Ночь окончательного примирения Колея и Ориданы стала поворотной точкой в их отношениях. Оридана расцвела. Уверенный взгляд любимой и любящей женщины, плавная походка, улыбка... И как бы не противились авторы банальностям, в данном конкретном случае не упомянуть, что счастье сделало принцессу настоящей красавицей, мы никак не смогли. Так же, как и о том, что идея зачать сына стала для супругов навязчивой. Иначе как объяснить их еженощные, ежеутренние и ежевечерние усилия? Они и днем ими не пренебрегали, но тут было одно существенное препятствие. Его Высочество Колей взвалил на себя бремя управления Ласурским государством. Ну, не всем конечно. И не всегда. Но часть бумажной работы Аркей ему отдал. Колей даже выступил на заседании Королевского совета по вопросу перебоев в поставках в Вишенрог продовольствия. К концу доклада Колька взмок, батистовая рубашка прилипла к спине и он, не прерываясь, скинул камзол, как будто он ему дрова рубить мешал.
По окончании заседания Рэд отпустил сына восвояси словами:
- Тяжелую ты себе епитимью выбрал, сынок! - и жалостно погладил по кудлатой голове.
Кроме как слушать и соболезновать Коле, других развлечений у короля последнее время не было. Пожалуй, во дворце только ослепленная любовью и счастьем Оридана не обращала внимание на последние тревожные новости. Эпидемия бешенства среди оборотней набирала силу. Из северных лесов надвигалась на Вишенрог армия потерявших разум тварей, объятых одной единственной жаждой - убивать. То, что удалось предотвратить шесть лет назад усилиями кучки героев, началось опять. Вновь тайная и злая сила направила смерть в самое сердце Ласурии, в Вишенрог.
И магический патруль, и городская стража находились в режиме повышенной готовности, был объявлен комендантский час, отряды добровольцев дополнительно патрулировали город днем и ночью. Как раз сегодня на Совете было принято решение усилить безопасность дорог, отправить на их охрану курсантов старших курсов Военного и Морского университета. Все усилия Его Высочества Аркея, последовательно проводившего политику мирного сосуществования рас, грозили пойти прахом, если бы не одно 'но'. Бешеные оборотни были в первую очередь опасны для сородичей - любой укус или царапина становились причиной заражения. Но именно оборотни стояли в первой линии обороны, и, к сожалению, случалось, что помощь магов опаздывала и тогда приходилось стрелять в своих...
Как уже говорилось, дворец бурлил слухами. Но реальной опасности никто не чувствовал. Пока... пока во время семейной конной прогулки по парку из кроны огромного каштана на круп Мириного пони не прыгнула бешеная росомаха. Под тяжестью зверя пони рухнул вместе с девочкой, росомаха сорванной пружиной рванулась к ребенку. За непостижимую долю секунды Колей закрыл собой дочь и успел выставить кинжал. Одной рукой сжал горло оборотню, второй вонзил нож в сердце. Не желавший умирать зверь рвал когтями человека, Оридана подхватила визжащих дочек, прижала к себе, с немым ужасом глядя на схватку. На шум сбежалась дворцовая стража, трупы росомахи и пони были сожжены на месте артефактом. Колей, несмотря на тяжелое ранение, организовал осмотр парка и следствие. Отказавшись от помощи, сам сел в седло, вместе с гвардейцами проводил бледную жену и бившуюся в истерике Мейю и потерявшую сознание Мири к мэтру Жужину, настоял, что бы тот прежде осмотрел малышек и Оридану, и только после того, как их увели в покои Ее Высочества, заорал от невыносимой боли. Когда с него сняли окровавленную одежду, из неестественно-багровых, синюшных ран хлестала кровь.
- Скажите Его Величеству, что есть опасность заражения, - вполголоса приказал Жужин одному из слуг. Повернулся к принцу. - Терпеть можешь? Хорошо. Сейчас будет еще больнее.
Принцессы, усыпленные Жужиновой микстурой, тихо спали у себя в кроватях. Оридана, сбросив туфли, металась по спальне дочек, запрещая себе плакать. Не в силах выносить неизвестность, то и дело выглядывала в гостиную, но госпожа Молль только качала головой и опускала глаза. Выйдя в очередной раз, Ее Высочество молча прошла к выходу и позвала охрану.
- Заходите, только тихо. Берите Мерейю и Ремейду. Не разбудите! Идем к Ее Высочеству Бруни.
Супруга наследника процессию встретила без удивления. Гвардейцы, изо всех сил стараясь не топать и не брякать, осторожненько сгрузили высочеств на диван в детской, козырнули и вышли. Свиту принцессы Ориданы герцогиня рю Воронн без лишних разговоров спровадила восвояси.
- Я пойду, - коротко попрощалась Оридана. Бруни молча тронула ее руку.
У целительской мэтра Жужина был выставлен усиленный караул, никого не пускавший и на все вопросы, даже на просьбу позвать мэтра отвечавший 'Немогузнатьвашевысотсво!' Оридана еще постояла у двери, как нищая, спрятав лицо в ладони. Потом выпрямилась, сжала амулет, активирующий заклинание, и ушла из дворца.
Она бежала площадями и улицами, задыхаясь, не видя ни домов, ни людей. Храм всех богов высился на холме огромной птицей, укрывая город тенью, как крыльями. В благоговейном полумраке под огромным куполом молились у алтарей люди. Изредка слышался приглушенный всхлип или осторожные шаги. Оридана прошла в дальний угол, упала на колени перед статуей Океанского творца... Слова беззвучно лились с губ, сплетались в вечную молитву, незаметные слезы текли и текли.
- Встань, дочь Гаракена, - принцесса подняла голову. На нее с лаской и заботой смотрел высокий худощавый старик в синей жреческой хламиде. - Женщине в твоем положении нельзя ни плакать, ни сидеть на холодном полу. Даже в храме.
Рука его, неожиданно сильная, помогла ей подняться. Оридана смотрела, не понимая. Старик улыбнулся и широким рукавом, как маленькой, вытер ее лицо.
- Бхаи, - взяв себя в руки, низко поклонилась женщина. - Прошу тебя, помолись о моем муже. Я не догадалась взять с собой золото, но я принесу богатые дары храму...
- Твой дар уже принят, дочь моя. Иди. И поторопись.
Оридана как будто очнулась. Она стояла на ступеньках - оказывается, служитель довел ее до самого выхода. Оглянулась и, повинуясь взгляду, пошла во дворец.
У дверей Жужина также стояла охрана, но гвардейцы при виде Ее Высочества расступились.
- Лекарь сказал - пускайте. Что уж теперь-то... - прогудел старший, оттираясь в сторону. При этих словах у Ориданы подкосились ноги, и, не в силах вздохнуть, она сделала несколько шагов, как деревянная. Дверь закрылась.
На белоснежной постели в белой рубахе лежал Колей. Никогда он ни казался ей таким красивым. И таким она его никогда не знала. На бледном лице не было ни тени порока, страстей, обуревавших его. Теперь проявилось то, каким он должен был быть всегда. Благородство и величие, царственность и мудрость... Его Высочество Колей Моринг, принц Ласурии...
- Оридана! - страшным шепотом позвал Коля. - Ты что там встала? Давай быстрее, а то Жужин вернется!
А поскольку она все также стояла, как примороженная, подскочил сам, утащил, опрокинул на стерильные простыни и полез под юбку.
На притоптанном снегу пологого берега хрустели под сапогами колючие ледышки. Поодаль дымились походные кухни, шумел лагерь. Звенела на перекатах горная речка, ломая отражения вековых сосен. Обнаженные до пояса мужчины умывались, плескали воду на крепкие плечи, обветренные лица.
Колей травил анекдоты (про баб, конечно) под сочное мужское ржание. Даже Аркей смеялся со всеми. Младший, на ходу досказывая, вышел на берег, поднял с камня полотенце. У старшего потемнели глаза - грубая ткань прошлась по свежим шрамам, бугрившимся по бледной коже.
- Да брось, - отмахнулся Колька, - зажило, как на оборотне. Прямо мужик стал, суровый воин. А то раньше всех шрамов - девки спину царапали. Эх, жалко, теперь форсить кроме как перед женой не перед кем...
Вы, может быть... Нет, вы сейчас наверняка скептически улыбнулись. А зря! Колей говорил чистую правду...
Полнолуние назад последняя битва магии против магии, оборотней и людей против бешеных тварей отгремела. Сожгли трупы, отмыли кровь и копоть. Армия возвращалась в столицу после долгой и изматывающей, но успешной карательной операции. Временный лагерь разбили рядом с провинциальным городишком. Делегация жителей во главе с мэром явилась пригласить офицеров на парадный обед, благодарные обыватели, избавленные от леденящего ужаса, несли домашнюю стряпню, зазывали гвардейцев на постой и вообще выказывали всяческое внимание. Многие дамы готовы были дойти в проявлении гостеприимства до крайней степени радушия. Мужчины и оборотни, разгоряченные смертью и победой, одинаково раздували ноздри. Короткая любовь на горячих простынях - лучшее доказательство того, что ты жив...
В младшем принце, окруженном восторженными обожательницами, бурлили те же инстинкты. Любая женщина готова была лечь с ним --здесь, сейчас. Тело опять побеждало - он был как олень в гоне, напряженный, великолепный. Красивая чувственная шатенка улыбнулась зазывно, повела за собой по узкой улочке.
Колька, хищно улыбаясь, смотрел на стройные бедра под легкой юбкой, тонкую талию, и вдруг посреди светлых сумерек упал в темноту, как в колодец. Светлым пятном виднелись несколько фигур, текущих, изменяющихся, ускользающих от взгляда.
- Клятва! - пророкотал штормовой волной голос.
- Кара! - ударил по лицу ветер.
- Отнять самое дорогое! - качнул рогами месяц.
- Детей?! - вырвалось у вмиг помертвевшего Колея.
- Детей вспомнил, - осуждающе покачала головой красавица.
- Ваше Высочество! Ваше Высочество! - звал его испуганный голос. - Что с вами? Люди, на помощь!
Колей смутно услышал голоса брата и какой-то женщины, сквозь слезы лепечущей, что 'Она шла мимо и увидела, как принц упал без чувств, и лежит как мертвый, и я ничего не знаю. Правда, правда!'
- Брат? - легонько тряхнул его Арк. - Колей?
- Я живой? - поинтересовался младший, не открывая глаза и украдкой проверяя, все ли на месте.
- Вроде живой, - с облегчением ответил наследник. - Дурак ты, Колька!
- Я умнею на глазах, - возразил Колей, открывая глаза и садясь. - Эка, сколько зрителей! Расходитесь, цирк уехал!
Эта беременность Ориданы ничуть не была похожа на первую. Начать с того, что тошнота, так донимавшая в прошлый раз Оридану и считавшаяся семейным проклятием в материнском роду, в этот раз ни разу ее не посетила. Может быть, потому, что она вся, каждой мыслью, каждой клеткой тела, всей душой была поглощена другим.
После прорыва бешенного оборотня под стены дворца король объявил всеобщую мобилизацию. Всех - мужчин, женщин, учили быстро и безопасно уничтожать зараженную особь, выдавали оружие, обучали способам защиты. Тех, кто показывал хоть какие-то способности к магии, тоже призвали в народное ополчение.
Наутро после чудесного Колькиного исцеления Редьярд вызвал сыновей и приказал отправить в Гаракен не только Оридану с девочками, но и Бруни с детьми. Колей согласился без споров. Аркей долго молчал. В нем боролись отец и государь. И будущий король победил.
- Нет, отец. Постой, дай мне сказать. Я не отправлю наследника престола в другое государство, даже столь близкое и дружественное нам. Политика переменчива. Случись что с нами - кто даст гарантии, что не найдется охотника сменить на ласурском троне династию? Другое соображение - я или мой брат унаследуем твой трон. Что скажут о нас подданные - они не могут защитить даже своих детей и женщин, что уж говорить о народе? Моя семья остается здесь, в Вишенроге. Колей пусть решает сам.
Колька вскочил, пробежался по кабинету, пиная мебель. Встал у окна, сгорбился. Рванул кружева на горле.
- Пусть сама решает, - сказал глухо, не поворачиваясь. Тишина укоризненно молчала за спиной. - Что?
- Что? Не по-мужски? - оскалился Колька. - Опять перекладываю на нее ответственность? А может, я первый раз в жизни хочу сделать то, что она хочет?
Приглашенные в кабинет принцессы мужей выслушали спокойно. Бруни только молча сжала руку Кая, посмотрела в глаза, и он ответил, притянул с себе, целуя в прохладный лоб.
Набычившийся Колька стоял, засунув руки в карманы. Оридана подошла, положила ладонь ему на локоть.
- Я не поеду в Гаракен. Здесь родина моих детей, здесь теперь мой дом. Я не боюсь - ты ведь защитишь нас, муж мой?
Оба полковника переселились в казармы, Оридана - к Бруни. Кольку-младшего, конечно, забрали с собой. Оридана попробовала было настоять на том, что бы Саник временно оставил учебу и вернулся во дворец, но полковник Торхаш, усмехнувшись, ответил, что готов выписать подорожную только в один конец.
Саник сказал дрогнувшим голосом только оно слово:
- Мама.
Оридана поняла. И отступилась.
Потом войска ушли на север, а женщинам осталось только ждать. И все спасение было в Шёпоте сердец. Каждый вечер Оридана клала в шкатулку три письма. Одно от нее - домашнее, теплое - о событиях дня, о дочках, о том, как растет живот. И два от девочек, которые тоже писали о важном. Как любят и скучают... Колей ждал этих писем, как ждут все мужчины на войне. И писать старался каждый день - хотя бы два слова. Живой. Вернусь. Люблю.
Каждое утро королевский глашатай читал на площади донесение. А Оридана все изменения почувствовала первой. Как только от Колея пришло первое письмо, которое нельзя было читать детям вслух целиком. Про ее аромат, ее поцелуи и даже что-то такое про тесную глубину.
Потом стало известно, что войска находятся на марше в столицу. Счастье и спокойствие отразились на Оридане очень своеобразно. Она ела, ела и ела. Как утка. Она и выглядела также - здоровой и всем довольной уткой. Обустраивала гнездо, хлопотала. Но каждое утро еще до рассвета ходила в храм, а оттуда -в маленькую пустынную бухту. Ее словно магнитом туда тянуло.
- Знаешь, - рассказывала она Бруни, - я точно знаю, что мне нужно там быть. Вода меня зовет.
Она уже считала дни до родов и очень надеялась, что встретит Колея с сыном на руках. А еще, вспоминая первые роды, больше всего боялась не боли, а суеты и чужих глаз. И вот однажды утром в храме к ней подошел тот старик, служитель Океанского творца.
- Дочь моя, идем.
Оридана, не спрашивая, куда и зачем, доверчиво шагнула в портал. Они оказались в каком-то гроте. В расщелине между скалами светило горячее солнце, океан, как любопытный щенок лизал песок.
- Где мы, бхаи? - спросила принцесса, осматриваясь.
- Там, где сегодня родится твой сын, - ответил жрец, усаживаясь на скамеечку. На камне рядом Оридана разглядела какие-то вещи.
- Но... как же? - изумленно пробормотала женщина. - Я буду рожать одна?!
- Надо быть осторожнее в желаниях, дочь океана, - старик смеялся. - Боги ведь не глухие. Разве ты не этого хотела?
Оридана ошеломленно огляделась.
- Но СОВСЕМ одна? А кто примет ребенка?!
Бхаи наклонил голову, к чему-то прислушиваясь, рассмеялся.
- Повитуха прибыла.
Из открывшегося портала в буквальном смысле вывалился Колей, одетый по-походному и старуха. На вороте еще не стаял иней. Старуха подмигнула Оридане, отряхнула руки и исчезла.
После длинных секунд неверия, узнавания, восторга он подхватил ее, стиснул, зацеловал, шепча безумным шепотом все слова, что говорят влюбленные после долгой разлуки. Она плакала и смеялась, и целовала в ответ. Он опять сжал ее, вжимая в себя, растворяя в себе. Притиснутый живот ударило спазмом, отпустило. Она вскрикнула, спазм повторился, сильнее, глубже.
- Океанский Творец! Да я же рожаю! - простонала Оридана, скатываясь в панику.
Колька, как хороший муж последовал за женой. Жрец некоторое время со скорбным спокойствием смотрел на мечущегося кругами мужа и рыдающую жену, потом поднялся, хлопнул в ладоши.
- Стыдись, мужчина.
Колька остановился, поморгал, коротко вздохнул, стащил с себя доху, мундир и зачем-то рубашку.
- Она рожает, - объяснил он непонятливому.
- Вот и радуйся. Давай, раздевай ее и неси в воду.
- Совсем? - уточнил Коля, стаскивая с себя сапоги.
- Нет, только шапку сними. Конечно совсем, дурья твоя башка!
Колька засуетился, подскочил к согнувшейся жене, под уговоры снял с нее одежду, подхватил на руки.
Охая и постанывая, Оридана опустилась в теплую воду. Волны запели, гладя живот, успокаивая и она тихонько застонала, но уже от блаженства: боль словно отошла далеко-далеко. Страх и напряжение ушли, осталась ласковая нега.
- Все! - простонала Оридана, - Я отсюда не вылезу, пока ребенок не родится!
Эти мягкие схватки не мучили и не пытали, она дышала вместе с водой, пока схватки не стали заметнее.
Жрец запел низким сильным голосом какую-то мелодию, то ритмичную, то медленную и Оридана невольно подхватила, и не кричала, а пела, пока шел ребенок.
Колей с ужасом, и благоговением, и восторгом смотрел, как рождается его сын. Подхватил на руки, слушал крик, смотрел на сморщенное личико, крохотные пальчики, не замечая, как жрец помогает Оридане, перевязывает пуповину.
- Дай мне его! - в нетерпении протянула руки Оридана.
Колей посмотрел на жену, на малыша, протянул ей ребенка.
- Я опять оплошал, родная! У этого тоже вишневые глазки!
Далеко-далеко отсюда, в маленьком гарнизоне, в северной жаркой бане в тот же час рожала другая женщина. Ее малышка станет очень похожей на мать. И через много лет ее будут звать принцесса Алисия. Лисси...
