Мечтая, ты рискуешь тем, что твои мечты могут осуществиться.
Теодор Глечик
В одно хмурое осеннее утро я проснулся необычно рано. Через мутные оконные стекла было слышно, как надсадно барабанил противный холодный дождичек. В комнате было довольно прохладно, и поэтому вставать не хотелось. Я критично осмотрел окружающую обстановку, словно увидел всё впервые.
С потолка густо свисает мохнатая паутина. Стол с грязными тарелками и пустыми бутылками стоит косо, а вокруг него в беспорядке расставлены стулья. По столу бегают пьяные муравьи. К голой стене приколота репродукция не совсем одетой красотки. В комнате стоит кисловатый запах недоеденной пищи.
Вот лежу я на продавленной койке, укрытый коротким драным одеялом, из-под которого торчат давно немытые ноги. Что-то ноги стали зябнуть! По неизвестной причине болела голова. Я не спеша стал подниматься с койки, и тут нога скользнула по пивной бутылке, что со страшным грохотом покатилась в противоположную сторону комнаты. Неплохо, если день начинается с пива. Какой я все-таки молодец, что приберег его на утро! Но к моему великому огорчению бутылка оказалась пустой как космос. Очевидно, я ее оприходовал перед тем как заснуть.
Когда я умывался, то на меня смотрела отвратительная рожа, покрытая густой щетиной, и с приличным синяком под глазом. Неужели это на самом деле я? Сомнений не осталось после того, как рожа ответно подмигнула мне. Я выпил немного воды из нечистого стакана, и он противной мелкой дрожью больно застучал по зубам.
Надо срочно опохмелиться. Я остервенело стал шарить по карманам, но наскреб только жалкую мелочь. Это меня сильно огорчило. Что-то надо придумать. И я пошел на балкон.
По давно заведенной привычке я всегда курю на балконе. Там для сидения у меня приспособлено поставленное вверх дном ведро. Поэтому, когда я иду покурить, то говорю, что я пошел на ведро.
Постепенно в мою голову (что давно со мной не бывало) стали закрадываться мысли о жизни. Какой я никчемный человек и к тому же неудачник! Жена ушла от меня, прихватив с собой сына. Были у меня и другие женщины, но они исчезали также быстро, как и появлялись. Никакой хорошей специальности я не приобрел, а сейчас вдобавок еще и без работы. Денег нет, да и продать уже нечего. Все мои друзья выбились в люди, а теперь меня окружают не друзья, а собутыльники. Поэтому и скучно и грустно и выпить нечего.
Я, по сути, еще молодой мужчина, но уже твердо могу сказать, кем я никогда не буду в этой жизни.
Никогда я не стану женщиной. Никогда мне не очаровывать, не заставлять восхищаться собой, не вскружить голову и не сводить с ума мужиков. Никогда не познать мне - что такое женская логика. Никогда я не узнаю, как они чувствуют, любят и рожают детей.
Никогда не стану я капитаном дальнего плавания или, на худой конец, командиром воздушного лайнера. Они такие мужественные, подтянутые, одетые в красивую форму и гладко выбриты. Их воле подчиняются огромные суда и экипажи. Они в совершенстве знают английский язык. Дома их ждут хорошенькие жены, а на работе они крутят романы со стюардессами.
Да что там! Мне никогда не стать даже дикарем на затерянном острове в океане, оторванным от всех благ цивилизации, но зато гармонично слившимся с природой. Какую привольную и беззаботную ведут они жизнь, нежась в ласковых океанских волнах в тени роскошных кокосовых пальм!
Как это меня угораздило родиться мужчиной без специальности в нашей стране и в нашу эпоху!
* * *
Проснулся я от резкой боли в нижней части живота. Я немедленно пощупал живот и от неожиданности сразу отдернул руку, так как живот был огромных размеров и напряжен. Что бы это значило? На аппендицит это не похоже. Я знаю из своего опыта, потому что он у меня уже был. А, может быть, я вчера съел что-нибудь несвежее? Я напрягся, чтобы вспомнить вчерашний день, однако на ум ничто не приходило. И тут я осмотрелся вокруг.
Комната, где я очутился, была мне незнакома. Вся она целиком была заставлена кроватями. Интуитивно я почувствовал, что нахожусь в больничной палате. К моему великому удивлению я заметил, что моими соседями являются исключительно женщины. Как это следует понимать? Возможно, что свирепствует эпидемия неизвестной болезни, и все больницы забиты такими больными как я и их размещают не по полам, а как попало.
Все женщины были, как и я, с большими животами и не обращали на меня никакого внимания. Только одна из них подошла ко мне и сказала участливо:
- Хватит дрыхнуть, Нина, а то проспишь свои роды.
Я уже открыл рот, чтобы открыть глаза этой телке, но что-то сдержало меня, поэтому в ответ всего лишь улыбнулся. А про себя подумал - какой я, к черту, Нина, когда я Василий. Тем временем я украдкой пощупал у себя между ногами. Кошмар! То, чем мальчик отличается от девочки, у меня отсутствовало. Одновременно я заметил, что у меня большие набухшие груди и густые волосы на голове. В тумбочке я нашел зеркальце и заглянул в него. На меня глядело довольно миловидное женское лицо с пухленькими губами и слегка вздернутым носом. Какая нелепая и чудовищная подмена!
Всё, что обрушилось на меня, требовало осмысления. Итак, я - женщина! И соответственно нахожусь в родильном доме. Как это могло случиться? Я что-то не помню, чтобы мне делали операцию по смене пола. Но это еще не всё. Я еще к тому же беременный, то есть беременная. Более того, я скоро должен родить. На меня обрушился шквал вопросов: кто я на самом деле и что меня ждет впереди? Надо срочно вспомнить - от кого я забеременела. И тут у меня резко и нестерпимо заболел низ живота.
Тем временем врач, по-видимому, гинеколог начал обход. Когда он подошел ко мне, то сухо поздоровался и задал стандартный вопрос:
- Как вы себя чувствуете, Пирадзе?
- Всё хорошо, но, кажется, у меня уже начались схватки, - сдержанно ответил я с вымученной улыбкой.
Гинеколог привычно задрал мне халат и начал ощупывать мой живот. При этом я стыдливо зарделся, так как не привык обнажаться в присутствии такого большого числа женщин. Однако соседки не проявили никакого интереса к моей особе. Какого ужасного покроя этот болотного цвета халатик, который на мне! Затем врач пощупал мой пульс и подвел итог:
- Всё замечательно! Скоро у вас начнутся роды.
Как бы в подтверждение этих слов внутри меня зашевелился ребенок. Предстоящие роды вызвали у меня страх и радость, первого больше. Только теперь до меня дошло, что гинеколог назвал меня Пирадзе. Значит, я вдобавок ко всему ещё и грузинка. Но это не так уж плохо, иначе я была бы Пиратова. Вместе с тем я заметил, что постепенно начал думать о себе в женском роде.
Одна из родилок распахнула окно, и я услышала снизу со двора мужской голос: "Нино!". Так меня называл только мой муж Гиви. Я посмотрела вниз и увидела невысокого мужчину кавказской наружности в серой кепке, с усами и с довольно выдающимся носом. Он, бесцеремонно растолкав новоиспеченных папаш, поинтересовался моими делами и сообщил, что передал мне апельсины. Какой у меня заботливый муж! Жаль, если у ребенка будет такой же нос, как у него. Еще в начале моей беременности муж в категорической форме потребовал, чтобы я родила ему сына, настоящего джигита. Я люблю своего Гивика и постараюсь выполнить его требование.
Схватки у меня всё усиливались и становились чаще до тех пор, пока медсестра не отвела меня в операционную, хотя я предпочла бы проехаться на каталке. Перед этим я зачем-то накрасила губы. Как все-таки я завидую мужчинам, ибо они в процессе продолжения рода получают одни только удовольствия.
Мой сыночек закричал сразу после рождения, громко и радостно. Когда мне его показали, то первым делом я удостоверилась, что он мальчик, а потом обратила внимание на его носик. К счастью, носик оказался таким как у меня, то есть курносым. Гиви заранее назвал сыночка красивым грузинским именем Автандил, а как же иначе, если он автодилер.
Малыш с первого кормления показал завидный аппетит. Он жадно присосался к соску груди и не отпускал его, пока не насытился. Соси, дорогой сынок! Молока у меня хватает. Какое счастье - рожать детей!
Я с нежностью смотрела на такой родной спящий розовый комочек счастья. В это время я услышала за окном многоголосый мужской хор. Это мой муж вместе с земляками исполнил в честь сына и меня зажигательную грузинскую песню, вероятно, осушив не один рог вина.
* * *
У меня засосало под ложечкой, бешено колотилось сердце, и в голове творился сумбур. Надо немедленно взять себя в руки. "Больше хладнокровия!" - приказал я себе. Прежде всего, надо отдать себе отчет в том, что случилось.
А случилось, казалось, невероятное. Такое может присниться только в кошмарном сне. Из четырех двигателей авиалайнера отказали два, причем один из них загорелся, к тому же, как назло, заканчивается горючее. Теперь от меня как командира воздушного судна зависит очень многое, в первую очередь, жизнь экипажа и моя собственная. Что касается пассажиров, то им крупно повезло, ибо таковых нет на борту. Наш рейс технический, так как мы перегоняем самолет из капитального ремонта в аэропорт приписки.
Я немедленно связался с руководителем полетов и доложил об аварийной ситуации на борту. Земля невозмутимым голосом сообщила, что они всё поняли и срочно примут все необходимые меры для нашей встречи. По расчету мы должны прибыть в аэропорт через тридцать пять минут. Для земли этого времени вполне достаточно. А вот хватит ли нам? Альтиметр показывал неуклонное снижение высоты полета, несмотря на то, что исправные двигатели работали в форсированном режиме. Сейчас главным является фактор времени. Либо шасси самолета коснется взлетно-посадочной полосы, либо... О другом думать не хотелось, но мысли об этом постоянно и назойливо вертелись.
Экипаж самолета состоял из пяти человек: меня, второго пилота, бортинженера и двух стюардесс. Без девочек мы, конечно, могли бы обойтись, но они сами захотели полететь с нами, чтобы принять свое хозяйство после ремонта и немного развеяться. Нам с ними веселее, и, кроме того, нам всегда обеспечен горячий и крепкий кофе.
За почти двадцатилетний мой летный стаж ситуация, подобная нынешней, случилась впервые. Я мобилизовал весь свой опыт, вспомнил инструкции на подобный случай и постарался предпринять взвешенные действия. Диспетчеры постоянно выходили на связь, и мы обменивались информацией. При этом я непрерывно следил за показаниями приборов, а время тянулось крайне медленно. До прибытия самолета оставалось полчаса.
Прежде всего, мои мысли обратились к родителям. Если со мной что-нибудь случится, это будет для них колоссальным ударом. В последнее время у нас с женой натянулись отношения. Ничего серьезного вроде бы не произошло, но холодок пробежал. За жену я, в общем, спокоен - женщина она привлекательная, сравнительно молодая и легко сможет повторно выйти замуж. А вот с детьми дело сложнее. Я так и не успел объяснить сыну - как надо решать квадратные уравнения, а с дочкой так и не выбрался в кукольный театр, хотя давно обещал.
Второй пилот Дима впился руками в штурвал, словно опасаясь того, что тот может выскользнуть. На его скулах играли желваки. Обычно довольно словоохотливый, мой зам напряженно молчал, изредка бросая на меня хмурые взгляды. Наши отношения с ним вполне дружественные. Я ценю Диму как хорошего профессионала, хотя, конечно, он не такой как я. Человек он порядочный и надежный. Единственный из экипажа, Дима называет меня по имени, а для остальных я Виктор Сергеевич. Он женат не то в пятый, не то в шестой раз. Когда я как-то попытался урезонить его по этому поводу, Дима беззаботно ответил, что в его паспорте места для брачных штемпелей вполне достаточно. Интересно, о чем он сейчас думает - обо всех своих женах и детях или только о некоторых.
Бортинженер Аркадий уже в который раз пытается запустить отказавшие двигатели, безотрывно следя при этом за работающими. В обыденной обстановке наш технарь скуп на слова, и сейчас не подает ни звука. Если Аркадий произносит более трех слов подряд, то мы это расцениваем как то, что он заболтался. Его любимый тост состоит из двух слов - давайте выпьем! Мы мало что знаем о нем и его семье.
Стюардесса Вера работает у нас всего несколько месяцев. Мои отношения с ней вышли далеко за рамки служебных. Мы тщательно скрывали наши амурные дела, но для остальных членов экипажа они не остались секретом. Как любовница Вера была превосходной. С ее стороны были красота и молодость, а с моей стороны - внутренняя красота и опыт. Единственным ее недостатком было то, что она, будучи скромной и стыдливой, позволяла интим только при абсолютной темноте. В эту командировку она увязалась, чтобы лишний раз побыть со мной. И вот теперь эта неудача!
А вот Верина коллега Ирина в отличие от нее разбитная и даже развязная особа. Однако она беззаветно любит своего мужа, который за нищенскую зарплату учит детей уму-разуму. Такого ловеласа как Диму она в два счета поставила на место. Но, несмотря на бойкость характера, Ирина впала в глубокую депрессию и в изнеможении забилась в угол в хвосте самолета. Все решили, что самое лучшее, что мы можем сделать для нее - это оставить ее в покое. Кстати, хвостовая часть самолета - самое безопасное место при аварии. Один мой знакомый трижды попадал в авиакатастрофы и выживал исключительно потому, что всякий раз находился в хвосте самолета.
Вера самоотверженно носилась по салону, обеспечивая нас кофе и заражая нас оптимизмом и уверенностью в благополучном исходе дела. Своей мягкой походкой она подошла ко мне, обняла и сказала вкрадчивым голосом:
- Витя, давай займемся любовью, пока мы еще не трахнулись.
Я опешил. Вот так среди белого дня на глазах у всего экипажа заниматься любовью при всей ее скромности! Ведь все подумают, что я струсил. Кроме того, я не хочу ставить в неловкое положение комиссию по расследованию причины авиакатастрофы, когда они увидят два красивых трупа в совершенно недвусмысленных позах. Поэтому, стараясь не обидеть ее, я как можно мягче ответил ей:
- Верунчик, давай займемся этим после приземления.
Затем мысли направились к возможной причине нашей переделки. Определенно, здесь напортачили ремонтники. Они закончили ремонт досрочно, получили за это премию, а мы должны отдуваться. А ведь я позавчера устроил банкет для этих ударников капиталистического труда. Все их разговоры сводились к тому, что качество их ремонта на уровне мировых достижений. Директор лицемерно провозгласил тост за то, чтобы количество взлетов всегда равнялось количеству посадок. И вот теперь такое равенство нарушается. Я собрался составить список лиц, которых следует примерно наказать, но потом решил, что с этим разберутся и без меня. Я дорого бы дал, чтобы сейчас оказаться на месте пусть хотя бы самого ничтожного алкаша, но на земле.
В случившемся есть доля и моей вины: что-то не доглядел, не проверил. Ведь ремонт закончился досрочно в последний день месяца и квартала, а это очень опасно. Надо было потянуть время с подписанием приемного акта. Кстати, какое сегодня число? Нет, не тринадцатое. А вот день недели - понедельник. И сразу стало всё ясно. Нельзя было вылетать в понедельник, который, как известно, день тяжелый. Это не суеверие, а практический расчет. Со времен Королева ни один запуск космических кораблей не производится в понедельник.
Я живо представил, что напишут о нас в средствах массовой информации:
В трех километрах от аэропорта N произошла катастрофа авиалайнера. Обломки разбросаны в радиусе двух километров. Имеются человеческие жертвы. К счастью, на борту находился только экипаж в количестве пяти человек.
К счастью для кого угодно, только не для самого экипажа.
Стоп! Это я о чем? От меня многое зависит, чтобы такое сообщение не появилось никогда, и я взял на себя штурвал самолета.
Между тем мы опустились настолько низко, что местность на подходе к аэропорту была видна как на ладони. Топлива давно уже было на нуле, но наша воздушная лошадка еще каким-то чудом продолжала лететь. Мы шли уже на опасной близости к деревьям и линиям электропередач и снижались не по глиссаде и не так как положено, а как могли. Самолет слегка дрогнул от выпускаемого шасси.
- Командир! Падаем! - неожиданно завопил Аркадий, дико вытаращив глаза, словно узнал об этом только что. Дима укоризненно посмотрел на него, но ничего не возразил.
- Не дрейфь, Аркаша. Всё в порядке, - отозвался я, стараясь придать своему голосу как можно больше уверенности. Я хотел добавить еще что-нибудь умное и в то же время мужественное, зная, что наши голоса записываются в "черном ящике". Но ничто, достойное истории, не пришло в голову, да и было не до того.
Аэропорт непрерывно, хотя и очень медленно приближался. Мы опустились настолько, что казалось, касались колесами шасси верхушек деревьев. А вот и полоса! Несмотря на то, что стоял солнечный день, были включены все посадочные огни. В стороне от полосы выстроились вереницей пожарные машины и скорой помощи, а рядом с ними множество людей.
Нервное напряжение достигло пика, но я был на удивление спокоен. Скорость снижения была близка к критической. Касание с полосой было жестким, но самолет удержался. Дальнейшие действия, вплоть до выруливания на стоянку и выключения двигателей, я выполнял как автомат. Сказался мой многолетний опыт.
И вот тут и началось! Не сговариваясь, мы бросились в салон и стали обнимать и целовать друг друга. Мы спасены! Наши души ликовали от счастья. Верочка уткнулась лицом в мою грудь и рыдала навзрыд. Аркадий против обыкновения, подобно Цицерону, выдавил из себя длинную фразу, явно превышающую обычных два слова. Даже Ирина приняла участие во всеобщем веселье. От ее былой депрессии не осталось и следа.
Отовсюду к нашему лайнеру бежали люди. Они что-то кричали, махали руками, но их слова до нас не доходили.
Именно в этот момент в моей голове родилась мысль, вроде бы к случившемуся происшествию не имеющая прямого отношения: "Жизнь прекрасна, но это начинаешь понимать только тогда, когда она заканчивается ". Интересная мысль! Надо будет ее записать.
* * *
Я проснулся оттого, что солнечный луч проник через открытую дверь хижины и остановился на моем лице. Было позднее и душное утро. Мои и соседские дети бегали, прыгали, лазили по деревьям, а за ними увязались собаки. Поэтому во дворе стояли шум, гам, крик, вой, визг и лай.
Сколько у меня детей в точности я не знаю, потому что за едой и сном их число постоянно меняется. Тем более что они все как один на одно лицо, мое, хотя матери у них разные. Я их всех люблю, хотя приходится быть с ними строгим.
А жен у меня всего две. Сейчас обе ушли к своим родителям в соседние деревни, чтобы раздобыть чего-нибудь съестного. Мои жены уже немолоды: младшей - 22 года, а старшая - совсем старуха, ей - 28 лет. Как женщины, они для меня уже не так привлекательны, поэтому я хочу жениться на юной красавице Нкруме, которой только четырнадцать. Родителям девушки лучшего жениха, чем я, не найти. Я, хотя и не первый парень в деревне, но и не последний. Однако, как известно, за невесту надо заплатить выкуп в виде шести поросят, а если невеста хорошо упитана, то и все восемь. А у меня пока нет ни одного.
Мой отец всегда говорил, что чем больше будет у меня жен и детей, тем легче им будет меня прокормить.
А всё дело в том, что я очень невезучий. Мужчины нашего племени никогда не берут меня с собой на охоту, потому что если я пойду с ними, то это будет верным признаком того, что они не поймают и не убьют никакого зверя. Когда я иду на рыбалку, то рыба в панике покидает прибрежные воды и уходит вглубь океана. По этой причине я в жизни не поймал еще ни одной рыбки. Пальцы рук и ног у меня очень гладкие, из-за чего мне невозможно залезть даже на самую низкорослую кокосовую пальму. К тому же, если я лезу на пальму, то на меня нападает медвежья болезнь, что еще больше затрудняет подъем из-за повышенного скольжения. К этому всему следует добавить, что я крайне неловок. Вот, например, вчера я залез на хижину, чтобы поправить листья на крыше, и неожиданно свалился. Хорошо, что при этом я еще ничего не поломал. Соплеменники говорят, что я ничего не умею делать, но это совершенно неверно. Я хорошо умею делать детей. Я мог бы быть шаманом или даже вождем.
Я вышел из хижины, и дети моментально притихли. По моему распоряжению одни пошли в джунгли собирать богатые витаминами и углеводами листья чичмоки для салата, другие - ловить змей и ящериц, третьи - собирать жуков и червяков, а самые смышленые - добывать кокосовые орехи.
Двор перед хижиной опустел, и я присел на тамтам, чтобы немного передохнуть. В это время мимо меня, повизгивая и помахивая хвостиком, в хижину забежал поросенок. Наконец удача сама приплыла мне прямо в руки! Этот поросенок может стать первым для выкупа третьей жены.
Я взял поросенка на руки и заметил, что его спинка была вымазана синей краской. Тогда на это я не обратил никакого внимания и при этом совершил роковую ошибку.
Совершенно случайно я заметил, что сильно проголодался. Я явственно представил этого посланного мне добрыми духами поросенка в жареном виде, и слюнки немедленно потекли у меня во рту. Во мне начали бороться два человека: один требовал, чтобы я сохранил поросенка для выкупа, а другой - чтобы я как можно скорее зажарил его. После непродолжительной и напряженной борьбы победил второй. Судьба животного была решена.
Разделка и обжаривание поросенка на вертеле заняли у меня немного времени. Поросенок получился на редкость вкусным и ароматным, с розовой хрустящей корочкой. Половину этого деликатеса я решил по-честному съесть сам, а другую половину оставить всем остальным членам моей семьи. Но, когда я ел, то так увлекся, что не заметил, как сам съел поросенка целиком за исключением костей. Этим я очень расстроился, но дело было сделано, и мне осталось только отдать кости собакам. Спустя несколько мгновений от поросенка не осталось и следа, словно его никогда не существовало. А, впрочем, никто кроме меня, его и не видел.
После вкусной и обильной пищи меня потянуло ко сну. Я не стал этому сопротивляться и прилег вздремнуть в гамаке.
Пробуждение мое было ужасным - в двух шагах от меня стоял вождь и шаман Бурубу, грозно сверкая глазами. В руке он держал огромную суковатую дубинку. Мое сердце убежало в пятки.
- Негодяй Кваме! - закричал Бурубу, еще больше выкатывая глаза. - Ты съел моего любимого поросенка и за это по закону предков мы должны съесть тебя!
- Я не видел никакого поросенка - пролепетал я, стараясь найти выход из угрожающего положения.
- Наглая ложь! У меня есть свидетели! - пророкотал вождь, возбуждаясь еще больше.
И тут я с неожиданной даже для самого себя прытью рванул мимо опешившего вождя к выходу из хижины и бежал довольно долго, хотя за мной никто не гнался.
Когда я немного отдышался, то огляделся вокруг. Я оказался в густых зарослях джунглей. Горько было осознавать, что меня выдали соседи. Несчастные людишки! И теперь моя жизнь в опасности, ибо вождь не шутит никогда.
Вождь Бурубу был жестоким человеком огромного роста и обладал невероятной силой. Однажды односельчанин Мгабе не успел вовремя уступить ему дорогу, за что тот схватил беднягу, размотал и забросил в колючие кусты. Мгабе спасло лишь то, что он свалился на леопарда, сидящего там в засаде.
Случилось так, что мы по ошибке съели нашего шамана. Вскоре нам пришлось горько сожалеть об этом прискорбном событии, так как мясо шамана оказалось необычайно жестким, несмотря на то, что мы его очень долго варили. Зато не надо было добавлять специи, потому что при жизни колдун постоянно жевал разные травки.
По этой причине в нашей деревне открылась вакансия на должность шамана. По обычаю, заведенному предками, шаман выбирается из жителей деревни путем прямого и тайного голосования. В выборах участвуют все, кто научился ходить. Если электорат деревни голосует "за", то бросает белые камни, а если "против", то черные. В последнее время многие научились хитрить, и камней оказывается во много раз больше чем самих избирателей.
У меня были крайне высокие шансы быть избранным шаманом, так как по единодушному мнению сельчан ни на что другое я не приспособлен. Но события развернулись по-другому. Без всяких выборов вождь объявил себя шаманом по совместительству. Сельчане безропотно приняли это грубое нарушение обычаев предков. И вот теперь по воле вождя-шамана мне предстоит за съеденного поросенка быть съеденному самому.
Между тем я успел проголодаться, и ноги поневоле повели меня к моей хижине, что располагается на краю деревни. И вот я уже вижу своих многочисленных детей и своих двоих пока еще не вдов. В этот момент я почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд из кустов. Пока я наблюдал за хижиной, за мной злобно наблюдал вождь.
Догадываясь, что встреча с Бурубу ничего хорошего мне не принесет, я бросился наутек. Но вождь предвидел такое развитие событий и после нескольких прыжков начал дышать мне в затылок, собираясь схватить меня за пояс. В отчаянии я подбежал к кокосовой пальме и в одно мгновение оказался на верхушке. Как это мне удалось, я не знаю до сих пор. Однако в тот момент меня больше интересовало то, что предпримет вождь. А этот ублюдок и не думал лезть за мной на пальму. Он уселся недалеко от пальмы и, глядя вверх, закричал:
- Кваме, презренный трус! Что ты бегаешь от меня как таракан? Будь мужчиной! Ты же знаешь, что за кражу имущества вождя положена смертная казнь. И народ давно не ел мяса.
Ну что я мог ответить на это? Все мои оправдания не имеют для этого тирана никакого значения. А что касается народа, то иногда ему полезно посидеть на вегетарианской диете.
Я постарался устроиться на пальме как можно удобнее, так как сидеть мне на ней предстояло, по-видимому, долго. Едой и питьем я был обеспечен за счет кокосов, растущих там в изобилии, а широкие листья прикрывали меня от палящего солнца. Но я нашел для кокосов еще одно применение - ими можно обстреливать вождя. Я сорвал самый большой кокосовый орех, прицелился и запустил его во врага.
Бросок оказался на редкость метким, ибо орех всей своей тяжестью стукнул Бурубу по макушке. Такой удар у любого другого вызвал бы сотрясение мозга, но вождь только почесал голову, словно на нее села муха. А, может быть, у него и мозгов вовсе нет?
Бурубу подбежал к пальме и стал ее трясти, что вызвало у меня смех, так как ни один лист не шелохнулся. Таким свирепым нашего предводителя я еще не видел никогда. Размахивая кулаками, он заорал громовым голосом:
- Подлый трус Кваме! Я уже почти был готов тебя помиловать, но теперь ты непременно будешь съеден до новолуния.
Затем я услышал шум удаляющихся шагов верзилы с дубинкой. А сам задумался о своей невезучей жизни. Собираясь убить меня, Бурубу убивал сразу двух черепах: то есть, устранял претендента на должности шамана и вождя.
Несколько лет назад к нашему острову приплывал на большом каноэ один путешественник. Его звали Фьодор Конюков. Он рассказывал много интересного и необычного, в том числе, о том, что в его стране людей не едят, по крайней мере, в прямом смысле. Последнее я не понял, но то, что людей не едят, мне очень понравилось. Будь я в его стране, мне ничего бы не угрожало. Хоть одним глазом посмотреть на такую страну!
Тем временем наступили сумерки. Становилось прохладно. На пальме не уснешь, потому что свалишься вниз, да и кокосы без ножа не разрежешь. Спускаться тоже опасно, так как где-то вблизи, возможно, затаился Бурубу с дубинкой. Но вместе с тем он считает меня трусом и полагает, что я всю ночь буду трястись на пальме. А что, если спуститься и пойти туда, где вождь искать меня не будет, а, именно, в свою хижину.
Когда я появился дома, все застыли от изумления. Вероятно, мои близкие уже не рассчитывали увидеть меня живым. Затем мои многочисленные дети с радостными криками бросились ко мне и облепили меня со всех сторон. В тот вечер я наелся до отвала, выпил изрядное количество хмельного напитка из чичмоки. А ночью мои жены были со мной особенно ласковы.
Утром я проснулся довольно поздно. Стояла необычная зловещая тишина, которая была нарушена лязгом дверей хижины. В полумраке я неожиданно разглядел огромную фигуру вождя с поднятой дубинкой. На его лице играла злорадная ухмылка, какая бывает у удава перед тем, как он проглатывает кролика. Я лихорадочно стал соображать - куда бежать. Бурубу учел прошлый промах и запер дверь палкой. Тогда я нажал попкой на стену хижины, состоящую из бамбуковых стволов. Стена не поддалась. Проклятый вождь приблизился ко мне, и, прежде чем он нанес мне сильнейший удар по голове своей страшной дубинкой, я успел дико закричать...
* * *
Я проснулся от дикой боли в голове. Как оказалось, я лежу в своей комнате на знакомой продавленной койке. Постепенно стало проясняться, что я, увертываясь от дубинки вождя, со всей силы врезался в стену головой. Жаль, что я в прошлом месяце продал ковер, иначе он бы значительно смягчил удар.
Теперь настало время задуматься над тем, что произошло со мной. На сон это никак не похоже, так как такое не может присниться даже при самой изощренной фантазии. После долгих раздумий я пришел к выводу, что во всех эпизодах я очутился на месте людей, попавших в критическую ситуацию. Все они в разной степени желали быть на месте кого-нибудь другого хотя бы временно. Так вот этим другим каждый раз оказывался я. А мне тоже хотелось побывать в шкуре разных людей. Вероятно, произошел временный обмен тел.
То, что случилось со мной, оставило на мне неизгладимый след. Надо, прежде всего, быть самим собой, а для этого следует отбросить всё мелкое, лишнее и вредное. С завтрашнего дня я изменюсь коренным образом и стану другим человеком. Наведу порядок в комнате, порву со всеми алкашами, найду работу, подпишусь на журнал "Здоровье", женюсь и сделаю много полезных вещей. Один древний мудрец сказал: "Если бы я мог начать жизнь с начала, я бы начал ее снова". И с этим трудно не согласиться.
Итак, с завтрашнего дня я начинаю новую жизнь, а сегодня где бы достать денег на бутылку.