Ошка Эз
Он Из Ванкувера

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ...И такая волна вдруг меня захлестывает, как ток, как жар, сладкое что-то, как болезненный мед внутри растекается, бьёт в голову, в щёки, в грудь и вниз живота, всё внутри от сладости этой сжимается, пульсирует, и я слышу стук собственного сердца, и тогда я умираю в объятьях Даньки, а он смотрит на меня так странно и удивляется...
  Всё, здесь написанное, - выдумка,
  персонажи моего рассказа выдуманы,
  любое сходство с реальными людьми,
  живыми или мёртвыми, чистое
  и досадное) совпадение.
  
  1.
  
  Привет! Меня зовут Майка. Мне семнадцать. Я учусь в частной школе, в моем классе всего 12 человек - восемь пацанов и четыре девочки. Скоро-скоро я кончу школу. Или нескоро-нескоро. Ещё целый год - это много или мало осталось маяться? Я ни бум-бум в математике и в других точных науках, зато очень хороша в английском, французском и, конечно, в русской литературе, мои сочинения обычно зачитывают перед всем классом. Иногда я чувствую себя мудрой черепахой, я так много-много знаю и с каждым годом знаю, о ужас, всё больше и больше. Умнею. Ух, да, скоро придет тот день и час, когда я скажу всему человечеству: милые вы мои, люди, я знаю, что я ничего не знаю! Да, да, точно так, как когда-то этот, Диоген, кажется? Слаба я на цифры, даты и имена, память подводит, зато сильна логикой.
  Ещё я хороша на уроках балета, будь они не ладны. Тут все против меня: и мама, и папа, и моя бабуля, и наша засушенная балетоманша Янина Павловна. Все они за мной охотятся, потому что у меня, видите ли, талант, и ещё перспективы. Ненавижу балет! Хотя бы, потому что обожаю пирожные.
  
  Ненавижу Янину Павловну. Она орет на нас и больно бьется жесткими колючими костяшками, от рук её всегда пахнет лаком и ещё этим, специфически женским, наверное, она любит мастурбировать. Муж у неё имеется, ну так что ж, наверное, она мастурбирует вместе с мужем. Детей у них нет, подглядывать некому. Или же она лечится этим, ну, как это называется, уринотерапия, так? Да, но почему бы не помыть руки после этого? И всё остальное. Она приходит в школу с этим запахом, хватает нас за руки, уходит после урока с этим же запахом, и её не волнует наша брезгливость. Мы для неё только маленькие идиотки - то, что мы выросли, этого она, кажется, не осознает - всё ещё маленькие идиотки, которых она учит балету с шести лет и которые не замечают таких пустяков, как запахи. Конечно же, не замечаем! А что ещё остается? Янину мы боимся, она страшна в гневе и позволяет себе то, что даже родители не позволяют - телесные наказания. Сколько мы не жаловались - она всё ещё в школе, потому что умеет хорошо дрессировать нас до тяжелого уровня балетных профи, и вышибать из нас танец умеет, сволочь. Нам ничего не остается, как терпеть. Зато потом в раздевалке мы дружно перемываем её вяленые косточки. И руки свои моем тщательно до локтей, как хирурги. Какой всё-таки отвратный запах! Так ещё пахнет немецкий крем, который моя бабуля накладывает себе на шею и лицо пластами. Может быть, они, немецкие гады, женскую мочу вовнутрь кладут? Свою бабулю я люблю и ненавижу одновременно. И совсем не из-за крема.
  Я никому не нравлюсь. Ну, разумеется, вы ж меня понимаете, я не имею в виду своих поклонников, они-то как раз за мной следом, прям, штабелями валятся. Да, да, именно так, я иду по улице, а на меня девки все подряд рот открывают, и вслед оглядываются, мужики, те, кто старше четырнадцати, догоняют меня у светофора, наклоняются и начинают зашнуровывать ботинки - на деле, я знаю, они на мои ноги смотрят. Потом медленно поднимаются и, как бы ненароком случайно, бросают блудливый взгляд в вырез моей кофточки. В последнюю очередь смотрят в лицо. Ну, а затем следует всегда одно и то же блеяние: "Девушка, это не вы уронили ... а не сходим ли в кино/ресторан/у меня тут тачка за углом". Могут начать как-то иначе, неважно как, я всё знаю наперёд. Ску-учно.
  
  Нет, и подругам я тоже нравлюсь. Они меня, обожают, я - лапочка, цыпочка, дусечка, пусечка, лишь бы пошла с ними на дискотеку - ведь тогда они обеспечены кавалерами на всю ночь. Я - личность популярная, подруги и друзья обрывают провода в моём доме, телефон не замолкает - думаю, я популярнее самого Путина.
  
  Кому я не нравлюсь, так это своим родным, ни маме, ни папе, ни бабуле, ни даже младшему братцу. Этот последний хочет, чтобы я его выгуливала. Может быть, я бы и занялась этим, если бы он был моей собакой, кошкой, удавом или рыбками, на худой конец. Но он всего на всего мой младший брат, жуткий идиот - в шесть лет уже таблицу умножения выучил! Могу продолжить, Пашка-какашка, мамин сыночек - она со мной никогда так не сюсю-пупукалась, противный подлиза и ябеда.
  
  Почему они меня не любят. Итак. Моя мамочка - перфекционистка. Папочка - бизнесмен, он в воспитание моё и Пашкино не лезет, только деньги даёт. Бабуля - бывшая коммунистка, сейчас на пенсии, живет слишком близко от нас. Она - ангел во плоти, вот только крылышки почему-то не растут. Дедушка мой уже в могиле, я уверена, она его угрохала своим ангельски железным совершенством.
  Бабуля с мамой и папочкой всегда всё делают в жизни правильно - они даже ругаются правильно, никто из соседей и детей не слышит. Например... Например, бабушка не орет дурным голосом, умри, когда ей что-то не нравится, не лупит Пашку чем попадя, - она вообще резко против телесных наказаний. Также бабушка не бросает свои трусики по углам комнаты, не швыряет чистую одежу на пол, не спит на полу на матрасе, не разговаривает со своим папой про свои месячные и не ходит перед ним в лифчике, не увлекается колдовством, не приводит друзей в квартиру, не оставляет мальчиков на ночь, не рвет джинсы на коленках, не обрезает дорогущие кофточки у ворота, не надевает на руки старые мамины черные колготки, не делает наколки на попе, не чатится с кем попало в Интернете, не ходит на дискотеки по ночам, не покуривает травку, не пьет пиво, не... словом, всё, что моя бабуля - не, я - да.
  
  Вчера ко мне пришел Даня. Он даже остался у меня ночевать и никто слова не сказал. Папа пожал ему руку, мама что-то бегло спросила по-французски - она со всеми друзьями моими это делает. Данька не успел ей ответить, что он французский не учит в школе, да это и не нужно было, потому что мама, не дождавшись ответа, пошла курить на кухню со своей лучшей подругой Милой. У неё все подруги - лучшие.
  Пашка увидел нас и прилип тут же к Дане и ко мне, он как раз вышел из туалета, где сидел и тужился, пока бабуля задавала ему вопросы по математике, иначе он не соглашается какать.
  На этот раз появление Даньки у меня в доме не произвело такого оглушающего впечатления, как в первый раз. Сейчас он побрил всю голову. А в первый раз Даня пришел к нам с петушком на макушке, покрашенным в малиновый цвет. Он панк. Или был тогда панком. Сейчас, кажется, он уже не очень панк. Я его увлекла готикой. Мне нравится стиль средних веков: на плечи и руки натягиваю черные мамины колготы, желательно не рванные, широкая черная юбка с блесками, сверху черная маленькая маечка, почти топлес, папин одеколон. Я так пару раз пошла на дискотеку - полный атас был! От мамы влетело потом, но что ж... Чего не вытерпишь, отстаивая собственные идеалы! Пирсинг на языке и в носу к готике не относится, но я мои кольца ни за что не сниму, хотя бы потому что мамочка моя не выносит вид проколотого языка и носа.
  Даньке - четырнадцать. Я это никому не говорю. Он на три года меня младше, но об этом никто не догадается. Всем моим подругам он говорит, что ему уже девятнадцать и они все верят, дуры. Несмотря на это в сексе он опытнее меня в сто раз. Как он мне утверждает, факинга у него было вагон и маленькая тележка. И я ему верю. По крайней мере, в постели он мне все объясняет, не я ему. Когда мы решили сделать это в первый раз, то чуть не поссорились - поспорили, кто из нас пойдет покупать кондомы. Я не хотела - неудобно как-то девушке кондомы покупать. Он же, этот опытный Дон Жуан, мне заявил, что тоже стесняется. Интересно, как он с другими был, неужели ему девушки кондомы покупали? Неожиданно выручила моя мама - она пришла в тот вечер ко мне в комнату и сказала, так, очень непривычно мягко и слегка даже смущаясь:
  - Знаешь, Майка, я думаю, тебе стоит иметь при себе в сумочке вот это постоянно,- и она выложила на стол пачку презервативов.
  Я обалдела. И, главное, вовремя-то как! С Данькой мы встречаемся уже пять месяцев. И я вам скажу, что секс с ним - это здорово! Почти здорово. Всё-таки, я бы хотела попробовать с кем-нибудь по-взрослее Даньки. Да, хочу ему изменить, но ничего не получается. Недавно вот познакомилась с одним на дискотеке, так он на месяц младше меня оказался. Нет уж, хватит с меня педофилии!
  До Даньки у меня был ещё один парень только, с ним я это сделала впервые. Его звали Род, ему было двадцать, мне тогда пятнадцать. Он работал в хорошем месте, в маленьком таком, глухом, узкая кривая улочка, где даже одна машина не развернётся, три ступеньки вниз - и начинается подвал, крохотные окна почти под потолком, пахнет пряностями и волшебством. Зашибал приличные бабки и снимал сам целый дом. Так что с ним было где заняться сексом. У Рода свой бизнес - он делает наколки и ещё - это его собственный магазинчик, он продает восточные товары, свечи с запахами, эфирные масла, одежду, книги. У него в магазинчике так уютно, негромко восточная музыка играет, а он сам, как факир, высокий, тонкий, длинноволосый, тонкие черты лица, подрагивающие ноздри. Я с ним там и познакомилась, в его магазинчике. Он меня уговорил наколку сделать. Бесплатно. За полгода с ним я многому полезному научилась. Не в смысле секса. Наоборот, я ему за его уроки платила сексом. Можно так сказать. Он очень хороший - Род. Вообще-то говоря, он просто Артём, а не никакой не Род. Но никто его Артёмом не зовет. Благодаря Роду я увлеклась по-настоящему мистикой, это он мне давал читать странные потрепанные книги, им лет по сто, не меньше и практические уроки тоже. Всё на полном серьёзе. Мы много говорили. Род - философ особого толка. Теперь я напичкана средневековыми знаниями, и знаю, например, как заклясть правильно своего врага. Правда, применять все эти знания в жизни не стоит, по крайней мере, Род мне запретил это делать. Пока. Некоторые в моей школе думают, что я - сатанистка. Хожу в черном, подчеркнуто поношенном, на ногах - черные высокие зашнурованные ботинки - 39 размера. Глаза, и без того огромные и черные, подвожу черным, волосы черные распущены по плечам. При моём довольно высоком росте, тонкой талии и длинных ногах, я выгляжу, может быть, не только эффектно, но и слегка пугающе? Я ведь никому о своих увлечениях мистикой не рассказываю. Род запретил. Или чувствуют что-то? Многие обходят меня стороной, боятся. Многих тянет, как магнитом. Но я - не сатанистка, хоть и разрисовала углы своей комнаты паутиной, стены - пауками, змеями да разными надписями про Сатану. Да, я интересуюсь запредельными знаниями, ищу сведения полезные, пока ничего не нашла. Одна глупость - ничего толкового. Род мне сказал, что у меня большие способности в этой области, что у меня есть энергия, которая передается мне от бабули - от бабули, надо же!- что у моей мамы этого нет или почти нет, что ж, ему виднее, он бывал у меня дома, видел маму и бабушку.
  Мамочку волнуют моё увлечение, она не считает его безопасным. Подсовывает мне разные примерчики из собственной жизни - как она сама пыталась гадать и чем это кончилось, как какая-то знакомая её предостерегала против медитации, потому что чья-то заблудшая душа не пожелала вернуться из астрала в свое бренное тело, как её подруга молодости возомнила себя великим эскулапом, увлекшись йогой, а потом чуть не сошла с ума. Что ж, у каждого свой путь, а этот - не для слабонервных. Я сама знаю одного такого, всё названивает мне, бедняга, он попробовал неосторожно кое-что на себе, а потом побежал спасаться к психиатрам. Да, нечего играть с огнём, силы которого не ощущаешь - это правда. Мне выпал счастливый билет - я встретила Рода. Он осторожен и меня учил этому. Он редко что использует на практике, никогда во зло. И почти никогда для себя. А бабуля меня удивила недавно, у нас с ней как-то зашёл разговор о её силах, так она заявила, что да, знает давно, что может кое-что, ну, в смысле людям помогать, делала это пару раз по молодости лет, но потом покаялась, пошла в церковь, завязала, говорит, это её по собственному здоровью и удаче ударило, а как грамотно своими способностями пользоваться не знала.
  Вот так.
  
  
  2.
  
  Примерно месяц назад я познакомилась с одним парнем, через Интернет. На каком-то сайте, вроде бы литературном. Он - писатель или графоман, что-то в этом роде. Только далековато от меня находится, в Ванкувере, вот где обитает! Ну, пришлось прибавить себе пару лет, чтоб не испугался моей юности, ему-то 35 уже стукнуло. Да и солиднее как-то выглядит девушка двадцати пяти лет, увлекающаяся литературой. Открыла даже для полной достоверности свою страницу на Прозе.Ру, написала что-то загадочное и немногословное, типа: графоманка из Питера и фотографию повесила, такую, чтоб не узнать никому меня, красотка в темных очках, улыбается во весь рот.
  Его зовут Андрей. Для начала я с ним поспорила из-за какой-то ерунды в его же рассказе, потом мы поругались уже по-настоящему, пришлось в конце-концов читать его рассказы - фигня страшная, хотя нет, захватывающе интересно пишет сволочь- хотела поругать для проформы, но поняла, надо хвалить, иначе он со мной вообще разговаривать не станет. Андрей - жуткий тип, матершинник, уж, не знаю, что я в нем нашла, но я давно за собой заметила, что мне нравятся порой хулиганы. Что-то в них есть притягивающее, то ли сила, то ли власть их над другими людьми, впрочем, ведь и ко мне других людей притягивает что-то необъяснимое, да и я хулиганить люблю.
  Кажется, я по-настоящему влюбилась. Что делать? Ух, ненавижу я это состояние. Думаешь только о Нём, ходишь, ешь, сидишь в туалете, болтаешь в с подругой, а в голове Он - навязчивая идея по имени Андрей. Не хочу я быть влюбленной, вот напасть, как избавиться-то? Всю меня забрал, заполнил собой, гад этакий, ни уроки, ни другие парни в голову уже не лезут. Я и с Данькой теперь когда, тоже вдруг в какой-то миг представляю, что я с ним, с Андреем. И такая волна вдруг меня захлестывает, как ток, как жар, сладкое что-то, как болезненный мед внутри растекается, бьёт в голову, в щёки, в грудь и вниз живота, всё внутри от сладости этой сжимается, пульсирует, и я слышу стук собственного сердца, и тогда... я умираю в объятьях Даньки, а он смотрит на меня так странно и удивляется. И я представляю себе, как бы кончила от одного прикосновения этого Андрея - ненавижу его - и от дыхания его у меня над ухом. И как, наверное, кружилась бы у меня голова от его крепких поцелуев. Никогда ничего подобного я не ощущала от секса в реале. В воображении я представляю себе неземное удовольствие, в жизни всё скучнее, обыкновеннее. И ещё, подумать только, чтобы получить удовольствие с реальным Данькой, мне надо вообразить черти что! Но зато, если получается вообразить это черти что, тогда всё внутри меня переворачивается! Данька потом сказал, померещилось ему, конечно, что кровать под нами тряслась и подпрыгивала, как коза какая-то, и ещё, не поверите, стонала, плакала и стихи читала.
   Мне хочется заниматься этим всю ночь, а Данька кончает в какие-то пять-десять минут, с ним надо трахаться по второму, а потом и по третьему разу, тогда получается чуть дольше. А в самый-самый наш первый раз, это когда он очень уж хотел - Данька мой, стоило ему только раздеть меня, ещё до того, как всё началось, он кончил мне на ногу. Я чуть тогда с ума не сошла - и это секс называется? Я хочу всегда по-разному, чувствую каждый раз что-то новое, Данька - всё время одно и то же. Так он говорит. Ещё мой парень говорит, что хотел бы почувствовать женский оргазм и хоть один раз оказаться на моем месте. Я не знаю, что чувствует мужчина, тоже, наверное, хотела бы узнать, но то, что чувствую я (внутри) - никакими словами не описать... Только для этого мне надо представить себе, что на месте Дани - Андрей. Хочу, хочу это с опытным взрослым мужчиной, чтобы он учителем моим был, хочу, чтобы всё как в кино было, вот. Нет, нельзя так больше, это уже пару месяцев продолжается. Или я с ума сойду или же... пойду к Роду за помощью.
  
  
  3.
  
  Род слегка усмехнулся, когда я объяснила ему, чего от него хочу, и сказал:
  - Тебе не нужна моя помощь. Тебе не нужна ничья помощь. Ты всё можешь сама.
  
  - Как это? И ЧТО? - удивилась я, - Что я должна сделать?
  - Ну, это зависит от того, чего ты на самом деле хочешь.
  - Чего я хочу? Ясное дело чего, забыть этого типа. Что мне толку от этой влюбленности? Дай мне какое-нибудь зелье, вот и всё.
  - У меня никакого такого зелья нет. Что ты обо мне вообразила? Ну, ты даешь! И ты действительно уверена, что хочешь его забыть?
  - А то, как же? У меня есть другой выбор?
  - Есть. Ты можешь с ним встретиться.
  - Ты что? Я ведь тебе уже сказала, он живёт в Ванкувере!
  - Ну, и что?
  - Ты издеваешься? Как я туда поеду?
  - Тебе всё твоя природа подскажет, - загадочно и сквозь зубы проронил Род, - У тебя способности, я в тебя верю.
  С этими словами он взял меня аккуратно за плечи и развернул в сторону выхода:
  - Извини, у меня клиент. Ну, пока, - Род поцеловал меня в щечку.
  
  Ну, вот, а теперь я иду. По незнакомому городу. Здесь ночь.
  
  Кажется, после Рода я пришла домой, прилегла на матрас, вытащила из-под подушки мой любимый, нелегалом пронесенный в дом - мама увидит, убьёт! - Справочник Сураева. Купила его недавно на Барахолке, затертый руками многочисленных благодарных пользователей. Называется, "ВИДЫ И ПОДВИДЫ Х-ЕВ И ПЁ-ЗД". Полистала его немного, посмотрела картинки, да, впечатляет. Захлопнула. Впечатляет, но всё помню уже наизусть. Взять что ли зеркало, поупражняться, надо же выяснить, в конце концов, к какому подвиду моя... относится по Сураеву. Нет, не сейчас, освещение надо организовывать, а я устала. Включила телик. Там шел какой-то фильм, что-то запредельное, героиня, высокая стройная, темноволосая, похожа на меня, шла вдоль пустынной улицы ночью в каком-то незнакомом городе. Вокруг много огней, но фонари на улицах тусклые, всё вокруг в тумане, густой белый кисель выползает из люков и окон домов, машины проезжают мимо, и внутри тоже туман. И девушка та, героиня фильма - это я. Может быть, я заснула? Может быть, но обычно во сне не задают себе такие вопросы. Во сне не знают, что спят. Я сплю или не сплю? Всё так ясно, так по-настоящему, и ещё я знаю точно, город называется Ванкувер. Надо мной небо ясное, усыпано густо звездами. Звезды прыгают, носятся в небе, как угорелые, сыплются дождём мне на голову. Я вытащила парочку, запутавшихся в моих волосах, приглянулась и вижу, что это вовсе не звезды, а они, виды и подвиды из моего справочника. Ах, какие они разные, колбаски, сосисочки, пимпочки, хоботочки, загнутые вниз и торчащие вверх, разных размеров, разных цветов, любознательные, востроносенькие, лукавенькие, с улыбающимися полуоткрытыми крошечными ротиками, вот только глаз нет. И ещё, эти, коричневые розочки и распустившиеся нежные ромашки, розовых, фиолетовых оттенков пряники, росистые, причмокивающие, в обрамлении капризных губок, волосатенькие и безволосые, блондинки и шатенки, мясистые, пустившие слюнку - rare, а также тощие и лицемерные - well-dune и medium. Все пё-душечки действительно похожи на устриц, что отмечалось ещё самим Пушкиным, все, с розовыми язычками, высунутыми в ожидании. Язычок у каждой трепещет нежно и призывно, но когда какой-нибудь зазевавшийся, или неосторожный по наивности х-чик приближается слишком уж близко, язычок замирает на миг в вожделениии, а затем вытягивается, резко и неожиданно, как стрела, выстреливая в жертву, затягивает, заглатывает и облизывается. А потом начинается целое представление: пёз-шка постанывает, дергается, сжимаясь и разжимаясь, раскрывая слегка при этом губки, и когда она раскрывается, виден внутри хвостик, судорожно выдирающегося из ловушки х-чика, иногда выскакивающий почти полностью, но тут же захватываемый железными неумолимыми челюстями обратно. Кажется, вот-вот бесславно закончится его короткая жизнь. Но нет, вдоволь наигравшись, усталые губки томно приоткрылись, и розовый язычок беспардонно выпихнул жертву наружу, затем последовал легкий вздох, почти как лепет ребенка, розочка закрылась и уплыла. Хоботок встряхнулся, ожил, подобрал животик и бравым молодцом пустился в путь за новыми приключениями, прочерчивая блестящие зигзаги и пуская протуберанцы в небо, продолговатый ротик его опять оптимистично улыбался...
  Я опустила голову. По сторонам и на небо ни-ни, упрямо иду и смотрю только в землю.
  Помню, как прилетела сюда и как летела, направляя резиновый гофрированный хобот, ощетинившийся щеткой вперед, на жёлтом пылесосике фирмы Филипс, обычно тихо пылящемся за холодильником нашего коридора. Летела на сверхзвуковой скорости, не прислушиваясь к свисту ветра в ушах, визгу короткой морзянки, какому-то ещё неиндефицированному треску и к взволнованной перекличке англоговорящих диспетчеров, с земли грозно и визгливо предупреждавших меня на английском, французском и арабском. Но я и не думала остановиться, летела всё быстрее, быстрее, ещё быстрее, пока воздух с двух сторон со звездами в вперемешку по бокам и сверху не превратился в сплошной туннель.
  Помню ли я где оставила пылесосик, прикрыв его большим куском рваного брезента, найденного тут же, у грязно-зеленого контейнера с мусором? Как бы потом не запутаться на обратном пути, я не хочу оставаться здесь навсегда. Но, кажется, можно не беспокоиться и по этому поводу, хоботки и розочки стелятся передо мной узким пестреньким ковриком, показывая путь. Я поворачиваю голову назад и вижу за собой на земле длинный шлейф из них же маленьких, хвост теряется где-то у кучи мусора с контейнером и замаскированным желтым "помелом" марки "пылесос Филипс". Я знаю куда идти, х-ки и п-ки ведут меня в нужном направлении. Я иду, заворачиваю налево, потом прямо-прямо, ещё раз налево, мне нужен, оказывается, тот высотный дом, что стоит среди других таких же, напротив круглой цветочной клумбы. Я захожу в подъезд, двери сами собой раскрываются передо мной - от одного взгляда моих черных глаз открываются. Иду по коридору, вокруг зеркала, я вижу свое бледное отражение в полумраке, в холле света нет, только уличные фонари отражаются от зеркал. Вызываю лифт и поднимаюсь на седьмой этаж. Он живет на седьмом этаже, звоню в незнакомую дверь, почему-то зная точно, мне сейчас откроют. Слышу шаги, шарканье домашних туфель по полу, сопенье, покашливание. Дверь распахивается, на пороге стоит Андрей.
  Он выше меня, значит очень высокий, широкоплечий, русые короткие волосы, серые умные глаза, таким я его и представляла. Среднерусский тип. Чем-то неуловимым, наверное, выражением небритого доброго лица, он мне напоминает Шрека, тоже очень понравившегося мне, из мультика. Щурится от резкого света, переминается с ноги на ногу в своих семейных трусах в полоску - обожаю мужчин в семейных трусах - наверное, я его разбудила. Кажется, он не очень представляет, кто перед ним или думает, что он всё ещё спит.
  - А, пришла? - говорит он, ничуть не удивляясь, - Запозднилась ты сегодня. Ну, снимай пальтишко-то, не жарко?
  На мне длинное черное пальто, под ним практически ничего. Черный кружевной лифчик, черные чулки на подвязках, черные маленькие трусики. Высокие ботинки. Всё, как в кино. Я похожа на Монику Беллучи и Изабель Аджани вместе взятых. Только ещё круче.
  Я захожу, скидываю пальто, дверь за мной захлопывается, слышу возглас "Ух!".
  - Ты мне снишься? - глупо спрашивает Он.
  - Конечно, милый. И ты мне тоже,- отвечаю я.
  - Да, - задумчиво покусывает он губу, - Давно я мечтал трахнуть молодую красивую, интеллигентную девушку, и чтобы она мне при этом стихи читала и плакала.
  - Плакала? - удивляюсь я,- Вот не ожидала, что ты такое брякнешь, я хочу наслаждаться, а не плакать, милый мой Шрек.
  - Кто?
  - Это я так, пошутила, о, Мой Учитель.
  - Почему Учитель? Какой Учитель?
  - Потому что ты меня всему научишь, писать научишь и сексу тоже научишь, Маэстро!- сказала я, не забывая при этом о том, что пришло время упасть в его объятья...
  
  Милый, сладкий, любимый. Он слегка наклоняется и... целует меня нежно в губы, я беру его рукой за шею, не отрывая своих губ от его, он поднимает меня и несет на кровать. Кровать большая, железная, с шишечками. Голова моя кружится, всё кругом плывет, как в тумане. Внизу у меня всё сжимается, ломит, мне становится жарко. Я представляю, что сейчас будет. Как сейчас будет хорошо! Он кладет меня спиной на кровать и жадно целует, я отвечаю ему, не могу сдержаться, я забыла всякий стыд. Я слышу его дыхание у самого моего уха, он опускается ниже, к шее, он уже целует грудь и пытается при этом расстегнуть застежку моего лифчика, возится долго, не может открыть. Я стаскиваю лифчик через голову. Мои соски твердеют под его губами, он нетерпелив, спускается ниже, и я хватаю его за волосы - мне хочется удержать - не так быстро, олух! Стаскиваю с него семейные трусы, - какой он всё-таки милый, быстро запихиваю их под подушку. Он стоит на коленях передо мной, и я от страха зажмуриваю глаза - такого размера увидеть не ожидала. Внутри всё ноет в ожидании, и я решаю, что теперь уже не сбежать, поздно сожалеть о содеянном. Я снимаю с себя трусики сама, - не сомневаюсь, он запутается и в них - разворачиваю его и, теперь он лежит на спине, руки его на моих плечах, приоткрываю один глаз и вижу, он тоже зажмурился, а что ему-то так страшно? Опять приходится ему помогать, он не может нащупать нужную дырочку, какой же ты неловкий, милый, а в этом что-то есть. С моей помощью и божьей, я чувствую, наконец, его твердое древо у себя между...- там, где нужно, мы с ним движемся в верном направлении, равномерное движение, как движение маятника - только не останавливайся, родной. Было бы это движение вечным, вот было бы здорово, наверное, в раю такое будет возможно. Внутри меня все замирает, когда он выходит; он заходит, и теперь она сжимается и не хочет отпускать. Быстрее, глубже, шепчу я и двигаюсь в нетерпении навстречу. Я знаю, что такое езда на лошади, но те лошадки не идут ни в какое сравнение с этой, как же приятно скакать на ней. Потом мы лежим оба на боку, и так ещё приятнее, потому что теперь я могу свободно двигать попой ему навстречу, сжимая мышцы внутри и опять, опять пытаясь удержать его там. Но самое приятное всё же, когда он сзади, а его друг входит в меня почти полностью - вот тогда у меня вырывается непроизвольный тихий стон - хоть я и стыжусь его немного, но не могу сдержаться, это так здорово, секс, что может быть лучше?
  Мы целуемся, губы наши завтра будут похожи на вареники, мы целуемся не только в губы, он мою..., а я - его дружка с благодарностью, он мне доставил так много приятных минут, почему бы и нет - он заслужил, лапочка. Я наблюдаю хоботок у меня под носом - вижу его улыбчивый ротик и улыбаюсь в ответ - хоть он и не видит ничего своими подслеповатыми глазками, я читаю его мысли, конечно, у него есть душа, он очень умный, иногда даже умнее хозяина, и я всегда знаю, чего он хочет. Крепко-крепко целую его, он дрожит у меня в руках - толчки его, как стихийное бедствие - и вот уже, как всегда неожиданно, начинается извержение вулкана, фонтанирует соленая лава.
  Мы занимаемся этим всю ночь, и каждый раз салютует лава. И под утро даже я выбиваюсь из сил. За окном светает, после очередного, надцатого уже родео, голова моя опускается тихонько на подушку, мне кажется, что я сейчас потеряю сознание...
  
  Я проснулась поздно на своём матрасике, было уже 12 часов дня. Опа-на, никто меня не разбудил утром и я, конечно же, проспала школу. Сегодня у нас балет. В таких случаях, Янина Павловна звонит моей маме на работу выяснить, почему я опять пропустила уроки. Мама всегда ничего не знает и перезванивает мне. Удивительно, что мне никто до сих пор не позвонил. Наверное, не слышала телефонного звонка. Я постанываю, всё тело болит, внутри, внизу живота болит, и голова тоже, будто надо мной поработал костоправ.
  - Ну, и сон, - думаю я, - поворачиваюсь на живот и засовываю обе руки под подушку. Раз никто не разбудил, можно поспать ещё немного. Под подушкой нащупываю какую-то тряпку. Что это? Ночнушка на мне? Нет! О господи, как это можно, заснуть в одежде и проснуться голой? Что это под подушкой? Моя ночнушка шелковая, а это на ощупь грубое, простая ткань, ситец или хлопок. Вытаскиваю это из-под подушки, подношу близко к глазам и рассматриваю на свету - изумление моё растет. Это - полосатые семейные трусы, вот что это, и как они оказались у меня под подушкой, вот в чём вопрос?
  
  19/10/02 - 09/01/03
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"