Панина Валерия
Совсем не Золушка! Рыська

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
  • Аннотация:


    Если вы любите Сказки Тикрейской земли Лессы Каури, может быть, вам понравится и Рыська - маленькая фарга, смешная и трогательная. Обещаю и клянусь, что ни словом не оскорбила обожаемую Матушку Бруни и прочих жителей Вишенрога и Ласурии. Обоснованно утверждаю, что история очень смешная, за исключением тех эпизодов, где можно и поплакать.

    Часть первая. От горшка два вершка.

    За потрясающую обложку огромное спасибо Ansa!
  
  
  С добрым утром, маленькая Рысь,
  Ты попала к очень добрым людям.
  Здесь никто тебе не крикнет "Брысь",
  Обижать тебя никто не будет...
  Братец Весь полюбит навсегда,
  Станет и защитой и опорой,
  В добрый час попала ты сюда,
  Для того, чтоб отступило горе...
  Будут и подруги и друзья,
  Рыцарей тебе - так целый корпус!
  Чтобы люди стали как семья,
  Чтобы доброты звучал бы голос...
  
  Татьяна Резникова
  
  
  
   > > Пролог.
  
  
  Что она помнит? Солнечные пятна на коре. Зеленые кружева листвы на голубой подкладке неба. Мягкая трава под лапами. Высокий порог. Скрипучая тяжелая дверь. Полумрак. Теплый мамин бок и шершавый язык. Мамины руки. Запахи. Земли, цветов, пробежавшего зайца. Вспорхнувшей из-под самого носа противной птицы с острым клювом. Мамин смех и поцелуй в обиженный нос.
  
  
   Чужой запах. Крики. Рычание. Дрожь. Страшно. Мама! Мама! Другой запах. Тяжелый. Липкий. Мама! Тяжесть. Темнота.
  
  
   Голоса. Низкое ворчание. Нежные переливы. Ласковые руки. Мокро! Смех. Мокро! Тонкие пальцы гладят ушки и пузик. Щекотно! Теплая ткань. Очень щекотно! Запахи. Незнакомые. Много. Странно. Молоко! Голод! Тепло. Спать.
  
  
   Маленький рысенок проснулся и принюхался. Пахло непонятно, но нестрашно.
  - Ты проснулась. Проснулась, проснулась! Я слышу, как ты любопытно сопишь. Ну же, отрывай глазки!
  Нежные руки тормошили, обнимали, тискали. Смех звенел, как капель. Рыська не выдержала.
  На Матушку Бруни смотрели голубые глаза. Смотрели с робостью и с вызовом. Женщина рассмеялась. Рысенок на всякий случай выпустил коготки и показал зубки.
  - Привет, малышка! Идем кушать!
  
  Так началось Большое Приключение Росинты Гольди из клана Блуждающих.
  
  
   Часть первая. От горшка два вершка.
  
   Глава первая, в которой героиня все время спит.
  
  
  - Ваше Высочество, полковник Лихай Торхаш.
  - Ты звала меня, маленькая хозяйка? - поклон Лихо был как всегда учтив и чуть насмешлив.
  - Добрых улыбок и теплых объятий, полковник! Присаживайтесь. Морса? Или, может быть, горячего вина с корицей перед ужином? Кай обещал быть сегодня пораньше.
  - Маленькая хозяйка, ты трепыхаешься, как наседка при виде лиса.
  Бруни рассмеялась и почти успокоилась.
  - Вот, Лихай, посмотрите, - женщина сдвинула с колен складки шали и показала Торхашу спящего рысенка - Она все время рысь и все время спит. Она обернулась, только когда Вы ее принесли, ненадолго, и еще один раз вечером. Это нормально? Я и про обычных-то младенцев не слишком много знаю, а уж про таких малышей и подавно! Я делаю что-то не так?
  - Спрашивать у холостяка про воспитание детей? Маленькая хозяйка...
  - Лихай, не смейтесь!
  Оборотень взял рысенка за шкирку и потряс не слишком нежно. Оборотничий ребенок возмутился побудкой, замурчал и даже рыкнул. Торхаш рассмеялся и поднес звереныша к лицу близко-близко, заставляя смотреть в глаза. Малышка было обвисла в руке пушистой муфточкой, но вдруг изловчилась и распрямившейся пружинкой залепила обидчику когтистую пощечину.
  Лихо отпрянул, а рысенок, не переставая рычать, изловчился и вцепился коготками в держащую его руку.
  Бруни сидела, прижимая руки к груди и смотрела так, будто готова в любую секунду отобрать бедное замученное дитятко у злого страшного дядьки.
  - Маленькая хозяйка, с тех пор, как я познакомился с тобой, я смеюсь больше, чем за всю прошлую жизнь - Торхаш отцепил приставучую хулиганку от рукава и опять потряс - Сейчас она как будто спать не собирается.
  - А как ее уговорить обернуться? Я-то думала, что она большую часть времени должна быть в человеческом облике.
  - У оборотней рождаются дети. Оборачиваться они начинают, когда подрастут и понимают, как вернуться. А эта, видимо, застряла.
  - Застряла?
  Лихай помолчал. Лицо вдруг стало жестким, в глазах было больше зверя, чем человека.
  - Я нашел их случайно. Маленькая хижина в чаще. Они жили там вдвоем - рысь-фарга с котенком. Мать... была уже мертва. Билась до последнего, защищая детеныша. Я вытащил рысенка у нее из-под брюха. Я и нашел-то их по запаху. Кровью тянуло на пол-леса.
  - Это люди ... сделали? - Бруни отобрала рысенка и прижала к себе, как будто не беседовали они в теплой гостиной, а стояли на мокрой от крови траве лесной поляны.
  Лихо не ответил, а она не переспросила.
  - Думаете, она постепенно привыкнет к нам, перестанет бояться и станет нормальным ребенком?
  - Ну, если наших детей считать нормальными, то да.
  - А как ее назвать? И можно ли узнать, из какого клана была ее мать?
  - Имя придумайте, а клан... Возможно, кто-то согласится принять ее в клан, но тогда ее придется отдать.
  - Не знаю, как там у вас делать правильно, Лихай Торхаш, но моя девочка сама станет основательницей нового клана, когда вырастет, разумеется.
  - Не сомневаюсь, маленькая хозяйка. Тебе под силу воспитать не только фаргу.
  Бруни не успела спросить, что он сказал так многозначительно. Пришел усталый Аркей, поцеловал жену, потом еще поцеловал, так что Торхаш успел соскучиться, Катарина позвать к столу, а маленький рысенок снова уснуть.
  
  
   Глава вторая, в которой героиня находит и обретает.
  
  
   Ванилла рю Дюмемнон проснулась по привычке затемно, не открывая глаз пошарила по соседней подушке, супруга не нашла, но на всякий случай, чуть хриплым со сна голосом позвала 'Дрюнечкаааа'. Муж не откликнулся, эротичность в голосе, не достигнув цели и не подчиняясь коэффициенту рассеивания, унеслась в галактику, снеся пару комет и мелкий астероид с привычных орбит.
   Ванилька перевернулась на бок, потискала вместо Дрюни одеяло, еще минутку повалялась и пошла умываться. Зеркало в умывальной показало счастливую симпатичную розовощекую пышечку в игривой ночнушке. Пышечка потянулась, скинула сорочку, повертелась, провела ладошками по тугим бокам, повернулась спиной, изогнулась, полюбовалась упругой попкой. Вздохнула: 'И где опять муж? Такая красота пропадает!' и пошла умываться.
   Спустя время в кухню спустилась Старшая Королевская Булочница, причесанная волосок к волоску, в свежем платье, накрахмаленном и хрустящем, как свежий хлеб, передничке. Ванилла любила тишину и темноту пустой утренней кухни, таинственные тени по углам, запахи, редкие звуки, кажущиеся таинственными.
   В такую рань и затеваемое тесто заводилось легче, было пышнее, воздушнее, дышало под руками и поднималось из большой фарфоровой миски душистым облаком. Ванилька завела другую опару, не торопясь, месила, мысли текли тоже под стать тесту - думалось что-то веселое, легкое. Женщина последний раз шлепнула по тесту ладошкой, полюбовалась на идеальный шар и бережно прикрыла белейшим полотенчиком. Потерла, разминая, затекшую поясницу, погладила животик. Выставила на стол свежие сливки, поискала взглядом венчик и недоуменно хмыкнула. Фыркнула, уперла руки в бока и воинственно огляделась - она терпеть не могла, когда кто-то брал ее посуду.
   - Ну, я вам и задам! - пригрозила неведомым похитникам чужих венчиков и покачала бедрами в глубину кухни. Погремела посудой на большом столе и победно потрясла нашедшимся венчиком.
   Ванилька двинулась к своему тесту и будущим взбитым сливкам, но, не дойдя до стола, завопила и сделала туше венчиком. Рыська, неторопливо лакавшая сливки на столе, от неожиданности сделала свечку, заорала, приземлилась прямо в сливки, забила лапами, сиганула в муку, вымахнула, пронеслась по столу, опрокинула на себя плошку мака, и прыгнула спасаться на шкаф.
   Разбуженные небывалым происшествием поварята, до того мирно зевавшие по углам, бросили не начав дрова и воду и кинулись госпоже рю Дюмемнон на подмогу.
   Бедная Рысена, завидев вооруженных поварешками, кочережками, ложками и прочим вопящих, кричащих, стучащих мальчишек, окруживших шкаф, окончательно потерялась от страха и прыгнула куда-нибудь, только подальше от шума и гама.
   'Куда-нибудь' оказалось вздымающаяся от волнения выдающаяся грудь Старшей Королевской Булочницы. Оцарапанная Ванилла трубно завопила, оторвала рысенка от столь любимых Дрюней сдобностей и запулила несчастную зверушку со скоростью пущенной могучей гвардейской рукой пращи.
   Дрыгая в воздухе всеми лапами и издавая душераздирающие звуки, Рыська влетела в неурочно открытую дверь кладовки. Раздался звон, еще более душераздирающий рявк, и громкий стук двери, захлопнутой самым расторопным поваренком.
   Тяжело дыша, госпожа рыцарь и верные посудоносцы, оглядываясь, застыли посредине побоища.
   - Что такое творится в моей кухне? - тихий дребезжащий голос мастера Понсила заставил компанию подпрыгнуть и разбежаться по делам, дружно сделав вид, что 'мыничегонезнаемипрокладовкутоже'.
  
   Его Высочество принц Колей хоть и страдал иногда похмельем, но, имея организм молодой и покуда здоровый, отсутствием аппетита не страдал никогда. А потому подмастерье Иларий по прозвищу Тесак с вечера подготовил для принцева завтрака полдюжины куропаток и столько же перепелок. А потому, придя утром на кухню и проверив, ровно ли горит огонь и хорошо ли разогрета Большая Сковорода, первым делом отправился в кладовку за дичью.
   Тесак скрылся за дверью, парочка поварят переглянулась и боком-боком подкралась ближе к выходу на задний двор. Раздался рев чудовищной громкости. Железнобок, само собой, не смолчал и откликнулся. Дверь с грохотом распахнулась и на пороге показался могутный Иларий. В одной руке он держал тесак, с которым никогда не расставался, а в другой - связку охотничьих колбасок. Медальоном на этом ожерелье висела перепуганная чумазая Рыська. Поварят у задней двери стало больше, а сама дверь потихоньку заскрипела, готовая открыться.
   На мгновенье кухня замерла. Тишину разбили каблучки Катарины, спускавшей по лестнице заказать завтрак.
   - Ой, нашлась! - радостно воскликнула девушка, подбегая к Тесаку и разлучая Рыську и колбаски. Впрочем, с одной Рыська не рассталась и в руки к горничной они перебрались вдвоем - Рыська и колбаска. - А мы с ног сбились, искамши, боялись, ты потерялась! А ты здесь блуждаешь!
   - Она блуждала?! Она двух перепелов загрызла и кровяную колбасу понадкусывала! И это! - потрясая поруганной связкой и тесаком, возмутился Иларий приятным баритоном. - Она - это кто?
   - Это воспитанница Ее Высочества принцессы Бруни, - счастливо смеясь, Катарина поудобнее перехватила рысенка и побежала наверх.
   За ранним ввиду несостоявшегося завтрака обедом, Бруни рассказывала посмеивающемуся мужу и хохочущему Весю, пришедшему навестить новоприобретенную сестренку, историю знакомства Рысены и Ванильки. Отмытая Рыська смирно сидела на подушечке рядом с Бруни и была сама кротость и невинность.
   - Говоришь, блуждала? И запасов съела и испортила на семь золотых? - Кай потрепал Рыську за ухо. - Ты самый дорогой рысенок в Ласурии! Да что там! В Тикрее!
   - Рысена Гольди! - глаза у Веся загорелись - Гольди! И на Брун - гильду похоже!
   - Тогда уж Росинта Гольди, - важно кивнула головой Матушка - Звучит куда лучше!
   - Росинта Гольди из клана ... Блуждающих! - последнее слово осталось, как и положено, за главой семьи.
   Росинта, закрыв глазки, вспоминала кладовку и строила планы.
  
  
   Глава третья, в которой героиня несет дозор и идет на самый верх.
  
  
  
   Росинта Гольди проснулась поздно. Всю ночь она была занята тем, что караулила под дверью, за которой скрылась женщина с нежным голосом и ласковыми руками и мужчина в тяжелых сапогах, от которого немножко пахло оружием. Женщина пошла с мужчиной вроде бы добровольно, хотя сначала, когда он поднял ее на руки и понес, Рыська засомневалась. Женщина не кричала, на помощь не звала, а даже смеялась. Но Рысена на всякий случай решила подождать и в случае чего прийти и спасти. И неважно, что дверь они закрыли! Сначала за дверью было очень тихо, потом Рыська услышала непонятные звуки, скрипы, а потом и стон, и даже вскрик!
   Рыська начала рыть под дверью подкоп, но каменный пол не поддавался. Рысена не сдалась и начала грызть дверь. Дубовая дверь поддавалась маленьким зубкам тоже плохо, а потому Рыська грызла и одновременно рычала, чтобы тот мужчина не думал, что женщина совсем беззащитна!
   Звуки прекратились. Рыська решила, что помочь уже не в силах, но отомстить должна, и продолжила грызть и угрожать. За дверью опять раздался смех, и вроде даже женский, а потом опять настала тишина. Росинта на всякий случай еще погрызла, но зубки были маленькие, а дверь большая, и здраво рассудив, что зубки надо поберечь, а то чем же она мужчине отомстит, Рыська залегла в засаде ждать, когда дверь откроется.
   Утром Аркей проснулся первым. Осторожно вытащил руку из-под головы жены, поцеловал в теплый затылок. Бруни пахла любовью и чуть-чуть цветами. Кай поцеловал за ушком, в ложбинку между плечом и шеей, в тайне надеясь, что любимая проснется. Но она спала крепко, и он просто смотрел, смотрел... Решив, что ни за что не пойдет в купальню один, все-таки поднялся и пошел в кабинет, отрабатывать вчерашний оброк.
   Рыська дождалась-таки! Дверь открылась! Мужчина занес ногу через порог, и маленький рысенок прыгнул! Легкие штаны никак не могли послужить защитой от зверских когтей и зубов, но к чести Кая, он все же сдержался и только зашипел. Рыська вцепилась в ногу не хуже, чем во вчерашнюю колбасу, но готова была бросить добычу ради того, чтобы узнать судьбу бедной женщины. Краешком глаза взглянула на постель, принюхалась. Того запаха не было. Рыська отпустила ногу, подошла поближе, уловила спокойное дыхание и попятилась.
   На рыжей морде читалось: 'Это хорошо, что она целая и невредимая! А то б я тебе!' Кай подхватил рысенка под мягкое пузо, и прихрамывая, вышел, наконец, за дверь.
  
   В кабинете уже горел камин, душисто пахло ягодным морсом. Эфемерно возникший из ниоткуда Лисс со сдержанной радостью поздоровался с командиром, опять куда-то исчез и почти сразу вернулся с двумя мисками. В одной были налиты свежайшие сливки, в другой жались друг к другу несколько колбасок.
   Рыська спланировала с ладони Кая и устремилась к сливкам и колбаскам. Лисс благоразумно отдал миски добровольно, лишив рысенка всех шансов отнять их силой. Росинта минутку выбирала, с чего начать - сливки? колбаски? сливки? колбаски? Колбаски победили с минимальным преимуществом.
   Кай, посмеиваясь, разбирал бумаги и краешком глаза наблюдал за исчезновением сначала колбасок, потом сливок.
   - Лисенок, спасибо! Мы с Росинтой оценили твою предусмотрительность.
   - Нет, командир, я тут не причем! Мастер Понсил очень заинтересован, чтобы Рыська не голодала и не навещала больше кухню. Поэтому он распорядился приносить для нее еду особо.
   Рыська домыла миску, посмотрела, достаточно ли она чистая, для верности еще лизнула. Пузико настойчиво хотело лечь. Рыська полностью с ним согласилась и улеглась тут же, у камина.
   Проснулась она поздно. Камин догорел, рядом стояли две волшебные миски - со сливками и парочкой куриных ножек. Рыська, разумеется, проверила, свежие ли сливки и хорошо ли приготовлены ножки.
   По окончании проверки Росинта обошла все комнаты башни, не нашла ни милой женщины, ни ее мужчины и решительно направилась на поиски.
  
   Гвардейцы у лестницы были обнюханы и признаны не заслуживавшими внимания. Присматриваясь, принюхиваясь и маскируясь, Рыська шла по следам, пока не дошла до высоких массивных дверей, у которых скучали высокие крепкие мужчины. Рыська тоже поскучала, а двери все не открывались и не открывались, пока не появился мужчина, которого она не знала, но, главное, знали гвардейцы. Дверь едва успела приоткрыться на ладонь, а предприимчивая Рысена уже была внутри.
  
   Стрема лежал под столом и размышлял о проекте указа, который зачитывал Его Величеству Ян Грошек. А что делать? Король Редьярд слушал невнимательно, поскольку все время что-то читал и подписывал. Поэтому Стрема ни на что не отвлекался, а в особо важных местах поднимал голову и вываливал язык.
   Дверь приоткрылась, Грошек и Стрема на минутку прервались, даже король оторвался от своего времяпрепровождения и рыкнул: 'Ну, кто там еще', но прежде чем в кабинет ввалился Его Высочество Колей, в щелку по капле протекла маленькая рыженькая кися.
   Стрема поднялся во весь рост и чисто из научного интереса шагнул поближе рассмотреть этот микроб.
   Бедная Рыська, заглянув в розовую пасть, в которой она поместилась бы целиком, даже завернутая в любимое стеганное одеялко, сделала большие глазки и подпрыгнула. Допрыгнула она только до Стреминой челюсти. Стрема клацнул зубами и от неожиданности сел. Удар пробудил в Рыське основной инстинкт - лезть как можно выше и как можно быстрее.
   Рыська сиганула на письменный стол, с заносом проехалась по королевской переписке, прорысила по королевской особе, совершенно ошалела от Редьярдова 'Какого ..!', задней лапой поставила синяк на груди кувшинной эльфийки, прыгнула на шкаф, попала на мраморный бюстик какого-то там Ласуринга. В результате столкновения бюстик полетел на Грошека, Рыська - на тяжелую бархатную портьеру цвета марсала. В два прыжка Рысена достигла апогея.
   Выше лезть было некуда, спускаться - страшно. Рыська закрыла глаза и самозабвенно заорала.
   - Папаня, за арбалетом сходить? - с готовностью вызвался Колька.
   - Аркаеш вас всех побери!
   Рявк Редьярда пробудил бдительную стражу, и через минуту Рыськины вопли слушали уже не четверо мужиков, а восемь. Увеличившееся вдвое количество слушателей втрое усилило Рыськин энтузиазм.
   Партия грозила перейти в пат.
  
   Если бы Рысена, вопя и раскачиваясь на потрескивающей гардине, могла говорить, она бы с удивлением воскликнула: 'Надо же! Никакой разницы!', имея в виду вчерашних поварят и сегодняшнее собрание. Впрочем, нынешняя ассамблея, в отличие от вчерашней, бубнила басами, баритонами и тенорами, а не визжала дискантом, и вооружена была серьезнее. Поэтому никакого желания спускаться хоть на дюйм ниже у Рыськи не было, несмотря ни на какие 'Кыся-кыся!' и 'Иди сюда, хорошая девочка!'. Стрема тоже убеждал, как мог, время от времени вставляя весомое 'Хафф!'. Рыська не убеждалась.
   - Ваше Величество, она боится. Мне кажется, если в кабинете никого не будет, она слезет сама и уйдет, - голос Яна Грошека был тих и убедителен.
   - Я тут кто?! - Редьярд взревел и вынесся в коридор, за ним пошли колонной гвардейцы, Колей и Грошек. Стрема вышел последним, не торопясь и с достоинством.
   В то время как Рыська выжидала, пока опасность отойдет подальше, Редьярд, заложив руки за спину, расхаживал по коридору под наблюдением охраны, секретаря, Стремы и младшего сыночка, который ничем не был занят, а потому никуда не спешил. Время от времени король косился на чуть приоткрытую дверь кабинета и вопрошал: 'И где ... эта? Скоро уже?!'.
   После очередной пробежки Его Величество не выдержал и вошел в кабинет. Вполне успокоившаяся к этому времени Рыська как раз подумывала спуститься и посмотреть, что за конский топот там за дверью. Но вошедшему королю намерения Рысены были темны, зато вид самой Рыськи, по-прежнему оттенявшей портьеру, привел в некоторое недержание чувств.
   Редьярд громко предложил Рыськиной матери интимные отношения и выскочил из кабинета, саданув дверью с такой силой, что вполне добротный медный штырь, удерживающий карниз, выскочил из стены, и карниз рухнул, слегка оглушив бедняжку. Рыся выпуталась из тяжелой ткани, рванула, не разбирая дороги, врезалась в защитный экран камина, свалила его и прыгнула в пустой камин. Сверху потянуло воздухом свободы и чуть-чуть дымом.
   Рыська сосредоточилась и полезла вверх.
  
  
  
   Глава четвертая, в которой героиня впервые начинает задумываться о гендерном вопросе.
  
  
  
  Рыська все лезла и лезла, труба все не кончалась и не кончалась. С трудом перевалившись через край, Рысена шлепнулась на теплую черепицу.
   Отдышавшись, отважная труболазка огляделась. Собственно, кроме облаков и черепицы, смотреть было не на что. Рыська хотела было опять заорать, но от страха смогла только пискнуть. Прижимаясь пузиком к крыше и едва-едва перебирая лапками, Рысик поползла вверх и в сторону. Дворцовые голуби смотрели на маленькую кисю и сварливо сплетничали. Путь был долгим и закончился встречей рысьего носа и очередной трубы.
   Бедная Рыська, цепляясь коготками за неровности кирпичной кладки, полезла на трубу. Добравшись до темного жерла, Росинта поглядела в неизвестность, долго примеривалась, как лезть - хвостом или головой. Голову было жалко больше. И опять - лапка за лапкой, коготок за коготком.
   Несмотря на усталость, она бы все-таки спустилась благополучно. Но вместо выгоревшего кирпича лапка наткнулась на пустоту и Рыська, сорвавшись, полетела вниз.
  
   Сидя во главе изысканно накрытого стола Ее Светлость герцогиня Агнуша рю Филонель со снисходительной улыбкой слушала щебетание своих фрейлин. Ежедневный ритуал, именуемый обедом, сегодня отличался присутствием Ее Высочеств принцессы Бруни и принцессы Ориданы. Молоденькие фрейлины старшей принцессы, до того совершенно не знакомые с дворцовыми нравами, и поначалу не стеснявшиеся своей неопытности и наивности, понемногу закалялись, почти перестали краснеть от каждой двусмысленной фразы, и усиленно учились отвечать в общем на вопросы ни о чем.
   Принцесса Оридана, освоившая искусство салонных разговоров одновременно с умением есть ножом и вилкой, удачно разбавляла разговор замечаниями. Принцесса Бруни, как всегда, больше молчала. Окончание обеда ожидали, пожалуй, все. Бруни - чтобы, наконец, заняться делами, остальные - чтобы предаться безделью. Оридане было скучно и здесь, и у себя, и она все подумывала набраться храбрости и напроситься к Бруни.
   Тарелки были убраны, компания оживилась в ожидании десерта, как вдруг...
  
   ... Рыська, сорвавшись, полетела вниз, через мгновение выпала в топку камина, как горошина из стручка, приземлилась на лапки, не удержалась, перевернулась через голову, опять сбила решетку, принялась чихать, кашлять и тереть нос. Потом брезгливо отряхнулась, попробовала лизнуть переднюю лапу, сморщилась, решила оставить мытье до лучших времен и огляделась.
   Будуар герцогини изобиловал сундучками, коробочками и шкатулочками, которые просто необходимо было срочно открыть и выпотрошить!
   Рыська перевернула пару шляпных картонок, основательно потопталась на содержимом (единственно, чтобы лучше рассмотреть фасон и отделку), открыла шкатулку с бальными перчатками, проверила, на месте ли пальцы, для верности пересчитала (не доставало уже двух, почему-то), прицелилась и прыгнула на туалетный столик.
   Ларец с драгоценностями был обыскан. Росинта посетовала на недобросовестность ювелира, сделавшего столь слабый фермуар, перекушенный со второго раза. И герцогиня была не права, запретив другому ювелиру портить центральный сапфир в диадеме сверлением, и приказав закрепить его золотыми лапками! Как оказалось, они легко разгибаются! Конечно же, камень выпал и почти потерялся.
   В поисках надежного места для сбережения такого сокровища Рыська неосторожно открыла пудреницу и обнаружила, что у нее страшная аллергия на пудру. Чихая и пятясь, Рыся наехала на флакон из оникса и попутно выяснила, что этот камень столь же хрупок, как и стекло, а также, что герцогиня предпочитает тяжелые липкие ароматы лилии и нарцисса.
  
   ... Тарелки были убраны, компания оживилась в ожидании десерта, как вдруг давно к чему-то прислушивавшаяся герцогиня резко поднялась и воскликнула: 'Эльфийская сила, что происходит?!'.
  
   - ... Ты бы видел, что она сделала с будуаром герцогини! Все перевернуто; шляпки, перчатки - в клочья. Драгоценности - и те пострадали. Сама в саже какой-то, золе, пудре - и чихает, чихает! Правду сказать, духи у Её светлости не пахнут, а ... очень сильно пахнут! - Бруни и Кай стояли, обнявшись, у Рыськиной корзинки и обменивались сводкой происшествий. - Что тут началось! Горничные, фрейлины - все вопят и Рыську ловят. Визг, писк - я едва не оглохла, что уж про Рысеньку говорить! Конечно, перепугалась и спряталась. Как и смогла так незаметно прошмыгнуть Агнуше под юбку! Та тоже не заметила и наступила на нее! Как обе орали! Эти дуры ринулись, сбили герцогиню с ног! Ужас! К счастью, Росинта увидела меня наконец-то, я взяла ее на руки и мы ушли.
   - Я был у отца, когда герцогиня явилась требовать контрибуции. - Кай очень несолидно хрюкнул. - По крайней мере, у отца пострадало только терпение и занавесь на окнах, а у герцогини ожерелье золотое - два, перчатки кожаные - три...
   - Кай, любимый, что же делать? Не можем же мы запереть её. Я, конечно, поговорила с ней, объяснила, что так себя вести нельзя, но что она поняла? Она же маленькая такая! А вдруг её кто-нибудь поймает и обидит?
   - Бруни, я поставлю королевский дворец против Рыськиной кисточки на правом ухе, что ее не так-то просто поймать! Она очень изобретательная и смелая, да, девочка? Но, все же, Рыся, не стоит ходить в гости в те покои, в которых ты была сегодня. Ты же запомнила, как пахнут те люди? По крайней мере, не делай этого в ближайшее время!
   - Кай, может, мне стоит извиниться перед герцогиней? - Бруни заглянула в глаза мужу.
   - Нет, родная. Ты ни в чем не виновата и ни у кого прощения просить не будешь, - Аркей говорил спокойно и твердо. - Никогда.
   Бруни кивнула, потянулась к нему. Они целовались сначала возле Рыськи, потом на ходу...
   Рысена лежала в своей корзинке, вылизывалась и недовольно морщилась. Шкурка пахла настоем Матроны Мипидо, которым та выводила неподдающиеся пятна на самых тонких и нежных тканях.
  
  
   Глава пятая, в которой героиня продолжает во все вмешиваться и кое-кому мешаться.
  
  
  
  
   Принцессу Брунгильду дворцовые обитатели в равной степени обожали и ненавидели. Причем и обожание и ненависть вызывались одной и той же причиной - "она была нетороплива, не холодна, не говорлива, без взора наглого для всех, без притязаний на успех... все тихо, просто было в ней...".
   Обожание выражалось тем, что все ее просьбы, высказанные хотя бы намеком на пожелание, исполнялись точно и быстро, а ненависть никак не выражалась в поступках. Зато выплескивалась в злословии. Фрейлины, а тем паче их горничные, далеко переплюнули всех вместе взятых торговок Ласурии и Крей-Лималля. Знала об этом Матушка Бруни или нет, не известно, но как уже было сказано, на отношении и поступках самой Бруни это никак не сказывалось.
   Маленькая Росинта, которую, конечно, никто так не звал (да ее вообще мало куда звали как бы то ни было) бывала везде и слышала все. Маленькой рыжей кляксой Рыся просачивалась в будуары и гостиные, спальни и приемные. Секретов от нее не было и быть не могло. Другое дело, много ли может рассказать о выведанных секретах двухлетний ребенок, тем более рысенок? Да и половину сказанного Рыська не понимала. Зато "Бруни" понимала отлично и отношение говорившего к ее обожаемой Матушке чувствовала едва ли не лучше, чем запахи.
   Злопыхательницы расплачивались погрызенными туфлями, пожеваными любимыми платьями, обслюнявленными кружевами и затяжками на дорогих чулках.
   Рыся появлялась и исчезала тихо и незаметно, "как сон, как утренний туман" и не разу не была застигнута на месте мести.
   Принцесса Оридана в иерархии Рыськи до поры не относилась ни к плохим, ни к хорошим. Однажды одна из наказанных Рысей горничных подстерегла ту у дверей Ориданы и больно прищемила малышке лапку. Оридана выскочила на писк, взяла рысенка на руки и долго гладила и утешала. Горничная была сослана в прачки, а у Рыськи появилась подруга. Младшая принцесса тоже была чужой в этом замке. И гордой. Поэтому если и жаловалась кому на своего развеселого муженька, так только маленькой рыженькой кысе.
   - Я его совсем не понимать. Он со мной быть добрый и веселый. Он красифый, высокий! И смешной... И он меня так целоваит! Когда он меня обнимайт, сердце так стучать, так стучать... А потом уходит. К другим! И их... тоже... ласкать... А потом - идти ко мне как ни в чем не бывать! Я хотела его прогонять, а он ... смеяться! А потом сжать меня руками - я не дышать и пищать... И забыть, что он уходить! - рассказывая, Оридана то смотрела Рысене в глаза, то прятала лицо в мягких рыжих пятнышках, вытирая непослушную слезинку о мягкий бочок.
   Благородное Рысино сердце всей душой было с Ориданой. Рыся терлась о руки, лизала щеки, пока совсем не расшалилась и не зацепилась коготком за сережку. Обе зашипели от боли, но у Рыськи хватило ума не особо дергать лапой, и Оридана довольно быстро освободилась. Ее высочество потерла покрасневшее ушко и в отместку подула в розовый нос. Рыська фыркнула и ушла от Ориданы в очень подходящем настроении.
  
   Росинта сидела в засаде у дверей в покои Ориданиного мужа не отвлекаясь на желание сходить кое-куда кое-что сделать, не смотря на то, что желание становилось размером куда больше хозяйки. Явившийся под утро принц Колей на свое несчастье не заметил вторжения пушистой бестии. Проскользнувшая в неспешно прикрытую дверь Рыська едва дождалась стука сброшенных сапог и встречи Колеева тела с периной и наконец-то смогла расслабиться.
  
   Рыся обошла вокруг оставленных напоследок принцевых ботфортов как вокруг мраморных колонн, отступила, прыгнула, разбежалась, снова прыгнула. Ботфорты свалились.
   Рыська подумала и пыхтя полезла в тот, что сверху. Внутри было темно и пахло не слишком приятно. Много хуже ее вендетты. Немного повозившись и сделав свое мстительное дело, поползла обратно. Голенище согнулось, не желая выпускать добычу, но упорством маленького рысенка можно было дробить брусчатку. Рыся вылезла и напоследок провела по сапогу когтистой лапкой.
   Залезая в нижний ботфорт, Рыся выставила вперед не голову, а орудие мести и обратно вылезала уже не торопясь. Со следующими тремя парами дело пошло легче.
   С чувством выполненного долга оглядев дело своих ... своей... короче, сделанное, Рыська пошла на дозаправку молоком и баиньки.
   За завтраком Его высочество больше с восторгом, чем с возмущением удивлялся - как такая маленькая гм... ну, в общем, маленькая, могла написать в две дюжины пар обуви, включая ночные туфли и ботфорты, за одну ночь?!
   Сама Рысена поняла одно - счастье Бруни и Кая у нее на втором месте. По крайней мере пока. Бдительность требуется счастью маленькой принцессы. Бруни начала нести караул у верности Колея практически круглосуточно. Тем более эта самая верность была такая маленькая, такая беззащитненькая, что оставлять ее без присмотра хоть на минуту было страшно. И Рыська была начеку.
   Принц Колей за время своей кобелиной карьеры настолько привык к разнообразию, что несмотря на данное отцу обещание и принесенную жене клятву, время от времени порывался войти в чужие врата. В глубине души Его высочество признавал, что клумба его Ориданы самая манящая, но привычка и натура нередко сбивали его на путь греха и порока. Но, как человек женатый и обремененный необходимостью соблюдать приличия, Колей перестал искать укромные пещерки во дворце.
   Упоминавшиеся фрейлины и горничные, не постигшие доселе, почему принц Аркей не нашел свой идеал среди них, гордо отказались от притязаний на его внимание. Что делать, если у наследника оказался столь дурной вкус? Но измену принца Колея, отказавшегося от их услуг и прелестей, простить не смогли и атаковали Ориданиного мужа с завидным постоянством мух, облюбовавших свежую навозную кучу.
   Осада принца, маневры, комбинации, вылазки и диверсии могли бы составить честь любой военной компании. Колей был пленен, объявил о капитуляции и назначил фрейлине N. свидание в ее комнате через час после полуночи.
   В назначенный час ожидающая принца дама думала уже не о предстоящем свидании (о чем там думать? все давно изучено), а о том, с каким апломбом она завтра появится при дворе и как даст понять всем ... короче, разлетелась в мечтах.
   Условный чуть слышный стук в дверь, он на пороге, ее вздымающаяся грудь, его "давай быстрее", падение на простыни, жезл изготовлен...
  
   Совершенно несолидный вопль принца длился долго и был слышен даже в королевских покоях. Набежавшая стража, слуги, Дрюня с супругой, Его Величество король и Их Высочества принц и принцессы в большинстве своем испытали Déjà vu. Голая задница принца привычно сверкала на фоне дворцовых интерьеров. Новой деталью была впившаяся зубами в Колеево полупопие Рыська, для надежности еще и крепко державшая это самое полупопие когтями.
  
   Дрюня Великолепный назвал свое произведение 'Ода верности' и в тот же день услаждал ею слух всех причастных.
  
  Научившись через зад
  уважать супругу,
  Принц Колей семь дней подряд
  Не искал подругу.
  Семьянин примерный стал,
  Для жены прекрасной...
  Значит задницу порвал
  Кто-то не напрасно :-)
  
   Стихи Татьяны Резниковой.
  
   Две недели обедавший стоя принц Колей все это время задаривал жену подарками и цветами и каждый день приносил Рысе новую игрушку.
 
 
 
  Глава шестая, в которой таланты героини наконец-то находят своих поклонников.
 
 
 
 
  Из первой встречи Стремы и Росинты, столь запомнившейся обоим, обе стороны сделали, как ни странно, одинаковый вывод. Рыська, заглянув Стреме в душу, поняла, что раз он ее сразу не проглотил, то уж и не судьба. Стрема, в свою очередь, не раз пожалел, что упустил единственный шанс сделать 'вслюп, и нету!'.
  Огромный пес добрел до дверей библиотеки, головой открыл двери, ввалился внутрь и подобно выпрыгнувшему из воды киту прилег на пол. За собачьей тенью с той же неизбежностью следовала Рыська. Волкодав коротко и грустно подумал 'Déjà vu...', вздохнул, принял позу "собака умерла давно" и закрыл глаза.
  "Какая жизнь раньше была! Сахарная косточка, а не жизнь! Тихо, спокойно, степенно. Дела королевские суеты не любят, делаются неспешно, с достоинством. Посетители все солидные, что бы с глупостями какими - никогда. И девочки, что недавно появились, и пахнут одна Аркеем, а другая - Колеем (ну, таких вообще-то много, но эта, во-первых, только им пахнет, а во-вторых, запах каждый день обновляется, трется она, об него, что ли?) тоже ничего, добрые, тихие, за уши не хватают и глупости всякие типа "ой, собачечка какаяааа, утииии-пуууууси" не пищат.
  Все хорошо. Было. А теперь? Обо-рот-ней завели! Ладно бы одного! Волк как-никак! Так к нему "гости" ходят! Лисы всякие, барсуки, белки, прости, Пресветлая! Скунс пару раз заходил, тьфу, пакость какая! Наследят, навоняют! Приличному волкодаву угла пометить не осталось! И зарычать на них нельзя, не то что куснуть, как же, "онижедети"!
  Но эти хоть спать куда-то уходят и на миску мою не покушаются (еще бы посмели!!!). А эта ... боль зубная, заноза в ... лапе! Чтоб ее блохи в лес утащили и съели!!! Опять! Пришла! Мешать! Мне! Спать! Есть! Размножаться! Пристала как... как... репей! Лишай! Чумка!"
  Бронзовые собаки по углам камина с усмешкой наблюдали, как маленький рыжий котенок с кисточками на ушах кусает притворяющегося мертвым огромного волкодава за уши и лапы, тянет за хвост, облизывает морду, рычит и скачет-скачет-скачет.
  В приоткрытую дверь просунулся сначала пятачок, потом уши, пузик и хвостик крючочком. Бурная поросячья радость привела Стрему в еще большую меланхолию.
  "Не дворец, а цирк передвижной. Шапито. Мало нам зверья было, так Его Высочество, спасибо ему, еще свинью подложил.
   Мало эта бестия рыжая ни сна, ни отдыха не дает. Не то, что ее блохи утащили и съели! От меня уже блохи сбежали! Не отстает. Лаять пробовал, рычать, даже кусаться. А как ее укусишь?! У меня же пасть большая, Рыська маленькая, она в ней целиком поместилась. И лапкой, лапкой! Щекотно...
   Только привыкать стал. Смирился, можно сказать. Опять же польза - если блох считать.
   И тут - бац! Сплю я, и снится мне хорошее - охота, что ли. Чувствую, рядом с брюхом кто-то возится! А у меня там..., важное, в общем! Вскакиваю, а он лежит! Хрюкает!
   Ходит за мной и ходит! Бегает и бегает! Хрюкает и хрюкает!
   Нет, вот за что мне?! Умел бы говорить, попросил бы Рэда в подземелье меня поселить. У принца Арка такая темничка была, тихая, темная, сырая! И - никого! Хоть отоспаться..."
   Давно вступивший в коалицию Коля немедленно присоединился к Рыське. Собака была залюблена насмерть. Не выдержав еще и бомбардировок маленьким пятачком, почесываний свинским боком и нежных похрюкиваний, Стрема сделал попытку сбежать. Попытка защитана не была - Рыся гирей повисла на лапе и никак не стряхивалась, а Коля на каждом собачьем шагу забегал вперед, садился перед Стремой на упитанную попу и умильно хрюкал. Через пару шагов Стремительный решил повторить на бис мизансцену с дохлой собакой.
  Рыська и Коля с четверть часа честно пытались покойника оживить, еще полчаса - вынести в королевский склеп. Волкодав упирался в ковер всем, чем мог и больше чем на одну волосину с места не сдвинулся. Коалиция не сдалась и приступила к выносу тела вместе с ковром. Стрема взвыл и устно и мысленно. Помощь пришла откуда не ждали.
  Катарина и Жужелка впорхнули в комнату и как посланницы Пресветлой принесли избавление. Хотя бы временное. <
 
 
 
  Глава седьмая, в которой с героиней случаются метаморфоз и вояж.
 
 
 
 
 Когда Весь не пришел навестить Бруни три дня подряд, встревоженная Матушка послала ему в Военный университет записку. В ответ был получен скупой и весьма язвительный ответ, составленный полковником Торхашем, из которого следовало, что Веслав Гроден приговорен к месяцу без увольнительных, без свободного времени и на казарменном положении и что сему злостному нарушителю дисциплины категорически не рекомендованы посещения сердобольных королевских особ.
 Ее Высочество показала записку Его Высочеству. Аркей, прочитав, посочувствовал, но посоветовал Бруни все-таки не ходить. Та вздохнула, почти смирилась и послала к узнику Катарину с необъятной корзиной.
  Через неделю соскучившаяся по Весю Рыська сама отправилась на поиски.
 Исследованный от подвала до каминных труб дворец вселил в смелую кысю морок всенипочёмства. Пройдя через двор с достоинством герцогини рю Филонель, Росинта миновала распахнутые для нее почтительными стражниками ворота, едва не попав под выезжающий роскошный экипаж. Улица встретила ее стуком, топотом, грохотом, громыханием... Разнообразно страшные звуки поразили Рыську. Лавируя между сапогами и башмаками, она стрелой понеслась, ну, не куда глаза глядят - от страха глаза были велики, а куда лапы несут. Натолкнувшись, как на стену, на оскаленную пасть злой бродячей собаки, рысенок почти увернулся от клыков, дернулся в сторону. Почувствовав кровь и страх, псина бросилась догонять. Рыська вылетела на мостовую, над головой мелькнули копыта и краем подковы бедняжку отбросило под повозку.
 Колымага дернулась, проехала несколько локтей и остановилась. Оторопевший возница с удивлением смотрел на лежащую на раскисшем снегу маленькую рыжеволосую девочку в легком платьице.
 В башне давно привыкли, что Рыська не считаясь со временем, приходит и уходит, бродит и блуждает. Поэтому хватились ее не сразу. Перед ужином Бруни первый раз спросила о ней, но услышав: 'Здесь давеча была, Ваше Высочество, небось придет сейчас, сегодня подают ее любимое', успокоилась. После ужина, обнаружив остывшую рульку и не видя Рыську, Бруни почему-то растосковалась. Служанки и фрейлины парами разбежались по располагавшемуся ко сну дворцу. Рысена не ужинала ни в компании Коли, ни в обществе Стремы. Не поддерживала в тонусе Колеевы брачные клятвы. Не проверяла развод караулов. В кухне ее не было. Ее не было нигде.
 
  Аркей собрал сменившихся с караула гвардейцев и по минутам восстановил Рыськин маршрут. Последний раз Рысю видели во дворе , но караульные клялись, что за ворота она не выходила. Привлеченный в качестве эксперта Стрема уверенно довел Арка до ворот, потом довольно далеко по темной и почти пустой улице, спрыгнул на мостовую, сел в снеговую жижу и завыл.
  Гвардейцы рассыпались вверх и вниз по улице, стуча в окрестные дома и расспрашивая редких прохожих, но ничего не добились. Принц Аркей возвратился во дворец и вызвал к себе начальника Патрульной службы квартала Белокостных.
  Вернувшиеся ни с чем девчонки сбились в углу испуганной стайкой и тихонько всхлипывали. Принцесса Оридана, прибежавшая в башню почти одновременно с поисковой партией, металась по гостиной, оглядываясь на дверь при каждом звуке, и, успокаивая больше себя, чем Бруни, восклицала: 'Она найтись! Скоро, скоро найтись! Все быть хорошо!'.
  Сама Бруни сидела на диване, покойно сложив руки на коленях. Глаза были сухи, только губы безмолвно шептали: 'Пресветлая, молю тебя - спаси мое дитя. Спаси своего котенка!'
  В тяжелый предрассветный час у народной больницы имени королевы Рейвин остановилась карета в сопровождении нескольких всадников. Спешившись, гвардейцы долго и настойчиво, но очень вежливо стучали в двери, пока в приоткрывшуюся щель не послышался заспанный старческий голос привратника: 'Хто? Чего надобно?'
  - Его Высочество принц Аркей и Ее Высочество принцесса Бруни, - отсалютовав, гвардейцы встали по обеим сторонам дверей, открывая дорогу мужчине и женщине.
  Высокий благородный мужчина подал руку красивой спутнице, пропуская ту в распахнутую дверь. Старик с фонарем в дрожащей руке низко поклонился.
  В палате для самых маленьких бездомных и приютских пациентов, отбрасывая по стенам золотистые блики, горел ночник. Няня провела Кая и Бруни к кроватке у дальней стены. На залатанных чистых простынях под тонким одеялом тревожно спала рыжеволосая малышка. Бруни откинула одеяло, протянула руки и бережно прижала девочку к груди. Длинная глубокая царапина тянулась по розовому ушку и тонкой шейке, правая ножка туго забинтована, сине-багровый синяк по всю тыльную сторону правой ладошки улезал глубоко под рукав.
  Бруни провела пальцем по нежной щечке и первый раз за эту бесконечную ночь заплакала.
  - Мама, мокро! - пропищала Росинта, не открывая глазки.
  Аркей подставил руки с меховым плащом, укутал Рысю, перехватил поудобнее, свободной рукой обнял за плечи жену.
  В карете Рыська проснулась и потребовала кушать.
  
  
  Глава восьмая, в которой героиня очень занята.
  
  
  
  
  К воротам королевского дворца рысью приближалась живописная кавалькада. Возглавлял шествие Стрема, выглядевший еще более мрачно, чем обычно. Плохое настроение проглядывало сквозь грязь на боках, ушах и морде. Следом торопился мохнатый белый пони, на котором сидела рыжеволосая девочка пяти лет, в ярко-зеленых штанишках и курточке, богато отделанной кружавчиками и мелким речным жемчугом, в миленьких красных сапожках. Шейку малышки охватывало необычное ожерелье - золотая цепочка из кошачьих лапок и медальончик в виде кошачьего глаза с голубым камнем. Костюмчик, сапожки, ожерелье и девочку местами украшали пятна, идентичные Стреминым. Одной рукой всадница держала поводья, а другой почесывала за ухом крохотного чумазого поросенка, высовывавшегося из притороченной к седлу корзинки. Замыкали шествие два гвардейца в синих мундирах, очень неловко бежавшие трусцой, придерживая шпаги. По колено и до локтя - да-да - та самая грязь.
  Миновав ворота и отпустив гвардейцев на покаяние, Росинта Гольди направилась на конюшни.
  - Вирджил, пожалуйста, хорошенько почисть Вафельку! - скармливая пони морковку, попросила Рыська - Она немного испачкалась об меня.
  - Стрема! Стрема! Никуда не уходи! - ухватив собаку за шею, Рыська повлекла страдальца за собой. Коля бежал следом добровольно.
  Увидев на пороге сплоченную троицу, Катарина всплеснула руками.
  - Катарина, наверное, нам лучше помыться - пропыхтела Рыська, затаскивая упирающегося пса в ванную. - Катарина, лови же его, лови!
  Коля, попытавшийся избежать чести мыться в королевской ванной, был изловлен, а дверь плотно закрыта.
  В огромной ванне с легкостью поместились бы все трое и даже Катарина, но Стрема категорически отказался мыться вместе со свином. Поэтому Рыся сграбастала поросенка в охапку и маленьким лягушонком прыгнула в воду. Колька взвизгнул, вырвался, попытался утонуть, был спасен и намылен. Поросенок визжал, Рыська сердилась и смеялась, Катарина невозмутимо полила обоих из лейки, забрала и вытерла Колю.
  Все это время Стрема лежал, отвернувшись к стене, что бы не видеть это безобразие.
  - Стрема, мыться! - грозным голосом пропищала Рыся. - Пожалуйста! Стрема, а когда просят 'пожалуйста', нельзя отказывать!
  Стрема заворчал и с неохотой плюхнулся в воду. Приливная волна докатилась до Катарины, девушка взвизгнула и подняла юбки. Рыська немножко поплавала по бассейну вокруг сидящего Стремы, изловчилась и вылила на него флакончик жидкого мыла. Стрема, по уши в пене, выглядывал уже как будто не из воды, а из пива. Восторженный Колька носился по краю ванны и хрюкал, Рыська заливисто смеялась, Катарина хихикала. Стрема обиделся басом, встал на лапы и попытался отряхнуться. Хлопья разлетелись по всей ванной, усеяли пол.
  - Зима! Зима! Стрема, мы сделали сугроб, а ты снеговик!
  Катарина тщетно пыталась призвать всех к порядку и сполоснуть, наконец, волкодава, но куда там!
  - Вот вы где! - вошедшая Матушка Бруни рассмеялась и разделила со всеми веселье.
  Через полчаса, расчесывая Росинте волосы, Ее Высочество слушала невероятный рассказ о невероятных приключениях.
  
  - Ну, мама! Мы ходили прогулять, дошли до квартала Пресветлых башмаков, еще погуляли, и дошли, знаешь, такая большая лужайка? Да, по дороге в квартал Мастеровых. Так вот, там такая лужа громадная, и в ней свинки валяются! Прямо в грязи! И Коля как возьмет! Как побежит! И плюх! Свинкам-то ничего, они ого-го какие! А Колю сразу засосало по самые уши! Я, конечно, побежала его спасать, но Рилан и Ферд меня не пустили. А Коля не захотел с ними идти и они долго его ловили, а Стреме надоело, и он как гавкнет! А этот глупыш еще дальше побежал! И совсем завяз. Пришлось Стреме его ловить и выколупывать! А потом я его в корзинку сажала и немножко испачкалась! Мама, а мой костюм для верховой езды отстирается, или опять выкидывать, как то платье?
  Матушка Бруни рассмеялась, повертела снова красивую и нарядную, как большая кукла, девочку, пощекотала, поцеловала в нос и щеки. Росинту, круглоглазую, круглощекую, плотненькую и тяжеленькую, все время хотелось взять и тискать.
  Рыська вывернулась у Бруни из рук и отбежала подальше, хохоча и возмущаясь.
  - Я должна навестить детей, - важно проговорила Рыся, сделала ловкий книксен и исчезла.
  
   В самом маленьком и уютном, солнечном и теплом, защищенном от сквозняков и малейших дуновений дворцовом садике степенные няни выгуливали королевские ясли: почти ровесников-двухлеток: сына Бруни и мальчишек - близнецов Ориданы. Появление Рыськи вызвало страдальческий стон у нянек и вопль восторга у детей. Неторопливое нарезание кругов под свежие сплетни с прогулочными колясками, доставлявшее больше удовольствия пестуньям, в один миг закончилось. Начались догонялки, прятки и прыгалки под охи и стенания: 'Охти! Убьешься!', 'Ваши Высочества, осторожнее!', 'Пресветлые башмаки!' и тому подобный вздор. Но если Рыську и ругали, то исключительно маленьким язычком, поскольку слух у нее был острый, а память хорошая, даже в рысьем облике. Несмотря на неоднократные кляузы Ее Высочеству принцессе Оридане (Ее Высочество принцессу Бруни этим не обременяли) на вопиющий факт наличия у Рыси клыков, когтей и шерсти, неминуемую опасность и смертельный риск нахождения ее рядом с драгоценными малышами, Рыське раз и навсегда было разрешено играть с детьми в любом облике. И компания дружно играла в лошадки и мячик, пока маленькие кузены не уснули прямо на траве. Рыся спряталась за кустик, обернулась, и пошла проследить за тем, как детей укладывают. Сначала близняшек - поправила одеяльца, поцеловала под шипение кормилицы 'Разбудишь, егоза!', потом братца. Там нянюшка сама поманила, с улыбкой погладила по кудряшкам, шепнула: 'Ложись, подремли, милая!', сняла запачканные башмачки и чулочки в зеленых пятнах, подоткнула подушку и накрыла Матушкиной шалью.
  
  
   Глава девятая, в которой мы наблюдаем героиню в семейном кругу.
  
  
  
  
  Бруни вернулась во дворец почти перед самым ужином. Поездки в приюты, за те три с лишним года, что прошли с тех пор, как она стала Ее Высочеством принцессой Бруни, ставшие привычными, до сих пор изматывали ее. Она научилась сдерживаться и не плакать, когда детки подходили, тянули за подол и спрашивали: 'Ты моя мама?'. В приютах стало теплее и сытнее, у детей больше одежды и игрушек, но у многих по-прежнему не было того единственного, что она не могла дать - семьи.
  Умывшись и набросив легкий халатик с вышитыми Волшебными котятами, заглянула в детскую, постояла у колыбельки, любуясь; поцеловала маленький, но совершенно папин лоб, послушала как дышит, вдохнула самый родной запах, борясь с желанием взять на руки и боясь разбудить. Сын повозился и перевернулся на живот - спать на коленках, уткнувшись лбом в подушку и засунув под нее маленькие кулачки, было любимой привычкой, от которой его пока безуспешно отучали. Уложила на бочок, подтянула одеяльце... Дверь скрипнула, Кай подошел, осторожно ступая, поцеловал и обнял. Оба стояли и глядели с глупыми счастливыми лицами любящих родителей, пока наконец не ушли на цыпочках, оглядываясь и улыбаясь.
  
  - Катарина, заколи волосы в простой пучок, - попросила Бруни, торопливо одеваясь. - Весь, должно быть, уже пришел.
  
   Лихай Торхаш смотрел на молодую женщину, с улыбкой шедшую через комнату. Жена наследника Ласурского трона нимало не напоминала Матушку Бруни и мало чем от нее отличалась.
   - Рада вас видеть, Лихай!
   - А уж я-то как рад, маленькая хозяйка!
   - А Весь где? - Бруни обвела взглядом комнату, как будто ожидая, что Весь немедленно проявится где-нибудь поблизости, как волшебная картинка в блюдечке с водой. Однако в комнате кроме нее по-прежнему были только Аркей и Лихай. - Полковник, он успел что-то натворить в этих ваших летних лагерях и опять сидит на гауптвахте?!
   - Ну, натворил он много чего, и место на губе за ним закреплено постоянное, но сегодня простаивает.
   - Кай, ты же мне сказал, что видел его и он обещал у нас ужинать! - Бруни обвиняюще смотрела на обоих мужчин, те любовались хмурыми бровями, горящими глазами, розовыми губами и приливами пенных кружев на декольте.
   - Любимая, ты, конечно же, знаешь, что мастер Пип нанял новенькую подавальщицу вместо Нанины. Очень симпатичная молоденькая фарга. Да, Лихо, все забываю спросить, вот мужчина - песец, а женщина? Песчиха? Песинка?
   - А при чем тут ..? - голос Бруни был не слышен за дружным мужским хохотом.
   - У Веся по всей видимости свидание, - притягивая к себе жену и проводя пальцем по ровной брови успокоил Аркей. - С этой ... Лихай?
   -Ее зовут Армель, командир - весело ответствовал стоящий в дверях Веслав.
   Бруни обернулась, ахнула, шагнула навстречу высокому парню с темной толстой косой. Весь поклонился со всем изяществом и шмыгнул носом. Матушка обняла оборотня за широкие костлявые плечи, погладила по голове, как маленького. Весь отодвинулся, подхватил Матушкину ладошку и смущенно ткнулся губами в тонкие костяшки.
   Дверь отворилась, пропуская короткую процессию, возглавляемую Росинтой.
   - Весь! Весь! Я тебя так ждала, так ждала! Вот! Я сама готовила!
  
   После ужина Лихай поблагодарил хозяйку за отменные оборотничьи отбивные и галантно поцеловал ручку. Рыжеволосая хозяйка польщенно зарделась и убежала, Лихо сослался на какие-то срочные дела (видимо, тоже женского рода, как ехидно заметил Аркей) и попрощался.
   Их Высочества и дети остались доедать крокембу́ш. Все попытки Бруни и Кая хоть о чем-то поговорить с Веславом окончилось ничем ввиду полной и окончательной оккупации старшего младшей. Соскучившаяся Рыська то сидела у Веся на коленках и беспрерывно болтала, то бегала вокруг него с криками 'Весь, а вот у меня ..! Весь, посмотри ..! Весь, а ты мне ..!' Весь всем восхищался и со всем соглашался, украдкой дергал Рыську за кудряшку и на ее возмущенное 'Весь!' делал удивленное лицо и разводил руками, типа 'А я-то тут причем?!'
   После того, как Рыська доскребла серебряной ложечкой карамель с тонкого серебряного блюда гномской работы, семейство как-то незаметно оказалось в кабинете. Аркей и Бруни сидели каждый за своим столом и пытались работать, а Весь продолжил наслаждаться Рыськиным вниманием.
   -Весь, останешься у нас? Я велела тебе постелить.
   - Бруни, если опять на диванчике, то в предпоследний раз у меня с него то голова, то ноги свешивались, а в последний я с него упал. Пришлось досыпать волком на ковре.
   - Мы устроим тебя в гостевой. Давай, Рысенька, прощайся и идем спать.
   - Я хочу с Весем! С Весем! Весь, отнеси меня! А ты мне сказку расскажешь? Не знаешь?! Тогда я тебе расскажу!
  
   Весь прислушался - вроде спит - и покрался к двери.
   - Веесь? Ты тут? Веесь!
   - Тут, тут! Спи давай!
   Опять прислушался. Точно спит! Весь выдохнул, скользнул к двери, оглянулся - спит! - и наконец-то вздохнул с облегчением. Ура, свобода!
  
   Хитрая рыжая плутовка тихо сопела, изо всех сил изображая глубокий спокойный сон. Когда за Весем тихонько затворилась дверь, Рыська еще по-притворялась, дожидаясь ежевечернего Бруниного визита. Успокоив всех своим здоровым сном, Рыська обернулась и вылезла сначала из кровати, а потом из комнаты. Путь до известной спальни занял несколько минут, еще столько же - выбор места для засады. Теперь надо было не попасться, и тогда она точно узнает, что за странный запах принес на себе Весь!
 
  
  Глава десятая, в которой героиня ищет и обрящет.
  
  
  
  
  Ночь прошла впустую. Весь и не догадывался, что у него есть неотложные дела, спокойно спал себе всю ночь, вышел к завтраку и ел с аппетитом. Сердитая Рыська ковырялась в тарелке и дулась на Веся. Бруни списала небывалое на смену приоритетов - Весь все утро докладывал командиру об отличиях содержания на гауптвахте в Военном университете и в полевом лагере. Полевой лагерь был признан вне конкуренции - свежий воздух и все такое.
  Весь торжественно пообещал не навещать в ближайшую неделю 'губу', а, напротив, навестить Бруни и попрощался. Рыська туманно обмолвилась 'Я тут отойду на минуточку...' и исчезла. Через пять минут в ворота вышел Веслав Гроден, а еще через пять на крыше кареты достопочтенного мастера Пекана Тонсина выехала Росинда Гольди. Доехав до угла, Рыська спрыгнула, вернулась к воротам и взяла след.
  Толщина стен величественного и неприступного Военного университета позволяла выдерживать многодневную осаду. Бонусом шли подоконники невиданной ширины и внутри, и снаружи. На таком полигоне мог с комфортом разместиться даже капитан Свониш, что уж говорить про маленькую рыжую кысю в золотом ошейнике. Рыська оккупировала плацдарм и из-за широкого переплета вела скрытое наблюдение за объектом до обеда.
  На обед у курсантов были похлебка по-крестьянски и мясной пирог. Рыся трапезничала водой из питьевого фонтанчика. После обеда курсанты перешли в зал для фехтования и Рыське пришлось сменить дислокацию. После фехтования курсанты обливались водой во дворе, Рыся с удивленными голубями сидела на крыше пристройки.
  После крыши Рыська обжила каменный забор возле общежития, потом поужинала пропавшей у какого-то растяпы булкой и уселась на караул на барбакане - стенном укреплении, защищающем ворота. Смеркалось...
  
  Весь шел по ночному городу, чувствовал за спиной запах и шорох, но упорно не оглядывался. Злило, конечно, что друг зачем-то молча идет следом, да еще короткими перебежками. Следит, что ли? 'Дружба дружбой, а если не отстанет...', - думал Весь, потирая зудящие ладони. За квартал до трактира звук и запах свернули в другую сторону, Весь упрекнул себя в излишней подозрительности и прибавил шагу.
  За углом Рыська вылезла из-под Карсовой шапки, чихнула и не спеша двинулась в обход.
  Весь терпеливо дождался, пока уйдет последний посетитель, потом передвинул тяжелые стулья и массивные столы, таскал за девчонок огромные подносы с посудой. Наконец, огни в трактире 'У старого друга' погасили, и трактирный народ, зевая, громко прощался с глуховатым стариком-сторожем, разбегаясь по домам.
  Армель жила в крошечном мезонине в ближайшем к трактиру доме квартала Мастеровых. Всю недолгую дорогу пара держалась за руки, считая фонари и идя все медленнее и медленнее. У последнего, пятого, фонаря, остановились вовсе, не заходя в лужицу света. Весь что-то сказал, девушка тихонько рассмеялась и потянула у него свою руку, ускользая. В свете фонаря мелькнула светлая длинная коса, и дверь за девушкой закрылась. Почти сразу Весь ловко залез на крошечный деревянный балкончик и бесшумно открыл заботливо смазанную девичьей ручкой дверь.
  Росинта, собравшая исчерпывающие доказательства, пожелала получить последнее и тоже полезла на балкон. Дверь и второй раз открылась совершенно бесшумно. Рыська сунула в щелку любопытный рыжий нос, принюхалась и протащила все не менее рыжее и любопытное тельце.
  Твердая рука не больно, но обидно ухватила кысю за непутевую шкирку и вредный голос ехидно произнес:
  - Ну и что ты здесь делаешь, задница мелкая?
  
   Ее Высочество принцесса Бруни со вздохом рассматривала небольшую рамку, схожую по виду с обыкновенной вышивкой. Однако это была подробная карта Вишенрога, к тому же магическая. По карте медленно полз крошечный зеленый огонек.
  - И где теперь наша путешественница, родная? Все еще караулит Веся в военном университете?
  - Уже нет. Добралась до трактира, довольно долго сидела там как пришитая, а теперь опять куда-то ... Нет, опять остановилась! Вот что мне с ней делать?!
  
  ... Твердая рука не больно, но обидно ухватила кысю за непутевую шкирку и вредный голос ехидно произнес:
  - Ну и что ты здесь делаешь, задница мелкая?
   Рыська грустной горжеткой висела в Весевой горсти и всем своим видом олицетворяла жертву мирового зла.
   -Ты как сюда попала? Ты почему одна на улице в такое время? Хочешь опять Бруни до слез довести?
   Рыська со скорбным выражением на морде гордо молчала.
   - Какого Аркаеша ты за мной следишь? Как счас надаю по худосочным булкам!
   Рыська все так же молча выразила все свое отвращение несправедливости и несовершенству мира.
   - Я тебя ночному патрулю сдам! Будешь сидеть в холодной и ждать, пока тебя не заберут с позором!
   Рыськина морда выразила крайний скепсис.
   - Идем, горюшко ты мое! Вот что мне с тобой делать?!
  
  
   В гостиную быстрым сердитым шагом вошел Весь, вытащил из-под мышки и сунул в руки Ее Высочеству блудную дочь.
   - Нате! Забирайте! Пороть ее надо! - Веслав Гроден был полон праведного негодования - Все! Я спать!
   Рыську молча и укоризненно повлекли мыть, кормить и укладывать.
  
  
   Глава одиннадцатая, в которой героиня на многое открывает глаза.
  
  
  
  
   Сегодня Кай и Бруни возвратились к себе задолго до ужина и с наслаждением предались любимому занятию, ради которого насколько возможно подвигалось расписание и откладывались дела. Они играли с детьми. На толстом ковре в светлой комнате окнами на тихий садик паслись и охотились игрушечные звери, ездила волшебная самодвижущаяся карета и маршировали солдатики в красных, синих и черных мундирах.
   Крепенький темноволосый мальчик, сосредоточенно сопел, собирая разноцветную деревянную пирамидку с лисьей головой наверху. Аркей с тем же вниманием, с которым читал государственные документы, подавал ему запчасти. Бруни и Росинта сидели рядышком на низеньких скамеечках и шили маленькой куколке с рыжими волосами свадебное платье.
   Закончив строительство, мужчины позвали дам полюбоваться. Дамы отложили шитье, разложили юбки по ковру и принялись восхищаться.
   - Мама, мяцик! - Бруни поднялась, достала из большой корзины в углу тряпичный мячик весь в ярко-оранжевых морковках и бросила Младшему.
   - Рыся, пойдем, я тебя покачаю на лошадке, - Его Высочество, переглянувшись с Бруни, подхватил малышку, усаживая на прекрасного белого коника и начиная раскачивать.
   - Сильнее, папа, сильнее! - Рыська хохотала, кудряшки подпрыгивали, конь гарцевал все выше и выше, потом взбрыкнул, упал сам и сбросил смелую амазонку. Рысена повалилась на ковер, не в силах встать от смеха и дрыгая ногами.
   Аркей поднял брыкающуюся шалунью на руки, обнял, усаживая на колено и тихонько укачивая. Девочка, наконец, успокоилась, прижимаясь к нему и крепко обнимая маленькими ручками.
   - Рыся, мы с мамой очень огорчились вчера, когда ты убежала одна. И весь день боялись, что с тобой что-то случилось, ждали твоего возвращения. И еще сильней расстроились, когда настала ночь, а тебя все не было и не было. Очень опасно быть одной на улице, да еще ночью! Ты понимаешь?
   - Но папа! Я просто хотела узнать, куда это пропадает Весь...
   - Росинта! Подумай, что сталось бы с нами, с Весем, с Лихо, если бы с тобой что-то случилось? Мы винили бы себя, что не уберегли нашу девочку...
   - Вы, правда, огорчились?
   - Конечно, правда. Мама даже плакала, и мальчики все время тебя звали.
   - Я ... Я ... Я виновата... Прости меня, пожалуйста!
   - Пообещай мне, что никогда больше не уйдешь из дома одна, никому не сказав.
   - Хорошо... Я ... обещаю...
   - Слово Росинты Гольди из клана Блуждающих? -
   - Слово Росинты Гольди из клана Блуждающих!
   - Иди, попроси прощения у мамы, - Аркей поставил Рыську на ноги и поцеловал в растрепанную макушку. - Беги!
   - Мама, мамочка! Прости меня, пожалуйста, я больше так не буду! - завопила Рыся, обнимая Бруни за ногу, - Но нам с тобой надо серьезно поговорить! Наедине!
  
   Для приватного разговора дамы уединились в кабинете и уселись на пухлом диванчике возле окна. Рыська молчала и трагически вздыхала.
   - О чем ты хотела поговорить, котик-рысик? - Бруни с трудом сохраняла серьезность.
   - Ах, мама! Я так волнуюсь, так волнуюсь! - Рыська надула губки и закатила глазки. Бруни скрыла улыбку и изобразила крайнее внимание и озабоченность. - Я беспокоюсь за брата. У него сейчас самый опасный возраст!
   - Опасный?!
   - Да, мама! Мальчики в таком козлином возрасте.., - Бруни поперхнулась воздухом и покраснела от усилий сдержать хохот. - ... очень впечатлительны! А Весь, к тому же, такой чувствительный мальчик! Я должна была узнать, что это за особа, и не использует ли она братца!
   Бруни издала сдавленный звук, поднесла к лицу платочек и шумно высморкалась.
   - Рысенька, а откуда у тебя взялись такие ... подозрения?
   - Няня Пална сказала няне Селме, что 'Их Величеству следует быть осмотрительнее, потому что всякий норовит к королевской семье примазаться и что не дворец, а проходной двор, и что нищеброды так и липнут, так и липнут, особенно к этой особе', - Росинта воспроизвела реплику свистящим шепотом со всеми интонациями первоисточника, особо выделив последние слова, и заломила ручки, точь-в-точь как упомянутая няня.
   - А про 'чувствительных мальчиков' и 'козлиный возраст' ты где слышала? - Бруни по прежнему одолевал внезапно разыгравшийся насморк.
   -А, это Пенарддан говорила о своем племяннике, он подмастерье у сапожника Бедвира. Если уж сапожник чувствительный мальчик, то что уж говорить о нашем Весе!
   Брунина выдержка, никогда ей прежде не отказывавшая, внезапно кончилась. Ее Высочество уткнулась в платочек, вздрагивая и всхлипывая.
   - Мамочка, не плачь! Может, все еще хорошо будет...
   - Да-да, Росинта, я уверена, что с Весем все будет хорошо, и тебе не стоит так волноваться, малышка, - Бруни притянула Рыську поближе. - Весь совсем уже большой, скоро закончит Военный университет и может даже жениться.
   - Мама, а я уже тогда вырасту?
   - Да, моя хорошая, конечно, вырастешь.
   - И вот я тогда вырасту и выйду замуж за Лихая, и мы с Весем можем пожениться в один день, как вы с папой и Колей с Ориданой!
   Радостная Рыська вырвалась у Бруни из рук и запрыгала на одной ножке.
  
  
   Глава двенадцатая, в которой героини почти не видно.
  
  
  
  
   В приют Ее Величества королевы Рэйвин сирот, как правило, приводила стража, реже - сердобольные горожане. Изредка - отдавала дальняя и совсем бедная родня. Это если дети были просто дети. Оборотничьих детей кланы никогда не отдавали.
   Девятилетние Армель и Видар Сёрен из клана Белой ночи пришли сами. Просто постучали в дверь. Привратник с удивлением разглядывал спокойно стоящих на пороге двух очень похожих детей в добротной и чистой одежке с одинаковыми узелками в руках. Спустя три года, так ничего и не рассказав о себе, они так же просто ушли. Армель поступила на службу в трактир 'У старого друга', а Видар был принят на первый курс Военного университета.
   Как водится, первокурсники удостоились посвящения в курсанты. Само собой, все, кто прошел испытание, получили приветственные розги и три наряда вне очереди, поскольку испытание состояло в том, что бы ночью забраться к спящему капитану Свонишу и написать на любой поверхности углем или мелом 'Первый курс рулит'. Чем ближе надпись к собственно телу, тем почетнее награда. Видар умудрился оставить автограф на подушке и частично на самом капитане, за что получил не три наряда, а три наряда и сутки на 'губе', и был удостоен внимания завсегдатаев сего почетного и славного своими традициями заведения.
   Именно поэтому, когда в поисках брата в университете появилась малышка Армель, Веслав Гроден обратил внимание сначала на семейное сходство, и только через секунд пять - на белоснежную косу невиданной длины и толщины, фигурку и личико. И то, и другое произвело должное впечатление на незакаленные рецепторы молодого организма.
   Другой молодой организм, еще более впечатлительный, при виде будущего военного, в том же будущем красивого и здоровенного, так же был поражен и взволнован. Прижав дрожащую ручку к смятенному сердечку и трепеща ресничками на манер крылышек птички колибри, юная леди храбро сказала:
   - А..?
   - Ты ведь ищешь брата? Видара Сёрена? - Весь любезно улыбался во весь свой белоснежный волчий оскал, примериваясь обнять незнакомку за тонкую талию и увлечь за собой ... ну, хотя бы в тихую и уединенную камеру на гауптвахте, свободную от отбывающих заслуженную награду родственников. - Как тебя зовут, милая?
   - Армель, - пискнула жертва Весева обаяния, стремительно краснея.
   - Армель... - многообещающе протянул начинающий искуситель. - Так Видара здесь нет!
   - А где он? С ним все в порядке? Я его уже три дня не видела! - Армель смотрела на Веся снизу вверх во всех смыслах.
   - С ним все в полном порядке! У него освобождение от всех занятий - сплошной здоровый сон и отдых, - Весь полностью завладел талией и активно осваивал новые территории.
   - А почему он ко мне не приходит? Он же знает, что я скучаю, -Армель начала что-то подозревать и попыталась отодвинуться.
   - О, капитан Свониш лично наблюдает за тем, что бы парень не отвлекался. От отдыха, - Весевы лапы, обжившие талию, начали двигаться вниз по течению.
   Девушка наконец-то восстановила связь с разумом, рассудок возмутился Весевой наглостью и вырвал неосторожное тело из загребущих рук. Армель негодующе фыркнула, развернулась, перекинула косу через плечо и направилась в учебный корпус.
   Весев тестостерон с улыбкой смотрел на отступление и тихонечко булькал.
   Конечно же, Весь дошел за Армель до трактира 'У старого друга', навестил Пипа и Ваниллу и весь вечер гипнотизировал бедную девушку, накликав небольшие неприятности в виде пролитого на посетителя пива и свалившейся на того же посетителя тарелки с отбивной. Посетитель довольно и многообещающе улыбался, а после того, как трактир закрылся, увязался за виновницей, намекая на компенсацию.
   Стороны второй день вели переговоры, когда в дело вмешалась Рыська.
  
   Армель не успела оправиться от сногсшибательного знакомства с Весем, привыкнуть к его засадам в трактире, его теплу и запаху, своей руке в его ладони короткой дорогой вдвоем, как ее настигла новая напасть. С того вечера, когда она косвенно познакомилась с Росинтой Гольди, которую Весь почти тут же унес, прошло два коротеньких дня.
   На исходе третьего, на пороге трактира 'У старого друга' возникла рыжеволосая хорошенькая девочка в пышной юбочке с огромным бантом, остановилась, царственно подняв подбородок и расправив плечики (точь-в-точь Ее Высочество принцесса Оридана!), увидела в зале госпожу рю Дюмемнон и ринулась к той с дикарским криком: 'Ваниллечка! Я так скучала, так скучала!'. Ванилла раскинула руки, приняла в объятия рыжий вихрь, привычно ошалев от Рыськиного напора, запыхавшись, протестовала: 'Рыська, балбеска такая, ты меня уронишь!' Наконец, Рыська отлепилась от тетушки.
   - Росинта, ты одна пришла? Или? - Ванилька оглянулась в надежде увидеть подругу.
   - С гвардейцами. Под стражей, под охраной то есть. Они внутрь не пошли, говорят, при исполнении не положено, - Рыська важно покачала головой.
   - Чем тебя угостить, ягода? - усаживая Рысю за столик под Бруниным портретом, поинтересовалась хозяйка. - Сладкое или соленое?
   - Сладкое! - Рыся энергично кивала, дрыгая кудряшками.
   - Миндальное печенье? Пончики? Пудинг? Желе?
   - Всё! - сделала выбор привереда, демонстративно облизываясь. - Только можно мне все принесет Армель?
   - Можно, конечно, - рассмеялась Ванилла. - Ты уверена, что в тебя все влезет?
   - Точно-точно! - опять завопила Рыська, ерзая от нетерпения.
   Ванилла кивнула Армель, передала заказ и повернулась к окликнувшему ее господину, по виду уроженцу Белокостного квартала, на ходу послав Рысе воздушный поцелуй.
   Рыська сидела, болтала ногами и чему-то радовалась.
  
  
  
   Глава тринадцатая, в которой героиней гордился бы сам Андроний рю Дюмемнон.
  
  
  
  
   Армель опустила полный поднос на стол и с улыбкой начала расставлять перед гостьей тарелки и тарелочки, розетки и вазочки. Гостья смотрела на угощение с выражением дворовой кошки, которую забыли в кухне наедине с ведром сливок, но, тем не менее, встала и представилась, заочно порадовав манерами герцогиню рю Воронн:
   - Меня зовут Росинта Гольди из Блуждающих. Рада познакомиться! - сделала изящный книксен в адрес Армель и убедительным голосом попросила. - Ванилла, можно я угощу Армель, пожалуйста?
   Ванилла в корне неправильно истолковала умоляющий взгляд бедняжки Армель, разумеется, согласилась и даже велела принести лишнюю чашку и прибор. Рыська усадила новую подружку за стол, положила ей на тарелку всего побольше, не обидела себя, принялась есть с аппетитом, болтая при этом без умолку:
   - Веслав меня так бесцеремонно утащил, не дал познакомиться! Ну, я ему еще выскажу, все что думаю! А вы давно знакомы? А ты давно здесь работаешь? А живешь ты в том домике одна? У тебя есть родные? А братья и сестры? У нас с Весем есть еще брат, только он совсем маленький. Ему два годика только. Он нам не совсем родной, потому что у него мама и папа люди, а мы с Весем оборотни. Он - Волк! А я рысь. У Веся родителей нет, волков то есть. И у меня нет, которые рыси. У нас только Бруни и Кай. Только не спрашивай его про это, он не любит и всегда сердится. А ты из клана Белой ночи, я знаю. Вы песцы. А вот у нас мальчик - рысь, и девочка - рысь. А у вас? Мальчик - песец, а девочка? А можно я иногда буду звать тебя песцилла? Нет, лучше песеция. А песечиха? Или песица? Нет? А почему? А ты какого цвета песица? Белая прям вся-вся? Весь черный-пречерный! Черное на белом отлично смотрится, говорит мастер Артазель. Мама говорит, что Весю учиться еще три года. А три года - это много? И тогда вы можете жениться. А можно я буду на свадьбе подружкой невесты? Нет, не получится, я же тоже жениться буду. А подружкой невесты быть интересно! Я наверно буду. И поймаю букет. И подружкам всегда подарки дарят! Нет, в один день жениться не выгодно, я же тогда все пропущу. А ты придешь ко мне в гости? Я тебе во дворце все-все покажу. А еще я тебя со Стремой познакомлю. И с Колей. Это поросенок такой, маленький. Смешной! А у меня пони есть. Мне подарили. Ее Вафелькой звать. А ты поедешь с нами в охотничий домик? Мы ездим иногда, когда у папы нет государственных дел. Вот у принца Колея никаких государственных дел почему-то никогда нету. Я спрашивала-спрашивала, а мне никто не говорит. Наверно, это тайна. Государственная. И принцесса Оридана тоже очень, очень хорошая!
   Со стола стремительно исчезли сначала пончики, потом пудинг, желе и печенье, кроме тех, что недвижимо лежали на тарелке Армель. По мере Рыськиного, с позволения сказать, рассказа, глаза ее будущей родственницы становились все больше похожи даже не на блюдечки, а на плошки средних размеров. Щеки, уши и даже руки пылали алым. Когда Росинта в поминании добралась до Его Величества короля Редьярда, бедняжка Армель почувствовала непреодолимое желание упасть в обморок.
   - Опять?!
   При звуке голоса неслышно подошедшего Веся Армель вздрогнула, вышла из оцепенения, стремительно вскочила и сбежала на кухню.
   - Весь, как хорошо, что ты пришел! А то Армель мне ничего не говорит. А она точно не песица? А ты уже знаешь, где вы будете жить, когда вы поженитесь? А ... Весь, Весь, ты куда?!
   Весь, цветом лица схожий с нареченной, позорно дезертировал.
  
  
  
   Глава четырнадцатая, к которой героиня сделала что могла .
  
  
  
  
   Вбежавшая на кухню Армель пылала лицом и праведным гневом. Оглянувшись на орудующего ножом мастера Пипа, сжала кулачки и топнула ногой, а уж шипела так, как будто была прямым потомком известной леди Нагайны.
   Наступающий вечер привлек в трактир голодных гостей, гости не стеснялись в еде и напитках, девочки то и дело сновали на второй этаж, лавирируя с тяжелыми подносами наподобие свадебной ладьи. Армель показала чудеса выдержки, ни разу ничего не уронив и ничего не разбив. Хотя каждый раз, когда она с чрезмерной силой плюхала пустую тарелку в ушат с водой или метала объедки в ведро с помоями, то мстительно представляла, что плюхает и мечет все это в одну наглую симпатичную физиономию.
   Меж тем носитель этой самой физиономии орлом засел на знакомом балкончике в засаде и репетировал речь. Когда под балкончиком в такт мужскому дыханию дробно простучали каблуки, а в замочной скважине завозился ключ, Веслав Гроден одернул мундир и прислонился лбом к балконной двери. Через минуту в мансарде замерцал дрожащий огонек тонкой свечи, на пол с тихим стуком упали лёгкие башмачки, и Весь скорее угадал, чем услышал, как маленькие пальцы распускают шнуровку на платье, шорох нижних юбок, шелест сорочки...
   Весь поправил ставшие тесными штаны и тихонько поскребся. За дверью затихли, потом по полу прошлепали босые ножки и дверь приоткрылась. Ободренный кавалер с лучезарной улыбкой вознамерился войти, но тут крепкий девичий кулак встретился с ничего не подозревающим левым Весевым глазом, дверь - с не успевшим что-либо осознать носом, а следом Весев зад таранил трухлявые перила.
   Балконная дверь открылась на звук, Армель выглянула, что бы увидеть смычку таранного орудия и булыжной мостовой, испуганно ахнула, а убедившись, что кроме самолюбия, пострадавших нет, удовлетворенно фыркнула. Дверь на балкон закрылась, жертва женских козней аккуратно сложила остатки перилец обратно на балкон и гордо удалилась, слегка прихрамывая.
  
   Всю дорогу до общежития Веслав поминал сначала весь женский род, потом сузил аудиторию до двух его представительниц, к сожалению, употребляя очень образные выражения на человеческом, гномском и даже древне-эльфийском языках, особенно в адрес одной конкретной особы. 'Хусним', пожалуй, было самым безобидным.
   Намазать её зеленкой? Сунуть в шафрановый настой? Обрить наголо? Запихать голую в крапиву? Бросить в терновый куст? Сделать все это вместе и повторить два раза! У ворот университета Весь плюнул и махнул рукой - все равно ведь ничего не сделать. Пока. Но что там в трактате на втором курсе читали про блюдо, которое едят холодным?!
   На утро только ленивый не поинтересовался происхождением свежего фингала. В процессе дискуссии кое-кто получил точно такой же за излишнюю назойливость. Как всегда, итог подвел полковник Торхаш, наградив дуэлянтов внеочередным примиряющим нарядом.
   Следуя данному Бруни обещанию, ввечеру Весь прибыл отобедать. Бруни и Кай, разумеется, были не любопытны, зато Рыська довела градус Весева терпения до пограничного состояния, хотя Бруни и отвлекла дознавательницу от процедуры допроса. Весь по известной причине ночевать не остался, и, прощаясь, довольно долго тряс Рыську,как дрессированный медведь бубен, требуя прекратить преследование одной юной блондинки. Стуча зубами и заливаясь нет, не слезами, разумеется, а смехом, взбитая хорошенько Рысена совершенно искренне пообещала даже не приближаться к опасной зоне. Правда, добавив маленьким язычком 'неделю! неделю ровно!'. На этом брат и сестра расстались, весьма довольные друг другом.
  
   Армель нисколько не удивилась, не увидев Веся в трактире этим вечером. И чуточку разочаровалась, когда не увидела его на кем-то починенном балконе. Но не успела она раздеться и лечь, как за балконной дверью послышалось знакомое шкрябанье. Кавалер точил ее терпение довольно долго, но положенная на ухо подушка и набегавшийся за день с подносом организм успокоили сердце и усыпили совесть.
  
   Утро было спокойным, день - суетливым. Теплый летний вечер, перетекший в прозрачную звездную ночь, встретил Армель на пороге трактира легким ветром. А несший дозор Весь - прикосновением мокрого холодного носа к ладошке.
   Армель вздрогнула от неожиданности. Весь опять ткнулся в руку и проехался под кистью всем телом - от ушей до хвоста. Хвост задержался и пощекотал ладошку. Девушка гордо отняла руку и направилась к дому. Оборотень, в холке доходивший ей до груди, потрусил следом, время от времени как бы невзначай залезая носом под юбку и касаясь изящной щиколотки в простом чулке. Фарга сердилась и отмахивалась, волк скалился и продолжал покушаться на чулки.
   Возле дома парочку настигла разлука. Армель вошла внутрь, Веслав сел, вольготно раскинул по мостовой шикарный черный хвост и принялся гипнотизировать окно, оно же дверь, в мезонине. Дверь оставалось закрытой, никто не вышел пожалеть несчастного волка. Весь от всей души себе посочувствовал и излил горе традиционным волчьим способом. Поначалу звук вышел какой-то неубедительный, но за время учебы курсант привык отрабатывать все приемы до совершенства, поэтому со всем усердием продолжил рулады.
   Армель крутилась на кровати, не в силах заснуть наполовину от производимых Весем звуков, на четверть - от злости и еще на четверть - от смеха. Девичья стойкость таяла потихоньку, как сахар в тазике с вишней на таганке. Однако у кого-то из соседей терпение растаяло раньше, окно открылось и на Веся вылилось ведро негодования. Негодование дурно пахло, поскольку кроме него в ведре были вчерашние помои.
   Любовная песнь прервалась на полуслове и Весь, отплевываясь и отфыркиваясь, покинул негостеприимную сень.
  
  
   Глава пятнадцатая, в которой героиня не останавливается на достигнутом.
  
  
  
  
   Рыська редко давала обещания, но если давала, то ex voluntàte* и выполняла in extenso**. Эти два выражения любознательный ребенок почерпнул у господина Григо Хризопраза, и использовал, когда изображал ученость и начитанность, особенно в разговорах с Яном Грошеком, когда таковые случались.
   Поэтому обещанную Весю неделю надо было выдержать. Но не потратить впустую. И Росинта Гольди нашла двух поверенных в делах. Одного - в Университете, дабы быть в курсе дел 'жениха', другого, вернее, другую...
   Госпожа Брижитта Ру, почтенная вдова далеко за..., ну, она говорила, что восемьдесят. Злые же языки утверждали, что она видела еще прадеда нынешнего короля. Так вот, госпожа Ру была домовладелицей того самого мезонина. Она сдавала комнатку под крышей не оттого, что была стеснена в средствах или нуждалась в компании молоденькой девушки, к тому же пропадавшей на службе целыми днями. Те небольшие деньги, что платили ей постоялицы, все как одна выпускницы приюта, складывались в особую шкатулку, наследство покойной матушки госпожи Брижитты. Когда девочки выходили замуж (а вышли все до единой!), шкатулка торжественно извлекалась из резного буфета, ровесника и домика, и хозяйки; деньги перекладывались в собственноручно вышитый ею же бархатный кошелек и вручались невесте в качестве приданого.
   Как вы понимаете, лучшей кандидатуры Росинте было не подыскать не только в Вишенроге, но и во всей Ласурии. Поэтому не далее, чем утром после серенады, явившаяся с ежедневным обходом Рысена пила чай с яблочным вареньем и слушала рассказ о ночном происшествии. Самым любезным образом распрощавшись с госпожой Брижиттой, Рыся возвратилась во дворец, выполнять вторую часть плана.
   Эта вторая часть состояла из одного пункта - заманить маму в трактир 'У старого друга'. Остальные пункты - познакомить маму и Армель, убедить маму пригласить ту в гости в то самое время, когда придет Весь - казались самыми легкими к исполнению и не заслуживавшими такого уж внимания. А вот заманить... Начать следовало с визита к господину Хризопразу.
  
   Росинта застала двух секретарей за витиеватым спором относительно проекта указа об очередной благотворительной затее Ее Высочества. Обсуждали соответствие пятого пункта Своду законов Королевства Ласурии. Ян Грошек как раз обдумывал контраргумент убойному доводу Григо Хризопраза. Росинта вежливо постучала, дождалась 'Войдите' и впорхнула в кабинет.
   - Добрый день! Господин Хризопраз, можно мне с Вами поговорить одну минуточку? - Рыська одарила мужчин невинным васильковым взглядом.
   Григо с мягкой улыбкой кивнул, заранее соглашаясь на любую проказу.
   - Мне очень-очень, очень-преочень надо знать, когда у Ее Высочества есть свободное время! Час или немного больше? - глазки еще невинней и васильковей, и реснички - вверх-вниз, вверх-вниз.
   Григо открыл свои записи.
   - Четверг, с трех часов пополудни и до ужина у Ее Высочества ничего не запланировано.
   - Большое спасибо! - Рыся обхватила своими маленькими ладошками мужскую руку, потом отступила, присела по всем правилам и убежала, только юбки взметнулись.
   - Это что из нее вырастет-то?! - вытирая лоб большим батистовым платком, сдавленно проговорил Грошек.
   - Вырастет... О, что еще вырастет! - голос Григо Хризопраза звучал как будто издалека. Из Рыськиного будущего.
  
   Бруни благосклонно отнеслась к идее поесть мильфей, эклеров, миндальных трубочек и прочего. И в четверг дамы, пригласив охотно присоединившуюся к объедаловке принцессу Оридану, а по пришествии в заведение, разумеется, и госпожу рю Дюмемнон, расположились на втором этаже трактира 'У старого друга'.
   Принесшая поднос Армель, только взглянув на рыжеволосую подружку, побледнела. Поднос дрогнул, зазвенели ложечки, тренькнули тонкие чашки. Бруни коротко взглянула, ласково поблагодарила. Армель отошла от стола, и по спине было видно, что ей хочется ускорить шаг, будто спасаясь от злого пчелиного роя. Гостьи поедали крошечные пирожные, болтали и смеялись. Все намеки, экивоки, плутни и хитрости Рысены, как волны о скалу, разбивались о стойкое и спокойное непонимание Матушки. Расцеловавшись с Ваниллой и набрав коробку пирожных девочкам во дворец, Их Высочества удалились довольные приемом и угощением.
   Потерпевшая полное фиаско Рыська тоже, конечно, удалилась, утешая себя, насколько возможно, мыслями о проигранном бое и выигранной битве. Так, кажется, сказал папа, когда она первый раз села на Вафельку и свалилась в канаву.
  
  
   Глава шестнадцатая, в которой героиня остается не у дел.
  
  
  
  
   Как и полагалось молодому человеку, ну, или оборотню, неважно, козлиного, по выражению Рыськи, возраста, Веслав Гроден ничего и никого не боялся. Кроме одного. Он боялся Рыськиного посредничества в деле примирения с Армель. Рысенина энергия способна распылять горы и рассеивать пыль на целые континенты - с этим постулатом во дворце все были знакомы на практике - в той или иной степени. Если неокрепшую любовь может убить поэзия, как говорила одна незнакомая Весю леди, что уж тогда говорить о убойной силе Рыськиного энтузиазма? Поэтому стоило что-либо придумать до истечения роковой недели.
   Этот поздний вечер выдался на редкость неприятным. Тучи сеяли на крыши и мостовую мелкий противный дождик из тех, что когда открываешь зонтик - не слышно стука капель и кажется, что дождь наконец закончился, а когда зонтик закрываешь - мелкая противная изморось лезет за шиворот, оседает на волосах и забрызгивает лицо. Поскольку ни зонтика, ни плаща по летнему времени у нее с собой не было, лицо, плечи и грудь в неглубоком декольте тут же промокли. Армель сняла фартук, набросила на голову на манер башлыка, и торопливым шагом, больше похожим на бег, пошла к дому, стараясь не поскользнуться на мокром тротуаре.
   Ветер прилип к мокрой ткани, облапил лицо. И принес запах. Пахло оборотнем, человеком и азартом охоты. Огонек уличного фонаря возле домика госпожи Ру вдруг качнулся, мигнул и погас. Девушка замедлила шаг, потом остановилась и оглянулась - куда ближе? Вернуться в трактир? Или рискнуть добежать до дома? Она еще не успела как следует испугаться, но сердце дрогнуло и чуть уловимый запах страха заскользил по сырой улице, подхлестывая неизвестных преследователей.
   Армель рванулась вперед, жалея лишь о том, что не обернулась. Две тени мелькнули совсем рядом, жесткие руки обхватили сзади за талию и приподняли над мостовой. Девушка визжала, пиналась и вырывалась, налетчик пыхтел и удерживал ее из последних сил. Второй почему-то держался в стороне, только подрыгивал вокруг парочки на некотором расстоянии и опасливо бубнил:
   - Она пинается! И дерется! А если еще и укусит? Крепче держи, слышишь? Счас как вырвется!
   - Сам держи! За ногу, за ногу хватай! Да не за эту! За ту!
   Армель в очередной раз дернулась и дрыгнула ногами. Удерживающий ее незнакомец поскользнулся на мокром камне и опрокинулся навзничь. Падая на спину вместе ним, Армель взбрыкнула, как молодая лошадь и лягнула второго. Удар пришелся чуть ниже пряжки на ремне. Ударенный взревел, отшатнулся, оступился и рухнул сверху. Куча-мала, сопя, извивалась. Пытаясь вырваться и встать, Армель засветила локтем в глаз первому, завозилась, наступив коленом на что-то мягкое второму. Оба взвыли, Армель взвизгнула.
   Мужская фигура, метнувшаяся рухнувшему штабелю, подхватила девушку, и, держа на вытянутых руках подальше от себя, бережно отставила, приговаривая:
   - Армель, успокойся! Армель, это я, Весь! Ты в безопасности! Тише, тише!
   Нападающие тем временем поднялись с мостовой и поковыляли прочь, зажимая пострадавшие телесные части.
   - Стойте, подлые негодяи! Будем драться! - заорал Весь, потрясая кулаками.
   Несчастные зловещие фигуры что-то недовольно пробурчали и ускорили шаг.
   Веслав обернулся к девушке.
   - Все в порядке, Армель? Они ничего тебе не сделали? - теплые руки заботливо обняли, поднимая на руки и бережно прижимая. - Пойдем, я провожу тебя.
   Армель всхлипнула и обхватила его за шею обеими руками.
   - Я так испугалась, так испугалась! Весь, я хочу домой!
   Опасливо прислушиваясь к дальнему свистку и топоту ночного патруля, счастливый Весь бегом понес драгоценную добычу под безопасный кров госпожи Брижитты.
  
   Явившийся в общежитие перед самым подъемом Весь застал Рахена и Карса за утюжкой свежепостиранных мундиров. Рахен щеголял шикарным фингалом, а Карс время от времени проверял состояние одной очень важной части тела.
   - Не мог раньше появиться что ли? - ворчливо поинтересовался друг, орудуя огромным утюгом.
   - Ну, давай помогу. Что делать-то? - засуетился Веслав, отбирая обувную щетку у оборотня.
   - Да не здесь! На улице че так долго валандался? Она нас совсем запинала! - обвинил Рахен, морщась и трогая синяк.
   - Да уж! - поддакнул Карс, опять проверяя гульфик.
  
  
   Глава шестнадцатая, в которой героиню ожидает перемена мест.
  
  
  
  
   То, что Рысину энергию срочно надо направить в мирное русло, Каю и Бруни было ясно. Праздная дворцовая жизнь живую, любознательную и умную девочку заставляла постоянно что-то выдумывать, шалить и проказничать. Решено было отдать ее в школу через пару лет, а пока что? Этикет и уроки рукоделья занимали пару часов, еще сколько-то - игры с принцами, прогулки на пони и ... скука. Короткими зимними днями было легче, а вот летом, когда зеленые ветки с раннего утра стучали в окно, солнце лезло с поцелуями, а море ласково шипело под окнами... Вулкан 'Рысинда' извергался дважды в неделю, а между извержениями еще успевало нахлынуть одноименное цунами и налететь тайфун.
   В пятницу вечером служанки под водительством Катарины споро собирали вещи в дорожный сундук под бесконечные вопросы и восторженные вопли счастливой Рысены.
   Проснувшись до рассвета, нетерпеливая Рыська, умывшись и одевшись без посторонней помощи, устроилась под дверью родительской спальни высиживать маму и папу. Открывший в шестом часу дверь Аркей споткнулся об Рыськину ногу, от неожиданности рухнул, помянув не только Аркаеша, но и его родню. Шедшая следом Бруни ахнула и кинулась проверять, все ли целы. Потом мама с дочкой под смех и ругань тянули папу с пола, папа все никак не мог встать, они все тянули и тянули, Кай, на мгновение поддавшись, дернул девчонок на себя. Те повалились сами и повалили отца, и какое-то время троица возилась на полу, щекоча друг дружку. Неподобающий бедлам прервало появление завтрака. Девчонки, бойко расставляя посуду, изо всех сил делали вид, что ничего не видят и еще более старались не особо хихикать.
   Кай поднялся сам и поставил на ноги своих девочек, уселись за стол.
   - Рыся, Рыся! Не торопись, подавишься! - мягко увещевала Бруни, глядя, как Рыська, не жуя, заглатывает завтрак. - Мы успеем, малыш еще не проснулся.
   Рыська вздохнула и стала есть чуть медленнее.
   Следующий час тянулся как патока. Пока ждали пробуждения малыша, пока Бруни кормила проснувшегося сына... Аркей провел это время в кабинете, доделывая свои бесконечные дела, а Рыська томилась и скучала.
   Наконец, Кай, Бруни, Рыська, наследник и дорожный сундук соединились в гостиной.
   - Все готовы? - для порядка спросил Его Высочество, открывая портал. - Поехали!
  
   Раскинув руки и щебеча что-то бессвязно-восторженное, Рыся ласточкой летела по склону. Трава у подножья сомкнулась над головой зеленой волной, щекотала щеки, путала ноги, цеплялась за пальцы. Пьяная от запаха трав и цветов, полного солнца, ветра и простора воздуха, Рыська упала в зеленый сугроб и каталась, как щенок, не зная, как выразить свой восторг и упоение. Кружилась, раскинув руки, бежала, бежала! Древние холмы меланхолично рассматривали высокие облака, не отвечая на призывные Рысенины крики, козы, белыми и черными шариками рассыпанные по небрежно брошенной древними богами изумрудной скатерти, сосредоточенно жевали, ни на что не отвлекаясь.
   Кай и Бруни, держа за руки сына, шли, улыбаясь, следом, издалека видя только Рыськину макушку, да догадываясь по качнувшимся цветочным головкам об очередном нырке. Шли медленно, занятые обычным родительским: 'Смотри, козочка! Вон, вон птичка полетела!' Малыш послушно вертел головой. Маленький башмак зацепился за что-то, руки и голова в смешной шапке ушли вперед, а ноги с попой в полосатых штанах отстали. Сын предупредительно крякнул, родители догадались посмотреть вниз и под радостное 'Бу!' вытащить из цветочного капкана.
   К ужину возвращались голодные и нагулявшиеся. Младший ехал на папиной шее, крепко держась за темные кудри, а старшая бегала вокруг, как спаниель, чуявший зайца.
   На третье утро Аркей с женой, сыном и легким загаром отбыли порталом во дворец, оставив Рыську и дорожный сундук в Козеполье. Поцеловавшись и помахав на прощанье, Рысена, вооруженная огромным яблоком, уселась на валуне с видом на дорогу ждать гостей.
   Яблоко было давно съедено, пойманы три бабочки, сплетен венок, вокруг валуна протоптана дорожка. Наконец, на дороге показались запряженный четверкой экипаж и следом груженый сундуками возок.
   - Господин Рофио! Господин Рофио! Они приехали! - счастливая Рыська ворвалась в комнату Ромурина и запрыгала вокруг кресла. - Пойдемте скорее! Поскорее же!
  
  
   Глава семнадцатая, в которой наконец-то встречаются героиня и приключения.
  
  
  
  
   - Пресвятые тапочки! Да что ж это?! Собаки вас драли, что ли? Или Аркаеш, прости Пресветлая, воду возил? - рюши на чепце госпожи Кальвины подпрыгивали в унисон с хозяйкой. - Два платья за три дня, а теперь нате вам - штаны с курточкой в раздрыг! Этак господин Арк с вами по миру пойдет. Ей-ей, отпишу, пожалуюсь их милостям. А вам, сударынька моя, выпишу из столицы парусины просмоленной и робу пошью!
   Рыська молча сопела, снимая башмаки и чулки, изрядно подраные полотняные штаны в непонятных пятнах, расстегивая курточку, с утра бывшую нежно-зеленой, а теперь грустно-серую в грязно-зеленых пятнах. Сама она тоже была не везде одинаково грязной. Те части тела, что худо-бедно оборонялись тканью, светлыми пятнами контрастировали с лицом и руками.
   - И где вы так изгваздались-то, извазюкались? Опять в Жабкино болото лазали? Не похоже. Намедни вытащил вас оттель конюх Грегор, тиной несло... - старая экономка принюхалась, смешно дергая кончиком носа. - Так если прикинуть, то больше на то похоже, что вами котелки медны чистили, что от старости обзеленели.
   Рыся тем временем залезла в исходящую паром лохань, фыркая на защипавшие ссадинки на коленках.
   - И молчит, молчит. Не угодила я им. Как же, надо бы, как увидела грязную да ободранную, так хвалить да радоваться. Так, что ли, молчальница? - намыливая Рысюшу жесткими пальцами, продолжала строгая домоправительница. - Скажи уж, одари старуху словечком.
   - Я нечаянно, госпожа Аврил, правда-правда! - Рысена из-под мыльной шапки уставилась на экономку честными синими глазищами. - Мы играли в прекрасную принцессу, дракона и рыцаря. А вон там, - Рыська махнула рукой куда-то в сторону, плюхнув на пол, - Замок, настоящий. Ну, был. Там и стены крепостные, и ров! И там дракон держал принцессу, в башне.
   - Ну и сидели бы себе в башне, посиживали, ждали, когда спасут. Разве принцессы такие чумазые бывают? - ворчала женщина, оттирая неподдающиеся ладошки.
   - Да нет же! - от души возмутилась Рыська, смахивая с зачесавшегося носа пену. - Принцессой у нас Жулечка была! А я - драконом!
   - Драконом?! Да что делается-то?! Девочка - драконом?!
   - Самым настоящим. Почти огнедышащим! Тибо Жулю еле-еле спас. И то потому, что он с войском был, а нас с Филис и Госсом только трое.
   - А они что, тоже драконы? - поливая Рысю из ковшика, поинтересовалась госпожа Кальвина.
   - Они - вторая и третья головы! Драконы же - трехголовые! Вы что, забыли? - удивилась Рыська, подставляясь под большое полотенце.
   - Совсем забыла, старая, - помогая малышке одеться и принимаясь за гребень согласилась собеседница. - Остальные почище вас будут, или опять выварку на всю ночь ставить?
   - Ставить, - покорно вздохнула Росинта. - Говорю же, еле спасли принцессу!
  
   С того дня, как у крыльца остановилась большая дорожная карета и из нее яблоками высыпались дети, и, потирая затекшую от долгой дороги поясницу, охая, выбралась няня Фифи Феликин, прошла неделя.
   Усадьба была отдана на разграбление, то бишь на летний отдых, Рыське и восьмерым приютским ребятишкам. Пополам девочек и мальчиков, поровну людей и оборотней. Тех, кто всю зиму пролежал в Народной больнице королевы Рейвин. За седмицу малышня немножко отъелась, а главное, загорела, и Рыся, будучи почти самой младшей, на общем фоне больше не казалась богатыршей.
   Ближайшие к поместью холмы были окончательно разведаны, болотца и ручьи измерены, деревья излажены, козы распуганы, валуны уже отчасти стали не такие и замшелые. Дом обследован от флюгера на крыше до последнего угла подвала. Пришло время покорять новые пространства.
   Невыспавшееся за короткую летнюю ночь солнце едва-едва лениво вылезало из-за Синих гор, а Рысена уже вышагивала во главе экспедиции. Бодрые путники, вооруженные мечами и пиками, срезанными с ближайшего дерева, держали путь в дальние и, само собой, неизведанные и манящие дали. Замыкала колонну маленькая фарга с янтарными глазами и длинными волосами цвета темного шоколада. Через каждые сто шагов она отставала, то увязавшись за бабочкой, то пряча в карман симпатичный голубенький камушек, и принималась верещать: 'Погодите! Погодите! Вы меня забыли!'
   Отряд останавливался, мальчишки угрожали растяпе карами вроде 'привязать на муравьиной куче' или 'бросить голую в комариное болото', Рысена хмурила брови и тоном госпожи Аврил выговаривала: 'Жуля, нельзя же быть такой рассеянной, милая!', Жуля подбегала, клялась, что 'Больше не буду!' и через десять минут опять терялась.
   Отстав в очередной раз ради погони за огромным жуком с оленьими рогами, бедная Жульенна очутилась одна-одинешенька в кольце каменных останцев, зажатых между двумя холмами. Жук давно улетел, голосов экспедиционного корпуса не было слышно. Жуля подумала-подумала, обернулась и пошла по собственным следам назад. Свежий след хорошо читался, на лапах бежалось быстрее, чем на ногах, но внезапно новый, незнакомый запах заставил фаргу свернуть в сторону.
   Тем временем Рыська, давненько не слыша привычного Жулькиного 'спасите-помогите', скомандовала: 'Стой!'. Отряд выстроился вокруг предводительницы в кружок, и, оглядевшись, опешившая командирша растерянно спросила:
   - А Жулечка где? Мы Жулечку потеряли, что ли?
  
   Поисковая партия вернулась по тропинке к тому месту, где беглянка свернула в сторону. Недалеко от этого места на травке сидела Жулька в компании лохматого волчонка и зачем-то дергала его за заднюю лапу.
   - Вот, я волчика нашла! Ему в лапу заноза попала, а он, дурашка, не дается! Сиди, глупый, кому сказала!
   Больной протестующе вякнул и посмотрел на кого-то за спиной честной компании. Оборотни дернулись от ощущения опасности, Рыська повернулась и нос к носу столкнулась с огромной волчицей.
  
  
   Глава восемнадцатая, в которой героиню не видят, и поэтому ругают.
  
  
  
  
   В Козеполье всегда садились обедать в одно и тоже время, в час пополудни. Женщины, без толку прождав детей до половины третьего, настаивали голодать и дальше, но Рофио Ромурин, заняв законное место во главе стола, многозначительно нахмурил брови и кашлянул. Домочадцы расселись согласно табеля о рангах, и девушки внесли чечевичный суп и бараньи ребрышки.
   Кальвина Аврил и Фифи Феликин, сидя соответственно по правую и левую руку Ромурина, чопорные и надутые, мерили друг дружку сердитыми взглядами и молчали только потому, что Рофио терпеть не мог разговоров за столом. Однако после того, как на столе появился персиковый пирог, а не евший сладкого Ромурин, напротив, удалился подремать, возобновили начатый давеча разговор.
   - А все ваша вертихвостка виновата! Сама умелась невесть куда, и моих сманила. У меня все детки воспитанные, к порядку приученные. Все по правилам, все по расписанью. У нас режим!
   - Нет, послушайте ее только! Пресвятые тапочки! Приблуд приютских с воспитанницей, мало, дочерью приемной Ихних Высочеств сравнивать! Наша с младенчества во дворце, ученая-выученная! И манеры, и воспитание у ей, как у знатной. Пять лет только, а обо всем понятие имеет. А уважительная! Словечка грубого не скажет, как есть в господина Арка. А ласковая! Вся в госпожу Бруни. Вот уж кто истинно благородная госпожа!
   - Ты Ее Высочество сюда не мешай, не мешай! Я об ихнем достоинстве понятие имею, получше тебя. Видеть почаще доводится, да.
   - Вот то-то же, молчи себе в фартук. А то на крошку мою поклеп возвела, наветчица!
   Госпожа Аврил, оставив за собой последнее слово, покинула поле боя и посрамленную Фифи. Однако той уверенности, которую она так яростно проповедовала, в глубине души Кальвина вовсе не имела.
  
   Сперва длинная тень от дома вытянулась на соседние холмы, потом огромное алое солнце повисло над самым горизонтом, а путешественники все не возвращались. Госпожа Аврил и госпожа Феликин ждали на террасе, принципиально глядя каждая в свою сторону.
   - Грегор, оседлай Смерча, да проедь по округе, посмотри ребятишек, - голос Ромурина был спокоен. - До деревни доскачи, нет - так к клыкастым заверни. Давай, давай, не мешкай!
   - Это какие клыкастые?! Это кто туда деток отпустил?! Помоги, Пресветлая! - голос Феликин, ставший до того высоким и тонким, что того гляди порвется как гнилая нитка, спугнул с крыши птичью стайку. - Ты что стоишь, как мачта? Бежать надо, спасать!
   Заразившись паникой, как оборотень - бешенством, Кальвина подхватила юбки и две матроны, забыв про возраст и больные коленки, порысили по тропинке.
  
  
   Глава девятнадцатая, в которой награда находит не только героиню, но и остальных героев.
  
  
  
  
   У дороги чибис,
   У дороги чибис,
   Он кричит, волнуется, чудак:
   А скажите, чьи вы?
   А скажите, чьи вы?
   И зачем, зачем идёте вы сюда.
  
  
   Звонкие голоса долетели до Ромурина раньше, чем с холма бодрым ручейком сбежала ребячья вереница. Вскоре на террасу один за другим, перепрыгивая через ступеньки, заскочили путники, все, по счастью, целые и невредимые, окружили старика, гомоня и смеясь.
   Рофио поверх светленьких, темненьких, рыженьких голов смотрел, как поддерживая друг дружку, прихрамывая и охая, ковыляют к дому две дуэньи. Влезжи с некоторым усилием по ступенькам и переведя дух, няньки, не сговариваясь, поправили сбитые чепцы, сняли фартуки, и приладив к руке поспособнее, двинулись воспитывать. Через две минуты, возмущенно почесывая спины и попы, малолетние нарушители стояли в углах попарно. Рыське, как предводительнице, угол выделили отдельный. Госпожа Кальвина и госпожа Фифи с чувством выполненного долга упали в кресла, обмахиваясь и еще приохивая.
   Рыська стояла в углу, независимо заложив руки за спину и гордо рассматривая потолок. Постояв так некоторое время, Рыся, не поворачивая головы, заинтересованно вопросила:
   - За что стоим-то?
   Из углов послышался согласный бубнеж. Матроны переглянулись.
   - Стойте и думайте о своем поведении! - назидательно-учительским тоном изрекла госпожа Феликин.
   - А что думать-то? - изумилась Рысинда. Бубнеж сделался громче. Матроны опять переглянулись.
   - Наказаны вы! - убедительно припечатала госпожа Аврил.
   - Это-то мы поняли, - сказала Рысечка невинно и вкрадчиво. - Мы не поняли - за что?
   Воспитательницы сердито и многозначительно молчали.
   Тем временем из угла, где стояла Жульенна, раздалось сдавленное 'Ах!', девочка, шатаясь, повернулась лицом к комнате и, прижав ручку ко лбу, как подкошенная, свалилась без чувств. Обе женщины взвились с места, подскочили к упавшей, захлопотали, заохали. Прервав бессвязные восклицания вроде 'Что с тобой, девочка моя?!', совершенно спокойно стоявшая рядом Филис радостно пропищала:
   - Это она от голода!
   Как раз на этих словах открывшая глаза Жуля согласно застонала и, почувствовав неожиданный прилив сил, села, а потом и встала. Милые дети, по случаю происшествия сгрудившиеся вокруг, весело хихикали, наблюдая сценку 'Две не худые дамы хрупкого возраста пытаются подняться с колен'.
   Доставив воспитанникам несколько приятных минут, женщины отложили на неопределенное время с треском провалившиеся педагогические мероприятия, и хмуро отправились кормить и отмывать банду.
  
   Вскоре послышался топот и ржание соскучившегося по бегу Смерча. Ромурин дождался, пока Грегор расседлает и почистит коня, и кивнул:
   - Рассказывай.
   - Был я и в деревне, и в клан завернул, как велел, хозяин. До деревни, они, видать, не дошли, потому как там все спокойно, тихо. А до стаи добрались, успели, да...
   Старый солдат слушал, задумчиво качая головой...
  
   - Вот, я волчика нашла! Ему в лапу заноза попала, а он, дурашка, не дается! Сиди, глупый, кому сказала!
   Больной протестующе вякнул и посмотрел на кого-то за спиной честной компании. Оборотни дернулись от ощущения опасности, Рыська повернулась и нос к носу столкнулась с огромной волчицей.
   - Госпожа фарга! Разрешите представиться. Росинта Гольди из Блуждающих. - Рыська почтительно поклонилась. - А это моя подруга, Жульенна Кевен из Темного серебра.
   - Жулечка, отпусти ребенка, - Рыська по-прежнему смотрела волчице в глаза. - Видишь, за ним мама пришла. А у меня брат тоже волк, Веслав Гроден из Черных ловцов. Они вам не родня, случайно? Очень, очень рада знакомству, - задушенно. - Жуля!
   Жулька отмерла и отпустила пациента. Коротко рыкнув, волчий сын победителем устроился между широко расставленных матушкиных лап.
   - С вашего разрешения, мы, пожалуй, пойдем, - Рыська опять поклонилась. - Мы живем в поместье, знаете, на холме? Мои родители сейчас в столице, за хозяина господин Ромурин, и он будет рад видеть моих гостей в любое время. Приходите, когда будет удобно.
   И дети, и оборотни изобразили разные по глубине и изяществу поклоны, медленно развернулись и пошли назад. Рыська подождала, пока они отойдут на несколько шагов, повернулась и, ступая спокойно и медленно, сделала несколько шагов.
   - Постой, девочка! - голос был низким и мелодичным. Рыська обернулась. На нее смотрела высокая худощавая женщина. Рядом, держась за пострадавшую голую пятку, стоял кудрявый мальчишка лет четырех. - Постой!
  
  
   Глава двадцатая, в которой слава героини ширится и растет.
  
  
  
  
   За выскобленным добела длинным и массивным столом, занимавшим добрую треть большой комнаты, орудовала ложками дюжина детей. Женщина отрезала от тугого черного каравая широкие ломти душистого хлеба, клала перед каждым, по старшинству и сначала мальчикам. Потом вышла к уличному очагу и вернулась, держа передником большую скворчащую сковороду, полную печеных яблок с орехами и медом. Дети принюхались и заработали зубами и ложками еще быстрее. Доев похлебку, дружно вытерли корочкой глиняные миски, облизали ложки, и завиляли несуществующими хвостами, облизываясь на сладости.
   Хозяйка выкладывала последнее, самое пузатое, самое сладкое яблоко, все как смолой покрытое медовыми потеками на Жулину тарелку, когда в открытую дверь, пригнувшись, шагнул высокий мужчина. По рукам и груди под смуглой кожей жгутами вились мускулы, желтые глаза со звериным зрачком смотрели настороженно и опасно.
   - Кого прикармливаешь, Дахья? Откуда здесь чужие щенки? - в низком голосе звучали рычащие волчьи ноты.
   - Ешьте, дети. Ешьте! - женщина лаской успокоила замерших детей и повернулась к вошедшему. - Тише, Лабин. Я в своем доме, а ты, вожак - только гость.
   - Выйди, - коротко кинул мужчина через плечо, поворачиваясь.
   Мальчишки лет семи и четырех, похожие друг на друга и на мать, вскочили, глухо заворчав. Глаза горели, острые уши дергались.
   - Госпожа Дахья, мы уйдем, - Росинта встала, отложив ложку. - Это из-за нас он так разозлился. Спасибо за обед.
   - Сидите и ешьте! - голос фарги звучал резко, как удары гонга. - Я свободная фарга и в своем доме принимаю кого хочу! - И уже мягко. - Яблоки стынут, прошу, доедайте.
   Сыновья, подчиняясь материнскому взгляду сели и, подавая пример, взялись за яблоки. Дахья пристально и повелительно посмотрела Рыське в глаза. Рыська уселась, непринужденно откусила большущий кусок, и принялась с упоением жевать, мыча от удовольствия. Убедившись, что ее примеру последовали остальные, женщина провела рукой по волосам, проверяя, не выбились ли пряди из туго заплетенных вдовьих кос, и вышла.
  
   Сначала из дверей появилась любопытная острая соболья мордочка, понюхала, посмотрела и скрылась. В доме послышалась возня, а потом из дверей цепочкой двинулись гости. Каждый нес в руках тарелку и ложку. Последним шел Тибо и нес в руках котел. Дойдя до дощатого стола, носильщики аккуратно сложили посуду стопками, вежливо поблагодарили хозяйку и даже предложили помыть посуду.
   - Подойдите, - приказал сидящий напротив хозяйки под навесом вожак.
   Дети послушно и без видимой робости подступили ближе. Лабин с усмешкой смотрел, как оборотни, даже маленькие фарги - Рыся, Жуля и Филис, прячут за спинами людей.
   - Господин Лабин! - Рыська стояла прямо, расправив плечи и подняв рыжеволосую голову.
   - Ты смелая, малышка. И хорошо держишься. Какого ты клана?
   - Меня зовут Росинта Гольди из Блуждающих.
   - Такого клана нет и не было в Тикрее, маленькая фарга, - насмешка ясно слышалась в голосе оборотня.
   - Я не безродная! - Рыська очень старалась говорить спокойно и голосок лишь чуть-чуть дрогнул. - Так меня назвала моя мама. Женщина. И у меня будет свой клан!
   Дети - сначала оборотни, потом люди - по одному подходили к главе рода, называли себя. Вожак смотрел с усмешкой, Дахья - со скрытой грустью.
   - Новые времена настали в Ласурии, - Лабин встал, встряхнулся как большая собака. - Оборотни служат королю, дети кланов живут под одной крышей с сиротскими. Лунной ночи, Дахья!
   - Кесо, Гней! - легким голосом окликнула сыновей фарга. - Покажите ребятам деревню. Да не балуйте там!
   - Эге-гей! Айда! - под эту команду ватага сорвалась с места.
  
   Этой ночью в большом доме долго не могли уснуть трое. Рыська, тихонечко выбравшаяся на террасу и с замиранием сердца слушавшая волчьи песни, и Кальвина с Фифи, пользовавшие натруженные коленки Ласуровкой на давленных муравьях.
  
  
   Глава двадцать первая, в которой на героиню нападают скорби и лишения.
  
  
  
  
   После знакомства с кланом Беспощадных убийц Росинта и компания почти целые дни проводили у оборотней. У волчат и прочих хищников, а также детей, нашлась масса общих занятий. В поместье привыкли, что поднявшись с рассветом, торопливо одевшись и позавтракав, компания убегала до самого заката.
   Рофио Ромурин, сидя на высоких ступеньках, неторопливо покуривал, сжимая мундштук старенькой трубки крепкими белыми зубами. Женщины хлопотали по хозяйству, снимали с веревок детские вещички, чистили овощи к ужину. Из-за угла вывернулась вся братия, с независимым видом прошествовала по двору и уселась на травке.
   - Вы что-то рановато сегодня, мелюзга. С волками пособачились?
   - Нет, господин Рофио.
   - Что вы, господин Рофио!
   - Все замечательно, господин Рофио!
   С этими словами стайка снялась с места и скрылась в холмах. Ромурин хмыкнул и покачал головой.
  
   В тот же вечер, когда необычайно смирные дети, добровольно и быстро помывшись, без особого аппетита ковыряли ложками в тарелках, к Рофио Ромурину явилась делегация.
   Выйдя к депутатам, Ромурин одним взглядом оценил обстановку и приказал выстроить гарнизон. Явившаяся орда, только взглянув на визитеров, потупилась и частично зашмыгала носами.
   Депутация состояла из старосты соседской деревушки и двух ее жителей угрюмого вида. В руках селяне держали за лапы пяток дохлых кур, пару гусей, а также потрясали ботвой разнообразных огородных культур.
   - Вот, ваша милость. Потрава. Как есть потрава. Чистый убыток. А все эти, - староста обличающе ткнул курой в неровный строй.
   - Премилостивая Индари! - красная как ветреный рассвет экономка всплеснула руками. - Они что, кур воровали?!
   - Нужны нам эти куры дурацкие...
   - И гуси...
   - И брюква..
   - Ат-ставить! - зычно скомандовал бывший адъютант Его Величества - Молчать! Росинта Гольди, два шага вперед!
   Рыська, печатая шаг, вышла и вздернула подбородок вверх, глядя Рофио прямо в глаза.
   - Отвечай, девочка, - спокойно и строго велел Ромурин.
   - Мы ничего дурного не делали, господин Рофио. Утром мы как всегда в клане играли. А потом нам Кесо сказал, что на лугу, у деревенской кузницы, такое каштановое дерево растет! Ну, нам тоже захотелось. Знаете, сколько мы каштанов набрали! И тут Оллин вспомнил, что каштаны жарить надо. А у нас огня-то нет! И мы в деревню пошли. Идем и видим - коровки гуляют. И телятки. Хорошенькие такие, маленькие! А один такой весь беленький-беленький. Только одна нога рыжая. Мы его погладить только хотели. А он стеснялся, наверное, мукнул так и побежал. А мы за ним. И тут я слышу - топ-топ! Бот-бот! К нам бык бежит! Здоровый! Как... как дом! И рога! Вот такие! - Рыська развела руки в стороны, демонстрируя размер. - И мы, конечно, немножко испугались. И побежали. Быстро-быстро. А тут забор! Ну, такой, из длинных-длинных палок. Из жердей? Наверно, я точно не знаю. Мы под ним пролезли, а там грядки всякие... Мы аккуратно бежали! А тут бык нас догнал. И забор сломал немножко. Совсем то есть. И как побежит! По брюкве. И по капусте тоже... И мы бежим. А тут стена. Сарайчик для кур. Был... Мы на крышу полезли. Бык же не умеет по крышам лазать? Он и не полез. Он каак даст рогами! По сарайчику. Он и упал. И мы упали. Там куры, гуси, утки. И индюки даже - все испугались. И летают, летают! А мы опять побежали. А птички - глупые, и бегают медленно. Бык и наступил, наверное ... На курочек... И на гусочек... Мы убежали, обратно в огород. А быку некогда было. Он совсем расстроился и стал сарайчик допинывать... А мы поскорее домой... Вот... Простите...
   Нестройные голоса подхватили
   - Простите нас. Простите!
   На протяжении повести мужики переглядывались и согласно кивали. Ромурин, хмуря брови, заложил пальцы за широкий ремень и помолчал.
   - Слушай мой приказ. Завтра идете к господину Аларику. Будете работать на общину, пока не отработаете долг. А чтоб не съели больше того, что заработаете, обед будете брать с собой. Арестантский. Кру-гом марш!
   Построившись в маршевую колонну по двое, каторжане побрели доедать вечернюю пайку.
  
  
   Глава двадцать вторая, в которой героиня и не только пробуждает чувства.
  
  
  
   В каждой деревне Ласурии, даже такой маленькой, как Прихолмье, была Большая площадь. Пусть даже на площади помещалась только мраморная чаша, в которой бил алмазными струями родник, поивший деревню. Над родником красовался резной шатер. Из чаши вода переливалась в мраморный же желоб, положенный в камнях брусчатки. На площади вечером прогуливались парочки, а днем, под предлогом похода за водой, обменивались новостями тетушки и кумушки.
   Госпожа Аннис и госпожа Милдрит встретились аккурат к обеду. От бассейна отлично просматривалась не только Главная улица, но и переулки и задворки, слышались разговоры и стук молотков. Тив и Вино чинили сарай, разобранный вчера общинным быком Гаспаром.
   Рядом суетились с десяток ребятишек - подавали гвозди, носили доски, связывали пучками солому для крыши. Совсем маленькие ползали по огороду, дергали траву и собирали гусениц.
   Мужики перемолвились между собой, слезли с козел и направились в дом, махнув помощникам отдыхать. Дети расселись на траве и досках, развязали узелки.
   Тетушки глядели, как замурзанные дети достают по куску хлеба и огурцу. По рукам пошел коробок с солью, в которую сотрапезники макали яйца, по одному на брата. Старшая девочка, с длинными льняными косицами, в пестрой косынке, взяла кувшин с водой и кружку и пошла по кругу, давая напиться. Обед закончился минут за пять. Тонкий детски голосок затянул:
   С Ласурского вокзала
   Пришел сюда босой,
   Пресветлая Индари,
   Умру я молодой.
   Госпожа Аннис и госпожа Милдрит, не сговариваясь, подхватили пустые ведра и как ужаленные ринулись по домам. Вихрем промчавшись по улице, стуча в калитки и оконца и что-то быстро втолковывая соседкам, внеслись каждая к себе на подворье и тут же вынырнули обратно.
   Еще через пять минут вокруг детей сгрудились почитай вся женская половина деревеньки. Сердобольные женщины притащили крынки с молоком, кувшины с морсом, пироги, сладкие булки, окорок... Аннис прибежала, бренча ложками в фартуке, и притащила здоровый горшок с кашей, накрытый стопкой мисок. Милдрит, пыхтя, несла противень с огромным омлетом.
   Повеселевшие дети рассаживались вокруг импровизированного стола из брошенных на чурбаки досок, разбирали ложки и миски. Женщины раскладывали и нарезали, подкладывали и наливали. Голодающие откусывали и отламывали, прихлебывали и заедали.
   Тетки молча смотрели, вытирая повлажневшие глаза уголками передников. Зато когда из ворот полезли, почесывая грудь и позевывая, сытые братья, сельчанки встретили их со всем пылом.
   - Ишь, мироеды, вылезли! Как вам кусок в горло-то полез!
   - Наели морды, поперек себя шире, а сироткам куска пожалели.
   - Как же, разорили их, гнилой сарай упал! Да две курицы от старости сдохли!
   - Жаловаться ведь совести хватило! И Аларик туда же, от большого ума в поместье потащился, ботвой трясти!
   - А Эбба и Фрид куда смотрят?! Или их сыновья от беды заговоренные?
   Из окон высунулись две хмурые женские головы.
   - Попридержите языки, соседки. Еще беду накликаете...
   - Как же, мы накликаем. А за голодных детей у порога Богиня наградит...
   Хмурые головы скрылись, громко стукнув ставнями.
   Тем временем сИроты давно доели и с интересом слушали.
   - Вы это, того... Домой давайте, - буркнул Тив. - Помогли, благодарствуем...
   - Как же это, господин Тив? - Рыська вперилась в хозяина честными чистыми глазищами. - Нам господин Рофио строго наказал - пока долг не отработаем.
   - Отработали, скажете. С лишком. - Вино вытер мокрый лоб и щеки, красные то ли от стыда, то ли от обеда.
   В калитку протиснулись Эбба и Фрид, двинулись к бригаде, раздавая каждому одна по большому прянику, а вторая - по нарядному петушку на ножке.
   После благодарностей и прощаний счастливые гости вместе с подношениями удалились.
   - А можно, мы завтра придем? - крикнула издалека Рысена.
   - Приходите! Милости просим! - кричали в ответ хозяйки, расходясь по домам.
   Тив и Вино полезли докрывать крышу.
   - Тут закончим, надо с задов тын укрепить.
   - Я вчера слег трехдюймовых припас. Наглухо забьем.
  
  
   Глава двадцать третья, в которой не вовремя случается родительский день.
  
  
  
  
   Ее Высочество принцесса Бруни приняла от Катарины корзину, пристроила в ногах мешок чуть поменьше себя ростом, и повернула портальное кольцо. Очутившись в гостиной Козеполья, с удовольствием огляделась, оставила поклажу и пошла разыскивать домочадцев.
   Дом был пуст. Видимо, мужчины возились на скотном дворе и конюшне, женщины хлопотали в огороде, прачечной или кухне. Детей в поле зрения видно не было. Бруни прошла вдоль длинной веревки, по аккуратным заплатам и неотстиранным пятнам развешанной одежды читая летопись шалостей, проказ и приключений.
   Из летней кухни вынырнула Кальвина Аврил, на ходу отдавая распоряжения, увидела хозяйку, торопливо пошла навстречу.
   - Госпожа Бруни! Добрых улыбок и теплых объятий! Соскучились по егозе нашей?
   - Соскучилась, Кальвина. Две седмицы не видела. Мы с ней так надолго еще не расставались. Она-то скучает?
   - Да как вам сказать, ваша милость? Домой ни разу не просилась. Им тут не скушно, компанией-то.
   - Да и вам, Кальвина, скучать не дают?
   - И то верно, госпожа. Дети в доме завсегда радость...
   - Балуются сильно? Местные на них не жалуются?
   - Что вы, госпожа! Детки воспитанные, ласковые. Их и деревенские привечают, и к клыкастым они вхожи. И сейчас, поди, вместе играют. Иной раз прибегут ватагой - где наши, где прихолмские, где оборотни - не разберешь!
   - Одежки, смотрю, поднашиваются. Не догадалась сменку взять.
   - Вот уж что верно, то верно. Горит на них, что ли...
   - Пойдемте, Кальвина. Хочу к ужину вафель напечь, и мороженого сделать. Рысенька любит.
  
   Короткое время, проведенное Рыськой и Ко в Козеполье, уже породило верную примету. Ежели жильцы являлись не прямо к ужину или даже с небольшим опозданием, а прибывали, так сказать, заблаговременно, значит, не спроста.
   Поэтому когда госпожа Аврил увидала в окно разномастные кудри, вихры и косицы, бегущие к дому, сердце у нее заколотилось, как у придушенной кошки. Заслышав же рев, до того небывалый и неслыханный, женщины побросали дела и бросились наружу.
   Все в сыпи, волдырях и слезах, дети орали и чесались. Завидев Бруни, Рыська ткнулась ей в коленки, скуля и почесываясь.
   - В купальню, бегом, быстро! - скомандовала Кальвина, хватая Жулю.
   Следом, разобрав детей, мчались Бруни и остальные. В купальне, посдирав с бедняжек одежки, запихали всех в ванную и принялись поливать холодной водой. Сунув Фифи ковшик, Бруни прямо в ванной повернула кольцо и исчезла. Брошенная Рыська от обиды заревела еще громче. Лились слезы и вода, сами плачущие, женщины уговаривали малышей не плакать и не чесаться.
   Из воздуха возникла Бруни, вцепившаяся в Жужина, обнимавшего саквояж. Через минуту, окинув беглым взглядом пострадавших, Ожин уже рылся в чемоданчике, раздавая склянки.
   - Не реветь! - прикрикнул Жужин, принимаясь мазать Рыську довольно вонючим снадобьем. - Кто вас пихал в ядовитый дуб?!
   Намазав болящих и угостив каждого хорошей ложкой какой-то горькой гадости, видимо, для прибавления ума, оставив запас и внутреннего, и наружного, Ожин Жужин пообещал к утру полное исцеление и был транспортирован восвояси.
   Ужин почти не пригорел, вафли удалось спасти, мороженое оставили морозиться на завтра. Больные дети со здоровым аппетитом поели и уселись вокруг Бруни в гостиной слушать сказку.
   - Не доглядела я... Дура старая... Заберет она нашу лапоньку, - сокрушалась, утираясь ладонью, Кальвина. - Что молчишь-то, Рофио? Как думаешь?
  
   По комнатам разошлись поздно. Бруни проводила каждого до постели, уложила, поправила кому подушку, кому одеяло, поцеловала пятнистые лбы. Рыська ходила хвостом, тихонько держась за ее юбку. Уложив дочку, Бруни легла рядом, обняла изо всех сил.
   - Мамочка, ты сейчас во дворец вернешься, к папе и маленькому? - Рыська прижалась, обняла за шею.
   - Рысенька, зайка, хочешь, я останусь? Или вместе домой вернемся? - чувствуя, что сейчас заплачет, горячо зашептала Матушка.
   - Нет, не надо. Ты полежи со мной, пока я усну. А потом иди, а то они там тоже скучают. Ты только приходи почаще, ладно? И папа, - отлепляясь от Бруни и сворачиваясь в клубочек проговорила Рыська.
   Бруни еще полежала, слушала сопение, вдыхала родной запах, гладила кудряшки. Поцеловала теплые пальчики и пузик, сделав над собой усилие, встала. У двери опять оглянулась и тихонечко вышла.
   В гостиной маялись все взрослые обитатели поместья. Завидев хозяйку, заплаканная Кальвина хотела что-то сказать, но только рукой махнула, утыкаясь в передник.
   - Кальвина, я не успела детям подарки раздать, - Бруни посмотрела на брошенные впопыхах вещи. - Там игрушки, сладости. Одежду привезу, как договаривались. Конечно, надо бы их сладкого лишить, чтоб по ядовитым кустам не бродили, да уж жалко очень... Ну да разберетесь. Всем сладких снов под теплым одеялом!
  
  
   Глава двадцать четвертая, которая кое-что объясняет.
  
  
  
  
   Бык Гаспар, несмотря на свой устрашающий вид, был животным спокойным и даже флегматичным. Всю свою жизнь он исправно радовал подопечных коров, производил породистое потомство, охранял стадо от гипотетических хищников, и ни разу, ни разу(!) никого не боднул, даже не намеревался.
   Живший поблизости волчий клан никаких неприятностей Гаспару не доставлял, поскольку никогда не приближался на расстояние, на котором хозяин стада мог обратить на оборотней внимание.
   Это лето началось как обычно. Коровы и телята бродили меж холмов, наедали молоко и мясо, отбивались хвостами от мух и слепней. Гаспар с возвышения величественно наблюдал за порядком и ждал начала брачного сезона.
   Когда быку в нос ударил чужой запах, Гаспар немедленно двинулся в эту сторону. Увидев, как неизвестные подкрадываются к телятам, отец удивился и подал предупредительный сигнал. Любой, кто услышал бы это 'Муууууу!' благоразумно отошел бы подальше. Однако эти продолжили ловить телят, как ни в чем не бывало. Опознав запах хищников, бык угрожающе ковырнул землю передними копытами, опустил рога пониже и атаковал. Пребывая после пробежки в непривычном негодовании и от удивления порушив бедный сарайчик, Гаспар удалился обратно к стаду. В привычном окружении быстро вернув себе спокойствие и меланхолию, Гаспар совершенно забыл о происшедшем.
  
   Через несколько дней, проводив стадо на водопой и проследив за обеденной дойкой, Гаспар в окружении жен и детей щипал травку недалеко от озерца.
   Коварно подойдя с подветренной стороны, мелкие нарушители возникли перед самой мордой Гаспара. Держа в ручках охапки свежей травы, детки трогательно предложили быку угоститься. От удивления Гаспар выронил изо рта даже ту, что жевал.
   Гаспар оторопело наблюдал, как чужаки складываю перед ним подношения. И даже не сразу понял, что его трогают за нос и уши и даже гладят рога. Когда же смельчаки вцепились в толстые складки на шее, бык, как любое существо, привыкшее инстинктивно защищать горло, коротко мыкнул и бросился в атаку.
   Завизжав, дети бросились бежать. Слева блестело на солнце озерцо, справа ощетинились рогами испуганные коровы. Прямо по курсу, в низинке, росли какие-то то ли кусты, то ли невысокие деревья. Забежав в заросли и продолжая нестись, не разбирая дороги, беглецы не сразу заметили, что сопения и топота сзади уже не слышно. Зато выскочив из рощицы и отдышавшись, бедняжки напрочь забыли про погоню.
   Моментально покрывшись сыпью и волдырями, ожесточенно чешась, компания бросилась к дому.
  
   Проснувшись наутро и еще до завтрака получив по порции микстуры, а так же вытерпев умащивание вчерашней мазью, дети кротко снесли головомойку от Фифи и Кальвины, поклялись больше не налаживать дипломатические отношения и вообще даже не смотреть в сторону подлого быка. После завтрака, распотрошив мешок и корзину и честно поделив добычу, дети до самого обеда играли новыми игрушками. В обед телесные и душевные раны врачевались мороженым.
   После обеда Рофио позвал всех мастерить качели.
  
  
   Глава двадцать пятая, в которой опять кое-что случается, впрочем, как всегда...
  
  
  
  
   К вечеру качели были построены и освоены. На кованых кольцах Рофио намертво закрепил широкие вожжи, а на них обитую старым вытертым ковром доску. С учетом худосочности поп, на одном конце как раз умещалось пять девочек, а на другом - четыре мальчика. Рофио рассадил катальщиков, толкнул с усилием, сидел, смотрел и гордился. Дрыгая ногами и заливаясь смехом, раскачивая доску все быстрее и выше, они летели, летели...
   К вечеру в Козеполье явились деревенские , а потом и клановые. У качелей тут же создалась толкотня и давка. Козепольские, напирая на право собственности, все время старались пролезть без очереди. Гости намекали на некие ранее оказанные благодеяния и кричали: 'В очередь! По череду давай!'. Ромурин плюнул и пошел в сарайчик за припасом на еще одни качели, пока очередники не подрались.
   Качельных развлечений хватило ровно на два дня. Утро третьего бригада встречала на пути к знакомому озеру.
   Над водой плыла утренняя дымка, солнце путалось в камышах. Компания расселась на бережку, поплевав на червяков, забросила удочки. Неумение ловить поначалу компенсировалось похвальным энтузиазмом. Скормив рыбам полфунта червяков, и не получив никакой благодарности, разозленные мальчишки вытащили из осоки старенькую плоскодонку, надрали с того же камыша коричневых пушистых головок и быстренько законопатили самые большие дырки. Из сучкастой ветки, когда-то сломанной ветром, смастрячили шест, погрузились в утлый челн и, отталкиваясь от илистого дна, выплыли на середину. Девчонки, оставшись без червяков, с досадой топая ногами, жадно смотрели на лодку.
   Тем временем рыбаки выставили удочки, как копейщики - копья, в ожидании небывалого улова. Пока что улова не было, а вот вода потихоньку стала прибывать. Не взирая на грядущий потоп, рыбаки продолжали кормить рыбу. Удилище Тибо выгнулось дугой, тот рванул и вытащил короткую толстую рыбешку. Схватив рыбу, Тибо потряс уловом, торжествующе проорал, извещая округу. Лодка качнулась, черпая воду, и медленно и плавно пошла ко дну.
   Тибо, Госс и Нили, очутившись в воде, плавными саженками поплыли к берегу, не замечая беспомощно барахтающегося сзади Лина.
   Тем временем ревниво наблюдавшие за мальчишками девчонки, завидев катастрофу, закричали, замахали руками, разворачивая пловцов.
  
   - Лин, ну какой ты лис?! - ругалась совершенно мокрая Рыська, пыхтя, за хвост отволакивая оборотня подальше на берег. Остальные, тоже мокрее мокрого, пытались отдышаться рядом. - Лисы все плавать умеют!
   - Ладно, сушиться давайте, - стаскивая рубашку, предложил Тибо и вдруг радостно завопил. Из выдернутой из штанов рубахи, вяло шевельнув хвостом, вывалился улов.
   Оборотни отошли в сторонку и через минуту на травке рядом с черным лисом растянулась ушастая лисичка, вытянул полосатый хвост енот, подставил солнышку шоколадный бок соболь, солнечным зайчиком раскинулась на камне рысь.
   Мальчишки и девчонки смотрели на оборотней с восхищением и почему-то с завистью.
   Верные данному слову, они гордо не обратили никакого внимания на подошедшее стадо и персонально на Гаспара. Надо сказать, бык не обиделся и взаимно внимания на них не обратил.
   Зато женщины с ведрами, полными парного молока с пенкой, проходя сквозь строй детей, никак не могли пройти мимо заинтересованных взглядов, и выразительно сглатываемой слюны.
   Одна за другой подзывали к себе малышей, придерживали подойники, чтобы было удобнее. Те пили через край, отрывались, чтобы коротко вдохнуть, и опять торопливо глотали теплое молоко, не от жадности торопливо, а из вежливости.
   С молочными усами и тугими круглыми животиками по одному отваливались, с блаженными лицами падали на траву и лежали, раскинувшись, как морские звезды.
   Ничто так не способствует подвигам, как хорошее настроение. И ничто так не способствует хорошему настроению, как сытый живот. В отличнейшем настроении друзья бродили по камышам и осоке, пугая пиявок и лягушек.
   Первым на странное сооружение наткнулся Нили. Здоровая куча веток в воде рядом с берегом и странные следы вокруг. Оборотни, перекинувшись в сторонке, принялись нюхать и вынюхивать. Нили смело полез в воду и нырнул. Остальные кто на двух, кто на четырех ногах топтались у берега и бегали вокруг кучи. Филис, как самая легкая, взобралась на саму кучу и даже покопалась, но только оцарапала мягкие подушечки и, недовольно тявкнув, спрыгнула на топкий берег .
   Енот вынырнул, встряхнулся, разбрызгивая воду, спрятался в осоке и выскочил взъерошенным мальчишкой.
   - Там под водой дыра! - рассказывал Нили, размахивая руками. - И в ней кто-то сопит! Я хотел туда залезть, а он мне как фыркнет прямо в нос!
   - Что ты выдумываешь! Кто будет под водой в дыре сидеть! - возмутился народ.
   - Айда занырнем! - торопливо раздеваясь, Тибо полез в воду.
  
  
   Глава двадцать шестая, в которой бобры не производят должного впечатления, потому что...
  
  
  
  
   Чабреца, душицы, пустырника, мяты перечной в Козеполье с некоторых пор заготавливали столько же, сколько сена для поместных коров Красавки и Щетинки. Шишки хмеля, запасенные Рофио прошлой осенью для пивоварни, были реквизированы для успокоительных нужд. Сырая полянка рядом с речкой, на которой произрастала валериана, была изрыта, как кротами, Кальвиной и Фифи.
   Ромурин снарядил посыльного в соседний городишко к лекарю, и тот привез две седельные сумки снадобий от ран, ушибов, ожогов и прочего. После того, как стихийные бедствия залезли в ядовитый дуб, гонец был послан вторично, с наказом привести средства вообще от всех мыслимых и особенно немыслимых напастей. В полной мере оценить предусмотрительность опытного солдата пришлось совсем скоро.
   Увидев вяло бредущую цепочку вместо бодрого всегдашнего урагана, Кальвина нащупала неверной рукой кружку с отваром и выпила залпом. Выйдя на крыльцо и рассмотрев деток поближе, госпожа Аврил села помимо табуретки.
   Распухшая губа у Госса и ухо у Тибо, красная щека у Тойи, набухший Рыськин глаз и прочая, и прочая...
   - Пресвятые тапочки... Это что с вами поделалось?! Смерти вы моей хотите, шелопутные!
   - Это не мы, госпожа Аврил! Это осы!
   - Горшки биты! Осы! Отродясь у нас никакие осы не водились! Вы у меня медом не мазаны, что б на вас осы паслись!
   Виноватые вздыхали и щупали бобошки.
   Ежевечерняя рутина мытья, стирки и переодевания была разбавлена еще помазыванием и прижиганием. Укушенные дети были сердиты и сердились молча. За ранним ужином, объедаясь печеной свининой, сахарными крендельками и вишней, дети наконец-то разговорились.
   - Господин Рофио, а господин Рофио! А что это там за куча на озере?
   - Да, такая куча из веток, вооот такая большая! И воняет! Фу!
   - И в нее идет подземный ход, то есть подводный!
   - Мы с Тибо сами видели, да, Тибо?
   - Хатка это бобровая, детки. А хозяев вы не видели, потому что они ночью работают, а днем спят. Коли хотите, я вас свожу, как стемнеет.
   - Да, да, да! - дети прыгали вокруг Ромурина, как взбесившиеся зайцы.
   - Ну, ну, уймитесь, пострелята! Расскажите лучше, госпожа Росинта, как же вас угораздило? Где вы ос-то нашли?
   - Ну, мы ходили-ходили вокруг этой хатки, и ныряли даже. Вон, мальчики ныряли. А все равно никого нет. И мы пошли еще куда-нибудь. А там дерево такое. И ветка. А на ветке висит такое серое и большое. Ага, как шар. И жужжит. Мы его сначала потрясли. А потом Белита как дернет! Он и упал! И оттуда осы! На нас то есть. И кусаться, больно-больно. Мы побежали! А осы за нами! Пришлось опять в озеро нырять. Долго! Пока осы не улетели.
   - Так вы что не обернулись-то, глупые! Оборотней осы всяко не кусают!
   - Как, госпожа Кальвина?! Это их кусают, а нас нет?! Как же это?!
   - И правильно, детки, правильно! - экономка с трудом сдерживалась, что бы не рассмеяться, только плечи вздрагивали. - Все вместе - куда как хорошо. Гурьбой и мыши кошку съедят.
  
   Едва дождавшись заката, экспедиция отправилась смотреть на бобров. Оборотни перекинулись и рассмотрели во всех подробностях и широкие хвосты, и кожаные носы. Остальные терпеливо лежали на пузах и тоже смотрели и слушали, как умели. А по дороге домой восторгались и стуком плоских широких хвостов по воде, и звуком, с которым острые зубы точили дерево.
   На следующий день на берегу ручья, к которому бегали на водопой козы, играли в бобров. Строили хатку и даже делали запруду. Лучше всех бобры вышли из волков.
  
   Если есть на дне дыра,
   Можно в ней найти бобра,
   Или рака-забияку,
   Если рака та нора...*
  
  
   Глава двадцать седьмая, в которой детки допрыгались.
  
  
  
  
   - Это хорошо, что мы им про тарзанку не рассказали.
   - И как Госс с чердака свалился...
   - И как мы в грозу попали, и молния рядом шарахнула!
   - Да уж!
   - Ага!
   Вообще-то и про то, что Смерч сбросил Тибо, они не говорили.
   Жеребец пасся рядом с домом, когда компании пришла в голову очаровательная мысль учиться кататься верхом. Последнее время семилетний Тибо страшно стеснялся, если Рыська раньше него куда-нибудь встревала. Он вдруг понял, что он старше, и он мужчина. Поэтому едва только кто-то говорил: 'А давайте...', как Тибо уже шел и давал. Вот и кататься на Смерче Тибо полез первым. А что бы Смерч, известный кусака, его не укусил, мальчишка подошел к нему сзади. Всякий, кроме Тибо, вестимо, знает, что лошади лягаются как раз когда к ним сзади подходят. Чудом увернувшись от задних копыт, будущий наездник ухватился за гриву и вскарабкался на спину. Жеребец, которого донимали слепни, а теперь еще и дети, принялся лягать задними ногами и вставать на дыбы. Тибо болтался на лошадиной спине, как сухая коровья лепешка в луже. Смерч опять взбрыкнул, потом вскинулся и сбросил Тибо.
   Отлетев на сажень, парнишка перевернулся в воздухе и упал лицом вниз. Конюх Грегор бросил вилы и метнулся к мальчишке, крича на ходу Кальвину. Остальные были так испуганы, что даже не орали, только стояли бледные и дрожали. Подбежавшая Кальвина и Грегор осторожно перевернули ребенка на спину, ощупали тело. Увидавшие кровь малыши дружно заревели.
   Рофио, только взглянув, торопливо пошел к себе в комнату, достал с верхней полки шкатулку и отпер ключом на цепочке, снятой с шеи. В шкатулке хранился портальный перстень, оставленный Аркеем как раз на такой случай.
   К вечеру Жужин вернулся во дворец, Тибо спал у себя в комнате, а зареванные дети ждали суда.
   Кай и Бруни появились в гостиной перед ужином. Лишенцы выстроились по росту и стояли, подобающе виновато склонив буйны головы.
   - Вас бы надо в подвал с крысами посадить, на исправление. Но уж очень жалко крыс. Вы ж их плохому научите, - Аркей прошелся вдоль строя. Бруни стояла, сурово сложив руки. - Вы понимаете, что вы натворили?
   Носы захлюпали и зашмыгали. Кулаки возили слезы по полосатым моськам.
   - Голоданием вас лечить, что ли? Обливанием? Или проверенным способом - розгами пороть? В Вишенрог вас вернуть?
   Хлюпанье и шмыганье пошли по нарастающей, переходя в басовитый рев. Не дожидаясь команды, виновные нашли каждый по углу и расставились.
   - Вот-вот, - беззвучно смеясь, одобрил Его Высочество, - стойте, и ждите нашего решения.
   Суд удалился на совещание. Однако заседание пришлось продолжить. В соседней комнате выстроились взрослые обитатели Козеполья, один в один, за тем исключением, что эти слезы вытирали не кулаками, а культурно сморкались в платки и передники.
   - Господин Арк, госпожа Бруни... Простите меня, ради Пресветлой! Виновата! - покаялась за всех госпожа Аврил. - Не доглядела!
   - Дак что ты, Кальвина! У тебя дела, хозяйство. Моя это забота, и моя голова повинная, - заплаканная Фифи Феликин шагнула ближе. - Стара видно стала. Моя вина - мой и ответ...
   - Ну, ну, Фифи, Кальвина! За ужином поговорим, - Кай сделал приглашающий жест. - А детки пусть часок поголодают.
  
  
   Глава двадцать восьмая, в которой всех ждут большие перемены.
  
  
  
  
   - ... а после войны он меня нашел. Упрямый... В клане остаться не захотели. Привез меня к себе на родину, деревенька под самым Вишенрогом. С родней ничего жили, дружно. Только придем к свекровке в праздник, она за стол усадит и потчует: 'Угощайся, сноха! Холодец с чесночком, вкусный. Булочки чесночные, баранина под чесноком, кушай!' - Фарга покивала головой, улыбнулась. - Да я зла не держу. Какой матери не хочется счастья сыну. Внуков понянчить. А у нас ведь деток...
   Урсула коротко передохнула, замолчала. Женщины слушали молча, Фифи крутила на столе блюдце, Дахья прислонилась к стене, прикрыла глаза.
   - А потом Телфер в Вишенрог поехал, на ярмарку. И я с ним. А я ж в столице отродясь не была. Муж и говорит, пойдем, мол, я тебе и Дворец, и все покажу. Ходим мы, значит, смотрим. Глядь, едут верхом двое. Оборотень, рыжий такой, и мужчина. Благородный, сразу видно. Мой обрадовался, как знакомых увидал. Тычет мне в бок: 'Командир это мой, до ранения с ним воевал!' Так и познакомились. И с господином Арком, и с госпожой Бруни. Сюда вот нас они сосватали. Да оно и лучше. Дом поставим, кузню. И дети... - фарга опять замолчала.
   - А давайте, девоньки, выпьем! - Кальвина разлила по высоким рюмкам рябиновую наливку. - За приезд, за новоселье.
   - Нет, госпожа Аврил, - поднимая рюмку, весело возразила Урсула. - За новоселье в новом доме пить будем!
  
   На следующий день на южном склоне полого холма между Прихолмьем и кланом заложили дом, а под холмом у ручья - кузницу. Строились новые жители старинным деревенским способом - 'помочами'. Деньги у хозяина водились, но и люди, и оборотни от платы отказались, рассудив, что единственный на всю округу кузнец принесет пользы больше, чем возможность заработать несколько монет.
   Ребячья команда, разумеется, не осталась в стороне. Мальчишки носили камни и воду в ведерках, девочки месили глину, с азартом тиская босыми ногами в неглубоком чане. Поскольку няньки заранее не предполагали чистоты и аккуратности в таком грязном деле, на глиномесах были только коротенькие панталончики. Время от времени мальчишки переставали с завистью смотреть на это захватывающее занятие, скидывали с себя штаны и рубашки и, сверкая загорелыми попами, тоже лезли пачкаться.
   В два дня возвели стены, еще пару дней заняла крыша. Дольше всех возились внутри. В доме было две комнаты и кухня, наверху - теплая мансарда с камином. Большая печь в кухне, в жерле которой можно было запечь целого барана, одной стенкой выходила в обе комнаты, поделенные дощатой перегородкой.
   В мансарде поставили прочную широкую супружескую кровать, небольшой комод, да резной шкаф, подаренный на новоселье Козепольскими.
   В кухне, она же - Большая комната, поселился дубовый стол на добрых два десятка едоков, широкие длинные лавки - рундуки, полки по стенам, еще один стол - для хозяйки.
   Последними обставляли комнаты. В каждой было по окну. Слева и справа от входа, вдоль стен от печки к окну поставили кровати в два яруса. Под окнами - сундуки с плоским верхом, под нижним ярусом - лари для одежды, над верхним ярусом - полки.
   Ребята торчали на стройке безвылазно. Всем всегда находилось дело. Неумело забивали гвозди и подавали солому на крышу. Носили доски, что потоньше. Урсула водила детей за осокой и рогозом - набивать подушки и матрацы. Заготовленные вороха сушились под навесом в углу.
   После дома принялись за сарайчик для коровы и птицы, а потом и за кузню.
   Когда основные дела были переделаны, Урсула позвала женщин на Первый хлеб, испеченный в новой печи, а Телфер мужиков на свежее пиво. Самыми почетными гостями и за женским, и за мужским столами, были дети. Гости наперебой поднимали тосты за хозяина и хозяйку, и за добрых помощников.
   Разошлись только к закату. Убежали ребятишки. Мужики и оборотни остановились потолковать у кузни, женщины и фарги, перемыв посуду, распрощались, заторопившись встречать коров из стада. Остались Кальвина, Фифи и Рофио. И Рыська с друзьями, конечно. Сидели вокруг стола, молчали.
   Телфер переглянулся с женой, кашлянул в кулак.
   - Мы тут с женой... Это самое... Мы это... - Здоровый кузнец вдруг смутился, в горле пересохло, захрипело. - Ты уж сама давай, Урсула...
   - Мы с вами почитай уж месяц друг друга знаем. Муж мой человек, я сама фарга, из Бурых хозяев. Женаты давно, живем дружно. Достаток опять же у нас имеется, муж, сами знаете, кузнец, я по хозяйству все умею, шью, как не всякая белошвейка сумеет, вышиваю узаморским узором. Да я не к тому... Деток своих у нас нет. Не будет... А мы детей любим! И у Телфера, и у меня семьи большие, детные. Так вот, просим мы вас. Живите с нами!
   - Сами догадались, верно - дом-то не для себя, для вас строили. Все приладили, чтоб тепло, чтоб... - Телфер басил, от волнения дыша так, что свеча погасла. - Обижать не будем, клянусь Пресветлой!
   Дети беззвучно открывали рты, как глухонемые лягушки. Взрослые смотрели внимательно, кто с тревогой, кто с надеждой.
   - Господин Телфер, госпожа Урсула! - семейная Рыська взяла дело в свои руки. - Они вам сейчас ничего не скажут. Они хотят, наверно! И боятся тоже! - Тибо ощутимо пнул переговорщицу под столом. - Мы домой пойдем.
   Под растерянными взглядами дети один за другим сползали с лавок, и, опустив голову, торопливо буркнув прощание, шмыгали за дверь. Поднялись и взрослые, попрощались, оставив мрачных хозяев в одиночестве.
  
   Наплакавшись за ночь, Урсула уснула перед самым рассветом. Ей снился детский смех, и маленькие ручонки, и детская мордашка, уткнувшаяся ей в шею. Проснулась, и сердце сжалось от потери. Спустилась по лесенке в кухню, вышла с ведром на порог и замерла. По тропинке друг за дружкой шли с узелками малыши. Сзади бодро трусила небольшая рыжая лошадка, запряженная в телегу, нагруженную узлами и свертками. На самом верху сидела улыбающаяся Рыська и держала большой чайник.
  
  
   Глава двадцать девятая, в которой новоиспеченная семья сначала раскололась пополам, а потом рассталась.
  
  
  
  
   Постепенно холмы из изумрудно-зеленых выцвели до соломенно-желтых. По утрам на плешивых макушках валунов поблескивал иней, козы щеголяли зимним пухом.
   Пробираясь в вечерних сумерках за пушистым лисьим хвостом, Рыська усиленно нюхала, смотрела и слушала. Сбоку также сосредоточенно крался Нили. Желтенькая лисичка подобралась к еноту и вскочила ему на спину передними лапами, кусая за ухо. От неожиданности тот вякнул, встряхнулся, Филис свалилась и возмущенно зарычала. Сзади придвинулось косматое тулово, нависла огромная медвежья голова и тяжелая лапа отвесила озорнице весомый подзатыльник, пришедшийся почему-то под хвост. От шлепка легонькая лисичка полетела далеко вперед, приземлилась на все четыре лапы, по инерции еще просеменила. Села, поскребла лапой ухо, дожидаясь остальных, и дисциплинировано пристроилась в хвост Жули.
   Медведица рыкнула, мотнула башкой, пошла вперед, покачиваясь, как каравелла. За ней трусили зверята, от ушей до хвоста напряженные и внимательные. Ночная охота возбуждала взрослые инстинкты, запахи чувствовались острее, звуки казались ярче и выпуклее.
   На рассвете дети, притаившись, смотрели, как медведица, быстрая, сильная, ловкая, настигла крупного козла, одним ударом перебила позвоночник, и легко, как котенка, тащила к ним добычу.
   Через три дня они дошли-таки до леса, еще пару дней жили в лесу, спали, привалившись к теплому медвежьему боку, охотились, запоминали следы и запахи.
  
   Оставшийся на хозяйстве Телфер вспомнил холостяцкие привычки и армейское прошлое. С утра проводил развод караулов, и раздавал наряды. Девчонки мели пол полынным веником, жарили на лучинках яичницу с беконом и разливали по кружкам вчерашний морс. После завтрака хозяйки оставались мыть посуду и обдумывать обеденное меню, а остальные степенно направлялись на работу.
   Тибо и Госс, первый раз зайдя в кузницу, как завороженные смотрели на пылающий горн, размеренные и точные движения Телфера, несколькими ударами молота превращающего черную неказистую металлическую штуковину в блестящую подкову. Или иголку, или наконечник для стрелы. Мальчишки взвешивали, примеривали к руке инструменты, качали меха, таскали уголь и воду. Лин и Нили вроде бы тоже не отлынивали, помогали. Но Телфер, замечая, как дергаются у оборотней уши, а чуткие носы режет запах дыма и окалины, находил им занятия по силе, но не в кузне.
   Зато когда оборотни ушли с Урсулой в лес, трое мужчин предались кузнечному делу с таким азартом, что Белита и Мавис сначала только со вздохами носили им молоко и горячую картошку, а потом сели в кузне на лавку и стали проедать глазами дырки в мастерах.
   - Ну что, братва, порадуем наших девчат? - кузнец поправил кожаную повязку в волосах, подмигнул.
  
   Фарга с детенышами вернулись к ужину. Издалека почуяв запах жареного на открытом огне мяса, малыши припустили со всех лап. Не доходя до дома, обернулись, и к дому подбежали на своих двоих. Долго сидели у огня, завернувшись в одеяла, как кочевники, да так и заснули.
   Наутро были блины с медом и вареньем. А потом все пошли копать. Червяков. А еще собирать мотылей и опарышей. Девочки и червей-то копали без энтузиазма, а уж увидев опарышей, морщили носы и кривились, мальчишки смеялись и дразнились.
   В этот раз и лодка была покрепче, и удочки настоящие. И рыба ловилась, а не даром ела червяков. Оказывается, ловить рыбу можно и голыми руками. Урсула точно могла - и не только в истинном обличье. А потом варили уху с дымом, жарили рыбу на прутиках. А еще оказалось, что Телфер умеет мастерить свистульки, выстругивать из чурбачков смешных зайцев.
   Белита и Мавис все время хихикали, хитро смотрели и строили намеки. А когда вернулись домой, Телфер, Тибо и Госс торжественно достали большое нарядное блюдо, на котором Урсула подавала гостям пироги. Только вместо сдобы на блюде лежали простенькие кованые подвески на шнурке и браслеты. Первый подарок поднесли Урсуле, потом всем девчонкам и Рыське. Ей достался тонкий витой браслетик, а на нем подвеска - маленькое солнышко.
   Гурьбой проводили Рыську до полдороги в Козеполье, обнялись на прощанье. Долго махали вслед. Таким был последний день Рыськиных каникул.
  
  
   Глава тридцатая, в которой ничего не происходит. Пока.
  
  
  
  
   - Как вы выросли, маленькая госпожа! - констатировал мастер Артазель, снимая мерки. - На локоть вверх и на ладонь вширь!
   -Вот и Катарина говорит, что я, что не порвала, то из того выросла, - философски отвечала Рыська, держа спинку. - Мои вещи из Козеполья даже забирать не стали. Госпожа Аврил сказала, что-то отнесет Жулечке и Филис, а остальное пустит на тряпки. - 'Очень дорогие тряпки!' - процитировала Рыся.
   - А Жулечка и Филис - это кто? - поинтересовался мастер, стойко игнорируя судьбу ранее пошитых Рысиных нарядов.
   - Это мои подружки, - Рыська согнула руки, пока мастер мерял длину рукавов. - Я к ним теперь только зимой в гости попаду. Но мама обещала, что она там меня надолго гостить оставит, если только господин Ромурин и госпожа Аврил согласятся. - Рыся вздохнула.
   - Все готово, госпожа Росинта, - Артазель с удовольствием смотрел, как спрыгнувшая с пуфика девочка одевается в коротковатые и тесноватые брючки и кафтанчик, из которого на добрых два дюйма высовывались руки. - Что я шью в первую очередь?
   - Ой! А это что?! А это кому?! - Рыська уже ничего не слышала. И даже не дышала. Нырнув за расшитую сказочными птицами занавесь, она во все глаза рассматривала чудесные наряды на манекенах.
   - Как, вы не знаете? Ежегодно или Морской университет, или Военный, по очереди, устраивают прием и бал в честь Осенней Феи. В этом году празднества устраивают военные. Династию представляют Их Высочества принцы с супругами. По традиции, любая незамужняя девушка может явиться на бал без всякого приглашения. Ваша матушка говорила мне, что в этом году всем воспитанницам приютов старше двенадцати лет разрешено пойти. Принцессы Бруни и Оридана заказали им наряды у гильдии столичных портных. А эти платья я лично сшил шести счастливицам, которым повезло выиграть в лотерею, устроенную Их Высочествами. Разумеется, здесь также и их наряды.
   - Вот это - самое красивое! - Рысена с придыханием прикоснулась к расшитому стеклярусом бирюзовому платью. Золотые осенние листья падали от подчеркнутой таким же шитьем тонкой талии на подол, складываясь в затейливый и легкий узор, повторяющийся на манжетах и отделке неглубокого декольте.
   - Вы думаете? - мастер улыбнулся. - Что бы выказать уважение Духу Осени, все дамы наденут яркие наряды. Боюсь, в глазах будет рябить от красного и алого. Зато все, кто получит туалет из моих рук, будут выгодно выделяться.
   - Мастер Артазель! Пожалуйста, пожалуйста сшейте и мне платье к балу! - Рыськина фигурка была воплощением вопля надежды.
   - Хорошо, мой бутончик! - мастер погладил Рысену по кудряшкам. - Приходи завтра после завтрака!
  
   - Мама, мамочка! - Рыська с разбегу прыгнула на Бруни. - А мне мастер Артазель обещал сшить платье к балу Осенней Феи! А когда этот бал, я забыла спросить?
   - Бал через три дня, - с трудом удержавшись на ногах, рассмеялась Матушка. - А вам разве исполнилась двенадцать, девушка?
   - Мамочка, возьми меня, пожалуйста! Я буду тихонечко сидеть в углу, - Рыська сложила ручки как перед статуей Индари. - Клянусь, я буду сидеть тихо-тихо, незаметно-незаметно!
   - Что-то я с трудом представляю тихую и незаметную Росинту Гольди, - Бруни уселась и притянула к себе дочку. - Мне жаль огорчать тебя, Рысеночек, но на бал в Военном университете мы с папой идем официально. Папа будет представлять Его Величество короля Редьярда. Я ведь уже тебе говорила, что такое 'протокол'?
   - Да, конечно... Если протокол... - Рыська едва сдерживала слезы.
   - А платье мастер Артазель, конечно же, должен сшить, - Бруни поцеловала и мокрые глаза, и обиженные щеки. - Мы с тобой сами устроим праздник и порадуем Фею. Пригласим гостей, если хочешь, будут угощение и танцы. И скажи мне, ты же не будешь в своем нарядном платье пробираться в Военный университет, как диверсант?
   - Конечно нет, мамочка! Разве диверсанты в бальных платьях бывают? - возмутилась Рыська, вытирая глаза и нос вытащенным из маминого кармана платком.
  
  
   Глава тридцать первая, в которой героиня изо всех сил хотела, как лучше, а получилось, как получилось.
  
  
  
  
   - Весь, я тебя по-хорошему прошу. Возьми меня на бал! Я тихонько посижу в углу и все!
   - Отстань, приставучка. Мама сказала, что нельзя, значит нельзя, - Веслав как ни в чем не бывало ел ветчину. - Ешь лучше.
   Аркей и Бруни завтракали у Редьярда, Рысена и ночевавший во дворце оборотень завтракали вдвоем. Ну, как завтракали. Весь с аппетитом съел окорок и доедал ветчину, Рыська попеременно уговаривала, дулась и, наконец, перешла к угрозам.
   - Раз так, пеняй на себя!- Рыська топнула ногой. - И не говори потом, что я тебя не предупреждала!
   Весь легонько щелкнул сестру по носу, дернул за кудряшку и удалился.
   Рыська стукнула кулачком по столу, зашипела от боли, потом села, подвинула к себе блюдо с пирожными, стала заедать досаду и обдумывать план.
  
   Перед отъездом на бал Бруни полюбовалась на Росинту в новом платье.
   - Живой огонь, - восхитилась Матушка. - Мастер Артазель ,как всегда, сотворил шедевру.
   Рыська покрутилась, давая во всех подробностях рассмотреть волшебное платье. После премьеры обладательница туалета была переодета в ночную рубашку, уложена и поцелована.
   Пожелавшая дочке спокойной ночи Бруни отбыла с Его Высочеством в Военный университет. И не думавшая засыпать любительница балов прокралась к двери, посмотрела в щелку на бдительно караулившую спальню Катарину, на цыпочках вернулась, вытащила из-под перины не раз проверенные в деле штаны и куртку, натянула, обулась, потом стащила с оттоманки подушку, напялила на нее свой чепец и заботливо укрыла одеялом. По привычке спряталась за ширму, обернулась, с досадой посмотрела на только что протопленный камин и полезла в заранее отпертое окно. Спрыгнув с широкого подоконника на водосточную трубу и противно шкрябая когтями по королевской собственности, Рыська спустилась вниз и направилась к западной стене.
  
   Этой ночью все городские извозчики были ангажированы. Все девицы, чьи семьи не имели собственного экипажа, или те, кто почитал не достойным бала Осенней Феи отцовские колымаги, еще накануне озаботили отцов и братьев. С утра чистились коляски, кареты, лошади и сапоги. К вечеру осанистые кучера напомадили усы и с гиком и уханьем подкатывали к степенным купеческим домам и к добротным домам мастеров, усаживали нарядных взволнованных девушек и с шиком катили к Военному университету.
   Парадный вход был ярко освещен, ступени, высокие двери и бальная зала украшены гирляндами листьев и цветов, букетами и плодами. Веселые оранжевые тыквы, окруженные яблоками и виноградом, возлежали на огромных блюдах, как одалиски.
   В ожидании пока оркестр настроит инструменты, магические свитки наигрывали веселые мелодии, прибывающая публика осматривалась и раскланивалась, в нетерпении притопывая каблучками.
   Хозяева, курсанты и офицеры в красных, синих и черных мундирах осматривали охотничьи угодья, крутя кто усы, кто воображаемые усы. Гости из Морского университета, которым усы были не положены по уставу, поигрывали кортиками.
   Дамы млели и готовились покорять и очаровывать.
   Весь изнывал от нетерпения у крыльца. Совсем скоро генерал рю Де Толли должен открыть бал, а Армель все не было. В мельтешении лошадиных крупов, колес, пышных юбок, он едва не пропустил тонкую фигурку в простом сером плаще.
   - Армель! - Веслав метнулся к девушке, взял за локти, притянул. - Наконец-то! Идем скорее.
   - Весь, я побаиваюсь. Я не очень хорошо танцую. - Армель сдалась под напором Веся, с энтузиазмом тащившего ее по ступенькам.
   - Фигня, ерунда то есть, - отвечал Весь, помогая девушке снять плащ. - Командир дал нам пару советов. Легкотня. О, Армель! Ты такая... красивая!!!
   Армель смущенно провела рукой по бирюзовому подолу и зарделась. Веслав наконец-то моргнул, галантно предложил даме руку и гордо ввел в зал окончательно смутившуюся подругу.
  
   Распорядитель мерно постучал церемониальным жезлом и объявил первый танец.
   Генерал рю Де Толли поклонился Ее Высочеству принцессе Бруни и предложил ей руку. Его Высочество принц Аркей пригласил принцессу Оридану, Его Высочество принц Колей, окинувший плотоядным взглядом предложенную дичь, изысканно поклонился пышногрудой красотке в пронзительно-лиловом. Бал начался.
  
   Полонез сменялся мазуркой, экосез - бранли. Весь не отпускал Армель ни на минуту. Претенденты натыкались на Весев взгляд, как на нож, и благоразумно сворачивали к девицам без охраны. Рахен и Карс о чем-то долго препирались в углу, глядя на парочку, потом все же подошли.
   Армель, не смотря на толчею в зале, узнала запах и невольно попятилась за спину Веслава.
   - Мы, это, прощения просим, - смущенно начал Рахен. - Мы тебя напугали, ну, тогда, ночью.
   - Мы за Весем следили, - затараторил Карс. - Хотели подшутить. Прощенья просим!
   - Весь нам знаешь, как наподдал? Просто порвал! - привел убойный аргумент Рахен.
   Растерянная Армель стояла, слушала, и нюхала.
   - Вы врете? - недоверчиво спросила девушка, выходя из-за укрытия. - Вы точно врете! Вы - друзья! - обвинила Армель, тыча в заговорщиков изящным пальчиком.
   - Песенка, послушай! - вдохновенно начал Веслав. - Все это недоразумение, которое... уже прошло!
   - Вы..! Ты..! - Армель ткнула Веся кулаком в печенку, и пока тот пытался начать дышать, пробежала мимо отшатнувшихся приятелей и скрылась в толпе.
   В дамской комнате немногие посетительницы поправляли прическу и декольте, кто подтягивая вырез повыше, а кто - и опуская пониже, пока не видит бдительная матушка или тетушка. Армель плюхнулась на пуфик в углу, отдышалась и попробовала злиться. Однако злиться никак не выходило. При воспоминании о ночном происшествии и о Весевой заботе, хотелось улыбаться и хихикать, что она и сделала.
   Оставшись одна, подошла и посмотрела в огромное зеркало. В раме отразилась красивая девушка с белыми косами, затейливо уложенными вокруг головы и восхитительном платье, по которому кружился листопад.
   Сзади раздались непонятные шорохи и скрипы. Армель насторожилась. Шум усилился, Армель оглянулась. Резная чугунная решетка, закрывавшая отдушину под потолком, задрожала и с грохотом упала, разбившись вдребезги. От неожиданности Армель завизжала и отступила, наткнувшись на зеркало. За дверью раздался шум и голос Веся:
   - Армель! Армель! Что с тобой?! Я сейчас войду!
   И возмущенный женский голос:
   - Как вы смеете, молодой человек! Это дамская комната! - вслед за которым в комнату ворвались две вооруженные внушительных размеров ридикюлями матроны.
   Из отдушины раздалось разочарованное шипение.
   Выйдя из ставшим небезопасным укрытия, Армель улыбнулась стоявшему в карауле Весю и протянула руку.
  
   Оркестр взял минутную паузу перед вальсом, по залу шелестели тихие разговоры и смех, как вдруг канонадой прогремел страшный грохот. Полускрытая лепниной чугунная решетка отдушины метко свалилась прямо на огромную напольную вазу, стоявшую в зале со времен постройки университета. От удара ваза взорвалась, как шутиха, рассыпаясь на мелкие осколки.
   Кавалеры сомкнули ряды, защищая дам. Девицы попредприимчивее моментально определили, к кому в руки падать в обморок, и, разумеется, упали, бурно дыша и показывая соблазнительные ложбинки между колыхающимися полушариями. У особо одаренных особ шторм достигал пяти баллов.
   Из отдушины послышалось удаляющееся шуршание.
   Их Высочества обменялись обреченными понимающими взглядами. Озаренный догадкой Лихай Торхаш кивнул капитану Свонишу и оба вышли. Оркестр вновь заиграл, окруженные заботой и вниманием дамы приняли вертикальное положение и даже смогли вернуться к танцам. Происшествие постепенно было забыто.
  
   Извлеченная из глубин университета крепкой рукой капитана, грязная и свалянная диверсантка была передана в руки закона. Закон выглядел точь-в-точь Красное Лихо в гневе. Закрыв от стыда глаза и прижав к телу уши, лапы и хвост, Рыська простилась со своей любовью. После такого позора на свадьбу можно было положить хвост дохлого бобра.
  
  
   Глава тридцать вторая, в которой речь пойдет о любви.
  
  
  
  
   Когда парни после отбоя азартно обсуждали женские достоинства, а еще больше прелести, и хвастались успехами, безбожно привирая и выдумывая, Весь всегда отмалчивался. На подначки он один раз высказался в том духе, что подобные разговоры недостойны его, как благородного человека и будущего офицера, а потом молча давал в ухо. Это все было, конечно, правильно и верно, но имело еще одну причину, тщательно им скрываемую. Дело в том, что делиться опытом, ни разу не поцеловав девчонку после полугода ухажерства, было как-то не очень. Что-то с этим надо было делать.
   Вытащить Армель на охоту казалось прекрасной идеей. Зимний лес, обнимавший столицу с севера, встретил пару размытыми туманом костлявыми силуэтами сосен, шумом ветра в высоких зеленых шапках, тишиной еловых опочивален, мягким мхом под чуткими лапами. Огромный черный волк, опустив голову, вел по следу робкую белую лисичку.
   Весь, привычный к ночной охоте, уверенно вывел подругу на кабанью лежку, поднял стадо, вмах догнал и придушил упитанного подсвинка. Под повелительный рык оборотня Армель осторожно подкралась и понюхала. Что-то внутри проснулось и зашевелилось - то ли голод, то ли азарт, и она впилась острыми зубами в теплую добычу.
   Внезапно волк насторожился и зарычал. От тумана отделилась серая тень. Чужак, большой серый зверь с грязно-желтой полосой вдоль спины, выше Веслава в холке и шире в груди, подошел к Армель и мало того, что по-хозяйски обнюхал, так еще и легонько куснул. Армель испуганно заскулила и отпрянула. Весь зарычал и двинулся на незваного гостя.
   Прижавшись всем телом к истоптанному снегу, фарга смотрела, как оборотни кружат в опасном танце. Короткое отрывистое рычание, зубы, впившиеся в плечо, вырванный клок. Весь рванулся, ударил серого в бок, сбил с ног и, глухо рыча, сжал челюсти на чужом горле. Армель заскулила. Черный волк ослабил хватку, отсупил. Противник с трудом поднялся на ноги, понурившись, отступил и скрылся в подлеске.
   Веслав Гроден из Черных ловцов поднял голову к невидимым звездам и запел Победную Песнь. Гордая подруга подошла, села рядом. Допев, Весь повернулся и основательно облизал белую мордочку.
   На следующий вечер, провожая Армель, Веслав от самого трактира набирался решимости. По виду Армель можно было догадаться, что она всей душой хотела, что бы решимость капала быстрее. Слово 'катализатор' ей было абсолютно незнакомо, но, несмотря на это, нежная девичья рука скользнула по черному рукаву в крепкую мужскую ладонь, потрепыхалась там, устраиваясь поудобнее. На всю улицу было слышно, как у Веся бьется сердце.
   В темном пятачке между двух фонарей на спящей улице стояли двое. Мужские руки сжали тонкую талию, бледные женские руки лежали на его плечах, как эполеты. Губы встретились в поцелуе, как после долгой разлуки. Одно на двоих дыхание, ничего вокруг, кроме запаха друг друга. Незнакомые желания, странные чувства, ежиками щекотавшие в груди и озабоченными бурундуками шевелившиеся в Весевых штанах и под Армелевой юбкой.
   Поцелуй все не кончался и не кончался. Рукам наскучило праздно наблюдать со стороны, и ее ладошки потихоньку-потихоньку переползли сначала на грудь, потом под мундир. Под тонкой сорочкой пальцы рассеянно погладили твердые мускулы, наткнулись на соски. Весь вздрогнул, как от ожога, стиснул ее, теряя голову...
  
   Сегодня к ужину ждали особенных гостей. Предупрежденные родители засекретили информацию, как государственную тайну. Дабы одна любознательная особа не испортила своим энтузиазмом всю обедню, к заговору привлекли герцогиню рю Воронн. Рысена была приглашена на фирменную утку матушки Ируны и сырный пирог. Гости предполагались с ночевкой, ведь что за радость на сытый желудок выходить из дому? Тем более матушка Ируна обещала на завтрак необыкновенные блинчики с сюрпризом.
   В гостиной были и диваны, и удобные кресла, а Бруни и Кай, обнявшись, сидели на полу у камина. Аркей оглянулся на стук, дверях стоял Весь, держа за руку смущенную Армель. Их Высочества поднялись, Бруни нашарила ногами туфли. Весь подвел девушку поближе.
   - Бруни, Кай. Разрешите представить Армель из Белой ночи, мою невесту. Армель, познакомься. Мои родители, Бруни и Аркей.
   - Ваши Высочества, - пролепетала на глазах побелевшая Армель, приседая в реверансе.
   - Зови нас Бруни и Аркей, девочка, - обнимая девушку, улыбнулась Бруни.
   - Прошу к столу, дети, - пригласил Аркей, отодвигая жене кресло. Весь сделал тоже самое для невесты.
   Вопреки Армелевым ужасным страхам ужин прошел спокойно и даже весело. Если бы она не знала, что ужинает с членами королевского семейства, то подумала бы, что эти дама и господин - обычные горожане, приветливые, добрые и сердечные.
   К тому времени, когда подали десерт, она уже могла дышать и даже разговаривать.
  
  
   Глава тридцать третья, в которой героиня отправляется погостить.
  
  
  
  
   Посредине гостиной открылся портал и взглядам встречающих предстала сидящая на сундуке Рысена с корзинкой в руках. Сундук стоял на чудесных расписных санках. Санки, сундук и Рыська прибыли под надзором Рофио Ромурина.
   - Госпожа Кальвина! - вопящая Рыська пристроила корзинку и кинулась обниматься.
   Когда подарки были розданы, Рыська попрыгала на новой старой кровати, потискала пушистых котят, которых сердитая полосатая кошка по одному утаскивала и прятала от Рысены в углу. Навестила Смерча и Облако, угостила репками Красавку и Щетинку, помогла Рофио растопить камины в гостиной и своей комнате. Короткий зимний день истаял, на западе розовой полоской малинового киселя гас закат. На темнеющий небосвод одна за другой выпрыгивали мохнатые звезды. После ужина Рыська закуталась потеплее и вышла на террасу, повидаться с Луной и послушать волчьи песни. В предвкушении завтрашних встреч, сонная Рысена свернулась клубочком под толстым одеялом и мгновенно уснула.
   Едва рассвело и в кухне только-только затопились печи и застучали ножи, как умытый и одетый ребенок, волоча за собой санки, явился доложить, что идет в гости.
   - Да постой ты, егоза! Погоди! Поешь да и пойдешь. Скажут, голодом тебя морим, у них своих восемь ртов, еще ты объедать пришла, - Кальвина еще даже не договорила, а дверь уже хлопнула, скрывая еще не простывший Рыськин след.
   Путь до дома семейства Бушан оказался длинным. По дороге надо было облазить все сугробы, похрупать ледком во всех лужах, скатиться со всех холмов. Урсула ахнула и всплеснула руками. На пороге стояла, вся в снежных катышках и сосульках, Росинта Гольди.
   - Мать моя медведица! Обмерзла вся! - Рыську сграбастали, занесли в комнату и посадили на лавку у пылающей печи. - Девоньки, что ж вы сиднем-то сидите! Белита, Тойя, лохань тащите, Филис, положи полотенце греться. Жуля, тащи рубашку и шаль мою. Да носки потолще!
   Сильные ловкие руки раздевали Рысену, успевая снять с огня корчагу, вылить горячую воду в поставленную тут же лохань. Засунув начавшую дрожащую Рыську оттаивать, Урсула принялась поливать ее из ковшика.
   Одетая до колен сверху в сорочку и до колен снизу в толстые вязанные носки, закутанная в шаль и натянутый на уши чепец, путешественница сидела возле теплого печного бока, обжигаясь, отхлебывала обжигающий морс на лесных ягодах и березовых почках. Вокруг печки сушилось Рыськино барахлишко. С шубейки до сих пор капало.
   Мужская часть семейства частью работала в кузне, частью носила воду и топливо. Женская половина чистила овощи и резала мясо к обеду. Рыся приносила пользу тем, что без умолку болтала, развлекая трудящихся.
   - ... вот как они меня из вентиляции достали, да, из вентиляции, а вовсе не канализации, не выдумывай, Жулька! Лихай Торхаш сказал, что меня надо взять под арест, а еще лучше посадить в бочку и засмолить, временно, пока бал не кончится. И охране отдал. И они меня домой отнесли. Пока мыли, долго мыли, там знаете сколько грязи! Столетия целые копились, папа сказал. Потом я сразу спать. Мама пришла, а я сплю. Ну, утром пришлось потерпеть. Ругали... А? Нет, не за то, что по вентиляции лазила, а что нарушила слово Росинты Гольди. Опять ушла из дому одна, да еще ночью... Ага, наказали... Не было никаких гостей, никакого моего бала в честь Осенней Феи. Эх..!
   ... у нас же Весь женится! Скоро! Как закончит университет, так и свадьба. Ну, Армель еще сколько-то-там исполниться должно, я забыла. Она свататься когда приходила, к маме и папе, с Весем, меня дома не было. Я потом только узнала. И почему меня не позвали, до сих пор не пойму! Правда, мама сказала, что Видара тоже ж не пригласили. Видар? А, это брат Армель. Представляете, они тоже близнецы! Зато я буду Главной Подружкой Невесты!
   От очага потянуло запахом готового варева. Рыська принюхалась, слезла с теплой лежанки, отволокла пустую кружку на кухонный стол и вооружилась ложкой.
  
   Конечно, с тех пор, как восемь детей переселились сначала из приюта, а потом из поместья, где их баловали и им угождали десяток человек, к Урсуле и Телферу, их жизнь изменилась. Хотя из деревни два раза в неделю приходила вдова Мавис, приносила стирку и забирала грязные вещи, помощь Урсуле в готовке на десять едоков и рукоделье забирали у девчонок почти все время. И мальчишки были при деле.
   Как и всяким детям, им хватало времени по большей части дружить и изредка драться с деревенскими и клановыми, изобретать массу проказ и шалостей. Рысена, само собой, за время каникул поучаствовала во всех. Количество изваянных снежных баб двукратно перевалило число жителей деревни. Укрепления снежных городков уходили к Синим горам.
   Телфер не отличался деликатностью и вовсе не считал, что детей бить нельзя ни в коем случае. Поэтому когда компания в полном составе провалилась под лед на едва замерзшем пруду, выбралась только чудом, и явилась, трясясь и стуча зубами, мокрая до нитки, перепуганные родители сначала долго растирали детей крепчайшим самогоном, отмачивали в горячей воде и отпаивали настоем. Отогретые дети сидели на краю очага, как куры на нашести. Когда последний из утопленников был отогрет и напоен, Телфер вышел и скоро вернулся с пучком розог. Согревающий эффект этого средства был опробован сначала на Тибо, потом последовательно на всех остальных. Последней с лавки, почесывая болящую попу, встала хмурая Рыська.
   Воспитательные методы кузнеца оказали животворящее действие. Остаток зимы прошел на редкость спокойно, в тихих семейных радостях. Росинта Гольди являла собой образец послушания и благонравия до самого возвращения в Вишенрог.
 
 
  * стихи Татьяны Резниковой
   ** добровольный, совершенный по собственной воле
   *** обстоятельно, полностью, дословно
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"