Аннотация: Восьмилетний Миша Яшкин, со своим младшим братом отправляются на поиски похищенного новогоднего настроения.
Удивительная история о краже новогоднего настроения
В гостиной стол уже ломился от вкусностей. Здесь вам и крабовый салат с сухариками и селёдочка под шубой, гуляш с картофельным пюре и целая запеченная курица, которую еле уместили на столе. Здесь же, шампанское и бутылка водки, которую уже распивают деды, ещё две бутылки сейчас томятся в морозилке. Мясные нарезки, сыр, красная рыба, солёные огурчики, да помидоры. В общем, всё, что было в холодильнике, подполе и чердаке, перекочевало на стол.
Правда, вкусностями это может назвать, только взрослый. Если вы ребёнок, вряд ли вы всей душой ждёте праздники, чтобы поесть холодец с хреном. Скорее уж конфеты и торт. А лучше два. Если вы ребёнок, но всё же ждёте холодец, значит, вы ребёнок неправильный и вам срочно нужно исправляться.
К счастью в семье Яшкиных все дети были правильные. Старшему, Мише, недавно исполнилось восемь, и сейчас он, заведя руки за спину, высматривал что-то в окне в своей комнате. На диване громоздились шубы, за дверью галдели гости, что стягивались за стол, а за спиной Яшкина метался его братец Ваня, которому и пяти не было.
Ваня прижимался спиной к шкафу, втягивал живот, а потом разбегался, (на деле делал два шага) и плюхался на гору шуб. Мама его за это всегда ругала, но Ваня всё равно всегда так делал.
Так в очередной раз, сползая с горки, он посмотрел на брата, что застыл у окна. Мишка постоянно, что-то замышлял, и он это знал. Но вот, что именно?
- Миш, а Миш? - он дёрнул брата за руку.
Тот обернулся и, сведя брови, посмотрел на него, будто Ваня отвлёк его от чего-то важного.
- Что тебе?
- О чём ты думаешь? - спросил мальчик.
Миша вздохнул.
- А как ты думаешь Вань, о чём я могу думать?
Малыш только пожал плечами.
- Ты сам ничего не замечаешь?
Ваня снова не ответил.
- Нас ограбили.
- Что? - чуть ли не вскрикнул тот. - Надо сказать маме.
Он ринулся к двери, но Яшкин ухватил его за плечо.
- Нет. Мама тут не поможет, ---- он прошёл к шкафу и принялся копаться на верхней полке, где были накиданы шапки. Когда он снова появился перед Ваней, на голове у него красовалась отцовская клетчатая кепка. - Это дело для Шерлока Холмса и его помощника, доктора Ватсона.
Малыш подпрыгнул на месте.
- Снова возьмёмся за дело. Снова возьмёмся за дело, - закричал он. Но потом вдруг перестал прыгать и, уставившись на брата, спросил, - но что у нас украли? - Он осмотрел комнату, будто бы выискивая, что же пропало. - Машинки? Нет-нет. Компьютер. Кто-то украл компьютер. Или нет. Твою книгу...
- Всё куда страшнее, - сказал Миша, ещё сильнее натягивая кепку на голову, хотя та и так закрывала ему пол лица. - У нас украли новогоднее настроение.
Ваня вздрогнул и закрыл рот ладошками, но потом вдруг нахмурился и опустил руки.
- Но как могли украсть настроение?
- О-о, очень просто. Идём, - Миша провёл брата до закрытой двери в гостиную, приокрыл одну створку и кивнул на гостей. Почти все уже расселись за столом. - Видишь ёлку?
- Не-а.
- Потому что её нет, - сказал Миша. - Раньше она до марта могла простоять, а тут старый Новый год, а ёлка тю-тю.
- Но это родители её убрали...
- Не-ет, - фыркнул Миша, - они нам так сказали, чтобы не пугать. На самом деле она исчезла сразу после Рождества, - он перешёл на шёпот, - а тогда в гостях как раз были дядя Гриша с тётей Мариной.
- Ты думаешь это они?
- Что? Нет, я такого не говорил. Исключать сейчас нельзя никого! - сказал он, а потом, помолчав, выпалил, - но их опросим в первую очередь.
- Дети к столу, - крикнула Вика Яшкина.
Мама сейчас стояла в своём синем платье и раскладывала салат гостям.
- Хватит-хватит. Ну, куда? - улыбаясь, говорил дядя Саша. Поджарый мужчина лет за сорок в полосатом свитере, причём полоски все были серые, только разных оттенков.
К столу уже подошла тётя Света, жена дяди Саши, которая везла перед собой каталку с матерью, а по совместительству Мишиной с Ваней бабушкой. Старушка пустым взглядом смотрела перед собой.
Тогда Миша открыл дверь нараспашку и заявил:
- Дети есть не хотят.
- Да что вы такое говорите сударь? - сказал папа Олег.
В этот момент в комнату влетела Зоя, девочка примерно тех же лет, что Миша, и плюхнулась возле дяди Гриши с тётей Мариной.
- Предательница, - шепнул Миша, а потом, посмотрев на маму, сказал, - я не хочу есть.
- А я хочу, - пискнул Ваня, но Яшкин тут же закрыл ему рот и, крикнув:
- Не теряйте.
Затащил брата в комнату.
- Поесть успеется, - зашипел он, - сперва дело.
- Всё это из-за ёлки?
- Не только, - сказал Миша. - Ты заметил, что исчезли все украшения? Гирлянды, звёзды на окнах, шарики на комоде. Шары пропали, понимаешь? И конфет теперь меньше, раньше помнишь, сколько было - мешка два, а теперь что?
- Мама говорит, есть много сладкого вредно, - заявил Ваня.
- Мы дети, мы созданы, чтобы есть много сладкого, - сказал Миша. - Так ладно, работаем по старой схеме: я расследую, ты помогаешь. Будешь записывать всё. Ты ведь научился писать, тебя папа на днях учил?
- Да, - вскрикнул Ваня, - теперь я умею писать единичку и нолики.
- Не густо, - вздохнул Миша.
- Давай, если ты найдёшь какую-то важную улику, я буду писать один, а если найдёшь какую-то неважную, буду писать ноль?
- Хм-м, а мне нравится, - хихикнул мальчуган. - Пойдём надо проверить дом, пока все за столом. Только тихо.
Открыть скрипучую дверь тихо та ещё задача. И пусть их заметил каждый первый, братья невозмутимо прошли через гостиную в прихожую и дальше на кухню.
В прихожей Миша первым делом посмотрел на куртки и заметил одну толстенную шубу видно деды Васи.
- Почему он не бросил её к остальным в мою комнату? - спросил Миша. - Интере-е-есно.
Он протянул это слово и в конце так сильно приподнял нижнюю губу, что стал похож на обезьянку.
- Это важно? - спросил Ваня, который стоял в двух шагах от него, с блокнотом и ручкой.
- Важно, - сказал Миша.
Мальчик сжал ручку в кулак и начиркал в блокноте жирную линию.
На кухне в мусорке нашли выброшенную кем-то обёрточную бумагу. Ту красную с зелёными, витиеватыми узорами, которой обычно оборачивают подарки.
- Хм-м, - промычал Миша, - кто-то путает следы.
Он оторвал кусочек от обёртки и положил его в карман.
Но на столе, их ожидала самая страшная находка. В тарелку для салата, кто-то накидал кожуру и кости от мандарина, да не одного и не двух.
- Три как минимум. Может больше, - Миша вытащил корки поприкладывал их одну к другой и заявил, - нет. Четыре. Кто-то старательно крадёт всё, что связанно с праздником. Даже мандарины не уцелели. Ты записываешь?
Он обернулся к Ване и увидел его застывшего с долькой яблока у рта.
- А это важно? - спросил тот.
- Очень, - выпалил Миша.
Ваня кивнул, сунул яблоко в рот и начиркал в блокноте сразу две чёрточки, а потом, подумав, добавил третью.
- И давай ты больше не будешь спрашивать меня важная улика или нет. Пора уже самому учиться отличать важное, от неважного.
Ваня кивнул.
Когда они уже возвращались в гостиную Яшкин вдруг заметил что-то на коврике у входной двери. Это оказалась иголка от ели. Миша, хмурясь, вертел её в руке, потом поднёс к носу, понюхал и наконец, лизнул краешком языка.
- Тьфу, гадость, какая, - заявил он. Потом протёр рукавом рот, посмотрел на брата и выдал, - иголка от ёлки.
Ваня, молча, смотрел на Мишу. Яшкин ещё немного помолчал, а потом выпалил:
- Не смотри на меня так. Не знаю я, что ещё сказать. Иголка, она и в Африке иголка, - он встал и пошёл обратно к себе в комнату. - Хотя в Африке, наверное, нет ёлок. Или есть?
Когда Миша ушёл в другую комнату, Ваня подошёл к коврику, поднял иголку и как брат, долго хмурясь, рассматривал её, потом пожал плечами и на всякий случай сунул в карман.
Но в ту же секунду в проходе появился Миша.
- Это если что было не важно.
Мальчуган кивнул, а когда брат снова исчез, вытащил иголку из кармана, сбросил обратно на коврик и отряхнул замаранные ладошки.
На входе в зал мальчишек встретил деда Вася, который отстукивая костылем по полу, прошёл на кухню.
- Так, ты иди за ним, расспроси про шубу, а я разнюхаю всё за столом.
- Я тоже хочу там разнюхать, - сказал Ваня, - и поесть.
- Да я не в этом смысле нюхать буду, - отмахнулся Миша, - успеем ещё поесть. Зло не дремлет и нам нельзя значит.
Ваня вздохнул и ушёл за дедом на кухню, а Миша прошёл в гостиную и сел за стол возле дяди Гриши.
- Что всё-таки проголодался? - спросил тот и потрепал мальчика по голове.
- Да, есть такое, - ответил Яшкин.
Он пробежал взглядом по столу. Есть не хотелось, но для вида надо было хоть чем-то поживиться. Он долго раздумывал, но, в конце концов, подцепил двумя пальцами кусочек ветчины с ломтя хлеба. Сразу сунул её в рот и принялся демонстративно жевать. А когда дожевал, то повернулся снова к дяде Грише и сказал:
- А хороший всё-таки праздник Новый год.
- Ха-х, так, а чего ж нет? Хороший конечно, - засмеялся тот.
- И старый Новый год праздник хороший.
- И этот хороший, - подхватил Гриша.
- Только вот жаль, ёлки нет, - вздохнул Миша.
- А чего ёлка-то, ты уже большой мальчик должен понимать, что ёлка это не главное.
- Как это не главное?
- Да, вот так. Вот разве ёлка - это важно.
- Важно, - вскрикнул Миша, - с тремя чёрточками, важно!
- А вот и нет, - сказал дядя, - важны люди, с которыми ты вокруг этой ёлки хоровод водишь. Но людей, можно и за стол усадить, чтобы зря не мучить. Поэтому ёлка - это так, мелочи.
Х-х, мелочи, - сказал Миша про себя, - ладно-ладно дядя Гриша, ты у меня на карандаше.
Яшкин умыкнул ещё один кусок ветчины со стола, потом осмотрелся. Тётя Света опять куда-то повезла бедную старушку, дядя Саша тоже вышел в проходную комнату.
Тогда Миша нащупал в кармане кусочек от обёртки, что стащил из мусорки, незаметно сбросил его на пол, а потом громко сказал:
- Ой, что я нашёл!
И поднял кусок над столом.
- О-о, так это, наверное, от моего подарка, - вскрикнула тётя Марина.
Было легче, чем я думал, - снова сказал Миша про себя.
- Красивая упаковка была, - вздохнул мальчик.
- Да-а, - пискнула тётя, - так жалко было разрывать. Твоя мама очень постаралась. И подарок замечательный.
Она показала упаковку с духами.
Миша нахмурился и ничего не сказал. Вместо этого он свинтил третий кусок ветчины и оставил половину бутербродов без мяса. Потом решил больше не баловать судьбу, умыкнул ещё кусочек для брата, и смылся.
Правда, уйти далеко ему не удалось. В проходной комнате, между гостиной и кухней, его поджидал дядя Саша, который сейчас стоял возле шкафа и рассматривал семейные фотографии. По большей части, на них красовались два брата: зимой в шубах, летом в плавках, весной в галошах, ну и так далее.
- Расследуешь очередное дело? - спросил дядя.
Дядя Саша был единственным, кому Миша всегда рассказывал про расследования.
- М-м, да. Новое дело, - ответил Яшкин и натянул кепку на лоб.
- Понимаю, все под подозрением, - усмехнулся Саша, - но если вдруг нужна будет помощь.
- Помощников у меня хватает, - сказал тот, потом задрал голову так, чтобы из-под козырька разглядеть лицо дяди и добавил, - но спасибо.
Он повернулся и уже хотел уйти, как вдруг дядя его окликнул. Когда Миша повернулся, то увидел, что мужчина крутит в руках клочок обёрточной бумаги, который должно быть снова выпал у него из кармана, только на этот раз случайно.
- Это твоё?
- Когда-то было важной уликой, - ответил Миша.
- Хорошо, тогда выкину его.
- Выкинешь?
- Ну, да. Раз это больше не важная улика, зачем ей тут лежать?
- Но он ведь красивый?
Дядя Саша пожал плечами.
- Да, с такими канонами красоты, ты превратишься в Плюшкина, - заявил дядя, но потом, увидев нахмуренное лицо Миши, добавил, - вырастишь, поймёшь.
От фразы "вырастишь, поймёшь", Мишу всегда коробило, даже когда её говорил дядя Саша.
- Будто мы ничего не понимаем, - бубнил он, заходя на кухню, - как с детьми разговаривают.
На кухне деда Васи уже не было, да и тётя Света видно успела проскочить в зал, пока Миша разговаривал с дядей. Перед окном осталась одна бедная баба Люба, она сидела в своём кресле и посматривала на Ваньку, который набивал рот конфетами.
- Много сладкого вредно, - хмыкнул Миша, - сам говорил.
- Это мама говорила, а я повторил, только, - ответил он, - и я не много.
С этими словами, он стащил со стола три фантика и сунул их в задний карман.
Миша снова хмыкнул и утащил братца в его комнатку, рядом с кухней. Комната это была раза в полтора меньше Мишиной, диван был короче раза в два, и только стол был такой же высокий, а перед ним уместился компьютерный стул, на котором Ваня любил то подниматься, то опускаться, вверх-вниз, вверх-вниз. За что его к слову тоже частенько ругали, но он, как и с шубами, не мог удержаться.
Братья остановились у стола в углу.
- Ну, что у дедушки узнал?
- Узнал, что он работал на заводе тридцать лет. Что полезно есть кашу. Что я хороший мальчик...
- Нет-нет, не то. Ты про шубу узнал?
- Что? Нет.
- Ой, понятно всё с тобой, - отмахнулся Миша, - так и знал, что самому придётся всё перепроверять.
- А ты что-нибудь узнал?
- Я? - усмехнулся мальчуган, - конечно. - Он завёл руки за спину, вскинул подбородок и заговорил, - тётя Марина отпадает слишком она весёлая сегодня, да и подарку так радовалась, что не верится, будто она новый год не любит. Дядя Гриша хоть и странно себя вёл, запутать меня пытался, но всё же, не верю я, что он бы решился украсть настроение. К тому же он уже третью стопку допивает. Ещё парочка и петь начнёт, а ты сам знаешь, что если он начнёт, то его уже не остановить. Так что у него просто времени не будет, что-то украсть.
Миша замолчал на секунду раздумывая говорить про дядю Сашу, который так бесцеремонно вызвался выкинуть новогоднюю обёртку, но решил, что это слишком мелкая мелочь, чтобы о ней заикаться.
- Да, понимаю, пока не густо, - проговорил мальчишка.
- А может быть нет никакого дела, - вдруг сказал Ваня.
Он сейчас сидел на стульчике у кровати и листал книжку о теремке. Читать он ещё не умел, но зато очень любил рассматривать картинки, особенно в этой книге, где на каждой страничке появлялась новая зверушка.
- Что? Нет, - чуть ли не крикнул Миша, - конечно, дело есть! Я же тебе объяснял. У нас украли всё. Ёлку, подарки, гирлянды, а сейчас кто-то в конец хочет праздник загубить: мандарины готов все съесть, так что б даже листика зелёного не оставить. Ни обёртки, ни открытки... - Тут он осёкся, приподнял козырёк отцовской охотничьей кепки и уставился на брата. - Наша открытка. Когда ты её видел в последний раз?
- Какая открытка? - спросил мальчишка.
Он отбросил книжку на полку, причём швырнул её так сильно, что на полке поднялась пыль.
- Ты что не помнишь? - вскрикнул Миша, - у нас была такая здоровая новогодняя открытка, только не та где внутри понаписано всего-всего, а пустая. Так что мы сами писали, чего хотим и всегда в конце пожеланий ставили три восклицательных знака, чтобы точно сбылось. - Он открывал ящики стола и копался в них, перерывая горы бумаг, часть из которых были отцовскими папками, которым не хватило места в шкафу проходной комнаты. - Ты всегда просил конфет, - продолжал Миша, - а я новый велик. Причём твоё желание постоянно сбывалось, а моё нет. Да, где же она? Совсем о ней позабыли в этот Новый год. Может поэтому и конфет меньше?
Когда он уже просмотрел все ящики, то без сил уселся прямо на пол, уставился куда-то за дверь и замер.
- Миш, а Миш, - проговорил Ваня, подходя к нему и тряся ладошкой у его лица, - с тобой всё хорошо?
- У нас забрали всё, - сказал он, - похитили всё настроение. Я пытался быть добрым, но теперь, признаюсь, меня не на шутку разозлили.
Он сжал губы, нахмурился пуще прежнего и перекрутил кепку, так чтобы козырёк торчал сзади. Потом поднялся и, проведя ладонью по лицу, сказал:
- Мы поймаем его.
Ваня улыбнулся и протянул ладошку вперёд. Миша тоже повеселел и положил свою руку на ладонь брата. Потом они как мушкетёры несколько раз махнули руками в воздухе и вскинули их кверху.
- Вперёд. Пора начинать настоящее расследование.
Они ринулись на кухню, но там их перехватила бабушка.
- Ваня, - прохрипела она, уставившись на Мишу.
- Ба, я Миша, - сказал тот, - а Ваня вот.
Он тыкнул в брата пальцем и баба Люба, посмотрев на мальчугана, расплылась в улыбке.
- Ваня, - снова повторила она.
- Вот теперь всё правильно, - заявил Миша, а потом шепнул брату, - останься пока здесь, поиграй с бабушкой.
- Что? Зачем? - зашипел тот. - Я не хочу.
- Чего это?
- Я боюсь её. Ты ведь сам говорил, что она не в своём уме, а если она не в своём уме, значит она в чьём-то другом уме, потому что совсем без ума жить нельзя.
- Можно, - буркнул Миша, - поверь мне. Многие так делают. Всё не бурчи. Поиграй с бабой.
Ваня вздохнул и уселся возле старушки. А Миша снова поскакал в гостиную.
На этот раз стоило поговорить с дедом Васей, но оказалось, что тот уже оккупировал его комнату, а если говорить проще, то уснул там, прямо среди шуб.
Оставалось болтать с дедом Борей и тётей Светой. Но Миша сразу понял, что и они в подозреваемые не годятся. Деда был уже старым, для такого коварного преступления, а тётя Света оказалась главной любительницей нового года и рождества, это Миша знал уже давно, но сейчас только убедился.
- Говорят, что со временем перестаёшь любить Новый год, - говорила она, - но это не так. Не верь. Это всегда только твой выбор, любить или не любить. Я вот люблю, любила и буду любить.
От такого количества слова люблю, у Миши зачесалось ухо, но он всё же оклемался и спросил:
- А почему ты его так любишь?
- Потому что Новый год - это время чудес, тогда может случиться всё что угодно.
- По-моему в любое время может случиться всё что угодно, - сказал Миша.
- Да. Только вот если чудо случится где-нибудь в июле - это будет уже не чудо, а случайно стечение обстоятельств. Понимаешь?
Миша замотал головой.
- Ну, ничего, вырастешь, поймёшь.
Яшкин надул щёки и выпустил из носа огненную струю пара.
- Это у вас семейное, - буркнул он.
Впрочем, пусть тётя Света и бросалась колкими фразочками, похитителем она уж точно не была.
Для верности Миша поболтал с родителями, ведь как мы помним, под подозрением все. В конечном счете, он даже с Зоей переговорил, пусть она и была на вид самым ярким распылителем этого самого новогоднего настроения. Но Миша, который за свою коротенькую жизнь прочитал десятки коротеньких рассказов о Шерлоке Холмсе, знал, что внешность бывает обманчива.
Когда же Яшкин опросил всех, стало ясно, что единственным подозреваемым остаётся деда Вася, который спит в его комнате или что вернее делает вид, что спит.
Но вскоре, Миша начал забывать о деле и просто веселиться. К тому же и Ванька уже вернулся из ссылки к бабушке и уселся сейчас возле дяди Гриши, который пел очередную песню под гитару.
Когда же мама сказала детям идти погулять, Зоя с Ваней тут же убежали в прихожую. Миша тоже медлить не стал.
У порога девочка первой собралась и выскочила на улицу, показав мальчишкам язык. Те в это время только ботинки натягивали.
- Давай быстрее, - тараторил Миша, - а то сейчас мама придёт, на тебя три куртки сверху наденет. Хочешь?
- Нет, - выпалил тот.
- Тогда поторапливайся.
Ваня тут же запрыгнул в куртку и напялил на ноги ботинки, вот только шнурки завязывать он ещё не умел, поэтому, как ни старался - вместо бантиков получались только узлы.
Как раз в это время, когда Ванька затягивал очередной морской узел, а Миша затягивал удавкой шарф у себя на шее, вошёл дядя Саша. Он потоптался на коврике в прихожей, снял чёрную мохнатую шубу и повесил её на крючок.
- Шуба, - сперва не понял тот, - а-а, ну да, моя. А что?
- Ничего.
Дядя только пожал плечами и прошёл дальше к раковине, открыл ящик под мойкой и выкинул туда кусочек обёрточной бумаги. Потом вымыл руки и прежде чем вернуться в гостиную, стащил с подноса мандарин.
- В поле-е-е с конё-ём, - пропел он, вторя крикам из-за стола.
И скрылся за дверью.
- Я понял, - прошипел Ваня, он подбежал к Мише, что топтался у дверей. Шнурки он так и не завязал, а просто засунул их в ботинки. - Это всё дядя Саша.
- Не говори ерунды, - буркнул Миша, - это не он.
- Но это его шуба, и он поедает мандарины, и ту красивую бумажку тоже он выбросил, - Ваня говорил и загибал свои короткие пальчики на руке.
- Ой, глупости всё это. Все едят мандарины, шуба ничего не доказывает, а бумага - да это обёртка просто.
Он попытался пройти к двери, но Ваня перегородил ему путь, сунул руку за спину и вырвал из штанов блокнот. Потом раскрыл его на странице исчирканной чёрными жирными палочками и тыкнул в них пальцем.
Миша сдвинул брови, зарычал, потом вырвал блокнот у брата из рук и кинул через плечо.
- Доволен? А теперь играть.
Он отодвинул Ваню в сторону и пробежал на улицу.
Зоя уже носилась у дальнего забора. Папа стащил туда снег чуть ли не со всего огорода, и сейчас девочка разбегалась и прыгала в эту кучу, примерно так же, как недавно Ваня прыгал на горы шуб в мишиной комнате.
И пусть Миша почти позабыл о преступлении, что-то всё не давало ему покоя. Больше всего его злила та, потерянная открытка. Хотя, скорее всего это сам Ванька её куда-то дел, а сейчас просто не признаётся, чтобы подзатыльник не получить.
Яшкин всё стоял у порога дожидаясь братца, а когда тот, наконец, выскочил, они оба поскакали к девочке. Но тут Миша ухватил что-то краем глаза. Он повернулся и увидел ёлку, которая росла у них во дворе. Вот только было что-то странное с этой ёлкой.
Он понял, что случилось, только когда подошёл.
Оказалось, кто-то спилил несколько веток. Причём было видно, что спилы эти новые, будто резали дерево только что.
- Он решил и эту ёлку забрать. По частям. - процедил Миша.
Ваня в это время сидел возле него на снегу и собирал что-то в ладошку.
- Что ты там делаешь?
Братец ничего не ответил, только протянул Яшкину руку с иголками. Миша тут же выпучил глаза и вскрикнул:
- Иголки. Точно! Надо вернуться.
Он потащил брата обратно в дом.
В прихожей Миша на четвереньках изучил весь коврик и нашёл ещё с пяток ёлочных иголок.
- Они здесь, - шептал он, - ветки где-то здесь.
Он так же на карачках прополз дальше и врезался в чёрную спортивную сумку.
- Чья это сумка? - спросил он. Хотя и сам прекрасно знал ответ.
- Дяди Саши, - отозвался братец.
Яшкин стянул с себя шапку, потом бухнулся на тумбочку в прихожей и принялся расстегивать куртку. Всё это время он глаз не отрывал от сумки.
- Ты не посмотришь, что там? - спросил Ваня.
- Посмотрю, посмотрю, - прошептал тот.
Он стянул ботинки и прошёл дальше к раковине. Там зашагал из стороны в сторону, и затараторил:
- С одной стороны, что это доказывает? Да, ничего. Всё это не важно. Нет. Это не важно, - бубнил он себе под нос. - Ну и что с того, что ест мандарины? А ёлка? Правильно говорил дядя Гриша, кому нужна эта ёлка. И без неё прожить можно. Нет, это всё глупости...
- Так ты не будешь смотреть, что там? - не унимался братик.
- Да, буду-буду, - выпалил Миша, - или не буду. Вот скажи, разве это важно? - он подскочил к Ване и схватил его за плечи. - Вся эта мишура и хлопушки, разве без этого нельзя обойтись?
- Можно, - ответил брат, - конечно, можно. Но есть вещи, без которых жить никак нельзя.
Эти слова почему-то резанули Мишу, он даже вздрогнул и отшатнулся.
- Да, есть вещи, без которых никак нельзя, - повторил он.
Тогда Яшкин нахмурился, присел у сумки и медленно расстегнул молнию, а потом одним движением откинул ткань и увидел отрубленные ветки.
В глазах вспыхнул огонь, зубы заскрипели, а сердце забилось часто-часто. Он схватил сумку и потащил её в зал, где бросил перед дядей Сашей и закричал:
- Это всё ты!
Гости опешили. Они смотрели то на Мишу, то на сумку с еловыми ветками и ничего не могли понять.
- Прости? - спросил дядя, - это какая-то твоя игра?
- Это не игра! - снова выкрикнул тот. - Это ты - похититель новогоднего настроения.
- Та-а-ак, - проговорил отец, - Михаилу больше не наливаем.
Он подмигнул дяде Грише, и они оба засмеялись, а потом к ним присоединились и остальные гости.
Правда, смеялись они не долго.
- Это не смешно, - не умолкал мальчик, - ты хочешь забрать у нас всё, что связанно с Новым годом. Из-за тебя у нас исчезла ёлка и снежинки на окнах, и гирлянды...
- Так, Миш, хватит уже, заигрался, - вставила мама.
- Но это, правда, - выкрикнул мальчик, - он съедает все мандарины и выбрасывает всё, что связанно с праздником. Хочет забрать у нас ёлку из огорода, по частям...
- Да что на тебя нашло? - сказала мама, - я сама разрешила Саше взять пару веточек.
Мальчик уже весь красный, со слезами на глазах, смотрел на всех за столом и встречал только растерянные взгляды. Но больше всего недоумевал сам дядя Саша, который даже не поднимал голову, а смотрел куда-то под ноги, на сумку с ветками.
- Это он, он, - проговорил сдавленным голосом Миша, - он забрал всё, даже нашу с Ваней открытку.
Теперь уже никто ничего не сказал. Мама встала из-за стола и увела плачущего Мишу в его комнату, закрыла за собой двери и усадила ребёнка на диван.
- Не надо было так с дядей Сашей, он ни в чём не виноват, - шепнула она.
- Но, мам, это ведь он похитил новогоднее настроение.
- Никто ничего не похищал.
- Но ёлка, она всегда стояла до самой весны, а сейчас...
- Ты уже взрослый, зачем тебе ёлка?
- Я-то да, но вот Ваня, - он кивнул на братца, который уместился сейчас на стуле перед его рабочим столом.
- Миш, мы уже об этом говорили, - шептала мама, поглаживая ребёнка по волосам.
- И подарок теперь один на двоих, это ведь не честно. И открытка. Её украли...
- Миш, Миш, - шепнула мама и заглянула сыну в глаза, - разве не помнишь? Ты сам хотел, чтобы мы положили её с ним.
- Нет. Нет, - сказал Миша, сломленным от крика и слёз голосом. Потом вырвался из маминых рук и бухнулся на подушку лицом вниз.
Когда он проснулся, за окном уже стемнело. Гости давно разъехались, шубы с дивана исчезли.