|
|
||
Охота на волвеков. Обновление от 8.04... Глава закончена, хвостик небольшой. | ||
Из комментариев проекта 'Технобог' 'Люди, или человеки, - вид примитивных прямоходящих млекопитающих, возможный побочный результат работы древнейших ученых, исследовавших аналогичные взятой в основу проекта проблемы. Живут обширными общинами, неразумны и лишены логики более, чем звери. Так, один из наблюдателей посетил стаю этих существ, терпевшую голод. Пожалев диких, он просчитал их шансы на выживание и, давая сильным возможность развиваться, убрал из состава племени наиболее бесполезных и обреченных - троих младших детенышей и двух стариков, уже не встающих на ноги. Прочие пытались убить его, не понимая принесенной пользы, и вызванному по сигналу критического сбоя дыхания подкреплению пришлось уничтожить сбесившуюся стаю полностью. Имеют низкую выносливость, тусклое сознание, не способное к общению, слабо иерархичны. Не создали единой системы отношений и структуры, повторяемой достоверно в различных стаях. Отличаются животным набором инстинктов и стимулов. Самцы и самки часто образуют стабильные пары, потомство не оценивается стаей с точки зрения жизнестойкости, как уже указано выше. Внимания заслуживают лишь потому, что опыты подтверждают их полную совместимость с генокодом айри. От внедрения в клетку самки необходимого материала всегда развивается жизнеспособный и годный для дальнейшего получения потомства плод, но полностью - человеческий, убогий и короткоживущий, что лишает дальнейшие эксперименты по гибридизации смысла. Зачатки разума примитивны, что объясняется крайне низкой продолжительностью жизни и неумением воспринимать знания от сознания к сознанию. Имеют не индивидуальный, а социальный характер обретения сознания, изолированные от общества вырастают окончательными зверями. Второго облика лишены, хотя в так называемых 'сказках' неоднократно упоминаются 'оборотни', способные произвольно перестраивать структуру тела. Парой к человеку обычно выступает зверь, признаваемый сильным и опасным в данной местности - медведь, лев, волк и так далее. *** Ночь на 13 марта, Хьёртт, Купол вечных - 16 марта,Хьёртт, Тор-а-Мир, Первый. Первый лежал ничком, уткнувшись в подстилку и впившись в неё ногтями. Он уже на восьмом восьмике лет, хотя пока тело не чувствует и малых знаков усталости. Он - старший из общины, хранитель живой памяти четырех поколений, сменившихся у самых нестабильных, - и слушатель. Утомление дают именно беды своих же братьев, которые он может и должен выслушать, выстрадать, разделить и принять, со-чувствуя. Обычно это посильно, хоть и больно. Но мысли Третьего уже давно остались далеко вне его понимания, мальчик был так непостижимо счастлив со своей Сиддой! Невозможно и представить столь беспечного и радостного волвека в куполе. Да и девочка его смеялась и ходила в кольце рук, свысока глядя даже на хозяев. Будто беды не про них придуманы. Старший волвек часами смотрел на обоих, играющих, словно щенки, дурашливо рычащих то ли для хозяев, то ли ради шутки... таких разных и таких родных. Йалла, очень рослого даже для волвека, сухого и мощного, опасно бросающегося на свою пугающе тонкую слабенькую жену. Она в ответ тоже охотно нападала и всегда побеждала. А потом гордо каталась по загону на массивных плечах... Дети, что с них взять. Первый усмехался: он следил и боялся каждый день, и все сильнее и отчетливее, много больше чем за себя и прочих. Еще он видел, как появление Сидды изменило всю стаю. Волки удивленно рассматривали её, задумывались о том, что прежде для них и не существовало. Стали внимательнее к младшим. Очень ценили Третьего за его умение оберегать свою жену. И тянулись к ней, такой непохожей, замечательной. Четвертый девочку обожал. Гладил по тоненькой руке, забавляясь дрожащей синей жилкой: у волвеков кожа плотнее, сосуды расположены глубже и не так заметны. Недоверчиво трогал её странные длинные волосы, пахнущие чем-то нездешним и очень уютным даже после многих месяцев жизни в куполе. Угощал вкусными подачками вечных. Потом вовсе - принес ей подстилку из своей комнаты и отдал, пусть не мерзнет. Само собой, после этого они в очередной раз подрались с Третьим, нечего чужих жен высматривать! Стая ворчала и переживала, а малышка весело следила за сражением, даже азартно дергала сжатыми кулачками, болея сразу за обоих. Она считала Четвертого своим обожаемым братом, это скоро распознала вся стая, Только глупые вечные с их приборами снова не догадались, не уловили главного, довольствуясь длинными странными словами 'доминантность', 'поведенческие стереотипы', 'статус самки в стае'... Звуков много, смыла - совсем нет. Впрочем, так для волвеков лучше. Нечего им знать главное: что у третьего - семья, что он счастлив. Даже скалится веселее прежнего. И не скалится - улыбается... Хозяевам главное - что используемый для опыта самец активнее и зол. Как обычно, пришли и следили за дракой, делали ставки. Первый уже усвоил их примитивный обычай спорить по поводу исхода боя на нечто ценное в мире хозяев. Нелепо. Понятно и щенку, победит Йялл, Третий. Куда интереснее смотреть, - как. Первый наблюдал схватки и гордился разведчиком. Йялл на редкость точно и экономно двигается, умело предвидит удары, безупречно читает рисунок боя! Хороший будет вожак, если вечные сочтут Первого старым и бесполезным. Вот только как бы все не пошло криво, ведь явно что-то назревает в их холодном и злом мозге. Когда в семье Третьего появился малыш, Первый уже буквально стонал от дурного предчувствия, лишающего сна. Скоро все рухнет, он осознал неизбежность драмы. Хуже того - чуял, что вечные в большом недоумении и даже замешательстве, такое обычно угрожает новыми жуткими опытами. А вот Сидда гордилась ребенком. Первый знал, она любила своего Йялла безмерно и считала, что он лучший, даже слишком для неё хороший. После появления младшего чуть успокоилась: кроха похож на папу и тоже замечателен, он совершенно во всем настоящий волвек! Не уродец, как почти год твердили в предвкушении хозяева. Их мысли и слова слышали и Первый, и сам Йялл. Не слабый мелкий человечек, а полноценный сын волвека! Будет большим и сильным, как папа. Станет разведчиком и перехитрит всех хозяев! Йялл с женой часто сидели и шуршали в уголке вдвоем нахваливая сына, а Первый беззвучно стонал поодаль. Третий ему не чужой, брата щенок. То есть сын. Самый отчаянный в общине, везучий и чуть диковатый. Даже хозяева прощали ему бунты и злость. А еще Третий чудо как наблюдателен и умен, он открыл время второлунья, безопасное для бесед, умудрился распознать и перехитрить систему запора в загонах, где братьев держали, напоив волчьим соком. В лишенные наблюдения часы разведчик оттуда пробраться на второй уровень, пониже основных загонов. И один раз даже на третий! Он видел там п старших и младших щенков. Третьего они со Вторым давно готовили на место вожака вожаков, видя косые взгляды вечных: стар Первый, пора менять. Мальчик бы справился, он яркий, живой и преданный общине, его все любят и уважают. И он неравнодушный, смог бы слушать братьев и забирать их боль. К нему и теперь многие ходили, не желая выматывать вожака. Но все сломалось и пошло криво, когда забрали Сидду. Йялл-2/7 вынес бы чужое горе, но не эту пустоту, обернувшуюся криком. Небывалым: Третьему, почти не сознавая себя, ответил сам вожак, и, уже совсем невольно, обратился к прочим. Позволил всем со-чувствовать Йяллу, помог вплести в стон многие сознания. Некоторые, с нижних ярусов, Первый никогда прежде не слышал и не воспринимал. Куда ушел их крик? Ведь ушел и не рассеялся, уж он-то знает, он - Первый... Йялл сорвался и потом, очнувшись, бросился виновато и отчаянно искать вожака, чтобы все исправить. Да что исправишь? Вечные слышали. Впрочем, вожак с самого начала ожидал от хозяев чего-то подобного. Сидда не тупая самка, и её отдали наиболее восприимчивому из 'стаи' не зря. Для своего очередного дикого опыта, несущего волкам только беды. Теперь они знают, что Третий не зверь, и станут его резать на кусочки, выискивая отличия от прочих. Или уничтожат всех махом. Второй говорит, так уже было. Мол, 2/7 у йялла - это номер поколения, два полных восьмика и еще семь. А они, волвеки, помнят лишь последние два восьмика. Семь предположительно стабильных поколений исчезли... стерты. Нет, Сидда и крик не при чем. Её наверняка отдавали, рассчитывая на подобный исход. Иначе, окажись все не по плану хозяев, сразу перевели бы к другому в загон или вовсе убрали вниз, откуда и подняли. Прежде стабильных щенков получали без того, чтоб позволять одному из вожаков, и даже не Первому, жить своим домом. Все начало складываться плохо раньше, тяжесть гнета зреющей беды вожак ощутил очень давно. Вечных понять трудно, их цели неясны. Два восьмика поколений без особых перемен - и вдруг что-то необычное. Значит, хозяева достигли задуманного и обновили свои задачи. Первый вернулся вниз, в загоны, позавчера вечером, он слышал и ощущал, как коридором мимо провели Третьего. Вниз, туда, откуда никто не приходит. Мальчик даже успел на ходу проститься и просил прощения. За что? За своё обреченное заранее счастье и сменившее его неизбежное горе? Глупо. Первый и сам бы отдал жизнь до одного дня, чтоб хоть встретить такую, с которой и под куполом жить не страшно. Даже от отзвуков общения этих ненормальных у братьев души пели. Не у всех. Второй давно советовал сломать спину 'дирту-1/5', из из двавосьмь второго восьмика, нестабильному, неперспективному и завистливому. Первый раскаялся в своем мягкосердии по-настоящему, когда осознал жадность дирта до Сидды. Да и место старшего, Первого, этому огрызку часто снилось. Если в мире есть предательство, то и среди волвеков предатель найдется. Правда, дирт говорить толком не умеет, секретов общины не знает и опасного хозяевам не расскажет. Его пришлось оставить топтать загон, чтобы спасти другого щенка, приведенного в паре с диртом снизу. Жизнью одного оправдали спорное право уцелеть для второго... 'Ним-3/2' рос слишком слабым и в стае не выжил бы. В дикой и глупой стае ум не слишком ценят, а он умен и памятлив, мог стать хорошим Вторым. Уже не важно. Первый лежал, горящей кожей спины ощущая занесенный удар беды. Потолок посветлеет и они придут. Сейчас спят, а вчера вечером решили, что ему и другим не следует дольше жить. Так говорит сердце. Первый слишком давно в куполе и ощущает вечных так ясно и подробно, как никто другой. На этом уровне, на втором и третьем, иногда примечая и тени сознания более глубоких ярусов. Сегодня всюду - только азарт и предвкушение. Незнакомое, радостное, победное. Страшное для волков, смертельное и неодолимое. В этот раз им вожаков не выбирать. Память погибнет, новым придется все делать с нуля. Сколько поколений ушло на язык! На простейший счет и понимание этого самого 'нуля'. На изучение лабиринтов. Неужели опять зря? Он ошибся, пришли еще затемно и повели наверх, напоили 'вечерним' волчьим соком. Сутки боли Первый перетерпел, с растущим ужасом осознавая в соседних клетках лучших из стаи-общины. Более пяти восьмиков! Почти четверть взрослого поголовья. Их накормили досыта, напоили и вывели в пустыню. Для слабых глаз вечных волки на поверхности - неприметные серые шкуры на блеклой пыли. Но хозяевам вещи сегодня были интересны. Забавны. Вот они и бродили кругом, весело переговаривались, смеялись. Щупали загривки, пинали в бока. Щелкали бьющими током бичами. Первый в полноте ощущал их пьяную радость, острую и нездоровую, как даримое обручем контроля удовольствие. Два восьмика хозяев, столько сразу он никогда не видел. И еще идут... Вожаков отбили в особую группу, отдельно собрали сильных молодых волков. Пришедшие снизу принесли краску и стали распылять на шкуры, делая мех блестящим и ярким. У вожаков - красным, у сильных - белым, у прочих - желтым. К полудню из особых ходов выползли обманчиво тяжелые повозки. Хозяева то уходили в нижние уровни, то возвращались, суета росла. Что она означает, Первый понял, лишь когда все вечные вернулись, разделились на две группы и стали устраиваться в повозках. И ружья, и луки он видел прежде. Этим угрожали стае, выпуская в дальние пробежки вне купола. Верная смерть, быстрая или мучительная - уж как решит хозяин. Обычно вечные выбирали второе. Например, стрелы имеют наконечник, бьющий при попадании, как бич. От пронизывающего все тело удара, когда он приходится в ствол спины, надолго отнимаются задние лапы. Если же целят в шею, то волк падает, не в силах более шевельнуться и обычно умирает, ведь дышать он тоже почти не способен. Но гибнет медленно и трудно. Так забавнее. Охота. Знакомое слово, часто повторяемое этими двуногими зверями. Просто он никак не мог поверить, что это на них, на волвеков, пойдет охота. Не хотел поверить. Зачем? Их мясо вечные вроде не едят, а шкуры не ценят. Тем более - слипшиеся, облитые мерзкой вонючей краской. Тогда - зачем? Рядом встал Четвертый. Голос Первого и охранник закона общины. Мало ли что вздумают нестабильные, пока старший спит? На Четвертого разок посмотреть - глупости из головы исчезают сами. С чем пришел? Тоже знает про охоту. Скалится, надеясь уйти, советует держаться в середине и обещает прикрыть, все будут стараться. Куда уйти? Вне купола жизни нет. Волк там может существовать, хоть и с трудом, довольно долго. Для этого закрыв в значительной мере внешнее дыхание и качая через легкие богатую питанием кровь из особых запасов. Но еды в пустыне не отыскать. Впрочем, вечным охоту испортить - уже дело. Самое последнее в жизни. Их снова накормили и напоили в вечернем тусклом солнце, дали надышаться густым сытным воздухом и велели двигаться на закат. Стая пошла ровно, довольно резво. Ворота, ведущие вниз, к уровням загонов, уже скрылись из вида, когда грунт принес вибрацию тронувшихся повозок. До стены купола в эту сторону таким ходом менее часа. Что потом? Да не будет этого 'потом'... Первый остановил стаю, вынудил всех валяться в пыли, гася яркость еще чуть липкой краски, чтобы вновь стать менее приметными целями. Затем разбил волков на малые группы и рассеял по пустыне. Две повозки всех не накроют одним ударом. Ним, которого он хотел видеть Вторым, бежал чуть правее. Слабый. Сегодня ноги ценнее головы, хотя и они не спасут. До второлунья обруч рассказывает хозяевам о каждом - и где он, и что видит, и насколько устал. Вибрация чуть приблизилась. Солнышко стояло уже совсем низко и ласкало лиловыми лучами морду, радуя напоследок. Лохматое, сияющее, теплое, будто шкуру гладило: терпи, волк, будет и тебе надежда. Откуда? Но все равно приятно, Первый даже оскалился и рыкнул в ответ: спасибо. Бликующий купол впереди оборвался... дырой. Для охоты пробили, вот даже как. Не нужен больше, а служил из поколения в поколение, не зря на нем требовали искать даже малые трещинки. Прежде и ничтожной царапины боялись, заставляли смотреть, торопливо заделывая найденные дефекты. Он наблюдал: уже через пару часов трещины пропадали, словно сами собой затягивались. А теперь - дыра, огромная... Он, вожак, снова прав в своих догадках, да только нет от сознания правоты ни малейшей радости: цели у хозяев теперь иные. Стая сжалась в плотную массу у пролома, сзади настигала вибрация. Охотники. Закат по своему обычаю угас резко, оставляя пустыню на попечение первой луны, сегодня неполной и мутноватой, переливающейся огнями на меченых красным шкурах. Выходит, их так испачкали для ночной охоты. В перволунье выбьют старших, а второлунье подсветит иные цвета. Мудрено все у Вечных, убивают, и то не по-простому. Сегодня вторая взойдет скоро, уже пилит край сознания своим нудным шумом. Волки миновали пролом и снова рассыпались редкой цепью. Далеко позади зудели повозки. Обручи горели и заполняли болью головы. Так бывает всегда, когда хозяева слишком пристально следят за своими вещами. Хотят не упустить ни одного до второлунья, когда следить будет некоторое время невозможно. Тем более сегодня, ведь зеленая луна уже много ночей взбирается к зениту и разбухает: пришла ночь её полноты. Второлунье будет долгим. Стая шла ровно, а Первый все больше беспокоился. Их слишком просто отпустили и слишком неспешно преследуют, прямо в спину, всерьез не пытаясь нагнать, обойти. Невыгодно и наивно. Плохо, что нет Йялла, он разведчик и в таких делах куда как полезен, понял бы уже давно... Вожак рыкнул, подзывая Четвертого. Брат охотно согласился - там, впереди, наверняка засада. Если бы обручи не мутили сознание столь основательно, наверняка получилось бы учуять и расслышать раньше. Но и сейчас надо пробовать. Волки замерли. Первый тихонько сел, поднял морду и тоскливо бросил вверх стон, чем-то отдаленно похожий на крик Йялла. Точно - засады. Две, и почти рядом! Далековато стая забежала в дикую пустыню, а выхода все одно нет. Сзади повозки и узкий пролом, их сюда загнали по единственной дороге. Столько лет волки надежно прятали свой разум! И теперь должны либо умереть, тупо подставляясь под удар, либо попытаться выйти, спастись от явной и смертельной угрозы, разом рассказав о себе хозяевам все. Вот зачем эта охота. Четвертый коротко охнул, соглашаясь. Стая уже мертва, но щенки в Гнезде еще живы. А может, повезет, даже Второй уцелеет... Глупая стая - живые дети, простой выбор. Значит, им только вперед. Теперь бежали резво и кучно, зло пихая вожака в середину, пряча за спинами. Слабые чуть приотстали. Вторая луна лизнула горизонт, когда сухо свистнула в редком воздухе стрела и нашла первую шкуру для трофея хозяевам. У них есть оружие, убивающее надежно и наверняка, но это - забава, так интереснее. Пока лишь пристрелка, в крестец, чтоб позже добить. Или бросить? Кто поймет этих вечных. Старший уже не пытался. Он бежал ровно и мощно, считая выстрелы и примечая намеренные промахи. Нет, вожаков не собирались выбивать первыми, только пугали, злили и провоцировали - умней, зверь! Ты же лучший. Ты же не зверь... Еще двое желтых почти разом споткнулись и затихли, с разбега перекатившись через голову. Повозки шли сзади совсем близко, можно было разобрать смех и свист хозяев. Срезался на бегу белый. Засады теперь располагаютка как раз сразу справа и слева, но обе - молчат! Стая удивленно миновала их и понеслась дальше. Повозки притормозили, подбирая новых охотников. Значит, снова Первый прав - это не только охота, но и злой опыт, объединенный с забавой. Опыт, возможно, закончен. А забава - только начинается. Теперь повозки нагнали быстро и пошли с обеих сторон от стаи, чуть раскачиваясь и мягко обтекая неровности. Пустыня тут гладкая, наверное, потому и пустили охоту на закат. Вторая луна зеленым ядом залила пыль, повозки глухо заворчали и вырвались вперед. Оттуда удобнее выцеливать? Вечным интереснее смотреть, как падает идущий впереди, и как его затаптывают свои же... Или не затаптывают? Ним споткнулся, резко сбросил и отстал, закашлявшись. От повозок и правда многовато пыли. Но Первому это пока не мешает, а Ним слабый, уже едва дышит. Занятно: сзади теперь спокойнее. Поди пойми, кто дольше протянет. Стрела глубоко впилась в белый загривок, волк с визгом покатился под лапы братьев. Другие наконечники, не шок, а боль. Все у них для смерти продумано, и ничего - для жизни. Еще один волк лег в пыль, желтый. Пристрелялись. Старший отрешенно подумал, что от Гнезда в центре купола уже больше двух часов хода. Легкие горят. Они все мертвы, даже те, кто еще дышит и бежит: назад не добраться. Собственно, счет пошел на минуты, слабые скоро начнут задыхаться и падать. Пятый резко метнулся к повозке слева, прыгнул и умер еще в полете. Нет, хозяев им не достать. Беда с этими Пятыми. Вечно лезут вперед. Хотя - уже не важно. Это последний этап опыта, бег на выносливость. Справа предназначенную вожаку стрелу принял Седьмой. Старший тоскливо повел мордой, осматривая стаю: четверти братьев нет. Может, именно благодаря повороту головы он и приметил то ли краем глаза, то ли кромкой чутья невнятное движение близ левой повозки. Блик? Силуэт? Тень разума? Вожак рыкнул недовольно: прежде в этом облике он на зрение не жаловался. А на чутье не жаловался и вовсе никогда! Но что-то там было. Хоть и не ощущается более никак... Еще мгновение - и оно проявилось. Криком охотников, острой волной их страха, на долю мгновения опережающего незримую смерть. Волки удивленно встали. Отличные неподвижные мишени, нимало не интересные для правой повозки, разом сбросившей ход, свернувшей и тупо ползущей к своему двойнику, замершему слева. В ухо охнул Четвертый. Он тоже насчитал полный восьмик смертей и еще две, чуть позже. Вечных убили? Разве такое бывает? Первый оборвал гвалт стаи и потребовал забрать отставших и убитых. Молодец Четвертый, все делает правильно, вызвал самых крепких и еще не задохнувшихся. Быстро он их увел, вот уж кто умеет работать без задержки. Мог бы стать старшим, если Третий утрачен, но не хочет. Уже все с ним говорили, твердит свое: буду беречь Первого, это мое место. Упрямый. Знал, что Первому вернее оставят самку - и переживал за Йялла. Он не желал менять своего отношения к человечке. Друг, брат - но не более. Если Сидда и ценила особенно кого-то в стае, то его, веселого, вечно пихающегося с мужем и 'заигрывающего' с ней. Умная девочка, она их всех понимала. Даже научилась чуять и говорить без слов, хотя прежде Первый считал, что это умение - врожденное. Поредевшая стая смотрела на мертвую повозку, а Первый упорно выискивал блик-силуэт не там, а возле еще живой. Вот он! Даже два блика. Один по-прежнему невнятный, а второй вроде более ощутимый, и в нем есть нечто неуловимо знакомое... Кажется, вглядись попристальнее - и станет все ясно... Но странное сознание ускользает от чутья вновь и вновь. Ловко, мягко, уверенно. Будто играет! Нет, не понять. Еще несколько мгновений, ставших последними для еще живых хозяев - и кроме волков и странных существ в зеленоватой пустыне под ползущей вверх второй луной спосбных дышать, похоже, не осталось. С повозки вниз метнулась-упала тень, становясь, наконец, нормально, полноценно видимой и осознаваемой. Будь луна ниже и шум в голове пореже, приметил бы раньше. А так - снова он лишь следует чужому плану. Непонятному: эти существа почти неощутимы и совсем незнакомы. Первый неспешно, мягким скользящим шагом, пошел навстречу неведомому. Может, он в стае и старший, но пока не утратил ни силы, ни выносливости, ни рассудительности. Враги наших врагов - они кто? Может, друзья. А вдруг просто местные хищники, из-за которых вечные столь ревностно хранили целостность купола? Не хищники. В пыли сидела и сквозь зубы всхлипывала самка... то есть, конечно, женщина. В шкуре и маске, обычных для вечных. Как и Сидда, тоже человек без второго облика. Только эта, пожалуй, не дала бы самому Йяллу легкой победы. Теперь Первый воспринимал её сознание отчетливо, как и неожиданно мощный отклик на свое прикосновение к мыслям. Девочка раньше никогда так страшно не убивала, и теперь с трудом держит себя в руках, - понял вожак. Справится, она сильная. Главное - она не враг. Она пришла помочь. Она и её самец... Нет, так невозможно! Надо срочно сменить облик, пока его не приняли за окончательно дикого! Волчьи мысли короче и наивнее человечьих, особенно в обмене с незнакомым, не из стаи. Братьев он изучил слишком хорошо, чтобы понимать ошибочно и неполно в любом облике. А новые читаются очень примитивно. Первый от раздражения рыкнул негромко, тотчас пригнулся, припал на передние лапы, опасаясь волны испуга, рождающей опасное непонимание. Но незнакомка ободряюще кивнула, крикнула что-то, явно адресуясь наверх, на повозку. Второй чужак там, и есть в нем что-то, отчего щетинится загривок. Нет, надо быть спокойнее и не спешить с выводами. Не глядя поймала запрошенное. Ловка! Такие маски носили на поверхности все хозяева. Первый понял, что ему советуют менять облик и сразу надевать маску, не вдыхая опасный воздух. Рыкнул, усмехаясь. Хозяева их поили волчьим соком, 'облегчая' трансформацию. Точнее, растягивая её, наполняя болью и делая невыносимыми еще несколько дней, пока странное напряжение и беспричинная злость не улягутся. Без сока ему достаточно пары минут. Знали бы они! А девочка, похоже, как раз знает... Третий всегда ходил вниз волком. Чутье богаче, зрение лучше, слух и нюх тоже, само собой. Да и когти неплохи: от обнаружения Йялл много раз прятался, впившись в стену или потолок. Гнусно пахнущий хозяевами намордник ему надела незнакомая человечка, бдительно уловив первое подходящее мгновение. Теперь можно сесть и попробовать договориться. Ох и холодно в пустыне этому телу! Ничего. Терпения волвекам не занимать. - Я Ника. Ты из вожаков? - отчетливо выговаривая слова, спросила она на языке хозяев. - Я Первый, - удивленно кивнул волвек, снова ежась от холода. Что еще эта странная человечка знает и может? - Откуда знаешь о нас так много? - Потом, времени мало. Нас двое и второй - не человек и не волк. Он айри. - Вечный? - сознание наконец согласилось принять очевидное и страшное. Второй из группы, тот, что еще на повозке, - породы хозяев. Если и это очередной опыт... - Нет, мы не из купола, - резко вскинула она руку, обрывая бурю мыслей и догадок. - Я прошу верить нам, и мне, и ему. Ты можешь обеспечить нормальное поведение своих... да как же сказать-то... - Братьев, - подсказал вожак, не в силах рискнуть всем и поверить. Хотя, если принять во внимание обстоятелства: они решением хозяев уже наверняка мертвы. И дышат лишь благодаря вмешательству странной пары. А сам вечные не дышат. Первый кивнул, повторяя движение незнакомой человечки: - Да, верю. Но я жду пояснений. - Там, где есть воздух, поговорим. Эл, ты как, не ранен? Его зовут Эллар, кстати. - Запоздалая забота, но приятная, - вроде чуть лениво усмехнулись сверху. - Нет. Я прыгаю. И уже стоит рядом, невысокий для волвека, на удивление спокойный. Совсем не вечный, у них подобных глаз не бывает - внимательных, глубоких и ясных. Хозяин не стал бы переживать за девочку, ему своя шкура дорога. А этот бережет человечку. Смотрит так настороженно, двигается замечательно мягко. Хорош, всех держит в поле зрения. Боец. Первый одобрительно заворчал. Названный Элларом коротко кивнул, убедившись в безопасности Ники, бросил в руки шкуру одного из убитых вечных. Первый снова заворчал, уже недовольно. - А где я тебе другую одежду возьму? И так штаны самые просторные и чистые, я еще распорол с боков для удобства, куртка тоже неплоха. Имей совесть, это же моя самка... ой-ей, - айри ловко отскочил из-под удара рыкнувшей не хуже волка Ники. - Да кому еще она такая драчливая нужна, если разобраться? Не хочешь - ходи так. Только без шкуры ты замерзнешь в несколько минут! Прав. Первый вздохнул и принялся натягивать незнакомую гадость - штаны. Тесные, неудобные. Нет, эти двое точно не из купола. Теперь он убедился. Кто из вечных станет ему помогать встать, например? Или возьмется заботливо учить делать куртку теплой. Ника тем временем поспешно бормотала что-то под нос. Первый прислушался: язык незнакомый, лающий, слова короткие, говор очень быстрый. На наречие Сидды не больно похоже, но куда ближе к нему, чем к языку вечных. Впрочем, вожак и слышал-запомнил пару слов из речи жены Йялла, не более. - Убью гада! - малопонятно, но очень выразительно, сообщила человечка, переходя на знакомый, хозяйский. - Понравилось, как потренировалась на вечных резать горло? - Поднял бровь айри и пояснил волку, впервые повернувшись к стае спиной и пристально осматривая горизонт на западе. - У нас есть еще один человек, звать Хо, он должен быть тут. Но его нет, а луна довольно скоро зайдет. И тогда нас увидят и услышат. - Повозка идет с заката, волки сказали, - кивнул вожак. - Близко уже. Там. Первый скривился, ощущая примитивность своей речи в сравнении с новыми знакомыми. Еще раз прокрутил в сознании события. Прикинул, как с ним общаются: стараются не говорить сложных слов, не спешат, усердствуют с произношением. Но даже так лишь половину удается разобрать, не более. Что можно подумать о волках? Ясное дело: дикие, глупые. Неприятное ощущение. Даже не обидно, иначе. Горько - потому что с этими двоими не надо притворяться зверем, а на полноценного человека он пока не тянет, себя-то Первый не может и не хочет обманывать. - Вижу, спасибо, - кивнул Эллар. - Итак, сообщи своим. Нового человека зовут Хо, он еще молод, почти ребенок. Этот язык пока только осваивает, сознание слышит хуже нас, так что терпите, будьте внимательнее и мягче с ним. План такой. Вы все забираетесь в повозку, приносите ближних раненых и трупы. Дальних нам не забрать, времени осталось полчаса-час. У нас несколько масок с хорошим воздухом. Дышите по очереди, я покажу, как подать воздух. Хо погасит обручи. А мы с этой девицей сожжем тут все до полной невнятности. - Гасит? - тихо охнул Первый. - Отключает... ломает... вырубает, - забормотала Ника, чуть успокоившись. - Хо у нас почти все может довести до нерабочего состояния. Главное - постараться не оставить своих в пустыне. - Я уже послал братьев. Потороплю. Но мы заберем всех. Мы успеем. - Хорошо, - светлоглазая снова поежилась и жалобно глянула на айри снизу вверх. - Эл, Магистр мой обожаемый, напомни мне, я должна на корабле устроить истерику. Поплакать и повыть. Очень плохо. - Напомню, - серьезно пообещал он, поднимая на ноги жену - теперь Первый был в этом вполне уверен, именно жену - и одновременно обнимая. Знакомо, совсем как волвек, делясь с ней своей уверенностью. - Ты молодец, все сделала правильно, иначе было нельзя. И перестань дрожать, рано расслабляться. Нам еще мобили взрывать. Конструкция на редкость глупая, скажу я тебе! Как они столько лет ходят? Развалюхи. Смотри: во-он там фильтр, я его надрезал. Пыль взрывоопасная, все посчитано. Этим бортом я бью... - Ты вообще близко не стоишь! - разом вскинулась она, переставая всхлипывать и дрожать. - Бери мечи, бичи и прочее что нужно, тащи гнусного родича на наш транспорт. Первый, одного из хозяев мы не добили, хотим расспросить в удобном месте, пусть волки тоже не догрызают и хорошенько присматривают. - Скажу. Айри уже ловко метнулся вверх, прямо по стене, то есть борту. Так хозяева никогда не двигались. Неужели умеют? Надо спросить. Ругаясь и бормоча, Эл завозился в недрах повозки, радостно хмыкнул. Борт пошел вниз, удобно лег краем на пыль. Пара волков заинтересованно нырнула внутрь, следом прошел Первый. Остановился, передернул плечами. Хозяев буквально порезали на куски, кровь повсюду: не удивительно, что Ника так дрожит. Волкам, и то не особо уютно. Только айри спокойно и деловито собрал полезное, сунул полный мешок в зубы ближнему брату. Пинком отметил живого врага, предлагая Первому помочь с переноской. Вечный был в сознании, и своего родича опасался куда сильнее, чем даже бывших подопытных, получивших свободу. Он сидел, будто забыв речь, тихий, послушный. Странное ощущение: держать хозяина за шкирку. Долгожданное. И не вызывающее тех чувств, которые мерещились много раз в предвкушении - ярости, желания немедленно убить и осознания своей власти. Слишком он жалкий, бывший хозяин. Владеть этим? Смысла нет, вот уж точно. Убить? Усталость погасила гнев. Одна гадливость шевелится в душе, словно рука держит грязь и сама пачкается об неё. Несколько минут спустя рядом остановилась большая повозка, точно такая, какие используют хозяева. В неё забрались все волвеки, затащили раненых и погибших. Первый уточнил для Ники: надо дождаться еще троих, уже бегут, будут скоро. Девочка согласилась ждать без возражений, даже не стала уточнять, насколько совпадают понятия 'скоро' для неё и вожака. Братья удивленно озирались, изучая странное место. Юркий Хо, совсем щенок, то есть ребенок, деловито ощупывал обручи, звенел непонятными предметами - наверняка 'приборами' - и трещал на чужом языке, не переставая. Первый коротко покосился на говорливого мальчика: это он от страха, не нравятся ему волки. Сидда тоже сперва боялась. Привыкнет. Вожак сел, поджав замерзшие до судороги босые ноги. Вздохнул, радуясь сытному воздуху маски - и задумался. Удивительно разные все трое незнакомых. Девочка порывистая, светловолосая и светлоглазая, айри очень спокойный и почти привычный по виду и восприятию вечных, волос темный, лишь глаза странные, густо-черные. А мальчик и вовсе - почти одного с волвеками в облике людей окраса, коричневатый. Суетливый, нервный и ускользающий от восприятия: слишком он много и сложно думает, бормочет невнятно, да еще на трех, а то и более, языках. Ощущаются все совершенно по-разному... Хо радостно присвистнул и чуть толкнул волка, обреченно терпевшего все это время копание в короткой щетке меха на голове: следующий. Пока малыш отключал обручи, айри метался от стены к стене, не отводя взгляда от пустыни, где его Ника, которая отспорила-таки право взрывать повозки, заставляла двигаться одну из них, привыкая к управлению. Интересно, что такое 'взрывать'? По звучанию судя - рыть, быстро копать лапами. И как она с таким управится? Да и зачем самой рыть, если можно волков попросить, они куда лучше взроют. Незнакомое слово, наверняка звучание у него обманное, - с сомнением вздохнул вожак. Со сложными словами это довольно часто случается. Надо внимательно наблюдать: может, станет понятно. Он увидел через пару минут. Вспышка, короткий треск, две повозки, ставшие разом единой бесформенной грудой. Вот уж точно, до полной невнятности... Кто из вечных поймет произошедшее здесь, ведь остались только обломки, тела и выгоревший остов. Нет, как айри-Эл, хозяева двигаться не умеют! Едва осколки застучали по борту, метнулся высоким длинным прыжком наружу. Хорош боец, Четвертый подбежал только что и завистливо рявкнул: ему тоже нравится. Удачно, все в сборе, даже мертвые не останутся в пустыне, брошенными. Вожак снова обратил все внимание на новых знакомых. Когда Ника успела выпрыгнуть? Ловка, не зря напросилась 'взрывать'. Одна ссадина на бедре. Первый довольно рассматривал пару. Айри ругался на быстром наречии и тащил на руках свою жену к повозке. И совсем не сердился, лишь прикрывал шумом свой страх за неё. Светлоглазая села возле открытого борта. Эл резко смолк. Первый охнул: пыль по воле девочки зашевелилась, спрятала следы людей и лишние перемещения волков. Теперь стая, судя по рисунку на линялом ночном листке пустыни, ушла вдаль, не остановившись, а правая повозка перечеркнула её след и неловко ударила левую. Ошибка того, кто управлял. Он, волвек с чутьем и опытом, сам поверил бы, изучая отпечатки в пыли и даже тени сознаний. Вот только как она это делает? Совершенно неясно, зато видно: вымоталась, разом осунулась и потемнела. Эл виновато вздохнул и пошел туда, где эта повозка управляется. Скоро они скользили над серым потресканным миром. Странное ощущение - ехать, а не бежать. Прежде не доводилось сидеть в повозке хозяев и смотреть за борт. Теперь волвеки охотно глядели и удивлялись, впитывали новое. Зелень второлунья угасла, но Хо уже управился, последним выключив обруч вожака. Первый напряжено следил за все более трудным дыханием волков, которым сам он, Ника и Хо давали по очереди 'глотнуть' воздуха из масок хозяев. Обычно братья возвращались к воротам каждые два-три часа, да и воздух под куполом был чуть поплотнее. И бегать в полную силу не приходилось, движение в пустыне стремительно сжирает запас сил. - Уже скоро, минут десять до места, - Ника расслышала беспокойство и пересела ближе. - Пусть потерпят, ну что тут поделаешь... Мы сами еще не знаем толком, как работает транспорт. Не разобрались, как подать сюда воздух. У нас был воздух во втором мобиле, малом. Но Эл умудрился найти там режим автопилота и отослать его к кораблю... Ох, извини, поняла, слова не те. В общем, повозка ушла без нас, своим ходом. Первый, а где Йялл? Я правильно называю? - Правильно, - еще больше удивился вожак. - В Гнезде. Его забрали вниз. Но откуда... - Я приняла Крик. Нас очень немного в мире Релата, способных... чуять, но Третьего услышали. И мы почти не умеем пока строить корабли, это такие очень большие и быстрые повозки, чтобы добраться оттуда сюда. Но мы тут, хотя я до сих пор никак не поверю, что выжили при посадке. Ваш Йялл славный, а вот его крик меня едва не убил. - Я тоже участвовал, понимаю: это больно принимать. Значит, вот он куда докричался... Немыслимо. Туда не могли уходить даже хозяева. Далеко. Что теперь? - Мы останемся здесь, пока можно рассчитывать спасти других. А потом обязательно полетим домой, на Релат. Вам понравится другой мир, он живой, воздух есть везде. Степь, горы, море и очень много людей, айри, и еще птицы, звери... - Я не понимаю почти все твои слова, но звучит действительно хорошо, - вздохнул Первый. - И самки, - фыркнула Ника. - В большинстве менее злобные, чем я. Их даже немножко больше, чем мужчин. Вот уж твои волки-то погуляют... Вас же все будут знать. В моду введут. Конечно, не сразу, сперва станут бояться и пытаться отгородить от прочих, но это вы переживете. - Страх - вполне объяснимая реакция, осторожность тоже. Главное не быть вещами. Йялл говорил: дом, семья, дети, - с трудом выговорил чужие слова Первый, отчаявшись разобрать все, что ему говорится. Слишком много нового. - Язык северного загорья, - сообщила Ника непонятно и добавила: - Там родина его жены, судя по наречию. Сидды, да? Надо что-то делать с вашими номерами. У нас все имеют имена, данные родителями или воспитателем. Как кстати мысль! Хо уже минут пять без дела, он в таком состоянии опасен. Милый Ньяллад Хо, иди сюда, убивать не стану... - Ну-у? - Напиши список имен для наших волвеков. Длинный и разнообразный. Управишься? - Ну... - Иди, дитя игривое, иди и пиши, имена выбирай короткие и звучные. Знаю я твои тупые шутки - 'Димаритай Ямисгр Семнадцатый'. За такое буду бить. - Понял. Ника замолчала. Первый полнее ощутил своих братьев. Пять восьмиков и еще три вышли из купола. Восьмик и еще один лежат, холодные и тихие навсегда. Пятеро стонут на грани слышимого. Плохи. - И как тебе свобода? - тихо спросила Ника. - Я отвечаю за всех. Мои остались в куполе и я с ними. Первый всегда слушает братьев. - Да, у нас это называется дар. Я тебя тоже слышу. Ты лечишь своих? - Как? - Ты принимаешь боль души. А боль тела? - Никто не пробовал... - вожак удивился очевидной мысли. - Ты умеешь так? - Когда есть силы - да. Сейчас я пуста, совершенно окончательно и надолго пуста. Для моего дара бой очень тяжел. Утром кое-что смогу, но один из них не дотянет, потому и спрашиваю. Я объясню и научу, но дать силу не сумею. Не теперь, Первый, не торопись, там, на месте. Смотри: это наш дом до возвращения на Релат, его имя Тор-а-мир. Он построен айри, и капитан был бы рад вам. Его убили вечные. - Родича? - Да. Грязные души есть в любом народе. Не держи зла на айри, они не так уж и плохи. Мы живем в мире две сотни лет... То есть восьмик восьмиков трижды, будь неладен этот древний счет! - Триввосьмь, - вздохнул вожак, поправляя. И подумал, что теперь ему и братьям учить новый счет. Ничего, это не трудно. Учить новое - всегда интересно. И теперь в знаниях недостатка не будет, он уверен. - Корабль, Первый. Он тут лежит и это наша общая удача. Живой, с воздухом и пищей, целый. Без него мы бы вам ничем не помогли. Мы не умеем так строить. В нем хватит места для триввосьми и еще, наверное, стольких же волвеков... Сама не знаю точно. Он красивый, удобный и умный. У вас будут свои комнаты. У всех. Первый слушал её и смотрел на стену умело глотающего лучи тусклого металла, уходящую в обе стороны, нависающую над головой. Невообразимо огромную и могучую. Повозка постепенно замедлила ход, затем встала. Вожак заметил, что волки клонят морды к полу, стена их давит и пугает. Привыкнут. На миг снова мелькнула грустная мысль: вчера ему казалось, они умны и много знают. А ведь даже маленький щенок Хо несравнимо сложнее! Трудно признать себя диким. Наверное, и вечные оценивали волвеков именно так не совсем без причин. Впрочем, хозяева их не оценивали, а делали дикими, ограничивая во всем. Чего стоило хотя бы овладеть речью! Обруч запрещал её полностью, и каждого щенка Первый и Второй учили своим сознанием и даром, как это назвала Ника, преодолевая сопротивление воли вечных. Очень утомительно и трудно. Многих учили внизу, старые, доживающие там свой век, он знал. Третий смутно помнил их, и некоторые другие тоже. Первый наставника знал хорошо, и до сих пор ночами слышал отголоски его мыслей в памяти. Добрые, теплые, внимательные. Эл подошел к стене и тронул рукой самый гладкий её участок. Ворота, вот тут что. Знакомое дело: камера, как в Гнезде. И внутри - уровни. Йялл знал разницу между домом и загоном, он бы теперь всех напоил радостью. Первый пока не ощущал ни свободы, ни покоя. Все смутно похоже на прошлое, оставленное за спиной. Он удивился, когда Эл пинком сбросил вечного в пыль, оставляя снаружи. Впрочем, айри прав, идти тут некуда, а охранять внутри своего дома врага - силы нужны. Да и не пускают врага в дом, - осознал новое вожак. Хозяин пополз за повозкой, визжа от страха, лицо под маской жалко исказилось. Стена отрезала звук. Минуты на загустение воздуха, еще один рывок повозки, - и можно снять намордник, он уловил согласие Ники на свой немой вопрос. Вдохнул, жадно ловя новые запахи - и захлебнулся... Какой у них тут воздух, густой, вкусный, даже виски ломит! Слишком легко дышать, до головокружения. Рядом закашлял волк, освобождая легкие от пыли, тоже резко втянул запахи - и обжегся. Припал к полу, жалобно взвизгнул. Еще бы, с непривычки больно. Первый коротко охнул своим: дышите пореже, вполсилы, и все станет нормально. Вкусно ведь? Зафыркали согласно - еще как! - Так, Хо! - айри явно у них старший, и это почему-то не расстроило вожака. - Возьми троих. Одежду со склада, питание на всех в большой зал второго уровня, но прежде расселить людей... экипаж, уж так точнее, по каютам. Сектор Эйм, второй уровень, ближний к шлюзу и столовой. Покажи коридоры и расскажи, где опасно или неизучено, а где можно передвигаться спокойно. Объясни про душ, кровати, туалет - ну, ты меня понял, все подробно. Они скажут прочим. - Да. - Первый, - айри сбавил тон и чуть поклонился. - Пусть братья ждут здесь, трое - с Хо. Они вернутся и расселят остальных по комнатам. Со мной те, кто отнесет трупы в особое помещение. Хоронить тут, наспех, я никого не позволю, мы всех вернем на родину. Раненые и сопровождающие их - за Никой, ты тоже. По мере возможности соберемся на завтрак. - Да, - вожак чуть усмехнулся, повторяя слово подчинения. Все же не купол. Там их просто хватали за загривок и вели, обмотав шею бичом, нацепив рвущий горло клыкастый ошейник, угрожая сделать боль невыносимой. И тут можно бы, таких диких и глупых. Ника уже ушла довольно далеко вперед, и старший тронулся следом. За спиной он слышал движение волков, несущих своих на загривках. Второй ярус. До чего же чисто! До отвращения неловко пачкать новый дом. С короткого ворса и волчьих лап осыпается пыль, оставляя на пружинистом, но гладком полу разводы-следы. Вожак приметил, как идущие цепочкой волки стараются ступать в уже испорченные пылью места, дружно не желая увеличивать ущерб от вторжения. Куда дальше? Понятно: странная комната, способная двигаться. У хозяев он не раз бывал в такой, но эта едет вбок, а не вниз. И скользит куда более плавно. Добрались: холодный зал, полный чужих запахов. Столы, на таких их резали хозяева. Волки заворчали протестующе, и ему пришлось одернуть братьев. Могли бы давно сменить облик и не рвать пол когтями. Упругий - вот и забавляются украдкой. Фыркнули виновато, принялись за дело. На столы он раненых разложил сам. Ника уже торопливо натягивала перчатки и по ходу давала пояснения. - Сперва обработать раны, только потом лечить своим даром. Руки грязные, твои братья могут погибнуть от грязи на ране. Вымой, как я, протри этим. Перчатки. Запоминай названия... Он слушался автоматически, с трудом разбирая смысл некоторых действий. Удивило то, что братья не ощутили боли. Вожак до сих пор знал, что всякий укол несет яд, но оказывается, и это знание ошибочно. Ника быстро и ловко - как она сказала? - обработала раны. Первый чуял, что стало лучше. Много лучше. Двоим уже и помощь не нужна, волки крепки телом. Фыркнув на возмущение Ники, спрыгнули на пол и стали меняться. Ну вот, новые кучки грязи и спекшейся крови. Трое остались лежать без движения. Первый снял перчатки, бесполезные теперь, и подошел к самому слабому. Ним... Вот уж кого терять не хочется! Тонкие пальцы легли на виски старшего волвека, и его душа расслышала чужой уверенный покой. Ника ведала: сил хватит, у него получится. Забавно! Его, Первого, боль и сомнения кто-то забирает, ему, слушателю стаи, со-чувствуют. Небывалое дело. Теперь уж и не скажешь, чужая ли она, эта Ника. Сознание открыто, читай и воспринимай, ничего ей не жаль. Хорошее сознание, теплое, доброе, только слишком уж усталое. Ладони вожака, послушные подсказке, осторожно потянулись к волку, легли на шкуру, прошлись над ранами... почему он не понял сам, что может это? Ним приоткрыл глаза и улыбнулся во всю морду. Зевнул, щелкнув зубами, и утих. Спит. Два оставшиеся брата и вовсе поднялись после лечения! А Первый стоял, шало глядя на свои руки. От проделанного труда здорово качало, словно воздух опять сделался редок и недостаточен для нормального дыхания. Перед глазами мельтешила серая муть, мешая смотреть и вынуждая щуриться. Лечение, оказывается, куда полнее и быстрее лишает сил, чем бег по злой пустыне. Но он и больше бы отдал за жизни братьев. Первый удивленно пронаблюдал появление слага: такие есть и в Гнезде, знакомое слово и известный каждому волвеку облик. Слаги - очень злобные и опасные неживые, это понимают даже щенки. И вот, пожалуйста, снова ошибка. Странное создание суетливо возится, возмущенно жужжит и ноет над кучкой грязи, не обращая внимания на волвеков и Нику. Успокился, пополз прочь, и позади нет больше грязи... Опять привычное оказалось ошибкой: слаги не злые. Они лишь исполнители. - Первый, есть хочется! - капризно заныла Ника, тормоша и толкая в сторону коридора. - Операционный стол подвижный, мы его с собой укатим. Только бережно, да? - Да. Он кивнул, огляделся. Все прочие давно ушли. Куда? Явный запах Четвертого, увел в загоны. Как всегда быстр. Ах, да, в комнаты. Снова поездка, и за прозрачной глянцево- переливчатой стеной - дорога вдоль пути повозки, которую зовут лифт. Коридор. Дверь. Вожак удивленно осмотрелся. Это и есть комната? Мягкий пушистый пол, высокая просторная лежанка, картинки на стенах, смутно похожие на воспоминания Сидды о её нездешней жизни. Пахнет приятно, очень тепло. А это? Ах, кресло, слово слышал, но предмет увидел впервые... и стол, хоть одно знакомое понятие. Рядом: штора, шкаф, полка... хватит пока. Первый сел в кресло: просто не удержался, любопытство заставило. Ощупал стол, тронул подстилку. Ах, одеяло? Конечно, разве можно это называть подстилкой! Ника устроилась рядом, устало потерла лоб. Вздохнула, удивленно призналась: она ожидала со стороны волвеков отчетливого шока при встрече с кораблем. Страха, изумления, нервного неприятия, бешеного азарта, неконтролируемой радости... Для неё Тор-а-мир - чудо. А для волвеков он - совершенно новый мир, полный неизвестного. Первый вслушался в сознание, уточняя для себя её малопонятные опасения. Честно признался: он не знает, что такое суеверия или страх перед новым. У волвеков нет подобного. Да к тому же купол похож на корабль во многом: технологии, приборы, транспорт - привычны. Непонятны, но это вызывает лишь желание поскорее разобраться, уж никак не страх. А неконтролируемая радость... При вожаке и Чевертом? Со стороны взрослых волвеков? Не ранее, чем удастся вытащить из купола всех остальных. - Устали вы сегодня, - посочувствовала бледная до синевы Ника. - А ты - нет? - Очень, - призналась она. - Но до отдыха еще далеко. Времени у нас очень мало. Ты прав, мы-то здесь, а должны думать про тех, кто пока в Гнезде. Идем? Нима они оставили у большой лежанки. Первый нехотя вышел, последний раз оглянувшись на спящего. Нахмурился, поймав свое несбывшееся ожидание щелкнувшего позади замка. Нет, тут двери не запирают. Ника разобрала его напряжение и хихикнула: еще как запирают, но изнутри, чтобы соседи не донимали и не мешали отдыхать. Изнутри? Совсем странная идея! Соседняя комната. Очень похожая. Его дом. Первый сел на лежанку, называемую кроватью, и снова огляделся. 'Если хоть один назовет это загоном, изобью', - лениво подумал он. Ощутил, что безмерно хочет остаться наедине с собой и впасть в ту самую 'неконтролируемую радость', хоть ненадолго. Ощупать все поверхности, обнюхать, рассмотреть... Но неугомонная Ника уже снова тащила к двери. Их ждут? Да, конечно, он знает, что уже утро. В коридоре почти сразу навстречу из бокового коридора вынырнул айри, подхватил девочку на руки, уютно и ласково прижал, понес вперед, на ходу негромко рассказывая Первому, что времени нет. Надо много сделать, а для начала разобраться, кто к чему склонен. Есть способы очень быстро учиться, наверняка подходящие для волвеков, он покажет. А Ника спала. Первый устало и слабо удивился новому большому залу со столами и креслами, вместившему всех с огромным запасом. Свету, приятному и яркому. Высоким потолкам. Незнакомой разнообразной еде, разложенной в тарелки для каждого, на столе. Своим братьям, чудно одетым и странно пахнущим. Под куполом им редко позволяли мыться, вода ценная, незачем столько тратить на вещи. А на людей? Они же теперь - 'экипаж'. Хорошее слово, хоть и непонятное пока. Эл устроился в уголке, по-прежнему придерживая свою спящую Нику. Щенок Хо встал в середине зала и торжественно раскрыл большой лист. Имена, - вспомнил Первый. Хо косо глянул в угол, на Нику, вздохнул и начал. - Эрим... Ринк. - Красиво, - пожал плечами Четвертый. Неуютно ему в одежде, но в целом брат очень доволен. - Беру. - Вообще-то еще бывают родовые имена, но у вас их пока нет, - виновато пояснил Хо. - У детей уже будут. Так... Лайл. - Беру, - Первый сам удивился резкости своего голоса. Хорошее слово, короткое и волчье, будто зевнул. - Риан. Эл охнул и попытался пересадить спящую, выражение лица у него стало совершенно зверским. Что-то не так? Волки промолчали, угадав недовольство айри. Хо чуть попятился и, на миг усомнившись, все же совсем тихо добавил следующее слово. - Най. Одновременно с этим коротким выдохом, глянувшимся многим, только что мирно спавшая Ника взвилась и одним движением перелетела стол. Хо, явно ожидавший и опасавшийся чего-то такого, уже развернулся и собрался метнуться к двери, но куда ему, не та реакция... Вожак сам едва примечал её движения. Хо коротко охнул на полу, рука ненормально вывернута, список у сидящей верхом самки. Точно волчица! Коротко глянула в лист. Ноздри недобро дрогнули, но айри уже накрыл её плечи руками, разом успокоил, предотвратил неизбежную трепку глупого детеныша. Забрал бумажку, помог встать и торопливо задвигал бровями, советуя Хо убираться с опасного места. Сам сел в свободное кресло, не отпуская Нику. Вздохнул. - Видите ли, у всех есть имена. Вы их выберете детям, они тоже - своим детям. Тогда имена становятся родными. А если кого-то из вас будут знать и очень уважать, его именем могут начать называть детей совсем чужие люди. Это нормально, но в то же время и чуть обидно. Например, когда глупый щенок предлагает вам выбрать имя не своего, а чужого предка, ничего не объясняет толком и считает это шуткой. Най - очень известное имя, к тому же сокращенное по-домашнему от полного, Наири. Его уважали. Он один из тех, кто спас наш мир много поколений назад. И имя постоянно пытаются использовать для разных названий, а Ника злится, он ведь был против. Не обижайтесь, ладно? - Мы не будем его выбирать для себя, - кивнул Лайл. - Но для детей - я подумаю. Красивое, и если решу, пойду и спрошу у Ники. - Спасибо. Кстати, Ник, ты в курсе: Ринком звали любимого пса князя Риннарха Карна. Давно, в годы последней войны. Да, к вашему сведению, князь - это такой вожак у людей. А Ринк, его охранник, тот еще был зверюга! Черный и здоровый, очень похож на Четвертого. Несколько покушений князь пережил только благодаря ему, мне Най рассказывал. - Приятно, - сощурился новый Ринк. - Это точно мое имя, все верно. - Называю дальше? - айри удобнее перехватил листок. - Сэй. Хватит уже родовые княжеские-то выкликать. Хо, я, как декан, обязательно проверю, что у тебя за оценка выставлена по истории Карна. Видимо, 'отлично'. То есть - не повезло нам... Нет, ирнасских князей мы не станем злить, лучше уж пусть будет - Сай. - Мне. - Это... длинновато, пропущу. Хо, ты что, историю последней войны решил в подробностях вспомнить? О, и мое приплел старенькое - Тарин. Злое имечко. Ньяллад, я тогда ох как кнутом студентов порол... за лень и глупость. Вашему Второму бы подошло. Щенков учить. - Ну и пусть его дождется, - кивнул Сай, бывший Седьмой из второго восьмика. Да, имя куда удобнее. - Пусть. Так... Хо, дорогой, давай я сам тебя убью, не больно, но быстро. Юлл - не имя, а звание учителя, должен знать. Нынешний сильно звероват, а уж если проведает его милая тетушка... - Да понял уже, - тяжело вздохнул Хо. - Извини. Думаешь, легко пять десятков имен написать, простых и не повторяющихся? - Нимар... Они ели, пили и слушали. Лайл усмехнулся - ему более не хотелось зваться Первым. Место вожака он уступит рано или поздно, это не имя, а звание, он уже осознал. А Лайлом останется на всю жизнь. Стало очень уютно. Комната Лайла, дом Лайла, семья Лайла... Все же он покривил душой, сказав Нике, что остался с теми, кто пока под куполом. Скорее болезненно поделился на двоих: свободного сытого Лайла и тоскующего Первого, чья стая далеко и по-прежнему в беде. Наконец имена кончились. Точнее, все выбрали себе подходящие из списка и не стали слушать до конца. Волки не любят менять решений и тратить время впустую. Айри охотно отложил лист, указал на яркий шар в углублении стола и пригласил Лайла подойти и взять его. Внутри бился в ладонь чужой опыт, накатывал, обдавая жаром и отбегал, оставляя смутное стремление броситься в погоню. - Так учат. Садись в кресло, бери в ладони и слушай. Должно получиться, вы все очень чуткие. Я принес девять... будь неладны эти числа! У нас считают иначе, я потом попробую объяснить. Восьмик шаров и еще один. Эти два, покрупнее, похожие на смотанные нитки, сделала Ника, давно, для обучения одаренных. В них произношение и смысл для языка айри и нашего, короткого, принятого в Академии (это место, где учат младших). На одном самые основные слова, на следующем продолжение. Всем надо просмотреть. Далее - маленькие клубочки, моя работа: письменная грамота, тоже пара шаров. Тоже всем, но не срочно. Больше двух в день брать не старайтесь, с непривычки устанете. Впрочем, я знаю одного айри, который их глотает в любом количестве и не страдает головной болью. - Потому что он Риан, старейший проводник и учитель, - сердито фыркнула Ника, снова прожигая взглядом Хо. - И гений к тому же. - Я тоже их читаю неограниченно, - почти обиделся Эл. - Магистр, ты у меня вообще неподражаемый, - смиренно извинилась она. - Принято, - голос айри явно потеплел. - Так, что осталось? Этот золотистый берегите: на нем последние слова капитана Тор-а-мира и план Гнезда, всех ярусов под куполом. Очень важно выучить наизусть, хоть он и старый, многое могло измениться. Так... помеченный значком 'ти' - общие понятия лекарского дела. Пара полупрозрачных: один костюмы и вооружение, мы запись сами недавно нашли, как и вторую - управление транспортом. Последний - общение на расстоянии, рация. - Лайл, двое должны постоянно следить за экранами в рубке, днем и ночью, - добавила Ника. - Мы именно так узнали про охоту. Меняться через три часа, не реже, постепенно глаза устают, внимание слабнет. К столу капитана близко не подходить, мы пока не знаем, как его тело сохранить до Релата. Может рассыпаться в пыль от прикосновения, он тут очень давно сидит. Вроде все. Эл, я пойду. Сыворотка почти готова, и я, кажется, знаю, как её доделать. - Иди. Уже утро, сон сегодня, уж извините, отменяется, некогда отдыхать. Мы с Лайлом займемся хозяином, который скулит под дверью. Хо, мне нужна полная информация по нашему оружию и запасам. Вечером, сегодня. Задание Ники ты тоже знаешь. - Ага, понял, - задумчиво буркнул Хо, и Лайл чуть нахмурился: мальчик ответил невнимательно и небрежно. Он бы за такое отношение к делу оттрепал волчонка, да и взрослого не пожалел. Порученное старшим - свято. Допрос не затянулся. Хозяин ныл и стонал, просил и грозил. Но знать он толком ничего не знал. Да, были планы уничтожить взрослых, но не обязательно всех, и точно - не всех сразу. Да, Третьего увели вниз, кажется, на пятый или седьмой уровень, там лаборатории. Его сначала будут проверять по стандартной программе, на её прохождение запланирован один восьмик дней, то есть пока три у стаи в запасе. Потом Йяллу придется худо - вот, в общем, и все знания хозяина. Эл чуть задумался над судьбой и полезностью родича, но Лайл - нет. Коротко свернул хлипкую шею и, оттащив тело в сторонку, спихнул в глубокую трещину. Откуда знать не бывавшим в Гнезде, кто этот хозяин? Лайл же отлично помнил на своей шкуре: тот, который раздает волчий сок и режет на столах. С болью, явно забавляясь ею, стараясь выдавить стон из вожаков, хотя можно и совсем иначе, оказывается. От шлюза Эл ушел по своим важным делам, а вожак отправился в свою комнату. Поиграл с замком двери, изучил пол, шкаф, кровать, стены... Заставил себя отвлечься от занятного и бессмысленного дела, усердно вымылся и взялся надевать новый костюм, раздумывая, куда пойти. Незнакомая свобода давила бездельем. Прежде он не мог покинуть загон, но теперь все иначе. Потеряв столько лет, надо очень спешить узнать новое. Шары? Лайл вздохнул и пошел в лабораторию, к Нике. Её умение лечить завораживало и удивляло. Застал светлоглазую уже в дверях. - Как кстати! Поможешь оживлять? - И это умеете? - Нет, увы, просто случай особый. У нас есть четверо айри, они спят ледяным сном, как спала Сидда в резерве у вечных. Очень больны, их болезнь опасна для Эла. Смертельно. А одной мне трудно управиться. Тяжелые, - она виновато улыбнулась. - Поможешь? Он кивнул. Хорошо быть полезным хоть для переноски тяжестей. Но девочка говорила о другом, просто слова опять обманули слух и понимание. Это выяснилось очень скоро. Вдвоем они собирали тем чутьем, которое она звала даром, яд из холодного тела. Действительно - тяжело. Потом сожгли, этому Лайл научился сразу и запросто. Когда закончили, айри уже не казался комом холода, незнакомые приборы вели его от сна смерти в жизнь. Удивительно! Веки дрогнули, распахнулись крупными ярко-синими глазами. Красивый мальчик. Глянул удивленно на два очень разных лица, склоненные к нему, улыбнулся. - Точно не из Гнезда! Вы по их души? - Да кому они нужны, такие вонючие, - махнула рукой Ника. - Мы за всеми остальными, только дикие мы для вашего Тор-а-мира. Поможешь? - Я болен и опасен для айри, - серьезно предупредил синеглазый. - И вам смогу быть полезен не более трех восьмиков дней, это все, что мне осталось. Лайл виновато подумал, что недавно считал всех айри хозяевами. Так проще, и от его простоты невесть что могло случиться. Теперь вот стыдно за первые не слишком теплые мысли о том, кто смог сказать так о своей скорой смерти. Не попросил ни жалости, ни сострадания, даже не заскулил, давая понять, как ему безмерно больно. А ведь Лайл ощущал кожей, сколь велико страдание. И желание жить. Но другое оказалось сильнее: готовность помочь и стремление доделать давнее дело. 'По их души', сказал он, и на дне глаз старшему ясно увиделся приговор куполу. Айри очень ждал возможности предъявить счет и окончательно разобраться с родичами. Увидев волвека, сразу понял, кто это, и как близка к осуществлению его заветная месть. За свой ледяной сон, за пленный корабль и за капитана, навсегда оставшегося в рубке. Ника уже объяснила на ходу, что усыпивший остальных не мог сделать того же и для себя. Просто уже не дошел бы, он пострадал сильнее прочих. Все время истратил, устраивая помехи второлунья, очищая от яда корабль и блокируя его от возможного проникновения хозяев. Капитан на корабле - Первый, он отвечает за всех. И, похоже, в рубке остался сидеть очень толковый капитан. Жаль. - Мы уже сталкивались с пираном. Восстановить до исходного я тебя не смогу, уколы блокатора - мы зовем все подобные препараты сывороткой - будут обязательными каждые семь суток по времени Релата. Я надела тебе браслет с часами, чтобы отсчитывать и указывать время приема сыворотки, в нем размещены пять доз, стартовую я уже ввела. Лайл! Ты, само собой, и айри не лечил? Забавно, когда все - впервые?