Лук загремел в армию поздно,  двадцати одного  года от роду,  будучи на
год старше  большинства дембелей, сменить которых в  нелегком деле отбывания
почетной  воинской  обязанности  он  и  был  призван.  Возраст и  прерванное
насильственно высшее образование  давали  ему  некоторые преимущества  перед
"однопризывниками".
     Нет, все обязанности и  тяготы молодого бойца  он волок на себе наравне
со всеми  - так же драил  полы и туалеты,  пока деды отдыхали,  так же носил
ремень   затянутым,  а   подворотничок   наглухо  застегнутым...   Но   мыть
бесперебойно  действующий туалет - не  позорно по  армейским  обычаям, а вот
подходить  к дедушке за наказанием,  "под пиявку", добровольно  снимая шапку
или пилотку, это... Здесь  тоже есть тонкости: подавляющее большинство дедов
во  времена своего "салобонства" подходили и подставляли. На  втором периоде
службы "пиявка от  дедушки" -  удел  немногих,  смирных  и  покладистых.  На
третьем  - явное унижение. Так вот Лук ни разу не  получал пиявок от  дедов,
подворотничков  им не подшивал, а деды в из подразделении были многочисленны
и свирепы... Но - повезло Луку, его уважали и не "гнули".
     Виктор Кесель к третьему периоду службы успел получить ефрейтора и, как
и всякий  настоящий хохол, мечтал о  большем.  Месяц,  как  его сместили  из
каптерщиков  в пользу Васи Михальчука,  тоже  черпака,  и тоже хохла, но это
была   кажущаяся   немилость:   командир  подразделения  и  старшина,  майор
Ковешников и прапорщик Петрик, Плевок и Веник, соответственно, прочили его в
сержанты.  Сержант не из  учебки,  а  выращенный  из  рядового, - редкость и
сложившиеся в  полку обряды  требовали, чтобы избранный пришел  в  звание  и
должность с "передовой", а не  из "тыла". Кесель догадывался об этом, внимал
слухам,  боясь поверить, и голова его сладко кружилась. Лука он недолюбливал
- за наглость перед старшими, за  спесь перед равными, за мягкотелость перед
"сыновьями",  за "умные" речи и непонятные слова, которыми тот щеголял  то и
дело... Уважал, да, но не любил. А внешне они были ровные приятели.
     Это  случилось  весной,  когда  солдатские либидо  распухают  так,  что
начинают мешать  строевому шагу. Морок-апрель, трепетный воздух,  стопудовая
грязь на  сапогах... Природа утратила строгость  очертаний  и превратилась в
бело-черно-зеленое  месиво. Все началось в грузовом автомобиле,  по дороге в
Вайялово, где им предстояло нести караульную  службу по охране автомобильной
базы полка. Начальником  караула назначен был старлей Оноприенко, по  кличке
Онупер,  а  дежурным  по базе  - "Рыжий",  капитан  Исаев. Онупер был гнилой
офицер  - увольнений не  давал никому  и  никогда, солдат из  своего экипажа
перед начальством не защищал и не  выгораживал, но сам себя считал  при этом
"отцом солдатам" и остроумцем.
     Лук в повседневной  службе числился  в его экипаже. Кузов битком набит,
Лук сидит у самой кабины, напротив Онупера.
     - Что улыбаешься, Лук? Небось,  об  ужине  думаешь? Не-ет,  пока полы в
караулке не отпидорасишь,  чтобы  ни пылинки, ни  соринки,  ложку в руки  не
возьмешь. Лично проверю. - Лук с неохотой вынырнул из эротических грез.
     - Стар я  уже для полов, товарищ старший лейтенант. Но где-то вы правы:
проблема пола стоит очень  остро и увольнение  в город более чем желательно.
Кстати и суббота с воскресеньем меньше чем через неделю. Отпустите, а?
     - Чего?  Какое увольнение? Ты еще службы не нюхал, а  уже - стар!... Ты
еще  сынок, рядовой  Лук, и даже не знаешь какой рукой  за  сиську жать. Так
зачем, спрашивается, тебе увольнение?
     -  Я знавал женщин, товарищ старший лейтенант, больше, чем  вы портянок
износили.
     Солдаты и сержанты загоготали: Лук за словом в карман не лез, а Онупера
никто  не  любил.  Даже  капитан  Исаев,  молчун  и  флегматик, еле  заметно
усмехнулся.
     - Ты еще  каплей с  конца висел, когда я присягу принимал,  понял? Тебе
еще служить, Лук-чеснок, как медному котелку.
     Лук вытянул шею в сторону и грозно рявкнул:
     - Рядовой Михальчук!
     - Я! - с веселой готовностью откликнулся тот, понимая,  что камрад орет
неспроста.
     - В подведомственной вам каптерке медные котелки имеются?
     - Так точно! Две штуки медных в НЗ, остальные из люмения.
     - Срок службы медного котелка?
     - Пятнадцать лет.
     - Пятнадцать? Против докУмента не попрешь. Так значит котелки пойдут на
дембель в одной "пачке" с товарищем старшим лейтенантом?... Это вам, товарищ
старший лейтенант,  служить как медному котелку.  А у  меня  дембель  не  за
горами.
     Личный   состав  заблеял   вповалку,   Онупер  побагровел,  начал  было
матюгаться, но споткнулся на простом слове...
     - Ну, ладно, Лук, сегодня ты поймешь, что такое - служба...
     Не повезло Кеселю: попал он в одну смену с Луком и теперь почти наравне
с ним хлебал тяготы и лишения караульной службы. Караульные сутки разбиты на
четыре цикла, шесть часов каждый: два часа на посту, два часа -бодрствование
в караульном помещении, два часа - отдых, сон.
     Два  часа Лук стоит на посту - и это  единственный  просвет,  где можно
отдохнуть  и  успокоиться.  Все остальное время начкар Онупер демонстративно
изводит Лука придирками и бессмысленными  приказами. Поначалу Кесель смотрел
на Лука зверем:  ему не улыбалось реагировать на все  виды  учебных и боевых
тревог,  вместо  того, чтобы играть в  домино или кемарить. Но  на следующее
утро и он дозрел.
     - Слушай, Шура,  может его  пугануть,  пидараса, когда на посту  стоять
будем? Уложить мордой в землю, мол, не расслышал пароля?
     -   Нельзя.   Раздуют   -    и    тут   "грубяком"    не   отделаешься.
Донской(сержант-разводящий) и смена подтвердят, что отзыв был громким... Чем
в дисбат, так лучше просто завалить.
     - Ты что, ... лся? Нет, Шура, не вздумай, не надо!
     - Да я шучу... - Лук, если  и шутил,  то самую  малость: издевательства
Онупера очень его  достали и  временами  он с  беспокойством ощущал, что еще
вот-вот - и разревется от бессильной злобы... Эх, вот если бы... Если бы...
     - Ладно, Витя, надо глубоко и ровно дышать через нос. Извини,  что тебе
заодно со мной достается. В конце концов дембель не так уж далеко, а Гатчина
от Питера - и того ближе. Сочтемся. Эх, вот если бы...
     - Что?
     - Да, ничего, мечты... Тихо, вон опять ползет, сука...
     - Вот здесь еще пятно осталось... И здесь... Все заново, бойцы!...
     "Вот если бы..."  - мечтал Лук сквозь дрему... Караульные сутки были на
исходе. Лук и Кесель отправились спать, чтобы  через  два  часа заступить на
пост,  сдать его  новому караулу и с  этим закончить  караульный наряд.  Лук
мечтал, а не молился, но и бытовые, приземленные мечты порой сбываются самым
невероятным образом!
     -  Караул в  ружье!  Пожарная тревога! На  объекте No1 возгорание бокса
No1. Действовать согласно расчету!
     Согласно расчету отдыхающая  смена, в лице Лука  и Кеселя, должна  была
тушить  пожар. Для этого полагалось с карабином за спиной и огнетушителями в
руках  бежать  метров  двести  до  автомобильных   боксов  и  там  выполнять
поставленную задачу.
     Лук жаворонком  выпрыгнул  из  спального  помещения, глянул в довольную
рожу Онупера и  едва  удержался, чтобы не засмеяться в ответ. Кеселю не было
нужды притворяться: он выглядел, как некормленный людоед.
     Лук бежал прытко, Кесель злобно сопел, ругался, но не отставал.
     - Витя, в Кришну веришь?
     - Кто это?
     -  Не  важно...  Молись,  кому хочешь,  Витя,  авось  поможет. Ну,  еще
немножко... Сейчас мы им сделаем...
     - Что, Шура? Что нужно? Давай, я готов.
     - Еще немножко... Витя, у  нас приказ и мы  далеко... отмены приказа мы
не услышали, понял?...
     - ...!!!! Ты гений, Шура!
     Оноприенко и Исаев, стоя возле караулки,  развлекались вовсю: бегут как
миленькие,  с языками в  жопе...  Э... Э!... Отставить!  ... Отбой! ...  ...
Отставить!!! ... вашу..., ... .... ... ..., мудаки! Отставить!
     Но  у Лука и Кеселя  в  головах  приказ, отмены которого они не слышали
из-за  расстояния и служебного рвения.  Пломбы с огнетушителей были сорваны,
огнетушители перевернуты и квасно-коричневые струи мощно  били в  деревянные
ворота бокса  No1. Солдат и ефрейтор стояли бок  о бок,  уверенно  и  дружно
попирая  кирзовыми  сапогами  охраняемую территорию. Они не  оглядывались, у
каждого  рот  до  ушей:  командирский  лай приближается очень быстро  и надо
успеть наулыбаться впрок, прежде, чем те подбегут...
     - ...в  деревянном бушлате... запомнишь навсегда... -  Лук отрешенно  и
строго  изучал кокарду на фуражке  Онупера: старлея тоже  можно понять - ему
смену  сдавать,  поломбы и  огнетушители менять, командованию объяснительные
писать... мама родная, бедный Онупер... а Витька-то  поддержал, не испугался
за лычки. Да и вообще...  В случае  чего отмажу  -  все на  себя возьму. Ну,
Витька, молоток...
     Кесель  тоже стоял - шальной и легкий, как  воздушный шарик, не в силах
до конца осмыслить  свалившееся  солдатское счастье: отомстили, да как! Даже
если и обломятся лычки - такое  не стыдно на дембеле вспомнить, детям-внукам
рассказать...  Да  и  не выдаст его Исаев,  отмажет... И земляк Костенко, из
штаба  писарь, шепнул  по секрету,  что представление уже подписано...  Шура
нормальный парень, что надо парень, хоть и питерский... Изобретатель.
     В часть ехали  молча: солдаты радостно переглядывались, офицеры строили
планы мести, одновременно продумывая тексты рапортов и объяснительных...
     И объяснительные, и рапорты будут написаны, обязательно будут, особенно
Онупером, Исаев-то в этой истории с боку припеку...
     А с  ответной местью  все  сложнее,  ежели  не  спеша  подумать. Кесель
будущий сержант, Плевок  его  хочет сделать замкомвзвода, ссориться с ним...
Нет  смысла, одни неудобства.  Лук -  питерский,  дембельнется  за сорок три
километра  на север,  это  рукой подать. Бывали случаи, как раз с  такой  же
ленинградской сволочью. И из более  далеких мест приезжали...  Но Лук все же
попляшет, сволочь...
     И  вендетта  продолжилась  до  луковского дембеля, по-мелкому,  неявно,
исподтишка... Участвовали в ней Лук и Онупер,  в основном. Для Лука это была
цена обретенной дружбы.
     Да, Лук и Кесель стали  друзьями, настоящими  проверенными корешками. А
такое дорогого стоит, не правда ли?