Рассекающий круг, помни
ты сотворяешь змею.
Карен Джангиров
Глава 1
Хвост<
- и что?
- а то, что после того как он избавился от всего, что мешало ему жить, он умер.
- ты хочешь сказать, что на самом деле он без этого жить не мог?
-я хочу сказать, что сок плода от древа познания, по-моему, забродил и нам становится все труднее различать лицо добра и зла.... тем более с тех пор оно немного изменилось.
- но что здесь могло измениться? Вот тень, вот свет все как всегда.
- все проявления и формы во вселенной, включая ее саму, подвержены переменам. Создаются новые, разрушаются старые. Деградация обоснована на более тонком уровне и, в конечном счете, направлена на эволюцию - справедливость великого замысла.
- то есть когда одни миры процветают и развиваются, другие утопают в хаосе и разрушениях, погибают от войн и катаклизмов, - иты это называешь справедливостью, по-моему, это не честно.
- тебе слишком рано судить о таком явлении как справедливость. Сейчас просто поверь, что она есть, а поймешь потом...
Я проснулся от головной боли. Тело переливалось почти всеми цветами радуги, ну ничего, это я спрячу, просто нужно пойти и умыться, под холодной водой станет немного легче. Покрасневшими глазами я посмотрел в зеркало, - вот он, его-то и не хватало в моей почтирадуге. Я стоял и внимательно наблюдал, как меняется мой облик. Это красный, смешивая цвета в однородную массу, растекался по сердцу обжигающим холодом. Одежда, потускнев, приняла нейтральный черный, кожа побледнела так, что стала заметна моя голубая кровь и теперь лишь глаза да губы предательски выдавали во мне жизнь... и еще что-то.
Я иду по осенней улице и вспоминаю наш последний разговор, теперь я стал запоминать их отчетливее. Я не знаю, кто он такой и почему именно мне рассказывает о таких сложных и важных вещах. Но с тех пор как он начал появляться в моих снах, я перестал высыпаться. Такое ощущение, что мой мозг работает в усиленном режиме все двадцать четыре часа в сутки, но я не жалуюсь, кажется, он влияет не только на мой разум... Результаты на лицо: скорость регенерации клеток поражает воображение, чувства обострены. Вчера я простыл и слег с температурой, через два часа проснулся без малейших симптомов болезни. Страха нет, но я чувствую, как неизбежно надвигается неизвестность.
- Приве-е-ет!!!
Я опустил глаза на землю: - А привет... извини, я тебя не заметил, ты куда?
- Немудрено, ты в последнее время все где-то витаешь, а я тут гуляю... одна,(она посмотрела на меня щенячьими глазами) ты не составишь мне компанию?Я прищурился, глядя на отблеск солнца в ее волосах:
- Да, конечно, - и, изобразив на лице мягкую улыбку, добавил, - пойдем.
- О чем ты таком думал, что у тебя хватило наглости меня не заметить? Она взяла меня под руку и заглянула в глаза, наверное, пытаясь в них что-то понять, но сегодня они были особенно черны. Нет, не подумай, что там такая непроглядная тьма, это просто печаль.
Я виновато улыбнулся и ничего не ответил.
Мы просто шли по осенней улице и молчали.
Она пинала желтые листья и думала: ``Почему он такой? Такой задумчивый в последнее время. Может у него какие-то проблемы? Но они не могут быть важнее, чем я. А может у него появилась другая? Ну уж нетушки, никому я тебя не отдам``... Я решил прервать ее размышления и с невозмутимым видом глядя на небо торчавшее между ржавыми листьями, заговорил: - Знаешь, когда я был еще маленький, у моего отца был друг, ястребятник. Он держал двух ястребов, редкой величественной красоты. Одного он выкормил сызмальства и по этому не боялся брать с собой на охоту. Спокойно отпускал, зная, что он всегда вернется к теплому дому и постоянной кормежке, а вот другой у него жил не так давно и имел довольно гордый нрав, как и пристало любой свободной твари. Этот охотник держал его в тесном вольере, привязывая к насесту как курицу...
- Ты это к чему?
- А к тому, что этот ястреб умер в неволе, так и не принеся никакой пользы хозяину.
Она настороженно посмотрела на меня: - Знаешь, иногда мне кажется, что ты читаешь мои мысли. Рассмеявшись, я обнял ее за плечи: - Ты мне льстишь, да и вообще ты же знаешь, как я скептически отношусь к подобным вещам.
- Да... но ты как-то изменился, что-то случилось?
- Да нет, все хорошо... осень просто.
>Глава 2
/i> Утро Среды
Сегодня никто, даже этот осенний дождь не остановит меня перед исполнением моей старой традиции. И вот, как обычно сидя на огромном плоском валуне, я смотрю на водную рябь. Идёт дождь. Сегодня утро Среды, которая остановилась сейчасгде-то на грани, а может быть на середине, что, в общем-то, если смотреть с моего валуна, выглядит как одно и тоже.
К полудню рябь сменится гладью, и мой вечно тёплый валун, подсохнув, будет сверкать на солнце, но как-то по-особенному сегодня. Даже на его совершенно чёрном теле заиграют блики солнца, и каждый блик будет скрывать всё тот же чёрный камень. Но это не так важно, важно то, что, пряча свой свет в небе или как сейчас всем своим видом показывая, что в нём тоже есть солнце, он остаётся вечно тёплым валуном, к которому я прихожу в утро Среды.
Она разрушила моё уединение и своё одиночество одним только взглядом.
Не желая срывать вероломное подкрадывание ко мне со спины, я просто сидел и слушал, как прибрежный песок принимал её босые ступни, обретал их форму, каждой своей песчинкой запоминал ее шаги, может быть, зная, что забудет всё с приходом новой волны.
Наконец-то решившись распрощаться со своей тишиной, она робко выронила: - Привет... я тебе не сильно помешаю?
-Нет. Я могу радоваться жизни и разговаривать одновременно. Улыбнувшись мне в ответ, она плюхнулась на уже прогретый песок.
Я на самом деле был рад её присутствию, нас всегда связывало что-то большее, чем родственные связи. Нам было достаточно просто быть рядом, чтобы чувствовать поддержку близкого себе человека, а значит ценность своего существования.
Она сидела на берегу и набирая песок в горсть высыпала его на упрямого блестящего жука, который не смотря на сваливавшиеся, на него с неба трудности, всё время выбирался на поверхность, не желая быть заживо похороненным.
- Знаешь, скорее всего, он даже не подозревает о твоём присутствии. Он борется за свою жизнь, задыхаясь и бросая на это все свои силы, и не знает, что она сейчас полностью зависит от тебя, а ты просто играешь с песком.
Подняв на меня свои серо голубые глаза, в которых отражалось небо, вода, я, мой валун, песок и упрямый блестящий жук, уползающий куда-то по своим делам, она тихо сказала:
- Он как мы.
Я улыбнулся: - ты всегда меня понимала. - Привстав, я выпрямился во весь рост, повернулся к ней лицом и добавил: - Ты сегодня особенно лучезарна.
Пытаясь спрятать смущение, она насупилась и буркнула себепод нос:
- Сам такой.
Рассмеявшись, я спрыгнул с валуна и поцеловал её: - Пойдём, прогуляемся по берегу.
Мы просто шли и молчали, нам всегда было о чём помолчать. Мы просто шли, наслаждаясь плеском прибрежных волн, необыкновенно тёплым ветром и серо-голубым небом. Мы шли, а люди смотрели так, будто видели, как наши души держались за руки.
Глава 3
Время года - кататония
Последнее, что я видел - это свет. Он падал с неба, обволакивая Землю. Когда я понял, что зрение покинуло меня, я просто улыбнулся и сел, скрестив ноги. И дорог было великое множество, и идти было некуда, потому что осознал я, что слеп, и не вижу даже смысла. Но, видимо, только так можно было мне сказать, что есть время, перед тем как сделать следующий шаг. Оно было у меня всегда, - теперь я это вижу.
Из темноты выделился силуэт в чёрном балахоне. Глубокий капюшон полностью закрывал лицо, широкие рукава, в которых, как я подозревал, скрывались руки, вальяжно расположились на коленях. Он замер передо мной в позе лотоса, чуть покачиваясь в пустоте, которая была бы абсолютной, если бы не мы. Я почувствовал на себе взгляд.
- Пустота - это утопия. Если есть Среда, значит, есть и обитатели, в противном случае она просто прекращает своё существование.
- Слушай, у тебя ноги в такой позе не затекают?
В ответ он невероятно медленным жестом опустил на плечи капюшон. Кровь ударила в голову, передо мной стали проноситься образы, отрывки моей жизни, голоса, смех и плач тех людей, чьи лица я никогда не мог запомнить. Чьи имена были для меня `китайской грамотой`и порой смотрелись нелепой печатью.
Длинные, по пояс, волосы, седые,- слишком седые для такого молодого лица, слегка развевались, сверкая в пустоте, так, как будто он сидел под ослепительным весенним солнцем обдуваемый ветрами. Я узнал его и где-то там, в моём теле, бешено заколотилось сердце. Он улыбнулся и я увидел, что его кожа была не белой, она была светом. Он пробивался сквозь тёмную материю, и та разрывалась под его острыми лучами, как всякая тень, неспособная оставить даже след. Он весь состоял из того блеска, что я видел в её серо-голубых глазах, когда она смотрела на меня. Он был тем, что в них отражалось. Он был...или она была, теперь это было не ясно.
- Теперь это не важно, -сказалголос, прервав мои размышления, но и голос был неопределённой тональности. И я решил, что он прав. - Теперь ты понимаешь, что мы разговариваем в последний раз.
- Прости, что нет больше печали в моих глазах.
- Прости, что приходиться говорить тебе такие банальные вещи, но ты же знаешь...
- ...да, да люди перестают понимать друг друга, когда перестают говорить банальности, ибо, что является для одного банальным для другого...
бла-бла-бла и так далее, да я всё помню.
- Да, некоторые вещи полезно говорить в слух. Ну, так вот, теперь ты знаешь, что каждая жизнеспособная система должна содержать свою противоположность, для её постоянного преодоления, это залог всего развития. Есть системы, которые периодически проходят сквозь тьму, дабы понять, что есть свет. Для этого существует первый темный ангел, он, впрочем, так же как и наша вселенная, является частью сверхсложной структуры, с упорядоченностью выше, чем у хаоса, которую мы именуем Изначальным, более того он является необходимой частью для дальнейшей эволюции всего сущего.
Наш Создатель развился до такой степени, что больше не мог находиться в своей оболочке, нужен был переход в более сложную фазу, которая уже не могла вместиться здесь. Так что Ницше, в общем-то, прав. Теперь Он - макро система, поддерживающая идеальный баланс, включающая всех нас, тот организм, на котором мы живём, связь между нами и всеми мирами, которые были созданы и населены Изначальным.
...Я ответил на вопрос - кто ты, а все мы равны. Человечество создано по подобию его, для того, чтобы, в конечном счете, заселить `пантеон богов`. Каждая точка стремиться в бесконечность, а бесконечность уходит в точку.
- Но это уже не та точка.
-Да...я рад, что ты меня понял. А теперь я здесь больше не нужен, но я не прощаюсь...
И он расплылся в лучезарной улыбке.
Глава 4
Любовь.
Или
То ради чего всё.
Я открыл глаза. Небо хлынуло на меня потоком света, и я невольно уронил взгляд на Землю. Подо мной разливалось изумрудное море, первая свежая сочно-зелёная трава уже во всю тянулась куда-то вверх. Я сидел на холме обдуваемый ветрами, и волосы, потакая им, слегка развевались, сверкая под ослепительным весенним солнцем.
- Привет, ты вернулся! Опять уходил в себя! Больше не уходи так далеко, хорошо? Смотри вон, что себе заработал, целая прядь седых волос!
- Ты знаешь, у тебя глаза стали совсем голубыми.
Как всегда нелепо пытаясь скрыть смущение, она плюхнулась рядом на траву и поцеловала меня.
- А ты на небо посмотри!
Да, знаю, у него тоже есть солнце.
Она шлёпнула меня по плечу: - Ты не исправим!.. к счастью.
Ты знаешь, продолжил я, потирая плечо - это действительно не кончится вместе с сердцем.
Звонко рассмеявшись, она обняла меня так, что чуть не задушила: - Я знала! Я всегда верила!
- Эй! Но это не значит, что его можно уже останавливать. - проскрипел я сквасив страдальческое выражение лица.
Мне всегда нравилось слушать её заразительный смех, такой искренний и чистый.
Если бы кто-нибудь спросил: ``Это твоя сестрёнка?`` я бы ему ответил: ``Да, это моя родная сестра, это моя любимая дочь, это моя любящая мать, мы счастливы в браке, но мы не женаты, мы непротиворечивые противоположности, несущие в себе частицу друг друга, мы те, кто всегда рождается рядом...``.
И вот тогда, может, он пожалеет, что спросил меня об этом.
А мы сидели, обнявшись, на зелёном холме, и лишь одна тревожная мысль теплилась в черноте моих зрачков: неужели, когда седина покроет всю мою голову, я стану...таким занудой.