Ивана Николаевича Кузякина терзал жуткий сон: с фатальной неизбежностью надвигалось на него нечто огромное и ужасное, грозя стереть с лица земли.
ОНО было совсем уже близко, когда Иван Николаевич, издав жалобный стон, успевает в последний момент разомкнуть цепкие объятия ночного кошмара и очутиться в более привычной для себя обстановке: в собственной спальне, в собственной кровати и с собственной, храпящей под боком, женой.
С перекошенным от страха лицом и бешено бьющимся сердцем, он судорожно хватает ртом воздух, пытаясь поскорее отогнать от себя злое наваждение.
Да, ему приходилось видеть дурные сны, но этот был особенно нехорош! Чем - объяснить трудно, но сердце подсказывало - жди беды.
Заснуть снова Иван Николаевич уже не мог, да и светящиеся в темноте цифры электронных часов снисходительно намекали: утренний подъём не за горами, не за лесами, а притаился где-то рядом, готовый громко возвестить о себе через истошный визг будильника-экзекутора.
Иван Николаевич очень не любил этот визг и давно мечтал сменить его на что-то более благозвучное (к примеру, на пение птиц), однако супруга резко выступила против, заявив, что ни под какой другой звук она просыпаться не намерена, и если муж, судя по всему, озабоченный кризисом среднего возраста, желает просыпаться под птичьи голоса - пожалуйста, пусть перебирается жить в лес, а ещё лучше, пусть вообще не просыпается, если он настолько эгоистичен, чтобы не думать о больных нервах жены. И Иван Николаевич как всегда уступает, щадя бесценные нервы супруги -ценой убийства собственных.
Слегка оглушённый мощным храпом "нервнобольной", он с тоской выжидает наступление утра, то и дело, поглядывая на часы, и вскоре, вконец обессиленный, с головой проваливается в наисладчайший предутренний сон.
- Ты думаешь вставать или нет? - внезапно донёсся до его сознания раздражённый голос жены.
- Сейчас встану, - машинально пробурчал Иван Николаевич, с трудом разлепляя свинцовые веки.
"И ведь буквально на минуту глаза закрыл", - подумал он, неприязненно поглядывая на ядовито-зелёные цифры часов, которые на самом деле были красного цвета, однако для Ивана Николаевича эта разница никогда не имела особого принципиального значения.
- Иван, ты не забыл? - супруга стояла в дверях спальни и нервно теребила золотую цепочку на шее.
- Что? - насторожился Иван Николаевич, заранее проклиная в душе собственную забывчивость.
- Забрать результаты анализов.
"А чтоб тебя!" - мысленно выругался Иван Николаевич, а вслух сказал:
- Ну что ты, Наташенька, конечно, помню.
Жена удовлетворённо хмыкнула, исчезая в дверях, а Иван Николаевич стал лихорадочно соображать, как ему лучше поступить: опоздать на работу, но сберечь бесценные нервы супруги, или...
"Никаких "или", - строго приказал самому себе Иван Николаевич.
К воспоминаниям о дурном сне он больше не возвращался.
***
Секундная стрелка настенных часов натужно и со всхлипом перепрыгивала с одной чёрточки на другую, приводя Ивана Николаевича в состояние тихого бешенства.
"И чего они там копаются? Платишь деньги - и всё равно приходится ждать. Безобразие! Вечно у нас так, а всё туда же: "евростандарт", "евроремонт", "качество на высшем уровне". Ну, наконец-то", - он заметно оживился, увидев приближавшуюся к нему девушку-регистратора.
Улыбнувшись, она нежно прощебетала:
- Придётся ещё немножко подождать. Павел Сергеевич скоро освободится.
- Хорошо, - Иван Николаевич тоже улыбнулся, но улыбка у него вышла кривая, что, по-видимому, не ускользнуло от внимания девушки, так как в следующую секунду её улыбка засияла во сто крат ярче.
Ивану Николаевичу стало не по себе: пауза затягивалась, словно петля на шее.
Девушка-регистратор хищно улыбалась, Иван Николаевич покрывался испариной, часы натужно всхлипывали.
"А чёрт с ней", - подумал он и мучительно выдохнул:
- Конечно-конечно, я подожду.
Улыбка девушки лениво сползла с лица, уступив место тупому безразличию. Клиент доволен. Проблем - нет.
Извинившись, она спешит вернуться к своим профессиональным обязанностям.
А Иван Николаевич, рассеянно проводив взглядом её спину, снова погружается в томительное ожидание.
"Да-а, втравила меня Наталья в историю, нечего сказать. И, главное, чего ради? Ну, печень немного пошаливает, давление скачет, то да сё, в общем, всё как у людей. Нет, заладила: "Сдай анализы, сдай анализы...только иди в платную клинику, там надёжнее, а то будет, как в том анекдоте:
- Здравствуйте, бесплатный доктор!
- Здравствуйте, безнадёжно больной пациент!
Собрался, пошёл, сдал. Теперь сижу, как дурак".
И снова на горизонте замаячила улыбчивая девушка-регистратор.
Царственным жестом она пригласила вскочившего с кресла Ивана Николаевича следовать за ней.
"Наконец-то!" - обрадовался Иван Николаевич, приходя в состояние крайнего возбуждения, казалось, самое сложное осталось позади.
Подойдя к дверям кабинета, девушка указала Кузякину на кресло, а сама пошла докладывать врачу о прибывшем пациенте.
Иван Николаевич внимательно прислушался к разговору за дверью.
По всей видимости (а, точнее, слышимости) в кабинете находился ещё один врач, судя по той россыпи медицинских терминов, которой обильно перемежали разговор собеседники.
Девушка-регистратор что-то тихо сказала - Иван Николаевич успел лишь расслышать свою фамилию. В кабинете ненадолго наступила тишина, только слышно было, как врач шуршит какими-то бумагами.
- Так...Коагулопатия и гипоальбуминемия...Гиперспленизм на фоне портальной гипертензии... Н-да, прогноз малоутешителен... Ты зайди через полчаса, а то у меня пациент, тогда всё и обсудим...
Иван Николаевич в сильном волнении поднялся на ноги и быстро пошёл прочь от кабинета.
Он судорожно хватал ртом воздух, задыхаясь с непривычки от быстрой ходьбы.
А разговор за дверью тем временем продолжался:
- ...тогда всё и обсудим, а пока, Светочка, будь добра, возьми карту этого самого Кузикова и отнеси Сергею Дмитриевичу. И пригласи пациента...м-м...Кузякина.
Дойдя до конца коридора, Иван Николаевич оказался рядом с дверью туалета.
Грузно ввалившись внутрь и заперев дверь на задвижку, он только тогда почувствовал себя в относительной безопасности.
"Прогноз малоутешителен! Прогноз малоутешителен!" -продолжало стучать в голове.
Открыв дрожащими руками кран, он набрал в ладони пригоршню холодной воды и сполоснул лицо.
"Это конец...что же делать, Господи, ведь и не пожил совсем", - прикрыв глаза рукой, Иван Николаевич беззвучно плакал.
Он не плакал уже давно, с тех самых пор как похоронил мать. Тем острее сейчас ощущалась горечь утраты: мать приласкала бы и утешила, как когда-то утешала в детстве, когда он приходил домой с разбитыми коленками, а теперь вот, когда ему по-настоящему плохо, - матери рядом нет. Никто ему не поможет. Никто...
Дверная ручка яростно задёргалась: судя по всему, кого-то сильно прихватила нужда.
Иван Николаевич поспешно вытер слёзы, спустил для конспирации воду, и, постаравшись придать лицу безучастное выражение, щёлкнул задвижкой замка...
***
День выдался, на редкость, солнечным.
По небу плыли пушистые облака. Оголтелые от любви птицы так весело щебетали, что хотелось забросить все дела и махнуть за город. Совсем незнакомые люди улыбались друг другу, подпадая под чары чудесного дня.
Иван Николаевич Кузякин уныло брёл по тротуару, равнодушный ко всему вокруг.
Он думал о том, что доведись ему снова прожить свою жизнь, то он, конечно же, прожил её иначе. Ну, во-первых, выбрал бы себе другую специальность, ведь он пошёл в "строительный", что называется, "за компанию", а на самом деле, душа стремилась к другому - любил Иван Николаевич сочинять стихи, правда, никто в целом мире не знал о его тайной страсти, даже жена.
С женой тоже вышло как-то слишком гладко и буднично: познакомились на танцах, поженились. Год за годом, Наталья Владимировна медленно, но верно прибирала супруга к рукам, пока не добилась абсолютного главенства в семье - Иван Николаевич не возражал, потому что, как говорилось выше, ценил хрупкие нервы жены. Детей им Господь не дал, с чем супруги, удручённые поначалу, мало-помалу свыклись...
"А ведь всё могло быть по-другому", - вздохнул Иван Николаевич, вспоминая свою тусклую и однообразную жизнь. От этой мысли ему стало совсем нехорошо.
Остановившись, он стал рассеянно водить глазами по сторонам, пока случайно не наткнулся на "Райский уголок" - кафе, одно название которого внушало всем гражданам "в печали" светлую надежду.
"А пойду-ка и выпью 100 грамм, - расхрабрился Иван Николаевич, - мне можно, у меня эта, как её, кугла...кагула... в общем, прогноз малоутешительный".
Да и то сказать, такой редкий шанс: рабочий день в разгаре, суета-маета вокруг, а он будет сидеть в уютном кафе, вкушать водку и наслаждаться жизнью...пока.
***
Наталья Владимировна нервно теребила цепочку на шее, с недоверием поглядывая на телефон. Час назад позвонили с работы мужа - там потеряли Ивана Николаевича. Что за напасть? Пришлось на ходу выкручиваться, придумывать оправдания. Потом позвонили из клиники - Ивана Николаевича потеряли и там. Из разговора с врачом Наталья Владимировна поняла, что анализы хорошие, так что особо засиживаться в клинике было нечего. Куда же он тогда делся? Будучи здравомыслящей женщиной Кузякина знала, что отправляться в полицию с заявлением ещё рано (если бы произошёл несчастный случай, её, конечно бы, оповестили), а обзванивать друзей и знакомых мешала гордость - все знали: Иван Николаевич держится на коротком поводке и без ведома жены шагу лишнего не ступит - пойдут досужие разговоры, а этого допустить никак нельзя.
Не успела Наталья Владимировна пожалеть свои бедные нервы, как загремел замок входной двери, и супруг предстал перед глазами благоверной - целый, невредимый и изрядно "навеселе".
Брови Натальи Владимировны поползли вверх.
Кузякин, глупо улыбаясь, отвесил жене шутливый поклон:
- Натали, услада сердца моего...
"Услада сердца" брезгливо поморщившись, приступила к допросу.
- Иван, ты где был?
Игнорируя вопрос супруги, Иван Николаевич затарахтел как пулемёт:
- Наташка, теперь всё будет по-другому, вот так будет, - он поднял большой палец вверх, - погоди, не перебивай, - замахал он руками на удивлённую жену, - ты только пойми, что я хочу сказать...у меня эта, как её, каглу...гукалу...чч-чёрт...жизнь, Наташка, понимаешь, вот что
по-настоящему важно, а я не знал...а тут - гукла...гакала, - слёзы навернулись Ивану Николаевичу на глаза, мешая говорить. Подавив спазм, он яростно ударил кулаком себя в грудь, - жить будем...будем жить, поняла, Наташка!
- Я поняла, - спокойно произнесла Наталья Владимировна, внимательно разглядывая мужа. - Кстати, когда проспишься, позвони на работу и объясни Битюкову, почему ты сегодня не вышел. И ещё, анализы, которые ты сегодня должен был забрать...судя по тому, что сказал врач, ты в полном порядке. Да я и сама, без анализов, это вижу, а вот кто подумает о моих больных нервах?
- А кугла? - покрылся испариной Кузякин.
- У тебя что - "белая горячка"? Совсем разучился говорить по-русски?
- Прогноз малоутешительный, - тихо прошептал Иван Николаевич, уставившись невидящим взглядом в пространство.
Наталья Владимировна, поджав губы, с гордым видом удалилась в кухню.
Секунду-другую Иван Николаевич стоял, не шелохнувшись, как вдруг, одна мысль, промелькнувшая в мозгу, преобразила его лицо до неузнаваемости: "Так это значит...это значит...".
- Наташенька, я буду жить! - вскричал протрезвевший вмиг Иван Николаевич, влетая вихрем в кухню и подхватывая визжащую жену на руки. - Понимаешь...он сказал...я думал...а теперь всё в порядке, всё хорошо!
Отпустив жену, Иван Николаевич - радостный и с сияющими глазами - шутливо расшаркался:
- Что я могу сделать для милой жёнушки, чтобы загладить вину? Исполню все твои желания, дорогая, только прикажи!
- Ты, Иван, сегодня странный какой-то, - Наталья Владимировна посмотрела мужу прямо в глаза. - Если и дальше так будет продолжаться, меня надолго не хватит, запомни это! Пока ты развлекался - я полдня больницы и морги обзванивала!
Иван Николаевич разом сник.
- А теперь, будь так добр, сходи в аптеку и купи мне успокоительное (нервы совсем расшатались), надеюсь, тебя это не сильно затруднит, учитывая твоё состояние.
Супруг молча кивнул и поплёлся к входной двери.
***
В ожидании сигнала светофора Иван Николаевич думал о том, какая сегодня выдалась чудесная погода, и как прекрасны лица людей вокруг, и вообще, жизнь - замечательная штука...
Появился зелёный сигнал, но люди почему-то не спешили переходить улицу.
"Ну что за народ! - усмехнулся Иван Николаевич, вышагивая вперёд и опережая остальных. - Совсем одурел от весны...".
Боковым зрением он успел заметить нечто огромное, надвигавшееся на него с фатальной неизбежностью.