Панфилов Алексей Юрьевич. П.П.Свиньин. Отрывки из книги "Опыт живописного путешествия по Северной Америке"

Я сейчас возвратился из-под чудесного свода сего,* усталый, измученный, почти удушенный. Кое-как, взобравшись на дикий утес, лежащий противу самого водопада, спешу привести в порядок мысли мои, волнующиеся подобно бездне сей, спешу облегчить грудь мою, сильно поднимающуюся, спешу выйти из очарования! Будучи поражен и изумлен великостию предметов, пред коими я сам себе казался слабым, ничтожным атомом, возношусь первою мыслию к Премудрому Творцу сих чудес и с благоговением лобызаю всемогущую Его десницу!

Но как описать все, что чувствовал, все, что видел? Кисть тскуснейшего живописца представит изящную картину видимых красот, но изобразит ли сие волнение, сей хаос, сию гармонию?

Вдохновенное перо Поэта может ли передать в душу читателя, спокойно сидящего на софе своей, те многочисленные впечатления, то невольное оцепенение и благоговение, которые объемлют, оковывают чувства наблюдателя, когда в ужасе и трепете созерцает он сей чудный Феномен, то, схватываясь за отломки утесов, рассыпающихся под ногами его, или за сучья сухих деревьев, беспрестанно отрывающиеся; то, подымаясь на крутизны по ветхим колеблющимся лестницам, то, спускаясь с них, или повиснув между жизнию и вечностию на выдавшемся дереве?

Содрагаюсь всякий раз, когда вспоминаю о безрассудной дерзости, завлекшей меня под свод водопада. Путешественник, желающий все видеть, должен иметь непреодолимое любопытство, чтоб превозмочь все опасности и трудности, сопряженные с странствиями. Сколько раз испытываются его мужество и смелость, особливо когда спускается он под свод водопада; тут потребна вся неустрашимость, все присутствие духа и хладнокровие. Надобно позабыть, что над головою его падает глубокая быстрая река, что один оторвавшийся камень, одна брызга, низвергнет его на дно клокочущей пропасти, и никакая человеческая сила не в состоянии спасти его! Хотя площадка, или дорога под сводом шире 6 футов и довольно гладка, но волнение всех предметов, ужас невольно всякого объемлющий, оглушающие громы, кипение ада, колеблющиеся граниты, делают всякий шаг неверным, и притом воздух от сильного падения воды так разряжен, что останавливает дыхание в груди и со всем усилием невозможно никак сделать более десяти шагов вперед.

Глядя на сию светлую, кристальную стену, кажущуюся неподвижною, висящею на воздухе, мудрено поверить, чтоб это была та неукротимая река, которая с таким стремлением и свирепством течет наверху чрез тысячи гранитных скал, или та, которая с треском клубится и кипит в неизмеримой бездне сей!

Самый лучший вид Ниагарского водопада представляется с утеса, называемого Table-Rock, и находящегося от него около версты расстоянием; отсюда одним взором можно обнять все предметы.

_____________

Ниагарский водопад составляется падением реки Ниагары, которая истекает из восточной стороны озера Эри, и пробегая 36 миль, впадает в озеро Онтарио. Он разделяется на три части островами, лежащими посреди реки. Величайший из них и самый великолепнейший есть тот, который находится у Английской стороны и называется большим, или лошадиною подковою.** Он имеет в ширину 1.890 футов, и падает на 178 футов; другой, лежащий к стороне Американских областей, падает на 182 фута, но имеет в ширину толко 900 футов. Ширина третьего, отделяемого от второго малою голою скалою, не более 20 футов.

Беспрестанный шум, поражающий слух, походит на рев страшной бури, или треск разрушения, изгоняет из окрестностей своих не только птиц, но и самых хищных зверей, и потрясает все чувства и члены созерцателя.

Из среды пучины поднимается пенный столп, более нежели на 2,000 футов. Летом он раждает черные, огненные тучи, плавающие беспрестанно над горизонтом и кажется:

Перуны Зевсу отдает,
А Стиксу яростные волны.

Ниагарский водопад служит истоком для величайших озер в свете, ибо исчислено, что здесь падают воды с озер и рек, имеющих в окружности более 200,000 верст. ***

К усугублению стремления служит чрезвычайная возвышенность озера Эри пред озером Онтарио, которая полагается до 400 футов. Невозможно понять, как границы сии еще противустоят усилиям воды, как масса сия, полагаемая по гидравлическим исчислениям, в 206,588,00 фунтов ежеминутной тяжести (изливая 12,948,400 кубических футов воды) где каждая капля участвует в общем движении, не проточит земли до антиподов.

Однако замечено испытателями природы, что со времени открытия Ниагарский водопад подался на большое пространство назад. Сие видно из описания Шарлевуа, который посещал его в 1720 году. Многим старым людям памятны в нем перемены, как например: лет тому назад 60 видны были по хребту водопада выставившиеся скалы, кои совершенно теперь исчезли. Полагают даже по оставшимся камнеям и другим признакам, что водопад сей был первоначально у города Кингстона, лежащего около 12 верст ближе к озеру Онтарио.

Сколь ничтожны, сколь малы пред водопадом сим водопады Рейнские, Египетские! Крутые берега реки Ниагары суть отрасли хребта гор Аллегании, которые окружая южную половину Онтарио до Торонто, пересекают Миссизаческую страну и теряются в горах Гудсонских, покрытых вечным снегом.

Дабы насладиться зрелищем очаровательным, ни с чем не сравненным, надобно смотреть на водпад сей при закате солнца, когда он кажется объят пламенем, а брызги его являются огненными искрами, или при восходе солнца, когда украшается он тремя разноцветными радугами, или в лунную светлую ночь, из-за тени гранитных скал!

Также в прекрасный зимний день, в самый полдень, водопад сей представляет глазам и воображению картину прекраснейшую и великолепнейшую, какую только можно найти на земле. Угрюмые, дикие утесы, черные сосны и кустарники, все, что видно летом - все исчезло, все представляется в другом виде и образе, все есть новое творение. Водяные частицы, отлетающие от падения реки и несомые далеко ветром в разные стороны, одевают все окружающие предметы самым белым покрывалом и блестящими кристаллами, которые дают им самые странные и удивительные формы. Здесь представляются вам огромные готические здания, там колоссальные пирамиды, великолепные колонны, развалины и пр.

Остров, находящийся посреди водопада, в сие время года кажется тем волшебным дворцом,:

      Которого материалы
      Суть изумруд, опалы.
Порфир, лазурь, пироп, кристал,
           Жемчуг и лал,
Все, словом, редкости богатые природы.

Пенный столп представляется зимою в виде Тифона, составленного из серебряных и золотых блестков, пропадающих на синем эфире.

Колонна сия во всякое время служит фаросом для путешестенников и в ясную погоду бывает видна за 20 верст, а с озера Онтарио и Эри вдвое далее. За четыре, или пять верст слышан глухой гул, который увеличивается по мере приближения, так что у самого водопада не слыхать речей и должно кричать друг другу в ухо. За две версты и более чувствуешь необыкновенную сырость и влажность, которая проницает насквозь платье, и умножается по мере приближения к водопаду. Не более как в час времени платье обмокнет, как будто оно окачено водою, или лежало долго под проливным дождем.

Между дикими, населяющими окружность озер Онтарио и Эри, сохраняются многие странные и чудесные предания о водопаде Ниагарском. В оном, так как и во всех рассказах сих людей, представляется, по большей части. варварство белых, великодушие и мужество диких. Я упомяну здесь об одном истинном приключении, которое находится еще в памяти многих пожилых людей.

За несколько верст вверх от водопада приходил Английский матроз одного военного корабля, и увидя на берегу спящую прекрасную Индиянку, вздумал ее похитить. Индиянка проснувшись хотела уйти в лодку, стоявшую у берега, в которой спал ее муж, но матроз успел, прежде нежели она исполнила свое намерение, отрезать веревку, которою лодка была привязана к дереву; она понеслась мгновенно по течению к бездне и скоро попала в быстрину. Тогда Индеец разбужен был необыкновенным волнением лодки, схватил весло и с удивительною силою и искуством сделал оборот; но сила и искуство его были тщетны противу ярости волн. Увидя неизбежную смерть, он с удивительным хладнокровием положил весло, завернулся в кожу и опять лег в лодку, которая скоро низверглась в пропасть и навек исчезла! - лежащие близ водопада маленькие бухты наполнены щепами, мертвыми рыбами и разными вещами, разбитыми от падения в дребезги.

Дорога к водопаду ведет чрез дремучие леса и ежегодно улучшается. Уже заведена в четырех верстах от него довольно порядочная гостинница для путешественников.

Чрезмерные трудности и неприятности путешествия к Ниагарскому водопаду совершенно вознагарждаются рассматриванием сего чудесного явления природы. Человек самого холодного воображения при сем зрелище будет поражен его великолепием и величием. Подобно извержению огнедышущей горы, Ниагарский водопад никогда не изгладится из памяти, или лучше сказать воспоминания о нем, походят на волшебные сны, которые остаются твердо в памяти, но коих никому пересказать не можно.

Отмель Новой земли, или обыкновенно называемая Нюфоундландланская [sic!] Банка (terre neuve), столь знаменитая по ловле трески, которая почитается богатейшею во всем свете, есть одна из величайших подводных гор, длиною 160 миль, а шириною около 90. Впрочем две ее оконечности так далеко простираются в море, что нельзя в точности определить величины ее. Посредине с Европейской стороны находится в ней род залива, или рва. Она лежит под 51 град. западной широты [sic!] и 50 град. долготы. В прямой линии расстоянием от Санктпетербурга более 5,000 верст, а от матерой земли Америки в ближайшем месте около 700. Самое мелкое место на ней глубиною 20 сажен, а самое глубокое до 90 саж. Солнце весьма редко показывается здесь из черных облаков; сырой и холодный воздух раждает туманы, которые почти всегда здесь господствуют.

29 Сентября (стар. ст.) 1811 года, по двадцатичетырехдневном счастливом плавании мы прибыли из Кронштата к сей отмели. Глубины оказалось 82 сажени. Но вдруг противный ветер унес нас опять в океан, и мы уже едва в три дни добрались опять до нее, лавируя в беспрестанных туманах и при ужасном волнении моря.

1/13 Октября в 7 часов утра опущенный нами термометр в море показал 9 градусов разницы в теплоте между атмосферою и водою, что нас уверило, что мы пришли на отмель, а брошенный лот показал, что находимся на 32 саженях глубины. Это самая удобная мера для рыбной ловли, и мы тотчас легли в дрейф. Утро, против обыкновения, было прекрасное, солнце не помрачалось ни одним облачком, легкий ветерок едва колебал море, и чуть-чуть развевались паруса наши. Мы дышали самым чистым, легким воздухом. У нас в Петербурге разве в Июне бывает такое утро. Закинули 10 уд; каждый из нас управлял двумя, и не более как через пять минут вытащили 6 больших рыб. Нельзя описать того удовольствия, того счастия, коим наслаждаешься при удачной ловле. В течении трех часов мы наловили более 200 рыб; иные из них весили около 45 фунтов, и только 6 или 7 были весом в 10 ф. Едва успевали закидывать уды, как и доставали добычу, иногда по две рыбы вдруг.

Чешуя на треске цвет светло-голубого с зелеными пятнышками, и брюхо отменной белизны; глаза большие, синие, челюсть преогромная, особливо чрезвычайно велики губы. Количество трески, вылавливаемое ежегодно на сей отмели, удивляет всех промышленников; может быть здесь столица рыбы сей, или свойство грунта весьма для нее питательно и ее заманивает сюда; а может быть и все морские бездны наполнены сею рыбою, ибо она обыкновенно лежит на дне морском, или плавает по оному. Рыбаки, приезжающие сюда, никогда не имеют неудачи, и всегда возвращаются с верною добычею. Выбрав удобное место, они становятся на якорь, и не сходят с места, пока не наполнять судов своих рыбою; в ночное время засвечивают по нескольку фонарей и беспрестанно ударяют в колокола, в предосторожность мимо идущим кораблям, кои за туманами, почти непрестанно здесь бывающими, легко могли бы набежать на них.*

Между тем, как мы занимались ловлею, - киты, огромные цари морские, с шумом ходили вокруг корабля нашего и забавляли нас радужными фонтанами, кои они с свистом высоко вверх пускали из ноздрей своих. Казалось, они шли на нас войною, чтобы отмстить за опустошение их царства, и подходили так близко к кораблю, что мы могли видеть страшные их челюсти: два из них были чрезвычайной величины. Стаи морских птиц носились над нами по воздуху; иные из них были так дерзки, что сналету бросались на хребты китов и клевали их: но сие едва ли и беспокоило чуд морских. Также множество птиц вилось и над кораблем нашим и с криком вырывали одна у другой куски, которые мы им бросали. Наконец все они устремились на один предмет, все погнались за рыбою, которая сорвавшись у нас с уды, плавала почти поверх воды. Тут началась у них междуусобная брань: иногда в беспорядке они садились на воду и с волнами то опущались, то поднимались на ней. Яркая белизна их, смешиваясь с лазурью моря, составляла разительную противуположность; иногда ныряли они за рыбою в воду и потом взвивались на воздух. Около тридцати дней, не видя ничего кроме беспредельности и единообразия волн морских - взоры наши жадны были ко всякому новому явлению, ко всякой перемене: и потому мы в сей борьбе их находили великое удовольствие, не могши иметь другого на море.

Новая земля, а с нею и отмель сия, открыты Французским мореплавателем Иваном Каботом в 1497 году. Весьма скоро после того важность рыбной ловли обратила на нее внимание Английского правительства, и Королева Елисавета в 1582 года [sic!] послала Кавалера Гампшира с пятью кораблями, завести там постоянные селения для рыбаков и тем поощрить их к семы промыслу. В 1615 году уже более 250 Английских кораблей приезжало сюда за рыбою, что составляет до 10,000 тонов бочек [sic!]. Ловля трески продолжается здесь круглый год. Здешняя треска превосходит вкусом все прочие, доставаемые в северных Европейских морях. Жаль, что по нежности своей, она не может никуда доставляема быть свежею, а отпущается уже соленою и сушеною.

Англия, Франция и Испания старались наперерыв одна перед другою завладеть сею торговлею, и каждая из них попеременно более, или менее оною владела; но никогда не были они довольны своим участком, и всегда скрытным, а иногда и явным образом старалась каждая одержать верх в сем соперничестве.

Ныне сия отрасль торговли принадлежит единственно Англичанам и Американцам. Известно по отчетам Парламента, что сия ловля приносит Англии в обыкновенный год около 400 тысяч фунтов стерлингов, а могла бы приносить и более. Вообще ныне она не в таком цветущем состоянии, как была прежде, когда Франция и другие Государства разно [sic!] в ней участвовали.** Едва ли до 1000 кораблей ныне занимаются сим промыслом, из коих 600 принадлежит Американцам, приезжающим сюда с берегов Скотии и из Бостона, остальные же Англичанам. Но Английские корабли вдвое больше Американских и потому Американцы не берут преимущества над Англичанами. Можно полагать, что в сей торговле не более 12,000 человек упражняются. По снабдении южной Европы рыбою, она обыкновенно отвозится на продажу в Африку.

В три часа пополудни подул нам благополучный ветер, и мы плыли около 9 узлов в час, более 15 верст, не чувствуя того; корабль наш, казалось, не двигался - вот удовольствие и выгоды мореходства! Изобретение корабля есть поистинне самое важнейшее, самое полезнейшее порождение ума человеческого; а совершенство, до коего доведено ныне мореходство, изумляет самое дерзское воображение! Брось мореходца среди неизвестного ему моря; он взглянет на небо, увидит солнце или звезду, и секстант ему скажет, где он. Пусть бунтуют ветры, свирепствуют стихии. -

Но дерзостный корабль летит,
Взмахнув обширными крылами,
В незримы, дальние страны.
Вотще под ним зияют бездны -
Вотще валы ему претят!......

Здесь человек торжествует над законами природы; он покаряет, он, так сказать, оковывает самые ветры.

К вечеру мы вошли в течение Мексиканского залива, которое от берегов Мексики доходит досюда, не смешиваясь с морем, так что даже сохраняет ту теплоту воды, которую получает оно, омывая вулканы на дне морском между берегов Флориды и острова Кубы. Беспрестанно расширяясь, в виде полумесяца простирается оно в океан далее трех тысяч верст с одинакою почти силою, и потом уже смешивается с морем. При начале своем оно так быстро, что без сильного ветра относит корабли назад.

Нынешний вечер и ночь были прелестнее самого утра. Тишина ни в чем не нарушалась, кроме тихого шума волн, производимого ходом корабля. С одной стороны месяц выглядывал из-за темных туч, с другой комета*** ослепляла блеском своим. Можно ли без восторга взирать на сих вестниц Непостижимого? Обтекая вселенную, без сомнения они исполняют в каждом мире какое-либо определение Творца! Если можно приятно забыться кораблеплавателю, если можно вкушать истинное удовольствие на море, забыть все опасности, все бедствия морской жизни, забыть, что одна доска отделяет от неизбежной смерти, - то конечно только в такое счастливое мгновение. А там - еще новое, великолепнейшее зрелище: струи и пена, производимые бегом корабля, роющим волны морские; они стелются пламенем; страшно видеть брызги сии, огненным дождем падающие на палубу! особливо след руля представляется извивающимся огненным змеем, преследующим корабль. Прекрасно! восхитительно! -

Оставить комментарий © Copyright Панфилов Алексей Юрьевич (litteraturowed@yandex.ru) Размещен: 20/10/2018, изменен: 20/10/2018. 19k. Статистика. Статья: Проза Е.А.Баратынский. Темы и вариации Скачать FB2		Ваша оценка:

Панфилов Алексей Юрьевич : другие произведения.

П.П.Свиньин. Отрывки из книги "Опыт живописного путешествия по Северной Америке"