Аннотация: Постмодернистская сказка-игра на вечные темы любви и смерти, часть 1 (см. также Назло полудню)
Этой ночи мне не забыть никогда. Я откинул одеяло и вдохнул свежий запах темноты, мутных звёзд на запотевшем стекле и вишнёвых веток. Мгновение, и окно открыто, нараспашку, на свободу. Одним мягким прыжком я оказался у подоконника и высунулся по пояс. Снаружи устало шумел проспект, мерно переходя в ночной режим, более спокойный, уравновешенный. Все отставания можно нагнать утром, днём, когда угодно, когда солнечные лучи жадно оближут кромку горизонта, а пока можно расслабиться и отдаться течению волшебной, магнетической полуночи. Влез босыми ногами на подоконник, оглянулся на тебя, спящую, умиротворённую. Рот чуть приоткрыт, жемчуг зубов слегка поблёскивает в лунном свете, волнистые локоны разметались по смятым простыням. Рыжая, бледнокожая и всё так же прекрасна. Греческая царица, жрица, виночерпий. Несколько часов назад закончилась одна из самых сладких игр в нашей жизни, а сколько ещё их нам предстоит, м-м-м... Пара шагов, и я у изголовья, целую тебя в лоб. Спи спокойно, малышка. Твой покой никто не побеспокоит, не сегодня ночью. Всё так же мягко перемахиваю через подоконник, влажные стебли щекочут ступни, прохладно. Тёплый, мягкий ветерок, как поцелуи невесомых духов, созданий из эфира, влажных паров и городского шума, скопившегося в воздухе в виде капелек прохлады. Шёлковые брюки, рубашка не застёгнута, белоснежная, немного помята, волосы взъерошены. Какой есть, обновлённый, чуть ли не приплясывая по холодному тротуару, улыбка до ушей. Нахмуренное лицо, фуражка надвинута на глаза, лет шестьдесят, неодобрительно или просто утомлённо смотрит на меня.
- Огоньку?
Ожидаемо. Я улыбаюсь ещё шире, протягиваю зажигалку. Потом закуриваю сам. Самые обычные, не дорогие и не дешёвые. Выпускаю клубы белого дыма под стеклянным навесом. В темноте к нам плывёт что-то двухэтажное, пассажирское.
- Вы до центра?
Второй вопрос за три минуты. Неплохо для начала знакомства.
- Да, определённо.
Всё так же хмурится. Нынче времена трудные, выживаем, дела, дела. Неужели даже эликсир летней ночи не может привнести в истёртое, в заплатах сердце немного юности, свежести?
Карета подана. Словно призраки, в размытом свечении уличных фонарей, мы ныряем в сумрак путешествия в неопределённость. Полуночи ещё нет, это уж я загнул. На последнем, видать, доеду. Кругом пусто, так что можно плюхнуться в любое свободное кресло. Случайность или нет, мы оказались напротив друг друга. С шипением задвинулись двери, трогаемся.
- Вы знаете...
- Ничего не говорите, - перебиваю я его. - Вы сегодня умерли. И родились снова. Вот что вы хотите мне сказать.
Он опустил голову и едва заметно кивнул.
- Нет ничего невозможного сейчас, в этот самый миг. Вы думаете, куда мы едем? Мы едем в страну чудес, место перерождения заблудших душ. Вы же верите, верите ведь, что ваш сын... что вы сможете его снова увидеть? Что он всё ещё жив?
- Откуда вы... откуда вы знаете?
Удивление? Шок! Он готов наброситься на меня и голыми руками порвать на части, как будто это я вчера переехал семнадцатилетнего парнишку на рычащем, дорогущем "Порше" у него на глазах.
- Не волнуйтесь. Я всё видел, я знаю: эта ночь способна вылечить любые раны.
Не верит. Сомневается? У него в глазах горит ярко-фиолетовыми буквами - надежда.
- Спасибо, - искренне благодарствую ему и первым мягко выпрыгиваю на камень мостовой. Кисло поджав губы, мой новый знакомый медленно спускается следом. Автобус как-то слишком резко даёт старт, рвёт полотно мрака. Фонари слепы, и лишь неон огромного развлекательного центра, Вавилонской башни, щедро освещает окрестности.
- Добро пожаловать. Рай потерянный, рай обретённый.
И несколько шагов прямо к входу. У крылечка два немигающих истукана в чёрных смокингах, блестящие, сотканные из нитей темноты стражи. Улыбаюсь, мол, постоянный клиент, вот и пластиковая карта, все формальности, бла-бла-бла. Оглянулся, идёт ли. Не решается, топчется метрах в десяти. Страшновато всегда в первый раз. Ну же, смелее. Вам у нас понравится. Или мы вернём вам все года жизни, проведённые в горе и тоске.
Нет, всё же решился. Даже новая грубоватая куртка сидит на нём как-то угловато, как плащ бродяги. Зонтик в руке, зачем он ему? Дождь из изумрудов нам не грозит. Старому воину больше подойдёт шпага или боевой топор. Двери гостеприимно распахивают две лучезарно улыбающиеся, краснонапомаженные девицы. Как всегда строго, жилетки, белые блузочки, юбки чуть не до колен, в меру высокий каблук, неброские украшения.
- С возвращением, - не размыкая губ приветствует нас одна из девиц. Подозрительно косится на меня, уж не повернёт ли обратно. Нет, не похоже, видно, любопытно.
- Да здравствует ночь! Молодая, ясноокая, лунная ночь, и никаких больше жаркое с прокисшими салатами! Гарсон, устриц нам в томатном соусе и вина! Чашу вина для нашего гостя!
Тёмный коридор. Конечно, про себя. Свет льётся через щели в монолитной двери с тысячей замков. Там веселье, смех и молодость. Здесь сумрак и ваш страх.
- С возвращением, с возвращением! - теперь их много, в разноцветных шалях, пёстрых юбчонках, чулочках, чуть ли не балетных пачках. За столами вист, биллиард, порывистость и молодость. Она как кровь в жилах этого здания, бежит, бурлит, бьёт гейзером из каждой белозубой улыбки, из каждой свежеотглаженной манишки и пузырящейся жидкости в бокалах. За любовь, за мечту мы поднимаем тост!
- Что это за место? - мой гость косится на меня всё более раздражённо и с недоверием.
- Увидите, увидите, - мотнув головой, ответствую я, лавируя между парами, танцующими бесконечный вальс на краю Вселенной. Каждый миг, каждый удар нашего большого, общего сердца неповторим и невероятно ценен. За игорным столом собралось пять человек. Все в масках. Кролик, ослик, обезьянка, кошечка и панда.
- Рамон, двенадцать с половиной на третью слева, - бросаю я крупье в отливающем синевой фраке короткую фразу и парочку звонких, отливающих рыжим монет в общую стопку. Ловко удержалась, даже не развалила Вавилонскую башню.
- Что происходит? Что это за притон? Зачем вы меня сюда притащили? - глаза как плошки, ноздри раздуваются от гнева. Т-с-с-с-с!
- Вы сами пришли. Рамон?
- Ставки сделаны. Ставок больше нет! Начинайте.
Я улыбаюсь и подмигиваю своему гостю. Мол, не переживай, всё прояснится. Беру со стола колоду игральных карт и тщательно перетасовываю. Каждому по шесть. Кладу одну рубашкой вверх.
Каждый из зверьков тоже выкладывает по карте на зелёную плоскость стола.
- Ваша очередь, - делаю широкий жест рукой. Он удивлён: веер из шести карт у него в руках, рубашками наружу. Хмыкнув, кладёт крайнюю справа, опять же рубашкой вверх.
- Итак, все загадали желание? - не переставая улыбаться, обвожу взглядом игроков.
- Ваш ход, - кивает крупье моему гостю. Тот морщит лоб, хмурит брови, снимает фуражку, обнажая пепельно-серую голову. Потом неохотно переворачивает первую карту.
- Смелее, смелее, - чуть не подталкивая его руку, выкрикиваю я. Старик начинает неуверенно переворачивать вторую карту. Третью. Четвёртую. Пятую.
- Господи, - вытирает платком лоб. Смятая сероватая ветошь из кармана бесформенных брюк. Ещё бы. Все карты пусты. Белые листы, без единой отметки.
- Ну же, осталось ещё две, - с улыбкой кладу руку ему на плечо. Он отшатнулся, будто увидел живого мертвеца. Отошёл, затем снова к столу, судорожно схватил карту.
Запрокинув голову, от души смеюсь. Последнюю можно и мне, самому. Вот и всё. Вот и вся магия. Это всё ночь. Это всё влажный южный ветер и акации за окнами, бьют ветками в стекло.
Панда срывает маску. Присцилла, штат Миссури, умерла от удара молнии, прямо в сердце. 22 мая, 2001 года. Обезьяна. Марко, Лиссабон, сорвался с утёса в море, разбился о камни. 12 июня, 2004 год. Осёл. Мацусиро, Осака, несчастный случай на подстанции, изжарен током 5 сентября, 2006 года.
- Здравствуй, папа, - проговорил кролик и обернулся прекрасным принцем, Джозефом Эммануилом Грантом, погибшим 18 июля 2008 года под колёсами серебристого гоночного "Порше" на глазах у своего отца.
Немая сцена. Драма. Слёзы. Занавес?
- Папа, я должен тебе признаться.
Старик обнимает его, но он холодный, не от мира сего, тает на глазах.
- Папа, я угнал "Порше" у Эрика. Мне так понравилась его новая тачка, что я не удержался и решил покататься на ней. И взять насовсем. Но он отыскал машину. Я был не совсем трезв, я полез вниз, под тачку, хотел спрятаться. А Эрик не заметил меня. Сходу дал газ, задний ход, резкий разворот. Помнишь?
Старик рыдает среди блеска Ноева ковчега радости и ослепительного света. Он-то помнит, он-то видел.
- Папа, я не успел сказать тебе тогда. Это я виноват, не вини себя. Прошу, не надо. Ты просто должен жить дальше. Присматривай за Франсуа, за Жоржет. Им ты нужнее. Назад ничего не вернуть. Прошу тебя, только живи.
Старик встаёт с колен. Он больше не старик. Он больше не плачет. Он переродился. Лысая голова, ясные глаза, улыбка младенца. Жрец солнца. Сопричастен общему Раю.
- Ну нет, так не пойдёт, оркестр, живее, живее!
Как дирижёр, крупье машет своей палочкой. Все в зале аплодируют. Играет Моцарт. "Реквием".
Я со смехом указываю старику на стол. На каждой из карт по букве. "Forever".
- Requiem. Третья слева. Вы выиграли, - сообщает крупье.
Кошка срывает маску. Бледное лицо, в веснушках. Волнистые рыжие пряди падают на аквамарин глаз. Мою красавицу мне не спутать ни с кем.
- 10 августа 2010 года... - начал было крупье, но я жестом остановил его.
- Я знаю. Знаю, - улыбнулся старику, - не волнуйся, ты справишься. Теперь, когда ты его повидал, ты точно справишься. Здесь они могут сказать нам последние слова и попрощаться. Всё высказать, что не успели.
Но ты безмолвна. Неулыбчива. Задумчиво, сонно смотришь на меня. Клетчатое ситцевое платье, заколки в волосах.
- Мне пора. Живи и будь счастлив, отец, - улыбаюсь я ему. Он выдавливает слабую улыбку, кивает.
- Спасибо тебе.
- И тебе спасибо, отец. Прощай.
- Постой. Кто же ты такой?
- Разве это так важно?
И вот я снова скольжу, едва касаясь земли, по мокрому асфальту, сразу после дождя. Гроз не предвидится, бури оставим напоследок. Только тишина и медитация. Спи, спи, моя радость. Завтра нас ждёт новый день. Полный счастливых откровений. В вечной любви, которая существует вопреки любым доводам. Вопреки смерти. Во имя жизни. Грудь спокойно вздымается и опускается, вторит неуловимым вдохам и выдохам. Полночь миновала. Сегодня 27 августа 2012 года.
Едва слышный шорох - это я влез на подоконник, приземлился рядом с кроватью на пол. Сбросил рубашку, брюки. Нырнул под одеяло, мягко и осторожно. Чтобы не разбудить тебя. Сладких снов, родная. Сладких снов.
Из третьей слева карты выскочил красно-белый арлекин, подхватил меня под руку, и мы закружились в хороводе из костюмированных пар под вечный вальс листьев сакуры, снежинок и нежных вздохов юности. Он смеётся, он корчит рожи, он срывает маску. Я гляжу в него, как в отражение. Мы близнецы, мы клоны, мы копии. Мы вместе навсегда в лоне рыжей богини любви. Forever. Навсегда.