|
|
||
Михаил Новосалтыков - агент Порядка. | ||
Избыток и недостаток
Год за годом всё то же:
Обезьяна толпу потешает
В маске обезьяны.
Басё.
Вход
Как вы думаете, где происходят самые главные события этой жизни? Иной ляпнет, не подумав: "Так это... в нашем Североюжанске Тридевятской губернии!" Тридевятские - парни хватские, но и они иногда ошибаются. Другой надвинет тонким указательным пальцем очки-аквариумы повыше и изречёт, мол, в ООН. Снова промах - с известных пор ООН абсолютно ничего не решает. Третий, хитрюга типа нас с вами, скажет: "На Земле нашей матушке". Красавец! Но опять - "в молоко". Хватит ходить вокруг да около. Самое важное в сущем мире происходит на конце яшмового копья, которым Идзанаки и Идзанами месят жижу Хаоса в надежде взбить её в твердый Порядок. К сожалению, мудрые японцы многого не договаривают. Даже обманывают! Вот, к примеру, мы пребываем в уверенности, что Самозагустевший остров уже самозагустел. Ан нет! Копьё всё ещё шурудит и чавкает, двигая комочки, то сближая, то отдаляя их друг от друга... Так что главные события - это пребывание божественной четы на небесном мосту и перемешивание. Явление сие настолько надсистемно по отношению к нам, сирым обитателям бесконечно малой частицы одного из комочков, что мы лишь хлопаем глазами и чешем репы, дескать, куды катимся... Но давайте привычно отвлечёмся от главного и займёмся второстепенным.
I.
Намедни я сидел у песочницы и думал, что жизнь удалась. Беспечное раннее лето обещало жару и всякие перемены, впрочем, не глобальные и, скорее, приятные, нежели гадкие. Песочница будила воспоминания, но я не позволил мыслям унестись в прекрасное, но, к сожалению, прошедшее далёко... Как я не завидую нынешнему поколению завсегдатаев детской площадки! Каждое воскресение после мультиков они смотрят репортаж из Диснейленда. Оказывается, жизнь - там!!! Там живые Гуффи, Плуто и прочие Микки. Бедные родители. Ведь до того благословенного дня, когда их чада осознают фатальную тряпочность и поролоновую сущность Гуффи, им - "родакам" - придётся крепиться. И проклинать безденежье. По-своему правы восточные мудрецы: радость приводит к страданию. Особенно чужая. Когда объект прибыл в своём "Peugeot" к подъезду, мои мысли покинули отцов и детей. Чувства обострились, мышцы напряглись, кровь побежала бодрее. Обманчивое оживление. На меня тут же нахлынула незаметная другим волна: привычное чувство, испытываемое возле объектов. Встав и стряхнув песок с одежды, я подчёркнуто медленно направился к "Peugeot" - ярко-рубиновому вызову серости двора. "Если ты не идиот, покупай "Пеугеот"!" - чому я не рекламист. Объект вылез из авто. "Пик-пикнула" сигнализация. Чем ближе, тем труднее. Мир рассыпался на сотни разноцветных штрихов, голова закружилась, к горлу подкатил ком, звуковая картина исказилась, словно над ней поработал обкуренный абстракционист. Детские голоса доносились словно издалека, зато шорканье туфель объекта об асфальт буквально терзало мои барабанные перепонки... Не удивлюсь, если я зашатался. Ничего-ничего, сейчас привыкну, твердил я себе. Адаптация была столь же стремительна, сколь и незримая атака. Волна всепоглощающего хаоса отхлынула, оставляя тяжкое ощущение пустоты. В моменты непосредственного контакта время растягивается, приобретает объём, превращая бытие в чистое present continuous... - Опять ты... - объект раздражён, чуть заинтригован, но усталость притупляет любое из этих чувств. Объект утомлён. Объект приобретает женские черты. Объект становится тем, кого я ищу. Главное, объект перестаёт быть объектом. - Надежда, вы должны меня выслушать, - толика мольбы в голосе делу не повредит. - Вы - представитель русско-канадской фирмы, и мне уникально повезло? - Напротив, я никой не представитель, и вам не особо везёт. - Вот как? - Надежда демонстрирует мне затылок, шагая к двери подъезда. - Я несчастный человек! Надежда отвернулась от меня... - шаблонный каламбур, но срабатывает. Девушка останавливается. Я смотрю в её карие глаза, в самые эпицентры замерших на радужке взрывов: - Нам надо поговорить об Ёсуге. Надежда пугается, настораживается, напрягается. На мгновение она вновь трансформируется в объект. Фокус с расстроенной реальностью повторяется. Я чудом сдерживаю рвотный позыв. - Пойдёмте в дом, - хмуро говорит Надежда.
II.
- Как вас зовут? - Миша. У вас необычно ухоженный подъезд. Даже кошками не пахнет... - Сама поначалу удивлялась. Я недавно квартирку-то прикупила. У риэлтора было три предложения, так я сразу в эту вцепилась... Here we are!.. Надя отпирает авторитетную такую дубовую дверь. Этот процесс также внушает пиетет: три замка, и все с хитринкой. - От старых хозяев, - отчего-то виновато поясняет Надежда. Волна запахов. От ванили до краски. Ненужные пояснения, мол, ремонт. - Можно в обуви, - разрешает Надя. - Нам на кухню. Несколько таинственных минут превращения "жилого помещения" в уютное гнёздышко: холод и тишина сдаются под напором тепла и шипения чайника... Деликатные шлепки двери холодильника, шуршание пакетов, "Проассистируете?" - "Всегда рад!", стук ножа о доску. Вчерашний торт, прошлогодний мёд, вечные сушки... Аромат мелиссы, магический пар над чашками... Швырк-швырк, хрум-хрум... Каштановые локоны, скрывающие глаза, когда Надя склоняется над чашкой. Тонкие пальцы, превращающие сушки в обломки. Не забыть бы о деле. - Надежда, чай восхитителен! - Благодарю. Улыбка, отменяющая зло. Поворот головы, останавливающий время. Дуэль взглядов. Нет, не дуэль. Настройка. Поиск общей тайной частоты... Теперь я знаю о нас всё, с точностью до минуты. Дело, дело прежде всего! Но я люблю эту женщину: увидел её позавчера и понял - это она. Хочется писать небанальные гениальные стихи, ваять статуи, втрое больше, шире и страшнее церетелевых, петь благим Джельсомино в стране лжецов, нырять в пучины океана без акваланга и лететь в космос без ракеты. Но, во-первых, ничего похожего я не умею, а во-вторых... Во-вторых, этот чёртов Ёсуг. Как, как люди вроде Надежды попадают к долбанным ёсугам? - Всё же я нарушу поэзу момента, заговорив о деле, - вздыхаю я. Тщательно подбираются слова - немного вычурные, слегка напыщенные, сказанные чуть иронично. Рассчитанная мной реакция проявляется в мимике, жестах, дыхании Нади. - Вопрос очень деликатный, - я ещё понижаю тон. - Я не из органов. И не киллер, засланный провидцами-магами-волхвами-конкурентами. Я рыбарь, выуживающий неправильное из омута мира сего. Хоть добавляй: "Я не дурак, вот справка". Молчит. Это хорошо. - Ваш учитель, Ёсуг, играет в очень опасные игры. Не для себя, и даже не для вас... И самое страшное, он отлично знает, какими силами наделён и за чью команду рубится. - Ну, скажите ещё, что он слуга Сатаны. Скепсис, давешнее раздражение, разочарование: "Двинутый фанатик". Снова маячит объект. - Нет, что вы! Добро и зло виртуальны, они относятся к миру людей. Противостояние, в котором участвует Ёсуг, иного порядка. Речь идёт о разрушении мира. - Что вам нужно от меня? - Место следующего камлания... Или как он это называет? - А где же тридцать серебряников? Отлично, сарказм. Немного подогреем: - К чему вам взятки, Надежда? Не Христом торгуете! Расширяются ноздри, сверкают глаза. Не переборщить бы. - А может, и Христом! - шипит Надя. Она готова к атаке, хотя не понимает, зачем ей это всё надо, и почему я должен быть побеждён. Агрессия... У меня возникает привычное вязкое ощущение неправильности происходящего. Скажу слово - и начнётся бой. И скажу! - Ёсуга нужно остановить...
III.
Кухня исчезла, смазалась, превратившись в движущийся идиотский калейдоскоп красок. Неизменной в этой адской катавасии оставалась Надя-объект. Слишком долго она училась у Ёсуга. Даже не так: слишком долго она была с ним рядом. Он, разумеется, втюхивал ей про какую-нибудь ворожбу (в двадцать семь мы ещё слишком дети, чтобы противостоять такой лапше), но настоящий эффект совсем не в таинственном шептании и грозных мануальных пассах... Хаос накатывал волнами, сбивая с ног. Плевать, что, по идее, я сидел и держал в руках кусок торта и чашку. Сейчас я был не в кухне, а в безвременном дурдоме. Передо мной стояла грозная девушка без лица. Нечёткие формы, затемнённые детали внешности, неявная дымка вокруг... Объект Хаоса. Маленькие ворота в окончательное небытие. Устоять. Просто устоять. Надина ярость сменилась испугом. Девушка почувствовала, какие силы высвободила. Она видела то же, что и я. Ясное дело, она истово верила в силу тарабарщины, которую нашёптывала секунду назад... Объект отступил. Давай, Надюша, ты молоток... Ничего, выправим положение... Глаза бегают, нижняя губка дрожит... Крепись, девочка. - Активный страх запирает ворота, - говорю спокойно, не забывая куснуть тортика. - Пассивный держит их распахнутыми. Нам обоим повезло. Сейчас! Ставлю чашку на стол. Протягиваю к Надиной бледной руке свою, сжимаю и... Открываюсь. Ощущение, будто в затылок светит мощнейшее солнце, лучи пронизывают голову. Боль. Как всегда. Потерпим. За несколько секунд Надя узнаёт всё - обо мне, о себе, о Ёсуге. О мире. Я наблюдаю шквал вопросов, поднимающийся в её уме. Какой задаст? - Так это не я ворожила, а... за меня, да? - Именно. Ты ключик. Очень хороший, надо признать. Поэтому я начал путь к Ёсугу именно с тебя. - Со мной он сильнее? - В точку. У тебя дар. У него дар. Вы способны многое разрушить. Я не могу противостоять вам обоим сразу. - И что бы было, если бы вызванное нами... мной Зло сюда ворвалось? Накатило, надо же! Спохватилась. Все мы так: сначала о причёске печёмся, а потом: "Не бомба ли это тикает?" Усмехаюсь: - Надежда! Окстись. Какое Зло? Какое Добро? Зло и Добро - это, прости за дурное сравнение, интерфейс, софт для пользования жизнью. Надстройка, более понятная людям, чем абсолютное "железо" бытия. Те силы, с которыми мы имеем дело, реальны, фундаментальны. Зови их Порядок и Бардак. - Бардак... - Угу, именно его ты и вызывала, а не зло там какое-то. Сушки хороши. - Очередная сходка сегодня в полночь. - Да, я уже знаю. Ты это сказала пять минут назад. Молчит, кумекает. Правильно делает, чёрт побери. - Я с тобой.
IV.
Как говаривал мой сэнсэй, иногда путь в альковы истины лежит не через парадную гостевую. Порой приходится взрезать дальнюю стену. Иными словами, нормальные герои всегда идут в обход. Я мог бы явиться к этому Ёсугу, открыв дверь пинком. И огрёб бы по самую панихиду. Потому что Надюша была бы с Ёсугом. Они и так многого "добились": за последние три года в крае резко увеличилось число аварий, болезней (особенно психических расстройств), совершенно разладился климат. Странно, этого никто не заметил. Ёсуг... Удивительный персонаж. Первый в истории слуга Хаоса, знающий о своей миссии. Двадцать лет назад мой предшественник, мир праху его, проиграл сражение. И перед смертью рассказал правду. Нарушил главное табу, значит. Вот такие мы, порядочные. И наш герой развернул бурную деятельность. Искал людей, похожих на себя или хотя бы восприимчивых к первородным силам-антагонистам, - объектов. Надя - бриллиант в коллекции Ёсуга. Но она же и серьёзный "троянский конь" в его столице Хаоса. Надя - явный агент Порядка. И Ёсуг это интуитивно чувствовал. Работал с девушкой, курочил "ментал" (глупое и неточное слово, но для краткости покатит). Я серьёзно подпортил его работу. Скаламбурим: Надежда Хаоса стала Надеждой Порядка. И теперь можно было повоевать на равных... Мы договорились с Надей встретиться у подъезда моей гостиницы в десять. Я шёл туда за рюкзачком. Остатки вечерней толпы упорно пытались, но не могли меня поглотить. И шагал не в ритм, и думал вне общего темпа. Впрочем, как обычно. Усталые люди, погасшие люди. Вляпавшиеся однажды в ежедневную рутину и навеки утянутые ею на дно. Мы - кирпичики Порядка, платящие за Него высокую цену потери яркой индивидуальности. Нет, конечно, все мы оригинальны и неповторимы, уникальны и неподражаемы... Но отчего же, вновь и вновь вслушиваясь в эту толпу, я не могу найти никаких особых мыслей? Все мы думаем об одном и том же. Любую проблему, кажущуюся нам единственно-личной, можно отнести к какому-либо пункту не очень длинного списка "Типовых напрягов и трагедий". Я брёл между группкой сутулых заводчан, навеявших мне мысль о дышащих перегаром рабочих муравьях, и стаей раскормленных, словно канадские индоутки, тружениц бухгалтерии. Кто я в этом очеловеченном зоопарке? Дурной маньяк-стрекозёл, мнящий себя астральным полицейским? Или астральный цепной пёс, в приступе стыда ругающий себя стрекозлом? Цепной стрекозёл. Мне навстречу пёрли студенты некоего ПТУ, pardonnez, колледжа. Так, очевидно, надвигались на древнюю Русь наши азиатские друзья под предводительством хана Чоногиза, самого экстремального туриста всех времён и народов. Я оказался единственным, кого не задела пэтэушная орда. Рабочие хмуро матерились, студенты весело и не менее народно отвечали... Люди, недавно заглянувшие под миккимаусный поролон и разгадавшие диснеевский обман. Сейчас они хлестали пиво и беседовали со своими девушками на том же языке, каким ругались с рабочими. Каждый студент то и дело подсознательно сверял своё самоощущение с навеянным непонятно каким ветром эталоном "крутой парень". Спутницы королей колледжа также изо всех сил стремились соответствовать. Взращивание "крутости" в этой микро-банде смотрелось гротескно, как опыт варки повидла из липкой субстанции совсем иных свойств и происхождения. "Батенька, да вы сноб и чувырло!" - признался я себе и рассмеялся. Старушка, кравшаяся за покорителями пэтэушных сердец, настороженно взглянула мне в лицо, но быстро успокоилась: система оповещения "свой-чужой" дала добро. Наигравшись в "механизатора от бытия", я втиснулся в автобус и, неуклонно теряя в объёме, добрался до гостиницы.
V.
Надюша "припежонила" минута в минуту. Предстояло ехать в глубоко запрятанную деревню, точнее, на печально знаменитый холм подле неё. Что-то там исторически-легендарно-трагическое вроде самосожжённых староверов. Мне нужно было приготовиться к поединку, потому я прикрыл глаза и ушёл. Ушёл в себя, вернусь к обеду. Кладовщик. Ха. Ха. Ха. Пока сам отсутствовал, периферия моего "я" ненавязчиво следила за Надей, дорогой и временем. Кочки-ямы, недолгая пробка, автомагнитола. "Наверно... в следующей жизни... когда я стану кошкой... на-на... на-на..." Образец гормонального песнеписания. Набор слов, приводящий гиперсексуальную публику к эстетическому оргазму, ведь, ёлы-моталы, ни пса не понятно, но точняк верняцкий! Да, подруги?.. В моих полуоткрывшихся глазах - невнятный гибэдэdeux из машины. И взял бы денег, и не за что... Жезл, сперва расплывшийся в гордо торчащий хвост енота, поник, махнул прощальным "проезжайте"... "Вот... новый поворот... что он нам несёт..." Пропасть чего он нам несёт. Чем ближе к Ёсугу, тем сложнее контролировать мир. - Надя, сколько осталось? - Километров двадцать... Ты так убито говоришь... Всё в порядке? - Да... Неважно... "Девочкой своею ты меня назови, а потом обними, а потом обмани..." Всему свое время. Твой астралопитек занят. Ах, это радио... "Какая у этой сказки мораль? А морали здесь никакой..." Именно. Мораль нужна для имитации цели там, где ничего, в принципе, не существует. Поверхность неспешно оценивала округу. Что происходило в глубине, я вам не скажу. Слов таких нет. Я почувствовал тревожное давление. Да, Ёсуг, here we are! Неестественность, неправильность, невыносимость. Каждый когда-нибудь ощущал неизъяснимое "что-то не так". Моё "что-то не так" стремилось смять, разорвать и сжечь ошмётки. Ничего-ничего. На каждую хитрую втулку... Вот и привет от давешних рабочих всплыл... - Дальше пешком, Надежда. Деревянною рукой отворяя дверь, упирая окаменевшие ноги в усыпанный сосновыми иглами песок, толкая чужое тело из авто, стоя по памяти, шагая интуитивно... Звёзд нет, Луна в дымке. Порывы в лицо, песок на зубах. - Откуда ветер? - С севера. - Веди вокруг вашего холма на север. "А мы пойдём на север! А мы пойдём на север! И там переждём!" - приговаривает шакал в мозгах. Нужно по капле выдавливать... да, Надюша, ты уж меня поддержи, голуба, что-то воздуха мне мало... мало, мало, мало огня мне, Надюша...
VI.
- ...Так вон же он, на холме! - силуэт Нади показывает на юг. - Ничего так костерок. - Дурацкое забытье, молчу чурбаном, аж девушка испугалась. Сосны, немного берёз. Холодная роса на траве. Поднимаемся выше, на соседнюю горку. Здесь ветер не даёт туману оставить воду на сочных тёмно-зелёных листьях... Темно, но я вижу цвета. Воздух-то какой! Прохладно, да и ладно. К старости сбегу в лес, вот вам истинный крест. Сажусь лицом к холму. На вершине - площадка. Пламя вздымается к самым тучам. Кажется, даже сильные порывы ветра не отклоняют перпендикуляр огня... Иллюзия, конечно. Просто он очень большой, этот костёр. Вокруг сидят послушники. Чем не шабаш? Ага, вроде бы, кричат. Еле слышно, спасибо ветру. Из темноты выходит Ёсуг - невысокий коренастый человечек на ладони холма. Чернея на фоне пламени, его фигура замирает, но тут же оживает: обнаруживаются неплохие способности Ёсуга к танцам... Ну, разогрелся? Он поднимает с земли бубен. Обод и кожа. Окружность и плоскость. Чукча не дурак. Сегодня эта мифологическая клоунада обретёт подлинный смысл. Бам-м-м... - Сиди, Надя, закрыв глаза, и думай о хорошем. Бам-м-м... Нет, не банальные звуковые колебания терзают мой разум. Каждый удар проникает извне, не из среды, могущей проводить звук. Громче, мощнее, разрушительнее. Этот танец для меня. Давай, Ёсуг, колоти усерднее. Я нащупываю рюкзачок, расстёгиваю. Пальцы сводит судорога, но жить можно. Внутри - флейта. Тёплая деревянная дудка, подарок учителя. Сегодня она - наш ответ бубнящим чемберленам. Озябшие губы отказываются размыкаться, затёкшие руки не гнутся. Вы пробовали двигаться внутри круто сваренного холодца? Бам-м-м!.. Терпимо. Пока терпимо. Подношу флейту к лицу. В спину приходит очередной неистовый поток воздуха. Второе дыхание! Пальцы закрывают нужные отверстия. Я не умею играть, за меня сыграет моя сила. Послушники подняли руки и качаются в такт пляскам Ёсуга. Интересно, они уже чуют, что нынче не понарошечная дискотека-то? Бам-м-м!!!.. Сдерживаю стон и посвящаю своему врагу первую ноту. Бам-м-м!!!.. Игра. Мелодия подхватывает меня выше ёсуговых разрывных "бам-м-мов", строит гибкую, кажущуюся податливой, но сверхпрочную смысловую стену. Я отстранённо наблюдаю, как реальность слоится на смысл и бессмыслицу. От костра с каждым ударом бубна бегут трещины, секут тёмные предметы, прячущуюся в робком тумане землю, тяжёлое небо... Оно не выдерживает и проливается дождём. Мгновенным яростным ливнем. Плевать. Это всё не здесь. Здесь - я, играющий на флейте, и Ёсуг, долбящий в бубен. И... Надя. БАМ-М-М!!!.. Моя защита еле сдерживает последний удар. Надя, держись! Борьба в ней чуть ли не яростнее нашей с Ёсугом. "Покорись бубну, двигайся вместе с послушниками, впусти вибрации и слейся с ними, звучи!" - "Нет, твои удары разрушат меня, я не сдамся". Молодец. БАМ-М-М!!!.. "Ты устанешь и замедлишь, и на миг прервётся пенье"? Вот те хрен! Моя мелодия укрепляет защиту и начинает атаковать. Ветер несёт Ёсугу губительные ноты. Чёткий мотив и полная гармония. Качнулся? Дрогнула рука с бубном? Нет? Бам-м-м!!!.. Больно, но и ты лови ещё! Пальцы бегут по отверстиям, дыхание ровное, как ни бей меня своими "бам-м-мами". Скоро, Ёсуг.
VII.
Никаких подлых выпадов или неожиданных финтов. Две силы долбились "в лоб" - напрямую, как пара викингов, по пояс завязших в болоте друг напротив друга. Два фокуса - я и Ёсуг. Человек, родившийся для служения Порядку, и человек, пришедший в мир открыть путь Хаосу. Рутина. Да-да, наша схватка в какой-то момент превратилась в рутину. Боль, игра, танец, гнев, животная злость, страх - всё стало привычкой. Частые "бам-м-м" превратились в концы рабочих дней, мелодия стала повседневьем. Грустным, во многом предсказуемым. Она вплеталась в раскаты, ловила удары Ёсуга в ритм. Бубен юлил, убегал, петлял, сбивал флейту со следа. Иногда ему ненадолго удавалось запутать мелодию, и тогда его удары были особенно болезненными. Но спустя часы свист флейты, усиленный мощью ветра, сломил волю бубна, объездил галопирующие удары. Приручил, отнял силы. Картина на экране моего внутреннего взора напоминала потрёпанный холст, с которого облетела краска, обнажая первородный грунт. Холм, небо, земля сохранились фрагментарно, трое - Ёсуг, Надюша и я - оставались целыми и невредимыми. Послушники Хаоса разбрелись по лесу, их фигуры гротескно вытянулись и выгнулись, то пропадая в "выпавших" участках живой картинки, то снова появляясь на сохранившихся кусках. "Сейчас наведём Порядок, ребятки". Мелодия колола, резала, хлестала Ёсуга. Когда она добралась до коды, мой враг упал навзничь, в костёр, и выронил бубен. Чёрный зловещий круг покатился с холма, ударяясь о кочки, шелестя в траве. Внизу, у подножья, он застрял между тонкими стволиками молодых берёз и развернулся ко мне. Звуки флейты пропитали ветер и падали на брюхо бубна, успокаивая его, побеждая рокот, затягивая, словно паутиной, ворота в Ничто. Я отнимаю флейту от губ. Мир стремительно возвращал себе недостающие части, как волшебная самосборная мозаика. В общем-то, так оно и есть... - Что с ними? - Надя указывала на послушников дрожащим пальчиком. Из моего носа текла кровь. Интересно, давно начала?.. Я облизал её с губ. Слабость. Пальцы разжались, и флейта упала на колени. Как не хотелось говорить! - Спятили... Без них было бы легче... Без витков индукционной катушки Ёсуга... А потом я отключился.
Выход
Как она меня дотащила до машины? Вот в квартиру, кажется, я топал сам, повиснув на Надиных плечах. Сон, ванна, полутруп в зеркале, снова сон, "Спи..." - улыбка на бледных потрескавшихся губах, сон, "На, выпей", сон, сон, сон... Всё-таки женщины сильнее... Ладонь находит бархатную спину. Из-под одеяла показывается каштановый ком волос. Так, где у нас личико?.. И вновь - чистейшее present continuous. Без слов. Зачем они людям, которые понимают друг друга? Её губы тоже пахнут кровью, руки слабы, а дух истерзан атаками послушников-индукторов. Но мы соединяемся, и новая энергия наполняет наши тела, воскрешая и укрепляя души. В момент полного слияния я вижу две фигуры, сошедшие с Небесного моста на наконец-то загустевший остров. Яшмовое копьё отложено. Утомлённые руки сплетаются. Мужчина и женщина счастливы. Они разворачиваются друг к другу. Они нежны. Подлинная жизнь начинается тогда, когда они соединяют то, что вечно в избытке, с тем, что всегда остаётся в недостатке. Или это мы? "С пробуждением!" - "Нет, с возрождением!"
(c)1-11.11.2003 г.
|