Система двух звёзд: Ворона и Грифа. Внутренняя планетарная система Грифа. Зона ближнего доступа Т-портала. Солоха, третья от Грифа планета. Западное полушарие. Колония ссыльных алкоголиков и наркоманов.
Что за чёрт?
Листва желтела, но не в преддверии холодов. Парило воронье лето - пора сближения Ворона с Грифом. Самый жар! Ворон обзавёлся тоненькой зарёй. Сегодня он взойдёт затемнённым Мавкой - чёрным диском в короне лучей.
Оболенский накоптил стёкол. На Ворона можно смотреть без защиты, но Оболенский хотел глядеть долго. Ворон сближается с Грифом раз лет в шестьдесят. А чтобы ещё и затмение...
Только что же за чёрт? Сколько ж диоптрий пропить, чтобы Мавка уменьшилась вдвое? И в стороне она от вороньей зари. Рано припёрся? Холм пуст. Посоветоваться Оболенскому не с кем. Из всех алкоголиков колонии полез встретить тёмный восход он один.
Над сетчатым забором, в направлении гребня папоротниковой рощи просвистела стайка птицеящеров. Первозданность! Ни росчерка шлюпки. В сизо-рыжем облаке проступил раскалённый горбик. Ворон всходил не чёрным и без короны. Всё не так, как обещали астрономические таблицы.
Белым, схожим с пятном прожектора кругом, Ворон уже поднялся над горизонтом. И тут птицеящеры стихли, утро потемнело. Диск Ворона всё-таки стал чернеть и обрамляться сиянием. Оболенский глядел сквозь закопчённое стекло.
Что же за...
Он заставлял себя присмотреться опять. Он прикидывал, стоит ли возвращаться в комнату за вещами. За подарком бы нужно, но это недолго.
На Земле Оболенский писал раз новеллизацию бродилки про новые приключения Ломоносова. Он хорошо запомнил, как древне-российский учёный сумел открыть атмосферу Венеры, пользуясь самым низкотехнологичным средством. Тоже стёкол накоптил, а потом наблюдал, как проходит планета по краешку Солнца. Оп - и заметил вокруг Венеры свечение. Получалось, что если происходящее сейчас Оболенскому не мерещилось, то свечение вокруг Мавки должно было означать то же самое, что и в игре - газы! У спутника Солохи появилась атмосфера!
Оболенский решил, что раз он сумел подняться на холм, значит глючит его несильно. Мало ли, что расплывается в глазах. Лишь сфокусироваться... Не надо фокусироваться! У Мавки вырос хвост. Хватит. За вещами можно сходить и не фокусируя зрение, а кнопку вызова помощи нажать прямо сейчас.
В условия высылки Оболенского входило право на реабилитацию. Да, с неё никто не возвращался, однако в страшилки о том, что ЗОЖников отправляют отрабатывать лечение на плутониевые рудники, Оболенский не верил. Добычу и обогащение руды сотни лет как роботизировали, а к управлению дорогими роботами никто алкаша не допустит, дешевле в колонии его прокормить и давать, пока не подохнет, выпивку. Просто большую часть наркологов составляли контактёры - добровольные исследователи солохских болот, верящие, будто бы в их трясинах живут разумные аборигены. Такие продвинутые, что никто их не видит, только мысленным взором или во сне. Видением! Что-то такое, подозревал Оболенский, росло на болотах, что заменяло ЗОЖникам и бухло, и дозу.
Мавка ли уменьшилась или потолстело рядом с ней облако? Вот и корона Ворона скособочилась вправо.
Хватит!
Оболенский дрожащими пальцами нащупал на боку андроида кнопку тревожного вызова, нажал её и, как потребовала с экрана инструкция, повернул выступивший рычажок на три оборота, утопил его и сдвинул до упора влево.
На экране возникла картина с тропинкой ведущей через поле цветов.
- Поэт Александр Оболенский, мы рады получить ваш вызов на реабилитацию, - робот клиники говорил глубоким женским голосом, - Сумеете ли вы самостоятельно подойти к главным воротам колонии через четыре часа?
- Да, я подойду.
Записную книжку и что-нибудь из валяющихся в комнате вещей, он запихает в сумку не концентрируя зрение. Если же станет невмоготу, наберёт вызов снова. .
Оболенский не сочинял много лет. Разброд - уплывёт - тоже мне... Но он остановился, чтобы бережно записать эти первые нелепые строки. Глаза на буквах фокусировались отменно.
Система Ворона и Грифа. Внутренняя планетарная система Грифа. Зона ближнего доступа Т-портала. Солоха, третья от Грифа планета. Западное полушарие - Восточное полушарие.
Флаер летел на восток. Над морем встал уже не сумеречный, вороний - жарил грифов день. Неверная Мавка наконец-то стаяла в небе.
Что за чёрт побрал Луну?
На черта она ему?
В крови и тканях Оболенского проводили уборку введённые толстым шприцем нанороботы. Александр приготовился забывать и про скособоченную корону Ворона; и про надпись на воротах, угрожавшую всякому выходящему из колонии: "Трудись и не дремли, потому что настанет ночь, когда никто не сумеет работать - Томас Карлейль". В прошлое ушла уже и неловкая встреча с пилотессой:
- Приветствую вас, друг! Меня зовут Эмили. Я отвезу вас на материк.
- Простите, леди. У меня бывают галлюцинации. Но я верую, что вы - это на самом деле вы.
- Присаживайтесь. Сумку можно поставить сзади.
Среди панелей управления на приборной доске была и такая, куда нанороботы из его крови слали сигналы. Эмили краем глаза следила за её огоньками и графиками. Оболенский видел, как она улыбается и кивает.
А потом девушка спросила у него:
- Вы не против, если я включу радио?
- Будьте любезны, включите.
"... -ния безопасности старта большой космической Робинзонады запретить вылет космошлюпок и ограничить продажу спиртного..."
- Можно ли мне узнать, - повернулся к девушке Оболенский, - что это за Робинзонада?
Ему не нравилось, как Эмили, подбирая слова, оглядывает панель нанороботов. Что ж, когда-то на Земле Оболенский и сам сочинял мотивирующие формулировки.
- Мой друг, - вздохнула Эмили, - вы выбрали лучший день для того, чтобы начать новую жизнь. У вас будет максимум внимания наших специалистов и волонтёров, у вас будут необыкновенные, ни у кого ранее небывалые возможности для реабилитации.
На табло с докладами нанороботов мигнул красный огонёк. Роботы-то доложили, как у Оболенского душа ушла в пятки. Эмили же слишком старательно подбирала слова, чтобы заметить сигнал:
- Пока вы лечитесь, на изменившейся Солохе появится много новых социальных лифтов.
Табло с докладами нанороботов запищало.
- Минутку, - кивнула Эмили.
Девушка сбавила скорость флаера, опустила рычаг аварийного автодиспетчера и запустила программу самодиагностики летательного аппарата.
Уверенные движение тонких пальцев, ряды вспыхивающих огоньков на панели, облака за иллюминатором подействовали утешающе. Писк нанороботов стих.
По радио тихо-тихо шёл "Вальс цветов".
- А последняя из хороших новостей, - подытожила Эмили, - наш летательный аппарат в полном порядке, хотя в нём что-то и пищало.
- Так что же с Робинзонадой?
- Вам не о чем беспокоится! - флаер снова набирал скорость и высоту. - Вы станете неодиноким Робинзоном. Вся Солоха дружно проходит через это испытание. Нынче ночью Ворон утянул Мавку. Мавка - это наша Луна. Там остался наш космопорт, все корабли, ретрансляторы связи, маяки, да и большая часть складов. Вернее, уже не осталась. Радио сообщает, что всё там взрывается и тонет в магме. До Т-портала нам добраться не на чем. Т-прыжок в другую систему не совершить. Сообщение о беде не отправить. Разве что, к нам когда-нибудь случайно прибудет корабль, не ориентирующийся на маяки.
- А рваное свечение вокруг Мавки - это от выхода газов при извержении и горении?
- И в ядерных реакциях, - кивнула Эмили. - Быстро соображаете для... Я хотела сказать, в новых условиях... Я знакомилась с вашим досье...
- Леди, прошу вас, не подбирайте слова, - Оболенский выскалил дружескую улыбку. - Пусть между нами не будет ничего кроме правды. Я понимаю, сколь ценен на бедной Солохе спившийся филолог и бывший поэт.
- Только правда, - кивнула Эмили. - Но у вас, правда, хороший шанс. Ситуация экстремальная. Если вы не против, то как только вас осмотрят в Центре, покормят-помоют, подпишут документы и наденут браслет слежения, я смогу забрать вас к себе.
- Следую за вами и доверяюсь покровительству, - Оболенский был наслышан про леди и джентльменов Солохи, он изо всех сил постарался попасть в стиль.
- К вечеру мы доберёмся до Ратмира. Просто так, без экстремальной ситуации вы бы не попали к нему, потому что вам запретят туда, где алкоголь. А Ратмир - геолог. Он самый умный из космогеологов и у него тысячи датчиков на Мавке! Если кто-нибудь сможет найти выход для Солохи, так это он. А нет выхода - впереди большие исследования. Нам же многое привозили в обмен на плутониевые гнёзда, а теперь нужно будет жить самим. А ещё Ратмир - друг моей старшей сестры. А у неё допуски на всё, что ездит, плавает и летает. Так вы сразу и окажетесь там, где можно многому научиться и везде пригодиться. Я ж не шучу, что повезло.
- Леди, - улыбнулся Оболенский, - я тронут вашим доверием, и я не подведу вас. Но поверьте мне, что раз Ратмир - мужчина, а тем более, раз он - космогеолог, то он первым смирился с неизбежным. Выхода не будет. Мавка уплыла.
Система Ворона и Грифа, планета Солоха, Великий океан. Высота полтора - два километра над уровнем моря. Радиоэфир.
"Согласно последним данным в день извержения на Мавке отсутствовали пассажиры, работники, учёные и туристы. Трагедия обошлась без человеческих жертв".
"Группа аспирантов геолого-разведочного института поздравляет орбитовладелицу Алину Серенькую с отчаливанием космопорта и просит поставить для неё какую-нибудь весёлую песню про Рагнарёк".
- Почему орбитовладелицу? Можете пояснить? - попросил Оболенский. - Потому что космофуры "Зайцы Солнца"? По Т-порталам и с обиты на орбиту?
- Нет, - улыбнулась Эмили, - Это потому, что она орбиту Мавки купила. Небесное тело естественного происхождения купить нельзя. Согласовывать работу Новой Гавани ей с Солохой ей не удобно, вот она и купила орбиту и владеет теперь всем искусственным, что на ней есть.
"По словам директора сейсмобюро Рустама Шамирова трагедию потери Мавки невозможно было предотвратить. На протяжении двух последних лет датчики фиксировали на её поверхности частые толчки. Незначительные, часто имеющие эпицентры в дали от края литосферной плиты, но необыкновенно частые. Несомненно, они свидетельствовали об идущих в недрах Мавки процессах.
По мнению учёного, происходящее на Мавке сейчас стоит сравнить с адом. Шахты и боксы заливает лава. Космопорт и корабли рушатся под ударами камней. Склоны и кратеры засыпаны радиоактивным пеплом
Учёный допускает, что на Мавке случилась массовая активизация плутониевых гнёзд, что и послужило причиной толчка, сместившего наш спутник с орбиты в тот период, когда притяжение приблизившегося к Солохе Ворона было особенно сильно".
"Решение главы совета Солохи Михаилом Вороновым об ограничении продажи спиртного в тёмное время откладывается до обсуждения советом Солохи вороновых поправок в световой грифовый день".
- Возвращенец-извращенец! - фыркнула Эмили.
- Почему вы даёте ему такую характеристику? - спросил Оболенский.
- Потому что - популист. Обещал: "Вернём луну солохчанам". Не вернул, даже в вороново лето не вернул, когда орбита Мавки удлиняется, когда Мавка сама уходит за пределы зоны, скупленные Алиной.
"Леди и джентльмены отмечают старт большой космической Робинзонады. Согласно решению совета Солохи празднования продляться десять дней, за это время советом будут выработаны и предложены к обсуждению новые нормы и правила, регламентирующие жизнь нашей планеты в условиях изоляции от большого Космоса".
- Вовремя вы покинули колонию, - кивнула Эмили. - Что дальше будет неизвестно.
"Ассоциация музыкантов Солохи приглашает леди и джентльменов выходить на площади в одиннадцать вечера и танцевать под живую музыку, без кондиционеров и электричества. А сейчас для наших слушателей прозвучит сперва вальс, а потом - джига".
Система Ворона и Грифа, планета Солоха, Восточное полушарие. Гаражи Горно-разведочного института.
Выцветшие газоны ещё пахли мёдом. Под качающимися зарослями папоротника кусалась, лягалась и хрюкала пара норных зверопони. Отмечая старт большой космической Робинзонады, город выключил вывески и лишние фонари, и поэтому отсветы света на парусиновой крыше Эмили показала Оболенскому издалека:
- Ратмир в гараже! Узнаем новости? Нас там ждут!
- Ждут? - остановился Оболенский, - Я дал в Центре слово джентльмена. Как же мне заходить в гараж, а тем более в гараж, где нас ждут?
- Вы под моей опекой, - нахмурилась Эмили. - Я должна представить вас старшей сестре, а она наверняка у Ратмира.
- Что ж, ведите. Я постараюсь самым тактичным образом дать понять, что выпью в её честь лишь воду.
- А! Вот вы в каком смысле про гараж! - рассмеялась Эмили. - Это не сегодня. У Ратмира вместе с Мавкой тысячи датчиков улетели. Наверняка, пока связь есть, ищет сохранившиеся и считывает показания. Сидит весь день за компом, голодный, на одном зелёном чае.
Компьютер, о котором сказала Эмили, стоял в летней гаражной надстройке, крытой парусиной. В клетчатой рубашке, осунувшийся и бородатый, Ратмир сидел перед экраном на табуретке, а в центре веранды в кожаном компьютерном кресле свернулась калачиком женщина: тонкая - издали было похоже, будто бы на кресле скомкан синий комбинезон, бледная и ярко-рыжая. Друзья её так и звали: Рыжиё.
Эмили приложила палец к губам и жестами позвала Оболенского пройти на цыпочках внутрь и присесть на кушетку.
- Не запылилась! - фыркнул, не оборачиваясь от компьютера, Ратмир.
- Я летала на запад, и у меня появился подопечный, - шепнула Эмили. - Познакомься. Александр Оболенский. Он - поэт, он - филолог с Земли.
- Бывший поэт, - поправил Оболенский.
При этом он встал и протянул руку хозяину гаража.
- Ратмир. Космогеолог.
Рукопожатие Ратмира было горячим и крепким.
- Солохолог, - пробурчал из кресла заворочившийся комбинезон.
- Моя сестра, Рыже... Прошу прощения, Катерина.
- К вашим услугам, - кивнул Оболенский.
- А почему Ратмир - солохолог? - перебила его Эмили.
- Солох и лог, - проворчала Рыжиё, - у названия планеты "Солоха" нет греческого корня.
- Позвольте с вами не согласиться, - обернулся Оболенский. - Форма имени "Солоха" происходит от еврейского "Соломония", что значит: "мир", "покой", "спокойствие", что будет по-гречески: "Эйрена". Значит, Ратмир теперь эйренолог.
- А вот не дождётесь! - фыркнул космогеолог. - Хвост вам от Мавки, а не покой!
- Ратмир! - закричала Эмили. - Ты нашёл выход?
- Леди, "Не дождётесь" - это известный на Земле афоризм... - начал объяснять Оболенский.
- А вот болт вам звероящеровый! Всё равно не дождётесь! - привстала с кресла Рыжиё. Поэт-филолог попятился назад, споткнулся о шнур, покачнулся, удержал равновесие, опёрся о стену.
- А вот болт вам! У меня сестра есть, и я выведу её в люди!
- Тише, Катя, - улыбнулся Ратмир. - Твоя сестра уже в людях. Она этих людей уже в гараж ко мне приводит.
- Катя, познакомься, - перебила Ратмира Эмили, - Это мой опекаемый, Александр Оболенский. Он сегодня принял решение о трезвом образе жизни, а у нас в центре теперь, сама понимаешь. Празднуют. А потом ещё что-то со связью будет.
- Понимаю, - кивнула Рыжиё. - Ты присаживайся, Саша. Я нам чаю сейчас сделаю. А ты Ратмир, уже заканчиваешь?
- Я собираюсь написать в резюме отчёта о том, что этот отчёт не может быть доставлен на Землю в виду отсутствия средств доставки отчёта. По причине того, что средства доставки отчёта самовольно покинули орбиту Солохи, гипотетически, по причинам в отчёте изложенным.
- Завернул! - кивнула Рыжиё. - Как твои сейсмодатчики?
- А сейсмодатчики, ты мне не поверишь, целы!
- О-ё! Мавкин хвост! Ратмир, послушай, я могу последить за датчиками, - Рыжиё отвела руку от стелажа, куда уже тянулась за медным чайником. - Я могу написать тебе программу для бота-мониторщика. Ты ж сутки не спишь. Успеешь данные обработать, когда Мавка насовсем улетит. Пожалуйста! Не надо сейчас отчётов!
- Да я отчётами в паузах балуюсь, чтоб не уснуть, - мотнул головой Ратмир.
- Ложись! - попросила Рыжиё.
- В могиле отосплюсь, - Ратмир потянулся и зевнул так заразительно, что Эмили с Оболенским едва не прозевали последующие слова. - Если найдётся у меня могила. А сейчас нужно Мавку догонять. Правда, часа четыре-шесть на сборы, думаю, есть. Когда у нас светает?
Система Ворона и Грифа, планета Солоха, Восточное полушарие. Гаражный массив Горно-разведочного института. Веранда над гаражом космошлюпа.
За парусиновым пологом веранды бахали разрывы мини-фейерверков. Все излишества на Солохе - мини. В изобилии здесь одни рудники плутониевых гнёзд, но ни плутониевую руду, ни получаемые за неё деньги не съешь и не наденешь. Что-то раньше привозилось космофурами "Зайцы Солнца", большую же часть потребляемого жители Солохи растили и производили сами, и сами же возводили в культ изящество минимализма.
На компьютере Ратмира мигали огоньки и попискивали сигналы ботов, мониторящих показания оставленных на Мавке датчиков. Бывший поэт Оболенский видел глубокий смысл в том, как сиротливо звучат послания датчиков в доме рвущегося на Мавку космогеолога.
Ратмир пересел на пол, облокотился о стеллаж. Он прикрыл глаза зрениесберегающей чёрной повязкой и пил чай. Посреди комнаты на кожаном компьютерном стуле стоял поднос с шоколадками и яблоками. Ратмир предложил всем угощаться, но сам не прикасался к еде. Для того, чтобы думать, ему требовался чай. Много крепкого зелёного чая. Рыжиё подливала ему неразбавленного. Гости добавляли воды во вторую и третью производную, морщились от того, как вышло терпко и горько и хватали с подноса шоколадки.
- Нам не вылететь с Солохи, - сказала Рыжиё.
- Почему нам? - спросил Ратмир.
- Потому что задача не для автопилота, а ты сколько уже на ногах?
- Но у нас с тобой есть целый филолог, - улыбнулся Ратмир и обернулся к гостю не поднимая повязки. - Уважаемый Александр, я думаю, хотите социализироваться?
- Разумеется!
- Не сомневался, - кивнул Ратмир. - Я полагаю, вы окажете нам честь взять внизу тележку и пройтись по гаражам собрать твёрдый мусор?
Эмили подскочила с кушетки и пролила на пол чай:
- Он на реабилитации! Ему нельзя в гаражи! У него есть право на безалкогольное окружение.
- Эмили, твой подопечный джентльмен сможет реабилитироваться ускоренным курсом. - голос Ратмира стал жёстче. - Мне нужен твёрдый мусор. Хотите, идите вместе. Ты и мусор подберёшь получше. Я хочу добавить в него алюминиевой пудры и сбросить на Солоху, когда выйду из атмосферы. Будет фейерверк.
- А до выхода, на подъёме? - спросила Эмили.
- Выйдем без реактивной тяги, погасим огни. Плюс, ребята помогут, покрутятся рядом и разлетятся от охраны.
- Я правильно понимаю, Ратмир? - осторожно уточнила Эмили. - Ты собираешься подставить под штрафы коллег, забрать мою сестру и рискнуть реабилитацией моего подопечного, чтобы своими глазами посмотреть, что творится на Мавке?
- Эмили, я не против рискнуть для геологической науки, - вставил слово Оболенский.
- Ради науки вам рисковать не придётся, - улыбнулся Ратмир. - Картина в целом мне ясна. Но я хотел бы вернуть с Мавки два-три космолёта.
- У нас нет шансов их починить - возразила Рыжиё, - Там всё искорёжено камнями и лавой.
- Я надеюсь, их чинить не придётся, - сказал Ратмир. - Посмотри. Первое. Череда незначительных землетрясений с начала Воронова лета. Александр, вы что-нибудь успели услышать о вороньих землетрясениях на Мавке?
- Я думаю, верной аллегорией здесь было бы сказать, что Мавку лихорадило и потряхивало, а потом как вытрясло из неё всю душу! - описал процесс Оболенский и вздохнул, увидав, как Ратмир морщится от его объяснения.
Аж зрениесберегающая маска поползла вверх со сведённых скул.
- Он - поэт. Ему можно! - заступилась за подопечного Эмили.
- Я объясню нюанс, - Ратмир выставил руки перед грудью и зацепился одна за другую подушечками пальцев. - Магма у Мавки активна, литосферные плиты подвижны. Вы помните, что такое литосферные плиты? Когда Ворон приближается к нам, то он многое тянет к себе, вот и магму Мавки он тоже тянет. Посмотрите, - Ратмир, опираясь подушечками пальцев рука об руку, потянул локти в разные стороны. И Гриф притягивает Мавку, и Ворон. Плиты становятся ещё подвижнее, растёт сейсмоактивность. Мне не нужно объяснять, что такое сейсмоактивность?
Оболенский помотал головой, но потом сообразил, что Ратмир в повязке не видит:
- Не нужно. Благодарю. Я помню про землетрясения и извержения в сейсмоактивных зонах. О них же и была моя, как нахожу её теперь, неудачная аллегория.
- Вот, - кивнул Ратмир.
Хрустнув пальцами, он, не поднимая повязки, взял с пола чашку и протянул её вверх Рыжиё.
- Я поясню, - отхлебнув свежезаваренной горечи, космогеолог продолжил. - Прошлым вороньим летом Гриф и Ворон так тянули к себе каждый магму у Мавки, что вышло землетрясение, угробившее старую гавань и два десятка фур. Но в этот раз случилось иначе. Толчки слабые. Все эпицентры в стороне от опасных разломов. Они даже в стороне от тех мест, которые я смог просчитать, как последствия вот этого воронье-грифовского тяни-толкая. Почему так тихо трясёт? Я считаю, что частые, но небольшие толчки сгладили напряжение, плиты Мавки пришли в более устойчивые положения, вот её сейсмоактивность и спала.
- Спала? - закричала Рыжиё. - Да какой же мавочин хвост?
- До хвоста мы сейчас доберёмся, - пообещал Ратмир. - Да, сейсмоактивность понизилась. Ад и потоки лавы на Мавке только в вашем эфире, а у меня там всего два убитых датчика. Все они сбоили из-за помех, не со всех я могу получить показания, но главное - приборы целы. А рядом с целыми приборами могут стоять и целые корабли.
- Тебе никто не поверит, - шепнула Рыжиё.
- Конечно, не поверят, - кивнул Ратмир, - У людей праздник. Старт Робинзонады. Поэтому я и говорю, собрать мусор, отвлечь охрану на вспышки, которые они примут за метеориты. И плавненько набирать скорость. В погоню за Мавкой! Лёша с Генкой меня на космошлюпах прикроют, даже если и не поверят. Просто по приколу.
- Ты обещал подобраться к хвосту, - напомнила Рыжиё.
- А про хвост я тебе ничего нового не скажу. Да, радиоактивный распад. На Мавке полно плутониевых гнёзд. Да, выход газов из восьмикилометрового вулкана. Главное, плиты на Мавке сейсмостабильны как никогда.
- Сейсмостабильны при извержении, которое помогло Мавке спрыгнуть с орбиты? - уточнила Рыжиё.
- Да, - кивнул Ратмир. - Я думаю, что это рукотворное извержение. Кто-то обустроил вулкан для создания реактивной тяги и в момент наибольшего сближения Ворона и Грифа увёл с орбиты Мавку. Но предварительно он серией подземных взрывов стабилизировал плиты. И это - ещё один аргумент, почему мы там сможем найти целые корабли. Так что, - завершил Ратмир. - Тележка в подсобке. Везите сюда твёрдый мусор. Мне сорок минут на сон. Дальше - сборы, и - в погоню за гаванью.
- Есть, капитан! - фыркнула Эмили.
- Леди, - одними губами прошептал Оболенский, - может статься, я - не только бывший, но и будущий поэт. Я ведь про Мавку сказал?
"Что за чёрт украл Луну?"
Система Ворона и Грифа, рейс космошлюпа: планета Солоха - бывший естественный спутник Солохи - Мавка. День первый.
Эмили свернулась на рундуке калачиком и уткнулась в подушку.
Спрашивала у Ратмира, почему он берёт Рыжиё.
Говорит, она десять человек заменит. Говорит, у Рыжиё допусков - что по работе с веществами, что по управлению любым транспортом или роботом, куда больше, чем у него самого. И с робо-манипулятором, и в экзоскелете она ловчее всех.
Да, Рыжиё раньше бралась за любую работу. Платят хорошие деньги, а кажется невозможным для неё? У Рыжиё был один ответ: "У меня сестра есть". Родители погибли в аварии. Младшую сестру нужно выучить и вывести в люди. Поэтому столько допусков. Поэтому они на Солохе - здесь хорошее образование. Поэтому сама Рыжиё не закончила академии. Поэтому так резка в выражениях. Ей и прорабом доводилось работать.
Эмили перебирала варианты, как может сорваться авантюра Ратмира. Долететь до Мавки должны без проблем - оба опытные пилоты. Если на Мавке в самом деле лава и ад, о котором говорят в эфире? Так они же сперва прозондируют обстановку, не сразу прилунятся. Слишком отдалятся от Солохи? Не должны. Выходить наружу они не станут. В худшем случае, не сумеют найти уцелевшие корабли и отправить их на Солоху. Если только кто-то удержит их на Мавке, не даст вылететь домой. Мало ли, на что способен тот, кто переделал громаднейший вулкан в реактивный двигатель планетного спутника? А ещё немного, и связи оттуда с Солохой не будет. Ретрансляторы сигналов тоже остались на уплывшем спутнике. Ретрансляторы на Мавке... Было бы только, что передавать...
Разглядев взгляд Ратмира, Эмили застыдилась. Кровь прилила к лицу так, что и уши горели. Ладно, у Ратмира погоня. А она-то только сегодня подписала договор, взяла к себе подопечного. Ладно ещё прогулка среди гаражей. Эмили выбирала такой маршрут, чтобы поэта приглашали к столу пореже и отговаривалась всякий раз тем, что торопятся по поручению Ратмира. А сейчас она смотрит на тот же браслет. Внутренне она уже согласилась пожертвовать подопечным, чтоб у сестры вышло больше шансов вернуться домой. Это для неё-то, для волонтёрки, от которой всё у Оболенского зависит, подопечный, получается - только средство!
Как тяжело далось Эмили поднять глаза на Ратмира! Как хорошо, что возле дверей гаража, между ними и Оболенским, читающим электронную книгу, заскрежетали загружающие космошлюп робо-пауки:
- Если хочешь позвать его на Мавку, то бери вместе со мной. Это - мой подопечный.
- Эмили, я смотрю на браслет. Я подумал, что ты как-нибудь под наркозом вытащишь чип у него из плеча, введешь его мне, вывернешь его ногу из браслета слежения и ввернёшь мою ногу в его браслет, - сказал Ратмир.
- Во-первых, мы не успеем, - покачала головой Эмили. - Во-вторых, вдруг, я кому-нибудь из вас неудачно выверну или плохо вверну голеностоп. А в-третьих, он - мой подопечный, он начал новую жизнь, он реабилитируется. Я не могу вовлекать Александра в криминальные схемы. Если тебе нужен его следящий браслет в качестве маячка, то его получится взять на борт только вместе с Александром и со мной. И то, если он сам захочет в полёт. Хотя и это - криминал. Ему запрещено покидать Солоху до завершения лечения.
- Это - мелкий криминал, - кивнул Ратмир, - Для соучастника угона космолётов, я бы даже сказал, криминал микроскопический. Ты только не говори никому, что я позвал на борт филолога.
Эмили фыркнула.
- Прошу прощения, господа. Позвольте уточнить, бесполезный, как вы очевидно считаете, а быть может даже приносящий несчастья филолог на борту, в этом рейсе вам может очень даже пригодиться.
Подошедший к дверям гаража Оболенский силился в скрежете и шорохе погрузки держать себя джентльменом. Эмили насупилась. Ей хотелось провалиться сквозь землю. Ратмир не смутился:
- Так какую же пользу, Александр, вы желаете принести экспедиции?
- Если вам угодно, я хотел бы войти в неё не только как носитель браслета. Хотя да, по браслету отслеживается моё месторасположение и у браслета есть более широкий функционал, с которым в центре реабилитации меня обещали ознакомить позднее.
- Прошу прощения, Александр, - перебил его Ратмир. - Эмили, ты знаешь, что это за функционал?
Эмили помотала головой:
- Нет. Я там год волонтёрю и только в медицинском сопровождении. Вышедших мало.
- В центре слишком хорошо лечат, и в колонии боятся, что никто не возвращается обратно, туда, где можно безнаказанно ширяться и пить, - пояснил Александр. - Нас так мало, что Центр уже и аэродром перенёс на болото, поближе к разумной фауне.
- Мы не знаем, с кем нащупывают связь контактёры, - перебила его Эмили, - с разумной фауной или с разумной флорой.
- Кто бы там ни был, леди, - кивнул Оболенский. - Я изучал в университете теорию основ контакта в аспекте языковых форм. В дороге я успею изучить подборку монографий и новых статей. Когда аборигены Солохи выйдут с нами на связь, я надеюсь быть полезным делу именно как филолог.
- На Мавке нет болот! - вздохнул Ратмир.
- Это неважно! - заступилась за подопечного Эмили. - Мавку больше угнать некому.
- Разберёмся, - кивнул Ратмир. - Ты мне вот что скажи. Как твой подопечный нас услышал?
- Кортизол! - объяснила Эмили. - В его крови полно нанороботов. Я думаю, Александр встревожился, а нанороботы, уловив возбуждение, поспособствовали выходу кортизола, а этот гормон обостряет на время зрение и слух.
- Либо причина техническая, - кивнул Ратмир. - Александр, позвольте мне поближе взглянуть на ваш браслет. Я мультисканером его.
В жилете космогеолога имелось с полсотни кармашков и карманов. Из одного из них Ратмир извлёк прибор, похожий на маленький фонарик. Посветил на браслет, посветил по углам гаража:
- Это безвредно, и здесь нет даже нано-криминала, - пояснил он Оболенскому.
Фонарик запищал, по его ободу побежали разноцветные огоньки. Ратмир ещё раз посветил вглубь, а потом в несколько прыжков одолел пространство гаража до панели энергетической системы.
- Вот он твой кортизол, Эмили, - прорычал Ратмир. - Пока мы с тобой разговаривали, браслет твоего подопечного откушал энергии с моих солнечных батарей.
- Браслеты как-то содействуют социализации, - объяснила Эмили. - Следящий браслет, он же и за обстановкой следит. Гляди, с точки зрения системы Александр находится в опасном месте. Может быть, он заблудился в гаражах, может быть, ему хотят налить. Я думаю, браслет помогал ему сориентироваться.
- Главное, легко нашёл источник энергии, чтобы передать наш разговор. Лишь бы только в Центре не решили, что следящий браслет вместе с его носителем унесла в космос ваша болотная флора и фауна. Хотя... Лёша и Генка знают про экспедицию. Ежели чего, объяснят.
Добро пожаловать на борт, уважаемый филолог!
Система Ворона и Грифа, рейс космошлюпа: планета Солоха - бывший естественный спутник Солохи - Мавка. День второй.
Жилые помещения космошлюпа Ратмир называл шкаф-кютами. В "шкафу" стоял узкий рундук, вдвинуть ящики которого можно было только сидя на рундуке сверху, иначе они упирались в противоположную стенку. Над рундуком была прикреплена полка, укрытая для страховки сеткой. Напротив рундука - ряд крючков и откладной столик. Долго сидеть в шкафу никто не хотел и, как ни хороши бывали виды из иллюминатора, народ стягивался в рубку.
Ратмир и Рыжиё поделили вахты, подготовку программ, робо-пауков и прочей техники. Эмили с её подопечным достались готовка, уборка и всякая технически простая работа.
Оболенский читал в перерывах. Эмили требовала, чтобы никто не подшучивал над ним, потому что чтение - это тоже средство реабилитации. На браслете Оболенского вспыхивали огоньки, временами браслет тревожно пищал, но на это уже никто не обращал внимания. Да, они увезли алкоголика - бывшего алкоголика, избравшего трезвость! - догонять гавань и угонять из неё корабли.
Конечно, никто не удивился, когда Оболенский ввалился в рубку взлахмаченный, с электронной книгой в руке и объявил, что стал контактёром.
- Эмили, ты развела на шлюпе болото? - лениво поинтересовался Ратмир.
- Да что ты опять про болото? - вскочила Эмили, - Мы ведь ничего про аборигенов не знаем. Они настолько продвинуты, что мы их даже не видим!
- Я... я видел аборигена. Аборигенку! - голос Оболенского дрожал.
- В колонии? - обрадовалась Эмили.
- Здесь. На шлюпе. У меня. В каюте.
Ратмир переглянулся с Рыжиё и сумел не пошутить вслух про найденную в шкафу аборигенку.
- Как выглядела ваша дама? - спросила Рыжиё, обернувшись от пульта.
- Бледная. Прозрачная. Скрытая покрывалом и вуалью.
- С косой? - не удержался Ратмир.
- Типун тебе на язык! - закричала Эмили.
- Я... Я говорил с ней, - выдохнул Оболенский. - Я... Я знаю, что за чёрт... Это аборигены Солохи. Они не хотят делиться с нами плутониевыми гнёздами. Они им нужны самим. Но аборигены не против, если мы заберём корабли. Мне... Мне могут показать новые карты Мавки.
Космогеолог снова достал из жилета мультисканер. Посветил. Прибор помигал огоньками и попищал.
- Призрачная гостья без косы была у вас в девять-тридцать?
- Наверное, да, - кивнул Оболенский. - Примерно. Да. В это время.
- Что там? - спросила Рыжиё.
- Там такой вход-выход энергии, что боюсь, у нас один из аккумуляторов опустошили. Поглядишь, какой? Голограмма, думаю, столько жрёт.
- С Солохи? - оживилась Эмили.
- Откуда ещё, - кивнул Ратмир.
- Он же говорит, аборигенка! - кивнула Эмили.
- Если и аборигенка, то не с ваших болот, - покачал головой Ратмир. - Ты хоть представляешь, какого масштаба горные работы нужны, чтобы переделать гору в реактивный двигатель?
- Приезжих там не бывает дальше космопорта, - возразила Эмили. - Редко кто на обзорную экскурсию слетает. Вся логистика автоматизирована. Всеми вылетами-посадками заняты роботы. Ваши космошлюпки видно издалека. Не удивительно, что никто не заметил.
- Я слышала, что у аборигенов - флора они болотная или фауна, - есть очень точный календарь, - обернулась Рыжиё, - но я ни разу не слышала, чтобы у них были космические корабли.
- Мы можем их просто не видеть, - сказала Эмили. - А в астероидном поясе на малой планете не помню с каким номером Гена нашёл камни с плутониевыми гнёздами!
- Это ставит под сомнение теорию о том, что плутониевые гнёзда - специфичная для Солохи и Мавки порода, - кивнул Ратмир.
- Я думаю, это порода-подделка, - Рыжиё подняла палец, этот жест означал просьбу подождать.
- Помнишь, Алина Серенькая хотела на мега-транспортнике отвезти плутониевые гнёзда прямо большими ломтями горы, прямо до Цапли? Я у неё в компании тогда все допуски получила на работу с радиоактивными материалами, и она оплачивала нам и обучение, и возможность сдавать на высшие категории.
- Помню, - кивнул Ратмир, - Я же ей тогда и объяснял, что мы не знаем, каким образом "гнездо" стабилизирует плутоний и не разнесёт ли, если всех и всё, если гору с породой отделить от Мавки и увезти на край системы.
- Мавкин хвост! Вот благодаря кому я потеряла работу!
- Вот благодаря кому я не попала в интернат, - поправила сестру Эмили, - на шесть лет твоей вахты. А рудники на Цапле Алина бы всё равно не построила. Холодно там, темно и трудно с источниками энергии.
- Так я о чём, - продолжила Рыжиё, - когда акции продавались на освоение Цапли, тогда и продвигалась тема, что плутониевые гнёзда не уникальны. Мол, была бы руда, энергия найдётся. А потом у Алины с мега-транспортниками ничего не получилось. На Солохе выбрали Голованова с его "Вернём Луну солохчанам!". И тут же про якобы неуникальность плутониевых гнёзд забыли. Только у контактёров на болоте про ту породу, что Гена нашёл на астероиде, и услышишь.