Случай. Мы пришли в кино вчетвером. Не успели переступить порог зала, как свет погас и фильм начался. По ступенькам я вбежала в темноту, заполненную головами, и с небольшим трудом нашла себе место перед экраном.
Не слышу... Не вижу... Ничего не слышу...
Минута за минутой во мне умирает зритель. Теряю терпение, никак не могу усесться поудобнее в кресле.
Смотри на экран... Следи... Не обращай внимание ни на что. Это кино.
Неожиданно танцующие в одном из эпизодов актёры получают самые настоящие аплодисменты кинозрителей. Задержись парочка на экране со своим танцем ещё на некоторое время, и, пожалуй, зрители пустились бы в пляс. Непосредственность, которой так часто не хватает в жизни.
Вдруг экран неожиданно погас. Фильм прервали на короткой мало эротической сцене. Проблеск изображения. Один, другой. Кинопроектор отматывает плёнку, не предназначенную для просмотра, спасая йеменских кинозрителей от влияния европейского киноискусства.
Замешательство. Недовольные возгласы. Свист. Невыносимо-дурацкий смех. Опыт то жизненный есть у каждого из нас. Так от чего же ты оберегаешь зрителя, цензура?
Пауза затянулась. Техническая неувязка. В зале включили свет.
Справа - свободное кресло. Молодой мужчина обращается ко мне через пустое кресло.
- Are you from France or England?
- No. I'm from Russia.
- Пауза.
- She is Russian (to the neighbor).
- Are you working in Yemen?
- Дурацкий вопрос. Почему так часто задают его? Эта стройная логика утомляет меня.
- I'm working at my house. I'm writer and a historian of documents. I'm writing stories about my life here, in Yemen.
- I'm from Iraq. I'm a teacher.
- Noisy...
- Hmm...
- Nice to meet you.
- Nice to see you.
Свет в зале наконец погас. Оживление белого экрана так уместно прервало ненужный мне диалог.
А тот, на экране, с мандолиной, играет влюблённого. И она влюблена в него. И всё это кино о любви и о ненастоящей войне. И мне нужно досмотреть это кино до конца... А в голову мысли лезут разные.
***
А потом, в фойе - редкие европейцы общаются друг с другом, как принято после кинопросмотров. И я что-то отвечаю невпопад, и мне не хочется смотреть в глаза, поэтому смотрю куда придётся. И ручка, найденная кем-то некстати, еле движется в моей руке, записывая адрес. И так всё медленно и тихо, когда уже не нужно, когда думаю совсем о другом. И говорить совсем не хочется, ни о хорошем, ни о плохом.