, пожалуй, было неразделимо). Ведь никому из руководства не хотелось, чтобы над головой кружились вражеские стервятники. Как говорится: "Вы не вейтеся, черные тучи, над моею больной головой!". И работали многочисленные НИИ, КБ и заводы над техникой для войск ПВО страны. А в этих войсках, в свою очередь, существовали свои зенитно-ракетные войска ПВО, авиация ПВО, и, наконец, радиотехнические войска ПВО. Почему наконец? Потому, что, как казалось Георгию, более обиженных заботой служивых можно было найти только в стройбатах.
   Однако техника в радиотехнических войсках была не шуточная, офицеры - грамотные. Работая вместе с воинским расчетом, Георгию и его товарищам пришлось прочувствовать, как говорится, на своем горбу все просчеты разработчиков комплекса. То, что в стенах института и завода казалось пустяком, в реальных условиях становилось серьезной проблемой. Например, каждую систему радара, как правило, разрабатывало отдельное подразделение института - кто-то передатчики, кто-то приемники, кто-то систему опознавания государственной принадлежности, кто-то привод вращения кабины и изменения наклона антенн. И каждый разработчик выстраивал свою систему контроля и настройки, свою систему автономного управления. Сколько раз, чертыхаясь, носился Георгий и его напарники вверх и вниз по тридцатиметровой железной лестнице внутри кирпичной башни, оттого, что какую-то из многочисленных систем забыли, уходя из приемо-передающей кабины, перевести в режим дистанционного управления! Сколько раз, по молодости, они заскакивали, не останавливая вращения кабины, на подножку у двери кабины и повиснув на одной руке толкали вверх тугую ручку железной двери, чтобы переключить кем-то забытый тумблер "местное-дистанция"! Лестничный пролет в два с половиной метра они научились на спуске пролетать прыжком, в одно касание перил в середине пролета. Им повезло, руки-ноги остались целы.
   Запомнился тихий летний вечер, напоенный запахом трав, когда вдвоем с антенщиком Володей Георгий делал ориентирование антенн комплекса. По техническим условиям делать эту тонкую операцию нужно было по специальной мачте, как это делалось на заводском полигоне. Но где же ее возьмешь на реальной позиции? Решились на рационализацию - использовать две башни, на которых и стояли приемо-передающие кабины. Развернули антенны друг на друга, ввели поправки по странам света, подключили генератор сигнала к одной из антенн, поставили кабины на юстировочные тяги. И тут оказалось, что между кабинами можно переговариваться, не повышая голоса, напрямую, без всякой телефонной связи. Антенны превосходно фокусировали не только радиоволны, но и обычные звуковые колебания, играя роль огромных рупоров...
   Георгий не мог без смеха вспоминать, как они с регулировщиком Костей сдавали систему ПБО - "подавления бокового ответа". В "Алатау" она была применена впервые. С помощью специальной небольшой антенны с широкой зоной приема и дополнительного премного канала из принятого сигнала вычитались искусственно создаваемые противником сигналы ложных целей. Для испытаний в условиях полигона система подходила неплохо. Вот только при одновременном воздействии искусственных мешающих отражений эту систему включать не следовало бы, так как она убирала бы и помеху, и полезный сигнал. Потому в дальнейшем от этой системы борьбы с помехами пришлось отказаться. А тогда это было новое слово в радиолокации. И вот сдают они эту систему заказчику. Подали в приемники сигнал от специального генератора, плавно изменяют его уровень, от появления сигнала на осциллографе, до заданной величины, когда начинается подавление, считывают показания прибора, сравнивают с требованиями технических условий. Только Георгий замечает, что как-то странно ведет себя Костя, регулировщик: то согнется, то полуприсядет, глядя на осциллограф. Ну, сняли показания, военпред вышел из кабины. "Ты чего?" - спрашивает Георгий. "Смотри!" - говорит Костя. Он приседает, выпрямляется - и вслед за его движениями и сигнал на осциллографе становится то больше, то меньше. "Видишь", говорит он, "сколько надо, столько и будет!" Несовершенна была и аппаратура, и методика.
   Но более всего донимала аппаратура защиты от несинхронных импульсных и пассивных помех, нестабильная и ненадежная, со своими двумя тысячами регулировок. В других радиолокаторах таких блоков с потенциалоскопами было вдвое меньше. И Георгий, заручившись поддержкой военных, подал рационализаторское предложение - сократить эту сложноту вдвое. Теория говорила, что в самом максимальном случае, при идеальной работе каждого из блоков, потери будут невелики и на практике незаметны. Поскольку идеальной работы по жизни не встречается, то из двух блоков результат определяет худший из них, и это перекрывает все ожидаемые выигрыши. Интересно, что в результате специальных испытаний на полигоне с применением реальных помех все ожидания подтвердились - второй комплект аппаратуры не давал выигрыша в помехозащите! Уже прикидывая, как делить положенное вознаграждение, Георгий шел к директору завода. "Да ты что?" - вскипел директор. - "Это как ты себе представляешь - выкинуть столько блоков?" - "Так ведь экономия..." - начал было Георгий. "Экономия? А ты соображаешь, что заказчик тут же цену пересмотрит?! Как будем план по объему выполнять?" - "Так больше изделий сделаем!" - "А из чего мы их сделаем? Кабины не заказаны, магнетроны не заказаны, да и вся другая комплектация тоже! План завода завалим, план главка завалим, да, пожалуй, и план министерства затрещит!" У Георгия хватило на этот раз ума, чтобы понять всю несерьезность своего предложения. Действительно, только таких забот всем и не хватало! Тем более, что вторые блоки, как никак, можно было считать резервными, или использовать в качестве ЗИПа (так называются в армии запасное имущество и приспособления).
   Вообще, отличительной особенностью "Алатау", обеспечившей его долгую войсковую жизнь и заботливо сохраняемой при всех дальнейших модернизациях, была щедрая избыточность аппаратуры, многоканальность, позволявшая решать боевые задачи, тем более полезная в условиях мирного времени. Две вращающиеся кабины дальномеров, обеспечивающих круговой обзор, от двух до четырех автономных радиолокаторов-высотомеров создавали хороший запас прочности. Да еще в каждом дальномере было по два независимых приемо-передатчика. Редко все это работало как надо полностью. Но чтобы уж совсем ничего не работало - такое тоже бывало не часто.
  
  

Активные помехи

"И вся-то наша жизнь есть борьба!"

(Из песни)

  
   Помехи, помехи, помехи! Главная забота, постоянная головная боль разработчика радиолокационной техники. Помехи появились практически одновременно с появлением радаров. Извечная игра в казаки-разбойники. Нападающий стремится стать невидимкой, подкрасться скрытно, незаметно. Обороняющийся выставляет наблюдателей, постовых и караульных. Нападающий старается их отвлечь, сбить с толку, спрятаться за дымовой завесой, зайти со стороны солнца, чтобы ослепить врага, или действовать в темноте, ночью, чтобы захватить спящих врасплох.
   Радары - это глаза и уши современного боя. Постановка помех - это пыль в глаза, дымовая завеса. Соринка в глазу слепит человека, помехи слепят радиолокаторы. Ни на минуту не прекращается, с одной стороны, поиск способов подавления радаров, с другой стороны, поиск защиты от помех. Так было с момента появления радиолокации, так продолжается и сейчас. Наверное, так будет продолжаться еще довольно долго, потому что не видно никакой альтернативы радиолокационным методам обнаружения на расстоянии.
   Не следует думать, что периодически не производится тщательнейший обзор всех старых и новых идей "видения на расстоянии". Каких только и реальных и фантастических способов не анализировалось! От звуковых волн до нейтринных локаторов, от гравитационных волн до телепатии - и все сводилось к тому, что реальное обнаружение возможно только с помощью радиоволн. Действительно, ведь и природа, располагавшая весьма большим временем для экспериментов, и весьма значительным набором видов живых организмов, повсеместно использует для обнаружения на расстоянии те же самые радиоволны, то есть электромагнитные колебания. Обычно в коротковолновом диапазоне, соответствующем видимому свету. Так что любой живой организм, использующий видимый свет или инфракрасные, невидимые человеческим глазом, тепловые лучи, является самой что ни на есть настоящей радиотехнической системой. И здесь так же, как и в случае военной радиолокации, кто раньше увидел, тот и выиграл. А кто не увидел, того и съели.
   Вот и прячутся участники непрерывного сражения за жизнь друг от друга. То с помощью защитной окраски, то прижимаясь к самой земле, то прикрываясь камышами и травой, то взлетая на недосягаемую высоту, то скрываясь под поверхностью воды...
   Так и в радиовойне. Дальность действия радара дает выигрыш во времени для подготовки к активному отпору, скрытность дает возможность нападающей стороне сократить это время, замаскировать направление нападения, состав нападающих, их тактику. На полигоне в шестидесятые годы главком ВВС наблюдал показательный бой одного из наших истребителей с самолетом, изображавшим французский "Мираж". Наш ас устремился на врага в лобовую атаку. У "противника" не выдержали нервы и он отвернул вверх, подставив себя под обстрел. Проиграл. Когда гордый собой наш пилот отрапортовал генералу, тот спросил его: "А что, и в реальном бою Вы поступите также?" - "Так точно, товарищ генерал!" - "А какова дальность пуска Ваших ракет?" - "Не могу знать, товарищ генерал!" - "Двадцать километров. А у противника?" - "Не могу знать, товарищ генерал!" - "Шестьдесят. Так сколько раз Вас собьют на лобовой атаке?!"
   Кстати, много лет спустя, уже в девяностых годах прошлого века, на одном небольшом дружеском российско-французском банкете Георгию довелось беседовать с французским, как потом выяснилось, разведчиком, который очень интересовался, где в России делают новую систему вооружения для русских МИГов, и настойчиво предлагал поставить ее на французский "Мираж", утверждая, что тогда им не страшен будет никакой "Фантом".
   Совершенствовались самолетные радары, совершенствовались наземные радиолокаторы. Совершенствовались и средства постановки помех. Прекрасные радиолокационные станции длинноволнового диапазона, разработанные и изготовлявшиеся на старейшем горьковском радиозаводе, были компактны и отработаны годами выпуска и боевой эксплуатации. Однако, в силу особенностей метрового диапазона волн, их антенны, несмотря на громадные размеры, иногда превышавшие двадцать пять метров в размахе и двенадцать метров в высоту, все-таки набирали помехи с боковых направлений, по боковым лепесткам диаграммы направленности антенны. Они, радары метрового диапазона волн, были великолепными дежурными станциями, обеспечивая прекрасный обзор по дальности и высоте. Они обеспечивали дежурное поле ПВО страны в мирное время. Вот в боевых условиях их небольшой диапазон рабочих частот забивался активными помехами, создаваемыми противником, и наступал черед более мощных РЛС сантиметрового диапазона волн, РЛС боевого режима, к которым относился "Алатау".
   Интересно, что с РЛС метрового диапазона начиналась радиолокация во всех странах - в США, Англии, Германии. Однако сохранились они, как активное и современное средство ПВО, только в России. Здесь торжествовала концепция "растаскивания" противника по радиодиапазону, заставляя его тащить средства помех для различных радаров. А когда в США создали "самолеты-невидимки", со специальными формами и противолокационными покрытиями, то метровые радары все равно уверенно обнаруживали эти суперсовременные цели. Правда, помехи по-прежнему помогали маскировать налет. Но ведь уже сам факт постановки помех обнаруживал вражеские намерения.
   Почему же в России сохранились РЛС метрового диапазона? Большие антенны для них спроектировал Михеич, талантливый конструктор горьковского радиозавода. Как-то, встретив его в штабе войск ПВО, Георгий, полушутя-полусерьезно приветствуя патриарха, сказал ему: "Земной поклон Вам за спасение ПВО страны!". А дело в том, что Михеич спроектировал изящную, ажурную, красивущую антенну, выдержавшую десятилетия реальной эксплуатации в самых различных регионах страны. Именно благодаря этой антенне были получены непревзойденные характеристики радара по дальности и высоте обнаружения целей. Но когда много лет спустя, при очередной модернизации, произвели научный расчет этой антенны на прочность, на гололед, на ураганный ветер - то оказалось, что такой антенны не может быть, потому что не может быть никогда! Нет такого прицепа, на котором ее можно было бы сдвинуть с места! Видимо, подобные расчеты и заставили других разработчиков отказаться от метрового диапазона волн. Ну и что?! Ведь работали и работают эти антенны и эти радары. И несли много лет и несут до сих пор охрану российского неба. Да, бывают экстремальные ситуации, когда приходится заменять антенну у пострадавшего радара. Но это ни в какое сравнение не идет с потерями, которое понесла бы страна от сопромата, если бы в начале шестидесятых заказчик взялся бы за пересчеты. Отсутствие риска - перестраховка, излишний риск - авантюризм. Разумный риск - норма поведения.
   Итак, сантиметровые РЛС, и "Алатау" в их числе, должны были взять на себя основную задачу обнаружения целей в условиях применения противником активных помех.
   Какие только разновидности помех не применялись! Какие только виды помех не предполагались к применению! Помехи, имитирующие сигнал от цели. Прицельные помехи, перегружающие приемник, забивающие приемные каналы. Помехи, качающиеся по частоте, поочередно вбиваемые во все каналы всех радаров. И т.д., и т.п. Но самой вредной, самой трудно преодолимой помехой стала шумовая заградительная помеха.
   До конца прошлого века такую помеху легко можно было если не увидеть, то услышать. Чтобы население не слушало всякую чепуху, которую несли по радио чуждые нам голоса, их "глушили" как раз с помощью таких шумовых помех. Вместо сладких речей из дружественных стран, желающие могли слушать мерный и спокойный шум из своих радиоприемников.
   Примерно подобный же эффект создают активные шумовые помехи на экране радара. Это либо белый, засвеченный шумовыми всплесками экран, либо, если вручную убрать эту засветку, задавив усиление приемных каналов, экран можно очистить от шумов. Вместе с целями. Чего противник и добивался.
   Ведь крутить ручку усиления приемника со скоростью поворота антенны оператор, конечно же, не в силах, так как антенна обычно вращается вкруговую со скоростью 6 оборотов в минуту, один оборот за 10 секунд. Для устранения мешающих засветок в радарах предусматривается набор автоматических регулировок, поддерживающих привычные для оператора условия наблюдения за экраном. Да и сам оператор, если он хорошо натренирован, может рассмотреть отметку от цели даже при достаточно высоком уровне помех. Долго существовало мнение, что никакой автомат не может в этом сравнится с оператором, хотя теория говорила об обратном. Автоматическое обнаружение целей стало повседневной практикой не сразу, и об этом нам тоже хочется рассказать в нашем повествовании. Здесь также не обошлось без споров, и только жизнь рассудила спорящих.
   Реальное обнаружение осуществляется на фоне собственных шумов приемника, и их тоже необходимо поддерживать на постоянном уровне. Без автоматической регулировки усиления (АРУ) приемника никакое автоматическое обнаружение не то что невозможно, но оно практически нецелесообразно. При высоком уровне шумов, собственных или посланных противником, на экране появится море ложных сигналов. Их так и называют: "ложные тревоги". Среди них можно и не найти полезную отметку от цели. А если зажать усиление приемника, то и слабая цель исчезнет совсем с экрана, хотя и ложных отметок будет мало, или не будет вообще.
   Разнообразные виды автоматических регулировок усиления использовались почти во всех радиоприемниках - обычных радиовещательных, в радиосвязных, в телевизорах. Перешли автоматические регулировки и в радары. Но проблемой стал выбор скорости срабатывания этих регулировок. Ведь противник может создавать не только постоянную по уровню помеху, но и помеху с переменным уровнем, чтобы отслеживать ее было трудно. Для подавления РЛС с различными частотами излучения разработаны передатчики помех с качающейся частотой, "скользящие по частоте". Такая помеха появляется на экране не все время, а периодически, и отслеживать ее надо предельно быстро. А как же в этом случае отличить ее от мешающих отражений от земли, прочих местных предметов, искусственных облаков радиоотражателей? Ведь тогда и цель на фоне этих отражений выделить не удастся. Десятилетиями решался этот конфликт между режимами, трудной оказалась проблема.
   Были использованы и другие приемы борьбы с активными помехами, о них речь пойдет ниже.
  
  
  

Взаимные помехи

"- "Десерт" наблюдает помехи!

- Да он их всегда наблюдает..."

(Разговор на учениях)

  
   Взаимные помехи в виде несинхронных импульсных помех неприятны тем, что практически каждое радиотехническое устройство создает помехи другим. Радиолокаторы излучают мощнейшие импульсы, и, тем самым, служат генераторами помех для всех других систем. Так что это удовольствие можно получать без всяких усилий со стороны противника. Еще одна приятная особенность несинхронных помех состоит в том, что чем серьезнее боевая задача, тем больше радиотехнических средств включается для ее решения. Вот тут и начинается веселье! На кораблях, буквально утыканных радиоантеннами, экраны радаров сразу же затягиваются яркими муаровыми узорами, среди которых только опытный оператор может рассмотреть нужную отметку от цели. А уж обнаруживать новую цель, как правило, вначале еле видимую точку, и на чистом-то экране, безусловно, не просто. Так при мощных помехах задача усложняется невероятно. Во время войны на Суэцком перешейке там стояло столько радиолокационной техники, что при налетах израильской авиации радары практически ослепляли друг друга! Сперва посчитали, что коварные израильтяне разработали новые системы подавления радаров. Однако наши специалисты разобрались в ситуации. Сами радары замечательно мешали друг другу, противник мог не беспокоиться о создании помех. Естественно, эффективность имевшейся в радарах защиты от помех в такой ситуации не выдерживала критики.
   В "Алатау" система защиты от импульсных несинхронных помех была модернизирована, но принципы ее оставались теми же. Базировалась она, как и учит теория, на разделении полезных сигналов и помех по их структуре. Полезные сигналы приходят строго периодически, синхронно с излучаемыми локатором сигналами. Помехи от других источников приходят с другой периодичностью, или вообще в случайные моменты времени. На этой разнице сигнала и помехи и строится защита от несинхронных помех. Достаточно оценить периодичность прихода сигнала, и тогда легко отделить его от помехи. Для оценки нужно задержать полученный сигнал на период повторения нашего сигнала и сравнить моменты прихода прошлого сигнала и нынешнего. Совпали моменты - значит пришел сигнал, его пропускаем. Не совпали моменты прихода - значит пришла помеха, ее блокируем. Все вроде бы просто. Но сколько усилий было потрачено, прежде чем удалось надежно решить эту задачу! Проблема состояла в необходимости запомнить сигнал.
   Сейчас запоминать информацию умеют. В любой ЭВМ вся работа основана на запоминании и воспроизводстве информации, это привычно и кажется таким простым и естественным. Нынешние компьютеры легко могут запомнить и в реальном времени воспроизвести десятки видеофильмов с общей длительностью, превышающей десятки часов. Но так стало совсем-совсем недавно! А тогда, в шестидесятые годы, инженерам и ученым приходилось решать море головоломных задач, чтоб запомнить сигнал на, смешно теперь сказать, тысячную долю секунды. Ну, да ведь подобных примеров мы имеем полным-полно! Кто бы в начале, или даже в середине прошлого века легко поверил, что землю можно облететь за полтора часа?
   Только переход к цифровой обработке сигналов, когда принятый сигнал превращается в набор двоичных кодов, только одновременное создание цифровых интегральных микросхем, где десятки и миллионы транзисторов упакованы в крошечные чипы, позволили эту недостижимую до того роскошь - иметь память. Произошло это в семидесятые годы прошлого века, и если вам будет и дальше интересно, об этом рассказ впереди. А мы пока еще находимся в шестидесятых.
   Как только не исхитрялись разработчики радаров, чтобы запомнить ничтожные по нынешним меркам объемы информации на микроскопические времена! Сначала это были динамические устройства, представляющие собой линии задержки сигнала. Этакая радиотехническая труба. В один конец сигнал вливается, из другого выливается. Пока наш радар, выдав в пространство мощнейший электромагнитный импульс, ожидает его возвращения после отражения от цели, пришедший перед тем сигнал запускается в нашу радиотехническую трубу и появляется на другом ее конце точно в тот момент времени, когда пришел следующий отраженный сигнал. Вот тут-то их и следует сравнивать. Совпали - пропускаем, сигнал. Не совпали - убираем, помеха.
   Есть, правда, и мелкие неприятности такой системы. Сигнал бежит по линии задержки, по радиотехнической трубе, строго постоянное время, у линии постоянное время задержки. Значит, и период излучения сигналов радара должен быть строго такой же. И им не поиграешь просто так, хотя этого нередко и хочется. Ну, тут выход один, приходится формировать импульсы запуска передатчика и всех прочих систем радара на той же (или на такой же) линии задержки. Так и делали, когда в радаре был один канал приема-передачи. Сами линии задержки были устройствами прецизионными, точными, с усилителями радиосигнала до и после линии задержки, с преобразователями радиосигнала в сигнал, понятный для задерживающего элемента. Задерживать пробовали и магнитострикционные колебания в брусках из специальных сплавов, и ультразвуковые колебания в различных средах, преобразовывая радиочастотные импульсы соответствующим образом. Такие устройства доходили до серийного производства и эксплуатации, несмотря на их дороговизну и сложность. Как правило, системы подавления помех на линиях задержки применялись в одноканальных радарах. (Радарами называли радиолокаторы по зарубежной терминологии. Радиолокационные станции по советской терминологии сокращенно именовались РЛС). Но при этом частота повторения РЛС задавалась от линии задержки, определялась временем задержки в линии и была строго постоянной, что также облегчало противнику задачу подавления РЛС.
   В "Алатау" для задержки сигнала использовались специально для этой цели разработанные электронно-лучевые трубки - потенциалоскопы, одно из сложнейших и одно из последних детищ вакуумной электроники. Тончайший электронный луч писал спиральный узор на полупрозрачном экране с особым покрытием, а на следующем периоде считывал его. Для успешной работы луч должен был каждый раз точненько попадать на то же место, что и в прошлый период, должен быть не шире и не уже, не быстрее и не тише. Усилители и входного и выходного радиосигнала должны были работать стабильно. Системы разверток луча должны были работать стабильно. Напряжение на всех электродах потенциалоскопа должны быть строго постоянны. И все это невзирая ни на какие изменения температуры, перепады напряжений от генераторов, вибрации и старение элементов. Вот тут то и пришлось вводить десятки подстроек и регулировок, доводивших до белого каления сначала регулировщиков аппаратуры, а затем и обслуживающий персонал. На заводе эти регулировщики, и даже их адреса, были известны руководителям, вплоть до директора завода. В воинских частях спецы, способные справляться с аппаратурой защиты от помех, были известны командирам всех уровней наперечет.
   Безусловным достоинством потенциалоскопа, из-за которого приходилось терпеть его капризы, была независимость от периода повторения РЛС. Это не только позволяло менять частоту повторения посылок РЛС, но и перейти к построению многоканальных радиолокационных систем, целых радиолокационных комплексов. Одним из первых, если не первым таким комплексом, был "Алатау".
   "Алатау" насчитывал четыре приемо-передатчика в дальномерных каналах, размещенных в двух отдельных вращающихся кабинах, каждая с двумя пятнадцатиметровыми антеннами, и от двух до четырех высотомерных каналов, каждый в своей поворотной кабине, со своей качающейся вверх-вниз антенной. Каждую из кабин дальномеров и высотомеров стремились размещать на возвышенностях или, чаще, на специально насыпанных горках, так как необходимо было избежать затенения антенн местными предметами и деревьями. Внушительное получалось зрелище!
   Фактически работало от шести до восьми радиолокаторов одновременно, и синхронно. И здесь потенциалоскопы должны были выручать. Тем более, что задерживать сигнал РЛС приходилось не только для подавления несинхронных импульсных помех, но и для устранения всевозможных мешающих отражений от неподвижных местных предметов и малоподвижных искусственных отражателей, сбрасываемых противником. Система подавления мешающих отражений и выделения на их фоне сигналов от движущихся целей получила название системы "селекции движущихся целей", сокращенно СДЦ. О ней расскажем чуть ниже, а пока еще немного о том, чем пришлось платить за многоканальность "Алатау".
   Потенциалоскопы оказались весьма капризными приборами. Подобно всем знакомым телевизионным приемным трубкам, кинескопам, и менее знакомым широкой публике телевизионным передающим трубкам, применявшимся в передающих телекамерах, они тянули за собой громоздкие и дорогие отклоняющие системы, схемы электронных разверток, высоковольтные и низковольтные источники питания, усилители слабых сигналов. И если телевизоры делались тысячами и сотнями тысяч, то эти блоки делались штучно. При этом стоимость их выходила ой-ой какой, а качество, в общем-то, тоже ой-ой...
   Много раз пришлось Георгию за свою жизнь возвращаться к этой аппаратуре и к задаче борьбы с помехами, и со всем тем, что мешало этой борьбе.
  
  
  

Триангуляция

"Куда, куда,

Куда Вы удалились?"

(А.С. Пушкин)

   Мы стремимся обнаружить противника. Противник создает нам помехи. Мы боремся с помехами всевозможными радиотехническими ухищрениями. Но ведь можно и без радиотехнических. Попросту. "А ля гер, ком а ля гер!" - на войне, как на войне. Вы нам помеху - мы вам ракету! Вот только куда ее пускать? Надо знать хотя бы направление пуска, где он там, постановщик помех. И хорошо бы еще и примерное расстояние до него, чтобы не пускать ракету напрасно. Или слишком поздно.
   Были придуманы способы определения направления на постановщик помех, его пеленгации. И в "Алатау" были встроены специальные приемные каналы, пеленгационные. Их разработал тот же московский головной проектный институт, разработчик "Алатау". Георгия назначили на серийном заводе ведущим инженером - главным конструктором по встраиванию пеленгационных каналов в серийный "Алатау". В каждый из четырех каналов дальномера встраивалось еще по одному сложнейшему специальному логарифмическому приемнику. Два канала этого приемника подключались к основной и вспомогательной антеннам и после сравнения принятых сигналов вырабатывался сигнал, соответствовавший пеленгу на помеху. К тому времени появилась аппаратура АСУ - автоматизированных систем управления. Ее разрабатывал другой московский проектный институт, один из трех, специализировавшихся на АСУ ПВО. Возглавлял этот институт Генеральный конструктор системы ПВО страны.
   Сигналы пеленгов от трех разнесенных радиолокационных комплексов (РЛК) поступали на узлы АСУ, и по их пересечению легко определялось местоположение постановщика помех. Если он один. Если же постановщиков помех было много, то задача столь усложнялась, что тогдашняя специально созданная ЭВМ (это теперь говорят - компьютер) захлебывалась от вычислений. Зато по вычисленным координатам можно было и наводить истребители, и давать целеуказание зенитно-ракетным комплексам зенитно-ракетных войск - ЗРК ЗРВ.
   Впрочем, для ЗРВ существовали свои АСУ и свой проектный институт. Там вопрос решили проще. Непосредственно по пеленгу на постановщик помех пускали ракету, а если не помогало, то и еще. Первый такой вариант РЛК Георгию довелось вводить в строй и испытывать вместе со специалистами уральского проектного института на секретном военном полигоне Капустин Яр. Испытания прошли на боевом РЛК, стоявшем на охране ракетных объектов старейшего ракетного полигона страны, там, где С.П.Королев запускал свои первые баллистические ракеты, и где одна из них до сих пор стоит в качестве памятника эпохи. Испытания прошли успешно, комплекс с пеленгационными каналами был принят на вооружение.
   Вот и до сих пор, спустя сорок лет, название полигона упоминается с осторожностью. А тогда, в начале шестидесятых, перед командировкой в Капустин Яр Георгий получал специальный инструктаж, предупреждавший, что нигде по пути следования нельзя даже упоминать это название. Что билет на поезд надо брать только в специальной воинской кассе, и с попутчиками разговоров не вести. Чтобы враг не догадался, что скрывается там, в астраханских степях. Каково же было удивление Георгия, когда он обнаружил в изданной у нас книге английского писателя-фантаста Кларка "Лунная пыль" рассказ том, как главный герой едет из Волгограда по прекрасному бетонному шоссе на ракетный полигон в... Капустин Яр! Ничего себе, секрет! Но в первом отделе завода Георгия успокоили. Мало ли кто чего напишет, а инструкция есть инструкция, и выполнять ее надо. Тем более, что и шоссе, как потом убедился Георгий на собственных боках неоднократно, было вовсе уж не таким прекрасным. Хотя и бетонным.
   Мы еще, возможно, вернемся к драматическим событиям, сопутствовавшим попыткам обеспечить обнаружение постановщиков помех. Но это позже.
  
  
  

Защита от пассивных помех

"Как включают СДЦ,

все меняются в лице..."

(Ю.И. Пахомов, профессор, д.т.н.,

Лауреат Государственной премии СССР)

  
  
   Ох, уж эта СДЦ - селекция движущихся целей! Или СПЦ - селекция подвижных целей. Так называлась система защиты от помех, вызванных посторонними отражениями. СДЦ в радиолокаторах радиотехнических войск противовоздушной обороны (РТВ ПВО) и СПЦ в радиолокаторах зенитно-ракетных войск противовоздушной обороны. Так уж повелось. Принцип защиты, тем не менее, один и тот же. Сигнал, принятый радиолокатором, задерживается на период повторения, до прихода следующего сигнала, и сравнивается с ним. Вот тут и можно выделить сигнал от движущейся цели и подавить вредный, ненужный сигнал, отразившийся от земли, деревьев, зданий и прочих, так называемых местных предметов. А еще и противник создает такие искусственные мешающие отражения, сбрасывая с самолетов полоски фольги или металлизированного стекловолокна. Получается этакий радиоэквивалент дымовой завесы. Применяться такие пассивные помехи начали практически одновременно с появлением радиолокации, еще во времена второй мировой войны. И очень эффективно!
   Вообще, как и с любым другим видом оружия, сразу с его появлением создаются и средства защиты от него: меч и щит, стрела и кольчуга, снаряд и броня, радиолокатор и радиопомехи. Последняя пара, пожалуй, самая современная. Почему радары привлекли столько внимания, потребовали стольких сил и затрат на их создание, совершенствование, на борьбу с ними с помощью помех, и на защиту радаров от помех?
   Все дело в том, что пока не найдено альтернативных радиолокации средств, позволяющих видеть сквозь ночь, туман и облака на расстояния в сотни километров. Позволяющих не только видеть, но и направлять в нужную точку средства поражения цели. Само название "радиолокация" образовано из слов "радиус" - луч, и "локус" - место. Определили место - лишили скрытности! Разумеется, противник всеми силами стремится восстановить эту самую скрытность, мешая работе радаров. Излучаются разнообразные сигналы, сбивающие работу радаров, подавляющие приемные устройства, маскирующие отражения от целей радиошумами, сбрасываются пассивные отражатели. Самолеты и крылатые ракеты опускаются к самой земле, предельно сокращая зону их видимости (земля-то круглая!), и вынуждая обнаруживать их на фоне всевозможных мешающих отражений, даже если и удалось поднять радар над землей.
   Системы защиты от пассивных помех в шестидесятые годы строились, как и системы защиты от несинхронных импульсных помех, на потенциалоскопах, последних и сложнейших детищах вакуумной электроники. Море сопутствующих деталей, нестабильность характеристик, море органов регулировки, связанных друг с другом - все это удручало и изготовителей аппаратуры и войсковые расчеты. Но само появление аппаратуры СДЦ в армии заставило разработчиков искать новые пути решения проблемы подавления пассивных помех. Как решалась эта проблема, если вам интересно, расскажем далее.
  

Покабинная сдача

"Разделяй и властвуй!"

(Мудрость веков)

   "Алатау" прочно входил в жизнь войск ПВО страны. Один за другим комплексы вывозились на заводской полигон, в лес. Их развертывали рядом друг с другом, практически вплотную. Все нормы, установленные для радиоизлучений, превышались многократно. Да и таскать эти многотонные махины по бездорожью было отчаянно трудной задачей. И даже позднее, когда построили, наконец, асфальтированную дорогу до полигона, задача привезти, развернуть, подключить, отстроить, проверить, предъявить и сдать заказчику комплекс практически в полевых условиях оставалась весьма и весьма трудоемкой.
   А тут еще начались проблемы с космической разведкой "вероятного противника". Периодически полигон оказывался в зоне действия американских спутников-шпионов. И "органы" устанавливали такой, например, режим работы: с восьми часов до девяти пятнадцати запрет, потом три часа работы с выходом в эфир. Потом с двенадцати пятнадцати до шестнадцати часов снова запрет, и так далее. Чтобы враг не догадался, где куется оружие для страны. Но, конечно, долго скрывать это не удавалось. Хотя при транспортировке комплексов на полигон и обратно принимали самые хитроумные меры. Так, на всех прицепах крупно писали "Электростанция". И даже возили их в колонне завода на первомайские демонстрации.
   Около одного из прицепов, на котором стояла приемо-передающая вращающаяся кабина, долго ходил, пока колонна стояла у железнодорожного переезда, любопытный поселянин и все допытывался: "А чего это электростанция стоит на лафете от зенитной пушки?! Я же служил зенитчиком, я же знаю!"
   Но даже когда в журнале "Лайф" чуть ли не на обложке появилась снятая из космоса фотография заводского полигона, даже тогда меры охраны секретов не были снижены. Порядок есть порядок, секрет есть секрет!
   Главный инженер завода был гениальным человеком. Во многом благодаря ему комплекс прошел целый ряд модернизаций, его качество постоянно росло, завод развивался, строился, оснащался. Георгию довелось полтора года работать его заместителем. Это была отличная школа! Мгновенная реакция, точное знание психологии собеседника, способность принимать решения, не откладывая их на потом, подчеркнутая вежливость, строгие манеры - не много встречал потом Георгий таких руководителей. Не зря много позднее Георгий с чувством глубокого удовлетворения услышал, что после отъезда на историческую родину его главный инженер был главой нижегородской общины в Израиле.
   Именно главный инженер организовал переход к сдаче комплекса без развертывания на полигоне. Решалась масса проблем. Резко сокращалось время производственного цикла, расшивалось в прямом смысле слова узкое место техпроцесса, люди не мотались ежедневно на полигон и обратно, не работали под вредным радиоизлучением, американская разведка не могла фиксировать из космоса излучения комплекса в процессе его регулировки и сдачи.
   Однако (ох, уж это однако! Никогда без этого однако не обходится ни одно хорошее дело) возникли вопросы у заказчика. Как же платить деньги за непроверенную до конца продукцию? А вдруг? А кто тогда будет отвечать? А как устранять, если что не так? А деньги уже уплачены? Заказчику-то риск зачем! Но были тогда смелые и толковые люди среди военных. Достаточно сказать, что заместителем главкома ПВО по вооружениям был не кто иной, как великий штурман великого летчика Валерия Павловича Чкалова - Георгий Филиппович Байдуков! Военные разрешили эксперимент, и после заводской проверки каждой отдельной кабины комплекса на цеховых стендах комплекс ушел на боевую позицию.
   Георгия с бригадой регулировщиков командировали для проверки характеристик и окончательной сдачи на месте. Место было не из худших, это было вблизи города Ломоносова, бывшего Ораниенбаума, под Ленинградом. Не раз удавалось побродить по Невскому проспекту, обойти Русский музей, Кунсткамеру, Морской музей. В Эрмитаже Георгий решил пройти по нему неспеша... Часа через четыре он заглянул в план музея и с огорчением увидел, что не прошел и десятой доли этой безграничной экспозиции чудесных созданий человеческого гения.
   Была тихая, морозная зима. Такая тихая, что не осыпался и нарастал нежным пухом иней на деревьях, мягко похрустывал под ногами. Вот тогда впервые закрались у Георгия сомнения в справедливости упреков к стабильности аппаратуры комплекса.
   Считалось, что плохая работа системы подавления пассивных помех и мешающих отражений от земли и расположенных на ней местных предметов объясняется недостаточной стабильностью работы передатчиков и приемников радиолокаторов, плохой работой собственно систем защиты от таких помех, самых сложных и громоздких в комплексе. Проявлялось все это в огромном количестве всевозможных остатков от помех в виде ярких засветок экранов. Зачастую их было так много, что в зоне засветок от земли отметка от цели терялась среди этих остатков, как при выключенной, так и при включенной системе селекции движущихся целей - СДЦ. Словом, - "Как включают СДЦ, все меняются в лице!"
   Работая в ОКБ завода, Георгий отвечал за систему защиты от помех. Ему пришлось ездить по первым развернутым комплексам, с которых сразу же стали поступать жалобы от расчетов на плохую работу систем защиты. Это были позиции в горных районах под Баку и Ереваном. "Не умеют настраивать! Аппаратура слишком сложная" - такое мнение было всеобщим. Ведь "Алатау" был первым серийным радиолокатором кругового обзора в сантиметровом диапазоне волн, в котором была применена система подавления мешающих отражений. Дело в том, что чем короче радиоволна, тем чувствительнее радар ко всевозможным проявлениям нестабильности как в самом радаре, так и во внешних параметрах принятого сигнала, который сравнивается как бы со все более точной линейкой.
   То, что тогда увидел Георгий, сильно его озадачило. Все оказалось и так, и не так. Да, настройка, мягко скажем, оставляла желать лучшего. Да и как могло быть иначе! Ведь тысяча органов регулировки требовала неусыпного внимания, а запомнить, что и в каком порядке надо подкрутить, было явно не по силам молодому выпускнику военного училища, а тем более солдатику, тоскливо отбывающему положенные два года срочной службы. Уже тогда Георгию становилось ясно, что только отсутствие каких-либо регулировок гарантирует нормальную работу всегда, а не в редких случаях парадной встречи начальства или полигонных учений.
   Но кроме этого было и такое, что озадачило его надолго. После самой тщательной настройки локатор начал видеть в зоне местных засветок не только то, что ему полагалось, то есть самолеты и вертолеты, но и, неожиданно для настройщиков, самолеты на рулежке и автомобили. Но все это на фоне такого количества остатков, неотличимых на экране от целей, что оператор терял нужную цель. А уж обнаружить новую цель, которая при полете на малой высоте и появлялась-то сразу среди отражений от местных предметов, не было никакой человеческой возможности.
   Что это были за остатки, в чем была их физическая природа - так и остается невыясненным до сих пор. И списывают их кабинетные ученые либо на нестабильную работу аппаратуры, либо на ее плохую настройку. Когда попытались серьезно исследовать природу этих мешающих остатков, получивших жаргонное название "ангелы", их не удалось достоверно и однозначно связать с какими либо физическими объектами. Может быть, это были отражения или переотражения от воздушных турбулентных потоков, может быть флюктуации нагретого воздуха, как над раскаленной сковородой в видимом оптическом диапазоне. Все годы работы над системами защиты разработчиков всей страны мучили эти безответные вопросы.
   А противник создавал все новые и новые средства нападения, прорывающие систему ПВО на малых и сверхмалых высотах: низколетящие самолеты, крылатые ракеты, беспилотные разведчики.
   Так вот, тогда в Ленинграде Георгий увидел то, что не видел больше никогда. Но никогда больше и не пришлось ему работать на радаре в таких замороженных, застывших снегах. Настройка была идеальной, передатчики и приемники работали наичистейше, природа замерла под инеем... и система СДЦ действовала! Действовала идеально, и никакие аппаратные нестабильности не наблюдались, как будто их отродясь и не бывало.
   Комплекс успешно облетали. Это значит, что уверенно обнаружили заданный самолет на заданной высоте и на заданной, очень приличной дальности.
   И в дальнейшем на полигон вывозили комплексы только для контрольных испытаний.
  
  
  

"Бештау"

"Большому кораблю - большое плавание!"

(Народная мудрость)

"Гора с горой - не сходится"

(То же)

  
   Маленькие люди решают маленькие задачи. Большие люди решают большие задачи.
   Небольшие коллективы делают небольшие дела. Большие коллективы делают большие дела. Так принято. Так повелось.
   Большой коллектив большого головного института должен был делать большие радиолокаторы. Ему трудно было бы делать что-то небольшое, компактное. Ведь он состоял из творческих личностей, и каждый мог внести и вносил что-то свое, оригинальное, новое. Все это надо было где-то размещать, как-то компоновать. Да и стоимость большого изделия, естественно, побольше, значит и большой коллектив прокормить легче. Заказчикам тоже нужно решать все более и более сложные задачи. Ведь коварный враг не дремлет. Его самолеты тоже летают все выше, и выше, и выше. И быстрее. И несут на себе уже не только бомбы, но и ракеты, которые летят совсем высоко, а сами они много меньше самолета. Их-то и надо теперь обнаруживать и сбивать.
   Так на смену не состоявшейся "Пирамиде" был задан новый радар "Бештау". Он же должен был заменить и временно допущенный к жизни "Алатау".
   Георгия командировали на научно-технический совет головного института, где рассматривался эскизный проект нового радиолокационного комплекса. Главный конструктор "Бештау" постарался выполнить все требования, предъявленные Заказчиком. По дальности и по помехозащищенности, по высоте и по точности, по надежности и ресурсу. Все получилось. Но какой ценой! Георгий на всю оставшуюся жизнь запомнил вырвавшуюся у кого-то фразу: "Семьдесят два троллейбуса!". Конечно, и "Алатау" со своими десятью прицепами представлялся чересчур громоздкой машиной. Но семьдесят два - это уж было слишком.
   Георгий попытался представить себе процесс эксплуатации и технического обслуживания этой махины. Получалось, что расчет должен будет непрерывно заниматься поиском неисправностей и ремонтом аппаратуры. А бесконечные проверки, настройки и подрегулировки? Даже сдать все это изобилие параметров военпредам будет непростой задачей, не говоря уже о том, что все это надо прежде еще и изготовить. Нет, одну или несколько штук изготовить можно. Но что такое несколько винтовок отдельного образца для Советской Армии? Большая у нас страна, много нам нужно радаров, чтоб прикрыть ее с воздуха. Не потянуть заводу выпуск такой громадины.
   Так и доложил Георгий директору, вернувшись с техсовета. "А что же делать?" - встал вопрос. В заводском КБ совместно с головным институтом уже были выполнены две модернизации "Алатау": встраивалась контрольная аппаратура, приемники для пеленгации постановщиков помех, заменялись прицепы и привода вращения, увеличивалась высота обнаружения целей. При этом основная масса аппаратуры сохранялась неизменной, хотя в каждом блоке и устройстве в процессе производства шли и шли усовершенствования, замены, подгонка режимов. Аппаратура становилась надежнее, технологичнее, дешевле. Был накоплен и опыт взаимодействия с Заказчиком - заказывающим управлением Минобороны, и поддержка инженерных служб Войск ПВО. В КБ уже началась работа по встраиванию в комплекс только что появившейся в стране аппаратуры автоматической компенсации активных помех. Но при всем при том, "Алатау" отставал от требований военных и от характеристик "Бештау". И завод сделал ставку на серьезную переработку комплекса, не останавливаясь на его частичной модернизации.
   Решение это требовало огромного мужества от всех, кто имел к нему отношение: и от военпредов, и от гензакзчика, и от ведущих разработчиков головного института, без опыта и помощи которых у молодых разработчиков заводского КБ ничего, конечно, не получилось бы. Но главный риск, безусловно, выпадал на долю руководства КБ и завода. Ведь дело не шуточное - пойти наперерез установленным планам, потраченным деньгам, авторитету важных лиц, как говорят теперь, "VIP-персон", подписавшихся под всеми этими затратами. Это только теперь говорят, что раньше, при коммунистах, деньги швыряли, не считая. Считали, и еще как считали. И подсказчиков, где и что считать, хватало. Хватило бы и теперь, если бы подобные подсказки кого-то заинтересовали.
   До сих пор Георгию осталось непонятным, как же могли просмотреть этот дерзкий выпад? То ли не верили, что у молодых что-то получится, то ли все же побоялись, что придется отвечать за безумную затею с "Бештау", то ли не рискнули сопротивляться действительно полезному, и, как позднее выяснилось, действительно необходимому решению сохранить действующую технику, но модернизацию разрешили. Правда, поначалу весьма ограниченную. Это уж потом, в процессе работы молодым разработчикам с помощью москвичей, отцов-разработчиков "Алатау", удалось ввести в комплекс столько новых красивых решений, что жизнь РЛК продлилась на десятилетия.
  
  
  

Аванпроект

"- Куда ты завел нас, Сусанин-герой ?

- Да кто его знает! Я сам тут впервой..."

(Народное предание)

   Это был вызов. Дерзкий и самонадеянный. Как и следовало молодому, не объезженному коллективу. Замахнуться не только на идеологию своих старших товарищей, можно даже сказать, идеологию своей "альма-матер". Это что! Под сомнение невольно ставилась компетентность вышестоящих руководителей, принявших определенную доктрину развития радиолокации ПВО, сформировавших научные коллективы и поддержавших принятые ими направления создания новой техники. И кто осмеливался в них сомневаться? Какие-то неоперившиеся юнцы, какой-то только что народившийся завод со своим небольшим КБ? А ведь речь шла об основе, фундаменте противовоздушной обороны страны, об основной боевой РЛС радиолокационного поля, по информации которой в случае воздушного нападения наводятся на цель истребители, получают целеуказание зенитно-ракетные комплексы, работают оперативные и стратегические автоматизированные системы управления.
   Вызов, к счастью, поначалу остался незамеченным. Как это уже не в первый раз было с "Алатау", его, видимо, опять посчитали временным, резервным вариантом. Пока разрабатывается настоящая техника, так и быть, пусть повыпускается. Пусть модернизируется, ведь все равно до характеристик больших машин не доберется, где уж там.
   Да и жизнь настоятельно требовала этих модернизаций. Первой из них было встраивание в комплекс специальных приемников для пеленгации (определения направления ) источников активных помех. Об этом - в рассказе о триангуляции. Затем потребовалось заменить прицепы, старые снимались с производства. Попутно совершенствовались отдельные системы радара - привода вращения кабин, системы контроля, системы электропитания. Появились новые высокочувствительные приемные устройства, которые резко расширили зону обнаружения комплекса. В основном это были разработки головного института, как бы последний вал не реализованных вовремя идей и заделов. Но уже разработка значительной части конструкторской документации и сопровождение новой аппаратуры в серийном производстве выпали на долю заводских ребят. И это было для них отличной школой!
   Каждая доработка, каждое новое устройство, появлявшееся в радаре, создавали новые связи с их разработчиками, давали новые знания, новый опыт. Вот, например, новые приемные устройства. Это очень мудреная задача - принять слабенькое радиоэхо, пришедшее от небольшого самолета, летящего где-то за сотни километров. Нужно его подхватить, бережно усилить, не ограничивая и не искажая, довести до индикатора, на круглом полуметровом экране которого оператор увидит слабо блеснувшую точку отраженного сигнала среди множества похожих блесток от собственных и внешних шумов. Любой владелец радиоприемника слышал эти шумы и трески, когда ловил новую станцию, любой владелец телевизора видел эти блестки на экране своего любимца. Чем совершеннее приемное устройство, тем меньше уровень шума, тем чище принятый сигнал, тем раньше будет обнаружена цель. Понятно, сколько сил тратилось на доведение до минимума этих самых собственных шумов. В первом "Алатау" уровень шумов определялся специальной усилительной радиолампой - лампой бегущей волны (ЛБВ). Это была длинная тонкая трубочка, вставлявшаяся в толстенную электромагнитную катушку, долго в ней поворачивавшуюся, юстировавшуюся. Тщательно подбиралось напряжение на каждом электроде, тщательно стабилизировалось. Морока! При всем при том шумы все же были великоваты, а дальность обнаружения маловата. Что дало основание институтским острякам называть "Алатау" - "великим слепым", по аналогии с "великим немым" - первым кинематографом. И вот появилась пакетированная ЛБВ, с постоянными магнитами, где уже не требовалась электромагнитная катушка - соленоид, да и чувствительность ее, уровень собственных шумов, был уже гораздо ближе к теоретическому минимуму. Дело в том, что он существует, этот теоретический минимум, ниже которого снижать уровень шумов практически бесполезно - начинают преобладать другие помехи: шумы антенны, земли, космоса. Новая малошумящая лампа дала, наконец, право воскликнуть: "Великий слепой прозрел!".
   Случился с ней такой казус. Лампа была совершенно секретной. Для сохранения секретности, бережной транспортировки и защиты от посторонних магнитных полей лампа поставлялась в огромном фанерном ящике, примерно метр, на метр, на метр. Внутри на пружинах была вывешена коробочка ЛБВ. Как-то вдруг, однажды на складе секретных изделий в режимном охраняемом цехе на режимном охраняемом заводе не досчитались одной сов. секретной ЛБВ! Поиски на заводе ничего не дали. Пропала бесследно. Началась тихая паника. Хотя и не сталинские времена, но по головке не погладят! Срочно поехали в Москву. Там лишние разборки тоже не улыбались никому. Решение нашли - комиссия быстренько снизила гриф секретности: с "совершенно секретно" до просто "секретно". А это уже совсем иное дело, и последствия иные, скорее материальные. Да и пропажа вскоре нашлась. В частном гараже. Уж больно хорошая фанера была на ящике, а тут еще внутри какая-то хреновина... Вернули. И ящик тоже.
   Очередную модернизацию разрешили по конкретному поводу. Появились, причем, как выяснила разведка, одновременно у нас и в штатах, новые устройства борьбы с активными помехами - так называемые автокомпенсаторы. Было разрешено встроить их в "Алатау". Как раз в это время состоялся тот исторический техсовет по "Бештау", после которого на заводе появились сомнения в реальности замены "Алатау" на "Бештау". Уж больно громоздкая получалась машина - семьдесят два троллейбуса! Сомнения, как позже стало ясно, появились и у командования радиотехнических войск ПВО страны. Особенно у инженерных служб, призванных обеспечивать бесперебойную работу средств ПВО. В мирное время, как на войне. И на войне тоже. Конечно, и "Алатау"-то тяжеловат. Но и главный конструктор высотомеров, который начинал разработку в головном институте, и второй главный конструктор, сменивший его на завершающем этапе, тончайший дипломат и разносторонний специалист, сохранили главное достоинство "Алатау" - многократное резервирование аппаратуры. Два дальномера, до четырех высотомеров, в каждом дальномере по два независимых канала - все это позволяло даже при невысокой надежности каждого отдельного канала решать задачи сопровождения воздушных целей. Хотя бы в мирное время.
   Именно поэтому, если так можно сказать, шефство над модернизацией "Алатау" взял тогда главный инженер радиотехнических войск ПВО страны. И еще полковник, ведущий специалист заказывающего управления Минобороны. Оба позднее были уволены в запас. Ну, это уж как все. А в судьбе разработки оба они сыграли решающую роль.
   Начальником заводского ОКБ был молодой способный инженер, специалист по приводам вращения, отличный организатор и очень смелый человек, согласившийся стать главным конструктором разработки. Георгий стал первым заместителем главного конструктора и получил уникальную возможность искать на предприятиях страны и предлагать любые идеи и технические решения, которые могли быть полезны для дела. Молодой, не испорченный зазнайством коллектив без ревности воспринимал чужие идеи и заделы и азартно воплощал их в чертежи и железо. Собственные идеи тоже принимались. Предпочтительны были уже опробованные решения, доказавшие свою работоспособность и эффективность, и не важно, кем они были найдены.
   Военные помогли Георгию познакомиться со всеми радиолокационными станциями, существовавшими в стране, - в войсках ПВО, в сухопутных войсках, в военно-морском флоте. Это было бы невозможно без их поддержки. Ведь в каждом роде войск были свои разработчики, институты и КБ, свои заводы, свой, только им известный опыт. Это было бесценно! Добраться до этого кладезя мешал жесточайший режим секретности, с давних времен существовавший в стране. Шла холодная война, а на войне, как на войне. И может быть Георгий был одним из немногих, кому выпало такое везение, как возможность смело черпать из межотраслевого опыта. Да еще к тому же из опыта, прошедшего самую суровую проверку из всех возможных проверок - проверку жизнью. Это было пиршество техники! Можно бесконечно рассказывать о красоте и изобретательности отдельных технических ходов, об остроумнейших находках талантливейших наших инженеров, осуществленных в условиях острейшего дефицита времени, средств, информации. По крупицам собиралось это в копилку новой темы, обсуждалось с разработчиками блоков и систем, становилось общим достоянием. Это был непрерывный праздник. Позднее Георгий часто задавался вопросом, почему так бывает не всегда, и, в общем-то, достаточно редко. Почему редко? Да хотя бы потому, что за долгую свою жизнь в технике ему крайне редко приходилось самому рассказывать об известных ему вариантах решения различных технических проблем тем, кто бился над их разрешением. Что им мешало? Нехватка времени? Амбиции? Скромность? Недоверие к чужому опыту? Странно это. Затраты на знакомство с чужим опытом ничтожны, эффект неоценим. Умные учатся на своих ошибках, мудрые - на чужих.
   Георгию ничто не мешало впитывать чужой опыт, нести его в общую копилку. Не ему одному пришлось тогда этим заниматься. В головном институте последний главный конструктор "Алатау" активно включился в новую работу. С его помощью удалось выйти на разработчиков мощных приборов для передающих устройств современного типа, подобных опробованным в последних разработках радиолокаторов, с которыми познакомился Георгий. О таких передатчиках можно было только мечтать! Причем, если на вызвавшем настоящий фурор военно-морском корабельном радаре с так называемым "частотным сканированием луча" электровакуумный прибор для передатчика, амплитрон, разрабатывали сами разработчики радара, то здесь за его разработку брались специалисты самого новейшего института минэлектронпрома, признанные профессионалы в передающей технике.
   Передатчик радиолокатора - это не только сердце радара. Это и главная его сила, его мощность. Чуткий приемник, изощренная защита от всевозможных помех, артистически изящная, ажурная и широко раскрытая антенна, все одинаково нужно, одинаково важно, одинаково сложно. Все влияет на возможности радара, на его способности и рано обнаруживать цели, и преодолевать помехи.
   Однако, однако, однако, - только мощный передатчик, надежный, точный, стабильный, с гибкой перестройкой - только он сделает радиолокатор действительно живым, действительно живучим, действительно боевым! Ведь передатчик - это энергетика, которая является решающим преимуществом наземных РЛС перед авиацией в радиоэлектронной борьбе, поскольку на земле нет таких жестких ограничений по объему аппаратуры, ее энергоемкости и, в конечном счете, по ее весу, какие всегда существуют на самолете, где все надо везти с собой: и аппаратуру передатчика, и аппаратуру его охлаждения, и аппаратуру его энергопитания, и горючее для всей этой техники. Ведь чем мощнее передатчик, тем выше высоковольтное напряжение, необходимое для его работы, тем тяжелее изоляция, тем сильнее протекающие токи, толще провода, объемнее системы охлаждения и т. п. Словом, мощная энергетика дело не легкое!
   Требования к стабильности работы, к точности установки и поддержания частоты, а следовательно, к возможности отстройки от помех - это требования к отсутствию колебаний и пульсаций питающих напряжений, к отсутствию вибраций, к развязке с вентиляторами и насосами, без которых не обойтись в системах охлаждения, и все это - вес, вес и вес. И цена.
   И вот предлагается новый набор мощных электровакуумных приборов, цепочка, невиданная до того в отечественной и мировой практике радиолокации: мощная лампа бегущей волны - ЛБВ, и усилительные амплитроны, или, как их еще называют, платинотроны. Два, но одинаковые. Замечательный набор! ЛБВ дает огромное усиление, пусть с невысоким кпд, но мощность на выходе сравнительно невелика. Зато амплитроны при небольшом усилении имеют фантастический кпд. То есть почти все подводимое напряжение превращается в радиоизлучение! Представьте себе, если бы кпд можно было бы довести до ста процентов, то вообще передатчик не требовалось бы охлаждать, а ведь даже в последних радиолокаторах вес систем охлаждения превышал вес собственно передатчика.
   Опыт работы радиолокаторов с амплитронными передатчиками в ПВО уже был. Великолепный супермобильный радар на гусеничном самоходе был только что создан в Сибири для системы ПВО сухопутных войск.
   Рассказывали легенды о том, как происходили государственные испытания этого комплекса, состоявшего из радиолокатора и зенитно-ракетной установки. Госкомиссию привезли в условленное место полигона, а там ничего нет, пусто. Вдруг с ревом двигателей подкатывают самоходы, на глазах комиссии развертываются антенны, начинают вращаться, глубоко ощупывая небо. Обнаруживают и захватывают самолет-мишень. Пуск! Антенны сворачиваются, и комплекс растворяется в степном мареве. Цель поражена, госкомиссия тоже!
   Кроме высокого кпд у передатчика на усилительной цепочке было много других преимуществ. Прежний передатчик на магнетроне для смены рабочей частоты требовал замены магнетрона и полной перенастройки радара. Рабочие частоты радаров ПВО засекались либо агентурной, либо воздушной, либо спутниковой разведкой и подавлялись при воздушном налете прицельной помехой, которую нетрудно сделать в тысячи раз более мощной, чем помеха заградительная, забивающая сразу все частоты всех радаров. Поэтому в войсках ПВО страны вынуждены были придавать к каждому радиолокатору на магнетронах десятки запасных магнетронов на различные частоты для военного времени. Предполагалось, что в час "Ч" во всех радарах боевые расчеты быстренько снимут "мирные" магнетроны и быстренько установят "боевые" магнетроны. И спутают все разведданные растерявшемуся противнику!
   Как же! На очередных учениях однажды попробовали проделать это упражнение. Результат был удручающим. Ни один из радаров включить снова так и не удалось. Чтобы магнетрон из ЗИПа (из запасного имущества) был постоянно готов к работе, его необходимо периодически "жестить", то есть включать и настраивать. А как же при этом с секретностью его частоты? Специально для настройки без излучения в РЛС делаются поглотители СВЧ мощности. Которые не должны выпускать излучение наружу. Которые не должны отличаться от антенны по нагрузке на передатчик. Которые тоже должны охлаждаться, чтобы отводить мощность передатчика в тепло. Все это и не просто, и громоздко, и дорого.
   Разумеется, запись о проверке сделать много проще, чем саму проверку...
   Амплитроны и иные передатчики на усилительных а не на генераторных приборах решают проблему смены частот куда более изящно. Меняется маломощный входной сигнал - меняется частота и форма мощного выходного импульса. И не надо заменять тяжеленные мощные приборы генераторов, отсоединяя каждый раз разъемы электропитания, трубы жидкостного охлаждения, воздуховоды воздушного охлаждения, волноводы СВЧ каналов. С усилительной цепочкой даже можно одновременно излучать несколько частот, рабочих, вспомогательных или ложных, чтоб окончательно запутать противника и вынудить его отказаться от прицельных помех, растянуть помеху по диапазону и тем самым максимально ее ослабить.
   Уже говорили мы об автокомпенсаторах помех, которые принимая сигналы помех со специальных вспомогательных антенн позволяли вычитать, выдавливать сигналы помех из основного канала, сохраняя при этом сигналы от целей неизменными. А это эквивалентно увеличению мощности передатчика в десятки раз! Автокомпенсаторы были предложением, от которого нельзя было отказаться. Только что разработанные в военной академии ПВО и в институтах радиопрома макеты автокомпенсаторов доказали высокую эффективность этого метода борьбы с активными помехами.
   В академии ПВО предложили использовать автокомпенсаторы и для борьбы с пассивными помехами в системе селекции движущихся целей - СДЦ. Для подавления пассивных помех нужно было задержать принятый радиосигнал на период повторения излучаемых импульсов, а затем помеху скомпенсировать, а сигнал сохранить. Оказалось, что это можно сделать практически на тех же устройствах, что использовались для подавления активных помех, а любая унификация упрощает и разработку, и изготовление, и эксплуатацию техники.
   Чтобы не пугать заказчика сложностью преобразований и большим количеством нововведений, в отчете по аванпроекту модернизации комплекса на плакате с составом аппаратуры были зеленым цветом обозначены сохранявшиеся без изменения системы и блоки, желтым - заимствованные готовые решения и красным - то, что требовало новой разработки. Красного цвета было совсем мало на зелено-желтом ковре плаката.
   Аванпроект приняли. Главным конструктором ОКР (опытно-конструкторской работы) утвердили начальника ОКБ завода, а Георгия - заместителем главного конструктора ОКР. К тому времени Георгий был назначен заместителем главного инженера КБ завода, а два титула замов дали ему уникальную возможность подписывать технические задания и документацию и за главного конструктора и за главного инженера, не докучая им, что также ускоряло время прохождения бумаг.
  
  
  

"Курган"

"Безумство храбрых - вот мудрость жизни!"

(М. Горький, "Песня о соколе")

"Взявшись за гуж,

не говори, что не дюж!"

(Поговорка)

  
   Это сейчас можно улыбаться над некоей высокопарностью эпиграфа. Это сейчас, оглядываясь на прошлое, становится слегка не по себе от предпринятого замаха. Есть чудный анекдот. "Вы умеете играть на скрипке?" - "Не знаю, ни разу не пробовал!". Вы умеете разрабатывать радиолокаторы? - Не знаем, ни разу не пробовали!
   Нет, конечно, все было не настолько уж нахально. Был и опыт серийного освоения "Алатау", и разработка совместно с головным институтом нескольких модификаций комплекса, был и опыт других разрабатывающих предприятий. Но одно дело - наблюдать и даже участвовать в работе, когда основные решения принимают старшие товарищи. Они же и отвечают, ежели что не так. И согласитесь, другое дело - решать самому и отвечать самому тоже. А отвечать и в те еще поры иногда приходилось. Говорили, что когда Генерального конструктора системы ПВО страны, директора головного института автоматизированных систем ПВО вместе с его замом пригласили на нелицеприятную беседу в ЦК КПСС, то сам Генеральный конструктор надолго слег, а его заместитель буквально, а не в переносном смысле, потерял дар речи, и мог произнести только "Аа-аа-а...".
   Совсем недавно, 1 мая 1960 года над Свердловском был сбит высотный самолет U2 американских ВВС, пилотируемый Пауэрсом. Совсем недавно, 27 октября 1962 года над Кубой был сбит такой же самолет разведчик. Кольцо военных баз по-прежнему окружало СССР. В США энергично разрабатывались и принимались на вооружение ракеты воздушного базирования, сначала типа Хаунд-дог, потом типа СРЭМ и СКЭД, потом крылатые ракеты, летящие на малой высоте, которые позже долбали Ирак, Федеративную Социалистическую республику Югославию и Афганистан. Баллистические ракеты - тоже грозное оружие. Но и авиацию никто никогда не списывал со счетов. Самолеты могут многое. После 11 сентября 2001 года, когда на экранах телевизоров самолеты врезались в небоскребы всемирного торгового цента в Нью-Йорке, это воочию увидели все. И война может быть не только ядерной... И есть еще много стран, где люди могут поднимать самолеты в небо...
   Разные могут существовать доктрины противовоздушной обороны, мы уже касались этой темы. Можно вообще не создавать ПВО территории. Но слишком недавно кончилась война, где мы победили такой страшной ценой! Слишком сочувственно воспринимались слова одного из героев старого фильма, когда в почти окруженной немцами Москве он произносит: "Да что же перед войной товарищу Сталину не сказали, что у нас для армии оружия не хватает?! Да мы бы одни картофельные очистки ели, лишь бы у Красной Армии нашей все было!"
   И вот в очередной раз настало время выбирать, что делать с заводским радиолокатором, с "Алатау". Выбор был. Можно было не ерепениться, не замахиваться на большую и сложную тяжелую работу (если б тогда еще и не то чтобы знали, но хотя бы предполагали, насколько тяжелую!) Можно было сделать небольшую модернизацию, встроить автокомпенсаторы активных помех, заменить, допустим, кабины на более новые варианты, как это было в предыдущей модернизации. А тем временем готовить производство к выпуску неприподъемного "Бештау". Пусть бы его делали в небольших количествах. Пусть бы он и работал бы только иногда. А больше ремонтировался. Но не путать карты вышестоящим инстанциям.
   Так нет же! Да и как было удержаться, увидев подлинное пиршество идей, разработанных в лучших НИИ и КБ страны, в Минрадиопроме, Минэлектронпроме, Минсудпроме. Сколько проблем можно решить, каких характеристик добиться!
   Разработка получила скромный шифр "Курган". Началась разработка документации. Началась одновременно с разработкой технического проекта, с изготовлением и опробованием макетов отдельных устройств. Надо было спешить, так как срок на всю работу был отпущен фантастически малый. Да и зачем бы большой? Подумаешь, небольшая модернизация дальномерной части комплекса. Высотомерная часть составляла от двух до четырех практически автономных специализированных радиолокаторов. Они были предназначены для измерения высоты целей после их обнаружения дальномерами кругового обзора. Высотомеры модернизировали на другом заводе изготовителе.
   Но когда обнаружилась возможность удвоить мощность передатчиков дальномерной части, получить зону обзора в условиях помех, достаточную для уверенного обнаружения малоразмерных ракет "воздух-земля", (для чего собственно и заказывался "Бештау"), и попутно решить массу проблем, связанных с заменой аппаратуры на более стабильную, более простую в эксплуатации, более надежную - как было удержаться от того, чтобы эту возможность реализовать.
   В итоге при защите технического проекта на плакате с составом аппаратуры зеленого цвета, означавшего освоенные блоки, осталось совсем немного. А повсюду господствовал красный цвет, цвет новой техники. Это была не косметическая правка старой техники. Нет, в большинстве систем появились технические решения, впервые реализуемые в практике радиолокации, как это не самонадеянно звучало. В то же время это не были решения на уровне системных изобретений, хотя о патентной защите их никто тогда не думал. Да, в каждом из устройств были патентоспособные решения, и многие устройства были защищены авторскими свидетельствами. Но было много решений, опробованных только в опытных образцах, и эти решения впервые шли в технику, предназначенную для серийного выпуска.
   Очень хочется перечислять эти устройства и перечислять. За каждым из них непростая судьба, за каждым из них борьба идей. И борьба людей. Конечно, обо всех здесь не расскажешь, каждое устройство, уж поверьте, заслуживает отдельной повести. И каждый автор, уж поверьте, это личность. И тоже заслуживает отдельной повести, и скороговорка здесь мало уместна.
   Чего стоит, например, история с корреляционными автокомпенсаторами помех. Они появились, как это стало теперь известно, одновременно в Америке и в Советском Союзе. Одно из самых изящных и хитроумных решений в соревновании радаров и помех. Кроме основного канала приема радиосигналов создаются вспомогательные, где соотношение сигнал/помеха существенно отличается от такого соотношения в основном канале. А поскольку свойства сигнала и помехи всегда имеют отличия, то можно так настроить вспомогательный канал, чтобы помеха в основном канале вычиталась, компенсировалась помехой во вспомогательном канале. Понятно? Чего ж тут не понятного - помеха скомпенсируется и мешать не будет, а полезный сигнал останется. Осталось только сделать так, чтобы все это происходило автоматически. Затем создать эти вспомогательные каналы, затем разместить их в составе радара, организовать их включение и выключение, обеспечить их электропитание, настройку и контроль... Причем каналов желательно иметь много, поскольку каждый канал может скомпенсировать только одну помеху, а ведь серьезный противник с серьезными намерениями не будет нападать в одиночку.
   Когда заходит речь о подобных предложениях, вспоминается история, якобы имевшая место. В ЦК КПСС поступило предложение от одного из граждан, как уничтожить вражеский флот в любом месте мирового океана. Собрали компетентную комиссию, чем черт не шутит, а может? Говорят: "Ну, докладывайте!" - "Чтобы уничтожить вражеский флот в любом месте мирового океана, надо сделать кнопку, чтобы нажал на нее - и вражеский флот был уничтожен!" - "Ну, это понятно. А как это сделать?" - "Так мое дело идею предложить! А как делать - это уж дело инженеров!"
   Идея автокомпенсаторов помех тоже всем очень понравилась. Автором идеи, и не только идеи, но и, в отличие от вышеупомянутого гражданина, конкретного технического решения в советской радиолокации был выдающийся теоретик, профессор Высшей инженерной академии ПВО. Свой вариант реализации этой идеи - гетеродинный автокомпенсатор - одновременно предложили его аспирант Виктор и нижегородский ученый, талантливый инженер Игорь. Все они позднее были удостоены званий Лауреата Государственной премии СССР, высшей награды для создателей новой техники. Вариант гетеродинного автокомпенсатора был много проще в реализации. Устойчивее в работе и надежнее. Интересно, что когда появилась информация о секретных патентах США на корреляционные автокомпенсаторы помех, то гетеродинного варианта среди них не было.
   В "Кургане" автокомпенсаторы появились впервые в отечественной радиолокации. Для них удалось использовать антенны и приемные каналы, предназначенные для пеленгации постановщиков помех, однако все же без специальных дополнительных антенн и каналов обойтись не удалось. Всего же в дальномерах комплекса оказалось шестнадцать независимых каналов компенсации помех. Это было уже кое-что.
   Мы уже рассказывали, что одной из самых капризных и сложных в настройке систем радиолокаторов всегда была система подавления пассивных помех и селекции движущихся целей - система СДЦ. Аспирант Виктор как раз работал над диссертацией по применению корреляционных автокомпенсаторов для подавления пассивных помех.
   Такая система обещала целый ряд преимуществ перед системами прямого вычитания помех после задержки сигналов на период повторения РЛС. Снижались требования к стабильности характеристик каналов задержки сигналов, исключались преобразователи сигналов с радиочастоты на видеочастоту - сложные фазовые детекторы. Автоматически компенсировался снос помехи ветром, так называемый "поддув", автоматически происходил переход от работы без "поддува" по отражениям от неподвижных местных предметов к работе с "поддувом" по искусственным помехам в виде облаков металлических отражателей, сбрасываемых с самолетов.
   Но никакого опыта использования автокомпенсаторов для подавления пассивных помех, естественно, не существовало. А уж очень заманчиво было использовать такую систему. При этом из дальномеров исключались пресловутые потенциалоскопы с их ненадежностью, недолговечностью и сотнями органов регулировки, которые всегда оказывались не в том единственно правильном положении, что надо. Именно вокруг новой системы защиты от пассивных помех и развернулись позднее, на государственных испытаниях опытного образца "Кургана", весьма драматические события. Но это позднее.
   А пока на макете, подготовленном с помощью военной академии ПВО, было решено провести предварительные испытания на одном из действующих комплексов. Сравнительные испытания проходили на полигоне у озера Балхаш, где не так давно испытывалась несбывшаяся надежда ПВО - "Пирамида", раздавленная собственной тяжестью и громоздкостью. Хотя многое, найденное разработчиками "Пирамиды", перешло в "Курган". Это и такая принципиальная вещь, как двухчастотный сигнал, и компоновка шкафов и блоков, и индикаторы кругового обзора.
   Команда специалистов завода так увлеченно возилась на полигоне с новой аппаратурой, что к великой собственной досаде просидела в закрытой кабине основной момент полного солнечного затмения, которое как раз тогда можно было наблюдать на Балхаше. Ведь и стекла закопченные подготовили заранее, но спохватились и выскочили из аппаратной кабины лишь после почти полного окончания затмения. Особенно огорчило Георгия то, что это было последнее из полных солнечных затмений, которое можно наблюдать на территории СССР в двадцатом веке. Зато испытания подтвердили, что эффективность даже лабораторного макета не уступает старой системе. Еще одна новая аппаратура получала прописку в практике советской ПВО.
   Отличный коллектив сложился к тому времени в КБ завода. В основном это были молодые выпускники горьковских вузов - радиофаков политехнического института и университета. Хорошо там готовили специалистов. Ребята были талантливые, азартные и дружные. Сложность и неопробованность технических задач их никак не останавливала. Опыт освоения прежних модификаций, школа головного института, опыт развертывания и сопровождения радаров в войсках рождали уверенность в своих силах и помогли, в конечном счете, пройти через все перипетии разработки и испытаний. Еще не одну разработку сделали они потом.
   Были и технические находки не слишком как будто сложные, но оказавшиеся очень эффективными. Так, в "Алатау" две дальномерные кабины вращались синхронно, но были развернуты так, что облучали цели поочередно. Теперь кабины развернули так, что при необходимости можно было одновременно облучать цели сразу двумя дальномерами и четырьмя частотами, поскольку в каждом дальномере излучался и принимался двухчастотный сигнал. Это сразу увеличивало помехозащищенность, надежность и живучесть комплекса. Помехи по-разному забивают разные каналы, и полезный сигнал в разных частотных каналах всегда разный, поскольку самолет имеет очень сложную форму и на разных частотах отражает радиолуч по-разному. Так что, когда частотных каналов много, где-нибудь да условия обнаружения окажутся лучше, и цель будет обнаружена с большей вероятностью. Даже двухчастотный сигнал, впервые примененный в "Пирамиде", давал много преимуществ. Он, благодаря новым передатчикам на усилительной цепочке, был использован как штатный. Причем если в сибирском войсковом радаре, где также был применен двухчастотный сигнал, для каждой частоты формировали отдельные высоковольтные импульсы, то здесь частотный переход осуществлялся во время одного импульса. Да еще в "Кургане" и длительность полезного сигнала меняли, заполняя свч-импульс вспомогательными частотами, которые дополнительно дезориентировали противника, также излучаясь в эфир.
   Мощность комплекса, рассчитанная на работу в условиях преодоления радиопомех противника в боевых условиях, была избыточна в мирное время, особенно в условиях работы по обычным целям, при обслуживании полетов гражданской авиации, что также входило в задачи большинства точек ПВО. Очень красивым получился дежурный режим, когда оконечные мощные каскады передатчика не включались. Замечательным свойством амплитронов, из которых была составлена усилительная цепочка передатчика, оказалась их способность в выключенном состоянии просто пропускать через себя СВЧ волну. Тогда при сниженной в десять раз мощности даже одним дальномером решались все задачи мирного времени. Это так нравилось расчетам! Экономилось и горючее, и ресурс приборов, и второй дальномер оставался в резерве.
   Или вот система управления, защиты и контроля, система автоматики. Представьте себе десятки систем и устройств, составляющих комплекс.
   Их разрабатывали разные разработчики и каждый стремился обеспечить возможность ее настройки, проверки, дистанционного включения и управления ее режимами. В каждом прицепе, кабине, где располагалась сама система, были органы ее управления, и их нельзя было оставлять в произвольном положении. Так, выходя из вращающейся приемо-передающей кабины дальномера "Алтая", нужно было переключить с местного управления на управление из технического поста с рабочего места командира расчета добрый десяток систем: передатчики, приемники, автоподстройку частоты, блоки контроля, вспомогательные каналы, и все это в двух экземплярах, для двух каналов. Приемо-передающая кабина обычно располагалась на горке, искусственном холме. Сколько раз, забыв какой-нибудь переключатель в положении местной настройки, приходилось аллюром мчаться на эту чертову горку, ждать, пока остановится вращение тяжелой кабины, карабкаться на подножку и отыскивать этот злополучный тумблер! Нередко терпения не хватало, и приходилось вскакивать на подножку вращающейся кабины, не дожидаясь ее остановки. Слава богу, что никого не придавило. Поэтому с большим облегчением расчеты приняли небольшое новшество: теперь выходя из кабины достаточно было общий переключатель перевести из положения "Местное" в положение "Дистанционное", и все управление отдавалось в техпост, в каком бы положении не оставались органы управления отдельных систем.
   У разработчиков корабельной аппаратуры позаимствовали окраску аппаратуры, размещенной внутри кабин, в белый цвет. Раньше по традиции радиоаппаратуру красили то молотковой эмалью, то серой шаровой краской, а раньше вообще черным муаром. И так-то света в кабинах было не много, индикаторы требовали полузатемненного помещения, да еще и защитная окраска глушила свет и создавала мрачный интерьер. Со светлой окраской помещение стало повеселее.
   По требованию заказчика для работы в условиях радиационной защиты, чтобы не брать для вентиляции аппаратуры забортный воздух, пришлось ввести кондиционеры. Ладно, пусть будут, все равно войска не справятся с их обслуживанием, думал Георгий. Не тут-то было! Приехав на испытания на полигон, он с удивлением обнаружил, что если что-то и работает в комплексе, так это кондиционеры. И фреон нашли, и с течеискателем все утечки устранили. Жарко там летом, сильно жарко, вот и кондиционеры заработали.
   В техническом посту тщательно скомпоновали рабочее место командира, постарались логично расположить органы управления и прямо рядом с ними индикаторные панели. Вершиной сервиса стали две большие кнопки - черная и красная. На одной была надпись "ВКЛ", на другой "ВЫКЛ". Ну, это сейчас вам весело, эка невидаль! А вы видели, поди-ка, в фильмах, как пилоты готовят к взлету большой самолет? Сколько там всяких тумблеров, кнопок, лампочек и рычажков? Вот и в "Алатау" их было немало. И порядок включения и выключения должен был соблюдаться строго. Поэтому, когда еще на заводском полигоне московский полковник-заказчик, в первый раз посмотревший новый комплекс в работе, услышал предложение: "Выключайте, товарищ полковник!", он сказал: "Я же еще не знаю, как!" - "Вот красная кнопка". И он осторожно нажал кнопку рукой в кожаной перчатке. В строгой последовательности выключились одна система за другой, стихло гудение вентиляторов. - "А теперь, товарищ полковник, включайте!" - "В каком порядке?" - "Нажимайте кнопку "ВКЛ". Полковник прикоснулся к кнопке. Зажужжали вентиляторы, зазвенели звонки предупреждения о включении вращения кабин, загудел ревун включения режима излучения, засветился и пошел вкруговую луч развертки на большом круглом индикаторе кругового обзора, загорелись табло "накал", "готов", "высокое", качнулись стрелки измерителей токов и на экране снова возникла картина окрестной воздушной обстановки и высветились все цели, летящие в радиусе четырехсот километров. Много раз еще полковник нажимал то красную, то черную кнопку, недоверчиво покачивая головой...
   Потом, когда на заседаниях госкомиссии решалась судьба "Кабины 66", именно он отстоял изделие. Причем на заседание госкомиссии полковник приехал под свою ответственность и за свой счет, будучи именно на это время отправлен в очередной отпуск. Он всегда поддерживал предложения молодых разработчиков комплекса, и неизвестно, что стало бы с комплексом, если бы не его решительная позиция, когда на заседаниях госкомиссии решалась судьба "Кургана". Позже он заслуженно стал Лауреатом Государственной премии СССР. И отправлен в отставку.
   Казалось бы, мы говорим о мелочах, о вещах достаточно очевидных. Можно было бы и дальше рассказывать, как заменяли капризную и всегда подтекающую гидравлику в системе наклона антенн на только что появившиеся шарико-винтовые пары, струнный ненадежный токосъемник на уникальный жидкостной, заполненный удивительной не окисляющейся фторорганической жидкостью, как применили авиационные мотор-насосы, не нуждавшиеся в ремонте много лет, как ввели в ламповые панельки теплоотводящие вставки, после чего радиолампы вообще перестали выходить из строя.
   Такие ли это были мелочи? Как же приятно было услышать много лет спустя, от офицеров ГДР: "Передайте спасибо разработчикам!" Или от одного из командиров Туркестанского военного округа ПВО: "Это наша любимая станция!"
  
  
  

Опытный образец

"Как заслуженный венец

счастий и несчастий

сделан новый образец.

Принимай, заказчик!"

("Телега", народная поэма)

"Успел и успех - от одного корня"

(Народная мудрость)

   Макеты, расчеты, чертежи - параллельно рисовалась и документация опытного образца. Рабочая документация. Так не полагалось! По ГОСТу на разработку сначала следовало изготовить полномасштабный макет всего изделия, и уж только потом, после испытаний макета, после защиты технического проекта и отработки документации по результатам этих испытаний, можно было приступать к разработке документации опытного образца. Но так мало кто делал. Хотя война была и холодная, но на войне, как на войне. Некогда, некогда, некогда! Да, на первых образцах, в случае фактического совмещения этапов, резко возрастал объем последующих коррекций документации. Да, основная масса решений отрабатывалась на ходу. Да, рисковали не только разработчики, но и заказчики, и их риск был, пожалуй, посерьезнее.
   Но поверили в молодой коллектив! Поверил завод, поверило министерство, поверили заказчики. Конечно, степень ответственности сильно смягчалась тем, что разработку "Кургана" считали временно заполняющей паузу между старым радиолокационным парком и уже подступающими новыми трехкоординатными радиолокационными станциями, разрабатывавшимися в НИИ Москвы и Горького. Так же примерно, как и "Алатау" рассматривался только как интермедия перед выходом на сцену "Пирамиды".
   Здорово помогало то, что новой документацией занимались те же специалисты, которые только что прошли через освоение предыдущих образцов на серийном заводе и в условиях эксплуатации радаров от Москвы до Ленинграда, от Батуми до Владивостока. Им не нужно было объяснять, что приемлемо для серии, а что нет. И это была ситуация уникальная. Обычно цикл "разработка - серия" неминуемо проходит последовательные этапы: аванпроект, техпроект, рабочая документация опытного образца, оснастка для опытного образца, изготовление опытного образца, испытания блоков и систем опытного образца при воздействии высоких и низких температур, высокой влажности, инея и росы, транспортной тряски, ударов и вибраций, воздействия радиации и т. д. и т. п. Затем комплексные испытания опытного образца. Затем обязательная корректировка документации под условия серийного производства, разработка и изготовление оснастки и стендов для серийной аппаратуры, изготовление и контрольные испытания первых серийных образцов, снова корректировка документации и повторные испытания... Затем эксплуатация, обобщение опыта эксплуатации и очередная корректировка документации.
   Все эти этапы растягиваются на семь - десять лет, посчитайте сами. Разумеется, когда все эти этапы проходят одни и те же специалисты, то им цены нет! Вот тогда они готовы к самостоятельной работе. Но ведь жизнь в больших городах идет быстрыми темпами, люди растут, вчерашний инженер становится начальником сектора, цеха, лаборатории, КБ... Он уже не занимается самостоятельной разработкой схем и чертежей, этим занимаются новые молодые специалисты, не имеющие нужного опыта.
   Заводу повезло. Здесь специалисты не успели растерять ценнейший опыт освоения и серийного производства и прекрасно знали возможности завода, чего нередко лишены разработчики центральных институтов.
   Сколько же возникало проблем в результате совмещения этапов! Замечательный получался передатчик. При удвоении мощности радиоизлучения по сравнению с "Алатау" удавалось за счет более высокого кпд втиснуть передатчик в те же кабины дальномеров. Правда, прицепов с высоковольтным питанием мощных каскадов передатчиков стало два, по одному на каждый дальномер. Зато не нужно теперь класть в ЗИП тяжелые магнетроны на частоты военного времени, смена частот теперь происходит заменой частоты блока задающего генератора, каждая цель облучается не одной, а четырьмя частотами. Все это хорошо, осталось только спроектировать и изготовить аппаратуру передатчика.
   Вот, например, для амплитронов, работающих в оконечных усилителях, необходимы мощные постоянные магниты. В Подмосковье, в соответствующем СКБ разработали такие супермагниты, каких до того еще не было. Туда приехал разработчик аппаратуры нашего передатчика. "Вы можете сделать вот такие постоянные магниты?" - "Да, делаем." - "Вот нам надо комплект магнитов." - "Пишите заявку в Госплан, включат в план - сделаем. Вам когда надо поставить?" - "Завтра." - "Да вы что! У нас план. На два года все расписано, мы же единственные в стране!" - "Но нам очень надо!" - "Ничем помочь не можем." - "А вы нам сверх плана?" - "Да вы что!" - "Ну, сделаете план чуть позже?" - "Так ведь квартальную премию не получим!" - "А большая премия?" - "Пол оклада." - "А два оклада?" - "У нас же Постановление ЦК и Совмина!" - "Три оклада?" В общем, "знает только ночка темная, как поладили они". Это сейчас дело почти обычное. А тогда... Но этот случай был исключением из правил. Слишком строги были правила. Даже много позже, в конце восьмидесятых, когда потребовалось обновить стапель для антенн, без проблем изготовленный в славное время совнархозов на соседнем горьковском авиационном заводе, теперь же - авиазавод категорически отказался помогать. Разные министерства! Заместитель главного инженера нашего завода договорился с рабочими авиазавода, работу ребята сделали. Три года колонии общего режима получил после этого заместитель главного инженера. Через полгода только смогли добиться отмены приговора, а полгода он отбухал.
   Везде и всегда помогали разработчики комплектующих и составных частей. Для новой системы защиты от пассивных помех на корреляционных автокомпенсаторах потребовались устройства задержки радиосигналов на промежуточной частоте. В "Бештау" такие устройства задержки делались на ультразвуковых линиях задержки из плавленого кварца. Дорогие! Нашлась альтернатива. Группа энтузиастов - химиков предложила подобные же линии задержки, с отличными характеристиками, из сверхчистых монокристаллов калийной соли. Помогли, поставили кристаллы нужной конфигурации. И без срывов обеспечивали серию. Был риск? Был! Вдруг эти линии задержки будут недолговечны, вдруг они окажутся слишком хрупкими? Как их выравнивать по времени задержки? Как поддерживать постоянство задержки? Как их термостатировать? Вопросы, вопросы, вопросы... Термостат оказался необходим, да еще на температуру 20 градусов. То есть надо при минусовых внешних температурах нагревать внутренний объем, а при высоких внешних температурах - охлаждать. Чем нагревать - ясно. Чем охлаждать? Компрессорным холодильником? И тут в Ленинграде разработали термостат на полупроводниках, использующих эффект Пельтье. Пускаем ток в одном направлении - получаем нагрев, пускаем ток в другом направлении - получаем охлаждение. Красиво! Нет компрессора, ничто не стучит, не крутится, не изнашивается. Так и оказалось в эксплуатации. Кстати, и до сих пор на заводе выпускают на этих элементах мини-холодильники для автомобилистов, у шоферов дальнобойщиков они нарасхват.
   Но это сейчас. А тогда риск? Риск. Как поведут себя неиспытанные устройства в реальных войсковых условиях? Чем поддерживать работу термостата при выключенном комплексе, чтобы не разогревать его часами? Оказалось, даже полезно поддерживать комплекс в дежурном режиме. Ввели дежурный подогрев в неотапливаемые ранее приемо-передающие кабины и, чудо, отказы аппаратуры почти прекратились. И обслуживать зимой теплую аппаратуру стало несравненно проще, и работать она стала стабильно.
   Или вот проблема токосъемника. Как уже мы рассказывали, в составе и "Алатау" и "Кургана" было по две вращающиеся дальномерные приемо-передающие кабины, увенчанные с двух сторон размашистыми антеннами. Внутрь кабин приходилось заводить и питающие напряжения для аппаратуры, и высоковольтные импульсы специальной формы для мощных приборов передатчика, и команды управления. Изнутри кабин нужно было выводить сигналы, принятые приемниками, информацию с контрольных устройств, квитанции о выполнении команд автоматики. Словом, сотни сигналов. Передавать их с неподвижной части в подвижную приходилось через вращающийся переход, токосъемник. РЛС рассчитывалась на десятилетия почти непрерывной работы, на десятки тысяч часов и токосъемник должен был обеспечивать эту работу. Такое устройство, как токосъемник, существует и до сих пор во всех радиолокаторах. Чтобы максимально упростить это устройство, в первых американских радарах, предупреждавших о нападении японцев на Пирл-Харбор, (хотя тогда им, к ужасу пострадавших, не поверили) оператор сидел прямо на вращающейся антенне и вращался вместе с ней. Представляете? А чего бы им не сделать тогда хороший токосъемник, при их-то развитой промышленности, через пять лет выдавшей атомную бомбу? Много хлопот доставляли токосъемники и в "Алатау". Они были громоздкими, струны, скользившие по токосъемным кольцам, нужно было часто проверять и смазывать, а любые такие процедуры, мягко говоря, не пользуются любовью у обслуживающего персонала.
   И вот для новой разработки оказались предложены одновременно сразу две новые конструкции токосъемника. Обе принципиально новые, не опробованные. И совершенно отличные по замыслу, по идеологии, если так можно выразиться. Эта идеологическая разница в подходах к эксплуатационным свойствам присутствует всегда, во всех технических устройствах, почему нам и представляется интересным на этом остановиться.
   Один подход - максимальное удобство для выполнения персоналом операций технического обслуживания и ремонта изделия. Это удобный доступ к аппаратуре, легкосъемные крышки, легкоразъемные соединения, небольшой вес сменяемых деталей, минимум потребного инструмента, инструкции, прикрепленные возле аппаратуры, всевозможные шильдики и надписи.
   Другой подход - минимальная потребность в обслуживании, в идеале полное отсутствие профилактических работ в течение всего срока службы аппаратуры. Пусть даже и ценой увеличения веса и объема аппаратуры. Пусть даже и ценой цены, стоимости аппаратуры.
   Первый вариант предложил один из сторонников первого подхода, один из старейших работников головного института, великолепный практик и талантливый инженер. Его токосъемник был втрое легче старого струнного токосъемника, прост, доступен для ремонта, со многими красивыми конструктивными решениями.
   Другой вариант предложила группа специалистов того же института, работавших в профильном секторе. Их токосъемник был не легче прежнего. Для ремонта его требовалось извлекать из кабины целиком, отпаивать все сотни проводов, извлекать его с помощью подъемного крана, словом, ремонт превращался в кошмар. Да еще к тому же внутренность токосъемника заполнялась специальной жидкостью, дорогой, химически инертной, изолирующей электрически. Заглянуть внутрь можно было только через окошечко для контроля уровня жидкости.
   Какой из этих двух вы поставили бы в свой вариант радара?
   Разработчики сделали и поставили оба. После сравнения остановились на жидкостном варианте. Был риск? Да, был! Жизнь вскоре подтвердила - риск был оправдан. В новых токосъемниках, где трущиеся контакты оказались изолированы от внешних воздействий, отказов практически не было. Хотя и жаль было отказываться от сухого токосъемника, красивого, как игрушка.
   Или вот весьма понятная задача - размещение многочисленных блоков в прицепах. Блок нельзя делать слишком большим по габаритам. Его приходится перемещать и в процессе производства, и при техобслуживании, и при ремонте. Блок нельзя делать слишком тяжелым, по тем же причинам. Так, в предыдущих изделиях установился размер отдельного блока в размере (примерно) высококачественного лампового радиоприемника. И вес порядка десяти кило. Блоки устанавливаются в стойки, шкафы, которые выстаиваются вдоль стенок прицепа, слева и справа от прохода. Чего проще!? Однако к каждому блоку надо подвести питающие напряжения и сигналы, входные и выходные. Как только не решали эту задачу! Были "врубные" блоки, с многоконтактными разъемами, как в "Пирамиде". Были блоки на длинных кабельных косах, которые можно было выдвигать для обслуживания и ремонта на специально придаваемые столики, как в "Алатау". В "Бештау", чтобы добраться до разъемов на стойках, в которые "врубались" блочные разъемы, придумали установку всех стоек на единую раму, которая откатывалась от стенки прицепа путем синхронного (!) вращения приводов с двух концов прицепа.
   В "Кургане" удалось найти компромиссное решение. Блоки соединялись с монтажом прицепа гибкими кабелями, и при выдвижении блока он крепился защелками в выдвинутом состоянии, оставаясь подключенным и работающим. В стойке при этом монтажных проводов не было, оставался только каркас. Весь монтаж выполнялся на стенках прицепа, единым жгутом проводов и кабелей. Ну, скажете Вы, чего тут такого? Но ведь так никто в радарах не делал, а все что делается впервые - это риск! Риск и в этом случае оказался оправдан. Провода и кабели - вещи куда более надежные, чем радиолампы, на которых пришлось выполнять основную массу аппаратуры, полупроводники были тогда еще менее надежны, а интегральные микросхемы еще не появились. Вот опять те же самые два подхода: да, монтаж кабины оказался малопригоден для ремонта, но он ремонта в эксплуатации и не потребовал. Зато блоки стали легко доступны для обслуживания и ремонта. Отказ от "врубных" разъемов оказался благом. Везде, где они сохранялись, после нескольких лет службы начинались отказы в ножевых соединениях, а замена таких разъемов в войсковых условиях - это, я вам скажу, упражнение не для слабонервных.
   Ко всему новому нужно было привыкнуть, отладить, освоить.
   Аккордные работы, прямая сдельщина, и азарт помогли сделать почти невозможное. Образец изготовили, вывезли сначала на заводской полигон, а затем и на войсковой полигон в Капустином Яру. Но перед выездом на заводской полигон на завод заехал заместитель министра. Ох, и грозен был первый зам! В день по три-четыре телефонных аппарата меняли у него в кабинете - с такой силой он бросал трубку, когда его доставали нерадивые работники. Бледнели и дрожали, как провинившиеся школьники, солидные директора, когда их вызывали на совещание, или, не дай бог, "приглашали на ковер" к первому заму!
   Он пришел посмотреть на опытный образец, развернутый для настройки в громадном новом цехе завода. Завод был уже совсем не тот, о котором маршал Устинов сказал: "Валенки тут делать!". Завод стал впятеро больше, встали просторные цеха, пусть и без мраморной отделки, но добротные, светлые. Свободно, без тесноты в цехе развертывалось до трех радиолокационных комплексов с их пятнадцатиметровыми антеннами. В командном посту комплекса, прицепе технического поста, пояснения первому замминистра давал Георгий. Тот достаточно вяло выслушал, и сказал: "Ну, вы конечно, знаете, что мы этот комплекс запускаем не надолго. Там его заменит разработка ваших соседей". - "Нет, я думаю, этого не произойдет", - возразил Георгий. Наглость, конечно! Но тогда Георгий, безусловно, недооценивал степень собственной наглости. Молодость! Ему тогда еще и тридцати не было. Замминистра аж удивился, и слегка раздраженно пояснил: "Там будет восемь автокомпенсаторов помех!" - "А здесь шестнадцать автокомпенсаторов!" - продолжал свое Георгий. - "Да там подавление помех 30 децибел!" - "А здесь пятьдесят!" Все это в конце концов вывело из себя важного гостя. "Да ты о чем говоришь! Я же замминистра!" - рявкнул он и вышел из кабины.
   И спустя несколько дней на полигон завода прибыла целая комиссия соседей-разработчиков, проверить, блефуют ли молодые ребята. Они были хорошо знакомы друг с другом. Именно к соседям ездили молодые почтительно учиться их опыту, предельно уважаемому ими. Разработка соседей несла в себе куда больше новизны, чем "Курган", который был хотя и очень глубокой, но все же практически модернизацией "Алатау". Однако ненаписанная история техники, которая еще ждет своих исследователей (и, тем не менее, история техники существует!), убедительно свидетельствует, что слишком много нового - это слишком. И в жизни чаще остаются вещи, состоящие из хорошо проверенных частей.
   Немного поговорили, и гости отбыли, особо не вникая в чужие идеи. "Пусть победит сильнейший!" - так завершил визит самый авторитетный из гостей.

Мощность - удвоить!

"Дорогие вы мои, планы выполнимые!

Рядом с вами мнимые, пунктиром..."

(В. Высоцкий)

   Как двигатель в автомобиле определяет его характеристики - скорость, грузоподъемность, расход топлива, так и в радиолокаторе передатчик задает предел его возможностей - дальность обнаружения, помехозащищенность, стабильность, долговечность, потребление энергии. Совершенствуются передатчики - совершенствуются радары.
   Радиолокатор должен излучать радиоволны, а для этого их нужно сгенерировать. В радиолокаторах длинноволнового, метрового диапазона волн генераторы строились на радиолампах, отличающихся от обычных, известных обладателям старых ламповых радиоприемников и телевизоров. Только много-много больше и мощнее. В радиолокаторах более коротковолновых, дециметрового и сантиметрового диапазонов, которыми пришлось заниматься Георгию, генераторы строились вначале на специальных генераторных электровакуумных приборах - магнетронах, предложенных еще до войны Марией Тихоновной Греховой, нижегородской ученой, которую в шестидесятые годы любовно называли "бабушкой русской радиолокации".
   Передатчик на магнетроне обладал многими непревзойденными достоинствами. Он был прост, и потому надежен, имел весьма высокий кпд (коэффициент полезного действия) и потому меньше неиспользованной энергии источников питания уходило в бесполезное тепло, проще было охлаждать передатчик, что всегда было одной из серьезнейших проблем для всех мощных радиопередатчиков. Он генерировал достаточно высокие мощности и получил широчайшее распространение.
   Но, как всегда, за достоинства надо платить. Магнетронный передатчик требовал импульсного высоковольтного питания с высокими требованиями к форме импульса и его стабильности. Он, как правило, не перестраивался по частоте излучения, она была индивидуальна для каждого прибора. Для смены частоты РЛС требовалась смена магнетрона и новая настройка всего приемо-передающего тракта. Чтобы отслеживать изменения частоты магнетронного передатчика при изменении питающих напряжений, внешней температуры, режима охлаждения и т.п. требовалось постоянно подстраивать частоту настройки приемника с помощью весьма сложных и потому капризных систем автоматической подстройки частоты (АПЧ). Мы уже вспоминали, как на учениях попытка сменить частоты мирного времени на боевые путем замены магнетронов из ЗИПа (запасного имущества) вывела из строя радиолокаторы ПВО вернее, чем поражение их ракетами противника.
   Поэтому, когда московские разработчики "Алатау" предложили заводскому КБ при модернизации "заодно" поменять передатчик, это было принято, как большая удача. Сохранить изделие на заводе, в эксплуатации, не устранив его основные недостатки, было бы невозможно. А новые изделия, предлагаемые разработчиками, оказывались настолько тяжелыми, громоздкими, ненадежными и дорогими, что страна либо должна была вообще отказаться от оснащения ПВО новыми радарами, либо строить еще несколько мощных заводов для их выпуска.
   Заманчиво было, собрав лучшее, что было сделано в радиолокационных средствах разных родов войск - в Сухопутных войсках (СВ), Военно-Морском флоте (ВМФ), Военно-Воздушных силах (ВВС) и даже в войсках Противоракетной обороны (ПРО), используя научно-технические новинки, наработанные в военных, отраслевых и академических НИИ и КБ, попытаться осовременить серийный радиолокационный комплекс, сохранив его базовые параметры, объем и стоимость, создать реальную альтернативу новым разработкам.
   Это была непростая инженерная задача, совсем непростая. Вписать в существующие конструкции и объемы новую аппаратуру всегда сложнее, чем строить новое, увеличивая размеры аппаратуры, ее объемы и веса. Вот сделали для нового корабля в морском НИИ замечательную радиолокационную станцию, мощную, трехкоординатную, с перестраиваемым передатчиком на амплитроне (или платинотроне - так назвали широкополосный усилительный магнетрон). Однако, когда прикинули, как она будет выглядеть в сухопутном исполнении, на прицепах, то оказалось, что их столько потребуется! Соответственно, и цена оказалась запредельной. Все-таки, кораблей-то новых строится не так много, да и сам корабль дело настолько дорогое, что уж ладно, и локатор может быть подороже.
   Поскольку страна жила в условиях плановой системы, то и создание новых РЛС ПВО, естественно, планировалось надолго вперед. Конечно, то же самое происходило и в других областях военной техники. Да и не только в военной! А планировать будущее - это огромная проблема для любой плановой экономики, для любой! Ведь и рыночная экономика управляется крупными компаниями с серьезными деньгами, а серьезные деньги требуют вдумчивого перспективного планирования. План легко управляем на этапе его формирования. А потом... потом уже план сам начинает управлять процессом. И круто сопротивляется всем попыткам повлиять на него, на план. План размножается, ветвится. И уже не только непосредственные исполнители включены в работы, и подстроили свои личные планы в соответствие с общим. Подключились смежные предприятия, и подстроили свои планы. Включились исполнители на этих смежных предприятиях, их поставщики. И пошло-поехало... это примерно как люди выходят из утренней электрички. Попробуйте направить их поток в соседнюю дверь! Или предложить им снова войти в вагон. Или попробуйте сами войти в вагон, не дожидаясь, пока все выйдут, выполнят свой план по выходу из вагона.
   А если "план выхода из вагона", или план выхода из ситуации утвержден в нескольких вышестоящих инстанциях? И работы начаты, и уже потрачены немалые деньги? "Кто козел?" - как в том анекдоте про Чебурашку и крокодила Гену.
   И вот в этой ситуации, когда все распланировано, заданы в работу новые, современные, классные РЛС, призванные заменить "Алатау", молодое КБ серийного завода, при поддержке ряда специалистов головного института, начинает осовременивать серийное изделие, предлагая улучшить одну, другую, третью систему. И денег за это просят совсем не много. И сроки просят небольшие... Ну и ладно, пусть делают, никому особо не мешая.
   Не мешая...
   Цели помешать кому-либо, как головной цели работы, на заводе вроде бы и не ставили. Но это как ведь посмотреть. Напомним, что Георгий вернулся из Москвы после того техсовета в головном НИИ, когда защищался эскизный проект РЛС "Бештау", запланированный для выпуска на заводе вместо "Алатау". Серьезная машина, 64 троллейбуса, 128 приемных каналов, вдвое большая, чем у "Алатау" мощность передатчиков, выполненных на современных усилительных приборах, автокомпенсаторы помех, измерение высоты на проходе. И сейчас, спустя 40 лет, "Бештау" выглядит современно, а тогда, что и говорить, он был суперрадаром.
   Но цена, цена!
   Встраивание автокомпенсаторов помех в "Алатау" было делом решенным, это было запланировано. Собственно, для этого и была задана работа по модернизации "Алатау". Запланирована! Конкурентом "Бештау" это его не делало.
   Замена магнетронного передатчика на усилительную цепочку из амплитронов появилась как предложение главного конструктора "Алатау" из головного института. Идея была, что называется, "сырая". Сами приборы существовали только в виде прототипа, который надо было еще передвигать в частотный диапазон "Алатау". Весьма проблематичным было размещение двух усилительных цепочек вместо двух компактных магнетронных передатчиков в тех же самых вращающихся прицепах. Не существовало и СВЧ (сверхвысокочастотного) прибора для "раскачки" амплитронной цепочки, состоявшей из двух амплитронов: предварительного усилителя и оконечного каскада, усилителя мощности. Было даже неясно, какого типа должен быть СВЧ прибор для раскачки цепочки - лампа бегущей волны (ЛБВ), клистрон, триод?
   Было множество и других принципиальных вопросов. Как управлять сменой частот? Как управлять длительностью импульса? Ведь для защиты от пассивных помех лучше работать коротким импульсом, а для преодоления активных помех нужна большая энергия и длинный импульс. А мощность? Увеличивать максимальную энергию в импульсе практически невозможно, начнутся пробои в элементах волноводного тракта, транспортирующего СВЧ энергию от передатчика до антенны.
   Нужны были свежие решения. И они нашлись. В общем-то они были известны. Как говорится, "ничто не ново под луной!". Трудно придумать что-то принципиально новое, да и не всегда это нужно. Отдельные, частные решения, использованные ранее в других РЛС, помогли найти красивый выход.
   Средняя мощность сигнала РЛС при заданном максимальном уровне пиковой мощности может быть увеличена только за счет длительности сигнала. Если учесть способность амплитронов усиливать различные частоты, лежащие в определенной полосе, можно использовать составной сигнал, из нескольких частот. Такой двухчастотный сигнал был уже использован в "Пирамиде", и предполагался в "Бештау". Использовали его и в замечательной войсковой РЛС, смонтированной на гусеничном самоходе. Кстати, именно в этой РЛС впервые была использована в качестве передатчика усилительная цепочка из амплитронов.
   Двухчастотный сигнал давал целый ряд преимуществ при защите от помех. За счет независимого обнаружения на каждой частоте увеличивалась вероятность обнаружения целей.
   Двухчастотный сигнал и был предложен для модернизированного "Алатау", раз уж там появилась вместо магнетрона усилительная цепочка. Так был решен вопрос удвоения мощности одной цепочки, за счет последовательного излучения друг за другом двух сигналов вместо одного. В приемо-передающую кабину никак не влезали две цепочки, и тогда удвоенная мощность одной цепочки становилась равной мощности двух прежних передатчиков на магнетронах. Правда, даже тогда появлялись новые очень важные достоинства - возможность смены частот, двухчастотная работа, высокая стабильность сигнала, задаваемая маломощным высокочастотным генератором, высокий кпд.
   Увеличение мощности передатчика было важно не просто само по себе. Оно давало возможность уверенно обнаруживать на максимальных высотах полета новые ракеты противника класса "воздух-земля": "Хаунд-дог" и "СРЭМ". С их помощью противник мог скрытно нанести точный ядерный удар с воздуха, не вводя бомбардировщики в зону объектовой обороны. У действующих сантиметровых радиолокационных станций ПВО потолка обнаружения таких малоразмерных целей не хватало, а у красивых станций метрового диапазона потолок резко снижался под воздействием помех.
   Как же можно было решить задачу увеличения мощности "Алатау" при переходе на амплитронную цепочку? Тогда и была предложена оригинальная "двуглавая" амплитронная цепочка - первые два каскада общие, а оконечные амплитроны работают каждый на свою сторону вращающейся кабины, на свою зону обзора, на две противоположные антенны. Это напоминает российский герб - двуглавого орла. Кстати, приемо-передающие кабины радаров устанавливаются на высотах, насыпях или вышках, чтобы поднять радиолуч над землей, осматривать землю сверху. Особенно это важно для обнаружения низколетящих целей, но об этом будем подробно говорить отдельно. А сейчас вспоминается, как похожи были на насыпях вращающиеся кабины с огромными параболоидами зеркал на двух сторонах кабины - на гигантских орлов, спустившихся с высоты и еще не сложивших мощные крылья. "Алатау" всегда походил на них, его симметричная конструкция красиво смотрелась на фоне неба. На две антенны работали два передатчика. А теперь - один передатчик перед последним каскадом разделял энергию в двух направлениях, на два оконечных амплитрона, работавших с небольшим усилением, но с максимальным кпд. Так удалось в той же кабине получить удвоенную мощность излучения. А это означало очень многое - и, в том числе, возможность увеличить и верхнюю границу обнаружения ракет, и зону обзора в помехах.
   Правда, удвоение мощности не далось даром. Пришлось вместо одного модуляторного прицепа на две приемопередающие кабины ввести два модуляторных прицепа - по одному на каждую приемо-передающую кабину. В модуляторном прицепе располагались импульсные источники питания для каскадов передатчика. Зато появилась возможность удаления каждой пары "модулятор - приемо-передающая кабина" друг от друга.
   Были, были сомнения в допустимости такого "двуглавого" решения. Если раньше на каждую антенну работал свой приемопередатчик, на своей частоте, что избавляло от перекрестных помех, то теперь две частоты излучались одновременно в обе противоположные стороны. Представьте себе, что цель будет облучена одной антенной, а отраженный сигнал попадет в обе антенны. Тогда вместо одной цели на экране появится еще и ложная, зеркально расположенная цель. Не было полной уверенности в отсутствии взаимного влияния, хотя теоретические оценки и успокаивали. Но риск все же был, и только опыт эксплуатации успокоил скептиков.
   Была и еще одна проблема, которая позднее надолго задержала процесс испытаний опытного образца и послужила причиной драматичной ситуации, сложившейся на государственном испытательном полигоне вокруг "Кургана". Досталось и Георгию, как автору этих рискованных предложений.
   Амплитронная цепочка могла работать на различных частотах. Двухчастотный сигнал, как уже говорилось, был ранее опробован в РЛС, разработанной для сухопутных войск. Однако там разработчики формировали каждый сигнал на своей частоте поочередно, каждый от своего модулирующего импульса, причем для каждого последующего каскада передатчика приходилось создавать импульс своей ширины: сначала шире, потом поуже, еще поуже и т.д., чтобы каждый получал высоковольтное питание только после подачи входного СВЧ-сигнала от предыдущего каскада. Получалась такая ступенчатая пирамида высоковольтных импульсов, а для двухчастотного сигнала - две пирамиды! Хотелось обойтись решением попроще. Скажем, в течение одного импульса поочередно излучать две частоты. Так и делали в "Пирамиде", но там передатчик был выполнен не на амплитроне, а на клистроне, принципиально другой лампе. Другая лампа, с другим, более низким, кпд. А как поведут себя амплитроны? Этого не знал никто. Вдруг в момент перескока частот появятся какие-то внеполосные излучения, пробои, сбои и т.п.? Надеялись, что тревожные ожидания завышены, но все же риск оставался, и только испытания сняли опасения.
   Но, далеко не сразу сняли, а после событий, полных драматизма.
   Насколько правильным было решение удвоить мощность, подтвердило будущее. Во многом благодаря этому новый радиолокационный комплекс надолго остался непревзойденным по полученным характеристикам. Предложение разработчиков комплекса выпускать сокращенный вариант РЛК, на одной приемо-передающей кабине, то есть с половинной мощностью, равной мощности прежнего "Алатау", так и не получило поддержки военных, такой укороченный вариант не выпускался, несмотря на более низкую цену.
  
  
  

Накопление

"Решайтесь, сударь, решайтесь!"

(Из старой пьесы)

   Еще одно новшество появилось в "Кургане" - режим "Накопление". Это был важный шаг к автоматизации радиолокационной техники. Не той автоматизации, о которой рассказывалось выше, когда одной кнопкой включался или выключался огромный радиолокационный комплекс. Мы здесь касаемся ключевой проблемы, главной задачи, ради которой и создается этот громадный комплекс. Это задача обнаружения воздушной цели. Радио-локатор. Локус - место, в переводе с латыни, радио есть радио, радиус - луч. Радиолокация - определение местоположения цели с помощью радиоизлучения. Определить место цели можно только после того, как она обнаружена. То есть надо в каждой точке пространства каждый раз принимать решение, есть там цель, или нет там цели. Это и есть решение задачи обнаружения.
   Во всех радарах системы ПВО это решение принимал человек, оператор, глядя на экран радара. Среди всплесков от шумов, отражений от местных предметов, выбросов взаимных помех при появлении в зоне действия радара воздушной цели на экране возникала отметка от этой цели. Сначала слабая, потом, по мере приближения цели, все более яркая. И тогда оператор, как принято говорить, обнаруживает цель, и по ее положению на экране определяет ее координаты. Обнаруживает - это значит, оператор принимает решение, что в данной точке экрана он видит именно отметку от цели. Если же он ошибся, и принял за цель случайный выброс или помеху, то такой случай называется "ложной тревогой". Военные радары проектируются для войны. И если обнаруживается враг, то его необходимо уничтожать. Наводить на него наши самолеты-истребители, нацеливать пушки, ракеты. Времени на все такие действия отпущено совсем-совсем ничего. Каждая ложная тревога отвлекает силы и средства. Теперь представьте себе оператора, может быть вчерашнего школьника, который день за днем, часами всматривается в мерцающий экран радара и ежесекундно решает - что там промелькнуло на экране, случайный выброс шума или первая, еще слабенькая отметка от цели. А тут еще, даже в мирное время, яркие выбросы взаимных помех. А уж в военное время!
   Понятно, насколько интересно было снять с оператора задачу обнаружения цели. Пусть бы это делал локатор сам, с помощью специального решающего устройства. И такие устройства пытались спроектировать все разработчики радаров. Но... оператор учитывает очень многие характеристики цели, в том числе и расположение импульсов, приходящих от цели, в виде дужки, характерной по форме, сужающейся по краям и более яркой в центре. А затем оператор учитывает появление на следующих обзорах следующих отметок, сдвигающихся в результате перемещения цели в пространстве. Существовала теория радиолокационного обнаружения, но не все были уверены, так мягко скажем, что теория полностью соответствует ситуации с практической работой оператора. Этим сомнениям давали обильную пищу продолжавшиеся неудачные попытки создания автоматических обнаружителей.
   С чем были связаны неудачи? Как всегда, причин было много больше, чем одна. Энергия передатчика излучается в виде периодических импульсов. Пока антенна при вращении проводит своим лучом по цели, на цель попадает целая пачка импульсов, и каждый из них попадает на экран. Но не один, а вместе с шумами приемников, с помехами. Оператор складывает эти отметки в знакомую ему дужку. А что должен сделать автомат? Теория говорит - тоже сложить эти импульсы, накопить их. Чтобы импульсы сложить, их надо задержать, запомнить. До появления цифровой техники, когда запоминать научились цифровые коды сигналов, это была сложнейшая задача. В "Алатау" запоминание обеспечивали потенциалоскопы - чудо электровакуумной техники. Ну, да мы о них уже говорили. В "Кургане" сигнал запоминался, задерживался, на ультразвуковых соляных линиях задержки, размещенных в уникальном термостате. На такой линии задержки уже можно было попытаться реализовать систему последовательной задержки и суммирования сигналов, теоретически исследованную профессором Горьковского политехнического института Юрием Сергеевичем Лезиным и его соратниками и учениками.
   Георгий тоже слушал в институте замечательные лекции Юрия Сергеевича, а после окончания института получил от него приглашение в аспирантуру. Как говорится, сам бог велел начать практическую реализацию теоретических разработок. Такая попытка и была сделана в "Кургане".
   Разумеется, это была не первая такая попытка. Накапливать последовательные импульсы, отраженные от самолета, пробовали уже не раз. Пробовали накапливать их на магнитострикционных линиях задержки в маловысотной, наверное, самой массовой РЛС "Тропка", пробовали на пресловутых потенциалоскопах в первых вариантах "Алатау", в "Пирамиде". Но и сами устройства задержки были сложны и капризны, и задачу перед накопителями ставили вроде бы самую простую - поднакопить сигнал, подвытащить его из шумов, а там уж оператор разберется, что к чему. Увы, увы! После такого накопления все выбросы от помех и шумов превращались в похожие друг на друга дужки, среди которых оператору разбираться была не проще, а даже труднее. Без такого накопления он выделял цель и по яркости, и по форме дужки, а теперь надо было ориентироваться только по яркости накопленной отметки. Однако индикаторные трубки не обладали широким диапазоном яркости, да и на глаз оценивать перепады в яркости много сложнее, чем форму отметки. Так и не привились тогда эти накопители. Но свое черное дело неудачные попытки сотворили. Теперь никто всерьез и слышать не хотел о каких либо накопителях. "Знаем, знаем мы эти накопители! Пробовали уже".
   Когда Георгий на конференции молодых специалистов в головном институте сделал сообщение о сравнительных испытаниях обнаружителя, построенного на накопителе, с работой оператора, и сообщил, что накопитель, построенный на новых соляных линиях задержки, не уступает оператору по эффективности, он получил строгую выволочку от начальника индикаторного отдела головного института, за то, что отвлекает внимание занятых людей всяческой ерундой! Потому что пробовали уже! Серьезные люди пробовали. Как работает оператор, по каким неформальным алгоритмам - все это оставалось на уровне неисследованных до конца проблем, но убеждение, что заменить его никакой автомат без потерь не сможет, существовало теперь на уровне всеобщего мнения.
   Однако эксперимент по проверке эффективности накопителя был поставлен тщательно и корректно, он убедил разработчиков, что можно решать задачу автоматизации процесса обнаружения цели в шумах. И накопитель был введен в состав аппаратуры комплекса. В режиме "Накопление" после накопителя формировался стандартный сигнал большой амплитуды, и на черном экране, не посыпанном беловатой мучкой шумов, сразу возникала яркая, сочная отметка от цели, не заметить которую было просто невозможно. Перед накопителем поставили ограничитель, который на уровне шумов обрезал все несинхронные импульсные помехи и выбросы, в том числе и от работающих рядом РЛС, и эти помехи также исчезли с экрана. Это замечательное свойство накопителя было признано за ним и ранее, а здесь оно блестяще подтвердилось. Тем не менее, из осторожности разработчики не ввели в технические условия никаких характеристик этого режима, а разрешили включать его по желанию расчета комплекса. Так, вообще-то, поступать не полагалось. Все режимы должны бы быть испытаны и аттестованы. Но к "Кургану" относились, как к изделию временному, переходному перед другими, серьезными изделиями, и потому режим проскочил в документацию. Мы будем много говорить о драматических государственных испытаниях комплекса, там уж было не до какого-то вспомогательного режима! И режим "Накопление" остался.
   Зато войска хорошо приняли это нововведение и на первой же конференции по опыту эксплуатации "Кургана" все в один голос заявили, что только в режиме "Накопление" и работают. И спасибо разработчикам за этот режим!
   Не только первичное обнаружение облегчал режим "Накопление". Экраны радаров представляли собой большие, до полуметра в диаметре, электроннолучевые трубки с длительным послесвечением, что и отличало их от привычных кинескопов в телевизорах. Индикаторы радаров выполняли две функции: отображение информации и запоминание информации. Память, память, память! До самого последнего времени, до появления цифровой техники и вычислительных машин это была главная проблема в системах обработки информации. Только человек, оператор, был в состоянии выполнить эту функцию, но именно человек и становился в итоге главным сдерживающим фактором системы. Индикатор как раз и служил связующим звеном между техникой и человеком-оператором.
   Благодаря послесвечению оператор мог наблюдать радиолокационную обстановку в течение каждого обзора, который обычно длился десять секунд. Платить за память приходилось дорого. Специальные электронно-лучевые индикаторные трубки, специальное покрытие экранов, затемненные помещения, чтобы видеть слабое, постепенно исчезающее послесвечение, невероятное многочасовое напряжение глаз... На каждом последующем обзоре мелкая дробь шумов засыпала слабеющие отметки от предыдущих обзоров. Переход к накоплению, фактически к автоматизации процесса обнаружения, с выдачей на индикатор стандартного мощного сигнала, позволил снять с индикатора задачу обнаружения сигнала в шумах и оставить за ним только задачу памяти, сохранения отметок для последующего считывания координат. И вот тогда стало очевидным еще одно преимущество автоматического обнаружения. Благодаря отсутствию шумов, маскировавших ранее слабеющее послесвечение отметок от предыдущих обзоров, эти отметки стали видны за несколько обзоров. На индикаторе легко можно было видеть трассы целей в виде постепенно сходящих на нет "кометных" хвостов. Это сразу облегчило и выделение целей среди всевозможных точечных остатков от помех, и задачу наведения истребителей на самолеты противника.
   Если вдуматься, введение режима "Накопление" означало переход к автоматическому обнаружению радиолокационных сигналов. А ведь это была настоящая революция! К счастью, прошла она практически незамеченной, поскольку совершена была "тайно". Режим этот не был заявлен разработчиком, как один из боевых, его характеристики не были никак оговорены в ТУ (в технических условиях) на радиолокационный комплекс. Когда мы поведем рассказ о драме, разыгравшейся на государственных испытаниях опытного образца "Кургана", станет отчасти понятно, почему проскочил незамеченным этот режим. Не до него было! Помогло и то, что этот режим как бы самостоятельно обнаруживали эксплуатационники, становясь как бы соавторами в его применении. Часто по этому поводу Георгий вспоминал легендарную историю распространения картошки на Руси: пока насаждали ее принудительно, народ сопротивлялся, а когда прекратили насаждать, то тайком начали приносить и разводить.
   То, что режим "Накопление" получил признание, радовало. Расплата наступила много позже, когда этот режим был введен, как единственный режим в унифицированную систему цифровой обработки "Стрела", использованную в последней модернизации "Алатау". Но об этом расскажем позже, если терпеливый читатель продолжит нашу встречу.

Испытания "Кургана"

"Там, где степи жарой опалены,

Полигоны лежат, полигоны..."

(Стихи)

"Мы испытаем вас добром и злом,

дабы изведать, каково ваше терпение."

(Коран)

   Испытание. Многозначное слово, многозначное. Не все знают, сколько разнообразных испытаний проходит военная техника прежде, чем попадет в руки воина. И чем сложнее аппаратура, тем изощреннее и длительнее процедура ее испытаний и аттестации. Каждый элемент радиолокатора проходит свои испытания, от приемо-сдаточных до периодических по полной программе: холод, тепло, влажность, иней, роса, дождевание (для наружных элементов), вибротряска, удары. Плюс воздействие радиации, электромагнитного импульса, стойкость к противохимической обработке. Так же испытывается по своим техническим условиям любой собранный из узлов блок, шкаф, прицеп. А затем наступает очередь радиолокатора в целом. Для опытного образца это сначала так называемые заводские испытания, затем приемо-сдаточные, затем государственные испытания. Проводятся государственные испытания на специализированных секретных полигонах, большинство из которых расположены в бескрайних и безлюдных степях юго-востока.
   Испытания опытного образца "Кургана" проходили на полигоне Капустин Яр. Тогда само упоминание этого названия, как государственного полигона, было строго засекречено. В командировочных удостоверениях писали только в/ч хххххх, как всегда в таких случаях без указания дислокации. Аэропорт назывался условным именем. Железнодорожный билет покупался до станции "Н-ный километр". В разговорах в пути, как инструктировал первый отдел предприятия (отдел режима), ни в коем случае не следует упоминать о самом факте существования полигона. Каково же было удивление Георгия, когда вскоре после первой командировки в это засекреченное место, он прочитал в давно изданной книге английского фантаста Р. Кларка "Лунная пыль" фразу о том, как главный герой ехал от Волгограда на ракетный полигон Капустин Яр по прекрасному бетонному шоссе. Кроме представления о "прекрасном шоссе", остальное, касаемое Капустина Яра, для всего мира, похоже, тайной не являлось. Тем не менее, тем не менее...
   Полигон был не просто городом, с многоэтажными домами, гостиницами, магазинами, кафе, кинотеатрами. Это целая страна. Система аэродромов, охраняемых площадок, известных только по номерам, со штабами, казармами для воинских расчетов, столовыми, общежитиями для размещения "промышленников", или просто "промысла", месяцами живших в командировках инженеров, монтажников, регулировщиков из десятков и сотен предприятий со всех уголков страны. Все это соединялось неширокими бетонками, по которым каждое утро двигались десятки зеленых автобусов, уазиков, автофургонов к местам развертывания ракетных и радиолокационных комплексов, к пунктам слежения и внешнетраекторных измерений. Подполковники, майоры и лейтенанты в автобусах азартно резались в домино на самодельных лотках с высокими бортиками, чтоб не сыпались костяшки, так и коротали время в пути. Воинские расчеты и испытатели расходились по рабочим местам, и начиналась напряженная, ответственная, трудная работа. Проверки, проверки, проверки. Испытания на дальность, на потолок обнаружения, на точность измерения координат. Сначала без помех, в одном, другом, третьем режиме. Потом то же самое с активными помехами, с пассивными помехами, с комбинированными помехами. По реальным самолетам, мишеням, ракетам. С тщательным документированием результатов. Со скрупулезной последующей обработкой и анализом. Неделями и месяцами.
   Так периодически испытывались все серийные радиолокационные и ракетные комплексы. Так испытывались все вновь разработанные изделия. Так испытывался и опытный образец разработанного молодым коллективом радиолокационного комплекса "Курган", обновленного "Алатау". Для разработчиков "Кургана" Кап-Яр, как все называли между собой Капустин Яр, был давно обжитым местом. Раз в год один из радиолокационных комплексов, изготовленных заводом, направлялся в Кап-Яр на БКИ (большие контрольные испытания) по полной летной программе. Модернизированные образцы РЛК также попадали на летные испытания в Кап-Яр. Были уже и облюбованные места в гостиницах и общежитиях, была освоена и работа на площадках, и отдых в выходные дни на изумрудных излучинах Ахтубы, на берегу которой и стоял в дополигонные времена одинокий рыбацкий поселок Капустин Яр. Как же эти выезды на заливные луга и озера Волго-Ахтубинской поймы скрашивали трудную и напряженную испытательную работу! Какая там рыбалка! Какие раки, размером чуть ли не по локоть! Какие травы! Правда, всегда местные жители умоляли: "Только траву не мните, ребята! А то чем скот кормить будем?". После бескрайней однообразной выжженной степи, ощетинившейся жухлой полынью, на которой паслись редкие кучки овец, с обрывистого берега Ахтубы внезапно открывались правобережная низменная пойма, покрытая высокой травой, с голубыми излучинами озер - стариц. Старицы были неглубокими, с илистым дном. Излюбленной снастью "промышленников" был бредень. И когда приходилось протаскивать его через старицы с хрустально чистой водой и илистым дном, под ногами хрустели сброшенные при линьке панцири речных раков. Правда, хищническим ловом, с реализацией улова на сторону, никто, конечно не занимался. Но на двойную уху обычно хватало - с ранней весны до поздней осени.
   В середине шестидесятых весной высокая вода держалась не долго, энергетики торопились заполнить водохранилище Волжской ГЭС. И сразу после половодья, насытившего влагой ахтубинскую пойму, наполнившего старицы, поднявшего рыбу на икромет, вода резко уходила, и сердце кровью обливалось, когда на всех прибрежных кустах, сверху донизу гроздьями свисала лещевая, сазанья, судачья, щучья икра, из которой уже никогда не проклюнутся мальки. Однако в конце шестидесятых экологи, как сейчас говорят, "достали" руководящие органы, и воду стали придерживать, пока не проклюнется малек и не уйдет вместе с водой в глубину. И немедленно Ахтуба стала буквально кишеть рыбой! Какие были рыбалки!
   Однако, как говорится, делу время, потехе час.
   Испытания "Кургана" начались как-то слишком гладко. Какие бы режимы ни проверялись, все характеристики выполнялись с большим запасом - и дальность обнаружения целей на всех высотах, и точность измерения координат целей, и помехозащищенность от активных помех, и подавление отражений от местных предметов. Правда, здесь-то и появились первые тучки на горизонте. Дело в том, что в однообразной, ровной, как раскаленная сковорода, степи до самого горизонта видны любые предметы, сколько-нибудь возвышающиеся над поверхностью. Они создают засветку ближней зоны на экранах радаров, которая называется "зоной местных предметов". Этот вид помехи существует сам по себе, всегда. На одних позициях меньше, на позициях в холмистой или горной местности больше. А при высоком расположении радара, на вершине горы, например, засветка от местных предметов и подстилающей поверхности может занимать чуть ли не весь экран.
   Именно поэтому грозным средством нападения стали низколетящие ракеты и самолеты. Они и появляются на экране совсем близко, внезапно выскакивая из-за горизонта, и появляются среди местных предметов. Если не обеспечить подавление мешающих отражений, то и цель выделить будет почти невозможно. Выделение, обнаружение движущихся целей среди помех от неподвижных местных предметов обеспечивает сложная система селекции движущихся целей, так называемая СДЦ, о которой мы уже говорили. Эта система была притчей во языцех! Сложная, капризная в настройке, эта система более или менее хорошо работала в руках регулировщиков и опытных специалистов, лучше в радиолокаторах длинноволнового, метрового диапазона, много хуже в радиолокаторах коротковолнового, сантиметрового диапазона. Неважно работала она и в старом "Алатау". Ну, да мы уже говорили об этом выше. Не питали особых надежд на блестящий результат работы нового варианта СДЦ на автокомпенсаторах и разработчики "Кургана". Это показывали и результаты испытаний макета СДЦ на автокомпенсаторах на Балхаше, и теоретические предпосылки, и особенности "зоны местных предметов" на полигоне Капустин Яр. Дело в том, что от ровной подстилающей поверхности степи нет сплошной протяженной засветки экрана. Есть отдельные точки, отражения от отдельных местных предметов. И автокомпенсаторы, которые заново каждый раз настраиваются под каждый помеховый выброс, оставляют после себя переходный процесс в виде короткого остатка от переднего фронта. То же самое происходит и при воздействии коротких или разрывных помех, сброшенных постановщиками помех. Только много позже, с появлением цифровой обработки сигналов, подготовленной появлением компьютеров, удалось осуществить другой способ подавления точечных и разрывных помех, исключающий остатки от переходных процессов. Но об этом речь впереди.
   А пока расскажем о том, как разработчики решили побороть эти точечные помехи в зоне местных предметов. Это был совсем не новый способ. Во всех радарах существовала схема, обеспечивавшая резкое снижение усиления в начале дистанции, где даже маленькие отражения от местных предметов, меньшие, чем отражения от целей, проходят на экран, засоряя его. Это схема временной автоматической регулировки усиления (ВАРУ). С увеличением мощности передатчика, чувствительности приемника потребовалось резко увеличить глубину ВАРУ. И это дало эффект! Помех осталось не слишком много. Можно было бы давить таким образом помехи и дальше, но... Ракеты и беспилотные самолеты не только спустились на предельно малые высоты. Они стали малозаметными, малоотражающими, соизмеримыми с незначительными отражениями. Так, брошенный на землю кусок проволоки или консервная банка могли дать сигнал почти такой же величины, как и сигнал от малой ракеты! Выручало то, что все-таки консервная банка и проволока не летят навстречу РЛС, а лежат на грунте неподвижно. И автокомпенсатор, настроившись на подавление отражений от земли, сохраняет способность подавлять и отражения от лежащих на земле предметов. Вместе со схемой ВАРУ автокомпенсаторы позволили получить приемлемый результат. В Кап-Яре. А что было потом, в местах, не похожих на степные приахтубинские равнины, узнают те, кто добрался до настоящего места нашей драмы и готов следовать за нашим повествованием далее.
   Пока испытания продолжались. Докучали постоянные отказы в передатчиках. Естественно, все новое приживается непросто. Тем более, что именно в передатчике сосредоточены самые нагруженные узлы и элементы радиолокатора. Там и высоченные напряжения, измеряемые десятками тысяч вольт, к тому же еще и импульсные, и большие токи, и высокие температуры, и вакуум в приборах, и свч-излучения. Приходилось часто менять и амплитроны, и высоковольтные узлы, и задающие генераторы. Запомнилась Георгию драматическая история, случившаяся в разгар испытаний. Отказал один из задающих генераторов в передатчике. Созвонились с заводом, оттуда отправили нарочного с прибором. Нужно было встретить его в Волгограде, потому что Астраханскую область, где и расположен Кап-Яр, медики закрыли на карантин. Холера. На полигоне военные шутить с холерной угрозой не стали, и немедленно запретили все въезды и выезды. И вот Георгий с водителем напрямую, через степь, благо ровная она была, как скатерть, прорвались на ЗИЛе до трассы на Волгоград. В Волгограде они приткнули грузовик в переулке за вокзалом и стали искать посланца с приходящих поездов. Время прошло, а никого они так и не встретили. Не приехал. Что ж делать! Надо пробираться домой. Из-за угла они увидели, что возле машины нетерпеливо дежурит милиционер - номера-то астраханские! Стали ждать в засаде, и как только милиционер отлучился, они, как в детективе, бегом до машины, прыжком в кабину, и по газам! Проскочили плотину Волжской ГЭС, ну, теперь почти дома. И на радостях зарулили на бульваре не туда, выехали на встречную полосу. Ах ты! Через разделительный газон рванули на свою сторону - и в лоб уперлись в неприветливого инспектора ГАИ! Но попытались сохранить невозмутимость. "Откуда? Куда?" Командировки в в/ч воспринимались серьезно. "Маршрутный лист?" А там - номера площадок. "Это что?" - озадаченно спрашивает гаишник. "Это так на полигоне шифруется маршрут! Вот это Кап-Яр, вот это - Волгоград!" - "Да ну их со своими секретами!" - подумал, наверное, гаишник. И вернул документы. У-у-у-ф! Повезло. Теперь надо как-то добраться до места, и не влететь в неприятности дома. Опять через степь, в объезд постов ГАИ и ВАИ. А уже стемнело, на юге темнеет быстро. Со светом фар вырулили на внутреннюю бетонку, теперь совсем почти дома, осталось добраться до общежития. И тут навстречу заморгали фары уазика дежурного наряда полигона. "Куда, откуда?" Ну, тут чего уж! "Сломались, задержались, не знали..." Рядом, как раз, оказалась площадка, где стоял на испытаниях опытный образец "Кургана". Вот туда их и направили, и весь карантин, десять дней они проторчали на надоевшем пятачке среди выгоревшей степи, окруженном колючей проволокой. Какая уж тут рыбалка! Разложив матрас на крыше прицепа, Георгий сочинял третью часть "Телеги", посвященную ее испытаниям.
   Холера не подтвердилась. Испытания продолжались. С беспокойством ожидали разработчики проверок на защищенность от пассивных помех. Как поведут себя новые системы автокомпенсаторов, было примерно ясно. Были ведь сравнительные испытания старой и новой аппаратуры на балхашском полигоне, были проверки ее в ходе испытаний на подавление отражений от местных предметов, но пассивная помеха всегда порождала множество загадок, и заданные цифры обычно достигались с трудом. Упражнение со сбросом пассивных отражателей повторяли и повторяли, гоняли и гоняли громадные самолеты постановщики помех и прикрываемые помехами самолеты. Испытания на защищенность от пассивных помех всегда тщательно готовились. Заказывались обычно два самолета-бомбардировщика. Один шел впереди и сбрасывал с борта тысячи мельчайших иголочек, создававших по трассе целое облако, отражающее радиолуч радара, причем каждая иголочка была изготовлена или из тонкой фольги, или из металлизированного стекловолокна. В сотни раз превышало отражение от облака слабый сигнал от прикрываемого самолета, который шел за постановщиком помех. Задачей аппаратуры защиты от пассивных помех и было устранение с экрана отражений от помехового облака, и обнаружение прикрываемых целей.
   Аппаратурой защиты от пассивных помех много приходилось заниматься Георгию, как ведущему специалисту в начале его работы в КБ. Сколько раз на испытаниях приходилось искать объяснение, почему не сработала аппаратура, как получить заветный результат. Поэтому в "Кургане" постарались перестраховаться от неожиданностей, предусмотрев наиболее многообещающую комбинацию режимов комплекса. Именно в этом режиме и состоялись первые испытания "Кургана" по пассивной помехе. Назовем этот режим "режимом максимальной защиты от пассивных помех" и запомним это название. Мы вернемся еще к нему. Позже.
   Испытания шли к концу. Все выполнялось с запасом. Характеристики защищенности от пассивных помех были заданы втрое выше, чем в старом комплексе. И прежние-то требования в "Алатау" раньше выполнялись с трудом, да и то только в специальном режиме "частого" запуска, при котором зона обнаружения комплекса сокращалась вдвое, и появлялось много других неприятностей. Так, при "частом" запуске, когда период повторения зондирующих импульсов передатчика оказывался короче, чем время до возвращения сигналов от дальних целей, они вдруг появлялись на экране на ложной дальности, ближе, много ближе к РЛС! Возникала неоднозначность измерения дальности. Как же можно было так работать в реальных боевых условиях! В итоге в этом режиме практически в войсках и не работали, и существовал этот режим только для испытаний. На испытаниях этот режим показывал результаты лучше, чем обычный режим, потому что за счет вдвое более короткого импульса помеха становилась вдвое меньше по мощности, так как собирался сигнал со вдвое меньшего импульсного объема. А за счет вдвое более короткого периода повторения помеха успевала измениться существенно меньше, так как на изменение взаимного положения диполей за счет их относительного перемешивания в этом случае отводилось вдвое меньше времени.
   Так не хотелось и в новой разработке сохранять этот показной, фальшивый, мало пригодный для боевого использования режим! Благодаря свойствам амплитронов удалось сохранить режим короткого импульса без перехода к "частому" запуску, и даже ввести режим еще вдвое более короткого импульса. Такой "сверхкороткий" импульс тоже вводился ради подавления пассивной помехи, за счет этого и рассчитывали получить заданные требования. Плюс многочастотная работа, плюс высокая стабильность усилительной цепочки, плюс самонастройка автокомпенсаторов, плюс автоматическая регулировка уровня остатков от помех. Вот это и было режимом максимальной защиты от пассивных помех.
   Наступил день первого испытания "Кургана" в пассивных помехах. Георгий надолго запомнил этот день. Как всегда при большом летном дне десятки машин тронулись от жилых площадок по бетонкам на испытательные площадки, площадки внешнетраекторных измерений, площадки с РЛС штурманского сопровождения самолетов-целей, площадки с испытуемой аппаратурой. На соседнем полигоне бортмеханики и пилоты готовили самолеты к вылету, заряжали автоматы выброса помех лентами с плотно упакованными иголками, пачки которых раскрывались в воздухе под вихрями, сопровождавшими летящие самолеты-постановщики пассивных помех, работали метеорологи, снимая данные о силе и направлении ветра по трассе полета, работали аэродромные службы обеспечения взлета и посадки, работали службы связи, соединявшие всю эту массу людей и механизмов в единую четко отлаженную машину. По громкой связи по всем объектам команда: "Протяжка, протяжка!" Все регистрирующие приборы, подключенные к сигналам СЕВ - службы единого времени - включаются, протягиваются ленты магнитофонов, ленты фотобумаги, рулоны простой бумаги для самописцев, ленты фото- и кинопленки для регистрирующих фото- и кинокамер. "Отбивка! Двойная отбивка!" - и на всех регистраторах появляются специфические отметки, позволяющие при обработке дополнительно связать между собой записи на регистрирующих носителях.
   И вот, наконец, радар включен, дано подтверждение, самолеты в воздухе, работа началась. Вглядываясь в появившиеся на самом краю экрана отметки от самолетов, Георгий с удивлением увидел, что постановщиков помех, в отличие от испытаний, в которых он участвовал, идет два, а не один, как это бывало ранее. С интервалом за ними появилась прикрываемая цель. Самолеты шли сначала без помех. Потом, на заданном удалении, почти на краю экрана, за постановщиками начала расти широкая, яркая полоса. Это светилась дорожка отражений от помехи, которая все росла и росла, вытягиваясь за головой, которую составляли два ТУ-16, вываливающих в пространство десятки тысяч металлизированных иголок. Прикрываемый ТУ-16 приблизился к этой жирной гусенице и утонул в ней.
   Прозвучала команда: "Включить режим "Пассив"!" - так разработчики обозвали режим защиты от пассивных помех. Включился режим максимальной защиты от пассивных помех. "Ого!" - тревожно обрадовался Георгий. С экрана пропала жирная противная гусеница. Остались только два приближающихся к РЛК постановщика помех и четкая отметка прикрываемого самолета. Такого Георгий, да и все присутствующие еще не видели. В полной тишине все напряженно вглядывались в мерцающий экран, где по кругу бежал бледный луч, оставляя яркие, медленно угасающие вспышки дужек. То сливались в одну, то расходились отметки от постановщиков помех и перемещалась за ними отметка от цели. В напряженной тишине кабины, нарушаемой ровным гудением вентиляторов, раздавался спокойный голос солдата-оператора: "Первая - азимут... дальность...". Мерно щелкала РФК - регистрирующая фотокамера печатала с индикатора каждый обзор РЛС. С тревогой ожидал Георгий возгласа оператора "Пропуск!", при пропадании цели с экрана. Однако цель шла уверенно, пропуски были редко. Прошла команда увеличить темп сброса помехи. Оба постановщика поставили автоматы сброса на увеличенный темп. Запаса помех обычно хватало на два-три захода по маршруту даже при одном постановщике помех. На этот раз так не получилось. Самолеты-постановщики помех дошли до ближней точки маршрута, и... доложили, что помеха кончилась. Тогда, в отличие от методики технических условий, штурмана повели самолеты от РЛК по уже сброшенной, медленно снижающейся и распространившейся по высоте помехе. Из предыдущего опыта было известно, что "старая" помеха сложнее для подавления, чем свежая, еще не раздутая ветрами. А потом провели цели по этой помехе и еще раз. В итоге по сумме трех проходов проводка была выполнена с вероятностью обнаружения, много более высокой, чем заданная по техническим условиям вероятность 0,5. Правда, при этом проводить цель пришлось на фоне остатков от помех, но оператор справился с этой задачей. Да и при последующей обработке результатов этой работы по кинопленке, отснятой на РФК, цели четко выделялись на фоне остатков от помех.
   Такого результата не ожидал никто - ни офицеры-испытатели, ни обслуживающий расчет, ни разработчики, в том числе Георгий! Но так это было приятно для авторского самолюбия разработчиков! Так хотелось поверить, что так будет и впредь! Тем более, что, как говорилось выше, остальные упражнения так же были выполнены с большим запасом. Осталось провести еще несколько проверок, в том числе и в пассивных помехах, для набора статистики, не по одному же облету принимать решение.
   Очередь Георгия работать на полигоне закончилась, и он со спокойной совестью отправился домой и ушел в очередной отпуск. Его сменил главный инженер заводского КБ, человек опытный, главный конструктор предыдущей крупной модернизации "Алатау", который при испытаниях ее немало времени провел на полигоне. А Георгий с женой отправился на пароходе по Волге, ни минуты не сомневаясь, что вся основная работа по испытаниям сделана. Как же он ошибался!

Драма на полигоне

"Дядя Федя бодро в грязь

По бетонке съехал...

Грязь была - тягач тонул!

Кочки нет, чтоб сухо.

Сивка два шага шагнул

И увяз по брюхо..."

("Телега")

   "Зачем я поехал на этом пароходе?!" - сколько раз потом досадовал Георгий. Но ведь так хорошо все складывалось с испытаниями! Получалось, что вроде бы подходило время получать благодарности и отличия, так сказать, пожинать плоды. Георгий уже знал знаменитую в кругах разработчиков присказку об основных этапах любой работы: "Шумиха. Неразбериха. Показуха. Отыскание виновных. Наказание невиновных. Награждение непричастных". Ему казалось, что они уже проскочили этапы "Отыскания виновных" и "Наказания невиновных" и впереди веселый этап "Награждение непричастных". Список награждаемых был примерно ясен: кто-то неустанно руководил работой, кому-то подходил пенсионный возраст и надо было обеспечить персональную пенсию... Лучше было в этой ситуации не мелькать перед глазами, так сказать, "не отсвечивать". Однако жизнь опять сказала свое суровое слово, а народная мудрость (в который раз!) оказалась права. Не проскочили!
   После пароходной путевки Казань - Ростов-на-Дону от отпуска остался заметный хвостик. Георгий с женой уехали в родную деревню, выкопали картошку у тещи. Очень хотелось выбраться хоть еще разик в лес, и картошку дорывали при свете автомобильных фар, чтобы теща не ворчала. Наступил день 4-го октября. Не забыть Георгию этот черный день, с которого началась такая трудная для него, такая мучительная полоса жизни! На подержанном темно-синем Запорожце 968-ой модели, который сменил его белый "броневичок", Георгий с женой уехал в дальний лес, который славился как исконно грибное место. Ему рассказывали, что деды ездили в "ежовский лес" за грибами на телеге, куда ставили пустые бочки. Обратно ехали с полными. В этих же бочках и солили грибочки. Теперь грибов стало поменьше, да и время было позднее. Осень не была сильно дождливой, и удалось прорваться вглубь леса по лесовозным дорогам. Еще не все листья облетели в молодом березнике, где как-то летом собирали они обильно выскочившие молодые крепкие белые грибки. Сейчас изредка попадались розовые волжанки, спрятавшиеся среди толстого ковра рыжей листвы. Гордо выглянул среди березок молодой толстоногий боровик - так в нашей стороне иногда зовут подосиновики...
   Начинало смеркаться, когда вернулись в свою деревню. У дома стоял зеленый газик, и в доме ждала начальница отдела кадров завода. С командировкой. Утром надо было быть в Москве у грозного заместителя министра. По дороге до города Георгию коротко пояснили, что на полигоне провал, главный инженер завода уже на полигоне, под его личную ответственность переданы испытания, замминистра собирает на доклад представителей военных и разработчиков, главный конструктор, начальник ОКБ, на полигоне, у замминистра должны быть Георгий и главный инженер ОКБ, перед отпуском сменивший Георгия на полигоне. Перед совещанием единственное, о чем узнал Георгий, и что весьма его озадачило, это то, что повторные испытания в пассивных помехах провалились полностью, не обнаружили ни одной (!) отметки от цели! И принято решение о срочной переделке комплекса - исключить предложенные нововведения, вернуть частый запуск, отказаться от сверхкороткого импульса, от формирования сигнала передатчика с помощью подставных частот... Что это? Зачем такая поспешность? Почему его не нашли? Почему не получился повторный облет после сокрушительного (!) невиданного (!) успеха первого облета в пассивной помехе? Кто проводил анализ? Кто принял решение о переделках? Что дали переделки? Зачем вводить негодный, неприемлемый для боевой работы режим? И опять обидная мысль: почему, почему его не нашли?
   Замминистра был почти спокоен. Он, конечно, помнил сравнительно недавний разговор с Георгием в техническом посту "Кургана", на заводе, когда Георгий нахально спорил с ним о перспективах этого комплекса. "Что там у вас происходит? Кто вам нужен в помощь? Главный конструктор говорит, что быстро все поправят, когда будет результат?" - "За эти промахи должен отвечать не он, а я!" - выпалил Георгий, - "Он не специалист в этой области". "Так почему же Вы здесь, а не там?" - начал закипать замминистра. "Сегодня же уезжаю. Хорошо бы пригласить для консультации..." И Георгий назвал двух ведущих специалистов головного института, и еще разработчика автокомпенсаторов и систем защиты из горьковского КБ - соперника, и еще профессора харьковской военной академии ПВО, автора первого варианта автокомпенсатора. Не прошло и двух дней, как все они оказались в Кап-Яре. Надо сказать, что никто из них не воспылал благодарностью Георгию за то, что их оторвали от своих неотложных дел. Кап-Яр осенью - это совсем не курорт! Но их прохладное отношение - это было ничто по сравнению с приемом, оказанным Георгию друзьями-товарищами, его соратниками.
   Много-много лет, да что там, всю последующую жизнь холод между лопатками возникал у Георгия, стоило ему только вспомнить об этом времени. Никто не упрекал его, никто не отказывал в беседе. Но холод, холод в словах, холод в глазах. Холод в рукопожатьях... Его не звали на лихорадочно ведущиеся переделки, не рассказывали об очередных объяснениях причин неудач и об очередных спасительных идеях. А неудач было более чем достаточно. Достаточно было и идей, причем каждая казалась решающей, надежной, спасительной. И переделки, переделки, переделки... Отдать надо должное и энергии, и настойчивости главного инженера завода, ими всегда восхищался Георгий, работая у него заместителем. Не уступал ему и главный конструктор "Кургана", начальник заводского ОКБ. Вот только Георгий оказался как-то не у дел. Все кипело, все рисовали, тащили, паяли, настраивали, а он выпал из этого бурного процесса. Много позже ему рассказали простившие его ребята, что в тот же день, когда он выпендрился у замминистра, главный инженер завода получил информацию об этой встрече, собрал к себе всех, бывших тогда на полигоне, и рассказал, что Георгий считает их бестолковыми профанами, и только он де один разбирается в изделии. Так ли это было в точности, но...
   Что оставалось делать? Слава богу, допуск к секретной документации у Георгия никто отбирать не собирался. Он попросил сделать из желтой миллиметровки, такой на миллиметры линованной бумаги, толстенный альбом и с утра до поздней ночи сидел в штабе и переносил на миллиметровку, лист за листом, каждый облет, отметку за отметкой, и от постановщика помех, и от прикрываемой цели. Полигон был на высоте. По каждому облету были отсняты десятки метров кинопленки, где документировался каждый оборот антенны, каждый кадр изображения на индикаторе кругового обзора. С часами. И протоколы записей координат, считываемых с экрана оператором. С отбивками заданных моментов времени. И данные внешне траекторных измерений - где в данный момент времени находились в небе Кап-Яра постановщик помех и прикрываемый самолет. Вот когда Георгий почувствовал глубокую благодарность всем тем, кто каждое утро в десятках автобусов устремлялся на свои боевые посты! Теперь в его руках оказались результаты их многотрудной работы, работы сотен людей, работы десятков сложнейших, прецизионных технических устройств.
   Уже не летали по два постановщика помех, хватало одного, уже не ставили на максимальный режим сброса автоматы постановки помех, и помех хватало не на один, а на три захода. Чем глубже погружался Георгий в анализ результатов облетов, тем больше он понимал, сколь сложна задача, которую они взялись решать. Даже обнаружение самолета в "свободном" пространстве - задача суперсложная. Но там после захвата цели, по мере ее приближения сигнал быстро растет, и задача упрощается. Совсем не то при обнаружении цели в пространстве, занятом пассивными отражателями. Здесь соотношение цель-помеха остается близким к пороговому на всех дальностях. Действительно - по мере приближения цели растет сигнал от нее, но ведь растет и сигнал от помехи, причем с той же скоростью. А поскольку испытания проводятся, чтобы определить предельные характеристики помехозащищенности, то и уровень помехи выбирается предельный, пороговый, при котором обнаружение производится с вероятностью 0,5, то есть сигнал от цели после подавления помехи в среднем равен остатку от помехи.
   В среднем! Хорошо усреднять близкие величины: средний рост англичанина, средний рост китайца и средний рост русского - это более или менее понятно. Ведь нет русских ростом более трех метров, и крайне мало взрослых китайцев ростом менее одного метра. Но что такое, например, средняя зарплата в России в 2004 году, если из 100 человек на заводе 20 человек получает по 18 тысяч рублей в месяц, а остальные 80 человек получают по 3 тысячи рублей в месяц, то средняя зарплата на заводе, как уверяют, составляет 6 тысяч рублей в месяц. Что как раз очень странно слышать "остальным" 80-ти работникам!
   Какой бы наглядный образ подобрать для пояснения ситуации, представившейся Георгию при анализе результатов лихорадочно повторяющихся и повторяющихся испытаний комплекса в пассивных помехах? Игра в орлянку? Стрельба с закрытыми глазами? Игра в жмурки? Русская рулетка? Нет, нет, нет! Это нечто другое. В десятки раз меняется сигнал, отраженный от цели. Понятно, что самолет есть фигура, строго симметричная, и когда он смотрит на РЛС, отражение от него максимально, именно на этот случай рассчитаны все испытания. Однако реально такой случай почти невероятен! Самолет не движется по рельсам, он и в идеально спокойной атмосфере все время рыскает около среднего курса. А где же отыскать нам идеально спокойную атмосферу? А если еще боковой ветерок, то и самолет движется с некоторым отворотом от результирующего курса. А если курс проложен чуть мимо РЛС, с некоторым параметром? Ведь при наличии бокового ветра полосу помех неизбежно относит в сторону, и прикрываемый самолет, чтобы не вывалиться из облака помех, должен также слегка отворачивать от РЛС. При всех таких маневрах отраженный сигнал меняется настолько, что цель то видна ярко, то не видна совсем. В среднем получается вероятность около 50%. В среднем! Кроме того, после прохождения через систему подавления помех сигнал от самолета, в зависимости от его скорости, также изменяется в десятки раз. При определенной скорости за счет стробоскопического эффекта самолет выглядит для системы защиты как бы неподвижным. Так иногда в кино колеса движущейся машины кажутся неподвижными или начинают вращаться в обратную сторону. В этом случае, при так называемых "слепых скоростях цели", полезный сигнал подавляется системой защиты, вместе с помехой. Для смягчения этого неприятного эффекта используется работа одновременно на нескольких частотах, тогда слепые скорости на разных частотных каналах не совпадают. Понятно, что чем больше использовано рабочих частот, тем ниже вероятность подавления полезного сигнала в системе защиты. Вспомним, кстати, что при первом испытании был использован режим облучения цели всеми четырьмя рабочими частотами, существующими в комплексе. Все (все!) последующие испытания проходили только в двухчастотном режиме, что резко снижало вероятности обнаружения. Сама помеха, естественно, распределяется в воздухе также неравномерно - где густо, где пусто. Да еще в воздухе существуют естественные завихрения, турбулентности, возникают и искусственные турбулентности, от спутной струи постановщика помех (вредные!), и от спутной струи прикрываемого самолета (полезные!). Вредные завихрения препятствуют подавлению помехи, маскируют цель. Полезные завихрения, вызванные прикрываемой целью, способствуют ее обнаружению, подчеркивая ее местонахождение. Это еще дополнительно раскачивает вероятность обнаружения целей. В итоге обнаружение цели в пассивной помехе напоминает рассматривание чужого сада через штакетник. В щели видно, а сквозь дощечки - нет. Если щели равны дощечкам, то вероятность - 50%. И никакой бинокль не поможет!
   И вот Георгий скрупулезно, кадр за кадром, пытался построить реальные положения постановщика помех, самой помехи, прикрываемого самолета, с учетом распределения ветров по высотам, их силы, направления. Поскольку мощная система измерений полигона давала для этой работы море информации. Как выяснилось, этой нудятиной ранее на полигоне никто всерьез не занимался. Тетрадь Георгия после испытаний таинственно исчезла, на завод ее не вернули. Правда, в некоторых диссертациях, защищенных позднее работниками полигона, и идеи, и результаты, мягко скажем, были использованы. Ну и хорошо.
   А пока после каждой счастливой идеи следовала доработка, испытания и... непонятный, неповторяющийся результат. Смотреть на эту исступленную работу было мучительно тяжело. Всю жизнь Георгий ощущал ту тупую боль. Насколько же собственный мозг играет с человеком злую шутку! В критической ситуации мысль, пришедшая внезапно в голову, вдруг кажется ослепительно яркой, безусловно правильной. Вот, вот она - спасительная, блестящая, да что там - гениальная! И все немедленно подхватывают, да, да, конечно, давайте, давайте, быстро делаем, все будет хорошо! Делают, проверяют - ах, дьявол, не то.
   Но это вот почему! Сейчас, сейчас! Вот так надо было! Делаем, делаем, проверяем - и опять нет ожидаемого результата... Но что Георгию оставалось? Снова и снова отмечать на миллиметровке форму и положение отметок, анализировать ветры, скорости, параметры, курсы. В тот период ему встретилось старинное арабское изречение: "О, Аллах! Дай мне силы бороться с тем, что я должен изменить. Дай мне мужество смириться с тем, что я не в силах изменить. Дай мне разум, чтобы одно отличить от другого!". Может быть, именно оно спасло его от нервного срыва, помогло найти то единственное дело, которым он мог еще поучаствовать в общей работе.
   Дело в том, что все уже посчитали случайным тот первый сокрушительный успех первых испытаний на помехозащищенность. Ведь повторное испытание дало полный ноль! И о чем же тут еще можно разговаривать? Все равно режим тех испытаний вернуть было уже нельзя! Настолько был переделан за это время комплекс. Однако Георгию дали из секретной части наряду с последними результатами и первичные материалы тех испытаний.
   Все, что рассказано об этой драме на полигоне выше - это все цветики! Когда Георгий по привычке решил просмотреть результаты первого и второго испытаний, он ахнул. Ну, ладно, первые испытания он наблюдал непосредственно из технического поста, и сам видел этот потрясающий результат. Все это сохранилось на кинопленке, а не только в записях операторов. Проводки действительно были! И действительно у двух постановщиков помех помехи хватило лишь на один заход!
   Но вот вторая работа, также зафиксированная на кинопленке, совсем не сходилась с записями операторов! Георгий просматривал кадр за кадром, прищурившись у окуляра фильмоскопа. Вот Георгий нашел кадр, где появились самолеты - постановщики помех, их снова было два, а за ними на положенном удалении появился прикрываемый самолет. Вот кадр, где постановщики начали сыпать помеху, расползающуюся по экрану жирной полосой. Вот, наконец, кадр, где прикрываемый самолет подошел вплотную к этой жирной полосе, и включен режим защиты от помех. Но что это такое?! Если на первой работе помеха практически полностью снималась с экрана, то теперь сплошная полоса превратилась в полосу пусть и не сплошных, но достаточно густых точек, остатков от помехи.
   Очевидно, неточно были отрегулированы схемы автоматической регулировки остатков в каждом из восьми приемных каналов. Схемы были новыми и для регулировщиков, и для военных. Ну, что ж. В этом случае боевой расчет должен был вручную, поворотом одной ручки усиления, уменьшить засветку экрана остатками от помехи. Этого не было сделано. И тем не менее, тем не менее - цель среди остатков была видна! Видна достаточно четко! А оператор произнес: "Пропуск!", что и было отмечено в протоколе проводки прочерком. И снова, и снова, оборот за оборотом: "Пропуск!", "Пропуск!", "Пропуск!", "Пропуск!", "Пропуск!". Георгий буквально остолбенел. Он по уже отработанной им методике восстановил по кинопленке, отснятой камерой документирования с экрана индикатора кругового обзора, проводки того злополучного дня. Они были послабее, чем проводки первых испытаний, но вполне достаточны, чтобы зафиксировать выполнение задания. Вот это да!
   Что, что было делать? Бежать, кричать, писать? Как все объяснять, кому? Вот уж, действительно: "И тут выхожу я, весь в белом!..." Полигон в дураках, он не только не подготовил расчет, но и не смог (?!) правильно обработать результаты испытания. Завод в дураках, он не смог правильно отрегулировать аппаратуру, научить расчет обслуживать комплекс. Разработчики в дураках, они вместо анализа результатов бросились в переделки, и в итоге уже не вернуть эти исходные режимы. И все это, пока великий и мудрый Георгий уехал, видите ли, кататься на пароходе! Да уж, как говорил один его друг: "Не слабо!".
   Георгий робко поделился информацией о своих находках с главным конструктором. Сначала желания изучать эти документы не возникло, срочно делались перманентные переделки, авторы которых уверяли в близком и сокрушительном эффекте. А чуть позже, когда с эффективностью переделок, наконец, возникли сомнения, все материалы по первой и второй работам - таинственно исчезли. В секретной части полигона их больше никто не мог найти! А что нельзя увидеть - того вовсе и нет. И не было. Как говаривал позже другой друг Георгия: "Чешите грудь лопатой!".

Развязка драмы на полигоне

"Даже если дракон проглотит -

все равно есть выход!"

(Китайская мудрость)

"Не имей сто рублей,

а имей сто друзей."

(Русская поговорка)

   Все устали. Месяц сумасшедшей работы. Месяц надежд и разочарований. Месяц лихорадочного поиска черной кошки в темной комнате. Проклятые тайны, как исчезающая улыбка Чеширского кота. То участки проводок с приличными вероятностями, то длинные провалы. Множество возможных объяснений, не повторяющиеся результаты. Авторитеты уехали уже давно, с уверенностью в том, что ребята просто не справились с разработкой сложнейшей аппаратуры, а чего же другого можно было от них ожидать? Пусть теперь сами и разбираются. Ребята приуныли. Как ни искали, явных изъянов не видать. Ни одна из доработок не позволила не то чтобы приблизиться к первым, теперь уже легендарным результатам, но и хотя бы получить стабильный эффект. Документы по первым работам так и не появились. Они и не появятся до самого конца испытаний. Более того, никто и никогда не повторит этих испытаний в том режиме, режиме максимальной защищенности от пассивных помех, ни в процессе тех госиспытаний, ни в последующем. Никогда.
   Как ни странно, но именно это позволило завершить испытания, пусть и со сниженной цифрой защищенности от пассивных помех, но все-таки с цифрой вполне приличной, вдвое превосходящей прежние показатели "Алатау". Но мы чуть-чуть забежали вперед. А пока прошел суматошный месяц, приближались ноябрьские праздники, всем нужно было что-то решать. Георгий снова принимал участие в заседаниях. Он исключил из обработки те проверки, при которых были не выдержаны методики испытаний, обработал оставшиеся опыты в строгом соответствии с методиками технических условий, и перед очередным, последним заседанием нарисовал на доске усредненный график проводок. График прошел выше заветной линии в 50% вероятности! Выше! Правда, при плотности помех несколько меньшей, чем было задано в ТЗ на разработку, но все-таки большей, чем в старом "Алатау". Доска была такая, школьная, переворачивающаяся вокруг горизонтальной оси, и Георгий нарисовал тот график сзади, на тыльной стороне доски. А сверху написал: "Лучшее - враг хорошего!".
   Когда он перевернул доску перед уставшими участниками заседания, бурного восторга по поводу этих, в общем-то, весьма скромных результатов, не было. Однако появилась возможность отступить, сохраняя лицо, и для полигона, и для разработчиков, и для заказчиков. Дальше было дело начальства - согласовать изменение требований, оговорить дальнейший порядок завершения испытаний, утрясти перечень доработок, испытанных в этот сумасшедший месяц.
   Все разъехались по домам. Георгия с несколькими регулировщиками и монтажниками оставили чистить комплекс, подобрать времянки, отрегулировать системы комплекса. Они собрались в гостинице. Вопрос был один: "Остаемся на праздники на полигоне? Или работаем оставшиеся три дня без перерывов (а это 72 часа, то есть девять рабочих дней!) и едем на праздник домой?". Ребята сказали: "Сделаем раньше! Ты только не мешайся". И сделали! Золотые были ребята.
   Георгия тем временем мучило вот что. Пожалуй, главный смысл переделок был в возврате к "частому" запуску и в исключении способа формирования длительности импульса с помощью подставных частот. Исключение "частого" запуска было, по глубокому убеждению Георгия, одним из важнейших достоинств нового комплекса. Режим "частого" запуска существовал фактически только для испытаний. При реальной работе мало того, что дальность действия комплекса сокращалась вдвое, да еще и появлялись неоднозначные цели на ложных дальностях. Кроме того, нужно было встраивать в комплекс еще один термостат, усложнять аппаратуру. А без подставных частот значительно усложнялся модулятор для мощных каскадов передатчика. Без подставных частот невозможно было бы сформировать режим короткого импульса, в котором достигались наиболее высокие результаты по обнаружению в пассивных помехах, как это было при первых испытаниях.
   Георгий считал, что не так уж и важно, какие цифры помехозащищенности будут обозначены в результате испытаний в характеристиках комплекса. Важнее, что смогут выжать из комплекса боевые расчеты при реальной работе, а тем более работе в боевых условиях, ради которой ведь и тратятся все колоссальные усилия по разработке и строительству военной техники. Ему казалось совершенно необходимым сохранить максимально простой в эксплуатации, понятный исходный режим, характеристики которого так и остались неиспытанными. Пусть не будет более испытываться тот первый исходный режим короткого импульса и четырехчастотной работы. Он тоже, откровенно говоря, был не так уж хорош для боевого применения, в этом режиме в пять раз снижалась средняя мощность комплекса, снижался потолок обнаружения, и едва ли его стали бы использовать постоянно в боевых условиях. Режим среднего импульса и "редкого" запуска был компромиссным, и при наличии пассивных помех мог быть рекомендован для боевой работы, но он не был испытан.
   Георгий набрался храбрости и пошел к генералу, главному инженеру полигона. Тот внимательно выслушал Георгия. В результате было принято решение еще раз сравнить результаты в исходном режиме комплекса и в доработанном режиме. Что и сделали сразу после ноябрьских праздников. Испытания шли без ажиотажа, по-деловому. Результаты оказались примерно равными. Но с учетом более простой аппаратуры, сохранения максимальной индикаторной дальности, отсутствия ложных целей удалось сохранить исходный режим комплекса. Правда, в первоначальном режиме никогда больше испытания не проводили, не случилось.
   Характеристики защищенности от пассивных помех несколько не дотягивали до изначально заданных. Вокруг них и развернулось последнее сражение на итоговом заседании госкомиссии. На этом основании предлагалось записать в выводах, что комплекс не выполняет требования Технического Задания. И это было плохо. Ни премий, ни наград не получили бы разработчики. Совсем иное дело - выполнение уточненных требований, согласованных с комиссией по государственным испытаниям, как предложил главный конструктор на заседании комиссии. Георгий в число членов комиссии не входил, и ждал решения в коридоре штаба. Вышел расстроенный главный, сказал, что комиссия настаивает на невыполнении ТЗ. И вот тут-то сработало отсутствие результатов испытаний в режиме максимальной защищенности от пассивных помех: при коротком импульсе и четырехчастотной работе! А режим-то уже был восстановлен в комплексе, и не было никаких оснований игнорировать его наличие. Да и "потерянные" результаты первых испытаний, как потом оказалось, вовсе не были потеряны, их вскоре нашли. "Давай писать особое мнение - режим максимальной защищенности от пассивных помех остался не испытанным" - настаивал Георгий. "Или давайте проведем эти испытания". Это была игра ва-банк! Что было бы, согласись комиссия на эти испытания? Вдруг повторились бы первоначальные результаты! Да кто же на это пойдет! И не пошли.
   Вопрос о пассивной помехе спустили на тормозах, комиссия посчитала возможным рекомендовать комплекс к производству с уточненными характеристиками по защищенности от пассивных помех в испытанных режимах. Максимальная помехозащищенность от пассивных помех так и осталась неизвестной. Неизвестна она, дорогой читатель, и до сих пор...
  
  
  

Продолжение следует...

"Все, что меня касается,

Все, что тебя касается,

Все только начинается,

Начинается"

(Современная песенка)

   Дорогой читатель! Раз Вы все еще здесь - позвольте продолжить нашу повесть, повесть о жизни. О жизни одного из наших радаров, радиолокационного комплекса "Курган". Ведь любое из технических творений человечества живет теми же этапами, что и живые существа - зачатие, рождение, взросление, жизнедеятельность, старение, утилизация... Мы рассказывали о том, как рождалось это дитя восторженного азарта неопытной молодости, о родовых перипетиях на полигоне в Кап-Яре, в этом советском ракетном роддоме. А что далее ждало наше новое творение природы и общества?
   Поскольку родился наш РЛК фактически, ну если и не без родительского благословения, то уж точно помимо родительских замыслов, так сказать, ребенок получился внеплановый, то с его местом под солнцем возникли сложности. По военным канонам технику для войск принимали на вооружение советской армии. На вооружение - так полагалось в нормальной ситуации. Но можно было принять технику на снабжение. Как говорят, почувствуйте разницу. То есть, пусть живет, хотя и не больно уж получилась... Естественно, и все вытекающие последствия. Не только премии и награды, но и жизненный цикл покороче. Снимать с вооружения тоже не придется, о правомочности замены тоже не придется заботиться. Место в структуре ПВО как бы остается свободным. В системы управления противовоздушной обороны можно прописывать. А можно и не прописывать. Некий полумираж. Да и сравнивать в дальнейшем новую, официально заказанную технику с этой самодеятельностью будет не обязательно.
   Но все это Георгий заподозрил много-много позже. Любознательному читателю, возможно, удастся добраться вместе с нашим повествованием до этих времен. А пока госкомиссия... окончательного решения не приняла. Борьба за дальнейшее существование комплекса продолжалась. Она и до того не прекращалась ни на миг. Георгий навсегда запомнил, как в разгар разработки внезапно кончились деньги. Хоть бросай работу! Ведь приходилось финансировать еще и всех смежников - разработчиков амплитронов, твердотельных малошумящих усилителей, термостатов, электростанций, токосъемников, модуляторов и т.д., и т.п. Если бы не мужество, действительно серьезное мужество директора завода, никак не удалось бы в такие короткие сроки выполнить такую серьезную работу. Он взял на себя, на завод, все текущие расходы. Неплановые! Внеплановые! Конечно, с молчаливого согласия начальника главка из Москвы, но отвечал-то за расходование государственных средств лично и персонально только директор. Но любых денег всегда не хватает. Решение о дополнительном финансировании в разгар работы военные сами принять не решались, и тогда они пожаловались в ВПК. Сейчас эта аббревиатура расшифровывается как военно-промышленный комплекс, а тогда так обозначалась комиссия по военно-промышленным вопросам Совета Министров СССР. Это было уникальное учреждение. Георгий не знал, есть ли что-либо подобное в других, необоронных отраслях промышленности. Трудно себе представить, как удалось бы без такого звена соединять усилия большой девятки - министерств оборонного комплекса. Туда входили: министерство общего машиностроения (космос), министерство среднего машиностроения (атомщики), министерство судостроительной промышленности, министерство авиационной промышленности, министерство оборонной промышленности, министерство электронной промышленности, министерство промышленности средств связи, министерство приборостроения и, наконец, министерство радиопромышленности, куда и относился наш завод. ВПК ведал и делами министерства обороны.
   И вот был назначен прием у самого Председателя ВПК, который был заместителем Председателя Совмина СССР. О, как готовились разработчики к этой встрече! Как смогли, изобразили плакаты с характеристиками нового комплекса. Нарисовали и свои предложения по следующей модернизации, которую условно назвали "Курган 70". Там предполагалось измерять высоту цели на проходе, что позволяло исключить из состава комплекса высотомеры и почти вдвое сократить число транспортных единиц. Дальномеры комплекса превращались в трехкоординатные РЛС, одновременно измеряющие дальность, азимут и высоту полета цели, так же, как и конкурирующие разработки. Совещание продлилось куда короче, чем мог ожидать Георгий. Невысокий человек средних лет в неприметном деловом костюме сдержанно выслушал доклад главного конструктора о состоянии дел, спросил генерала-заказчика из Войск ПВО: "В чем дело, почему прекращено финансирование?" Тот встал: "Они срывают сроки предъявления образца!" Зампред сказал невозмутимо: "Ну и что? У нас все срывают сроки. Вам эта техника нужна?" Ну, как ответить, что не нужна? А зачем тогда заказывали, зачем затевали разработку? Кто принял неверное решение? Генерал, естественно, говорит: "Нужна". "Ну, так платите". Все! Нет, что ни говорите, технология принятия решений была на высоте. Наверняка, не все решения были наилучшими, но они принимались.
   Правда, все чуть не осложнилось. Главный конструктор на вопрос Зампреда: "Это все?" кратко рассказал о дальнейших планах по превращению комплекса в трехкоординатный. Зампред спокойно выслушал и предложил: "Так давайте добавим год, и пусть предъявляют трехкоординатный вариант!" Георгий обмер. Он, так же, как и в начале разработки "Кургана", уже был назначен на заводе главным конструктором новой темы, а потому примерно представлял и объем предстоящих проблем, и необходимые годы для их решения, и бурю сопротивления со стороны конкурентов и заказчиков, поддерживавших конкурентов! В итоге не будет ни того, ни другого, ни "Кургана", ни "Кургана 70". Но судьба сжалилась над разработчиками. Никто не ухватился за предложение Зампреда, сам начальник КБ, главный конструктор, начал сбивчиво объяснять, что это только перспектива... Зампред пожал плечами и закрыл совещание.
   Работа продолжилась, и вот мы дошли до завершения госиспытаний на полигоне. Принимать на вооружение или не принимать? Все-таки слишком много нового в комплексе. Новые передатчики, новые приемники, новый вид сигнала, мало того, что двухчастотный, так еще и с подставными частотами, новая защита от активных помех в виде автокомпенсаторов помех, новая защита от пассивных помех в виде тех же автокомпенсаторов и ультразвуковых линий задержки. Какие-то скандалы и недоразумения на полигоне. И вообще... Решение, как и всегда в подобных случаях, было принято самое мудрое - решение пока не принимать. Как говорил мой остроумный друг: "Гнать товарища зайца дальше в товарищ лес!" А если без юмора, то решили принять решение по результатам первого опыта практической эксплуатации.
   Место для первого серийного образца определили не простое. Оно славилось тем, что там радары видели мало. И плохо. И не всегда. Это была позиция на высокой плоской горе возле города Геленджика. Курорт! Внизу - да. А вот наверху зимой оказалось сосем неуютно - сыро, зябко, дождливо. Даже и не дождливо в обычном нашем представлении. Это был какой-то постный жидкий суп из воды и мокрого воздуха. Облако висело прямо на горе, одежда промокала мгновенно, со всех антенн, как из водопровода непрерывно текли струйки воды. По каменистому склону местами вилась дорога, по которой подняться можно было только на гусеничном самоходе, изредка привозившем горючее, воду и пищу. По "тропе самовольщиков", проложенной по кручам, в такую погоду без альпинистского снаряжения лучше не соваться. Офицерам ПВО хорошо знакомы такие позиции! Служишь как будто в хорошем месте, а до дома добираться - не каждые сутки выберешься, поскольку радиотехнические войска ПВО те же пограничники. Они всегда на войне, даже в мирное время.
   Интересна история появления этой лихой позиции. Когда-то во время учений штабной командир повелел разместить на этой точке небольшую войсковую РЛС. На автомашине. Уж как расчет сумел заволочь на назначенную гору свою технику, теперь можно только гадать, но сумел, и это был, конечно, подвиг. Техника, как часто бывает, сломалась. Не сдающийся командир расчета взял бинокль и так четко выдал координаты всех целей, что командование уверовало в исключительно выдающиеся свойства этой позиции и загнало туда целую радиолокационную роту. Позиция, конечно, была неплохая. Но высокая, и цели, летящие ниже этой горы, часто оказывались в зоне тени.
   Председателем госкомиссии был генерал, в его округе как раз и была эта позиция. Там стояла наша лучшая метровая РЛС. Для ее настройки генерал вызвал лучшего специалиста округа, и тот сделал все, что мог. Надо сказать, что еще одним преимуществом метрового диапазона служит то, что эти РЛС не видят облаков, капля воды слишком мала по сравнению с длиной волны этих РЛС. Погода была дождливая, но защита в "Кургане" не подвела - на экране прошла цель, сравнительно недалеко от РЛС и быстрая. А метровая РЛС ее пропустила! Не обнаружила. То ли перестарался лучший специалист и вместе с помехами задавил и полезный сигнал, чтобы максимально почистить экран индикатора, то ли цель прошла ниже кромки обнаружения, а на "Кургане" антенны наклонили вниз, но факт есть факт. Случилось это в присутствии генерала, и он дал положительное заключение.
   Не дожидаясь окончательного решения министерства обороны о принятии комплекса на вооружение, директор завода принял смелое решение - запустить в производство новый комплекс! Решение это отчасти было вынужденным. Производить серийно старый комплекс и еще, по одному-двум изделиям в год, новый комплекс заводу было бы разорительно. Были бы заняты стенды, цеха и участки, нужна была бы двойная кооперация. Словом, мука мученическая. Да и стоило ли тогда затевать всю эту историю с разработкой? Не лучше ли было дожидаться чужих изделий? И завод поставил "Курган" на серию.
  
  
  

Ангелы

"По небу полуночи ангел летел..."

"Прекрасна, как ангел небесный,

Как демон, коварна и зла...)

(М.Ю. Лермонтов)

   Ангелы. К ним у разработчиков радаров совсем особенные чувства. Речь, разумеется, не о тех божественных сущностях, без которых так или иначе не обходится ни одна религия. Речь пойдет о непонятных радиолокационных отражениях, преследующих все РЛС. В ближней зоне обнаружения, в приземном слое различные РЛС обычно наблюдают небольшие медленно перемещающиеся цели. Они видны на экранах радаров как засыпающая ближнюю зону рябь. Пока не существовало систем подавления мешающих отражений, систем селекции движущихся целей, систем СДЦ, эти отражения маскировались отражениями от рельефа местности, местных предметов. После появления первых нестабильно работающих систем защиты от пассивных помех подобные отражения смешивались с неподавленными остатками от местных предметов, так что никто и не пытался разделять понятные остатки и непонятные сигналы. Отражающая поверхность непонятных целей была, как правило, в десятки и сотни раз меньше, чем у самых маленьких самолетов. Поэтому у не слишком мощных радаров зона их обнаружения была невелика. РЛС метрового диапазона волн, с которых начиналась радиолокация, и которые первыми обзавелись системами СДЦ, вообще почти не видели эти малоразмерные цели - то ли физические размеры их оказались меньше длины волны, то ли их физическая природа не способствовала взаимодействию с длинноволновыми излучениями - до сих пор не ясно.
   Среди коротковолновых РЛС, оснащенных системой СДЦ, самыми мощными и широко распространенными были РЛС комплекса "Алатау". Вот тут-то и начались тревожные сигналы из войск. Сигналы пошли в первую очередь с южных позиций. Там зачастую комплексы ставили на возвышенностях, если не прямо на вершинах гор, как в Геленджике. Сверху приземный слой просматривался далеко, и отражения от подстилающей поверхности забивали десятки километров в ближней зоне. Приходилось включать защиту - систему СДЦ. И что? Сплошная засветка превращалась в дробь, состоявшую из неподавленных остатков отражений от местных предметов и, как теперь стало ясно, отражений от... от чего? От чего-то непонятного. Позднее эти отражения получили наименование "Ангел-эхо". Хотя название это придумали американцы, которые тоже столкнулись с таким явлением, оно привилось в среде радиолокационщиков и в нашей сугубо материалистической державе.
   Первые объяснения наблюдавшихся эффектов лежали, что называется, на поверхности. "Какие такие ангелы? Аппаратуру надо делать, как следует! И настраивать, как следует! Какой у вас уровень подавления местников? Двадцать децибел? А уровень местников? Шестьдесят децибел? И чего вы хотите? Вот добейтесь подавления в шестьдесят децибел, и никаких ваших ангелов не останется!" - говорили скептики.
   Войскам было мало интереса до теоретических споров. Они открывали инструкцию, где было сказано: "Для наблюдения целей в зоне помех необходимо включить режим защиты от помех". То есть включить режим СДЦ. Тут уж вспоминаются слова профессора Пахомова: "Как включают СДЦ, все меняются в лице!"
   Георгий свою инженерную биографию и начинал с сопровождения в серии системы СДЦ "Алатау". После первых тревожных сигналов из войск его направили разбираться с рекламациями по этой системе на Кавказ, по маршруту Баку - Ереван - Кутаиси. Легкого турпохода не получилось. Основания для претензий у войск, безусловно, были. Комплексы стояли у аэродромов, что позволяло наблюдать цели от старта до посадки. Отметка от цели была! Если пристально следить за ней, то отметка наблюдалась до тех пор, пока самолет бежал по взлетной полосе, до самой его остановки. Даже при подавлении двадцать децибел. Этого подавления хватало для устранения с экрана отражений от местных предметов. Но среди стабильных местников болтались какие-то нестабильные хвосты, которые либо вообще не подавлялись системой СДЦ, либо подавлялись мало. Они медленно перемещались в пространстве, пропадали и возникали в других местах. Их становилось больше после восхода солнца, их было больше над равнинными участками местности. Ничего заметного визуально в этих местах не замечалось.
   Сомнения в происхождении этих помех в результате нестабильной работы аппаратуры у Георгия появились уже давно. Он вспоминал, как в тихий зимний день под Ленинградом та же аппаратура чистила помехи идеально, без всяких остатков, на всех четырех каналах. А вот на Кавказе, да и в Кап-Яре, отражения от местников начинали приплясывать, да еще и появлялись загадочные "ангел-эхо". Военных успокоили, доказали, что аппаратура не при чем, по имитаторам и отдельным местникам подавление соответствовало нормам, а чем нас удивит природа - мы за нее не отвечаем.
   Позднее были поставлены специальные научно-исследовательские работы по выяснению природы "ангелов". Лучшие умы нашей радиотехники ломали головы над результатами изощренных экспериментов. Тщетно! Единственную и безупречно понятную причину всех загадок, связанных с этими отражениями, установить не удалось.
   У "Кургана" проблема "ангелов" никуда не делась. Автокомпенсаторы за свою автонастройку на движение пассивной помехи под ветром потребовали серьезной платы. Оставались хвостики от точечных помех, по которым автокомпенсатор не успевал срабатывать. Остатки были невелики, да и сами отражения от "ангелов" были много меньше, чем сигналы от самых маленьких самолетов. Разработчики ввели глубокую ВАРУ - временную автоматическую регулировку усиления, резко уменьшающую усиление приемника в ближней зоне, там, где как раз и наблюдаются "ангелы". И в Кап-Яре, над поразительно ровной землей, при невысоком расположении радара, этого оказалось достаточно. При самом низком полете самолетов они обнаруживались и сопровождались уверенно.
   Но... следующий комплекс развернули в Молдавии, возле города Леово. Оттуда пришли тревожные вести, - расчет не принимал комплекс.
  
  

Хромой транзистор

"Ах, Леово, ты, Леово, далеко от Могилева,

А от Нижнего пути - за полгода не дойти!"

(Стихи)

   Леово. Предгорья Карпат, мягкие холмы до горизонта. Чернозем и виноградники. Была южная зима - сыро и слякотно. Молодое вино дешевле газировки - дар местных виноградников. Виноградники вокруг - насколько хватает взгляд. Вся земля покрыта не только виноградными лозами. Лозы подвязаны к проволочным шпалерам, натянутым на железобетонные столбики. Проволока тоже железная. И проволока, и железобетон - прекрасно отражают радиоволны! Практически это железная земля! Когда Георгий с товарищами попытался измерить уровень отражений от земли на этой позиции, не хватило шкалы всех приборов, имевшихся в их распоряжении. Как и в других случаях, на экране оставалось множество хвостиков после автокомпенсаторов. Никакой ВАРУ здесь уже не хватало, при такой-то интенсивности отражений!
   Однако Георгий приехал в Леово не с пустыми руками. Летом на завод приехали два офицера. Один из них был автором нашумевшего способа борьбы с помехами, второй - офицер из штаба войск ПВО. Разговоры об этом открытии (не меньше!) уже докатились до завода, жутко заинтриговав разработчиков. Дескать, под Минском простой войсковой инженер сделал открытие, которое не могут объяснить наши ученые! Решена задача, над которой бились разработчики всей страны. И других стран мира. Примерно, как та кнопка, которую достаточно нажать - и вражеский флот в любой точке мирового океана будет уничтожен, помните?
   Говорили о том, что обнаружен принципиально новый, не объясняемый современной наукой феномен, который позволяет устранять с экрана помехи и сохранять полезные сигналы от целей. Разумеется, серьезные ученые досадливо морщились при этих рассказах, и не принимали их всерьез. Но эффект существовал! Войска ПВО, измученные бесконечной возней с настройкой капризной аппаратуры защиты от помех, с ее ремонтом, с заменой то и дело выходивших из строя потенциалоскопов, с тщательной регулировкой передатчиков и приемников - и в результате получавшие мало удовлетворительную картинку на экранах индикаторов, с надеждой встретили слухи о новом открытии. Их при этом не сильно заботило, какие там неведомые науке эффекты помогали - главное было избавиться от помех! Слухи передавались из уст в уста и озадачивали. Вот в такой ситуации приехали на завод с предложением о внедрении открытия в наш комплекс его автор с сопровождающим. Главный инженер поручил Георгию разобраться с ними.
   Во всякой разработке складывается творческий коллектив, где разные люди составляют ансамбль. В успешных разработках ансамбль всегда оказывался гармоничным, если в нем существовали ярко выраженные типы исполнителей:
  -- инициатор, человек с энергией, предприимчивый, авантюрный, с широким кругозором, открытый для чужих идей и предложений и не бедный своими идеями;
  -- тактик, человек порядка, дисциплины, аккуратный, последовательный, плановый, расчетливый, волевой, способный четко организовать взаимодействие большого числа людей и организаций;
  -- теоретик, человек глубокой эрудиции, кладезь знаний, разнообразных и хорошо упакованных, способный не только прикидочно оценивать разные занятные предложения, но и просчитывать ожидаемый результат, но и предвидеть отдаленные последствия красивых решений;
  -- скептик, человек сомнения, человек анализа, голос осторожности и мудрости, способный заглядывать в будущее.
   Георгий впервые прочитал об этом в одной фантастической повести, и позже с удивлением много раз убеждался в правоте этого наблюдения. Конечно, аналогия не есть доказательство, но вот посмотрите, даже в автомобиле, очень жизнеспособной конструкции, есть мотор, руль, соединенный с колесами, горючее и, разумеется, тормоз. Что это, как не движущая инициатива, управление, запас энергии и... тормоз? В их коллективе теоретиком, источником знаний и всегдашним рефери был умница Саша, талантливый выпускник радиофизического факультета Горьковского университета. Вот они вдвоем с Георгием и отправились на заводской полигон разбираться с открытием минского военного инженера. Он оказался войсковым рационализатором. Для облегчения работы оператора, который обязан был оперативно регулировать уровень засветки экрана помехами с помощью ручной регулировки усиления, офицер смонтировал достаточно простую и понятную схему на транзисторе. Транзистор имеет три контакта: коллектор и эмиттер, между которыми течет основной ток через транзистор, и база, как бы вентиль, регулирующий этот поток. Причем для регулировки достаточно очень небольших усилий. Вот и был включен транзистор в цепь сигнала, а на базу подавался усредненный сигнал помехи. Больше помеха - вентиль подзапирается, уровень эхо на индикаторе падает, пропала помеха - вентиль открывается, уровень эхо восстанавливается. Обычная, привычная схема автоматической регулировки усиления (АРУ), коих существовало большое количество, в любом приемнике и в телевизоре их немало. Однако, однако, однако... Поверьте, неспроста мы так зацикливаемся на этих примитивных вроде бы рассуждениях. Поверьте, неспроста.
   Помните, недавно мы были на испытаниях, где столько драматических событий развернулось вокруг испытаний комплекса в пассивных помехах? Началось все с одного очень успешного опыта, а затем был якобы провальный опыт. И сначала все переделывали, а потом все возвращали. А почему? А потому, что перед вторым опытом иначе была отстроена именно схема АРУ. А оператора не научили ручной регулировке. Плоховата оказалась АРУ, пришлось ее быстро изменить. Но тут вылезли остатки от местных предметов, "ангелы"... Если разобраться серьезно, то на самом деле речь все время шла о самой серьезной из задач, встающей при обнаружении цели. Задаче распознавания образа цели среди помех. Задаче правильного выбора. В жизни на каждом шагу перед нами встает такая задача. Учиться или не учиться? Жениться или не жениться? Быть или не быть?
   Помеха или цель? Убирать усиление или не надо, чтоб не потерять слабую цель? Особенно когда помеха - это свой собственный сигнал, отраженный не от цели, а от искусственного или естественного отражателя. Так что усилия нашего военного новатора не были неоправданными, вовсе нет. Как всякая почти самоделка, собранная из подручных материалов, его схема, кстати, не сильно отличающаяся от классических, частенько ломалась, расчет сердился, отключал ее.
   Но вот однажды вдруг случилось что-то такое, чего раньше никто не видал: экран вдруг очистился, а цели - остались. Автор был изумлен не менее, чем все. Что же оказалось? Произошла очередная поломка в схеме - оторвался проводник, соединенный с базой транзистора. Транзистор, включенный в цепь сигнала, как бы повис в воздухе! Ни в каких учебниках, ни в каких руководствах про такое включение и речи не было. Да и быть не могло! Кому такая мысль в голову придет - ведь основное назначение транзистора управлять его режимом, изменяя уровень сигнала на базе. Так и прозвали получившееся у нашего новатора включение: "транзистор с оторванной базой". Или уж совсем жаргонно: "хромой транзистор".
   Расчету результат понравился, и все первоначальные попытки автора восстановить исходную авторскую схему понимания не встретили, улучшать результат ему не дали. А что же делать дальше? Вводить не паспортный режим использования радиоэлементов немыслимо, никто не разрешит. Параметры в этом режиме никто гарантировать не может. Что там в транзисторе в таком режиме происходит? Неведомо! Посыпались самые экстравагантные толкования: новый физический эффект, открытие! Как уже говорилось, никто из серьезных ученых и вникать не захотел, не до глупостей, мало ли самодеятельных изобретателей. А схема-то работала. Да еще и командирам продемонстрировали, они одобрили инициативу. Тогда штаб ПВО, не мудрствуя лукаво, послал команду, чтобы убедить разработчиков внедрять "хромой транзистор" в серийные РЛС.
   Саша с Георгием привезли команду на заводской полигон, где проходил очередной комплекс очередные контрольные испытания. Подключили в тракт сигнала "хромой транзистор" и сами увидели - работает-таки! Что там внутри транзистора происходит - непонятно, туда не влезешь, но работает, зараза! А военная команда акт подсовывает, дескать, давайте запротоколируем результат. Пошли Саша с Георгием погулять по полигону. Саша и говорит: "Слушай, ведь что такое транзистор - это два пэ-эн-перехода, соединенных навстречу, у пэ-эн-пэ транзистора к базовому эн-слою как раз и подходит базовый проводник. А раз он оторвался, то получились два диода, включенных последовательно. Один в прямом направлении, другой в обратном. В обратном включении диод работает, как емкость". "Да ведь это просто детектор, нагруженный на интегратор!" Такая схема относится к классическим, называется она "пиковый детектор" и широко применяется в радиоизмерительных приборах. Только там ее задача другая - запомнить уровень сигнала и сохранить его надолго, на время измерения. А здесь время запоминания оказалось не столь большим, чтоб один большой сигнал все последующие запер, но достаточным, чтобы первые остатки от помех помогли подавить последующие. Удачным оказалось то, что степень подавления именно при параметрах этого транзистора именно в этом нештатном режиме совпали с естественным снижением уровня помех при удалении их от РЛС. У-ф-ф-ф! Прости, читатель, за техницизмы! Специалист улыбнется нашему популизму, а не специалист, наверное, уже досадует на нас. Но что поделать - такова специфика избранного жанра.
   Дальше все было просто, как абрикос. Раз "хромой транзистор" - это диод и емкость, то без труда нашли подходящий диод, нагрузили на емкость, подключили. И вот он, замечательный эффект! Новатора успокоили тем, что нет претензий на авторство его предложения, он даже с некоторым облегчением принял объяснение своего открытия. Написали протокол, с выводом, что в модифицированном варианте схему целесообразно внедрять и в серийные, и в действующие в войсках радиолокационные комплексы. Протокол подписали и понесли на утверждение главному инженеру завода. Никогда, ни до, ни после того не видел Георгий его таким... нет, не разгневанным. Взбешенным! "Я же не могу теперь не подписать ваш протокол!" - прорычал он. Да-а-а... "Век живи - век учись!" - подумал Георгий. Нельзя решать за начальство - этот вывод он запомнил надолго. Но сколько еще раз он наступал потом на эти грабли!
   Именно эту схему Георгий привез в Леово. Как нельзя более вовремя! Да, автокомпенсаторы подавляли отражения от местных предметов, но таково уж было их свойство - оставлять переднюю кромку от точечных и разрывных помех. Регулировать сигнал вручную хорошо только на испытаниях, когда точно известно, где и когда надо искать цель. В реальных условиях кто же тебе об этом скажет?! А если ты поджал остатки в ближней зоне, то задавишь слабые дальние цели. Потому-то и искали разработчики различные автоматически срабатывающие схемы, и поиск этот едва ли когда-нибудь закончится.
   Быстро сделали доработку комплекса по бюллетеню (так называется документ на доработку уже принятого заказчиком изделия). Результат понравился. А основная интрига в это время разворачивалась в Москве. "Это был наш последний и решительный бой!" Решался все тот же вопрос: принимать ли радиолокационный комплекс "Курган" на вооружение Советской Армии? Или только на снабжение? Или вообще воздержаться? Как мы уже объясняли, появление этого незаконнорожденного дитяти заметно путало планы и министерства, и головных предприятий, и заказчиков. Место комплекса уже давно было предназначено другим изделиям, безусловно, обладавшим многими достоинствами, особенно перед предыдущими модификациями "Алатау". Многие из недостатков "Алатау" новый комплекс преодолел, планка сравнения как бы приподнялась. Но, пожалуй, главным полем битвы была цена. Уж очень крупные коллективы разрабатывали новую технику, не то что небольшое заводское ОКБ! А ведь каждый разработчик, как в большом, так и в малом коллективе должен что-то разработать и внедрить, иначе зачем он будет нужен? То есть достаточно умножить среднюю зарплату работника на их количество и на срок разработки - и вы получите стоимость разработки, стоимость опытного образца и стоимость серийного изделия. Страна у нас очень большая, локаторов надо очень много. Тысячи. Поэтому и пытался наш завод сохранить в серии наш комплекс, поэтому и рисковал директор завода, запустив серию до принятия окончательного решения о судьбе комплекса.
   Рекламация из Леово лила воду на мельницу противников комплекса. Директор завода был настроен решительно. "Что, наклали в лампасы?" - гневно бросил он военным. Но их не вдруг проймешь. Лампасы вещь не лишняя, и путь к ним не быстрый... Постановили провести еще одни испытания, уже на реальной позиции в Леово, далеко не самой простой позиции из возможных. Предыдущие локаторы там практически не видели целей, летящих на малой высоте. Облет на высоте сто метров проводил лично командир авиационного полка из соседнего военного аэродрома в Арцизе. Не просто летать на предельно малой высоте над покрытыми виноградниками холмами!
   От первой отметки, точно на теоретически предельной дальности, до разворота над позицией, и до выхода из зоны - беспровальная проводка. Два пропуска на развороте. Другие РЛС батальона цель практически не видели. Доклад в Москву ушел немедленно. Радиолокационный комплекс "Курган" был принят на вооружение Советской Армии.
  
  

В пожаре третьей мировой.

Дальний Восток.

"Над Амуром тучи ходят хмуро"

(Из песни)

   Дыхание третьей мировой может быть наиболее остро чувствовалось в Войсках ПВО страны. На рубежах большой страны воины ПВО реально стояли лицом к лицу с противной стороной. Заступая на дежурство, расчеты радаров так же, как и пограничники, получали приказ об охране границ, охране воздушного пространства нашей родины. И это были не просто слова. Границы нарушались, нарушались нередко, нарушались нагло. Многие из эпизодов широко известны, еще больше случаев не получило такой огласки. Но напряжение существовало всегда. Многие знают о пролете самолета-разведчика У-2, сбитого под Свердловском. Менее известно о другом таком же самолете-разведчике, сбитом нашей ПВО над Кубой во время карибского кризиса. Совсем мало рассказано о сотнях случаев воздушных провокаций на западных и восточных, северных и южных границах Советского Союза.
   Разведка воздушного пространства и состояния системы ПВО страны велась непрерывно. Георгию случилось видеть, как четко работает воздушная разведка "вероятного противника". В районе Владивостока проводилась войсковая проверка одной из доработок радиолокационного комплекса. Для оценки зоны обнаружения вылетел истребитель. В сторону моря. Где-то совсем в стороне на экране светилась яркая отметка "чужой" цели. Это был привычный для расчета РЛК пролет американского разведчика, самолета "Орион". Дежурный пролет. Но когда наш истребитель развернулся на предельной дальности и направился к своему берегу, "Орион" с отменной точностью выполнил маневр и на поперечном курсе встретил его над нейтральными водами. Дескать, чего это они тут разлетались, чего проверяют?
   Шла "холодная война". А где-то и горячая. Была война в Корее. Была война во Вьетнаме. Была война в Египте, в Сирии и в Ливане. Была война в Анголе. Была война в Афганистане. Было и еще много, много "локальных войн", о которых не любят сейчас вспоминать. Горячо было и жителям тех мест, и участникам этих войн.
   Однако у каждой войны есть тыл. Тыл, где куется оружие войны. Тыл, где воюют труженики тыла. Они тоже становятся участниками войны. Сколько же, сколько же их было в нашей стране! На военных заводах, в НИИ и КБ, на бесчисленных "почтовых ящиках" трудились тысячи и тысячи рабочих, инженеров и техников. Они выпускали тысячи танков, самолетов, вертолетов, ракетных комплексов, радаров, радиостанций, боевых машин пехоты, десантного вооружения. А еще делались пушки, снаряды, автоматы, мины, бомбы, торпеды, ракеты. А еще строились военные корабли и подводные лодки, каждая из которых стоит примерно как городской микрорайон.
   Но этого мало! На обеспечение этих заводов металлом, сырьем, комплектацией, энергией трудились еще многие и многие тысячи людей. Еще тысячи и тысячи людей делали для первых и вторых станки и инструмент, строили здания и сооружения. Мы должны вспомнить и о тех, кто добывал руду и уголь для выплавки того металла, кто качал нефть и гнал по трубопроводам газ для получения той энергии. И о тех, кто всех-всех их лечил, учил, возил, развлекал, кормил, поил. Чтобы они могли продолжать свое нужное дело.
   Просто удивление берет, как же еще при этом удавалось строить города, заводы, фермы, санатории. Мощная была система.
   Наверное, не стоит сейчас оценивать это время, мы совсем рядом от него, даже на шаг не отошли. "Большое видится на расстоянии", успеем, успеем. Но вспоминать о том времени нам никто не запретит. А разные люди об одних и тех же событиях вспоминают очень по-разному. В сентябре 1983 года над Камчаткой и Сахалином разыгралась жуткая трагедия. В воды Японского моря рухнул огромный южнокорейский самолет - "Боинг-747" с 269 пассажирами и членами экипажа, якобы сбитый советской ПВО за нарушение границы. Эта история во многом остается загадкой. Предложенные объяснения выглядят слишком, слишком невероятными! Конечно, люди нередко совершают странные поступки, но ставить под смертельный удар себя, своих коллег и более двух сотен пассажиров? Опытному пилоту огромного лайнера? Это какие же деньги могли бы оправдать такой риск? Неужели пилот трансокеанского воздушного лайнера в небедной Южной Корее так мало зарабатывал?
   Да, самолет нарушитель был обстрелян. Георгий об этой трагедии услышал от военных. "Ваши радиолокационные комплексы вели американский самолет-разведчик над Камчаткой и Сахалином, другие его не видели. По вашему целеуказанию его и сбил истребитель".
   Войска ПВО всегда имели свои каналы связи, с любой окраины до самой Москвы. Несмотря на строгие требования сохранения гостайны, свои знали многое. Говорили, что наш летчик-истребитель не сомневался в том, что это был самолет-разведчик, а не пассажирский лайнер. Он облетал его в ночном небе, но не видел ни освещенных окон, которые нельзя было бы не заметить на фюзеляже, ни других признаков пассажирского самолета. Да и как можно было предполагать (и тогда, и теперь!), что кто-нибудь может на сотни (на сотни!) километров заблудиться в свободном небе, сбиться с трассы, по которой летано-перелетано сотни раз! Чай, даже наши кукурузники сроду не сбивались с намеченных трасс, не говоря о наших ТУ, АНах, или Илах. За многие годы работы с ПВО, на десятках радиолокационных точек, Георгий ни разу даже не слышал о таком. Да и попробовал бы самолет уклониться с трассы, когда каждые десять секунд местоположение каждого самолета фиксировалось на планшетах ПВО, от роты до дивизии, а если цель уклонялась от трассы - то и в округе, и в Москве! И все документировалось, записывалось на магнитофоны, фотографировалось с экранов радаров.
   Поэтому рассказы о заблудившемся лайнер могут выглядеть убедительно только для очень далеких от авиации и ПВО людей. Давно на каждом таком самолете есть и аппаратура навигации, точно указывающая его местоположение, и собственный радар, на экране которого, как на карте, четко видны очертания всех островов и полуостровов, над которыми пролетает самолет, в радиусе сотен километров. А если вдруг все это откажет, есть международные коды бедствия и самолету помогут с земли. Но пилоты корейского "боинга" не подавали таких сигналов, не подавали!
   Как пишут в воспоминаниях об этом инциденте, погибший командир экипажа, бывший полковник южнокорейских ВВС (!) Чон передавал на землю ложные координаты своего полета. А сам летел над нашими ракетно-ядерными базами над Камчаткой и Сахалином. Тоже мне, нашелся камикадзе! Кто доказал, что его координаты были ложными? То были истинные координаты. Это подтверждается и тем, что сразу после трагедии посольство США в Москве заявило об исчезновении лайнера в точке, отстоящей на шестьсот верст от Сахалина. Как раз таким и было максимальное отклонение от маршрута. Но летел по этому "отклоненному маршруту" не сбившийся с пути "боинг", а американский самолет-разведчик. По документированным радиолокационным данным, во время полета над Камчаткой самолет нырял под прикрытие вулканов для защиты от зенитно-ракетных комплексов. После выхода из нашего пространства служба радиоперехвата зафиксировала радиограмму на английском языке: "Мы благополучно прошли юг Камчатки". Через час ушло другое сообщение: "Пересекаем южную часть Сахалина". Такая информация приведена в книге Максима Калашникова "Охотники на черных птиц" (Москва, 2003г.). Георгий сам по военной специальности был радиоразведчиком, и потому у него не было сомнений в достоверности радиоперехвата. Вот теперь представьте сами, если сможете: бывший военный летчик Южной Кореи соглашается рискнуть и выполнить по заданию совсем другой страны, США, провокационный полет через зону ПВО Советского Союза. На пассажирском самолете. С пассажирами. С экипажем. Без парашютов. Без прикрытия с земли. Секретно.
   Он прекрасно понимает, что разговоры про "сбился с пути" будут восприняты, как детский лепет! Ведь есть второй пилот, есть штурман, есть документирование, есть госопознавание. Пусть тридцать лет прошло со времени Корейской войны, но южные корейцы прекрасно помнят, как действовали наши летчики, хотя и прикрываясь корейскими именами (Си-Ни-Цын и Ху-До-Бин), как в небе его родной Кореи бодро сбивали они летающие крепости США. Будучи недавно военным летчиком командир несчастного лайнера Чон не мог сомневаться в том, какую легкую цель представляет его суперлайнер для советских истребителей. Да и его коллеги из экипажа, конечно, тоже в этом не сомневались! Даже если бы они действительно случайно залетели не туда, то и тогда, зная, что они в зоне советской ПВО, они во все глаза глядели бы и крутили головой, нет ли рядом чужого истребителя, не приближается ли к ним стремительная смерть.
   Нарушители зная, где они, открыто сообщали, что "благополучно прошли юг Камчатки", "пересекаем южную часть Сахалина". А в это время их облетывали наши истребители, и над Камчаткой, и над Сахалином. И сигналили им. Когда над Сахалином наш майор дал предупредительную очередь, и она пронеслась перед нарушителем, самолет пошел в резкий набор высоты. На самолете нарушители это увидели, конечно. Но каким был самолет нарушитель? Был бы пассажирский лайнер - завопили бы, ведь связь работала! "Заблудились, мол, не стреляйте!" - тут уж не до стеснительности, жить-то хочется. Помрешь, и деньги не порадуют. А самолету-разведчику ничего другого не оставалось, как тихо надеяться, что обойдется. Не зря же он так тщательно маскировался под лайнер!
   Сам факт выхода в эфир с такими сообщениями в принципе не возможен, если создана легенда о потере курса. Признание о нарушении маршрута - есть нарушение десятка инструкций для пилотов международных воздушных судов, если при этом не запрашивается помощь. Совсем другое дело, если по этой заранее разработанной легенде роль сбившегося с пути пассажирского самолета играл самолет-разведчик RS-135. Такие самолеты и ранее постоянно выполняли разведывательные полеты вдоль наших границ. Вот тогда выход в эфир с подобными сообщениями вроде бы исключает подозрение в том, что летит разведчик. Ведь каждый понимает, разведчик, уж если и будет передавать информацию о нарушении границы чужого государства, то использует или специальные коды, или условные сигналы. Например: "Над всей Испанией безоблачное небо!". Вспомните, как долго англичане во время второй мировой бились над расшифровкой кодов немецких подлодок? За последнее время, никто, наверное, не сомневается, теория кодирования на месте тоже не стояла, и были в эфире в тот день кодированные сообщения. Так что не было никакого оправдания ни для сообщения с "заблудившегося" лайнера, ни для сообщения с самолета-разведчика о том, что они находятся над чужой территорией! Единственно понятное объяснение такому сообщению - маскировка разведчика под пассажирский самолет. Дескать, глупые мы, неразумные корейцы! Нажрались наркотиков и зарулили не туда! Чего с нами связываться! - авось, пронесет, не будут же русские мирный самолет сбивать. А мы, разведчики, тем временем вскроем всю систему ПВО. Тем более, что как раз в это время над Камчаткой идет еще и американский разведывательный спутник.
   А зачем спутник нужен (как будто на самолете-разведчике разведаппаратуры меньше, чем на любом спутнике)? Другое дело, если ПВО вскрывает не самолет-разведчик, а "случайно заблудившийся" пассажирский лайнер. Там же нет разведывательной аппаратуры! Значит, его пролет должен совпадать с пролетом спутника. Иначе легенда не сработает, чего рисковать лайнером, коли никто работу средств ПВО не фиксирует? И вот из-за этого действительно задерживают вылет рейса экс-полковника Чона после дозаправки в Анкоридже на сорок минут. Опять же, если русские все же собьют самолет-разведчик, это будет серьезный повод убедить мир, как за "невинную" разведывательную операцию "Империя зла" не пожалела южнокорейских друзей демократии. Вот и в эфире, дескать, южнокорейские друзья говорили, где летят, но не просчитали последствия. Не подумали, как-то. Странно, конечно. Может, и правда, наркотики? Была, была и такая версия, а чем эта версия хуже других? Закурили пилоты в полете - оказалась травка, забалдели и маленько сбились. На шестьсот километров.
   Вот только надо, чтобы теперь "Империя зла" действительно не пожалела южнокорейских друзей Америки. Но тут лучше не надеяться на чужого имперского дядю. Лучше подстраховаться. Скажем, во время той же задержки в Анкоридже добавить в состав груза ну, скажем так, некоторое устройство. Некоторое устройство, с дистанционным управлением. И не будет проблем с южнокорейскими друзьями. Не наговорят вездесущим журналистам, как летели, где свернули, видели - не видели, думали - не думали, пили - не пили. Да сейчас такие устройства в любой средней школе умельцы сотворят. Так что, господин бывший полковник ВВС Чон, судьбу Вашу решили всяко без Вас. Очень жаль! Но ведь так и вышло.
   Судите сами. Да, вот еще один факт. Уже над Сахалином на запрос японского радара самолет нарушитель ответил не кодом "2000", кодом пассажирского самолета, а кодом "1300", кодом, которым всегда отвечали японцам американские разведчики. Естественно, японцы молча восприняли этот сигнал с американского самолета над русской территории. "Жираф большой, ему видней!". Конечно, ответил бы потерявшийся южнокорейский "Боинг" - была бы другая реакция: "Куда Вас занесло?! Вы же в русской военной зоне!". Промолчали японцы, хотя все видели. "Восток - дело тонкое, Петруха!".
   И последняя странность. Наш истребитель получил приказ и выполнил его - выпустил свои ракеты. Но пилот не видел, поразил ли он самолет, самолет действительно ушел в сторону моря. Где он упал? Упал ли вообще? Георгий слышал от военных-дальневосточников, что самолет на дне нашли совсем не там, где ожидали. А в Токио через 38 секунд после пуска ракет поймали спокойный стандартный позывной "боинга". Никаких "SOS", никаких тревожных сообщений. И только еще через 10 секунд последнее сообщение: "Быстрая разгерметизация... Падаем". Сработало.
  
  

В пожаре третьей мировой.

Ближний Восток.

"Кому война, а кому мать родна!"

(Поговорка)

  
   Третья мировая война шла, шла везде. На Ближнем Востоке холодная война то и дело переходила в горячую. То Израиль бьет Египет, то Египет отбивается от Израиля. То Ливан выясняет отношения с Израилем, то Израиль выясняет отношения с Сирией. Как правило, все это со стрельбой - из пушек, танков, минометов. Конечно, и с самолетов. А где самолеты, там и ПВО. А где ПВО, там и радары. Куда стрелять, куда лететь. Настал час и нашего комплекса, настоящие боевые испытания. Для огневого противодействия комплекс годился слабо. Громоздкий, практически неподвижный, легко уязвимый. Ну, можно укрыть в капониры прицепы электростанций, модуляторов, командно-технический пост. Можно вынести под землю выносные индикаторные посты, где работают операторы. Но нельзя же зарыть антенны, навешенные на приемо-передающие кабины! Наоборот, их надо поднимать как можно выше, над местными предметами, над круглой землей, на высотки, на горки. И вот стоят они на виду, открытые всем ветрам и всем врагам. И хотя сами они не стреляют, но цель для любого противника заманчивая.
   Когда Георгий начинал думать о военной судьбе своего детища, у него нестерпимо начинало ныть сердце. Огромные деньги, огромные усилия огромного количества людей, выставленные в чистое поле под расстрел... А что тут поделать? Война есть война. Такие ли укрепрайоны разбивали в щепки! Линии Маннергейма, Манштейна... Какие крепости разрушали! Ведь даже танки выдерживали одно, два сражения, хотя для боя они специально и предназначаются. А корабли? В открытом море, всегда на виду. Правда, корабли вооружены, могут отстреливаться. Но и ПВО отстреливаться может, обороняя заодно города, войска, важные объекты, которые всяко дороже, чем средства ПВО.
   В сложившемся с появлением ядерного оружия противостоянии главной задачей ПВО стало, во-первых, предупреждение о реальном нападении противника, постоянный контроль воздушного пространства. Во-вторых, максимально возможное отражение нападения с воздуха. Основной и первоочередной задачей стало боевое дежурство в мирное время. В Ливане и в Сирии в 1982-1983 годах все задачи стали боевыми. После первых ожесточенных танковых боев в июне 1982 года, когда на поле боя остались сотни подбитых израильских и сирийских танков, в бой вступила авиация - вертолеты и самолеты. Вертолеты оказались грозным противником танков. Противотанковые радиоуправляемые снаряды - ПТУРСы пробивали танковую броню, тем более будучи выпущенными сверху. Георгий слышал от побывавших в долине Бекаа военных, счет был: один ПТУРС - один танк. Настала очередь ПВО. У сирийцев были войсковые высокомобильные зенитные комплексы, с не очень большой дальностью и высотой зоны поражения, но вполне достаточной для борьбы с самолетами и, тем более, с вертолетами противника. Против них и нацелились израильские средства поражения систем ПВО. С противорадиолокационными ракетами "Шрайк", эффективно действовавшими во Вьетнаме против наших ЗРК С-75, за прошедшее время войска ПВО научились бороться, меняя частоты, выключая на время их полета радиоизлучение. Поэтому против сирийской ПВО противник использовал беспилотные сверхмалоотражающие самолетики-разведчики и небольшие ракеты с телевизионным наведением - все это ополчилось на средства ПВО. Сначала там воевали войсковые средства ПВО, мобильные, скорострельные, но не очень дальнобойные. Большинство из них оказались уничтожены. Израильскую авиацию впервые прикрывали со стороны моря, вне зоны поражения этих комплексов, летающие радары "Хок Ай", которые издалека, не входя в зону поражения войсковой ПВО сирийцев, наводили свои самолеты на взлетавших и еще не набравших высоту сирийских летчиков. Пришлось развернуть там зенитно-ракетные комплексы "длинной руки", способные дотянуться до летающего командного пункта. Георгий узнал об этом из газет, сообщивших о том, что американцы встревожены появлением в Сирии мощных советских систем ПВО. Было ясно, что речь идет и о наших радиолокационных комплексах, именно они обеспечивали целеуказание этим ЗРК. Так и оказалось.
   Голые раскаленные пустыни Ливана и Сирии не простили попытки простыми средствами решить сложную задачу обнаружения маленьких целей в ближней зоне. Мы рассказывали, как в комплексе появился режим "Местники", когда с помощью нехитрого устройства отсекались слабые остатки отражений от подстилающей поверхности и от так называемых "ангелов". Но в ливанских условиях и "ангелы" стали гигантами, в десять раз больше капъярских, и цели стали лилипутами, в десять раз меньше самолета, и просто отличить их по уровню - не удавалось. Да, экран индикатора очищался эффективно. Но вместе с малыми целями! Это уж, как поют сатирики: "Кому это надо? Никому не надо!" Не зря, совсем не зря противники изо всех сил стараются снизить отражающие поверхности целей и спуститься на предельно малые высоты. Не зря появилась и программа самолетов-невидимок, низколетящих ракет-невидимок.
   Новости с Ближнего Востока были неприятными, но ожидаемыми. Проблемы обнаружения целей в зоне местных предметов были и остаются одними из самых сложных, может быть самыми сложными в радиолокации. Ведь отражения от таких помех представляют собой по форме такой же сигнал, что и отражения от цели. Их приходится различать по интенсивности, по скорости перемещения, по допплеровскому сдвигу частоты.
   Над раскаленной поверхностью ближневосточных равнин метались воздушные вихри, размывая отраженные сигналы и затрудняя их распознавание. Именно там, над плоскими равнинами, противник широко применил небольшие ракеты, беспрепятственно летавшие на малой высоте, практически не различимые в этой колышущейся каше мешающих отражений. Разработчикам радиолокаторов был брошен новый вызов.
   Появление новых технических устройств, развитие теории обработки сигналов, опыт практической работы радаров заставляли снова и снова возвращаться к модернизации и разработке новых систем обработки радиолокационных сигналов. Об этом и пойдет наш дальнейший рассказ.
   Самолет-радар "Хок Ай" в декабре 1983 года все-таки сбили, сбили ракетами ЗРК "длинной руки", по целеуказанию нашего радара. Одновременно были сбиты и многие самолеты США, Израиля, Франции, а это уже меняло дело. Сирийско-Ливанско-Израильская война замерла на долгие годы.

"Стрела"

"Конница при низком полете аэроплана

бессильна против него"

(В.И. Ленин, записка Склянскому)

"Получается, на мне

Вся политика в стране.

Не добуду куропатку -

Непременно быть войне!"

(Леонид Филатов,

"Про Федота-стрельца, удалого молодца")

   Семейные и карьерные дела привели Георгия на один из горьковских радиозаводов. Он пришел туда, в заводское ОКБ, по переводу с прежней работы. Два КБ постоянно сотрудничали, модуляторные прицепы для мощных передатчиков "Кургана" традиционно поставлял этот горьковский завод. В последнее время горьковский завод был назначен головным по выпуску совершенно нового радара, об истории создания и судьбе которого может быть придет время рассказать в отдельной книге, он того заслуживает.
   Георгию последние годы не давало покоя чувство незавершенности выполненного дела. Многое было удачно решено в "Кургане", их совместном детище: удачным получился передатчик, мощным, компактным, надежным, простым в эксплуатации, надежно и устойчиво работали приемники, удалось довести до ума автоматику и другие многочисленные системы. В процессе серийного выпуска "Кургана" действовал принцип: ни одного замечания военпредов, ОТК, из войск, не оставлять без внимания, ни одного дефекта в процессе производства, испытаний или эксплуатации не оставлять без доработки. Пусть дефект впрямую и не был вызван конструкцией, но если отказало комплектующее изделие - значит надо облегчать его режим, если произошла механическая поломка - значит надо менять материал, обработку, или усиливать деталь, если наблюдалась неустойчивая работа системы - значит надо изменять режимы работы ее элементов.
   Беспокоить продолжали вынужденные решения, использованные в системе защиты от пассивных помех. Напомним, что главным элементом, на котором была построена система, были ультразвуковые линии задержки. Именно с их помощью задерживался на период повторения радиолокационных импульсов принятый сигнал, чтобы потом, сравнивая принятый сигнал с задержанным, можно было отделить малоподвижные мешающие отражения от полезных сигналов от целей. Фактически это было устройство памяти на период повторения. Конечно, по сравнению с причудливыми и капризными электронно-лучевыми потенциалоскопами налицо был существенный технический прогресс. Однако и цена была немалой. Пришлось отказаться от переменного запуска, когда у радара была возможность менять не только частоту излучения, но и частоту повторения импульсов, затрудняя противнику радиоборьбу. Пришлось отказаться от внешнего запуска радара, что мешало совместной работе нескольких РЛС с автоматизированными системами (АСУ) ПВО, приходилось всем им навязывать запуск от комплекса. Потребовалось ввести в комплекс термостат, в котором размещались эти линии задержки, соляные кристаллы специально выращенные для этой цели и обработанные по специальной форме на прецизионных станках. Для постоянного питания термостата пришлось вводить дежурные источники электропитания, чтобы обеспечивать поддержание температуры внутри термостата при неработающем комплексе. На этих же линиях задержки работала и аппаратура защиты от импульсных несинхронных помех и аппаратура нового режима автоматического обнаружения "Накопление", о которых мы выше рассказывали. И вся аппаратура была выполнена на радиолампах, которые уже тогда стали вчерашним днем радиотехники, уступая дорогу полупроводникам и только-только появившимся микросхемам. Правда, путем тщательного подбора электрических и, особенно, тепловых режимов работы радиоламп их отказы удалось свести к минимуму, тем не менее, габариты аппаратуры, энергопотребление, потребность в периодической смене ламп не создавали особых удобств при эксплуатации ламповой техники.
   А главным, чем не удовлетворяла разработчиков и военных система защиты от пассивных помех, была недостаточная эффективность подавления системой точечных и разрывных пассивных помех и помех от дискретных местных предметов и ангелов. Простая схема устранения с индикаторов остатков от таких помех могла вместе с помехами вычистить и слабые отражения от малоразмерных целей. Ведь большая мощность и огромные антенны современных радаров сводили бы на нет все усилия по уменьшению отражающей поверхности, уменьшению размеров, увеличению скрытности воздушных целей, если бы не использовалось одновременно их прикрытие мощными помехами - активными и пассивными.
   Со всем этим радары столкнулись и на учениях, проводимых нашими ПВО и ВВС, и во время так называемых "локальных конфликтов". Для усиления эффекта внезапности противник использовал полеты на предельно малых высотах и тем самым активно использовал мощные естественные помехи от земли и наземных сооружений, с которыми и должна была бороться система защиты от пассивных помех. Если вспомнить, как сложны и капризны были системы защиты от пассивных помех в многочисленных действующих радиолокаторах советской ПВО, то можно оценить сложность и важность совершенствования этих систем при новой тактике противника. В десятках НИИ и КБ, причастных к разработке наземных, морских, самолетных радиолокаторов, предназначенных для навигационных, противовоздушных, и зенитно-ракетных комплексов, и применяемых в сухопутных войсках, войсках ПВО, военно-воздушных и военно-морских силах, над созданием этих систем трудились десятки грамотнейших специалистов.
   И вот на горьковском заводе Георгий познакомился с новейшим советским радаром, где задача подавления пассивных помех решалась на совершенно иной технической основе. Еще раз извинимся перед читателем, добравшимся до этих страниц, и перед выдающимися разработчиками этого радара, его история еще впереди, и она тоже полна самых различных технических и политических конфликтов. Поверьте, история создания всех видов техники, как минимум, не менее драматична, чем судьба Онегина или Печорина, но кто знает об этих технических драмах? Интересны ли они, эти драмы для тех, кто впрямую не участвовал в них? Попыткой узнать ответ читателей на этот вопрос и является эта книга. Спасибо тем, кто дал себе труд открыть ее. Хочется верить, что Вам это интересно.
   В новом радаре задача защиты от мешающих отражений решалась комплексно, решалась, по мнению Георгия, потрясающе красиво, классически, теоретически оптимально для выбранного построения радиолокатора. Это было одной из причин его перехода на горьковский завод, так интересно было поучиться у талантливых разработчиков нового радара. Главной отличительной особенностью его системы защиты стал переход к цифровой обработке принятых радиолокационных сигналов. Дорогой читатель, извини за очередную серию техницизмов, но иначе не рассказать о сути развернувшихся далее событий. Постараемся свести технические детали к минимуму.
   Цифровая техника совершила и продолжает совершать революцию в обработке всех видов информации. Цифровая техника совершила и продолжает революцию и в радиолокации. Дело в том, что цифровая техника в принципе не требует подстроек и регулировок в процессе эксплуатации! Все основные неприятности, с которыми сталкивается персонал при обслуживании радиотехники: постоянные подрегулировки аппаратуры при старении элементов, при изменении температуры, при изменении напряжений питания, при смене отказавших элементов и т.д. - все эти неприятности в цифровой аппаратуре не возникают. Цифровая аппаратура может находиться только в двух состояниях - в рабочем или в нерабочем. Ремонт сводится к замене отказавшего узла. И все! Не надо носить отвертку в кармане, не надо запоминать, в каком порядке надо крутить бесчисленные шлицы, на какие стрелки или осциллограммы смотреть при этом. Нет в цифровой аппаратуре никаких регулировок, никаких шлицов! Нет потому, что цифровая аппаратура оперирует не с самими сигналами, а с их цифровыми значениям, записанными в двоичных кодах. Замечательная особенность двоичных кодов состоит в том, что используются только два сигнала, два уровня: максимальный - единица, и нулевой - ноль. "Да" - "нет". Случайный переход одного уровня в другой, конечно, тоже возможен, но при исправной аппаратуре почти невероятен. А при отказе аппаратуры ее можно только заменить, регулировать тут нечего. Четкий логический алгоритм работы цифровой аппаратуры очень способствовал реализации ее на логических микросхемах, степень интеграции которых и их возможности нарастали и нарастают столь стремительно, что будущее этой техники трудно даже представить себе.
   На логических микросхемах оказалось возможным не только выполнять все операции по сравнению, сложению, вычитанию сигналов, но и запоминание сигналов на любое время и задержку сигналов. То есть реализовывать любые фантазии разработчиков, любые алгоритмы обработки сигналов, которые диктует теория и практический опыт. Именно продиктованные высокой теорией алгоритмы и были реализованы москвичами - разработчиками нового радиолокатора в новейшей цифровой системе подавления пассивных помех.
   Над цифровыми системами уже начали работать почти все разработчики радиолокаторов, но их работы пока значительно отставали от москвичей, накопивших уже практический опыт создания и испытания цифровых систем обработки. Грех было не учиться этому опыту, не использовать его. В инициативном порядке Георгий со своими новыми товарищами занялись разработкой своего варианта цифровой системы обработки радиолокационных сигналов, в котором попытались совместить мощные теоретически рассчитанные алгоритмы москвичей и многолетний практический опыт работы с системами подавления пассивных помех.
   Важная ли это была проблема? Да уж куда как важная! Ведь все назначение радиолокации - увидеть противника как можно раньше. Противник сначала стремился подняться как можно выше, но радиолокаторы стали мощнее, и высота перестала его спасать. Тогда противник спустился на предельно малые высоты. В сочетании с малыми размерами крылатых ракет, в сочетании со средствами снижения отражающей поверхности этот прием оказался сверхмощным способом преодоления противовоздушной обороны. Во-первых, мешающие отражения самой различной, и даже не всегда понятной природы, с трудом поддаются устранению с экранов, и их остатки сильно мешают обнаружению малоразмерных целей. Во-вторых, напомним, что земля круглая, и цель при высоте полета сто метров выскакивает в зону прямой видимости где-то на сорока километрах от РЛС, и тут раздумывать совсем уж некогда, счет идет на секунды! Увидеть внезапно появившуюся цель среди многочисленных остатков легче на испытаниях, когда и момент ее появления и ожидаемое место ее появления известно заранее. И совсем другое упражнение, когда ничего этого не известно. Да еще и аппаратура подавления помех работает не лучшим образом, как это бывает нередко, очень нередко. Вот тогда и случается то, что случалось в Югославии, в Афганистане, в Ираке... Это вам не на учениях!
   Цифровая техника позволила замахнуться еще на одну задачу - задачу создания унифицированной системы обработки, способной работать в различных радиолокаторах ПВО. Актуальна ли была такая задача? Теперь, спустя тридцать лет, ясно, насколько актуальна. Сильно актуальна. Теперь никто уже не сомневается, что тотальная замена всех старых радиолокаторов ПВО на новую технику оказалась супер сложной задачей, супер дорогой, не приподъемной. А тогда сотни и тысячи радаров пытались осуществлять обнаружение низколетящих целей с помощью своей устаревшей ламповой аппаратуры.
   И ребята решились. С молчаливого разрешения старшего военпреда горьковского завода в КБ спроектировали и собрали образец унифицированной цифровой системы обработки радиолокационных сигналов, получившей внутризаводской шифр - ЦСО "Стрела". Она способна была включаться в состав большинства типов РЛС, стоявших тогда, в конце семидесятых годов прошлого века, на вооружении советских войск ПВО. Причем практически без доработки других систем РЛС. Старая система защиты при этом просто исключалась. "Стрела" одновременно с защитой от пассивных помех и местных предметов устраняла любые импульсные несинхронные помехи, о которых мы говорили выше. В ЦСО автоматически включался режим защиты от пассивных помех, причем только в тех зонах, где такие помехи появлялись, а прежде оператор должен был постоянно отслеживать зоны возникновения помех и многочисленными ручками выставлять границы таких зон. Точно работающие цифровые алгоритмы убирали не только остатки от пассивных помех, но и шумовые помехи, в том числе и пульсирующие по уровню, позволяя обнаруживать цели и в условиях помех. Мало того, положительный опыт применения режима "Накопление" позволил сделать этот режим в ЦСО постоянно включенным. Такого еще не было в практике радиолокации! С оператора снималась задача выделения порогового сигнала среди собственных шумов приемника и внешних помех. Яркий стандартный сигнал четко высвечивался на экранах РЛС, а послесвечение индикаторной трубки на несколько обзоров оставляло след за отметкой от цели, что позволяло не только выделять движущуюся цель среди ложных остатков, но и сразу оценивать направление и скорость перемещения цели. Разумеется, все это было не просто, но цифровая техника позволила реализовать самые смелые алгоритмы. Почти на полтора десятка из них позднее были получены авторские свидетельства на изобретения. Талантливый подобрался коллектив, ничего не скажешь!
   Однако весь прежний опыт Георгия подсказывал, что трудной будет судьба их детища. Легко ли будет коллегам разработчикам смириться с тем, что какое-то молодое, даже более молодое, чем на прежнем заводе Георгия, ничем не отмеченное КБ будет встраивать свою аппаратуру в их родную станцию? Ну и что от того, что они использовали опыт москвичей. Ведь даже москвичи из головного института не предлагали унифицированную аппаратуру для других РЛС. Они иначе решали задачу устранения остатков от помех, применив специальный сложный сигнал, и даже не пытались вводить режим автоматического обнаружения сигналов с помощью накопления. Сколько будет критики, сколько будет задано вопросов, сколько будет сомнений! Против замены на унифицированную систему будут не только серийные заводы, которым потребуется менять на ходу производство. Им же придется, если будет принято решение о перевооружении уже выпущенной техники на цифровую систему защиты, не только проводить встраивание этой системы в уже подизношенную матчасть, но заодно и ремонтировать эту матчасть в процессе доработок. Хлопот много, денег мало. Резко против будут НИИ и КБ, вовсю разрабатывавшие новые РЛС для замены старого парка. Им что ли встраивать "Стрелу" в свои разработки, многие из которых уже на выходе? Там у каждого свои системы. Так что же, соревнование устраивать, дополнительные сравнительные испытания? Представьте себя на их месте и скажите честно - вам это надо? Против будут и военные заказчики, которые заказывали новую технику, отстаивали в правительстве свои заказы, добивались их финансирования, принимали эскизные и технические проекты новых РЛС. Зачем им эти фокусы и авантюры? Все они будут критиковать "Стрелу", достанется и ее разработчикам, так, что мало не покажется!
   Вы думаете, так все и было? Вы не угадали. Все было гораздо хуже. Аппаратуру "Стрела" постарались не заметить. Просто не заметить. Не было мальчика! Про все достоинства "Стрелы" Георгий подробно написал в отчете по очередной комплексной научно-исследовательской работе, в которой участвовали все радиолокационные НИИ и КБ, в работе, посвященной специально проблеме обнаружения низколетящих целей. Георгий предпослал своему отчету тот самый эпиграф из полного собрания сочинений В.И. Ленина, который открывает эту главу. Но даже Ленин не помог, и в ответ - тишина. Мертвая тишина - ни приглашений, ни обсуждений.
   Ну, да ладно, это был все равно не худший из возможных случаев. Были еще неравнодушные люди в стране, если бы не они, не увидела бы "Стрела" жизни. Знакомые ребята из штаба радиотехнических войск ПВО страны разрешили без всякой огласки провести натурные испытания образца ЦСО "Стрела".
  
  

Махачкала - Баку

"Вы нас не ждали - а мы пришли!"

(Народная поговорка)

  
   Испытания "Стрелы" разрешили провести в действующей воинской части ПВО, расположенной возле Махачкалы, на горе Тарки-Тау. Там на вершине, над крутым обрывом, на высоте восемьсот метров над уровнем моря жили воины-радиолокационщики, наблюдая за жизнью почти курортного города внизу. Дорога снизу вилась по склонам горы через знаменитый аул Тарки, где дал в свое время последний бой неукротимый вождь горцев Шамиль, тот самый аул, который изобразил на первой своей панораме великий и неутомимый художник Рубо. Радиолокационная позиция до мелочей напоминала Георгию точно такую же гору на другом, западном конце Кавказа, над Геленджиком, где решалась недавно судьба комплекса "Курган".
   Вид на землю с вершины Тарки-Тау был похож на вид с самолета, все-таки восемьсот метров - это почти километр, да и Каспийское море чуть ниже уровня Черного моря. Правда, немного. С такой высоты на земле видно все: город Хасавьюрт, где базировался штаб дивизии ПВО, море и побережье, дороги и села, поезда, трактора и автомашины, телеграфные провода и мачты электропередач, валяющиеся на земле железки, холмы и пригорки. Все перечисленное, и вообще все, что находится на земле, и сама земля - все отражает излученные электромагнитные волны, которые потом принимаются радаром и попадают на экран, создавая мешающие засветки. Аппаратура, которую привезли на гору Георгий со своими товарищами, и должна была убрать мешающие засветки, сохранив отметки от движущихся целей. Встраивать ЦСО "Стрела" решили в РЛС метрового диапазона, ту самую замечательную станцию, разработанную на старом горьковском заводе, в соревнование с которым судьба втянула Георгия и его коллег. Вот и теперь судьба привела к сравнению новой цифровой системы защиты со старой системой, уже много лет служившей в войсках. Да добро бы новая система просто, без затей заменяла старую систему, выполненную на пресловутых потенциалоскопах. Так ведь ребята еще и замахнулись на решение задач автоматического выбора режима защиты, автоматического поддержания постоянного уровня так называемых "ложных тревог" - ложных срабатываний системы при воздействии разнообразных помех в самых разных комбинациях. Но и этого мало - не просто основным, но единственным режимом работы цифровой системы обработки стал, впервые в РЛС ПВО, режим автоматического обнаружения сигнала, с выдачей на экран оператора стандартной яркой отметки. На чистый экран! Не слишком ли круто для новичков? Да еще и предложить аппаратуру, не требующую периодической подрегулировки, не требующую замены элементов с ограниченным ресурсом работы, не требующую регулярного профилактического обслуживания.
   Не было в ЦСО "Стрела" ни одной (ни одной!) регулировочной позиции.
   Не было в ЦСО "Стрела" ни одного (ни одного!) элемента с ограниченным сроком службы.
   Не было в ЦСО "Стрела" ни одного (ни одного!) элемента, который в течение срока службы надо было осматривать, смазывать, подтягивать, подкручивать.
   Да, разумеется, отказы элементов были возможны. Для постоянного контроля за исправностью системы был введен постоянно присутствовавший на краю экрана внутренний контрольный сигнал. Его пропадание или изменение его вида сразу указывало на неисправность системы. В этом случае ремонт сводился к замене отказавшей ячейки, нужно было вынуть из гнезда отказавшую ячейку и вставить запасную. И никаких других операций.
   Не потребовалось никаких термостатов, не требовалось времени на разогрев системы, как это было раньше при применении радиоламп. После включения система работала сразу же.
   Да еще и работать она могла в различных РЛС, различного класса, с различной дальностью действия, с различной длительностью импульса, с различной частотой повторения, с различной длиной волны.
   И все это предлагают не авторы действующей РЛС, а практически никому не известные молодые ребята. Как к этому можно относиться? Да-а-а... Что-то тут наверняка не так! После пережитых драматических событий, связанных с радиолокационным комплексом "Курган", Георгий считал, что шансов на реальное использование ЦСО "Стрела" в действующих войсках практически нет. Но все-таки хотелось показать всем, что современная цифровая техника способна решать такие задачи, о которых и мечтать было нельзя. И здесь всегда ребята отдавали должное москвичам, разработчикам новой РЛС, где преимущества цифровых систем были использованы блестяще. Так хотелось сделать что-то полезное еще и для сотен и тысяч действующих в войсках РЛС! Ну, хотя бы попробовать!
   Пробовать начали на горе Тарки-Тау. Привезли образец ЦСО "Стрела" на гору в деревянном ящике, распаковали. Шкаф образца размером был с узкий холодильник, метра полтора высотой, шириной менее полуметра. В первом образце было три блока, в последующих потом осталось два. Три солдатика взяли шкаф на плечи и по камням понесли его к станции, огромная ажурная антенна которой высилась у самой кромки обрыва. Тут то ли камень попал солдатику под ногу, то ли портянка в сапоге сбилась, только покачнулся один из носильщиков, и с высоты человеческого роста образец брякнулся на камни знаменитой горы.
   С оживленным любопытством наклонились молодые воины к своей павшей ноше: "Эх, небось все лампы побились!" - "Да нет там ламп!" - сказал Георгий, а на душе скребанули кошки. Вот и ремонтируйся теперь тут, вдали от дома. Однако шкаф доволокли до РЛС, установили, подключили - и все заработало! Как надо! Первое суровое испытание аппаратура выдержала.
   Провели на горе Тарки-Тау несколько дней. Сфотографировали экран РЛС, где без включения защиты экран был наглухо забит отражениями от расстилавшейся внизу равнины и окрестных гор. Сфотографировали и сигналы от целей на чистом экране после включения ЦСО "Стрела". Сфотографировали сигналы от пролетавших над горами небольших винтовых самолетов, и даже от автомашин, бегущих по видимым внизу дорогам на Хасавьюрт. Это было здорово, это впечатляло, так как позиция считалась одной из самых тяжелых с точки зрения местных помех. Стояли на этой позиции и другие РЛС ПВО. Попробовали ЦСО "Стрела" и на них. Результат отличный. Все сфотографировали и оставили аппаратуру на первой РЛС, чтобы пригласить для дальнейших проверок военных заказчиков.
   Заказчики на проверки не поехали, ведь работа не была задана официально. Кто бы оплатил им командировки? На проверку послали разработчика старой системы защиты со старого горьковского завода, назовем его Игорь. Один из лучших и самых опытных разработчиков систем защиты радиолокаторов ПВО. Именно он был соавтором системы автокомпенсаторов, впервые в стране примененных в радиолокационном комплексе "Курган". А здесь ему пришлось наблюдать, как молодые разработчики предлагают заменить разработанную им, пусть и достаточно давно, систему защиты на совершенно другую, да еще с таким количеством новых решений. Когда они с Георгием поднялись на Тарки-Тау, оказалось, что расчет не удержался и использует ЦСО "Стрела" в текущей боевой работе. Сам. Без какой-либо санкции руководства. Да и не могло быть никакой санкции! Кто это возьмет на себя ответственность за работу с использованием не испытанной, не принятой на вооружение аппаратуры при выполнении задач по охране государственной границы? При выполнении задач по проводке важнейших целей гражданского воздушного флота? В Махачкале, как и почти везде в приграничных районах, радары ПВО заодно выполняли и функции сопровождения и обеспечения безопасности полетов гражданских воздушных судов. Радар на Тарки-Тау тоже выполнял все эти задачи.
   Игорь был слегка озадачен тем, что ЦСО включен в работу вместо старой аппаратуры. "Давайте-ка, я вам настрою как следует штатную аппаратуру", - предложил он командиру дежурного расчета. "Валяй, настраивай!" - охотно согласился командир, - "а то мы ее не настраивали!" Спустя около получаса командир подошел к Игорю. "Ну вот, посмотри как теперь работает!" - показал Игорь. "Нормально, нормально!" - молвил командир, обидно не глянув на результат настройки. - "А теперь выключай, переходим на "Стрелу", сейчас ответственная проводка, правительственный самолет на Баку пойдет!"
   Много позже не раз отозвался этот эпизод в судьбе "Стрелы", не раз разработчики расходились с Игорем в оценке перспектив ЦСО. Мы еще расскажем об этом.
   Военные предложили перенести дальнейшую проверку ЦСО "Стрела" в еще более тяжелые условия. Как они почему-то считали, такие условия были на Апшероне, близь Баку. "Вот там местники, так местники! Там никто ничего не видит!" - говорили Георгию. - "Там, кстати, на днях предполагаются учения с применением помех". Дали транспорт, перевезли аппаратуру, установили в такую же РЛС. Для испытаний предложили ту самую воинскую часть под Баку, куда когда-то приезжал Георгий разбираться с плохой работой защиты от помех в первом "Алатау". Того "Алатау" уже не было на позиции. Его, как мы рассказывали, в свое время свернули, сняли учебное кино "Подвижный радиолокационный комплекс "Алатау" на марше", но развернуть вновь после этого уже не смогли и перевели комплекс в разряд учебных. Но нарекания на плохую работу систем СДЦ на этой позиции продолжались.
   "Стрела" справилась. Впрочем, помехи от местных предметов оказались куда менее мощными, чем в Махачкале. Мощнее, чем в Махачкале, отражения от подстилающей поверхности Георгий видел только в Молдавии, в Леово, где сигнал отражался от железных холмов, сплошь опутанных проволочными шпалерами и железобетонными столбиками для виноградников. Учения в Баку состоялись, но сколько-нибудь заметных помех Георгию увидеть не удалось. Правда, во время учений по громкой связи раздался отчаянно громкий выкрик оператора старенькой длинноволновой РЛС: "Десерт" наблюдает помехи!" Георгий тут же переспросил командира: "Что, помехи пошли? Вон, "Десерт" наблюдает помехи!" На что командир равнодушно заметил: "Да он их всегда наблюдает!" Просто включились все радиолокаторы на позиции и взаимные помехи забили слабенький "Десерт". Позднее Георгий видел результаты встраивания ЦСО "Стрела" и в эту РЛС, результат и там был блестящий. Правда, стоимость микросхем, на которых была собрана "Стрела", была тогда достаточно высока, и стоимость аппаратуры смущала заказчиков.
   После состоявшихся учений, отчет о которых ушел по команде, военные предложили оставить ЦСО "Стрела" для продолжения проверок. Георгий согласовал вопрос со своим начальством, оно не возражало. Командир расчета попросил инструкцию по эксплуатации. "Да не надо никакой инструкции!" - попытался отбиться Георгий. Но командир был настойчив. Тогда Георгий сел за пишущую машинку и написал инструкцию. Она была предельно краткой. "В процессе эксплуатации ЦСО "Стрела" категорически запрещается производить какие-либо профилактические и регламентные работы." Все! С гордостью за советскую военную технику Георгий вручил этот документ командиру расчета. Но вместо радости на его лице прочел некоторую озадаченность. "В чем дело, командир, что не так?" - "А на что же мы будем спирт получать?" Тогда Георгий еще раз сел за пишущую машинку. Новая инструкция выглядела так: "В процессе эксплуатации ЦСО "Стрела" категорически запрещается производить какие-либо профилактические и регламентные работы, за исключением еженедельной протирки спиртом входных и выходных разъемов с расходом сто пятьдесят граммов на одну недельную профилактику".
   Может быть из-за этой инструкции, но Георгию хотелось думать, что не только из-за нее, воинская часть, когда завод попытался вернуть опытный образец назад, прислала телеграмму с просьбой продолжить опытную эксплуатацию в связи с высокими характеристиками аппаратуры.
   С собой Георгий увез фотопленки с видом экрана РЛС в различных режимах. Эти фотопленки и решили судьбу ЦСО "Стрела". Но не сразу, далеко не сразу. Не сразу!
  
  
  

Два капитана

"У России только два союзника -

армия и военно-морской флот".

(А. Горчаков, канцлер России)

"А "Стрела", по мнению матросов,

не стрела, а Ариадны нить!"

(Из песни)

   В Москве регулярно проводились выставки "большой девятки" - девяти оборонных министерств. Там демонстрировались передовые достижения отечественной оборонки. Именно на этих выставках работники, трудившиеся каждый за своим забором, могли увидеть, где находятся их коллеги, трудившиеся за другими заборами, в чем они отстают, в чем обгоняют. На этих выставках бывали, естественно, и военные, представители заказчиков из разных родов войск. Начальник КБ при горьковском заводе, где оказался Георгий, поддерживал разработку цифровой системы обработки. Он распорядился отправить на очередную московскую спецвыставку информацию о "Стреле". Это был небольшой плакат с фотографиями радиолокационного экрана: "до" и "после" ЦСО. Фотографии впечатляли. Тем, кто видывал РЛС в работе, объяснять ничего больше было не нужно. С этой выставки история "Стрелы" продолжилась неожиданным образом.
   Георгий сам не был на той выставке. И не думал о ней. Шла "прическа" документации опытного образца ЦСО, удалось с трех блоков сократить состав аппаратуры до двух блоков. Было много забот по другим темам, работа над ЦСО шла полу подпольно, в инициативном порядке. Поэтому когда раздался звонок из Ленинграда, Георгий не сразу понял, о чем идет речь. Звонил капитан первого ранга из военного НИИ ВМФ. "Мы видели вашу аппаратуру на выставке. Могли бы мы познакомиться с ней поподробнее?" - "Но вам придется предварительно получить разрешение у нашего гензаказчика." - "Да, разумеется, мы понимаем". И Георгий забыл об этой беседе, мало ли кому что заблагорассудится, а разрешение на ознакомление при нашей любви к секретам дело не быстрое - запрос, рассмотрение, ответ, решение... Месяцы. Но где-то через неделю новый звонок из Ленинграда: "Так мы хотели бы поближе познакомиться с вашей аппаратурой." - "Да, конечно, мы будем рады все Вам рассказать и показать, но нужно, чтобы Вы получили разрешение нашего гензаказчика." - "Уже получили, хотели бы приехать!" - "Когда?" - "Завтра!" - "Пожалуйста, будем ждать!" Да, этот темп работы Георгию ранее не встречался.
   Приехали два капитана - первого и третьего ранга. Поговорили. Посмотрели. Рассказали, что на судах стоят старые РЛС с системой защиты на знаменитых потенциалоскопах, с которыми у моряков те же муки, что и у сухопутчиков. Да еще и количество РЛС на серьезных кораблях измеряется чуть ли не десятками и все они мешают друг другу. Да еще и корабли часто действуют группами, эскадрами или флотами. Тут уж как включат они все свои радары, обзорные, путевые, стрельбовые, зенитно-ракетные! Поневоле вспомнил Георгий, как громко докладывал оператор под Баку: ""Десерт" наблюдает помехи!" Взаимные помехи на кораблях также оставались серьезной проблемой.
   Капитаны прикинули, как можно было бы разместить ЦСО на корабле. Получалось, что можно. Возник вопрос о совместимости требований военно-морского флота к аппаратуре, и требований сухопутных войск. Оказалось, что требования совпадают. Пожестче были требования к аппаратуре, размещаемой на верхней палубе корабля, но это другой случай. Подключение аппаратуры, благодаря предусмотрительности разработчиков ЦСО "Стрела", также не вызывало опасений, аппаратура проектировалась как унифицированная. "Вы могли бы встроить Вашу замечательную аппаратуру в нашу корабельную РЛС?" - спросили моряки. - "Мы, думаем, могли бы. Но Вам потребуется получить разрешение у нашего гензаказчика." - "Да, разумеется. Порядок известен". Уехали два капитана, а уже через неделю Георгий в Царском Селе в Александровском дворце согласовывал схему встраивания ЦСО на корабле. Дворец этот был захвачен революционными матросами еще в октябрьские дни, в те далекие годы. Как будто, первыми революционными хозяевами дворца были анархисты, идейные последователи князя Кропоткина, идеолога анархизма. Так, похоже, с тех пор этот памятник архитектуры и остался за Военно-морским флотом. Флот был всегда занят более серьезными делами, чем охрана памятников, и дворец был в кошмарном состоянии. Казалось, что последний ремонт во дворце был еще при царском режиме. Чтобы штукатурка не падала на головы доблестных военморов, в коридорах дворца были на неструганных стойках подняты временные потолки из сетки-рабитцы, на которую была положена полиэтиленовая парниковая пленка. Поэтому коридоры напоминали то ли шахтные штреки, то ли оранжереи. Но Георгия это не сильно смутило. Он уже заметил, что чем параднее интерьер, тем меньше шансов решить хотя бы один вопрос в этом заведении, а чем проще внешний вид помещений, тем доступнее руководство, тем быстрее делается дело. Так и случилось. Слабое сопротивление одного из ведущих научных сотрудников не смогло задержать работу, так как никакой альтернативы он предложить не смог. Решили встраивать ЦСО "Стрела" для натурных испытаний на большой противолодочный корабль Черноморского флота в Севастополе. Все необходимые разрешения моряки, как обычно, получили быстро. Для Георгия и его товарищей это был шанс, серьезный шанс обратить внимание на свою аппаратуру, прорвать вязкую стену молчания вокруг ЦСО.
   К этому времени подоспел нормальный опытный образец ЦСО "Стрела", состоявший уже не из трех, а из двух блоков, с автономной системой охлаждения, автоматически включавшейся при экстремальных температурах, что делало ЦСО еще более независимой от штатной аппаратуры РЛС. Опытный образец прибыл в Севастополь осенью. Но этот чудный город и осенью был прекрасен. Город чистый, как палуба военного корабля, общительный и добрый, как дружный корабельный экипаж.
   Корабль стоял в Северной гавани, у стенки. Он только что вернулся из длительного дальнего похода, сопровождал американский авианосец в Средиземном море, неотступно. На всякий, сами понимаете, случай. Разнообразных видов оружия на борту хватило бы на любой возможный и невозможный случай. И еще осталось бы на такую, скажем, страну, как Греция.
   Георгия с товарищами приняли хорошо, а после того, как ребята починили все телевизоры на корабле и у старшин на дому, они стали любимцами у мичманов, которые тут же перевели их из кают-компании офицеров в мичманскую столовую. Ребята по достоинству это оценили, разница была не в пользу кают-компании, хотя, конечно, и сервировка, и подача блюд в кают-компании была достойная. Кормили на корабле - дай бог, а у мичманов еще лучше! Да еще и с собой в гостиницу мичмана дали тугой сверток из доброго десятка банок с консервами. Тогда ребята починили заодно и несколько отказавших навигационных радаров, а то, как признались моряки, последний раз для входа в гавань пришлось использовать один из радаров зенитно-ракетного комплекса корабля, наклонив его к горизонту.
   ЦСО спустили в трюм, подключили к корабельной РЛС. Проблем не возникло. Вместе с капитаном третьего ранга из Ленинграда составили программу испытаний, начали заполнять протоколы. Морякам аппаратура понравилась. Взаимные несинхронные помехи, густой рябью покрывавшие экран РЛС, с индикатора исчезали бесследно. Успешно снимались с экрана отражения в ближней зоне, они романтично назывались на флоте "отражениями от взволнованного моря". Как и в сухопутных РЛС оставались точечные остатки от береговой черты, но они не мешали работе. Цели стали четкими и яркими. Командир корабля сказал: "Да если бы было хоть чуть-чуть лучше старой защиты, то и тогда надо внедрять немедленно!" Тем более, что эффект был, и значительный. Вообще у моряков совсем другое отношение к кораблю, к технике и друг к другу. Что ни говори, а "провожают пароходы совсем не так, как поезда!" Вода, вода, кругом вода. Вместе приходится плыть, вместе и выплывать, тут уж не до амбиций. Даже к гостям, или, как их называли на кораблях, к "промышленникам", отношение было самое радушное. Однажды, когда глубокой ночью корабль вернулся в гавань, по внутрикорабельной громкой связи старпом спросил, кто сходит на берег. Напарник Георгия, его правая рука Юрий, мужик крупный, независимый и решительный, тут же взял микрофон и заявил по громкой, что промышленники - сходят! Корабль ошвартовался, и командир, лучший капитан Черноморского флота, вышел на пирс и, пока спускали его командирский катер, поскольку дежурный катер барахлил, рассказывал ребятам анекдоты, которые здесь не приводим. Когда команда Георгия спустилась на катер, чтоб идти через залив к Графской пристани, к их смущению выяснилось, что кроме них никто на берег не сходит, новый день службы наступал уже через несколько часов, и потому мичманы и офицеры остались в каютах. Так что все хлопоты были затеяны только ради гостей.
   Севастополь был городом закрытым, просто так туда въехать было нельзя, на всех КПП, как в Кап-Яре проверяли документы, допуска, командировки. Поэтому в самом городе режим был временами не столь строг. Так, Георгий поразился, что в Северную бухту они по утрам добирались на рейсовом катере без проверки документов и шли к своему кораблю мимо выстроившихся кормой к пирсу больших и малых военных судов, на которые кранами грузили продовольствие, технику, боеприпасы. Над головой проплывали ракеты и торпеды, ящики снарядов и прочие военные грузы. Правда, вскоре, когда ребята привычной тропкой попытались спуститься от гостиницы к морю, где тоже стояли корабли, путь им преградил морячок с автоматом. "Не велено!" На корабле им на ушко сказали, что вчера в гавани был взорван корабль. Какой-то неприметный морячок подошел к пришвартованному кораблю и что-то приклеил к борту, какую-то бумажку. Проходивший офицер глянул и прочитал: "Корабль взорван". Он протянул было руку, чтобы сорвать бумажку. Но тут морячок достал удостоверение офицера из соответствующих органов... Так что режим после этого события был усилен. Правда, ненадолго.
   Испытания шли успешно, была работа на стоянке в гавани, была интересная работа при выходах в море, по разным целям - кораблям, самолетам, вертолетам. Вертолеты, предназначенные для борьбы с подводными лодками противника, садились один за другим прямо на корму нашего большого противолодочного корабля, маленькие камовские вертолеты с соосными винтами. Их пилотировали отчаянные летчики военно-морской авиации, уверенно сажавшие свои малявки на движущуюся и качающуюся корму прямо на максимальном ходу судна.
   К работе ЦСО претензий не было, программа подходила к концу. На зачетных учениях Черноморского флота, которые проводил заместитель главкома ВМФ, "Стрела" отработала все учения, и успешно боролась с разнообразными помехами, о чем и доложили заместителю главкома.
   Разные ситуации сопровождали пребывание на корабле сухопутной команды. Непривычным было то, что внутрикорабельная громкая связь включена постоянно, и даже отдыхая в каютах, уважительно предоставленных гостям, приходилось засыпать под непрерывные корабельные команды: "Ютовые на ют, баковые на бак! По местам стоять, с якоря сниматься!" Ребятам объяснили, почему не положено отключать громкую связь. А мало ли что, тревога или аврал! Но ко всему человек привыкает. Не удалось только привыкнуть к качке. Однажды на крутой волне Юрий решил найти точку, вокруг которой качается корабль, где размах колебаний, по его мнению, должен был быть невелик. Долго он путешествовал по этом десятиэтажному сооружению из железа. Увы, не нашел!
   В другой раз, работая в посту ПВО корабля, где стояли выносные индикаторы нашей РЛС, планшеты и пульты управления противовоздушной обороной корабля, ребята услышали сигнал "Тревога". Юрий бросился вниз, в трюмный отсек, где располагалась аппаратура РЛС, и где располагалась "Стрела", вдруг что-то потребуется там. Вернулся он вскоре, лица на нем не было. "Подбегаю я к отсеку, через который мы бегали в свой трюм", - рассказывал он потом, - "а там морячок уже люк сверху завинчивает, как по тревоге положено. Погоди, малый, говорю, мне вниз надо! Тот отвинтил крышку, спустился я в отсек, а там нижний люк только что завинтили. Смотрю, морячок наверху быстренько опять верхний люк завинчивает. И тут слышу: "Проводим учебное затопление девятнадцатого отсека!" Глянул на стенку - батюшки, девятнадцатый отсек! Сердце в пятки ушло, ну, думаю, они же сейчас меня затоплять начнут, у них же по боевому расписанию отсек пустой! Схватил со стены брус, предназначенный стенку подпирать для борьбы за живучесть корабля, и давай колотить вверх... Ну, матросик услышал, открыл люк, спас!" - "Да ты не волнуйся, Юра, это же учение сегодня условное!" - "А кто же вас знает, что у вас условное, а что нет! Вот будет, как в прошлый раз!"
   Это он вспомнил, как недавно они с Георгием захотели заработать внеочередные сто граммов. Сообщили, что во-о-он с того корабля по нашему кораблю сейчас будут стрелять торпедой. Ни фига себе, заявочка! "Нет", - успокоили ребят, - "Что вы! Торпеда учебная, без заряда. И кроме того, она перед нашим кораблем наберет глубину и пройдет под корпусом. Зато тому, кто увидит приближающуюся торпеду, по давней морской традиции выдают сто граммов шила!" "Шилом" почему-то на флотах называют спирт. А разбавленный пепси-колой - "пепси-шилом". Юрий с Георгием отправились на правый борт, нашли место, где висел единственный спасательный круг, (на всякий случай) и принялись наблюдать за слегка взволнованным морем. Кстати, они поинтересовались, почему на корабле всего два спасательных круга - по одному с каждого борта? Им доходчиво объяснили, что главная задача военных моряков - бороться за живучесть корабля, а для этого спасательные круги не нужны!
   Увидели торпеду не они. "Вон она, вон!" - замахали руками моряки. Торпеда стремительно приближалась к борту, не выказывая ни малейшего намерения куда-либо заглубляться. Кстати, начитавшись книг о вековом соревновании корабельной брони и снаряда, Георгий поинтересовался, какова же ныне толщина корабельной брони, и с удивлением услышал, что у современного корабля толщина борта где-то восемь миллиметров, всего. "Может и не зря предусмотрительный Юрий занял позицию возле спасательного круга?" - подумалось Георгию. Но в этот момент, получив дистанционную команду, торпеда остановила свой бег, и ее бело-красная шахматная головка начала игриво выныривать в волнах неподалеку от борта. С корабля спустили шлюпку, ловить торпеду. Хоть и учебная, а жалко! Капитан с мостика, в мегафон: "Посмотрите на этих раздолбаев!" Он имел в виду моряков, спустившихся в шлюпке на воду. Они не закрыли сливное отверстие в днище шлюпки, предназначенное для слива дождевой и прочей воды, попадавшей в шлюпку на палубе, и шлюпка быстро начала набирать морскую воду. Дыру, конечно, закрыли, торпеду, конечно, вытащили.
   Учения загадали еще одну загадку, но о ней мы поговорим чуть позже. В целом испытания ЦСО "Стрела" на море практически закончились. Осталось выполнить контрольные снимки с экрана индикатора кругового обзора, в различных режимах, на ходу корабля. Для помещения в отчете. Запланировали такую, совсем не сложную работу на последний выход нашего корабля в море. Выход был последним, потому что после него корабль, с командой которого ребята уже сроднились, уходил на капитальный ремонт, обнаружилась течь керосина из танков корабля. Так уж вот сложилось.
   Был тихий слегка пасмурный рассвет, когда корабль плавно прошел знакомый створ севастопольской гавани. Все работало штатно, фотокамера была подготовлена к работе, РЛС работала, "Стрела", как всегда, тоже, картинка на контрольном индикаторе кругового обзора не оставляла желать лучшего. И вдруг! Как только створ гавани остался за кормой, контрольный индикатор, единственный, экран которого можно было фотографировать, - погас! Вырубился! И все пять часов, пока корабль совершал свой последний перед ремонтом выход в море, никто не мог найти причину отказа. Зато, как только корабль снова вернулся в гавань и прошел через створ Севастопольской бухты, экран исправно засветился. Оказалось, что кто-то выключил в трюме пакетник, выключатель электропитания именно этого индикаторного шкафа. Когда его снова включили, оказалось, что все исправно. Пустяк...
   Пришлось еще раз начинать сначала. Выделили другой, похожий на прежний, большой противолодочный корабль. Еще раз перенесли ЦСО, еще раз смонтировали, подключили, включили в план работ - и года не прошло. Сфотографировали экран. Оформили акт испытаний. И вот тут произошла неожиданность. Георгий и Юрий отказались его подписывать, они стали уговаривать двух ленинградских капитанов смягчить формулировки, чем озадачили командиров. Если бы речь шла о смягчении недостатков, вопросов бы не возникло, поторговались бы и нашли взаимоприемлемые обороты, как позже было в Кап-Яре, об этом расскажем ниже. Однако здесь разработчики просили изменить совсем другую запись, на которой настаивали моряки. Дело было в том, что по типовым правилам испытаний у моряков в акте был раздел "Недостатки". И моряки записали в этом разделе: "Недостатков система не имеет". И точка! "Но так же не бывает, никто же не поверит! Давайте найдем!" - упрашивал Георгий. Однако моряки стояли на своем. Неизвестно, сколь часто встречалась такая ситуация на испытаниях, но в конце концов ребята смирились и акт подписали.
   Моряки сделали почти невозможное, они за полгода согласовали размещение ЦСО "Стрела" на шести проектах кораблей, оснащенных этой обзорной РЛС, согласовали с шестью руководителями этих проектов и получили документацию на встраивание ЦСО на эти корабли. И вскоре "Стрела" появилась на кораблях Черноморского, Северного, Балтийского и Тихоокеанского флота. Георгий поначалу, в порядке авторского надзора, съездил на встраивание ЦСО. Особенно подивился он оперативности на ТОФе - Тихоокеанском флоте. Там оказался корабль старого проекта, где размер люка не позволял опустить "Стрелу" в трюм, где размещалась аппаратура РЛС. Но когда Георгий приехал во Владивосток, такой же закрытый город, как и Севастополь, "Стрела" уже стояла на месте. "Как это вы сумели?" - удивился Георгий. "Да чего там! Вырезали люк, а потом опять заварили. Эко дело!" Все везде работало нормально. И потом, много лет спустя, с флотов не поступало жалоб на работу системы.
   С капитанами Георгию больше встречаться не пришлось. Капитана первого ранга вскоре отправили на пенсию, а капитана третьего ранга - на учебу в Военно-морскую академию.
  
  
  

Еще раз об ангелах

"Ангел мой! Ты со мной!"

(Из песни)

   Ангелы, ангелы! Пожалуй, если не самые неприятные помехи, то уж точно самые непонятные. Но и весьма неприятные тоже. Эти, как правило, многочисленные точечные отметки, на экране неразличимые с отметками целей, причем целей малоразмерных и малоскоростных. Наблюдения разработчиков, испытателей и воинских расчетов за многие десятилетия активного использования радаров так и не позволили сделать достоверные выводы о природе этих сигналов. Как мы уже упоминали выше, не помогли и специальные исследования, сделанные в рамках НИР, не помогла и специально заданная НИР по исследованию отражений от ангелов, в которой участвовали основные радиолокационные НИИ и КБ.
   Каждая новая система подавления помех держала экзамен на подавление этих отражений. Сталкивались с этой задачей и "Алатау", и "Курган". Столкнулись с этой задачей и разработчики "Стрелы". У них взаимоотношения с ангелами получили существенные отличия.
   Во-первых, снимались подозрения в виновности самой аппаратуры подавления, дескать, из-за нестабильности аппаратуры защиты могут оставаться какие угодно остатки. В случае цифровой аппаратуры абсолютное постоянство ее характеристик сомнений не вызывало и не вызывает.
   Во-вторых, снимались подозрения в виновности аппаратуры РЛС, дескать, надо аппаратуру делать стабильной, и никакие ни ангелы, ни бесы вам мешать не будут. Поскольку одна и та же цифровая аппаратура защиты проверялась в составе самых различных РЛС, разной стабильности, разных диапазонов, стало ясно, что списать все на нестабильности невозможно.
   В-третьих, снимались подозрения в происхождении "ангел-эхо", как стали называть эти специфические отражения, в результате каких-то особенных свойств местности, подстилающей поверхности вокруг радара. ЦСО "Стрела" испытывалась в самых различных условиях: на плоских равнинах и в горах, над степью и над морем, зимой и летом. С разной степенью густоты, но "ангел-эхо" наблюдались всегда. Днем - больше, ночью - меньше. На полигонах - больше! Но, может быть, это все-таки влияние равнины?
   Никогда не удавалось привязать "ангел-эхо" к каким-то особенностям местности, к каким-то местным предметам. Ангелы возникают, медленно перемещаются какое-то время - минуту, две, или меньше... Потом бесследно исчезают. Поскольку экран радара после "Стрелы" очищен от шумов, то при наложении на один кадр многих обзоров отчетливо видно быстрое перемещение самолетов и ракет, медленное перемещение "ангел-эхо" и автомобилей, неподвижность остатков от местных предметов. Никогда не удавалось привязать "ангел-эхо" к каким-либо видимым объектам. Это были таинственные невидимки. Правда, были иногда сообщения о радиолокационном наблюдении визуально обнаруженных неопознанных летающих объектов. Так было с НЛО, сопровождавшем пассажирский самолет, о чем писали "Известия". Так было на аэродроме летного училища в Воронеже, когда пилоты видели НЛО, сопровождавшие их от взлета до посадки, и эти же сигналы наблюдались на экранах аэродромных РЛС.
   Георгия постоянно мучила эта загадка. Может быть поэтому, когда завершились учения Черноморского флота, в которых участвовала корабельная РЛС со "Стрелой", он еще раз внимательно просмотрел все результаты покадровой съемки экрана. И вот что ему бросилось в глаза. В начале учений, когда разделенные на два "враждующих" флота корабли маневрировали вдалеке друг от друга, ангелов на экране было совсем немного. Но когда корабли стали сближаться, появилась авиация, начался сброс пассивных помех, число ангелов принялось стремительно расти. Складывалось упорное ощущение, что кто-то активно интересуется происходящим, кому-то все это не все равно. Число "наблюдателей" достигло максимума в разгар учений. Со свертыванием учений успокаивались и ангелы, и когда корабли разошлись из района боевых действий, ангелов осталось не больше, чем было в начале, совсем немного. Погода была мирной, приятно теплой и не менялась за эту пару часов, море оставалось не взволнованным. На поверхности моря, естественно, никаких железных предметов не плавало, да и видно на радаре такие предметы, не далее нескольких километров. Что же это было?
   Произошел как-то и еще один случай, наводивший на серьезные размышления. Георгий стал главным конструктором комплекса аппаратуры для дежурной части управления внутренних дел горьковского облисполкома, проще говоря, для горьковской милиции. Почему Георгий? А там тоже возникла задача обнаружения местоположения объекта при помощи радио, то есть типичная задача радиолокации. Милицейское руководство желало знать, где в каждый момент времени находятся патрульные милицейские автомашины, вышедшие из гаража и бесследно растворившиеся в городских переулках. Машины были оснащены радиостанциями, радиоканал можно использовать для автоматической передачи информации о местонахождении патруля, которое определит специальная аппаратура. И такую аппаратуру сделали! Сделали и большие планшеты, управляемые от ЭВМ, отображавшие на карте города все точки, где происходят события, где дежурят бравые милиционеры, готовые немедленно пресечь или помочь. Отличные были планшеты, такие планшеты и не снились в частях ПВО! Большие и малые, подробные, с планом города, с тысячами светодиодов, зажигаемых компьютером. Как все красиво было задумано, как красиво сделано под руководством одного из лучших дизайнеров страны, руководителя Союза дизайнеров России. О! Вокруг этой дежурной части тоже были шекспировские страсти, снимали начальников, даже отдавали их под следствие, милицейские расчеты отрывали антенны автомобильных радиостанций, вклинивались конкуренты. Но об этом можно будет рассказать в следующих книгах. Конечно, если, как мечтает автор, найдутся читатели вот этой книги и подобных книг.
   Но, простите за отступление, оно здесь вот почему. Именно во время работы над автоматизированной дежурной частью, как-то поутру Георгий услышал, что вчера вечером в дежурную часть милиции поступило сообщение с поста ГАИ, расположенного у въезда на плотину Горьковской ГЭС. Дежурный офицер докладывал, что над плотиной наблюдается НЛО - неопознанный летающий объект. Это "Нечто" светилось и перемещалось вдоль плотины. Потом исчезло без следов. На следующий день, так уж совпало, Георгий приехал на радиолокационную точку ПВО, которая обеспечивала контроль воздушного пространства с севера от Горького, в том числе и над плотиной Горьковской ГЭС. В этой воинской части шли натурные испытания новой, только что разработанной в отделе Георгия цифровой аппаратуры, предназначенной, в том числе, и для подавления отражений от ангелов. Дежурный офицер расчета сообщил Георгию, что вчера их включили по тревоге, по команде из штаба округа ПВО - над плотиной Горьковской ГЭС визуально наблюдался объект в воздухе. По времени это был тот самый НЛО, который был замечен бдительным работником ГАИ. Из дежурной части милиции позвонили в штаб ПВО, а те и скомандовали тревогу. РЛС части увидели отраженный сигнал на экранах! И некоторое время наблюдали за перемещением НЛО над плотиной. Высота его при этом была небольшой, порядка нескольких десятков метров. А вот затем началось невероятное! На экранах РЛС вдруг появилось огромное количество тех самых "ангел-эхо" - непонятных отраженных сигналов, медленно перемещавшихся в одном направлении. Среди этих многочисленных точек наблюдавшийся ранее сигнал от НЛО... потерялся! Групповой марш "ангелов" продолжался несколько часов, потом все исчезло. Визуально никто больше ничего не наблюдал. Особо интересно то, что "ангел-зхо" на экранах наблюдались среди зимы, чего в средней полосе до сих пор Георгию наблюдать не приходилось.
   Такие случаи не удавалось объяснить какими-либо причинами, понятными из школьного курса физики. Все это наводило на мысли о разумном поведении какого-то "Нечто". Во время учений Черноморского флота складывалось впечатление, что кто-то прилетел контролировать происходившие на море события, и затем, убедившись, что это всего лишь обычное учение, успокоился и отбыл куда-то. Куда? В другое измерение? Или в другие пространства? Или в другие виды материи? Может быть, этот контроль происходит и на наших полигонах. Может быть эти отражения, принимаемые нередко за вражеские помехи, появлялись и во время локальных конфликтов, кто знает?
   Случай над плотиной Горьковской ГЭС трудно объяснить без таких дополнительных предположений. Ни погодные условия, ни время года, ни ситуация не давали никакого повода для попыток связать эти аномальные явления с какими-нибудь физическими процессами в атмосфере. Редкое совпадение независимых друг от друга визуальных наблюдений и наблюдений радиолокационных, поведение радиолокационных целей, напоминающих осмысленную постановку помех, что это? Вопросы эти до поры до времени остаются без ответа...
  
  
  

Опять Кап-Яр

"Снова мне лететь на самолете,

Снова спирт гидролизный глотать!"

(Народное творчество)

"Снова мне сидеть в Капустном Яре.

Снова без жены! Снова без жены!"

(Там же)

  
   Войска ПВО в конце концов не оставили без внимания цифровую унифицированную систему обработки - ЦСО "Стрела". Спасибо морякам! Были заданы две ОКР - опытно-конструкторские работы по встраиванию ЦСО в дальномеры радиолокационного комплекса "Курган" и в большую станцию метрового диапазона старого горьковского завода. В высотомеры встраивать решили другую цифровую аппаратуру, предложенную КБ высотомерного завода, похожую на "Стрелу", но другую, свою. Руководителями ОКР, главными конструкторами модернизаций были назначены разработчики в КБ на прежнем родном заводе Георгия и в горьковском НИИ, который был создан из КБ на старом горьковском заводе.
   Разработанная этим КБ метровая РЛС оставалась гордостью советской радиолокации. Тысячи этих РЛС продолжали нести службу на радиолокационных постах ПВО страны, от севера до юга. Они прекрасно справлялись с задачами дежурства в мирное время, издалека обнаруживая любые цели. Даже малоразмерные цели и цели-"невидимки" с поглощающим радиоволны покрытием они обнаруживали уверенно благодаря своим огромным антеннам и особенностям метрового диапазона волн. Более длинная волна, по сравнению со станциями сантиметрового диапазона, создавала резонансное отражение от малоразмерных целей и делала неэффективными поглощающие противолокационные покрытия. Правда, в условиях применения противником активных помех эти станции слепли, и наступала очередь более мощных РЛС сантиметрового диапазона. Вместе те и другие вынуждали противника таскать передатчики помех на все диапазоны, что не так то просто, когда идет борьба за каждый килограмм веса на борту самолета.
   Встраивание "Стрелы" в серийные РЛС не потребовало каких-то исследований, необычных или непроверенных технических решений. Это была, в общем-то, рядовая конструкторская работа, большая, но привычная. Пришлось затронуть массу документов, перечней, описаний, схем, технических условий и т.п. Был изготовлен опытный образец "Кургана", где вместо автокомпенсаторов и термостата с линиями задержки в техническом посту вдоль борта прицепа выстроились восемь "Стрел". Опытный образец отправился на знакомую позицию на полигоне в Капустином Яру.
   В метровую РЛС ЦСО "Стрела" встроили в порядке доработки одной из дежурных станций, которая работала штатно на ближней площадке полигона и обслуживала полеты самолетов, вылетавших с соседнего аэродрома для всевозможных испытаний, постоянно проходивших на полигоне. С индикатора этой РЛС штурманы-авиаторы обеспечивали безопасность полетов, выполняя сопровождение и наведение самолетов, совершавших эти испытательные облеты. Для проведения сравнительных испытаний старую аппаратуру защиты от помех не трогали, а просто параллельно на отдельный индикатор вывели информацию после "Стрелы", поставили туда отдельную фотокамеру и посадили отдельного оператора.
   Опять Кап-Яр, опять командировки, гостиницы, штабы, площадки. И испытания, испытания, испытания. Все по полной программе - на дальность, на высоту, на точность, на помехозащищенность, на надежность, на обнаружение маловысотных целей и т.д. Снова по утрам десятки автобусов с офицерами разъезжались по площадкам, аэродромам и пунктам внешнетраекторных измерений. Снова по всем точкам раздавалась общая команда: "Протяжка, протяжка! Двойная отбивка!" Включались фотокамеры и самописцы, работал полигон, шли испытания. "Стрела" не подводила разработчиков, все получалось на удивление гладко. Все характеристики РЛС со "Стрелой" соответствовали требованиям технических условий, как правило, с хорошим запасом.
   Первый упор случился при испытаниях на обнаружение низколетящей цели. Ведь, собственно, ради этого и встраивалась цифровая система обработки в комплекс. Необходимо было не просто повысить эксплуатационные характеристики системы подавления помех, но и улучшить подавление мешающих отражений, причем так, чтобы не потерять полезные цели. Недостатки прежней системы дали о себе знать во время сирийско-ливанской войны. В знойной долине Бекаа возникли проблемы с обнаружением маловысотных целей. Экран РЛС очищался успешно, но и малоразмерные цели исчезали. Поэтому, на самом деле, упражнение по обнаружению низколетящих целей, было, пожалуй, основным. Какие бы замечательные свойства не демонстрировала цифровая система обработки, как бы ни проста была она в обслуживании, как бы ни была она надежна - но если ее использование ухудшает возможности обнаружения низколетящих целей, сокращает, например, дальность обнаружения таких целей - тогда едва ли стоит ее внедрять. Причем в случае низколетящих целей вес каждого потерянного километра очень велик, километров мало, время подлета цели измеряется несколькими минутами, даже секундами.
   И вот тут-то начались проблемы. Именно нескольких километров на испытаниях по низколетящим целям не доставало. Дальность обнаружения не дотягивала до теоретически предсказанной и заданной в технических условиях. Не дотягивала немного, но... Опять пришлось Георгию заниматься в штабе детальным анализом результатов облетов, анализом данных внешнетраекторных измерений, анализом пленок фоторегистрации. Сначала несколько удивительным оказался тот факт, что летчики выполняли облеты при заданной высоте сто метров не повыше этой высоты, как это бывало прежде, а даже ниже, на высоте восемьдесят-девяносто метров. Видимо, за прошедшее время возросло мастерство пилотов. Однако этого уже было достаточно, чтобы потерять при обнаружении несколько тех самых недостающих километров. Но это было не все. Георгий еще помнил условия прошлых испытаний "Кургана". Он нечаянно обратил внимание на азимут, под которым заказывались полеты на малой высоте. Этот азимут немного, на полтора десятка градусов, отличался от того, под которым облетывались на малой высоте предыдущие комплексы на этой площадке. Зачем бы потребовалось менять азимут, писать новое полетное задание для летчиков? Сомнения заставили Георгия и его товарища Виктора подняться с теодолитом на горку, насыпной холмик, на котором стоял прицеп дальномера комплекса. Они "прострелили" азимут, заданный для маловысотных облетов. И что же?! Там, недалеко от горки, оказалась развернута связная антенна на растяжках! А любая помеха, естественно, сокращает зону обнаружения. Прежний азимут облетов был свободен от помех. Что-то надо было делать.
   Была известна фамилия полковника, изменившего азимут облетов. А дальше было, как в известном анекдоте про товарища майора. Помните? В купе поезда, в те еще времена, оказались неудобные попутчики - спать пора, а они пьют, галдят, анекдоты травят всякие, политические в том числе. Гражданин вышел, заказал проводнику стакан чая, а сам, вернувшись в купе, наклонился к сетевой розетке и произнес: "Товарищ майор! Стакан чая в купе, пожалуйста!" Анекдотчики переглянулись, а тут входит проводник: "Вы чаю заказывали?" Примолкли, угомонились ребята, улеглись спать. Утром гражданин смотрит, - а попутчиков нет! Спрашивает проводника: "Где они?" "А их на следующей станции с поезда сняли". - "А я?" - "А товарищу майору Ваша шутка понравилась!"
   Поговорили громко в столовой и в курилке о своих сомнениях. После этого в номере у ребят появился еще один жилец, на работу ходил мало, к разговорам ребят прислушивался. Ну, они посовещались между собой на улице, и подробно обо всех своих недоумениях принялись беседовать в номере, не очень-то обращая внимание на сожителя. Он через пару дней съехал. А еще через пару дней полковника срочно отправили в отпуск. Азимут полетов вернули на старое место, провели повторные облеты, получили нормальные результаты.
   Был на испытаниях и еще один загадочный момент. Правда, в отличие от предыдущего он не оставил никаких следов в материалах испытаний. Как мы уже говорили, два основных преимущества ЦСО привлекали к ней внимание заказчиков - во-первых, подавление помех и хорошая проводка целей в ближней зоне и, во-вторых, высокая надежность. С обнаружением целей в ближней зоне удалось разобраться. Но и с надежностью тоже чуть не возникла проблема. За все время испытаний никаких отказов в восьми стойках ЦСО "Стрела" не возникло. Для окончательной проверки было предусмотрено стандартное испытание на длительную непрерывную работу в течение трех суток - 72-х часов. Стойки запломбировали, аппаратуру включили. На третьи сутки Георгий с Юрием приехали с утра снимать аппаратуру с прогона. На одной из стоек горела красная контрольная лампочка - "отказ". Сгорел предохранитель на запломбированном блоке питания. Подозвали майора - командира расчета. "Что ж, вскрывайте!" Вскрыли. Посмотрели. Ничего себе! Под клеммную планку, прямо на голые контакты подсунут здоровенный болт М10! Не упал откуда-то, нет, именно подсунут. В запломбированном блоке! Майору показали, покачали головой, трогать пока ничего не стали. "Майор, можно мы покурим?" Вышли Георгий с Юрием, посидели в курилке, поговорили. "Ну, давай рассудим. Ведь на что рассчитывает тот, кто это сделал? Что мы поднимем скандал. А кому это надо? Полигону это надо? Командиру расчета это надо? Что они сделают? Да нас же самих и обвинят в провокации, попытке скрыть отказ в лучшем случае. Что надо сделать в такой ситуации? Спутать все карты, поступить наоборот. Кто у нас союзник, кому это не надо? Командиру расчета, в любом случае! Под его пломбу залезли, его недогляд!" Позвали командира. "Командир, не было никакого болта?" Командир враз все понял. Болт вытащили, предохранитель сменили, стойку снова запломбировали. Много лет потом Георгий носил тот болтик в кармане пиджака. На память.
   К концу испытаний возникла та же проблема, что и при испытаниях в Севастополе, на Черноморском флоте. Что писать в разделе "Недостатки"? Но Капустин Яр не Севастополь, здесь проблемы решать привыкли. И решили просто. Система предназначена снимать с экрана помехи? Отлично! Снимает помехи? Снимает! А есть ли при этом помехи, вот вопрос. И хотя в ЦСО и существовал режим отображения в виде фона помеховой обстановки, но вдруг его не включат! Вот вам и недостаток. Как записать в протокол этот недостаток, долго ломали голову. В итоговой редакции, когда Георгий показал, что получилось, все дружно рассмеялись. В протоколе оказалась следующая запись: "К недостаткам системы следует отнести, что при включении системы защиты от помех помехи на экране не наблюдаются".
   Параллельно шли испытания ЦСО "Стрела" в составе метровой РЛС. Точно так же облетывали РЛС на разных высотах, в разных помехах. Совершенно объективно сравнивали результаты работы старой системы защиты и ЦСО, поскольку системы работали параллельно, одновременно, только на разные экраны. Сравнивали и по проводкам операторов, и по результатам фотодокументирования экранов индикаторов. Все результаты оказывались в пользу "Стрелы". Особенно нравился штурманам чистый экран, без шумов и помех, ведь ранее в РЛС режим автоматического обнаружения не применялся. Именно это вызывало глубокое недоверие к нему у остальных разработчиков РЛС. Что-то должно же быть при этом не так! Членом госкомиссии по испытаниям "Стрелы" в составе метровой РЛС от горьковского НИИ был назначен Игорь, тот, который приезжал еще в Махачкалу. С большим недоверием относился он к "Стреле", слишком много нового было там напридумывано. Вникать во все эти новшества не было ни желания, ни времени, надо было доводить и свои разработки. Игоря не радовали успехи ЦСО, он был уверен в наличии серьезных скрытых недостатков в системе накопления. Он считал, например, что за накопление придется платить снижением точности измерения азимута. Но все его попытки доказать это по результатам испытаний не привели к успеху. Точность не ухудшалась! Была систематическая ошибка, которую легко было убрать, изменив ориентирование антенны.
   Однако, когда Георгий в очередной раз приехал на полигон, чтобы проверить эту доработку, ему сказали, что вышел из строя привод вращения антенны РЛС, и надо ждать, пока его починят. Предшествовали же этому вот какие события. На ту же самую площадку, где размещалась метровая РЛС со встроенной "Стрелой", привезли для испытаний новую РЛС разработки горьковского НИИ. Это была тоже РЛС метрового диапазона, предназначенная для повсеместной замены знаменитой, но уже устаревающей РЛС. Официально заказанная, прошедшая техсоветы, прописанная в доктрину. Начались ее облеты. А управление облетами штурмана осуществляли как раз по экранам стоявшей тут же, неподалеку, той самой РЛС, где была встроена "Стрела". И точно так же, как и в Махачкале, и в Баку, поработав со "Стрелой", персонал перестал использовать штатную аппаратуру и самочинно перешел на работу с ЦСО. Учтите, это ведь не пустяковое решение, речь идет о безопасности полетов, о жизни людей в воздухе. Если бы произошло какое-либо летное происшествие, за подобную самодеятельность по головке бы не погладили. Погладили бы вовсе не по головке, да и не совсем бы погладили.
   Но это было бы полбеды, что штурмана начали использовать не принятую на вооружение аппаратуру. Беда была в том, что старая РЛС со "Стрелой" начинала обнаруживать цель заметно раньше, чем новая РЛС. Вот это была, действительно, ненужная сложность для судьбы новой РЛС. Поэтому случившаяся с системой вращения неприятность не сильно огорчила военных. Вращение отключили для ремонта, даже антенну РЛС положили на землю. Лежала она до самого окончания испытаний новой РЛС. Когда эти испытания закончились, с вращением удалось разобраться. Оказалось, что произошла досадная ошибка, и никакой неисправности в системе вращения найти не удалось. Антенну подняли, и все проверки быстро закончили.
   Когда закончили оформление всех протоколов испытаний, к Георгию смущенно подошел ведущий испытания офицер с пачкой фотографий, подготовленных к включению в отчет в качестве иллюстраций. На каждой паре снимков "штатный режим - ЦСО" картинка со "Стрелы" была превосходной. Но вот пара снимков, сделанных на работе с применением комбинированных помех, как говорится, не лезла ни в какие ворота! Если картинка со "Стрелы" по-прежнему оставалась чистой, свободной от помех, с четкими отметками от целей, то фотография со штатной системы буквально ослепляла. Оператору, чтобы увидеть цель, местоположение которой было ему заранее известно, пришлось выжать весь сигнал из приемника. При этом весь экран оказался густо засвечен многочисленными остатками от всех видов помех, поскольку одновременная защита от импульсных и пассивных помех в старой РЛС была невозможна. Эти фотографии просто невозможно было помещать рядом. Георгий подумал, что комиссию смогут обвинить в нарочитом искажении качества штатных фотографий, поскольку никто не поверит, будто все дело в качестве работы "Стрелы". Достаточно того, что все остальные фотографии безусловно свидетельствовали о преимуществах ЦСО. Решили ужасную фотографию штатного режима в комбинированных помехах в отчет не помещать.
   Было еще одно упражнение, в котором участвовали РЛС со "Стрелой", только в протоколы испытаний полигон результаты включать не стал, не было такого задания в согласованной программе. А упражнение было весьма и весьма интересное. Вероятный противник тогда уже начал подготовку к применению низколетящих крылатых ракет. Это грозное оружие применялось внезапно, появлялось на малых дальностях, над самой землей, среди массы всевозможных местных помех. Наши маловысотные малоразмерные крылатые ракеты были еще в разработке. Для оценки возможностей РЛС по обнаружению перспективных крылатых ракет на полигоне провели испытания по маленькой крылатой ракете-мишени КРМ. Участвовали в этих испытаниях и РЛС со "Стрелой". Успех был полный! На чистом экране цель была видна, как нарисованная. Хотя результаты и не вошли в протоколы испытаний, Георгий решил, что кому нужно, те узнают об этих результатах.
   Существовала традиция совместного прощального банкета хозяев и гостей полигона после завершения испытаний и подписания акта госкомиссии. В тот раз его организовали на берегу Ахтубы, на природе. Работа прошла успешно, обид друг на друга не было. Чудная солнечная погода, зелень поймы, река - все это располагало к дружескому общению. Большой воинский начальник, полковник, знакомый Георгию с лейтенантов, отозвал его в сторонку для серьезного разговора. Он предложил Георгию выступить с предложением встроить "Стрелу" в новую метровую РЛС горьковского НИИ. Не слабое предложение, было о чем задуматься. С одной стороны, это ли не признание выполненной работы. А с другой стороны, чтобы осуществить это предложение потребуется отложить запуск в производство новой метровой РЛС, выполнить новую разработку, пусть и меньшего объема, но это все равно годы! Да и почему бы с этим предложением не выступить самим военным, гензаказчику, войскам ПВО или полигону? Не говоря уж о том, что такую инициативу могли бы проявить и сами разработчики... Вы улыбаетесь? Вот-вот! До последнего времени Георгий оставался не уверен, правильно ли он не пошел на это предложение. Кто знает, как бы все сложилось?

Небит-Даг

"Можно убедиться, что земля поката,

Сядь на собственные ягодицы и катись!"

(В. Маяковский)

   Вообще-то в основном все знают, что земля круглая. Но, как оказалось, такая она не везде. Для натурных испытаний нашего радиолокационного комплекса со "Стрелами" военные нашли-таки место, где земля плоская, как и полагали ученые во времена мрачного средневековья. На самом деле искали не место, где земля не имеет радиуса. Искали место, максимально похожее на долину Бекаа, на ближневосточные пустыни. Таким местом оказались окрестности города Небит-Даг, где на склоне одноименной горы располагалась радиолокационная позиция, а земля внизу оказалась плоской. Нет, дело было не в каких-то заблуждениях топографов. Просто со склона горы Небит-Даг открывался удивительный вид на безводную пустыню, которая не всегда была безводной. В древние времена там протекал Узбой, все, конечно, помнят это старинное название нынешней Аму-Дарьи. Небит-Даг находится сравнительно недалеко от славного города Красноводска, где мочил басмачей в Каспийском море геройский красноармеец Сухов. В то Каспийское море и вливался когда-то Узбой. А потом высох, и теперь Аму-Дарья уже не впадает в Каспийское море. Но высохшее русло осталось. Так вот, радиус впадины, оставшейся от русла, оказался равен радиусу Земли! Таким образом, от Небит-Дага на северном краю впадины до Кум-Дага на южном краю земля плоская, как сковородка. И как сковородка раскаляется горячим туркменским солнцем. Над этой разогретой пустыней дрожат и колышутся в струях восходящих потоков отражения хребта и нефтяных вышек Кум-Дага и прочие миражи. Не в каждой долине Бекаа найдешь такое!
   Там и развернули первый наш комплекс со "Стрелами". Позиция действительно была сложная, там даже знакомая нам метровая РЛС видела слабо. И комплекс не все отражения сумел убрать идеально, отдельные точки от местных предметов наблюдались на индикаторах. Но они не занимали сколько-нибудь значительной доли экрана и не перемещались, как цели. А целями оказались не только самолеты, но и автомашины, двигавшиеся по радиальным участкам шоссе Небит-Даг - Кум-Даг.
   Небит-Даг оказался тихим и пыльным туркменским городком, застроенным многоэтажными "сталинками", с улицами, обсаженными акациями и маклюрой, странным деревом с круглыми шершавыми плодами, похожими на зеленые апельсины. По городу ходили гордые и худощавые осанистые туркменские парни, по преданию - потомки воинов Александра Македонского, и, строго отдельно от них, стройные и закутанные в черные бесформенные одежды туркменские женщины, внешность которых невозможно было рассмотреть среди этих черных полотнищ. Надменные верблюды на улицах, стайки баранов на базаре и прямо в пыли расстеленные невероятной красоты и яркости красно-черные туркменские ковры ручной работы.
   Гора Небит-Даг, давно потухший вулкан, серой громадой высилась за городом. Георгий приехал в эту сверхважную для него командировку со сломанной рукой, в гипсе, на перевязи, однако случая вскарабкаться на вулкан, пусть и потухший, упускать не захотелось. Захватив с собой бутылку понравившегося им местного портвейна "Чемен" (кто пьет "Чемен", тот джентельмен!) ребята вскарабкались по пологим склонам на вершину этой местной фудзиямы. Оттуда, с вершины, долина старого Узбоя казалась вогнутой. Как на ладони лежала она, обрамленная на юге высокими холмами Кум-Дага. Здесь должна была решиться судьба их многолетней работы, справится ли их детище с этими сложнейшими условиями?!
   На самой макушке горы Георгий вдруг, совершенно неожиданно для себя, увидел - даже не полянку, совсем небольшой зеленый клочок свежей травки. Он наклонился и увидел на свежих листиках искрящуюся капельку росы! Как, откуда посреди сухой пустыни, на вершине безжизненной горы мог появиться этот пятачок жизни? Легонький пар струился из чуть заметной трещинки в горе, орошая зеленую травку. Вода из неведомых глубин, из центра вулкана попадала на самый верх и там питала жизнь. Жизнь непобедима, если есть хоть малая поддержка!
   Испытания были абсолютно конкретными. Нужно было просто обнаружить и обеспечить проводку низколетящего истребителя над этой клубящейся миражами пустыней. И все! Другим радиолокационным станциям такое не удавалось. Руководил испытаниями тогдашний главный инженер радиотехнических войск ПВО страны. После испытаний нужно было ехать в Красноводск, где размещался штаб радиотехнической бригады, для подведения итогов. У главного инженера был и еще один повод для визита в Красноводск. Зимой на Каспии в камышах зимовали тысячи диких уток, которых там почему-то называли "чекулдаки", и главный инженер, как страстный охотник, отвел там свою охотничью душу!
   Георгий с ребятами должен был дождаться обработки результатов облетов, проявки результатов кинофотодокументирования, поэтому они начали соображать, как им побыстрее добраться до Красноводска после испытаний. Поинтересовались в местном аэропорту, который, как обычно в подобных местах, обслуживался с той же радиолокационной позиции, не случится ли отмены рейса. "Отчего?" - спросил диспетчер. - "Ну, скажем, из-за непогоды, дождь, например!" Вы бы слышали хохот диспетчера. "Эка, чего захотели! Дождь в Небит-Даге!"
   Накаркал диспетчер. Облет в назначенный день не состоялся. Состоялся небывалый ливень, настоящий шторм. Старожилы сказали, что такого не помнят. А на другой день на экране было такое! Намокшая пустыня парила и вихрилась миражами и сверхрефракцией. Вот такой сюрприз преподнесла природа. Самолеты взлетели. "Стрела" выручила, проводка оказалась отличной! Видел цели только комплекс. Видел!
   В Красноводск приехали какими-то опустошенными, как часто бывает после завершения большой, трудной, долгой работы. Там уже было подготовлено решение комиссии, куда кроме военных входили и представители завода - изготовителя комплекса, и головного института, который тоже испытывал свои предложения по улучшению работы системы защиты от помех, не столь радикальные, как "Стрела". Об этих предложениях в акте не упоминалось. Зато почти повторилась история с актом испытаний "Стрелы" в Военно-Морском Флоте. Георгий с Юрием бродили тем поздним вечером по дорожкам возле штаба радиотехнической бригады. Было не по-зимнему тепло и тихо, хрустел ракушечник под ногами, шумно жевали верблюды в загоне, с громким стуком падали на землю зеленые шершавые шары маклюры... "Ну, как же можно подписывать такое? Зачем!?" Но что было делать? "Ребята, идите, все уже подписали, только вы остались!" Подписал и главный конструктор от завода по встраиванию ЦСО "Стрела" в комплекс, и представитель головного института, и военные. Последними, но подписали акт и Георгий с Юрием. Да, нет, как и в случае с моряками смущали не какие-то упреки в адрес "Стрелы", если бы были такие упреки! Смущал главный вывод: "Считать комплекс с ЦСО "Стрела" основным боевым радиолокатором ПВО страны впредь до оснащения войск новыми боевыми радиолокаторами". Зачем главный инженер РТВ ПВО настоял на этой формулировке, Георгию было непонятно.
   Подписывать им с Юрием такие выводы не хотелось, потому что, во-первых, не на их уровне принимать такие решения, а во-вторых это бросало вызов разработчикам новых радаров ПВО, о некоторых из которых мы говорили выше. Помните, когда грозный заместитель министра приезжал к разработчикам модернизированного комплекса "Курган"? Тогда он сильно разгневался на Георгия, который посмел не согласиться с его прогнозом о судьбе этой разработки. Дескать, судьба его не долга, его заменит новый трехкоординатный радар, который разрабатывался в авторитетном НИИ на старом горьковском радиозаводе, заслуженно прославившемся своими РЛС метрового диапазона. Когда Георгий с замминистра не согласился, тот прислал целую делегацию из горьковского НИИ, проверить, жулики или наивные самозванцы делают такие заявки. Делегацию возглавлял глубоко уважаемый Георгием доктор наук Пахомов. Тот сказал мудро: "Пусть победит сильнейший!" Доктора наук вскоре отправили преподавать в Горьковский политехнический институт, а с комплексом происходило то, о чем вы прочитали здесь. Радиолокационная станция горьковского НИИ успешно прошла испытания, но в войсках приживалась с трудом, она была сложна и мало резервирована. Да и для заказчика она, к сожалению, оказалась намного дороже, чем старый комплекс. Тем не менее она выпускалась на старом горьковском заводе.
   Вот почему та пресловутая запись в акте испытаний комплекса со "Стрелой" волей-неволей снова сталкивала комплекс и новые РЛС, навлекая на разработчиков "Стрелы" раздражение и гнев их авторов и заказчиков. Какой же от них было ждать реакции на предложение разработчиков "Стрелы" встраивать унифицированную ЦСО в их старые РЛС. Мало того, что это все-таки обидно, когда кто-то тебе оказывает непрошеную помощь, но ведь продление жизни старых, действующих РЛС резко сокращало рынок для новых, только еще разрабатываемых РЛС. У Георгия всегда оставались глубокие сомнения в правильности такого решения. Ведь все зависело от того, придется ли вести не холодную, а горячую войну. Когда реальной войны нет, то вообще все оружие, недолговечное, как и любые вещи на свете, не потребуется вовсе! Это вечная проблема. Смущало только то, что громадная цена новых РЛС не оставляла надежды на их появление в войсках в нужном количестве. Таким образом, если бы запись в акте испытаний комплекса была поддержана высшим руководством страны, это ставило бы сложнейшую задачу перед заказчиками и разработчиками, неприятную задачу - быть новым РЛС или не быть!
   Главный инженер РТВ ПВО поплатился за эту инициативу, его вскоре отправили на пенсию. Комплексы со "Стрелой" пошли в серию, но большинство из них попали не в войска, а в госрезерв. Коллектив КБ, где разрабатывался "Курган", разработал новую РЛС, которая заменила комплекс со "Стрелой". А тут началась перестройка, после которой высшему руководству стало не до ПВО...
  
  

Крылатая ракета

"Я верю, друзья, караваны ракет..."

(Из песни тех лет)

"От счастья пьян, я подползу к аэроплану.

Помахаю рукой Сары-Шагану!"

(Из народной песни тех лет)

   И еще раз "Стрела" попала на испытания. Это были серьезные военные игры, которые устраивались периодически. Одновременные учения войск Военно-воздушных сил и войск Противовоздушной обороны периодически проводились на другом южном полигоне, на Балхаше. Теперь это сопредельное государство, независимый Казахстан. А тогда из Москвы летал рейсовый самолет. Билеты продавали по спецзаявкам, и бывалые командировочные с сумками и чемоданами, неотличимые на вид от советских туристов и отпускников, слушали объявления в аэропорту и шли на посадку на свой номер рейса. Георгий вспомнил, как после долгого полета, после приземления в выгоревшей степи в самолете раздался взволнованный голос пассажирки: "Скажите, это уже Сочи?" Номера рейсов случайно оказались похожими, а на Сочи местность походила весьма мало. Пришлось незадачливой пассажирке прокатиться на этом же самолете в обратном направлении, никто ее из самолета на секретный полигон не выпустил.
   Георгий уже бывал на этом полигоне. Помните, во время солнечного затмения они так увлеченно возились с аппаратурой, что затмение проморгали. Городок Приозерск располагался прямо на берегу озера Балхаш, в его малосольной части. Он мало отличался от других полигонных городков - казармы, невысокие военные гостиницы, заборы с дырами в них и воротами со строгими КПП, столовые и непременные дворец культуры, кинотеатр, дом офицеров. В этот раз основные работы разворачивались далеко от Приозерска. Вдоль долины, предназначенной для полетов низколетящих целей, выстроились на невысокой гряде все радары, участвующие в учениях. Гора была из белого мрамора! Располагались там и две дальномерные кабины комплекса со встроенной "Стрелой". Это была уже не степь, а самая настоящая полупустыня, с верблюжьими колючками, змеями и мелкими скорпионами, которых перед дембелем воины заливали в эпоксидную смолу - на сувениры. Получался брелок, неотличимый от янтарного. Ну, почти неотличимый!
   Невдалеке от мраморной горы располагался небольшой военный городок - казармы расчетов и охраны, штаб, гостинички для "промысла", дом культуры, столовая. О предполагаемом участии комплекса со "Стрелой" в этих учениях Георгия предупредили заранее, но приглашения как такового все не было. Особый интерес к этим учениям вызывался тем, что на них впервые предполагались испытания советской крылатой ракеты, способной летать на предельно малых высотах. Это был "наш ответ Чемберлену", аналог грозного американского оружия, которое как считалось, способно как сквозь масло проникать сквозь нашу противовоздушную оборону. Потому что времени на обнаружение такой низколетящей цели остается мало, отражения от местных предметов забивают экраны РЛС, а системы защиты от пассивных помех работают неэффективно, оставляя массу мешающих остатков или убирая вместе с ними и полезный сигнал.
   Опыт работы "Стрелы" по подобным целям, как мы уже рассказывали, был получен на полигоне в Кап-Яре, поэтому за комплекс Георгий был почти спокоен. "Стрела" должна была справиться. На этих учениях была сделана еще одна попытка обратить внимание на возможности "Стрелы" в старых РЛС. Самой массовой радиолокационной станцией, выпущенной тысячами, была РЛС, предназначенная специально для обнаружения маловысотных целей. Они применялись и в сухопутных войсках, и в войсках ПВО. Считалось, что стабильность ее аппаратуры в принципе не позволяет обнаруживать малоразмерные низколетящие цели. Однако проверка работы "Стрелы" в этой РЛС, выполненная еще с макетом "Стрелы", показала, что все не так плохо. Чаще на качество обнаружения целей влияло отсутствие серьезных систем устранения остатков с экрана РЛС. Таких, которых так много использовалось в ЦСО. Всего ЦСО была проверена разработчиками на восьми типах РЛС, ведь она задумывалась как унифицированная. Проверки подтвердили главное, как считал Георгий - можно с помощью цифровой техники создавать аппаратуру, способную реально работать в РЛС с различной длительностью сигнала, различной длиной волны, различного назначения.
   В испытаниях "Стрелы" в составе маловысотной РЛС оказался заинтересован главный инженер Московского округа ПВО. Это был молодой, энергичный, думающий военный инженер, кандидат технических наук.. Именно его подразделения представляли ПВО на балхашских учениях. Он предложил Георгию встроить ЦСО "Стрела" в одну из маловысотных РЛС, которую состыковывали с линией передачи радиолокационных данных. Такая спарка могла устанавливаться на ракетоопасном направлении и в необслуживаемом режиме обнаруживать и передавать информацию о маловысотных целях. Вот такое задумывалось рацпредложение. Георгий прилетел со своим коллегой Виктором на место испытаний. Им дали уазик, довезли "Стрелу" до маловысотной РЛС, затащили ее в прицеп РЛС, подключили, проверили. Работает! А в степи бушевала все это время жуткая пыльная буря, несомая ревущим ветром! Выплевывая пыль, забивавшую и рот, и нос, Виктор с Георгием забрались в уазик и добрались до своей гостиницы. Дальнейшее участие их самих в работе не требовалось, техника была проверена и к бою готова.
   На другой день их подбросила попутка до Сары-Шагана. Стоя в кузове, они подставляли грудь встречному воздушному потоку, умеряющему зной. Ехать домой решили на поезде до Караганды, а там на самолете через Москву. И вот тут на вокзале в Сары-Шагане у них началась настоящая жажда, которой ни до, ни после того Георгию испытывать не довелось. Сухой воздух пустыни вызвал резкое обезвоживание организма, хотелось пить, пить, пить. Не доверяя качеству водопроводной воды на неухоженной железнодорожной станции Георгий развел в банке розовую марганцовку. Ничего слаще он не пил, никакие кока-колы не могли сравниться с этим напитком! А в вагоне поезда до самой Караганды они все пили и пили жидкий поездной чай, стакан за стаканом, без остановки.
   Когда они приехали, наконец, домой, их уже ждала спецтелеграмма: "ЦСО неисправна, в работах участвовать не будет". Позвонили в Москву, гензаказчику, что делать? "Выезжайте, билет заказан!" - "Ну, что, Виктор? Дорогу знаешь". - "Раз надо, значит надо!" Через два дня Виктор сообщает с полигона, что все исправно, тревога ложная, он выезжает домой, билет ему достали. На следующий день после его отъезда снова Москва сообщает о неисправности аппаратуры. Виктор еще и до дома доехать не успел! Странно получается, будто бы разработчики ведут себя несерьезно. Георгий садится на поезд, и на другой день он уже на позиции на Балхаше. До испытаний два дня. Георгий приезжает на мраморную гору, проверяет аппаратуру - все исправно! Опять ложная тревога. Выдвигается версия, что это дважды один вызов. Да всем и не до промышленников, расписание, графики, время, полеты... учения проводит сам главком ВВС.
   Сообщают, что информацию с комплекса со "Стрелой" во время учений использовать не будут. Из-за неисправностей!? Георгий просит и ему разрешают хотя бы отдокументировать работу на комплексе в процессе учений. В день учений Георгий с утра на мраморной горе. Майор, командир расчета, включает комплекс. Все работает штатно. Но, примерно так же, как и на флоте, оказывается, что невозможно отфотографировать боевую работу. Отказала кинофотокамера, не работает автоматическая покадровая съемка. А вручную некому нажимать на кнопку при каждом обзоре. "А мне можно будет понажимать?" - попросил Георгий. - "Можно!" - согласился командир. Чем и занялся Георгий. Всю работу ему удалось просмотреть и сфотографировать. И пожалеть, что комплекс не участвовал в учениях. Правда, оставалась надежда на то, что будут обработаны кинофотопленки, отснятые с его помощью. Да и результат, полученный со "Стрелой" на маловысотной РЛС, стоявшей без операторов на ракетоопасном направлении, тоже пойдет в зачет.
   В ожидании учений Георгий зашел в библиотеку дома культуры городка и нашел там журнал "Юность", где была опубликована поэма Филатова "Про Федота-стрельца, удалого молодца". Вот это была радость! Чуть не половину поэмы Георгий переписал в записную книжку. Как это все было близко! "Ну, браток, каков итог? Обмишулился чуток! Только сей чуток потянет лет, примерно, на пяток!" Или вот еще: "Ну, Федот, теперь держись! Дело верное, кажись. Вот уж этого заданья ты не выполнишь ни в жисть!" - "Не смогешь - кого винить? Я должен тебя казнить! Государственное дело, ты улавливаешь нить!?" - "Мне бы саблю, да коня - да на линию огня! А дворцовые интрижки - это все не для меня!" Хорошо сказано!
   Вечером после учений Георгия в столовой отозвал знакомый офицер из академии ПВО. "Послушай, я случайно услышал разговор. Твой командир расчета рассказывал о работе. Его спрашивает сосед: "Ты что, отдашь Георгию эту пленку?" - "Да нет, она у меня не получится!" Чего-то похожего Георгий и ожидал... На другой день, когда он приехал на мраморную гору, майор сообщил ему уже ожидаемую новость, пленка не получилась. "Правда", - сказал он, - "кусочек все-таки получился. Возьми!" Это было самое большое, что он мог сделать.
   Главный инженер Московского округа с маловысотной РЛС оказался в похожей ситуации. Эксперимент он все-таки провел, результат был отличный. В итоги учений результат не попал, - в планы учений работа не входила. Георгий попытался сделать так, чтобы подаренный кусочек пленки с учений попал хотя бы в иллюстративный материал. Он передал его в НИИ ПВО, хорошо и давно знакомому начальнику отдела. Тот пообещал, но и у него ничего не вышло. Были подготовлены и приняты совсем другие решения...
   На память Георгию остались несколько кусочков мрамора с мраморной горы.
  
  

Самолет на Красной площади

"Все бывает, все бывает,

Все на свете может быть.

Одного лишь не бывает -

То, чего не может быть!"

(Народная мудрость)

   Генерал очень спешил. Он быстро шел по коридору министерства радиопромышленности, направляясь к кабинету главного инженера главка. Этому главку подчинялись заводы, КБ и НИИ, занятые производством радиолокаторов ПВО, а генерал руководил управлением министерства обороны, отвечавшим за заказ таких радиолокаторов, был их гензаказчиком. Он был хорошо знаком с Георгием, они часто встречались на техсоветах в головном институте, где Георгий обычно не упускал случая если не выступить, то уж непременно задать пару каверзных вопросов. Да и постоянно возникавшие проблемы в разработках, которыми занимался Георгий, или при серийном производстве разработанных РЛС, которые сопровождали КБ, где он работал, часто приходилось выносить на решение гензаказчика. Как-то при одной из встреч Георгий даже позволил себе обратиться к озабоченному генералу с шуткой: "Что невесел, генерал? Или корью захворал? Или брагою опился? Или в карты проиграл?!" Тот, похоже, Филатова еще не читал, тем более на память не помнил, и шутку не оценил. Но не обиделся. Кто бы что ни говорил, работали заказчики серьезно, с раннего утра и до позднего вечера. Решения приходилось принимать непростые - какую технику двигать, какую отправить на доработку, какую прикрыть. И каждое решение напрямую задевало судьбы сотен и тысяч людей - инженеров и рабочих, офицеров и солдат, руководителей и чиновников. Если нет войны. А если завтра война? Заказчики были хорошо информированы о возможностях противника, о его технике и ресурсах, куда лучше, чем большинство наших граждан, не в обиду нам будь сказано. Именно заказчики должны были брать на себя решения по возникавшим вопросам. Включать в план поставок, запускать в производство новую технику, или продолжать производить старую, апробированную технику? Модернизировать старую технику, служащую верой и правдой, или не тратить время и деньги на продление ее жизни, а сосредоточить средства на создании новой техники?
   Георгий по жизни оказался в вихре этих проблем. Вспомним, как с самого начала на молодом заводе ему пришлось осваивать "незаконнорожденный" радиолокационный комплекс "Алатау". Потом участвовать в нескольких модернизациях этого комплекса, последней из них стало встраивание в него цифровой унифицированной системы обработки сигналов "Стрела". Каждый раз эти работы приходилось отстаивать в сравнении с заданными в разработку новыми и новейшими РЛС, подтягивать старую технику до уровня новой. А иногда и выходить на другие уровни. Каждый раз была борьба, прямая и закулисная, каждый раз возникала смута. За Георгием даже закрепилось прозвище "возмутитель спокойствия". Георгий постоянно приставал к заказчикам на всех уровнях с предложениями обратить внимание на возможности обновления, модернизации действующей техники. Основной причиной для таких инициатив, вносящих некий разлад в стройное течение официально заданных разработок, было убеждение в неприподъемности создаваемой вновь радиолокационной техники. Зародилось это убеждение, как помнит читатель, в самом начале биографии Георгия, после намерений заменить громоздкий и тяжелый "Алатау" на грандиозный "Бештау", размещавшийся в семидесяти двух "троллейбусах" - тяжелых прицепах. История с "Бештау" в тех или иных вариантах повторялась и повторялась вновь. Причины были ясны. И то, что разработки поручали большим коллективам, а большой коллектив не может сделать небольшое изделие. И то, что у разработчиков кружилась голова от обилия новых технических идей и новых технических возможностей. И то, что чем выше назначалась цена изделия, тем легче было обеспечить заводам заданный "партией и правительством" темп роста объемов производства. Ох, уж этот темп роста! Именно с него и начался разлад общественного производства, задаваемого разумным и взвешенным планом, именно это и было главной провокацией западных экономистов! Каких только глупостей не делалось ради "Его Величества Вала!". Начинали гонять кооперацию от завода к заводу, чтобы два, три, четыре раза считать одну и ту же продукцию. Георгий помнил, как по одному из новых изделий главк распорядился узлы делать на одном заводе, блоки из них собирать на другом, потом блоки возвращать для установки в шкафы на первый завод, шкафы направлять для установки в прицепы снова на второй завод, а потом прицепы собирать в комплекс опять на первом заводе! При этом вал возрастал многократно. Одним словом, пароль - "План по валу!", отзыв - "Вал по плану!"
   Так работали "внутренние" причины. Были еще и внешние. Противник наращивал и наращивал средства нападения, совершенствовал их, снижал отражающую поверхность целей, повышал точность и дальность полета беспилотных средств, спускался в зону местных помех, на малые высоты, наращивал мощность помех, расширял способы их постановки. На все эти выпады приходилось отвечать совершенствованием аппаратуры, а значит снова - ценой ее. Вот все это и была холодная война! В итоге страна не могла позволить себе выпуск новых РЛС ПВО в таком количестве, чтобы обеспечить сплошное перекрытие воздушного пространства страны, достигнутое с помощью действующих средств. Тогда для чего нужен забор, построенный только из столбов с пустыми дырами между ними? Что означают два новых ружья на всю советскую армию? Значит, думал Георгий, нужно либо оставить без изменений старую технику и ждать, пока все убедятся в ее слабости, либо все-таки модернизировать ее. Естественно, за счет еще большего сокращения выпуска новой техники, а то где же еще взять деньги?
   Никакого восторга его предложения не вызывали. Ни у кого! Хотя открытых возражений он не встречал. Или почти не встречал, да и то не возражения, а сомнения. Знаете, как бывает? "Хороший мужик, но увлекающийся! Проверять все это нужно, проверять и проверять! Там и ошибки могут быть, да и не во всех ситуациях все будет гладко. Как бы не испортить то, что есть". А в принципе никто не возражал. Заместителем главкома ПВО по вооружениям в начале нашего повествования был простой в обращении и очень прагматичный генерал. Это был знаменитый "сталинский сокол", штурман знаменитого перелета Чкалова по маршруту СССР - США Георгий Филиппович Байдуков. Сменил его на этом посту молодой генерал, вышедший из военного НИИ ПВО. Вся военная политика в области ПВО исходила из этого НИИ, любая ревизия этой политики была ревизией деятельности этого НИИ, да и всех других НИИ и КБ, и деятельности главка и министерства, как ни крути! Молодой заместитель главкома терпеливо выслушал однажды Георгия, после чего написал на бумажке для заметок: "Я за модернизацию старых станций". И расписался. Георгий сохранил эту записку...
   Георгий далеко не сразу прекратил попытки, как бы это сказать?, убедить ответственных лиц?, сдвинуть дело с мертвой точки?, привлечь внимание к проблеме? И в тот раз, с которого мы начали эту главу, Георгий остановил гензаказчика, и в который раз начал убеждать генерала, что без модернизации старого парка нам не обойтись. Мимо в том же направлении проходил директор КБ, где работал Георгий, высокий, худой, умный. "Слышишь, что говорит твой Георгий?" - окликнул его генерал. Не замедляя шага, директор прокомментировал: "Он всегда все правильно говорит. Только его никто не слушает!"
   Георгий часто бывал в Москве уже по другим заказам, по другим вопросам. Если кому-то будет интересно, настанет время для рассказа и о них. Сменился директор КБ, сменился министр. Грозный заместитель министра оставался на посту. Однажды, на приеме у него по новому заказу, Георгий неожиданно прочитал на записочном листке, торчавшем из пенала на столе у замминистра, свою фамилию и запись: "Стрела, разобраться!" Но в тот раз вопрос о "Стреле" не возник.
   Еще раз Георгию пришлось обсуждать перспективы "Стрелы", когда о ней все-таки вспомнил грозный замминистра. Тот не стал проводить нормального обсуждения на каком-нибудь техническом совете, с докладом, оппонентами, проектом решения, и протоколом. Заместитель министра просто пригласил к себе Георгия, его начальников, директора КБ - главного конструктора "Кургана" и Игоря, основного противника "Стрелы", разработчика систем защиты из горьковского НИИ. Не рассматривая каких-либо материалов, замминистра выслушал короткое сообщение Георгия. Игорь в очередной раз упорно повторил свои сомнения по поводу "Стрелы". Обсуждение завязло. Тогда Георгий не выдержал. "Раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!" - резковато встал он с места. "Пусть эти результаты и не вошли в акты испытаний, но проверка "Стрелы" в Кап-Яре по крылатым ракетам показала, что эту проблему "Стрела" решает. Даже в составе старых метровых РЛС! И эти материалы есть в Кап-Яре." Напрасно Георгий думал, что это изменит дело. Замминистра никак не прореагировал на полученную информацию и закончил совещание... - "Зря ты так!" - заметили Георгию потом.
   Последнюю попытку выяснить позицию военных по "Стреле" Георгий предпринял вскоре после Небит-Дага и Балхаша. В штабе ПВО страны Георгий заглянул к новому главному инженеру радиотехнических войск ПВО, бывшему горьковчанину. Он недавно сменил своего предшественника, проводившего испытания комплекса в Небит-Даге. "Ну, что ж, Валера, будем встраивать "Стрелу"?" - обратился к нему Георгий. Они были знакомы еще по его службе в горьковской дивизии ПВО. "Да ты понимаешь, вот ты говоришь, что она хорошая, а другие разработчики говорят, что плохая..." - "Так ты разберись!" - "Ну, как же я разберусь, если разработчики сомневаются?" - "Ну, уж извини! Тогда зачем ты сел в это кресло? Вот дождешься, прилетит какой-нибудь хмырь из Ирана и сядет на Красной площади!" И уехал Георгий дальше, в Запорожье. Основанием для такой беседы был перелет через южную границу страны, случившийся недавно.
   На обратном пути в Москве, зайдя в головной институт, Георгий услышал шепоток: "Слышал? Сел! На Красной площади! Маленький самолет, чужой!" Георгий не на шутку встревожился. - "Из Ирана?!" - "Нет, из Финляндии!" Ну, слава богу, что не с юга! А то ведь не оправдаешься, откуда узнал, почему не предупредил... Вот такая случилась история. Немецкий мальчик Руст, умело пилотируя небольшой самолетик, прошел через наше сплошное поле ПВО с северных границ до самого сердца страны. Да, полет был выполнен грамотно. Да, на такие цели ПВО, вроде бы, не было настроено. Да, Московский округ в мирное время не дежурит, бережет ресурс РЛС. Да, самолетик, как потом Георгию рассказывали офицеры, летел над железной дорогой Москва - Ленинград, маскируясь под поезда. Да, перед пересечением границы Московского округа его вели, но побоялись поднимать Московский округ по тревоге. Перед пересечением границы округа, по рассказам офицеров, самолетик выбросил облачко пассивных помех, а сам резко снизился, выйдя из зоны обнаружения и войдя в зону местных предметов. Никто не спорит, что проводка этой цели была неуверенной, иначе таких неуверенных действий не было бы. Ведь были нарушены все инструкции, действовавшие в ПВО.
   В 2005-м году российское телевидение показало полудокументальный фильм про этот полет. Интересно, что постаревший человек, не сильно похожий на юного Руста, многое рассказывал совсем не так, как говорилось Рустом раньше, в 1987-м году. Многое, многое из той истории не разгадано и до сих пор! Не известно, кто заплатил за оснащение этой провокации? Зачем нужен был Русту такой серьезный риск, ради чего? Кто обещал ему покрыть последующие убытки? Откуда взялось масляное пятно на поверхности Балтийского моря в той точке, откуда Руст, резко снизившись, изменил заявленный маршрут и вместо Швеции направился в СССР? Ведь его полет отслеживали не только наши, но и финские средства контроля за воздушным пространством, и они настойчиво искали пропавший с экранов самолет. Тем не менее, нарушителя видели наши истребители, поднятые на перехват. Но после гибели южнокорейского боинга, вину за которую правительство страны взяло на себя, применить оружие по пассажирскому самолету никто не решился, а вынудить его к посадке скоростные МИГи не могли...
   Успокоил Георгия начальник отделения радиолокации в головном над головными радиотехническом институте. Был в Москве создан такой самый ведущий институт, возглавлял который аж сын главного идеолога партии. Начальник отделения был к тому же и секретарем парткома института. Он хорошо относился к Георгию, всегда внимательно выслушивал и давал дельные советы. Так вот, в конце эпопеи со "Стрелой" он сказал: "Не огорчайся, Георгий! Пусть не удалось встроить "Стрелу" во все наши РЛС. Зато все разработчики сделали сами подобную аппаратуру!"
   Да, "Стрела" уже не была последним словом техники. В других КБ и НИИ шли интенсивные разработки новых систем защиты. И все они теперь были цифровые!
  
  

Телега*

(Народная поэма)

   Десять лет назад, иль год,
   Близко, далеко ли,
   Но стоял один завод
   Во широком поле.
  
   Выпускал он утюги,
   Погремушки деткам,
   Мыло, гвозди, сапоги,
   Рукава к жилеткам.
  
   Удовлетворял он спрос
   Всякий. Между нами
   Занимался он всерьез
   Только хомутами.
  
   Все имел завод в себе:
   ППО и стражу,
   ОГТ, АХО, КБ,
   Ну, и бриз туда же.
  
   И для оправданья всех
   Выше перечтенных
   Был на всякий случай цех
   В штатах утвержденный.
  
   Ну, а чтобы в этом всем
   Чувствовалась сила,
   Многоштатное при том
   Руководство было.
  
   И делилося оно
   (Это ль не печально)
   На, как встарь заведено,
   Местных и центральных.
  
   Местный - это значит тут.
   Главк - тот в центре! Сила!
  
   *Примечание: Говорят, так осваивался первый зенитно-ракетный комплекс. Так осваивалось и многое другое. Автор поэмы неизвестен.
  
   "Главтелега", "Главхомут",
   Или "Главкобыла".
  
   Подчинялся наш завод
   Всем трем главкам сразу.
   Впрочем, подоспел черед
   Приступать к рассказу.
  
  
   Есть звонки, которых ждут.
   Есть не ждут которых:
   Поболтают пять минут
   И забудут скоро.
  
   Есть звонки, наоборот,
   Из разряда вечных -
   День рабочий напролет
   О делах сердечных.
  
   Есть звонки, как канитель,
   Как улыбка тещи,
   Как весенняя капель,
   Как синица в роще.
  
   Это был не тот звонок.
   Как мороз по коже!
   Он поднять из гроба мог,
   И угробить тоже.
  
   Трубку взял директор и
   Стал белее снега.
   Это вам не соловьи,
   Это "Главтелега".
  
   - " Как, Иван Кузьмич, дела?"
   - "Не извольте, в норме!
   Как заели удила,
   Бьемся до сих пор мы".
  
   - "Ну, бросай свои гужи,
   Выручай коллегу!
   Получай, брат, чертежи,
   Начинай телегу.
  
   Ты с заказчиком на ты".
   - "Кто ж он?" - "Главкобыла".
   - "Да, но мне на хомуты
   Не хватает силы!"
  
   - "Получай, брат, и конец!
   Ни к чему неверие.
   За неделю образец,
   Через месяц - серия.
  
   Не телега, а краса
   Чтоб изделье было,
   Все четыре колеса
   В комплексе с кобылой".
  
   В трубке щелкнуло, и вот,
   Словно встарь гудками,
   Огласился весь завод
   Новыми звонками.
  
   Подчиненные бегут,
   Совещанье скоро...
   Есть звонки, которых ждут,
   Есть - не ждут которых.
  
   Кабинет, как кабинет.
   Из всего, что зримо,
   Незначительного нет,
   Все, что есть, значимо.
  
   Совещание идет,
   Как всегда, солидно.
   Самокритика цветет,
   Критики не видно.
  
   А директор не таков!
   Он сквозь дым табачный,
   Как орел из облаков,
   Наблюдает мрачно.
  
   Да и в критике он спец.
   Молвит: "Прочь неверие!
   За неделю образец,
   Через месяц серия.
   Не телега, а краса
   Чтоб изделье было,
   Все четыре колеса
   В комплексе с кобылой.
  
   Ваши мненья?" И опять
   Выступленья длятся.
   Я Вам их пересказать
   Постараюсь вкратце.
  
   Среди прочих выступал
   Там начальник цеха.
   Он, как только слово взял,
   По КБ проехал.
  
   Дескать, знаем мы давно,
   Рад ли кто, не рад ли,
   В хомутах КБ сильно,
   А в телегах вряд ли!
  
   - "Надо, чтоб проверен был
   Каждый лист из треста.
   А не то начнем кобыл
   Подгонять по месту".
  
   А начальник ОКБ
   Снял очки угрюмо,
   Не сказал ни "бе" ни "ме",
   Обещал подумать.
  
   Вот технолог слово взял,
   Посмотрел сурово,
   "Бе" сказал и "ме" сказал,
   выступил толково.
  
   Встал снабженец: "Как же быть?
   Будут ли кобылы?
   За полгода заявить
   Надо фонды было!"
  
   А начальник ППО,
   Обойдя молчаньем
   Что касается его,
   Кончил обещаньем:
   - "За комплектность не берусь
   Я авторитетно,
   Но ритмичности добьюсь,
   Хоть и не комплектно!"
  
   Говорилось много там
   И кричалось много.
   А потом директор сам
   Подводил итоги.
  
   - "Мы решили" - он сказал, -
   "Выручать коллегу.
   ППО - играть аврал,
   Начинать телегу!"
  
   Сто конструкторов альбом
   На куски терзают.
   Два технолога с трудом
   Сборку оснащают.
  
   На двоих удельный вес
   Разделен по братски,
   Укрупненный техпроцесс,
   Чертежи оснастки.
  
   Вот, поди-ка, вникни тут!
   Логика такая:
   Сто готовое жуют,
   Двое созидают.
  
   Из снабженья на места,
   Я не знаю точно,
   Человек не меньше ста,
   Вылетело срочно.
  
   Для телеги покупных
   Много материалов,
   И гнедых, и вороных,
   И каких попало.
  
   И диспетчерам пришлось
   Поработать в мыле -
   Сделали одну лишь ось,
   О другой забыли.
   Цех пока что всех ругал
   Без предупрежденья,
   И попутно оформлял
   Карты отклонений.
  
   День прошел, второй, и вот
   Наступает третий.
   У директора народ
   Снова в кабинете.
  
   Говорит директор час.
   Все как на иголках.
   - "Собираю в пятый раз -
   Никакого толку!
  
   Вот что, главный инженер,
   Вам без промедленья,
   Вплоть до самых строгих мер
   Принимать решенья.
  
   Совещаниям конец,
   Срок уже объявлен.
   На приемку образец
   Должен быть отправлен".
  
   Главный инженер идет
   И телегой бредит.
   Видит: дремлет у ворот
   Кучер дядя Федя.
  
   - "Что, брат Федор, так устал?
   Уморили кони?"
   - "Вишь, телегу все кончал.
   Отдыхаю ноне!"
  
   - "Как телегу?!" - "То ж ее!"
   - "Быть того не может!"
   - "Что ж не починить свое?
   Чай, просить дороже".
  
   - "Две оси?" - "А как же, две".
   - "А колес?" - "Все в норме.
   Я ж еще при голове,
   Еще в полной форме".
   - "Как же ты освоил, брат?
   Как успел? Когда же?"
   - "Почитай лет пятьдесят.
   Может больше даже!"
  
   И идея родилась
   Вмиг у руководства...
   И на этом прервалась
   Стадия производства.
  
   Стал заказчик принимать.
   Телега - не дышло.
   Смотрит раз, и два, и пять,
   Как бы что не вышло.
  
   У него испуг в глазах,
   Темя чешет, лоб ли,
   Но с микрометром в руках
   Меряет оглобли.
  
   Смерил радиус колес.
   Ничего, чертежный.
   А окружность? Вот вопрос!
   Тут и влипнуть можно.
  
   - "В ней же нету два пи эр!" -
   Говорит он громко.
   - "До принятья срочных мер
   Прекратить приемку!"
  
   Все забегали. И вот,
   Чтоб солидней было,
   Приезжает на завод
   Из НИИ светило.
  
   Говорит он: "Что за спрос?
   Наши где изъяны?
   Два и пи для всех колес
   Будут постоянны.
  
   Если радиус у Вас
   У колес чертежный,
   То на этот тарантас
   Положиться можно!"
   Все проверили, и был
   Снят конфликт умело.
   А заказчик все ж подшил
   Заключенье в дело.
  
   Вновь приемка началась,
   Да не долго длилась.
   Где-то вдруг на этот раз
   Что-то зацепилось.
  
   Совещанье собралось,
   Слышатся проклятья.
   Вот по поводу колес
   Есть мероприятья.
  
   Разобрать, промыть, собрать,
   Перемазать, смазать,
   Чтобы не пришлось опять
   Повторять три раза.
  
   Мыли, не жалея сил,
   Все в руках горело!
   А заказчик все ж подшил
   Заключенье в дело.
  
   И сказал: "Решен вопрос!
   Вся приемка рада.
   Но телегу на мороз
   Испытать бы надо".
  
   Дали минус пятьдесят.
   Вся бела от снега,
   Но все шесть часов подряд
   Держится телега.
  
   Говорит заказчик: "Для
   Полного парада
   Абсолютного нуля
   Нам достичь бы надо!"
  
   Стали нагонять его.
   Смотрят через стекла.
   Для телеги ничего,
   А кобыла сдохла.
   И завод решил, коль влип.
   То без проволочки
   Придавать кобылу в ЗИП,
   И на этом точка.
  
   Так за часом час бежал,
   Время все летело,
   А заказчик подшивал
   Документы в дело.
  
   Чтоб теперь себя он спас,
   Если грянул гром бы.
   Тут он принял тарантас
   И поставил пломбы.
  
   Дядя Федя посмотрел,
   Поднял взоры к небу.
   Он бы за день поседел,
   Кабы лысым не был.
  
   Где же прежняя краса?
   Новая телега -
   Все четыре колеса,
   А не может бегать.
  
   Разбирали десять раз,
   Так, что дышит еле.
   Разобрать бы так же Вас,
   Как бы Вы запели!
  
   Кто-то подошел к нему,
   Видит, что не весел.
   - "Дядя Федя, не пойму,
   Что ты нос повесил?
  
   Поломали тарантас,
   Загубили Сивку,
   Но зато теперь у нас
   Будет прогрессивка!"
  
   Дядя Федя ни гу-гу,
   Старику обидно.
   Он народную деньгу
   Уважал, как видно.
   Может время подойдет,
   И продлится тема.
   Только медленно растет
   Дерево - поэма.
  
   Впрочем, обнадежу Вас,
   Есть уже побеги...
   А пока что, тпру, Пегас!
   Слазь, поэт, с телеги.
  
  
  

Модернизация телеги

   Пролетает год за годом,
   За зимой проходит лето.
   На заводе полным ходом
   Выпускается телега.
  
   Помнит наше поколенье
   Эпопею освоенья!
   Но теперь уже оно
   Полностью завершено.
  
   Как по маслу все идет,
   Выполняет план завод.
   План надежно обеспечен,
   Труд правительством отмечен:
  
   Коллектив был награжден,
   Получили пять знамен,
   И директору на грудь
   Орден, а не что-нибудь!
  
   Самым лучшим людям дали
   По заслуженной медали:
   Две медали токарям,
   Две медали слесарям,
  
   Благодарность инженерам.
   А подшефным пионерам
   Был вручен магнитофон,
   И никто не обойден.
  
   Освоенье позади...
   Что-то будет впереди?
  
   Напряжение спадало,
   И снабженцам попадало
   Уж пореже. Хоть порой
   Сам начальник за осями,
   Шинами и ободами
   Отправлялся, и Москвой
   Он стращал поставщиков
   Шин, осей и ободов.
  
   Все ж намного легче было.
   Производство не давило,
   Был уже готов поток
   Для станков и хомутов.
  
   И заказчики сдавали.
   Еле-еле успевали
   Все телеги принимать,
   Их трясти и дождевать,
  
   И испытывать пробегом,
   Пылью, инеем и снегом,
   Протоколы закрывать.
   А вопросы задавать
   Времени не доставало...
   Инженерам легче стало.
  
   Раз уж дела стало мало,
   Начали читать журналы,
   И патенты, и проекты,
   И японские проспекты.
  
   "Запорожец" изучили,
   Все в курилке обсудили.
   В тучах дыма голубого
   Там царит свобода слова.
  
   Ах, курилка, сколько в ней
   Смелых родилось идей!
  
  
   Все в курилке обсудили,
   Все сравнили и решили:
   У телеги той лицо
   Хуже лучших образцов.
  
   Нет эстетики в станке,
   Нет пластмассы в передке,
   Нет в запаске колеса,
   Перегрузы по осям,
  
   Нет подшипников каченья,
   И достоин осужденья
   Немодерный силуэт.
   Так решил курилки свет.
  
   И что взяться лишь умело,
   Можно враз поправить дело.
  
   Так событья назревали.
   А тем временем цеха
   Планы перевыполняли,
   Фонд для премий создавали.
   Жизнь казалась не плоха.
  
   Жмет завод. Идет программа.
   Вдруг приходит телеграмма.
   Нелегко бывает нам
   От нежданных телеграмм!
  
   "Надлежит за пару лет
   Выполнить аванпроект.
   Мобилизовать таланты,
   Рассмотреть все варианты
  
   И поднять телегу ту
   В мировую высоту.
   В банке выдадут вам средства".
   Телеграмма министерства!
  
   Так вот вдруг вопрос решился,
   Что в курилке зародился.
   Кой-кому наука впредь,
   Чтоб в курилке не галдеть!
  
   Был директор озадачен,
   Как задачу выполнять?
   Вмиг ответственный назначен -
   Чтоб кому-то отвечать.
  
   Но задача не пустяк,
   Не решит один никак!
   Воду в ступе не толкли,
   Инженеров привлекли.
  
   И поехали искать,
   Где бы что бы перенять.
   На Кавказе, на Урале
   Инженеры побывали.
  
   В Ленинграде и в Сибири
   Все телеги изучили.
   А снабженец на горбу
   Из Ташкента пер арбу.
  
   Инженеры изучили
   Трактора, автомобили,
   Тепловоз и теплоход,
   Все, что едет и ползет.
  
   Изучали тачку долго,
   Но директорскую "Волгу"
   Им не дали изучить,
   Чтобы пешем не ходить.
  
   А потом они в тиши
   Взялись за карандаши.
   Не прошло и пары лет,
   Был готов аванпроект.
  
   Там рассматривалось смело
   И с глубоким знаньем дела
   Вариантов двадцать пять,
   Как телеги создавать.
  
   На рессорах, на пружинах,
   На сплошных и дутых шинах.
   С колесом, как повелось,
   На полозьях, без колес.
   На лафете старой пушки,
   На воздушной на подушке.
   Был прикидочный расчет
   И на гусеничный ход.
  
   Сверх того еще немало
   В том труде существовало
   Вариантов и идей
   По запряжке лошадей.
  
   Был исследован глубоко
   Вариант запряжки сбоку.
   Хоть упряжка и сложна,
   Но дорога вдаль видна!
  
   Не оставлены вниманьем
   Были методы толканья.
   Метод, доказал нам флот,
   Экономию дает.
  
   Это ж просто чудеса -
   Экономия овса!
  
   Труд оформлен был отменно,
   В коленкор переплетен,
   И тиснением отделан,
   И заказчику вручен.
  
   В общем, было все готово.
   Но, чтоб дело продолжать,
   Должен был заказчик слово,
   Слово веское сказать.
  
   Неотрывно три недели
   Все заказчики сидели,
   Положив проект на стол.
   Отрывалися от дела
   Только трижды на неделе,
   Чтобы поиграть в футбол.
  
   Им футбол введен не зря,
   Без футбола им нельзя!
  
  
   Даром не прошли старанья,
   Дал заказчик замечанья.
   Том, чуть меньше, чем проект,
   Срок был меньше, спору нет.
  
   И из тома было ясно,
   Что трудились все напрасно,
   Что в проекте все не так.
   Что цена ему - пятак.
  
   Дело надобно исправить,
   В лошадь двигатель поставить,
   Чтоб повысить в сорок раз
   Наработку на отказ.
  
   Это главное, а кроме,
   Отпадет потребность в корме.
   Нужно только бак придать,
   Чтоб солярку заливать.
  
   Чтобы от дождя и пыли
   Место возчика закрыли.
   Чтоб оглобли в ЗИПе были,
   И чтоб придали к кобыле
   Зонтик и противогаз
   С целью ПХЗ и ПАЗ.
  
   Чтобы труд увидел свет,
   Состоялся техсовет
   В институте, всем известном,
   Главном Санном и Тележном,
   В сокращении ГИСИТ,
   Как там вывеска гласит.
  
   Лет вот пять уж занят был он
   Темой важности бесспорной.
   Он телегу без кобылы
   Разрабатывал упорно,
   И лет пять не слал уже
   Изменений чертежей.
   План поэтому завод
   Выполнял уж пятый год.
  
  
   Вот и зал. Висят плакаты,
   Диаграммы, результаты,
   Графики и чертежи.
   На столе макет лежит,
   Двух дизайнеров завода
   Тяжкий труд в теченье года.
  
   В зале тьма народу было.
   Был известный всем светило,
   Что когда-то дал пример,
   Как замерить два пи эр.
  
   Все телегу знать хотели.
   Из Сибири прилетели
   Ради интереса к ней
   Разработчики саней.
  
   В уголке они дремали.
   Мест в "Алтае" не достали,
   В кресле провели ночлег.
   Было им не до телег.
  
   Все к началу торопились.
   Вот заказчики явились,
   Прихватив своих коллег,
   Потребителей телег.
  
   Все притихло на минуту.
   Сам директор института
   Открывает техсовет.
   Он сказал, что спору нет,
  
   Лошадь, как локомотив,
   Не имеет перспектив.
   И, чего б мы не хотели,
   Все телеги устарели.
  
   Их пора менять на ту,
   Что задумал институт.
  
   Но, поскольку много разных
   Есть задач, весьма не ясных,
   Неизученных проблем,
   Неисследованных тем,
   То, хоть это и обидно,
   Быть не скоро ей, как видно,
   И стоит во весь свой рост
   Модернизации вопрос.
  
   Так достойно и сурово
   Речь закончил он. И вот
   Для доклада дали слово
   Представлявшему завод.
  
   Он доклад с трибуны вслух
   Прочитал, собравши дух.
  
   Что сказать про обсужденье?
   Каждый высказал сомненья,
   Каждый выбрал вариант.
   Два часа трясли решенье,
   Два часа кипел азарт.
  
   Спорили до хрипоты.
   Досидев до темноты
   Так решает техсовет:
   Утвердить аванпроект,
  
   И одобрить. А конкретно -
   Страсти примирил директор,
   Тут блеснул его талант -
   Принят был для техпроекта
   Двадцать пятый вариант.
  
   Был окончен техсовет,
   Все подались на банкет.
  
   Дайте, братцы, мне прерваться,
   На банкете отдохнуть.
   Как там будет продолжаться
   Расскажу когда-нибудь!
  
  

Испытание телеги

  
  
   Год прошел иль много лет
   В быстротечном беге.
   Что-то ты молчишь, поэт,
   О родной телеге.
  
   Что ж, продолжим наш рассказ
   Про дела про эти.
   Помнится, в последний раз
   Речь шла о банкете.
  
   Пили там за юный пыл,
   Что привел к успеху,
   И за тех, кто предложил
   Обновить телегу.
  
   Поздравляли коллектив
   И хвалили дружно
   Инженеров молодых -
   Дали то, что нужно!
  
   Под веселый гул похвал,
   Так что любо-мило,
   Всех в уста расцеловал
   Из НИИ светило.
  
   А потом - потом домой.
   В голове шумело...
   Помотали головой
   И взялись за дело.
  
   Как чертили чертежи!
   Били все рекорды.
   Людям только покажи
   Суммы за аккорды.
  
   Доставалось крепко всем,
   Хоть и не бесплатно.
   Было тут не до поэм,
   Каждому понятно.
  
  
   Не телега, а краса
   То изделье было.
   Все четыре колеса
   В комплексе с кобылой
  
   Как директору решать,
   Не зазря ль старания?
   В производство запускать -
   Нужно совещание.
  
   И, как в прошлый раз о том
   Шло повествованье.
   Три часа в дыму густом
   Длилось заседанье.
  
   Тут начальник ОКБ
   Выглядел прилично.
   Он сказал и "ме" и "бе",
   Выступил отлично.
  
   И технолог выступал
   Лишних слов не тратя.
   А заказчик так сказал:
   "Молодцы, ребята!"
  
   Лишь начальник ППО
   Головой качает.
   Молодцы-то ничего,
   Только кто их знает?
  
   Он пока что не забыл,
   Уж ему известно,
   Как непросто всех кобыл
   Подгонять по месту.
  
   Но директор под конец
   Молвил: "Прочь неверие!
   За неделю - образец,
   Через месяц - серия!"
  
   Освоенье в этот раз
   Шло сквозь те же беды.
   И опять все дело спас
   Кучер дядя Федя.
   Как заслуженный венец
   Счастий и несчастий
   Сделан новый образец.
   Принимай, заказчик!
  
   Ну-ка, пломбы обжимай,
   Запрягай кобылу,
   Вожжи в руки, и езжай!
   Но не тут-то было.
  
   - "Не спешите запрягать!"
   - "Ну, а в чем преграда?"
   - "Нам телегу испытать
   Для начала надо".
  
   - "Что ж, и это не впервой.
   Это нам - минутки!"
   Но заказчик головой
   Покачал: "Нет, дудки!"
  
   Важно объясняет он:
   "Вы не знали разве?
   Есть у нас спецполигон
   С специальной грязью.
  
   Вот туда направим Вас.
   Поглядим, коллега,
   Как преодолеет грязь
   Новая телега".
  
   Главный молвил: "Вот те раз!
   Для чего все это?
   Ведь у нас в поселке грязь
   Лучшая на свете!
  
   Что б другое, например,
   Но за грязью ехать, -
   Молвил главный инженер, -
   Это же потеха!"
  
   Но заказчик тверд. Не стал
   Слушать уговоры,
   Руку главному пожал
   И сказал: "Путь добрый!"
   Смейся тут или ругай,
   Нужно в путь немедля.
   Что ж тут делать? Запрягай
   Сивку, дядя Федя.
  
   И, поцеловав жену,
   Застегнув спецовку,
   Дядя Федя чмокнул: "Н-ну!"
   И в командировку.
  
   День в пути и два в пути
   С Сивкой протрусили.
   Только степи впереди,
   Позади Россия.
  
   А средь степи городок
   Показался странный,
   Словно чудо-островок
   В сказке про Салтана.
  
   Не росли вокруг леса,
   Не журчали реки,
   И испытывались там
   Разные телеги.
  
   Дядя Федя дрожки сдал.
   Сивку - на конюшню,
   Ночь в гостинице поспал,
   Вымылся под душем.
  
   Поутру, убрав кровать,
   Пожевав чего-то
   Стал начальника искать,
   Чтоб начать работу.
  
   В городке уютном том
   Все вокруг блестело,
   И стоял казенный дом,
   Весь в колоннах белых.
  
   Но войти не разрешил
   Писарь, с виду строгий:
   - "Ты, товарищ, не спеши,
   Отдохни с дороги".
   - "Нет, спасибо за ночлег.
   Я с телегой, знаете".
   - "Нынче тут не до телег,
   Нынче тут - занятия.
  
   Завтра тоже не с утра
   Завтра, то есть в среду,
   Тут у нас физкульт-ура
   Будет до обеда.
  
   Так что ты до четверга
   Погуляй покеда!"
   Не понявши ни фига,
   Вышел дядя Федя.
  
   Как в рабочий день гулять?
   Словно виноватый.
   Не привык он отдыхать,
   Раз идет зарплата.
  
   Но в гостинице его
   Подбодрили живо.
   - "Все гуляют, что с того?
   Тут народ служивый.
  
   Здесь полгода - нипочем!
   Видишь, мы вот сами
   Вот уж сколько снега ждем,
   Чтоб проверить сани".
  
   - "А откель?" - "Сибиряки!
   Нечего дивиться,
   Нам в Сибири не с руки,
   Снег не тех кондиций".
  
   - "Как же местные живут?
   Скучно, чай без дела?"
   - "А у них, папаша, тут
   Множество отделов.
  
   Пишут, ходят, говорят,
   "Звонят", "докладают",
   И по многу дней подряд
   Кучей заседают.
   И друг другом целый день
   Руководят дружно.
   Обсуждать весь день не лень
   То, что сделать нужно.
  
   Дело по-моложе кто,
   Тот за всех вывозит.
   Сгоряча добыть готов
   Даже с неба звезды.
  
   А который занял пост,
   Тот, что подобает,
   Он уже, понятно, звезд
   С неба не хватает.
  
   Сам увидишь все еще,
   Говорю, как другу!"
   Плюнул Федор и пошел
   Посмотреть округу.
  
   Вышел Федор за забор,
   Миновав охрану.
   Степь да степь. Кругом простор,
   Да в степи бараны.
  
   В желтой облачной пыли
   Без конца и края
   Лишь степные ковыли
   Да полынь седая.
  
   Молвил Федор: "Не журись!
   Огорчаться рано.
   Ясно, что такая жизнь,
   Раз кругом бараны".
  
   Догуляв до четверга,
   Он пришел в контору.
   Разыскал писарчука.
   - "Старший где? Который?"
  
   - "Старший - глядя по чему:
   По осям? По дышлам?"
   - "По телегам!" - "Вон к тому".
   - "Где же он?" "Он вышел.
   Здесь по четвергам с утра
   Все сидят в отделе.
   Составлять в четверг пора
   План на ту неделю".
  
   Крякнул Федор: "Ну и ну!
   Не пойму чего-то.
   План-то вроде ни к чему
   При такой работе".
  
   Наконец, часов так в пять,
   Объявился старший.
   - "Что? Телегу испытать?
   Это нам не страшно.
  
   Испытать так испытать.
   Надо б нам с полгодика.
   Чтоб программу написать,
   Утвердить методику.
  
   Ну, да ладно уж, давай,
   Раз приехал - к делу.
   Ты программу составляй,
   Дядя Федя, смело.
  
   Замелькали быстро дни,
   Полились чернила,
   И методику они
   Быстро сочинили.
  
   А потом недели две
   Делали привязку
   И гуляли по траве,
   Выбирая трассу.
  
   Так не час, не пять часов
   Отстучали ходики.
   Вот программа налицо,
   Налицо методика.
  
   - "Ну, пойду тянуть гужи!"
   - "Дядя Федя, что ты?
   Пусть сперва пройдут дожди,
   И начнем работать.
   А пока что - подожди".
   - "Снова вот те здрасьте!"
   - "Ведь пока не йдут дожди
   Грязи нет на трассе!"
  
   - "А когда ж тот дождь пойдет?
   Мочи ж нет от зноя!"
   - "Здесь дожди два раза в год:
   В осень и весною".
  
   Вспомнил дядя Федя мать,
   Сивку здесь не бросишь!
   И остался поджидать
   Дядя Федя осень.
  
   Мылся в душе и читал,
   Спал и горе мыкал.
   На матрасе пролежал
   Вот такую дырку.
  
   Дни тянулись, как века.
   Осень стала близкой,
   И над степью облака
   Потянулись низко.
  
   Дождик шел и день и два.
   Степь им напилася,
   И послышались слова,
   Что готова трасса.
  
   - "Дядя Федя, запрягай,
   И начнем, пожалуй!"
   Тут народу до фига
   Сразу набежало.
  
   Ждали, ждали чуть не год,
   И теперь, понятно,
   Что же тут произойдет,
   Каждому занятно.
  
   Под обстрелом сотни глаз,
   Фыркая сердито
   И сопя в противогаз
   Сивка бьет копытом.
   Про себя благословясь,
   Пожелав успеха,
   Дядя Федя храбро в грязь
   По бетонке съехал.
  
   Грязь была - тягач тонул.
   Кочки нет, чтоб сухо.
   Сивка два шага шагнул
   И увяз по брюхо.
  
   И застыл - ни тпру, ни ну,
   В грязи окаянной.
   Тарантас прилип ко дну,
   Чуть достали краном.
  
   Федор только не ревет.
   Отсылает тотчас
   Телеграмму на завод,
   Мол, коню нет мочи!
  
   И завод не подкузьмил.
   Вспомнив прогрессивку,
   Самолетом отгрузил
   Запасного Сивку.
  
   Только не спасли гонцы
   Свой завод от срама.
   Полигон во все концы
   Выслал телеграммы,
  
   Что в телеге им уже
   Вскрыта брака бездна,
   Что телега вообще
   Не способна ездить.
  
   Что такую поискать,
   Недругам отрада!
   Что ее не выпускать,
   А на свалку надо.
  
   Что такая ни к чему,
   В печь, и не иначе.
   А конструкторов в тюрьму,
   И без передачек.
   Телеграммы не могли
   Всех не огорошить.
   В Главтелеге принялись
   Волосы ерошить.
  
   И в порядке срочных мер
   В тот же вечер едет
   В степи главный инженер
   На подмогу Феде.
  
   От жены привез поклон,
   И в контору сходу.
   Там с начальством начал он
   Обсуждать методу.
  
   Ну, а дяде Феде ждать
   Оставалось тихо,
   Потому что заседать
   Там умели лихо.
  
   Так умели заседать,
   Что хоть плачь, хоть смейся,
   Но пришлось решенья ждать
   Чуть не целый месяц.
  
   Вспомнив время то, когда
   Освоенье было,
   Вызвали, как в те года,
   Из НИИ светило.
  
   Он причин дал целый ряд
   В разных вариантах.
   Усомнился, говорят,
   В фединых талантах.
  
   - "Все в посадке ямщика!" -
   Заявил он веско.
   - "Так что нечего искать
   Вам причин в железках.
  
   Если радиус у вас
   У колес чертежный,
   То на этот тарантас
   Положиться можно".
   Спор день ото дня шумней
   Бесконечно длился.
   Все же главный инженер
   Своего добился.
  
   Чтобы впредь не говорить,
   Что зазря старания,
   Порешили повторить
   Эти испытания.
  
   А покуда столько дней
   Ждать их довелося,
   В том краю среди степей
   Грянули морозы.
  
   Вновь сошлись, кому не лень,
   Все, кто был причастен.
   Прилетело в степь на день
   Из Москвы начальство.
  
   Сивку нового запряг
   Дядя Федя мигом.
   У начальства на глазах
   Прокатился с гиком.
  
   Новый опыт удался
   Так, что любо-мило.
   Сивка рысью пронесся
   По грязи застылой.
  
   Что ж! Достигнут результат!
   Все довольны этим.
   За начальством все подряд
   Двинули к банкету.
  
   Ну, а Федя на двоих
   Врезал для разрядки.
   Можно выпить на свои,
   Раз дела в порядке.
  
   Сивок в поезд погрузил
   И домой поехал.
   Не зазря полгода жил,
   Если есть успехи.
   Знай, живи, да не ворчи.
   Жалко только времени.
   Главный вскоре получил
   За успехи премию.
  
   Что ж, кому-то ордена,
   Прочие награды,
   Ну, а Федора жена
   Обняла у хаты.
  
   Утром - снова на завод.
   А навстречу Феде
   Шли из заводских ворот
   Новые телеги.
  
  
  
  
  

Пантелеев Юрий Васильевич

НА ФРОНТАХ ТРЕТЬЕЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ.

ВОЙНА РАДАРОВ.

(Теперь об этом можно рассказать)

  
  
  
  
  
  

Издательство Фонда "Народный памятник"

Нижний Новгород

Гл. редактор - А.Н. Рябов

Лит. редактор - Т.В. Горячева

Корректоры - Е.А. Рябова, Л.Н. Халухаева

   _______________________________________________________
   Подписано в печать 03.06.2005.
   Бумага офсетная. Печать трафаретная. Тираж - 200 экз.
  
  
  
   197
  
  
  
  
Оценка: 6.61*14  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"