Аннотация: Кусочек зимы и чего-то недоступно вольного. Кусочек Время, когда волки выходят на Великую Охоту.
Волчье время...
Когда крупными прядями отрываются, и сворачиваются в тончайшую полоску облака, словно шерсть в руках умелой пряхи, которая сидя вечером у окна поет свою заунывную песню. Солнце тогда уже не греет - оно просто зло жжет глаза, заставляя сердито отирать их лапой, чтобы различать впереди след.
Волчье время...
Когда лес - более не лес, это сплошь - снег. Колючие ели по самые нижние иголки, укутаны им, высокие сосны, словно насмехаясь, роняют на голову, на спину больше холодные комья. Это не больно. Просто очень холодно - трусить по и без того нетеплому снегу с мокрой шкурой.
Волчье время...
Когда мы собираемся в стаю. Только тогда я вижу братьев - этих поджарых, унаследовавших свою рыжину от матери, волков. Будучи щенками они мне завидовали - молча, и, как всякая затаенная злоба, жестоко. Трепали, отбирали еду, не давали охотится. Таковы правила леса - отличным нет жизни в этом мире. Но я живу - серая, с белым пятном на загривке, одинокая, но счастливая в своем одиночестве волчица. Победившая правила леса, вырвавшая клыками и когтями право на жизнь.
Они и сейчас мне завидуют.
Мы никогда не охотились вместе, после того как медведь порвал отца; молча разбежались в разные стороны. Я знала, что они обосновались на берегу реки, которая была неподолеку. Глупо вынашивали месть за отца, хотя сами знали, что ценили его только за отменное мясо, приносимое им.
Я нашла себе иное занятие. Нет, не вернулась в логово к матери - мать поймет, эта, уже немолодая, рыжая волчица. Ее отцом был даже не волк - цепной пес. В нас тоже течет его кровь. Но мы не сентементальны, как собачье племя, мы - вольные.
Я обосновалась в брошенном логове. Училась охотится самостоятельно. Отбивая все нападки со стороны сородичей. Пять долгих зим я обозначала свою терриротию, оставляя на границе поверженных врагов. Больше ко мне никто не совался. Я знала, что белки трепали направо и налево и чудовище-волчице, которая питается своими же. Какой вздор!
Пять долгих зим... то становясь сильнее, то слабее, зализывала следы когтей и зубов, охотилась. И вот теперь я пришла в стаю. Эта зима была слишком холодна, чтобы выжить поодиночке.
Вожаки никогда не ходят сами на разведку - они посылают тех жалких лизоблюдов, которые мечтают выслужиться и занять место вожака в стае. Я-то знала, что их порвут при первом же удобном случае. Как глухаря.
Мы шли на лося. Я не люблю лосей - мясо их сухое, жесткое, потому что они обкусывают зимой всю кору с деревьев, и только лишь летом едят более мягкую пищу. У них нет когтей и зубов, есть только копыта и рога. Но и их достаточно. Еще щенком я усвоила, что ходить на лося одной - чистое самоубийство. То была первая охота...
Отец, благосклонно скалящийся позади, мать - впереди, чуть поодаль, ведь она продолжала за нас волноваться. Мы напали на след зайца, которого и гнали до самого обрыва. Я не заметила, когда показался лось - он вышел-выплыл из-за желтых кустов, жуя на ходу. Мне хотелось броситься на него, я даже приготовилась к рывку и тут заметила... Отец лежал - то ли просто прятался, то ли притворялся метрвым. И мать - в том же положении, только едва слышно подзывала братьев, которые рвали зайца.
Мы не пошли тогда на лося, как мне не хотелось. Но вкус плоти запомнила на всю жизнь.
Поляна быстро пустела. Оставались только мы - десяток сильных и вожак, устало, печально смотрящий вслед убегающим.
"Скоро будут здесь"
"Пускай. Я соскучилась по этим забавам."
Именно так. Кровавые забавы - наша стезя. Не живет тот волк, кого кормят из миски кашей и куском вареного мяса.
"Кто мы?"
"Волки!"
"Чего мы хотим?"
"Крови!"
Так, кажется.
Мне вспомнилась эта поляна, только зеленая. Радостно зеленая - птицы уже распевали славу Весне. Глупцы - весной куда интересней охотится за их гнездами. И куда интересней следить за охотой сокола.
На этой самой поляне мы начинали тот летний день. Нас приняли в стаю - вожак кивал, порыкивал, а в конце - призвал на ритуальную охоту. Нам надлежало поймать зайца. Тогда я успешно охотилась - принесенная мной жертва была одной из трех. Изголодавишсь, я съела двух прямо на месте. Не культурно - но голодно.
Вот и лось - неистово мотая головой, отбрыкиваясь ногами, он пятился. Вожак готовился к прыжку. Он был стар, этот матерый волк, гроза всей стаи. Мы его уважали и он это знал, до самого последнего не желая показывать, что зубы уже не те. Он не выпил первую кровь - челюсть сомкнулась чуть дальше жилы. Лось мотнул головой и вожака больше не было. Мы превратилисьв хаотичную свалку, добивая зверя.
Мы ели, пока солнце не спряталось за елями, только тогда понимая, что вожак, лежащий мертвым у сосны - не очнется. Началась возня. Меня же никогда не прельщало быть вожаком - с какого это перепуга, решит стая, во главе стаи - баба, да еще и такая склочная. Не мало ушей я разодрала, не мало лап прокусывала. Потому мне не оставалось ничего, кроме как уйти с поляны, бросив прощальный взгляд на мертвого вожака. "Жаль" - подумала я. И совершенно не интересно было знать прямо сейчас, кто станет новым вожаком. Я узнаю, совсем скоро, когда в логово ко мне он придет, собирать женскую дань. Нет. Тому не далась и этому не дамся.
Волчье время...
Время, когда каждый должен быть сам за себя. но по нелепой необходимосит мы сбиваемся в стаю. Время, когда нам надо выбрать нового вожака, если прошлый стал стар.
Волчье время. Наше время. И пусть людские щенки жмутся к своим матерям, слыша наш вой на Луну, тоскливый, жалобный вой.
Волчье время...