Орлов Павел Андреевич : другие произведения.

Охотники за алмазами

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  ОХОТНИКИ ЗА АЛМАЗАМИ
  
  ПРОФЕССОР ДЖЕЙМС СТОУН
  
  Профессор Кембриджского университета Джеймс Гарри Стоун, доктор
  минералогии и геохимии, вышел из лимузина возле своей лондонской
  квартиры на Ватерлоу стрит, 45, когда Биг Бэн пробил десять часов вечера.
  Профессор отпустил машину и, опираясь на трость, остановился в
  нерешительности, пристально всматриваясь в стрельчатые окна высокого
  особняка: в окнах его квартиры, выходящих на улицу, света не было.
  ''Значит, Мари дома нет, - подумал он, поежившись от сырого
  пронизывающего ветра, - хотя, судя по ее телеграмме, она должна была
  приехать еще вчера... странно!''. Широким твердым шагом он прошел через
  палисадник, огораживающий фасад дома от прохожей части улицы, открыл
  своим ключом парадную дверь квартиры и вошел в прихожую. Не включая
  свет, он поставил трость в угол, разделся и прошел в гостиную. Свет
  уличных фонарей, проникая через не зашторенные окна, тускло освещал
  большую комнату. Профессор осмотрелся: идеальный порядок в гостиной -
  дрова вместе с растопочной щепой, сложенные пирамидой в камине, поднос
  на круглом столе с аккуратно сложенной стопкой газет и почты, говорили о
  том, что мисс Кетти, приходящая домработница, тщательно подготовила
  квартиру к приезду хозяйки. Жена профессора Мари Стоун с их пятилетней
  дочерью Айрин уже более месяца гостили у родителей в Эдинбурге. Мисс
  Кетти ждала их возвращения домой вчера и сегодня, но они так и не
  приехали. Хозяина она не ждала и потому ушла домой в восемь часов вечера.
   Постояв какое-то время в задумчивости, профессор подвинул широкое
  кресло к камину, вынул из кармана брюк хромированную зажигалку,
  чиркнул и поднес голубоватый огонек к пирамидке. Смолистая щепа быстро
  загорелась, охватывая длинными языками пламени толстые поленья - камин
  разгорался. Блики пламени заплясали по паркету, потолку и стенам, гоняя по
  гостиной прыгающие тени. От камина повеяло теплом, и тонкий запах
  топленной хвойной смолы начал распространяться по квартире.
  Профессор уселся в кресло поудобнее и развернул его так, чтобы лучи
  открытого пламени падали на лицо. Он закрыл глаза и попытался
  расслабиться. Чувство усталости и раздражения не покидали его с того
  самого момента, когда четыре часа тому назад он покинул кабинет ректора
  университета в Кембридже. Езда в экспрессе Донкастер - Лондон, которая
  заняла более трех часов, не улучшила его состояния. Только теперь, сидя у
  пылающего камина своей лондонской квартиры, он стал постепенно
  оттаивать. Спустя какое-то время он мысленно вернулся к событиям, недавно
  произошедшим в кабинете ректора.
  Так что же, собственно, произошло? Не более двух недель назад
  профессор закончил работу над очередной монографией ''Алмазы и научно-
  технический прогресс'', где он обосновал возможность и необходимость
  промышленного изготовления искусственных алмазов. После успешного
  обсуждения труда на научном совете факультета минералогии, он направил
  его в университетское издательство, где обычно печатались лекции и
  научные труды сотрудников университета. Полагая, что все трудности уже
  позади, (ведь последние полтора года ему пришлось работать, как мулу), он
  решил уехать в Лондон и отдохнуть неделю в кругу семьи. Однако почти
  перед самым отъездом, когда у него в кармане уже лежал билет на экспресс,
  его пригласили ''на минуточку'' к ректору. Оказывается, его монография
  была отозвана из издательства для уточнения некоторых изложенных в ней
  положений, которые, по мнению его уважаемых коллег, ''некорректны'' в
  научном плане и ''не актуальны'' экономически. Это было что-то новое, так
  как ранее ни у кого из них подобных замечаний не было. Профессор пытался
  доказать абсурдность подобных утверждений, но наткнулся на стену и начал
  терять самообладание, что бывало с ним очень редко. Окончательно его
  доконал молодой бакалавр геохимии Томас Мэлони, бывший ученик
  профессора, которого он же и рекомендовал включить в научный совет
  кафедры минералогии. После десятиминутной болтовни, нисколько не
  смущаясь, Мэлони заявил: ''Из вышеизложенного очевидно, что тема
  последней работы доктора Стоуна не актуальна и никакой научной или
  практической ценности не имеет. И, вообще, доктор Стоун занялся последнее
  время проблемами, находящимися за пределами его компетенции и
  интересов университета''. У профессора потемнело в глазах от
  непреодолимого желания обрушить на голову этого щенка свинг слева, от
  которого неоднократно ложились на ринг знаменитые университетские
  боксеры, но он удержался. Не говоря ни слова, он вышел из кабинета
  ректора, хлопнув при этом дверью, и отправился на вокзал.
  Поезд шел быстро, выбивая колесами какую-то барабанную дробь. За
  окном вагона мелькали станции, на которых экспресс не останавливался, но
  профессору казалось, что его вагон стоит на месте, а все вокруг него несется
  в круговой пляске. Мысли его зациклились на одном месте: ''Мэлони не мог
  придумать эту тарабарщину сам. Его кто-то натравил на меня, но кто, когда и
  зачем?''. Не продвинувшись в своих размышлениях ни на дюйм, он
  почувствовал, что на него накатывается усталость и это стало его еще больше
  раздражать. В таком состоянии экспресс доставил профессора Стоуна в
  Лондон. Он пересел в такси и резко произнес: ''Ватерлоу стрит, сорок пять''!
  Только теперь, сидя перед пылающим камином полуосвещенной
  гостиной, он постепенно восстанавливал свое обычное самообладание и
  способность рационально мыслить. ''Так что же там утверждали? - он четко
  представил себе последнюю фазу стычки со своими оппонентами, Я
  занимаюсь не своим делом... Ну, как бы не так!..''.
  Его память, как четко работающая машина времени, мгновенно перенесла
  его в небольшой шотландский городок Керколди на берегу залива Ферт-оф-
  Форт. Здесь в каменном, заросшем плющом коттедже Стоун-Холл, он
  родился и жил с родителями и бабушкой все свои дошкольные годы.
  Бабушка очень любила Джеймса и отдавала его воспитанию все свободное
  время. У нее была большая коллекция камней из многих стран мира, которые
  она собирала всю свою жизнь и хранила в матросском сундучке, окованном
  медью. Особенностью этой коллекции было то, что редкие полудрагоценные
  и драгоценные камни были отшлифованы до зеркального блеска только со
  стороны одного среза или грани, открывавших цвет, пестрые узоры и
  ''душу'' минерала. Бабушка была страстным минералогом и говорила о
  камнях, как о живых существах, родившихся в далекие эпохи сотворения
  мира и продолжающие жить по сей день. Она была убеждена, что свойства
  камней определяется их ''характером'', который зависит от времени лунного
  года и фазы луны. ''Они, как люди могут быть добрыми, безразличными или
  злыми, - говорила она, - могут лечить или убивать. Все зависит от
  проявления той или иной черты их характера''. Очень часто она эффективно
  использовала свои знания о камнях на практике. Маленький Джеймс был
  физически очень развитым мальчиком и часто приходил домой после игры в
  мяч или драк с мальчишками ''за справедливость'' с синяками, шишками и
  ссадинами. Тогда бабушка укладывала Джеймса на кровать, брала один из
  своих камней и прикладывала отшлифованной стороной к шишке или
  ссадине. И свершалось чудо: опухоль спадала, синяк рассасывался, от
  ссадины не оставалось и следа. Предметом особого внимания и заботы
  бабушки была пластина из невзрачного на вид черного камня с
  равномерными вкраплениями зелено-голубых кристаллов (группы
  шунгутов). Пластина имела форму неправильного круга размером 2,5 на 5
  дюймов с хорошо отшлифованными плоскостями и необработанной кромкой.
  В четверти дюйма от кромки в пластине было отверстие с вделанным в него
  серебряным кольцом. К кольцу крепилась длинная серебряная цепочка с
  таким же кольцом на ее свободном конце. Бабушка называла этот камень
  ''Русский талисман'' и хранила его отдельно от других в мельхиоровом
  кубке с куполообразной крышкой. Камень обладал чудодейственной силой:
  если у кого-нибудь из семьи возникали проблемы с желудком или кто-то
  простужался, бабушка наливала в кубок простой воды и помещала туда на
  определенное время черный камень. Потом она давала выпить стакан этой
  воды своему пациенту и снова свершалось чудо: через два-три часа тот
  полностью выздоравливал. Под влиянием бабушкиных рассказов о камнях, о
  феях и дэвах, охраняющих пещеры в шотландских горах, наполненных
  драгоценными камнями, у Джеймса появилась не только любовь к камням, в
  нем пробудился дух страстного минералога и поэта. Вскоре он сам начал
  собирать камни во всей округе и в его комнате появились горы камней.
  Отец Джеймса Гарри Стоун, видный уже в то время астрофизик, весьма
  снисходительно относился к увлечению сына, хотя его самого интересовали
  в основном небесные камни. Иногда, возвращаясь из многочисленных
  экспедиций, он привозил Джеймсу маленькие осколки метеоритов и каждый
  раз доходчиво объяснял ему: ''Смотри, Джей, этот камешек летел к нам из
  далеких миров возможно миллионы лет, а из чего он состоит? Из железа и
  минералов, которых полно на нашей планете. А о чем это говорит? Природа
  создала Вселенную из тех же веществ, которых создана и наша земля. В
  камнях нет ни волшебства, ни души - это минералы, металлы и их сплавы,
  созданные природой миллиарды лет назад... Человек должен научиться все
  это использовать с пользой для себя - вот тебе и все чудеса''! И ещё он
  бывало при случае, говорил: ''Запомни основные принципы, Джей, и всегда
  следуй им: если ты начал какое-то дело, то доводи его до конца, если начал
  игру - выигрывай, если полез в драку - побеждай!.. Столкнулся с
  несправедливостью - борись с нею не жалея сил, однако в драку лезь только
  тогда, когда уверен, что без этого не обойтись''.
  У Джеймса был еще дядя Вилли Стоун, который был старше отца на три
  года, жил в провинциальном городке Авимор, расположенном на реке Спей в
  центральной Шотландии. Он имел лишь начальное образование, рано
  женился и владел большой овцеводческой фермой, которая досталась ему как
  приданное от жены, Ребекки Тейлфорс. Он очень хотел иметь сына, но у них
  родилась дочь Лаура, которую очень полюбил, хотя и продолжал мечтать о
  сыне. Но красавица Ребекка устроила себе длительные ''каникулы'' и Вилли
  Стоуну ничего не оставалось, как привязаться к своему племяннику Джеймсу
  и начать воспитывать его на свой лад.
  Дядя Вилли не любил английский бокс, считая его детской забавой, зато
  во всех видах шотландской борьбы не было ему равных. Это был
  необычайно сильный и храбрый человек, не боявшийся ни людей, ни чертей,
  ни горных духов.
   Обычно в конце лета, когда ферму можно было оставить на попечение
  своих помощников, дядя Вилли приезжал с дочерью на несколько недель в
  свое родное гнездо Стоун Холл и принимался за воспитание племянника. Он
  учил его всем известным и неизвестным приемам борьбы и драки, которыми
  сам владел виртуозно. Учил его метко стрелять из карабина, метать тяжелый
  шотландский нож во вкопанную в землю тонкую жердь, лазать по скалам.
  Джеймс быстро усваивал уроки дяди Вилли, набирался сил и становился
  этаким крепышом, которого стали побаиваться не только его сверстники.
  Бывало дядя Вилли с радостью наблюдал, как Джеймс и Лаура лазали по
  высоким отвесным прибрежным скалам, о которые с ревом разбивались
  огромные волны прибоя, а встревоженные чайки с яростным криком
  нападали на детей, пытаясь сбросить их в море. ''Вот моя школа, - думал он,
  - они смело пойдут по жизни, из них выйдет толк...''.
  Мать Джеймса, Эмили Стоун, урожденная Довалл, мало уделяла
  внимания воспитанию Джеймса и весьма скептически относилась к его
  увлечению камнями, так как интересовалась лишь теми из них, которые
  находились в золотой оправе перстней, брошек, сережек и кулонов. Однажды
  Джеймсу удалось отбить от скалы крупный осколок, на изломе которого
  заблестели полупрозрачные кристаллы целестина. Он тогда еще не знал, что
  это редкий очень ценный минерал, содержащий стронций. Джеймсу очень
  понравился добытый им камень и он поспешил домой, чтобы показать его
  бабушке. Но ее дома не оказалось и Джеймс решил показать красивый
  камень матери. ''Вечно ты таскаешь в дом всякую дрянь, Джей, - заявила
  она, мельком взглянув на камень, - этот не лучше остального мусора...
  Выброси!'' После этого случая Джеймс больше никогда не показывал матери
  свои находки.
  В период учебы в горном колледже в Эдинбурге Джеймс продолжал
  улучшать свою коллекцию минералов, скрупулезно собирая и записывая
  новые сведения о них, обращая особое внимание на их промышленную
  ценность. Его самым любимым из всех известных минералов стал алмаз.
  Именно в те годы у него появилось непреодолимое желание и мечта написать
  большую книгу о камнях и людях, включая и то, чему учила и о чем
  рассказывала ему бабушка.
  Первую книгу ''Сага о самоцветах'', которая выдержала три издания и
  принесла ему известность не только в Великобритании, но и далеко за ее
  пределами, он написал после окончания университета. Еще имея только
  степень бакалавра, он написал другую книгу ''О чем рассказывают камни''.
  Это был большой научно-художественный труд, вошедший в классическую
  литературу этого жанра. После защиты докторской диссертации, им было
  написано множество лекций и монографий, по которым учились и
  воспитывались будущие видные геологи. Получив профессорское звание, он
  более года работал в Африке на богатейшем в мире месторождении алмазов
  Кимберли. Именно здесь доктор Стоун начал собирать материалы для
  энциклопедии о камнях. Он мечтал о длительной экспедиции в Бразилию,
  страну, которая на протяжении последних ста лет была главным
  поставщиком алмазов на мировом рынке. План такой экспедиции бы
  разработан им во всех деталях и одобрен научным советом университета, но
  из года в год откладывался из-за отсутствия необходимых средств на его
  осуществление. Он полагал, что может побывать в Бразилии до начала
  работы над монографией о возможности промышленного изготовления
  искусственных алмазов. Дело в том, что некоторые образцы бразильских
  алмазов были абсолютно уникальны по чистоте, весу и форме, и Стоун
  надеялся выяснить причину этого феномена на месте их рождения. Однако к
  его большой досаде поездку в Бразилию пришлось отложить, а в довершение
  ко всему - неожиданные неприятности...
  Самые яркие эпизоды его детства, где основными персонажами были
  бабушка и дядя Вилли, промелькнули перед мысленным взором профессора,
  как на экране кино. Воспоминание о детстве, юности всегда приводили его в
  благодушное состояние и вызывали новый прилив жизненных сил. Ситуация,
  в которую он попал несколько часов назад, казалась ему теперь глупой и
  смешной. Саркастически улыбаясь, он подумал вслух: ''Пусть меня черти
  съедят со всеми потрохами, если я не знаю, что мне делать дальше. Это
  лежит на грани возможного, но я сделаю это...''.
  
  
  
  НЕЖДАННОЕ ПИСЬМО
  
   Профессор поднялся с кресла, сделал несколько разминочных
  упражнений, включил свет и подошел к зеркалу, стоявшему у стены возле
  часов. Перед ним предстал плотно сложенный человек немного выше
  среднего роста в деловом темном костюме. Прямые, немного грубоватые
  черты лица, широкий слегка выдающийся вперед подбородок, высокий лоб,
  выдавали в нем человека несгибаемой воли. Он казался еще очень молодым,
  хотя его каштановые коротко остриженные волосы украшала серебристая
  прядь. Профессор отвел голову немного назад и напряг мышцы. Его двойник
  в зеркале вмиг преобразился: теперь это был боец ринга, готовый броситься в
  бой, которому стал тесен деловой костюм. Сняв пиджак, профессор бросил
  его на диван рядом с тигренком - любимой мягкой игрушкой дочери. ''Так
  почему же задержалась Мари, не заболела ли крошка Айрин?'', - думал он,
  поглаживая пальцами тигренка, ''Завтра пошлю им телеграмму''. Он хотел
  было отправиться в спальню, но взгляд его упал на поднос с газетами и
  почтой. Спать ему не хотелось. Он сел за стол, подвинул к себе поднос и стал
  разбирать почту, полагая, что там могло быть письмо от Мари. Счета, с
  которыми обычно расправлялась его жена, он отложил сторону, не вникая в
  их суть. Несколько писем из Оксфорда и Бирмингема были также отложены
  на завтра. Писем из Эдинбурга не было, и лишь один нестандартный конверт
  светло-зеленого цвета привлек его внимание. Лондонский адрес профессора
  был отпечатан крупным шрифтом на английском языке, обратный адрес не
  был указан. На прямоугольном штампе отправителя значилось: ''Бразилия.
  Рио-де-Жанейро. 10 октября 1913 года''. На штампе лондонской почтовой
  компании стояла дата: 25 октября 1913 года, Лондон. Профессор не
  торопился вскрыть конверт без обратного адреса, пытаясь вспомнить что-
  нибудь такое, что могло связывать его с Бразилией вообще и с Рио-де-
  Жанейро в частности. ''Сегодня 26 октября. Значит мисс Кетти получила его
  вчера днем, - думал профессор, продолжая держать конверт в руке, - и, судя
  по отметкам и штампам, оно пробыло в пути пятнадцать суток. И это с
  учетом различных почтовых задержек на суше. Ну пусть на это ушло три
  дня, тогда оно пересекло океан по прямому морскому пути Рио-де-Жанейро -
  Лондон за двенадцать суток - это очень быстро. Три тысячи девятьсот
  морских миль за десять-двенадцать суток может, пожалуй, пройти пока
  только один быстроходный лайнер - ''Королева Виктория''. Ну да ладно,
  завтра все это проверю''. Он осторожно вскрыл конверт, извлек вчетверо
  сложенный лист белой плотной бумаги, развернул его и осторожно положил
  перед собой на стол. Текст письма был отпечатан на пишущей машинке
  крупным шрифтом, а само письмо напоминало официальный документ.
  
  
  Профессору Кембриджского университета,
  Доктору Джеймсу Гарри Стоуну,
  Лондон, Ватерлоу стрит, 45.
  
  Уважаемый Сэр!
  
  Спешу сообщить Вам, что экспедиция вглубь Бразилии, о которой мы
  говорили с Вами в Лондоне, полностью подготовлена и выступает из Рио 15-
  го ноября 1913 года.
  Я буду очень рад и признателен Вам, если Вы сочтете возможным
  принять в ней участие в качестве моего друга, коллеги и научного
  консультанта от Кембриджского университета.
  Имею основание предполагать, что интересной работы будет много,
  поэтому рекомендую пригласить с собой своего ассистента. О техническом и
  продовольственном обеспечении не беспокойтесь - это все я беру на себя.
  Основной состав экспедиции невелик: я, врач доктор Бернардо, четверо
  моих сотрудников и Вы в качестве ассистента. Проводники и носильщики не
  в счет. Если Вы по какой-то причине не успеете прибыть в Рио к указанному
  сроку, то Вас будет ждать мой ассистент Родригес Хесус в гостинице
  ''Малага'' до 28-го ноября включительно. Подробности обсудим при
  встрече.
  
   С уважением,
   Доктор Хосе Франциск Лабо,
   8 октября, Рио-де-Жанейро.
  
  
   - Ну конечно это доктор Лабо! Как я мог забыть о нем?! - произнес вслух
  профессор, хлопнув себя по лбу. - А ведь я обещал написать ему, но так и не
  собрался, хотя с тех пор прошло уже более года.
  Перед его мысленным взором всплыл образ высокого человека средних
  лет с черными прямыми волосами и мужественными чертами смуглого лица.
  Широкие черные брови, большой слегка крючковатый нос и коротко
  остриженная черная бородка, придавала ему сходство с искателем
  приключений времен конквистадоров, как их рисуют на картинках. Они
  познакомились в Лондоне, когда в 1912 году получали высокие награды за
  свои научные труды в области минералогии: медали Вилластона,
  изготовленные из платины. Эта медаль учреждена Лондонским
  Геологическим Обществом в начале 19 века как высшая награда в
  естествознании. Доктор Лабо был не только известным ученым
  минерологом, но и страстным путешественником, открывшим не одно
  месторождение драгоценных камней. Самым любимым камнем Хосе, как и
  Джеймса, был алмаз. Накануне отъезда в Бразилию Хосе показал Джеймсу
  два камня: алмаз идеальной кубической формы весом шестьдесят восемь
  карат и такой чистоты, что казался абсолютно прозрачным, хотя и имел едва
  уловимый зеленоватый оттенок. Казалось, что его граней уже касалась рука
  гранильщика, так как они выбрасывали мощные пучки бирюзовых лучей,
  слепящих глаза. Вторым камнем был крупный осколок берилла голубовато-
  зеленого цвета - аквамарин. Эти драгоценные камни обычно относят к
  группе так называемых камней - талисманов. ''Знаете Джеймс, - сказал Хосе,
  вращая алмаз в пальцах так, чтобы лучи солнца отражались его гранями, - все
  известные месторождения алмазов в Бразилии истощаются, а некоторые из
  них к настоящему времени уже практически истощены. Особенностью же
  этого камня является то, что не на одном из известных мне месторождений
  таких алмазов нет. Еще один такой же камень по чистоте и форме, но весом в
  сто двадцать шесть карат, находится в геологическом музее в Сан-Паулу.
  Этот мне подарил вождь небольшого племени индейцев, когда я обследовал
  среднее течение Параны, сто миль вниз по течению от Трес-Лагоас. Я оказал
  ему тогда небольшую услугу - спас от укуса гремучей змеи. Однако он не
  знал откуда камень, так как ему его принес местный колдун, который сам
  потом куда-то исчез. Теперь я хочу обследовать Парану до стыка границ
  Парагвая и Аргентины. Но я еще окончательно не решил. Возможно, это
  будет верховье Амазонки. Что касается берилла, то я хочу попутно
  обследовать береговые породы на наличие в них этого минерала. Пока что
  этим занимаются, в основном, старатели-авантюристы. Эту небольшую
  экспедицию я постараюсь организовать в ближайшее время и буду очень рад,
  если вы, Джеймс, примете в ней участие.
   Профессор не только не возражал, но был очень рад этому
  предложению, которое с благодарностью принял. ''Я сообщу вам обо всем
  заранее, Джеймс, как только все будет готово, - сказал доктор Лабо, пожимая
  руку профессора на прощанье, - полагаю, что на подготовку много времени
  не уйдет. Ждите от меня письма со всеми подробностями''. Какое-то время
  профессор серьезно обдумывал возможность своего путешествия в
  Бразилию, но прошел месяц, второй, а вестей от доктора Лабо не поступало.
  Острота вопроса сгладилась, научная работа полностью захватила его, и он
  совсем забыл об этом разговоре. С тех пор прошло более года и вот это
  нежданное письмо...
   В нем снова проснулась жажда путешествий. Профессор прочел письмо
  снова, сопоставляя указанные в нем даты встреч и начала экспедиции со
  своими возможностями. ''Времени очень мало, очень, - подумал он, вставая
  из-за стола, - что еще на это скажет Мари...'' Заложив руки за спину,
  профессор долго ходил по комнате, стараясь обдумать сложившуюся
  ситуацию во всех деталях. В результате перед ним возникли проблемы, не
  решив которых, об экспедиции нечего было и думать. ''Ладно, дорогой
  Джей, - произнес он вслух, обращаясь к самому себе, - хватит топтаться на
  месте - пора спать. Завтра начнем все сначала''.
   Мисс Кэтти вошла в квартиру, когда до девяти часов утра оставалось
  несколько минут. Она всегда приходила в это время и приступала к работе,
  когда часы отбивали девять ударов. По запаху прогоревшего камина и тихой
  возне на кухне она поняла, что дома кто-то есть. ''Значит хозяйка приехала
  уже поздно, - подумала она, - мне надо было подождать ее еще, а не
  торопиться домой...'' Кэтти быстро переоделась в свой обычный рабочий
  наряд: халат из цветистого ситца и мягкие домашние туфли, и направилась на
  кухню. Каково же было ее удивление, когда она застала там хозяина,
  готовящего себе завтрак. Этого она никак не могла допустить и сразу же
  взяла все в свои руки. Не прошло и двадцати минут, как они уже сидели за
  столом и пили ароматный чай с гренками. Кэтти заметила, что профессор не
  такой, как обычно и спросила его об этом:
   - Вы чем-то обеспокоены, сэр, не могу ли я быть вам чем-либо полезной?
   - Да, Кэтти, меня очень беспокоит, что Мари до сих пор не вернулась в
  Лондон. Кроме того, у меня сегодня очень много работы. Я сейчас заполню
  бланки телеграмм, отнесите их на телеграф и отправьте, пожалуйста.
   - Не стоит беспокоиться, сэр, если бы у миссис Мари случились какие-
  либо неприятности, она давно бы сообщила Вам об этом. Давайте
  телеграммы - я мигом.
   Профессор ушел в кабинет, а Кэтти направилась в прихожую. Вдруг у
  парадной двери громко звякнул колокольчик - почтальон принес газеты и
  почту. Кэтти отнесла все в гостиную и положила на поднос. ''Сэр! - позвала
  она громко. - Здесь письмо из Эдинбурга!''
   Письмо было от Мари. Оно занимало два листа почтовой бумаги и
  содержало много всяких подробностей. Четкий убористый почерк и легкий
  оптимистический стиль письма, который удавался только Мари, радовали
  профессора. Улыбаясь, он прочел письмо дважды. Однако одно место в
  письме насторожило его и он снова прочел: ''...Мама была очень больна,
  теперь выздоравливает, все хорошо. Однако я не могу ее пока оставить и
  вернусь в Лондон не раньше, чем через неделю...'' ''А вот это совсем плохо,
  - подумал он, усаживаясь в кресло и продолжая держать письмо в руке, - Я не
  могу ждать. Нужно, чтобы она приехала срочно хотя бы на один день. Без
  этого я не могу ничего предпринять дальше'' .
   Через полчаса профессор вручил Кэтти две телеграммы: одну для своего
  ассистента молодого бакалавра минералогии Дэвида Битона, а другую - Мари
  с просьбой срочно приехать хотя бы на один-два дня. Битона он просил
  изыскать возможность приехать к нему в Лондон уже сегодня вечером или,
  по крайней мере, завтра утром. Официально у него еще продолжался
  творческий отпуск, и он не хотел появляться в университете, пока не примет
  окончательного решения относительно поездки в Бразилию.
   После того, как мисс Кэтти унесла заполненные бланки телеграмм,
  профессор принялся за письма к коллегам по университету, в которых
  просил поддержать его, если возникнуть проблемы по поводу экспедиции.
   Мари Стоун была очень волевой женщиной, беззаветно любящей своего
  мужа и помогающей ему во всех его начинаниях. Получив от него
  телеграмму, она нисколько не удивилась и без промедления ответила:
  ''Джеймс, дорогой, не волнуйся еду''. Родителям она заявила: ''Если Джей
  говорит, что я ему срочно нужна, значит, это так и есть - я еду!". Вечером
  этого же дня, она мчалась в экспрессе в Лондон.
   Дэвид Битон не стал терять времени на ответную телеграмму. Он просто
  сел в поезд, идущий из Кембриджа в Лондон, и уже в восемь часов вечера
  был у профессора. Кэтти встретила Дэвида и провела его в гостиную. Из
  кабинета вышел профессор и радостно приветствовал своего молодого
  коллегу:
   - Большое спасибо, Дэвид, что вы так живо откликнулись на мою
  просьбу. Очень рад видеть Вас у себя. Кэтти, - это мой коллега по кафедре
  Дэвид Битон. Дэвид - это мисс Кэтти, наша домохозяйка и друг семьи, и...
  очень красивая девушка.
   - Я очень рада, сэр, спасибо, сэр, - ответила Кэтти нисколько не
  смутившись, сделав весьма скромный реверанс, - ужин подать в столовую,
  сэр?
   - Да, Кэтти, пожалуйста, и еще чай покрепче.
   - Хорошо, сэр, сейчас все будет готово, я мигом, - ответила Кэтти и тут
  же исчезла из гостиной.
   - Усаживайтесь поудобней, Дэвид, и рассказывайте, что там у вас нового
  в университете, как ваши дела?
   - Все тихо, сэр, ничего такого, - ответил Дэвид, усаживаясь в кресло
  возле камина напротив профессора, - только все скучают, никак не дождутся
  окончания вашего отпуска, сэр.
   - Ничего, пусть еще немного поскучают, возможно, я им скоро всем
  надоем. А разве Вам не интересно, Дэвид, почему я вас так срочно пригласил
  в Лондон?
   - Очень интересно, сэр.
   - Сейчас все поймете...
   Профессор поднялся с кресла, быстро прошел в кабинет и принес оттуда
  развернутое письмо доктора Лабо.
   - Вот, мой друг, читайте, - сказал он, протянув Дэвиду письмо, - читайте
  и скажите, что вы об этом думаете?
   Дэвид прочитал письмо несколько раз и, возвращая его профессору,
  озабоченно спросил:
   - Вы приняли предложение, сэр, и хотите уехать в Бразилию
  немедленно?
   - Я хочу использовать представившийся шанс, Дэвид, и рассчитываю на
  вас, как на своего ассистента.
   - А как же ваша работа, сэр, вы же хотели ее опубликовать в ближайшее
  время?
   - Ну и опубликуем ее потом, когда вернемся из экспедиции. К тому
  времени, надеюсь, наши оппоненты успокоятся.
   - Хочу заметить, сэр, что ''потом'' может оказаться очень поздно. Вчера
  к нам на факультет пришли любопытные документы из университета в
  Брюсселе. Тамошний молодой ученый физик, завкафедры прикладной
  физики Огюст Пикар, разрабатывает проблему изготовления искусственных
  алмазов. Они сели нам на хвост, сэр.
   - Ну и что? Пожелаем этому Огюсту Пикару удачи, Дэвид. Если это ему
  удастся, ну и слава Богу. Ведь это лишь доказывает, что мы на правильном
  пути, что не мы одни пытаемся решить важнейшую проблему века.
   - Но, сэр, если Пикар опубликует свои научные материалы первым, наш
  университет потеряет престиж!
   - Да черт с ним, с престижем, Дэвид, разве дело в нем? Получение
  искусственных алмазов дешевым промышленным способом - вот в чем наша
  задача. Но вы напрасно волнуетесь, мой друг, так как экспедиция, если она
  для нас состоится, продлится не более трех месяцев, я полагаю... За это
  время вряд ли Пикар сможет существенно продвинуться вперед. А вот если
  доктору Лабо удастся найти новое, не тронутое даже старателями,
  месторождение алмазов и мы будем в этом участвовать, то я ожидаю
  значительного прорыва.
  - Что вы имеете в виду, доктор?
  - Судите сами, Дэвид, что хочет от этой экспедиции доктор Лабо?
  Открытия новых месторождений драгоценных камней, как таковых. Для нас
  это тоже неплохо, но основную нашу задачу я вижу в раскрытии тайны их
  образования. Много ли мы знаем об этом, Дэвид?
  - Я полагаю, сэр, что не так уж мало...
   - Пусть будет так, но почему на разных месторождениях алмазы разные
  по форме, чистоте, весу и оттенкам, одни годятся лишь, как абразивные
  материалы, а из других получаются ювелирные шедевры? Почему, при тех
  чудовищных давлениях и температурах, которые мы можем получить в
  лабораторных условиях, высококачественном исходном материале и
  различных временных параметрах, мы не смогли пока получить хотя бы
  крохотного алмазика? Да потому, что в природе нет ни углерода высокой
  чистоты, ни заранее заданных температур и давлений - это все сочетания
  случайных событий. Но что совершенно очевидно: в процессе превращения
  исходного углерода в кристаллы алмазов участвует некоторый элемент-
  катализатор, а возможно и несколько одновременно. Пока это тайна
  природы, Дэвид, пока... Если я прав и нам удастся проникнуть в эту тайну -
  мы победили! Так я могу на вас рассчитывать, дорогой коллега? Только
  имейте в виду, что фактор везения во всяком поиске очень велик, риск
  путешествий по Бразилии очень высок, а вернуться мы можем ни с чем.
   - Для меня это большая честь, сэр, прикажете собираться?
  - Благодарю вас, Дэвид, я рад, что вы согласны. Вы настоящий друг!
  Только давайте впредь называть друга по имени, как коллеги и друзья. Не
  возражаете, Дэвид?
   - Я счастлив, сэр, когда мы отправимся? Я полагаю... на подготовку
  понадобятся не меньше трех дней?
   - Давайте сделаем так, Дэвид: вы завтра же утром возвратитесь в
  Кембридж и займетесь подробным составлением списка снаряжения и других
  вещей, необходимых для этой экспедиции. Ничего лишнего - все придется
  тащить на себе через сельву. Учтите также, что пропитание мы будем
  добывать охотой и рыбалкой - другого там не дано.
   -Я понимаю, сэр, а что предпочтительнее: охотничьи ружья или
  карабины и какого калибра?
   - Возьмем мои ружья двенадцатого калибра. У меня есть два прекрасных
  двуствольных ружья - подарок дяди Вилли. Патронов берите не много, ну
  зарядов по сто на нос, одну треть с картечью. Только это все пока на бумаге,
  Дэвид. Завтра вечером или послезавтра приедет Мари и, если она не
  согласится остаться на время моего отсутствия дома или у своих родителей,
  тогда экспедицию придется отложить на неопределенное время.
   Они так увлеклись обсуждением различных проблем, что не заметили,
  как в гостиную вошла Кэтти и остановилась возле кресла профессора.
   - Сэр, - обратилась она к нему, уловив минутную паузу в разговоре, -
  ужин подан.
   - Вот это кстати, Кэтти, большое спасибо. Мы очень проголодались,
  правда, Дэвид?
   - Это верно, мисс Кэтти, - ответил Дэвид, поднимаясь с кресла вслед за
  профессором, - я так торопился в Лондон, что не успел даже перекусить.
   - Они прошли в столовую. Стол был сервирован на две персоны. Запах
  поджаренного бекона с луком и картофелем щекотал ноздри. Профессор
  подошел к бару и достал высокую квадратную бутылку шотландского рома и
  два бокала. Поставив ром и бокалы на стол, он обратился к Кэтти:
  - Уже поздно, Кетти, вы можете идти домой, мы сами все уберем со стола,
  благодарю вас.
  - Как вам будет угодно, сэр, только лучше, если я сделаю это. Я могу
  подождать, еще не поздно, а я живу совсем рядом.
  Однако профессор настоял на своем, и Кэтти ушла домой. Профессор и
  Дэвид обсуждали различные проблемы предстоящего путешествия далеко за
  полночь, пытаясь найти для каждой из них приемлемое решение.
  Необходимые расчеты делались весьма приблизительно, так как не был
  точно известен ни маршрут движения, ни параметры области обследования.
  Профессор предполагал, что эта область находится где-то на стыке границ
  Перу и Колумбии в верховьях Амазонки. Это следовало из отдельных реплик
  доктора Лабо. Тогда в Лондоне, в беседе с профессором он с беспечным
  видом заметил: ''...Это забытая Богом и людьми земля, где сходятся границы
  трех государств, но добраться туда можно только по водным путям''. Судя
  по данным атласа мира издания 1910 года, имеющегося у профессора, эта
  область Бразилии была абсолютно дикой - ни одного населенного пункта на
  сотни миль вокруг. Только на левом берегу излучины Амазонки, прямо на
  границе Колумбии и Бразилии, стояла точка с надписью: фактория Летисия.
   - У меня возникли большие сомнения относительно этого пункта, доктор
  Джеймс, - сказал Дэвид, задумчиво поглядывая на изображение Бразилии на
  карте, - обратите внимание на следующее: чтобы добраться от Макапа до
  Летисии, нужно пройти вверх по течению Амазонки не менее тысячи трехсот
  миль. Если идти непрерывно в течение двенадцати часов в сутки со
  скоростью десять миль в час, что мало вероятно, то на это потребуется не
  менее одиннадцати суток. А, чтобы добраться от Рио-де-Жанейро до Макапа
  морем вокруг мыса Кальканьяр, потребуется еще десять суток, как минимум.
  С учетом возможных дорожных ситуаций - это может занять целый месяц.
  Так зачем же тогда доктор Лабо приглашает нас в Рио, чтобы совершить с
  ним месячное путешествие по воде? Проще было бы собраться прямо в
  Макапа... Здесь что-то не так, сэр.
   - Я уже думал об этом, Дэвид, - ответил профессор, одобрительно кивнув
  головой, - очевидно Хосе Лабо изменил свой первоначальный план, но мы
  должны придерживаться какой-то определенной версии. Так нам будет легче
  подготовиться, и пусть это будет пока область Летисии.
   На следующий день в десять часов утра Дэвид Битон простился с
  профессором, а уже в три часа дня был в Кембридже.
   Поезд из Эдинбурга, в котором ехала Мари Стоун со своей дочерью,
  прибыл в Лондон 29 октября 10 часов 35 минут утра точно по расписанию.
  Профессор встретил жену и дочь с цветами и, после радостных приветствий,
  отвез их на такси домой. Мисс Кэтти встретила их на пороге дома, сияя от
  радости и широко раскрыв руки, чтобы подхватить бегущую к ней Айрин.
  Девочка была свежа, подвижна и, казалось, многочасовая езда в поезде
  нисколько не утомили ее, чего нельзя было сказать о Мари. Смутная тревога
  не покидала ее всю дорогу и, только войдя в дом, она немного успокоилась.
  Пока Кэтти занималась с Айрин, Мари прошла в гостиную, и поправила
  волосы. Рассматривая себя, она иронически улыбалась - ее не устраивал вид
  собственного отражения. ''Что это со мной? У меня очень усталый вид, -
  резюмировала она результаты своего наблюдения, - нужно часика два-три
  поспать. Обязательно''. Потом она осмотрелась вокруг, заглянула в
  столовую, где был накрыт стол для ленча, и начала разбирать дорожные
  чемоданы. Ее очень интересовал вопрос: зачем Джеймс срочно вызвал ее в
  Лондон? Но она решила пока ни о чем не спрашивать. ''Он сам скажет об
  этом, - думала она, когда сочтет нужным''.
   - Извините, мадам, - прервала ее размышления Кэтти, войдя в гостиную,
  - хвойная ванна готова, потом ленч, мадам.
  - Большое спасибо, Кэтти! - воскликнула Мари, босая на диван какую-то
  из своих вещей, - это так кстати.
   Потом, после ванны, рассматривая себя в овальном зеркале ванной
  комнаты, она заметила вслух: ''Ну вот теперь гораздо лучше, однако поспать
  часика два все же нужно''.
   За ленчем Мари почти ничего не ела, только выпила чашку чая и,
  сославшись на усталость, ушла в спальню. Профессор проводил жену
  тревожным взглядом: ''Хорошо, - подумал он, - пусть отдохнет с дороги,
  вечером мы обо всем спокойно поговорим''. Зато Айрин, уплетая яблочный
  пирог за обе щеки, весело болтала с Кэтти, уверяя ее в том, что днем спать не
  обязательно, что днем лучше всего гулять. Кэтти соглашалась с ней, но
  утверждала, что на все есть свое время, а когда ленч закончился, то отвела ее
  в детскую и уложила в постель.
   После обеда Мари еще долго оставалась с Кэтти в столовой, помогая ей
  управляться с посудой, не забывая при этом обсуждать лондонские новости и
  перемывать косточки соседям. Айрин с отцом затеяли игру, в которой были
  задействованы и тигренок, и перевернутые кресла, и диванные подушки. И
  вот: ''свирепый тигр нападает на заблудившегося в джунглях
  путешественника... У него есть ружье, но нет патронов и он не может
  стрелять. Спрятаться негде и путешественник отбивается прикладом ружья,
  как дубинкой, но тигр наступает, что делать?..'' Не сдобровать бы
  путешественнику, если бы часы не пробили девять ударов: в гостиную вошла
  Мари и, как и полагается волшебнице, превратила страшного тигра в мягкую
  игрушку, которая вместе с подушками мирно улеглась на диване. Джунгли
  превратились в обычные кресла, вернувшиеся на свои места, а попавшего в
  беду путешественника в обычного папу Джеймса.
   - Простите меня, мои дорогие, что я прервала вашу игру - уже поздно и
  детям пора спать.
   - Хорошо, мама, я пойду, только ты доскажи мне сказку про гномов из
  алмазной пещеры, которую рассказывала, когда мы были у бабушки, ладно?
   Мари согласилась и увела Айрин в детскую. Профессор ушел в кабинет,
  но вскоре вернулся в гостиную и положил на стол письмо доктора и
  несколько листов исписанной бумаги. Он прилег на диван и стал ждать.
   - Прошло не менее часа, прежде чем Мари вернулась в гостиную.
  Внешне она была совершенно спокойна. Присев на диван, она тихо спросила:
  - Что случилось, Джей?
  - Ничего особенного, дорогая, нам нужно обсудить один очень важный
  вопрос и принять решение - времени очень мало.
   - Он поднялся с дивана и подал Мари письмо доктора Лабо. Мари
  внимательно осмотрела конверт и, не спеша, вслух, прочла письмо. Потом
  она еще раз прочла его про себя и с любопытством посмотрела на мужа.
  - А кто такой этот доктор Лабо? Я что-то такого не припоминаю...
  - Коллега из Бразилии. Мы познакомились с ним здесь в Лондоне более
  года назад. Он еще тогда приглашал меня в экспедицию, но прошло много
  времени, и я почти о нем забыл.
  - Ты ему доверяешь, Джей, тебе нужна эта экспедиция?
  - Как человека я его совсем не знаю, но, как ученого - да, это большая
  величина!
   - Это плохо, Джей, нам придется иметь дело не с величиной, а с
  конкретным человеком и его людьми... Ты их знаешь?
   - Как же я могу их знать? На месте уточним детали и маршрут
  экспедиции, с людьми познакомлюсь и все такое. Времени нет на раскачку,
  Мари, решение надо принимать сейчас.
  - Хорошо, давай принимать решение сейчас, так в чем проблема,
  Джеймс?
   - Их три, Мари, во-первых - это твое согласие, во-вторых, нужно
  согласие совета директоров университета, в-третьих - это деньги. Одно дело,
  - убедить совет в целесообразности такой экспедиции и совсем другое -
  получить деньги на ее осуществление.
   - Ну, первой проблемы нет - я согласна. Решай остальные и поехали.
  Сегодня же напишу твоей кузине Лауре, чтобы она приехала к нам и побыла
  с Айрин, пока мы будем путешествовать по Бразилии. Не теряй времени,
  Джей, и лучше бы тебе уехать в Кембридж уже завтра утром.
   Когда до профессора дошел весь смысл последней фразы,
  произнесенной Мари тоном окончательного решения, у него перехватило дух
  и запершило в горле.
   - Ты что же, Мари, хочешь отправиться со мной в экспедицию?
   - Конечно, Джей, я не могу отпустить тебя одного. В письме же сказано,
  что ты можешь взять с собой одного помощника, вот я и буду помогать тебе.
   - Да что ты такое говоришь, Мари? У меня уже есть ассистент Дэвид
  Битон. Ты знаешь его. Кроме того, доктор Хосе Лабо не предлагает нам
  развлекательное путешествие по Бразилии. Его экспедиция - это тяжелая
  работа даже для опытных геологов - придется пробираться через
  непроходимую сельву, где путник не может сделать и шагу без мачете,
  придется лазать по скалам, преодолевать водные преграды, кишащие
  рептилиями. Пищу придется добывать охотой. Возможны различные
  заболевания. Ты даже не знаешь, Мари, о чем просишь!
   - Я знаю камни, я умею врачевать, как твоя бабушка. Я буду полезна,
  Джей, вот увидишь!
   Профессор раньше и подумать не мог, что его жене может прийти в
  голову абсурдная идея отправиться с ним в экспедицию. Но он хорошо знал,
  что нажимать на Мари - дело бесполезное. Нужно было, чтобы она сама
  отказалась от этой идеи и он решил сгустить краски.
   - Послушай, Мари, Бразилия - это сельва, горы, реки, болота; тучи
  москитов, от которых невозможно спастись; туманы, несущие желтую
  лихорадку; землетрясения, раскачивающие сушу, как морскую волну. Кроме
  того, и ты это знаешь, бразильцы очень щепетильны по отношению к
  женщине - они не допустят, чтобы ты подвергалась таким опасностям, они
  просто вернут нас обратно, вот и все! А мне очень хотелось бы использовать
  этот шанс. Доктор Лабо надеется найти новые месторождения бразильских
  алмазов. Но, даже если нам это не удастся, у меня будет достаточно новых
  материалов для энциклопедии и других научных трудов. Это очень важно,
  Мари, - это моя работа.
   - Я никак не могу, Джей, отпустить тебя одного... Ну никак не могу! Я
  не хочу расставаться с тобой, даже на короткое время, ну как ты этого не
  можешь понять?
   Мари скрестила пальцы рук и прижала их к груди. Она что-то еще хотела
  сказать, но губы ее задрожали, из больших красивых голубых глаз потекли
  слезы. Мари не могла говорить, но продолжала умоляюще смотреть на мужа.
   Профессор еще никогда не видел Мари в таком состоянии. Его охватила
  тревога. Сердце болезненно сжалось. Он сел рядом с Мари на диван, взял ее
  на руки, как малое дитя, и начал целовать ее мокрое лицо. Покачиваясь из
  стороны в сторону, он нежным тихим голосом говорил: ''Девочка, дорогая,
  ну зачем же так... Мы не будем расставаться. Мы никуда не поедем и Бог с
  ней, с этой Бразилией. Ну зачем нам туда ехать? Нам с тобой и в Англии дел
  хватает. Успокойся, дорогая, все в порядке''. Потом он отнес все еще
  всхлипывающую Мари в спальню, раздел ее и уложил в постель. Спустя
  какое-то время она совсем успокоилась и вскоре заснула. Профессор
  вернулся в кабинет, вложил в конверт письмо доктора Лабо и бросил его в
  ящик для деловых бумаг. ''На этом можно поставить крест, Джеймс Стоун, -
  произнес он совершенно спокойно, - тут больше говорить не о чем. Так на
  чем я там остановился''? Он сел за большой письменный стол, развернул
  папку с бумагами и стал их рассматривать. Это были материалы к разделу
  энциклопедии ''Русские самоцветы'', над которыми он начал работать
  полгода назад. Работа быстро захватила его и он даже перестал слышать
  тиканье часов, доносившихся из гостиной. Вдруг две руки обвились вокруг
  его шеи и нежный голос прошептал на ухо: ''Ради Бога, Джей, прости меня -
  я вела себя, как последняя дура''.
   1 ноября, еще задолго до ленча, профессор положил на стол ректора
  университета докладную записку, в которой обосновывал целесообразность
  принятия участия в экспедиции известного бразильского ученого доктора
  Лабо. В качестве основания прилагалось письмо доктора, которое в данной
  ситуации приобретало значение официального документа. После
  ознакомления с бумагами и некоторого раздумья, ректор, с необычным для
  него оптимизмом, заявил:
   - А знаете, доктор Стоун, мне нравится эта идея! Только прежде чем
  сказать вам ''да'', я должен поговорить с премьер-министром. В случае
  положительного решения, вы будите представлять не только наш
  университет, но и всю Великобританию.
   - Большое спасибо, сэр, но у меня очень мало времени - это видно из
  письма доктора Лабо.
   - Я постараюсь сделать все, что будет в моих силах, доктор Стоун.
  Зайдите ко мне завтра часов в пять вечера.
   - Да, сэр, большое спасибо.
   Когда в назначенное время профессор зашел в кабинет ректора, тот встал
  из-за стола, сделал несколько шагов ему навстречу и, пожимая ему руку,
  заговорил:
   - А знаете, Джеймс, у меня для вас потрясающая новость: премьер-
  министр очень заинтересовался вашей идеей. Более того, он просил меня
  всячески поддержать вас и сам обещал всевозможную помощь, кроме денег.
  Да, он так и сказал: ''Сейчас в мире резко запахло порохом и мы не можем
  выделить на предприятие доктора Стоуна ни пенни''. Вы можете взять с
  собой ассистента и любое снаряжение, каким располагает университет, но
  пока субсидируйте себя сами, Джеймс. Что-нибудь придумаем потом, когда
  вернетесь. Не забудьте о бессрочной визе для въезда в Бразилию и других
  представительских документах. Иначе у вас могут возникнуть большие
  неприятности с властями Бразилии. После пресловутого каучукового
  скандала, они очень привередливы к иностранцам, въезжающим в страну, и
  особенно к англичанам. Вы имейте это в виду.
   - Спасибо за заботу, сэр, я постараюсь найти необходимые средства. Я на
  это очень надеюсь, ведь основные расходы берет на себя приглашающая
  сторона.
   - Желаю Вам удачи, доктор Стоун, как только будете готовы к отъезду,
  дайте мне знать.
   - Получив официальное ''добро'', профессор сообщил об этом по
  телеграфу Мари и тут же принялся за оформление нужных документов.
  Подбор снаряжения, одежды, приборов, лекарств и других предметов,
  необходимых для поисковой экспедиции в тропиках, был поручен Дэвиду
  Битону и его товарищам по факультету. На все это, ушло более недели, и
  только 10 ноября профессор и Дэвид смогли покинуть Кембридж.
   Как только Мари получила сообщение Джеймса о том, что экспедиция в
  Бразилию может состояться, она тут же телеграфировала об этом Лауре и
  дядюшке Вильяму, и просила их побыстрее приехать к ним в Лондон. Два
  дня от них не было никакого ответа и Мари начала волноваться. Однако к
  вечеру на третий день они совершенно неожиданно появились перед домом
  профессора. Айнин, наблюдавшая за улицей в окно гостиной, бросилась
  встречать свою любимую тетушку Лауру и Вилли. Дедушке Вилли было
  теперь за шестьдесят, его все еще густая шевелюра почти полностью
  покрылась сединой, он отошел от дел, но остался здоровым, сильным и
  веселым человеком. Узнав, что его племянничек на днях уезжает
  путешествовать по Бразилии, он заявил тоном, не допускающих возражений:
  ''Все! Я еду с ним - я давно мечтал поохотиться на ягуаров''!
   У профессора не было времени, чтобы заблаговременно сообщить Мари
  о своем выезде из Кембриджа, поэтому, когда они с Дэвидом ввалились в
  дом со своими огромными рюкзаками - это стало для всех огромным
  сюрпризом.
   После большого семейного обеда, когда каждый занялся своим делом,
  профессор, незаметно для всех, увел Мари в свой кабинет.
   - Мари, я очень сожалею, что причиняю тебе столько волнений и
  неприятностей, затеяв все это дело, - сказал он извиняющимся тоном, беря ее
  за обе руки, - прости, дорогая, но отступать уже поздно. Кроме того...
   - У тебя какие-то проблемы, Джей? - перебила она его, - Я помогу тебе
  во всем, что от меня будет зависеть.
   - Да, Мари, суть проблемы... Словом, мне не дали ни пенни на
  экспедицию. Придется потратиться, Мари, я ни к кому не хочу залазить в
  карман. У нас есть кое-какие сбережения, и я сниму деньги со своего счета,
  если не возражаешь.
   - Конечно не возражаю. Мы можем продать мои камни; кулоны из
  изумруда и нефрита что-то да стоят, надеюсь. А сколько на это нужно денег,
  Джей?
   - Это в основном дорожные расходы туда и обратно, непредвиденные
  расходы в процессе экспедиции, охотничье снаряжение и медикаменты,
  которые еще нужно купить. Кроме того, я пригласил с собой в качестве
  ассистента Дэвида Битона и мне нужно платить за двоих. Тремя тысячами
  фунтов можно, пожалуй, обойтись.
   У Мари подкосились ноги и она поспешила опуститься в стоявшее
  рядом кресло. С широко открытыми от удивления глазами, она произнесла:
   - Три тысячи, Джей? Так это же почти все наши сбережения, а ведь мы
  хотели.
  - Это не совсем так, Мари.У меня на счете четыре тысячи пятьсот
  фунтов. Я возьму из них только три, а на остальные выпишу тебе чеки, и ты
  сможешь перевести их себе на счет, если захочешь. Кроме того, я думаю, что
  предприятие доктора Лабо будет удачным, и тогда мы не только вернем
  затраченное, но и хорошо заработаем... Так ты согласна, Мари?
   - Хорошо, Джей, я согласна, только береги себя! Мы будем ждать тебя с
  нетерпением.
   - Тебе не придется скучать. Дядюшка Вильям и Лаура будут с вами до
  моего приезда. Они любят вас с Айрин. Все будет хорошо.
   Прошло еще два дня интенсивной подготовки к отъезду, в которой
  дядюшка Вилли принимал активное участие. Все, что необходимо было взять
  с собой в экспедицию, было упаковано в два огромных рюкзака, вес каждого
  из которых достигал шестидесяти пяти фунтов, не считая веса ружей в
  чехлах. Все было готово к отъезду 12 ноября 1913 года. Красавиц лайнер
  ''Королева Виктория'' стоял у причала, ожидая своих пассажиров,
  отправляющихся в Рио-де-Жанейро. Профессора и Дэвида провожали
  родные, близкие и друзья. У всех было приподнятое настроение и только
  дядюшка Вилли, вдыхая, говорил: ''Ах, Джеймс, зря ты не берешь меня с
  собой, я бы тебе пригодился... Еще как''! Когда профессор уже поднимался
  по трапу, Айрин крикнула: ''Папа, не забудь привести мне маленькую
  обезьянку!'' В десять часов утра отдали швартовы и ''Королева Виктория''
  вышла в море.
  
  
  ПО ТУ СТОРОНУ ОКЕАНА
  
   Вилла доктора Хосе Лабо имела, по сравнению с другими поместьями
  этого престижного северо-восточного района Рио-де-Жанейро, весьма
  скромный вид, Небольшой парк, состоящий преимущественно из редких
  декоративных деревьев, кустарников, и большего розария, был обнесен
  высокой металлической оградой с ажурными воротами и калиткой.
  Площадка перед парадным входом дома и дорожка от нее до ворот, были
  выложены квадратными каменными плитами. Портал здания украшали
  четыре колонны, за которыми открывалась широкая веранда и застекленная
  входная дверь. День десятого октября был ветреным, но к вечеру ветер начал
  спадать и густой аромат роз разлился по поместью. Вилла медленно
  погружалась в темноту и казалась нежилой, хотя на втором этаже здания
  светились три окна.
   Окна большого кабинет доктора Лабо выходили в парк со стороны
  фасада здания. Слева от входа в кабинет стоял широкий диван с мягкой
  кожаной обивкой темно-коричневого цвета, а за ним - огромный книжный
  шкаф, заваленный книгами. Стена над диваном была покрыта пестрым
  ковром с замысловатым индейским орнаментом, в центре которого
  размещался барометр оригинальной конструкции с медным обрамлением.
  Почти всю торцевую стену кабинета, напротив входной двери, занимала
  физическая карта Южной Америки. Справа от нее - внушительных размеров
  двухкамерный сейф, а слева - застекленный стенд с образцами охотничьих
  ружей, бельгийского, немецкого и английского производства. Посредине
  кабинета стоял большой массивный письменный стол красного дерева, а
  несколько стульев, с жесткими сидениями и высокими спинками, в
  беспорядке расставленные по комнате, довершали обстановку кабинета.
  Большая люстра с пятью шарообразными светильниками и настольная лампа
  ярко освещали кабинет.
   Над развернутой на столе крупномасштабной картой центрального и
  юго-западного штатов Бразилии склонились доктор Лабо и его друг и
  неизменный спутник всех его экспедиций, доктор Бернардо Диас.
   - Это должно быть где-то здесь, - сказал доктор Лабо, отмечая крестиком
  место на карте, миль на двадцать западнее точки слияния реки Параны с ее
  левобережным притоком.
   - Или здесь! - поставил такой же крестик доктор Диас миль на двадцать
  пять строго на восток
  - Да, Бернардо, ты прав, чтобы найти эту чертову Долину исчезающей
  реки, нужно обследовать территорию в сорок тысяч квадратных миль, почти
  сплошь покрытых непроходимой сельвой, что ты на это скажешь?
   - Я думаю, Хосе, что обследовать эту территорию обычным способом
  нам не удастся и за год. Нужно искать проводника среди местных индейцев -
  должен же кто-то из них знать этот регион. Кроме того, мне кажется, что
  никакой ''исчезающей реки'' не существует вовсе - это скорее всего
  вымысел, индейская легенда.
   - Легенды не рождаются на пустом месте и ты это знаешь лучше меня.
  Геодезисты и геологи нашего университета не проникали вглубь этой
  территории более десяти миль от берегов Параны и ее притоков - вокруг
  непроходимая сельва. Так что в отношении открытий новых месторождений
  ценных руд и минералов здесь так сказать белое пятно. У меня есть
  основание предполагать, Бернардо, что неизвестный пока выход кимберлита
  находится где-то здесь!
  Доктор Лабо снова указал место на карте, отмеченное им крестиком.
   - Мне бы твою уверенность, Хосе. Может быть ты мне скажешь, на чем
  она основана?
   - Очень просто, Бернардо, очень просто. Здесь, у слияния рек, работала
  наша группа геодезистов и картографов. Так вот, к одному из них пришел
  рослый индеец и предложил обмен: камень на ружье и десять патронов к
  нему. Наш парень сразу же согласился, он просил не называть его имени, а
  когда повнимательнее рассмотрел камень, то понял, что его надули. Он
  принес этот камень мне, так сказать, для науки. Я взял камень и возместил
  ему стоимость утраченного ружья. Сейчас я покажу тебе этот камушек.
   Доктор Лабо подошел сейфу, открыл его и достал небольшую
  стеклянную баночку. Он поставил баночку на стол и вынул из нее алмаз
  кубической формы с явным желтым оттенком.
  - Смотри, Бернардо, ровно семьдесят два карата...
   Бернардо небрежно взял камень и стал рассматривать его на свет.
  Саркастическая улыбка и недоумение отразились на его лице. Возвращая
  камень, он заявил тоном опытного оценщика:
   - Я не знаю, Хосе, его ценности для науки - это тебе виднее, но ведь он
  ''грязный''. У него в центре облачко мути. Ты же не собираешься делать
  стеклорезы собственной конструкции?
   - Напрасно иронизируешь, мой друг, - ответил доктор Лабо, подавая
  Бернардо большую лупу, - посмотри на облачко повнимательнее... вот здесь,
  на яркий свет.
   Бернардо взял лупу и стал внимательно рассматривать кристалл,
  поворачивая его к свету то одной гранью, то другой. Некоторое время он
  молчал, но было видно, что его что-то заинтересовало. Какое-то время
  спустя, положив лупу и камень на стол, Бернардо сел рядом с другом,
  оседлав стул верхом.
   - Ну, так что же ты на это скажешь, док? - спросил его доктор Лабо,
  загадочно улыбаясь.
   - Я скажу, что этого не может быть! Не может пятно мути внутри
  кристалла прямо на глазах изменять свою плотность, размеры и
  перемещаться - это просто оптический обман, Хосе. Пульсирующий алмаз,
  живой камень, чушь какая-то!
   - Я пока не знаю, что это может означать, - ответил задумчиво доктор
  Лабо, - мы об этом поговорим несколько позже. Возможно, этот камень
  единственный в своем роде и поэтому не имеет цены. Однако сейчас важно
  другое: месторождение алмазов необычной формы, размеров и чистоты,
  обладающих, возможно, уникальными физическими свойствами, находится
  где-то здесь! Наша первейшая задача, мой друг, найти это месторождение и
  как можно скорее. Уж очень людно становится в этих местах.
   - Верно, Хосе, контрабандисты, старатели и просто искатели
  приключений шныряют вдоль наших границ с Парагваем и Аргентиной
  практически беспрепятственно. Границы здесь - понятие условное. Так
  почему ты считаешь, что камни не пришли к нам с той стороны?
   Бернардо поднялся со стула и снова подошел к лежащей на столе карте.
  Он подвинул настольную лампу так, чтобы свет падал на участок, где
  границы Бразилии с указанными странами проходят по реке Паране. Минут
  пять спустя, он отошел от стола, поудобней уселся на диване, и стал ждать
  ответа на свой вопрос. Наступила длительная пауза. Очевидно доктор Лабо
  тщательно обдумывал ответ на вопрос своего друга. Он поднялся со стула,
  заложил руки за спину, и стал медленно ходить по комнате. Наконец он
  заговорил:
   - Видишь ли, Бернардо, я не исключаю возможности, что камни
  попадают к нам с той стороны. Но обрати внимание на следующее: редкие
  камни попадают к нам не из рук контрабандистов или торговцев
  драгоценными камнями, а прямо или косвенно от индейцев, обитающих в
  этом регионе. Они, как правило, не уходят далеко за его пределы, если их к
  этому не вынуждают обстоятельства. Трудно предположить, что местные
  индейцы ходят за сотни миль в поисках этих камней. Мне представляется,
  что находят они их довольно редко и, очевидно, случайно. Похоже, что
  особой ценности в этих камнях они не видят и мало интересуются ими. В
  прошлый раз, когда мы копались на одном из притоков Параны миль на
  пятьдесят ниже Трес-Лагоаса, одному вождю небольшого племени местных
  индейцев очень понравился мой старый охотничий нож. Он охотно отдал мне
  за него отличный алмаз в двадцать пять карат, хотя никак не хотел
  расставаться с куском зеленого необработанного нефрита, который носил на
  груди, как амулет. Раз есть алмазы, которые на старых копях раньше не
  попадались, значит есть и их месторождение. Возможно, выход кимберлита
  скрыт природными условиями и грунтовые воды выносят на поверхность
  отдельные образцы камней. Возможен и другой вариант: выходы
  алмазоносной породы кому-то известны и этот кто-то их тщательно
  скрывает. В этой связи я допускаю, что пресловутая Долина исчезающей
  реки может иметь к этому непосредственное отношение. Ее пока никто не
  обнаружил - это верно. Но молва о ней все-таки идет, и это тоже верно.
   - Всякий раз, когда Хосе упоминал о загадочной долине, лицо Бернардо
  расплывалось в иронической улыбке. Однако на этот раз он не стал спорить,
  так как хорошо знал своего друга - просто так он не откажется от своей идеи.
  ''Черт с ней, с этой долиной, - подумал он, - Хосе, очевидно, знает больше,
  чем говорит. Он все выложит сам, если ему подыграть''. Как всегда готовый
  действовать, он спросил:
   - Раз ты уже все спланировал, Хосе, так что же мы теряем время?
  Собирай людей и вперед! Я так уже давно готов. Итак, от Трес-Лагоас вниз
  по воде?
   - Да, Бернардо, но я жду оттуда Родригеса. Он с коллегами должен
  организовать промежуточную базу: подготовить лодки, снаряжение,
  взрывчатку и все остальное. Словом, сегодня или завтра он должен прибыть
  из Трес-Лагоаса. Оттуда вниз по Паране до дельты большого притока. В двух
  милях от линии реки, по его левому берегу, есть, как ты знаешь, небольшое
  плато, оттесняющее сельву от берега более чем на полмили. Его обтекает
  небольшая речушка, которая в период дождей превращается в бурный поток.
  Перед плато она разделяется на два рукава и напоминает открытую змеиную
  пасть. На этой карте она не отмечена, но индейцам она известна как Змеиный
  Ручей. В прошлый сезон мы так и не успели обследовать этот район, вот с
  него и начнем. На плато разобьем поисковую базу, а там посмотрим.
   Они снова подошли к карте и стали обсуждать детали предстоящего
  путешествия.
   - Утро следующего дня началось, как всегда в этих широтах, внезапно, и
  сразу же подул свежий океанский бриз. Когда Хосе и Бернардо вышли в
  передний парк, садовник уже работал в розарии. Он весело поприветствовал
  друзей и, указав на плетеные кресла, стоявшие у корта, сказал:
  - А у вас ранние гости, сеньор доктор.
   - Вот как, кто же это?
   - Сеньор Родригес и еще какие-то люди, я их не знаю.
   При появлении вблизи теннисной площадки доктора Лабо и Бернардо,
  гости: двое мужчин и одна женщина, поднялись с кресел. Высокий загорелый
  мужчина в светлом дорожном костюме и сомбреро, откинутым за спину,
  сделал несколько шагов навстречу.
   - А-а-а, Родригес! Очень рад видеть вас, коллега, бодрым и здоровым, -
  радостно приветствовал доктор Лабо своего ассистента, крепко пожимая ему
  руку, а мы с Бернардо вчера вечером вспоминали вас и вы появились вовремя
  и очень кстати, очень!
  - Я также очень рад встрече с вами, сеньор. Я сделал все, как вы велели.
  - Об этом мы поговорим немного позже, Родригес, а кто это с вами? Ваши
  друзья?
  - Очень надеюсь, что так, сеньор. Я познакомился с этими господами
  неделю тому назад и, полагаю, что они будут нам очень полезны. Я
  представлю их вам.
   Тем временем двое других гостей, подойдя поближе к разговаривающим,
  остановились в почтительном ожидании.
   - Эрик Вульф, географ, путешественник и страстный охотник за
  драгоценными камнями. А это его жена Ева Вульф, бакалавр минеролог,
  путешествует вместе с мужем, - представил Родригес своих друзей.
  Последнее время они обследовали район...
   - О-о, сеньора, стало быть, мы коллеги! Очень рад познакомиться с вами,
  сеньора Ева, и с вами, сеньор Эрик, - перебил Родригеса доктор Лабо,
  пожимая руки даме и ее спутнику. - Располагайтесь поудобнее, господа.
   Бернардо расставил кресла так, чтобы было удобно вести беседу. Все
  непринужденно устроились в них и доктор Лабо продолжал:
   - Сеньора Ева, какой же камень вы предпочитаете остальным? Мой
  любимый камень - алмаз.
   - Я так и полагала, сеньор Хосе, - ответила Ева, улыбаясь, - алмаз вам
  вполне подходит. А мой любимый камень - аквамарин. Вот!
   Ева изящно подняла кисть левой руки, на безымянном пальце которой
  красовался перстень с большим аквамарином голубовато-зеленого цвета. В
  лучах утреннего солнца камень поблескивал голубым свечением.
   - Видите, доктор, как он спокоен? Это означает, что обстановка здесь
  благожелательная и мне ничего не угрожает. Он четко отличает добро от зла,
  ложь от правды. Эрику ни разу не удалось схитрить по отношению ко мне -
  правда, Эрик?
   Ева увлеченно рассказывала об удивительных свойствах своего камня, а
  доктор Лабо с любопытством наблюдал за ней. Это была молодая довольно
  красивая женщина: золотистые, почти рыжие, коротко остриженные волосы,
  большие синие глаза, широкие светлые брови и длинные ресницы придавали
  ей вид совсем юной девушки. Загар лишь слегка коснулся ее белого круглого
  лица и не скрывал веснушек на щеках и слегка вздернутом носике. Слегка
  выдающейся вперед подбородок и небольшой красиво очерченный рот с
  двумя рядами ровных белых зубов; алые губы и ямочки на щеках,
  возникающие при улыбке, говорили о добродушном, но не совсем
  покладистом характере Евы. Одета она была в дорожный брючный костюм:
  белая батистовая блузка, заправленная в облегающие брюки из плотной
  светло-серой ткани, и свободная короткая куртка из той же ткани. На ногах -
  высокие черные сапоги из какой-то мягкой кожи на толстой подошве и
  низком каблучке. Широкий кожаный пояс черного цвета с серебряной
  пряжкой подчеркивал стройность ее фигуры.
   Доктору Лабо было достаточно нескольких минут беседы на
  произвольную тему, чтобы составить свое собственное мнение о
  собеседнике. Относительно Евы он подумал: ''Мила, умна и, несомненно,
  импульсивна. Способна принимать неординарные решения и упрямо
  следовать им. Но я не вижу пока, как ее можно использовать в нашем
  предприятии''.
   Он переключил свое внимание на Эрика Вульфа. Эрик был
  классическим блондином с серыми проницательными глазами и прямыми
  чертами лица, характерными для баварцев. На вид ему было лет тридцать,
  тридцать два. По его загорелому обветренному лицу можно было
  предположить, что большую часть своего времени он проводит на природе.
  Эрик был крепко сложен, в меру худощав и, очевидно, полон сил и
  жизненной энергии. Одет он был как-то странно: белая рубашка, френч и
  брюки из плотной гладкой ткани защитного цвета сидели на нем излишне
  свободно. Высокие болотные сапоги, напоминающие кавалерийские
  ботфорты, и широкий кожаный пояс с огромной медной пряжкой и
  множеством карманчиков на застежках завершали его наряд.
   Все время, пока Хосе разговаривал с Евой, остальные мужчины не
  принимали участия в беседе. Оставаясь слушателями, они вели себя по-
  разному: Эрик внимательно следил за беседой, готовый в любой момент
  остановить Еву, если бы она начала рассказывать что-нибудь лишнее;
  Родригес сидел неподвижно с закрытыми глазами, давая понять, что суть
  этой беседы его не касается; Бернардо все время менял позы в кресле как бы
  говоря: время уходит зря, господа, пора приступить к делу.
   - Сеньор Эрик, - обратился к нему доктор Лабо после минутной паузы, -
  вы когда-либо принимали участие в экспедициях в нашей стране или за ее
  пределами?
   - Смотря что вы имеете в виду под словом ''экспедиции'', сеньор Хосе, -
  ответил Эрик, сменив позу и небрежно перебросив ногу за ногу, - если
  многодневные и многоплановые предприятия с какими-либо научными
  целями, тогда нет. Если частные рейды вглубь страны с чисто
  коммерческими целями, то да. Мы с Евой уже три года путешествуем по
  самым глухим штатам страны в поисках драгоценных камней - это наше
  увлечение и бизнес. У нас лицензия на старательскую добычу самоцветов вне
  пределов известных приисков.
   - Вы связаны с рынком камней, сеньор Эрик, - вмешался в разговор
  Бернардо, - на какие камни и где сейчас наибольший спрос? Я не имею в
  виду алмазы.
   - Рынок сейчас насыщен драгоценными камнями, начиная от обычного
  горного хрусталя, до всех разновидностей берилла. У кого, что... Спрос на
  камни подвержен моде, сеньоры. Сейчас, например, хорошо идет нефрит, от
  изумрудно-зеленого до молочно-белого цвета. Китайские перекупщики рвут
  этот камень с руками. Лучше всего камень идет в портах. Однако, доктор
  Лабо, сеньор Родригес говорил мне, что для вашей экспедиции вам нужны
  проводники. Мы с Евой могли бы быть вам полезны, если наши знания и
  возможности окажутся для этого достаточны.
   - Сеньор Эрик, мы собираемся обследовать обширную территорию от
  слияния Параны с большим притоком, до границ Парагвая и Аргентины. Вы
  знаете этот регион?
   - Вы имеете в виду береговые области реки и ее притоков?
   - Нет. На этот раз мы хотим проникнуть вглубь этой мало обследованной
  территории как можно дальше. Ну, сколько успеем пройти за время большой
  воды. Так что вы на это скажите?
   - Пустой номер, сеньор. Вряд ли вы найдете проводника, который смог
  бы водить вас по тем местам, как национальному парку Сан-Паулу.
  Непроходимая сельва, болота, скалы. Передвигаться можно только по
  речкам, речушкам, ручьям и только с мачете - все переплетено лианами.
  Кроны зарослей сплелись между собой так плотно, что через них не
  проникают лучи солнца - вечные сумерки даже в полдень.
   - А в ручьях кишат пираньи и крокодилы, и змеи свисают с ветвей, как
  лианы, - вставил свою реплику, ядовито улыбаясь, Бернардо, - жу-уть!
   Эрик пренебрег его иронической репликой и продолжал:
   - Мы с Евой в прошлый сухой сезон решили исследовать Змеиный ручей
  с целью добраться до его истоков, но нам это не удалось из-за
  непредвиденных обстоятельств - пришлось вернуться.
   При упоминании Змеиного ручья Хосе и Бернардо переглянулись и
  доктор Лабо спросил:
  - Так что же удалось вам там найти, и что заставило вас вернуться? По-
  моему, сеньор Эрик, Вы выбрали перспективный участок для исследований
  на наличие там редких минералов.
   - О-о, доктор Хосе, - включилась в разговор Ева, нетерпеливо ожидавшая
  своей очереди, - я нашла там алмаз! Небольшой, но чистый... около двадцати
  карат. И еще мы наткнулись на нечто такое, что чуть не стоило нам жизни...
  - Ева, - перебил ее Эрик, - мы еще не работаем у доктора Лабо.
  - Сеньор Эрик, ведь вы мне уже все рассказали, - заметил до сих пор
  молчавший Родригес, - сеньор Хосе, Эрик и Ева утверждают, что
  обнаружили Долину исчезающей реки и знают, как туда можно попасть.
  Именно это я имел в виду, когда пригласил сеньора Эрика заехать к вам.
   При упоминании Родригесом таинственной долины, Бернардо громко
  расхохотался, принимая это, очевидно, за удачную шутку, которая
  показалась ему очень смешной. Истощив запас иронического смеха он
  сказал:
   - Вот видишь, Хосе, я ошибался, полагая, что это индейская легенда, а
  это, оказывается, обычная до вульгарности реальность, которую и пощупать
  можно... ха-ха-ха! Так что же это за чертовщина, сеньор Эрик?
   Доктор Лабо осуждающе посмотрел на своего не в меру
  развеселившегося друга. Было видно, что слова Родригеса очень
  заинтересовали доктора - на его лице отразилось удивление. Стараясь
  говорить спокойно, он обратился к Эрику:
   - Это очень любопытно, сеньор Эрик, расскажите об этом поподробнее,
  как можно подробнее.
   - Если вас это интересует, извольте. Только наберитесь терпения,
  сеньоры - я не люблю, когда меня перебивают. Как я уже говорил, мы с Евой
  прошлой зимой обследовали Змеиный ручей с целью добраться до его
  истоков еще до окончания сухого сезона. Собственно, это не ручей в
  обычном понимании, а река с нестабильным водным режимом: в
  относительно сухое время - ручей, текущий по широкому каменистому
  руслу, а в период дождей, это бурный поток, переносящий массу камней и
  песка. Перекатывающиеся глыбы твердых пород дробят более мелкие
  породы. После спада воды все, как на ладони, - выбирай! Кстати, русло реки,
  - это единственная тропа, по которой можно проникнуть в этих местах вглубь
  сельвы. Почти от самого устья ручья путь по его руслу лежит, как по
  зеленому тоннелю, - ни клочка неба, ни луча солнца. Где-то вверху слышны
  крики и возня попугаев и вопли обезьян. А здесь, только воздушные корни
  деревьев, лианы, перебравшиеся с одного берега ручья на другой и,
  свисающие над ним, как корабельные канаты у причала. Рептилии... и тучи
  комаров, и всякой другой кусающей и кровососущей твари...
   В основном нас интересовали завалы наносных камней, так как местные
  породы не представляли для нас никакой ценности: мягкие горные
  известковые породы и какой-то камень с тонкими синими прожилками на
  сколе. Ева говорит, что это кристаллы целестина, но тоненькие, как
  иголочки, как будто бы этот материал содержит стронций. Но меня это мало
  интересует - я не видел, чтобы полосатые булыжники продавал кто-либо на
  рынке цветных камней.
   Эрик прервал свой рассказ и вызывающе посмотрел на доктора Лабо и
  Бернардо, ожидая от них критических замечаний или иронических реплик.
  Но все, казалось, слушали внимательно и вступать в полемику не собирались.
  Эрик продолжил:
   - Сначала в наносных завалах ничего особенного обнаружить не
  удавалось. Так, мелкие осколки горного хрусталя, серого мрамора, кварцита.
  Только к концу первого дня нам удалось обнаружить несколько небольших
  камней халцедона и красной яшмы. Это не особенно нас обрадовало, но мы
  отнесли камни в заранее устроенный на берегу тайник, чтобы забрать их на
  обратном пути. Можно сбыть камнерезам для поделок.
   На второй день пути нам начало везти и мы нашли несколько кусков
  нефрита. Это нас сильно воодушевило и убедило в том, что, идя вверх по
  течению ручья к его истокам, мы идем правильно. Если бы нам удалось
  обнаружить сколько-нибудь значительное месторождение этого минерала,
  мы бы считали, что компания сезона полностью удалась. С одним довольно
  успевающим китайским купцом мы договорились, что он будет брать у нас
  весь нефрит, который мы сумеем добыть, по заранее оговоренной цене. По
  мнению этого китайца, нефрит является камнем-гармонизатором,
  обладающим энергией янь, подпитывающей усталый организм человека.
  Возможно, но нам важно другое - чтобы за наши камни нам хорошо платили.
   - Извините, сеньоры, возможно, я несколько отклонился от темы. Так
  вот, за два дня мы прошли вверх по течению не более двадцати миль,
  примерно, - я не считал. Утром на третий день я снова взялся за мачете и мы
  медленно стали продвигаться вперед. Вдруг справа от нас появилось ярко
  освещенное пространство редколесья: латки синего неба просматривались
  сквозь кроны высоченных каучуковых деревьев, а яркие узкие лучи солнца,
  как мощные прожекторы, освещали покрытую низкорослыми растениями
  землю. Редколесье среди непроходимой сельвы, - это само по себе почти
  невероятное явление, но самым примечательным был шарообразный серо-
  бурый валун высотой более полуметра. Он лежал метрах в двадцати от
  кромки берега, немного углубившись в грунт. Ева определила этот камень,
  как кристаллическую разновидность базальта - долерит, крепчайший из всех
  известных пород. Я пытался отбить от него осколок, но мой молоток не
  оставил на нем даже царапины. И сразу у нас с Евой возник вопрос: откуда
  он здесь взялся, не принес же его сюда этот хилый ручей даже в период
  бурного разлива? Правда, возле него были наносы кварцевого песка, но...
   - Ах, сеньоры! - воскликнула Ева, не выдержав долгого молчания. -
  Именно под этим валуном я нашла тот самый алмаз, о котором я уже вам
  говорила. Вернее он сам меня нашел. Он засветился яркой шести лучевой
  звездочкой, как только луч солнца упал на него. От неожиданности я
  отшатнулась и потеряла его из вида, но потом опять нашла.
   - Постой, Ева, - умоляющим тоном прервал ее Эрик, - потерпи немного.
  Сейчас я расскажу сеньорам о самом главном. Так вот, сеньоры, мы с Евой
  решили обследовать этот, внезапно открывшийся перед нами, необычный
  участок редколесья. Его ширина вблизи ручья достигала полмили, не больше.
  Мы решили идти под прямым углом относительно левого берега, начиная от
  валуна. Я открыл крышку компаса, чтобы взять первый азимут, но не тут-то
  было - стрелка компаса виляла из стороны в сторону градусов на двадцать. У
  нас с Евой по два компаса, один из которых запасной, а второй рабочий. Не
  завидую тому, кто окажется в сельве без компаса, где нет ориентиров - будет
  ходить кругами до скончания века. Так вот, ни один прибор не работал.
  Тогда мы уложили приборы на место и выбрали направление перемещения
  так, чтобы прямая от валуна проходила между стволами высоких деревьев.
  Их было относительно не много, и это было особенностью этой местности.
  Кроме того...
   - Кроме того, доктор Хосе, - снова вмешалась в разговор Ева, - там стоял
  резкий запах ванили, буйно цвели какие-то уродливые орхидеи и на деревьях
  не было обезьян. А когда мы шли по ручью, то они орали над нами все время,
  а это разве не особенность? Правда, доктор Хосе?
   - Вы правы, сеньора, - ответил совершенно серьезно доктор Лабо, - вы
  очень наблюдательны. Очевидно это имеет отношение к магнитной
  аномалии, которую вы обнаружили. Но, сеньор Эрик, продолжайте
  пожалуйста, прошу вас.
   - Мы осторожно двинулись вперед, но не прошли и пятисот шагов, как
  наткнулись еще на один огромный камень, полностью обвитый плетуном.
  Мне потребовалось несколько минут, чтобы с помощью мачете очистить его.
  И что же? Этим камнем оказался такой же валун, как и первый - его точная
  копия. Ева принялась все тщательно осматривать вокруг него, но ничего
  особенного не нашла, только мелкие осколки кварцита, которые то и дело
  попадались там. Теперь мы решили двигаться так, чтобы эти два валуна
  лежали на условной прямой линии. Какое же было наше удивление, когда
  продвигаясь в этом направлении, шагов, примерно, через пятьсот-шестьсот,
  мы наткнулись на такой же валун из того же долерита. Тогда нам пришла в
  голову идея, а не носят ли эти валуны следов механической обработки?
  Может быть, кто-то вытесал эти шарики из бесформенных глыб для каких-
  нибудь надобностей? Но напрасно, мы обшарили этот шарик со всех сторон -
  нигде ни скола, ни царапины. У нас появился азарт исследователей и мы
  решили не торопиться с возвращением к ручью и обследовать эту
  загадочную местность более тщательно. У нас почему-то появилась
  уверенность, что, если мы будем двигаться в прежнем направлении, по линии
  расположения валунов, то найдем еще ни один такой же шар. Так и
  получилось - через каждые пятьсот-шестьсот шагов, мы находили такой же
  валун. Становилось совершенно ясно, что такие тяжелые камни
  шарообразной формы не могли здесь появиться случайно, естественным
  путем, и лечь на прямой линии, и на одинаковом расстоянии друг от друга. А
  если это так?.. Да и сама местность, сеньоры, мне лично стала казаться
  совершенно необычной: парковая зона среди непролазной сельвы, а тут еще
  эти шары! Тогда я достал блокнот и стал составлять план всего нашего
  путешествия от плато.
   - Вы очень своевременно начали записи, сеньор Эрик, я уже начал
  думать, что, увлекшись исследованиями, вы упустили это, - заметил доктор
  Лабо, - такое иногда бывает и со мной. Ну и что же эти шары, сколько их
  было всего?
   - Всего их было одиннадцать. Все они лежали, примерно, на одной
  прямой, а последний одиннадцатый шар был гораздо больше остальных и
  находился на краю относительно ровной местности, - дальше начинался
  довольно крутой спуск. Джунгли расступились и перед нами открылось
  огромное пространство, все заросшее, как казалось, густыми бамбуковыми
  зарослями. Солнце, не скрываемое больше кронами высоких деревьев, стояло
  высоко. По моим часам было три часа пополудни, Я был не совсем уверен,
  что мои часы идут правильно, но, двигаясь все время по линии расположения
  валунов, мы вышли прямо на солнце. Выходило, что начиная от самого
  ручья, мы шли в направлении 42-45 градусов на северо-запад. Это было уже
  что-то и я сразу сделал соответствующие отметки на своем плане. Компас по-
  прежнему не работал и первое, что пришло мне в голову - это влезть на
  валун и осмотреться. Где-то впереди, за зарослями бамбука, слышался плеск
  воды: то ли небольшого водопада, то ли ручья. Справа от нас возвышалась
  крутая скала высотой метров двадцать, но к ней нужно было пробиваться
  через стену зарослей бамбука, и я взобрался на валун. Не успел я еще встать
  во весь рост, как камень качнулся и мне пришлось спрыгнуть с него и как раз
  в сторону спуска. Я снова хотел взобраться на него, но к ужасу своему
  увидел, что этот гигантский шар продолжает медленно катится прямо на
  меня. Мне нужно было отпрыгнуть в сторону, но ноги мои не двигались и я
  лишь смог выбросить обе руки, в надежде остановить его. Вдруг мне все
  стало совершенно безразлично и я, не двигаясь с места, смотрел, как на меня
  надвигается серо-бурая громадина. Я отчетливо слышал, как под ее тяжестью
  лопаются камни, издавая звуки ружейных выстрелов и отчетливо понимал,
  что должно случиться через несколько секунд. Вдруг над самым ухом я
  услышал крик Евы: ''Эрик, беги!.'' Она схватила меня за рукав куртки и
  рванула в сторону, выхватив из-под шара, продолжающего двигаться. Мы
  кувырком покатились вниз, но тут же поднялись на ноги - оцепенение мое
  прошло и я обрел прежнюю подвижность. Мы уставились на шар, который,
  давя камни, продолжал медленно перемещаться. Прокатившись ровно
  столько, сколько нужно было, чтобы превратить меня в лепешку, если бы я
  оставался на месте, он остановился. Однако время шло и нужно было что-то
  предпринимать. На валун я больше не полез и мы с Евой решили для
  дальнейшей рекогносцировки взобраться на скалу. Это нам удалось, хотя и с
  очень большим трудом. До вершины, конечно, мы не добрались - очень
  круто она уходила вверх. Но метров на пятнадцать-двадцать мы все же
  поднялись и этого было достаточно, чтобы увидеть необычную панораму,
  ранее скрытую от нас бамбуковыми зарослями. Перед нами открылось
  огромное свободное пространство, сплошь покрытое камнями различной
  величины, формы и цвета. Прямо перед нами - нечто похожее на широкое
  русло горной реки, которая в период дождей, очевидно, бывала полноводной,
  но теперь разлилась по долине сотнями звонких ручьев. Заросли бамбука
  заканчивались у самого ее скалистого берега, а на другом берегу речной
  долины, ширина которой в этом месте была не менее полмили, снова
  начиналась сельва. Русло реки уходило влево, примерно в юго-западном
  направлении, но с нашего места наблюдения далеко не просматривалась.
  Зато справа, в юго-восточном направлении, открывалось обширное
  пространство, обрамленное невысокими скалами. Оно напоминало круглое
  озеро, не менее двух миль в поперечнике, заполненное огромными камнями.
  Именно к нему примыкало русло реки, которая исчезала среди этих обломков
  скал. Над этим ''озером'', как раз над его центром, на высоте, пожалуй,
  двухсот метров, висело плоское розовое облако с черным пятном посредине.
  Рассмотреть что-либо в деталях с нашего места наблюдения было
  невозможно, так как над всем этим стояло колеблющееся марево.
  Единственное, что мне удалось сделать, так это набросать в блокноте общий
  план местности. День склонялся к вечеру, Еве вдруг стало плохо да и у меня
  начала кружится голова, надо было поскорее спускаться вниз и уходить
  подальше от этой местности. Оставаться где-то там на ночь и вести
  дальнейшее обследование мы в этот раз не собирались, так как отклонились
  от своего основного маршрута и терять зря время не хотели. Не успели мы
  добраться до ручья, откуда начинали этот поход и повесить гамаки, как
  наступила ночь. Потом Ева стала чувствовать себя все хуже и хуже, и нам
  пришлось вернуться. Вот, собственно, и все, сеньоры.
   Какое-то время все молчали. Наконец Бернардо с обычной для него
  долей скептицизма задал вопрос Эрику, который с любопытством
  посматривал на доктора Лабо, ожидая, очевидно вопроса от него.
   - А не допускаете ли вы, сеньор Эрик, что все это вам приснилось, когда
  вы заночевали на ручье, или имели дело с миражом, например?
   - По-моему, сеньор Диас, вы не совсем внимательно слушали Эрика, -
  поспешила включиться в разговор Ева, - а ведь он подробно описал весь наш
  путь к этой загадочной долине, да и долину тоже. Кроме того, он начертил
  план местности в блокноте и сделал ряд важных записей. Я не знаю почему,
  но Эрик опустил в своем рассказе ряд любопытных происшествий.
   - Ева, оставь это, - прервал ее Эрик, - все остальное не имеет к сути дела
  никакого отношения. Кроме того, это действительно пустяки.
   - Ничего себе пустяки, - возмутилась Ева, решившая отстоять свою
  точку зрения на загадочные события, которые тогда происходили с ними, и о
  которых Эрик предпочитал не упоминать, - а молнии из розовой тучи, а
  обвал вершины скалы, а валун вернувшийся на место? Расскажи об этом,
  Эрик!
   - Действительно, сеньор Эрик, любая мелочь в вашем рассказе может
  нести дополнительную важную информацию, - сказал доктор Лабо,
  одобрительно посмотрев в сторону Евы, - расскажите, пожалуйста, что за
  события имела в виду сеньора, если это возможно...
   - Да, пожалуйста, если вам угодно слушать все это, - ответил Эрик безо
  всякого энтузиазма, - а Ева вот что имеет в виду: когда мы взобрались на
  скалу и вели оттуда осмотр местности, а я начал срисовывать ее план в
  блокнот, внутри розового облака, о котором я уже говорил, мелькали яркие
  вспышки - это во-первых. Когда мы уже спустились вниз, раздался
  оглушительный грозовой разряд и мощная молния ударила в вершину нашей
  скалы. В результате лавина обрушившихся камней чуть не накрыла нас, но
  все обошлось, это во-вторых. И, в-третьих, когда мы возвращались назад и
  проходили мимо крайнего валуна, который чуть не раздавил меня, то
  оказалось, что валун вернулся на прежнее место, оставив желобовидную
  вмятину в каменистом грунте. Вот, пожалуй, и все.
   - Ну как же, Эрик?! - воскликнула Ева, сделав протестующий жест
  рукой. - А как же гул под землей, а как же моя внезапная болезнь... Разве это
  тоже пустяк, по-твоему?
   - Ну конечно, Ева, это просто совпадение. Ведь ты могла заболеть, если
  бы мы и не ходили туда. Да мало ли мы видели с тобой гроз и землетрясений
  и в других местах? Не бери все это себе в голову, Ева, я тебе об этом уже сто
  раз говорил.
   - Сеньор Эрик, ваш рассказ очень информативен, - сказал доктор Лабо,
  прерывая начавшуюся полемику между молодыми супругами, - надеюсь, вы
  сохранили свои записи и план описанной вами местности. Как все это
  выглядит на рисунке?
   - Да, сеньор Хосе, у меня было достаточно времени, чтобы привести в
  порядок результаты нашего ''географического открытия'' и все это у меня
  здесь.
   - При этом Эрик похлопал рукой по левому нагрудному карману своей
  куртки.
   - Очень хорошо! - почти обрадовано воскликнул доктор Лабо. -
  Надеюсь, вы разрешите мне познакомиться с ними? Очевидно вам удалось
  обнаружить Долину исчезающей реки, о которой ходят разные толки. Я был
  бы вам очень благодарен, если бы вы согласились провести нас туда.
   - Я очень сожалею, доктор, что мы с Евой не можем быть вам полезны в
  этот раз - у нас совсем другие планы и совсем нет времени. Вот, если бы вы
  направились со своей экспедицией в верховья Амазонки, тогда другое дело.
   - Но, сеньор Эрик, - поспешил вмешаться в разговор, до сих пор
  молчавший Родригес, - ведь вы меня уверяли, что сможете помочь нам найти
  эту чертову долину!
   - Верно, сеньор Родригес, обещал, - ответил спокойно Эрик, - но ведь я
  не говорил вам, что сам поведу вас туда. Я составил точный маршрут, по
  которому легко добраться до интересующей вас местности. Такой опытный
  путешественник, как доктор Лабо, в два счета привяжет мой план к карте.
  Так что я выполнил все, что обещал.
   - Стало быть, вы не пойдете с нами в экспедицию, сеньор Эрик? -
  спросил доктор Лабо. - Вы хотите отдать нам результаты своей разведки?
   - Нет, доктор Лабо, я хочу их вам продать, - спокойно возразил Эрик, -
  всего сто песо, и план, интересующей вас местности, и маршрут к ней со
  всеми необходимыми ориентирами - ваши. Это на много сократит затраты
  времени на поиски, если вы захотите отправиться туда. Поймите меня
  правильно, господа, мы с Евой потратили много времени и подвергались
  риску. Возможно наше открытие стоит миллион песо - это вы сможете
  определить сами. Но сто песо - это минимум-миниморум, что мы хотим
  получить за свой труд.
   - У меня нет к вам претензий, сеньор Эрик, - это ваше право, - корректно
  улыбаясь, ответил доктор Лабо, - однако покажите ваш план и считайте, что
  я у вас его уже купил.
   Эрик достал из кармана свернутый лист белой плотной бумаги,
  аккуратно развернул его и передал доктору Лабо.
   - У вас отличная графика, сеньор Эрик, - одобрительно покачивая
  головой, заметил он, - картография была, очевидно, вашим университетским
  коньком?
   - Да, это мне удавалось, - ответил Эрик, немного польщенный
  замечанием доктора, - только имейте в виду, сеньор Хосе, азимуты
  поставлены ориентировочно, так как компасы там не работают.
   - Я помню и учту это. Прошу извинить меня, господа, я оставлю вас на
  пять минут.
   - Доктор Лабо энергично поднялся с кресла и направился к дому.
  Родригес проводил его взглядом, а затем обратился к Эрику:
   - Сеньор Эрик, вы говорили мне, что с удовольствием примете участие в
  нашей экспедиции. Теперь, как я вижу, вы свое решение изменили, если не
  секрет, то почему?
   - Да какие же здесь могут быть секреты, Сеньор Родригес? Доктор
  собирается обследовать Долину исчезающей реки, так? Для науки - это,
  пожалуй, очень важно, а для нас с Евой - бесперспективно: глыбы серого
  гранита, базальта, известняка и ничего больше. Если бы не алмаз Евы, то
  прошлый сезон пропал бы для нас зря. В этот раз у нас разработан
  подробный план компании и мы постараемся осуществить его. Мы и так
  потеряли много времени.
   - Но разве вы не знаете, - продолжал Родригес, - что доктор Лабо хорошо
  платит участвующим в экспедиции сотрудникам, имеющим опыт? По-моему
  вы и сеньора Ева ему подходите. Я лично рекомендую вам не упускать
  случая.
   - Спасибо, сеньор Родригес, мы с Евой читали отчеты о прежних
  экспедициях доктора Лабо и, в общих чертах, в курсе дела. Конечно,
  принимая участие в различных экспедициях, можно заработать неплохие
  деньги. Но этого нам не достаточно, чтобы купить такую виллу и такой вот
  автомобиль, - и Эрик кивнул в сторону площадки возле ворот виллы, на
  которой стоял новенький автомобиль Форд - Т, очень престижная машина
  того времени. После короткой паузы он продолжил:
   - Нам с Евой пока не очень везет, но мы все же надеемся найти богатую
  россыпь драгоценных камней, вот тогда...
   - Но путешествия по джунглям и нагорьям юго-запада страны очень
  опасны. В особенности это касается старателей-одиночек. Диапазон
  опасностей очень велик: агрессивность самих джунглей, непредсказуемость
  лесных и речных индейцев, различные тропические болезни и, наконец,
  просто бандиты. Один Пограничный батальон Рогалио Переа, действующий
  в среднем течении Параны и в районе водопада Игуасу, чего стоит! Словом,
  сеньор Эрик, подумайте хорошенько, прежде чем сказать нет, - сказал в
  полголоса Родригес, заметив, что к ним приближается доктор Лабо.
   - Вот ваши деньги, сеньор Эрик, - сказал он, подойдя к Эрику и
  протягивая ему стопесовую купюру, - я успел посмотреть на карту и знаете,
  мне кажется, что я смогу привязать ваш план к реальной местности.
   - Я не сомневался в этом, сеньор, - сказал Эрик, поднимаясь с кресла, -
  желаю вам удачи.
   Он взял деньги и, не спеша, положил их в карман куртки, где недавно
  лежал план скрытой в джунглях каменистой долины, обнаруженной
  совершенно случайно, и которую они с Евой не успели даже рассмотреть.
  Вдруг чувство утраты до боли сжало ему сердце. Эрик снова опустился в
  кресло и, прикрыв глаза, постарался справиться с охватившим его
  раздражением: ''Да черт с ним, - произнес он про себя, - Ева все равно не
  захочет туда вернуться''.
   - Доктор Лабо, сеньоры, мы с Евой были очень рады познакомиться с
  вами, - произнес Эрик, снова поднимаясь с кресла, - но очень сожалею, что
  на этот раз оказался вам мало полезен. Однако, если вы, сеньор Хосе, в
  следующий сезон предпримете путешествие в верховье Амазонки или по
  Журуа, и вам нужны будут опытные люди - мы к вашим услугам.
   - А что вы имеете в виду, когда говорите: ''прошлый сезон'', ''будущий
  сезон''? - спросил Бернардо, которому явно надоела роль слушателя. - От
  чего он у вас зависит, этот самый ''сезон''?
   - Под сезоном я понимаю, очевидно, тоже, что и вы, сеньор Бернардо, -
  это наиболее благоприятное время для осуществления задуманного
  предприятия. А зависит он каждый раз от того, где мы конкретно собираемся
  работать: для сельвы - это июль, август, сентябрь. Для центральных и
  южных районов страны - время года не имеет особенного значения. Все
  зависит от конкретных задач, которые мы с Евой ставим перед собой. Иногда
  наш сезон длится пару месяцев, иногда - почти целый год.
   Эрик собирался еще что-то объяснить, но громкий звон гонга прервал
  его. Все, как по команде, повернули головы в сторону парадного входа в
  виллу, откуда продолжал доноситься мелодичный затухающий звук.
   - Это Марта сообщает нам, что завтрак подан. Прошу вас в дом, господа,
  - сказал доктор Лабо, делая широкий приглашающий жест в сторону виллы.
   - Это кстати, сеньор Хосе! - воскликнула Ева, всплеснув руками. - У
  меня уже совсем слипались глаза, и чашечка кофе мне не помешает.
   - Я думаю, что Марта угостит нас чем-нибудь посолиднее, сеньора, -
  заметил доктор Лабо, подавая руку Еве, - прошу вас!
   Все поднялись с кресел и, обмениваясь шутками, направились по аллее,
  ведущей к дому. В вестибюле их ожидала Марта, рослая молодая мулатка в
  пестром светлом платье, белом берете и накрахмаленном фартуке. На ее
  смуглых стройных ногах красовались изящные домашние туфли. Марта
  стояла, приветливо улыбаясь, ожидая, очевидно, указаний от своего хозяина.
   - Марта, проводи гостей в столовую. Извините, господа, я на минуту
  оставлю вас, - сказал, улыбаясь, доктор Лабо, - вся прислуга, кроме Марты, в
  отпуске, так что будьте, как дома.
   Он стал легко подниматься на второй этаж, а остальные, в
  сопровождении Марты, направились в столовую.
   Это была большая хорошо обставленная комната с высокими потолками
  и четырьмя стрельчатыми окнами, выходящими на задний парк усадьбы.
  Огромный овальный стол, за который можно было бы усадить человек
  тридцать, был сервирован на пять персон. Бернардо, очевидно, на правах
  друга семейства, взял на себя роль распорядителя.
   - А что это не видно ни сеньоры Лабо, ни детей? - спросил у него
  Родригес, усаживаясь на указанное ему место за столом.
   - Они отдыхают в Крус-Алто у своих родственников. Там более сухой
  горный климат, а здесь начинается пора ливневых дождей и гроз, - живо
  ответил Бернардо, - обычно они уезжают на несколько месяцев... может быть
  до апреля или мая.
   Не успели еще все поудобней расположиться за столом, как в столовую
  вошел доктор Лабо.
   - Сеньора Ева, я заметил, что вы немного задержались возле розария,
  когда мы шли мимо по алее, вам нравятся розы?
   - Еще бы! Я их просто обожаю, сеньор Хосе. У вас чудесная коллекция
  роз, я еще ни где не видела ничего подобного.
   - Тогда возьмите вот эту, я дарю ее вам, - сказал доктор Лабо, галантно
  подавая Еве большую белую розу, - берите смело - она без колючек.
   Ева осторожно взяла розу, поблагодарила и тут же пристроила ее к своей
  прическе.
   - Ну как, господа, похожа я на Кармен?
   Все засмеялись и ответили почти хором: ''О, да-а!'', а Хосе, усаживаясь
  на свое место, добавил: ''Вы неотразимы, сеньора!''
   Завтрак прошел в непринужденной, полусветской и полуделовой беседе
  и продолжался более часа. Когда все снова вышли в передний парк, легкий
  утренний бриз сменился более чем свежим ветром, погнавшим с океана
  низкие грозовые тучи. Раздались первые раскаты грома.
   - Давайте вернемся в дом и переждем грозу, - предложил Хосе Эрику и
  Еве, собиравших свои вещи, сложенные на аллее возле корта.
   - Вы очень любезны, сеньор Хосе, - поспешила ответить Ева, - но, если
  теперь пережидать дожди и грозы, нам придется поселиться у вас до самого
  июня.
   - Да, доктор, большое спасибо и будем действовать, как договорились. И
  кто знает, может быть, на одной из троп джунглей мы встретимся раньше,
  чем предполагаем. А теперь нам нужно срочно вернуться в Трес-Лагоас, а
  там будет видно.
   - Хорошо, пусть будет так. Родригес, отвезите, пожалуйста, наших юных
  друзей, куда они укажут и поскорее возвращайтесь - у нас сегодня будет
  много работы.
   Не успел автомобиль выехать из ворот виллы, как под раскаты грома
  хлынул ливень, без раскачки, сразу, как из садовой поливалки. Бегом, во всю
  прыть, Бернардо и доктор Лабо пустились к дому, но все равно изрядно
  промокли. Отряхнувшись, они поднялись в кабинет, где по-прежнему на
  столе лежала развернутая карта центральной и юго-западной Бразилии, а на
  ней лист бумаги, который Эрик продал доктору. Заметив листок, Бернардо,
  пренебрежительно улыбаясь, взял его, зажал между двух пальцев и,
  помахивая им, заявил:
   - Знаешь, Хосе, я не дал бы за эту шпаргалку и полпесо. На кой черт она
  тебе понадобилась? Все это может оказаться чистым блефом. Ну посуди сам:
  двое молодых искателей приключений пытаются найти богатую россыпь
  драгоценных камней. Они рыскают по всем штатам и территориям страны, а
  что, где, как и когда искать понятия не имеют - это же авантюризм чистой
  воды! А ты заметил, Хосе, как у этой златокудрой сеньоры горели глаза,
  когда ты рассказал про кимберлитовые трубки, случайно найденные где-то в
  Бразилии? Она была готова запрыгнуть на стол. Ева Вульф! Вот уж
  подходящая фамилия для этой сеньоры. А знаешь, Хосе, они мне сразу не
  понравились, и мне кажется...
   - Не спеши судить, Бернардо, кажется этому нас учит Святое Писание и
  кто знает... А по сути сказанного тобой я хотел бы возразить по трем
  пунктам: наши юные друзья нашли что-то такое, затерянное в джунглях, что
  нам с тобой ранее не было известно. Мы постараемся тщательно обследовать
  этот район. Если окажется, что это действительно Долина исчезающей реки и
  ничего более, то и тогда затраты на ''шпаргалку'' Эрика оправданы - за
  сенсацию нужно платить. Ну а если здесь кроется нечто другое? Это во-
  первых. Во-вторых, Ева - геолог с высшим образованием, минералог и, как я
  убедился, достаточно опытный. Если она говорит, что обнаруженные ими
  круглые валуны состоят из кристаллической разновидности базальта
  долерита, значит это так. И, в-третьих, у нас нет оснований не доверять им и
  пусть, как ты говоришь, ''рыщут'' по стране и чем больше найдут ценных
  минералов, тем лучше. Крупные месторождения они все равно долго
  скрывать не смогут - нашли они, значит могут найти и другие. О таких
  находках нужно поторопиться сообщить властям - иначе можно лишиться не
  только высокой премии, но лицензии на старательство. Вот я и хочу
  заключить с ними взаимовыгодный договор: о всем необычном, что им
  удастся найти за сезон, сообщать только нам. За хорошее вознаграждение,
  разумеется. Что касается авантюризма, то нет старателя, который бы не
  рассчитывал на случайный успех. Продуманный план и точный расчет - это
  хорошо, но нужно учитывать и возможные капризы Фортуны. По
  возможности с этими ребятами нужно держать связь, и мы сможем получать
  от них важную для нас информацию.
   - Насколько я понял, Хосе, ты хочешь сделать Вульфов своими
  разведчиками?
   - А почему бы и нет? Главное, чтобы у этих довольно смелых ребят
  появилось к нам доверие. Тогда мы сможем ощутимо влиять на разработку
  планов их компаний, но уже с учетом наших интересов. Ну да ладно,
  Бернардо, об этом мы подробнее поговорим потом, а теперь попробуем
  привязать долину Вульфов к конкретной местности.
   Они склонились над картой с масштабной линейкой, транспортиром
  циркулем и еще какими-то приборами.
   Раскаты грома слышались теперь откуда-то издалека. Ливень
  прекратился так же внезапно, как и начался. Поток ярких солнечных лучей
  хлынул на усадьбу и листья деревьев, и лепестки цветов заискрились
  тысячами алмазов. Скатываясь и падая на землю, они вспыхивали всеми
  цветами радуги, и исчезали...
   Доктор Лабо мельком посмотрел на часы и недовольным тоном
  пробурчал: ''Родригесу пора бы уже вернуться, если, конечно, он не решил
  прокатить наших друзей по всему Рио''. Как раз в это время пред воротами
  виллы остановился автомобиль и, недовольно зафыркав, протрубил басом
  три коротких сигнала. Садовник Ладислао, подрезавший сломанные ветром
  плети вьющейся розы, положил садовые ножницы на траву и поспешил
  открывать ворота.
   - Все в порядке, сеньор Хосе, - заявил Родригес, бодрым шагом входя в
  кабинет, - мы успели к поезду Рио-де-Жанейро - Корумба. Теперь они уже в
  пути.
   - Очень хорошо! У вас очень усталый вид, Родригес, - заметил доктор
  Лабо, внимательно глядя на своего ассистента, вам нужно отдохнуть.
  Давайте сделаем так: на сегодня вы свободны, а завтра, часам к одиннадцати
  зайдите в университет и скажите декану, что наш выезд из Рио может
  состояться раньше намеченного срока - изменились обстоятельства. Перед
  отъездом я все ему доложу сам. Ну, а потом - прямо сюда.
   - Хорошо, сеньор Хосе, я так и сделаю, - ответил явно обрадованный
  Родригес, - до свидания, сеньоры!
   Он четко, по-военному, отдал честь, повернулся кругом и широким
  шагом покинул кабинет.
   - Так на чем мы остановились, Бернардо? - спросил доктор Лабо,
  проводив Родрнгеса взглядом до дверей кабинета.
   - Мы нашли примерные координаты этой чертовой долины, поставили
  там точку и обвели ее окружностью радиусом десять миль, - ответил как-то
  вяло Бернардо, а значит площадь поиска, в данном случае, равна тремстам
  четырнадцати квадратным милям. Ну, а дальше что?
   - Это не так уж плохо, Бернардо. Мы узнаем все абсолютно точно, когда
  побываем на месте.
   - Ты все-таки хочешь ринуться туда, Хосе? Но ведь по рассказам этих
  Вульфов, там нет ничего похожего на выход на поверхность алмазной
  породы. Пустая трата времени, Хосе.
   - Не скажи, Берндрло, не скажи... Если мы действительно найдем и
  опишем эту пресловутую Долину исчезающей реки, то это будет яркой
  страничкой нашего отчета об экспедиции. Кроме того, Эрик говорил, что
  долина похожа на круглое озеро, заваленное каменными глыбами. Это что,
  кратер вулкана? Чушь! Оттуда до ближайшей горной цепи тысяча миль.
  Значит круглая впадина действительно бывшее озеро, в которое раньше
  впадала безымянная река. Но теперь эта впадина или озеро с поперечником в
  две мили завалено камнями доверху. Оно что, само завалилось? Но ведь
  вблизи нет ни гор, ни каменоломен. Тогда откуда столько камней, кто и как
  их туда притащил, и, главное, c какой целью превратил озеро в каменную
  долину? Куда исчезает река, что находится под камнями?
   Доктор Лабо еще, наверное, долго сыпал бы вопросами и недомолвками,
  если бы Бернардо, подняв обе руки кверху, не остановил его:
   - Постой, Хосе, перестань расстреливать меня вопросами. Давай обо
  всем по порядку: насколько я понял, ты считаешь возможным, что под
  камнями этой чертовой долины спрятано нечто такое, что никому не должно
  было достаться? Нечто очень ценное, например, огромное месторождение
  кимберлита с теми редкостными алмазами, за которыми мы начали охоту?!
   - А почему бы и нет, Бернардо? Наконец-то до тебя начало доходить.
   - Но кому это понадобилось, зачем? Это же немыслимо, Хосе!
   - Этого я не знаю, Бернардо, и не будем ломать себе голову по этому
  поводу. Я думаю, что мы найдем ответ на многие вопросы, когда тщательно
  обследуем эту местность. Нашу поисковую экспедицию, я полагаю, нужно
  начинать с нее.
   Наступила пауза. Доктор Лабо взял лист бумаги, сел за стол и начал
  снимать копии с чертежа и записей Эрика. Чертил он быстро, уверенно,
  мурлыкая себе под нос ''Аргентинское танго''. Иногда он прерывался и,
  немного подумав, делал на листке свои заметки. Молча, широкими шагами,
  ходил Бернардо по кабинету из угла в угол, то и дело ероша себе волосы
  обеими руками. Наконец он остановился напротив доктора Лабо по другую
  сторону стола.
   - Зачем тебе понадобились копии этой шпаргалки, Хосе? Я и так помню
  все до мелочей, - заявил он, наблюдая за работой друга. - Когда ты решил
  выступить из Рио?
   - Как можно раньше. Хорошо было бы уже сегодня, но придется
  подождать. Начнем, очевидно, по графику. Хотя мне самому не терпится
  добраться туда поскорее.
   - Так зачем же ждать? Давай отчалим хоть завтра.
   - Не могу, Бернардо, - я пригласил доктора Джеймса Стоуна участвовать
  в нашей экспедиции. В письме, которое я послал по его Лондонскому адресу,
  указана дата нашего отбытия из Рио 15 ноября. Кроме того, если профессор
  Стоун по каким-либо причинам не сможет прибыть к указанному сроку, то
  наш проводник будет ждать его до 28 ноября - это последний срок. Так что
  до 15 ноября придется подождать, тут уж ничего не поделаешь, мой друг.
   - На кой черт ты связался с этим англичанином, Хосе? Он постоянно
  будет путаться у нас под ногами! Кроме того, если ты прав, если нам повезет
  и мы найдем алмазы, то придется поделиться с ним не только алмазами, но
  престижем открытия - Кембридж непременно заявит о своих правах.
   - Ничего такого не случится, Бернардо, я все продумал.
   - Но ты мне ничего об этом раньше не говорил. Терпеть не могу
  секретов. Ты меня знаешь в работе, Хосе. Я полезу в любую щель даже пусть
  там сидит хоть сам дьявол, будь в этом хоть какой-то смысл. Но я не сделаю
  лишнего шага по равнине, если в том не будет целесообразности. Так вот, я
  не вижу веских причин для подключения англичан к нашему весьма
  рискованному предприятию.
   - Да нет никаких секретов, Бернардо, я не успел тебе подробно обо всем
  рассказать. Ну, во-первых, мы пригласили не просто англичанина, а доктора
  Джеймса Стоуна, профессора кембриджского университета, ученого
  минеролога с мировым именем и, что самое главное, моего лондонского
  коллегу и друга. Я включил его в состав экспедиции в качестве научного
  консультанта, но как частное лицо, занимающееся научными изысканиями. И
  чем больше он преуспеет в этом деле, тем лучше - это от нас не уйдет. В
  основном же я рассчитываю на его опыт ученого геолога-разведчика. Во-
  вторых, даже если я не ошибаюсь и район возможного нахождения там
  новых алмазных месторождений выбран правильно, он поможет отыскать их
  гораздо быстрее, чем это мы сделали бы сами. Предположим, что экспедиция
  нам удалась. Тогда он получит все, что полагается, например, научному
  сотруднику нашего университета, участвующему в экспедиции, плюс
  несколько камней в качестве презента. Если экспедиция не удастся, а такой
  исход следует иметь в виду, то мой друг получит то же, ну уже без презента.
  А вот мы сохраним свой престиж: если даже при участии доктора Стоуна не
  нашли алмазов, значит просто там их нет. Кроме того, мы получим от него
  научно обоснованные рекомендации где их искать. Вот и все, дорогой
  Бернардо, как видишь - никаких секретов.
   - Ладно, Хосе, пусть будет так, но мы все равно теряем много времени.
  Откуда нам знать, что Вульф не сболтнул кому-нибудь еще, кроме
  Родригеса? И пока мы туда доберемся, там уже будут шнырять авантюристы.
   - Не думаю, но все же это возможно. Так что ты предлагаешь, Бернардо?
   - Я предлагаю не ждать доктора Стоуна в Рио, а завтра же отправится в
  эту самую долину, разбить там экспедиционный лагерь и ждать его на месте,
  ведя предварительную разведку. Ведь ты же все равно собирался оставить
  проводника, если он не успеет прибыть к намеченному сроку. Если он все же
  прибудет без опоздания, ты объяснишь ему в письме, что обстоятельства
  изменились и ты вынужден был выступить раньше намеченного срока, что
  проводник доставит его в лагерь безо всяких хлопот. Однако я уверен, что он
  опоздает, тогда ничего не изменится для доктора Стоуна, мы же выиграем
  более двух недель времени.
   Будь доктор Лабо уверен в том, что профессор Стоун принял его
  предложение и прибудет в Рио-де-Жанейро к намеченному сроку, он не стал
  бы обсуждать этот вопрос даже в теоретическом плане. Но он в этом не был
  уверен. Принимая во внимание, что сроки, указанные им в письме были
  очень жесткими, вероятность задержки в прибытии профессора Стоуна была
  велика. Бернардо был настойчив и его доводы о необходимости
  немедленного отъезда, были весьма убедительны. Он умело раздувал
  искорку авантюризма, которая всегда тлела в душе доктора Лабо - он любил
  риск и умел рисковать. ''В конце концов, не так уж многим я и рискую, -
  думал он, - а в отношении профессора приму все необходимые меры''. И,
  наконец, он принял решение:
   - Ладно, Бернардо, спасибо, я принимаю твои предложения. Сделаем так:
  ты прямо сейчас оповестишь всех моих сотрудников, участвующих в
  экспедиции, что завтра отправляемся в Трес-Лагоас во второй половине дня.
  Сбор здесь у меня всех без исключения в десять часов утра. Когда
  оповестишь всех, обратно ко мне - нам еще много нужно обсудить.
   - Вот это похоже на дело! - воскликнул радостно Бернардо. - Я уже
  ушел, только разреши мне воспользоваться машиной.
   - Да, возьми машину и действуй, а я засяду за письма и деловые бумаги.
   Не произнося больше ни слова, Бернардо почти бегом покинул кабинет.
  Спускаясь по лестнице, он широко улыбался и бурчал себе под нос: ''А все-
  таки я уломал его, уломал. А англичанин? Да черт с ним, там будет видно''.
  
  
  НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
  
   23 октября на геологической базе университета в Трес-Лагоасе
  собрались все члены экспедиции доктора Лабо, кроме его заместителя и
  ассистента Родригеса Ромиро. Родригес остался в Рио для встречи доктора
  Джеймса Стоуна и сопровождения его в основной лагерь экспедиции. На тот
  случай, если бы Родригесу пришлось возвращаться на базу одному, доктор
  Лабо разрешил ему взять с собой одного из своих рядовых сотрудников,
  зачислив его в свой отряд. Никому из участников экспедиции не разрешалось
  путешествовать по джунглям в одиночку. Таким образом, в головную группу
  экспедиции, которую возглавлял сам доктор Лабо, вошли он, три его
  сотрудника и Бернардо. Кроме того, он включил в нее четырех негров,
  грузчиков местной пристани, которых нанял для переноски грузов и охраны
  лагеря. 25 октября они со всем своим имуществом погрузились на огромную
  самоходную баржу, совершавшую рейсы по Паране от Рубинея до водопада
  Игуасу и отплыли вниз по реке. Такие баржи были основным местным
  речным транспортом, перевозившим крупный рогатый скот, овец, целые
  горы маиса, кофе, бананов. Здесь можно было увидеть и
  сельскохозяйственные машины, и лодки, и прочее, и прочее. Основными
  пассажирами здесь были обычно фермеры и наемные работники разных
  профессий, люди разных национальностей, рас и сословий. Баржи
  передвигались по реке медленно даже тогда, когда шли вниз по течению, так
  как приходилось останавливаться почти у каждого населенного пункта или
  отдельной фермы, расположенных на обоих берегах. К исходу третьего дня
  пути, баржа причалила к левому берегу реки в назначенном месте и группа
  доктора Лабо начала выгружать экспедиционное имущество на берег. Его
  было много: палатки, гамаки, мешки с водонепроницаемой одеждой и
  обувью, ящики с продовольствием и взрывчаткой, приборы и
  принадлежности, необходимые для геологической разведки, ружья и патроны
  к ним, лекарства (собственность доктора Бернардо) и, наконец, легкие лодки,
  похожие на индейские пироги, способные проходить по узким протокам
  порожистого мелководья. Все это приходилось разгружать на узкую полосу
  каменистого берега. Далее берег уходил вверх высокой скалистой стеной,
  над которой свисал широкий навес оползня, готовый сорваться вниз в любую
  минуту. Как только последний тюк был перенесен на берег, запыхтел
  двигатель, баржа отошла от берега, вышла на середину реки и продолжила
  свой путь вниз по течению.
   Переправка груза на скалистое плато у Змеиного ручья, заняла весь
  остаток дня. Ночь наступила внезапно: небо из светло-голубого превратилось
  темно-фиолетовое, почти черное, и на нем алмазной россыпью засверкали
  яркие звезды. Температура воздуха резко понизилась, и река начала слегка
  парить - это предвещало скорое образование тумана. Нужно было
  торопиться разворачивать лагерь, начиная с установки палаток для
  размещения в них людей и имущества, а потом следовало подумать и об
  ужине.
   Местность была открытой на значительном расстоянии; глаза людей
  привыкли к звездному освещению; работа спорилась. Вскоре были
  установлены три больших палатки, в одну из которых тут же перетащили
  продукты, одежду, взрывчатку, приборы и все прочее, чему не следовало
  мокнуть под дождем. Покончив с этой работой, грузчики установили два
  металлических треножника метрах в десяти от входа в палатки. На крючья
  подвесили котелки: один, большой, для приготовления риса, а другой,
  поменьше, для кофе. Под треножниками развели огонь. Пламя костра
  разгоралось, поднимаясь все выше, лизало котелки, гоняя пляшущие блики
  по стенкам палаток. Чем ярче разгорался костер, тем глубже погружалась
  река и дальние окрестности лагеря в густую тьму.
   Инициативу приготовления ''настоящего ужина'' взял на себя старшина
  грузчиков Виктор-Мария, негр лет сорока, которого его более молодые
  товарищи слушались беспрекословно. Он знал по своему опыту, что такая
  инициатива всегда поощряется хозяевами и, что особенно важно, не прояви
  он особого рвения в этом вопросе, все отправились бы спать и вовсе
  голодными. А вот этого этот здоровенный детина допустить никак не мог.
  Зная, что в дождевом лесу развести огонь да еще ночью будет очень трудно,
  он велел своим товарищам снести с баржи на берег по большой охапке сухих
  поленьев, подавая им в этом наглядный пример. Благодаря
  предусмотрительности Виктора, теперь на биваке пылал яркий костер и запах
  кофе и пареного риса с пряностями разносился по лагерю. Пока шеф-повар с
  одним из своих товарищей усердно занимался подготовкой к ужину, доктор
  Лабо со своими коллегами и двумя неграми, устанавливал в пяти метрах от
  каждой палатки громоотводы. Это были длинные бамбуковые шесты с
  медными штырями на концах и длинными медными проводами,
  прикрепленными к ним. На других концах проводов - квадратные пластины,
  которые необходимо было закопать поглубже в скалистый грунт плато.
  Защитой лагерей от грозы доктор Лабо всегда руководил сам. Походный
  барометр показывал 728 ртутного столба, но стрелка продолжала медленно
  опускаться, предвещая шквалистый ветер и грозу. В это трудно было
  поверить, так как на небе по-прежнему мерцали яркие звезды и не было ни
  ветерка.
   Прошло какое-то время и на скатерти (грубошерстном походном одеяле,
  расстеленном на ровном месте между костром и палатками) появилась
  большая гроздь бананов, корзина с пшеничными лепешками, солидный
  мешочек с сушенным инжиром и походная посуда, которую Виктор
  аккуратно расставил по четырем сторонам импровизированного стола. Нечто
  подобное он устроил для себя и своих товарищей, но несколько поодаль от
  палаток и поближе к костру. После знакомства с доктором Бернардо Диасом,
  Виктор предпочитал соблюдать все правила субординации. Решив, что
  тянуть с ужином больше нет смысла, Виктор, широко улыбаясь, подошел к
  доктору Лабо, беседовавшему с Бернардо и коллегами: ''Ужин готов, доктор
  Хосе, сеньоры, прошу вас, - заявил он, делая пригласительный жест в
  сторону костра. - Кофе стынет''. Прежде чем присоединится к своим
  товарищам, которые уже вовсю уплетали распаренный рассыпчатый рис,
  сдобренный оливковым маслом, Виктор наполнил миски сеньоров рисом,
  нечто похожее на плов, разлил по кружкам кофе и молча удалился к своему
  столу.
   - А этот Виктор-Мария, ну как там его? Парень, что надо! Заметил
  доктор Лабо, кивнув в сторону удаляющегося Виктора, - да и другие ребята
  тоже хороши: молоды, сильны и покладисты. Мне кажется, что на них можно
  положиться. Что скажете, сеньоры?
   - Да, ничего. Этот парень пока старается, - поспешил ответить Бернардо,
  - но не забывай, Хосе, что негр - есть негр!
   Вскоре об этом забыли и разговор между товарищами и коллегами
  перешел к обсуждению проблем завтрашнего дня.
   Между тем, Виктор присоединился к своим товарищам, уселся на свое
  место и стал есть рис, запивая его кофе. Затем он принялся за бананы, все
  время посматривая на реку и в черную даль за палатками, куда не достигал
  свет костра. Этот здоровенный силач был явно чем-то напуган -
  добродушная улыбка исчезла с его лица, сменившись выражением крайней
  озабоченности. Каждый раз, когда со стороны группы доктора Лабо
  доносился громкий смех Бернардо, он хмурился, неодобрительно покачивая
  головой и что-то бурча себе под нос.
   - Что ты все время оглядываешься, дядюшка Вик? - спросил самый
  молодой из грузчиков, высокий негр Чико. - Ты что-то там заметил?
   - Еще бы! - ответил Виктор, наклонившись в сторону своих друзей, и,
  почти шепотом, добавил. - Я знал, что они придут и они уже здесь...
   - Кто уже здесь? - спросили те почти в один голос и тоже начали
  озираться.
   - Призраки... их там... сотни!
   И тут же, как будто в подтверждение слов испуганного негра, над уже
  погасающим костром, совершенно бесшумно пронеслись две летучих мыши.
  Затем еще две, еще и еще. Вскоре над лагерем кружилась бесчисленная стая
  крылатых тварей, которые спускались так низко, что едва не задевали
  крыльями головы, наблюдавших за ними людей.
   Виктор и его товарищи почти ползком перебрались к костру и
  подбросили в него поленьев. Длинные языки пламени снова взвились вверх,
  освещая неровным светом лица людей и ближние окрестности лагеря.
  Дальше - густая пугающая тьма.
   Виктор решительно поднялся во весь рост и направился в сторону
  группы сеньоров, которые по-прежнему сидели на коврике в
  непринужденных позах, и с любопытством наблюдали за происходящим. Но
  не успел он сделать несколько шагов, как над ним зависли сразу две
  крылатых твари, как бы выбирая место поудобней, куда бы можно было
  вцепиться. Огромный чернокожий детина вдруг сгорбился и замахал своими
  кулачищами, пытаясь отринуть от себя двух маленьких мерзких животных.
  Те увернулись, отлетели в сторону и присоединились к своим
  многочисленным подругам, снующим над лагерем во всех направлениях.
  Наблюдая за этой сценой, Бернардо громко расхохотался и язвительно
  заметил:
   - Напрасно вы, сеньор Виктор-Мария, - он сделал ироническое ударение
  на слове ''сеньор'',- пытаетесь сразить этих вампиров кулаками. Они
  способны увернуться даже от пущенной в них стрелы, когда они находятся в
  полете, конечно. Мы нарушили их покой и теперь эти рыжие кровососущие
  бестии не успокоятся, пока не выпьют всю нашу кровь.
   Бернардо старался говорить громко и серьезно, но иногда хмыкал, едва
  сдерживая смех. Зная, что негры очень суеверны и, что его несколько реплик
  относительно летучих мышей вампиров уже произвели на них
  соответствующее впечатление, он решил доконать бедняг. Совершенно
  неожиданно в этом ему помог один из коллег доктора Лабо инженер-
  взрывник Кустодио, спросив:
   - Неужели, док, эти кровососы так вредны и опасны? Мне
  представляется, что все страшные истории о них - сплошное преувеличение
  или просто выдумки.
   - Говорите преувеличение, Кустодио? - возмущенно воскликнул
  Бернардо, задетый за живое. - Ну, как бы не так! А знаете ли вы, мой друг,
  что только один вот такой рукокрылый вампир выпивает до восьми литров
  крови в год?! Укус этой твари безболезненный, а в слюне содержится токсин,
  не дающий крови свертываться. В результате - смерть от потери крови. На
  юго-востоке страны они наносят колоссальный ущерб фермерам-скотоводам,
  нападая по ночам на стада крупного рогатого скота да и на свиней тоже.
  Кроме того, они являются переносчиками бацилл таких болезней, как
  инцифаломеелита, чумы и многих других.
   -Минутку, док, - перебил его Кустодио, - ну пусть так. Тогда почему
  фермеры и правительство не объявят этим вредным тварям войну?
  Истребили бы их всех и все дела!
   - С ними борются, Кустодио, да еще как! Их травят газами и ядом в
  местах их дневного обитания: пещерах, гротах, вылавливают сетями на
  чердаках ферм и сжигают живьем на кострах, ставят сети на путях их
  массового перелета. Только эффект от всего этого обратный: чем больше их
  уничтожают, тем больше их плодится, а падеж скота увеличивается. Теперь
  вот, в отместку, они принялись за людей. Вон сколько вампиров кружатся
  над нами, господа, посмотрите!
   У Бернардо в голосе снова появились шутливые интонации.
   - Дева Мария! - взмолился Виктор, осеняя себя размашистым крестом. -
  Убереги нас от этих кровопийц! Пусть возвращаются в свои пещеры и
  оставят нас в покое!
   - Правильно, Ви, - прервал его Бернардо, сократив длинное имя
  добродушного негра до одного слога, - самое время обратиться к деве Марии,
  имя которой ты носишь, защищая тебя, она непременно защитит и нас, твоих
  друзей.
   - Время позднее, - перебил Бернардо доктор Лабо, - завтра у нас тяжелый
  переход и много другой работы. Виктор, все вещи, продукты и сухие поленья
  - в хозяйственную палатку. И закройте ее так, чтобы туда не смогли пролезть
  ни змеи, ни вампиры. Все по палаткам, господа, и спокойной ночи.
   Виктор тут же принялся исполнять распоряжения хозяина. ''Фрукты,
  лепешки, поленья и одеяла, отнесите в палатку для вещей, - скопировал он
  голос и интонацию доктора Лабо, обращаясь к своим товарищам, - а посудой
  я займусь сам''. Он собрал миски, кружки, ложки и положил их в большой
  котелок, где раньше варился рис, налил в него воды и повесил на крючок, над
  едва тлеющим костром. ''Мойтесь хоть всю ночь, а завтра утром я
  постараюсь ополоснуть вас горячей водой, пробурчал он, - доктор Лабо
  запретил зря жечь костер''.
   Полотнища входа в палатку для грузчиков оказались плохо
  зашнурованными, и внизу образовалась небольшая щель, куда мог забраться
  кто угодно. В данной обстановке для суеверных негров - это показалось
  очень подозрительным. Они столпились перед входом в палатку, поджидая
  своего старшину. ''Хорошо, - сказал Виктор, подходя к палатке и вынимая из
  кармана свечу, - я пойду первым''. Он зажег свечу от большой медной
  зажигалки и осторожно влез в палатку. Внимательно осмотрев все углы и
  перетрусив одеяла, он высунул голову наружу и тихо произнес: ''Ну... идите
  - здесь никого нет''.
   Когда все улеглись, Виктор опустил общую противомоскитную сетку,
  задул свечу и, положив ее себе в изголовье, тихо сказал: ''Думается мне, что
  завтра будет хуже, чем сегодня. До утра уже осталось немного времени -
  давайте спать''.
   Пламя костра давно погасло, но крупные угли, оставшиеся от крупных
  поленьев все еще тлели под толстым слоем пепла. Иногда, взрываясь, они
  издавали глухой хлопок и рассыпались фейерверком красных искр. Лагерь,
  освещаемый теперь только светом звезд, спал. Летучие мыши по-прежнему
  носились над лагерем, пытаясь понять, куда так внезапно исчезла их добыча.
  Некоторые садились на стропы палаток и, повисев немного, снова взлетали.
   Вдруг из-за черной стены дальнего леса сразу, безо всяких церемоний,
  выплыла на четверть ущербная луна - стало совсем светло. Как будто,
  рожденная луной, на площадке лагеря появилась пума. Бесшумно ступая по
  каменистому грунту, она направилась к палаткам, но тут же остановилась -
  оттуда доносилось монотонное похрапывание. Две летучих мыши зависли
  над огромной кошкой. Молненосный взмах огромной лапы и обнаглевший
  вампир рухнул наземь. Встрепыхнувшись несколько раз, он затих. Не
  обращая никакого внимания на поверженного нахала, пума медленно обошла
  лагерь и остановилась у потухшего костра. Она загребла пепел лапой и тут
  же отпрянула прочь, почувствовав, очевидно, затаившийся под ним жар. Не
  проявляя более ни к чему интереса, она подошла к обрыву, прыгнула и
  исчезла внизу.
   Когда доктор Лабо вылез из палатки, чтобы скомандовать подъем,
  солнце уже успело подняться довольно высоко над джунглями. Возле весело
  пылающего костра возился улыбающийся Виктор. Запах фасолевой похлебки
  со свиной тушенкой и томатной пастой разносился по лагерю. Ведра с водой
  из ручья, предназначенные для утреннего туалета сеньорам, стояли в стороне
  у самого обрыва. Товарищи Виктора, вооружившись мачете, разбрелись по
  плато в поисках подходящего топлива для костра. Доктор Лабо и его коллеги
  предпочли умываться прямо в ручье и спустились вниз к воде.
   - Господа, захватите удочки и наловите побольше пираний к завтраку! -
  крикнул им в след Бернардо, решивший заняться туалетом наверху.
   - Придется обойтись без рыбки, доктор, - заметил Виктор, принявший
  шутку Бернардо буквально, - пираний здесь нет - я уже проверил.
   - А-а, сеньор Ви, доброе утро! Да вы просто молодец, Ви! У вас, как я
  вижу, уже и завтрак готов, те так ли? Кстати, вы не обижаетесь, что я вас так
  называю?
   - Как вам угодно, сеньор, но мои друзья зовут меня просто - Вик.
   - Очень мудро с их стороны, но имя Ви короче и почетнее - у древних
  индейцев племени мучей так звали верховного жреца.
   - Спасибо, сеньор, а вы не знаете, не было ли у мучей жреца рангом
  пониже с именем Бер?
   - Нет, такого не знаю. ''А этот чернокожий совсем не дурак, - подумал
  Бернардо, - надо к нему быть поснисходительнее''. Ладно, Вик, я пошутил.
  Полей-ка мне из того ведра, Вик.
   Ливневые дожди с грозами начинались, в этих местах, в середине
  октября и вода в Паране поднялась пока незначительно. Однако этого было
  достаточно, чтобы подпитать Змеиный ручей, который разлился теперь во
  всю ширину своего русла. Течение в нем было пока слабым, на что доктор
  Лабо обратил внимание.
   - Вода в нашей речушке поднялась достаточно высоко, чтобы можно
  было перемещаться по ней на лодках с шестами. После завтрака и пойдем, -
  заявил он, продолжая ополаскиваться прозрачной холодной водой, - время
  терять нельзя. Кстати, Кустодио, вы обратили внимание на барометр?
  Стрелка, по-моему, поползла вверх.
   - Да, обратил, но когда мы покидали палатку, атмосферное давление
  упало до 722 мм ртутного столба. В ближайшие часы нужно ждать бури,
  сеньор.
   - Не знаю, как на счет бури, а грозы и ливня нам не миновать - это
  верно, Кустодио. Однако, господа, хорошей погоды мы ждать не можем и
  через часа два-три выступаем. Ну, пошли наверх - кофе стынет.
   Завтрак еще не закончился, Бернардо еще продолжал каламбурить, когда
  погода начала резко меняться: вдруг с северо-запада налетел шквальный
  порыв ветра; загрохотали покатившиеся по каменистому грунту пустые
  ведра, котелки, миски, захлопали, как не закрепленные паруса, полотнища
  палаток. Вмиг сдуло костер и понесло по лагерю пепел, угли и не
  догоревшие поленья. Внезапно ветер стих, но не успели обитатели лагеря
  привести все в порядок, как он подул с новой силой. С противоположного
  берега Параны в сторону лагеря надвигались черно-бурые грозовые тучи, то
  и дело пронизываемые молниями. Раскаты грома, напоминающие канонаду
  сотен орудий, заглушали голоса людей. Ливень сплошной белой стеной,
  надвигался на плато...
   - Всем в палатки, не выходить до окончания грозы! - скомандовал
  доктор Лабо, стараясь перекричать разбушевавшуюся стихию. - Ну, живо!
  Быстрее!
   Все бросились к палаткам, но ливень настиг их. Тучи неслись так низко
  над плато, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой. Мощные
  стрелы молний с грохотом вонзались в каждый скалистый выступ, отчего
  земля вздрагивала, и глухо стонала. Вспышки молний слепили глаза даже
  внутри палаток. Негры лежали ничком с закрытыми глазами и ждали конца
  света.
   Гроза бушевала минут тридцать, но обитателям лагеря казалось, что ей
  не будет конца. Но вот вспышки молний стали реже, раскаты грома ослабели
  - гроза уходила на юго-восток. Небо посерело, ливень прекратился, и густой
  моросящий дождик ласково зашуршал по полотнищам палаток. Ветер утих,
  небо постепенно светлело, стихия, очевидно, решила объявить антракт.
   Бернардо, доктор Лабо и его коллеги пережидали грозу, лежа на
  надувных матрацах. Острый запах озона щекотал ноздри. Иногда, стараясь
  преодолеть шум грозы, они обменивались скупыми фразами, относительно
  разбушевавшейся стихии. Но вот буря пронеслась, ветер практически стих, и
  под шелест дождя ими овладела общая дрема: разговаривать, подниматься и
  выходить из палаток никому не хотелось.
   - Э-э-й! Здесь есть хоть кто-нибудь живой? - раздался извне хриплый,
  почти стонущий голос. - Мне н-нужна срочная помощь...
   - А вот к нам и первый не прошенный гость! - воскликнул Бернардо,
  вскакивая на ноги, - и кажется...
   - Странно, в такую погоду и здесь? - произнес доктор Лабо, поднимаясь
  с матраца. - Кто же это может быть?
   - А вот сейчас узнаем, Хосе, сейчас узнаем, - ответил Бернардо, быстро
  расстегивая входные полотнища палатки.
   - Коллеги доктора Лабо Кустодио и Бенхамин потянулись за ружьями.
  Бернардо первым выскочил наружу под моросящий дождь. За ним вышли все
  остальные.
   - Посредине лагерной площадки стоял слегка сгорбившийся человек,
  опиравшийся на обгорелое двуствольное ружье. Его опаленные до черноты
  волосы свисали космами на плечи и закрывали лицо. Левая сторона одежды,
  превратившаяся в клочья обгоревшего тряпья, все еще держалась на нем.
  Голенище левого ботфорта было распорото до каблука и плавало в дождевой
  луже.
   - Дьявольщина! - воскликнул Бернардо, делая несколько шагов вперед. -
  Это вы, Эрик Вульф, что с вами случилось?!
   - Меня ударила молния, сеньоры... - ответил молодой человек,
  покачиваясь из стороны в сторону. - Там Еву завалило в пещере... нужна
  взрывчатка. Мы нашли...
   Силы покинули его. Он выпустил ружье, на которое опирался обеими
  руками, медленно опустился на колени и, потеряв сознание, опрокинулся
  навзничь, подвернув под себя ногу.
   - Эй, там! - громко крикнул доктор Лабо в сторону второй палатки,
  откуда уже высовывалась курчавая голова Виктора. - Все сюда, быстро!
   Виктор и его люди один за другим вылезли из палатки, и пугливо
  озираясь по сторонам, подошли к распростертому в луже Эрику.
   - Вик, поднимите его, отнесите в палатку, разденьте и уложите на
  матрац, - распорядился Бернардо, - только осторожно! Сейчас я им займусь.
   Эрика раздели и уложили на матрац, застеленный одеялом. Больше всех
  возле него хлопотал Виктор, прибегая лишь к помощи молодого Чико.
  Доктор прощупал пульс и покачал головой. Он открыл свой медицинский
  сундучок, достал небольшой плоский флакон, наполненный светло-желтой
  жидкостью и поднес к носу Эрика. Секунд через десять тот глубоко вздохнул
  и тихо застонал.
   - Господа, - обратился к присутствующим Бернардо, - здесь очень тесно
  и душно, а ему нужен кислород...
   - Да, друзья, давайте освободим палатку, и дадим возможность сеньору
  Бернардо действовать, - сказал доктор Лабо, направляясь к выходу.
   Все заторопились покинуть палатку, наполненную запахами
  нашатырного спирта и еще каких-то лекарств.
   - Мне нужны Вик и Чико, остальные свободны, - заявил Бернардо,
  копаясь в своем сундучке. - Хосе, останься, пожалуйста. Вик, положите его
  на правый бок.
   - Начиная от левого плеча до локтя, и далее с внешней стороны бедра и
  по голени до самой пятки, протянулась широкая красно-бурая полоса ожога.
  Бернардо смазал ожог какой-то густой коричневой жидкостью, сильно
  пахнущей корицей. Эрика начало трясти.
   - Знаешь, Хосе, парню чертовски повезло, электрический разряд лишь
  слегка коснулся его, лишь чиркнул по левой стороне. А спасло его, очевидно,
  то, что он поднимался на плато, неся ружье на левом плече. Если бы он
  опирался на ружье во время удара молнии, от него осталась бы только
  обгорелая головешка. Вик, положите больного опять на спину, укройте
  двумя одеялами, положите под голову свернутое в валик одеяло, и вы
  свободны.
   Пока Виктор и Чико выполняли распоряжение доктора, он достал
  увесистую флягу с настойкой каких-то целебных трав на виноградном
  спирте.
   - Минутку, ребята, - остановил доктор собравшихся уходить негров, -
  помогите мне напоить сеньора этим эликсиром.
   Когда Виктор и Чико вышли из палатки, доктор Лабо спросил:
  - Что ты об этом дуиаешь, Бернардо?
   - Да ничего особенного - глубокий шок от поражения электрическим
  током. Скоро он начнет приходить в себя.
   - Это хорошо, но я о другом...
   - А-а, ну эти ребята где-то что-то нашли. Но об этом мы сможем узнать
  не раньше чем через два часа. Я же говорил тебе, Хосе, что эти искатели
  приключений будут все время путаться у нас под ногами.
  
  
  ПЕЩЕРА ТРЕЗУБЕЦ
  
   Родригес Хесус подъехал к вокзалу, когда поезд Рио-де-Жанейро -
  Корумба уже стоял на своем пути.
   Вот видите, друзья, у вас еще остается достаточно времени, чтобы
  хорошо устроиться в вагоне, - сказал Родригес, помогая выгружать вещи из
  вагона, - право же, сеньора, сеньор, я очень огорчен, что вынужден
  расставаться с вами. Я пригласил вас приехать сюда в надежде, что вы
  примете участие в экспедиции доктора Лабо. Зря вы отвергли эту
  возможность, сеньор Эрик, зря!
   - Так складываются обстоятельства, сеньор Родригес, но мы с Евой
  очень благодарны вам за знакомство с доктором Лабо и сеньором Бернардо -
  это пойдет нам на пользу. Кроме того, доктор Лабо разрешил держать с ним
  постоянную связь и мы постараемся воспользоваться этим. Конечно нам
  было бы удобней осуществлять это через вас, если не возражаете?
   - Ну что вы! Я этому буду только рад.
   На этот поезд, идущий до самой границы с Боливией только один раз в
  сутки, всегда было много народа. Так и на этот раз: люди продолжали
  прибывать, хотя вагоны были уже забиты почти до отказа. Наши друзья шли
  по перрону, отыскивая более свободный вагон. Родригес помогал нести вещи
  Евы.
  - Вы знаете, Эрик, я всегда чувствую себя неуютно, когда провожаю кого-
  нибудь из друзей или родных, и не знаю, куда они уезжают. Вы можете, хотя
  бы примерно, ориентировочно, сказать мне, куда направитесь в этот раз? По
  крайней мере, я буду знать где искать вас. если понадобится.
   - Большое спасибо, сеньор Родригес! У нас нет никаких секретов. Мы с
  Евой намериваемся обследовать левый берег Параны по среднему течению.
  Теперь, когда вода в ручьях и речушках будет подниматься, мы надеемся
  проникнуть по воде подальше в глубь сельвы. Ну, а там... сами знаете.
   - А-а, известковые горные породы, образующие основной массив в этом
  регионе. Бесконечное множество скальных образований, трещин и пещер. -
  Стало быть - охота за изумрудами? Ну что же - весьма перспективные места
  в этом отношении. В молодости мне приходилось там бывать, знаете, и
  небезуспешно! Однажды я нашел несколько драгоценных зеленых камней и
  решил, что обнаружил продуктивную изумрудную жилу, а потом
  оказалось... Ну да ладно, расскажу при следующей встрече. Кстати, в
  пещерах остерегайтесь обвалов и пещерных пум - очень опасные кошки. Ну
  вот, кажется пришли.
   Они остановились возле относительно свободного вагона, и Родригес
  помог Еве войти в него, и внес ее вещи. Все места для сидения были заняты,
  однако в проходах людей было немного. Площадка слева от входа в вагон
  была свободной, туда Эрик и поторопился сложить вещи. Ева, чтобы не
  мешать ему, отступила в сторону прохода, держась за спинку скамьи. Какой-
  то пожилой мужчина, державший небольшой саквояж и сомбреро в руках,
  поспешно поднялся и предложил Еве сесть. Однако пока она благодарила
  сеньора за любезность, какой-то верзила, одетый как ''цивилизованный''
  индеец, шлепнулся на освободившееся место.
   - Встань! - с оттенком угрозы в голосе сказал Родригес.
   - Еще чего! - произнес верзила, презрительно сплюнув перед собой.
   Послышались ропот и возгласы возмущения. Мгновение, и левый кулак
  Родригеса врезался в ухмыляющуюся рожу. Не давая опомнится нахалу,
  Родригес схватил его за шиворот и вытолкнул в тамбур. Тот, не удержавшись
  на ногах, приложился разбитым носом к ногам какого-то довольно плотного
  сеньора, и запачкал кровью его белые брюки. Это очень рассердило сеньора
  и тот, не долго думая, вышиб пинком незадачливого индейца из вагона на
  перрон.
   - Ну, нам пора прощаться, друзья, - уже был первый звонок.
   - Да, сеньор Родригес, - ответила Ева, улыбаясь, - большое вам спасибо и
  до скорой встречи.
   - Будьте осторожны, сеньор, - сказал озабоченно Эрик, крепко пожимая
  руку Родригеса, - эти ребята мстительны. Я провожу вас до машины?
   - Да что вы, Эрик? Поезд сейчас уже тронется. Да, и вот еще что: не
  называйте меня больше ''сеньор Родригес'', ''сеньор'', для вас я просто
  Роди. Ну, прощайте и помните, что у вас есть друзья.
   Родригес соскочил со ступенек вагона на перрон, когда поезд уже
  тронулся. Опасения Эрика были не безосновательны: в стороне от
  суетящейся провожающей поезд толпы, стояли тот самый верзила и еще
  двое, очевидно, его дружков - они явно дожидались появления на перроне
  Родригеса. Он сразу заметил их и спокойно, не оглядываясь, пошел к
  оставленной у вокзала машине. Родригес чувствовал, как они приближаются
  и, сожалея, что не догадался захватить с собой револьвер, готовился отразить
  нападение в любую минуту. Однако нападения не последовало, - вокруг
  было много народа. Кроме того, верзила, оставив своих товарищей, прыгнул
  на ходу в ближайший вагон. ''Ну вот, - подумал он, - теперь они запомнят
  номер машины Хосе и будут охотиться за ней. Черт бы их побрал совсем!''
  Вскоре он подъехал к вилле доктора Лабо.
   Поезд шел медленно, вагон переполнен и люди сидели в переходах на
  своих вещах или просто на полу. Несмотря на открытые окна, в вагоне было
  душно и Ева начала дремать, то и дело роняя голову себе на грудь.
   - Ева, потерпи немного, - обратился к ней Эрик, устраиваясь поудобней
  на полу возле ее ног, - часов через двенадцать мы будем в Сан-Паулу, там
  многие будут выходить, вот мы и постараемся устроиться поудобней.
   - Со мной все в порядке, Эрик, не беспокойся, - ответила Ева, а через
  минуту снова стала клевать носом.
   В Трес-Лагоас поезд прибыл к восьми часам вечера следующего дня. На
  узком перроне маленького вокзала скопилось много людей: одни выходили
  из вагонов, другие старались скорее туда войти, чтобы успеть занять
  освободившиеся места. В дверях вагонов возникали пробки, люди ругались
  то и дело пуская в ход кулаки. По перрону сновали носильщики: негры,
  мулаты, китайцы. Они предлагали свои услуги, бесцеремонно выхватывая
  вещи выходящих из вагонов пассажиров. Гомон, крики, смех и разноязычная
  ругань слышалась отовсюду.
   Отбившись от носильщиков, к помощи которых они почти никогда не
  прибегали, Ева и Эрик направились по набережной в юго-западный район
  города к большому красивому особняку, стоявшему на возвышенности,
  недалеко от берега реки. Дом принадлежал осевшим здесь немцам, выходцам
  из Кобленца на среднем Рейне, Эльзе и Альфреду Зингер. Усадьбу с домом и
  пятью акрами плодородной земли они приобрели более двадцати лет назад.
  Дом и усадьба достались им почти даром, так как были в очень запущенном
  состоянии, а прежнему владельцу, очень больному человеку, срочно нужны
  были деньги. Потребовалось не менее пяти лет упорного тяжелого труда,
  чтобы дом Зингеров превратился в один из лучших домов растущего города.
   Альфред Зингер был огранщиком драгоценных камней, довольно редкая
  специальность, которую он унаследовал от отца. Он начал работать с
  камнями еще в школьные годы, выполняя в мастерской отца те камнерезные
  и граверные работы, которые были попроще. У него были все основания
  полагать, что после окончания школы, отец передаст ему все дело. Но, после
  того как они с Эльзой познакомились, все пошло кувырком - родня
  Альфреда была против этого брака. Альфред настоял на своем и ничего не
  получил, кроме молодой жены. Тогда молодые супруги решили покинуть
  Германию и начать новую жизнь за океаном. Их выбор пал на Бразилию,
  поскольку там уже обосновались родители Эльзы, которые настойчиво звали
  их к себе. Не раздумывая долго, Эльза продала все свои ювелирные
  украшения, Альфред забрал свою долю из семейных сбережений и, ни с кем
  не простившись, они покинули родной Кобленц.
   Эльза, доводившаяся Еве родной тетей, не имела определенной
  специальности, но она была работящей, заботливой, экономной хозяйкой,
  заботами которой содержался дом и усадьба в целом.
   У Зингеров не было детей и они привязались к Еве, сразу же после ее
  рождения. Она часто и подолгу гостила у своей тетушки в дошкольные годы.
  Когда же, после окончания университета, они с Эриком поженились, то, по
  настоянию тетушки Эльзы, переехали жить в Трес-Лагоас и поселились в
  особняке Зингеров. Вот тут-то и появилась идея создать семейный трест по
  добыче и обработке драгоценных камней. Эльза ничего не имела против этой
  идеи, как таковой, но она была категорически против того, чтобы Ева, ее
  любимая хрупкая девочка, занималась бы разведкой и добычей камней, и
  бродила по горам и дикой сельве. Но дядюшка Альфред, Эрик и сама Ева
  были единодушно за. Ева была геологом, специализировалась по разделу
  минералогии и успела полюбить свою профессию минералога. Кроме того,
  без активного участия Евы в разведке месторождений драгоценных камней,
  не мог бы состояться никакой семейный трест - это, наконец, поняла Эльза и
  сдалась. В дополнение к этому она так раздобрилась, что разрешила
  Альфреду взять деньги из семейных сбережений для покупки годовой
  лицензии на ведение разведки минералов и разработки их месторождения. В
  случае если бы за время действия лицензии им удалось обнаружить
  продуктивную жилу, они получили бы 30 % прибыли от добытых камней.
  Остальное забрало бы правительство Бразилии. Для начинающих геологов-
  поисковиков, не имеющих опыта геологической разведки, - это были
  кабальные условия. Но с чего-то нужно было начинать, и такая лицензия
  была куплена.
   На семейном совете было решено обследовать, для начала, небольшой
  участок правого берега Параны, вблизи Парагвайской границы. Основание:
  сильно пересеченная местность, непроходимые дождевые леса, в глубь
  которых можно было проникнуть только по ручьям и мелким притокам
  большой реки. Дядюше Альфреду было известно, что откуда-то оттуда на
  черный рынок идут аквамарины. О том, что на рынок могут попадать
  контрабандные камни, никто тогда об этом не подумал, и решили начать
  охоту за аквамаринами или другими бериллами. Основным принципом
  компании на этот раз был девиз: ''В глубь сельвы - только по воде!''.
   Для начала своей экспедиции Ева и Эрик выбрали апрель, когда
  начинался спад летних ливневых дождей, но Парана и все ее притоки были
  полны воды. Несколько дней они исследовали правый берег реки милях в
  пяти от границы вверх по течению и, выбрав небольшой наиболее
  полноводный ее приток, углубились в сельву.
   Найти жилу драгоценных камней вообще и аквамаринов в частности -
  дело непростое даже для опытных геологов. Начинающим же требовались
  время, труд, терпение и удача.
   Июнь подходил к концу. За три месяца тяжелой поисковой работы
  молодые разведчики продвинулись по руслу порожистого притока, который
  давно превратился в небольшой горный ручеек, более шестидесяти миль на
  северо-запад. Чем дальше они продвигались, тем менее перспективным
  казался выбранный ими участок, - никаких намеков на выход какой-либо
  разновидности берилла. Времени было еще достаточно, чтобы попытать
  счастья в другом месте, и они решили вернуться к исходной точке. Как не
  торопился Эрик поскорее добраться до глубокой воды, где они спрятали в
  скалах свою лодку, Ева еще и еще раз, успевала разобраться с выходящими
  на поверхность породами. Но все было тщетно - ничего сколько-нибудь
  ценного не попадалось. Когда в лодку было уже уложено все нехитрое
  имущество молодых геологов, Ева решила осмотреть широкую расщелину в
  скале, где они прятали лодку. Пробравшись подальше вглубь, она обратила
  внимание на груду крупных камней, напоминающих осколки мутного льда.
  Ева подняла ближайший к ней камень и осторожно ударила по нему
  молоточком - ничего. Потом ударила сильней, еще сильней... и только при
  пятом сильном ударе по уже имевшейся ранее трещине отделился тонкий
  пластик минерала. Ева внимательно осмотрела скол. ''Эрик, скорее иди сюда,
  - крикнула она радостно, - я нашла агаты!''
   Это было три года назад. Теперь они уже были достаточно опытными
  охотниками за драгоценными камнями, которым стала постепенно
  сопутствовать удача.
   Поездку в Рио и знакомство с доктором Лабо Ева и Эрик оценивали по-
  разному: Ева считала, что время не пропало зря и знакомство с доктором
  Лабо и его коллегами может им в будущем очень пригодиться. Эрик же был
  раздосадован тем, что экспедиция в верховья Амазонки, о которой он давно
  мечтал, на этот раз не состоялись. Их неожиданное появление дома очень
  обрадовало тетушку Эльзу и удивило дядю Альфреда, который считал, что
  они уже путешествуют по Амазонке в составе большой экспедиции. На
  вопрос: ''Не случилось ли чего-нибудь непредвиденного''? Эрик ответил:
  ''Экспедиция, про которую говорил сеньор Родригес, откладывается на
  неопределенное время, вот и все!''.
   Только вечером следующего дня, в большой просторной библиотеке,
  чета Зингеров, Ева и Эрик собрались вместе, чтобы обсудить план
  дальнейших действий. Время новой лицензии начиналось в январе, и нужно
  было торопиться с подготовкой к следующему этапу поисковых работ. Еще
  раньше было разработано два направления: район выше водопада Игуасу и
  Змеиный ручей, истоки которого по известным обстоятельствам, они не
  сумели обследовать прошлый раз. Перспективность участков была,
  возможно, одинаковой, но Змеиный ручей был ближе, и часть поисковой
  работы они там уже выполнили. За счет частых проливных дождей вода в
  Паране и ее притоках поднялась достаточно высоко, чтобы, по мнению
  Эрика, можно было пройти на лодке по ручью до его истока. Кроме того, Ева
  вспомнила разговор с Родригесом при прощании в Рио:
   - Помнишь, Эрик, как только ты сказал, что мы собираемся обследовать
  левобережье Параны в среднем ее течении, он тут же заметил: ''Регион,
  слагающийся из массивов известковых горных пород, богатых содержанием
  изумрудов''? Да-да, Эрик, он прямо нацелил нас на изумруды.
   - Верно, Ева, мне помнится еще его замечание на счет пересеченной
  местности, изобилующей разломами, трещинами и пещерами. Кстати, в этот
  раз нам нужно запастись взрывчаткой и пиротехническими факелами. Они
  дают много света, но мало тепла и дыма. Возможно нам придется побродить
  по пещерам. Кроме того, нам понадобится легкий складной шнековый бур...
   - Ева, а не указал ли любезный сеньор Родригес место, хотя бы
  примерно, где именно нужно искать драгоценные камни? - перебила Эрика
  Эльза. - Даже страшно подумать сколько вам придется пройти по горам и
  джунглям... Я опять буду волноваться.
   - Нет, тетушка, этого он нам не сказал. Однако он сказал, что бывал в тех
  местах и расскажет нам о своих приключениях в следующий раз.
   - Ладно, - вмешался в разговор дядюшка Альфред, - давайте решим
  главное: когда вы выступаете?
   - Завтра, - ответил не задумываясь Эрик, - у нас с Евой все готово к
  отплытию.
   - А почему такая спешка? Время то у вас еще есть.
   - Ну, раз мы решили отправиться к истокам Змеиного ручья в первую
  очередь, значит нам нужно торопиться - я не хочу натолкнуться на
  экспедицию доктора Лабо. Он наверняка разобьет свой базовый лагерь на
  плато возле ручья - другого места там просто нет. Я не хочу путаться у него
  под ногами. Поскольку обойти это место нельзя, то нам с Евой нужно уйти
  вперед.
   - Ладно, путь будет так, - сказал Альфред, раскуривая сигару, - я уже
  договорился с Паулем Брауном, чтобы он доставил вас в нужное место по
  первой же вашей заявке. Только сообщи ему о вашем решении еще сегодня.
  У него должно быть достаточно времени, чтобы подготовить свое
  быстроходное суденышко ''Баракуду''. Да, вот еще что, - продолжил он, -
  для переноски и погрузки лодок и других вещей, возьмите наших людей.
   - Спасибо, дядя Альфред, я сейчас же отправлюсь к Браунам, - сказал
  Эрик, пружинисто поднимаясь с кресла, - я скоро вернусь, Ева.
   Мужчины вышли из библиотеки, а Ева с Эльзой еще долго сидели на
  диване, обсуждая перспективы на ближайшее время.
  
   ''Баракуда'' отдала швартовы в семь часов утра и полным ходом
  понеслась вниз по реке. Несмотря на то, что это небольшое быстроходное
  судно могло развивать скорость по спокойной воде до пятнадцати миль в час,
  Ева и Эрик прибыли на условленное место только в десять часов следующего
  дня. Капитан Браун и его помощник помогли выгрузить на узкий каменистый
  берег лодку, рюкзаки и другое снаряжение разведчиков. После короткого
  прощания, капитан занял место за штурвалом, и ''Баракуда'' рванулась в
  обратный путь.
   Помахав руками быстро удаляющемуся судну, Эрик и Ева осторожно
  спустили лодку на воду, и уложили вещи так, чтобы она сохраняла
  устойчивость при перемещении с шестами по мелкой воде. Затем они
  разместились на своих местах, и проплыли вдоль берега четверть мили по
  реке до устья ручья, который теперь походил на один из мелких ее притоков.
  Несколько ловких плавных движений шестом и длинная легкая лодка
  заскользила по прозрачной воде разлившегося ручья.
   - Смотри, Эрик, там никого нет, - сказала Ева, указывая рукой на
  карнизы, крутыми ступенями поднимающимися на плато, - ни души. Доктор
  Лабо, очевидно, и не собирается сюда приходить. Возможно мы зря
  торопились, стараясь опередить его, как ты думаешь?
   - Нет, Ева, он придет сюда обязательно и, возможно, он уже в пути.
  Наша находка или открытие, называй, как хочешь, тянет его сюда, как
  магнитом. Н-е-т, Ева, знаменитый доктор Хосе Франциск Лабо, не
  остановится ни перед чем, чтобы докопаться до сути. Зря мы отдали ему это
  дело, а могли бы сами...
   - Эрик, - прервала его Ева твердым голосом, - мы же договорились!
  Притом...
   - Ладно, не сердись, пусть все останется, как есть, - примирительным
  тоном прервал ее Эрик, и сильным движением шеста послал лодку вперед.
   Первые две мили они прошли по разлившейся речушке практически без
  препятствий. Но чем дальше продвигались они в глубь джунглей по узкому
  зеленому коридору, тем чаще приходилось пускать в ход мачете. Упавшие
  ветки больших деревьев и лианы, вытянувшиеся поперек ручья или
  свисавшие качелями над их головами, то и дело преграждали путь. Иногда на
  толстых стволах лиан, свисавших до самой воды, размещались гигантские
  рептилии. Такие места Эрик старался проходить с особой осторожностью,
  стараясь не спровоцировать нападение. Убить рептилию без крайней
  необходимости считалось плохой приметой.
   Несмотря на часто встречающиеся преграды, лодка разведчиков
  продвигалась довольно быстро. Через шесть часов непрерывного упорного
  труда им удалось достичь того долеритового валуна, под которым Ева нашла
  алмаз и от которого началось их прошлое приключение. Течение здесь было
  довольно быстрым. Чтобы удержать лодку на месте, Эрик зацепился за
  воздушные корни деревьев, прядями свисавшие по правому берегу к воде.
   - Давай отдохнем, Ева, и посмотрим, как теперь здесь ведут себя
  компасы?
   - Хорошо, только нам нужно торопиться - мне бы не хотелось оставаться
  в этих местах на ночь.
   Они достали приборы. Стрелки обоих компасов не хотели успокаиваться
  и, подрагивая, синхронно перемещались то в одну сторону, то в другую.
   - Вот видишь, Ева, они ведут себя, как прежде - здесь мощная магнитная
  аномалия. Должна же быть этому причина, так ведь?
   - Есть, безусловно. Где-то здесь, возможно, находится железно-рудный
  массив или никель. Нам то это пока ни к чему, Эрик.
   - Но ведь ты сама говорила, что первейшим признаком близости
  кимберлитовой трубки является магнитная аномалия!
   - Так оно и есть. Это условие является необходимым, но не достаточным.
  Разве мы нашли здесь хотя бы намек на синюю землю? Нет! Тогда, может,
  может быть, нам попался хотя бы один кристаллик красного пиропа? Тоже
  нет. Вместо запаха сероводорода, сопутствующего залежам алмазоносной
  породы, здесь воздух и земля пахнут ванилью.
   - Ну как ты можешь так говорить, Ева, разве мы пробурили здесь хотя
  бы один шурф? Разве не здесь ты нашла тогда алмаз?
   - Не имеет значения. Его принесло течение откуда-то сверху... Нужно
  идти дальше - у меня начинает болеть голова, Эрик.
   - Ладно, Ева, не будем терять время на бесполезные споры, - согласился
  Эрик, выводя лодку из паутины корней, - но я печенкой чувствую, что мы
  проиграли эту партию - я сделал неверный ход!
   Чем выше они поднимались по ручью, тем течение становилось быстрее,
  русло сужалось, оба берега становились выше и круче. Чтобы лодка
  продолжала продвигаться вперед, нужно было слаженно работать двумя
  шестами. Не жалея сил, молодые люди стремились пройти как можно дальше
  - первый день продвижения в глубь сельвы подходил к концу. Нужно было
  остановиться на отдых, однако места, удобного для ночевки не попадалось.
  Огромные ветвистые фикусы и розовые деревья, сплошь обвитые лианами,
  между ветвями которых можно было бы подвесить гамаки, отошли далеко от
  скалистого берега, уступив место низкорослым олеандрам. Напрасно Ева и
  Эрик всматривались в оба берега, надеясь увидеть хотя бы подобие
  площадки, удобной для разбивки маленького лагеря. И ничего... кроме
  остроконечных скал и хаоса камней известковых пород.
   - Я думаю, нам нужно остановиться и заночевать в лодке, - заявил Эрик,
  подпирая лодку шестом, чтобы ее не сносило. - Дальше идти бесполезно. Это
  будет очень неудобно, зато безопасно, а без горячего кофе мы сегодня как-
  нибудь обойдемся, верно?
   Ева сделала рукой жест, чтобы он замолчал, и прислушалась. Откуда-то
  сверху доносился шум падающей воды.
   - Слышишь?
   - Да, плеск воды. Похоже, что впереди пороги или водопад, - ответил
  Эрик, озабочено покачивая головой, - этого нам как раз и не хватало.
   - Давай немного пройдем вперед, мне кажется, что это совсем недалеко.
  Возможно, там и место для ночевки найдется более подходящее, -
  предложила Ева, опуская в воду свой шест.
   Кроны, отступивших от берега деревьев, разошлись, освободив узкую
  полосу голубого неба, как в горном ущелье. Косые лучи заходящего солнца
  касались лишь их верхушек, а внизу - сумрачно и сыро. Ева и Эрик молча
  толкали лодку вперед, плеск воды становился все громче. Внезапно русло
  речки расширилось. Лодка плавно села на мель. Впереди, метрах в тридцати
  от лодки, путь преградил высокий порог, с которого широким пенящимся
  потоком падала вода. Внизу поток растекался по каменистому руслу
  множеством ручейков, образовав обширную отмель.
   - Ну, Ева, на этом, кажется, наше плавание закончилось, - сказал Эрик,
  переступая через борт лодки, и осматриваясь вокруг, - но это мы увидим
  завтра, а сейчас нужно устраиваться на ночь. Заночуем прямо здесь в лодке, -
  лучшего места нам сегодня все равно не найти.
   - Правильно, - согласилась Ева, вылезая из лодки, опершись на шест, -
  только давай вытащим ее подальше на отмель и укрепим камнями. Ну, чтобы
  ночью не опрокинуться.
   - Тогда потащили!
   Они дружно и сравнительно легко вытащили лодку на песчано-
  каменистую отмель и подперли ее с обеих сторон камнями. Лодка была
  длинной, но узкой и улечься в ней двум человекам можно было только во
  всю ее длину, валетом. Пока надували резиновые матрацы, перераспределяли
  вещи, укрепляли москитную сетку, светлое время суток закончилось.
  Темнота наступила внезапно, как будто в наглухо зашторенной комнате
  задули свечу. И сразу же, на узкой полоске фиолетово-синего неба зажглись
  яркие звезды. Вскоре зрение молодых людей привыкло к звездному
  освещению местности, и они довольно четко стали различать окружающие
  их предметы: лодку, порог с небольшим водопадом, камни на отмели,
  прибрежные скалы...
   Сумрак, сырость, монотонный звук падающей воды действовали на Еву
  угнетающе, и ей казалось, что она чувствует на себе чей-то сосредоточенный
  злобный взгляд. Однако ничего не стала говорить об этом Эрику, а лишь
  спросила:
   - Эрик, у тебя ружье заряжено?
   - Да. Все в порядке, а почему ты спрашиваешь?
   - Это место мне не нравится, очень не нравится. Однако я устала и хочу
  спать - давай укладываться, Эрик.
   - Ничего не бойся, Ева, здесь немного сыро, зато это самое безопасное
  место для ночлега без костра - гремучие змеи предпочитают прибрежные
  скалы и заросли, а дикие кошки не любят воды. Однако спать будем не
  снимая сапог. Укладывайся, я хорошо укрою тебя одеялом.
   Наконец Эрик улегся и сам, положив слева от себя заряженное ружье.
  Проверив, хорошо ли натянута москитная сетка, он вскоре заснул. Ева же
  никак не могла заснуть. Она лежала на спине с закрытыми глазами,
  напряженно вслушиваясь в доносившиеся до нее звуки: шум падающей воды;
  звон москитов, тысячами снующих над сеткой; гортанные крики ночных
  птиц, и множество других звуков ночных джунглей. Все это было ей
  знакомо, такие звуки она слышала и раньше, а главное - могла объяснить их
  происхождение. Упокоившись, Ева прошептала: ''Спать, спать, спать - все в
  порядке. Спать, спать, спать...''. Почувствовав, что заклинание начало
  действовать, она улыбнулась, и слегка изменила положение. Так лежать ей
  было удобнее. Вдруг до ее обостренного слуха донесся звук, которого
  раньше не было. Перестав дышать, она прислушалась: ''Все, как и прежде,
  ничего особенного, - подумала она, приподняв голову, - значит мне
  показалось''. Но в следующее мгновение она услышала нечеткие шуршащие
  шаги - кто-то осторожно подкрадывался к лодке со стороны порога. Ева
  пыталась рассмотреть сквозь москитную сетку, что там происходит, но
  высокий нос лодки закрывал как раз этот сектор обзора, и она ничего не
  могла рассмотреть. Вдруг она услышала громкое шипение, царапающий
  звук, как будто в нос лодки кто-то вцепился когтями. Лодка вздрогнула,
  заскрипела и, накренившись на левый борт, поползла кормой вперед к
  глубокой воде. Продвинувшись не более метра, она замерла, упершись,
  очевидно, кормой в большой камень. Затем лодка стала покачиваться с борта
  на борт и, непременно опрокинулась бы, не будучи подпертой с обеих сторон
  большими камнями. Ева сдвинула одеяло в сторону и ее правая рука легла на
  рукоятку ножа, укрепленного в ножнах на поясе, с которым она никогда не
  расставалась в походах. Она вдруг почувствовала резкий запах и, в
  следующее мгновение, раздался свирепый, низкий, леденящий душу вой
  зверя. Еще через несколько секунд мелькнула тень и, метрах в трех от левого
  борта лодки, появилась огромная пума. Она присела на задние лапы, готовясь
  прыгнуть на лодку. Ева хорошо различала ее светлую грудь, прижатые уши,
  ощеренную пасть и злобные, сверкающие зелеными огнями глаза. Нащупав
  левой рукой ногу Эрика, Ева сжала ее и поцарапала пальцами, стараясь
  разбудить его, но тут же услышала тихий внятный голос: ''Тихо, Ева, не
  двигайся. Не подавай признаков жизни. Она сейчас уйдет''. Прошло одна,
  возможно, две минуты томительного ожидания, и огромная кошка стала
  терять интерес к лежащему на камнях длинному безжизненному предмету.
  Осмотревшись вокруг, она сделала высокий прыжок в сторону водопада и
  исчезла.
   Некоторое время Ева и Эрик лежали молча. Потом Ева спросила:
   - Почему ты в нее не стрелял?
   - Да как же я мог это сделать, Ева? Стоило мне только сбросить сетку и
  приподняться, как эта милая кошечка набросилась бы на нас, и от нас
  остались бы теперь одни клочья. Ох и жуткая картина, скажу я тебе, даже
  представить страшно! Но ты успокойся и спи, время еще есть. Завтра у нас
  тяжелый будет день, очевидно, а пума больше сюда не вернется - она уже
  далеко.
   - А, знаешь, когда лодка двигалась, как бы сама по себе, и, когда вдруг
  появилась пума, мне не было страшно, а теперь я чего-то боюсь, правда,
  Эрик.
   - Ну, а ты расслабься и постарайся уснуть, а я пока подежурю. Спи
  давай!
   ''Хорошенькое дело: ''спи давай!'', - думала Ева, укладываясь
  поудобней, ''а как это сделать после такого?'' Она положила руку под
  голову, закрыла глаза и стала медленно убеждать себя: ''Все хорошо, Ева,
  нужно спать. Спать, спать, спать...''.
   Убедившись по спокойному дыханию Евы, что она спит, Эрик
  прошептал: ''Ну вот и хорошо, вот и кончилось мое дежурство''.
   Шум небольшого водопада; вздохи, стоны и гортанные крики ночных
  джунглей, звон полчищ москитов, ничто больше не беспокоило экипаж
  лодки, застрявшей на отмели маленькой речушки. Охотники за
  драгоценными камнями крепко спали.
   - Эрик, вставай! - воскликнула Ева хлопая его по ноге, - Мы, кажется,
  проспали, ведь уже день!
   - Да нет... еще очень рано - солнце только что взошло. Я просто хотел
  дать тебе дольше поспать. Ну, а теперь - по-о-дъем!
   Они осторожно сняли сетку, облепленную москитами, встряхнули ее,
  сложили и начали разминку - мышцы за ночь одеревенели, руки и ноги
  плохо слушались.
   Подкрепившись припасами, которые молодые люди захватили с собой в
  небольшом количестве, надеясь в основном на охоту, они совершили
  ближнюю рекогносцировку. Оказалось, что сразу же за порогом к основному
  руслу речушки присоединяются два довольно мощных потока, вытекающих
  из расщелин по правому и левому берегам. Основное русло, плоское и
  каменистое, уходило дальше вверх. Стало совершенно ясно, что лодку нужно
  оставить и продвигаться вверх по течению пешим ходом. Разложив по
  рюкзакам все необходимое для дальнейшей геологической разведки и
  длительного похода, они спрятали лодку в прибрежных скалах и зарослях,
  преодолели порог и направились по каменистому руслу вверх по течению, к
  истокам Змеиного ручья.
   Нагруженные тяжелой ношей, молодые разведчики прошли первые три
  мили довольно легко, затратив на это немногим более часа. Однако чем
  дальше они углублялись в джунгли по руслу ручья, тем больше препятствий
  встречалось на их пути: каменные завалы и глубокие трещины, залитые
  водой. Ева и Эрик упорно преодолевали эти препятствия, медленно, миля за
  милей, продвигаясь вперед. Ландшафт начал резко меняться: высокие
  деревья джунглей все дальше отступали от берега, теснимые скалами. Берега
  речушки становились все круче, но каменные завалы закончились и
  продвигаться по руслу стало легче. В полдень они остановились на привал,
  чтобы отдохнуть, хорошенько подкрепиться, сделать дневниковые записи и
  обсудить план дальнейшего пути. По мнению Эрика, от порога, где они
  спрятали лодку, до поворота русла на юг, где они остановились на свой
  первый привал, им удалось пройти не более десяти миль. Он тщательно занес
  в блокнот все этапы пройденного пути и заявил:
   - Мы прошли немного, Ева, но мне кажется, ты очень устала, давай
  перераспределим груз. Кто знает, сколько и каких препятствий нам придется
  преодолеть сегодня. Давай я понесу бур!
   - С какой стати? Ты и так перегружен, а мне не тяжело, давай лучше
  чаще отдыхать. Хорошо бы на этот раз остановиться на ночлег в таком месте,
  где можно было бы развести костер, попить горячего кофе и выспаться в
  гамаках. Куда нам так уж спешить, Эрик?
   - Мы так и сделаем, как только нам попадется подходящее место для
  лагеря. Мы даже сможем постоять там денек. Исследуем прибрежные
  породы - мало ли что.
   - А ты заметил, Эрик, что нам все чаще стали попадаться обломки
  мелкозернистого мрамора? Я осмотрела несколько небольших кусков -
  совершенно свежие изломы.
   - Ну и что это означает, зачем нам мрамор?
   - Это означает две вещи: во-первых, где-то выше по течению на
  поверхность выходят пласты белого мрамора, а, во-вторых, верхушки
  пластов разрушены не водой, а землетрясением. Кроме того, возможно нам
  придется там остановиться. Дело в том, Эрик, если пласты мрамора залегают
  среди пластов других известняков, - ищи лазуриты. Вспомни: ''Лазурит
  рождается при проникновении паров раскаленной магмы в известняки и
  мраморы...'' Хорошо бы было, чтобы мрамор залегал поглубже и выходил
  бы на поверхность мощными пластами.
   - Хорошо, Ева, мы решим все это на месте в зависимости от
  обстоятельств, - ответил Эрик, не желая спорить относительно возможных
  задержек в пути, - мне кажется, что мы уже скоро достигнем цели. Ну,
  пошли!
   Помимо громоздких и тяжелых рюкзаков, которые охотники за камнями
  тащили на широких плечных ремнях, у каждого из них был дополнительный
  груз: у Эрика - ружье и кожаная сумка с взрывчаткой, которую он никогда не
  давал нести Еве, а у Евы - зачехленный шнековый складной бур.
   За следующие три часа они прошли миль шесть-восемь довольно легко,
  так как препятствий в виде завалов и трещин становилось все меньше.
  Ландшафт продолжал резко меняться: скалы слева и справа от них
  поднимались все выше, постепенно переходя в невысокие горы, а русло
  речки теперь пролегало по ущелью. Еще полмили пути и узкое ущелье
  внезапно расширилось, переходя небольшую почти круглую долину,
  заключенную в кольцо горных образований. Справа возвышалась вогнутая
  высокая стена из твердых известняков и мрамора, прямо - стена пониже, из
  сотен расщелин, которой, текла вода, слева невысокий барьер из
  разрушенных скал, за пределами которых были видны кроны высоких
  деревьев джунглей. Между каменными глыбами буйно разрослись кусты
  олеандров с белыми, розовыми и красными цветами, из некоторых расщелин
  в скалах спускались вниз лианы с гирляндами орхидей. По вогнутой правой
  стене с самого низу поднимался вверх довольно широкий полуразрушенный
  карниз, который обрывался возле нависшего над ним большого скального
  выступа.
   - Ну, вот и все, Эрик, дальше идти некуда, - сказала Эва, облегченно
  вздохнув и сбрасывая с плеча бур, - это, кажется то самое место, к которому
  мы стремились добраться. Здесь, по крайней мере, есть родниковая вода и
  много солнца - лучшего места для лагеря нам не найти.
   - Возможно, что так, Ева, возможно, что так, - ответил Эрик,
  внимательно осматриваясь вокруг, - однако давай сначала отдохнем.
   Они сбросили с плеч рюкзаки и уложили вещи на сухой островок из
  нанесенного щебня и песка. Еще раз осмотревшись, Эрик спросил:
   - На что это все похоже, Ева?
   При этом он указал на окружающие их скалы.
   - Мне кажется, что мы стоим на арене цирка, созданного самой
  природой, - ответила Ева, с любопытством осматриваясь вокруг и потирая
  натруженные ремнями плечи, - но землетрясения разрушили этот цирк, к
  сожалению.
   - Да, похоже и даже очень, но ты обрати внимание на этот карниз,
  ответил Эрик, перезарядив ружье и ставя его на предохранитель, - мне
  кажется, что природу когда-то подправили чьи-то руки. Очевидно - это было
  очень давно, а вот землетрясения разрушили творения зодчего. Но кому
  понадобился этот карниз и куда он вел?
   - Похоже, что землетрясение здесь было недавно - кругом целые завалы
  каменных глыб и мелких осколков со свежими изломами. Очевидно, Эрик,
  что здесь сейсмоактивная зона и нам нужно быть начеку.
   Как будто в подтверждение предостережения Евы, почва у них под
  ногами качнулась и ощутился довольно сильный толчок. Охнули
  окружающие скалы и с их вершин сорвались и с грохотом понеслись вниз
  каменные глыбы. С тревогой озираясь вокруг, Ева схватила Эрика за руку.
   - Не пугайся - обычный толчок, - сказал Эрик, крепко сжимая Еве руку, -
  мы ведь с тобой и не такое видели. Помнишь, как нас трясло в горах Серра-
  да-Мантикейра? Просто нам нужно держаться подальше от высоких стен,
  когда будем здесь работать. Ты пока отдохни, а я сделаю необходимые
  записи и набросаю общий план местности. Потом поставим палатку прямо
  здесь - это, пожалуй, самое сухое место. Ну, а затем, подкрепимся
  хорошенько, и приступим к тщательной рекогносцировке. Нужно успеть все
  это сделать до наступления темноты.
   Эрик достал из кармана куртки блокнот, и начал не спеша делать записи
  и зарисовки местности.
   - Ева, сориентируй меня по компасу, начиная от исходного направления
  русла реки.
   - Хорошо, я сейчас проверю, как здесь работает компас, - ответила она,
  доставая свой компас из закрепленного на поясе футляра.
   Компас, оказалось, работал нормально и Ева начала определять
  положение основных ориентиров окружающей местности. Сидя на рюкзаке,
  Эрик продолжал вычерчивать план, используя определяемые Евой азимуты.
  Беря очередной азимут, она направила визир компаса на одну из вершин
  левой гряды скал, и замерла.
   - Эрик, не делай резких движений, подними голову и посмотри влево, -
  сказала она тихо, почти шепотом, - кошка здесь.
   Эрик медленно повернул голову в указанном направлении и увидел на
  вершине ближайшей к ним скалы пуму. Огромная темно-коричневая
  белогрудая кошка, присев на задние лапы, готовилась к прыжку. Опущенная
  вниз голова, прижатые маленькие уши, прищуренные глаза и оскаленная
  пасть, не предвещали ничего хорошего непрошенным гостям.
   Не обращая внимания на пуму, Эрик плавным движением передал Еве
  блокнот и карандаш, и таким же, медленным и плавным движением взял в
  руки ружье, лежащее рядом на рюкзаке Евы. Выпрямившись, он принял
  удобную для стрельбы позу и прицелился. ''Ну, кошечка, теперь ты моя, -
  прошептал он, - давай, прыгай''.
   - Ну, что же ты, Эрик? Стреляй, стреляй же - она сейчас прыгнет, -
  шептала Ева, не меняя позы - ну, что же ты тянешь?
   - Спокойно, Ева, как только она прыгнет, я ее уложу, - ответил Эрик
  теперь уже обычным голосом, - не суетись!
   Хищник и охотник застыли на мгновение, которое тянулось как вечность.
  ''Прыгай, прыгай же, ну, что же ты тянешь? - цедил сквозь зубы Эрик, - чего
  же ты ждешь''?
   Вдруг пума резко изменила позу, громко зашипела и отпрянула назад.
  Она замахала мощными передними лапами, как будто отбивалась от
  внезапно появившегося нового страшного врага. Громко и грозно зафырчав,
  она прыгнула в сторону и скрылась среди скал. Облегченно вздохнув, Эрик
  опустил ружье.
   - Почему ты не стрелял? - спросила Ева, опускаясь на рюкзак, - у нее
  дрожали ноги.
   - Я ждал, когда она нападет первой, но, как видишь, она ушла.
   - Она бы непременно прыгнула, если бы кто-то не отвлек ее внимание и
  не напугал. Как ты думаешь, кто бы это мог быть?
   - Не знаю. У этой белогрудой кошки есть, очевидно, враги пострашнее
  нас с тобой, - ответил Эрик, внимательно осматривая скалу снизу до
  верхушки, с которой только что ретировался грозный зверь. - Так на чем мы
  там остановились?
   - Я не помню, по-моему, я определяла азимут на эту самую скалу.
  Сейчас проверю.
   Ева живо поднялась с рюкзака, взяла компас и направила визир в
  сторону вершины, на которой только что была пума.
   - Ты только посмотри, Эрик, так вот кто напугал кошку и избавил нас от
  опасности! - воскликнула Ева, указывая на скалу рукой. - Теперь все
  понятно.
   На краю вершины скалы появились три высоко поднятых змеиных
  головы. Кобры развернули свои капюшоны и покачивались из стороны в
  сторону, как будто исполняли какой-то ритуальный танец. Эрик лишь
  мельком посмотрел на торчащие головы змей. Продолжая делать записи в
  блокноте, он небрежно заметил:
   - Да пустое это, Ева, не обращай на них внимания. Кошка нарушила их
  покой, они на нее напали, вот и все дела.
   Закончив записи и зарисовки местности, Эрик закрыл блокнот,
  намериваясь положить его во внутренний карман куртки, но Ева остановила
  его:
   - Давай как-нибудь назовем это место, Эрик. Мы обнаружили его
  первыми, на карте ни Змеиный ручей, ни его истоки не обозначены, так что
  мы имеем на это право.
   - Ну пожалуйста, Ева, называй, как хочешь, раз у тебя появилась жажда
  географических открытий. Только лучше спросить у индейцев, как
  называются эти места. Они знают здесь каждую тропу, каждый ручей или
  озеро, мы с тобой опоздали с этим делом на несколько сотен лет. Однако как
  же ты хочешь это назвать? - спросил Эрик, обводя рукой круглую
  каменистую долину, окруженную высокими скалами и изрезанную
  множеством быстро бегущих ручьев.
   - Я уже придумала, - быстро ответила Ева, - назовем истоки этой речки
  Логово пумы. Подходит?
   - Ха-ха-ха! - громко рассмеялся Эрик. - Ну какое же это логово?
  Открытое место, солнце, ты уже раньше сказала, что это похоже на арену
  цирка. Так пусть будет просто - Цирк.
   - Ну ладно, пусть будет Цирк, - согласилась Ева. - Только это не хорошо,
  Эрик, ты всегда отбираешь у меня инициативу и не даешь прославиться.
   Ева мельком взглянула на свой перстень: он светился тусклым
  голубовато-зеленым светом, несмотря на безоблачное небо и яркое солнце.
   - Мой аквамарин предсказывает надвигающуюся бурю, - сказала она
  озабоченным тоном, - давай скорее поставим палатку, Эрик, очень скоро
  хлынет ливень.
   - Ты права, Ева, сейчас развернем лагерь, сварим кофе, потом начнем
  беглый осмотр выходящих на поверхность пород. Может быть начнем с тех
  пластов мрамора? - Эрик указал на пролом в пластах белого мрамора, куда
  стекались все ручейки истока, и где начиналось основное русло речки.
   - Можно и так, но сначала мы разберемся с тем, что находится у нас под
  ногами: обломки скал, наносной песок, у меня просто чешутся руки.
   Минут сорок пять спустя, на песчанно-каменистой отмели уже стояла
  небольшая добротная палатка, а рядом на плоском камне - спиртовая грелка
  с жестяным кофейником. Кофе был уже готов, но пока Ева доставала из
  рюкзака мешочки с сушеными фруктами и галетами, погода начала резко
  меняться: ранее совершенно неподвижный воздух пришел в вихреподобное
  движение, отдаленные частые раскаты грома стали быстро приближаться,
  воздух стал терять прозрачность - солнце потускнело.
   - А я что тебе говорила, Эрик? Что надвигается гроза. Мой талисман
  никогда не обманывает, кроме того, он...
   - Ладно, Ева, я знаю. Давай поскорее все уберем в палатку. Ливень
  начнется минут через десять, - заметил Эрик, втаскивая в палатку тяжелые
  рюкзаки.
  Ева подала ему ружье, бур в чехле, горелку и кофейник с горячим кофе.
   - Надеюсь, Эрик, что гроза не испортит нам аппетита? - спросила она
  шутливым тоном, влезая в палатку и застегивая за собой входные полотнища.
   - Надеюсь, что так. Мы находимся как бы в котловине, окружены
  высокими скалами и, собственно, электрические разряды до нас дотянуться
  не могут.
   Между тем, огромная черная туча медленно выползла из-за северной
  гряды скал, расточая вокруг змеевидные молнии. Она надвинулась на
  котловину черным куполом, из которого извергались непрерывные струи
  воды. Прошло несколько минут, и вся площадь вокруг палатки превратилась
  в озеро, с мощным пенящимся потоком посредине. Он захватил часть
  отмели, на которой лежала коробка с динамитными шашками и запальными
  шнурами. Подхваченная потоком, коробка покатилась по каменистому руслу
  и, столкнувшись с большим обломком скалы, рассыпалась. Плотные пакеты с
  взрывчаткой высыпались из нее и исчезли под водой.
   Какое-то время Ева и Эрик пили кофе молча, не обращая внимания на
  шум ливня, яркие вспышки молний и удары грома, от которых вздрагивала
  земля. Затем Ева, стараясь преодолеть шум грозы, громко сказала:
   - Знаешь, Эрик, еще полчаса такого ливня и мы будем плавать, как по
  озеру - пол то у нас надувной!
   - Не бойся, не поплывем, мы же закреплены стропами, - ответил Эрик,
  поддерживая шутку.
   Вдруг он резко поднялся с рюкзака и с беспокойством стал
  осматриваться:
   - А где же коробка с динамитом? - спросил он, встревожено глядя на Еву
   - Наверное там, где и была, - ответила спокойно Ева, - когда мы ставили
  палатку, ты отнес коробку на край отмели, а мне и в голову не приходило
  внести ее сюда. А в чем дело?
  - Сейчас увидим.
   Эрик поспешно расстегнул полотнища палатки и выскользнул под
  ливень. Вода полностью залила возвышенность отмели и вплотную подошла
  к краям палатки. Поток гребнем несся к выходу в основное русло. Коробки с
  динамитными шашками нигде не было видно. Эрик сделал несколько шагов
  по течению и остановился - вода доходила ему до колен. Бурлящий поток
  рассекался надвое большим осколком скалы, в зазубринах которого застряли
  ремешки. ''Ну, все! - сказал он громко, подставляя лицо под прямые струи
  ливня. - Взрывчатки у нас нет - будем дробить скалы молотками''.
   - Ну, что там, Эрик, - спросила Ева, когда он до нитки промокший снова
  влез в палатку, - коробка на месте?
   - Коробки нет, а вот ремешки остались, - ответил он грустно улыбаясь. -
  Да ладно, Ева, не бери это в голову, обойдемся как-нибудь без взрывчатки.
   Вскоре тучу вместе с грозой унесло куда-то на юг. Солнце светило ярко
  и радостно. Вода, почти затопившая котловину во время ливня, начала
  быстро спадать и все стало принимать прежний вид. Эрик разделся и
  развесил на стропах палатки мокрую одежду. Он чувствовал себя
  подавленно, но не подавал виду.
   - Ну, вот и все, Ева, я почти уверен, что дождя сегодня больше не будет,
  и мы успеем еще что-нибудь сделать. Как только одежда высохнет, начнем.
   Он старался говорить спокойно и весело, но это у него не совсем
  получалось. Ева чувствовала настроение Эрика, которое постепенно
  передавалось и ей, она с этим ничего не могла поделать. Она вспомнила о
  перстне и внимательно посмотрела на него - аквамарин по-прежнему
  ''хмурился''. ''Ну, что же ты, дружок, - обратилась она совсем тихо к своему
  талисману. - Что там еще? Все, что должно было произойти, уже произошло.
  Что ты хочешь еще сказать?''.
   - Что ты там шепчешь, Ева? - спросил Эрик, услышав ее бормотание. - Я
  ничего не разобрал, говори громче.
   Ева посмотрела в сторону Эрика, собираясь что-то ответить, но взгляд ее
  остановился на самой высокой скале, плоская сторона которой, обращенная
  внутрь цирка, круто уходила вверх.
   - Посмотри, Эрик, что это?! - воскликнула она. - Раньше этого не было.
   На шероховатой поверхности стены, потемневшей от дождя, четко
  выделялось изображение огромного трезубца. Его древко начиналось метрах
  в пяти от подножья скалы, а зубья достигали уровня большого выступа, где
  обрывался карниз. Линии рисунка были правильными и пропорции
  выдержанными.
   - Трезубец! Вот это да! Это же символ инков. Он указывает направление
  пути для посвященных и опасность для остальных...
   - Что значит ''для посвященных'' и зачем он здесь?
   - Очень просто: для посвященных - это значит для тех, кто знает цель
  своего пути конкретно, понимаешь? Предполагают, что сам символ содержит
  закодированную информацию о предмете, о самой сути конца пути.
  Конквистадоры, охотившиеся за золотом и драгоценными камнями инков,
  принимали изображение трезубца за путеводные стрелы, шли в этом
  направлении и, преодолев множество препятствий, или ничего не находили,
  или погибали. Вот, собственно, и все, что мне известно об этом...
   - Но причем здесь инки, Эрик? Древняя страна инков находилась в Перу,
  а до их древней столицы Куско - ох, как далеко!
   - Верно. От этих мест до Куско полторы тысячи миль... не меньше. Но
  ты забываешь, что инки владели этой страной в течение пятисот лет, что их
  империя распространялась от океана до океана, а Куско считался центром
  мироздания. Так чему же здесь удивляться, Ева?
   - Ладно, пусть так. Но меня удивляет, почему этот знак открылся именно
  нам и на небольшое время - посмотри, он исчезает!
   Действительно, ранее четкое изображение трезубца едва различалось на
  посветлевшей стене.
   - Не ищи необычное в обычных вещах, Ева здесь нет ничего
  сверхъестественного. Этот знак высекался на скале, очевидно, сотни лет
  назад. Время стерло его и оп проявляется только на мокрой поверхности. Вот
  мы и видели его сразу после дождя. Теперь поверхность стены высохла и
  изображение трезубца стало почти невидимым, вот и все. Давай не будем
  терять на это время, одежда моя высохла и можно приступать к работе.
   Эрик натянул на себя еще влажную одежду и сапоги, вынул из рюкзака
  кожаную сумку с геологическим инструментом, сунул в боковой карман
  куртки большую лупу и направился к пласту мрамора, с которого хотел
  начинать обследование пород. Однако Еву не устраивали пояснения Эрика.
  Цепочка произошедших здесь за последних несколько часов событий,
  казалась ей не обычной и взаимосвязанной. Вдруг у нее появилась догадка,
  которую она пока не решалась высказать Эрику, но она решила проверить
  правильность хода своих мыслей.
   - Постой, Эрик, - остановила она его, - ответь мне на несколько
  возникших у меня вопросов, а с местными породами мы разберемся завтра.
   - Ну, давай, что ты еще там придумала?
   - У твоих инков или еще там у кого, ведь была какая-то веская причина,
  цель, чтобы высекать на скале этот знак?
   - Конечно была, ну и что же?
   - Так ты говоришь, что это было, возможно, более пяти сот лет назад?
   - Пожалуй. Первые конквистадоры высадились на тихоокеанском берегу
  империи ''Сыновей Солнца'' в 1533 году, а эти наскальные знаки уже
  существовали. Это известно из дневников испанских миссионеров... так вот
  и посчитай.
   - Ладно, пусть будет так. Значит можно предположить, что эти места
  были тогда еще более дикими, чем сейчас и инки здесь что-то спрятали от
  своих и чужих?
   - Возможно. Ну, а дальше-то что?
   - А дальше, Эрик, я знаю где ''это'' находится - я, кажется, разгадала
  хитрость инков.
   - Ну, ты и даешь, Ева, может быть, ты и со мной поделишься своим
  открытием?
   - Изволь: зубья этих вил оканчиваются на уровне большего выступа на
  скале, так? Кроме того, карниз также обрывается возле этого выступа, так?
  Вывод напрашивается сам собой: под этим скальным выступом что-то
  спрятано. Ну как, что скажешь?
   - Это гениально, Ева. И как ты только могла до этого додуматься?
  Только обрати внимание вот на что: так называемая стена, полуразрушенный
  карниз и огромная глыба выступа, нависшая над ним, являются одним
  монолитным массивом известковых горных пород. Нигде ни одной щели, к
  сожалению. Будь там побольше трещин и разломов, было бы легче
  обнаружить жилу изумрудов, так?
   - Это ничего не меняет, Эрик, совершенно ничего не меняет... на таком
  расстоянии мы ничего не можем толком рассмотреть. Лучше туда добраться
  по карнизу и взорвать эту глыбу - нам все равно нужны образцы этих пород.
   - Верно, давай взорвем, только ты подожди меня немного здесь, а я
  сбегаю в Трес-Лагоас за взрывчаткой.
   - Да ладно тебе, Эрик, я совсем забыла, что взрывчатку у нас смыло
  ливнем. Тогда разреши мне подобраться туда по карнизу - это же совсем
  невысоко.
   Эрик критически оценил возможность пройти по карнизу от его начала
  до места, где он обрывался. Несмотря на то, что в некоторых местах карниз
  был почти разрушен или засыпан щебнем, осыпавшимся с вершины скалы,
  он показался ему вполне проходимым. Учитывая упрямый характер Евы, и
  зная, что ее все равно так просто не отговорить, он согласился.
   - Хорошо, Ева, иди, но как только увидишь, что идти дальше становится
  опасно, возвращайся обратно... особенно будь осторожна на осыпях.
   - Да не беспокойся, Эрик, ты же знаешь - скалы моя стихия.
   Минут десять спустя Ева легко пробиралась по карнизу вверх, пока не
  достигла первого пролома, ширина которого не превышала полутора метров.
  Здесь кромка карниза обрушилась и он превратился в скошенный скальный
  выступ, на который ногой опереться было очень трудно.
   - Ну, что там, Ева? - спросил Эрик, наблюдавший за ней снизу.
  - Кусок карниза сбит... как будто вчера - излом совсем свежий!
  - Тогда возвращайся! Потом мы вместе осмотрим этот участок.
  - Да нет же, Эрик, пройти здесь можно. Ну, я пошла дальше...
   Ева переместила моток шнура, который был закреплен у нее на поясе за
  спину, оперлась грудью и распростертыми руками на почти отвесную скалу,
  по стенке которой шел карниз, и, отыскивая опору то для одной, то для
  другой ноги, стала медленно продвигаться вперед.
   - Осторожно, Ева, не торопись. Соблюдай условия трех точек опоры...
  так, хорошо... - наставлял Эрик снизу, готовый подхватить ее в любую
  минуту.
   Одно за другим, Ева преодолела препятствия и вскоре оказалась на
  высоте десяти-двенадцати метров. Карниз значительно расширился и
  перемещаться по нему стало безопаснее. В метрах в десяти от места, где
  карниз обрывался, упершись в огромный скальный выступ, Ева
  остановилась.
   - Эрик, у меня под ногами много кварцевого наносного песка. Похоже,
  что здесь совсем недавно протекал мощный поток! - крикнула она, опираясь
  левой рукой на стену и немного наклонясь вниз. - А впереди узкая щель...
  по-моему, - это вход в пещеру! Сейчас я подойду поближе...
   - Стоп, дальше ни шагу! Про пуму забыла?! Возвращайся назад, только
  не по карнизу. Спускайся вниз по веревке, - ты же знаешь, как это делается.
   За время путешествий с Эриком по горным районам страны, Ева хорошо
  усвоила основные принципы и правила альпинизма: легко лазала по скалам,
  поднималась и спускалась по крутым стенам с помощью веревок, костылей и
  других приемов. Не прошло и десяти минут, как она была уже рядом с
  Эриком.
   - Там вход в пещеру, но отсюда его увидеть невозможно, - он закрыт
  скальным выступом...
   - Подожди, Ева, не торопись, - прервал ее Эрик, - почему ты думаешь,
  что щель в стене - это вход в пещеру?
   - Ну, что ты в самом деле! - возмутилась она. - Тропа по карнизу ведет
  прямо туда, а не обрывается, как мы думали, - это, во-первых. Ну, а во-
  вторых, дальше там просматривается черная полоса - пустота, понимаешь?
  Напрасно ты не разрешил пройти немного дальше, тогда бы я все выяснила.
  Только это точно, Эрик, там вход в пещеру.
   Наличие в исследуемых горных массивах глубоких расщелин, разломов,
  пещер для минералогов-старателей всегда являлось положительным
  фактором, облегчающим разведку месторождений драгоценных камней.
  Эрик уже не сомневался, что Ева обнаружила вход в какую-то пещеру, и у
  него возникло желание приступить к ее обследованию прямо сейчас. Но с
  трудом преодолев себя, он ответил:
   - Давай отложим это на завтра и обследование начнем прямо с утра, а
  сегодня занесем на план твое открытие, сделаем соответствующие записи и
  хорошенько подготовимся. Ты же знаешь, - обследование пещер требует
  тщательной подготовки. Кстати, надо сбросить с карниза веревку, ты как ее
  там закрепила?
   - Я использовала вместо альпенштока рукоятку молотка, которую
  воткнула в узкую щель, а затем набросила на нее затяжную петлю.
   - Никогда так не делай, Ева, молоток мог выскочить из щели и тогда...
  смотри!
   Эрик взял веревку за оба конца и сильным волнообразным движением
  рванул ее. Волна побежала вверх по стене, перекатилась через край карниза и
  исчезла. Через пару секунд веревка вместе с молотком упала к его ногам. Он
  поднял веревку, скомкал ее и, передавая Еве, заметил:
   - Вот видишь, а я что тебе говорил? Однако завтра мы поднимемся к
  пещере по карнизу, а заодно и обследуем и боковые породы.
   Ева молча освободила молоток из затяжной петли и стала сматывать
  толстый эластичный шнур в кольцо. У нее был явно недовольный вид. Эрик
  заметил это и озабоченно спросил:
   - Ты, кажется, чем-то озабочена, Ева, так в чем дело7
   - Да как же? Ты всегда прав, Эрик, всегда хочешь быть впереди: ''А я
  что тебе говорил? А я тебя предупреждал...'', - язвительно процитировала
  Ева, - Это даже противно становится, вот!
   - Да что ты, девочка? На этот раз, как раз ты догадалась, что карниз
  ведет к входу в пещеру, а я как раз отрицал это, ты что забыла? Кстати, как
  ты хочешь назвать свою пещеру? Я сделаю отметку на плане...
   Лицо Евы просветлело, хандру как будто сдуло ветром и, уже улыбаясь,
  она ответила:
   - Я уже придумала. Давай назовем ее Пещера Трезубец, ну как?
   - Очень хорошо, пусть будет так, - ответил Эрик, доставая из кармана
  блокнот.
   Поставив крестик в точке нахождения предполагаемой пещеры, он
  написал: ''Пещера Трезубец''. ''Возможно, там и вовсе нет никакой пещеры,
  - подумал он, - а просто расселина. А Ева, ну совсем еще ребенок...''. Затем
  он положил блокнот обратно в карман, взял у Евы моток шнура и, обняв ее за
  плечи, произнес:
   - Ну что ж, на сегодня, пожалуй, все! Давай лучше подготовимся к
  завтрашнему дню. Если твое предположение окажется верным, то у нас
  завтра будет тяжелый день. Исследование вновь открытых пещер - дело, как
  нам с тобой известно, трудное и опасное.
   Они направились к палатке. Ева остановилась, осмотрелась вокруг и,
  разбросив руки в стороны, радостно произнесла:
   - Ты только посмотри, Эрик, как здесь красиво, как легко дышать, а
  небо, какое оно голубое...
   Она мельком взглянула на свой перстень: камень по-прежнему
  хмурился, поблескивая сине-зеленым цветом морской волны перед штормом.
  Радостное настроение Евы исчезло, и чувство тревоги стало заполнять ее
  существо. Почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд, она стала
  испуганно осматриваться, и ей показалось, что за кустами буйно цветущих
  олеандров кто-то прячется. Эрик, ничего не замечая, вытаскивал из палатки
  туго набитые рюкзаки. Положив руку ему на плечо, она тихо произнесла:
   - Не делай резких движений, Эрик, там кто-то прячется...
   - Где? - спросил тот, беря в левую руку ружье и медленно выпрямляясь.
  - За олеандром с красными цветами... будь осторожен.
   Эрик взял ружье в обе руки, плавно развернулся и медленно пошел к
  указанному Евой большому кусту. Верхушка куста резко заметалась из
  стороны в сторону и замерла в прежнем положении. Эрик прицелился в
  только что шевелившейся куст, но не выстрелил. Спустя какое-то время, он
  опустил стволы, набросил ремень на плечо и вернулся к палатке.
  - Ну, что там было, почему ты не стрелял?
  - А во что я должен был стрелять?
  - Но ты же видел, как кусты ходуном ходили, значит там кто-то был?
   - Да мало ли кто здесь ползает? Может быть, крупная змея проползла,
  может - ящерица пробежала... сейчас посмотрим.
   Эрик взял мачете и, не снимая ружья с плеча, широким шагом
  направился к ярко цветущему кустарнику. Обрубая мешающие ему ветки и
  разлапистые листья, он углубился в заросли. Некоторое время его не было
  видно и лишь по качающимся верхушкам кустов можно было определить,
  где он перемещается. Вскоре он вышел на открытое место и, направляясь к
  палатке, громко крикнул:
  - Никого здесь нет, Ева! Только гремучие змеи... так - мелочь!
  - А ты их не трогал, Эрик, они не приползут сюда?
   - Не бойся, не приползут, - мы ограждены быстро текущими холодными
  ручьями. Жаль только, что нет здесь сухих веток для костра, и придется
  снова обходиться галетами и кофе. Однако завтра, после осмотра пещеры, я
  спущусь немного пониже за сушняком, а заодно и поохочусь. Правда, вон
  там за скалами видны верхушки кипарисовых зарослей, но мне не хочется
  сегодня туда пробираться.
   - Завтра на первый осмотр пещеры, мы пойдем налегке или опять
  нагрузимся, как обычно? - спросила озабочено Ева, проигнорировав тему
  охоты и шашлыков.
   - Как обычно, а почему ты спрашиваешь?
   - Ну, раз мы не будем углубляться далеко... сделаем общий обзор,
  сориентируемся и обратно, а потом уж и решим, что да как.
   - Ты, по моему, устала, девочка моя! Приляг и отдохни, а я перетряхну
  рюкзаки и вложу туда только то, что может оказаться нам абсолютно
  необходимым. Ты же знаешь: ''Идешь в пещеру на час, - бери
  продовольствие, освещение и воду на сутки''. Да ты ложись и отдыхай. Я
  разложу все сам, - в этом можешь быть уверена.
  Ева какое то время молча наблюдала, как Эрик, вытряхнув вещи из
  рюкзаков, стал отбирать самое необходимые и снова укладывать их обратно
  в мешки. Она осуждающе покачала головой: ''Все делает не так, - подумала
  она, - ну да ладно, не буду мешать. Затем она произнесла вслух:
   - Я не хочу спать, Эрик, и не буду тебе мешать - делай все, как знаешь.
  До заката солнца осталось часа полтора или два, не больше. Чтобы не терять
  времени, я осмотрю те пласты пород, что на выходе русла. Меня просто
  тянет туда, я быстро.
   Эрик оторвался от укладки вещей, посмотрел на Еву, потом на то место,
  куда она указывала - это было совсем рядом. Не увидев ничего
  подозрительного, он согласился.
   - Хорошо, Ева, иди, только будь осторожна. Через час у меня все будет
  готово и будем ужинать.
   Ева подняла повыше голенища сапог, поправила пояс и, набросив на
  плечо ремень кожаной сумки с инструментом, направилась к разлому
  пластов мрамора, выходящего на поверхность у начала общего русла речки.
  Мощный пласт белого мрамора поднимался над поверхностью земли метра
  на полтора, а в некоторых местах на два и более. Он пересекал русло поперек
  и был разломлен, очевидно, сильным подземным толчком. Образовалась
  широкая щель, в которую и хлынула вода из сотен местных родников. В
  результате образовался поток, который индейцы назвали, почему-то Змеиный
  Ручей. ''Если бы заделать пролом, - подумала Ева, рассматривая торец
  разлома сахарно-белой кристаллической породы, - то образовалось бы
  большое глубокое озеро во всю котловину. Очевидно, так и было, но когда?''
   Сколы породы в отдельных местах казались совсем свежими, а внизу, -
  целые завалы крупных осколков мрамора. Продвигаясь вдоль открытой
  стороны пласта вправо, она обратила внимание на серо-синеватую полосу,
  тянувшуюся вдоль пласта и уходящую затем в землю. ''Здесь завтра
  пробурим несколько шурфов, - очень похоже на лазуритовую жилу, -
  подумала она, - а сейчас я сделаю отметки''. Вынув из кармана защитные
  очки, она аккуратно надела их, затем достала из сумки длинное тонкое
  зубило и молоток, и стала ставить отметки для бура. Она уже успела
  выдолбить три глубоких лунки для жала бура, когда увидела у себя под
  ногами большой обломок мрамора с неширокой серо-синей полосой.
  Попытка поднять камень или развернуть поудобней не удалась, - он был
  очень тяжелым. Тогда Ева выбрала конец ребра обломка, куда выходила
  темная полоса породы, и при помощи зубила и молотка ловко отбила
  довольно большой осколок. Достав из кармана лупу, Ева стала тщательно
  рассматривать осколок на изломе: в жилке потемневшего кристаллического
  мрамора четко просматривались темно-синие, почти черные вкрапления. Еву
  вдруг охватило радостное предчувствие ценной находки. Она положила
  осколок на большой плоский камень и попыталась раскрошить его
  короткими резкими ударами молотка. Но порода не поддавалась, а отбитые
  маленькие кусочки разлетались в разные стороны. Тогда она попыталась
  расколоть камень надвое вдоль темного слоя с помощью зубила и молотка, и
  это ей удалось. При первом же резком ударе молотком по зубилу, камень
  распался. Ева осторожно, как будто раскрывала жемчужную раковину,
  повернула обе половинки изломом вверх и вскрикнула от изумления и
  радости, - на шероховатой темной поверхности большего из обломков
  торчали два темно-синих камня. Обнаженная поверхность камней была
  совершенно гладкой и поблескивала густо-синим свечением. ''Неужели
  лазуриты?...'', - спросила Ева шепотом, так как не могла громко говорить -
  спазм по-прежнему сжимал ей горло. Отбросив пустой кусок породы в
  сторону, она пощупала пальцами глянцевую поверхность камней и ощутила
  холодок высокогорного, синего неба. ''Ну конечно лазурит, - ответила она
  сама себе, обретя голос, - ты что, Ева? Где же ему еще быть, если не здесь?''.
  Освободить камни от лишней породы для Евы не составляло труда. Через
  десять минут на ее ладони лежали два лазурита: один, по форме и величине,
  напоминал большую фасолину, а второй был покрупнее, и походил на
  маленькую картофелину. ''Этот потянет не менее ста каратов, - подумала
  она, пытаясь определить на руке вес большого камня, - надеюсь ты не
  последний в этой жиле''. Ева осторожно положила оба камня в карманчик на
  своем кожаном поясе, тщательно застегнула застежку и уже снова начала
  крошить глыбу, когда ее окликнул Эрик:
   - Ева, бросай долбить скалы и иди скорее сюда - кофе готов!
   - Хорошо, Эрик, уже иду! - откликнулась она.
   - Собрав инструменты в сумку и набросив ремень на плечо, она
  направилась к палатке, придумывая на ходу, как бы получше ошарашить
  Эрика. Тот встретил ее как почетную гостью и, картинно кланяясь, произнес:
   - Ужин подан, сеньора, устраивайтесь поудобней в этом шикарном
  кресле, прошу вас!
   И Эрик указал на плоский камень, который уже использовался ими
  вместо стула. На камне повыше стоял кофейник, кружки и два мешочка с
  галетами и сухофруктами. Рядом с кофейником торчал красный цветок
  олеандра, зажатый между двумя небольшими камнями. Ева осторожно сняла
  сумку с плеча и положила ее возле входа в палатку. Она приняла игру Эрика
  и, сделав шикарный реверанс, чинно уселась в воображаемое кресло.
   - Спасибо, сеньор, - это очень кстати, я ужасно проголодалась. И
  цветы... Какая прелесть! А знаешь, Эрик, ты можешь быть очень галантным
  кавалером, если захочешь, конечно. Жаль только, что это тебе не всегда
  хочется.
   Эрик не обратил внимания на явную шпильку, спокойно уселся за
  импровизированный стол и начал разливать кофе. Ева взяла свою кружку и, с
  наслаждением вдохнув крепкий запах ароматного напитка, стала отпивать
  его маленькими глоточками. Наступила пауза - каждый думал, очевидно, о
  своем. Наконец Ева прервала молчание:
   - А знаешь, Эрик, у меня для тебя сюрприз... ну никогда не догадаешься.
  Ну-ка, попробуй!
   - Уже догадался, - ответил тот, похрустывая галетой, - ты нашла алмаз.
  - Ну не-ет, - это холодно. Даю тебе три попытки, ну?
  - Ты нашла изумруд!
  - Это уже...
  - А-а, знаю! Ты открыла изумрудную жилу, угадал?
   - Это еще теплее, но ты не угадал. Теперь будешь три дня готовить обед и
  ужин, а по утрам варить кофе...
   - Ладно, согласен, - выкладывай свой сюрприз!
   Ева легко поднялась и, расстегнув застежку на кармашке пояса, вынула
  оттуда два синих камня. Она положила их на ладонь, шагнула в сторону
  Эрика и, с торжественными нотками в голосе, произнесла:
   - Вот он... смотри! Ну, что скажешь?
   Эрик потер камень пальцами, повертел его на свету и вернул Еве. Та тут
  же спрятала камень в кармашек и застегнула застежку.
   - Ну, и?..
   - По-моему там должна быть богатая жила. Я уже поставила керны для
  бура на ближайшем к нам пласте. Эти-то я нашла сразу в небольшом
  обломке...
   - Ты, ну просто молодец, Ева. Пока я тут укладывал вещи и возился с
  ужином, ты сделала целое открытие. Правда Родригес говорил, что эти места
  богаты изумрудами, но, оказывается, здесь водится и лазурит, а возможно и
  еще кое-то. Не зря меня тянуло сюда все время. Вот теперь и скажи, что я не
  прав.
   - Да ладно тебе, Эрик, ты опять завел старую песню. Давай лучше
  уберем все вещи в палатку - скоро будет темно.
   Темнело быстро. Множество летучих мышей закружилось в воздухе,
  расписывая сине-фиолетовое небо немыслимыми вензелями. Сначала
  вспыхнуло несколько крупных ярких звезд. Затем к ним стали
  присоединяться другие, затем еще и еще, и вскоре весь видимый небосвод
  покрылся россыпями сверкающего бисера.
   Ева любила смотреть на звездное небо, но сейчас ее внимание привлекли
  не звезды, а летучие мыши. Некоторое время она наблюдала за их
  беспокойным метающимся полетом. ''Эти твари чем-то обеспокоены, -
  подумала она, - нервничают, мечутся...''.
   - Ты посмотри, сколько над нами кружится крылоруких! - обратилась
  она к Эрику, который возился в темной палатке, готовясь к ночлегу.
   - Ну и что? - ответил тот, не проявляя к этому никакого интереса.
  - Да их очень много, Эрик, и они чем-то очень напуганы.
   - Ева, оставь мышей в покое, влезай побыстрее в палатку и хорошенько
  застегни вход, - они тебя испугались, кого же еще?
   Еве всегда не нравилось, когда Эрик начинал говорить с ней
  назидательным тоном. Она хотела ответить как можно порезче, но на этот раз
  воздержалась.
   - Что ты возишься в темноте? - спросила она недовольным тоном,
  застегивая на ощупь входные полотнища, - Давай я зажгу свечу!..
   - Подожди, Ева, подожди... устраивайся. Сейчас опустим сетку, а потом
  можешь и свечу зажечь. Только зачем это тебе? Ведь и так все хорошо видно.
   Эрик положил рядом со своим матрацем ружье и мачете, и начал
  опускать москитную сетку, закрепляя ее по периметру надувного днища
  палатки. Когда все приготовления к ночлегу были окончены, Ева достала из
  своего рюкзака большую свечу и зажгла ее от зажигалки. Свеча разгорелась,
  и в палатке сразу стало светло и уютно. Однако освещенная палатка
  светилась снаружи, как большой китайский фонарь, и это, очевидно, не
  понравилось крылатым тварям. Они с ожесточением набросились на
  диковинное чудовище, пытаясь прогнать его или разнести в клочья. Еве
  показалось, что в палатку бросают большие камни. Эрик быстро протянул
  руку к свече и погасил пальцами пламя.
   - Давай обойдемся без освещения. Они не любят света и не успокоятся,
  пока не избавятся от него.
  - Ты хочешь сказать, что палатка нас не защитит?
   - Да они в два счета разделают ее на узкие полоски. Эти рукокрылые
  бестии орудуют своими острыми когтями и крючками так же ловко, как ты
  ножницами. С ними лучше не связываться. Пора, однако, спать, - завтра,
  возможно, у нас будет очень много работы. Постарайся заснуть, Ева.
   Как только погасла свеча, атаки летучих мышей на палатку
  прекратились. Наступила относительная тишина, нарушаемая лишь плеском
  сотен ручьев и водопадов, струящихся из расщелин окружающих скал.
  Иногда эти убаюкивающие звуки вдруг прерывались истошными криками,
  доносившимися из глубины джунглей, - там, очевидно, разыгрывался
  последний акт кровавой трагедии. Затем наступала тишина, внезапно
  прерываемая грохотом, обвалившейся с вершины скалы глыбы.
   Ева никак не могла заснуть, хотя и лежала с закрытыми глазами. Ее не
  пугали ни шорохи, ни звуки, отовсюду доносившиеся до палатки. Она уже
  давно привыкла к вздохам и воплям ночных джунглей и теперь думала о том,
  как вскрыть без взрывчатки, обнаруженную лазуритовую жилу. Наконец она
  устала, проблемы ушли куда-то сами по себе, и она уснула тревожным сном.
   - Вставай, Ева, поднимайся, - разбудил ее громкий голос Эрика, - ты
  только посмотри, какой чудесный день! И кофе уже готов. Вставай, вставай!
   - Нехорошо, Эрик, с твоей стороны, - ты не дал мне досмотреть
  интересный сон, - отозвалась Ева, вылезая из палатки, - все оборвалось на
  самом интересном месте... я уже держала их в руках...
   - Ну, извини, в следующий раз досмотришь. У нас времени не так уж
  много, а вот работы на сегодня мы запланировали много.
  За завтраком Эрик спросил:
  - Ты хорошо себя чувствуешь?
  - Да, а почему ты спрашиваешь?
  - У тебя какой-то усталый и озабоченный вид... В чем дело, Ева?
   - А-а... да пустяки. Я просто все время думаю, как нам вскрыть жилу без
  взрывчатки, а тут еще этот сон...
   - Мы и не будем ее вскрывать. Сначала, я полагаю, нам нужно здесь все
  тщательно разведать, исходя из наших возможностей на текущее время. Ну, а
  там уж и решим, что делать дальше.
  - Мы займемся лазуритами прямо сейчас.
  - Ну что ты, Ева? Сейчас мы отправимся обследовать твою пещеру, - я
  ведь все уже приготовил, так зачем же нам менять план?
   - Ну, понимаешь, богатая лазуритовая жила где то рядом. Ею лучше
  заняться сейчас, а пещеру осмотрим потом. Может там и нет ничего, а
  камушки... вот они!
   При этом она похлопала себя по поясу, затем расстегнула застежку и
  вынула из карманчика два камня. Вооружившись лупой, она стала их
  внимательно рассматривать. При ярком солнечном свете синева камней
  казалась более глубокой и нежной.
   - Удивительная прозрачность и ни одной трещинки, - заявила Ева,
  положив камни на импровизированный столик так, чтобы они засверкали в
  лучах солнца.
   - Ладно, Ева, у тебя еще будет время поиграть камнями, а теперь нам
  пора уже идти, - сказал Эрик, вытаскивая из палатки два рюкзака и ружье, - а
  камушки оставь дома, зачем же их тащить с собой? Потеряешь еще...
   - Нет уж, первые добытые камни должны быть всегда с нами, иначе
  удача покинет нас. Я возьму их с собой.
   Она отстегнула верхний клапан своего рюкзака и положила лазуриты в
  глубокий потайной карманчик. Затем она забросила рюкзак за спину, чтобы
  поудобнее подогнать лямки, и ахнула:
   - Ничего себе тяжесть! Ты чего сюда напихал, Эрик, мы уходим на
  целую неделю?
   - Нет, я полагаю, на несколько часов. Но ты забываешь основное правило
  путешественников: ''Уходишь в поход на день, - бери все необходимое на
  неделю''. Мы берем меньше, чем нужно. У нас с тобой совершенно равные
  комплекты продовольствия и снаряжения. Я сейчас буду перечислять, а ты
  следи, так как я мог что-нибудь упустить. Итак, в каждом рюкзаке: одеяло,
  мешочек с галетами и фруктами, две фляги с водой, комплект бездымных
  пиротехнических факелов, три свечи, две зажигалки, запасной компас, моток
  шнура, жестянка со спиртом, медицинский пакет... Кажется все.
   Пока Эрик перечислял отобранные им вещи, Ева иронически улыбалась,
  загибая пальцы. Когда же он закончил перечисление, она сказала:
   - Я не знаю, зачем нам понадобятся одеяла, но главное, на мой взгляд, ты
  все же забыл.
  - Неужели, а что именно?
   - Сумки с инструментами. Как, по-твоему, мы будем брать в пещере
  образцы пород, ковырять их ногтями?
   - Да, ты права. Сейчас мы это исправим. А одеяла нам пригодятся вместо
  пончо, - в пещерах бывает очень холодно. Ведь ты не раз убеждалась в этом.
   Когда все приготовления к осмотру пещеры были, казалось, завершены,
  Ева забросила за спину свой рюкзак, поправила лямки на плечах и с нотками
  нетерпения в голосе заявила:
   - Я готова, Эрик, хватит возиться... пошли!
   - Сейчас, Ева, минутку, я вот только чиркну записку - это на всякий
  случай.
   Ева лишь пожала плечами, а Эрик достал блокнот, нашел свободную
  страничку и написал:
  
   Я, Эрик Вульф и моя жена Ева,
   отправляемся осматривать обнаруженную
   нами пещеру, вход в которую находится
   за выступом скалы в конце карниза.
   30 ноября 1913 год.
  
   Затем он вырвал листок, влез палатку и положил записку на самое
  видное место. Тщательно зашнуровав входное полотнище, он весело
  произнес:
   - Ну, все, Ева, можно идти.
   Перемещаться по полуразрушенному карнизу с ношей за плечами было
  трудно. Эрик шел впереди, сбрасывая вниз камни, преграждающие путь.
  Потребовалось не менее часа, чтобы добраться до предполагаемого входа в
  пещеру. Здесь карниз был гораздо шире и ровнее, и можно было немного
  отдохнуть. Эрик снял с плеча ружье, которое мешало ему свободно
  двигаться, и поставил его рядом с собой. Затем он сделал шаг вперед и стал
  рассматривать вход в пещеру. Это была клинообразная щель, узкая внизу и
  расширяющаяся к верху. Далее она расширялась в сторону скальной стены и
  уходила куда-то влево. Вверху, метрах в пяти от ее основания, нависла
  огромная скальная глыба, образуя свод над входом в пещеру. Внизу, в самом
  узком месте, - каменные завалы - очевидные следы землетрясений. Дальше,
  сколько было видно, вход в пещеру был свободен.
   Эрик осторожно пролез в щель, осмотрелся и позвал Еву:
   - Осторожно пролазь сюда, все, что должно было здесь обрушиться, уже
  обрушилось, только подай мне сначала ружье.
   Ева набросила ремень ружья на плечо, довольно ловко преодолела завал
  и оказалась в небольшом гроте, напоминающем тамбур железнодорожного
  вагона. Слева открывался широкий проход, ведущий куда-то в темноту.
  Дневного света, проникающего через входную щель, не хватало для
  освещения открывающегося впереди пространства. Только небольшой
  участок левой скалистой стены и узкая дорожка из намытого песка под
  ногами выхватывались из темноты. Эрик носком сапога ковырнул песок, -
  плотный рыхлый комок отлетел в сторону и рассыпался.
   - Ты права, Ева, - заметил он, указывая на лунку, - здесь недавно
  протекал ручей, - песок еще совсем мокрый. Землетрясение, очевидно,
  завалило русло где-то в глубине пещеры и поток пошел по другому пути. Что
  ты думаешь по этому поводу?
   - Я думаю, что нам нужно воспользоваться старым руслом, как
  путеводной тропой и внимательно смотреть под ноги... мало ли что?
   - Ладно, пошли дальше. Я пойду впереди, а ты иди за мной, отставая не
  более двух шагов... и ни куда не сворачивай, ни на шаг!
   Они осторожно двинулись дальше, но, пройдя шагов тридцать, Эрик
  остановился.
   - Стало совсем темно, я почти ничего не вижу впереди себя. Пора
  прибегнуть к освещению, - заявил он, передавая Еве ружье, - самое время
  освещать путь факелом.
   Эрик снял с плеч рюкзак и вытащил оттуда пакет пиротехнических
  устройств, называемых ''холодными бездымными факелами''. Пакет
  представлял собой матерчатую сумку с широкой лямкой, позволяющий
  носить ее через плечо. Сам факел был похож на большой початок маиса,
  нанизанного на металлический стержень, и имел длинную деревянную ручку.
  Упаковка с двенадцатью такими устройствами весила не более трех с
  половиной килограммов. Преимуществом этих устройств было то, что они
  были дешевы, надежны и безопасны в работе; не боялись влаги и давали
  яркое длинное пламя, обладающее высокой осветительной способностью.
  Недостатком - короткая продолжительность горения, которая не превышала
  тридцати минут. Однако Эрик при работе в пещерах предпочитал их
  электрическим фонарям, которые были не надежны, давали мало света и
  стоили дорого.
   Через минуту яркое пламя факела осветило пещеру: - это был узкий
  коридор или туннель, пронизывающий массив известковых горных пород в
  западном направлении. Высокий свод и почти отвесные стены туннеля
  состояли в основном из черно-серого кристаллического мрамора,
  искрящегося на изломах в свете факела. Косые трещины, образовавшиеся
  вдоль пластов пород, покрывали стены снизу доверху. Туннель уходил куда-
  то в темную даль по горизонтальной прямой и, насколько хватало освещения,
  не имел ни поворотов, ни завалов.
   - Эрик приблизил пламя факела к левой стене, внимательно
  всматриваясь в трещины, и выковырнул оттуда кусочки породы.
   - Что-то я не вижу здесь признаков изумрудов, Ева, однако давай
  продолбим эту стену, поглубже прямо сейчас, - предложил Эрик, передавая
  ей факел, - мало ли что.
   - Подожди... не нужно торопиться, - остановила его Ева, - давай
  осмотрим пещеру до конца, а потом уж и решим, что делать дальше. Меня
  прямо что-то тянет вперед. Ну, пошли, Эрик, пошли!..
   - А я и не возражаю. Мне и самому не охота долбить стену понапрасну.
   Ева взяла сумку с факелами и набросила ленту лямки на плечо. Эрик
  забросил за плечи рюкзак и ружье, поднял повыше факел и двинулся вперед.
  Ева, отставая от него шага на два, осторожно пошла за ним, отсчитывая про
  себя шаги. Метров сто пятьдесят они прошли молча, но вдруг Эрик внезапно
  остановился.
   - Стоп! Там пустота... - сказал он, немного отклонясь в сторону и
  указывая Еве на овальную черную дыру, находящуюся метрах в двадцати от
  них.
   - Ну да - это дыра в стене, а за ней, очевидно, находится другая пещера,
  только более обширная. Так что же мы стали? Пойдем посмотрим...
   Ева слегка подтолкнула Эрика в спину. Но не успели они сделать и двух
  шагов, как факел щелкнул, зашипел и рассыпался бенгальским огнем. А это
  означало, что его заряд закончился, и нужно было зажигать другой.
   Через несколько секунд, освещая себе дорогу новым факелом,
  разведчики двинулись вперед. Перед самой дырой, дорогу им преградил
  завал из больших каменных глыб. Эрик опустил ниже факел, рассматривая
  нагромождение камней и пытаясь определить безопасность дальнейшего
  продвижения.
   - Так-так-та-а-к, - произнес он, оборачиваясь к Еве, - ты только посмотри
  на эти булыжники: они имеют явно выраженные грани. Похоже, что здесь
  была мощная стена-заглушка и, полагаю, что рукотворная.
   - Ты хочешь сказать, что кто-то здесь был задолго до нас?
   - А почему бы и нет? Инки и мая владели этой страной тысячи лет. Ну-
  ка, сейчас посмотрим!
   Эрик взобрался на каменные глыбы и осветил пролом: следы кладки без
  раствора были хорошо видны, сохранилась и часть стены.
   - Ну, что там, Эрик, - спросила Ева с явным нетерпением, - можно идти
  дальше?
   - Здесь точно была мощная заглушка толщиной более метра... возможно
  многократные подземные толчки разрушили ее, вот и образовался этот
  пролом. Сейчас я посмотрю, что там? Минутку, Ева, минутку...
   Эрик юркнул в черную дыру так быстро, что Ева не успела ничего
  сказать, и очутилась в темноте. Только слабые блики пламени факела
  мелькали за пределами пролома. Минуты через две-три, которые для Евы
  показались вечностью, Эрик вернулся.
   - Пробирайся сюда, Ева, только осторожно на камнях... давай я тебе
  помогу.
   - Не нужно, я лучше сама, - ответила Ева, ловко взбираясь на груду
  камней, - ты только мне посвети.
   Преодолев препятствие, молодые люди оказались в большом гроте, свод
  и дальние стены которого были едва различимы, - света одного факела было
  не достаточно.
   - Так, дальше никуда не двигайся, Ева, - сказал спокойно Эрик, положив
  ей руку на плечо, - нужно зажечь второй факел и хорошо сориентироваться.
  Иначе мы можем заблудиться и не найдем дорогу обратно.
   - Да, здесь могут быть глубокие ямы, каменные ловушки и внезапные
  обвалы, - ответила Ева, доставая из пакета следующую заготовку факела, -
  свод очень высокий и, возможно, рыхлый
   Света двух факелов было достаточно, чтобы можно было осмотреться,
  определить ориентиры, а затем и решить, что делать дальше.
   Пещера напоминала собой нечто похожее на прямоугольный зал
  полуразрушенного феодального замка с круто наклоненным в одну сторону
  сводом. Слева, свод упирался в стену высотой метра три, а справа, - уходил
  круто вверх метров на десять, двенадцать. Метрах в семи от основания левой
  стены, горизонтальные пласты темной породы образовали террасы,
  уходящие вверх почти до самого свода. Все это походило на гигантскую,
  парадную лестницу с высотой ступеней не менее метра. Между последней
  ступенью и сводом виднелась темная широкая щель, куда свет от факелов не
  достигал. В дальнем левом углу виднелась еще одна темная расселина,
  напоминающая букву Л. У основания террасы и вдоль левой стены валялось
  множество осколков породы, свалившихся, очевидно, со свода и стен.
  Трещин под ногами видно не было.
   Пока разведчики осматривали пещеру, оставаясь на месте, прошло
  минут двадцать. Вдруг факел, который держал Эрик, выбросил фонтан искр
  и потух. Ева передала ему свой и зажгла новый. Длинное пламя обоих
  факелов сильно отклонилось в сторону пролома в стене, через который они
  только что прошли. Эрик поднял факел выше, и пламя отклонилось теперь в
  сторону правого ближнего угла. Очевидно, там тоже была сквозная щель.
   - Ты посмотри, Ева, какие здесь сквозняки! - заметил Эрик, то поднимая,
  то опуская факел, - похоже, что здесь целый лабиринт ходов, многие из
  которых имеют выход, очевидно, наружу, отсюда и сквозняки...
   Ева подняла свой факел повыше и подошла к первой ступени террасы.
  Эрик последовал за ней.
   - Мне кажется, Эрик, что я здесь уже была: эти ступени, наклонный свод,
  ветер и запах... да-да, теперь я все вспомнила, все вспомнила! - воскликнула
  Ева, продолжая осматриваться по сторонам.
   - Что ты вспомнила, где и когда ты это могла видеть?
  - Ну, все это... я даже знаю, что там наверху.
  - Ах, вот как... так что же там наверху?
   -Что-то похожее на алтарь с большим белым камнем-жертвенником.
  Именно там Он встретил меня и подарил мне алмазы...
  - Какие алмазы, кто это Он, о чем ты говоришь, Ева?
   Эрик отвел факел в сторону, заглядывая ей в лицо. Ева смотрела на него
  широко открытыми глазами и улыбалась. Бледное лицо, немигающие глаза,
  расширенные зрачки напугали Эрика, и у него по спине забегали мурашки.
  ''Ева не в себе, - подумал он, - нужно поскорее уводить ее отсюда''.
   - Что ты так на меня смотришь, думаешь, я рехнулась? Успокойся - со
  мной все в порядке.
   - Конечно, конечно, Ева, только нам нужно поскорее уходить отсюда, - в
  палатке то алмазы остались без присмотра.
   - Да брось молоть чепуху, Эрик! - рассердилась Ева, Ты же не дал мне
  взять их у Него.
  - Ты опять за свое, что все это значит?
   - А то! Белый индеец, несомненно вождь, протянул мне горсть алмазов и
  сказал: ''Я дарю тебе этих десять камней. Возьми их, - они принесут тебе
  счастье. Я посвящаю тебя...''.
  - Ну?!
   - А дальше все - как раз на этом месте ты разбудил меня...
   Эрик аж подпрыгнул, ни то от радости, ни то от досады. Однако он
  сдержал себя и, стараясь говорить спокойно, заметил:
   - Ева, мы напрасно теряем время. Ты могла бы рассказать про свой сон
  еще до того, как мы начали жечь факелы.
   - Так я же говорила тебе еще утром, что мне приснился очень странный
  сон, а ты проигнорировал это.
   Факел в руках Эрика щелкнул, рассыпался искрами и погас. Ева отдала
  ему свой и зажгла новый.
   - Итак, займемся подробным изучением пород пещеры или будем
  продолжать ее общее обследование? Время уходит, пора перейти от
  разговоров к делу или придется вернуться ни с чем. Давай осмотрим вон ту
  щель, - сказал Эрик, указывая на дальний левый угол.
   - Будем обследовать, только начнем с темного проема за последней
  ступенью террасы, - предложила Ева, указывая факелом на самую высокую
  точку свода, - там до пород свода рукой подать. Сразу же определим их
  перспективность.
   Эрик оценил трудности восхождения по крутым ступеням террасы на
  поблескивающие изломы пластов свода и согласился. Ева обрадовалась, что
  Эрик не стал с ней спорить. Ее тянуло поскорее добраться до верхней
  площадки, в существовании которой она была уверена, - видения ее сна
  приобретали реальность. ''Я знаю, что ''Это'' там, Вождь, - подумала она
  почти вслух, - я хочу получить свои камни''.
   Взбираться вверх по крутым ступеням террасы оказалось гораздо
  труднее, чем предполагал Эрик: множество мелких трещин с острыми, как
  бритва, кромками; и острые, как клинки стилетов, осколки породы
  затрудняли путь. Всех ступеней было девять, но прежде, чем они преодолели
  последнюю ступень, - пришлось дважды зажигать новые факелы.
   Факелы ярко освещали небольшое пространство верхней террасы. Ева и
  Эрик с изумлением смотрели на ''нечто'', представшее перед ними:
  посредине ровной горизонтальной площадки стояла огромная призма из
  белого полированного мрамора. Справа от нее на стене, начиная от свода, до
  ее основания, была проведена широкая красная вертикальная черта. В серую
  породу площадки, как раз в то место, где начиналась черта, был воткнут
  трезубец древком вниз. Однако он стоял не прямо, а отклонялся градусов на
  сорок пять влево относительно красной черты. Слева и справа от мраморной
  призмы, примерно в полутора метрах от ее торцевых граней, стояли по три
  куба, грубо вытесанные из серого мрамора. Все кубы имели, примерно,
  одинаковые размеры, высота которых не превышала полметра. Обломков
  породы на площадке не было видно, что создавало впечатление общей
  ухоженности. Сквозняка не ощущалось и пламя факелов было ярким и
  ровным. Ева первая нарушила молчание:
  - Что это, Эрик? - спросила она почти шепотом, поднимая повыше факел.
   - Не знаю... ты же сама говорила, что здесь должен быть алтарь или,
  вернее, жертвенник. Ты оказалась права и, похоже, что он действующий.
   При этих словах по спине Евы пробежал озноб и она, так же шепотом,
  произнесла:
  - Что будем делать, может быть, вернемся?
  - Нет уж, девочка, теперь мы здесь осмотрим и обследуем все до конца, -
  нарочито громко ответил Эрик, - не зря же мы сюда лезли!
   Эрик сделал несколько шагов вперед, направляясь к огромному
  мраморному алтарю. Ева пошла за ним. С нее вдруг слетел всякий страх и
  она зашла с другой стороны, рассматривая верхнюю грань мраморной
  махины, покрытой тонким слоем пыли.
   - Смотри, Эрик, здесь сквозь пыль просматриваются какие-то знаки.
  Сейчас посмотрим, - сказала она твердым голосом, смахивая пыль рукавом
  куртки.
  В тот же миг из ее груди вырвался крик изумления и восторга:
  - Какая красота, Эрик, откуда это здесь могло взяться?!
   На глянцевой поверхности белого мрамора перед ними открылась
  мозаичная картина, выполненная мелкими самоцветами. Большой красный
  цветок; огромный пятнистый зелено-розовый лист совершенно круглой
  формы; зеленый бутон с белыми прожилками, и, плод, похожий на апельсин.
  Каждый из фрагментов картины имел отдельную, покрытую шипами
  веточку, которые были собраны в букет. Мозаика была выполнена с таким
  искусством, что цветок казался не только живым, но и источал тонкий
  аромат.
   -Вот это да-а-а... - произнес Эрик, наклоняясь над мозаикой, - Виктория
  Регия?! Озерная красавица непроходимых джунглей Амазонки... священный
  цветок народа мая. В данном случае, - это, очевидно, символ уважения и
  почета тому, кто находится внутри этой мраморной призмы. Скорее всего, -
  это саркофаг такой необычной формы, а не алтарь для жертвоприношений.
   - Да, пожалуй ты прав. А посмотри сюда, Эрик, - и Ева указала на
  стоящие рядом мраморные кубические тумбы, - в них круглые отверстия.
  Скорее всего, - это подфакельники.
   Для наглядности, Ева воткнула в одно из отверстий рукоять своего
  факела.
   - Вот так! - заявила она, довольная своей догадкой, - Очевидно, тогда их
  здесь было много и было очень светло. Кстати, если это саркофаг, тогда у
  него должна быть крышка.
   Ева снова взяла свой факел и стала рассматривать мраморную махину
  сбоку. Эрик присоединился к ней и скоро обнаружил едва заметную тонкую
  горизонтальную линию.
   - Ты права Ева, сверху лежит толстая плита, - резюмировал Эрик
  результаты своего наблюдения, - теперь можно с уверенностью сказать, что
  это захоронение.
  - А может быть тайник?
  - Тайники не украшаются мозаичными цветами.
   - Может быть можно сдвинуть плиту... индейцы мая хоронили своих
  вождей в золотых доспехах, кажется?
   Эрик молча вынул из ножен нож и попытался обнаружить щель, но
  тщетно, тонкое стальное лезвие скользило по черте, не углубляясь ни на
  миллиметр.
   - Бесполезно! - заявил он, выпрямившись, - От времени и тяжести все
  слилось в единый монолит.
  - Может быть плиту можно разбить или взорвать?
   - Оставь это, Ева, мы не грабители древних захоронений. Пусть все
  остается, как есть. Мы сейчас уйдем отсюда, я вот только рассмотрю
  трезубец и красную черту, - что-то же это должно значить?
   Эрик сделал несколько шагов к стене, где торчал склонившейся набок
  трезубец. Факел его затрещал, и потух, - пришлось остановиться и зажечь
  новый.
   - Ты только посмотри, Ева, эта штука сработана из какого-то серого
  металла, - сказал он, трогая трезубец пальцами, - сейчас мы его рассмотрим
  получше. Подержи пока мой факел.
   Он взялся за рукоять обоими руками и стал раскачивать ее, пытаясь
  вытащить трезубец из щели, находившейся у начала красной черты. Трезубец
  стал отодвигаться вправо и замер, когда его центральный зубец совпал с
  красной линией. Эрик попытался сдвинуть его дальше, но безуспешно.
   - Эрик, скорее сюда!!! - крикнула Ева и, держа оба факела над собой,
  бросилась к саркофагу.
   Эрик, полагая, что возникла какая-то опасность, поспешно последовал за
  ней.
   Огромная мраморная плита, как крышка матросского сундучка,
  медленно и бесшумно открывалась. Затаив дыхание, разведчики смотрели на
  это чудо.
   - Возьми факел, Эрик, - шепотом попросила Ева, - мне кажется, что я
  сейчас упаду...
   - Спокойно, девочка, - произнес в полголоса Эрик, забирая у нее один
  факел, - ты же хотела, чтобы ларец открылся, - мужайся теперь.
   Между тем, массивная плита продолжала медленно двигаться. Прошло
  несколько бесконечно длинных минут, прежде чем она остановилась, став на
  боковую плоскость. Открылась большая прямоугольная полость, в которой
  на некотором углублении, почти полностью засыпанный драгоценными
  камнями, лежал человек... не мумия, не скелет, а человек с прямыми чертами
  бледного лица. Его голова с черными блестящими волосами, доходившими
  до плеч, покоилась на россыпи драгоценных камней, из массы которых
  особенно выделялись рубины и фиолетовые аметисты. Волосы были
  перехвачены золотой лентой с круглым диском на лбу из изумрудно-зеленого
  нефрита. Руки с длинными пальцами и золочеными ногтями, свободно
  лежали на груди, ладонями вниз. Широкий лоб, прямой крупный нос, резко
  очерченные скулы, небольшой рот с полными губами и слегка выдающийся
  вперед подбородок, говорили о том, что этот человек, возможно, индеец, но
  не краснокожий. Длинные черные ресницы, прикрывающие глаза, создавали
  впечатление, что этот человек спит. Остальная часть тела видна не была, так
  как полностью была покрыта драгоценными камнями, которые невозможно
  было сразу ни распознать, ни перечислить. Одни из них при свете факелов
  поблескивали тусклыми огоньками, другие, - сверкали яркими звездами.
   Как под действием гипноза, Ева и Эрик стояли какое то время молча и не
  подвижно. Затем Ева тихо, но уверенно произнесла:
  - Это - Он!
   Эрик ничего не ответил. Он продолжал рассматривать, казалось,
  спящего человека. ''Ни малейшего признака разложения, - подумал он, -
  значит это не смерть. А что же тогда, - анабиоз?..''
  - Эрик?.. - прервала его мысли Ева
  Какое-то время они пытливо смотрели друг на друга: ''Что делать
  дальше?''
   - Потом, совсем тихо, как бы стесняясь, что ее могут услышать
  посторонние, она спросила:
  - Мы это все заберем?..
  - Ева?!
   Эрик посмотрел на ''спящего'', на сокровище, не имеющее цены, и
  отвернулся. Он вдруг почувствовал, что он раздваивается, что тот, другой
  Эрик, срывает рюкзак с его плеч, вытряхивает из него содержимое и
  горстями сыпет туда изумруды, рубины, алмазы... У него закружилась
  голова, холодный пот выступил на лбу, на плечах и потек по спине.
  Невероятным усилием воли он заставил себя стать снова самим собой.
  Глубоко вздохнув, он спокойно посмотрел на Еву и ответил:
  - Мы не возьмем ничего, Ева.
   Глаза Евы сверкнули, брови сердито сдвинулись и, не понижая больше
  голоса, она резко ответила:
  - Ну-у, знаешь ли, как бы не так!
   При этом она протянула руку ко лбу ''спящего'' вождя. Эрик успел
  перехватить ее руку за кисть и отвести в строну.
   - Его нельзя трогать, Ева, это погубит нас, - сказал он спокойно,
  продолжая удерживать ее.
  - Ты совсем сошел с ума!!! - воскликнула она, пытаясь освободить руку.
  - Успокойся, Ева.
  - Вождь подарил мне десять крупных алмазов, и я возьму их или...
  - Никаких ''или'', Ева, его нельзя трогать - это опасно!
  - Хорошо, я не буду копаться в камнях и возьму только эти!
   Ева указала на сверкающие алмазы, отражающие колеблющееся пламя
  ее факела. Эрик понял, что спорить с ней дальше бесполезно, что все может
  кончится нервным срывом, и согласился.
   - Пусть будет так, но возьми только то, что, как ты считаешь, уже
  принадлежит тебе, не больше. Иначе не унести нам отсюда ноги.
   Ева порывисто воткнула свой факел у изголовья саркофага, затем
  склонилась над ним и, стараясь не смотреть на лицо ''спящего'', начала
  отбирать поблескивающие камни. Осторожно беря их тонкими пальцами
  правой руки и перекладывая на ладонь левой, она считала вслух: ''один, два,
  три...''
   Отобрав пять камней, она крепко зажала их в кулаке и, повернувшись к
  Эрику, передала их ему: ''Эти пусть будут у тебя...''. Эрик принял алмазы и
  машинально распихал их по карманчикам своего широкого пояса так же
  небрежно, как сделал бы это с обычными образцами обследуемой породы.
  Следующие пять камней Ева аккуратно разложила по карманчикам своего
  пояса и туго застегнула ремешки застежек. Ей вдруг захотелось зачерпнуть
  напоследок горсть других камней, но мельком взглянув на лицо ''спящего''
  вождя, она отпрянула в сторону, - ей показалось, что его веки приоткрылись.
  ''Ой, Эрик! - попыталась вскрикнуть она. - Он смотрит на нас!..''. Но губы
  ей не повиновались и она не произнесла ни слова. Ее факел затрещал,
  выбросил фонтан искр и потух. Зажгли новый, но Ева старалась не смотреть
  в сторону саркофага, - ей казалось, что на нее пристально смотрят. Тишина
  вдруг стала давить ее и она произнесла:
  - Эрик?!
  - Наше время истекло, Ева, и пора с этим кончать, - ответил он спокойно,
  полагая, что понял ее, - пойдем, посветишь мне.
   Он взял ее за руку и направился к трезубцу. Подойдя почти вплотную к
  стене с красной линией, Эрик передал ей свой факел, и попросил:
  ''Пожалуйста, Ева, посвети мне вот сюда и повыше''. Ева сделала, как он
  просил и подумала: ''Эрик хитрит, но я то знаю, как сюда попасть... когда
  придет такое время''.
   Взявшись за древко трезубца как можно выше, Эрик, наращивая усилие,
  потянул его на себя. Трезубец щелкнул и начал разворачиваться против
  часовой стрелки. Подойдя к исходному месту, он снова щелкнул, и
  остановился. В это время снова потух один из факелов и пришлось зажигать
  новый.
   - Сколько там их осталось? - спросил Эрик, когда новый факел
  вспыхнул ярким пламенем.
  - В этом пакете два. Но ведь у меня в рюкзаке еще не начатый пакет.
  - Ладно. Но теперь свет будем экономить. Нам пора возвращаться, Ева.
   Когда они вернулись к саркофагу, плита снова легла на место и лишь
  тонкая, едва заметная линия, указывала на то, что это не единый монолит.
  Ева осветила мозаику и с восхищением произнесла: ''Виктория Регия!''.
  Затем, как бы вспомнив что-то, она спросила:
  - Это имеет какую-нибудь ценность?
   - Смотря для кого, - ответил Эрик, догадываясь, куда она клонит, -
  мозаика состоит не из зерен, а из тонких мельчайших пластинок, это же
  видно, Ева! Как только кто-нибудь начнет их выковыривать, они
  рассыплются в пыль.
   Ева хотела что-то возразить, но в этот момент площадка на верху
  террасы резко качнулась, со свода посыпались мелкие камни. Ева вскрикнула
  и едва не упала, но факел из рук не выпустила. Эрик схватил ее за руку и
  закричал: ''Скорее вниз, на выход!''
   Спускаться оказалось труднее и опаснее, чем подниматься вверх. Толчки
  следовали один, за одним с нарастающей силой. Из каких-то скрытых глубин
  пещеры доносился глухой гул. Когда они уже спустились с нижней ступени
  террасы, последовал очередной сильный толчок: часть свода у ближайшей к
  ним стены рухнула, значительно завалив проход. Однако им удалось
  добраться до проема и проникнуть через него в туннель, по которому они
  ранее добрались до большого грота. Сильные толчки, все время
  ощущавшиеся у них под ногами ослабли, и перешли в слабую дрожь.
  Камнепад прекратился.
   - Кажется все... - сказал Эрик, останавливаясь, - мне мешает ружье. Нам
  нужно переоснаститься, начнем с тебя: дай мне свой факел, сними рюкзак и
  вложи туда сумку с оставшимися факелами. Подтяни лямки покрепче, - так
  тебе будет легче идти.
   Ева все это быстро выполнила и уже набросила одну лямку на правое
  плечо, когда снова сильно тряхнуло, и снова отовсюду посыпались мелкие
  камни. Туннель стал наполняться пылью...
   Эрик зажал оба факела в левой руке, схватил за руку Еву, и они стали
  быстро перемещаться к выходу. Однако двигаться по заваленному камнями
  узкому коридору было очень трудно, и Ева все время спотыкалась. Сразу
  потухли оба факела, и они какое-то время продвигались в темноте.
   - Смотри, Ева, впереди дневной свет! - радостно воскликнул Эрик,
  отстраняясь и указывая ей на едва виднеющееся бледное пятно. - Еще
  немного...
   - Да, да... я стараюсь, Эрик... я же стараюсь! - ответила она, спотыкаясь
  и тяжело дыша.
   Когда они приблизились к выходу настолько, что дневного света хватало
  для более безопасного продвижения по туннелю, Эрик ускорил шаг.
  Затухшее, было, землетрясение возобновилось вновь, частыми толчками под
  ногами. Эрик рванулся вперед. Ева споткнулась и едва удержалась на ногах,
  но рюкзак слетел у нее с плеча.
  - Эрик, я потеряла рюкзак! - крикнула она, пытаясь освободить руку.
   - Вперед, Ева, вперед... я потом вернусь за ним! - прокричал он в ответ,
  продолжая тащить ее за собой.
   Наконец, преодолев завал камней у входа в пещеру, они оказались на
  широкой части карниза, и только здесь он отпустил руку Евы. Но она тут же
  метнулась обратно к входной щели. Карабкаясь по каменному завалу, она
  крикнула:
  - Там же лазуриты, Эрик, я сейчас!..
  - Назад! Назад, Ева! - крикнул он и рванулся вперед, пытаясь задержать
  ее.
   Однако Ева уже скрылась в гроте. Тогда он попытался поскорее
  освободиться от рюкзака и ружья, но не успел, - сильный косой толчок едва
  не сбросил его с карниза. В то же мгновение раздался оглушительный треск и
  Эрик увидел, как огромная глыба, висевшая над входом в пещеру, стала
  отделяться от стены. Он отклонился от стены, выбросил руки вверх, как бы
  пытаясь остановить ее падение, и неистово закричал: ''Ева-а-а!!!'' На
  мгновение время остановилось, глыба повисла в воздухе, Карниз стал
  уходить у него из-под ног. Эрик открыл глаза: скальная глыба со страшным
  скрежетом врезалась во входную расселину, наглухо закупорив пещеру.
  Часть карниза рухнула вниз, Эрик отпрянул назад и прижался к стене. Какое-
  то время он стоял неподвижно, стараясь понять, что произошло и ожидая
  новых толчков. Но их не последовало - подземная буря, очевидно, улеглась.
   Эрик быстро отошел от потрясения и приобрел способность здраво
  оценить результаты случившейся катастрофы. Во-первых, он начисто отверг
  даже саму мысль о том, что Ева могла попасть под обвал. ''Когда это
  случилось, - думал он, - она была уже далеко в туннеле''. Во-вторых,
  рассматривая нагромождение камней, он все больше приходил к
  заключению, что обвал произошел на внешней стороне, возможно засыпал
  первый грот, но вряд ли затронул туннель. И, наконец, ему стало очевидным,
  что проход в пещеру можно легко освободить, если взорвать оставшуюся
  часть карниза, на которую опиралась рухнувшая глыба. Это вернуло ему
  самообладание и силы. Решив действовать не теряя ни минуты, Эрик громко
  произнес; ''Потерпи немного, девочка, я вытащу тебя оттуда... ты же сама
  всегда говорила: ''Безвыходных ситуаций в нашем деле не бывает''. Он
  вынул из кармана хронометр, который каким-то чудом сохранился и
  показывал, пять часов пополудни. ''Так. Мы пробыли в пещере семь часов, а
  мне показалось, что целую вечность, - произнес он бодрым голосом, - вперед,
  Эрик!''.
   Полчаса спустя, он уже шел по широкому руслу речки с ружьем за
  плечами, но без рюкзака, который он оставил в наглухо закрытой палатке.
  Мачете он взял с собой, так как знал, что встреча с гигантскими рептилиями
  вполне возможна, что в критических ситуациях при встрече с ними, ружье
  может оказаться бесполезным. Эрик торопился, но старался избегать всяких
  естественных ловушек: каменных завалов, глубоких ям и широких трещин,
  залитых водой. ''Нужно добраться до лодки засветло, - думал он, ускоряя по
  возможности шаг, - а там, по воде, можно плыть и ночью''. Это ему удалось,
  так как он шел по уже известному ему пути, не останавливаясь ни на минуту.
  До захода солнца оставался примерно час, когда Эрик добрался до порога,
  образующий водопад. Он спрыгнул на отмель, где они с Евой первый раз
  увидели пуму, отстегнул мачете и направился к тайнику. Пустив в ход
  мачете, он быстро очистил от кустарника выемку между камней, где они
  спрятали лодку. Вместе с Евой, они легко переносили ее с места, на место, но
  перенести лодку на отмель в одиночку он даже не пытался. Лодка лежала на
  камнях днищем вниз и тащить ее волоком по острым обломкам скал было
  очень опасно - днище можно было легко пробить. Эрик был опытным
  путешественником, и решение пришло почти мгновенно: Он приподнял нос
  лодки, подпер ее шестом, собрал ветки срубленного кустарника и уложил их
  под днище толстым настилом. Затем он нарубил лиан и веток соседних
  кустов, и уложил их настилом через прибрежные камни до самой отмели.
  Используя шест в качестве рычага, Эрик быстро вытащил лодку на отмель.
  Сняв защитный брезент, он стал перетряхивать содержимое лодки, в надежде
  найти хотя бы один запасной пакет взрывчатки, а заодно и избавиться от
  незваных гостей: гремучих змей или сколопендр, если такие там окажутся.
  Обычно они с Евой всегда оставляли в лодке небольшой запас
  продовольствия, охотничьих припасов, лекарств, жестянку со спиртом и
  небольшой запас взрывчатки. Иногда они прятали взрывчатку где-нибудь в
  тайнике недалеко от лодки. На этот раз они отступили от этого правила и
  теперь дорого платили за это. Ничего не обнаружив, Эрик сложил все на
  место и на минуту задумался. Ближайшим местом, где он мог достать
  взрывчатку, был лагерь доктора Лабо на плато у Змеиного ручья. По его
  расчетам, экспедиция доктора уже должна была разбить свой базовый лагерь
  именно там, - он в этом был уверен. Эрик столкнул лодку на воду. Он
  осторожно влез в нее, стал в ней поустойчивее и, сильно оттолкнулся шестом
  от берега. Лодка легко и быстро заскользила по воде.
   Солнце, как всегда, очевидно, поспешно нырнуло за горизонт. Зеленый
  туннель, речушка, струившаяся по его дну, и одинокая лодка, скользящая по
  воде, скрылись в темноте. Эрик сразу же перестал работать шестом. Он
  закрепил его вдоль борта лодки и уселся поудобней ближе к корме. Нос
  лодки приподнялся - теперь, сносимая вниз быстрым течением, она сама
  могла перескакивать через мелкие препятствия, то и дело встречающиеся на
  ее пути. Глаза Эрика постепенно привыкли к темноте, и он стал довольно
  четко различать образы окружающего мира. Ружье и мачете лежали рядом с
  ним, но он не хватался за тесак, когда низко висящая петля лианы могла
  зацепить его голову, - он просто отклонялся в сторону.
   Джунгли жили своей ночной жизнью: визг, стоны, уханье, скрежет и
  треск падающих деревьев слышались отовсюду. В ползущей мимо темной
  массе берегов мелькали то и дело пары зеленых, желтых и красных огоньков.
  Иногда Эрик чувствовал на себе чей-то пристальный холодный взгляд.
  Однако какофония ночной сельвы мало беспокоили его, - это было для него
  обычным явлением, и его обостренный слух абстрагировался от всего этого,
  но тут же улавливал любой необычный звук. Эрик попытался сменить позу,
  но тут же почувствовал, что ноги и поясница у него онемели. Тогда он
  осторожно лег на спину и потянулся до хруста в суставах, - это сразу же
  принесло облегчение. Заложив руки за голову, он смотрел вверх на темную,
  ползущую на встречу, широкую ленту сплетшихся крон гигантских деревьев.
  Вдруг из темной движущейся массы выделился образ Евы. Она спокойно
  смотрела на него и что-то быстро говорила. Эрик не слышал слов, но по
  движению губ понял обрывок последней фразы: ''... иди скорее''. Резко
  приподнявшись и выбросив вперед руку, он крикнул: ''Держись, Ева,
  оставайся на месте, я скоро приду!'' Как бы, удовлетворившись ответом,
  видение отступило и растворилось в ночной мгле. Эрик плеснул себе на
  разгоряченный лоб водой и снова улегся. ''Я знал, что Ева жива, - подумал
  он вслух, - только бы не углубилась в лабиринты пещеры в поисках выхода.
  Ах, Ева, Ева...''. Эрик осекся, - у него чуть не сорвались с губ слова упрека.
  Он стал оценивать свои возможности во времени: ''Мы пробыли в пещере до
  обвала часов семь, начиная с десяти часов утра прошлого дня. К лагерю
  доктора Лабо я смогу добраться не раньше десяти - одиннадцати утра
  сегодня. Два часа на подготовку в обратный путь. Против течения на
  обратный путь придется затратить часов... сорок. На подготовку взрыва и
  расчистку прохода, - часа четыре. Непредвиденные задержки, ну... пусть
  будет два часа. Стало быть пройдет трое суток, прежде чем я вытащу Еву
  оттуда. Это очень много, очень, - сокрушался Эрик, - но что же делать? Ну, а
  каковы ее возможности? Пищи и воды у нее хватит на два дня - это точно.
  Ева опытна и в чрезвычайных ситуациях сможет продержаться еще сутки...
  двое. Ну, а света... на сколько хватит у нее светильников? Если жечь факелы
  непрерывно, то на шесть - семь часов. У нее еще есть три десятичасовых
  свечи. Итого, у нее освещения хватит на тридцать шесть часов, а дальше?..
  Нужно экономить свет и воду, Ева, постарайся, девочка, я скоро приду''.
   Через какое-то время он снова стал все пересчитывать, но из этого
  ничего хорошего не получилось, и он не заметил, как завертелся в
  калейдоскопе кошмарных сновидений.
   От сильного удара грома и хлынувшего за ним ливня Эрик сразу же
  проснулся и вернулся в реальный мир. Удары грома и вспышки молний
  следовали непрерывно, один за другим, порывы ураганного ветра валили
  деревья, буря набирала силу с каждой минутой.
   По низко несущимся черным тучам, по широкому плесу и высокому
  скалистому правому берегу, по едва движущейся в сторону большой реки
  лодке, Эрик понял: он проспал все утро. И, если бы не разбудившая его буря,
  лодку непременно снесло бы на широкие просторы Параны. Он поднялся,
  схватил шест и погнал лодку, заливаемую низвергающимися потоками воды,
  к правому берегу. С большим трудом ему удалось вытащить лодку на узкую
  полосу крутого берега, - дальше высокими ступенями он уходил вверх на
  плато. Что там на верху плато, Эрику снизу не было видно. Он взял ружье и
  накинул ремень на левое плечо. Это было правилом, перешедшим в
  привычку. Цепляясь за кромки скалистых ступеней, Эрик стал быстро
  подниматься на плато.
   Удары грома продолжали сотрясать весь массив плато и береговые
  скалы. Мощные электрические разряды рассыпались пучками стрел,
  вонзавшихся в высокий берег реки и верхушки деревьев, которые на
  мгновенье вспыхивали факелами.
   Не обращая внимания на бушующую грозу, Эрик преодолел последнюю
  ступень подъема и сел на краю площадки. Он быстро огляделся и, увидев
  палатки, радостно произнес: ''Все в порядке, Ева, они уже здесь...''. Он
  поднялся и сделал шаг вперед. Шипение, яркая вспышка и громкий хлопок, -
  все это одновременно возникло над ним слева рядом. Мгновение, и на нем
  вспыхнула одежда, и он услышал, как трещат его пылающие волосы.
  Сильный удар в левый бок сбил его с ног, и он упал лицом вниз, выбросив
  вперед правую руку. Холодные струи ливня продолжали лить на него. Он не
  потерял сознание, хотя и не чувствовал всей левой стороны. Он попытался
  пошевелить правой рукой, ногой, и приподнять голову, - это ему удалось.
  Тогда он попытался снова сесть, и это также ему удалось. Эрик осторожно
  стал осматривать левую руку и плечо, с которого свисали клочья обгорелой
  одежды. Напрягаясь, он попытался пошевелить пальцами левой руки и ноги,
  и сразу же почувствовал, как в них вонзились тысячи игл. ''А-а! -
  воскликнул он радостно. - Живые, все-таки!''. Левая нога быстро обрела
  относительную подвижность. Эрик дотянулся до лежащего рядом
  обгоревшего ружья и, опираясь на него как на трость, поднялся на ноги.
  Покачиваясь из стороны в сторону, и сильно волоча левую ногу, он медленно
  направился к палаткам. Буря унеслась на юго-восток, небо посерело, ливень
  сменился густо моросящим дождем.
  
  
  ''ПОГРАНИЧНЫЙ БАТАЛЬОН''
  
  Ева хорошо помнила, что когда она споткнулась и потеряла рюкзак, а
  Эрик потащил ее за руку дальше, до выхода оставалось шагов тридцать,
  возможно сорок, не больше. Когда они выбрались на карниз, подземные
  толчки почти прекратились, и она решила вернуться за рюкзаком, в котором
  остались два крупных лазурита. Ева верила разным приметам и поверьям,
  известным старателям всех мастей и сословий. Потерять камни, добытые при
  обнаружении месторождения, было плохой приметой, - жила могла не
  даться. Как только Эрик отпустил ее руку, она метнулась в пещеру за
  рюкзаком, несмотря на его отчаянные протесты.
  Проникнув в туннель, который она только что оставила, Ева на минуту
  остановилась, чтобы глаза привыкли к полумраку. Затем она осторожно
  двинулась вперед, отсчитывая шаги. На счете тридцать два она остановилась
  и стала осматриваться вокруг себя. Под ногами было много камней, но
  рюкзака не было видно. Тогда она пробралась еще на несколько шагов
  вперед и присела, чтобы не затемнять и без того слабый свет, идущий от
  входного проема. Наполовину заваленный камнями, рюкзак лежал прямо
  перед ней. ''А-а, вот ты где?! - радостно воскликнула Ева, разгребая камни, -
  сейчас мы уйдем отсюда''. Освободив рюкзак, она набросила обе лямки на
  левое плечо и, осторожно ступая, направилась к выходу. Вдруг сильный
  толчок снизу бросил ее к стене. Не удержавшись на ногах, она упала на бок и
  автоматически прикрыла голову руками. Треск, скрежет, а затем и глухой
  хлопок снова потрясли пещеру, со свода и стен на Еву посыпались мелкие
  камни. От пыли и острого запаха жженой породы до боли запершило в горле,
  и ее охватил приступ конвульсивного кашля. Постепенно кашель унялся, и
  наступила тишина - ни шороха. Она открыла глаза и испугалась, - почти
  полная темнота окружали ее. Ева приподнялась, села, опершись спиной о
  стену, и протерла глаза - стало как будто бы светлее. Она посмотрела в
  сторону выходного проема, откуда несколько минут назад поступал в пещеру
  дневной свет, но проем исчез. Вместо него на своде образовалось небольшое
  отверстие, через которое, как луч прожектора, в пещеру проникал свет. Ева
  поднялась на ноги, забросила рюкзак за спину, накинув лямки на оба плеча, и
  стала пробираться к месту, где у стены просвечивался ''зайчик''. Она
  вплотную подошла к световому пятну и посмотрела вверх: луч дневного
  света проникал через небольшое овальное отверстие с неровной зазубренной
  кромкой. Рассеянного света было недостаточно, чтобы осмотреться вокруг.
  Вдруг Еву осенило: она вынула из бокового кармана зеркальце и подставила
  его под луч. ''Зайчик'' прыгнул на противоположную стену, вырывая из
  темноты небольшой участок породы. ''Эврика! - вскрикнула она радостно, -
  Сейчас мы рассмотрим, что здесь да как?'' Она направила луч света на то
  место, где недавно был выход из пещеры. Участок за участком она
  прощупала лучом каменные глыбы, завалившие входной ''бункер''. Нигде ни
  щели - выхода не было. Еще раз и еще Ева осматривала завал, надеясь
  отыскать лазейку или место, где можно было бы разобрать камни, но тщетно,
  - обломки породы были огромны и лежали плотно. ''Так... отсюда завал
  разобрать нельзя, - подвела она итог своим наблюдениям, - но камни можно
  отвалить с той стороны и Эрик, очевидно, приступил уже к делу''.
   Между тем ''зайчик'' переместился по стене вверх, и яркость луча
  ослабла. Теперь через дыру в своде был четко виден кусок голубого неба. Ева
  стала оценивать возможность проникнуть через дыру наружу, и ей
  показалось, что она смогла бы пролезть сквозь нее. ''Да, - сказала она
  громко, подтверждая свою мысль, - я смогу пролезть сквозь нее, но как туда
  добраться? Вот, если бы Эрик спустил сюда веревку, тогда уж наверняка...''
  Ей так понравилась эта мысль, что она тут же решила откорректировать его
  возможные действия. Подняв кверху голову и приставив рупором руки ко
  рту, она громко крикнула: ''Э-р-и-к!!!'' и прислушалась, ожидая ответа.
  Несколько секунд спустя из глубины темного туннеля раздался четкий
  отклик незнакомым голосом: ''Эрик... Э-р-и-к...''. От неожиданности Ева
  присела и машинально прикрыла голову руками. Не узнав свой голос, она
  испугалась. Но, поскольку отклик, повторившись несколько раз, затух, она
  поняла, - это эхо. ''Странно, - подумала она, выпрямляясь, - как здесь
  искажается голос. Однако лучше я буду разговаривать тише''.
  Слабый луч света, проникающий в пещеру, готов был уже совсем
  погаснуть, когда Ева спохватилась: ''Что же ты, Ева, позабыла о факелах? -
  обратилась она к себе с упреком, - Ну-ка быстро зажигай свет... быстро,
  быстро!''
  Она поспешно сбросила рюкзак с плеч, расстегнула верхний клапан и
  извлекла из мешка факельные заготовки. Через пару минут яркое пламя
  факела осветило пещеру. ''Ну вот, девочка, кое-что ты все-таки делать
  умеешь, - процитировала она обычную реплику Эрика, - а теперь подробнее
  рассмотрим, что там''. Ева подняла факел повыше, и смело направилась к
  заваленному выходу. Тщательный осмотр завала занял минут десять, затем
  она стала осматривать пролом в своде пещеры. Теперь было совершенно
  четко видно, - это была небольшая черная дыра, через которую пролезть не
  представлялось никакой возможности. Не опуская факела и продолжая
  смотреть на эту дыру, она произнесла твердым голосом: ''Эрик, я здесь
  основательно замурована, - иди скорее''! Рука устала держать все время
  факел над головой, и Ева пристроила его на куче камней. Затем она отцепила
  от пояса флягу, прополоскала рот и отпила несколько глотков волы - это
  сразу взбодрило, ее и она почувствовала острый приступ голода. Положив
  флягу на камни рядом с факелом, она очистила от камней небольшую
  площадку у самой стены и, перетащив туда рюкзак, уселась поудобней.
  ''Самое время, Ева, перекусить и сделать ревизию своему хозяйству, -
  заявила она спокойно, как будто сидела возле своей палатки, - но сначала
  обеспечим непрерывное освещение дворца''. Она зажгла второй факел и
  воткнула его в кучу камней рядом с первым. Сделала она это во время, так
  как минуту спустя, первый факел потух. Ева озабоченно покачала головой:
  ''Если они так быстро будут сгорать, то я скоро останусь в темноте, -
  подумала она вслух, ощупывая грудной карман куртки, где у нее лежали
  часы, - сколько же у нас теперь время?''
  Часы показывали один час заполночь. ''Так времени прошло немного, -
  сказала она, пряча часы обратно в карманчик, - а на сколько времени у меня
  хватит светильников?'' По ее расчетам получалось, что при благоприятных
  условиях, свечей и факелов ей хватит на тридцать два часа, не более. Это не
  только не испугало ее, но даже обрадовало. Обращаясь к себе, она заявила:
  ''Все в порядке, Ева, за это время Эрик дважды вытащит тебя отсюда...
  Однако, Эрик, ты все же поторапливайся''. Пришло время зажечь новый
  факел. Ева это почувствовала и успела зажечь его вовремя. Убедившись, что
  факел укреплен надежно, она достала мешочек с продуктами. Пережитые
  волнения не отняли у нее аппетита. Отдавая должное инжиру и, хрустя
  галетами, она пыталась угадать, что сейчас делает Эрик? Насытившись и
  утолив жажду, Ева вытряхнула все вещи из рюкзака, и, стала их укладывать
  туда снова, в наиболее целесообразном порядке, как она полагала. Одеяло,
  при виде которого ей очень захотелось спать, она отложила в сторону.
  ''Эрик, я немного посплю, хорошо? - произнесла она просительным тоном, -
  Но я услышу, когда ты придешь, я чутко сплю.'' Ева посмотрела на
  пылающий факел и покачала головой: ''Факел скоро потухнет, и я проснусь в
  темноте, - подумала она, осматриваясь вокруг, - лучше сделаем так..." Она
  достала свечу, зажгла ее и установила на большой камень по правую руку.
  Затем она набросила на плечи одеяло, уселась поудобней, опершись спиной о
  стену и закрыла глаза.
  Ева встрепенулась от громких четких слов, прозвучавших, совсем рядом:
  ''Проснись и уходи, - помощь не придет!'' Она схватила свечу и попыталась
  вскочить на ноги, но не смогла, - ноги отекли и не слушались. Тогда она
  повернулась на бок и, опираясь левой рукой о стену, медленно поднялась.
  Чувствуя, что минуту назад кто-то был совсем рядом, она, всматриваясь в
  темноту, тихо спросила: ''Кто здесь? Эрик - это ты? Не прячься, - мне
  страшно''.
   Прислушиваясь, она стояла какое-то время неподвижно, стараясь
  уловить хотя бы, какой-нибудь шорох, но глухая, почти осязаемая тишина,
  давила ей на уши. ''Успокойся, Ева, - это был сон, - сказала она тихим, но
  твердым голосом, - мало ли, что может присниться. Однако сколько же ты
  спала, Ева?''. Оценивающим взглядом она посмотрела на оплавленную
  свечу, укоротившуюся, примерно, на четверть. ''Сейчас зажжем большой
  свет и разберемся, - сказала она, устанавливая свечу на место, - однако спать
  мне больше не хочется''.
  Яркое пламя вспыхнувшего факела отогнало тьму в глубину туннеля. Ева
  потушила свечу и положила ее в карман куртки. Свернув одеяло в тугой
  пакет, она сложила все ранее вынутые вещи в мешок, оставив только сумку с
  факельными заготовками и флягу с водой. Застегивая ремешки карманов
  рюкзака, Ева вдруг почувствовала острую боль в левой ладони. Она
  порывисто поднялась и поднесла руку ближе к свету: через всю ладонь
  проходила полоса глубокого пореза, покрытого запекшейся вместе с пылью
  кровью. ''Где же я так? - произнесла она, рассматривая выпачканную
  подсохшей кровью ладонь. - Порезалась и даже не почувствовала. Ну-ка,
  сейчас промоем''. Набрав полный рот воды из фляги и, выпуская ее тонкой
  струйкой, Ева тщательно промыла ранку. Затем она вытащила из кармана
  носовой платок, смочила его водой и сделала себе тугую перевязку.
  Довольная проделанной работой, она подумала вслух: ''Чтобы, интересно, на
  это сказал Эрик?'' Вдруг ей пришла в голову мысль, от которой ее бросило в
  жар: ''А что, если Эрик ранен и, истекая кровью, беспомощный, лежит на
  карнизе или упал вниз? А что, если, бросившись за мной, он попал под
  камнепад? А если...'' Перед ней стали возникать картина за картиной, одна
  страшнее другой. Пламя факела закружилось вокруг нее и, почувствовав
  дурноту, она поторопилась сесть. Схватив флягу, Ева жадно стала пить воду,
  - это сразу остановило тошноту. Состояние паники, охватившее было ее,
  постепенно улеглось. ''Что же ты, Ева, не подумала об этом раньше? -
  обратилась она к себе с упреком, стараясь говорить не очень громко, -
  Сидишь, ждешь помощи, а Эрик нуждается в ней, возможно, больше чем ты!
  Это он разбудил меня словами: ''Проснись и уходи, - помощи не...'' Голос
  был другим, но ведь я слышала его через сон... конечно, меня предупредил
  Эрик, а то кто же еще? Нужно поскорее уходить отсюда, - это же ясно, но
  куда идти?''
   У Евы внезапно начался приступ сильной головной боли. Она выпила
  несколько глотков воды, обильно смочив себе лоб и затылок. Это и
  интенсивный массаж висков принесли облегчение, - головная боль стала
  утихать. Опасаясь, что факел скоро потухнет, она зажгла новый. Усевшись на
  свое место и закрыв глаза, она заставила себя вернуться к прерванной мысли:
  ''... куда идти? Думай, Ева, думай! Сейчас у меня есть только один путь, -
  идти через большой грот. Если пролом в стене не завалило, то туда
  пробраться будет не трудно, а дальше? Эрик говорил, что там, очевидно, есть
  много входов и выходов, они-то и создавали сквозняки. Внизу там пламя
  факела ложилось горизонтально...''. Один из факелов потух, и Ева тут же
  зажгла новый, - ей казалось, что при большом свете думается легче.
  Опершись спиной к стене, она снова вернулась к прерванной мысли: ''...
  сквозняки, ну а что это дает? Ну, как же, Ева, - продолжала она рассуждать
  вслух, - сквозняки-то всегда тянут снизу вверх, так? Значит нужно идти по
  коридору ''против ветра'', - там ниже выход, так? Правильно, - одобрила она
  свое решение, - теперь вперед!''
   Ева чувствовала себя почти уверено. Она забросила рюкзак за спину,
  тщательно прилаживая лямки на обоих плечах, зажгла новый факел,
  набросила на левое плечо ленту сумки с факельными заготовками и,
  осмотревшись вокруг, решительно шагнула в темноту.
  Теперь продвигаться по уже знакомому туннелю было труднее, чем в
  прошлый раз, - новые завалы то и дело преграждали путь. Преодолевая одно
  препятствие за другим, Ева медленно продвигалась вперед. Боясь остаться в
  темноте хотя бы на минуту, она зажигала новый факел, не дожидаясь, когда
  горящий погаснет. Получалось, что у нее горело два факела почти все время.
  Еве казалось, что этому пути не будет конца, но она настойчиво пробиралась
  вперед. Но вот впереди, в конце туннеля, показалась небольшая, черная дыра.
  Проход, через который они с Эриком проникали дважды, был наполовину
  завален мелкими осколками породы, и Ева принялась разбирать их.
  Отбрасывая камни в сторону, она прерывала работу только на то, чтобы
  попить воды или зажечь новый факел. Проход, наконец, расширился
  настолько, что в него можно было пролезть, не снимая рюкзака. Без особого
  труда, Ева проникла в большой грот. Как только она оказалась по ту сторону
  пролома, один из факелов потух, и она тут же зажгла новый. Зажав оба
  факела в левой руке, она ощупала сумку, - пусто. Ева испугалась, хотя и
  знала, что факелы когда-нибудь закончатся, но не ожидала, что это
  произойдет так быстро. Обходя большие глыбы, она направилась к первой
  ступени террасы, откуда они с Эриком тогда начали подъем вверх. Воткнув
  факелы в расщелины, Ева осмотрелась вокруг. Оба факела освещали грот,
  как и раньше, но их пламя вытянулось вверх, и было неподвижным. Тогда
  Ева подняла один из факелов повыше, но ничего не изменилось, - воздух в
  пещере был не подвижен. Она сразу же поняла причину этого явления.
  Укрепив факел на прежнем месте и, убедившись, что сквозняка по-прежнему
  нет, она выразила свою мысль вслух: ''Землетрясение, очевидно, закрыло
  выходы из пещеры, так куда же нам теперь идти, Ева?'' Она посмотрела в
  дальний угол грота, где четко выделялась темным пятном ''Л'' - образная
  щель. Именно оттуда шел тогда основной поток воздуха, и Ева это хорошо
  помнила. ''Значит, там был выход наружу, - продолжала размышлять Ева
  вслух, - а теперь, наверное, он завален. Возможно, мне лучше вернуться к
  тому выходу и ждать Эрика? А что, если он туда вернется, и я зря паникую?
  Так что же будем делать, Ева?'' Она не успела принять решение, - потух
  один из факелов. Понимая, что скоро потухнет и второй, Ева поспешно
  зажгла свечу и прислушалась: откуда-то из глубин пещеры донесся глухой
  гул. Вдруг за ее спиной раздался громкий треск и грохот падающих камней.
  Она резко обернулась и с ужасом увидела, как часть противоположной стены
  со скрежетом сползает вниз и заваливает выход в туннель. Внезапно все
  стихло, и только застывший клуб пыли указывал место обвала. Широко
  открытыми глазами Ева смотрела на то место, где еще минуту назад был лаз.
  ''Все, - прошептала она глухим голосом, - Эрик никогда не сможет меня
  здесь найти... никогда''.
  Ева стояла неподвижно, зажав свечу в руке, и даже не заметила, как потух
  последний факел. Ей вдруг стало все совершенно безразлично, ноги ее
  задрожали и, чтобы не упасть, она облокотилась о ступеньку террасы.
  Помимо ее воли, ее взгляд начал скользить вверх, переходя от одной ступени
  к другой. Высокую часть свода и верхние ступени террасы скрывались в
  густом мраке, а слабый огонек свечи подавлялся окружающей тьмой.
   Вдруг, у Евы возникла дерзкая мысль. Она выпрямилась, подняла свечу
  высоко над собой и, подражая индейской, высокопарной речи, произнесла:
  ''О, Великий Вождь, ты подарил мне прекрасные камни, и я приняла твой
  дар. Так почему ты запер меня здесь, почему не даешь возможности уйти? -
  Ева прервала свою речь, подбирая слова, - Я сохраню твою тайну, клянусь!
  Укажи мне путь, Вождь, и спи спокойно''.
  Ева опустила руку и прислушалась. В ответ тишина, словно ватой
  затыкающая уши. Вдруг в дальнем углу грота вспыхнул большой яркий
  факел, вырвавший пещеру из тьмы. Пламя колебалось из стороны в сторону,
  создавая прыгающие тени от выступов на стенах и повсюду валявшихся
  каменных глыб. Черный непроглядный конус под факелом надежно скрывал
  того, кто его держал. На мгновенье Еве показалось, что она увидела кисть,
  чьей-то руки. ''Эри-и-к! - крикнула она, поднимая кверху свечу. - Я здесь, я
  здесь! Я знала, что ты придешь!''. Помахав свечой, она стала пробираться к
  факелу, обходя большие камни, бросающие ей под ноги длинные тени. ''Как
  ты нашел меня, Эрик? - обратилась она к тому, кто держал факел, - Там же
  все обрушилось...''. Ева продвигалась вперед, внимательно глядя себе под
  ноги. Не слыша ответа, она остановилась и посмотрела в сторону пылающего
  факела. Тот находился теперь у входа в расщелину, напоминавшую букву
  ''Л''. ''Эрик куда же ты? - крикнула она, стараясь продвигаться быстрее, -
  Подожди, я не могу идти быстро''.
  Вместо ответа, факел двинулся дальше и исчез в расщелине. Ева пошла за
  ним. ''Нет, - это не Эрик, - подумала она и крикнула: - Кто вы? Подождите
  меня, я же не успеваю за вами!
  Черный конус с пылающим факелом на вершине, быстро двигался по
  узкому туннелю. Его клиновидный свод и неровные стены были сплошь
  покрыты острыми скальными выступами. Как Ева не старалась догнать
  путеводный огонь, расстояние между ними не уменьшалось. Когда она
  останавливалась, чтобы передохнуть, прекращал движение и факел. В
  некоторых местах, где туннель расширялся и не имел резких поворотов, Ева
  переходила на бег, перепрыгивая через попадавшиеся под ноги камни. Она
  потеряла ощущение времени, и ей стало казаться, что она бежит за этим
  огнем всю жизнь. Боясь оказаться вдруг в темноте, Ева крепко держала свечу
  в правой руке, заляпанной плавленым воском. Когда у нее оставался лишь
  небольшой огарок свечи, факел замер на месте. Ева вскрикнула от радости и
  попыталась двигаться быстрее. Однако факел качнулся и двинулся к правой
  стене и, как Еве показалось, вошел в нее. Однако часть противоположной
  стены оставалась ярко освещенной. ''Значит там боковой ход, - подумала
  она, стараясь поскорее подойти к освещенному месту, - он ведет к выходу -
  это же ясно, хватило бы у меня только сил добраться до него''.
  Новый ход, по которому теперь перемещалась Ева, следуя за все тем же
  путеводным огнем, представлял собой невысокий узкий коридор, довольно
  круто уходящий вверх. Чтобы не задевать головой за острые выступы
  низкого свода, ей приходилось перемещаться, пригнувшись, опираясь
  обеими руками о стены. Уронив огарок свечи, она и не пыталась поднять ее
  или зажечь новую, - не было времени. Ей и так казалось, что факел удаляется
  от нее все дальше, так как яркость пламени и его размеры становились все
  меньше. Не имея возможности не отставать от удаляющегося факела, Ева с
  отчаянием голосе крикнула: ''Постойте, погодите, я же не могу за вами
  угнаться!'' Ей показалось, что пламя на какое-то время замерло. Затем,
  качнувшись из стороны в сторону несколько раз, оно потухло вовсе. Не имея
  возможности двигаться дальше в темноте, Ева опустилась на колени. ''Не
  пугайся, девочка, факел не может гореть вечно, - произнесла она тихо,
  подражая Эрику, - сейчас он вспыхнет снова, а пока мы зажжем свою
  свечку...''. Пытаясь достать из кармана свечу, Ева посмотрела вперед, где
  только что светил путеводный огонь, и замерла: метрах в тридцати от себя
  она увидела узкую полоску голубого неба. ''Я вижу небо! - воскликнула она,
  рванувшись вперед, но тут же спохватилась, - Тихо, Ева, не торопись, - ты
  можешь расшибить себе голову''.
  Света было очень мало, но Ева заметила, что свод узкого коридора резко
  спускается вниз по мере приближения к выходу. Она даже не пыталась
  встать на ноги и поползла к узкой горизонтальной щели на четвереньках.
  Приблизившись к ней вплотную, Ева поняла, что пролезть сквозь нее наружу
  она сможет только ползком и без рюкзака. Сняв с плеч лямки и сдвинув
  мешок со спины, она стала пролазить через щель боком, волоча за собой
  рюкзак.
  Небольшая площадка, на которую выбралась Ева, являлась частью пласта
  известковой горной породы, идущего по стене узкого ущелья. Метрах в
  двадцати внизу по дну ущелья, сплошь покрытого валунами и обломками
  скал, несся пенящийся поток. По правую сторону ущелья от площадки вверх
  и вперед, тянулась отвесная стена, покрытая густой паутиной трещин. По
  течению потока ущелье просматривалось метров на двести, а затем уходило
  вправо и скрывалось за поворотом. Ни облачка на светло-голубом небе, Лучи
  солнца не проникали в глубину ущелья, а лишь золотили вершины высоких
  скал.
  Ева сидела на неровной поверхности каменной площадки, опершись
  спиной о стену и поджав под себя ноги. Плача и смеясь, она громко говорила,
  пытаясь преодолеть шум несущегося внизу потока: ''Эрик, я вышла оттуда,
  дорогой, я вышла, понимаешь?! Сейчас я нахожусь в каком-то ущелье, но ты
  не беспокойся, - со мной все будет в порядке''. Затем она так же громко
  обращалась к тетушке Эльзе и дядюшке Альфреду, как будто они были с ней
  рядом, и сообщала им, что с ней все в порядке. Постепенно состояние
  крайнего возбуждения стало проходить, и Ева почувствовала, что у нее
  запеклись и распухли губы, а на зубах трещит песок. Всхлипывая, она
  отстегнула от пояса флягу, тщательно прополоскала рот и выпила весь
  остаток воды. Отложив флягу в сторону, она достала зеркальце. Крик
  неподдельного ужаса огласил ущелье, - из зеркальца на нее глядело какое-то
  пугало, со спутанными рыжими волосами, серым замазанным грязью лицом
  и царапиной во весь подбородок. Ева никогда еще не видела себя в таком
  виде и необходимость привести себя в порядок немедленно, отодвинули все
  другие заботы на второй план. Она достала из рюкзака запасную флягу с
  водой и медицинский пакет, завернутый в полотняную салфетку, и принялась
  за туалет. Обработав, наконец, йодом царапины на лице и руках, она
  посмотрелась в зеркальце и, скорчив недовольную гримасу, махнула рукой.
  ''Ладно, Ева, пусть будет пока так. Вот спустимся вниз, - заявила она
  примирительным тоном, пряча зеркальце в карман, - тогда и придумаем что-
  нибудь лучшее. Только вот как мы туда спустимся, Ева?''.
  Ева была уверена, что все трудности уже позади и то, что она застряла на
  небольшом скальном выступе, зависшем на отвесной скале какого-то ущелья,
  ее мало беспокоило. Ева умела лазать по скалам и в этом превосходила даже
  Эрика. Глядя на узкую щель между пластами грязно-серого мрамора, через
  которую она едва смогла выбраться из пещеры, он подумала: ''А что, если
  Эрик идет следом за мной? Что, если он пробился через завалы и пошел по
  лабиринтам таинственной пещеры? Меня кто-то вел, а как поступят с ним?
  Этого не может быть...'' Она ужаснулась своим мыслям и громко крикнула:
  ''Эрик, не надо... оставайся на месте, - я скоро приду!''
  Тщательно осмотревшись, Ева поняла, что находится в плену мрачного
  ущелья, выбраться из которого будет нелегко. У нее был двадцатиметровый
  моток тонкой очень прочной веревки. Она могла бы легко спуститься на дно
  ущелья и отправится вниз по воде. Однако поток был настолько бурным и
  быстрым, что отважный пловец был бы немедленно разбит о скалы. Второй,
  не менее опасный путь, лежал по кромке пласта, выступающего вдоль стены
  в виде узкого неровного карниза. Ева хорошо видела, что карниз идет
  горизонтально только метров шестьдесят, а затем обрывается и крутыми
  уступами уходит вниз. Это была единственная возможность покинуть
  гостеприимный уголок ущелья. Она приняла этот вариант и стала тщательно,
  шаг за шагом, продумывать его, как будто бы готовилась к рекордному
  прыжку в высоту. От начала до конца, Ева несколько раз мысленно
  проходила этот путь и, возможно, еще долго не решилась бы перейти к
  осуществлению своего плана. Два резких подземных полчка напомнили ей,
  что времени на длительное размышление у нее нет. Опасаясь, что площадка
  сейчас рухнет в пропасть, Ева поспешно прижалась спиной к стене и стала
  ждать. Раздался хрустящий хлопок, и мощный пласт породы осел, - никакого
  следа выхода или входа в пещеру не осталось. Какое-то время она с ужасом
  смотрела на то место, где еще недавно была спасательная для нее щель.
  Новых подземных толчков не последовало и Ева, привыкшая за время своего
  одиночества думать вслух, произнесла: ''Вот и все - пещера запечатана''.
  Она не только понимала, но чувствовала, что следующий толчок может
  сбросить ее с площадки. Теперь раздумывать было некогда, и она приняла
  решение уходить по карнизу. Минут через двадцать все было готово к
  рискованному переходу. Карниз был узким, бугристым, с множеством
  трещин, а в некоторых местах его ширина была меньше ступни Евы.
  Продвигаться вперед можно было только левым боком, прижимаясь грудью
  и ладонями рук к стене, делая небольшие боковые шажки. Ева подсчитала,
  примерно, что таких шажков ей нужно будет сделать не меньше ста
  пятидесяти, прежде чем она доберется до другого конца карниза. Она
  решительно подошла к тому месту, где площадка переходила в карниз,
  заняла исходное положение, стараясь вниз не смотреть, и сделала первый
  шаг. Из-под левой руки ей хорошо были видны небольшой участок карниза
  слева и левая нога, чего было вполне достаточно для такого способа
  передвижения. Прежде чем сделать очередной шаг, она тщательно выбирала
  место, куда можно было бы поставить ногу. Ева не смотрела ни вниз, ни
  вдаль, а только себе под ноги и считала шаги. После шестьдесят восьмого
  шага она остановилась, - карниз пересекала широкая трещина. Чтобы
  перешагнуть ее, Еве нужно было сделать очередной боковой шаг более
  полуметра. На какое-то мгновение она замерла, распластавшись на стене.
  Затем, перенеся всю нагрузку на правую ногу, она перешагнула трещину.
  Скользя по стене, как улитка, теперь она перенесла всю нагрузку на левую
  ногу, согнутую в колене. Не дыша, она перенесла правую ногу через трещину
  и, найдя для нее опору, выпрямилась. На преодоление этого, казалось бы,
  небольшого препятствия, Ева затратила почти все свои силы.
  Прислонившись лбом к холодной стене, она какое-то время отдыхала''. Если
  бы проем в карнизе был бы чуточку шире, - думала она, - что было бы
  тогда?..''.
  Ущелье, уходя вправо, резко расширялось. Горизонтальные пласты
  породы, образующие карниз, обрывались и спускались крутыми уступами к
  самой воде потока. Вырвавшись из теснины, бурный поток разливался по
  небольшой долине, образуя речку с быстрым течением и крутыми берегами.
  Горный массив, в недрах которого где-то пряталась пещера Трезубец, отошел
  от правого берега речки метров на пятьдесят, образуя песчано-каменистую
  долину. По левому берегу речки теснились невысокие скалы, лишенные
  какой-либо растительности. Полмили вниз по течению каменистая долина
  оканчивалась, упершись в стену тропических зарослей. Открытая солнцу
  долина, поблескивала обломками кристаллов горного хрусталя и всплесками
  воды, то и дело возникающими на поверхности быстро несущегося потока.
  Вырвавшись из плена ущелья, Ева какое-то время приходила в себя, лежа
  на полоске намытого кварцевого песка. От пережитых волнений и
  перенапряжения сил, ее трясло и знобило, несмотря на то, что она
  подставляла под прямые лучи солнца лицо, руки и босые ноги. Каждый раз,
  когда они с Эриком направлялись надолго в горы или джунгли, они брали с
  собой изрядное количество различных индейских снадобий, в том числе и от
  лихорадки. Ева не раз убеждалась в лечебной силе коричневых порошков или
  пилюль, приготавливаемых из коры каких-то деревьев, но из каких именно
  она не знала. Трясущимися руками она достала из рюкзака пакет с
  лекарствами и обе фляги, одна из которых была пустой, а во второй
  оставалось еще немного воды. Она всыпала в рот сразу два порошка, и тут же
  жгучая горечь обожгла язык, небо, гортань. Чтобы полностью запить
  порошки и смыть горечь во рту, воды во фляге не хватило, а чтобы
  наполнить фляги чистой водой у нее не было сил. Положив под голову
  мешок, Ева снова улеглась на спину, и стала ждать.
  От прикосновения чего-то холодного к левой ноге Ева проснулась.
  Стараясь не шевелиться, она открыла глаза, и посмотрела себе под ноги:
  огромная водяная крыса аппетитно обнюхивала пальцы ее ног. Отбросив
  мокрую тварь ударом ноги, Ева подобрала под себя ноги, встала на колени, и
  схватила рядом лежащий сапог. Крыса не испугалась и не собиралась,
  очевидно, отступать. Шерсть на ней вздыбилась, и она прыгнула на Еву,
  стараясь вцепиться ей в горло. Та уклонилась и отбила атаку сапогом.
  Получив отпор, хвостатая хищница решила ретироваться. Прыгнув воду, она
  быстро поплыла к противоположному берегу.
  Лекарство и кратковременный сон дали свои результаты: озноб и
  головная боль прошли, уступив место чувству острого голода и жажде. Ева
  перешла на более ровное место, расстелила ковриком одеяло и вытряхнула
  на него из рюкзака все вещи. Затем она наполнила фляги водой, утолила
  жажду и принялась за остатки фруктов и галет. Все было съедено до крошки,
  однако голод не унимался. ''Все, Ева, достаточно, - подумала она вслух,
  пряча пустые мешочки из под продуктов обратно в рюкзак, - а то
  растолстеешь. И вообще пора браться за дело и убираться отсюда''. Она
  сняла куртку, жилетку и пояс. Прежде чем отправиться в путь, она решила
  поступить так, как ее учили тетушка Эльза и дядя Альфред, и как они с
  Эриком делали всегда, возвращаясь домой после удачной разведки. Самые
  ценные камни нельзя было размещать все вместе, так как при встрече с
  грабителями, которые обычно поджидали старателей на известных тропах,
  можно было потерять все, добытое за сезон. Ценные камни прятались в
  тайничках, хитро устроенных на одежде и обуви. В открытую переносились
  только крупные полудрагоценные камни или образцы минералов, не
  имеющих спроса на рынке камней. У Евы таких тайничков, которые ловко
  смастерила для нее тетушка Эльза в жилете и лифе, было предостаточно.
  Алмазы Ева решила спрятать в тайничках лифа, а лазуриты, - в жилетке. Она
  уселась на коврик, поджала под себя ноги и положила на колени пояс. Ей
  вдруг стало страшно расстегивать клапана карманчиков, где лежали алмазы.
  ''Вот сейчас открою, а там ничего нет, - думала она, пытаясь определить
  наличие камней на ощупь, - и все, что случилось с нами в пещере, - это всего-
  навсего, какое-то наваждение''. Наконец она решилась, расстегнула
  кармашки и стала извлекать из них сверкающие в лучах солнца камни.
  Сердце у нее отчаянно билось, когда она разложила камни на одеяле. Ей
  хотелось рассмотреть каждый камень в отдельности, оценить его
  достоинство, полюбоваться им. Однако, преодолев себя, Ева стала
  распределять их по тайничкам. Все они были, примерно, одинакового
  размера и их было легко спрятать в каком-нибудь одном предмете одежды,
  но Ева решила иначе: два камня она спрятала в тайничках на лифе, а три
  других - в жилетке. Там же она спрятала и меньший из лазуритов, а больший,
  который был похож на маленькую картофелину, она положила в карманчик
  на поясе. Справившись с этим делом, Ева полностью оделась, затянула
  широкий пояс, пристегнув к нему ножны с ножом. Затем она принялась
  укладывать в рюкзак вещи, включая и фляги с водой. Свернутое в тугой
  пакет одеяло, она положила сверху, и застегнула клапаны на всех карманах
  рюкзака. Теперь нужно было хорошо сориентироваться и идти дальше.
  Чтобы окончательно определиться, Ева достала из карманов куртки часы и
  компас. Часы продолжали идти, и показывали шесть часов пополудни, - это
  означало, что до наступления темноты оставалось часа три. Ева не помнила,
  когда заводила часы, и теперь накрутила пружину до отказа. Вернув
  хронометр на место, она принялась за компас. У нее получалось, что ущелье
  выходило на север, а поток поворачивал направо и устремлялся на северо-
  восток. Ева хорошо умела ориентироваться на местности и понимала, что
  через горный массив и джунгли она не сможет вернуться к истокам Змеиного
  ручья, где был их лагерь. Значит, сначала ей нужно было выбраться на берег
  Параны, а затем вверх по течению добраться до плато, где, как уверял Эрик,
  должна находится база экспедиции доктора Лабо. Сколько на это
  потребуется времени, Ева не знала, но она была уверенна в одном: уходить в
  сторону от этой речки нельзя и нужно все время идти вниз по ее течению, как
  бы она не петляла. Знала она также, что тропы вдоль берега здесь быть не
  может - вокруг непроходимая сельва, скалы и нагромождение камней.
  Единственный путь к спасению - это путь вниз по воде. Они с Эриком много
  раз переправлялись через речки и небольшие озера на плотиках, связанных
  из жердей бамбука и всякого плавучего хлама, который находили
  поблизости. У Евы была веревка, острый, как бритва нож и она надеялась,
  что-нибудь такое смастерить.
   Солнце коснулось вершин высоких скал ущелья, которые засеяли вдруг
  множеством золотисто-голубых огней. Из ущелья потянуло холодом и
  сыростью. Светлое время суток заканчивалось, и Еве стало ясно, что она уже
  ничего не успеет сделать, и без ночевки в этой долине ей не обойтись. Она
  набросила обе лямки рюкзака на левое плечо и направилась вдоль стены в
  сторону зарослей, отыскивая в скале какой-нибудь выступ в виде вагонной
  полки или нишу, где можно было бы, устроится на ночь. Попутно она
  всматривалась в наносной песок под ногами, подбирала и внимательно
  рассматривала осколки серого мрамора или кристаллов кварца. Несколько
  камней, которые ей показались наиболее интересными, она положила в
  карманчики на поясе. Наконец ей удалось найти на стене довольно широкий
  выступ с относительно ровной площадкой, расположенной на высоте не
  больше двух метров. На нее легко можно было взобраться, и Ева решила
  заночевать на ней. Осмотрев площадку на наличие там змей или каких-либо
  других ядовитых тварей, и убедившись, что опасности нет, она забросила
  туда рюкзак и взобралась сама.
  Солнце уже давно скрылось за вершинами высоких скал, а безоблачное
  небо покрылось темной лазурью. Доставая из рюкзака одеяло и флягу, Ева
  мельком взглянула на перстень: аквамарин отливал синевой неба. Она
  улыбнулась, сняла перстень и, поцеловав его, спрятала в нагрудный карман
  жилетки. Ева замечала и раньше, как только у них с Эриком кончались
  запасы продовольствия, ее зразу же начинал мучить голод. Она выпила
  несколько глотков воды, отчего чувство голода стало еще острее. Взглянув
  на видневшиеся невдалеке заросли джунглей, Ева отрицательно покачала
  головой: ''Нет, Ева, теперь мы уже до темноты не успеем, - сказала она
  убедительным тоном, разворачивая одеяло, - а завтра мы там найдем что-
  нибудь поесть. Обязательно!'' Она не стала дожидаться наступления
  темноты, а, завернувшись в одеяло, положила под голову рюкзак и закрыла
  глаза.
  Ева проснулась от громкого окрика: ''Хуг!'' Она разом сбросила с себя
  одеяло и села, свесив со скалы ноги. Ее правая рука автоматически легла на
  рукоять ножа. Шагах в трех от нее стояли два человека: рослый индеец с
  длинными черными волосами, перевязанными узким ремешком и
  украшенными тремя цветными перьями, и среднего роста индианка. Одежда
  индейца состояла из короткой куртки красно-коричневого цвета со средним
  бахромчатым рукавом, длинных расклешенных кожаных штанов и
  плетенных из ремешков сандалий. На широком кожаном ремне, с
  множеством ячеек под патроны для охотничьего ружья, были подвешены
  ножны с коротким тесаком. Индеец, опираясь обеими руками на
  двуствольное ружье, с любопытством рассматривал Еву. Длинные черные
  волосы индианки были стянуты в тугой пучок на уровне плеч. Мягкие
  правильные черты лица, не типичные для индианок, делали ее красивой. В ее
  обычной для местных индейских женщин одежде преобладали красно-
  коричневые тона. Обута она была в короткие сапожки из мягкой кожи,
  напоминающие мокасины. В руках она держала длинное тонкое весло.
  Какое-то время, наблюдая друг за другом, все молчали. Убедившись, что
  индейцы настроены дружелюбно, Ева ловко спрыгнула с карниза и, стараясь
  не выдавать своей радости, спокойным твердым голосом произнесла:
  - Я рада, Вождь, что встретила тебя здесь. Зовут меня Ева. Я отбилась от
  мужа, потеряла лодку и заблудилась. Отвези меня вниз к людям, - добавила
  она, указывая рукой на длинную узкую пирогу, вытащенную на берег, - у
  тебя очень хорошая лодка.
  - Я Камачо, - ответил индеец, положив правую руку себе на грудь, - а это
  Ависпа.
   Камачо небрежно кивнул головой в сторону молодой индианки,
  продолжавшей с любопытством рассматривать Еву. Он отошел на несколько
  шагов в сторону лодки, затем остановился и, пристально смотря на Еву,
  спросил:
   - Откуда и зачем ты сюда пришла, Ева?
   - Оттуда, - Ева небрежно махнула рукой в сторону ущелья, - мы с мужем
  искали минералы. Вот!
  Ева достала из кармашка на поясе небольшой кристалл горного хрусталя
  и, положив на ладонь, показала его индейцу. Камачо взглянул на камень, и
  презрительная улыбка мелькнула на его лице.
  - Здесь много таких камней, - почему твоя сумка пуста?
  - Мы с Эриком разведчики. Работаем в экспедиции доктора Лабо и наша
  задача разведывать минералы, а не добывать их. Так ты отвезешь меня вниз,
  вождь?
  - Ты говоришь только часть правды, женщина, а теперь слушай меня! Ты
  не могла прийти сюда из ущелья, - это обиталище духов великих вождей
  индейских племен и их покой нельзя нарушать. Ущелье недоступно для
  людей. Сюда можно добраться только по воде и здесь негде заблудиться. И,
  если твой муж и лодка исчезли, значит, такова воля духов. Все - Камачо
  уходит!
   Индеец повернулся кругом и зашагал к лодке, Ависпа молча последовала
  за ним. Ева бросилась вперед и остановила Камачо:
   - Послушай, Камачо, возьми меня с собой, я заплачу - вот!
  Ева поспешно достала из бокового кармана куртки серебряную монету в
  десять песо и протянула ее индейцу. Тот, не беря монету в руки,
  вопросительно посмотрел на свою спутницу. Ависпа отрицательно покачала
  головой.
  - Тогда возьми вот это, - Ева положила монету обратно в карман, и
  вынула из кармашка на поясе лазурит.
  Индеец взял камень, повертел его в пальцах и сказал что-то своей
  спутнице. Та низким голосом произнесла несколько слов, и указала на пояс
  Евы. Ева поняла только одно: синий камень, столь дорогой для нее, индейцев
  не устраивает, и они хотят получить что-то другое. Она насторожилась.
  Камачо вернул камень и решительно произнес: ''Ависпа хочет твой нож!''
  У Евы защемило сердце, - этот нож был для нее дорог не только как
  добротное оружие, к которому она привыкла за годы путешествий по сельве
  и горам, но и как память. Они с Эриком купили его у одного араба, торговца
  холодным оружием, перед самым первым походом за камнями. Ева дорожила
  им, как талисманом, и всегда брала с собой. Она понимала также, что
  торговаться с индейцами дальше опасно, что у нее нет выбора, и она приняла
  решение: отстегнув ножны с ножом от пояса, она протянула их индианке. Та,
  радостно вскрикнув, схватила ножны и тут же обнажила нож, - полированная
  булатная сталь клинка заиграла в лучах солнца. Из ущелья донесся глухой
  гул, как далекий гром приближающейся грозы.
  - Духи гневаются, - сказал Камачо, когда гул затих, - здесь больше
  оставаться нельзя. Садись в лодку, женщина, мы уходим. Ева быстро собрала
  вещи в рюкзак, взяла его за лямки и широким шагом направилась к берегу.
  Лодка была уже спущена на воду, Ависпа сидела с веслом на корме, Камачо
  удерживал легкое суденышко у берега за борт. Ева бросила в лодку рюкзак,
  ловко забралась в нее и устроилась впереди у самого носа. Камачо легко, как
  кошка, прыгнул в лодку, которую тут же подхватило течение и понесло вниз.
  Ависпа, ловко орудуя веслом, вывела ее на середину реки.
  Прошло не менее двадцати минут, прежде чем Ева пришла в себя, и
  обрела способность хорошо осмотреться, и оценить свое положение.
  Мрачное ущелье и приютившая ее небольшая площадка, зависшая над
  пропастью, остались далеко позади. Теперь лодку несло по неширокому
  руслу потока с крутыми каменистыми берегами, сплошь заросшими
  непроходимыми зарослями. Гигантские, розовые деревья, оплетенные
  лианами, подступали по левому берегу к самой воде. Аромат от буйно
  цветущих деревьев, кустарника и лиан щекотал ноздри, и у Евы кружилась
  голова. Русло небольшой, но полноводной и, очевидно, глубокой речки
  плавно поворачивало вправо. Ева не могла сориентироваться в направлении
  движения, а пользоваться компасом или часами она не хотела, чтобы не
  привлечь внимание индейцев. Камачо сидел, повернувшись к ней спиной, и
  негромко разговаривал с Ависпой. Ева расположилась поудобнее, закрыла
  глаза и стала прислушиваться к их разговору. Они разговаривали на каком-то
  индейском наречии, которого она не знала, и могла лишь разобрать
  отдельные слова: ''Переа... озеро... Роза...''. Слово Переа, повторялось
  довольно часто и произносилось с интонацией, по которой можно было
  понять, что речь идет о почетном вожде или человеке, которого индейцы
  очень боялись. Имя Переа казалось Еве знакомым, и она пыталась
  вспомнить, где она его слышала, и кто это мог быть? Не придя ни к чему
  определенному, она стала более внимательно рассматривать окружающий их
  мир. Берега речки существенно разошлись, прибрежные скалы исчезли,
  уступив место узким береговым отмелям. Розовые деревья и тутовые заросли
  по обоим берегам сменились зарослями бамбука, банана и высоких пальм.
  Течение настолько ослабло, что лодка едва перемещалась по, казалось,
  застывшей воде. Посредине лодки лежали две охотничьих сумки, ружье,
  патронташ, фляга и две огромные грозди бананов, на которые Ева старалась
  не смотреть, - ее терзал голод.
  Наступило, очевидно, время пустить в ход весло. Камачо занял место на
  корме и мощными взмахами весла погнал лодку вперед. Ависпа уселась
  напротив Евы и положила перед ней гроздь бананов.
  - Ты голодна, - произнесла она на довольно сносном испанском, - бери и
  ешь.
  - Спасибо, Ависпа, - ответила, обрадовано Ева, отрывая от грозди самый
  большой плод. Пока Ева утоляла голод, Ависпа продолжала с любопытством
  наблюдать за ней. Покончив с едой, Ева наклонилась к борту лодки, чтобы
  сполоснуть в воде испачканные соком руки, но Ависпа резким движением
  руки остановила ее, воскликнув: Нельзя, там рыбы... много... они откусят
  тебе пальцы!
  Ева с испугом выдернула из воды правую руку, кисть которой она уже
  успела туда окунуть.
  - Ты, имеешь в виду пираний, Ависпа? - осматриваясь на воду вокруг
  лодки, спросила Ева.
  - Да. У этих рыб зубы страшнее, чем у кугуара. Берегись воды.
  Куда мы плывем, Ависпа? Мне нужно добраться до лагеря на плато у
  Змеиного ручья. Вы можете доставить меня туда?
  - Нет. Камачо не может. Туда пять дней пути по воде. Камачо идет по
  этой воде до верхнего озера, - дальше нельзя.
  - А где это озеро?
  - Скоро увидишь.
  - Ты там живешь или там живет твое племя?
  - Нет. Там лагерь Рогалио Переа, Розы и их людей...
  - Кто эти люди, Ависпа, кто такая Роза?
  - Роза - креолка. Госпожа. Люди Переа хуже кугуаров, много, много
  хуже! Они хитры, лживы и кровожадны, - берегись их, Ева.
  Индианка за все время их общения первый раз назвала Еву по имени, и в
  ее голосе прозвучали нотки сочувствия. Когда в разговоре Камачо со своей
  спутницей Ева услышала до жути знакомое ей слово ''Переа'', она не
  предала этому значения. Теперь же она была уверена, что речь идет о
  Рогалио Переа, вожаке неуловимой банды, известной, как ''Пограничный
  батальон''. Встреча с Переа и его людьми не сулила Еве ничего хорошего, и
  она понимала это.
  - Послушай, Ависпа, - продолжала Ева, желая узнать от неразговорчивой
  индианки, как можно больше, - если люди Переа так жестоки, тогда почему
  вы идете туда, не лучше ли пройти мимо их лагеря незаметно?
  - Ты просила отвести тебя к людям. Других людей здесь нет. Камачо
  держит слово.
  - Тогда проплывите незаметно мимо их лагеря до большой реки, а дальше
  я пойду одна, я хорошо вам заплачу за это, Ависпа!
  - Камачо не может. Он дал слово Переа не уходить две луны. Переа дает
  Камачо ружья и много пуль. У тебя этого нет.
  - Но я дам синий камень и деньги, - на это можно купить ружья, патроны
  и новую лодку.
  - Камачо не может. Великие духи запретили ему брать деньги у белых
  людей. Твои деньги и камни заберет Роза.
  - Послушай, Ависпа, должны же здесь быть сухие тропы, ведущие через
  джунгли к большой реке? Расскажи мне, как отыскать такую тропу, а дальше
  я пойду одна.
  Индианка отрицательно покачала головой и жестко ответила:
  - Таких троп здесь нет, только по берегу верхнего озера. Эта вода, уходя
  из озера, падает много раз на пути к большой реке. Когда людям Переа
  нужно отсюда уйти или сюда вернуться, - впереди идет Камачо.
  Разговор оборвался. Камачо не принимал в разговоре женщин никакого
  участия и продолжал молча гнать лодку вниз по течению. Ависпа, оторвав от
  грозди бананов крупный плод, лениво жевала его, уставившись
  неподвижным взглядом на воду. Обычно Ева интуитивно чувствовала
  надвигающуюся опасность и всегда предупреждала об этом Эрика. Но
  теперь, когда встреча с Переа и его людьми была неизбежной, она была
  спокойной. Она попыталась вспомнить, что она знает или слышала о
  ''Пограничном батальоне''. Первый раз она услышала о нем от дядюшки
  Альфреда года три назад в связи с разбойным нападением на конный конвой
  из двенадцати жандармов, сопровождавших перевозку крупной партии
  алмазов. Это произошло в пограничной зоне между Бразилией, Аргентиной и
  Парагваем. Конвоиры и прислуга были перебиты, а алмазы и проводник
  исчезли. Несколько дней интенсивных поисков бандитов, проводимых
  пограничными службами и полицией Бразилии и сопредельных государств,
  положительных результатов не дали. Только к концу недели поисковая
  группа из пяти жандармов наткнулась на раненого проводника, который
  выполз на левый берег Параны. Он рассказал, что убежал из бандитского
  плена, был ранен в правое бедро и три дня пробирался через сельву к реке.
  ''У них там целый батальон хорошо вооруженных людей, а командует ими
  майор Переа, - рассказывал исцарапанный, изъеденный москитами, и
  трясущийся от лихорадки человек, - я слышал, как его так называли''.
  Однако описать внешность самого главаря банды или его людей проводник
  не успел - у него началась гангрена и он вскоре умер, не приходя в сознание.
  Какое-то время о ''Пограничном батальоне'' не было слышно. Стали
  поговаривать, что такой банды никогда не существовало и все это выдумка
  или бред больного человека. Специальные поисковые рейды пограничной
  жандармерии были отменены, но, как оказалось, не надолго. На границе с
  Аргентиной, южнее водопада Игуасу, был уничтожен конвой, перевозивший
  большую партию золотого песка. И снова, интенсивные поиски бандитов
  силами жандармерии и военных, результатов не дали. Говорили, что на
  границе с Парагваем от правого берега Параны до Понта-Поран, где граница
  практически не охраняется из-за непроходимых джунглей, все тайные тропы
  контрабандистов были блокированы людьми Переа. Контрабандисты
  подвергались тяжелому рэкету или просто ограблению. В случае оказания
  сопротивления бандитам со стороны контрабандистов - последние просто
  уничтожались. Слухи множились, а рассказы ''очевидцев'' становились все
  страшнее. Различные случаи разбоя в местах далеких от границы,
  сваливались на людей Рогалио Переа. Так, во время большого приема у
  знаменитого и богатого сеньора в Сан-Паулу, устроенного в честь дня
  рождения его дочери, на виллу было совершено разбойное нападение.
  Двенадцать вооруженных людей в масках ворвались в зал, где веселились
  гости, приказали всем остаться на своих местах и поднять руки вверх. Двое
  полицейских, которое были среди гостей и попытались оказать вооруженное
  сопротивление бандитам, были застрелены. Операцией руководила женщина
  среднего роста, одетая в полувоенный костюм и обладавшая звучным
  волевым голосом. В левой руке она держала небольшой короткоствольный
  револьвер, а в правой - кривой узкий персидский нож. Трое бородатых
  верзил подходили к каждому из гостей и очищали его карманы от кошельков
  и банкнот, а также пальцы рук от обручальных колец и перстней. Женщины
  не дожидались, когда с них силой сорвут драгоценности, они снимали их
  сами и с презрением бросали на натертый до зеркального блеска паркет.
  Рослый бандит, у которого в руках была небольшая круглая корзина,
  плетенная из пальмовых листьев, не торопясь, подбирал их и осторожно
  складывал в корзину. Одна из присутствующих дам не захотела, очевидно,
  расставаться со своим брильянтовым колье и резко запротестовала. Тогда
  ''амазонка'', наблюдавшая за происходящим со средины зала, спокойно, но
  громко произнесла: ''О чем это вы, сеньора?!'' Она широким быстрым
  шагом подошла к молодой протестующей женщине и продолжила: ''Эти
  украшения не шли вам и раньше? теперь же они и вовсе не скроют вашего
  уродства!'' Быстрое движение правой руки, сверкнуло, как молния, кривое
  лезвие ножа, и через весь лоб молодой упрямицы пролегла красная черта.
  Женщина вскрикнула, схватилась за лоб, посмотрела на окровавленную руку
  и беззвучно упала на пол. Общий вопль отчаяния и испуга огласил зал.
  Несколько мужчин бросились, было к бесчувственной даме, но два
  предупредительных выстрела остановили их. ''Всем оставаться на местах! -
  прозвучал тот же звонкий волевой голос/ - Это еще не все, господа,
  шевелитесь же!'' На пол посыпались банкноты, кошельки и даже часы. Все
  было собрано в ту же корзину с откидной крышкой, которая совершила
  почти полный круг обхода по залу. В стороне остался только невысокий
  толстенький священник в черной сутане с небольшим серебряным крестом
  на груди. Он сложил руки в молитвенной позе и, подняв глаза кверху,
  молился. К нему подошли с корзиной, почти доверху наполненной
  награбленным, и один из верзил ткнул его стволом револьвера в бок:
  ''Хватит, святой отец, дурака валять. Клади сюда крест или сыпь звонкую
  монету, - заявил бандит, ухмыляясь, - потом помолишься''. ''Грех посягать
  на святой крест и прерывать молящегося, сын мой, - ответил спокойно
  священник и продолжал, - что же касается моего кошелька, то вот он, раздай
  содержимое своим товарищам, да и послужит это им благодатью...''.
  Священник полез под сутану, повозился там и достал большой кожаный
  кошелек, перетянутый шнурком. Он осторожно положил его в корзину и
  перекрестился. ''Всем оставаться на местах пятнадцать минут, - произнесла
  дама в маске, руководящая налетом, - кто тронется с места раньше, будет
  убит!'' Потом она сделала взмах рукой, по которому было можно понять:
  ''Уходим!''. Бандиты покидали зал, не торопясь, группами по четыре
  человека. Первой вышла группа с награбленными деньгами и
  драгоценностями, со второй ушла сеньора, руководившая налетом,
  последними покинула зал группа бородачей, у которых в каждой руке было
  по револьверу. Покидая виллу, они тщательно закрывали за собой все двери,
  как хозяева, уходящие надолго. Через минуту - две, зафырчали двигатели
  машин, вспыхнули фары, и три автомобиля, рванувшись с места, умчались в
  сторону города. Оцепенение, охватившее людей, находившихся в зале, спало.
  Все сразу, как пробужденные от группового гипноза, засуетились, загалдели.
  Несколько человек бросились к лежащей на полу дама, все еще находящейся
  в глубоком обмороке. Они привели ее в чувство, подняли и отвели в
  соседнюю комнату. Несколько человек пытались оказать помощь раненным
  полицейским, но тщетно, - офицеры были мертвы. Кто-то вспомнил, что в
  кабинете хозяина есть телефон, и побежал звонить в полицию. Группа
  взволнованных мужчин и женщин собрались возле приора, - он последним
  отдал свой огромный кошель бандитам. ''Зачем же вы, ваша святость, отдали
  бандиту свои деньги, - недоуменно спрашивали они его, - ведь они не
  посмели бы ограбить вас насильно? А вместо проклятия на их голову, вы
  чуть ли не благословили их! В чем дело святой отец? ''Ах, дети мои, -
  ответил священник благочестивым голосом, - я зашел к дону Доминго Руэнда
  совершенно случайно, очевидно, по воле Господа, ибо возвращался от
  мастера с крестиками, которые заказал ему для детей обращенных в нашу
  веру индейцев. В моем кошеле было сто медных крестиков с цепочками.
  Получив этот дар от церкви нашей, души этих людей смягчатся. Угрызения
  совести возобладают над алчностью и, пойдут они по пути благочестия. Бог
  даст!
  Вся полиция Сан-Паулу была поднята на ноги, но обнаружить бандитов в
  пределах большого города не удалось. Зато сразу же обнаружились
  владельцы угнанных машин, которые были найдены в целости и сохранности
  на задворках порта Мантуса. Слухи о дерзком налете распространились по
  стране с невероятной быстротой. События в Сан-Паулу пересказывали на
  десятки ладов, с все новыми подробностями. Получалось, что такие же
  налеты имели место в Рио-де-Жанейро и других городах Бразилии. Все эти
  дела приписывались людям Рогалио Переа. Говорили, что женщина в маске -
  это его правая рука и любовница, жестокая уродливая дуэнья, скрывающая
  свое уродство под маской. Именно из-за жгучей зависти к красоте своих
  жертв, она уродует их лица, а это было страшнее смерти.
   Не успели заглохнуть слухи об этом ограблении, как появились новые: в
  двадцати милях от Парагвайской границы было совершено дерзкое
  нападение на большой новейший пассажирский пароход, идущий вверх по
  Паране. Двухпалубный пароход ''Сирена'' ходил по Паране от Корриентес
  до Трес-Лагоас, делая один рейс в неделю, туда и обратно. Он считался
  самым быстроходным, надежным и комфортабельным речным судном.
  Несмотря на то, что путешествовать на ''Сирене'' стоило очень дорого,
  свободных мест там почти никогда не было, а палубных пассажиров
  ''Серена'' не брала. Поскольку она совершала свои рейсы в режиме
  экспресса, то плавание на ней считалось не только престижным, но и
  безопасным. Оказалось так, что в тот злополучный рейс отправилось из
  Аргентины в Бразилию много не только богатой, но и респектабельной
  публики. Был прекрасный солнечный день, и большинство пассажиров
  вышло из кают на верхнюю палубу, чтобы подышать и полюбоваться
  цветущими джунглями, подступающими к самой воде на обоих берегах реки.
  Женщины, не желая уступать друг другу в красоте, вышли на прогулку,
  увешанные драгоценностями. Вдруг внимание всех привлек шум мотора
  пограничного катера, догонявшего ''Сирену''. Поравнявшись с судном,
  идущим вверх по течению на всех парах, офицер-пограничник с катера
  приказал капитану ''Сирены'' сбавить ход, причалить к правому берегу,
  заглушить двигатель и спустить трап. Основание: ''Срочный досмотр судна и
  проверка документов''. Для капитана это был беспрецедентный случай - еще
  никто никогда не проверял его рейс ни по какому поводу. Сначала он
  удивился, потом разозлился и крепко выругался, но все же не стал ссориться
  с военными властями и выполнил приказ.
   На борт поднялись восемь до зубов вооруженных пограничников, а
  дальше события развивались по следующему сценарию: небольшой отряд
  полицейских, сопровождавший пароход в каждом его рейсе, был мгновенно
  разоружен и, вместе с палубной командой и капитаном заперт в машинном
  отделении. Пассажиры первого и второго классов согнаны на верхнюю
  палубу и начался грабеж, которым руководила стройная женщина в
  полувоенной форме и с маской на лице. Она появилась на палубе с тремя
  телохранителями из какой-то каюты первого класса. Никто не пытался
  оказывать сопротивления и, пока сеньоры и сеньориты ''добровольно''
  отдавали ей свои деньги и драгоценности, другие ''пограничники'', без
  особой суеты, перегружали в катер все ценное из кают и багажного отсека.
  Они не рылись в ''барахле'' и, казалось, знали заранее, что и где лежит. Час
  спустя, катер отшвартовался от парохода и, круто развернувшись, пошел
  вниз по течению, придерживаясь левого берега. Минут через десять, он
  скрылся за поворотом реки. Еще час спустя, ограбленная и униженная
  ''Сирена'', конфузливо попыхивая своей прекрасной трубой, шла к месту
  назначения, не форсируя хода.
  Снова полиция приграничного штата Бразилии была поднята на ноги,
  снова хватали подвернувшихся под руку бородачей, которые, как потом
  оказывалось, были просто фермерами или торговцами скотом. Новость о
  пиратском нападении на пассажирский пароход в среднем течении Параны
  быстро распространился по всей стране. Эту историю расписывали и
  пересказывали на все лады, но почти все сходились на одном: ''Налет на
  виллу дона Доминго Руэнда и ограбление ''Сирены'' - это дело людей
  ''Пограничного батальона'', а дама, руководящая обоими налетами, ни кто
  иная, как Роза Сильвиа Вилласенте, - неизменная помощница Рогалио Переа
  во всех его разбойных делах. Самим примечательным во всех этих слухах
  было то, что никто не мог сколько-нибудь достоверно описать внешность
  этих людей. В основном сходились на том, что имена их вымышлены, а сами
  они жестоки и безобразны. Некоторые контрабандисты рассказывали, что
  люди Переа не берут заложников, но, если кто-либо попадал к ним каким-то
  образом, то этот человек пропадал без вести.
  Вот, собственно и все, что знала о ''Пограничном батальоне'' Ева
  исключительно по слухам. Из слов Камачо и Ависпы она поняла, что совсем
  скоро они прибудут на одну из скрытых баз Переа и встреча с ним и его
  людьми станет неизбежной. ''Что мне, собственно, грозит? - думала она,
  уставившись, неподвижным взглядом на воду, - Ограбление? Но я так
  спрятала алмазы, что меня нужно будет распороть всю по швам, прежде чем
  добраться до них. Однако я так просто не дамся, я буду защищаться... ах,
  мне бы вернуть свой нож...''. Она искоса взглянула Ависпе на пояс, - там
  ножа не было видно. ''Ну, а если они все же найдут камни и не только
  отберут, но и будут требовать, чтобы я назвала источник, будут пытать? -
  продолжала она обдумывать свое положение, готовясь к самому худшемую -
  Тогда мне надо придумать какую-то правдоподобную версию, однако правды
  я им все равно не скажу, даже если мне будет угрожать смерть!'' Чем больше
  Ева делала всяких предположений и допущений, тем дальше загоняла себя в
  тупик. Наконец-то она приняла единственно правильное в ее положении
  решение: ''Буду действовать в соответствии со складывающимися
  обстоятельствами, вот и все!''.
  Камачо, сказавший что-то громким и резким голосом своей спутнице,
  заставил Еву вздрогнуть и вернуться к действительности. Лодка, пройдя
  широкое устье речки, скользила теперь по покрытой мелкой рябью
  поверхности небольшого озера. Оно имело форму немного сжатого круга.
  Высокие берега, сплошь покрытые густыми зарослями, подступали к самой
  воде. Только в одном месте высокий берег резко понижался, уступая место
  широкой песчаной отмели. Далее за ней, метрах в тридцати пяти-сорока от
  кромки берега, начиналась гряда невысоких горных образований, с
  множеством глубоких трещин и пещер. Заросли, подступавшие справа и
  слева к обширному пляжу, были сильно изрежены и походили на
  запущенный городской парк, в котором господствовали гигантские
  кипарисы. В самом широком месте поперечник озера вряд ли достигал мили.
  Часть высокого берега, расположенного напротив песчаной отмели,
  изобиловала скалистыми выступами, нависшими над водой. Несколько
  остроконечных скал выступало из воды на метр - два, образуя гряду
  естественной плотины. По облачку прозрачного тумана, зависшего на этом
  месте, угадывался водопад, глухой рокот которого распространялся по озеру.
   Камачо, широкими плавными взмахами весла гнал лодку к песчаной
  отмели, до которой оставалось теперь метров двести. Ева с любопытством
  наблюдала за приближающимся берегом. Как раз посредине пляжа у самой
  воды лежали на песке три длинных узких лодки. Далее за лодками, - отвесная
  скальная стена с тремя широкими щелями, расположенными рядом,
  очевидно, входами в пещеры. Левее от лодок, возле высокого и прямого, как
  свеча, кипариса, у едва дымящего костра возились три человека. Они,
  казалось, не обращали никакого внимания на приближающуюся лодку
  Камачо. Однако Ева успела разглядеть этих людей, прежде чем лодка
  причалила к берегу: двое из них были довольно высокие бородачи с голыми
  до пояса торсами и коротко остриженными черными волосами. Третий, как
  Еве показалось, был юноша среднего роста в темных брюках и белой
  свободной рубашке с длинным рукавом. Еще Ева заметила, что над костром
  был установлен огромный вертел, на котором жарилась туша ни то
  поросенка, ни то барашка.
  Лодка сходу врезалась носом в песок и замерла. Камачо легко выпрыгнул
  на берег, схватил лодку за нос и почти полностью вытащил ее из воды на
  песок. Ависпа последовала за ним, лодка резко накренилась и Ева едва не
  вывалилась за борт. Однако она сумела сбалансировать, спокойно
  перешагнула через борт и оказалась рядом с Ависпой.
  - Эй, друг Камачо, кого это ты привез к нам? - раздался мелодичный
  голос юноши. - Со счастливым прибытием!
  Индеец пренебрег приветствием молодого человека и ответил вопросом
  на вопрос:
  - Где Переа?
  - Сеньор Рогалио у себя, - ответил юноша, делая несколько шагов в
  сторону прибывших, - он уже спрашивал о тебе, Камачо.
   Индеец ничего не ответил. Он подошел к лодке, Взял за обе лямки
  рюкзак Евы и сделал шаг в сторону пещер. Ева рванулась к нему, схватила
  рюкзак за лямку и остановила индейца.
   - Не нужно, Камачо, я понесу это сама, - сказала она спокойно, стараясь
  отобрать рюкзак.
   Камачо, не поворачивая головы в ее сторону, что-то сказал Ависпе. Та,
  молниеносным движением схватила Еву за предплечье правой руки и сжала
  ее с такой силой, что Ева чуть не вскрикнула от боли и разжала кисть. Она
  хорошо владела некоторыми приемами джиу-джицу: бросками с подсечкой,
  удушающими захватами, ударами ногами и руками и могла бы отбросить от
  себя индианку запросто, но она воздержалась.
  - В чем дело, Ависпа? - спросила Ева спокойным ровным голосом, - Я
  думала, что мы друзья?!
  - Когда Камачо говорит - нужно слушать! Ты и Ависпа ждать здесь!
  Камачо - вождь! - ответила та, дерзко глядя на Еву.
  - Это тебе он вождь, может быть, - ответила Ева, отстраняя руку
  индианки, - а для меня он просто проводник и я не разрешила ему трогать
  мои вещи. Куда это он их утащил?
  - Показать...
  Между тем, Камачо, не обращая внимания на женщин, ни разу не
  обернувшись, широким шагом пересек пляж и скрылся в одном из входов в
  пещеры. Ева заметила в какой из расселен он скрылся и хотела последовать
  за ним, но передумала, увидев, что парень, стоявший ранее у костра,
  направляется к ним. Он шел широкими шагами, немного увязая в рыхлом
  песке. Не доходя шага два до женщин, сделал приветливый жест рукой и
  изысканно вежливо произнес:
  - Рад приветствовать вас в нашем лагере, сеньора. Меня зовут Энрике
  Хосе Домесанте... одну минутку, сеньора, я постараюсь угадать кто вы. Вы
  путешественница, давно находитесь в пути и подруга моей сестры Розы! А
  зовут вас...
  - Ева Вульф, - поторопилась Ева закончить начатую юношей фразу, - а
  знаете, сеньор, вы очень близки к истине почти по всем пунктам, но как это
  вам удалось?
  - Так это же очевидно даже не для следопыта: что вы путешественница и
  давно находитесь в пути видно по вашему костюму и внешнему виду. Кроме
  того, при вас был внушительных размеров рюкзак, которые путешественники
  берут, обычно, в дальнюю дорогу. Что вы находитесь давно в пути?.. Я уже
  ответил. Что вы подруга Розы, так это же очевидно, - иначе бы Камачо не
  привез бы вас сюда... вот и все!
  - Вы прямо пугаете меня, сеньор, говоря о моем внешнем виде. Я
  действительно мало спала за последние двое суток, видите ли...
  - Да вы не беспокойтесь, сеньора, извините меня, если я неучтиво
  выразился. Я тоже люблю путешествовать... люблю зарисовывать красивые
  виды... Роза говорит, что я хорошо рисую. Хотите, я покажу вам свой
  альбом?
  Пока Энрике увлеченно рассказывал о своих художественных вкусах и
  увлечениях, Ева внимательно рассматривала молодого человека. Это был
  хорошо загорелый юноша двадцати или двадцати двух лет. Его черные
  волнистые волосы доходили до плеч и были перевязаны зеленой лентой
  через лоб, как это делают индейцы. Высокий лоб, правильные черты лица,
  черные длинные ресницы и немного припухшие чувственные губы
  придавали юноше женственный облик. Одет он был в белую шелковую
  рубашку с широким отложным воротничком, длинными рукавами и
  широкими манжетами, застегнутыми на золотые запонки. Серые облегающие
  брюки, заправленные в замшевые сапоги того же цвета, да широкий кожаный
  поясной ремень с медной пряжкой, - вот и весь нехитрый наряд юноши. Он
  так увлекся описанием красоты окружающей природы и был так
  красноречив, что Еве никак не удавалось перехватить инициативу в
  разговоре и перевести его в нужное для нее русло. Ей приходилось
  ограничиваться пока фразами: ''Да, сеньор, вы правы - это очень красиво...''
  или ''Вы очень наблюдательны, сеньор!'' Вдруг Энрике оборвал себя на
  полу слове и, хлопнув себя по лбу, воскликнул:
  - Простите меня, сеньора, я, кажется, слишком увлекся! Что же мы тут
  стоим? Пойдемте в наш ''замок'', я представлю вас Рогалио и Розе.
  - Благодарю вас, сеньор, я буду очень рада...
  - Давайте вашу руку - здесь очень вязкий песок, я помогу вам.
  - Вы очень любезны, сеньор...
  Ева оперлась на руку молодого человека, и они сделали шаг в сторону
  входов в пещеры. Ависпа, стоявшая до этого времени совершенно безучастно
  в стороне, вдруг рванулась вперед и преградила им путь.
  - В чем дело, Оса, ты хочешь что-то сказать? - спросил Энрике строгим
  голосом, не отпуская руки Евы.
  - Камачо сказал: ''Ждать здесь! - ответила Ависпа, сверкая глазами, -
  Туда нельзя!''
  - Ну и жди, кто же тебе не дает?! - произнес спокойно Энрике,
  решительно отстраняя индианку рукой в строну. - Пойдемте, сеньора, прошу
  вас.
   Большой грот со скальным двухуровневым основанием и
  куполообразным сводом на высоте не менее восьми метров, и почти
  отвесными ровными скальными стенами, был похож на огромный зал
  полуразрушенного, волшебного замка, как это обычно изображают на
  картинах. Через широкую щель в стене, начинавшуюся метрах в трех от
  основания грота и доходившую почти до его свода, в пещеру проникал
  дневной свет. Она походила на стрельчатое окно, затянутое
  противомоскитной сеткой. Узкая и невысокая щель справа, сообщающаяся
  через короткий туннель с пляжем, являлась одним из входов в большой грот.
  Она была плотно завешена красно-коричневым полотнищем, наброшенным
  на перекладину из толстой бамбуковой жерди. На стене справа от окна был
  еще один вход или выход, закрытый таким же полотнищем. Между этими
  входами, ближе к стене, стоял высокий длинный стол с широкой
  столешницей, установленной на козлах и покрытой толстым зеленым сукном.
  На столе - два бронзовых двенадцати рожковых канделябра с толстыми
  белыми свечами, часть из которых горели. Между канделябрами лежало в
  беспорядке несколько трубчатых свертков, ни то карт, ни то планов, один из
  которых был развернут. У стены, справа от второго входа в грот, стояла
  пирамида с оружием: карабины, двуствольные охотничьи ружья, патронташи
  и другое охотничье снаряжение. Дальше, на возвышенной части грота,
  стояли две кровати, завешенные высокими пологами из противомоскитной
  сетки. Оби кровати были установлены на широких толстых матах,
  изготовленных из шерсти ламы и не доступных для многоножек, скорпионов,
  пауков и змей. Еще правее, на той же возвышенной части грота, стоял
  дощатый щит для упражнений в метании ножей, расписанный
  концентрическими кругами с небольшой черной меткой в центре малого
  круга. Ножи для метания, собранные в корзину, лежали рядом. С десяток
  пестрых развернутых шезлонгов стояло возле стола, стен и просто так на
  возвышенном месте. Посредине ''зала'' находился высокий металлический
  треножник с зажимом на вершине, в котором были зажаты тлеющие стебли
  болотного, ароматного тростника. Голубой дымок от него поднимался
  тонкой струйкой вверх. Он таял, распространяя вокруг приятный запах,
  безвредный для людей, но губительный для диких пчел, ос, мух и пещерных
  пауков. В гроте было довольно прохладно, а проникающий через затянутый
  сеткой проем в стене пучок света и богатые канделябры с горящими свечами,
  создавали в нем какой-то дикий уют.
  Возле стола, там, где на нем была развернута карта или план местности,
  стояли Камачо и среднего роста молодой мужчина. Это был человек
  крепкого телосложения с коротко остриженными черными, слегка
  седеющими волосами и строгими прямыми чертами лица. Он был немного
  бледен, а его большие карие глаза светились лихорадочным блеском. Левая
  рука в черной кожаной перчатке покоилась на перевязи из белого шелкового
  шарфа. Одет он был в белую рубашку с длинными рукавами, жилет из темно-
  зеленого атласа, суконные брюки коричневого цвета, заправленные в такого
  же цвета высокие сапоги. На широком кожаном поясе у правого бедра висела
  кобура, из которой торчала рукоятка револьвера. В шезлонге, в нескольких
  метрах от мужчин, сидела красивая молодая женщина. Закинув ногу на ногу
  и положив руки на колено, она внимательно вслушивалась в разговор
  мужчин, не принимая в нем участия. Больше говорил и спрашивал
  собеседник Камачо, то и дело обращаясь к лежащей на столе развернутой
  карте. Камачо отвечал короткими фразами.
  - Так ты утверждаешь, Камачо, что сухопутных троп, ведущих в ущелье
  Великих Духов, нет?
  - Да, сеньор Рогалио, это так.
  - Но возможно, они как-то прошли к истокам этой реки, а потом
  спустились по ущелью вниз?
  - Ущелье поглощает людей, - там обитают Великие Духи!
  - Черт возьми, Камачо, если они не могли пройти мимо нас
  незамеченными, значит они прошли другими тропами, о которых ты не
  знаешь?!
  - Камачо не знает, - никто не знает! - ответил индеец, гордо поднимая
  голову.
  - Но ведь ты нашел женщину спящей на выступе скалы спящей у самого
  выхода из ущелья, а ее муж и лодка исчезли. Как ты это можешь объяснить?
  - Спроси ее, - она много знает!..
  - Хорошо... я сейчас этим займусь. Однако это сильно ухудшит ее и без
  того пиковое положение. Роза, - обратился Рогалио к сидящей в шезлонге
  женщине, - тебе лучше перейти в другое помещение, будет лучше, если она
  не будет пока тебя видеть.
  - Кстати, и тебя тоже, Рогалио, - ответила красавица звонким волевым
  голосом, - пусть с ней поговорит Энри в присутствии Камачо, а потом мы
  решим, что с ней делать дальше. Камачо, позови Энрике, - я хочу его
  проинструктировать.
  Однако они не успели осуществить принятое решение, - край полотнища,
  закрывающий вход в пещеру, отклонился в сторону, и в грот вошли Ева и
  Энрике.
  - Господа, принимайте гостя! Это сеньора Ева. Камачо оставил ее на
  берегу беседовать с Осой, но сеньоре, как мне показалось, было скучно, и я
  пригласил ее к нам.
   - Благодарю вас, сеньор, - сказала Ева, воспользовавшись паузой, и беря
  инициативу дальнейшего представления, в свои руки, - я Ева Вульф...
  минералог. Мы с мужем участвуем в экспедиции доктора Лабо, работаем в
  группе геологической разведки.
  Ева сделала паузу, ожидая реакции присутствующих. Она успела
  заметить, что Камачо стоял возле стола, подняв высоко голову, и не разу не
  взглянул в ее сторону, даже когда они с Энрике неожиданно вошли в грот.
  Что стоявший рядом с индейцем молодой красивый мужчина, с левой рукой
  на перевязи, смотрит на нее с любопытством. Как молодая женщина,
  сидевшая на раскладном кресле порывисто поднялась, как гневно сдвинулись
  ее красивые черные брови и засверкали глаза. Но, через мгновение, ее лицо
  приняло выражение надменного добродушия, и она снова опустилась в
  кресло, закинув ногу за ногу. Между тем Энрике принес шезлонг, поставил
  его рядом с Евой и, придерживая за спинку, произнес:
  - Садитесь, сеньора, прошу вас, - вам так будет удобней разговаривать.
  - Вы очень любезны, Энрике, благодарю вас, - улыбаясь произнесла Ева,
  усаживаясь в кресло и принимая позу сидящей напротив дамы.
  Эрике остался стоять рядом с креслом Евы, уступив ей, очевидно,
  инициативу прервать паузу в разговоре. Но Ева не торопилась продолжать
  свой рассказ. Скованность, охватившая ее вначале, стала проходить и она
  решила, что лучше пока продолжать беседу в форме вопросов и ответов.
  ''Ну, спрашивайте, что же вы, господа? - подумала она, переведя
  вопросительный взгляд с дамы на мужчину. - Так, кто же вы, сеньор?''.
  - О, сеньора, это очень интересно, продолжайте, пожалуйста, - сказал
  мужчина, прерывая паузу, - но сначала разрешите нам представиться: я
  Рогалио Фернандо Переа. Сеньора - это Роза Сильвия Опорисио, а Энрике -
  ее брат. Он студент Военно-медицинского университета в Сан-Паулу. Сейчас
  он у нас в гостях... здесь, знаете ли, прекрасные места для отдыха, охоты и
  рыбалки. Хуан Камачо, - наш разведчик, проводник и непревзойденный
  следопыт, но с ним вы уже знакомы, сеньора.
   Внимательно слушая Рогалио, Ева отметила про себя две особенности
  его представления: готовность подробно рассказать о Энрике, ничего не
  говоря о себе и Розе. Кроме того, Рогалио назвал фамилию Розы иначе, чем
  назвал себя Энрике. ''Это что, - ''прокол'' или Роза не родная сестра Энрике?
  - подумала Ева, - только вряд ли. Они похожи друг на друга, как
  двойняшки''. Она решила держаться как можно раскованнее и свободнее,
  будто бы заехала, при оказии, навестить старых знакомых. Она еще не знала,
  как сможет объяснить свое появление на выходе из ущелья Великих Духов,
  но что этот вопрос возникнет, - в этом она была уверена.
  - Да. Я встретилась с Камачо и его спутницей Ависпой совершенно
  случайно и очень благодарна им, что они согласились доставить меня сюда, -
  ответила Ева, глядя на неподвижно стоящего индейца, - иначе я бы до сих
  пор, наверное, торчала там.
  - Послушай, Ева, - вмешалась в разговор до того молчавшая Роза, -
  Камачо говорит, что нашел тебя спящей на карнизе скалы. Будто бы ты
  говорила ему, что заблудилась, отбилась от своего спутника и, что у вас была
  лодка, которая тоже пропала. Он так же утверждает, что ты не могла попасть
  туда через ущелье, да и по нашей реке вверх никто, кроме него, не
  поднимался. Но ты там была - это факт! Так как же ты туда попала?
  - Да, сеньора, помогите нам разгадать эту загадку. Дело в том, что, как мы
  считали, сюда можно добраться только по воде да и то, если знать протоки в
  обход водопадов, - заметил Рогалио, пытаясь сгладить резкость Розы, - а,
  оказывается, совсем рядом работали люди доктора Лабо. Вот и верь теперь
  индейцам, что в сельве есть места не доступные для белых. Пожалуйста,
  сеньора Ева, расскажите нам подробнее об этом. Мы внимательно слушаем
  вас.
  Ева понимала, что она должна придерживаться версии своего появления в
  этих местах, опиравшейся в большей своей части, на правду. Но без
  малейшего упоминания о существовании пещеры ''Трезубец'', о ее
  лабиринтах и сокровищах. Она понимала также, что дальнейшая ее судьба
  будет зависеть от того, поверят ей или нет. ''Если я права, то эти господа
  постараются сохранить свою тайну любыми средствами, - мелькнула у нее
  мысль, - берегись, Ева''.
  - Да, сеньор, если вам угодно выслушать меня. Только нет ли у вас
  немного воды, - мне ужасно хочется пить...
  - Ах, сеньора, извините! Ну, как это я раньше не догадался, - воскликнул
  Энрике, по-прежнему стоявший рядом с креслом Евы, - одну минуточку,
  сеньора.
  Энрике быстрым шагом прошел через весь грот и скрылся за полотнищем
  второго входа. Через минуту он вернулся, неся в руках два фужера и
  большой графин, доверху наполненный прозрачным слегка золотистым
  напитком. Он подал фужеры дамам и осторожно наполнил их. Наполняя
  бокал Евы, он заметил: ''Это выдержанный сок пальмы, сеньора, отлично
  утоляет жажду и снимает усталость''. Ева поблагодарила и без колебаний
  выпила напиток. Он имел легкий винный запах и приятный вкус, отдаленно
  напоминающий ананас. Она вернула фужер молодому человеку и тут же
  почувствовала, что все время сковывающая ее напряженность стала быстро
  спадать. Она взглянула на Рогалио и встретила его выжидающий
  лихорадочный взгляд. Он очень болен, - подумала она, - у него начинается
  лихорадка. Неужели они этого не видят?
  - Итак, господа, я начну с того, что сообщу вам: главная база экспедиции
  доктора Лабо располагается сейчас на плато у дельты Змеиного ручья. Нам с
  Эриком предстояло обследовать его истоки...
  - Стоп! - остановила ее Роза. - Кто такой Эрик?
  - Это мой муж. Мы с ним работаем в поисковом отряде экспедиции, но
  стараемся обходиться без проводников.
  Три довольно сильных подземных толчка, последовавших один за другим
  с равными интервалами, встряхнули пещеру. Где-то в стороне со свода грота
  упало несколько небольших камней. Ева вскочила с кресла, испуганно
  оглядываясь вокруг.
  - Не пугайтесь, сеньора, - спокойно произнес Рогалио, оставаясь на
  прежнем месте, - этот регион относится к сейсмотектонической зоне слабой
  активности, но бывает, что такие толчки наблюдаются иногда по три -
  четыре раза в сутки. Следующий раз, возможно, это произойдет часов через
  шесть. Однако вы не волнуйтесь, - эта крепость выдерживала и не такие
  натиски стихии. Садитесь, пожалуйста, сеньора Ева, и продолжим разговор,
  если не возражаете? Итак, ваша группа отправилась к истокам Змеиного
  ручья, так?
  Энрике поправил шезлонг, и Ева, не спеша и поудобней, устроилась в
  кресле.
  - Да, я помню. У нас было целевое задание проверить одну из версий
  доктора Лабо по поводу богатого месторождения изумрудов именно в тех
  местах. У него это было хорошо обосновано...
  - Вы хотите сказать, что доктор Лабо, самый удачливый охотник за
  алмазами в Бразилии, начал охотиться за простыми камнями?!
  - Вы знаете доктора Лабо, сеньор?
  - Лично - нет, но наслышан достаточно, я тщательно слежу за
  публикациями отчетов обо всех его экспедициях.
  - Тогда вы не могли не заметить, что все экспедиции доктора Лабо имеют
  многоцелевой характер. Хотя основная цель, вы правы, новые
  месторождения алмазов. И все же, как ученого-минералога, его интересует
  все: от горного хрусталя до алмазов.
  - Да, конечно... - задумчиво произнес Рогалио, - а вы не знаете, сеньора,
  сколько у доктора Лабо работает разведывательных групп в этом районе?
  - Шесть, - ответила Ева без запинки, - включая и нашу группу.
  Она понятия не имела, сколько их бывает в таких случаях, но тут же
  пожалела, что назвала, как ей показалось, мало. ''Пусть знают, - думала она, -
  что здесь каждую минуту могут появиться люди''. Она радовалась, что
  разговор склоняется в область знаний, которыми она владела в совершенстве,
  но продолжать разговор в том же духе помешала Роза:
  - На, кой черт, тебе все это нужно, Рогалио? Мы тратим много времени на
  пустяки. Ты лучше скажи, Ева, изумруды вы там нашли? Камачо говорит, что
  ты показывала ему синий камень. Так что это за камень? Покажи его нам,
  пожалуйста.
  Ева знала, что рано или поздно ей придется отвечать на этот вопрос, что
  камень придется отдать, если его попросят. ''Нужно только все изложить так,
  - думала она, - чтобы мне поверили''.
  - Нет, сеньора Роза, изумрудов мы там не нашли, - мы просто не успели.
  От большого порога, где мы оставили лодку, пришлось идти вверх по
  течению миль шестнадцать, по едва проходимому каменистому руслу. С
  этого времени начались всякие происшествия: то нас преследовала огромная
  пума, то землетрясение, то невероятной силы гроза с ливнем. Мы едва
  успели поставить палатку. Однако ливень превратил ручейки в бурные
  потоки, а в результате мы лишились всех запасов взрывчатки. Единственно
  правильным решением было бы немедленно возвратиться на базу за
  взрывчаткой, но мы решили сначала обследовать район визуально, используя
  имеющееся у нас снаряжение. Мне удалось в выходящем на поверхность
  мощном пласте серо-зеленого мрамора обнаружить лазуритовую жилу. Без
  взрывчатки мощность жилы не определить, но мне удалось добыть один
  довольно большой камень. Сейчас я покажу его вам...
  Не торопясь, Ева поднялась с кресла, подошла к столу и стала извлекать
  из кармашков на поясе камни: сначала выложила на стол кристаллы горного
  хрусталя, а затем достала и лазурит.
  - Вот он, господа, - заявила она торжественным тоном, поднимая вверх
  камень, зажатый между большим и средним пальцами правой руки, - как
  вестнику месторождения ему нет цены!
  Ева подошла к Розе и подала ей камень. Загадочно улыбаясь, она
  произнесла:
  - Посмотрите на этого красавца, сеньора, он похож на маленькую
  картофелину, правда?
  Роза небрежно взяла камень, повертела его в своих красивых пальчиках и,
  пожав плечами, заявила:
  - Ничего не вижу тут хорошего, - я, вообще не интересуюсь
  необработанными камнями. Ну, разве что алмазами, попадись мне такой где-
  нибудь на пляже, так я, наверное, не обратила бы на него внимания...
  - Покажи мне, Роза, - перебил ее Энрике, - я то лучше тебя разбираюсь в
  камнях.
  Он отобрал у Розы камень, повертел его так и этак, взвесил на ладони,
  попытался рассмотреть его не просвет. А потом, обращаясь к Еве,
  авторитетно заявил:
  - Вы правы, сеньора, отличный камень и тяжелый. Каратов, наверное...
  Да ты посмотри сам, Рогалио!
  Энрике подошел к Рогалио и передал ему лазурит. Тот мельком взглянул
  на него и передал камень Еве.
  - Возьмите и спрячьте ваш драгоценный камень, сеньора, он пригодится
  вам для составления отчета о проделанной работе.
  - Ева поблагодарила, взяла камень и демонстративно положила его в тот
  кармашек, в котором он лежал раньше. Она хотела убрать со стола и
  кристаллы хрусталя, но Роза остановила ее:
  - А что это за стекляшки ты разложила на столе, Ева, они имеют какую-
  нибудь ценность?
  - О да, сеньора Роза, - обрадовано ответила Ева, полагая, что ее уловка
  удалась, - это кристаллы горного хрусталя исключительной чистоты, из них
  изготовляют линзы и призмы для точных оптических приборов:
  микроскопов, биноклей. Очень ценное сырье для промышленности...
  - Да черт с ними, хватит! Этого мне еще не хватало, - остановила ее Роза,
  протестующее взмахнув рукой. - И вот еще что, называй меня просто Роза и
  на ты, - так мы скорее поймем друг друга. Терпеть не могу всякое
  пустословие и чванство.
  - Спасибо, Роза, я... я этому очень рада, - ответила Ева растроганным
  голосом, - я тоже люблю простоту в обращении с друзьями.
  Убрав со стола камни, Ева взглянула на Рогалио: на его бледном лице
  застыло выражение страдания и беспокойства. ''Он очень болен и чем-то
  сильно обеспокоен, - отметила она про себя, - самое время что-то
  предпринять. Лучше сего, пожалуй, осмотреть его рану''. Однако Ева не
  решалась предложить им свои услуги в качестве врача тот час же, - она
  колебалась. Наступившую в разговоре паузу прервала Роза:
  - Энри, - обратилась она к молодому человеку, - по-прежнему стоявшему
  возле Евы, - распорядись, пожалуйста, на счет ужина и не забудь, что у нас
  гостья.
  - Правильно, Роза, - радостно отозвался тот, - давно пора. Я уже сам хотел
  предложить тебе это. Потерпите немного, я быстро.
   Широким шагом он пересек грот и скрылся за полотнищем второго
  выхода. Ева решила, что наступил удобный момент для осуществления ее
  намерения. Твердым голосом, не допускающим возражений, она произнесла:
  - Сеньор Рогалио, вы, очевидно, ранены - идет сильный воспалительный
  процесс. У вас жар и началась лихорадка. Разрешите, я осмотрю вашу рану и
  постараюсь помочь, - мне кажется, что время тянуть нельзя.
  - Откуда вы взяли, сеньора, что я ранен? Вчера мы с Энрике были на
  охоте и преследовали стадо пекари. Ну, я случайно, без перчатки схватился
  за лиану и загнал в ладонь колючку. Энрике вытащил занозу, вот,
  собственно, и все. Ночью, правда, руку начало ''дергать'' и появилась боль.
  Роза приложила примочку из пальмового сока и сделала перевязку. Да хватит
  об этом, - пройдет.
  - Заноза в джунглях опаснее открытой раны, сеньор, вы это должны знать.
  Давайте посмотрим, что там у вас?
  - А ты что же, Ева, что-то смыслишь в медицине? - спросила Роза с
  нотками сомнения в голосе. - Ты, что же, еще и врач?
  - Приходится заниматься и этим. Ведь мы с Эриком часто и подолгу
  остаемся наедине с природой. Так что всякое бывало: и травмы, и
  отравления, и укусы змей. Но, сеньор, - обратилась она к Рогалио после
  короткой паузы, - садитесь поближе к столу, снимите перчатку и руку на
  стол, сейчас посмотрим...
  Рогалио хотел что-то возразить, но Роза остановила его:
  - Ну же, Рогалио!
  Тот криво усмехнулся, покачал головой, выражая сомнение, но подвинул
  к столу ближайший шезлонг и тяжело уселся в него. Затем он, кривясь от
  боли, стянул перчатку и принялся развязывать повязку, но Ева остановила
  его:
  - Минутку, сеньор, остальное я сделаю сама. Так, положите руку на стол.
  Так, приподнимите кисть...
  Ева осторожно начала снимать небрежно намотанную на кисть тряпку. К
  ним подошла Роза и стала за спиной Рогалио. Когда рука обнажилась, Роза
  ахнула, а Ева спокойна заметила:
  - Вот видите, сеньор, здесь все гораздо серьезнее, чем я могла
  предположить. Давайте только осторожно, обследуем это.
  Ладонь, от большого пальца до мизинца, вздулась подушкой от
  огромного, желто-бурого нарыва. Ева осторожно развернула кисть и
  посмотрела на пальцы со стороны ногтей, которые начали приобретать
  зловещую синеву. ''Так, - подумала она, - кажется еще не поздно, но через
  час - два, кто знает? Нужно действовать немедленно''. Вслух она
  произнесла:
  - Заноза оказалась не только ядовитой, но и заразной, - нужна срочная
  операция. Тянуть никак нельзя. Через час - два, возможно, будет поздно...
  - Странно. Еще вчера, когда я делала ему перевязку, чтобы снять
  возможное воспаление, этого не было, - спокойно заметила Роза, пожимая
  плечами, - да и Энри вытащил занозу сразу же.
  - Нет, Роза, шипы некоторых видов лиан очень остры и ломки. Занозить
  легко, а вытащить целиком невозможно. Редко такая заноза обходится без
  неприятных, а иногда и тяжелых последствий, - сказала Ева, с некоторым
  раздражением в голосе, - решайте, господа, время идет!
  - А что тут решать? ''Слово доктора - это закон для больного'', -
  произнес Рогалио с нескрываемой иронией, - действуйте, доктор, я готов!
  - Очень хорошо, сеньор, только мне будет нужен помощник, кое - какая
  посуда и теплая кипяченая вода. Ты сможешь помочь мне, Роза.
  - Конечно. Нет проблем. Только я лучше позову Энрике, он лучше меня
  знает, что и где лежит.
  Роза повернула голову в сторону прохода, где раньше скрылся молодой
  человек, и звучным командным голосом крикнула:
  - Эй, там! Энри, живо сюда!
  Через минуту появился Энрике. Недоуменно разводя руками, с нотками
  обиды в голосе, он спросил:
  - Ну, что тебе, Роза? Я же еще не успел все сделать. Поросенок готов и я
  только начал его разделывать, подождите немного.
  - Ладно, братец, - сказала Роза, смягчая голос, - ужин придется на время
  отложить. Поможешь Еве сделать Рогалио операцию. Видишь, как у него
  разнесло руку? Только сначала принеси сюда все, что для этого потребуется.
  Энрике не стал долго рассуждать, что, зачем да как. Он внимательно
  выслушал Еву и поспешно удалился выполнять ее указания.
  - А тебе приходилось раньше иметь с этим дело? - спросила Роза,
  поглядывая на руку Рогалио, и сочувственно покачивая головой. - Ты
  считаешь, что резать необходимо и что без этого не обойтись?
  - Приходилось ли вскрывать нарывы? Конечно. И, довольно таки, часто,
  только не от заноз, а от клещей. Прозеваешь, вопьется этакая дрянь, глубоко
  в кожу и все: болезненный нарыв и воспаление обеспечено. Да вы не
  сомневайтесь, господа, - у меня для этого есть соответствующее лекарство и
  инструмент... в рюкзаке. Камачо любезно помог мне внести сюда мой
  рюкзак. Нужно все подготовить.
  Ева стала осматриваться вокруг, надеясь обнаружить свои вещи где-
  нибудь, но на глаза ничего такого не попадалось.
  - Да вон твой мешок под столом возле Камачо. - сказала Роза, кивнув
  головой в сторону индейца, молча наблюдавшего за происходящим. -
  Камачо, подай сюда рюкзак сеньоры.
  Индеец неохотно поднял рюкзак и небрежно положил его на стол перед
  Евой. Отойдя шага на три в сторону, он уселся в шезлонг, свободно
  откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди. Взглянув на
  рюкзак, Ева с радостью отметила про себя, что застежки на его карманах
  остались в том же положении, как она застегивала их, находясь еще в лодке
  Камачо. ''Так, - подумала она, - очень хорошо. Содержание моего рюкзака
  их, кажется, пока не интересует. Однако сейчас я им ''все'' покажу''. Она
  отодвинула в сторону рулоны бумаг, разложенных на столе, развязала
  горловину мешка и стала демонстративно извлекать оттуда вещи: одеяло,
  фляги, сумку с геологическими инструментами, банку со спиртом и, наконец,
  завернутый в полотенце плотный медицинский пакет. Отложив в сторону
  несколько салфеток, она открыла металлическую коробку, в которой на
  ватной подстилке лежало несколько флаконов с лекарствами, маленькие
  ножницы с кривыми концами и небольшой хромированный пинцет. Вот и все
  хирургические инструменты, с помощью которых Ева собиралась
  оперировать Рогалио.
  - У меня был еще скальпель, - сказала она, ощупывая ватную подстилку в
  коробке, - но наверное он остался в рюкзаке Эрика. Потребуется очень
  острый нож, Роза. У меня был такой, но... - она взглянула в сторону
  сидящего в кресле индейца, - но я подарила его Ависпе.
  - Ну, так возьми мой, - сказала Роза, вынимая из ножен кривой нож,
  сверкнувший клинком булатной стали.
  Она подошла к Еве и положила осторожно нож на стол рядом с другими,
  разложенными там вещами. Как раз в это время появился Энрике с горой
  посуды и ведерком. Ева расставила все в нужном порядке и снова обратилась
  к нему:
  - Открой, пожалуйста, банку со спиртом, только осторожно, - там очень
  тугая винтовая пробка.
  Энрике без особых усилий открыл банку, но при этом плеснул себе на
  руки. Резкий запах спирта распространился по гроту. Полностью овладев
  инициативой и, тщательно протирая себе руки тампоном, смоченным
  спиртом, Ева сыпала указаниями: ''Налей в эту миску воды немного. А
  теперь Энрике, раствори в ней вон тот порошок и получше размешай... так,
  очень хорошо. Теперь налей в чашку немного спирта и брось туда
  кристаллик йода... они вон в том флаконе. Руками нельзя, бери кристаллик
  пинцетом... так, очень хорошо!'' Распоряжения сыпались одно за другим.
  Молодой человек исполнял все безупречно, то и дело произнося: ''Да,
  сеньора. Я понял, сеньора, одну минутку''.
  - Роза, у меня нет бинтов, - всего лишь несколько салфеток, - Ева кивнула
  головой в сторону небольшой стопки лежащих на столе салфеток, - этого не
  достаточно. Нужно немного чистых белых тряпок, которые потом можно
  было бы выбросить. Найдется что-нибудь в этом роде?
  - Простыня для этого годится?
  - Конечно, только ее придется порезать на куски.
  - Да, пожалуйста, нет проблем.
  Вскоре, принесенная Розой полотняная простыня, была разделана на
  полосы для бинтов и салфеток.
   - Ну, вот, сеньор, теперь настала ваша очередь, - сказала Ева, подходя к
  Рогалио, - рукавчик рубашки нужно закатить повыше локтя. Нет, рубашку
  снимать не обязательно.
  Роза помогла обнажить левую руку Рогалио по локоть и осторожно
  опустила ее на стол. Далее за дело принялась Ева: быстро и четко она
  протерла спиртом всю руку, затем смазала ладонь и пальцы йодом, велела
  Энрике поджечь ватку, смоченную в спирте, и опалила в синем пламени
  лезвие ножа, ножницы и пинцет. Разложив стерильный инструмент на одну
  из своих салфеток, она обратилась к Рогалио:
  - Сеньор, вам придется немного потерпеть, - сначала будет больно, зато
  потом все будет хорошо. Энрике подержит вашу руку в фиксированном
  положении.
  - Да ни к чему все это, я и сам справлюсь. Однако делайте, как считаете
  нужным, доктор!
  - Очень хорошо.
  Ева подложила под кисть больной руки несколько салфеток, завернув их
  так, что осталась лишь узкая полоска открытой ладони от основания
  большого пальца до мизинца. Затем она обвернула куском ткани лезвие
  ножа, оставив открытым лишь его кончик. Взяв нож в правую руку за
  обвернутое лезвие, как скальпель, она спокойно произнесла:
  - Энрике, станьте вот здесь, напротив меня, возьмите руку сеньора чуть
  выше запястья и осторожно прижмите к столу... вот так... хорошо! Теперь
  расслабьтесь, сеньор, и не напрягайтесь... вот та-а-к! теперь ваши
  пальчики...
  Левой рукой Ева прижала четыре пальца к столу, оставив свободным
  лишь большой, а быстрым движением правой, - вскрыла огромный нарыв.
  Рогалио, отбросив голову на спинку шезлонга, заскрипел зубами и протяжно
  застонал.
  Прошло не меньше часа, прежде чем Ева помогла ему разместить
  забинтованную руку на перевязи.
  - С этим на сегодня все, сеньор, перчатку пока надевать не нужно - рука
  должна дышать, - заявила она, явно довольная собой, - следующая перевязка
  потребуется лишь завтра утром.
  - Я вам очень благодарен, сеньора, я ваш должник, но я не люблю долго
  ходить в долгах, - произнес Рогалио, пытаясь подняться с кресла.
  - Да вы это и в голову не берите, сеньор, - заявила Ева, протестующе
  взмахнув рукой, - кроме того, вам еще нужно принять лекарство и оставаться
  в кресле еще хотя бы час.
  - Какое еще лекарство, может, хватит его мучить? - озабоченно спросила
  Роза, убирая обильную испарину со лба и шеи Рогалио. - Бедняжка!
  - Очень хорошее лекарство, - ответила Ева, открывая флакон, с крупными
  темно коричневыми шариками, - оно снимает температуру и останавливает
  лихорадку. Извольте вашу руку, сеньор!
  Рогалио подставил ладонь правой руки, на которую Ева осторожно
  вытряхнула из флакона три шарика, источавших острый запах корицы.
  - Примите это и обильно запейте водой. Энрике, передай, пожалуйста,
  воду сеньору.
  - А может ему лучше дать пальмовый сок? - спросила Роза, явно не
  желавшая оставаться сторонней наблюдательницей.
  - Нет-нет, только вода и не капли алкоголя, - возразила Ева, - иначе
  болезнь затянется надолго. Да вы не сомневайтесь, сеньор Рогалио, эти
  пилюли изготовлены моей тетушкой Эльзой по рецептам, известным еще
  инкам. Она знает в травах толк, уверяю вас. Каждый раз, когда мы с Эриком
  отправляемся надолго в сельву, она готовит нам целый флакон этого
  лекарства и оно всегда работало безупречно.
  Рогалио нехотя проглотил пилюли и поскорее запил несколькими
  глотками воды. При этом он так искривился, как будто бы проглотил паука.
  - Ну, вот и хорошо, сеньор, - сказала, улыбаясь, Ева, - теперь вам надо
  было бы прилечь, а через час-два, вы почувствуете себя гораздо лучше.
  - Спасибо, сеньора, но я лучше немного посижу в кресле, только вот
  устроюсь получше.
  Он довольно резко поднялся и перенес шезлонг подальше от стола, а Роза
  помогла поудобней его установить. Ева протерла нож спиртом и отдала его
  Розе, который та одним ловким движением вернула в ножны. Какое-то время
  Роза и Рогалио стояли рядом, и Еве вдруг в голову пришла озорная мысль:
  ''Они, наверное, и в постель залазят с оружием...''. Представив, как это
  могло бы быть, она едва не расхохоталась. Однако лукавую улыбку она
  скрыть не смогла, и Роза это заметила.
  - Я сделала что-то не так или смешно выгляжу? - спросила Роза,
  подозрительно глядя на Еву.
  - Я представила себе, как смешно выгляжу я по сравнению с тобой, Роза.
  Кстати, покажи мне место, где я могла бы умыться и привести себя в
  порядок.
  Роза какое-то время продолжала пристально смотреть на Еву, которая
  выдержала взгляд, продолжая улыбаться.
  - Хорошо, только подожди минутку.
   Роза помогла Рогалио удобней расположиться в кресле, поправила
  перевязь и, сделав пригласительный жест рукой, произнесла:
   - Пойдем!
   Она направилась в ту сторону грота, где стоял щит для метания ножей.
  Ева последовала, было за ней, но Энрике остановил ее.
  - Одну минутку, сеньора, что с этим всем делать? - спросил он, указывая
  на посуду и разбросанные по столу тряпки.
  - Посуду можешь убрать на место, а бинты и лекарства я уберу сама, -
  ответила Ева, приостанавливаясь, - то, что в ведерке, закопай где-нибудь в
  песок и поглубже.
  Роза поджидала Еву возле щита. Когда та подошла к ней, она спросила:
  - Умеешь метать ножи?
  - Не знаю, наверное, нет. Никогда не пробовала, - слукавила Ева, - а
  зачем?
  - Ты меня удивляешь. Говоришь, что месяцами бродишь по джунглям и
  горам полных опасностей, а простым надежным оружием владеть не умеешь.
  Разве ты знаешь, что может появиться из-за ближайшего куста, дерева или
  скалы? А если это смертельный враг? Несколько секунд промедлишь и
  конец! Врага нужно поражать на безопасном для себя расстоянии. Хорошо,
  если в этот момент у тебя за поясом окажется револьвер. Но револьвер может
  дать осечку, а нож - никогда! Вот посмотри.
  Роза подошла к корзине, взяла первый попавшийся под руку нож,
  отсчитала от линии щита шесть широких шагов и, круто развернувшись,
  метнула его из-за левого плеча. Бросок был настолько сильным и точным,
  что нож глубоко врезался в доску в самом центре малого круга. Быстрым
  шагом Роза подошла к щиту и, без видимых усилий, вытащила нож.
  - Ну, а теперь попробуй ты, - сказала она, протягивая Еве нож, - это же
  очень просто.
  - Нет уж, спасибо, - поспешила ответить Ева, замахав протестующе
  руками, - после того, что я только что увидела, я и пытаться, не стану. Нет,
  Роза, это не для меня.
  - Ну, как знаешь... Тогда иди сюда.
   Роза зашла за щит и указала на щель в стене, завешенную цветным
  полотнищем:
  - Это моя туалетная комната и там ты найдешь все, что нужно. Можешь
  расслабиться - для мужчин на это место наложено табу.
  Она отвернула край полотнища, и Ева увидела небольшую пещеру, тускло
  освещаемую несколькими свечами.
  - Осторожно обращайся с водой, - она бьет прямо из расселины в стене и
  очень холодна. Ну, а в остальном... ты разберешься сама. Пойду посмотрю,
  что там у них творится, будем мы сегодня ужинать или нет?
  Приветливо махнув Еве рукой, она направилась к входу в другой грот,
  куда Энрике уходил распорядиться насчет ужина и откуда он принес потом
  гору посуды. Проходя мимо кресла Рогалио, она остановилась. Откинувшись
  на покатую спинку шезлонга, Рогалио спал. Испарина, ранее покрывавшая
  его лоб и щеки, исчезла. Слегка тронутые улыбкой губы, порозовели. ''Эта
  рыжая набирает очки, - подумала Роза, внимательно всматриваясь в лицо
  Рогалио, - с ней надо быть начеку''. Мельком взглянув на сидевшего
  неподвижно в кресле и, казалось, дремавшего индейца, Роза бесшумно
  удалилась.
  Прошло не меньше часа, прежде чем Ева снова появилась в большом
  гроте. Обилие воды, ароматное мыло и горы косметики, которые Ева
  обнаружила в комнате Розы, сделали свое дело: усталости и нервного
  напряжения, как не бывало. Кроме дремавших Рогалио и Камачо в гроте
  никого не было. Ева бесшумно прошла к столу и стала укладывать свои вещи
  в рюкзак, то и дело поглядывая на Рогалио. ''Кто он и кто эти люди вообще?
  - думала она. - Неужели я действительно попала в руки главарей
  ''Пограничного батальона''?'' Имена сходятся, но мало ли одинаковых
  имен? Зато никак не сходятся образы. По молве главарь банды Переа - это
  вообще человеко-зверь конгодрило, а пресловутая Роза, его рабыня, так же
  уродлива, как и ее хозяин монстр. Об этом ей рассказывали негры с соседней
  плантации в Трес-Лагоасе. Однако у тетушки Эльзы было свое мнение на
  этот счет: ''Ну, зачем живущим в джунглях людям, золото и алмазы? Скажи
  мне, пожалуйста, - спрашивала она, хитро щуря глаза. - Но они нужны тем,
  кто живет в городских ''джунглях'', вот, что я тебе скажу!'' Конечно,
  тетушка Эльза права, - продолжала размышлять Ева, складывая лекарства и
  оставшиеся салфетки, - но, если это они, то тогда где же их люди? Я видела
  двоих бородачей у костра и еще Энрике. То, что этот молодой человек брат
  Розы, не может быть никаких сомнений, - он очень похож на нее. Но неужели
  он тоже участвует в дерзких налетах на вооруженные конвои, пароходы,
  богатые усадьбы? Но это просто невероятно. Хотя, почему бы и нет... Но,
  если это так, тогда они здесь не ради охоты и рыбалки - это их скрытая база,
  где они отсиживаются после удачного налета и готовят следующие.
  Возможно это тайный штаб ''Пограничного батальона'', о котором знают
  только доверенные люди Переа. По воле невероятного случая, я вляпалась в
  это дело. Они, очевидно, считают, что я представляю для них серьезную
  опасность. Если это так, девочка моя, то тебе нужно поскорее уносить
  отсюда ноги, но...''
  Ева закончила скатывать длинные полотняные полосы в рулончики, как
  будто готовила бинты к очередной перевязке. Она положила их на стопку
  тряпочек и снова взглянула на Рогалио. Удобно устроившись в кресле, тот
  молча наблюдал за ней. Их взгляды встретились, и Ева почувствовала, как
  ''мурашки'' побежали у нее по спине.
  - Как вы себя чувствуете, сеньор? - поспешила спросить она строгим
  голосом лечащего врача. - Мне показалось, что вы крепко спите
  - Спасибо, сеньора, чувствую я себя вполне сносно, - рука практически не
  болит. Мне кажется, что я и вовсе не спал - вы были у меня все время перед
  глазами. Кстати, вы очень похожи на доктора, который готовится к новой
  операции. У вас был очень задумчивый вид, а по губам было видно, что вы с
  кем-то спорите. О чем вы думали, если не секрет?
  - Вы очень наблюдательны, сеньор, и вы правы. Я действительно
  пыталась представить, где сейчас Эрик, что он делает. Я даже пыталась
  внушить ему, чтобы он не шел по моему следу, а вернулся на базу и ждал
  меня там. Мне нужно поскорее вернуться на базу, иначе они отправят в
  джунгли поисковую группу, а это неоправданный риск и большие потери
  времени. Мне не хотелось бы огорчать доктора Лабо. Я успею, если завтра
  же доберусь до большой реки. Могу я рассчитывать на вашу помощь,
  сеньор?
  - Я сделаю для вас все, что будет в моих силах, сеньора. Однако, как мне
  кажется, вы не совсем верно представляете, где находитесь. Эта речушка
  одна из множества безымянных, мелких притоков Параны, которые не
  обозначены, пока, ни на одной официальной карте, но зато она, пожалуй,
  самая непроходимая. Так вот, чтобы спуститься к большой реке, как вы
  говорите, такому опытному проводнику и следопыту, как Камачо, нужно, по
  крайней мере, два дня. Ну, а для других, все ее пороги, перекаты, разливы,
  ловушки просто не проходимы. Кроме меня, конечно. Обстоятельства же
  складываются так, что я не могу отправить вас с Камачо - он мне будет очень
  нужен в течение ближайшей недели. Я буду какое-то время отсутствовать.
  Но, как только вернусь, обещаю доставить вас в собственные руки доктора
  Лабо.
  - Но, сеньор, - перебила его Ева, - у вас тут много лодок, одолжите мне
  одну, и я уверяю вас, что смогу спуститься вниз без проводника. Мне не раз
  приходилось помногу миль плыть по бурным горным потокам Серра-да-
  Матикедра. Все будет в порядке, сеньор, не беспокойтесь.
  - Я верю вам, сеньора, но об этом даже и не думайте, - здесь совсем
  другое дело. Отправиться по этой реке в одиночку, значит угодить прямо в
  лапы дьяволу. Нет, сеньора, вы наша гостья и мы все несем ответственность
  за вашу безопасность. Погостите у нас недельку, я думаю, что вы
  подружитесь с Розой и Энри, а неделя пройдет быстро.
  Увлекшись, собеседники не заметили, как в грот тихо вошла Роза, и
  остановилась у прохода, прислушиваясь к разговору. Дождавшись паузы и
  сделав вид, что только что вошла, она громко произнесла:
  - О, Рогалио, ты уже проснулся! Как чувствуешь себя, дорогой?!
  - Спасибо, Роза, кажется, совсем неплохо, однако я ужасно голоден!
  - Так в чем же дело? Ужин готов, стол накрыт, прошу всех к столу.
  Камачо, хватит тебе дремать. Ева, Рогалио, пойдемте, все очень
  проголодались.
  Роза широко отвернула полотнище, закрывающее проход в соседнее
  помещение, и сделала картинный пригласительный жест.
  Это был сравнительно узкий и длинный грот с сильно покатым,
  невысоким сводом, и отвесными стенами, покрытыми множеством трещин.
  ''Оконных'' проемов не было, однако он хорошо освещался множеством
  толстых белых свечей, вставленных в трехрожковые подсвечники,
  укрепленные на стене справа от входа. Широкая расселина на левой стороне,
  ведущая на пляж прямо к костру, была плотно завешена таким же
  полотнищем, как и остальные переходы. В дальней тыльной стороне грота
  стоял огромный дощатый щит, отгораживающий, очевидно, обжитую часть
  пещеры от остальных ее лабиринтов. Перед щитом размещалась большая
  клеть из толстых бамбуковых жердей, между которыми были подвешены
  несколько гамаков, покрытых противомоскитными сетками. Посредине -
  длинный дощатый стол, за которым могло бы свободно разместиться человек
  двадцать. Вокруг стола и вдоль стен размещалось множество грубо
  сколоченных скамеек. Для ужина была накрыта только та часть стола,
  которая располагалась рядом с переходом в большой грот. В основном же
  стол был заставлен разнообразной посудой и картонными коробками.
  Предполагалось, очевидно, что основным блюдом к ужину будет
  зажаренный на вертеле поросенок, разделенный на довольно крупные куски
  и уложенный в большое металлическое блюдо. Именно он источал острый
  запах, возбуждающий аппетит. Рядом возвышалась целая гора
  свежеиспеченных пшеничных лепешек. Дальше - большие грозди бананов,
  блюдо с зелено-желтыми растрескавшимися плодами инжира, запеченная на
  углях крупная рыба, целая гора оранжевых апельсинов, кувшины с
  пальмовым соком. Все это было расставлено, разложено в беспорядке вокруг
  главного блюда - поросенка. Совершенно отдельно, на почетном месте, в
  окружении фарфоровых чашечек, стоял серебряный, высокий кофейник,
  наполненный крепким черным кофе. Его аромат, смешиваясь с запахом
  фруктов и жареного мяса, создавали в гроте дух, плохо вентилируемой,
  заваленной продуктами, кухни.
  Когда Ева вошла в грот, там было три человека: Энрике, стоявший в позе
  хозяина, встречающего гостей, и двое высоких мужчин среднего возраста. У
  них были черные, вьющиеся, волосы, немного не достигающие плеч, в меру
  отпущенные бороды, сильно загорелые лица и большие проницательные
  глаза. Одеты они были, примерно, как и Рогалио, но за поясами у них не
  было оружия.
  - Ева, - обратилась к ней Роза, беря на себя инициативу представления, -
  это сеньоры: Хуан Тэб и Мануэль Мантес, храбрые охотники и наши
  хорошие друзья. Сеньоры, - это Ева Вульф, моя подруга и... доктор. Она
  немного погостит у нас...
  - Я очень рада знакомству с вами, сеньоры, иногда мне тоже приходится
  участвовать в охоте, - поспешила включиться в разговор Ева, - только не
  женское это дело скажу я вам, сеньоры. Охота - это дело для настоящих
  мужчин.
  Хуан и Мануэль ответили ей дружным учтивым поклоном.
  -Ты только посмотри, Ева, как для тебя постарался Энри! - воскликнула
  Роза, всплеснув руками. - Фрукты, цветы... знаешь, для меня он никогда не
  собирал цветы, ты только посмотри сюда!
  Она указала на стоящий в стороне букет белых, розовых и красных цветов
  олеандра.
  - Прекрасно составленный букет, - сказала Ева, стараясь держаться как
  можно раскованнее, - мне очень нравится. Вы только посмотрите, Энрике,
  что получилось: прекрасный букет, кофейник на серебряном блюде с
  чашками, и гроздь бананов - это же натуральный натюрморт, так и просится
  на картину.
  Ева могла продолжать в этом духе и дальше - не зря же она в свои
  университетские годы довольно часто бывала в кругу богемы Сан-Паулу.
  Однако Роза прервала ее, заметив:
  - Ну, Ева, ты попала в точку. Энри готов говорить на эту тему до утра. Он
  ведь у нас художник и не удивляйся, если он выложит перед тобой целую
  гору этюдов. И знаешь, у него это неплохо получается.
  - Роза, прошу тебя, хватит об этом, - прервал ее Энрике, - я что-то не
  узнаю тебя сегодня...
  - И то правда, спохватилась Роза, - что же вы стоите, господа, - прошу
  всех к столу, а то лучшее блюдо сеньора Мануэля ''пикари на вертеле''
  совсем остынет. Камачо, позови сюда Ависпу.
  - Камачо и Ависпа будут кушать у костра, - сказал индеец, вопросительно
  посмотрев на Рогалио, - здесь много пищи, но мало воздуха.
  - Поступай, как знаешь, Камачо, - ответил Рогалио на немой вопрос
  индейца, - но мне бы хотелось услышать твое мнение на счет охоты.
  - Хорошо, когда наступит время, позовешь.
   Все стали рассаживаться за столом. Камачо взял большое блюдо,
  положил на него несколько кусков мяса, стопку лепешек и горсть инжира.
  Прихватив кувшин с пальмовым соком, он направился к выходу на берег
  озера. Когда Камачо широко отвернул в сторону полотнище, плотно
  закрывающий проход, в пещеру хлынул мощный поток свежего воздуха,
  напоенного озерной влагой. Пламя свечей заметалось из стороны в сторону,
  но не одна из них не погасла. Полотнище, закрывающее проход в большой
  грот, громко хлопнуло, как парус, внезапно принявший ветер.
  - Ох, какая благодать! - воскликнула Ева, усаживаясь за стол рядом с
  молодым человеком. - А нельзя ли на время ужина оставить дверь открытой?
  - Сейчас этого, как раз, и не стоит делать, - ответил Рогалио, усаживаясь
  на свое место у торца стола, - солнце склонилось к закату, и вся летающая, и
  кусающая ночная тварь начнет просыпаться. Через полчаса будет темно. Все
  эти твари неудержимым потоком ринутся на свет... и все, сеньора, от нас
  останутся одни скелеты. Так уж лучше пусть будет немного душновато - это
  скоро пройдет.
  - Да ладно тебе дурака валять, Рогалио, здесь действительно душно! В
  этих местах так всегда бывает перед грозой, - включился в разговор Энрике,
  живо поднимаясь из-за стола, - нет проблем, сеньора, сейчас мы устроим
  небольшую вентиляцию.
  Он подошел к ближайшему гамаку, снял с него защитную сетку и,
  направляясь к выходу, заметил:
  - Сейчас все будет в порядке, господа. Помоги мне, Мануэль, подвесить
  эту штуку.
  Наконец все дружно приступили к ужину. Стараниями Эрика перед Евой
  появилось блюдо с мясом, лепешки и целая гора фруктов. Ева была очень
  голодна и давно мечтала о куске хорошо прожаренного мяса. Она была
  готова схватить руками кусок побольше, и вцепиться в него зубами. Ева
  посмотрела на сидящего рядом Энрике, а затем на Рогалио, не поворачивая
  головы в их сторону, - те увлеченно орудовали ножами и вилками. Ей
  показалось, что до нее нет никому дела, и она принялась за еду. Минут
  десять все ели молча. Каждый, очевидно, был занят своими мыслями, - пауза
  затянулась. Еву это начало тяготить, и она решила прервать
  ''торжественное'' молчание и возобновить разговор на какую-нибудь
  банальную тему. Пока она размышляла с чего бы это начать, неожиданно ей
  на помощь пришла Роза:
   - Ну, Ева, что ты скажешь насчет этого молодого пекари, как он на твой
  вкус в исполнении Мануэля?
   - Бесподобно! Я не могу припомнить, когда в последний раз ела такое
  вкусное мясо. Как вам это удалось, сеньор Мануэль?
   - Нет ничего проще, сеньора, здесь не нужно ни кастрюлек, ни
  сковородок. Каждый охотник знает множество способов приготовления
  пищи на костре из птицы, рыбы, животных и диких плодов. Была бы только
  охота удачной.
  - Не скажи, Мануэль, не скажи, - сделав протестующий жест рукой,
  возразила Роза, - я могу в стрельбе потягаться с любым охотником и дать ему
  в этом солидную фору, но приготовить что-нибудь для еды, да еще на костре
  - это уж, извините, не для меня.
  - Ну, как же, Роза, - включился в разговор до сих пор молчавший Хуан, - а
  помнишь, как ты испекла для нас на завтрак целого крокодила?
  Все дружно рассмеялись, причем так весело и заразительно, что Ева
  смеялась со всеми вместе, не понимая в сем тут суть. Когда взрыв смеха
  затих, Ева спросила:
  - А что, собственно, сучилось, он, что, сгорел?
  Вместо ответа последовал новый взрыв хохота.
  - Роза, можно я расскажу, - спросил Хуан, весело поглядывая на Еву, -
  сеньоре Еве это будет интересно.
  - Нет уж, лучше я сама. Знаешь, Ева, тут, собственно, ничего такого и не
  было. Однажды Энри был на рыбалке и поймал крокодила. Но не то, чтобы
  уж очень большого, а крокодиленка, хотя довольно увесистого. Он очень
  сопротивлялся и, чтобы успокоить его, Энри пришлось пустить в ход весло.
  Потом он вытащил его на берег и оставил возле костра. Вот тут я и решила
  устроить мужчинам сюрприз, - испечь крокодиленка в пепле и углях
  целиком, как батат, картофель или рыбу. Пока мужчин поблизости не было, я
  отбросила в сторону головешки, разгребла целую кучу пепла и углей, и
  втащила туда уснувшего крокодила. Не успела я как следует засыпать его
  углями, как этот мерзавец встал на все четыре лапы, огрел меня по голове
  хвостом и, жалобно мяукнув, умчался в озеро. Все произошло так быстро,
  что я никак на это не смогла отреагировать, только в ушах еще долго звенело.
  Какое-то время эта забавная история весело обсуждалась со всеми
  подробностями, то и дело вызывающими смех. Ева внимательно наблюдала
  за лицами окружающих ее людей. Мануэль и Хуан были немного похожи
  друг на друга: загорелые мужественные лица, умные внимательные, немного
  усталые глаза. Несмотря на отпущенные бороды, им трудно было дать более
  сорока лет. В общем же, ничего особенного в них не было. Роза была очень
  молодой красивой женщиной. Ее правильные черты лица были подвижны и
  мгновенно отражали состояние души. За очень короткое время знакомства с
  Розой, Ева поняла, что та имеет неистовый властный характер. Наверное, она
  знает, что хочет и готова достичь цели любой ценой. Совсем другое дело
  Энрике. Этот молодой человек был очень похож на Розу внешне, но,
  очевидно, имел очень добрый покладистый характер. Он очаровательно
  улыбался, а его задумчивый мечтательный взгляд говорил о том, что он еще
  не совсем расстался с детскими грезами. Присутствие Энрике среди этих
  людей не давало Еве возможности окончательно определить свое
  положение''. Кто эти люди? - думала она, исподволь осматривая их лица, -
  Если это действительно вожди ''Пограничного батальона'', то тогда причем
  здесь Энрике? Нельзя же допустить...''. Внезапно опустилась ночь, стало
  совсем темно, но никто не спешил вставать из-за стола, и оживленный
  разговор на неисчерпаемую тему охоты, рыбалки, и путешествиям по
  джунглям продолжался.
  Каждый старался припомнить какую-нибудь забавную историю, однако
  Ева принимала в этой беседе пассивное участие, отделываясь короткими
  репликами. Она то и дело чувствовала на себе проницательные взгляды
  Рогалио, и старалась не смотреть в его сторону. Ей казалось, что вот он
  сейчас возьмет инициативу разговора в свои руки, и начнет задавать ей
  вопросы, на которые она вряд ли сможет найти сколько-нибудь
  убедительные ответы. Она знала, что такой момент наступит, и старалась
  оттянуть его возможно дальше. В этом ей помогали Мануэль и Хуан, готовые
  бесконечно рассказывать о своих охотничьих приключениях. Когда
  наступила очередная пауза, Ева спросила:
   - Сеньор Мануэль, а правда, что воротниковые пекари очень опасны?
  Говорят, что, почуяв преследование, они разворачиваются и всей стаей
  нападают на охотника, что даже пума уступает им тропу и не идет по их
  следу?
  - Знаете, сеньора, охота на диких кабанов всегда опасна. Но более
  агрессивны, все же, белогубые пекари, и я редко охочусь на них. Я
  предпочитаю охоту на оленя - это быстрый, красивый и чистый зверь. Дикую
  свинью легко добыть да потом хлопот с ней не оберешься. Как только пекари
  убита, у нее сразу же должны быть удалены пахучие железы, а чуть прозевал
  - мясо в пищу становится непригодным.
   Снова наступила пауза и Ева мысленно подталкивала рассказчиков: ''Ну,
  Мануэль, Хуан, продолжайте же!'' Однако заговорил Рогалио:
  - А знаете, друзья, ведь у сеньоры Евы есть тоже немало интересных
  историй, связанных с ее путешествиями по горам и джунглям. Охота за
  драгоценными камнями не менее опасна, чем охота на диких животных, не
  так ли, сеньора? Вы случайно встретились с Камачо на выходе ущелья
  ''Великих духов'', и мы очень рады, что вы навестили нас, но как вы попали
  туда? Вот, если вы посмотрите на очень подробную карту этого региона,
  которая лежит на столе в большом гроте, то увидите, что между вашим
  лагерем у истоков Змеиного ручья и местом вашей встречи с Камачо, не
  меньше пятнадцати миль непроходимых джунглей и скал. Камачо склонен
  думать, что без этих самых духов здесь не обошлось. В этих вопросах я,
  сеньора, материалист, хотя нахожусь в недоумении, право же! Вы уже
  сказали, что после того, как вы разбили лагерь и приступили к обследованию
  местности, начали происходить какие-то непредвиденные события. Вы уже
  рассказали, как ливень смыл у вас взрывчатку, и вам нужно было вернуться
  на базу. Так почему вы не последовали этому решению, что произошло
  дальше? Начните вот отсюда и расскажите все подробнее, если, конечно, это
  не секрет.
  - Да какой же здесь может быть секрет, сеньор? Я, право же, не знаю,
  почему вас так интересует этот мой переход с одного места на другое?
  Трудности, конечно, были... связанные в основном с землетрясением. В
  результате мы с Эриком потеряли друг друга. Он, очевидно, вернулся на
  базу, а я пошла по гребню высокой длинной скалы сначала на север, а
  потом...
   Громкий, протяжной свист, донесшийся снаружи прервал рассказ Евы,
  версию событий в котором, она нащупывала экспромтом. Рогалио резко
  поднял руку вверх, призывая к тишине.
   - К нам, кажется, пожаловали гости, - сказал он, мельком взглянув на
  Еву. - Это Камачо, он кого-то учуял...
   Секунд через двадцать, откуда-то издалека, возможно с
  противоположного берега озера, донесся ответный свист. Он был гораздо
  слабее, но по гамме звуков идентичен первому. Рогалио удовлетворенно
  кивнул головой, как бы обращаясь ко всем, спокойно заметил:
  - Это Джамиль Карлос, фельдъегерь. Я ждал его прибытия еще два дня
  назад. Сейчас узнаем, какие новости он принес и, что задержало его в пути.
   - Мало ли что может задержать путника, идущего по тропам диких
  джунглей, - заметила Роза, вертя в пальцах кофейную чашку, - Джамиль
  человек дела и не станет попусту тратить время. Однако он слишком
  самоуверен, и это не дает ему возможности правильно учитывать в своих
  действиях степень риска. Отсюда и всякие непредвиденные ситуации.
  Роза оборвала свой монолог, и кивнула головой в сторону выхода на пляж
  - оттуда доносились всплески воды, невнятный разговор, а затем и тяжелые
  шаги по скрипучему песку. Рогалио поднялся из-за стола, и все с
  любопытством смотрели на полотнище и сетку, закрывающие вход. Они
  вдруг широко распахнулись, и в гроте появился широкоплечий человек
  среднего роста. Одет он был в основном во все черное: ботфорты, брюки
  военного покроя, кожаная куртка, широкополая шляпа с отброшенной назад
  москитной сеткой, и кожаные, тонкие перчатки. Через расстегнутые борта
  короткой куртки светлым пятном выделялась серо-голубая рубашка. На
  широком поясе с медной армейской пряжкой - оружие: у левого бедра
  крепились ножны с мачете, справа - кобура с револьвером. Он, очевидно, не
  носил бороды, хотя было похоже, что и с бритвой его загорелое лицо давно
  не встречалось.
  Когда вновь прибывший появился в гроте, все мужчины приветствовали
  его радостными возгласами. Рогалио, приветливо улыбаясь, сделал несколько
  шагов на встречу.
   - Наконец-то ты прибыл, Джамиль! Я очень рад, я жду тебя уже
  несколько дней и начал беспокоиться.
  Они обменялись крепкими рукопожатиями и Джамиль, отрицательно
  покачав головой, ответил:
  - Да нет, все в порядке. Небольшая задержка в дороге. Да я вижу, Рогалио,
  у вас тут целый банкет! Камачо сказал, что у вас гости... сеньора?
  - Да, Джамиль, - это сеньора Ева Вульф, подруга Розы, геолог и очень
  хороший доктор. Сеньора, - это Джамиль Карлос Игнасио, фельдъегерь и
  наш очень хороший друг.
  Джамиль снял шляпу и, прижав правую руку к груди, поклонился дамам.
  - Рад знакомству с вами, сеньора. Рад снова видеть тебя Роза, и тебя,
  Энрике, и всех вас, друзья.
  - Ладно, Джамиль, - перебила его Роза, - дорога была трудной, ты устал и,
  очевидно, очень голоден. Так не теряй времени, садись за стол и
  присоединяйся к нам. Правда кофе уже остыл, но его можно быстро
  подогреть. Энри, пожалуйста...
  - Спасибо, Роза, спасибо и не надо ничего греть, - чашечка холодного
  кофе - это все, что мне сейчас нужно.
  Джамиль отошел в сторону, положил шляпу на свободную скамейку,
  отстегнул от пояса ножны с мачете и положил их рядом со шляпой. Потом он
  выпрямился, сделал разминочное движение плечами и подошел к Рогалио.
  - Что у тебя с рукой, ты ранен?
  - Да нет, пустяки - загнал на охоте ядовитый шип в ладонь. Но теперь,
  благодаря заботам нашего милого доктора, все прошло, - Рогалио бойко
  пошевелил пальцами, - хоть сейчас за весла.
  - Джамиль, Рогалио, да что вы топчетесь на месте? Садитесь за стол, -
  заметила Роза, беря из рук Энрике чашку кофе, - вот твой кофе, Джамиль.
  - Спасибо, Роза, ты очень любезна.
  - Маленькими глотками, не спеша, Джамиль выпил кофе, поблагодарил
  Розу и поставил чашку на край стола.
  - Все вместе за столом мы посидим потом, немного позже, дело прежде
  всего, друзья. У меня кстати, есть что доложить, Рогалио, срочно. Где у тебя
  карты?
  - Там на столе, - Рогалио кивнул головой в сторону большого грота.
  - Хорошо, пойдем туда, только нужен будет и Камачо. Так я позову его?
  Рогалио одобрительно махнул рукой и Джамиль поспешно вышел.
  Проводив его взглядом, Рогалио развел руками и извинительным тоном
  произнес:
  - Извините, друзья, дела. Но мы скоро присоединимся к вам. Энрике,
  расскажи сеньоре что-нибудь из своей жизни, - продолжил он, выразительно
  посмотрев на Еву, - покажи ей свои рисунки. Роза, пожалуйста, пойдем со
  мной, - ты мне будешь нужна.
  Роза молча вышла из-за стола и скрылась за шторой, за ней последовал и
  Рогалио.
  Большой грот едва освещался несколькими свечами в канделябрах,
  которые, которые все еще продолжали гореть. Остальные, догорев до
  основания, потухли. Роза сразу же принялась устанавливать новые свечи и,
  спустя некоторое время, в гроте стало довольно светло. Вскоре там
  появились Камачо и Джамиль, которому явно не терпелось выяснить
  создавшуюся ситуацию.
  - Черт возьми, Рогалио, Роза, откуда здесь взялась эта сеньора? -
  довольно громко произнес он. - Клянусь, что никогда раньше не видел ее
  среди наших людей. Она что, Роза, действительно твоя подруга?
  - Пока у меня нет оснований, думать иначе, - ответила спокойно Роза,
  усаживаясь в ближайшее к столу кресло, - а там посмотрим. Ну, а откуда она
  взялась? Так об этом лучше всех знает Камачо - это он привез ее сюда. Он
  нашел ее там спящей на выступе скалы.
   - Что за чушь, где это там?
   - В ущельи ''Великих Духов''!
   - Да, Джамиль, здесь скоро, очевидно, станет довольно людно, -
  включился в разговор Рогалио, - но об этом мы подробно поговорим потом,
  ну а теперь докладывай, как там идут дела?
   - На прииске накопилось много камней, которые администрация хочет
  вывезти в более безопасное место. Одной жандармерии начальство,
  очевидно, доверять не стало, - конвой будет сопровождать взвод солдат.
  Кроме того, наши люди говорят, что конвой пойдет по какому-то другому
  пути. По какому и когда никто не знает.
  - Солдаты уже на прииске?
  - Нет. Но, когда я был там, их прибытия ждали. Однако с тех пор прошло
  уже три дня. Мне кажется, Рогалио, что у нас мало времени, да это так и есть,
  ты же сам видишь!
   - Возможно, ты и прав, Джамиль, но давай разберемся во всем по
  порядку. Во-первых, о каком ''другом пути'' для конного конвоя может идти
  речь? Есть ли там сколько-либо проходимые тропы, о которых мы не знаем?
  Сейчас посмотрим...
  Рогалио подошел к столу, порылся в рулонах бумаг, сложенных там, и,
  выбрав один из них, он произнес:
  - Вот лист карты, на которой довольно точно нанесены прииск и
  единственная тропа, соединяющая его территорию с левым берегом Параны.
  Она петляет по сильно пересеченной местности и едва проходима для
  вьючных животных. Ее протяженность, примерно, пятьдесят миль и, тем не
  менее, это самая короткая дорога, ведущая от реки к алмазным приискам.
  Посмотрите сами.
  Все подошли вплотную к столу, и Рогалио подвинул канделябр так, чтобы
  карта была достаточно освещена. Какое-то время он продолжал давать
  пояснения, а потом обратился к стоявшему рядом индейцу:
  - Что ты об этом думаешь, Камачо, ты ведь хорошо знаешь те места?
  - Троп, по которым может пройти человек с мачете, Камачо знает много, -
  ответил индеец, гордо подняв голову, но дорога там одна - эта!
  - Значит, ты считаешь, дорогой Камачо, что конвой с камнями пойдет по
  этому пути, что обходных троп для вьючного конвоя нет? - вмешался в
  разговор Джамиль. - Я также так думаю. Значит, лучше всего их встретить у
  Черного каньона - там им и рота солдат не поможет.
  - Камачо не говорил, что конвой с камнями пойдет через Черное ущелье.
  Все камни прииска могут унести без лошадей, один человек. Но, скорее
  всего, пойдут три. Даже Камачо по джунглям не ходит один.
  - Так-так-так, Камачо, - произнес Рогалио, отрывая взгляд от карты и
  переводя его на индейца, - ты считаешь, что разговоры о большом
  вооруженном конвое - это не более чем блеф. Цель - направить нас по
  ложному пути, а алмазы переправить в безопасное место небольшой пешей
  группой. Но, ведь это же огромный риск! Нет, нет, вряд ли они на это пойдут.
  - Хочу тебе заметить, дорогой мой командор, что это наиболее реальный
  вариант в данном случае. Если бы я принимала решение, я поступила бы так,
  - вмешалась в разговор до сих пор молчавшая Роза. - В конце концов,
  транспортировка крупной партии алмазов - всегда большой риск.
  Совещание затягивалось. Чем больше возникало вариантов перехвата
  конвоя с алмазами, тем менее эта операция представлялась осуществимой.
  Наконец Рогалио отошел от стола и, усевшись в шезлонг, резко заявил:
  - Если, если, если!.. Какого мы черта, топчемся на месте?! Нужна точная
  дополнительная информация, Джамиль, и в кратчайшее время. Пропустим
  этот случай, второго может и не быть
  - Но у нас нет больше времени на ее получение, - возразил Джамиль,
  разводя руками, - поездки туда, сюда, переговоры с нашими людьми...
  караван уйдет из-под нашего носа, Рогалио.
  - Верно! - Рогалио снова поднялся с кресла и подошел к столу, - Но,
  никаких ''туда-сюда'' не будет. Все решим на месте. Не будем терять
  времени до утра, - выступаем через час. Камачо и Джамиль, подготовьте
  большую лодку, что в тайнике ниже водопада: оружие, боеприпасы,
  продовольствие для длительного перехода. Хуан пойдет с нами.
  - Я тоже иду с тобой, - перебила его Роза, - в лодке места хватит, а в
  работе я не бываю лишней или это уже не так?
  - Роза, здесь останешься ты, Энри, Мануэль и Ева. Постарайтесь
  подружиться с ней до нашего возвращения, мало ли что? Однако, как
  заложница, она представляет для нас большую ценность.
  - По-моему, ты ошибся, мой милый, ты хотел сказать: ''наложница''...
  - Брось дурить, Роза, и не будем терять времени. Значит сделаешь так:
  если через две недели никто из нас сюда не вернется, вы все уходите отсюда
  и возможно навсегда. С собой возьмешь только самое ценное - решишь это
  сама. Здесь полная стерилизация: все вещи, которые горят, сжечь. Посуда и
  излишнее продовольствие - в озеро, я дам соответствующее распоряжение
  Мануэлю. По Паране доберетесь до Корриетес и только там отпустите Еву,
  снабдив ее деньгами на обратный путь. Будите ждать меня в поместье
  тетушки Мариам, там я и найду вас.
  Серьезный тон и вибрирующий твердый голос, не допускающий
  возражений, гипнотически подействовал на Розу, и у нее пропала всякая
  охота спорить.
  - Хорошо, Рогалио, я все поняла, однако мне не нравятся твои
  распоряжения, но, особенно, твой тон. Ты полагаешь...
  - Я полагаю, что все будет хорошо. Однако пора браться за дело,
  пойдемте туда, друзья.
  - Я пройду здесь, - сказал Камачо, указывая на выход из пещеры, - Камачо
  и Ависпа, спустятся вниз, и будут готовить лодку.
  - Хорошо, Камачо, действуй. Примерно через час мы присоединимся к
  тебе.
  Не сказав больше ни слова, Камачо вышел из грота.
  Когда Рогалио, Роза и Джамиль вошли в малый грот, на них, казалось,
  никто не обратил внимания: Энрике и Ева оживленно обсуждали какую-то
  проблему, занимающую обоих. Мануэль и Хуан, отодвинув подальше от
  стола скамейку, вполголоса разговаривали между собой.
  - Друзья, - обратился к присутствующим Рогалио громким твердым
  голосом, - обстоятельства складываются так, что мне нужно немедленно
  отбыть по делам. Со мной пойдут Камачо, Джамиль и Хуан. Мануэль, Роза и
  Энри останутся здесь. Вам, сеньора Ева, придется погостить у нас немного,
  как только мы вернемся, я лично отвезу вас на базу доктора Лабо. Хуан,
  помоги Джамилю собрать в дорогу все необходимое.
  - Но, Рогалио, к чему такая спешка? - перебил его Энрике, поднимаясь со
  скамьи и удивленно разводя руками. - Ночь только началась, там же ничего
  не видно! Подождали хотя бы до утра. Сам же говорил, что джунгли ночью -
  это беспощадный монстр. Так зачем же так рисковать?
  - Интересы дела - прежде всего, мой мальчик. Что касается темноты, то
  Камачо видит ночью так же хорошо, как и днем. Кроме того, джунгли
  пожирают, как правило, бродяг одиночек, а нас четверо вооруженных
  мужчин. Так что не беспокойтесь, друзья, все будет в порядке.
  - Однако, сеньор, - поспешила вмешаться в разговор Ева, - вы больны и
  вам нужно три дня покоя и интенсивного лечения, это по крайней мере!
  Может возобновиться лихорадка. Ночная сырость и туманы погубят вас!
  - Благодарю вас, сеньора, за вашу заботу, но обстоятельства
  складываются так, что времени терять нельзя ни минуты. Однако даю вам
  слово, что после нашего возвращения, буду беспрекословно выполнять все
  ваши предписания.
  - Пойдем отдыхать в большой грот, Ева, - сказала Роза, беря ее за руку, -
  Рогалио знает, что надо делать, и пусть каждый занимается своим делом.
  Когда они перешли в соседнее помещение, несколько свечей в канделябре
  погасли и Роза зажгла новые. Затем она вставила в зажим треножника новый
  пучок тростника и зажгла его. Тонкая струйка прозрачного голубоватого
  дыма устремилась вверх, распространяя вокруг, тонкий аромат ладана и
  мяты.
  - Удобно устроившись в шезлонге, Ева молча наблюдала за Розой. ''Так, -
  думала она, - я пленница и они не собираются отпускать меня, во всяком
  случае, в ближайшее время. Но, зачем я им нужна? Очевидно, они готовят
  какую-то дерзкую операцию и удерживают меня, как заложницу, так на
  всякий случай. Ошибаетесь, сеньор Рогалио, я ждать не буду, - я просто
  сбегу! Дня два мне понадобится, чтобы все вокруг разведать и в этом мне
  поможет Энрике. Мне нужно завоевать его доверие, расположить к себе. Я
  пока не знаю, почему он здесь? Но, что он не причастен к разбою, так в этом
  я уверена.
  - Послушай, Ева, я знаю, о чем ты думаешь, - прервала молчание Роза,
  подвинув стоявший возле стола шезлонг поближе к креслу Евы, - сначала ты
  никак не могла понять, куда ты попала. Теперь, похоже, ты определилась и
  обдумываешь свое положение, не так ли?
   Ева несколько задержалась с ответом, так как вопрос Розы попал прямо в
  точку. Она никак не могла найти подходящий ответ. Ей даже показалось, что
  Роза читает ее мысли, и она уже хотела ответить утвердительно. Однако
  Роза, усаживаясь поудобней в кресле, снова спросила:
   - Что же ты молчишь, разве я не права?
  - Отчасти, да. Отчасти, нет. Я думала об Эрике. Уже прошло более двух
  суток, как мы потеряли друг друга. Понимаешь, Роза, я не чувствую тревоги,
  а это означает, что с ним ничего плохого не случилось, и он идет по моему
  следу. Идти по моему следу будет легко, - на тропах, где я проходила, я
  оставляла условленные знаки.
  - Какие еще знаки?
  - Из камней: стрелы, указывающие направление движения, или
  пирамидки, что означало место стоянки...
  - Ладно, Ева, об этом ты мне расскажешь как-нибудь потом и, надеюсь,
  правду. Меня лично мало интересует, как ты попала в то место, где тебя
  нашел Камачо. Он убежден, что там нет троп ни для людей, ни для зверей.
  Он даже высказал предположение, что ты появилась здесь по воле духов, в
  чем мы с Рогалио очень сомневаемся. Дело в том, что я всегда, почти
  наверняка, чувствую: говорит мне правду собеседник или врет. Однако я
  хотела бы определить наши взаимоотношения, как говорят, на ближайшую
  перспективу. Надеюсь, ты не против?
  Во время этого монолога, Роза смотрела на Еву пристальным,
  немигающим взглядом и той становилось не по себе. Поэтому она
  поторопилась ответить:
  - Ну, что ты, Роза, конечно же нет, - я обеими руками за дружеские
  отношения и доверие друг к другу. Говорю тебе об этом совершенно
  искренне!
  - Надеюсь, что так. Все равно ты врать не умеешь, и я в этом убедилась,
  когда ты начала рассказывать свою историю... про камни, например. Когда
  ты сказала, что обнаружила жилу лазуритов, и выковырнула оттуда один
  камешек, я сразу поняла, что ты блефуешь. Когда же ты демонстративно
  вынула из внешних кармашков синий камень и стекляшки, я окончательно
  убедилась, что я права, - ты готова была отдать часть, чтобы сохранить
  остальное. Почему я была в этом уверена? Да потому, что поступила точно
  так же, окажись на твоем месте. Я могла бы разобрать все твои тряпки по
  ниточке и натрясла бы кучу камней. Но я не сделала и не сделаю этого.
  Почему? На то есть две причины: во-первых, Энрике встретил тебя и привел
  сюда, как гостью и мою подругу, а это сразу расположило меня к тебе, и чем
  дальше, тем больше. Я давно хотела иметь хорошую подругу, которой можно
  было бы доверять самое сокровенное. Во-вторых, меня совершенно не
  интересуют необработанные камни, - с ними очень много хлопот.
  Исключением, пожалуй, являются алмазы. Однако если бы все твои
  кармашки были забиты ими, я не взглянула бы ни на один из них, - любой
  камень имеет цену. Любовь и дружба бесценны. Я-то это знаю точно, а что
  ты об этом думаешь, Ева, или ты считаешь, что дружба между нами не
  возможна?
  Роза говорила негромко, но твердым голосом, убежденно, не отводя
  пристального взгляда от Евы. Сначала Еве показалось, что Роза знает ее
  тайну или, по крайней мере, догадывается о ее существовании, и у нее
  мурашки забегали по спине. ''А вдруг этот доверительный разговор, -
  подумала она, - всего-навсего ловушка? Нужно быть начеку''. Но вдруг все
  изменилось, и она увидела перед собой молодую очень красивую, но
  одинокую женщину, лишенную, возможно, не только любви, но и обычной
  человеческой дружбы. В интонациях последней фразы, произнесенной Розой,
  Ева уловила тоску и мольбу. Ее сердце дрогнуло, и она рванулась навстречу
  этому зову.
  -Да что ты такое говоришь, Роза, почему же не возможна? Я буду очень
  рада нашей дружбе, очень! - воскликнула Ева, поднявшись с кресла и делая
  шаг в сторону Розы. - Я умею дружить, вот увидишь.
   Роза порывисто поднялась, и сделала несколько шагов навстречу Еве. Не
  говоря более ни слова, молодые женщины обнялись.
  - Браво, сеньоры! Я знал, что вы подружитесь, - это очень хорошо! -
  воскликнул входящий в большой грот Рогалио, в сопровождении Джамиля и
  Энрике. - Надеюсь, вы не будете скучать во время нашего отсутствия?
  Однако мы сейчас отбываем и зашли с Джамилем попрощаться с вами,
  милые дамы.
  - Я провожу вас! - воскликнула Роза, направляясь к мужчинам.
  - Нет, Роза, не нужно, - там глухая ночь, мы сейчас спустимся по тропе
  вокруг озера. Камачо и Хуан уже ждут нас возле лодки. Энрике и Мануэль
  проводят нас. Ну, Роза, прощай и до скорой встречи! - он нежно обнял, и
  расцеловал Розу.
  Попрощавшись с Розой, Рогалио подошел к Еве.
  - Как видите, сеньора, благодаря вам, я практически здоров. У вас
  волшебные руки исцелителя, Ева, - сказал он проникновенным голосом,
  целуя ей руки, - а пока прощайте и до скорой встречи.
  Джамиль простился с дамами безо всяких церемоний, как с давними
  друзьями. Затем мужчины направились к выходу, но Рогалио внезапно
  остановился и тихо произнес:
  - Послушай, Энри, не нужно нас провожать. Оставайся с сеньорами и
  хорошенько позаботься о них. Ну, прощай!
  Они пожали друг другу руки. Джамиль и Рогалио вышли из грота.
  Мануэль поджидал их у пылающего костра. Они прошли по узкому пляжу
  вправо к тому месту, где начинались джунгли, и каменистая тропа круто
  уходила вниз. Здесь они остановились, и Рогалио произнес:
  - Мануэль Дос Сантос!
  - Да, сеньор.
  - Ты помнишь все инструкции до мелочи, которые я тебе дал?
  -Да, сеньор, помню абсолютно все.
  - Еще раз, Мануэль, за безопасность женщин ты отвечаешь мне головой.
  - Да, сеньор.
  - Ну, прощай, и будь начеку.
  Они крепко пожали друг другу руки. Рогалио и Джамиль растворились в
  ночных джунглях, а Мануэль, по-военному развернувшись кругом,
  широкими шагами направился к костру. Здесь он остановился, Внимательно
  посмотрел на звездное небо и, неодобрительно, покачал головой, - звезды
  теряли яркость. Идти в пещеру ему не хотелось. Из кучи заготовленного
  хвороста, он взял несколько толстых веток кипариса и бросил их в
  потухающий костер. Фонтан искр и длинные языки оранжевого пламени
  взвились вверх. Крупные ночные бабочки, взлетающие цикады и тучи разной
  мошкары устремились к яркому золотистому пламени и, встретившись с ним,
  взрывались, хлопая и рассыпаясь быстро гаснущими искрами. Какое-то
  время Мануэль наблюдал за вихрем жизни и смерти, образовавшимся над
  костром. Губы его скривились в иронической улыбке и, покачивая головой,
  он тихо произнес: ''Как все это... глупо''. Снова подбросив в костер веток,
  он отодвинул ногой обрубок пальмового ствола подальше, и уселся на нем
  так, чтобы жар костра не жег лицо. Уставившись неподвижным взглядом на
  пляшущее пламя, Мануэль задумался...
  Время перешагнуло за полночь, а обитатели большого грота продолжали
  сидеть в креслах, сдвинув их так, чтобы удобно было вести беседу. Впрочем,
  беседу нельзя было назвать оживленной - говорил в основном Энрике.
  Пытаясь развлечь дам, он припоминал смешные истории, случившиеся ранее
  с ним или его товарищами. Однако разговор не клеился. Роза, казалось, не
  слушала его, устремив невидящий взгляд куда-то в даль. Ева изо всех сил
  старалась быть внимательной и поддерживать разговор, но глаза ее
  слипались, голова то и дело падала на грудь, она откровенно зевала. Наконец
  Роза стряхнула с себя оцепенение.
  - Энри, хватит. Тебе нужно поспать часа два, - сказала она спокойным, но
  твердым голосом, - а затем ты сменишь Мануэля. Большой костер, Энри,
  должен гореть до восхода солнца. Пока нет Хуана, ты должен будешь
  выполнять его обязанности, в том числе и дежурить у костра ночью. Не
  забудь при этом взять с собой карабин и проверить заряды
  - Что ты придумала, Роза, - почти возмущенно возразил молодой человек,
  - карабин, костер всю ночь?!
  - Для нашей же безопасности, Энри. Так делали всегда, только ты в этом
  не принимал участия, - эти обязанности выполняли, в основном, Камачо и
  Оса, однако теперь наступила твоя очередь. Хорошо бы было, чтобы у
  каждого входа в пещеры горело по большому костру.
  - Но, Роза, - попытался что-то возразить Энрике,- это же...
  Однако Роза резко оборвала его, подняв вверх правую руку:
  - Хватит! Или ты хочешь, чтобы на нас напали дикие кошки или чтобы к
  нам пожаловал сам конгодрило? Скажи Мануэлю, чтобы он разбудил тебя
  через два часа и ложись спать. Не теряй времени, Энри.
  Не говоря больше не слова, молодой человек поднялся с кресла, и не
  спеша, покинул грот.
  Какое-то время женщины сидели молча. Довольно резкое обращение
  Розы к своему брату насторожило Еву, - дремотное состояние исчезло. Она
  видела, что Роза чем-то взволнована и ей казалось, что она понимает
  причину этого волнения. Еве очень хотелось успокоить свою новую подругу,
  найти для нее добрые слова, посочувствовать, однако пауза затягивалась, и
  ей было трудно ее прервать. Наконец она произнесла:
  - Послушай, Роза, я вижу, что ты сильно взволнована, и причиной тому,
  как я полагаю, внезапный отъезд сеньора Рогалио. Ночью, через
  джунгли...Ох, как я тебя понимаю, Роза! Но, возможно, ты сильно
  преувеличиваешь опасность, - с ним ведь непревзойденный разведчик
  Камачо и верные друзья. Как я успела заметить, таким людям любые
  опасности нипочем, не так ли?
  - Да это так, спасибо.
  - Волноваться за любимого человека, когда он находится в опасности, не
  только нужно, но и грех не волноваться. Только ты не замыкайся, не уходи в
  себя. Ведь ты его любишь?
  Роза подняла голову и подозрительно посмотрела на Еву, глаза ее
  сверкнули недобрым огнем. Тихим, немного хриплым голосом она ответила:
  - А ты, что же полагаешь, что на протяжении нескольких лет я спала с
  мужчиной, не любя его и не пытая к нему нежных чувств? Хотела я бы знать,
  за кого вы принимаете меня, сеньора?!
  - Ну, зачем ты так, Роза? Я хочу тебе помочь. Расслабься и расскажи мне
  только то, что тебя больше всего беспокоит. Тетушка Эльза научила меня
  снимать стрессы в подобных случаях. Так, давай мне обе руки и повторяй за
  мной, только нужно устроиться поудобнее.
  Ева передвинула свое кресло так, чтобы сидя перед Розой, можно было
  взять ее за руки. Устроившись, она продолжила:
  - Вытяни ко мне обе руки ладонями вниз, закрой глаза и энергично
  повторяй за мной очищающие звуки ''ХЭ'' девять раз. Ну-ка, давай.
   - Не нужно, Ева, с хандрой я справлюсь сама, а вот выговориться мне,
  пожалуй, надо, здесь ты права. Только это длинная история, будешь
  слушать?
  - Конечно, очень рада буду, - с готовностью ответила Ева, отодвигая свой
  шезлонг несколько в сторону, - говори, только постарайся без эмоций, и тебе
  станет намного легче, вот увидишь.
  - Пусть так. Когда ты устанешь, скажи. Для начала замечу, что Рогалио -
  не первая моя любовь, но к этому мы вернемся несколько позже. Сейчас же
  мне придется вернуться далеко назад. Получилось так, что в нашей семье
  девчонок больше нет, я одна. Зато у меня есть три брата: два старших и вот
  Энрике - младший. С самого детства у меня не было ни кукол, ни подружек,
  зато друзей мальчишек у меня было много - братья всегда таскали меня с
  собой. В школьные годы было то же самое: я предпочитала компании
  мальчишек, а настоящих подруг у меня по-прежнему не было. Это привело к
  тому, что я безумно влюбилась в красивого соседского мальчика Герардо
  Росарио, когда мне было десять лет. Многие девчонки были в него
  влюблены, но взаимностью он ответил мне одной. За это все знавшие нас
  девчонки возненавидели меня, устраивали мне всякие пакости, следили за
  нами. Герардо был старше меня на пять лет, и разбирался в любовных делах
  лучше меня. Наша дружба крепла, а кончилось все тем, что я отдалась ему,
  когда мне едва исполнилось тринадцать лет. Мы были счастливы и
  поклялись вечно любить друг друга. Какое-то время нам удавалась скрывать
  от посторонних свои отношения, и не было нигде поблизости скрытых
  уголков, куда мы бы не забирались, чтобы предаваться любви. Мне казалось,
  что до нас никому нет дела, но я ошибалась. Оказалось, что моя любимая
  тетушка Делиа Флорес знает о нас все. Однажды, когда родителей и старших
  братьев не было дома, она уволокла меня в свою комнату и вытрясла из меня
  все мои тайны. ''Ты должна немедленно бросить эту связь, - заявила она
  тоном, не допускающим возражений, - иначе ты погубишь себя и опозоришь
  семью! Брось все это немедленно, - твое время еще не пришло''. ''Почему
  это?! И не подумаю! - протестовала я. - Герардо женится на мне, он
  поклялся!''. ''Он никогда этого не сделает, - продолжала тетушка, - даже,
  если бы и захотел''. ''Да почему же это? Он же сам мне говорил, что я самая
  красивая девушка в округе, все так говорят, ко мне все парни липнут''. ''Вот
  и найди себе настоящего жениха, а этого брось, пока не поздно''. Тут я
  совсем разоралась: ''Что ты плетешь, зачем не в свои дела суешься?! А, если
  что знаешь, так выкладывай все поскорей''! ''Хорошо, только ты одна об
  этом не знаешь. Герардо давно помолвлен с Марией Гарсия из Витории. Ее
  отец капитан дальнего плавания и, вообще, эта семья очень богата. Мы, по
  сравнению с ними - бедняки. Между семьями Гарсия и Росарио заключен
  договор. И родители Герардо скорее убьют его, чем расторгнут этот договор.
  Кроме того, Мария с родителями приезжает сюда на следующей неделе, а
  через месяц, возможно, будет свадьба здесь, в Белу-Оризонти. Плюнь на все
  это, Роза, - у тебя нет никаких шансов''.
  Я больше не стала слушать свою ''сердобольную'' тетушку и помчалась
  разыскивать Герардо. Быстро разыскав его, я набросилась на него с упреками
  и рассказала ему обо всем, что услышала от своей тетушки. Он выслушал
  меня и спокойно ответил: ''Да, Роза, это так и здесь я уже ничего не могу
  поделать, но я никогда не забуду тебя, и всегда буду тебя любить''.
  ''Негодяй! - закричала я, набрасываясь на него с кулаками. - Почему ты мне
  не сказал об этом раньше?!'' ''А что я должен был рассказывать? Я думал
  они забыли об этой дурацкой помолвке. Да ты успокойся, все образуется.
  Нам нельзя подолгу оставаться вдвоем на виду. Ну, пока...'' Он повернулся
  кругом и быстро зашагал прочь, а я глядела ему вслед и ревела, как
  последняя дура. Вдруг со мной что-то случилось: гнев и жгучая ревность
  заполнили мое сердце. ''Хорошо же, вы еще пожалеете об этом, - сказала я
  себе, собираясь с мыслями, - я отделаю эту Марию так, что ты, мой дорогой
  Герардо, сам убежишь от нее за сто миль''. Я решила пока ждать.
  Роза сделала паузу и на минуту задумалась. Ева молча наблюдала за ней,
  не решаясь задать вопросы, готовые сорваться у нее с языка. Она понимала,
  что Роза собирается с духом, прежде чем коснуться, возможно, самого
  больного места в своем недавнем прошлом. Еву заинтересовал рассказ Розы,
  и ей хотелось поскорее узнать, что же было дальше? Не прерывая паузы, она
  мысленно подгоняла ее: ''Ну, Роза, давай же продолжай!''
  ''Так вот, - начала Роза снова свой рассказ, - весь следующий день я
  сидела дома, злилась, дулась и ожидала, что вот-вот появится Герардо и
  позовет меня на прогулку. Но он не появился ни днем, ни вечером, ни утром
  следующего дня. Я всю ночь ждала условленного сигнала, но тщетно. Мне
  ужасно захотелось увидеть его немедленно, и я побежала его разыскивать.
  Вскоре я обнаружила его на полянке для игры в мяч: он о чем-то оживленно
  разговаривал с соседскими ребятами, которые встретили мое появление
  дружескими приветствиями. У нас быстро завязался общий оживленный
  разговор, и я, незаметно для других, сказала Герардо условные слова, что
  вскоре буду ждать его на нашем месте. Я была уверена, что он все понял, так
  как вскоре, сославшись на дела, ушел домой. Через какое-то время,
  расставшись с компанией, я помчалась окольными путями на условленное
  место свидания, но там никого не было. Уставившись на ствол упавшего
  дерева, я стала ждать, и мне казалось, что вот сейчас появится мой
  возлюбленный, и мы будем счастливы, как прежде. Но, час проходил за
  часом, надежда сменилась тревогой, а Герардо все не приходил. Я
  продолжала ждать, находясь в каком-то оцепенении, пока ночные птицы не
  известили о том, что время перешагнуло за полночь. В визгливом крике
  ночных пересмешников, мне вдруг послышался издевательский хохот. Это
  меня так разозлило, что я начала грызть свои кулаки. Вдруг я почувствовала,
  что мои ноги теряют опору, и я шлепнулась на траву во весь рост. Меня
  стошнило, но вместе с этим пришло и облегчение. ''Итак, Герардо, ты решил
  посмеяться надо мной, - сказала я громко в ночь, поднимаясь с влажной
  травы, - но ты, мой дорогой, скоро пожалеешь об этом''.
  Роза снова сделала паузу, стараясь устроится в кресле поудобней,
  положила голову на спинку, закрыла глаза, и продолжила рассказ:
  ''Последующие два дня я не выходила из дома, валялась на кровати и все
  думала, что же из всего этого получается, в каком я оказалась положении и,
  что же мне делать дальше? Ничего сколько-нибудь путного мне не
  приходило в голову, и я снова пошла бродить возле усадьбы Росариев, в
  надежде встретить Герардо. Вскоре я встретилась с двумя соседскими
  девчонками, которые куда-то спешили, но все же успели сообщить мне
  новость: ''А знаешь, Роза, к Герардо невеста приехала, - затарахтели они,
  перебивая друг друга, - с родителями и целой толпой гостей. Мы ее хорошо
  рассмотрели''. ''Какая она, - спросила я безразличным тоном, стараясь не
  выдавать своего волнения, - красивая?'' ''Да что ты? Худая, высокая и вся
  белая. Похоже, что ее каждый день вымачивают в молоке, да скоро сама
  увидишь''. Девчонки убежали, а я устроилась возле розария, откуда хорошо
  была видна большая поляна перед входом в дом. Мне очень хотелось
  поскорее увидеть гостью Герардо, а возможно и познакомиться с ней. ''Не
  будет же она сидеть все время дома, - думала я, - должна же она выйти
  погулять. Ладно, буду ждать''. У меня вдруг начал складываться план, как
  можно при всех напастях, свалившихся на меня, оставаться поближе к
  своему любимому. Однако моему плану не суждено было осуществиться, так
  как все вскоре полетело кувырком. Я все-таки дождалась Марию, когда та
  вышла погулять да не одна, а с мальчишкой лет шести, у которого в руках
  был большой кожаный мяч. Никого поблизости не было, и они начали гонять
  его по поляне. Я решила, что момент для знакомства самый подходящий, и
  направилась к ним. Увидев, что я иду к ним, они уставились на меня
  довольно недружелюбно. Подойдя к ним поближе, я спросила: ''Ты Мария, а
  это твой брат, как его зовут?'' ''Да, я Мария Гарсия, а это мой брат
  Бенхамин. Мы только вчера приехали в Белу-Оризонте, - живо ответила
  белокурая девушка, которая была выше меня на целую голову, - а ты кто
  такая?'' ''Я Роза Виллеанте, живу здесь рядом, - ответила я как можно
  дружелюбнее, - вон там наш дом. Ты приехала надолго?'' ''Может быть - да,
  может быть - нет, как сложатся обстоятельства. Если родители решат, что
  наша свадьба с Герардо будет здесь, то надолго, если в Витории, то уедем
  через неделю. А почему ты спрашиваешь?'' ''Да просто так... Может
  подружимся...''
  Пока мы обменивались короткими фразами, я успела рассмотреть эту,
  свалившуюся мне на голову соперницу: худенькая блондинка с едва
  обозначившимися женскими формами и волнистыми, слегка золотистыми
  волосами, отпущенными чуть ниже плеч. Овальное лицо, широкий лоб, узкие
  черные брови, загнутые дугой. Большие синие глаза с густыми длинными
  ресницами. Слегка вздернутый небольшой нос, и алые сочные губы, делали
  ее лицо довольно красивым. Вот если бы только не выдающийся вперед
  довольно широкий подбородок. По моему мнению, он перечеркнул все
  остальное, уродовал ее, и это меня несказанно радовало. Одета она была в
  белое шелковое короткое платье, и белые невысокие сапожки. Словом, она
  вся просвечивалась почти насквозь. Но что больше всего меня удивляло, так
  это то, что она одела на прогулку во дворе прекрасное жемчужное ожерелье.
  Да не что-нибудь такое для фарса, а целых три нитки. И ее синие глаза, и
  почти прозрачные золотистые волосы, и, особенно, это ожерелье, меня
  бесили, но я продолжала добродушно улыбаться. Мария же держалась
  настороженно и продолжала разговор явно неохотно. Желая как-то оживить
  его, я вдруг сказала: ''А знаешь, Мария, мы с Герардо дружим с самого
  детства, ну, как соседи разумеется, - добавила я, сообразив, что сделала
  неверный ход, - наши ведь и загородные плантации рядом''.
  Я не думала, что мои слова могли бы так повлиять на нее: она как-то вся
  напряглась, а ее синие глаза засверкали ревнивым гневом: ''Возможно, так и
  было, - заявила она неожиданно грубым голосом, - а теперь не будет! И,
  вообще, держись от Герардо подальше, а то сильно пожалеешь''. Мне
  безумно захотелось пустить в ход кулаки и проучить ее за грубость.
  Благодаря братьям, я умела постоять за себя, но это не входило в мои планы,
  и я снова сдержала себя. Возможно, мне следовало повернуться и уйти, но я
  сделала новую попытку наладить добрые отношения. Мы стояли лицами
  друг к другу на расстоянии вытянутой руки. Жемчужное ожерелье оказалось
  чуть ли не перед самым моим носом, и я решила воспользоваться этим,
  чтобы возобновить разговор, как мне казалось, на совершенно безобидную
  тему. ''Какой у тебя прекрасный жемчуг, Мария, мне еще никогда не
  доводилось видеть такой, - сказала я, делая шаг вперед и протягивая руку к
  ожерелью, чтобы потрогать жемчужину, - дай примерить, ну, хотя бы одну
  ниточку''. ''Ты, что же, совсем дура? - зашипела она в ответ, отталкивая
  меня обоими руками, - Уходи прочь, цыганка!''
  Толчок был настолько сильным, что я попятилась, зацепилась каблуками
  за траву и стала падать навзничь. Чтобы удержаться, я машинально
  схватилась за ее платье и ожерелье, увлекая Марию за собой. Нитки лопнули,
  не выдержав рывка, жемчуг рассыпался по свежескошенной траве. А мы,
  сцепились в яростной схватке, катались по ней, пытаясь, друг друга оседлать.
  Эта хилая на вид девчонка оказалась очень сильной и я никак не могла
  справиться с ней. Напротив, она успела исцарапать мне шею, и вцепиться
  мне зубами в ухо, как вампир. Пытаясь оторваться, я схватила ее за волосы
  обоими руками и почувствовала, как ногти моей правой руки, острые, как
  иголки, вонзились ей в лоб и проникли до самой кости. По моей руке и лицу
  Марии потекла кровь, но это не остановило нас.
  Мальчик, наблюдавший молча за нашей схваткой, увидев кровь, вдруг
  начал орать, как сумасшедший. Из дома выбежали люди и замерли на месте,
  не понимая, что же такое здесь происходит. Наконец нас разняли и все
  ужаснулись: наша одежда была разорвана, испачкана травой и кровью. У
  меня с прокушенного уха сочилась кровь, а со лба Марии свисал
  окровавленный клочок кожи. Среди суетившихся во дворе людей, Герардо не
  было. Мать Герардо, крепко схватила меня за руку и поволокла домой. Из
  рук в руки, она передала меня моим родителям и изложила суть дела: ''Во
  всем виновата ваша Роза, - заявила она в заключение, - она напала на невесту
  Герардо из зависти, пыталась ограбить ее и отнять у нее жемчуг''. Мои
  родители уладили дело тем, что пообещали примерно наказать меня. Они так
  и сделали, велев мне три дня не выходить из дома. Я не очень сильно была
  этим огорчена, так как могла убежать из дома в любой момент, если не через
  двери, так через окно. Однако я отложила это до вечера, заперлась у себя в
  комнате, улеглась на кровать и старалась понять: где Герардо и почему он не
  появился вместе со всеми во дворе, когда мы подрались с Марией?
  ''Возможно, - думала я, - его тогда не было дома, а возможно он боялся, что я
  расскажу всем о нашей любви''. Тогда мне казалось, что он обязательно
  придет ночью на наше любимое место встреч, чтобы объясниться или, по
  крайней мере, проститься со мной. Мне почему-то казалось тогда, что наша
  разлука вынужденной и непродолжительной.
  К вечеру погода испортилась: подул сильный ветер, начался ливень.
  Однако это меня только обрадовало, - лучших условий, чем скверная погода,
  для тайных встреч нет.
  Две ночи подряд, я прождала его напрасно, - он не явился, и это сводило
  меня с ума. Тогда я решила как-нибудь выманить его из дома, и подключить
  к этому тетушку Делию. Я нашла ее в цветнике, - она что-то там подстригала
  большими ножницами. Выслушав меня, она сокрушенно покачала головой.
  ''Кого вызвать, девочка моя?! - воскликнула она, усаживаясь на скамейку. -
  Герардо, Мария, и ее родители уехали вчера в Виторию и, очевидно,
  навсегда''. ''Как уехал? Уехал, даже не простившись со мной? - возмущалась
  я, - Этого не может быть!'' ''Так оно и есть, Роза, я тебя предупреждала, -
  продолжала спокойно тетушка, - так оно и вышло. А, зачем ему с тобой
  прощаться или вообще видеться, кто ты ему? У Герардо теперь есть богатая
  невеста Мария, которая через неделю станет ему законной женой, вот тебе и
  весь роман''. ''Как кто я такая? Мы не только дружили столько лет, мы
  любили друг друга. Он постоянно клялся, что любит меня, что женится на
  мне! - продолжала я бурно возмущаться, чувствуя, что ко мне подступает
  дурнота. - Ведь клялся же, Делиа, понимаешь ли ты это?'' ''Понимаю, -
  спокойно ответила тетушка, - ну и что из этого? Только ты успокойся и не
  доводи себя до истерики. Клялся, клялся... подумаешь! Тебе пора знать,
  Роза, чтобы овладеть женщиной, мужчина готов давать любые клятвы,
  только это обычная ложь, вот и все''. ''Нет, тетушка, со мной так этот номер
  не пройдет, - перебила я ее, - он клялся мне именем своей матери, - значит,
  он клятвопреступник. Он бросил меня, как паршивую собаку, значит он
  предатель дважды. Я бы простила ему, если бы он пришел и сказал: ''Роза, я
  больше тебя не люблю''. Да, простила бы. Но предательства - никогда. Я
  убью их!'' Я хотела убежать в свою комнату, но Долиа остановила меня:
  ''Вот что, Роза, выбрось из головы всю эту дурь, и хорошо выспись. У меня
  появилась хорошая идея, и завтра мы обсудим ее. А теперь иди и будь
  умницей''.
  Я пошла в свою комнату, заперлась, чтобы мне никто не мешал думать.
  Сравнивая наши отношения с Герардо в далеком прошлом, и события
  последних дней я, наконец, поняла, что он обманывал меня и предавал уже
  давно. Просто я этого не замечала, веря в искренность его клятв. Это ввергло
  меня в дикую ярость''.
  Роза поднялась с кресла и, заложив большие пальцы обеих рук за пояс
  возле пряжки, стала быстро ходить взад и вперёд по гроту. Ева поняла, что
  своим рассказом Роза разбередила старые раны и теперь снова остро
  переживает прежние обиды. Наконец она остановилась возле Евы и
  продолжила: ''Ночью, когда в доме все улеглись, я тихо пробралась в
  комнату, где хранились ружья и другое охотничье снаряжение отца и братьев
  и взяла один из охотничьих ножей. Потом я вернулась в свою комнату,
  открыла окно и выбралась наружу. Затем я проскользнула в павильон
  садовника, где мы с Герардо встречались по ночам и поклялась кровью
  своей, что отомщу за обиду и предательство и убью его! Вот, посмотри, -
  Роза показала шрам на ладони у основания большого пальца. - Затем я
  вернулась тем же путём в свою комнату. Тут я вспомнила, что не прокалила,
  как это полагалось, лезвие ножа на свече и у меня сразу заболела кисть руки.
  Я точно не знала, что в этом случае нужно делать: кровь на ладони запеклась,
  пальцы слипались, кое-где я уже успела запачкать одежду. Нужно было
  привести всё это в порядок, и я потихоньку пробралась на кухню. Вымыв
  руки, я взяла попавшуюся мне под руки салфетку, смочила ее белым вином,
  приложила к ранке, и обмотала кисть, - мне сразу стало легче. Вернувшись к
  себе в комнату, я бросилась в постель, и сразу же заснула. Я не поднялась к
  завтраку и проспала бы, наверное, целый день, если бы, обеспокоенная моим
  отсутствием тетушка, не отправилась меня искать. Когда она меня разбудила,
  я чувствовала себя вполне сносно: рука не болела, напряжение и усталость
  прошли. Я хотела рассказать ей всё, но она махнула рукой и спокойно
  заявила: ''Не нужно. Ты лучше послушай, что я тебе скажу''. Целый час она
  прорабатывала меня, а я сидела на кровати, поджав под себя ноги,
  внимательно слушала ее, и думала: ''Милая Делиа, ты безусловно во всём
  права, но я всё равно его убью''. Наконец она решительно заявила: ''Теперь,
  Роза, приведи себя в порядок, плотно позавтракай и собирайся в дорогу - мы
  уезжаем''. Это было для меня так неожиданно, что я мигом слетела с
  кровати. ''Куда уезжаем, зачем, кто это ''мы''? - засыпала я ее вопросами. -
  Что ты надумала, Делиа?'' ''Мы - это ты и я. С родителями я уже всё
  согласовала. Поедем мы в Боливию, в Санта-Крус, или в Аргентину, в
  Корриентас - по твоему выбору. И там, и там, у нас много родственников,
  которых я давно хотела проведать, да и с тобой они будут рады
  познакомиться. Они покинули эти места, когда ты еще была маленьким
  ребенком. Только ты имей в виду, что Санта-Крус очень далеко, и ехать туда
  нужно по железной дороге. Корриентес тоже далеко, но туда нужно ехать, в
  основном, по реке на пароходе. Прекрасные места, один водопад Игуасу чего
  стоит! Я бы на твоем месте, Роза, выбрала бы этот вариант''. Мне тогда было
  все равно куда ехать, и все же я, почему-то, выбрала Корриентес. Однако мне
  было непонятно: почему и так срочно мы должны отправляться в столь
  дальнее путешествие? Тетушка даже разозлилась на меня, когда я спросила
  ее об этом. ''Да ты уж совсем рассуждаешь, как мало дитя, - ответила она в
  сердцах, - что же тут непонятного? Во-первых, тебе, чтобы не трепать
  постоянно нервы, нужно сменить обстановку да и на мир посмотреть. Во-
  вторых, тебе нужно познакомиться с родными дядюшками, очень богатыми
  сеньорами. И кто знает, может быть, от этой поездки будет зависеть твоя
  дальнейшая судьба. И, наконец, ты что же забыла, что разодрала Марии лоб
  и у нее на всю жизнь останется шрам, а это уже - уродство? Так вот, у нее
  есть братья и родные, и двоюродные, которые непременно, я думаю, захотят
  отплатить тебе тем же. Это, пожалуй, главное, Роза, почему тебе нужно
  уехать хотя бы на время''. Последний довод показался мне тогда совершенно
  нелепым, но я не стала спорить, и через два дня мы с моей любимой
  тетушкой Делией Флорес отправились в Аргентину.
  Роза прервала свой рассказ, и какое-то время стояла молча, устремив
  взгляд куда-то вдаль. Затем она подошла к своему шезлонгу, уселась,
  забросив ногу за ногу, откинула голову на спинку кресла. Пауза затягивалась,
  но Ева не решалась прервать ее, хотя ей очень хотелось задать вопрос: ''Ну, а
  дальше, Роза, что было дальше? С сеньором Рогалио ты познакомилась в
  Аргентине?''
  Яркие вспышки молний то и дело озаряли грот, выгоняя тени из углов и
  расщелин. Порывы ветра ослабли, но монотонный шум ливня то и дело
  прерывался отдаленными раскатами грома, - буря обходила озеро стороной.
  Еве вдруг четко представились люди, пробивавшиеся по реке через
  непроходимую сельву, застигнутые бурей. Ей стало страшно, и она
  встряхнула головой, чтобы отогнать видение.
  - Не переживай, Ева, буря в джунглях - это пустяк по сравнению с теми
  опасностями, которые поджидают их впереди, - громко сказала Роза,
  интуитивно почувствовав настроение Евы, - однако я продолжу, если не
  возражаешь? Я не стану утомлять тебя рассказом о том, как мы с тетушкой
  добрались до Корриентес, - продолжила она, получив радостное одобрение
  Евы. Однако сразу же хочу отметить, что встретили нас там очень хорошо.
  Оказалось, что у меня там много родственников: два дядюшки по лини отца,
  и один по линии матери Сантяго Луильер, самый молодой, красивый, и
  самый богатый из всех наших родственников за границей. Вот у него мы с
  тетушкой и остановились. У него был единственный сын, мой кузен,
  Альберто. Он был старше меня на четыре года и отдыхал дома, после
  окончания университета в Буэнос-Айресе, где получил специальность
  горного инженера. Мы с Альберто сразу подружились, и он взял меня в
  общество своих многочисленных друзей. Я быстро вписалась в их круг и
  стала ''оттаивать''. У дядюшки Яго каждое воскресенье собирались друзья,
  включая и молодежь. Однажды среди гостей я увидела красивого молодого
  мужчину в военной форме, которого раньше не видела. Он что-то увлеченно
  рассказывал, собравшейся вокруг него группе мужчин. В нем было что-то
  такое, что привлекло мое внимание. ''Кто этот молодой мужчина в военной
  форме? - спросила я у Альберто. - По-моему, он здесь впервые''. ''А-а... это
  майор Рогалио Фернандос Бенавидес, пограничник, хороший и давний друг
  отца. Знаешь, Роза, это человек необычной силы и отваги, гроза
  контрабандистов всех мастей, которые произносят его имя шепотом. Словом,
  человек-легенда, но сейчас он не у дел, - вышел в отставку. Говорят, что он
  очень богат, но у него нет ни собственной виллы, ни усадьбы. Майор
  бразилец откуда-то из Юго-Восточных штатов: то ли из Аракажу, то ли из
  Масейо, точно не знаю. Зато точно знаю, что он убежденный холостяк, и
  живет здесь у родственников''.
  Пока Альберто рассказывал мне про майора, я внимательно наблюдала за
  этим человеком. Очевидно, почувствовав мой взгляд, он несколько раз
  взглянул в мою сторону, а встретившись со мной взглядом, приветливо
  махнул мне рукой. Он показался мне очень интересным человеком, и я
  попросила Альберто познакомить нас. ''Да пожалуйста, Роза, охотно
  согл?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? л
  меня в сторону подальше от гостей и прямо заявил: ''Роза, я не умею давать
  клятвы и особенно в любви, но я человек слова. Ты мне очень нравишься, и я
  хочу, чтобы ты была моей. Завтра я отправляюсь в путешествие в Боливию.
  Поехали со мной, Роза, и я сделаю тебя самой богатой женщиной Бразилии,
  вот в этом я тебе клянусь! Я ожидала от него все, что угодно, но не прямого
  предложения стать его любовницей. Однако у меня хватило ума не падать в
  обморок, и не закатывать истерику, - я решила начать игру. Выдержав паузу,
  я ответила: ''Сеньор, вы мне тоже очень нравитесь, и кажется мне, что я
  начинаю в вас влюбляться, но не столько же, чтобы пуститься с вами в бега в
  качестве любовницы. Нет, сеньор, это невозможно, - семья проклянет меня.
  Но если вы хотите сделать меня верной спутницей своей жизни, я согласна.
  Только сначала попросите моей руки у тетушки Делиа и у дядюшки Яго. Ну,
  помолвка и все такое, иначе мое бегство с вами, сеньор, навлечет на них
  позор''. ''Роза, перебил меня Рогалио, - я тебя очень хорошо понимаю, но у
  меня нет сейчас времени на все эти церемонии, потерпи немного. Кроме того,
  никакого бегства из дома, как ты говоришь, не будет, - мы поедем
  путешествовать большой компанией под моим командованием до Санта-
  Крус. Твоя тетушка очень обрадовалась такой возможности навестить своих
  родственников в Боливии. Твой дядя и мой друг Сантяго тоже согласен
  отпустить вас под моей охраной. С нами еще поедут соседи со своей
  дочерью, так что тебе не будет скучно в дороге''. ''Хорошо, - сказала я, - это
  меняет дело, сеньор, но прежде чем сказать ''да'', я лично должна спросить
  разрешения на поездку у своих родственников. Подождите немного, я скоро
  вернусь''. Я побежала разыскивать тетушку. ''Верно, - сказала она, - завтра
  мы уезжаем. Я просто не успела сказать тебе об этом. И, пожалуйста, не
  капризничай, - другой возможности безопасно добраться до Санта-Крус у нас
  не будет'' Тогда я разыскала дядюшку Яго, чтобы узнать его мнение по
  этому поводу. ''Конечно поезжай, - заявил он без тени сомнения, - ты молода
  и путешествие тебе не повредит. А за вашу с Делией безопасность майор
  поручился своей головой''. Теперь мне оставалось поговорить с Альберто.
  Если бы кузен сказал, что путешествие в сопровождении Рогалио
  небезопасно, я бы сказала ''нет''. ''Мне очень жаль, Роза, что ты так быстро
  покидаешь нас, - сказал он, нежно обнимая меня, - возвращайся поскорее. Я
  бы с удовольствием поехал с тобой, но мне нужно сопровождать отца в
  Лиму, - там у него накопилось много дел. Месяца через два я буду свободен и
  весь к твоим услугам. Что касается твоей поездки в сопровождении Рогалио,
  то тут, по-моему, нет причин для беспокойства, - майор человек, на которого
  можно положиться. Однако, если с тобой или с тетушкой Делией что-нибудь
  случится, отец открутит ему голову. Так что, Роза, путешествуй спокойно''.
  Так, как будто сговорившись, все мои родственники передали меня в руки
  Рогалио. На следующий день после полудня вся наша компания, веселая,
  возбужденная, мчалась на северо-запад по железной дороге в классном
  вагоне поезда дальнего следования.
  Несмотря на то, что мы прибыли в Санта-Крус совершенно неожиданно
  для родственников, нас очень хорошо встретили. Особо искреннее радушие
  проявила совсем еще не старая бабушка Долорес Мария Виллианте. Именно
  в ее усадьбе мы и остановились. Оказалось, что бабушка хорошо знакома с
  Рогалио. Как мне показалось, она обрадовалась встрече с ним больше, чем с
  нами. Передав ей письма и подарки от родственников из Корриентес и,
  сославшись на множество неотложных дел, он покинул усадьбу. Прощаясь со
  мной, Рогалио сказал: ''Роза, я вернусь дней через десять, - отдыхай и ни о
  чем не беспокойся''. Во время всего нашего путешествия Рогалио вел себя по
  отношению ко мне и тетушки исключительно корректно, и я почувствовала,
  что привязываюсь к нему.
  В окружении бабушки было много людей, но не было молодежи. Все
  занимались своим делом и жили по строгому распорядку дня. На завтрак,
  обед и ужин собирались по удару колокола, висевшего на перекладине перед
  входом в дом. Никто не имел права опаздывать, а если такое случалось, то
  поднималась целая буря. И все же нам с Делией, как почетным гостям, было
  предоставлено множество преимуществ: верховые лошади и прекрасный
  кабриолет для прогулок по городу и его окраинам. Вот тут-то и появился
  сеньор Мануэль Сантос, который был обязан сопровождать нас с тетушкой
  повсюду. Представляя его нам, бабушка сказала: ''Мануэль прекрасно знает
  местность на много миль вокруг. Он хороший охотник и следопыт, храбр и
  ловок, как ягуар. Кроме того, он наш родственник и вы можете положиться
  на него, как на меня. Не бродите по усадьбе как лунатики, а садитесь на
  коней и в горы на охоту. Мануэль знает места, где водятся не только дикие
  козы, но и драгоценные камни''. Затем она повела меня в свою спальню и,
  указывая на серебряную статуэтку всадника в латах, торжественно заявила:
  ''Смотри, Роза, внимательно смотри, - это наш далекий предок, командир
  первого отряда конквистадоров Фернандо Писарро, высадившейся на берег
  Тихого океана как раз там, где сейчас находится столица Перу Лима. Его
  отряд имел всего 177 отважных воинов, 27 верховых лошадей и две пушки.
  Против него выступила многочисленная армия инков, и он обратил их в
  бегство. Он шел к своей цели по трупам своих врагов, потоки золота, серебра
  и драгоценных камней не остановили его, и великая империя инков пала. В
  библиотеке ты найдешь, - продолжала она, - два фолианта с
  жизнеописаниями Писарро. Прочти их внимательно, Роза, и ты найдешь там
  много поучительного для себя''. Все это меня мало интересовало, но чтобы
  угодить бабушке, я тут же отправилась в библиотеку. Безо всякого труда я
  нашла огромные рукописные книги, написанные крупными буквами на
  старом испанском, с множеством иллюстраций. Там описывались события,
  произошедшие в Южной Америке в период с 1532 по 1535 годы. Все
  происходило так давно, что я махнула на все это рукой. Я уже хотела
  положить книги на место, как вдруг мне на глаза попалась интересная строка:
  ''... и все-таки индейцам удалось спрятать от Святой конквисты горы золота,
  серебра и драгоценных камней. Тщательные поиски не дали пока
  результатов. Ищите и найдете''. Я несколько раз прочла эти строки, и у меня
  вдруг мелькнула мысль: ''А ни эти ли сокровища имел в виду Рогалио, когда
  обещал сделать меня самой богатой женщиной Бразилии? Ну, что ж, если это
  так, то я пойду искать эти сокровища хоть на край света''.
   После первой же верховой прогулки, тетушка Делиа запротестовала:
  ''Нет, Роза, это не для меня. Катайся верхом с Мануэлем. А лучше буду
  отдыхать дома. У меня все так болит, как будто меня поколотили палками''.
  Охота меня не интересовала, и мы с Мануэлем уехали далеко в горы искать
  драгоценные камни. День проходил за днем, а нам ничего ценного не
  попадалось. Только один раз в ущелье, на отмели быстрого ручья, мне
  удалось найти два восьмигранных красных камешка. Мануэль сказал, что это
  гранаты - вот и все.
  Прошла только неделя, а тетушка Делиа затосковала и стала уговаривать
  меня вернуться домой. ''Хватит, Роза, погостили и довольно, нужно и честь
  знать. Ты очень увлеклась охотой за камнями, но из этого все равно нет
  никакого толка, - нам пора домой, собирайся''. ''Но еще не прошло десяти
  дней, - возражала я, - ведь мы обещали сеньору Рогалио, что будем ждать его
  десять дней''. ''Я ничего ему не обещала, - возмущалась она, - это ты ему
  что-то там обещала. Брось все это, поехали домой!'' Наконец мы условились,
  что если Рогалио не появится в условленное время, то мы на следующий день
  уедем. Тетушка успокоилась и стала собираться в дорогу.
  Рогалио не появился в назначенный срок, и мы собрались уезжать на
  следующий день. Бабушка Долорес снабдила нас всем необходимым в
  дорогу и в присутствии Мануэля объявила, что он будет сопровождать нас до
  Белу-Оризонти, и может оставаться с нами столько, сколько в этом будет
  необходимость. ''Он сам назвался сопровождать тебя, - сказала она,
  похлопывая Мануэля по плечу, - будь справедлива к нему, и лучшей защиты
  и охраны ты не сыщешь''. Я была очень благодарна бабушке за такую
  трогательную заботу. Мне было очень неудобно перед Мануэлем, но
  отказаться от его услуг я не могла, - нам предстояла долгая и небезопасная
  дорога. Триста пятьдесят миль до границы с Бразилией, по единственной в
  этом регионе Боливии железной дороге, которая была чрезмерно
  перегружена. Мы едва пробрались к своим местам в почти полностью
  забитом людьми и вещами вагоне. Места наши были уже заняты, и Мануэлю
  пришлось немало потрудиться, чтобы освободить их.
  Наконец-то наше путешествие домой началось. Поезд шел медленно,
  часто останавливался, и Мануэль сказал, что мы прибудем в Корумбо только
  вечером следующего дня. Это пограничный горд, где нам предстояла
  пересадка на бразильский поезд Корумба - Сан-Паулу. Я махнула на все
  рукой, смирилась со всеми неудобствами, однако мысль о Рогалио не
  выходила у меня из головы: ''Так, - думала я, - этот тоже трепач, предпочел
  улизнуть еще до того, а я ведь, дура, поверила ему. Мне так хотелось стать
  самой ?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? на,
  - смотри туда, в конец вагона''. Я подняла глаза и чуть не вскрикнула от
  радости, - к нам пробирался Рогалио. Увидев, что мы его заметили, он
  приветливо помахал нам рукой. Одет он был новенький штатский костюм с
  сомбреро за плечами. В руках у него был небольшой кожаный саквояж,
  который он держал над собой, пробираясь по переполненному людьми
  вагону. Он был не один, - за ним следовал молодой, очень красивый сеньор,
  который был одет примерно так же, как Рогалио и с таким же саквояжем.
  Когда они, наконец, добрались до нас, Рогалио, весело улыбаясь, произнес:
  ''Вот и мы, друзья! Надеюсь, что у вас все в порядке? Очень рад''. Потом он
  представил нам своего спутника: ''Это Джамиль Карлос Игнатио, мой
  коллега, помощник и лучший друг''. Потом он представил всех нас, и мы
  познакомились. Я забыла сказать, что на скамейке как раз напротив нас,
  расположились два молодых самбо огромного роста и с отвратительными
  бандитскими рожами. Они нагло пялились на меня и все время
  перешептывались между собой. Это сильно раздражало меня, но я старалась
  сдерживаться, боясь, что Мануэль ввяжется с ними в драку. Теперь ситуация
  изменилась, и я ломала голову, как получше устроить наших мужчин.
  Однако я была очень удивлена, когда все устроилось само по себе: оба
  громилы исчезли, как только появились Рогалио и Джамиль, освободив для
  них места.
  От Корумба до Сан-Паулу мы ехали в классном вагоне, что было уже
  само по себе чудом. По приезде в Сан-Паулу, мы расположились на вилле
  друга Рогалио, его бывшего командира. Вот тут-то и произошло несколько
  фатальных для меня событий: во-первых, тетушка Делиа должна была
  вернуться домой в Белу-Оризонти в сопровождении Мануэля, но без меня.
  Сначала она яростно возражала, но роскошный золотой перстень с крупным
  бриллиантом, подаренный ей Рогалио, дорогие подарки для моих родителей
  и братьев, убедили ее в том, что со мной будет все в порядке. Она взяла слово
  с Рогалио, что он никогда не будет обижать меня, и мы расстались с ней все в
  слезах. ''Ты знаешь, Роза, - зашептала она мне на ухо, перед самым
  отправлением поезда, - я не знаю, как буду отчитываться за тебя перед
  твоими родителями, и знаешь, что я придумала? Я сажу им, что ты выходишь
  замуж за сеньора Рогалио Бенавидес, не возражаешь?'' ''Говори, что хочешь,
  - ответила я, - и прощай, Делиа!''
  Во-вторых, Рогалио в престижном банке Бразилии открыл на меня счет,
  на который положил сто тысяч реалов. Хорошо, что Делиа догадалась
  оставить мне все мои документы. ''Эти деньги - первый вклад в твое
  будущее, Роза, - заявил он, вручая мне документы и чековую книжку, - но ты
  можешь расходовать их по собственному усмотрению''. Этот подарок меня
  так потряс, что я чуть не лишилась дара речи. Когда же я отошла от шока и
  поняла, что эти деньги реальность, и принадлежат они мне, мне вдруг
  расхотелось их тратить. А ведь несколько часов тому назад, я метала о
  драгоценных украшениях и нарядах.
  В-третьих, я узнала от Рогалио, что он, майор в отставке Рогалио
  Фернандес Бенавидес, и грозный предводитель ''Пограничного батальона'',
  являются одним и тем же лицом. Если бы я узнала об этом, когда гостила в
  Корриентес у дядюшки Яго, моя жизнь потекла бы совсем по другому руслу.
  Признание Рогалио, что он и есть Переа, о ''подвигах'' которого
  рассказывают не только в Бразилии, но и за ее пределами, не возымело на
  меня никакого отрицательного воздействия. Я поняла, что полюбила этого
  человека, а остальное уже не имело никакого значения. Но это еще не все: с
  этого момента я становилась гражданкой Аргентины из Росарио Розой
  Сильвия Спорисио. Рогалио вручил мне паспорт с бессрочными визами,
  дающими мне право пребывать в Бразилии и Боливии баз ограничения места
  и времени. Эта игра мне начинала нравиться.
  И, наконец, еще одно испытание свалилось на меня в этот день: ''Знаешь,
  Роза, сегодня близкий друг нашего хозяина дон Роберто Карлос, дает
  большой обед в честь дня рождения своей жены. Нам нужно быть там
  обязательно, - мы приглашены, - заявил весело улыбаясь и потирая руки
  Рогалио, - я представлю тебя, как кузину из Аргентины, направляющуюся в
  Белу-Оризонти погостить у родственников. Заодно, ты хочешь хорошенько
  познакомиться с Сан-Паулу и Рио. Это легенда, а все остальное - продукт
  твоей фантазии''. ''Как же я могу, Рогалио?! - воскликнула я, протестующе
  замахав руками. - У меня ведь для такого приема нет ни наряда, ни
  соответствующих украшений, твои друзья примут меня за замарашку''. ''А
  тебе ничего такого в данном случае и не надо. Ты ведь путешествуешь, не
  так ли? Для того же, чтобы появиться в свете путешествующей красавицей у
  тебя все есть. Один очень хороший ювелир мне сказал: ''Бриллиант чистой
  воды не следует оправлять в золото, - от этого он многое теряет''. Ты будешь
  иметь большой успех в обществе, Роза, - продолжал Рогалио, - за мужчин, во
  всяком случае, я тебе ручаюсь.
  Роскошная вилла дона Роберто Карлос де Беновидас, располагалась на
  северо-восточной окраине Сан-Паулу, утопающей в экзотической
  растительности. Мы прибыли на виллу задолго до начала обеда, но прием
  был в разгаре, и гости продолжали прибывать. Хозяин и хозяйка встретили
  нас весьма приветливо, но после взаимных приветствий и поздравлений,
  оставили нас на попечение остальных гостей. Дамы, молодые и не очень, не
  пригласили меня в свой круг, и я осталась с Рогалио среди группы мужчин,
  которые, как я поняла, хорошо знали его. Если мужчины то и дело подходили
  к нам с приветствиями и осыпали меня комплиментами, то женщины
  держались несколько в стороне, и наблюдали за нами исподволь. Зато я
  пожирала их глазами безо всякого стеснения. Не столько их самих, сколько
  сверкавшие на них украшения: золото, жемчуг, бриллианты. Все это висело
  на них, как на манекенах ювелирного магазина: аляповато, тяжело,
  безвкусно. У меня вдруг мелькнула неожиданная мысль: ''А сколько все это
  может стоить?'' Я тогда понятия не имела, как это можно определить, но
  интуитивно почувствовала, что все мое богатство по сравнению с этим, -
  просто гроши. Заметив, что они произвели на меня сильное впечатление,
  дамы перестали обращать на меня внимание. Возле нас с Рогалио собралась
  группа мужчин человек восемь. Мне показалось, что они знали его еще по
  службе, так как обращались к нему просто по званию - майор. Они что-то
  оживленно обсуждали, но я мало этим интересовалась и продолжала с
  любопытством рассматривать зал и гостей. Но вот к нам подошел немолодой
  сеньор с газетой в руках. Поздоровавшись со всеми и отвесив мне поклон, он
  обратился к Рогалио: ''Рад вас видеть, майор, вы, наверное, единственный
  человек, который может это прокомментировать, - и он указал на газету, - что
  вы об этом думаете?'' ''Охотно, сеньор Перейра, - ответил шутливым тоном
  Рогалио, - только я не знаю, что вы имеете в виду'' ''Как не знаете? -
  удивился наш новый собеседник. - Да об этом только и говорят, -
  потрясающая новость! Несколько дней тому назад в Боливии ограбили
  конвой, перевозивший крупную партию алмазов, при очень странных
  обстоятельствах: проходя через узкое ущелье в десяти милях на северо-
  восток от Санта-Крус, все люди конвоя, двенадцать человек вооруженной
  охраны и шесть человек представителей алмазной компании, вдруг
  почувствовали сильное недомогание. Они вынуждены были остановиться, и
  спешится на короткий привал, что категорически запрещено, не так ли?
  Вскоре они впали в беспамятство, короче говоря, мертвецки уснули. А когда
  пришли в себя, то обнаружили, что три человека из охраны и вся партия
  алмазов исчезли. Стоимость исчезнувших камней так велика, что
  обозреватель не осмеливается опубликовать ее. Зато официальные
  представители властей поспешили обвинить в этом разбое горных индейцев,
  которые промышляют этим в тех районах. Предполагают также, что трое
  вооруженных охранников взяты в плен. Возможно, их уже нет в живых. Так
  что вы по этому поводу думаете, майор?'' ''Ну, а что же тут думать, сеньор
  Перейра? Вы так хорошо изложили суть дела, что остается лишь признать, -
  газета права, - ответил Рогалио, весело улыбаясь, - а от этих каналий всего
  можно ожидать''. Воодушевленный тем, что его слушают, сеньор Перейра
  продолжал: ''Хорошо, что это случилось не у нас, сеньоры, слава Богу, что у
  нас не грабят поезда и прииски. Ведь правительство все время убеждает нас в
  том, что наши границы с сопредельными странами непроницаемы для
  контрабандистов и летучих банд, так ли это, майор, ведь вы пограничник?''
  ''Так оно и было, сеньор, когда я служил, - ответил Рогалио, принимая
  серьезный вид, - но теперь я в отставке!'' Все в нашей группе приняли шутку
  Рогалио и весело рассмеялись. Наконец тема была исчерпана, и сеньор
  Перейра отправился искать других слушателей, с которыми можно было бы
  поделиться ''свежими'' новостями. Я практически не принимала участия в
  беседе мужчин и слушала их в пол уха, но новости сеньора Перейра меня
  заинтересовали, и я вдруг все поняла.
  Гости перестали прибывать, время приближалось к застолью, и все с
  нетерпением поглядывали в сторону столовой. Я полагала, что женщины
  вообще забыли о моем присутствии, но оказалось, что это совсем не так. Две
  молодые дамы все ?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? ,
  но, очевидно, я ошиблась в нем'' Вторая ответила: ''Так это же его
  путешествующая кузина из Аргентины, и нужно отдать ей справедливость, -
  она очень мила'' ''Кузина, говоришь? Ну, как бы не так! - ответила первая,
  громко хихикнув. - Может быть, ты еще скажешь, что она красива? Ха-ха-ха!
  Где твои глаза, Сара? Она же примитивна, - одна эта роза в ее волосах чего
  стоит''. Дальше они отошли от меня настолько, что я уже не слышала их.
  Однако и этого мне было достаточно, - я вся кипела, едва сдерживаясь, чтобы
  не вцепиться в одну из обвешанных бриллиантами ''красавиц''. Но
  окончательно они достали меня за обеденным столом. Столовая огромна,
  мест полно, и все же за стол гостей рассаживала сама хозяйка. И тут я
  поняла, что увешанные драгоценностями красотки не хотят занимать места
  за столом, рядом со мной. Это меня ужасно разозлило.
  Наконец-то все уселись на свои места: я - справа от Рогалио, справа от
  меня - пара молодоженов, с которыми я даже не успела познакомиться, а
  слева от Рогалио - солидная дама, украшения которой выглядели весьма
  скромно. Оказалось, что они давно знакомы, и между ними завязался
  оживленный разговор: ''О, майор, вы давно не появлялись в свете, -
  произнесла она высоким звонким голосом, - где это вы пропадали?''
  ''Служба, сеньора, все время съедала служба, - ответил Рогалио, устраиваясь
  поудобней. - Кроме того, от ближайшей границы до Сан-Паулу не менее
  пятисот миль. Путешествие, требующее немало времени, и не всегда
  доступное для человека, находящегося на службе''. ''Но я слышала, -
  продолжала дама, - что вы вышли в отставку, не так ли? Не одобряю, майор,
  ведь на военной службе вы могли сделать прекрасную карьеру! Нет, не
  одобряю, майор. Ну, а чем вы займетесь теперь?'' Рогалио ответил не
  задумываясь: ''Мы с кузиной уезжаем в Испанию, в Гранаду. Роза очень
  хочет посетить места, где были замки и земли наших далеких предков. Год-
  два поживем в Испании, а потом вернемся сюда. Впрочем, там будет видно''.
  ''Знаете, сеньор Рогалио, ваша кузина, - просто прелесть, девушка
  удивительной красоты. В ней я вижу саму себя, в молодости я была точно
  такой же''. Это были первые добрые слова, которые я услышала от женщины
  в этот вечер.
  Обед продолжался недолго, но гости не расходились, гуляние только
  начиналось. Я опять оказалась в компании мужчин и чувствовала себя
  вполне уютно. Однако я никак не могла понять, почему женщины не хотят
  принять меня в свой круг? Я все время ломала себе голову над этим. Наконец
  Рогалио шепнул мне: ''Роза, нам пора уходить, - мы достигли всего, что было
  нужно''. Гостеприимным хозяевам и любопытным гостям наш внезапный
  уход Рогалио прокомментировал так: ''У нас мало времени на сборы,
  господа, через два дня мы уезжаем в Европу''. Покидая ''общество'', я
  твердила, как заклинание: ''Нет, я не прощаюсь с вами, красавицы, я вернусь,
  когда вы меньше всего будете меня ждать и, - горе вам!''
  Когда мы вернулись в усадьбу, Рогалио спросил: ''Как тебе, Роза, все это
  понравилось? Я специально хотел показать тебе, что это общество стоит''.
  ''Я думаю, сеньор, что все ''это'' стоит очень дорого, только я не знаю
  сколько, - ответила я, догадываясь к чему клонит Рогалио, - однако это меня
  мало интересует. Ты лучше скажи, почему они отвергли меня?'' ''Так это же
  проще простого: ты ведь, очевидно заметила, что там собрались признанные
  обществом звезды. Они мгновенно поняли, что ты лучше и красивее их, а
  значит, станешь сверхзвездой и затмишь их сияние, вот и все!'' Я не стала
  спрашивать Рогалио, поедем ли мы в Европу. Я поняла - это ход. Нам нужно
  было засвидетельствовать свое исчезновение. Я хотела спросить Рогалио, что
  мы будем делать дальше, однако он опередил меня: ''Завтра мы уедем в Рио.
  Там, очевидно, нас уже ждут Джамиль и Мануэль. Вот там и решим, что
  делать дальше. Я так полагаю, что пора сбить спесь с наших особо алчных
  магнатов, и изрядно пощипать алмазных баронов. Нужно кое-что изменить в
  пограничном рэкете. Словом, там решим''.
  Роза какое-то время молчала, закрыв глаза и застыв неподвижно в кресле
  - столь длинный рассказ явно утомил ее. Минуту спустя, желая, очевидно,
  подвести черту, она продолжала: ''С тех пор, Ева, прошли годы. Теперь я
  одна из самых богатых женщин в Бразилии да и за ее пределами. Рогалио
  тоже очень богат, однако у каждого из нас свои деньги. Никто не сможет
  унаследовать деньги другого, в случае гибели одного из нас. Это дает
  определенные гарантии во взаимных отношениях, - ты понимаешь, о чем я
  говорю? Я люблю и знаю, что любима, но счастлива ли я? Иногда мне
  кажется, что да. Но в основном все это представляется мне, как затянувшийся
  кошмарный сон, и я с нетерпением жду пробуждения. Когда мне приходит на
  память какое-нибудь яркое событие в моей жизни, то я теряюсь в догадках,
  было ли это на самом деле или это обрывки полузабытого сна. Тогда я
  достаю свой ларец, в котором храню разные безделушки, подаренные мне
  Рогалио в разное время. Это сразу возвращает меня в реальный мир: ''Нет -
  это не сон, - говорю я себе, - это реальность. Смотри, Роза, ты все это
  можешь пощупать''. Тебе это может показаться смешным, Ева, но я повсюду
  таскаю эту шкатулку с собой. Одну минутку, я сейчас тебе ее покажу''.
  Роза проворно поднялась с кресла и направилась за полог своей постели.
  Через пару минут она принесла небольшой ларец, изготовленный из дорогого
  черного дерева. В центре крышки, - небольшая серебряная пластина с
  короткой арабской надписью. Она небрежно поставила ларец на стол и,
  сделав пригласительный жест рукой, произнесла:
  - Иди посмотри, Ева, я думаю, что кое-что из этого тебе понравится.
   Ева поднялась с кресла, подошла к столу и стала с любопытством
  рассматривать ларец, поблескивавший полировкой.
  - Прекрасная работа, - произнесла она, не скрывая восхищения, - мне
  никогда не приходилось видеть ничего подобного!
  - Пожалуйста, открой.
  - Я знаю, что не смогу, Роза, такие вещи имеют секретные замки, верно
  ведь?
  - Верно, а теперь смотри!
  Роза нажала тремя пальцами пластину и подняла руку вверх. Пластина
  приподнялась, и она отодвинула ее в сторону до щелчка. Крышка медленно
  бесшумно открылась. Ларец почти доверху был заполнен драгоценными
  украшениями. Роза не стала разбирать их, поочередно вынимая из ларца. Она
  взяла его в обе руки и высыпала все содержимое на стол. Ожерелья, кулоны,
  перстни, браслеты, глухо звякая и недовольно шурша, расползлись по столу.
  Освещенное колеблющимся пламенем свечей, все это сверкало и
  переливалось всеми цветами радуги. Ева не удержалась от возгласа восторга
  и удивления.
  -А-а, ты удивлена количеством и разнообразием этих вещей, - заметила
  спокойно Роза, - но это пустяк. Ты лучше посмотри, как сделана каждая
  вещь.
  Она достала наугад из кучи драгоценностей бриллиантовое ожерелье и
  протянула его Еве:
  - Вот, например, это. Примерь!
  Ева прижала обе руки к груди и сделала шаг назад. В ее глазах вспыхнул
  испуг.
  - Да ты не бойся, - сказала Роза, грустно улыбаясь, - все эти вещи
  абсолютно чистые. К ним прикасались только руки ювелира, Рогалио и мои.
  Я даже никогда не одевала их, - мое время носить их еще не пришло. Вот с
  чем я не расстаюсь, так вот с этим браслетом, который однажды подарили
  мне братья.
  И Роза указала на скромный серебряный браслет на ее левой руке.
  - К сожалению, родители не баловали меня драгоценными украшениями, -
  продолжила она, кладя ожерелье в общую кучу. Может быть - это и к
  лучшему, так как у меня нет страсти ни к золоту, ни к камням. Правда,
  некоторые из этих украшений, где много камней, я люблю держать в руках, -
  они помогают мне думать, успокаивают.
  Среди груды сверкающих камней, основу которых составляли
  бриллианты, опытный взгляд Евы различил множество других: аквамарины,
  рубины, изумруды.
  - Да, Роза, камни обладают мощной и благодатной силой, если они
  соответствуют твоему созвездию, и только тогда. В противном случае, они
  могут сильно навредить, - заметила Ева, пытаясь разглядеть камни, не беря
  их в руки, - а ты кто, Роза?
  - Я Роза Сильвия Виллеанте из Белу-Оризонти. Это совершенно точно. Я
  же тебе уже говорила об этом.
  - Да, я о другом - под каким знаком Зодиака ты родилась?
  - Я родилась 5 ноября 1893 года. Под каким знаком? Понятия не имею. А
  зачем мне это знать?
  - Роза, ты - Скорпион! И об этом ты должна хорошо помнить. Золото не
  твой металл. Твой металл - сталь. Твои камни: аквамарин, рубин, топаз,
  малахит... Даже простой малахитовый кулон может быть тебе сильным
  талисманом.
  - Ты хочешь сказать, что алмазы мне ни к чему?
  - Нет, я этого не скажу. Только алмазы, независимо от размеров, формы и
  воды, к тебе нейтральны.
  Роза взглянула на кучу своих драгоценностей и, выражая сомнение,
  покачала головой. Лукаво улыбаясь, она вернулась в кресло. Ева последовала
  за ней.
  - Знаешь, Роза, вот что я хочу тебе сказать, пока не забыла, - сказала она,
  усаживаясь в своем кресле, - твоя планета - Плутон, символ - скорпион, твой
  цветок не роза, а хризантема тёмно-красного цвета, и ещё: не принимай
  ответственных решений по понедельникам и пятницам, они будут ошибочны.
  Ну вот, кажется, и всё.
  - Спасибо, Ева, я постараюсь всё это запомнить.
  ?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? рар
  до?
  Роза вскочила с кресла, как будто ее ужалила ядовитая змея.
  - Простила!? - воскликнула она, сделав несколько шагов вперед. -
  Карамба! Он испортил мне жизнь! Я поклялась, что убью его и я сделаю это!
   Она выхватила из-за пояса нож и начала наносить им удары по воздуху
  впереди себя.
  - Я вырву из него сердце и растопчу! Растопчу!
  Теперь она принялась бешено топтать сердце воображаемого врага.
  - Ну вот, скорпион показывает свое жало, - сказала спокойно Ева,
  поднимаясь с кресла и направляясь к Розе, - успокойся, девочка, не доводи
  себя до истерики.
  Она обняла Розу и крепко прижала к своей груди, не обращая внимания
  на обнаженный нож, зажатый в ее руке. Не выпуская Розу из объятий, Ева
  продолжала:
  - Это было так давно, Роза, выброси все это из головы, - ты ничего
  подобного не сделаешь.
  - Почему? - спросила Роза, удивленно глядя не Еву. - Я поклялась!
  - Ну, на то есть несколько причин: во-первых, ты продолжаешь любить
  Герардо, во-вторых, твоя клятва не имеет никакой силы, так как это просто
  детская забава, и, наконец, в-третьих, ты скорпион, но у тебя влюбчивое
  доброе сердце, которое ожесточилось под влиянием обстоятельств. Они
  давят на тебя, как тяжелый каменный пресс. Однако я полагаю, Роза, что ты
  теперь в силах все изменить к лучшему.
  Опустив голову, Роза слушала Еву, держа все еще обнаженный нож в
  руке. Затем, привычным движением она вложила его в ножны. Минуты две
  она стояла в задумчивости.
  - До рассвета осталось часа два, не больше, - произнесла она тихо,
  возвращаясь в кресло, - и нам пора спать. Но есть один вопрос, который мне
  нужно обсудить с тобой сейчас, - на завтра его откладывать нельзя. Ты
  можешь продержаться еще часик?
  - Конечно, Роза, давай поговорим, выспаться можно и днем.
  Роза никак не отреагировала на концовку реплики Евы, и они опять
  устроились в креслах. Какое-то время Роза молчала, собираясь, очевидно с
  мыслями. Затем твердым голосом решительно произнесла:
  - Возникла проблема, Ева, которою необходимо решить сейчас - завтра,
  возможно, будет поздно. Сейчас ты все поймешь. Раньше грозного
  командира ''Пограничного батальона'' Переа, знали только трое его самых
  близких друзей: Джамиль, Хуан и тетушка Мариам - родная тетка Рогалио.
  Индейцы не в счет. Затем в число доверенных людей вошли Мануэль и я. Как
  сказал тогда Рогалио: ''Переа теряет ореол неизвестности и таинственности -
  это очень плохо!'' Теперь по совершенно неестественной случайности
  появляешься ты, и как раз в тот момент, когда ''Пограничный батальон''
  проводит последнюю, грандиозную операцию. После этого Переа и его
  батальон исчезнут навсегда. Рогалио поклялся мне в этом. Как только Камачо
  привез тебя сюда, сразу возник вопрос, что с тобой делать?
  - Погоди, Роза, ты не сказала, что я должна сделать, на что решиться
  именно сейчас, и почему это нужно сделать так срочно?
  - Потому, что с восходом солнца Мануэль будет постоянно следить за
  тобой, и бегство будет невозможно. Он не ослушается Рогалио. Если ты
  решишься на это сейчас, то я помогу тебе, у нас очень мало времени, -
  решайся.
  - Я готова, Роза, но Камачо говорил...
  - К черту индейца, и слушай меня внимательно: у нас с Энри ниже
  водопада в тайнике спрятана лодка, - очень прочная трехместная индейская
  пирога. О ее существовании, кроме нас, знает только Мануэль. Она безо
  всяких усилий проходит по мелким перекатам и узким бурным протокам. Мы
  с Энри и Мануэлем спускались на ней вниз до большой реки и поднимались
  вверх. Подняться вверх ты сама не сможешь, спустится вниз - да. Держись
  все время ближе к правому берегу, и она сама доставит тебя на место. Только
  веди ее все время носом вперед, иначе на сильном течении она может
  опрокинуться. В лодке найдешь сетки, одеяла, карабин и патроны, пакет с
  галетами, мачете и фляги с родниковой водой. Только ты проверь ее на
  пригодность, ведь мы с Энри набирали ее давно. Воду будешь брать только
  из лиан...
  - Роза, дорогая, я все это знаю, но как я найду в темноте тайник?
  - Я провожу тебя и усажу в лодку, а дальше ты уж сама, сейчас я принесу
  тебе надежный нож. Твой забрать у Осы я забыла. И вот еще что, - выбери
  себе на память любое украшение из этой кучи...
  - Ну, как же можно, Роза, это же тебе подарил сеньор Рогалио в знак
  любви. Нет, нет, ничего не возьму, я и так никогда тебя не забуду.
  - Ладно, не будем терять драгоценного времени, я сейчас вернусь.
  - Роза быстро направилась в сторону своего полога и вскоре вернулась,
  неся в руках небольшой охотничий нож в ножнах и огромный не
  разрушенный кристалл горного хрусталя.
  - Я думаю, что тебе эта стекляшка понравится. Я сама нашла ее, когда мы
  с Энри лазали по скалам возле водопада. Возьми ее, - тебе она пригодиться, а
  мне ни к чему. Ну, давай поторопимся, а то проснется стража.
  - Ты думаешь, они спят?
  - А ты думаешь, сидят под ливнем? Сейчас я проверю и захвачу что-
  нибудь, съестного на дорогу.
  Больше они не разговаривали. Роза осторожно прошла в столовую, а Ева
  стала поспешно укладывать свои вещи в рюкзак. Покончив с этим делом, она
  тщательно приладила к поясу ножны с ножом, и проверила, как свободно
  выходит клинок из ножен. В гроте неслышно появилась Роза с огромной
  гроздью бананов и еще чем-то, завернутым в полотенце.
  - На первое время тебе хватит, - сказала она тихо, указывая кивком
  головы на бананы и сверток, - а в лодке еще галеты... Мануэль и Энри спят в
  гамаках. Теперь они будут дрыхнуть, пока я их не разбужу. Ну, кажется, все?
  Ева взяла рюкзак и набросила обе лямки на одно плечо, но Роза вдруг
  остановила ее:
  - Нет, постой, а плащи?
  Она положила на стол бананы и сверток, и направилась к стене, где на
  примитивной вешалке висело много различной одежды. Выбрав два
  дождевика с капюшонами, Роза возвратилась к столу.
  - Одевайся и застегивайся на все пуговицы, - мы будем спускаться по
  очень узкой тропе.
  Они быстро облачились в непромокаемые одежды, и Ева забросила за
  спину рюкзак, продев под лямки обе руки. Потом она потянулась за гроздью
  бананов, но Роза остановила ее:
  - Нет-нет, возьми сверток - это понесу я. Ну, вперед!
  Они осторожно выбрались из пещеры и остановились, привыкая к
  полутьме. На небе, почти неподвижно, висели серо-бурые тучи. Они нависли
  над озером так низко, что, казалось, до них можно было дотянуться рукой.
  Ливень прекратился, перейдя в редкий моросящий дождь. Буря, еще недавно
  свирепо бушевавшая над озером, медленно уходила на север, откуда
  доносились глухие раскаты грома. Глаза молодых женщин быстро привыкли
  к сумеркам, и они стали хорошо различать ближайшую перспективу. Но
  прежде чем двинуться в путь, Роза тихо заметила:
  - Я так и знала, что мы что-то забыли. Посмотри, в карманах должны быть
  перчатки. Без них мы не сможем спуститься вниз, - там очень много колючих
  лиан.
  Перчатки оказались на месте, и возвращаться за ними в грот не пришлось.
  Наконец, Роза сказала:
  - Ну, пошли, скоро взойдет солнце. Иди за мной шаг в шаг, и не далее,
  чем на вытянутую руку.
  - Иду, - без промедления ответила Ева, - я хорошо все вижу вокруг.
  Пройдя метров двадцать по пляжу, и обойдя погасший костер, женщины
  решительно углубились в джунгли. Роза смело и уверено спускалась к реке
  по каменистой, скрытой растительностью тропе, ориентируясь по длинным
  бамбуковым жердям, предусмотрительно уложенным Мануэлем. Ева
  старалась не отставать, но часто скользила и хваталась свободной рукой за
  ветви кустарника и лианы, чтобы не упасть. Вскоре они оказались на берегу
  неширокой, но бурной реки. Слева монотонно шумел водопад. На камнях, у
  самой воды, лежала большая лодка, перевернутая вверх килем.
  - Эта? - спросила Ева, указывая на лодку.
  - Нет, не эта. Эту мы с тобой и с места не сдвинем. Только ты не подходи
  к ней близко, - поспешила предупредить Роза, - под ней, наверное, скопились
  змеи. И, вообще, когда будешь проплывать под ветвями деревьев,
  распростертых над водой, или прижиматься вплотную к берегу, будь
  особенно осторожна, - этих гадов здесь не перечесть.
  Ева сняла с плеч рюкзак и положила его на плоский камень, торчавший
  среди кустов. На него же положили сверток с едой и гроздь бананов. Ева
  показалось, что стало гораздо светлее, - она хорошо видела
  противоположный берег и ветки деревьев, плывущие по течению реки.
  Внимательно осмотревшись вокруг, она не заметила каких либо признаков
  наличия второй лодки.
  - Похоже, что твой тайник, Роза, находится где-то не здесь. Я что-то не
  вижу, где можно было бы здесь спрятать лодку.
  - Ошибаешься, он не более десяти шагов от тебя, но не будем терять
  время.
   Роза подобрала с берега несколько камней и начала бросать их в кусты
  рядом с камнем, на котором лежали вещи. Затем она осторожно отогнула в
  сторону ветки ближнего куста и вытащила оттуда небольшой бамбуковый
  шест. Сделав несколько шагов в сторону, она начала хлестать им по
  верхушкам соседних кустов, стараясь создавать как можно больше шума,
  Затем она передала шест Еве.
  - Поколоти и ты немного. Лодка там, но прежде нужно выгнать оттуда
  змей и скорпионов. Мануэль так всегда делает.
  Наконец они вытащили лодку из тайника. Ее верх был закрыт
  брезентовым покрывалом и тщательно зашнурован вдоль бортов, носа
  ?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? в
  природе что-то произошло: все время моросящий дождь вдруг внезапно
  прекратился, как будто небесный садовник отвел лейку в сторону. Несмотря
  на низко висящие тяжелые тучи, небо начало светлеть. Над джунглями
  поднималось солнце, начинался новый день.
  - Ну, вот и все, Ева, пора прощаться, - сказала Роза, порывисто обнимая
  ее, - мне очень не хочется расставаться с тобой. Я успела привязаться к
  тебе... но так складываются обстоятельства.
  - Прощай, Роза, береги себя и будь счастлива, произнесла Ева
  растроганным голосом, мне тоже не хочется расставаться с тобой, но мы еще
  встретимся, и будем дружить. Приезжай к нам в Трес-Лагоас, спроси любого
  на пристани об Альфреде Зингер, и тебе укажут наш дом. Приезжай с
  Энрике... Я всегда буду помнить о вас.
  - Спасибо, Ева, я обязательно найду тебя, скоро все качественно
  изменится. Однако садись в лодку и а путь, а то, как бы за нами не началась
  погоня. Садись поудобней, я столкну лодку на воду.
  Ева не заставила себя долго просить. Она проворно влезла в лодку, заняла
  кормовое сидение и взяла в руки весло. Роза подошла к носу лодки, но Ева
  остановила ее:
  - Постой, Роза, а как я верну тебе лодку? Может спрятать ее где-нибудь в
  тайнике внизу, тогда скажи где?
  - Нет, Ева, она мне больше не нужна. Никто из нас сюда больше никогда
  не вернется, - Рогалио приказал Мануэлю взорвать пещеры. Через неделю-
  две с этим будет покончено.
  Роза налегла на нос лодки, и та легко сошла на воду. Быстрое течение
  подхватило ее и стало относить на середину реки.
  - Прощай, Ева! - крикнула Роза, маша высоко поднятой рукой.
  - Прощай, Роза, обними и поцелуй за меня Энрике, береги его!
   Роза что-то кричала в ответ, маша обеими руками, но Ева ничего не
  могла разобрать - увлекаемая быстрым течением реки, лодка скрылась в
  джунглях.
  
  
  НАДЕЖДА УМИРАЕТ ПОСЛЕДНЕЙ
  
   Эрик понял, что зажат скалами в узкой щели, по которой он едва
  пробирался правым боком вперед. Всего несколько маленьких шажков, и он
  вырвется из каменного плена. Темно. Он едва различает сдавливающие его
  скалы. Вытянув правую руку вперед, ему удается нащупать кромку скалы, -
  дальше черная пустота, от которой веет прохладой. Скала продолжала
  сжимать левое плечо и колено левой ноги - дальше черная пустота, боль
  нарастала. Превозмогая боль, Эрик уперся обеими ногами в карниз, и
  рванулся из щели в пустоту. Падая, он вскрикнул от ужаса и боли,
  пронизавшей всё тело...
  Какое-то время Эрик лежал на спине с закрытыми глазами, приходя в
  себя после кошмарного сна. Острая боль во всем левом боку, терзавшая его
  даже во сне, стала стихать, но скованность, охватившая всё тело, не
  проходила. Он с трудом открыл глаза и стал осматриваться, даже не пытаясь
  приподнять голову. То, что он находится в большой палатке, он понял сразу,
  но как он в неё попал и кому она принадлежит, - вспомнить никак не мог. В
  палатке было светло, а через окошки, закрытые противомоскитной сеткой,
  поступал свежий воздух, напоенный речной прохладой. Стараясь не делать
  резких движений, Эрик повернулся на правый бок, и приподнялся, опираясь
  на локоть. У изголовья полевой раскладушки, на которой он лежал, он
  увидел стопку аккуратно сложенной одежды защитного цвета и коричневые
  болотные сапоги. Нетрудно было догадаться, что одежда предназначалась
  ему. ''Так. Понятно. Ну, а где же моя одежда? - произнёс он вполголоса, едва
  ворочая языком. - Что, собственно, здесь произошло?'' Спустив ноги вниз, он
  осторожно принял сидячее положение. Одеяло соскользнуло с плеч, открыв
  ожоги на его мускулистом загорелом теле. Какое-то время Эрик с
  удивлением и любопытством смотрел на обожжённые плечо, руку, бедро и
  вдруг... всё вспомнил. ''Ева! Как долго я здесь лежу?! Алмазы! - воскликнул
  он, вскакивая с постели и делая два шага вперёд. - Ну, скорее, скорее же!''
  Резкая боль в бедре и ступне остановили его. Он громко вскрикнул и, волоча
  ногу, вернулся к своей постели. Осторожно, не сгибая ноги, он опустился на
  койку и, стараясь как можно бодрее и громче, крикнул: ''Эй! Там, где же вы
  все!''
  Входные полотнища палатки распахнулись и в неё вошёл Бернардо, а за
  ним и доктор Лабо.
  - Добрый день, молодой человек,- произнёс он, улыбаясь и с
  любопытством рассматривая обнажённого Эрика, сидящего на койке с
  вытянутой вперёд ногой, - ну что ж, на первый взгляд, вид у вас очень даже
  неплохой. Однако как вы себя чувствуете, есть боли в плече, бедре, ступне?
   - Да, док, боли. Небольшие, - спохватился Эрик, сообразив, что
  жаловаться на болезнь ему никак нельзя. - Я помню, сеньор - молния. Но это,
  по-моему, уже почти прошло. Я здоров, сеньор.
  - Не нужно пудрить мне мозги, сеньор Эрик, однако ложитесь на правый
  бок, я осмотрю ваши ожоги, и будем лечиться дальше.
  - Эрик, стараясь не стонать, улёгся на постель, как ему велел Бернардо.
  Тот, улыбаясь и одобрительно кивая головой, обращаясь к доктору Лабо,
  произнёс:
  - Вот видишь, Хосе, я же говорил тебе, что наш друг Эрик часа через два-
  три поднимется с постели сам, а дня через два-три - полностью выздоровеет.
  Однако Вы, сеньор Эрик, должны строго выполнять все мои предписания,
  иначе - всё это может затянуться надолго.
  - Как я мог сомневаться в этом? Ничуть, - ответил доктор Лабо, до сих
  пор не принимавший участия в разговоре. - Только сможем ли мы оставить
  сеньора Эрика на попечение Виктора? Нам пора выступать...
  - Какое попечение, каких два дня, куда выступать? - перебил доктора
  Лабо Эрик. - Там, в обвалившейся пещере Ева! Ей нужна немедленная
  помощь: нужна взрывчатка, шнур и детонаторы. Всего пять шашек динамита
  и немного продовольствия на первое время. Но главное - взрывчатка. Я
  достаточно здоров, чтобы справиться с этим, доктор Лабо, прошу вас! Я
  оплачу все Ваши убытки.
  Эрик попытался подняться с постели, но Бернардо остановил его,
  придержав рукой.
  - Спокойно, молодой человек, спокойно. Не доводите себя до истерики и
  приступа горячки. Сейчас мы сделаем всё необходимое для лечения и
  постараемся, решить возникшие проблемы в лучшем виде. Не суетитесь, -
  это не сократит неизбежных потерь времени. Ложитесь на спину поудобней,
  вот так.
  Бернардо начал тщательно осматривать притихшего Эрика, который
  минуту спустя, спросил:
  - Разговаривать мне можно, док?
  - Конечно, только тихо и без эмоций.
  - Где моя одежда?
  - Вы прибыли к нам, сеньор, безо всякой одежды, можно сказать, а то, что
  от нее осталось, Вик разложил на камнях возле костра, чтобы сжечь, когда
  подсохнет. Вы сможете, это сделать сами, сеньор, когда пожелаете.
  - А снаряжение и оружие, документы?
  - Ну, на этот счёт будьте спокойны - всё, что молния оставила
  нетронутым, Вик сложил вон в том углу. А вот ружье, вернее то, что от него
  осталось, Вам нужно хранить, как семейную реликвию - оно спасло Вам
  жизнь, сработав в последний раз в качестве громоотвода. Знаете, мой друг, я
  давно брожу по стране с экспедициями Хосе, но с таким случаем встречаюсь
  первый раз. Я обязательно опишу его в своих путевых заметках - это
  интересно и с медицинской точки зрения.
  За время этого короткого диалога, Бернардо успел смазать ожоги всё той
  же густой темно-коричневой жидкостью, налил какого-то прозрачного
  лекарства в мензурку, взял флягу с водой и, протягивая это Эрику, произнёс:
  - Примите это и обильно запейте водой. Так. Через два часа покоя можно
  будет одеваться. А теперь устройтесь поудобней, укройтесь одеялом и
  рассказывайте поподробней, что и как у вас там всё это произошло?
  -Хорошенькое дело, господа, ещё целых два часа ждать! - возмутился
  Эрик, снова порываясь подняться с постели, - За два часа я пройду вверх по
  реке не меньше десяти миль! Ева завалена в пещере - время не ждёт.
  - Верно, сеньор Эрик: ''Время не ждёт!'' - вмешался в разговор доктор
  Лабо. - Только Вы сами затягиваете это время, бунтуя против предписаний
  врача. Если врач сказал: ''Нужно два часа покоя после приёма
  сильнодействующего лекарства - это, как говорят военные, приказ! Тут уж
  ничего не поделаешь, сеньор Эрик, придётся ждать. Чтобы сохранить ваши
  силы и время, давайте продолжать наш разговор в форме короткого диалога:
  Вы задаёте нам вопрос, - мы отвечаем. Мы задаём вам вопрос - вы отвечаете.
  Кратко и по существу, согласны?
  - Да, безусловно, спрашивайте, - согласился Эрик, принимая удобную
  позу для разговора.
  - Где находится пещера, о которой Вы всё время говорите? - спросил
  доктор Лабо, сделав Бернардо знак рукой, чтобы тот пока помолчал.
  -У самого истока этой речки, миль двадцать пять по воде, а дальше миль
  восемь почти по сухому руслу. Это сугубо ориентировочно.
  - Так вы что же, - вмешался в разговор Бернардо, - восемь миль тащили
  лодку по камням?
  -Нет, сеньор Бернардо, мы оставили ее на берегу возле переката - там
  небольшой водопад. Всё необходимое для разбивки лагеря и первичной
  геологической разведки мы унесли вверх пешим порядком. И вот что,
  сеньоры, давайте лучше я расскажу вам всё по порядку. Я постараюсь кратко,
  а то мы потеряем эти два часа зря, согласны?
  - Хорошо, - согласился доктор Лабо, махнув рукой, - мы вас слушаем.
  - Так вот... Мы с Евой решили на этот раз тщательно обследовать истоки
  Змеиного ручья на наличие там месторождений драгоценных камней, и,
  прежде всего, изумрудов...
  - А чем вас привлёк именно Змеиный ручей и изумруды, - перебил его
  Бернардо, ехидно улыбаясь, - а не какое-нибудь другое место и более ценные
  камни, например, алмазы?
  - На то у Евы были веские основания, сеньор Бернардо, и прошу вас, не
  перебивайте, а то я не уложусь в отведенное время. Так вот, мы добрались до
  истоков этой чертовой речки без особого труда, если не считать встречи с
  пумой. Река начиналась множеством ручьёв, вытекающих из расщелин в
  скалах. Все они растекались по каменистой небольшой долине, похожей на
  арену цирка, образуя низкие каменисто-песчаные островки. Вот на одном из
  таких островков, более сухом и высоком, мы и развернули палатку. Убрав
  все вещи в палатку, я принялся за приготовление ужина, а Ева пошла
  осмотреть мощный пласт бело-голубого мрамора, выходящего на
  поверхность. Вскоре ей удалось обнаружить лазуритовую жилу, довольно
  богатую, очевидно. Словом, когда я позвал ее пить кофе, у нее были уже три
  прекрасных крупных камня. Однако определить мощность жилы нам не
  удалось, поскольку накануне во время ливня у нас унесло коробку с
  взрывчаткой - разрушить пласт было нечем. Нужно было возвращаться за
  динамитом и другим снаряжением. Но Ева не хотела возвращаться, не
  обследовав окружающие скалы и ближайшие ущелья. На северо-запад, если
  привязаться к началу русла речки при входе в долину, гряда высоких скал
  начиналась отвесной стеной, по которой шёл довольно широкий наклонный
  карниз. Он внезапно обрывался у большого выступа на стене,
  расположенного довольно высоко. Карниз напоминал полуразрушенную
  временем тропу на почти отвесной стене искусственного происхождения, но
  она никуда не вела, - это было очевидно. Когда же мы заметили на стене
  знак, всё стало на свои места.
  - Минутку, мой друг, минутку, - прервал Эрика Бернардо, - какой там ещё
  знак, откуда? Где же, черт возьми, ваша пещера?
  - Терпение, сеньоры. Знак - это огромный трезубец, который был хорошо
  виден на мокрой от ливня стене. Как только стена просохла, знак исчез.
  Зубья трезубца указывали на скальный выступ, где обрывался карниз. Вот
  мы и предположили, что там должна быть пещера или какой-нибудь тайник,
  а поднимающийся вверх карниз, ведёт к ее входу. Вскоре мы убедились, что
  наше предположение было верным. На площадке вверху, где обрывается
  карниз, между стеной и выступом мы обнаружили полу заваленную щель -
  это, и был вход в пещеру. Снаружи его не видно.
  Довольно длинный рассказ утомил Эрика. Он изменил положение тела,
  поправил одеяло и закрыл глаза.
  - Вы сразу же приступили к обследованию пещеры без соответствующей
  подготовки? - спросил доктор Лабо, прерывая затянувшуюся паузу.
   - А, на кой черт, вы вообще туда полезли, что вы там надеялись найти, -
  поспешил поставить свой вопрос Бернарло, - уж не померещились ли вам
  сокровища майя?
  - Нет, доктор, пещеру мы отправились утром следующего дня, уже
  хорошо подготовившись. Что касается целей? Ну как же, сеньор Диас?! И
  сокровища в том числе, но главное: пещера врезалась в массив горных пород
  и, как определила Ева, весьма перспективных для изумрудов. Без взрывчатки
  мы и поцарапать стену толком не могли, а тут естественная кладовая
  драгоценных камней...
  Оборвав фразу, Эрик посмотрел на доктора Лабо и Бернардо: доктор
  сидел спокойно, скрестив руки на груди, устремив взгляд куда-то в сторону;
  Бернардо сидел на койке поближе к Эрику и делал вид, что его это мало
  интересует.
  - Ну, и нашли что-нибудь? - спросил доктор Лабо. - Сколько времени вы
  пробыли в пещере?
  - Да как сказать... мы просто не успели, - нас оттуда выгнало
  землетрясение. Туда мы двигались очень медленно, тщательно осматривая
  свод, стены, основание - больше приходилось смотреть под ноги. Ну, а
  оттуда мчались бегом, если можно так выразиться. Всего мы пробыли там
  часов восемь, не больше. Было уже, часов пять пополудни, когда мы
  выбрались. Впрочем, нам некогда было засекать время.
  - Минутку, минутку, молодой человек, - произнес Бернардо, проявляя
  вдруг интерес к услышанному, - если вы уже выбрались оттуда, то как же Ева
  снова оказалась в пещере?
  - Когда все успокоилось, она вернулась туда за рюкзаком, который
  потеряла во время падения при выходе. ''Там камни, Эрик, их нельзя
  бросать, я сейчас! - крикнула она, скрываясь в проеме. - Я сейчас вернусь!''
  Мне не удалось задержать ее, - новый мощный толчок чуть не сбросил меня с
  карниза. Огромная глыба сорвалась сверху и наглухо закупорила проход.
  Часть карниза обвалилась, но большая часть осталась - она-то и удерживает
  глыбу. Если эту опору взорвать, глыба рухнет вниз, пещера откроется, - вот и
  все. Мне нужна взрывчатка, сеньоры, время уходит!
  - Все было бы предельно ясно, - заметил доктор Лабо, - если бы не одно
  обстоятельство: почему камни оказались у Евы в рюкзаке, а не в карманчиках
  пояса, где разведчики обычно держать новые образцы камней? Стоило ли
  сразу возвращаться в пещеру и невероятно рисковать, если речь идет о
  нескольких лазуритах? И еще... Словом, здесь нет прочной связи между
  обстоятельствами и логикой поступков. Однако...
  - Вы правы, сеньор, - поторопился согласиться Эрик, - и я не могу
  объяснить поступки Евы: абсурд это или Рок, как знать? Ну, что ж, док,
  контрольное время вышло и мне можно одеваться и в путь, не так ли?
   Эрик решительно поднялся и сел на койке. Он потянулся к одежде,
  уложенной аккуратной стопкой у изголовья, и невольно застонал от
  пронизывающей боли в боку.
  - Не делайте резких движений, мой друг, - сказал Бернардо, поднимаясь и
  направляясь к выходу, - какое-то время боли будут напоминать о себе, но
  скоро все пройдет. Эй, Вик! Где ты там?! Иди сюда и помоги сеньору Эрику
  одеться.
  Бернардо вышел, но тут же вместо него появилась фигура Виктора. Его
  добродушное лицо широко улыбалось. Он приветливо кивнул курчавой
  головой в сторону доктора Лабо и, всплеснув ручищами, обратился к Эрику:
  - О-о, сеньор Эрик, как я рад, что вы уже выздоровели, как я рад! А какой
  вы были, когда я принес вас сюда, а? Совсем никакой, скажу я вам.
  - Погоди, Виктор, - перебил его доктор Лабо, намериваясь выйти из
  палатки, - помоги одеться сеньору и накорми, - ему нужно хорошо
  подкрепиться. Знаете, сеньор Эрик, - продолжал он, не обращая больше
  внимания на улыбающегося негра, - лекарства - лекарствами, а еда - едой.
  Как только будете готовы, мы решим, что делать дальше.
  Когда доктор вышел, Виктор начал раскладывать на свободной койке
  комплект одежды, подготовленной для Эрика.
  - Это я подобрал специально для вас, сеньор, - продолжил он прерванный
  разговор, - на складе много одежды, только нужно подобрать по росту. Эта
  будет вам как раз.
  Эрик начал одеваться, не пренебрегая помощью услужливого негра. Он
  почувствовал, как прохладная ткань ложится на обожженные места, и
  удивился, что ему не больно. Однако, когда дело дошло до сапог, Эрик
  понял, что без самой активной помощи Виктора, одеть сапоги он не сможет.
  Но просить его об этом не требовалось, - Вик ловко справился с
  обязанностями опытного камердинера, как будто всю жизнь только этим и
  занимался. Движения его были мягкими, неторопливыми, и он постоянно
  что-нибудь рассказывал, только был бы рядом слушатель. Осторожно
  натягивая сапог Эрику на левую ногу, он, понизив голос, таинственно
  продолжал:
  - А знаете, сеньор Эрик, сеньор Бернардо очень большой доктор, - он
  сразу вас вылечил. Негры говорят, что он может оживлять мертвых. О-о,
  сеньор Эрик, он сильнее наших колдунов, правда, правда, так оно и есть!
  Опасливо озираясь на вход в палатку, и понизив голос до шепота, он
  продолжал:
  - И еще, сеньор, я хочу вам сказать, чтобы вы не...
  Входное полотнище слегка раздвинулось, и в палатку просунулась голова
  Чико:
  - Дядюшка Вик, сеньор Бернардо зовет тебя, произнес он громко, с
  изумлением глядя на полностью одетого и стоящего на своих ногах Эрика, -
  он сказал, что на одну минутку.
  - Хорошо, Чико, иди сюда и подай сеньору вон те вещи, и помоги ему.
  Виктор, не торопясь, вышел из палатки. Чико притащил из угла палатки
  вещи Эрика и разложил их на койке. Эрик взял все еще влажный пояс с
  портупеей осторожно накинул ремни портупеи на плечи, и стал застегивать
  пряжку пояса. Вдруг он обнаружил, что застежки трех левых карманчиков на
  ремне оторваны, как будто их не было и вовсе, а три правых, - были по-
  прежнему плотно застегнуты. У Эрика вдруг запершило в горле, и он
  закашлялся. Он хорошо помнил, что один, за одним укладывал в эти
  карманчики камни, которые передавала ему Ева там, в большом гроте. Он
  отвернул клапана карманчиков без застёжек вверх, и проверил их
  содержимое - они были пусты. Тогда, быстро орудуя пальцами, он проверил
  содержимое двух карманчиков справа, которые были ближе к пряжке, и едва
  удержался от радостного вопля, - в обоих кармашках камни лежали на месте.
  ''Значит, три камня я уже потерял, - подумал он, но где?'' Вглядываясь себе
  под ноги, Эрик тщательно застегнул уцелевшие на кармашках застёжки,
  поправил пояс и портупею, и направился в угол, где раньше лежали его
  вещи. Отбросив в сторону валявшееся там одеяло, он стал рассматривать
  брезентовый пол, полагая, что камни могли выпасть из пояса именно здесь.
  - Сеньор что-то потерял? - спросил Чико, внимательно наблюдавший за
  Эриком. - Наверное, монеты?
  - Нет, мой друг, камешки, - не задумываясь, ответил Эрик, - образцы
  минералов, понимаешь?
  - Да-а, а какие они, красные?
  - Разные, - ответил Эрик, надеясь на помощь парня, не привлекая
  внимания остальных, - и красные, и прозрачные, как стекляшки. Ищи
  внимательно Чико, если что-либо такое найдёшь, покажи мне, - заработаешь
  пару монет.
  - А зачем Вам стекляшки, сеньор? Красные камешки лучше, ну, да ладно,
  буду искать
  Он плюхнулся на живот и, как ящерица, пополз по полу палатки,
  просматривая и пронюхивая его каждый сантиметр.
  Эрик прекрасно понимал всю бесперспективность своей затеи и не хотел
  терять больше времени на поиск потерянных камней, как в палатку
  вернулись Вик и Бернардо. Увидев Эрика на ногах, одетым, при поясе и
  портупее, Бернардо громко и довольно весело произнес:
  - Прекрасно, мой друг, рад вас приветствовать в полном параде. А что я
  тебе говорил, Вик, когда ты принёс сюда сеньора Эрика?
  - Вы говорили, доктор, что через несколько часов сеньор Эрик сможет
  играть в футбол.
  - Ну, и-и?..
  - В это трудно поверить, сеньор, но это так.
  - А как вы себя чувствуете, сеньор Эрик, боли, головокружение, тошнота?
  - Сейчас болей нет, чувствую себя хорошо, большое спасибо, сеньор. Я
  полагаю, док, что мне можно собираться в обратный путь, - я очень много
  потерял времени и...
  - Вы потеряете его неизмеримо больше, если не будете строго выполнять
  мои предписания, мой друг, - теперь в голосе Бернардо звучала явная ирония,
  - пойдёмте, сейчас мы всё решим.
  Бернардо решительно направился к выходу, но остановился, заметив, как
  из-за крайней койки выползает на животе Чико.
  - Ты что там делаешь, парень, выметаешь собой палатку, у тебя нет
  метлы?
  - Нет, сеньор, я ищу камни, - ответил улыбающийся Чико, поднимаясь на
  корточки.
  - Камни, а зачем ты их сюда набросал?
  - Это не я, сеньор Эрик думает, что рассыпал их, когда одевался. Они
  красные такие... номиралы.
  - Да, сеньор Бернардо, это я попросил его поискать пиропы. Мне
  показалось, что они зашуршали по брезенту, когда я тряхнул пояс, -
  включился в разговор Эрик, придумав, как ему показалось, удачное
  объяснение поведению Чико. Удивительно, что пояс не пострадал, а
  металлические застёжки на карманах, как будто бы испарились. Кончай это,
  Чико, - очевидно я потерял камни где-то раньше, но ты всё равно заработал
  пару монет. Возможно, я потерял их во время удара молнии. Конечно, Ева
  огорчится, да ладно уж, - эти пять кроваво-красных, мутных камешков всё
  равно не имели никакой ценности. Когда я показал их Еве, она не обратила
  на них особого внимания. ''Сохрани их, как след, Эрик, по которому мы,
  возможно, пойдём следующий раз''.
  Эрик считал, что придуманная им экспромтом история об утерянных
  пиропах будет закончена и забыта, однако он сильно ошибался на этот счет.
  Возможно - это так бы и случилось, если бы Эрик обратил все это в шутку
  сразу же, сказав, например, что он разыграл Чико. Но он этого не сделал и
  теперь приходилось врать, и выкручиваться на более высоком уровне.
  - Вик, и ты парень, идите и занимайтесь подготовкой к походу по реке, и
  скажите доктору Лабо, что мы с сеньором Эриком уже идем, - распорядился
  Бернардо. Он подождал минуту, а когда негры вышли, произнес с укоризной
  в голосе, - вы все же, мой друг, нашли пиропы в пещере, но ничего об этом
  не сказали.
  - Я не находил их в пещере, - пожимая плечами ответил Эрик, - я нашел
  их внизу под скалой... да какое это имеет значение?
  - Возможно и никакого, - почти безразличным тоном произнес Бернардо,
  но послушаем об этом мнение доктора Лабо.
   Когда Бернардо и Эрик вышли из палатки, в лагере все были заняты
  делом: доктор Лабо, сидя на обрубке толстой ветки, разговаривал со своими
  сотрудниками Фернандо и Бенхамином. Фернандо стоял возле доктора, и
  что-то тщательно записывал в блокнот. Бенхамин полулежал на
  расстеленном одеяле, внимательно слушал, согласно кивал головой, но
  активного участия в разговоре не принимал. Виктор и Чико возились у
  костра, готовя свежий кофе. Трое других товарищей Виктора занимались
  лодками, подготавливая их к спуску на воду и загрузке всем необходимым
  для развертывания передового лагеря на новом месте. Руководил этой
  работой третий коллега доктора Лабо - Кустодио. Кустодио был опытным
  инженером-взрывником, отвечающим за проведение взрывных работ и
  сохранение всей взрывной техники экспедиции.
  Увидев, появившихся на площадке Бернардо и Эрика, доктор Лабо
  поднялся и сделал несколько шагов им на встречу.
  - Очень рад видеть вас на ногах, сеньор Эрик, - сказал он, улыбаясь и
  протягивая руку для рукопожатия, - у вас очень даже неплохой вид. Браво,
  Бернардо, ты все сделал, как обещал, поздравляю. Откровенно говоря, я
  сомневался, что за такое короткое время можно поставить на ноги человека,
  после такого поцелуя молнии. Да вы только посмотрите, сеньор Эрик, что
  осталось от вашего ружья!
  При этом доктор Лабо кивнул головой в сторону хозяйственной палатки.
  Аромат крепкого кофе, распространившийся по лагерю, напомнил ему, что
  пришла пора хорошо всем подкрепиться, прежде чем передовой отряд
  выдвинется на рекогносцировку в район Долины исчезающей реки.
  - Господа, - обратился он громко ко всем присутствующим, - прошу к
  столу! Заодно мы обсудим план наших действий на ближайшую перспективу.
  Время перевалило за три часа пополудни, когда общий застольный
  разговор принял определенное направление:
  - Итак, господа, перед нами возник интеграл, который мы сможем взять
  только по частям, первая из которых - максимально возможная помощь
  сеньору Эрику, - заявил доктор Лабо, перехватывая инициативу разговора, -
  вторая - передвижение передового отряда экспедиции к месту начала
  разведывательно-поисковых работ. Людей у нас немного, сеньор Эрик, и все
  же, мы сможем оказать вам помощь.
  - О, сеньор, большое вам спасибо, но не беспокойтесь на счет людей, - я
  вполне здоров и справлюсь с этим сам. Единственно, что мне сейчас нужно,
  так это немного взрывчатки, ружье и пару десятков патронов к нему, и
  немного продовольствия. Как только я это получу, я тут же отправляюсь в
  путь, - я отлично знаю дорогу.
  - Я знаю, сеньор Эрик, что вы храбрый человек и опытный разведчик, -
  перебил его доктор Лабо, - но вы пришли ко мне за помощью, и я не могу
  отправить вас одного, даже будь вы полностью здоровы. Одного носильщика
  из группы Виктора, способного гнать лодку вверх по течению, я выделю вам
  - это точно. Сейчас мы узнаем, кто для этого лучше всего подходит?
  - Одну минутку, Хосе, - включился в разговор Бернардо, не принимавший
  в нем до того, практически, никакого участия, - настало время обсудить одно
  обстоятельство, прежде чем сеньор Эрик отправится в обратный путь, -
  могут появиться нюансы.
  - Что ты имеешь в виду, Бернардо, нюансы в чем?
  - Ну, нужно подумать, возможно в помощь сеньору Эрику нужно ждать
  не только негра, но и ученого. Дело в том, что наши друзья нашли у входа в
  пещеру пиропы, и не только.
  - Пиропы, здесь, у истоков этого ручья? - заинтересовался доктор Лабо,
  вопросительно глядя на Эрика.
   Эрик молча кивнул головой, что, по его мнению, очевидно, означало
  положительный ответ.
  - Ну, пироп - магнезиально-глиноземистый гранат - это, надеюсь, вы
  имеете в виду? - продолжал спрашивать доктор Лабо, все более
  заинтересованно.
  - Да. Ева, по-моему, называла их так, - совсем тихо подтвердил Эрик, -
  пожалуй, что так...
  - Камни у вас? Покажите, пожалуйста.
  Эрик отрицательно покачал головой и развел руками. Затем, указывая
  себе на пояс, он ответил более уверенно:
  - Они были здесь, но я потерял их, очевидно, когда меня ударила молния.
  А может, когда гнал сюда лодку. Не все ли равно?
  - Вы уверены? Ах, какая досада! - бурно отреагировал на ответ Эрика
  доктор Лабо. - Вы же знаете, что прозрачная разновидность пиропов - это
  уже драгоценные камни. Но основная ценность вашей находки заключается
  совсем в другом, и я полагаю, что вы знаете об этом - это след на тропе,
  ведущей к месторождению алмазов, не так ли?
  - Еще бы нам об этом не знать! В один из прошлых сезонов, в юго-
  западных отрогах Серра-ду-Мор, мы шли по такому следу целых два месяца.
  Собрали десятка два кроваво-красных камней, а трубки так и не нашли. Если
  бы среди этих камней нам не попались тогда несколько крупных
  альмандинов, сезон пропал бы зря. Погоня за алмазами никогда для нас с
  Евой не была приоритетной. Ну, разве что, если они сами ползут нам в руки.
  - А такое случается часто? - поторопился спросить Бернардо.
  - Нет, конечно, мне алмазы вообще не даются, а вот Еве иногда везет.
  Однако в этот раз мы попали в тяжелую трагическую ситуацию. Я уже
  рассказывал об этом. Ну, так что же вы решили, доктор Лабо?
  - Одну минутку, мы еще не выслушали мнение Бернардо на этот счет. У
  вас, мой друг, есть особое мнение по этому поводу?
  - Да, господа, у меня есть на этот счет особое мнение и вот его суть: во-
  первых, чтобы не говорил о своем здоровье наш друг сеньор Эрик, его
  одного отпускать в столь длительный и опасный путь нельзя - это я вам, как
  врач говорю. Даже, если с ним пойдет Каземир, самый ловкий и сильный из
  наших негров, этого будет недостаточно. Предположим, что они
  благополучно достигнут места, вскроют пещеру и войдут туда. Но там могут
  быть внутренние завалы, которые нужно не взрывать, а осторожно разбирать.
  А что, если сеньора Ева ушла по лабиринтам пещеры и ее саму придется
  искать? А если ей потребуется неотложная медицинская помощь? И таких
  ''если'', сеньоры, я могу привести еще с десяток...
  - Постой, Бернардо, что, собственно, ты предлагаешь? - перебил его
  доктор Лабо.
  - Я должен идти с ними - это по первому пункту моего особого мнения.
  Во-вторых, здесь остро запахло алмазами, Хосе. Иногда мне кажется, что они
  почти рядом, и достаточно протянуть руку, чтобы потрогать их. Я стал
  чувствовать их реальность всеми порами своей кожи, как только услышал от
  нашего друга Эрика о пиропах, сыплющихся из пещеры. Так вот, Хосе, я
  полагаю, что нам следует разделиться на две группы: я, Фернандо и Каземир
  пойдем с сеньором Эриком. Вскроем пещеру, разыщем сеньору Еву, а заодно
  и выясним, откуда там взялись пиропы. Ты со своими людьми мог бы
  действовать согласно общему плану. Дня через три мы присоединимся к вам.
  Рекогносцировка и разбивка лагеря на новом месте не займут много времени,
  а там и Родригес подоспеет, ну как?
  - Нет, Бернардо, твой план никуда не годится, - у нас нет людей для этого.
  Не тебе объяснять, что разделиться и разойтись в разные стороны легко, а вот
  собраться в определенном месте, и в определенное время очень трудно.
  Кроме того - это отклонение от программы и большой риск сорвать ее. Когда
  придет Родригес со своими людьми определенно сказать трудно, возможно
  дней через десять. Нет, Бернардо, рисковать мы не будем - у нас нет никаких
  оснований для этого. Будем пока придерживаться разработанного плана во
  всех деталях. Максимально, чем мы можем помочь сеньору Эрику, так это
  дать ему все необходимое для розыска сеньоры Евы, и выделить в помощь
  ему Каземира, вот, пожалуй, и все. Есть какие-либо еще предложения,
  господа?
  Разговор продолжался, но он касался лишь проблем выдвижения
  передового отряда экспедиции к месту ее постоянной работы. Эрик мог
  немедленно собираться в путь, но он вдруг не стал торопиться с отъездом.
  ''Бернардо прав, - думал он, - мне, пожалуй, не справиться одному с этим
  делом. Если Ева не ранена, она ушла искать выход, и бродит сейчас по
  лабиринтам в полной темноте, - светильников у нее уже нет. А если она
  ранена, тогда нужен доктор и лекарства. Правда, Ева опытна, и у нее есть
  минимум необходимого, но достаточно ли этого? Конечно, нет! Даже если
  мы пойдем с Каземиром, нам все равно нужно будет держаться вместе, и на
  детальный осмотр пещеры уйдет много времени. Так что же нужно, Эрик?
  Нужно много людей, - вот что! Нужно, чтобы туда пошли все и даже доктор
  Лабо. А как это сделать?''
  Эрик теперь совершенно не слушал, о чем говорят Бернардо, доктор Лабо
  и его коллеги - он лихорадочно думал, как увлечь всех этих людей в пещеру
  Трезубец на поиски Евы. ''Есть только одно средство, - продолжал думать
  он, - алмазы! Я покажу им алмаз и скажу, что нашли мы его в пещере. Этого,
  пожалуй, будет достаточно, чтобы доктор Лабо на время изменил свой план.
  Но тогда они найдут саркофаг, и превратят его в щебень... со всеми
  вытекающими отсюда последствиями - это навредит Еве и может погубить
  нас всех. Нужно будет увлечь их из большого грота в дальние коридоры,
  сказав, что алмаз был найден там в наносах кварцевого песка. Тогда они
  пойдут по руслу пересохшего потока, и не будет необходимости карабкаться
  вверх по засыпанной камнями террасе. А, если не получится? Ну, что ж,
  главное - спасти Еву. В конце концов, я не давал клятвы сохранить тайну
  пещеры любой ценой. У тебя нет другого варианта, Эрик, действуй!''
  К тому времени совещание закончилось, коллеги доктора Лабо
  приступили к выполнению от шефа заданий, сам доктор Лабо, Бернардо и
  Эрик оставались на месте. Эрик понимал, что тянуть дальше нельзя, и нужно
  на что-то решиться: либо принять с благодарностью предоставляемую ему
  помощь, снарядить лодку и вместе с Каземиром отравляться на поиски Евы,
  либо попытаться увлечь за собой всех, приоткрыв доктору Лабо полуправду
  о пещерных алмазах. Он, возможно, так бы и не решился на это, если бы ему
  не помог Бернардо. С обычными нотками иронии в голосе, оп произнес:
  - Вот видишь, Хосе, наш юный друг уже не торопится в обратный путь,
  хотя получил больше, чем просил. Очевидно, сеньора Эрика что-то не
  устраивает в твоем решении, и у него возникли проблемы, не так ли?
  - О, господа, я очень благодарен вам за все, что вы для меня сделали. Вам
  же, док, я вообще обязан жизнью, а, следовательно, в неоплачиваемом долгу.
  Вы правы, - мне нужно торопиться, но прежде чем мы с Каземиром покинем
  лагерь, я хочу вам, господа, кое-что показать - это будет справедливо.
  Эрик поднялся на ноги, расстегнул один из правых карманчиков на поясе,
  извлек оттуда алмаз и протянул его доктору Лабо.
  - Посмотрите, доктор, этот камень Ева нашла в узком коридоре, в
  отложениях песка. Вернее, - он сам засветился ей в свете факела. Больше мы
  ничего не успели, - землетрясение и камнепад со свода и стен пещеры
  выгнали нас оттуда. Вот, господа, что я должен был вам сообщить - это,
  пожалуй, все!
  Бернардо вскочил на ноги, как будто его подбросила пружина. Вслед за
  ним поднялся и доктор Лабо. Он спокойно взял камень, и крик изумления
  вырвался у него из груди:
  - Не может быть! Это же додекаэдр чистой голубой воды, да какой
  великан! Ты только посмотри, Бернардо на его грани, - трапеции абсолютно
  правильной формы! Это, пожалуй, второй такой камень из тысячи, который
  мне приходилось держать в руках. Лупа с тобой? Ну-ка, посмотри...
  Бернардо вынул из кармана лупу, взял камень и стал внимательно
  рассматривать его, медленно вращая между большим и указательным
  пальцами левой руки. Кривая демоническая усмешка исказила его лицо. Он
  положил лупу обратно в карман, и подставил камень под прямые лучи
  солнца, слегка покачивая его на ладони. Мгновение, и сноп искрящихся
  голубых лучей вырвался в окружающее пространство. Едва заметное
  движение руки, и вот уже сияющая звездочка ощетинилась тонкими, как
  иглы, лучами, до боли поражающими сетчатку глаза. Бернардо сжал кулак, и
  необычное волшебное видение исчезло. Возвращая доктору Лабо камень, он
  с неизменными нотками сарказма в голосе, но совершенно спокойно,
  заметил:
  - Я же говорил тебе, Хосе, что алмазы где-то почти рядом, те так ли?
  - Я не сомневаюсь в твоем даре, Бернардо, - ответил доктор Лабо,
  возвращая камень Эрику, - но я не могу существенно менять план
  экспедиции из-за одного приблудного камня. Еще раз напоминаю: наша
  первостепенная задача - это обследование Долины исчезающей реки, а
  времени у нас в обрез. Я очень сожалею, господа, но разделяться или
  отклонятся от основного пути, мы не будем.
  - Извините, что я вмешиваюсь, доктор, - поспешил воспользоваться
  паузой Эрик, - вам не нужно будет никуда отклоняться, - это можно будет
  сделать по пути. Исток Змеиного ручья лежит миль на двадцать выше от
  поворота, куда ваш дальнейший путь к объекту пойдет по сделанным мною
  крокам. Ниже водопада имеется каменистая площадка, где можно сделать
  привал и оставить лодки. Словом, господа, решение за вами, и, если я вам не
  нужен, я пойду собираться в путь.
  Эрик сдержанно поклонился, и направился к хозяйственной палатке, где
  находились Виктор и Каземир.
  - Ты знаешь, Каземир, что тебе придется несколько дней поработать со
  мной, ты согласен?
  - Да, сеньор, я уже знаю об этом, и я согласен.
  - Очень хорошо, тогда подготовь мою лодку к отплытию. У Виктора
  возьми продуктов на три человека дня на три, и отнеси все это туда. Ружья,
  патроны и взрывчатку я отнесу сам. Не более чем через час мы отправимся в
  путь, так что действуй!
  Рослый негр согласно кивнул головой, и направился к террасам, чтобы
  спуститься к воде. Эрик и Виктор скрылись в хозяйственной палатке. Какое-
  то время доктор Лабо и Бернардо молча провожали Эрика взглядом, затем
  Бернардо уже безо всякой иронии произнес:
  - Ну, что ты теперь об этом думаешь, Хосе? По-моему этот парень подал
  нам хорошую идею, и, как говориться, задарма. Десять-двадцать миль
  лишнего пути, и два-три дня дополнительно затраченных на разведку, не
  изменят общей структуры твоего плана. Зато мы получим дополнительную
  информацию об обследуемом районе, например о лазуритах. Да мало ли что
  может обнаружиться в этих чертовых пещерах? Решай, Хосе, пока это лежит
  в пределах нашего пути. Уйдем в сторону, и кто знает?
  - Знаешь, друг мой, я пожалуй приму твои предложения и несколько
  изменю наш первоначальный план, - ответил доктор Лабо, массируя себе
  затылок левой рукой, - но знаешь, что мне особенно не нравится во всей этой
  истории? Странное поведение нашего друга, совершенно противоречащее
  нормальной психологии охотника за драгоценными камнями. Посуди сам:
  во-первых, сначала он рвется обратно в пещеры один, прося мизерную
  помощь, а получив ее, начал медлить, стараясь увлечь с собой и нас. Во-
  вторых, какой ценой он это делает? Он показывает нам редкостный алмаз,
  камень баснословной стоимости, который, якобы, они нашли в этой пещере.
  А это уже тайна, которую нормальный старатель должен был хранить за
  семью печатями. Это совершенно ненормальное явление, значит, что-то
  здесь не так. Возможно это хитрость, с помощью которой сеньор Эрик
  пытается заполучить как можно больше помощи для поиска запертой в
  пещере Евы. Что же касается камня, то он мог быть найден в другом месте, и
  в другое время - это вот, в-третьих.
  - Ну что же, Хосе, твои подозрения не лишены оснований, однако я вижу
  все это в ином свете: наш молодой друг оправился от перенесенного шока, и
  стал спокойно оценивать сложившиеся обстоятельства. Он понял, что ему
  самому, имея даже такого помощника, как Каземир, с этим делом не
  справиться. Следовательно, чтобы быстро и успешно разыскать
  затерявшуюся в лабиринтах пещеры сеньору, нужна группа опытных горных
  разведчиков. Опытные разведчики - это мы с тобой и наши люди. Он
  понимает, что сообща мы можем решить эту задачу не только успешно, но и
  быстро. Он не торопится в обратный путь, и ломает голову над тем, как
  увлечь нас за собой. У него есть тайна - это найденные в пещере алмазы. Он
  делает единственно правильный и смелый ход: приоткрывает ее, показав нам
  чудесный камень. Сеньор Эрик хороший рыбак, - он бросил блестящую
  наживку, и уверен, что мы ее уже заглотили.
  - Ладно, - сказал доктор Лабо, согласно кивая головой, - допустим, что ты
  в какой-то мере прав. Но, почему ты все время говоришь об алмазах пещеры
  во множественном числе? Ведь мы видели только один, по-моему ты,
  Бернардо, увлекаешься совершенно необоснованными обобщениями и...
  - Минутку, Хосе, что значит ''необоснованными''? Разве мы уже знаем
  точно, что камень, который показал нам сеньор Эрик, у него единственный, и
  других у него нет? Не знаю, как ты, Хосе, но я в этом не уверен. И вот еще
  один эпизод из его рассказа, посуди сам: молодые люди обследуют случайно
  обнаруженную ими пещеру, и находят там образцы ценных минералов. Они
  тщательно собирают эти образцы, но их работу прерывает землетрясение.
  Схватив сумки с образцами добытых камней, они бегут к известному им
  выходу. Ты-то знаешь, Хосе, что землетрясение в пещере - это ад, шанс
  вырваться из которого очень мал. Однако нашим друзьям повезло, они
  благополучно выбрались оттуда. Однако сеньора при бегстве потеряла свою
  сумку с образцами, ну и пусть их там... Так нет же! Чуть прекратились
  толчки, как она тут же, с риском для жизни, рванулась за ними в пещеру, и
  ловушка тут же захлопнулась. Теперь скажи мне, Хосе, могла ли умная
  опытная разведчица рисковать жизнью ради каких-то паршивых лазуритов?
  Пока продолжался этот диалог, в котором Бернардо чувствовал себя все
  более уверенным, в хозяйственной палатке разговор шел в ином ключе.
  - Посмотрите, сеньор Эрик, во что превратилось ваше ружье, - сказал
  Виктор, указывая на лежащую в углу железяку, отдаленно похожую на
  двустволку, - я специально убрал его, чтобы вы сами посмотрели. Когда я
  вернусь домой, и буду рассказывать обо всем этом, так мне не кто не
  поверит, уверяю вас.
  Эрик поднял с пола останки своего любимого ружья, и стал их
  рассматривать: оплавленные искореженные стволы начали покрываться
  ржавчиной. Верхнее ременное кольцо исчезло, а опаленный ремень болтался
  на нижнем кольце. Приклад почти полностью обуглился, и от всего этого
  пахло горелым железом, жженым маслом и древесным углем. Какое-то время
  Эрик молча рассматривал то, что когда-то было его любимым ружьем. Затем,
  он осторожно положил его на место, и с сожалением в голосе произнес:
  - Знаешь, Вик, мне очень жаль этого ружья, - оно хорошо послужило мне.
  Ты сохрани его до моего возвращения, я возьму его домой.
  - Конечно, сеньор Эрик, обязательно сохраню, даже не беспокойтесь.
  Новые ружья в длинной коробке, а патроны к ним вон там, а мачете - там, -
  указывал рукой Виктор, не переставая улыбаться.
  Эрик поднял крышку ящика с ружьями. Это были обычные промысловые
  ружья двенадцатого калибра. Он взял лежащее сверху ружье, проверил
  курки, затвор, и передал его Виктору.
  - Годится, - сказал он, доставая из другой коробки две упаковки с
  патронами, - а ты не знаешь, Вик, умеет Каземир стрелять из ружья, может и
  для него взять комплект оружия?
  - Нет, сеньор, Каземиру не нужно ружье, - он совсем не охотник и,
  наверное, никогда в руках не держал ружья. Зато он хорошо знает топор и
  мачете.
  Эрик взял из ящика с холодным оружием два тесака в ножнах, и,
  оглядываясь вокруг, спросил:
  - А где же здесь у вас хранится взрывчатка, детонаторы, запальные
  шнуры?
  - Черные шнуры и белые трубочки лежат в коробке вон там рядом с
  патронами, а динамит, о-о, сеньор, он далеко за палатками под навесом от
  дождя. Сеньор Бернардо сказал...
  - Ладно, Вик, спасибо, я знаю, что сказал сеньор Бернардо, и это верно.
  - У вас есть вещевые мешки, Вик?
  - Да, сеньор, много. Вон там.
  Эрик вытащил из пакета два заплечных вещевых мешка, сложил в один из
  них патроны, запальные шнуры, коробку с детонаторами, и передал его
  Виктору.
  - Отдашь это потом Каземиру, пусть отнесет в лодку. Мы с тобой пойдем
  за взрывчаткой, Вик, покажи-ка, где она у вас хранится?
  Эрик привычным жестом набросил ремень ружья на левое плечо, взял в
  руку второй вещевой мешок, и сделал шаг к выходу, но Виктор остановил
  его, понизив голос до шепота:
  - Погодите, сеньор Эрик, мне нужно вам нужно что-то сказать - это очень
  важно, сеньор! Одну минуту, я только посмотрю...
  Виктор высунул свою курчавую голову из палатки, повертел ею туда
  сюда, и, убедившись, что поблизости никого нет, снова убрал ее внутрь.
  Тщательно сдвинув входные полотнища, он повернулся к Эрику, приложив
  палец к своим губам. Вытаращив глаза, и едва шевеля губами, он произнес:
  - Сеньор Эрик, вы их не потеряли, - они у меня!..
  При этом, прислушиваясь, он подозрительно оглянулся на вход палатки.
  - О чем ты говоришь, Вик, и почему такая таинственность? Говори громче
  в чем дело?
  - Громче нельзя, сеньор Эрик, никак нельзя. Ваши камни у меня. Они
  выпали мне прямо в руку, когда я снимал с вас обгоревшую мокрую одежду.
  Сейчас я их достану.
  Он поспешно полез за широкий матерчатый пояс, обмотанный вокруг
  талии на мавританский манер, и, покопавшись между складок, вытащил
  оттуда маленький узелок, скрученный из лоскутка красной ткани. Толстыми
  непослушными дрожащими пальцами Виктор развязал узелок, и высыпал на
  свою ладонь его содержимое: три крупных голубых алмаза, едва
  поблескивая, лежали на огромной широкой ладони негра.
  У Эрика перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось, будто хотело
  выпрыгнуть из грудной клетки, на какое-то мгновение он почувствовал, как
  твердая опора уходит у него из-под ног. Огромным усилием воли Эрик
  заставил себя глубоко вздохнуть, и, лишь слегка покачнувшись, устоял на
  ногах. Дышать стало легче, но сердце продолжало учащенно биться. Между
  тем, выпучив глаза до белков, Виктор продолжал:
  - Они сами выпали мне вот в эту ладонь сами, сеньор. Я их ниоткуда не
  вытаскивал, клянусь Девой Марией!
  - Да о чем это ты, Вик? - приходя, наконец, в себя, произнес Эрик. - Я
  полностью тебе доверяю, как самому себе, можешь не сомневаться. Ты чем-
  то взволнован или перепуган?
  - Сейчас нет, а тогда я очень перепугался. Вы упали перед самой палаткой
  прямо в лужу, сеньор. Ливень уже кончился, а на плато осталось еще много
  больших луж. Сеньор Бернардо велел мне снять с вас остатки мокрой
  одежды, отнести в палатку, и уложить в постель. Я перенес вас на более
  высокое место и стал стаскивать с вас одежду, и тут они высыпались мне в
  руку. В это время уже во всю светило солнце, и камни так засверкали, что
  ослепили мне глаза. О-о, сеньор, как я испугался, но я сразу сжал кулак, вот
  так!
  Виктор проворно сжал пальцы, и алмазы исчезли в огромном кулаке
  негра, как показалось Эрику, навсегда.
  - Я об этом никому ничего не сказал, - продолжал Виктор, - ушел
  подальше от лагеря и спрятал в поясе. Никто ничего не знает, сеньор Эрик,
  никто-никто. О-о, как я боялся, как боялся! Я очень хотел, чтобы вы поскорее
  пришли в себя, чтобы вернуть их вам. Вот ваши камни, сеньор, возьмите их,
  возьмите!
  При этом Виктор, подозрительно озираясь вокруг, взял правую руку
  Эрика, и осторожно переложил ему на ладонь три камня. Эрик инстинктивно
  сжал кулак, и почувствовал волну успокоительной прохлады, разлившейся
  по всему телу. Однако наслаждаться нахлынувшей на него эйфорией было
  некогда. Стараясь держаться совершенно спокойно, он разложил алмазы по
  ячейкам пояса, на которых сохранились застежки. Убедившись, что клапаны
  карманчиков закрыты надежно, Эрик поднял глаза на Виктора, который
  стоял все еще рядом с ним, широко улыбаясь.
  - Я очень благодарен тебе, Вик, за все, что ты для меня сделал, - сказал
  твердым голосом Эрик, пожимая негру руку, видишь ли, эти камни
  принадлежат не мне, - их нашла сеньора Ева в пещере, и они принадлежат ей.
  Мне она отдала их на хранение, а вот я потерял их. И, если бы не ты... Ты,
  Вик, поступил, как настоящий друг. Но будь уверен, как только мы все
  вернемся в Трес-Лагоас, Ева сумеет отблагодарить тебя, в этом ты можешь
  быть уверен. Ты только скажи, как тебя там найти?
  - О-о, сеньор, в Трес-Лагоасе меня найти очень просто: спросите обо мне
  любого негра на большой пристани, и меня сразу же разыщут. Только мне
  ничего не нужно, сеньор Эрик - дружба не имеет цены.
  - Ладно, Вик, не будем терять времени, пойдем за взрывчаткой, а обо всем
  этом мы поговорим потом.
  Когда они вышли из палатки, Эрик сразу заметил необычное оживление в
  лагере: три лодки, ранее размещавшиеся за палатками, спускали по террасам
  вниз к воде. Все были заняты делом, и, как было видно, торопились. Из
  продовольственной палатки вылез Чико, волоча за собой огромную гроздь
  бананов.
  - Эй, Чико! - окликнул его Виктор. - Куда ты тащишь бананы?
  - Вниз к лодкам, дядюшка Вик, я помогаю грузить продукты. Сеньор
  Бернардо велел поторапливаться, - мы скоро все пойдем вверх по реке. Вот
  здорово, правда, дядюшка Вик?
  Виктор махнул рукой, что означало: ''Ладно, делай, что делал''. ''Они
  таки заглотали мою наживку, - подумал Эрик. - Ева, дорогая, потерпи
  немного, теперь уж, наверняка, мы вытащим тебя оттуда''. А вслух добавил:
  - Пойдем скорее, Вик, а то они утащат с собой весь динамит.
  - Пойдемте, сеньор, только вряд ли они все заберут, - там этого добра
  очень много.
  Они направились к хранилищу взрывчатки.
  - У нас мало времени, Вик, а у меня к тебе есть несколько очень важных
  вопросов, давай продолжим разговор, не отрываясь от дела, согласен?
  - Да, сеньор Эрик, спрашивайте.
  - Почему ты все время говоришь, что очень боялся, когда тебе в руки
  свалились камни, почему?
  - О-о, сеньор Эрик, я боялся, что их увидит сеньор Бернардо, о-о-о, даже
  страшно подумать!
  - Да что же в этом страшного? Говори же, наконец, что у тебя на уме?
  - Тогда он бы сказал: ''Ты вор, Ви, черная твоя задница, отдай все
  остальные камни все до одного, иначе...
  - Какие остальные, Вик, их-то всего было три, не так ли?
  - Верно, но об этом знаете только вы и я, а сеньор Бернардо об этом не
  знает. Он требовал бы от меня отдать ''все''! Он никому никогда не верит,
  сеньор Эрик, никому.
  - И что же, сеньор Бернардо часто ругает тебя?
  - Нет, он никогда меня не ругает, ни меня, ни других. Он очень вежливый
  человек, все смеется, шутит. Если ему не нравится, как я что-то делаю, он
  говорит: ''Голова дана человеку, чтобы думать. Так ты, Ви, прежде чем что-
  либо делать, старайся думать головой, а не своей черной задницей''. А я и не
  обижаюсь - какой же ей у меня быть? Что бы подумали мои родственники,
  если бы у меня вдруг задница стала белой? Об этом даже страшно подумать!
  Виктору показалась, очевидно, собственная шутка удачной, и он громко
  расхохотался. Взрывчатка хранилась в дощатых ящиках с крышкой. Эрик
  взял пять динамитных шашек, завернутых в плотную бумагу, пропитанную
  воском. На обратном пути, Эрик возобновил разговор:
  - Я не знаю, Вик, возьмут ли тебя в этот поход? Однако думаю, что нет, -
  ты здесь им будешь нужнее. Следовательно, мы скоро расстанемся и,
  возможно, надолго. Так вот, у меня к тебе есть еще один очень важный
  вопрос: почему ты не взял себе камни? Ведь о них никто не знал, а я полагал,
  что потерял их безвозвратно.
  - О-о, сеньор, я честный человек, и горжусь этим. Я могу взять только то,
  что принадлежит мне по праву. Этому меня учил отец, этому я учу своих
  детей. Но даже, если бы вы отдали мне эти камни, я бы их не взял. Зачем они
  мне? От них одни неприятности, я то это знаю.
  - Эти камни стоят больших денег, Вик, тебе бы их хватило на две жизни.
  - Ха-ха-ха, сеньор, да вы совсем не знаете нашей жизни! Куда я дену
  алмазы, где и кому смогу продать? Если я покажу их своим родственникам и
  скажу им, что это и есть алмазы, так они обидятся на меня, не станут со мной
  разговаривать, да еще и побьют, за то, что я дурачу их, выдавая стекляшки за
  драгоценности. Если я предложу купить их белым перекупщикам камней или
  японцам, так они отнимут у меня камни или заменят на фальшивые, обзовут
  мошенником да еще и в полицию отведут. Но, если об этом пронюхает
  полиция, меня будут бить палками, требуя сказать ''правду'' где я их украл.
  Чтобы я им не говорил, они мне все равно не поверят, и будут бить до тех
  пор, пока не забьют до смерти. Если я все же не умру, то меня осудят и, как
  вора драгоценностей, отправят на каменоломни в горы Сан-Франциску, а это
  хуже смерти, сеньор, гораздо хуже смерти.
   - Ладно, Вик, хватит, - ты явно сгущаешь краски, но у меня к тебе
  большая просьба: сохрани эти камни до моего возвращения, сможешь?
  - Конечно, смогу, - ответил Виктор, не задумываясь, высоко поднимая
  брови, - даже не сомневайтесь, сеньор, никто ничего не узнает. Они все время
  будут при мне, вот здесь!
   При этом, продолжая улыбаться, он похлопал себя по цветистому поясу
  - Я даже снимать его не буду, пока вы не вернетесь, сеньор Эрик, будьте
  спокойны. А что с ними делать, если... если вы задержитесь или доктор Лабо
  свернет свою работу?
  - Тогда ты сделаешь так: если через какое-то время здесь появится
  сеньора Ева, а это вполне возможно, Вик, ты сразу же узнаешь ее, - она
  рыжая. Но ты все равно спроси у нее: ''Где вы последний раз виделись с
  Эриком?'' Если она ответит: ''В пещере Трезубец'', значит это Ева. Тогда ты
  отдашь ей камни и расскажешь обо мне все, что знаешь. Если же ни я, ни Ева
  здесь не появимся до свертывания лагеря, то по возвращении в Трес-Лагоас,
  ты разыщешь Альфреда Зингер и отдашь ему эти камни. Кстати, ты,
  наверное, слышал об этом господине?
  - О-о-о!
  - Ну и прекрасно, тогда все в порядке.
  Едва Эрик успел передать Виктору алмазы, как на центральной площадке
  лагеря появился Бернардо.
  - Все, Вик, об этом больше не слова, - сюда идет сеньор Бернардо, помни,
  о чем мы договорились, желаю тебе удачи во всем.
  Эрик повернулся в сторону Бернардо и сделал несколько шагов ему на
  встречу.
  - Я взял со склада пять шашек динамита, как и просил, - сказал он,
  останавливаясь, - я думаю, что этого хватит, чтобы вскрыть пещеру и
  достаточно разрушить лазуритовый пласт. Если с Евой все в порядке, мы
  проделаем эту работу. Ну, сеньор Бернардо, мне пора в путь. Если Каземир
  все подготовил, то мы сейчас же отправляемся. Я очень благодарен вам за
  все, док, что вы для меня сделали. Словом, я ваш большой должник, сеньор
  Бернардо, и давайте прощаться, - время торопит.
  - Одну минутку, мой друг, не торопитесь прощаться, - заметил тот, хитро
  улыбаясь, сейчас мы пойдем все вместе. Дело в том, что доктор Лабо принял
  ваш план, с некоторыми изменениями, конечно. Мне кажется, что вы будете
  довольны, - учтены все ваши интересы, хотите подробнее?
  - Конечно. Надеюсь, мне там отведена не последняя роль?
  - Пойдем конвоем из четырех лодок, включая вашу лодку. Поскольку вы
  хорошо знаете дорогу и условия передвижения, ваша лодка пойдет первой.
  Вы и Каземир, вас это устраивает?
  - Вполне.
  - Вторым пойду я, Бенхамин и Чико. Бен очень хороший стрелок.
  - Третья лодка: доктор Лабо и Август. Хосе говорит, что этот
  здоровенный негр одинаково хорошо владеет шестом и мачете, посмотрим...
  - Последним пойдет Кустодио с большим запасом взрывчатки. Кустодио и
  Поке или Пеке, черт знает, как его там. Взрывчатки берем много, так как
  Хосе планирует большой объем взрывных работ. Здесь остается Фернандо
  Спорисио и старшина негров до прихода Родригеса Хесуса с его людьми. Ну,
  а дальше они будут действовать в соответствии с инструкциями. По этому
  этапу нашего выдвижения у вас нет возражений, сеньор Эрик?
  - Нет, никаких возражений, абсолютно. Ну, а дальше каковы ваши
  планы: свернете не север или пойдете по моим крокам к долине? Или,
  возможно, последуете со мной к истокам Змеиного ручья, и обследуете
  пещеру?
  - Доктор Лабо принял решение максимально помочь вам в поисках
  сеньоры Евы, проверить вашу версию относительно алмазов, и, попутно,
  определить продуктивность лазуритовой жилы. Если окажется, что вы
  обнаружили достаточно богатое месторождение, то Хосе укажет его в отчете
  нашей экспедиции, а вы с сеньорой Евой получите премию. Уверяю вас, что
  сумма премии будет выше той, которую вы бы смогли заработать на добыче
  этих камней за сезон.
  - Я со всем согласен, сеньор Бернардо, вы все хорошо продумали за
  исключением одного пункта: вы забыли упомянуть о нашей доли, если
  помимо алмазов в пещере обнаружатся и изумруды.
  - Ну, это само собой!
  - Тогда по рукам!
  Одна за одной, лодки отчаливали от скалистого берега плато, и резво
  устремлялись вверх по течению небольшой речушки. Лодка Эрика шла с
  небольшим отрывом от остальных. Каземир, умело орудуя шестом, гнал ее
  вперед, стараясь придерживаться середины русла. На переднем сидении у
  самого носа лодки, сидел Эрик с обнаженным мачете, готовый пускать его в
  дело в любую минуту, как только возникнет в том необходимость. Прошло
  немного времени с тех пор, как Эрик дважды прошел по этому пути,
  пробиваясь сквозь лианы, свисавшие с ветвей высоких деревьев до самой
  воды. Он полагал, что продвигаться вперед на этот раз будет легче, однако
  это оказалось не так - буйная растительность сельвы, нависшая над рекой с
  обоих берегов, вынуждала лодку постоянно маневрировать. Но основным
  препятствием для лодок были лианы, спускавшиеся к самой воде с ветвей
  прибрежных деревьев. Чем выше по течению поднимались лодки, тем чаще
  попадались места, где, переплетаясь между собой, лианы образовывали
  ''заградительные сети''. Вот тут-то и начиналась настоящая работа для
  Эрика и Каземира. Каждый раз, когда они останавливались, чтобы
  расчистить путь, лодка Бернардо настигала их, и тот неизменно спрашивал:
  ''Как вы себя чувствуете, мой друг? Борьба с препятствиями отнимает много
  сил. Давайте я пойду впереди, - это для меня будет сущей забавой''. И
  каждый раз Эрик благодарил за заботу, отказывался от предложенной
  помощи, и с новой энергией принимался за расчистку пути. Спустя какое-то
  время, благодаря стараниям и усилиям Каземира, лодка Эрика уходила
  вперед, значительно отрываясь от остальных.
  Несмотря на частые задержки в пути, конвой лодок успел продвинуться
  по реке вперед за оставшееся светлое время суток на значительное
  расстояние, как полагал Эрик, миль на пятнадцать-шестнадцать. Это было
  меньше, чем он планировал пройти, имея в виду более свободный путь и
  мощные экипажи лодок. Однако сумерки и без того в полутемном зеленом
  туннеле сгущались, день заканчивался. Эрик велел Каземиру подогнать
  лодку к правому берегу, и закрепиться с помощью свисавших в воду
  воздушных корней деревьев. Не успели они закончить этот маневр, как
  наступила ночь. Это место не годилось ни для ночлега не берегу, ни для
  стоянки на воде, - правый берег был крутой, скалистый, заросший
  непроходимой колючей растительностью. Кроме того, огромные деревья,
  сплошь обвитые лианами, подходили к самому берегу, образуя
  дополнительную преграду. Левый берег был более пологим, но,
  дополнительно к густым зарослям, он был завален обломками известковых
  горных пород. Эрик был уверен, что никто не согласится оставаться на ночь
  в таких условиях, но чтобы с наступлением темноты идти дальше, нужно
  было согласие доктора Лабо. Эрик зажег смоляной факел и укрепил его на
  носу лодки, обозначив, таким образом, место сбора. Высокое колеблющееся
  пламя факела прогнало темноту в прибрежные заросли, за стволы
  ближайших деревьев, и в их высокие кроны. Хорошо освещался лишь
  небольшой участок реки, а дальше, за пределами этого прыгающего
  светового пятна, темнота быстро сгущалась, превращаясь в непроницаемую
  черную занавесь. Оттуда, из этой темноты, сельва наблюдала множеством
  мигающих и немигающих взглядов за непрошенными гостями, так дерзко
  вторгшимися в их пределы. Обычные звуки ночных джунглей: вопли,
  скрежет, визг, хохот, при появлении света, усилились, и было хорошо видно,
  как оживились рептилии, стремясь уйти с прибрежных камней в темноту.
  Все лодки подошли к месту привала почти одновременно. Бернардо и
  доктор Лабо причалили свои лодки к правому берегу рядом с лодкой Эрика, а
  Кустодио - к левому, как раз напротив них. Бернардо и доктор Лабо шли по
  реке, какое-то время, с уже зажженными факелами. Стало гораздо светлее,
  темнота шагнула в глубину сельвы на пару шагов, но джунгли от этого не
  стали приветливее.
  - В чем причина неожиданной остановки, мой друг, - обратился Бернардо
  к Эрику с нотками обычной иронии в голосе, - вы себя плохо чувствуете,
  нужен отдых?
  - Вы хотите что-то сообщить, сеньор Эрик? - включился в разговор
  доктор Лабо.
  - Ночь, господа! Я должен был убедиться, что лодки идут компактно, и
  благополучно прошли самый опасный участок пути. Дальше высокие деревья
  отойдут от берегов, кроны разойдутся, и лианы не будут свешиваться над
  головами. Дальше путь будет более свободен, но продвигаться придется все
  равно с факелами, так как остается опасность напороться на корягу или
  затонувшую большую ветку. Миль через шесть-восемь по левому берегу
  будет удобное место для привала, а еще миль через восемь, - конец пути по
  воде. Вот пока и все, господа, что я хотел довести до вас на этом этапе
  продвижения конвоя.
  - А что это, мой друг, вы все время толкуете про привалы: здесь привал,
  через восемь миль опять привал! - недовольным тоном произнес Бернардо. -
  На кой черт нужно было выступать из лагеря во второй половине дня, чтобы
  ночевать на этой дурацкой реке? Можно было хорошо выспаться в палатках
  на плато...
  - А разве я сказал, что нужно сделать привал? Я сказал, что там
  единственное место, где можно разбить лагерь при необходимости, и не
  более,- ответил спокойно Эрик, - кроме того, именно оттуда начнется
  ''тропа'' к Долине исчезающей реки, а ее начальной вехой является
  огромный базальтовый шар, но я вам уже говорил об этом. Мне лично
  привалы не нужны, сеньор Бернардо, и вы знаете об этом.
  - Хватит дискуссий, господа, я принял решение, - вмешался в разговор
  доктор Лабо, - восемь миль идем вверх при факелах, не растягиваясь по реке.
  Сеньор Эрик, если все же мы отстанем от вас, остановитесь, и подождите нас
  у этого самого валуна, я хочу осмотреть его хотя бы и при свете факелов.
  Вперед, господа, вперед!
  Плавными, мощными толчками шеста, гнал Каземир лодку против
  течения. Эрик стоял у самого носа лодки с факелом в правой руке. То
  поднимая его высоко над головой, то опуская к самой воде, стараясь
  рассмотреть возможные сюрпризы, подготовленные им небольшой, но
  коварной речкой. Однако ничего особенного пока не замечалось, и лодка
  продвигалась по темному коридору спокойно и довольно быстро. Остальные
  лодки стали постепенно отставать, и их факелы то и дело исчезали за
  крутыми поворотами реки.
  Каземир молча гнал лодку, напряженно вслушиваясь в хаос звуков
  ночных джунглей. Прошло более двух часов непрерывной работы, прежде
  чем он решился заговорить:
  - А знаете, сеньор Эрик, я раньше никогда не бывал в ночных джунглях.
  Джунгли я вообще не люблю, - я боюсь змей, ох, как боюсь. Мой младший
  брат погиб от укуса гремучки, когда работал на плантациях сахарного
  тростника. Я видел, как погибают люди от укусов ядовитых змей - это очень
  страшно, сеньор. Раньше я не боялся, а теперь боюсь.
  - Не нужно ничего бояться, Каземир, - заметил Эрик, продолжая
  всматриваться в реку по ходу лодки, - просто, находясь в джунглях, нужно
  быть более осмотрительным, чем на равнине или на большой реке. Что же
  касается змей, то ''не так черт, страшен, как его
  малюют''?A‹Й ?? ? ? ?
  
  
  ???? Й ? ? ? ?
  ?
  
  ?
  
  ?
   l И И И И И И И Ь
   ? ? ? 8 ?
  
  
   ? ? Ь ? ? ? '' ? ? ? ? ? ?
   ? ? ? ? ? ? ? $ » ? ? h ? a
   И ? ? ? ? ? ? дит
  ь из того, что все змеи ядовиты и, стало быть, опасны. Змеи очень редко
  нападают сами, пока их к этому не вынудишь. Более того, почуяв опасность,
  змея стремится уйти от нее. Так вот нужно представить, ей такую
  возможность, и не торопить ее. Не хлестать и не пытаться отбросить палкой
  - это сразу же спровоцирует нападение. Змея, свернувшаяся в кольцо,
  наиболее опасна - она готова к молниеносному броску. Более чем на два
  метра к такой змее подходить нельзя - это, во-вторых. И, в-третьих,
  отправляясь в сельву, нужно брать с собой противоядие от укусов змей.
  Известно множество таких средств, начиная от индейских различных
  снадобий до защитных амулетов. Негры ведь тоже мастера на такие дела, не
  так ли?
  - Я тоже так раньше думал, сеньор, только теперь уже так не думаю. У
  моего брата тоже был талисман, который он выменял у нашего местного
  колдуна на большую черную свинью. Тот уверял брата, что плоский
  золотистый камень является сильным талисманом и, если носить его на груди
  в красном шелковом мешочке, он защитит его от нападения любых змей. И
  что же? Первая же гремучка, которую работники сахарных плантаций
  называют Ай-ай, вцепилась ему в ногу. Брат был молодым и очень сильным
  человеком, а умер, не успев даже вскрикнуть: ай-ай! Я больше не верю в
  талисманы, сеньор Эрик, - змеи плюют на них, вот и все!
  - Ну, это ты зря, Каземир, - существуют минералы и амулеты,
  изготовленные из них, которые надежно защищают своих владельцев от
  многих бед, в том числе и от ядов. Да за примером не нужно далеко ходить...
  Однако, Каземир, держи правее и поближе к берегу. Ты видишь толстую
  лиану, вытянувшуюся поперек речки, и преградившую нам путь?
  При этом Эрик поднял факел высоко над собой, стараясь получше
  осветить окружающее пространство.
  - Да, сеньор, там две сплетшиеся лианы, но они высоко, и мы свободно
  можем под ними пройти.
  - Ошибаешься, Каземир, вторая лиана - это огромная рептилия, скорее
  всего удав. И, как мне кажется, он поджидает нас. Так-так... Держи вдоль
  берега, я обрублю лиану. Каземир осторожно погнал лодку к самому берегу,
  задевая за ветки прибрежных кустов. Эрик воткнул древко факела в гнездо на
  носу лодки, взял в левую руку мачете и, когда нос лодки приблизился
  вплотную к лиане, он быстрым косым движением перерубил ее. Вместе с
  обвившей ее рептилией, лиана тяжело шлепнулась в воду, и течение быстро
  отнесло их к правому берегу.
  - Ну вот, Каземир, путь свободен, теперь старайся идти посредине реки.
  Мили через три-четыре деревья отойдут от берега и лианы не будут нам
  мешать.
   Эрик положил перед собой мачете, снова взял в правую руку факел,
  высоко поднял его над головой и наклонился вперед. Мощными движениями
  шеста Каземир быстро гнал лодку против течения. Остальные лодки, идущие
  следом, значительно отстали, не были заметны даже отблески их факелов.
  Какое-то время путники в лодке молчали, прислушиваясь к голосу сельвы,
  плеску воды, и думая, очевидно, каждый о своем. Каземир первый прервал
  паузу.
  - Сеньор Эрик, вы хотели рассказать о талисманах и амулетах. Я сказал,
  что не верю в них, а вы, что это я зря, и хотели привести пример, помните?
  - Да, Каземир, очень многие камни, используемые людьми в качестве
  амулетов и талисманов, могут оказывать влияние на их судьбу. Однако не
  многие знают об этом и в это верят. Вот, например, ты видел у сеньора
  Бернардо на левой руке серебряное кольцо с большим голубоватым
  прозрачным камнем?
  - Да, сеньор Эрик, - очень красивое кольцо.
  - Как ты думаешь, что это у него там за камень?
  - Я думаю - это алмаз. Сеньор Бернардо постоянно говорит об алмазах.
  Он всегда говорит о них какие-то умные вещи, которые трудно понять.
  - Очень близко, очень похож и все же - это не алмаз. Это голубоватый
  циркон - желанный талисман для всех путешественников, особенно в горах и
  джунглях. Ни одна змея не посмеет приблизиться к хозяину этого камня. Он
  не только охраняет от укусов ядовитых змей, но и отпугивает диких зверей,
  предохраняет от ядов вообще. Циркон улучшает умственные способности,
  укрепляет память, возбуждает стремление к познаниям. Арабы, да и вообще
  на Востоке, называют этот драгоценный камень ''младшим братом алмаза''.
  Поскольку сеньор Бернардо почти всегда путешествует по джунглям, он
  никогда, очевидно, не расстается со своим талисманом.
  - А у вас есть такой камень, сеньор Эрик?
  - Нет, Каземир, ни у меня, ни у сеньоры Евы такого камня нет. Мы
  полагаемся в основном на знание джунглей, это надежней. Кроме того,
  циркон очень дорогой камень, и за все время, что мы с сеньорой Евой
  охотимся за драгоценными камнями по всей Бразилии, нам ни разу не
  удалось обнаружить месторождение цирконов. Возможно, нам не везет, а
  возможно этого минерала в Бразилии нет. В последнем, я, правда, очень
  сомневаюсь. Возможно, Каземир, пока ты работаешь в экспедиции доктора
  Лабо, тебе повезет больше.
  - Если вы в этот раз найдете этот камень, покажите мне, как он выглядит в
  сыром виде.
  - Конечно, Каземир, можешь рассчитывать на меня. Однако взгляни вверх
  - кроны расступились, обнажив узкую полоску чистого неба. Миль через
  пять, мы причалим к левому берегу, и будем поджидать остальных.
   Ночь была тихой, безветренной, но на узкой полоске безоблачного
  черного неба звезд почти не было видно, их гасило даже не яркое пламя
  факела. Заслонив глаза от его прямых лучей, Эрик все же старался
  рассмотреть их - увидеть в джунглях кусочек звездного неба приходилось не
  часто, и это сулило удачу.
  Редколесье по левому пологому берегу, и с наносами белого кварцевого
  песка, нельзя было не заметить даже ночью и без факела. Ориентир -
  огромный базальтовый шар, который по-прежнему лежал на берегу у самой
  воды, был хорошо виден. Эрик велел Каземиру подогнать лодку левее него.
  Без особого труда, они вытащили лодку вместе со всеми припасами на узкую
  песчаную отмель. Чтобы не жечь понапрасну факелы, запас которых был
  весьма ограничен, Каземир развел большой костер. Сухих веток для этого
  было вокруг предостаточно, и он справился с этим делом очень умело и
  быстро. Яркое пламя костра осветило оба берега, и вырвало из тьмы
  значительный участок редколесья. Эрик осмотрелся, и с удивлением отметил
  про себя, что здесь ничего не изменилось с тех пор, как они с Евой побывали
  в этих местах. Огромные деревья с белесыми стволами, обвитыми снизу до
  самых крон, и никакого подлеска. Только редкие жестколистные травы, и
  стелящиеся по земле колючие растения. Все здесь напоминало когда-то
  цветущий, но теперь запущенный и заброшенный парк. Эрик вынул компас и
  подошел ближе к костру. Стрелка компаса, слегка вздрагивая, плавно
  отклонялась то в одну, то в другую сторону градусов на пятнадцать.
  Зафиксировав стрелку и положив компас в карман, он тихо произнес: ''Пусть
  теперь с этим разбирается доктор Лабо, а мне нужно двигаться дальше. Ну,
  что же они так отстали, путь ведь свободен?''
  Каземир старательно поддерживал в костре большой огонь. Из рассказов
  своих бывалых товарищей он знал, что чем ярче в ночных джунглях горит
  костер, тем безопаснее находиться возле него, дикие звери и змеи стараются
  держаться от огня подальше. И все же он чувствовал себя в большей
  безопасности в лодке и на воде, и готов был, пренебрегая отдыхом, тотчас же
  отправиться в дальнейший путь по реке. Стараясь держаться поближе к
  Эрику, Каземир постоянно втягивал его в разговор, засыпая вопросами:
  - Почему они так сильно отстали от нас, не случилось ли чего?
  - Не думаю, Каземир, не думаю. Ты ловко и быстро гнал лодку против
  течения. У других меньше сил и навыка управляться с шестом, чем у тебя,
  вот они и отстали. Все очень просто, Каземир.
  - Сеньор Эрик, а в этих местах много львов, они охотятся по ночам?
  - Если ты имеешь в виду диких кошек и в частности пуму, то здесь они
  встречаются часто. Но нет оснований беспокоиться, Каземир, - во-первых,
  мы с тобой вооружены, а, во-вторых, пума не нападает на человека без
  особой на то нужды.
  ''Ничего себе, утешил, - бурчал себе под нос Каземир. - без нужды не
  нападают... Вооружены... А ружье-то где? В лодке!''
  - Сеньор, Эрик, давайте я вам ружье принесу, а? Вы его в лодке забыли.
  Ведь вы сами говорили: ''Оружие в джунглях должно быть всегда под
  рукой''.
  - В этом нет необходимости, Каземир, вон ты какой огонь развел. Но, все
  же ты прав, принеси, пожалуйста, ружье.
  Опасливо озираясь по сторонам, Каземир направился к реке, но, подойдя
  к лодке, он радостно крикнул:
  - Вон они, сеньор Эрик, идут! Идут!
   Из зарослей, как из темного туннеля, выплыли три лодки. Освещаемые
  факелами, они плотно следовали, друг за другом, будто были связаны между
  собой линем. Вскоре вся группа доктора Лабо высадилась на берег, вытащив
  лодки на песчаную отмель напротив пылающего костра. Все дружно
  собрались возле огня, делясь впечатлениями о длительном ночном переходе,
  до рассвета оставалось не более двух часов. Было очевидным, что все устали,
  и нужен был хотя бы кратковременный привал. Доктор Лабо это чувствовал
  по себе, хотя и не управлял лодкой. Он полагал, что двух-трех часовой
  отдых, даст возможность ознакомиться с местностью, и не сможет
  существенно повлиять на состояние пленницы пещеры. Последнее
  обстоятельство его почему-то мало беспокоило, и он был готов объявить
  привал до рассвета, но в последнюю минуту решил посоветоваться по этому
  поводу с Бернардо:
  - Как ты думаешь, док, мне кажется люди устали, и привал часа на два...
  словом, до рассвета, нам не помешает?
  - Что ты, Хосе? Полчаса и не больше, - возмущенно ответил Бернардо, -
  минут через двадцать нужно двигаться дальше. Если мы задержимся здесь
  дольше, начнутся болевые реакции в мышцах наших гребцов, и они не
  смогут работать часов двенадцать, шестнадцать. Нужно отправляться в путь,
  Хосе, иначе мы застрянем здесь надолго.
  - Ладно, - нехотя согласился доктор Лабо, - давай команду двигаться
  дальше. Я только взгляну на камень.
  Эрик находился неподалеку от разговаривающих друзей, слышал их
  разговор, и готов был в любую минуту поддержать Бернардо. Чтобы не
  терять времени на осмотр камня, Эрик тут же предложил свои услуги.
  - Костер слабо освещает этот удивительный базальтовый шар, и только с
  одной стороны, - сказал он, обращаясь к доктору Лабо, - давайте я посвечу
  вам факелом. Эй, Каземир! - крикнул он, не дожидаясь ответа. - Возьми
  факел в моей лодке, зажги его и посвети нам!
   Доктор Лабо, Эрик и Каземир направились к камню с пылающим
  факелом. Бернардо, отдав распоряжение своим людям готовиться к
  отплытию, последовал за ними. Когда они подошли к камню вплотную,
  доктор Лабо забрал у Каземира факел и стал тщательно осматривать его,
  обходя вокруг, и то и дело ощупывая рукой. Он то приседал и осматривал его
  снизу, то ощупывал его макушку, подняв факел высоко вверх. Окончив
  осмотр, доктор Лабо предал факел Каземиру, и, обращаясь к
  присутствующим, восторженным голосом заявил:
  - Это невозможно, господа, я отказываюсь в это верить! Так вы говорите,
  сеньор Эрик, что таких... что их разбросано здесь много?
  - Да, сеньор, их здесь много. Только шарики не разбросаны, как попало, а
  уложены по прямой линии на одинаковом расстоянии друг от друга. Да это
  же я все указал на кроках, доктор Лабо.
  - Да-да, я помню... Тем более это невероятно. Нужны тщательные
  исследования, понимаете, господа?
  - Какого черта тут исследовать, Хосе, - почти грубо ответил Бернардо, -
  булыжник, так он и есть булыжник, нам попадались и не такие. Нам нужно в
  путь, Хосе, все ждут твой команды.
  - Нет, мой друг, ничего такого нам еще не попадалось, - ответил доктор
  Лабо, стараясь скрыть раздражение, - как же ты не видишь, что этот шар
  сработан из глубинного базальта, но не дикой природой. Но пока все, я
  постараюсь разобраться с этим потом. Ну, а теперь в путь, господа.
  Сначала караван из четырех лодок шел плотной вереницей довольно
  быстро и слаженно, но вскоре лодка Эрика оторвалась от остальных и быстро
  ушла вперед. Препятствий практически не попадалось, и Каземир гнал лодку
  мощными толчками, стараясь удерживать ее посредине течения. Эрик
  всматривался в оба берега, пытаясь определить по известным ему приметам,
  много ли еще осталось пути до переката. Но они проходили милю за милей,
  поворот за поворотом, а переката все не было. Ему вдруг стало казаться, что
  он плывет вверх по течению не Змеиного ручья, а находится совсем в другом
  месте, в котором он никогда не бывал, и все его тело вдруг охватил озноб. Он
  почувствовал, что вокруг него что-то происходит, но не мог понять что.
  Оглянувшись, он посмотрел на Каземира: тот смотрел мимо него на воду, и
  усердно работал шестом, продолжая гнать лодку вперед. Эрик смотрел на
  ритмично поднимающийся и опускающийся шест, и вдруг понял, что он не
  слышит всплесков воды. Прислушиваясь, он осмотрелся вокруг, - тишина...
  ''Кажется, я заболел, - подумал он, устанавливая факел на носу лодки, и
  осторожно опускаясь на переднюю скамью, - этого мне еще не хватало...''
  Перед глазами у него поплыли разноцветные искорки, и он тут же
  почувствовал, как по спине потекли ручейки холодного пота. В голове
  застучали молотки, а уши, до боли, туго закупорились пробками. Почти
  незнакомые ему чувства беспокойства и страха, стали накатываться на него
  волна за волной. ''Спокойно, Эрик, без паники - это всего лишь приступ
  лихорадки, сейчас пройдет... - бормотал он себе под нос, стараясь
  преодолеть внезапный приступ болезни, но что мне тогда советовал док?''
  Он никак не мог вспомнить советы Бернардо, который давал ему их вместе с
  лекарствами еще там, в палатке. ''Так-так, он тогда сказал: ''Эти пилюли
  принимайте через каждые два часа или, когда почувствуете озноб. Строго
  соблюдайте мои предписания, мой друг, иначе я не ручаюсь за
  благополучный исход вашей болезни''. Но ведь я еще не проглотил ни
  одной! Так тебе и надо, строптивый олух, невежда, - продолжал бормотать
  Эрик, не жалея острых эпитетов в свой адрес, - но куда я подевал эти
  пилюли, неужели выбросил?
  Каземир, видя необычное поведение Эрика, с беспокойством в голосе,
  спросил:
  - Что с вами, сеньор, может быть, причалить к берегу?
   Эрик инстинктивно поднял голову на Каземира, смахнул со лба крупные
  капли холодного пота, и, догадавшись, о чем его спрашивают, ответил,
  махнув рукой:
  - Не нужно... иди, как шел... вперед!
   Не обращая больше внимания на Каземира, он вернулся к своей прежней
  мысли: ''Так куда же я дел эти пилюли, а если потерял? Тогда придется
  остановиться и ждать лодку доктора. Ох, как плохо у вас все получается,
  сеньор Эрик, очень плохо, очень...''.
  Ощупывая карманы брюк и куртки, он вдруг увидел, что руки у него
  дрожат. Проигнорировав этот симптом болезни, он продолжал шарить по
  многочисленным карманам, и вдруг лицо его расплылось в радостной
  улыбке, - в левом кармане форменной рубашки он нашел то, что искал. Он
  сразу вспомнил, что положил туда лекарство, - пакетик коричневых шариков,
  величиной с лавровую вишню, именно в этот карман, и сразу же забыл о нем.
  Дрожащими пальцами он достал пакетик, осторожно развернул его и
  положил в рот два шарика. Жгучая горечь обожгла язык, небо, гортань. У
  него не получалось глотательное движение, и он какое-то время держал
  пилюли во рту, но сделав над собой усилие, он все же проглотил лекарство.
  Небрежно скомкав пакетик, он сунул его обратно в карман. Склонившись к
  левому борту лодки, он черпал ладонью воду, стараясь обильно запить
  лекарство, и погасить жжение, охватившее теперь пищевод и желудок.
  Спустя какое-то время это ему удалось, и он почувствовал, как лекарство
  стало действовать. Исчезло чувство необъяснимой тревоги, перестало
  знобить, размякли пробки в ушах, он снова стал слышать плеск воды и
  ночные джунгли.
  Эрик услышал шум водопада, когда совсем стало светло. Спустя полчаса,
  они с Каземиром уже вытаскивали лодку на песчано-каменистую отмель.
  Эрик осмотрелся вокруг, все здесь было, как прежде. Поскольку отмель была
  небольшой, и на ней не могли разместиться четыре лодки и все люди группы,
  он решил вытащить свою лодку возле тех камней, где они с Евой прятали ее
  в прошлый раз. Пустив в ход мачете, они с Каземиром быстро очистили от
  колючего кустарника небольшой участок, куда и перетащили лодку.
  - Ну, вот, Каземир, теперь группе доктора Лабо будет куда причалить, и
  мы не будем им мешать. Они появятся здесь не ранее чем через час, и я
  полагаю, что у нас есть время, чтобы хорошо перекусить, а что ты думаешь
  на этот счет?
  - Что я думаю? У меня живот прирос к спине, сеньор Эрик!
  - Тогда доставай нашу провизию и за дело. Я полагаю, что ты запасся
  всем необходимым?
  - Не извольте беспокоиться, сеньор, я заготовил продуктов на троих, как
  вы приказывали, но с учетом своего собственного аппетита.
  - И еще, Каземир, неплохо бы сварить кофе, как ты думаешь? Ты ведь
  мастер разжигать костры.
  - Здесь мало сухих веток, сеньор, но я постараюсь. Ставить большой
  котелок, чтобы на всех?..
  - Верно, Каземир, все обрадуются кружке крепкого горячего кофе. В путь
  пешим порядком мы отправимся, я полагаю, еще не скоро.
  Местность была очень влажной, но все же Каземир сумел разжечь костер,
  и вскоре аромат крепкого кофе заглушил тонкий запах цветущих растений.
  Лодки доктора Лабо подошли к отмели плотной группой, когда Эрик и
  Каземир уже закончили завтрак. Все очень устали от ночной гонки по воде и
  были рады, что она, наконец-то, окончилась. Лодки были вытащены на берег,
  но оставаться там людям на отдых было невозможно. Правый берег также не
  годился для этого - он был крутой, высокий и скалистый. Левый был более
  пологим, каменистым, и забитым кустарником и подлеском. Доктор Лабо
  последовал примеру Эрика и распорядился разбить временный лагерь на
  левом берегу, и объявил привал на три часа: ''Час на завтрак, час на отдых, и
  час на подготовку к пешему переходу, - определил он расклад времени, и
  добавил, - хорошо отдохнем, господа, после осмотра пещеры''. Он понимал,
  что отведенного времени на отдых не достаточно, что все очень устали, но он
  также понимал, что каждый час промедления может стоить жизни пленнице
  пещеры.
  Бернардо, доктор Лабо и его коллеги расположились у костра Эрика, а
  негры - неподалеку на подготовленной обширной площадке среди камней.
  Каземир присоединился к своим товарищам.
  Если даже такой опытный путешественник, как доктор Лабо чувствовал
  усталость, то Бернардо она не коснулась вовсе. Запивая галеты горячим кофе,
  он, как бы между прочим, заметил;
  - А знаешь, Хосе, что я думаю? Время отдыха нужно сократить, ведь нам
  нужно как-то распорядиться с лодками, и находящимся в них
  экспедиционным имуществом. Или думаешь оставить здесь людей для их
  охраны?
  - Ты попал в точку, Бернардо, я как раз это и обдумываю. Сеньор Эрик, а
  что вы делали со своей лодкой, когда уходили отсюда надолго?
  - Я прятал ее вон в тех камнях.
  Эрик кивнул головой в сторону камней и зарослей, возле которых лежала
  его лодка.
  - Для нас - это вряд ли подойдет, - возразил Кустодио. - Наши лодки
  гораздо больше вашей. Они полностью загружены экспедиционным
  имуществом, продовольствием, оружием, боеприпасами. Одной взрывчатки
  более ста шашек динамита. Штат Парана густо заселен индейцами, а от
  индейцев вряд ли можно что-то надежно спрятать. Кроме того, мы здесь
  изрядно наследили. Я думаю, что это нам не подойдет, сеньоры, нужно
  придумать что-то другое.
  - У вас, Кустодио, есть другой вариант? - спросил Бернардо, иронически
  улыбаясь. - Изложите его нам, пожалуйста.
  - Пока нет, но нужно подумать, вряд ли мы найдем здесь нужное
  количество тайников.
  - А что вы думаете, мой друг, что нам делать с нашими лодками и
  имуществом. Не тащить же это все посуху до истоков этой речки? -
  обратился Бернардо к Эрику. - Я не вижу в этом никакой проблемы, не вижу
  необходимости все это прятать, или вы тоже опасаетесь набега индейцев?
  - Нет, сеньор Бернардо, индейцы тут ни при чем. Эти места они
  практически не посещают, - здесь что-то связано с духами их далеких
  предков. Но сюда может забрести кто угодно помимо индейцев, - джунгли
  открыты для авантюристов всех мастей. Брошенные лодки да еще с ценным
  имуществом - это их ''законная'' добыча. Вот их и следует беречься.
   - Может быть, оставить здесь небольшую вооруженную охрану? -
  включился в разговор до сих пор молчавший Бенхамин. - Это, пожалуй,
  самое надежное средство для сохранения и лодок, и имущества.
   Такой вариант, вполне возможный для доктора Лабо, Эрику был
  наименее выгоден, - он хотел, чтобы в поисках Евы участвовали все люди
  экспедиции. Он поторопился вмешаться в разговор:
  - Здесь, господа, хватит места, чтобы спрятать целую флотилию таких
  лодок, как ваши. Через пару дней здесь все покроется буйной
  растительностью, и от наших следов не останется и следа. Кстати, возле
  каждого тайника оставьте какие-нибудь вешки да по приметнее, а то и сами
  потом не найдете, что спрятали.
  Ход был удачным. Доктор Лабо обычно принимал решение по тому или
  иному вопросу, выслушав мнение своих коллег. Замечание Эрика
  окончательно склонило его к варианту оставления лодок и имущества без
  охраны в тайниках. Выдержав значительную паузу, он заявил:
  - У нас мало людей, господа, а вооруженная охрана этого лагеря
  потребует расчленения группы, на что я не пойду даже на короткое время.
  Часть необходимого имущества, продовольствия и снаряжения мы возьмем с
  собой, а все остальное спрячем здесь в тайниках. Вы правы, Кустодио, в этом
  есть определенная доля риска, но у нас нет выбора. Итак, господа, за дело!
  Эрик спрятал свою лодку на прежнее место среди крупных камней и
  зарослей цветущих олеандров. Он попытался распределить груз, который
  нужно было взять с собой, согласно своему принципу: все поровну. Однако
  Каземир запротестовал:
  - Так не годится, сеньор Эрик, что, по-вашему, у меня нет сил? Я грузчик,
  носильщик, лесоруб и все такое прочее, где нужно ворочать тяжести. Я все
  разложу по рюкзакам сам, я знаю, как это делается.
  - Хорошо, не буду тебе мешать, - согласился Эрик, откладывая в сторону
  сумку с патронами, только смотри, не перегрузи себя.
  - О-о, сеньор, не беспокойтесь, носить тяжести для меня одно
  удовольствие.
  В результате рюкзак Каземира был набит под завязку, а рюкзак Эрика
  едва был наполнен до половины.
  - По-моему, это ты считаешь меня слабаком, Каземир, - заметил Эрик,
  указывая на лежащие рядом уже зашнурованные мешки, - сделай все, как
  нужно, и не морочь голову.
  - Я так и сделал, сеньор Эрик, ведь у вас еще ружье, патроны и мачете, вы
  пойдете впереди, больше некому. И, если что, вам придется стрелять
  первому. Я так думаю, сеньор.
  Эрик не стал больше спорить. Он понимал, что его чернокожий приятель
  готов был тащить какой угодно груз, лишь бы оказаться рядом с человеком,
  способным вовремя отреагировать на любую возникшую опасность.
  Между тем, люди доктора Лабо уже успели перетащить свои лодки с
  отмели на берег, и отбирали вещи и снаряжение, которое предполагалось
  нести с собой по каменистому руслу к истокам Змеиного ручья. Эрик не
  вмешивался в работу людей доктора Лабо ни делом, ни советом. Он был
  полностью готов двинуться в путь в любую минуту, и теперь лишь наблюдал
  со стороны за сборами остальных. Подготовкой к пешему переходу группы
  по руслу речки к пещере руководил Бернардо. Эрик полагал, что поход к
  пещере доктор Лабо предпримет налегке, в виде спортивного броска, но,
  увидев, как в тюки свертываются одеяла, надувные матрацы,
  противомоскитные сетки и даже гамаки, он усомнился в этом. ''Очевидно, -
  думал он, - доктор решил основательно обследовать не только пещеру, и не
  будет торопиться, а вот этого бы мне и не хотелось''.
  В одиннадцатом часу все собрались на песчаной отмели, нагруженные
  заплечными грузами. Налегке оставались только доктор Лабо, Бернардо, у
  которого основной ношей была его докторская сумка и ружье, и Эрик.
  Теперь оставалось лишь подтянуть лямки рюкзаков, ремешки на снаряжении,
  поясные ремни и в путь. Все примерно расположились так, как должны были
  следовать друг за другом в пути: Эрик и Каземир находились ближе всего к
  правому берегу и водопаду, так как отсюда легче всего можно было
  преодолеть порог. Рядом с ними - Бернардо и Чико. Бернардо прилаживал
  сумку с патронами к поясу, а Чико держал его ружье, с восхищением
  рассматривая прекрасное оружие. Он попробовал прицелиться в сторону
  водопада, и вдруг громко, с ужасом в голосе, крикнул:
  - Смотрите, смотрите - лев!
  - Где? Где? Где? - раздались тревожные голоса, и все, как по команде,
  повернули головы в сторону водопада.
  На пороге, там, где падающая вода была наиболее мелкой, стояла
  огромная пума. Никто не заметил, как она там очутилась. Темно-коричневая
  кошка с белой грудью и темными пятнами, покрывавшими спину и бока,
  присев на задние лапы, как бы готовилась к прыжку. Прижав небольшие
  остроконечные уши к голове, она смотрела на не званных гостей злобными
  зелеными глазами, и, оскалив пасть, издавала громкие рыки,
  перемежавшиеся с шипением.
  - Чико - ружье! - скомандовал Бернардо, протягивая руку в сторону, где
  только что, стоял молодой негр.
   Но Чико там уже не было. Не выпуская ружья из рук, он пятился назад,
  пока не оказался на дальнем краю отмели у самой воды.
  - Стреляйте же, мой друг, - продолжал почти шепотом Бернардо, -
  стреляйте же, черт возьми, что же вы окаменели?
  Эрик продолжал спокойно наблюдать за страшной кошкой, даже не
  пытаясь снять ружья с плеча. У остальных оружия под рукой не было
  вообще. Все замерли и с тревогой смотрели на оскаленную пасть огромного
  зверя. Пума, решив очевидно, что сделала все, что от нее требовалось, сделав
  два грациозных прыжка вдоль гребня порога, скрылась в левобережных
  зарослях.
  - Ух, вот это зверюга! - воскликнул, приходя в себя, Каземир. - А ведь она
  была со мной почти рядом.
  - Что же это вы, мой друг, не стреляли, одеревенели от страха, что ли? -
  обратился Бернардо к Эрику, не скрывая раздражения. - Зачем тогда таскать
  с собой ружье?
  - А какая в этом была необходимость? Разве пума напала на нас? Нет. Это
  прекрасное умное животное предупредило нас об опасности, вот и все. Какая
  красивая кошка...
  - Я так не думаю, я охотник. Эй, Чико, куда черт унес тебя вместе с
  ружьем?! - крикнул Бернардо, оглядываясь назад. - Иди сюда, чертов олух!
  - Я испугался, сеньор, - пролепетал Чико, возвращаясь к Бернардо и
  отдавая ему ружье, - он смотрел на меня красными глазами - это дьявол, я
  точно знаю.
  Бернардо молча взял ружье, окинув презрительным взглядом все еще
  трясущегося от страха негра.
  - Сколько времени, примерно, занимает путь отсюда до пещеры? -
  обратился он снова к Эрику, небрежно набросив ремень ружья на правое
  плечо.
  - А это, как идти, док. Мы с Евой добрались туда за три часа - и здесь
  Эрик явно слукавил. - Поскольку ваши люди тяжело нагружены,
  рассчитывайте часов на пять, без учета времени привалов, конечно.
  Бернардо хотел что-то возразить, но доктор Лабо остановил его:
  - Минутку, господа. Сеньор Эрик, у вас есть какие-нибудь инструкции
  для нас на время перехода?
  - Да, сеньор.
  - Прошу вас.
  - Следуйте строго за мной, господа. Не пытайтесь идти вброд по разливам
  воды - можно попасть в глубокую трещину. Не растягивайтесь и смотрите, в
  основном, под ноги. У меня все.
  - Благодарю вас, - произнес доктор Лабо, согласно кивнув головой, - а
  теперь, господа, выступаем!
  Только к пяти часам пополудни, экспедиционная группа достигла истоков
  Змеиного ручья, без каких-либо трудностей и приключений. Небо было
  высоким, глубоким и безоблачным. Воздух - прозрачным, влажным и
  прохладным, но лучи солнца уже не достигали дна небольшой долины,
  похожей, как заметила Ева, на арену цирка. Они лишь золотили
  пикообразные верхушки отдельных скал да кроны ближайших деревьев
  джунглей. Эрик с беспокойством огляделся вокруг, но никаких, сколько-
  нибудь заметных изменений не заметил: его палатка, с зашнурованными
  наглухо входными полотнищами, стояла на прежнем месте. Из расщелин в
  скалах, звеня, шипя, и пенясь, вырывалось по-прежнему множество больших
  и малых потоков воды, которые разливались по долине сотнями мелких
  ручейков. Эрик с чувством надежды и тревоги взглянул на верхний участок
  карниза, где был вход в пещеру. Глыба, закупорившая его, как пробка
  горлышко бутылки хорошего вина, снизу была едва заметна. Однако свежие
  обломки горной породы у основания скальной стены, говорили о том, что
  обвал части карниза произошел здесь. Перед глазами у Эрика замелькали
  картины землетрясения и обвала, сердце затрепетало, сжалось и он
  прошептал: ''Ева, дорогая девочка, потерпи еще немного - мы сейчас
  придем''.
  Все скопились на небольшой площадке, изрезанной быстро бегущими
  ручейками, с любопытством осматриваясь вокруг. Доктор Лабо и его коллеги
  смотрели на окружающий их ландшафт с явным восхищением, негры, - с
  любопытством и тревогой. Эрик направился к своей палатке, чтобы вскрыть
  ее, выдворить оттуда ''гостей непрошеных'', если такие там окажутся, и
  внести туда продовольствие и вещи, принесенные с собой. Каземир
  последовал за ним, таща с собой оба рюкзака, но Бернардо, обращаясь к
  Эрику, остановил их:
  - Где же здесь, мой друг, разворачивать лагерь? Здесь же кругом вода!
  - Как где?! - удивился Эрик, - Палатки можно поставить вон там, там и
  там.
  И он указал на островки из намытого щебня и песка.
  - Но при первом же ливне эта котловина превратится в озеро, черт возьми,
  - возразил Бернардо в своей обычной манере, - и мы все будем плавать. А
  более подходящего места для лагеря здесь поблизости нет?
  - По-моему нет. Но у вас есть выбор, док, не разворачивать лагерь
  вообще...
  - Да ладно вам уж... язвить.
  Бернардо махнул рукой и направился к своим людям, ожидающим
  дальнейших распоряжений.
  Вскоре ''арена цирка'' приобрела вид компактного экспедиционного
  лагеря: три больших палатки с надувными резиновыми днищами, и одна
  маленькая палатка Эрика, расположенная на самом высоком островке. Всеми
  работами по развертыванию лагеря руководил Бернардо. Доктор Лабо не
  принимал в этом никакого участия, - он стоял посредине лагеря с блокнотом
  в руках, делал в нем какие-то записи, то и дело, обращаясь к компасу.
  К тому времени Эрик и Каземир перетрясли все находившееся в палатке
  имущество, распаковали рюкзаки, и разместили в ней все принесенные с
  собой вещи. Покончив с работой, Каземир стал осматриваться вокруг,
  покачивая голой, как бы в чем-то сомневаясь
  - Тебе что-то не нравится, Каземир, в чем дело?
  - Да, сеньор Эрик, не нравится, это плохое место, сеньор, здесь все
  пропитано сыростью и тоской, здесь...
  - Не хнычь, Каземир, хватит тебе причитать, - перебил его Эрик, - это от
  того все рисуется тебе в мрачных тонах, что много работал, мало ел и не спал
  более двадцати четырех часов. Вот поешь, хорошо выспишься, и завтра все
  это же самое покажется тебе в более светлых тонах. Однако мы с тобой еще
  не все сделали.
  - Говорите, сеньор.
  - Нужно натаскать веток, чтобы хватило для костра на всю ночь. Ты
  скажи об этом своим товарищам, костры должны гореть всю ночь.
  - Чтобы защититься от змей?
  - Нет, Каземир, чтобы избавиться от нашествия пещерных кошек. Здесь
  стало непривычно шумно, появились необычные запахи, и это может
  привлечь их сюда. От нашествия змей нас хорошо защищает холодная вода
  окружающих ручьев. Пригодную для костра древесину здесь можно добыть,
  пожалуй, только в одном месте, вон в тех кипарисовых зарослях. Только туда
  придется пробиваться через кусты олеандров и колючие заросли между скал.
  Так что бери две веревки, мачете и иди за мной.
  - А как же змеи, сеньор Эрик?
  - Когда мы будем пробираться через кустарник, они все разбегутся.
  Запомни, Каземир, рептилии опасны, их нужно остерегаться, но бояться их
  не следует. Ну, пойдем, пойдем!
  Они направились в сторону густых зарослей кустарника и изреженных
  скал, куда джунгли подступали почти вплотную. Сразу же над низкой
  скалистой грядой вставала стена кипарисовых деревьев, узкие свечеобразные
  кроны которых срослись, казалось, в общую массу. Пробираясь сквозь
  кустарник, Каземир и Эрик старались произвести как можно больше шума,
  пытаясь разогнать таким образом, притаившуюся там всякую ядовитую
  живность. Когда они добрались, наконец, до первых кипарисовых деревьев,
  Эрик остановил Каземира, воскликнув:
  - Стой, Каземир! Не делай резких движений и посмотри вправо и держи
  мачете наготове.
  Метрах в трех от них, с большого плоского камня медленно сползала
  огромная змея. Ее толстое тело кремового цвета, сверху и по бокам, было
  покрыто камуфляжным узором, состоящим из разноцветных полос и пятен
  различной формы и размеров. Ее длину невозможно было определить, -
  голова уже скрылась в щели между камней, а хвост, свернутый в кольцо, все
  еще оставался на месте.
  - Что же мы стоим, сеньор Эрик? Давайте, я разрублю ее на части, а то
  уползет! - воскликнул Каземир и угрожающе поднял мачете вверх.
  - Постой, Каземир, постой! Не торопись нападать первым, если ты не на
  охоте. Этот удав не напал на нас, хотя мог это сделать, так дай ему
  возможность уйти.
  - Я не понимаю вас, сеньор, совсем не понимаю. Не напал сейчас, так
  нападет потом.
  - Все это потому, что ты не знаешь джунглей, Каземир. Однако пойдем, -
  нам пора заняться делом.
  Между стволами кипарисовых деревьев, кроны которых плотно
  смыкались между собой, можно было довольно свободно перемещаться. Ни
  лиан, ни травы, ни подлеска, только толстая подстилка из хвои, мелких веток
  и шишек, надежно укрывали землю. Влажный воздух, насыщенный хвойным
  эфиром, застревал в горле и легких и вызывал кашель. Упавших деревьев или
  веток нигде поблизости не было. Каземир и Эрик принялись рубить толстые
  нижние ветви больших деревьев. Скоро набралось две больших вязанки
  необходимой для костра смолистой древесины. Можно было возвращаться в
  лагерь, но Каземиру его вязанка показалась легкой, и он решил добавить к
  ней еще одну толстую ветку. На ближних деревьях низко расположенные
  ветки были срублены. Он сделал несколько шагов в сторону и скрылся за
  деревьями. Эрик стянул веревкой свою вязанку веток и попробовал ее
  поднять, - она оказалась достаточно тяжелой. Каземир не возвращался, и он
  решил окликнуть его, но вдруг услышал где-то, совсем рядом, хриплый голос
  Каземира:
  - Сеньор Э-э-рик, скорее сюда!
  Эрик схватил мачете, но остановился в нерешительности, - звук, казалось,
  шел отовсюду.
  - Каземир, - крикнул он, - где ты?! Отзовись еще раз!..
  - А здесь, сеньор, я здесь!
  Эрик двинулся в том направлении, откуда, как ему казалось, он слышал
  Каземира. Тот не подавал больше голоса, но Эрик уловил странный звук,
  напоминающий шипение газовой форсунки, и пошел на него. Петляя между
  деревьями, он продвинулся в этом направлении метров на пятнадцать, и
  увидел Каземира: тот лежал между деревьев на спине, обвитый петлями
  гигантской змеи. Левая рука была примотана к туловищу, а второй он
  вцепился в тело рептилии, пытаясь отвести от себя ее страшную голову. Это
  ему удавалось с трудом, мышцы были напряжены до предела, а красная пасть
  с огромными белыми клыками, слегка загнутыми вовнутрь, медленно, но
  неуклонно, приближалась к лицу. Шкварчащее шипение, как будто где-то
  рядом на открытой сковороде жарилась картошка, вырывалось из пасти...
  Не теряя ни секунды, Эрик рванулся к Каземиру, и в два прыжка оказался
  рядом головой рептилии. Левой рукой он перехватил ее тело рядом с рукой
  Каземира, пытаясь отвести в сторону ее страшную пасть, это ему удалось с
  трудом. Победное шипение превратилось в яростный свист, кольца,
  сжимавшие Каземира в смертельной спирали, пришли в движение, и между
  его правой рукой и телом образовалась петля. Эрик мгновенно продел в нее
  мачете и резким сильным движением разрубил змею. Ее пасть мгновенно
  захлопнулась, издав громкий щелчок и обрызгав белой пеной лицо Каземира,
  покрытое крупными каплями пота. Он инстинктивно разжал пальцы правой
  руки и схватился за лицо, стараясь протереть глаза. Голову с обрубком тела
  рептилии Эрик постарался отбросить за деревья как можно дальше, -
  оставаться рядом с головой убитой змеи было опасно. Он помог Каземиру
  выбраться из все еще извивающихся колец обезглавленной рептилии, и
  подняться на ноги. Тот вынул из кармана брюк цветастую тряпку,
  выполняющую, очевидно, роль головного и носового платка, и стал
  тщательно протирать себе лицо, не открывая глаз.
  - Да ты стой прямо и открой глаза, - там уже ничего нет, - заметил Эрик,
  вкладывая в ножны мачете, - эта тварь очень сильна и опасна, но не ядовита.
  Да как же ты так вляпался, Каземир, я же тебе говорил...
  - Она напала на меня из ниоткуда, сеньор, просто из ниоткуда! Я хотел
  срубить вон ту ветку, как будто специально для этого отогнутую в сторону.
  Но не успел даже мачете поднять, как был скручен этой тварью. Неужели она
  хотела проглотить меня, сеньор, а?
  Каземир поднял мачете и, теперь уже без страха, стал разглядывать все
  еще подающий признаки жизни толстый пестрый канат.
  - Ха-ха-ха! Сеньор Эрик, ха-ха-ха! Я больше не боюсь змей, я чуть не
  задушил эту тварь, и слышал, как она шипела и просила у меня пощады, ха-
  ха-ха!
  Эрик, снисходительно улыбаясь, подошел к трясущемуся от смеха
  высокому жилистому негру и дружески похлопал его по плечу:
  - Ты прав, Каземир, - заметил он ободряющим тоном, - ты прошел
  посвящение в змееловы и не должен их больше бояться. Находясь в сельве,
  будь просто повнимательнее к тому, что тебя окружает, вот и все. Однако
  нам пора, приятель, светлое время на исходе.
  Каземир, казалось, начал успокаиваться, но прежде чем уйти, он решил
  осмотреть обезглавленную обидчицу. Теперь она походила на толстое
  бревно, покрытое темно-коричневыми пятнами, по которому ползали
  муравьи. Огромные черные прожорливые создания джунглей прибывали
  откуда-то целыми полчищами, и Эрик забеспокоился не на шутку:
  - А вот это уже опаснее всяких змей, Каземир, уходим отсюда поскорее.
  Мы не успеем еще дойти до лагеря, как они ее сожрут без остатка, пошли,
  однако, пошли.
  Когда они шли обратно, неся за плечами тяжелые вязанки веток, Каземир
  шел вторым, и все время оглядывался, и задавал вопросы:
  - Что это было, сеньор Эрик?
  - Но ты же видел - змея, удав. Возможно какая-нибудь разновидность
  амазонской анаконды. Я не знаю, Каземир, я не специалист по змеям. Однако
  могу сказать тебе однозначно: сколько мы не бродили с Евой по джунглям
  штата Парана, ничего подобного нам не встречалось - это точно.
  - А что, эта тварь действительно могла меня проглотить?
  - Трудно сказать. Однако амазонские удавы запросто заглатывают
  обезьян, крупных пекари, и даже огромных кошек. Да ты не беспокойся,
  Каземир, заглотить бы она тебя заглотила, но переварить все равно бы не
  смогла. Не более чем через час, она бы тебя обязательно отрыгнула.
  Не уловив шутливых ноток в голосе Эрика, Каземир предпочел не
  задавать больше вопросов.
  Когда они вернулись в лагерь, оживление, связанное с его обустройством,
  уже затихло. Доктор Лабо со своими коллегами и Бернардо стояли у самой
  стены, и что-то оживленно обсуждали. Увидев вернувшихся Каземира и
  Эрика с вязанками веток, доктор Лабо что-то крикнул, сделав
  пригласительный жест рукой. Из-за шума воды Эрик не разобрал слов, но
  сделал ответный жест: ''Сейчас иду!''
  - Разведи костер и похлопочи насчет ужина, Каземир, я сейчас вернусь.
  Да, вот еще что: расскажи своим товарищам, как найти дрова для костров и
  пусть поторопятся, а то останутся без кофе.
  - Сеньор, а как же насчет змей и муравьев?
  - Об этом можешь не говорить, - пока они туда доберутся, там будет
  чисто. Для кофе ставь большой котелок, Каземир, и, как только у тебя будет
  все готово, дай знать.
  Подойдя к группе доктора, Эрик заметил, что доктор Лабо и Бернардо
  выглядели весьма бодро, весело улыбались, а Кустодио и Бенхамин были
  хмуры, и едва держались на ногах. В особенности его удивляла
  неисчерпаемая жизненная энергия Бернардо: ни малейшего намека на
  усталость, как будто не было ни бессонной ночи, ни длительного,
  утомительного пути. ''Не человек, а машина какая-то'', - подумал Эрик, а
  вслух добавил:
  - Сейчас Каземир сварит кофе, и ужин будет готов. Господа, прошу к
  нашему шалашу!.
  - Благодарю вас сеньор, ваше предложение очень кстати, - поторопился
  ответить доктор Лабо, - у наших ребят с этим делом явная заминка.
  - Ну, у них было и больше работы, чем у нас с Каземиром, а им ведь
  нужно еще натаскать веток для костра на всю ночь. Каземир им все
  расскажет и покажет.
  - Знаете, мой друг, - сказал доктор Лабо, улыбаясь и с любопытством
  поглядывая на Бернардо, - с вами путешествовать одно удовольствие - вы
  заранее знаете, что необходимо делать в первую очередь и делаете это с
  блеском. Кроме того...
  - Спасибо, доктор - это привычки вечного бродяги. Однако мне бы очень
  хотелось, чтобы это сейчас слышала Ева, - она как раз все утверждает
  наоборот.
  Разговор оборвался - подошел Каземир и, обращаясь к Эрику,
  хрипловатым голосом произнес:
  - Ужин готов, сеньор Эрик, я пойду покажу ребятам, где можно нарубить
  веток
  - Очень хорошо, Каземир, спасибо, иди. Прошу, господа.
  Сухого места у костра возле палатки Эрика было мало. Более или менее
  удобно Эрик устроил доктора Лабо и Бернардо, сам же он, Бенхамин и
  Кустодио ''предпочли'' ужинать стоя. Однако это им не помешало подналечь
  на инжир, галеты и крепкий, душистый, горячий кофе. Именно, кружка
  хорошо приготовленного Каземиром кофе сняла усталость даже, как
  казалось, выбившихся из сил Бенхамена и Кустодио. Беседа оживилась.
  - А знаете, сеньор Эрик, пока вы отсутствовали, я с коллегами сделал
  обзорную рекогносцировку местности, и, так сказать, априори, пришел к
  следующим заключениям... Вам интересно?
  - Еще бы... очень даже.
  - Ну, во-первых, лазуриты вы нашли вон в том мощном пласте светлой
  известковой породы, выходящей на поверхность под углом градусов 12-15,
  верно?
  - Совершенно справедливо, сеньор, там Ева нашла камни в обломках
  породы. Она даже поставила там керны для буров, но мы не успели больше
  ничего сделать.
  - Очень хорошо. Завтра, пока мы будем обследовать пещеру, Бенхомин
  определит мощность жилы и перспективность месторождения - это его дело.
  Если результаты будут положительными, параметры и координаты
  месторождения будут помещены в отчет экспедиции, а вы и сеньора Ева
  получите солидное вознаграждение, за успешную разведку минералов,
  согласны?
  - Я не против, - не совсем уверенно ответил Эрик.
  - Во-вторых, - продолжал доктор Лабо уверенным тоном, - место для
  разведки месторождений драгоценных камней выбрано очень удачно:
  разломы, сотни размывающих породу ручьев, пещеры, пронизывающие
  горный массив, - идеальные условия для геологической разведки. Я имею в
  виду группу бериллов: аквамарины, изумруды, что же касается алмазов, то
  здесь ими и не пахнет.
  - Как раз ими-то здесь особенно пахнет, - возразил Бернардо, до сих пор,
  казалось, внимательно слушавший своего друга, стоит только протянуть руку
  и взять! Алмазы где-то здесь близко - это я знаю точно, но где именно я пока
  не знаю. Но будьте, уверены, я скоро это узнаю.
  Бернардо говорил громко, дерзко, уверенно, и при этих словах у Эрика по
  спине поползли мурашки.
  - Да я говорю о месторождении алмазов, когда говорю, что ими здесь и не
  пахнет, - продолжал доктор Лабо, - а алмаз, который нам показал сеньор
  Эрик, был найден им в наносных отложениях, так?
  - Да, верно, - не уверенно подтвердил Эрик, - Ева нашла его в наносах
  кварцевого песка. Там, в пещере.
  - Ну вот, а ведь принести его туда течением могло, откуда угодно, не так
  ли? Те торопись, Бернардо, завтра или послезавтра все выяснится. Итак,
  сеньор Эрик, в-третьих, пещера находится вон там!
  Доктор уверенно показал на северо-запад, где стена горного монолита
  смыкалась с грядой более низких скал.
  - Совсем холодно, - ответил Эрик, отрицательно покачивая головой.
  - Да где же ей, черт возьми, тогда быть? - воскликнул Бернардо,
  осматриваясь вокруг. - Не морочьте голову, мой друг, там полно щелей - это
  видно отсюда.
  - Нет, господа, вы сильно ошибаетесь, - возразил спокойно Эрик, и
  показал рукой вверх, - вход в пещеру находится вон там.
  Все повернули голову в сторону гладкой стены, и стали ее рассматривать
  сверху до низу.
  - Вы хотите сказать, что вход в пещеру находится на вершине этой, этой
  горы? - с недоверием в голосе спросил доктор Лабо.
  - Нет, как раз посредине. Видите косой карниз, ведущий к скальному
  выступу на стене?
  - Ну, да, интересная деталь, ну так что же?
  - Вход в пещеру находится за этим выступом и виден лишь с верхней
  площадки карниза, если смотреть вдоль стены. Часть карниза обвалилась от
  удара серо-розовой глыбы, которая видна отсюда лишь частично, видите?
  - Да, конечно вижу, - почти хором прозвучал ответ.
  - Так вот, эта глыба во время землетрясения сорвалась сверху и
  закупорила пещеру. При наличии взрывчатки, сбросить ее оттуда, по моему
  мнению, не составит труда. Я постараюсь сделать это в ближайшее время,
  господа, - время не ждет.
  - Верно, мой друг, верно, - поддержал его Бернардо, отставляя в сторону
  кружку с недопитым кофе, - нужно браться за это дело немедленно. В конце
  концов, для работы в пещерах понятие день и ночь не имеет значения. Что ты
  об этом думаешь, Хосе?
  - Я думаю, что не надо торопиться, господа, - ответил доктор Лабо,
  рассматривая в бинокль верхнюю часть карниза, - со взрывами мне кажется,
  здесь нужно быть очень осторожными. Я понимаю ваше нетерпение и
  беспокойство, сеньор Эрик, но знаете ли ''поспешишь...''. Ну-ка, Кустодио,
  посмотри туда.
  Взяв бинокль, инженер-взрывник долго рассматривал карниз,
  обрушившуюся площадку на его верхнем конце, скальный выступ на стене и
  саму стену. Наконец, возвращая бинокль своему шефу, он сказал:
  - Вы правы, доктор, поверхностные породы рыхлые, покрыты
  множеством трещин. Даже небольшой взрыв, если его как следует не
  подготовить, может вызвать нежелательные, побочные обвалы.
  - Ну, а если вскрыть пещеру как-нибудь поделикатнее, сколько вам
  потребуется времени на подготовку?
  - Если делать все по науке, то часа три-четыре светлого времени, а в
  темноте здесь делать нечего.
  - Послушайте, Кустодио, какого... черта вы повсюду суете свою науку?! -
  вспылил Бернардо, поднимаясь на ноги. - При чем здесь вообще наука? Что
  вы нам голову морочите, черт возьми? Пять шашек динамита под камень, и
  все в пыль, - вот вам и вся наука!
  - Ну, что ж, мой друг, - передразнил его Кустодио, - минут через сорок
  здесь будет совсем темно, - действуйте.
  - Минутку, господа, - включился в диалог коллег доктор Лабо, - эмоции
  вряд ли помогут нам решить главную на данный момент задачу: безопасное
  проникновение в пещеру. Так в чем суть проблемы, Кустодио? Если можно -
  кратко.
  - Да, сеньор, проблем здесь несколько, и решение каждой из них
  потребует значительных затрат времени. Во-первых, завал у входа в пещеру,
  объект для взрыва, находится на высоте метров пятнадцати-двадцати. Чтобы
  до него добраться, закрепиться на полуразрушенной площадке карниза на его
  верхнем конце, определить параметры направленного взрыва и заложить в
  определенных местах нужное количество взрывчатки, потребуется время,
  минимум часа три. Во-вторых, у нас много стандартных запальных шнуров с
  временем горения две минуты. Из них нужно будет создать надежную
  взрывную систему со временем задержки четыре-пять минут, больше не
  получится. Во время взрыва оставаться на карнизе более чем опасно, а
  спуститься по нему вниз я не успею. Единственная возможность отойти на
  безопасное место до взрыва - это спуститься вниз по канату. На все это
  потребуется еще не меньше часа, а на всю подготовку к этой операции - не
  менее четырех часов. Ну, конечно, если не случится чего-нибудь
  непредвиденного.
  - Вы имеете в виду что-то конкретное? - спросил доктор Лабо,
  озабоченно потирая лоб.
  - Конкретно нет, но мало ли что может задержать работы: ливень, гроза,
  землетрясение, наконец.
  - Послушай, Хосе, так не годится, - запротестовал Бернардо, - если мы
  будем рассчитывать, учитывать и гадать, что, и когда здесь может случиться,
  то мы застрянем здесь недели на три, а...
  - А если будем лезть напролом, - перебил его Кустодио, - то можем
  застрять здесь навсегда. Не надо все так упрощать, Бернардо, здесь все
  гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд.
  - Господа, спасибо за информацию, я принял решение, - заявил доктор
  Лабо тоном, не допускающим возражений, - отдых до утра и никакой
  самодеятельности. В семь часов утра начинаем работы. Вы, Кустодио, берите
  людей и действуйте согласно вашему плану. Всей операцией по вскрытию
  пещеры от начала до конца руководите вы. Возражений нет?
  Выдержав паузу, он продолжал:
  - Я знаю, Бернардо, что люди очень устали, но, тем не менее, нужно
  организовать охрану лагеря, ну, скажем, в две парных смены. Вооружите их.
  И, вот еще что: было бы неплохо, чтобы возле каждой палатки всю ночь
  горели костры. Впрочем, действуй по своему усмотрению, мой друг.
  Однако доктор Лабо не успел сделать и шага, как один за другим с
  нарастающей силой последовали три подземных толчка, сопровождаемых
  глухим гулом, напоминающим раскаты грома приближающейся грозы.
  Сверху, к основанию стены, свалилось несколько крупных камней. С треском
  они разлетелись в разные стороны, достигая ближней к стене палатки.
  - Ну вот, этого нам только и не хватало, - заметил спокойно до того
  молчавший Бенхамин, продолжавший жевать галету, - накаркал, таки...
  Могли бы думать о подобных вещах про себя, коллега Кустодио. А что,
  сеньор Эрик, здесь часто так трясет?
  - Так? Да нет, - здесь часто трясет гораздо сильнее, - ответил Эрик
  безразличным сонным голосом, - привыкайте, господа, - сейсмоактивная
  зона.
  Четверо бывалых путешественников стояли молча, прислушиваясь к
  затихающему гулу, доносящемуся из-за горного массива. Подземные толчки
  больше не повторялись. Костер почти погас, и Эрик подбросил в умирающий
  огонь несколько смолистых веток. Благодарно зашипев, пламя розово-
  голубой лентой взвилось вверх, унося с собой множество ярких искр. ''Пора
  бы им уже вернуться, - подумал Эрик, озабоченно вглядываясь в сторону
  зарослей, - однако кажется, все в порядке, - они идут''. Оттуда доносились
  громкие голоса, и, из проема между скал, один, за одним вышли Каземир и
  его товарищи, неся за плечами огромные связки веток.
  - Ну, вот и хорошо, - с вздохом явного облегчения произнес доктор Лабо,
  сделав приветливый жест рукой, вернувшимся в лагерь неграм, - все люди
  вернулись благополучно, и с достаточным количеством топлива на всю ночь.
  На сегодня все дела завершены. Я иду отдыхать, спокойной ночи, господа.
  Бернардо тут же распределил пары на время ночного дежурства: в первой
  паре оказались Каземир и Чико, а дежурить они должны были с девяти часов
  вечера до двух ночи. Следующая пара - с двух ночи до шести утра. Бернардо
  вручил Чико ружье Бенхамина и кратко проинструктировал первую пару:
  - Если что, стреляйте вверх! Это и будет сигналом тревоги. Костры
  должны гореть всю ночь, но дрова экономьте, чтобы хватило утром сварить
  кофе, - повернувшись к Эрику он добавил, - постарайтесь хорошо отдохнуть,
  мой друг, завтра, я полагаю, у нас будет тяжелый день.
  Бернардо по-военному повернулся кругом и напрямик направился к своей
  палатке, пересекая ручьи вброд.
  - Ну, что, Каземир, на этот раз все обошлось без происшествий?
  - Как же, сеньор, а землетрясение? Там так тряхнуло, мы не знали, что и
  делать? Хорошо, что толчки быстро прекратились. А здесь как, сеньор Эрик?
  - Понятия не имею, о чем это ты, Каземир, опять тебе что-то привиделось,
  - ответил спокойно Эрик, пытаясь разыграть добродушного негра, но
  передумал и, улыбаясь, добавил, - я пошутил. Здесь тоже были толчки,
  однако это пустяк. Давай готовиться к ночи, я валюсь с ног. Вот возьми мое
  ружье, я его уже перезарядил. При смене накажи своим ребятам, чтобы
  разбудили нас чуть свет, и постарайся хорошо поспать до утра.
  - Спасибо, сеньор, только это мне не обязательно, - я могу не спать двое
  суток, и ничего. А вот стрелять из ружья я не умею, совсем не умею - не
  приходилось.
  - Да это же пустяк, Каземир, давай я тебе все сейчас покажу.
  Эрик показал Каземиру, как нужно обращаться с ружьем и, в случае чего,
  стрелять. Тот с интересом выслушал урок, быстро все усвоил на
  теоретическом уровне, но до практического применения знаний дело пока не
  дошло.
  - Все, Каземир, этого достаточно, - сказал Эрик, кладя ружье на сухие
  камни рядом с костром, - вот тебе и мои часы, - следи за временем.
  Практикой мы займемся как-нибудь в другой раз. Однако, если увидишь что-
  нибудь подозрительное, стреляй вверх, понял?
  - Да, сеньор, чего же здесь не понять. Идите отдыхать, сеньор, не теряйте
  времени. Вон уже и Чико идет.
  Эрик внимательно осмотрелся вокруг, Согласно кивнул головой и залез в
  палатку. Каземир последовал за ним. Он едва успел поправить на надувном
  матраце одеяло, как Эрик шлепнулся на него, не снимая влажных сапог. Он
  лишь расстегнул куртку и ослабил поясной ремень. Уснул он мгновенно, не
  успев закрыть глаза. Бормоча что-то себе под нос, и сокрушенно качая
  головой, Каземир укрыл молодого человека одеялом, спустил над ним
  защитную сетку, взял первое попавшееся под руку одеяло и вылез наружу.
  Быстро сгустившиеся тропические сумерки перешли в ночь. На темно-
  фиолетовом почти черном небе вспыхнули и замерцали крупные звезды.
  Чико стоял возле палатки с ружьем за правым плечом стволами вниз.
  Запрокинув голову назад, он внимательно рассматривал звездное небо,
  надеясь, очевидно, найти ответ на интересующий его вопрос.
  - Что ты там высматриваешь, сынок? - спросил Каземир своего молодого
  товарища, по-отечески ласково, похлопав его по плечу.
  - Смотрите, дядюшка Каземир, как звезды мигают, к чему бы это?
  - Сегодня ночью будет очень холодно, сынок, а кто тебе дал ружье?
  - Сеньор Кустодио. Он сказал, что с меня выйдет хороший оруженосец,
  как Санчо. Кто это?
  - Санчо? Не знаю, наверное, какой-нибудь бездельник - это же надо
  таскаться с одним ружьем?! Ты лучше вот что сделай, Чико: пойди поправь
  костры возле тех палаток, да так, чтобы они горели минут тридцать
  нормально, чтобы не мотаться всю ночь от костра к костру. Потом зайди в
  свою палатку и возьми одеяло, нет, лучше два. Одно постелишь на камни.
  Дежурство наше, сынок, началось.
  Когда Чико, выполнив все поручения, вернулся к палатке Эрика, костер
  пылал, весело потрескивая, и, выбрасывая высоко вверх языки оранжевого
  пламени. Каземир сидел на высоком плоском камне, который служил Эрику
  и Еве вместо стола, набросив на плечи одеяло.
  - Теперь, сынок, сделаем вот что, - встретил он, подходящего к костру
  парня, - сверни одеяло несколько раз так, чтобы получилась толстая
  подстилка. Та-а-к... Теперь положи ее на тот вон камень, - на нем ты будешь
  сидеть, только ко мне боком. Так нам будет виден весь лагерь. Другим
  одеялом укроешься, а ружье положи на сухие камни, как у меня.
  - Что вы, дядюшка Каземир? Этого я не могу, - сеньор Кустодио приказал
  не выпускать его из рук.
  - Ну, ладно, тогда положишь его себе на колени. Главное, сынок, чтобы
  ружья были сухими, и костры не потухли.
  Каземир взял из вороха веток две толстых ветки, и бросил их в огонь. С
  треском и шипением взвился вверх фонтан искр. Какое-то время Чико
  наблюдал за ними, а затем перевел взгляд на звездное небо. Теперь оно
  казалось более глубоким, и звезд на нем было гораздо больше. Однако
  наблюдать за небом мешали пламя и дым костров, а также бесчисленное
  множество летучих мышей, бесшумно снующих над долиной.
  - Посмотрите, дядюшка Каземир, сколько крылатых кровососов
  повылезало из щелей, говорят - это к буре или большому ливню, как вы
  думаете? - сказал Чико, защищая голову рукой от пронесшейся над ним
  крылатой твари.
  - Страсть, как их не люблю! - ответил Каземир, спокойно наблюдая за
  шарахающимся полетом чем-то встревоженных упырей. - Знаешь, парень,
  когда я работал на плантациях сахарного тростника в низовьях Амазонки, так
  на меня один раз напали сразу три упыря, ночью, когда я спал. Проснулся
  утром, а мой гамак мокрый и липкий от крови. Потом обнаружил на плече,
  груди и большом пальце правой ноги кровоточащие ранки.
  - А потом, что было, дядюшка Каземир?
  - Думал, что помру, ходил к колдуну лечиться, - он их мне углями
  прижигал. Обошлось, сынок, как видишь. А носятся они здесь не к ливню
  или буре, а просто испугались костров и людей. Никогда здесь ничего такого
  не было, вот они и переполошились.
  - Ну, а чем же они питаются, если здесь людей нет?
  - Да эти твари едят все: насекомых, фрукты разные, ну, и на животных
  нападают - это уж точно.
  - А, Амазонка, какая она?
  - Амазонка? Амазонка - это, сынок, целое море! Да, целое море пресной
  воды. Наша Парана против нее - это просто пустяк. Да, просто маленький
  ручей.
  - Расскажите мне о ней, дядюшка Каземир, я никогда не видел ни моря, ни
  Амазонки.
  - Хорошо, сынок, пойди поправь костры, подложи в них веток, которые
  потолще, да так, чтобы не все сразу горели, и побыстрее приходи сюда, - я
  знаю много историй про Амазонку. Ну, иди!
  Выполнив указания своего старшего товарища, Чико вернулся к своему
  месту, набросил на плечи одеяло, уселся поудобней, и приготовился слушать.
  Каземир начал свой рассказ не с чудес великой Амазонки, а с бича всех
  плантаций сахарного тростника - гремучих змей. Когда же он, наконец,
  добрался до Амазонки, Чико уже не слушал его - прижав к себе стволы
  ружья, он крепко спал. Заметил это, Каземир укоризненно покачал головой и
  посмотрел на отдаленные костры: пламя заметно село и потеряло яркость.
  ''Пусть немного поспит, - подумал он, - я сделаю все сам, мне нужно
  хорошенько размяться''.
  Покончив с обходом лагеря, Каземир вернулся к своему костру, положил
  на камни ружье, набросил на плечи одеяло и снова уселся на свое место.
  Пламя костров, поглощая смолистые сырые ветки, то совсем притухало, и
  меркло, то внезапно вспыхивало, выбрасывая высоко вверх яркие языки. При
  этом уродливые черные тени начинали метаться по лагерю, стараясь
  укрыться за завесой тьмы, отступающей на время к подножью окружающих
  скал. Каземир старался не смотреть на едва различимые прогалины между
  скал и ближайшие заросли - ему казалось, что оттуда на него кто-то смотрит.
  Чаще всего он подолгу задерживал свой взгляд на большой стене, по которой
  бегали яркие блики пламени, ближайшего к ней костра. Смешиваясь с
  тенями, они то и дело создавали на стене какие-то нелепые картины и
  силуэты, среди которых Каземир пытался распознать знакомые образы.
  Когда ему надоедало, он закрывал глаза или переводил взгляд на небо, или
  подбрасывал ветки в костер. Ему казалось, что прошло уже очень много
  времени и пора будить смену. Он вынул из бокового кармана часы,
  осторожно положил их на ладонь, и поднес руку поближе к свету, - до смены
  оставалась немногим более часа. Снова спрятав часы в карман, он посмотрел
  на спящего Чико, на бойко горящие дальние костры и, бормоча что-то себе
  под нос, плотнее закутался в одеяло. Вдруг он почувствовал какую-то
  тревогу. Сбросив с плеч одеяло, он стал осматриваться и вслушиваться в уже
  привычный шум, повсюду струившейся воды. Ничего подозрительного. Он
  снова закутался в одеяло, накинув теперь его на голову, однако чувство
  тревоги нарастало. Он уже хотел подняться, разбудить Чико, взять ружье и
  осмотреть лагерь, но, взглянув на стену, замер, - на ней четко отображалась
  тень огромной кошки. Она подняла переднюю лапу, намериваясь, очевидно,
  сделать очередной шаг. Каземир даже не попытался схватить лежащее рядом
  ружье, оцепенение сковало его так, что он даже не мог шевельнуть пальцем.
  Сделав усилие, он закрыл глаза. Когда он снова открыл их, тень пумы
  исчезла, а на стене по прежнему прыгали блики пламени, все еще ярко
  горящего костра.
  Зори в тропиках очень коротки и чрезвычайно красочны. Еще не успели
  померкнуть на небе яркие краски зеленых, фиолетовых и огненно - багровых
  тонов, как Каземир стал настойчиво будить крепко спящего Эрика. Сначала
  тот никак не хотел просыпаться, но, наконец, разомкнул глаза и,
  приподнимаясь на локтях, удивленно спросил:
  - Как, Каземир, уже утро? Но, ведь я же совсем не спал!
  - Нет, сеньор, вы хорошо спали всю ночь. Поднимайтесь, кофе готов и
  весь лагерь уже на ногах.
  Эрик поднялся с постели, как будто его подбросило пружиной. Он был
  готов немедленно пробираться в пещеру и даже отказаться от завтрака,
  полагая, что времени и так потеряно очень много. Однако Каземир заявил,
  что и пальцем больше не шевельнет, пока хорошо не подкрепится. За
  завтраком он выбрал удобный момент и, наклонившись к Эрику, почти
  шепотом произнес:
  - Сеньор, она ночью была здесь...
  Эрик сразу понял о ком идет речь, но все же спросил:
  - Когда, кто, - анаконда?
  - Нет, сеньор, огромная кошка, я увидел ее движущуюся тень вон на той
  стене за час до смены.
  - Почему же ты не разбудил меня и поднял тревоги?
  - Я не видел самой кошки, только тень. Потом все исчезло.
  - Ну, а Чико, что видел Чико?
  - Чико ничего не видел, - я разрешил ему немного поспать. Простите
  меня, сеньор, но парень очень устал и едва держался на ногах. От него все
  равно не было бы никакого толку. Я сам...
  - Послушай, Каземир, - перебил его Эрик спокойным, но твердым
  голосом, - никогда так больше не делай! Разве ты не понимаешь, что
  подвергал опасности жизнь, доверившихся тебе людей. Что касается
  остального, то мало ли что тебе могло показаться. Ты ведь не видел самой
  пумы, не так ли?
  - Нет, кошки я не видел, но я четко видел ее тень вон на той стене. Она
  двигалась, сеньор, она...
  - Ну, хватит об этом, - перебил его Эрик, - пора!
  Дав ряд указаний Каземиру относительно подготовки к обследованию
  пещеры, Эрик направился к Кустодио, который, устроившись на небольшом
  каменистом островке, распечатывал стандартные упаковки динамита. Он
  осторожно извлекал из них динамитные шашки, вскрывал отверстия для
  запалов, и складывал в большой кожаный рюкзак. В двух шагах от занятого
  делом Кустодио, в живописной позе искателя приключений, стоял Бернардо.
  С его правого плеча, стволами вниз, свешивалось ружье. Жестикулируя
  левой рукой, он что-то объяснял Кустодио. Немного в стороне, с ружьем
  Кустодио за плечами, стоял Чико. Он только что принес упаковки с
  запальными шнурами, запалами, веревки и набор геологического
  инструмента, теперь он с любопытством наблюдал за работой Кустодио.
  Эрик подошел к ним в тот момент, когда Бернардо закончил фразу: ''... это
  сэкономит много времени''. После взаимных приветствий он продолжал:
  - Знаете, мой друг, мы решили, что Кустодио лучше подняться вверх по
  карнизу налегке, только с веревками и необходимым крепежом, а все
  остальное поднять туда линем. У вас нет других предложений?
  - Нет. Но вы, господа, абсолютно правы, - карниз сильно разрушен, и
  подниматься по нему с грузом очень трудно и опасно. Я знаю это по своему
  опыту. Только нужно не забыть хорошо закрепить толстый канат для спуска,
  отойти на безопасное расстояние по карнизу до взрыва невозможно.
  - Спасибо, мой друг, именно это я только что рекомендовал сделать
  Кустодио. Есть еще проблема удлинения запальных шнуров, но здесь я - пас.
  А у вас в этом деле есть опыт?
  - Знаете, господа, я не такой знаток взрывного дела, чтобы осмелиться
  давать какие-либо советы мастеру. Но я готов принять активное участие во
  всем этом деле.
  Прошло не меньше часа, прежде чем все было собрано и подготовлено
  для решающей операции - взрыву глыбы, закрывающей вход в пещеру.
  Оставалось доставить взрывчатку на верхнюю площадку карниза, заложить
  ее в нужных местах и взорвать. Эрик помог Кустодио приладить мотки
  веревок к поясу с правой стороны так, чтобы они не мешали перемещению
  по узкому, покрытому трещинами, карнизу. Но Кустодио не успел сделать и
  шага к скале, как Чико крикнул: ''Смотрите, смотрите - лев!'' Все, как по
  команде, повернули головы в сторону, куда он показывал рукой: по карнизу
  вниз спускалась огромная белогрудая пума. Никто не видел, когда и как она
  оказалась на карнизе. Все, застыв на месте, как под гипнозом, молча
  смотрели на красивого, казалось, безопасного зверя. Первым пришел в себя
  Чико: он быстро снял с плеч ружье и протянул его Кустодио. ''Вот ваше
  ружье, сеньор, - сказал он тихо, - стреляйте''. Тот спокойно взял ружье,
  принял устойчивую позу стрелка и, прижав приклад к правому плечу, стал
  целиться. Пума спрыгнула вниз, и короткими прыжками пошла на охотника.
  Когда до него оставалось метра три, она резко присела на задние лапы и
  сделала гигантский прыжок вперед. Почти одновременно громко щелкнули
  курки ружья, но сокрушительного дуплета не последовало, - ружье дало
  осечки. Единственно, что успел сделать Кустодио - это перехватить стволы
  ружья левой рукой, и выставить его вперед как перекладину. Передние лапы
  зверя легли на эту перекладину, а задние на грудь чуть ниже плеч. Кустодио
  упал на спину, пытаясь защитить от страшных клыков голову и горло. Пума
  взревела, рванула задними лапами, сдирая с поверженного Кустодио одежду
  вместе с кожей. Не став больше терзать свою жертву, продолжая яростно
  реветь, она сделала очередной прыжок в сторону доктора Лабо, который
  торопился подойти поближе к месту происшествия. Он был без оружия и
  принял единственно правильное решение, - шлепнулся ничком на землю
  прямо в ручей. В высоком прыжке, вытянув вперед лапы, пума пронеслась
  над ним. Не делая больше попыток нападения, она метнулась к скалам за
  задней палаткой. В этот момент раздались два выстрела - это, наконец,
  выстрелил Бернардо.
  - Ты в порядке, Хосе? - спросил он доктора, помогая ему выбраться из
  ручья. - Я точно всадил этой бестии в бок заряд картечи. Возьми ружье и
  посмотри, там должна быть кровь. Мне нужно спешить к бедняге Кустодио.
  Передав свое ружье доктору Лабо, он поспешил на помощь к Кустодио,
  все еще лежащему на камнях, возле которого собрались все остальные
  участники экспедиции. Лежал он в очень неудобной позе с закрытыми
  глазами. Грудь и разодранная одежда были окровавлены, но никто не
  пытался оказать ему какую-либо помощь, - все ждали распоряжений
  Бернардо.
  - Как чувствуешь себя, дружище, что это ты зажмурил глаза? - спросил
  Бернардо, опускаясь на одно колено возле Кустодио. - С глазами, надеюсь, у
  тебя все в порядке?
  - Глаза в порядке, только мне кажется, что эта зверюга вырвала мне все
  внутренности, я даже боюсь взглянуть на это.
  - Нет, этого не случилось, дружище, и лишь только потому, что на тебе
  была добротная куртка и широкий кожаный пояс. А вот поцарапала она тебя
  изрядно. Сейчас разберемся. Эй, Чико! Бегом в палатку и принеси сюда мою
  сумку, быстро! Каземир, возьми ребят, и перенесите сеньора на одеяле вон на
  тот пласт, там удобнее будет делать операцию. Вас, сеньор Эрик, я попрошу
  мне ассистировать, если не возражаете.
  - Я готов приступить сию же минуту, что я должен делать?
  - Там будет видно по ходу дела, пойдемте.
  Тем временем прибежал Чико и, отдавая Бернардо медицинскую сумку,
  выпалил на одном выдохе:
  - Возле палатки кровь, сеньор!
  - Ну вот, я же говорил, что всадил ей картечь в бок! - воскликнул
  Бернардо с нотками радостного возбуждения в голосе. - Крови много?
  - Нет, сеньор, но густая дорожка кровавых пятен тянется до самых скал...
  - Ушла, значит. Жаль! Но теперь, по крайней мере, больше сюда не
  сунется. Однако почему не выстрелило ружье Кустодио? Возможно отсырели
  патроны, как вы думаете, мой друг?
  - Минутку, док, сейчас проверим.
  Эрик взял у Чико ружье, с которым тот не расставался все это время,
  взвел курки и поднял стволы вверх, - почти одновременно грохнули два
  выстрела. Молча, перезарядив ружье своими патронами, он вернул его Чико
  со словами:
  - Таскать его с собой не обязательно, Чико, поставь его возле палатки так,
  чтобы оно всегда было под рукой.
  - Оно мне не мешает, сеньор Эрик, никак не мешает, - ответил Чико,
  забрасывая ружье за плечи, - так оно будет надежнее.
  Между тем, Каземир с товарищами перенесли Кустодио к скалам, и
  уложили на подстилку из одеял на тот самый плоский пласт серого мрамора,
  где Ева нашла лазуриты. Получилось что-то, напоминающее операционный
  стол.
  - Как вы себя чувствуете, коллега? - спросил Бернардо, осматривая
  окровавленную грудь Кустодио, не прикасаясь пока ни к чему руками.
  - Нестерпимая жгучая боль, док, до самого позвоночника, кажется, что
  ребра вылезают наружу.
  Несмотря на то, что грудь Кустодио представлялась каким-то месивом из
  запекшейся крови, лохмотьев содранной кожи и разорванной одежды,
  Бернардо с оптимизмом опытного врача заявил:
  - Потерпите немного, мой друг, эта кошечка вас изрядно поцарапала, но,
  кажется, дальше ребер дело не пошло. Сейчас мы все это приведем в
  порядок. Сначала снимем боль и уберем все лишние. Эй, Каземир! Поставьте
  большой котелок с водой на костер, и пусть греется. Затем принесите сюда
  три кружки и, пожалуйста, побыстрее!
  Через пару минут у Бернардо уже была необходимая посуда. Зачерпнув в
  одну из кружек немного воды из соседнего ручья, он бросил туда два
  маленьких коричневых шарика, которые мгновенно растворились, окрасив
  воду в темно-желтый цвет.
  - Это болеутоляющее лекарство. Кустодио, нужно выпить все маленькими
  глотками, - сказал Бернардо, передавая больному кружку с приятно
  пахнущей жидкостью, - оно снимет боль часа на два. Этого времени
  достаточно, чтобы заштопать вас, мой друг. Ну, а зашитые раны не болят.
  Каземир, помоги мне снять с сеньора Кустодио остатки одежды. Сначала
  приподними его за плечи... Осторожно... Так! Теперь принеси теплую воду
  и далеко не уходи, - ты будешь мне еще нужен.
  - А какая моя роль ассистента, док? - спросил Эрик, стоявший молча в
  стороне и не принимавший пока никакого участия в подготовке к операции.
  - Вот сейчас наступит и ваш черед, мой друг, будете помогать мне за
  ''операционным столом''. Для начала выньте из сумки хирургический
  инструмент, он завернут в желтую салфетку. Разложите его где-нибудь
  поблизости, и тщательно протрите спиртом, а заодно и зажгите спиртовку.
  Когда с груди Кустодио была смыта запекшаяся кровь, обнаружилось
  восемь царапин через всю грудь, с которых две средние продолжали
  кровоточить.
  - Сеньор Эрик, прокалите скальпель на пламени спиртовки и передайте
  мне, - обратился к нему Бернардо тоном строгого хирурга, - сначала удалим
  все лишнее.
  Операция длилась два часа: глубокие раны были тщательно зашиты,
  смазаны каким-то заживляющим средством, пахнущим йодом и камфарой, и
  заклеены перевязочной тканью. Мелкие царапины - просто промыты спиртом
  и смазаны там же раствором.
  - Ну, вот и все, дружище, - сказал Бернардо, закончив операцию, - сейчас
  вас отнесут в палатку, и двадцать четыре часа полного покоя. Три дня
  постельный режим - вставать только по необходимости. Швы снимем дня
  через два-три. Хорошо бы поспать часов двенадцать, сейчас я дам лекарство.
  Эй, Каземир! Приготовьте в палатке место и перенесите туда сеньора
  Кустодио. Это пока все.
  Доктор Лабо и Бенхамин все это время не вмешивались в дела Бернардо,
  сидели на камнях возле палатки Эрика, и обсуждали сложившуюся
  ситуацию. Когда Эрик и Бернардо подошли к ним, доктор Лабо спросил:
  - Ну, как он, надолго ты уложил его в постель?
  - Ничего опасного нет, дней через пять или неделю, я думаю, он будет на
  ногах.
  - Постарайся, Бернардо, поставить его на ноги побыстрее. Больше пяти
  дней нам здесь торчать нельзя, - мы должны успеть развернуть лагерь
  экспедиции в Долине исчезающей реки до прибытия туда Родригеса с его
  людьми и англичан. Что касается Кустодио, то приставьте к нему Чико.
  Теперь вернемся к нашим делам на данный момент. Я думаю, Бернардо, что
  взрывать пещеру придется тебе, не так ли?
  - Давайте - это сделаю я, - вызвался Эрик, опережая ответ Бернардо, - у
  меня достаточно большой опыт в этих делах.
  - А я в этом и не сомневаюсь, сеньор Эрик, и, возможно, я поручу это
  дело вам, но давайте выслушаем мнение Бернардо.
  - Ты напрасно спрашиваешь меня, Хосе, - не более чем через час проход в
  пещеру будет открыт. Я принимаюсь за это дело сию же минуту и полагаю,
  сеньор Эрик, что вы поможете мне доставить наверх все необходимое.
  - Да, док, не будем терять времени.
  Бернардо принял план взрыва, разработанный Кустодио лишь с одной
  поправкой: взрывчатки мало, и нужно увеличить общий заряд на пять
  динамитных шашек, как минимум.
  Прошло немногим больше часа, прежде чем все было готово для взрыва.
  Бернардо только оставалось поджечь запальный шнур, спуститься вниз по
  канату, и отойти вместе со всеми на безопасное расстояние. Однако чтобы
  увеличить время безопасного отхода, Бернардо не стал сращивать запальные
  шнуры, как это делал Кустодио, а взял свечу, просверлил концом ножа
  дырочку до фитиля в двадцати минутах горения от ее верха, и вставил в нее
  конец запального шнура. Укрепив всю систему камнями, он зажег свечу, и не
  спеша, спустился по канату вниз.
  - У нас есть двадцать минут для отхода на безопасное место, господа,
  лучше всего к скалам за дальней палаткой, - обратился он к товарищам, с
  беспокойством ожидавшим его внизу.
  - А как же Кустодио? - спросил доктор Лабо.
  - Теперь, наверное, он уже спит, не нужно его тревожить, - ответил
  Бернардо, с улыбкой поглядывая вверх, где работала его ''адская машина'',-
  он в безопасности, так как не один камень не долетит до дальней палатки.
  По мнению Бернардо до взрыва оставалось минут десять, двенадцать. Все
  молча смотрели в одну точку: туда, где оканчивался карниз, упираясь в
  скальный выступ на стене. Время, казалось, остановилось, и напряженность
  ожидания возрастала. Эрик достал свой хронометр, секундная стрелка
  ритмично отсчитывала положенные ей порции уходящего времени, но ему
  казалось, что она движется очень медленно. Прошло двадцать томительных
  минут, затем еще пять. Эрик вопросительно посмотрел на Бернардо, - тот
  пожал плечами и указал на часы: ''Нужно ждать!'' Эрик с сомнением
  покачал головой ...
  Спустя мгновение вздрогнула земля, и раздался резкий оглушительный
  взрыв. С участка стены, где был заложен заряд, как из кратера вулкана,
  вырвался огромный сноп пламени, дыма и камней. Вершина скалы над
  пещерой треснула и со скрежетом осела, сталкивая вниз скальные глыбы.
  Толстый пласт породы отделился от стены и с грохотом рухнул вниз, почти
  полностью завалив обломками ближайшую к ней палатку. Рыхлый пласт
  породы, образовавший карниз, разломился на отдельные части и сполз вниз,
  поднимая облако пыли. Обвалы прекратились, но из глубин горного массива
  доносился глухой гул. Едкая пыль расползлась по лагерю, слепя глаза и
  вызывая конвульсивный кашель. Однако в насыщенном влагой воздухе она
  быстро осела, открыв панораму разрушений: ни стены, на которой Ева
  обнаружила таинственный знак-символ трезубец, ни скального выступа на
  ней, за которым открывался вход в пещеры, ни карниза, ведущего к нему,
  больше не существовало. Все это рухнуло вниз, образовав каменные завалы у
  подножья высоких скал. Плоская вершина той части скалы, которая
  находилась над входом в пещеру, покрылась трещинами и осела, образовав,
  четко видную на фоне неба седловину. Нагромождения больших и малых
  обломков горной породы, и никакого намека на то, что в глубине этого
  горного массива могут находиться пещеры с разветвленными лабиринтами
  проходов между большими и малыми гротами.
  Какое-то время все находились в состоянии полного оцепенения,
  поскольку разрушения, произведенные взрывом, были не только
  неожиданными, но и потрясающими. Первым обрел дар речи Бернардо:
  - Что это все значит, черт возьми?! Наш заряд был слишком мал для
  подобных разрушений. Похоже на то, что сила взрыва возросла в десятки раз.
  Но ведь этого не может быть, - у нас обычная взрывчатка - стандартные
  динамитные шашки!
  - А это значит, дорогой Бернардо, что пещер больше не существует, -
  спокойно заметил пришедший в себя доктор Лабо, - а взрыв соответствовал
  заложенной тобой взрывчатке, и не более того. Неожиданно большие
  разрушения и обвалы являются следствием, очевидно, рыхлости местных
  горных известковых пород. Ведь именно об этом нас предупреждал
  Кустодио, не так ли? Я полагаю, что дальнейшие попытки проникнуть в
  пещеры будут такими же безрезультатными, и отнимут много времени,
  которого у нас уже нет, господа. Мы уже выбились из основного графика
  экспедиции, и нам нужно наверстать упущенное время, - мы возвращаемся,
  господа.
  - Но, Хосе, мы еще не осмотрели местность после взрыва. Ведь не ''так
  черт, страшен...'', - перебил своего друга Бернардо, - там могли образоваться
  новые проходы в пещеры или туда, возможно, удастся пробиться сверху...
  - Да, доктор, - с отчаянием в голосе включился в разговор до сих пор
  молчавший Эрик, - нужно найти способ проникнуть в пещеру, - там погибает
  Ева! Вы же видите, что одному мне не справиться с этим, ведь вы обещали
  мне помощь, доктор Лабо?! Оставьте хотя бы мне в помощь Каземира, - это
  же не надолго.
  - Бернардо, прежде всего, поставьте на ноги Кустодио - это для вас
  главная задача, - довольно резко ответил доктор, - и отдайте распоряжение
  извлечь палатку из-под обломков скал. Включая сегодняшний день, на все
  даю три дня. Если за это время Кустодио не поправится, и не станет на ноги,
  - понесем на носилках. У меня все, господа.
  Бернардо попытался возобновить разговор, но доктор Лабо протестующе
  поднял руку: ''Стоп! За работу''. Все начали расходиться: Бернардо пошел к
  палатке, где лежал больной, Бенхамин с людьми отправился к заваленной
  камнями палатке, Эрик оставался какое-то время на месте, пытаясь привести
  в порядок разбегающиеся мысли.
  - Сеньор Эрик, мне нужно с вами поговорить, - сказал доктор Лабо,
  подходя к опустившему голову Эрику, и беря его под руку, - пойдемте
  присядем возле вашей палатки, там будет наиболее удобно.
  Когда они уселись на камнях возле давно потухшего костра, он
  продолжил:
  - Я очень хорошо понимаю ваше состояние, сеньор Эрик, - произнес он
  тихим, но твердым голосом, - но давайте спокойно обсудим основные
  положения последних событий. Вы согласны?
  - Да, сеньор, безусловно.
  - Хорошо. Только для начала примем за основу несколько
  предположений. Возьмем пока два крайних: сеньора Ева не пострадала от
  обвала во время землетрясения. Понимая, что ждать скорой помощи извне и
  оставаться на месте бесперспективно, и очень опасно, отправилась вглубь
  пещеры искать другой выход. Оценим теперь ее возможности: она опытна,
  вынослива, и у нее оставались запасы пищи, воды и света, примерно, на
  шесть суток. Кроме того, в пещере были и другие входы, и выходы, так как
  там наблюдались сквозняки, так ведь?
  - Да, сеньор, движение воздуха было настолько сильным, что пламя
  факела ложилось почти горизонтально.
  - Вот видите! - обрадовано воскликнул доктор Лабо. - Я уверен, что
  сеньора приняла правильное решение, и у нее было достаточно времени,
  чтобы благополучно покинуть пещеру.
  - Вы вселяете в меня надежду, сеньор, но...
  - Одну минутку! Если эта версия верна, то прорываться теперь в пещеру
  любой ценой, рискуя собственной жизнью, и жизнью других людей, просто
  бессмысленно, вы согласны?
  - Пожалуй, ну, а вторая?
  - Сеньоре Еве не удалось уйти от обвала, она погибла, и теперь погребена
  под завалами камней... Да упокоится душа ее навечно, если это так, -
  прошептав короткие слова молитвы, доктор Лабо перекрестился, - и в этом
  случае пробиваться в пещеры нет никакого смысла, - извлечь ее оттуда нет
  никакой возможности.
  - Но, сеньор, ведь существуют и другие варианты событий: Ева ранена и
  до сих пор ждет помощи, значит нужно искать способ прорваться к ней
  немедленно.
  - Да. Различных вариантов может быть много, но с течением времени они
  сводятся к двум предыдущим: Ева жива и уже покинула пещеры, либо...
  словом, все зависело от случая, но согласно законам логики здесь нужно
  брать пятьдесят на пятьдесят.
  Эрик внимательно слушал доктора Лабо, и слезы ручьем текли по его
  щекам. Вдруг он закрыл лицо обеими руками и, содрогаясь всем телом,
  зарыдал. Громким хриплым голосом он произнес:
  - Ева, дорогая, прости меня, что не смог прийти тебе на помощь во время.
  Прости меня, девочка, прости! Но знай, - я не оставлю тебя и буду искать,
  пока не найду!
  - Сеньор Эрик, - прервал его доктор Лабо, - не доводите себя до нервного
  шока. Нет причин для отчаяния и самобичевания, у нас ведь кроме
  предположений ничего нет. Возьмите себя в руки и хорошо продумайте свои
  дальнейшие действия. Я не знаю почему, но я уверен, что с сеньорой Евой
  ничего плохого не случилось. Единственно чем я могу помочь вам, так это
  оставить Каземира в вашем распоряжении, пока он будет вам нужен. Мы
  уходим отсюда через два дня - это мое окончательное решение. Советую вам
  покинуть эти места вместе с нами. Каземира оставите на главной базе у
  Змеиного ручья. Вам, сеньор, следует искать сеньору Еву, по моему, не здесь,
  а, скорее всего, дома.
  - О, сеньор, я вам очень благодарен, - произнес тихо Эрик, понемногу
  успокаиваясь, - я надеюсь...
  - Вот, вот, - перебил его доктор Лабо, - действуйте смело, продуманно и
  надейтесь только на лучшее, ведь не зря же говорят...
  - Знаю, знаю: ''Надежда умирает последней''.
  БЕГСТВО
  
  Прошло уже более часа с тех пор, как Ева попрощалась с Розой и поплыла
  вниз по течению неширокой быстрой реки. Чувство глубокой тревоги,
  охватившее ее при столь необычном и неожиданном бегстве из ''плена'', не
  проходило. Еще несколько часов назад она вынашивала планы бегства от
  своих новых гостеприимных друзей, но, оказавшись на свободе, не
  чувствовала ее. Хмурое утро сменилось солнечным днем. Небо очистилось от
  облаков, и от свирепой ночной бури не осталось и следа. Однако Ева не
  замечала красоты утреннего обновления благоухающей природы, - она
  уставилась неподвижным взглядом в одну точку на носу лодки и углубилась
  в воспоминание о недавнем прошлом. Мысли ее были сбивчивы и
  непоследовательные: ''...мое бегство наверное уже обнаружили и, возможно,
  Мануэль уже гонится за мной... что делает Роза? Ах, бедняжка, какая у нее
  жуткая судьба, мне очень жаль ее. Но, она хочет стать самой богатой
  женщиной Бразилии, а кто же не хочет? Я тоже хочу... разве не ради этого
  мы с Эриком бродим по горам и джунглям? Только она хочет получить сразу
  все... какая она красивая! А ты бы могла так, Ева? Вот ужас!.. А кто такой
  Переа? А ведь Роза права, - я чувствовала на себе его дерзкие взгляды. Так
  кто же он такой, этот Рогалио, высокородный сеньор или низкопробный
  бандит и злодей? Но ведь Роза сказала, что счастлива с ним... вот ужас! А
  Ависпа - это рабыня... одно слово Камачо, и она пустит в ход нож, не
  задумываясь. А этот юноша Энрике? Совсем еще мальчик, красивый
  талантливый... Роза любит его, и не допустит, чтобы Переа возымел над ним,
  власть - это погубило бы его. Энри! От него так и исходит доброта... и, надо
  же, влюбился в меня?! Вот дурачок...
  Так, придаваясь свежим воспоминаниям, перескакивая от одной мысли к
  другой, Ева то плакала, то улыбалась, не обращая внимания на окружающую
  местность. Неуправляемая лодка, увлекаемая течением, миля за милей
  опускалась вниз по реке, постоянно изменяя свое положение.
  То она плыла носом вперед, то кормой, то боком. Внезапный громкий
  крик какой-то крупной птицы, пролетевшей низко над водой, вернул Еву к
  действительности. Она осмотрелась и с удивлением обнаружила, что
  неширокая речка разлилась и превратилась в небольшое озеро, что лодку
  медленно сносит влево, откуда доносился шум падающей воды. Ева сразу
  вспомнила слова Ависпы: ''...там нет пути. Только Камачо может там
  пройти, - там много раз падает вода''. И тут же прозвучали слова Розы:
  ''...держись все время правого берега, на берег не выходи и не оставляй
  лодку, иначе...''
  Ева сразу же оценила обстановку, взяла весло и, не раздумывая, погнала
  лодку к правому берегу. Почти у самого берега она обнаружила довольно
  сильное течение, которое подхватило лодку, и потянуло вперед, прижимая к
  высокому берегу, сплошь покрытому корнями растений. Чтобы не застрять в
  них и не опрокинуться, Еве приходилось все время работать веслом, и
  удерживать лодку подальше от берега. Течение усиливалось, и Ева поняла,
  что где-то впереди находится протока. Она открылась внезапно в виде
  неширокого низкого туннеля в густых зарослях берегового кустарника.
  Стараясь держаться посередине течения, Ева решительно направила в него
  лодку. Это был узкий, но довольно глубокий рукав реки, чтобы по нему
  могли пройти довольно большие лодки. Он резко уходил вправо в обход
  высокого порога, образовавшего запруду реки и водопад, шум которого был
  хорошо слышен даже здесь, в густых зарослях джунглей. Течение было
  сильным, и лодка неслась вниз, не встречая препятствий. Над головой Евы,
  не выше вытянутой руки, свисала сеть переплетенных с ветвями лиан, но
  внизу они были рассечены и, упав в воду, извивались как змеи, плывущие
  против течения. По свежим срезам веток и обрубкам лиан было видно, что
  именно здесь прошли лодки Камачо и Переа - это, очевидно, был
  единственный путь в обход водопада. Вскоре поток круто повернул влево,
  берега разошлись, и быстрая вода с шумом разлилась по каменистому руслу,
  образуя множество каналов.
  Ева пустила в ход весло, чтобы направить лодку по глубокой воде, но тут
  же поняла, что лучше этого не делать, - лодка сама выбирала быстрину и
  продолжала беспрепятственно нестись вперед. Вскоре течение спало, и лодка
  плавно вышла на середину реки, на пол мили, примерно, ниже водопада.
  Крупные хлопья бело-бурой пены, взбитой водопадом, медленно плыли по
  спокойной глади реки. Течение здесь было очень слабым, и Ева решила
  ускорить ход лодки с помощью весла. Лодка шла с большим креном на
  левый борт, и даже не значительная бортовая качка могла привести к ее
  затоплению. Нужно было немедленно перераспределить груз, который,
  очевидно, сместился во время спуска по быстрому потоку. Ева не решилась
  делать это на плаву, и стала осматриваться в поисках места на берегу, куда
  можно было бы причалить лодку. Левый берег реки был крутым, скалистым
  и казался неприступным. Зато правый берег был сравнительно низким,
  пологим с четко выделявшейся бело-серой каменистой полоской у самой
  воды. Ева развернула лодку и осторожно погнала ее к берегу.
  Высокие стройные деревья с полупрозрачными зелеными кронами
  отошли от берега вглубь джунглей, оставив на берегу своих собратьев с
  искривленными стволами, растущими почти горизонтально, и заросли
  кустарника с листьями белыми, как молоко, и алыми, как кровь. У самого
  берега буйно разросся колючий зеленый кустарник, сплошь покрытый ярко-
  желтыми цветами с высокими коробочками, напоминающими тюльпаны.
  Цветущие деревья, лианы, кустарник источали тысячи запахов, сливающихся
  в дурманящий аромат, распространяющийся над рекой.
  Цепляясь днищем о подводные камни, лодка врезалась в узкую полоску
  намытого щебня и, недовольно фыркнув, остановилась. Какое-то время Ева
  оставалась на месте, пытаясь восстановить кровообращение в плечах и ногах,
  которых она почти не чувствовала. Вскоре ей это удалось, и она осторожно
  поднялась на ноги, чтобы сойти на берег, но вдруг снова опустилась на место
  и замерла, - послышался довольно громкий и протяжный звук: ''Тррр...'' И
  неожиданно в трех шагах от нее в воздухе застыла колибри.
   Рядом, почти неоткуда, возникла вторая... затем еще и еще. Их яркая
  окраска менялась мгновенно: то они походили на пылающие, на солнце,
  рубины величиной со шмеля, то на изумруды, то на сверкающее золото. Они
  мгновенно перемещались вперед, назад, вбок, зависали над цветком,
  погружая в его чашу длинные клювики. Минуты три, в течение которых Ева
  старалась даже не дышать, наблюдая за колибри, наряд которых все время
  менялся, переливался, сверкал. И вдруг ''фррр...'', и чудо исчезло. Ева с
  сожалением вздохнула, перешагнула через борт прямо в воду и вытащила нос
  лодки на узкий берег. Не спеша, она перебрала вещи, стараясь равномерно и
  плотнее разместить их на корме, но так, чтобы оружие, вода и продукты
  были под рукой. Через полчаса все было заново уложено, и Ева
  почувствовала приступ сильного голода. Она собралась, было, подкрепится
  прямо на берегу, но вдруг вспомнила наказ Розы: ''...не бросай лодку и не
  высаживайся на берег!'' Улыбнувшись, она пожала плечами, столкнула
  лодку на воду и легко впрыгнула в нее.
  Солнце еще золотило кроны высоких деревьев, а внизу, вдоль берегов
  реки, уже сгущались сумерки, - шел шестой час пополудни. К этому времени
  Ева успешно преодолела несколько перекатов и обошла три высоких порога.
  Она убедилась, что Ависпа была права, характеризуя путь вниз по воде, как
  очень опасный: ''Только Камачо может ходить по эта вода верх и вниз...
  твоя пропадай!'' Однако у Евы был опыт спуска на утлых суденышках по
  бурным горным речкам Серра-до-Мрнтикейро, и это теперь ей очень
  пригодилось. Чем ниже она спускалась по реке, тем слабее становилось
  течение, и после бурных перекатов Еве все время приходилось работать
  веслом. Несмотря на то, что река все время петляла среди джунглей, ее
  основное направление было восточным. Ева понимала, что так долго
  продолжаться не может. И вскоре, достигнув местного водораздела, река
  должна повернуть на север или даже на северо-запад, только так она может
  влиться в Парану. Роза тогда сказала, и Ева хорошо запомнила это: ''...не
  покидай лодку, пока, не достигнешь большой реки''.
  Большой рекой здесь могла быть только Парана, так как они с Эриком
  начали эту копанию на ее левом берегу. Светлого времени оставалось не
  более двух часов, и Ева решила позаботиться о ночлеге, плыть дальше по
  неизвестной реке ночью она не собиралась. Однако чтобы переночевать в
  лодке, нужно было найти удобный безопасный причал. Левый берег был
  высокий, крутой, и с него свисали до самой воды лианы и воздушные корни
  деревьев и кустарников. За них можно было привязать лодку, и остаться на
  ночь на воде под высоким берегом. Но Ева знала по собственному опыту, что
  оттуда ночью могут свалиться не только камни. Она погнала лодку вдоль
  правого берега, более низкого и приветливого, в надежде отыскать песчаную
  отмель. Однако время шло, сзади оставались пройденные мили, а удобного
  места для ночевки не только на берегу, но и вблизи него, не попадалось.
  Берег был сравнительно низким, но завален крупными камнями, заросшими
  стелящимся до самой воды кустарником, изобилующим ядовитыми змеями,
  сколопендрами, пауками. Останавливаться надолго вблизи таких мест, даже в
  лодке, было очень опасно, и Ева продолжала гнать лодку вперед,
  всматриваясь в берег. Вскоре она заметила, что растительность на берегу
  протерпела существенные изменения: заросли буйно цветущего кустарника
  сменились зарослями гигантского бамбука. Он рос сплошной стеной,
  достигая в отдельных местах камней у самой воды. Отдельные стебли,
  прижатые оползнем к прибрежным камням, склонились над водой, как
  огромные удилища, поставленные на пути лодки. Стараясь обойти
  препятствие, Ева резко повернула лодку влево к середине реки, и вдруг
  радостно вскрикнула: ''Эврика! Это же то, что мне нужно!'' Она снова резко
  развернула лодку, и погнала ее к нависшим над водой стволам бамбука.
  Прошло не менее часа, прежде чем Еве удалось связать верхушки двух
  бамбуковых стволов и закрепиться на них причальным линем. Лодка плавно
  развернулась носом против течения и замерла метрах в пяти от берега. Вода
  здесь была глубокой, и Ева считала, что для безопасной ночевки в лодке на
  воде этого вполне достаточно.
  Она осторожно, стараясь не раскачивать лодку, перебралась на корму,
  уселась поудобней на своем прежнем месте, и осмотрелась: небо уже успело
  сменить золотистый багрянец вечерней зари на фиолетово-синие тона,
  холодные и, казалось, непроницаемые для звезд. Сумерки над рекой
  настолько сгустились, что левый берег казался сплошной темно-серой
  стеной. Правый берег был рядом, хорошо различим, но верхушки
  бамбуковых зарослей заволакивало дымкой, - с джунглей на реку надвигался
  туман. ''Плохо, - вслух подумала Ева, - очевидно, где-то поблизости болота,
  этак и лихорадку можно подцепить. А что мне делать?'' Ева прислушалась,
  как будто ожидая подсказки. В ответ обычные звуки джунглей да громкие
  шленки рыб по воде. ''А что бы сейчас предпринял Эрик? - продолжала она
  размышлять вслух. - Что бы ты сейчас делал?'' Она снова прислушалась.
  ''Знаю. Ты плыл бы дальше, пока не нашел бы удобного места для бивака с
  костром и горячим кофе. Но я очень устала, Эрик, и хочу спать. Если пойду
  дальше, то засну и свалюсь в воду, а река полна пираний. Я немного посплю,
  Эрик, только часик, ладно?'' Ева улыбалась, как будто и действительно
  разговаривала с Эриком и получила разрешение немного поспать, прежде
  чем двинуться дальше. Стараясь сильно не раскачивать лодку, она стала
  укладываться на ночлег. Свободного места в лодке было очень мало, но,
  распределив вещи на носу и корме, ей удалось создать из одеял между
  сидениями нечто похожее на гнездо большой птицы. Закрепив вдоль бортов
  края противомоскитной сетки, она подставила под нее весло, и получилось
  что-то похожее на шалаш. Ева осторожно забралась туда, укуталась в одеяло,
  свернулась калачиком и приказала себе: ''Ну, Ева, теперь спать, спать,
  спать!'' Она сомкнула глаза, но сон нет шел, хотя пятью минутами раньше
  она засыпала, сидя с открытыми глазами. В голове хаотичными скачками
  запрыгали мысли: ''Эрик, где он, что делает? Только не пошел бы искать
  меня в пещерах, возвращался бы лучше домой... Боже милостивый, вразуми
  его! А тетушка Эльза? Наверное, давно ждет нашего возвращения. Милая
  тетушка, как я люблю тебя...''
  Ей вдруг вспомнились родители, о которых она вспоминала редко и, как
  обычно, в связи со своим детством в Санта-Роза. Вдруг перед ней замелькали
  картины недавнего прошлого: она бежит по узкому коридору пещеры за
  удаляющимся огнем путеводного факела, вот она, распластавшись на
  отвесной стене, висит над пропастью, а далеко внизу алчно ревет пенящийся
  поток... Еве показалось, что она оторвалась от стены и полетела вниз. Она
  так сильно вздрогнула, что закачалась лодка. ''Спать, Ева, спать, - снова и
  снова приказывала она себе, - спать!''. Вскоре она забылась в тревожном,
  беспокойном сне.
  Ева проснулась сразу, как от толчка в плечо, когда солнце поднялось уже
  довольно высоко. Стараясь не делать резких движений, она сбросила с себя
  одеяло и противомоскитную сетку, и, превозмогая боль в коленях, уселась
  кое-как на заднее сидение лодки. Громкий возглас изумления вырвался из ее
  груди, когда она увидела произошедшие вокруг себя изменения: оба берега
  разошлись, образовав плес с небольшое озеро. Оба берега были низкими, с
  четко выделяющимися песчано-каменистыми отмелями. Редко растущие
  высокие деревья, обвитые лианами и эпифитами, низкорослый цветущий
  кустарник и бамбук, растущий у самой воды не сплошной стеной, а
  отдельными пучками, придавали джунглям вид старого, заброшенного, и
  одичавшего парка. Ниже по течению - гряда невысоких порогов,
  разделивших русло реки на множество узких быстрых потоков. Лодка,
  развернувшись левым бортом к порогам, медленно сносилась к ним
  течением. Свободный конец причального линя с пучком привязанных к нему
  бамбуковых листьев свободно плавал на воде. Осмотревшись, Ева быстро
  оценила обстановку, взяла весло и решительно погнала лодку к правому
  берегу.
  Нос лодки, шурша и повизгивая, врезался в песчано-каменистую отмель.
  Резко наклонившись на правый борт, лодка замерла. Едва передвигая
  одеревеневшие ноги, Ева выбралась на берег, с трудом сохраняя равновесие
  и удерживаясь от падения - сильно болели плечи и спина.
  Вернув подвижность и силу всему телу с помощью комплекса
  общеизвестных разминочных упражнений, Ева вытянула лодку повыше на
  берег, распутала узел на конце причального линя, сделала затяжную петлю и
  набросила ее на большой ближайший камень - тонким стеблям прибрежных
  кустов она больше не доверяла. Покончив с этой работой, она присела на
  борт лодки, с любопытством осматривая окружающую местность. Берег и
  прилегающие к нему джунгли оказались не такими приветливыми, как это
  представлялось издалека. Береговая отмель состояла не из кварцевого песка,
  а из мелких обломков бело-серой твердой породы с острыми кромками,
  способных пробить тонкое дно легкой лодки. Невысокие прибрежные кусты
  с мелкими темно-зелеными листьями были покрыты длинными ядовитыми
  желто-красными колючками, соприкосновение с которыми было очень
  опасным. Высокие ближайшие деревья джунглей отстояли от берега метров
  на тридцать, пятьдесят. Все пространство между редко растущим
  кустарником от самой воды до деревьев, и между деревьями, было покрыто
  высокой густой травой с узкими светло-зелеными полосатыми листьями. По
  высоте она не доходила Еве до колен, но нормально передвигаться по ней
  было невозможно. Желание прогуляться по джунглям, возникшее у нее,
  когда она подплывала к берегу, исчезло.
  Убрав причальный линь в лодку, Ева попыталась столкнуть ее на воду.
  Лодка вздрогнула и, резко наклонившись на правый борт, почти не
  сдвинулась с места. Без особого труда Ева выровняла ее, и достала флягу,
  которую она захватила с собой, когда покидала владения Розы. Ей очень
  захотелось пить, но фляга оказалась пустой, - она мало ела, но часто и много
  пила. Только теперь Ева вспомнила, про фляги с водой, о которых ей
  говорила Роза. Они должны были находиться в носовом отсеке лодки вместе
  с небольшим запасом продуктов. Ева переложила вещи по-другому, и
  достала фляги - это были небольшие металлические фляги армейского
  образца с винтовой пробкой, плотно обшитые грубошерстной тканью.
  Отвернув пробку в одной из фляг, она налила немного воды себе в ладонь.
  Вода была прозрачной, но с сильным запахом сероводорода. Ева отложила
  вскрытую флягу в сторону и проверила содержимое второй, - результат тот
  же: вода была прозрачной, но с сильным запахом тухлого яйца. Припасенная
  на всякий случай Розой и Энриеке, она долго хранилась, очевидно, в
  спрятанной лодке, протухла, и теперь не годилась для питья. Ева вылила
  воду и, не закрывая пробок, положила фляги на сидение лодки. Вода в реке
  имела желто-зеленоватую окраску, и казалась ей подозрительно мутной. Ева
  никогда не нарушала одного из основных правил пребывания в джунглях:
  ''Не пить воду из открытых водоемов, даже если это ручей или река.
  Исключением мог быть только родник, да и то при интенсивном выбросе
  воды. Основным же источником питьевой волы в сельве были лианы,
  бамбук, банановое дерево. Ева решила не причаливать больше к берегу, пока
  не доберется до большой реки. Она не знала сколько на это потребуется
  времени и, следовательно, прежде чем отправиться дальше вниз по реке,
  нужно было запастись питьевой водой. За время скитаний с Эриком по
  джунглям, Ева научилась распознавать растения, из которых можно было
  набрать хорошую питьевую воду. В этот раз ее выбор остановился на
  небольших зарослях бамбука, спускавшихся к самой воде. Она вынула из
  ножен мачете, взяла свою флягу и решительно направилась к зарослям, но,
  сделав несколько шагов, остановилась и подозрительно посмотрела на лодку.
  Та, зашуршав, снова накренилась на правый борт и, как Еве показалось,
  лодка при этом немного сползла к воде. ''Этого мне еще не хватает'', -
  пробормотала она возвращаясь к лодке. Она снова размотала причальный
  линь и набросила затяжную петлю на тот же камень. ''Вот так будет
  надежнее, - произнесла она громко, - потерпи немного, сейчас поплывем
  дальше''.
  Выбрав высокий зеленый ствол бамбука, Ева с трудом согнула его до
  уровня плеч, и резко встряхнула, - послышался глухой плеск воды, и
  одновременно упругие ветки с жесткими листьями больно хлестнули ее по
  лицу. ''Осторожно, Ева, - предупредила она сама себя, - береги глаза. Однако
  вода есть, а теперь за дело!'' С помощью мачете она срезала перемычку
  довольно толстого верхнего звена бамбукового ствола и осторожно, как из
  стакана, слила воду в флягу. Воды в этом звене оказалось немного, но она
  была хрустально-прозрачной и не имела запаха. В средних и нижних звеньях
  зеленых бамбуковых стволов воды было больше, но, чтобы наполнить флягу
  Еве пришлось трудиться не меньше часа. Покончив с этим делом, она
  вернулась к лодке, вернула ей нормальное положение, уложила вещи на
  прежние места, собрала причальный линь и закрепила его на носу лодки.
  Оглядевшись, она готова была столкнуть лодку на воду, но вдруг
  почувствовала, что нижняя губа у нее вздулась и отвисла. Она быстро
  ощупала пальцами подбородок и губу, и гримаса брезгливости исказила ее
  лицо, - как раз посредине между нижней губой и подбородком к ней
  присосалась бамбуковая пиявка. Ева хорошо знала, что ни клещей, ни пиявок
  нельзя отрывать, - под кожей останется кровососущий орган, вызывающий
  заражение. Насытившись кровью, они сами отваливаются от тела. Ева также
  знала, что все сухопутные пиявки обладают неутолимой жаждой крови, и
  ждать насыщения этой твари пришлось бы долго. Укус пиявки безболезнен,
  но они, как и клещи, разносят заразу, и поэтому для их удаления нужно
  принимать экстренные меры: соль, спиртовые примочки, прижигание
  пламенем зажигалки или угольком сигары. Ева предпочла спирт. Она
  извлекла из рюкзака свой медицинский пакет, флягу со спиртом и кусок
  перевязочной ткани. Однако обильные спиртовые примочки не сразу
  подействовали на присосавшуюся тварь - прошло несколько минут, прежде
  чем побагровевшая пиявка, величиной теперь с мизинец, отвалилась. Ева со
  злостью отшвырнула ее в сторону, прижгла спиртом ранку, уложила все
  вещи в рюкзак и столкнула лодку на воду. Придерживая ее за борт, она
  осторожно влезла в нее. Она поудобней устроилась на кормовом сидении и
  направила лодку к перекату.
  Низкие растрескавшиеся пороги и нагромождения камней запруживали
  реку на участке длиной не менее четверти мили.
  Они образовывали множество узких пенящихся потоков с высокими
  бурунами, и практически не проходимых для лодок. Ева, следуя указаниям
  Розы, медленно вела лодку вдоль правого берега, надеясь найти менее
  опасный проход между берегом и пороговыми скалами. Вскоре течение возле
  берега усилилось, и Ева решительно повела по нему лодку. Ее втянуло в
  узкий проток и понесло по быстрому, пенящемуся потоку. Ева даже не
  пыталась управлять лодкой, предоставив ей возможность выбирать себе
  оптимальный путь. Иногда Еве казалось, что лодка непременно разобьется о
  следующий скальный выступ или опрокинется, наткнувшись на подводный
  камень. Однако она каждый раз, как ловкое живое существо, обходила
  опасный участок, и легко перепрыгнув через высокий бурун, неслась дальше.
  Прошло немного времени, но Еве казалось, что порогам не будет конца, что
  она так и будет куда-то плыть среди темно-бурых скал и пенящегося потока
  воды, то и дело обдающей ее пеной и фонтанами брызг. Наконец пороги
  кончились, лодку вынесло на сравнительно спокойное течение реки, и она
  начала медленно разворачиваться носом к порогам. Какое-то время Ева с
  восхищением рассматривала открывшуюся ей панораму белой пенящейся
  реки, цветущих джунглей и синего неба. Теперь пороги ей не казались
  такими непроходимыми и опасными, лодку относило от них все дальше, шум
  падающей воды постепенно утихал, и река снова казалась спокойной и
  приветливой. Ева развернула лодку и плавно погнала ее вниз по течению,
  стараясь придерживаться середины реки. Левый берег, заросший цветущим
  кустарником и невысокими деревьями с тонкими кривыми стволами, и
  густыми ветвями, был крутым и высоким. Правый берег был значительно
  ниже левого. Вдоль него тянулась узкая полоса каменистой бело-серой
  отмели, а растительность, покрывавшая его, была менее красочна, и состояла
  в основном из зарослей бамбука и низкорослого желто-зеленого кустарника.
  Высокие деревья с раскидистыми полупрозрачными кронами стояли от
  берега на значительном расстоянии, освобождая широкую полосу чистого
  голубого неба, тянувшуюся вдоль реки.
  Еве показалось, что река стала шире, свободнее, но главное, она
  вытянулась вперед прямой лентой, и просматривалась не меньше чем на
  полмили. Ева достала компас, сориентировалась и чуть не вскрикнула от
  удивления, - река текла теперь почти точно на север. ''Значит, - подумала
  она, - меня несло по течению всю ночь, и я проспала основной поворот реки.
  Что тогда говорила Ависпа: ''Если Камачо быстро гони лодку, до большой
  реки два дня...'' Так! Значит сегодня вечером или завтра утром я достигну
  Параны!'' Ева радостно и громко засмеялась, но тут же, чуть не выронив
  весло, схватилась за губу, - острая боль оборвала порыв радости. Она
  положила весло на дно лодки, и осторожно ощупала нижнюю губу и
  подбородок: опухоль раздула губу и охватила часть подбородка. В
  спокойном состоянии боль не ощущалась, но достаточно было слегка нажать
  пальцем или шевельнуть губой, возникала острая боль. Ева начала шарить по
  карманам, в надежде найти свое походное зеркальце, но не нашла. Она не
  помнила, когда последний раз смотрелась в него и куда задевала. Махнув на
  это рукой, она подвинула к себе поближе рюкзак, достала медицинский пакет
  и флягу со спиртом. Прополоскав спиртом рот, она стала делать обширные
  спиртовые примочки на губы и подбородок - сильно жгло, но отек только
  увеличивался. ''Нет, Ева, - произнесла она, стараясь не шевелить губами, - ты
  же знаешь, что это не поможет. Нужны пилюли тетушки Эльзы, не тяни, Ева,
  не тяни''. Она стала перебирать пакетики и пузырьки с лекарствами, стараясь
  отыскать баночку с черными пилюлями, и вдруг вспомнила, что
  израсходовала их при лечении Рогалио Переа от лихорадки. Тогда у нее еще
  оставалось немного, но она отдала их ему вместе с баночкой для
  профилактики во избежание рецидива. Ева зацокала языком, скептически
  покачав головой, это было самое сильное лекарство, способное остановить
  практически любой воспалительный процесс. Нечего подходящего для
  данного случая у нее больше не было. Немного поколебавшись, она
  развернула пакетик с порошками хины и всыпала себе в рот сразу две дозы.
  Содрогаясь от невероятной горечи, она старалась избавиться от нее, обильно
  запивая это снадобье водой. Ева не знала случаев, чтобы кто-либо заболевал
  малярией от укуса пиявки, но она чувствовала общее недомогание, и решила
  застраховаться от случайностей. Собрав лекарства в пакет, она уложила его в
  рюкзак, и тщательно затянула шнурки. Осторожно отодвинув мешок к носу
  лодки, чтобы не мешал, она снова взяла весло и начала грести, выводя лодку
  на быстрину.
  Окружающая местность и река постепенно менялись: левый берег резко
  понизился, и вдоль него потянулись узкие песчаные отмели, правый же берег
  стал крутым, скалистым, высоким. Река повернула влево, и быстрое течение
  стало прижимать лодку к правому берегу. Чтобы не напороться на острые
  камни, Еве приходилось все время работать веслом, удерживая ее подальше
  от берега. ''Я знала, что она повернет к западу, - думала она, оценивая в
  градусах разворот реки, - но не на столько же... сейчас она течет
  параллельно Паране и снова должна повернуть на север. Ну, давай, давай...
  скорее же!'' Ева выровняла лодку и перестала грести, она устала. В этот
  момент ее внимание привлекли две лани, вышедшие к воде из зарослей на
  левом берегу. Одна лань была покрупнее, и, очевидно, постарше. Вторая -
  была поменьше, и держалась несколько сзади первой. Первая подошла к
  самой воде, опустила к ней голову, но пить не стала. Она как бы
  всматривалась в нее и решала, пить эту воду или не пить? Спустя какое-то
  время, она, тихо фыркнув, начала пить. Вторая лань последовала ее примеру.
  Вдруг большая лань с громким воплем отпрыгнула от воды, - в ее нижнюю
  губу вцепилась огромная пиранья. Лань запрыгала на месте, отчаянно
  затрясла головой, храпя и разбрызгивая вокруг окровавленную пену.
  Наконец хищница отвалилась и шлепнулась на песок у самой воды. Два
  упругих прыжка, и она скрылась в реке, унося с собой кусок живой плоти.
  Лани в панике рванулись от берега и мгновенно скрылись в прибрежных
  зарослях. ''Бедняга, - пробормотала Ева, с сожалением покачивая головой, -
  она обречена''.
  Чем ниже спускалась Ева по течению реки, тем чаще река меняла
  направление, круто сворачивая то на север, то на запад. Берега то
  поднимались и расходились, образуя широкий плес, то исчезали под водой,
  обнажая огромное пространство затопленного леса с редко растущими
  высокими деревьями. В таких местах Ева прекращала грести, оставляя лодку
  во власти едва заметного течения реки. Она избегала не только резких
  движений, но старалась подолгу оставаться неподвижной, давая возможность
  легкой лодке самой пробираться в правильном направлении по лабиринту
  затопленных джунглей. Два часа спустя Ева заметила, что течение
  усилилось, и река постепенно вновь обрела берега. Однако ее русло почти
  сплошь было забито затопленными ветками и корягами, и Ева с трудом
  пробиралась между ними, ежеминутно рискуя опрокинуть лодку. Так
  продолжалось мили полторы-две, но затем берега немного расступились,
  вода очистилась, и лодка, подхваченная быстрым течением, пошла легко и
  свободно. Ева отложила весло и потянулась за флягой, - ей очень хотелось
  пить, но она экономила воду, которой оставалось уже немного, а приставать
  к берегу за ее пополнением она пока не решалась. Она чувствовала, что ее
  покидают силы, ее начало лихорадить, а в висках застучала частая
  барабанная дробь. ''Ты, кажется, заболела, девочка, - произнесла Ева, с
  трудом выговаривая слова, - сейчас посмотрим, посмотрим...'' Она обеими
  руками ощупала себе лоб, затылок, шею и долго прощупывала пульс. ''Да у
  тебя жар, Ева, у тебя жар, - продолжала она, стараясь подражать манере
  Эрика обращаться к ней, - только без паники, Ева, только без паники, - у нас
  есть кое-что от этого. Выкрутимся. Тетушка Эльза предусмотрела и такой
  случай. Сейчас, сейчас... спокойно''. Она снова достала из рюкзака пакет с
  лекарствами, и вынула оттуда стеклянную баночку с крупными белыми
  пилюлями. Ева знала, что это лекарство тетушка Эльза приготовляла с
  особой тщательностью, и, что оно было очень эффективно в широком
  спектре простудных заболеваний, от насморка до воспаления легких. Она
  осторожно вытряхнула из баночки три белых шарика и положила в рот.
  Они пахли медом, но обожгли язык и небо, как стручок китайского перца.
  Ева поспешила запить жгучее лекарство водой, но жжение проходило не
  сразу, и она едва удержалась, чтобы не выпить всю воду до капли.
  Убедившись, что фляга практически пуста, Ева решила в первом же
  подходящем месте все же пристать к берегу, чтобы запастись водой. Уложив
  лекарство на место, она снова взялась за весло, выровняла лодку, которую
  стало вращать вокруг своей оси, и вывела ее на середину течения. Однако
  гнать ее дальше Ева не могла - руки не слушались, ее по-прежнему трясло в
  ознобе, а лекарства не оказывали пока никакого действия. Предоставив лодку
  течению, Ева стала разворачивать одеяло, надеясь, укутавшись в него,
  избавиться от озноба. В это время течение несло лодку вдоль крутого
  правого берега с нависшим над рекой узким карнизом. Ева вдруг
  почувствовала на себе чей-то острый взгляд и с тревогой посмотрела вверх:
  по карнизу, как бы сопровождая лодку, кралась огромная красно-желтая,
  пятнистая кошка. Она то и дело останавливалась и, казалось, с
  любопытством наблюдала за Евой. От неожиданности и испуга Ева
  вскрикнула, и выпустила из рук одеяло, но вместо крика получился едва
  слышный хриплый звук. Не отрывая взгляда от зверя и не делая резких
  движений, она наклонилась вперед, пытаясь нащупать карабин. Когда она в
  последний раз раскладывала вещи, она положила его у левого борта так,
  чтобы он был под рукой, но теперь его там не было. Она оторвала взгляд от
  большеголовой кошки и с беспокойством осмотрела лодку: карабин лежал за
  рюкзаком возле самого носа лодки. Чтобы дотянуться до него, Еве пришлось
  соскользнуть со скамейки на колени и немного проползти вперед. Когда она
  вернулась на место и подняла голову вверх, на карнизе никого не было. ''Ну
  вот, Ева, никакого ягуара там не было, - это тебе показалось, - вступила она
  снова в диалог сама с собой, - не нужно пугаться, Ева, эти кошки здесь не
  водятся''. Ева не могла держать карабин в руках, - он был для нее очень
  тяжел, и она положила его на дно лодки возле ног. Неуправляемую лодку
  прижимало течением к берегу, и теперь несло на опасный скалистый выступ.
  Ева вовремя заметила это, схватила весло и с трудом вывела лодку на
  середину реки. Справившись с этим делом, она взглянула не опасное место:
  на плоском выступе скалы в живописной позе стоял высокий индеец.
  Опершись правой рукой на ствол ружья, гордо подняв вверх голову,
  украшенную яркими боевыми перьями, он, казалось, пристально наблюдал за
  Евой. ''Ну вот, - произнесла она, не испытывая в этот раз ни удивления, ни
  испуга, - мне только и не хватает второго Камачо... но нет уж, - дудки! Если
  ты попытаешься захватить меня, вождь, я сумею постоять за себя... вот
  посмотри!'' Ева отложила в сторону весло, взяла карабин и положила его
  себе на колени. Стараясь выглядеть как можно бодрее и увереннее, она
  посмотрела в сторону предполагаемого врага, там уже никого не было, -
  только кусок плоской береговой скалы, вот и все. Какое-то время Ева
  всматривалась в берег, стараясь высмотреть среди камней и кустарника
  прячущегося там индейца, но ничего не заметила. Она сняла с колен карабин
  и положила его рядом с веслом. ''Не паникуй, Ева, - произнесла она,
  покачиваясь назад и вперед, - это же галлюцинации... только галлюцинации
  и нечего больше... однако, что это с твоей головой?'' Она охватила голову
  обеими руками, сжала ее и, закрыв глаза, запрокинула назад. Спустя какое-то
  время ей показалось, что она почувствовала облегчение, но жар по-прежнему
  не спадал, а лоб и шея покрылись крупными каплями липкого пота. Во рту
  пересохло, язык распух, ужасно хотелось пить, и Ева уже была готова
  напиться прямо из реки, но грозная опасность, таящаяся там, остановила ее.
  ''Потерпи еще немного, Ева, - уговаривала она себя, - осталось совсем
  немного... а теперь мы преуменьшим жар... воды для этого предостаточно''.
  Она достала из рюкзака кусок плотной перевязочной ткани, сунула его в реку
  так, чтобы рука не погружалась в воду, отжала и наложила на голову тугую
  повязку. Это сразу же принесло облегчение: в глазах перестало рябить, стало
  легче дышать. Осмотревшись, Ева обнаружила, что впереди, совсем близко,
  река разветвляется на два рукава: левый, более широкий, резко
  сворачивавший на запад, и правый, отклонившийся немого к востоку,
  теряется в зарослях кустарника и кривостволых деревьев. Лодку прижало
  течением к левому берегу и втягивало в русло, уходящее куда-то на запад.
  Ева взяла весло, развернула лодку и перегнала ее к правому берегу.
  Предоставив лодку течению, которое здесь было более сильным, она убрала
  весло - управлять лодкой она больше не могла. Ева чувствовала, что силы
  покидают ее, что на нее волнами накатывается дурнота, а вихри мечущихся
  светлячков застилают глаза. ''Тебе нуж6но немного полежать, Ева, -
  бормотала она, едва шевеля воспаленными губами, - совсем немного и тогда
  все пройдет. Ну-ка, давай, давай...'' Она оперлась о борта лодки обеими
  руками и медленно соскользнула со скамейки. Опершись на нее спиной, она
  никак не могла найти места, чтобы вытянуть ноги и устроиться поудобней.
  Наконец это ей удалось и она, почувствовав облегчение, закрыла глаза.
  Между тем лодка углубилась в тоннель, пробитый водным потоком через
  густые заросли джунглей, куда не мог проникнуть даже узкий луч
  солнечного света. Ева сразу почувствовала прохладу и, погружаясь в
  ватоподобный туман, не открывая глаз, тихо произнесла: "Как хорошо..."
  Пауль Браун встал за штурвал своей ''Баракуды'' с восходом солнца, и
  уже более пяти часов не покидал рулевую рубку. Он вел свое небольшое
  быстроходное судно вверх по течению, придерживаясь правого берега
  Параны. Течение здесь было более сильным и ''Баракуда'', борясь с ним,
  теряла скорость до десяти узлов, но зато вероятность напороться на ствол
  полузатонувшего, большого дерева была гораздо меньшей. Встреча с такой
  чертовщиной на большой скорости грозила ''Баракуде'', по меньшей мере,
  аварией и длительным ремонтом, а Паулю Брауну - большими убытками. Вот
  почему он, владелец и капитан этого судна, на всех опасных участках
  Параны от Рубинея до водопада Игуасу брал штурвал в свои руки. В период
  практически непрерывных летних ливней участок Параны от границы
  Парагвая до огромного геодезического знака, установленного на ее правом
  берегу, и обозначавшего точку пересечения реки Южным тропиком, был
  наиболее опасным.
  Обширные оползни, сбрасывая в реку всю растительность левобережных
  джунглей, загромождали ее стволами больших деревьев, кустарником,
  лианами. Выше условленной линии Южного тропика, оползней практически
  не бывало, река очищалась, и становилась сравнительно безопасной.
  - Куда мог задеваться, этот чертов знак, Курт, не моги же мы его
  проскочить, как ты думаешь?
  - Нет, капитан, течение усилилось, - ответил тот, не отрываясь от бинокля,
  - ливни в верховьях Параны подняли воду, и по реке несет всякую дрянь
  Хорошо еще, что оползни не сбрасывают деревья нам прямо под нос. Я
  удивляюсь и радуюсь щедротам провидения. У нас пока все складывается
  неплохо, не так ли? Надеюсь, что и в Трес- Лагоас мы прибудем вовремя...
  - Заткнись, Курт, и смотри внимательно вперед, - прервал своего
  помощника и компаньона капитан, - у нас еще не менее двухсот пятидесяти
  миль пути, и все может измениться в два счета.
  Курт опустил бинокль, собираясь, что-то возразить, но не успел, - скрежет
  и грохот, подобный артиллерийской канонаде, остановил его. На левом
  берегу, как раз на траверсе, начался огромный оползень, сбрасывая в воду
  глыбы грунта, камни, деревья и кустарник. Все это, сваливаясь с высокого
  берега в реку, подняло высокую поперечную волну, способную опрокинуть
  судно и больше ''Баракуды''. Однако на этот раз опасность для нее вскоре
  миновала, так как оползень стал расширяться вниз по течению, и легкое
  быстроходное суденышко вышло из опасной зоны без особого труда. Курт
  сокрушенно покачал головой, мельком взглянул на хмурившееся лицо
  капитана и снова стал разглядывать в бинокль реку. Минуту спустя он
  доложил:
  - Впереди, справа по борту, лодка, капитан.
  - Да... вижу, - ответил тот несколько оживляясь, - но, по-моему, в ней
  никого нет, посмотри-ка, повнимательнее, Курт.
  - Лодку несет по течению кормой вперед. Она не управляется, но в ней,
  по-моему, ребенок - видна одна голова.
   Нет, капитан - это светловолосая женщина. Она машет нам белой
  тряпкой, просит о помощи. По-моему, она ранена, капитан! Лодку сносит
  вниз слишком близко к левому берегу, и минут через двадцать она окажется
  как раз под оползнями, ее разотрет там, как зерно маиса в жерновах! Что
  предпримем, капитан?
  - Возьмем на буксир, черт. Что же нам еще делать?! Посмотрим, чем мы
  можем помочь пострадавшей - это как раз то, чего нам до сих пор не хватало.
  Пауль Браун, всегда спокойный и корректный в обращении с людьми,
  теперь, не скрывая раздражения, прокричал в раструб переговорного
  устройства:
  - Эй, там! Стоп машина! - после короткой паузы добавил, - вперед,
  самый малый!
  Как раз в этот момент по правовому борту ''Баракуды'', на значительном
  расстоянии от нее, проплывала небольшая индейская пирога с высокими
  бортами, и высоким загнутым вверх носом.
  - Ну вот, капитан, теперь уже и головы не видно, только рука торчит над
  бортом с сжатой в кулаке полоской белой тряпки, - заметил Курт, продолжая
  рассматривать лодку в бинокль, - я думаю...
  - Отставить, Курт, - перебил его капитан, - слушай мою команду: сейчас я
  развернусь и подойду к лодке левым бортом. Вы с Отто захватите ее баграми
  и пришвартуете к ''Баракуде''. Осторожно поднимите сеньору к нам на борт
  и уложите на палубе поближе к рубке, не забудьте при этом про циновку или
  одеяло. Потом поднимите лодку и закрепите ее на корме. Затем ты станешь
  за штурвал, а я осмотрю сеньору. Ну, Курт, время!
  Курт кивнул головой в знак согласия, отдал капитану бинокль и, не сказав
  ни слова, покинул рубку. Капитан развернул судно и приступил к
  осуществлению задуманного маневра.
  Теперь у нас есть время представить всех членов команды ''Баракуды''.
  Итак, по старшинству: Пауль Браун - владелец судна, капитан, глава
  компании ''Браун и Ко'', занимавшейся перевозками пассажиров и
  небольших грузов в пределах Бразильской Параны, и он же, судовой врач.
  Высокий крепко сложенный блондин тридцати шести лет. Курт Бух -
  помощник капитана, он же штурман, он же боцман, а также, при
  необходимости, торговый агент компании. Шатен среднего роста со
  стрижкой, осанкой и внешностью боксера, убежденного в том, что его кулаки
  являются самим убедительным аргументом при решении спорных вопросов.
  Ему едва исполнилось двадцать восемь, но он выглядит гораздо старше,
  благодаря своему грубоватому телосложению. Карл Кун - механик-моторист,
  он же такелажник, плотник и вообще мастер на все руки. Крепко сложенный
  мужчина среднего роста лет сорока трех с длинными темными волосами, уже
  успевшими изрядно поседеть. Отто Дриш - помощник механика, он же
  матрос, грузчик, носильщик... Жизнерадостный красивый юноша лет
  двадцати пяти. Дальний родственник Пауля Брауна.
  Как видно из этого представления, ''Баракуда'' была укомплектована
  опытным экипажем, состоящим из четырех человек, включая капитана. Но не
  будем торопиться обвинять Пауля Брауна в скупости - к него была мечта для
  осуществления которой нужны были деньги. Решив накопить необходимую
  сумму, он открыл счет компании в одном из крупных банков Сан-Паулу,
  объявил войну расточительности, борясь за каждый реал. Однако время,
  отведенное на данное представление, вышло, и нам необходимо срочно
  возвращаться к дальнейшему изложению событий.
  На всю операцию по вылавливанию лодки и, очевидно, ее хозяйки,
  потребовалось не более сорока минут. Все это время ''Баракуду'' сносило
  течением вниз и капитан начал сожалеть, что не пристал к берегу, а затеял
  все это на плаву. ''Черт! Ну что они там так долго возятся? - ворчал он, не
  выпуская из рук штурвала, и пытаясь следить за работой своего помощника. -
  Да за это время...'' Он даже плюнул в сердцах, когда представил себе, где бы
  это они уже были, не случись этой оказии. Окончательно теряя терпение, он
  уже собирался крикнуть: ''Эй, там! Какого черта?!'' Но в рубку втиснулся
  Курт и доложил:
  - Все в порядке, капитан, можно вернуться на прежний курс.
  - Ну, а что сеньора?
  - Сеньора? Ничего. Когда мы с Отто перетаскивали ее к себе на борт, она
  была в обмороке. Потом пришла в себя и попросила пить.
  - Ну и... Она ранена?
  - Не знаю. Думаю, что нет. Она попила немного, не открывая глаз, и опять
  отключилась. Да вы посмотрите сами, - вы же доктор, капитан.
  - Ладно, Курт, бери штурвал, разворачивай судно и полный вперед! А с
  сеньорой я сам разберусь.
  Выйдя из рубки, капитан чуть не споткнулся о толстую циновку, на
  которой лежала молодая рыжеволосая женщина. Голова ее, слишком высоко
  поднятая, покоилась на одеяле, свернутом в толстый пакет, а все тело
  находилось в какой-то неудобной позе. Пряди взлохмаченных волос
  прилипли ко лбу и лезли в глаза. Рот приоткрыт, губы воспалены, дышала
  она поверхностно и часто.
  - Что это вы ее так неудобно положили, Отто, - обратился капитан к
  стоящему рядом парню, - ей же трудно дышать. Давайте положим ее
  поудобней. Зачем вы ей так голову задрали? Уберите одеяло.
  - Да это Курт. Я говорил ему, что это ни к чему.
  Уложив пострадавшую, капитан опустился возле нее на колени, поправил
  голову, убрал волосы с лица, и вдруг снова вскочил на ноги.
  - Господи Иисусе и Пресвятая дева Мария! - воскликнул он, внимательно
  всматриваясь в воспаленное лицо молодой женщины. - Это же Ева Вульф!..
  Господи! Что это с тобой случилось, девочка?
  - Так вы, что же, знаете ее, капитан? - спросил Отто, уцепившись за
  поручни на рулевой рубке. - Кто же она?
  - Племянница моих друзей и соседей Альфреда и Эльзы Зингер. Не далее
  чем дней десять-двенадцать я высадил ее и Эрика на плато у Змеиного ручья.
  Что же такое с ними случилось?
  - А кто такой Эрик?
  - Об этом потом, Отто, а сейчас неси сюда мою аптечку, большую флягу с
  водой и бутылку виски, ты знаешь, где это взять. Ну, пошевеливайся, парень!
  Ева медленно приходила в себя: постепенно возвращалось сознание, а
  вместе с ним и ощущение жизни. Огненные вихри, то уносившие ее в
  невообразимую высь, то бросавшие в раскаленный песок красной пустыни, и
  невыносимая жажда постепенно исчезли. На смену бесконечным кошмарам
  пришел покой, и Ева почувствовала, как все ее существо наливается
  жизненными силами. Она глубоко вздохнула и почувствовала, что дышится
  ей легко и свободно, что воздух совсем какой-то другой, лишенный запахов
  реки и цветущих джунглей. Ева пошевелила пальцами рук, ног, облизала
  губы и, убедившись, что не спит, осторожно открыла глаза: она находилась в
  своей любимой комнате, лежала на своей широкой кровати розового дерева
  среди пуховых голубых подушек, и под одеялом из тонкого шелкового
  полотна светло-голубого цвета. Слева от нее, на ажурном плетеном кресле
  сидел доктор Франко Керреа - опытный местный врач, без услуг которого
  семья Зингеров никогда не обходилась. Рядом с ним, скрестив руки на груди,
  стоял капитан ''Баракуды''. Справа, почти у изголовья кровати, немного
  наклонясь над ней, стояла взволнованная, но улыбающаяся, тетушка Эльза. А
  немного позади от нее, на таком же ажурном плетеном кресле, сидел
  дядюшка Альфред. Лицо его было сосредоточенно-задумчивым, и смотрел
  он не на Еву, а куда-то в сторону на окна, завешанные белыми шелковыми
  шторами.
  Ева обвела внимательным осознанным взглядом всех присутствующих и
  остановилась на Эльзе.
  - Тетушка Эльза, - произнесла она тихим слабым голосом, - я и вправду
  дома?
  - Ну конечно ты дома, дитя мое, - ответила Эльза, улыбаясь сквозь слезы,
  - благодаря милости и заботам нашей извечной заступнице Пресвятой деве
  Марии, ты не только дома, но и поправляешься...
  - А кто меня нашел, Эрик?
  При этом все переглянулись, а дядюшка Альфред поторопился ответить:
  - Нет Ева, тебя, больную и дрейфующую по реке на маленькой лодке
  обнаружил и срочно привез домой капитан Пауль. Это целая одиссея, знаешь
  ли...
  - Мне бы хотелось, капитан, послушать ее во всех подробностях, - сказала
  Ева немного окрепшим голосом, глядя на капитана с тревожным
  любопытством. - Я, очевидно, доставила вам очень много хлопот?
  - Ну что вы, сеньора Ева, какие там хлопоты?.. Это было самым
  удивительным событием в моей жизни. Поправляйтесь поскорее, и я весь к
  вашим услугам.
  Ева, явно забеспокоившись, переведя взгляд на Эльзу.
  - А моя лодка, вещи, моя одежда?
  При этом она выразительным жестом положила обе руки себе на грудь.
  Эльза слегка кивнула головой: ''я поняла'', и спокойным твердым голосом
  ответила:
  - Не беспокойся, Ева, лодка и вещи, и твоя одежда в полном порядке.
  Даже твою индейскую пирогу капитан Пауль доставил к нам на двор.
  - И весло и даже причальный линь - все в полном порядке, - весело
  подхватил капитан, - однако простите меня, Ева, что пришлось испортить
  ваши сапоги. Мне нужно было растереть ваши ноги, в основном ступни,
  амазонским бальзамом - очень хорошо снимает жар. А сапоги были
  влажными, сели и никак не снимались, вот и пришлось пустить в ход нож.
  - Так вы что же, капитан, изрезали мои любимые сапоги? И это ради того,
  чтобы измазать мои ноги каким-то там бальзамом? Ах, как мне жаль этих
  сапог, а обойтись без этого никак было нельзя? - улыбаясь, Ева продолжала
  тем же шутливым тоном. - Однако я прощаю вас, капитан, и не буду
  требовать вернуть мне такие же новые сапоги.
  Улыбка и шутливый тон Евы был воспринят всеми, как добрый знак.
  ''Ну, Слава Богу, Альфред, - прошептала тетушка Эльза, наклонившись к
  своему мужу, - она поправляется''. Однако до сих пор молчавший доктор
  воспринял шутку Евы несколько иначе, и решил внести в разговор свою
  лепту:
  - Капитан, сеньора Ева, выполнил эту процедуру своевременно и
  абсолютно правильно. Я даже бы сказал - профессионально! Это
  способствовало благополучному исходу кризиса. Однако действие бальзама
  было бы гораздо эффективнее, если аппликации, желательно обширные,
  делать на спину, шею и грудь. Видите ли, сеньора Ева, в этом случае...
  Слушая доктора, Ева согласно кивала головой, а тетушка Эльза едва
  удерживалась, чтобы не хихикнуть, когда представила, как капитан на своей
  ''Баракуде'' делает примочки Еве на плечи и грудь. Дождавшись, когда
  доктор сделал паузу, Ева спросила:
  - Доктор, а не могла ли бамбуковая пиявка заразить меня? - Ева указала
  пальцем на нижнюю губу. - Она укусила меня вот сюда.
  - Нет, сеньора Ева, пиявка здесь не причем. Я видел след укуса, сделал
  прижигание и снял опухоль. Заболели вы, я полагаю, совсем по другой
  причине. Сначала я почти был уверен, что у вас тяжелая форма болотной
  лихорадки, но теперь вижу, что ошибся. И Слава Богу! Вы отравились
  ядовитыми испарениями болот - надышались отравы, а симптомы болезни
  почти одни и те же: высокая температура, озноб, галлюцинации, потеря
  сознания.
  - И нет никакой разницы ни в диагностике, ни в лечении? Мне нужно это
  знать, доктор, - в экспедициях мне приходится лечить не только себя, но и
  других людей.
  - Ну почему же, разница есть, а суть ее в том, что в вашем случае
  больные обычно выздоравливают. Однако, сеньора Ева, на этом все, - вам
  нужен покой. Выполняйте все мои предписания, тетушка ваша их хорошо
  знает, и вы скоро поправитесь. Через день, если у вас не будет повышенной
  температуры, можете на часик выходить в сад. Но избегайте прямых лучей
  солнца - это для вас пока вредно. Навещать я вас буду каждый день по
  утрам, если не возражаете.
  Ева заложила обе руки под голову и закрыла глаза, отдаваясь блаженному
  чувству легкости и покоя.
  - Ну вот, теперь она уснула нормальным сном, - сказал доктор, возвращая
  руки Евы в нормальное положение и прощупывая пульс, - часа через четыре
  ее разбудит голод. Значит так: крепкий бульон и отварное мясо индейки - без
  ограничений. Ничего острого. Соль ограничить. Свежие фрукты - любые.
  Лечение по схеме, как договорились, сеньора Эльза. В случае малейших
  признаков рецидива, сразу же посылайте за мной.
  - Да, доктор, я все поняла, - ответила Эльза с готовностью школьницы,
  хорошо знающей урок, - а теперь, господа, прошу всех в столовую, чашечка
  кофе, я полагаю...
  - Очень благодарен вам, сеньора, - ответил доктор, решительно
  поднимаясь с кресла, - извините, пожалуйста, но у меня сегодня будет
  тяжелый день, очень много вызовов.
  - Ну, а вам, Пауль, я полагаю, спешить некуда? - обратилась Эльза к
  капитану, выходя на середину комнаты.ю, - Прошу вас.
  - О, сеньора, очень благодарен вам, но мне нужно обсудить с доктором
  Франко некоторые проблемы, связанные со здоровьем моего механика Карла
  Куна, да вы сеньора, хорошо его знаете. Старик стал жаловаться на сильные
  боли в пояснице. Я думаю, мы сможем обсудить это с доктором по пути.
  Завтра, если вам будет угодно, сеньора Эльза, я готов к вашим услугам весь
  день.
  Зингеры проводили гостей и тепло распрощались. Когда они вернулись в
  комнату Евы, та крепко и спокойно спала. Немного помолчав, Альфред
  спросил:
  - Как ты думаешь, Эльза, с ней завтра можно будет поговорить?
  - О чем?!
  - Ну... об Эрике и обо всем остальном?
  - Нет, девочка еще очень слаба. Ей нельзя волноваться, - возможен
  рецидив.
  - Но доктор ничего такого не...
  - Ты слушай, что я тебе говорю, Альфред, - довольно резко прервала его
  Эльза, - я сама скажу тебе, когда с ней можно будет обсуждать подобные
  темы. При ее неугомонном характере нужно немного подождать.
  Через день после описанных выше событий, Ева настолько окрепла,
  благодаря неустанным заботам тетушки Эльзы, что постельный режим стал
  соблюдаться лишь условно. Когда утром ей принесли завтрак в постель, она
  запротестовала:
  - Милая Эльза, довольно возиться со мной, как с больным ребенком. Ты
  же видишь, я совсем здорова, и могу кушать в столовой вместе со всеми.
  - Ну... я бы не стала утверждать это столь категорично, - заметила Эльза,
  ставя поднос с едой на туалетный столик, - ты еще очень слаба, лечиться тебе
  придется еще очень долго, а главное - тебе нельзя волноваться.
  - Но как раз неизвестность меня больше всего и волнует. Скажи мне
  правду, тетушка Эльза, ты нашла камни, спрятанные в тайниках нательной
  одежды, как ты меня учила?
  - Ну, конечно, - ответила Эльза, удивленно пожимая плечами, - я же тогда
  тебе кивнула: ''все в порядке''. Мне показалось, что ты все поняла.
  - Хорошо, а сколько и каких камней ты нашла? - тихо спросила Ева, и в
  ожидании ответа перестала дышать.
  - Да все, наверное, но можно еще раз проверить. Значит так: пять крупных
  алмазов, три лазурита и с десяток обломков крупных кристаллов горного
  хрусталя - это все. Альфред недоумевал: ''Зачем ей понадобилось таскать с
  собой эти обломки?''
  Ева с облегчением вздохнула, обняла Эльзу и в порыве радостного
  возбуждения ответила:
  - Ну, как же? Ты же сама меня этому учила! Для отвода глаз грабителей.
  Помнишь?
  Женщины весело рассмеялись. Вдруг Ева отступила на шаг, и пристально
  глядя Эльзе в глаза, спросила:
  - Почему никто из вас не спрашивает меня об Эрике: как мы расстались,
  где он сейчас, жив ли? Вам что-то известно об этом или... вам на это
  наплевать?1
  При столь резком и неожиданном изменении настроения Евы, Эльза даже
  рот раскрыла от удивления. Но тут же овладела собой и тихим нежным
  голосом произнесла:
  - Ну что ты, Ева, как ты могла так подумать? С того момента, как ты
  оказалась дома, мы с Альфредом только и думаем об этом. Рассказ Пауля
  ничего не прояснил. Он даже высказал предположение, что с Эриком попали
  в плен к индейцам или к бандитам, что тебе удалось бежать, а Эрик до сих
  пор находится у них в качестве заложника. Однако Альфред так не думает.
  Мы решили не тревожить тебя расспросами и подождать, когда ты сама
  сможешь все рассказать.
  - Тетушка Эльза, прости меня, я сама не знаю, что говорю! - воскликнула
  Ева, бросаясь в объятия Эльзы. - Но я не знаю, где Эрик, что с ним сталось и
  где он теперь. Там тогда такое было, такое! Раньше я не боялась за него, была
  уверена, что с ним ничего не случилось, - продолжала она, рыдая, - а теперь
  мне страшно, очень страшно! Что же мне делать, что?!
  Эльзе очень хотелось расплакаться, но положение хозяйки дома
  обязывало ее быть твердой духом и уверенной в себе, и она отчаянно
  боролась с этим желанием.
  - Прежде всего, девочка моя, тебе нужно выпить чашечку кофе,
  позавтракать и лечь в постель, - ответила Эльза, беря Еву об руку, и усаживая
  за столик, - сейчас придет дядя Альфред с газетами и журналами, и мы
  вместе ознакомимся с новостями. Нет ничего лучше, как знакомиться со
  светскими сплетнями, поудобней устроившись в постели. Ну вот, пока ты
  будешь кушать, я поправлю подушки...
  Сначала Ева хотела отказаться от еды и сразу забраться в постель, но
  аромат горячего кофе, аппетитный вид тонко нарезанных ломтиков индейки
  и гора красивых свежих фруктов, сделали свое дело. Через пару минут
  хандру как рукой сняло, и она вдруг поняла, что не ела ничего вкуснее
  холодной отварной индейки.
  Покончив с завтраком, Ева набросила на себя свободный пестрый халат
  из персидской ткани, и устроилась среди таких же пестрых подушек на тахте,
  полагая, что долгое пребывание в постели лишь затягивает болезнь. Эльза
  забрала поднос с посудой и остатками завтрака, и вышла из комнаты. Минут
  через десять она вернулась вместе с Альфредом, в руках которого была
  изрядная пачка газет и журналов.
  - Здесь только то, что принесли нам вчера вечером, - обратился он к Еве, -
  сегодня почты еще не было.
  - Достаточно нам и этого, - заметила Эльза, усаживаясь на тахту поближе
  к Еве, - журналы складывать некуда, а газеты выбрасываем, так и не
  прочитав.
  - Это потому, Эльза, что ты не умеешь читать, - назидательным тоном
  произнес Альфред, усаживаясь в кресло и небрежно бросая всю кипу прессы
  себе под ноги, - в газетах нужно читать только то, что тебя интересует, а не
  все двадцать страниц, строку за строкой. Итак, милые дамы, с чего начнем?
   - С раздела сенсаций и происшествий, дядюшка Альфред, - поспешила
  сделать заявку Ева, - там всегда пишут кратко и интересно.
  - Хорошо, начнем с ''Новостей Сан-Паулу''. Ну... Что тут у нас есть?
  Так: штормы, пожары, свадьбы... Нет? Тогда, пожалуй, вот это: Разбойное
  нападение на алмазный прииск ''Звезды Бразилии'', пойдет?
  - Да-да, читайте, пожалуйста, - это должно быть очень интересно, -
  воскликнула Ева с нотками тревоги в голосе.
  - Меня лично пираты и разбойники не интересуют, - заметила Эльза,
  пожимая плечами, - ну да ладно, Альфред, читай.
  Устроившись поудобней, Альфред начал читать: ''Пограничный
  батальон'' - это миф или действительность? Как сообщает наш
  корреспондент из департамента уголовной полиции Сан-Паулу, на прошлой
  неделе, третьего дня, на прииск было совершено разбойное нападение.
  Партия отборных алмазов, собранных за пять недель добычи, была похищена
  бандитами среди белого дня. По словам очевидцев в налете участвовало не
  более пяти человек вооруженных людей в пограничной форме с черными
  масками на лице. Нападение было столь внезапным и дерзким, что никто
  ничего не понял, и не смог оказать сопротивление. Внутренняя охрана была
  обезоружена, связана и заперта в одном из складских помещений. Сейф с
  тремя кодовыми замками, в котором хранились алмазы, был каким-то
  образом вскрыт без взрыва. Забрав контейнер с камнями, бандиты скрылись
  так же внезапно, как и появились. Никто не может назвать точную стоимость
  похищенных алмазов. Называется лишь ориентировочная сумма потерь - сто
  восемьдесят-двести миллионов бразильских реалов. Полиция организовала
  погоню по нескольким направлениям, по пока что лучшие детективы и
  ищейки не могут взять след. Однако главный комиссар уголовной полиции в
  Сан-Паулу сеньор Алзоно Мачиас считает, что поимка бандитов - дело
  времени. Следствие продолжается.
  В последний час из дополнительных сведений, поступивших в редакцию,
  стало известно, что комендант прииска сеньор N, отвечавший за охрану
  прииска и организацию конвоев сопровождения при транспортировке камней
  по территории штата, исчез. Налет на прииск был совершен через два часа
  после того, как первый конвой, сопровождаемый вооруженной охраной и
  жандармами, увез часть добычи прииска. Внутренняя охрана прииска была в
  это время ослаблена. Операции по переправке продукции прииска в сейфы
  банков строго засекречены. В этой связи у полиции возникает больше
  вопросов, чем ответов. Все задают, практически, одни и те же вопросы: ''Кто
  такой комендант прииска сеньор N? Имя его пока не разглашается в
  интересах следствия. Куда он исчез?
  Не он ли организовал налет и скрылся вместе с бандитами? Не дело ли это
  рук людей ''Пограничного батальона'', а исчезнувший комендант прииска и
  есть его предводитель Рогалио Переа?'' Однако сеньор Алзоно Мачиас
  назвал последнее предположение ''собачьей чушью'' и ''журналистскими
  бреднями''. ''Пройдет совсем немного времени, - заявил он, - и я отвечу вам
  на эти, и множество других вопросов, возникающих по этому делу''.
  Наша газета начала собственное журналистское расследование - следите
  за нашими сообщениями''.
  Альфред закончил чтение и, очевидно, не собираясь комментировать
  прочитанную статью, стал перелистывать страницы газеты. Наступила пауза.
  - Ну, что ты остановился, Альфред, - заметила Эльза, на которою статья
  не произвела особого впечатления, - читай дальше.
  Однако Ева отреагировала на нее совсем иначе, - она сжалась в комочек и
  тихо произнесла:
  - Да, Роза знала, что этому не будет конца. А Энрике? Бедный мальчик,
  что его ждет впереди, как сложится его судьба? Пресвятая Дева Мария,
  помоги ему, спаси от дурного влияния, наставь на путь истины и добра.
  - Ева, что с тобой, какая Роза, о ком ты молишься?! - воскликнула Эльза,
  бросаясь к Еве. - Альфред, она опять бредит... У нее жар!
  Альфред какое-то время внимательно смотрел на Еву, а затем ответил:
  - Не думаю.
  - Ева, ты должна лечь в постель и принять лекарство, - настаивала на
  своем Эльза, - ты еще очень слаба и тебе рано слушать эти дурацкие истории.
  Ты очень впечатлительна, и это тебе вредит. Полежи до вечера. Кстати,
  сегодня вечером к нам должен зайти Пауль. Ну, проведать тебя, поговорить,
  ты же просила его об этом, не так ли?
  - Да. Я буду очень рада, тетушка Эльза, ты не беспокойся, - со мной все в
  порядке.
  - А при чем тут Роза и этот мальчик... Как ты его назвала?
  - Это... моя подруга по университету, а Энрике ее брат. У них были
  семейные проблемы, но давай оставим это.
  Но Эльзе вдруг захотелось узнать все поподробнее: какая семья, не знает
  ли она ее, что за проблемы? Не желательный для Евы разговор мог бы
  затянуться, если бы в комнату не вошла молодая негритянка Салли.
  - Сеньора Эльза, - громко произнесла она, поправляя на голове белый
  чепчик, - к вам пришла сеньора Гортензия. Говорит, что по важному делу...
  Что ей передать?
  - Да-да, Салли, очень хорошо, спасибо. Проведи сеньору в гостиную и
  скажи, что я скоро приду. Ева, прими лекарство и ложись в постель, я скоро
  вернусь.
  - Да уж, скоро. Они до обеда не уложатся, - скептически заметил
  Альфред, откладывая в сторону газеты, - однако, Ева, давай, используем это
  время на более важные дела, чем чтение газет. Мне нужно поговорить с
  тобой, и желательно, чтобы нам никто не мешал. Ты готова к такому
  разговору?
  - Да, дядя Альфред, я готова. Я сама хотела просить тебя об этом.
  - Хорошо. Подожди минутку, я сейчас вернусь.
  Ева была уверена, что знает, о чем будет разговор, что он будет трудным,
  и была готова к этому. Вскоре вернулся Альфред, неся в руках маленький
  ларец, изготовленный из белого полированного мрамора. Он осторожно
  поставил ларец на туалетный столик, придвинул к нему два кресла и, сделав
  пригласительный жест рукой, сказал:
  - Садись сюда, Ева, здесь нам будет удобно предметно разговаривать.
  Ева молча перебралась с тахты в кресло, устроилась поудобней и тихо
  произнесла:
  - Я тебя слушаю, дядя Альфред.
  Тот согласно кивнул головой, нажал на серебристую кнопку замка и
  открыл крышку ларца: на черной подушечке из крупно ворсистого бархата,
  на одинаковом удалении друг от друга, лежали пять крупных алмазов.
   При взгляде на них у Евы часто забилось сердце, перехватило дыхание и
  на нее пахнуло духом пещеры. Она закрыла глаза, стараясь преодолеть
  наступающую на нее дурноту. Альфред не заметил ее состояния, так как
  смотрел в это время на алмазы.
  - С лазуритами нет проблем, и о них мы поговорим потом, - произнес он,
  наконец, спокойным голосом делового человека, переведя взгляд на Еву, -
  что ты собираешься делать с этими камнями?
  Этот вопрос и деловой твердый голос помогли Еве быстро овладеть
  собой. Однако она предпочла ответить уклончиво:
  - Я не знаю. Окончательно мы решим это все вместе, когда возвратиться
  Эрик. Дядя Альфред, а ты уже обследовал их, можешь сказать, сколько это
  может стоить?
  - Ну, в общих чертах сделать это было не трудно, - они по форме, чистоте
  и весу похожи друг на друга, как близнецы. Однако по цвету они сильно
  разнятся друг от друга от бесцветного до глубокого зелено-голубого. Самый
  большой весит 68,2 карата, а самый меньший - 59,5 карата. Все они имеют
  почти идеальную форму додекаэдра, у которого все трапециевидные грани
  имеют незначительные искажения. Вот собственно и все основные
  характеристики.
  - Ну, а цену их можно определить? Хотя бы примерно.
  - Что я могу сказать... Стоят они очень дорого, а вот продать их за
  номинальную цену невозможно, - никто не купит. Я не смог бы это сделать
  даже через своих торговых агентов за рубежом.
  - Но и за полцены их продавать нет никакого резона, ни так ли? И все же,
  не держать же их у себя в качестве фамильной драгоценности. Ты знаешь, -
  мы с Эриком решили все добытые камни в течение ближайших нескольких
  лет обращать в валюту, пока сумма накоплений не достигнет нужной нам
  величины. Так что ты предлагаешь?
  - Знаешь, Ева, работая с драгоценными камнями много лет, начинаешь
  чувствовать их душу, нрав и, в конце концов, становишься суеверным.
  Стоит мне только взять в руки камень, ну скажем для огранки, как я
  начинаю чувствовать, что он мне что-то шепчет. Я не знаю, что именно, но
  это оказывает сильное влияние на психику, на настроение, помогает
  принимать решение. Особенно сильно я это ощущаю при работе с алмазами.
  Ты мне веришь, Ева?
  - Конечно, верю. О подобных свойствах драгоценных камней сейчас
  много пишут. Но, ведь это все мистика, дядя Альфред, а нам нужно решать
  проблему чисто материальную: как подороже продать камни, так ведь? Или
  чувствуешь, что ''души'' этих алмазов не потерпят купли-продажи, и нам с
  этим нужно считаться?
  - Дело как раз в том, что я не чувствую этих камней. Они как будто
  затаились и никак себя пока не проявляют. Тебе, Ева, посвятившей себя
  минералам и в частности драгоценным камням, не следует относиться с
  чрезмерным скепсисом к легендам и поверьям, дошедшим до нас с Востока,
  и от инков, майя и ацтеков. А суть их проста: ''Камни могут приносить
  своему владельцу, как добро, так и зло''. В особенности это справедливо по
  отношению к алмазам и бриллиантам, которые делают своего владельца
  твердым, мужественным, защищают от врагов, усиливают интеллект. Это
  камень честных помыслов и покровительствует лишь тому, кто обладает им
  по наследству или получил в подарок от человека доброго от чистой души.
  Даже купленный алмаз или бриллиант остается нейтральным очень долго, и
  только потом, спустя лет семь, начинает служить хозяину. Но, если камни
  приобретены нечестным путем, то скорой гибели их владельцу не избежать.
  Об этом говорят не только легенды и современные астрологи, об этом
  говорится в Библии...
  - Но, дядюшка Альфред, - перебила его Ева, с нотками удивления и
  досады в голосе, - в чем дело? Если ты в чем-то сомневаешься, так и скажи, а
  об инках мы когда-нибудь поговорим потом. Что, собственно, тебя
  тревожит?
  - Хорошо. Не станешь же ты утверждать, что вы с Эриком нашли новое
  месторождение алмазов и наковыряли из твердого неподатливого
  кимберлита кучу уникальных камней, не так ли? Даже мне, простому
  огранщику, совершенно ясно, что камни добыты в разных копях и, возможно,
  очень давно. Они разной воды и их как бы подбирали по форме и весу.
  Возможно, они имели какое-то ритуальное назначение, и следовательно...
  - Дядя Альфред, я понимаю к чему ты клонишь, - снова прервала его Ева,
  - камни не украдены и не приобретены нечестным путем. Это все, что я могу
  тебе сказать, и в этом я могу поклясться.
  - Хорошо, этого мне достаточно, тем более, что ты не собираешься
  хранить камни у себя. Единственная возможность продать их как можно
  дороже - это превратить их в бриллианты. При огранке они потеряют в весе
  немного. Ну, скажем, процентов десять от их исходного веса. Но зато цена их
  возрастет значительно!
   Альфред вынул из бокового кармана записную книжку, нашел нужную
  страницу и продолжал:
  - Та-а-к. Самый крупный бриллиант будет весить, примерно, 61,4 карата,
  ну, а самый маленький - 53,6. Теперь о купле-продаже: по данным моих
  каталогов мировых аукционов за последние пять лет, подобных камней
  выставлялось на продажу очень мало. Да и то, аналогами этих камней их
  можно назвать лишь условно. Так вот, по усредненным данным этих
  аукционов стартовая цена бриллианту весом 51,7 карата была назначена в 61
  тысячу долларов. Продан он был за 78 тысяч. Это весьма грубая
  ориентировка. Как сложатся цены на рынке драгоценных камней в этом году
  можно лишь предполагать. Это зависит от многих факторов, очень многих.
  - Большое спасибо, дядюшка Альфред, а когда ты собираешься
  приступить к огранке?
  - Да хоть сегодня, если не возражаешь?
  - А сколько на это потребуется времени?
  - Видишь ли, Ева, нельзя допустить, чтобы кто-либо из посторонних
  видел хотя бы один из этих камней. Поэтому я буду эту работу выполнять
  сам и в неурочное время. Думаю, что на огранку одного камня уйдет недели
  три... Ну, пять - это максимум. Что касается продажи бриллиантов, то я буду
  собирать информацию как по официальным каналам, так и не официальным.
  Торопиться здесь нельзя, девочка моя. На все это потребуется немало
  времени.
  - А торопиться и не надо. Делайте все, как считаете нужным, дядя
  Альфред. Сейчас главная моя забота - это Эрик. Я подожду еще два дня.
  Если в течение этого времени он не вернется, я отправлюсь на его поиски.
  Для этого мне понадобятся люди, на которых можно положиться. Ну, и
  деньги, конечно...
  - Я тебя понимаю, Ева, очень даже хорошо понимаю. Но, и давай к этому
  разговору вернемся дня через два, вот тогда что-нибудь и придумаем. Доктор
  Франко говорит, что тебе нужно длительное лечение и, прежде всего, покой.
  У тебя вот и сейчас усталый вид. Тебе лучше лечь в постель, а то вернется
  Эльза...
  - Я уже вернулась, - раздался твердый строгий голос, входящей в комнату
  Эльзы. - Ева, пожалуйста, ложись в постель, - у тебя покраснели щеки и
  блестят глаза. Ложись, ложись, нужно строго выполнять предписания
  доктора. Альфред, довольно спорить о политике и обсуждать газетные
  сплетни, Еве нужно отдыхать.
  - Да мы и не спорили о политике, - с нотками возмущения в голосе
  возразил Альфред, - откуда ты это взяла?! Мы немного поговорили о деле!
  Нельзя же все время ей лежать в постели, может быть лучше на прогулки
  выходить в сад.
  - Все в свое время, Альфред. Все в свое время! Я знаю, что делаю и не
  надо нас торопить.
  Альфред пожал плечами, взял ларец и вышел из комнаты. Ева подошла к
  Эльзе, обняла ее и тихим нежным голосом произнесла:
  - Милая, любимая тетушка Эльза, а ведь он прав, - хватит мне болеть.
  Через два дня я снова отправляюсь в джунгли искать Эрика. Валяться в
  постели у меня больше нет времени, нужно хорошо подготовиться. Мне
  будут нужны люди, немного... Человека три, но такие, на которых можно
  было бы положиться. Как ты думаешь, могу я рассчитывать на капитана
  Пауля?
  Какое-то время Эльза молча смотрела на Еву широко раскрытыми
  глазами, стараясь понять: не шутит ли она, не разыгрывает ли ее?
  Убедившись, что Ева не собирается шутить, Эльза заговорила встревожено и
  быстро:
  - Ты что с ума сошла? Джунгли убьют тебя! Разве ты не понимаешь, что
  они уже пытались сделать в этот раз? То, что ты вернулась домой, что вот
  выздоравливаешь - это Чудо! Подожди немного, подлечись, окрепни, а
  потом и решим, что делать дальше...
  - Ну, а как же Эрик? Он ведь там один, совсем один, Эльза! И, если он не
  ранен, и не болен, значит, он ищет меня. Но, если он пойдет по моему следу,
  он погибнет, - оттуда нет выхода. А если он ранен, если лежит больной в
  нашей палатке и ждет помощи?! А кто туда придет? Никто! Никто, моя
  дорогая тетушка, потому, что я одна знаю туда дорогу. Но мне нужны
  помощники, сильные и надежные люди, всего два или три человека. Вот и
  помоги мне найти таких людей. Кроме того, мне нужно небольшое
  быстроходное судно. Так могу я рассчитывать на капитана ''Баракуды''?
  - Пауль наш давнишний друг семьи, ты же знаешь это, но почему ты
  спрашиваешь? Более надежного человека, я полагаю, трудно вообще
  сыскать. Разве он не доказал это...
  - Вот это самое меня и беспокоит, милая тетушка, - прервала ее Ева,
  быстро пройдясь по комнате, а затем снова усаживаясь в кресло, - могу ли я
  просить о чем-нибудь капитана после того, что он для меня сделал? Мне не
  хотелось бы походить на назойливую муху.
  - Может быть, предложить ему деловую сделку, ну, скажем, на
  небольшую поисковую экспедицию, и оплатить его труд и труд его людей,
  как ты думаешь?
  - А почему бы и нет? Дружба - это одно, а дело - это совсем другое. Да!
  Сегодня вечером Пауль собирался быть у нас, вот за ужином все и обсудим, -
  продолжала Эльза, с озабоченным видом прохаживаясь по комнате, - только
  сначала нужно поговорить с Альфредом. Но я все же настаиваю, Ева, чтобы
  ты отложила это дело... Ну, хотя бы на неделю. За это время хорошо
  подготовиться можно было бы, и ты набралась бы сил, окрепла.
  - Ах, тетушка, времени и так потеряно много! И не будем больше
  возвращаться к этому вопросу. Подумай лучше, как сделать так, чтобы
  капитан сам предложил свои услуги. Я думаю, что ты это сможешь сделать.
  В пять часов пополудни того же дня Эльза собрала в гостиной узкий круг
  людей, которые, как она полагала, могли внести ясность в создавшуюся
  неопределенную ситуацию. Она назвала это ''семейным советом'' и
  пригласила на него доктора Франко Корреа и капитана ''Баракуды'' Пауля
  Брауна, наиболее близких друзей семьи Зингеров. Однако капитан, по своей
  инициативе, привел с собой самого юного члена своей команды Отто Дриша,
  которому очень хотелось проведать сеньору Еву. Итак, к указанному часу в
  гостиной у Зингеров собрались: Эльза, Альфред, доктор Франко, капитан
  Пауль и Отто. Сначала Эльзу в какой-то мере шокировало появление в их
  доме этого юноши, но его привел капитан, а значит, это было для чего-то
  нужно. Все ожидали Еву, которая специально задерживалась, надеясь своим
  появлением произвести фурор. Для этого она надела свой любимый костюм
  из голубой трикотажной ткани с белой пушистой отделкой, который выгодно
  подчеркивал ее хорошо сложенную фигуру. Наконец, еще раз поправив свои
  золотисто-рыжие волосы, она вошла в залу.
  Мы не станем останавливаться на описании возгласов удивления,
  взаимных приветствий и той дружеской, радостной обстановки, которая
  сложилась в зале, при появлении там Евы.
  Опустим также и часть светской беседы, уделив лишь внимание той ее
  деловой части, ради которой все и собрались.
  - Да, Альфред, ты прав, - я действительно говорил, что Ева быстро
  поправится и ей показаны прогулки, - при этом доктор приветливо кивнул в
  сторону Евы, удобно устроившейся в широком кресле, - но прогулки в
  пределах усадьбы, а не джунглей. На счет джунглей я пока ничего не
  говорил. До полного выздоровления нужно еще недели две, по крайней мере.
  - Но ведь можно начать поиск и без твоего участия, Ева, а потом
  подключишься и ты, - настаивала на своей идее Эльза, - почему ты так
  упрямишься?
  - Но ведь я уже объясняла! - пытаясь скрыть раздражение, ответила Ева. -
  Это будет напрасная трата времени. Я одна знаю откуда надо начинать и
  куда идти дальше. Ждать больше нельзя - Эрик в опасности и я это не только
  осознаю, но и чувствую! - при этих словах Ева порывистым жестом
  положила правую руку себе на грудь. - Не отговаривайте меня, прошу вас!
  - Что касается меня, сеньора Ева, то я полностью солидарен с вами, -
  поторопился сократить наступившую паузу капитан, - и я готов оказать вам
  любую помощь. В пределах моих скромных возможностей, разумеется.
  Однако видите ли, нас всех беспокоит ваше здоровье. Доктор ведь...
  - Большое спасибо, капитан, я здорова, - прервала его Ева спокойным
  голосом, радуясь, что дело сдвинулось в нужном направлении, - настолько
  здорова, что готова через день отправиться в джунгли одна.
  - Ева, ну что ты такое говоришь?! - воскликнула Эльза, всплеснув руками,
  - Доктор, ну что же вы?!
  - А что я? Ева действительно здорова и, если она строго будет выполнять
  все мои советы и предписания, то я снимаю все свои возражения и запреты.
  Пусть хоть завтра приступает к выполнению своей миссии. Что вы на это
  скажите, сеньора Ева?
  - Спасибо, доктор, я даю вам слово, что буду строго соблюдать все ваши
  предписания, и следовать вашим советам.
  - Очень хорошо. Я сегодня же составлю полный перечень лекарств,
  которые вам постоянно нужно будет иметь с собой. Что касается воды и
  питания, то тут мне нечего сказать, в этих вопросах вы опытнее меня.
  Помимо охоты и рыбалки, насколько я знаю, вы берете с собой изрядное
  количество галет, кофе и сухофруктов, не так ли?
  - Да, доктор, именно так.
  - Очень хорошо. На этот раз я настоятельно рекомендую вам запастись
  сушенным инжиром, как можно больше. Кроме вкусовых и питательных
  качеств, высокого содержания полезных растительных сахаров фруктозы и
  глюкозы, он содержит сильные лекарственные ингредиенты, эффективно
  действующие против малярии, лихорадки и как противоядие. Здесь природа
  постаралась для вас получше самого опытного фармацевта. В порядке
  профилактики съедайте пять, шесть ягод инжира утром, и столько же
  вечером, можно перед сном. Кстати, господа, это касается и вас всех, - жуйте
  постоянно инжир, и вы не будете болеть малярией, это я вам гарантирую.
  Пока все, господа.
  Капитан с нетерпением ждал, когда доктор сделает паузу, и тут же
  воспользовался этим:
  - Сеньора Ева, - начал он спокойным деловым тоном, - у вас есть какой-
  нибудь план этой компании: откуда вы хотите начать поиск, в каком
  направлении намерены двигаться, какое нужно снаряжение, сколько людей?
  Дело в том, что вашу лодку я обнаружил милях в двух ниже знака,
  обозначающего место пересечения реки Южным тропиком. Вы говорили, что
  долго плыли по небольшой речушке. Но там превеликое множество ручьев и
  речушек, впадающих в Парану. Определить, где именно течение вынесло
  вашу лодку в большую реку совершенно не возможно. И, если вы
  собираетесь начать поиск с этих мест, то...
  - Нет-нет, капитан, - ответила поспешно Ева, желая поскорее изложить
  присутствующим свой план поиска Эрика, а за одно и суть возникшей
  проблемы, - возвращаться туда нет никакой необходимости. Поиск нужно
  начинать из устья Змеиного ручья - это индейское название небольшой
  речки, пробившейся через джунгли, которая на картах пока не обозначена.
  Мы с Эриком вели разведку ценных минералов у ее истоков, где и разбили
  лагерь. Вскоре нам удалось обнаружить богатое, на мой взгляд,
  месторождение лазуритов. Но все указывало на то, что где-то рядом должны
  быть и изумруды. Так вот, найти их месторождение и было нашей основной
  задачей. Местность гористая, сильно пересеченная, много расщелин в скалах,
  среди которых мы обнаружили пещеру, уходящую вглубь известковых
  горных пород. Мы начали ее обследование - лучших условий для
  обследования недр изумрудоностных пород трудно было и придумать.
  Однако наше обследование пещеры оборвалось в самом его начале из-за
  землетрясения, которое застало нас, когда я была в пещере, а Эрик на
  карнизе отвесной стены перед самым ее входом. Один из сильных подземных
  толчков сорвал глыбу с верхушки скалы и завалил вход в передний грот
  пещеры. Я подумала, что Эрик мог быть ранен камнепадом во время обвала и
  сразу же начала искать другой выход. Я долго... я долго плутала по
  лабиринтам пещеры и, наконец, когда от всего запаса факелов и свечей
  оставался лишь маленький огарок, я увидела голубую полоску неба. Щель
  была настолько узкой, что я едва пролезла через нее сама, и с трудом
  протащила рюкзак. Выбравшись из пещеры, я оказалась на небольшом
  скальном выступе, зависшем над пропастью, - далеко внизу несся пенящийся
  бурный поток. Вокруг меня скалы, высокие и непреступные. Не успела я
  прийти в себя и осмотреться, как последовали новые толчки, чуть не
  сбросившие меня с крохотной площадки. В результате скальная глыба, под
  которой была спасательная для меня щель, осела и пещера закрылась,
  очевидно, навсегда.
  Сначала мне показалась, что в пещере я пробыла недолго, однако на
  самом деле оказалось, что я пробыла там более тридцати шести часов.
  Ева прервала рассказ, сменила позу, устроилась поудобней, и какое-то
  время молчала. Никто не прерывал затянувшейся паузы, ожидая, очевидно,
  когда она заговорит снова. Наконец она продолжила:
  - Я не знаю, что случилось с Эриком и где он сейчас. Однако уверена, что
  он сразу же постарался проникнуть в пещеру, чтобы оказать мне помощь.
  Сделать он это без посторонней помощи не мог, так как у нас к тому времени
  не было ни взрывчатки, ни необходимого для этого снаряжения.
  Единственное место, где он смог бы получить такую помощь - это опорная
  база экспедиции доктора Лабо, расположенная на плато у Змеиного ручья.
  Значит, ему нужно было спуститься вниз от истоков до устья ручья, получить
  все необходимое и снова вернуться к пещерам. Для здорового сильного
  человека потребовалось на это не менее пяти суток, при условии, что он
  хорошо знает все особенности этого пути. Для больного или раненого он
  вообще не преодолим, а другого пути там нет. Это исходные данные. Теперь,
  очевидно, всем ясно, что поиск нужно начинать с плато у Змеиного ручья.
  Если Эрик появлялся там, просил о помощи и получил ее, значит он, прежде
  всего, попытается проникнуть в пещеру и пойти по моему следу. Его надо
  остановить. Если он там не появлялся, тогда... тогда нужно спешить
  добраться до нашего лагеря. Только там можно будет решить, что делать
  дальше.
  Ева снова сделала паузу, собираясь с мыслями, прежде чем излагать свой
  план дальше. Этим воспользовалась Эльза:
  - Ева, девочка моя, как же там... на скале, что было дальше?!
  - Ах, тетушка Эльза, не сейчас, об этом как-нибудь потом. Сейчас давайте
  о главном. Так вот, чтобы осуществить поисковую экспедицию, как я
  полагаю, нужно немного: две небольшие, прочные, легкие трехместные
  лодки, четыре человека команды, кроме меня, снаряжение и продовольствие.
  Кроме того, нужно быстроходное судно, способное доставить все это в
  определенное место на берегу. Оставаться и ждать там нашего возвращения
  не обязательно. Однако через определенное время ему нужно будет туда
  вернуться, забрать нас и доставить сюда. Вот и все! Я ответила на все ваши
  вопросы, капитан Пауль?
  - О, сеньора Ева, я восхищен вашим умением точно и кратко излагать
  мысли, - ответил тот тоном делового человека, которому предлагают не
  совсем выгодную сделку, - вы обладаете явным ораторским талантом. Что
  касается изложенных вами проблем, то, прошу вас, не обращайтесь за
  помощью больше ни к кому, - я берусь решить их в полном объеме, конечно,
  если это вас устраивает.
  - Я очень вам благодарна, капитан, - ответила Ева, придерживаясь такого
  же сдержанного тона, - я могла об этом только мечтать.
  - Очень хорошо. Что касается меня, моей ''Баракуды'' и моих людей, то
  мы готовы отправиться в путь хоть завтра утром. Однако план ваш требует
  детального обсуждения и принятия конкретных решений по каждому пункту,
  а на это потребуется время.
  - Конечно, капитан Пауль, мы обсудим с вами все в деталях, как
  пожелаете, - произнесла Ева, не скрывая охватившей ее радости, - для этого у
  нас имеется завтра целый день.
  - Ева, а чему бы тебе не привлечь к этому делу наших людей, - включился
  в разговор до сих пор молчавший Альфред, - тетушка твоя пока обойдется
  без них. Племянники нашего садовника ребята, что надо. Простаки, зато
  силы не занимать. Да среди моих мастеров найдутся...
  - Нет уж, нет уж! - перебил его капитан. - Остановись, Альфред, - я сам
  подберу нужных для этого дела людей.
  К оживленной беседе подключилась и Эльза. Беседа стала принимать
  очертания спора, который затеял Альфред, чтобы подтолкнуть капитана к
  решительным действиям. Этот спор мог бы затянуться на долго, однако,
  конец этому положила старшая служанка Зингеров мулатка Сара. Она вошла
  в гостиную и громко произнесла:
  - Сеньора Эльза, ужин на столе!
  Все дружно поднялись с кресел и направились в столовую. Ева понимала,
  что оптимизм капитана и его заинтересованность в затеянном ей
  предприятии весьма условны, и держатся лишь на дружеских отношениях с
  семьей Зингеров. Дружба была важным условием в этом деле, но далеко не
  достаточным, и Ева решила усилить заинтересованность и рвение капитана
  более высокими материальными факторами. Она решила не откладывать это
  на потом, а обговорить все, если представится возможность, прямо за
  ужином. За стол все усаживались в произвольном порядке, и получилось так,
  что справа от Евы оказалась Эльза, а слева поспешил занять место Отто. Он
  сразу же решил завязать с Евой оживленный разговор:
  - Сеньора Ева, - начал он голосом, полным юношеского задора, - в вашей
  экспедиции вы можете рассчитывать на меня, я весь к вашим услугам.
  Надеюсь быть вам полезным...
  - Послушай, парень, - прервал его капитан, похлопывая по плечу, -
  пересядь на другое место, - мне нужно поговорить с сеньорой о деле, если не
  возражаете, сеньора?
  - Нет, капитан, не возражаю, пожалуйста. Извините, Отто, мы поговорим
  с вами немного позже. Садитесь, капитан, я вас слушаю.
  - Я хотел бы, не теряя времени, обсудить с вами вопрос относительно
  лодок - это должно быть что-то сродни вашей пироге?
  - Да, капитан, только побольше размером и грузоподъемнее.
  - Господа, давайте воздержимся говорить о деле во время ужина,
  произнесла Эльза тоном хлебосольной хозяйки, - это вредит аппетиту. По
  моему убеждению, однако, аппетит за ужином не портится только от
  веселого анекдота. Приятного ужина, господа.
  Какое-то время все ели молча и сосредоточенно, пауза затягивалась, и Ева
  решила разрядить обстановку, и сделала нужный ей ход:
  - Капитан Пауль, у вас есть мечта?
  - Конечно есть, - ответил тот не задумываясь, как будто только и ждал
  этого вопроса, - а как же можно жить без мечты?
  - Да, но я имею в виду такую мечту, ради осуществления которой вы
  готовы отдать годы жизни.
  - Я понимаю вас, сеньора Ева, именно о такой мечте я и говорю, - конечно
  есть.
  - Тогда, если это не секрет и не сугубо личное, расскажите нам о ней.
  Капитан обвел вопросительным взглядом всех присутствующих и, уже
  без оптимизма в голосе, произнес:
  - Да пожалуйста, только вряд ли вам это будет интересно.
  - Ну, почему же, Пауль, расскажи пожалуйста, поддержал просьбу Евы
  Альфред, - это очень интересно. Раньше, по-моему, ты ни о чем таком мне не
  рассказывал.
  Эльза и доктор поддержали Альфреда.
  - Может быть, это покажется вам смешным, - начал капитан спокойным
  ровным голосом, откинувшись на спинку стула, - но суть моей мечты
  заключается в том, что я хочу иметь современное быстроходное судно,
  способное ходить по Паране на всем ее протяжении от Рубинея до Ла-Плата,
  причем, в любое время года и в любую погоду. Его основное назначение:
  перевозка ценных грузов и богатых пассажиров, которые умеют ценить
  время. Вот, собственно, и все.
  - А почему тебе, собственно, ''Баракуда'' не нравится? - спросил
  Альфред, пожимая плечами. - Судно почти новое, хороший ход, и внешний
  вид парадный. Насколько я знаю, тебе, Пауль, многие речники завидуют.
  - А разве я сказал, что ''Баракуда'' мне не правится? Нет, я этого не
  говорил. ''Баракуда'', при соответствующем уходе за ней, может служить
  еще долго. Плавать ей еще и плавать. Но это техника вчерашнего дня, а я
  хочу иметь судно дня завтрашнего, которое не только бы быстро ходить по
  рекам, озерам и заливам, а могло стремительно нестись над водой, едва
  касаясь ее поверхности.
  - Ну, - это ты хватил через край, Пауль, - скептически заметил Альфред, -
  это что-то из области фантастики. Таких судов, я полагаю, даже у военных
  нет. Во всяком случае, я, ни о чем подобном, не слышал.
  - Не слышал потому, что не интересуешься глиссерами. Сколько угодно
  публикаций, умопомрачительные скорости... Пожалуйста, читай.
  - Знаете, друзья, что я вам скажу, как врач? Не увлекайтесь при движении
  большими скоростями - это очень вредно для нервной системы человека и
  его здоровья в целом. И я объясню почему...
  Пока доктор разъяснял присутствующим причины вреда быстрой езды
  для здоровья, Ева, слегка наклонившись к капитану, тихо произнесла:
  ''Помогите мне, капитан, разыскать Эрика, а мы поможем осуществлению
  вашей мечты''. ''Милая Ева, - ответил так же тихо капитан, - считайте, что
  дело уже сделано''.
  
  
  ДОЛИНА ИСЧЕЗАЮЩЕЙ РЕКИ
  
  Родригес Хесус вернулся в усадьбу доктора Лабо из порта, куда он ездил
  ежедневно, надеясь встретить ''Королеву Викторию'' еще на рейде. Однако
  знаменитый лайнер, совершавший регулярные рейсы между Лондоном и
  Рио-де-Жанейро, опаздывал с прибытием в Рио уже на трое суток. По его
  расчетам профессор Джеймс Стоун со своим ассистентом, которых он
  должен встретить и переправить в усадьбу, должны были прибыть именно
  этим рейсом еще 25 ноября. Согласно распоряжениям доктора Лабо и
  графика этапов экспедиции, Родригес должен был ждать гостей из Лондона
  до 28 ноября включительно. Срок ожидания вышел, и теперь ему было
  необходимо принимать решение самому. Причину задержки прибытия
  ''Королевы Виктории'' в Рио администрация порта объясняла просто: ''А
  что вы хотите, сеньор? В центральной Атлантике свирепствуют штормы -
  это нормально для данного периода года''. Поскольку никто в порту не знал,
  на сколько может затянуться этот рейс ''Королевы Виктории'', то Родригес
  решил: ''Буду ждать, сколько потребуется...''.
  При входе в виллу, Родригеса всегда встречала нарядная и улыбающаяся
  Марта. После отъезда хозяина и хозяйки, он был для нее очень важным
  сеньором, к которому следовало относиться с постоянным вниманием и
  почтением. Каждый раз, встречая его, она делала восхитительный реверанс и
  произносила: ''Добро пожаловать, сеньор, не хотите ли что-нибудь покушать
  или чашечку кофе?'' Обычно Родригес отказывался от того и другого, и
  поднимался в кабинет доктора Лабо, где работал с документами и картами
  часа два-три, делал записи в журнал-дневник и, попрощавшись с Мартой,
  покидал виллу до следующего утра. На этот раз, уже поднимаясь по
  лестнице, он произнес: ''Минуточку, Марта, принесите мне, пожалуйста,
  пару чашечек горячего кофе в кабинет''.
  За многие годы работы с доктором Лабо в качестве его ассистента и
  доверенного лица при осуществлении деловых связей, как внутри страны, так
  и за ее пределами, Родригес привык к тому, что все программы, планы,
  графики экспедиций, должны выполняться строго в намеченные сроки. От
  этого зависели успех предприятия, популярность и большие деньги. В ходе
  любой экспедиции возникали непредвиденные ситуации и проблемы,
  которые необходимо было решать оперативно, на месте. Однако даже
  незначительные срывы графика в самом начале предприятия, Родригес
  считал дурным знаком. Его деятельная натура требовала от него
  немедленных действий, но обстоятельства складывались так, что ему
  оставалось только ждать. ''Ждать, так ждать, - думал он, прохаживаясь по
  кабинету, - но сколько, сколько мне еще торчать здесь без дела? Хорошо,
  если англичане прибудут этим рейсом, а если нет? Ну, нет уж, джентльмены,
  извольте прибыть!'' Какое-то время он старался справиться со вспышкой
  раздражения, охватившее его из-за неопределенности и неизбежной потери
  времени. Наконец он сел за стол и сделал в дневнике следующую запись:
  
  28 ноября, Рио-де-Жанейро,
  вилла доктора Лабо.
  Сегодня истекает время ожидания лондонского участника экспедиции,
  представителя Кембриджского университета, профессора Джеймса Гарри
  Стоуна. Предполагалось, что профессор со своими коллегами прибудет в Рио
  на лайнере ''Королева Виктория'' 25 ноября. Однако прибытие лайнера по
  неизвестным пока причинам задерживается, по предположению
  администрации порта, из-за сильных штормов в центральной Атлантике.
  Исходя из наиболее приемлемого предположения, что лондонцы прибудут
  именно этим рейсом, принимаю решение не выезжать из Рио до прибытия
  ''Королевы Виктории'' в наш порт или до получения о ней других
  достоверных сведений.
   Родригес Хесус.
  
  Довольный принятым решением, Родригес допил уже остывший кофе,
  спустился вниз и, простившись с Мартой, покинул виллу. На выходе из
  усадьбы его встретил Ладислао. Он спросил:
  - Завтра вы уже уезжаете, сеньор, а что же гости из Лондона?
  - Нет, друг мой, не уезжаю, как же можно... Буду ждать их прибытия,
  сколько потребуется. Кстати, Ладислао, подготовь мне на завтра автомобиль
  часам к десяти утра. Возможно, завтра он мне понадобится, сможешь?
  - Еще бы, сеньор, спасибо за доверие, - обрадовано ответил тот, - все
  будет в порядке, сеньор.
  Родригес вышел на дорогу, приветливо махнул рукой и быстро зашагал в
  сторону города.
  ''Королева Виктория'' встала на рейд в два часа утра следующего дня.
  Таможенные, санитарные и другие процедуры по приемке портом судна
  закончились лишь к семи часам утра. В восемь часов утра, сияющая белизной
  и медью ''Королева Виктория'' пришватовалась к пирсу. Родригес приехал в
  порт лишь к десяти часам, когда часть пассажиров, измученных штормами,
  сошли на берег. Пассажиры, бесконечной вереницей, продолжали спускаться
  по трапу, а на портовой площади уже собралась толпа. Родригес точно не
  знал, как выглядят его коллеги из Лондона, однако надеялся, что разыщет их
  без особого труда. Ему не раз приходилось встречать в больших портах
  Бразилии гостей своего университета, приезжающих из разных стран, и
  англичане всегда выделялись из шумной и пестрой толпы приезжих и
  встречающих, строгостью своей одежды, и особой манерой держаться.
  Родригес не стал смешиваться со смеющейся, плачущей и орущей толпой.
  Обходя ее стороной, он сосредотачивал внимание лишь на тех группах
  мужчин, которых никто, казалось, не встречал, и которые вписывались в его
  понятие ''иностранцы''. Вскоре его внимание привлекла группа молодых
  людей из четырех человек, один из которых казался старше остальных. Все
  они были одеты в хорошо сшитые белые костюмы с такими же белыми
  широкополыми шляпами на голове. Рядом с ними - большая груда вещей:
  чемоданы, коробки, свертки.
  Не обращая ни на кого внимания, они о чем-то оживленно беседовали,
  причем ''старший'' рассказывал, очевидно, какие-то анекдоты, потому что
  беседа прерывалась периодически дружным смехом. ''Они не могут быть
  теми, кто мне нужен, уж очень молоды и беспечны'', - подумал Родригес,
  наблюдая за группой молодых людей, - ''однако нужно проверить''. Он
  было направился к ним, но не успел сделать и двух шагов, как остановился, -
  подъехали две легких коляски и молодые люди стали погружать на них свои
  вещи. Родригес сразу же потерял к ним всякий интерес и, продвигаясь к
  судну стороной, продолжал свои наблюдения. Теперь он намеривался
  подойти поближе к трапу, чтобы иметь возможность наблюдать в
  непосредственной близости за сходящими на берег людьми. Но,
  оглянувшись назад, он вдруг увидел в стороне трех мужчин: двое из них,
  ростом немного выше среднего, были одеты в свободные дорожные костюмы
  из светло-серой шотландской ткани, на головах, - лихо сдвинутые набекрень
  береты вместо модных широкополых шляп. Третий, ростом пониже, был
  одет в униформу портового служащего. Багаж, лежащий прямо у их ног,
  состоял из двух рюкзаков огромных размеров, двух обычных дорожных
  саквояжей и двух охотничьих ружей в футлярах. Мужчина в униформе, что-
  то объяснял приезжим, размашисто жестикулируя руками. Однако, как
  заметил Родригес, внимательно слушал его только тот из них, который,
  казалось, был гораздо старше своего товарища. Второй же, отдав инициативу
  разговора старшему товарищу, с любопытством осматривался по сторонам,
  не принимая в нем никакого участия. ''Ну, если это не они, - подумал вслух
  Родригес, - тогда я не Хесус''. Он решительно направился к этой группе и,
  подойдя почти вплотную, громко произнес:
  - Добрый день, господа, с благополучным прибытием в Рио! - немного
  помедлив, он продолжал. - Я Родригес Хесус, ассистент доктора Лабо. А вы,
  - профессор Джеймс Стоун со своим коллегой... Надеюсь, я не ошибся?
  - Нет-нет, сеньор, вы попали в самую точку, я и есть профессор Джеймс
  Стоун, а это мой друг и ассистент, бакалавр минералогии Дэвид Битон, -
  обрадовано представился профессор, - я очень рад, очень!
  - Вы знаете, сеньор Родригес, штормы сильно потрясли нас, лайнер
  потерял ход, и я уже не надеялся, что нас вообще кто-нибудь станет
  дожидаться.
  - Извините, господа, - поторопился воспользоваться паузой молодой
  человек в униформе, - рад, что вас встретили, профессор, и что я мог быть
  вам полезным. Но мне надо идти - много работы, желаю всего хорошего,
  господа.
  Он приветливо махнул рукой и удалился, смешавшись с начавшей редеть
  толпой.
  - Хороший малый, - сказал профессор, кивнув головой в сторону
  удаляющегося парня, - наверно огорчен, что не успел перечислить все
  гостиницы Рио-де-Жанейро, в которых мы могли бы остановиться. Но он так
  быстро и красочно рассказывал о них, что я толком ничего не запомнил.
  - А я запомнил и целых две, - заметил Дэвид, - он особенно их
  рекомендовал - это гостиница ''Сан-Паулу'' и ''Бразильская звезда''.
  - ''Звезды Бразилии'', - поправил Родригес, - но в этом нет
  необходимости, - доктор Лабо предоставил в ваше распоряжение свою виллу,
  если не возражаете.
  Поскольку возражений не последовало, а слова благодарности были
  яркими, но краткими, Родригесу лишь оставалось подогнать машину, помочь
  погрузить вещи и доставить гостей в усадьбу. По дороге он объяснил
  профессору, что вилла сейчас свободна, поскольку семья доктора Лабо
  уехала отдыхать на юг, а сам доктор отправился с основной группой
  несколько раньше, чтобы подготовить основные экспедиционные базы. Ему
  же, Родригесу, поручил встретить коллег из Лондона, обеспечить им отдых,
  абсолютно необходимый после длительного плавания через океан, а затем
  присоединиться к основной группе экспедиции.
  - Очень хорошо, господа, что вы прибыли этим рейсом, - продолжал он,
  ведя медленно машину по фешенебельному пригороду Рио, - если бы этого
  не случилось, то завтра утром я убыл бы в Трес-Лагоас. Однако и в этом
  случае я оставил бы для вас проводника, который дожидался бы вас до
  следующего рейса ''Королевы Виктории'' из Лондона. Доктор Лабо
  предусмотрел и такую возможность, но тогда вам пришлось бы практически
  полностью положиться на себя.
  - Мы очень благодарны и доктору Лабо, и вам лично, сеньор Родригес, за
  столь большое к нам внимание: приглашение, встречу. Знаете, когда я
  получил от доктора Лабо приглашение участвовать в его экспедиции, я ни
  минуты не сомневался, и с радостью принял его. Это не просто вязалось с
  темой моих научных изысканий, но попадало прямо в точку. Однако деканат
  и ректор университета были категорически против - денег, как всегда, нет...
  Не время, видите ли! Пришлось доказывать, убеждать, упрашивать, на это
  потребовалось время. А тут еще задержки в пути... Ну, слава Богу, кажется,
  все обошлось.
  Дорога заканчивалась, и Родригес ответил лишь короткой фразой: ''Да-да,
  я понимаю''. Подъехав к воротам виллы, он коротко просигналил. Ладислао,
  не торопясь, открыл ворота и пригласительным жестом приветствовал
  приехавших гостей: ''Пожалуйста, въезжайте!'' Родригес подогнал машину к
  мраморным ступеням парадного входа в виллу, где их ожидала улыбающаяся
  Марта. Когда все выли из машины, Родригес, сказал:
  - Ну, вот, Марта, - это профессор Джеймс Стоун и его коллега Дэвид
  Битон - лондонские коллеги и друзья доктора Лабо. Господа - это
  очаровательная Марта, управляющая усадьбой.
   После взаимных приветствий, Марта, тоном полновластной хозяйки,
  произнесла:
  - Добро пожаловать, сеньоры, ваши комнаты готовы, пойдемте, я покажу
  их вам.
  - Минутку, Марта, - остановил ее Родригес, - распорядись, пожалуйста,
  чтобы Ладислао перенес вещи господ в дом и поставил машину на место, -
  сегодня она нам больше не понадобится. Кстати, скоро начнется гроза.
  Марта согласно кивнула головой и произнесла: ''Прошу в дом''!
  Поднимаясь по ступеням, она почувствовала на себе пристальный
  ощупывающий взгляд, и подумала: ''А этот молодой джентльмен, что надо.
  Говорят, англичане холодны, как бы не так! Однако посмотрим...''
  Когда они вошли в просторный прекрасный вестибюль, Родригес
  обратился к Марте:
  - Марта, я буду в кабинете. Потом проводишь сеньоров туда. До скорой
  встречи, господа.
  - Сеньор Родригес, а как быть с обедом, - спросила Марта уже
  поднимающегося по ступеням Родригеса, - когда накрывать на стол?
  - Как обычно, постарайся уж, пожалуйста, покажи гостям все прелести
  бразильской кухни. У тебя это хорошо получается.
  - Спасибо, сеньор, я постараюсь.
  Примерно час спустя, Марта привела англичан в кабинет доктора Лабо.
  - Итак, господа, прежде чем мы покинем Рио и отправимся в путь, нам
  нужно обсудить рад важных вопросов, - начал Родригес, отпустив Марту, -
  располагайтесь поудобней, сеньоры.
  - Благодарю вас, - ответил профессор, подходя к окну, - посмотрите,
  Дэвид, какой вид открывается на усадьбу - это же фантастический сад!
  - Да, сэр, такого великолепия мне еще не приходилось видеть, - произнес
  Дэвид, с нотками восторга в голосе. - Знаете, сеньор, - продолжал он,
  обращаясь к Родригесу, - мне приходилось бывать в усадьбах у некоторых
  лордов, но...
  - А что же вы хотите, мой друг, - это ведь Бразилия - страна чудес! -
  перебил его профессор. - Но, разве наша Шотландия не прекрасна? Любая
  страна по-своему прекрасна, но Творец, в этом отношении, отдал, очевидно,
  предпочтение Бразилии. Странам, как и людям - ''каждому свое...''.
  Он отошел от окна, сел на диван и, скрестив руки на груди, произнес: ''Ну
  что же, сеньор Родригес, мы вас слушаем''.
  Родригес молча подошел к секретеру, открыл ключом одно из отделений
  и вынул запечатанное письмо. Убедившись, что он взял нужный конверт,
  Родригес передал его профессору:
  - Доктор Лабо просил передать вам это письмо. А также передать его
  извинения устно, что не мог дождаться вашего прибытия, - сказал он,
  усаживаясь за стол, - так сложились обстоятельства.
  Профессор поблагодарил за внимание, вскрыл конверт и быстро прочел
  письмо. Передавая его Дэвиду, он сказал:
  - Это очень любезно с его стороны, и не нужно никаких извинений, о чем
  речь? Мы очень благодарны за приглашение, за встречу, за прием, и готовы
  отправиться в путь хоть завтра, если это будет необходимо. Единственно, что
  нам нужно с Дэвидом успеть, так это отправить домой письма и кое-какие
  подарки с обратным рейсом ''Королевы Виктории''.
  - Вот с этого мы начнем, господа, - это я и хотел вам предложить. Что
  касается обратного рейса ''Королевы Виктории'', то она выйдет в море не
  раньше, чем через неделю, так что времени хватит на все. Однако в нашем
  распоряжении имеется три дня, максимум - четыре. Иначе график
  экспедиции будет сильно нарушен. Я предлагаю следующую программу
  наших действий
  1.Завтра утром я еду в университет и выполняю все бумажные
  формальности по зачислению вас в состав экспедиции, обеспечению
  денежным довольствием и страховке по поводу возможных несчастных
  случаев - это обязательно, господа.
  2. Завтра же, после обеда, я познакомлю вас с дневным и вечерним Рио, и
  покажу вам магазины, где вы сможете приобрести любые подарки.
  3. Второй день у нас уйдет на отправление писем и посылок, а так же на
  отдых. Это очень важно - впереди у нас трудные дни.
  4. Третий день - подготовка к отъезду из Рио. Если все пойдет нормально,
  то во второй половине дня мы отправимся поездом из Рио-де-Жанейро до
  Трес-Лагоаса. Утром следующего дня мы будем уже там. Остановимся на
  геологической базе университета, чтобы нанять носильщиков и проводника,
  запастись продовольствием, подобрать лодки и необходимое снаряжение. На
  это, возможно, потребуется двое суток.
  Затем сто пятьдесят миль вниз по течению Параны до плато у Змеиного
  ручья - маленькой речушки, впадающей в Парану. Там доктор Лабо должен
  разбить первый лагерь - основную базу экспедиции. Сколько на это
  потребуется времени, сказать трудно, зависить все будет от быстроходности
  судна, которое нам удастся нанять. Ну, а дальше вглубь сельвы по крокам до
  рабочего лагеря. Вот такой план на ближайшее время, господа, возможно у
  вас есть вопросы?
  - Да, сеньор Родригес, - поторопился подключиться к разговору Дэвид, -
  вы сказали, что нам потребуются лодки - это на тот случай, если мы не
  сможем нанять судно?
  - Нет-нет, нам потребуются лодки, чтобы пройти часть пути по
  непроходимым джунглям по воде, - речки и их русла являются теми
  ''тропами'', которыми легче всего проникнуть вглубь сельвы.
  - Все ясно, сеньор Родригес, большое спасибо, - заметил внимательно
  слушавший его профессор, но я полагаю, что не стоит сейчас, углубляться в
  подробности нашего путешествия, - все уточнится по ходу дела. Я предлагаю
  вернуться к первому пункту вашего плана и разобраться с документами.
  Дэвид, передайте сеньору Родригесу наши ''верительные грамоты'',
  продолжал он, пересаживаясь за стол, - с пограничниками и властями у нас
  недоразумений не было.
  Дэвид открыл папку, обычно используемую для хранения важных
  документов, вынул стопку гербовых бумаг и осторожно положил их перед
  Родригесом. Он остался стоять, готовый объяснить, при необходимости,
  назначение каждого документа, однако это не понадобилось. Родригес
  отобрал нужные документы, а остальные вернул Дэвиду.
  - Завтра, господа, я верну вам эти документы и копии договоров, - сказал
  он, укладывая отобранные бумаги в свою папку, - ваши документы и
  паспорта лучше всего оставить здесь в секретере до нашего возвращения.
  Вместо них я привезу вам жетоны и карточки, которые выдаются всем
  участникам экспедиции, кроме наемных рабочих.
  На какое-то время наступила пауза, каждый углубился в свои мысли,
  затем Родригес продолжал:
  - Профессор Стоун, и вы, сеньор Дэвид, не могли бы вы меня как-то
  сориентировать, что бы вы хотели завтра приобрести в качестве подарков -
  это помогло бы мне спланировать экскурсию по городу. В Рио очень много
  шикарных магазинов и, чтобы их все осмотреть, потребуется много времени,
  но есть и такие, в которых можно приобрести все, что угодно, быстро и не
  дорого.
  - Конечно, сеньор Родригес, а почему бы и нет. Что касается меня, то мне
  не нужно ломать над этим голову, - все подарки мне уже заказаны.
  Профессор поднялся из-за стола и, прохаживаясь по комнате, продолжал:
  - Начнем с дядюшки Вилли. Он согласился остаться дома лишь при одном
  условии: я должен привести ему шкуру ягуара, ни больше, ни меньше. Дочь
  Айрин просила привести ей обезьянку, кузина Лаура - индейские мокасины,
  а жена Мари - какое-нибудь украшение из бразильских самоцветов. Что
  касается других родственников и друзей, то они решили положиться на мой
  вкус и мои возможности. Не мне судить о собственном вкусе к безделушкам
  - не знаю, но зато я хорошо знаю наши с Дэвидом возможности, а они очень
  ограничены.
  - У вас проблемы с деньгами, господа? - спросил Родригес, внимательно
  слушавший профессора.
  - Не то, чтобы проблемы, а существенные затруднения есть, так скажем,
  - ответил профессор, возвращаясь на свое место за столом.
  - Дело в том, сеньор Родригес, что правительство и администрация
  университета разрешили нам участвовать в вашей экспедиции, снабдили
  необходимыми документами, но ни шиллинга денег. Ректор так и сказал:
  ''Дорогой Джеймс, денег нет даже на незначительные субсидии, а уж на
  оплату экспедиций и подавно. Поезжайте на свои, а привезете отчет, -
  университет оплатит все ваши фактические расходы''. Не мог отказаться от
  участия в вашей экспедиции и решил последовать его совету. Мари не
  возражала выделить на это дело большую часть наших сбережений. Девид
  согласился сопровождать меня в качестве ассистента, и вот мы здесь.
  Итак, на данный момент у нас есть наличные деньги, которых хватит на
  возвращение в Лондон, и на двухнедельные бытовые расходы. Мы
  предусмотрели такую возможность на тот случай, если бы безнадежно
  опоздали и нас уже никто бы не ждал. Извините, сеньор Родригес, что я так
  подробно останавливаюсь на нашем финансовом положении, но это для нас
  очень важно. Если мы в конце экспедиции будем иметь какие-то деньги,
  естественно заработанные нами, тогда можно тратить эти, которые у нас
  есть. Если уверенности в этом нет, тогда воздержимся от покупок, и лучшим
  подарком для наших родных и близких будут наши письма. Что же касается
  магазинов и знаменитого рынка Рио-де-Жанейро, то мы с радостью готовы
  посетить их в любом случае, как достопримечательности Бразилии.
  - Будут ли у вас деньги по завершении экспедиции? В этом не
  сомневайтесь, господа, - ответил Родригес, весело улыбаясь - участие
  иностранных ученых в наших экспедициях оплачиваются университетом
  очень высоко. Ну, а если прогнозы доктора Лабо окажутся верными, и мы
  найдем новое месторождение алмазов, то тут и говорить не о чем. Кстати,
  профессор, у вас наличные в какой валюте?
  - В фунтах стерлингов, конечно, - мы не успели произвести обмен...
  - И не надо. Я дам вам нужную сумму в бразильских реалах, а фунты
  оставьте здесь вместе с вашими документами и ружьями, зачем же таскать с
  собой по джунглям коллекционное оружие. Мы берем обычно серийные
  ружья или карабины. Всем необходимым мы запасемся на нашей базе в Трес-
  Лагоасе.
  - Большое спасибо, сеньор Родригес, вы правы, так будет лучше, но мне
  не хотелось бы слишком утруждать вас - деньги и все такое. Но мы с
  Дэвидом будем поскромнее в своих тратах, чтобы не быть обузой для вас в
  самом начале нашей совместной работы. Кстати, давайте перейдем к более
  простому обращению друг к другу: просто по имени без званий и ''титулов''.
  - Сочту за честь, профессор, сочту за честь! - воскликнул Родригес,
  поднимая в знак согласия обе руки, - это сближает. А у нас будет нелегкая
  одиссея, уверяю вас - у доктора Лабо не бывает легких экспедиций.
  Что касается денежных затрат, то не стесняйтесь, ведь я выдам вам аванс
  в счет ваших будущих поступлений, вот и все. Кстати, я хотел выяснить...
  Однако Родригес не успел закончить фразу, - стукнув в дверь, в кабинет
  вошла Марта.
  - Сеньор Родригес, сеньоры, прошу вас спуститься в столовую, обед
  подан, - произнесла она громким голосом, - не задерживайтесь, сеньоры,
  прошу вас.
  Прежде чем удалиться, она сделала такой немыслимо-виртуозный
  реверанс, что ее левая красивая смуглая нога почти полностью оголилась.
  Бросив на Дэвида чарующий взгляд, она бегом спустилась по лестнице.
  - Ну, что ж, господа, нужно идти, - поднимаясь из-за стола произнес
  Родригес. - Марта не любит, когда опаздывают... Откровенно говоря, я давно
  ждал этого приглашения, ужасно голоден. Пойдемте, господа, прошу вас.
  Никто, естественно, не стал возражать, и все дружно спустились в
  столовую.
  Марта накрыла стол на три персоны, расставив приборы так, чтобы
  обедающим было удобно беседовать. Свободную часть большого стола она
  заставила тремя букетами цветов. Обед, не отличался разнообразием блюд:
  индейка, нашпигованная мускатными орехами, рыба в остром томатном
  соусе, пончики и целая гора разнообразных фруктов.
  На отдельном блюде, уложенные пирамидкой, красовались мамоны -
  очень вкусные плоды дынного дерева величиной с ананас. Очевидно, Марта
  положила их отдельно от остальных, чтобы обратить внимание гостей на
  экзотический фрукт Бразилии. Особое место занимала бутыль с местным
  вином, оплетенная тонкой бамбуковой стружкой. Не смотря на скромность
  сервировки, стол произвел на всех сильное впечатление. Марта, приветливо
  улыбаясь, встретила проголодавшихся мужчин возле стола и, сделав
  пригласительный жест рукой, произнесла:
  - Рассаживайтесь, господа, как вам будет угодно. Сеньор Родригес, если я
  понадоблюсь, я буду на кухне. Приятного аппетита, сеньоры.
  Она собралась уйти, но Родригес остановил ее:
  - Нет, нет, Марта, не уходите, пожалуйста, составьте нам компанию и
  пообедайте с нами. Какой же обед, без дамы за столом? Пожалуйста, Марта,
  кухня от вас не уйдет.
  - Большое спасибо, сеньор, но я не голодна, я ведь все готовила и
  пробовала. Но раз вы желаете, господа, я посижу с вами за компанию...
  Она поставила себе прибор, бокал и села за стол напротив Дэвида.
  - Мне за вами поухаживать, господа, или сами проявите инициативу?
  Рекомендую попробовать рыбу - это тунец, приготовленный по-бразильски.
  Продавец на рынке сказал, что прошлой ночью он еще плавал в океане. И
  еще рекомендую салат, и вот вам загадка, господа, угадайте из чего он
  приготовлен.
  Все согласились разгадать эту загадку немедленно, и Родрирес взял ее
  тарелочку, чтобы положить в нее что-нибудь по ее желанию. Но Марта
  остановила его:
  - Нет, нет, сеньор, мне ничего не надо, только немного вина.
  Родригес наполнил бокалы вином, и положил себе на тарелку изрядные
  порции салата и рыбы. Профессор последовал его примеру, а Дэвид решил
  сразу отдать предпочтение индейке.
  Марта взяла из блюда с фруктами краснобокий абрикос и положила себе
  на тарелку. Родригес провозгласил тост за прекрасную Марту.
  После второго бокала разговор оживился и принял веселую шутливую
  форму. Все хвалили Марту за искусно приготовленные блюда.
  - Так из чего приготовлен мой салат? - спросила Марта, с задором
  поглядывая на мужчин. - Кто готов ответить, сеньоры?
  - Я вне конкурса, Марта, я вашим салатом уже лакомился много раз, -
  ответил Родригес, принимаясь за очередной кусок индейки.
  - Я знаю, Марта, я могу представить результаты полного анализа, -
  поторопился взять слово Дэвид, - он приготовлен из овощей, сметанного
  соуса и крабов. Вот вам, пожалуйста, все точно?
  - Очень тепло, но не точно, сеньор Дэвид, даю вам еще одну попытку.
  Кстати, и на счет овощей - это же так просто.
  - Я вам подскажу, Дэвид, - тоном заговорщика произнес профессор, - это
  не крабы, а омары, не так ли, Марта? Но что бы там ни было - это очень
  вкусно. Спасибо, Марта, вы мастер своего дела.
  Марта весьма сдержанно поблагодарила мужчин за похвалы и резко
  переменила тему разговора. Лукаво улыбаясь, она спросила:
  - Вы шотландец, сеньор Дэвид?
  - Да. Я родился в Эдинбурге, а учился в Кембридже у доктора Стоуна. Я и
  сейчас там живу и работаю.
  - А правда, что все в Шотландии пуритане? Вы пуританин, сеньор Дэвид?
  - Я?! Отнюдь нет, а почему вы спрашиваете, Марта?
  - Я много слышала об этих людях. По-моему, они очень скучно живут.
  Мнимую чистоту нравов доводят до абсурда, постоянно ограничивают себя
  во всем и даже в любви - это правда?
  - У вас немного предвзятое мнение о пуританах, Марта, - ответил
  профессор, не оставляя без внимания индейку, - я могу вас заверить, что у
  Дэвида ничего нет от пуритан, но зато он фанатик науки, а это, я вам скажу,
  куда хуже.
  - Почему, доктор Джеймс?
  - Да потому, что он все свое время, внимание и любовь отдает лишь одной
  даме - науке.
  - Подумать только, вот ужас! - воскликнула Марта, всплеснув руками. -
  Правда, сеньор Дэвид?
  - О-о, доктор Джеймс немного преувеличивает...
  - А что вас так удивляет, Марта? Великие открытия делают лишь люди,
  отдавшие себя целиком во власть науке, - заметил Родригес, почти не
  участвовавший в живой беседе, - дерзайте, Марта, и о вас узнает весь мир.
  - Пресвятая Мария, избавь меня от такой беды! - воскликнула Марта,
  приняв молитвенную позу. - Нет уж, сеньор Родригес, пусть все остается, как
  есть, меня устраивает моя теперешняя жизнь.
  Оживленно болтая о том, о сем, Марта чувствовала на себе взгляды
  Дэвида, снимающие с нее одежду. Но, когда она пыталась встретиться с ним
  взглядом, он отводил глаза в сторону. ''Ага, - подумала она, - я, кажется,
  подцепила парня на ''голый'' крючок. Сейчас нанижем ''наживку'' и
  посмотрим, как он заглотит ее''. Она поднялась из-за стола, сделала шаг
  назад и грациозно подняла руки, поправляя розу, вплетенную в пышные
  волосы. Считая, что такой сценки обольщения пока вполне достаточно, она
  произнесла:
  - Сеньоры, я вынуждена на время оставить вас, мне нужно сварить кофе.
  Сделав легкий реверанс, она удалилась на кухню. Мужчины проводили ее
  взглядом.
  - Вы хотели что-то уточнить, сеньор Родригес? - спросил профессор,
  воспользовавшись отсутствием Марты.
  - А-а... это я относительно подарка для вашей дочери. Вы действительно
  хотите отправить в Лондон живую обезьяну?
  - Айрин, очевидно, имела в виду именно это, но я думаю, что достаточно
  будет забавной бразильской игрушки. Тигренок у нее уже есть.
  - О-о, в этом не будет проблемы, а я уже собирался вас отговаривать. По
  моему твердому убеждению, не может быть в доме твари, вреднее обезьяны.
  Тогда уж лучше держать аллигатора, он может откусить кормящую его руку,
  но дом останется в порядке. А что вы имели в виду относительно подарков
  для жены из бразильских самоцветов: перстни, кулоны, браслеты?
  - Я пока не знаю, хотелось бы что-нибудь пооригинальнее, но будем
  исходить из моих финансовых возможностей.
  - Хорошо, поедем тогда к моему другу ювелиру прямо в его магазин, у
  него для меня неограниченный кредит. Я вам советую, Джеймс, выбирайте и
  покупайте все, что вам заказали. Покупки и письма отправляйте этим же
  рейсом, а там посмотрим. Кто знает, на сколько затянется экспедиция, и
  когда еще представится такая возможность.
  - Большое спасибо, Родригес, нет ничего проще последовать вашему
  совету. Но когда мы сможем подробнее ознакомиться с планами и задачами
  экспедиции? Мы с Дэвидом пока что в полном неведении, если можно так
  сказать.
  - Будем действовать, как договорились: сегодня у нас отдых, завтра
  экскурсия по городу, и отправка почты и посылок домой, послезавтра -
  ознакомление с первым этапом экспедиции и подготовка к отъезду. Я сейчас
  поеду в университет и постараюсь сделать, как можно больше. Кабинет в
  вашем распоряжении, но я советую вам хорошо отдохнуть, поиграть в
  теннис, если хотите. Завтра я появлюсь здесь только к полудню, так что у вас
  будет время подготовить вашу почту. Ну, а там будет видно.
  - А, вот и я, сеньоры, соскучились без меня? - произнесла Марта,
  появляясь в столовой с большим подносом. - Зато какой я вам кофе сварила!
  Такой бывает только в Бразилии.
  Родригес не стал долго засиживаться за столом, он выпил чашечку кофе,
  распрощался и ушел. Профессор и Дэвид еще какое-то время беседовали с
  Мартой, но разговор не клеился - сказывалась усталость многодневного
  путешествия через океан.
   Видя, что джентльмены стали часто клевать носом в чашки, Марта
  решила отправить гостей на отдых. Она знала по своему опыту, что лучше
  всего восстанавливают силы, и возвращают бодрость несколько часов
  послеобеденного сна.
  - Господа, вы, кажется, хотели осмотреть усадьбу? Я готова показать вам
  все, что вам будет угодно осмотреть, - сказала она, хитро улыбаясь, - я к
  вашим услугам.
  - О-о, Марта, большое спасибо, но давайте отложим это на другой раз, -
  взмолился профессор, нам, пожалуй, лучше отдохнуть пару часиков. Как ты
  на это смотришь, Дэвид?
  - Да, сэр, очень хорошо - меня все время клонит ко сну.
  - Вот и хорошо, господа, - поддержала Марта намерение своих гостей, -
  желаю вам хорошего отдыха. Все равно скоро пойдет дождь - он почти
  всегда идет в это время. К ужину я вас приглашу. Надеюсь, вы не забыли, где
  находятся ваши комнаты?
  Марта была права, ливень начался вскоре после обеда, и, казалось, ему не
  будет конца. Вечером, поблагодарив Марту за ужин, профессор и Дэвид
  удалились в кабинет, где с большим интересом ознакомились с научной
  библиотекой доктора Лабо и его коллекцией редких минералов,
  исключительно южно-американского происхождения. Профессор не
  ограничивался просто наблюдениями, но делал много записей в своей
  толстой походной тетради, советуя и Дэвиду обращать внимание на ту или
  иную диковинку: ''Обратите внимание вот на этот труд, мой друг, и вот на
  этот образец сине-зеленого берилла. Записывайте все, что вам покажется
  интересным, Дэвид, потом все это может пригодиться''. Оказалось, что
  интересного там было очень много, и они пробыли в кабинете до позднего
  вечера.
  За ночь ливень исчерпал себя, и свежий утренний бриз отогнал тучи
  далеко на запад. Профессор и Дэвид проснулись рано. Они быстро привели
  себя в порядок, надели легкие спортивные костюмы и, стараясь не
  потревожить Марту, вышли в парк виллы, искрящийся и благоухающий в
  утренних лучах солнца. Они очень удивились, когда увидели идущего к ним
  на встречу улыбающегося садовника Ладислао.
  - Доброе утро, сеньоры, - приветствовал он их, прикоснувшись двумя
  пальцами правой руки к сомбреро, - вы хорошо сделали, что вышли
  подышать в этот утренний час. Наиболее тонкие живительные эфиры
  растения выделяют утром. Необыкновенный букет запахов, который
  меняется каждые десять минут. Сейчас вот, вы, очевидно, уже заметили, что
  в букете преобладает аромат магнолии, а через несколько минут
  торжествовать будет чайная роза.
  - Да, господин Ладислао, - это очень необычно, интересно и прекрасно, -
  заметил профессор, воспользовавшись короткой паузой в рассказе
  увлекшегося садовника, - вы, очевидно, любите свою профессию и у вас
  очень много дела? Ведь содержать в идеальном виде такой парк...
  - О, сеньор профессор, жизнь растений - это моя жизнь! Но вы правы,
  парк наш хотя и не очень большой, но один из лучших в районе. Пойдемте,
  господа, пойдемте, я ознакомлю вас с нашими достопримечательностями.
  Профессор и Дэвид намеривались хорошо размяться, поиграв в теннис,
  но, не желая огорчать Ладислао невниманием к предмету его страсти,
  согласились на экскурсию. Слушая подробные объяснения по поводу
  особенностей произраставших в парке деревьев, кустарника, цветов,
  профессор заметил про себя: ''А этот малый обладает знаниями в области
  ботаники существенно выше тех, которые необходимы обычному садовнику.
  У доктора Лабо и здесь не так, как у всех''. Экскурсия затянулась бы,
  очевидно, надолго, если бы неожиданно не появился Родригес. Ладислао
  сразу же прервал свой рассказ о каком-то диковинном растении и, с нотками
  сожалении в голосе, произнес:
  - Извините, господа, что придется прервать экскурсию. Сеньору
  Родригесу, очевидно, вскоре понадобится машина, я должен успеть
  подготовить ее. Если вам будет угодно, я к вашим услугам в любое другое
  время.
   - Мы очень благодарны вам, господин Ладислао, за интересный рассказ, -
  ответил профессор, обрадованный приходом Родригеса, - как только
  представится время, мы обязательно воспользуемся вашим предложением, -
  вы очень хороший рассказчик.
  - Доброе утро, господа! - приветствовал Родригес идущих ему на встречу
  мужчин. - Вы хорошо сделали, что выбрали это время для прогулки по парку.
  Говорят, что воздух напоен живительными эфирами растений именно утром,
  правда, Ладислао? Кстати, мой друг, нам понадобится машина сегодня на
  целый день. Выезд, примерно, через час. С этим не будет проблем?
  - Нет, сеньор, никаких, - она готова. Подогнать ее к парадному входу?
  - Да, пожалуй. И вот еще что, Ладислао, скоро сюда подъедут двое
  господ: нотариус и страховой агент. Встретишь их и приведешь в дом,
  пожалуйста. Я пригласил этих господ, профессор, приехать сюда пораньше,
  чтобы окончательно оформить наши документы, - продолжал Родригес, -
  пойдемте в кабинет, и я все объясню.
  У парадной двери их встретила, как всегда улыбающаяся Марта:
  - Доброе утро, господа, как погуляли? Очень хорошо выглядите.
  Постарайтесь не опаздывать к завтраку. Но, лучше я вас сама приглашу.
  - Спасибо, Марта. Большое спасибо, Марта, - чуть ли не хором ответили
  мужчины, - мы вам так благодарны за вашу заботу. И еще, - продолжил
  Родригес, - вы не будите возражать, если я приглашу на чашку кофе двух
  чиновников? Они скоро прибудут к нам по делам, и задержатся здесь, я
  думаю, не надолго, возможно на час или полтора, не более.
  - Конечно, сеньор, пожалуйста, я всегда рада гостям.
  Когда мужчины поднялись в кабинет, Родригес сказал:
  - Я пригласил страхового агента, чтобы оформить на вас страховку,
  господа, кажется, вчера я забыл предупредить вас об этом. Кроме того,
  нужно воспользоваться присутствием нотариуса и оформить взаимные
  доверенности между вами Джеймс и Дэвид, на право получения денег,
  личных документов, вещей и все такое, если в этом возникнет
  необходимость. Я полагаю, что с этим у вас не возникнет проблем?
  - Проблем со взаимным доверием между мной и Дэвидом? - уточнил
  профессор значение последней фразы Родригеса, усаживаясь на диване. -
  Конечно нет. Но к чему все это?
  - Видите ли, Джеймс, иногда возникают ситуации, когда наличие такого
  документа помогает решать возникающие проблемы юридического
  характера. Отправляясь в экспедицию, мы всегда оставляем дома такое
  доверенное лицо. Но, у вас несколько другая ситуация...
  - Я хорошо понимаю ход ваших мыслей, Родригес, действуйте, как
  считаете нужным. Вы не возражаете, Дэвид?
  - Конечно нет, сэр, почему я должен возражать? - ответил Дэвид, подходя
  к окну. - У сеньора Родригеса свои правила оформления нужных документов,
  и я очень благодарен ему за проявленную о нас заботу.
  Родригес поблагодарил за доверие, вынул из папки стопку документов и
  стал аккуратно раскладывать их на столе. В это время в кабинет вошла
  Марта. Прикрыв за собой дверь, она произнесла:
  - Сеньор Родригес, там прибыли господа, о которых вы говорили. Они в
  вестибюле, их провести в кабинет?
  - Да, Марта, проведите их сюда, пожалуйста.
  Чрез пару минут в кабинет вошли двое мужчин: один - лет тридцати пяти,
  среднего роста и довольно представительной наружности нотариус, и
  страховой агент - высокий юноша лет двадцати семи. Родригес встретил их,
  как старых знакомых и, представив их профессору и Дэвиду, тоном делового
  человека, который очень дорожит временем, произнес: ''Господа, нам
  предстоит выполнить очень важную работу, садитесь поудобней за стол, и не
  будем терять времени''.
  Время уходило так быстро, что планируемый осмотр Рио пришлось
  ограничить лишь посещением нескольких универсальных магазинов и
  магазина ювелира. Все остальное время ушло на оформление почты и
  посылок, что оказалось делом не таким уж простым. Осмотр знаменитого
  рынка и других достопримечательностей Рио-де-Жанейро пришлось
  отложить на пресловутое ''потом''. Делая покупки, профессор целиком
  положился на советы и рекомендации Родригеса, и удивлялся с какой
  легкостью тот выкладывает на них деньги. Сначала он пытался ограничиться
  возможным минимум в затратах, но потом махнул рукой: ''Ладно, пусть
  поступает, как знает, - ему виднее, - думал он, выбирая ту или иную
  оригинальную, но дорогую вещицу, - надеюсь, я не останусь в долгу''. В
  результате были приобретены и коврик из шкуры целого ягуара для дядюшки
  Вилли, и обезьянка для Айрин, и прекрасное ожерелье из бразильских
  изумрудов для Мари. Профессор старался никого и ничего не упустить, делая
  отметки в своем блокноте. Поставив ''галочку'' против последней строчки
  ''Мисс Кетти'', он с облегчением вздохнул и, обращаясь к Дэвиду, с
  веселыми нотками в голосе, спросил:
  - Ну, а как у вас дела со списком заказов, мой друг, надеюсь, вы
  приобрели все, что хотели?
  - О, сэр, спасибо, вполне. У меня ведь все гораздо проще, доктор Джеймс.
  - Очень хорошо. Тогда, Родригес, помогите нам поскорее доставить все
  это на почту - это не займет много времени, как вы полагаете?
  - Думаю, что нет... Ну, что ж, господа, поехали.
   В виллу они вернулись только к семи часам вечера. Родригес, к явному
  огорчению Марты, отказался от ужина, распрощался и со словами: ''Я завтра
  постараюсь прибыть сюда утром к десяти часам'', покинул виллу.
   Гроза, начавшаяся с вечера отдаленными раскатами грома, вдруг
  разрядилась ливнем, который не прекращался всю ночь. Только к рассвету
  она начала утихать, ливень сменился моросящим дождем, но тяжелые,
  неподвижные серо-бурые тучи, продолжали плотно закрывать небосвод.
  День начинался хмурым тоскливым утром...
  В столовой, в которую профессор и Дэвид вошли точно в назначенное
  время, было невероятно душно, хотя большой настенный термометр
  показывал всего 19 градусов по Цельсию. Профессор был в хорошем
  расположении духа, и, казалось, что несмотря на ночную грозу, он хорошо
  отдохнул. Дэвид выглядел усталым, был каким-то рассеянным, и даже не
  пытался поддерживать бравурный тон разговора, который затеяла Марта за
  завтраком. Марта, жизнерадостность которой вряд ли могла завесить от
  какой-либо погоды, сразу же заметила это.
  - Сеньор Дэвид, вам, очевидна, ночная гроза не дала возможности хорошо
  отдохнуть, вы еще не успели к этому привыкнуть. Чашечка крепкого черного
  бразильского кофе быстро снимает это состояние, уверяю вас. Но у меня есть
  настойка амазонских трав, - продолжала она тоном заботливой хозяйки дома,
  - древние индейское снадобье от усталости и любой хандры. Если вам
  угодно, я сейчас принесу.
  - Нет, Марта, не нужно, большое спасибо, не беспокойтесь, со мной все в
  порядке. Я действительно плохо спал, у нас в Великобритании не бывает
  таких сильных гроз и ливней. Верно, сэр?
  До конца завтрака тема разговора носила сумбурный характер, в котором
  принимали участие, в основном, Марта и профессор. Сразу же после
  завтрака, профессор и Дэвид поднялись в кабинет доктора Лабо.
  Профессор сразу же направился к книжному шкафу и извлек оттуда
  увесистый том каких-то документов в толстом черном переплете.
   Усаживаясь за стол, он обратился к Дэвиду, который в задумчивой позе
  молча стоял возле окна:
  А знаете, мой друг, какой любопытнейший документ я обнаружил здесь
  вчера, но не успел просмотреть? Вернее сказать, здесь несколько документов
  - это отчеты по результатам экспедиций доктора Лабо в южное нагорье
  Бразилии, занимающее половину всей страны. А, если быть точным, то... но
  дело не в этом, - на этом нагорье расположены штаты Мату-Гросу, Мату-
  Госу-Ву-Сул и Гояс, и, по имеющимся у меня данным, именно на территории
  этих штатов издавна добываются такие полезные ископаемые как платина,
  золото и алмазы, мой друг. Документ датирован: декабрем 1911 года, и,
  следовательно, совсем свежий для данного рода предприятий. Спрашивается:
  зачем нужно было предпринимать дорогостоящие экспедиции в места, где
  все уже перекопано, перерыто, просеяно и, по словам же самого доктора
  Лабо, все рудники практически истощены? Интересно, не правда ли? У нас,
  очевидно, мало время, но я хотел бы разобраться в этом... Да вы меня совсем
  не слушаете, Дэвид, что с вами?
  - Да, профессор, я вас внимательно слушаю, вы правы - это очень
  интересно, сэр...
  - Да вы и впрямь, как заметила Марта, ''не в своей тарелке'', Дэвид,
  выкладывайте, что там у вас?
  - Мысли... У меня вдруг возник ряд вопросов, на которые я не могу дать
  вразумительных ответов, и я мучился с этим всю ночь, сэр, а гроза тут ни
  причем, сэр.
  - Дэвид, но ведь мы с вами договорились называть друг друга по имени, -
  мы с вами друзья или вы думаете иначе? Садитесь и изложите суть
  проблемы, я слушаю вас, друг мой.
  - Хорошо, Джеймс, я постараюсь изложить все кратко, и начну с того,
  что с самого начала, как мы сошли на берег, я начал чувствовать
  беспокойство, какую-то тревогу, но не мог понять причины, и поэтому
  молчал.
   Но этой ночью я все понял: здесь все не то, из-за чего мы сюда приехали,
  Джеймс, и нам, по-моему, грозит большая опасность.
  Дэвид говорил стоя, и явно волновался. Профессор жестом руки прервал
  его и, указывая на стул, спокойно сказал:
  - Да вы садитесь, Дэвид, и давайте все подробно обсудим: какая
  опасность, что вы, собственно, имеете в виду?
  Дэвид поставил стул напротив профессора, налил себе из графина в
  стакан воды, выпил и, поспешно усевшись, продолжал:
  - Ну, как же, Джеймс?! Из Лондона в Рио-де-Жанейро приезжает
  известный всему миру ученый, профессор Кембриджского университета
  Джеймс Гарри Стоун, доктор минералогии и геохимии. Это же само по себе
  знаменательное событие, и что же, - его встречает, причем, с опозданием,
  всего один человек, и отвозит в пустующую виллу, затерянную на окраине
  города. Хозяина нет, хозяйки нет, а вместо нее всем распоряжается мулатка
  Марта. Во всей усадьбе всего два человека: эта самая Марта и итальянец
  Ладиславо, ни то садовник, ни то механик, а скорее всего агент специальной
  службы Бразилии. Я заметил, что он постоянно на виду, и следит за этими
  окнами. Он шпионит за нами, я хотел сказать за вами, сэр!
  Девид сделал паузу, ожидая реакции, внимательно слушавшего его,
  профессора.
  - Очень интересно, друг мой, я внимательно слушаю, продолжайте, прошу
  вас.
  - Да-да, Джеймс, и это еще не все. Вместо того, чтобы пригласить вас в
  университет, познакомить с научной общественностью, с сотрудниками
  университета, на нас заочно оформляют документы на участие в экспедиции
  доктора Лабо, и уже сегодня должны куда-то отправить. Куда, в экспедицию?
  В какую экспедицию? Сколько-либо продуманных планов работ, графиков
  их выполнения и других необходимых документов нет, все нужно
  корректировать в процессе работы, так сказать ''на ходу''. Где на ходу,
  Джеймс, в джунглях? Я много читал о джунглях Бразилии и хорошо усвоил
  одну из ярко выраженных, во всем написанном, мысль: ''в джунглях царит
  безумие'', и нам нужно быть начеку, сэр. Мне даже иногда кажется, что
  сеньор Родригес совсем не тот человек, за которого он себя выдает... И все
  здесь как-то не так.
  Нас втягивают в какую-то опасную авантюру, но кто и зачем, я этого не
  могу понять. Я решил рассказать вам о возникших у меня сомнениях, и
  прошу извинить меня, сэр... Джеймс, если отнял у вас много времени
  понапрасну. И все же, что вы думаете по этому поводу, я не прав?
  Откинувшись на высокую спинку стула, профессор слушал Дэвида,
  казалось, очень внимательно, но лукавая улыбка не покидала его лица. Но
  вот Дэвид замолчал, и улыбка исчезла с лица профессора.
  - Вы правильно сделали, мой друг, что рассказали о своих сомнениях и
  тревогах, пусть даже ложных. Мы должны советоваться друг с другом по
  любым проблемам нашей работы и жизни, если они возникают, в этом наша
  сила. Меня даже радует, что вы обладаете незаурядной наблюдательностью,
  и замечаете, и пытаетесь объяснить все, что кажется вам необычным.
  Однако, мой друг, в данном случае, вы правы лишь отчасти. Я постараюсь
  показать вам это, отвечая на все ваши вопросы по пунктам. Ну, во-первых,
  нам никогда не следует забывать, что мы не официальные представители
  Лондона от науки, а частные лица, гости доктора Лабо, который пригласил
  нас поучаствовать в его новой экспедиции. Цель экспедиции - разведка
  нового месторождения алмазов, об этом мне говорил доктор Лабо еще в
  прошлом году на симпозиуме в Лондоне. Ну, а раз визит частный, и речь
  идет об алмазах, значит никаких пышных встреч, открытых сборов и тому
  подобного быть не может. Так что по этому пункту ваши претензии, Дэвид,
  не обоснованы. Нас не встретил сам доктор Лабо? Ну, так мы же не успели к
  назначенному времени, о чем здесь еще говорить? Теперь о главном пункте
  ваших замечаний, об опасной авантюре, в которую нас втягивают. Когда речь
  идет об алмазах, их разведки, добычи, обработки, реализации, всегда вокруг
  этого могут возникнуть опасные игры, потому что ставки могут быть очень
  велики. Мы уже включены в состав игроков, но нас никто не толкал в спину
  и не тащил за воротник, мы сами включились в эту игру еще в Лондоне,
  приняв предложение доктора Лабо. И я уверен, что игра эта уже началась, и
  тут вы абсолютно правы, Дэвид. У нас сейчас нет времени, но несколько
  позже, я расскажу вам, в чем ее суть. И последние, я не знаю всех участников
  экспедиции и, стало быть, всех игроков, но что сеньор Родригес честный
  человек, в этом я вам ручаюсь, друг мой, в нем можете быть уверены.
  - Я очень рад, сэр, что вы не приняли все это за бред, навеянный мне
  ночной грозой. Я, кажется, понял ход ваших мыслей, и все же...
  - Минутку, Дэвид, - перебил его профессор, - я хочу еще раз обратить
  ваше внимание на то, о чем мы уже говорили: наша главная задача -
  получение от этой экспедиции максимума выгод. Я имею в виду, прежде
  всего, интересующую нас научную информацию. Наблюдайте, слушайте,
  анализируйте и записывайте все. Я постараюсь делать тоже самое. К исходу
  каждого дня мы будем обобщать результаты нашей работы, если позволят
  обстоятельства, конечно. У вас есть ко мне вопросы, Дэвид?
  - Нет, мне все ясно, Джеймс.
  - Тогда займитесь чем-нибудь, я хочу до прихода Родригеса просмотреть
  эти отчеты.
  Профессор придвинул к себе толстый том рукописей, но открывать его не
  торопился, собираясь, очевидно, с мыслями. Дэвид поднялся из-за стола,
  постоял немного, растирая себе затылок пальцами обоих рук, а затем
  направился к окну.
  - Вот и сеньор Родригес пожаловал, - объявил он тоном обрадованного
  человека, - а с ним еще какой-то молодой человек с двумя большими
  пакетами. Встречает их Ладислао...
  Не успел он закончить начатую фразу, как в дверь постучали, и в кабинет
  вошла улыбающаяся Марта. Сделав легкий реверанс, она произнесла:
  - Господа, приехал сеньор Родригес со своим помощником. Извините.
  Она бросила пленительный взгляд на Дэвида, кокетливо вздернула
  плечами и скрылась за дверью. Было хорошо слышно, как она, бегом
  спускается по лестнице, торопясь, очевидно, встретить Родригеса и его
  спутника у парадного входа виллы. Дэвид остался стоять у окна, продолжая
  наблюдать за прибывшими сеньорами.
  - Похоже, сэр, что сеньор Родригес отдает Ладислао распоряжения
  готовить машину. Не означает ли это, что мы совсем скоро отправляемся в
  путь?
  - Вполне возможно, Дэвид, сейчас мы все узнаем, - ответил профессор,
  раскрывая наугад, лежащую перед ним книгу, - я очень устал от
  бездеятельности, друг мой, длительное плавание, отдых. Так и вправду
  можно потерять форму. Однако, скажу тебе откровенно, что я бы с большим
  удовольствием...
  Профессор не успел закончить фразу - дверь внезапно открылась, и в
  кабинет поспешно вошли Родригес и его спутник, молодой человек лет
  двадцати четырех. Он сделал два шага в сторону от двери, остановился в
  выжидательной позе, продолжая держать в руках два довольно больших
  пакета.
  - Доброе утро, господа, надеюсь, что ночная гроза не помещала вам
  хорошо отдохнуть. Рад видеть вас в полном здравии и полных рвения к
  научному труду, друзья! - сказал бодрым тоном улыбающийся Родригес,
  направляясь к столу в сторону профессора. - Прежде всего, я хочу
  представить вам моего коллегу, помощника и друга Марио Флорентино...
  При этом Родригес оглянулся и удивленно произнес:
  - Марио, вы что же стоите, как статуя в парке фонтанов, положите пакеты
  вон там возле шкафа и подойдите, пожалуйста, сюда... Джеймс, Дэвид, - это
  Марио Флорентино, геолог, бакалавр минералогии... сотрудник кафедры
  доктора Лабо. Он поедет с нами в качестве моего помощника до базового
  лагеря, а там, как и мы, все, поступит в распоряжение начальника
  экспедиции. Марио, - это доктор Джеймс Стоун и его ассистент Дэвид. Они
  являются Лондонскими коллегами доктора Лабо, и принимают участие в
  нашей экспедиции в качестве научных консультантов. Знакомитесь, господа.
  После взаимных приветствий и рукопожатий, Родригес, оставляя
  инициативу разговора за собой, продолжал:
  - Джеймс, я вижу, что вас заинтересовали материалы отчетов о наших
  экспедициях на плато Мато-Грасу, и уверяю вас, что вы не пожалеете
  потраченного времени на ознакомление с ними. Кроме того, я мог бы
  рассказать вам много интересных подробностей, которых в отчете нет.
  Однако нам придется отложить это на другое время, уже сегодня мы должны
  уехать.
  - Так в чем же дело, Родригес? - спросил профессор, укладывая книгу на
  прежнее место в шкафу. - У нас с Дэвидом в этом плане нет проблем, и мы
  готовы двинуться в путь хоть сию минуту, так ведь, Дэвид?
  - Да, сэр, у нас все собрано, если, конечно, у сеньора Родригеса не будет
  на этот счет каких-либо особых указаний.
  - У нас, господа, на сборы к отъезду имеется еще три часа. Через три часа
  Владислао отвезет нас на вокзал, откуда и начнется первая часть нашего
  путешествия до Трес-Лагоас. На это, если ничего не предвиденного не
  произойдет, потребуется часов сорок пять, сорок восемь. Оттуда, уже с
  имуществом для экспедиции, мы пойдем вниз по течению Параны, но это мы
  обсудим несколько позже. Нам придется работать в зоне дождевых
  тропических лесов, господа, это, конечно, не сельва Амазонки, но и не
  равнинные леса южных штатов. Требуется соответствующая одежда и обувь,
  так вот с этого и начнем. У вас, Джеймс, и у вас, Дэвид, имеется еще какая-
  нибудь обувь, кроме той, которую я вижу на вас?
  - Да, - поторопился ответить Дэвид, - у нас с профессором имеется еще по
  две пары таких же ботинок, это очень прочная и легкая обувь, разработанная
  специально для длительных путешествий.
  - Я нисколько не сомневаюсь, друг мой, - прервал его Родригес, - но в
  нашем конкретном случае ее необходимо сменить на болотные сапоги, вот
  как у Марио и у меня. Нам ведь придется плыть по реке на лодках,
  пробираться через болота и колючие непроходимые заросли, в этом и есть
  специфика нашей экспедиции. Знаете, Джеймс, я забыл вчера уточнить
  размеры вашей обуви и одежды, и мы с Марио захватили с собой
  необходимые вещи для вас и Дэвида, ориентируясь в размерах, в основном,
  на себя. Если сапоги и куртки будут немного свободны, - это ничего, а если
  окажутся тесными, то мы займемся этим в Трес-Лагоасе. Марио, несите сюда
  пакеты, не будем терять времени, друзья.
  Молодой человек взял оба пакета, положил их на стол и, не торопясь, стал
  их разворачивать. По содержанию, оба пакета были практически идентичны:
  по две пары охотничьих ботфортов темно-коричневого цвета, по замшевой
  куртке с боковыми и нагрудными карманами с застежками, и отложным
  воротником, широкий кожаный пояс с портупеей, множеством карманчиков
  и кольцами для крепления мачете. Кроме того, в каждый комплект входили
  кожаные перчатки, набор противомоскитных сеток и широкополая кожаная
  шляпа с ремешком. Марио аккуратно разложил на столе вещи, убрал
  оберточную бумагу и молча отошел в сторону.
  - Очень хорошо, Марио, спасибо, - сказал Родригес, весело потирая руки.
  Вот, Джеймс, - это тот минимум вещей, который есть у каждого участника
  нашей экспедиции при работе в джунглях. Что касается Дэвида, то вещи
  должны быть ему впору. Они с Марио, примерно, одного роста и
  телосложения. А вот с вами, Джеймс, я, кажется... Словом, сапоги я взял на
  размер больше, чем ношу сам. Проверьте, пожалуйста, друг мой, ну-ка?
  - Да вы прямо волшебник, сеньор Родригес, - сказал профессор,
  рассматривая предназначенные ему вещи, - право же, ведь об этом я должен
  был догадаться и позаботиться сам. Я вам премного благодарен, друг мой. Да
  и примерять, пожалуй, не нужно, я и так вижу, что все подойдет.
  Однако Родригес настоял на необходимости все примерить, подогнать, а
  прежнюю обувь и некоторые предметы одежды оставить в кладовой виллы.
  Казалось, что все всем подошло, за исключением сапог профессора, - они
  были для него слишком просторны, но он об этом умолчал.
  - Очень хорошо, господа, я даже и не ожидал, что все так получится, -
  заявил Родригес, не скрывая радостных интонаций в голосе. - А теперь, я
  подробно ознакомлю вас с нашими планами на ближайшую перспективу,
  территорией и путями, по которым мы будем двигаться до самого рабочего
  лагеря экспедиции. Прошу вас хорошо запомнить не только путь туда, но и
  делать для себя ориентировку на обратный путь, если кому-нибудь придется
  возвращаться оттуда одному. Одну минутку...
  Родригес отошел от стола и направился к огромной карте Бразилии,
  размещенной на свободной стене кабинета. Он снял со стены бамбуковую
  тросточку-указку и продолжил:
  - Подойдите, друзья, к карте поближе и станьте так, чтобы вам была
  хорошо видна вся область Параны. На втором этапе нашего пути, нам
  предстоит спуститься вниз по течению реки, примерно, миль на сто
  восемьдесят от Трес-Лагоаса вот до этой отметки, - он указал на булавку-
  флажок, воткнутую миль на сорок выше по течению реки, относительно
  точки пересечения Параны Южным тропиком. - Здесь находится дельта
  небольшой речки или, если хотите, большого ручья, который не показан,
  пока, ни на одной карте этого региона. Однако местным индейцам он
  известен, как Змеиный ручей. Если смотреть на дельту этого ручья со
  стороны большой реки, то слева от него берег ее высокий, скалистый с
  небольшим плато, лишенным растительности. Вот на этом плато доктор Лабо
  со своими людьми, и должен был развернуть базовый лагерь экспедиции. Это
  и есть конечный пункт второго этапа нашего пути. Возможно, там мы
  получим какие-то дополнительные инструкции относительно дальнейшего
  продвижения нашей группы, корректирующие первоначальный план. Ну, там
  будет видно, а пока давайте рассмотрим третий этап нашего пути.
  Родригес повесил указку на место и, отходя от карты, сделал
  пригласительный жест в сторону стола:
  - Прошу вас подойти к столу, друзья, - большая карта нам пока не нужна.
  Путь нашего дальнейшего продвижения к месту работы экспедиции мы
  исследуем по крокам.
  Родригес раскрыл свою рабочую папку и вынул оттуда вчетверо
  сложенный небольшой лист ватмана. Он развернул его и разложил на столе,
  осторожно разглаживая руками места изгибов. Это был хорошо
  выполненный план какой-то местности с множеством значков, цифр, линий и
  надписей.
  - Я не буду сейчас останавливаться на подробной характеристике этого
  любопытного документа, друзья, так как это заняло бы много времени. Этим,
  если будет угодно, можно будет заняться в пути. Однако кое-какие исходные
  данные нам необходимо рассмотреть сейчас. Это план участка джунглей, -
  продолжал Родригес, размещая листок ватмана на столе так, чтобы он был
  хорошо всем виден, - который, по мнению доктора Лабо, экспедиции и
  предстоит хорошо обследовать. Первый рабочий лагерь экспедиции
  предполагалось разбить вот здесь!
  Сделав ударение на слове ''здесь'', Родригес указал карандашом на
  значок в виде кружка с отходящей от него извилистой линией, и четкой
  надписью над ним: ''Долина исчезающей реки''. Сделав короткую паузу, он
  продолжал:
  - Третий этап нашего пути и состоит в том, чтобы добраться до этой
  отметки и доставить сюда дополнительное снаряжение для экспедиции. Этот
  регион на левом берегу Параны покрыт обширными тропическими
  дождевыми лесами, практически непроходимыми, и перемещаться по ним
  можно лишь по водным путям. Поэтому часть пути на третьем этапе,
  примерно миль двадцать, двадцать пять, мы пройдем на лодках по руслу
  Змеиного ручья. Остальной путь до места назначения мы пройдем пешим
  порядком вот по этим крокам. Пожалуй, друзья, будет лучше, если каждый
  из вас ознакомится с этим документом подробнее в индивидуальном порядке,
  так, я полагаю, будет продуктивнее. Однако у нас осталось немного времени,
  и этим можно будет заняться, когда у нас, его будет больше. У нас остался
  очень важный вопрос, который нам следует обсудить и, желательно, еще до
  отъезда из Рио.
  Родригес отошел от стола и, направляясь к дивану, произнес, махнув
  рукой в сторону карты: ''Это пока нам будет не нужно, - рассаживайтесь
  поудобней, друзья''. Усевшись на диване и выждав минуту, он продолжал:
  - Вы видели, что нам придется продвигаться вглубь джунглей по руслу
  небольшой реки, вверх по ее течению, миль на двадцать пять. Я не знаю ни
  этого района, ни водного режима этой реки или ручья, как вам будет угодно,
  так как никогда там не был. Однако по рассказам моих друзей, которым
  приходилось пробираться через джунгли по Змеиному ручью до самых его
  истоков, по нему можно идти против течения только на небольших легких
  лодках и только с шестом. Легкая лодка, типа небольшой индейской пироги,
  способная идти по мелкой воде, может нести двух человек-шестовиков, и
  еще немного груза. Нас, на данный момент, четверо и плюс наши личные
  вещи - это уже две лодки. По распоряжению начальника экспедиции, нам
  нужно захватить с собой дополнительное экспедиционное имущество и,
  следовательно, носильщиков, которые будут переносить этот груз посуху, а
  это еще одна лодка, как минимум. И это в том случае, если...
  - А-а-а, Родригес, я вас понял, наконец, друг мой! - воскликнул
  профессор, поднимаясь со стула. - Вы опасаетесь, что мы с Дэвидом и с
  лодками не справимся, и наши вещи кто-то должен будет нести, так?
  - Но, Джеймс, я...
  - Вы нас недооцениваете, друг мой, да... Ведь Дэвид сказал вам: ''мы
  опытные путешественники'', и это так и есть. Можете не сомневаться, и
  рассчитывайте на нас, как на активных членов экспедиции, а в данном
  случае, как на умелых лодочников и дюжих носильщиков.
  Трехкратный стук в дверь прервал профессора. В кабинет вошла
  улыбающаяся Марта и торжественно произнесла: ''Сеньор Родригес,
  сеньоры, прошу вас спуститься вниз, - стол накрыт''!
  - О-о, милая Марта, большое вам спасибо - это так кстати! - воскликнул
  Родригес, поспешно поднимаясь с дивана. - Господа, отдадим должное
  старанием Марты и хорошенько подкрепимся, прежде чем отправиться в
  путь. Марта, примерно через час, мы покидаем виллу и уезжаем из Рио-де-
  Жанейро в Трес-Лагоас. Соберите нам что-нибудь в дорогу, если это
  возможно, и передайте Ладислао. Пойдемте же, друзья, пойдемте!
  Только на четвертый день после отъезда из Рио-де-Жанейро, ранним
  утром, на маленьком колесном пароходике ''Колибри'', группа Родригеса
  отправилась в свой дальнейший путь. К прежнему составу группы
  присоединились два молодых негра-носильщика Пито и Хуго, которых
  Родригес нанял по рекомендации начальника базы сеньора Кастро. Это были
  крепкие высокие ребята, примерно, одного возраста, лет по двадцать пять -
  двадцать семь. Основным их достоинством, по мнению Кастро, было то, что
  эти ребята уже бывали в джунглях и умели управляться не только с грузами,
  но и с любыми лодками.
  Накануне всю ночь шел дождь, то мелко моросящий, то переходящий в
  ливень с грозой. Однако к утру дождь прекратился и подул свежий юго-
  восточный ветер. Грозовые черно-бурые тучи, висевшие над землей,
  казалось, неподвижно, вдруг пришли в движение, начали распадаться,
  образуя просветы глубокого голубого неба. От воды, на всю ширь реки,
  поднимался клубящийся густой туман - река парила. Солнце еще не
  пробилось через сплошную облачность, закрывающую небосвод от горизонта
  до горизонта, когда ''Колибри'' отчалила от небольшого деревянного
  причала базы и, хлопая по воде лопатками своих гребных колес, пустилась
  вниз по реке, обгоняя течение.
   ''Колибри'' и внешне, несмотря на свою ярко-пеструю раскраску и
  высокую ярко-желтую трубу, походило на грузовую баржу,
  предназначенную для перевозки по реке компактных грузов. Единственной
  надстройкой, возвышающейся над палубой метра на два, была рубка
  рулевого, расположенная почти на самом носу судна.
  Машинное отделение располагалось почти у самой кормы и имело
  покрытие в виде невысокого застекленного со всех сторон круглого фонаря.
  Для пассажиров, сопровождающих груз, - никаких удобств, если не считать
  навеса над палубой из просмоленной парусины да десятка шезлонгов,
  расставленных на свободных от груза местах. Однако, не смотря на
  указанные недостатки, ''Колибри'' имела и ряд превосходных качеств:
  мощную практически новую машину, громкий высоко тональный свисток, а
  благодаря сравнительно неглубокой осадке, могла ходить в пределах
  бразильской Параны от Убераба до водопада Игуасу даже в ''сухие''
  периоды года. Поскольку доктор Лабо вел поисково-исследовательские
  работы в бассейне Параны практически непрерывно, ''Колибри'' не
  застаивалась у причала базы. Однако когда ее капитан Бенхамин Перейра
  узнал от Родригеса, что кроме груза и его самого на судне должны быть
  размещены еще пять человек со своими ''громоздкими'' вещами, он
  решительно запротестовал:
  - Сеньор Родригес, это невозможно, решительно невозможно! Где я буду
  размещать людей? У меня нет удобств для перевозки пассажиров с
  ночевками. Пара гамаков, подвешенных между опорами навеса да десяток
  шезлонгов, вот и все, чем я располагаю, сеньор. Что касается грузов, так это,
  пожалуйста: лодки, ящики, тюки... грузите по самую ватерлинию. А
  пассажиров... Отправьте их другим рейсом и налегке, так будет для них
  гораздо лучше. ''Колибри'' ведь - грузовичок, сеньор Родригес. Кроме
  того...
  - Одну минутку, капитан, - прервал его Родригес, делая протестующий
  жест рукой, - разве я говорил, что нам необходимы какие-либо удобства или
  мы собираемся прерывать движение по реке на ночь? Нет, сеньор Перейра, я
  этого не говорил. Но я говорил и повторяю, что нам нужно как можно скорее
  добраться до экспедиционной базы у Змеиного ручья. Таков приказ доктора
  Лабо. Ведь вы хорошо знаете доктора Лабо, мой дорогой друг, Бенхамин?
  - О-о о! Ну, тогда за дело, и в путь!
  Туман стал рассеваться лишь часа два спустя после того, как ''Колибри''
  на всех парах двинулась вниз по реке. За это время группе Родригеса удалось
  неплохо устроиться на обширной, но довольно загруженной палубе,
  превратив груду тюков и коробок в подобие квадратного стола, и расставив
  возле него шезлонги. Нечто подобное устроили для себя Хуго и Пито на
  небольшом свободном месте возле лодок у левого борта. Эти молодые негры
  были в меру любопытны и разговорчивы, однако их силе и трудолюбию
  приходилось только удивляться. Хуго, казалось, был старше и опытнее Пито,
  и тот признавал это старшинство. Когда Родригес сказал им после приборки,
  что они могут питаться со всеми вместе за общим ''столом'', Хуго, широко
  улыбаясь, ответил: ''Спасибо, сеньор Родригес, но здесь тесно, а там и места
  больше, и берег виден лучше, - разрешите нам остаться там''. ''Да,
  пожалуйста, - ответил Родригес, пожимая плечами, - устраивайтесь...''.
  Пробравшись к передней рубке, он стал наблюдать за движущейся навстречу,
  еще парящей, рекой. Ветер свежел, и под его напором плотная низкая
  облачность, все еще закрывающая юго-восток небосвода, вдруг лопнула и
  стала расползаться. Под косыми лучами яркого утреннего солнца засверкала
  поверхность реки, покрытая мелкой серебристой рябью. Почти мгновенно
  исчезли остатки тумана, закрывавшего белой вуалью оба берега реки, откуда
  повело терпким запахом цветущих луговых трав. Родригес, чутьем опытного
  путешественника, улавливал добрые изменения в природе и, улыбаясь, тихо
  произнес: ''Хорошая погода до конца пути, - это как раз то, что нам
  необходимо, чтобы благополучно добраться до этой чертовой долины''.
  Затем, покидая место возле рубки, громко произнес:
  - Эй, там на палубе! А не пора ли, друзья, внимательно исследовать
  содержание корзины, которую нам собрала в дорогу очаровательная Марта?!
  Марио, тащите-ка ее сюда.
  Все настолько проголодались, что завтрак за импровизированным столом
  проходил почти в полном молчании, если не считать отдельных
  неразборчивых фраз и восторженных восклицаний. Прошло не менее часа,
  прежде чем разговор за столом принял форму беседы без определенной темы,
  прерываемой длительными паузами. Профессору казалось, что теряется зря
  много времени, и пора заняться каким-то конкретным делом. Он
  воспользовался одной из таких затянувшихся пауз и, обращаясь как бы ко
  всем сразу, заметил:
  - Мне кажется, господа, что погода нам пока благоприятствует, но на
  долго ли? У нас ведь много еще дел, не так ли, сеньор Родригес? Вы ведь
  хотели нас познакомить более детально с планом нашего дальнейшего пути.
  Может быть, не стоит терять времени, и примемся за дело?
  - Вы совершенно правы, Джеймс, именно это я и хотел вам предложить,
  но вы опередили меня. Марио, подготовьте, пожалуйста, стол, чтобы можно
  было на нем разложить документы.
  Марио принялся убирать со стола оставшиеся продукты и складывать их
  обратно в корзину Марты, а Родригес направился к своему рюкзаку за
  рабочей папкой. Когда он вернулся, Дэвид и Марио сидели на своих местах,
  как и во время завтрака, а профессор стоял возле них, опираясь на высокую
  спинку шезлонга Дэвида. Родригес молча положил папку на стол, повертел
  свой шезлонг и так, и этак, стараясь найти место поудобней и, наконец,
  усевшись, иронически заметил: ''Чертовски неудобно... но, у нас нет выбора,
  друзья, так что устраивайтесь...'' Он раскрыл папку, вынул оттуда
  сложенный вчетверо уже известный нам лист ватмана и аккуратно развернул
  его.
  - Вот эти кроки и есть единственный путеводный для нас документ. Здесь
  достаточно четко показано, как и в каком направлении, нам нужно будет
  продвигаться, начиная от экспедиционной базы у Змеиного ручья. Конечный
  пункт, вот эта точка... - при этом Родригес ткнул пальцем в кружочек с
  хвостиком и треугольным флажком, значок, особо четко выделенный на
  плане, - эта местность, по мнению доктора Лабо, и есть Долина исчезающей
  реки.
  Название это пришло от индейцев, но не один индеец не пойдет
  проводником в эти места - на них наложено табу. А вот всяких легенд и
  ужасных историй, связанных с этой долиной, ходит предостаточно. Основная
  суть этих историй состоит в том, что там находятся никем не тронутые
  богатейшие россыпи алмазов, это, во-первых. Никто не знает, где находится
  эта долина, никто туда не проникал, а если и проникал, то обратно уже не
  возвращался, словом, исчезал навсегда, это, во-вторых. Доктор Лабо весьма
  скептически относился ко всем этим легендам до тех пор, пока во время
  одной из своих экспедиций, не встретился с очень старым человеком, ни то
  вождем, ни то жрецом одного из практически уже исчезнувших индейских
  племен. Желая развязать индейцу язык, доктор показал ему небольшую
  статуэтку какого-то индейского божка, вырезанную из зеленого нефрита, и
  привезенного нашим сотрудником из Перу. Почти мгновенно в руке вождя
  появился крупный, сверкающий на солнце, кристалл алмаза. По форме это
  был идеальный октаэдр, едва уловимой голубой окраски, почти бесцветен.
  ''Зачем белому вождю индейский талисман? - спросил старик на старом
  португальском языке. - Пусть он отдаст его мне, а взамен возьмет этот
  камень - это талисман белых людей''. ''Хорошо, - согласился доктор Лабо, -
  но, сначала скажи, откуда пришел этот камень? ''Давай талисман, возьми
  камень, - ответил индеец, - и я скажу''. После обмена, нефритовая статуэтка
  исчезла из рук старика почти так же мгновенно, как ранее в них появился
  кристалл алмаза. ''Этот камень пришел из озера камней, куда уходит быстрая
  река''. Сказав это, индеец сделал знак рукой, что разговор окончен''. ''Но,
  где это?! - воскликнул доктор Лабо, пытаясь остановить уходящего индейца.
  - Ты ведь знаешь, это, вождь, скажи мне''! ''Знаю, но зачем тебе это знать?
  Оттуда нет тропы в этот мир''. Индеец ушел, не сказав больше ни слова.
  Родригес прервал рассказ - по левому борту, небольшой пассажирский
  пароход обгонял ''Колибри''. Он так интенсивно разводил пары, что черный
  дым, валивший из его трубы, и сносимый ветром в сторону ''Колибри'', не
  давал возможности прочесть его название. Подождав, пока дымящее судно
  уйдет подальше вперед, Родригес продолжал:
  - После встречи с загадочным старцем доктор Лабо не стал начисто
  отрицать возможности существования богатого месторождения алмазов,
  которое еще неизвестно современникам, но о котором, очевидно, знали
  индейские жрецы прежних времен. Он стал собирать и тщательно
  обрабатывать любую информацию, где хоть что-либо говорилось об этом, и в
  особенности о Долине исчезающей реки. Полтора года поисково-
  исследовательской работы, практически, ничего не дали. И вот, примерно за
  две недели до вашего приезда, профессор, в руках доктора Лабо появилась
  вот эта карта, эти кроки местности, где находится эта пресловутая Долина
  исчезающей реки. Обнаружили ее, совершенно случайно, наши молодые
  друзья геологи-минерологи, супруги Ева и Эрик Вульф. Они вели поисковые
  работы в истоках Змеиного ручья и, уже при возвращении домой,
  заинтересовавшись местной магнитной аномалией, вышли к этой самой
  долине. Пробыли они там не более часа, ровно столько, сколько требовалось
  для снятия вот этого плана местности. Начались ливневые дожди с сильными
  грозами, у Евы появились признаки тропической лихорадки, и они
  поторопились покинуть сельву и вернуться домой. Понимая, что
  обследование такой обширной местности им не по силам и, не желая бросать
  начатые поисковые работы у истоков Змеиного ручья, они передали этот
  план доктору Лабо вместе с краткой пояснительной запиской. Теперь
  получалось так, что нити разрозненной запутанной информации: полученный
  от индейского жреца алмаз и его загадочная реплика - ''он пришел из озера
  камней, куда уходит река'', разные побасенки о Долине исчезающей реки, и
  краткие сведения о местности, обнаруженной и описанной Вульфами,
  связывались теперь в один узел. Для ранее запланированной экспедиции
  было уже все готово, но Доктор Лабо решил не упускать представившейся
  ему случай покончить с легендами, и самому разобраться во всех этих делах.
  Для этого ему и пришлось изменить первоначальный план экспедиции, но
  предупредить вас об этом, дорогой профессор, было уже не возможно, вы
  уже были в пути.
  Родригес сделал паузу, вопросительно поглядывая на своих друзей,
  ожидая вопросов. Однако никто не торопился начать обсуждение полученной
  информации, и он продолжил:
  - Как я уже говорил, друзья, от базы мы пойдем по джунглям вот на этих
  лодках, проталкивая их вверх по течению ручья шестами миль на двадцать,
  двадцать пять. Затем, у этой отметки, - Родригес указал тупым концом
  карандаша на значок, изображенный на плане в виде кружка и линии,
  пересекающей ручей. Это огромный круглый валун, расположенный на
  левом берегу речки. Здесь мы оставляем лодки, берем грузы и переносим их
  посуху вот сюда, - Родригес ткнул карандашом в точку на плане, где был
  изображен значок лагеря экспедиции, - всего мили две, не больше. По
  описанию Вульфов, а я не так давно лично беседовал с ними на эту тему,
  дорога туда не так уж легка, но и особенных трудностей не содержит. На
  этом, я полагаю, и завершится наш поход. У меня все, если у вас есть
  вопросы, - спрашивайте.
  Наступила непродолжительная пауза, которую поспешил прервать Дэвид:
  - Сеньор Родригес, а где сейчас ваши друзья, которым удалось не только
  побывать в той загадочной местности, но начертить ее план?
  - Я точно не знаю, Дэвид, но полагаю, что они работают где-то в истоках
  Змеиного ручья.
  - Только вдвоем?
  - Да. Они опытные разведчики, хорошо знают сельву и предпочитают
  работать без проводников и помощников.
  - Мне кажется, сеньор Родригес, что нет прочной связи между той
  местностью, о которой вы рассказывали раньше, и той, которую так легко
  обнаружили и описали ваши друзья. Похоже...
  - Но ведь это дело случая, Дэвид, - прервал его Родригес, - ошибку в таких
  случаях исключать нельзя, но зачем гадать? Совсем скоро мы сами во всем
  сможем убедиться.
  - Извините, сеньор Родригес, - продолжал Дэвид, - предположим, что все
  тщательно обследовав, мы там ничего существенного не найдем, что
  предпримет доктор Лабо, как вы думаете?
  - Приступит к выполнению прежнего плана экспедиции, что же еще? Да
  вы не сомневайтесь, Дэвид, работы всем нам будет, предостаточно в любом
  случае - это я могу утверждать с большой достоверностью.
  - Спасибо, сеньор Родригес, - все это очень интересно, и у меня к вам есть
  еще несколько вопросов, но мне сначала нужно подумать...
  - Пожалуйста, Дэвид, я всегда к вашим услугам.
  Профессор, до сих пор внимательно слушавший Родригеса, теперь столь
  же внимательно рассматривал, лежавший перед ним план местности,
  которую им предстояло обследовать. Каждый, очевидно, был занят своими
  мыслями, и пауза затянулась минуты на две, три. Затем профессор,
  откинувшись на спинку шезлонга, обратился к Родригесу:
  - А знаете, друг мой, что я хочу сказать вам по этому поводу: и рассказ
  ваш очень интересен, и документ составлен очень хорошо. Я немало
  удивлен, что за столь малое время, которое было в распоряжении ваших
  молодых друзей, как вы говорите, им удалось составить такой план
  местности. Кстати, как проявляется магнитная аномалия, которая изображена
  здесь значком перечеркнутого компаса, как они ее обнаружили?
  - Точно я не знаю, но, по словам сеньора Эрика, стрелка компаса
  постоянно движется то в одну сторону, то в другую, то, вдруг, начинает
  быстро вращаться. Словом, компас здесь почему-то не работает, вот и все.
  - Очень любопытно, мне никогда ничего подобного не встречалось. Ну, а
  им ничего не попадалось такого, что характерно для месторождения алмазов:
  участки синего грунта или пиропы, например?
  - Нет, ничего такого они мне не говорили. Но зато сеньора Ева нашла
  небольшой алмаз вот под этим валуном, - Родригес ткнул пальцем в отметку
  на плане, где им предстояло оставить лодки, - камень, по ее словам, имел
  необычную форму ромбододекаэдра и массу в 1,8 карата. Это тоже, я думаю,
  сыграло определенную роль на изменения плана экспедиции и, возможно, не
  на долгое время.
  - Да, я вас понимаю, - сказал профессор, ожесточенно ерша свою
  шевелюру обеими руками, - стечение не совсем обычных событий и
  сложившихся обстоятельств. Да, весьма интересно... А, как вы полагаете,
  друг мой, что понимается под фразой ''исчезающая река''? Какое-нибудь
  необычное явление природы, какой-нибудь природный феномен?
  - Пожалуй, что нет. По описанию Вульфов, а они видели небольшой
  участок реки, она довольно полноводна, течет по середине широкого
  каменистого русла, течение быстрое. Затем она разветвляется на множество
  мелких рукавов и бесследно исчезает среди плоской каменной долины, если
  это образование можно так назвать. Я думаю, в этом суть.
  - Ординарное природное явление, друг мой, которых в Африке мне
  приходилось видеть немало. Горные потоки образуют, казалось, могучую
  реку, которая, вырвавшись на свободу, сметает на своем пути все. А через
  милю или две она бесследно исчезает среди скал и песков. Где-нибудь она
  снова вырвется на поверхность, скажем, среди пустыни, даст жизнь оазису и
  снова исчезнет под землей. Ну, и что, чудо?
  - Возможно вы и правы, Джеймс, но здесь есть некоторые особенности, на
  которые я сразу обратил внимание, вот смотрите...
  Родригес перевернул лист ватмана на другую сторону и стал быстро
  вычерчивать на нем подобие нового плана местности, поясняя профессору,
  что именно он хочет показать.
  Дэвид и Марио не принимали участия в беседе своих старших товарищей
  - они потеряли к нему всякий интерес.
  - К чему терять время на всякие там догадки, - заявил Марио, обращаясь к
  Дэвиду, - если уже завтра мы будем на месте и все увидим своими глазами.
  Если не возражаете, Дэвид, мне хотелось бы побеседовать с вами несколько
  на другую тему.
  - Конечно не возражаю, - обрадовано заявил Дэвид, - я к вашим услугам.
  Молодые люди взяли свои шезлонги и направились к левому борту судна.
  Отодвинув в сторону мешавшие вещи, они устроились так, чтобы удобно
  было сидеть в креслах, и можно было вести беседу, не форсируя голос.
  - Знаете, Дэвид, я никогда еще не бывал в Европе, и мне очень хочется
  побывать в Мадриде, Лондоне, Париже... Расскажите мне о Лондоне, о
  Кембридже, о своем университете. Рассказывайте все, что сочтете нужным,
  мне все интересно. Я же вам постараюсь показать Сан-Паулу, Рио-де-
  Жанейро, да, что захотите. Вот, как только вернемся из экспедиции.
  - Большое вам спасибо, Марио, я буду очень вам признателен, я ведь тоже
  с детства мечтал побывать в Бразилии, мечтал о путешествиях по амазонским
  джунглям. И вот, моя мечта начинает сбываться, не так ли?
  - Ну, на сколько я понимаю, то до полного осуществления вашей мечты
  еще далеко. Что же касается экспедиционных работ в джунглях и вообще,
  путешествий по сельве, то, скажу я вам, - это тяжелая и опасная работа. Я не
  знаю человека, даже бразильцев из нашей среды, мечтавшего поскорее
  попасть в джунгли, чтобы он вскоре не мечтал бы поскорее выбраться
  оттуда. Боюсь вас разочаровать, Дэвид, но это далеко не легкая прогулка
  среди благоухающих орхидей. Растительность, цвета, запахи и все живое
  переплетается там, в непостижимом хаосе, и, как говорят опытные люди, в
  сельве царит безумие. Нормальный человек не может долго выдержать этого,
  Дэвид, да вы, пожалуй, скоро сами сможете убедиться в этом. Настоящая
  жизнь не в джунглях, друг мой, а в Сан-Паулу, в Рио... И я надеюсь показать
  вам это.
  Между молодыми людьми завязалась оживленная беседа скорее на
  светские темы, чем на темы, касающиеся их профессии и предстоящей
  работы в данной экспедиции. Постепенно у Дэвида складывалось
  определенное мнение о Марио: ''Это человек развитой, остроумный, хорошо
  воспитан и с ним приятно вести беседу на любые темы. Но он не видит
  никакой романтики в путешествиях не только по дальним странам, но и по
  просторам и своей прекрасной страны, которая еще далеко не изучена. Зато
  он романтик карнавалов, маскарадов, молодежных вечеринок там он,
  пожалуй, чувствует себя в родной стихии, как рыба в воде. Но тогда почему
  сеньор Родригес взял его в экспедицию в качестве своего помощника? Это
  очень странно... Ну да ладно, там будет видно''.
  Увлеченные интересной беседой, которая принимала все более
  непринужденный дружеский характер, молодые люди и не заметили, как
  время перешагнуло далеко за полдень. Профессор и Родригес давно
  закончили обсуждение некоторых научных проблем, непосредственно
  связанных с экспедицией, и плана их действий на ближайшую перспективу.
  Они стояли у передней рубки судна, наблюдая за ярко освещенными
  берегами реки, сплошь покрытыми цветущей растительностью, и редко
  обменивались короткими фразами. ''Колибри'', пыхтя своей красивой
  трубой, шла по середине практически свободной реки, где течение в период
  дождей бывало особенно сильным. За последние несколько часов, она только
  один раз разминулась с большим грузовым судном. Оно медленно шло вверх
  по течению реки, прижимаясь к правому берегу, где течение было наиболее
  слабым. Судно называлось ''Белый мул'', имело лишь одну открытую палубу
  с низким фальшбортом, которая была, буквально, забита различным грузом,
  людьми, а в довершение всего у самой кормы был привязан и путешествовал
  со всеми огромный черный бык. Когда ''Белый мул'' поравнялся с
  ''Колибри'', она радостно поприветствовала своего коллегу мелодичным
  трехкратным гудком, и тот тут же ответил хрипловатым дисконтом: ''У-у
  уф!''
  Сопроводив взглядом удаляющееся судно, Родригес с восхищением в
  голосе произнес:
  - Какое прекрасное животное, не правда ли, Джеймс?! С уверенностью
  могу утверждать, что его родиной является Аргентина, а везут его, скорее
  всего, из Асуясьяна или Корриентес, мне приходилось бывать там, и я видел
  подобные экземпляры.
  - Да, вы правы, друг мой, бычок ничего себе, что надо, а вы что же, сеньор
  Родригес, увлекаетесь зоологией?
  - Да не то, чтобы увлекался... Но редких и красивых животных очень
  люблю. Отец у меня был ботаником по образованию и, как раньше говорили,
  естествоиспытателем. Но по призванию он был художником, и, по словам
  матери, да и его друзей, очень одаренным. Вот он и научил меня видеть
  красоту окружающего мира, данную ему от Бога. Он забирался в горы, в
  ущелья и пещеры, собирал редкие минералы и шлифовал их, чтобы увидеть
  неповторимый открывающейся рисунок. Я активно помогал ему в этой
  работе и вот я минералог...
  - А заодно, - подхватил профессор, весело смеясь, - и художник, и
  ботаник, и зоолог! Наследственность и семейные традиции - великая вещь,
  друг мой. Мне ведь тоже любовь к геологии привила бабушка. А почему вы
  говорите об отце в пошедшем времени?
  - Видите ли, Джеймс, однажды отец со своим лучшим другом решили
  уйти на неделю в горы за минералами, и на зарисовки этюдов. Они захватили
  все необходимое для этого, ушли и не вернулись. Их искали... Мать
  подключила к поискам друзей и полицию. Поиски длились более двух
  недель, но безрезультатно. Потом, спустя какое-то время, властями был
  вынесен вердикт: ''пропал без вести''. И хотя с тех пор прошло более
  пятнадцати лет, мать и слышать не хочет о его гибели. Возможно, она и
  права...
  Тем временем, быстрина течения реки отошла к левому берегу, и
  ''Колибри'' послушно последовала за ней. Заросли тропического леса,
  разросшиеся на левом берегу и подступавшие в некоторых местах к самой
  воде, буйно цвели, образуя пейзажи невообразимой красоты.
   Через каждые сто, двести метров пути, они неповторимо менялись, как
  картины на выставках знаменитых художников. Все чаще над первым ярусом
  зарослей возвышались высокие прямоствольные деревья с зонтичными
  мелколистными кронами. Профессор видел, что Родригесу неприятно
  продолжать разговор на возникшую тему, и он резко сменил ее, увидев
  красивое высокое широколиственное дерево, растущее, как казалось, на
  самой кромке берега.
  - Красота невообразимая, - сказал он, кивком головы, указывая на берег, -
  а что же это за дерево с такими широченными листьями? Мне кажется, что
  оно скоро упадет в реку...
  - А-а а, это падуб парагвайский, - ответил живо Родригес, отходя от рубки
  к левому борту, - это дерево не только красиво, но и чрезвычайно полезно -
  из его листьев готовят тонизирующий парагвайский чай. Ниже по течению
  оно будет все чаще встречаться, и особенно его много на парагвайском
  берегу Параны. Подойдите сюда, Джеймс, отсюда будет удобнее
  рассматривать все эти чудеса.
  Похоже было, что Родригес с удовольствием оседлал своего второго
  конька, и начал с увлечением рассказывать о кустах, лианах и деревьях, как-
  то выделяющиеся из общей массы цветущей растительности.
  - А вот посмотрите на эту красавицу! - воскликнул он, когда ''Колибри''
  проходила мимо участка берега, где среди группы редко растущих
  лиственных деревьев, выделялось одно хвойное, похожее на
  североамериканский кедр. - Это бразильская араукария или Сосна Параны.
  Она имеет высокий прямой ствол, достигающий двадцати метров и более, и
  прекрасную не гниющую строевую древесину. На нее вдруг появился
  ажиотажный спрос на внешнем экспертном рынке и это непременно погубит
  ее... Да разве только ее?!
  Родригес говорил, слегка покачивая из стороны в сторону головой, и в его
  голосе слышались интонации сожаления и тревоги.
  - А в чем дело? - спросил профессор, заинтересовавшись рассказом
  Родригеса. - Почему столько трагизма, связанного именно с этим деревом?
  - Очень просто, дорогой Джеймс, все очень просто. Как только сосна
  Параны станет доходной статьей бразильского экспорта, ее станут вырубать
  без всякой системы и сожаления, а вместе с ней и все, что вокруг нее. Ведь
  этих гигантов нужно будет как-то вывозить из джунглей! Власти уже сейчас
  поощряют выведение лесов в пользу плантаций кофе, сахарного тростника,
  цитрусовых плантаций... Да мало ли чего еще?! Если это не остановить
  сейчас, то лет через двадцать на берегах Параны исчезнут не только строевые
  леса, исчезнут джунгли, и штат Парана лишится уникальной сельвы. Это так
  и будет, вот увидите, Джеймс.
   C языка профессора чуть ли не слетела фраза: ''Ну, и в чем же здесь вы
  усматриваете трагедию? Ведь сельва Амазонки, как пишут ученые мужи,
  неистребима и вечна''. Но вовремя воздержался и, улыбаясь, заметил:
  - Ну, что ж, друг мой, поживем - увидим. Только не советую увлекаться
  пророчествами, проигрышное это дело, уверяю вас. А не пора ли нам
  вспомнить об обеде, я, знаете ли, очень проголодался. Да и молодые наши
  коллеги тоже, я полагаю, не прочь хорошенько заправиться. Что вы думаете
  по этому поводу, сеньор Родригес?
  - Да, Джеймс, вы правы и немного опередили меня, - я как раз хотел дать
  распоряжение по этому поводу... Увлекся, простите. Эй, Хуго, пойди, сюда!
  Отдав улыбающемуся парню соответствующие распоряжение, Родригес
  направился к рубке, чтобы пригласить капитана к импровизированному
  столу.
  Обед, если можно так сказать, затянулся до пяти часов пополудни, но,
  хотя съестные припасы, кроме огромной грозди бананов, уже давно были
  убраны со стола, никто не покидал свои места. Замечательные пейзажи,
  открывающиеся то на одном, то на другом берегу реки, как-то примелькались
  и, казалось, никто уже на них не обращал особенного внимания. Живая
  беседа продолжалась, прерываемая иногда дружным смехом.
  Основным рассказчиком был капитан Перейра. Оказалось, что он знал
  множество свежих анекдотов и забавных историй, и обладал способностью
  владеть вниманием своих слушателей. За оживленной беседой время летит
  незаметно и удивительно быстро, но профессор хорошо чувствовал бег
  времени, не прибегая к хронометру. Во всех своих путешествиях, он
  особенно остро чувствовал закат солнца за горизонт, это явление всегда
  угнетало его, видимое оно было или нет. Хотя солнце стояло еще достаточно
  высоко, но, по необъяснимому теснению в груди, он знал, что до его заката
  оставалось часа три. Воспользовавшись наступившей в разговоре паузой, он
  обратился к капитану:
  - Как вы полагаете, сеньор Перейра, сколько мы успели пройти за
  истекшее время?
  - Да, капитан, меня это тоже интересует, - поддержал профессора
  Родригес, - ведь вы как-то оцениваете пройденный путь, а то как бы не
  проскочить пункт назначения.
  - Никаких предположений, господа, - я на этот вопрос могу дать точный
  ответ. Мы находимся в пути пятнадцать часов, делая в среднем по восемь
  миль в час и, следовательно, сто двадцать миль позади. За оставшееся время
  до причала на ночевку, мы успеем сделать еще миль шестнадцать-двадцать.
  Если погода не изменится за ночь и утром не будет тумана, то завтра часам к
  десяти-одиннадцати мы будем на месте. Вас это устраивает, сеньор
  Родригес?
  - Вполне, капитан, но откуда такая уверенность, как вы определили?..
  - Да это очень просто, господа, - поторопился ответить капитан, не
  дожидаясь окончания фразы, - у меня на обоих берегах есть вехи, расстояние
  между которыми примерно равно десяти милям, а хронометр мой работает
  исправно и всегда при мне.
  Часа два спустя, когда потускневший диск солнца стал опускаться за
  кроны высоких деревьев джунглей, раскинувшихся на правом берегу реки,
  ''Колибри'' решительно направилась к берегу.
  Утро следующего дня выдалось безоблачным и прохладным, но река не
  парила, и это дало возможность капитану Перейра двинуться в путь еще
  задолго до восхода солнца. По просьбе Родригеса, он вел теперь ''Колибри'',
  почти прижимаясь к левому берегу реки. Хотя по расчетам капитана до места
  расположения базы было еще несколько часов пути, все участники
  экспедиции сосредоточились у левого борта судна, всматриваясь в медленно
  проплывающий мимо берег. С восходом солнца, левый берег реки оставался
  надолго в глубокой тени, но всем стало очевидным, что и при таком
  освещении проморгать базу просто не возможно. Напряженность ожидания
  постепенно спала, однако никто не захотел отвлекаться на завтрак, и все
  продолжали внимательно наблюдать за берегом. Вдруг Хуго, взобравшийся
  на крышу рулевой рубки для лучшего обзора местности, радостно закричал,
  указывая рукой вперед:
  - Сеньор Родригес, смотрите вон туда, - там на скале флаг и люди!
  Родригес поспешно приложил к глазам бинокль и стал осматривать берег
  в указанном направлении. Через минуту, обращаясь к профессору,
  стоявшему радом с ним и, не отрываясь от бинокля, он произнес:
  - Да, верно. Там на штоке вымпел университета, а рядом... Бенхамин
  Хэрмосо и еще какой-то здоровенный негр. Нет, этого я не знаю и, по-моему,
  никогда раньше не видел. Ну, что ж, дорогой Джеймс, - продолжал он,
  отрываясь от бинокля, - этот этап пути можно считать завершенным, и не
  более чем через полчаса мы будем разгружаться.
  Высокая вода в реке позволила капитану Перейра причалить ''Колибри''
  почти вплотную к узкой полоске песчано-каменистого берега под самой
  скалой плато. Однако это не облегчило разгрузку, так как лодки и грузы
  пришлось тащить по воде вдоль правого берега ручья метров пятьдесят до
  террас, а затем поднимать их на плато в лагерь. Разгрузкой судна руководил
  сам капитан, а его люди принимали участие в работах, не сходя на берег.
  Бенхамин Хэрмосо и Виктор принимали грузы на верху плато, и оттаскивали
  их подальше от края площадки лагеря.
  Получалось, что на группу Родригеса пришлась самая тяжелая работа, в
  которой профессор и Дэвид принимали самое активное участие. На
  предложение Родригеса предоставить это Питто и Хуго, профессор ответил,
  весело смеясь: ''Да что вы, дорогой друг?! Мы с Дэвидом так долго
  отдыхали, что скоро и вовсе разучимся ходить. Нет, нет, такой возможности
  хорошо размяться, нам упускать никак нельзя''.
  К двум часам пополудни все работы по разгрузке судна были закончены,
  и Родригес пригласил капитана и его команду пообедать, и хорошо в лагере
  отдохнуть, перед отправкой в обратный путь. Но, капитан и слышать об этом
  не хотел:
  - Большое спасибо, сеньор Родригес, но пока установилась хорошая
  погода, мне нужно возвращаться. Но, если у вас есть грузы или люди,
  которых нужно отправить обратно, я к вашим услугам, если нет, я
  отчаливаю, с вашего разрешения.
  - Нет, капитан, у меня ничего такого нет, но, если вы торопитесь, не смею
  вас задерживать, и счастливого вам пути.
  - Я тоже, вам и вашим друзьям, сеньор Родригес, желаю удачи...
  Прощайте.
  Они крепко пожали друг другу руки, и уже минут через двадцать
  ''Колибри'' полным ходом устремилась вверх по реке.
  После взаимных приветствий и представлений, когда общее возбуждение
  от встречи и проделанных работ улеглось, Родригес обратился к профессору:
  - Ну, Джеймс, как вы находите место, выбранное для лагеря да и сам
  лагерь?
  - Лучше не придумаешь. Насколько я понимаю, доктора Лабо в лагере
  сейчас нет? Очевидно, он ушел с рабочей группой экспедиции вперед
  задолго до нашего прибытия, не так ли?
  - Обычно, доктор Лабо не теряет зря времени и не любит никого ждать.
  Но я и не рассчитывал, что мы сможем застать его на этой базе. Однако, по
  словам Бенхамина, они покинули базу не боле двух суток тому назад, и,
  причем, покинули ее срочно. Не смотря на это, доктор Лабо оставил все же
  для меня записку. Вот она, Джеймс, пожалуйста, читайте...
  Профессор взял вдвое сложенный листок, вырванный из обычного
  рабочего блокнота, и осторожно развернул его. Записка была написана
  мелким убористым почерком, но достаточно четко, и он без особого
  напряжения прочел:
  
  Сеньор Родригес, дорогой друг!
  
  Чрезвычайные обстоятельства, которые возникли совершенно
  неожиданно, заставляют меня несколько отклониться от ранее
  запланированного пути. Миссия моя чрезвычайно важна, так как речь идет о
  спасении человека и... словом, все узнаете при нашей встрече. Вы же, друг
  мой, действуйте согласно имеющегося у вас плана. Если доктор Джеймс
  Стоун прибыл и находится с вами, передайте ему огромный привет.
  Возможно, вы прибудете на место раньше меня, тогда разворачивайте лагерь
  и приступайте к работе в обычном порядке. Надеюсь, что профессору не
  придется скучать, советуйтесь с ним и оказывайте ему всяческое содействие.
  До скорой встречи.
  
  P. S. Дорогой Родригес, если у вас будет такая возможность, замените
  Бенхамина Хэрмосо кем-нибудь из своих людей.
  
   Х. Ф. Лабо
  
  Возвращая Родригису листок, Профессор заметил:
  - Мне кажется, вас что-то настораживает или я ошибаюсь?
  - Да не то, чтобы настораживало... Я просто не могу понять, что могло
  заставить Хосе изменить маршрут на последнем участке пути, и уйти с
  группой куда-то в сторону. И это всего за двадцать миль до места
  назначения?
  - А что здесь необычного? Он хозяин - ему виднее... Ваше задание и
  планы остаются без изменений, не так ли?
  - Да, вы правы, Джеймс, будем действовать, как нам и предписано.
  Только как это я смогу подменить Бенхамина, кого же я оставлю здесь
  вместо него? У меня нет людей для этого... Впрочем, мы это еще обсудим
  после обеда, - я голоден, как аллигатор. Пойдемте, Джеймс, к костру, там
  чем-то вкусно пахнет.
  Профессор посмотрел в сторону костра, где оживленно болтая между
  собой, трудились над приготовлением еды Виктор, Питт и Хуго. Было
  очевидно, что работа у них ладилась, но готовящиеся ими блюда еще не
  созрели, хотя и распространяли аппетитные запахи по всему лагерю.
  - Да, вы правы, Родригес, ребята, кажется, хорошо знают свое дело... Так
  не будем им мешать. Чем меньше мы будем обращать на них внимания, тем
  скорее будет готов обед. Поверьте, мой друг, я хорошо знаю лагерную жизнь.
  Присоединимся лучше к нашим молодым коллегам, у меня, кстати, есть
  несколько вопросов к сеньору Хэрмосо, если не возражаете?
  - Да, Джеймс, давайте обсудим все, что можно и не будем терять времени.
  Они направились к большой палатке, где Дэвид и Марио, удобно
  устроившись на опрокинутой лодке, внимательно слушали Бенхамина. Тот,
  очевидно, рассказывал о событиях, произошедших в лагере в связи с грозой,
  так как в ходе рассказа неоднократно указывал на высокие шесты
  громоотводов. Когда профессор и Родригес подошли к ним, Бенхамин
  окончил свой рассказ обрывком фразы: ''...его оплавленное и обгорелое
  ружье, и сейчас хранится у нас на складе. Это просто невероятно, но вы сами
  можете убедиться в этом, господа, если захотите''.
  Затем, обращаясь к Родригесу, он произнес:
  - А вы знаете, сеньор Родригес, что вы прибыли практически точно в тот
  срок, как и предполагал доктор Лабо. Срочно покидая лагерь, он сказал:
  ''Бенхамин, сеньор Родригес со своими людьми прибудет сюда дня через
  два. Вы остаетесь здесь за старшего до его прибытия. Передайте ему это
  письмо, а остальное расскажете сами. Оставляю вам в помощь старшину
  рабочих Виктора, - он самый толковый из них. Больше оставить никого не
  могу. Ну, пока...'' Это было всего два с половиной дня тому назад. Просто
  невероятно!
  - Ну, невероятного, пожалуй, здесь ничего нет, так как доктор Лабо очень
  хорошо рассчитывает время, он прямо чувствует его бег в зависимости от тех
  или иных событий. Кроме того, мы ведь тоже не теряли время зря, друг
  мой... Однако оставим это. Вот у профессора Джеймса Стоуна есть к вам
  вопросы, не так ли, Джеймс?
  - Да, господа. Если можно, сеньор Бенхамин, расскажите поподробнее,
  что заставило начальника экспедиции срочно покинуть лагерь, еще до
  прибытия сюда группы сеньора Родригеса? Насколько я понимаю, такая
  причина появилась внезапно, не так ли... Так в чем тут суть?
  - Да, вы правы, доктор Джеймс, все произошло совершенно неожиданно.
  Третьего дня здесь была сильная гроза - ливень, ветер, словом, настоящая
  буря. Так вот, в самый пик этой бури к нам на базу пожаловал гость из
  джунглей, некто Эрик Вульф, геолог-разведчик к нашей экспедиции не
  имевший до того никакого отношения. Это уже выяснилось потом. Закинув
  ружье на левое плечо стволами вверх, он стал карабкаться по скользким
  террасам к нам на площадку. Но не успел он вступить на нее и выпрямиться в
  полный рост, как в него по стволам ружья ударила молния. Одежда и волосы
  на нем вспыхнули, ружье оплавилось, и он упал. Но сознание не потерял.
  Вскоре он поднялся и добрел до входа в нашу палатку, окликнул доктора
  Лабо, и лишь потом, потеряв сознание, шлепнулся в лужу. Тогда за дело
  принялся доктор Бернардо. Он-то и вытащил этого сеньора из когтей смерти,
  однако, прошло часов шесть, прежде чем он пришел в сознание и заговорил.
  Оказалось, что во время поисковых работ в одной из пещер у истоков этой
  реки произошел обвал, и его жену Еву Вульф, тоже геолога, там завалило. Он
  пришел к нам просить о срочной помощи. Ему нужны были взрывчатка,
  лекарства, немного продовольствия и несколько человек помощников, чтобы
  можно было разобрать завалы в пещере. Сначала доктор Лабо дал ему все,
  кроме людей, и посоветовал не терять время, а потом все же выделил одного
  негра из числа носильщиков. Так бы этот сеньор и уехал, если бы не
  выяснилось вдруг еще одно важное обстоятельство: оказывается, эти ребята
  нашли в обвалившейся пещере несколько алмазов. Я видел, как сеньор Эрик
  показывал эти камни доктору Лабо и сеньору Бернардо... Огромные, ну,
  просто невероятно. Это обстоятельство сразу же переменило настроение
  доктора Лабо, и он решил лично участвовать в спасении сеньоры Евы, а
  заодно и проверить, откуда в пещерах тех мест могут взяться алмазы. Они
  покинули лагерь во второй половине дня, и отправились на лодках вверх по
  течению. Сеньор Эрик пошел вместе с ними в качестве проводника. Вот и
  все, господа, что мне известно по состоянию на этот час.
  - Да, теперь все становится на свои места, - сказал Родригес после
  непродолжительной паузы. - Доктор Лабо не мог оставить без внимания все
  эти события, всю эту информацию, он начал действовать. А лично мне, он не
  передавал какой-нибудь дополнительной информации, не помните?
  - Нет, ничего такого... Я запомнил лишь последнюю реплику сеньора
  Бернардо: ''Не огорчайся, Хосе, ведь это же нам по пути...'' и ''Я чую запах
  алмазов, Хосе...''
  - А сколько миль отсюда до истоков этого Змеиного ручья? - спросил до
  сих пор молчавший Дэвид. - Ну, хотя бы примерно...
  - Не знаю. Этого пока никто не знает. Однако, по словам сеньора Вульфа,
  чтобы добраться до пещер, где они работали, нужно пройти на лодках по
  реке миль тридцать пять, а потом миль пять-семь по каменистому руслу
  пешим порядком. Насколько я понял его, путь очень трудный.
  - А я ведь знал, что эти ребята будут работать в этом регионе, и даже
  предупреждал их о возможных опасностях, - сказал Родригес с нотками
  огорчения в голосе. Но я никак не думал, что они полезут в самое чрево
  джунглей Параны - это очень рискованно, очень!
  - Так вы, что же, сеньор Родригес, знаете этих людей лично? - спросил
  Марио, включаясь в разговор, - я, что-то, не припомню...
  - Не старайтесь, Марио, вы их не знаете. Эрик и Ева Вульф не только
  наши с доктором Лабо коллеги, но и мои хорошие друзья. Я надеюсь...
  - Сеньор, Родригес, - прервал его громкий бас Виктора, - обед готов и все
  разложено там на коврике. Прошу вас, господа, а то рис быстро остывает и
  становится невкусным.
  Все уже давно с нетерпением поглядывали в сторону костра, откуда
  доносились пряные запахи жаренной рыбы, вареного риса и ароматного
  кофе. Приглашение же к столу, прозвучавшее из уст внезапно появившегося
  рядом, улыбающегося негра, вызвало у всех одобрительный радостный
  возглас.
  - Большое спасибо, Виктор, это очень кстати, все мы очень
  проголодались, и нам нужно хорошо подкрепиться перед дальней дорогой, -
  сказал Родригес, подходя к отошедшему на несколько шагов негру и
  дружески похлопывая его по плечу, - и позаботься, пожалуйста, о Питто и
  Хуго, у них будет тяжелый день.
  - Да, сеньор, не беспокойтесь, с ними все будет в порядке.
  - Ну, что ж, господа, пойдемте к ''столу'', - продолжил Родригес, делая
  пригласительный жест, в сторону расстеленных посредине площадки одеял, -
  обед подан, так не будем терять время.
  Считая, что миссию свою он выполнил, Виктор направился к костру и
  присоединился к своим молодым товарищам. Несколько минут спустя,
  расположившись недалеко от костра прямо на каменистой площадке, весело
  болтая, они отдавали должное обильному обеду. Однако Виктор все время
  поглядывал в сторону молча обедавших сеньоров:
  ''Что-то молчат, не разговаривают, не шутят, не смеются, - думал он,
  покачивая головой и пожимая плечами, - может не нравится что-нибудь? Я,
  кажется, выложил им все и ничего не забыл. Ну, если что, так позовут...''
  Действительно, Родригес, его коллеги и друзья, первые минут десять
  обедали практически молча, изредка обмениваясь короткими репликами,
  выражая свое мнение относительно вкуса поглощаемой пищи в
  превосходной степени. Однако когда голод был частично утолен, сумбурная
  застольная беседа начала принимать деловой характер. Разговор вернулся к
  недавно прерванной теме по инициативе Дэвида:
  - Сеньор Родригес, вы начали что-то рассказывать о своих друзьях,
  попавших в беду, не так ли?
  - Да, Дэвид, именно так. Эти молодые люди очень хорошие мои друзья и
  коллеги, опытные разведчики, и я надеюсь, что с ними не случилось ничего
  непоправимого. Кроме того, я надеюсь, что доктор Лабо со своими людьми
  вовремя придет им на выручку.
  - И что же, - вмешался в разговор Марио, - эти ваши ''волки'' так и
  бродят по горам и сельве без проводников, что за фантазия?
  - Да, Марио, они предпочитают работать вдвоем по годовым лицензиям
  на право разведки и добычи драгоценных минералов, и пока их дела шли
  довольно успешно. Почему вдвоем? Ну, этот вопрос вы сможете задать им
  лично при встрече. По-моему, здесь есть множество аргументов, как ''за'',
  так и ''против''. Кстати, господа, - это они обнаружили в джунглях
  небольшой участок местности со странной магнитной аномалией и
  составили подробные кроки, по которым мы и будем продвигаться в
  дальнейшем.
  - Тогда, почему они сами не обследовали эту местность, а передали эту
  миссию доктору Лабо? - спросил Дэвид.
  - Ну, очевидно потому, что они умеют оценивать свои возможности. На
  этот вопрос сеньора Ева ответила: ''Ну что вы, доктор, - это нам не по
  зубам''. Итак, господа, время обеда закончилось, пора собираться в путь.
  Бенхамин, помогите, пожалуйста, снарядить лодки, у вас ведь в этом деле
  большой опыт.
  - Я к вашим услугам, сеньор Родригес, но к чему такая спешка, не хотите
  ли вы отправиться в путь еще сегодня?
  - Ну да! Я не могу терять время, а в чем проблема?
  - Оставьте эту затею и даже не думайте об этом - отправляться на ночь
  глядя в сельву - это безумие! Вряд ли вы сэкономите время за счет этого,
  зато, возможно, много его потеряете, - сельва не любит подобных вторжений.
  Ведь вы это знаете, сеньор!
  - Да, что с вами, Бенхамин?! Ведь вы же сами говорили, что доктор Лабо
  покинул базу уже на закате дня, не так ли?
  - Да, это верно. Солнце уже касалось крон деревьев вон на том берегу
  Параны. Но у него сложились исключительные, трагические обстоятельства,
  а у вас, слава Богу, ничего подобного нет. У него был опытный проводник,
  много раз, проходивший этим путем, в том числе и ночью. У вас нет такого
  проводника, а я не смогу в этом деле вам помочь, так как совершенно не
  знаю этой местности. Оставшегося до вечера времени вполне достаточно
  чтобы перетащить лодки на нижнюю ступень террасы, не спеша снарядить
  их, а с рассветом отправимся в путь.
  - Черт возьми, Бенхамин, вы, кажется, меня убедили. А что вы думаете по
  этому поводу, Джеймс?
  - Я полагаю, что наш коллега абсолютно прав, путешествие ночью по
  неизвестной местности всегда связано с повышенным риском, а пять-десять
  часов выигранного времени, в данной ситуации, вряд ли будут иметь
  существенное значение.
  - Ну, что ж, быть посему. Только почему, Бенхамин, вы говорите: ''мы
  отправимся в путь''. Вы хотите покинуть базу и идти с нами?
  - Очень надеюсь на это, сеньор Родригес. Перед отъездом, доктор Лабо
  сказал, что вы замените меня кем-нибудь и заберете с собой. Разве он не
  написал вам об этом? Мне надоело тут торчать без дела, право же.
  - Да, написал, но у меня нет людей, чтобы заменить вас. У меня вот
  только есть Марио, который согласился работать со мной в экспедиции, в
  качестве моего секретаря и помощника. Придется вам немного потерпеть,
  Бенхамин, ну, скажем, дней пять или неделю, не больше. За это время многое
  прояснится, и эту базу, возможно, придется свернуть. Кроме того, скажу я
  вам, быть начальником основной базы экспедиции не так уж плохо - работа
  есть работа.
  Родригес решительно поднялся и отошел в сторону, сделав рукой
  пригласительный жест:
  - Давайте, господа выберем место для беседы поудобней и обсудим
  порядок подготовки к отъезду.
  - Ну, что ж, давайте, обсудим... Только я хочу сказать вам, мой друг, -
  сказал профессор, бодро поднимаясь с коврика, - что мне не терпится
  поскорее нырнуть в эту зеленую пучину, - и он указал в сторону джунглей.
  - О, сеньор профессор, не исключено, что вам скоро захочется выбраться
  оттуда, - заметил Марио, - и как можно поскорее...
  Однако беседа на эту тему не нашла поддержки и продолжения, а
  совещание по сути дела длилось недолго. К пяти часам вечера все работы по
  подготовке к отплытию были завершены. Три лодки были тщательно
  проверены и спущены на нижнюю ступень террасы, которая располагалась у
  самой воды. Грузы - рассортированы и разделены на три равные части,
  каждая их которых предназначалась для определенной лодки. Экипажи лодок
  были определены заранее, и распределились следующим образом: первая
  лодка - Родригес и Марио, вторая лодка - профессор и Хуго, третья лодка -
  Дэвид и Питто. Заряженные ружья и снаряженные патронташи к ним должны
  быть у Родригеса, профессора, Дэвида и Марио, мачете - у всех.
  В седьмом часу вечера, возбужденные и усталые, все собрались на том же
  месте за ужином, который состоял, в основном, из запеченной на углях рыбы,
  фруктов, кофе и галет. Разговор не имел никакой определенной
  направленности, так... реплики, шутки.
  Самым активным в разговоре был Марио, знавший множество забавных
  историй и анекдотов из жизни студентов. Только Бенхамин в разговоре не
  принимал, практически, никакого участия. Он хмурился, покачивал головой
  и, то и дело, вопросительно поглядывал на Родригеса. Наконец он
  воспользовался наступившей общей паузой, и с интонациями огорчения в
  голосе, заявил:
  - Ах, сеньор Родригеса, я так надеялся, что вы найдете мне замену... вот
  вы завтра покинете этот лагерь, а мне опять здесь торчать одному... мне
  здесь нечем заняться, сеньор, одна тоска...
  - Но, помилуйте, Бенхамин, вы же видите, у меня нет такой возможности.
  А что, этот Виктор, плохой собеседник или он плохо готовит еду, или... ну
  займитесь рыбалкой, охотой, рисуйте пейзажи, наконец.
  - Ах, Сеньор Родригес, все это мне надоело, а к художеству не имею ни
  способностей, ни рвения. Кроме того...
  Бенхамин сделал паузу, которой тут же воспользовался Марио:
  - А вы знаете, друг мой Бенхамин, я так очень увлекаюсь этим, хотя даром
  художника тоже особенно не одарен. Я с детства люблю рисовать и особенно
  пейзажи. Но, увы, у меня никогда не хватает на это времени... право же. Так
  я всегда таскаю с собой пару дюжин листов ватмана, пару наборов цветных
  карандашей и миниатюрный раскладной мольберт - сам сконструировал. Так
  что, коллега, окажись я на вашем месте, я бы не терял ни минуты свободного
  времени, здесь такая вокруг красота...
  - Так в чем же дело?! - радостно воскликнул Бенхамин, вскакивая на
  ноги. - Оставайтесь, я буду вам век благодарен!
  - Да я бы, - с удовольствием, только это от меня мало зависит. Все решает
  сеньор Родригес... я ведь его и личный секретарь, и ассистент, да и план
  работ у нас довольно обширный.
  - Ну и что? Я все ваши обязанности возьму на себя, об этом можете не
  беспокоится. Но, что об этом вы думаете, сеньор Родригес, каково будет
  ваше решение?
  Во время краткого диалога между его молодыми коллегами, Родригес
  внимательно наблюдал за Марио, и ироническая улыбка не сходила с его губ.
  Затем, лицо его сделалось серьезным, и он произнес, как бы обращаясь ко
  всем присутствующим:
  - Одну минутку, друзья, одну минутку... Давайте все обсудим по порядку.
  Вы что же, Марио, действительно хотите подменить Бенхамина и остаться
  здесь?
  - А почему бы и нет, раз он об этом так просит? Кроме того, я с доктором
  Лабо еще ни когда не работал, а коллега Бенхамин имеет большой опыт, и от
  него там будет больше пользы, я так думаю. Но это лишь мое предложение и
  я не настаиваю. Как вы решите, сеньор Родригес.
  - Я, право же, не знаю... Но мне будет нужен личный ассистент,
  понимаете вы это, Бенхамен?
  - Об этом не извольте беспокоиться, сеньор Родригес, я весь к вашим
  услугам!
  - Ну, что ж, пусть будет так. Вы, Бенхамин, идете с нами, в моей лодке. А
  теперь, господа, всем отдыхать.
  Лагерь ожил еще задолго до восхода солнца, но яркие звезды на сине-
  фиолетовом небосводе уже стали меркнуть. Утро выдалось прохладным, река
  слегка парила, но тумана не было, что предвещало хорошую погоду в
  течение дня. Потрескивая и разбрасывая искры, ярко пылал костер, на
  таганце которого висели булькающие котелки и большой жестяной
  кофейник. Запахи готовящейся еды, дыма костра, пробуждающихся
  джунглей и утреней реки, смешиваясь, создавали необычный терпкий
  аромат, заполняющий все пространство лагеря. Проникая в ноздри и гортани
  молчаливых людей, казалось, бесцельно бродивших по лагерю, он вызывал
  острое чувство голода. Все с нетерпением ждали рассвета, завтрака и
  отправления в дальнейший путь. Однако Родригес не торопился с отплытием,
  и только в седьмом часу утра, когда уже совсем было светло, три лодки
  отчалили от берега и углубились в чащу джунглей, нависших над рекой.
  Мы не будем снова описывать условия продвижения лодок вглубь сельвы
  по Змеиному ручью. Родригес был опытным путешественником, и все его
  лодки, идя почти вплотную друг за другом, медленно продвигались вверх по
  течению без особых приключений. Определить точно пройденный путь было
  практически невозможно, но Родригес предполагал, что они в среднем
  проходят мили две с половиной - три за час. Никто не пожелал
  останавливаться на привал, и лодки, миля за милей, осторожно, продолжали
  двигаться дальше. Казалось, что узкому, петляющему по джунглям тоннелю
  не будет конца.
  - А не можем ли мы, сеньор Родригес, проскочить место высадки? -
  спросил Бенхамин, продолжая усердно работать шестом. - Берега здесь
  однообразны и абсолютно не проходимы.
   - Нет, не можем, дорогой Бенхамин, - ответил спокойно и уверенно
  Родригес, - а разве я вам не говорил? По левому берегу будет большой
  участок редколесья, а у самой воды - огромный круглый валун. Этого нельзя
  не заметить, да и времени еще мало прошло. Я полагаю, если нам и в
  дальнейшем ничего не помешает, то мы доберемся до места высадки часам к
  трем пополудни. Ну, а пока вперед, друзья мои, вперед! шем ничег
  Родригес не на много ошибся в своих расчетах - к пяти часам вечера
  нагромождение камней и густых зарослей, тянувшихся по левому берегу на
  протяжении всего пути, исчезли. Берег стал пологим с редкими наносными
  песчаными отмелями. Гигантские деревья с прозрачными зонтичными
  кронами и прямыми стволами, обвитыми лианами, подходили к самой воде.
  - Ну, вот мы, кажется и достигли редколесья, указанного на плане! -
  воскликнул радостно Родригес. Теперь следите за берегом внимательно,
  друзья, чтобы не проскочить круглый валун, расположенный у самой воды -
  это и будет местом нашей высадки.
  Теперь все внимательно всматривались в левый берег, медленно
  продвигаясь вперед.
  - Да вот же он! - воскликнул Бенхамин, ведя лодку вдоль самой кромки
  воды. - Вы только посмотрите вон на тот шарик, сеньор Родригес, как это его
  можно было проскочить? Разве только, если бы он совсем не скатился в воду.
  - Верно, Бенхамен, пока все идет, как и должно быть. Высаживаемся
  возле валуна, друзья.
  Понадобилось не более часа, чтобы все грузы и сами лодки были
  перенесены подальше на берег. Все были крайне возбуждены и, казалось, не
  чувствовали усталости, и с недоумением оглядывались вокруг.
  - Какая красота, ну прямо чудо! - воскликнул профессор, подходя к
  Родригесу и кладя руку ему на плечо. - Какие же это джунгли, друг мой, это
  же парк! Пусть запущенный, но парк...
  - Да, Джеймс, и такой ''парк'' может простираться на многие десятки
  миль, и даже опытному путешественнику бывает трудно из него выбраться.
  Но, давайте хорошо осмотримся, сориентируемся и решим, что делать
  дальше. Не будем терять времени, друзья.
  Родригес снова вынул из кармана листок ватмана, с начерченным на нем
  планом местности и кроками дальнейшего их пути.
  - Дальше нам необходимо двигаться по прямой перпендикулярной этому
  участку берега ручья. Весь путь разделен на равные участки вот такими
  валунами, расстояния между которыми указаны ориентировочно... но, в
  общем, оно составляет, очевидно, не более двух, трех миль. Значок компаса
  зачеркнут, следовательно, показаниям компаса верить нельзя. Вот давайте и
  проверим это, достаньте свои компасы, друзья.
  Все приборы показывали одно и то же: их стрелки, вздрагивая и
  покачиваясь, какое-то время оставались на месте, а затем, синхронно,
  отклонялись градусов на десять то вправо, то влево, а затем возвращались на
  прежнее место. Циклы аномального поведения компасов были ритмичны и
  занимали по продолжительности, примерно, одно и то же время.
  - Ну, что вы можете сказать по этому поводу, профессор, - спросил
  Родригес, указывая на подрагивающую стрелку своего компаса, - что это, как
  вы полагаете? За исправность своего компаса я ручаюсь да у меня есть и
  контрольный, если хотите...
  - В этом нет необходимости, - все приборы показывают одно и то же.
  Объяснить этого я пока никак не могу. Ведь мы не знаем ни величины зоны
  распространения этого явления, ни распределения интенсивности аномалии
  по площади, да и не стоит на это пока и времени тратить, мой друг. Ведь мы
  знаем, куда идти и без компаса, так ведь? А с этим разберемся потом... На
  месте.
  - Ну, что ж, согласен. Дальше мы сегодня уже не пойдем никуда, разобьем
  здесь бивак и будем отдыхать до утра. Эй, Хуго, Питто, подите-ка сюда! -
  окликнул он приятелей, с любопытством разглядывающих валун, похожий на
  огромный футбольный мяч, - да побыстрей, у нас много дел.
  - Да, сеньор Родригес, мы готовы, - заявил Хуго, не очень спеша отойти от
  валуна, и направляясь в сторону группы сеньоров, - а что нужно делать,
  готовить ужин или мы пойдем дальше, так и не перекусив?
  - Нет, Хуго, мы никуда сегодня не пойдем, но все нужно делать по
  порядку: сначала разобьем лагерь для ночевки, а потом возьмемся и за ужин.
  Большую палатку поставите вот здесь, - Родригес указал рукой на ровное
  место вблизи валуна, - только сначала хорошо очистите площадку от лиан и
  колючек...
  - Сеньор Родригес, - перебил его Бенхамен, - давайте лучше разбивкой
  лагеря займемся мы с Дэвидом, а кострами и ужином займутся эти ребята...
  - Ну, конечно, Бенхамин, пожалуйста... Словом, возьмите все это дело
  под свое начало. Нам с профессором нужно обсудить ряд вопросов... Да,
  Бенхамин, не забудте укрыть получше грузы - ночью возможен ливень.
  Работы по развертыванию лагеря пошли быстро и слажено. Лучи
  заходящего солнца касались лишь верхушек крон высоких деревьев, и,
  отраженные листвой, едва достигали нижних ярусов джунглей. Внизу было
  еще достаточно светло, но сумерки сгущались с каждой минутой.
  - А-а а, Джеймс, я вижу вас заинтересовал этот камушек, - сказал
  Родригес, подходя к профессору, осматривающему валун, - ну и что вы
  скажете по этому поводу?
  - Любопытно, друг мой, очень любопытно... глыба из глубинного
  базальта, обкатанная в шар почти идеальной формы. Очень интересно... Ну,
  хотя бы уже потому, что совершенно не ясно, как эта штука сюда попала?
  Этот шарик потянет, пожалуй, тон на восемь-десять, что для этой речки не по
  зубам, превратись она даже в бурный поток. Ну, а что вы сами думаете об
  этом, сеньор Родригес?
  - Да пока ничего определенного. У нас, я полагаю, Джеймс, еще будет
  достаточно времени заняться этим вопросом, если это вообще понадобится.
  Меня сейчас больше занимает вопрос, где сейчас доктор Лабо? Похоже, что
  он здесь тоже останавливался, и не так уж давно...
  - А вы знаете, друг мой, меня этот вопрос занимал еще до высадки на
  берег. Как только мы оказались на берегу, я сразу же, если можно сказать,
  нашел на него ответ. Вы правы, доктор Лабо со своей группой
  останавливался здесь на короткий привал. Очевидно это было вечером или
  ночью. Вернее, он сначала намеривался остановиться здесь на более
  длительное время, но потом почему-то передумал и пошел дальше вверх по
  течению.
  - Вот те раз! Откуда это вам все известно, профессор, вы что, нашли его
  письмо и до сих пор ничего не сказали мне об этом?
  - Да, нашел, если хотите... Посмотрите вот сюда...
  Профессор отошел на несколько шагов в сторону и остановился возле
  следов костровищ и двух больших куч заготовленного сушняка, которые уже
  начали затягиваться травой и летуном.
  - Видите, - продолжал профессор, - сначала они разожгли большой
  костер, вот здесь... Об этом говорит большое пятно выгоревшей травы и
  много оставшегося пепла. Затем, намериваясь, очевидно, задержаться здесь
  на какое-то время, они заготовили побольше сушняка для второго костра.
  Однако вскоре передумали, видите, второй костер еще не успел разгореться,
  как следует, - сели в лодки и поплыли дальше. Так что доктор Лабо со своей
  группой находится сейчас, возможно, где-то у истоков этой реки.
  - Ну, Джеймс, вы настоящий следопыт! Однако с последним пунктом
  ваших рассуждений, разрешите, пока не согласиться. Почему они пошли
  именно вверх по реке? Они могли пойти и в джунгли, вон туда, например...
  Радригес при этом махнул рукой в сторону предстоящего им пути.
  - Могли, но тогда где их лодки? Здесь нет места, где можно было бы
  спрятать лодки от глаз опытного разведчика. Не потащили же они их с собой
  в джунгли? Мало вероятно, нонсенс! Нам тоже, очевидно, придется оставить
  здесь свои лодки, кое-как прикрыв их лианами, так ведь?
  - Вы абсолютно правы, Джеймс, и я никак не думал... словом, теперь до
  следующего лагеря, мы будем первопроходцами. Ну, что ж...
  - Сеньор Родригес, - перебил его подошедший к ним Бенхамин, - я не стал
  разворачивать вещевую палатку и все грузы разместил под опрокинутыми
  лодками, включая и две больших упаковки с взрывчаткой. Возможно, их
  следует разместить где-нибудь подальше от лагеря, как вы думаете, сеньор?
  - Нет, не нужно. Лагерь мы ведь будем охранять всю ночь. Пусть все
  остается так, как есть.
  - Ужин будет готов через полчаса, сеньоры, ребята стараются вовсю.
  С подготовкой к ночевке и ужином было покончено только к восьми
  часам вечера, когда лагерь уже освещался двумя кострами.
  Джунгли быстро погружались в темноту. Костры необходимо было
  поддерживать всю ночь, и на заготовку достаточного количества сушняка
  потребовалось еще не менее полутора часов. Наконец-то Родригес объявил:
  - Все, друзья, хватит. Отбой назначаю на десять часов. Подъем - в шесть.
  Каждый должен поспать не менее шести часов, это абсолютно необходимо,
  господа. Дежурить будем всю ночь, разбившись на группы по парам. Ну,
  скажем, сделаем это так: я и Питто, Бенхамен и Хуго, вы, Джеймс, и Дэвид.
  Первыми на дежурство заступаем мы с Пито, затем Бенхамин, а затем вы,
  Джеймс, если не возражаете.
  - Как вам будет угодно... впрочем, мы с Дэвидом можем подежурить и в
  первую очередь, вам ведь тоже нужно хорошо отдохнуть, друг мой.
  - Спасибо, профессор, но я лично должен убедиться... Словом, мне нужно
  послушать джунгли до полуночи. Именно в это время джунгли могут многое
  подсказать на ближайшую перспективу, если уметь их слушать, а у меня в
  этом деле есть определенный опыт. Да, господа, все должны быть
  вооружены, не забывайте о своем оружии. А теперь - всем спать!
  Лагерь освещали два небольших костра, разведенных недалеко от палатки
  по обе стороны от ее входа. После захода солнца и наступления темноты,
  какого либо движения воздуха почти не ощущалось. Валежник, в основном
  сырой, горел плохо - костры дымили, с треском разбрасывая вокруг искры, и
  не давали яркого пламени. Света, идущего от костров, едва хватало для того,
  чтобы вырвать из темноты палатку и днища лежащих возле нее опрокинутых
  лодок. Но иногда, они вдруг разом вспыхивали ярким пламенем факелов, и
  темнота, готовая было поглотить лагерь, отпрыгивала в глубь джунглей и
  пряталась за стволами ближайших деревьев. Спустя какое-то время, языки
  пламени тускнели, оседали, становились полупрозрачными, и тьма снова
  начинала окутывать лагерь.
  Питто никогда раньше не бывал в джунглях, но много слышал страшных
  рассказов и легенд о ''ужасах джунглей'', которыми они ''кишат'', особенно
  в ночное время.
  Из этих негритянских легенд выходило, что путнику, ушедшему в
  одиночку в джунгли, так или иначе, грозила гибель. Он либо исчезал там
  бесследно, а уж, если и возвращался в родные места, то непременно
  безумцем, либо колдуном. Питто боялся не только ночных джунглей, он
  боялся темноты вообще, ибо хорошо запомнил слова старейшины своего
  поселка: ''никогда не покидайте дома своего, на ночь глядя.Никогда не
  забывайте, что силы зла властвуют над нами в темное время, и особенно в
  полночь''.
  Но вот, волею судьбы, он оказался в ночных джунглях, и изо всех сил
  старался бороться с темнотой, то и дело подбрасывая в костры сырой
  валежник.
  - Послушай, Питто! - окликнул его Родригес, устроившийся на днище
  опрокинутой лодки, расположенной поближе к кострам. - Зачем ты бросаешь
  сырые поленья и хворост сверху на пламя? Ты же гасишь костер, и ничего
  хорошего из этого не получится... Ты обкладывай пламя валежником по
  бокам, тогда костер будет гореть равномерно и долго.
  Питто молча выполнил указание Родригеса и присел на корточках у
  загорающегося костра.
  - Поди сюда, Питто, - позвал его Родригес, - и оставь костры пока в покое.
  - Да, сеньор, иду...
  - Питто, ты когда-нибудь охотился, стрелял из ружья?
  - Нет, сеньор, я не охотник, зачем мне ружье? Мое оружие - мачете,
  сеньор Родригес, вот им орудовать я умею.
  - Ну, это само собой, только нужно уметь пользоваться и огнестрельным
  оружием, а уж охотничьим ружьем, так обязательно. Мало ли что может
  случиться, когда ты находишься в джунглях. Подойди сюда поближе, Питто,
  я покажу тебе, как нужно обращаться с ружьем.
  Прошло не менее часа, прежде чем Родригес убедился, что Питто можно
  доверить заряженное оружие.
  - Наше дежурство по охране лагеря только началось, и мы, Питто, давай
  сделаем так: ты наблюдай за участком в сторону реки, а я буду наблюдать за
  противоположным участком, в сторону джунглей. Если заметишь что-нибудь
  не совсем обычное, тихо предупреди меня. Ну, а если опасность окажется
  совсем близко, скажем, к лагерю будет подкрадываться большая кошка,
  тогда стреляй вверх. Хищники не всегда боятся огня костров, но всегда
  боятся грохота выстрелов. Ты все понял, Питто?
  - Да, сеньор, чего же здесь не понять. Будьте спокойны, сеньор. А что вы
  имеете в виду под необычным, сеньор, ну, кроме кошек?
  - А вот сейчас, Питто, мы проверим твой слух и твою внимательность.
  Садись вот здесь, левее меня, и послушай минут пять джунгли. Только ты
  сиди спокойно и дыши тихо... Ну, давай...
  Питто уселся на днище лодки, как ему велел Родригес, положил рядом с
  собой ружье и, вытянув шею, стал прислушиваться. Он закрыл глаза и так,
  очевидно, напряг свой слух, что уши у него зашевелились, как у охотничьей
  собаки во время стойки. Спустя какое-то время, Родригес спросил:
  - Ну, так что ты слышишь, Питто?
  - О, сеньор, много, даже очень много, даже жуть берет!
  - Ну, а что именно, ты можешь рассказать?
  - Не знаю, сеньор... Треск, храп, визг, плач, хохот... Просто страх. Лучше
  и не прислушиваться ко всему этому, сеньор Родригес.
  - Это и есть голос ночных джунглей, Питто, днем будет все иначе. Ну, а
  что ты заметил во всех этих шумах и разноголосице особенного, на что-то ты
  же обратил внимание?
  - Я толком не успел разобраться, сеньор, только мне показалось, что
  отсюда, - Питто указал рукой в сторону реки, - все это слышно ближе и
  громче. А вот отсюда - теперь Питто указал в противоположную сторону, -
  ничего почти не слышно... тихо. Но, я не совсем уверен в этом, сеньор
  Родригес.
  - Правильно, Питто, молодец. У тебя, оказывается, слух опытного
  разведчика, так старайся развивать его. Чтобы, оказавшись в сельве в
  одиночку, чувствовать себя в относительной безопасности, нужно не только
  хорошо слышать ее голос, но и понимать о чем она говорит.
  Вот ты только что отметил одну особенность: голос джунглей по ту
  сторону реки живой и громкий, а по нашу сторону, и правее от нас, джунгли
  молчат, - почему? Этому может быть несколько причин: во-первых, мы ведь,
  нежданно-негаданно, вторглись сюда, и обитатели этих мест затаились,
  присматриваются к нам...
  При этом Питто поднялся, взял ружье и стал с беспокойством
  оглядываться по сторонам. Затем он накинул ремень ружья на плечо и
  поспешил к кострам, чтобы подбросить в них побольше топлива. Вскоре
  яркое пламя разгоревшихся костров значительно расширило освещенные
  пределы лагеря. Покончив с этим, Питто возвратился на прежнее место.
  - Так вот, - продолжил Родригес, - во-вторых...
  Родригес не успел закончить начатой фразы, так как через край
  освещенной площадки лагеря, с шумом, хрюканьем и громким визгом
  пронеслось небольшое стадо белогрудых пикари. Они устремились к реке, и
  так же внезапно исчезли в джунглях, как и появились. Все произошло так
  быстро, и было так кратковременно, что ни Родригес, ни Питто, не успели
  среагировать на это неожиданное происшествие.
  - Ну вот, Питто, и визит к нам номер один, - сказал спокойно Родригес,
  поднимаясь с лодки и набрасывая ремень ружья себе на правое плечо, - но
  пикари не являются ночными обитателями джунглей. По ночам они, как
  правило, предпочитают отлеживаться где-либо в уютном и безопасном месте.
  Значит, их кто-то спугнул, и этот кто-то для них страшнее, чем наши костры.
  Теперь будь внимателен, Питто, поддерживай костры и наблюдай за своей
  стороной, как мы условились. Пожалуй, нам следует ожидать визитера номер
  два...
  Родригес прошелся по краю освещенной площадки лагеря, и снова
  вернулся на свое прежнее место наблюдения. Его не покидало чувство
  тревоги, возникшее при внезапном появлении испуганных животных в
  пределах освещенного лагеря. Пределы освещенного кострами пространства
  были весьма ограничены, но он старался проникнуть взором как можно
  дальше, туда, где все поглощалось непроглядной темнотой, где и могла
  таиться опасность. Как он не старался напрягать зрение, но кроме бледных
  бликов языков пламени костров, мечущихся по стволам огромных деревьев,
  так ничего и не увидел. Чувство необъяснимой тревоги исчезло, но глаза
  устали и требовали отдыха. Родригес закрыл глаза и откинул голову назад...
  - Сеньор, - услышал он тихий встревоженный голос Питто, - смотрите...
  индейцы! Мне стрелять?
  Родригес вскочил на ноги и, взяв ружье на изготовку, спокойно спросил:
  - Где?
  - Вон там, смотрите правее от того костра...
  Родригес стал внимательно вглядываться в темноту, в указном Питто
  направлении, но ничего необычного не заметил.
  - Там никого нет, Питто, ты точно там кого-то видел?
  - Да, сеньор, одного-то точно, а другие скрылись за стволами деревьев,
  как только я посмотрел в их сторону.
  - Хорошо, пойдем и посмотрим.
  Родригес подошел к костру, набрал толстый пучок сухого валежника,
  поджог его на манер факела, и строго сказал:
  - Ну, веди!
  При слабом свете потрескивающего дымящего факела, они медленно
  продвигались в указанном Питто направлении, но ничего сколько-нибудь
  подозрительного не обнаружили.
  - Вот видишь, - спокойно заметил Родригес, - здесь никого нет и нужно
  возвращаться в лагерь, - дальше идти нельзя.
  Когда они вернулись на прежние места наблюдения, Родригес снова
  спросил Питто:
  - Ты действительно видел индейца и можешь описать его внешность?
  - Я видел его так же четко и ясно, как вижу сейчас вас, сеньор Родригес.
  Он был высокого роста и одет, как индейский вождь, В высоко поднятой
  правой руке он держал что-то, похожее на яркую звезду. Это все, сеньор.
  - Ну, а другие, ты же говорил, что были и другие индейцы?
  - Теперь уж, я не знаю - они, как тени, сразу же скрылись за стволами
  деревьев.
  - Ладно, завтра мы поговорим об этом подробнее, а пока никому ни слова.
  Иди буди смену - нам нужно успеть хорошо отдохнуть. Завтра у нас,
  возможно, будет трудный переход.
  К семи часам утра следующего дня лагерь был полностью снят, грузы
  распределены по тюкам, удобным для переноски, лодки перенесены на
  значительное расстояние от берега реки и прикрыты обрубками лиан и
  ветками кустарника. Родригес не придавал особого значения маскировке
  места нахождения лодок, так как надежного тайника для их укрытия
  поблизости не было. А по куче подсохших со временем веток, их легко
  сможет обнаружить даже малоопытный разведчик. Главное, - чтобы лодки не
  выглядели просто брошенными. Шарообразный валун был полностью
  очищен от лиан, и Родригес осколком белого мрамора вычертил на нем свои
  инициалы и дату пребывания его группы в данной точке маршрута.
  Следующая его контрольная точка, такой же шарообразный валун,
  находилась, согласно крокам, в полу миле от первой. Родригис и профессор
  тщательно выверили направления движения, и группа двинулась в путь,
  углубляясь в джунгли медленно и осторожно. Впереди группы шел Родригес,
  за ним - профессор, потом - Хуго и Питто, а за ними - Дэвид и Бенхамин. Он
  должен был замыкать шествие и охранять группу с тыла. Группа была
  хорошо вооружена: у всех, кроме Хуго и Питто, были ружья и мачте, а у них
  - только мачете. Оказалось, что, не смотря на редколесье, хорошую
  освещенность и почти полное отсутствие высокого подлеска, продвигаться
  по местности было очень трудно. Почва была сплошь покрыта лианами,
  колючими ползучими растениями, опавшими ветками деревьев и жесткой
  низкорослой травой. Расчистить впереди себя тропу, не было никакой
  возможности, поэтому приходилось все время смотреть себе под ноги,
  переступать через большие ветки и лианы, вытянувшиеся поперек пути.
  При этом громоздкий и тяжелый груз, который каждый путник тащил за
  своими плечами, затруднял преодоление даже незначительных препятствий.
  Чтобы сохранить равновесие при движении, и не свалиться вместе, с ношей
  на ядовитые колючки, приходилось все время останавливаться и
  балансировать, что значительно замедляло продвижение вперед. Из лагеря
  группа вышла плотной цепочкой, но, по мере продвижения вперед, она то и
  дело растягивалась, визуальная связь между ее отдельными звеньями
  рвалась, и Родригесу приходилось часто останавливаться, чтобы снова
  собрать всех вместе. В начале похода он предполагал, что на преодоление
  каждого отрезка пути между контрольными точками, расстояние между
  которыми, согласно крокам, было примерно равным, потребуется не более
  часа. Следовательно, к полудню или к часу дня они должны быть на месте.
  Однако уже истекал второй час их продвижения по сельве, а следующей
  контрольной точки в виде шарообразного валуна, им обнаружить, пока не
  удавалось. Родригес остановился, поднял правую руку вверх и громко
  скомандовал: ''Привал, господа''.
  Собравшись вокруг Родригеса, все сняли с плеч ношу и, усевшись на
  тюки, с любопытством, молча и выжидательно, поглядывали на него.
  - Вы полагаете, друг мой, - прервал затянувшуюся паузу профессор, - что
  расстояния между контрольными отметками, указанные на схеме, слишком
  занижены? Отклониться от прямой линии следования на столько, чтобы не
  заметить огромный валун, мы не могли, я постоянно контролировал
  правильность нашего продвижения. По-моему, мы еще не дошли до
  очередной контрольной точки.
  - Да, профессор, я тоже так думаю, - поторопился согласиться с мнением
  профессора Родригес, - мы просто продвигались по местности гораздо
  медленнее, чем планировали. Ну, ведь и ошибка в направлении движения
  группы возможна, в наших условиях, этого исключить нельзя. Поэтому, я
  предлагаю вот что, господа: прежде чем начать движение дальше, давайте
  тщательно обследуем эту местность, - валун должен находиться где-то здесь.
  Питто останется возле груза, и будет подавать, при необходимости, звуковые
  сигналы, обозначая пункт нашего сбора. Если возражений ни у кого нет,
  приступим к делу. Только прошу вас, господа, не теряйте между собой
  визуальную связь и отзывайтесь на оклики.
  Родригес распределил окружающую местность на пять секторов поиска, и
  бодрым голосом произнес: ''Не будем терять времени, друзья, вперед''!
  Минут через десять Питто уже никого не видел, и начал всех окликать по
  имени, ожидая ответа. Еще минут через пять, все услышали громкий голос
  Хуго: ''Сеньор Родригес, идите скорее сюда, я нашел его''!
  Когда Родригес и Дэвид почти одновременно вышли к Хуго, он усердно
  работал мачете, очищая огромный базальтовый шар от лиан, успевших
  полностью не только оплести его, но и буйно расцвести какими-то
  диковинными бело-желтыми цветами.
  - Ну, ты и молодчина, Хуго! - воскликнул Дэвид, не скрывая свой
  радости. - Как же ты его заметил в таком наряде?
  - Действительно, Хуго, как ты его разыскал? - с изумлением в голосе
  повторил вопрос Родригес, - Я бы наверняка прошел мимо... Надо же, как
  замаскировался. Однако, Дэвид, давайте поможем нашему другу очистить
  валун и местность вокруг него, это облегчит доктору Лабо отыскать вторую
  опорную точку.
  Подавая пример, он вынул из ножен мачете и принялся за работу. Когда
  общее оживление улеглось, и все грузы были перенесены к загадочному
  камню, профессор сказал:
  - Ну, что ж, дорогие друзья, мы на прямой линии нашего пути имеем две
  точки, а остальные отыскать теперь не составит никакого труда. Нужно идти
  вот в этом направлении, и, если разрешите, Родригес, я пойду впереди, - я
  приспособился использовать свой компас для определения азимутов, даже
  при неустойчивой его работе.
  - Конечно, Джеймс, прошу вас, надеюсь, что нам удастся выйти к
  следующей отметке точнее, мы потеряли много времени.
  То ли сказался опыт продвижения по сельве на первом этапе перехода, то
  ли как-то изменились условия продвижения, но группа теперь двигалась
  компактно, быстрее и уверение. Прямостволые гигантские деревья
  значительно расступились, их зонтичные кроны в отдельных местах
  разошлись, открывая окна для мощных потоков солнечного света. На
  отдельных участках местности почва была покрыта огромными коврами
  цветущих орхидей, с цветами невероятно больших размеров, форм и
  расцветки. Не смотря на то, что внимание профессора было занято, в
  основном, определением правильности продвижения группы, он не упускал
  возможности полюбоваться красотами окружающей природы.
  Останавливаясь, он осматривался вокруг и делился своими впечатлениями с
  Родригесом:
  - Знаете, друг мой, мне не раз приходилось бывать в саване и джунглях
  Африки, которые тоже славятся своими красотами, но ничего подобного мне
  видеть не приходилось. Это все похоже, скорее, на национальный парк, к
  которому власти потеряли интерес и бросили на произвол судьбы. Я много
  наслышан о дождевых лесах Южной Америки, но такого и представить себе
  не мог.
  - Это Бразилия, дорогой профессор, а то, что является обычным для
  Бразилии, вы уже не сможете найти нигде в мире - она уникальна. Что же
  касается властей, то лучше уж, пусть они не трогают сельву и оставят все,
  как есть. Иначе... словом, я вам уже говорил, что может быть иначе.
  Окультуривание земель штата Парана началось на востоке в интересах
  крупного животноводства и кофейных плантаторов, и имело это явление
  локальный характер. А теперь изведение девственных лесов приняло
  масштабы национальной программы: ''Осваивайте дикий запад страны,
  господа предприниматели''. А вы говорите, Джеймс, ''национальный парк''.
  - Но это, по-моему, нормально для нашего времени: разработка недр и
  всех остальных богатств страны в целях поднятия ее экономического
  потенциала. Так делают сейчас все страны и государства, у которых есть, что
  разрабатывать, или вы против этой идеи в принципе?
  - Отнюдь нет, Джеймс; но ведь нужно же все делать с умом, нужно
  опираться в этом деле на программы, разработанные специалистами,
  ученными, а не отдавать все на откуп предпринимательству. Алчность
  предпринимательства неутолима, да вы знаете это, Джеймс, лучше меня.
  Беседа Родригеса с профессором на данную тему продолжалась бы,
  очевидно, очень долго, если бы ее не прервал громкий и звонкий голос
  Дэвида:
  - Сеньор Родригес, профессор, посмотрите вон туда, правее! Вот и третья
  отметка, а шарик-то виден, как будто лежит на ладони!
  Профессор и Родригес остановились, устремив взгляды в указанном
  Дэвидом направлении. Действительно, в шагах двадцати пяти от них, на
  небольшой площадке, освещенный узким лучом солнца и поблескивая,
  лежал огромный шарообразный валун - третья отметка на их пути, указанная
  на карте. Все направились к загадочному валуну, радостно обмениваясь
  между собой короткими фразами. Но, не доходя до него метров двух, они
  вдруг остановились, замолчали и стали с любопытством осматриваться
  вокруг. Лианы, которые плотно обвивали предыдущий камень, здесь были
  сброшены с него целиком и оттащены от него на значительное расстояние,
  вместе с валяющимися вокруг ветками деревьев. Образовалась небольшая
  очищенная от зарослей площадка, на которой и лежал базальтовый шар,
  освещаемый, пробившимися через листву деревьев, лучами солнца. Но не
  только это удивило Родригеса и всех его товарищей, они с изумлением и
  молча рассматривали нечто, лежащее на вершине шара. Это был череп
  огромного аллигатора с зубастой пастью и пустыми глазницами,
  обращенными в сторону, откуда группа должна была появиться.
  - Что все это значит, сеньор Родригес, как вы думаете? - прервал
  затянувшееся всеобщее молчание Бенхамин. - Это что, наверное, шутка
  людей доктора Лабо? Очень мило с их стороны... Но тогда, стало быть, они
  идут впереди нас, не так ли? И где они только достали эту чертовину... что
  же это за штуковина?
  При этих словах, Бенхамин подошел вплотную к шару и протянул к
  черепу правую руку, чтобы развернуть его поудобней, и получше
  рассмотреть вблизи.
  - Стоп, Бенхамин, назад! - громко скомандовал Родригес. - Всем отойти
  от камня!
  При этом окрике, Бенхамин мгновенно отдернул руку и сделал шаг назад.
  В это же мгновенье, страшная пасть черепа аллигатора захлопнулась с такой
  силой, что высоко подпрыгнула и, ударившись при падении о базальтовую
  глыбу, рассыпалась на мелкие куски. Раздался общий вопль удивления,
  испуга и недоумения, затем посыпался целый град коротких восклицаний:
  ''Что за ерунда?! Западня! Зачем?! Что это значит?! Чертовщина!''
  - Сеньор Родригес, - спокойно обратился к нему Дэвид, - это ведь не
  просто чья-то шутка, ни так ли? О чем все это говорит?
  - Действительно, друг мой, Родригес, - включился в разговор профессор, -
  Дэвид прав. Если это проделки аборигенов, то тут должен быть заложен
  какой-то смысл. Они ничего не делают просто так, в этом-то я абсолютно
  уверен. Ну, а что вы сами думаете по этому поводу?
  - Да, Джеймс, вы правы. И успокойтесь, господа, никакой чертовщины и
  непосредственной опасности пока, во всяком случае, здесь нет. Но, некто
  предупреждает нас о возможной грозящей нам опасности. Для этого наш
  ''благодетель'', скажем так, выделил отметку на середине нашего пути, и
  установил на нем предупреждающий знак: ''Стоп! Опасность - вернитесь
  назад!'' В том или ином виде, мне это уже встречалось, друзья, и, как
  видите...
  - Но кто это может быть, как вы думаете, сеньор Родригес, - снова
  обратился к нему Дэаид.
  - Да я понятия не имею, кому это понадобилось и зачем. Кто-то
  предупредил нас о возможной опасности, и спасибо ему за это. Не будем
  этим пренебрегать, будем внимательными и осторожными, и пойдемте
  дальше, господа, мы очень много потеряли времени.
  Два следующих перехода от отметки к отметке, заняли гораздо меньше
  времени, и прошли без каких-либо происшествий, если не считать мелочей.
  В течение последних двух с половиной часов, не встречая никаких
  препятствий, группа перемещалась компактно и довольно легко. Однако во
  время короткого привала возле четвертой отметки, когда все с прежним
  любопытством осматривали четвертый валун, их чуть ли не всех сразу не
  накрыло огромной веткой. Она с треском отломилась от ближайшего дерева
  и с шумом понеслась на столпившихся возле камня людей. Но всем удалось
  вовремя отскочить в сторону на безопасное место, и никто не пострадал. ''Да
  комментарии здесь излишни, друзья, - сказал спокойно Родригес, - приходит
  время, и падают не только ветки, но и сами деревья''. Когда, по мнению
  Родригеса, до последней отметки оставалось не более получаса пути, перед
  ними, пересекая путь, проскочила большая кошка. Она так внезапно
  появилась и так же внезапно исчезла, что никто не успел даже ружье снять с
  плеча. ''Пещерная пума, господа, - заметил Родригес, не прерывая движения
  вперед, - где-то поблизости, очевидно, находится ее логово, и мы нарушили
  ее покой. Будьте повнимательнее''.
  Время перевалило уже за три часа пополудни, когда профессор
  остановился и спокойно произнес:
  - А вот, господа, и последняя отметка, указанная на кроках, - он указал
  рукой вперед, - извольте взглянуть.
  - Верно, профессор, это она! - воскликнул Родригес с явно радостными
  интонациями в голосе. - Браво, Джеймс, в этот раз вы вели нас абсолютно
  точно. Ну что ж, подойдемте поближе, друзья.
  Это был такой же шарообразный базальтовый валун, как и все остальные,
  только он был значительно больших размеров, и лежал на самой кромке
  начинавшегося спуска, готовый скатиться вниз, при первом же толчке.
  Метрах в пяти ниже, начинались густые и высокие заросли бамбука,
  непроницаемой стеной закрывавшие всю перспективу. Однако громкий плеск
  воды, текущей где-то за этими зарослями, был хорошо слышен.
  Родригес достал из планшета ватман с планом местности, разложил его на
  камне и, соориентировав его по местности, заявил:
  - Все верно, друзья, все так, как показано здесь на плане: справа за
  зарослями - шпилеобразная скала, а вот и молодые заросли бамбука,
  успевшие забить тропу, ведущую к ней. Вот этот подковообразный выступ и
  есть, очевидно, карниз, на котором нам и предстоит развернуть лагерь базы.
  Его видели и нанесли на план наши друзья Вульфы, находясь на вершине
  этой скалы, да и весь план - это вид на долину сверху, скажем так. Ширина
  зарослей бамбука здесь не превышает, пожалуй, и пятидесяти метров, а
  отсюда до карниза... метров двести, я так полагаю. Ну, что ж, друзья,
  возьмемся за мачете и поможем Хуго и Питто пробиться к террасе. У кого-
  нибудь есть другие предложения? Вы, Джеймс, не хотите ли что-либо
  добавить?
  - Да о чем тут совещаться, друг мой? Пройдем через заросли бамбука, а
  там будет видно...
  - Сеньор Родригес, - включился в разговор Бенхамин, - возможно проще
  будет обойти эти заросли справа... отойти немного назад, и вот так - по
  прямой.
  При этом он провел пальцем по листку плана, который все еще лежал на
  валуне.
  - Возможно вы и правы, Бенхамин, при необходимости и наличии
  времени мы более тщательно обследуем окружающую местность. А теперь
  же, господа, пойдем дальше по крокам, у нас осталось очень мало светлого
  времени.
  Час спустя, в зарослях бамбука образовалась широкая просека, которая
  оканчивалась у подножья одиночной довольно высокой скалы. Здесь заросли
  внезапно обрывались у самой кромки открывшейся каменистой долины, и
  уходили вправо, огораживая ее высокой плотной стеной. Продвигаться
  дальше по хаотичным завалам камней не представлялось никакой
  возможности, и Родригес, не теряя времени на дополнительную
  рекогносцировку, распорядился:
  - Хуго, Питто, прорубите тропу вдоль линии расположения камней
  шириной два-два с половиной метра, не более, и доведите ее до террасы.
  Стебли бамбука кладите под ноги в виде подстилки, - это облегчит
  переноску грузов. Бенхамин, возглавьте эту работу, а нам нужно вернуться к
  грузам, их нельзя надолго оставлять без присмотра.
  На прокладку тропы и переноску по ней грузов к месту развертывания
  лагеря, потребовалось еще не менее двух с половиной часов. Времени до
  наступления темноты оставалось очень мало, и о полном развертывании
  лагеря за это время нечего было даже и думать. Главным теперь было
  побыстрее подготовиться к ночевке, запастись водой, запастись топливом
  для костров на всю ночь, и приготовить ужин. Ужинать же можно было и при
  свете костров. После короткого совещания по распределению обязанностей,
  профессор и Дэвид приступили к временной установке большой палатки
  прямо посредине площадки. Бенхамин и Питто отправились на заготовки
  сушняка и воды. Хуго принялся собирать все необходимое для ужина, а
  Родригес руководил всеми работами, стараясь помогать тем, кому эта
  помощь была нужна. Он был бодр, энергичен и весел, и, казалось, что
  длительный дневной переход по джунглям, его нисколько не утомил. За
  ужином он старался завязать с коллегами оживленную беседу, но из этого
  ничего не получалось, - все очень устали. Только Дэвид, стараясь поддержать
  старание Родригеса снять с коллег налет апатии, поддерживал разговор:
  - Насколько я понимаю, сеньор Родригес, у нас завтра будет
  хозяйственный день, не так ли? И, вообще, с чего мы начнем исследования...
  Или мы будем ждать прибытия сюда доктора Лабо?
  - Завтра с утра, мы, прежде всего, хорошо позавтракаем, верно, Хуго?
  Затем установим наши палатки на постоянные места, разберем грузы и
  инструменты, а также оборудуем хранилище для взрывчатки... где-нибудь не
  в пределах лагеря. Затем подготовим места для палаток группы доктора
  Лабо. Вот, пожалуй, и все основные хозяйственные работы на завтра, Дэвид.
  Я полагаю, что это не займет у нас много времени. Однако главное, что нам
  нужно успеть сделать в течение завтрашнего дня, так это общая
  рекогносцировка местности и нанесение ее на план, как можно точнее. Этой
  работай, займетесь вы, Дэвид и вы, Бенхамин.
   В качестве исходного материала возьмите план Долины Исчезающей
  реки, которую успели здесь сделать Вульфы. Хуго и Питто займутся
  хозяйственными делами и охраной лагеря, а мы с профессором осмотрим
  состав залегающих поблизости пород и составим план дальнейших действий.
  Дежурить будем в том же составе и режиме, как и на прежней стоянке. И,
  последнее, друзья, в одиночку из лагеря ни шагу - это приказ. А теперь,
  Хуго заступает со мной на дежурство, а остальным - отдыхать.
  До восхода солнца оставалось еще не менее часа, но все его обитатели
  были уже на ногах. Отдых, хотя и короткий, дал свои результаты: никто не
  чувствовал усталости, зато все чувствовали острый голод. Это и привело к
  тому, что у Хуго и Питто неожиданно появились четыре помощника, готовые
  выполнять любую работу, лишь бы завтрак был готов поскорее.
  Работы по первому этапу развертывания экспедиционного лагеря заняли
  гораздо больше времени, чем предполагал затратить на это Родригес. Только
  в десятом часу профессор и Родригес, Дэвид и Бенхамин, смогли приступить
  к обзору окружающей местности. Сразу же стало ясно, что со стороны
  лагерной площадки, обзор местности возможен лишь в пределах самой
  площадки. Слева, вид на долину закрывали высокие заросли бамбука и
  находящаяся за ними высокая шпилеобразная скала, а справа -
  нагромождения скал, тянущиеся грядой вдоль передней стороны лагерной
  площадки и исчезающие затем в густых зарослях. На долину был открыт
  узкий сектор обзора, через который в бинокль можно было рассмотреть лишь
  небольшой участок противоположной стороны каменистой равнины,
  заросший джунглями. Чтобы нанести на план весь участок разведывательных
  работ экспедиции, как предполагал Родригес, нужно было взобраться на
  скалы, и как можно выше. Бенхамин и Дэвид, захватив с собой комплект
  альпинистского снаряжения, планшеты и бинокли, отправились по уже
  имевшейся тропе к шпилеобразной скале, а профессор и Родригес решили
  взобраться на скалы, возвышавшиеся стеной справа от лагеря, и
  скрывающиеся в джунглях где-то на противоположной стороне равнины.
   Несмотря на то, что они были достаточно опытными альпинистами и
  скалолазами, взобраться на вершину хотя бы одной из скал этой гряды им не
  удалось. Пробравшись, как можно было дальше вдоль гряды, они взобрались
  на довольно широкий карниз, возвышавшийся над долиной метрах в
  тридцати пяти. Однако и этой высоты было достаточно, чтобы перед ними
  смогла открыться удивительная панорама. Внизу раскинулась круглая
  каменистая блюдцеобразная равнина, почти полностью обрамленная густыми
  зарослями джунглей. Только с их стороны, слева и справа от них,
  возвышалась гряда высоких скал, лишь частично примыкающая к этой
  равнине. От карниза, где разместились Родригес и профессор, до самой ее
  кромки был крутой спуск по почти ровной плоской скале, покрытой
  множеством широких трещин. По левую руку профессора, немного в стороне
  от него, на широком участке карниза находились несколько огромных
  скальных обломков, свалившихся, очевидно, с вершины скалы. На
  диаметрально противоположной от карниза стороне равнины, к ней
  примыкала широкая долина небольшой реки. Воды реки, растекшиеся по
  руслу множеством ручьев, достигнув равнины, бесследно исчезали среди ее
  камней. На протяжении примерно мили русло реки было прямым и
  походило на когда-то вырытый и давно заброшенный канал. Затем оно резко
  поворачивало влево и исчезало в зарослях джунглей.
  Пока Родригес старательно и подробно наносил на листок ватмана план
  окружающей местности, профессор столь же старательно рассматривал ее в
  бинокль, то и дело отрываясь от наблюдения и делая записи в блокноте.
  Время перевалило за полдень, когда Родригес, складывая планшет, заметил:
  - Вот, пожалуй, на сегодня здесь все.
  - Да, сведем все в общий документ после обеда, когда результаты своих
  наблюдений предоставят и наши коллеги. Это будет очень интересно, они
  ведь видели все это с гораздо большей высоты и под другим ракурсом, надо
  полагать...
  Громкие звуки трубы, доносившиеся из лагеря, оповещали разведчиков:
  ''Время обеда, господа''!
  - Ну вот, а я уже подумал, что они и забыли об обеде! - радостно
  воскликнул Родригес. - Ну что ж, пошли.
  Они спустились с карниза и стали осторожно продвигаться в сторону
  лагеря. Когда они проходили мимо обломков скалы, застрявших на карнизе,
  профессор обратил внимание на средний и самый большой из них:
  - Вы только посмотрите, друг мой, как эта глыба ощетинилась голубыми
  лучами - она набита, очевидно, какими-то кристаллами.
  Какое-то время он рассматривал обломок скалы в бинокль, а потом с
  сожалением в голосе произнес:
  - Ничего не могу разобрать, - сильное отражение.
  - Местная крупнозернистая порода, я полагаю, - ответил с полным
  безразличием в голосе Родригес, - посмотрите, здесь все камни сияют, -
  солнце-то почти в зените. Геологией лучше всего заниматься с утра...
  - Возможно. Однако давайте сделаем так: пока вы с коллегами будете
  заниматься картографией, я обследую породы вблизи карниза, - тут ведь до
  них рукой подать. Не люблю я терять попусту время, сеньор Родригес.
  - Ну, пожалуй, если уж вам так не терпится, только дальше карниза ни
  шагу, Джеймс. А лучше всего, возьмите с собой Дэвида, так будет надежней.
  Оживленная беседа, протекавшая между коллегами во время обеда,
  касалась в основном результатов утренней рекогносцировки - обмен
  личными впечатлениями об увиденном.
  Когда обед был завершен, и Родригес объявил о часе послеобеденного
  отдыха, профессор обратился к Дэвиду:
  - А где это вы лоб исцарапали, Дэвид? Обработайте ранки антисептиком и
  никогда не забывайте об этом впредь.
  - Да это я приложился лбом к скале, когда поднимался на ее вершину.
  Бенхамин остался на карнизе, а я вскарабкался туда. И это стоило того, сэр!
  Долина представилась в таких подробностях, которых с карниза увидеть
  невозможно. Я полагаю, сэр, что...
  - Дэвид, - перебил его профессор, - я хотел пригласить вас на
  послеобеденную прогулку вон к тем скалам - я хочу взять пробы образцов
  породы на свежих изломах. Но, давайте лучше сделаем так: вы запишите все
  ваши сегодняшние наблюдения в журнал... Прямо сейчас, а я схожу к скалам
  сам. Ну, а вечером все обсудим, вы согласны, Дэвид?
  - Как вам будет угодно, доктор, но...
  - Тогда к делу, Дэвид, и не будем терять времени.
  Надев на себя широкий кожаный пояс с портупеей, и набросив на плечо
  ремень сумки с геологическим инструментом, профессор направился было к
  скале с карнизом тем же путем, каким они с Родригесом проходили к ней
  утром. Но, немного подумав, он решил идти напрямик по каменистой
  равнине. Спустившись вниз и переступая широкими шагами с камня на
  камень, он направился по прямой к намеченному ориентиру. Но, не пройдя и
  десяти шагов, он вдруг остановился, отыскивая надежную опору для
  следующего шага. Громоздившиеся вокруг скальные обломки, с торчавшими
  кверху острыми ребрами, преградили путь в нужном направлении. Однако,
  не более чем в полутора метрах от себя, профессор увидел большой бело-
  розовый камень с наклонной гранью, развернутой вверх. Не долго
  раздумывая, он сгруппировался и легко перескочил на этот камень, но тут же
  почувствовал, что тот медленно опрокидывается и опускается вниз. ''Стоп,
  Джеймс, назад!'', - громко скомандовал он сам себе и, развернувшись,
  перескочил обратно. ''Назад, Джеймс, назад, - продолжал он, - так можно
  угодить и в каменный капкан. Мы уже такое видали, не так ли? Пойдем
  лучше, старина, знакомой тропой''.
  Час спустя, профессор уже рассматривал огромный обломок скалы,
  застрявший, каким-то образом, на сравнительно не большом карнизе. По
  форме, он имел отдаленное сходство с шестигранной призмой, развернутой
  одной гранью-изломом в сторону долины. Излом этой глыбы имел
  однотонный серо-зеленый цвет, но его пересекала более темная широкая,
  искрящаяся на солнце, полоса. ''Так, довольно мощная жила, - громко
  произнес профессор, - посмотрим...''
  Подобраться к этому месту по карнизу было невозможно, так как глыба
  здесь выходила за пределы карниза. Профессор спустился с карниза на
  наклонную скалу и, преодолевая расщелины, с трудом подобрался к жиле
  снизу. Яркое солнце не давало возможности рассмотреть сверкающие
  кристаллы. Тогда он подобрался к излому как можно ближе и, прикрываясь
  рукой от солнца, стал рассматривать нижний участок жилы. ''Голубой
  сапфир?.. - произнес он громко с нотками недоверия в голосе. - Да вряд ли...
  ну-ка, посмотрим...'' Он вынул из карманчика на поясе лупу и стал
  рассматривать кромку излома. ''Ну, так и есть - это же кристаллы целестина.
  Да какие дивные иглообразные и крупные кристаллы, мне такие еще никогда
  не встречались. Так, нужно взять несколько образцов и в лагере все
  рассмотреть получше''. Профессор положил лупу обратно в карманчик,
  вынул из сумки зубило и молоток, и ловко вырубил кусок породы,
  содержащий образцы редкого минерала. Спрятав камень в один из
  карманчиков на поясе, предназначенных для хранения образцов, он снова
  стал внимательно рассматривать жилу. Наиболее подходящее место для
  взятия второго образца целестиносодержащей породы находилось гораздо
  выше, но подобраться к нему мешал острый выступ на изломе скальной
  глыбы. Резким сильным ударом молотка профессор отбил мешавший ему
  кусок скалы и тут же услышал громкий хлопок. Скальная глыба вздрогнула и
  со скрежетом стала медленно двигаться на него. Профессор оглянулся,
  сделал шаг назад и попытался отскочить в сторону, но, оступившись, стал
  падать навзничь. При падении он сгруппировался и, развернувшись, упал на
  бок. Он тут же вскочил на ноги, но, из-за наполовину снявшихся сапог,
  потерял равновесие, упал и сполз в щель. Пока профессор беспомощно
  барахтался, пытаясь выбраться оттуда, скальная громадина, разрушив кромку
  карниза, с шипением и визгом, медленно надвигалась на эту щель.
  Снаряжение с тонкими прочными кожаными ремнями запуталось в острых
  зазубринах щели, и не давало профессору ни подняться, ни сместиться вдоль
  щели вниз. Попытки порвать ремни и вырваться из каменного плена силой,
  лишь ухудшали его положение. Между тем, глыба продолжала наползать на
  щель, ускоряя скорость своего движения. У профессора не было опоры для
  ног, а локтями он не мог дотянуться до кромки щели, и он стал ждать, пока
  глыба подползет поближе, чтобы, опираясь о нее руками, освободиться от
  пут. Наступил момент, когда в результате невероятных усилий ему удалось
  немного продвинуться вниз вместе с глыбой и даже опережая ее. Однако
  снаряжение не освободилось от зацепа, ремни натянулись, и остановили его
  сползание вниз по щели. Теперь он лежал на спине, щель в этом месте была
  неглубокой, и его плечи и голова частично возвышались над ее уровнем.
  Глыба продолжала сползать вниз и надвинулась на него по грудь. Профессор
  машинально отдернул от нее руки и убрал их в щель, прижимая к бедрам.
  Ему вдруг стало все безразличным, он расслабился, и стал спокойно и с
  любопытством наблюдать за надвигающейся на него скальной громадиной,
  которая начала вдавливать его в щель. В носу и горле защемило от острого
  запаха жженого кремния и серы, - он закрыл глаза, затаил дыхание и стал
  ждать. Мгновенье спустя, он вдруг понял, что произошло что-то очень
  значительное, - он перестал слышать скрежет двигающейся глыбы. ''Ну вот,
  - произнес он про себя, - я уже ничего не слышу - это конец...''
  - Белый вождь попал в беду?! - услышал он четкий громкий голос на
  древнеиспанском языке.
  Профессор вздрогнул от неожиданности и открыл глаза. Приходя в себя,
  он понял, что находится в том же положении, но что глыба перестала
  двигаться, и замерла в нескольких дюймах от его подбородка.
   Справа от него, на небольшом плоском обломке скалы, стоял высокий
  хорошо сложенный человек, по внешности и осанке схожий с индейцем.
  Однако одежда на нем была несколько своеобразной и необычной для
  индейцев. Короткая кожаная куртка серо-зеленого цвета с коротким рукавом
  до локтя, была одета на обнаженный торс и застегнута у пояса кожаной
  завязкой.
  Кожаные штаны того же цвета, подпоясанные широким ремнем с золотой
  пряжкой замысловатой формы, были заправлены в невысокие сапоги с
  необычно толстой подошвой. Длинные черные волосы, правильные строгие
  черты лица, высокий лоб и бледно-кофейный цвет кожи, говорили о его
  индо-африканском происхождении. Он стоял, высоко подняв голову и
  скрестив на груди руки. Никакого оружия при нем не было видно, но на
  левом предплечье у него был закреплен какой-то поблескивающий на солнце
  предмет, похожий на небольшую булаву. Какое-то время индеец (будем
  называть его пока так) и профессор разглядывали друг друга, затем
  профессор, стараясь говорить спокойно, ответил:
  - Да, вождь, я действительно попал в беду, помоги мне выбраться из этой
  западни.
  - А разве ты шел с закрытыми глазами? Разве ты не увидел и не понял
  смысла данных тебе знаков или алчность наживы лишила тебя и твоих людей
  рассудка?
  - Да, вождь, все мы видели разные знаки, возникающие на нашем пути, но
  никто не понял их истинного смысла. Я не знаю геральдики местных племен,
  хотя и ученный. Пришел я сюда не ради наживы, а ради науки. Я изучаю
  минералы и хочу разгадать тайну их рождения. Хочу находить и создавать
  новые, и заставлять их служить людям.
  - Ты не солгал только относительно себя, белый вождь, и я освобожу тебя.
  У тебя будет немного времени, чтобы покинуть эти места и увести своих
  людей. Упустишь время, останешься здесь навсегда.
  - Но, я не могу - экспедицией командует доктор Лабо... - начал было
  разъяснять ситуацию профессор, но тут же осекся, вспомнив в каком
  положении он находится.
  Все тело у него ныло, правую ногу он перестал чувствовать вообще, а в
  левое плечо врезалась острая зазубрина, торчавшая на кромке щели. Он
  попытался как-то изменить положение тела, но боль в плече только
  усилилась. Профессор с тревогой и надеждой посмотрел в сторону индейца.
  Тот стоял теперь гораздо выше, на другом обломке скалы. Левую руку он
  поднял вверх, а в правой держал булавовидный жезл, направленный головой
  булавы на глыбу, почти замуровавшую профессора. Профессор проследил
  взглядом путь от жезла до камня и вдруг почувствовал необычную легкость
  во всем теле, и увидел, как глыба, вздрогнув, начала подниматься вверх.
  Поднявшись на десяток дюймов, она зависла на мгновение, затем медленно
  поплыла влево, и вдруг рухнув на скальный спуск, с грохотом скатилась
  вниз. Профессор с трудом приподнялся на локтях и повернулся в сторону
  индейца, намериваясь поблагодарить его за спасение, но индейца нигде не
  было видно. Индеец исчез.
  Не успело еще замереть эхо от грохота скатившейся вниз глыбы, как со
  стороны лагеря раздались громкие звуки трубы, призывающей профессора
  возвращаться в лагерь. Он выкарабкался из злополучной расщелины и,
  пошатываясь, побрел к лагерю, петляя между скал.
  - А вот и вы, Джеймс, очень хорошо! - чуть ли не радостным
  восклицанием встретил Родригес появление профессора на площадке лагеря.
  - Но вы долго отсутствовали, и я уже начал беспокоиться. Ужин готов и мы
  ждали вас.
  - Извините, друг мой, но для меня время пролетело как-то незаметно, -
  ответил профессор бодрым голосом, стараясь подражать Родригесу, - все
  здесь очень своеобразно...
  - Да, вы правы и я очень рад, что вы это заметили. А знаете, Джеймс, мы
  свели все утренние съемки местности на общий план, и получилось очень
  даже неплохо. Теперь остается уточнить масштабы отдельных участков
  местности, обследовать русло реки немного вверх по течению, и подробный
  план Долины Исчезающей реки у нас в кармане. Ну, а вам, Джеймс, удалось
  обнаружить что-нибудь необычное?
  - Еще бы, минутку, друг мой, минутку... - профессор вынул из
  карманчика образец породы и протянул его Родригесу, - вот полюбуйтесь.
  - Вот это да-а... Целестин! - радостно воскликнул Родригес, едва
  взглянув на камень. - Где?!
  - Да там же, где мы были с вами утром. Довольно мощная жила и, как я
  полагаю, богатое месторождение вообще. Обратите внимание на цвет
  кристаллов, обычно они бледно-голубые, а эти яркие, как сапфир.
  - Ну... Возможно это зависит от содержания в них стронция... Я имею
  ввиду количественные соотношения. Бенхамин проверит это, - тонкий анализ
  кристаллов, как раз по его части. Однако вам здорово повезло, Джеймс, -
  если окажется, что залежи этого минерала достойны промышленной
  разработки, то вас ожидает солидная премия, уверяю вас.
  - Спасибо, друг мой, только она ожидает скорее всего вас, так как я дарю
  вам и этот образец, и жилу, и все месторождение, мне это совершенно ни к
  чему. Ну, разве что, Дэвид запишет все данные об этом в журнал для отчета,
  если разрешите. Ректор университета обязательно захочет узнать, чем мы тут
  занимались.
  Эта беседа затянулась бы, возможно, еще на долго, если бы к ним не
  подошел Дэвид и, не дожидаясь паузы, не прервал бы ее:
  - Извините, сеньоры, если я вам помешал, но кушать подано - прошу вас.
  - Спасибо, Дэвид, - поспешил ответить профессор, передавая ему
  бинокль, снаряжение и сумку с инструментом, - положите, пожалуйста, на
  место, это нам сегодня уже не понадобится.
  За ужином говорил в основном Родригес, излагая план работы на завтра.
  По его мнению, доктор Лабо должен прибыть на эту базу не позднее чем
  через день, и считал, что времени достаточно, чтобы закончить
  предварительную разведку местности до его прихода. Профессор
  практически не слушал его, он никак не мог решить: рассказывать ли вообще
  кому-нибудь о случившимся с ним происшествии? Если рассказывать, то
  кому? И, наконец, решил, что обязан рассказать всем, за исключением
  негров. Сразу же после ужина такой случай представился - Хуго и Питто, по
  распоряжению Родригеса, принялись сооружать из бамбуковых жердей
  большой обеденный стол и скамьи. Профессор решил воспользоваться этим,
  и не откладывать своего сообщения коллегам ''на потом''.
  - Сеньор Родригес, господа, прошу вас зайти в палатку, - мне нужно
  сообщить вам нечто, на мой взгляд, очень важное.
  - О, Джеймс, - это звучит так официально и торжественно, уж не нашли
  ли вы в дополнение к целестину и месторождение алмазов? - спросил
  Родригес, не скрывая своего удивления и любопытства.
  - Да, как вам сказать... Возможно. Словом, это вы решите сейчас сами, -
  прошу вас, господа.
  Когда все вошли в палатку и устроились на надувных матрацах,
  профессор продолжил:
  - Дэвид, вы не разучились стенографировать лекции?
  - Нет, сэр, не думаю...
  - Тогда возьмите блокнот и записывайте подробно все, о чем я буду
  говорить. Вы готовы, Дэвид? Итак, господа...
  Спокойно и четко, профессор стал рассказать о событиях, происшедших с
  ним всего несколько часов назад, начиная с момента его попытки пройти по
  камням долины.
  - Это не мистика, господа, это реальность, - сказал профессор, завершая
  свой рассказ, - и получается, что мы здесь не одни, что здесь есть хозяин
  более могущественный, чем можно было предположить. Вот пока и все, о
  чем я хотел вам сообщить, господа. Что вы об этом думаете, сеньор
  Родригес?
  Наступила длительная пауза, наконец, Родригес спросил:
  - Вы говорите, Джеймс, что этот человек только внешностью походил на
  индейца, другими словами, он не краснокожий?
  - Я не могу это утверждать, наверное, но, скорее всего - это хорошо
  загорелый индус.
  - Ну, а эта штука, с помощью которой он сбросил с вас скалу, вы не
  можете описать ее более подробно, Джеймс?
  - Так я же видел ее издалека... Небольшая булава... да ведь мне было
  тогда не до того, друг мой.
  Снова наступила длительная пауза, и снова Родригес прервал ее:
  - Я не могу придумать хоть сколько-нибудь толкового объяснения всему
  этому, друзья. Давайте вспомним и обсудим все необычное, что каждый из
  нас видел по дороге сюда и здесь. Начнем с вас, Дэвид.
  - Ну, базальтовые шары, череп крокодила, падающие ветки деревьев - это
  все видели по пути сюда. А вот это видел, пожалуй, только я. - Дэвид вынул
  из планшета небольшой листок ватмана с черновиком плана местности, и
  продолжал, - снизу это почти не заметно. Но с вершины шпилевидной скалы
  все хорошо видно, видите - это, очевидно, не река, а давно вырытый и
  заброшенный канал, а река, от которой он берет начало, находится где-то
  выше по течению. Но это еще нужно проверить...У меня все.
  - Ну, а что вы скажете, Бенхамин?
  - Добавить к тому, что сказал сеньор Дэвид, я ничего не могу.
  - Единственное, что я могу добавить ко всему этому, - сказал Родригес,
  массируя себе затылок, - так это то, что через лагерь у ручья промчалось
  стадо испуганных пикари. Ночью, когда мы дежурили с Питто. У меня,
  пожалуй, это тоже все. Ну, и что из этого всего следует, что все это может
  означать, профессор?
  - Все это очень интересно и загадочно, господа, и этого отрицать нельзя.
  Вопрос ваш, Родригес, содержит множество аспектов, и лишь на несколько
  из них я, пожалуй, попытаюсь дать ответ. Ну, во-первых, шары из
  глубинного базальта не местного и, пожалуй, неестественного
  происхождения - это очевидно. Но, на вопросы: когда, кем, каким образом, и
  для чего они доставлены сюда, я не могу дать ответы даже в
  предположительной форме. Во-вторых, характер местной магнитной
  аномалии не свойственен ни залежам кимберлита, ни залежам
  ферромагнитных руд - там магнитное поле стабильно и обнаружить какие-
  либо его отклонения с помощью компаса, просто так, невозможно. Здесь же
  магнитное поле нестабильно, на что нам и указывает волнение стрелки
  компаса. В чем причина такого явления я не знаю, но что это не связано
  напрямую, скажем так, с месторождением алмазов, так это я могу утверждать
  с достаточно большой достоверностью. В-третьих, некто, совершенно
  непонятным способом, всего несколько часов тому назад, вытащил меня из
  каменной ловушки. Как я туда попал, я до сих пор понять не могу...
  возможно по собственной вине из-за неосторожности. Он говорил, как мне
  показалось, на старо испанском или португальском наречии, но я хорошо его
  понял - наше присутствие здесь нежелательно. Кто он, кого представляет, что
  охраняет, этого пока я не знаю. Но я почему-то уверен, что если кто-то здесь
  что-то охраняет, то никак не залежи драгоценных минералов, за этим кроется
  нечто совсем другое. Кто знает, у нас еще почти нет никаких данных.
  Возможно, кому-то удалось здесь найти необычные алмазы, но не в них
  суть...
  Дэвид тщательно стенографировал каждое слово профессора. Бенхамин
  не вступал в разговор и слушал профессора, открыв рот от удивления.
  Родригес тоже слушал очень внимательно, иногда улыбался и согласно кивал
  головой. Дождавшись паузы, он спросил:
  - Что вы предлагаете, Джеймс, у вас есть какие-нибудь соображения
  относительно завтрашнего дня?
  - Так у вас уже есть план работ на завтра, давайте с утра и приступим к
  его выполнению. И вы правы, Родригес, обследование русла реки вниз по
  течению до ее поворота - это задача номер один. Только давайте работать
  сплоченной группой, не разбредаясь по долине, так будет вернее.
  Профессор и Дэвид заступили на ночное дежурство, едва время
  перевалило заполночь. Поправив костры, они удобно устроились на
  бамбуковых скамьях, положив возле себя ружья и мачете. Какое-то время
  профессор внимательно рассматривал усеянный яркими звездами темно-
  фиолетовый небосвод. Затем поднялся, сделал несколько разминочных
  упражнений и, оседлав скамейку, заметил:
  - Чужое небо, Дэвид, столько звезд и ни одного знакомого созвездия. А
  ведь я полагал, что хорошо знаю астрономию, - при этом он тихо и весело
  рассмеялся.
  - Да здесь все чужое, сэр, и небо, и лес, и реки... Я люблю небо, леса и
  реки Шотландии. Говорят, что опытный путешественник везде чувствует
  себя как дома.
  - Я думаю, что это далеко не так. А если это действительно так, то я вряд
  ли стану когда-либо, опытным путешественником.
  - О-о о, Дэвид, я тоже люблю Шотландию, но это ничего не меняет, мир
  велик, и прекрасных стран много. Но у вас усталый вид и плохое настроение,
  в чем дело, Дэвид?
  - С тех пор, как сеньор Родригес дал команду: ''Отбой, всем спать!'', так я
  не только не мог заснуть, но и глаз не сомкнул...
  - Ты просто перевозбужден, Дэвид, старайся в нужный момент
  расслабится, и думать о чем-нибудь отвлеченном, не напрягая мысль. А я так
  хорошо поспал три часа, и усталости, как не бывало... но тебя что-то
  беспокоит, что?
  - Знаете, сэр, я попытался найти связь между отдельными событиями,
  произошедшими в течение вчерашнего дня: теми, о которых вы рассказали, и
  тем, что видел я сам. Связь, конечно, между ними существует, а вот
  выводы... чушь какая-то получается. Однако чем больше я об этом думаю,
  там правдоподобнее кажется мне моя идея. Ну, просто наваждение, какое-
  то...
  - Так, Дэвид, минутку, я пока еще ничего не понял. Давайте начнем с
  ваших выводов, изложите саму суть и не торопитесь, времени у нас много.
  - Да, сэр, я постараюсь. Самое главное, по-моему, это то, что мы здесь не
  найдем нового месторождения алмазов, ради которого мы забрались сюда,
  его здесь просто нет.
  - Так, понятно, а какое же у вас есть основание для такого
  предположения?
  - Я полагаю, доктор Стоун, что мы находимся на месте каких-то древних
  разработок или грандиозного строительства. Время разрушило и стерло его
  контуры, но кое-что сохранилось, и сверху это хорошо видно.
  - Да, вы показывали вчера свой план местности, но все это может иметь
  естественное происхождение, природа - искусный строитель.
  - Как бы она не была искусна, но вряд ли ей было бы под силу высверлить
  в скалистом грунте почти идеальный круг с милю в поперечнике, засыпать ее
  глыбами разных пород и подвести к ней широкий и прямой канал. Чем
  больше я об этом думаю...
  - Тем больше у вас возникает вопросов, не так ли, Дэвид? Но не нужно
  пытаться найти ответ на них, на все сразу, давайте вместе будем решать
  сложную задачу по частям. Вы говорите, что река здесь неполноводна, и
  разливается по руслу множеством узких и быстрых ручьев, а затем исчезает
  под камнями этой равнины?
  - Да, сэр, именно так.
  - Следовательно, мы можем предположить, что во время тропических
  ливневых дождей эта речка превращается в бурный поток, несущий сюда
  мелкие фрагменты различных пород, расположенных выше по течению.
  Затем подземный сток воды не справляется с ее притоком, и вся эта долина
  превращается в огромное озеро. Спустя какое-то время ливни прекращаются,
  лишняя вода уходит, а в русле реки образуется свежий слой наносных пород,
  среди которых может оказаться все, что угодно. Что вы об этом думаете,
  Дэвид?
  - Да, сэр, вы правы, и я с вами полностью согласен. Скорее всего, долина
  скрывается под водой во время длительных проливных дождей, и остается в
  таком состоянии надолго. Ну конечно, сэр, в этом суть замысла... Я все
  понял! Это же...
  - Послушайте, Дэвид, - прервал его профессор, давайте не будем
  отвлекаться, так мы ничего не спланируем на завтра и ничего не решим.
  - Да, сэр, извините, я весь внимание, сэр.
  - Ну, что вы заладили, Дэвид, сэр, сэр... ведь я вам уже говорил... С идеей
  вашей и всем этим, мы разберемся подробнее несколько погодя. Сейчас
  главное - это ответить на вопрос: есть здесь или где-то поблизости новое
  месторождение алмазов? Если есть, очень хорошо, значит, доктор Лабо не
  ошибся, направив в эти места свою экспедицию. Я даже склонен думать,
  Дэвид, что камни, которые так или иначе попали в руки доктора Лабо, были
  кем-то найдены здесь, скажем, в отложениях этой реки, но... вы понимаете
  меня, Дэвид?
  - Да, доктор... Джеймс, они могли быть принесены сюда течением во
  время разлива реки, а само место рождения может находиться где-то далеко
  вверх по течению. Но тогда должен оставаться след от разрушения
  кимберлитовой трубки, так ведь?
  - Да, но возможно того, кто искал здесь алмазы, не интересовали ни
  пиропы, ни осколки синей магматической породы - кимберлита. Если это так,
  тогда у нас есть шанс обнаружить их, и, как говорится, со всеми
  вытекающими отсюда последствиями.
  Беседа на эту тему, прерываемая длительными паузами, продолжалась
  еще довольно долго. Наконец Дэвид уточнил задание:
  - Итак, сэр, обследование отложений в русле реки на содержание в них
  ценных минералов - задача номер один на завтра?
  - Совершенно верно, Дэвид. Пока мы с сеньором Родригесом будем
  заниматься более точной рекогносцировкой, начиная от места спада воды у
  кромки каменистой равнины, вы занимайтесь только этим делом.
   Не уходите один далеко и, самое главное, будьте внимательны, и
  постарайтесь запомнить и записать все, что покажется вам интересным. Ну, а
  вечером мы с вами обработаем весь добытый нами материал. Что скажете?
  - Да, сэр, я подготовлю все необходимое для этого заранее.
  - Вот и чудесно, а теперь, Дэвид, будите смену, - мы еще успеем часика
  четыре поспать.
  Спуск к руслу реки не представлял для разведчиков большого труда, и
  прошел без каких-либо происшествий. Река здесь состояла из множества
  быстрых ручьев, растекавшихся по широкому руслу между низкими
  намытыми островами, состоящими из мелкого щебня и песка. Солнце, уже
  высоко поднявшееся над джунглями, ярко освещало долину. Правый берег
  реки на всем протяжении, сколько можно было его видеть, был покрыт
  густыми зарослями бамбука. На левом же ее берегу, раскинулись
  непроходимые заросли цветущей и благоухающей сельвы. Природа,
  казалось, благоприятствовала выполнению всех работ, запланированных
  Родригесом на день.
  Дэвид и Бенхамин имели, практически, сходные задания и, не желая
  терять времени на созерцание окружающих их красот, сразу же приступили к
  делу. Родригес и профессор, опираясь на длинные бамбуковые шесты, стояли
  у самой кромки каменистой равнины между двумя широкими и быстрыми
  ручьями. Их потоки, образовывая буруны, с громким плеском проносились
  над ближайшими камнями, а затем, пенясь и шипя, исчезали в щелях между
  ними.
  - Вот видите, Джеймс, довольно большие потоки воды мгновенно
  исчезают под камнями, как будто там находится пустой резервуар, - при
  этом Родригес указал на шестом на полоску белой пены, осевшей на камнях,
  - давайте подберемся поближе.
  - Постойте, друг мой, постойте! - остановил его профессор, схватив за
  руку. - Вы хотели перепрыгнуть вон на ту плоскую глыбу серого мрамора?
  Тогда, проверим.
  Профессор уперся шестом в указанный камень, и, напрягаясь, попытался
  сдвинуть его с места. Однако особых усилий для этого не потребовалось, при
  первом же толчке мраморная глыба плавно опрокинулась, приведя в
  движение близлежащие камни. Поток воды рванулся в сторону, но тут же
  исчез во вновь образовавшихся щелях.
  - Не пренебрегайте моим опытом и не рискуйте зря, дорогой сеньор
  Родригес, - заметил профессор назидательным тоном, - это сейчас ни к чему.
  - Да, вы правы... давайте отойдем немного в сторону, а с этим разберемся,
  как-нибудь потом. Знаете, Джеймс, на что я хочу обратить ваше внимание?
  Посмотрите: русло реки совершенно свободно от камней на всем его
  протяжении, так? Ну, островки из щебня и песка не в счет. Тогда откуда
  взялось столько камней на этой обширной равнине, что вы думаете по этому
  поводу?
  - Так вы, примерно об этом же, спрашивали меня вчера вечером. Да я
  понятия не имею... Я пока и не думал об этом, и Дэвида сдерживал, чтобы не
  забегал вперед. Хотя у него появилась на этот счет не только смелая идея, но
  целая гипотеза. Ее суть заключается в том, что мы находимся на месте
  древних разработок чего-то чрезвычайно ценного. В силу каких-то причин
  разработки были прекращены, а не выработанный до конца карьер, засыпан
  вот этими камнями. Кроме того...
  - Сеньор Родригес, я нашел их! - раздался громкий возглас Бенхамина, - Я
  пиропы нашел, да такие крупные!
  - Хорошо, Бенхамин, продолжайте, я сейчас подойду к вам! - и,
  обращаясь к профессору, добавил: - Очень интересно, Джеймс, и дальше что?
  - Давайте лучше послушаем вечером его самого, возможно здесь и есть
  какая-то рациональная мысль. Только алмазы вряд ли лежат под этими
  камнями - месторождение алмазов находится где-то там, - профессор указал
  шестом вдоль русла реки вверх по течению, - вот и частичные доказательство
  этому найдены. Пойдемте, друг мой, посмотрим...
  - Знаете, что я вам скажу, Джеймс, если доктор Лабо проникнется этой
  идеей, то он перекроет доступ сюда воды и перекопает всю эту долину
  динамитом до самой магмы, уверяю вас.
  Они не успел сделать и десяти шагов, как раздался громкий оклик Дэвида:
  - Сеньор Родригес, доктор Стоун, посмотрите вверх - розовое облако!
  Действительно, над долиной, на небольшой высоте, повисло небольшое
  розовое облако, которое, вращаясь вокруг своей оси, быстро расширялось.
  Вдруг оно ярко вспыхнуло, и с громким коротким треском в долину
  врезалось сразу несколько молний. Долину стал заволакивать густой белый
  туман...
  - Всем оставаться на местах! - громко скомандовал Родригес. - Сесть на
  грунт и не двигаться! Спокойно ждать моей команды ...
  Родригес продолжал еще что-то кричать, но его уже не было слышно,
  туман поглощал его голос. Зная, что профессор находится от него справа на
  расстоянии вытянутой руки, он попытался нащупать его, продолжая
  говорить:
  - Джеймс, вы слышите меня?! Не двигайтесь с места и протяните в мою
  сторону руку... я не могу вас нащупать! Профессор, где вы, вы слышите
  меня?!
  Родригес затаил дыхание и прислушался, но не услышал ни звука, полная
  тишина была ему ответом.
  Продолжая удерживать бамбуковый шест в левой руке, он поднес правую
  руку к лицу, да так близко, что уперся ладонью в кончик носа, и лишь тогда
  разглядел контуры своей руки. ''Что за туман, откуда он вдруг взялся? -
  произнес он, стараясь говорить как можно громче. - Однако спокойствие,
  сеньоры, не может это продолжаться долго''. И действительно, не прошло,
  как показалось Родригесу, и пяти минут после этой фразы, как туман стал
  редеть, сделался полупрозрачным и, наконец, исчез вовсе. Солнце по-
  прежнему ярко освещало долину. Но теперь оно находилось с западной ее
  стороны, и опустилось так низко, что едва не касалось вершин высоких
  деревьев. Родригес быстро достал хронометр из внутреннего кармана куртки.
  ''Десять часов тридцать минут, - громко прочел он показания циферблата и
  воскликнул, - да они остановились, испортились?!'' Однако секундная
  стрелка продолжала ритмично отсчитывать очередные порции текущего
  времени. Родригес с беспокойством осмотрелся. Дэвид и Бензамин
  поднялись на ноги и тщательно отряхивали одежду от приставшего к ней
  песка. В двух шагах от себя он увидел бамбуковый шест профессора, глубоко
  воткнутый песчаную отмель, самого же профессора нигде не было видно.
  - Джеймс, где вы?! - крикнул Родригес теперь уже окрепшим и звонким
  голосом. - Отзовитесь, Джеймс, отзовитесь!
  К нему подошли Дэвид и Бенхамин, и они все вместе стали звать
  профессора, но лишь эхо отвечало им вяло и невнятно. И вдруг до них
  донесся слабый, глухой призывной звук трубы. И сразу же ей ответил такой
  же звук, но громкий и звонкий, донесшийся со стороны лагеря.
  - Ну вот, это же трубят нам из лагеря! - радостно воскликнул Дэвид. -
  Профессор сумел добраться туда, очевидно, еще во время тумана.
  - О, Господи, пусть будет так, - прошептал Родригес и громко добавил, -
  Пойдемте, пойдемте в лагерь, друзья.
  Когда они поднялись на площадку лагеря, их радостными восклицаниями
  встретили Хуго и Питто. Хуго держал в правой руке трубу и, размахивая ею,
  повторял одну и ту же фразу:
  - Я целый день трубил вам, сеньор Родригес, а вы не возвращались. Мы с
  Питто очень испугались. Я целый день трубил вам...
  - Ладно, Хуго, ты делал правильно и хорошо, что все время трубил. А
  разве сеньор профессор еще не вернулся?
  - Нет, сеньор Родригес, он не приходил, он же тогда с вами ушел... утром.
  Когда я трублю, мне другая труба отвечает, вон оттуда, - Хуго указал трубой
  в сторону джунглей, левее зарослей бамбука, - вот послушайте, - и Хуго
  снова протрубил сигнал ''Сбор!''
  Через минуту до них донесся ответный сигнал, слабый, но довольно
  четкий.
  - Так, друзья мои, к нам идет доктор Лабо, и он уже где-то близко - час
  или полтора пути, не больше. Бенхамин, возьмите у Хуго трубу и подавайте
  сигналы через каждые пять минут, не зависимо от того, услышите вы ответ
  или нет. Это поможет профессору выйти на лагерь, если он находится где-то
  поблизости. Хуго и Питто, заготавливайте побольше топлива для костров, и
  принимайтесь за приготовление ужина, теперь уже с учетом людей доктора
  Лабо. Не будем мешать им, Дэвид, давайте отойдем в сторону и попробуем
  разобраться.
  Они подошли к скамейкам, стоявшим возле обеденного стола, и Родригес
  продолжал:
  - Салитесь, Дэвид, и давайте проследим за событиями с того момента,
  когда вы... когда Бенхамин окликнул меня и объявил, что нашел гранаты. С
  этого момента долину начал быстро заволакивать густой туман, так?
  - Да. Потом я услышал вашу команду оставаться на местах, сел на землю
  и стал ждать. Дальше тишина, а потом, спустя какое-то время, туман стал
  быстро рассеваться. Потом оказалось, что профессора на месте нет. А потом
  мы вернулись в лагерь, но и здесь его нет. Я думаю, что во время тумана он
  попытался вернуться в лагерь, но пошел не в ту сторону, в таком тумане кто
  угодно может заблудиться.
  - Сколько времени, по вашему мнению, мы находились в тумане?
  - По ощущению, минут пять или десять, - я тогда сразу же посмотрел на
  часы...
  - Ну, и куда мог уйти профессор за десять минут, да еще в таком густом
  тумане и без шеста, Дэвид? Зачем это ему бы понадобилось?
  - Я не знаю, сеньор Родригес, но часы испортились в тумане, - солнце
  тогда далеко ушло на запад, ведь так?
  Дэвид полез в карман, чтобы показать Родригесу свои часы.
  - Не трогайте и не регулируйте свои часы, Дэвид, мы сверим их с часами
  доктора Лабо. Но, допустим, что произошла какая-то ошибка со временем, и
  профессор попытался в тумане добраться до лагеря. Тогда куда он мог...
  - Я думаю, здесь есть только одна возможность идти на ощупь, не
  натыкаясь на препятствия, - это идти вдоль берегов русла реки до ее
  поворота. Разрешите мне сейчас же отправиться туда, сеньор Родригес, это
  ведь совсем недалеко.
  - Не думайте даже об этом, Дэвид. Я полагаю, что доктор Лабо со своей
  группой появится здесь еще до наступления темноты. Мы все обсудим. Но в
  любом случае, мы сможем начать поиски профессора не раньше завтрашнего
  утра. Кроме того, профессор может здесь появиться сам в любую минуту,
  такое, мой друг, мне приходилось видеть не раз.
  Прошло не менее двух часов, прежде чем на тропе, ведущей к лагерю,
  послышались громкие голоса, окрики, смех. Первым на площадку поднялся
  доктор Лабо, за ним - доктор Бернардо. С некоторым отрывом от них,
  опираясь на ружье, как на трость, и сильно хромая, к ним присоединился
  Кустодио. Затем на площадку поднялись негры-носильщики, перегруженные
  тюками как вьючные мулы. С огромным рюкзаком за плачами и карабином в
  руках, шествие завершал Фернандо Опорисио.
  Родригес, как гостеприимный хозяин, встречал прибывших коллег
  добрыми приветствиями и поздравлениями с успешным преодолением
  трудного пути.
  - Родригес, дружище, как я рад снова видеть тебя! - воскликнул радостно
  доктор Лабо, крепко обнимая своего помощника. - Я был уверен, что ты
  прибудешь сюда вовремя.
  Когда мы выгрузились на месте вашего лагеря у первого валуна, я сразу
  понял, что ты опередил меня на два-три дня. Это было вчера рано утром. Мы
  не стали разбивать лагерь, немного передохнули и в путь. Как не странно, но
  мы дважды сбивались с пути, значительно отклоняясь влево. Если бы не твоя
  труба, нам, право же, пришлось бы остановиться и дожидаться утра. Здорово
  придумали, молодцы! Однако минутку, господа, ребята топчутся на месте и
  ждут моих распоряжений.
  Обращаясь к носильщикам, доктор Лабо продолжил:
  - Вот что, друзья, палатки ставить сегодня не будем, сделаем это завтра
  утром. У сеньора Родригеса, я полагаю, места для ночевки найдется всем.
  Грузы сложите вон в том углу. Эй, Чико! - окликнул он молодого негра,
  собиравшего в охапку, оставленные возле тюков ружья - Оружие поставьте
  возле палатки сеньора Родригеса. Ну, пока все.
  Когда он снова повернулся в сторону Родригеса, рядом с которым стояли
  Бенхамин и Дэвид, тот представил их прибывшим:
  - Господа, сеньора Бенхамина вам представлять, надеюсь, не нужно, а
  прибыл он сюда в составе моей группы по распоряжению доктора Лабо. А
  это сеньор Дэвид Битон, бакалавр минералогии, ассистент профессора
  Джеймса Гарри Стоуна. Познакомьтесь, господа.
  - Очень рад с вами познакомится, сеньор Дэвид, и благодарю вас за
  участие в нашей экспедиции. А где же доктор Стоун? Мне просто не
  терпится обнять моего лондонского друга и коллегу - я что-то его не вижу.
  - Профессор еще не вернулся с разведки, - неуверенно ответил Дэвид, -
  мы очень обеспокоены...
  - Господа, - поспешил включиться в разговор Родригес, - пойдемте к
  столу, там скамейки, там удобней будет разговаривать, да и ужин будет
  скоро готов.
  Когда все расселись на грубо сплетенных бамбуковых скамейках, и
  Родригес стал давать какие-то указания, подошедшему к нему Хуго, доктор
  Лабо снова обратился к Дэвиду:
  - Послушайте, сеньор Дэвид, как это: ''профессор еще не вернулся с
  разведки''. Вы, что же, господа, отпустили его одного в сельву?
  - Извините, доктор, - снова включился в разговор Родригес, - мне нужно
  было распорядиться на счет ужина. Так вот, сегодня утром мы все вместе: я,
  профессор, Дэвид и Бенхамин, проводили предварительную разведку в
  долине реки... чуть выше отсюда по ее течению. Русло довольно ровное,
  широкое и с множеством островков из наносных отложений. Пока Дэвид и
  Бенхамин занимались рассмотрением составом пород в отложениях, мы с
  профессором решили рассмотреть условия сброса воды у самой кромки
  каменистой равнины. Не прошло и... часа, как появился и первый результат.
  Да, хочу сразу же отметить, что накануне, примерно в полдень, профессор
  обнаружил вон в тех скалах, - Родригес махнул рукой в сторону ближайшей
  гряды скал, - мощную жилу целестина...
  - Браво! - иронически воскликнул до сих пор молчавший Бернардо. - А
  алмазы он еще не обнаружил?
  - Нет, Бернардо, алмазы никто из нас пока не обнаружил, а вот их след...
  - Ну, так это уже совсем другое дело! - радостно воскликнул Бернардо,
  вскакивая со скамьи. - Что именно, где?! С этого...
  - Минутку, Бернардо, - прервал его доктор Лабо, - не забегайте вперед.
  Родригес, мы слушаем вас. Вы сказали, что появился результат...
  - Да. Мы с профессором немного отошли от места спада воды и, опираясь
  на бамбуковые шесты, стали обсуждать результаты наших наблюдений,
  когда Бенхамин окликнул меня и радостно сообщил, что нашел несколько
  пиропов. Одновременно Дэвид сообщил, что на долину сверху надвигается
  густой туман. Он заполнял долину очень быстро. Я лишь успел дать команду,
  чтобы все оставались на местах, сели на грунт и ждали, пока туман не
  рассеется. Когда же туман рассеялся, то оказалось, что все были на месте,
  кроме профессора, - его нигде не было видно. За столь короткое время уйти
  далеко он не мог. Мы звали его и, осмотрев все вокруг, решили, что он все же
  мог добраться до лагеря. Однако и в лагере его не оказалось... Ну, а тут и вы
  пришли.
  Вот, господа, пока и все. Да, я уже сказал, что у нас с ним были длинные
  бамбуковые шесты. Так вот, когда туман рассеялся, то его шест был на том
  же месте, где, опираясь на него, стоял профессор до тумана. Непонятно,
  зачем ему нужно было уходить с места в тумане, да еще и без шеста...
  - Ну, - это он нам сам расскажет, когда вернется, - заметил довольно
  спокойно Бернардо, - возможно профессор неплохо видел и в тумане.
  Некоторые мои пациенты обладали такими способностями, что и явилось
  поводом для нашего знакомства...
  - Оставьте это, Бернардо, нам сейчас не до шуток, - прервал его доктор
  Лабо, - дело очень серьезное, - доктор Стоун никогда раньше не бывал в
  джунглях Бразилии. Тщательными поисками профессора мы займемся завтра
  с утра. А сейчас ужин и всем отдыхать. Всем, кроме дежурных. Родригес,
  насчет этого, вы распорядитесь сами.
  Когда Родаигес объявил, что в первую смену в караул пойдут он и
  Бенхамин, Бернардо решительно запротестовал:
  - Зачем это вам, Родригес, зачем, скажите мне, пожалуйста? У вас и так
  был тяжелый день. А завтра, когда мы все вместе отправимся искать
  профессора, ну, там будет видно. Я подежурю с Бенхаменом вместо вас, у
  нас есть о чем с ним поговорить. Идите и отдыхайте, друг мой.
  Родригеса не пришлось долго упрашивать, поблагодарив коллег, он
  отправился устраиваться на отдых.
  На поляне теперь были разведены три костра, возле каждого из которых
  лежали большие ворохи собранных опавших веток деревьев, срубленных
  веток кустарника и обрубков подсохших лиан. Однако все это топливо было
  сырым, костры горели плохо, сильно дымили и практически не освещали
  лагерь. Бенхамин, переходя от костра к костру, пытался оживить их, и в
  лагере становилось все светлее. Бернардо, положив на стол перед собой
  ружье и скрестив на груди руки, какое-то время молча наблюдал за
  Бенхамином. Наконец, с интонациями нетерпения в голосе, он окликнул его:
  - Послушайте, Бен! Да будет вам возиться с ними, идите сюда, мне не
  терпится задать вам несколько вопросов.
  - Да, сеньор Бернардо, теперь здесь все в порядке... Иду.
  Захватив ружье и мачете, которые он положил на ближайший тюк, пока
  поправлял костры, Бенхамен вернулся к столу.
  Положив оружие на стол, он пододвинул поближе стоявшую рядом
  скамейку, сел на нее верхом и усталым голосом тихо произнес:
  - Я слушаю вас, док.
  - Расскажите мне, Бенхамин, где именно и как вы нашли гранаты? Не
  торопясь и подробно, у нас, друг мой, до смены много времени...
  - Да нет ничего проще, док. Мы с Дэвидом расположились на двух
  параллельных ручьях и приступили к делу. Ну, там река растекается по руслу
  множеством ручьев, а между ними островки из наносных отложений. Уже
  при промывке третьей пробы я обнаружил пиропы: сначала два, а потом еще
  один. Розовые, почти прозрачные, крупные камни... Возможно, их там было
  и больше, но работу пришлось прекратить из-за тумана, а потом профессор
  исчез.
  - Очень хорошо! - воскликнул Бернардо, оживляясь. - Месторождение
  алмазов где-то близко и след взят верно. Бен, что скажешь?!
  - Да пока ничего определенного сказать нельзя, док, - течение могло
  принести сюда пиропы издалека. Нужно...
  Не окончив фразы, Бенхамен обеими руками взялся за голову, затем потер
  затылок и, посмотрев на костры, тихо произнес:
  - Холодно, док, костры почти погасли...
  Он попытался подняться, но, сильно покачнувшись, опять опустился на
  скамью.
  - Эй, Бен, что это с вами, вам плохо? - озабоченно спросил Бернарло, не
  спеша поднимаясь со скамейки. - Минутку, дружище, оставайтесь на месте.
  Подойдя к Бенхамину, он ощупал его кисти, шею, лоб и спокойно
  произнес:
  - У вас жар, дружище, приступ лихорадки. Недомогание вы давно
  почувствовали?
  - Да не знаю, док, у меня все в порядке, только вдруг стало холодно, и
  закружилась голова, - ответил Бенхамин, снова пытаясь встать на ноги, -
  раньше ничего такого у меня не было.
  - Так. Ложитесь на стол, и полежите спокойно, пока я принесу лекарство,
  - это скоро пройдет. Вы сможете лечь на стол, Бен, вам помочь?
  - Да какой там стол, Бернардо, вы посмотрите туда, - произнес Бенхамен,
  поднимаясь на ноги и указывая в сторону каменистой равнины, - там вода...
  там уже все залило водой!
  - Да, какого черта, Бен, какая вода, где?
  - Река залила долину и выходит из берегов, да вы посмотрите себе под
  ноги, док!
  Бернардо подошел к краю лагерной площадки: под его ногами,
  освещаемая бликами пламени костров, плескалась вода. Она явно прибывала,
  заполняя впадины и трещины на площадке.
  - Да вы только посмотрите, дружище Бенхамин! - воскликнул Бернардо,
  делая несколько шагов назад. - Вода прибывает и, если так пойдет дальше,
  то она доберется до костров и палаток! Что все это значит, черт возьми?!
  - Наверное, нужно разбудить лагерь и перебраться куда-нибудь повыше.
  А то нас зальет, - вяло ответил Бенхамин, разводя руками, - вы же видите,
  док, вы уже стоите в воде.
  - Эй, там всем, подъем! - громко скомандовал Бернардо, - Шевелись
  быстрее, черт возьми, - тревога!
  Первыми из палаток выскочили Дэвид и доктор Лабо. За ними, без особой
  поспешности, стали выползать остальные.
  - Что случилось, господа? - спросил спокойно доктор Лабо, оглядываясь
  вокруг. - Ночь, кажется, только началась... В чем дело, Бернардо?
  - Наводнение, Хосе, и лагерь начало заливать водой. Вода продолжает
  подниматься...
  Бернардо не закончил фразы, так как с этот момент один из костров
  зашипел и, выбросив вверх фонтан искр и пепла, погас.
  - Так, господа, прошу внимания! - сказал доктор Лабо спокойным
  твердым голосом. - Вода, очевидно, будет прибывать и вскоре может залить
  лагерь - будем перебираться на другое место. Родригес, здесь есть где-нибудь
  поблизости место повыше?
  - Да, доктор, самая высокая точка на местности, по-моему, находится у
  последней отметки - у круглого валуна, так, Дэвид?
  - Верно, мы оттуда спускались вниз, когда пробирались на эту площадку.
  Но по старой тропе туда теперь не пройти - глубоко.
  - Можно прорубить новую тропу по верхней кромке бамбуковых
  зарослей, - снова включился в разговор Родригес, - это, пожалуй, самый
  верный путь, здесь через джунгли с грузом нам не пройти.
  - Тогда за дело, господа! - скомандовал доктор Лабо, и продолжил, -
  Родригес, возьмите своих людей и подготовьте лагерь к эвакуации. Бернардо,
  возьмите наших ребят и проложите тропу вверх до валуна. Когда пробьетесь,
  разведите там побольше костров. Чико оставьте мне, мы с ним займемся
  оружием и боеприпасами. Вы, Кустодио, обеспечьте освещение лагеря
  факелами на все время работ, ну... пока это будет необходимо.
  Последнее распоряжения доктора Лабо было как раз кстати - костры
  погасли, и вода начала заливать палатки.
  - Поторопитесь, Дэвид, - сказал Родригес, приступая к выполнению своей
  части работы, - соберите вещи профессора, документы, образцы, приборы и
  все остальное. Заверните все в тюк и постарайтесь, чтобы в этой суматохе
  ничего не пропало. Ну, за дело!
  Два здоровенных негра работали, как машины, врезаясь в густые и
  высокие заросли бамбука. Бернардо, с факелом в одной руке, и мачете в
  другой, не раз подключался к этой работе, обозначая направление просеки.
  Но лишь к утру, когда черно-фиолетовый небосвод стад темно-голубым, и на
  нем остались лишь поблекшие крупные звезды, они вышли в редколесье. К
  этому времени вода значительно поднялась, многие тюки с грузами
  промокли, потяжелели, что очень затрудняло их переноску вверх по узкой
  просеке.
  Последними вещами экспедиции, которые Хуго и Питто сняли с
  площадки бывшего лагеря и вытащили наверх к кострам, были две палатки,
  которые они ранее там же и устанавливали.
  - Кажется все в сборе, - заметил бодрым голосом доктор Лабо, -
  осматриваясь по сторонам, - и имущества, надеюсь, немного растеряли.
  - Все, кроме профессора Джеймса Стоуна, - поспешил отозваться Дэвид.
  - Да, Дэвид, да... и, как только рассветет, и все немного отдохнут, мы
  отправимся на поиски профессора.
  - Только не забудь, Хосе, что для этого нам сначала придется притащить
  сюда лодки, - добавил, как всегда язвительным тоном, Бернардо, - или
  сбегать за пирогами к индейцам. Вы здесь видели индейцев, Дэвид?
  - Я, не видел. А вот профессор не только видел, но и разговаривал с
  индейским вождем. Это произошло утром на второй день, после нашего
  прибытия сюда. Я подробно застенографировал его рассказ, и, если вам
  угодно, сеньор Бернардо...
  - Минутку, Дэвид, - перебил его доктор Лабо, оживляясь, - мы
  ознакомимся с вашим документом несколько позже. Но, почему вы, сеньор
  Родригес, до сих пор не доложили мне об этом?
  - Но я и собирался доложить вам обо всем сегодня утром, - ответил
  Родригес, пожимая плечами, - как обычно, после завтрака. Да и события этой
  ночи... Я решил сначала все хорошо обдумать, разобраться. Времени, я
  полагаю, у нас достаточно для этого.
  - Очень хорошо, только впредь, господа, о всех чрезвычайны ситуациях и
  событиях прошу докладовать мне сразу же, не теряя времени. Появление
  здесь индейцев, как и любых других посторонних людей, является событием
  чрезвычайной важности, требующим от каждого из нас особой
  наблюдательности и осторожности. Так что, Родригес, прошу вас рассказать
  нам об этом происшествии подробнее, а потом попробуем разобраться в этом
  деле.
  - Ну, я уже говорил, что во время общей рекогносцировки, проводимой
  нами утром на второй день по прибытию сюда, профессор обнаружил жилу
  целестина...
  И Родригес, не вдаваясь в подробности, стал излагать суть уже известного
  нам происшествия.
  - А утром следующего дня, - продолжил он, - профессор исчез.
  Обстоятельства его исчезновения вам известны. Я склонен думать, господа,
  что между этими событиями нет никакой связи. Профессор мог просто
  заблудится в тумане...
  - Нет уж, извините, друг мой, - прервал его Бернардо, вскакивая на ноги,
  - связь между всем, что здесь происходит, самая прямая! Отбросьте ко всем
  чертям летающие скалы и прочую мистику, - все это бред, галлюцинации
  профессора в результате полученной им травмы. Нормальное явление - это я
  вам, как врач говорю. Со мной еще и не такое бывало, помнишь, Хосе?
  - Но стоит обратить внимание на угрозу индейца, и все становиться на
  свои места. Можете не сомневаться, господа, профессор жив.
  Бернардо снова уселся на прежнем месте у костра и, самодовольно
  улыбаясь, протянул к огню обе руки.
  - Послушайте, Бернардо, что это все означает? - обратился к нему
  Родригес, не скрывая своего возмущения. - Раз уж вы прервали меня, так
  сами-то не говорите загадками!
  - Действительно, Бернардо, - заметил доктор Лабо, - на что ты
  намекаешь? Я что-то не совсем понимаю тебя, друг мой.
  - Да, Хосе, господа, все очень просто. Видите ли, я раньше думал, что в
  этих местах нет ни одного индейца на сто миль вокруг. Оказывается, я
  ошибался, и это очень хорошо! Совершенно очевидно, что мы забрались в
  святая святых, какого-то, возможно не известного нам до сих пор,
  индейского племени. Мы, естественно, им не угодны, и они хотят нас
  прогнать. Но, как? Приняв профессора за нашего вождя, они берут его в
  заложники с целью выкупа. Не дурно придумано, правда?
  Я даже склонен думать, я почти уверен, что вскоре явятся сюда их
  парламентеры и заявят: ''Хотите получить своего вождя? Тогда извольте
  заплатить нам выкуп!''
  Все какое-то время молча обдумывали версию исчезновения профессора,
  высказанную Бернардо. Затем Дэвид прервал паузу:
  - Отдельные аспекты вашего... вполне реалистичного предположения по
  этому поводу, доктор, совпадают с высказываниями самого профессора
  накануне его исчезновения. Суть их заключается в том, что кроме нас здесь
  есть некто, кто охраняет нечто, находящееся где-то на этой территории.
  Профессор даже высказал мнение, что это ''сокровище'' может выходить за
  обычное понимание этого слова. Как вы полагаете, доктор, что же это такое
  может быть?
  - Да это же дилетантский вопрос, Дэвид, право же не обижайтесь. Зачем
  мы сюда пришли, какова цель нашей экспедиции? Найти новое
  месторождение алмазов, не так ли? Вот эти ваши ''некто'' и пытаются
  спрятать от нас алмазы, а что же еще? То, что алмазы находятся где-то здесь
  близко, я теперь, черт возьми, чувствую даже своей печенкой, а это чутье
  меня никогда не обманывает, так ведь, Хосе?
  - Пусть будет так, - не унимался Дэвид, - но тогда те, кто придет
  требовать выкуп за профессора, могут потребовать свертывания экспедиции.
  Это же верный ход, чтобы избавится от нас - это возможно?
  - Что, сворачивание экспедиции на данном этапе? - спросил
  включившийся в разговор доктор Лабо. - Нет, Дэвид, об этом не может быть
  пока и речи. Даже такая небольшая экспедиция по своему составу и
  снаряжению, как наша, стоит очень дорого и, следовательно, вернуться с
  пустыми руками мы не можем. Как бы не сложились обстоятельства, мы
  найдем профессора своими силами. Одновременно с поисками профессора,
  мы будем выполнять основную работу, - это глубокая геологическая разведка
  данной местности и прилегающих к ней районов. Кстати, Родригес, динамит
  вы успели спасти от наводнения?
  - Нет, шеф, - наши упаковки с взрывчаткой находились в хранилище,
  расположенном гораздо ниже лагерной площадки, в скалах. Их залило водой
  раньше, чем начался аврал. Ну, а теперь там глубоко.
  - Э-э-э, какая досада, - произнес доктор Лабо, не скрывая своего
  раздражения и обеспокоенности, - у нас ведь тоже осталось мало динамита,
  так ведь, Кустодио?
  - Да, доктор, всего двадцать пять шашек, но этого, я полагаю, пока хватит,
  долина ведь залита водой.
  - Ну, черт возьми, и что из этого?! - воскликнул Бернардо, энергично
  махая руками. - Как пришла вода, так и уйдет! Два,- три дня, и взрывчатки
  понадобится много. Неужели это непонятно?..
  - Хорошо бы, да как бы не так... - пробурчал про себя Дэвид.
  - Вы, кажется, что-то сказали, Дэвид? - обратился к нему доктор Лабо.
  - Нет, доктор... впрочем, сеньор Родригес рассказывал нам с профессором
  Джеймсом о Долине исчезающей реки. Главная идея, как мне тогда
  показалось, заключалась в том, что она действительно существует, но не
  многим ее удавалось найти. И я, кажется, знаю почему...
  - Очень интересно, мой юный друг, - снова с иронией в голосе включился
  в разговор Бернардо, - поделитесь с нами своим открытием или это уже
  секрет?
  - Ну, сеньоры, это же очевидно: несколько часов назад, сеньор Родригес,
  сеньор Бенхамин, профессор и я, обследовали русло реки этой долины, так
  ведь? Ну, а теперь ее нет, - она спрятана под водой. Так вот, господа, быть
  надежно спрятанной под водой - это и есть основное свойство этой долины.
  Возможно, так было и будет всегда, о вот ее открытость, - частный случай ее
  бытия, который... словом, я не думаю, что нам уж так повезло, что мы ее
  нашли.
  Какое-то время все молчали, уставившись на Дэвида. Только негры,
  весело болтая между собой, возились у дальних костров, приготовляя пищу и
  разбирая намокшие вещи. Дел у них было более чем достаточно, и их мало
  интересовало, чем были заняты сейчас сеньоры.
   Между тем, солнце успело подняться настолько высоко, что его яркие
  утренние лучи, коснувшись вершин высоких деревьев, золотистыми
  стрелами устремлялись вниз. Черная пелена, еще недавно скрывавшая
  стволы гигантских деревьев, не смотря на множество пылающих костров,
  теперь сменилась полупрозрачной бело-голубоватой дымкой. Однако
  освещение окружающей местности было достаточным, чтобы обитатели
  аврального лагеря смогли осмотреться и разобраться в создавшейся
  обстановке.
  - Нет, Хосе, это место не годится для нашего лагеря, - резюмировал
  результаты своего наблюдения Бернардо, - здесь же все закрыто и к месту
  проведения поисковых работ далеко. Не станем же мы вырубать джунгли,
  черт возьми, чтобы разбить нормальный лагерь?!
  - Да, ты прав, Бернардо, - ответил доктор Лабо, - не будем спешить
  разбивать лагерь. Пусть получше рассветет, проведем тщательную
  рекогносцировку, тогда и решим. А теперь, друзья, пора бы нам и
  подкрепиться, как следует. Эй, Хуго, Питто, что у вас там с завтраком?!
  - Все уже готово, сеньор доктор, - отозвался Хуго громким бодрым
  голосом, - сейчас можно будет кушать.
  За завтраком разговор вертелся, в основном, вокруг двух тем: во-первых,
  поиски профессора, и главное с чего начать, во-вторых, ''идеи Дэвида''. Эта
  тема бурно обсуждалось всеми, за исключением Родригеса, он лишь пожимал
  плечами, покачивал головой и молчал. Вдруг он быстро поднялся на ноги и,
  указывая в сторону просеки в бамбуковых зарослях, произнес:
  - Вы только посмотрите, господа, нам только этого не хватало - над
  долиной снова поднимается туман.
  Действительно, над просекой клубился неплотный бело-розовый туман.
  Поднявшись до уровня лагеря, он застыл и даже, казалось, начал оседать.
  - Да пусть его... этот туман, - сказал негромко Кустодио, не двигаясь с
  места, - вы лучше посмотрите туда... левее меня, только спокойно, - кажется,
  к нам пожаловали визитеры...
  - Где?! - воскликнул Бернардо, вскакивая на ноги и озираясь по сторонам,
  - Кого вы там увидели? Я никого не вижу...
  - Вы бы еще с карабином в руках и боевым кличем вскочили бы, док, -
  ответил Кустодио, спокойно поднимаясь на ноги. - Я видел индейцев возле
  того дерева, что возле валуна. Один стоял совершенно открыто, а другие, как
  мне показалось, притаились за его стволом.
  - Ну, что ж, - сказал спокойно доктор Лабо, - пусть каждый возьмет свое
  оружие, и пойдемте посмотрим.
  - Эй, Чико! - крикнул Бернардо, разбирая расставленные возле тюков
  ружья. - Здесь нет моего ружья, куда ты дел, четов олух, мое ружье?!
  - Я не брал его, сеньор, - ответил испуганным голосом молодой негр, - оно
  было все время у вас, а потом я его больше не видел.
  - Ну, так где же оно, чертов болван! - продолжал кричать Бернардо. - Я
  велел тебе собрать все оружие!
  - Не кричите, Бернардо, - тихо отозвался Бенхамен, все еще сидящий у
  костра, - оно лежало на столе возле вас, когда мы с вами дежурили там внизу.
  Там, очевидно, оно лежит и сейчас.
  - Оно там! - радостно воскликнул Чико. - Где же ему еще быть? Я сейчас
  его принесу, сеньор доктор, там ведь мелко!
  Чико вприпрыжку помчался к закрытой туманом просеке.
  - Стой, Чико, назад! - крикнул доктор Лабо, но молодой негр уже исчез в
  тумане.
  - Ну вот, как бы нам теперь не пришлось и Чико искать, - сказал спокойно
  Родригес, прерывая наступившую паузу, - далось вам это ружье, друг мой.
  Прошло десять минут томительного ожидания... потом еще двадцать
  минут, но Чико не появлялся.
  - Нужно подождать, пока рассеется туман, - сказал доктор Лабо, разводя
  руками, - потом можно будет спуститься вниз и посмотреть, что там
  случилось. Не утонул же он, в самом деле...
  - Нет, сеньор доктор, Чико не мог утонуть, - сказал хрипловатым басом
  Август, самый высокий и сильный носильщик из группы Виктора, - он
  плавает, как рыба. Он просто не знает, куда нужно идти, сидит там и ждет,
  когда рассеется туман. Чико не видит в тумане, а я вижу и в тумане, и ночью,
  когда совсем темно. Разрешите мне спуститься вниз, и я приведу его сюда, не
  сомневайтесь, сеньор доктор.
  - Но это опасно, Август, ты не боишься?
  - О-о о!
  - Хорошо, иди, только возьми с собой мачете.
  - Не нужно, сеньор доктор, мачете будет мне только мешать.
  - Правильно, Хосе, пусть идет, - произнес громко Бернардо и добавил, -
  не забудь о моем ружье, парень!
  Не говоря больше ни слова, Август не спеша, направился к закрытой
  туманом просеке.
  Снова наступила длительная пауза, - все молча ждали возвращения с
  вылазки храброго негра. Наконец из тумана вынырнула его голова, а затем
  появился и сам Август. В руках у него было ружье, но Чико с ним не было.
  - Вот ваше ружье, сеньор Бернардо, - сказал он тихо, подходя к
  обрадованному доктору, - я сразу нашел его, а Чико там нет.
  - Но ведь ты мог не заметить его в тумане, дружище Август! - воскликнул
  с недоумением в голосе доктор Лабо. - Как это: ''его там нет...''. А куда же
  он подевался?!
  - Не знаю, сеньор доктор, я хорошо искал...
  - Ладно, возобновим поиск, как только полностью рассеется туман. А
  пока давайте, господа, займемся приведением в порядок имущества
  экспедиции и своих личных вещей. Родригес, что касается имущества
  экспедиции, то возьмите это, пожалуйста, под свой контроль.
  - Кустодио, вы что же, друг мой, действительно хорошо рассмотрели
  индейцев, вдруг появившихся здесь более часа тому назад?
  - Один стоял, не скрываясь, а видел я его так же четко, как вижу сейчас
  вас, доктор.
  - Тогда не понятно, почему они исчезли, если намеривались вести с нами
  переговоры?
  - Вы точно заметили, доктор, ''... если намеривались вести с нами
  переговоры'', - включился в разговор Дэвид, - у них, очевидно, были другие
  намерения.
  - Что вы, черт возьми, хотите этим сказать?! - воскликнул Бернардо,
  набрасывая на плечо ремень своего ружья. - На что вы намекаете?
  - Да я не на что не намекаю, господа, я лишь полагаю, что ''они'' уже
  изложили суть своего ультиматума профессору. Ну, я уже говорил об этом.
  Время, очевидно, по ''их'' мнению истекло, и начались ''боевые действия''.
  Вот, собственно, и все.
  - Дьявол! - снова воскликнул Бернардо, хлопая себя обеими руками по
  бедрам. - Ну что поделаешь с англичанами, если им всюду мерещатся войны!
  Он, надо полагать, еще долго и бурно высказывался бы по этому поводу,
  если бы доктор Лабо не остановил его:
  - Хватит об этом, друг мой, - возможно Дэвид и прав. Ты лучше посмотри
  на Бенхамина, - он, кажется, совсем слег?
  Действительно, молодой человек лежал теперь на боку, поджав ноги и
  почти воткнувшись спиной в пепел угасающего костра. Закрыв глаза и
  положив голову на сложенные руки, он лежал неподвижно, и, казалось,
  оставался безучастным ко всему окружающему. Бернардо прервал диалог,
  махнул рукой в сторону своих коллег: ''мы еще поговорим об этом...'' и
  направился к Бенхамину. Он присел возле него на корточки, пощупал лоб и
  руки, и, присвистнув, громко произнес:
  - Что же это вы, дружище Бен?! Мне ужасно не нравится ваш вид... ну-ка,
  поднимайтесь.
  Бернардо осторожно отодвинул коллегу от костра, приподнял его за
  плечи и посадил рядом с собой. Придерживая его за спину, он спросил:
  - Как вы себя чувствуете, приятель?
  - Неважно, док, мне холодно и свет очень яркий, - ответил Бенхамин, не
  открывая глаз, - опустите меня, док, - у меня голова... раскалывается.
  - Потерпи, Бен, потерпи, сейчас я дам тебе лекарства, и тебе станет
  лучше.
  Бернардо сказал это успокоительным голосом опытного врача. Затем,
  повернувшись в сторону негров, перебирающих вещи, он крикнул:
  - Эй, Хуго, Питт! Найдите пару одеял и тащите сюда, да захватите с собой
  мою сумку, - вон она лежит на тюках!
  Не успели Хуго и Питто выполнить распоряжение доктора, как тут же
  получили новое задание:
  - Возьмите мачете, нарубите листьев бамбука и сделайте настил возле вон
  того дерева. Застелите настил одеялами и помогите мне перенести туда
  сеньора Бенхамина. Только делайте все это поживее, ребята.
  Часа через полтора после описанного эпизода, Бернардо отозвал в
  сторону доктора Лабо и негромко доложил ему:
  - Прямо не знаю, что и сказать, Хосе. Наш коллега Бенхамин очень
  тяжело болен - у него тропическая лихорадка. Протекает тяжело, нужно
  интенсивное лечение, а через несколько часов лечить его будет нечем, -
  основные лекарства кончаются. Да и с коллегой Фернандо... Разве ты не
  заметил? Вял, не разговорчив, все время держится в стороне и предпочитает
  находиться поближе к кострам. Температуры у него пока нет, - я проверил,
  но...
  - Минутку, Бернардо, - прервал его доктор Лабо, - ты же говорил мне, что
  запасов твоих лекарств хватит на две таких экспедиции, как наша, так в чем
  же дело?
  - Сложившиеся крайне неблагоприятные обстоятельства: удар Вульфа
  молнией, нападение пумы на Кустодио, отчисление части лекарств тому же
  Вульфу. Разве ты забыл об этом, Хосе? Теперь вот Бенхамен и, возможно,
  Фернандо. Целый водопад отрицательных случайностей, черт их возьми. Ты
  думаешь об этом, Хосе?
  - И об этом и о многом другом, но что делать с Бенхамином, может
  развернуть палатки прямо здесь, между деревьями? Давление падает, воздух
  насыщен озоном, и, я полагаю, надвигается гроза.
  - Бенхамина сейчас трогать нельзя, - у него начался кризис. Все, что было
  в моих силах, я сделал. Что же касается лагеря экспедиции: разворачивать
  его здесь или где-то в другом месте? Знаешь, Хосе, этот чертов
  англичанишка здорово вспахал мне мозги, правда. Пусть тебя не шокирует
  то, что я тебе сейчас скажу, друг. Нам нужно уходить отсюда, как можно
  скорее, Хосе, как можно скорее.
  - Да ты что, совсем рехнулся, Бернардо? - чуть ли не вскрикнул от
  неожиданности и удивления доктор Лабо. - И это мне говорит мой друг, мой
  соратник, и непревзойденный охотник за алмазами? Ты что, стал мистиком,
  друг мой?
  - Оставь это, Хосе. Отбрось амбиции, и давай подумаем вместе: во-
  первых, мы пришли сюда, чтобы обследовать Долину исчезающей реки, так?
  Мы нашли ее и что же? Под водой исчезла вся долина, а у нас на руках
  находится лишь отличный план местности, залитой внезапным наводнением.
  Что делать, ждать, когда спадет вода? Но ведь ты сам только что сказал, что
  нужно ожидать ливней, и это так. Возможно, все эти места тоже будут
  залиты водой. Тогда, как долго все это продлится? Во-вторых, это место
  ''нездорово'' само по себе, и это я говорю тебе, как врач. Мы не готовы
  работать здесь, оно оказалось нам не по зубам. Нужно уходить, Хосе, у нас,
  пожалуй, еще есть для этого время.
  - Допустим ты, Бернардо, во многом прав, но как же мы уйдем, не
  отыскав профессора Джеймса и молодого негра? Уйти и бросить их на
  произвол судьбы?
  - Никто не видел их трупов, а значит, они попадают пот статус
  ''пропавших без вести''. Это дает нам возможность организовать
  ''специальную группу поиска и спасения'', и направить сюда после
  окончания сезона дождей. Родригес мастер этих дел, разреши мне
  предварительно переговорить с ним. Лучшего руководителя этой операции
  нам не найти.
  - Мне нужно подумать, Бернардо, а теперь займись своими делами,
  совещание наше затянулось.
  Время приближалось к полудню, когда Родригес закончил полный
  переучет всего имущества экспедиции. Оказалось, что при срочной
  эвакуации лагеря ничего существенного не потерялось, если не считать
  некоторых потерь запасов продовольствия: две стандартных упаковки риса и
  все коробки с галетами промокли насквозь. И если рис еще можно было как-
  то спасти от порчи, то галеты раскисли и в пищу уже не годились. Кроме
  того, Родригес даже не надеялся спасти динамит, который он спрятал в
  тайнике между скалами. Намокшие тюки с запасной одеждой и снаряжением
  были не в счет. Покончив с этим делом, он, было, направился к доктору Лабо
  с докладом о проделанной работе, но Бернардо остановил его: ''Шеф
  принимает важное решение, - сказал он, кивнув головой в сторону доктора
  Лабо, сидящего в стороне возле большого дерева, - так не мешай ему''.
  Родригес пожал плечами и направился к Дэвиду, тщательно укладывающему
  все вещи профессора в его огромный рюкзак.
  - Надеюсь, мой друг, у вас ничего не потерялось, - спросил он,
  присаживаясь на корточки возле Дэвида, - и вещи профессора целы?
  - Да, сеньор Родригес, все в порядке... Я вот укладываю вещи профессора
  в одно место, а то мало ли что...
  - Вы имеете в виду новое наводнение? - спросил Родригес с веселыми
  интонациями в голосе - Или...
  - Посмотрите, сеньор Родригес, туман рассеялся, - заметил Дэвид, уходя
  от прямого ответа, - пойдемте к валуну и посмотрим, не спадает ли вода?
  Когда они подошли к началу спуска в долину, где лежал валун, вода
  плескалась у самого его основания. Нижние заросли бамбука, через которые
  они совсем недавно прокладывали тропу к шпилевидной скале, почти
  полностью были залиты водой.
  - Вот видите, сеньор Родригес, никакой отмены наводнения не
  намечается, а это означает, что в таких условиях, в ближайшее время, скажем
  так, поиски профессора проводиться не будут, верно, ведь?
  - Почему, откуда это вы взяли?
  - Так это же абсолютно ясно: для этого у нас нет ни времени, ни
  возможностей. Скажите мне откровенно, сеньор Родригес, доктор Лабо
  сворачивает экспедицию, не так ли?
  - Я не знаю, что он предпримет в ближайшее время, но скажу вам
  откровенно, друг мой, будь я на его месте, я ушел бы отсюда немедленно.
  Как будто в подтверждение правильности высказанной мысли, откуда-то
  издалека донеслись глухие раскаты грома - приближалась гроза. После
  довольно продолжительной паузы, Дэвид сказал:
  - Да, вы правы, сеньор Родригес, и вот, что я хочу вам сказать... Я уверен,
  профессор жив. Я не знаю, откуда взялась у меня такая уверенность, но
  доктор Джеймс Стоун жив.
  - Дай-то Бог, друг мой, и будьте, уверены - мы разыщем его. Однако не
  более чем через час, сюда придет грозовой ливень, и не доставало нам еще
  раз вымокнуть до нитки. Пока еще есть время, пойду распоряжусь поставить
  две больших палатки, и еще маленькую для больного. Пойдемте, Дэвид, как
  видите, вода убывать не собирается.
  Тяжелые черно-бурые тучи закрыли небосвод и понеслись над джунглями
  так низко, что, казалось, задевали кроны высоких деревьев.
  Яркие вспышки молний и взрывные раскаты грома слепили и глушили
  людей, торопящихся развернуть палатки. Ливень начался внезапно и хлынул
  водопадом, едва успели натянуть стропы ''госпитальной'' палатки и внести
  туда Бенхамина. Укрывшись в палатках и застигнув наглухо полотнища
  входных проемов, люди сразу же почувствовали себя в относительной
  безопасности.
  - Ну вот, мы все-таки успели, - сказал Родригес, усаживаясь на свой
  огромный походный рюкзак, полностью упакованный и застегнутый на все
  ремешки, - а я полагал, господа, что гроза продет к нам гораздо позже, и...
  - Все в порядке, Родригес, вы всегда все делаете вовремя, благодарю вас,
  - включился в разговор доктор Лабо, - а сейчас, господа, прошу вас
  выслушать меня внимательно, - я принял решение свернуть экспедицию на
  данном этапе. Обстоятельства сложились так, что до прекращения сезона
  дождей работать здесь не представляется никакой возможности из-за разлива
  местных рек. Цель нашей экспедиции, - разведка новых алмазных
  месторождений в районе Долины исчезающей реки. Мы ее нашли, у нас есть
  тщательно отработанный ее план-карта, а также мы вышли на след,
  возможно, нового месторождения алмазов. Но весь район наших поисковых
  работ затоплен наводнением, а ждать спада воды, оставаясь здесь, мы не
  можем. Мы не будем терять времени и уйдем отсюда сразу же, как только
  кончится ливень. Я полагаю, что мне удастся снова вернуться сюда и
  возобновить работы, но это произойдет не раньше июля или августа. Теперь,
  относительно исчезнувших доктора Джеймса Стоуна и нашего бравого друга
  Чико. По свидетельствам наших коллег Дэвида и Родригеса, профессор,
  находившийся рядом с ними во время разведки на русле реки, исчез, когда
  долину заволокло густым туманом. Примерно при таких же условиях,
  практически у всех нас на глазах, исчез и Чико. Их трупы на местах
  исчезновения не обнаружены, следовательно, они попадают под статус
  пропавших без вести. Кое-кто из вас видел бродивших здесь людей, по
  внешнему виду схожих с индейцами.
  - Это дает нам основание принять в качестве основной версии
  исчезновения наших людей: ''взятие их в заложники с целью получения
  выкупа''. Похитители еще не появились и не предъявили своих требований,
  но они появятся непременно, будьте, уверены, друзья.
  Доктор Лабо сделал короткую паузу, а затем продолжил:
  - Вам же, Дэвид, я предлагаю задержаться на несколько месяцев у нас до
  начала работы здесь поисковой группы и принять в ней участие. Поживете
  пока у меня на вилле и поработаете в университете вместе с Родригесом. С
  ним же потом вернетесь и сюда. Что вы скажете по этому поводу, Дэвид?
  - Я считаю, доктор, что вы поступаете правильно, прерывая на какое-то
  время работу экспедиции, и не пытаетесь разыскивать профессора сейчас.
  Пожалуй, это было бы напрасной тратой времени и усилий. Я очень
  благодарен вам за предложение, остаться здесь и поработать у вас какое-то
  время, но принять я его не могу. Мой творческий отпуск заканчивается, и
  мне необходимо возвращаться в Лондон, в свой университет. Только вот я не
  знаю, как смогу появиться перед леди Стоун...
  - На счет формальной стороны вопроса можете не беспокоиться, мой
  друг, я снабжу вас всеми необходимыми документами и деньгами. Будьте
  оптимистом, Дэвид, и, при встрече с сеньорой Мари Стоун, не рисуйте все в
  темных красках.
  - Спасибо, доктор, но я оказался в очень затруднительном положении...
  - Не будем сейчас вдаваться в подробности, Дэвид, а по прибытии в Рио,
  мы все обсудим на моей вилле. Итак, господа, я слушаю вас.
  Какое-то время все молчали, поглядывая друг на друга. Затем Бернардо,
  как всегда довольно громко заявил:
  - Отсюда нужно уходить, и как можно скорее, у меня двое больных, и
  один из них тяжелый! Для каждого из них понадобиться отдельная лодка, мы
  не сможем увезти отсюда всех грузов, Хосе.
  - А мы и не будем отсюда все увозить, а возьмем лишь с собой личные
  вещи и ценное экспедиционное оборудование.
  - Все остальное законсервируем и оставим здесь до нашего возвращения.
  Что вы по этому поводу думаете, Родригес?
  - Я предлагаю развернуть одну большую палатку, сложить туда остальные
  палатки и тюки с запасной одеждой, и другое тяжелое оборудование, а
  оставшуюся взрывчатку спрятать где-либо здесь в тайнике. Палатку следует
  оградить бамбуковым частоколом, в знак того, что склад этот не брошен, у
  него есть хозяин и он охраняется законом. Риск расхищения есть, так как мы,
  очевидно, здесь не одни. Следует еще не забывать, что у нас еще много
  грузов на берегу Параны.
  - Очень хорошо, сеньор Родригес! - воскликнул Дэвид. - Только я прошу
  на этом складе оставить немного продовольствия и письмо для профессора.
  После долгих скитаний по джунглям, профессор и Чико могут вернуться
  сюда, такое ведь бывает, не правда ли, господа?
  Какое-то время спустя, когда все вопросы и предложения были
  обсуждены, и план действий на ближайшую перспективу всеми одобрен,
  доктор Лабо закончил совещание словами: ''Не будем терять времени,
  друзья, нам предстоит сделать еще очень много, прежде чем мы доберемся до
  базы в Трес-Лагоасе''.
  Ливень продолжался непрерывно весь остаток дня и всю ночь, и лишь на
  рассвете следующего утра внезапно прекратился. Тучи рассеялись, и косые
  лучи солнца снова золотили вершины крон высоких деревьев. Отраженные
  напоенной влагой листвой, они, пучками падали вниз, вырывая из теней
  цветущие орхидеи. Однако людям доктора Лабо было не до созерцания
  красот напоенных ливнем джунглей. Наводнение, залившее долину, теперь
  выходило за ее пределы и угрожало затоплением всей окружающей
  местности. Вода подбиралась к самим палаткам, и нужно было торопиться,
  чтобы еще засветло, посуху, добраться до Змеиного ручья.
  На обратном пути от Змеиного ручья до Трес-Лагоаса, а затем и до самого
  Рио-де-Жанейро, Дэвид находился состоянии полугипнотического сна. Он
  делал все, что ему следовало делать, но был молчалив, замкнут и
  практически не реагировал на происходящие вокруг события. И только по
  прибытии на виллу доктора Лабо, он стал понемногу оттаивать. Семья
  доктора еще не вернулась с Юга, и их радушно встретили улыбающийся
  Ладислао и сияющая от счастья Марта. Она любезно провела Дэвида в его
  прежнюю комнату, и туда же Ладислао перенес его вещи и вещи профессора.
  После ванны, в которой Дэвид полоскался не менее полутора часов, к нему
  окончательно вернулось нормальное физическое и душевное состояние. Он
  даже упрекал себя за то, что снова увидев Марту, он не переставал думать о
  ней. К трем часам пополудни он полностью привел себя в порядок,
  переоделся и вышел в холл, чтобы подняться в кабинет доктора, но Марта
  остановила его:
  - Сеньор Дэвид, я давно жду вас, обед стынет. Прошу вас пройти в
  столовую - сеньор Родригес и доктор пообедали час тому назад и уехали.
  Доктор вернется поздно вечером, а сеньор Родригес только завтра утром.
  Они так же просили передать вам, чтобы вы не брались ни за какую работу и
  хорошо отдохнули. Так что пойдемте хорошо подкрепимся, а затем... А
  потом пойдем гулять по нашему парку, если не возражаете. Я люблю гулять
  по парку по ночам, сеньор Дэвид, - продолжала она, положив ему на тарелку
  большой кусок индейки с соусом, и, наливая ему и себе фужеры красного
  вина, - когда нет дождя и ветра, когда небо устлано темно-лиловым
  бархатом, и по нему рассыпаны сверкающие алмазы. Вы любите гулять по
  ночам, Дэвид?
  - Да... впрочем, не знаю, я не пробовал, Марта.
  Дэвид с аппетитом ел все, что предлагала ему Марта, пил вино и
  непринужденно беседовал с ней, но старался, как можно реже смотреть на
  нее. Когда же взгляды их встречались, он чувствовал, как его неудержимо
  тянет к ней. Он чувствовал, что хмелеет, что не может справиться с жаждой
  обладания ею, и понял, что продолжаться так дальше не может.
  Гонг больших напольных часов, которые стояли в холле, отбили девять
  ударов. Когда медленно заглох девятый удар, Марта проворно вскочила с
  постели, увлекая за собой и Дэвида, который не желал ее отпускать.
  - Поднимайся, Дэвид, поднимайся! - восклицала она, смеясь и пытаясь
  вырваться из его объятий. - Скоро заявится хозяин, а я не хочу дать ему даже
  намека на то, что произошло между нами. Скорее одевайся, и иди в свою
  комнату, а мне нужно поскорее приготовить ему ужин и встретить, как
  обычно.
  - Но ты придешь ко мне? - спросил Дэвид, поспешно одеваясь. - Я буду
  ждать тебя!
  - Да, потом, когда хозяин куда-нибудь отлучится. Торопись, Дэвид, уже
  поздно.
  Тревога Марты передалась и ему. Он собрал в охапку все свои вещи, и
  поспешно, почти бегом, перебрался в свою комнату. Интимная связь с
  Мартой потрясла Дэвида, и он никак не мог собраться с мыслями и прийти
  окончательно в себя. Но вдруг он встрепенулся - у парадного входа виллы
  послышался шум подъехавшего автомобиля и радостный голос Марты.
   Часы пробили десять часов вечера. Доктор, очевидно, не стал ужинать,
  так как на вилле, вскоре после его приезда, наступила полная тишина.
  Вслушиваясь в окутавшую виллу тишину, Дэвид сидел на кровати какое-то
  время почти неподвижно. Затем, почувствовав, что засыпает, он улегся на
  постель, в чем был, не раздеваясь. Заснул он сразу же, но сон его был
  тревожным, и он часто просыпался - одежда сковывала его, не давая
  возможности расслабиться. Наконец, преодолевая усталость, Дэвид
  поднялся, разделся, аккуратно сложил на стуле одежду и, довольный собой,
  он снова улегся на постель. Ему казалось, что теперь он полностью избавился
  от действия алкоголя, так как мысли его были последовательны и четки.
  События, произошедшие в Долине исчезающей реки, меняя друг друга,
  представали перед ним яркими реальными картинами. Все происходило
  почти реально, в динамике: ...широкое русло реки, молнии и густой туман,
  исчезновение профессора и снова туман. Вдруг туман расступился, как
  входные полотнища палатки, и оттуда в комнату вошел профессор. Дэвид
  вскрикнул от радости и попытался подняться, но профессор остановил его
  предостерегающим жестом руки. Он переложил одежду Дэвида со стула на
  диван, передвинул стул поближе к кровати, и сел возле него, как обычно это
  делают при посещении больных. Минуту он внимательно и спокойно
  всматривался в Дэвида, а затем негромко произнес: ''Возможно, через сутки
  вы покинете Бразилию, Дэвид. Уезжайте спокойно и не беспокойтесь обо
  мне, я вынужден задержаться здесь на неопределенное пока время.
  Передайте это Мари и Айрен и побеспокойтесь о них пока, Дэвид, я надеюсь
  на вас. В дальнейшем они не будут ни в чем нуждаться, я позабочусь об этом.
  А ведь вы были тогда правы, Дэвид. Не говорите здесь ни с кем о нашей
  сегодняшней встрече, это вам только навредит. Прощайте, Дэвид и будьте
  счастливы''. Профессор поднялся со стула, сделал правой рукой ни то
  прощальный, ни то приветственный жест, отошел к противоположной стене
  и скрылся в тумане. Превозмогая оцепенение, охватившее все его тело,
  Дэвид попытался вскочить с кровати и последовать за своим учителем. Но он
  сумел лишь повернуться на бок и приподняться на локте. Весь мокрый от
  пота, он озирался вокруг широко открытыми глазами, стараясь понять: все
  это привиделось ему во сне или он грезил наяву? Свет безоблачной лунной
  ночи, проникающий в комнату через высокое стрельчатое окно со стороны
  парка, едва освещал окружающие Дэвида предметы. Окончательно придя в
  себя, он поднялся с постели, и включил люстру. Какое-то время, прикрыв
  глаза ладонью левой руки, он стоял неподвижно посредине комнаты,
  стараясь привыкнуть к яркому освещению. Затем, осмотревшись вокруг себя,
  Дэвид подошел к дивану, на спинке которого лежала его одежда, аккуратно
  сложенная стопкой. Потрогав ее руками, он посмотрел на стул, почти
  вплотную придвинутый к кровати, и с интонациями испуга и удивления в
  голосе произнес: ''Этого не может быть! Я хорошо помню, что сложил
  одежду на стул, который стоял далеко от кровати... Значит, я был в бреду.
  Да, я был пьян и бредил. Ну, а как же сон... Сон это был или явь? Ты
  сходишь с ума, приятель, ложись в постель и хорошо проспись, - до утра еще
  далеко''. Закончив монолог, Дэвид выключил свет и снова улегся в постель,
  уговаривая себя поскорее уснуть.
  Дэвид вышел из своей комнаты в холл, едва смолкли звуки гонга. Почти
  одновременно с ним, со своего кабинета, в холл спустился доктор Лабо.
  Дэвид полагал, что сейчас должен появиться Родригес, но его не было.
  - Доброе утро, Дэвид, - сказал доктор, как всегда, бодрым громким
  голосом, - как отдохнули? Внешне, во всяком случае, вы выглядите отлично.
  - Спасибо, - неплохо, но я мог бы проспать еще сутки без завтраков и
  обедов, уверяю вас.
  - Ничего, выспитесь по пути в Лондон. Прошу вас...
  Они прошли в столовую, где их поджидала Марта.
  - Доброе утро, доктор, доброе утро сеньор Дэвид! Я рада видеть вас,
  сеньоры, в добром здравии, - радостно воскликнула она, делая шаг им на
  встречу, - прошу вас, проходите и садитесь на свои места. Все уже
  расставлено. Сегодня вы так дружно и вовремя вышли к завтраку, что
  горячее не успело остыть, я только что все поставила на стол. Я так
  старалась, сеньоры. Если кто-нибудь опаздывает к столу после удара гонга...
  - Знаю, Марта, знаю: вы очень переживаете, правда, ведь? Впредь мы
  постараемся не огорчать вас. Но сегодня, Марта, вы превзошли сами себя.
  Какое-то время разговор за завтраком не имел определенной темы,
  изобиловал шутками и остротами, как бы подчиняясь правилу: ''за едой о
  делах не говорят''. Однако доктор Лабо считал, что все правила светского
  этикета являются сплошной чушью, придуманной бездельниками, и перешел
  к разговору с Дэвидом, прерванному в холле.
  - С вашим отъездом, мой друг, складывается следующая ситуация: во-
  первых, ''Королева Виктория'', на которой вы прибыли сюда, находится еще
  в пути к Лондону.
  - Обратным рейсом этот корабль прибудет сюда недели через три, не
  раньше. Вы можете подождать его здесь, у меня. Я вам уже предлагал этот
  вариант, Дэвид. Во-вторых, Родригес должен был с утра отправиться в порт и
  разузнать о пассажирских и торгово-пассажирских судах, отправляющихся в
  ближайшее время в Великобританию. Если такие окажутся, он попытается
  забронировать для вас каюту. Однако это могут быть и парусные корабли,
  которые сейчас во множестве пересекают океан. У них, естественно,
  небольшой ход, и минимум комфорта. Вы согласны на такой вариант, Дэвид?
  - Вы что же, сеньор Дэвид, хотите уехать из Бразилии, не побывав на
  маскараде, который начнется здесь со следующей пятницы? - поторопилась
  включиться в разговор Марта. - Ухать в Европу накануне грандиозных
  праздников, не посмотрев самбо?! И не думайте об этом, сеньор Дэвид, - вы
  себе этого никогда не простите! Подождите, по крайней мере, пока придет
  ''Королева Виктория'', три недели промчатся быстро.
  - Вы очень добры ко мне, Марта, и я бы этого очень хотел, но
  обстоятельства иногда складываются против нашей воли, и не так, как бы
  нам хотелось...
  - А что, Дэвид, Марта говорит сущую правду, - заметил доктор, улыбаясь,
  - подумайте.
  Он допил вино, решительно поставил бокал на стол, решив, очевидно,
  закончить на этом завтрак. Но в столовую вошел Родригес.
  - Доброе утро, господа! Я, кажется, не слишком опоздал или я ошибаюсь?
  - сказал он шутливым тоном, сохраняя серьезное выражение лица. - Спасайте
  меня, дорогая Марта, иначе я могу умереть от голода.
  - Да что вы, сеньор Родригес, я не допущу этого, - всплеснув руками,
  произнесла Марта, - скорее за стол, ведь завтрак только начался.
  - Вы знаете, Родригес, - включился в разговор доктор, - я полагал, что вы
  управитесь с делами только к обеду. Вы были в порту или только
  направляетесь туда?
  - Нет, господа, я оттуда прямо сюда. Мне сегодня так везло, что удалось
  все уладить не более чем за два часа. Потерпите немного, друзья, я вам
  сейчас все объясню.
  Доктор налил себе полбокала вина, отпил немного и, с любопытством
  поглядывая на Родригеса, поставил бокал на стол. Дэвид был занят десертом,
  а Марта, сидевшая рядом с Родригесом, ''спасала его от голода'' и с
  восхищением наблюдала, с каким аппетитом он поглощает свое любимое
  рыбное блюдо. Пауза длилась недолго. Родригес поблагодарил Марту, и,
  улыбаясь, заявил:
  - Ну, совсем другое дело. Так вот, Дэвид, я снял для вас отдельную
  каюту первого класса на трехмачтовом грузопассажирском барке
  ''Дельфин''. Он делает регулярные рейсы от Рио-де-Жанейро до Лондона, а
  затем до Глазго. После необходимого ремонта и загрузки - в обратный путь.
  Капитан барка Григ МакДуглас - ваш земляк. Хороших кают на судне
  немного: четыре каюты первого класса, шесть кают второго класса, а в
  твиндеке... этого я не знаю. Однако в этот рейс он берет пассажиров только
  для кают первого и второго классов, так как все помещения твиндека заняты
  другими грузами. Основной его груз - тростниковый сахар сырец и кофе. Вот
  и все, что мне удалось разведать за столь короткое время, господа.
  - Очень хорошо, дорогой друг, только вы забыли сообщить нам о сущем
  пустяке, - сказал доктор, вставая из-за стола, - назвать день и время выхода
  корабля в море.
  - Правда? А я полагал, что сообщил об этом в самом начале. Прошу
  прощения, господа. Так вот: корабль капитана Грига Мак Дугласа
  отшвартуется от причала ровно в ноль-ноль часов, и его отбуксируют на
  открытый рейд, а в семь часов утра, он снимется с якоря выйдет в море. Так
  сказал капитан. Так что, Дэвид, если вас устраивает этот вариант, то времени
  на сборы у нас осталось не так уж много, если нет, то я вернусь в порт и
  ликвидирую сделку. Только имейте в виду, другого варианта в ближайшее
  время не предвидится.
  - Ну конечно устраивает, я даже не знаю, сеньор Родригес, как вас
  благодарить! Отправиться в дальнее плавание на большом паруснике всегда
  было моей мечтой с детства! - воскликнул Дэвид, тоже поднимаясь из-за
  стола. - Тогда, с вашего разрешения, господа, я пойду собираться, на это у
  меня не уйдет много времени.
  - Времени действительно у нас не очень много, но не будем торопиться,
  мой друг, - сказал доктор, беря Дэвида под руку, - пойдемте в кабинет и все
  хорошо обсудим. Родригес, закончите завтрак, - поднимайтесь в кабинет, мы
  будем вас там ждать.
  - А как же карнавал, сеньор Дэвид! - воскликнула Марта, с нотками
  обиды в голосе. - Вы же хотели посмотреть и послушать самбо!
  - Увы, Марта, - ответил, улыбаясь Дэвид, - карнавал мы с вами посмотрим
  в следующий раз.
  Машина доктора Лабо, доставившая Дэвида в порт, подъехала к самому
  трапу ''Дельфина'' за час до полуночи. Провожали Дэвида Родригес и
  Ладислао, которые с помощью матроса, поджидавшего их у трапа, доставили
  весь его багаж в каюту. На палубе, довольно приветливо, их встретил сам
  капитан Дуглас, но все же проворчал: ''Какого черта, сэр? Я заждался вас,
  все пассажиры уже давно заняли свои каюты. Сейчас за мной подойдет
  буксир, - прощайтесь''. Прощаясь с Дэвидом, Родригес сказал:
  - Прощайте, Дэвид, желаю счастливого вам плавания и успехов на вашем
  пути. Надеюсь, что мы с вами еще встретимся, и при более благоприятных
  обстоятельствах. И знайте, друг мой, я сделаю все возможное, чтобы
  разыскать профессора, в этом будьте уверены. Еще не все потеряно, пропал
  без вести еще не значит погиб и вы передайте это сеньоре Стоун.
  - Я очень благодарен вам, сеньор Родритес за все, большое вам спасибо, -
  ответил Дэвид, - и желаю вам успехов. Прощайте, дорогой друг!
  Вскоре трап был поднят, взяты швартовы и буксир ''Краб'' вывел
  ''Дельфина'' на открытый рейд.
  С вечера береговой бриз был очень слабым, но к полуночи он усилился до
  свежего, и капитан велел ставить паруса. Паруса сразу же взяли ветер, и
  ''Дельфин'' резво вышел в открытый океан.
  
  
  БОГАТАЯ ЖИЛА
  
  Прошло не менее двух часов, как доктор Лабо со своими людьми покинул
  истоки Змеиного ручья. Эрик осмотрелся вокруг и взглянул на часы - семь
  часов утра. Вид наспех покинутого лагеря, и особенно хаотическое
  нагромождение скал там, где еще недавно был вход в пещеру Трезубец,
  удручал его. Только вид его палатки, пылающий костер и запах крепкого
  кофе вселяли надежду. Каземир возился у костра, неторопливо готовя
  завтрак. Эрик вынул из планшета большой блокнот, подошел к палатке и,
  усевшись на валун, стал вычерчивать на листке ватмана план пещеры,
  начиная от входного проема до большого грота. Расставив азимуты на плане,
  он попытался привязать его к местности. Неожиданно его мысли прервал
  густой бас Каземира:
  - Сеньор Эрик, все готово, идите кушать.
  Затем он подошел к Эрику, посмотрел через его плечо на листок бумаги и
  с любопытством спросил:
  - Что это вы нарисовали, сеньор Эрик?
  - Это план пещеры, в которую нам нужно поскорее проникнуть. Вот
  здесь был вход, но теперь он завален. А это большой грот...
   Эрик стал подробно объяснять, что к чему. Покончив с этим, он спросил:
  - Ты все понял, Каземир?
  - Конечно, я понял все, а чего же тут не понять? Нам нужно найти щель,
  чтобы туда пролезть. Только давайте сначала поедим, сеньор Эрик, а то все
  остынет!
  - Конечно, Каземир, только не будем на это терять много времени.
  Сегодня нам нужно успеть взобраться на вершину этого скального
  образования и посмотреть, не сможем ли мы проникнуть в пещеру сверху?
  Если это нам не удастся, тогда завтра обследуем его южный склон.
  Попробуем подойти к нему через джунгли в обход источников. По-моему,
  там можно будет пройти, верно, ведь? Там где...
  - О-о о, сеньор Эрик, не напоминайте мне о той твари!
  День лазанья по скалам не дал никаких положительных результатов.
  Больших широких и малых расщелин наверху было много, но они
  находились, по мнению Эрика, слишком далеко к северу, от предполагаемого
  лабиринта пещеры. К вечеру, исчерпав все силы, разведчики вернулись в
  лагерь разбитыми и голодными. Каземир сразу же принялся за
  приготовление обеда и ужина одновременно, а Эрик - за составления плана
  разведки на день следующий. Сделав записи в блокноте и отметки на плане
  лабиринтов пещеры, он, с досадой произнес:
  - Мало, Каземир, очень мало мы сделали за день!
  - Так там же нельзя ходить нормально, сеньор Эрик, - сплошные щели и
  камни. Мы же весь день ползали - нормально и шагу ступить нельзя.
  - Завтра мы наверх не полезем, Каземир, а попробуем подойти к южному
  склону этого нагорья с юга, пробравшись через джунгли в обход источников
  и этих скальных нагромождений. Придется пробираться по джунглям мили
  три, не меньше. Сегодня подготовим все необходимое для этого, а завтра с
  рассветом в путь! Особых трудностей на этот раз, Каземир, я не предвижу.
  - Да, сеньор Эрик, как скажете. Только бы змей было поменьше...
  - Ну, - это как повезет. Да не бойся ты их, - они сами тебя боятся. Ты ведь
  это знаешь, Каземир!
  Утром следующего дня, с восходом солнца, Эрик и Каземир покинули
  лагерь, вооружившись и взяв с собой все необходимое для горной разведки.
  Пройти первые мили полторы на юго-запад по относительно не густому
  кипарисовому лесу особенных трудностей не представляло. По мнению
  Эрика, им нужно было продвигаться в этом направлении еще полмили,
  однако путь им преградила широкая расщелина, уходившая почти строго на
  север. Поскольку это совпадало с направлением их дальнейшего
  продвижения, Эрик не стал искать обходных путей, и они пошли на север,
  придерживаясь кромки этой расщелины. Вскоре кипарисовый лес сменился
  густыми зарослями высокого колючего кустарника и олеандров. Все это
  сплеталось ползучими лианами в непроходимую массу буйно цветущей
  растительности.
  Высокий кустарник закрывал от взора ближайшую перспективу, но вдали
  были хорошо видны верхушки скалистого нагорья.
  - Ну, вот, Каземир, мы шли правильно и почти пришли на место. Однако,
  чтобы добраться до южного склона, нам нужно хорошо поработать мачете.
  Только будь осторожен, дружище, береги глаза - сок олеандров очень ядовит.
  - Да. Я это знаю, сеньор Эрик.
  - Тогда возьмемся за дело, только не вздумай снимать перчаток и закрепи
  на голове шляпу с противомоскитной сеткой. Нам нужно поостеречься
  нападения диких пчел, комаров и клещей, чьи гнезда мы, возможно, сейчас
  разорим.
  Чтобы пробиться через непроходимые заросли высокого кустарника,
  ширина которого не превышала, возможно, и четверти мили, потребовалось
  не менее двух часов тяжелой непрерывной работы. Эрик предполагал, что
  самый короткий путь через заросли к южному склону нагорья, лежит вдоль
  расщелины, и они продолжали прокладывать тропу, не отклоняясь от ее края.
  Им иногда казалось, что этому не будет конца, однако к полудню заросли
  заметно поредели и вскоре совсем исчезли. Сплошной серо-зеленой стеной
  они теперь стояли позади них, а перед ними раскрылась неширокая равнина,
  примыкающая к самой кромке скальных образований. Равнина была покрыта
  густой, цветущей травянистой растительностью, среди которой преобладали
  орхидеи. Справа она ограничивалась негустыми зарослями толстоствольного
  бамбука, а слева - пересекающей ее расщелиной. Слева от расщелины, та же
  буйно цветущая травяная растительность, но лишь с той разницей, что здесь,
  на значительном удалении друг от друга, росли высокие тутовые деревья,
  преимущественно смоковницы.
  До южного склона нагорья оставалось пройти теперь по равнине не более
  четверти мили, но Эрик не торопился пересекать ее.
  - Давай передохнем, Каземер, - сказал он, глубоко вдыхая нежный аромат
  благоухающей долины, - но на траву не садись. Я, кажется, уже говорил тебе,
  что в джунглях нет опасности страшнее, чем ее насекомые. Осмотрись, пока
  я нанесу на план это чудо природы.
  Какое-то время Эрик работал молча, а затем, не отрываясь от работы,
  спросил:
  - Ну, что ты там увидел, Каземир?
  - Там много трещин и кошки бродят... небольшие.
  - Где?! - воскликнул Эрик, отрываясь от работы. - Где ты увидел кошек?
  - На той стороне, сеньор Эрик, вон там, - и Каземир указал в сторону
  горных образований.
  Эрик осторожно положил лист ватмана обратно в планшет, вынул из
  футляра бинокль и стал внимательно рассматривать, представший перед ним
  склон нагорья.
  - Да, ты прав, Каземир, и зрение у тебя остро, как у орла Анд. Там на
  узкой нижней террасе сидят две небольшие пантеры, очевидно, молодые, -
  сказал Эрик, пряча бинокль снова в футляр, - они учуяли и видят нас, однако
  делают вид, что им на нас наплевать. Их, очевидно, интересует совсем другая
  добыча.
  - Вы не будете по ним стрелять, сеньор Эрик?
  - Зачем же... Они заняты своим делом, а мы займемся своим. Берись
  снова за мачете, Каземир, и пошли вот так, вдоль расщелины.
  Осторожно ступая, они пошли по высокой траве, раздвигая ее стебли,
  прежде чем сделать очередной шаг. Но не успели они сделать и двадцати
  шагов, как у них, чуть ли ни из-под ног, выскочило с визгом крупное
  животное черной окраски с белым пятном на шее, ранее искусно
  прятавшееся в траве. Вслед за ним, как по команде, в долине появилось
  большое стадо воротниковых пекари, особей пятнадцать, которые с
  рычанием и пронзительным визгом, делая огромные прыжки, понеслось в
  сторону бамбуковых зарослей.
  - Стой, Каземир, и приготовься к обороне, - эти кабаны очень сильны и
  агрессивны, - сказал спокойно Эрик, снимая с плеча ружье и взводя курки, -
  нам не сдобровать, если они повернут обратно. А какая от них осталась вонь!
  - Они не вернутся, сеньор Эрик, за ними вслед пошли кошки.
  - Ты прав, Каземир, тогда пошли вперед!
  Через полчаса, они уже рассматривали трещины в мощных пластах
  горных известковых пород, которые, нагромождаясь друг на друга, лежали
  здесь почти горизонтально. Очевидно, расщелина, на которую они
  наткнулись в джунглях, и все время шли вдоль нее на север, ранее вторгалась
  и в массив нагорья. Но, со временем, под действием мощных подземных
  толчков, пласты породы разрушались и смещались в ее сторону. В результате
  в них образовалось множество трещин и пещер.
  - Начнем наше обследование, Каземир, вон с того большого нижнего
  проема, - сказал Эрик, указывая на трещину в темно-серой, почти черной,
  породе. - И подготовь факелы, возможно они нам пригодятся.
  Эрик достал блокнот и стал зарисовывать расположение пластов, отмечая
  их цвет, ориентировочные размеры и другие характеристики.
  - Сеньор Эрик, я десять заготовок факелов сложил в сумку, - доложил
  Каземир, застегивая ремешки своего рюкзака. А рюкзаки и все остальное мы
  оставим здесь или возьмем с собой?
  - Мы возьмем все с собой, Каземир. Если мои расчеты правильны, и эта
  пещера выведет нас к лабиринтам пещеры Трезубец, то мы будем искать
  другой выход и сюда, пожалуй, уже не вернемся. А знаешь, Каземир, если бы
  мы могли перемещаться через нагорье вот так напрямик, - и Эрик указал
  рукой на северо-восток, - то до нашего лагеря рукой подать, - не более двух
  миль. Ну, а теперь пойдем и хорошо осмотрим вход в пещеру.
  При первом же беглом осмотре проема вблизи оказалось, что щель эта
  имеет высоту не менее трех метров, но настолько узка, что протиснуться в
  нее с рюкзаком за плечами не было никакой возможности. Но, что это был
  вход в пещеру, и что, возможно, она была обитаема, свидетельствовали
  убедительные косвенные доказательства: с шиповидных выступов стенок
  входа свисали клочья густой черной шерсти - это, во-первых, а из темной
  глубины пещеры несло нестерпимой вонью обиталища дикого зверя - это,
  во-вторых.
  - Ну что ж, очевидно это логово тех кабанов, которых мы видели в
  долине. Теперь они далеко и можно, я полагаю, осмотреть пещеру.
  - Давай сделаем так, Каземир: возьмем двадцатиметровый моток веревки,
  один конец которой я привяжу к своему поясу, а другой ты привяжешь к
  своему. Я ничего не буду брать с собой, кроме факелов и мачете. По мере
  моего продвижения по пещере, веревка будет натягиваться, и ты плавно
  будешь отпускать ее. Когда веревка вытянется на всю длину, ты резко
  дернешь ее три раза, - это будет означать, что мне пора возвращаться. Я
  дерну веревку тоже три раза, значит ''понял''. Когда буду идти обратно,
  слабину выбирай, чтобы не путалась у меня под ногами. Если я буду дергать
  веревку часто, значит ''опасность'', и я возвращаюсь. Ты все понял,
  Каземир?
  - Да, сеньор Эрик, я все понял, чего же тут не понять?
  - Очень хорошо, дружище, тогда начнем подготовку.
  Эрик снял с себя планшет, футляр с биноклем и сумку с легким
  геологическим инструментом, оставив лишь сумку с запасными заготовками
  факелов. Привязав конец линя к поясу, он зажег факел, вынул из ножен
  мачете и протиснулся в пещеру. Свободно передвигаться вначале коридора с
  факелом и мачете в руках можно было лишь боком. Чтобы иметь
  представление о пройденном пути, Эрик решил отсчитывать полномерные
  шаги. Факел вырывал из темноты пространство коридора шагов на двадцать
  пять, не более. Не заметив ничего подозрительного, на этом удалении, он
  сделал первые двадцать пять шагов. Остановившись и подняв факел над
  собой, он стал осматривать свод и стены пещеры, сверху донизу. Его
  внимание сразу же привлекла широкая белая полоса, четко выделяющаяся на
  темно-сером, почти черном фоне породы, составляющих стены пещеры. Он
  поднес факел к стене, и по всей белой полосе засверкали яркие мерцающие
  звездочки. Эрик поднял факел выше и качнул пламя, - прямо над его головой
  высветились шесть зеленых прямоугольников, величиной с мизинец. Они
  были, как бы втиснуты в белую известковую породу в хаотическом
  беспорядке, почти касаясь, друг друга. ''Господи наш Иисусе и Матерь
  Божия! - воскликнул Эрик, продолжая высвечивать факелом зеленые камни.
  ''Так это же ''капас буэиос'' (''хорошие слои''), именно так назвала бы это
  Ева. Закрепив факел на противоположной стороне пещеры, Эрик начал
  ощупывать пояс в поисках молоточка. Но, вспомнив, что инструменты он
  оставил в сумке возле рюкзака, начал действовать рукоятью и лезвием
  мачете. Вскоре в его руках оказались шесть почти идеальных шестигранных
  призм светло-зеленых изумрудов. Положив камни во внешний боковой
  карман куртки, он застегнул клапан, снова взял факел в левую руку, и стал
  осматривать жилу левее и правее месторождения камней. Не обнаружив на
  изломе белой пароды больше ничего, кроме поблескивающих кристаллов
  кварца, Эрик решил двигаться вперед, не выпуская из вида изумрудонесущей
  жилы. Высоко подняв над собой факел, он сделал несколько очередных
  шагов и, вдруг, замер на месте, потрясенный невероятно громким и
  страшным ревом. Почти бессознательно, машинально, он выдвинул факел и
  мачете вперед, и увидел двигающиеся на него нечто огромное, черное,
  сверкающее злыми зелеными глазами. Эрик стал быстро двигаться назад, но,
  почти на выходе, запутавшись ногами в петлях веревки, упал на спину, не
  выпуская из рук факела и мачете. Упал он на мелкие скальные осколки, и тут
  же почувствовал, как что-то с хрустом пробило куртку и врезалось ему под
  правую лопатку, причинив нестерпимую боль. Каземир поспешил к нему на
  помощь, поднял его, помог спуститься пониже и усадил его на плоский
  камень. Морщась от боли, Эрик произнес:
  - Знаешь, Каземир, хозяин пещеры, кажется, очень зол на нас. Сейчас он
  появится, чтобы свести с нами счеты.
  Поскорее зажги четыре факела, и размести их на самом входе в пещеру,
  возможно, это на время остановит его. Только делай это побыстрее...
  - Да, сеньор Эрик, я понимаю, я сейчас!
  Не прошло и минуты, как четыре пылающих факела закрывали выход из
  пещеры. Пока Каземир выполнял поручение, Эрик снял с себя куртку,
  снаряжение и рубашку, перепачканную кровью, бросая снятые вещи на
  ближайшие камни.
  - Возможно, лучше нам спустится в долину, сеньор Эрик, и перенести
  туда все вещи? - сказал Каземир, подходя к Эрику и заглядывая ему за
  спину.
  - Что там у меня, Каземир? Я не могу шевельнуть правой рукой.
  - Заноза... большая... белая, как стекло.
  - Ну, так вытащи ее!
  - Так нельзя, сеньор Эрик, много крови пойдет - нужно кровь заговорить.
  - А ты что же, умеешь это делать, Каземир?
  - О-о о!
  - Хорошо. Только сначала сделай вот что: в большом кармане моего
  рюкзака фляга со спиртом, а внутри - пакет с лекарствами. Достань все это и
  вынь из пакета ватные шарики-тампоны и пузырек с коричневой жидкостью,
  что дал нам доктор Бернардо. Сначала протри мне спину спиртом, потом
  смочи тампон бальзамом, затем вынь занозу, наложи на ранку тампон с
  бальзамом и заклей это все клейкой салфеткой. Ты все понял, Каземир?
  - Да. Я все понял, сеньор Эрик, только сначала нужно заговорить кровь!
  - Хорошо, пусть будет так. Действуй, Каземир, а то у меня немеет рука...
  Каземир присел на корточках за спиной Эрика и начал скороговоркой
  шептать какие-то непонятные слова. Эрик вдруг почувствовал, как острая
  боль под лопаткой стала быстро спадать, а спустя минуту пропала и вовсе.
  Затем он почувствовал, как зубы Каземира заскрипели, касаясь занозы.
  Наконец Каземир выпрямился и, широко улыбаясь, заявил:
  - Все, сеньор Эрик!
  - Как это все, а заноза? Вынимай смелее ее, Каземир, - мне теперь не
  больно.
  - Так я ее уже вынул, вот она! - и Каземир разжал кулак: на его широкой
  ладони лежал большой острый осколок горного хрусталя.
  - Ты и впрямь волшебник, Каземир, а теперь сделай все так, как я тебе
  говорил, и помоги мне одеться.
  Умело и быстро справившись с делом, Каземир спросил:
  - Рюкзаки и все остальные вещи перенести к нашей тропе? Там трава
  намного ниже здешней травы, - продолжил он, подавая Эрику ружье, - и
  факелы уже скоро потухнут. Только вы, сеньор Эрик, не нагибайтесь пока.
  - Да, Каземир, давай перейдем туда. Вещи сложи подальше от
  расщелины, но сначала расчисть площадку от травы.
  - Все понятно, сеньор Эрик так будет лучше.
  Каземир вынул из ножен мачете и направился, было, к указанному месту,
  но остановился и, указывая на вход в пещеру, испуганно воскликнул:
  - Посмотрите туда, сеньор Эрик, там Горный Дух!
  В двух шагах от входа в пещеру, не смотря на продолжающие гореть
  факелы, стояло огромное человекообразное существо, обросшее черно-бурой
  шерстью. Большая круглая голова, заросшая длинными спутанными черными
  волосами, и толстая короткая шея, покоились на непомерно широких плечах.
  Длинные руки были опущены вниз ниже колен, а кисти сжаты в огромные
  мохнатые кулаки. Монстр, неподвижно стоял на двух ногах, и, казалось, не
  замечая находящихся вблизи людей, зорко осматривал долину.
  - Этого нам еще и не хватало, Каземир, - сказал Эрик в полголоса, -
  оставайся на месте, не делай резких движений и говори тихо. Это не горный
  дух, а, как я полагаю, и есть мифический, коварный властелин джунглей
  мапингуари. По мнению индейцев, он является хозяином всех пекари, бродит
  по джунглям в сопровождении больших стад диких свиней и кабанов,
  охраняя их от хищников. Индейцы уверяют, что встреча с ним приносит
  беду.
  - Если он не Дух, тогда стреляйте в него...
  - Напрасно, - ружейные пули его не берут, Каземир. Давай лучше отойдем
  в заросли кустарника, а вещи заберем потом, когда он снова уйдет в свою
  берлогу.
  Пригнувшись, они сделали несколько осторожных шагов в сторону
  зарослей, но вдруг замерли на месте от душераздирающего воя. Монстр,
  подняв голову вверх, издавал громкие высоко тональные звуки,
  напоминающие плачь ребенка. И сразу же из бамбуковых зарослей в долину
  стали возвращаться воротниковые пекари. Их становилось все больше и
  больше, но теперь они не визжали от страха, а, добродушно похрюкивая, то и
  дело выставляли свои морды из высокой травы - они не боялись людей.
  - Теперь, Каземир, все складывается очень плохо, и нам нужно поскорее
  убираться отсюда. Но, нужно забрать рюкзаки, иначе эти свиньи изжуют у
  нас все, что только можно жевать.
  И, как будто в подтверждение этих слов, возле камней, где лежали
  сложенные горкой вещи, объявился крупный черный кабан. Уставившись на
  людей, он аппетитно жевал ремни снаряжения Эрика.
  - Ты только посмотри, Каземир, этот чертов кабан сейчас сожрет мой
  пояс! - воскликнул Эрик, делая угрожающие жесты ружьем. - Брось! Брось и
  пошел вон!
  Кабан, продолжая жевать, не трогался с места. Каземир, выхватив из
  ножен мачете и угрожающе рыкнув, сделал шаг в сторону кабана: ''Да я эту
  тварь сейчас напополам разрублю...''
  - Берегись, Каземир, он сейчас нападет на тебя! - крикнул Эрик,
  принимая оборонительную позу.
  Кабан же, по-видимому, и не собирался вступать в бой с людьми,
  недовольно фыркнув, он скрылся в траве, утащив с собой и снаряжение
  Эрика. Хозяин же стада решил, очевидно, все решить по-своему: несколько
  огромных прыжков, и он оказался почти рядом с Каземиром. Подняв над
  собой огромные кулаки, он двинулся на него, издавая громкие короткие
  крики, очень похожие на человеческую ругань. Выставив вперед мачете, тот
  попятился назад, забыв, очевидно, что находится вблизи расщелины.
  - Осторожно, Каземир! - крикнул Эрик, - там щель!
  Но предостережение Эрика запоздало, - еще мгновение, и Каземир,
  вскинув вверх руки, исчез в расщелине. Мапингуари, громко взвыв,
  спрыгнул в расщелину вслед за Каземиром. ''Ну, все, теперь Каземиру не
  сдобровать, - произнес с отчаянием в голосе Эрик. - Господи, помоги ему!''
  Какое-то время он стоял в задумчивости. Затем снял с плеча ружье и
  направился к тому месту, где исчез Каземир. Подойдя, как можно ближе к
  расщелине, он лег на живот, подобрался к самой ее кромке и попытался
  рассмотреть, что там происходит внизу. Однако ничего не увидел, - лианы
  закрывали обзор.
  Эрик снова поднялся на ноги и тут же обратил внимание на тишину, - он
  и не заметил, как пекари снова покинули долину. ''Так, спущусь вниз по
  веревкам и попробую поднять его наверх, - думал он, направляясь к
  рюкзакам, - надеюсь, что не все еще потеряно''. Когда он уже распутал оба
  мотка веревок и подумывал над тем, как и где надежно закрепить их концы,
  он услышал у себя за спиной громкое бормотание. Он вскочил на ноги и
  резко обернулся, чуть не вскрикнув от пронзившей его боли под правой
  лопаткой: в двух шагах от него стоял огромный, покрытый черно-бурой
  шерстью человек. Открытая часть лица (лоб, нос, часть щек и подбородка)
  темно-коричневого цвета блестела на солнце, как будто была покрыта лаком.
  Густые широкие черные брови нависали над огромными зелеными глазами,
  которые выражали скорее печаль, чем свирепость. На огромных, вытянутых
  вперед руках, как тряпичную куклу, он держал бесчувственное тело
  Каземира. Какое-то время, Эрик и гигант смотрели молча, друг другу в глаза.
  Понимая, что он не сможет принять бесчувственное тело Каземира из рук в
  руки, Эрик отступил на два шага и указал рукой себе под ноги. Он не
  сомневался, что его ''собеседник'' правильно поймет его жест.
  Действительно, тот присел на корточки и довольно бережно положил
  Каземира на траву. Затем он резко вскочил на ноги и широкими шагами
  направился к пещере, не обращая больше никакого внимания на оставшихся
  позади него людей. Минуту спустя, мапингуари скрылся в своей берлоге.
  Эрик взял руку Каземира и ощупал запястье: пульс был слабым, и
  прерывался частыми экстрасистолиями. Бросившись к рюкзаку, Эрик достал
  из пакета пузырек с зеленоватой жидкостью, открыл его и поднес к носу
  Каземира. Тот глубоко вдохнул, дыхание его стало чаще и глубже, но в
  сознание он не приходил. Тогда Эрик капнул несколько капель этой
  жидкости Каземиру на губы. Тот облизал губы и сразу же открыл глаза.
  Увидев перед собой лицо Эрика, Каземир широко улыбнулся и тихо спросил:
  - Где я?
  - Все в порядке, дружище, лежи спокойно и пока не двигайся, - я сейчас
  осмотрю тебя.
  Он осторожно ощупал голову Каземира, но никаких открытых травм не
  обнаружил, кроме огромной шишки на затылке. Затем он осмотрел его грудь,
  руки и ноги, попросил подвигать ими и спросил:
  - Болит где-нибудь? Боль терпеть не нужно, дружище.
  - Голова... и левую ногу не чувствую... ее вроде бы нет, сеньор Эрик.
  - Ты, очевидно, сильно ударился головой, Каземир, и у тебя небольшое
  сотрясение мозга. Это быстро проходит. Сейчас я дам тебе болеутоляющее
  лекарство доктора Бернардо, а потом посмотрим, что у тебя там с ногой?
  Темно-коричневые пилюли сразу же подействовали, и Каземир заметно
  оживился. Он ощупал свои плечи, бицепсы и, приподнявшись на локтях,
  спросил:
  - Можно мне сесть, сеньор Эрик?
  - Нет. Лежи спокойно и не шевелись, пока я не осмотрю твою ногу.
  Однако нужно попытаться снять сапог... Они у тебя свободно одевались?
  - Да, сеньор Эрик, свободно.
  - Тогда потерпи...
  Эрик попробовал снять левый сапог, но тот не шел, тогда, как правый
  сапог снимался легко.
  - Как мне не жаль, дружище, - сказал он, берясь за мачете, - но придется
  резать.
  - Ногу? - озабоченно спросил Каземир
  - Пока нет, дружище, пока только сапог.
  Распороть голенище и обнажить ногу не представляло никаких
  трудностей. Эрик слегка приподнял ногу за пятку: от щиколотки до колена
  она сильно опухла, а на внутренней стороне голени - большой кровоподтек.
  Эрику даже показалось, что стопа левой ноги Каземира немного
  развернулась внутрь.
  - У тебя перелом, Дружище, немного выше щиколотки, - сказал спокойно
  Эрик, продолжая осмотр, - хорошо, что закрытый, без гипса тут не обойтись.
  Лежи спокойно, Каземир, я сейчас наложу тебе шины, а потом можно будет
  встать.
  Взяв мачете в левую руку, Эрик направился к бамбуковым зарослям.
  Прошло не менее получаса, прежде чем он вернулся и принес с собой два
  бамбуковых шеста. Из одного он смастерил шины и тут же наложил их на
  больную ногу все еще лежащего на траве Каземира. Другой шест
  предполагалось использовать в качестве костыля.
  - Ну вот, теперь ты можешь подняться, подвигаться и сесть вот на этот
  плоский камень, - сказал Эрик, указывая на камень, возле которого лежали
  рюкзаки, - только с больной ногой будь осторожен, становиться на нее пока
  нельзя. А теперь давай приведем все в порядок и подсчитаем наши потери.
  Ведь эти чертовы свиньи могли сожрать все наши вещи, Каземир, да и нас в
  придачу. Подумать страшно!
  Быстрая инвентаризация показала, что бесследно исчезли; пояс Эрика и
  снаряжение к нему, бинокль с футляром и ремешком к нему, кожаная сумка с
  инструментом и, наконец, мачете Каземира.
  - Ну что ж, Каземир, потери у нас немалые, и это нужно признать, однако
  не стоит огорчаться, - сказал Эрик полушутливым, полуироническим тоном, -
  зато какую равнину нашли. Ты только посмотри, какая красота вокруг!
  - Да, сеньор Эрик, как это верно! Только я думаю, что ее как-то нужно
  назвать, не так ли?
  - Верно. Так что ты предлагаешь? ''Долина черного монстра''.
  - Не-е. На кой он нам... мы пришли сюда искать сеньору Еву, так ведь?
  Стало быть: ''Долина Евы'', верно?
  - Ты молодчина, Каземир, и поэт, а теперь давай решать, что делать с
  этими вещами? Ночевать здесь нельзя и нам срочно нужно уходить на базу, -
  светлое время дня на исходе. Взять мы сможем с собой только ружье,
  патроны к нему, компас и мачете. Остальные вещи давай спрячем в ветвях
  вон в тех высоких кустарников. Потом, как-нибудь, вернемся за ними. Ну,
  что скажешь?
  - Да, сеньор Эрик, так будет вернее.
  Кое-как, один за другим, они перетащили рюкзаки к указанным
  кустарникам. Разместить их на раскидистых ветвях высоких кустов было не
  так уж трудно.
  - Ну, что ж, дружище, пошли, - сказал Эрик, оглядываясь на долину, - нам
  нужно торопиться.
  Как раз в тот момент, когда они уже собирались войти в заросли, до них
  донесся достаточно громкий звук ружейных выстрелов. Где-то, не совсем
  далеко, дважды стреляли дуплетом.
  - Слышите, сеньор Эрик, стреляют... Выходит мы здесь не одни! -
  воскликнул Каземир обрадовано. - Это охотники?
  - Вряд ли, откуда здесь взяться охотникам? Так подают сигнал тревоги, и
  нужно ответить, дать понять, что мы его услышали.
  Эрик поднял ружье левой рукой, упер приклад в плече и, выстрелив
  таким же дуплетом, стал отсчитывать секунды: ''раз, два, три...'' На
  двадцатой секунде они услышали такие же звуки выстрелов, как и
  предыдущие.
  - Так, Каземир, нас услышали, - произнес Эрик, с нотками радости и
  тревоги в голосе, - стреляют милях в двух от нас вот так напрямик... на
  северо-восток через скалы. Похоже, что в нашем лагере находятся люди.
  Возможно к истокам Змеиного ручья вернулся доктор Лабо, но зачем? Так,
  дружище, пойдем по старой тропе только до кипарисовых зарослей, а там
  резко повернем на север, северо-восток. Так мы значительно сократим путь и
  сможем, пожалуй, еще засветло выйти к лагерю. Ну, Каземир, с Богом!
  Идти через заросли кустарника по только что прорубленной тропе
  Каземиру было не так уж легко, но он не отставал от Эрика. Настоящие
  трудности начались, когда Эрик сменил направление продвижения по
  джунглям, и они пошли по относительному редколесью. Идти по азимуту
  здесь можно было гораздо быстрее, и Каземир все время отставал. Эрик
  окликал его, останавливался и поджидал, пока тот снова не показывался из-за
  деревьев. И все же они успели выбраться из леса к зарослям олеандров, не
  менее чем за час до наступления темноты.
  Высокий кустарник закрывал от взора площадку лагеря, но хорошо были
  видны два столбика дыма от костров, лениво поднимающиеся вверх, слышен
  уже привычный шум падающей воды и громкие, но невнятные, голоса.
  - Ну вот, Каземир, мы пришли, - сказал Эрик с явным облегчением, - мы
  уже дома.
  - Да, сеньор Эрик, дома, а кто там? - Каземир кивнул головой в сторону
  лагеря.
  - А вот мы сейчас и посмотрим. Давай немного проберемся вперед, не
  пуская вход мачете... Похоже, что друзья, но осторожность не помешает.
  Когда они почти выбрались из густых зарослей олеандр, Эрик услышал
  знакомый голос и четкие слова: ''Отто, капитан, просигнальте еще раз
  двойным дуплетом, как прошлый раз, - до наступления темноты осталось не
  более получаса''.
  У Эрика закружилась голова, и он едва удержался на ногах, ухватившись
  за шест, стоявшего рядом Каземира. Затем, раздвинув обеими руками
  стрельчатые листья кустарника, он вышел на открытое место. Опираясь на
  шест, за ним последовал Каземир.
  - Не стреляйте, друзья, - сказал он громким, и, казалось, спокойным
  голосом, - мы уже пришли.
  Мы же не будем останавливаться на первых минутах эмоциональной
  встрече друзей. Однако заметим, что она проходила в атмосфере крайнего
  общего возбуждения, радостных взаимных приветствий, восклицаний,
  вопросов и ответов. Первой, пожалуй, с чрезмерным возбуждением
  справилась Ева. Обращаясь к Эрику и Каземиру одновременно, она спросила:
  - Вы что, попали в солидную переделку? Где ваши рюкзаки и
  снаряжение? Что это у тебя с ногой, Каземир?
  - Я свалился со скалы, сеньора Ева...
  - У него перелом голени немного выше стопы, - перебил его Эрик, - я
  наложил шины из расщепленного бамбука, но, по-моему, этого недостаточно,
  нужно что-то еще. Посмотри, пожалуйста.
  - А когда это произошло?
  - Часа четыре... пять тому назад.
  - Тогда ногу нужно осмотреть немедленно, - включился в разговор
  капитан, - возможно, произошло смещение, а кости у таких ребят срастаются
  быстро. Не волнуйся, Каземир, - сейчас мы осмотрим твою ногу и сделаем
  все, как нужно. Где бы его можно было положить на что-нибудь твердое,
  ровное и сухое?
  - Да вон на тот мраморный барьер, - не задумываясь, ответил Эрик, - он
  уже использовался доктором Бернардо в качестве операционного стола. Я
  готов быть у вас ассистентом, капитан.
  - О, благодарю вас, сеньор Эрик, но ассистентом на этот раз у меня будет
  Отто. А вам, друг мой, лучше немедленно стать пациентом сеньоры Евы.
  Ведь вы ранены и... чувствуете себя неважно, хотя и крепитесь, так ведь?
  Вид мне ваш не нравится, Эрик. Ева, я полагаю, что вы справитесь без меня?
  - Я постараюсь, капитан. Боже мой, Эрик! Как я рада, что успела вовремя,
  что застала тебя здесь до того... словом, прежде чем ты пробьешься в
  лабиринты пещеры. Я ведь была уверена, что ты пойдешь по моим следам, и
  как я боялась этого, как я боялась! - продолжала Ева, помогая Эрику
  раздеться. - Ну, а теперь садись в наше ''кресло'' и повернись спиной к
  костру... вот так! Посмотрим, что у тебя здесь?
  Усаживаясь на плоский камень, как показала Ева, и немного согнувшись
  вперед, Эрик невольно застонал.
  - Больно наклоняться и двигать правой рукой, а я полагал, что там уже
  все зажило, - нарочито бодро заметил Эрик, - до сих пор почти не болело,
  надо же. Да и кровь почти не текла...
  - У тебя здесь сильное воспаление вокруг раны, - прервала его Ева, -
  покраснение величиной с чайное блюдце, да и повязка мокнет. Похоже,
  инфекция... Повязку тебе делал Каземир?
  - Да, под моим руководством, но сначала, он остановил кровотечение
  заговором, и знаешь, - это ему удалось.
  - Вот этого нам как раз и не хватает, - заметила Ева, не скрывая
  возмущения, - сейчас я дам тебе сильное противовоспалительное и
  болеутоляющее средство и сделаю перевязку заново. Придется тебе
  потерпеть, Эрик, так оставлять нельзя.
  - Конечно, дорогая, я буду терпеть, и делай все, как считаешь нужным.
  Ты и капитан в вопросах врачевания превзошли самого доктора Бернардо, я
  уверен в этом. Хотя негры считают его волшебником...
  - Вот ты иронизируешь, Эрик, а капитан спас мне жизнь... в том числе,
  как врач. Но, это длинная история, и я расскажу ее тебе, когда мы будем
  дома.
  Ева сняла старую повязку, и тонкая струйка темной крови и гноя потекли
  по спине Эрика. Ева работала быстро и молча, что угнетало Эрика, и он
  спросил:
  - А почему же, девочка моя дорогая, при одной мысли, что я пойду по
  твоему следу, тебе становилось страшно? Разве я мог поступить иначе?
  - Вот именно поэтому, Эрик. Ведь ты бы старался прорваться в
  лабиринты пещеры, а это привело бы к неминуемой беде для нас обоих.
  Когда я каким-то чудом вышла оттуда, за мною все рухнуло... пещеры
  Трезубец больше нет, Эрик.
  Эрик не стал возражать, хотя и думал иначе: ''Здесь разрушен входной
  грот и часть прямой галереи, там, - один из ее выходов, но большой грот-то
  наверняка цел, - думал он, - ладно, когда-нибудь, мы еще вернемся к этому''.
  - Ну, вот и все! - радостно воскликнула Ева. - Надеюсь, нагноения
  больше не будет, и отек спадет дня через два. А теперь, скорее одевайся, я
  сейчас достану чистую рубашку. Куртку пока не одевай и правой рукой не
  делай резких движений. Пока поносишь ее на перевязи - колотые раны
  заживают плохо, ты же знаешь. Нужны покой, частые перевязки и время. Но
  ты вполне транспортабелен, и мы завтра покинем этот край.
  - Да, девочка моя, я согласен поскорее убраться отсюда... до следующего
  сезона. Но сможет ли самостоятельно двигаться Каземир? Кроме того, завтра
  нужно сходить за нашими вещами к южному склону этого нагорья, мы
  спрятали их там, в ветвях высокого кустарника. Весьма ненадежный тайник.
  - Там есть что-нибудь ценное?
  - Да нет... теперь уже нет. Самые ценные из вещей: мой пояс со всем
  снаряжением, бинокль с футляром и ремнями, сумку с инструментом
  утащили и сожрали пекари, ну прямо у нас на глазах...
  - Не морочь мне голову, Эрик, - прервала его Ева, - я серьезно. Если там
  ценных вещей нет, так, зачем же за ними возвращаться? Все, что
  необходимо, у нас есть здесь, и даже больше чем нужно. Ну, а ''что
  потеряно, то потеряно'', как говорит тетушка Эльза, об этом и думать нечего.
  Что касается твоего снаряжения, которое утащили свиньи, так мы с
  капитаном захватили с собой новый комплект.
  - Мой пояс и все, что в нем было, утащили не свиньи, а сожрал огромный
  черный кабан с белым рылом и огромными клыками. Подавиться бы ему
  ими!
  - Ты опять про пояс? На что ты намекаешь, что ты этим хочешь сказать?
  - А то, дорогая девочка моя, что в потайных кармашках пояса лежали два
  камня из тех пяти, которые ты отдала мне на хранение, помнишь? Я показал
  их доктору Лабо, как приманку... я надеялся на его помощь. Но об этом я
  расскажу тебе потом, - долгая история...
  - Хорошо, Эрик, расскажешь потом, а пока хватит об этом - капитан
  закончил операцию, и они ведут Каземира сюда.
  - Ну и нервы же у этого парня, - сказал капитан, подводя Каземира к
  костру и усаживая на камень, - железо. У него полный перелом голени со
  сдвигом, пришлось все поправлять. Это больно, ужасно больно, а он хоть бы
  пикнул. Я использовал для плотной повязки ваши бамбуковые шины, Эрик,
  но этого мало. Нужна гипсовая повязка и, как можно скорее.
  - А ему можно передвигаться самостоятельно, капитан? - спросил Эрик, с
  беспокойством поглядывая на Каземира. - До лодок, как вы знаете, путь
  нелегок даже для здорового человека.
  - Я думаю, что можно. Только на двух костылях, и без нагрузки на плечи.
  - Вы сможете, Каземир, передвигаться по руслу на костылях? - спросила
  Ева.
  - Конечно, смогу, сеньора Ева, и костыли я завтра сам смастерю. Не
  беспокойтесь, сеньора Ева, все будет в порядке.
  - Очень хорошо! Тогда, друзья, у меня есть предложение: завтра, как
  можно пораньше, свернуть лагерь и в обратный путь. Программу мы,
  пожалуй, выполнили в полном объеме, не так ли?
  - Пока вы будите собираться, я пошевелю немного лазуритовую жилу,
  не уходить же не определив ее мощности, не так ли, Эрик? И капитан,
  очевидно, захочет посмотреть, где и как ''растут'' лазуриты. Вы можете не
  сомневаться, капитан, я и Эрик открыли это месторождение синих камней, и
  до окончания лицензии оно наше...
  - Увы, Ева, - это не возможно, - прервал ее Эрик, - я продал его со всеми
  потрохами.
  - Ха-ха-ха! - весело и непринужденно рассмеялась Ева. - Кому? За
  сколько? И когда же это вы успели, сеньор Эрик, провернуть эту сделку? Ха-
  ха-ха!
  - Доктору Лабо, и на очень хороших условиях. Ты сейчас сама оценишь
  мои способности. Дело в том, господа, что доктор Лабо зачислил нас с Евой в
  свою экспедицию в качестве разведчиков, ну, с соответствующим окладом,
  разумеется. Мы разведали эту жилу, и она пройдет теперь по всем
  документам экспедиции. Премия за нашу работу, по словам доктора Лабо,
  намного превысит сумму, которую мы смогли бы заработать на этом деле
  обычным образом. Ну, как?
  - Ну, когда же ты успел, Эрик?! - воскликнула Ева, всплеснув руками. -
  Я-то думала, что ты только и делаешь, что ищешь меня...
  - И ты права, - так это и было. Только давай об этом поговорим, как-
  нибудь в другой раз... А жилу исследовали люди доктора, и не будем больше
  ее трогать. Лучше, господа, давайте решим, что делать с грузом - вещей
  наберется много, а носильщиков мало.
  - А знаете, что я хочу сказать вам, прежде всего, Эрик, - включился в
  разговор капитан, - в деле с вашей этой лазуритовой жилой вы поступили,
  как опытный деловой человек. Будь я на вашем месте, я поступил бы точно
  также. Что же касается грузов, то определите самое необходимое имущество,
  которое следует взять с собой, а остальное можно будет спрятать в каком-
  нибудь тайнике. Здесь, я полагаю, можно будет отыскать, что-либо такое? А
  так как вы, насколько я понимаю, собираетесь вернуться сюда, работать
  через два, три месяца, так такое решение было бы самим правильным.
  - Да, капитан, вы абсолютно правы. Небольшой сухой грот отыскать
  здесь будет, пожалуй, не трудно. Кроме того, мы с Евой не обследовали еще
  северо-восточный склон нагорья, и работы здесь у нас непочатый край, так
  ведь, Ева?
  - Ты прав, Эрик, мы действительно мало, что успели здесь сделать... Но
  так сложились обстоятельства. Знаете, капитан, места здесь для
  геологической разведки весьма перспективные, - активная сейсмоактивная
  зона: множество свежих изломов, трещин, пещер, относительно легко
  доступные несущие породы.
  - Но, ведь это же очень опасно, сеньора Ева! - воскликнул до сих пор
  молчавший и внимательно слушавший Отто. - Все здесь внезапно может
  обрушиться, верно? Вы уже чуть...
  - Да, друг мой, - прервала его Ева, - вы правы, но такова работа геолога-
  разведчика. А разве плавать на ''Баракуде'' менее опасно? Работа есть
  работа, друг мой. Однако в ближайшей перспективе мы сюда не вернемся, -
  Эрику нужно хорошо подлечиться и отдохнуть. Да и дома у нас накопилось
  очень много дел.
  - А что ты называешь ''ближайшей перспективой'', Ева? - спросил Эрик,
  явно удивившись.
  - До мая следующего года, во всяком случае, я так думаю. Нам предстоит
  поездка в Европу, как сказал дядюшка Альфред: ''По очень важным
  семейным делам''. В связи с этим, дядюшка Альфред и тетушка Эльза очень
  просили нас не задерживаться в джунглях.
  - Вот как? Ну что же, Ева, мы это еще успеем обсудить, - сказал Эрик,
  задумчиво покачивая головой, - а теперь, друзья, давайте, разойдемся по
  палаткам и немного отдохнем, - до рассвета осталось совсем немного
  времени.
  Подбросив в костры веток, они разошлись по палаткам. Эрик влез в
  палатку вслед за Евой и плотно застегнул входные полотнища. От яркого
  пламени костров в ней было довольно светло. Однако Эрик, порывшись в
  изголовье своей постели, достал оттуда большую свечу и зажег ее. Установив
  ее немного поодаль от себя, он радостным голосом обратился к Еве, молча
  копошившейся в своих вещах.
  - Ева, девочка моя, я так рад, я так счастлив снова видеть тебя! Я не ушел
  бы отсюда до тех пор, пока не пробился бы в пещеру и не нашел бы тебя,
  дорогая! - Эрик нежно обнял ее, покрывая горячими поцелуями ее лицо и
  плечи.
  - Постой, Эрик, постой, - сказала она тихо, не отстраняясь, - у тебя жар,
  тебе нельзя волноваться и делать резких движений. Я очень устала, Эрик, и
  безумно хочу спать.
  - Да, да, дорогая, конечно, устраивайся поудобней и отдыхай, - прошептал
  он, помогая Еве улечься в постель, - но, прежде чем ты уснешь, наберись
  терпения и выслушай меня. Это очень важно, Ева, очень. Кто знает, что с
  нами будет завтра... Ты сможешь?
  - Ну, конечно, Эрик, давай поговорим, да что с тобой? Ты весь горишь,
  тебе снова нужно принять лекарство.
  Не обращая внимания на его протесты, Ева достала из своего рюкзака
  коробочку с черными пилюлями и флягу с водой. Она выложила на ладонь
  Эрика три крупных шарика и ласково проговорила:
  - Проглоти это Эрик, не разжевывая, и через несколько минут тебе будет
  легче.
  Спустя какое-то время, Ева спросила:
  - Ну, как самочувствие, дорогой мой? Я уже не хочу спать и слушаю тебя.
  - Спасибо, мне лучше. Я постараюсь быть кратким и изложить саму суть,
  а все остальное, - потом. Я потерял алмазы, но нашел то, из-за чего мы сюда
  пришли, посмотри...
  Эрик уселся на постели по-турецки и протянул к Еве руку: на его ладони
  лежали шесть крупных светло-зеленых шестигранных призм. Взяв свечу в
  другую руку, он приподнял ее, стараясь получше осветить камни.
  - Дева Мария, изумруды! - воскликнула Ева, живо поднимаясь и
  усаживаясь подобно Эрику. - Где, когда?
  - В пещере на южном склоне этого нагорья. Часов шесть тому назад. -
  Эрик передал камни Еве и продолжал. - Склон на равнину там идет тремя
  крутыми уступами, покрытыми множеством трещин. Слева довольно
  широкий разлом, рядом с которым узкая расщелина - вход в пещеру. Я
  решил обследовать ее на возможность соединения с лабиринтами пещеры
  Трезубец, и прямо у входа обнаружил... ну, как ты говорила: ''капас
  буэнос'', понимаешь? В черных породах известняка ярко-белые прожилки
  кальцита. Ну, а прямо на поверхности излома лежат они... группой! Каждый
  камень потянет каратов тридцать, никак не меньше, верно?
  - Пласт кальцита широкий? - спросила Ева, спокойно рассматривая камни.
  - Я не совсем уверен кальцит это или доломит, но ширина пласта в этом
  месте не менее двадцати пяти дюймов. По ходу вглубь пещеры, ширина
  пласта увеличивается. Он, кажется, идет и по другой стенке пещеры, но я не
  успел разглядеть, меня выгнал оттуда ее хозяин.
  - Как, там уже есть хозяин?! - воскликнула Ева, зажимая камни в кулаке, -
  кто?
  - Сам мапингуари!
  - Эрик, мне сейчас не до шуток, право же, оставим это на потом.
  - Ах, Ева, ну какие там шутки? Именно в схватке с этим грозным
  чудовищем и его стадом пекари, я потерял снаряжение вместе с алмазами,
  ранен в спину, а Каземир сломал ногу.
  - Ты сошел с ума, Эрик, этого не может быть!
  - Увы, я так и знал, что ты это скажешь, дорогая девочка моя, но давай,
  отложим этот разговор, и я расскажу все подробно, когда мы будем дома.
  Сейчас давай решим, что нам делать дальше, в данной конкретной ситуации?
  Может быть, не торопиться уходить отсюда, задержаться на несколько дней?
  Кстати, Каземир ничего о камнях не знает, я скрыл от него находку. Об этом
  пока знаем ты и я. ''Хозяина'' можно было бы как-то выманить из его логова,
  а вход в него закрыть малым взрывом.
  - Нет, Эрик, - это невозможно по трем причинам; во-первых, это было бы
  концом ''тайны'' изумрудного месторождения, а там ведь - богатая жила. Во-
  вторых, Каземиру нужен гипс и покой, а у тебя жар, так как в рану,
  возможно, попала инфекция. Если начнется лихорадка, я ничего не смогу
  сделать. И, в-третьих, нам как можно скорее нужно ехать в Германию по
  делам дядюшки Альфреда. Умер его младший брат, на которого было
  завещано все дело его отца. Теперь прямым наследником является дядюшка
  Альфред. С этим всем нужно будет разбираться, и откладывать эту поездку
  на долгое время нельзя. Уходить отсюда нужно этим же утром.
  - Так уже утро, дорогая Ева, - заметил Эрик, задувая свечу.
  Только к вечеру следующего дня, две перегруженные вещами лодки
  причалили к правому берегу Змеиного ручья у террас, ведущих на плато. У
  самого его русла стояла ''Баракуда'', пришвартованная к скалистому берегу,
  Капитан первым вышел из лодки на первую ступень террасы и громко
  крикнул:
  - Эй, там, наверху!
  - Есть! - ответил четко громкий голос, и на край скалы вышел помощник
  капитана ''Баракуды'' Курт Бух. За ним тут же показалась и голова механика
  Карла Куна.
  - А-а, - это вы, капитан. Приветствую вас, и вас, господа. С
  благополучным возвращением! Мы никак...
  - Да вы что там, все поуснули, что ли?! - прервал его капитан командным
  голосом. - Спускайтесь вниз и принимайте людей!
  - Да поосторожней - здесь есть больные и раненые. Грузы пока не
  трогайте, мы их немного погодя перегрузим на судно.
  Когда все поднялись на плато, им представилась панорама наспех
  покинутого лагеря: вокруг валялись шесты и растяжные колья от палаток,
  пустые картонки и останки упаковочных ящиков, обрывки веревок и прочий,
  теперь уже никому не нужный, хлам. У единственного, готового свалиться
  набок громоотвода, стояла наспех поставленная маленькая палатка. Между
  двумя, вколоченными в скалистый грунт невысокими шестами, подвешен
  гамак. На таганце, над едва тлеющим костром, висели два объемистых
  котелка, из-под крышек, которых с шипением вырывался пар.
  - Что за метаморфозы?! - воскликнул капитан, разводя руками. - Куда
  подевался лагерь, Курт? Доктор Лабо свернул свою базу?
  - Очевидно, что так, - включился в разговор Эрик, - а когда это
  произошло?
  - Прибыли они вчера утром, а в полдень уже убрались отсюда. У
  доктора Лабо много неприятностей, как я понимаю: двое тяжело больных,
  один искалечен, а двое из его людей пропали без вести. Ну, а я-то тут
  причем, черт возьми, капитан?! - воскликнул Курт, явно выходя из себя.
  - В чем дело, Курт, что здесь произошло? - спросил Эрик, поспешив взять
  на себя продолжение разговора.
  - Ну, как же, господа?! - продолжил Курт в том же тоне. - Доктор
  попросил меня, ха-ха, попросил, как бы не так! Он приказал мне взять на
  борт ''Баракуды'' всех больных и сопровождающих их лиц, немедленно
  сняться с якоря и отправиться в Трес-Лагоас. Хорошенькое дело! Не имея от
  вас подобных указаний, капитан, я наотрез отказался, сославшись на
  неисправность машины. Тогда доктор Бернардо, этот сумасшедший сеньор,
  начал ругаться, он так разорался на меня, ну просто уши вяли от его
  ругательств. Он грозился проткнуть меня вон тем шестом, если я сейчас же
  не починю машину, и выбросить в реку, как протухшую пиранью, каково, а!
  И, еще...
  - Хватить тебе хныкать, Курт, - прервал его капитан, - и скажи толком,
  как они эвакуировались?
  - Да очень просто, - их забрала проходящая мимо баржа. Да и то, все это
  им удалось благодаря вежливости и умения вести деловой разговор сеньора
  Родригеса. Это достойнейший из всех людей доктора Лабо. Кстати, сеньора
  Ева, сеньор Эрик, он просил меня передать вам от него большой привет и
  пожелание больших успехов. А когда он последним спускался вниз, он
  сказал мне: ''Да вы не волнуйтесь, Курт, вы поступили правильно''.
  Курт повернулся кругом по-военному, и сделал шаг в сторону костра, но
  внезапно остановился и продолжил:
  - Сеньор Эрик, я чуть было не забыл, что сеньор Родригес просил
  передать вам вот эту записку.
  Порывшись по карманам, он вынул скомканный блокнотный листок, и
  передал его Эрику. Подождав немного, пока Курт отойдет от них, Эрик
  развернул листок и громко прочел: ''Долина не далась''.
  - Вот видишь?! - воскликнула Ева, беря у него записку. Я же говорила
  тебе, что там не только магнитная аномалия, там аномально все: река,
  долина, облака, воздух, запахи. Там пахнет бедой, и все нереально, мистично.
  А ведь ты хотел, чтобы мы остались там работать. Ты ведь хотел раскрыть
  тайну Долины исчезающей реки, признайся, так ведь? Но, как видишь, - это
  не удалось даже знаменитому доктору Лабо и лучшим из его людей.
  - Да ладно, девочка моя, не распаляйся... Может быть, ты и права. Ты
  ведь знаешь, мое отношение к мистике. Но после того, что с нами случилось
  у истоков Змеиного ручья, я, пожалуй, готов поверить в любую чертовщину.
  Пусть будет так, но меня интересует почему...
  - Сеньор Эрик, - прервал его подошедший к ним механик Карл, - тут у
  них был такой здоровенный негр, старшина грузчиков, а называли его не-то
  Вик, не-то Шик. Так он просил меня передать вам ваше обгорелое ружье.
  Оно лежит вон там, возле костра.
  - Это все?
  - А-а... нет, - он просил передать вам большое спасибо за вашу доброту.
  ''Век, - говорит, - не забуду сеньору Еву и сеньора Эрика за то, что они
  сделали для меня''.
  - Это все?
  - Да, господа, я все сказал.
  - Спасибо, Карл. ''Он таки потащит их в дом Зингеров, только как бы он
  их не потерял'', - подумал вслух Эрик.
  - Видишь ли, Ева, меня очень беспокоит...
  - Знаю, знаю, друг мой, - тебя беспокоит судьба трех алмазов, которые ты
  оставил на хранение у Виктора. Это было мудро с твоей стороны - он передал
  их мне, и камни теперь хранятся у меня в тайнике вот здесь. И Ева указала
  рукой себе на правое плечо.
  - И ты до сих пор ничего не говорила мне об этом, девочка моя?!
  - Так у нас же не было времени для таких пустяков, Эрик. Но ты
  представить себе не можешь, какой тест мне учинил этот Виктор-Мария,
  прежде чем передать мне камни. ''Если вы и есть та Ева, о которой мне
  говорил сеньор Эрик, то вы должны точно знать, где и когда вы в последний
  раз виделись с ним, - говорил он шепотом, наклонясь к самому моему уху, -
  только сеньора Ева может знать это''. Только с третьей попытки мне удалось
  убедить его что я - это я, когда сказала: ''Это было у пещеры Трезубец во
  время землетрясения''. Он мне ответил: ''О-о о, да поможет вам Дева
  Мария'', снял свой пояс и вытащил оттуда красную тряпицу, в которой и
  были завернуты камни. Представляешь, Эрик: три алмаза, в каждом из
  которых целое состояние для десяти таких Викторов, хранятся в красной
  тряпице за тряпичным поясом?! ''У тебя есть мечта, Виктор? - спросила я
  его. - Что бы ты хотел иметь больше всего?'' А он, не задумываясь, отвечает:
  ''Дом на берегу реки с огородом и садом, и хорошую работу, сеньора Ева''.
  Тогда я написала записку дядюшке Альфреду и отдала ее Виктору. ''Когда
  вернешься в Трес-Лагоас, - сказала я, - отнесешь это письмо сеньору Зингеру,
  - ты знаешь, где находится его дом''. Вскоре мы покинули базу, Эрик, мы все
  очень торопились к тебе на выручку. А вот и капитан...
  - Ева, Эрик, груз и лодки погружены на судно, и мы можем отчалить хоть
  сейчас, - доложил он, отмахиваясь от наседавших не него комаров, - или вы
  предпочитаете поужинать на берегу?
  - А как же машина, капитан, Карл успел ее наладить? - спросил Эрик,
  весело улыбаясь.
  - Что до меня, капитан, - поторопилась включиться в разговор Ева, - чем
  поскорее мы отправимся в обратный путь, тем лучше. Ведь у нас с вами на
  руках двое больных. Если ночь для вас не помеха, тогда...
  - Вы же знаете, друзья, что ''Баракуда'' может ходить в любую погоду и
  любое время суток, - ответил не без гордости, капитан, - а машина в порядке,
  Эрик, машина работает нормально.
  - Ну, что ж, тогда в путь, капитан, - сказала решительно Ева, - и да
  поможет нам Дева Мария.
  Некоторое время спустя, ''Баракуда'' отчалила от берега и, издав
  продолжительный гудок, набирая скорость, пошла вверх по течению вблизи
  левого берега Параны.
  
  
  КАПСУЛА ОСТАНОВИВШЕГОСЯ ВРЕМЕНИ
  
  Профессор лежал с закрытыми глазами на довольно широком твердом
  ложе. Он чувствовал необычную легкость во всем теле, но двигаться или
  даже открыть глаза не мог. Напрягая память, он пытался вспомнить, что же с
  ним произошло совсем недавно, практически только что? Но он никак не мог
  ничего припомнить - сознание не подчинялось ему, вырывая из памяти
  обрывки хаотичных мыслей. Но вот, состояние глубокого сна начало
  постепенно проходить, общее оцепенение спадать, а тело обретать вес и
  чувствительность. Он попытался открыть глаза и подняться, но ни то, ни
  другое, ему не удалось. Вдруг память начала выдавать ему, одну за другой,
  яркие и четкие картины недавнего прошлого: вот он крадется по узкому
  карнизу вдоль крутого склона скалы, вот он маленьким молоточком отбивает
  от огромной скальной глыбы, чудом застрявшей на карнизе, кусок породы с
  кристаллами целестина. Вдруг глыба начинает двигаться, сбрасывает его с
  карниза в щель и наползает на него. Он же, запутавшись в снаряжении, никак
  не может выбраться из щели, и понимает, что неизбежно будет замурован.
  Затем перед ним появляется человек, внешностью похожий на индейского
  вождя с жезлом в правой руке, и каким-то чудом сбрасывает с него
  многотонную глыбу. В ультимативной форме, индеец велит ему покинуть
  район экспедиции и увести с собой всех людей... и снова мысли путаются в
  обрывках хаотичных видений. ''Дальше, что было дальше? - пытается
  вспомнить профессор. - Да проснись же ты, наконец, Джеймс!'' Он
  успокаивается, начинает ровно дышать, и память снова начинает выдавать
  картины прошедших только что событий: вот он с Родригесом и коллегами
  обследует русло реки... все идет хорошо. Вдруг резкий запах озона, гроза и
  туман... густой, белый непроницаемый.
  Родригес стоит рядом с ним, и он слышит его команду: ''Всем оставаться
  на местах и сесть на грунт!''
  Он внезапно выпускает из рук шест и, вытянув вперед руки, делает шаг в
  сторону Родригеса, пытаясь разглядеть или нащупать его в тумане. Однако
  ничего не видно... профессор снова делает усилие и открывает глаза...
  Яркий дневной свет, и профессор невольно прикрыл глаза обеими
  руками. ''Что это я, все еще сплю? - подумал профессор вслух, пытаясь
  подняться и сесть на своем ложе. - Или это реальность... Где это я?'' Однако
  спокойный дневной свет, свежий и слегка влажный воздух, напоенный
  ароматом джунглей, быстро восстановили его обычный жизненный тонус.
  Профессор легко поднялся, сел, опираясь руками на край сидения, и стал
  осматриваться. Все, что он увидел вокруг себя, заставило его снова
  усомниться в реальности происходящего, и он ущипнул себя за бедро и нос.
  Вскрикнув от боли, профессор вскочил на ноги. Он находился в большом
  круглом зале с высоким сводом, выполненным в виде параболоида. ''Белый
  полированныё мрамор превосходной работы'', - заметил профессор вслух,
  продолжая с любопытством рассматривать зал. Свод опирался на
  кольцеобразные стены, высота которых, как полагал профессор, не
  превышала двенадцати футов. Высота же залы от пола до наивысшей точки
  свода, не подавалась определению ''на вскидку''. Пол огромной залы был
  покрыт небольшими шестигранными мраморными плитами светло-зеленого
  цвета. Это создавало иллюзию свежей травы, покрытой утренней росой.
  Посредине зала размещался довольно большой бассейн с фонтаном, который
  бесшумно вырывался из воды в его центре. Поднявшись снопом вверх, футов
  на пять шесть, фонтан распадался на множество тонких струй, которые со
  звоном снова падали в воду бассейна. Обрамление бассейна и стены зала -
  светло-серый полированный мрамор. На стенах никаких украшений, только
  загадочные рисунки самой природы, открывающие душу камня.
  Симметрично, по периметру зала, на стенах размещалось шесть узких
  невысоких, плотно закрытых дверей арочного типа. По обе стороны от
  каждой двери - конусообразные вазы с цветущими розовыми кустами.
  В пяти промежутках между этими вазами стояли беломраморные
  неширокие, ничем не покрытые, скамьи. И лишь та, на которой ранее лежал
  профессор, была покрыта тонкой циновкой, сплетенной из каких-то
  душистых болотных трав. На противоположной от этой скамьи стороне зала
  располагался огромный вогнутый экран светло-серого цвета эллипсовидной
  формы. Возле левой, ближайшей к экрану, скамьи стоял небольшой круглый
  стол, на котором лежал черно-серебристый удлиненный предмет, очень
  схожий с обычной флейтой. На таком же столе справа от экрана, стояла
  какая-то посуда, очевидно хрустальная. Профессор никак не мог понять,
  откуда поступает столько дневного света, так как казалось, что свет идет
  отовсюду. Однако по мере адаптации он пришел к выводу: мощный поток
  дневного света источает свод залы. Давящая тишина огромного помещения
  нарушалась лишь разноголосым звоном падающих струй фонтана.
  Профессору вдруг нестерпимо захотелось пить. Широким шагом он подошел
  к фонтану, нагнулся над ним и, зачерпнув ладонью воду, плеснул себе в
  лицо. Затем он сложил руки ковшом, подставил их под струю и, наполнив
  водой, стал пить.
  - Это самая чистая вода, белый вождь, на всем Южном континенте, -
  услышал он знакомый голос у себя за спиной, - прежде чем сюда попасть,
  она прошла естественную уникальную биохимическую очистку.
  Профессор резко обернулся: в трех шагах от него стоял тот самый
  человек, с которым он уже встречался среди скал в долине. Внешне он
  выглядел также, хотя одет был иначе. На нем был надет длинный пышный
  белый халат с короткими рукавами и большим отложным воротником. Низ
  халата, кромки воротника и рукавов, были оторочены черной блестящей
  лентой. Полы халата не имели, казалось, никаких застежек, и лишь широкий
  кожаный пояс с большой металлической пряжкой стягивал его вокруг талии.
  Черные, свободно падающие на плечи волосы, стягивала широкая золотистая
  лента с черным металлическим значком на лбу, напоминающим китайский
  иероглиф ''цун'' (центр, центральный).
  На ногах - обычные, сплетенные из ремешков сандалии на толстой
  подошве. Знакомый нам уже жезл, воткнутый за пояс вниз рукоятью,
  завершал одеяние этого человека. Какое-то время мужчины с любопытством
  рассматривали друг друга. ''Это символ неограниченной власти или оружие?
  - подумал профессор, стараясь рассмотреть жезл. - Или то и другое?'' А
  затем спросил вслух:
  - Кто вы, и где я нахожусь?
  - Ты задал мне, белый вождь, сразу пять вопросов, - слушай: это не
  символ власти и не оружие - об этом ты узнаешь несколько позже. Мое имя -
  Крипт. Я хранитель сокровищницы достижений человечества всех времен -
  временной капсулы. По-вашему - архивариус. Ты, белый вождь, находишься
  в одном из помещений капсулы времени. Говори, я слушаю тебя.
  - Я Джеймс Гарри Стоун, доктор минералогии и геохимии, профессор
  Кембриджского университета. Участвую в экспедиции доктора Лабо...
  - Остановись, Джей, - сказал спокойно Крипт, подняв вверх правую руку,
  - зачем столько словесной шелухи? Теперь ты просто - Джей. Однослоговое
  имя - имя вождя. Мысли четко, Джей, и говори кратко. Впрочем, со
  временем, ты научишься расходовать время более рационально. У нас много
  работы.
  ''На что он намекает, он что, сумасшедший? - подумал профессор и
  вслух спросил:
  - Как я сюда попал и как долго здесь нахожусь? Меня ищут мои коллеги!
  - Ты опять задал мне сразу четыре вопроса, Джей. Сознание мое в
  порядке и я ни на что не намекаю. Я сказал, что время нужно беречь. Попал
  ты сюда по собственной воле, ибо пренебрег моим предостережением.
  Находишься ты здесь немного времени, столько, сколько понадобилось для
  прохождения через временной шлюз. Ты очень сильный человек, Джей, и без
  осложнений прошел адаптацию. Ты находишься в другом времени, и тебя
  там уже никто не ищет.
  Профессор удивлялся своему спокойствию, - ему следовало бы вспылить,
  взорваться и заорать, но он не мог - никаких эмоциональных позывов.
  Тогда он достал из кармана куртки часы, но стрелки на его любимом
  хронометре не двигались. ''Очевидно, - подумал он, - я упал в тумане и
  разбил их''. И тут же получил ответ:
  - Механические счетчики времени здесь не работают, Джей. Вернее... но
  об этом мы поговорим с тобой немного позже. У нас времени будет
  достаточно для этого.
  - Да вы, что, читаете мои мысли, Крипт?! - воскликнул профессор,
  преодолев, наконец, свое сонливое состояние. - Объяснитесь толком! Я не
  понимаю вас. Я что, пленник, заложник, раб?! Я не заключал с вами никаких
  сделок и не нарушал обязательств! Вы пытаетесь меня удержать, зачем?
  - Успокойся, Джей, - сказал спокойно Крипт, направляясь к столу, на
  котором лежал предмет, схожий с небольшой флейтой, - я не читаю твоих
  мыслей. В этом нет необходимости, - ты выплескиваешь их наружу, как этот
  фонтан струи воды.
  Крипт взял ''флейту'' и вернулся к скамье, возле которой стоял
  профессор. Сделав пригласительный жест рукой, он сел на скамью.
  - Садись, Джей, и будь внимателен, - сейчас ты получишь ответы на все
  остальные свои вопросы. Смотри туда, - сказал он, указывая ''флейтой'' на
  экран, - и у тебя исчезнут сомнения.
  Темный экран вдруг засветился бледно-зеленым светом и, через
  мгновение, на нем появились яркие, четкие, объемные картинки, - начался
  цветной звуковой фильм. Он рассказывал о небольшой группе людей,
  идущих через джунгли к какой-то неясной цели, начиная со стоянки на
  берегу Змеиного ручья до того момента, когда, кое-как разместившись на
  лодках, они поспешно покинули эти места. Мелькнув зеленым светом, экран
  погас. Профессор, подавшись всем корпусом вперед, какое-то время сидел
  молча, не отрывая взгляда от погасшего экрана.
  Затем, не меняя позы, он тихо произнес: ''Этого не может быть''.
  Проигнорировав эту реплику профессора, Крипт поднялся, положил
  ''флейту'' на прежнее место и, повернувшись к профессору, спокойно
  заметил:
  - Как ты только что видел, Джей, тебя уже никто не ищет.
  - Этого не может быть, - снова, теперь уж громко и уверенно, повторил
  профессор, - так как я пробыл в тумане всего несколько минут, больше
  ничего не происходило. Всего несколько минут... Я это знаю, я это
  чувствую, я в этом уверен!
  - О каком времени ты говоришь, Джей? Ты теперь находишься в другом
  времени, которое изменяется совершенно иначе, чем ты полагаешь. За время
  адаптации биоритмы твоего организма пришли, практически, в полное
  согласие с ним и теперь...
  - Не морочь мне голову, Крипт, - прервал его профессор, принимая стиль
  разговора собеседника, - время всегда и везде постоянно, непрерывно и течет
  в одном направлении. Оно не зависит ни от явлений природы, ни от
  деятельности человека. Нет технических средств, способных влиять на ход
  времени. Это утверждается большинством ученых планеты, Крипт, это
  аксиома, которую нельзя не знать, Крипт.
  - Тебе предстоит большая учеба, Джей, и ты скоро убедишься, что все эти
  положения неверны. Начиная, хотя бы, с того, что время имеет
  направленность своего движения, плотность, поглощается и излучается
  материальными телами. Но не старайся это понять сейчас, база основных
  знаний у тебя еще очень мала. Отложим пока этот разговор, но мы еще
  вернемся к нему.
  Наступила длительная пауза, которую прервал Крипт. Он продолжил:
  - Ты заметил, Джей, чернокожего юношу среди людей Лабо?
  - Да, но я его не знаю, и раньше никогда не видел, - ответил профессор,
  удивляясь столь резкому изменению темы разговора.
  - Верно, ваши пути до сих пор не пересекались. Имя его Чико, что
  соответствует нашим правилам: ''Не более двух слогов''. Он попал в зону
  открытого временного шлюза, и я пропустил его. Теперь он будет твоим
  учеником, помощником, коллегой - выбирай любой эпитет. Цель -
  облегчение и ускорение твоей психологической адаптации. Совет утвердил
  мое решение. Встретишься ты с ним несколько позже.
  ''Или я заболел шизофренией и нахожусь в состоянии глубочайшего
  кризиса или галлюцинирую под действием какого-то дурмана'', - подумал
  профессор, но вслух произнес:
  - Так у вас тут есть еще и совет, что же это такое, Крипт?
  - Не теряй зря времени, Джей, ты же полностью осознаешь, что это
  реальность. Высший совет галактического разума находится там, где ему
  должно быть. Не пытайся понять все сразу, Джей, для этого нужны
  целенаправленные затраты времени. Но ты должен знать и помнить, что
  каждая потерянная понапрасну ''минута'' здесь, равна ста потерянным
  минутам там.
  Профессора начало охватывать чувство безысходности и апатии, но вдруг
  его осенила мысль:
  - Ты хочешь сказать, Крипт, что ''там'' прошло уже более четырех суток?
  - Да - это так и есть.
  - Тогда я должен связаться с моим ассистентом Дэвидом, пока он не
  отбыл в Лондон. Иначе он привезет моей семье плохие новости, я должен
  сообщить ему, что со мной ничего плохого не случилось, ведь так?
  - Пусть будет так, Джей, однако, немного погодя, ты сможешь связаться с
  ним телепатически.
  - Итак, Крипт, я пленник. На долго ли?
  - В данном случае, мера времени не имеет смысла.
  - Значит - на очень долго. А ты знаешь, Крипт, что, задерживая меня
  здесь, ты обрекаешь мою семью на голодное нищенское существование. Все
  свои сбережения, заработанные мной лекциями и научными трудами, я
  истратил на то, чтобы участвовать в экспедиции доктора Лабо. Я,
  практически, ничего им не оставил там, и ничего не успел заработать здесь, в
  Бразилии. Насколько я понимаю, время еще позволяет, - отпусти меня,
  Крипт.
  - Покидать капсулу времени и возвращаться обратно могут только
  Посвященные. Со временем ты сам не захочешь уйти отсюда. Относительно
  благополучия близких тебе людей, я уже все решил, сейчас ты поймешь.
  Крипт поднял кверху правую руку и произнес лишь одно слово:
  ''Шина!''.
  Створки двери, возле которой стоял Крипт, бесшумно раздвинулись, и в
  залу вошла девушка среднего роста, хорошо сложенная и, как отметил про
  себя профессор, очень красивая. Одета она была очень просто и то же время
  изящно: короткая замшевая юбка до колен, подпоясанная широким кожаным
  поясом с такой же пряжкой, как у Крипта. Свободная блуза с коротким
  рукавом из какой-то светло-зеленой ткани, и замшевый жилет на золотой
  застежке. На ногах - плетеные сандалии на толстой подошве. На голове -
  тонкий золотой обруч, стягивающий тяжелые черные волосы, свободно
  падающие на плечи. Светлая загорелая кожа, большие черные глаза и
  правильные прямые черты лица, говорили о возможном ее римском или
  египетском происхождении. В руках у нее были две небольшие шкатулки,
  изготовленные из какого-то светло-серого материала, в виде невысоких
  шестигранных призм. Осторожно поставив обе шкатулки на стол, она
  звонким мелодичным голосом произнесла:
  - Да, Крипт.
  - Шина, - это Джей, наш новый коллега и, надеюсь, друг, - представил
  Крипт профессора девушке. Джей, - это Шина, - продолжил он, - моя
  ассистентка. Ее основная миссия здесь - внешняя связь и телепортация.
  - О-о, синьорина, вы прекрасны, и я очень рад такому знакомству, -
  поспешил отреагировать на представление профессор, подходя к девушке и
  протягивая ей руку для приветствия, - надеюсь, что мы подружимся.
  - Благодарю тебя, Джей, время покажет, - ответила Шина, сопровождая
  эти слова кратким рукопожатием. Крипт? - произнесла она, повернувшись в
  сторону ''индейца''.
  - Да, Шина, - ответил тот, открывая одну из шкатулок, - Джей, подойди ко
  мне поближе.
  Он вынул из шкатулки нечто, похожее на медальон на толстом
  золотистом шнурке. Выполнен он был из тускло поблескивающего
  серебристого металла в виде довольно сложного иероглифического символа.
  - Вот, Джей, возьми, надень на себя и подгони шнурок так, чтобы код-
  ключ был у тебя на груди, - сказал Крипт, передавая медальон профессору, -
  тогда дверь любого хранилища или лаборатории, на которой высветиться
  подобный символ, откроется перед тобой. Твоя одежда, Джей, будет стеснять
  тебя, - продолжал он, - гардероб находится в твоем помещении.
  Профессор молча надел на шею медальон, но подгонять шнурок не стал.
  Незаметно, боковым зрением, он поглядывал на Шину и заметил, что та
  наблюдает за ним. Он также заметил, что на ее губах появляется иногда едва
  заметная улыбка.
  - Нам необходимы постоянная связь и взаимодействие с нынешней
  цивилизацией на планете, - продолжал Крипт, - которые мы осуществляем
  через своих агентов, работающих вне временных капсул. Но, за проделанную
  работу и услуги нужно платить, такова сущность, практически, всех
  развивающихся цивилизаций и их прогресса. Для этого нам нужна
  глобальная валюта, не подверженная разрушению временем. В качестве
  таковой, мы используем кристаллы драгоценных минералов и, прежде всего
  алмазы, и это справедливо. В нашей сокровищнице находятся кристаллы
  таких минералов, которых тебе еще не приходилось видеть, но с этим тебя
  познакомит Шина несколько позже. Сейчас я покажу тебе некоторые
  образцы нашей ''валюты'', Джей.
  Крипт нажал на серебристую кнопку, расположенную в центре верхней
  крышки шкатулки и та со звоном открылась, развернув в стороны шесть
  секторов, как разворачивает свои лепестки лотос. В каждой ячейке шкатулки
  лежало по пять крупных алмазов, примерно, одинаковых по величине, но
  разных по цвету и структуре от идеального куба, до ромбододекаэдров.
  Шина взяла ''флейту'', направила ее на шкатулку и нажала на одну из ее
  боковых кнопок. Камни вдруг засветились белым, зеленым, голубым,
  лимонным и ярко-розовым светом. Спустя какое-то время, свечение
  постепенно исчезло, и камни снова приобрели обычный вид.
  - Так вот, Джей, ты можешь выбрать несколько камней, которые при их
  реализации обеспечат существование твоей семьи в течение лунного года.
  Они будут получать их в конце каждого лунного года в течение всего
  времени, пока ты будешь находиться здесь.
  - Ты хочешь сказать, Крипт, что сможешь доставить эти камни ко мне
  домой? - спросил профессор, не скрывая восхищения, лежащими перед ним
  алмазами.
  - Шина сделает это мгновенно. Выбирай камни, Джей.
  Профессор выбрал, как ему показалось, самый небольшой голубой
  октаэдр и, взвесив на руке, передал его Крипту. По его определению, камень
  весил двадцать пять-двадцать семь карат.
  - Почему ты выбрал только один и самый небольшой из них? - спросил
  Крипт, - передовая камень Шине.
  - Эти камни представляют большую ценность, и Мари будет очень трудно
  реализовать их, соответственно их стоимости.
  - Тогда объясни Шине точно, в деталях, куда нужно доставить камень. Ты
  должен мысленно представить себе то место, где должен появиться камень.
  - Ты хочешь сказать, Крипт, что этот алмаз появится у меня дома
  неизвестно откуда, вдруг, сам по себе?
  - Да. Это один из вариантов телепортации, а в чем проблема?
  - В том, что Мари не примет такой ''дар'' - она излишне суеверна. В
  лучшем случае, она спрячет камень в тайник, и будет ожидать моего приезда.
  - Беря камень из рук Крипта, Шина произнесла лишь одно слово: ''Григ''.
  - Шина предлагает доставить камень на место при помощи нашего агента
  связи в Лондоне Грига. Легенда?
  - Обычная, - ответила Шина, - прибывший из Бразилии корабль,
  нарочный.
  - Но тогда к посылке нужно сопроводительное письмо, иначе никак
  нельзя, - включился в разговор профессор, - невозможно, Крипт.
  - Хорошо, допускаю в порядке исключения. Пишите кратко и под моей
  цензурой. Твои вещи в том контейнере, - Крипт указал на тумбу, стоящую
  возле скамьи, на которой ранее лежал профессор. - Они стерильны и ты
  можешь ими пользоваться, пока в этом будет необходимость.
  Профессор достал из планшета блокнот с именными листами, сел за стол
  и начал писать:
   Дорогие мои, здравствуйте!
  Спешу сообщить вам, я жив и здоров, но обстоятельства сложились так,
  что я разминулся с Дэвидом и не мог ничего сообщить ему о себе до самого
  его отъезда. Мне придется задержаться здесь на некоторое время, а Дэвид
  вернется в Лондон без меня. Мари, доверяй Дэвиду, он обещал позаботиться
  о вас. Мне представилась оказия - это корабль, отплывающий из Бразилии в
  Лондон, - с которой я пересылаю тебе замечательный алмаз. Это мой
  заработок и ты не храни его, а обрати в средства для существования семьи.
  Оцени стоимость камня у нашего друга лондонского ювелира, и передай ему
  мою просьбу, чтобы он обратил камень в наличные деньги. Будь бережлива,
  Мари. Однако, при каждой такой оказии, я буду пересылать тебе такой же
  камень для тех же целей, если мне придется здесь задержаться дольше, чем
  мы планировали. Это пока все. До скорой встречи, дорогие мои!
   Джеймс Стоун.
  
  Закончив письмо, профессор вырвал из блокнота листик и передал его
  Крипту. Тот, не глядя на листок, передал его Шине. Шина положила листок
  на стол, закрыла шкатулки и отодвинула их на средину стола. Затем она
  достала из бокового кармана жилета миниатюрный футляр, изготовленный
  очевидно из такого же материала, что и шкатулки, и вложила в него алмаз.
  Осторожно закрыв футляр, она взяла записку профессора и направилась к
  двери, находившейся справа от экрана. Оглянувшись, она сделала
  пригласительный жест рукой.
  - Там рабочая кабина Шины, - пояснил Крипт, - пойдем, Джей,
  посмотришь, как она работает.
  Когда Шина подходила к двери, над дверью высветился иероглифический
  символ, какой был изображен на ее медальоне, и створки двери медленно и
  бесшумно раздвинулись. Как только все вошли в небольшое, но просторное
  помещение, дверь снова бесшумно закрылась. Помещение имело форму
  высокой шестигранной призмы с конусообразным сводом. Стены и пол были
  выполнены из бело-серого мрамора разной тональности, отполированного до
  зеркального блеска. По центру каждой из шести стен размещались двери
  арочного типа, такие же, как и в большом зале. В центре помещения
  размещался небольшой круглый стол, столешница которого покоилась на
  невысокой и относительно тонкой цилиндрической ножке. В центре стола, на
  низкой неширокой подставке, лежал огромный практически прозрачный шар,
  на внутренних стенках которого, отображалось внутреннее убранство
  помещения и вошедшие в него люди. С вершины свода к шару спускался
  тонкий серебристый шток, на конце которого был укреплен такой же
  прозрачный шар, но гораздо меньших размеров. Столешница стола,
  выполненная из темно-серебристого металла, была разбита тонкими черными
  полосами на шесть равных секторов. Каждый сектор имел свой
  иероглифический знак, три большие прямоугольные белые клавиши и три
  черные кнопки, размещенные перед каждой из клавиш. Клавиши были
  помечены римскими цифрами, но не в последовательном порядке. В
  помещении не было никакого убранства, никакой мебели, не считая одного
  мягкого механического кресла на шарнирных роликах.
  Когда профессор вошел в это помещение, и за ним закрылась дверь, он
  сразу же потерял ориентацию. Сделав два три шага, он уже не мог бы точно
  сказать, в какую из дверей вошел, это его, однако, мало волновало. С
  большим интересом и любопытством он стал рассматривать огромный шар
  идеальной формы, выполненный из цельного кристалла горного хрусталя
  безупречной чистоты. Что это чудо вырезано из монокристалла, профессор
  не сомневался ни на секунду, но ничего подобного он себе и представить не
  мог.
  ''Кристалл горного хрусталя, из которого можно изготовить шар
  диаметром не менее сорока дюймов, - думал он, - сохранился до наших дней?
  Невероятно, этого не может быть''.
  - Послушай, Крипт, - обратился профессор к до сих пор молчавшему
  ''индейцу'', - откуда этот шар?
  - Твое обучение уже началось, Джей, и ты все узнаешь несколько погодя,
  а сейчас, обрати внимание на работу Шины и наблюдай за шаром, - это
  касается непосредственно тебя.
  К этому времени Шина, удобно разместившись в кресле, подкатила к
  одному из секторов стола. Поочередно, она нажала на три клавиши сектора, и
  сразу же отодвинулась задвижка с изображением символа сектора, открыв
  неглубокую темную нишу. Аккуратно вложив туда футляр с камнем и
  письмо профессора, Шина нажала на одну из черных кнопок - задвижка
  вернулась на прежнее место. При этом шар стал терять прозрачность и
  заполнился белой дымкой, которая вскоре рассеялась, а в центре шара
  появилось четкое объемное изображение фрагмента какого-то помещения с
  небольшим круглым столиком посредине. Шина снова нажала на клавиши в
  какой-то определенной последовательности, и на столике в центре шара
  появились футляр и письмо профессора. Снова пальцы Шины быстро
  запрыгали по клавишам, и шар стал заполняться дымкой. Спустя какое-то
  время шар снова стал прозрачным, как оптическая линза. Наблюдая за
  происходящим, профессор несколько раз успел ущипнуть себя за нос: ''Не
  сплю ли я?'' Немного поколебавшись, он спросил:
  - Что это все означает, господа? Я ничего не понял, объяснитесь, прошу
  вас.
  - Только то, Джей, - ответила Шина, - что, твое послание доставлено по
  адресу, согласно выбранной тобой легенде. Ты очень скоро все это
  постигнешь, Джей.
  - Шина, покажи Джею помещения обитания и рабочие лаборатории, -
  включился в разговор Крипт, - до наступления времени отдыха мне нужно
  еще многое сделать.
  Он указал на одну из дверей, и Шина с профессором покинули кабину.
  Когда они проходили через залу с фонтаном, профессор почувствовал поток
  свежего воздуха, пропитанного ароматом цветущих джунглей. В зале было
  светло, как в безоблачный солнечный день. Он осмотрелся и остановил
  Шину, дотронувшись до ее плеча.
  - Послушайте, очаровательная синьорина, у вас тут существует понятие
  ''время суток'' или здесь всегда день?
  - Конечно, существует, Джей, как для всех людей вообще. Однако сутки
  суткам рознь. Время на работу, отдых и другие дела здесь строго
  регламентированы... Да ты не торопись, ты скоро все сам поймешь. Пойдем
  же, я покажу тебе твои комнаты.
  Шина быстрым шагом направилась к двери, расположенной справа от
  уже упомянутой нами скамьи. При их приближении, створки двери
  бесшумно раздвинулись, и они вошли в просторное помещение. По форме
  оно напоминало только что покинутую ими кабину ''телепортации и
  внешней связи'', но прекрасно обставлено, как рабочий кабинет ученого.
  Здесь было только три двери: одна та, через которую они вошли, и две
  другие, расположенные на противоположных стенах помещения. Указав на
  одну из них, Шина сказала:
  - Там находятся помещения для отдыха и все удобства жизнеобеспечения,
  ты с этим всем ознакомишься сам, Джей. А там, - она указала рукой на
  другую дверь, - помещение твоего помощника Чико. Дверь сейчас
  заблокирована, так как он все еще находится в состоянии адаптации. После
  отдыха, он сам выйдет к тебе. На первое общение с тобой, Джей, у меня
  осталось очень мало времени, что ты еще хочешь узнать?
  - Зачем я вам?
  - Это тебе объяснит Крипт.
  - Ты ведь знаешь здесь все, Шина, отпусти меня.
  - Это невозможно. Ты теряешь зря время, Джей.
  - Тогда расскажи о себе, Шина, в пределах возможного, разумеется.
  Какое-то время Шина внимательно наблюдала за профессором, и на ее
  губах снова появилась едва уловимая улыбка.
  - Какой же период моей жизни тебя интересует, Джей? - спросила она, не
  скрывая интонаций любопытства и удивления в голосе.
  - Начинай с самого начала, - мне все интересно знать о тебе.
  - Хорошо. Тогда садись и слушай, Джей, это не займет много времени.
  Повелительным жестом она указала профессору на кресло и, усевшись на
  край стола, продолжала:
  - Все люди когда-то рождаются, не правда ли, Джей? Так вот: я родилась
  в Египте в богатом имении своего отца, расположенном на окраине
  Александрии, в мае 1733 года, если считать по принятому ныне современной
  цивилизацией летоисчислению...
  - Шина?! - прервал ее профессор. - Ты, наверное, хотела сказать...
  - Джей! - прервала его Шина, повелительно подняв руку вверх, - Мы
  теряем время. Отец был очень богатым работорговцем, и у нас была большая
  семья. Мое детство было счастливым - меня все любили, и здесь не о чем
  рассказывать. Однажды, когда мне уже исполнилось двенадцать лет, мы с
  братьями возвращались домой с морской прогулки на яхте. Когда мы уже
  подходили к своему дому, с моря на берег вдруг хлынул густой туман, и я
  сразу же потеряла братьев из вида. Я кричала, звала, но они не отзывались.
  Тогда я села на землю и стала ждать. Прошло, как мне показалось, совсем
  немного времени, и туман стал рассеиваться. Когда он совсем исчез, я
  поняла, что нахожусь на том же месте, но был уже вечер. Я очень испугалась
  и побежала домой. Моему появлению все очень обрадовались и стали
  расспрашивать, где я пропадала целых три дня. Я стала уверять, что не
  сходила с места с того самого момента, когда нас с братьями накрыл туман.
  Тогда меня стали ругать и называть вруньей. Однако вскоре все это было
  забыто. Это был мой первый провал в трещину времени. Восемь лет спустя,
  когда мне уже исполнилось двадцать лет, примерно на том же месте и при
  тех же обстоятельствах, я снова провалилась в трещину времени. И уже
  навсегда - это был май 1753 года.
  - Так я оказалась здесь, Джей. Как утверждает Крипт, я здесь
  биологически повзрослела не более чем на два года, зато успела впитать в
  себя знания, накопленные человечеством веками. Ты ведь хотел знать, Джей,
  сколько мне лет - выбирай. Там мое время ушло, здесь же оно только
  начинается. Это справедливо и для тебя, Джей, и совсем скоро ты это
  поймешь. Время беседы истекло. Мне нужно уходить.
  Профессор поднялся с кресла и молча прошелся по просторному
  кабинету. Когда он повернулся в сторону Шины, то ее в помещении уже не
  было. Продолжая прохаживаться по кабинету от двери к двери, он никак не
  мог заставить себя поверить, что девчонка рассказала правду. ''Они хотят
  заставить поверить меня, - думал он, - что отсюда нет выхода и я уже их
  пленник навеки. Как бы не так, господа! Нужно будет хорошо познакомиться
  с этим молодым негром Чико, изучить эту чертову западню, а там время
  покажет...'' И вдруг он услышал у себя за спиной четкий мелодичный голос
  Шины: ''Да, Джей, время покажет...'' Профессор резко обернулся, однако в
  кабинете никого не было, он был один.
  
  
  ЛОНДОН. ВАТЕРЛОУ СТРИТ, 45.
  
  В первой половине декабря погода в Лондоне была холодной,
  неустойчивой: переменные порывистые ветры нагоняли на город, то густой
  непроглядный туман, то снег с дождем, то колючую пургу, засыпавшую
  улицы сугробами. Транспорт останавливался, и люди кое-как пробирались по
  заснеженным улицам, направляясь по своим делам. Но вдруг за неделю до
  Рождества подул свежий постоянный норд-вест, который угнал туманы и
  свинцово-черные тучи за Ла-Манш, и в Лондоне установилась солнечная
  слегка морозная погода.
  В один из таких солнечных дней, вся семья профессора собралась после
  ленча в гостиной, чтобы отдохнуть, обсудить новости и прогноз погоды на
  предстоящие праздники, сообщаемые лондонской прессой. Однако на этот
  раз беседа протекала вяло, прерывалась длительными паузами, так как
  каждый был занят своим любимым и неотложным делом. Так маленькая
  Айрин никак не могла уговорить игрушечную обезьянку, которую ей
  прислал папа из Бразилии, спокойно сидеть верхом на тигренке, чтобы
  можно было на нем лихо проскакать по всей гостиной. Тогда она решила эту
  задачу проще: она взяла самую большую свою шелковую ленту и привязала
  непослушную мартышку к тигренку. Теперь можно было скакать хоть
  галопом. Мари, устроилась в кресле возле освещенного солнцем окна, в
  какой уж раз перечитывала письмо мужа, каждый раз находя в нем что-то
  новое. Нежно поглаживая камень на присланном ей в подарок перстне, она то
  и дело произносила про себя: ''Ах, какая прелестная вещица, большое
  спасибо тебе, Джеймс, за такой дорогой подарок''. И немного поразмыслив,
  добавляла: ''Только напрасно, дорогой, ты тратишь столько денег на
  подарки. ''Вот и шкуру ягуара... Все это, наверное, стоит так дорого, - при
  этом она бросила взгляд на сидевшего возле камина дядюшку Вилли, -
  береги деньги, дорогой, и возвращайся поскорее домой''.
  Лаура, расстелив на столе два небольших куска шелка, белого и розового,
  размышляла о том, как лучше выкроить нарядное платье для Айрин к
  праздникам. Мисс Кэтти находилась на кухне и, мурлыкая себе под нос
  модную мелодию лондонского мюзикла, изобретала способ приготовления
  обеда из имеющихся в наличии продуктов, затратив при этом, как можно
  меньше времени. Дядюшка Вилли, удобно усевшись в кресле возле камина,
  внимательно разбирал почту. Когда он разворачивал очередную газету, к его
  ногам выпал запечатанный почтовый конверт. Положив на пол стопку
  журналов и газет, он поднял конверт и радостно воскликнул:
  - Ты только посмотри, Мари, - письмо из Шотландии от моей дражайшей
  Ребекки! Посмотрим, что она нам тут пишет..
  Однако вскрыть конверт он не успел, так как в этот момент раздался
  резкий звонок в парадную дверь.
  - Кэтти! - позвала Мари, откладывая в сторону письмо мужа. - Пойди
  посмотри, кто там пришел? Мы, кажется, сегодня никого не ждали.
  - Бегу, миссис Мари, уже бегу.
  Спустя какое-то время она поднялась в гостиную и, недоуменно разводя
  руками, произнесла:
  - Там вас спрашивает, миссис Мари, какой-то моряк, по-моему, военный.
  - Ну, так проводи его сюда!
  - Я предлагала ему раздеться и подняться наверх, но он отказывается, - он
  хочет срочно видеть леди Мари Стоун.
  - Бог мой, да кто это, может быть?! - воскликнула Мари, вскакивая с
  кресла и быстро направляясь к лестнице, ведущей в прихожею.
  В прихожей ее ожидал молодой человек лет двадцати пяти, среднего
  роста, крепко сложенный, одетый в морскую полувоенную форму. Лицо его с
  правильными прямыми чертами было сильно загорелым, какое бывает у
  моряков дальнего плавания. При виде Мари, он лихо отдал честь и
  отрапортовал:
  - Я Григ Майкл Скотт - боцман фрегата ''Быстрый'', прибывшего сюда
  сегодня утром из Бразилии. Капитан корабля сэр Джон Блэк поручил мне
  передать важный пакет лично в руки леди Мари Стоун.
  - Это я и есть. Но, прошу вас, пройдемте в гостиную, на улице холодно, и
  рюмка рома или стакан грога вам не повредит.
  - Спасибо, но не могу, - у меня нет времени. Уже завтра с рассветом мы
  уходим в Индонезию. Очень, очень много работы, мадам.
  При этом он достал из внутреннего кармана куртки небольшой плотно
  свернутый пакет с сургучной печатью и протянул его Мари.
  - Это не почтовая посылка, миледи, - это послание особой важности.
  - Но от кого?! - воскликнула Мари, осторожно беря в руки пакет
  - Этого капитан мне не сообщил. Прощайте, миледи, надеюсь когда-либо
  с вами еще встретиться.
  При этом моряк повернулся кругом и быстро вышел на улицу.
  - Дядюшка Вилли! - позвала громко Мари. - Идите скорее сюда и верните
  этого человека. Надо же узнать от кого этот пакет!
  - Да что же ты так кричишь, Мари? - отозвался спокойно дядюшка Вилли,
  - распечатай пакет, и ты все узнаешь.
  Когда они все собрались за столом гостиной, Мари положила пакет на
  стол, и дрожащим от волнения голосом сказала:
  - Дядюшка Вилли, распечатайте пакет сами, пожалуйста, у меня трясутся
  руки.
  - Да что ты волнуешься, Мари? - ответил Вилли, спокойно взламывая
  печать. - Сейчас все станет ясно. Наверное, это прислал Джеймс, кто же еще?
  Он осторожно развернул сверток и положил на стол коробочку-футляр, в
  которых обычно ювелиры держат свои драгоценные изделия, и белый листок
  бумаги, свернутый вчетверо. Мари схватила листок, развернула его и
  радостно воскликнула:
  - Вы правы, - это листок из именного блокнота Джеймса и почерк его!
  Она быстро прочла письмо и, передавая листок Вилли, с тревогой в
  голосе произнесла:
  - Дядюшка Вилли, я ничего не поняла, прочтите, пожалуйста, письмо
  вслух.
  Вилли положил листок на стол, осторожно разгладил его ладонью, а
  затем, соблюдая все правила придворного чтеца, прочел письмо, содержание
  которого нам уже известно.
  - Что все это значит? Они с Дэвидом разошлись, разминулись, Девид
  возвращается в Лондон один, а Джеймс остается там, на неопределенное
  время? Боже мой, почему, что там могло произойти, дядюшка Вилли?!
  - Мало ли что - работа в джунглях дело не шуточное. У Джеймса много
  работы, а Дэвиду, возможно, нужно срочно доставить в университет какие-то
  важные бумаги... срочные отчеты, например.
  - У тебя нет причины так волноваться, Мари, - включилась в разговор до
  сих пор молчавшая Лаура, - ты получила от мужа нежданное письмо, да еще
  и подарок, так радуйся! Давайте лучше посмотрим, что там в этом чудесном
  футлярчике? Наверное, снова...
  - Ну, как ''что?'' - прервал ее Вилли, - в письме же ясно сказано:
  ''алмаз''. Ну-ка, ну-ка, посмотрим.
  Он открыл крышку футляра и поставил его на стол. На подушечке из
  светло-зеленой замши лежал крупный многогранный алмаз. Мари осторожно
  вынула камень из футляра, положила себе на ладонь и повернула руку к
  солнцу - тот засверкал зелено-голубыми лучами. Какое-то время длилась
  пауза, затем Мари тихо произнесла:
  - Боже мой, Джеймс, где ты достал это чудо? - сжав ладонь, она прижала
  кулак к груди и продолжила. - Разве можно это продать, дядюшка Вилли?
  Это же, это же...
  - Это целое богатство, если алмаз обратить в реальные наличные деньки,
  как на то указывает в этом письме Джеймс. А сейчас положи камень обратно
  в футляр, и спрячь его и бумагу в сейф, да ключ убери подальше. Да так,
  чтобы его не могла найти Айрин, дети ведь любят играть ключами. Не будем
  принимать никаких мер относительно алмаза, пока не вернется Дэвид. Если
  он успеет на обратный рейс ''Королевы Виктории'', то он прибудет сюда
  перед самым Новым годом. А пока пусть все идет своим чередом. Теперь уж
  недолго осталось ждать...
  - Но, папа, - перебила его Лаура, - как же могло случиться, что пакет
  Джеймса опередил Дэвида на целую неделю или больше?
  - Откуда мне знать, дочка, возможно у Джеймса была такая
  возможность... случайная оказия, например. Расспросите обо всем, девочки,
  у Дэвида и Джеймса когда они вернутся. Займитесь делом, а мне нужно
  прочесть письмо из дому, и я еще не успел просмотреть газеты.
  Устроившись снова в кресле возле камина, дядюшка Вилли вскрыл
  конверт, и сосредоточился на чтении, очевидно, очень длинного письма.
  Мари, молча вложила алмаз в футляр, взяла письмо Джеймса и направилась в
  кабинет мужа. В сейф она положила только алмаз в футляре, а листок унесла
  в спальню и спрятала в верхний ящик туалетного столика: ''Почитаю
  вечером, - проговорила она про себя, - хотя и знаю все наизусть''.
  Когда Мари вернулась в гостиную, дядюшка Вилли, с жаром объяснял
  что-то, стоящей перед ним Лауре:
  - Понимаешь, дочка, они без меня и шагу не могут сделать! У них там
  что-то не ладится с хозяйством, видите ли? Когда мы уезжали, там все было в
  порядке. Так сделайте так, чтобы снова было все хорошо, сами сделайте, без
  меня! ''Срочно приезжай'', как бы не так!
  - Что случилось, дядюшка Вилли, Лаура? - спросила Мари, поспешно
  подходя к ним.
  - Папу вызывают срочно приехать домой, - поспешила ответить Лаура, -
  там что-то случилось с хозяйством. Сами они справиться не могут, вот и все.
  - Так в чем же дело, дядюшка Вилли? Завтра и поезжайте, а Кэтти
  закажет вам завтра утром билет. Потом приедете, когда сможете. Надеюсь,
  Лаура, ты побудешь со мной еще немного... Хотя бы, пока вернется Дэвид и
  все выяснится?
  - Конечно, Мари, что за вопрос? Да хоть на всю зиму, - на ферме и без
  меня работников хватает.
  После некоторого раздумья, дядюшка Вилли решительно заявил:
  - Ты права, Мари, завтра же и поеду. Только ты не волнуйся, как только я
  разберусь, что там к чему, сразу же вернусь сюда. Может быть, там Ребекка
  Стоун просто запаниковала перед праздниками: Рождество, Новый год!
  - А вы оставайтесь дома на все праздники, дядюшка Вилли, мы с Лаурой
  и Кэтти постараемся, как-нибудь, управиться с делами, пока вы вернетесь. Да
  и Дэвид...
  - Миссис Мари, господа, обед подан, - прервала ее, вошедшая в гостиную
  Кэтти, - прошу всех в столовую.
  Все послеобеденное время до самого ужина, да и после него, прошло в
  сборах дядюшки Вилли к отъезду. Хлопот было много, но в разговорах темы
  утренних событий почти не касались. Однако Айрин явно скучала и бегала за
  всеми, требуя к себе внимания. Наконец она заявила, что ужинать не будет и
  лучше пойдет к себе в комнату и ляжет спать. Это было против всяких
  правил, и ею занялась Кэтти. Сразу же после ужина Кэтти ушла домой, и все
  разошлись по своим комнатам на отдых. Придя в спальню, Мари не стала
  включать большой свет, а обошлась ночником, лишь едва освещавшим
  комнату. Посидев немного на кровати, она разделась и легла в постель,
  раздумывая, прочесть ей еще раз письмо Джеймса или оставить это до утра.
  Она напрягла память и повторила про себя текст письма наизусть. Вдруг ей
  показалось, что кто-то ходит по комнате, и она стала прислушиваться... да,
  она явно слышала чьи-то шаги по ковру. Перекрестившись, она сбросила с
  себя одеяло, вскочила с постели и зажгла большой свет - никого. Постояв
  немного возле туалетного столика, она зажгла свечу, потушила
  электрический свет и снова улеглась в постель. Свеча горела ровным
  спокойным пламенем. Мари успокоилась и вскоре уснула глубоким сном.
  Утром следующего дня погода в Лондоне была безветренней, солнечной,
  морозной. Все семейство Стоунов было в приподнятом настроении, и завтрак
  протекал за живой беседой, касающейся, в основном, вчерашних событий.
  Когда разговор зашел о доставившем пакет нарочном, Мари заявила;
  - А знаете, этот моряк мне показался сначала каким-то необычным и даже
  подозрительным. И одежда странная и поведение - отказался от грога, надо
  же!
  - Ну, - это ты зря, Мари, форма у него как раз соответствовала его миссии.
  Но не мог же капитан фрегата Джон Блэк, кажется, отправить посыльным
  своего офицера, в полной военной форме - это противоречило бы уставу.
  Кроме того...
  Резкий звонок у парадной двери прервал дядюшку Вилли, н все с
  удивлением переглянулись.
  - Я уже бегу, - отозвалась Кэтти, спускаясь по лестнице в прихожую, -
  сейчас, сейчас!
  Всем было слышно, как она отпирает дверь, а затем и ее громкий возглас:
  - Боже правый, мистер Дэвид?! Входите, входите... да откуда же у вас
  столько багажа?
  - Так я к вам прямо из порта, Кэтти. Надеюсь, я застал всех ваших дома?
  - Да, вы подоспели как раз к завтраку, Дэвид, раздевайтесь, проходите
  наверх, а я поставлю для вас прибор.
  - Спасибо, Кэтти, откровенно говоря, я очень голоден.
  Он взял большую полевую сумку профессора и направился в столовую.
  Все повыскакивали из-за стола и бросились к нему навстречу.
  - Здравствуйте, Дэвид, как я рада видеть вас! - воскликнула Мари,
  крепко, по-дружески, пожимая ему руку, А мы так вас ждали, Дэвид.
  - Откровенно говоря, Дэвид, - включился в разговор дядюшка Вилли, - я
  полагал, что вы будете ждать обратного рейса ''Королевы Виктории'' и
  прибудете в Лондон где-то в канун Нового года.
  - Я пересек Атлантику на быстроходном барке ''Дельфин'', которым
  командует капитан Дуглас Мак Григ, наш земляк, миссис Мари. Но из
  Бразилии я прибыл один... Я не знаю с чего начать, господа, я в очень
  большом затруднении...
  - То, что вы прибудете домой один, мы знали, - сказала спокойно Мари, -
  а поскольку вы друг нашей семьи, Дэвид, то можете все рассказывать
  подробно и безо всяких там этических ухищрений.
  - А начните с того, дорогой друг, как вы расстались с Джеймсом,
  насколько он там застрял и что это все значит? - уточнил дядюшка Вилли.
  Дэвид, казалось, онемел и прирос к стулу, на котором сидел. Он
  переводил взгляд с одного, сидевшего за столом, на другого, сомневаясь,
  правильно ли он понял услышанное. Наконец, сделав над собой усилие, он
  тихо спросил:
  - Вы хотите сказать, что знали заранее о моем возвращении из Бразилии
  без учителя?
  - Именно так, Дэвид, - ответила Мари.
  - Но когда, каким образом?
  - Вчера утром из собственного письма Джеймса.
  - Нам доставил сюда пакет посыльной от капитана Джона Блэка,
  прибывшего из Бразилии на фрегате ''Быстрый'', не знаете такого? -
  уточнил дядюшка Вилли, - А в пакете письмо на именном листке из блокнота
  Джеймса, и алмаз.
  - Да, как же это могло случиться?! - воскликнул Дэвид, ожесточенно
  ероша волосы обоими руками. - Впрочем, - спохватился он, как бы что-то
  вспомнив, - пожалуй, могло. Миссис Мари, покажите мне, пожалуйста,
  письмо и камень, если это возможно.
  - Конечно, Дэвид, я сейчас принесу и письмо, и камень, одну минутку...
  Пока Мари отсутствовала, Дэвид отодвинул свой столовый прибор в
  сторону, открыл сумку и выложил на стол два письма в больших бразильских
  почтовых конвертах с сургучными университетскими печатями, большой
  опечатанный пакет бумаг и конверт с деньгами. Мари долго отсутствовала,
  но, наконец, вернулась в столовую и, передавая в руки Дэвида футляр,
  недоуменно пожимая плечами, быстро проговорила:
  - Это алмаз, а куда я дела письмо, ну, никак вспомнить не могу. Мне
  кажется, я читала его еще раз ночью, а вот куда я его положила снова... Но
  это не так важно, Дэвид, я прочту его вам наизусть, слушайте! - и Мари
  процитировала письмо мужа, соблюдая все знаки препинания и интонации
  речи.
  - Это все, миссис, Мари? - спросил Дэвид, открывая крышку футляра.
  - Да - это все, я ничего не опустила, ручаюсь вам!
  - Дэвид вынул из футляра камень, положил его себе на ладонь и какое-
  то время внимательно рассматривал его. Затем, вложив алмаз обратно в
  футляр и, возвращая его Мари, он задумчиво произнес:
  - Это зелено-голубой ромбододекаэдр. Вес... карат тридцать пять,
  пожалуй, будет. Цена этому камню, пока он еще алмаз, а не бриллиант,
  десять тысяч фунтов, не менее. Спрячьте его пока, а потом мы подумаем, как
  обратить его в деньги, и повыгоднее для вас. Прочитанное вами письмо,
  миссис Мари, и этот камень, доказывают, что учитель не только жив, но и
  действует. Это главное, а остальное решится со временем. У меня словно
  гора свалилась с плеч! А теперь, миссис Мари, вот два письма лично вам:
  одно от начальника экспедиции доктора Лабо, а другое от его ассистента,
  нашего хорошего друга, сеньора Родригеса Хесуса. А это вот деньги,
  заработанные профессором, и командировочные. Мы немного успели
  сделать, но нам хорошо платили.
  При этом Дэвид вынул из конверта солидную стопку стофунтовых
  банкнот, и аккуратно положил деньги на стол перед Мари.
  - Дева Мария! - воскликнула Мари, прижав руки к груди. - Это же, это
  же... А где же теперь Джеймс? Что с ним теперь будет, Дэвид, он ведь теперь
  там один?
  Она вдруг покачнулась, мягко опустилась на стул и разрыдалась.
  - Успокойтесь, миссис Мари, я теперь уверен, что доктор Стоун вне
  опасности. Вы еще не читали письма, но что бы они вам там ни писали, мы
  знаем сейчас о его судьбе гораздо больше, чем знали тогда. По официальной
  версии, профессор ''пропал без вести'' во время выполнения
  экспедиционных работ в джунглях. Наиболее вероятно, что он находится в
  плену у мало известного племени индейцев, в пределы которых вторгся
  доктор Лабо со своей экспедицией. Мы с доктором Стоуном сразу обратили
  внимание на ряд особых обстоятельств, связанных с этой экспедицией.
  Дэвид взял опечатанный пакет и, передавая его начавшей успокаиваться
  Мари, наставительным тоном заметил:
  - Здесь документы очень большой важности. Спрячьте их до возвращения
  доктора Стоуна. Там внизу - все его личные вещи.
  И еще хочу заверить вас, господа, что поиски доктора Джеймса начнутся
  в мае, когда закончится сезон ливневых дождей. Сейчас вести поиск в тех
  местах невозможно - наводнение залило джунгли. Очевидно, в тех письмах,
  миссис Мари, вам сообщают об этом официально. Со своей стороны я
  сделаю все, чтобы склонить администрацию университета начать
  расследование своими силами. Уверяю вас, что у меня имеется достаточно
  убедительных аргументов для этого.
  - Мистер Дэвид, - поспешила включиться в разговор Кэтти, - так вы
  садитесь кушать, ведь все же стынет.
  - Большое спасибо, Кэтти, - живо отозвался Дэвид, - мне кажется, что за
  последние сутки я не выпил и глотка чая. Вы спросили, мистер Вилли, как
  случилось, что мы с Доктором Джеймсом разминулись?
  - Да, Дэвид, - это для нас очень важно, очень! - воскликнула Мари. -
  Только вы сначала позавтракайте.
  - Спасибо, миссис Мари, но я могу сочетать одно с другим, - заметил
  Дэвид, принимаясь за яичницу с беконом. - А что же вы, господа? Я ведь
  своим появлением прервал ваш завтрак.
  Сделав продолжительную паузу, он начал рассказывать о
  заключительном этапе весьма неудачной экспедиции доктора Лабо, не
  вдаваясь особенно в трагические подробности.
  
  
  ВОЛЯ СУДЬБЫ
  
  В этот раз ''Королева Виктория'' вышла из Рио-де-Жанейро, если можно
  так сказать, налегке. Из обычной для нее нормы перевозки 1200 пассажиров
  за рейс, она не добрала 200, и теперь многие каюты, в основном каюты
  первого класса, пустовали. Однако это никак не отразилось на общем
  комфорте путешествия для остальных пассажиров. Красавиц корабль,
  имеющий еще и титул королевы Атлантики, имел 260 метров в длину и 29
  метров в ширину. ''Королева Виктория'' поражала воображение своей
  стройностью и красотой. Четыре гигантских трубы и двигатели, мощностью
  по 68 тысяч лошадиных сил каждый, позволял ей развивать скорость до 25
  узлов. Даже большую волну большинство ее пассажиров могло переносить
  довольно спокойно.
  Первые дни после выхода лайнера в океан, погода над средней
  Атлантикой стояла солнечной и в меру ветреной. Шел четвертый день пути.
  ''Королева Виктория'' шла полным ходом и, поглощая один десяток миль за
  другим, стремительно приближалась к экватору. Команда и большинство
  пассажиров готовилось к веселому, традиционному празднику - встрече с
  Нептуном. Праздник предполагалось начать в три часа пополудни, но уже с
  восходом солнца на прогулочных палубах корабля было много народа. Эрик
  и Ева находились на верхней палубе у левого борта, когда кто-то из
  наблюдающих за морем пассажиров крикнул: ''Смотрите, господа, там
  дельфины!'' Действительно, невдалеке от левого борта корабля появилась
  небольшая стая крупных дельфинов. Они, то высоко выпрыгивали из воды и,
  описав в воздухе красивую дугу, снова ныряли в глубину, то, обгоняя
  корабль, далеко уносились вперед, то становились на хвосты и перемещались
  по волнам в какой-то грациозной пляске.
  - Вы только посмотрите, сеньора, они прекрасны, как Нереиды! -
  воскликнула молодая дама, оказавшаяся рядом с Евой. Ну чем они хуже
  дочерей Нерея?
  - Да, Эдила, вы правы, - ответила Ева, настраиваясь на лирический лад
  своей соседки по каютам, - но мне кажется, что эти нимфы хотят о чем-то нас
  предупредить.
  Как вы думаете, сеньор Густав, - обратилась она к высокому мужчине
  средних лет, стоящему рядом с Эриком, - что это может быть?
  - Я полагаю, милые дамы, - ответил тот серьезно, сдвинув широкие,
  лохматые брови, - они хотят сказать, что сейчас из глубин океана вынырнет
  сам Посейдон и пригласит нас всех к себе в гости.
  Шутка, очевидно, показалась этому Густаву такой забавной, что он вдруг
  громко рассмеялся и, не извинившись и не переставая хохотать, отошел от
  своих собеседников.
  - Вот чудак, - заметила Эдила, глядя вслед хохочущему мужчине, - знаете,
  Ева, где бы этот Густав ни появился в обществе, он обязательно испортит
  всем настроение. Я права?
  - Да мне, как-то, не довелось... мы с Эриком редко бываем в салонах, -
  ответила Ева уклончиво, а затем, указывая рукой вдаль, воскликнула. - Вы
  только посмотрите, господа, дельфины-то исчезли!
  - Волна поднялась, да и дымка затягивает горизонт, - заметил
  сопровождающий Эдилу молодой человек, - со стихией явно что-то
  происходит.
  Не успел он закончить фразу, как палубные громкоговорители, ранее
  передававшие музыку, объявили: ''Внимание! Всем, всем, всем! Штормовое
  предупреждение! Пассажирам немедленно покинуть открытые палубы и
  удалиться в каюты. Каюты не покидать до особого распоряжения''.
  Сообщение передавалось, какое-то время непрерывно.
  - Вот об этом и хотели сообщить нам ваши дочери Нерея, сеньора Эдила,
  вот вам и Посейдон сеньора Густава, - сказал Эрик, беря Еву за руку. -
  Пойдем, Ева, с морскими богами лучше не шутить.
  Погода менялась быстро: слабый норд-вест сначала сменился на свежий
  вест, а затем вдруг подул с ураганной силой норд. Высокая волна и боковой
  ветер сильно раскачивали корабль, то и дело заваливая его на правый борт.
  ''Королева Виктория'' сменила курс, убавила ход и шла теперь против ветра
  строго на север. Свинцово-бурые тучи неслись по небу так низко, что порой
  задевали за мачты и трубы корабля, поражая их яркими стрелами молний и
  грохотом грома. Внезапно хлынул ливень.
  Шторм продолжался весь остаток дня и всю ночь. ''Королева Виктория''
  давно пересекла экватор и шла теперь против ураганного ветра на север,
  значительно отклонившись от своего курса. Однако к утру свирепый норд
  заметно ослабел и стал медленно меняться на умеренный норд-ост. Все еще
  бушующую грозу начало сносить в западную Атлантику, небо очистилось от
  облаков и ''Королева Виктория'', набирая ход, взяла курс на Лондон.
  Волнение океана, освещаемого ярким солнцем от горизонта до горизонта,
  постепенно уменьшалось. К полудню волна настолько спала, что могучий
  лайнер практически не реагировал на нее, и теперь всем можно было
  перемещаться по кораблю. Однако на прогулочных палубах было
  немноголюдно, так как большинство пассажиров предпочитало оставаться
  пока в своих каютах, отходя от пережитого шторма. Чета Вульфов перенесла
  шторм неодинаково: Эрик страдал от морской болезни, Ева же не была
  подвержена ей вовсе, и хорошее самочувствие и настроение не покидали ее
  на протяжении всего шторма. Как только жизнь на корабле начала входить в
  свое обычное русло, Ева вышла на верхнюю палубу, где они с Эриком
  обычно проводили все свое свободное время. Настроив бинокль, она стала
  внимательно рассматривать горизонт то по ходу корабля, то по его левому
  борту. Она так увлеклась, что не обращала внимания на появляющихся на
  палубе пассажиров. Желающих прогуляться становилось все больше.
  - Не появление ли ''Летучего голландца'' вы ожидаете увидеть на
  горизонте, сеньора Ева? - услышала она сзади себя, до ужаса знакомый
  мелодичный голос. - Как вы перенесли шторм?
  Она быстро обернулась, - перед нею стояли улыбающиеся Роза и Энрике.
  - Дева Мария! - Воскликнула Ева, заключая Розу в объятья и пожимая
  руку Энрике. - Как я рада снова видеть вас!
  - Мы тоже очень рады встрече с тобой, Ева, - ответила Роза, все еще
  продолжая держать Еву за обе руки, - я часто думала о тебе и была уверена,
  что мы встретимся, и очень скоро. Вот видишь, так оно и случилось.
  - Но как же мы не встретились раньше на этом корабле, Роза, Энрике?! -
  воскликнула Ева, всплеснув руками. - Ведь мы путешествуем вместе по
  океану уже несколько суток. По-моему, все пассажиры за это время уже
  успели перезнакомиться или хотя бы раз встретиться. Удивительно, не
  правда ли?
  - О, сеньора Ева, я обнаружил вас в первый же день плавания, - поспешил
  ответить Энрике, застенчиво опуская глаза, - и, сразу же сообщил об этом
  Розе и Мануэлю. Но вы все время появлялись в обществе и на прогулках в
  сопровождении молодого сеньора, а подойти к вам просто вот так мы с Розой
  просто не решались. Ведь вы тогда так неожиданно покинули нас, ночью, в
  грозу! Я и Мануэль так переживали за вас: джунгли, ночь, гроза, небольшая
  бурная река и маленькая утлая пирога, на которой вы несетесь по этой реке
  через сельву, через пороги и водопады. Вы невероятно храбры, сеньора Ева,
  и я нарисовал об этом картину.
  - Знаешь, Ева, - снова включилась в разговор Роза, - Энри
  совершенствуется как поэт и художник, и эта картина у него прекрасно
  получилась. Теперь он хочет нарисовать прошлый шторм и наш корабль,
  видя все это, как бы со стороны, верно, Энри?
  - Да, я попробую... Все этюды и картины я везу с собой, и ту картину
  тоже. Хотите посмотреть, сеньора Ева, вы там сразу узнаете себя.
  - Конечно, хочу, Энри, очень! Но где же сеньор Мануэль? Мне бы
  хотелось его повидать.
  - Так вон он там, - ответила Роза, указывая в сторону кормы корабля, -
  разговаривает с девушкой, видишь?
  - Да, вижу - это он, а кто эта синьорина?
  - Сильвия Бенавидес из Сан-Паулу, невеста Энри.
  - Так что же мы тут стоим, друзья! - воскликнула Ева. - Пойдемте скорее
  к ним, мне очень хочется познакомиться с вашей невестой, Энрике, и
  поговорить с Мануэлем, пойдемте же, пойдемте.
  Когда общее возбуждение от неожиданной встречи и взаимных
  представлений немного улеглось, на палубе появился Эрик. Увидев, что Ева
  находится в кругу незнакомых ему людей, он в нерешительности
  остановился.
  - Эрик, ну что же ты, иди скорее сюда! - позвала его Ева, живо махая
  рукой. - Я познакомлю тебя со своими друзьями.
  Едва Эрик подошел к ним, как Ева поспешила его представить:
  - Это мой муж Эрик Вульф, а это мои очень хорошие друзья, Эрик,
  знакомитесь, дорогие мои. Такая неожиданная встреча, и я так рада ей, так
  рада!
  Спустя какое-то время, когда разговор стал принимать обычный характер
  для совместно путешествующих людей, в котором активное участие в
  основном принимали Роза и Ева, Эрик заметил:
  - Вы знаете, друзья, как только море успокоилось, я вдруг стал
  чувствовать, что очень голоден. Давайте пройдем в бар, отметим встречу и
  знакомство. Там и поговорим, что вы скажете на это, господа?
  - Нет, ну зачем идти в бар, там всегда уйма народа, - возразила Роза, -
  музыка, шум и гам, разве там можно поговорить? Пойдемте лучше к нам,
  Ева, Эрик, у нас большая каюта с гостиной и со своим баром. А Мануэль
  запасся лучшими винами, какие только были в местных буфетах.
  - Очень хорошо, Роза, мы с Эриком принимаем твое предложение, а
  потом пойдем к нам, правда, Эрик?
  Весело переговариваясь, они покинули верхнюю палубу. Когда они
  спускались по довольно широкой лестнице вниз, Манузль оказался рядом с
  Евой и, слегка наклонясь к ней, тихо произнес:
  - Сеньора Ева, я рад снова видеть вас в полном здравии, и видит Бог, я
  говорю правду, я тогда молился за вас. Просил Господа оберегать вас,
  сеньора Ева.
  - О, большое вам спасибо, сеньор Мануэль, - ответила Ева, крепко
  пожимая ему руку, - и, как видите, ваши молитвы были услышаны. Вы очень
  добры ко мне.
  - Мануэль! - окликнула его Роза, пропуская всех впереди себя. - Ключ от
  каюты у тебя?
  - Да, Роза, - я уходил последним.
  - Тогда иди вперед и принимай гостей. Знаешь, Ева, - продолжила она, -
  Мануэль отказался возвращаться в усадьбу бабушки Долорес в Санта-Крус.
  Она немного поворчала, как всегда, и разрешила ему остаться у нас. Теперь
  он член нашей семьи.
  О, дорогая Ева, мне так много хочется тебе рассказать, так много
  произошло за время, что мы не виделись с тобой, я просто... я разрываюсь от
  нетерпения!
  - Да, Роза, у меня тоже есть о чем рассказать тебе, но куда нам
  торопиться, у нас впереди достаточно времени, до Лондона еще далеко.
  Гостиная каюты Розы была обставлена шикарно, и за ее круглым столом
  шесть человек разместились довольно свободно. Обилие вин и фруктов,
  изысканные закуски, шутки и смех, придавали застолью характер веселой
  молодежной пирушки. Разговор касался последних светских новостей,
  прогноза погоды на ближайшую перспективу и достоинств ''Королевы
  Виктории'', так хорошо перенесшей недавний шторм. Больше всех восхвалял
  ее достоинства, слегка захмелевший Энрике:
  - Уверяю вас, друзья, что таких кораблей в мире только два, -
  убедительно говорил он, - два, можно сказать, близнеца: ''Королева
  Виктория'' и ''Мавритания''. Но по красоте, ходу и подбору команды,
  ''Королева Виктория'' - лучший лайнер мира, и ему плавать еще сто лет. (7
  мая 1915 года, его торпедировала немецкая подводная лодка. Корабль с 1198
  пассажирами утонул, авт.). Когда, по мнению Розы, все наговорились
  вдоволь, Роза предложила желающим поиграть в карты. Это предложение с
  радостью приняли Энрике, Сильвия и Эрик. ''Вот и хорошо, - сказала она,
  вынимая из шкафа две колоды новых карт, - а мы с Евой не будем вам
  мешать, - нам есть о чем поговорить''. Когда они удобно устроились на
  диване поодаль от стола, Роза сразу же взяла инициативу разговора на себя:
  - Ева, ты, кажется, хотела меня о чем-то спросить и искала подходящего
  момента, не так ли? Так спрашивай, у меня от тебя нет секретов, ты же
  знаешь.
  - Понимаешь, Роза, я боюсь, что вторгаюсь в твою личную жизнь, не
  обижайся, если я...
  - Да ладно тебе мурлыкать, ты и так в нее вторглась довольно глубоко и
  стала моей лучшей подругой. Ну что значит лучшей подругой, единственной
  и на всю жизнь. К черту сантименты, и давай выкладывай, что там у тебя?
  - Ну, в прессе сообщалось, что Рогалио Переа, главарь банды
  ''Пограничный батальон'' и его спутница погибли. Ты знаешь об этом - это
  правда?
  - Да как же об этом не знать?! Все газеты Бразилии, Аргентины, Боливии
  трубили об этом почти целый месяц. Полиция захлебывалась от радости в
  своих ежедневных сводках. Да, Ева, на этот счет, ты можешь быть спокойна,
  Переа и его спутница-уродка погибли, а люди ''Пограничного батальона''
  разбежались по разным странам, кто куда. ''Пограничного батальона''
  больше не существует.
  - Ах, Роза, как я рада! - воскликнула Ева, заключая подругу в объятия, - У
  меня словно гора свалилась с плеч. Ну, а как твои личные дела? Вы едете в
  Европу, куда, зачем, надолго ли? Ты ведь говорила мне, что не собираешься
  покидать Бразилию надолго.
  - Так оно и есть. Но ты, Ева, задаешь мне сразу много вопросов, ответ на
  каждый из которых - это целая история. Так вот, наберись терпения и
  слушай, а мне нужно как следует выговориться. Первое и, пожалуй, самое
  главное, что я хочу тебе сообщить, так это то, что я вышла замуж и
  обвенчана в Сан-Паулу, в храме Святой Екатерины. А муж мой офицер,
  майор пограничных войск в отставке, Рогалио Фернандос Бенавидес. Так что
  я теперь, дорогая моя Ева, не Роза Сильвия Биллеанте из Белу-Оризонти, а
  Роза Сильвия Бенавидес. Вся моя родня довольна моим выбором, и поверь
  мне, Ева, я очень счастлива.
  - Пресвятая Дева Мария! - воскликнула Ева, всплеснув руками, -
  Значит... Я поздравляю тебя, Роза, от всей души поздравляю. Подарок за
  нами с Эриком.
  - Да оставь это, Ева, - прервала ее Роза, - нас и так забросали свадебными
  подарками. Бабушка Долорес подарила нам имение в Португалии, недалеко
  от Лиссабона в городке Сантарен. Большая вилла, леса, виноградники, она
  говорит, что это имение принадлежало когда-то нашим далеким предкам,
  завоевателям Перу и Бразилии. Но мы с Рогалио не собираемся владеть им, а
  передадим его Энрике и Сильвии. Там же отпразднуем их свадьбу. Они не
  возражают и Энри согласен продолжать учебу в Лиссабоне. Но не все так
  просто, Ева, как кажется. Общая стоимость имения превышает два миллиона
  песо, а на такой куш найдутся желающие поиграть. И, несмотря на то, что
  бабушка Долорес знает свое дело и у нас на руках имеются все необходимые
  документы, Рогалио говорит, что с этим придется повозиться.
  - Но почему, Роза, вы плывете в Лондон, а не сразу в Лиссабон?
  - Рогалио ждет нас там. В банках Лондона у нас хранятся много ценных
  бумаг, облигации, вклады. Он говорит, что настало время обратить их в
  реальные деньги и разместить на хранение где-нибудь в другом месте,
  Европа стала ненадежна для этого.
  - Наверное, он прав, но ты ушла от ответа на мой вопрос, что же ты
  хочешь получить от нас в подарок?
  - Дружбу, - ответила в этот раз Роза, не задумываясь, - надеюсь, вы не
  откажете нам в столь ценном даре?
  - Роза, дорогая, считай, что ты его уже получила.
  - Принимаю! - воскликнула Роза, вскакивая с дивана и делая грациозный
  реверанс. - Но что вас заставило пуститься в плавание через океан, -
  спросила она, усаживаясь обратно на диване, - что у вас за дела в Лондоне?
  - В Лондоне у нас никаких дел нет. Там мы снова сядем на корабль и
  отправляемся в Германию, в порт Эмден или в какой-нибудь другой. А
  дальше поездом в Вестфалию, на средний Рейн. Там родина дядюшки
  Альфреда, тетушки Эльзы и моих родителей. Цель нашей столь дальней
  поездки - разобраться в наследственной неразберихе дядюшки Альфреда.
  Сам он этим делом заниматься не хочет, и поручил эту миссию нам. Кроме
  того, у нас с Эриком там есть дальние родственники, и мы хотим, навестить
  их. Вообще-то, мы не собираемся долго засиживаться в Германии - дома у
  нас уйма дел.
  - Ну, дела могут и подождать. Давайте лучше сделаем так, - сказала Роза,
  беря Еву за руку, - как только покончите со своими делами, сразу же
  приезжайте к нам в Португалию. Только не забудьте дать телеграмму, что
  выезжаете, мы будем вас встречать в Лиссабоне. У нас дел там на полгода, не
  меньше, так, что успеете на свадьбу Энри и Сильвии, договорились?
  - Спасибо, Роза, чудесная идея, только это давайте обсудим все вместе.
  Мы ведь теперь друзья навсегда, и такова, очевидно, воля судьбы.
  Время прошло так быстро, что, когда Ева и Эрик возвращались в свою
  каюту, солнце уже вынырнуло из-за горизонта, и золотило гребни пенящихся
  волн.
  Они проспали бы до ужина, если бы Мануэль не разбудил их. Когда Эрик
  открыл дверь каюты и пригласил его войти, тот вошел и чинно заявил: ''Уже
  полдень, господа, стол накрыт, и мы все ждем вас''.
  Дружба между этими людьми крепла с каждым днем. Теперь их можно
  было видеть вместе на прогулках, в барах, в холлах на концертах и танцах.
  Где бы они ни появлялись, они поражали всех своей веселостью,
  остроумием, красотой. Остаток пути прошел без каких-либо существенных
  происшествий, и настал день, когда развлекательная музыка на всех палубах
  оборвалась, и громкий четкий голос произнес: ''Уважаемые пассажиры, ваше
  путешествие через Атлантический океан завершилось, перед вами Лондон.
  Сегодня 29 декабря 1913 года. Желаем вам всем хорошо встретить
  наступающий Новый год. Будьте счастливы!''
  
  
  
  
  1
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"