Опытные люди утверждают, что критический возраст для молодой семьи наступает на седьмой-восьмой год от момента свадьбы. Что-де именно в этот промежуток времени возможны между супругами разнообразные столкновения, непонимания, моральные уязвления друг друга, даже всплески неприкрытой ненависти. Семейный челн испытывает критические нагрузки и нередко, под вой и улюлюканье близких и не очень близких друзей и товарищей, камнем идёт ко дну.
Сергей Кошкин-Тобольский знал эту народную мудрость. Кроме того, его беспокоила мысль, что череда ссор и скандалов с Мариной, начавшись месяц назад, никак не прекратится и грозит перейти в фазу затяжной конфронтации. Вот почему он решил к седьмой годовщине свадьбы сделать жене памятный и приятный подарок. Но что именно подарить? Цветы? Приятно-то оно, может, и приятно, но как-то банально, к тому же быстро вянут - какая же это память? Колечко? Чёрт их разберёт в этих колечках, пожалуй, не угодишь, ещё и виноватым останешься. Вкусный тортик, украшенный семью юбилейными свечами? Даже не смешно (Марина держала фигуру и придирчиво следила за каждой поглощаемой калорией). Долго Сергей ломал голову над этим вопросом, пока не решил: подарок должен быть одновременно долговечен и изящен, функционален и неприхотлив в обращении, он должен радовать каждое женское сердце и одновременно служить символом крепкого семейного благополучия. И довольно быстро Сергей нашёл предмет, удовлетворявший всем перечисленным требованиям.
Накануне юбилея Сергей пошёл в магазин и купил пылесос.
Чудо, что за механизм! Перламутровый, блестящий, с голубоватым гофрированным шлангом, напоминающим хобот ископаемого мамонтёнка Мити. Богатейший набор щёток-насадок просто изумлял. Начиная от солидных, увесистых, как асфальтовый каток, щёток для ковров и тому подобных ровных поверхностей, и заканчивая маленькими, прихотливо изогнутыми щёточками-дырколазами и щелесосами. Ему даже на миг померещилось, что среди прочих в комплекте промелькнула и обыкновенная зубная щётка. Он включил пылесос в розетку и несколько минут наслаждался тихим шелестом мотора. Что-то мирное и убаюкивающее слышалось в этом звуке, как будто некий полузабытый голос из детства нашёптывал на ухо старую сказку. Никакого сравнения не было со старым пылесосом - рычащим, спазматически хрюкающим, безобразным приспособлением, которое давно нужно было снести на помойку. С трудом оторвавшись от завораживающего звука, Сергей выключил пылесос и спрятал его до завтра в кладовке.
Когда маскировал коробку старым рюкзаком и лыжами, приоткрылась дверь детской комнаты и показался любопытный Антошкин нос. По утверждению Марины, это был необыкновенный ребёнок, мальчик-индиго (её выражение). Действительно, в свои шесть лет Антошка держал себя необыкновенно сдержанно; прислушиваясь к разговорам взрослых, понимающе кивал белобрысой головой, как бы одобряя сказанное; на мир смотрел внимательными васильковыми глазами и, видимо, делал для себя какие-то выводы, что-то мотал на свой ещё не отросший ус. Он деловито осведомился, куда это папа собрался идти на лыжах в июле месяце, уж не переутомился ли он на работе (мамино выражение).
Пришлось объяснить ему, что папа хочет завтра сделать маме сюрприз, поэтому от него, Антошки, требуется строжайшее сохранение тайны, рот на замок, язык на прищепку, а иначе не миновать ему расправы от рук Одноглазого Пью, известного щекотателя всех болтунов на свете. При этих словах Сергей зажмурил один глаз и зверски ухмыльнулся. Глаза Антошкины распахнулись на полфизиономии, он вдруг взревел неожиданным басом и кинулся обратно в детскую. Но уйти далеко ему не удалось, и Пью-Щекотатель настиг его возле самой кровати. И сколько же тут было смеха, отчаянного копошения и взвизгов на всю квартиру!
- Выдумывает всё твоя мама, - пробормотал себе под нос Сергей, отдуваясь, - никакой ты не индиго, а обыкновенный шкет.
На следующий день Сергей, возвращаясь с работы, заехал в цветочный магазин, купил семь штук белых роз. Принимая цветы, Марина недоверчиво хмыкнула и спросила:
- Что всё это означает, Тобольский? Откуда такое повышенное внимание к женщине, которую ты обычно в упор не замечаешь?
Неважное начало для юбилейного вечера. Настроение Марины обычно легко угадывалось по обращению к мужу: если она говорила ему "Серёжа, Серёженька", значит, всё было хорошо, никаких претензий не имеется, и вообще у них дружная и любящая семья. За обращением "Тобольский" вторым планом подразумевалось: ну и какую мерзость ты на сей раз сотворил? впрочем, это твоё личное дело, я не хочу вмешиваться в твою жизнь и прошу не вмешиваться в мою. А уж если звучало "Кошкин", тогда - всё. Ожидай скандала. Семь лет совместной жизни, опасный рубеж, пропади он пропадом.
- Имею честь преподнести любимой жене в ознаменование юбилея свадьбы, - громогласно провозгласил Сергей, старательно давя в себе поднимающееся раздражение. - Цветы от большого и любящего мужнина сердца! Но это не всё. Дабы увековечить сей памятный день, мы с Антошкой решили сделать тебе сюрприз. Антошка! Сюрприз в студию!
- Знаю я твои сюрпризы, - проворчала Марина, ставя цветы в вазу и одновременно подозрительно наблюдая за Антошкой, который, сопя от усердия, уже тащил волоком коробку, обвязанную красной ленточкой.
- Чудо-механизм двадцать первого века, - объявил Сергей, - пылесосущий агрегат последнего поколения, шедевр изобретательской мысли!
Он вытащил из коробки чудо-механизм, затем присел на корточки и стал выкладывать, щётки, металлическую раздвижную палку-держатель, какие-то мелкие пластиковые пакетики. Антошка победно сиял, глядя поочерёдно то на папу, то на маму. Марина сидела на диванчике, сцепив руки на коленях, каким-то странным взглядом наблюдала за манипуляциями мужа, ничего не говорила, и по мере её молчания сияющая улыбка Антошки становилась всё бледнее и тусклее.
- Я ожидала что-нибудь подобного, - наконец произнесла она тем особенным саркастическим тоном, которым обычно начинались все скандалы и свары. - От тебя, Кошкин, ничего другого ожидать не приходится. Пылесос, швабра, скалка, корыто - вот в твоём понимании лучшие подарки для женщины. Я для тебя не жена, а - домработница. И всегда ты был бесчувственным бревном, поленом, носорогом с непробиваемой кожей, но сегодня...
Стараясь не слушать жену, чувствуя, что у него самого уже начинает шуметь в висках от подступающей злости, Сергей собирал пылесос и фальшиво-бодро приговаривал:
- А вот щётка для чистки диванов.
- Мозги лучше себе прочисти, идиот! - слышалось в ответ.
- А вот посмотри на шланг, какой замечательный шланг...
- Повесить тебя на этом шланге!
"Только не дать себя спровоцировать, - мысленно уговаривал себя Сергей, - только не ввязываться в свару. Пусть её лается. Марина, блин, жёнушка, роднуля... И не Марина вовсе, а - мурена". Однажды в какой-то научно-познавательной передаче Сергей увидел это морское животное с огромной, распахнутой, как крышка чемодана, пастью, и поразился сходству со скандалящей женщиной. С тех пор он изредка дразнил жену этим прозвищем.
- Что же ты молчишь, Кошкин? Тебе нечего мне ответить?
Главное - сохранять спокойствие, как говорил летающий философ по фамилии Карлсон. Спокойствие, только спокойствие.
- А вот послушай лучше, как тихо и приятно он работает.
С этими словами он нашарил розетку и нажал кнопку "пуск". Сделав над собой усилие, он поднял глаза на Марину.
Она по-прежнему сидела на диванчике и как-то растерянно и печально смотрела перед собой в пространство, краска гнева постепенно сходила с её щёк. Она провела ладонью по лицу, снова сложила руки на коленях, и в этот момент неожиданный прилив нежности захлестнула Сергея. Нежности к этой растерянной и несчастной женщине, ссутулившей на диванчике, к которой он действительно, скотина этакая, в последнее время относился с преступным пренебрежением. Всего семь лет назад разлука с нею даже на неделю показалась бы ему катастрофой, он смертельно боялся чем-нибудь её огорчить или обидеть и, напротив, очень любил, когда она задорно хохотала его шуткам, вскидывая голову и обнажая трогательную беззащитную шею.
Марина в ответ взглянула на мужа и, видимо, каким-то тайным шестым чувством поняла, что творится у него в душе в эту минуту. Взгляд её потеплел, она легко вскочила с диванчика, наклонившись, чмокнула его в нос и сказала:
- Ладно, пылесос так пылесос. Но чур пылесосить будешь ты.
- С удовольствием, моя принцесса, - ответил он.
Потом по случаю торжества была откупорена бутылка вина, расставлены фужеры и зажжены свечи. До самой ночи они болтали о разных пустяках, смеялись до слёз над любой глупостью, словно школьники пожимали под столом руки. Антошка, глядя на счастливых родителей, улыбался до ушей, как Чеширский кот. Весь вечер он отирался возле нового пылесоса, осторожно трогал его за разные части, какое-то настороженное любопытство читалось на его сосредоточенной мордашке.
Они уложили его в постель, поцеловали по очереди, после чего поскорее юркнули в спальню. В эту ночь они занимались любовью с такой страстью и самозабвением, что потом сами себе удивлялись. Как в молодости. Семь лет назад.
Две недели в квартире царили мир и покой. Вопреки собственным словам, Марина теперь предпочитала убирать квартиру именно с помощью юбилейного пылесоса, и частенько Сергей заставал её то в спальне, то в гостиной, то в детской, напевающую под нос, со щёткой в руках.
А потом из города Тайгинска прикатила с родительским визитом тёща Анна Ивановна. И пошатнулась налаженная жизнь.
Надо сказать, что всякий раз с появлением тёщи градус стервозности в доме достигал своих предельных значений. И это происходило вовсе не по злой воле самой Анны Ивановны, а получалось как-то само по себе. Говорят, есть такой феномен психологии как несовместимость характеров. Именно его и можно было наблюдать во время тёщиных визитов.
Во-первых, Анна Ивановна обладала совершенно непереносимым, с точки зрения Сергея, громовым, звенящим, даже каким-то трубящим голосом. Такими голосами в его представлении разговаривают (трубят) только торговки на рынках да кондукторши в трамваях. Это было у Анны Ивановны чисто профессиональное - она работала в своём Тайгинске экскурсоводом в усадьбе-музее местной знаменитости, писателя-революционера Сигизмунда Штуцера (партийная кличка Кувалдин). Поместье у Штуцера обширное, вековечные сосны и кедры шумят так, что порой и себя не слышно, вот и приходится голос напрягать. Своего кумира она буквально боготворила, произведения его знала чуть ли не наизусть и напропалую цитировала его к месту и не к месту. Она навезла в подарок такое количество книг этого самого Штуцера, что пришлось покупать отдельную полку.
Во-вторых, тёща напрочь не признавала существования такого понятия как "бестактность". На все попытки объяснить смысл этого слова, она неизменно возражала, что в её, тёщино, время, ничего подобного не было. Что естественно, то не безобразно. Как писал великий Штуцер: настоящий человек и коммунист не должен ничего стыдиться, это буржуазные предрассудки. Так, например, теща могла запросто сказать (то есть, протрубить на весь подъезд своим чудовищным голосом): "Сергей, ты прихлёбываешь чай, как поросёнок. Это неприлично". Или: "Сергей, что у тебя за манера - ковырять в ухе? Ведь Антошка рядом. Знаешь ли ты, что в ушной сере содержатся особо вредные микроорганизмы, опасные для здоровья детей?" А то и вовсе: "Сергей, в уборной стоит отвратительный и тяжёлый мужской запах. Надо с этим бороться. В моё время мужчины так не пахли". Ну, вот что с нею прикажете делать?
В-третьих, теща обожала давать советы и везде, где возможно, раскидывать жемчуга своей домостроевской мудрости. В этот раз Сергея поразило её заявление, что, дескать, вступать в брак по совместной симпатии - самое глупое и вредное дело. Подбирать семейные пары должны исключительно родители, ибо на их стороне житейский опыт и предвидение всех возможных последствий.
- Ты сам посуди, - трубила она, - вот вышла девушка замуж по любви. Месяц прошёл, год, и вдруг она начинает замечать, что любимый муж, например, неопрятен при приёме пищи. Например, прихлёбывает чай, как поросёнок. Или, скажем, имеется у него какая-нибудь вредная привычка, какая-нибудь рефлекторная почесуха. В женихах он крепился, сдерживался, чтоб не ударить в грязь лицом, а в семье потихоньку расслабился. И вот тут-то первая любовь начинает постепенно таять, уменьшаться, съёживаться, как шагреневая кожа, и в конце концов обращается в свою противоположность - неприятие, а проще сказать - ненависть. Семья, считай, распалась. И совсем другое дело, когда она выходит замуж по воле родителей. Пускай муж поначалу покажется ей старым, толстым или там плешивым, пускай она поначалу испытывает к нему сильнейшую неприязнь, но вот проходит месяц, год, и она начинает с удивлением замечать, что он не так уж и плох, отрицательные качества, которые и так прекрасно ей известны, постепенно уходят на задний план, и она открывает в муже другую сторону - положительную. То есть первоначальная ненависть переходит в свою противоположность - приязнь. Устанавливается взаимопонимание, семья становится всё крепче и крепче. Как говорил великий Штуцер: благо - не то, что хочется, а то, что нужется.
Эта дурацкая теория и в особенности бредовые слова Штуцера возмутили Сергея до глубины души. Многочисленные возражения уже теснились у него на языке, он готов был разнести тёщу в пух и прах, как вдруг совершенно случайно перехватил взгляд Марины, отчуждённый, предостерегающий, и понял, что она в случае конфликта обязательно примет сторону матери.
Тогда он смолчал.
А ночью, возвращаясь из уборной, в припадке какого-то детского протеста достал с полки томик Штуцера и раскрыл титульную страницу. На вклейке, облачённый в длинную кавалерийскую шинель, с шашкой на одном боку и маузером на другом, красовался Сигизмунд Штуцер, собственной персоной. Воровато озираясь, Сергей пририсовал ему пару рожек, козлиную бороду и огромный, исполненный в натуралистическом ключе, фаллос, свисающий ниже колен. Некоторое время Сергей, мстительно ухмыляясь, созерцал ненавистного писателя в новом обличье, затем поставил книгу на место и пошёл спать.
После завтрака тёща ни с того ни с сего подошла к заветной полке и стала перебирать Штуцеровы сочинения. Сергей похолодел. Он решил предпринять отвлекающий манёвр и притащил в гостиную знаменитый юбилейный пылесос.
- А вот, Анна Ивановна, взгляните, символ седьмой годовщины нашей семейной жизни.
- Да видела я уже, мне Марина показала, - отмахнулась она.
Сергей в растерянности топтался посреди комнаты. Он пытался представить, что сейчас будет. Выходило что-то на редкость безобразное.
Вдруг тёща издала невнятный звук, нечто вроде "ахм". Сергей втянул голову в плечи и стал суетливо искать розетку.
- Что же это такое? - потрясённого спросила тёща, растерянно огляделась, пока не упёрлась взглядом в зятя. - Какая гадость! Кто это сделал? - Голос её постепенно набирал силу и мощь, и вот уж снова загремел, затрубил на всю ивановскую: - Кто осмелился на такое непотребство? Впрочем, я знаю - кто! Только один человек в этом доме может так издеваться над великим писателем, так кощунствен...
В этот момент Сергей включил пылесос. Звук трубы неожиданно прервался.
Когда Сергей осторожно оглянулся, тёща с несвойственным ей озадаченным выражением на лице переводила взгляд с книги на зятя и обратно, потом вдруг по-девчоночьи хихикнула, прикрыла ладошкой рот и сказала:
- Ну и умора этот Штуцер. Здорово ты его, дорогой зять, отделал.
У Сергея отвалилась челюсть. Такой реакции он никак не ожидал. И именно в это мгновение у него появилось странное ощущение нереальности всего происходящего, предчувствие того, что события начинают выходить из-под контроля. Он не мог отвести глаз от пылесоса, мирно и безобидно урчащего у его ног.
Вечером у него с Мариной состоялся следующий разговор:
- А я тебе говорю, что твоя мать изменилась именно в тот момент, когда я включил пылесос.
- Господи, Серёжка, ну что за бред ты несёшь!
- Это не бред. Вспомни первый вечер, как я его купил. Он и тогда каким-то образом прекратил нашу ссору. Вот посмотри, я специально достал инструкцию. Читай, что здесь написано.
- "Устройство не предназначено для использования людьми с ограниченными физическими, сенсорными, или умственными..."
- Ниже, пункт пятый.
- "Добавочной и специальной функцией устройства является сбор и утилизация негативных эмоций, накапливаемых в помещении".
- Ну, теперь поняла?
- Ну, ладно, ну, подожди... Что тут дальше? Так. Фирма-производитель "Mara Ltd". Что ещё за Мара? Никогда не слышала такой фирмы. Страна производства: Seol. Гм. Сеул, наверное? Адрес российского дистрибьютора: "В центре, поворотя налево, в третьем этаже, спросить Поликарповну, а уж она скажет". А эту чушь как прикажешь понимать?
- Сам не знаю. Что-то знакомое, какая-то цитата, из Гоголя, кажется.
- Это жулики какие-то! А где ты вообще его купил?
- Видела новую многоэтажку с башенками, в двух кварталах от нас? Так вот там на первом этаже и расположен магазинчик, "Всё для дома" называется.
- М-да, странно всё это... Но знаешь, что я тебе скажу? Нужно выкинуть всю эту чепуху из головы, а то и свихнуться недолго. Скорее всего, это чья-нибудь дурацкая шутка, ну, вроде передачи "Улыбнитесь, вас снимают". А если и вправду твой пылесос обладает такими сказочными свойствами, так чего лучше? Кстати, пойду-ка я заведу твой чудо-механизм, пылюги в квартире - не продохнёшь.
Сергей всё-таки предпринял последнюю попытку разобраться во всём случившемся. На следующий день он подъехал к новому многоэтажному дому, украшенному по торцам затейливыми башенками, вышел из автомобиля и в растерянности застыл на тротуаре. Никаких магазинов в первом этаже не обнаруживалось. На одном из окон криво висело объявление "Сдаётся в аренду". Мимо проходил солидный старикан в белой летней шляпе и в домашних тапочках, по всему - местный житель. Сергей решил обратиться к нему за помощью.
- Это вам, гражданин хороший, видимо, от жары померещилось, - охотно откликнулся старикан. - Говорят, что такой жары пятьдесят лет не наблюдалось. Не было здесь отродясь магазинов. Была контора какого-то банка, но потом закрылась. Да вон и объявление висит.
Сергей попытался как можно отчётливее вспомнить тот день, когда купил злосчастный пылесос, и с удивлением выяснил, что не может этого сделать. Словно некая мутная волна застила память. Продавец, вроде бы, носил небольшую изящную бородку, был маленького роста, улыбчив. Но тут же накатывала волна, и возникал другой образ - здоровенный детина с бритым черепом. Детина обматывает скотчем коробку с пылесосом, принимает деньги. Потом эти образы расплывались, перемешивались, превращались в нечто бесформенное.
В конце концов Сергею надоели эти тщетные попытки, он махнул на всё рукой и решил последовать мудрому совету Марины, а именно - выкинуть эту чепуху из головы.
Через несколько дней уехала тёща, потом зарядили проливные дожди.
Скандалов и ссор в доме больше не было. Марина прилежно вела домашнее хозяйство, завтрак, обед и ужин были необыкновенно вкусны, постель - свежа и ароматна, квартира блистала стерильной чистотой, и где-нибудь в уголке обязательно обнаруживался чудесный виновник этих благих перемен - юбилейный пылесос перламутрового цвета.
Вот только Антошка день ото дня становился всё грустнее и молчаливее. Индиговый шкет. Надо бы свозить его на юг, к морю, детям это очень полезно.
Пролетел июль, размылся в памяти август. Ничего запоминающегося не происходило, а если и происходило, то тут же забывалось. Всё застыло в оцепенении.
В сентябре Сергей решил стряхнуть с себя эту навалившуюся неизвестно откуда апатию, купил туристическую путёвку на трёх человек.
Однако отдыха не вышло. На второй день по прибытии к морю Марине стало так плохо, что пришлось спешно возвращаться домой. К ларам и пенатам. К чудо-пылесосу со специальной добавочной функцией. Дома у Марины тут же, как будто по волшебству, прошли все недомогания, и снова потянулась размеренная, упорядоченная жизнь.
Время словно бы остановилось. Мутная волна полностью затопила сознание. И бороться с этой волной Сергей больше не мог. Да и не хотел.
Антошка не спал и ему было очень страшно. Страх пришёл к нему давно, но сегодня он был особенно сильным. Всё началось с того вечера, когда папа подарил маме то, что имело внешность пылесоса, но таковым не являлось. Оно было живым, это Антошка понял сразу, но живым не в обычном, человеческом, смысле слова. Это была как бы жизнь наоборот. Мёртвая жизнь. Ожившая мертвь. Сложно в шесть лет подобрать слова, адекватные незнакомому объекту. Антошка мысленно окрестил это ТВАРЬЮ.
Он прислушался. Из-за двери доносилось шелестящее гудение. Это гудела ТВАРЬ. Антошка прекрасно знал, что происходит снаружи, хотя не мог видеть этого глазами. Мама и папа лежат в своей постели, как мёртвые, а ТВАРЬ самостоятельно разъезжает по гостиной, по коридорчику, заползает в спальню родителей, волоча за собой голубоватый шланг с насаженной щёткой, и делает свою чёрную работу. Она зловеще-ласково урчит, нашёптывает, убаюкивает и одновременно начинает вкрадчиво высасывать из окружающего пространство, из папы и мамы что-то очень ценное, очень нужное. ТВАРЬ утоляет голод. Она нашла источник пищи.
Поначалу ТВАРЬ не вела себя столь нагло. Она могла питаться только тогда, когда мама сама будила её, включая штепсель в розетку. В остальное время ТВАРЬ тихо и безобидно дремала в углу. В полной мере она проявила свою силу, когда они поехали отдыхать на море. Именно тогда ТВАРЬ впервые пробудилась самостоятельно, ощутила голод и протянула своё невидимое щупальце через многие сотни километров, разделявшие их. Она приказала маме вернуться. Антошка с ужасом наблюдал, как маму бьёт крупная дрожь, ломает, корчит, выворачивает наизнанку, глаза выкатываются из орбит и слезятся. Папа тогда совсем растерялся, хотел уже вызвать скорую помощь, но и его достало неумолимое щупальце. Он сбросил набранный номер и стал лихорадочно собираться в обратный путь.
А дома стало ещё хуже. Мама теперь, выполнив необходимую домашнюю работу, днями напролёт сидела на диванчике, безучастно глядя в телевизор, вечером приходил с работы папа и садился рядом. В углу урчала и шелестела ТВАРЬ. Антошка не смог бы сформулировать происходящее даже самому себе, он просто откуда-то знал, чувствовал всей своей шестилетней душой, что на его глазах ТВАРЬ отнимает жизнь у его родителей.
Причём самому Антошке ТВАРЬ не была опасна. Она его просто не видела, даже не подозревала о его существовании. Понимание этого факта тоже пришло откуда-то извне. В "Звёздных войнах" он видел, как боевые дроиды включают вокруг себя защитное поле, нечто вроде больших мыльных пузырей. Точно такой же пузырь, только невидимый, прикрывал и его, Антошку. Откуда взялся этот пузырь? Кто его включил? Мама часто называла его смешным словом "индиговый", говорила, что он - особенный. Может, всё дело в этом?
За дверью что-то стукнуло, зашуршало, урчание усилилось, и Антошка снова ощутил приступ панического страха. Он вдруг понял, что нынешней ночью ТВАРЬ решила убить папу и маму, высосать досуха.
Решение пришло почти мгновенно. И мгновенно же улетучился парализующий волю страх.
Сжимая в руке тяжёлый отцовский молоток, Антошка осторожно переступил порог родительской спальни. ТВАРЬ никак не отреагировала на его появление. Она находилась возле изголовья кровати, возле тумбочки с тускло светящимся ночником, и, приподняв шланг на уровень подушек, занималась своим делом. Высасывала жизнь. Антошка заметил, что электрический провод втянут в блестящее брюхо. Теперь ТВАРЬ не нуждалась в этой жалкой маскировке.
И тут опять словно бы извне пришла подсказка - что делать дальше. Антошка опасливо приблизился, заранее отведя молоток для удара, изо всех сил вцепился в крышку специального лючка, где у всех обычных пылесосов помещается мусорный мешок, и откинул его в сторону. ТВАРЬ дёрнулась.
Год назад, в гостях у бабушки, Антошка нашёл на огороде огромный свернувшийся капустный лист. Распрямив его, он закричал благим матом и убежал. В этом листе, как в колыбельке, сгрудились десятки, сотни, тысячи синеватых, отвратительно лоснящихся слизней. Они медленно ползали друг по дружке, тёрлись склизкими боками, выпускали и прятали рожки.
Десятки, сотни, тысячи слизнеподобных белесых существ копошились в утробе ТВАРИ. Антошка успел заметить, что у каждого из них есть крошечные розовые глазки. Он ударил молотком прямо в центр этой шевелящейся массы. Тварь взвыла моторчиком, или что там у неё было внутри, скрежетнув колёсиками, метнулась в сторону и тут же выпустила из гнезда длинный, угрожающе свистнувший электрический провод. Сначала он вслепую мотался из стороны в сторону, пытаясь обнаружить противника, потом зацепил кончиком Антошку и тут же намертво обвился вокруг его ног. Антошка повалился на пол, но не выпустил молотка из рук и наносил всё новые удары. Белесые слизни с чавкающим звуком лопались, превращаясь в зловонную кашу. Эта каша уже вытекала на пол жирными сгустками, а Антошка всё продолжал и продолжал бить. Он даже не почувствовал, как на шею ему легла жёсткая гофрированная резина.
И лишь когда стало не хватать воздуха, когда в глазах начало темнеть, когда он вдруг понял, что ТВАРЬ наконец-то мертва, молоток вывалился из пальцев. Но разжать удушающие объятия уже не было сил. И без того тусклый свет ночника стал меркнуть. В ушах оглушительно звенело. Сквозь этот звон почудился чей-то знакомый голос. Кто-то вскрикнул. Размытая тень метнулась ему на помощь. Папа?..
Наступила полная тьма.
- ...подумать не мог, чем всё это обернётся. Я ведь, Маришка, мечтал только об одном - чтобы прекратились наши ссоры. И вот, видимо, как-то подслушала, завертела дьявольская сила, подсунула проклятый пылесос со специальной функцией. Утилизация негативных эмоций... Не знаю, у меня сейчас голова плохо работает, но я думаю, что вместе с негативными эмоциями автоматически утилизируются и все другие. Не бывает тьмы без света, радостей без горестей, решки без орла, это всё взаимосвязано. Утилизируется сама человеческая сущность.
- Ох, Серёжка, неужели мы с тобой такие дураки? Неужели мы сами, самостоятельно, без всяких этих штучек не сможем справиться с проблемами? По сути - справиться сами с собой?
- Надеюсь, что сможем.
- И я надеюсь. Для этого нужно чуть-чуть веры друг в друга, надежды и любви.
- Ну, любви можно и побольше, моя принцесса. Какая занятная у тебя кофточка...
- Да тихо ты, угомонись. Антошку разбудишь.
Но Антошка уже не спал. Болела шея, голова гудела, но он всё равно почувствовал себя самым счастливым мальчиком на свете. Сквозь ресницы он видел папу и маму, они сидели рядом с ним, и, значит, всё было хорошо.