Аннотация: Второе место на Нереальной новелле 2020.
- К Катьке из тридцать шестой опять ночью огненный змей прилетал, - сообщила баба Тома, едва Мартынов подошел к скамейке.
Мартынов вздохнул.
- А вы как узнали? - спросил он.
- Так форточкой гремел, пока искрами просыпáлся, - баба Тома поджала губы, - ну и шумели они. Володенька, ты бы поговорил с ней, у нас же газопровод. И электричество полететь может.
- Поговорю, - соврал Мартынов и ускорил шаг.
Огненный змей - штука опасная, конечно. С другой стороны, в подъезде резко перестали гадить. Даже оторванную фрамугу на лестничной площадке вернули на место. Вон в базарных рядах завелся анчутка, так того понятно, что надо было гнать: все мясо протухало, как только привозили. Что непонятно - почему говорить с Катькой должен именно он. Пятнадцать лет назад баба Тома его ругала патлатым, а теперь именно Мартынов, значит - защита и опора их пятиэтажки.
- Поберегись! - раздался крик сверху, и Мартынов привычно затормозил. Перед ним грохнулось ведро, ярко-синяя краска потекла на асфальт. Дом купцов Телятниковых, историческое наследие города, снова перекрашивали.
По улице Единения (до того - Проспекту Ленина, до того - Лабазной) он дошел до сквера. Отметил, что у памятника летчику Гвоздикову снова пропал бинокль, который как бы отдельно лежал на постаменте. Снова кто-то отпилил для сдачи на металлолом, что за люди.
Соборная площадь живописно пестрела мусором. Вчера там устраивали дискотеку для молодежи, депутат Комиссаров постарался. Рядом со сценой висел плакат, подписанный 'Себе чести, князю - славы'. На плакате три коряво перерисованных васнецовских богатыря смотрели вполоборота на князя с чертами депутата Комиссарова. Неторопливый утренний дворник ходил с черным пластиковым мешком, собирал смятые жестянки и окурки.
- Доброе утро, Азат, - поздоровался Мартынов.
- Доброе утро, Владимир. Ты смотри, что теряют!
Дворник вытащил из кармана мешочек из узорчатой ткани. Похожими торговали на улице фальшивые индийцы, которые время от времени приезжали в город.
- Загляни, - предложил дворник.
Мартынов потянул за шнурок и на ладонь выпало простенькое серебряное кольцо, исцарапанная зажигалка, и несколько больших стеклянных бусин ярко-зеленого цвета.
- Заберешь? - попросил совестливый Азат. - Если спросят, скажу, чтобы в музее искали. Объявление повесите.
- Договорились, - сказал Мартынов, аккуратно ссыпал всё обратно, положил мешочек в карман, и пошел к воротам кремля. В городе Хвалынске начался новый день.
Он думал спокойно сесть и поработать в музейных фондах, но тут пришла Елизавета Дмитриевна.
- Владимир, - сказала она, - школьники.
Мартынов отвлекся от хроники Зачатьевской церкви и несколько мгновений пытался сообразить, что происходит.
- Черт, каникулы, - вспомнил он, - простите, Елизавета Дмитриевна.
- Ничего, - кивнула та, - сегодня ваша очередь, могу заменить, если хотите, но тогда с Савоскиным чур общаетесь вы.
Мартынов вздохнул.
- Проведу экскурсию, а потом спасу вас от нашего графомана, договорились?
Краеведческий музей в Хвалынске находился на территории кремля, в бывших архиерейских палатах. Вся история города - от маленькой пограничной деревянной крепости до некогда важного торгового пункта на пути караванов с севера. При Екатерине значение города постепенно сошло на нет, торговля измельчала. За весь девятнадцатый век в Хвалынске ничего примечательного не произошло, революции его почти не коснулись, хотя под экспозицию 'Памятный октябрь' во времена детства Мартынова в музее было отведено целых три зала. Теперь двадцатый век весь помещался в одном зале, неосуществившиеся проекты по сносу исторической части Хвалынска и постройке перерабатывающего комбината мирно уживались со стендами 'Сверхъестественное вокруг нас: первые контакты с городской нежитью'.
Шестиклассники толпились у входа.
- Двадцать семь человек, - сообщила классная. - Кузнецов, Филиппов, а ну прекратили!
Мартынов подмигнул Дане Кузнецову - тот жил в соседнем подъезде.
- Ну что, ребята, - громко сказал он, - давайте начнем.
- Владимир Юрьевич, - поднял руку кто-то в задних рядах, - а пингвина можно будет посмотреть?
- В конце экспозиции, - сообщил Мартынов, - давайте, за мной.
Школьники были оживлены. Все знали, что лето уже пришло, оценки, какие есть, выставлены, а значит, осталось только перетерпеть экскурсию - и можно бежать со всех ног. Так, что догнать это летнее племя дикарей получится только к сентябрю.
В доисторическом зале началось привычное тыкание в изображения быта первобытных людей с шепотом 'Вот ты! - А вот это - ты!'. В следующем рассматривали темные бесформенные бляшки монет и наконечники стрел.
- Владимир Юрьевич, а археологи в этом году приедут?
- А где они будут жить?
- А правда, что на раскопе привидение видели?
Мартынов отвечал, что приедут, жить будут в третьей школе ('Ура, в нашей!' - торжествующим шепотом), что привидений не бывает. Домовые и прочая нечисть есть, как недавно официально признали, он, Мартынов, с некоторыми из них даже лично общался по работе, но их тоже очень мало, а привидений не видели даже профессоры в Москве.
- Кладов, скажете, тоже нет? - спросил Даня Кузнецов.
В Хвалынске традиционно говорили о двух кладах. Во-первых, клад купцов Телятниковых, который те спрятали у себя в доме перед тем как бежать от красных. Сразу после установления в городе советской власти, полы в доме разбирали два раза, стены простукивали, но так ничего и не нашли. Во-вторых, клад последнего удельного князя Всеволода, который тот якобы закопал, отправляясь на переговоры с татаро-монголами. Переговоры прошли неудачно, и был Хвалынск с тех пор под разными наместниками. Сам же клад обычно искали на Борисовском кургане, где археологи в свое время обнаружили богатое половецкое захоронение. Захоронение было древнее татаро-монголов, но все считали, что клад зарыт именно там, и каждое лето ждали, что теперь-то археологи точно его выкопают.
- Когда я был в вашем возрасте, тоже ходил искать клад, - сказал Мартынов, - но ничего не нашел.
- Вы слово не знаете, - сказал Даня.
- Слово мало! - возразил его товарищ ('Филиппов' - вспомнил Мартынов). - Ты придешь за кладом, а тебя половцы сцапают!
- Вот и нет!
- Вот и да!
- Кузнецов, Филиппов, - подала голос классная.
Напоследок все полюбовались чучелом пингвина, которое подарил музею полярный летчик Гвоздиков, современник Чкалова и самый известный житель Хвалынска.
- А вы, ребята, кем хотите стать? - не упустила момент учительница. - Филиппов?
Филиппов посмотрел на нее чистыми голубыми глазами.
- Вчера по телевизору сказали, что пингвины, когда падают - сами подняться не могут. Поеду поднимать.
Исторический кружок при музее существовал уже много лет. Обычно в нем была пара пенсионеров, решивших заняться чем-то новым, и несколько школьников, которые помогали с экспозициями и бегали летом за археологами. Мартынов сам так начинал.
Сегодня людей пришло немного. Двое старшеклассников занимались музейной стенгазетой. Елизавета Дмитриевна беседовала с начинающим писателем, который замахнулся на роман-эпопею о татаро-монгольском нашествии. Центральной фигурой первой части должен был стать князь Всеволод Хвалынский. Проблем было две: не давалась первая строчка и не хватало фактического материала. Мартынов в который раз восхитился выдержкой старшей коллеги и пошел выслушивать Савоскина.
Беспокойный Савоскин работал в какой-то конторе, а в свободное время писал хронику Хвалынска. Обладал он богатым воображением и полной исторической неграмотностью. Так, например, происхождение рода купцов Телятниковых Савоскин выводил от чуть более известного испанского рода Борджиа, на гербе у которых, как известно, изображен бык. Даже писал в Италию и Испанию: нет ли у них в архивах упоминания о пропавших родственниках? Ответа пока не было.
- Вы, Владимир Юрьевич, ученый, - торжествовал Савоскин, - а не обращаете внимания на такую примечательную деталь! Почему у нас курган, где раскопки идут, называется Борисовским? Корень-то какой - 'бор'! Бор - Борей!
- Станислав Адамович, - попросил Мартынов, - давайте без гиперборейцев? Борисовский он потому, что в девятнадцатом веке там был хутор Никодима Борисова, а до того его звали Княжеским.
- Не готовы мы еще к таким знаниям, - сказал Савоскин, но тему сменил. - Вы вот в курсе, что в окрестностях города опять половцев видели?
Мартынов поморщился. Откуда брались такие новости, он не понимал. Почему давно вымершее степное племя так тревожило воображение хвалынцев? Он ведь и сам помнил, как в детстве во дворе играли "в половцев", как рассказывали, что где-то их встречали. Не сам рассказчик лично, но его двоюродный брат дружил с кем-то, кто видел, например.
- Не к добру, - сказал Савоскин. - Я новую брошюру напечатал, за свой счет, восемьдесят экземпляров. Называется 'Жива ли половецкая угроза,'. Вы почитайте, почитайте - много нового узнаете.
- Не сомневаюсь, - сказал Мартынов и засунул брошюру в стопку бумаг на столе.
В музее Мартынов задержался и вернулся домой поздно, часам к десяти. У подъезда толпились люди.
- Что случилось? - спросил он у бабы Томы.
- Данька Кузнецов пропал, - ответила та, - вон, мать убивается.
Зареванную Лену Кузнецову окружали соседки.
- Мать ему, видишь, приблуду какую-то электронную обещала купить, если год нормально закончит, так парень поднапрягся - сделал. Вернулся сегодня, довольный такой, а потом смотрю - Ленка выходит, и лица на ней нет. Михаил все деньги отложенные забрал, ему какую-то деталь, что ли, в машине срочно заменить втемяшилось. Ты ж его знаешь. Данька расстроился. А потом пропал. Полиция уже была, кто-то из дружков его ляпнул, что он может клад искать побежал на раскоп. Поехали, Михаил с ними, грозится все уши ему оборвать, как найдут.
История была неприятная. Мартынов из солидарности остался ждать вместе с остальными.
Полиция вернулась через полчаса. Из машины вылез мрачный Михаил Кузнецов.
- Никого там нет, - сообщил лейтенант. - бабушкам звонили?
- Не приходил он никуда! - выкрикнула Лена Кузнецова и снова разрыдалась.
Мартынова подергали за рукав.
- Владимир Юрьевич, - сказал очень серьезный школьник Филиппов. - Данька правда на раскоп пошел, мы до речки Мутной вместе шли, а там меня бабка поймала и заставила с ней на огород тащиться.
- Может, он свернул куда-нибудь?
- Нет, - покачал головой Филиппов, - он туда хотел. Всю дорогу говорил, что найдет клад, и домой наконец сразу все купят, а ему - приставку. Нам Савоскин из седьмого 'Б' нужное слово сказал, мы думали пополам клад поделить, а тут меня...
- Ты вот что, брат, - сказал Мартынов (он не мог вспомнить, как зовут Филиппова, а спрашивать сейчас было неловко. И почему опять Савоскин, родня он летописцу, что ли?), - давай сам беги домой, пока тебя не начали с собаками искать. А я поговорю с полицией еще раз.
- Я с бабкой, - махнул рукой Филиппов. Мартынов посмотрел на старушку, что-то рассказывавшую Катьке из тридцать шестой квартиры. Баба Тома тоже туда посматривала, и Мартынов, малодушно испугавшись, что его все-таки сейчас заставят обсуждать Катькину личную жизнь, пошел к полицейским.
- Да всё мы там облазили, - сказал уже слегка ошалелый лейтенант. - С собакой даже. Пусто. Поедем в Заречье, может, он со старшими пацанами на костры увязался.
Постепенно все разошлись. Мартынов еще посидел у подъезда, покурил, глядя на свет в квартире у Кузнецовых. Наконец из подвального окна хлынули кошки, а за ними показался черный лохматый силуэт, чуть выше этих самых кошек.
- Привет, Некрас, - сказал Мартынов.
Когда наука признала существование всякой мелкой нечисти, этой нечисти оставалось уже очень мало. А тех, кто хотел или был способен контактировать с людьми - и того меньше.
Некрас завёлся в этих местах лет двести назад. То хозяйство давно снесли, а он продолжал обитать - сначала в деревянном общежитии, потом - в этой пятиэтажке, облицованной мелкой голубой плиточкой. Мартынову удалось наладить с ним контакт, домовой даже сообщал о неисправностях в доме.
- Хозяин-от на ярманку ездил, - сказал Некрас, остановившись рядом со скамейкой. - Лошадь прикупил. Зла да ворона. А я хотел пеганьку...
К сожалению, Некрас был уже совсем старым. Впадал в глухую тоску из-за воспоминаний столетней давности, и растолкать его удавалось не всегда.
- Некрас, Данька пропал, - сказал Мартынов, - помнишь Даньку?
- Я бы ее холил, гриву заплетал, - продолжал жаловаться Некрас.
- Данька, - терпеливо повторил Мартынов, - из двадцать третьей. Ты еще мне говорил, что он рукастый.
- Рукастый парень, да, - согласился Некрас, - вот ему бы такую кобылку, мы бы с ним горя не знали.
- Он на Борисовский пошел, помнишь хутор Борисовский?
Некрас пожевал губами.
- Помню, там раньше Молчан жил, у Никодима, а как дом-от развалили по бревнышку, так Молчан и умер от тоски. Я его к себе звал-звал...
- А куда Данька там мог спрятаться? - терпеливо спросил Мартынов. - Может, у Молчана какой схрон был, а парнишка в него провалился?
- Там другой схрон - соседский. Ты сходи туда, скажи им, чтобы его отпустили. Они тихие-та, скажи им...
Бормоча это, Некрас двинулся к следующему подвальному окошку. Мартынов хотел окликнуть его, но тут лязгнула подъездная дверь, и Некраса как не бывало.
Мартынов сердито посмотрел на вышедшего. Этого мужика он не знал. Невысокий, широкоплечий и сильно загорелый - такими здесь становятся археологи к концу лета.
- Мальчишку пойдешь искать? - безо всяких приветствий спросил мужик. - Катерина сказала, помочь надо.
Мартынов поднял глаза на окна тридцать шестой. Катька, сложив руки под грудью, сурово смотрела на них из окна. Потом кивнула и отошла в комнату.
- А ты... вы...
- Дима, - представился мужик, протянув руку, - ты мое имя все равно не выговоришь. Пошли, что ли?
Они успели на последний автобус, и поехали через весь невеликий Хвалынск до конечной. Мартынов думал, вежливо ли будет задавать вопросы о сущности огненных змеев, решил, что невежливо. Вспомнил, что Некрас говорил про 'соседский схрон', но так и не решил, о ком это. Еще какой-то домовой поселился? Люди входили и выходили, один раз впереди сел кто-то очень похожий на Савоскина, и Мартынов решил притвориться спящим. Дима, он же огненный змей, спокойно сидел рядом и кажется, не пошевелился за всё время поездки.
Ещё час они шли через поля к кургану. Мартынов опасался сусличьих нор и ям, оставленных археологами, но Дима уверенно двигался в темноте, время от времени придерживая Мартынова за локоть.
- А мы бы могли долететь? - спросил Мартынов.
- У вас здесь сложно, - ответил Дима, - как в темноте по чулану шариться - обязательно по голове что-то стукнет. Много всего происходило. Станет почище - можно попробовать.
- Ага, - отозвался Мартынов, ничего не поняв. - Домовой наш сказал, что Данька здесь должен быть, милиция ничего не нашла, а вы... ты ничего не чувствуешь?
- Я его не знаю. Ты искать будешь, я помогу. Просто вроде в одном доме теперь живем, надо помогать.
- Наши за проводку опасаются, - осторожно сказал Мартынов.
- Нормально все с проводкой, - отмахнулся Дима, - я её смотрел. Фрамуга плохая была, починил.
Половцы появились неожиданно. Никого не было - и тут из травы встали люди с луками. Мартынов уже устал удивляться за сегодня, только мимолетно пожалел, что больше специализировался по восемнадцатому веку. В том, что это были именно половцы, он тоже почти не сомневался. Зря что ли, шли про них разговоры столько лет? Да и силуэты эти в войлочных шапках словно были с музейной витрины 'Реконструкция половецкого наряда второй половины XI - XII века'.
Он подумал, какие заголовки завтра будут в областных газетах? 'Потеряна связь с Хвалынском'? 'Хвалынск в осаде; неизвестные кочевники окружили город'? 'Князь (тьфу, депутат) Комиссаров прислал гонца с просьбой о помощи'?
- А ты их огнем... не того? - тихо спросил он у Димы.
- Я что, дракон? - также тихо возмутился тот. - Здесь место сложное, перекрутилось всякое, по нам всем долбанет.
Заголовки газет в голове сменились на 'Загадочное исчезновение Хвалынска: метеорит или инопланетяне?'.
- Добрый день, - послышалось с той стороны.
- Здравствуйте, - ошарашенно ответил Мартынов.
Половцев было четверо. Один старший, наверное отец семейства или просто главный там, и трое молодых. Если бы не шапки и оружие, могли бы гулять по Хвалынску, и на них внимания бы никто не обратил. Старший сказал что-то еще, на этот раз Мартынов ничего не понял...
- Они предлагают поговорить, - сказал Дима, который конечно же понимал их язык, - сесть у огня, как принято.
Костер разводили долго. Старший половец ворчал что-то, высекая кремнем искры, младшие вроде как виноватились. Азат так воспитывал младшее поколение, когда те теряли выданное снаряжение для уборки. Мартынов пока рассматривал их одежду, ножи за поясом, всякие подвески и мешочки на этих самых поясах. Наконец все расселись полукругом, и старший половец снова заговорил.
- Они хотят жить в мире, - переводил Дима, - не хотят, чтобы им на голову сваливались всякие чужие дети. Им и так сейчас снова от археологов прятаться. Говорят, что мальчишку отдадут в обмен на что-нибудь ценное.
- У меня ничего такого нет, - растерялся Мартынов. - Телефон может? Деньги?
- Они сами понимают, - сказал Дима, - Им с Даниилом тоже некомфортно рядом находиться. Но раз он к ним свалился, нужен обмен. Церемония, чтобы показать, что мы их уважаем, и чтобы он беспрепятственно прошёл к нам обратно
- Церемония, - пробормотал Мартынов, - погоди.
Мартынов вытащил утреннюю находку от дворника и протянул половцам.
- Ваше? - спросил он.
Старший половец протянул руку и взял мешочек. Развязал, изучил содержимое. Потом развернулся и дал подзатыльник одному из младших.
- Нормально, - сказал Дима. - Думаю, этого им хватит.
Назад они шли молча, пока Мартынов не заявил твердо, что ему надо покурить. Он затягивался и смотрел на небо в звездном крошеве. Мысли были торжественные. Вот половцы здесь разъезжали под таким же небом, караваны шли. Гвоздиков пролетал над родным городом...
- А говорили - привидений не бывает, - сказал Даня.
- Они не привидения, - ответил Мартынов, - вон, в город к нам иногда ходят. Иногда даже без разрешения старших. У них здесь просто свой карман во времени образовался, а ты в него провалился. Как там было-то?
- У них солнце было, - сказал Даня, - только как будто пыльно все время. Я думал, что в раскопе что-то обязательно будет. Споткнулся - и уже у них. И клада там никакого нет, только черепки и кости лошадиные. А если краем глаза смотреть, то как будто живые лошади. Владимир Юрьевич, а нам ведь не поверят?
- Вряд ли, - сказал Мартынов. - Хочешь, я с отцом твоим поговорю?
- Не, - мотнул Даня головой, - всё равно уже. Всыпят и к бабушке отправят. Можно я вам в музее потом буду помогать?
- Приходи, конечно, - согласился Мартынов. - Если ещё что-то вспомнишь, может, это для науки полезно будет.
- Прояснилось, - сказал Дима, глядя на небо, - ну что, полетели, что ли?
Так прошёл первый день лета. Потом приехали археологи и откопали ещё сколько-то черепков и лошадиных костей. Даня забегал в музей пару раз, но ему все-таки купили обещанную 'электронную приблуду', и она занимала много времени. Потом случилась внеплановая проверка из области. Потом в город приехала съемочная группа - делать сериал о летчике Гвоздикове. Там Мартынов тоже отметился, но это уже другая история.