|
В своих бедах человек склонен винить кого угодно, кроме себя - одновременно считая себя идеалом и сомневаясь в правильности своих решений. Попав в неприятности, необходимо растеряться, разозлиться, поискать виноватого, объявить виноватыми всех, а себя - жертвой, еще раз обозлиться и категорически не согласиться с ситуацией. И когда все будет достаточно запущено, начать надеяться и наконец хоть что-то предпринять по решению проблемы. Все это Эра переживала уже в который раз и никак не могла остановиться. Приступы слепой ярости чередовались надеждой или отчаянием.
Сейчас Эра понуро тащилась вслед за женщиной-комендантом, и отстраненно следила за колыханием ее телес. Складки на бедрах, коленях, спине колыхались отдельно друг от друга, по разным амплитудам, даже мешковатый коричневый комбез с на ней сидел в обтяг. Лицо комендантши было красноватым и пористым, крупные карие глаза с ледяной уверенностью следили за всем вокруг, а пучок темных волос был кокетливо подвязан застиранной цветастой тряпкой. Эра никогда не видела таких толстых людей в реальной жизни - в Радоме проблема избыточного веса была решена уже давно, и бороться умели с любыми причинами этой напасти. Конечно, ее земляки не были все одинаково стройными, нормы веса были достаточно свободными, но такое...
"Вот это да! Интересно, как она выглядит в разрезе?"
"Н-нет, нет! Никаких разрезов."
"Сколько она весит? Не думаю, что погрузчик ее выдержал бы... Тут пришлось бы углублять разрез сантиметров на десять-пятнадцать, чтобы пробиться через весь это жир!"
"Хватит. Я больше не сортировщик."
"Ну согласись, быть сортировщиком лучше, чем заключенной... Какой там номер она назвала?"
Эра потрясла головой, отгоняя "мясные" мысли. Ее жизнь в очередной раз разделилась на до и после. До взрывов и после них, до мясного цеха и после него, до подвала каннибалов и после. До суда и после приговора. Суд казался Эре бесконечной пыткой, будто она простояла в этой белой коробке целый день, под монотонным белым светом, с равнодушным голосом из ниоткуда, с кружащейся головой и покосившимся восприятием реальности. Ей было уже наплевать на приговор, лишь бы закончились эти бестолковые вопросы, на которые она уже давала ответы.
Оттуда ее спровадили обратно в палату, где она сразу же и заснула, потом ее растолкал Рем и поздравил с приговором - три года исправительных работ, с возможностью пересмотра. Эра так и не поняла радоваться ей или огорчаться: с одной стороны ее не казнили, а судя по тому, как Рем преподнес приговор, вполне могли. С другой - это целых три года вдали от родных, в плену у крыс. Это было несправедливо и слишком жестоко, она никогда не хотела вскрывать людей, и уж тем более влезать в политику - этот выбор сделали за нее. Но иногда большая часть побеждает лучшую.
Телеса комендантши размеренно колыхались на шаг впереди. Эра опасалась отставать от нее. Они шли по широкому тускло освещенному коридору, с потеками грязи на стенах. Кое-где плесень пробивалась через старые слои краски, а мелкие насекомые суетились на полу. В некоторых коридорах свет отсутствовал вовсе.
Люди, попадавшиеся навстречу, небрежно козыряли или кивали комендантше и окидывали Эру взглядами, полными презрения и любопытства. Все они выглядели неважно, словно чем-то болели долгое время, все одинаково небрежно относились к личной гигиене, что было видно по их внешнему виду - обгрызанные ногти, с ободками черноты под ними, у каждого второго лицо было покрыто прыщами, желтые и даже коричневые зубы демонстрировались в ухмылке, засаленные потертые комбинезоны кажется никогда не стирались. У многих на руках и шее виднелись темные узоры татуировок от щупалец гигантских осьминогов, до замысловатых фраз на незнакомых языках.
Эра невольно шарахалась от людей, а фантазия рисовала страшные картинки на тему эпидемии.
"Кстати, Рем выглядел нормально, - заметил внутренний голос. - Раскинь мозгами, что тут за народ может быть: сплошные отбросы, которых не смогли грамотно добить в первую военную кампанию... Наркоманы, алкоголики, дегенераты всякие....".
От лифтовой площадки тянулась длинная кишка коридора, с высокими потолками примерно в четыре человеческих роста. На самом верху проходил длинный металлический балкон. Коридор заканчивался толстой решеткой, за которой виднелись одинаковые двери. Комендантша ловко отперла ворота и впихнула девушку внутрь. За одинаковыми дверями располагались жилые блоки.
Женщина приказала стоять Эре у двери, а сама зашла в первую комнатушку, и вышла оттуда с устаревшим биометрическим терминалом. Женщина прижала руку заключенной к табло аппарата и сказала в браслет:
- Чун, дай место... Да... Кольт, Эра. Получил?.. Нет, давай в блок Е...
Терминал слабо мигнул зеленым светом и погас.
- Топай, девочка.
Их путь продолжился по длинным коридорам. Вскоре они подошли к аналогичной решетки с облезшей буквой Е по бокам от нее. Комендантша впихнула ее в темную комнатенку:
- Значит так, - резко произнесла она, - Кантоваться будешь здесь, распределение получишь завтра утром. Нарушаешь дисциплину или досаждаешь мне - получаешь пересмотр дела. Рабочую одежду получишь на смене, душ - направо за сектором, лимит - пять минут. Сколько заработаешь, столько и съешь. Поняла?
- А... - Эра растерянно хлопала глазами и пыталась сформулировать вопрос, - Какое распределение? Что такое пересмотр?
Женщина нахмурилась и вздохнула.
- Первый раз попала?
- Да.
- В этой комнате ты будешь жить, ключ - отпечаток твой ладони, встроен в ручку. Другие заключенные сюда войти не смогут. Но девочки очень не любят закрытых дверей, так что до отбоя не закрывай, иначе они будут думать, что ты им не доверяешь - это плохо. Завтра утром, когда прозвучит сигнал, ты должна встать, одеться, заправить кровать и выйти в коридор. Придет дежурный и даст направление на работу и форму, в этой работать нельзя. За чистоту и прочее - отвечаешь ты. У тебя в комнате и в коридоре есть красные табло тревоги, но не рекомендую ими пользоваться. Это ясно?
Эра кивнула.
- Будешь дурить, и я отправлю тебя на пересмотр дела. Пересмотр - это казнь. Что еще-то? А, паек. Тебя назначат на работу, за каждую квоту ты будешь получать возможность поесть, помыться или полечиться. Не выполняешь квоту - сидишь грязная и голодная. Дай левую руку.
Девушка послушно вытянула руку и комендантша защелкнула у нее на руке браслет с небольшим экраном.
- Что это?
- Твой комм. На него будешь получать оплату, общие и личные уведомления. Будешь хорошо себя вести - получишь доступ к развлекательному порталу. Снимать нельзя.
Женщина ушла, оставив после себя терпкий запах пота и чего-то приторно-сладкого. Эра огляделась: две полки-койки, прикованные к стене, одна из которых была откинута, две тумбочки из прочной металлической сетки и аналогичный кроватям стол-полка. Серый, какой-то обморочный свет, который излучали два светильника на потолке делали обстановку еще более мрачной. Стены, выкрашенные некогда в голубой цвет, выцвели и местами посерели. В воздухе стоял сладковатый запах мокрой пыли и плесени. Эра присела на жесткую полку и приуныла. Эти условия были далеки от тех, что предлагали в Радоме даже обслуживающему персоналу.
"А вот не соври ты тогда, Ирена была бы жива, а ты работала бы где-нибудь в кафетерии при кампусе."
"Легко быть мудрым и предусмотрительным, когда все уже случилось..."
В дверном проеме снова возникла мощная фигура комендантши. Она бросила на полку рядом с девушкой свернутый матрац и напоследок сказала:
- Меня зовут Айза. Но не злоупотребляй моим вниманием.
- Я уже поняла, - мрачно буркнула Эра.
- Вот что, девочка, это не твоя химозья теплица...
- Да что вы ко мне пристали с этой теплицей?! Я вообще не подозревала о вашем существовании и ничего о вас не знала! Никто из нас не знал! - подскочила Эра.
Айза изогнула тонкую неровную бровь и пристально на нее посмотрела.
- Это тюрьма, девочка, следи за языком. Будешь умной, будешь слушаться старших - выживешь.
- Что это значит?
- Скоро узнаешь, - бросила она через плечо и неспешно удалилась.
Эра развернула тонкий матрац из вспененного материала, в который оказалась завернута такая же подушка и синтетическое одеяло, и осторожно прилегла .
Прежде всегда был выход, дурной ли, добрый. Из труб, из лаборатории, даже из подвала особей. А вот тут Эра выхода не видела вовсе. Разве что кого-то озаботит пропажа лаборантки и ее найдут по следам в лесу. Или родители забьют тревогу и поставят на уши всех стражей - они могут. Но судя по тому, что крыс регулярно отлавливали для лабораторий, а сами крысы кое-что знают о чистой расе - сомнительно, что кто-либо из них вступит в открытый конфликт из-за Эры, которая очень себя ценила, но понимала, что как член общества она не настолько ценна... Девушка могла расчитывать только на себя. Кроме этого Эру весьма озадачили слова Айзы о выживании. Если предположить, что это место - скопление всех человеческих отбросов, то избежать неприятностей будет очень сложно. Даже если бы удалось каким-то чудесным образом сбежать из этого ужасного места, то куда? Куда ей идти? Дана пропала, отец неизвестно где и связаться с ним невозможно. Кирос вряд ли простит ей бегство и кражу подопытного.
Ну, пусть она пройдет все посты, всех дежурных у створок, которые разделяют сектора, разберется в этом подземном лабиринте и уйдет от возможной погони...
"Наша Эра суперэра! Обходит одного, второго, третьего и захлебывается в собственной крови с десятком свежих дырок в спине!"
"Похоже, моя жизнь закончена..."
"Жизнь - да, а существование продолжается. Можешь вскрыть себе вены, но где гарантия что даже из этой помойки нет выхода?"
Эра не сомневалась, что красноречивые доказательства ее добровольного ухода из лаборатории и более того, помощь одному из крыс, остались записями на всех камерах наблюдения, которые она проходила.
Интересно, что сталось с куратором Киросом? Уж наверняка его по голове не погладили. Может, тоже поставили со скальпелем за разделку тел?.. Это было бы справедливо, но маловероятно.
"Вот бы еще Божену наказали..."
"Пока что наказали только тебя. А Божена воркует со своими подопытными, как и прежде, и плевать она на тебя, неудачницу, хотела."
Эра так и заснула под свои грустные размышления. Ей снилось, что родители уезжают в отпуск, а она опаздывает на поезд, бежит по платформе, плачет, а вагоны уже бегут мимо...
Внезапно раздался резкий гудок, и Эра проснулась. Она не сразу сообразила, где находится и какое-то время растерянно озиралась. Наконец, сообразила, оделась и заправила постель, потом вышла из комнаты и встала около двери, как говорила Айза. За столом в общем коридоре сидели женщины разного возраста и вполголоса о чем-то переговаривались. Когда они заметили новенькую, все разговоры стихли, а недоверчивые и даже хищные взгляды устремились к девушке.
- Эй! Новенькая? - крикнула одна из них. - Иди сюда.
Эра осторожно приблизилась к столу и замерла на полпути. За столом сидели семеро женщин, та что подозвала ее была в центре, неспешно пила из пластиковой чашки. Крашеные красные волосы, блеклые серые глаза и плоское невыразительное лицо. Эре она сначала показалась молодой, почти ровесницей, но морщины вокруг рта и глаз выдавали ее истинный возраст - под сорок.
- Зовут как?
- Эра, - робко ответила девушка.
- За что ты здесь?
- Не знаю, случайно... - смутилась Эра: рассказывать свою историю этим людям она категорически не хотела.
- Тут все такие, случайные, - заржала мелкая девица с краю, обнажив коричневые зубы.
- Я Флора, и я тут старшая, - процедила женщина, - Ясно?
Эра кивнула.
"Что-то многовато здесь старших..."
- Так, шкурки мои! - раздалось за спиной, и в блок вошел высокий мужчина в сером комбинезоне. - Что жопы разложили?!
Женщины покорно поднялись из-за стола и встали по периметру блока, сверля мужчину ненавидящими взглядами. Эра вернулась к своей комнате.
- А ты, стало быть, новая шкура? - он подошел к ней вплотную, - В выгреб, бегом!
- Что? - не поняла Эра.
- Я сказал - взяла свою костлявую задницу и потащила в выгреб! - проорал он. - Сектор четыре! Бегом, ссыкуха!
Он ощутимо шлепнул ее ниже пояса, отчего Эра подпрыгнула и поспешила искать четвертый сектор. Спустя полчаса блуждания и нескольких лестных эпитетов в свой адрес Эра наконец нашла нужный сектор.
Впрочем, если бы она знала, что идти нужно на запах, ей бы никогда не пришлось спрашивать дорогу. Сектором четыре оказалось некое подобие выгребной ямы, где заключенные сортировали мусор и утилизировали отходы. Судя по размаху - либо крысы очень много гадили, либо крысятник был поистине огромный.
Это было помещение, сравнимое размерами разве что с вокзалом Радома. Сектор был разделен на несколько зон, соединенные между собой переходами наверху. Здесь были огромные чаны, с непонятным содержимым, прессы, конвейеры и огромные металлические шкафы. Вонь стояла невероятная, словно в каждом углу было спрятано мертвое животное в пакете с рвотой и прокисшим молоком. Здесь было жарко, и Эра моментально покрылась липким потом.
Громадный улей, окруженный лестницами и переходами, где пара тысяч человек находились в постоянном движении, а так же перетаскивании, гружении, клепании, упаковывании. Сложно было представить человека, который всем этим управлял - люди, казалось, совершенно хаотично метались по лестницам, кружили вокруг огромных шкафов и чанов.
"Вот и думай, что хуже - разделывать трупы или ковыряться в этом?" - внутренний голос был в своем репертуаре. Эра вздохнула и побрела искать старшего.
Изо дня в день одни и те же мысли возвращались к ней - что хуже? Сортировать отбросы или сортировать то, что еще недавно дышало и считало себя человеком? Все это ядовито озвучивал внутренний голос - и даже со своей головой Эра не могла жить в гармонии. Девушка убеждала себя, что знает ответы на эти вопросы, и не позволяла себе слишком часто сомневаться в том, какой путь она выбрала. Эта работа была грязной, изматывающей, после смены Эра сама себе казалась липким слизнем, и только радовалась, что волосы коротки: запах, и так въедавшийся в кожу, с длинных волос, скорее всего было бы не вывести. Все чесалось, а кожа покрылась красными пятнами, из-за грязи и химикатов. Пусть тяжело и грязно, зато... честно?
"Да уж, это тебе не выковыривать полуразрушенную печень крыса, решая, пойдет ли она на корм его сотоварищам, пока еще живым и относительно целым. Это не заглядывать каждый день в развороченное нутро очередного неудачника, неосмотрительно угодившего в руки радомцев. С другой стороны...ведь не я же их убивала?"
"Ага, ты просто готовила из них десерты для каннибалов."
Порой, вспоминая те дни, проведенные в белой стерильной прозекторской, Эра воровато оборачивалась: вдруг кто узнает, что она разбирала как конструктор людей таких же, как те, что ходят вокрут? Может, это были их знакомые или родственники?
Все чаще она вспоминала того едва живого мужчину, которого ошибочно приняли за "готового", и покрывалась холодным потом. Хотя разумом она понимала, что для него тогда ничего она сделать не смогла бы, продолжала думать о том, что он мог быть здесь, среди живых, перебрасываться шутками в столовой, спорить из-за дежурства с начальником смены, подшучивать над солдатами-надзирателями.
Проходя мимо них Эра всегда невольно втягивала голову в плечи, даже не замечая этого. Наверняка они были в курсе за какие преступления сюда попадают вновь прибывшие, и от этого было не по себе.
"Не знают, - холодно говорил внутренний голос. - Не знают, а ты не скажешь. Тебя же не посвящали в причины смерти твоего "материала"? Так и с чего бы местному начальству ставить в известность персонал?".
Пока что не оставалось ничего, кроме как работать и не привлекать к себе лишнего внимания. Наверняка и здесь были свои возможности для повышения в должности, нужно было только освоиться и понять систему. Нужно было подождать, что противоречило природе неусидчивой и требовательной Кольт.
Флора оказалась старшей в блоке, где ее поселили. Кроме нее здесь жили еще восемь женщин, которые ловили каждое слово красноволосой. Флора была "верхней", ей подчинялись остальные женщины, а уже им подчинялась Эра - "нижняя". Позже девушка поняла, что ей страшно повезло: "нижние" в других блоках действительно были нижними, от Кольт же требовалось только стирать одежду женщин, выполнять их мелкие поручения и мыть блок. Это было унизительно, Эра, каждый раз натирая пол в блоке, клялась себе, что она вовсе не прогнулась, а выиграла время, купила свою хотя бы физическую неприкосновенность. Покровительство "верхней" блока многое значило - сюда не могли прийти другие, а слухи о происхождении Кольт разнеслись очень быстро. Соседки, впрочем, ее тоже не слишком жаловали, но их издевки казались ерундой, по сравнению с тем, что ждало девушку в коридоре, в душе, на смене - в общественных местах Эра оказалась абсолютно беззащитной. Покровительство Флоры не распространялась дальше блока, в котором они жили.
Если отбросить различия в воспитании, образовании, гигиене и морали - то радомцы и крысы ничем не отличались. Те же сплетни, та же скрытая или явная неприязнь, должностная и социальная иерархия. Разница заключалась лишь в том, что правила здесь были весьма формальные, наказание за нарушение следовало не всегда и не для всех, а доносчики,напротив, жили недолго. Поддержка и покровительство решали здесь многое, но в случае Эры, кроме Флоры рассчитывать было не на кого. Впрочем, одиночество было на пользу - у девушки появилось время подумать. Мысленные диалоги с внутренним голосом порой длились часами и, если не давали готовых ответов, то на время успокаивали.
Постепенно пустые размышления о своем месте в мире затухли, не выдерживая конкуренции с тяжелым ежедневным трудом, который изматывал Эру до совершенно растительного состояния.
По окончанию смены, выполнив все поручения "верхних" она с обреченным равнодушием замечала что ее не так сильно волнует, как от нее пахнет, есть ли пятна на ее одежде, но по инерции она тащилась в душ, лениво обтиралась и растягивалась на койке. Жизнь Кольт по сути превратилась в череду отбоев и подъемов, и с самого утра она мечтала о том, как вечером плюхнется на жесткую полку и выключится.
Внутренний голос все равно не унимался, заставлял ее искать зацепки, лазейки, анализировать хоть что-то. И он был прав - так жить нельзя.
У Эры все получалось из рук вон плохо. С отвратительной регулярностью она влипала в неприятности - не опасные, может быть, до поры до времени, но и ничего хорошего не сулившие.
Работа ей досталась самая неприятная - ручная сортировка отходов, что не прошли машинную очистку. Частенько приходилось таскать помои до нужного сектора на спине.
Вот как в этот раз. Мешок был едва ли меньше ее, и Эра уже выбилась из сил.
Девушка потянула сильнее, и мешок издал подозрительный звук.
"Неужели, мать его, треснет?.."
Эра с огромным трудом подавила в себе желание пнуть ботинком чертов мешок, который с каждой минутой казался ей все больше и больше. Волокнистая материя не выдерживала напора содержимого и на поверхности проступали пятна мутной коричневатой жижи, отчего мешок напоминал плотно забитую кишку какого то большого и неразборчивого в еде животного.
Тележек на месте не было, а начальник смены лишь раздраженно отмахнулся на возмущенные протесты Эры. Мешок предстояло тащить до мусоросжигателя, что показалось ей странным - тюк источал ароматы гнили и нечистот, и был предназначен скорее для отдела дегидрации, но выражать свое мнение перед местными работягами порой было попросту небезопасным. Над ней явно издевались и пытались подставить. Она не была уверена что мусоросжигателю могут повредить эти отходы, но вряд ли это могло обрадовать тех, кто сидел по ту сторону приемника. По маркеру на мешке Эру быстро вычислят, и все шишки повалятся на ее и так побитую голову... и не станет никто слушать ее жалких оправданий.
Она не сдержалась, полезла спорить и получила под нос увесистый грязный и волосатый кулак начальника смены. Андон был мерзкий тип, с прищемленным до нервного тика комплексом неполноценности, с кривыми желто-коричневыми зубами, рыхлым красным лицом, весом под сотню килограмм и нравом дикого кабана - такого же недалекого и злого. Его любимым занятием были издевательства над новичками и выпивка. Впрочем Эре казалось, что цеплялся он только к ней одной, и не раз мечтала разбить в кровь его лоснящуюся от жира физиономию, покрытую недельной щетиной. Останавливало ее только чувство самосохранения: куда ей тягаться с таким здоровым боровом, и отвращение - личную гигиену Андон презирал еще больше, чем людей.
Он молча подержал кулак у носа Эры, пока та не отвернулась, сплюнул ей под ноги и кивнул на липкий вонючий мешок.
Эра трясущимися от злобы руками дернула проклятый пластиковый куль и потащила за собой. Резкий окрик Андона не остановил ее.
- Тащить на плече? - тихо переспросила Эра больше у себя, чем у начальника, который ее не мог слышать. - Вот сам и тащи, мудень.
"Мясной" цех и подвал живчиков научили ее худо-бедно жесткости и самоконтролю, а крысятник обогатил ее лексикон нецензурными и откровенно грязными словечками и речевыми оборотами. И в Радоме она пару раз слышала нечто эдакое от отца и однокурсников, но все знали, что использование нецензурной лексики карается ощутимым штрафом. Те же однокурсники если и позволяли себе в особенных случаях пару-другую крамольных слов, то только шепотом, после захода солнца и в подушку - борьба за чистоту и культуру, чтоб ее!
Тут же ругались все - по поводу и без него, вставляя витиеватые обороты в свои высказывания или выражая свои чувства и эмоции. Поначалу это удивляло Эру и вызывало отвращение, но сейчас она уже сама не представляла как выражать некоторые свои мысли без липких и грязных эпитетов и междометий. Подумаешь, слова, набор звуков, который не способен причинить никакого физически ощутимого вреда человеку. Зачем их запрещать? Зачем отказывать себе в более точном и красочном выражении чувств?
Мешок отчаянно скрипел, синтетическая материя трещала под натиском печального содержимого. Ей нисколько не улыбалось собирать то, что могло оттуда вывалиться, протрись он об пол, и Эра решила-таки взвалить его на плечо.
Согнувшись под тяжестью ноши девушка поплелась к выходу. В переходе между узлами толклось много народу - люди курили, неспешно прогуливались, симулируя рабочую обстановку и совершенно не собирались расступаться перед девчонкой с грязным мешком, более того, возможно они были бы рады отвесить пару пинков и посмотреть как Эра растянется на полу под ровным слоем вонючей дряни, которая непременно вывалится из мешка. Она потопталась на входе и, воровато оглянувшись, решила пойти в обход через жилой сектор, который в разгар рабочего дня должен бы пустовать.
Разумеется, выносить "работу" за пределы узла было запрещено, но дежурные как раз топтались в курилке и проход был свободен. Эра торопливо шла по коридорам жилого сектора, не столько боясь попасться, сколько стремясь поскорее избавиться от вонючей и липкой ноши. Ее немного заносило на поворотах, мешок так и норовил сползти с плеча. И вот на одном из поворотов ее сильно повело и, чтобы не упасть лицом вперед, Эра оттолкнулась ногой от стены и едва не плюхнулась на задницу.
Она успела услышать чужое невнятное ругательство, потом ее ощутимо толкнули в спину, и она все же упала.
Мешок плюхнулся сверху и, разумеется, треснул. Основательно "насладившись" тем, как нечто прохладное заливает спину, Эра стиснула зубы и в бешенстве смотрела на выползающие возле ее плеча из раззявленной боковины серого пластика комки волос, какой-то бумаги, подгнившие овощи, покрытые мутно-коричневой слизью, и прочее неидентифицируемое дерьмо.
Извиваясь, она выползла из-под мешка и встала на четвереньки, краем глаза замечая, что уже не одна. Эра осторожно подняла глаза - начищеные сапоги, серые отглаженные брюки, на поясе - слева кобура с торчащей из нее рукояткой пистолета, с другой стороны ножны. Незнакомец казался громадным, его широкую шею плотно охватывал ворот рубахи. Наконец их взгляды пересеклись и девушка вздрогнула - скуластое каменное лицо не выражало никаких эмоций, а взгляд был настолько холоден, что у Эры по спине пробежали мурашки. Нашивок на его одежде не было, но что-то подсказывало ей, что мужчина был большой шишкой.
Не просто вляпалась. Серьезно вляпалась. От него веяло холодом и угрозой.
"Вот только этого не хватало! Надо попресмыкаться. Вдохни поглубже и начинай лизать ботинки, - издевательски зашептал внутренний голос и серьезно добавил - Извинись хотя бы, авось не тронет."
Эра медленно поднялась на ноги, не отрывая широко раскрытых глаз от мрачного незнакомца. Ее мысли путались, а сердце колотилось словно перед прыжком с трамплина. Девушка отчаянно подбирала слова и нервно одергивала пропитанную вонючим соком одежду.
Однако, вырвалось у нее совсем не то, что она хотела сказать.
- Смотри куда прешь, лосяра!
Он даже не сморгнул, лишь прищурился. Эра испугалась еще больше, но ее уже несло совершенно не в ту сторону.
- Чего вылупился? Решил поднять свою самооценку за мой счет? У вас, крысюков, это нормально отыгрывать обиды своего тяжелого детства на других! - она сама слышала, как ее голос позорно трясся, но сдаваться не хотела, - Вот и вылизывай сам это дерьмо!
Эра с досадой пнула мешок, из которого тут же вывалился большой и невероятно отвратительный ком, распространяя по коридору запах кислой гнили.
Мужчина едва заметно поморщился, мельком глянув на мешок, затем его взгляд скользнул по нашивке на груди Эры, на секунду остановился, и снова уперся в ее глаза.
Внутренний голос печально расписывал все недостатки неуравновешенной неудачницы, которая мало того что попалась, раскидала дерьмо по всему коридору, так еще и нахамила.
Так ничего и не сказав, мужчина перешагнул мешок, словно невзначай задев его так, что склизкая куча на полу увеличилась вдвое. Эра обреченно смотрела вслед удаляющемуся мужчине, пытаясь представить, как за это ее могут наказать...
Впрочем наказания в этот раз удалось избежать. Только Андон минут пятнадцать орал, допытываясь у подчиненных, кто изгадил жилой сектор , но ответов так и не добился, казалось, он и вовсе забыл, что с мусором он отправлял Кольт, не далее как час назад. Но Эра признаваться не собиралась.
К ее безмерному удивлению, инцидент с мешком так и остался всего лишь воспоминанием.
Шла четвертая неделя в трущобах. Котлы-утилизаторы, рядом с которыми ставили смены, обычно в наказание, излучали жар, а испарения оседали на коже и одежде. Для девушки трехногая табуретка с необработанным деревянным сидением возле малого котла дегидратора стала привычной, в то время как ее напарники обновлялись чуть ли не каждую смену. Это было обидно и несправедливо, но если это было худшей работой в крысятнике, значит хуже уже быть не могло. Эра свыклась с тем, что ее отросшие волосы постоянно были влажными, а кожа покрылась прыщами. За пару вечерних пайков у Айзы удалось выменять небольшой флакончик спирта с антибиотиком, но стоило исчезнуть одному гнойнику, как рядом появлялся новый. Наверное, поэтому большинство обитателей нижних уровней были похожи на пособия из учебника дерматолога и пахли как животные.
Иногда вниз спроваживали ребят сверху. Они резко выделялись на фоне местных обитателей - подтянутые, бледные и высокомерные. Им давали легкую и безопасную работу и даже подгнивший мозг Андона сокращал приказы до "туда, сюда" и "это". Он сопел, подбирал слова, но его лексикон располагал лишь разговорным матом, поэтому начальник просто тыкал в гостя пальцем, напоминающем поджареную личинку хруща, и на фронт работ. Эре было любопытно, откуда приходят эти парни и что нужно сделать чтобы выбраться из этой помойки, но расспросить никого не могла.
Однажды вечером, когда смена уже давно закончилась, а ужин был продан за дополнительный кусок мыла, в дверном проеме показалась Айза. Эра помнила ее предостережение на счет закрытых дверей и не запиралась раньше отбоя. Комендантша открыла замок на противоположной стене и откинула вторую койку, следом за ней вошло странноватое создание в обнимку с матрасом и с любопытством завертело головой. Короткие рыжеватые волосы были неровно и коротко острижены, светло-карие, почти желтые глаза хитро сверкали из-под белобрысых бровей, маленькое узкое личико портил только крючковатый шрам на верхней губе.
- Ты моя соседка? - голос рыжей крысы оказался неожиданно звонкий, почти детским, - Я Вера Вагтиль.
- Эра, - нехотя отозвалась девушка.
- Первый раз? - заинтересованно прищурилась Вера.
- Что?
- Значит так, - перебила Айза, - Кантоваться будешь здесь, распределение получишь завтра утром. Нарушаешь дисциплину - получаешь пересмотр дела. Досаждаешь мне - пересмотр. Рабочую одежду получишь на смене, душ - направо за сектором, лимит - пять минут. Авансов нет - сколько заработаешь, столько и съешь. Схватила?
- Ясное дело! - бодро ответила рыжая крыса.
Вера была на несколько лет старше, на полголовы ниже и плоской как доска. В общем-то, если бы она не представилась девчачьим именем, Эра подумала бы, что к ней подселили мальчишку.
Вера была одновременно удивительным и омерзительным существом, она постоянно суетилась, искал,а где бы чего отхватить побольше да получше, рассказывала жуткие истории о жизни в трущобах и раздавала не менее жуткие советы, словно кроме низов она и не видела ничего. Ее речь изобиловала нецензурщиной, Эре потребовалось некоторое время, чтобы понять что Вера не ругается, а рассказывает, заменяя многие слова бранью и жаргонными словечками.
Иногда девушке хотелось придушить рыжую крысу - более асоциального, мелочного и невоспитанного существа она еще не встречала. Она смутно помнила из какой-то исторической статьи, что в военное время где-то в Восточной Европе крыс развелось очень много. Домашние животные к тому времени были съедены и люди нередко прибегали к каннибализму чтобы выжить, серых тварей было некому отстреливать и огромные полчища крыс сжирали припасы, нападали на людей и разносили заразу. Их не ели просто потому, что изловить хитрую тварь было практически невозможно, зверьки были организованные, умные и жестокие. Прежде Эра никогда не видела подобных людей и начинала понимать, почему здешних обитателей именовали крысами - что может быть омерзительнее помойного хищного зверька? В Радоме упор всегда делался на воспитание и соответствие моральным устоям общества... какими принципами руководствовались крысы, выращивая свое потомство, Эра не представляла.
"Ты сама-то уже не слишком соответствуешь. Да и какое тебе до нее дело? Пусть болтает, лишь бы руками не трогала" - зудел внутренний голос в моменты отчаяния, когда Эра уже была готова пробить рыжую башку чем-нибудь тяжелым.
"Она единственная, кто с тобой разговаривает. Твоя шиза не в счет, - продолжал ехидничать он. - Да и потом, ты и так еле выбралась из истории с мясным цехом, вот и не трогай крысу в ее норе, тем более если в этой же норе еще тысяча ее собратьев."
"Это ты называешь "выбралась"? Убогое и унылое существование среди отбросов, без солнечного света, нормальной еды и свободы..."
"Зато ты жива."
Подобных диалогов с самой собой хватало на какое-то время, но рано или поздно злость возвращалась. Она уже с трудом могла себе представить, какое наказание может быть хуже того, что есть сейчас.
Впрочем своя польза от Веры все-таки была - она знала многое о жизни в трущобах, о лазейках и приемах, которые могли, если не скрасить жизнь здесь, то сделать ее менее невыносимой. Впрочем, методы, которыми достигались те или иные блага для Эры все еще были неприемлемыми или просто дикими. Вера была готова делиться своими секретами, но при этом задавала очень много вопросов о жизни по ту сторону, а Кольт просто не знала, что ей рассказать и как объяснить человеку, что такое гигиена, воспитание и образование.
Она было подумала, что рыжую крысу подослали, чтобы выудить еще что-нибудь интересное о жизни Радома, но Вера была настолько глупа, что даже узнай она принцип работы биометрических матриц - не смогла бы это ни использовать, ни пересказать.
Частенько их смены совпадали и вечера приходилось коротать вместе. После тяжелого дня Вера с жадным любопытством слушала рассказы Эры и порой задавала совершенно неожиданные вопросы.
- Так чё, вот не хочу я учиться, на кой оно сдалось? Вот работать хочу или замуж там выйти, и чё тогда?
- Ну есть правила, которых все должны придерживаться. Сначала получаешь образование, а потом уже подбираешь себе партнера.
- Не, ну допустим, пошла я учиться и опузырилась, и чё?
- Это недопустимо.
- И чё, вас постоянно заставляют делать то, что не хочешь?
- А ты сейчас делаешь только то, что хочешь? Есть порядки и традиции, которые должны быть соблюдены, хочешь ты этого или нет, - пожимала плечами Кольт.
- Ага, а если, типа, не подчинишься, в лабу сгребут на опыты что ли?!
- Нет, просто получишь то, что заслуживаешь. Не хочешь учиться - будешь обслуживать тех, кто хочет.
Вера хлопала глазами и, казалось, искренне недоумевала. Больше всего ей нравилось слушать про подбор партнеров - почему-то это веселило ее больше всего. Она задавала нелепые и неприличные вопросы и жадно слушала ответы, которые Эра выдавала уже не задумываясь - слишком уж абсурдными казались догадки о том, почему это ее интересует. Крыса противно хихикала и переспрашивала детали, будь то цвет белья или методы контрацепции.
- А чё, без одобрения старших никак нельзя чтоли? Они со свечками что ль за вами там шляются?
- Никто не шляется, - устало отвечала Эра.
- А если тихонечко? Или у вас там везде камеры со стражами понатыканы?
- Служба взаимодействия для того и есть, чтобы избежать ошибок и разводов. Просто не получишь ни документов, ни полагающихся страховок, если выбрала неправильно - общество не должно отвечать за ошибки единиц.
- Не, ну вы даете! И это чё, надо жить с одним и тем же мужиком всю жизнь что ли?!
- А что тебя не устраивает?
- Не, ну вообще! Как кролики в клетках - кого к вам подсадили с тем и жаритесь! - возмущалась Вера.
- Вот конкретно ты можешь делать все, что захочешь, - еле сдерживалась Эра. - Но заметь, в нашем обществе практически отсутствуют разводы, сведены до минимума всякие болячки, и наших детей не бросают в подвалах за ненадобностью.
Существующая в Радоме и множестве других крупных городов система действительно исключала возможность генетических заболеваний или уродств, так как анализировала генетические карты возможных партнеров и их ближайших родственников, учитывала уровень психологической совместимости и комфорта общения, не говоря уж о десятках других факторов, которые тщательно просчитывались при подборе. Эра это знала, но объяснить это необразованной крысе никак не получалось.
- Эй-эй! Притормози подруга, - примирительно подняла ладони вверх Вера, и тут же уточнила - А чё, супружеские измены у вас тоже редкость?
- Нет, но у нас это не обсуждается.
- Ну хорошо, вот прислали тебе парня, а он какой-нибудь стремный или щекотун у него... - Вера выразительно согнула мизинец.
- Щекотун? - поморщилась Эра - сленг она уже понимала в общих чертах, но вот к самим обозначениям привыкнуть никак не могла.
- Ну-у, шишка? - ухмыльнулась крыса.
- Не думаю, что это так важно, - гордо ответила Эра и отвернулась, пытаясь скрыть румянец, заливший ее лицо.
- Ясно, - Вера покачала головой так, что бусины, по-дикарски вплетенные в ее волосы, запрыгали из стороны в сторону, и закурила.
Периодически она притаскивала какую-то вонючую дрянь, завернутую в тонкую бумагу или сухие листы травы, поджигала ее и втягивала дым.
Через несколько минут подвижная и любопытная Вера откидывалась на кровати, замирала почти неподвижно, или забиралась с головой под одеяло и долго там копошилась. Нередко в такие моменты ее тянуло пооткровенничать, и вскоре Эра старалась сбежать сразу, как вспыхивал синий огонек зажигалки. Жженая трава имела весьма резкий запах и раздражала глаза, да и вообще как можно было получать удовольствие от вонючей палочки?
Впрочем, иногда в комнате было куда приятней, чем снаружи, а может и безопаснее. Уж лучше было вдыхать эту мерзость и слушать бред Веры, чем искать приключений в коридоре, где скучающие крысы видели в каждом скрытую угрозу, и избежать конфликта было практически нереально.
Но именно сегодня Эра почему-то выбрала коридор. Ловко маневрируя между слоняющихся без дела людей, придерживая подмышкой банные принадлежности, обернутые в полотенце, она пробиралась в душевую, на другом конце сектора - там как правило было немного народу, а следовательно и не так много проблем.
- Куда зашустрила, химера? - дорогу девушке преградила Ванда.
Невысокая, полная женщина неопределенного возраста с короткими темными волосами в народе носила прозвище Щепка. Ее фигура напоминала вываливающееся из миски тесто, а простоватое лицо с маленьким мясистым носом лоснилось от жира.
- Никуда, - Эра отвела взгяд в сторону, она с первых дней уяснила что недостаточно сильна чтобы смотреть им прямо в глаза и слишком горда чтобы покорно смотреть в пол.
- Не-ет, девочка, ты идешь гулять со мной, - она по-хозяйски обняла девушку за талию и повела по коридору.
- Мне нужно... Я спешу, - неуверенно пробормотала Эра.
- О, уже спешишь? - насмешливо поинтересовалась Щепка, - Да ладно, удели старушке внимание, подари немного любви.
Эру передернуло. Она, конечно, слышала, чем порой тут занимались некоторые женщины, да и мужчины, наверное, тоже, но верила, что ее это никогда не коснется. Местные называли это "темой", Кольт явно была не "в теме" и не испытывала влечения к девушкам или мужеподобным женщинам, коих здесь было едва ли не большинство. Тем более она не могла понять, как иных девушек принуждали к такой близости...
Они уже подходили к душевым, и сердце девушки от ужаса заколотилось сильнее.
- Да ты никак в первый раз? Тебе понравится, сладкая, - Щепка встала на цыпочки и Эра почувствовала ее несвежее дыхание. - Я тебе обещаю.
Щепка провела кончиком языка по шее девушки, и Эра сжалась. Это было омерзительно и страшно. Можно было бы ее отпихнуть, но веса в Ванде было явно больше... можно было бы закричать и позвать на помощь, но позади на расстоянии нескольких шагов тащились следом верные "девочки" Щепки, которые в случае чего, непременно придут ей на помощь.
В этой душевой всегда было темно, казалось, кто-то нарочно разбивает светильники каждый раз, когда заменяют старые. Однажды Эра забрела сюда поздно вечером и увидела, как в одной кабинке двое толстых неухоженных женщин ласкают друг друга, а в другой раз там кого-то избивали. Радом-4 научил быть ее невозмутимой и не замечать того, что ее не касается. До тех пор, пока не коснется.
Щепка зажала Кольт в углу, по-хозяйски лапая ее за бедра, а ее свита расположилась в коридоре, демонстративно отвернувшись. Эру потряхивало, и она вспомнила уже смутное: как живчик в комбинезоне так же лапал Марису в подвале. Теперь она как Мариса покорно тряслась и разве что не плакала.
Они обе - и Щепка, и Эра - подскочили, когда совсем рядом раздалось зычное:
- Романчек!
Двухметровая угловатая вытянутая фигура смотрителя Белича, которого за глаза называли Бельчонком, нависла над ними. Его красное лицо, наполовину заросшее рыжеватой с подпалинами бородой, сейчас выглядело особенно свирепо, ноздри гневно раздувались, а недоеденная морковка скрипнула в кулаке мужчины.
- Опять ты за свое, Романчек?! Нарушение восьмой!
- Эй-эй, Бельчонок! - только Щепка так к нему обращалась, она развернулась, примирительно подняла руки, - Спокойно, я просто обняла девочку в трудную минуту.
- Не ссы мне в уши, Романчек. Нарушение восьмой - и не волнует, - он сцапал ее за плечо и выволок из кабинки. - Возьмешь у Богдана тряпки, и через час я лично проверю, чтобы вторая мужская душевая блестела.
- Эй, это не честно! Химерка подтвердит, что мы просто по-дружески обнимались, да, сладенькая? - она обернулась и внимательно посмотрела на Кольт, та молчала.
"В любой непонятной ситуации делай вид, что ты в ней не участвуешь."
"А как же - улыбнись и поправь лифчик?"
"Ты давно в зеркало смотрелась? Твое "улыбнись" сейчас тянет скорее на угрозу или попытку вызвать жалость."
Эра молча наблюдала, как злую Ванду выставили за порог душевой, как ее свита одарила девушку многообещающими взглядами и, наконец, вздохнула с облегчением. Впрочем, через минуту Бельчонок вернулся и прислонился к стене напротив кабинок.
- Ну чего встала? Давай, мойся, я за тобой присмотрю, - он с хрустом дожевал морковку и нагло улыбнулся. - Чтобы тебя никто не поимел, хы-хы-хы!
Белич был вроде бы неплохим парнем - по сравнению с местным населением, - однако имел весьма странные привычки. Люди перешептывались за его спиной и хихикали: двухметровый худой бородач любил подглядывать. Он бесцеремонно входил в женские раздевалки, душевые и даже туалеты, под любым предлогом и жадно рассматривал обнаженные тела. Даже Эра знала, что через него можно достать что-нибудь полезное или договориться о каких-то поблажках в обмен на небольшое представление или услугу. Сегодня сделка совершилась сама собой. Кольт вздохнула и принялась раздеваться - пусть смотрит, по сравнению с домогательствами Щепки это было сущим пустяком. По крайней мере, он никогда никого не трогал - любые связи между заключенными и смотрителями были категорически запрещены, и за такие выходки прежде всего попадало смотрителям.
Когда Эра выключила воду и обернулась Бельчонок стоял совсем близко и смотрел на нее преданно и печально. Девушка опешила и отшатнулась, вопросительно глядя на мужчину.
- Кольт, если тебе что то понадобится, скажи мне - договоримся, - его взгляд стал совсем тоскливым, словно голодный пес, которому "заботливый" хозяин вместо корма дал вареные овощи.
- Хорошо, спасибо, - Эра нервно сглотнула и поспешно обернула вокруг груди полотенце.
Белич проводил ее до комнаты и удалился, оставив девушку в полном недоумении. Вера к этому моменту уже почти пришла в себя и суетливо наводила порядок на своей половине комнаты.
- Хей, Эра! В душе была? Много там народу?
- Я была в дальней, там никого.
- Да ты дерзкая! - восхитилась непонятно чему Вера.
- Да уж...
- Слышь, я тут такую штуку раздобыла! Хочешь попробовать? - она заговорщецки отогнула край одеяла, демонстрируя какую то бутыль с мутным содержимым.
- Где ты это все находишь? - поморщилась Эра.
- О, подруга, я тебе расскажу! А то с такими закидонами ты тут всю жизнь куковать в отбросах будешь.
Вера села на своей койке и подогнула под себя ноги, готовясь к длинной поучительной лекции.
- Лучше в душ сходи, пока никого нет, - слабо возразила Эра, ей не хотелось слушать очередную инструкцию на тему "кому дать, чтобы было и хорошо, и прибыльно".
- Да ладно, - она понюхала свои подмышки, и отмахнулась - Сегодня не горит.
Эра поморщилась - рыжая крыса не страдала особой чистоплотностью, для нее было нормой мыться не чаще трех-четырех раз в неделю, а зубы она чистила только если между ними что-то застревало - в общем и целом Вера пахла как старое больное животное, несмотря на внешность ребенка. Но судя по тому, что она добывала себе все необходимое, ее "покупателям" это неудобств не доставляло. Однажды Вера приволокла какое-то вонючее ароматическое масло, и вымазалась им с ног до головы так, что у Эры заслезились глаза.
Тогда в первый и последний раз они действительно поругались - лучше терпеть запах немытого тела, чем то же, но в сочетании со слезоточивым парфюмом. Эра смирилась и решила, что едкий кислый запах пота и грязного тела был не так уж плох.
- Ты только прикинь, как мне сегодня поперло! Винтяра как-то загнал что знает места, где бражкой можно затариться, а потом в несознанку! Ну я его к стенке прижала, ну так, по привычке скорее, я же говорила что у него едало клинит и слюни текут, да и долбится он как кролик - полторы минуты трясет и все! Ну так Винтяра, пока мокренький был, и слил мне, что у Альбы, которая со Смычком долбится по пьяни, есть приятель, и он с кухни вывозит годную бражку! Ну я туда-сюда, к Альбе глухо, ну а ее старик нормальный. Я к нему подкатываю такая, а он мне - ну пойдем, штанцы спускает, а там такой шишак в три обхвата - мечта! - рыжая крыса восторженно закатила глаза.
Эра слушала ее вполуха, эта куча неизвестных имен и инструкции по добыванию всякой гадости ее мало интересовали. Однако она часто ловила себя на мысли, что сколь бы отвратительными и пошлыми не были ее рассказы, истории про секс вызывали у Эры интерес и недоумение - неужели оно все так просто?
"Как же ему потом в глаза смотреть, партнеру этому?"
"Ну-у, наверное делать вид, что ничего не было. Для нее это так же естественно, как для тебя чистить зубы," - равнодушно отозвался внутренний голос.
- ...Ну и достает он посуду, а там от силы триста, но ни разу не пятьсот! Я ему такая стопэ, давай проверим, а он сразу другую достал. Пришлось, правда, Петре долю отдать, но теперь буду напрямую ходить, сдались они мне, эти посредники. Так что учись, как бражку съесть и на годный шишак сесть!
- Угу, учту, - Эра отвернулась от соседки и принялась заправлять постель, стараясь скрыть как кровь прильнула к ее лицу. Скабрезные истории Веры всегда вгоняли ее в краску.
- Так чё, будешь? Мне, знаешь, редко так фартово было с соседками, обычно шкуры какие или климактерички, типа Флоры, а с тобой вообще никаких проблем.
- Н-нет, спасибо, завтра на работу.
- Да ладно, не будь ханжой, работа каждый день. Пора расслабиться!
- Ну, - заколебалась Эра. - А... можно понюхать?
Внутренний голос отпускал всякие шуточки об оборотнях, которые в полнолуние превращаются в крыс и жрут помои, но Эра его не стала слушать. В конце концов, может быть, это действительно помогает расслабиться? Ей это нужно. Давно уже было нужно. И про соседство Вера абсолютно права - из всех зол рыжая крыса была наименьшим. Конечно, совсем без соседки было бы лучше, но от желаний Эры тут совсем ничего не зависело.
Пойло оказалось на вкус горьким, словно прокисшая трава со спиртом. Эра закашлялась до слез и передала бутыль соседке. Та сделала большой глоток и шумно выдохнула:
- Да-а, хорошо дрянцо! Градусы в норме, - и снова протянула бутыль Эре.
- Нет, что-то меня тошнит...
- Эх ты, никакашка! Вот скажи-ка мне, у тебя какие мужики бывали?
Эра покраснела и отвернулась.
- У-у! Да ты ломака? - Вера противно захихикала и приобняла девушку за плечо, - Да ладно тебе, не болей по этому поводу. И на тебя годный щекотун найдется!
- Я и не переживаю! - возмутилась Эра, - Я отношусь к этому совершенно иначе. Я не могу себя раздавать кому попало!
- Не психуй. Так я думала, что у вас там подбор и все дела. Чё, не подобралось годного?
- Да нет, просто они мне не подошли.
- И чё, ты их даже пожарила?
- Нет, как-то не сложилось, скучные они были...
На Эру вдруг накатили воспоминания, как она осталась в городе одна, потому что отказала второму подобраному партнеру, а Дана с родителями уехали в отпуск на море. Сестре вообще везло больше - она ездила почти каждый год то по обмену, то с родителями. Эра же выезжала из города всего раз, когда ей было около трех лет и папа получил какую-то премию. Тогда комиссия расщедрилась и выделила путевку на всю семью. Эра смутно помнила то лето, потому что ее постоянно тошнило - то ли от жары, то ли от непривычной пищи, и долгожданное море она увидела лишь в окно поезда, когда уезжали обратно.
А потом была череда дисциплинарных отводов и тяжелые экзамены. Большой серо-бежевый вокзал на юго-востоке Радома был единственным выездом из города, Эра любила иногда гулять по нему и думать о том, что скоро ее поезд отбывает и она вместе с семьей вот-вот уедет. Она помнила, как хотела вырваться вместе с родными куда-нибудь, чтобы провести неделю-другую вместе без всяких обязанностей и срочных дел.
Выбралась...
Вера продолжала что-то рассказывать и давать советы. В ее жизни все было предельно просто - выспаться, откосить от работы, от пуза наесться, найти "годный шишак" и получить при этом выгоду. Эра даже немного ей завидовала - рыжая крыса не испытывала неудобств ни в чем, легко заводила новые знакомства, ее не беспокоило несовершенство ее интеллекта или внешности, паршивая работа компенсировалась беспорядочными связями, которые явно приносили ей удовольствие.
- Слушай, - перебила ее Эра, - Вот ты все обо мне знаешь, а как ты сама здесь оказалась?
- Да так же, как и все, - пожала плечами девчонка, - Напортачила и повалилась. У меня же все не хуже, чем у тебя было, отец военный, мать с ним же на базе и познакомилась, медиком ходила... Потом папашка отвалился - не вернулся с вылазки, сказали, живчики подрали. А мамка спилась. Мне лет восемь было, покидали меня по разным углам, ну я и дала драпака. Ловили пару раз, отправляли на работу, потом зажопили на дури и... Вот, последняя инстанция. Но мне так-то нормально, я привыкшая. Другой жизни и не знала особо... Точно не будешь больше?
- А пожалуй давай еще глоточек, за твоих родителей, - история неожиданно растрогала Эру, она решила сделать крысе приятное, и разделить с ней это гадкое пойло.
- Да ты потише! А то завтра и впрямь овощем будешь, - засмеялась Вера, но как-то грустно.
- Так что получается, у вас каждый город - это база? - Эра терла заслезившиеся от пойла глаза.
- Да ты чё, мы же тоже люди! Все у нас есть, только тяжело там жить. Примерно как у вас - всем кругом должен. Да ты забудь это, я же говорю - последняя инстанция. Отсюда или на вылазки, или в котел. Ты лучше здесь притрись, а то так и будешь до седых мудей говно в печь кидать.
- Как?
|