Онила Олег Владимирович : другие произведения.

Рассказы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  КНОПКА ДЛЯ МОЕГО ДРУГА.
  
  Меня как-то спросили: кто твой друг?
  Мой друг - весьма престранный субъект. Он ходит в странной одежде, он ходит в странные места. Особенно он любит ходить под землей. Он считает, что крысы - наше зеркало, которое когда-нибудь даст ответ на вопрос: какие мы, люди? Хотя крысы все-таки не гномы.
  Однажды он приволок домой целую дюжину крыс, которые, оказывается, спрятались в его брюках клеш. Потом они жили у него дома, где он специально выложил для них батарею трехлитровых банок, назвав сие сооружение дворцом Щелкунчика. Крысам там ужасно понравилось, и они стали быстро размножаться и учиться человеческой жизни. Для хозяина и для себя они шуровали по складам и тащили все, что плохо и хорошо лежало. Так шуровали, что нашуровали телевизор, видеомагнитофон, принтер, половину "Мерседеса" и проч. Друг пытался их дрессировать, однако они после этого перестали шуровать совсем, и лишь спустя долгий срок вернулись к шурованию на пищеблоке министерства обороны. Самое замечательное, что их не могут поймать ни уголовный розыск, ни военная, ни финансовая, ни экономическая, ни дорожная, ни даже полиция специального назначения, ни службы госбезопасности, ни даже (страшно подумать!) братва и рэкет словом, - никто! Знали бы, что за банда, обратились бы к диггерам или к санитарно-эпидемиологической службе, или хоть к бомжам...
  А в другой раз мой друг устроил акцию протеста, ознаменовав это дело тем, что цивилизация окончательно изжила себя и уже не в состоянии переродиться, а спасти ее может лишь разрушение. Так мой друг настойчиво требовал начать третью мировую войну. Первый выстрел, наподобие Гаврилы Принципа, он намеревался сделать в президента одной виноградной республики 33%-го сателлита США и 32%-го сателлита России и 33%-го сателлита страны, пожелавшей остаться неизвестной (а на оставшийся 1% была сохранена независимость) . Так как мой друг был гуманист и пацифист, то выстрел он сделал из водяного пистолета. Инцидент получился прискорбный: в сутолоке секьюрити решили, что президент описался, что, впрочем, не помешало моему другу просидеть порядочно времени в изоляторе, а затем вдвое дольше в психиатрической лечебнице закрытого типа.
  Вначале он кричал: "Мир - помойка! Я ассенизатор!"
  Потом он говорил: "Весь мир - грязная помойка! Я - ассенизатор!"
  Затем он шептал: "Мир это грязная помойка! Я его ассенизатор..."
  Когда его выписали, он стал очень грустным и уже ничего не заявлял долгое время. Плоды лоботомии да инсулина.
  Крысы разбежались, и мой друг остался один. А самое обидное для него было то, что третья мировая так и не началась. И мой друг сказал мне:
  -Гаврила Принцип был дурак!
  Цена его акту была - пятак!
  Но все это глупости, ведь самое главное в его жизни: найти кнопку, да не простую какую-нибудь, а самую настоящую - ядерную! И ведь дело не в том, что мой друг шизик или любит рискованные кнопки нажимать, нет! Дело в том, что он решил уничтожить цивилизацию со всеми ее поторохами и достижениями.
  Он составил недлинный список людей и ценностей, которые надлежит спасти от гибели. Он занят поиском своих крыс, чтобы те помогли ему все это добыть. Он пытается также связаться с генофондом человечества - с людьми, коих, по его мнению, надо уберечь. Пока они о планах моего друга не знают. Ежели они не захотят быть генофондом, то им же хуже, ибо мой друг стал очень серьезным. Кроме того, он ищет контакта с инопланетянами и с обитателями потусторонних миров - авось помогут хоть конец света учинить...
  Меня спросили: а откуда ты все это знаешь?
  Дело в том, что по своей наивности и по пьяни он выложил это мне в день очередного мертвого поэта. Он мне сказал тогда еще:
  -Архимед - дурак,
  Искал бы не рычаг!
  А искал бы кнопку,
  Было больше бы проку!
  Все-таки инсулин и лоботомия не переориентировали его личность в русло созидательное.
  Теперь он жалеет, что посвятил меня в свое предприятие, ибо я тогда очень посмеялся:
  -Ищут дураков кругом,
  Сами ж дураки причем!
  У меня от еле сдержанного смеха до сих пор челюсти сводит судорогой, а щеки ноют. Однако, наблюдая за собой и за окружающими, я размышляю. А после того, как полицейские пару раз набили мне физиономию, трезвого закрыли в вытрезвитель и забрали всю зарплату (свидетелей не было), а потом чуть не застрелил пьяный террорист, я подумал и решил, что если увижу когда-нибудь подходящую кнопку, то обязательно сообщу своему другу. Хотя, быть может, господа политиканы смогут переубедить меня в моих намерениях...
  
  
  
  Ящик
  Ветер ковылял по безлюдным холмам, изредка заглядывая в дыру окна. Дед строго посматривал в окно и неопределенно булькающе хмыкал. Внук, открыв рот, слушал деда.
  - Великий Боже! Почему ты молчишь?! - дед смотрел в пустоту стеклянно-пластикового Ящика.
  Трое сидели перед Ящиком: дед, мальчик и пес. Люди смотрели на Ящик, пес - на них.
  Дед говорил непонятно, но красиво, по-волшебному. Сквозь свои рассказы, старик вспоминал самого себя.
  Глаза его смотрели на Ящик - сквозь Ящик, как в зеркало собственного прошлого...
  * * *
  ...Никто не называл тогда Ящик богом, но считалось, что бог может воплощаться в нем. Это был век стекла и бетона, потому Ящик с кривыми зеркалами, лампами и трубками был наиважнейшей вещью в каждой семье.
  Ящик соединял всех, показывая им весь мир, сосредотачивая в себе всю жизнь...
  ...Однажды мир разрушился, а Ящик продолжал работать, и тогда оставшиеся решили, что в нем действительно воплощается бог.
  * * *
  Дед помнил многое, что показывал когда-то Ящик, и теперь все это он передавал внуку. Он рассказывал о том, что когда-то люди ели друг друга за деньги, что когда-то люди продавались и покупались, что когда-то люди все переспарились, а также многое такое, что и подумать страшно или неприятно. А сам вспоминал себя сквозь тусклое зеркало Ящика...
  * * *
  ...Малыш Ли остался один. Консервов было много, и он их кушал и смотрел все, что показывал Ящик. Временами тот стал отключаться, и тогда мальчик плакал и рос. Его глаза открывались все шире, а руки стали волосаты, и потому однажды Ли нашел других людей и привел к своему богу. Все отдались Ящику с яростной любовью и самоотречением.
  Однажды Ящик отключился, и выросший Ли увидел в этом руку противника бога. И он покарал всех нечестивцев. А Ящик вскоре лопнул, чему нашелся виновник, который тоже был умерщвлен. Словом Ли убивал всех, кто ему попался в то время...
  * * *
  И вот дед рассказывает внуку об океане, о рыбах и зверях, которые бороздят его. Рассказывал и о лесах, куда люди теперь совсем не ходят, ибо там - смерть. Рассказывал, рассказывал, а пес умно кивал головой и моргал в такт рассказа.
  * * *
  ...Проходило время, Ли старел. Он встретил людей опять. Но теперь он уже остыл и не стал их убивать. У этих людей была дочь, которую он возжелал и овладел ею. И позже он узнал, что у них тоже есть Ящик, и он женился на девушке. Однако Ящик валялся среди пыли и хлама, и чуть не разгневался Ли на нечестивых людей. Но радость взяла верх, и он сел в эту грязь и стал мыть и чистить Ящик. Когда он чистил Ящик, что-то щелкнуло. Он испугался, что сломал, но вышло наоборот - Ящик стал показывать. Его бог ожил. Ли привел всех посмотреть это, но только его жена удивилась, оставшись смотреть, а остальные испугались или презрительно отвернулись. И однажды Ли, пока жена смотрела в Ящик, пошел и убил всех нечестивых одного за другим, а потом закопал на окраине леса.
  Жаль лишь, что и этот Ящик оказался не вечен, тоже однажды замолчав...
  * * *
  Дед говорил внуку о чудесах Ящика, и внук вздыхал, а пес качал головой и тоже вздыхал. Потом вздыхал дед:
  - Все же я верю, что когда-нибудь Он зажжется и скажет, наконец: "Доброе утро, дорогие телезрители!"
  
  
  
  Молчание.
  * * *
  Когда все замолчали, Антей поначалу даже не понял, что произошло, и почему. Он шел себе по городу, толкая плечами и локтями прохожих и проходимцев, как вдруг все замолчали.
  Он с трудом вспомнил, о чем люди около года спорили и договаривались. Но он терпеть не мог этих уродов, толкующих об общественной суете, о коллективах и прочей ерунде, и потому не мог вспомнить толком, что же они решили. Вспомнились некоторые их идеи о начале какого-то мыслечувственного общения. Антей тогда их не понял, разозлился и послал поглубже...
  И вот теперь они замолчали, что, однако не мешало, а помогало общаться. У них все получилось - эксперимент наверняка удался.
  Антей и раньше не любил слушать болтовню и болтать, но не ожидал, что все замолчат. Сначала ему это понравилось: наконец-то все закрыли свои банальные, невежественные или дурнопахнущие рты. Он даже стал меньше всех презирать. Ему понравилось в тихом, словно вымершем, городе.
  Только вскоре он стал ловить на себе удивленные и любопытные взгляды. Понемногу это стало его раздражать: чего им надо? Потом люди стали шарахаться от него. Иногда даже он шел по улице, и люди кругом старались отойти от Антея подальше, и он шел, как по арене цирка. Дальше - больше. Где бы он ни появлялся, везде привлекал к себе внимание.
  * * *
  - Да что вы пялитесь?! - заорал он и закидал зевак камнями.
  Какая-то женщина покачала головой и даже пустила для него слезу.
  А потом за ним приехали и вежливо пригласили в машину. Он, конечно, отказался, и тогда они вкололи ему что-то в плечо. Антей инстинктивно стал их бить, но потом бессильно осел наземь, и его забрали.
  * * *
  Он очнулся в больничной палате. Вокруг него сидели белые врачи, с сожалением созерцали его и очень выразительно пытались уловить его взгляд.
  - Да пошли вы со своей жалостью!.. - он кричал на белых, обзывал их, потом захотел вскочить, но тело было настолько расслабленным, что это у него не получилось. Тогда его ругань стала еще сильнее. Врачи вздохнули и вышли вон, качая головами.
  А его ненависть крепчала. Встать он не мог, и она становилась еще крепче.
  Когда они снова пришли, он закричал:
  - Объясните, что вам надо?!
  Они ему показали знак молчания, и Антей отвернулся от них, забормотал себе под нос проклятия.
  Вдруг ему показалось, что кто-то из них тихо-тихо заговорил. Антей тут же обернулся. Один из белых страдальчески напрягал лицо, словно силясь что-то сделать внутри себя. Встретив взгляд Антея, он улыбнулся ему.
  - Что ты сказал? - в голосе Антея затаилась неловкая надежда.
  Белые обменялись взглядами и улыбнулись. Потом Антей словил еще несколько улыбок и одобряющих взглядов, и врачи вышли.
  - Вот же козлы!
  * * *
  
  Они долго ухаживали за ним, тело его было всегда расслабленным. Антей думал, что они вкалывают ему какую-то дрянь, и потому он рычал на них, проклинал, потом объявил голодовку. Из-за их покладистости, а также из-за того, что он не мог шевелиться и считал это их виной, Антей видел в них то, что хотел видеть: лицемерие. Он положил себе цель: узнать, когда они подсыпают или вкалывают ему наркотик, так расслаблявший его мышцы. Он следил за ними, но они не совершали никаких действий против него. Тогда он перестал есть. Ничего не изменилось - они не заставляли его насильно. Он перестал спать, но они даже не заметили его нового режима.
  Он страдал все сильнее, становясь еще более расслабленным. И от этого ненависть кипела в нем сонным угаром. Выдержал без сна он лишь трое суток, а этого было мало для него.
  Тогда же в его голове появились голоса. Это так напугало его, что в первый раз он закричал. Антей кричал и ревел так сильно, чтобы заглушить свою голову, даже не желая прислушаться к тому, о чем они там говорили. В промежутках набора воздуха и молчания голоса успевали попросить лишь об одном - выслушать их. Он чувствовал, что злобы в них нет, но он хотел их определять злобными и назойливыми, и потому вскоре голоса пропали. А злоба в нем осталась и стала невыносимой даже для него самого, ибо выхода ей не было.
  Как он в этот момент хотел смерти! И лишь эта невыносимая расслабленность мешала покончить со всем. И он голодал, он не спал...
  Антей в испуге просыпался и снова пялил глаза в темноту, ожидая прихода мучителей.
  * * *
  Однажды его разбудила она. И он не испугался.
  - Я умер? - радостно спросил он.
  Но и она молчала, также улыбаясь глубокими глазами и, то горестно вздыхая, то усмехаясь нежными губами.
  - И ты тоже, Майя? - спросил он ее с нарождающейся злобой.
  А она вздыхала и качала головой, теряя улыбку глаз, потом ставила принесенную еду и уходила.
  А он помнил ее голос. Это единственное, что хотел бы помнить из своего мерзкого прошлого. И вот она.
  Майя. Молчит. Как и все.
  Каждый день он ждал ее голоса. Он бы отдал все, чтобы услышать от нее хоть слово, но слышал только вздохи. Тяжкие.
  Он хотел злиться, но она отрезвляла его, затуманивала сердце странным туманом, и ему действительно хотелось чего-то такого... Горло сдавливалось болью, грудная клетка скрипела, стучала и комкалась, рот рыбой хватал вздохи, руки искали причала, тело ныло, прося хоть чуть-чуть сдвинуться, глаза ждали влаги... Лишь упорствующий мозг хотел злобы и твердил слова ненависти.
  * * *
  В этот день она сидела возле него дольше обычного. С каждой секундой глаза ее краснели и увлажнялись, но слезы не приходили.
  Антей никогда еще не чувствовал человека так, как ее теперь.
  Она заплакала.
  Так тяжело ему уже давно не бывало. И глаза дождались влаги. Слезы покатились по щекам.
  Она увидела и прильнула к его груди. Их слезы смешались, застывая друг в друге.
  Но он ждал ее голоса, хотя понимал, что слова тут были бы лишними. Ждал. Для чего?
  Шепот?.. Он слышал ее шепот?!
  Антей отпрянул и взглянул ей в глаза.
  - Ты что-то сказала?
  Она поцеловала его. Глаза ее были полны искр, но он уже ничего не слышал.
  - Говори, говори хоть что-нибудь, - молил он ее, но она молчала, и взгляд ее красноречиво убеждал его в ненужности речей. Но ведь он слышал, он хотел слышать ее еще и еще.
  <Неужели, чтобы понимать, обязательно надо говорить?> - спрашивали ее глаза, и он слышал их и отвечал ей растерянностью и бесслезным плачем.
  Она вздыхала: <Почему ты никого не любишь?>
  <Я тебя люблю!>
  <Ты ведь даже себя не можешь любить!>
  <Но я не хочу никого любить кроме тебя!> - и Антей почувствовал, как рвутся путы, как его руки разрывают невидимые оковы, как его тело подымается.
  Она в ужасе бросилась прочь от него.
  - И я готов бросить весь свет к твоим ногам! Я всех убью ради тебя! Я всех их накажу за ту подлость, которой они подчинили тебя себе и которой они хотели и меня поработить! Ведь все, что они придумали - лицемерие и худшее из рабств! Неужели вы не чувствуете?! Разве вы <великие покорители природы>, разве вы <великая геологическая, космическая сила>?!! Ха! И потому я освобожу всех!
  Антей расшвыривал все, что попадалось у него на пути. Люди в ужасе убегали от него, боясь встречаться с ним даже взглядом.
  <Откуда же ты нашел эту силу? - услышал он какой-то вопрос, - ведь сила только в мысли, а ты отказывался от общения с людьми...>
  Он и сам не понимал, он лишь чувствовал.
  - Где же ты, Майя?! - кричал он, но она боялась его голоса и не хотела идти к нему.
  Антей из любого предмета делал оружие и крушил все на своем пути.
  - Я - это вы! Я - ваша суть! Я - то, что вы отрицаете в себе! Нельзя стоять, даже когда идешь! - из него выплывали какие-то слова и мысли, а руки в это время крушили, били, ломали этот гнусный мир, тщащийся возлюбить себя.
  И мир рушился.
  - Я тоже мог бы молчать, но то, что вы почитаете искренностью и есть величайшая ложь! Вы что думали, начнете общаться без слов, и весь мир вмиг изменится и станет хорошим?! Ни черта вы не построите, если я не буду разрушать! Я - это вы наоборот! И я не хочу молчать так, как вы! И мне не нужны ваши соболезнования, так как мне самому вас жаль, ибо я ненавижу вас!..
  И он рос, превращаясь в великана. Это было настолько непостижимо, что он и сам этого не понимал, просто делая то, что должен был делать.
  И все задумались и стали меняться своими мыслями, удивляясь и поражаясь тому, что ведь он был прав. Но теперь он разделил их всех.
  - Ну, неужели вы думали, что можно стать единым полем, единым организмом?! Это было бы слишком просто! Вы ведь все равно не боги!
  И они в растерянности взирали друг в друга, не в силах понять, чего же им не хватает.
  А Майя вышла навстречу Антею и взяла его за руку:
  - Прости меня, что я столько раз бросала тебя, - сказала она.
  И с тех пор все люди действительно замолчали и стали думать, не забывая ни о ком.
  
  Невезение
  * * *
  - Местов нема! Вылазь! -заросшая жиром и щетиной тетка очень грубо ткнула носом Ивана Петровича в неприятные обстоятельства.
  - Давай, давай, п...й, козел рогатый! - подтвердил типчик еще более приязненного вида.
  Иван Петрович почти слетел с подножки трамвая, и он увидел довольные зады и затылки в окнах, что уносились прочь от такого неудачника, как он. Пришлось ждать следующего транспорта.
  Людей скопилось на остановке еще больше, и к подходящему трамваю Иван Петрович попытался пробиться штурмовым наскоком. Не тут-то было!..
  - Куда прешь, ... пархатое?! - рыгнули ему в ухо перегаром.
  - Простите, но мне срочно!..
  - Всем, ..., срочно, ... Пшел на-х!..
  И так Иван Петрович пропустил еще три трамвая, а потом пошел пешком и, как назло, мимо проехал полупустой трамвай, но ему было уже не попасть на него...
  * * *
  Иван Петрович попал под сокращение. Нельзя сказать, что он был плохим работником, но ведь у начальства всегда есть нелюбимчики, любимчики и родственники. И увольнение обычно начинается с первых. Иван Петрович вообще не имел много родственников, тем более в кругах более высоких, нежели цокольный этаж какого-нибудь Загса. Таким образом, наш неудачливый герой вылетел с работы первым.
  - Ох, гражданин, - устало говорила ему сотрудница биржи труда, - пока ничего хорошего... Такие специалисты в нашем городе уже не нужны. Можете походить, поискать...
  И Иван Петрович ходил. Ходил. Ходил...
  - Мест нет...
  - Извините, ничем не можем вам помочь...
  - Нам такие работники не нужны...
  - У нас тоже сокращение!..
  - Нет мест...
  * * *
  Из города N трудно было добираться до железной дороги, а уж про аэропорт можно было бы и вовсе забыть. Иван Петрович конечно же испробовал это на себе.
  Из города NN ему пришло письмо от брата, в котором тот звал его к себе на предприятие, как нужного там, в NN, специалиста.
  Иван Петрович руками, ногами, зубами и прочими частями тела вцепился в это предложение, ибо это была последняя надежда.
  Но все текло как обычно. Как бы он ни хотел уехать из города N, причем, ничего его не держало, но уехать он не мог.
  - Нету мест, нету!..
  * * *
  Кое-как он добрался на попутных, истратив на это огромные деньги. Наконец, он добрался до города NNN, где с огромной переплатой достал билеты в NN. Ночь необходимо было перекантоваться на станции, так как деньги, снятые им со сберкнижки уже подходили к концу.
  - Пошел на ... отсюда, козел ...й! - орала заплесневелая тетка с кульком ребенка на руках, - Нет местов, ...!
  Иван Петрович попытался доказать, что тряпки, тюки, сумки, кульки и прочий багаж тетки можно было бы чуть потеснить или поставить на пол. Но тетка отказалась мыслить рационально. Она отказалась даже от небольшой взятки (на большую Ивану Петровичу не хватило бы).
  - Ходют тута всякие жулики! ... моржевый! Иди пока цел-ка!.. Иди-иди!..
  * * *
  Утро Иван Петрович встретил на полу у дверей буфета. Ночью добрые люди обчистили его карманы. Хорошо, что он спрятал деньги в носки. Он с печалью на лице и с болью и надеждой в сердце пошел к поезду.
  - Эй, с дороги, раззява! - и носильщик едва не задел его тележкой с огромными тюками и коробками.
  Когда Иван Петрович подошел к своему вагону Љ13 ("Мне, как всегда не везет!" - подумал он), несколько расторопных парней, загородив проход, разгружали тележку с тюками.
  Остальные пассажиры ждали, пока можно будет пройти, вяло заметив, что весь этот груз можно было отправить в багажный вагон. Наконец все разгрузили. Пассажиры увидели помятого водкой и бессонницей проводника и поинтересовались у него, что это за пассажир такой богатый, и почему он не сдал багаж, куда следует. Проводник уныло пожал плечами и скрылся, словно проход в вагон был свободным.
  Иван Петрович прошел к своему купе и увидел двоих пассажиров - юношу и девушку, что в недоумении стояли в дверях купе, ожидая хозяина всех недавно разгруженных вещей, что, конечно же, оказались в том купе, куда был билет у Ивана Петровича.
  Хозяин вещей появился перед самым отходом поезда.
  - А, новый русский?! - парень сразу же обозначил следующего персонажа, сверкавшего золотом зубов, пальцев, очков, пуговиц, цепей и прочих прибамбасов.
  - Чё?!
  - Господин предприниматель, вы не соблаговолили бы освободить для нас наши места от своего груза.
  - Чё?!
  - Пожалуйста!
  - Да ты чё! - бизнесмен освободил себе место среди тюков и коробок, достал из кармана "Сникерс" и флегматично стал его жевать.
  Парень так же флегматично усмехнулся, вытащил пару чемоданов в коридор и пошел за следующими, но новый русский дожевал свой шоколадный батончик, облизнул пальцы, достал пистолет и сказал:
  - А теперь неси взад!
  - Куда-куда?!
  - Не-поэл?!
  Мрак сияющий из дула вразумил парнишку, что надо обращаться к проводнику.
  Вскоре тот явился и тут же заперся с деятелем малого контрабандного бизнеса в купе. Через минуту он вышел уже чуть менее помятый - карманы его были уже более сыты. Он, зевая, удалился, бросив напоследок:
  - Самим придется убрать багаж на полки. Лучшая добродетель - смирение. Если чаю, то через три часа!..
  И неудачливым пассажирам пришлось самим под ехидную улыбку буржуя укладывать его вещи.
  Когда освободилось его место, Иван Петрович сразу же свалился спать, пробормотав напоследок:
  - Ах, неужели есть место?..
  * * *
  Что-то безумно заскрежетало, и все полетело к чертям в гости...
  Иван Петрович даже не понял, что произошло. Он очутился неизвестно где, неизвестно как, неизвестно почему, и неизвестно когда...
  В итоге Иван Петрович предстал пред некими Важными Ими, которые сказали:
  - Извини, но пока что для тебя мест нет...
  И это было уже даже не печально.
  
  
  
  
  ГРУСТНАЯ СКАЗКА УШЕДШИХ ВГЛУБЬ ВЕКОВ.
  "Жители Посейдониса, с сегодняшнего дня объявляется война с монструозными элементами, - так начиналось сообщение по связи ПСИ (чувствовалась блокировка от мутантов - они имели другой тип настройки),- Предки наши напакостили в Эпоху Разделения полов, когда механизмы наследственности еще не были так развиты, как теперь.
  Чего требовать от природы? - это был лишь опыт. Монстров теперь накопилось теперь очень много, хотя уже многие поколения наших предков перестали спариваться с монстрами и животными в Дни Зачатий. Конечно же, это будет большой урон для нашей Свободы - мы не сможем наслаждаться этой сладостью. Но не секрет, что творится на острове Хлипких гор. Эта ужасная болезнь, которую называют "липучка спаривания"!.. Хорошо, что удалось оградить остров минами, и эпидемия локализована. Не секрет также, что болезнь эта того же происхождения, что и мутанты-монстры. Наши предки постарались!.. Так!.. Просим прощения, мы прерываем связь ненадолго из-за прорыва блокировки. Ждите связи чуть позже..."
  Эндегель поглядел на любовницу, плескавшуюся в бассейне. Чудесные белокурые волосы, милое лицо, изящный торс, прекрасная грудь, серебристый хвост. Красота потрясающая.
  "Скоро, прелестная моя Русланда, тебя уничтожат..." - думал он, любуясь ее грацией. Мысли он блокировал.
  Она уловила его взгляд, и он почувствовал ее светлые мысли.
  - Что с тобой? - спросила она, - Ты какой-то странный! Скрываешь какие-то мысли от меня!..
  - Русланда, ты боишься смерти?
  -Нет и да. Нет, потому что смерти как таковой нет, а да потому, что сомнения иногда сильнее меня. А ты?
  - Смерть есть дуновение ветра в море неизбежности.
  - Чувствуется влияние учительства Эспиросагля.
  - Да. И он умрет...
  - Все мы когда-нибудь умрем, - Русланда вновь не услышала его вторую мысль.
  - Да, все...- Эндегель подумал о мутантах, и в душе его что-то томительно запело, заныло, какое-то непонятное, новое для него чувство, - Сиди в бассейне, никуда не выплывай по каналам, пока я не приду. Я пока к Эспиросаглю.
  Он пошел, но не успел.
  Возле дерева, где жил Эспиросагль - существо с телом коня и торсом человека. Двое знакомых Эндегеля уже занесли топоры над телом учителя Эспиросагля, руки и ноги которого были связаны. Тот смиренно смотрел на острие топора.
  - Эй! - сказал им Эндегель, - Начала войны еще не объявили! Вы поторопились! А вдруг отменят!
  - Мы начали! И мы не отменим! - и они рубанули.
  Эндегель понял, что они были пьяны. Он вспомнил, как один из них в детстве еще говорил, что ему очень интересно, что будет, если подобному монстру отрубить торс от тела коня.
  - Смерть - лишь дуновение ветра!..
  Палачи удовлетворили свое желание: конская часть тела нелепо загребла ногами, проскакала пару десятков метров и свалилась, энергично дрыгая ногами.
  - Эй! Кецалькоатль! - крикнул один из приятелей другому, - Погоди! Пусть лучше Эндегель его прикончит!
  Энедгель взглянул в страдающее лицо учителя.
  "Жители благословенного острова Посейдониса! - заговорила вдруг связь ПСИ,- уничтожайте монстров, уничтожайте без остатка. Сжигайте и перетолките их кости! Все в огонь! Скоро мы очистим наш мир от всей грязи, и тогда мы увидим то счастливое будущее, что обещали нам Предки. Сегодня в помощь всем везде будут разъезжать повозки жрецов Огня. Если вам трудно с чем-либо справиться, обращайтесь к ним! Главное: не упустите свой шанс! Не упускайте этих выродков! Об этой тихой войне лучше не говорить знакомым монстрам. Никаких отношений к монстрам кроме ненависти сейчас быть не может! Это не люди, это - монстры! Все должны понимать, что они - грязь и паразиты на теле человечества! Так давайте же покончим с ними! Мы должны закончить все в священный срок - семь дней. Также вы можете представить, что с вами и с вашей душой случится в случае, когда вы не будете бдительны или станете потворствовать этим уродам! Люди не поймут, не простят вас, да и сами вы не простите себе такой глупости! Будем вместе, ведь мы порядочные люди, а не уроды! Итак, удачи всем в очистке лика нашей планеты от срама и мерзости. Не упустите шанс, не упустите монстров! А теперь информация для тех, кто хочет участвовать в заморской войне по уничтожению мутантов и вырожденцев. Орден Метателей молний проводит набор в ополчение: первый корпус отправляется на остров Хлипких гор, второй - в Европу, третий - в Западные земли, четвертый - на юг, пятый - в Азию. Первый корпус занимается термической чисткой, остальные - избирательно-поисковой. Особо желательно участие тонких сенситивов: зрительных, обонятельных, мыслительных, эмоциональных и прочих, - необходимых для лучшего обнаружения вражеского укрытия".
  Связь ПСИ приумолкла.
  - Слушай их, - сказал Эспиросагль, - и думай!
  "Поступает множество вопросов относительно бледной низшей расы и вырождающейся черной расы. Над этой проблемой серьезно размышляют наши мудрейшие руководители. Пока они решили покончить с одной проблемой, а потом возьмемся и за остальные..."
  Учитель и ученик смотрели друг на друга, и глаза их смачивались желанием скупых слез.
  "Мне знакомо это чувство, а тебе нет...- тихо помыслил Эспиросагль, - Ваша "Свобода" - исключительнейшая ложь. Вам долбят ложь о том, что вашему величию нет предела, хотя на самом деле ваше величие - ничтожность в руках тех богов, которых вы сами же и сотворили. Демиург, ваш "великий бог" живет лишь до тех пор, пока вы ходите в его липовые храмы, пока вы слушаете по связи ПСИ его шизофреников-жрецов. Все эти ритуалы, все ваши "волеизъявления", ваши "чувства", - все это цепями приковали к скале невежества. В вашей "свободе" от настоящей свободы осталась только свобода лишить себя жизни, ведь даже внутренний мир ты лишь с огромным трудом можешь блокировать, да и то потому, что я тебя когда-то этому научил..."
  - Я умираю. Не надо убивать меня, я сам!..
  Учитель потерял уже очень много крови, и теперь он последним усилием воли отключил мозг, и сознание его растворилось, исчезло, став частью единого сверхсознательного бытия - так он сам когда-то говорил о смерти сознания. Сердце его еще немного стучало, но вскоре замедлило ход и остановилось. Воля ушла, остался лишь труп.
  Эндегель окропил скупой слезой учительское тело и отошел прочь.
  Он уже понял, что связь ПСИ можно иногда отключать. Ему стало окончательно ясно, что эта связь - не средство оповещения и осуществления единства, но средство контроля и подавления истинной свободы, и осуществляет всё не какие-то люди, а некое синтетическое существо, если можно так сказать. Так Эндегель понял слова учителя о Демиурге: его нет, пока люди сами его не придумают, но как только он рождается, люди отдаются ему, становясь его инструментами, причем чистота этого Демиурга зависит от чистоты его составляющих - чувств и желаний людей.
  Эндегель чуть не ошалел от таких мыслей. Он взглянул на мертвое тело учителя и подумал, что это была последняя мысленная посылка учителя.
  "Так ты не умер, Эспиросагль! Я понял, теперь ты во мне, как и в каждом из нас - даже в твоих убийцах, ведь мы едины!.."
  Но тут Эндегель почувствовал призыв Русланды: ее чувства волнами страха затопили его грудь и мозг.
  Тем временем Кецалькоатль с приятелем уже гнали какого-то несчастного монстра с телом льва, ногами быка, крыльями орла и с человеческим лицом.
  - Ату ее! Ату! - ревели они.
  - Вы думаете, что нас убиваете? Нет! Вы себя убиваете! - кричала им мутантка невозмутимо, - Самих себя - все лучшее! А без души вы - полуживые полутрупы! - и удачно увертывалась от выстрелов.
  - Эй! Помогай, загоняй ее! Ату! - кричал Эндегелю Кецалькоатль.
  - Некогда! У меня на примете другие жертвы! - и он побежал скорее домой.
  - Чтоб не раскаивался потом!
  Эндегель даже не стал вдумываться, то ли угроза это была, то ли просто сожаление. Он отмахнулся, так как сердце его стучало о Русланде.
  По всем улицам уже вовсю шли кровавые погромы. Мутантов убивали, а трупы складывали на колесницы. Голод крови устилал пути людей жертвами и жертвами. Все радовались, что кровопролитие так удачно совпало с праздниками. Все монстры прибыли в город на карнавал, потому их было очень много кругом. Ничтожная в своей слабости жалость была изгнана из сердец: задача была ясна и понятна в своей неумолимости.
  Эндегель добежал домой. Русланда исполненная ужаса сидела в углу бассейна, слушая вопли улиц. Он обнял ее.
  Со стороны водостока раздались слабые удары и стон. Эндегель пошел проверить, заглянул. Там лежал юноша-мутант с таким же хвостом, как у Русланды. Плавник его был порублен и кровоточил. Эндегель растерялся.
  Чувство, оставшееся от Эспиросагля, держало его на какой-то новой волне отношения к миру: убивать он теперь просто не смог бы, а видеть страдание было невыносимо.
  - Вот же напасть! Что же делать-то?..
  - Убейте же меня! - прошептал юноша, глядя в глаза Эндегеля, - Убейте, я все понял!
  - Ты же видишь, я безоружен... Ладно, входи, прячься!.. До ночи.
  Мысленная атака ПСИ.
  - Все равно нашли, - обреченно сказал юноша, - да и вы пострадаете из-за меня...
  Эндегель усмехнулся. Сумасшедшая мысль. Но все проблемы решает. И он, извинившись, стукнул мутанта по затылку, отключив его. Так никто не услышит. "Теперь ты труп!" - послал он ужасную мысль в пространство.
  Потом он подошел к испуганной Русланде и тоже отключил ее, думая о топорах, ножах и щипцах, впивающихся в нежную кожу и под чешую. Затем он надрезал обоим мутантам одежды и обмазал томатным и гранатовым соком, то и дело посылая в пространство кровожадные мысли. Затем он уложил их в свою летающую колымагу и полетел к океану.
  "Там есть место, где спрятался один монстр! Я его... - думал он, - И потом всех сожгу! Чур, никто за мной не идет! Я сам!.. Обрамлю солнце трупным дымом!.. "
  Но за ним все же кто-то увязался. Кецалькоатль. Хочет поучаствовать: "Я тоже хочу - на закате!"
  "Хорошо, друг!"
  Плохо. Придется его убивать.
  А все-таки мыслить на различных уровнях сознания - великое умение. Эспиросагль - все-таки великий учитель. Но все же тяжело во лжи, ибо от нее не избавиться.
  Прилетели. Приземлились. Хорошо, что он один.
  - Где же монстры, Эндегель?!
  - Живые или мертвые тебя интересуют?
  - Э-гм!
  - Кстати, ты знаешь, что ты - сын мутанта?!
  - Чего-о-о-о-о-о?!
  - Да, твой отец был не Зевсопул, а Кронотемид, который был крылат и хвостат! Кто виноват, что твоя мамаша не сосчитала Дней Зачатия!
  - Ты лжешь, Эндегель!
  - Да это все знают! Твоя мать отрезала тебе хвостик при рождении! Взгляни на свой копчик!
  - Ты лжешь! - истерично заорал Кецалькоатль.
  - Ты - мутант, а мутанты все должны быть уничтожены! - и Эндегель быстрым ударом ножа перерезал глотку врага. Наверное, это была месть за смерть учителя.
  Кецалькоатль повалился на землю, хрипя и дергая конечностями. А у Эндегеля на душе было мерзко. Он плюнул и пошел к своим спутникам. Он привел в чувство юношу, тот застонал, открыл глаза. Эндегель поставил мощную мысленную защиту, называя парня Кецалькоатлем.
  - Как тебя зовут?
  - Людобр.
  - Ее ты знаешь?.. Русланда... Отныне вы будете вдвоем, - и он привел девушку в чувство.
  - Как - вдвоем?! А ты?
  - Я? Зачем вам я? Вы взгляните на себя: вы не просто иные, вы - совершенно иные! Мне даже странно, как я мог проявлять к ней физические чувства! Да!.. Это судьба!.. Люди вам не нужны! Плывите в океан, подальше отсюда, и живите как семья. Пусть у вас будут дети! А им... Ладно! С Богом!
  Русланда расплакалась и нежно целовала милое лицо Эндегеля. А Людобр был почти счастлив. Он давно знал Русланду, но никогда не предполагал, что они будут вместе.
  Простились быстро. Эндегель почти прогнал их. И двое хвостатых отправились прямо к солнцу сквозь бескрайность океана. А Эндегель смотрел на всплески воды, и глаза его сами собой увлажнялись.
  "Жители благословенного Посейдониса! - проговорила связь ПСИ, приведя Эндегеля в реальность, - Наконец-то монструозные элементы получают по заслугам! Заслушайте сводку..."
  Эндегель сплюнул кровавую оскомину и стал быстро сооружать погребальный костер. Закончив, он положил туда остывающего Кецалькоатля, обложил тело взрывными пакетами, потом отошел на приличное расстояние и стал ждать.
  Солнце коснулось воды, и Эндегель уловил луч солнца и возжег им костер. Пламя яростно взметнулось ввысь, зажарило, испекло, сожгло, испепелило труп Кецалькоатля и тела всех семерых воображаемых монстров, которых успел наубивать Эндегель в своих фантазиях.
  Солнце зашло, и вскоре костер потух. Эндегель плюнул на пепелище и пошел прочь. В город возвращаться он не собирался и потому побрел на север по берегу.
  Темнело, а он шел по склонам холмов, по обрывам, по дюнам, по утесам, по песку пляжей... Устал. Сел на камень под скалой.
  Сзади кто-то закашлялся и сказал очень необычным голосом:
  - Прохладно что-то. Хотя день был жаркий.
  - Да уж! - Эдегель обернулся, - Кто ты?
  - Да! Раньше мой голос знали многие. Кто только со мной не общался, но теперь меня многие не прочь были убить!
  Эндегель разглядел в темноте силуэт птицы с человеческой головой.
  - Это ты, Ведагния? Вещая птица?..
  - Да. Я, наверное, последний монстр на острове! Или нет?!
  - Ты смеешься? Ты ведь все-все знаешь! Ты ясновидящая и знаешь!
  - Да. Ты поступил, как велело тебе сердце. У тебя хороший учитель, и ты оказался хорошим учеником. Ты сделал мало, но и это малое спасет тебя. Лети и ты прочь с этого "благословенного" острова! Скорее иди садись в свою летающую колымагу и лети прочь! Красная раса умрет. Вы позвали из глубин Земли и из Космоса страшную катастрофу. Впрочем, это началось не теперь, а гораздо раньше! Итак, лети!
  Энедегель встал и пошел обратно.
  - Спасибо тебе, Ведагния!
  - Да, - сказала она напоследок, - Хотели уничтожить монстров, а сами-то кто?! Даже не в том дело, что трехглазые!..
  Но Эндегель уже не стал прислушиваться, что она говорила. Путь его лежал в неизведанное.
  
  
  
  Новый "храм" за 40 лет
  
  
  Семён вернулся на Землю из транспространственной экспедиции. Тут прошло уже сорок лет, но для него самого - лишь три.
  Встречали его в космопорте блок журналистов и двое чопорных агентов Комиссии по комиссиям.
  - Как у вас тут? - спросил Семен одного агента, пока они втроем шли к толпе журналистов.
  - А как было раньше? - спросил агент слева.
  - Да дерьмо было раньше! - сказал агент справа, - Ведь тогда еще Священное место не почиталось, как теперь!
  - Цыц ты! Не пророни всуе! - агент слева аж задрожал.
  - Чего это вы?! - Семен удивленно воззрилс я на агентов.
  Но в это время журналисты прорвали кордон и атаковали Семена своими микрофонами, диктофонами, видеокамерами и видиотелефонами. Лишь через полчаса агенты отбили космонавта, кое как запихнув его его в трансобус, и отвезли в Центр полетов.
  Сделав предварительный допрос, коммиссары по комиссиям отпустили Семена отдохнуть, а сами занялись документацией. После отдыха ему назначили гида - миловидную девушку Шин. У него возникла дикая мысль, что начальство пророчит ее ему в супруги. Она повезла его кататься по городу, показывая, что появилось за те сорок лет, пока он отсутствовал. Самым примечательным оказались гигантские рекламные щиты, которые находились буквально во всех свободных людных местах города. Причем рекламировались такие странные товары и услуги, что Семен почувствовал себя полным анахроником. Эти товары были не то чтобы невероятными, просто Семену показалось, что они совершенно не нужны человеку: выщипыватель волос из носа, пилки для обеих рук и ног и т. д. Насмотревшись на всю эту ерунду, он попросил Шин показать ему что-то действительно важное. Она с сомнением смотрела на него, все никак не решаясь.
  - Ладно! Теперь я повезу тебя в священное место.
  - А! Это, верно, те домики ультрасинего цвета, в которых поют хоры или что-то в этом роде?
  - Да... - она несколько огорчилась его пренебрежительному тону.
  - Не совсем понимаю вашу таинственность... Шин, можно вопрос?
  - Ну, давай!
  - Где у вас тут можно купить что-нибудь пожрать?.. - Семен и не ожидал, что реакцией на его слова будет такая бурная истерика.
  Шин испуганно отскочила от него, всхлипнула пару раз и вдруг заплакала, заревела в голос, причитая и вздрагивая всем телом.
  Он не на шутку перепугался и стал успокаивать девушку, обвиняя себя в глупости и в полнейшем невежестве.
  - Действительно, тебя ведь сорок лет не было на Земле. Ничего, - она успокоилась, - ты посетишь Священное место, и все поймешь! И тогда ты уже не будешь ТАК говорить...
  Они пришли к священному месту.
  Служители в ярких одеждах и кепках с длиннющими козырьками чрезвычайно мило улыбнулись входящим и предложили поверх обуви надеть тапочки с надписью "Мак Шоперс", потом вручили им по кисточке и по чашечке с ароматической водой и провели их в черные ворота, за которыми скрывался парк.
  Затем Шин повела Семена к одной из множества ниш в стене. Тут Шин окропила водой какую-то железную штуку, потом в следующей нише окропила серебрянную штуку, потом в следующей - медную штуку, и наконец окропила золотую штучку. Посетители шли почти беспрерывно, но стена с нишами уходила далеко по окружности, скрываясь в парке за деревьями, так что ниш на всех хватало. Шин оставила кисточку и чашку в специальном многоярусном шкафу.
  - Теперь к окошкам Повиновения перед Тем, Что Священно. Идем, - Шин повела его к ряду странных окошек. Это были круглые отверстия, и вместо стекла там были черные резиновые складки, скрывавшие темное отверстие.
  Они подождали своей очереди, и Шин тут же сунула голову в окно. Через минуту она освободилась. Семен заметил немного странную перемену в ее лице.
  - Что мне говорить там? - спросил он у нее.
  - Говри только правду.
  - А иначе - что?..
  Шин покачала головой:
  - Не задерживай очередь! Давай! Удачи!
  Семен перекрестился и опасливо сунул голову в дыру окна.
  "Не гильотина ли?" - мелькнула мысль.
  Семен даже не успел ничего сказать, как все его мысли уже были считаны, и самого его хорошенько зарядили. И теперь он предвкушал. Но - чего?.. Мысли едва пробивались через эмоциональные всплески и неосознанные желания, что просто бурлили в душе, почти забивая сознание. Ему казалось, что прошел час, день, но когда окошко выплюнуло его, оказалось, что минуло не больше минуты.
  - Слава Богу! Ты прошел и теперь можешь войти в Священное место.
  Они прошли через белые двери в небольшой зал, где было большое количество моек.
  - Тут священное место?
  - Нет, это зал омовения.
  - Это все находится в гиперпространстве, ведь не может все поместиться в маленьком домике?
  - Да, это новые техннологии, - безразлично ответила Шин.
  - Раньше гиперпространство применялось только в космосе...
  - Надо омыть руки и умаститься благовониями. Следи за мной и учись, - она омыла руки в умывальне, шепча молитвы, потом растерла руки и лицо ароматическим порошком, затем возжгла благовонную палочку, вставив ее в курильницу.
  Семен с неохотой повторил все, и они пошли дальше.
  - Теперь в Зал Ожидания Очереди и Очищения от суеты мира.
  - Еще не все! - вздохнул Семен.
  - Не говори так, пожалуйста! - на грани истерики попросила она.
  Они прошли в красные ворота, за которыми был большой зал. Тут тоже были окошки, похожие на те, что были в парке, но не только для головы, но и для рук, и были они не круглые, а треугольные.
  - Шин, я голоден, как волк!
  - Молчи! Терпи! Тут Священное место! Очищайся! Ты получишь все, что захочешь, даже больше! Там истина!.. Наша очередь!
  Люди отходили от окон с какими-то карточками в руках.
  Шин всунулась в одно окошко, а Семену пришлось влезть в соседнее, что только что освободилось, и к которому его подтолкнули.
  Глас возгласил нечто наподобие прощения за грехи и невежество, предупредив, что незнание не освобождает от ответственности. Потом ему вручили набор цветных билетиков и вытолкнули в лоб.
  - Никому тут рук не отрубали? - шепотом спросил он у Шин.
  - Ходят такие слухи. Но ты им не верь!
  - Чего ради все эти церемонии? - спросил Семен себя, но Шин услыхала, истерически вздонула и покачала головой.
  Золотые ворота. Огромные, широкие, мощные, красивые... Торжественная музыка: орган, хор, оркестр. За воротами в длинном корридоре посетителей обволакивал свежий воздух и полумрак. Вдали был виден яркий свет, и сотни людей шли к нему.
  Ощущения нарастали, возбуждение овладевало всем существом, ожидание тянуло - скорее туда, к свету! Скорее! И плевать на все!..
  И вот - свет.
  Семен и Шин вышли из коридора. Вначале яркий свет ослепил вошедших.
  - Я счастлива! - воскликнула Шин, - А ты?
  Зрение восстановилось, и Семен смог оглядеться. На сей раз это было такое гигантское помещение или пространство, что ни стен, ни потолка вообще не было видно, кроме той стены, где был вход, и где в сотне метров был выход. Сверху лился свет, словно из бесконечности. У Семена родилось странное ощущение сомнения, за которое он уцепился, как за спасение, что способно было все объяснить.
  - Когда-нибудь я останусь здесь насовсем, - сказала Шин, - Мак Шоперс уже предоставляет тут жилье! Тут так чудесно!
  Семен посмотрел ей в глаза, они были странно пустые. Это его напугало. Он стал осматривать, что находилось тут. Все пространство было разделено невысокими перегородками на сектора, над каждым из которых висело табло с надписями. В каждом секторе были длинные корридоры с высокими полками, на которых лежало много всякого цветного и красивого. Люди бродили по секторам с тележками и складывали в них эти вещи. Семен пошел ближе к полкам, пока еще не веря в то, о чем уже догадывался.
  - Да ведь это... магазин!!! - обернулся он к Шин.
  - Да! - радостно вскрикнула она, словно давясь своей радостью.
  - Какая... - Семен чуть не выругался, - Иди, Шин, иди! Иди!
  Она побежала с тележкой в гущу товаров, как безумная хватаясь за яркие упаковки...
  - Как я сразу не догадался! Возбуждение потребностей и потом, как крючок, их удовлетворение... Всего лишь за сорок лет превратить человечество в потребителя! В гения-потребителя и в идиота-потребителя! В суперпотребителя!.. Цель - сожрать все, до чего можно дотянуться, превратив себя в одну сплошную потребность, а магазины превратив в храмы!.. Боже! это конец! Какой потребительский конец!..
  
  
  
  БАФОМЕТ
  Случилось так, что всем приснился один странный сон.
  Как обычно, все смотрели свои сны, и вдруг появился Некто и прервал все сны на самом интересном месте. Этот Некто сидел на огромном троне. Он был закутан в плотные белые покрывала, из-под которых были видны лишь глаза и кисти рук. Посидев так некоторое время, он хмыкнул и произнес короткую, но внушительную речь:
  - На этом ваши дурацкие сны заканчиваются! Добро пожаловать в мою страну... (он назвал какое-то слово, которое никто не понял). Спать вам вообще-то даже и не надо! Пройдет немного времени, и вы все-все будете в моей стране! Ну, что?! Вперед!!!
  
  Как будто бы ничего не случилось.
  Коста проснулся и почувствовал, что все чувства и ощущения были несколько обострены и притуплены одновременно. Появилось что-то новое, хотя и оставалось что-то сонное. Одно Коста понял точно: такого утра еще никогда не было.
  Вбежала сонная соседка, которая обычно недвусмысленно намекала Косте на то, что неплохо бы им - одиноким и холостым - как-нибудь однажды завалиться в общую постельку. Косте эта мысль не очень нравилась, так же, как и соседка.
  - Тебе снился этот?! - вскричала она.
  - Да. Ну и что?
  Вспышка. Коста увидел, как соседка превратилась в чудовище, напоминающее чем-то жабу, свинью и какое-то насекомое. Он отпрянул, чудовище тоже отпрянуло, затем заверещало и бросилось наутек, прочь из комнаты, опрокинув по дороге стул.
  Смещенная картинка встала на место.
  Коста огляделся по сторонам в поисках еще каких-нибудь чудищ, но ничего больше сверхъестественного в комнате не было. Он поднял опрокинутый стул, поставив его на место, и с осторожностью выглянул в коридор.
  В это же время в коридор выглянули многие соседи. У всех у них были перепуганные лица.
  - Коста! Коста! Представляешь себе: я встаю утром, и вдруг у меня вместо жены в кровати то-олстая мерзкая свинья с человеческими волосами. Я чуть с ума не сошел! Зажмурился, а когда открыл глаза - все было нормально уже. Ты знаешь - похоже, как будто бы изображение в телевизоре испортилось! - у Иосифа Абрамовича были воспаленные глаза, а руки слегка дрожали, и не от старости, а от необычности происходящего.
  Коста улыбнулся и сказал:
  - У вас свинья, а у меня Элеонора Феофилактовна превратилась в нечто весьма неприятно-ужасное!
  - Вы бы на себя в зеркало тогда взглянули - вот страху тогда было бы! - слегка плаксиво заявила Элеонора Феофилактовна, выглядывая из-за своей двери.
  - Мистика какая-то! Это бог нас карает! - заговорили соседи, покачивая головами.
  Коста вышел в коридор и пошел в туалет. Там было занято - соседка Нора Аполлоновна низким сопрано пыталась что-то напевать. Коста подождал, пока она освободит туалет, и, покашливал, чтобы она это сделала побыстрее. Наконец, она вышла, сверкнула золотыми зубами. На мгновенье Косте показалось, что в ней промелькнуло что-то кошачье, но тут же исчезло.
  Пожав плечами, Коста вошел в туалет и подошел к умывальнику. Сунул в рот сигарету, прикурил и взглянул на себя в зеркало.
  То, что он там увидел, повергло его в изумление и ужас. Он увидел там себя в образе тигра с человеческой головой и рогами и копытами горного козла. Самым ужасным же было то, что на плечах этого полутигра сидело обтыканное окурками, слизистое, мерзкое и наглое существо, которое ко всему прочему имело длинную шею и несколько голов на конце, которые терзали внутренности полутигра...
  "Боже мой! Ведь это я! А это... это - всего-навсего сигарета!.."
  Коста зажмурился, сосчитал до пяти и открыл глаза. Все было в порядке - ничего необычного не наблюдалось.
  Второе видение за каких-то полчаса, не считая кошачьего в походке Норы Аполлоновны. И видения не только у него, но и у всех окружающих. А чего стоит этот сон...
  
  - Иосиф Абрамович, а вы видели сон с этим Некто?
  - Да! Он ведь пригласил нас в свой мир!
  - И что же вы о нем думаете?
  - О-о-о! Его можно назвать Сатаной или Молохом, или еще как-нибудь! Но это именно он!
  - А Юдифь Давидовна видела этот сон?
  - Да, и она очень напугана!
  - Вы, наверное, думаете, что это - конец света?
  - Да, это вполне возможно! Я не могу судить окончательно, но это очень возможно!
  
  Коста сел за телефон и стал обзванивать своих знакомых. Он спрашивал всех - только и было разговоров, что об этом сне. Всем, буквально всем, приснился Некто. А первая жена Косты сказала, что шла по ночной улице и заснула на ходу, и увидела этот же сон.
  В итоге Коста выяснил, что это событие случилось около трех часов ночи, и никто не избежал встречи с Некто, даже те, кто спать не ложился.
  Когда Коста разговаривал с приятелем, то в комнате вдруг возник на другом конце телефонного шнура гиппалектрион, прокукарекал, и в трубке заверещал приятель - Коста понял, что гиппалектрион и есть его приятель.
  - Чудовище!!! - проорал приятель через секунду.
  Потом он на минуту затих. Гиппалектрион испуганно смотрел на Косту, и через некоторое время исчез. Сразу же после этого в телефонной трубке раздался голос приятеля:
  - Какая-то помесь тигра с человеком и козлом!..
  - Я такого уже видел.
  - Где?!
  - В зеркале. А насчет тебя скажу, что на моем проводе сидел гиппалектрион - помесь лошади с петухом. И я считаю, что это - ты!
  - Гм!
  - И он крикнул "чудовище!"
  - Что за шутки?!
  - А твой андротигр сидел в кресле, не так ли?
  - Г-хм!! Ты считаешь, что мы увидели друг друга?!
  - Так ведь нас пригласили в страну этого Некто! Так ли?.. Но мы еще не совсем пришли или зашли, или вошли в нее...
  Потому-то, наверное, и видим это лишь кратковременно...
  
  Коста отметил периодичность этих явлений, и, кроме того, заметил, что паузы между ними сокращаются. Ко второму дню промежутки сократились с получаса до пяти минут. Кроме того, явления трансформации стали проявляться не только среди людей, но и среди животных. Выглядело это очень необычно: собаки, к примеру, были все связаны между собой тоненькими "веревочками", которые нередко исчезали. Моментами животные напоминали марионеток. "Веревочки" голубей, например, совсем не обрывались. Куда вели эти "веревочки", Коста не успел заметить, так как "веревочки" терялись за стенами домов...
  Город теперь выглядел совсем пусто. Люди были напуганы, и на улицу выйти никто не решался - все заперлись, отгородились ото всех. А те, что выходили на улицу, ходили с закрытыми глазами, передвигаясь по стеночке, открывая глаза лишь на мгновенье...
  Коста подтвердил свое предположение о том, что никаких трансформаций не происходило, а происходил на самом деле переход сознания из низшего материального мира в символический астральный. Теперь Коста пытался уразуметь, каким образом это происходило.
  
  Утром Коста встал и заметил, что цветы на подоконнике протягивали к нему лепестки, словно руки...
  "Ну, вот! Дошло и до растительного царства!" - подумал Коста.
  Цветы замерли. Коста полил их, завел секундомер и сел ждать.
  Через две минуты цветы зашевелились и потянулись к солнцу. Корни их пропадали за окном...
  Коста уже так привык к этому символизму, что уже даже не пугался, а наоборот - ему стало все это безумно интересно. А ведь встречались экземпляры довольно-таки нелицеприятные.
  Был у Косты давний знакомый Пончо Васильевич. Этот субъект был просто потрясающим. Его можно было назвать как гармоничным, так и дисгармоничным. Во-первых, это создание имело тело дракона, во-вторых, лапы льва, в-третьих, хвост и три копья на конце, в-четвертых, крылья летучей мыши, в-пятых, оно имело семь голов от лягушачьей и до человеческой...
  Когда Коста вначале увидел это существо, то слегка струхнул, но затем специально задержался у Пончо на часок, чтобы разглядеть его получше, ведь тот оказался единственным настолько грандиозным экземпляром - все остальные были много менее интересными (ведь понятно, что гении - редкость).
  
  Наверно, самым крупным потрясением было то, что подобное творилось на всей планете. Об этом круглосуточно орал телевизор и радио, крупными буквами это было во всех передовицах газет. Как обычно, ученые выдвинули тысячи теорий, которые опровергли одна другую, а толком ничего не было ясно. Обывателям приходилось самим обо всем размышлять, хотя они к этому и не привыкли. И благодаря этому появились пророки и лжепророки, объявлявшие о всевозможных разновидностях конца света. Некто Нойеев специально стал строить корабль, чтобы вовремя уплыть куда надо. А господин Девкалионсон пошел еще дальше и стал строить космический корабль. Ну, разумеется, билеты продавались заранее...
  Коста со скукой наблюдал за этой суетой.
  Единственное, что было сказано по телевизору и понравилось Косте, - это заявление какого-то Далай Ламы, который специально спустился с гор, чтобы посмотреть, что творится внизу. Он сказал, что все просто замечательно, но открытие третьего глаза насильно - нечто совсем необычное и, вероятно, долго не продлится. Еще он сказал, что большинство ничего не поймет и двинется рассудком, кто-то со страху кого-то прибьет... Словом, все будет вполне нормально!..
  - "Короче все будет нормально!!!" - Коста хохотал полчаса после этой знаменательной речи святого Ламы.
  
  Настало время, когда промежутки между этими явлениями стали менее одной минуты. Но теперь это дошло уж и до царства минералов. И это уж переходило грань доступного рассудку. Ложка, которой человек питался, вдруг превращалась то в иголку, то в тарелку, и было совершенно непонятно - что же держишь в руках на самом деле. А какие выкрутасы выделывали механизмы! Часы оказались самыми подлыми - нормальное время они категорически отказывались показывать. На запрос о времени они отвечали кукушечьим голосом: "Пошел в задницу!", а также бывало, что голосом хозяина бессовестно врали. И иногда возникало сомнение - а часы ли это?
  Чего только не вытворяли эти механизмы! Сам Чарли Чаплин оценил бы то, как незадачливые автомобилисты возились со своими сумасшедшими машинами! Автомобили были действительно ненормальными, будто бы вылезли из дурацких американских комиксов...
  
  Большим ударом для Косты был один случай, когда он решил пообедать бифштексом.
  Внезапно кусок мяса превратился в гниющую отвратительную массу, у которой были страшные глаза, полные ужаса и боли.
  В желудке у Косты все перевернулось, и он бросился в туалет - отблевываться.
  После этого он засел за буддистские книжки и стал вегетарианцем и пацифистом. Этот случай все перевернул в его жизни, и он с ужасом смотрел, как люди закрывали глаза и все-таки поедали эту гниющую страшную массу.
  
  Спать люди перестали. Вместо этого они могли на короткий промежуток времени сконцентрироваться и погрузиться в нечто, напоминающее небытие...
  Однажды Коста вынырнул из этого нечто обратно в "реальность" и увидел на стуле напротив Некто.
  - Как дела? Нравится ли вам моя забава?
  Коста никак не мог разглядеть Некто, так как оказалось, что глазами управляет не он сам, а кто-то непонятный. То, что он видел, было недоступно его пониманию, а то, что он хотел видеть, он не мог рассмотреть.
  - Быть может, вы уже привыкли к сей забаве?.. Так я могу оставить ее навечно! Мне это не составит большого труда. По крайней мере, вы - люди - начнете наконец-то видеть все в истинном свете. И пусть кто-то попытается бросить в меня за это камень! Он отскочит тому ровнехонько в глаз. Ты, пожалуйста, парень, не думай, что я явился лишь к тебе - в данный момент я везде, у каждого человека...
  - И у Далай Ламы?
  - Возможно! Я этим вопросом не занимался - для меня все вы одинаковы! А этим вопросом особо занимаются особые службы...
  - А зачем все это?
  - Куда вам, людям, понять все! Рассудок - весьма примитивная вещь, и оценить он может лишь мир сугубо материальный, низший, наиболее сгущенный! А объяснить все процессы астрального, эфирного и ментального миров - это никому из вас не доступно, пока не доступно... Впрочем, если вам сие представление не понравилось, то в ваших силах - вернуть все на свои места через двадцать пять минут. Я обязан это сказать, ведь вы сами должны все решать: быть правдивому взгляду на мир, или - нет! Ну, итак время пошло! Но помните: от этого зависит смысл вашей жизни...
  И Некто исчез.
  
  Коста был возбужден и никак не мог дождаться положенного срока. Для себя он уже давно решил, что все, что случилось, благодаря Некто, - случилось не зря, и поэтому отказываться от этого он не собирался.
  Часы все еще маялись дурью, и это радовало Косту. Он уже знал, как надо узнавать по ним время. Надо лишь успокоиться самому, и тогда часы - слуги человека - успокоятся тоже и покажут то, что от них требуется.
  Коста успокоился на секунду и взглянул на часы. Шла последняя минута положенного Некто срока.
  Возбуждение нарастало и Коста стал сам считать секунды...
  - Не может быть, чтобы люди отказались от правдивого взгляда на самих себя и на все, что их окружает! Как можно отказаться от мира, где все честно! Сорок пять... Да здравствует новый мир! Сорок девять... Ура! Пятьдесят два... Ведь это - чудо!! Пятьдесят пять... Ура! Ура! Ура! Товаpищи и братья! Ура! Пятьдесят девять, шестьдесят!!!
  Часы продолжали кривляться. Стены продолжали пропадать. За окнами стояли чудовища.
  - Люди! Наконец-то! Настало время правды... Нет, - правды!!! - заорал Коста, высунувшись в окно...
  И вдруг все вернулось на круги своя. Все приняло свои формы, что и были до того, как пришел Некто. Люди на улицах замерли. И вдруг поняли, что выбор их сделан. И они бросились в объятия друг другу, потом с радостью бросались обнимать собак и кошек, но те с испугом удирали от них. Люди визжали, кричали, орали, носились, как ненормальные по улицам и лужайкам, обнимались и говорили друг другу веселую и так понятную всем ложь. Но никто из них уже не становился от этого уродливее...
  А Коста погруснел, поняв свою преждевременную радость, и никак не мог понять этой простой человеческой радости.
  - Ведь это все - ложь... - шептал он, - Вы же - чудовища, просто теперь этого не видно!...
  Он заплакал, как ребенок, отвернулся от окна и сел.
  Кругом все завертелось в бешеном вихре народного гулянья, пьянок, веселий, платных и бесплатных удовольствий...
  А Коста вспоминал всю мерзость, в которую теперь вновь окунулись люди, и которую теперь видно не было, и ему стало так тоскливо.
  - Ведь теперь никто не знает толком: что же в нем плохо, и раз это не видно> то и переделывать это не нужно!.. Как жаль мне все и вся!..
  Коста сидел такой грустный, и ему казалось, что во всей Вселенной он один, и никто не придет к нему разделить с ним его грусть. Но тут он взглянул в зеркало и там увидел, что рядом с человекообразным тигром стоит Некто и мило и непостижимо улыбается...
  
  
  
  ВИЗИТ
  
  
  Он - непонятный гость - въехал в город на колеснице, запряженной двумя гусями и лебедем. Правый гусь - белый, левый гусь - серый, посередине - черный лебедь. Вся детвора с круглыми глазенками наблюдала за этим появлением, сопровождаемым тоннами леденцов, что разбрасывали в толпу идущие позади колесницы, разряженные в петушиные костюмы, лицедеи.
  Колесница направлялась к лесопарку на окраине, где еще вчера был неведомо кем сооружен деревянный замок. Вся свита въехала в замок, оставив по себе кучу слухов, толков и съеденных леденцов.
  Детвора была в восторге, взрослые в недоумении. К вечеру, когда дети улеглись в кроватки, взрослое население направилось на центральную площадь к дворцу мэра. Первая половина сразу же принялась ругаться, другая половина поначалу ждала продолжения праздника, но на площади не было ни бочек с вином и пивом, ни оркестров, и потому вся площадь вскоре огласилась бурными криками невосторга.
  Бедняга мэр заперся у себя в кабинете и боялся высунуть нос наружу. Все телефоны он отключил, шторы задвинул, двери запер на все замки; только телефон правительственной связи терпеливо ждал звонка.
  Мэр курил сигарету за сигаретой, пил чашку кофе с коньяком одну за другой, причем доза коньяка все повышалась.
  Секретарша только и успевала подносить ему порцию за порцией.
  Наконец мэр открыл совет, так как шум на улице был слишком крут, чтобы молчать дальше. Каждый прибывший советник привез с собой дюжину топоров - развешивать в кабинете мэра. Забыл лишь новичок - советник по делам канализаций.
  Впрочем, его это особо не касалось, ведь он нюхивал и более ужасные запахи. Мэр вышел из внутренней комнаты очень трогательным и веселым. Советники не ожидали подобной выдержки, и топоры пришлось припрятать. А когда советник по делам канализаций вытащил кусочек сигаретки в надежде пошмалить, на него устремилось столько завистливых или строгих взоров, что он почувствовал себя так, будто попал в отсек канализации центрального клозета. И он моментально спрятал свой любимый бычок и ожидающим взглядом уперся в мэра. Все остальные взгляды уперлись туда же.
  - Хм! - сказал мэр, и все закивали головами. Мэр обвел всех взглядом и приказал сдать топоры. Все облегченно расслабились. Мэр осмотрел топоры, встал, оперевшись руками о стол, и сказал:
  - Дорогие евреи, сегодня...
  Недоумевающий гул сильно его тормознул.
  - Братья и сестры...
  Вторая попытка тоже не прокатила, наткнувшись на удивление.
  - Дети вдовы...
  Челюсти попадали вниз, удивление просквозило всех. Еще попытка, и мэр дождется вендетты.
  - Простите, я, кажется, немного не то сказал...
  Советник по делам перекрестков и переулков тихо встал из-за стола и шепнул ему что-то на ухо. У мэра забегали глазки, и виновато-глупая улыбка покатилась по лицу. Кое-как успокоил глазки и рот и сказал:
  - Господа, я собрал вас для того, чтобы сообщить вам странное известие: к нам приехало лицо непонятного содержания...
  Вдруг телефон правительственной связи хмыкнул, очистил горло и заорал петухом. Все взглянули на него, потом перевели взгляды на мэра, челюсть которого лежала на столе, а глаза были под потолком, сам же он мелко подрагивал руками над столом и ногами под столом. Его так увлекло это занятие, что он чуть не забыл о звонке, ведь петушиная песня заканчиваться не собиралась. Президент явно ждать был не намерен, и срочные меры были не за горами.
  - Трубку! Возьмите трубку! - шептали советники.
  Мэр встрепенулся, оправил перышки, словил глаза, поднял челюсть, унял дрожь в правой руке и поднял трубку:
  - Мэр у телефона!
  Невообразимый рев ворвался в правое ухо мэра и вырвался из левого. Секретарша мгновенно подскочила и воткнула затычку в ревовыпускающее ухо.
  Мэр поднялся, приложил левую руку к воображаемому козырьку и стал по стойке смирно. Даже трудовой мозоль втрое втянулся к позвоночнику. Мэр глотнул своей изжоги и через минуту сказал:
  - Да, сэр, это я, мэр.
  Еще через секунду сказал:
  - Да, я узнал вас, господин президент.
  Советники тоже уронили челюсти и упустили глаза. Через пять секунд мэр стал прощаться с президентом и благодарить его за все-все-все. Хотя в трубке давно гудел отбой, мэр все еще извинялся, прощался и благодарил президента.
  - Ч-ч-ч-ч-ч... - советник по делам канализаций пытался что-то спросить, но заикнулся и почти погас от страха и ужаса.
  - Что он хотел? Да?.. Он хотел порядка, - и мэр перекрестился.
  Все перекрестились.
  - Что он сказал? Да?.. Он сказал, чтобы мы навели порядок.
  Все расслабились и собрали свои глаза - порядок им наводить не впервой.
  - Что бы ни случилось, мы это сделаем!!
  Все воодушевленно стали собирать свои челюсти и переводить за воротник свой дух. Но дух не остался в столь незащищенном месте, потому собрался воедино и воплотился в опоздавшего советника по сведению на нет детских, подростковых и юношеских вопросов.
  - Весьма вовремя, батенька! - мэр прищурился и сбил с толку опоздавшего.
  - Вы член или не член Совета?! - прошипел на опоздавшего советник по организационным, организаторским, организменным, органоидным и т. д. вопросам, - Как вы посмели не явиться, когда решается самый наболевший, я бы даже выразился, детский вопрос, извиняюсь за выражение!
  Советник по сведению на нет... снял свою бескозырку и долго прочищал свое любимое горло от бронхиальной астмы, периодически сводя ее на нет.
  - Ну, скажите хоть слово, умоляю вас! - прошептал мэр, не в силах далее томиться в неизвестности.
  - Я должен ответственно заявить Совету, в том числе и господину мэру, что сведение на нет этого вопроса, невообразимого совершенно, останется на повестке дня еще минимум неделю, если мы не противопоставим этому вовремя что-то противодейственное, - советник по сведению на нет... измял свою бескозырку до такой неузнаваемости, что в результате у нее появился козырек.
  Вдруг оглушительно чихнул советник по надписям, вывескам и полиграфии, в результате чего задремавший было советник по вопросам телерадиостанции чуть не наложил в штаны, вскочил и заорал:
  - Так что давать в эфир?! В чем суть наболевшего?!
  Мэр так дружелюбно промолчал, что советник еще раз чуть не попытался наложить в штаны.
  - Прошу вас, советник, продолжайте! - обратился мэр к оратору.
  - Спасибо, - сипло крякнул советник по сведению на нет... и продолжил, - Я хотел сказать, что со стороны детей пока не осуществилось никаких инцидентов, зато юношество устроило "тусовку" возле деревянного сооружения на окраине города.
  Относительно леденцов пока сведений не поступало.
  - Советник по делам безопасности?
  - За деревянным сооружением типа "замок" установлено круглосуточное наблюдение и наблюдатльство со всеми вытекающими отсюдова последствиями, - генеральский мундир так и норовил скрыть советника от небезопасности взглядов доброжелателей - советников.
  - Что известно о личности этого нарушителя общественного спокойствия и безопасностей?
  - Гм! Хм! Угм! Эгхрм! Н-да! Собственно!.. Гхм! Что дает нам право заключить о его незауряднейших способностях в области невероятностей. Невзирая на сходство с высокопоставленными лицами...
  Шепоток пробежался по устам советников, скуксился и закончил свою эстафету во рту мэра коньячно-кофейной отрыжкой и словами:
  - Однако! Однако! Да вы, батенька, с ума нас свести хотите! Непорядок! Господин президент...
  Все с любовью взглянули на портрет на стене над головой советника по вопросам обеспечения вопросов государственной администрации. Советник по делам безопасностей как-то по-своему хмыкнул. А господин президент с портрета с любовью уничтожительно оглядывал своих подданных. Все невольно вздрогнули спинами и коленками.
  - ...Хотел, и мы, его благодарные дети, обязаны обеспечить надлежащее... Э-э-э... субординацию, презерватизацию и... Э-э-э... - мэр боялся все больше и больше, заметив в уголке пару маленьких "жучков" (глазик и ушко), - И, так сказать, veni, vedi, vici ou la mort, то есть: порядок, порядок и еще раз порядок! Так завещал нам господин президент!
  Такой твердой несгибаемо волевой речи еще никогда не слыхали в этом кабинете. От этого какое-то внеземное воодушевление ударило под зад советника по организационным и т. п. и т. д. вопросам, и он вскочил, включил магнитофон с записью гимна, столь любимого всеми прогрессивными деятелями народов и государств, и громовым голосом запел:
  - Да будет братство и любовь
  Меж всеми, кто живет на свете,
  Кто утром каждым вновь и вновь
  Встречает солнце на рассвете...
  Ведь всех нас выведет на свет
  Наш главный брат, отец наш президент!..
  Все встали и подхватили это песнь, и лишь советник по надписям, вывескам и полиграфии все никак не мог прокашляться. Из-за этого не все происходило сообразно ситуации. Всех это несколько нервировало, и потому вскоре песня вконец сфальшивилась, расстроилась и въехала в кювет. Один лишь громкий фальцет советника по организационным и т. п. и т. д. вопросам завершил сию песнь.
  На время шум за окном на центральной площади даже не вставал в повестку дня, но внезапно он встал ребром, заехав мэру камнем в ухо, разбив окно.
  - Ой! - только и смог сказать мэр, удивленно осел на пол и потерялся в бессознательности, о чем и заметил господин президент, появляясь в дверях.
  - Господин президент! - советники льстиво стянули парики, поклонились лбами в стол.
  - Сидите! Сидите! Хм! Я инкогнито! Или, может, это даже не я... Хм!
  Все моргающе переглянулись и уже хотели льстиво поулыбаться, однако президент щелкнул пальцами:
  - Хм-хм! Эй, человек, бокал шампанского и кусок селедки!
  Все льстиво поморщились.
  - Говори! - президент ткнул пальцем в советника по насаждениям.
  Скосив глазки на палец, упертый ему в нос, советник - эдакий мальчик-с пальчик - неожиданно заговорил густым басом:
  - С точки зрения экологии, наш город - не лес, да и зелеными посадками не отличается...
  - Зато много красных! - президент палачеобразно ухмыльнулся, заметив попутно, - Во всех советах - одни идиоты, хотя иногда это полезно, - и вручил переходящий вымпел смертника советнику по родственным вопросам.
  Тот тут же встал, пытаясь унять дрожь в коленках:
  - Лучше сразу! - и он заныл глухим писком.
  - Зачем же? Хм! Всегда успеется! Хм! Может, я вас помилую.
  - Однако порядка не миновать!
  - Золотые слова, молодой мужчина! Хм!
  - Спаси Бог вас!
  - В очередь, сукины дети!!!
  - Крематорий еще открыт! - злорадно усмехнулся советник по родильным, свадебным и погребальным и прочим делам и домам.
  Президент криво улыбнулся ему в ответ и заглянул под стол:
  - Господин мэр! Хм! Как вы там самочувствуетесь? Хм-хм!
  - Спасибо, господин президент, не за что.
  - Это он в коме! Не верьте ему, - прошепелявил советник по делам и бездельям, - с вами и с министрами он может говорить даже сквозь эпилептический припадок!
  - Похвально! Хм! Люблю преданных псов, хотя половина их потом становится предательскими псинами! Хм!
  Советники завиляли отсутствующими хвостами, плохо расслышав вторую часть фразы.
  - Однако столица нуждается в экстренных мерах по обеспечению безопасности для каждого отдельно взятого плебея и для плебса в целом! А хорошо сказал! Хм! - буркнул президент себе под ухо и продолжил:
  - По новым сведениям выскажется советник по информационным и учебно-методическим делам.
  Сквозь ряды бледных рож пробилась морда то ли бывшего генерала, то ли бывшего учителя с розгами и оскалом мясника, разделывающего тушу свежезарезанного поросенка. Он громогласно заявил:
  - Я не буду долго размусоливать простые истины, я скажу прямо, без обиняков - я человек простой - ко мне на пэйджер поступила следующая информация: сегодня на лысой горе состоялся так называемый слет трудящихся магического фронта...
  - Да бросьте вы свои коммунистические... Хм!.. Фокусы!
  - Да, конечно! - прорычал советник по ИУМД, - Как было сказано выше, я буду краток: эти скабрезные проституирующие ведьмы снова объявились на нашем небосклоне...
  - Фу! Хм! Вульгарно сие, не так ли, господа?! Хм!
  - Да-да! Однако поступила информация, что они также желают посетить наш город.
  - А что же субъект из замка?
  - Э-э-э! Эти сукины прохвосты журналюги опять мне мозги компостируют! Я не могу так работать! Народ ропщет! Сволочи все!- его рык превратился в завывание, и он зарыдал.
  - Хм! Единственная столица на всю страну, а вы, бездельники, не можете навести бардак... Хм! То бишь, порядок! Хм! Хм! Хм!
  Советники стыдливо попрятали свои глазенки.
  - Придется кое-кого уволить! Хм!
  Мэр прокашлялся и заворочался под столом.
  - Господин мэр, вы первый вылетаете к чертовой тетке! Хм-ха-ха! Полетел! Полетел!.. А мэром я назначаю, - президент задумчиво разглядывал преданные и предательские лица советников, - Да не виляйте вы хвостами! Я ведь всех уволю! Хм-хе-хе! А вот мэром я назначу этого мага, гостя... Только как это сделать?.. Ну, что, засранцы, хотите остаться у кормушек?.. Хм! Тогда все вдвадцатидвоем марш к нему! Хм! Бе-гом!!! Сюда его!
  Безумно-оголтелая толпа чуть не снесла дверь с петель, подобрав Богом забытые бумажки.
  Остались только президент за столом, мэр под столом да телохранители вокруг стола.
  - С добрым утром, бывший мэр! Хм!
  Мэр внезапно все осознал и отчаянно заскулил.
  - Иди ко мне, песик, - ласково позвал его президент.
  Мэр часто-часто замигал поросячьими глазками, но по-собачьи или скорее по-медвежьи все же подбежал к президенту.
  - Глупое ты животное! - президент задумчиво чесал голову мэра, - Вот ты знаешь, что такое власть? Хм! Ясно, не знаешь! Ты хоть вдумайся в это понятие! Думаешь, это кормушка для таких идиотов, как вы? Хм! Власть - эфемерна! Разве ваши преданные псиные хари - это моя власть над вами? Хм! Иллюзия! На самом деле, я знаю, что вы все делаете больше по собственному разумению, а не по моему. А все ли наши указы исполняются этой швалью - бюрократами да чиновниками?! Боже упаси! Их даже никто не читает! Это власть? Призраки! Разве я гипнотизер? Нет! Хм! Значит, вы все предо мной лицемерите, а за моей спиной кривите рожи и поносите последними словами! И воруете, воруете, воруете! А твоя власть? Рраз! И ты уже просто пес! Хм! А все, что ты наворовал, я у тебя отберу! Обязательно! Прецедент я найду в любом случае! Или вот: отдаю я приказ, а вот как он исполнится, исполнится ли вообще, и как его поняли тупоголовые советники!.. Хм! Всегда ли удается сделать то, что хочется? Вдруг оказывается, что есть какие-то обстоятельства, обязанности, долг и прочая идеалистическая чушь, и в итоге вся власть оказывается в заднице какого-нибудь ниггера! Хм! Я! Я сам стою у власти! На самом верху! И что?.. Либо продолжить путь куда-то наверх, превратившись в шизофреника с манией величия, либо остаться обычным, нормальным человеком, но осознать, что власть - лишь показатель нашего бессилия перед природой и социумом!.. Впрочем, это ерунда! Иногда же мне все-таки не понятно, почему народ терпит нас?.. Точно быдло, плебеи, толпа! Как стадо вяло мычит, иногда фыркает, и все-таки приходит опять к нам! Хм! Но! Но! Но! Они-то ведь ничего не делают из того, что мы им даем, как законы, - президент сказал это шепотом, чтобы не услышали телохранители, - На кой хрен мы им нужны?! Для того чтоб их обворовывать, наподобие тебя? Или наводить порядок, то есть его подобие? Хм! Или содержать огромный штат полиции и армии - бездельников и профессиональных убийц? А ведь насилие рождает в ответ ненависть и ответное насилие! Порядок! Хм! Вы так воруете, что еще странно, что сохраняется какое-то подобие порядка! Так на кой хрен мы им?! Хм! Иллюзия! Хм! Вот классик сказал: тащит бревно толпа, а один сказал, что надо идти туда-то. Пошли, пришли куда надо. И что? Тот, кто сказал, оказался главным, властителем? Вот тебе и власть в первобытном виде! Хм! Да, иллюзия, да! Хм! Так что сиди тихохонько и не рыпайся!
  Мэр беспомощно хлопал глазами, и никто не помог ему даже уронить старческую слезинку.
  - Иди, дружок, обрадуй жену и детей, ведь ты жив! Хм! Тут моя власть или моральный долг! Хм-хе-хе-хе! Или вера в Бога? Хм! Богу - богово, кесарю - кесарево... Хм! Стой! Куда? Домой? Нет, посиди пока под столом, назначаю тебя своим ухом! Микрофонам нельзя доверять - техника не исключает человеческого фактора! Научились обезьяны долбанные паяльник в руках держать да пленку клеить!.. Хм!! Песик мой! - и президент притянул мэра за уши и чмокнул в нос.
  Мэр с надеждой завилял хвостом.
  - Скажу тебе кое-что! Всех козлов, что думают, будто правят, буду нарочно держать в черном теле! Вы у меня поворуете! Но знаешь, все это тоже видимость! Болезнь, смерть, случайность, скрытая закономерность, и власть окончена! А! Может террор начать? Переказнить вас всех или отправить на рудники или на раскопки! Хм!
  Мэр чуть не наделал в штаны по крупному.
  - Господин президент! - проблеял секретарь-телохранитель, - Прибыли советники и посол от неизвестного гостя, резиденция которого находится в парке Первой республики.
  - Как уже? Так быстро? Посол?.. Он что - держава, город?..
  Секретарь-телохранитель страдальчески топтался на месте, вкратце уже составляя в уме завещание.
  - Иди-ка, дружок, в туалет - штаны мочить на след! Да подавай-ка сюда посла! Ша-ла-лу-ла-ла-ла!.. Хм! Стихи, однако!.. Эй, мэр, жив?.. Следи за послом.
  Вошел посол - невзрачный и мягкий - улыбнулся. За ним вошли несколько советников, которые тихо встали в стороне в позу нижайшего почтения.
  - Некоторые послы остались в общине. Вероятно, у них произошло озарение, - посол так улыбался, что президент и не знал, что сказать.
  - Э-гм! Хм!.. А... Кто ваш хозяин?
  - У нас нет хозяев.
  - Ну - учитель - кто?
  - Мы - люди - все учителя друг у друга.
  - Вот что я ненавижу у вас, у святош, так это то, что вы вечно увиливаете от ответа на прямые вопросы! Говори по существу, мерзавец!
  - Я не узнаю вас, учитель! Зачем вы расходуете энергию на злобу?!
  - Так! Хм! Хм! Хм! Слушай ты, мокрица добродушная, я к тебе ни в ученики, ни в учителя не набивался! Отвечай на мои вопросы! Итак, я слышал, что этот ваш учитель - тот, кто основал новую религию...
  - Это не религия, а братство!
  - Закрой свой рот и научись выслушивать собеседника, тем более, если это я!
  - Я не узнаю вас!
  - Закрой свой рот! Он гуру?
  - И он тоже гуру.
  - Что есть еще кто-то?!
  - Гуру - не имя, а образ жизни.
  - Хм! Так! Ему передали то, что я предложил?
  - Он отказывается, а вам предлагает учительство и ученичество, ибо сколько можно ходить в учениках у своего невежества!
  - Чего?! Да вы что?! Хм!!! Да я тебя сгною! Короче! Пошел вон, посол! И передай своему хозяину, что я его жду.
  - Он не хозяин, и потому люди идут к нему!
  - Тьфу ты! Хм-хм! А вы светлые? Чем докажешь?!
  - Сердце должно подсказать...
  - Нет! Это ваши конфеты! Наверняка с наркотиком!
  - Это все было ваш образ. Для иных все это выглядело гораздо более реально. Ваша инфантильность и мифомыслие соорудили из Учителя шута. Ему, конечно, все равно, кем являться миру, ибо простые люди его сразу узнают!
  Президент стал считать мух, остальные - ворон. Что еще сказать, чтобы не сесть в лужу.
  - Убить тебя, что ли?.. Молчишь... Может, бессмертный?
  - Все люди в каком-то смысле бессмертны - в душе друг у друга и в памяти поколений - и в душе нашей планеты...
  - А! Ну-ну! Хм! Так что, убить?
  - Зачем?..
  - Зачем! Хм! Хочу так! Хм! А ты вообще зачем пришел, засранец?
  - Пришел предложить вам оставить нас в покое, а заниматься исключительно делами правопорядка.
  - Ты! Юрист с фиговым листиком! Нет, вы посмотрите, кто меня учит!
  Президент и хор расхохотались.
  - Учиться не зазорно! - и посол повернулся и бодро зашагал к окну, которое словно от сквозняка открылось само собой.
  Он встал на подоконник, махнул ручкой и сиганул с десятого этажа вниз.
  - Да они еще и суицидальники ко всему прочему! - президент и компания рванулись к окну: внизу - ничего, вверху увидели летящего в колеснице посла. Колесницу везли два гуся да лебедь.
  - Вот те раз! - ахнули советники.
  - Вот те два! - ухнул президент, - И как это понимать?
  Советник по делам безопасностей от дружеского хлопка по плечу чуть не сделал мокрое дело в штанах.
  - Э-у-э-у-эу-уэ-уэ-эу... - и тот так ничего и не сказал дельного.
  - Что будем делать, господа советники?..
  - Вешаться!! - предложил советник по сведению на нет вопросов.
  - Фи, банально! - сказал советник по вопросам обеспечения вопросов государственной администрации, - Надо создать комиссию по комиссиям и совет по советам, а также административный орган по органам. Также еще министерство по министерствам.
  - Предложение дельное, но надо конкретнее - рявкнул президент, - Хм!
  - Создать комиссию по пришельцам, комиссию по делам пришельцев, комиссию по делам ушельцев, комиссию по пришлым делам, комиссию по ушлым делам, - советник по вопросам... вытаращенными глазами дохлой немигающей рыбы смотрел в рот президенту на его золотой зуб и продолжал сквозь дрожание: - комиссию по комиссиям о делах зашельцев, комиссию по безделью перешельцев...
  Президент отвернулся, тяпнул коньяку, облапал секретаршу под юбкой, потом закусил семгой и красной икрой, потом вытерся советником по насаждениям, высморкался в советника по родственным вопросам и, наконец, вяло плюхнулся в кресло, где ему приснился забавный примечательный сон...
  
  ...Вышел он один на дорогу. Пред ним голая степь расстилается во все одетые концы: травы, травы, травы...
  То ли птица закудахчет, то ли суслик запищит, то ли кузнечик застрекочет, - разнесется странный голосок по полям, по равнинам, затеряется в бесконечных горизонтах. Хорошо.
  Ноги идут себе, идут, ни о чем не помышляя...
  Вдруг вдалеке появляется что-то.
  Ближе. Это человек идет навстречу.
  Ближе. Да, это человек.
  Ближе. Что-то в нем необычное.
  Ближе. Странный он какой-то.
  Ближе. Что-то знакомое.
  Сблизились вплотную. Дорогу уступать не собирались и чуть не упали от столкновения. Остановились.
  Слова вымолвить от досады невозможно. Странно.
  И тогда в ход пошли кулаки, но натолкнулись один на другой - дураки. Тогда в бой ноги пошли, но лишь друг друга нашли. Тогда лбы ринулись в бой, но наткнулись один на другой. Тогда всем телом пошли они друг на друга в атаку, чтобы устроить окончательную драку.
  Но тут что-то треснуло, звякнуло, мир словно рассыпался, полетел в тартарары, и с криком и звоном все ухнуло в темноту...
  
  Президент в испуге продрал глаза.
  - ...Комиссионным делам ушельцев, комиссию по антикомиссионным делам пришельцев... - все еще нудил советник по вопросам обеспечения вопросов государственной администрации.
  - Хм!!! Цыц!!! - рявкнул президент.
  Советник проглотил сотню нерожденных комиссий, подавился и умер.
  Президент плюнул и свистнул опального мэра.
  - Хочешь милости? - шепотом спросил он его.
  Мэр радостно завилял хвостом, у него потекли благодарные слюни, сопли, слезы и пот.
  - Слушай сюда. Я приказываю тебе пойти в их логово и разыскать этого гуру. Погляди за ним, вычисли его и обо всем доложишь. Хм! Хм!
  Мэр тут же поднял свое пузо и рысью кинулся исполнять поручение.
  - А вам, господа, рекомендую исполнять предложение советника по сведению на нет вопросов! Живо! - и президент пинками стал прогонять советников вон. В этом ему помогли секретарь-телохранитель и его помощники. Все это происходило в жуткой тишине, так как даже мухи с перепугу забились под плинтуса и сверкали оттуда безумными глазенками, изредка вполголоса пережуживаясь.
  Мэр подошел к деревянному замку. За стеной однообразно гудела музыка, изредка хор голосов бормотал что-то вполголоса.
  Мэр зевнул, взглянул на звезды и присел у стены...
  Лунный свет убаюкал его, и тот увидел странный чудный сон...
  
  ...Вышел он один на дорогу. А кругом лес, лес, лес...
  Шумят листики да веточки, пинаемые ветерком суетным. Птички кричат да чирикают, пищат да свистят.
  Звери воют, лают, мычат да блеют. Насекомые звенят да жужжат...
  А тут вдруг выскочили президент, советники, посол, телохранители, секретари и стали все плясать как оголтелые. Потом вокруг президента:
  "Это ты! Это ты гуру!" - и закидали его помидорами.
  Но потом они закричали на посла:
  "Это ты! Это ты гуру!" - и закидали его картофелем.
  Потом поскакали вокруг секретаря:
  "Это ты! Это ты гуру!" - и забросали его луком.
  Но когда увидели мэра, то стали на него кричать, что это он гуру, и забросали его яблоками.
  А потом началась такая драка, что мэр стукнулся о забор и проснулся, потирая здоровенную шишку...
  
  Когда он окончательно проснулся, то услышал шум колес, потом сквозь кусты стал кто-то стремительно продираться а-ля медведь.
  Мэр спрятался за камень и наблюдал. Почему-то на него напал такой столбнячный испуг, что чуть не закусал его насмерть. И не зря он так перепугался: ведь а-ля медведь пробирался сам президент!
  Не зная как быть, мэр все же вытянулся по стойке смирно, даже хвост его стал прямым.
  Президент шел прямо на него, шизофренически вращая глазами, и явно не замечал мэра. Порывистые движения его перелились в целенаправленное разрывание дипломатических одежд. Лишь лохматовидная дерюга проглянула сквозь остатки костюма. Лицо уже-не-президента преображалось.
  Не взглянув на бледнопоганковидного мэра, уже-не-президент прошел сквозь неведомо откуда взявшиеся ворота, и все затихло.
  Мэр три раза перекрестился, оглянулся, повернулся и пустился наутек. Побегав по лесу, он устал, и, увидев просвет между деревьями, пошел туда. И в итоге вышел... к центральным воротам замка. Коленки его затряслись, щеки задергались, руки задрожали, весь он окоченел. Кое-как сплюнул три раза и сел. Испугавшись еще больше, сжался в комок и затих.
  И тут ворота замка отворились, и оттуда выехала колесница и запряженная в нее тройка птиц: лебедь и двое пристяжных гусей.
  Мэр обалдело глядел на облаченного в ту самую дерюгу гуру, который сидел в колеснице в позе лотоса; глаза его были закрыты, лицо было совершенно преображенным.
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"