Кабинка канатной дороги в последний раз качнулась и резко выпрямилась, призванная к порядку магнитными захватами. Пластиковые створки распахнулись, и мы посыпались на платформу станции, как бравые мобильные пехотинцы из десантного бота. Еще бы, в твоем распоряжении всего секунд тридцать, после этого кабинка переходит в собственность тех, кому надо перебраться на другую сторону каньона, и у них времени не больше, чтобы запрыгнуть в полимерную капсулу и ухитриться разместиться с максимально возможным комфортом.
Высадка прошла успешно, благо, были налегке - ни рюкзаков, ни, слава богу, детей. Огляделись. Обычный марсианский пейзаж - красные пески, пожухлая на солнце трава, невысокие деревца. Правда, дышалось легко, так как деревьев было много - пятиэтажные дома из пластиковых панелей торчали серыми скалами из моря зеленых крон.
Наши попутчики сразу стали в очередь обратно.
- Мы займем вам! - приветливо пообещала наша недавняя коммуникабельная соседка по кабинке.
- Спасибо, мы погуляем немножко, - отозвалась на предложение моя супруга.
Прошли метров сто. Станция канатной дороги осталась позади. Перед нами раскинулся город, построенный даже без попытки сделать что-то запоминающееся - прямые заасфальтированные улицы соединяют между собой прямоугольные коробки зданий. Серый асфальт, серые панели домов, зелень листвы и красное марсианское небо. Три цвета на весь мир - все по нормативам, никакой роскоши, ничто не отвлекает от службы, которая, как известно, является залогом гражданства.
Мы с женой тоскливо переглянулись и пошли по проспекту. Рекламный щит на ближайшем повороте радостно приветствовал туристов и зачем-то сообщал, что в городе целых 38 школ. Зачем эта информация не маньякам - было совершенно не ясно, но, видимо, отцы города решили, что 38 школ - это повод для гордости и пример всем другим городам. На мой взгляд примером другим городам была расположившаяся в тени щита стая бродячих собак. Примером, как быть не должно...
- Возможно, наши попутчики что-то знали, раз сразу собрались обратно, - резонно заметила жена спустя еще 500 метров прогулки.
- Не вижу причин не согласиться - согласился я, - но я смотрел карту, тут где-то должен быть парк. В подтверждение моих слов впереди материализовалась бетонная арка, разумеется, прямоугольная, но для разнообразия оштукатуренная, сияющая белизной. Сразу видно, объект высокого культурного значения. Правда, штукатурка кое-где уже облупилась и наружу проглядывало все то же неизменное серое железобетонное нутро. Что свидетельствовало о том, что объект далеко не наследие ЮНЕСКО.
Верх арки был украшен символом вооруженных сил Федерации, а под ним шла подпись "Парк победы".
Парк оказался в лучшем случае сквером, но зато в нем была выставка боевых мехов, или, по-нашему, огромных человекоподобных боевых роботов. Трех - четырехметровые, они стояли в окружении деревьев, словно притаились в засаде. И на них нормативы на цвета не распространялись - желтые, красные, синие, оранжевые опознавательные знаки воинских подразделений, металлический черный орудийных стволов, серебро ракет. Роботы были ярче всего остального города вместе взятого. О них определенно заботились, чистили и регулярно подкрашивали. По мехам с восторгом ползали дети, играли в героических мехвойнов, пилотов боевых машин.
Мы сели на скамейку между памятниками бомбе и торпеде, съели по булочке, поглазели на мехов.
- Если бы у техники была душа, представляешь, как бы было обидно - тебя сделали войном, можешь разнести к чертям всю округу, а ты стоишь в парке, и по тебе карабкаются дети, - я решил пофилософствовать.
- Да ладно, это же пустой каркас, - ответила жена, - мумии.
- Но довольно презентабельные. Кстати, это же модели не военной поры, все современные образцы...
Родители, выгуливающие своих чад, подсаживали их на роботов, отбегали, довольные, делали фотографии. И на всех фотографиях - веселые дети на свежевыкрашенных боевых мехах, шагающих вечным маршем через обшарпанный панельный мир. Потому что только служба является гарантией гражданства.