Его жизнь нельзя было назвать счастливой. Хотя он имел все: любящих родителей, хорошую квартиру, приятелей, вечно устраивающих пьяные вечеринки, но все-таки он никогда не был доволен ей. Он всегда чувствовал себя чужим, чужим всему: этому дому, своим друзьям, даже родителей он никогда собственно не любил.
А сейчас он шел по улице, наслаждаясь щедрым майским ливнем, глотая крупные капли, стекающие по лицу, улыбаясь самому себе и своим глупым мыслям. Он смотрел на людей, оборачивающихся и смотрящих ему вслед, не понимающих, насколько ему хорошо сейчас. Сейчас, в промокшей одежде, медленно идя по улице, не обращая внимания на лужи, на прохожих, спешащих укрыться от дождя, он был по-настоящему счастлив.
Идти домой, совершенно не хотелось. Да и что собственно ждало его там? Остывшая кружка недопитого утреннего кофе, очередная порция вечерних телепрограмм да вчерашняя газета. Нет. Гораздо приятнее сейчас зайти в метро, почувствовать себя одним из тысячи, одним, одним и одиноким. Как же это прекрасно затеряться в толпе, идти неизвестно куда, бродить по оживленным улицам, разглядывать прохожих, ничего не подозревающих о том, что творится у тебя в душе.
Мама умерла два месяца назад. Для Вадима это стало полнейшим шоком. Он всегда знал, что когда-нибудь это случится, только не задумывался когда. Хоть эта женщина и не была ему близким человеком, но все-таки без нее Вадим не представлял свою жизнь. Отца он лишился еще раньше, но до этого тот долго болел, и это не стало неожиданностью. Вадим не плакал. Он не мог лить слезы по этому человеку. Вадим понимал, что это неправильно, но ничего не мог с собой поделать.
Сегодня утром он разглядывал себя в зеркале, этим Вадим не занимался два месяца, а когда-то ведь часами просиживал перед этим куском стекла, пытаясь доказать себе, что он красив. Да, он красив. К Вадиму всегда липли женщины, они летели к нему как мухи на мед. Ему это нравилось, но одновременно он всех их презирал. Это было неинтересно, слишком легко они ему доставались. Вот тогда в его жизни появилась Марина. Марина.... А что она собственно из себя представляла? Худенькое личико, огромные зеленые глаза, коротенькая стрижка, черные как смоль волосы, вечные потертые джинсы да свитер. Она его обожала, боготворила. Вадиму нравилось, как она смотрит на него. Однажды, он видел, как туристы из Европы смотрели на Эрмитаж: восхищаясь, открывая рты, как будто ничего подобного в жизни не видели. Вот так смотрела на него Марина. Она тоже легко покорилась, Вадим не смог ее бросить лишь из-за этого взгляда, из-за этих наивных зеленых глаз. Ему было жаль ее. Да и как он мог любить эту глупую девчонку? Но все-таки, Вадим чувствовал, что между ними существует какая-то тоненькая ниточка, и, если она порвется, он потеряет последнее, что у него осталось. К тому же, было очень удобно иметь при себе такую "собачку", она ничего не требовала, не добивалась, как другие, комплиментов и клятв в вечной любви. Марина просто молча смотрела, наблюдала. Казалось, этим взглядом она хочет оставить в своей памяти все: его улыбку, походку, жесты, этот несколько презрительный взгляд, с которым он всегда смотрел на нее. Она не обижалась на Вадима. Да и как Марина могла обижаться на него, когда для нее было высшим счастьем то, что он хотя бы обратил на нее внимание.
И вот теперь он медленно шел, наслаждаясь своим одиночеством, смотря на испещренные кругами лужи, на свои промокшие насквозь ботинки. Вадиму казалось, что этот дождь никогда не кончится, никогда не кончится этот день, этот ужасный день, день, когда он потерял все. Он потерял себя самого, и это было главным.
Марина никогда ничего не просила. Она все делала молча. Каждый день она приходила, убирала его запущенную холостяцкую квартиру, готовила ужин и оставалась на ночь. А утром уходила. Она жила с родителями (глупые старики!), Марина не могла их бросить. Они наивно верили, что их драгоценная доченька выйдет замуж за принца.
Однажды Марина сказала, что беременна. Она не говорила, она молила. Ее детские глаза с укором и отчаянием смотрели на Вадима. В них стояли слезы. Марина боялась, что он бросит ее, но в то же время было видно, что она безумно хочет этого ребенка. Она сама все поняла, поняла и приняла, как есть, не плакала, просто ушла на кухню и долго смотрела на монотонно раскачивающиеся ветки деревьев. На следующий день она сообщила, что сделала аборт. Марина знала, что Вадим ненавидит ее слезы, она не устраивала истерик, не орала, просто ушла, навсегда ушла из его жизни.
Через месяц она позвонила и сказала, что выходит замуж. Это стало шоком.. На свадьбу он не пошел.
Темнело.... Надо было идти домой. Дождь почти кончился, оставив после себя бесчисленные лужи. Но Вадиму не было до них дела, он шел, не разбирая дороги. Ниточка, некогда связывающая его и Марину, оборвалась. Он никогда не думал, что разлука может принести такую боль. Вадим всегда считал, что в любой момент сможет избавиться от этой странной девчонки, когда она ему надоест. Теперь он понял, что просто пытался убедить себя, что ему никто не нужен, что Марина - всего лишь прихоть. Нет. Она стала для него большим: она стала частью его сумбурной бессмысленной жизни с ее синими джинсами, с ее зелеными глазами. О, как он любил ерошить ее короткие непослушные волосы, зарываться в них пальцами, видеть, как она стонет от наслаждения. Теперь же не осталось ничего, только ее синяя зубная щетка в стакане да роман Булгакова на тумбочке.
Вадим подошел к своей двери, долго искал ключи по карманам куртки и, наконец, вошел. Пустая холостяцкая квартира. Теперь она по-настоящему пуста. Он молча стоял посреди прихожей, ему хотелось окликнуть Марину, почувствовать еле уловимый запах ее духов, поцеловать ее и потом с наслаждением смотреть, как в зеленом омуте ее глаз загораются золотистые искорки. О, Боже! Как он мог так низко пасть. Столько лет Вадим успешно доказывал себе то, что любви не существует, есть только страсть. Через его постель прошли десятки женщин, и все они не были ему нужны. Марина знала обо всех его прихотях. Иногда Вадим издевался над ней, запирал ее в соседней комнате, заставляя слушать стоны очередной своей женщины. Она молча покорялась. Вадим знал, что Марина не заплачет, ей тяжело и больно, но она не заплачет, потому что, если она начнет реветь, он просто ударит ее. Так было не раз.
Только сейчас он понял, что вместо всех своих женщин он представлял сидящую за стенкой Марину, сравнивал с ней, упивался своей властью. Вадим знал, что каждый раз, когда это случалось, она до крови кусала свои губы и до боли наматывала на руки тонкую леску. Эта леска оставляла на ее нежной коже красные порезы и шрамы, которые он не раз целовал.
Вадим плакал первый раз в жизни. Даже в детстве он никогда этого не делал. А сейчас он стоял, и слезы катились из его холодных глаз. Да, Вадим презирал себя за эти слезы, за эту никчемную, никому не нужную любовь. Впервые за всю жизнь он обнаружил в себе слабость, от которой не мог избавиться.
Наконец, Вадим заставил себя сдвинуться с места. Надо было поесть, он не ел с утра и теперь чувствовал, как его желудок сжимается от спазм. Только сейчас он вспомнил об этом. А ведь раньше вел правильный образ жизни, черт его подери! Сейчас он заставил себя лишь проглотить кружку черного кофе. Сначала мама, а вот теперь Марина... Вадим сидел в темной кухне, одну за другой выкуривал дорогие сигареты и смотрел на фонари. Фонари.... Нельзя столько курить. Вадиму казалось, что после звонка Марины у него внутри произошел какой-то взрыв. И с каждым днем, с каждым часом взрывная волна охватывала его все больше и больше. Нет. Он скоро сойдет с ума. Надо запретить себе думать о ней. Вадим понимал, что этими мыслями он сам себя губит. Надо ее забыть, погрузиться в работу, он же так любит свою работу. Это всегда помогало. Всю жизнь Вадим воспитывал себя, год за годом. Постепенно, шаг за шагом он избавлялся от всех своих слабостей. Вадим думал, что достиг совершенства. А теперь влюбиться?! Дурак, идиот, да как он мог так низко пасть?! Как же мог он, Вадим, зависеть от какой-то девчонки с зелеными глазами?! Нет. Сейчас он возьмет документы и успокоится. До утра осталось совсем немного, а в восемь на работу. Нужно успокоиться. Вадим не заметил, как хрустальная пепельница наполнилась окурками. Нужно идти спать.... Спать. А заснет ли он? Нужно заставить себя. Все. Завтра новый день, работа, он попробует отвлечься. Завтра сложная операция, нужно выспаться...
Вадиму показалось, что он попал в ад. Он стоит в темной комнате, и стены надвигаются на него. Со всех сторон Вадим слышит ее голос, ее робкий голос:"Я выхожу замуж, да, я выхожу замуж, теперь я больше не принадлежу тебе. Я убила нашего ребенка, нашего малыша. Ты виноват". Он пытается закрыть уши, скрыться от этого голоса, но он как будто уже идет из него самого. А стены все ближе и ближе, все меньше пространства, все меньше воздуха...
Вадим резко проснулся и безумными глазами уставился в потолок. Утро. Надо же, он не заметил, как пролетела ночь. Его голова раскалывалась от адской боли, она, казалось, готова была разлететься на тысячу осколков. Надо вставать, надо заставить себя встать и не думать о ней, ни в коем случае не думать об этих зеленых глазах. Нужно что-то делать. Держась за голову, Вадим медленно поднялся с постели. Было такое ощущение, что за эту ночь он выпил не одну бутылку горькой. Эта девчонка его загубит. Вадим прошел в ванную и уставился на себя в зеркало. Неужели это он, ужас! Бледное осунувшееся лицо, черные круги под глазами, казалось, за эту ночь он постарел лет на пять. Вадим быстро встал под ледяной душ и почувствовал себя немного бодрее. Нужно было собираться на работу.
Позавтракав, он оделся и вышел во двор. Погода на улице стояла прекрасная. Было совершенно незаметно, что вчера шел дождь, только редкие мелкие лужицы напоминали об этом. Вадим медленно подошел к серебристой Audi, щелкнул сигнализацией и сел в нее. Настроение было паршивое, даже при виде любимой машины оно ничуть не улучшилось. Это было странно. Вадим всегда обожал автомобили и, когда сумел купить свой, не пожалел времени и денег на его оборудование. Он всегда с трепетом относился к своему детищу. Ладно, пора. Он выехал со двора и привычно повернул в сторону клиники.
Работа была тяжелая, полная стрессов и постоянных нагрузок. Хирург. Он не был гением, светилом медицины, но его глубоко уважали и высоко ценили за опыт и любовь к делу. Клиника была частной. Вадим слыл отличным специалистом, клиенты к нему записывались за год. В общем, на работе дела шли отлично, чего никак нельзя было сказать о личной жизни.
На работе, как всегда, было полно народу, но разговаривать ни с кем не хотелось. Эта бесконечная суета, снующие с деловым видом туда-сюда люди не доставляли ему, как раньше, радости, а только раздражали. Вадим понимал, что скоро сорвется, но этого никак нельзя было допускать. Наконец, покончив с операцией, он вышел на улицу, сейчас ему никого не хотелось видеть. Вадим решил оставить машину у клиники и пройтись пешком, развеяться. Он шел по набережной, нервно выкуривая одну за другой сигареты и бросая окурки на гранитный парапет. Нельзя столько курить. Так всегда говорила Марина, а он подчинялся. Теперь можно все. Можно выкуривать по две пачки в день, пить всю ночь напролет, можно все.
Вадим проходил мимо универмага. Яркие витрины, смеющиеся люди, дорогие машины. Неужели можно сейчас зайти в магазин и с упоением выбирать себе очередной галстук? Марина...Вадим замер. Вот она. Голубое платье, смеется. Она с мужем, вон он, какой довольный, несет ее сумки. Как она могла выбрать этого...? Вадим чувствовал, что больше не может терпеть. Он быстро подошел и ударил его, просто ударил. Какой слабак, он сразу же упал! Вадим молча отвернулся и зашагал прочь. Сейчас он представлял себе, как Марина зовет его, а он подходит и целует ее, он бы простил ей все. Отойдя на приличное расстояние, Вадим обернулся. Марина, рассыпав пакеты, сидела на коленях около мужа и вытирала платком кровь. Ну почему, почему она выбрала именно его?
Вадим не помнил, как добрался до дома. Все кончено. Уже открывая дверь, он заметила лестничной площадке что-то черное. Маленький черный котенок. Грязный, мокрый и совсем маленький, он жался в углу подъезда, дрожа всем тельцем. Большие зеленые глаза, полные мольбы и отчаяния, не по-детски серьезно смотрели на Вадима. Марина....Как это маленькое существо похоже на нее. Уже зайдя в квартиру, он понял, что у него нет молока, пришлось идти в магазин. Потом Вадим вымыл его и, завернув в огромное белоснежное полотенце, положил на диван. Котенок тут же заснул. Вадим решил назвать это маленькое существо Васькой, просто Васькой.
Дни летели один за другим, совершенно одинаковые, похожие друг на друга, как две капли воды. Васька подрос, теперь он уже не был похож на то жалкое существо, которое Вадим нашел два месяца назад. Остались только серьезные зеленые глаза и растрепанная черная шерстка. Вадим действительно привязался к нему.
Совсем случайно он узнал, что Марина ждет ребенка. Боль вернулась, да она никуда собственно и не уходила, просто притаилась и ждала своего часа. Этот час настал. Если бы он не был таким дураком, у него был бы сын. Если бы... А теперь отцом станет этот мерзавец, отцом ее детей, детей его Марины, его Марины...
Да, все кончено. Васька подошел к нему и запрыгнул на колени. Автоматически Вадим стал гладить его, смотря в окно. Котенок довольно замурлыкал и заглянул ему в глаза. Стало легче. Хоть кому-то он здесь нужен. Васька все понимает, он умный...
И дни опять стали монотонными, ночи же Вадим не замечал вообще. Лишь только его голова касалась подушки, он погружался в сон, пустой и черный, как бездонный колодец, как холодная вечность.
Однажды Вадим решил сходить к ее дому. Долго сидел на детской площадке около подъезда. Он не понимал, зачем пришел сюда, он же сам этим делает себе невероятно больно. Уже сентябрь, прошло четыре месяца. Зачем он мучает себя? Но Вадим знал ответ: так надо. Вот она...Марина заметила его. Вадим молча сидел и ждал, что будет. Она медленно подошла, подняла свои зеленые глаза и тихо, еле слышно прошептала "Уходи, пожалуйста". Всего два слова. Лучше бы она ударила, накричала, закатила истерику. Он ушел.
Совершенно не страшно. Вадим посмотрел вниз. Шестой этаж. Он стоял на широком подоконнике и смотрел на серый сентябрьский асфальт. Он манил к себе, звал. Казалось, он говорил: "Иди ко мне, все будет хорошо". Да, теперь Вадим знал, что все будет хорошо. Наконец-то он будет спокоен. Там не будет ни боли, ни терзаний. Там хорошо, не будет этой пустоты, не будет черных снов. Это не больно. Осталось сделать всего один шаг к свободе, всего один шаг. И Вадим сделал этот шаг.
Как прекрасно было чувствовать себя свободным, за всю жизнь по-настоящему свободным. В его голове успели пронестись тысячи мыслей. Последняя была о ней...
Похороны состоялись через шесть дней. Никто не мог понять причины этого поступка, никто, кроме Марины. Была обычная церемония, много людей, венки, оркестр. Не было только ее. А Вадим сейчас видел все, все. Он был там, наверху. Теперь действительно хорошо, он прощен. Только не было Марины. Он безрезультатно искал ее глазами в толпе. Она все-таки не пришла. Но больше ждать нельзя, пора...
Марина хотела прийти, действительно хотела.... Рвалась, но муж ей запретил. Она понимала его, понимала, что он ненавидит Вадима, она и сама хотела бы ненавидеть его, но не могла. Как муж был счастлив, когда узнал о ее беременности! Она не может сделать ему больно, ведь он так любит ее, готов отдать все.
И вот теперь она смогла прийти. Ноябрь, первый снег едва покрывал еще не успевшую пожелтеть траву. Марина сидела на маленькой кованой скамеечке и смотрела на памятник. Она дома. Вадим улыбается с фотографии, она помнит эту карточку. Неужели его больше нет?! Марина положила руку на живот. Уже шесть месяцев. Их малыш мог бы появиться на свет. Она не винила Вадима. Снег. Ему сейчас легко. Он там, наверху, он тоже видит этот первый снег. Он так любил снег, говорил, что эти белые хлопья похожи на его душу. Марина пыталась заставить себя не плакать. Вадим не любил ее слезы. Хотя, теперь уже все равно.
Марина уже собиралась уходить, когда увидела котенка. Черный котенок. Он подошел и лизнул ей руку. Огромные зеленые глаза. Марина все поняла. Теперь легче, теперь все будет по-другому. Нужно жить. Теперь не так больно, Вадим простил ее, он оставил в этом мире маленькую частичку себя...
