Панина Валерия : другие произведения.

Не та женщина, не тот мужчина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.85*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще одна история, в героине которой вы можете узнать себя, свою подругу, свою дочь. О любви, ревности, о жизни. А еще - о загадках и тайнах древней цивилизации. Началась совершенно неожиданно для автора в "Одиночестве" и потребовала продолжения)) За потрясающую, волшебную обложку огромное спасибо Тане AnSa!

    Прода от 28.09.2020г.

  
  
  
   "В истинно любящем сердце или ревность убивает любовь,
   или любовь убивает ревность"
  
   Фёдор Михайлович Достоевский
  
  
  
   Глава 1.
  
  
  
  - Финик, Финик, зараза такая! Поймаю, наголо обрею!
  Следом за возмущенным басом по двору понесся птичий крик, брехливое тявканье и топот. Даже не глядя, я знала, что там происходит. Финик - маленькая беспородная собачонка, прошлой осенью вытащенная из лужи на дороге Сережкой Нетесиным. В прошлой жизни Финик был кошкой, иначе чем объяснить, что он любит бегать по заборам, а главное - с разбега прыгать на дверцу загона и лапой открывать щеколду. Мужики эту щеколду уже задрали выше некуда, а он прыгает и прыгает, открывает и открывает. В загоне живут цыплята, перепелята и индюшата, и когда дверь открывается, они с вытаращенными глазами разбегаются по всему двору, по саду, за ними, противно тявкая, несется гадский Финик. Собрать всех мелких птичек обратно - полчаса времени и куча нервов.
  - Ой, - всполошилась Света. - Пойду пересчитаю, всех поймали? А то соседские кошки передушат.
  Ушла. Вот же плантаторы на пенсии! Вчера Матвей за ужином рассказывал.
  - Не успели утром выйти, кофейку дерябнуть, дядь Макс нам по сапке выдал и в борозду. Сам сидит в тенечке, руководит, стул у него складной, термос с квасом. Себастьян Перейра, млин!
  Представила участок три сотки, на нем девять здоровых мужиков с мотыгами, десятого с косой, прыснула. Они ж там затоптали больше, чем пропололи. Соседи издалека вежливо посматривают, подходить боятся - мы в принципе можем дом не запирать, никто не полезет. Матвея - это наш зять, Ритулин муж - вообще страшно в темном переулке встретить. У нас парни все парни высокие, выше метра девяносто, а Матвей два с лишним, хоть положи, хоть поставь. Еще он коротко стрижется, носит тельняшку - на день ВДВ в фонтане бы за своего приняли. Понимаю дочь - когда растешь в семье, где отец и четверо братьев, у самой мужская профессия, обречена не просто на брутального мужчину, а на супер брутального. Как по мне, самое главное достоинство зятя - отличное чувство юмора. Только благодаря ему поженились и живут, как Рита говорит. Ой, мне так их "лав стори" нравится. И зятя я люблю.
  В раскрытое окно и оставленную Светой открытой дверь летней кухни тянуло дымом, нос щекотали пряные острые запахи. Мужики под присмотром Маши Колодей готовили на открытом огне уху, плов, жарили люля-кебаб. Мы со Светой, пока она не сбежала, резали овощи на салаты, Катя Русанова варила компот в двух огромных кастрюлях. Нет, никаких гостей у нас сегодня нет, только свои - обычный семейный обед на двадцать восемь человек. Это только взрослых!
  Вся наша огромная семья собралась на мой юбилей. Позавчера отпраздновали, и - такая радость! - дети не уехали, остались с нами до конца отпуска. Как время быстро летит - вот только мне пятьдесят было, а два дня назад шестьдесят исполнилось. За десять лет много воды утекло, много изменилось. Ушли один за другим наши родители, как в молитве сказано: "кончиной мирной, безболезненной и непостыдной". Ушли как жили - в любви. Успели внуков женить, правнуков увидеть. Первыми женились Стас и Ярик Золотаревы, следом Мила вышла замуж за Сергея Нетесина. Вадим с Линой поженились перед выпуском из училища, в один день с Ритой и Матвеем, Женя женился полгода назад.
  В дом, построенный родителями, переселились Света с Максимом, развели огород, птичник, козу даже одно время держали, недолго, правда. Мы с Игорем по-прежнему наезжаем в "поместье" на выходные и в отпуск. Я работаю, Игорь преподает в недавно созданном при Центре подготовки космонавтов первом в мире Космическом летном училище, он же им руководит. У нас теперь вообще плюнуть некуда - в начальство попадешь. Катя Русанова - начальник медицинской части ЦПК, Артем - руководитель Центра управления полетами, Маша Колодей - Центра подготовки космонавтов, Саша Колодей - командир отряда космонавтов. Не думаю, что это нас как-то изменило, как и новый статус бабушек и дедушек. Вот недавно совсем, в конце мая, мы с Машей пошли в большой торговый центр, принарядиться. Алиса с Богданом прилетели накануне, и мы пошли вчетвером. Забрели в бутик нижнего белья, выбираем, по очереди ныряем кабинку - мерить. Данька смирно сидит, головоломку складывает, продавщицы его за суетой сразу и не заметили. Сложил, подходит к Маше - похвастаться, дергает ее за руку, "бабушка, бабушка!". Продавщица смотрит на Маруську - та ни разу на бабушку не похожа, комплект с кружевными трусами в руках держит - и говорит так робко: "Тут мальчик потерялся, он вас с кем-то перепутал". Перевела взгляд на меня - я стою точно с такими же, только цвет потемнее. После этого меня спросить не решилась, тем более Маша с такой гордостью отвечает: "Это мой внук!"
  Внуки - это такое счастье! И оно все растет и увеличивается. Дайте сообразить, сколько же всего у нас деток по состоянию на сегодняшнее утро? У Золотаревых четверо - двое сыновей у Милочки и Сережи Нетесина - старшему, Сергею Сергеевичу, мы обязаны появлением у нас Финика, и дочки у Стаса и Ярика, в третьем классе уже. Невестки опять синхронно беременные, в новом году будет прибавление. У Колодеев - двое, Богдан и Ульяша, ей всего неделя. У Русановых трое: кроме Богдана и Ули еще Митька, сын Лины и Вадима, ему полгодика. У нас с Игорем двое - с недавнего времени. Удивительно, но нашей старшей внучке уже шесть лет, а появились они в семье почти одновременно с Митей. Не совсем понимаете? О, это длинная история. Я расскажу ее вам с самого начала, так, как когда-то услышала...
  
  Себя она помнила еще очень маленькой. Вернее, то, что происходило вокруг. Не четко - отрывками, эпизодами, как будто кинокадрами. Вот она сидит на полу, в руках у нее маленькая куколка. Она слышит мамин голос, мама кричит, кричит, но слов она не понимает. Она идет к маме, просится на руки, но мама резким движением усаживает ее на диван, и продолжает ругаться. И папа кричит тоже, и она начинает плакать, все громче и громче, пока папа не выкрикивает что-то напоследок и не уходит. Ей уже не понять, вспоминает ли она один случай или это было часто. Следующее, что она помнит - чувство голода и то, как опять плакала. Промежуток. Кто-то еще приходит в их маленькую комнату, голосов становится больше, ее берет на руки незнакомая женщина, целует. Они едут на машине, потом эта незнакомая женщина говорит: 'Смотри, маленькая, это поезд. Поезд. Поедешь к бабушке, дедушке'.
  По обрывкам поздних разговоров она узнала, что бабушка приехала навестить сына с семьей, увидела пустой холодильник, голодную двухлетнюю внучку, сына на диване с бутылкой пива - и забрала всех из областного центра к себе, в маленький городишко. Сколько сил приложила бабушка Лиза, чтобы сохранить семью сына! Сглаживала углы, скрывала ложь, помогала деньгами. Но оружия против эгоизма двух самовлюбленных людей не нашла. Сын, Павел, мало любил работать, но любил шумные компании, друзей, развлечения. Менять машины, влезая в долги, покупать дорогие вещи, не интересуясь, есть ли у дочери еда или одежда. Сноха, Женя, устраивала скандалы, кричала, что не будет сидеть дома, пока муж гуляет.
  - Ты сериалов насмотрелась, что ли? - как-то со сдерживаемой досадой сказала ей Елизавета Ивановна. - Да, Пашка не подарок, но и ты - то же! Ты не работаешь, не следишь за домом, за ребенком. Мы живем не в выдуманном мире, пойми! Он не олигарх, он не может тебя деньгами заваливать на твои бесконечные 'хочу, хочу'.
  - Пусть хоть землю жрет! - огрызнулась Женя, рассматривая себя в зеркале. - Нормальный мужчина, - она выделила голосом 'нормальный'. - Обеспечивает жену!
  - Что-то ты ищешь, да никак не найдешь, - вполголоса заметила свекровь, собирая по полу игрушки и одежду.
  - Посидите с Лялькой? - подкрашивая губы, спросила невестка.
  - А ты куда? - распрямляясь с грязной рубашкой сына в руках, поинтересовалась свекровь. - На ночь глядя?
  - Я еду на Волгу. В компании, - застегивая босоножки, ответила Женька. - И вообще, мам, забери ее к себе на ночь.
  - Заберу, - поднимая внучку на руки, ответила старшая. - Как бы не пришлось совсем забирать...
  Едва Ляльке исполнилось четыре года, ее родители развелись, она осталась с матерью, в квартире, купленной им бабушкой и дедушкой - папиными родителями, других у Ляльки не было. Мать Жени ушла из семьи, когда сама Женька была чуть старше своей дочери, отец женился на другой, Женька жила с отцом и мачехой до четырнадцати лет, потом они выбросили ее из своей жизни, ехать ей было некуда - мать ее знать не хотела. Моталась по съемным квартирам, по общагам, находила какие-то компании. В одной такой и познакомилась с Павлом. Повезло в одном - свекровь даже после развода сына отнеслась к бывшей невестке на редкость человечно, несмотря на то, что Женя вела жизнь далеко не монашескую. Терпела ради внучки, не рвала отношения. Приехала после ночного звонка, когда Женьку в ее собственной квартире избил очередной любовник, забрала ее и ревущую внучку, поселила у себя на пару дней. Уговаривала одуматься, подумать о себе, о своей дочери. Все без толку. Женька продала квартиру, уехала в большой город, забрав дочь, спустила деньги, осталась без жилья и денег в крохотной съемной квартирке. Отец Ляльки после развода с первой женой успел трижды жениться за два года, в очередной раз развелся и уехал в Москву. Редко слал деньги, еще реже приезжал к родителям. Елизавета Ивановна после очередного своего приезда к внучке первый раз высказала бывшей снохе все в глаза, собрала Ляльку - надо сказать, Женя особенно не возражала - и увезла с собой. Так в пять лет Лялька осталась сиротой при живых родителях, но, как бездомный щенок, обрела дом.
  
  Когда Лялька родилась, новоиспеченным бабушке и дедушке было сорок семь и сорок девять. Обычно это золотой возраст - дети выросли, внуки или еще не появились, или ходят в гости по воскресеньям. Еще все в относительном порядке со здоровьем, можно пожить 'для себя', путешествовать, читать давно отложенные книги, смотреть фильмы, выспаться, в конце концов. В их случае они вернулись на двадцать пять лет назад. Снова маленький ребенок, только если сына ты растила с рождения, знала привычки, по взгляду и изогнутым губкам могла догадаться о настроении, видела первые, самые слабые признаки болезни, то внучка... Маленькая девочка, диковатая, нелюдимая. Испуганная, никому не доверяющая, боящаяся резких жестов...
  - Да она ее била, - потрясенно сказал дед, глядя, как Лялька прячется под стол, когда он мимоходом потянулся потрепать ее по пушистой макушке.
  - Иди ко мне, - Лиза наклонилась, вытащила внучку. - Ты что, испугалась, маленькая? Деда тебя любит. Вон у тебя какая косичка красивая, дедушка потрогать даже захотел.
  Захар стоял рядом, бубнил что-то извинительно-успокаивающее. Внутри набирала силу, нарастала глухая злость. Развернулся, громыхнул дверью. Лиза с Лялькой остались сидеть, обнявшись. Слышно было, как заработал мотор, взвизгнули шины. Лялька пошевелилась, начала слезать с колен.
  - Включи мультики, - побежала, схватила куклу, села на пол у телевизора.
  Бабушка вздохнула. Мультики, одни мультики. Книжки ей не интересны, играть она не умеет, ни с детьми, ни с взрослыми. В пять лет большинство деток хорошо считают, знают буквы, читать учатся. А их девочка не умеет и учиться не любит...
  Дед вернулся часа через два. Вошел с загадочной улыбкой, присел рядом с внучкой, так и сидящей у телевизора.
  - Лялька, смотри-ка, - распахнул куртку. Лялька пригляделась, но ничего не увидела. В большом кармане что-то шевелилось и сопело.
  - Что? Это что, деда? - Лялька отлипла от телевизора, потянулась.
  - Давай-давай, - Захар притянул к себе внучку за тонкие бедрышки. - Ну-ка!
  Лялька потянулась в карман, сунула руку, и вдруг взвизгнула, отдернула. Опять полезла, и, сверкая глазенками и смеясь, вытянула крохотного щенка с висячими ушками и сердитой мордочкой.
  - Собачка! Это мне? Мне?!
  Дед пересел на диван, наклонился, покивал. Лялька смотрела то на щенка - на выпуклые блестящие глазки, лапки в черных 'носочках', топающие по ее ладошкам, розовый язычок, то на дедушку. Короткие светлые волосы топорщатся, щеки колючие. Голубые глаза смотрят ласково, руки большие, ладони темные, шершавые.
  - А как его зовут? - Ляля потеснее прижала барахтающегося щенка.
  - Как ты назовешь, так и будем звать.
  Забытый телевизор сердито гудел. У Ляльки было столько дел - и покормить, и спать уложить. Они с бабушкой столько имен придумали! Но Ляльке не нравилось ни одно. Перед сном Ляля упросила бабушку разрешить щенку спать с ней, лежала, поглаживала складочки на мордочке.
  - Бабуля, на шишку похожа, ты мне показывала, да? У тебя в вазочке лежит, ты сказала, с юга привезла?
  Елизавета Ивановна так и не вспомнила, что это за шишка. Да и не важно. Мопса назвали Шишкой, а поскольку он и был кобелем, сокращен до Шиша. Именно ему бабушка начала читать книжки, учить с ним азбуку, счет. Они с Лялькой оказались очень, очень способными! И друзья у них появились. Жаль только в первый класс Шишку не взяли.
  
  - Нет ничего хуже, чем жить в деревне или маленьком городке, - в сердцах сказала Елизавета Ивановна соседке, копавшейся в цветах. Она вышла в палисадник, но работа стопорилась в неловких руках. На душе после сегодняшнего дня было тяжело.
  - Что опять? - соседка оперлась о мотыгу. - Не обращай ты внимания на разговоры!
  - Да как же, Ольга! Сегодня пошли с Лялькой на подготовку. Главное, не одна она с бабушкой пришла, можно было бы и не спрашивать у ребенка: 'Ты с бабушкой пришла, да? А мама твоя где?' Да приторно так, с улыбочкой. Ехидна! А она же все понимает, насупилась, упрямый лоб выставила и молчит.
  - Не обращай внимания на дур всяких, - посоветовала собеседница. - Поговорят и перестанут.
  - Оль, это учительница Лялькина спросила! Она же знает нашу ситуацию, зачем лишний раз ребенка травмировать?
  - Поговори с ней, - Ольга тоже расстроилась, а еще больше возмутилась. Ей, деятельной и шумной, по душе было высказать все, что накипело, сразу, не откладывая в долгий ящик.
  - Не хочется с первого дня ссориться с Верой Сергеевной, - вздохнула Елизавета Ивановна. - Ведь житья не даст девчонке.
  - Тогда к директору иди! - соседка энергичным жестом поправила козырек на лбу.
  - Не знаю, Ольга, - понурилась бабушка. - Не любят ведь, когда жалуются.
  - Ну, молчи, - отрубила Ольга. Помолчала, сказала мягче. - Мне легко говорить...
  
  - Морозова, плохо, - Вера Сергеевна захлопнула тетрадь. - Я вчера в группе написала, что надо сделать задания с тридцать шестой страницы по сорок восьмую! Домашнее задание не сделано, поделку в школу ты не принесла, на чаепитие ничего нет. Ты зачем в школу пришла?
  Лялька стояла, упрямо опустив голову, и молчала.
  - Что молчишь, сказать нечего? Ты что, особенная какая-то, вам отдельно писать надо, звонить? Вас двадцать пять человек, всем не назвонишься. В общем, передай своей бабушке - или она тобой занимается, или я сообщу куда следует.
  Толкнула тетрадку по столу так, что та шлепнулась на пол. Лялька подобрала, пошла по классу, слушая смешки, поднимая плечи все выше и выше. Села, уткнувшись в книжку. На переменке она сидела, смотрела картинки. Подбежал Денис Жилкин, рванул учебник, она потянула к себе, страница затрещала и разорвалась пополам.
  - Дурак! - закричала Лялька, толкнула его изо всей силы.
  - Сама дура! Детдом по тебе плачет! - крикнул мальчишка.
  Лялька, не видя ничего перед собой, кинулась на него, молотя кулачками и царапаясь...
  
  - Вы свою дефективную уймите! - визгливым голосом кричала на бабушку в пустой учительской Екатерина Жилкина. - Родят все подряд, ей семь лет, а она уже оторва! Я к директору пойду! Я в отдел образования...
  - Рот закрой, - чувствуя, как ее трясет от бешенства, тихо проговорила Елизавета Ивановна, глядя в густо подведенные глаза 'мамаши'. - Не смей оскорблять моего ребенка. От вашего Дениса все девчонки плачут - щиплется, матом ругается, не всякий пьяный мужик так скажет. Я тоже к директору пойду, только пусть еще тронет!
  - А я-то вас жалела, надо же, на старости лет ребенка на шею повесили чужого. Поделом вам, яблоко от яблони, - молодая женщина развернулась на каблуках. - Пусть ваша..., - она выразительно помолчала. - И близко к моему Денису не подходит!
  Следом вышла Вера Сергеевна, у двери скривила губы, бросила.
  - До свидания!
  Елизавета Ивановна без сил опустилась на стул. К глазам подступали кипевшие слезы...
  
  - Сил моих больше нет, - Захар слышал из комнаты, как жена хлопнула входной дверью, возится в кухне, разбирая сумки. - Устала я...
  - Что ворчишь? - выключил телевизор, поднялся с дивана. - И малая где?
  - Ты дома, что ли? - Лиза оглянулась. - Лялька во дворе, с Верочкой прощаются.
  - Так что ворчишь? - муж сел к столу, отломил кусок сыра.
  - Опять сплетничают, шепчутся. Кто за спиной, а кто прямо в глаза. И одета-то она у нас плохо, и воспитана. И уроки я с ней неправильно учу... Директор в глаза улыбается, а попросила с Верой Сергеевной поговорить, чтобы девчонку не третировала, говорит 'не вмешивайте меня, сами разбирайтесь между собой'.
  - Сколько раз тебе говорено - не слушай никого, и жаловаться не ходи, - щелкнул чайником, достал с полки кружку и баку с кофе, помолчал. - Я деньги на страховку, на резину отложил. Возьми. Сходите с малой в магазин, купи ей там платье, туфли... По первому разряду!
  - А машина? - Лиза села рядом, заварила себе и мужу кофе. - Тебе ведь без нее никак.
  - Я еще калым нашел. Прорвемся.
  
  В пятый класс Лиза повела внучку с облегчением и надеждой. Четыре года в начальной школе вспоминались обеим слезами разочарования, обиды, злости. Прочитав характеристику, написанную Верой Сергеевной, Елизавета Ивановна хотела только одного - вцепиться в худое скуластое лицо Дозоровой ногтями или выдрать ей наращенные космы по волоску. Чтобы не ввести себя в искушение, Лиза молча ушла, до боли сжимая кулак с зажатой бумажкой.
  - Лена, - напившись дома валерьянки, набрала она подругу. - Ты можешь приехать? Или, лучше, давай я приеду.
  - Случилось что? - слышно было, как Елена чем-то гремит и хлопает. - Я только готовку затеяла, сейчас мужики придут, а есть нечего. Приходите к нам на ужин? Отпразднуем Лялькин выпускной, сейчас Вододе позвоню, пусть торт купит...
  - Ох, Ленка! - Лиза всхлипнула. - Я как раз про Ляльку хотела с тобой поговорить...
  - Вот и приезжайте. Поедим, поговорим. Ляльку Костя займет чем-нибудь, он с ней возиться любит.
  
  - Вкусно, спасибо, - Лялька облизала ложку после крема, отодвинула табуретку. - Бабуль, я пойду во двор?
  - Пойдем на роликах кататься? - предложил сын Елены.
  - На роликах? - удивилась Лялька. - На каких роликах? У меня нет... - оглянулась на бабушку и деда.
  - Как нет? - завертел головой Костя. - Где-то здесь были...
  Поднялся, взял с подоконника большую коробку, протянул ребенку.
  - Это разве не твои?
  Лялька дрожащими руками открыла коробку, сняла мягкую бумагу, вытащила конек - щегольской, серебристый, с красной молнией на мыске.
  - Это мне? Правда?!
  - Ты так удивляешься, будто я тебе слона подарил, - глядя в сияющие карие глаза и отводя взгляд, пробурчал дядя Костя. - Давай, примерь.
  Костя увел Ляльку обновлять ролики, Захар с Владимиром ушли курить в гараж. Женщины убрали со стола, вымыли посуду, еще раз поставили чайник.
  - Спасибо за ролики, Лен.
  - Да мне-то за что, - отмахнулась Лена. - Это Костя сам придумал, сам купил. Он ее очень любит, Ляльку.
  - Своих детей ему надо, - вздохнула Лиза, не сказав вслух то, что она думала на самом деле. Ее сын своей дочерью совсем не интересовался. Не звонил, не спрашивал. И подарок на день рождения от его имени она сама покупала. Лялька сначала спрашивала про папу чаще, потом реже и реже...
  - Да я надеюсь, что скоро, - Лена дорезала торт, положила в чай дольку лимона. - Таня хорошая девочка, хоть и молоденькая. Диплом она в этом году получит, свадьбу сыграем. Сидели тут недавно, разговаривали. Слышу - про детей говорят. Решили, что если сразу работу не найдет, то будут беременеть, а если повезет и устроится, то годик или два поработает, и тогда уж в декрет. А ты о чем поговорить хотела, Лиз?
  - Слушай, ты Надежду Марьяновну хорошо знаешь?
  - Да, неплохо. Костя же у нее три года в классе учился, потом в параллельный перевели.
  - Она пятый класс берет. А Вера Сергеевна такую характеристику написала, я чуть в обморок не упала, когда прочитала. Главное, оценки-то у Ляльки хорошие, и учиться нравится ей. Но контакта с учителем не было все годы, и класс Дозорова против нее настроила. Вот думаю - а если она Водоватовой уже 'мнение сделала'? Другое дело, если Надежда сама детей оценит, без оглядки на Дозорову?
  - Лиза, ты знаешь, у меня мнение предвзятое. Она мне не нравится как человек. Детей она не любит, с какими-то проблемами к ней не обратишься. Были родители, уж не знаю, сумки ей носили, или конверты, но отношение к их детям заметно отличалось. По оценкам, по манере.
  - Как ты думаешь, может, ее в другую школу перевести? Новые учителя, новые ребята. Сейчас сложно с одноклассниками, а что будет, когда в подростковый возраст войдут?
  - Слушай, мы с Викой Царевой, директором второй школы, приятельницы. Давай я ей позвоню, сходишь к ней, поговоришь?
  - А давай! - Лиза решилась, коротко рубанула рукой. - Хуже не будет!
  
  
  
   Глава 2.
  
  
  
  - Коммуналка пять семьсот, в школу: за питание, за танцевальный кружок, на сертификат подарочный - у классной руководительницы день рождения, - бормотала Лиза, столбиком записывая цифры на листке. - Да, еще же платье для выступления Юля шьет, значит, еще ей полторы тысячи. И репетитора по алгебре и геометрии в этом месяце точно придется искать, последняя четверть осталась, а учительница в декрет ушла, замещает глубокая пенсионерка, за семьдесят. Ничего объяснить не может, только на детей орет...
  Каждый месяц бюджет семьи сводился с тщательностью банковского баланса. Семья всегда крепко стояла на ногах, Захар хорошо зарабатывал, да и у нее зарплата была неплохая. Смогли же они накопить на квартиру, хоть и однокомнатную. Хотели, чтобы внучка жила, да плохо подумали, оформили на сына, тот мало того, что доверенность бывшей жене на продажу сделал, да еще и дочь не прописал, тогда бы хоть надежда была, что она ее продать не сможет. А так - продала, якобы квартиру в Самаре купить хотела. Ни денег, ни квартиры. Эту историю (и свою глупость) Лиза вспоминала каждый раз, когда считала расходы. Деньги, деньги... С тех пор, как у мужа случился инфаркт, их стало не хватать катастрофически. Просто потому, что теперь была только невеликая пенсия да зарплата сторожа. Он же дворник, и разнорабочий... С зарплатой железнодорожника не сравнить. Она попыталась как-то заткнуть брешь, взяла на работе еще полставки - Лиза работала пекарем-кондитером, на дому брала заказы на торты. Как-то летом, как раз сезон свадеб, неделю спала по три часа в сутки - и надорвалась. Свалилась с гипертоническим кризом.
  - Вы решили девчонку сиротой оставить? - ругалась на нее подруга, приехавшая вечером сделать укол. В больницу лечь Лиза отказалась категорически. - Или хочешь инсульт заработать, в памперсе лежать?
  - Не кричи, - слабо попросила Лиза. - Голова болит очень.
  - Еще бы, при таких показателях, - Лена сердито расстегнула манжетку тонометра.
  - Я ей говорил - брось ты *** эти заказы! - крякнул Захар, с силой, но тихо опуская сжатую ладонь на столешницу. Его мучило чувство вины и страх. Не в его правилах было позволять жене тянуть лямку в одиночестве, но все чаще по ночам могильной плитой ложилась на грудь тупая боль, и он чувствовал, как медленно, неохотно стучит сердце. - Вот поправишься - и увольняйся! Проживем...
  Лялька сидела в своей комнате, слушала в наушниках музыку. Ей тоже было страшно, и она начала подпевать, сначала тихо, потом громче. Нос заложило, соленые слезы щекотали губы, и щеки чесались. А вдруг бабушка умрет?! И дедушка стал такой старый! Совсем седой!
  Кот Мурок вспрыгнул на кровать, пролез на колени. Уткнулась в мягкую шкурку, потерлась, вытирая слезы, как в детстве. Кот замурчал, утешая, и она всхлипнула, отбросила наушники, свернулась клубочком и плакала, плакала...
  Болезнь своя и мужа, боязнь оставить внучку в одиночестве, побудили Елизавету Ивановну сделать еще одну попытку достучаться до родителей Ляльки. На сына надежды не было совсем, куда ему было забирать девочку, даже при всем желании - на квартиру съемную, где они бригадой жили, или к очередной 'жене'? Но Женя - она женщина, мать. Есть же у нее чувства к дочке?
  - Конечно, приеду! Давно надо было позвонить, - тараторила в трубку бывшая сноха. - Я и сама приехать хотела, да дела, работа. Ты скажи отцу, чтобы встретил.
  - Возьми такси, - мягко попросила Лиза. Муж Лялькину мать недолюбливал и не то, что встречать - видеть ее не хотел. И приезд ее считал плохой идеей. Только уговоры жены, что 'мало ли, мы не вечные, нельзя девочке совсем от матери отвыкать, да и приедет она на день-два', примирили его с необходимостью терпеть развязную фамильярную бабенку.
  - Плохому она ее научит, - не вытерпев, все же высказал жене. - Нет матери, и эта не мать.
  - Да что уж ты так о ней, - попыталась вступиться Лиза. - Молодая она, оттого и легкомысленная. А что воспитания нет - так откуда же? Как трава росла. Да и не видели мы ее давно, может, изменилась, и не узнаем.
  Женя Морозова действительно изменилась. Это стало понятно, как только у подъезда остановилась машина.
  
  Лиза смотрела в кухонное окно, как открывается дверь такси, из машины вылезает грузная блондинка в мини-юбке, майке на два размера меньше, с одутловатым расплывшимся лицом. Водитель что-то сказал, Женя заговорила с кокетливой улыбкой, но мужчина повторил, видимо, начиная сердится. Пассажирка сунула в окно деньги, забрала объемистую сумку, хлопнула дверцей и коротко, но емко, судя по жесту, высказалась. Таксист не ответил, но с места рванул так, что слышно было, как на повороте скрежетнули шины.
  - Едрит твою... - высказался муж, подходя сзади и наблюдая, как бывшая сноха идет к подъезду, на ходу переговариваясь с соседями. - Что это с ней? Она поперек себя шире стала.
  - Лялька, мама приехала, - вместо ответа позвала Лиза. Она немного нервничала перед приездом Жени, спала плохо, все ей чудилось, что случится что-то, одолевали дурные предчувствия. Она никак не могла сформулировать, что ее беспокоит. Не заберет же Женя Ляльку, в самом-то деле? - Лялька!
  - Приветики! - в прихожей хлопнула дверь! - Я приехала!
  - Радость-то какая! - буркнул Захар. Лиза предупредительно толкнула его в бок, вышла. Было слышно, как женщины расцеловались.
  - Дед! - Женя ввалилась в комнату. - Дай поцелую! - подскочила к свекру.
  - Ну, - он жестом отстранил ее, сел за стол.
  - Дочура! - заорала Женька! - Дочунь! Иди к маме!
  Лялька и ждала, и не ждала приезда мамы. Когда-то, совсем маленькой, она по ней очень скучала, любила безусловно и ни за что, как могут любить только дети. Скучала, когда переехала к бабушке с дедушкой, даже плакала. Пару раз бабушка возила ее к маме, 'на недельку', но больше одной ночи в гостях Лялька не выдерживала. Первый раз Лиза успела доехать до дома и вернулась через сутки, услышав по телефону горькие Лялькины рыдания. Второй раз осталась с внучкой, рассудив, что с ней Лялька поживет у матери подольше. Ну, или хоть ей не придется шесть часов трястись до Самары в поезде, или восемь - в электричке. 'Подольше' не получилось. Контакта с ребенком у Жени не было никакого, потому что интереса к девочке тоже не было. На словах - любила, сюсюкала, хватала на руки. Но Лиза чувствовала фальшь, а Лялька тем более. И сейчас, слыша мамин голос, девочка разволновалась. Надежда боролось со смутным предчувствием разочарования, тоска по матери - с опасениями обидеть бабушку и дедушку. Ей почему-то казалось, что если она полюбит маму, то предаст их. Лялька, конечно, не могла так четко сформулировать свои мысли и чувства, просто что-то бродило у нее в груди, мешало и царапало.
  - Что же ты? - мягко упрекнула бабушка, заглянув в комнату. - Выйди, поздоровайся, сейчас обедать будем.
  Лялька вышла, не поднимая головы, едва слышно сказала.
  - Здрасьте.
  - Привет-привет, - расплылась в улыбке Женя. - Дай я тебя поцелую!
  Лялька в ответ на объятия матери выставила угловатое плечо, и поцелуй пришелся куда-то в ухо.
  - Я тут тебе кое-что привезла, - Женя рылась в сумке, доставая какие-то пакеты. Нашла, шумно кинула на стол. - Давай-давай, налетай!
  Лялька заглянула в один, достала... киндер-сюрприз. Посмотрела на мать, перевела взгляд на бабушку. Осторожно положила на стол, заглянула в другой пакет, вытащила маечку с мультяшной героиней. Майка была на ребенка лет десяти. И шорты, и кроссовки...
  - Они маленькие, - растеряно проговорила Лялька. - Они на меня не налезут даже.
  - Ей четырнадцать, - дед посмотрел на Женю, отвернулся к окну. - Совсем уж...
  - Ой, я молодая такая, - кокетливо взмахнула руками Женя. - Думала, ты у меня маленькая. Выкинь, мы с тобой в магазин пойдем и все-все купим!
  - Давайте лучше поедим, - предложила Лиза, перекладывая на диван вещи. - А то остынет все.
  - Я пойду руки помою, - Женя вышла. Лялька беспомощно посмотрела на бабушку. Лиза виновато отвела глаза.
  - Мам, а что, так и не выпьем за встречу? - оглядев стол, разочаровано протянула Женя.
  - Мы спиртного не держим, - сдержанно ответила Лиза. Захар бросил на сноху острый взгляд, качнул головой.
  - Я как знала, с собой привезла, - Женька нырнула под стол, вытащила из сумки двухлитровую бутылку крепкого пива. - Лялька, подай стаканы. Да что ты ерунду какую-то суешь, большие давай!
  Разлила в четыре стакана, сунула один Ляльке, подвинула свекру, свекрови.
  - Ты обалдела, что ли? - Захар выдернул стакан у внучки. - Мозги пропила, ребенку наливать?
  - Да что такого-то? Пиво, не водка же. Сам-то выпей, - не смутилась мамаша. - Давай, - повернулась к Лизе, подняла стакан в понятном жесте.
  - Не пью, - отрезал Захар. Лиза, чтобы хоть как-то смягчить напряжение, пригубила, поставила стакан.
  Пообедали быстро, Захар встал из-за стола, так и промолчав весь обед, с ним вместе вскочила Лялька, ушла к себе в комнату. Лиза собрала посуду, начала мыть. Женька осталась за столом, тянула пиво, болтала. Из несвязного разговора - полупьяной хвастливой болтовни - Лиза поняла главное. Женька не работает, живет за счет сожителей, время проводит весело - в гулянках. У Лизы разболелась голова и закололо сердце.
   'Нет, нет. Жить нам надо. Девчонку вырастить, выучить. Кроме нас, ей надеяться не на кого', - метались в голове мысли.
  - Лялька, поехали за шмотками! - скомандовала Женька. Под столом валялась пустая бутылка.
  Лялька вернулась часа через два, мрачная, сердитая, закрылась в своей комнате. Лиза подумала минутку, и пошла следом.
  - Что случилось? Ты почему одна?
  Лялька сидела, нацепив наушники, уставившись в стену.
  - Лапуля моя, что?.. - Лиза потянулась обнять. Девочка вскочила, уставилась на бабушку злыми глазами.
  - Зачем она приехала?! Это ты виновата! Ты ей позвонила! Идем с ней, она курит, продавщицам грубит, мне, знаешь, как стыдно было?! А потом пива купила, села на лавочке, в самом центре, у 'Версаля' и пьет! Там все ходят, и одноклассники мои, и ... все! Парни какие-то сели, пьяные, она к ним привязалась. Я ее звала, звала, она не идет. Один ко мне пристал, все видели! Я больше в школу не пойду! Я из дома убегу, но с ней не буду!!!
  Лиза сидела, растерянно опустив руки, чувствуя, как начинает кружиться голова и темнеть в глазах.
  - Ляля, доченька, прости. Я как лучше хотела, - проговорила неверным голосом. - Она уедет, завтра. И все будет по-прежнему.
  - Ничего не будет по-прежнему, - тихо и взросло сказала Лялька, садясь рядом с бабушкой. - А ведь я ее ждала, бабуль...
  Они сидели, обнявшись, без слез и разговоров, даже без мыслей. Женька пришла под утро, позвонила. Захар открыл, кинул ей под ноги сумку, буркнул.
  - И чтоб ноги твоей... - и захлопнул дверь.
  
  
  Кто не помнит свои пятнадцать-шестнадцать лет? Первый робкий интерес к противоположному полу, первая влюбленность. Меняется тело, в голове роятся немыслимые год назад мысли, клубятся чувства. Взрослые потом вспоминают это время с легкой усмешкой и ностальгией. Никогда мы не бываем такими по-хорошему безбашенными, как в ранней юности. 'Мир принадлежит тебе', как сказал Чак Паланик. И никогда - парадокс! - мы столько не сомневаемся. В себе, в своих чувствах, в окружающих.
  Лиза помнила себя в этом возрасте, все понимала, но... С Лялькой творилось что-то не похожее на ее, Лизин, переходный возраст. Даже с поправкой на полвека это было мало похоже на обычное подростковое поведение.
  - Трудно с ней стало, очень.
  После длинной недели подруги сидели в беседке на старой даче Николаевых. Был конец апреля, запоздалая весна торопилась наверстать упущенное. Еще вчера серая и пустая, как старуха, земля, после ночного теплого дождя оживала. Крокусы выстрелили желтыми крохотными колокольчиками, нежно зеленели вербы. Земля курилась, дышала полной грудью. Над дальним полем плыла сизая дымка.
  Лена промолчала, давая Лизе выговориться. Она тоже заметила перемены в девочке, и они ее огорчали, а иногда ей хотелось подойти к девчонке и потрясти ее за шкирку, как нашкодившую кошку.
  - И жалко ее, - продолжила Елизавета, помолчав. - Не могу я ей дать всего...
  - Она что, из-за отсутствия айфона на тебя так кричит? Что ей не хватает? Одеваете вы ее не хуже остальных, планшет, телефон неплохой, в каникулы путевки покупаешь, в Москву возила, в Питер. Ты ее не избаловала ли, Лиз?
  - Они ни разу ничего не попросила, - горячо возразила Лиза. - А кричит она не со зла, просто ей плохо, понимаешь? Это способ выражения такой...
  - Ой, Лиза, - вздохнула Елена. - У меня парни, с ними легче было вроде.
  Женщины замолчали. Где-то в стороне зашумели крылья, раздался птичий крик.
  - Надо же, утки летят. А я думала, выбили уже всех, - Лиза поднесла ладонь козырьком ко лбу. По бледному небу низко-низко тянулся неровный птичий клин.
  - Смотри, гусь прибился, что ли? - присмотрелась Лена. - Точно.
  
  Неподалеку, в голых еще сиреневых кустах на скамейке притулилась Лялька. Слушала музыку, смотрела перед собой на покосившиеся заборы, пожухшую прошлогоднюю траву. Подняла голову, щурясь, присмотрелась, закрыла глаза. Сегодня ей было особенно плохо. Утром они с бабушкой поссорились, из-за ерунды, она даже вспомнить не могла, с чего все началось. Дед ушел, чтобы не слушать, но она знала, что он расстроен не меньше, чем бабушка. Меньше всего ей хотелось обижать их, она сама не знала, почему любое слово встречает в штыки, раздражатся, начинает спорить. Она ведь любила их больше всех на свете!
  Временами ей казалось, что мир полон только черными красками. В школе друзей у нее не было, кроме Веры, она жила в соседнем доме. Как-то так случилось, что Лялька постоянно была белой вороной. Она не делала, 'как все', а только то, что считала правильным. К девятому классу слово 'выделяться' стало ее девизом. Она вольно или невольно всегда была против всех. Уже и не вспомнить, с чего все началось, может быть, когда она впервые услышала, как одноклассницы хихикают за спиной, повторяя разговоры матерей, еще не понимая смысла пересудов. На ней как будто стояло клеймо, и она бросала вызов всему свету.
   'Не модно' учиться? Она просиживала над учебниками и получала пятерки. Никто не читает? Она ходила в библиотеку и искала книги в интернете. Весь класс третирует математичку? Она оставалась на факультатив и дарила Лидии Николаевне цветы на восьмое марта. Девочки носят мини и красятся? Она не вылезала из брюк и не прикасалась к косметике. Одноклассницы вовсю заводят романы, целуются, кто-то ужу попробовал совсем взрослые отношения, а у нее не было мальчика. Ее дразнили - она рисовала карикатуры, очень злые и меткие. Ее пытались несколько раз побить толпой - она хватала все, что попадалось под руку и дралась с такой яростью и безуминкой в глазах, что ее боялись и отступали. Ее не любили, и больше всех - один человек. Она сама. Временами она себя просто ненавидела. Особенно за то, что обижает бабулю и деда. За то, что не похожа на других. И за то, что была некрасивой.
  
  - Бабуль, можно?
  Лялька поскреблась в спальню к бабушке. Они приехали от Николаевых около восьми, Захар уснул перед телевизором в гостиной, Лиза сходила в душ, прилегла у себя.
  - Иди ко мне, - позвала Лиза. - Полежим, как раньше.
  Лялька неуверенно подошла, легла с краешку. Лиза подвинулась, повернулась лицом к внучке. Помолчали. Лялька смотрела бабушке куда-то в ключицу, та пригляделась - девочка беззвучно плакала, слезы капали на подушку.
  - Солнышко мое, что? - Лиза погладила Ляльку по плечу, руке, поцеловала в склоненную макушку. - Кто тебя обидел?
  - Это я тебя обиделаааааа! - прорыдала Лялька, утыкаясь ей в грудь. - Прости меня пожалуйста! И дедушка!
  - Не плачь, моя родная, - Лиза прижала к себе плачущую глупышку. - Я не на тебя обижаюсь, мне обидно, что я тебе ничем помочь не могу. Ты ведь кричишь, от того, что больно...
  Они поплакали, обнявшись. Елизавету Ивановну отпускало, как будто со слезами уходило что-то горькое.
  - Ба, я хочу уехать, - в голосе у Ляльки было много чего. Готовность спорить, вина, упрямство.
  - Куда уехать? - не поняла бабушка, отстранилась, заглянула в лицо. Но Лялька упорно смотрела вниз. Этот упрямо выставленный лоб Лиза помнила с младенчества.
  - Учиться. В Москву.
  - Хорошо, лапонька, - Лиза погладила высокий упрямый лоб, поцеловала. - Окончишь школу и поедешь.
  - Бабуль, я не пойду в десятый, - Лялька перевернулась на спину, сложила руки на груди. - Я в этой школе видеть уже никого не могу!
  Лиза помолчала. В голове крутился вихрь из обрывков мыслей, паники, суеты.
  - Что ты молчишь? Вы меня не пустите, да? - Лялька начала заводиться. - Ты думаешь, я такая же, как мать?! Я в Москву фестивалить еду?!
  - Лялька, не кричи, деда разбудишь. Что ты сразу ершишься. Надо обдумать все толком, с дедом посоветоваться. Или его спрашивать не будем?
  - Будем, - Лялька присмирела, опять легла, повернулась к бабушке.
  - А ты на кого учиться хочешь? Куда поступать? На дизайнера?
  - Почему на дизайнера? - вскинулась внучка.
  - Ну, ты рисуешь хорошо, - смутилась бабушка, не желая признаваться, что пару раз просматривала историю браузера на ноуте.
  - Нет, туда из нашей деревни поступить нереально. Да и учатся там... Я по форумам полазила. И потом, даже с дипломом, пробиться... Надо поступать, куда недобор и конкурс маленький. А если оценки хорошие, на работу сразу берут, после колледжа, я узнавала. И учиться потом можно заочно, сразу на третий курс в институт поступить, на бюджет.
  - Ничего не поняла, - Лиза села, подобрала халат. - Про что ты говоришь-то?
  - Сейчас, - Лялька вскочила, побежала куда-то. Лиза тоже встала, пошла в кухню. Новости надо было запить валерьянкой.
  
  
  - Московский техникум космического приборостроения, - вздев на нос очки, прочитал дед. На столе остывал чай, подсыхали бутерброды. Лялька дотерпела только до утра, вскочила в половине седьмого, дождалась, когда дедушка умоется, и выпалила все, что бабушка узнала на ночь глядя, и отчего не спала и ворочалась до утра. - И на кого ты учиться хочешь?
  - На отделении 'Средства связи с подвижными объектами'. Я смотрела, там конкурс меньше, и я по баллам на бюджет прохожу.
  - На бюджет без московской прописки не возьмут, - Захар почесал редеющую макушку. - Сколько платное-то?
  - Берут без прописки, - Лялька перелистнула до нужного места.
  - Гхм, - крякнул дед. - Что-то больно просто - в Москву, по баллам, бесплатно. Ладно, обмозговать надо.
  - Сначала думать будешь, а потом не пустишь! - вспыхнула абитуриентка. - Я все равно в эту школу ходить не буду!!!
  - Лялька, да что ты с утра сама завелась и деду поесть не даешь. Ему на работу, на полсуток, - в кухню вошла бледная Лиза в халате на ночную сорочку. - Не завтра поступать. Лучше к экзаменам готовься, а то и в наше ПТУ кулинарное не возьмут.
  Лялька выскочила из кухни, шумно протопала, хлопнула дверью своей комнаты.
  Лиза села за стол, уткнулась лицом в ладони.
  - Сил у меня нет никаких, - сказала глухо привычное. - Что делать будем, Захар?
  - Квартиру продавать, - отпивая остывший чай и заворачивая с собой бутерброды, ответил тот.
  - Тебе все смешки, - махнула рукой Лиза.
  - Я не шучу, - муж вымыл чашку, вышел в прихожую за курткой. - Я в тещину 'половину' перееду, подшаманю только маленько. - А вам с Лялькой комнату искать надо, где подешевле в Подмосковье, и ехать.
  - Квартиру?! - не поверила Лиза. - Квартиру продать на старости лет? Где мы доживать-то будем?
  - Сколько нам той жизни-то осталось, Лиз? - горько уронил мужчина. - Девчонку устроить - вот про что думать надо. Угол ей свой, и чтоб эти деятели не продали да деньги не ***. Ты вот что, - порылся в кармане. - К юристу сходи, спроси, что да как, телефон мне дали. Грамотная женщина, и совесть еще есть, сделает правильно, а не то, чтоб урвать и трава не расти. Ладно, ушел я.
  Лиза осталась сидеть, явственно ощущая, как закручивается воронка вокруг ее маленького мирка, и все - привычный образ жизни, родное гнездо - летит куда-то в тартарары.
  
  
  
   Глава 3.
  
  
  
  - Лялька, вставай, маленькая моя, - Лиза погладила внучку по руке. - Вставай, опоздаем.
  - Еще пять минут, - пробормотала Лялька, не открывая глаз. - Ну, ба...
  Лиза вздохнула, поднялась с широкой кровати. Вышла в кухню, налила чай в две чашки, разложила яичницу.
  - Лялька, вставай!
  Вернулась, включила радио, верхний свет.
  - Да что это, в конце концов! Каждое утро одно и тоже! Как будто не в техникум бужу, а в детский сад. Как ты одна жить собиралась? Вставай, кому сказала! Лялька!
  Сонная внучка сползла с кровати, поплелась умываться.
  - Тапочки надень, - дернула ее за майку бабушка. - И халат! Холодно!
  Потом, разумеется, утро понеслось кувырком. Лялька злилась, потому что не успевала, Лиза старалась держать себя в руках. Кое-как позавтракали, Лиза еще успела вымыть посуду, пока Лялька торопливо одевалась и причесывалась. В спешке бежали на автобус до станции, потом на электричку, потом метро с пересадкой. Так, или почти так, проходило каждое их утро. Два часа, пока были в дороге. Лялька учила, Лиза вязала, или читала что-то. Читала, правда, редко и понемногу. Глаза стали сильно уставать, временами зрение сильно ухудшалось. Еще дома, когда ходила последний раз к врачу, услышала неутешительное.
  - Что вы хотите, гипертония. Принимайте лекарства регулярно, поменьше физических нагрузок. Вы ведь на пенсию вышли? Вот и отдыхайте. Иначе последствия плачевные - с сосудами шутки плохи. Вплоть до слепоты. Вы понимаете?
  Понимать она понимала. Вот с отдыхом и покоем выходило плохо. Сначала переживала пока Лялька сдавала экзамены (как бы они сейчас не назывались), потом нервотрепка с продажей квартиры и переездом в старый дом, в котором она жила девочкой. Тесный и маленький, по сравнению с их хорошей трехкомнатной квартирой. Продажа квартиры. Их с Захаром дома, в котором важна и любима каждая мелочь. В ней родился и вырос сын, они с мужем повзрослели и состарились. Ей было очень тяжело, когда она собирала вещи, отбирала, что забрать, что продать или выбросить. С какой тоской она устраивалась на новом месте... Пыталась навести уют, придать подобие прежнего порядка. Привыкалось плохо, но некогда было предаваться тоске и унынию. Искали жилье в Подмосковье, съездили в Москву, сдали документы. Баллы по предметам, идущим в зачет, у Ляльки были очень высокими. В списках на зачисление на бюджетной основе она была первой. Тем не менее, некий доброжелатель, тершийся в приемной комиссии, подошел к Лизе в коридоре и почти без обиняков предложил 'для верности' дать взятку. Как он выразился, 'недорого, пятьдесят тысяч, всего-то пятнадцать процентов от стоимости обучения за три года'. Лиза ответила уклончиво, на всякий случай взяла номер телефона. Вечером позвонила мужу, посоветоваться.
  - Не вздумай, - после недолгого молчания велел Захар. - Раз денег дашь, потом все время тянуть будут. Не пройдет на бюджет, пусть на платное поступает. Оставим на первый год от квартиры, потом видно будет.
  Лизе при встрече с этим типом пришлось несколько раз сделать вид, что она совершенно не понимает многозначительных взглядов. Когда вывесили списки на зачисление на бюджет, Лиза глазам не поверила.
  - Лялька, зачислили! - у Лизы тряслись руки, она поскорее смахнула слезинку.
  - А ты что, сомневалась? - с неподражаемой юношеской самоуверенностью удивилась студентка. - Надо дедушке позвонить!
  Остаток лета ушел на осмотр квартир, езду, хлопоты. Хотя квартир, конечно, громко сказано. На деньги, за которые Морозовы продали трехкомнатную квартиру с хорошим, по провинциальным меркам, ремонтом, в Раменском они купили крохотную однокомнатную квартиру, почти 'убитую'. Поскольку, как выразился Захар, сэкономили, на отложенные на обучение деньги сами сделали минимальный ремонт, купили кое-какую мебель.
  - Всё, мать, все заначки растрясли, - Захар устало вытянул ноги. - На плацкарт осталось.
  - Пенсия скоро, - жена легла рядом, положила голову на плечо. - Я работу нашла.
  - Какую? - Захар незаметно потер грудь, поморщился.
  - Опять болит? - встревожилась Лиза.
  - Не обращай внимание, устал. Так какую работу?
  - На почте. На той же станции метро, что и техникум. Вместе будем ездить и утром, и вечером.
  Помолчали. Лялька уже спала на надувном матрасе в двух шагах от большой кровати. Кроме нее, да узкого стола, в комнату влез только шкаф с одеждой да пара стульев.
  - Пашка звонил, - вспомнила Лиза. - Спрашивал, правда ли, что мы квартиру купили.
  - А что он на недели две пораньше не позвонил? - усмехнулся отец. - Глядишь, помог бы. Не таскал бы я один на четвертый этаж мешки со шпаклевкой да цементом.
   - Некогда, говорит. Но обещал навещать. Теперь-то рядом...
  - У... - протянул муж. - Навещать! Тринадцатого числа, что ли?
  - А почему тринадцатого?
  - Пенсию на карточку зачисляют...
  
  Учиться Ляльке нравилось. Пусть пока это были те же школьные предметы, только по физике, математике и информатике больше часов в расписании, да по английскому пришлось искать - нет, не репетитора, московские цены они просто не потянули, а форумы, курсы, группы, возможность общаться по скайпу с носителями языка. Как грустно пошутила Лиза после того, как расстроенная Лялька явилась из техникума с первого занятия по английскому языку: 'Зачем детям два языка в школе преподают, если и после английского, и после французского никто, кроме вашей учительницы по иностранным, вас не понимает? Она еще тебя так хвалила, так хвалила'.
  - Ба, представляешь, профессорша эта заходит в аудиторию, и с порога начинает говорить на английском быстро-быстро, я через слово понимала только. Главное, смотрю - ей отвечают, смеются вместе. Ну, она типа так пару ведет - с юмором, с приколами. Я сижу как дура. Она всех опросила, до меня очередь дошла. Надо было о себе коротко рассказать. Я стою, что-то мямлю. Она вопрос, другой, я совсем растерялась. После пары она меня позвала и говорит, мягко так, с сочувствием.
  - Со второго курса начнется спецкурс по английскому - вы будете учить технические термины, вообще 'технический' английский. У вас плохо не столько с уровнем языка, сколько с владением устной речью, восприятием на слух, произношением. Подумайте, как будете догонять.
  - Ничего, Ляль, ты у нас умница, быстро схватываешь, - подбодрила бабушка.
  - Мне обязательно, обязательно надо выучить на четверку, - открывая планшет и начиная набирать что-то в поисковике, бормотала Лялька. - С тройками степуху не платят.
  Лиза вздохнула, и ушла готовить ужин.
  В остальном же учеба давалась ей легко, не смотря на большие объемы - фактически за год они проходили школьную программу за десятый и одиннадцатый классы. Память у нее была хорошая, у нее была цель. И не довлела, не тяготила атмосфера прежней школы со сплетнями, шепотками, издевками. Здесь ее никто не знал, оценивали только по тому, кем она была здесь и сейчас, и ей было легко и весело, как давно не бывало.
  В группе постепенно все перезнакомились, начали общаться. Поскольку девочек было только трое, а парней двадцать шесть, логично было бы, что девочки подружатся между собой. Но с Викой и Дариной Лялька общего языка не нашла, да и не старалась особо. Они вдвоем держались вместе, на переменах шушукались, хихикали, стреляли глазками. Одевались девочки кокетливо и модно, а Лялька предпочитала брюки, джинсы и майки на два размера больше. Как не уговаривала ее бабушка хотя бы иногда надевать юбку или платье, Лялька была непреклонна.
  - У меня ноги некрасивые. И вообще, я жирная.
  Лиза только головой качала. Спорить с внучкой, отравленной современными стереотипами, она прекратила лет с тринадцати, когда угловатая худенькая девочка стала превращаться в юную девушку. В семье все, даже мужчины, были среднего роста, и Лялька была невысокой, с округлыми бедрами, с пятнадцати лет носила третий размер лифчика (у бабушки всю жизнь был второй), и ненавидела выражение 'попа как орех'. Эту фразу необдуманно сказал пьяненький сосед, желая сделать комплимент, но она возымела обратный эффект. Да еще уборщица в школе, когда Лялька единственный раз пришла на какой-то вечер в легком сарафане, прошипела вслед: 'Обтянут жопу и ходют, вертют задом, путаны малолетние. Ишь, отрастила задницу, трусами обтянула, а изнасилуют - как же, она не виноватая'. Лялька ушла домой, запихнула платье в самый дальний угол и больше не надевала. Лиза и убеждала, и ругала.
  - Да что за авторитет тетя Нюра! Я не авторитет - а она эксперт, 'модный приговор'! Ты такая хорошенькая, настоящая красавица. Глаза, личико. Вон как на тебя мальчики смотрят.
  - Не хочу я, чтобы они смотрели! Юрка вон посмотрел, в кино позвал, а мать его и говорит: 'Не связывайся я с ней, такая же шалава растет, как мать'.
  - Ну, я с ней поговорю, - закипая праведным гневом, пообещала Лиза.
  - Даже не вздумай, - сверкнула глазами Лялька. - И вообще, зачем я тебе сказала только...
  Единственно, чем Лялька втайне гордилась, были волосы - длинные, светлые, густые-густые, она едва обхватывала их пальцами, когда делала хвост. Но на учебу она заплетала простую косу или убирала волосы в пучок.
  - Что ты кичку носишь, как сорокалетняя разведенка в семьдесят шестом году? - спрашивала бабушка, но внучка только фыркала.
  Так что с девушками у нее дружбы быть никак не могло. А вот с парнями еще был шанс подружиться.
  Конечно, для верности надо было бы научиться курить и бегать с однокурсниками на переменах на перекур за угол учебного корпуса, для налаживания контакта. Признаться, Лялька даже как-то попробовала, но мало того, что отчаянно закашлялась, так еще и после первой же сигареты по всему телу высыпала сыпь, вроде крапивницы. Поэтому пришлось ограничиться разговорами на 'пацанские' темы - в тех границах, что ее допустили, напроситься на футбол с Мишкой Зайцевым и на рэперский концерт с Пашкой Киселевым и компанией. Какое-то время все шло хорошо, она чувствовала себя 'своим парнем' и даже в поведении и походке у нее появилось что-то мальчишеское.
  Был уже декабрь, немногочисленные девчонки, стихийно сгруппировавшись на переменах, обсуждали новогоднюю вечеринку. Лялька равнодушно проходила мимо, не относя к себе шепотки и переглядывания. Правда открылась неожиданно, как всегда. Лялька сидела в кабинке, когда в туалет зашли девчонки. По голосам она узнала Вику, Дарину, Соню и Зару.
  - Да ладно! Правда, что ли?!
  - Точно-точно, - это тонкий голосок Сони Пелипенко. - Шир тоже думает, что она лесби.
  Лялька замерла. Шир - Генка Ширяев, парень из их группы, пытался пару раз пригласить ее в кино, увязывался за ней до метро. Он ей ну совершенно не нравился! Вечно немытые патлы до плеч, жирные белые угри на лице и руки мокрые и липкие. Бееее... Конечно, стоит девчонке не запасть на такого красавца, так сразу лесбиянка. 'Ну, гад, я тебе устрою!' - мысленно поклялась Лялька.
  - Никакая она не лесбиянка, - заспорила Даринка. Лялька воодушевилась.
  - Она - трансгендер, - просветила Дарина. - И ничего тут смешного нет, что вы такие не толерантные? Это узколобость, - назидательно. - Вот в Европе и штатах это даже модно!
  Лялька распахнула дверцу так, что та ударилась о стенку. Девчонки притихли.
  - В цивилизованных странах, - храбро продолжила 'лекторша' дрожащим голосом. - Для трансгендеров не делают особых туалетов. Они ходят в мужской или женский, ну, в зависимости от того, кем себя считают. А у нас это совершенно не развито!
  Поскольку Лялька сразу в драку не кинулась, девчонки осмелели и стали смотреть понимающе-сочувственно. Она мгновение колебалась - ответить? Что, кричать 'я нормальная'? Или молча в глаз дать? Вряд ли это убедит их в том, что она девочка-девочка. Так ничего и не придумав, Лялька молча ушла, стараясь идти медленно и с достоинством.
  Как бы разрешился вопрос с Лялькиной гендерной принадлежностью, неизвестно, но именно в этот день ее вызвала завуч. Людмилу Ильиничну Тарасову студенты звали Тарасом Бульбой, вовсе не за фамилию. Кроме Ляльки, в кабинете томился высокий парень, кажется, с третьего курса.
  - Так, Вонюков, - завуч посмотрела из-под очков, сидя за массивным столом, заставленным и заложенным всякой всячиной, но как-то так получилось, что сверху вниз.
  - Я не Вонюков, я Ванёков, - уточнил парень.
  - Какая разница! Вонюков. И ты, Морозова, - Тарасова полистала бумаги на столе. - Вы в школе танцами увлекались, кружок посещали.
  Молодежь утвердительно помычала.
  - От каждой группы на новогодний вечер нужен номер самодеятельности, - продолжила Людмила Ильинична, забивая голосом гвозди. - Вы вдвоем покажете русский народный танец от группы Морозовой и мексиканский народный танец от твоей, Вонюков, группы. Костюмы возьмете в Доме творчества ученых, я договорилась.
  - А...
  - Но...
  - За удачное выступление бонус. Плюс балл к оценке.
  - А за неудачное? - заикнулась Лялька.
  - Неудачное выступление, Морозова, я не допускаю в принципе. Свободны.
  Танцоры вывалились в приемную, потом в коридор. - Я крамп и локинг танцую, какие, нафиг, народные танцы?! - оглядываясь на дверь кабинета, возопил Вонюков, ээээ, Ванёков.
  - А я классику и модерн, - Лялька оперлась спиной на стену. - Что за день-то такой! Может, не будем? Скажем, ну там, я ногу подвернула. Или у тебя радикулит?
  - Сессию не сдадим, - схватился за голову парень. - А у меня весной госы! Точно завалит!
  - Ладно, - вздохнула Лялька. - Что-нибудь придумаем... Наверное...
  
  Начать она решила с самого простого - с костюмов.
  - Андрей, я погуглила, как доехать до этого Дома творчества и телефон у Тарасовой взяла. Давай съездим?
  - Я-то тебе зачем? - удивился отловленный на 'большой перемене' партнер.
  - Так мерить же надо, как я без тебя?.. - Лялька чувствовала, как на них начинают пялиться.
  - Ладно, встретимся у метро после последней пары. Напиши мне в инсте, как на месте будешь. ОК?
  - ОК, - буркнула Лялька в спину Ванёкову.
  - Здрасьте. А где нам найти Наталью Петровну? - спросила Лялька у заспанного охранника, разматывая шарф. Андрей тусовался где-то на заднем плане.
  - Фамилия как?
  - Я не знаю, - растерялась Лялька. - Она костюмер, мы с ней договаривались...
  - А... - зевнул небритый дядька. - Тогда выйдите и направо за угол. Там служебный вход, спросите.
  Еще одна тяжелая деревянная дверь, такой же заспанный охранник, налево, направо, два пролета на второй этаж, какие-то лабиринты.
  - Вы не знаете, как найти Наталью Петровну? - кинулась Лялька к молодой, очень коротко стриженой женщине после долгих блужданий под недовольное сопение Ванёкова.
  - Я туда иду, - не останавливаясь, ответила женщина.
  - Спасибо, - обрадовалась Лялька, примеряясь к быстрому шагу неожиданной спутницы. Андрей держался на два шага позади.
  - Ты наследница олигарха, а это твой охранник? - поинтересовалась женщина, оглянувшись.
  - А? Нет, - смутилась Лялька, исподтишка рассматривая необычный костюм их неожиданной провожатой. - Нам надо костюмы взять... для самодеятельности. Мы танцуем вместе.
  - Обычно партнеры держатся чуть иначе, - усмехнулась женщина.
  - Да мы не танцевали еще. Только будем, - окончательно смутилась девушка. Оглядываться она боялась - как бы не оказалось, что третьекурсник отстал где-то по дороге, решив бросить и ее, и затею с танцами.
  - Очень интересно, - женщина резко остановилась. Лялька и так и бредущий за ними, оказывается, Ванёков, от неожиданности почти столкнулись. - И совершенно непонятно. Можешь ты говорить яснее?
  
  За неделю до новогоднего вечера Людмила Ильинична устраивала генеральный прогон.
  - Следующие Морозова и Вонюков, - объявила завуч в микрофон.
  - Людмила Ильинична, у нас музыки нет и костюмов, - робко начала Лялька, подходя к сцене, возле которой в первом ряду восседала Тарасова.
  - То есть как нет?! - голос и вид у нее был такой, что Ляльке послышался где-то вдалеке лай лагерных овчарок.
  - Нам Ядвига Стефановна танец поставила и репетирует с нами. Мы каждый день к ней ездим, кроме выходных, - Лялька очень старалась, чтобы голос не дрожал. - Она сказала, что все - и музыку, и костюмы - сама привезет в день выступления.
  - Кто эта Ядвига Стефановна?! - Тарасова начала вставать. Весь техникум знал, что это показатель крайней степени завучевского гнева.
  - ...! - констатировал сзади Ванёков почти неслышно.
  - Это художественный руководитель танцевального коллектива Дома творчества, - пролепетала Лялька. - И хореограф...
  - Как это вы с ней... - Людмила Ильинична не могла подобрать нужного слова. По лицу было видно, что это слово 'снюхались'.
  - Случайно, - поклялась Лялька. - Она сказала, это в порядке шефской помощи!
  - Ладно, - усаживаясь и жестом подзывая следующую жертву, временно умиротворилась завуч. - Но если что... Ты, Морозова, пожалеешь!
  Лялька вздохнула, покивала и повернулась уходить. Партнер против всех законов физики загадочно растворился в воздухе.
  - Вонюков, - прошипела Лялька, поспешно убегая.
  
  - ... Морозова и Андрей Ванёков! - объявил ведущий.
  Ляльку колотило так, что, казалось, вместе с ней дрожит кулиса.
  - Взяла себя в руки! Улыбнулась! Пошла! - услышала она голос Савицкой и с первыми тактами музыки они Андреем вылетели на сцену.
  Под причудливое и невообразимое сплетение гитары, барабана, гортанного голоса по сцене быстро и плавно двигалась пара: девушка, от точеных плеч до кончиков пальцев на ногах затянутая в черное балетное трико, в алом переливающемся полотне стилизованной юбки, с ярким платком на голове, и высокий парень в черных брюках и ярком пончо. Это была дуэль, схватка, танцевальные движения, больше похожие на приемы какого-то экзотического боевого искусства. Она птицей взмывала в поддержках, невесомо зависала в пируэтах, и лоскут юбки, как живой, плескался и трепетал. Танец оборвался внезапно, как лопнувшая струна, и Лялька замерла в вертикальном шпагате над замершим партнером, как будто сказочная лодка с алым парусом замерла на мгновение, прежде чем скрыться за горизонтом.
  Зрители, заскучавшие от декламации стихов и пропущенных цензурой песен, вроде 'Зимы' и 'Три белых коня' и застывшие в онемении, отмерли и заорали, засвистели, захлопали. Лялька в полуобморочном состоянии взглянула на первый ряд - Людмила Ильинична сидела как каменная баба на холме. Зато директор, Филипп Федорович, уже довольно пожилой (по Лялькиным меркам, конечно) аплодировал стоя.
  - Поклон и переодеваться, - приказала из-за кулис Ядвига Стефановна.
  Зал гудел, не слушая заунывно-старательно выводимое 'Под небом голубым'. Что гитара, что вокал были под стать наряду исполнительницы, всемерно одобренному завучем - 'белый верх, черный низ'. Певица оскорбленно удалилась под жидкие аплодисменты.
  - Русская пляска! - под ор и свист объявил ведущий.
  - Ка-лин-ка-калин-ка-калинка моя!
  Под самую русскую, узнаваемую во всем мире по первому звуку, песню, переложенную современный стиль, Лялька кружилась в пируэтах через всю сцену. Юбка, сшитая из павлопосадских платков, лазорево-золотая, пышный голубой бант в косе, бирюзовый кокошник - все слилось в волшебно-синий узор. Андрей Ванёков пошел в присядки и маятники, подозрительно похожие на нижний брейк. Это было завораживающе-привлекательно, дико и заразительно. От танцоров шла настолько сильная волна позитивно-будоражащей, заводящей энергии, что все - студенты, преподаватели, даже немногочисленные девушки, после первого танца иронически хмыкающие и саркастически улыбающиеся - вскочили, как болельщики на чемпионате мира. Девчонки визжали, парни орали, даже преподаватели кричали 'Браво!' и 'Молодцы!'
  Запыхавшаяся Лялька встала с поднятой рукой, притопнула, улыбнулась, как солнце, и традиционно поклонилась в пояс. Рядом отвесил поклон Андрей. Они стояли, тяжело дыша, переглядываясь и улыбаясь.
  - Бис! Попросим! - оглядываясь на своих студентов, крикнул Филипп Федорович.
  - Бис! Бис!
  - Давай!
  Они бисировали и бисировали, пока Лялька отрицательно не замотала головой, показывая - больше не могу!
  Попросила у ведущего микрофон, и, стараясь восстановить сбившееся дыхание, сказала.
  - Мы говорим огромное спасибо Ядвиге Стефановне Савицкой за помощь! Это она придумала и поставила нам танец и костюмы, и очень много с нами занималась. Пожалуйста, Ядвига Стефановна, выйдите к нам!
  
  - Привет, Ростова! - симпатичный третьекурсник помахал Ляльке. Она скрипнула зубами, но махнула в ответ.
  В зимнюю сессию Лялька вместе со всем потоком сидела в зале, том самом, где две недели назад оттанцевала все ноги. Или ноги она оттанцевала потом, в спортзале, когда ей ни минуты не давали постоять или посидеть? Бедная бабушка уже даже задремала в гардеробе на стуле, пока ее дождалась. Так вот. Первокурсники сидели и смотрели киноэпопею Сергея Бондарчука, поскольку выяснилось, что в бумажном варианте осилить четыре тома бессмертного творения Льва Николаевича смогли единицы, а зачет по литературе сдавать надо всем. Киносеанс кончился, Людмила Ильинична у входа раздала отобранные недрогнувшей рукой гаджеты, и народ потянулся в аудиторию - тянуть билеты, пока знания не выветрились. Лялька, любившая литературу и прочитавшая книг больше, чем десять наугад взятых однокурсников вместе, пошла отвечать первая.
  Не успела она сесть и разложить листочки, на которых угловатым почерком было описано, в чем состоял полководческий гений М.И. Кутузова в Бородинском сражении и как относился автор к Анне Павловне Шерер и ее гостям, как педагог, Геннадий Тимофеевич, потянул к себе зачетку, крупно написал 'зачтено' и расписался. Лялька, по выражению Пашки Киселева, прифигела. Судя по всему, остальной курс тоже. Тубакин подвинул зачетку онемевшей Ляльке.
  - Только что мы все видели, а некоторые даже читали, - Геннадий Тимофеевич пошевелил густыми бровями, оглядывая студентов в надежде по первому взгляду определить читавших, обернулся к вставшей Ляльке. - Сцену, в которой Наташа Ростова танцует народный танец. И, цитируя Толстого, я могу сказать и про вас - она умела понять все то, что было во всяком русском человеке. Я до сих пор под неизгладимым впечатлением. Кроме того, я знаю ваш уровень, зачет вы заслужили автоматом.
  Из аудитории Лялька вышла Ростовой. Родной фамилией ее называли только преподаватели.
  Танцы стали фишкой, визиткой и чем угодно. Праздничный концерт - Морозова, с тебя номер, а лучше два. Делегация или гости - Лялька пляшет. Завуч смотрела на нее, как художник, которому предложили купить его картину для музея. В обыденной жизни Лялька по-прежнему прилежно училась, обзавелась множеством приятелей, но не подруги, ни мальчика у нее так и не случилось. Она все также предпочитала джинсы и брюки платьям и юбкам, носила балахонистые майки. С другой стороны, это было рационально и разумно, когда по два часа едешь в метро и электричке.
  - Ба, пятерка, - отчиталась она бабушке. - Мы идем посидеть в кафешке, отметить. Меня мальчишки проводят до Казанского, я тебе позвоню, как буду подъезжать. И как саду в электричку. И из кафе. Хорошо, не поздно. Бабуль, я побежала, а то только меня ждут.
  Последний месяц у Лизы с Лялькой не совпадал график. То Ляльке назначат экзамен на вторую половину дня, то отпустят пораньше после консультаций. И как-то постепенно Лялька стала уезжать и приезжать самостоятельно, не каждый день, но довольно часто. Сначала Лиза побивалась отпускать ее одну, но ведь не будешь ее вечно за руку водить. Девочка повзрослела, привыкла. На всякий случай дед подарил ей газовый балончик и заставил носить во всех карманах пакетики с красным перцем. По счастью, Ляльке ни разу не пришлось проверить эффективность ни того, ни другого.
  На завтра у них были билеты домой, на все лето. Это были последние длинные каникулы, после второго курса уже начнется практика по профилю. Но, если честно, кроме дедушки. Лялька не ждала от приезда домой ничего хорошего. Здесь была тесная квартирка, шум, теснота и пробки, но это была её жизнь, и она ей очень нравилась. А вот Лиза рвалась к мужу. Она устала от города, от разъездов, от такой резкой смены образа жизни. И робко загадывала, что когда-нибудь, когда Лялька станет повзрослее, и ей исполнится хотя бы семнадцать, она сможет вернуться домой к мужу и ездить к Ляльке только в гости.
  
  
  
   Глава 4.
  
  
  
  Вы слышали когда-нибудь выражение 'Бойтесь своих желаний, они имеют свойство сбываться'? Лиза, когда думала, что с третьего курса Лялька будет жить самостоятельно, имела в виду совсем другое. А случилось, как случилось...
  Лялька два года училась на 'отлично', единственная четверка по английскому, и ту пересдавала дважды, но все-таки получила заслуженную пятерку. Осталась на практику, потом стала помогать в приемной комиссии, нашла еще подработку - по вечерам мыла пол в техникуме, пока уборщицы по очереди ходили в отпуск. К бабушке и дедушке приехала всего на две недели, в августе.
  - Бабуль, ты что все суетишься, я столько не съем! - смеялась Лялька, сидя с ногами на кухонном диванчике. - И котлеты, и пирожки, и окрошка!
  - Я еще торт сделала, твой любимый, - Лиза села на табуретку, обмахнулась полотенцем.
  - Ты что-то бледная, ба, - Лялька доела окрошку, схватила кусочек пиццы. - Вкусно!
  - Да жара, будь она не ладна, - Лиза вытерла мокрый лоб. - Ты на озеро хочешь?
  - Еще спрашиваешь! Сегодня поедем?
  - Да хоть сейчас. А вечером к Лопатиным, они в баню приглашали. Ты Кристинку давно не видела, она подросла, бегает, лопочет, такая хорошенькая!
  - Давай, - Лялька налила из запотевшего кувшина компота, полюбовалась ярким цветом. Отпила, облизнула пухлую нижнюю губку, выпила залпом. - Бабуль, ты полежи, я посуду помою.
  Вскочила, бодро загремела тарелками. Лиза прилегла тут же, на жесткое сиденье, подсунула под голову маленькую подушечку. Голова болела третий день, давление никак сбить не могла. Действительно, жара, и хлопоты. Так соскучилась по внучке, волновалась не по делу, готовила, как на юбилей или небольшую свадьбу. То и дело сердце начинало стучать где-то в горле, накатывала слабость, кто-то забирал весь воздух, и она поскорее садилась, пытаясь переждать приступ, а через несколько минут вскакивала и опять принималась за дела. Захара эти дни она почти не видела. Дед нашел 'калым' - взялся провести проводку в квартире у знакомых, потом там же поменял сантехнику и начал класть плитку в ванной.
  - Да как-то само получилось, - рассказывал он жене несколько дней назад, вернувшись поздно вечером, усталый настолько, что есть не хотелось. - Ты, говорит, можешь? Да могу, что тут хитрого. Давай, мне все равно кому деньги отдавать, а ты мужик надежный, делаешь на совесть. Да и деньги нужны, Ляльку приодеть, может, путевку куда купить на зимние каникулы. Что это, девчонка все каникулы со шваброй, а я на диване лежать?
  На озеро поехали двумя семьями, Лопатины, конечно, тоже соблазнились. Озеро было очень древним, как краеведы говорили, и очень красивым. Сосновый бор по берегу, холмы. В учебниках по краеведению гордо писали 'маленькая Швейцария'. Все выходные местные жили на берегу в палатках, а то и просто ночевали на старых одеялах, благо, берег был ровный, песчаный, а погода теплой. Вот и в эту субботу у озера яблоку некуда было упасть, машины парковали на окраине соседней деревни, шли пешком минут семь. Компания приехала уже к обеду, старшие сели в тени под соснами, Кристинка бегала с визгом, как крольчонок, Лялька пошла купаться с Костей и Таней. К вечеру поехали на дачу к Лопатиным, Володя с сыном жарили шашлык, Елена с невесткой хлопотали, накрывая стол в беседке, Лялька пошла посмотреть огромный цветник, фотографировала, нюхала розы. Так хорошо было дома, вернее - с бабулей и дедом. Захар с Лизой пошли в баню первыми, он коротко ополоснулся, она осталась посидеть во влажном пару.
  - Мне кажется, у меня даже голова перестает болеть, правильно говорят - баня лечит, - часто говорила она мужу.
  - Шашлыки готовы, - крикнул от мангала Владимир. - Лена, зови всех за стол!
  - А где у нас Лиза-то? - спохватилась хозяйка. - Неужели моется еще?
  Пошла позвать подругу, зашла в просторный предбанник. Елизавет Ивановна сидела спиной к двери в старом кресле, с расческой в руке.
  - Лиз, мы тебя потеряли. Пошли ужинать, - подошла Елена. - Лиза? Лиза!
  На пронзительный горький крик прибежали мужчины, Таня. Лялька шла на негнущихся ногах с другой половины участка и в ушах у нее что-то грохотало. Подошла, посмотрела на деда, плачущую тетю Лену. Только на бабушку смотреть было страшно.
  - Скорую я вызвал, - тихо сказал крестный. - Едет уже.
  Отупевшая от горя Лялька сидела на ступеньках и смотрела, как Володя с сыном грузят в машину носилки, покрытые белой простыней. Женщина в медицинском костюме что-то писала за самодельным столом под яблоней. Подъехала полицейская машина, какие-то люди в форме ходили, что-то спрашивали, за забором стали собираться соседи. Ляльке казалось, что она спит и вот-вот проснется, вот-вот проснется и все кончится!
  - А где Захар? - подошел Володя Лопатин. - Лялька, ты деда видела?
  Лялька помотала головой.
  - Лена, где Захар? - мужчину вдруг пробрал мороз по коже. - Костя!
  Захара нашли в кухне на полу. На столе стакан с водой, упаковка валидола.
  - Инфаркт, - говорила в телефон врач. - Не знаю, довезем ли. Еще машину пришлите, тело забрать.
  Захар прожил сутки.
  Их хоронили в один день, огромное количество народа пришло их проводить. Большинство из сочувствия - супругов знал весь город, кто-то из любопытства.
  - Как в сериале, - качали головой досужие кумушки.
  Лялька не понимала ничего. Оттолкнула протянутый кем-то черный платок, вырывалась из сочувствующих объятий. Она ничего не понимала. Как это, дед и бабушка умерли? А она? Как же она? Она не могла плакать. Не могла говорить.
  
  По русскому обычаю, денег Павлу несли все, кто приходил проститься. Выделили деньги и с РЖД, где до пенсии работал Захар, и с его последней работы. Володя и Костя Лопатины, которые занимались всем - договорились с похоронной компанией, с кладбищем, заказали панихиду и отпевание в церкви, еще тысячей мелочей, знакомых всем, несколько раз подходили к Павлу, спрашивали, согласовывали.
  - Дешевку не берите, для отца и мамы мне ниче не жалко, - горячился мужчина. - Вы заплатите, я за все сразу деньги отдам.
  Лопатины переглянулись - от Павла шел несильный, но внятный запах спиртного.
  Поминки готовили в кафе, в котором много лет работала Лиза. Хозяйка, заплаканная, в черном платке, не взяла денег.
  - Нет, нет, - она отвела руку Лены Лопатиной с конвертом. - Все девочки сложились на продукты, за работу ничего не надо и за аренду. Мы для Лизы нашей... - махнула рукой.
  С поминок поехали к Морозовым - собрать кое-какие вещи для Ляльки. Лялька не захотела идти, отказалась даже выйти из машины.
  - Поедем домой, Володь, - устало проговорила Лена, выйдя через минуту с небольшим пакетом. - Мы все устали, не спали, давайте просто ляжем. Обо всем подумаем завтра.
  Костя отвез жену с дочкой к теще, решив остаться у родителей, лег на диване в большой комнате. Ляльке постелили в бывшей комнате Кости. Лена уговорила ее поесть - в кафе Лялька ни к чему не притронулась, проводила умыться.
  - Лялька, выпей, - протянула стакан с соком, таблетку. - Поспишь. Нельзя так.
  Лялька выпила, молча ушла, но не заснула. Лежала, уставившись в потолок. Лена осторожно заглянула, потом зашла. Села рядом.
  - Поплачь, детонька, - погладила ее по руке. - Нельзя в себе держать, легче будет. Поплачь.
  Лялька хотела бы заплакать, но слезы ледяным колом застыли в груди, давили, распирали. Она никак не могла вздохнуть глубоко, не то, что разрыдаться. Холод расползался по телу, она начала дрожать все сильнее. Лена, так и сидевшая в ногах, закутала в одеяло, обняла, беззвучно плача.
  К утру Ляльку сморило. Она уснула рядом с обнявшей ее тетей Леной, тоже измученной. Лена, кажется, только-только задремала, как зазвенел телефон. Она поднялась, от усталости не соображая, где вчера оставила телефон, побрела в прихожую. Угрюмый Володя, небритый, с мешками под глазами, стоял с трубкой в руках, слушал, потом коротко сказал 'приедем сейчас' и повернулся к жене.
  - Нина звонила, соседка Морозовых, - пояснил не сообразившей сразу Лене. - Пашка, похоже, всю ночь гулял, а сейчас шум какой-то, то ли дерутся, то ли... *** разберешь. Сейчас Костю подниму и съездим.
  - Надо было вчера у него деньги забрать, - сердито выговорила жена. - Мы все деньги с книжки сняли на похороны, а он все, что люди надавали, за ночь про*рал.
  - Да что мне, драться с ним, что ли, - вспыхнул мужик.
  - Я с вами поеду, - в арке стояла бледная Лялька. Лопатины переглянулись и попробовали отговорить, но Лялька уперлась.
  - Я пешком уйду, - пригрозила.
  Приехали, остановили машину у ворот. Дверь во двор, в дом была открыта, слышался голос Павла, какой-то шум. Когда вошли, Лялька оторопела. Уютная комната, прибранная кухня, бабушкины вещи, посуда - все было перевернуто, раскинуто. Выдвинуты ящики из стенки, шкафов.
  - Ты что творишь, урод?! - Володя подошел, тряхнул Павла.
  - Деньги где? Карточки, сберкнижка? - пьяный до невменяемости Пашка уставился на Лопатина. - У них деньги были. Я знаю! Вы ***?! Документы на квартиру где?! Отдай, ***! Ты спрятала! - кинулся на Лену. - Они думали, я дурак, прав не знаю! - повернулся к Ляльке. - Моя теперь квартира, поняла? А если на тебя оформили, мудрЫе, то ты несовершеннолетняя, поняла?! Ты никто, поняла?! Раз-ба-ло-ва-ли, посмотри! В Москве учиться! А вот *** тебе теперь!
  У Ляльки что-то взорвалось в голове. Она уже не слышала мата, не видела, как взбешенный Костя скрутил Пашку.
  - Я тебя ненавижу! Я тебя ненавижу! Лучше бы ты умер! Это из-за вас бабушка умерла! И дедушка! Я вас ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Я вас ненавижу!
  Лялька кричала, срывая горло, глаза закатились, начались судороги.
  - Лялька, девочка, - перепуганная Лена, Володя кинулись к ней, подхватили, Костя набрал скорую. Она не помнила, как ее кололи приехавшие медики, давали кислород, как ее привезли к Лопатиным. Она не знала, что мужики заперли Пашку в сарае, а когда проспался, вытряхнули из него оставшиеся деньги.
  - Квартира оформлена на мое имя, - взяв обмякшего Пашку за грудки и встряхнув, как щенка, говорил Костя. - Жить в ней будет Лялька. И деньги я ей отдам, что от дядь Захара и теть Лизы остались. А если ты, подонок, хоть пальцем ее тронешь, если хоть на метр к ней подойдешь, я тебя, урода, пришибу. За такую мразь отсидеть - удовольствие. Ты меня понял, сволочь?!
  Она проспала сутки, а еще через день уехала в Москву.
  
  Телефон звонил пять раз на дню, сыпались сообщения, звякал скайп. Звонила в основном тетя Лена, сообщения писали Таня и дядя Володя, а Костя утром и вечером вызывал ее по скайпу, хотя бы на пару минут. Еще перед отъездом крестный ее очень серьезно предупредил.
  - Лялька, если ты хоть раз не ответишь на звонок или сообщение, я немедленно покупаю билет и выезжаю в Москву. Ты поняла?
  Лялька кивнула. Говорить было трудно в прямом и переносном смысле слова.
  - Лялька, если какие-то проблемы, трудности, в чем-то помощь нужна - обязательно звони. Я тебя очень прошу, пожалуйста, пообещай, - тетя Лена, кажется, едва сдерживала слезы. - Мы приедем сразу.
  - Мы друг другу не чужие, - дядя Володя сидел, сгорбившись, положив большие руки на столешницу. - Ты не забывай нас.
  Лялька чувствовала одновременно и благодарность, и неловкость. Еще ей казалось, что Лопатины пытаются заменить ей бабушку и деда, и все в ней протестовало. Но чувство справедливости кричало - они ведь всегда относились к ней по-доброму. Брали в гости с ночевкой, крестный ей подарки дарил без повода, играл с ней, покупал билеты в кино. И еще она понимала, что эта семья - единственные люди, к кому она может обратиться с просьбой, они говорят ей все это не из самолюбования, не потому, что 'так надо'.
  - Спасибо, - просипела едва слышно. - Я обещаю, что скажу, если что.
  - Если отец или, не дай Бог, мать объявятся - не пускай в квартиру. Потом не выгонишь. Продать не смогут, так нервы тебе потреплют. И сразу звони! Сначала нам, потом участковому - так, мол, и так - ломятся в квартиру неизвестные люди.
  - Ладно, - через силу улыбнулась.
  - Я тебе денег на карту кинул, - Костя сел рядом. - Это твои, - предупредил ее протестующий писк. - Я тебе буду понемногу присылать...
  - Нет, - она постаралась, чтобы голос звучал твердо. - Я стипендию получаю, у меня еще зарплата осталась. Можно подработку найти. Если что, я позвоню. Правда, обещаю. Спасибо вам большое, - обвела всех взглядом. - Теть Лен, я вас очень прошу - пожалуйста, заберите вещи. Ну... ба и деда, - горло сжало еще сильнее. - Я не хочу, чтобы они там валялись. Лучше отдайте или сожгите. Ладно?
  Дядя Володя мотнул головой.
  - Давай поешь и будем потихоньку собираться. Поезд через два часа, - Лена встала. - Я тебе с собой положу кое-что...
  Лялька, вернувшись, закрылась в квартире. И повод никуда не выходить был. 'Кое-что' оказалось объемистой сумкой с домашней едой. Не хотелось ничего, только лечь и лежать, не вставая, не открывая глаз, не разговаривая. Но настойчивость Лопатиных, теребивших ее чуть ли не ежеминутно, счета на коммуналку в почтовом ящике и календарь - до начала учебного года осталось два дня, заставили ее если не ожить, то хотя бы начать двигаться.
  - Я обязательно доучусь, бабуль! И в 'вышку' поступлю, работу найду. Дед, обещаю! - шептала она очередной бессонной ночью. - Вы меня увидите... оттуда. И будете гордиться...
  Слезы прорвались, наконец, тихие, смывающие черную горечь горя. Оно не ушло, затаилось, покалывая острыми иголочками, но стало чуть легче. Утром она встала, отмыла квартиру - тщательно, как бабушка учила. Поставила на полку ее чашку, положила на полочку купленную к дедову приезду пепельницу. Заглянула в холодильник, переоделась и пошла за продуктами. Рядом с супермаркетом заметила скромную вывеску парикмахерской, поддалась порыву и зашла. Вышла оттуда с черными, как вороново крыло, волосами, темными бровями, густо подведенными глазами. Это был ее траур.
  
  - Что надо? - грубо ответила мужчине бледная девушка, вытирая полотенцем мокрое от пота лицо. Рядом, не обращая на них внимания, поправляли косметику и переодевались девчонки.
  - Ты хорошо танцуешь, - сообщил мужчина, нисколько не обескураженный ее тоном.
  - Я знаю, - она повернулась к зеркалу, начала вытаскивать шпильки из туго уложенных волос. - Дальше что?
  - У меня есть к тебе предложение, - мужчина поискал, на чтобы сесть, подвинул к себе высокий табурет, спихнул с него какую-то пеструю одежду, сел.
  - На пилоне, тверк, гоу-гоу не танцую, на частных вечеринках и в клубах не выступаю, - девушка опустила голову, перекинув волосы на лицо, энергично заработала щеткой. - Ужинаю дома.
  - Тогда давай я приглашу тебя позавтракать. Или пообедать. Выпить кофе, - в голосе чувствовалась легкая насмешка, но совсем не обидная.
  Девушка все продолжала расчесывать волосы - густые, длинные, отливающие вороновым крылом.
  - Слушай, у меня сегодня была репетиция, прогон и выступление - семь сольных номеров, спасибо Ксеньке Волошиной. Мне с утра на консультацию, потом в шесть одна работа, в девять - вторая. Я устала, я спать хочу. Ешь один!
  - Алин, если поедешь со мной до метро, то пошевеливайся, ждать не буду, - крикнула от двери худая девушка, поправляя перед зеркалом блузку и накидывая легкую шубку.
  - Иду, - брюнетка стремительно сунула ноги в кроссовки, заколола волосы, на ходу натянула толстовку, куртку, набросила капюшон, схватила сумку и выскочила из раздевалки. Высокий симпатичный мужчина без суеты встал, не обращая внимания на заинтересованные взгляды, пошел следом. У служебного входа в недорогую иномарку садились девушки.
  - Денис, - подошел сзади Тимур. - Ты куда пропал?
  - Давай за мной, быстро, - сбежал по ступенькам. Пискнула сигнализация, на низких оборотах заурчал мотор.
  - И что все это значит?
  - Увидишь. Дверь закрой, - и вырулил со стоянки вслед за девчонками.
  Брюнетка выскочила из машины за квартал до метро. Денис встал к тротуару под запрещающий знак, скомандовал.
  - Садись за руль. Не жди, я сам доберусь, - и под изумленным взглядом Тимура почти побежал следом.
  
  Лялька ввинтилась в толпу, отстояла очередь у турникета, нашла в вагоне свободное место и с облегчением села, наконец, прислонившись виском к стеклу. Выставила будильник на час вперед и моментально уснула, даже не заметив, что через проход сел тот самый мужчина, что подошел к ней знакомиться на концерте в Доме творчества. Там последние два дня шла какая-то олимпиада или конференция, а финишировало мероприятие концертом танцевального коллектива под руководством Савицкой.
  Ядвига Стефановна взяла Ляльку в штат сразу, как Лялька об этом попросила, в начале сентября прошлого года. Она же устроила Ляльку хореографом современных танцев в вечерние группы детей от четырех лет с почасовой оплатой. Вторую подработку, удаленную, Лялька нашла, когда ушла писать дипломную работу, сразу после нового года. Сначала брать не хотели, требование было, что с опытом работы. Лялька убедила - проработала неделю бесплатно, без единого срыва, и ее взяли. Работать надо было с 21.00 до 23.00, будни плюс суббота, заниматься маршрутизацией доставок интернет-заказов по Москве и области, составлять маршрутные листы для водителей компании. Официально не оформили, но платили неплохо, для студентки, конечно. Работа, учеба - все сессии она опять сдала на пятерки, только спать было некогда. В электричке, да ночью часа четыре. Отсыпалась в единственный выходной день, в воскресенье. Да и то не каждое - концерты. Такая гонка была ради одного - поднакопить денег. Она планировала поступить в Бауманку, на третий курс, уже представляла уровень нагрузки и знала, что потянет только одну подработку, по крайней мере, первый год, вот и старалась.
  В наушнике зазвучала Yesterday, и Лялька проснулась. Посмотрела на часы, на проплывавший за окном ночной пригород Раменского, подхватила сумку, пошла в тамбур. Ждала, когда остановится поезд, вспомнила, что последний раз ела часа в два и что вчера доела суп, а сегодня кашу, и что холодильник пустой - все планы на сегодня полетели. Волошина сказала, что заболела, и Ляльке пришлось срочно репетировать ее номера, ушла из дома рано, а ведь планировала убраться, сходить в магазин и наготовить на неделю.
   'У меня же картошка есть!' - вдруг вспомнила Лялька. - 'Точно! И банка чего-то-там-соленого, дядь Володя на новый год много привозил. А вместо хлеба я лаваш возьму 'У Алика', они круглосуточно торгуют'.
  Повеселевшая Лялька едва дождалась, когда откроются двери и побежала на остановку.
  
  До дома добралась почти в одиннадцать, открыла дверь в подъезд и выругалась. Опять! Экономная соседка с первого этажа, возле двери которой, к сожалению, поставили выключатель от подъездной лампочки, выключала свет, как только в квартиру входила. Мало того, она смотрела в глазок и выключала свет, когда кто-то из соседей наощупь выползал из лифта и нашаривал кнопку на стене. С ней и старшая по дому беседовала, и соседки ругались. После того, как сосед сверху запнулся о ступеньку, потому что обе руки были заняты, и он не мог фонарик на телефоне включить, грохнулся с высоты метра восьмидесяти, возмущенно стучал ногами в дверь так, что эхо на девятом этаже отзывалось и орал, как оперная певица, свет в подъезде горел круглосуточно целый месяц. К сожалению, мужик женился и переехал, темнота вернулась.
  Лялька посветила смартфоном, потыкала кнопку лифта. Где-то вверху лязгнули двери, лифт загудел, но не тронулся с места. Лялька вздохнула и пошла пешком к себе на восьмой, по дороге щелкнула выключателем, лампочка загорелась, затрещала, и тут же погас свет по всей лестнице.
  - Как говорил дедушка, система нипель, - резюмировала девушка, опять вытаскивая смартфон. Она прошла два пролета, когда внизу хлопнула дверь и кто-то, чертыхнувшись, начал подниматься следом за ней. Лялька ускорилась - голос был мужской, а поскольку код от подъезда светился отполированными цифрами даже в тусклом свете дворового фонаря, незваные гости зимой забредали довольно часто. Шаги приближались так быстро, как будто визитер видел в темноте. Лялька убрала смартфон в карман и тихо встала у стенки. Мужчина поднялся на площадку, двинулся прямо на нее, и Лялька быстро присела и коротко выбросила вперед руку с электрошокером.
  - *** *** ***! - заорал нападавший, удачно падая с площадки на целый пролет вниз.
  - Ты живой, мужик? - на всякий случай поинтересовалась Лялька, когда он долетел и затих.
  - Я ногу сломал, кажется, - прохрипел приятный мужской голос. - И, наверное, сотрясение получил.
  - Что тебе травмировать-то, у тебя мозга нет, - спускаясь на пару ступенек и включая фонарик, возразила Лялька, кажется узнавшая по голосу сегодняшнего 'кавалера'. - Ты зачем сюда приперся?
  - Я хотел познакомиться, - пытаясь сесть и держась поочередно за голову и ногу, пояснил мужчина. - Посмотреть, где живешь, на чашку чая напроситься.
  - Дебил, - вздохнула Лялька. - Или маньяк все-таки? Тебе по ходу не семнадцать, а тридцатник, а ты за девчонками бегаешь.
  - Я бегаю только за тобой, - Денис, в душе согласившись с диагнозом, все-таки сел, потом начал вставать, держась за стенку, поморщился. - Похоже, я правда сильно ногу повредил.
  - Повредил или нет, к себе я тебя не приглашу и ночевать не оставлю, - предупредила Лялька. - Такси могу вызвать. Или скорую.
  - Лифт ведь не работает? - мужчина тоскливо посмотрел на темную лестницу. - Как я спущусь с шестого этажа?
  - Ладно, пойдем, - Лялька подошла поближе, подставила плечо.
  
  Часа через два, лежа на продавленном диванчике, сильно пахнувшем кошками, Денис Абашев смотрел в темное окно и улыбался. Смешная девчонка довела его до квартиры на седьмом этаже и позвонила в дверь.
  - Здрасьте, тетьКлав, - протараторила она сухонькой старушке с очками на макушке и книжкой в руке. - Тут мужчина упал, не поможете? У него с ногой что-то.
  - В наше время хорошие мужики на дороге не валялись, - пожилая женщина посторонилась. - А сейчас вообще - редкость. Так, веди его сюда. Садитесь, молодой человек.
  - Клавдия Никифоровна медсестра, - объяснила Лялька. - Она вас посмотрит и все, что надо, сделает.
  - А как же, ребятенок милый, - соседка уже снимала с пострадавшего куртку. - Ты что встала-то? Иди домой, поздно, ты устала, небось? Рано ушла, слышала я.
  - Ага, спасибо. Я к вам завтра зайду - в аптеку там, или в магазин что нужно. Мне все равно идти.
  - Завтра будет завтра, - старушка ловко разула парня и теперь сосредоточенно ощупывала ступню, щиколотку. - Дверь захлопни, да следи, чтобы Муська не выскочил, гуляет, зараза, все углы мне пометил.
  - А почему Муська, если он - кот? - почему-то спросил Денис. Мявкнуло, хлопнула входная дверь.
  - Полное имя Месье, потому что, - старушка с неожиданной силой крутнула ногу и удовлетворенно выпрямилась, слушая тихое матерное шипение. - Вывиха нет, максимум, растяжение. Тугую повязку наложу, холод и утром к врачу. А, может, сейчас неотложку вызвать? Глядишь, они этих лодырей из жилконторы потрясут и лифт пустят.
  - Я б у вас переночевал, если это удобно, - решил мужчина. - Может, утром лучше будет, сам до подъезда дойду.
  - Да спи, места не жалко. Муська только не даст, у него все невесты на уме.
  - Тут я его понимаю, - пробормотал Денис. - Клавдия Никифоровна, а вы меня чаем не угостите? - начал реализовывать только что родившуюся идею.
  - Молодец, - похвалила бабушка. - Дайте водички попить, а то так есть хочется, что переночевать негде?
  Несмотря на ворчание, поставила чайник, зашуршала пакетами в шкафу.
  - Руки помой, - велела. - Да не туда, прям тут, в кухне мой. Посиди спокойно, я тебе ногу поудобнее положу.
  Денис дождался, пока она нальет чай в две чашки, отрежет по куску ватрушки.
  - Клавдия Никифоровна, а расскажите мне про вашу соседку...
  
  
  
   Глава 5.
  
  
  
  - Алина, - окликнул знакомый мужской голос. - Лялька остановилась, закатила глазки и топнула ногой. - Постой.
  - Стою, хоть дой, - буркнула себе под нос дедову присказку. - Что опять? Что ты вообще ко мне привязался?
  Повернулась и замерла. Под вывеской 'Московский техникум космического приборостроения', привинченной на массивных прутьях забора, стоял вчерашний мужчина в парадном синем кителе, белых перчатках и с огромным букетом белых роз.
  - Я хочу извиниться за вчерашнее. Прости, если напугал.
  Лялька заторможено взяла букет, осторожно поднесла к лицу. Поверх букета на него смотрели глаза олененка Бэмби, только ярко-голубые.
  - Спасибо, - она постаралась принять небрежный и искушённый вид. - Очень красивые.
  - Ты куда сейчас?
  - Домой, - она вздохнула. - А в четыре обратно.
  - Да, я помню, ты вчера говорила, что у тебя в шесть работа. Хочешь, я подвезу тебя домой, а потом обратно?
  Она молчала, уткнувшись в букет.
  - Нет, не надо, - сказала тихо с едва заметным сожалением.
  - Алина, я... У меня нет... Короче, я не маньяк, не Казанова, жены, детей нет. Ты мне понравилась, очень. Можем мы просто общаться? Приставать не буду, обещаю.
  - Зачем общаться? - голос у Ляльки дрогнул.
  - Чтобы узнать друг друга, - мужчина улыбнулся. - Меня Денис зовут. Абашев. Так что, поехали?
  Она кивнула, не поднимая головы.
  - Вот моя машина, - он пискнул сигнализацией, взял Ляльку за локоть, аккуратно подвел, открыл перед ней дверь. Помог сесть, поправил букет, норовивший вылезти обратно в московскую промозглую зиму.
  - Давай я его на заднее сиденье положу? И твою сумку?
  Уложил вещи, обошел машину, сел, повернул ключ зажигания, начал снимать перчатки, поглядывая на девушку. Алина была немного напряжена, смотрела настороженно.
  - Пристегнись, пожалуйста, - наклонился помочь, она вжалась в сиденье.
  - Алина, если ты меня боишься, то давай все прекратим прямо сейчас.
  - Ладно, двигай давай, вон мужик сзади уже красный весь, место ждет припарковаться. Только мне в магазин надо и в аптеку, Клавдия Никифоровна записку написала.
  Сначала он завез ее в большой продуктовый магазин с яркой зеленой вывеской.
  - Ты что? - возмутилась она. - Тут огурцы летом самые дешевые сто двадцать рублей! У меня таких денег нет.
  - Да я сам... - начал было он и осекся. Алина смотрела злыми бешеными глазами. - Можно я хоть торт к чаю куплю? Неудобно в гости с пустыми руками.
  Она пожала плечами, он выскочил из машины, вернулся через пять минут с коробкой, по пути метко бросил в урну скомканный чек.
  - Все, теперь едем куда ты скажешь! - пристроил торт к розам, лучезарно улыбнулся.
  
  Они подъехали к Лялькиной девятиэтажке часа через три, он вытащил из салона тортик и розы, вручил Алине, сам достал из багажника несколько пакетов, пошел следом.
  - Интересно, лифт починили, или опять пешком? - подумал вслух.
  - Как твоя нога? - спросила с неловкостью, открывая дверь.
  - А как ты думаешь, почему я в понедельник утром не на службе? Больничный на три дня дали, - он отказался пройти вперед, когда она открыла дверь, кивнул головой - иди, придержал дверь.
  - По-моему, зря, - не удержалась она. - Бегаешь как лось!
  - Как несчастный больной лось - может быть.
  Лифт заработал, и они благополучно доехали до седьмого этажа, под истошный протест запертого в туалете Муськи вручили бабушке собранный для нее пакет, отказались от чая.
  - Заходи, - пригласила Лялька с вызовом, открывая дверь.
  Он вошел в крошечную прихожую, торопливо снял обувь и прошел дальше, в кухню, потому что Ляльке места не хватило, и она ждала на площадке.
  - Я сейчас, - она сняла куртку, хлопнула дверью туалета. Он тем временем огляделся. Тесно, не богато, но чисто до стерильности. Аскетично, никаких розовых финтифлюшек и плюшевых игрушек. Вернулся в кухню. На столе банка ярких домашних овощей - помидоры, перец, огурцы, зонтик укропа прилепился к стенке. Выглядело так аппетитно, что он невольно проглотил слюну. Рядом с мойкой в пакете картошка, на мойке миска, на плите сковородка.
  Когда Лялька вышла из ванной, переодевшись в домашнее, картошка уже была почищена и даже порезана.
  - Масло дай, - велел Денис, включая конфорку.
  - Я вчера хотела пожарить, но так устала, что уснула, - вздохнула Лялька, вытаскивая из шкафчика бутылку и начиная разбирать продукты. - Надо еще суп поставить варить, а то опять голодная лягу.
  - Ты для этого фарш купила? Я еще картошки почищу. И лук.
  Она смотрела на белоснежную рубашку, закатанные рукава, на руки с темными волосками - куда угодно, только не в лицо - и чувствовала себя странно.
  Съели картошку и вкуснейшее тети Ленино ассорти, сварили суп, попили чаю с тортом.
  - Дорогуший, наверное, а не особо вкусный, - Лялька критически лизнула ложку. - У меня такой вкуснее.
  - Пригласишь попробовать?
  Она посмотрела ему в глаза, отвела взгляд.
  - Может... вот будет день свободный... Возиться долго.
  - Я помогу, - он посмотрел на нее, но она упорно смотрела куда-то ему за ухо. Встал, собрал грязные тарелки, включил воду. - Собирайся, ты же к шести в Москву хотела?
  
  - Перед тем как официально заключить ваш брак, я хотела бы услышать - является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас, жених.
  - Да.
  - Ваш ответ, невеста. Ваш ответ, невеста! - регистратор смотрела с усталым терпением.
  Твердая рука взяла ее ладонь.
  - Алина?
  - Да, - чужим хриплым голосом ответила Лялька.
  - В соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации ваше взаимное согласие дает мне право зарегистрировать ваш брак. Прошу скрепить подписями ваше желание стать супругами. Прошу вас, невеста. Прошу вас, жених.
  Лялька холодными дрожащими пальцами взяла ручку, накарябала 'Морозова'. Денис быстро и четко расписался.
  - С давних времен кольцо считали символом вечности, ведь оно - совершенный круг, не имеющий начала и конца. Пусть оно обозначает вашу бесконечную любовь друг к другу, круг счастья супружеской жизни. И пусть в разлуке кольцо будет вам постоянным напоминанием об обещании, которое вы даете сегодня. Регистратор продолжила речь, Денис взял ее руку, одел кольцо, она повторила за ним, подняла бледное лицо.
  Вечность и разлука. О, теперь она знала вечность в лицо, и разлука, верная спутница одиночества, каждый день напоминала о себе снами, в которых ее обнимала бабушка и дед улыбался и хмурил брови, пряча ласку. Но если бы они спросили ее сейчас, зачем она согласилась выйти замуж, то одиночество было бы последней причиной, которую она наЗвала.
  Она влюбилась, первый раз в жизни, как любят только раз. Когда все - твое настроение, ощущения, вкус еды - зависит от того, позвонил он или нет, увидитесь ли вы сегодня или ты будешь сидеть одна в пустой комнате и поминутно смотреть на телефон. Так влюбляются в одноклассника, мальчика чуть постарше, смущаются от прикосновения, общаются взглядами и длинными sms-ками, с этой любовью сидят на физике и бегают стометровку на время, а она влюбилась во взрослого мужчину, у которого любовь была другая. Ласковые слова, цветы, подарки, поцелуи, тяжелое дыхание, умелые руки. Он трогал и гладил, целовал маленькое ухо, горящие губы, и ей было хорошо и немножко стыдно. Она позволила бы ему все, когда он опрокидывал ее пушистое бабушкино покрывало и улыбался, медленно, по миллиметру, тянул вверх ее безразмерные майки, снимал лифчик, запускал руку в расстегнутые джинсы, касался губами розовых сосков. Кожа становилась чувствительной и горячей, пальчики на ногах поджимались, и она краснела вся, до ключиц. Но он не делал последнего шага, хотя она, при всей женской неопытности, видела, чего ему стоило сдерживаться.
  Их love story была стремительной, как короткая весна, и почти вся в эту весну уложилась. Они познакомились восемнадцатого января, потом две недели не виделись, когда в феврале он лег в госпиталь, как сказал, на плановое обследование. Потом длинные февральские вечера и утренний ледок на первых мартовских лужах, когда он гнал машину после почти бессонной ночи.
  - Алина, так больше не может продолжаться, - сказал он ей, собираясь ранним утром девятого марта. - Я говорил тебе, что я член отряда космонавтов. В ближайшее время мне предстоит длительный космический полет, сейчас у нас фаза активной подготовки, я должен быть в центре подготовки по десять-двенадцать часов, потом нормально восстанавливаться, иначе меня отстранят. Ты понимаешь?
  Она кивнула, чувствуя, что из нее выходит вся жизненная сила и остается одна оболочка.
  - Ты... Мы... Ты больше не приедешь, да? - слезы щекотали нос и горло.
  - Маленькая моя, - обнял ее, прижал. - Я хочу, чтобы ты всегда была со мной. А ты?
  - Хочу, - она всхлипнула, шмыгнула носом.
  - Тогда собирайся и поедем.
  - Куда?
  - Подавать заявление в ЗАГС.
  Она молча кивнула, улыбаясь сквозь слезы.
  
  Через две недели она стояла в холостяцкой квартире Дениса, теперь ставшей ее домом, в своем самом лучшем платье, с букетом первоцветов и смотрела на обручальное кольцо.
  - Денис, а почему ты никого не пригласил? Ни на роспись, ни на ужин? Пусть без платья, без свадьбы, но хотя бы... - она сбилась.
  - Это наш праздник, и мне на нем никто не нужен, - он снял парадную форму, надел костюм, галстук. - Давай, ставь цветы и в Ногинск поедем, я столик заказал - лангустины попробуешь, лапки лягушачьи.
  - Лягушек обязательно есть? - испуганно спросила Лялька, пристраивая в кружку цветы. Он рассмеялся, она смущенно улыбнулась...
  Потом она вспомнила, как долго мучилась, переживала, но все же накануне росписи позвонила Лопатиным, и, стыдясь сама себя, сказала.
  - Крестный, я замуж выхожу.
  - Ого! - и, опустив трубку, жене: 'Таня, Лялька замуж выходит!' - Слушай, это здорово, конечно! Поздравляю! Когда свадьба-то?
  - Завтра, - Лялька почувствовала, как загорелись щеки, и торопливо продолжила. - Крестный, вообще, мы просто распишемся, и все. Мы никого не приглашаем, и у Дениса родители не приезжают.
  - Что так? - голос у Кости стал посуше, но обиды не было. Недоумение, желание разобраться, забота - и только.
  - Крестный, Денис - это мой муж, будущий, - Лялька от волнения начала плохо выговаривать и путать слова. - Он космонавт, у них подготовка к полету, поэтому времени совсем нет. И городок закрытый, туда попасть сложно, я только завтра туда переезжаю.
  - Ляль, а он точно космонавт? - напрягся Лопатин, видимо, нарисовавший себе вовсе не радужную картинку.
  - Крестный, ты не представляешь, сколько я бумажек подписала, чтобы прописаться. У них так с этим строго, думала, с моими родаками меня к ним и не пустят. Слушай, - оживилась. - Зайди на сайт Центра подготовки космонавтов, там и фото, и биография есть. Зовут Денис Абашев.
  - Что сказать, Лялечка, - Костя помолчал. - Поздравляю тебя, родная. Поздравляем, - рядом, видимо, жена что-то сказала. - Будь счастлива. Своя семья - это самое лучшее. А помощь будет нужна - мы будем рядом, ты помнишь?
  - Я знаю, крестный, спасибо. Привет передавай тете Лене и дяде Володе.
  Еще немного поговорила с Таней, с Кристинкой, попрощалась. В ту ночь она последний раз ночевала в своей квартире. Собрала вещи, что-то приготовила отдать Клавдии Никифоровне. Квартира по-прежнему была оформлена на Костю Лопатина, но после того, как Ляльке исполнилось восемнадцать лет, он выдал ей доверенность на распоряжение недвижимостью.
  - Ты девочка умная, теперь вполне можешь сама решить, как тебе поступать. Пашка не беспокоил больше?
  - Нет. Я номер телефона и замки сменила сразу.
  - Я ж говорю, ты умница.
  Квартиру она сдала на длительный срок пожилой семейной паре, переехавшей откуда-то из ближнего зарубежья. Денис особо ее делами не интересовался, но, поскольку он все равно настаивал (да она и не спорила), что после его отлета она должна жить в городке, а не в Раменском, не пустовать же квартире. А продавать почему-то не хотела, при одной мысли поднимался неосознанный протест.
  Была одна вещь, по поводу которой они спорили и даже поругались как-то. Она собиралась поступить в МГТУ имени Баумана на факультет систем управления, а Денис был против, и возражал очень резко.
  - Для чего тебе высшее образование? Работать тебе не нужно, я семью обеспечу.
  - А что, работают только когда некому кормить? Что я дома делать буду?
  - Заботиться о муже, воспитывать детей, вести дом. Этого мало? Мама у меня всю жизнь не работала, и никогда не сидела, всегда занятие себе находила. Готовила прекрасно, убирала. Со мной занималась - школа, кружки, секции. Отец всегда был ухожен, с утра рубашка свежая, завтрак, вечером он приходил - у нее ужин всегда только с плиты.
  Ляльку совершенно не привлекал такой сценарий. Она и так пошла на уступки - уволилась из коллектива Савицкой, потому что и времени не стало - любую свободную (нее ее, Дениса) минуту она проводила с ним, и потому, что он был против ее увлечения.
  - Нечего тебе там делать, в этих танцах. Посмотрел я на твоих 'коллег', девочки явно моральными принципами не обременены.
  - Денис, зачем ты так говоришь? - возмутилась она. - Девчонки все разные, но у нас танцы, а не бордель!
  - Ну, если тебе танцы дороже... - демонстративно отвернулся. Пришлось улещивать и ласкаться, пока не перестал дуться.
  Разговоры об учебе, работе и мамином примере велись довольно часто, и каждый раз Ляльке хотелось спросить, когда Денис собирается знакомить ее с родителями. Про своих она не рассказывала, сказала только, что родители давно развелись, мать живет в Самаре, отец уехал на заработки куда-то то ли в Екатеринбург, то ли в Тюмень, и она с ними не общается. Судя по всему, у Дениса с родителями отношения были прекрасные, но что-то же мешало ему отвезти к ним Ляльку или пригласить их в городок перед свадьбой.
  - Ты меня стесняешься? - как-то осмелилась она задать прямой вопрос. - Семья у меня не такая или образования у меня нет? Так ты сам говорил... - смелость испарилась, как эфир.
  - Семья твоя здесь не причем, - он рассмеялся, обнял ее. - И образование тоже. Что молодая - так это хорошо, отец всегда говорил, что жену надо брать чем моложе, тем лучше. Вот только на красивой не велел жениться, а ты у меня очень, очень красивая!
  Он не добавил, что отец рассуждал на эту тему постоянно и обстоятельно.
  - Женись на девочке, воспитаешь под себя. Сам научишь всему, без помощников. Вот новая обувь - она же под твою ногу разнашивается. Удобно, комфортно. Только на красивой не женись. Красивая жена - чужая баба. Будут кобели за ней хвостом ходить, а ты рога носить. А некрасивая ценить будет, что замуж взял, руки тебе целовать.
  - Пап, а разве мама некрасивая? - спросил как-то Денис, лет в шестнадцать.
  - Красивая, - отец посмотрел в зеркало, висевшее в дверном проеме так, что сидя на диване в комнате видно было, что делается в кухне. - Вот потому и учу тебя, дурака. Нет, ты не подумай, - поймал настороженно-изумленный взгляд сына. - Она баба верная, не гулящая. Но и я следил строго, в узде держал. До сих пор приходится, она у меня в самом соку, - хохотнул. - И не верь, на сто процентов никогда не верь. Нельзя им верить, запомни. Отец плохого не посоветует.
  Родители прилетели за несколько недель перед стартом, на выходные. Сняли квартиру в соседнем городке, Лялька виделась с ними один раз. Отец - большой и шумный, с грубым голосом и властными повадками, мать - симпатичная, тихая незаметная женщина, в старомодном платье и старушечьих туфлях. Лялька и голос ее почти не слышала. Сына любила - у Ляльки мороз по коже пошел, когда она увидела взгляд Марты Юрьевны на Дениса. И он, вроде бы, мать любил, долго обнимал при встрече и прощаясь, но не поговорил особо, так, как дела, здоровье.
  Ляльке было восемнадцать с половиной, когда она вышла замуж, и у нее было смутное представление об отношениях мужчины и женщины в семье, о том, какой брак будет у нее. Но после встречи с родителями Дениса отчетливо поняла - вот так она точно жить не хочет.
  
  - Денис, нет, - Лялька попыталась вывернуться. - Не надо, мне не нравится!
  - Глупенькая, я же для тебя лучше делаю.
  Сильный руки удержали ее за бедра, губы ласкали тонкую нежную кожу на внутренней стороне, поднялись выше. Умелый язык скользил по чувствительным точкам, тело дергало от прилива крови, кожа становилась мокрой, но вместо удовольствия она чувствовала только стыд и неловкость, и чтобы все поскорее закончилось. Когда он поцеловал ее, и она одновременно почувствовала на его губах собственный вкус и то, как он начал резко двигаться, расслабилась от облегчения.
  - Девочка моя сладкая... Как хорошо... Да... Покричи, давай...
  Лялька послушно застонала, потом еще раз, громче. Почувствовала, как он вздрагивает, сильнее сжала ноги вокруг его талии, закричала. Он первым ушел в душ, она подождала, прислонившись к стене у двери, слушая, как шумит вода, проскользнула мимо него. Стояла под теплыми струями, горько думая, что же с ней не так? Почему она не чувствует почти ничего, ведь она любит мужа? Он с первого дня старался раскрепостить ее, приучить к взрослым ласкам, доставить удовольствие. До первой брачной ночи ей нравилось все, что он с ней делает, и первый раз был с ней очень осторожен и ласков. Потом ей начало казаться, что она проходит какие-то ускоренные курсы интимной подготовки. Денис каждую ночь делал не похожей на предыдущую, новые позы, новые ласки. А она... Сначала принимала все, что он хотел. Потом, понимая, что захлебывается в ощущениях и эмоциях, просила остановиться, дать ей возможность привыкнуть, но муж ее не понял. Дениса ее просьба даже немного обидела.
  - Я что, делаю что-то, что тебе неприятно? Заставляю тебя заниматься извращениями? Я что, в собственной постели должен каким-то дурацким стереотипам следовать? Что ты заладила 'это стыдно', 'это я делать стесняюсь'? Алина, прекращай дурить. Дело в тебе - ты сама удовольствие не получаешь, и мне не даешь, - выговорил он ей как-то раздраженно. - Ну, давай не будем ссориться, - глядя, как она сжалась. - Мне скоро улетать, я тебя почти год не увижу.
  Она смирилась насколько смогла, но время от времени истинные чувства прорывались, и она торопилась их скрыть, как постыдную болезнь. Она так старалась быть идеальной, такой, какой он хотел ее видеть! Чистота в квартире, вкусная еда, жена всегда дома, когда он приходит, в хорошем настроении. Никаких учебников, конспектов, интернета. Учила, пока он был на работе, с делами успевала, скучала. Раньше времени не хватало, учеба, работа, танцы, все время занята, постоянно общение, а теперь четыре стены и быт. В городке она никого не знала, Денис ее ни с кем так и не познакомил - в гости они не ходили, к себе никого не звали. Ездила только на консультации, пару раз сходила в кафе с однокурсниками, но на будущее зареклась. Кто-то выложил фото в соцсетях, Денис увидел - специально зашел на страницу к однокурснику, был неприятный разговор.
  - Я еще улететь не успел, а ты уже хвостом метешь!
  - Ты с ума сошел, что ли? - у Ляльки от возмущения слов не хватало. - Мы просто учимся вместе!
  - В кафе? И где ты ещё с ними 'учишься'? В ночном клубе? Ты и в вышку собралась, чтобы было с кем тусоваться.
  Лялька спорила, возмущалась несправедливостью, убеждала. Но в силу разницы в возрасте, в опыте была не уверена в себе, не могла переубедить ни казавшимися ей вполне разумными доводами, ни эмоционально. А вскоре она совсем затаилась. В конце мая она поймала себя на мысли, что в этом месяце у нее не было цикла. Понадеялась, что ошиблась, календарь она никогда не вела - не за чем было. Но подозрение, что беременна, прочно засело в голове. Вечером решилась завести разговор с мужем.
  - Денис, а ты хотел бы ребенка?
  - Наверное. Лет через пять, - он подвинул ей чашку.
  - Почему не сейчас? - она принялась мыть посуду.
  - Да ты сама еще ребенок, - он откинулся на диване. - К чему нам торопиться?
  - А если я уже забеременела? - она, не поворачиваясь, терла чашку, как будто та была покрыта застарелым нагаром.
  - Значит, не от меня залетела, - в его голосе не было ни намека на шутку. - Я всегда предохраняюсь.
  Встал, подошел к ней, взял за подбородок.
  - Почему ты спросила?
  - Мне кажется, у меня задержка, - она выдержала его взгляд.
  - Кажется или задержка?
  - Да не знаю я! - ей стало неуютно под тяжелым, даже злым взглядом, повела головой, освобождаясь от его пальцев.
  - Ты меня услышала.
  - Денис, но ведь ты пару раз презерватива... - она пересилила себя, продолжила неприятный разговор, но он уже выходил из кухни.
  В следующую поездку в Москву она купила тест, прятала его, как шпионскую аппаратуру, на следующее утро встала пораньше. Тест показал две полоски. Смотрела на них, и в ушах шумело. Торопливо спрятала, сходила в душ, приготовила завтрак. Когда он ушел, долго сидела у неубранного стола, сгорбившись. Думала, решала. Сделать аборт? Но ребенок? Он же живой! Пусть с горошину, но это ее ребенок и он живой! И детей потом может не быть, она читала. А если Денис узнает про аборт, то точно скажет, что ребенок не его, и тогда она точно ничего не сможет доказать.
  - Бабуля, как же мне быть? - она уронила голову на руки, разрыдалась. - Что же мне делать?!
  Плакала, пока совсем не обессилела. Попила воды, шмыгнула.
  - Рожу. Это же и его ребенок. Увидит, какой он маленький, хорошенький. Или она. Девочка, красивая-красивая! Он его обязательно полюбит. Обязательно...
  
  
  
   Глава 6.
  
  
  
  Июнь Лялька прожила со странным ощущением - времени катастрофически не хватало и одновременно оно тянулось слишком медленно. Начались госэкзамены, она моталась в Москву каждый день, усиленно занималась, готовилась к защите. Она четыре года сдавала 'золотые' сессии, уверено шла на красный диплом, и ничто в мире не могло заставить ее сорвать финиш, даже жесточайший ночной токсикоз и хроническая усталость из-за недосыпа. Денис был очень занят, работал по двенадцать часов, и, приходя домой, хотел покоя, уюта и ласки. Она понимала и сочувствовала ему, заботилась, была нежной и любящей. Ночью, когда он засыпал, плотно закрывала дверь в комнату, уходила в туалет, чтобы поминутно не бегать, не хлопать дверьми. Садилась на толстый старый халат, ставила на мойку воду со льдом, нарезанный тонкими дольками лимон и ждала очередной приступ выворачивающей наизнанку рвоты. Полоскала рот, пила по чуть-чуть, сосала дольку, ее опять выворачивало. Пустой желудок поднимался к самому горлу, голова кружилась так, что в глазах темнело. Прислонялась затылком к кафелю и беззвучно плакала. Как ей хотелось, чтобы кто-нибудь принес воды, сел рядом, сказал 'Беднуля ты моя', или другую сентиментальную глупость. Для чего ей этот брак, если они прожили с Денисом всего три месяца, она скрыла от него беременность, боялась попросить о поддержке, пожаловаться на что-то. Разве это не должно работать в обе стороны? Пусть он уставал, голова была занята предстоящим полетом, но она каждый день смотрела на себя в зеркало, видела пожелтевшую кожу, круги вокруг глаз, торчащие ключицы и думала - неужели он этого не видит? Почему ни разу не спросил, как она себя чувствует? И тем сильнее хотелось, чтобы закончились экзамены, его подготовка и он улетел, наконец. Сначала ей было стыдно за такие мысли, но стыд, видно, выходил вместе с рвотой.
  В последних числах июня она приехала домой, положила на стол красный диплом, села и долго смотрела, вспоминала. Председателем экзаменационной комиссии был проректор по учебной работе МГТУ имени Баумана. После защиты, объявляя оценку 'отлично', пожал руку и спросил, собирается ли она поступать в ВУЗ. На ее кивок уточнил: 'Надеюсь, в наш? Я предупрежу приемную комиссию, выбирай факультет'. Лялька была такая окрыленная, что все трудности - непреклонность Дениса по поводу ее учебы, беременность, совмещение учебы с будущим ребенком - казались неважными. Приготовила праздничный ужин, ждала мужа, гордая, довольная. Денис пришел, открыл диплом, посмотрел.
  - 'Средства связи с подвижными объектами'. Неужели молодой девушке это может быть интересно? - и положил на место.
  - Ты меня даже не поздравишь? - дрожащим от злости и обиды голосом спросила Лялька.
  - Поздравляю! - сказал Денис со снисходительной улыбкой. - Ты молодец!
  Алина уже видела, как сдергивает со стола скатерть, как летят на пол тарелки и стаканы, осколки брызжут во все стороны, а она визжит, почти на ультразвуке. Вместо этого она вздохнула, сжимая зубы, с гримасой ненависти взяла диплом, шумно вышла и зашуршала сумочкой. Вернулась через минуту, села за стол, подвинула к себе воду.
  - Успокоилась? Вот и умница, - муж потрепал ее по волосам, она отдернула голову, отпила. - О, курица в сливочном соусе. Она у тебя всегда удачно получается, даже лучше, чем у мамы.
  - Ммм, - неопределенно промычала Лялька, медленно отпивая воду маленькими глотками. Стакан ощутимо дрожал в холодных пальцах. В эту минуту она дала себе слово закончить Бауманку с отличием, найти работу по специальности и наплевать с высокой колокольни на Дениса и его мнение.
  
  7 июля экипаж и дублеры улетели на космодром. Ночь перед отлетом почти не спали, к счастью, Ляльке было чуть получше, а бледность, вялость и тошноту списали на стресс и тревогу перед разлукой.
  - Одна остаешься, девочка моя, - поцеловал ее Денис в макушку. - Скучать будешь по мне?
  - Буду, - согласилась Лялька.
  - Да ты молодая, если и поскучаешь, то недолго. Но учти, у нас тут все про всех знают, изменишь - мне тут же доложат.
  - Денис, - Лялька села. - Я не собираюсь тебе изменять, ни тайно, ни открыто. Сколько можно говорить про это? Ты не понимаешь, что мне обидно?
  - Что обидно?
  - Ты меня подозреваешь, считаешь, что я не гуляю только потому, что ты следишь.
  Денис хмыкнул.
  - Если не гуляешь, нечего и обижаться. Иди ко мне, маленькая, - потянул под себя, начал целовать. Лялька уступила - не хотелось провожать мужа ссорой.
  Восьмого Лялька поехала сдавать документы. Заочной формы на выбранную специальность не было, это она заранее узнала. Ничего, пока на занятия поездит, а потом договорится о свободном посещении лекций. Главное, учиться хорошо, тогда преподаватели навстречу пойдут. А беременность не болезнь, она помнит, еще бабушка так кому-то говорила. Кстати, о беременности - надо на учет становиться. Вот завтра и пойдет или даже вечером сегодня. И Лопатиным позвонить надо, обязательно!
  Лопатины, конечно, обрадовались, все по очереди позвонили, поздравили, женщины расспрашивали про здоровье. Звали в гости, но она отказалась. Чтобы там Денис не думал, она не такая - муж в дверь, жена в Тверь. Она бы к себе пригласила, но уже усвоила - в городок попасть сложно. Договорились, что Костя с Таней приедут в отпуск в Москву, если Костю отпустят, снимут квартиру, и она с ними поживет пару дней. Она еще телефон положить не успела, как пришло смс-сообщение - поступление денег на карту от Константина Владимировича Л, в тексте 'на приданое крестному внуку'. Опять набрала, со слезами поблагодарила. В первую очередь не за деньги, конечно.
  Вообще, с деньгами было интересно. Денис оставил ей зарплатную карту, но она положила ее и не пользовалась, только квартплату и коммуналку списывали из денежного довольствия. У нее были небольшие сбережения с того времени, когда она работала, были деньги от сдачи квартиры, потом Лопатины ей прислали сначала на свадьбу немаленькую сумму, потом на приданое. Так что она с чистым сердцем ходила по детским магазинам и присматривала крохотные вещички, кроватку, коляску. Ей казалось неправильным тратить деньги Дениса на ребенка, о котором он даже не знал и не хотел, в общем-то.
  Дома было невыносимо скучно. До первого сентября почти два месяца, что ей делать? Но скучала она только один день. Вечером девятого числа в дверь позвонили. Лялька, недоумевая, кто это может быть, открыла. На пороге стояли три женщины, всех она знала в лицо. Людмила Евгеньевна Серебро, жена командира отряда космонавтов, Мария Всеволодовна Колодей, жена командира марсианского экипажа, и Екатерина Юрьевна Русанова, её муж единственный из всех улетал на Марс второй раз.
  - Добрый день, - ласково поздоровалась Людмила Евгеньевна, пока Лялька молча таращилась на них. - Можно войти?
  - Ой, - Лялька торопливо отступила. - Проходите, пожалуйста!
  Гостьи аккуратно сняли в прихожей обувь, уверенно прошли на кухню, расселись.
  Лялька метнулась следом, торопливо включила чайник, пытаясь сообразить, что подать к чаю.
  - Алина, вы не беспокойтесь, - поймав растерянный взгляд хозяйки, весело позвала Людмила. - Мы вас сейчас сами обкармливать будем!
  Женщины дружно начали выкладывать на стол контейнеры, судочки, коробочки.
  Лялька на автомате подала посуду, приборы, заварила чай.
  За едой она немножко расслабилась, и даже поела. Было очень вкусно, особенно десерт, и она по-детски облизала ложку.
  - Алина, как вы себя чувствуете? Вы простите, но у нас город маленький, все на виду.
  - Все хорошо, - честно сказала Лялька. Токсикоз ее мучил гораздо меньше, а поскольку срок был маленький, то и жара ей пока не мешала.
  - Денису не успели сказать про беременность? Или он от ребят скрывает?
  - Пожалуйста, пожалуйста, не сообщайте ему! - всполошилась Лялька. - Никому не говорите, из экипажа, я имею в виду!
  - Почему? - мягко спросила Екатерина Юрьевна. - Мы с Милой выяснили, что беременны, когда наши на Луну улетели, отцы будущие, знаешь, как радовались, когда узнали!
  - Нет, - твердо возразила Лялька. - Я не хочу, чтобы он волновался. Пожалуйста, не говорите!
  Старшие переглянулись, Людмила мягко сказала.
  - Алина, не волнуйтесь, никто не узнает, пока вы сами не решите сказать. Лучше расскажите, чем вы занимаетесь?
  Лялька потом вспоминала, как так получилось, что она разговорилась с незнакомыми людьми, что было ей категорически не свойственно. Конечно, совсем личным она не делилась, но и про то, что красный диплом получила, и про увлечение танцами рассказала.
  Ей было приятны и похвалы за диплом, и искренний интерес к танцам. Когда она вскользь упомянула, что занималась с детками, все трое оживились.
  - Слушай, а ты не хочешь в городке детей учить? У нас в доме культуры нет танцевального кружка, студии, а интерес большой. Помните, девочки, нашим Саша номер на Восьмое марта поставил, какой фурор был? И ведь уровень самодеятельности. А тут целый профессионал!
  Через два дня она подписала договор и провела первых два занятия - для самых маленьких и тинейджеров. Жизнь заиграла новыми красками!
  
  - Алина, а не вредно тебе так? - с сомнением сказала Маша Колодей, глядя, как Лялька разминается у станка. Дети, сопя, переодевались после занятий.
  - Хореография работает на эластичность и растяжение связок, - Лялька медленно села в плие. - Вот оставайся на вторую группу, мы будем очень интересный фильм смотреть, а потом основные движения учить.
  - Надо тогда деду позвонить, пусть мальчишек заберет, - охотно согласилась Маша.
  - Народный танец обладает большими возможностями для прокачки мышц. Посмотрите на профессиональных танцовщиков этого ансамбля, оцените, что они делают и какие выполняют трюки, - Лялька кивнула на экран, на котором демонстрировалось выступление ансамбля Игоря Моисеева. - Попробуйте десять раз прыгнуть в разножку или сделать серию русских поперечных шпагатов с похожей высотой прыжка и легкостью! Характерные движения народных танцев совершенно разные по своей динамике. Допустим, плие - это лирика молдавского танца, жете - это дух гаучо, танца аргентинских пастухов. В этих танцах будет совсем разный темп и мышцы станут работать каждый раз по-своему. Где-то резко, где-то мягко, что создаст хорошую прокачку, - Алина нажала на пульт.
  - Отстой, - тихо, но отчетливо сказал мальчишеский голос из заднего ряда.
  - Что, тебе больше уличные танцы нравятся? - Лялька услышала, продолжила с улыбкой. - Крип уолк, крамп? Чтобы это уметь, нужно владеть своим телом, следовательно, оно должно быть подготовленным. Поэтому, кроме народного танца, мы будем танцевать джаз-модерн. Это полное раскрепощение тела, раскачка корпуса, подвижность всех позвонков и суставов. Вас надо расшевелить, растанцевать, чтобы вы почувствовали ритм, научились работать под разные ритмы, использовать различные динамики. Тогда можно брать другие современные стили и направления.
  - Типа она умеет, - ехидно сообщил тот же голос.
  Лялька усмехнулась. Нашла нужную дорожку, включила музыку и начала двигаться. Для Маши, абсолютно не знакомой с современными стилями, было понятно только одно - Алина танцует классно, стильно! Её заворожил импульсивный и эмоциональный стиль танца, взаимодействие Алины со зрителями. Движения не были агрессивными, но были одновременно плавными и экспрессивным, она любовалась силой и четкостью движений танцовщицы, скоростью, мощью, характером.
  - Браво! - в порыве чистого восторга закричала Маша, встала, зааплодировала. Группа вскочила, девчонки и пацаны свистели, орали, стоял такой шум, что стало не слышно музыки, а из соседних залов набежали зрители.
  Лялька закончила четкий рисунок и только после этого остановилась.
  - Спасибо, - переждала, когда зрители успокоятся и закончат аплодировать. - А теперь к станку, будем учиться.
  Маша дождалась, пока все разошлись, Алина сходила в душ, переоделась.
  - Алина, я под таким впечатлением! Ты очень, очень талантлива. Я даже удивилась, что ты закончила не хореографическое училище, а технический колледж, - они не торопясь шли по городку.
  - Танцы - это хобби. В этой профессии только единицы себя реализуют, мне хотелось что-то серьезнее. Физику я тоже люблю, - пожала плечами Лялька. - И математику.
  - Да я уж по диплому поняла, - рассмеялась Маша. - Теперь высшее?
  - Да, поступила. Вот только... Очень тяжело беременной учиться, как вы думаете? Я имею в виду, когда срок уже большой?
  - Алина, вот наш дом. Давай зайдем, у меня на ужин запеканка с мясом и баклажанами. Дети наверняка у бабушки с дедушкой поедят, мне одной есть не хочется...
  Лялька взглянула, неуверенно кивнула.
  - Вот и чудно. Ты про беременность спрашивала, - дамы свернули к подъезду. - Я с Андрюшкой работала почти до родов, не хотела в декрет уходить. А Игорешку родила ровно через год, няню взяли в ноябре, кажется, а до этого каждый день 'фитнес'. Академический отпуск можно взять, если совсем трудно будет.
  Квартира Колодеев ей понравилась. Она была такая... живая. Навстречу хозяйке вышел большой бело-серый пес, в прихожей на полке встроенного шкафа спал кот, второй обнаружился на подоконнике в кухне. Много цветов, детских игрушек. Чисто, уютно, но без стерильности, без множества дорогих бесполезных безделушек. Много фотографий - Александр Колодей в скафандре, с шлемом в руках, свадебное фото - Маша с тех пор совсем не изменилась, семейные фото, с друзьями.
  - Ванная здесь, - хозяйка прошла первой, быстро вымыла руки. - Туалет рядом, -ушла накрывать на стол.
  Лялька пробыла в гостях допоздна, потом Маша с младшими детьми пошла ее проводить до такси. Пришла домой, села на диван. Вроде бы обычный день, ничего особенного не произошло, просто посидела с приятельницей, поговорила о самых простых вещах, а настроение взлетело, как воздушный шарик, оборвавший нитку.
  
  
  
   Глава 7.
  
  
  
  Был конец сентября, суббота, погода радовала, в сухом звенящем и прозрачном воздухе летали паутинки, под ногами шуршали золотистые листья, когда Лялька шла на занятия. Ей хотелось улыбаться, улыбаться. Сегодня ее доченька с утра потягивалась, деликатно толкаясь ладошками и пяточками, и Лялька чувствовала себя шкатулкой с секретом. Это было очень чудесное, необыкновенное ощущение - быть беременной. И большое счастье. Она теперь никогда не будет одна, и...
  - Алина Павловна, здравствуйте, - окликнул ее молодой женский голос.
  - Здравствуйте, - Лялька обернулась.
  Со скамейки у входа в дом культуры торопливо встала женщина чуть старше нее, к ней тут же подбежала симпатичная смешливая девочка лет четырех.
  - Я хотела с вами поговорить. - женщина подошла ближе. - Вы не возьмете дочку танцами заниматься?
  - Почему не возьму? - удивилась Лялька, уловив сомнение и неуверенность в голосе собеседницы.
  - Дело в том, что Анечка... болела менингитом. У нее осложнение... тугоухость. Ей делали операцию, вставили имплантанты..., процессоры на ушках такие ... Она слышит речь, и музыку, ну, почти хорошо! Я в интернете видела, фигуристка знаменитая, Диана Дэвис, у нее тугоухость, она только басы слышит, ей же тугоухость не помешала? А дочка так хочет танцевать, каждый день спрашивает, - собеседница говорила быстро, задыхаясь, в конце голос дрогнул.
  Лялька замерла.
  - Подождите, не волнуйтесь так, - старалась говорить спокойно. - Я ведь вам не отказала, - посмотрела на часы. - Как вас зовут?
  - Кристина.
  - Очень приятно. Зовите меня Алина, хорошо? У меня скоро занятия, хотите посмотреть? А потом мы с Анечкой проверим, что она умеет, - предупреждая готовый вопрос. - Это обычная процедура, всех деток так просматривают.
  Женщина кивнула, девочка держала маму за руку и доверчиво улыбалась.
  Лялька усадила своих гостий, переоделась, вышла, сделала легкую разминку. Зал постепенно заполнялся детками. Мамы и бабушки здоровались с Алиной от двери, махали малышам, но оставались в холле.
  - Дети на мам отвлекаются, - пояснила Алина. - Для вас сегодня исключение. Так, у нас все собрались? Здравствуйте!
  - Все! Здравствуйте, Алина Паловна! - запищали дети, подпрыгивая.
  - Готовы? Начинаем! - и Алина включила польку 'Трик-Трак' Штрауса.
  Кристина с удивлением смотрела, как дети начинают танцевать - кто как хочет и кому как нравится. Весело, хлопая в ладоши, смеясь. Алина поддерживала - пританцовывала, аплодировала. Анечка встала, вышла вперед, начала двигаться со всеми. Кристина сделала было движение догнать, но Алина предупреждающе покачала головой.
  Через три минуты всеобщей веселой вакханалии Алина выключила музыку.
  - Молодцы! А теперь танцевальная азбука! Варюша, покажи нам, пожалуйста, какое движение мы учили в прошлый раз?
  Девочка с яркой повязкой на туго собранных на макушке волосах сосредоточенно показала несколько па.
  - Очень хорошо! Давайте все повторим. На четыре счета, начали.
  Кристина с уважением и теплотой смотрела, как дети повторяли, учили новое - в игровой манере, без длительных однообразных повторений, так, чтобы было понятно, выучивалось, но не пропадал интерес, не было скучно. Растяжка, ритмика, в конце - быстрое повторение. Еще у нее сердце заходилось от того, что ее дочка смеется со всеми, пытается повторять, главное - ей очень нравится.
  - Все большие молодцы! - Алина похлопала. - Увидимся во вторник. До свидания!
  Дети собрались вокруг нее, как цыплята, обнимали, совали игрушки и конфеты, радостно галдели. Алина улыбалась, обнимала в ответ. Подоспели мамочки и бабушки, разобрали гомонящих детей, попрощались. Кристина подошла, неосознанным защитным жестом прижала к себе дочку.
  - Анечка, - Алина удивительно легко присела, взяла ребенка за ручки. - Тебе понравилось танцевать?
  Аня, сияя, кивнула.
  - У тебя все отлично получалось, ты большая умница. Приходи во вторник, хорошо?
  - Хорошо! - девочка подняла голову, посмотрела на мать. У Кристины слезы выступили, от того, что ее ребенок счастлив.
  - Вы же хотели ее еще проверить? - спросила все-таки.
  - Я проверила, - улыбнулась Алина. - Я беру ее потому, что у нее есть чувство ритма, она гибкая, у нее есть задатки, а вовсе не из жалости. Понимаете?
  - Да, - Кристина охрипла. - Спасибо вам большое!
  - Я вам сейчас дам список, что нужно купить для занятий и наше расписание. Мой телефон там указан, если вдруг в какой-то день не сможете прийти - пожалуйста, звоните. Еще у нас группа есть в соцсетях, ссылку я написала, я там объявления вывешиваю, родители вопросы задают.
  В зал заглянул какой-то парнишка.
  - АлинПална, можно?
  - Заходи, Степ, - кивнула Лялька. - Если вопросов нет, то до свидания, Кристина? Пока, Анюта!
  
  Алина провела еще занятие, переоделась, не торопясь пошла домой. Зашла в кафе - очень захотелось креветок, съела цезарь и не удержалась, заказала еще томатный суп с морепродуктами, забежала в магазин за всякими мелочами. Завтра у нее выходной, можно поспать подольше, сходить погулять в парк, почитать. Дома сходила в душ, посмотрела телевизор, незаметно задремала. Проснулась от резкой боли в животе и жуткой тошноты, с трудом доплелась до ванной. По стенке приковыляла обратно в спальню, вызвала скорую. Было очень страшно, и она в отчаянии набрала еще один номер.
  - Маша? Это Алина Абашева. Прости, что поздно беспокою, но... - в двух словах, то и дело сдерживая стон боли, рассказала.
  - Я сейчас приеду! Попробуй дойти до двери, открыть.
  Лялька закусила губу, то и дело останавливаясь, побрела в прихожую. Ноги дрожали и подкашивались, она отперла дверь и без сил упала на обувную скамейку.
  
  Маша Колодей примчалась на пару минут раньше неотложки, в пижаме, толстом халате и кроссовках на босу ногу.
  - Алиненок, - опустилась на корточки перед Лялькой. - Где болит, покажи?
  Лялька, от облегчения, что рядом кто-то есть, знает, что делать, и вот сейчас спасёт ее доченьку от чего-то ужасного, всхлипнула, но постаралась взять себя в руки.
  - Вот здесь, - положила руку на низ живота.
  - Не тянет, выделений нет?
  - Нет, вроде бы... - тут Ляльку опять затошнило, и Маша осторожно повела ее в ванную.
  - Скорую вызывали? - послушалось из прихожей.
  - Да, - из ванной выглянула Маша, коротко пересказала, пока Лялька корчилась над раковиной.
  - Вещи собирайте, мы её забираем, - распорядилась врач, позвонила в приемное отделение. Ляльку спросили, кто ее гинеколог, Маша слышала, как медики договаривались, кого вызывать, пока собирала сумку.
  Маша сидела в темном коридоре, немного дрожа от озноба из-за волнения и бессонной ночи. Ей показалось, что прошло очень много времени, когда из операционной выкатили каталку. Маша вскочила, и первое, что увидела - живот, аккуратным арбузиком торчащий под простыней. Алина не спала, но была вялой.
  - Алина, ты как?
  - Нормально, - едва слышно ответила Лялька.
  В палате Ляльку осторожно переложили на кровать, отрегулировали высоту изголовья, поставили капельницу.
  - Можно, я с ней посижу?
  - Если хотите, - улыбнулась медсестра. - Особой необходимости нет, мы будем наблюдать.
  - Я с ней побуду.
  - У нее сейчас сильная жажда появится. Если тошнить не будет, дайте воды или теплого сладкого чая, я вам сейчас обеим принесу.
  Лялька, напившись, уснула, несмотря на то, что в палату всю ночь ходили - хирург посмотреть шов, гинеколог послушать ребенка, медсестра сменить капельницу, послушать дыхание и пульс.
  Под утро, в пятом часу, медперсонал решительно проводил Машу на выход.
  - Капельницу сняли, температуры нет, спит, как котеночек, - сестра поправила Ляльке простыню и одеяло. - И вы отдыхайте.
  Маша вызвала такси, пока опрометчиво ждала у входа, окончательно замерзла. Дома залезла под горячий душ, проверила детей, поставила будильник на восемь, подумала, переставила на семь, и моментально уснула.
  - Кать, что можно есть после удаления аппендицита? - Маша от души зевнула в трубку.
  - А кому аппендэктомию делали? - моментально насторожилась Екатерина Юрьевна.
  - Алине Абашевой, сегодня ночью.
  - Мне почему не позвонила? - строго спросил доктор медицинских наук.
  - Кать, вот звоню. Что ей можно?
  - Рисовый отвар, нежирный куриный бульон и фруктовый кисель. Бульон не вари! Я из деревни курицу привезла, сама сварю и привезу в обед. Пока отвар и кисель, немного. Чай можно, травяной отвар, сок нельзя. Всё поняла?
  - Всё, - зевнула на последок Маша и отключилась.
  Лялька, попав в больницу, никак не ожидала, что о ней будут заботиться так много людей. К ней вместе и по очереди приходила Маша, Екатерина Юрьевна, Людмила Евгеньевна. Навещали мамы и бабушки деток из её группы, пришли с огромным букетом девочки и ребята из танцевальной студии. Врачи, сестры были внимательны, терпеливо отвечали на её вопросы об одном и том же - как её малышка?
  - Плод развивается, все показатели в пределах нормы, - успокоила ее гинеколог, сделав очередное УЗИ. - Вот посмотри, лежит себе, зевает. Видишь, видишь - пальчик сосет! Вы с ней молодцы, умнички.
  Швы ей сняли чуть позже, чем обычно, и в стационаре после этого держали еще неделю, потому что заживало медленно.
  - На послеоперационный рубец внимания не обращай, - велел ей Макар Макарович, оперировавший ее. - Живот растет, кожа растягивается, и, чтобы края не расходились, я довольно грубо зашил. Бандаж носи, как родишь, будешь заниматься, животик подтянется, придешь ко мне, мы с тобой рубец уберем.
  - Хорошо, - согласилась Лялька, безуспешно пытаясь разглядеть что-то через пузо.
  - Не увидишь ничего, - рассмеялся доктор. - Да там еще все фукорцином поверх зеленки намазано, зрелище то еще. Диету тебе девочки дадут, душ принимать можно, ванну нельзя.
  - Скажите, а я каждый день учиться езжу и еще с детьми занимаюсь танцами. Можно?
  - Почему нельзя. Только еще две недели поберегись, и, желательно, на общественном транспорте не ездить.
  - А... - Лялька хотела было спросить, как же ей тогда до Москвы добираться, но, конечно, не спросила. Еще раз поблагодарила.
  - До свидания не говори, - строго предупредил он её. Она растерялась. Как же сказать, прощай?
  - Всего вам доброго.
  - И тебе здоровья, родить легко, - улыбнулся и вышел.
  - Сейчас выписной эпикриз заберем и домой, - в палату заглянула Маша. - Девочки там чистоту наводят и обед готовят.
  - Ой, не надо! - всполошилась Лялька.
  - Ты боишься, они у вас серебряные ложки стырят? - рассмеялась Мария Всеволодовна.
  - Нет, что ты! Мне просто неудобно, - Лялька даже разрумянилась.
  - Пустяки. Да, иду, - и пошла в ординаторскую.
  
  - Я нашла тебе персонального водителя, - сообщила Маша. - Будешь с ним ездить до Щёлково утром и вечером, а от Щёлково плавненько на электричке до Москвы.
  - Спасибо, - Лялька обрадовалась, но тут же спохватилась. - Это дорого, наверное. Я лучше на такси.
  - Возить тебя будет мой папа, Всеволод Сергеевич, бесплатно. Это удобнее и безопаснее во всех отношениях.
  - Маша, я так не могу. В смысле, бесплатно.
  - Это вы с папой разбирайтесь, - легко сдалась Мария Всеволодовна. - Алина, а это твои рисунки? Можно посмотреть?
  - Да я давно не рисовала, - смутилась Лялька. - А тут дома скучно, в перерывах между учебниками...
  Маша перебирала плотные листы с карандашными набросками. Скупые четкие линии складывались в хорошо узнаваемые лица. Профиль Милы Серебро, характерный жест и поворот головы её самой, портрет Дениса. Без улыбки, рот сурово сжат, глаза строгие. Перевела глаза на другие рисунки - маленькая девочка, недавно начавшая заниматься у Алины, другие детки, подростки из студии.
  - Ты училась рисовать? Я хочу сказать, у тебя очень здорово получается!
  - Совсем немного, ходила в художественную школу, пока поступать не уехала. Оказалось, очень хорошо, что есть навыки рисования, пригодились.
  - Есть две вещи, которым мне всегда хотелось научиться - играть на пианино и рисовать, - проговорила Маша. - Но пока только мечтаю. Говорят, что на то, что по-настоящему хочешь, всегда время найдется. Значит, хочу не достаточно! Правда, последнее время я вообще ничего не успеваю, спасибо Вере Васильевне с папой и Климу. Золотой парень, лучше иной девчонки - и стирает, и погладить может, мелких накормит, спать уложит. Играет с ними, читает. Меня поддерживает, утешает. Когда кисну - настроение умеет поднять. Взрослый, надежный мужчина, неважно, что ему шестнадцать только исполнится.
  - Ты его тоже рано родила?
  Маша посмотрела на нее.
  - А, ты же не знаешь. Я иногда и сама забываю, что он живет с нами всего три года. Клим... чуть не сказала сирота. Мама у него умерла, а отец, - Маша махнула рукой. - 'Мы охотники за удачей, птицей цвета ультрамарин'.
  - Никогда бы не подумала, - не сдержавшись, поразилась Алина.
  - Я так по Сашке скучаю, - Маша потерла лицо. - Тоска страшная...
  Встряхнулась, посмотрела на Ляльку.
  - Ты молодец, Алина! Держишься очень хорошо, а ведь совсем молодая девочка, беременная. Никого из близких рядом.
  Ляльке вдруг стало стыдно. Она не могла признаться даже себе, что почти не скучает по мужу, что одной ей лучше. Нет, не правильно. Не одной, а без него. Может быть, они слишком мало жили вместе, или не любили друг друга по-настоящему? Или просто были слишком разными?
  - Прости, пожалуйста, - искренне извинилась Маша, принявшая долгое молчание за сдерживаемые слезы. - Не надо мне было заводить этот разговор, тебя теребить и самой...
  - Давай еще чаю? - Алина встала, отвернулась к плите.
  - Спасибо, в меня больше не влезет. Да и пора уже, скоро девять.
  - Я тебя провожу, подышу перед сном. Тем более, ноябрь, дни всё короче, погода испортится. Надо пользоваться моментом, пока вечер сухой и теплый.
  - Ты рассуждаешь, как наша бабушка, - девушки рассмеялись и пошли одеваться.
  
  Оставшиеся недели до нового года пролетели быстро. Лялька по-прежнему ездила в университет, успешно готовилась с детьми к новогоднему концерту, только договорилась сдать сессию досрочно, а то зачеты и экзамены начнутся, а ей как раз рожать. Гинеколог, Софья Тимуровна, полностью ее поддерживала.
  - Правильно, Алина, учись, работай. Я, когда забеременела, работала днём и дежурила ночью до двадцати семи недель. Потом до тридцать восьмой недели работала только днём. Ходила пешком через железнодорожный мост, каталась на велосипеде и не очень-то чувствовала себя беременной. На сорок второй неделе родила. И поработала, и отдохнуть успела. Вторые роды намечались первого января. Работала до последнего. Двадцать шестого декабря новогодний корпоратив, на который я хотела пойти, билеты в театр на тридцатое декабря были куплены и к друзьям на шашлыки мы пятого мы планировали поехать. В общем, год мы закрыли, в театр сходили, Новый год встретили. Только вместо шашлыков в роддом отправилась, - рассказала она как-то на приеме. - Конечно, если есть хоть малейшая опасность для роженицы или ребенка, я никогда такого не порекомендую, наоборот, поставлю строгий запрет. Но в вашем случае можно себя не ограничивать.
  Раз в месяц ЦУП проводил сеанс связи с марсианской экспедицией для семей космонавтов. Двадцать пятого декабря был запланирован последний в этом году. Лялька пришла, села как обычно, так, чтобы камера снимала только лицо и шею. Каждый раз не верилось, что они говорят с людьми, находящимися за миллионы километров от Земли. Денис и его коллеги были, несомненно, героями. Она уважала мужа, восхищалась его каждодневным подвигом, но отчетливо понимала, что не испытывает и доли тех чувств, что Маша или Екатерина Юрьевна. Вышла на воздух подавленная, испытывая чувство вины за то, что не любит, за нежеланную беременность. Во рту было горько. Доченька толкнулась раз, другой, и она словно очнулась. Что за глупость! Денис взрослый мужчина, он, так же, как она, несет ответственность за эту беременность и этого ребенка. Она его не обманывала, он сам решил, что предохраняться будет он, а не она. Если он примет своего ребенка, то она постарается сделать всё, чтобы у них была счастливая любящая семья, нет - уйдет и будет строить свою жизнь без него. И счастливая любящая семья у нее всё равно обязательно будет - вдвоём с дочкой.
  
  - Ты почему не кричишь? - строго спросила у Алины акушерка. - В смысле, почему не позвала никого, если кнопка не исправна?
  Лялька промолчала, упрямо наклонив голову, с силой выдохнула. Больно было очень, но она прочитала, что когда кричишь, то плохо ребенку, надо правильно дышать и помогать ему родиться. А она никогда ничего не сделает, чтобы ее доченьке было плохо!
  Яркое рассветное солнце ударило в окно вместе с первым криком.
  - Звезда утренняя, - укладывая малышку на мамин живот, - похвалила Татьяна Михайловна. - И ты молодец, все хорошо у нас. Всем девочкам буду говорить - идите в танцы, родите, как выдохните.
  Лялька молча смотрела на доченьку и огромные круглые слезы тяжело падали на изголовье.
  Алина никому не сообщала, что родила, но, не успели ее перевезти в палату, как посыпались сообщения с поздравлениями. Никому не стала отвечать, уснула и проспала часа четыре. Когда проснулась, в палате было уже темно, горела лампа и Маша Колодей качала на руках ее девочку.
  - Привет! - подошла поближе, положила малышку в протянутые руки. - Какая же красавица!
  Лялька поцеловала красную щечку, кулачок, подняла на Машу счастливые глаза.
  - Сестра сказала кормить, как проснешься. Давай попробуем.
  Мария Всеволодовна показала еще как пеленать, класть на бочок, мама с дочкой старательно учились.
  - Ты сама есть должна, молока не будет, - вытаскивая из сумки внушительных размеров термосы, велела Маша. - Или ты не хочешь грудью кормить?
  - Хочу! Буду! - горячо заверила Лялька.
  Из роддома её выписали на пятый день, и она нисколько не удивилась, что её встречают, как всех остальных мамочек - с цветами, конфетами, связкой воздушных шаров. Высокий красивый мужчина, весь седой, но совсем не старый, Игорь Вадимович Серебро, вручил ей огромный букет и взял у медсестры белоснежный кулек.
  - Как зовут красавицу? - поинтересовался у Алины. Она опасливо посматривала на него, но он держал ребенка куда увереннее её самой.
  - Камила.
  - Очень красивое имя и редкое, - они шли к джипу.
  - Это значит 'лучшая', 'само совершенство', - зачем-то сказала Лялька.
  - Имя ей очень подходит, - Игорь Вадимович открыл дверь, подал руку, помогая сесть, отдал дочку. Людмила Евгеньевна положила вещи, села на переднее сиденье.
  Дома было чисто, много вкусной еды на плите и полный холодильник впрок. Людмила Евгеньевна с Машей первый раз купали маленькую, подсказывали какие-то важные мелочи, Екатерине Юрьевне она звонила, когда ей казалось, что Милаша заболевает. Она не знала, почему эти женщины её опекают, ей было неловко и в тоже время приятно. Екатерину Юрьевну и Людмилу Евгеньевну она немного стеснялась, а с Машей, хоть и она была в два раза старше, ей было почему-то проще общаться.
  В первый же день дома она позвонила своему парикмахеру и договорилась, что Диана придет к ней - не хотелось оставлять ни с кем дочку или идти с ней в салон. Диана - молодая доброжелательная женщина, пришла после работы. Еще через два часа Лялька смотрела на себя в зеркало. Она всю беременность не окрашивала волосы и черный цвет почти смылся, а сегодня Диана вернула ей натуральный цвет.
  - Мой траур закончился, - она прижала к плечу дочку, погладила по теплой спинке. - Я теперь снова не одна.
  Они и вправду были всегда вдвоем. Через месяц после родов опять стали ездить со Всеволодом Сергеевичем в университет, и Милашечка мирно спала в слинге под лекции. И в дом культуры Лялька вернулась, на занятиях Камила лежала в переноске и, если не дремала, подпевала. Так прошел февраль. Первого марта возвратилась марсианская экспедиция, и Лялька не спала всю ночь. Утром встала с набитыми песком глазами, с кислотой во рту. Как деревянная оделась, покормила дочку, вызвала такси. С трудом, едва передвигая ноги, дошла до 'аквариума' - комнаты свиданий со стеклянной стеной, от волнения даже не сразу поняла, что там Маша и Александр Колодей. Потом они ушли, и она увидела Дениса.
  
  
  
   Глава 8.
  
  
  
  - Здравствуй, Денис, - сказала хрипло. - С возвращением.
  Он не ответил, стоял молча и она видела, как поднимаются у него плечи и сжимаются кулаки. Лицо так исказилось, что она в испуге отшатнулась, но упрямо шагнула вперед.
  - Эта наша дочь, - старалась казаться спокойной и уверенной, ведь ей нечего скрывать и нечего стыдиться. - Её зовут Камилла.
  - Дочь?! Какая *** дочь?!
  - Я была беременна, когда ты улетал. Она родилась восьмого января.
  - Ты мне ничего не сказала. Почему ты мне ничего не сказала? Это не мой ребёнок? Это не мой ребёнок! - он говорил все громче, в голосе слышались истерические нотки.
  - Я пыталась, но ты... - обвинять его не самое лучшее, мелькнуло в голове. - Денис, я виновата только в том, что не сказала тебе сразу, но я... Пожалуйста, прости меня за это! Посмотри на неё, ты только посмотри, какая она...
  - Ты её от кого родила?
  - Денис, это твоя...
  - Кто твой любовник? Или он у тебя не один?
  - Прекрати, Денис! Услышь меня, пожалуйста!
  Он не слышал, и она вдруг поняла - он не хочет слышать. Он всё для себя решил.
  - Я тебе не изменяла, я родила тебе дочь, твою дочь! - она сделала последнюю попытку достучаться.
  - Замолчи! - он шагнул вплотную к стене, в бессильной ярости потрясая кулаками. - Признайся, что нагуляла, ну, признайся! - речь становилась невнятной, он бил кулаками по стеклянной стене. - Сука гулящая!
  С другой стороны в дверях показался Саша Колодей, потом Артем Русанов, секунду поколебались, вошли, Саша взял Дениса за плечо. Тот дернулся, вырываясь.
  - Денис, возьми себя в руки, - негромко сказал Саша. - Пойдем, поговорите после.
  - Шлюха! Пошла отсюда! Вали из моей квартиры *** вместе со своей...
  Артем не дал ему договорить, резко дернул в сторону, встряхнул. Лялька, чувствуя, что все внутри рвется и в висках стучит, повернулась и вышла.
  Очнулась она в чужой квартире в Москве. Она смутно помнила, что Маша Колодей и Людмила Евгеньевна Серебро собирали вещи, что-то ей говорили, куда-то везли. Устроили дочку, съездили за продуктами, что-то делали в кухне. Она всё это время тупо просидела, держась за бортик детской кроватки.
  - Алина, - Людмила тронула её за руку, она посмотрела на неё, как сомнамбула. - Пожалуйста, давай поговорим.
  Лялька кивнула.
  - Алина, ты как себя чувствуешь?
  - Ничего, - хрипло проговорила Лялька. - Нормально.
  - Алина, давай я с тобой останусь? - это Маша.
  - Нет, не нужно. Я в порядке, правда, - Лялька помолчала. - Я знала, что так будет. Настраивалась...
  - Алина, постарайся успокоиться. Молоко пропадет, и Камилле нужна спокойная, счастливая мама.
  - Да, - Лялька сверкнула глазами. - У моей доченьки будет всё хорошо!
  Проводила женщин, что-то съела, сходила в душ. Легла со свинцовой головой, но плакать уже не могла. Глаза закрывались, и она задремала. Снилось что-то черное и липкое. Проснулась от того, что малышка расплакалась. Поменяла памперс, покормила, сидела с дочкой на руках, без мыслей, без эмоций. Утром пришла в университет с таким лицом, что профессор Злобин, столкнувшись с ней на входе, поймал ее за рукав и с удивлением и тревогой спросил.
  - Абашева, вы хорошо себя чувствуете?
  Лялька поправила Камилле шапочку и переспросила рассеянно.
  - Вы что-то сказали, Даниил Маркович?
  - Алина, вам лучше поехать домой и выспаться, - настоятельно посоветовал Злобин. - Я и коллеги очень ценим вашу ответственность и старательность, но не в ущерб здоровью. Поезжайте домой и отдохните, я пришлю вам лекции. И Артура Самвеловича попрошу. Идите, идите.
  И Лялька послушно поехала на Воробьевы горы, отсыпаться.
  
  - Встать, суд идет, - секретарь подала пример.
  Судья в мантии прошла за место председательствующего, открыла дело. Прокурор в мундире отстраненно листал что-то в телефоне.
  - ...рассмотрев в открытом судебном заседании ... суд решил. Исковые требования Абашевой Алины Павловны удовлетворить. Брак между Абашевой Алиной Павловной и Абашевым Денисом Викентьевичем расторгнуть. Встречные исковые требования Абашева Дениса Викентьевича об отказе от отцовства удовлетворить в связи с признанием иска ответчиком. Решение может обжаловано ...
  Судья дочитала решение, Лялька опять встала вместе со всеми, дождалась, когда все выйдут из зала, собрала вещи и пошла на улицу. На скамейке в короткой еловой аллее сидели Мария Всеволодовна и Людмила Евгеньевна. Между ними в детском кресле сладко спала Камилла.
  - Можно ехать домой, - бодро сказала Алина, подходя. - Спасибо за помощь, Людмила Евгеньевна.
  - Было бы за что, - грустно улыбнулась Серебро. Лялька выставила упрямый лоб и женщине захотелось его погладить, как гладят трогательного щенка, больно упавшего с высокой ступеньки. - Знаешь, я до последнего сомневалась, правильно ли ты поступаешь, возможно, стоило взять паузу, подождать, сохранить нет, не супружеские отношения, просто ровные, ради ребёнка, - Алина вскинулась, и Людмила успокаивающе дотронулась до её руки. - Но Денис вёл себя так, что... Ты права, права. Ему не нужна дочь, он никогда её не полюбит, он ничего не сможет ей дать, потому что не хочет. Его самолюбие ему куда дороже. Вы окончательно порвали все связи и это к лучшему. Ты умная, талантливая, сильная, красивая, добрая девочка, замечательная мама чудесной дочки. Ты ещё встретишь мужчину, который полюбит вас обеих. Ты обязательно будешь счастлива, Алина!
  Лялька молча кивнула. Сели в машину, женщины завели разговор ни о чем, разряжая обстановку. Доехали до дома, попрощались у подъезда. Алина поднялась к себе, осторожно переложила спящую малышку в кроватку, открыла окно в кухне. Внизу был виден школьный двор, бегали и кричали дети. Поправила занавеску, полила цветы, включила чайник. Достала новую посуду, скатерть, отрезала кусок праздничного торта. Пила чай, ела торт, настроение было не слишком весёлым, но было спокойно. Мысли прыгали беззаботными кузнечиками.
  Теперь ещё получить свидетельство о разводе и зарегистрировать рождение дочери, наконец, а то дитю семь месяцев исполнилось, а она без документов. И тогда у них будет абсолютно всё. Дом есть - спасибо Серебро и Русановым, благодаря им ей дали служебную квартиру в городке. А поскольку нельзя получить служебное жилье, не имея работы, то с ней заключили договор на оплату обучения с обязательством отработать три года после окончания вуза. Но она училась на бюджете, значит, деньги шли не на оплату, а, не полностью, конечно, ей на стипендию. Этим договором чудесно закрывались несколько вопросов - практика и потом работа по специальности в Центре управления полетами, деньги на жизнь, на няню Милахе.
  Совсем грудного ребёнка можно на лекции и практикумы носить, а в семь месяцев трудновато. Она уже встает и сидеть не хочет - шустро ползает и ищет что погрызть двумя сахарными зубочками. Тут Лялька улыбнулась - на первый зубик ей, как положено, подарили подарки, разные и много. Лопатины даже сильно заранее, когда она в начале июля ездила к ним на неделю. Серебро подарили ложку имени себя, Русановы - детское мягкое кресло в виде смешного льва, а Колодеи - путевку на десять дней в отличный санаторий.
  Сегодня она отпросилась, а в опять понедельник учёба. Всеволод Сергеевич, отец Маши, по-прежнему возил её до станции каждый день туда и обратно, потому что на автобусе было дольше по времени, его жена присматривала за Милашкой по очереди со своей подругой. Завтра на занятия танцами, у них теперь ещё танцевальная студия для взрослых, и детей уже три группы, будет она успевать, нет?
  - Вавава, - запела в комнате Милаша. - Бабабаба!
  - Иду, мое солнышко, - Лялька вскочила, улыбаясь, побежала к дочке. - Мама здесь, моя сладкая!
  
  - Алина, но нельзя же так, - мягко увещевала Маша. - Ты совсем на себя рукой махнула. Ты ведь не только мама, но и женщина, молодая, красивая. Почему ты не пошла с однокурсниками отметить диплом бакалавра? Тем более, что он у тебя с отличием!
  - Милашка меня и так не видит, хотелось с ней побыть, - Алинка подкинула дочку, сидящую у неё на коленке, поцеловала в светлую макушку.
  - Алина, но ведь всего пара часов, а завтра каникулы, - Маша поставила перед гостьей тарелку с салатом и запеченной рыбой, протянула руки Камилле. Малышка охотно перебралась к тёте, села, потребовала решительно.
  - Дай!
  - Вот, - Маша подвинула ей блюдце с клубникой, погладила по бархатной щёчке. Большие яркие ягоды глянцево блестели и дивно пахли, Лялька с улыбкой смотрела, как дочка откусывает то одной клубнички, то от другой.
  - Что смогу съем, остальное понадкусываю, - Маша рассмеялась, потеребила крестницу, поцеловала чумазые щёчки. - Когда вы едете?
  - Завтра вечером, у нас поезд в девять.
  - Удобно, поспите и приехали.
  - Я немножко волнуюсь, всё-таки. Первый раз в поезде, Милахе понравится, интересно?
  Камилла тем временем молча выкарабкалась из рук крестной, шустрым ужиком проскользнула между коленок и побежала играть.
  - Постой, хоть ручки помоем, - Маша подхватила малышку, Милашка развернулась и звучно приложила чумазую ладошку к Машиной щеке.
  
  Если бы не любовь и уважение к Лопатиным и не желание побывать на могилах бабушки и деда, ничто на свете не заставило бы Алину приезжать в городок своего детства. Прошло четыре года со смерти самых близких и любимых людей, а ей всё ещё было больно ходить мимо их бывшей квартиры, в которой прошло её детство. Дом прабабушки, в котором они жили совсем немного, стоял в запустении, двор зарос лопухами и крапивой, в палисаднике, где бабушка развела цветник, всё заглушил бурьян. Лялька посмотрела на него в окно машины, когда они проезжали по этой улице по дороге на кладбище, и отвернулась. Кроме семьи крестного и его родителей, она практически ни с кем не общалась. Друзей у неё здесь не было, школу она терпеть не могла. Встречая на улице одноклассников или знакомых, перебрасывалась ничего не значащими фразами, замечая любопытные, а порой придирчивые и ехидные взгляды.
  - Вроде москвичка, а по тебе не видно, - оглядывая Лялькины шорты и мешковатую майку, протянула Диана Никифорова.
  - В Москве как раз все такие, гламурные исключение, - Лялька проследила, чем там Милашка в песочнице занимается. Диана перевела взгляд на ребёнка, сощурилась.
  - А что ты одна приехала, без мужа?
  - Я в разводе, - коротко ответила Алина.
  - Ой, я тебе сочувствую, - преувеличенно эмоционально опечалилась одноклассница. - Козёл оказался?
  - Он хороший человек, просто мы не подходим друг другу, - Лялька села рядом с дочкой, подала оброненный совочек.
  Диана явно настроилась на обстоятельный разговор, но Алина отмалчивалась или отвечала односложно. Ей было понятно, что, чтобы она не сказала, всё равно будут кривотолки и сплетни. Их городок тоже был большой деревней, и после развода, наверное, тоже болтали всякое. Ей было не то, что всё равно, просто она постаралась построить вокруг себя непроницаемый барьер, защитную стену. Очень мало людей, с кем она общалась и чьим мнением дорожила, и все они после развода её поддержали.
  Лялька только немного опасалась встреч с Денисом, помня его реакцию после возвращения, но была поражена его сдержанностью при редких встречах на улице и на судебных заседаниях. Они даже кивали друг другу. Конечно, всё у нее внутри протестовало от отторжения её ребенка, от ненужности дочери отцу, ей было страшно обидно не за себя, за малышку. Лялька переборола это в себе, пусть не сразу. Просто поняла, что жить с таким нарывом мешает ей самой, не ему. Поняла не сама, и не сразу. Исподволь, постепенно и ненавязчиво с ней говорили Маша, Людмила Евгеньевна. Людмила Серебро была очень хорошим психологом, доброй, чуткой женщиной, которая видела в Ляльке не объект приложения своих умений, а отнеслась к ней по-человечески неравнодушно. Она и Денису помогла остаться в отряде, хотя ему и пришлось пройти длительную реабилитацию, его отстранили от полетов на полгода.
  Чего Лялька не знала, так это то, что Екатерина Русанова сделала в своей лаборатории генетический анализ и показала его Денису перед судебным разбирательством. Официально делать экспертизу и Алина, и Денис отказались.
  - Это твоя дочь, - протягивая ему листок, проговорила, строго глядя в глаза.
  Денис посмотрел, вернул. Желваки ходили, покраснел, потом резко побледнел.
  - Я к ней ничего не чувствую. И всё равно не верю... её матери. Я хочу всё забыть, как будто не было ничего. И им так будет лучше.
  Катя ничего не сказала Ляльке, но поделилась возмущением с подругами. И потом, видя, как Алина избегает мужчин, смотря на её женское одиночество, как-то спросила у Маши.
  - Она до сих пор не по Денису сохнет? Девятнадцать лет, самый возраст влюбляться, а она живёт как монашка. Может, поговорить с ней? Про тест сказать?
  - Нет, Катя, по Денису она не сохнет. Я с ней много раз говорила, твердит одно - нет никакой любви, и мужчина мне не нужен, у меня дочка есть.
  - Ей будет трудно, - негромко и мягко сказала Мила. - Она любить не научилась, но, к счастью, не научилась и ненавидеть. Не озлобилась, не очерствела, - помолчала. - Она как цветок забытый, в сорняках, без воды.
  - Хоть объявление давай 'требуется садовник', - пошутила Екатерина Юрьевна, потянувшись за чайником.
  - Она такой цветочек, что от садовника будет отбиваться граблями, - грустно проговорила Маша.
  - Не пессимиздите, девочки, - приструнила Людмила Евгеньевна. - Если парень правильный, огребет, спину почешет и любить крепче будет.
  - Звучит как тост, - оживилась Катя.
  - Знаете, что я заметила? - вставая и залезая в кухонный шкафчик, спросила Мила. - Каждый второй раз этим заканчивается, - и помахала настойкой на черноплодке.
  
  - Алина, привет, - раздался в трубке весёлый голос Людмилы Серебро. - Вы дома уже? К вам витамины едут!
  - Здравствуйте, Людмила Евгеньевна, - поздоровалась Лялька. - Дома. А...
  - Ой, прости, пожалуйста, я еще на работе, у нас тут... - Людмилу кто-то что-то спросил, и она торопливо закончила. - Всё, пока. Созвонимся.
  Лялька пожала плечами и положила трубку на стол. Камилла так и сидела в углу за занавеской и диваном. Алинка встала на колени и заглянула через подлокотник.
  - Милашка моя, солнышко! Вылезай, кисуля!
  Из угла раздавались сопение и всхлипы. Лялька ещё немножко поуговаривала, но тут в дверь позвонили.
  - Привет! - вваливаясь в прихожую с корзинкой, пакетом, мешком, миской и умудрившись ещё захлопнуть дверь, жизнерадостно поприветствовал её Женька Серебро. Побалансировал, стаскивая кроссовки, понес поклажу в кухню. Алинка благоразумно дожидалась его у окна.
  - Привет, - сказала обреченно, глядя, как Женька ставит на стол миску с огромной почти чёрной ежевикой, кладёт пакет с пупырчатыми огурчиками и розовыми помидорками. В корзинке были яблоки и сверху пучок зелени, в мешке из-под сахара - молодая картошка. - Передай спасибо Людмиле Евгеньевне, пожалуйста! Только зачем так много? Мы же до нового года это есть будем!
  - Навертишь что-нибудь, - отмахнулся курьер.
  Из комнаты послышалось жалобное 'ааааааа!'
  Женька развернулся и рванул в комнату, Лялька, вздохнув, пошла следом.
  - Карамелька, ты где? Ты где спряталась, совёнок?
  Лялька с толикой ревности смотрела, как дочка, как приклеенная сидевшая в углу, тянет ручки к Жене, тот её поднимает, садится с ней на коленях посредине ковра, и Милаша начинает улыбаться.
  - Каприз напал, весь вечер, как из садика пришли, дуется и рыдает, даже не ела толком, - пожаловалась Лялька, сама не зная зачем.
  - Карамелька, пойдем аппетит нагуливать? На качелях покачаемся, уточек покормим?
  - Падём! - малышка вскочила и побежала за сандаликами.
  - Жень, - глядя, как тот по-кошачьи гибко встает с пола, слабо возмутилась Лялька. - Ты что раскомандовался?
  - Давай, двигай красивыми ногами, и твой каприз проветрим, - Женька сверкнул идеальными зубами, наклонился, обувая Милашку.
  Алина сидела в парке, смотрела, как Женька носит Камиллу на шее, показывает ей листочки и шишки, скачет, как мустанг с колючкой под хвостом. Милаха смеялась так заливисто, так веселилась, что Лялька поневоле расслабилась и начала улыбаться.
  - Есть хочешь, мышонок? - Женька задрал голову, Милашка радостно схватила его за нос. - Видимо, хочет.
  - Пойдёмте, - Лялька потянулась к дочке, но та решительно замотала головой. - Ты не мышка, ты обезьянка.
  - Безянка! - Милашка принялась ещё и прыгать.
  Дома Алина быстренько разогрела суп, сделала салат, села кормить дочку. Женя сидел, вытянув ноги на половину кухни, пил кофе и подмигивал малышке.
  - Давай, беги, - Лялька опустила Милашку на пол. - Раздевайся, сейчас мыться будем и баиньки.
  - А меня поцеловать? - Женя наклонился, подставил щеку, получил сладкий слюнявый поцелуйчик, Милаха пошлёпала в комнату, обернулась, сделала ручкой.
  - Кака!
  - Пока-пока! Сладких снов, карамелька! - поднялся. - Тебе тоже, - это Ляльке.
  - Спасибо, - махнула. - Пока. Дверь захлопни.
  Ушёл, вернулся.
  - Слушай, завтра ведь суббота?
  - Ну, если сегодня пятница, - пожала Лялька плечами.
  - Восьмое августа, - просветил её средний Серебро.
  - Очень хорошо, - согласилась Алина.
  - Карамелька завтра почти именинница!
  Лялькины глаза немного поменяли размер и форму.
  - Это как?
  - Ей завтра два года семь месяцев! - объявил Женька. - Надо отпраздновать.
  - Жень, что ты выдумываешь?
  - Нечего вам сидеть дома, как двум морским свинкам! Завтра едем на озёра купаться, устроим пикник. Приеду за вами в десять, чтобы были готовы, как ВКС, - ушёл, опять вернулся. - И вещи собери, мать сказала, вы у нас с ночёвкой останетесь.
  Дверь хлопнула, Лялька закатила глаза и пошла наливать ванночку.
  
  Озёра встретили девчонок безветренной погодой и ярким жарким солнцем, а компания - надувным бассейном для Милахи, канистрами с теплой водой, тентом, закрывающим с трёх сторон от ветра раскладушку с матрасиком, импровизированной пляжной кабинкой, волейбольной сеткой, мангалом, двумя сумками-холодильниками, складными стульчиками, шезлонгом и длинным раскладным столом, на котором под сеткой дразнили мух горки овощей и фруктов.
  - Привет, красавица! - Клим Колодей вынул Камиллу из детского кресла, подкинул вверх, пощекотал. Подбежали Андрюшка и Игорёк, начали тянуть руки, отобрали подружку и повели играть. Лялька смотрела, как дочка, держась за руки мальчишек, топает по песку. На трусах со смешными рюшами слоник шевелил ушами, когда Милаха виляла пухлой попой.
  - Привет, - улыбаясь, подошли Рита Серебро и двойняшки Русановы.
  - Переодевайся, вода теплая такая.
  - Мы не купались, только по колено зашли, тебя ждали.
  - На Милашку не смотри, она с малыми поиграет, а потом ей парни воды теплой нальют в бассейн.
  - Но...
  - Алин, всё под контролем, - крикнул Женька. - Мы сегодня на хозяйстве, вы развлекайтесь.
  - Они ответственные, - напомнила Рита. - Отдыхай, должен же у тебя быть выходной, хоть полдня!
  И Лялька сдалась. В кабинке сняла вечные шорты и безразмерную майку, простое бесшовное белье, надела скромный сплошной купальник. Поколебалась, стоит ли повязывать большой шелковый платок вместо парео, но подумала, что будет выглядеть совсем глупо. Девочки были в купальниках, тоже не откровенных, но красивых и удобных. 'Надень это парео, внимание привлеки, - ехидничал внутренний голос. - Можно подумать, на тебя кто-то смотреть будет. Парни, кроме Жеки, с девчонками, а Женьке на тебя фиолетово, у него таких как ты двенадцать на дюжину'.
  Вышла, девчонки уже залезли в воду, покричали, помахали ей. Она поискала глазами дочь - под зонтиком два кавалера наперегонки насыпали ей в ведерки песочек и Милаха штамповала куличики как на конвейере. Матвей разжигал мангал, Вадька с Женькой низали шашлыки, Клим резал овощи и время от времени скармливал малым по клубничке или ежевичке, как скворчатам. Замотала волосы на макушке, прихватила широкой резинкой и пошла в воду. Плавали наперегонки, лежали на спине, болтали ногами на мелководье и просто болтали.
  - ... сидим в читалке, мы, девчонки, за стеллажом, нас не видно. Слышим, 'самцы' рассуждают. Есть у нас там один кадр, Эдик Пашкевич. Женщины, что б вы знали, делятся на волчиц и кошек. Волчица навсегда со своим волком, горло ему в драке прикроет, ну, вы поняли. А кошки - это такие шалавы, кто погладит, к тому и идут.
  Девчонки хмыкнули, но Лина рассудительно заметила.
  - Он не так уж не прав.
  - Так ты выводов не знаешь. Дальше этот сексист доморощенный объявляет, что волчиц-то не осталось, оказывается! Только кошки. И поэтому он одинокий волк. Нас так разобрало, вы не представляете! Ах, думаю, кошки мы! Так надо вести себя соответственно, не оцарапать, так обшипеть. Пошли с Гелей и Полиной и поскандалили. Матвею рассказала вечером, он не одобрил. Сказал, что волчицы с помоечными котами в природе не пересекаются.
  - ... и вот хочу татушку сделать, аж зубы сводит. Мама ладно, мама бы поворчала чуть-чуть и смирилась, но Клим - он же категорически против! Я столько раз с ним разговор заводила - нет и нет. Я решила хоть временную сделать, а то так же можно с ума сойти! И сделала. Как раз перед тем, как вам прилететь.
  - Так зачем ты ждала? Сделала бы в начале лета, сошла бы уже.
  - Да, а кому я её там покажу, кроме Клима? А похвастаться хочется, - девочки похихикали. - Почти сошла уже, а вчера вечером он внимательно изучил остатки и очень попросил оттереть мочалкой.
  - Но вообще оценил?
  - Ну, так, - Алиса показала ладошкой фифти-фифти.
  Лялька слушала, улыбалась, хихикала со всеми. И молчала. Корила себя, что не умеет поддержать разговор, интересно рассказать забавный случай. Они вылезли из воды, переоделись, повесили сушить купальники и сидели у бассейна. Милашка по нему и ползала, в нем плавала, купала яблоки, лодочки и машинки. Парни, временно оставив кулинарию, пошли плавать, забрали с собой мелких.
  - Смотрите, они их с вышки учат нырять, - рассмеялась Рита. Андрюшка Колодей стоял на плечах у Матвея, зашедшего по пояс в воду, и визжал от предвкушения и удовольствия. Игореня сидел на шее у Вадима, подпрыгивал и смеялся. Клим с Женькой плыли наперегонки к островку по середине озера.
  - Ты у меня не замерзла, лягуха?
  - Неть, - Милашка вскочила и отбежала подальше. Лялька потрогала воду - теплая. Кажется, в канистры кипяток наливали. Предусмотрительные они всё-таки люди.
  - У тебя жабры отрастут, вылезай!
  Рита подхватила малышку, потрогала носик.
  - Меня мама учила нос трогать - холодный, значит, замерз. Нос тёплый, но она сама немножко пупырчатая.
  - Давай мне её, - Лялька протянула руки с раскрытым полотенцем. Рита поцеловала щеки, пузо, отдала дрыгающую ногами Милашку маме. - Оденемся и обедать будем, а потом спать, да, Милаха? Будешь суп?
  - Мама тут для Камиллы положила, - Рита встала, принесла два плоских термоса и стакан с трубочкой. - Сказала, она это больше всего любит.
  Лялька открыла. Крем-суп из цветной капусты, куриные кнели и домашнее шоколадное молоко. Милашка сунула заинтересованный нос внутрь, сделала тоненькое 'Ооооо!' и запрыгала.
  
  
  
   Глава 9.
  
  
  
  За кустами послышался шум, как будто через подлесок продирались два пьяных кабана, и на пляж вывалились Никита и Кирилл Серебро, волоча тандем.
   'То-то я удивилась, что младших нет', - хмыкнула про себя Лялька.
  - Вы чё нас не разбудили? Что за дела - без нас на ездить? - пристраивая велосипед к берёзе, наехали на старших двойняшки.
  - Нечего было в шахматы в сети до трёх ночи резаться, - сурово ответствовал от мангала Вадим. - Я вас будил, мама подходила. На вас гвозди можно было выпрямлять, как дед говорит.
  - Доигрались, - отвешивая младшим по лещу, внушила Рита. - Отец постановил вай-фай в одиннадцать отключать. Из-за вас у всех комендантский час теперь!
  - У! - синхронно взвыли виновники, стаскивая кроссовки и кидая майки и шорты на берёзовый сук.
  - Сюда идите, - крикнул из воды Женька. - Я вас за вай-фай топить буду!
  
  После шашлыков на любой вкус - из мяса, рыбы, курицы, хрустящих салатов, молодой печёной картошки с зеленым острым маслом, сладкой медовой дыни, все немного объелись. Убрали продукты, собрали мусор и растянулись на песке, на шезлонге - все, кроме Волконского.
  - Улеглись, - удивился Матвей. - Тюлений пляж. Рит, твои слова!
  - Ага, - лениво согласилась Рита. - Иди сюда, не отбивайся от стаи.
  Милашка сладко спала на раскладушке, завешенной москитной сеткой, рядом, на надувном матрасе, обнявшись, дрыхли мелкие Колодеи, ещё полчаса назад бурно возмущавшиеся на предложение поспать - мы не маленькие! - а потом заснувшие прямо на полотенце под зонтиком.
  Лялька присела в тени, достала из сумки бумагу, карандаши, начала делать наброски. Сверкающее на солнце озеро в раме берёз и сосен, изогнутая ветка, красивый жук на листе. Лица, торсы, фигуры, поворот головы, характерный жест. Так увлеклась, что вздрогнула, когда подошла Рита, села рядом, позвала негромко.
  - Я смотрю, ты рисуешь и рисуешь, любопытство измучило. Можно посмотреть?
  Алина, смущенно и неохотно, но всё же отдала планшет. Подруга перелистнула несколько листов, рассматривала, наклонив голову, посмотрела на Ляльку. В глазах было бесконечное тепло.
  - Мама, очень давно, я, наверное, классе десятом была, сказала в одном разговоре, я почему-то запомнила. Художник выражает в творчестве своё восприятие мира, а танцор в творчестве выражает себя. Я смотрю на тебя - Алина, ты такая светлая, яркая, такая живая, когда танцуешь, и в каком же красивом и добром мире ты живешь! - на самом деле эти слова Людмила Евгеньевна сказала именно о ней, Алине, а подробности Рита выдумала, чтобы Ляльку не смущать. Отвела планшет, полюбовалась. - Какой всё-таки Матвей у меня потрясающий! Он у тебя лучше всех получился.
  Алина на секунду посетила бредовая мысль - а не ревнует ли её Рита?
  - Да все парни спортивные, подкачанные. Просто у них тип фигуры разный. У Матвея рельефная, как у скульптуры римского воина, а у Жени греческого бога...
  Сзади раздался довольный смешок.
  - Нет, я, конечно, знаю, что я красавчег, но что уж так сразу - Аполлон. Или Гермес Бельведерский?
  - Вы тут разбирайтесь, - хихикнула Рита. - А я пошла.
  Лялька встала, наклонилась убрать в сумку принадлежности.
  - Зачётная задница.
  Алина резко выпрямилась, развернулась, отчего пышная грудь колыхнулась, высоко поднимаясь в вырезе купальника. Лялька вспыхнула.
  - Всё остальное тоже классное, - заинтересованно следя за сейсмической активностью в районе декольте.
  - Ты с ума сошёл, что ли?! - прошипела Лялька. - Ты меня специально доводишь?!
  - Что ты завелась-то? - Женька сделал невинные глазки. - Красивой девушке комплимент сказать нельзя?
  Прежде чем Лялька набрала достаточно воздуха и слов, чтобы придумать достойный ответ, Женька улыбнулся непередаваемой улыбкой и нырнул под тент, к Милашке, тянувшей ручки и ножки после сна, что-то мурлыкавшей, как котенок.
  - Привет, карамелька! Проснулась? Пойдешь ко мне на ручки?
  Лялька в бессилии топнула ногой и пошла играть в волейбол, слушая, как народ перекрикивается.
  - Я против Матвея в команду не пойду! У него подбородок выше сетки!
  - Давайте я сидя буду играть!
  - Лучше мы девчонок на плечи посадим!
  - Я за! - пробегая мимо и на ходу подмигивая Ляльке, поддержал идею Женька. - Если что, мы с Милахой в деле!
  
  - В волосах песок, в попе песок, - пытаясь хоть чуть-чуть отскрести от Милашки пляж, ворчала Лялька. - Ты хоть его не ела?
  Камилла с готовностью высунула язык. Алинка рассмеялась и зацеловала испачканную мордашку, Милашка заливалась смехом и брыкалась.
  - Девчонки, пойдем пешком? - Женька присел рядом с ними на корточки, смахнул с плеча песчинки.
  - Как пешком? - поразилась Лялька. - Тут же далеко!
  - На машине далеко, пешком или на велосипеде - пара километров. Или пара раз по паре километров... Погуляем по лесу, цветочки будем собирать, да, карамелька?
  - Титочки! - радостно кивнула головой Милаха.
  - Женька, ты авантюрист. Посмотри на меня - я в шлепанцах, кроссовок с собой нет. Я же на пляж ехала, а не забег по пересечённой местности.
  - Понял, ща всё будет, - тоном опытного менеджера по продажам пообещал Женёк.
  Лялька собирала дочкины вещички и краем глаза видела все стадии переговоров, начавшихся попыткой конфискации, довольно быстро трансформировавшейся в реквизицию. Размер выкупной стоимости тандема она так никогда и не узнала, но очень скоро Женька подвез к ней велосипед с тем же видом, с которым победитель турнира подводил даме сердца белого коня.
  - Прошу!
  - Вот упрямый, - беззлобно проворчала Алина. - А Милаха как поедет?
  - Со всем комфортом, - Женька сделал широкий жест рукой. - Можно на детском сиденье, а захочет - в корзинке.
  В широкой и глубокой багажной корзинке было постелено тонкое одеяльце.
  - Воду взял, печенюхи тебе взял, - отчитался Женя, подхватывая Камиллу. - Мама отомрёт и можно ехать. Куда ты сядешь?
  Милаха покрутила головой и свесилась в корзинку.
  - Алин, давай вещи, в машину закину, - подошёл Матвей. Никита и Кир садились в минивэн, Алиса от джипа показывала на них Андрею и Игорёшке, соблазняя присоединиться. Клим нетерпеливо вертел в руках брелок, всем видом выказывая поддержку Лискиным планам. Лялька проверила, надёжно ли Камилла сидит и крепко ли держится, вздохнула и неуверенно полезла на сиденье.
  Было очень непривычно ехать за чьей-то спиной, крутить педали, но не рулить, а просто за руль держаться. Даже страшно чуть-чуть - мало ли, завезут в какие-нибудь буераки? Выглядывала через Женино плечо, посматривала, как там Милаха. Та, кажется, была всем довольна, крепко держалась за края, визжала, подскакивая на кочках. Женька довольно музыкально, но очень громко и с выражением пел детские песенки, то и дело прерываясь на призывы к Ляльке и Милашке подпевать. Малышка с готовностью что-то выводила, а Алинку душил смех, она фыркала и вытирала слёзы.
  - Остановка! - оповестил Женька, притормаживая. Подержал велосипед, пока Лялька встала с сиденья, вынул из корзинки Камиллу.
  Алина огляделась. Они остановились на краю глубокого оврага, заросшего травой, кустами и редким подлеском. Было тихо, слышно, как жужжат насекомые и пиликают птицы.
  - Стойте тут. Я велосипед вниз скачу и за вами, - и потопал по узкой тропинке. Судя по тому, как быстро скрылась из вида макушка, спуск был крутой. Тем не менее Лялька подошла к самому обрыву, крепко держа дочку за руку, и посмотрела.
  - Вполне можно попробовать, - пробормотала упрямо и мелкими шажочками начала спускаться. - Милаха, идем, только тихонько, ладно?
  Женька бежал за тандемом, притормаживая, чтобы не разогнаться, и был почти на дне. Алина семенила ногами, потом повернулась боком, придерживая дочку. Идея проявить самостоятельность всё больше казалась ей глупой.
  - Сама убьюсь и ребёнка покалечу, - пробормотала про себя Лялька. Ещё шаг, другой, скользкая подошва поехала по пучку травы, Алина успела отпустить ручку Камиллы, крикнуть 'Стой на месте!' и огромными шагами побежать вниз, изо всех стараясь удержать равновесие.
  На бегу она видела, как Женя резко толкает велосипед вперёд, разворачивается, делает гигантский прыжок ей навстречу. Она налетела на него с такой силой, что он пробороздил кроссовками заметный след на тропе, камешки и песок разлетелись в стороны. Лялька повисла у него на шее, прижатая так плотно, что груди расплющились о его торс, чувствовала его крепкие бедра и вообще... всё. Сердце стучало громко, отдаваясь в ушах. Пахло мужчиной и слабо-слабо измятой травой. Женя держал её за талию, Алина стояла повыше и теперь они были почти одного роста. Он повернул голову, и его лицо стало так близко, что у неё приоткрылись губы.
  - Алина, садись, - тихо и повелительно вдруг сказал Женя. - Медленно садись и молчи. Не поворачивайся.
  У неё подкосились ноги от внезапного ужаса, и он аккуратно поддержал Ляльку за локти, опуская на землю.
  - Карамелька, делай как мама, - негромко и ласково позвал Женька. - Давай, стой и плюх на попу!
  Алина, холодея, повернулась. Дочка была уже куда ниже того места, где она её оставила, и шажочки были всё быстрее. Лялька поднесла кулак ко рту и сильно прикусила кожу, чтобы не закричать.
  - Совёнок, садись, - Женя обошёл Алину и резко присел. Камилла моментально повторила, и, смеясь, немножко проехалась на попе вниз. Женька поднялся и нарочито медленно и спокойно пошёл к малышке.
  - Иди ко мне, - поднял на руки, повертел. - Ну, кроме, зелёных пятен на жёлтых штанах, вроде, больше ничего, - успокоил он Ляльку.
  Спустился вниз, подал Алине руку, с силой потянул. Она встала, держась за него, ноги мелко дрожали.
  - Сейчас спустимся и я вам что покажу, - заговорщически говорил Женя, пока они аккуратно и медленно спускались остаток тропинки. Камиллу он держал на левой руке, а правой крепко обнимал Ляльку. - Любишь ягодки, да, карамелька?
  Где-то на дне оврага бил тихий родничок и тонкой ниткой вился в траве. Ближе к противоположному склону овраг зарос малинником. Здесь, на западном склоне, было меньше солнца, и на кустах ещё висели крупные, с вишню, ягоды. Женя увёл Милашку кормиться, Алинка села на траву, потом легла. Её до сих пор потряхивало, и хотелось плакать. Оказалось, она уже плачет, и слёзы щекотными струйками стекают по вискам.
  - Алин, ты что? - неслышно подошедший Женя погладил её по щеке, мягко вытер слезинку. - Испугалась? Всё же хорошо, смотри, сидит себе, хомячит, - в голосе была нежность.
  Лялька открыла глаза, села. Милаха, перемазанная в ягодах, грызла рядом с Женей печенье.
  - Дай, - требовательно протянула ручку к бутылке с водой. Помог ей напиться, выдал ещё печеньице, и повернулся к Ляльке, повторил.
  - Что, маленькая?
  - Я плохая мать, - прорыдала Алина, утыкаясь в сложенные на коленках руки. - Я плохая мать!
  - Что ты выдумываешь, - Женя обнял её, притянул к себе. - Ты лучшая мама на свете!
  - Откуда ты знаешь, - отмахнулась Алина, слабо отбиваясь.
  - Карамелька, скажи, ты маму любишь?
  - Любу! - Милашка энергично закивала.
  - Мамочка лучше всех? Поцелуешь маму?
  - Луце всех! - подбежала, обняла за шею, прижалась, отпрянула, поцеловала в губы, смешно вытягивая губки, погладила чумазыми ладошками щеки. - Мама, не плать!
  - Я не буду, моё солнышко, - Лялька торопливо вытерла глаза, щёки. - Иди ко мне.
  Обняла своего ребёнка, прижала, слушала дыхание, уткнулась в теплое упругое тельце, дышала нежным детским запахом. Поцеловала пахнущую малиной ладошку, мягкую щёчку.
  - Алина, я с Милахой согласен, - услышала Женькин голос. - Ты для неё самая лучшая. И вообще, в итоговой таблице у тебя твёрдое второе место!
  - А у кого первое? - попалась Лялька в расставленные силки.
  - У нашей мамы, конечно!
  
  Домой пришли пешком, потому что переднее колесо у велосипеда скрутилось восьмеркой. Никита и Кирилл встретили новость сурово насупленными бровями и возмущёнными восклицаниями. Алинка попыталась было взять вину на себя, но Женя твердо задвинул её за спину. Пришлось оставить братьев разбираться и идти мыть дочку, мыться самой, ужинать. Милашка переходила от крестной к тете Миле, потом к стареньким бабушкам, к мужчинам. И спать пожелала не с мамой, а с крёстной и её мальчишками, в гостевом доме.
  - Дочь полка, - сокрушённо вздохнула Лялька. - Может, передумаешь?
  - Неть, - отрезала Милашка, отворачиваясь.
  - Хоть выспишься, - поудобнее перехватывая девочку, утешила Маша.
  - Наоборот, мне кажется, всю ночь буду вскакивать и искать.
  Женька Серебро чему-то усмехнулся.
  
  Ночевала Лялька в узкой комнате на первом этаже. Рядом, в угловой, спали Матвей и Рита. После ужина посидели все вместе, посмеялись, играли в покер на шоколадные конфеты и в дурака на желание. Алинке не повезло и пришлось танцевать цыганочку и петь песню 'Распрягайте, хлопцы, коней' в образе мультяшного героя Юлия из 'Богатырей'. Вообще, сколько Лялька бывала в их компании, всегда восхищалась разнообразием развлечений. Пели, танцевали, играли в разные игры, разговаривали на самые разнообразные темы, иногда спорили, а когда градус и децибелы повышались совсем уж критично, распахивалось окно на втором этаже, Игорь Вадимович веско командовал: 'Всем спать!' и молодежь расходилась, доругиваясь на ходу.
  Улеглась, немного повертелась - непривычно было без Милашки. За стеной тихо переговаривались, Рита засмеялась, скрипнула кровать. Алина поймала себя на том, что невольно прислушивается, рассердилась и покраснела. Зажмурила глаза покрепче, как в детстве, уговаривая себя уснуть, замерла на грани сна и яви.
  - Малина, выходи, - в окно кто-то тихо стучал. - Что ты, дрыхнешь, что ли? Малина!
  Лялька открыла глаза, откинула одеяло, села и уставилась в окно.
  - Сейчас всех перебудим, пока ты тупишь, - шипел в щелку Женька. - Встанешь ты, нет?
  Алинка вскочила, прошлёпала по теплому полу, распахнула окно, натягивая пониже на бёдра старую майку.
  - Ты что тут делаешь? - шёпотом.
  - Выходи, увидишь, - и сунул ей в руки какой-то свёрток.
  Через две минуты, одетая в джинсы и Женькину толстовку, вышла на крыльцо, спустилась по ступенькам и вскрикнула, прижав ладонь к губам, наткнувшись на визитёра.
  - С Камиллой что-то? - сердце забилось.
  - Что ты выдумываешь? - удивился Женя. - Что с ней случится, спит без задних ног.
  - Это ты что выдумал? - она немного пришла в себя. - Что мы тут делаем?
  - Пойдем, - схватил её за руку, потащил куда-то. Вдоль тропинки в такт шагам зажигались, как светлячки, фонарики. Они пробежали мимо веревочного городка, по яблоневому саду. Яблоками пахло одуряюще громко, и Ляльке стало беспричинно весело, как в далёком-далёком детстве. Впереди маячило что-то тёмное, и она на бегу пыталась сообразить, что это такое. Ночь была безлунной, и лес за рекой казался таинственной чащей.
  - Полезли, - ставя Ляльку на ступеньку и совсем не нежно подпихивая её под попу, приказал Женька.
  - Куда лезем, я не вижу ничего, - ругалась Лялька, осторожно перебирая ногами и цепляясь за перила. Женька шёл на шаг позади, подстраховывая, на последней ступеньке обогнал, не выпуская руки, помог.
  - Сюда, - они сделали еще пару шажочков, и он потянул её вниз. Они сели, она пощупала - что-то мягкое.
  - Ложись, - и Женька откинулся на спину. Она подумала и осторожно легла рядом. Помолчали.
  - А что мы тут делаем? Долго ещё?
  - Ты когда-нибудь на звёзды смотрела? - вместо ответа. - Смотри, вон там, на западе, летний треугольник - Вега, Денеб, Альтаир. Вон созвездие Лебедя, через него Млечный путь тянется. Если в зенит посмотреть, то Кассиопею увидишь - пять звезд, на дабл в похожи. Ниже - Андромеда и Персей. А на юге сейчас Юпитер и Сатурн можно наблюдать. Много созвездий по мифам названо, хочешь, расскажу?
  Алина слушала, вертела головой, пытаясь найти все эти звезды, созвездия, планеты. Голова немного кружилась и было... захватывающе.
  - Никогда так на небо не смотрела, - грустно призналась Алина. - Я такая приземлённая.
  - Знаешь, что мне в тебе не нравится? - Женька рывком сел на пятки, повернулся к ней. - Ты себя постоянно принижаешь!
  - В смысле? - растерялась Лялька.
  - В прямом, - Женя постарался успокоиться. - Ты очень умная, целеустремленная - у тебя маленькая дочка, нет дедушек-бабушек, а ты на красный диплом идешь, по очень трудной специализации, у вас там, кроме тебя, сколько девушек учится?
  - Ну, двое учатся, - слабо возразила Алина. - А с Милахой мне все помогают - и мама твоя, и Маша, и Вера Васильевна к ней как к родной относится.
  - У тебя малышка, ты учишься на отлично, начитанная, разносторонняя, ты сама танцуешь и детей учишь, еще рисуешь прекрасно, - продолжил он перечислять. - Готовишь, хозяйка замечательная...
  - Хватит уже, - она села, подобрала под себя ноги, закрыла ему рот рукой.
  - Нет, - он забрал её ладонь. - Почему ты носишь эти мешки? Вот ты сейчас в моей толстовке - никакой разницы с тем, в чём ты обычно ходишь. Ладно, ты не красишься, кроме как на сцену - тебе не нужно, ты и так красивая, Лейтон свою Блодинку как будто с тебя писал. Или Маковский Девушку. Но почему ты так плохо одеваешься? Какой пример ты дочке подаешь? Она тебе будет подражать!
  - Я одеваюсь, как мне удобно, - пытаясь вырвать руку, возразила Лялька.
  - Ты просто прячешься, - отрезал Женька, крепко держа руку. - Ты боишься.
  - Я не боюсь! - она вырвалась, вскочила. - Всё было так хорошо, зачем ты всё портишь?
  - Ты одеваешься как шестиклассница и так же в себе не уверена, - он встал к ней вплотную. - Тебе по городку в платье слабо пройти.
  - Нет! - ей очень хотелось визжать и поколотить его, но это как раз то, как ведут себя подростки, и она сдержалась. - Я не боюсь. Вообще могу шорты и майки неделю не надевать. Две недели!
  - Спорим? На желание.
  - Спорим!
  - Только, если выиграешь, желание выбирай взрослое, договорились?
  Лялька гордо фыркнула.
  - Давай спать уже пойдем, поздно, - она независимо задрала подбородок. - Зачем я вообще согласилась с тобой пойти, уму непостижимо.
  - Это потому, что я бы тогда к тебе в комнату залез и всю ночь тебя компрометировал, - мурлыкнул он ей в ухо. - И вообще, я обаятельный.
  - И привлекательный, - она фыркнула. Как-то так он на неё действовал, что она никогда не могла на него долго сердиться. Смешил, 'ерошил', с ним она была совсем беспечной девочкой.
  - А ты меня за это ещё и ругаешь, - обвинила она его невпопад. Женька только пожал плечами, но не переспросил.
  - Я чёт есть захотел. У меня на летней кухне заначка. Go?
  
  Утром девочки и дамы вышли к готовому завтраку, поскольку была очередь парней готовить. Остальные, привычные к такому зрелищу, болтая, рассаживались за длинным деревянным столом в беседке, а Лялька с трудом сдерживала изумление. Игорь Вадимович варил кофе в двух турках, судя по запаху - черный и с кардамоном, Артём Арсеньевич жарил на гриле сосиски, на огромных сковородах яичницу с овощами и омлет, Саша Колодей доваривал кашу с тыквой и пёк сырники. Вадим и Матвей, как заправские официанты, собирали заказы и разносили тарелки. Клим с Женькой что-то колдовали за боковым столом в летней кухне. Младших Колодеев и Милаху усадили за детским столиком и они, в ожидании завтрака, пили 'аперитив' - свежевыжатый яблочный сок из цветных стаканов с трубочками. Никита, не спрашивая, поставил перед матерью большой заварочный чайник, Кирилл подал чайные чашки ей и Маше, Екатерине Юрьевне - кофе и молочник.
  - Что будете, девочки? - наклонился к Рите и Алине Матвей.
  - Мне всего побольше, - Рита лучезарно улыбнулась.
  - Хорошо, - чмокнул её в макушку. - А тебе, Алина?
  - Я ей сам принесу! - крикнул Женька прежде, чем Лялька успела рот открыть.
  Волконский согласно прогудел и ушёл. Рита и сёстры Русановы уставились на Ляльку такими понимающими лукавыми глазами, что она начала медленно краснеть. Тем временем Клим отнёс малым тарелки с художественно оформленным омлетом. Алина даже привстала посмотреть.
  - Они цыпленка сделали, - потрясённо.
  - А из сырников - гусеницу, - сказал из-за спины Женька. - Подвинься.
  Поставил перед Лялькой завтрак, сел с другой тарелкой сам.
  - Ресторанная подача, зацени, - и так рукой повёл.
  - Красиво, - согласилась Алина искренне.
  Позавтракали, мужчины пили кофе, парни мыли посуду. Милаха полировала горку под присмотром Андрюшки и Игорёни, девчонки сидели в тенёчке и медитировали.
  - Сегодня Тёмка прилетает из 'Сириуса', его надо из Внуково забирать в восемнадцать пятнадцать, - вспомнила Лина. - Давайте поедем пораньше, погуляем, по магазинам походим. Я сто лет себе ничего не покупала!
  - Только одни поедем, без мальчишек, - Рита оглядела всех по очереди. - Лись, Алин?
  - Я согласна, - выпалила Лялька облегчённо, потому что как раз думала, как решать свою проблему. - Только Милашку с кем оставить? - спохватилась.
  - Да тут нянек больше, чем в детском саду, - уверенно возразила Ритинья. - Всё, маму предупредим, одеваемся и едем!
  Как не удивительно, но и опыта ходить с девчонками по магазинам у Ляльки тоже не было. Она немного стеснялась, потому что Рита, Лина и Алиса уверенно перебирали вешалки, знали, что хотят, что им идёт. Сама она бродила по залу, не понимая, что ищет.
  - Алина, что тебе нравится? - подошла к ней Рита.
  - Я никогда платьев и юбок не носила, - растерянно посмотрела на подругу, оглянулась на сестёр, понизила голос. - А вчера с Женькой поспорила, что две недели майки, брюки и шорты надевать не буду, представляешь? Угораздило же.
  - С твоей фигурой потрясающей выбор просто огромный. О такой талии все девушки мечтают.
  - 'Песочные часы' отличный тип, всё идёт, - подтвердила оказавшаяся 'случайно' рядом девушка-продавец. - Вот давайте я вам эту модель покажу.
  Через два часа они вывалились из торгового центра с кучей пакетов в руках. Лялька совершенно не подумала, а девочки-то точно знали, что нужно еще обувь подобрать, пару сумок. Короче говоря, у неё уже голова кругом шла.
  - Кстати о голове, - услышала Рита её мысли. - Я тут рядом знаю салон, там иногда без записи можно очень удачно поправить прическу. Мне, например, стоит кончики подстричь.
  - Да-да, - Русановы, видно, знали о чём Маргарита говорит, и резво устремились вперёд.
  Вечером, выходя из машины возле ворот дачи, Лялька нервничала больше, чем перед ЗАГСом, одёргивала платье, теребила подол.
  - Алина, что ты так переживаешь? - удивилась её тезка. - Ты отлично выглядишь!
  Лялька не успела ответить, калитка отворилась и к ней со всех ног подбежала Камилла.
  - Мама, ты касивая! Как туколка! - всплеснула руками, замерла.
  - Спасибо, роднуля моя, - подхватила на руки, прижала, поцеловала в шейку, в кудряшки на затылке. - Я соскучилась. Как ты тут без меня, хорошо?
  - Хошо, - обняла за шею крепко-крепко. - Мы завтла с Игошей опать игать будем.
  - Нам завтра с тобой в садик, дочунь.
  - Не сочу, - замотала головой Милашка. - Я туть!
  - Тут, тут, - подходя и забирая Милаху, пообещал Женька. - У вас с мамой каникулы!
  Обвёл глазами Ляльку от дерзкой чёлки до алого педикюра в открытых босоножках, задержал взгляд на мягких розовых губах, посмотрел в глаза. От его улыбки, нахальной и ласковой, внутри что-то дрогнуло, как будто разбилась льдинка.
  
  
  
   Глава 10.
  
  
  
  Конечно, Алина не восприняла всерьёз Женькины разговоры про 'каникулы на даче', но за ужином Людмила Евгеньевна ей сама это предложила.
  - Алина, вы с Милашей почти всё лето просидели в квартире. Сколько вы гостили Лопатиных, неделю только? Поживите у нас, отоспишься, отдохнешь. Скоро опять университет, езда, у тебя шестой курс, диплом. Милахе тут скучно не будет, и тебе легче. Мы, Русановы и Колодеи - все в отпуск ушли, будем две недели на даче тусоваться.
  Лялька смущённо пожала одним плечом.
  - Алинка, соглашайся! - наклонилась через стол Рита. - Мы и так видимся два раза в год, хочется пообщаться.
  - Ну, если мы не помешаем...
  - Вот и договорились, - улыбнулась Людмила.
  Камилла, набегавшаяся за длинный день, соскучившаяся по маме, уснула у неё на коленках с ложкой в руках. Лялька и сама устала от эмоций, от поездки, суеты и беготни. Уложила дочку на свою кровать - спасибо, кто-то помыл ребёнка заранее, сама сходила в душ, легла рядом и уснула так быстро и так крепко, как не спала очень давно, наверное, с Милашкиного рождения.
  Остальная молодежь, оттарабанив наряд по кухне, как-то незаметно разошлась парочками по садам, лесам и речным берегам. Никита и Кир валялись в одном гамаке и что-то читали с планшетов. Оставшийся в одиночестве Женька как бы невзначай пошёл к веранде.
  - Женя, - позвал отец из беседки.
  - Что, пап? - обернулся.
  - Надо поговорить.
  Женька удивился, но вернулся. Родители сидели рядом за столом, он уселся в торце.
  - Мам? Что-то случилось?
  - Женя, скажи, что у вас с Алиной? Вы встречаетесь?
  - Нет, - он ответил матери совершенно искренне.
  - Сын, ты понимаешь, что она не та девушка, с которой можно иметь одноразовые отношения? - у Игоря Вадимовича взгляд был тяжёлый и испытующий. - Тем более, у нее дочка.
  - И что? - ощетинился Женька.
  - А то, что у Камиллы нет отца, - Женька первый раз в жизни почувствовал, что сейчас отец ему даст подзатыльник. Или по уху. - Ты с ней наиграешься, малышка к тебе привяжется, а когда тебе надоест?
  - Пап, - Женя помолчал, опустив голову, посмотрел на отца. - Алина живёт в какой-то скорлупе, в панцире. Не то ребёнок, не то старушка. Я хочу её расшевелить, вытащить как-то... А Милашку я просто люблю, она забавная такая.
  - Женя, а что она будет делать без своего панциря? - Мила потёрла предплечья, и муж молча взял с дивана её любимый павловопосадский платок, набросил на плечи. Она поблагодарила взглядом, улыбнулась. Женька воспользовался минутной паузой, чтобы подумать.
  - Мама, отец, - помолчал. - Я понял.
  - Хорошо, - мама потрепала его по макушке.
  - Я пойду, - встал, на ступеньках обернулся. - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, - почти хором ответили родители, рассмеялись. Игорь немного развернулся, привлек к себе Милу. Она откинулась ему на грудь, сжала обнявшие её руки.
  - А мне Алина очень нравится, - вздохнула. - Очень цельная, чистая девочка. Настоящая.
  - Ты всех усыновить и удочерить готова, через поженить. Матвей, теперь Алина, - Игорь хмыкнул ей в макушку, она подняла голову, и он с удовольствием поцеловал красиво очерченные губы.
  - Я никого не сватаю, - возмутилась Мила. - Разве что чуть-чуть, - рассмеялась. - Пошли спать?
  - Пошли в дом, а спать, не спать, это мы потом разберёмся, - Игорь поднялся, Мила засмеялась мягким грудным смехом, взяла его руку, погладила ладонь...
  Утром, пока все спали, Женя постучался в спальню к родителям. Дверь открыл отец в майке и шортах, мама в халате расчёсывала волосы перед туалетным столиком.
  - Привет.
  - Привет. Заходи, - Игорь закрыл дверь. - Что случилось?
  - Я подумал, - Женька стоял, выпрямившись, подняв подбородок. - Алина мне нравится, я ей сегодня скажу и предложу встречаться.
  - Если хочешь всё испортить - обязательно, - Мила положила щетку. - Она с тобой так легко общается только потому, что опасности не видит. В смысле, вы же дружите, как два пацана, - подошла, посмотрела в глаза. - Ты, главное, не торопись.
  - Спасибо, мам, пап. Я пошёл?
  Мила посмотрела на закрывшуюся дверь, вздохнула, обняла мужа.
  - Трудно им будет. Это как алмаз гранить - или бриллиант, или борт.
  - Начитанная ты моя, - похвалил Игорь. - Вот откуда ты знаешь, что бортами технические алмазы называют?
  Она опять вздохнула, но очень-очень довольно.
  
  Лялька не помнила, когда так беззаботно и весело проводила время, вот честно. Лет до тринадцати-четырнадцати, наверное. Сейчас Алине казалось, что ей столько же. Правда, теперь у неё была Милашка, ну и что? Дочка никогда не была для неё помехой, наоборот. Она как будто второй раз проживала своё детство, которого у неё самой толком не было. Всё внимание, которое она могла дать дочери, всю любовь, которую не на кого было больше растратить, она изливала на Камиллу. Иногда ей казалось, что она этой любви всё-таки не додаёт, ведь у Милахи была только мама, а иногда чувствовала, что слепая любовь никак не на пользу.
  Две с лишним недели, проведённые в гостях у Серебро, дали какой-то баланс. Она близко увидела, например, как растят детей чуть постарше Колодеи. Мальчишки были залюбленные, домашние, открытые, добрые, но они очень чётко знали границы 'можно' и 'нельзя', безусловно признавали родительский авторитет, хоть и шалили, и баловались. У неё уже закрадывались сомнения, справится ли она, не избалует ли дочку? Или наоборот, будет слишком строгой? А когда вспоминала, какой была она сама, как тяжело с ней приходилось бабушке и деду, даже страшно становилось. Но пока до этого было далековато, Милашка, пока они жили в гостях, стала спокойнее. Меньше капризничала, лучше спала и ела. Лялька радовалась и далеко не загадывала.
  Пару дней было жарко, и они на весь день уходили на озёра. Кто-нибудь один на машине вёз вещи, а остальные шли пешком штурмовать овраг. 'Кто-нибудь один' был, на самом деле, Клим, и всегда в компании. Они с Алисой, хоть и спали в одной комнате, никогда не упускали возможности побыть вдвоём. Потом пошли настоящие грибные дожди, и все, абсолютно, за исключением двух бабушек, стали ездить за грибами. Деды ходили недалеко от машины, но чудесным образом находили грибов нисколько не меньше, чем молодежь за длинный забег. Милаха или ехала рюкзаке-переноске на Жене, или бегала за собаками со счастливым визгом. Лялька первое время дёргалась, боялась, что дочка потеряется, упадёт, поранится.
  - Да мы с двух лет в лес ходим, - успокаивала её Рита. - Тем более, она же на глазах.
  - А змеи?
  - Какие змеи? - фыркнула Рита. - Нет тут никаких змей!
  Самое интересное начиналось после возвращения. Количество грибов, достойное заготовительной конторы средней руки, надо было помыть, почистить, отварить, засолить или замариновать. Или порезать и посушить. Маслята чистили парни, потому что девчонкам было жалко руки - после этих грибов пальцы становились иссиня-чёрные и не отмывались. Женька первый с независимым видом вытащил перчатки и объявил.
  - Операция 'Чистые руки'! Может, мне вечером девушку обнимать, а у меня руки как у зомби? - и так нагло Алине подмигнул, что она аж задохнулась от возмущения.
  Людмила Евгеньевна в перерыве между закаткой банок ходила и проверяла качество резки и чистки, тайком выбрасывая червивые грибы у отца: Евгений Григорьевич сидел, вздев на нос очки, на вытянутой руке рассматривал грибы, все признавал годными и бросал в тазик.
  К трем часам дня все клялись, что больше никаких грибов! До следующего года, точно! Но тут Екатерина Юрьевна и Маша подавали к обеду огромные порции жареной картошки с грибами, грибной пирог, щи с грибами и рыбой, всё это моментально сметалось, запасы уже не казались такими грандиозными и раздавался чей-то робкий голос.
  - Ещё, что ли, завтра разочек съездить? Если погода будет.
  По вечерам молодежь уезжала в соседний город или в Москву - в кино, потанцевать, или посмотреть какое-то интересное место - музей, галерея, архитектурный памятник. В конце концов, просто посидеть в летнем кафе, что-нибудь вкусное съесть и выпить, поболтать, посмеяться. В предпоследнюю пятницу августа поехали в Балашиху, забрать Милку Золотарёву погостить, а заодно и проверить на прочность танцпол в новом ночном клубе. Серёга Нетесин, узнав про движуху, прилетел из Москвы поучаствовать. Сели на веранде, попросив сдвинуть столы, заказали коктейли, мороженое, решили, что не вкусно, и пошли танцевать.
  Лялька, в нежно-мятном платье, открывающем плечи, с мелкими складочками на груди, расходящимися широкой волной недлинной юбки, с широким серебряным поясом, подчеркивающим талию, на серебристых каблуках, со светлыми волосами, сверкающими под софитами, сама была похожа на лунный свет, падающий на волну. Она двигалась в одном ритме со всеми, но было видно музыкальность, кантиленность, пластичность. Может быть поэтому диджей, крутивший избитые клубные сеты, посматривал-посматривал на девушку, а потом взял и поставил хастл.
  - Отожжём? - Женька, улыбаясь, взял Алинку за талию и характерно вильнул бедрами. Лялька одновременно рассмеялась и завелась - и они отожгли.
  Смеясь и задыхаясь, сели за свой стол, позвали официанта.
  - Минеральную воду с лимоном и сок, - попросил Вадим.
  Через минуту подошёл с заказом и бутылкой шампанского.
  - Мы не заказывали.
  - Это девушке, - показал подбородком на Алину. - Молодые люди передали.
  Большая компания парней за соседним столом действительно смотрела на них и переговаривалась.
  Лялька до того растерялась, что смогла только молча посмотреть на Женю.
  - Верните, - Женька сунул бутылку официанту. - Девушка не пьёт.
  В соседней компании началось оживление.
  Собственно, об этом через пять минут все забыли, отдышались и опять пошли танцевать. Девчонки увлеклись и не сразу заметили, что к мальчишкам подошёл какой-то парень, они коротко поговорили и куда-то пошли.
  - Матвей, вы куда? - поймала за руку своего Рита.
  - Да там у пацанов проблемы с машиной, чёт не заводится, толкнуть попросили, - Матвей легко поцеловал Ритинью в щёчку и утопал за остальными.
  Девочки, будучи наивными пацифистками, ничего сначала не заподозрили, но Лялька, у которой имелся некоторый жизненный опыт - подростком она дралась часто и всегда одна против толпы, сказала вдруг, глядя куда-то в сторону.
  - А что это они на нас так смотрят?
  Высокая девица в платье, слегка прикрывающем ягодицы, с апгрейдом и ярким макияжем, направилась к ним, выписывая восьмерки худыми ногами на огромных каблуках. Её подруги, похожие на неё и друг на друга, таращились, как стая внезапно онемевших сорок.
  - Сейчас узнаем, - пробормотала Рита, придвигаясь ближе к Алине.
  - Из-за тебя, овца, сейчас наши парни махаются, а ты лыбишься стоишь, - прошипела девица, инстаграмным жестом откидывая назад наращенные волосы.
  - Вы мне выйти предлагаете? - наивно поинтересовалась Лялька. - Реванш, так сказать?
  На лице у собеседницы отразилось безуспешное переваривание слова 'реванш'.
  - Овца, - бросила напоследок, развернулась, и продефилировала обратно.
  - Ничего не поняла, - призналась Рита.
  - Наших бьют, - коротко объяснила ей Лялька и ринулась к выходу. Девчонки, переглянувшись, рванули следом.
  Перед ярко освещённым входом никого не было. Рита крутнулась на каблуках, осматриваясь.
  - Туда, - показала на стоянку, и они опять побежали. Лялька на ходу пыталась прислушиваться, но характерных звуков драки не услышала. Доносился мужской смех, голоса.
  - Может, мы не в ту сторону бежим? - на ходу спросила у Риты.
  - Посмотрим и вокруг тогда, - Рита тоже засомневалась. - Стойте, давайте сначала осторожно из-за угла выглянем.
  Они прокрались мимо будки охранника и шлагбаума, посмотрели. Мощную фигуру Матвея Волконского ни с кем спутать было нельзя, конечно. Как и голос Марка Нетесина.
  - Опять задвигает, - даже с гордостью пояснила Милочка.
  - Никакой драки, - удивлённо и немножко разочарованно сказала Алиса. - Что мы сюда пришли-то?
  - Ты хотела, чтобы они подрались? - Лина фыркнула на сестру.
  Не успела Лиска ответить, как толпа снова пришла в движение и двинулась в их сторону.
  - Похоже, побратались и мировую пить идут, - определила Рита. - Давайте обратно, быстро, пока не заметили!
  Лялька чувствовала себя очень глупо и неловко. С чего она панике поддалась, девчонок с толку сбила? Хоть бы они парням ничего не сказали...
  Сели за свой столик и только успели сделать вид, что полгода с места не трогались, как парни подошли.
  - Толкнули машину? - небрежным тоном, который сделал бы честь прославленной театральной актрисе, поинтересовалась Рита.
  - Завелась, - отмахнулся Матвей. Парни невозмутимо рассаживались, за соседний стол направилась знакомая компания, на ходу заказывая пиво.
  - Вот же ты врать горазд, - возмутилась Рита, тыча его кулачком. - Вы же на стрелку ходили!
  - Да какая это стрелка, - прогудел Волконский. - Так, подделка китайская.
  - Почему вы не подрались-то? - пристала к Климу Алиса.
  - Давай я тебе расскажу, и мы это быстренько исправим, - Клим усмехнулся, взял стакан. - Потом поговорим, - поцеловал нахмурившуюся Лиську возле уха.
  Лялька сидела рядом с Женькой и почему-то чувствовала себя дура дурой.
  - Ты тоже разочарована, что махла не вышло? - подмигнул ей Женя. Алинка вдруг вспыхнула, вскочила и почти побежала, не разбирая дороги.
  Выскочила наружу, заметалась, хотелось спрятаться, уйти из круга света, и она метнулась в сторону, в темный переулок. Слышала за собой шаги, и всё равно бежала. Нет. Поэтому бежала. Он догнал её в тёмной полосе тени, поймал за руку, обхватил за талию, привлёк к себе.
  - Что ты, Лялька? Что случилось?
  Она посмотрела на Женьку, в его глазах была тревога и сочувствие. Замотала головой, в бессилии стукнула его по предплечьям, слёзы брызнули. Она не знала, почему плачет, в голове было пусто. Женя прижал её покрепче, тихонько целовал волосы, гладил, как она плачущую Милашку.
  - Как ты меня назвал? - спросила она вдруг, шмыгнув.
  - Лялька, - она чувствовала, что он улыбается. - Ты очень похожа на маленькую лялечку, малышка.
  У неё слезы брызнули сильнее.
  - Ты что? - он испугался.
  - Нет, нет, ничего, - заторопилась Алинка. - Просто меня давно так никто не называл!
  - Хочешь, я тебя буду так всегда называть?
  Она опять шмыгнула.
  - А почему вы всё-таки не подрались?
  Женька расхохотался.
  - Потому что Нетесин может убедить арабов завозить песок в Сахару. Представляешь, выходим мы, драться, конечно, нафиг никому не упало. Мэтью говорит, вы постойте, я один справлюсь. И тут Серёга вперёд выходит, - изменил голос и интонацию. - Господа, минуту внимания. Эти парни - профессиональная команда по боевым искусствам, я их менеджер. Перед тем, как вы начнёте, два момента, плиз. Первое - прошу каждого дать письменную расписку о добровольности на случай увечий и тяжких телесных, второе - они бесплатно не дерутся. Только за кэш. И всё в том же духе минут пять, ни разу не повторился. Они сначала ерепенились, Матвей у одного трубу железную показательно узлом завязал, потом все вместе поржали.
  Они постояли еще немного, обнявшись, Лялька вздыхала и улыбалась, и ей было легко-легко.
  
  - ... до ёлки неделя ещё, а она все выходные в этом костюме ходит, - вздохнула Лялька. - Вчера орала, на ночь не давала снимать, мыться не хотела. Как завтра в детсад пойдём, не представляю.
  Женька на экране рассмеялся, глядя, как Милаха в наряде белки, сопя, пытается втиснуть мягкий квадратный пазл в треугольное отверстие. Пышные оборки на рукавах мешали, шапочка с мордочкой, с кисточками на ушках то и дело сползала на лоб, и она её то и дело поправляла. Пышный шикарный хвост из искусственного меха грустно волочился сзади.
  - Вчера такой бодрый был, - кивнула Лялька на бедный хвост. - Задорный, а пока со мной боролась, проволочка, наверно, отломилась, и упал.
  - Так зачем ты вообще Милахе его так рано показала?
  - Да сглупила, - Лялька махнула рукой. - Я его по интернету заказала, в самовывоз заехала, а там упаковку вскрывают, чтобы покупку проверить. Я потом в обычный пакет сложила, забрала её из сада, только домой пришли - 'мамчёкупила'. И понеслось. Тем более, Игорь Вадимович нам как раз в пятницу ёлку привёз, поставил, нарядить помог. Милашка ему стишок рассказала.
  - А мне почему не рассказала? - оживился Женя. - Карамелька! Иди сюда, совёнок!
  - Милаха, расскажи стишок Жене, - Алина протянула руку дочке. - Как будешь Деду Морозу рассказывать. Давай, вставай под ёлочку.
  Камилла подошла, Лялька направила на неё камеру. Смешно придерживая краешек юбочки, Милашка с выражением прочитала.
  
  - Тёлотька гоит огнями,
  Дед Мооз танцует с нами.
  Он в ладоши хопает
  И ногами топает, - она показала, как дедушка хлопает и топает.
  Нам кофетки аздает -
  Ныче паздник Новый год!
  
  - Молодец! - трясясь от смеха, похвалил Женя. - Дед Морозу очень понравится!
  - Милашка, не тёлочка, - смеясь, поправила мама. - Ёлочка! Ёлка, понимаешь? А тёлочка - это коровка маленькая, мы с тобой видели, когда на даче гулять ходили. Скажи 'ёлочка'.
  - Тёлотька, - повторила Милашка блестя хитрющими глазами. - Тёлотька!
  - Вот негодница, - подхватывая малышку, возмутилась Лялька. - Ты нарочно!
  - Лялька, - отсмеявшись, позвал Женька. - Ты ведь поедешь к нам на все каникулы?
  - Жень, ты опять? - Камилла привалилась к маме, заёрзала, потому что хвост мешал сидеть. - Я ведь тебе говорила - это неудобно. Родители вас в гости ждут, мы-то здесь причём?
  - Ок, хочешь разочаровать мою маму - пожалуйста, - Жень демонстративно откинулся на спинку кровати, скрестил руки на груди. - Мама, как ты справедливо заметила, ждет нас, мы могли бы вместе с родителями время на даче проводить, а так мне придётся в городке жить.
  - Это почему? - подозрительно посмотрела в экран Лялька.
  - Что бы вас видеть. Я, знаешь ли, очень соскучился, - он посерьезнел. Улыбнулся, сделал широкий жест в экран. - Ладно, об этом я тебе лично расскажу. При встрече. Так что, ты добровольно согласишься, или мне прибегнуть к шантажу?
  - А до этого не шантаж был? - прищурилась Лялька.
  - Поедешь, нет?
  - Что воля, что неволя - всё одно, - вздохнула. - Меня Рита позвала давным-давно. И Людмила Евгеньевна. Я согласилась уже, - и показала язык.
  
  Тридцатое и тридцать первое декабря пришлись на субботу и воскресенье. Курсанты прилетали рано утром тридцатого, Алина собиралась ехать в субботу после обеда, на такси. Они с Милахой сладко спали в одной кровати - Камилла под утро навестила горшок и забралась под одеяло к маме - когда в дверь позвонили. Алинка нашарила на ковре телефон, посмотрела на него, на спящую дочку, вылезла из-под одеяла, напялила халат, тапки, кое-как пригладила волосы, отперла дверь - Женька улыбался на пороге. Посмотрел на неё - розовую, тёплую со сна, на приоткрытые в удивлении губы, на краешек груди между халатиком и сбившейся майкой, шагнул, сжал до боли, и коснулся губ самым нежным, невесомым и сладким поцелуем в мире.
  
  - Ты что? - она отступила - он отпустил, не сделав попытки удержать, прижала ладошку к губам. Глаза, и так огромные, стали похожи на бездонные синие озёра.
  - Так не виделись давно, - стараясь не шуметь, закрыл дверь, снял обувь. - Могу я тебя по-дружески поцеловать?
  - Ну, если по-дружески, - Лялька пошла в кухню.
  Он услышал в голосе толику сожаления, догнал, на ходу стряхивая куртку, обнял, поворачивая к себе, целуя глубоко и жадно.
  Потом они сидели в кухне, пили чай из больших кружек и таскали из Милашкиного подарка конфеты. Алина, раскрасневшаяся, нет-нет, да и погладывала на Женьку из-под пушистых ресниц. Молчали, потому что о пустяках говорить не хотелось, а о главном - страшно.
  - Ты, наверное, есть хочешь? - в Ляльке проснулась хозяйка. - Что сделать - яичницу, бутерброды?
  - А ты чем обычно завтракаешь?
  - Мы с Милахой кашу едим. Но это только потому, что я за ней доедаю, - хихикнула Алинка.
  - Будешь горячие бутерброды? Ты таких вкусных никогда не ела, отвечаю, - Женька исследовал холодильник, достал из стола доску, нож. - А карамельке какую кашу варить?
  - Манную, - она улыбалась.
  - Ты не веришь? - он прищурился.
  - Про бутерброды и яичницу верю, а вот что кашу...
  - Спорим?
  - Нет.
  - Трусишь?
  - Ничего я не трушу!
  - Тогда на желание.
  - Опять?!
  - Есть предложение получше? Нет? Значит, на желание.
  Тут у Ляльки - с досады, не иначе, - зачесалась нога. Ну как нога - то место, из которого она росла. Посмотрела на Женьку - тот отвернулся к плите, украдкой почесала и тут только обнаружила, что так и сидит в наперекосяк запахнутом коротком халате поверх микроскопических шортиков и старой майки, севшей настолько, что она по размеру стала меньше бюстье.
  - Ээээ, - сползая со стула, проблеяла Алинка. - Я на минуту.
  - Я никуда не уйду, - успокоил её Женька, начиная мыть руки.
  Лялька сходила в душ, плотно закрыла дверь в комнату и замерла у шкафа. Как хорошо было раньше! Вытянутые штаны, безразмерные майки - и никаких хлопот. А теперь каждый день лук себе выбирай! Лук - какое глупое слово! Как будто по-русски сказать нельзя. Под ворчание вытащила светлые джинсы, симпатичную блузку без рукавов, мягко облегающую фигуру, покопалась в ящике с бельем, выбрала новый комплект, подумала, воровато сунула его в приготовленную в гости сумку, достала другой - тоже красивый, кружевной, но построже. Оделась, причесала волосы, покрутилась перед зеркалом, подумала. Скрутила пучок, сделала хвост, опять распустила.
  - Так побуду, - решила вслух. - Голова уже от этих гулек устала, а с косой идти - как-то по-тинейджерски.
  Сзади раздался тихий звук, Лялька обернулась. Милашка почти проснулась, села, и терла сонные глазки.
  - Привет, - Алина встала у постели на коленки, обняла дочку, поцеловала. - Проснулась, скворушка?
  - Неть, - Камилла сонно качалась из стороны в сторону.
  - Знаешь, кто к нам приехал? - Лялька спросила просто, без всякой задней мысли, но малышка моментально встрепенулась, слезла с кровати и побежала к двери с громким восторженным криком, замолотила кулачками.
  - Женя, Женя!
  Женька распахнул дверь, подхватил её на руки.
  - Привет, карамелька!
  Обняла за шею, прижалась, выгнулась, хохоча.
  - Пиехал! Женя пиехал! - прыгала от радости у него на руках, прижималась, тянула губы трубочкой - целоваться. Наконец затихла, положила голову ему на плечо, счастливо улыбаясь. Женька целовал пушистые волосики, гладил сильную спинку, шептал.
  - Я так скучал, совёнок. Солнышко мое...
  У Алины всё внутри переворачивалось. Она так и сидела на пятках на полу, Женя подошёл, подал ей руку.
  - Девчонки, завтрак готов. Милаха, будешь судьёй.
  - Судёй? - Милаха любила новые слова. - Буду!
  Горячие бутерброды были и вправду вкусные, но хитом оказалась манная каша. На красивой тарелке лежал аккуратный розовый кекс, посыпанный сахарной пудрой и украшенный малиной. Не успела Лялька и глазом моргнуть, как её привереда доела последнюю ложку, наклонилась, и облизнула тарелку.
  - Я так понимаю - победа нокаутом, - констатировал Женька убирая посуду и ставя перед Милашкой стакан компота.
  - Это не каша, - категорично возразила Алина. - Она манку терпеть не может. Ой! - спохватилась.
  - Ага, - прищурился он. - Ты нарочно. Ладно, это вам зачтётся, - зловеще. - Так, говоришь, не каша. Я ждал этого вопроса.
  Поставил перед ней точно такую же тарелку, беззвучно положил чистую вилку.
  - Прошу.
  Лялька скептически хмыкнула, но вилку взяла.
  - И?
  - Что? - пробубнила она с набитым ртом.
  - Это манка?
  - Нет, - возразила она из чистого упрямства, доев.
  - Врать не хорошо, - прошептал он ей в губы. Милаха сползла с табуретки, обошла Женьку, подёргала за руку.
  - Пидём игать!
  - А на дачу поедем? На санках кататься?
  - Да! - захлопала в ладоши.
  - Тогда иди с мамой одеваться, пока я посуду мою, хорошо?
  - Хошо, - убежала.
  - Может, я посуду помою? - предложила Лялька.
  - Я взяток не беру, мне за державу обидно, - процитировал Женька, отворачиваясь к мойке. - Иди собирайся, и платье нарядное возьми.
  - Зачем?
  - Узнаешь. Со временем, - многообещающе.
  Лялька сочла за лучшее молча удалиться.
  
  
  
   Глава 11.
  
  
  
  Новый год у Серебро любили все, кто у них бывал. Народу было много, правда, компания разнообразием не отличалась, Алина всех уже знала, поэтому не очень стеснялась. Тридцать первого декабря родились младшие Колодеи, Андрюша и Игорёня, и праздновать всегда начинали с их именин. Накрыли детский стол, устроили развлечения, подарили подарки и им, и Камилле. Милашка бегала и всем рассказывала, что у неё 'день ождения'. Мальчишкам, видимо, очень хотелось возразить, но они сдержались, смотрели снисходительно, соглашались и гладили её по голове. Потом дети играли под ёлкой, а взрослые сели ужинать. Лялька нет-нет, да и поглядывала на дочку.
  - Такая деловая, - перехватила её взгляд Рита, улыбнулась, глядя, как Милашка, всё в том же беличьем наряде, перекинув через локоть хвост, как какая-нибудь герцогиня шлейф на великосветском приеме, повиливая пухлой попой, прогуливает куколку.
  - Она днём спала полчаса всего. Не знаю, как уложу, - Алина вздохнула, отчего грудь в низком вырезе поднялась совсем уж неприлично, с её точки зрения. Смутилась, как бы потянувшись поправить бретельку, прикрылась рукой. Вообще, она приготовила с собой прекрасный брючный костюм, но, сама не зная почему, в последний момент надела платье, взятое по Женькиному настоянию. Когда мерила в магазине, задрапированное 'качелями' декольте казалось очень скромным и приличным, а вот сейчас она чувствовала себя почти голой.
  - Алина, ты зря беспокоишься, - Лялька вздрогнула, как будто Рита прочитала её мысли. - Сейчас пойдем на улицу, нагуляется и задрыхнет.
  Тут Матвей Волконский боком внес в арку противень с запеченным мясом - настолько большим он был. Игорь Вадимович зашёл следом, показал на боковой стол, на котором была приготовлена стопка тарелок, нож и вилка.
  - Ставь сюда.
  Матвей поставил, снял и аккуратно убрал прихватки.
  - Ого! - оживился народ.
  - Красота какая!
  - Вот это кусище!
  - Кому с черносливом? - объявил Игорь, начиная нарезать и раскладывать мясо по тарелкам. Матвей украшал капелькой янтарного соуса, в котором томилось мясо, клал парочку ломтиков печёных овощей, передавал Вадиму. Женька тем временем собрал со стола грязную посуду, запустил посудомойку.
  - Огласите весь список, пожалста! - под общий хохот попросил Максим Дмитриевич.
  - Мясо по-индейски, - объявила Мила. - С черносливом и орехами, помидорами с чесноком или грушами с сыром.
  - Я хочу всё! - Рита алчно потёрла руки. Матвей, улыбнувшись, принес ей тарелку с тремя огромными ломтями, она оценила и погрустнела. - Я, конечно, ем как птичка гриф, но это не осилю.
  - Я тоже хочу всё попробовать. Поделишься? - помогла Алина. - По половинке от всего?
  - Со мной поделись, - Женя сел рядом, поставил перед ней точно такую же тарелку, себе оставил пустую.
  Мясо так пахло, что Лялька моментально забыла, что минуту назад что-то там думала про вырез. Отрезала кусочек истекающего соком мяса, окунула в лужицу сока, попробовала.
  - Это очень вкусно, просто во рту тает, - сообщала она Жене. - Положи себе, - кивнула на тарелку, отрезала еще кусочек. Он взял её руку, осторожно снял кусочек губами, глядя ей в глаза. Ей показалось, что они на глазах у всех занимаются чем-то очень неприличным, и она густо-густо покраснела, торопливо отняла руку. Он понимающе улыбнулся, отрезал от ломтя, утащил к себе на тарелку.
  - Ешь спокойно, - подмигнул.
  Может быть, в книгах у девушек в такой ситуации и пропадал аппетит, а на Ляльку напал настоящий жор. Пришёл Матвей с тарелкой, сел в торце, они с Ритой съели сначала её порцию, потом она таскала у него кусочек того, сего. Клим помог отцу принести самовар с улицы, следом Кир с Никитой притащили второй и девчонки Русановы пошли разливать чай.
  - Алин, пойдем, мама зовёт, - поднялась Рита. Людмила Евгеньевна резала шарлотку, Екатерина Юрьевна - торт, Рита с Лялькой разносили. Маша Колодей начала убирать со стола, муж тронул её за плечо, усаживая. Носил посуду в кухню, там Клим гремел посудой, шумела вода.
  - Милаха, иди сюда, - позвал Женя.
  - Цто? - подбежала.
  Посадил на колено, скомандовал.
  - Закрой глаза, открой рот!
  Она сделала и стала похожа на забавного скворчонка. Он, улыбаясь, сунул ей кусочек торта. Камилла жевала, он спрашивал 'ещё?' и игра повторялась.
  - Милашка, столько сладкого вредно, - попыталась урезонить мама.
  - Да где много-то? - скармливая Милахе еще ложечку, возмутился Женя. - Кусочек крохотный. Не приставай к ребёнку!
  - Ну хоть без крема давай, - сдалась Лялька.
  - Он без масла и сгущёнки, хорошие сливки взбитые, - Мила поставила перед ними тарелку с печёным яблоком. - Шоколад, курага. Ты говорила, у Милашки ни на что аллергии нет? Я думаю, вреда не будет. Но ты всё-таки не увлекайся, Жень.
  - Все против нас, карамелька, - доедая торт, пожаловался он. - А яблочко будешь? Оно сладкое-сладкое.
  У Ляльки уже немного кружилась голова от выпитого бокала вина, жара от камина, вкусной еды и разговоров. Женя покосился на неё, подкинул на коленке Камиллу.
  - Пойдем гулять? Да? - и Ляльке. - Переодевайся, только её одёжку выдай, мы наверху оденемся.
  - И костюм этот спрячь, пожалуйста, - шёпотом попросила Алина, вставая.
  Кивнул, унося малышку, что-то рассказывая на ходу. Пошли гулять втроём по дороге, он катил Милашку на красивых санках с длинной ручкой, болтал обо всём на свете с ней и с Лялькой. Их догнали Матвей с Ритой, смеялись, пробовали лепить снежки из сухого хрусткого снега. Женька носился с Милашкой на шее, смешил её, и вдруг огромными скачками понёсся к дому, крича на ходу.
  - Сейчас! Сейчас добежим!
  Милаха тоже что-то пищала на ходу, и они умчались, не успела Алина сообразить, что к чему. Трое оставшихся переглянулись и двинулись в том же направлении.
  В доме было пусто и убрано, все ушли гулять, даже бабушки и деды. Лялька позвала, расстегивая куртку.
  - Жень, вы где?
  - Здесь, - послышалось откуда-то сбоку.
  В ванной Милашка стояла возле горшка, Женька со знанием дела вытирал ей попу влажной салфеткой. Вытер, проверил чистоту, вымыл себе и ей руки, одел трусы, штаны, поправил кофточку, шапку, начал умело запихивать в комбинезон.
  Лялька стояла и просто таращилась.
  - Выходите, а то она вспотеет, - велел Женька, принимаясь мыть горшок.
  - Пидём, - дёрнула Милашка маму за руку. Лялька отмерла, насколько это было возможно, и они пошли.
  
  Хорошо, что Лялька была подготовлена мытьём горшка, а то неизвестно, чтобы с ней случилось, когда утром третьего января, помогая Рите с уборкой на втором этаже, она увидела, как Игорь Вадимович моет унитаз. Тщательно так поливал моющим средством, тер ершиком, протирал сливной бачок, сиденье, крышку.
  - Алин, ты что? - Рита недоуменно переводила взгляд с неё на отца.
  - Он унитаз моет, - утаскивая ведро и тряпку на лестничную площадку, сообщила Лялька таким тоном, как будто увидела Игоря Вадимовича делающим сложную хирургическую операцию.
  - И что? - то же шёпотом не поняла Рита.
  - Он же командир отряда космонавтов?
  - Ну?
  - Он же генерал-полковник!
  - Он ещё трижды Герой России, - закончила Рита перечисление отцовских заслуг. - Так что?
  Лялька в бессилии пожала плечами. Такой человек по определению не должен унитазы мыть, или нет?
  - Я сколько себя помню, папа, когда дома, уборку делает, готовит с мамой, - Рита никак не могла понять, что тут удивительного-то? - Мы маленькие еще были, учились на стол накрывать, посуду мыть, что-то элементарное готовить. А с десяти, наверное, уборка, стирка-глажка своих вещей. Готовить мы все умеем, даже испечь не проблема. Мама работает, и она то же Герой России, вообще-то, - девочки прыснули, настолько торжественным был тон Риты и настолько смешной был тема для такого серьезного разговора.
  - Рита, - Игорь Вадимович тем временем вышел из своей комнаты с ковром под мышкой. - Я там закончил.
  - Да, пап, - Рита пошлёпала домывать. - Я тут тогда, а ты лестницу, Алин, хорошо?
  К обеду все три дома сверкали чистотой, субботник благополучно завершился.
  - Лялька, ты помнишь про желание? - негромко спросил Женька, поймав её в дверях их с Милашкой комнаты. Камилла, набегавшись на свежем воздухе, нашалившись, с аппетитом поела и уснула на диване в гостиной, едва их выпустили из-за стола. Матвей первый заметил, осторожно унёс, чтобы не проснулась от шума собирающихся обедать взрослых. Лялька пошла следом, укрыла дочку лёгким покрывалом, поцеловала в макушку. Только вышла, беззвучно прикрывая дверь, тут Женька.
  - Помню, - насторожилась Алина.
  - Замечательно. Моё желание - ужин сегодня вдвоём. В ресторане. Выезжаем в семь. С Милахой сидит Маша, уложит вместе с мальчишками, я договорился.
  - А... - начала было Лялька, но Женька строго посмотрел, повторил.
  - Желание, - и под локоток повёл её обедать.
  Пришлось вместо прогулки и фильма вытаскивать из коробки парогенератор, отпаривать костюм, рассказать девчонкам про ресторан. Рита развернула бурную деятельность с причёской, макияжем. Надо сказать, она это делала очень умело и с большим вкусом. Лялька смотрела на себя в зеркало, крутила головой.
  - Нравится? - отступая и поправляя Алинке локон, спросила Рита.
  - Очень. Спасибо тебе большое, Ритуль!
  - Алин... - Рита перестала собирать свои парикмахерские приблуды. - Я в ваши дела не лезу, только... ты должна знать. У Женьки никого нет, давно. Он в увольнительные только с Вадькой ходит, никаких девчонок, посиделок в кафе, ночёвок с подружками.
  - А почему я это должна знать? - фальшивым голосом поинтересовалась Лялька. Рита улыбнулась и ничего не ответила.
  Женя за рулём отцовского джипа смотрелся отлично. Алинка, переживавшая, как без неё Милаха - сама Милашка, кстати, нисколько не расстраивалась из-за маминого отъезда - постепенно расслабилась, разглядела на Женьке отличный костюм, туфли. Даже за себя начала волноваться - соответствует ли. Сапфирово-синий брючный костюм: брюки с высокой талией, зауженные и открывающие щиколотку, делали ноги ещё длиннее, пиджак, посаженый на баску, с V-образным вырезом, подчёркивал грудь и талию. Высокие каблуки, оригинальная подвеска. Ничего так, вроде бы.
  - А куда мы едем?
  - Поесть, потанцевать. Поговорить.
  Последнего она и боялась. Лялька читала, что девушке, если она хочет избежать серьезного разговора, стоит начать болтать, чтобы парень слова не мог вставить. Одна беда - она была катастрофически молчаливой. Зато Женька мог заговорить любого. Лялька казалось, что вот только они отъехали от дома, а уже за окном мелькала новогодняя Москва. Припарковались у дорого, по виду, заведения, на входе швейцар открыл дверь, расшаркался.
  - Обязательно нужно было сюда ехать? - шёпотом спросила Алина, пока он снимал одолженную Людмилой Евгеньевной короткую шубку. - А не куда попроще?
  - Такая девушка достойна только лучшего.
  - Как в кино, - пробормотала Лялька. - И кольцо должно быть в десерте.
  - Ты что-то сказала? - и Женька, как бы невзначай, полез во внутренний карман пиджака.
  У Алины был такой испуганный вид, что Женька сжалился.
  - Кольца не будет, в ресторане кольцо дарить в наше время слишком банально, - улыбнулся.
  Она выдохнула и даже расслабилась, но только на секунду. Лялька никогда в жизни не бывала в ресторанах и думала, что будет чувствовать себя очень неловко. В зал заходила неуверенно, за стол садилась с опаской. Вдруг там три разных вилки, а она же не знаток всех этих ресторанных сервировок?
  - Лялька, - наклонился к уху Женя, подвигая ей стул. - Я тут никого из Британской королевской семьи не вижу. И из дипломатического корпуса тоже. Вон девушка, когда пьет, мизинец оттопыривает, а это еще классик не одобрял. Не парься.
  Алинка подумала и решила 'не париться'. Официант принес шампанское с клубникой, подал меню.
  - Женя, ты знаешь, что такое 'гратен дофинуа'? А 'казуле'?
  - Я знаю, что 'биф' это говядина. Биф Веллингтон кажется мне более безопасным, чем галантин.
  Лялька вдруг почувствовала странный азарт.
  - А давай закажем совершенно непонятное? - у нее даже глаза заблестели. - То, что ни разу не пробовали?
  - А если это лягушачьи лапки? Или улитки?
  Алинку слегка передернуло, поскольку лягушек она боялась до дрожи.
  - Мы у официанта спросим - есть у них или нет?
  Женя взглядом подозвал официанта, поинтересовался.
  - Нет, к сожалению, - искренне покаялся парень. - Не сезон.
  - Это хорошо, - удивил его Женька. - Тогда нам вот что...
  Они надиктовали заказ и пошли танцевать. Лялька вообще любила танцевать - одна или в паре, а с Женькой особенно. Они вдвоём двигались как-то по-особенному слаженно, даже ритм дыхания у них совпадал. 'Мы как будто любовью занимаемся', - мелькнула у Ляльки крамольная мысль, и она тут же сбилась, покраснела. Женька аккуратно вывел её на край танцпола, спросил.
  - Всё нормально?
  - Оступилась. Там официант на нас смотрит, может, ждёт, когда мы сядем?
  Вышли из ресторана после одиннадцати, по почти пустым улицам доехали до кольцевой, свернули на своём повороте, ехали по знакомой дороге, а потом как-то оказались на просёлке. Вокруг заснеженное поле, огни вдалеке и безлунное зимнее небо с разлитым в незапамятное время застывшим молоком. Женя заглушил двигатель, вышел, обошёл машину, открыл дверь с Лялькиной стороны, подал руку. Она молча вышла, прошла за ним несколько шагов.
  - Алина, - Женя взял её за руки, притянул. Она опустила голову, упёрлась лбом ему в грудь. Сердце колотилось. Её сердце. Он казался спокойным, только сжимал её всё сильнее, притягивал ближе. - Только не убегай, выслушай меня.
  - Ты поэтому меня сюда привёз, что бы не сбежала? - она пыталась шутить, но волнение путало мысли.
  - Лялька, я вас люблю.
  У неё кровь шумела в ушах, она не сразу поняла, почему он говорит 'вас', не к ней же он на 'вы' обращается.
  - Я люблю тебя и Милашку, сильно, я вас никогда не обижу. Я хочу, чтобы мы стали семьей, навсегда. Лялька, ты выйдешь за меня замуж?
  
  Алина не могла смотреть ему в лицо, упорно смотрела вниз. На его раскрытой ладони лежало кольцо. Лялька вдруг ощутила непреодолимое желание расплакаться.
  - Лялька, что? - он подхватил ее на руки, она уткнулась ему в плечо, вздрагивая и всхлипывая так горько, что у него сердце сжалось. - Я тебя чем-то обидел? Прости. Прости...
  - Нет! Ты самый хороший! Самый лучший! - она разрыдалась.
  - Тогда я вообще ничего не понимаю, - посадил её на заднее сиденье, обошёл машину, повозился, прибавляя печку, сел рядом, подал ей салфетки. Она достала одну, вытерла глаза, высморкалась и вскрикнула. На безымянном пальце блестело кольцо. Простое серебряное колечко с капелькой бирюзы.
  - Лялька, поговори со мной, - притянул к себе, сжал ладонь, поцеловал пальцы.
  - Женя, - она попыталась стянуть кольцо, руки дрожали. - Я не могу!
  Он терпеливо ждал, забрав её руки и грея ледяные пальцы поцелуями.
  - Я не такая, как ты думаешь, - призналась она в отчаянии. - Я не умею любить, я уже испортила жизнь одному человеку, и тебе испорчу!
  - Лялька, - начал Женька мягко. - Ты говоришь глупости. Как же ты не умеешь любить? Я же вижу, как ты дочку любишь.
  - Это другое, - слабо возразила Алинка.
  - И жизнь Денис пытался испортить тебе, а не ты ему. Что за глупости он тебе внушил?
  - Я старше тебя. У меня есть ребёнок и тебе ещё три года учиться, - она его не слушала, кажется.
  - Мы ровесники и разница в пару лет вообще ничего не значит, - начал он по пунктам. - Я люблю Милашку и ей нужен отец, ты же не будешь с этим спорить. Поженимся перед выпуском, как Ритка с Матвеем решили, и Вадим с Линой. Я к тебе даже приставать не буду, обещаю!
  Лялька сидела, спрятав лицо в отворотах его куртки. В голове была мешанина мыслей, и она ни одну не могла додумать до конца. Что-то особенно её беспокоило, и она судорожно пыталась понять, что именно, даже лоб сморщила от усердия и засопела. Секс! Она же ничего не умеет. Ей даже никогда не нравилось этим заниматься. Он будет ждать три года или сколько там, а потом раз - и всё про неё поймёт. Какая она никчёмная, не красивая и не привлекательная. Так надо же решиться сегодня, сейчас! Он сам от неё откажется, и ей не придётся мучиться от ожидания, что у него другая, что он её вот-вот бросит!
  - Жень, не надо ждать, - сказала тихо, как-то обречённо даже. - Отвези меня домой, к нам домой.
  
  Тесная однокомнатная квартира, где живут две девочки, детская кроватка у стены, расстеленная постель, пахнущая цветами, её кожей и совсем чуть-чуть - маленьким ребёнком. Лялька сидела на краю, сжав пальцы, комкая простыню, и смотрела, как Женька раздевается. Буднично, как муж, пришедший с работы. Аккуратно убрал вещи, шагнул к ней, высокий, красивый и совсем голый. Лялька задохнулась и горло перехватило. Встал на колени перед ней, оперся руками, не прикасаясь, но близко-близко.
  - Боишься?
  Она честно покивала.
  - Я тоже, - признался он проникновенно. - Первый раз, ты же понимаешь...
  Она против воли хрюкнула от смеха, шлёпнула его по руке.
  - Что ты врёшь!
  - Я не вру, - он смотрел честно-честно. - Я даже обнажённую девушку никогда не видел, - осторожно прокрался кончиками пальцев от запястья до плеча, провёл по краю выреза, зацепил одну петельку, другую, потянул в сторону полы жакета. Полные тяжёлые груди поднялись и опустились в низко вырезанных чашках лифчика. Он по очереди поцеловал одну и вторую, лизнул.
  - Ммм, вкусно, как мороженое, - поднял на Ляльку смеющиеся глаза. - Можно мне вишенку сверху?
  Ловко расстегнул застежку, бретельки застряли на запястьях. Коротко поцеловал соски, посмотрел на запутавшийся бюстгальтер.
  - О, так в ролевых играх связывают, - ловко снял, отбросил в сторону.
  - Ты же первый раз, - подколола она.
  - Я читал, - возмущённо. Приподнял её, расстёгивая и стягивая брюки, целовал бёдра, стиснул ягодицы.
  - Какие ноги. И попа! Знала бы ты, как я хотел тебя потрогать. Я так подарков на новый год не ждал, - поцелуи после каждого слова, ласковые руки. Ей немного щекотно и весело. Встал с ней в руках, опрокинул на кровать, упал рядом сам. Поцеловал в губы, рука подрагивала на животе, прокрадываясь под кружевную резинку.
  - Самая красивая, сладкая моя, - перевернулся вместе с ней, положил её на себя, замер.
  Она пошевелилась, приподнялась, поставила локти ему на грудь.
  - Эй! Ты что, уснул?!
  - Если ты сделаешь ещё хоть одно движение, всё случится прямо сейчас, - предупредил он честно, стиснув зубы в попытке сдержаться. Лялька, пьяная от осознания своей женской силы, от того, что он сейчас так зависит от неё, провокационно потёрлась об него всем телом, засмеялась, когда он зарычал, обхватила его руками и ногами, пока он укладывал её на спину. Посмотрел в сияющие глаза, поцеловал в губы, осторожно вошёл в неё. Она встретила первый толчок коротким выдохом. Выгнула спину, чтобы быть теснее, ближе, притянула его голову, поцеловала в губы, ещё, ещё.
  - Я люблю тебя, - шептал в такт движению. - Люблю, люблю...
  - Да, - отвечала всё горячее и громче, не стесняясь крика, того счастья, что он дарил ей сейчас. - Да, да, да!
  
  - Мам, ты де была? - Милаха слезла с Ритиных коленок, подбежала к маме. Алинка подхватила дочку, уткнулась лицом в теплое пузо, скрывая румянец.
  - Секотно, - Милашка вырывалась, смеясь. - Пусьти!
  - Иди ко мне, карамелька, - Женя подхватил выворачивающуюся ужом малышку, поддержал покачнувшуюся Ляльку, решительно взял за руку, повёл к столу, повернув ладонь так, что видно было кольцо на её пальце. Родня многозначительно переглянулась.
  - Ага, - начала Рита. Людмила Евгеньевна предупреждающе подняла бровь, мягко похлопала дочь по лопаткам.
  - Вы как раз вовремя, - поставила перед Лялькой и Женькой по тарелке. - Ещё пять минут, и орда бы всё доела. - Милашка, будешь ещё оладушек? Да? Иди тогда ко мне.
  Рита еле-еле дотерпела, пока они с девочками убрали со стола и вымыли посуду.
  - Нам срочно надо пошептаться! - объявила она и потащила Алинку и двойняшек к себе в комнату. Плюхнулась на кровать, сёстры попадали рядом, все трое уставились на сидящую с краешку Ляльку как инквизиторы на симпатичную ведьмочку.
  - Вот, - сунула Ляльке почти под нос правую руку. На безымянном пальце красовалось тонкое серебряное колечко с жемчужиной. - Лина?
  Ангелина предъявила серебряное кольцо с зелёным камушком.
  - Это авантюрин, - хихикнула. - У Вадьки прекрасное чувство юмора. Лиска, давай.
  Алиса продемонстрировала ярко-оранжевый камушек в серебряной оправе.
  - Это сердолик. Древние греки, между прочим, считали его символом вечной любви. Теперь твоя очередь.
  Лялька боролась с упрямством, не желающим показывать кольцо, и ощущением неизбежности.
  - Я не знаю, как они будут действовать, но человека можно оглушить, напоить, усыпить. В общем - с бесчувственного тела. Наконец, с трупа, - вспомнила она любимый дедушкин фильм. - Ладно. Вот.
  Девушки с хищным выражением уставились на Лялькин палец.
  - Так-так-так, - тоном прожженного ювелира начала Лиска. - Ну, серебро - это понятно. Бирюза. Камень счастья, персы его считали камнем победы. А ацтеки...
  Алина застонала.
  
  За короткие десять дней, оставшихся от зимнего отпуска, Лялька успела поверить в своё счастье. Женя настоял, чтобы она не снимала кольцо, открыто переселился в её комнату или увозил Ляльку в городок, Камилла оставалась ночевать с Машиными мальчишками, пару раз спала в комнате у Людмилы Евгеньевны. Родители к переменам отнеслись молчаливо-одобрительно, а помолвку не устроили только по одной причине - Алина очень просила об этом Женю.
  - Пожалуйста, давай отложим, - повторяла она упрямо. - Я не хочу этого официоза, нам и так хорошо.
  В глубине души она не верила, что его увлечение надолго. Вернее, боялась верить, что любит, что они поженятся. Просто позволила себе пожить в сказке, хоть немного. Кольцо надела на средний палец левой руки, как обычное украшение. Проводили курсантов, всё вернулось в прежнюю колею. Подготовка к экзаменам, диплом, танцы, дом, Милашкин садик. Только она изменилась, оказывается. Как будто ребёнку показали подарок, дали подержать на минутку и спрятали. Маялась, даже плакала по ночам. Женька как-то догадался, каждый вечер звонил из какого-нибудь укромного угла, подолгу говорил о том, что любит, скучает, строил планы на длинные мартовские выходные - Ляльке заранее снять квартиру в городе, приехать и побыть с ним сутки его увольнения. Она слушала, кивала, верила - и опять сомневалась.
  В первых числах февраля она пошла забрать Милашку из сада чуть пораньше, утром показалось, что малышка заболевает - вялая, плаксивая, капризничала больше обычного. С трудом собрались вовремя, пришлось уговаривать и разрешить взять с собой большую мягкую куклу ручной работы, подарок Жени на трёхлетие. Кукла была с такими же волосами, как у Милахи, и носила точно такое же платье, Милашкино любимое. Нянечка привела Камиллу из группы вдвоём с 'подружкой', и, пока Лялька переодевала дочку, преувеличенно оживлённо разговаривала с малышкой.
  - Ой, какая у тебя кукла красивая! Ммм! Да она на тебя похожа! Кто тебе куколку подарил, мама?
  - Неть, - Милашка по очереди подставила маме одну ногу, потом другую. - Это папа мне подаил!
  - Папа?! Папа молодец какой! Он тебя дома ждёт, наверно?
  - Папа уетел. Даеко! Он на ётчика утитца поехал, - прижала к себе куклу, заговорила в нос, проглатывая буквы - верный признак скорых слёз. Алина обернулась к женщине, жестом показала - молчите.
  - А как твоего папу зовут? - не унималась Наталья Владимировна.
  - Женя, - хлюпая носом, тонким голосом, переходящим в плач, ответила Милашка. - Мама, а папа скоо пиедет? Папа! Ааааааа!
  
  
  
   Глава 12.
  
  
  
  Женька позвонил как раз, когда Лялька тащила орущую и извивающуюся Милаху, оскальзываясь на обледенелом тротуаре.
  - Привет, - ответила она сердито, перекидывая дочку с руки на руку, перехватывая поудобнее и при этом едва не выронив телефон.
  - Что случилось? - он мгновенно уловил её настроение.
  - Ничего не случилось, - злясь на него, на себя, на весь свет. - Камилле папа внезапно понадобился, которого у неё нет!
  Милашка не нашла лучшего времени, чтобы завопить что есть силы.
  - Папа! Папотька мой!
  Алина сунула телефон в карман, прижала дочку к плечу, уговаривала, утешала, всё без толку. Пришли домой, разделась сама, начала Милашку раздевать.
  - Мокрая вся, горячая, до чего докричалась, - снимая с дочки платье, колготки, влажную майку, приговаривала Лялька. - Давай носочки наденем, майку другую, шорты. Пойдём водички попьём, или компота. Хочешь? Кушать пора, я тебе твоих любимых пельменей сварю. Пойдём?
  Бедная Милашка не хотела ни пить, ни есть, ни одеваться. Капризничала, плакала, вцепившись в маму. Алине и самой хотелось упасть лицом в подушку и разрыдаться от бессилия, но увы. Мамы не могут себе позволить такой роскоши. Опять пыталась отвлечь, включила мультфильм, взяла любимую книжку. Бесполезно. Милаха пошла на очередной виток, когда в дверь позвонили.
  - Посиди, - попыталась пересадить малышку на кровать, но та вцепилась в неё так, что оторвать можно было только с куском Лялькиной майки. Пошли вдвоём, открыли дверь. На пороге стояли Игорь Вадимович и Людмила Евгеньевна.
  - Здравствуйте, девочки. Папа приехать не может. Дедушка подойдёт? - Игорь Вадимович улыбнулся, расстегнул куртку, протянул руки к Милахе. Всхлипнула, протянула ручки, уткнулась в мужчину, подвывая. Игорь Вадимович, балансируя, расшнуровал обувь, прошёл в кухню, пропуская жену, так и ждущую на пороге. Людмила Евгеньевна вошла, закрыла дверь, разулась, сняла пальто. Алина машинально взяла его у неё из рук, пристроила на вешалку.
  - Здравствуйте, - запоздало поздоровалась.
  - Привет, - мягко ответила Людмила Евгеньевна, обняла Ляльку. - Канючит? Заболевает, может?
  - Не знаю я, - немного раздражённо ответила Лялька, улыбнулась виновато.
  - Давай попробуем Милашку накормить. И тебя, - улыбнулась в ответ Мила. - Потом посмотрим, - приподняла сумку. - Я тут кое-что принесла, ты не против? Конечно, невежливо приходить в гости со своей едой, но я подумала... - беспомощно пожала плечами, посмотрела на Ляльку. - Извини, Алина.
  - Людмила Евгеньевна, спасибо большое. Я сегодня на кафедру ездила, думала, вернусь, Милаху заберу и приготовлю. А тут... Так что очень кстати. Вы проходите, пожалуйста, - в голосе Ляльки не было ни грамма наигранности или фальши.
  В кухне у стола сидел Игорь Вадимович, у него на коленках Милашка ела мандарин по дольке, аккуратно отделяемой дедушкой. Слёзы высохли, только нос был красный. Игорь Вадимович приговаривал что-то вроде 'обидели мою маленькую', 'вот скоро папа приедет' и даже 'соберёмся и сами к папе поедем, да, мой кисёночек?'. Женщины переглянулись.
  - Хорошая идея, - оживлённо проговорила Мила. - Игорь, пересядь, - кивнула на кухонный диванчик. - Мы на стол накроем.
  - Людмила Евгеньевна, вы такие супы варите вкусные, - доедая, похвалила Лялька. - И всегда разные. Я такой никогда ещё не ела.
  - Это итальянский суп с фрикадельками. Очень выручает, когда наши обычные фрикадельки надоедают, - засмеялась. - Молодец, Милашка, всё съела. А на десерт у нас знаете, что? - порылась в сумке, достала три стаканчика. - Ванильная панакота!
  Пока дамы ели десерт, Игорь Вадимович сделал всем кофе, Милашке открыл сок. Потом увел её в комнату, слышно было, как он ей читает 'Муху Цокотуху'.
  - Вам Женя позвонил? - начала Лялька. - Вы извините меня, пожалуйста...
  - Да за что? - Людмила Евгеньевна нахмурилась.
  - Алина, - спокойно и негромко позвал Игорь Вадимович. - Принеси салфетки влажные, будь добра. И воды Милашке.
  Захныкала Милашка, слышно было, как он её успокаивает. Лялька, забыв про всё, побежала в комнату.
  - У неё температура, похоже. Тошнит, - взял у жены чашку, напоил малышку, вытер ей подбородок. Милашка потянулась к матери, свернулась клубочком.
  - Давай снимем мокрое, - Людмила Евгеньевна помогла раздеть маленькую, убрала последствия, принесла градусник.
  - Тридцать восемь и шесть, - Лялька посмотрела на Милу испуганными глазами. - У неё никогда так не было!
  - Игорь, поезжай за Катей.
  Игорь Вадимович молча поднял со стула куртку, пошёл в прихожую. Людмила Евгеньевна пошла следом, что-то еще сказала, хлопнула дверь.
  - Алина, - Людмила Евгеньевна вернулась. - У тебя есть уксус?
  - Да, стоит в узком шкафчике, - Лялька была так напугана и растеряна, что у неё нечем было удивляться. Через минуту Мила принесла таз и губку. От таза пахло как-то знакомо.
  - Давай Милашку разденем и оботрём, надо температуру сбить, - Женина мама говорила мягко и спокойно, как с ребёнком.
  - А что это? - раздевая совершенно ватную дочку, спросила Алина, чтобы только не молчать.
  - Разведённый уксус яблочный, - осторожно и быстро протирая маленькую, ответила Людмила. - Пока Катя её не посмотрит, ничего давать не будем, а температуру сбить нужно, высоковата.
  Екатерина Юрьевна была на месте через пятнадцать минут, послушала, посмотрела горлышко.
  - Температура 37,9, кашля и соплей нет, горло и дыхательные пути чистые, - констатировала спокойно. - Будете наблюдать, кровь и мочу на исследование я сама отвезу, в лаборатории больницы есть дежурный лаборант.
  - А как?.. - не поняла Лялька.
  Русанова достала детский скарификатор и баночку.
  - Сначала на горшок!
  Больше всего Алину беспокоило, что даже на укол ланцета Милашка, обычно оравшая, как оперная певица, почти не среагировала. Тем временем Игорь Вадимович чем-то гремел сначала в прихожей, потом в кухне.
  - Мы поехали, Мила, - заглянул в комнату. Та вышла к нему в прихожую, они о чём-то тихо поговорили.
  - Алина, напои Милаху, - Людмила Евгеньевна вернулась с детской непроливайкой. - Это клюквенный морс, он и как противовирусное хорош, и температуру снижает.
  С уговорами и поцелуями Милашка выпила почти всё. Переодели, уложили в Лялькину кровать. Позвонила Катерина Юрьевна.
  - Ничего абсолютно, кроме лимфоцитоза без сдвига формулы.
  - Кать, это лимфоциты повышены? - перевела Людмила.
  - Да, как при любом инфекционном или воспалительном процессе. Следите за температурой, если выше 38,5 будет, детское жаропонижающее дайте, Игорь в кухне оставил.
  - Видишь, ничего страшного, - успокоила Мила. - Иди в душ и тоже ложись. Я за ней посмотрю.
  - Вы останетесь? - со смесью облегчения и неловкости спросила Алина. - Но у нас и лечь негде.
  - Хм! - Мила тряхнула головой и приволокла из прихожей раскладушку. Отстегнула крепления, разложила, поправила матрац, полюбовалась. - Отличная вещь!
  Лялька посмотрела на спящую дочку, потрогала лоб, грудку.
  - Вроде бы горячее не стала. Я быстро.
  Плотно закрыла дверь в ванную, набрала Женьку. Ответил сразу.
  - Я ждал, что ты позвонишь, не дёргал. Как Милашка?
  - Температура высокая, - в голосе слышались слёзы.
  - Врач был?
  - Екатерина Юрьевна. И анализы даже сделала, говорит, ничего. Твои родители приехали, мама осталась на ночь. Жень... - заплакала. - Я боюсь!
  Он говорил что-то утешительное и ободряющее, она не вникала. Слушала только голос, и становилось легче. Сведённые мышцы отпускало, можно было вздохнуть.
  - Женя, я утром ещё позвоню, - прислонилась лбом к кабинке. - Спасибо...
  - Целую, моя маленькая. И Милашку...
  Пошептались ещё немного, попрощались. Минута на душ, побежала к малышке.
  Людмила Евгеньевна, домашняя, в простом халате, сидя на раскладушке, распускала причёску, расчёсывала волосы. Милашка спала, вроде бы, спокойно.
  - Отдыхай, - улыбнулась Людмила Ляльке. - Попробуй и ты уснуть.
  Алинка послушно легла, поцеловала дочку в лоб, в щечку. Опять слёзы навернулись, всхлипнула.
  Мила села к ним, погладила Ляльку по волосам, вытерла слезинку.
  - Не плачь, маленькая. Всё будет хорошо, Милашка скоро поправится, - и ещё что-то мягким успокаивающим голосом.
  Алина порывисто села, обняла Милу за шею, прижалась.
  - Спасибо вам большое... Спасибо, спасибо...
  Людмила гладила её, как Милашку, баюкала, шептала...
  Температура держалась трое суток. Приехавший на следующий день педиатр тоже ничего серьезного не нашёл, ничего не назначил. Велел ждать. Милашка почти не ела, хныкала, много спала. Людмила Евгеньевна уходила только на работу на три-четыре часа, ночевала у них. Игорь Вадимович приезжал несколько раз в день, звонили Катя, Маша.
  На четвертый день температура спала, зато высыпала сыпь. Те полчаса, что Лялька ждала Людмилу Евгеньевну и врача, она напридумывала Милахе - спасибо интернету - диагнозов от краснухи и кори до менингита. Пятнистая Милашка, наоборот, повеселела, сгрызла забытое вчера на столе недоеденное яблоко, потребовала 'печеньку'.
  - Розеола, острая вирусная детская инфекция, - осмотрев девочку, констатировал Борис Аронович. - Протекает благоприятно, осложнений практически не даёт. Сыпь лечить не нужно, максимум через два дня сама пройдёт, - не успела Лялька и рот открыть. Покашливать начнёт - вызывайте.
  В эту ночь Лялька с Милашкой спали, как две набегавшиеся кошки, как и Мила Серебро. Раскладушка, по умолчанию, осталась жить у девочек.
  
  Недели через две, когда Камиллу уже выписали, и она вновь ходила в детский сад, Лялька уехала в Москву, согласовать с кое-какие вопросы с научным руководителем. Профессор Истомин задерживался на каком-то внеочередном совещании и Алина ждала его на кафедре, всё больше нервничая. Около четырёх она позвонила Маше, получила смс 'не могу разговаривать', подумала минуту, закусив губу, и набрала Людмилу Евгеньевну, поздоровалась.
  - Здравствуй, Алина, - ответила та сразу.
  - Людмила Евгеньевна, мне очень неловко просить, - Лялька замялась.
  - Алина, у меня нет миллиона долларов, но я знаю, у кого спросить, если что. Так что говори смело, - Лялька представила, как она улыбается.
  - Я в Москве, не успеваю Милашку забрать, - торопливо начала девушка. - Не могли бы вы...
  - Конечно, не беспокойся. Как освободишься, приезжай к нам, поужинаем вместе.
  Алина поблагодарила, попрощалась. Капелька неловкости осталась, но больше было успокоенности и благодарности.
  Мила пришла в группу без нескольких минут пять, заглянула в игровую.
  - Милашка, - помахала с улыбкой. Девочка подбежала, обняла наклонившуюся к ней женщину.
  - Пивет, бабуля!
  - Привет, моя радость. Пойдёшь к нам в гости, пока мама занята?
  - Паду! А деда де? - Милашка потащила Люду в раздевалку.
  - На службе. Мы домой придём и будем их с мамой ждать, да? Давай одеваться.
  Подошла воспитательница, с которой Мила была знакома ещё со времён, когда водила в этот детский сад двойняшек. Поздоровались, перебросились парой слов, из игровой раздался шум, рёв, Светлана Геннадьевна торопливо ушла разбираться. Людмила Евгеньевна присела перед скамейкой, на которой Милаха, сопя от усердия, пыталась влезть в комбинезон. Справились, надели ботинки, шапку, совсем было собрались уходить.
  - Тяпа. Я Тяпу забила, - малышка колобком укатилась за любимой игрушкой. Людмила начала поправлять шарф, застёгивать шубу. К ней с улыбочкой подошла няня, Наталья Владимировна, тоже давняя знакомая.
  - Здравствуй, Людочка.
  - Добрый вечер, Наташа.
  - Давно не виделись.
  - Верно.
  - Дети как выросли, красавцы какие, встретила тут праздниками твоих, - затараторила Кончева. - Жить да радоваться. Да только... - вопросительно глядя на Серебро. Людмила не менее вопросительно подняла бровь.
  - Сердце кровью обливается смотреть, - Наталья придвинулась, продолжила проникновенно. - Это надо, какая бессовестная! Старше парня, да с ребёнком, вешается на Женечку, да вам ещё на шею эту свою... Конечно, с довеском да в такую семью попасть - зубами в вас вцепилась. Ох, как я тебе сочувствую... Разве легко матери на это смотреть! Правильно её Денис-то выгнал...
  Людмила Евгеньевна, хоть и была талантливым психологом с большим стажем, оставалась женщиной и любящей матерью. Разговор затронул определённые струны, ох, затронул.
  - Наталья, - Мила с шумом выдохнула. - Поганый же у тебя язык! Думать можешь что угодно, но молча. Моих девочек я тронуть не позволю. Если я от Алины, или от кого-то ещё услышу нечто подобное - не обижайся. Иду к заведующей, пусть меры принимает. Я понятно объяснила?
  Подняла на руки подбежавшую Милаху, холодно кивнула опешившей собеседнице, ушла, внутренне кипя. Дома Милашку тут же утащили играть Никита и Кирилл, Людмила пошла на кухню, оглядела заготовки. Мальчишки сварили бульон, почистили и порезали овощи на щи, разделали курицу.
  - Кир! - Мила вышла к лестнице. - Никитос!
  Молчание, в детской комнате смех и весёлый писк. Вздохнула, взяла телефон.
  Хлопнула дверь, на площадку выглянул Никита.
  - Ма? Ты что звонишь?
  - Потому что вы, блин, глухие! Что из курицы делать?
  - Как ты в сливках по-грузински делаешь. И рис. Ок?
  - Ок, - проворчала Мила. - Ма, ок. Что за привычка морзянкой разговаривать?
  Муж пришёл, когда щи уже 'доходили' на выключенной конфорке, а из гусятницы оглушительно-вкусно пахло.
  - Алинка звонила, едет со станции, - целуя мужа, сообщила Мила. - Умывайся, и ужинать будем.
  - Пойду с Милашкой поздороваюсь, - выходя из ванной, крикнул Игорь.
  Пришёл с Камиллой в кухню, усадил на колени. Люда смотрела, как они обнимаются, слушала обстоятельные разговоры про Тяпу, про то, что в садике заставляют есть невкусную гороховую кашу, и улыбалась.
  - Что? - посмотрел на жену.
  - Дед из тебя вышел качественный, - подошла сзади, обняла, поцеловала в висок. Он свободной рукой погладил её ладонь, повернулся, поцеловал в губы.
  - А меня? - ревниво подёргала Игоря за руку Милашка. - Поцевуй!
  В прихожей застучали каблуки, послышался Лялькин голос.
  - Можно?
  - Мама пишла! - Камилла спрыгнула с дедушкиных коленок, побежала, смешно топая тапками с болтающимися ушками. Серебро переглянулись, Игорь пошёл встречать невестку, Мила принялась разливать щи, одновременно говоря в прижатый плечом к уху телефон.
  - Ужинать идите, голодающие!
  
  На День защитника Отечества Игорь Вадимович, как и обещал, повёз своих девочек в Краснодар. Родители, когда приезжали повидать курсантов, всегда снимали апартаменты, двух или трехкомнатную квартиру, чтобы побыть с детьми сутки их увольнения. В этот раз сняли ещё и однокомнатную, причём не только в одном доме, но даже в том же подъезде и до поры об этом никому не сказали. Прилетели накануне, родители по заведённой привычке пошли закупаться, Лялька осталась с дочкой, уставшей и уснувшей, только-только коснувшись подушки. Потом Алина помогала Людмиле Евгеньевне с готовкой, а Игорь Вадимович повёл Милашку гулять на разведанную детскую площадку. Пришли с хорошим настроением и новой игрушкой.
  - Мама! Смотъи! - Камилла, сияя, как тысяча фейерверков, потрясла сиреневым слонёнком с розовым чубчиком. - Это Шлоник! У него есть Мыш! И оех!
  Женщины вытерли руки и принялись восхищаться тем, как слон топает ногами, машет хоботом, моргает глазами, поет песни мышонку, играет с ним в догонялки.
  - Милаха, посмотри, - Игорь подбросил игрушечный арахис, слонёнок поймал его хоботом, покрутил, и кинул обратно. Восхищённый крик Милашки был слышен, наверное, на весь квартал. Подбежала к мужчине, вскарабкалась, обняла за шею, целовала, приговаривая.
  - Деда, я тебя люблию! Я тебя так люблию!
  - И я тебя, моя радость, - обнял, прижал к себе. - Очень, очень люблю!
  - Пидём игать! - спрыгнула, сграбастала слоника, схватила за руку деда, кивнула на мышку и орех, велела. - Беи!
  Сладкая парочка удалилась, Людмила Евгеньевна подозрительно отвернулась.
  - Людмила Евгеньевна, - Алинка растерялась. - Что?
  - Ничего, - Людмила вытерла глаза, погладила Ляльку по спине. - Внуков действительно любят больше детей. Хотя бы потому, что видят чаще, - улыбнулась.
  - Но ведь... - у Ляльки было сумбурно и в голове, и в сердце. Так всегда бывает, когда что-то не укладывается в твою систему координат. Пусть неправильную, пусть ненавистную тебе в чём-то, но привычную. Сказала другое.
  - Вы не сердитесь, что Игорь Вадимович купил эту игрушку? Она ведь очень дорогая. А вы ещё билеты нам купили, потратились...
  - Да ничего страшного. Таксовать пойдет, - и рассмеялась, глядя на потрясённую девушку.
  Именно этот смех, непосредственный, очень дружеский, как будто общались две подруги (или мама и дочка, на неосознанное мгновение промелькнуло у Ляльки с горькой завистью), дал ей смелости спросить.
  - Вы, правда, не против? Ну... что мы с Женей вместе?..
  - Тут я должна обидеться, - вроде бы серьёзно, только глаза смеялись, заявила Людмила Евгеньевна. - Или обрадоваться, что такая актриса талантливая и хорошо притворяюсь, - подошла ближе, взяла за руку. - Алина, я очень рада, что вы с Милашкой приняли Женьку в семью, - и на изумлённый взгляд Ляльки объяснила. - Да. Не мужчина 'берёт с ребёнком', а именно так. И мы с Игорем считаем, что вы втроём - часть нашей большой семьи. Понимаешь?
  Лялька, не в силах поднять глаза, только кивнула. Мила притянула её к себе, поцеловала упрямый лоб. Алина осмелилась и обняла её в ответ, замерла.
  Раздалась знакомая мелодия и Лялька торопливо потянула из кармана джинсов телефон.
  - Жень, привет!
  Мила смотрела, как мгновенно засияли глаза, Алина засветилась внутренним светом, улыбалась.
  - Мы тут с мамой готовим, - смутилась. - С вашей мамой, в смысле, - послушала. - А во сколько? Поняла. Да. И я тебя. Пока. Он говорит, что договорился, его ненадолго за КПП выпустят. Можно, я пойду, Людмила Евгеньевна?
  - Можно, - торжественно объявила Мила.
  Алинка побежала их кухни, вернулась, заметалась.
  - А Милашка? Мне её с собой взять? Или?..
  - Иди одна, ей мыться и спать скоро. Только не говори, куда, а то плакать будет, пожалуй.
  Милашка, переполненная впечатлениями, на уход мамы почти не отреагировала. Когда Лялька вернулась, дочка сладко спала, крепко обняв нового друга. На столе поблёскивали предусмотрительно вытащенные Игорем батарейки.
  
  Утром, пока Лялька и Милашка еще сладко спали, обнявшись, и даже Людмила Евгеньевна ещё не вставала, Игорь Вадимович, свежевыбритый, в парадной форме, с фуражкой в руке, зашёл к жене в спальню.
  - Мила, я ушёл, - поцеловал её в щёку. - Чай на столе.
  - Ты куда в такую рань? - взяла теплую жесткую руку, с удовольствием вдохнула свежий запах туалетной воды.
  - Пойду с классным руководителем пообщаюсь, журнал посмотрю, - отшутился Игорь. - Мы в такси сядем, я позвоню.
  Мила успела выпить первую чашку, принять душ, убрать волосы в аккуратный узел - терпеть не могла распущенные волосы у женщин элегантного возраста, заварила и налила себе свежий чай, набрала родителей, а в комнате у девчонок было также тихо. Она уже было решила будить, как за стеной послышались голоса, топот, и в кухню забежала босая Милаха в пижаме.
  - Бабуфка, а папа де? - закрутила головой. - А деда?
  - Деда как раз за ним поехал, - подхватывая малышку на руки и согревая холодные ножки руками, ответила Людмила. - А ты почему босиком, где тапочки?
  - Там! - Камилла обхватила её ручками и ножками, и они пошли искать непослушную обувь.
  Алина, сидя в постели, разговаривала с кем-то по телефону. По блаженному, не от мира сего, выражению лица, Мила поняла - с Женькой. Тихо собрала Милашкины вещи, унесла ту умываться. Милаха уже доедала кашу, когда в кухню вышла виноватая Лялька.
  - Доброе утро.
  - Доброе утро. Будешь кофе, Алина? А завтракать?
  Лялька не успела ответить.
  - Я сё! - сообщила Камилла. - Игать!
  - Дочунь, я сейчас быстро соберусь и будем играть, - засуетилась Алина.
  - Милашка, иди, принеси книжку нашу, - предложила Мила. - А ты садись спокойно кофе выпей и будешь одеваться.
  Лялька ещё чуть-чуть переживала, что чаще и чаще заботы о Камилле берут на себя Людмила и Игорь, но они это делали с такой естественностью, действительно искренне любили малышку, да и она была к ним очень сильно привязана, так что постепенно чувство вины исчезало. Налила себе кофе, добавила горячего молока, доела за дочерью кашу, вымыла посуду и всё это с мечтательной улыбкой. Мила и Милаха тем временем рассматривали картинки в 'говорящей' книжке, Милашка показывала пальчиком на корову, говорила 'мууууу!', нажимала, и книжка повторяла, под заливистый Милашкин смех. Людмила получала огромное удовольствие от всего этого, смеялась, целовала пушистую белокурую макушку, обнимала плотное тельце.
  Алина заплела волосы, чуть подкрасила ресницы, смущаясь и предвкушая, надела тончайшие чулки, простое, но красивое и очень идущее ей платье свободного покроя. Сердце стучало, хотелось одеться и бежать навстречу Женьке, но ещё вчера договорились, что она будет ждать дома, потому что не известно, во сколько точно их отпустят.
  - Ну что ты будешь у КПП мёрзнуть, - обнимая её вчера, говорил Женя. - Увидимся дома. Мы с Вадькой и Климом вместе приедем, а Матвей с Ритой побьют всех и попозже подтянутся.
  Он ей не врал, конечно. Но у него была ещё одна причина, и знал о ней только отец.
  Игорь Вадимович зашёл к Григорьеву, коротко поздоровался, поговорил с командиром роты и комбатом, услышал короткое 'нормально всё', позвонил Жене. Договорились встретиться у жилого корпуса на улице. Игорь стоял в стороне, отвечая на приветствия пробегающих курсантов, издалека увидел сына, пошёл навстречу.
  Мужчины поздоровались крепким рукопожатием.
  - Сын, о чём поговорить хотел? - Игорь обнял сына за плечи. Удивительно, но несмотря на то, что Женя был выше ростом сантиметров на десять, и шире в плечах, отец казался гораздо внушительнее.
  - Пап, - Женька запнулся, начал увереннее. - Я хочу спросить у тебя - ты ревновал маму?
  - Никогда, - ни на секунду не задумываясь, ответил отец.
  - А как... ну, ты так смог?
  Игорь усмехнулся.
  - Ты знаешь, это мне никаких усилий не стоило. Я был абсолютно уверен, что у Милы нет никого, кроме меня.
  - Но ты же в командировки часто уезжал, летал. Нет, у мамы, конечно, никого не было, я не сомневаюсь, но ты ведь мог так подумать? Она ведь очень красивая.
  - Самая красивая женщина в мире, - серьёзно согласился Игорь. - Не знаю, сын. Доверие или есть, или его нет. Я никогда не замечал ни одну женщину, они все на одно лицо для меня, и почему-то абсолютно уверен, что и для неё других мужчин не существует.
  Помолчали.
  - Женя, у тебя есть причины поговорить о ревности?
  -Пап, - после паузы начал Женя. - Я не изменяю Алине и не думаю, что она мне изменяет. Но...
  Игорь молча ждал.
  - Последнее время мне сообщения приходят, письма на почту. Какие-то левые фото, намёки, что у Ляльки кто-то появился.
  - Ты знаешь, почему Алина развелась с мужем?
  Женя не ответил.
  - Сын, подумай вот о чём. Ты закончишь училище, уедешь служить, ей ещё год отрабатывать по договору, - поймал Женькин взгляд. - Да, отработает.
  Женя отвёл глаза. 'Никто из наших детей привилегий никогда иметь не будет' - этот принцип отцом соблюдался неукоснительно.
  - И потом, в гарнизоне, лейтенантов гоняют во все лопатки, она одна дома, мужики кругом, на женщин смотрят, обсуждают, фантазируют. Или ты этим сейчас переболеешь, решишь для себя, что веришь своей женщине всегда и безусловно, или не получится у вас нормальной семьи. Не с нашей профессией.
  - Спасибо, пап, - негромко. - Я понял.
  - От себя скажу. Есть люди, неважно, мужчины, женщины, которые не изменяют из боязни разоблачения. Это хороший ограничитель. Но другие не изменяют, потому что верны по своей натуре, 'совесть лучший контролер', как говорили в дедушкиной молодости. Алина - она именно такая. Порядочная, честная девочка. Она не заслуживает пережить ещё раз то, что с ней случилось.
  - Да, - согласился опять Женька.
  - Ну что, давай нашим звонить? Пусть спускаются. Ритинья с Матвеем уехали уже?
  - Она сообщение прислала, через два часа на квартиру приедут.
  - Добро. Такси вызывай, - и в телефон. - Вадим, здравствуй, сын. Всё, внизу ждём.
  
  
  
   Глава 13.
  
  
  
  Только Женя вошёл в прихожую, как Милашка, упорно сидевшая в засаде на пуфике у входа, взвизгнула, вскарабкалась на него, не давая раздеться, и быстро-быстро начала что-то говорить, обнимая за шею, целуя в обе щеки, в губы.
  - Привет, дочулечка, - не понимая ни слова, улыбаясь, только глаза блестели, говорил Женька, прижимая её к себе. - И я по тебе соскучился, моя сладкая. Карамелька моя любимая.
  - Привет, - наклоняясь к подошедшей Ляльке и легонько целуя, поздоровался Женя.
  - Привет, - Алина потянулась его обнять, но Милашка сердито оттолкнула её руку.
  - Уди! Мой папа!
  Лялька опешила, обиделась и даже рассердилась.
  - Камилла!
  - Лялька, - беря её за руку, примирительно начал Женя. - Ты-то хоть не ревнуй, - рассмеялся.
  - Женя, вы что тут застряли, - вышла их кухни Мила, тоже с намерением обнять и поцеловать. Милашка на всякий случай обхватила папу за шею покрепче, сообщила.
  - Папа мой! - и, очень отважно. - Уди!
  - Ладно-ладно, - покладисто согласилась Людмила Евгеньевна, повернулась к Алине. - Вся в отца и прочую родню. Помню, Игорь прилетит поздно ночью, я их уложу заранее, вроде, спят. Только он в дверь, бегут, облепят отца, как муравьи конфету. Мне по остаточному принципу муж доставался, - рассмеялась, обняла Ляльку, повела в кухню. - Мойте руки и за стол, обнимашки!
  Мила третий раз ставила чайник, когда в прихожей раздался весёлый Ритин голос.
  - Это мы! Эгей!
  Через секунду в комнату ввалились Матвей и Рита, по очереди обняли Людмилу Евгеньевну, Матвей пожал руку Игорю Вадимовичу, Марго, как всегда, повисла у отца на шее.
  - Ещё одна папина дочка, - Мила потрепала по спине Риту, пригладила чёлку Милахе, так и сидевшей на коленках у Жени и обнимавшей его, как Карлсон банку с вареньем.
  Долго сидели за столом, смеялись, разговаривали, потом все вместе пошли гулять в парк, развлекали Милашку. На свежем воздухе раззевалась, уснула у Жени на плече, но только пришли домой, раздели и уложили - вскочила.
  - Ну и ладно, пусть, - успокоила Мила. - Ляжет пораньше.
  Лялька изо всех сил скрывала разочарование. Ещё ей было очень-очень стыдно. Женя весь день возился с малышкой, играл, о чём-то разговаривал, причём не то что невнимательно, не слушая ответов, не вникая, а серьёзно, как со взрослой. Не выказывал ни раздражения, ни досады, что увольнение, на которое у них обоих были грандиозные планы, проходит в играх с трёхлетним ребёнком, причём её ребёнком, не его! Смотрела на родителей Жени - тоже не казались рассерженными, наоборот, они, казалось, одобряют его.
  Вдобавок Ляльку мучил спальный вопрос. В прямом смысле слова - кто где будет спать. Клим сразу сказал, что пообедает со всеми и уйдёт, они с парнями в кино договорились, вечером только за сумкой заедет, что родители передали. В одной спальне, дальней, будут спать Матвей и Рита, им туда Людмила Евгеньевна велела вещи положить. В другой спали родители, а в проходной - они с Милашкой. Она мысленно тасовала койко-места и жителей, и никак не могла придумать, как всех разместить. Очень было похоже про детскую загадку про волка, козу и капусту. В восемь вечера Милаха начала зависать, как интернет два джи, и бабушка велела идти купаться и спать. Купать было высочайше разрешено маме, но чтобы папа не уходил и держал полотенце. Надели пижамку и Женька на руках понёс принцессу в комнату.
  - Женя, туда, - показала Мила на свою кровать.
  - Казку, - велела Камилла, сворачиваясь клубочком, как котёнок.
  - Посадил дед репку, - начал Женя.
  - Неть! - отвергла сходу Милашка. - По зайцика!
  - Жил-был в лесной избушке заяц. Жил не один, а с женой и детишками, - вздохнув, начала Лялька. - Было у них четыре сыночка и...
  - Лапоцка-доцка.., - пробормотала Милашка, засыпая. Алина погладила её по спинке, поправила одеяло, поцеловала осторожно. Женя накинул на настольную лампу полотенце, чтобы малышка не испугалась в темноте, если вдруг проснётся, включил, подал Ляльке руку, потянул, поднимая. Они целовались, прижимаясь друг к другу, желание кружило головы. В дверь осторожно постучали, Женя отстранился, выдохнул.
  - Надо идти.
  Лялька покивала, стараясь унять колотящееся сердце.
  Неслышно ступая, ушли, у двери оглянулись - Милашка спала крепко и спокойно, неплотно прикрыли дверь, чтобы услышать, если вдруг заплачет. Игорь Вадимович и Мила стояли рядом и улыбались. Почему-то все улыбались - Вадим, Рита, Матвей.
  - Сорок шестая квартира, первая дверь направо этажом выше, - Игорь отдал сыну ключи. Не обращая внимания на хихиканье и смех, Женька на ходу выдохнул 'спасибо!' и потащил смущённую Ляльку за собой на выход.
  
  Они пробежали два пролёта тускло освещённой лестницы, он не с первого раза попал в замочную скважину, открыл дверь, не выпуская её руки, вошёл первым. В темноте пробрались в спальню и... Что-то щёлкнуло в голове - видимо, сорвало предохранитель, потому что он пришёл в себя только спустя время от того, что что-то твёрдое больно упиралось ему в спину.
  - ..., - не куртуазно выразился Женька, вытаскивая за каблук Алинкину босоножку и обнаруживая, что они лежат поверх одеяла полностью одетые, ну, почти. Лялька, подняв ногу, в задумчивости смотрела на чудом оставшуюся на левой ноге туфельку.
  - Лялька, прости, - приподнялся, с тревогой глядя ей в лицо. - Я вёл себя как животное, да?
  - Ага, - она потянулась. - Как жЫвотное.
  - Как лев, - Женька видимо расслабился. - Или тигр?
  - Как кролик, - она фыркнула. - Пуфыстый!
  - Ах так! - он опять было на неё покусился, но она запротестовала.
  - Подожди, давай разденемся. А то я и так, как с сеновала слезла.
  - Откуда это ты про сеновал знаешь? - прищурился Женя, расстёгивая до конца рубашку и стаскивая носки и джинсы.
  - Я выросла в маленьком-маленьком городке, - поворачиваясь к нему спиной, чтобы он расстегнул платье, поведала Алина. - У дедушки в сарае на даче жили куры и кролики, и сеновал был, мы с Верочкой на нём тусовались всё лето. У нас там секрет был, ну, знаешь, домик. А зимой мы с него в сугроб прыгали. Классно было!
  - У нас был шалаш, двухэтажный, с вышкой, мы с тобой там были. А девчонки себе на чердаке секрет делали.
  Тут до них дошло, насколько смешно и абсурдно они выглядят, рассуждая о 'домиках на дереве' сидя он голышом, а она в лифчике, чулках и одной туфле. Сначала рассмеялась Лялька, потом Женька. Но смотрел на неё, смех замирал... Потянулся обнять, целовал теплые перламутровые плечи, раздевал, шепча нежные ласковые слова. Она лежала, окутанная любовью и негой, вглядывалась в его лицо, скользила ладошками по сильной спине, чуть царапая, чувствуя, как он вздрагивает и улыбалась от осознания своей власти, понимая, что любит его настолько, что попроси он - сделает всё, что он захочет. Почти всё, если быть честной. Она никогда не расстанется с Милашкой, например. Никому не позволит обидеть своего ребёнка. Никогда больше не позволит унизить себя.
  - Лялька, что? - прерывая поцелуй, встревожился Женя. Посмотрел в глаза, погладил по щеке. - Нет настроения? Устала, моя маленькая, спать будем?
  Он говорил с такой лаской и заботой, касался так нежно, что она застыдилась своих мыслей, обняла за шею покрепче, поцеловала так, что из головы вылетели все глупости, и остались только его тепло, запах и волшебство прикосновений.
  Ночь была короткая, как будто на дворе стоял не февраль, а июнь, они спали не больше пары часов. Бесконечно занимались любовью, разговаривали, просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Утром спустились к родителям, сонные и счастливые, синхронно потянулись за кофе. Остальные уже сидели за столом, включая Милаху на коленках у Ритули.
  - Пивет! - помахала родителям огурцом.
  - Привет, карамелька, - Женя забрал её себе, поцеловал круглую щёку.
  Потом они трогательно прощались - обнимались, о чём-то договаривались, целовали друг друга. Он как-то смог настроить малышку, так что прощание обошлось без слёз, вернее, без рёва, потому что слёзки всё-таки показались. Ляльке и самой хотелось плакать, но ради дочки она сдержалась.
  Вернулись домой, и всё вроде бы вошло в колею. Алина с Камиллой привыкли проводить большинство выходных у Серебро, в будни часто ходили к ним ужинать. Диплом Лялька успешно дописала, готовилась к защите, по-прежнему занималась с детьми и взрослыми танцами и выступала с сольными номерами на концертах в доме культуры. В свободное время училась готовить новые блюда, пекла разнообразные торты, угощала подруг, коллег в ДК, детей в Милашкиной группе. Много занималась с Милахой - она уже умела считать, знала цвета и животных, полюбила учить наизусть длинные стихи. Ещё Лялька начала учиться вышивать бисером, плести всякие фенечки. Всё что угодно, только бы заглушить тоску по Жене. Ей не хватало его и как женщине, но она сублимировала желание в танец, глушила его физическими нагрузками. Знала почему-то, что и Женьке также трудно, что и он каждый день выматывает себя бегом, занятиями в спортзале, но не ищет ей замену.
  Было ещё одно непонятное. Через какое-то время после поездки в Краснодар начали происходить странные вещи. То кто-то напишет гадость в группы, созданные участниками танцевальных кружков и студии, то подкинут в почтовый ящик фото с занятий, на котором Алинка якобы обнимается с мужчиной, то цветы поставят у двери с чёрной лентой. Лялька первое время молча пожимала плечами, тёрла сообщения, выбрасывала в мусорку 'подношения'. Когда на коврик перед дверью насыпали соли, а в косяк натыкали иголок, она первый раз испугалась до дрожи - не за себя, за Камиллу. Развернулась, взяла дочку на руки, пошла ловить машину и уехала на работу к Людмиле Евгеньевне.
  Та, увидев бледную Ляльку на проходной, увела к себе, на ходу позвонила мужу, налила девочкам валерьянки и сока. Игорь Вадимович выслушал, сказал: 'Пока у нас поживёте' и набрал Артёма Русанова.
  
  Девочки чудесно устроились в комнате Риты. Милашку сразу утащили играть Кир и Никита, Алина пошла помогать с ужином Людмиле Евгеньевне. Женщины мирно резали салат, пока в духовке запекалось мясо, и разговаривали.
  - Я, конечно, в вуду и прочее колдовство не верю, - говорила Мила. - Но, когда не знаю цель, ради которой люди делают такие странные вещи, начинаю предполагать самое худшее.
  - А какая вообще может быть цель? - недоуменно спросила Лялька, переставая резать.
  - Как минимум, напугать тебя и расстроить, - Людмила Евгеньевна продолжила методично орудовать ножом. - И больше всего я опасаюсь, что если им не удастся это сделать таким способом, они придумают что-то другое.
  - Но у нас закрытый городок, - Алина вернулась к редиске. - Все на виду, никакого криминала, бомжей, асоциальных элементов.
  - Но и ангелов нет, - свекровь закончила резать, ополоснула доску. - И дураков хватает.
  - Вы думаете, это мужчина сделал? - у Ляльки в голове промелькнуло, что единственный мужчина, на которого она может подумать - это бывший муж. Но представить Дениса с пачкой соли у её порога - это как-то уж совсем дико.
  - Нет, это женская рука и женский ум.
  - Даже если Игорь Вадимович и Артём Арсеньевич выяснят, кто это, что с ними сделаешь? - несколько уныло проговорила Лялька, перемешивая салат и добавляя заправку.
  - Поверь, я найду способ, - многозначительно пообещала Людмила Евгеньевна.
  Игорь пришёл через полчаса, заряженный весёлой злостью. Поцеловал жену, подбежавшую обниматься Милаху, улыбнулся Алине.
  - Видеокамеру повесили, сигнал мне на ноут вывели, а нехороших личностей, что тебе гадости писали, Артём дистанционно отследит, - с Милахой на руках пошёл мыть руки. Слышно было, как они оживлённо разговаривают, смеются.
  - Я схожу, парней позову, - вызвалась Лялька, пока Людмила резала и раскладывала по тарелкам мясной рулет. Для Камиллы персонально были сварены цветные равиоли с рыбой и мягким сыром. Только так малышку удавалось накормить очень полезными, по мнению бабушки, продуктами. Впрочем, почему только по её мнению? Это факт общеизвестный, Алина с этим не спорила. Но фантазии накормить ими дочку так, чтобы она ела и просила добавки, пока не хватало. Поэтому записывала рецепты, набиралась смелости, звонила и спрашивала совета.
  Ужин прошёл оживлённо, с разговорами, шутками. Потом Игорь играл с Милашкой, одним глазом посматривая на монитор, Людмила возилась с ними, то собирая пазлы, то рисуя, потом взялась читать книжку, пока Милаха привалилась к тёплому дедову боку. Лялька сначала смотрела мальчишками какое-то кино, про монстров, но смешное, они все ухохотались, а Лялька пару раз даже взвизгнула и подпрыгнула от испуга, от чего приступы смеха только усилились. Позвонил Женька, и она пошла поговорить с ним в другую комнату, вытирая слёзы. Как всегда, когда разговаривали, потеряли счет времени, Алина очнулась только от стука в дверь. Дед принёс сонную Милашку, уже в пижаме, судя по всему, привезённой Игорем Вадимовичем. Да, точно, она же сама просила кое-что захватить, и забыла. А он помнил. Торопливо попрощалась с Женькой, легла рядом с дочкой, крепко обхватившей её за шею и тут же уснувшей. Лежала, дышала запахом своего ребёнка, вспоминала прошедший день, чувствуя себя в чужой комнате, чужой квартире уютно и по-домашнему. И не просто в безопасности, а под защитой. Почему-то вспомнила, как приехала насовсем к бабушке и деду, как ей было страшно и одиноко, смешного щенка Шишку, своего первого друга. Осторожно переложила дочку на подушку, пошла в душ, по дороге решила - неправильно они с Милашкой живут! Им срочно надо завести котика или собачку, а то ребёнок животных только в гостях и на даче видит, а должна учиться заботиться о ком-то. Почитала перед сном, краешком уха слыша, как за стеной негромко переговариваются двойняшки, и уснула, уткнувшись в шелковистую светлую макушку.
  Утром до работы Игорь Вадимович посмотрел запись с видеокамеры, показал жене, хмыкнул.
  - Ну, хорошо, что-то подобное я подозревала. Это она могла сделать. Но что ей хватило соображения в соцсетях писать, видео, фото отправлять - ни за что, никогда.
  - Да сейчас узнаем, Артём звонит. Здоров, брат.
  История, пересказанная Ляльке Людмилой Евгеньевной, была банальной. Жила себе семья - родители и дочка, единственная. Папа работает техником в ЦУПе, мама всю жизнь в детском саду, единственная страсть и интерес в жизни у женщины - дочь. Всё для неё - от первой клубники до последних денег на двадцатую пару обуви, если Дианочка так хочет. Посторонних это мало касалось, пока девочка не захотела братьев Серебро - любого, они ведь так похожи. Вадим, по жизни, как говорит молодежь, не обращал внимания на девчонок. Был сосредоточен на учёбе, книгах, на увлечении самолётами, космосом. С восьмого класса точно знал, что они с Ангелиной поженятся после лётного, поэтому сразу вёл себя как давно и счастливо женатый мужчина. Лина, тем не менее, не склонна была пускать всё на самотёк, и при первых попытках Дианы подкатить к Вадьке, вежливо предложила отойти за школу. Оттуда Диана вышла просветлённая и определившаяся. Теперь ей точно нужен был Женька. Они действительно какое-то время встречались, но избалованный, как потом сказала несостоявшаяся тёща, парень мягко, но решительно прекратил общение. Он, в хорошем смысле, был действительно избалован окружением умных, воспитанных, интеллектуальных женщин. И замашки начинающей инстаграммной звезды, с вечно надутыми губами, капризами, топаньем ножками притушили в Жене интерес. А недалёкость, неразвитость отвратили его совсем.
  - Представляешь, она не знает, кто такой Жюль Верн, - со смехом грустно сказал брату. - И Лафонтен. Спрашивает меня, это модельер, сумки у него ещё самые дорогие?
  Но, разумеется, и дочка, и мама дружно решили, что причина в другом.
  - Конечно, оне богатые, - злилась Наталья Владимировна, пока Диана картинно рыдала. - А мы бедные. Какая хочешь ты будешь красавица и умница, а всё не ровня! Начальники, а я нянечка в саду, горшки мою. Конечно, ему мать и запретила, гордячка. Ходит, в глаза улыбается, а за глаза гнобит. И Ритка такая же сучка высокомерная. 'Здравствуйте, Наталья Владимировна', - передразнила. - Лицемерка!
  Эпизод этот за несколько лет вроде бы забылся. Диана не шатко, не валко училась в московском ВУЗе на менеджера, была 'в активном поиске', учёба мешала, не сдала сессию, ушла в академический отпуск, мама сделала справку о заболевании. Бесилась, потому что дома было скучно, а отец, недовольный вечным бездельем, резко урезал 'карманные' деньги.
  - Хватит, - грубо ответил жене при очередном скандале. - Не может учиться - путь работать идёт. Или мужика богатого найдет, как вы мечтаете.
  Тут-то и случилась история с Камиллой. До этого по городку ходили разговоры, что Женя Серебро встречается с бывшей женой Дениса Абашева. Приятельницы Дианы охотно рассказывали ей новости, а мама безапелляционно заявила подруге, что 'разведёнка с ребёнком' если и нужна кому, то только 'для переспать', и что 'Людмила никогда не допустит'. А Мила и Игорь, вместо этого, отнеслись к Алине с девочкой как к снохе и родной внучке, и чем дальше, тем больше. Злость искала входа, и вылилась вот в такое - бабское и глупое.
  Конец у 'ворожбы' был очень простым. Диана уехала в Воронеж к тётке, Наталью Владимировну попросили уйти из детсада. Людмила Евгеньевна искренне считала, что таким людям нельзя работать с детьми, в любом качестве. Понимая, что без квалификации и в возрасте оставаться без работы катастрофа, не афишируя, договорилась, нашла ей работу гардеробщицы и вахтерши, та даже в зарплате не потеряла. А вот благодарна ли была Наталья, узнав, или копила ненависть, как змея яд - так и осталось неизвестным. Может быть, до времени?
  
  - Фирменный поезд 'Москва-Самара' прибывает на второй путь. Стоянка поезда две минуты. Повторяю.., - объявил гнусавый, как и положено, вокзальный голос. Машинист протащил состав, так что третий вагон остановился далеко от платформы. Дверь открылась, проводница повозила по поручням тряпкой, и на утоптанный гравий спрыгнул высокий крепкий парень. Протянул руки, принял от девушки маленькую девочку, свободной рукой снял со ступеньки саму девушку, забрал чемодан и сумку. Малышка закрывала ладошкой глаза от слепящего прожектора и хныкала.
  - Совёнок, потерпи, солнышко, - попросил Женя, цепляя сумку на плечо и берясь за ручку чемодана. - Иди ко мне.
  Малышка перебралась к папе, как маленькая обезьянка, обняла за шею.
  - Хоть сумку мне дай, - пожалела Алина нагруженного Женьку, пока они потихоньку ковыляли по камням к платформе.
  - Ерунда, - отмахнулся тот. - Осторожнее, ногу не подверни, - оглянулся.
  - Здравствуйте, - раздался совсем рядом чуть запыхавшийся мужской голос. - В справочной сказали, нумерация с хвоста, пока добежал... Давай помогу, - кивнул на поклажу.
  - Да мне не тяжело, - Женька втащил чемодан на платформу, подал руку Ляльке. - Здравствуйте.
  - Константин Владимирович я.
  - Женя, - мужчины обменялись рукопожатием.
  - Здравствуй, Лялька, - обнялись, крестный поцеловал её в щеку.
  - Милашка, - попытался Константин поздороваться. Ответом было недовольное сопение и спрятанное в папину шею лицо. - Ну, давайте в машину.
  Всё-таки не отдавший своего Женька следом за переговаривавшейся о пустяках с крестным Алиной тащил Милаху, сумку и чемодан на путепровод, потом с путепровода.
  - Вот ведь упрямый, - покачал головой Константин Владимирович, открывая багажник. - Но не задохнулся даже. Спортсмен?
  - Есть немного, - улыбнулся Женька, укладывая вещи.
  Лялька уже сидела на переднем сиденье, он устроился на заднем, Милашка повернулась у него в руках, задремала.
  - Неудобно у нас поезда московские приходят, - заводя машину, посетовал Лопатин. - Ночью да рано утром. Ничего, отоспитесь.
  Дома встретила Татьяна Андреевна, предложила завтрак - молодежь отказалась, конечно.
  - Я вам в мансарде постелила, и Милашке там кроватку поставили. Баня теплая или в душ идите, если хотите.
  Милаха проснулась первая, оглядела незнакомую комнату, совсем было решила заорать благим матом, но тут увидела спящих родителей, ловко перелезла через барьерчик и пошлёпала к ним на кровать.
  Женька проснулся от того, что сидевшая на нём верхом дочка наклонилась и принялась целовать его в обе щеки, в нос.
  - Привет, карамелька, - сонный Женька потёр лицо. - Выспалась, кушать хочешь?
  - Дя! - энергично закивала Милашка.
  - Ну, пойдём. Только тихо, мама спит!
  Лопатины с одобрением и удивлением смотрели, как их гость в футболке и шортах спускается с лестницы с Камиллой на руках, ведёт её в туалет и мыть в ванную, ловко одевает, причесывает, делает аккуратные хвостики.
  - Карамелька, ты что на завтрак будешь? - усаживая её за стол. - Кашу или омлет?
  - Кашу! И омлет!
  - Ты такая голодная? - Женька с улыбкой поднял брови.
  - Как волк!
  - Ладно, посмотрим, - рассмеялся. - Нет, спасибо, - на вопрос Татьяны. - Я Ляльку дождусь.
  После завтрака Камилле выкатили подарок - в прямом смысле. Прекрасный велосипед с двумя большими колесами и двумя маленькими, для равновесия, роскошного оранжевого цвета, с блестящими детальками. Милашка взвизгнула от счастья.
  - Велописед! Папа, кататься! Кататься, скоее, скоее!
  К тому времени, когда Алина проснулась и спустилась вниз, Милаха уже вполне уверенно рулила по площадке, правда, педали крутить ещё не выучилась, и велосипед ехал со скоростью 'одна папина сила' под одобрительные возгласы болельщиков.
  К обеду приехали старшие Лопатины, долго обнимали Алинку, рассматривали, расспрашивали. Елена Рафаиловна немножко всплакнула, расцеловала вырывающуюся Милашку. Задобрили только 'почти настоящей' стиральной машинкой.
  - Ты у нас с приданным теперь, - рассмеялся папа, когда дочка прибежала похвастаться и за руку потащила опробовать - наливать воду, включать, стирать Милахины носки.
  - Как хорошо ладят, - посмотрела им вслед Елена.
  - В отпуск приезжает, она от него не отлипает, практически. Всё время вместе - и ест с ним, и купается, и спать Женька её укладывает. Людмила Евгеньевна её зовёт 'курсантская дочка', - рассмеялась Лялька. - А папа уезжает - у нас дедушка в фаворе. Каждый день в гости к друг другу ходят.
  - Это хорошо, что он Милашку любит, и родители его вас привечают. А то мало ли, - поддержала Татьяна.
  Алина, не сдержавшись вздохнула, вспомнив последний разговор с Жениными родителями.
  Они с Женькой поссорились. Ссорились они редко и всегда по одному только поводу - свадьба. Женя сделал ей предложение, и она его приняла, вернее, не отказала. Ссорились они каждый раз, когда обсуждали дату свадьбы. Чтобы он не предлагал, у неё всегда находилась отговорка - вот ты отучишься, год отслужишь, пока я по договору отработаю, потом поговорим. На его 'Почему?' всегда отвечала одинаково, что-то вроде: 'Вот ты уедешь, посмотришь, может, встретишь другую девушку, влюбишься. Не хочу, чтобы ты чувствовал себя обязанным по отношению ко мне'. Женька убеждал, уговаривал, заласкивал... Она замолкала, и Жене казалось, что вопрос снят, но оказывалось, что до очередного раза. В этот приезд разговор начался совсем ни с чего, как говорится, ничто не предвещало, но быстро набрал обороты, они оба начали говорить, всё повышая и повышая тон, и под конец он, горячась, выпалил.
  - Может, это тебе обязательства не нужны, а не мне?!
  Она задохнулась от обиды, глаза наполнились слезами. Стояла, сжав кулаки, повторяя.
  - Ты... ты... да как ты!!!
  Дело происходило во дворе, где они выгуливали Милашку. В беседке сидели родители, занимались чем-то своим. Лялька в пылу и не заметила, как Игорь Вадимович оказался рядом. Погладил по голове Милашку, с сопением лепившую куличики, строго посмотрел на сына и Алину, приказал: 'За мной' и пошёл в дом. Людмила Евгеньевна уже поднималась по крыльцу, окликнув Риту, чтобы присмотрела за малышкой.
  - Мы никогда не вмешивались в ваши отношения, - начал отец, дождавшись, пока все расселись. - Вижу, придется.
  Оба виновника посмотрели на него довольно-таки сердито.
  - Вы, видимо, не понимаете, что от ваших решений зависит ребёнок, - в голосе Игоря потихоньку нарастал металл. - Насколько я понял, ты, Алина, сомневаешься в Жене. Он дал повод?
  Лялька растерялась. Она изо всех сил хотела, чтобы у Жени не было ощущения хомута на шее, а ещё боялась, что он, после довольно узкого круга общения - училище, дом - может встретить кого-то, когда начнет служить, посмотрит на мир другими глазами, так сказать. Заранее страшилась потери, готовилась к ней, даже подталкивала. Но обвинить его действительно было не в чем.
  Мотнула головой, виновато опустив глаза.
  - Евгений, я разочарован. Ты сорвался на обвинения, вместо того, чтобы разобраться спокойно. Это не по-мужски.
  Алина почувствовала немедленную потребность заступиться за Женьку.
  - Игорь Вадимович, это я виновата.
  - Нет, не виновата, - Женя взял её за руку. - Прости меня.
  - Алина, ты должна решить, хочешь ли ты жить с ним, - заговорила Мила, выделив голосом 'ты'. - И доверять ему. Ты его отпускаешь, отпускаешь, а хочет он этого?
  - Отец. Мама, - Женя говорил немного зло. - Хватит её отчитывать. Она и так...
  - Нет, - загремел металлом в голосе Игорь Вадимович. - Вы тут в игрушки играете, великодушием или чем там меряетесь, а про дочь подумали? Она скоро будет всё понимать, спрашивать, как так, она и мама Морозовы, а папа Серебро? Её через три года в школу отдавать, вы об этом задумались? Я понимаю, вы решили не жениться до окончания училища, но сразу по окончании почему нет? Поженились, удочерил Милашку, уехал служить, - повернулся к Ляльке. - Через год ты к нему едешь, документы в порядке, никто вопросов не задаёт. Я вам ребёнка травмировать не позволю, так и знайте.
  Встал, прошёлся по комнате, пытаясь успокоиться.
  Женька с Лялькой сидели, как нашкодившие дети, так и держась за руки.
  Алина посмотрела на Женю, вздохнула, решаясь.
  - Ты за меня выйдешь? - он поцеловал её ладошку.
  - Выйду, - твёрдо.
  - Поженимся в один день с нашими?
  - Подожди, Жень, - мягко остановила мать. - Может быть, Алина хочет быть единственной невестой на свадьбе?
  Лялька представила размер катастрофы, учитывая масштаб празднования семьей Серебро менее грандиозных событий, и содрогнулась.
  - Вместе с Ритой и Линой, если они не против, - торопливо.
  Странно, но Алина чувствовала большое облегчение от этого разговора, от определенности. Совсем не сердилась на родителей Жени, напротив, улучила минуту, когда Людмила Евгеньевна осталась одна в комнате, подошла, и, сильно смущаясь, поблагодарила. Та не стала спрашивать, за что, просто обняла ласково-ласково и поцеловала в голову, как маленькую.
  А с Женькой они помирились в тот же вечер, два раза или даже больше.
  
  Конечно, ничего этого она Лопатиным не рассказала. Вместо этого сказала, что Игорь и Мила очень хотели бы познакомиться, просили телефон и намерены пригласить всю семью к себе на новый год. Насколько Лялька поняла, всерьёз Лопатины это не восприняли, только как дань вежливости, телефоны дать разрешили. Улыбнулась - это вы их плохо знаете, в гости приедете как миленькие - но вслух не спорила.
  Неполная неделя в городке прошла пусть не насыщенно событиями, но интересно и легко. День провели на кладбище - поухаживали за могилами Лялькиных родных, она цветы посадила, Женька покрасил оградки, убрал сорняки. Алине было грустно, но горечь уже ушла. Милашка в панамке сидела на лавочке в тенёчке и пела песни, играла с куколкой. Брать её сначала не хотели, но она 'просекла фишку', как сказал крёстный дедушка, поняла, что вот-вот родители куда-то уедут без неё и тут же подняла трубный рёв.
  - Не плачь, - подхватывая дочь на руки, велел Женя. - Берём.
  Мигом собрал её вещи под терпеливым взглядом Константина Владимировича - Милашка всё висела на нём, не смотря на уговоры мамы посидеть с ней в машине - и уехали. Так потом и ездили в обнимку - и в лес за грибами, и на озеро, и на ближние и дальние окрестности посмотреть.
  - Красиво как тут у вас, - стоя на вершине пирамидальной горы, Женя поворачиваясь, смотрел на Волгу. Солнце уже клонилось к западу, не слепило, и видно было далеко-далеко, на десятки километров. Река делала поворот, и гора стояла на излучине, да ещё с севера виднелся приток. Пока поднимались, было безветренно, а на вершине ветер рвал одежду, создавая иллюзию полёта. Кристинка подняла руки вверх, кружилась, смеялась.
  - Вон там - Белый Яр, Красный Яр, Крестово городище, - показывал крёстный. - Самые разбойничьи места, ушкуйники тут купеческие суда грабили. А в ордынские времена тут город, вроде, был. Арбухим. Легенды говорят, что под горой клад зарыт, то ли при Золотой орде, то ли лихими людишками. На берегу где-то тут камень находили, с надписью. Погодите, вспомню... 'Будеш ти има добро тобе будет', то есть поднимешь - будет тебе добро. Нашлись охотники, подкопали плиту и перевернули.
  - Нашли? - с живым интересом повернулся к нему Женька.
  - На обратной стороне было написано: 'Чето ишеш нечево положен'. Что ищешь, ничего не положено.
  Все расхохотались, даже Милашка, сидевшая у отца на шее, поддержала.
  - А говорят, в старину не было чувства юмора, - Лялька смахнула слёзы то ли от ветра, то ли от смеха. Короче говоря, поездка удалась и общением с Лялькиными близкими, и впечатлениями. Уезжали, нагруженные подарками, гостинцами, взяв с Лопатиных обещание вместе встречать Новый год.
  Конечно, младшие Лопатины приехали знакомиться на праздники, а потом на свадьбу. Елена с Владимиром отказались, сославшись на возраст и самочувствие, прислали подарок. Татьяна с мужем и в первый, и во второй приезд остались под большим впечатлением от знакомства и общения с большой семьей Серебро. Когда вернулись со свадьбы, Татьяна, в тот же день приехав к свекру и свекрови, рассказывала.
  - Настолько простые люди, не высокомерные, приветливые. Хотя у Жени отец большой чин, и гости у них представительные, при должностях, 'из телевизора', как говорится. Один мужчина, высокий, здоровенный такой - вот точно знаю, что очень известный человек, прямо примелькался, а вспомнить не могу. Со всеми наравне общался, смеялся, анекдоты рассказывал. Кость, ты не помнишь, как его фамилия?
  - Это главком ВКС который? Келлер.
  - Да нет, - отмахнулась жена. - Тот штатский.
  - Ладно, - поторопила Елена Рафаиловна. - Ты про Ляльку, про Ляльку расскажи!
  - Я считаю, повезло девчонке, - решительно отрубила Таня. - Вот за все её горести, за детство сиротское, за одиночество. И не в том дело, что там семья богатая, на свадьбу ей гарнитур подарили - серьги и подвеску красивущие, дорогущие, - говорила горячо, как будто с ней кто-то спорил. - К ней там отношение, как к дочери. Свекровь к ней относится, почти как ты ко мне.
  Женщины рассмеялись, старшая погладила младшую по плечу.
  - Ну, это всё дело решает, - свекровь покивала. - Раз так, я за девчонок спокойна. Да вы фотографии, фотографии покажите!
  Сын принёс планшет, начали рассматривать фото, хвалили нарядную невесту, жениха, расспрашивали подробности, как это всегда бывает.
  - Вот бы Лиза с Захаром увидели, - всхлипнула вдруг Елена, закрыла ладонью лицо, слезы катились непроизвольно. - Порадовались бы...
  - Кончай, мать, - Владимир, не терпевший жениных слёз, встал, ушёл курить в туалет.
  - Правда, мам, - сын налил воды, подал. - Давление поднимется.
  Сноха придвинулась поближе, обняла.
  - Мама, ведь сама мне говорила - они всё видят. Смотрят, помогают своей Ляльке оттуда, - и сама не сдержалась, расплакалась.
  Понемногу успокоились, досмотрели фото и видео, перешли в кухню чаёвничать. Дед по заведённой привычке включил телевизор, вечерние новости. Показывали заседание парламента, потом интервью со спикером.
  - Вот этот мужик-то, про которого ты говорила, - Владимир Данилович для убедительности стукнул по планшету. - Он главдумец, отказывается.
  - Ни хрена себе, с кем я пил, - Костя взъерошил волосы на затылке. - Мужики не поверят.
  - Это что, я же с ним танцевала, - Татьяна распахнула глаза, и без того большие. - Девчонки обзавидуются!
  - Зря мы с тобой не поехали, Ленок, - подтолкнул жену локтем Володя. - Глядишь, нам по знакомству дорогу бы на улице заасфальтировали и фонари повесили!
  
  
  
   Глава 14.
  
  
  
  Медовая неделя на базе отдыха была такой же незабываемой, как веселая, яркая, теплая, как южное приморское лето свадьба. Потом вернулись на дачу к родителям, всё вошло в привычную колею, только чувства стали острее перед долгой, на целый год, разлукой, да хлопот прибавилось. Женя начал процедуру удочерения.
  Само слово 'процедура' предполагает несколько процессов, растянутых во времени, так что Женька, собственно, занимался этим уже полгода точно. Загодя прошёл курсы приёмных родителей, медицинское освидетельствование (это было самое простое, разумеется), собрал документы. Для положительного решения органов опеки нужно было дождаться контракта и пожениться. В опеку поехали первого августа, попечительский совет проявил чудеса оперативности и выдал заключение через две недели, Людмила Евгеньевна заранее подготовила исковое заявление и из опеки Серебро поехали в суд и к нотариусу, оформить на неё доверенность, потому что из того места, куда отбывал служить лейтенант Серебро, нельзя было участвовать в судебном заседании даже по видеоконференц-связи.
  Милашку, хотя ей и не исполнилось полных шесть лет, записали в первый класс. Детей её года брали в школу, если комиссия решала, что ребёнок готов. В Милахином случае воспитатель в саду прямо рекомендовала, ещё весной, перед выпуском.
  - Пусть учится, пока интерес есть, иначе за год она в саду заскучает и перегорит. Читает она у вас прекрасно, пишет, со счётом всё в порядке. Их группа почти в полном составе выпускается, ей легче в своём коллективе будет.
  - Не знаю, мы что-то думали, что лучше, если она сразу в новую школу пойдёт, - переглянулась Алина с Людмилой Евгеньевной, которая присутствовала при разговоре в качестве группы поддержки. - Когда мы служить уедем.
  - Резон в этом есть, - Светлана Геннадьевна побарабанила по столу. - С другой стороны, никто не знает, как часто вам придётся переезжать, Камилле менять школу. А в этом возрасте дети легче адаптируются.
  - Мы обсудим, - женщины опять переглянулись. - Я завтра вам скажу, хорошо?
  Вечером, когда позвонил папа, первое, что он спросил было.
  - А что Милашка думает? Она сама в школу хочет? Карамелька, ты где?
  - Я её в комнате оставила, хотела с тобой поговорить сначала. Людмила Евгеньевна говорит, что...
  - Лялька, - делано рассердился Женька. - У всех есть мнение, кроме как у главной героини. Зови давай.
  Алина не вмешивалась, сидела, подперев щёку ладонью, слушала, как папа с дочкой рассуждают, он её ненавязчиво расспрашивает, ничего не навязывает, не внушает.
  - Ну, что ты решила, дочунь? Пойдёшь учиться?
  - Да! - Милашка захлопала.
  - Вот и умница. Ты ж моя совушка, мудрая головушка!
  Лялька рассмеялась, Милашка нисколько не смутилась.
  - Иди, мы с папой ещё немножко поговорим, хорошо?
  - Ладно. Пока-пока, пап! - они виртуально расцеловались, и Милаха убежала.
  Логично же, что именно с папой они пошли покупать и стол для ученицы, и портфель, и книжки-тетрадки. Даже форму они вдвоём выбирали. Лялька только одобряла или категорически запрещала, вроде ужасных туфель в зеленых лягушках. Но не купили их не из-за цвета, конечно, а из-за того, что колодка и подошва были просто кошмарные.
  - Нет и нет, - мама была непреклонна. - Ноги должны быть красивые и у девочек, и у мальчиков. И здоровые. А в этих ты ступню себе испортишь и будешь косолапая!
  Камилла посмотрела на отца, тот развёл руками. Мол, что поделаешь, красота требует жертв.
  - А какие тогда? - Милаха упёрла руки в боки, проходя вдоль стеллажей со скептическим видом. Родители втихаря прыснули и быстренько поцеловались.
  Зашли в кафе отметить удачный День покупок, вернулись домой нагруженные пакетами, весёлые. Тут как раз позвонили из доставки, что привезли стол и кресло, Женя спустился вниз помочь, потом водитель забыл у них накладную, и ему пришлось ещё раз идти к подъезду.
  - Почту посмотри, - крикнула вслед Алина, начиная разбирать сумки. - А то опять на дачу уедем, а мама говорила, нам должны определение прислать.
  - Тебе же уже смс-ка пришла, что дело на второе сентября назначено, - Женька высунулся из прихожей.
  - Это не то, - отмахнулась та. - Там указано, может, документы дополнительные нужны, доказательства.
  - Лялька, тут тебе письмо, - Женя вернулся через пару минут. - Несколько даже. О, одно из суда.
  - Открой, - Алина убирала купленное, кое-что приготовила захватить с собой. - Что там, ничего ещё не требуют?
  - Это совсем другое дело, - у Жени почему-то изменился голос. - Ты здесь ответчица. Денис подал иск, требует признать его отцовство.
  
  У Алины из рук выпали детские штаны, майки. Побелела, побежала куда-то. Женя поймал её на лестнице босую, с трясущимися руками.
  - Лялька, стой. Ты куда?!
  - Милашка во дворе осталась, на площадке... Он её заберёт, заберёт! - рванулась, муж её с трудом удержал, увёл в квартиру, закрыл дверь.
  - Успокойся, пожалуйста, - прижал к себе, гладил спину, волосы. - Никто её не заберёт, ты только напугаешь. Ну, не плачь, моя маленькая. Я вас никому не отдам, ни тебя, ни дочку. Ты мне веришь?
  Долго успокаивал, уговаривал, Алина, кажется, пришла в себя, в машине вела себя как обычно, Милашка ничего не заметила. Но стоило им приехать к родителям... Лялька только увидела Людмилу Евгеньевну и тут же разревелась. Женька, как чувствовал, не заходя в дом, увёл Милашку поиграть к Андрюхе и Игорёне.
  - Да что случилось, Лялюша? - Мила усадила невестку рядом, обняла, целовала в макушку. - Игорь, дай воды.
  Лялька попила, стуча зубами о стакан, с трудом взяла себя в руки, рассказала, сунула кучей все бумажки.
  - Заявление тут не приложено, оно отдельным письмом должно было прийти, - Мила просматривала документы, почту. - Ага, вот уведомление на заказное, завтра съездите и получишь. Но сразу могу сказать - ни хрена у этого говнюка не получится, - у неё от злости щёки пошли пятнами. - Дело прекратят, даже по существу рассматривать не будут.
  - Как это? - Алина высморкалась в заботливо поданную свёкром салфетку. Пришёл Женька, сел рядом. Он привалилась к нему, он ласково обнял, убрал прилипшие к мокрой щеке волосы.
  - Суд уже вынес решение по спору между теми же сторонами, по тому же предмету и основаниям. Проще говоря - Денис отказался от отцовства раз и навсегда, и 'передумать' суд ему не даст, - помолчала. - Он мог бы, теоретически, просить не признать отцовство, а восстановить свои родительские права, в отдельных случаях Семейный кодекс это допускает, при лишении родительских прав, например. Но у него нет никаких шансов. С дочерью он ни секунды не общался, материально вам не помогал, более того, оставил вас без жилья, на улице. Никто в мире не сможет подтвердить в суде, что у него есть интерес к ребёнку, отцовские чувства. Это заведомо проигрышное дело.
  - Но он зачем-то это затеял? - Лялька опять всхлипнула. - Я не хочу, чтобы он к Милахе подходил, чтобы она что-то узнала. Мама, не хочу! - разрыдалась.
  - Успокойся, успокойся, - Мила села рядом, притянула к себе Ляльку, прижала. - Ничего подобного мы не допустим. И вообще, я думаю, это всё он начал не ради результата, а ради процесса. Такая мелочная вредность.
  - А я думаю, пора этому козлу кое-что про жизнь объяснить, - сквозь зубы проговорил Женька, так, чтобы Лялька не слышала. Отец услышал, но промолчал, только бровью повёл.
  Ещё поговорили, Алина, вроде бы успокоилась, сходила умылась, привела себя в порядок. При детях, пока ужинали, о неприятностях не говорили. Вадим, допивая морс, заметил, ни к кому не обращаясь.
  - Надо на заправку съездить, я вчера не заправился, а девчонки в лес просили утром отвезти, грибы пошли, вроде.
  - Там колесо правое заднее подкачать ещё надо, - Женька встал, забрал ключи. - Поехали, и я с тобой смотаюсь.
  Девчонки втроём стали убирать со стола, а Лялька взяла на руки закряхтевшего Богдана.
  - Лись, он сделал все свои делишки, я ему подгузник поменяю?
  - Возьми на подоконнике, в пакете. А полотенце его в ванной.
  - Ага, я видела. Ну что, пойдем попу мыть, Даня? - ловко положила его пузом на руку, понесла, воркуя. - А кто это у нас такой сладкий? Кто у нас такой милый кабачок?
  - Мам, мы на великах кататься! - всунулся в окно Андрей. - И мелкую возьмём!
  - Осторожно по дороге! - всполошилась Маша.
  - По сторонам смотреть, за машинами следить, правила соблюдать, - отрапортовал сын, спрыгивая с лавочки.
  - На воздух пойдёмте, что ли, - предложила Катя, забирая у Ляльки внука. - Погода хорошая какая, разведрилось, как Татьяна Николаевна говорит.
  - Мам, я всё забываю спросить, а что это значит? - поинтересовалась Лина.
  - Это от слова 'вёдро' - тёплая солнечная погода, - объяснила Людмила Евгеньевна. - Я так люблю мамины словечки, что ещё от бабушки остались: давеча, вёдро. Сразу все и не вспомнишь.
  Под разговоры Алина собрала игрушки, книжки, разложила по местам. На журнальном столе так и лежала стопка бумаг, вытащенных Женькой из почтового ящика. Перебрала, отложила выбросить в макулатуру рекламу - в семье мусор сортировали, сдавали на переработку. Судебные документы в одну сторону, счета в другую. Остался обыкновенный почтовый конверт - Морозовой А.П., обратный адрес и фамилия отправителя Алине ни о чём не говорили. Открыла без особо интереса, начала читать - и вдруг истерически расхохоталась, стуча кулачком со сжатым письмом по столу. Мила переглянулась с подругами, подошла.
  - Алина? Ещё что-то случилось? - спросила тревожно.
  - Кучно пошло, - хрипло рассмеялась Лялька, размазывая слёзы. - Что за день-то такой сегодня?!
  Мила молча села рядом, взяла её за руку.
  - Я могу спросить, что?
  - Мамочка моя нашлась. Письмишко вот прислала, со свадьбой поздравляет. Денег просит! - и Алина зашлась в нервном хохоте.
  
  На звонок открыла невысокая женщина неопределённого возраста, молча ждала.
  - Добрый вечер, - вежливо поздоровался Женя. - Денис дома?
  Женщина также молча закрыла дверь. Женька решил подождать, и оказалось, что не зря. Через минуту дверь открыл Денис, усмехнулся.
  - Здравствуй. Поговорить надо.
  - Говори.
  - Давай не здесь. Вниз спускайся, - и, не дожидаясь ответа, сбежал вниз по ступенькам.
  Отошли вглубь двора, ближе к стоянке. Денис увидел Игорев джип, парней возле него, ухмыльнулся.
  - Один *** приехать?
  - Денис, я не хочу, чтобы ты претендовал на дочь, трепал нервы Алине. Вы разошлись пять лет назад, ребёнок тебя не знает. Я её отец.
  - Да какой из тебя отец, сопляк!
  - Тем более, что ты сам от Камиллы отказался. Есть судебное решение.
  - У меня экспертиза ДНК есть, спасибо Русановой скажите, расстаралась. Так там чёрным по белому написано, что родство девяносто девять процентов.
  - Родство, может, и есть. Но ты не отец.
  - Ты, что ли, отец? Два раза в год на две недели появляешься. Опять через неделю свалишь.
  - Я знаю, что она любит, как спит, какое первое слово сказала. Она меня папой зовет.
  - Ты, сынок, сам *** зеленый еще.
  - Денис, я пришёл с тобой поговорить, как с мужчиной, с офицером. А ты ведешь себя как...
  - Как? Договаривай, если не боишься, что в табло прилетит.
  - Ты меня постоянно провоцируешь. Зачем? Надеешься, что тебе в табло прилетит? Потом побои снимешь, запись куда надо отнесешь? Ты звук пишешь или видео?
  - Да хрен ли вам бояться? У вас всё схвачено, батины друганы прикроют. Хорошо быть генеральским сыном, да, пацанчик?
  - Никто пока не жаловался.
  Денис замер, обернулся. Игорь Вадимович стоял за его спиной.
  - Командир?!
  - Я сколько слышал про испанский стыд, и не понимал, что за хрень. А теперь говоришь и делаешь ты, а стыдно мне. Как командиру за своего офицера, как товарищу. Когда ты так протух, Абашев? Когда Алину выгнал с грудным ребёнком, списали на стресс после космического полёта, пожалели. А тебе тогда не надо было руку подавать. Вот бывает же так - вроде отличный профессионал, умный, волевой офицер, а как человек - с гнильцой.
  - Из отряда выгоните? Людмила напишет 'не полное служебное'?
  - Да зачем? Ты просто подумай - кто из ребят с тобой полетит?
  Тронул Женьку за плечо, мол, уходим, повернулся.
  - Если к Алине или к Милашке подойдёшь - сам тебе в рожу дам, испачкаться не побоюсь.
  Серебро уехали, Денис так и стоял, глядя в никуда. Встряхнулся, прошёлся взад-вперёд вдоль дома, ушёл в парк. Когда вернулся, в квартире было темно, мать, сгорбившись, сидела в кухне, опустив руки, как старуха.
  - Ты что, мам?
  - Я ходила за тобой. Слышала. Всё слышала. Зачем, сынок? Ты был добрый мальчик, честный, справедливый. От него меня защищал, маленький был. А теперь как он... - она говорила, как сомнамбула, без эмоций, без выражения. - Мою жизнь стёр, как ластиком, умер, думала, хоть освободимся, жить начнём. Тянет за собой, тянет... Шелоб!
  Денису первый раз в жизни стало страшно так, что пробил озноб, настолько мёртвым и тоскливым был голос матери, так жутко смотрелась её фигура на сером квадрате окна.
  Присел рядом, взял её за руку.
  - Мама... Я хотел, как лучше. Ты ведь хотела внука или внучку.
  Рука была холодной и безжизненной.
  - Она ведь живой человек, Денис. Маленький человек. Не кукла! Не игрушка! Ты хочешь сломать, разрушить - для меня. А мне не надо. Понимаешь? Я хочу, чтобы хоть кто-то был счастлив. Я не смогла, ты всё разрушил, так пусть хоть она будет счастлива!
  Женщина заплакала, тяжело, хрипло.
  - Мам, не плачь. Пожалуйста, не плачь, - он так и сидел на корточках, не найдя в себе силы и смелости обнять, утешить.
  Мать провела мокрой рукой по его щеке.
  - Сынок, оставь их в покое. Не злись, не мсти - они тебе ничего не сделали. Ты ведь молодой - женись, роди детей. Может, я хоть возле вас погреюсь. Сынок!
  
  Саша Колодей забрал младшего сына, Артём Русанов - внука, пошли гулять и присматривать, чем там погодки с Милашкой занимаются. Женщины остались в гостиной, обсели Ляльку со всех сторон, окружили такой плотной стеной сочувствия, что многолетний нарыв, гвоздем засевший глубоко внутри, наконец, прорвался. Она говорила, говорила, захлёбываясь словами, вытирая непрерывно текущие слёзы. К концу рассказа плакали и дочки, и матери. Двойняшки повисли на матери, всхлипывая, Людмила прижала к себе Ляльку, с другой стороны Рита прилепилась к матери. Алиса, оторвавшись от маминого плеча, увидела одиноко плачущую Машу, повернулась к ней, обняла, не отпуская Катину руку.
  Мила первая взяла себя в руки, поцеловала в макушки своих девчонок, встала с дивана, порылась в шкафчике. Вернулась с хрустальным графинчиком и крошечными рюмочками.
  - Давайте успокаиваться. Валерьянки у нас дома всё равно нет, а черноплодки в прошлом году насобирали сорок бочек.
  - Нам же с Лиськой нельзя, - вытирая слезы и с предвкушением принюхиваясь, зареклась Маша.
  - А вам мы мелиссы заварим и лавандового сиропа дадим, - пообещала Катя.
  Мужчины с опаской прислушивались сначала к доносящемся сквозь открытые окна рыданиям, потом к сменившему их веселью, немножко истерическому.
  - Когда они такие, я их боюсь, - Клим показал, как у него коленки дрожат. - Кто знает, по какому поводу их такая синусоида накрыла?
  Братья Серебро и зять отрицательно затрясли головами.
  - Там Алина какое-то письмо получила, - старший Колодей профессионально качал сразу двух младенцев. - Расстроилась.
  - Из суда прочитали уже, - удивился Женька, оглядываясь на окна, за которыми подозрительно притихли.
  - Нет, это другое, - Саша отдал подошедшему Артёму внука, взял у него бутылочку, и они принялись поить младенцев морсом. Вообще, со стороны зрелище было умилительное, особенно когда их окружила куча здоровых мужиков, щекотали животы, пятки, гладили лысенькие головы.
  Примчались, волоча велосипеды, подрощенные дети, столкнули их на траву, втиснулись между взрослыми.
  - Дядя меньше племянника, - Игорёня всё ещё не устал удивляться и восхищаться этим удивительным фактом.
  - Папа, а когда у меня будет братик? - Милашка смотрела на Женьку снизу вверх большими синими глазами, подняв светлые бровки. Вся компания уставилась в том же направлении, даже Данька и Олежек.
  - Вот мне капец как интересно, что ты ответишь, - Клим, негромко.
  - Дочунь, вот приедете ко мне с мамой, и будем про братика думать. Или, может, про сестричку?
  - Нет, - энергично замотала головой. - Я же твоя принцесса, да?
  - Конечно.
  - А принцесса должна быть одна!
  - Даже если вас будет у меня шестеро, ты будешь самая главная принцесса, - пообещал Женя, нажимая на симпатичный носик.
  - Так они разве бывают?
  - Бывают, - поддержал папу начитанный дядя Матвей. - Ты будешь кронпринцесса.
  Слово Милахе понравилось даже больше, чем 'королева'. Потому что длиннее. Значит, действительно важная особа!
  
  Этим же вечером - всё равно день уже удался, лучше некуда - Лялька позвонила крёстному.
  - Написала, всё-таки, - виновато прогудел Костя. - Татьяна сплоховала. Выложила на своей странице фото с вашей свадьбы, комментариев ей понаписывали. Разных... Кто-то перепостил. Уж через какие руки до Пашки с его бывшей дошло, не знаю. Он мне позвонил, спрашивал про квартиру твою, послал его подальше. А она, значит, тебя нашла. Ты извини, Алин...
  - Крёстный, да вы тут не причём, - она уже успокоилась, тем более, Женька сидел рядом, гладил коленку. - Денег я ей не дам, на письмо отвечать не буду.
  - Не приедет она к вам туда, нервы трепать?
  - Куда приедет, до КПП если только. Так ей там выступить никто не даст, наряд вызовут и всё. Игорь Вадимович сказал, что со службой безопасности переговорил уже.
  - Вот и правильно, - обрадовался Лопатин. - Ну, мужу привет, родне.
  Попрощались, Лялька изо всех сил старалась не хихикать, потому что Женька совсем распоясался, в прямом смысле слова, валялся рядом с ней на кровати голый и делал неприличные намёки.
  
  
  Последняя неделя отпуска промчалась незаметно. Алине хотелось держать Женю за руку и никуда не отпускать. Алиса и Лина смотрели на мужей, как нервные кошки на валерьянку. Им и Климу осталось доучиться год, и они тоже расставались на год. Только Рита с Матвеем улетали служить вместе, и, чтобы не раздражать остальных, старались не обниматься слишком часто.
  В предпоследний день вшестером поехали в городок 'собрать вещи'. Выехали рано, чтобы никто на хвост не упал, как с вечера предупредил Клим Колодей. Вадим высадил Женьку с Алиной, предварительно договорившись по времени, поехал к своему дому.
  Молодые поднялись к себе. Женя разулся, понёс в кухню сумки, потом в комнату Милашкины вещи, раз уж всё равно днями с дачи переезжать. Высокий, широкоплечий, он как будто занял всё пространство. Лялька представил, как пусто будет смотреться без него тесно заставленная квартира, и ей стало грустно-грустно.
  - Лялька, ну, не надо, - притянул к себе её голову, обнял. Она обхватила его руками, всхлипнула.
  - Я сейчас соберусь, - пообещала Лялька. - Нам тут мамы строго наказали, чтобы мы не плакали, когда вас провожать будем.
  - И потом - не плачь, - попросил Женька. - Я хочу, чтобы ты была спокойная, радостная. Милашка ведь всё видит.
  - Мне так плохо без тебя, - чувствуя, что горло сжимается всё теснее, и торопясь вытолкнуть слова, запричитала, давясь слезами, Лялька. - Я тебя так люблю, так люблю, понимаешь? Ты не уехал ещё, а я скучаю...
  - Потерпи, Лялечка, маленькая моя, - целовал волосы, мокрые глаза, щёки. - Милаха в школу пойдёт. Новые впечатления, пока привыкните, уроки опять же. Мама с отцом всегда рядом. Год быстро пролетит, приедете ко мне, и мы больше никогда не расстанемся. Слышишь? Никогда!
  - Нет, нет! - она вцепилась ему в руки почти до боли. - У тебя такая работа, тебя никогда дома не будет... Я знаю! Только ты не думай - я тебя не упрекаю, я не на тебя злюсь... Просто... мне кажется, я без тебя умру... - захлебнулась от рыданий.
  Женька успокаивал любимую, как мог. Ему было неприятно, неловко, и её слёзы тяготили, мучало чувство вины и беспомощности. Но он понимал, что лучше дать ей вылить горе, это по-мужски - утешать свою женщину. Кому же ей еще жаловаться?
  Алина чувствовала себя и виноватой, от того, что устроила истерику, и странное облегчение. Хотелось выговориться.
  - И ты должен знать - я тебе никогда, никогда изменять не буду!
  - Я знаю, - проговорил он мягко и уверенно. - И я тебе был и буду верен. Всегда.
  Они, наконец, поцеловались по-настоящему.
  - Не плачь, - еще раз попросил Женька. - Я хочу запомнить, как улыбаются твои губы, как затуманиваются глаза, когда ты тихонько застенчиво стонешь. Запах твоей кожи, её тепло. Нежность и полноту бедер, сладость сосков... Всю тебя, горячую, красивую...
  Она закрыла глаза, чтобы острее ощущать слова и прикосновения. На пол со щекочущим шелестом упало платье, и она улыбнулась, услышав, как он с шумно втягивает воздух, потому что под платьем у нее ничего не было. Отступила, не глядя опустилась на кровать, раскинулась.
  Лёг рядом, прикасаясь тыльной стороной пальцев, скользил, обрисовывая впадины и выпуклости. Касался губами, языком легко-легко, как будто пробовал пыльцу на цветке. Алина дышала всё короче, по коже пробегала дрожь, пальцы сжимались на простыне.
  - Не жди... сейчас...
  Он искушающе рассмеялся и нежно-нежно поцеловал сахарный ноготок на мизинчике. Нога дернулась, пальцы поджались, он поцеловал щиколотку, другую.
  - Женька, сейчас, - попросила она настойчивей. В ответ он рассмеялся и перевернул её на живот. Никогда она подумать не могла, что ямочки под коленками настолько чувствительная часть тела, и от невесомого прикосновения мурашки начали разбегаться тучами. Она уже постанывала в подушку, а он всё мучил и мучил.
  - Я отомщу, - сквозь смех пригрозила она, колотя кулачком по постели.
  Их близость была такой разной - легкой и смешливой любовью, тяжёлой изматывающей страстью, кокетством, игривым наказанием. Не могли насмотреться, нацеловаться, насладиться касанием другого и запомнить его тело на своих ладонях.
  Алое солнце било в кухонное окно, было жарко, они пустили в дом солнце и ветер, сходили вдвоём в душ, постояли под прохладными струями. Вышли, она под его взглядом натянула платье, вытащила из комода стринги.
  - Я хотел тебя попросить одеться, но стало только хуже, - он прикоснулся к голым ягодицам. - Как думаешь, успеем?
  - Нет, - обнимая его за шею и успокаивающе целуя. - У тебя телефон звонит, Вадим подъехал. Потерпим до дома, да?
  
  
  
   Глава 15.
  
  
  
  - Мамочка, мама! - Милаха с визгом кинулась ей на шею. - А мы с дедой тебя встречаем!
  - Спасибо. Добрый вечер.
  - Здравствуй, - поздоровался Игорь Вадимович, открывая дверь джипа и подавая Алине руку.
  - Пап, у супермаркета останови. Я сегодня весь день хочу фисташек, умираю просто.
  - А мне грецких орехов! Купишь, мам?
  После ужина - Никита с Кириллом не дали Алине прозябать в одиночестве - семья уселась вокруг стола, есть орехи. Милашке кололи все, но она грызла ядрышки быстро-быстро, как белка, и хихикала.
  - Не ешь так много, живот болеть будет, - предупредила бабушка, и, противореча себе, выколупнула ещё одну половинку, убрала жёсткие перегородки, подвинула Милахе.
  - Мам, а помнишь, мы маленькие были, орешки на ёлку вешали? - Никита с Кириллом, не сговариваясь, посмотрели на мать. Та с улыбкой покивала.
  - Как это? - Камилла даже жевать перестала.
  - Завёртывали в фольгу или фантики от конфет, петельки делали и вешали.
  Милаха спрыгнула с табуретки и покатилась в кухонный шкаф. Принесла огромный пакет с конфетами, начала рыться, выискивая блестящие обертки. Мила подала конфетницу, в которую Ками складывала голые конфетки, а Алина поднялась наверх, принесла тонкую подарочную ленточку. Внизу уже вовсю вертели из орехов и обёртки симпатичные кулёчки, под звонкие рассуждения Милахи про скорый новый год.
  - Милашенция, иди, я тебе сказку почитаю, - позвал Игорь, когда несъеденные орехи перекочевали в коробку с недавно купленными бабушкой ёлочными игрушками. - Спать уже пора. И мама устала.
  - Ладно, я только зубы почищу, - убежала.
  - Приходи в нашу спальню, - Игорь поднялся с дивана, пошёл к себе.
  - Ура! - крикнула Милашка, несясь по ступенькам наверх. Она обожала валяться с дедушкой и бабушкой на их кровати, смотреть с ними телевизор или читать книжки.
  - Давай чаю с тобой попьём, что ли, - предложила Мила. Парни уже ушли, и женщины долго сидели вдвоём, разговаривали о всяких мелочах, смеялись. Разошлись часов в одиннадцать. Дочка уже спала в своей кровати, и Алина легла, пока не уснула, думала о муже, даже чуточку поплакала. Скучала она по нему очень, очень сильно. Спасались только телефонными разговорами, короткими видеозвонками. Хорошо, что они теперь были не одни.
  Лялька и сама не заметила, как они с Милашкой переехали жить к Серебро. Она работала сменами, по двенадцать часов. В день, в ночь, двое суток дома. Пока малышка ходила в детский сад, было проще. Её забирали или няня, Вера Васильевна, или Мила, ночевала она всегда у бабушки и деда, когда Алина была в ночную смену. Из школы девочку надо было забирать в обед, и, если Лялька была в ЦУПе, Камилла была с Милой в Центре подготовки, рисовала, играла, пока из института не возвращались Кир и Никита. Ехала с ними домой, развлекаться. Потом мама заканчивала работу, и они ехали к себе, часов в десять вечера. Однажды, в конце сентября, Камилла наотрез отказалась уходить от Серебро и закатила форменную истерику.
  - Правда, Алина, что вы всё ездите туда-сюда, - Игорь обнимал рыдающую у него на коленях внучку. - Переезжайте к нам, живите. Надоедим, вернётесь.
  - Лялька, - Мила погладила по спине растерянную невестку. - А я-то как рада буду. И парни. На них вся моя забота обрушилась, непомерно.
  Алина не знала, как поступить. Она уже привыкла жить сначала одна, потом вдвоём с дочкой. Но и здесь ей нравилось.
  - Сегодня мы уже точно никуда не поедем, - решилась она, наконец. - Да и потом можем у вас ночевать, когда я с дневной смены, а то Милаха не высыпается, устаёт, капризничает. А на выходных к себе, чтобы вам не мешать. Фунтик у нас ещё голодный...
  - Вы нам не мешаете, - Игорь вытер Милашке нос, попытался опустить на пол. - Я только маму отвезу домой, ненадолго.
  - Нет, - замотала головой упрямо.
  - Давай мы мотанёмся, - предложил Никита, как раз спустившийся в очередной раз навестить холодильник. - Чё взять-то надо, Лялька?
  Алина смиренно вздохнула.
  - Я сама поеду, - не могла же она им доверить бельё собирать!
  До нового года оставалось всего ничего. У Ляльки как раз выходные совпали с субботой и воскресеньем, и они с Милой с головой ушли в подготовку. Алина после ночной смены пожертвовала сном ради поездки в столицу за нарядами, только душ приняла. Милашка осталась с дедом, даже уговаривать не пришлось, и они поехали вдвоём со свекровью. Катя Русанова устраивали шопинг с Машей Колодей, когда забирали девчонок домой на каникулы, всё разведали, так что Серебро поехали сразу на грибное место.
  - Торговый центр не из самых дорогих, и выбор хороший, - дамы ревизировали уже третий бутик. - Лялька, посмотри, как тебе?
  Мила приподняла повыше плечики.
  - Интересное, - согласилась Алина. - Будешь мерить?
  - Это тебе! - притворно возмутилась свекровь.
  Они перемерили целый ворох нарядов, выбрали платье для Людмилы Евгеньевны, нарядную блузку для Ляльки, отличные туфли обеим на распродаже и костюм розовой пантеры для Камиллы, хоть Алина и возражала.
  - Мам, ну куда? Этот третий уже! Сначала снежинка. Ладно, согласна, это скучно, почти все девочки снежинки. Так заказали же Русалочку, и Милахе понравилось.
  - Ляля, но ведь такой классный! - Мила рассматривала чёрно-розовую полумаску, гладила насыщенного розового цвета трико. - Очень приятно на ощупь, попробуй. А хвост какой роскошный, юбка шикарная!
  - Красивый, - согласилась Алина.
  - Берём, - по-своему поняла бабушка, устремляясь к кассе.
  - Сколько-сколько?! - не поверила Лялька, услышав цену. - Это дорого, очень! Мама, вы с папой её совсем избалуете.
  - Я не скажу Милахе, сколько он стоит. Честное слово! - поклялась Людмила.
  - Приходите к нам ещё, - с чувством проводила их менеджер.
  - Ну что, я предлагаю пообедать! - Мила сгрузила пакеты на заднее сиденье. - Есть предложения?
  - А что, котлеты по-киевски сегодня есть не будем? - удивилась невестка.
  - Будем есть то, что ты пожелаешь, - свекровь повернула ключ зажигания.
  - Я очень чту традиции, - заверила Лялька. - Едем на Арбат!
  - Мама, мне предложили продать квартиру в Раменском. Цена средняя по рынку, - начала Лялька, когда они ждали заказ. - Я хочу продать.
  Людмила Евгеньевна знала Алину уже столько лет, и хорошо понимала, что значит для неё эта квартира. Запасной аэродром, зона безопасности, куда всегда можно вернуться. И на душе потеплело.
  - Разумно. Она ведь давно без ремонта, потом вкладываться придётся, - отпила. - Тебе помочь с договором, регистрацией?
  - Да, спасибо, - Лялька налила себе чая из чайничка. - И из домоуправления звонили, спрашивали, буду ли я продлевать договор на следующий год. Я отказалась. Так что с первого апреля мы бездомные, - деланно вздохнула. - Если выгоните...
  - Обязательно выгоним, только первого апреля дождёмся. Алина, - помедлила секунду. - А если Женьку не переведут, оставят на Севере?
  - Мы всё равно уедем, - Лялька выставила упрямый лоб. - Хоть на Новую землю, хоть на Северный полюс. И там люди живут.
  - В общем-то правильно, - вздохнула Мила. - Мы с Катей на Луну с мужьями просились. Но я заранее скучать начинаю. Все разъедетесь, мы с Игорем с ума сойдём.
  - Подожди переживать, - Лялька наклонилась поближе. - На праздники пацаны...
  Молодой парень-официант принёс заказ и дамам на минуту пришлось прерваться.
  - Так что? - поторопила свекровь, когда он ушёл.
  - Они девчонок пригласили на каникулах на дачу с ночёвкой, - поделилась секретной информацией Посвященная. - Сегодня вам объявят.
  - Да ты что? - Мила даже вилку с ножом положила. - У них девушки есть? И до знакомства с родителями дошло?!
  - Ну, знакомством это назвать нельзя, - добавила Алина интриги. - Вы их вообще-то знаете.
  - То есть всё серьёзно, - Людмила Евгеньевна всегда умела вычленять главное. - Ох... Спасибо, что рассказала, я хоть морально подготовлюсь. И Игорю скажу, можно?
  - Конечно. Они меня уполномочили, - женщины рассмеялись. - Так ты спросишь, кто они или уже догадалась?
  Мила задумалась, и некоторое время они сосредоточенно жевали.
  - Я поняла, - Мила подняла руку с ножом, к столу тут же подошёл официант. - Две шарлотки с грушей и сыром и жасминовый чай, - не растерялась та и продолжила. - Это Лиза и Соня, да?
  
  На весь большой зал, звеня и будоража, лилась музыка. Гибкая сильная девушка в прозрачном струящемся платье поверх серебристого купальника парила над сценой в прыжках и пируэтах, танцевала всем телом, каждой клеточкой. Когда Ляльку пригласили поучаствовать в новогоднем представлении в роли Метелицы, она поставила танец под "Winter sun", свою любимую композицию. Сценарий вообще был хорош, настоящее представление. Много танцевальных номеров, сольных и групповых, у Ляльки в разных группах полшколы занималось. Она теперь была дипломированным хореографом - закончила курсы при Московской академии хореографии - и ставила профессионально. Все, кто у неё учился, или ходил на концерты, заранее сетовали, что скоро Алина уедет и всё прекратится. На самом деле, Алина много занималась с Кристиной Георгиевой, мамой Ани, когда-то маленькой девочки с тугоухостью, а теперь солистки средней группы. Кристина и сама училась - на онлайн-курсах, мастер-классах, и они готовились к тому, что после отъезда Ляльки её детища не останутся сиротами.
  - Все всё помнят, всё умеют, - Алина после триумфального завершения номера успела переодеться в джинсы и майку и теперь настраивала на выступление самых младших. - Улыбаемся и показываем класс!
  Танец снежных хлопьев в современной обработке дети исполняли так задорно и весело, сложные па давались им как будто без усилий и выполнялись настолько синхронно, что зрители начали хлопать с первых тактов. Камилла, на время сменившая шикарный образ на заурядный, хоть и была частью двигавшейся как единый организм группы, улыбалась искренней и веселее, двигалась изящней и вообще была настоящей звездой.
  После финального выхода Деда Мороза, Снегурочки и всех участников под бурные аплодисменты родителей, бабушек и вообще всех желающих, пришедших в дом культуры на новогоднее представление, детей позвали за накрытые столы, родители разбрелись по фойе, остались в зале дожидаться. Лялька переодевалась у себя в гримерке, в дверь постучали и в комнату заглянула Людмила Евгеньевна.
  - Ты одна? Можно?
  - Заходи. Хочешь пить? Я чайник поставила, - Алина застегнула блузку, поправила волосы. - У меня тут пара кружек припрятана.
  - А у меня Милашкин подарок, - бабушка качнула нарядной коробкой.
  Женщины уселись у трюмо, некоторое время молча отпивали по глоточку.
  - Устала? - свекровь погладила Ляльку по коленке. - Ты немного бледная.
  - Я каждый раз после концерта одновременно и уставшая и в тоже время счастливая. Не только ещё танцевать хочется, но и петь, - Лялька улыбнулась.
  - Ты очень талантливая у нас, - от души похвалила свекровь. - И детей прекрасно учишь. Но Милашка наша лучше всех! Я не удивляюсь, конечно, она же копия ты.
  - Только характер, к счастью, не мой, - Лялька усмехнулась. - Она общительная, дружелюбная, не боится людей.
   'Ты смогла с рождения дать ей то, к чему сама шла двадцать лет'. Вслух Людмила сказала мягче.
  - Я же говорю, вы с ней очень похожи. А ты заметила, у неё в основном друзья мальчишки? Самые главные Андрюшка и Игорёня, конечно. Одноклассники - Макар, Прохор, - хихикнула. - Когда-то я такие имена только в книге про староверов читала. А теперь Миша и Коля имена экзотические.
  - В классе два Рюрика, Сократ и Януарий, - поддакнула Лялька. - И Анжелика Лаптева.
  Посмеялись.
  - Да, я тебе сказать забыла. Денис Абашев увольняется, тридцать первого декабря последний день. Уезжает, будет в академии Жуковского преподавать. И мать забирает.
  Алина вспомнила, что иск об установлении отцовства Денис так и не отозвал, было разбирательство, на которое он не явился, дело прекратил суд, как Людмила Евгеньевна говорила. Попробовала понять, что она чувствует, и поняла - абсолютно ничего. Совсем. Тотальное равнодушие. Поэтому она просто пожала плечами и промолчала.
  - Пойдём посмотрим, доели они там свои плюшки? - предложила Мила, старательно пряча улики - фантики от украденных Милашкиных конфет.
  - Похоже, да, - прислушиваясь к зазвучавшей музыке, ответила Лялька. - У них там уже дискотека, кажется!
  
  Ребятня отплясывала вокруг ёлки под бодрую музычку, в которой только тренированное ухо могло узнать 'В лесу родилась ёлочка'. В конце колонки взревели: 'И много-много радости детишкам принесла!', дети подхватили, крик и визг стоял такой, что взрослые морщились и демонстративно зажимали уши, хоть и улыбались.
  - Какой гвалт, - Лялька попыталась перекричать весь этот шум. - Что они так орут-то?
  - Радуются, - рассмеялась Мила. - Надо было нам в гримёрке дожидаться, там потише.
  - И бедную Елену Робертовну одну оставить?
  В короткие паузы между композициями дети стояли кучками, болтали, прыгали. Женщины терпеливо ждали, изредка переговариваясь между собой. Алина отвлеклась, а когда в следующий раз посмотрела на дочь, встала с изменившимся лицом. Свекровь проследила за её взглядом, предупреждающе взяла за руку.
  - Лялька, подожди. Сядь.
  - Что она хочет от моей дочери? - Алина говорила напряжённым злым голосом, так и не сев. Но немедленно разбираться с матерью Дениса Абашева передумала.
  - Не думаю, что она сделает что-то плохое, - Мила встала рядом. - Что-то ей скажет.
  Лялька наблюдала, как женщина, по виду добрая и усталая, что-то говорит Камилле, протягивает большой яркий свёрток и нарядный конверт, легонько касается мягкого кошачьего ушка, улыбается ласково и уходит. Милашка подбежала через секунду, отдала матери подарки, не дожидаясь вопроса, затараторила.
  - Мам! Бабуля! Знаете, кто это?!
  - Кто? - голос у матери был спокойным и заинтересованным, не больше.
  - Баба Яга! Она мне подарки отдала от Деда Мороза. Она раньше злая была, украла у него мои подарки, а теперь её расколдовали, и она стала добрая. Представляешь?!
  - Чудесная история, - мягко согласилась Людмила Евгеньевна. - Правда ведь, Ляля?
  - Сказочная, - согласилась Алина невыразительно. - Милаха, вы там заканчивать не собираетесь?
  - Ещё немножко, - Камилла побыстрее убежала, чтобы домой не забрали.
  - Посмотри, мам, - Лялька протянула свекрови незапечатанный подарочный конверт с пятитысячными купюрами. - Тут много. Вернуть нужно?
  - Оставь. Ты у неё ничего не просила, она сама так решила. Может быть, ей так будет легче?
  - Откупиться?
  - Сделать хоть что-то для ребёнка, которому не позволили стать её внучкой, - Мила ласковым жестом остановила нервно дёрнувшуюся было невестку. - Просто пожалей её, Алина. У неё ведь нет ничего, что есть у тебя.
  - И Дениса пожалеть? - довольно язвительно.
  - Его особенно.
  - Ладно. Я постараюсь, - фальшиво.
  Мила притянула к себе маленькую обиженную девочку, поцеловала в висок.
  
  Второго утром двойняшки взяли отцовский джип и отправились за своими сабинянками. Людмила Евгеньевна проводила машину взглядом, вернулась в дом, присела и вздохнула, тяжело-тяжело.
  - Что? - подруга села рядом. - Ты сама не своя.
  - Сама не пойму, Кать. Разволновалась что-то. Как-то незаметно выросли наши мальчишки, невест вот уже нашли...
  - Твои хоть восемнадцати дождались, а мой, сама знаешь, с четырнадцати лет вовсю с девчонками мутит. И в кого он такой бабник растёт?
  - Я в молодости ходок был, - покрутил головой Артём Русанов, садясь на корточки у камина и подбрасывая полешко в огонь.
  - Не льсти себе, - легонько ткнула его между лопатками жена. - Ходок он был.
  - Не ревнуй, - он пересел на пол возле её ног, посмотрел вверх. - Не ревнуй. Вот же женщина, темперамент бешеный.
  Дочери от стола понимающе хмыкнули.
  - Мила, я думаю, девочки волнуются не меньше, - Маша Колодей протянула маленькому погремушку. - Я, когда первый раз к вам приехала, когда поняла, к кому попала, тряслась, - показала, как, погремушка весело затрещала. - Ты раньше с ними общалась? Ну, разговаривала? Они, вообще, знают, что это вы им учёбу оплатили?
  - Нет. Мы просто вписали их в сертификаты и отдали в деканат. Ещё же мальчик поступил, откуда-то издалека, с Анадыря, что ли. И говорить не будем, чтобы не смущать. В конце концов, в чём наша заслуга? Эти сертификаты нам на рождение старших подарили, они бесплатно учились, Кир и Кит тоже на бюджет поступили. Так лучше отдать талантливым детям, кому на бюджет несколько баллов не хватило.
  - Мы тоже ваши отдадим, - кивнула Алисе и Лине Катя. - Или один. Если этот оболтус завалит выпускные экзамены.
  - Чё сразу завалю? - пробубнил с веранды Артём-младший, отрываясь от смартфона. - Все в семье умные, один я дебилоид?
  - Ты умнее девчонок, только шалопай.
  - Чётко, а то я уже обидеться хотел.
  - Давай мы обидимся, Линка, - предложила Алиса.
  - Неохота, Лись, - отмахнулась сестра. - Давайте лучше про девчонок этих. Фамилии скажите, нам сейчас штатный хакер всё про них расскажет.
  - Катя, как они на тебя похожи, - умилился их отец. - Такие же любознательные!
  
  - Милаха, Милашка, - Алина бежала по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. - Мама!
  - Что случилось?! - Мила вскочила, схватилась за сердце. - Что с Милашкой?! Где она?!
  - Она с мальчишками гулять пошла, - бледнея, ответила Маша, вставая. - Что-то с мелкими?
  - Мама! - Лялька закружилась в немыслимой пляске. - Женьку переводят служить в Хабаровск! С первого сентября! А до этого отпуск целых тридцать пять суток, не считая дороги туда и обратно! Мы с Милашкой едем к папе! Милаха!
  - Уфф, - выдохнула Мила, падая обратно на диван. - Напугала!
  - Я всё-таки пойду, посмотрю, что там дети делают, - Маша отдала сына Кате Русановой, торопливо пошла в прихожую.
  - А Вадим? Вадим где служить будет? - разволновалась Ангелина, подскакивая к Ляльке. - Надо ему позвонить. Сейчас же! - убежала.
  Все говорили одновременно, и Артём Русанов счёл за лучшее ретироваться на бывшую веранду, а оттуда, дав круг, на улицу, искать мужиков.
  - Лялька, пожалуйста, накапай мне капель, - попросила Мила, пытаясь отдышаться.
  - Мам, что?! - бросилась к ней Алина, пугаясь до слёз. Метнулась на кухню, дрожащими руками накапала в рюмку сердечных капель, принесла.
  - Спасибо, дочунь, - Людмила Евгеньевна взяла Ляльку за руку, притянула. - Ты что так испугалась? Ничего страшного, я просто разволновалась. Мне с утра валерьянки хочется. Ну, всё хорошо?
  Алина положила голову ей на плечо, покивала, по-детски вытирая слёзы.
  - Пойду успокоительный сбор заварю, - Катя устроила Олежку рядом с племянником, Алиса заботливо поправила малышам одинаковые комбинезончики - у Даньки зелёный, у Леся - жёлто-цыплячий.
  Комната благоухала мелиссой и мятой, когда на крыльце затопали, недолго повозились в прихожей, и в комнату ввалились сначала Кирилл, потом Никита, крепко держа за руки девчонок.
  - Привет, - радостно поздоровался Кир. - Мам, познакомься, это Соня Берестова.
  - Здравствуйте, - негромко пискнула светленькая хрупкая девушка.
  - Мам, а это Лиза Московцева, - подвёл Никита русоволосую большеглазую деву. - Это наша мама, Людмила Евгеньевна.
  - Здравствуйте, - эта говорила немного громче и смотрела смелее.
  - Здравствуйте, - Мила вышла на встречу, улыбнулась. - Проходите, садитесь за стол, сейчас обедать будем.
  - Тут народа много, вы все равно всех сразу не запомните, постепенно познакомитесь, - Кирилл уселся сам, посадил подругу. Никита сел так, чтобы девушки оказались между ними. - Они мирные, так что не бойтесь. Сами вас боятся, похоже - вон как сеном пахнет. С утра пьют.
  - Спасибо, сынок, - Мила улыбнулась покрасневшим девушкам, сестры Русановы рассматривали их, не стесняясь. - Парни, ухаживайте. Воды налейте или сока. На первое у нас солянка.
  Игорь Вадимович внёс огромную супницу, Лялька помогла передавать тарелки, села напротив великолепной четвёрки.
  - Меня Алина зовут, я жена их старшего брата, Жени. С торца кудрявая девушка - Ангелина, Лина - жена Вадима. Они с Женей и Ритой тройняшки, вы знаете, наверное.
  - Я тебя умоляю, только всё поминанье не перечисляй, - простонал Кир. - Видишь, Софка не ест, внимает.
  Лялька улыбнулась и взяла ложку.
  Алина читала дочке и пацанам книжку, сидя на скамеечке возле ёлки. Дети валялись на подушках, Милаха болтала ногами. Занятие не мешало Ляльке краешком глаза смотреть, слушать и восхищаться. Людмила Евгеньевна обладала настоящим даром располагать к себе людей. Не лебезила, не старалась казаться приятной и обаятельной. Она такой была, но дело было не только в этом. Лялька раньше думала - в чём секрет? А потом поняла. Мила не играет, она искренне интересуется людьми. Если спрашивает - то не походя и не праздно, не забывает тут же то, о чём спросила. Она была не только умной, но и остроумной, мягкой. Незаметно девчонки расслабились, меньше стеснялись, начали отвечать на вопросы не односложно.
  - Мам, мы к дедушке пойдем, ты всё время замираешь и читаешь одну строчку два раза, - недовольно высказалась Милаха, забирая книжку. Троица утопала на веранду.
  - Лялька, пить хочешь? - рядом села Лина, протянула подруге кружку с домашним лимонадом. - Как тебе? - посмотрела на Соню и Лизу, сидевших рядом с Людмилой Евгеньевной, и негромко о чём-то разговаривавших, иногда смеявшихся.
  - Девчонки как девчонки, - пожала плечами Алина.
  - Нормальные, - согласилась Лина. - Умные, тихие только. Застенчивые, зажатые даже.
  - Ничего, крёстная их отполирует, - рядом села Алиса, мудрено сложив ноги, отняла у сестры кувшин и кружку. - Если у парней серьёзно, то девчонкам повезло. И с мужьями, и со свёкрами.
  - Как нам, - Лина с Лялькой стукнулись кружками, рассмеялись.
  - И мне, - Лиська присоединилась. - За лучших свекровей в мире!
  - Я в этот клуб не тороплюсь, но обещаю, что буду соответствовать, - Екатерина Юрьевна наклонилась с кресла и подмигнула дочерям. - А вам на золовок ещё учиться и учиться!
  
  
  
   Глава 16.
  
  
  
  Переезд в Хабаровск Камилла восприняла как одно большое приключение. Давно уже, как только папа, дядя Вадим с тетей Ритой и дядей Матвеем улетели служить, дедушка подарил ей огромную карту России, они её повесили в гостиной и флажками отметили, кто где теперь живёт. После того, как узнали, что папу переводят, Милашка с дедом заранее нашли, где этот самый Хабаровск находится и всё-всё про него прочитали. Даже почти восьмичасовой полёт не испортил ей настроения. Она сидела между мамой и папой, читала, играла с родителями в слова и города, слушала аудиокниги, рисовала. Немного поспала, но в общем, была бодра и весела. Алина до того никогда не летала, и немного побаивалась, потому что её укачивало в машине и кружилась голова, если смотреть с высоты. Однако кроме небольшого дискомфорта на взлёте, особых проблем не было. Даже из окна смотреть вниз совсем не страшно - со смотровой площадки Останкино куда страшнее. Может быть, потому, что в расчерченных квадратиками пятнах никак нельзя было угадать города.
  - Папа, а почему темно? Мы же вылетели в девять, летели семь часов сорок пять минут, значит, должно быть шестнадцать часов сорок пять минут? - самолёт снижался, и Ками очень хотелось посмотреть на Хабаровск сверху.
  - Прибавь ещё семь часов, дочунь. Я же тебе объяснял про разницу во времени? Вот если бы мы летели из Хабаровска в Москву, прилетели бы ровно во столько, во сколько вылетели. Представляешь?
  - Ничего не понимаю, - покачала головой Милаха, разводя руками.
  - Не огорчайся, я тоже не понимаю, - Алина улыбнулась. - Привыкнем, да?
  - Конечно, привыкнем, - важно кивнула.
  Перевели время на телефонах на местное, получили багаж, доехали до квартиры по ночному городу. Пока Женя вместе с водителем минивэна носили вещи, дамы обходили новые владения. Двухкомнатная квартира в новом доме была просторной, с большой лоджией и кухней. Обставлена хозяевами (Серебро квартиру снимали) новой же мебелью, вполне удобной. Стол для дочери и ещё кое-что Женя докупил сам перед отлётом в отпуск. Специально прилетел сначала в Хабаровск, нашёл квартиру, чтобы вести семью не в гостиницу.
  - Чисто, - вслух обрадовалась Лялька, едва войдя и включив свет.
  - Я запасные ключи оставил Гельке Королёвой, просил вызвать клининг и купить кое-что из продуктов, хотя бы чай-кофе на завтрак.
  - А кто это? Ого, - открывая дверцы шкафов и холодильника, оценила Алина. - Да тут ассортимент гастронома целого!
  - Ангелина Королёва, с Риткой в одной комнате жила, да ты помнить должна, она у нас на свадьбе гуляла. Надо завтра позвонить и спасибо сказать, - пообещал сам себе Женька.
  - Она замужем? - невинно поинтересовалась Лялька, хмуря бровки.
  Муж не ответил. Не слышал, наверное, поскольку через минуту вернулся с ещё одной здоровенной коробкой.
  - Мам, я согласна спать лечь, - громко зевнула Камилла.
  - Сейчас, - засуетилась Алина, ища, чем разрезать упаковку на коробке с полотенцами и постельным. В столе нашёлся минимальный набор столовых приборов и пара кухонных ножей. Милашка терпеливо ждала, притулившись на кухонном диванчике.
  Слышно было, как в прихожей Женя запирает двери. Подтащил в угол чемодан, чтобы хоть как-то распихать вещи с прохода, забрал у жены охапку белья.
  - Идите купаться, я постелю.
  К приходу девчонок из ванной в детской горел небольшой ночничок. Камилла переоделась из банного халата в симпатичные маечку и штанишки, легла и моментально уснула, не успела Лялька ей косу расплести. Да и сама Алина от души зевала.
  - Постой, - торопливо раздеваясь, скомандовал Женька. - Не вздумай засыпать!
  Лялька, дремля, вяло водила расчёской по волосам, когда муж вышел из душа в каплях воды и полотенце.
  - Пойдем, - велел, ведя за руку почему-то к входной двери.
  - Куда? - сонно удивилась Алина, выходя в коридор между квартирами.
  - Положено жену заносить в дом на руках, - объяснил серьёзно.
  - Женька, мы полуголые, три часа ночи! Соседи подумают, мы сумасшедшие, - отбивалась шёпотом Лялька.
  Сделал по-своему, занёс, опустил на кровать, потянулся поцеловать.
  - Дверь запри...
  Он вернулся через десять секунд, а она уже спала, свернувшись калачиком.
  - Ну вот, не обновили кровать, - возмутился Женька, улыбаясь. Пошёл посмотреть, как там дочка, предусмотрительно оставил открытыми двери в обе комнаты, осторожно лёг рядом с Лялькой, обнял, прижал спиной к себе.
  - Я люблю, когда все дома и все спят, - сквозь сон повторил любимую мамину поговорку. О, теперь он понимал её куда лучше...
  
  Первого сентября в школу Камиллу провожала только мама, папа ушёл рано.
  - Надо какую-нибудь машинку купить, а то без колёс никуда.
  - Я посмотрю объявления, - предложила Лялька.
  - Ага. Не совсем убитую, но и не новую. Может, в салоне поискать, - Женя с аппетитом ел запеканку с сыром. Рядом Милашка ковырялась в каше с изюмом и курагой. - Так, мои любимые, я ушёл, - залпом выпил кофе, чмокнул дочку в макушку. Алина пошла проводить, подала фуражку. Камилла осталась за столом, и так зная, чем там родители занимаются. Целуются, конечно!
  
  - Как дела в школе? - поинтересовался папа, укладываясь на диван и сажая дочку на живот. Была пятница, вечер и семья строила планы на выходные.
  - Хорошо, - мотнула головой Милаха.
  - Привыкла? Нравится тебе?
  - Ага, - Милашка затараторила - с кем сидит за одной партой, к доске вызывали, кто в классе нравится, а кто вредный. За несколько недель вполне освоилась, уже приглашала домой друзей, и сама ходила в гости.
  - Я ей завидую самой белой завистью, - рассказывала Лялька, когда они позже лежали, обнявшись, а Камилла уже уснула. - Она так уверена, что всем нравится, всё умеет, и вообще - папина принцесса и лучше всех. Вот сегодня, Карина Кирилловна рассказала. Басню читали наизусть, 'Кукушка и петух'. Наша руку подняла, вышла. Выразительно так объявляет: 'Иван Андреевич Крылов. Петушка и кукух!' Дети смеются, она сначала не поняла, потом до неё дошло, громче всех хохотала. Я бы там красная вся стояла и со смущения умерла, а она отсмеялась, и всё отлично рассказала, да ещё в конце специально: 'За что же, не боясь греха, Петушка хвалит Кукуха? За то, что хвалит он Петушку!' и поклонилась.
  Женя расхохотался, живо представив эту картинку.
  - Моя дочь, - с гордостью.
  - Я сегодня к директору школы ходила, - Алина сменила тему. - Показала свои 'корочки', резюме, попросилась вести танцевальный кружок.
  - Согласился? Директор?
  - Да, я же на общественных началах. Зам по воспитательной работе сияла даже. Но с условием: сама группы набирай, сама придумывай, сама деньги на реквизит ищи. Ну, ты знаешь - сначала ты имеешь инициативу...
  - Нормальные люди, - пожал голым плечом Женька. - Не торопятся на себя лишнюю нагрузку тянуть. Как у нас в армии говорят, принцип ПВО.
  - Это как?
  - Подожди выполнять, отменят.
  Посмеялись. За разговором и смехом как-то незаметно сползла с плеч ночная сорочка, руки и губы становились всё смелее.
  - Жень, дверь, - простонала Лялька, перед тем, как рассудок уступил место безрассудной страсти.
  - Дверь, дверь, опять дверь, - срываясь с места, бубнил Женька. - Жалко, нет дверей на пульте!
  
  Конечно, Женя с Лялькой обсуждали перед переездом своё будущее житьё в Хабаровске. Специальность Алины позволяла ей служить по контракту в авиационном подразделении, но Камилла ходила только во второй класс, у них не было в новом городе ни родственников, ни близких знакомых, а её нужно было провожать и встречать из школы, так что вариант с мамой и папой военнослужащими был для них пока не приемлем.
  - Раз всё равно дома сидеть, давай второго родим, что ли? - предложил Женька ещё когда они только-только перебрались на дачу после его приезда в отпуск. - Всё-таки Милашке у нас семь с половиной уже.
  - Давай родим, - ответила Лялька. Она думала о втором ребёнке весь этот год. С одной стороны, при воспоминании о токсикозе её пугала новая беременность, с другой - плохие впечатления смазались, а радость от рождения малышки осталась. Она понимала, в какой семье рос Женя, он часто говорил, что хотел бы больше двух детей и не боялась однажды остаться с детьми на руках одна. Хотя бы потому, что она была моложе и не так твёрдо стояла на ногах, когда развелась с первым мужем, но справилась. Да и уверена была, что теперь у неё есть Семья. При любых обстоятельствах. Представила, какие это могут быть обстоятельства, испугалась до колотящегося сердца и холодной кожи.
  - Ты что? - встревожился мужчина. Повернулся, обнял крепко-крепко, отогревая и успокаивая. - Видно, как сердце бьется.
  - Это потому, что мне не терпится делать детей, - улыбнулась, целуя и лаская.
  - Вот уже пять месяцев пробуем, и ничего, - Алина вздохнула, наливая чай сначала свекрови, потом себе. - Я ходила к гинекологу, всё нормально. Женька был у андролога... я даже не ожидала, что он пойдет, и не предлагала, правда, мам!
  - Да я верю, - Мила спокойно посмотрела на невестку. - Что ты как волнуешься, Лялишна моя. И глаза виноватые, - погладила по волосам.
  - Женя здоров, - Лялька прижалась к тёплой ладони. - Может, дело всё-таки во мне?
  - Знаешь... Ты только не обижайся, Лялечка! По-моему, вы оба ерундой маетесь, - свекровь мягко улыбнулась, придвинулась, обняла. - Дети появляются всегда вовремя. Мне кажется, все заморочки с беременностью от того, что ты слишком деятельная и дома тебе скучно.
  - Я с детьми занимаюсь, в танцевальную студию записалась, иногда с Женей ходим, но чаще одна, конечно. Рисую, беру онлайн-уроки живописи. Рукоделие, книги, - вяло перечисляла Алина. Ей действительно хотелось заниматься делом, она любила свою профессию, и Людмила Евгеньевна это знала и понимала. - На следующий год посмотрим, а пока выбора у нас всё равно нет. У меня есть одна идея...
  Мила поощрительно кивнула, отпивая чай.
  - Я хочу попробовать... поучаствовать..., - запинаясь, Алина попыталась сформулировать. - В ЦУП есть группа, вы знаете, они занимаются поиском и расшифровкой сигналов 'Чёрного принца' и 'Чёрного рыцаря'. Я связывалась с Артёмом Арсеньевичем, он дал добро. Часть материалов не секретная, для служебного пользования. Могут мне передать по закрытому каналу, после того, как я подпишу обязательство о неразглашении, конечно.
  - Слушай, но это же отличная новость, - оживилась свекровь. - Это же твоя специализация - связь с подвижными объектами. И опыт работы, пусть с современными объектами и современными средствами связи.
  Приезд свёкров на день рождения внучки был не просто приятным сюрпризом, но и тщательно подготовленным. Забронировали домик на горнолыжном курорте и поехали на целых четыре дня, с Рождественского сочельника. Ради отгулов папа даже работал первого января.
  Восьмого января родилась не только Камилла, но и тройняшки, так что с утра поздравляли по скайпу Вадима, Риту.
  - Давайте к нам прилетайте, - позвала дочь. - Заверните на денёк! Тут всего два с половиной часа лёту.
  - А потом к Вадиму с Линой, - покивала головой Мила. - Чтобы никому не обидно?
  - Нет, к нам не получится, - Вадим то и дело пропадал с экрана - помехи. - Ждите, мы сами приедем.
  Попрощались с лёгким чувством грусти. Всё-таки никак не могли привыкнуть, что собирались все вместе только раз в году. Правда, на эту весну у тройни были планы - провести вшестером неделю в Якутии, на Ленских столбах, кроме совместного отпуска в августе-сентябре у родителей.
  Праздничный обед в ресторане заказали заранее, с тортом и свечками. Именинники дружно задули свечи под аплодисменты всех присутствующих. Потом переоделись и пошли кататься на лыжах или просто на подъёмнике - Мила и Лялька. Чуть-чуть замёрзли - не сильно, но появился повод разжечь камин и сварить глинтвейн, потом ненадолго сходили в сауну и заварили травяной чай, привезённый Милой.
  - Мама, мы пришли! - в комнату ввалилось нечто, больше похожее на забытую на морозе варежку, попавшую в пургу, метель и под струю снегоочистителя. Следом в дверь пролез папа, похожий на задубевший валенок, и дедушка примерно такой же кондиции.
  - О! - женщины с невнятными восклицаниями вскочили, кинулись обметать ребёнка. Мужчины, смеясь, снимали обувь, комбинезоны.
  - Лялька, где купальник у Милаши? В сауну все, бегом! Как дети, сами замёрзли и ребёнка заморозили!
  - Да мне жарко, бабуля! - завопила Милаха из-за двери в спальню. Выбежала в купальнике, халате и тапочках, со смешной гулькой на голове, прошла в открытую дверь сауны, уселась повыше. Следом отец с дедом в полотенцах, Женька приглашающе мотнул головой дамам.
  - Мы только оттуда, - отказалась Алина. - Халат с неё сними и на голову надень.
  - Халат на голову надеть? - изумился Женя.
  - Панамку какую-нибудь, - вздохнула Лялька.
  - Дверь закрой, - велел из глубины Игорь Вадимович.
  -Всё тепло выпустил, - поддакнула внучка.
  
  - Мы с тобой идём покупать что-нибудь красивое, - Лялька взяла дочку за руку. - Погода совсем весенняя, да? А у нас с тобой совершенно нечего надеть!
  - Ага, - с энтузиазмом поддержала Камилла. - И потом в кафе, выпьем по коктейлю!
  - У нас с тобой светская жизнь, - хихикнула Алина. - А я испекла твой любимый торт.
  - Баноффи?
  - Баноффи.
  - И много ирисок?!
  - Очень много.
  - Класс!
  Через некоторое время, перемерив внушительную стопку нарядов, подобрали маме симпатичные брючки и короткую куртку, туфли на каблуке и ещё что-то в отделе с полуголой тётенькой на витрине, Камилла особо не вникала. Она любовалась стильными кроссовками отчаянно-морковного цвета. Рядом на стуле лежали пакеты с ворохом детской одежды. Лялька с того далёкого вечера, когда они с Женькой поспорили, привыкла одеваться красиво. У неё появился вкус к вещам и чувство стиля, что не удивительно при том, что она долго близко общалась, жила со свекровью. Людмила Евгеньевна была для неё образцом для подражания. И сыновья, наверное, сравнивали с ней всех женщин - и не даром. Всегда одетая к месту и времени, вещи сидят отлично, идёт каждый образ. Дома, на даче одевалась просто, но тоже неуловимо элегантно. Так что Ляльке хотелось соответствовать её уровню и дочке в свою очередь пример подавать.
  - Милашка, я готова. В кафе?
  - Мам, давай сначала на игровую площадку?
  - Давай совместим? Возьмём коктейли, а мороженое и рядом с площадкой продают.
  Камилла ползала по лабиринту, карабкалась, 'плавала' в бассейне с шариками. Лялька сидела возле столика, пила кофе, смотрела на этот взрыв энергии и время от времени махала дочери рукой в ответ.
  - Вы с сестрой очень похожи, - сказал приятный мужской голос. - Можно присесть?
  - Здесь много свободных столиков, - Алина опять помахала.
  - Не люблю есть один. Даже книга такая есть 'Никогда не ешьте в одиночестве', - мужчина сложил их вещи на один стул и уселся с непринуждённым видом.
  - В этой книге написано, что мнение соседа по столу можно игнорировать?
  Собеседник рассмеялся.
  - Такая красивая и остроумная женщина не может не быть доброй. Вы же меня не прогоните?
  - Я вас прошу уйти. Я вас не приглашала и общаться не хочу.
  - У меня был только один шанс произвести первое впечатление. Не удалось. Что ж, придётся произвести второе.
  Лялька повернулась и посмотрела. Лет тридцати, приятное лицо, искренняя улыбка. Отвернулась.
  - Не понравился?
  - Я замужем.
  - То есть понравился, но муж мешает? В наше время это не проблема!
  - Мой папа - чемпион по дзюдо, - сказал решительный детский голос у него за спиной. - Один дядя к маме приставал, папа ему кааак дал! Дяденька летел метров пять. Или даже десять!
  - Ну, твоего папы тут нет, - мужчина откровенно забавлялся.
  - Камилла, бери свои пакеты, идём, - Алина встала, пытаясь унести вещи, стакан с Милашкиным коктейлем, только что купленное мороженое.
  - Что это мы уходить должны?! - возмутилась Милаха. - Мы тут первые сидели. Пусть он уходит.
  - А если не уйду? - мужчина всё еще улыбался.
  - Я тогда закричу громко-громко, - пообещала Камилла. - Мне папа сказал - будет какой-нибудь подозрительный дядька приставать - кричи громче. Вот так! - и пронзительно завизжала, Лялька даже вздрогнула. На них оглянулись, из прохода двинулся в их сторону охранник, а Милаха только громкость прибавляла. Мужчина ретировался, быстро уходя к эскалатору, Милашка закрыла рот, совершенно спокойно уселась за столик и подвинула к себе стакан.
  - Всё в порядке, извините, - приговаривала Алина, ловя взгляды окружающих. Охранник остановился, потом повернулся, пошёл в другую сторону. Лялька выдохнула, промокнула салфеткой покрасневшее лицо. Надо было что-то сказать, но она никак не могла сообразить, что именно.
  - Мам, не расстраивайся, - снисходительно проговорила дочь. - Я же понимаю, взрослые так не могут, - выразительно развела руки.
  - Я молодец? - спросила вечером у отца, обстоятельно рассказав про происшествие.
  - Конечно, - серьёзно похвалил Женя. - Ты всё правильно сделала.
  - Пап, а ты мне почитаешь? Мы с мамой книжку купили про Рикки-Тикки-Тави. И Броненосца! И ещё специальную книгу для девочек, но мы её с мамой будем читать.
  Милашка умчалась к себе за книжкой, Лялька осторожно спросила у мужа.
  - Женя... ты ведь ничего такого не подумал?
  - Ни такого, ни этакого, - Женька прямо посмотрел ей в глаза. - Я тебя не ревную. Хоть ты у меня очень красивая. Но не ревную.
  Лялька опустила глаза и виновато вздохнула. Она-то его ревновала. И сильно!
  Началось всё в тот день, когда Женя, обуваясь утром в прихожей, вдруг вспомнил.
  - Лялька, Гелька нас к себе в гости приглашала в воскресенье. У двум. Торт, что ли, купить?
  - Я испечь могу, - на автомате ответила Алина. Поцеловались, он ушёл, она отвела Милаху в школу, зашла в магазин. Она, вроде бы, и думать забыла про оброненную фразу, а какая-то смутная мысль не давала покоя. Пока шла до подъезда, поняла. Женька ведь не спросил, пойдут ли они в гости. Он говорил так, будто договорился уже, а её просто в известность поставил. Мелочь, а царапнуло. Потом она пыталась смоделировать, так же бы она среагировала, если бы речь шла о визите не к женщине, а к мужчине, ни к какому выводу не пришла и решила махнуть рукой и не зацикливаться на такой ерунде.
  Ангелина жила в однокомнатной квартире в том же микрорайоне Хабаровска, что и Серебро, только ближе к Центральному району. Встретила их очень дружелюбно, приготовила неплохой обед, подарила Камилле красочную энциклопедию. И вроде бы всё шло неплохо - общались, хозяйка похвалила принесённый гостьей торт, расспрашивала, чем Алина занимается. Но Лялька замечала, что больше внимания всё-таки уделяется Жене, смотрит на него Геля с особой теплотой. К тому же общие темы для разговоров, понятные только им шутки. Проще говоря, особого удовольствия от общения с Ангелиной она не получила и дружить с ней не собиралась. Через неделю очень удивилась, когда муж спросил, когда они Ангелину к себе позовут.
  - Она же нас приглашала, так? - недоумевал в свою очередь Женька. - Минимум невежливо не пригласить Ангелину к нам, Лялька.
  Алина смирилась, Геля приехала к ним в следующее воскресенье. Лялька была радушной и весёлой, никак не показала, что была против этой затеи. И потом вежливо отвечала на редкие сообщения, ещё реже писала сама, и твёрдо сказала Женьке, что Ангелина, конечно, замечательная девушка, но с дружбой у них не склеится.
  - Я думал, хорошо, что у нас тут друзья. Королёва, и Мазницына недавно в Матвеевку перевели.
  - Жень, конечно, хорошо, - Лялька села рядом. Он поздно пришёл, они с дочкой немного поиграли, Камилла ушла спать, а Женя пришёл к Ляльке, возившейся на кухне. - Они твои друзья.
   'Но не мои' не прозвучало, но было услышано. Женя отнёсся к этому совершенно спокойно, не обиделся, настаивать не стал. Лялька потом часто думала, не совершила ли она ошибку. Может быть, надо было сделать над собой усилие, подружиться с Ангелиной? Как бы то ни было, Женька частенько подвозил подругу домой с аэродрома, они общались, пару раз ходили в кафе вдвоём. Он ничего не скрывал, всегда предупреждал Алину заранее, что задержится и где с кем будет. Умом Алина понимала, что они с Женей полные противоположности. У него множество друзей, приятелей - у неё подруги появились сравнительно недавно и их всего трое. Он всегда в центре любой компании, с любым найдет тему для разговора, непринуждённо общается, шутит - она предпочитала сидеть где-нибудь в стороне и желательно в одиночестве. Если она сама не хочет меняться, заявила Женьке, что ей нет дела до его друзей - тогда не стоит ждать, что и он от них откажется, изменит свою натуру, и это правильно. Но совершенно нерационально ревновала мужа к Геле Королёвой - и как к женщине, и как к другу.
  Она прилагала много усилий и для того, чтобы подавить свою ревность, и для того, чтобы Женя ни о чём не догадался. Обстоятельства ещё складывались против неё - работай она, а не сиди дома, выдумывая, чем же занять время - некогда было бы рефлексировать. Хорошо ещё, что всё больше времени занимало изучение загадочных сигналов древних спутников, мозги заработали, появились намётки на некую систему. Неплохо было бы поговорить с кем-то о проблемах - с девчонками, или Людмилой Евгеньевной, но Лялька ни за что и никогда не стала бы рассказывать им об этом по телефону или видеосвязи. Если вообще решилась когда-нибудь. Вот Матвею - другое дело.
  Они с Ритиным мужем созванивались, переписывались - не так часто, как с Ритой, но дружили по-настоящему. Сблизились они, наверное, потому, что Матвей как никто понимал, что Алине поначалу было неуютно в большой дружной семье, а в Волконском она видела такого же чужака, как сама. Вот ему-то она, не сдержавшись, и вывалила как-то про ревность и свои интровертные заморочки.
  - Ты, Лялька, сглупила, - прогудел Матвей ей в ухо. - Общалась бы с Гелькой вместе с Жекой - держала бы всё под контролем и не мучилась. Это раз. Мазницын тоже холостой, и подруги у него нет. Женьку подбить на сватовство, самой заняться. Сидишь в зрительном зале, пьеса тебе не нравится! А могла быть примой и режиссёром. Что молчишь? Плакать собралась?
  - Нет, - от досады кусая губы, буркнула Алина. Действительно, что за характер дурацкий! - Что уж теперь...
  - Опять! - повысил голос собеседник. - Лапки сложила. Ты сядь, подумай. Найди, как вам всем встретиться.
  - До моего дня рождения долго... Восьмое марта прошло...
  - Весна, природа, погода. На шашлыки съездите. На рыбалку. Да мало ли!
  - Думаешь, мне Женьке надо правду сказать?
  - А то. Нельзя строить козни за спиной родного мужа. Только непосредственно у нас под носом!
  Лялька против воли улыбнулась. Они ещё немного поболтали, но она так задумалась, что Матвей, повторив одно и тоже два раза, быстренько закруглил разговор, оставив её обдумывать со всех сторон едва-едва наметившийся план.
  
  - Всё, финиш. По пороги сели, - Глеб открыл дверь со своей стороны, выпрыгнул в грязь, чавкая, обошёл серебровскую 'японку'. - А сзади по запаску.
  Женька тем временем принял от Ляльки Камиллу, перенес на травку вместе с рюкзачком. Пока Алина раздумывала - идти ей в брод или мужа дождаться, Ангелина примерилась вылезать.
  - Куда, Ёлка? - Мазницын легко подхватил на руки, игриво подбросил. Геля инстинктивно ухватила его за шею покрепче, пока он тащил и запихивал её на водительское сиденье.
  - А если я водить не умею? - интимно шепнула в ухо. Сломанное когда-то давно ухо зарделось.
  - Легковуха не сложнее Ила, - отверг Глеб с ходу. - Вырулишь.
  - Ну что, пойдём толкнём, что ли? - Женька натянул перчатки, застегнул камуфляжную куртку. - В багажнике на всякий случай доска, кстати.
  Алина с Милашкой на обочине болели, как на хоккее, подбадривали.
  - Папочка, ты самый-самый сильный! - кричала Камилла, сжимая от волнения ладошки.
  - Спасибо, солнышко! - пропыхтел Женя, налегая плечом. Геля дала по газам, колеса провернулись на месте, обдавая мужиков фонтаном грязи.
  - Твою ондатру! - зарычал Мазницын, нечеловеческим усилием выдергивая колесо их чавкающей грязи. Женька на кураже рванул следом с другой стороны, машина мячиком подпрыгнула по подсунутой доске и Ангелина, вовремя выкрутив руль, выбралась на относительно сухое место.
  - Охренеть, - смеясь и смахивая с лица ошмёток грязи, ругнулся Глеб. - Пардон за мой французский, - расшаркался перед дамами.
  - Идите, я полью, - Геля вытащила из багажника канистру с водой.
  - Вот полотенца, - засуетилась Алина, вытирая с мужа особенно сочные нашлепки.
  Через пару километров через лужи и колдобины компания выбралась на пологий берег речки. Вдалеке синело большое озеро, деревья и кусты уже зеленели, солнце светило как сумасшедшее.
  - Как красиво, мам! - Милашка, раскинув руки, выписывала по полянке круги и петли.
  - Близко к воде не подходи, - окликнул отец. - Милашка! Слышишь меня?
  - Даааааааа, - пропела Камилла откуда-то из-за кустов.
  - И далеко не отходи! - Алина пошла посмотреть, что она там делает.
  Поставили мангал рядом со старым кострищем, развели костёр под треногой под будущую уху. Глеб вынул из багажника снасти, разложил на траве надувную лодку, начал качать.
  - Ты с неё рыбачить будешь? - заинтересовалась Ангелина, глядя, впрочем, не на лодку, а на то, как бугрятся мышцы под тельняшкой.
  - Морду кину, - играя бицухой, пояснил Глеб, кивая на плетёную конструкцию.
  - Я покататься хочу, - Ангелина нажала на край.
  - Умеешь? - Мазницын спросил спокойно, без подколки.
  - Ага. Мы в кадетском в походы часто ходили, а после первого курса с подружкой даже сплавлялись.
  - Далеко ездили?
  - Нет, в принципе, - Ангелина уселась на пенку рядом с Глебом. - Нижегородская область, река Лух. Вода янтарная, белоснежные утёсы. Виды прямо киношные - высокие берега с обрывами, песчаные пляжи, плотины, скалистые берега. Природа дикая - куницы, бобры. Никаких отдыхающих с шашлыками, мусора и общественных пляжей. Связи, правда, тоже нет, - посмеялись. - Ну, и цивилизации нет, сойти раньше финиша не получится. Я в диком восторге была.
  - Тут, парни говорили, сплавляются. По Чукену - там еще каменные изваяния, высокие, под двадцать пять метров, и по Бурее, через заповедник...
  Лялька прислушивалась к разговору и скрывала довольную улыбку.
  - Ты чем это так довольна? - неслышно подобрался сзади муж.
  - Ну... природа, - не смутилась Алина.
  - Природа, погода, - хмыкнул Женька.
  - Пап, а когда мы рыбу пойдём ловить? - подскочила Камилла. - Где моя удочка? А на лодке покатаешь?
  День задался. И ухи наелись из свежей рыбы, и шашлыки удались. Остались с ночевкой, долго сидели у костра, пели под гитару. Глеб рассказывал всякие вдвешные байки.
  - Пнули тебя из самолёта, три минуты орёл, а потом восемь часов лошадь, никакой романтики.
  Милашка сидела на коленках у отца, слушала, потом сказала доверчиво.
  - Дядя Глеб, я думала, ты Халк, а ты как Хагрид, добрый и красивый!
  - Камилла, - всполошилась Алина. - Что ты говоришь такое!
  - Да ладно тебе, - прогудел Глеб, гладя широкой, как лопата, ладонью, малышку по голове. - Поверь, это реально комплимент после Гоблина!
  
  
  
   Глава 17.
  
  
  
  - Нет, деда, раверсман - это поворот на горке, - Камилла продемонстрировала на игрушечном истребителе. - А ты мне показываешь кобру Пугачёва!
  Дед Женя изобразил на лице 'да ты шо?!', Вадим Олегович выразительно кашлянул. На день Победы в Хабаровске традиционно провели авиапарад, а днем позже - авиашоу. Милашка смотрела полёты вместе с мамой и бабушкой, прилетевшей забрать её на каникулы, и была потрясена настолько, что уже две недели играла исключительно в самолётики, посмотрела множество видео в интернете, выучила все фигуры высшего пилотажа. Бесконечно рассказывала про папу - какой он смелый, как здорово летает.
  - Обожание до придыхания, - смеялась Людмила Евгеньевна.
  - Пилотом будешь? - улыбаясь, переспросил Игорь Вадимович, когда Милаха ему по дороге из аэропорта выпалила все свои восторги.
  - Да! Как папа!
  - Надо нам с тобой в парк аттракционов съездить, - предложил дедушка. - Вестибулярный аппарат потренировать.
  - Ура! - Ками даже в ладоши захлопала, глаза сияли, как два прожектора.
  Жизнь у Милашки на каникулах была насыщенная, нескучная и радостная. На даче они зажигали с Игорёхой и Андрюхой, за день чего только не успевали - купаться в речке, загорать, играть во всё на свете. Есть смородину прямо с куста и землянику с грядки, щавель до зелёного языка и оскомины, вечером поливать из шлангов цветы, грядки и друг друга. В выходные, а часто и в будни, если Никита и Кирилл были не заняты, ездили на озёра и в лес, ходили в походы. Иногда, соскучившись по цивилизации, просились в городок - повидаться с друзьями и подружками. Бояться там было нечего, они были самостоятельные и разогреть себе обед или сделать бутерброд могли запросто. А потому, пока взрослые были на работе, молодёжь тусила себе в компании в своё удовольствие.
  Камилла как раз отводила и нашла очень удобное место, чтобы спрятаться. Осторожно прокралась между боярышником и жасмином, встала так, чтобы можно было незамеченной выскочить на дорожку, когда мимо пробежит водящий, и добежать 'застукаться'. Она так увлеклась, высматривая Марса Абдульмянова, что не сразу почувствовала, что кто-то трогает её за плечо. Оглянулась - какая-то женщина, кажется, знакомая.
  - Здравствуйте, - сказала вежливая Камилла шёпотом.
  - Как ты выросла, деточка, - ласково защебетала женщина. Чуткое детское ухо уловило неискренность, Милаха насторожилась. - Ты меня совсем не помнишь?
  Девочка пожала плечами, по личику пробежала гримаса нетерпения и толики любопытства - что эта тётенька от неё хочет.
  - Что, надоела папочке-то, сюда сплавили? - глаза у женщины стали колючими.
  Камилла не понимала, что этой тётке от неё надо, и уже хотела уйти, но не успела.
  - А своего родят - совсем не нужна будешь! И 'бабулечке' с 'дедулечкой' тоже.
  Милаха отступала от злой ведьмы, пока не упёрлась спиной в ветки.
  - Потому что ты им чужая! - тётка торжествовала. - Твоего родного-то отца выжили, уехал. И тебя выбросят, как кутёнка!
  Она ещё что-то говорила, шипела вслед, но Камилла продралась сквозь кусты и бежала, бежала со всех ног, не видя куда. Вслед кричали мальчишки, попробовали догнать, не смогли. Она пробежала парк, забралась в какие-то дебри за мусорные контейнеры и гаражи, забилась в угол, обхватила себя руками, сжалась в комочек. Она почти не помнила себя в два, три года, ей казалось, что они всегда жили так, как сейчас - с мамой, папой, бабушкой и дедушкой, тётей Ритой и кучей дядек. Все её любили, баловали, она всех любила, а теперь ей казалось, что весь её цветной счастливый мир эта женщина заляпала чёрной краской. Милашка не совсем поняла, что хотела сказать злая тётка. Как это - она не родная? Кому не родная? Как это - выбросят, как кутёнка? У них в семье никогда никого не выбрасывали, наоборот, подбирали и котят, и собачек, лечили, кормили, пристраивали. Маленькая голова шла кругом от разных мыслей. Про какого родного отца говорила тётенька? У неё же папа!
  Андрюшка Колодей не видел и не слышал, с кем и о чём говорила Камилла перед тем, как убежать. Но он догадался собрать всю компанию, расспросил, отмахиваясь от встречных вопросов, выяснил, что Милаха убежала после того, как к ней подошла Наталья Владимировна, та, которая раньше няней в детском саду работала, и что-то сказала.
  - А потом ушла, довольная такая, - закончила Иринка Сухова.
  Андрей немного подумал, пока все галдели и скомандовал.
  - Тихо! - вытащил из кармана телефон, набрал тётю Милу, довольно связно рассказал, с кем Милашка встретилась и после этого убежала в слезах, а они её идут искать. Пообещал позвонить, когда найдут, отключился и обвёл команду взглядом. - Делимся по двое, ищем каждый в своём секторе, кто найдет - звоните мне и Людмиле Евгеньевне!
  
  Людмила подняла на ноги не только мужа, сыновей, но Русановых и Колодеев. Она бы весь Центр на поиски отправила, но Игорь Вадимович остановил. И вообще, веско и спокойно снизил градус её паники.
  - Мила, успокойся. Что, ребёнок в тайге потерялся - цепью идти? Или у нас город-миллионник? Дети всё кругом обшарят, они все закоулки лучше нас знают, мы обойдем задворки и углы рядом с парком, с домом. Милашка найдётся, - тряхнул жену за плечо, на секунду прижал к себе. - Давай, поехали.
  Облава не удалась. Не успели Серебро сесть в машину на стоянке, как позвонил Игорёк Колодей.
  - Крёстная, я её нашёл! Только она там сидит и домой идти не хочет, - он рассказал, где именно Милашка сидит и что они с Андрюхой рядом и её одну никуда не пустят.
  - Милашенция, - дед говорил ровно и ласково. - А мы сегодня пораньше освободились с бабушкой, за тобой решили заехать. Ну что, поехали? Парни, садитесь в машину. Давай помогу, - шагнул, поднял, несмотря на молчаливое сопротивление. Пока шли к машине, бабушка, улыбаясь, гладила малышку по спине и рассказывала, что они сейчас поужинают и будут печь печенье на завтра, а еще звонили Кир и Кит и намекали на какой-то сюрприз.
  Камилла свернулась улиткой на заднем сиденье, молча отвернулась к окну. Мила смотрела на напряжённые мышцы, упрямое - мамино - выражение лица, заплаканные глаза и пыталась построить будущий разговор с внучкой. Или лучше пусть Игорь с ней поговорит? Она ему больше рассказывает своих секретиков, они вдвоём вообще любят поговорить о чём угодно перед сном. Приехали, Колодеев встречал отец, Милашка прошла мимо, низко опустив голову. Взрослые переглянулись, Саша заговорил со своими мальчишками, Серебро, как всегда, перекинулись с ним несколькими фразами, поднялись к себе, настраиваясь на тяжёлый разговор. Пока переоделись, вымыли руки, гадали, куда подевалась Камилла. Решили, что опять забилась в угол у себя в комнате, Игорь поднялся проверить, вышел, покачал головой, прислушался и жестом позвал жену. Она догадливо сняла домашние туфли и неслышно поднялась по лестнице.
  В приоткрытую дверь комнаты парней не было видно почти ничего, кроме длинных ног близнецов, зато слышно хорошо. Судя по ногам, на полу рядом сидели Никита и Кирилл, и у кого-то из них на коленках сидела Милашка.
  - ... смотри, это называется 'Свидетельство о рождении'. Это документ выдают каждому ребёнку сразу после роддома. Видишь, тут написано, что родилась Серебро Камилла Евгеньевна. Когда родилась и кто родители. Что написано?
  - Отец Серебро Евгений Игоревич, мать Серебро Алина Павловна, - немного гнусаво из-за сопливого от слёз носа прочитала Милаха.
  - Вот. Твои мама и папа записаны. Подпись стоит и печать. Значит, всё правильно, так? Что ты опять шмыгаешь?
  - Не знаю, - на грани рёва.
  - Ладно. Дальше смотри, это Женькина фотография в форме. На груди значок, знаешь, что это?
  - Нет.
  - Это называется группа крови. Их всего четыре, ну, потом в школе выучишь. У детей группа крови такая же, как у мамы или папы. Понимаешь?
  Видимо, Милаха кивнула, потому что Кирилл продолжил.
  - У Жени вторая группа крови - видишь, это римская цифра два. А у тебя какая?
  Сопение.
  - А ты посмотри, мама тебе специально браслетик на руку надела - там написана твоя группа крови и что у тебя аллергия на новокаин. Так что там у тебя?
  - Два! - радостно. - Циферка два!
  - Вот видишь, глупышка, - ласково-ласково. - А ты напридумывала себе, послушала Бабу-Ягу какую-то. Теперь поняла?
  - Да!
  -Ты самая-самая наша родная, самая любимая, - другой голос. - И папе твоему, и бабушке с дедушкой, и нам. Да?
  - Да! - счастливо.
  - А когда у тебя сестрёнки или братишки появятся, то это же здорово будет, правильно? Мы младшие, знаешь, как классно, что у тебя братья старшие, сестра. Они с нами и играли, и читали. Пикники нам устраивали, секреты делали.
  - Уроки нам помогали учить, брали везде. Накосячим, они нас прикроют. Помнишь, мы курить пробовали и чуть сарай соседский не спалили? Родители до сих пор не знают. А они на нас так орали! Воспитывали.
  - В школе или на улице никто не приставал - знали, что все встрянут. Так что чем больше братьев-сестёр, тем лучше, правильно я говорю, Милаха?
  - Ага.
  - Молодец.
  - Милаха-умняха, хочешь младших теперь? Будешь у них командиршей и атаманшей.
  - Хочу! Буду!
  - Ладно. Иди давай, умывайся, а то ты вся полосатая. Там, наверное, у бабушки уже всё готово.
  Игорь и Мила отступили в бывшую Ритину спальню, дождались, пока Милашка пробежит в ванную, и ушли в кухню. Мила нашарила в аптечке успокоительное, запила, начала доставать из холодильника кастрюлю, сотейник. Когда молодежь явилась ужинать, настроение за столом у всех было спокойное и радостное, никто к неприятной теме не возвращался. Может, Камилла чуть-чуть дольше, чем обычно, обнималась с бабушкой и дедом перед сном, да сыновья весь вечер сидели с родителями, разговаривали, рассказывали, а не уехали к девчонкам, и перед тем, как уйти к себе, по очереди обняли мать.
  - Думаешь, они знают? - спросила Мила у мужа, прижимаясь к нему напитаться силой после неприятного дня. - Или догадываются?
  - Я думаю, что им в любом случае это уже неважно. Они знают главное. И уверены в этом настолько, что смогли объяснить Милаше.
  Помолчали.
  - Я никогда так детьми не гордился, как сегодня, - проговорил Игорь. - Ни младшими, ни старшими.
  Мила поцеловала его плечо, соглашаясь. Муж обнял её покрепче, притянул, касаясь губами волос, гладкого лба.
  - Этой мерзавке так с рук не сойдет, - у Людмилы голос стал злым и напряжённым. - Я это так не оставлю.
  - Завтра, - остановил её Игорь. - Всё завтра. А сегодня спи, родная...
  
  Наталья Кончева вернулась домой в смешанных чувствах. Одновременно она находилась в язвительно-радостном настроении и немного трусила, представляя, что Людмила Серебро явится разбираться. Весь вечер прислушивалась к голосам во дворе, на лестнице, репетировала, что и как скажет, выдумывала колкости. Но никто не пришел ни в этот день, ни на следующий. Наталья Владимировна торжествовала и даже с гордостью рассказала закадычным приятельницам, как поставила наглую семейку на место. Те блестели глазками, улыбались, но тему не развили. Одна перевела разговор на другое, вторая нашла предлог и заторопилась уйти. Ещё одна в глаза спросила.
  - Что, с Людмилой побоялась связываться, с ребёнком справилась? Что они тебе сделали, ты к ним привязалась?
  Наталья Владимировна задохнулась от возмущения, по большей части потому, что не так-то просто было найти причину её ненависти к семье Серебро. Началось с банальной зависти, неприязни, а вылилось в ненависть до трясущихся рук и несвязной речи. Пока она ловила слова и воздух, приятельница неприятно усмехнулась и ушла, не попрощавшись. Наталья презрительно хмыкнула и пошла в другую сторону, хоть им было по дороге.
  Через неделю, она уже и подзабывать стала о своём подвиге, в дверь позвонили. Она недавно проводила мужа на работу, гостей не ждала, открыла, ожидая увидеть соседку, за солью, например. Однако за дверью обнаружились два молодых человека, лет тридцати-тридцати пяти.
  - Капитан Кораблев, - тот, что постарше, протянул раскрытое удостоверение.
  - Старший лейтенант Арисов, - сделал тоже самое парень повыше.
  - Кончева Наталья Владимировна? Вы подозреваетесь в совершении преступления, предусмотренного статьей 155 Уголовного кодекса РФ - разглашение тайны усыновления. Пройдёмте.
  К вечеру у дачи Серебро остановилась машина. С заднего сиденья выбралась зарёванная Кончева, муж остался сидеть за рулём. Позвонила в калитку, нетерпеливо притопывала, ожидая, пока хозяева откроют.
  - Ой, Вадик, с приездом, - расплылась в улыбке.
  - Здравствуйте, Наталья Владимировна. Проходите, - Вадим гостеприимно распахнул дверь, отступил, пропуская.
  - Нет-нет, - Кончева затрясла головой. - Мне Людмила Евгеньевна нужна. Я здесь подожду.
  - Хотя бы во двор зайдите, - Вадим показал на скамейку рядом с входом под аркой, увитой вьющимися розами. - Я сейчас позову маму.
  Мила появилась через пару минут, Наталью, словно кипятком, ошпарило ненавистью.
  - Людмила Евгеньевна, милая, да что ж это творится? - с несчастным лицом кинулась к врагине. - Какое уголовное дело? За что?!
  - Наталья Владимировна, 'за что', я думаю, тебе без меня уже объяснили. Скажи, что от меня нужно?
  - Забери заявление! В ногах валяться буду, - сделала коленопреклоненное движение.
  - Хватит, - Людмила жёстко взяла собеседницу за локоть, заставила выпрямиться.
  - Заявление не заберу. Если тебе не сказали, там ещё гражданский иск есть, на возмещение морального вреда. Сто тысяч, конечно, не присудят, суд у нас самый гуманный в мире, но, надеюсь, хотя бы пятьдесят.
  - У вас своих-то мало, без моих копеек...
  - Не жалуюсь, нам хватает. Твои в детдом отправлю или в приют для животных.
  - Отольются тебе мои слёзы. Ни за что, ни про что уголовное дело, деньги требуешь! Ничего, все под небом ходим... Сыновья военные...
  Прозвучал сухой короткий звук пощёчины.
  - Замолчи! - на Людмилу было страшно смотреть. Кончева попятилась, ошеломлённо держась за лицо. - Закрой свой рот и уходи, сейчас же!
  Хлопнула дверца машины, взвизгнули шины, машина рванулась с места.
  Мила неловко села на лавочку. Сердце колотилось, руки дрожали от гнева, сердце сжималось от дурного предчувствия.
  - Чушь, - усилием воли взяла себя в руки, успокоилась. - Это просто пустые слова дурной злой бабы.
  Закрыла глаза, шепча молитву. Послышался топот, Милашка подскочила, обняла за шею.
  - Бабуля, а что ты здесь сидишь? Ты заболела? Что ты плачешь?!
  - Ничего, моя ягода. Так, взгрустнулось чуточку. Но теперь всё прошло, - вытерла слёзы, прижала к себе малышку, крепко-крепко. - Пойдём, там уже, наверное, рёбрышки готовы и чай из чабреца Лина заварила. Ты голодная, Милашка?
  
  Женя с Лялькой привезли новости. Его опять переводили, то ли на север, то ли на юг, от неопределённости Алина нервничала и была немного раздражительной, хоть и старательно сдерживалась. Свёкор и свекровь распределили отпуск так, чтобы с каждым из детей провести по неделе с небольшим, так что первые дни молодежь жила на даче одна, родители через день приезжали. Зато потом все снова переселились на дачу, включая Русановых-старших и Сашу - младшие и так там жили безвылазно вместе с Машей, и Клима с Алисой, прилетевших со своего Кольского полуострова. Лялька не сразу привыкла к многолюдью после того, как они прожили втроём почти год, но ничего против такого отпуска не имела, совсем наоборот. Вадима с Линой они застали, те уехали через четыре дня после их приезда, у них отпуск позже запланированного начался.
  - Хорошо бы и с Волконскими увидеться, - помечтал Клим, на Ленские столбы не попавший. Алиса только вздохнула. Разговоры каждый день так или иначе сворачивали на отсутствующих родных, друзей. Вот и сейчас, ужинали и смотрели видео, присланное из Якутии, Рита очередную 'экскурсию на удалёнке' проводила.
  Алина намеренно садилась с краю, почти в стороне, подальше от Женьки. Аппетита не было, хотелось одновременно плакать и с кем-нибудь поругаться. Мысль, что скоро спать, была невыносимой - у неё была жуткая бессонница, от которой к утру кружилась голова и тошнило. Сама она списывала это на смену часового пояса, однако Людмила Евгеньевна, понаблюдав за ней несколько вечеров, сегодня позвала её подышать и прогуляться перед сном.
  - Ляля, прости, родная, я спрошу, - они ушли вниз, на берег, прошлись вдоль реки, потом сели в дальней беседке. - Ты беременна?
  
  - Отстань, Женька, - Лялька, смеясь, отбивалась. - Я хочу мыть посуду! Мне нравится!
  Женя, не слушая, поднял жену на руки и перенес от мойки на кухонный диванчик. Поправил штору, чтобы солнце в глаза не светило и не продуло на открытой летней кухне. Вернулся, повязал бесцеремонно отобранный у жены фартук и принялся мыть. Людмила Евгеньевна вздохнула, достала из мороженицы мороженое, положила всем по три шарика. Алина посыпала себе и дочке солёной карамелью, бдительный Женя тут же уточнил.
  - А тебе точно можно столько сладкого?
  - Мам, можно, я его чем-нибудь стукну? - Лялька поискала глазами, чем кинуть.
  - Нельзя! - возмутилась Милаха.
  - Спасибо, дочуня, - с чувством поблагодарил отец. - Так что там насчёт сахара для беременных?
  - Не приставай к ней, - мягко попросила Мила. - Она только плакать перестала. Алина взрослая женщина, любит своего ребёнка и способна позаботится о здоровье.
  Тут Лялька опять всхлипнула, деликатно высморкалась и продолжила есть подтаявшее мороженое, досаливая карамель слезами.
  - Ну, не плачь, - Женька присел на корточки рядом. - Лучше ругайся!
  - Счастье какое, что Клим учился, - не очень, впрочем, уверенно заявила Лиска, протянув креманку за добавкой. - И моих закидонов не видел.
  - У нас есть второй шанс, - крикнул со двора Клим, качавший Олежку и Даньку на качелях.
  - Обязательно, только через пару лет, - пообещала Алиса, помахав через перила своим мужикам.
  На следующий день после того, как свекровь задала Ляльке такой своевременный вопрос про беременность, Алина поехала в городок, в женскую консультацию. Муж поехал с ней, по дороге вел джип так, словно в машину погрузили ржавые боеприпасы времен Великой отечественной войны. Под руку довёл до кабинета гинеколога, порывался войти, но Лялька твёрдо сказала 'нет' и пошла одна. Женька сидел, ловил на себе любопытные и немножко лукавые взгляды немногочисленных женщин и солидарный единственного, кроме него, мужчины.
  - Здравствуй-здравствуй, - с улыбкой повернулась к Алине врач. - Помню тебя, как же. Это ведь ты у нас с аппендэктомией на третьем триместре? Сколько уже дочке, лет семь?
  - Семь, - улыбнулась Лялька, вспоминая свой первый приход в этот кабинет, свои трясущиеся руки, спокойное профессиональное отношение Эли Сергеевны, её уверенность и поддержку. - Доктор, я тест сделала утром. Кажется, я беременна!
  - Не беспокойтесь, беременные - это наш профиль, - пошутила Эля Сергеевна.
  Токсикоз как будто ждал подтверждения беременности и в этот же вечер пришёл к Алине с вещами. Лялька, как человек опытный, забронировала для гостя туалет на первом этаже. Озабоченный муж наморозил льда с лимонным соком и мятой, сделал генеральную уборку, выкинул фумигатор и весь вечер гонял комаров. В туалете появился рыбацкий стульчик, старое толстое полотенце, в спальне рядами стояла минералка с газом, без газа, на столе тарелка с лимонами - целыми и нарезанными, солонка, сахарница...
  - Жень, это что? - Лялька валялась на кровати и смеялась.
  - Ты только скажи, что ещё нужно? - Женька огляделся и уставился на Алину. - И как только плохо станет, говори!
  - Мне пока не плохо, - Алина вытерла слёзы, - Мне хорошо!
  В коридоре затопала Милашка, отец открыл дверь, подхватил на пороге.
  - Ты же вроде бы уснула? - подкинул, поцеловал растрепанные кудряшки. Сел на кровать с ней на коленях, Лялька протянула руку, поправила шорты, завернувшуюся майку.
  - Хочешь, поваляйся с нами, уснешь, папа тебя отнесёт?
  Камилла покивала, но с колена отца не слезла.
  - Совёнок, у тебя что-то болит? - Женька встревожился, потрогал дочке лоб, легонечко похлопал по животу. - Карамелька, живот как?
  У Милахи начала подозрительно дрожать нижняя губа и стремительно краснеть нос.
  - Дочунь, что? - Женя подтянул её поближе, обнял. Дочка уткнулась ему в шею, он гладил её по спинке, Алина села поближе, погладила Милашку по голове, тревожно заглядывая в лицо.
  - А когда маленький родится, вы меня также любить будете? - голосок дрожал, у Ляльки сердце дрогнуло и у самой слёзы подступили.
  - Нет, - так твёрдо и уверенно сказал Женька, что обе уставились на него в потрясении и возмущении. - Мы тебя будем любить ещё больше!
  - Правда? - Милаха заморгала длинными красивыми ресницами, на круглую щёку упала слезища.
  - Я тебя когда-нибудь обманывал? - строго.
  - Нет.
  - Вот. Я тебя люблю сильно-сильно.
  - И я, - Лялька забрала дочку к себе и Женя обнял их обеих. - Больше жизни тебя люблю, моё солнышко!
  - И маленький тебя любить будет, очень. И ты его, да? Или её, - дождался тихого 'да'. - Значит, любви больше будет. И счастья. Ты ведь моё счастье, ты растёшь и счастье растёт.
  Лялька слушала тихие слова и все её тревоги, расстройства, переживания улетучивались понемногу. И Милашка постепенно расслабилась, внимательно-внимательно слушала, улыбалась. Легла между мамой и папой, поцеловала сначала маму, потом папу, подлезла к уху.
  - Пап, а маленького ты тоже будешь звать совёнком и карамелькой?
  - Нет конечно, - заверил папа. - Совёнок и карамелька только ты. А младшему мы с тобой вместе придумаем, да?
  - Да, - радостно согласилась Милашка, задумалась. Пробормотала, сворачиваясь клубочком и засыпая. - Зефирчик...
  
  
  
   Глава 18.
  
  
  
  - Спать пора! Уснул бычок,
   Лег в коробку на бочок.
   Сонный мишка лег в кровать,
   Только слон не хочет спать.
   Головой кивает слон,
   Он слонихе шлет поклон, - Милаха дочитала, закрыла книжку, близко-близко придвинулась к маминому животу, спросила шёпотом. - Уснули? Да?
  Подняла голову, подперла ладошкой, вздохнула.
  - Ты что, дочуня? - Алина ласково пригладила кудряшки.
  - Всю голову сломала, как второго называть, - посмотрела на маму. - Один Зефирчик, а второй? Пончик - ну совсем не то. Вот девочку можно было бы Вафелькой называть. Может, всё-таки ты девочку родишь, мамуль? Не поздно же передумать!
  Лялька рассмеялась, потом ойкнула. Видимо, мальчишки не были согласны рождаться девчонками.
  - Давай спать ложиться, что ли, - незаметно поморщилась, обняла покрепче прильнувшую к ней Камиллу.
  - Я пойду пожелаю сладких снов бабушке и дедушке, - Милаха натянула тёплые тапочки и побежала через лоджию в соседнюю квартиру.
  К концу отпуска гинеколог объявила, что беременность многоплодная, очень настойчиво предложила Алине полежать с недельку в стационаре и категорически высказалась против многочасового перелёта и смены климата.
  - Особенно, если ты говоришь, что мужа опять переводят, - посмотрела строго. - Что, большая нужда мотаться взад-вперед? Свекры выгоняют?
  - Точно в больницу нужно ложиться? - Лялька пригорюнилась, но задала самый насущный вопрос.
  - У тебя гемоглобин очень низкий. Такой не наешь, надо поколоть витамины, железо. Только Катерина Юрьевна если согласится тебе инъекции делать, и ты пообещаешь диету соблюдать, саму строгую?
  - Она согласится, - торопливо заверила Алина. - И диету я любую выдержу, только не надо меня в больницу!
  - Насчет диеты не сомневаюсь, Людмила Евгеньевна обеспечит, - рассмеялась.
  Когда опасность быть уложенной в больницу миновала, во весь рост встала другая проблема. Как бы не хотела Лялька не расставаться с мужем, рисковать детьми она никогда бы не стала.
  - Конец августа, через пять дней в школу, документы в Хабаровске, все вещи. Что мы делать-то будем, Милашенция? - Алина немного растерялась.
  - Я думаю, не проблема. Всё здесь купим, а документы Женя экспресс-почтой пришлёт. Завтра позвоню Софье Леонидовне, и пойдёт Ками в свой прежний класс. Да, маленькая?
  Камилла задумчиво покивала.
  - А нам с папой точной нельзя? - уселась рядом с мамой, смотрела с надеждой.
  - И мне хочется с папой, - вздохнула та. - Но не получится пока.
  - Погостите пока у нас, - ободрила бабушка. - Это эгоистично, но мы очень-очень рады, что вы останетесь подольше. Лялечка, что там доктор насчет диеты говорил?
  Этим же вечером Алина ужинала вкуснейшим супом из сухих белых грибов и стейком прожарки rare под стаканчик гранатового сока. На десерт свекровь подала конфеты 'ручной работы' - из грецких орехов, кураги и изюма с капелькой мёда.
  Через пару дней на большой летней кухне разделывалась и солилась вкусная северная рыба, варилась уха, чистились огромные креветки. Потом подъехала черная и красная икра, мешок грецких орехов и пакет фисташек. На клич Милы со всех сторон дары 'слали обозами', как выразилась Маша Колодей, озирая богатства.
  То ли потому, что токсикоз прошёл и Алина стала высыпаться, то ли подействовала убойная доза полезностей, но гемоглобин и прочие показатели вошли в норму довольно скоро. Камилла привыкала ходить в новую старую школу, появилась определённость с новым местом службы у Жени. Он улетел служить на российскую военную базу в ближнем зарубежье, пробыв у семьи пролетом только четыре дня, как раз на празднование юбилея окончания первого полёта на Марс.
  Алина часто задумывалась, как похожи и не похожи были её беременности. И тогда, и сейчас мужа не было рядом, также поддерживала свекровь, она не чувствовала себя одинокой. Но в первый раз она мучилась от чувства вины, тяготилась своей тайной, с тревогой ждала объяснения с Денисом. А сейчас тосковала и скучала по Жене, но у них не было никаких секретов друг от друга, она была не просто женой космонавта, которую опекали старший подруги, а частью большой семьи. Как это кому-то не нравится жить со свекровью? Она бы ничуть не возражала остаться с Милой и Игорем навсегда, только чтобы и Женя был рядом, разумеется. Камилла вообще была здесь куда счастливей - бабушка и дедушка, дядьки, многочисленные родственники - все старались как-то скрасить им с мамой ожидание. И друзей у нее тут было куда больше. С папой они, разумеется, созванивались каждый день, иногда даже по два-три раза.
  - Пока меня нет, ты главная мамина помощница и старшая сестра для маленьких, - часто повторял ей отец, и она, как могла, старалась - развлекала маму, когда та хандрила, уже любила своих братишек и нисколько к ним не ревновала.
  
  Закончились осенние каникулы, Милашка снова начала учиться, ходила в танцевальный кружок, короче, всё было как обычно, а в конце ноября Людмила Евгеньевна за ужином сообщила.
  - У нас соседи переезжают. В Крым. Квартира освобождается.
  - Ольга пару лет только об этом и говорит, Сергей, похоже, сдался, - хмыкнул Игорь Вадимович.
  - Да-да, - отмахнулась Мила. - Главное, квартира освобождается!
  Вся семья терпеливо смотрела на маму и бабушку, ожидая продолжения.
  - Нам столько раз предлагали увеличить жилплощадь, - Людмила Евгеньевна посмотрела на мужа, потом на детей горящими глазами. - Только переезжать бы пришлось, а мы здесь привыкли. Теперь можно попросить квартиру Туляковых, сделать общую лоджию и квартиры объединить!
  - Мам, а нам тесно? - удивился Никита.
  - Нам не тесно, - мягко объяснила мама, - Но чем плохо, например, что у Милашки будет своя комната? Вы только представьте - сейчас она спит на узком диванчике и учит уроки за столом в одной комнате с Лялей. А кроватку куда? Ну, допустим, как-нибудь бы мы выкрутились, но если есть возможность получить ещё сто квадратов в наше полное распоряжение - разве плохо? Игорь?
  - Напротив, замечательно, - улыбнулся Игорь. - Мы все вместе уже собраться не можем, кроме как на даче. Так что завтра пойдем с тобой жилищным вопросом заниматься. А молодежь пусть решает, как лучше новое расселение организовать. Ремонт там, то, сё.
  Алина сидела, не произнося ни слова. Растерялась, даже испугалась чего-то.
  - Никита, Кирилл, вы переедете, а в вашу комнату Милаха, - предложила Мила. - Ремонт сделаем, устроим всё по твоему вкусу, да, Милашенция?
  - Мам, ты бы спросила Алину, что она хочет, - посоветовал Кир.
  Всё семейство, включая котов, перевело взгляд на Ляльку. Та беспомощно пожала плечами.
  - Как скажете...
  - Бабуля, а сколько там комнат? - вдруг спросила Камилла.
  - Как у нас, - охотно начала Мила. - Три спальни и гостиная-кухня.
  - Одна для меня, - начала загибать пальчики Милашка, - Младшим отдельно и маме с папой. - А то если мы здесь останемся, их же потом ко мне переселят? - без большого удовольствия заключила Милаха. - Может, лучше мы переедем, мам? Всё равно я к вам каждый день ходить буду, - утешила родню.
  - Не зря тебя папа зовёт Мудрой Совой, - похвалила бабушка. - Ты вся в меня, такая же практичная и рассудительная! Лялишна, что думаешь?
  - Я правда не знаю...
  - Алина, - свекровь пересела, взяла её за руку. - Я тоже в растерянности. Предложим здесь остаться - квартиру жалко вам отдавать, - сделала жестом кавычки. - Предложи переехать - выгоняем. Так что вы сами решайте.
  - Надо папе позвонить, - догадалась Камилла. - Пусть папа скажет!
  Увы, но Женя, с которым Алина поговорила поздно вечером, тоже спихнул решение на неё.
  - Сама решай, Лялька. Как тебе удобнее, детям. В конце концов, всё равно жить будете, как и раньше, только ночевать за стенкой.
  Алина сдалась только чтобы не спорить с дочкой и ещё потому, что подумала, что, может, лучше переехать, а то двое младенцев не лучшее соседство для двух работающих немолодых людей. В первый же выходной свекровь взяла в помощь сыновей, поехала в строительный гипермаркет и оттуда устроила Ляльке стрим. Выбрали отделку в спальни, мебель в детскую Алина заказала по интернету, а себе в комнату Камилла делала покупки с дедушкой. Как раз к новому году со всем справились, даже устроили небольшое новоселье. Ками с гордостью водила гостей 'на экскурсию' и принимала подарки. Переселение действительно никак не повлияло на семейные привычки - также вместе завтракали и ужинали, собирались по вечерам. Милашка мигрировала туда-сюда, как зебры по саванне, везде была дома, обживала новую комнату, но ночевала пока с мамой.
  - Я за ней присматриваю, - докладывала отцу, лёжа под маминым одеялом. - А то вдруг они ночью родятся, а мама спать будет?
  Лялька делала вид, что читает книжку и хихикала.
  
  Милашкины опасения не оправдались, мама не проспала и вообще, все случилось днём. Накануне Алина чувствовала себя вполне нормально, легли с дочкой спать в обычное время. Спала крепко, что теперь с ней редко бывало, проснулась оттого, что выспалась. Посмотрела на часы - начало шестого. Поняла, что ложиться больше не хочет и вообще, 'бодрость в теле необыкновенная', поэтому пошла в душ, потом на кухню. К тому времени, как встала дочка, королевская ватрушка успела приятно остыть, скворчала яичница с колбасой на большой сковороде, каша отдыхала под Толстой Марфушей - собственноручно сшитой Камиллой по маминому эскизу бабой на чайник. Лицо рисовала тоже Милашка, мама только капельку помогала. Камилла с этого года, кстати, стала ходить в изостудию, и преподаватель её очень хвалила.
  - Доброе утро! - Милаха, потирая глаз, забрела в кухню.
  - Доброе утро, - Лялька перестала месить тесто на манты, обняла дочку, стараясь не испачкать. - Выспалась?
  - Ага, - не очень убедительно ответила Милашка, зевая.
  - Иди умываться и зови всех завтракать, - Алина вымыла руки и запустила мясорубку.
  Свекровь перед уходом ласково и настойчиво попросила.
  - Лялька, ты сегодня разошлась у меня что-то. Давай, заканчивай, иди отдыхать. Полежи, потом за Милашей пойдешь, прогуляешься.
  Алина с готовностью пообещала, Людмила Евгеньевна поцеловала её, пока Камилла нетерпеливо подпрыгивала на пороге, ушла, у двери опять попросила не перенапрягаться. Лялька покивала и пошла в кухню. Отказалась от помощи Кира и Киты помыть посуду, налепила полсотни мантов, вытащила вещи из коробок, переправленных из Хабаровска, тех, что не успела разобрать, начала в шкафы раскладывать, пристраивать всякие мелочи. Собрала большой пакет одежды, из которой Милаха выросла, приготовила отдать кому-нибудь. Вынесла мусор, вытерла пыль, сходила в магазин, по дороге планируя ещё поменять постель и... всё. Мигнула лампочка, лифт дёрнулся и остановился.
  - Что-то я сегодня места себе не нахожу, - пожаловалась Мила подруге, пока они шли обедать. - Лялька сегодня какая-то шебутная, рожать на днях, а она только окна не мыла. Или помыла уже, с половины девятого утра вполне успела бы.
  - Позвони парням, пусть её отвлекут чем-нибудь, гулять выведут, - предложила Катя. - А вообще, вспомни, ты же мне сама рассказывала, в тот день, когда младших родила, весь базар скупила.
  - Вот-вот, - согласилась Людмила Евгеньевна. - Это жу-жу-жу не спроста!
  В кармане у нее 'Капризом' Паганини зазвонил телефон, она посмотрела, удивлённо проговорила.
  - Милашка звонит. Алло, привет, карамелька! Как не забрала? Телефон не отвечает? Так, не вздумай реветь! За тобой сейчас тётя Катя приедет, - Катерина Юрьевна согласно кивнула. - А я вас дома встречу, с мамой. Договорились? Вот, молодец. Все, пока-пока.
  Спокойствие в голосе, чтобы не напугать ребёнка, ей удалось сохранить, а вот бледность и дрожащие руки совершенно точно показывали, насколько она встревожена.
  Первые подозрения у Людмилы появились после того, как она несколько раз безрезультатно нажала на кнопку лифта. Прислушалась, показалось, что откуда-то сверху слышится ритмичный стук металлом о металл. Пошла по лестнице, на каждом этаже подходя к дверям лифта в поисках источника шума. Между пятым и шестым этажом звук усилился. Мила даже не стала проверять, дома ли Ляля, на шестом этаже подошла и прокричала в узкую щель.
  - Алина! Алина, ты тут? Если да, то стукни коротко три раза.
  Три коротких стука.
  - Я сейчас вызову ремонтников!
  Людмила Евгеньевна умела быть очень убедительной, а потому уже через десять минут явились мужчины в форменных комбинезонах с чемоданчиками, оценили обстановку и поднялись наверх, устранять неисправность.
  - Не дёргайте, - напутствовала их Мила. - Там внутри сильно беременная!
  Повернулась обратно к двери.
  - Лялька, ты стоишь? Стукни два раза, если да.
  Тук. Тук.
  - Ты можешь сесть? Тогда сядь, а то вдруг резко дернется, упадешь. Ты меня поняла?
  Лялька радировала 'да'.
  - Ты себя хорошо чувствуешь, Алина?
  Тук-тук. Тук. Тук-тук. Тук.
  - Так себе? - догадалась Мила. - Ничего, сейчас починят. Держись.
  В шахте загудело, лифт плавно двинулся вверх, но тут что-то скрежетнуло, и Людмила Евгеньевна с ужасом услышала, как кабина резко пошла вниз, с невыносимым звуком начала тормозить, и, лязгнув, остановилась.
  Мила потом рассказывала, что не помнила, как бежала на первый этаж, не сразу поняла, что двери лифта открыты, горит свет и внешне всё выглядит как обычно.
  - Доченька! - упала на колени перед скрючившейся на полу Алиной, осторожно приподняла её голову. - Ты жива?! Слышишь меня?!
  - Всё нормально, - едва слышно хрипло пробормотала Лялька. - Хорошо, что лежала, когда тряхнуло. Испугалась сильно.
  - Девушка, вы как? - сунулся перепуганный мужик. - Так получилось... Неисправность...
  - Не бубни, - распорядилась Людмила Евгеньевна, по-молодому бойко поднимаясь и оглядываясь. Второй мужик, постарше, стоял у стены, бессмысленно ощупывая руками карманы. - Мужчины, стойте тут, я сейчас из машины плед принесу, положим её аккуратно, донесём до машины, положим осторожно на заднее сиденье! - в гарнитуру. - Катя, звони в гинекологию, Эле. Я Ляльку привезу сейчас. В лифте застряла, почти упал. Не знаю, внешне вроде бы нет. Позвони Маше, пусть Милашка пока у них побудет. Да, там встретимся.
  Мила, после того как устроила Алину в машине, вихрем поднялась к себе, схватила сумку, приготовленную Лялькой в роддом, забытый той в прихожей телефон, по дороге успела позвонить сыновьям, уехавшим с утра в Москву и дать инструкции: ехать домой по возможности быстро, забрать Камиллу от Колодеев, объяснить, что мама поехала в больницу и что попозже она её навестит. Игорь был на коллегии Роскосмоса, поэтому мужу Людмила Евгеньевна ничего пока не сообщила, и Жене тоже, конечно.
  - Мама, Женьке не звони, - попросила Алина, когда они подъезжали к приёмному покою. - Пожалуйста!
  Мила посмотрела в зеркальце на бледную невестку, кивнула, сказала спокойно.
  - Сама позвонишь. Сейчас врач посмотрит тебя, может, даже домой отпустит.
  - Не думаю, - вздохнула Лялька. - У меня, кажется, схватки.
  Медсёстры в приёмном никогда никуда не торопятся, вы заметили? С чем бы не поступил пациент, они совершенно спокойны, медитативны даже. Сидят себе, разговаривают о своём, между делом формы заполняют. Но тут мало того, что свекровь пациентки смотрит как охранник, точно знающий, что у вас в кармане краденая колбаса, так ещё Русанова явилась, поторапливать. И ведь ничуть не стеснялась, что ни дня не то что в родильном, вообще в этом Центре не работала! Не успели переодеть роженицу в сорочку и халат вместо джинсов и свитера, как прибежала Эля Сергеевна, сверкнула глазами на нерасторопный медперсонал и велела срочно поднимать поступившую на второй этаж, в смотровую.
  Людмила собирала вещи, аккуратно складывала, по большей части для того, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Под руки попался пакет, с которым Лялька шла из магазина, Мила заглянула, показала Кате помятую банку сгущёнки.
  - Она ей стучала, - со слезами. - Хоть бы обошлось всё! Кать, как бы нам внутрь пробраться?
  - Станислав Генрихович, добрый день, - заворковала Катерина Юрьевна в трубку. - Да, я. Ой, так уж и редко! Сам звони почаще. Артём Арсеньевич ревнивый, - рассмеялась, послушала. - Давай. Посидим, кофе выпьем. Да можно и шампанского, - посерьёзнела. - Да, помоги, пожалуйста...
  Через две минуты недовольная санитарка с трубным сопением подала им одноразовые халаты и тапки и открыла дверь.
  - Можно? -Катя, постучав, заглянула в ординаторскую.
  - Заходите, - махнула Эля Сергеевна. - Вы что такие расстроенные? Всё хорошо. Ультразвук показал, что отслойки плаценты нет, у девочки нормальная родовая деятельность началась. Покряхтит немного и рожать пойдём.
  - Можно я с ней останусь?
  - Если сама не выгонит, то я не против, - улыбнулась врач. - Алина в четвертой палате.
  - Привет, - Людмила Евгеньевна присела у стола, Катерина Юрьевна заглянула только спросить, не нужно ли чего. - Как ты тут?
  - Мама, ты со мной побудешь или уйдешь? - Лялька потёрла ноющую поясницу.
  - Никуда не уйду, - заверила Мила. - Я дома с ума сойду от неизвестности.
  У Ляльки завибрировал телефон.
  - Милашка звонит. Да, дочуня, привет. Прости, я телефон с собой не взяла в больницу, мне только-только бабушка его привезла. Хорошо себя чувствую. Нет, не родились. Не хотят пока, подождать надо. Что говоришь? Похоже ли на то, как у Муська котилась? - обе женщины беззвучно затряслись от смеха. - Ну, в общем, да, - тут её скрутило, с трудом договорила спокойно. - Милашечка, тут доктор должен меня осмотреть. Я тебе попозже позвоню. Ага, как родятся. Целую, моё солнышко.
  Схватки становились всё длиннее, промежутки между ними - короче. Алина переносила боль очень терпеливо, стонала изредка и почти беззвучно. Мила поддерживала, как могла, интуитивно угадывая, когда стоит отвлечь разговором, а когда помолчать, засекала время, гладила живот, растирала спину.
  Когда Ляльку забрали в родильный зал, Людмила Евгеньевна немного поплакала, рассказывая мужу про происшествие, потом села в коридоре под дверьми. Прислушиваясь к доносящимся разговорам, читала молитвы, волновалась больше, чем когда сама рожала. Когда раздался первый крик, громкий, басовитый, разрыдалась от счастья, напряженно ждала второго. Это 'уа' было таким же громким и требовательным, и Мила опять плакала, не успевая вытирать мокрые щеки. Подошла вплотную к двери, попыталась хоть что-то разглядеть в щелочку или хотя бы услышать побольше. Через пару минут тон разговоров, деловой и радостный, сменился напряжённым, Мила стиснула в руках иконку и взмолилась с утроенной силой.
  - Давай, давай, - подбадривал громкий голос так, что было слышно в коридоре. - Вот, молодец!
  Раздался детский крик, Мила до того перенервничала и волновалась, что не сразу поняла, что этот не похож на два предыдущих - тоньше и мелодичнее, что ли. За дверью опять заговорили, зашумели, вроде бы не тревожно, засмеялись. Пищали младенцы, у Людмилы от чувства облегчения, вернее, от предчувствия, что всё хорошо, подкосились ноги, и она присела на кушетку. Дверь открылась, выглянула акушерка.
  - Маску надевай и заходи.
  Людмила Евгеньевна подскочила, нацепила маску, поправила халат и вошла.
  - Лялечка, как ты? - подошла, поправила сбившуюся косу, нежно вытерла белоснежной салфеткой мокрое лицо. - Как себя чувствуешь?
  - Ничего, - слабо улыбнулась Алина. - Смотри!
  Мила осторожно приподняла краешек пелёнки. У Алины на животе лежал малыш в смешной шапочке.
  - Ты мой красавец! - Мила осторожно потрогала красную пяточку, смахнула слезинку.
  - Это она! - Алина сама как будто не верила, тому что говорит. - Мальчишек врач осматривает, а это дочка!
  - Как?! - ахнула Людмила Евгеньевна, растерянно глядя как неонатолог слушает сердечко у одного из малышей. Второго акушерка как раз закончила одевать и несла маме.
  - Так, приложи к груди старшенького, а эту потеряшку я пока заберу.
  Пока Мила помогала Ляльке устроить ребёнка поудобнее, Эля Сергеевна, ещё не отошедшая от устроенного Алиной, выговаривала стресс.
  - Вот же тихушница, как пряталась! Сколько раз делала УЗИ, ни разу не показалась. И ведь не сказать, что совсем крошечная, сколько она весит, Альбина Викторовна?
  - Килограмм девятьсот пятьдесят грамм, - повернулась к ним неонатолог. - Отличная малышка нашлась, 9 баллов по Апгар. Мамочка, давайте средненького к груди приложим, пока я сестричку посмотрю.
  В родильном блоке царила суета, помноженная на три, Мила не могла налюбоваться на внуков, обнимала Ляльку, помогала держать детей, пока Алина звонила Милашке. Видеозвонок вместе с Камиллой приняли и Игорь, и близнецы.
  - Мама, мама, они родились? - Милаха прыгала, изображение скакало. - Братики?!
  - Родились, - улыбнулась Лялька. - Посмотри, - навела камеру.
  - Ой! Три?! Мама, три братика?!
  - Два братика и сестричка. - А эта откуда взялась? - уперла свободную руку в боки Милаха. - Ты про сестру ничего не говорила!
  - Так получилось, - под смех невольно подслушивающего медперсонала оправдывалась Алина. - Такая девочка хорошенькая, на тебя маленькую похожа.
  - Да? - скептически. - Ну, если на меня похожа, то хорошенькая. Братиков покажи!
  - Иди ко мне, - потянул её сзади дед, посадил на колени. Он с сыновьями сидел на диване, а Милашка перед ним приплясывала. Игорь поправил в её руке телефон, потому что Мила и Алина преимущественно видели только мельтешащие стены и потолок, погладил по спинке.
  - Ляля, ты себя хорошо чувствуешь?
  - Всё хорошо, пап, спасибо.
  - Лялька, поздравляем!
  - Ага, поздравляем! У Серебро тройня опять, обалдеть! Ну ты даёшь!
  Ещё немного поговорили, попрощались, Игорь отослал Милашку умываться и чистить зубы.
  - Ночуешь сегодня в своей старой спальне, хорошо? Сейчас полежим с тобой, почитаем. Неси своего Мяуна.
  - А книжку?
  - Мы с тобой сегодня новую книжку будем читать.
  - Деда, какую? - смотрела как любопытный шаловливый котёнок и так доверчиво сияли голубые глаза, что дед вместо ответа прижал к себе покрепче, поцеловал в кудрявую макушку.
  - Деда, скажи, - погладила по волосам, прижалась, умильно улыбаясь.
  - 'Гризли' называется, - сдался дед. - Беги давай.
  Не успела Камилла спрыгнуть на пол, зазвонил телефон.
  - Папа! - завопила Милашка. - Привет! У нас тройня родилась! Ещё девчонка случайно выродилась!
  - Привет, моя карамелька любимая, - голос у Жени был хриплым. - Мне мама позвонила и маленьких мне показала тоже. Ты рада?
  - Братишкам я сразу обрадовалась, но сестрёнку мы же не планировали, - рассказывала Милашка, болтая ногами. - Так что я пока не знаю. Но обрадуюсь, наверное, а то ей даже как-то обидно будет, что я ей не радовалась, да, пап?
  - Ты обрадуйся, пожалуйста, - попросил отец.
  - Пап, а ты сильно рад?
  - Я счастлив, доченька. Очень хочу вас увидеть, по вам с мамой сильно скучаю, а теперь и по маленьким тоже буду.
  - Прилетай скорее! - попросила Милашка.
  Длинный день, ожидание, волнение, страх за маму, радость, папа далеко и мамы нет - слишком много эмоций для такой маленькой девочки, и они не поместились в ней, выплеснулись слезами. Короткими и лёгкими, растаявшими в обнимашках Никиты и Кирилла, в ласковых руках деда.
  Мила вернулась поздно, оставив Ляльку с детьми крепко спящими. Заглянула к Милашке - она спала, обняв любимую игрушку, на уголке кровати притулилась кошка, увидела хозяйку, потянулась, свернулась клубочком. Сыновья, обычно засиживавшиеся далеко за полночь, сегодня уснули, прикрыла дверь, неслышно спустилась к себе в спальню. Горела лампа, Игорь читал в постели. Села рядом, потёрла лицо.
  - Устала? - Игорь отложил книгу.
  - Устала, но больше рада. Невероятно, мы как будто вернулась на двадцать пять лет назад, - он согласно кивнул, погладил по волосам. - Потрясающее чувство, правда?
  - Представь, если остальные нам тоже по четверо внуков нарожают? - хмыкнул муж. - Вот это будет потрясающе.
  - Ну и хорошо, - легко согласилась Мила.
  - Замечательно просто. Никита и Кирилл мне сегодня предложили строиться начинать. С запасом.
  - Надеюсь, они пока не беременные? - понадеялась мать. - Ладно, как говорила известная героиня, я подумаю об этом завтра!
  
  
  
   Глава 19.
  
  
  
  Никого в городке не забирали из роддома так многолюдно и шумно, как мам и детей клана Серебро-Русановых-Колодеев. Медперсонал, улыбаясь, вручил Никите и Кириллу племянников, белоснежный конверт в кружевных розах - сдержанно-счастливому деду. Мила обняла Алину, ещё раз поблагодарила врачей, акушерку, сестёр. На столе в холле душистой горкой лежали цветы и громоздились подарочные пакеты. Камилла немного приболела, сопливилась, и очень боялась, что её не возьмут, но бабушка только выдала ей побольше бумажных платочков и симпатичную маску с яркой аппликацией и велела чихать аккуратнее. Милашка тянулась посмотреть на братиков, и дядья по очереди предъявили ей щекастых парней. Милаха об благоговения даже не нашла что сказать.
  - Дочуля, иди ко мне, - позвала Лялька. - Я так соскучилась!
  Камилла обнялась с мамой, нетерпеливо поглядывая на маленьких.
  - Давайте поедем уже, - поторопил Игорь Вадимович. - Слякотно и морось, простудятся мелкие, да и Ляльке не стоит ноги морозить.
  Дома тройняшек раздевали на большой кровати в Лялькиной спальне. Камилла забралась с ногами на подушки, плюхнулась на живот и с упоением разглядывала ножки, ручки, трогала лысенькие головы. Очень хотелось их поцеловать, но она же была умной девочкой, и выучила слово 'инфекция' ещё в прошлом году.
  - Как тебе сестрёнка? - поглаживая старшую по затейливо заплетённой косичке, по спине, спросила Алина.
  - Хорошая, - немного ревниво, но искренне ответила Камилла, решившая во чтобы то ни стало любить и братьев, и сестру одинаково. - Мам, они такие маленькие! - с придыханием.
  - Ты же видела Олежку, когда он родился, - бабушка ловко наряжала внуков в домашнее.
  - Он больше был, - неуверенно возразила Милаха. - Хотя у этих щеки тоже ого-го!
  - Папа ваш был довольно худой, но щеки и попа у него у маленького были вот точно, как ты сказала, - улыбнулась Мила. Игорь присел на краешек кровати, потрогал круглую пяточку.
  - Они родились, я на карантине был, встретить не мог. Теперь вот Женька далеко. Похоже, у нас это наследственное, - усмехнулся.
  - Если бы папа мог, он обязательно приехал, - заступилась за отца Милашка, насупившись.
  - Конечно, - похлопал старшую по попе. - Он приедет, как только сможет. Что там у нас по плану?
  - Праздничный обед, - с готовностью ответила Ками, ящеркой подползая к деду и забираясь к нему на колени.
  - Пойдём проконтролируем, как там Кир и Кит на стол накрывают, - поднялся Игорь.
  - Мы тоже идём, - отозвалась Мила, перекладывая малышку в наследную колыбельку. Вспомнилось, как привезла тройняшек домой, родителей. Навернулись слёзы, но она сдержалась, сказала бодро. - Лялька, ты в душ пойдёшь сейчас или попозже?
  - Я так есть хочу, мам! - если Алина что-то и заметила, то не подала вида. - А что у нас сегодня - вкусное или полезное?
  - И вкусное, и полезное, - рассмеялась свекровь. Лялька оглянулась на неслышно сопящих детей и пошла следом за свекровью.
  Людмила Евгеньевна взяла отпуск за свой счет, и на две недели, пока Лялька совсем не оправилась, полностью взяла на себя внуков. Потом, когда режим наладился и Алина втянулась в ежедневную рутину, свекры и младшие братья Жени помогали, конечно. Никакой готовки, уборки и тому подобного. И еще Алине обязательно освобождали каждый день час для того, чтобы Лялька была только Милашкина. И не для того, чтобы учить уроки, с этим прекрасно справлялись домашние. Они или гуляли вместе, или читали, или рукодельничали. Учили танцы, рисовали вместе. И разговаривали-разговаривали. Поэтому всё остальное время, что отнимала у мамы малышня, Камилла спокойно занималась своими делами одна или шла к кому-то из взрослых. Но больше всего Алина была благодарна свекрови за заведённое правило. Каждую субботу после обеда и до ночи у неё было свободное время, её собственное. С мужем поговорить подольше или с подругами, съездить на маникюр, в парикмахерскую, погулять, походить по магазинам, сходить в баню, почитать, поспать - вот что только захочется.
  - Если бы были Олимпийские игры на самую лучшую свекровь, ты бы заняла первое место с большим отрывом, - в один такой вечер, чувствуя себя отдохнувшей и спокойной после длинной недели с бесконечными коликами, тремя бессонными ночами подряд, когда дети спали урывками эстафетой, а она дремала с открытыми глазами, от души сказала Алина Людмиле Евгеньевне, блестя глазами. Они сидели вдвоём на полутемной кухне, в спящем тихом доме, Лялька на секунду положила голову на плечо свекрови, погладила по руке.
  - Ну, я как минимум делю пьедестал с Катей и Машей, - Мила поцеловала Ляльку в висок, поправила локон. - А на первом месте Ирина Георгиевна, царство ей небесное...
  Помолчали, без слов понимая друг друга. За окном громыхнуло, витраж осветился короткой вспышкой, зашумел дождь, сквозь открытую форточку пахнуло свежестью.
  - Гроза? - удивилась Мила. - Так рано в этом году. 'Люблю грозу в начале мая, когда весенний первый гром, как бы резвяся и играя, грохочет в небе голубом. Гремят раскаты молодые. Вот дождик брызнул, пыль летит, повисли перлы дождевые, и солнце нити золотит'. А дальше не помню. Ты помнишь, Ляль?
  - Нет, - раскаянно вздохнула Алина. - Я, к сожалению, помню только так: 'Люблю грозу в начале мая, как долбанёт - и нет сарая'. Неуч я. С Камиллой хоть что-нибудь выучить, что ли?
  
  - Мама, они расползаются! - возмущённо крикнула Милаха в сторону ванной. - Куда ты, куда?!
  Обежала вокруг кровати, забралась, подхватила под попу Изюмчика, пересадила к подушкам. Обернулась, ойкнула, пока тянула с края Леденечик, Сахарок быстро-быстро уполз попой вперед и чуть не сверзился, благо, мама подоспела.
  - А я говорила, - весело пропела Лялька, подхватывая сына. - Не надо их было выпускать из манежа!
  - Я их хотела одеть, ну, нарядно. Папа приедет сейчас, а они замурзанные.
  - Беги одеваться, и я тебя заплету, - привычно-молниеносно запихивая детей в комбинезоны и перекладывая в большой, на половину комнаты, манеж, предложила мама.
  Вся семья находилась в приподнято-взволнованном настроении. Сегодня прилетали домой Рита, Вадим с Линой и Женя, примерно в одно время, но в разные аэропорты, поэтому отцы и братья поехали их забирать, а мамы готовили широкое застолье. Ляльке с Милашкой досталось нарядить близнецов и нарядиться самим. Пока тройняшки трясли погремушками, как негритянский ансамбль маракасами, Алина подошла к зеркалу, придирчиво осмотрела своё отражение. Дерзкий комбинезон с короткими шортами цвета мяты, чистая белая кожа, чуть подцвеченная солнцем, слабый румянец. Волосы отросли до поясницы, и фигура изменилась, конечно. Особенно грудь.
  - Надо же, люди деньги платят, а я даром отрастила. Интересно, что Женька скажет.
  - Про что, мам?
  - Я что, вслух разговариваю? - Алина повернулась к дочке, схватила, закружила. - Милашка, папа наш скоро приедет!!!
  Лялька не любила август. Уже не было так раздирающе больно в годовщину, но всё равно, август был наполнен привкусом горечи. Но в этот раз долгая разлука и Женин приезд всё затмили. Счастье пахло яблоками, тихо падавшими в траву как звёзды, буйно цветущими розами, стрекотало сверчками теплыми вечерами. В день приезда старшие тройняшки оставили вещи в городке, вместе с встречавшими погрузились в два микроавтобуса и покатили на дачу. Милаха, как только дед отзвонился бабушке, что выезжают, выскочила из дома и торчала у ворот на дороге - встречала. Заметила машину издалека, прыгала-прыгала-прыгала, как на пружинке. Первым из машины вышел дядя Вадим, подхватил на руки, подкинул.
  - Милашка! Вот ты выросла! - расцеловал в обе щеки. Тут Рита схватила в охапку, тетя Лина обняла. Камилла, смеясь, подставляла щеки и губы, но всё высматривала папу.
  - Привет, карамелька! - сказал на ухо папа. Она повернулась, обняла за шею крепко, невозможно крепче. Женя взял дочку у брата, и они долго шептались, пока остальные шумно заходили в дом, обнимались, здоровались. Пришли, когда суета и гам возле малышей уже утихли и все разошлись кто куда до обеда.
  - Папа, смотри, - потянула за руку отца, безжалостно разрывая поцелуй родителей. - Смотри, какие они хорошие!
  - Хорошие, - садясь на по одну сторону манежа и переглядываясь с Лялькой, севшей напротив, согласился папа. Камилла села между ними и заботливо поправила сестренке носочек. - Давайте знакомиться, что ли, а, дети? Иди ко мне, - поднял на руки малыша в сиренево-фиолетовом песочнике. Ты у нас Изюмчик? Игорь Евгеньевич, какой ты у меня красивый, какой кудрявый. На меня похож, правда?
  Старший из тройняшек очень внимательно смотрел на папу, тянулся ручкой к лицу, и вдруг звонко засмеялся.
  - Обрадовался, папу увидел? - Лялька забрала у Жени сына, поцеловала. - Он у нас весь в деда и в крестного своего, серьезный.
  - А ты Сахарочек сладкий, - заворковал папа. - Захар Евгеньевич. Брутально звучит, да? Ты тоже серьёзный?
  Малыш в ярко-жёлтом комбинезоне был поменьше ростом и поплотнее, крепко держал погремушку и вид имел недовольный - отвлекли от работы, он её ещё не рассмотрел. Но не плакал, таращил глазёнки, сосал пустышку.
  - Давай мне его, - протянула руки Милашка, усаживаясь по-другому, чтобы брату было удобнее лежать на у неё коленях.
  Женя чуть было не спросил, удержит ли, но вовремя спохватился. Старшая сестра держала на руках брата уверенно и ловко, видно было, что она опытная нянька.
  - Елизавета Евгеньевна, - на Женю смотрела малышка, поразительно похожая на Милашку. - Лизочек-Леденечик! Ты ее так назвала, дочуля?
  - Логично же, пап, - пожала плечиками деловая Ками. - Карамелька и Леденечик. Папа, осторожно, она очень кусается!
  Младшенькая усердно тянула в рот папин палец, тот снисходительно улыбался, и напрасно. Хоть зубы пока и не вылезли, дочка наловчилась кусаться деснами и держалась за палец не хуже щенка бульдога!
  
  - Мамы, я так соскучился по вашей еде, - немного по-детски проговорил Вадим, протягивая матери тарелку за добавкой. - Прости, Лина, ты очень вкусно готовишь, но...
  - Ммм, - отмахнулась Ангелина, впиваясь зубами в свиное ребрышко.
  Вся семья сидела за столом уже с полчаса, а Катя и Мила всё продолжали суетиться, пока Игорь твёрдой рукой не взял за локоть и не усадил сначала жену, потом сватью.
  - Хватит, девочки. Сами сядьте.
  Маша Колодей уже передавала обеим полные тарелки, отыскивая взглядом зазвонивший телефон.
  - Клим! - радостно. - Здравствуй, родной. Как у вас дела? Да ты что?! Когда? Встретим, конечно. Ага, присылай. Ждём, - не успев отключиться. - Клим с Алисой прилетают ночью! Сейчас он номер рейса пришлёт и время точное.
  Народ оживился, все заговорили, забыв про еду.
  - Что вы отвлекаетесь, ешьте скорее, - скомандовала Камилла. - У нас же концерт!
  Пока молодёжь убирала со стола, а взрослые рассаживались в импровизированном зрительном зале у 'сцены' - широкого крыльца Дома, дети готовились к концерту за 'кулисами', с утра сооруженными из старых занавесок Никитой, Кириллом и Артёмом-младшим. Они же выступали рабочими сцены, звукорежиссёрами и осветителями.
  Открывал концерт Олежка Колодей с бессмертным хитом 'Жили у бабуси два весёлых гуся' под аккомпанемент старшего брата на синтезаторе. Сорвал бурные аплодисменты, застеснялся, убежал к отцу, спрятался. Но улыбка была хитрая и довольная. Потом Милаха танцевала сначала с Андрюхой вальс, потом с Игорёней пасадобль, потом все втроём какой-то ультрамодный молодёжный танец, с акробатическими элементами, сложными поддержками, что все только ахали. Спокойно смотрела только Лялька, одобрительно кивая и незаметно подсказывая.
  Ками убежала в очередной раз переодеваться, Колодеи спели дуэтом под гитару, а завершила концерт звезда. Пела Милашка очень хорошо, да ещё и сюжет отыгрывала.
  - Папа подарил, папа подарил, папа подарил мне куклу! - так искренне, с таким восторгом подняла вверх куклу, когда-то подаренную Женей, посмотрела на отца такими сияющими глазами, что Женька сам не заметил, как оказался у сцены, поднял дочку на руки, прижал.
  - Пап, ты что, плачешь? - прошептала Милашка ему в ухо.
  - Нет, дочуля, - как-то глухо ответил папа, обнимая крепче.
  
  Перед сном вспомнили про подарки. Милаху и мальчишек завалили книгами, играми, всякими смешными и забавными штуками. Под конец Женя сел рядом с женой и поманил к себе Милашку.
  - Девочки, посмотрите, - и открыл коробочку. Внутри два отделения, разделённые перегородкой, из одного Женя достал кольцо, взял за руку Ляльку, одел. Алина ахнула. Палец обвивала тонкая ветка с большим камнем-цветком и тремя бутончиками.
  - Как красиво! Цвет какой, синий-синий и как будто светится изнутри.
  - А это тебе, - Женя протянул дочке серёжки с такими же камнями. Камилла очень хотела носить серьги, упросила маму проколоть уши и уже месяц носила гвоздики из медицинской стали.
  - Папа! - Милаха подпрыгнула. - Это правда мне?! А какой это камень? Сапфир?! Мама, можно я прямо сейчас надену? - тараторила. - Папа, я как Хозяйка Медной горы, да?
  - Красавица, - помогая Ками с серьгами, подтвердила бабушка. - Давай тебе на новогодний карнавал костюм Хозяйки сделаем?
  - Тогда мне ещё украшения нужны, - обрадовалась. - Ожерелье, корону, браслеты, - перечисляла, не забывая вертеться у зеркала.
  - Всю родню данью обложим, - рассмеялся отец.
  
  
  Милаша отправилась ночевать к Колодеям, с тайной мыслью опробовать пару новых игр.
  - Тем более родителям Клима встречать, можно сделать вид, что уснули, а потом пробраться на мансарду и там зарубиться, - оглядываясь на дверь, уточнил план Андрюха.
  Людмила Евгеньевна забрала тройняшек к себе. Дед ещё днем поставил кроватку в свою спальню, перенес вещи.
  - Ты помолодел у меня даже, - улыбнулась Мила, посматривая на мужа. Они уложили внуков и теперь любовались, слушали сопение.
  - Сентиментальным я стал, - усмехнулся Игорь. - И банальности в голову лезут.
  - Как будто не было двадцати пяти лет и это не внуки, а наши тройняшки? - мягко подтрунила Мила.
  - И ты совсем не изменилась, - притянул её к себе, Людмила перекинула косу на грудь, легла поудобнее, погладила по лицу. Поцелуй точно был совсем такой, как тогда, когда им было по тридцать.
  - Не увлекайся, - прошептала мужу в губы со смехом. - Сегодня не наша очередь!
  
  Пока парни с шумом и гоготом парились, девчонки по очереди приняли душ, немного поболтали, съели по мороженому, про которое вовремя вспомнила Лялька, и разошлись спать. Алина сидела в кровати в невесомой сорочке, в сотый раз проводила по волосам расческой, мечтательно улыбалась. Мысли порхали, как колибри, такие же яркие и невесомые, она так задумалась совершенно ни о чём, что ни сразу услышала стук в окно.
  - Малина! Малина, выходи!
  Лялька кинулась, распахнула створку. Улыбающийся Женька скомандовал.
  - Одевайся.
  Алина натянула тренировочные штаны и толстовку прямо на голое тело, выбросила в окно тапочки, выбралась сама. Женя поддержал, пока она обулась, и потом не убрал руку с талии.
  - Куда ты меня поведешь? - прошептала, сжимая его ладони, глядя на него снизу вверх, и целуя подбородок.
  - Любоваться звездами. И тобой.
  Пара медленно шла по двору, по саду. То и дело останавливались, обнимались и так стояли, легко касаясь друг друга, невесомо целуясь.
  - Я знаю, как пахнет счастье, - Лялька вздохнула. - Розами и яблоками.
  - Угу.
  - Вру, - Алина потёрлась щекой о его плечо. - Счастье пахнет маленькими детьми.
  - До утра мы можем притвориться бездетными? - шепнул муж. - Чтобы ты была только моя?
  - А ты мой, - немного ревниво ответила Лялька, царапая его шею, пропуская короткие волосы на затылке сквозь пальцы. - В понедельник тебе надо в Центр подготовки, а завтра на тебя у Милашки планы, наверняка. И Колодеи прилетают.
  - В следующий раз увезу тебя на необитаемый остров, - Женя расстегнул на ней толстовку, целовал тёплое плечо, гладил спину. - Или хоть палатку в лесу поставлю.
  - Палатку мог и сегодня поставить, - откидываясь назад и подставляя под поцелуи шею, покритиковала Алина, пробираясь мужу под майку.
  - Палатки нет, - подхватывая её на руки, проговорил Женя. - Но кое-чем я запасся.
  Звёздное небо, мягкий плед, тёплая безлунная ночь и двое. После длинной разлуки, казалось, их любовь будет быстрой и бурной, а им хотелось продлить предвкушение, никуда не торопиться. Он смотрел на её тело, узнавая, восхищаясь, благоговея. Под его губами она нежилась, чувствовала себя желанной и прекрасной. Ни на мгновение не было сомнения, что ему не важны растяжки на её теле или не до конца ушедший вес. Как она хотела передать всю благодарность ему - за его любовь, за детей, за то, что с ним она почувствовала себя живой, цельной, настоящей, смелой, уверенной в себе! Целовала, касалась, ласкала - чтобы вознаградить за его верность, за его стойкое одиночество. Он с ума сходил от любимой - игривой, искренней, нежной, потрясающе красивой.
  Вышел из серебристой дымки тонкий серпик месяца, разогнал звёзды. Алина дремала под рукой мужа, поёживаясь от поднявшегося ветерка.
  - Лялюша, пойдём в дом, - закутывая её в плед, позвал негромко Женя. Пока нёс домой, проснулись окончательно, целовались, заигрывали. Подъехала машина, у ворот послышались голоса, и Женька, не задумываясь, шагнул к окну.
  
  Утром Женя проснулся от настойчивого стука в дверь. В коридоре слышалась какая-то возня.
  - Это детей кормить, - пробормотала Алина, силясь проснуться.
  Женька, зевая так широко, что гланды видно, открыл дверь.
  - Папа, я вам завтрак принесла! - Милаха, пыхтя, балансировала подносом, уставленным тарелками.
  - Спасибо, совёнок, - Женя забрал довольно тяжёлую ношу.
  - Я сейчас ещё кофейник принесу, - утопала.
  Лялька с закрытыми глазами пыталась наизнанку надеть халат. Муж забрал и помог надеть правильно.
  - Доброе утро, - поцеловал в нос, подал чашку. - Кофе, как я понял, тебе не полагается.
  - Угм, - она потёрла глаза, отпила. - Липа и ромашка. Для кормящих полезно, но проснуться никак не помогает, - зевнула. - А сколько времени?
  - Почти половина девятого.
  - Как полдевятого?! - Лялька подскочила. - Я же мелких в семь кормлю!
  - Ну, если бы орали, мы бы услышали, - Женька пожал широкими плечами.
  Алина огляделась, потрогала грудь.
  - Вот заспалась, - с досадой. - Все простыни в молоке, грудь ноет, а я дрыхну. И мама не разбудила.
  - Они к вам стучались, - доложила Милаха, криво ставя на простыню кофейник и пытаясь приткнуть молочник, и усаживаясь сама. - Долго! Только вы не открыли почему-то.
  Папа поймал кофейник в полёте, налил себе чашку, от греха убрал кофе и молоко на туалетный столик и с улыбкой переглянулся с Лялькой.
  - Все в беседке завтракают, - уминая фаршированный блинчик, сообщила Милаха. - и мелкие там. Не плачут!
  - Давай поешь, - тоже выбирая себе блин поподжаристее, велел Ляльке муж. - Всё равно уже не семь, зря Милашенция наша старалась, что ли?
  Алина успела поесть и быстро принять душ, когда в дверях появилась целая делегация - Рита, Лина и Алиса несли по племяннику.
  - Привет! - Лиска кинулась к Ляльке на шею. - Какая ты красивая, Лялька! Просто булочка, ватрушечка моя! А дети какие миленькие, какие красивые! У, мой сладкий! - звонко поцеловала Игорёшу, передала Алине.
  Женька к тому времени успел убрать постель и собрать посуду, и Камилла утащила папу играть, показывать котят и кролика, и качаться на качелях, и показать, как научилась кататься на роликах, и...
  - Алина, какой же у тебя теперь размер? - всё никак не могла успокоиться Алиса, всю жизнь мечтавшая о выдающихся формах. - Явно больше третьего?
  - Третий у меня был уже в восьмом классе, - рассмеялась Лялька, прикладывая к обсуждаемой груди Захарчика. - Закончу кормить, надеюсь, вернусь в школьную форму.
  - Девчонки, - Алиса слегка подпрыгнула от нетерпения. - Я вам пока не говорила, хотела не по телефону и не по скайпу. Я беременна!
  - Поздравляю!
  - Здорово!
  Девочки накинулись на Лиську обниматься, даже Алина, насколько смогла.
  - А срок какой?
  - Шестнадцатая неделя, а по мне совсем не видно.
  Предчувствуя, что сестра опять свернёт на скользкую дорожку обсуждения женских прелестей, Лина виртуозно перевела разговор на другое.
  День был сумасшедше-суматошным, пёстрым, радостным и забавным. По домам, двору и саду то сливаясь в один поток, то растекаясь на тонкие ручейки, мигрировало броуновское движение взрослых и детей. К обеду приехали Золотарёвы и Нетесины, на ужин в двух казанах делали чахохбили, в новой большой печи запекали мясо на рёбрах и картофель по-деревенски с маслом и сливками, пили яблочный пунш и мятный коктейль с арбузом, смеялись над новыми анекдотами, виртуозно рассказываемыми Марком Нетесиным, пели под гитару. Было совсем поздно, все разошлись спать, в гостиной остались только Рита, Вадим с Линой и Женя с Лялькой. Разговаривали, и вдруг Женька поднялся и достал откуда-то с верхней полки плотный конверт.
  - Рита, не пришло время?
  Та, улыбаясь, кивнула. Женя сел рядом с женой, осторожно оторвал край. В конверте был другой, чуть меньше, прочитал.
  - Открыть после 2 февраля 20** года, - посмотрел на сестру. Рита улыбалась немного напряжённо.
  Во втором конверте был листок, на котором ровным Ритиным почерком было написано: '02.02.20**. Близнецы. Назовёте Лиза, Захар и Игорь'.
  
Оценка: 6.85*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"