Самолёт приземлился в Темноречке точно по расписанию.
Ещё час - и мы дома.
...Всю дорогу я неотступно думала над тем, что сказал Тиг.
Его слова напрочь разбили версию, что Милана и Эльга инсценировали избиение. Травма настоящая.
Как можно так изувечить из ревности? В голове не укладывается. Ну и зверьё же эти двухмерные... Даже для бабы - слишком.
Но что тогда держало Эльгу возле Миланы ещё три месяца?
Возможно, Пушистик прав насчёт их нетрадиционной (хотя по нашим временам - самой традиционной!) ориентации. Но ещё не факт.
А Пушистик непривычно мрачен. То и дело ловлю взгляды украдкой - настороженные, изучающие. Как на обезьяну с гранатой. С каких пор?
Осторожные вопросы ничего не прояснили. И фэйс, как у доктора Курпатова. Не знай я его, решила б - кажется.
Только мне не кажется.
Что ему наговорил Костя?
Они не ложились. Не помню, сколько раз просыпалась - в последний раз около пяти утра - и вновь погружалась в сон. Тяжёлый, беспокойный... А потом вновь - полоска слабого света под дверью, голоса - совсем рядом, но слов не разобрать. Попытка подкрасться к двери была б напрасной тратой времени. Стоит ауре зацепить ауру - пусть самым краешком...
Но о чём им говорить?
Неужели рассказал про интуитив? О нас?
Сволочь. Неужели меня нельзя было позвать? Хотя бы спросить?
Нет, он никогда не изменится. Достойный носитель своего имени.
Всё делает лишь по-своему.
Пусть.
Это последняя подлянка, что он сделал лично мне.
Но меня это не оправдывает.
Что-то грызёт изнутри.
Нечто большее, чем совесть.
Я не должна была с ним так... Не потому, что должна ему что-то. Не потому, что он заслуживает.
И даже не потому, что я всё ещё... даже теперь...
Проверка на прочность. Всего, верой во что я жила до сих пор.
И я её не прошла.
Н е п р о ш л а.
Уже второй раз - и опять из-за него...
Не я ли убеждала Тига - отдавая, ты не теряешь. Совсем наоборот.
Нет ничего такого, чего нельзя отдать тому, кого любишь. Включая жизнь.
Не ожидая ничего взамен.
Не надеясь. Даже мысленно.
Я всегда это знала. И именно так и поступала.
(не считая того раза... первого)
(но тогда было оправдание)
(хоть какое-то)
А теперь мне с этим жить - с памятью о вчерашнем дне. С сознанием того, что либо моя система взглядов никуда не годится, либо... либо я не гожусь для неё.
И скорей - второе.
Как последний человечек... не-ет, хуже, я-то не они, спрос другой.
В сто раз хуже.
Как же меня всё достало... когда это кончится...
А ещё - новый сон. Раз за разом.
Темнота. Не интуитивная - вакуумная. Пустая настолько, что не нашлось места ни воздуху, ни даже холоду.
И плач издалека. Тихий, безнадёжный.
Нат.
Больше некому.
И ведь я до самого взлёта, как заведённая, набирала её номер. Все подряд. Пока из четырёх... т.е. уже двух полосок индикатора зарядки не осталась лишь одна.
Домашний и рабочий не отвечают. А сотовый...
"Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети".
Надо было ей позвонить. Ещё во вторник. Ведь хотела же... Коматозник грёбаный! Эгоистка! Почему, почему я не позвонила?
Что с ней?
Что?!
17 марта, пятница, 18-10
Лишь в черте Новоивлинска звонок на домашний прошёл.
Ответила мама Нат.
- А Наташенька уехала. Знаете, так неожиданно - даже вещи не взяла.
- А куда?
Странно. Нат романтична до безумия, но романтический побег - не в её стиле.
- Позвонила мне во вторник вечером и говорит: "Мам, не волнуйся, мы с другом уедем на недельку".
- Что за друг?
- Не знаю. Сказала - в горы едут. Да я и спрашивать не стала. Взрослая девочка, умница, красавица, а с мужчинами всё не везёт. Дай-то бог, сложится...
Голос женщины дрогнул.
- Конечно, сложится, - уверенно сказала я. - Спасибо вам большое. До свидания.
- Куда эта мадам ушилась? - спросил Пушистик.
- В горы, с другом каким-то. Даже вещи не взяла. Странно... Позвоню-ка я Серёге.
- А он, думаешь, знает?
- Проверим.
Трубку подняли после четвёртого гудка.
Пауза.
Отбой.
Что за...?
Я повторила вызов.
Та же реакция.
- А ну попробуй ты со своего.
- Номер говори... Та ёпа-мать!
- Опять сбросил?
- Ну. Слушай, козявчик, да как бы не вместе они сбежали! Наталья мобилу отключила, типа правда в горах, а Серёга по номеру видит - не с работы.
- Конец непокобелимости? Хм... Это после того, как поругались по-чёрному?
- Как поругались - так и помирились.
- Не-етушки! Слишком всё просто. Ладно - на меня злится, из-за моей же идеи поссорились... Но номер-то определился твой! А он-то его не знает! А вдруг всё же по работе?
- Да дай ты людям потрахаться спокойно, злостная козявка. Перезвонит.
- Не трахается там никто.
- Ты откуда знаешь?
- Сон плохой.
Пушистик только вздохнул, заведя глаза.
Да уж. Мир банальной эрудиции и я - несовместимы.
А рассказать бы про вчерашнее Костино ясновидение...
- Ну-ка, а если домашний... Да что за чёрт!
- Опять?
- Ну! Поднял и бросил. Ла-а-адно, зато теперь ясно, что дома он. Ну, всё.
Рудик ответил с первого звонка. Золото, а не человек. Без вопросов продиктовал адрес.
Я тронула водителя за плечо.
- Шеф, на Чайковского, семнадцать. Сразу за кругом.
- Козявчик, ты опять за своё?! Тебе домой надо - и спать. Давно в зеркало смотрелась? Ты уже на человека не похожа.
- Ха. А я не обязана быть похожа на то, чем не являюсь.
- Козявочка, это не смешно уже. Тебя вообще в больницу надо. С сотрясением неделю ходишь. В Москве вообще мёртвая была. И сто пудов же не ела ничего!
- Не могу. Тошнит.
- Сотрясение. Голимое. Соображать же надо! Такие вещи знаешь чем кончаются?
- Всё, закрыли тему.
- Ых, коз-зявка... Я с тобой. Ещё рухнешь где-нибудь.
- Тогда молчи и не мешай.
Квартира девяносто пять. Четвёртый этаж.
Едва мы ступили на площадку третьего, сверху раздался девчоночий плач.
Как во сне.
Только громче и отчаянней.
Мы переглянулись.
Нет, это не Нат. Но плач - с Серёгиного этажа.
Из-за его двери.
Лишь реакция рукопашника спасла Пушистика от удара по носу.
Из квартиры вылетела девчушка лет восемнадцати. Хорошенькая блондиночка в коротком синем пальто и джинсах-клёш. Зарёванная, взъерошенная.
Дверь оглушительно грохнула о косяк - и отлетела.
Девчушка метнулась вниз. Следом пацанчик - такой же, если не младше. Рыжий, как Антошка из мультика. Тоже взъерепененный.
Я коротко велела:
- Иди в квартиру. Я займусь.
Нет времени объяснять, что в заплаканной девушке я узнала Тому, сестрёнку Нат.
Повезло. Ремешок её сумочки зацепился за перила. Почти упала... но мы с парнем подхватили её одновременно.
Инерция шмякнула всех троих о стенку, но не больно. Тома отчаянно выпинается, да ещё пацанчик в нас вцепился. С перепугу, что ли.
- Тома, ты меня помнишь?
Такая модненькая девчонка, а тушь водостойкую не прикупила. Слёзы градом - как у совсем маленьких детей. И дрожит как мышь.