Аннотация: О разборках гостей и сотрудников института с оперной мафией.
В Парижской Опере был второй Верден, и устроили его... правильно, мы. А что нам было делать, если Кристина позвонила в пять утра по местному времени и сообщила, что у нее сорвали концерт, и она уезжает петь в Сидней. Ее слова вызвали эффект разорвавшегося термоядерного заряда, но через две минуты после того, как она повесила трубку - тогда до нас дошло, что сказала Кристина.
- КРИСТИНЕ СОРВАЛИ КОНЦЕРТ В ПАРИЖСКОЙ ОПЕРЕ?! - заорал Эрик с нехорошим блеском в глазах.
У нас к Кристине относятся по-разному, но все-таки, как шепотом и оглядываясь говорит Виктор Франкенштейн: "Хоть и сволочь, но своя!" А потому мы с Эриком в качестве авангарда срочно вылетели в Париж на моем катере. Остальные обещали прибыть по первому зову, но их помощь не понадобилась.
Когда мы открыли двери служебного входа Оперы, еле успели увернуться от летящих со свистом пуантов: был час тренировок девушек из балета. Запыхавшаяся подтанцовка наскоро извинилась и продолжила свои занятия, которые почему-то мне напомнили спарринг боевого каратэ. Мы осторожно миновали опасное место и обернулись на победный визг: хористки облили подтанцовку ледяной водой из шланга и с воплями разбежались. Вслед им летели грязные ругательства, пуанты и обещания натравить на хор арабских террористов.
- Что за дурдом? - с недоумением спросил я.
- Ты давно не был в Опере, Дарт, - вздохнул Эрик. - Тут такое каждый день.
- А ты куда смотришь? - возмутился я - Сделал бы что-нибудь!
- Мне это надо? - усмехнулся Призрак Оперы. - Пусть девочки развлекаются.
Тем временем мы подошли к дирекции и в очередной раз остолбенели от изумления: во-первых на двери висел плакат "БЕЗ ДОКЛАДА НЕ ВХОДИТЬ!", а во-вторых, в приемной дежурил амбал в черной форме, вооруженный "Береттой" итальянского производства.
- Что за черт! - вырвалось у Эрика.
Я подошел к охраннику и поинтересовался, откуда он взялся. Он небрежно ответил, что Парижскую Оперу взяла под свою крышу некая организация, название которой мне, простому смертному, знать незачем. Через пять секунд он лежал в полном ауте у входа, а мы входили в кабинет директоров. При этом я разглядывал новенький лазерный прицел "Беретты", соображая, как лучше приспособить его на мою штурмовую винтовку.
Ришар и Моншармен(1) искренне обрадовались нашему приходу, но на вопрос "Что, черт возьми, происходит?!" не хотели отвечать, а мялись и переглядывались. Однако Эрик умеет давить на директоров Оперы, и Ришар с Моншарменом сознались. По их словам, дело было так: на днях в дирекцию явились хорошо одетые молодые люди и сказали, что отныне в Опере будут петь те, кого они пригласят, а за это они вытащат Оперу из кризиса.
- Какого кризиса?! - взревел Эрик. - Вы объяснили этим идиотам, что у Оперы есть хозяин?
- Мы пробовали, - пожал плечами Моншармен, - но они нас не слушали.
Мы с Дестлером нехорошо переглянулись.
- Действуем следующим образом, - тоном, не терпящим возражений, проговорил Эрик. - С завтрашнего дня вы ОБА выходите в бессрочный отпуск.
Старички вытаращили в ужасе глаза.
- Господин Призрак, - застонал Ришар (от шока он забыл, как зовут Эрика), - они нас из-под земли достанут. Это же мафия!
- Тем хуже для них, - холодно ответствовал Эрик.
Я положил перед директорами деньги и клочок бумаги с номером видеофона Пирогова.
- Отдыхать будете на Таити, - пояснил Дестлер. - Заказывайте билеты, и чтобы вечером вас не было в Париже!
- Точно, - поддержал я. - Завтра здесь будет жарко!
- So, it is to be war between us! A disaster beyond your imagination will occur!(2) - мрачно подтвердил Эрик и добавил: - Как только прилетите на остров, позвоните по этому номеру, чтобы вас встретили. Иначе сами вы в институт Космонавтики не доберетесь.
Старички смекнули, что дело пахнет керосином, и начали лихорадочно собираться.
Мы пошли узнавать, кто поет в Опере. Имена оперных див в моей памяти не задерживаются, поэтому не помню, кто там выступал, хоть вы меня убейте. Единственное, что могу сказать, - по весовой категории ОНА (в дальнейшем я так и буду ее называть) бы составила неплохую конкуренцию Монсеррат Кабалье. Ах да, несущественная подробность: ОНА приехала из Баварии! Когда мы увидели ее на афише, то не сложили о ней представления, но когда вечером мы увидели ее на сцене, Эрик едва не вывалился из ложи и ошалело перевел взгляд на меня.
- Господи, - выдохнул он, - я отсюда слышу, как трещит сцена. Кто ОНА?!
- Геллия, самая легкая из валькирий, - съехидничал я.
Кстати, пока мы вечером слушали оперу, я обратил внимание на сидящих в первых рядах и лучших ложах молодых людей с девушками. И те, и другие одеты были чересчур хорошо для своего возраста. Я обратил на них внимание Эрика, но тот, оказывается, и так знал, что они принадлежат к так называемой оперной мафии.
- Пусть наслаждаются, - зловеще проговорил Дестлер. - Завтра эта баварская тушка так спокойно петь не будет!
Когда же он увидел, как "тушку" после самой проникновенной арии втаскивают на тросах под потолок (типа она летит), он руки потер от удовольствия. Эрик изобретателен - порой даже слишком.
Ночью мы работали, как проклятые. Во время коротких перерывов Эрик обещал, что оперная мафия Парижскую Оперу на всю жизнь запомнит.
- Не надо было Кристине концерт срывать... - бормотал он, разматывая буксировочный трос. - Оборзели, в натуре, как говорит неверная половина папы римского.
Рабочие сцены делали вид, что нас не замечают, поэтому я в скором времени почувствовал себя призраком номер два. Ушли мы утром, заслышав переговоры и хихиканье собиравшейся на репетицию подтанцовки. Днем отоспались в доме под Оперой и поспели к началу вечернего спектакля. Я не любитель оперы и терпеть не могу смотреть одну и ту же постановку два раза, но в данной ситуации не возражал, так как хотелось взглянуть на черное дело рук своих. Состав мафиози в ложах поменялся, да и вели они себя значительно беспокойнее: перешептывались, звонили куда-то, то и дело выходили и входили снова. Директоров ищут, догадался я. Эрик был спокоен и потягивал через соломинку дорогой коктейль.
Наконец отзвучала главная ария, и примадонну потащили наверх. Примерно на половине пути один из тросов лопнул, и баварская певица на другом тросе с затихающим воплем улетела за кулисы. Оттуда донеслось громкое "Merde!", а певица, продолжая вопить, просвистела над сценой в обратном направлении. Из-за противоположной кулисы раздалось: "Осторожней, мамаша!". В зале начали хихикать, поглядывая на мафию. Громко ржать никто не осмеливался, но когда молоденькая билетерша восхищенно сказала: "Ишь ты, летает!", хихиканье стало громче. Побагровевшие мафиози отправили своих шестерок за кулисы, откуда мы услышали негромкое и деловитое: "Хватай ее, лови!", "Оттаскивай в сторону!", "Ноги, ноги ее держи!". Затем раздался вопль "Поймал!", и через сцену пролетела певица с уцепившимся за нее охранником. В зале грохнули. Охранник отцепился и улетел в декорации, после чего прямо на сцену выбежала толпа и попыталась остановить примадонну, повиснув на ней. Трос словно этого и ждал - лопнул, и вся компания ухнула вниз, пробивая на своем пути перегородки. Из черного тоннеля доносилось только затихающее: "Твою мать! Мать... мать... мать..." Народ, давясь смехом, потихоньку выползал из зала. Мы тоже ушли.
Эта певица больше не пела, зато мафия притащила другую, несколько уступающую по габаритам предшественнице, но более высокого роста. Почему-то, кстати, она ходила исключительно в красном. "Мисс Мурпул в роли мисс Бурпул", - задумчиво проговорил Эрик, когда ее увидел. Эту мадам привозили и увозили под усиленной охраной, что не помешало нам перед спектаклем намазать сцену одним средством, делающим полы скользкими, как каток. Остальные исполнители, заранее предупрежденные нами, перед выходом натерли подошвы канифолью, но примадонне, разумеется, никто ничего не сказал, и первый ее выход стал последним. Едва она ступила на сцену, как ноги у нее поехали, и она издала такой вопль, какой, наверное, услышали в Венеробурге и Марсополисе.
Лавируя, как заправский хоккеист НХЛ, дива пронеслась по сцене, зацепилась о край суфлерской будки, запнулась и на развороте полетела в оркестровую яму. Представители Лондонского симфонического оркестра(3), давно привыкшие к аномальностям Оперы, успели посторониться. Пострадал только геликон, в отверстие которого дива угодила головой. Музыкант долго ходил вокруг покалеченного инструмента и ругался.
После этого мафия обшарила Оперу, но разве можно найти Эрика в здании, которое он построил?! Спектаклей не было два дня, потом под усиленной охраной прибыла еще певица. Из Швабии.
- Откуда они выкапывают эту немчуру?! - ругался Дестлер(4), выложивший не одну сотню галактических кредитов на ремонт тросов, сцены, кулис и покупку нового геликона.
- А что? - спросил я. - В роли Брунгильды она бы смотрелась.
- На нее доспехи бы не налезли, - пробормотал Эрик, меняя фотоэлементы в дистанционном управлении сценой: как всегда, мы готовились к предстоящей постановке.
Любопытные девицы из балета активно нам мешали: то одна, то другая сладкими голосками просили посмотреть их фирменные па-де-де и па-де-труа. Я посмотрел - больше всего сие было похоже на оширо-гири или маваши-гири.
- Скажи мне вот что, Эрик, - произнес я, когда мы пошли в ложу, - эти девушки в детстве вместо уроков вышивания брали уроки самообороны?
- Кёкусинкай каратэ! - с важным видом просветил меня Дестлер.
В этот раз Эрик не стал ждать середины спектакля. Когда певица ступила на край сцены и открыла рот, чтобы запеть, как он включил свой пульт дистанционного управления, и сцена крутанулась - один раз, но с большой скоростью. Возникшая в результате этого центробежная сила выкинула певицу со сцены, а поскольку ее масса не была предназначена для дальних перелетов, она бухнулась в оркестровую яму, сшибив по дороге арфу. Нежный мелодичный перезвон лопающихся струн несчастного инструмента сопровождал ее полет.
Падение, в свою очередь, сопровождалось отборной руганью на английском, французском, а чтобы певица все поняла, и на немецком языках. Вообще Лондонский симфонический оркестр более аномален, чем Парижская Опера, поскольку на арфе там играет мужик. Его проклятия, возмущенные крики оркестрантов и визги на сцене "Phantom!", "Ghost!", "Revenant!", "Geist!" слились в непрекращающийся истерический вопль.
Мафия поначалу растерялась, но потом отправила шестерок успокаивать хор, подтанцовку и оркестр, а также вытаскивать певицу, застрявшую в арфе. Благие намерения не были поняты: на сцене завязалась драка, в которой балерины охотно демонстрировали свои фирменные плие, па-де-де, па-де-труа, батманы и фуэте. Хор тоже оказался не лыком шит, поскольку у многих мужчин оказались кастеты и навыки боксеров (черт, где они подрабатывают?!). Женская половина поливала мафиози из подозрительных баллончиков зеленого цвета.
- Газ "Черемуха", - определил Эрик. - Используется под девизом "Вам нравится запах весны?"
- Больше похоже на армейские баллоны с газом VX, - не согласился я. - Видишь, как мафиози корчатся?
- Почему тогда остальных не берет? - удивился Эрик, наблюдая за тем, что происходит в оркестровой яме.
- У них иммунитет, - отозвался я и посмотрел туда же.
Из ямы выползали покалеченные мафиози без зубов, частично без волос и одежды, украшенные фонарями и опутанные струнами. У кого-то на шее узлом была завязана труба. Дэвид Арнольд со своего возвышения руководил побоищем при помощи дирижерской палочки. Когда какие-то недобитые ретивые мафиози попытались его оттуда стащить, дирижер привычно и ловко вытащил из-за пульта резиновую дубинку и двумя профессиональными ударами отправил оппонентов в оркестровую яму. Оттуда они не вылезли. Зал дружно аплодировал и поддерживал своих любимцев одобрительными криками. Кроме того, иной раз из публики вылетали пустые бутылки и с дивной избирательностью поражали мафию. Скоро в ложах не осталось ни единого мафиози.
В разгар побоища в зал ворвались парижские спецназовцы. Командовал ими молодой человек, в котором мы с Эриком после некоторых споров признали капитана де Шатопера. Увидев, что творится, он мигом отдал приказ, и спецназ начал профессионально скручивать недобитых мафиози. Остальных разбирали подъехавшие врачи и развозили по больницам. Из хора, подтанцовки и оркестра никто не пострадал, а балерины имели нахальство пожаловаться капитану, что их тут обижают, в результате чего полуживым мафиози намяли бока бравые полицейские.
Певицу увозили на больничном грузовике. Вместе с арфой, поскольку все попытки освободить ее от объятий дьявольского инструмента оказались тщетными.
Следующие три дня Оперу ремонтировали. Лондонскому симфоническому оркестру пришлось заказывать новые костюмы и инструменты (спонсор - казино "Туманность", ёпт).
Зато из Сиднея позвонила Кристина и поздравила нас с успехом - она, мол, в курсе событий: посмотрела вечерние новости. Заодно попросила забрать ее из Австралии: у нее контракт заканчивается, а самолетом она лететь не хочет. Я пообещал.
Следующий звонок был с Таити. Пирогов сообщил, что старичкам директорам прекрасно отдыхается на острове и что они хотят с нами переговорить. Оказалось, старичкам звонил какой-то мелкий крестный папаша оперной мафии и упрекал их, что они не сказали о существующей крыше Парижской Оперы. После короткого объяснения мафия обещала больше на Оперу не наезжать.
Мы успокоились, ага.
А то мы испугались их наездов! В конце концов, один звонок на "Звезду Смерти" и - кранты.
***
Из "Галактической сплетницы":
"После июньских событий в Парижской Опере оперная мафия перебралась из Франции в Германию, где собирается взять под свое покровительство Франкфуртскую оперу. Немцы недовольны.
Освобожденная от мафии Парижская Опера в конце июля принимала труппу из La Scala. Знаменитая певица сеньора Брагацци и скрипач Винченцо Сбьокка были тепло встречены администрацией и публикой и дали ряд концертов, а труппа в полном составе представила новую постановку "Аиды" Верди".
***
Раз пошла такая пьянка, то коротко расскажу, как я первый раз возил Кристину Даэ в Большой театр.
По приезде начались хохмы. Как только Кристина вошла в здание театра, я решил посмотреть сдохший аккумулятор. Хорошо, что он сдох, и из-за него я не полетел обратно сразу! Я проверил напряжение на клеммах, понял, что придется ставить запасной, вытащил его из грузового отсека и увидел пулей вылетевшую из дверей Кристину.
- Слава богу, что ты здесь! - завопила она, по-спортивному запрыгивая в катер. - Вези меня в Ковент Гарден: здесь я петь не буду!
Пока я ставил аккумулятор, Кристина пояснила мне причину своего бегства.
- Представляешь, Дарт, - отдышавшись, сказала она, - захожу в зал (там началась репетиция) и слышу, как режиссер орет: "Еще раз увижу на сцене Онегина со снайперской винтовкой, все пойдете в балаган куплеты петь!" Я со всех ног оттуда, во избежание! Скажи, разве можно петь после такого?
- Ты не в "Онегине" поёшь, - заметил я, поднимая катер в воздух.
Кристина обиделась:
- Я в "Отелло" пою! Партию Дездемоны!
- Ну и что?
- Как это "ну и что"? А если у них Отелло в последнем акте с гранатометом выйдет?! Пошли они к черту, я лучше в Лондоне петь буду.
В Лондоне про Мейерхольда, к счастью, не слышали, да.
_____________
(1) Исторически сложилось, что в Парижской Опере два директора, а владелец один, и думаю, вы догадались, кто именно.
(2) Иногда его клинит на своем старом репертуаре.
(3) Да! В Парижской Опере играет Лондонский симфонический оркестр с неизменным дирижером Дэвидом Арнольдом. Остальные оркестры там не выживают.
(4) Как истинный француз Эрик терпеть не может немцев.