- Ты думаешь, что свободен? Кто из нас и самое главное, кого охраняет? Это не ты меня ведешь и смотришь, чтобы я не загнулся в этом богом забытом месте! Ты всего лишь пешка в армии марионеток. Вы все рабы по рождению и даже тот, кто вертит этим цирком абсурда раб. Все жители Земли рабы.
- Кому-то видимо срочно требуется доктор? Ты видимо знатно ударился своей головой при падении.
- Не-не-не! Мальчик мой, я прожил долгую жизнь. Я видел, как рушатся империи. То, что вчера казалось нерушимым, то чего не мог себе представить не один человек в самой большой стране мира, сегодня -реальность! Разве мог представить себе человек, который каждое утро вставал и шел на свой завод представить, что через каких-то десять - пятнадцать лет все это превратиться в руины, где малолетки будут впервые пробовать алкоголь, наркотики и черт знает, что еще. Нет! Так и ты отрицаешь, что невольник ты, а не я.
- Закрой свой рот, еще пару дней и я избавлюсь от тебя.
- Дай Бог! Знаешь, мне наскучила эта прогулка и я с радостью вернусь в свою келью три на три метра.
- Старый, тебя уже видимо не вылечить, проще пристрелить.
Каждая ночь становилось все холоднее, короткое северное лето закончилось. Наступала дождливая и еще более короткая осень. Как мы здесь оказались? Все очень просто. Я сотрудник ФСБ Михаил Борисович Овчинников, а этот чертов философ - семидесяти летний заключенный. Как я ненавидел тот день, когда я его впервые увидел его.
Середина августа выдалась жаркой. Вся эта бесконечная круговерть достала в конец. Что я видел в своей жизни? Да, наверное, то же самое, что видит житель любого крупного города. Дом- работа-дом, бесконечные пробки, по выходным, если они были, пара кружек пива в баре, да какая-нибудь леди на ночь.
В тот день я твердо осознал, что пара в отпуск. Шутка ли уже третий год не ходил в отпуск. С четким осознанием того, как и что говорить я отправился к своему начальнику, чтобы отпросится на недельку в отпуск, съездить на какое-нибудь озеро с ночевкой на пару дней. Порыбачить, а если получиться с кем-то познакомиться на месте, то и выпить за знакомство. Но звезды в тот день распорядились иначе.
- Смотаешься туда-сюда по-быстрому, доставишь груз и хоть на все четыре стороны.
- Какой груз?
- Один мой старый знакомый. - лицо шефа расплылось в какой-то самодовольной улыбке. - Очень хороший знакомый, я благодаря ему свое первое повышение получил. И потом он мне не раз помогал шагнуть чуть выше и чуть быстрее, чем это обычно бывает. - На этот раз он стал каким-то задумчивым, на лице появилась, какая-то озадаченность.
- Раз он такой хороший знакомый, может вышлем за ним самолет, а в аэропорту я его встречу?
- Хороший ты парень, Миша. Главная твой недостаток - молодость. - глаза Георгия Николаевича наполнились отцовским теплом. - Да и он скоро пройдет. - Шеф встал из своего потертого временем кресла, выпущенного еще в СССР, да и, наверное, жутко модным по тем временам, но время не пощадило ни шефа, ни его любимый стул. Направившись в угол кабинет и нажав на стене деревянную панель, которая щелкнула и явила на свет мини-бар, скрытый в стене. - Полетишь на Ямал и заберешь оттуда этого пассажира. Задание не обсуждается.
- Ямал большой, и не везде нормальные дороги есть?
- Долетишь до Салехарда, там на вертолете отправишься в поселок Харп, известный своей "Полярной совой" заберешь там Владимира Константиновича Котова 1936 года рождения. Сядете на самолет и обратно. - Кабинет наполнился запахом хорошего коньяка. Шеф закрыл панель и сел за стол, держа в руке коньячный бокал наполненный на две три. Отпил из фужера, наклонился ко мне и посмотрел в глаза. - Три дня тебе на все про все и иди в свой отпуск. Документы возьмешь у Ниночки, она уже все подготовила. - Нина Сергеевна Петренко была несменным секретарем у Георгия Николаевича. Последний рубеж обороны, для всех кто на прием не по записи. Железная Нинель, как ее называли коллеги.
- Разрешите выполнять.
- Выполняй.
Направляясь к двери, полковник окликнул меня: - Миша, и ухо держи востро с этим фокусником, а то он любит молодым, да ранним фокусы показывать. - Я кивнул и вышел за дверь.
Потом была дорога в аэропорт, пара часов лета и я оказался в Салехарде.
Из воспоминаний того дня меня выдернул треск веток в метрах сорока от нашей ночевки. Я быстро поднялся, глядя в сторону шума.
- Щас тебя твой теска и съест. - И смех моего попутчика раскатился над тайгой.
- Как же ты меня достал Котов. - Со злобой я кинул камень в направление леса.
- Я же говорил тебе, просто Кот. - Порой мне казалось, что он пополняет свою энергию доводя меня до белого калена. Я лег обратно, направив свой взгляд на звездное небо. В Москве их невидно, обычное явление для жителей крупных городов. Когда я служил на Кавказе ночь для меня казалось чем-то чарующим. Таких низких и таких ярких звезд я не видел нигде, как там. Здешнее небо было не менее захватывающим, но высота и яркость уже была не та.
- В молодости мы с друзьями ездили на рыбалку, вот так же лежал и смотрел на небо. Тогда казалось, что еще лет двадцать ну может быть двадцать пять и советский союз построит свой первый город на Марсе. На пенсии полетим на эту планету и будем помогать молодым комсомольцам открывать новые странички истории Солнечной системы. - Владимир прикурил сигарету от ветки и бросил ее обратно. - Но вместо Марса к нам приближался северный зверек, Писец. - Мы встретились с ним взглядом и его клоунский взгляд сменился на старческий. Человека, который прожил долгую жизнь.
- Я бы тебя прямо сейчас на Марс отправил.
- Зря ты так. - Он выпусти клуб дыма в небо. - На Орла ты похож, тот в молодости тоже ходил гордо, смотря на всех с высока. Какая фамилия такой и характер.
- Георгий Николаевич говорил, что первое повышение благодаря тебе получил.
- Он вообще 101-ю школу благодаря мне окончил. - Он усмехнулся чему-то только понятному ему.
- Подожди. Это как? - Я сел, направив ноги к костру.
- Эх Вы. Молодежь. Раньше за любое дело брались, получив максимальную информацию, а сейчас. Время больших скоростей, все быстрее и быстрее. - Котов повернулся на бок, глядя на меня. - Мы с ним с одного детского дома. У обоих родители в войну погибли. Так и шли нога об ногу, как два сапога, не разлей вода.
- А потом, что произошло, как Вы оказались по разные стороны баррикады?
- А потом суп с котом. - Теперь он напоминал ворчливого деда. - Я тогда полмира уже объехал, местным аналогом Джеймса Бонда был, его в Москве оставили, здоровье не то было. Злоба в нем на меня тогда и затаилась.
Я вспомнил наказ шефа перед отлетом и все, что рассказал мне Владимир показалось злой шуткой. Спектакль грамотно разыгрывать умел. Те три дня, что мы пробирались к большой земле по Северному Уралу, он постоянно издевался надо мной.
- Жаль, что не осталось иголки с ниткой, я бы тебе рот крестиком зашил.
- Я же тебе говорил, не ты меня охраняешь, а я тебя. Молод ты еще, многих вещей не понимаешь. Свобода заключается в праве выбора, есть ли она у тебя? Настоящий выбор, а не тот который стоит перед всеми молодыми людьми нынешней России. В Союзе ты мог работать и получить то, что хотел. Не купить, а именно получить. "От каждого по возможности, каждому по потребности" вроде так звучало. Мы сами решали, чему верить, а чему нет и куда направлять всю свою энергию. Цель была одна величие нашей родины, а помогать на пути или нет ты мог решать сам. Многие открытия того времени делили из людей по возрасту близких к нынешнему моему глупых первоклашек. Многие догматы тогда падали, ЦК и КГБ могли только засекречивать и недоуменно округлять глаза, и искать тех, кто даст ответы на их вопросы. Очень интересное было время, когда тридцатилетний молодой специалист мог заткнуть за пояс шестидесятилетнего академика. - Он выбросил окурок в костер и продолжил. - Я от тебя мог уйти еще в первую ночь, а лучше бросить тебя догорать в самолете. Только зачем мне это? Все, что государство дало, то и забрало у меня. А в лагере у меня своя койка, еда по расписанию, книги и ни за что платить не надо. То, о чем мечтаю многие в наше время.
- Если ты такой умный, чего же ты попался?
- А я и не попадался, бегать всегда становилось скучно. В конце шестидесятых благодаря одному перебежчику практически вся наша агентурная сеть накрылась. Устроили ночь длинных клинков против советской разведки по всей планете, я тогда еле ноги унес из штатов. Много где тогда побывал и многое стал понимать. За два года так надоел мне этот весь мир, хотелось на родину. В итоге попал на Дальний Восток, думаю сейчас зайду в местный отдел, шифровки в Москву передам и скоро дома. И проходя мимо линейного отдела города Владивосток, решил посмотреть доску "Их разыскивает милиция", а там я во всей красе гладковыбритый и молодой смотрю сам на себя. Враг народа, вражеский шпион диверсант. До Москвы я добирался месяц, сразу к Орлу рванул. Выпили за встречу, поговорили по душам, а проснулся я уже на Лубянке. - Котов лег на лапник и закрыл глаза. - Спать пора Миша, завтра снова в дорогу.
Я подбросил веток в огонь, который уже догорал и тоже лег. Ванька, в это время уже мирно храпел в ночное небо. Мне же сон не шел. В голове снова и снова вертелся наш разговор. Проснулся уже когда солнце отрывалось от горизонта. Владимир сидел у костра и жарил на ветках ужей.
Катастрофа.
Салехард встретил меня моросящим дождем. Как выяснилось брать вертолет, чтобы долететь до поселка Харп нет необходимости, но раз шеф сказал вертолетом, значит вертолетом. Найти вертолет не оказалось проблемой они базировались здесь же в аэропорту. Бумага высшего разрешения, она же в простонародье "Вездеход" лежала в портфеле.
И вот спустя час мы приземлились на импровизированной вертолетной площадке близ поселка. Меня уже дожидался уазик "Буханка", присланный администрацией колонии. Усевшись рядом с водителем, мы двинули в сторону лагеря заключенных. На кпп прошла стандартная процедура осмотра вещей и документов, пистолет пришлось оставить на хранения у начальника караула. А дальше со мной захотел встретиться начальник исправительного учреждения.
- Здравствуйте, Михаил Борисович! Как долетели? - вышагивая из-за своего стола и направляясь ко мне с протянутой рукой для рукопожатия двигался мужчина лет пятидесяти с абсолютно седой головой и такими же усами. Это был Бородин Андрей Юрьевич начальник исправительной колонии номер восемнадцать, она же "Полярная сова".
- Добрый день! Долетел нормально, но давайте перейдем сразу к делу. Время на вес золота. - Как можно доброжелательней улыбнулся ему в ответ.
- Ну тогда не будем тянуть кота за одно место. Давайте ваши документы. - Я протянул ему папку, в которой лежали документы, выданные мне в Москве Нина Сергеевна. Начальник колонии сел за свой стол, открыл файл и внимательно начал изучать документы. По прошествии пяти минут он снял трубку телефона стоящего на столе и сказал кому-то на том конце провода, чтобы к нему доставили Котова Владимира Константиновича 1936года рождения. Все эти действия больше походили на показуху, а как еще это назвать? Все уже прекрасно знали о цели моего приезда, а иначе не отправили бы за мной машину к вертолетной площадке.
Пока мы ждали конвой с осужденным успели попить чая и обсудить последние новости с большой земли. Дверь открылась и кабинет вошел конвоир сразу за ним человек примерно 175 см роста с опущенной головой, а следом за ним второй охранник, который сразу же прикрыл за собой дверь.
- Котов Владимир Константинович 1936 года рождения, осужденные по статье 277 УК РФ, срок наказания пожизненно, по вашему приказанию прибыл. - Прочитал скороговорку осужденные. Осматривая кабинет любопытным взглядом, скользнувшим и по мне.
- Ну что осужденный Котов, пробил твой звездный час. Отправляешься в Москву вот с этим молодым человеком. - Усмехнулся в усы начальник колонии.
- Есть, гражданин начальник. - Ответил ему заключенный. Оформление всех документов заняло больше часа, затем нас с Ивановым в сопровождение все тех же двух конвоиров доставили к вертолетной площадке. Через двадцать минут мы уже были в аэропорту.
Последний рейс до Москвы уже улетел, а дожидаться утра не было никакого желания. И тут помог случай, на взлётно-посадочной полосе стоял военный АН-22 летящий как раз в столицу нашей Родины. Благо в конторе мне выдали бумагу, по которой все двери были открыты. А тут такая возможность несколько часов и дома. Командир экипажа для приличия подул щеки, покачал головой и пытался мне доказать, что его борт не пассажирский и что крайне запрещено провозить гражданских. Но как говориться: "Против лома нет приема", так и против моей бумаги ему не осталось, что возразить.
Взлет прошел штатно, самолет набрал нужную высоту и лег на курс в сторону Москвы. На меня навялила дремота, Морфей был готов вырвать меня в царство сна. Мы пролетели минут двадцать, когда в двигателе, что-то застучало, затем звук был похож на взрыв и мы начали стремительно терять высоту. Потом жесткое приземление на верхушки деревьев и темнота.
Очнулся, когда мой подопечный тащил меня за ноги по какой-то мелкой реке. В правой ноге отдавалась жуткая боль, а в голове гремело так же, как гремит пустая кастрюля, когда по ней бьют молотком. Самолет был объят пламенем, жар от огня обжигал лицо. Сознание вновь покинуло меня.
Пришел в себя только на рассвете, резко, как будь то включили свет в темной комнате. Я попытался медленно сесть, в глазах темнело, а нога начала ныть, отдавая болью по всему телу. Бросив взгляд на место откуда исходили мои страдания моему взгляду предстала пропитанная кровью повязка из рукава рубашки и шина наложенная в области голеностопа.
- Ну что очнулся чекист недоделанный? - Котов выходил из леса неся в руках какие-то грибы. Рука опустилась на пояс, но пистолета я не обнаружил. - В мешке твой ствол, вон у бревна стоит. - Он подошел к костру и начал насаживать грибы на ветку.
- Где самолет?
- В километре отсюда, за поворотом реки.
- Нам надо быть у самолета, спасатели наверняка нас уже ищут.
- Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы в нашей столице, ищут давно, но не могут найти парня какого-то лет тридцати. - Заключенный оскалился в улыбке. - Кому ты сдался в этом мире. Не знаешь, что ли как наши службы работают? Неделю готовиться будут, керосин искать, может быть через месяц найдут место крушения. А я здесь не хочу торчать, мне не двадцать лет, чтобы на природе ночевать.
- Ты мне зубы не заговаривай. Сидим и ждем спасателей. - Боль потихоньку начала спадать, но обезьянка с тарелками, бьющимися друг об друга, из головы уходить не хотела. Мир в глазах вращался как камешки в калейдоскопе.
- На поешь. - Он протянул мне ветку с зажаренными на огне грибами.
- Что это? Поганки?
- Какие поганки? Хорошие грибы поганками не назовут. - Я взял ветку, а Котов принялся есть грибы. Откусив от своей порции вместе с жевательным процессом в голове начался еще и умственный. Варианты развития событий представлялись разными, от скорого спасения до зимовки на этом месте.
Половина грибов уже была съедена, когда из размышлений меня вытащило фраза моего собрата, по несчастью. - Мухоморы вовсе не поганки, поганки выглядят по-другому. - Рвотный позыв тут же поднялся из желудка, пока я плевался над тайгой разлетелся дикий хохот.
- Да уж, слабоват ты парень, раньше комитетчики гвозди жевали и стекло глотали, а тебя от слов воротит. Нормальные это грибы Белые называются, сырыми есть можно.
Злоба накатила волной, кровь ударила в голову и с криком "Убью суку" я бросился на этого шутника. Но вместо прыжка с грацией кошки я рухнул как подстреленный. Боль в ноге стала не выносимой.
- Какие мы грозные. - Злая улыбка снова появилась на лице Котова. Но при следующих словах она пропала. - Не дергайся ты, нога сломана у тебя, да еще и разрезана в двух местах. Полночи с тобой маялся, а ты "Убью сука". Можешь просто Котом звать меня, а то сука сразу. Ешь давай и лежи, на разведку к самолету надо сходить. Может найду что полезное. Тебе вон лекарства надо и рану обработать пока заражение не началось.
- Зачем мы вообще ушли от самолета. - Боль потихоньку отступала, но все равно оставалась.
- Я старый больной человек сквозняки и сырость мне противопоказаны.
Взяв пистолет из мешка, я повалился на лапник, Котов направился в сторону упавшего самолета. Закрыв глаза, я сразу же провалился в сон. Сколько я проспал не знаю, но открыв глаза на улице стояла темень, которую прорезал свет от костра. Ванька курил сидя у огня, глядя в пламя костра и думая чем-то о своем. Хотелось пить, во рту было сухо, как в пустыне.
- Вода есть?
- Есть. Вода она основа всего живого на Земле. - На его лице опять появилась идиотская ухмылка.
- Слушай, ты случаем родственником Петросяна не являешься?
- Нее. Родители из Сибири были, перед самой войной в Минск перебрались. Так, что родство исключено. Держи. - В мою сторону полетела бутылка с водой. Сухая земля впитывает так дождь, как я пил и не мог напиться. Выпив всю воду в бутылке, я положил ее рядом с импровизированной из лапника кровати.
- Что там у самолета? Живые есть кто?
- Нет. Летчики либо во время падения сразу отправились к праотцам, либо в огне сгорели. Солдатиков, вдоль реки раскидало, жуткое зрелище. - Он поднялся и направился ко мне держа в руках сумку аптечку. - Укол тебе надо сделать, а то мало ли что. - Открыв аптечку он достал шприц и воткнул мне в ногу иглу.
- Что это?
- Обезболивающие. Ногу давай твою обработаем и перевяжем нормально.
Кровь присохла к импровизированной повязке, но под действием обезболивающего оторвать ткань от кожи было не больно. Да, конкретно мне ногу пропороло, видимо, когда наш самолет начал разваливаться оторвавшимся грузом резануло. В сумке нашлась иголка и нитка, меньше чем за пару минут Котов заштопал обе раны и щедро посыпал все стрептоцидом. Потом нанес повязку стерильными бинтами, а дальше была минута персонального Ада. В ноге, что-то хрустнуло, перед глазами пошли красные круги.
- Не перелом, - констатировал Владимир, - но вывих и гематома знатные. Недельку похромаешь, а потом расходишься.
- Я же сказал, сидим и ждем спасателей.
- Спасателей, так спасателей. Сиди жди, а я к цивилизации вдоль реки пойду. - Котов встал и направился к догорающему костру и подбросил дров. Затем открыл рюкзак и начал из него, что-то доставать. - А знаешь паря! - Он повернулся ко мне и с ухмылкой вскинул правую бровь. В его сторону смотрел направленный мной пистолет. - Ты видимо башкой приложился не хило. Фукалку свою убери.
- Что в рюкзаке?
- Шторы два рулона.
- Как меня достали твои тупые шутки. Я спрашиваю, что в рюкзаке?
- Хабар. Тушёнка, сигареты, пара пачек чая, охотничьи спички. Тебе как весь список огласить?
- Оружие экипажа где?
- На кой хрен мне оружие? У тебя вон ствол есть, а мне и не надо вовсе.
- Че ты мне чешешь? Где оружие?
- Ну все поспи, пока пожрать приготовлю.
- Сейчас ты у меня спать ляжешь! - На какую-то секунду мне показалось, что он просто растворился в воздухе, что-то толкнуло в лоб в районе так называемого "Третьего глаза" и сознание покинуло меня.
Сколько я проспал не знаю, снилось, что-то из обыденного дня. Рутинная работа, какие-то встречи, общение с людьми. В общем обычная, беззаботная жизнь рядового человека. А потом пошел дождь, сознание вернулось рывком, и я понял, что на лицо мне поливают из бутылки. Глаза не хотели открываться, в желудке видимо шла война, очень хотелось есть. Я открыл глаза, надо мной была рожа Ваньки.
- Ну что, спящая красавица? Выспалась? - он встал и направился к костру, где в котелке варилось, что-то очень вкусное и явно с мясом. Желудок предательски заурчал, напоминая, что было бы не плохо поесть.
- Да пошел ты. - Захотелось встать, спина затекла за время моего бессознательного бытия. Встав и размяв затекшую шею, я осмотрелся. Пейзаж уже был другой, лес стал гуще, деревья выше и река куда-то пропала.
- Где это мы?
- Где, где в Караганде. - Рука легла на пояс, но пистолета отсутствовал. - Что за люди пошли, чуть что сразу за пистолет хватаются.
- Ты видимо забыл, что в Харпе тебе до конца твоих дней сидеть. Куда ствол дел?
- В реке твой ствол, ни к чему он. Вот и выбросил. - Лицо озарила ехидная улыбка. - А в Харпе я отдыхал и не сидел. Ну и не надо забывать, что это ты меня оттуда вытащил. Кстати все забываю спросить, как звать то тебя? И на кой хрен в Москве понадобился старый каторжанин?
- Михаил Борисович я. С какой целью ты понадобился в Москве мне не объясняли, дали указания и документы. - Тут я снова вспомнил тот день, когда Георгий Николаевич дал мне это задание.
- Мишка значит. Темнишь ты, Мишка. Кто хоть дал указания то? - Старик сел у костра, помешал ложкой в котелке издающего на ближайшую округу запах чего-то вкусного.
- Георгий Николаевич Орлов дал задание. - И тут до меня дошло. - Котелок и посуда откуда?
- Орел значит. Жив еще козлина старый. - Лицо его стало грозным и он о чем-то задумался.
- Я спрашиваю откуда котелок и посуда. - Повторил ему свой вопрос.
- Туристов завалил, откуда еще в тайге посуда. - Не меняя выражения лица произнес Котов.
- Ты охерел в конец, старый. Ты что творишь? - Я направился в его сторону. И только сейчас до меня дошло, что нога больше не болит. Опустив голову и бросив взгляд на израненную ногу. Сказать, что я удивился, ничего не сказать. На мне были чистые штаны и какие-то туристические ботинки. - Ты и одежду снял с этих туристов? Вот урка поганый. - "Надо его валить!" образовалась в голове мысль. "Иначе так и до соучастия недалеко, а оно мне надо. Главное, как и когда это сделать."
- Да никого я не убивал. Мы с тобой пару дней в охотничьем домике жили, пока дожди поливали. Вот там одежду для тебя, да посуду для нашего путешествия взяли.
- В каком домике, какие пару дней? Ты что опять несешь? - Я поднял руку и глянул на циферблат часов. "27 августа" выдали мне календарь. - Какого хера? Мы уже 12 дней с тобой в этой Тайге?
- Ну... Пять дней мы с тобой пожили не далеко от места нашего крутого пике, а потом мне надоело, и мы отправились с тобой в это сказочное путешествие. - От его придурковатой улыбки у меня уже начинал дергаться глаз.
- Какое на хер путешествие? Ты, что несешь, старый придурок? - Адреналин начал выбрасываться в кровь огромными порциями, меня начало трясти от злобы.
- Я же говорю, сказочное!
- Несли меня по тайге гномы? Или у тебя ковер-самолет есть? А! Подожди, подожди, ты великий Геракл и нес меня на плече. - Кулаки сжались, я готов был к прыжку, который стал бы для Котова последним.
- Сказал бы я на чем тебя нес, но какой-то подтекст не хороший будет, еще подумаешь, что в виду долго отсутствия женщин воспользовался твоим бессознательным состоянием. Вон носилки лежат. - Головой показав направление, я переместил свой взгляд на то место. Там лежали носилки, сделанные из двух ветвей сосны образуя английскую букву V, с перетянутым брезентом.
- Это твой последний день, старый! - Я метнулся в сторону Иванова выбрасывая руку вперед, чтобы нанести ему сокрушительный удар. Но вместо удара я повалился на землю, а уголовник стоял в стороне.
- Не ушибся? - Я рывком соскочил, пытаясь повторно нанести удар, но на том месте, где он стоял была пустота. А Котов стоял за спиной и снова придурковато улыбался. Злость затмила мое сознание. Я снова и снова пытался его ударить и каждый раз мне встречалась только пустота.
- Ну что, наигрался? - Владимир, наклонился к костру и прикурил от ветви сигарету. Мне же категорически не хватало воздуха. Я стоял, упиравшись руками в колени, в полусогнутом состоянии. По лицу катились крупные капли пота.
- Ты кто такой? - Задал, я вопрос, который крутился в голове последние секунды.
- Я, Владимир Константинович Котов, пожизненно осужденный заключенный. Подпольная кличка Кот. Ты же сам все прекрасно знаешь! - Его лицо было серьезным, маска клоуна куда-то делась. - Садись, будем сейчас есть и спать, завтра выдвигаемся в дорогу.
Ужинали молча. Кот сварил гречневую кашу с тушенкой. Я быстро прикончил свою порцию, в котелке оставалось немного каши. Разделил порцию пополам и продолжил свою трапезу. Котов вывалил остатки каши из котелка в свою тарелку и отправился с котелком в глубь леса.
- Ты куда? - окликнул я его.
- Сполоснуть посудину в ручье, да воды набрать. Чай пить будем.
Через двадцать минут мы пили какой-то травяной чай. На разговоры не тянуло, так же молча и легли спать. Ночь наступала быстро, сон долго не шел, постель в очередной раз заменял лапник. Я закрыл глаза и в этом момент раздался треск веток, а дальше случился наш разговор, про космос и прошлую жизнь Котова.