|
Дед Нефед жил тут уже давно. Лет семьдесят. Огород держал, кур, пару коз. Раньше еще лошадка была, да прошлым годом померла. Еще в хозяйстве был самогонный аппарат, которым дед почти не пользовался, парник и небольшой незарегистрированный портал на ту сторону, в неназываемые земли. Аккурат между двумя кряжистыми старыми яблонями, за нужником. Многие, конечно, кривились, но дед придерживался мнения, что кому удобство нужно, тот пусть через таможню ходит и налоги платит, а тут "спасибо" говори и радуйся. Деньги он брал только с контрабандистов, а тем, кто заблудился или протратился, иногда и за просто так открывал.
Деда на самом деле звали совсем по-другому, но когда он здесь документики справлял, нарочно сказал свое имя невнятно, так что записали как услышали. Времена тогда были тяжелые, голод был, гражданская только отгремела, погорельцев, переселенцев да и просто бродяжного люда было много. Так что дед - тогда еще мальчишка почти двадцатилетний - без труда влился в это общество, пошел на поле работать в колхозе, а жил у старушки-вдовы. У той два сына было, да оба на гражданской погибли.
Старушке все веселее было не одной, а он и по хозяйству ей помогал - в оплату постоя. Перед смертью оформила все свое имущество нехитрое на него, так Нефед и обзавелся домом и двором.
А ушел он из неназываемых земель в тот год, как драконы пожгли столицу, едва не добравшись до белых стен Аннургарны. Нефед накануне свадьбу сыграл только-только, и вот во время драконьей атаки жена-то его померла, славная добрая хохотушка Эну. Схоронил он ее и подался на эту сторону.
Здесь драконов не было, но нет-нет да блазнилось ему иногда: пылающий огонь, драконий рев, черный дым и копоть, грохот падающих камней, что драконы несли в лапах и скидывали на дома. Сказывали, что король тогдашний, Асара, обидел крепко драконьих родичей и те ему мстили, да только Нефеду не было до этого дела. Боялся он теперь до коленной дрожи и стыдной слабости. Короля ненавидел: не уберег своих людей, подставил под огонь.
А на этой стороне ему спокойнее было. Тяжело, но тяжесть эта, усталость от физического труда умиротворяли, и черные тени, изрыгающие огонь, отступали, слабели в памяти.
Потом война началась. По радио слушали, ужасались, и вскоре Нефеда и еще пятерых мужиков забрали в рядовые, только далеко они не уехали, поезд, который на фронт отправлялся, разбомбили.
Кошмар вернулся.
Черные ревущие фигуры резали небо и жгли мир вокруг него.
Он был ранен не так уж тяжело, осколком по черепу чиркнуло, но после лечения его комиссовали домой.
В бреду из-за воспалившейся раны он бормотал нечто такое несусветное, что медсестры приходили послушать "про волшебников и драконов", а соседи по лазарету пересказывали особо интересные моменты тем, кто лежал далеко и не слышал. Да и пришел в себя он тоже не удачно, врач, посмеиваясь, спросил что-то о драконах, а Нефед, хоть и слабый еще, полез ему морду бить и орал, что тем, кто не видел, как эти крылатые твари жгут дома и мордами своими погаными усмехаются, тот пусть рта не смеет разевать.
Ну, его домой и отправили как психического. Попервоначалу он при авианалетах через свой лаз уходил на ту сторону, лежал в лесочке, под густыми колючими кустами, и трясся. Потом перестал, хозяйство все-таки, бросать нельзя.
А там и война кончилась. Он уж заматерел, спокойный стал. Жизнь потекла дальше, как тихая мутная река. По хозяйству заботы каждый день, разве есть когда остановиться, да задуматься? А еще начали приезжать нелегалы, чтоб на ту сторону переправиться. Уж откуда да как о дедовом портале узнали, дед так и не выяснил. Он-то жил себе тихо, с другими переселенцами не общался, а вот поди ж ты.
В годы, когда бывший королевский совет ввел сухой закон в Неназываемых землях, с этой стороны потянулись спекулянты со здешним дешевым вином. Дед Нефед тогда додумался собрать у себя самогонный аппарат: таким образом и соседям объяснял, что за непонятные личности днем и ночью к нему ходят (не все нелегалы способны были накидывать скрывающий полог), да и подзаработал хорошо.
Потом, правда, прижали с обеих сторон: и тут сухой закон ввели, и оттуда инспектора всякие стали шуршать, приезжали несколько раз. Но Нефед не будь дурак, проход держал закрытым, и на то место посадил две танцующих яблони, которых ему по заказу привезли из неназываемых земель. Тут они, конечно, не танцевали, зато магические искажения хорошие давали, ни один инспектор за этими искажениями не нашел ни следа от прохода.
В общем, повидал Нефед на этом свете много чего. И женился второй раз, двух сыновей завели. Жена умерла, парни выросли, в город подались. Оно, конечно, в столице всего поболе... что тут, в хиреющей деревне, жить. Уже и школу закрыли, и почту, автобус перестал ходить. Почти все дома уже заросли бурьяном да диким хмелем, несколько дворов осталось только.
Тем утром пришел какой-то рыжий, торчал под окнами, осматривался. Потом на крыльцо поднялся, постучал. Дед Нефед занервничал было, подумал, опять инспектор.
Оказалось, еще хуже.
Незнакомец глядел на него сверху вниз прозрачными голубыми глазами, будто решая, прихлопнуть его как муху, или так, обойдется. Нефед чуял большую силу в нем, незнакомец явно не рядовой колдун был.
- Сиди дома, - сухо обронил незнакомец. - Сиди, не высовывайся никуда. К проходу и не лезь. Откроешь, узнаю сразу, и тебе конец.
Нефед поверил. Правда, не испугался. За это время как-то мало стало вещей, которые могли его испугать. Кивнул, не находя слов, попятился, не зная, закрывать уже дверь, или вдруг этот внутрь пройти захочет.
Незнакомец махнул рукой и ушел с крыльца, растворяясь прямо в воздухе, становясь зыбким дрожащим маревом у колодца: видимо, скрывающий полог накинул.
Ждал он долго, и Нефед, суетясь по хозяйству, взглядывал в окно и жалостливо вздыхал. Оно, конечно, не жарко, погода хорошая стоит, но тоска ж какая, стоять полдня да ждать.
Начала стычки Нефед пропустил, к окну подошел, когда уже незнакомец, сбросив полог, разговаривал группой пришедших. Две девушки и два парня, оба маги, как мог судить Нефед. Слышно их было плохо, но то, что дед смог уловить, поразило его до глубины души.
Короли... королевский совет - и возвращение потерянного дитя... словно в одной из сказок, которые давным-давно рассказывала матушка. Пока Нефед, расплющив нос о стекло, пытался разглядеть и угадать, который из четверых королевских кровей, началась стычка. Первый незнакомец, оборотившись хищной птицей, кинулся на одну из девушек, но силы были неравны, и вскоре четверка разбегалась в стороны, оставив пылевого голема разбираться с птицей.
Когда вся суматоха закончилась, Нефед вздохнул неверяще: "Ну и ну, сам Пламенное сердце у меня под окнами... представляешь, Эну?.."
Сердце екнуло, пропуская удар. Почему, почему спустя почти век он вдруг как в былые дни, обратился через плечо к своей подруге, будто не лежала она все эти годы далеко-далеко от него, принятая неназываемой землей в теплые руки, в могиле под двумя тонкими вишнями?
И цветов ей никто не носит, и деревья те никто не подрезает и не подвязывает, с болью подумал дед Нефед. Тем временем мужчина у колодца ругался самыми последними словами и пинал осыпавшуюся кучу серой земли. Дед Нефед участливо вздохнул и, налив полный стакан утреннего молока, отправился успокаивать беднягу.
Впереди было много дел.
Неназываемые земли ждали, и зов их сжимал сердце.
|