Аннотация: Газета "Труд", N 195 (24153), 29 октября 2002 года
- Александр Александрович, хочется на юбилейной ноте спросить: каким видится Вам сегодня Ваш жизненный путь - вполне удавшимся или же - противоречивым, извилистым, полным огорчений и утрат?
- В моей жизни были удачи и неудачи, прямые и извилистые участки пути, удовлетворение и разочарование, радость и горе... Однозначную и категоричную оценку дать не могу. Уже в 16 лет я выработал основные принципы своей жизни и дал себе слово следовать им во что бы то ни стало. Эту клятву я сдержал и, убеждён, сдержу и далее. В этом смысле мне за себя не стыдно. В отношении творческой деятельности я удовлетворён: сделал больше, чем рассчитывал в молодости. Имею в виду не известность, признание и награды, а именно результаты, по отношению к которым я остаюсь высшим, а порой и единственным судьей. Суждениям других я не придавал и не придаю решающего значения. Дело случая, что прожил так долго. Желать другим такой же судьбы не хочу. Порой сожалею, что моя жизнь не оборвалась ранее. Крах советского (русского) коммунизма стал для меня величайшей личной трагедией и я сожалею, что дожил до него.
- Древние китайцы считали наивысшей точкой в биографии человека 84-летие, когда человек находится в зените почета и уважения, окружён любящими учениками и потомками. Каково Ваше отношение к своим годам, это - богатство или бремя?
- Свой возраст я ощущаю редко и слабо. Не потому, что сохранил все свои силы - думать так было бы неискренне, - а потому, что выработал форму поведения, адекватную возрасту. Со своими обязанностями ныне справляюсь вполне. Странно, но порой мне кажется, что было бы хуже, если бы я был моложе. Ещё в молодости я изобрел для себя некое "учение о жизни" (друзья в шутку называли его "зиновйогой") и следую ему до сих пор. Один из принципов его - свести к минимуму время, когда ты ощущаешь себя стариком. Пока мне это удается. Моя мать до последней минуты хранила полную ясность ума, а отец потерял сознание по пути с работы в 76 лет и, не приходя в сознание и не причинив близким никаких хлопот, ушёл из жизни. В шутку я уже говорил: на своих двоих надо дойти до крематория. В моих родных краях (Костромская область, Чухломской район) больным считался лишь тот, кто не мог без посторонней помощи сходить в нужник. Ближайший медицинский пункт был в 20 километрах от нашей деревни. С тогдашними дорогами добраться до него было всё равно, что покорить Эверест. Все болезни мы переносили на ногах, а те, кто не мог, просто умирали. В крайних случаях от всех болезней лечила старушка-целительница, и довольно успешно. Часто нас, детей, лечила сама мать. Она просто мазала нас мёдом. Мы верили в его исцеляющую силу и быстро выздоравливали.
Народные методы вошли в мою "зиновйогу", остальное я изобретал сам. Зачастую - "изобретал велосипед". Но главное было моим изобретением, и я опередил тех исследователей, чьи изыскания стали признанными лишь в конце XX века. А правила интеллектуального, именно интеллектуального, а не морального или психического, здоровья - основа моей "зиновйоги" - вообще никем, насколько мне известно, до сих пор не сформулированы. А без них свести бремя старости к минимуму невозможно. Можно продлить биологическую жизнь многих людей до 100 лет и больше. Но что это будет за жизнь и каким кошмаром она станет для близких! Некоторые последствия этого я описал в моей книге "Глобальный человейник". Уже сейчас можно констатировать массовое помутнение умов и интеллектуальные болезни, ставшие эпидемиями и даже пандемиями. Моё поколение жило с лозунгом Маяковского: "Лет до ста расти нам без старости". Но, увы, многие миллионы моих сверстников погибли, не дожив даже до 20-30 лет.
- Моё знакомство с Вашим творчеством началось, помнится, с книги "Гомо советикус". Многое из того, что Вы там говорите о нашем национальном менталитете, показалось мне спорным, а отчасти и обидным. Но потом, отправившись на стажировку в Кельнский университет, с горечью обнаружил в себе многие из тех черт, которые были Вами подмечены. Каково сегодня Ваше отношение к национальному характеру нашего с Вами соотечественника?
- Я человек - глубоко русский. Более того - и советский. Можно сказать - гомо советикус, гомосос, совок. Но я с детства научился подавлять в себе качества, которые считал негативными. Однако тем самым не превращался в человека иного типа. Качества русского человека, русского народа мне хорошо известны. Характер народа консервативен, не меняется радикально даже столетиями. Никаких иллюзий в отношении моего (русского) народа у меня нет. Но это не означает, что я от него отрекаюсь. Я часть своего народа, каким бы он ни был, словом - остаюсь именно русским и совком.
- Ваши коллеги по эмиграции довольно резко воспринимали вашу духовную эволюцию. Не жалеете ли, что "распался круг, что прежде был так тесен"?
- Никакого радикального перелома со мной в последнее время не произошло. Перелом произошёл в эволюции человечества и нашей страны. У меня изменилась лишь ориентация внимания, сменился объект моих исследований. До этого занимался главным образом русским коммунизмом. Но никогда не был антикоммунистом, не мечтал о его ликвидации. С детства я был критически настроен к его недостаткам, потом исследовал их, описывал в моих книгах. Не отказываюсь ни от одной строчки в моих сочинениях о коммунизме. Я всегда был искренен: был антисталинистом, когда за это мог поплатиться жизнью. Критиковал брежневизм, когда мне грозила тюрьма, которую заменили вынужденной эмиграцией, вычеркиванием из русской жизни и культуры. Когда началась перестройка, я понял: над моей страной, моим народом нависла смертельная угроза и стал реагировать на это в соответствии с моими принципами.
Я знал, на что шёл. Стоило бы мне публично сказать хотя бы несколько слов о Горбачеве, Ельцине, об антикоммунистическом перевороте, как я сразу получил бы и деньги в большом количестве, и ещё большую славу. Меня неоднократно склоняли и до сих пор склоняют к этому. Я не сделал этого и не сделаю ни при каких обстоятельствах именно потому, что верен своим принципам. На Западе отношение ко мне тоже изменилось, и я заранее предвидел это. Меня это нисколько не огорчает. В известном смысле мой статус даже повысился. Запад не однороден: там растут и усиливаются антиамериканские и антиглобалистские умонастроения. Все больше людей начинают понимать сущность перелома, который произошел в нашей стране. Мои суждения так или иначе распространяются. А к поверхностной шумихе в СМИ я всегда был равнодушен.
- Вы преподаете в Литературном институте имени А.М. Горького, участвуете в разнообразных публичных мероприятиях - вот только что вернулись с очередной конференции. Этим летом краковский профессор Люциан Суханек подарил мне монографию о Вашей прозе. Но насколько вообще востребованы сегодня Ваши книги? Интересуются ли ими наши литературоведы и критики, западные слависты?
- На этот вопрос мне трудно ответить определённо. Честно говоря, мне просто не до этого, есть дела поважнее. Достаточно знать, что интерес к моим идеям в России достаточно высок, я ощущаю себя нужным многим моим соотечественникам. Меня публикуют в газетах и журналах, печатаются книги. Я читаю лекции. От посетителей и приглашений выступить перед широкой аудиторией отбоя нет. Я чётко представляю себе, что и для кого писать. И такая жизнь меня вполне устраивает. Что касается литературоведов, славистов и т.п., то эта среда сейчас не играет той роли, как раньше. В моей творческой судьбе, начиная с 1976 года, решающую роль играли не профессионально узкие круги, а современные СМИ и непосредственное общение с читателями и слушателями. Если бы моя судьба полностью зависела от профессионалов-социологов и литературоведов, то писателю и социологу Зиновьеву несдобровать бы.
- В юбилейные дни не хочется о грустном, но без политики нынче никак не обойтись. Каков Ваш взгляд на состояние мира в целом и России в частности?
- Основные результаты эволюции человечества в XX веке, определившие судьбы людей на обозримое будущее (по крайней мере в XXI веке), на мой взгляд, таковы. Борьба коммунистической и западнистской тенденций завершилась распадом советского коммунистического блока, распадом Советского Союза, разгромом коммунистической социальной организации, интеграцией Запада в сверхсообщество во главе с США и началом мировой войны этого сверхобщества за покорение всего человечества, которая получила имя глобализации. В России в результате разгрома советской (коммунистической) социальной организации образовалась постсоветская, представляющая собой гибрид советизма, западнизма и российского дореволюционного феодализма (фундаментализма). Такая западнизация России привела к всесторонней депрессии страны и превращению ее в зону для колонизации Западом. Мировая система, пройдя стадии "холодной" и "тёплой" войн, вступила в стадию "горячей" войны. Объектами ее уже стали Югославия, Ирак, Афганистан. На очереди - война против Китая и вообще против остатков азиатского коммунизма. Россия уже вовлечена в сферу интересов и контроля со стороны западнистского сообщества во главе с США.
- И наконец, банальный, но очевидно необходимый вопрос: каковы Ваши ближайшие творческие и научные планы, что в перспективе?
- Я никогда не имел и не имею планов в смысле конкретных работ, которые надо выполнить к определенному сроку. Ещё в 1939 году, сидя на Лубянке, я чётко определил для себя направление жизнедеятельности. Моя жизнь могла оборваться, и я всегда был готов к этому. Важно успеть что-либо сделать на этом пути. Всё, что мне удалось в творчестве, лежит в той же плоскости, но не как реализация заранее намеченных целей. Я не планировал, а просто делал то, что мог в данных условиях. Я выдерживал курс жизни. Сейчас представилась возможность жить в России и что-то делать здесь. Даю интервью, пишу статьи, читаю лекции, выступаю, готовлю книги по мере накопления материала и появления возможности публикации. Хочу как можно полнее реализовать себя. Предложат прочесть лекции, изложить мои мысли - сделаю. Не предложат - сделаю что-нибудь другое.
[Беседовал] Казначеев Сергей
[Предисловие.]
Представлять Александра Зиновьева читателю нет надобности. Писатель, философ, социолог, создатель оригинальной системы логики, наконец, публицист, чьи суждения часто спорны и избыточны категоричны, вызывают резкую реакцию оппонентов, что называется, и "слева" и "справа". Человек, вынужденный покинуть страну в годы всяческого подавления инакомыслия, когда его личные принципы не согласовывались с официальной идеологией, и вернувшийся назад, как только почувствовал, что его интеллектуальное и человеческое присутствие здесь возможно и необходимо... Сегодня ему исполняется 80 лет.