Ранним утром статский советник Михаил Никанорович Свистунов неподвижно лежал на кровати у себя в комнате и громко вздыхал. Он пытался отделить свою раскалывающуюся голову от подушки, но сделать это не было никакой возможности.
"Да-а-а... как же я попал домой?" - это был его первый на сегодня резонный вопрос после дня рождения генерала Чаагова.
Мужчина попробовал сосредоточиться, напрягая память, вспоминая шум листвы в саду, лунную дорожку света на небе, крик чайки и... и больше ничего. Темнота.
Статский советник тяжело приподнял руку и потрогал свой горячий лоб. К счастью, голова оказалась на месте. Мокрая от пота рубашка чуть треснула в локте и рука в бессилии вернулась на место.
"Нет, всё... Больше никогда... Чёртов коньяк... Ведь я же обещал..."- казнил себя ещё не очнувшийся от головной боли мужчина.
Михаил Никанорович, не глядя, вытянул руку возле себя, попытавшись дотянуться до жены, но холодная простынь обожгла. Жены рядом не было.
"Какая же я скотина! Ведь я же обещал!" - мучительно подумал он, разглядывая полузакрытыми глазами помятую простынь и свою немного дрожащую кисть правой руки.
Хозяин дома увидел, что на безымянном пальце отсутствует обручальное кольцо. От неожиданного открытия глаза статского советника в ужасе полезли на лоб. Мужчина мгновенно вспотел, просто сражённый наповал этой новостью.
"Где-е-е? - испуганно спрашивал себя Михаил Никанорович. - Где-е-е кольцо??"
В голове, прямо от сердца, громко бил большой медный колокол, возвещая о беде. Он присел на край кровати и стал упорно растирать руками виски. Ему надо было срочно всё вспомнить. Но как? Новый день ярким светом через плотные занавески вторгался в спальню статского советника, а вчерашний предательски прятался в темноте.
"Может, Никифор знает?" - с сомнением спросил у себя мужчина.
Широко размахивая колокольчиком, он уже звал своего слугу. Немолодой распорядитель, выписанный из деревни ещё его отцом, кашлянув для приличия, неспешно вошёл в комнату.
- Какую, к чёрту, карету ?- не поняв вопроса, злобно ответил Михаил Никанорович, поддерживая правой рукой свою больную голову - Где барышня?
- Известно где... - с очень серьёзным лицом спокойно отвечал Никифор, смотря себе под ноги. - Они, барин, обиделись. Вы вчерась... когда вернулись от князя Романова, все икали... икали... Так она, барин, у маменьки в деревне. Просили передать.
Статский советник, слушая слугу, побагровел.
"И у Романова был?!"- растерянно подумал мужчина.
- Может ты, Никифор, видел моё обручальное кольцо ? - уже тише и без злобы добавил Михаил Никанорович.
- Известно где, барин, - поморщившись ответил Никифор. - У вас на пальце. Куда же ему деваться?!
- Да уж... - со вздохом выдавил из себя статский советник. - Я пропал!
Грустно и грузно с высоты, как громадный типографский пресс, на него смотрел тяжёлый с резной лепниной потолок.
Михаил Никанорович был просто раздавлен этим ответом. Мужчина медленно возвращался в реальность нового дня.
"Надо действовать, - думал он. - Надо... но как? Что делать? "
У него ещё оставалась надежда решить всё миром, но без обручального кольца шансов судьба ему не оставляла никаких.
Состояние, которым обладали супруги, то тихое семейное счастье, которое должно быть у каждого, было полностью в руках Надежды Федоровны.
Мануфактурные заводы, принадлежащие его жене на Урале, приносили достаточно много денег: достаточно, чтобы быть его милочке счастливой... и без него. Лишь обручальное кольцо, эти оковы таинства брака удерживали в его карманах безудержный поток ассигнаций.
- Срочно неси горячий кофе... - сосредоточенно, как перед битвой- скомандовал барин. - И пусть Колька запряжёт Гуська.
"Надо действовать! - как заведённый, мысленно повторял он себе. - Надо действовать!"
Горячий кофе взбодрил и почти отрезвил статского советника. Свежий утренний воздух направил мысль в нужное русло. Мужчина, одетый в свой новый шикарный деловой костюм, выйдя во двор, устраивался в запряженной коляске.
- Сначала к Романовым! - скомандовал он кучеру.
Лошадь рванула с места и понесла экипаж.Холодный ветер вместе с потоком набегающего воздуха стегал наотмашь лицо барина хлёсткими пощечинами ,но он был готов на все муки мира, лишь бы вернуть это украшение. Без кольца его жизнь теряла всякий смысл.
"Как же это все не современно...казалось бы обыкновенное металлическое кольцо... - поднимая и опуская плечи, думал Михаил Никанорович. - Пускай даже и золотое... Люди так много времени уделяют всяким устаревшим традициям... предрассудкам".
"Решительно предрассудки!!"
"Но только не в моём случае"- грустно добавил к своим мыслям барин.
Цветущий сад утопал в зелени и густом запахе сирени. Пыльная коляска статского советника въезжала в поместье князя Романова, под лай его любимых гончих. Заметив посетителя еще издалека, князь встречал его, стоя на мраморных ступеньках своего большого кремового дома. Будучи человеком довольно старым и опытным, он оглядывал посетителя прежде приглашения в дом. Подняв пыль, коляска со скрипом остановилась.
Вспотевший и раскрасневшиеся статский советник, широко раскинув руки, взлетел по ступенькам.
- Князь, я к вам, ровно на минутку. Что скажете?
- Да-а-а, mon cher... Вы вчера меня совсем удивили, - отвечал князь, внимательно осматривая гостя. - Непременно удивили, Михаил Никанорович.
- Сергей Иванович, мой друг ,расскажите, прошу вас, - перебивая речь хозяина дома, взмолился гость. - Я был у вас вчера, но буквально ничегошеньки не помню.
Князь, перекрестив руки на груди, начал строго выговаривать посетителю:
- Вчера вы, mon cher ... приехали в позднем часу в совершенно непотребном виде... что на вас совсем не похоже... да так густо были пьяны и пахли духами, что мне показалось, будто то сразу дюжина барышень пытались вас утопить в коньяке. Добиться от вас слова не было никакой возможности... большей частью вы икали... Поэтому мой экипаж отвёз вас домой к Надежде Федоровне.
От этих слов статский советник густо покраснел.
Князь чуть улыбнулся, видя покаяние Михаила Никаноровича, и добавил.
- Так то, mon cher.
Туман воспоминаний несчастного мужа понемногу начинал рассеиваться. Память яркими вспышками возвращала его во вчерашний день и дарила очень знакомый соблазнительный женский образ.
"От меня пахло духами... - сосредоточенно думал мужчина. - Ну да... это она. Exactement".
Теперь-то он точно знал куда ехать.
Парк провожал карету, шелестя листвой в безмятежном блаженстве. Кнут хлёстко ударял воздух, лошадь галопом уносила уже улыбающегося мужчину.
Михаил Никанорович, ценитель пышных форм и сластолюбец, особенно когда разгорячённое коньяком сердце требует любви, ехал к своей любовнице.
Через пятнадцать минут, прижимая рвущееся сердце рукой, мужчина видел окно с занавесками на втором этаже и горшок с геранью на подоконнике.
"Я был здесь... у неё... точно!"
Взбежав по крутой деревянной лестнице Михаил Никанорович аккуратно, как котик, скрёбся в дверь с цифрой "8". Никто не открывал. Котик заскрёбся сильнее. Дверь, чуть скрипнув, приоткрылась, и он увидел знакомые ржаные вьющееся волосы, золотым водопадом прикрывающие полноватые розовые щёки молоденькой девушки.
- Это я... моя Галатея... Я... Ваш Мишута... - сбиваясь, он глотал слова от возмозможной близости и такой близкой возможности вернуть кольцо. - Светочка, цветочек, открой...
- Не хочу вас более видеть! - холодным душем Галатея окатила не ко всему готового котика.
- Как? За что? - сразу перейдя на официальный тон, быстро заговорил Михаил Никанорович. - Попрошу объясниться...
- Вчера вы вели себя совершенно бестактно... - серьёзным тоном произнесла девушка. - Такого от вас я, конечно, не ожидала. Это был кошмар!!
Румянец покрыл лоб и плечи симпатичной прелестницы.
- Вчера вы... пришли с дня рождения своего начальника и громко били ногой в мою дверь... просили впустить. Когда же вам... было отказано... Хм... - ухмыльнувшись, продолжала Галатея. - Принесли бутылку коньяка с ресторана, что напротив... и выпили прямо у меня под окнами с криком: "Светлана, любимая... знай... это ещё не всё!" Взяли метлу и пытались на ней взлететь ко мне во окно с цветами, тут же вырванными из клумбы бедной старушки вдовы.
С каждым упреком лицо статского советника белело, под конец стало в цвет хорошо выстиранной свеже-накрахмаленой простыни.
- Это позор! - взвизгнула Галатея. - Ни за что!
- Верните хотя бы кольцо, - жалобно взмолился Михаил Никанорович.
- А это пожалуйста!.
В щель выкатилось аккуратное женское кольцо с маленьким камешком и дверь захлопнулась.
"Не то!!" - ошарашенно подумал мужчина.
Он отстранённо огляделся вокруг.
Ехать же к начальнику ему было уже совсем страшно, но что не сделаешь ради любимой жены?!
Появившиеся над его головой на небе тёмные тучи закрыли полнеба. Солнце, словно залитое чернилами, умирало. Стало быстро темнеть. У мужчины было ощущение, что сама природа провожает его в последний скорбный путь. Лошадь никто уже не подгонял и её копыта медленно скребли по мостовой. Статский советник обречённо, знакомыми улицами, медленно подъезжал к дому своего начальника генерала Чаагова. На входе его встретил слуга в ливрее, от блеска которой у него все сжалось внутри.
- Просите принять... Я ненадолго, - жалобно попросил Михаил Никанорович, не зная куда себя деть, и переминаясь с ноги на ногу.
Слуга на входе в дом надменным взглядом оглядел статского советника.
"Только бы вернуть кольцо... всё для этого вытерплю... всё сделаю" - встревоженные мысли, молоточками били в виски мужчине.
- Вас изволят принять , - открыв очень широкие дубовые двери, сказал вернувшийся грозный слуга в золоченой ливрее.
Михаил Никанорович, семеня, продвигался по комнатам к зале, где ожидал его генерал. Сердце, сбившись с ритма, ударяло в обтянутые мокрой от пота рубашке ребра. Он шёл, спотыкаясь на ровном паркете, со страхом вглядываясь в грозные портреты, висевшие на стенах, и чем дальше мужчина углублялся в дом, тем более пугающими для него были обои, окна и шкафы. Когда же распахнулись последние двери в зал, на миг ему показалось, что там, за этим самым порогом, он непременно упадёт в... Ад .... своего бесчестия.
- А, это вы! - серьёзно, с ударением на местоимение, сказал генерал, стоя спиной к посетителю. - А я, признаться, вас очень ждал!
Зал стал разбегаться в разные стороны. Михаил Никанорович терял сознание, чувствуя невесомость и в тоже время лёгкость отсутствия бытия, с грохотом упав на вычищенный до блеска паркет.
Сладкий сон, медленно рассеиваясь, уходил, возвращая посетителя к реальности. Глаза приоткрылись и резкий запах нашатырного спирта ударил в нос. Напротив сидел доктор и, вглядываясь в его лицо, спросил:
- Что ж вы, голубчик? Как же вас так угораздило? Себя жалеть надо! Особенно с таким давлением!
- Да и с такой красавицей женой, - поучительно, с улыбкой, вторил доктору генерал. - Слава богу, что заехали, а я, признаться, уже хотел посылать за вами. Вы вчера, мой друг, такое тут устроили, что, знаете ли... - чуть строже продолжил хозяин дома.
- Да знаю... знаю, - шёпотом вторил готовый снова упасть в обморок Михаил Никанорович.
- Да нет, голубчик, не всё вы знаете! Ладно, я понимаю смешивать вино с ликером, но коньяк... коньяк мой дорогой... любит обстоятельной беседы... - как будто читая приговор, сказал генерал.
Статский советник опять начинал задыхаться. Спрут сомнений уже тянул свои щупальца к его горлу, стремясь задушить.
- Мама, - захрипел гость.
- Мама здесь не при чём, мой друг, - спокойно продолжил генерал. - Да и при чём здесь моя мама?! Елизавета Прокофьевна на водах. Так вот.... вчера... мой друг... я убедился... что вы, как нельзя... и это моё мнение, хотя и слишком молоды и ретивы... но это дело поправимое. В общем, я убеждён... что повышение... которое я подписал вчера... вы примите достойно. Ну как сударь ? - , закончил генерал.
Михаил Никанорович как рыба, выброшенная на берег, стал задыхаться пуще прежнего, бессмысленно моргая глазами.
- Так что прошу завтра с вашей прекрасной Надеждой Фёдоровной отобедать у нас. А более времени у меня нет... простите... спешу. Дела мой друг. Дела, - развернувшись на месте, как бравый солдат, генерал тут же исчез в соседнюю дверь.
Розовая краска на щеках Михаила Никодимовича говорила только об одном - он ещё жив. И уже находясь на улице, он чуть ли не кричал:
- Где-е-е моё кольцо??
"Не может же судьба так издевательски дарить жизнь, чтобы потом забрать её безвозвратно - бедный муж мучительно переживал так ясно проявившиеся душевные сомнения. - Что же делать?"
Единственное верное решение было найдено. Да впрочем, других он и не нашёл бы.
"Надо во всём признаться. Простит?! "
- В деревню. К жене, - скомандовал он кучеру, обессиленный и уставший. Тучи к этому времени закрыли все небо. День был как ночь, но в душе статского советника было ещё чернее. Вся его жизнь прямо пролетала перед его воображением дивными сказочными полями, чудокаватыми кривыми избами и призрачной надеждой. Лошадь рвала подпруги своим мощным телом, и Михаил Никанорович, подпрыгивая на каждой кочке, безвольно болтал головой. Через час, свернув с главной дороги, мужчина увидел дом жены, который находился уже совсем рядом и был похож на большую и нарядную церковь. Душа статского советника, истерзанная вечным враньем, требовала покаяния и дарила чистый благодатный образ.
В комнату супруги он вошёл на четвереньках, плача и мыча.
- Любимая, ласковая, нежная...
Этих слов Надежда Фёдоровна не слышала уже давно и поэтому слегка опешила.
А супруг всё шёл и шёл, пока не уперся лбом в колени.
- Вы зззнаете, - голос его дрожал. - Я был не чччестен с вввами... я... я...
Слезы катились градом.
- Моё кольцо... то есть наше... то есть моё...
- Что ваше кольцо? - уже собравшись с мыслями, строго спросила супруга.
- Мне кажется, что пропало кольцо,- выдохнув с облегчением признался Михаил Никанорович, чуть тише добавив. - И я ...был вам неверен...я
- Да, мой любезный супруг... я знала! - недослушав серьёзным голосом произнесла Надежда Фёдоровна. - Я вам всегда говорила! Вы же меня никогда... никогда меня не слушали. Никогда!! - Она с укором смотрела на супруга. - Зачем так грубо смешивать вина? И эта ваша любовь к коньяку... так безгранична.
Глаза жены горели.
- И это надо ж было додуматься... попытаться выпить фужер коньяка с обручальным кольцом внутри... за здоровье дам... да вы бы его проглотили... А если б я не забрала у вас его?!
На столе подле женщины, беззвучно поблёскивая, лежало обручальное кольцо. Увидев его, супруг тут же начал меняться в лице.
Лицо обиженного мужа-ребёнка начало превращаться в серьезную сургучно-застывшую, натянутую на лицо, маску статского советника. Чувство покаяние безвозвратно испарялось.
"Вот теперь-то я развернусь!! - это была его первая после исповеди мысль... - Надо же, чуть во всём не признался..."
Назад они ехали уже вдвоём. Кучер слегка подёргивал вожжи, а Михаил Никанорович, обняв жену, с гордостью любовался кольцом.