Мы родились в одном родзале в один день, один час с разницей 5 минут на брата.
Мы - это три друга, три Олега: Збарский, Зуев и Звягин. Жили не в одном дворе, но на одной маленькой улочке старой Москвы, тихой спокойной, задумчивой.
Ходили в один детский сад. После закончили одну школу, учились в одном классе, а сидели друг другу в спину, рядом с девочками. Время было такое, не разрешалось сидеть с кем хочешь. Чтобы дисциплина в классе не страдала, нас, мальчишек, разбавляли девчонками.
Честно говоря, я не помню, чтобы мы особо дрались, да и поводов тому не было. Мы и помыслить друг без друга не могли ни дня. Олег Збарский был нашим Лобачевским, Зуев стал нашей совестью, а я - хулиган, фантазёр и выдумщик в одном лице. Это не значит, что вместе мы не были творцами нашего досуга. Совсем не значит. Мы со Збарским были такими драчливыми петушками, не всерьёз, разумеется, но постучать друг друга по-братски нам было в удовольствие. Скажу честно, Олежа 1 практически всегда побеждал меня, он был немного меньше ростом, но шире в плечах, а руки у него были действительно очень сильные, хоть никакими видами спорта он не занимался.
Итак, я решил нам, Олегам, чтобы не путаться, присвоить порядковые номера.
Олег Збарский, номер 1.
Он был самым маленьким по росту. Но, как я уже сказал, очень сильный - сбитый крепыш с сильными руками и ногами. Крупная, плотно посаженная голова, умные, проницательные, почти бездонные глаза, характерный, высокий римский нос, тонкие ироничные губы. С виду спокойный, но внутри этого парня бушевал огонь. Потрясающе умный! Не случайно мы так и называли его между собой - Лобачевский, потому что он был нашими мозгами. Это не означает, что мы с Олегом 2 были глупее. Наверное, мы были более распылённые на гуманитарные вещи, в нас не было той конкретной твёрдости, смётки и хватки нашего Лобачевского. Он бывал ироничным, любил ощущать собственное превосходство во всём, потому и испытывал время от времени мою физическую мощь. Иногда бывал резок, мог спорить до пены у рта, пустить даже кулаки во время спора. Стремительный в мыслях и поступках. Я не считал его заносчивым, но некоторым нашим сверстникам он виделся таким. Его не любили. Не знаю, задевало ли это его, но его любили мы с Олегом. И, как мне кажется, он ценил эти чувства. У Лобачевского была большая семья по моим понятиям в то время. Их было трое сыновей у родителей. С ними жила старенькая бабушка, говорившая на идише. Меня всегда удивляло, как тесно в их семье общаются между собой взрослые и дети. Мне было это в диковинку, потому что я, единственный ребёнок в семье, практически не видел своих родителей - они очень много работали. Утрами мы все вместе выбегали из дома, кто на работу, кто в школу, а вечерами я часто уже был в постели, когда возвращались мама и папа. Поэтому в семье Лобачевского мне было интересно всё. Я часто сидя в кресле наблюдал за общением этого дружного дома. Я многому научился у них.
Олег Зуев, номер 2.
Это наш мечтатель, человек, мысли которого всегда в полёте. Умница. Большая умница и огромных душевных качеств человек. Удивительно терпеливый, терпимый, мягкий, но в то же время мог быть твёрдым, если того требовали обязательства. Удивительно обязательный. Надёжный. Олег 2 - это воплощение врождённого натуралиста. Он и стал впоследствии биохимиком, исследователем в хорошем смысле этого слова. Вообще мне всегда казалось, за что Олег 2 не возьмётся, он обязательно добьётся результатов. Обстоятельный, душевный. Великолепный слушатель и рассказчик! Человек, душа которого пришла в этот мир для Любви. Признаюсь, всё же большую часть времени мы проводили с Олегом 2, потому что и дома наши были ближе, и старенькая бабушка требовала внимания от Лобачевского - он был младшим в семье, а следовательно самым не занятым. Все остальные учились и много работали.
В своих душевных откровения с Олегом 2 мы были близнецами. Мы часто гуляли вечерами, рассказывая друг другу о том, что тревожит, волнует, чему нет объяснения. В таких беседах Лобачевский участия не принимал, а если присутствовал, то мог делать ироничные замечания. Поэтому мы избегали подобных разговоров в его присутствии. Но, с каждым днём всё ближе и ближе становились друг другу. Я человек очень энергичный, временами порывистый, если на то есть причины. Я безумно не люблю несправедливости! Со мной тогда приключаются необычные вещи - я становлюсь львом, защищающим свою территорию, своих близких, беспощадным и стремительным. В иное время я очень мягкий, добрый, отзывчивый романтик. В этом с Олегом 2 мы близки.
Наши родители работали на родственных предприятиях, и поэтому мы часто выезжали в один пионерский лагерь в Крым. Так случилось, что в тот год вместе с нами выехал мой сосед. Это был паренёк постарше, он страдал каким-то заболеванием лёгких, поэтому в нашей компании не тусовался, находясь большую часть своего времени в больницах. Назовём его Влад.
Влад.
Он был старше нас всех на три года. Если вам десять, то тринадцатилетний парень уже взрослый. Так нам тогда казалось. А значит более умный, начитанный, лучше разбирающийся в жизни. Влад был вполне симпатичным парнем со светлыми, кажется зелёными, глазами. Высокий нос. Высокий лоб. Тёмно русые, слегка вьющиеся волосы. Тонкие губы и язвительный язык. Как понял я в дальнейшем, в этом парне доминировал комплекс неполноценности и обиды из-за того, что он не такой, как другие по своему физическому состоянию. Умный, пытливый, всё замечающий, но, главное, умеющий это замеченное использовать в своих интересах. И неважно, были ли эти интересы диктованы глубокой обидой или ещё чем-то. Сегодня я мог бы сказать - подрастающий интриган. Как сложилась его жизнь в дальнейшем, я не знаю, потому что его семья после уехала в новостройки из нашей коммуналки. Его родители получили там квартиру. С той поры мы не виделись даже случайно.
Итак, в тот год Влад выехал вместе с нами в Крым. Жили мы все в одной палате, кажется, она была на шестерых. Из них четыре кровати занимали мы. Олег 1 и Влад откровенно не любили друг друга. Они раздражали друг друга своим присутствием, язвили друг другу исподтишка и откровенно. Но Влад был старше и хитрее. Он змеем обвивался вокруг нас с Олегом 2, нашёптывал на ушко всякие гадости о Лобачевском, высмеивал его в наших глазах. Но Олежку мы знали гораздо дольше, чем тесно общались с Владом, и не соглашались с его мнением. Тогда Влад пошёл на хитрость. Он спровоцировал Лобачевского на конфликт между нами, тот выдал нам в лицо много неприглядностей о нас самих. Возможно, это было и так. Но Олег 1 рассвирепел. И успокоить его в таком случае очень сложно. Нужно было дать ему время выпустить пар, но Влад змеем вился вокруг, подливая масла в огонь. Словом, назревала буря. Лобачевский стал избегать общения с нами, ходил в столовую один, зыркал изподлобья так, что мурашки бегали по спине. А змей не унимался. Он продолжал капать в наши души яд.... А потом, когда мы дозрели, предложил налить в кровать Лобачевского воды перед сном. И сделал это....
Лобачевский всю ночь бродил вокруг корпуса. Наутро он был осунувшийся и совсем чужой. С той поры он стал избегать нас, дружба рухнула. Мы с Олегом по прежнему любили его, но он отверг нас.
С той поры прошло немало лет. Но я до сих пор ощущаю свою вину перед тобой, Олег. Да, я не лил эту воду в твою кровать, но я молча наблюдал, как это сделал другой. Я не остановил его. Я не защитил тебя. Я предал. Прости, если сможешь. Я долгое время носил в себе тяжесть моего духовного поражения, но делать это больше я не могу и не хочу. Тот случай заставил меня пересмотреть моё отношение к себе самому. Я не просто был зол на себя. Я в себе разочаровался. Я стал другим человеком, пережив собой то, что мы с тобой сделали. И поклялся, что моя жизнь не будет больше испачкана такой строкой моей биографии.
У меня растёт сын. Сейчас ему столько, сколько было нам в ту пору. И я стремлюсь к тому, чтобы он вырос честным человеком. Однажды он мне сказал: - Папа, я негласно следую заповедям, которым ты меня учил. Они живут во мне каким-то звонком, если я хотел бы поступить иначе.
И я горжусь своим сыном. И я горжусь нашей дружкой, Олеги! Я по прежнему люблю вас, братья! Где бы вы сейчас не находились, я хотел бы, чтобы вы услышали меня. Прости меня, Лобачевский!