Одинец Илья : другие произведения.

Я иду за тобой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.76*12  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фэнтези. Полный текст.
    "В Москве появился оборотень. Есть жертвы. Обезвредить и привезти для суда". - Такое задание получает Гилрод - оперативник Управления по восстановлению и поддержанию порядка. Но рутинная на первый взгляд командировка переворачивает все с ног на голову, и тот, кто призван блюсти закон, сам вынужден скрываться от карателей в компании нарушителя.

Часть 1


Глава 1. Трудовые будни


Дом, где жила ведьма, разительно отличался от других домов поселка. Его окружал роскошный резной забор из редкого в этих местах красного клена, от калитки к дому тянулась широкая тропа, по обеим сторонам которой цвели королевские лилии, а на яблоне в дальнем конце сада, помимо яблок, висели созревшие кабачки. Однако Гилрод обратил внимание лишь на приоткрытые ставни - между ними просачивались темно-синие струйки магии. Старший оперативник УВПП прибыл в Дахар, чтобы выполнить очередное рутинное задание.
- Попалась, - усмехнулся Гилрод и моргнул левым глазом.
Из глазницы выпал тонкий, практически невидимый монокль в золотой оправе, повис, качнулся на изящной цепочке и прыгнул в нагрудный карман кожаной куртки. Оперативник не любил монокль, потому что считал его атрибутом аристократов и снобов, но был вынужден им пользоваться - собственной магией Гилрод не обладал, а значит без 'помощника' не мог видеть чужую.
Но даже несмотря на монокль, за сноба или аристократа мужчину не принял бы ни один человек. Оперативник носил тяжелые пыльные сапоги, добротные холщовые штаны с накладными карманами и упомянутую кожаную куртку цвета сырой земли поверх обтягивающей широкую грудь рубахи. Довершали образ видавшая виды дорожная сумка за спиной и десяток амулетов, висевших на шее на тонких серебряных цепочках.
Мужчина толкнул калитку и направился по дорожке между лилиями. Где-то в глубине дома тихонько тренькнули бубенцы. Ведьма не любила незваных гостей.
- Управление по восстановлению и поддержанию порядка! - громко предупредил Гилрод, поднимаясь по ступеням крыльца.
Едва оперативник открыл входную дверь, из темноты сеней на него шагнул песчаный демон - здоровенная, до потолка, тварь с мощными ногами, тяжелыми кулаками и воронкой смерча вместо рта.
- Гу-у-у-у! - затрубил демон и вскинул руки.
Гилрод едва успел соскочить со ступенек и пригнуться - в его сторону метнулись две толстые плети обжигающе горячего песка.
- Фарух-бакар-адал! - быстро произнес мужчина. - Не сужу и не осуждаю.
Как и следовало ожидать, формула, которую придумали специально для опознания сотрудников УВПП, не сработала - редко какая темная тварь уважала всеобщие законы.
Демон выдохнул. Воздух мгновенно раскалился, плющ на крыльце поник, пожух и серым пеплом осыпался наземь.
- Сам напросился, - разозлился Гилрод, бросил сумку и вытащил из-за пояса ножны.
Внутри оказался короткий широкий нож с ржавым зазубренным лезвием.
- Гу-гу-гу! - засмеялся демон, увидев столь 'грозное' оружие.
Его рот пришел в движение, воронка расширилась и начала со свистом затягивать воздух. Оперативника потащило прямо к твари.
Он не сопротивлялся, напротив, сделал шаг навстречу, поднялся по ступеням и рубанул ножом перед собой.
Нехитрое движение оказалось убийственно эффективным - демон рассыпался, превратившись в гору песка, а через секунду исчез и тот. Плющ, который минутой раньше осыпался пеплом, снова обвил крыльцо плотным зеленым занавесом.
- Морок не выносит железа, - громко, специально для ведьмы, произнес Гилрод. Убрал нож, подобрал сумку и вошел в сени. - Я иду за тобой! Встречай гостей!
В сенях царил полумрак - если тут и было окно, его плотно закрывали ставни, но оперативник заметил три дубовых бочки, от которых пахло кислятиной, пучки трав под потолком и огромную голову вепря. Стандартный ведьмовской набор для одурачивания наивных граждан.
Дверь в дом открылась. На пороге появилась скрюченная бабуля, одной рукой она опиралась на суковатую палку, второй придерживала ворот цветастого халата.
- Старший оперативник УВПП Гилрод, - представился незваный гость.
- Управленец, значит. Что ж. Здравствовать долгие лета, милок, - улыбнулась ведьма. - Ксенией меня кличут, - бабка хитро прищурилась и качнула головой. - Нехорошо без приглашения в дом заходить. Видишь, я даже одеться не успела.
- Все ты успела, - раздраженно отрезал оперативник. - И морок наслать, и одеться.
Мужчина снял с шеи серебряную звезду и провел амулетом перед лицом ведьмы. Личина растворилась, сморщенная старушка превратилась в молодую статную женщину в строгом синем платье с длинными черными волосами. Ростом она оказалась достаточно высокой - доставала до плеча гостя.
Преобразившись, ведьма устало вздохнула и посторонилась, пропуская Гилрода в комнату:
- Входи, коли пришел.
Оперативник благодарно кивнул - не каждая магичка добровольно (морок не в счет) впустит управленческого пса в святая святых, - и прошел в комнату.
Комната была именно такой, какой полагалось быть комнате практикующей ведьмы: окутанная таинственным полумраком, с оплывшими свечами, чадящими возле серебряного зеркала, и гадательным столиком с картами Таро. Гилрод опустился на стул возле столика и равнодушно скользнул взглядом по обстановке.
Возле плотно занавешенного окна высился стеллаж со стеклянными дверцами. С верхней полки таращился пустыми глазницами череп коня, под ним уютным желтым светом светился хрустальный шар, а в самом низу лежали толстые потрепанные книги и дорогих кожаных переплетах. В дальнем углу комнаты расположился небольшой алтарь, на нем взгляд оперативника задержался чуть дольше. В центре алтаря, как и полагалось, стояла чаша. Судя по всему, с кровью. Скорее всего, куриной или свиной - в убийствах людей ведьма не обвинялась. Справа от чаши лежал пергамент с заклинаниями, слева - высушенная нога единорога. На стене в изобилии развешены символы десятка богов и демонов трех или даже четырех измерений. Невообразимое богохульство и показуха.
Гилрод едва заметно вздохнул и устало посмотрел на ведьму, которая остановилась у входной двери. Женщина скрестила руки на груди и что-то негромко нашептывала. Нехороший знак. Впрочем, по роду службы оперативник справлялся и не с такими. Он раскрыл сумку и вытащил оттуда толстую тетрадь в потертом зеленом клеенчатом переплете.
- В чем меня обвиняют? - поинтересовалась Ксения. - Вид на жительство в Дахаре я получила законно, через ваше Управление.
- С этим не спорю, - кивнул Гилрод, пролистал тетрадь, нашел нужную страницу и прочел: - В соответствии с пунктами три, тринадцать, восемьдесят один и семьсот девять раздела шестнадцать тома четыре Всеобщего Закона, ведьма, именуемая Ксенией, урожденная Апраксина, три тысячи семьсот первого года вельдшерского летоисчисления, обвиняется в следующем: чрезмерно явном использовании магии в мире, лишенном оной, в обмане местного населения с целью извлечения прибыли, в незаконных перемещениях, в применении запрещенных заклинаний и в не регламентированных переносах в техно-мир магических артефактов.
- Да какой же это техно-мир? - удивилась ведьма. - Ни тебе автомобиля, ни паровоза захудалого. Не говоря уже о кухонном комбайне. Не представляешь, как мне его не хватает...
Гилрод вытащил из нагрудного кармана шариковую ручку и принялся писать.
- Сим магичка, именуемая себя Ксенией, призналась в нерегламентированных переносах...
- Подловил, - улыбнулась женщина, подошла к оперативнику, положила руку на его плечо и заглянула в глаза. - Отложи ручку, писарь, - томно произнесла она. - По душам поговорим.
Гилрод послушался - Устав не рекомендовал злить и лишний раз раздражать лиц, наделенных магией. К тому же ничего необычного не происходило, именно по такому сценарию и действовали магички, нарушившие закон, - сначала отпирались, потом пытались соблазнить или давили на жалость. Но ни у одной никогда не получалось обмануть закон и избежать наказания. Не станет исключением и Ксения, хотя она с ее мраморно-белой кожей, черными глазами и точеной фигурой, весьма привлекательна.
Ведьма провела ладонью по щеке гостя и наклонилась так близко, что мужчина почувствовал ягодный аромат ее губ.
- А ты красивый, - проникновенно произнесла колдунья. - Светлые волосы, мужественный подбородок, открытый взгляд... и умный. Ты все понимаешь. Я женщина простая, зарабатываю на жизнь как умею, никому зла не причиняю. Торгую амулетами удачи, заговоренными козьими ножками, мужской силой, да любовными зельями.
Пальцы женщины спустились на плечо оперативника, норовя забраться под рубашку. Гилрод почувствовал, как по спине пробежали мурашки, под ложечкой засосало.
- В обмане местного населения ты меня зря обвинил, красавец, - продолжила Ксения. - Мои товары работают. Недолго, правда, ведь в Дахаре нет магии, но вечной магии и не существует. Когда заканчивается действие амулетов, мои клиенты возвращаются за дополнительной порцией. Я всегда удовлетворяю их желания.
От волос ведьмы пахло королевскими лилиями, теми самыми, что цвели в саду. Гилрод почувствовал, как от запаха начинает кружиться голова. Оперативник подался навстречу ведьме, потянулся губами к ее щеке. Женщина победно улыбнулась, повернулась к нему ухом и подставила под поцелуй шею. Однако мужчина не дотронулся до белой кожи, вместо этого ледяным тоном произнес прямо в ухо:
- Сим магичка, именуемая себя Ксенией, призналась в незаконных перемещениях в иные миры за пополнением запасов и подзарядке магических артефактов, а также в подпольной торговле оными.
- Тьфу на тебя! - ведьма в сердцах ударила кулаком по зеленой тетради и выпрямилась.
- Это считать проклятьем? - холодно поинтересовался Гилрод. - Проклятье лица при исполнении карается заключением под стражу сроком до двух лет.
- Ни в коем случае, - Ксения испуганно сложила руки на груди. - Никаких проклятий. Но и ты, красавец, больше ни в чем меня не обвиняй. Все признаю. Так ведь проще?
- Проще, - подтвердил оперативник и протянул ведьме ручку. - Распишись.
Ведьма поставила под признательным актом подпись. Гилрод заверил закорючку личной печатью и прочел приговор:
- За вышеперечисленные преступления на магичку, именуемую Ксенией, урожденную Апраксину, налагается штраф в размере прибыли, полученной с помощью незаконной торговли, за все время пребывания в Дахаре, а также запрет на перемещения сроком на три года, начиная с сей секунды. Принимая во внимание добровольное признание вины, срок на запрет перемещений сокращается до двух лет.
Гилрод убрал тетрадь в сумку и встал напротив ведьмы. Пришло время самого неприятного.
- Выбирай место,- предложил он.
Женщина скривилась, нехотя спустила с плеча бретельку платья и повернулась к гостю спиной. Гилрод на секунду задержал взгляд на белой коже, а потом осторожно приложил к левой лопатке Ксении амулет в виде звезды. Ведьма дернулась, словно прикосновение причинило ей боль, но мужчина сильнее прижал амулет.
- Поспеши, красавчик, - попросила Ксения, голос ее едва слышно дрожал.
Гилрод принялся начитывать заклинание. Звезда под его пальцами нагрелась и через несколько секунд начала жечь кожу ведьмы. К потолку потянулась тонкая струйка дыма, запахло жареным мясом. Оперативник на секунду прикрыл глаза пытаясь отрешиться от запаха и страданий красивой женщины, а потом продолжил. Металлическая звезда медленно вплавлялась в плечо, превращаясь в татуировку.
За время проставления метки ведьма не издала ни звука, хотя по напрягшимся мышцам шеи и спины было видно, как ей больно.
Эта процедура, пожалуй, единственное, что не нравилось Гилроду в его работе, потому что причиняла массу неудобств - душевных или физических. Если виновные оказывались симпатичными женщинами, да еще и порядочными, уважающими закон (хотя бы в присутствии сотрудников УВПП), их страдания заставляли сердце оперативника сжиматься. В глубинах его души начинали ворочаться давно забытые, загнанные в самые далекие уголки сердца чувства. Если же нарушители вину не признавали, Гилроду приходилось буквально оседлывать их, чтобы прижать амулет и начитать заклинание. В такие минуты он ощущал себя ковбоем на родео, однако даже бешеный бык, по сравнению с демоном или упырем, показался бы сущим истуканом.
- Готово, - оперативник придирчиво осмотрел результат своей работы. Метка получилась идеально ровной и четкой. - Это всевидящая звезда Бальтазара. Если решишь сбежать из Дахара, мы узнаем, - пояснил он ведьме. - Метка продержится два года и напомнит, когда нужно явиться в министерство. Если к тому времени не заплатишь штраф, придется отрабатывать на принудительных работах. Последний вариант выбирать не рекомендую - отошлют на рудники, будешь дробить породу наравне с мужчинами.
Ксения не торопилась поправлять бретельку платья, видимо, кожу до сих пор жгло, она вытерла глаза тыльной стороной ладони и обернулась.
- Как ты предлагаешь заплатить штраф? - зло спросила она. - Колдовать здесь нельзя, перемещаться запрещено.
- Ты сама выбрала Дахар. Делай что хочешь, главное, не отступай от правил, - Гилрод порылся в дорожной сумке и извлек оттуда небольшую книжицу. - Возьми. 'Рекомендации по поведению лиц, находящихся под наблюдением'. Том третий, специально для магичек.
По Уставу это все, чем оперативник мог помочь Ксении. Если не дура (а она не дура), прочтет и поймет, что ей запрещено далеко не все колдовство, и дозволений на самом деле достаточно, чтобы безбедно прожить в техно-мире хоть тысячу лет.
Мужчина положил 'Рекомендации' на столик для гадания, подхватил сумку и направился к выходу. Ксения пошла следом. Перед тем, как навсегда покинуть гостеприимный (морок не в счет) дом, оперативник обернулся.
- Жалко меня? - печально улыбнулась ведьма.
- Жалость нам не положена по Уставу, - ушел от ответа Гилрод.
- Скучный ты, - ведьма пристально посмотрела в лицо гостя. - Оттого и женщин у тебя нет.
Гилрод стиснул зубы, но потом расслабился. С ведьмами всегда так: заглянут, куда не просят, увидят, что не положено, и ударят побольнее.
- Я привык, - он наклонил голову в знак прощания и вышел за дверь.

* * *


После посещения ведьмы на душе стало паршиво. Гилрод вышел за городские ворота и быстрым шагом направился прочь от Дахара и главного тракта прямо через обширный луг со скошенной травой. Дважды он доставал монокль и сверял по нему направление, высматривая едва заметные темно-синие всполохи Знаков, оставленных в месте перехода в далеком лесу.
К вечеру, когда город перестал просматриваться на горизонте, оперативник бросил сумку, лег на траву, раскинув руки, и уставился в высокое серо-зеленое небо.
Он не был дома почти месяц и порядком устал. Сначала его направили в Реймар - деревушку в магическом мире, где пришлось наводить порядок долгих две с половиной недели, затем сюда, в Дахар, техно-мир, где пришлось заклеймить очередную ведьму, к счатью, в меру сговорчивую и, к сожалению, очень красивую.
Мало того, что между перемещениями он не успел попасть домой и хорошенько выспаться, так еще и не написал отчет о пребывании в Реймаре, за что ему наверняка сделают строгое внушение. А внушения Гилрод ненавидел, особенно внушения наставника, который снова будет смотреть на него добрым, но осуждающим взглядом с выражением вселенской скорби на лице. От этого взгляда оперативнику станет стыдно. Он любил и уважал наставника, но порой Палпалыч перебарщивал с воспитательными моментами. Всех подопечных, независимо от возраста, он считал незрелыми юнцами.
Ко всему прочему Гилрода не покидало ощущение жалости от бесполезно потраченного времени. Две с половиной недели пребывания в Реймаре его одолевали местные жители с требованием скорейшего разрешения их проблемы. Сначала оперативник общался с каждым просителем, растолковывал правила, но когда понял, что толпа жаждущих поговорить с управленцем не иссякает, его речь стала состоять в основном из ругательств, проклятий и неразборчивого бормотания на непонятном языке.
Тамошний случай оказался слишком уж глупым и простым, но потребовал длительного и бестолкового пребывания в чужом измерении. А теперь еще Дагарская ведьма, которая влезла, куда не надо...
Гилрод дотронулся до груди, где в обычные не командировочные дни под рубашкой на серебряной цепочке висела Память, и крепко зажмурился, избавляясь от неприятных мыслей. Работа выполнена, справедливость восстановлена, нарушители порядка наказаны, сухпайки съедены, пришло время возвращаться домой.
Мужчина поднялся с земли, отряхнул плотные суконные штаны, одернул рубашку, по привычке пощупал нагрудные карманы кожаной куртки, удовлетворенно хмыкнул, подобрал вещевой мешок и вразвалочку направился к лесу. Амулеты при ходьбе едва слышно позвякивали. Больше он не думал ни о ведьмах, ни о болотной нечисти, ни о магических сражениях, ни о долгих и унылых беседах с местными жителями, ни о голодном желудке, который периодически напоминал о себе громким урчанием.
Гилрод размашисто шагал по широкому лугу, поросшему жидкой желто-коричневой травкой с мелкими белыми цветами, и наслаждался одиночеством. Больше никто не доставал его постоянным нытьем, жалобами и возмущенными воплями с требованиями 'немедленно уничтожить эту тварь!'. Раньше он любил шумные компании и бесконечные разговоры, но теперь предпочитал работать и жить в одиночестве. Как настоящий оперативник УВПП.
Неожиданно шею сзади ожгло огнем. Гилрод вздрогнул, лицо исказилось от боли. Он схватился ладонью за шею и надавил. Там, ниже линии роста светлых давно не стриженых волос, в которых застряли тонкие пожухлые травинки, горел Знак 'И-Ирд'.
Прошло уже десять лет с того момента, когда он получил Метку, но каждый раз, когда его вызывали, невыносимая боль заставляла его вздрагивать и тянуться к Знаку. Его наставник Палпалыч, да и другие, более опытные разведчики и оперативники, умудрялись даже не прерывать разговор во время вызова, а он до сих пор этому так и не научился. Возможно потому, что сам не раз накладывал похожие метки на кожу других, а может потому, что за десять лет службы так и не оброс броней.
Знак жгло, словно к шее приложили раскаленный прут, и с каждой секундой боль нарастала, захватывая всю большую поверхность кожи.
Гилрод поспешно положил дорожную сумку на землю, вытащил из нагрудного кармана складной нож с серебряным лезвием и встал на колени.
- Принимаю вызов, - негромко произнес он, чиркнул ножом по ладони, смочил лезвие в крови и нарисовал на земле Знак 'И-Ирд'.
- Долго возишься, - хмыкнули на той стороне.
Мужчинаа едва заметно улыбнулся, наблюдая, как плавится и опадает земля под Знаком. Сначала крупными угловатыми кусками, затем мелкими крошками. Наконец, 'И-Ирд' повис в воздухе - под ним осталась лишь темное пустое пространство. Оперативник зажмурился, попуская вспышку, а когда открыл глаза, на земле в обрамлении травы и катышков заячьего навоза зияла дыра, в которой виднелось круглое довольное лицо связиста.
- Приветствую, Ольхест.
Несмотря на то, что Гилрод любил тишину и покой, Ольхеста он был рад видеть всегда. Этот тучный мужчина с начинающимися залысинами стал одним из его самых близких друзей еще с момента подачи заявления в УВПП. То есть более десяти лет назад.
- Уж больно ты официален с утра пораньше, дорогой друг, - заржал толстяк.
- Может, у вас там и утро, а у меня дело к закату. Если не потороплюсь, придется искать место перехода с негасимым огнем.
- Лучше включи фонарик, - Ольхест мгновенно поменялся в лице, превратившись из добродушного добряка в официальное лицо УВПП, и строго произнес: - В соответствии с параграфом пятнадцать статьи семьдесят четыре Кодекса перемещенцев запрещено приносить в магические миры вещи из техно-измерений. И наоборот. В Дахаре нет магии. Мало ли, кто увидит.
- Я достаточно далеко от цивилизации, - Гилрод развел руками. - Не первый раз на задании.
- А для меня, - связист снова превратился в добродушного толстяка, - ты все еще новичок. Помнишь свой первый день? Совсем зеленый был, даже моложе твоего наставника, хотя он пришел в УППВ, когда ему еще и двадцати не исполнилось.
- Я был всего на два года младше него, - ответил Гилрод и потянулся было к Знаку на шее, но опустил руку, - заканчивай ностальгировать. Зачем вызвал?
- Болит, - участливо поинтересовался связист. - Привыкнешь. Хочешь, раздобуду багамскую мазь? Помажешь пару недель, и как рукой снимет.
- Пару недель вонять мертвечиной? - Оперативник качнул головой. - Сомнительное удовольствие. Потерплю.
- Ну, как знаешь. В общем, дело есть.
Гилрод выжидательно смотрел на собеседника. Если с Ольхестом говорить, разговор обязательно уйдет в дебри прошлого или будущего, или параллельных изменений, рассуждений о текущем политическом строе какой-нибудь захудалой мории или, и того хуже, закончится обсуждением женщин и причин текущего холостого состояния Гилрода. Поэтому оперативник молчал.
- Скучно с тобой, - вздохнул толстяк. - Раз уж ты у нас такой молчун, вот тебе новая наводка. Пиши координаты.
- Я запомню.
Связист укоризненно посмотрел на собеседника и неодобрительно прицокнул языком.
- Все вы так говорите, а потом ищи, куда вас занесло.
- Ты прям как мамочка, - криво ухмыльнулся Гилрод. - Ворчливая мамочка. Я не страдаю топографическим кретинизмом и ни разу не сбился с дороги.
- Да знаю я, - отмахнулся толстяк, - уж и поворчать нельзя. Вот когда я...
- Диктуй, - перебил оперативник и, сообразив, что поступает с Ольхестом не очень вежливо, пояснил. - Болит.
- Извини.
Связист опустил глаза и зачитал координаты. Гилрод внимательно слушал, мысленно выписывая каждый символ яркой оранжевой краской. Он никогда не забывал координаты, а вот имена собеседников напротив, оставались в памяти крайне редко. Стоило кому-нибудь назвать свое имя, мозг словно отключался, и необходимая информация попадала прямиков в папку 'Сжечь и забыть'.
- Запомнил?
Гилрод кивнул. Жжение на шее уменьшило интенсивность, а может, он уже немного приспособился к боли, и ему захотелось немного сгладить свою грубость.
- Спасибо, - искренне поблагодарил он. - Твоя работа чрезвычайно важна.
Ольхест улыбнулся.
- Другое дело. Но признайся, в душе ты наверняка чертыхаешься и посылаешь меня к дьяволу. Я же понимаю, тебе хочется выспаться, отдохнуть, - связист посмотрел на волосы собеседника, - голову помыть, в конце концов.
Оперативник от души засмеялся. Впервые за несколько недель.
Боль в шее пульсировала в такт каждому вдоху.
- Очень хочется в душ, - признался он, вытаскивая из волос застрявшие после лежания в поле веточки. - Но еще больше: просто посидеть в мягком кресле и никуда не идти. Не представляешь, сколько миль я протопал. Не только за эту командировку, но вообще. Сапожник уже дом на мои деньги построил. Я у него любимый клиент. Не поверишь, о чем думаю при каждом перемещении: чтобы на том конце меня ждал автомобиль, ну или хотя бы телега. Да хоть даже дикий жеребец, которого пришлось бы ловить и приручать. Лишь бы не идти пешком трое суток без остановок. И кто придумал эти чертовы правила?
Друзья засмеялись. Ольхест смеялся тоненько, с присвистом, а Гилрод громко и легко. Его чрезвычайно повеселила собственная откровенность и неожиданные жалобы, а еще он понимал, как странно выглядит со стороны, сидя в чистом поле перед кучкой заячьего навоза, смеясь, словно сумасшедший.
- Ладно, - успокоившись, Гилрод потер шею. - Мне пора на выход.
- Сообщи, как прибудешь в пункт назначения, - толстяк вытер указательным пальцем уголки глаз и, все еще улыбаясь, добавил: - по словам разведки там ничего особенного. Вроде бы. Можешь отдохнуть ночку дома.
- Понял. До связи, - оперативник потянулся к Знаку на земле, едва видимому на фоне яркой картинки из Управления, и стер одну из линий.
Портал в другое измерение мгновенно исчез, перед Гилродом снова появилась мягкая упругая почва.
- Что ж, - он поднялся и отряхнул землю с колен, - нужно идти. К счастью, в душ я все-таки попаду.

* * *


'Я, Гилрод, сын Меовена, внук Борхеста, рожденный в одна тысяча пятисотом году по всемирному времени, сознаю, что мой выбор сделан. Со всей ответственностью заявляю, что отдаю свое тело и сердце служению высшей справедливости. Обещаю не сворачивать с пути истины, соблюдать закон и посвятить всего себя делу поддержания порядка. Обязуюсь неукоснительно выполнять указания руководства и исполнять служебные обязанности без нареканий и самоуправства.
Получив базовые магические знания и мощные артефакты, клянусь не злоупотреблять силой и направить всю волю на восстановление равновесия. Идти вперед плечом к плечу с сослуживцами, не пренебрегать помощью и не оставлять без помощи тех, кто в ней нуждается.
С этого момента обязуюсь сделать все, чтобы мои наставники могли гордиться мной...'.
Гилрод тряхнул головой. Слова клятвы, которую он произносил после сдачи экзаменов в УВПП, сами собой всплыли в памяти. Мужчина прибавил воду и закрыл глаза. Он стоял под душем и наслаждался ощущением упругих струй на мускулистом теле. Вода и мыло смывали грязь и усталость, дарили умиротворение и помогали отвлечься от собственных невеселых мыслей.
Он работал без отпуска почти два года и мечтал забыть о перемещениях, демонах, ведьмах, вурдалаках, наглых придворных магах, грязных болотных кикиморах и прочей магической братии. Но в голове ярким оранжевым пламенем горели координаты следующей командировки.
Возвращение домой прошло в штатном режиме. Поговорив с Ольхестом, Гилрод добрался до леса. Подсвечивая путь фонариком, он без труда нашел оставленную метку. Надо сказать, он немного схалтурил, заколдовав собственные сапоги на сверхбыструю скорость, и добрался до места перехода не за три дня, а всего за несколько часов. Мелкое нарушение Закона ему простят, потому что он выполнил задание, находился в полном одиночестве и убедился в отсутствии слежки.
Пентаграмму перехода успели затоптать дикие звери, но оперативник и не ожидал увидеть ничего другого. Нетронутым портал оставался только в техно-мирах, где пунктом выхода обычно служил либо старый коллектор, либо заброшенный объект в радиоактивной зоне.
Выключив воду, Гилрод услышал, что чайник на плите свистит слишком громко и агрессивно. Видимо, мужчина пробыл под душем гораздо дольше, чем намеревался.
Обмотав бедра полотенцем, оперативник прошлепал босыми ногами в кухню и выключил газ. На столе его ждал стандартный набор возвращенца: глубокая тарелка горячего наваристого борща с говядиной, кусок мягкого ржаного хлеба, пучок зеленого лука и целый казан настоящего узбекского плова.
Каждый раз перед перемещением Гилрод готовил еду и замораживал время над кухонным столом, чтобы по возвращении из длительного и тяжелого путешествия его ждала небольшая вкусная отдушина. Конечно, не каждая командировка оказывалась длительной и тяжелой, но именно в такие моменты, как сейчас, оперативник мысленно улыбался и благодарил наставника за давнюю подсказку.
'Облегчи себе существование, - советовал Палпалыч, поглаживая внушительного вида живот. - После месяца проживания в какой-нибудь отсталой деревне, где разбушевалась местная нечисть, жутко хочется жрать. Помню, после особенно долгой погони и ожесточенного сражения с черным властелином одного захудалого мирка, я умирал - хотел сала. Простого сала с картохой, лучком и горчицей. Пришел домой, а в холодильнике одни тараканы. Утрирую, конечно, тараканов у меня нет, но ты понял. Я тогда, помню, чуть душу не продал за готовый обед, а пришлось питаться полуфабрикатами, от которых и в командировке тошнило. Так что пока не женишься, или бабу путную не найдешь, готовь себе впрок. Не ленись. Потом 'спасибо' скажешь'.
И Гилрод готовил. И говорил. После долгих недель, а то и месяцев на чужих харчах (порой совершенно неудобоваримых) ужасно хотелось чего-нибудь горячего и домашнего. Со сметаной.
Оперативник достал из хлебницы серебряную подвеску в виде песочных часов, придвинул табурет к столу, махнул ладонью над тарелкой, запуская ход времени, и приступил к ужину. В Дахаре сейчас глубокая ночь, в Управлении раннее утро, а здесь у него - уютный полумрак вечерних сумерек.
Поужинав, мужчина перетряхнул вещевой мешок, пополнив запасы хлебом, лапшой быстрого приготовления и несколькими банками консервов, жестянки из-под которых ни в коем случае не следовало оставлять в магических мирах, но можно выбросить в мусорку в любом достаточно развитом техно-мире. Затем провел ревизию амулетов. Собственной магией Гилрод не обладал, так что вынужденно пользовался чужой, заключенной в специальные амулеты.
Серебряные подвески мягко поблескивали и, по сути, кроме формы, ничем друг от друга не отличались. Определить, какие из них исчерпали свою силу больше, чем на половину, не-магу было невозможно, поэтому Гилрод воспользовался одним из них, и быстро рассортировал на две кучи. Полностью готовых к действию, как он и предполагал, оставалось всего три: звезда, голова медведя и Знак 'Гирун'. Магию остальных он израсходовал, причем у большей части под ноль. Значит, перед тем, как отправляться в следующую командировку, следовало заскочить в Управление и пополнить запасы.
Гилрод сжал в кулаке Знак 'Дзы', устанавливая связь с личным служебным табелем, и произнес:
- Рациональное предложение номер двести тридцать четыре. Предлагаю снабжать артефакты шкалой заряда магии. Реализовать данную опцию можно путем цветовых или температурных индикаторов. Основание: во избежание случаев несвоевременного пополнения магических артефактов, а также для пресечения использования в критические моменты 'пустышек'.
Оперативник разжал кулак и в сердцах добавил уже без занесения в личный табель:
- Даже у самых простых телефонов есть уровень зарядки, а тут... от них ведь жизни зависят! И моя в том числе.
Гилрод раздраженно бросил практически разряженный амулет к горке других таких же и отправился в ванную. Там он загрузил одежду в стиралку и запустил быструю стирку. Другие режимы, которые учитывали тип ткани и прочую чепуху, он не признавал и стирал все одной большой кучей, за исключением белых рубашек, которые требовались для официальных мероприятий.
Сорок минут, пока шла стирка, мужчина сидел за столом и писал отчет. Эта необходимость портила всю прелесть отдыха между командировками. Гилрод не встречал ни одного человека, которому бы нравилось заполнять протоколы, писать отчеты и выписывать предписания, но от бюрократии не спрятаться даже в магическом мире.
'Дата командировки: с 22 апреля 1527 года по 4 мая 1527 года по всемирному времени.
Место командировки: город Реймар Соединенного королевства южных земель. Магический мир.
Координаты:'
Оперативник на минуту прикрыл глаза, вызывая в памяти огненно-оранжевые символы двухнедельной давности, и аккуратно перерисовал их на бумагу. Начертанные обычной шариковой ручкой, они выглядели странно: слишком тощими и непропорциональными. Знакам не хватало объема и мощи.
'Причина командировки:'
Бюрократический язык казался Гилроду косным, потому что не отражал всей трагичности описываемых бедствий, тем не менее, за десять лет оперативник овладел им в совершенстве. Мужчина пощелкал ручкой, и записал:
'По данным, полученным 10 апреля 1527 года по всемирному времени от отдела мониторинга возмущений магической сферы, зафиксирован выброс темной энергии мощностью 102 дМг, длительностью 0,4 секунды. В течение вышеуказанного времени на стороне наблюдения произошло перераспределение энергии между положительным и отрицательным полюсами в сторону уменьшения первого и увеличения второго. Вышеуказанный источник возмущения магической сферы неизвестен. Вторая сторона обмена энергией и степень опасности не определена. Место транспортировки вычислено аппаратным комплексом 'Втулка' и направлено в отдел разведки.
По донесениям разведки виной перераспределения сил стала местная ведьма. Для восстановления равновесия и устранения последствий достаточно сил одного оперативника.
Координаты были переданы мне связистом Ольхестом'.
Гилрод прислушался к гудящей стиральной машине, и стал подробно описывать командировку.
Ничего выдающегося в Реймаре не произошло. Местных жителей уже несколько лет одолевала болотная нечисть: водяные и русалки заманивали юных девушек и молодых парней в непролазные топи, высасывали жизненные силы из путников, заблудившихся в лесу, а в последний год повадились выходить в пригородные деревеньки и воровать младенцев прямо из люлек.
На борьбу с нечистью подрядили местную ведьму, у которой самоуверенности оказалось больше, чем мозгов и магических сил. В результате недолгого противостояния (которое, как выяснилось благодаря отделу мониторинга возмущений магической сферы, длилось ровно 0,4 секунды), магичка лишилась сил, а местная нечисть пошла в наступление.
Гилрод прибыл в Реймар для урегулирования баланса сил, правда, большую часть времени потратил на выслушивание бесконечных жалоб, успокоение горожан и приведение ведомочки в чувства.
'Нечисть водворена обратно в болото. Подпись. Дата', - закончил свой отчет оперативник, и щелкнул авторучкой.
Стиральная машина молчала.
Мужчина вытащил белье, развесил на перекладине в ванной и лег спать.
В темноте комнаты, бросив взгляд на плотно задернутые шторы, он залез рукой под подушку и вытащил маленькую, с ноготь большого пальца, потемневшую от времени монетку с дыркой в центре. Его сокровище. Его Память.
Глубоко вздохнув, Гилрод прочитал заклинание и заглянул в отверстие. В воздухе прямо напротив него появился размытый силуэт женского лица. С каждой секундой силуэт становился все более и более отчетливым, понемногу обретая резкость и яркие краски. Волосы девушки порыжели, на носу появились веснушки. Когда девушка посмотрела прямо на оперативника, сердце Гилрода защемило. Оказывается, его воспоминания потускнели. На него смотрела красавица с абсолютно белыми слепыми глазами без зрачков и радужек.
- Я забыл, каким цветом были твои глаза, - прошептал оперативник и протянул руку.
Девушка беззвучно засмеялась и протянула руку в ответ.
Пару мгновений Гилрод любовался длинными тонкими пальцами с коротко подстриженными ногтями, а потом прикоснулся к неосязаемой руке. В этот момент силуэт рассеялся, словно сигаретный дым от налетевшего летнего ветерка. Оперативник положил монету под подушку, отвернулся к стене и заснул.

Глава 2. Взрослое решение


Двадцать третье марта наступит ровно через три месяца, две недели и один день. Ровно год назад в тот день я не делал ничего особенного: утром пошел на пары, в перерывах смеялся с друзьями над Олькой Щегловой, которая зачем-то покрасила волосы в ярко-розовый, в обед ел в студенческой столовке мини-пиццу и планировал вечером пойти в гараж Олега, чтобы постучать на старенькой барабанной установке. Через три месяца, две недели и один день... год назад эта дата не была обведена в настольном календаре черным маркером.
- Славик, иди есть! - позвала с кухни Ирка.
Я положил календарь на стол и привычным движением развернул инвалидную коляску. Этот неповоротливый монстр, ставший моими ногами, научил меня многим вещам, и в первую очередь на глаз определять ширину дверных проемов. Тот, что находился между моей комнатой и коридором составлял ровно девяносто сантиметров минус четыре с половиной, которые уходили на ширину полотна двери. В этот проем моя коляска входила без препятствий, и я мог особенно не задумываться, чтобы проехать точно по центру и не ободрать тыльные стороны ладоней. Проем, который вел в кухню, из-за меня пришлось искусственно расширить: снять дверь и оторвать косяки, а также передвинуть шкаф с посудой и табуретки.
Из-за меня старшей сестре вообще пришлось сделать очень многое: убрать так любимые ею дорожки на полу, всегда соблюдать запрет на разбрасывание обуви, обязательно ставить вещи, которые могли мне понадобиться, ближе к краю, чтобы я, сидя в коляске, мог до них дотянуться. А еще ей пришлось поселить меня в свою съемную двушку на окраине Москвы, хотя у меня есть собственная однокомнатная квартира в Алтуфьевском. Сестре вообще многим пришлось пожертвовать ради меня.
- Бери ложку.
По утрам Ирка всегда пребывала в приподнятом настроении. Она просыпалась в шестом часу и, словно волшебная метелка из диснеевской Золушки, хлопотала по дому и готовила завтрак своему 'безрукому' брату-инвалиду, который умудрялся испортить даже яичницу. В уголках ее губ всегда пряталась милая полуулыбка, каштановые волосы аккуратно уложены в пышное 'каре', а поверх платья надет старый белый фартук в оранжевый горох. В такие моменты она напоминала мне покойную маму, которая точно так же звала завтракать, пока я лениво собирался в школу.
Я подъехал к столу. Ложка лежала на самом краю рядом с тарелкой макарон, очищенным вареным яйцом половинкой огурца и куском ржаного хлеба.
- Соль дать?
Ирка внимательно посмотрела на меня своим долгим подозрительным взглядом, словно пыталась определить, не заболел ли я за ночь смертельно-опасной и неизлечимой болезнью. Особенно тщательно она смотрела на мое правое ухо, точнее, на шрам вокруг него. Сестра стала смотреть на меня так сразу после 'того дня'. И этот взгляд жутко бесил.
- Сам возьму.
Я подъехал к столу, вытащил стоящую на полу возле стола доску и положил ее на ручки коляски. Затем поставил на доску тарелку с макаронами, положил яйцо и огурец, взял вилку и задом, постоянно оглядываясь, чтобы вписаться в дверной проем, поехал обратно к себе.
- Хоть позавтракай со мной, - укоризненно попросила Ирка.
- Чтобы ты смотрела на меня, как на умирающего? - фыркнул я. - Обойдусь.
- Эй! Будь повежливее с сестрой! Она столько для тебя делает!
Из сестринской спальни вышел ее бойфренд Диман. Высокий спортивный парень с татушкой в виде силуэта волка на левом предплечье. Он только проснулся и еще не успел одеться. В принципе до 'того дня' он мне нравился. Они с Иркой были красивой парой: оба высокие, молодые, темноволосые, с глубокими голубыми глазами и правильными чертами лица, которые не портили ни вечная небритость Димана, ни родимое пятно над правым уголком рта Ирки. Они любили друг друга и хотели пожениться, а потом пришло двадцать третье марта... и я все им испортил.
- Я вежлив, - буркнул я и скрылся в своей комнате.
- Ты чего его не приструнишь? - донесся из кухни негромкий мужской голос.
Я плотнее закрыл за собой дверь, чтобы не слышать перепалку, которая возникла опять-таки из-за меня. От неловкого движения яйцо упало и укатилось под стол.
- Твою мать!
Я обернулся в поисках чего-то, что могло мне помочь его достать, но знал, что ничего не выйдет. Палка с крюком, которую я сделал, чтобы снимать вещи с полок или поднимать с пола одежду или обувь, не годилась. Просить Ирку или Димана поднять... да я лучше голодным буду ходить. Пусть лежит.
Я подъехал к окну и без аппетита стал глотать макароны.
В окне я видел только мрачное зимнее небо, затянутое сплошной серой пеленой.
Помнится, до 'того дня' я приходил в эту квартиру всего один раз, но вид из окна шестнадцатого этажа запомнил, наверное, навсегда. Внизу располагался обычный подмосковный дворик, каких полно в любой части города. В песочнице беззаботно играли детишки, на лавочках сидели пожилые любительницы сплетен, у одного из соседних домов росли кусты сирени, которые как раз цвели пышным белым цветом.
Странно, как хорошо мозг запоминает детали, на которые, как тебе кажется, ты совершенно не обращаешь внимания. Я помнил даже цвет колец для подтягивания в спортивном уголке, они были половинчатые, красно-синие. А мягкое покрытие, пружинящее под ногами, - приятного светло-коричневого оттенка.
Сейчас я не мог видеть ни засыпанный снегом дворик, ни играющих в снежки детей, ни половинчатых колец. Для этого нужно подойти к окну и встать в полный рост, а я, сидя в кресле, едва мог выглянуть из-за подоконника. Моим уделом оставалось созерцание пасмурного серого зимнего неба.
- Славик, я на работу! - крикнула сестра и щелкнула замком входной двери.
Я тоскливо посмотрел на яйцо под письменным столом и включил компьютер.
'Как заработать в интернете?'
Этот запрос я вводил в поисковик, наверное, тысячу раз, и ничего полезного так и не нашел. При любом раскладе получалось, что в месяц я не зарабатывал даже тех денег, которые платят студентам в Макдаке. Как прожить на такие гроши? Вся польза от меня сводилась к нескольким тысячам, которые я получал от сдачи своей бедной однушки в аренду. И это все, чем я мог помочь сестре. И иных перспектив не существовало.
Я делал все: продавал донат в игрушках, переводил аудиозаписи бизнес-семинаров в текст, писал тупые статейки для тупых сетевых журнальцев, подрядился работать переводчиком, заполнял анонимные опросы с оплатой по двадцать рублей за штуку, а закончил тем, что продал на Авито все ненужные вещи: кроссовки, лыжный спортивный костюм, перчатки для бокса и 'Го-про'. Только на барабанную установку, которая до сих пор стояла в гараже Олега, рука не поднялась.
Разумеется, у меня не осталось иллюзий по поводу своего состояния: я никогда не буду ходить и никогда не смогу играть на барабанах, но что-то меня останавливало. Может, я просто боялся отрезать последний ломоть невозможной надежды? Может, она все еще жива где-то на задворках души?
Замок двери снова щелкнул. Диман ушел, не попрощавшись - разлился на то, как я говорил с сестрой.
Я выехал в коридор и подкатил свою тушку к комоду. Из зеркала на меня смотрел худощавый вполне себе симпатичный светловолосый юноша. Чересчур худой, но совершенно точно не урод, если, конечно, не считать искалеченных ног. Какая девушка теперь захочет со мной встречаться?
Изображение в зеркале помутнело. Я моргнул, прогоняя непрошенную влагу, и поспешил вернуться в комнату.
Не успел я добраться до кровати, как в дверь позвонили.

* * *


- Привет!
- Привет, Славка! Ты как?!
Они вошли в тамбур с мороза: молодые, румяные, пышущие здоровьем и чересчур бодрые. Громко затопали ногами, стряхивая снег, и тактично подождали, пока я развернусь и заеду обратно в квартиру (порожек, кстати, Ирке тоже пришлось демонтировать).
Олег по прозвищу Дятел и Жердь по имени Женек были моими друзьями детства. Дятел стянул с головы любимую красную бейсболку (за которую и получил свое прозвище), Жердь положил комод черную спортивную шапку, затем повесил на вешалку горчичную парку, взял у Олега его черный пуховик и повесил его рядом.
С Дятлом мы ходили в одну группу в детском саду, потом попали в один класс в школе, а с Женькой я познакомился в деревне у бабушки, куда он тоже приезжал на каникулы. Позже выяснилось, что мы с ним живем практически рядом - на расстоянии одной остановки, и с тех пор наша троица тусила вместе.
Четыре года назад мы поступили в один универ, и безоблачная мальчишечья дружба переросла в крепкое и нерушимое мужское товарищество. Мы везде были вместе, в любых драках стояли друг за друга горой, прикрывали спины, когда кто-то прогуливал пары, а иногда дружно сваливали в закат, наплевав на последствия и грядущие сессии.
Друзья разувались, храня неловкое молчание.
Это молчание теперь преследовало меня, с кем бы я ни говорил. С 'того дня' люди стали относиться ко мне настороженно, чаще следили за словами, постоянно подрывались помочь, считали меня едва ли не беспомощным младенцем. В Ирке это бесило, в друзьях - раздражало и обижало. В конце концов, инвалид - не значит мертвец.
- Чай будете? - спросил я и поехал в кухню. Проверил, есть ли вода в чайнике, и включил плиту.
После 'того дня' мне приходилось задумываться слишком о многих вещах, которые раньше я делал на автомате. Если бы в чайнике оказалось недостаточно жидкости, мне пришлось бы подъехать к раковине боком, чтобы наполнить его водой.
Я достал с нижней полки навесного шкафа над раковиной коробку с печеньем и вафли, вытащил из комода 'гостевые' чашки.
Дятел с Женьком прошли к столу. За те несколько секунд, пока они протискивались мимо меня, в голове промелькнуло едва ли не удивление: какие же они все-таки высокие. Неужели и я когда-то был таким?
Я прищурился, наклонил голову и со смешком обратился к почти двухметровому Женьку:
- А ты с каждой нашей встречей все больше оправдываешь свое прозвище.
Жердь неловко засмеялся, Дятел улыбнулся и вцепился в пустую чашку.
- Ну да, - на лице Женька появилось виноватое выражение. - Я даже в баскетбольную секцию записался, играем тут иногда.
Я кивнул, стараясь не выдать вспыхнувшую в груди обиду. Разумом понимал, что друзья не виноваты, что их жизнь продолжается, и она проходит в миллион раз ярче, чем моя, но в сердце все равно шевельнулась зависть. Теперь у них будет еще больше интересов, и я еще больше выпаду из их круга общения, как ни старайся.
Я поставил на стол сахарницу, достал из ящика маленькие ложки. Все время, пока крутился в своем кресле, мне мерещились их сочувствующие взгляды и едва сдерживаемые вздохи. А может, и не мерещились.
Наконец, чайник вскипел. Дятел подскочил к плите быстрее меня, и разлил кипяток по чашкам.
- Спасибо, мамочка, - буркнул я.
В иной ситуации мы бы вместе поржали, но теперь это выглядело бы грубым. Почти таким же грубым, как и мое замечание.
В кухне повисло неловкое молчание. Я понятия не имел, зачем пришли мои друзья, и уж точно не хотел, чтобы наша с ними встреча проходила так грустно и неудобно, словно передо мной сидели посторонние люди.
Разговор не клеился. Я видел, что им неудобно передо мной, возможно, они испытывали чувство вины за свое здоровье, а я уж точно испытывал чувство стыда за свою коляску.
Через три месяца, две недели и один день исполнится ровно год с 'того дня'. Я старался забыть все, как страшный сон, но именно во сне вспоминал жуткие подробности понедельника, который сломал мне жизнь.
Я помню медсестер в приемном отделении, которые, несомненно, за время работы повидали многое, но не сумели воздержаться от вздохов ужаса и сочувственных слов. Помню хирурга - полноватого Валерия Ивановича, который осматривал меня после инцидента. Я выл от нестерпимой боли, периодически теряя сознание, но мозг, кажется, навечно зафиксировал в памяти его идеально круглые очки в тонкой металлической оправе, которые сверкали в свете люминесцентных ламп, мясистый нос с огромными порами, на кончике которого повисла капля пота, и плотно сжатые белые губы.
Я тряхнул головой, отгоняя так не вовремя пришедшие воспоминания, и взял чашку.
- Ну, рассказывайте, что у вас новенького.
- Да ничего, вроде, - Жердь отхлебнул горячий чай и взял вафлю. - Сам знаешь, как бывает. Институт, девочки, Counter-Strike.
- Это у вас ничего нового? - возмутился я и стукнул кулаком по ручке кресла. - Это у меня ничего нового! Сижу целыми днями в коляске, словно привязанный, не могу даже на улицу выйти. Никого не вижу, ни в чем не участвую, все новости узнаю из интернета. У заключенных в тюрьме и то больше свободы.
- Слушай, - оживился Жердь, - а хочешь, мы тебя на улицу вытащим?
- Это мы уже проходили, - категорично отрезал я. - Во-первых, в лифт коляска не войдет, ее нужно либо сложить, а меня держать, либо спускаться пешком. Пандусов, естественно, у нас нет. Ирка куда-то писала, но дело с мертвой точки до сих пор не сдвинулось. А во-вторых, ну спущусь я на первый этаж, а дальше? Как до подъездной двери добраться? Как с тротуара съехать? И идти по дороге что ли? У нас тут даже велосипедной дорожки нет, а тротуар очень узкий и кривой.
- Ерунда, - махнул рукой Дятел. - Я тебя подержу, а Жердь разберется с коляской.
- Ты меня не дотащишь, - возразил я. - Да и вообще, думаешь мне охота висеть у тебя на руках, как мешок картошки?
- Подумаешь, я и не такое таскал. Да к тому же от тебя уже и так почти ничего не осталось. Плохо кашу кушаешь?
Я улыбнулся, хотя мероприятие показалось мне сомнительным. И дело здесь не в собственной стеснительности или нежелании утруждать друзей, а ... не знаю в чем. Олегу и Женьку напротив, идея вытащить меня на улицу показалась интересной. Некоторое время они наперебой убеждали меня выйти подышать свежим воздухом, и я сдался. В конце концов, я почти полгода не выходил из квартиры.
- Вам придется помочь мне одеться, - предупредил я.

* * *


- Господи, как же хорошо! - пробормотал я, как только свежий декабрьский ветер коснулся моих щек.
- Дыши глубже, - загоготал Дятел, поправил козырек своей красной бейсболки и отбежал в сторону.
Мою коляску по нечищеной дороге толкал Жердь - была его очередь использовать мускульную силу. Я изо всех сил ему помогал. Получалось плохо, потому что коляска была металлическая, тяжелая (на легкую алюминиевую денег я пока не собрал), а колеса 'на летней резине'.
Друзья помогли мне одеться и обуться, спустили в лифте на первый этаж и вытащили на улицу. Как ребенок ранним утром первого января я обрадовался дворику, детской площадке и спортивному уголку с красно-синими кольцами. Первое смущение и неловкость прошли, и теперь я испытывал благодарность друзьям за их помощь.
- У меня лучшие в мире друзья! - громко крикнул я, чтобы Дятел тоже это услышал.
- Приходим, правда, редко, - извиняющимся тоном произнес Жердь.
- Но не забываем! - отозвался Дятел, наклонился и запустил в меня снежком.
Я вытер мигом замерзшее лицо и скомандовал:
- На детскую площадку, боцман!
- Так точно, капитан!
На площадке я поднялся на руках и рухнул в снег. Олег подскочил ко мне, чтобы помочь, но я, смеясь, залепил ему снежком прямо по центру красной кепки.
- Ах, так! - Дятел отбежал на несколько метров и принялся делать стратегические запасы.
- Боцман, орудия к бою!
Жердь, смеясь и отфыркиваясь, начал лепить снежки.
Мы валялись в снегу и дурачились, пока я совершенно не выбился из сил. А еще я видимо, совсем отвык от холода, ведь на улице вряд ли было ниже десяти. С другой стороны, нижняя часть туловища у меня не двигалась, и из-за ограниченности движений согревался я с большим трудом.
- Заканчиваем, - отплевываясь от очередного снежка, заявил я и вытер лицо. - По машинам!
Парни посадили меня в коляску и помогли отряхнуть снег с заледенелых джинсов. А я подумал, что 'помогли' - теперь самый часто используемый мной глагол.
- Может, прокатимся еще немного, - предложил я, не желая возвращаться в душную квартиру.
- Давай, - отозвался Олег и оттеснил от коляски Женька. - Моя очередь. Куда направляемся, капитан?
- Вперед, первый помощник!
- Эй, - Жердь легонько толкнул меня в плечо. - А чего это он первый помощник, а я всего лишь боцман?
Я открыл рот, чтобы пошутить, но тут увидел его. Одного их тех парней, которые двадцать третьего марта прошлого года избили меня, сломали мне ноги и позвоночник, отбили почки и практически не оставили живого места на лице и туловище.
Я до сих пор не знал причину их поступка. Мы не были знакомы, в тот день я увидел их впервые в жизни и не понимал, за что они сотворили со мной такое? Что я им сделал? Что я вообще мог сделать, чтобы заслужить подобное?! Ощущение несправедливости преследовало меня постоянно, всадив в сердце кривые когти отчаянной обиды.
Наверное, я никогда не забуду их лиц. Первый - невысокий коренастый, похожий не то на бурята, не то на монгола, с узкими черными глазами. Его абсолютно плоское лицо не выражало ни ненависти, ни даже неприязни. Он просто двинул по моим коленям железной арматурой, нанеся первый удар. Сбил с ног. Совершенно неизвестный мне молодой парень.
Второй - высокий худой мужчина лет тридцати. Его лицо было узким и вытянутым, щеки казались чрезмерно впалым, нос - слишком большим, серые глаза глубоко сидели в глазницах. Весь его вид говорил, что мужчина либо наркоман, либо алкоголик. Он орудовал здоровенным гаечным ключом. До сих пор удивляюсь, почему я остался жив, ведь он несколько раз саданул мне по затылку, вызвав сотрясение мозга и закрытую черепно-мозговую травму.
И Третий - тот, чей взгляд сейчас равнодушно скользнул по прикованному к инвалидной коляске парню. Он меня даже не узнал! Самый противный из всей троицы. Он не просто бил меня кастетом, но и плевал в лицо, и размазывал по моей голове весеннюю смешанную со снегом грязь. Его лицо ничем не выделялось из сотен миллионов других, но не для меня. Я запомнил все: крохотную, практически незаметную родинку под глазом на правой щеке, щербинку между передними зубами, пухлую нижнюю губу и тонкую верхнюю, нос с горбинкой и всклокоченные соломенные волосы.
И сейчас он удалялся от нас в сторону автобусной остановки.
- Прокати меня с ветерком, - попросил я Олега. - Может, к дороге выйдем?
- Не боишься косых взглядов? - спросил Дятел, толкая мою коляску.
- Волков бояться - в лес не ходить. - Я неотрывно следил за одним из моих 'убийц'. - Мы и так сегодня отыграли отличный спектакль для местных бабулек.
- Ты тоже заметил? - засмеялся Жердь.
- Бабульки вылезли на улицу, невзирая на мороз, - кивнул я. - Все косточки нам перемыли.
Третий шел быстрым шагом, сгорбив плечи, засунув руки в карманы потертых джинсов. Его тонкая зеленая куртенка явно не спасала от мороза.
- А быстрее можешь? - попросил я Дятла. - Жень, помоги, пожалуйста!
- Ну, держись, капитан!
Парни впряглись в коляску вдвоем и практически побежали через нечищеную детскую площадку, вывернули на тротуар, спустили меня на дорогу, провезли через арку к шоссе.
Все это время я делал вид, будто мне жутко весело: взмахивал руками, выкрикивал 'Ю-ху!' и 'Э-гей!'. Товарищи смеялись. Но мне не было дело до чувства стыда. Да, я обманывал лучших друзей, но я просто не мог им сказать: вон идет парень, который сделал меня инвалидом. Они бы точно его убили. И я. Если бы мог.
Мы буквально вылетели из арки, и я его увидел. Третий стоял на автобусной остановке, понуро опустив голову.
- Стоп! Перерыв!
Я развернул коляску и удостоверился, что больше не упущу своего мучителя из вида
- Давайте постоим здесь немного, - предложил я. - Сто лет не видел автобусов.
Мои друзья пожали плечами. Кажется, они почувствовали перемены в моем настроении, потому что тоже как-то сникли, сжались и стали неуверенно переминаться с ноги на ногу.
Я неотрывно смотрел на Третьего.
Что я собирался делать? Не знаю. Я просто стоял, и ждал, когда он сядет в автобус, чтобы запомнить номер. Я не знал ни его имени, ни места работы, ни домашнего адреса, даже не мог предположить, поедет ли он домой, или куда угодно в другое место. Я просто смотрел на него, не в силах отвести взгляд.
И он его почувствовал. Обернулся, посмотрел на меня все с тем же равнодушием, и сплюнул.
Я отвел глаза и увидел, как подъехал автобус. 'Четыреста восемьдесят седьмой, - мысленно отметил я. - Четыреста восемьдесят седьмой'.
Третий снова сплюнул, подошел к открывшимся дверям и поднялся по ступеням. Если бы мог, я обязательно поехал бы за ним. Вышел на его остановке и...
- Не замерз еще? - поинтересовался Олег. - Может, домой? Джинсы уже задубели.
Автобус уехал. Я вздохнул, посмотрел на свои ноги и кивнул.
- Не страшно. Дома отпарю. Не отвалятся.
Я засмеялся, но смех даже мне показался слишком хриплым и мрачным.

* * *


Тем вечером я долго не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, передвигая бесполезные неподвижные ноги, елозил по кровати, а сон все не шел. В голове вертелась только одна мысль: лучше бы эти ублюдки меня убили.
Прогулявшись с друзьями, повалявшись в снегу, вспомнив, каково это - весело смеяться, не задумываясь о собственной бесполезности, я отчаялся еще больше. Я не видел смысла и дальше влачить свое жалкое существование. Я лежал в темноте, плакал и упивался жалостью к себе. И одновременно мечтал отомстить.
Если бы только мне позволили снова встать на ноги хотя бы на один день, я, не раздумывая, потратил бы драгоценные двадцать четыре часа на поиски этих тварей. Я бы убивал их долго и мучительно, чтобы они успели прочувствовать все те боль и отчаяние, которые поселили во мне почти год назад.
Я представлял одну страшную картинку их предсмертных мучений за другой, но каждая из них непостижимым образом перекликалась с тем, что они сделали со мной, и ненависть уступала место отчаянию.
С той прогулки прошел почти месяц.
Друзья иногда звонили, но до нового года так больше и не пришли. Я их понимал: кому охота возиться с инвалидом, тем более, если этот инвалид твой бывший друг, которого ты больше не узнаешь.
С 'того дня' я сильно изменился: стал более замкнутым, злым, мог целыми неделями сидеть в кресле, не шевелясь. Незаметно для себя я потерял цель в жизни и вообще всякий интерес к чему-либо, потому что кроме ног, у меня не работала еще одна, даже более важная, чем ноги, часть тела.
Я понял это почти сразу, когда пришел в себя после операции в больнице и в первый раз мочился через трубочку. Врач, Валерий Иванович, уверил, что чувствительность со временем вернется, но спустя месяц, когда меня отправили домой, я понял, что чуда не случится.
В тот момент мне было почти все равно - боль от того, что всю оставшуюся жизнь мне придется провести в инвалидном кресле, перекрыла другие чувства, однако со временем я осознал, какую часть себя потерял. У меня имелся некоторый сексуальный опыт, и я знал, что с чем сравнивать. Потеря была невосполнима. Хотя, если выбирать между работающими ногами и работающим членом, я бы выбрал первое.
С друзьями этой трагедией я поделиться по понятным причинам не мог, с сестрой тем более, поэтому вынужденно варился в глубоком котле отчаяния и самоуничижения в одиночестве. И с каждым днем мысли становились все чернее и чернее.
В чем смысл моей жизни? В чем вообще смысл жизни? Говорят, в продолжении рода, создании семьи, рождении детей. А какая польза от меня? На сегодняшний день я всем только мешаю. И в первую очередь самому близкому мне человеку - старшей сестре.
До того, как меня привезли в эту квартиру из больницы на скорой, она жила здесь с Диманом в свое удовольствие и планировала свадьбу. А теперь Ирка пожизненно привязана к беспомощному мужику, которого нужно не только кормить, но и одевать, обстирывать, обслуживать... помогать мыться и многое чего, о чем не хотелось даже думать.
А что мог дать ей я? Жалкие гроши, которые зарабатывал в интернете и арендную плату с однушки? А квартплата? А продукты? Одежда? Средства гигиены? Лекарства? Постельное белье, в конце концов? Мне все это нужно. И я себя не окупаю. Не только ту моральную помощь, которую мне оказывает любящая Ирка, но даже те расходы, которая она вынуждена взвалить на себя по моей вине.
С такими мыслями я встретил новый год.
А ровно в ноль часов одну минуту первого января она сообщила нам с Диманом, что ждет ребенка.
Диман завопил, выскочил из-за праздничного стола, едва его не опрокинув, и сграбастал мою сестру в объятья. А я, стараясь не шмыгать носом, расплакался. Как девчонка. Было стыдно и неудобно, но я ничего не мог с собой поделать. Это настоящее счастье и радость! Новогоднее чудо! Но не мое. Более того, моя ценность, как члена общества в целом и семьи в частности не просто упала до нуля, а скатилась в глубокий и беспросветный минус.
Притворившись, что плачу от счастья, я изо всех сил растянул рот в улыбке, и искренне поздравил Ирку с этим важным событием. Я действительно был счастлив за сестру, но во сто крат был бы счастливее, если бы ей не приходилось тащить на себе мою неподвижную тушку.
Пожав крепкую ладонь Димана, я уехал в свою комнату и запер дверь. Не включая свет, подкатил коляску к окну и замер.
Снаружи бушевала та единственная и неповторимая ночь в году, когда темное ночное небо до самого утра разрывали бесконечные салюты. С высоты шестнадцатого этажа я прекрасно видел разноцветные всполохи мириадов блесток. Заряды взрывались огромными невообразимо красивыми шарами, великолепием которых я от всей души восхищался еще год назад.
Если бы я только знал тогда, что встречаю свой последний новый год... Ночь на первое января для меня уже никогда не станет такой, как прежде.
Через дверь я слышал, как радовались Диман и Ирка, как обсуждали предстоящую свадьбу, как пытались определиться с датой и списком приглашенных, как потом включили негромкую музыку и замолчали.
Я тупо смотрел в окно на взрывающиеся фейерверки, и в моей голове постепенно зрело решение. Наверное, самое взрослое решение в моей жизни.
Двадцать третьего марта - через три месяца, три недели и два дня после нового года я покончу с собой.

* * *


Я не выбирал способ самоубийства, не сравнивал плюсы и минусы, степень боли и тяжесть предсмертных мук, я просто решил. И сделал.
В тот день старшая сестра, как обычно, накормила меня завтраком. Я уже не делал даже робких попыток приготовить еду самостоятельно, хотя вполне мог справиться и с кашей, и с макаронами, и, приложив некоторые усилия, даже с супом (хотя при его приготовлении я бы точно уронил на пол достаточно картофельной кожуры, которую не смог бы поднять). Несмотря на беременность, Ирка по-прежнему ухаживала за мной с рвением матери, что только укрепило мою решимостью освободить ее от этого тяжкого бремени.
Перед тем, как она закрыла за собой входную дверь, я попросил ее удобнее посадить меня в кресле - хотелось в последний раз почувствовать прикосновение ее теплых рук. Ирка тщательно расправила плед на моем сиденье, и я крепко ее обнял.
- Спасибо, - произнес я, стараясь вложить в это простое слово максимум благодарности, - спасибо, что заботишься обо мне.
Ирка застыла - подобное проявление братских чувств сильно ее удивило. Спустя пару секунд она опомнилась и тоже меня обняла.
- Ну, - Ирка негромко хохотнула мне в ухо. - Я ж не просто так. Ты - моя бесплатная и безотказная нянька. Из тебя получится супер-дядя!
Я улыбнулся и пожелал ей хорошего дня.
Спустя полчаса Диман тоже ушел на работу. С ним я попрощался простым рукопожатием. Ничего особенного говорить не стал, дабы он не подумал, что я прощаюсь и не сложил два и два. Он был очень сообразительным, и наверняка понял бы, что я задумал какую-то глупость. Поэтому я дождался, пока его лифт уедет на первый этаж, вытащил из замочной скважины ключи и положил на комод. Затем вернулся в комнату.
Раньше, пока я не занял эту комнату, на подоконнике у Ирки росла герань. Ей нравилось ухаживать за цветами, а я терпеть не мог противный запах листьев, и сестре пришлось забрать горшки в кухню.
Я подъехал к окну и раздвинул занавески.
Ни о какой предсмертной записке речь не шла. Я не собирался просить прощения или оправдываться, я сделал свой выбор. Я имею право решить: жить или умереть. Последнее, что сделает для меня сестра, устроит похороны. На этом и мои, и ее мучения закончатся.
Сидя в кресле, до ручки окна я дотянуться не мог, поэтому поставил коляску практически вплотную к стене, опустил рычажки ручного тормоза и подтянулся на руках. Ноги, зажатые между коляской и стеной, смогли удержать меня несколько мгновений, пока я не схватился за оконную ручку. Поворот... и в лицо подул свежий мартовский ветер.
Я стоял, точнее, почти стоял, опираясь руками о подоконник, и смотрел вниз. На детской площадке пока никого не было - родители уже отвели своих отпрысков в детские сады и школы, а малышня, которой еще не исполнилось трех лет, еще не закончила утренний моцион, чтобы вылезти на солнышко.
Солнышко, кстати, светило ярко. Пусть снега оставалось еще достаточно, в воздухе чувствовалась весна. Дли стали длиннее, небо выше, птицы звонче. Но природа не могла удержать меня на этом свете.
В последний момент я подумал о сестре. Мою смерть Ирка переживет. В конце концов, с ней мы никогда не были особенно близки - сказывалась достаточно большая разница в возрасте и ее ранний уход из дома. После смерти родителей я и вовсе остался один почти на три года, до того самого злополучного двадцать третьего марта. С ее плеч упадет тяжкий груз заботы о паралитике, а скорое рождение малыша принесет счастье в ее семью.
Я посмотрел вниз и перевесился через подоконник.
- Прости, господи, - неожиданно вырвалось из груди, хотя в бога я никогда не верил.
Не знаю, что ждало меня на той стороне, но я определенно намеревался узнать.
Собрав все силы, я оттолкнулся от оконной рамы и полетел.

Глава 3. Рациональные предложения


В соответствии с правилами Управления открывать порталы для перемещения между измерениями можно в любом месте, за исключением жилых помещений. Это требование являлось логичным, но доставляло много неудобств. Было бы очень просто отправляться в командировки прямо из своей квартиры, однако лишние возмущения магического поля мешали соседям и могли на несколько часов отключить свет.
До введения запрета на оперативников постоянно поступали жалобы за превышение допустимого уровня магических действий, что приводило не только к перебоям с электроэнергией, но и порой к весьма кровавым потасовкам. Однако из любого правила существовало исключение. Из дома можно переместиться в Управление, потому что такое перемещение требовало не слишком много энергии благодаря особому типу портала - портала без координат. А уж из Управления, которое не считалось жилым помещением, разрешалось отправляться в любую точку вселенной.
Гилрод редко пользовался этой лазейкой и для перемещения всегда отправлялся в парк, но сегодня исключение из правил пришлось как нельзя кстати.
Мужчина экипировался, повесил на шею три последних полностью заряженных амулета, прошел в прихожую между комнатой и кухней и обулся. Из нагрудного кармана куртки он достал перочинный нож с серебряным лезвием. До боли знакомое движение, и на линолеум с рисунком паркетной доски, закапала кровь.
Периодически обмакивая палец в красную жидкость, Гилрод принялся рисовать на полу пентаграмму перехода. Прежде чем он закончил, кровь на ладони сворачивалась дважды, и оперативнику приходилось снова пускать в ход серебряное лезвие. Раны заживали слишком быстро и не оставляли следов, хоть и вызывали дискомфорт при нанесении. На полу жидкость, напротив, оставалась жидкой и яркой.
Ритуал Гилрода не тяготил: ни собственная кровь, ни длинное витиеватое заклинание, ни острый запах меди, смешанный с отвратительным зловонием сероводорода и аммиака. Он прыгал между мирами сотни раз, и ритуал перестал удивлять или вызывать священный трепет и благоговение. Он стал простым и обыденным, словно утренняя поездка в автобусе на работу.
Когда последние слова заклинания растворились в тишине квартиры, пентаграмма вспыхнула кирпично-красным, обуглилась и провалилась, обнажив зияющую черноту перехода.
Наставник говорил, что переход между мирами похож на последний путь умирающего, когда дух уже покинул тело, но еще ни вошел во врата рая, ни упал в бездну преисподней.
Длинный черный тоннель, заглушающий все звуки и запахи, тянулся на сотни, тысячи, а то и миллионы миль, в зависимости от тяжести грехов почившего. Богам требовалось оценить покойника и вынести вердикт. Чем меньше грехов и их тяжесть, тем короче оказывался черный тоннель, а в конце пути человека ждал золотой престол. Отъявленные грешники тоже совершали короткое путешествие, однако их путь завершался в ином месте.
Для Гилрода черный коридор всегда длился ровно сто шагов и упирался в тупик возле трех огромных полуголых хранителей небесной тверди.
Он проходил мимо атлантов ровно столько раз, сколько открывал портал, однако в отличие от ритуала перемещения, ставшего рутиной, эти гиганты каждый раз вызывали в его душе волну почтительности и безмерного уважения.
Мужчина едва доставал атлантам до коленных чашечек, и если бы подошел вплотную, смог бы заглянуть под короткие белые туники. Но этого действия оперативник сознательно избегал. Гиганты стояли ровно, спинами друг к другу, подняв мускулистые руки над головами, и держали небесный свод с Луной, звездами и мириадами планет.
Правого атланта звали Поллукс. Он носил длинную кудрявую бороду и курчавые волосы. Массивный нос всегда блестел от пота, словно ему досталась большая часть веса. Левого звали Рэ, он был старше своих товарищей, его бугристая голова с длинным прямым носом и тяжелым подбородком венчалась гигантской лысиной. Третьего, стоявшего к Гилроду спиной, соседи прозвали 'глухой тетерей'. Этот атлант был единственным толстяком в переходе, за что постоянно подвергался нападкам, из-за чего часто огрызался, ввязываясь в длительную и утомительную перепалку, а затем надолго замолкал и игнорировал любое обращение. В обычные дни его звали Боньникок. Его борода была короче бороды Поллукса и выглядела более опрятной.
- Приветствую вас, - Гилрод слегка поклонился, соблюдая правила вежливости.
- Снова ты, - недовольно буркнул бородатый Поллукс, - ты же два часа назад тут проходил.
- Весьма грубо с твоей стороны, - Рэ повернул в сторону товарища левый глаз и неодобрительно прицокнул. - Привет, Гилрод. Если я верно вычислил, в твоем мире прошло около недели? Надеюсь, ты идешь в Управление за отпуском?
- Прошло меньше суток! - крикнул оперативник, стараясь, чтобы его голос услышали даже на той высоте, где находились уши атлантов, - я снова командирован! Нужно пополнить запас амулетов!
- Обидно.
Рэ говорил бесстрастным голосом. Гилрод знал, что у атлантов нет чувств, и лысый гигант произносит подобные слова, стараясь не забывать то, кем он являлся раньше. Это считалось высшим проявлением доверия, мужчина ценил подобные знаки внимания, и оттого его уважение к гигантским страдальцам только возрастало.
Оперативнику всегда было невыносимо любопытно, за какие грехи атлантов обрекли на вечные муки, но спрашивать он не решался. Считал не тактичным интересоваться столь личными темами, пусть даже на самом деле подобный вопрос совершенно их не обидел бы.
- Добро пожаловать в Управление, - произнес левый гигант, - Три, четыре!
Рэ и толстяк на заднем плане напрягли мускулы, но Поллукс не пошевелился.
- Эй! - на сей раз Рэ повернул к товарищу всю голову. - Пропусти его!
- Зачем? - пожал плечами бородач. - Пусть сидит дома. Надоел, бродить туда-сюда каждые пять минут.
- Прости эту невоспитанную обезьяну, - произнес Боньникок.
- Сам обезьяна! - парировал Поллукс. - Тупая жирная макака.
Оперативник никогда не вмешивался в перепалки атлантов. Он обошел Поллукса, чтобы толстяк смог его увидеть, и поклонился.
- Гилрод, - попросил самый упитанный из атлантов, - будь добр, плюнь в него.
Оперативник отрицательно качнул головой.
- Представляю, как вы друг другу надоели. Сколько вы уже вместе?
- Не твое дело, - ответил Поллукс.
- Великий Самум! - Рэ поднял взор к небесному куполу. - Меня окружают бестолковые невежи!
- Не разговаривай с ним! - прикрикнул бородач. - Мы здесь, чтобы выполнять свои обязанности. Вот и выполняй! Разболтался, словно баба!
- Это ты свои обязанности не выполняешь, образина! - произнес толстяк. - Давно бы уже человека пропустили! Чего задерживаешь?! Что он тебе сделал?
Поллукс равнодушно ответил:
- Он просто мне не нравится.
- Так не бывает. Без причины вообще ничего не бывает, - встал на сторону товарища Рэ. - Глухую тетерю ты дразнишь за объем талии, а Гилрода за что?
- За то, - Поллукс изобразил страдальческую мину. - Подержите небосвод, у меня нога чешется.
Каменный гигант отпустил правую руку, подтянул колено к груди и с невыразимым блаженством на лице почесал ногу.
- Наконец-то! - пробасил он и вернулся в исходную позицию. - Три, четыре!
Шесть рук одновременно повернули небесный купол. Звезды пришли в движение, Луна спустилась за горизонт, серое каменное небо осветилось нежным золотистым цветом встающего Солнца.
Оперативник терпеливо ждал, когда Солнце на магическом небосводе пересечет высшую точку.
- Проходи, Гилрод, - улыбнулся Рэ. - До скорой встречи!
- Желаю крепости вашим рукам, - сказал оперативник. - Да сравнятся ваши ноги с колоннами, а плечи со сводами храма Самума.
Каменные бородачи улыбнулись и замерли. Проход открылся.
Момент перемещения между мирами был одной из причин в жизни Гилрода, по которой он жалел, что не родился магом. Сквозь маленькое стеклышко монокля он видел лишь десятую часть всего великолепия волшебства перехода, а это зрелище стоило того, чтобы его увидеть.
Пространство, ограниченное атлантами, потемнело. Между каменным полом и куполом образовался аморфный сгусток мрака, он стал увеличиваться в размерах, из его центра вытянулись толстые черные щупальца. Темная субстанция сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее начала мерцать крохотными серебряными звездами. Щупальца колыхались, исполняя завораживающий танец.
Мужчина вдохнул и шагнул в сверкающую тьму.
Пространство вокруг вспыхнуло ярко-желтым. Гилрод почувствовал, как его потащило вверх, потом вниз, потом закружило в бешеном круговороте. Мир вспыхнул сотней прекрасных цветов: сливово-синим, солнечно-желтым, маково-красным. Цветовая феерия вырвалась далеко за пределы 'ворот', вселенная превратилась в живой световой фонтан, но оперативник видел лишь крохотный его кусочек.
Цвета сменяли друг друга, словно в магической радуге, однако Гилрод недолго любовался картиной, он нашел точку, над которой буйство красок было не властно, где холст мира был густо замазан цветом огурцов и незрелой смородины, и уставился на нее. Именно там должно показаться... да!
На краткий миг среди зелени свежей весенней травы вспыхнуло и погасло женское лицо, обрамленное рыжими, словно пламя, вьющимися волосами. Прекрасное, как заря, неуловимое, как облако, но такое родное и любимое...
- Ирия! Каким цветом твои глаза?! - крикнул Гилрод, но ответа, как всегда, не услышал.
Оперативника сильно ударило по ногам. В глазах потемнело, мужчина упал на землю. Переход завершился.

* * *


- Рациональное предложение номер двести тридцать пять, - произнес Гилрод и сжал в кулаке Знак 'Дзы', устанавливая связь с личным служебным табелем. - Пересмотреть процедуру перехода между мирами, исключив контакт с атлантами. Основание.
Оперативник на секунду задумался. Дело вовсе не в личной неприязни Поллукса к Гилроду, а в задержке при перемещении. Комитет по рассмотрению рацпредложений слишком консервативен и не поймет, что процесс перехода с его длинным темным коридором и так занимает достаточно много времени, а личные перебранки между атлантами вкупе с попытками вовлечь в свои распри перемещенцев только затягивают процесс. Комитету требовалось нечто боле весомое, чем ускорение транспортировки управленцев и преступников. Мужчина вздохнул, мысленно попросил прощения у каменных гигантов, и произнес:
- Основание: сохранение тайны перемещений.
- Ну, ты даешь, - раздался за спиной негромкий смешок. - Хоть портал закрой, прежде чем рационализировать.
Гилрод обернулся и увидел наставника. Тот щелкнул пальцами, и портал растворился.
- Приветствую вас, Палпалыч.
- Павел Павлович, - поправил наставник и махнул рукой, - все равно проигнорируешь.
- А вы сильно изменились с нашей последней встречи.
Если бы Гилрод не знал, что перед ним человек, возрастом более двухсот лет, никогда бы не поверил. Палпалыч выглядел максимум на пятьдесят, причем имел густую черную коротко стриженную шевелюру с залысинами и поджарое подтянутое тело.
- Снова помолодели?
- Живот надоел, - улыбнулся наставник. - Проходи, чего в дверях застрял.
Кабинет наставника был просторным и светлым. Северное окно выходило на прекрасное озеро в окружении невысоких гор. В этом окне царила вечная весна, и склоны холмов покрывали яркие синие и красные цветы. В восточном окне отражались осенние сумерки. Оранжевые листья клена то и дело прикасались к стеклу, оставляя на нем мокрые разводы от противного моросящего дождя. Западное окно показывало тюремный дворик, где гуляли заключенные в клетчатых сине-зеленых робах.
В центре кабинета стоял огромный кожаный диван с креслами и кофейными столиками, вдоль стен - многочисленные стеллажи с книгами и сувенирами из путешествий между измерениями, которые Палпалычу привозили ученики. Где-то здесь находился и подарок Гилрода - зуб настоящего дракона - единственное, что он посчитал достойным подарить наставнику за многолетнее обучение и поддержку.
- Присядешь? - предложил Палпалыч и плюхнулся в кресло. - До меня дошли слухи, что ты до сих пор не женат.
Гилрод, который уже было намеревался опуститься на диван, мгновенно выпрямился.
- Да не ссы, - хохотнул наставник. - Расспрашивать не стану. Не хочешь навести порядок в личной жизни, твое дело. Но негоже убиваться по ней столько лет. Память, это хорошо, но мертвые должны оставаться мертвыми.
Оперативник сел на край дивана и высыпал на стол горсть использованных амулетов.
- Кстати, - Палпалыч поднял указательный палец, - уже читал твое рацпредложение по поводу индикатора. Здравая мысль. Подумаем, как воплотить. Ты же понимаешь, что это потребует дополнительного заряда магии, то есть в итоге емкость придется уменьшить.
- Не критично, - парировал Гилрод.
- Шупейн оценит потери, - пообещал Палпалыч, наклонился к столику, и на гладкой стеклянной поверхности образовалась чашка ароматного кофе.
- Угощайся, - предложил наставник, и материализовал возле гостя целый набор бутербродов, пирожков и канапе. - Кофе или чай?
- Чай. Зеленый, без сахара.
- Я так и знал, - нахмурился наставник. - Снова гастрит? Потому что питаешься непойми чем, и непойми как.
Чашка появилась ровно по центру столика. Гилрод пригубил желтую водичку и выжидательно посмотрел на наставника.
Он не ожидал, что после перемещения в Управление окажется в его кабинете. Обычно транспортный коридор открывался в прихожую, откуда посетители могли пройти в нужное помещение или в зал перехода. Но его перемещение отследили и перенастроили. Видимо, наставник хотел серьезно поговорить. Но о чем?
- Ты знаешь, - произнес Палпалыч будничным тоном, - что я отношусь к тебе, как к собственному ребенку. Я так отношусь ко всем моим подопечным, но тебя в последнее время немного упустил из вида.
Несмотря на то, что с последней их встречи наставник успел избавиться от внушительного живота, привычек в еде он не изменил, и в его руке материализовалось большое кремовое пирожное.
- Я настоял на встрече, дабы напомнить о твоей клятве.
- Я помню, - Гилрод был серьезен. - Я поклялся неукоснительно следовать закону, и не сворачивать с правильного пути.
- В этом я не сомневаюсь. Но я сомневаюсь в твоей способности работать в команде. Вспомни Деншин. Ты едва не погиб, хотя тебе всего-навсего нужно было вызвать помощь.
- Я вызвал.
- Но поздно. Когда тебя почти убили.
Оперативник покраснел. Тогда ему было всего восемнадцать. Получив начальные магические знания и набор амулетов, он обрел такую уверенность в себе, что ввязался в драку с могущественным вампиром и едва не погиб. Глупо рискнул собственной жизнью из-за гордости и самоуверенности.
- Такое больше не повторится, - пообещал Гилрод.
- Не сомневаюсь. Но напоминаю. Твоя следующая командировка, возможно, не такая рутинная, как последние. Готовься.
- Ольхест сказал, там ничего особенного.
- Возможно, - согласился Палпалыч. - Аппаратура не зафиксировала, но я нутром чую. Будь осторожен.
Гилрод кивнул.
Наставник поднялся, достал из одного из шкафов резную шкатулку, и высыпал ее содержимое на колени гостя. Зазвенели, ударяясь друг о друга, серебряные амулеты.
- Зачем так много? - опешил оперативник.
- Нутром чую, - напомнил Палпалыч. - Очень скоро они все тебе пригодятся.
Гилрод надел на шею десяток амулетов, а остальные аккуратно завернул в запасную футболку и положил на дно дорожной сумки, которая неожиданно увеличилась в весе почти вдвое.
- Береги себя, - Палпалыч положил руку на плечо Гилрода, и тот ухнул в темноту.

* * *


- Адрамелех! - выругался Гилрод,, поднимаясь с земли и отряхивая штаны. - Добро пожаловать в Ильсборг.
Наставник перенес его в другое измерение, пользуясь собственной магией. Очень сильной.
Оперативник преодолел черный коридор мгновенно, даже не заметив, и миновал атлантов ровно так, как хотел, выдвигая рацпредложение номер двести тридцать пять. То есть, очень быстро.
Вопреки всем правилам, он точка перемещения находилась недалеко от города. Мужчина видел острый шпиль колокольни, высокие городские стены и даже мог почувствовать едва уловимый аромат костра, доносящийся из пригородной деревни. Смеркалось. Идти было совсем недалеко, однако прежде чем отправиться в путь, оперативник вытащил нож и нарисовал на земле Знак 'И-Ирд'.
- Вызов принят, - донеслось из-под земли, и Гилрод увидел знакомое лицо.
- Приветствую, Ольхест! Я на месте.
- Слава богам, - выдохнул толстяк. - Я боялся, ты забьешь на мою просьбу. Как жопой чуял, просил тебя со мной связаться.
- Палпалыч тоже что-то такое почувствовал.
- Ты был у наставника? - нахмурился связист. - Дело плохо. Вызывай подмогу, шестому чувству Павла Павловича даже я доверяю.
- Да что здесь такого случилось? Зачем сразу вызывать помощь?
- Не 'что случилось', а 'кто случился'.
Ольхест ткнул указательным пальцем куда-то за спину Гилрода, и оперативник обернулся.
Над лесом висела огромная грозовая туча.
- Я успею добраться до города, - сказал мужчина, - тут совсем близко.
- Черт, всегда забываю, что у тебя нет собственной магии. Посмотри через монокль.
Гилрод легонько стукнул по нагрудному карману, и монокль в золотой оправе послушно прыгнул в левую глазницу.
Над лесом висела вовсе не туча. Больше всего тварь походила на дракона, точнее, не на всего дракона, а на его голову и плечевую часть. Обрубленный неровный угловатый объект черного с серебристым отливом цвета, висел над лесом и медленно поворачивался.
Прищурившись, оперативник рассмотрел втянутую в 'плечи' уродливую голову, покрытую неровными острым отростками. Голова разинула пасть, обнажив длинные кривые зубы, и зевнула.
- Здоровая штука. Впервые вижу настолько больших тварей.
- Представляешь, сколько в ней магии?! - воскликнул Ольхест.
- Не факт. Может, это морок.
- Возможно, - задумался связист. - Поэтому будь очень осторожен. Вдруг, не морок?
- Значит, эта командировка окажется для меня последней. - Гилрод увидел, как вытянулась физиономия толстяка, и улыбнулся, - шучу. Я пока еще в здравом уме, и обязательно вызову подкрепление. Что говорит разведка?
- Здесь очень опасно. Они не успели как следует осмотреться и рекомендовали сразу послать карателей, но ты сам знаешь, что они не появятся, пока их лично не вызовет на место кто-нибудь из оперативников. Никому не охота выполнять чужую работу.
- Понял, - кивнул Гилрод. - До связи.
- Будь осторожен!
Мужчина стер линию, прерывая связь, поднялся и затоптал Знак.
Монокль спрятался обратно в карман, и без него туча на небе казалась обыкновенной тучей.
- Рациональное предложение номер двести тридцать шесть, - Гилрод перебрал амулеты на шее, нашел и сжал в кулаке Знак 'Дзы'. - Переделать монокль в очки или даже в линзы, для тех, кто не обладает магией. А еще лучше прикрепить прямо к черепу или вживить внутрь глаз. Основание: при преследовании или сражении смотреть на противника одним глазом неудобно, к тому же существует риск его случайного выпадения из глазницы.

* * *


В деревне Гилрод постучался в самый крайний дом - бедный, с покосившимся забором и дырявой крышей. Над трубой клубился дым, значит, хозяева были дома.
- Чаво надо? - в дверь высунулась седая голова худого лысого дедка с длинной седой бородой и торчащим зубом. В руках он держал зажженную лучину. - Ночевки нету. Двигай, куды шел.
Оперативник порылся в кармане и выудил золотую монетку. Повертел ее перед бугристым носом, и вежливо произнес:
- Одну ночь. Можно не кормить.
- Тады заходи, чаво стоишь, как пень!
Старик ловко схватил монету и сунул под серую засаленную рубашку.
Дверь открылась. Гилрод пригнулся, чтобы не удариться о балку в темных сенях, и прошел в единственную комнату. Настолько бедного жилища он еще не видел. Всю обстановку составляла закопченная печь и деревянный стол с лавкой. Не было ни сундуков, ни кроватей, ни образов, ни полотенец. Да и едой совсем не пахло. На глаза не попались ни котелки, ни пучки чеснока и лука, подвешенные к потолку, ни грязные тарелки. Видимо, гостя не покормили бы и за два золотых.
- На печь полезай, - предложил дедок, и с ловкостью кошки первым туда забрался.
- Небогато у тебя, - произнес Гилрод, разувшись, и залез на печь.
Он лег головой к ногам дедка, а вместо подушки использовал собственную руку. Дорожную сумку положил между собой и дедом.
- Небогато. А мне много и не нать, - хмыкнул дедок, затушил лучину и воткнул ее в щель между печью и стеной. - Сам из каковских будешь?
- Не местный, - коротко ответил оперативник и тихо, стараясь не бряцать серебряными подвесками, вытащил из нагрудного кармана монокль и вставил в левую глазницу. Он осмотрел окрестности, когда подходил к дому, но раз уж тут завелась злая сила, еще раз убедиться в безопасности было не лишним.
Магии вокруг не наблюдалось. Мужчина спрятал подвески под рубашку и подумал, что зря положил сумку так близко к деду. Может, магией здесь и не пахло, но вороватую натуру не определил бы даже самый сильный амулет.
Оперативник передвинул сумку и лег на нее головой. Лежать было жестковато, но печь приятно грела спину, и Гилрод немного расслабился.
- Ясен пень, ты не тутошный, - дедок тонко захихикал. - Я окрест всех знаю, а тебя отродясь не видал. В столицу идешь?
- В столицу.
- Небось, спящую прынцессу расколдовывать? Вон у тебя одёжа какая, да деньжата водятся. Прынц, небось?
- Прынц, - согласился Гилрод. - А что у вас с принцессой случилось?
- Да заколдовали, ясен пень.
- Кто?
- Да хто ее знает. Мож, мачеха красоте неписаной позавидовала, мож, жаних какой отвергнутый отомстить захотел. А мож, Сильрик, маг придворный, зелье какое попутал. Он у нас любитель експеренты проводить.
- Эксперименты?
- Во-во, - дед привстал на локте и перешел на громкий шепот: - вроде нормальный колдун был, как у всех, в грязь лицом не ударял, перед царствами соседними не стыдно. А в последнее время бегает кругами, с башки волосья клочьями рвет, голосит на разных наречьях, ажно и не поймешь ничего. Уж стыдоба так стыдоба.
- Придворный маг, это хорошо, - оперативник нашарил в темноте еще одну монетку и выудил ее из кармана. - Скажешь, как до него добраться?
- До самой башни провожу, ваше прынцево величество, - поклялся дедок, и второй золотой тоже скрылся под рубашкой.
По прибытии на место командировки Гилроду нравилось самому разбираться в сложившейся ситуации, но вот такие болтливые местные жители здорово упрощали задачу, главное: среди бесконечного потока слов выудить действительно важные.
Если бы он обладал собственной магией, обязательно попробовал бы сдать экзамены на разведчика. Увы, в разведку, как и к карателям, Гилроду путь заказан.
По роду своей деятельности разведчики бывали в сотнях мирах, общались с неординарными людьми, встречали кошмарных тварей и могли бесконечно рассказывать удивительно смешные или страшные истории. На любую вечеринку обязательно приглашали пару человек из их братии. Разведчики моментально становились центром внимания, и Гилрод, когда еще был желторотым юнцом, слушал их, отрыв рот.
Сейчас мужчина понимал, что судьба толкнула его на единственно верную дорожку. Разведчикам приходилось слишком много слушать и общаться с совершенно неинтересными людьми. Далеко не каждый мог поделиться нужной информацией, зато мог утопить в море ничего не значащих историй, от которых хотелось зевать и клонило в сон.
- А еще у соседки Зосьи корова давеча двухголового теленка выкинула, - продолжал шептать дедок. - Хорошо, что подох, а то чево за скотина с двумя башками? Два рта и кормить больше надо.
- Угу.
Гилрод прикрыл глаза и слушал в пол-уха. Дед явно любил поболтать, особенно с чужеземцами, которым можно рассказать даже то, о чем уже давно переговорил со всеми соседями. Оперативник не прерывал хозяина избы, но в ближайшие два часа, кроме подозрительных гроз, после которых на полях остаются дохлые лягушки, ничего важного не услышал. О полудраконе любитель сплетен не знал.
Дедок задремал под утро, а Гилрод так и не заснул. К тому времени, как дома настанет вечер, в этом измерении придется вставать и идти в столицу.
- Рациональное предложение номер двести тридцать семь, - шепотом произнес оперативник, не доставая медальона, - купить, наконец, в аптеке мелатонин.

Глава 4. Недетские последствия


'Больно'.
На той стороне я ощущал только боль. Причем болело все: и голова, и руки, и даже парализованные при жизни ноги.
Я разлепил глаза в попытке осмотреться, и перед затуманенным взором возникло огромное расплывчатое лицо мужчины средних лет в идеально круглых очках.
- Поздравляю с днем рождения! - громко, так, что я едва не оглох, произнес он.
Я застонал.
- Ну-ну, дружочек, потерпи. - Гигантская голова повернулась в сторону и громоподобно произнесла: - Верочка, дай добавки, пожалуйста.
Сквозь непрерывно накатывающие волны боли я почувствовал, как по венам левой руки заструился холодок. С трудом скосив глаза, я увидел розовое облако и капельницу.
- Ты у нас счастливчик, - басовито расхохотался очкастый, и меня слово окатило ледяной водой.
- Валерий Иванович? - едва шевеля губами, спросил я.
- О, узнал! - врач явно обрадовался. - Значит, мозг не поврежден, нарушений речи тоже нет. Помнишь, что с тобой случилось?
- Да.
- Прекрасно, потерю памяти тоже вычеркиваем, - довольно улыбнулся мужчина. - Удивительно. Ты, парень, наше районное чудо. Нет, даже не районное, а городское! Да что там городское - всероссийское! Выжить, вывалившись с шестнадцатого этажа, это надо уметь! На моей памяти выше пятого еще никто не выживал. Но те и не хотели, а ты очень даже за жизнь цеплялся.
Я попытался повернуть голову, но от боли едва не отключился.
- Не двигайся!
- Что со мной?
Зрение мало-помалу прояснялось. Розовое облако превратилось в медсестру в униформе, гигантское лицо врача уменьшилась в размерах, я смог осмотреть палату и понял, что нахожусь в реанимации. Над головой пикал датчик пульса, правое предплечье крепко обхватывала манжета тонометра. Справа и слева от меня такими же полутрупами лежали еще двое больных.
Я действительно не умер.
- Тебе очень, нет, просто сказочно повезло, - улыбаясь, произнес Валерий Иванович. - Ты упал в сугроб, который здорово смягчил удар.
Я отказывался в это верить. Так не бывает. НЕ. БЫВАЕТ. И точка. Как можно выжить, упав с высоты более сорока метров? Я попытался приподняться, но меня прошибло очередным приступом боли.
- Что со мной? - повторил я вопрос. - Наверное, что-то очень серьезное, раз вы не отвечаете. Я имею право знать о состоянии своего здоровья.
- Ишь, умный какой, - улыбнулся врач, и положил ладонь на мой лоб. - Не волнуйся, не умрешь.
Я разочарованно выдохнул. Врач понял это по-своему и потрепал меня по волосам.
- У тебя перелом таза, левой ноги и левой ключицы, гематомы практически по всему телу и сотрясение мозга.
- И все? - почти равнодушно спросил я. - Ног я и так не чувствую, а остальное заживет.
- Вот и молодец, - похвалил Валерий Иванович, поднимаясь. - Отдыхай пока, а как в палату переведем, с сестрой повидаешься.
Он достал из кармана шприц и вколол его в трубку капельницы. Через пару секунд я почувствовал на языке противный химический приступ и выключился.

* * *


Сестру я увидел уже на следующий день. Утром меня действительно перевезли из реанимации в палату. Это произошло слишком быстро и означало мое стопроцентное выживание.
Повреждения, которые получило мое тело, действительно казались несопоставимыми тем, которые я должен был получить, пролетев сорок метров. Бедра плотно обхватывал гипсовый корсет, примотанный к туловищу бинтами. Левая рука из-за перелома ключицы, закреплена на туловище, из-за чего я мог шевелить только пальцами. Голову охватывала резиновая сеточка, под которой я нащупал здоровую прокладку из ваты и огромную шишку. Лицо без зеркала я рассмотреть не мог, но, скосив глаза к носу, увидел огромное бордовое пятно. Орган, который находился под бинтами внизу живота, по-прежнему не чувствовал прикосновений.
Я разочарованно закрыл глаза. Конечно, если бы мой боец вернулся в строй, это было бы вторым чудом, а два чуда на одно рыло не положено.
Дав глазам отдохнуть, я осмотрелся. Плата оказалась одноместной. Ровно год назад, когда я лежал в этой больнице с переломанными ногами и позвоночником, меня поместили в палату на четверых.
Неожиданно на меня нахлынуло чувство стыда. Мне стало стыдно за то, что ни добрейший Валерий Иванович, ни медсестры, толпами приходившие поглазеть на местное чудо, даже не подумали о попытке самоубийства. Они относились ко мне, будто к ребенку, пострадавшему в аварии - с чуткостью и вниманием, которых я не заслуживал.
Я не умер, и не представлял, как теперь смотреть в глаза старшей сестре. Возможно, она тоже ни о чем не догадается? По крайней мере, я очень постараюсь объяснить мое падение несчастным случаем. Нет смысла объявлять всему миру о намерении свести счеты с жизнью и лишний раз волновать Ирку и Димана. Для них мое решение окажется трагедией, и они сделают все, чтобы предотвратить самое страшное. С бойфренда сестры станется привязывать меня к кровати на время их с Иркой отсутствия.
Нет, доставлять им лишние проблемы в мои планы не входило. Пусть первый блин вышел комом, но никто не предотвратит попытку номер два.
Приняв такое решение, я неожиданно повеселел.
По сравнению с другими пациентами я действительно оказался в выигрышном положении. В палате я находился один, моя кровать стояла у окна, и я мог видеть огромные липы с черными бугристыми стволами. Скоро на тонких ветках появятся почки, а пока оживляли картину громко чирикающие воробьи. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на противоположной стене висел старенький телевизор. В углу я увидел раковину с зеркалом и небольшую сложенную раскладушку.
Не успел я как следует осмотреться, дверь распахнулась, и в палату вбежала Ирка. Она бросилась ко мне, нагнулась и прислонилась лбом к моему лбу. Она не обняла меня потому, что боялась потревожить сломанную ключицу.
- Ты как?! Я чуть с ума не сошла!
- Прости, - я успокаивающе похлопал сестру по спине здоровой правой рукой. - Окно решил открыть, подышать весенним воздухом, и вывалился.
- Идиот!
Ирка расплакалась.
- Мне когда сказали, я чуть в обморок не упала!
Сестра вытерла лицо ладонями, и я увидел, что она не накрашена, хотя обычно без макияжа не выносила даже мусор.
Острые пики жалости и сожаления вонзились мне прямо в сердце. Я сжал губы, сдерживая эмоции, и отвернулся к окну.
- Прости, - Ирка сжала мою здоровую ладонь. - Ты ведь тоже испугался. Я спросила врачей, все обошлось. Слава богу, с головой все в порядке, а переломы заживут.
- Ну да, - я повернулся к сестре и попытался улыбнуться, ведь именно она здесь больше всего нуждалась в утешении. - Ничего страшного. Хорошо, что я жив.
Ирка наклонилась к моей руке и замерла. Возможно, беззвучно плакала. А я чувствовал себя лицемером и последней скотиной. Я воочию увидел, что будет с сестрой, если я повторю попытку. Она будет безутешна, потеря брата сильно ударит по ней и эмоционально, и, возможно, даже на физическом уровне. К тому же, сопоставив все факты и вспомнив сегодняшний разговор, она поймет, что я наглым образом ее обманул. Лгал, считал идиоткой, не достойной знать о душевном состоянии собственного брата.
'Если я повторю попытку'. Я вдруг поймал себя на мысли, что использовал именно это слово, вместо слова 'когда'. Неужели я засомневался в собственном решении? Думать на такие сложные темы не хотелось.
- Как ребенок? - я осторожно погладил пальцами Иркину руку.
- Все хорошо, - сестра поднялась и положила мою ладонь на свой округлившийся живот. - Через две недели вторе УЗИ, и мы сможем начать придумывать имя.
- Ты больше хочешь мальчика или девочку?
- Мальчики у меня уже есть, - хохотнула Ирка. - Теперь очередь девочки. Что-нибудь болит? Тебе нужен обезболивающий укол? Позвать медсестру?
Сестра заглянула мне в глаза, и я увидел в ее взгляде не только прежнюю бесконечную заботу и беспокойство, но и нечто новое, темное: обиду и подозрительность.
- Не нужно, - я снова отвернулся к окну.
- Ну, отдыхай, - Ирка поднялась и направилась к двери. - Я принесу вещи.

* * *


Разумеется, она осталась со мной в одной палате - не могла бросить на произвол судьбы парализованного парня с одной рабочей рукой. Все мои возражения о том, что я нахожусь в больнице, и без помощи меня никто не оставит, разбились о твердую решимость спать на соседней раскладушке.
Ирка принесла из машины целый ворох вещей и заставила все свободные поверхности едой и домашними вещами: и тумбочку, и подоконник. Она даже умудрилась привезти откуда-то бесхозные сломанные ходунки без колес, положить на них картонку и поставить сверху туалетные принадлежности.
Но главное, сестра догадалась привезти из дома мой мобильник и свой планшет.
- Не хочешь позвонить друзьям? - спросила она, протягивая мне телефон.
Я отрицательно покачал головой. Возможно, Олегу или Женьке стоило написать хотя бы СМС, но я не хотел, чтобы друзья узнали о 'несчастном случае'. Тогда они точно примчатся в больницу. Не хочу представать перед ними в еще более жалком виде, чем обычно. Если уж на то пошло, я вообще надеялся, что меня похоронят в закрытом гробу.
Обращаться с телефоном одной рукой оказалось не слишком удобно, но при должной смекалке из всякого положения найдется выход.
- О-кей, Гугл, - произнес я, - новости.
Ничего интересного в мире не происходило. Правительство снова вещало о необходимости затянуть пояса и держаться за штаны, в Сирии опять что-то обстреляли и взорвали. Рост бензина и падение рубля ничуть не удивляло. Жизнь - дерьмо, и события в мире тому подтверждение.
- О-кей, Гугл, новости Московской области.
Как только страничка загрузилось, на меня уставилась моя аватарка из 'вКонтакте' - старая фотография, где я еще здоровый позирую в гараже Олега, сидя за барабанной установкой.
'Мальчик, который выжил!', - гласил заголовок над моей физиономией.
Я едва не выронил телефон из рук.
- Какого хера?!
- Не ругайся, - осадила меня Ирка.
Я развернул телефон, чтобы она не увидела новости раньше меня, и открыл первую ссылку сайта одной из самых известных газет.
'Владиславу Тимченко всего двадцать два года, а он, как и всем известный юный волшебник, дважды сумел выжить в обстоятельствах, которые любого другого гарантированно отправили бы в могилу.
Ровно год назад юный студент N-ского института стал жертвой жестокого разбойного нападения. Трое неизвестных вооруженных железной арматурой мужчин едва не отправили Владислава к погибшим родителям. Несмотря на тяжелейшие травмы, молодой человек настолько хотел жить, что не только не погиб, но и не получил серьезных повреждений мозга.
Врачи вытащили парня с того света, вернув ему способность видеть, слышать и говорить, но, к сожалению, не смогли поставить его на ноги - после сложного перелома позвоночника Владислав остался прикованным к инвалидной коляске до конца своих дней.
Но это еще не все! Второе невероятное спасение русского Гарри Поттера является не просто случайным и весьма удачным стечением обстоятельств, но настоящим чудом, а кто-то даже скажет - истинным доказательством существования Бога.
Утром двадцать третьего марта, находясь дома в полном одиночестве и без должного присмотра, парень попытался открыть окно, чтобы покормить голубей, которые каждое утро прилетали на его подоконник. Не удержавшись на ослабевших от долгого отсутствия физической активности руках, Владислав выпал из окна с высоты шестнадцатого этажа. И остался жив!
Сейчас он находится в той же больнице, где лежал ровно год назад, и ждет, когда его навестят друзья.
Оба несчастных случая произошли с Владиславом в один и тот же день с разницей ровно в год - двадцать третьего марта. Возможно, кто-то посчитает дату простым совпадением, но мы порекомендуем вам, дорогие читатели, повнимательнее присмотреться к собственным детям. Возможно, из-за проблем со здоровьем, или школьных оценок и несчастной любви они страдают от депрессии, которая ведет к весьма неприятным последствиям: от проблем со сном и питанием, до попытки самоубийства'.
- Какого хера?! - снова не удержался я.
- Слава! - укоризненно воскликнула Ирка.
- Прости.
Я перечитал статью еще два раза, а потом нашел еще десяток ссылок на разные информационные ресурсы с похожими текстами. Не знаю, когда сестра прочтет эту новость, ссылки на которую уже успели разнестись по всему Рунету, но, уверен, она тоже не удержится от мата.
Я был крайне возмущен, обижен и зол одновременно. Во-первых, каким образом журналисты раскопали так много подробностей моей личной жизни и почему выставили ее на всеобщее обозрение, даже не спросив моего согласия? Во-вторых, какого черта они выставили меня 'любителем кормить голубей' и вообще соплей и рохлей, не способным посидеть дома несколько часов? В-третьих, зачем опорочили имя моей сестры, прямо сказав, что я меня бросили без присмотра? Мне вообще не нужен никакой присмотр! Я спокойно обслуживаю себя практически без посторонней помощи, и могу посидеть в одиночестве несколько часов, пока сестра и ее будущий муж зарабатывают на пропитание. В-четвертых, никаких друзей я, разумеется, не жду. Напротив, я старался избежать встречи с ними и не собирался информировать о падении из окна. А теперь они наверняка заявятся в больницу!
В-пятых, авторы статейки акцентировали внимание на совпадении дат 'несчастных случаев' и непрозрачно намекнули на мое удрученное состояние, депрессию и решение покончить с собой.
Какой же я идиот! Нужно было выбрать для 'полета' любую другую дату!
Я в ярости ударил здоровой рукой по кровати.
Ненавижу журналистов!
Но в одном они действительно оказались правы: я - мальчик, который выжил. Даже повидавший виды Валерий Иванович посчитал мое спасение величайшим чудом.
- О-кей, Гугл, - сделал я очередной запрос, - выжившие при падении с высоты.
Следующие сорок минут я шерстил интернет в поисках таких же 'счастливчиков', как я. Оказалось, шестнадцатый этаж все же не предел - люди выживают в авиакатастрофах, упав на землю с высоты десяти тысяч метров, а тут какие-то жалкие сорок с небольшим.
В ноль посадив батарейку смартфона, я отдал его сестре, чтобы та поставила его на зарядку, и попытался ни о чем не думать.

* * *


Ночь прошла просто отвратительно. У меня жутко болело тело, но особенно (почему-то) кисти рук, даже левой, закованой в гипс. Я просыпался, наверное, миллион раз, каждый раз - при малейшем движении пальцами, или когда пытался подтянуть одеяло. Утром, не выспавшийся, с синяками и кровоподтеками на лице, я выглядел как зомби.
- У тебя чешется лицо? - поинтересовалась Ирка. - Или болит?
Сестра протянула мне мокрое полотенце для умывания.
- Лицо, кажется, единственное, что не болит, - ответил я, аккуратно промокая лоб и щеки.
- У тебя вся физиономия в царапинах. И пододеяльник.
Я приподнял одеяло и увидел несколько прорех.
- Ты грыз его зубами? - тихо спросила сестра. - Так болело? Разбудил бы меня, я сходила бы за уколом.
- Они не помогают, - я вытер подбородок, и почувствовал, как защипало кожу. На полотенце расплылось маленькое розовое пятнышко. - Дай, пожалуйста, зеркало.
Ирка достала из сумочки пудреницу и протянула мне. Из маленького, припорошенного светло-коричневым порошком, зеркальца на меня смотрело чужое лицо. Я с трудом узнавал себя в этой раздутой мине плотно подсевшего на самогон алкоголика. Опухшие глаза, губы, темно-фиолетовые синяки и свежие царапины превращали меня в труп, пробывший в воде пару недель.
- Красавец, - усмехнулся я, и из царапины на правой щеке выступила капелька крови. - А руки, кстати, больше не болят.
Я вернул Ирке зеркало и пошевелил пальцами.
- Скоро вообще домой поедем, - пообещала сестра. - Дать утку? Хочешь в туалет?

* * *


Как я и боялся, после тихого часа в палату вошли Жердь и Дятел. В бахилах и белых халатах, наброшенных на плечи, они казались Гулливерами в стране лилипутов. Настолько неуместными здесь выглядели их плечистые фигуры.
- Здрасьте, - поздоровались они с Иркой и осторожно, словно боясь лишний раз сотрясти пол, подошли к моей кровати.
- Наверное, думаете, ни фига себе рожа, - улыбнулся я и потянулся за полотенцем. Ранки на лице снова начали кровоточить, что определенно не добавило мне красоты.
- Я выйду, - Ирка захватила любовный роман, который читала сидя рядом с тумбочкой, и пошла в столовую.
- На кровать не садиться, - предупредил я друзей. - Вон, стул. А второму придется постоять.
- Мы оба постоим, - героически решил Олег.
- Чувствую себя нормально, - отчитался я. - Рад, что вы пришли. Статью увидели?
Жердь кивнул.
- Ты, правда, сам?.. - тихо спросил Женька.
- Ты чего, идиот?! - почти закричал я, приподнялся на кровати, тут же сморщился от боли и рухнул обратно на подушку. - Как вы могли подумать?! Эти журналисты меня даже не видели, а уже накатали статью, и обсасывают косточки!
- Но ты и правда мальчик, который выжил, - едва слышно добавил Жердь.
- Мне повезло, - я прикрыл глаза, показывая, что тема закрыта, а потом спросил: - у вас-то как дела?
- Нормально. - Дятел протянул мне пакет-маечку из 'Магнита'. - Апельсины, бананы, все, как полагается. Витамины.
- Ну и зачем они тому, кто собирался умереть? - я подмигнул и улыбнулся. - Спасибо, Олег, спасибо, Жень, мне, правда, очень приятно. Давно не виделись!
- Да. З аэто мы тоже просим прощения, - наклонил голову Жердь.
Я протянул руку и взял пакет.
- Так-так, - я заглянул внутрь. - Вы не забывайте, приходите чаще!
Мы засмеялись, и атмосфера в палате тут же стала светлой и легкой.
Друзья пробыли у меня до шести, пока злая санитарка не прогнала их из палаты, и пообещали придти еще раз до того, как меня выпишут.
Больничные будни потекли скучно и неспешно.
Постепенно мне снизили дозу обезболивающих, а потом и вовсе перестали делать уколы, хотя ночами я едва не выл от малейшего движения. Теперь, кроме пальцев, ночами электрическими разрядами прошибало все тело даже, кажется, ноги, которые потеряли чувствительность больше года назад.
Я обрадовано сообщил об этом Валерию Ивановичу, а он, угрюмо качнув головой, посоветовал не тешить себя ложными надеждами и погуглить 'фантомные боли'.
Я погуглил и сник. У людей порой болят ампутированные руки и ноги, так что мои ночные терзания почти сто процентная психосоматика.
Врач прописал мне успокоительный чай, который совершенно не помогал. Каждую ночь я просыпался от десяти до бесконечности раз, ощущая адскую боль, словно все косточки в моем теле перемалывают в блендере.
К утру боль проходила, я погружался в глубокий, без сновидений, сон, который прерывался обходом врачей.
- Может, - осторожно спросила Ирка, - это просто ночной кошмар? Ведь бывают слишком реалистичные сны, когда не понимаешь, спишь ты, или уже проснулся.
Я пожал плечами. Порой мне и самому так казалось, однако каждый чистый пододеяльник, который мне выдавала сестра-хозяйка, в первую же ночь превращался в решето. Боль была самой настоящей, хотя и не имела под собой каких-либо физических причин.
Ближе к выписке ночами у меня болело даже лицо, хотя все анализы показывали 'норму', а на рентгене появились признаки начавшегося сращения костей. Жаловался я перестал, потому что Валерий Иванович считал мои страдания надуманными и давал совершенно идиотские советы, типа не переживать из-за случившегося, мыслить позитивно и пить на ночь травяные чаи. А Ирка все равно ничего не могла мне сделать, чтобы помочь. Поэтому я терпел молча.

* * *


Когда я вернулся домой, дворик уже зеленел в полную силу, пышными белыми ароматными гроздьями цвела сирень. Местные бабульки проводили мои носилки любопытными взглядами и тихими перешептываниями, а я мысленно поблагодарил высшую силу за то, что история 'русского Гарри Поттера' давно выветрилась из головы репортеров, и СМИ переключились на более интересные и скандальные темы.
Иркин живот уже не помещался в дверях, в скором времени мы с Диманом ждали пополнения. Жизнь нормализовалась, и некоторое время я даже чувствовал себя счастливым. Но то решение, самое взрослое в моей жизни, не аннулировалось. Просто отложилось в ожидании подходящего времени. Взваливать на радостную слониху-Ирку бремя похорон было бы слишком жестоко и эгоистично. Да и на племянницу посмотреть хотелось (УЗИ показало, что у сестры родится девочка).
Друзья навещали меня еще дважды, с облегчением отметив, что я стал почти таким же, каким был, когда учился в универе: веселым и уверенным в себе. Я больше не излучал могильный холод, взгляд не выдавал тайное желание убивать, а светился дружелюбием.
И только ночами в одиночестве лежа в своей кровати, я снова возвращался в ад. Вспоминал все, что со мной сделала та троица, и едва сдерживал стоны от невыносимой боли в костях. Сломанная ключица и левая рука зажили, но все остальное просто взрывалось.
Но как выглядит настоящая преисподняя я узнал, когда боли практически полностью сошли на нет, и ночные пробуждения свелись к двум или трем за сутки.
В одно из таких пробуждений я оцарапал себе лицо. Неловко махнул рукой и задел нос и правую щеку. С трудом разлепил глаза, потянулся к выключателю настенного светильника, и царапнул обои.
В первое мгновение мне показалось, будто я не до конца проснулся, а во второе, когда глаза окончательно все разглядели, едва не заорал. Моя правая рука покрылась густыми белыми волосами и стала походить... на собачью лапу.
Если бы я не был парализован, и мои бедра не сковывал гипсовый корсет, я бы точно свалился с кровати и, наверное, тут же сиганул в окно.
Такого ужаса я не испытывал никогда в жизни. Та троица по сравнению с собачьей лапой мгновенно понизилась в значимости до уровня дурацкой шутки.
Я отвел руку как можно дальше в сторону. Осторожно, превозмогая страх и отвращение (да, в тот момент я испытывал именно отвращение), пальцами левой руки я дотронулся до правой кисти. Точнее до того, что еще вечером выглядело как нормальная человеческая ладонь.
Лапа почувствовала прикосновение. Левая рука почувствовала мягкую шерсть и тонкие, но прочные кости под кожей. И когти.
Похоже, я просто схожу с ума.
Едва эта мысль мелькнула в голове, я немного успокоился. Ну конечно, это просто шизофрения. Или психоз. Или какие еще психические расстройства бывают? Передоз обезболивающими? Меня столько месяцев пичкали всякой дрянью, что почки наверняка еще не до конца вывели ее из организма. Отрицательный эффект накопился и шибанул по мозгам.
Я сел, внимательно осмотрел лапу, пошевелил 'пальцами' и даже осмелился дотронуться ею до лица. Подушечки на лапе были жесткими и теплыми.
'Твою мать!'
В коридоре послышались шаги - Диман встал в туалет. Я рухнул обратно на подушку и спрятал лапу под одеяло.
Иркин бойфренд в отличие от сестры не заглядывал ко мне, но перестраховаться не мешало.
Ясень пень, они не должны увидеть лапу, то есть, не должны понять, что их несчастный беспомощный паралитик ко всему прочему сошел с ума.
Сердце похолодело.
Может, я буду опасен для ребенка?! Нужно обязательно сказать Ирке, чтобы она... чтобы она что? Закрывала меня на ключ? Или вовсе сдала в дурдом?
Я тряхнул головой, вытащил лапу из-под одеяла и крепко ее сжал. Похоже, у меня появилась еще одна причина сигануть с шестнадцатого этажа.
Диман сходил в туалет и лег, а я всю ночь смотрел на лапу, щупал когти и подушечки, даже попытался вырвать шерстинку, но почувствовал боль, будто потянул за волос.
Если и это галлюцинация, то слишком правдоподобная.

* * *


Я не помнил, во сколько заснул, но проснувшись, обнаружил правую руку совершенно нормальной и полностью работоспособной. Никаких когтей и шерсти. Никакой собачьей лапы. Пощупал лоб - никакой температуры. Сполз с кровати в коляску, проехал в коридор и заглянул в зеркало комода.
Совершенно обычный парень. Никакой не псих.
- Проснулся? - Ирка вышла из своей комнаты, зевая и потягиваясь.
Она сидела в декрете, но это не мешало ей по полдня проводить в магазинах в поисках очередных миленьких розовых распашонок и шапочек, а также зависать с подругами в кафешках.
Я думал, после моей неудачной попытки покончить с собой Ирка, пусть даже без доказательств, имея лишь одни сомнения, все же усилит бдительность и станет еще больше меня опекать, но она словно расслабилась, и предоставила мне больше свободы. Того, в чем я так нуждался.
Я стал сам готовить себе завтраки, а иногда даже умудрялся проснуться раньше Димана и пожарить ему яичницу (которую сжигал уже гораздо реже, чем раньше). Иногда, когда находило настроение, вытирал пыль в комнате, мыл посуду или поливал вонючую герань. В общем, всеми силами пытался хоть чем-то оправдать свое проживание у сестры.
Все было хорошо, за исключением лапы.
Которых через неделю стало уже две.
- О-кей, Гугл, - негромко, чтобы не услышала Ирка, произнес я, приблизив губы к микрофону смартфона, - как сходят с ума?
Следующие три дня я потратил на чтение статей о сумасшествии, психическом здоровье и признаках шизофрении. Самым важным открытием, которое я сделал после изучения бесчисленных описаний разнообразных заболеваний головного мозга, было то, что первым симптомом психопатии является отсутствие критики в свой адрес. Человеку кажется, будто он совершенно здоров, он не признает творящегося с ним безумия, не может критически оценивать свои слова и поступки. Когда пропадает критика, нужно бить в набат.
Моя критика никуда не делась. Я четко понимал, что схожу с ума, и, несмотря на миллион прочитанных статей, в том числе на вполне научные медицинские темы, определить собственное заболевание у меня не получилось.
Тем временем мне казалось, будто ночами мое тело претерпевало все больше и больше изменений. Кроме рук начала трансформироваться верхняя часть туловища и лицо. Когда я понял, что голова тоже постепенно начинает менять форму, мне стало по-настоящему страшно. Только вот поделать я ничего не мог.
Через несколько дней я проснулся оттого, что изо всех сил царапал обои на стене всеми четырьмя лапами.

* * *


Страх ледяным цунами накрыл меня с головой. Кажется, на несколько секунд я даже перестал дышать, а когда начал задыхаться, глубоко вздохнул и медленно выдохнул.
Я поднял голову с подушки и лапой откинул одеяло. Вместо меня в моей постели лежал огромный, в два раза больше самой большой собаки, белоснежный пес. Я неловко повернулся, отодвинул ставший ненужным гипсовый корсет, и понял, что мои задние лапы работают.
Сердце бешено застучало. Я не мог в это поверить! Движение нижних конечностей показалось мне даже еще большим чудом, чем превращение в собаку.
Я аккуратно перевернулся на живот и встал. Потом сел. Потом лег и снова встал. А потом попрыгал на матрасе.
Хвост, повинуясь неизвестному ранее сигналу головного мозга, бешено заходил из стороны в сторону.
Я снова могу ходить!
Что происходило в тот момент в моей голове и сердце, невозможно описать обыкновенными человеческими словами.
'Я могу ходить!' - кричал внутренний голос.
Я принялся бешено скакать по кровати, не заботясь о шуме, который производил, и не думая больше ни о чем. Затем спрыгнул на пол, пробежался по комнате, запрыгнул на инвалидное кресло, спрыгнул, закружился огромным белым вихрем в попытке укусить себя за пушистый хвост.
'Я жив!'
Безумство длилось, как мне показалось, вечность, пока Иркина кровать не заскрипела, и недовольный басовитый голос произнес:
- Соседи что, собаку завели? Когтями скребет, как сумасшедшая.
Я замер, потом быстро запрыгнул обратно в кровать, зубами схватил одеяло и кое-как укрылся с головой.
Первая волна бешенного восторга схлынула, и я попытался оценить ситуацию более трезво. Мое безумие пришло к логическому концу. То, что началось как постепенная трансформация, в итоге превратило меня в оборотня. Или почти оборотня. Кстати, может, я все же волк, а не собака? Как понять? Нужно погуглить.
Я едва не свалился с кровати, повернувшись на бок слишком легко и быстро, а потом замер. Какой, к черту, Гугл? Как я введу запрос лапами? Как произнесу заветную фразу с такой мордой?
Я осторожно высунул язык, облизал губы и тихо произнес 'О-кей, Гугл'. Вместо человеческой речи из пасти вырвалось негромкое ворчание.
Ну конечно! Если уж быть собакой, то быть до конца. Говорящих собак не бывает.
'Как и оборотней', - поправил я сам себя, и снова натянул одеяло на голову.
Но какое же это наслаждение: снова бегать! Пускай даже на четырех конечностях.
Подождав, пока Иркина кровать перестанет скрипеть, я вылез из-под одеяла, тряхнул головой и почувствовал, как большие уши легонько хлестнули по закрытым векам.
Не понимаю. Ничего не понимаю. Неужели галлюцинации бывают НАСТОЛЬКО реальными?
'Вот так и лишаются критики', - пронеслось в голове. Сейчас я нисколько не сомневался в трансформации, я видел в себе собаку, чувствовал себя собакой, и снова умел ходить. Не верю, чтобы все эти ощущения утром превратились в странный сон. Но и галлюцинацией происходящее я назвать не мог. Никак.
А может, я действительно превратился в собаку? Может, это какая-то неизвестная науке генная мутация, которую запустило падение с шестнадцатого этажа? Человеческий мозг таит в себе слишком много тайн, и, хотелось бы верить, что и организм обладает огромными скрытыми возможностями.
В конце концов, я же выжил, сиганув в окно с сорока метров.
Мне нужны доказательства того, что я спятил. Или я действительно превратился в собаку?
Спрыгнув на пол, я подошел к креслу, которое стояло вплотную к подушке, снял его с тормоза и откатил к окну. Критически посмотрел на него, склонив голову на бок, и фыркнул. Кресла недостаточно - в квартире я живу не один, и теоретически его запросто может отодвинуть сестра или Диман. Хотя Ирка точно не стала бы трогать мою коляску или снимать ее с тормоза, чтобы я не грохнулся, когда буду перелезать в нее с кровати. Диман вообще заглядывает ко мне крайне редко. Может, не считает меня 'почти родственником', а может напротив, уважает чужое личное пространство.
Я запрыгнул на стол, ткнул носом в экран смартфона, потом дотронулся лапой и улыбнулся. Сработало! Осторожно, чтобы ненароком не свалить телефон на пол, включил фронтальную камеру и сделал несколько снимков. Качество, конечно, не очень, но в темноте все равно явственно просматривался силуэт собаки.

* * *


Меня вырубило сразу, едва голова коснулась подушки. Не знаю, может, у собак так происходит всегда, но я не ворочался, как ожидалось, всю ночь, не думал о невозможном, не пытался унять вихрь мыслей, бушующий в воспаленном мозгу, просто заснул, а проснулся уже человеком.
Я лежал на спине абсолютно голый, потому что гипсовый корсет и бинты спали с собачьего тела, и других доказательств непонятной трансформации искать не пришлось.
Я приподнялся, опираясь на руки, и внимательно посмотрел на ноги. Изо всех сил напряг мышцы, стараясь хотя бы пошевелить пальцами, и бессильно рухнул обратно на подушку. Чуда не произошло. Я все тот же паралитик.
Хотя разве мне до сих пор недостаточно чудес?
Я укрылся одеялом и позвал:
- Ир! Подойди, пожалуйста!
Диман уже ушел на работу, и Ирка, сонная и вялая вплыла в мою комнату в одной ночной рубашке.
- Что-то мне не очень хорошо, - произнесла она.
- Живот болит?
Срок родов еще не подошел, но я все равно встревожился.
- Прикати, пожалуйста, коляску. Вчера я забыл поставить ее на тормоз, а ночью, видимо, задел, и она укатилась к окну.
Сестра выполнила мою просьбу и, охая, вернулась в спальню.
Я перетащил свою беспомощную тушку в кресло и заглянул к Ирке.
- Кажется, я скоро рожу, - простонала она. - Схватки.
Пока я вызывал скорую и вытаскивал из-под стола 'тревожный чемоданчик' - сумку, в которую они с Димкой собирали вещи для роддома, понял, что, несмотря на случившееся, я не сошел с ума и думаю не о себе, а как нормальный человек, о рожающей женщине.
Когда Ирку увезли на 'скорой', и я остался дома в одиночестве, у меня появилось время подумать и здраво оценить ситуацию. Я не знаю, что со мной случилось, как я стал собакой, почему это произошло, почему произошло именно со мной, и как вообще такое возможно. Я не знал, какую выгоду смогу извлечь из текущей ситуации, но одно знал точно: я не должен открывать тайну сестре. Если правда о моем состоянии выплывет наружу, то я превращусь не просто в мальчика, который выжил, безопасного в принципе персонажа, но стану вервольфом. Злым и агрессивным, и однозначно смертельным врагом любого человека.
Конечно, в моих мыслях тут же мелькнула по-идиотски счастливая картинка, на которой Ирка с дочкой на руках ведет меня - большого белого пса - на поводке и отпускает побегать в парк.
Эту картинку я сразу смял и выбросил в дальний угол сознания. Я не мог представить, какими словами стал бы объяснять происходящее со мной по ночам; не мог представить, каким ужасом и каким бременем окажется для сестры моя мутация.
Чем больше людей знают о тайне, тем сложнее ее сохранить. Рано или поздно моя правда выплывет наружу, однако пока в курсе только я, в моих силах контролировать утечку информации.
Если меня посчитают опасным, то запрут в клетке и отправят в какую-нибудь тайную правительственную лабораторию для изучения, расчленения и вскрытия.
Во что бы то ни стало эту тайну я должен сохранить как можно дольше.
Вторая часть размышлений касалась контроля трансформации. Я оборачивался псом только ночью, причем сам процесс превращения был безболезненным, и не фиксировался сознанием. Смогу ли я его контролировать? Смогу ли по своей воле трансформироваться в собаку, чтобы при возможности побегать по городским улицам и вдоволь поваляться на зеленой траве?
А вдруг этот процесс является только началом большого превращения в собаку? Возможно, со временем мне придется жить в теле пса и днем, и ночью?!
Я не рискнул оценивать плюсы и минусы этих перспектив - слишком много неизвестных факторов. Но для себя решил пока ни о чем плохом не думать и действовать по ситуации, по возможности не привлекая лишнего внимания.

* * *


За те несколько дней, которые Ирка провела в роддоме, Диман появлялся только чтобы проведать меня и принести продукты.
Все это время я полностью посвятил круглосуточным наблюдениям за своим телом и выяснил, что действительно превращаюсь только по ночам. А однажды даже сумел стать свидетелем собственной трансформации, находясь в полном сознании. Намеренно вызвать превращение у меня не получилось ни днем, ни ночью. Какие мышцы, какую часть мозга нужно напрягать, чтобы перекинуться, я не знал, как не знал, наверное, никто в мире.
Сестра благополучно родила девочку, которую назвали Дашенькой, и к концу недели вернулась домой. К ее приходу я уже умел определять время предстоящей трансформации и привык не просто закрывать дверь в свою комнату, но запирать ее на ключ. Диман подшучивал, что я закрываюсь, лишь бы не слышать, плачь маленькой племянницы, а я не возражал против такой интерпретации своих поступков.
К этому времени я полностью принял свою новую сущность и размышлял над тем, как незаметно выбраться из дома. Очень хотелось размять мышцы.
В идеале нужно уговорить Ирку отправить меня обратно в свою квартиру, но против этого возражала не только сестра, но и ее гражданский муж. Оставалось только пойти на обман.
Я позвонил Дятлу.
- Мне нужна ваша помощь, - произнес я вместо обычного приветствия.
- Легко, - моментально отозвался Олег.
- Мы дружим с тобой с самого раннего детства, - я начал издалека. - Ты знаешь обо мне больше, чем родная сестра, ты обязательно поймешь мою просьбу и не откажешь.
- Вот это внушение, - рассмеялся Олег. - Что случилось?
- Хочу снова жить отдельно, - произнес я и, опережая возражения, объяснил, - Я - колясочник со стажем. В первое время я действительно нуждался в помощи и не умел делать даже элементарных вещей, но сейчас могу о себе позаботиться. У меня достаточно сил, чтобы хотя бы попробовать жить самостоятельно. Конечно, я не собираюсь делать ремонт или двигать мебель, я обязательно позову на помощь тебя или Женьку. Но ежедневные рутинные дела мне по плечу. Я сам хожу в туалет, умею слезать и залезать на коляску, могу поставить чайник, помыть посуду, при желании смогу даже кровать заправить и пыль смахнуть. А когда куплю робот-пылесос, уборка вообще перестанет быть чем-то запредельным.
Я на секунду замолчал, набирая в легкие воздуха и давая другу переварить информацию.
- Ты не представляешь, как мне, взрослому мужчине, тяжело принимать помощь от Ирки. Она заботится обо мне, словно клуша-наседка о цыпленке. Порой я чувствую себя беспомощным младенцем, таким же, как наша маленькая Даша. Мне нужна свобода, иначе я совсем свихнусь. Да и сестре с Димкой и ребенком втроем будет легче.
Я замолчал и некоторое время слушал в трубке напряженное дыхание Олега. Наконец он заговорил, и его слова оказались именно теми, какие я хотел от него услышать:
- Что именно от меня требуется?
Остальное было делом техники. С моей помощью друзья хорошо подготовили аргументацию и явились для разговора во всеоружии. Они клятвенно пообещали Ирке навещать меня каждый день и прибегать по первому моему звонку, а я в свою очередь поклялся Ирке не геройствовать, не стесняться просить помощь, и вернуться в ее дом через три месяца, если почувствую, что не справляюсь.
Поначалу все наши аргументы разбивались о гранитную решимость Ирки лично позаботиться о моем будущем, но под натиском троих уверенных в себе молодых мужчин она мало-помалу сдалась.
Через неделю, когда мои квартиросъемщики уехали, я собрал вещи и вернулся в свою квартиру.

Глава 5. Цой жив!


'Найди в столице самого странного человека, одетого как чучело или как сумасшедший, и ты гарантированно найдешь мага, - говорил Палпалыч. - Они обязаны привлекать к себе внимание и отличаться от других, потому что в них заключена сила, которой обладают не так уж и много людей - один, максимум два на королевство. Поэтому маги обычно высокомерные, заносчивые и весьма неприятные типы. Но они могут тебе помочь. И они же служат источником большинства неприятностей'.
Гилрод помнил эти слова, произнесенные наставником десять лет назад, потому что каждый раз, встречаясь с придворными магами, лишний раз убеждался в их правдивости. Придворный маг Ильсборга также не стал исключением.
- В башне он живет, Сильрик-то, - пояснил дедок, у которого оперативник провел бессонную ночь после перемещения.
Он провел оперативника через главные дворцовые ворота и провел к месту обитания придворного мага.
Дворцовый двор представлял собой огромное, в несколько десятков миль, окруженное высокими каменными стенами, пространство. Здесь находился центральный рынок и множество зданий с табличками, среди которых Гилрод успел разглядеть судебную инспекцию, офис сборщиков налогов, большие конюшенные дворы, мельницу, кузницу и лавку травника. Дворец местного правителя располагался на юго-западе, и был окружен дополнительной стеной и пунктом пропуска. Вот туда попасть было уже не так просто, как на центральный рынок.
Обителью придворного мага оказалась старая водонапорная башня, к которой с помощью глины и магии прикрепили кривоватый балкон. Маленькие окошки, выдолбленные в кирпичных стенах, выходили на центральную площадь. Странным людям странное место.
- Пускает только по записи, - объяснил дедок. - Очередь у нево, вишь какая?
Перед тяжелой дубовой дверью с огромными коваными петлями и круглой позолоченной ручкой толпились желающие попасть на прием. Одни горожане держали в руках гусей и кур, другие - корзины с провизией. Никто не пришел без подношения.
- Бедняцкий день, - пояснил старик, обводя рукой толпу горожан. - Раз в декаду бывает. Ну конечно, жрать же ему чего-то надо, а золото от богатеньких вельмож его магишество под подушку складывает и заклинания шепчет, кабы не сперли. Ну, тут мы с тобой разбежимся, ваше прынцево величество.
Дедок протянул руку и многозначительно подвигал бровями.
- А ты не пропадешь, - улыбнулся оперативник и выудил из кармана третью золотую монету.
С ловкостью мальчишки провожатый схватил золотой и затерялся в толпе.
Гилрод не спешил подходить к башне. Сначала он достал монокль и осмотрел башню сквозь его тонкое стекло. Башня фонила. Магическая аура светилась тускло-фиолетовым светом, растекаясь по стенам и собираясь в плотные клубки под балконом. Следы магии оказались настолько слабыми, что энергия ожидающей аудиенции толпы практически полностью их перекрывала.
Мужчина даже вздрогнул, когда увидел над толпой всполохи не только волнения, томительного ожидания и нетерпения, но и злости, ненависти и даже уничтожающей ярости.
- Вас тут не стояло! - восклицала бабка в сером платке с гусем под мышкой. - В конец очереди топайте!
Пришедшие мужички, прижимая к груди свертки с провизией, отошли в сторону.
- Уйди, ирод! - крикнула молодая еще женщина с корзиной яблок пузатому коротышке в оранжевой шапочке с пером, - я вперед тебя пришла!
- Как же! Видел, я как ты с бакалейщиком любезничала! Все твоему муженьку скажу!
- Ну, расскажи, расскажи, плешивый!
Дамочка сдернула с головы коротышки шапочку и забросила в сторону торговых рядов.
- Ах ты...! - коротышка с размаху наступил барышне на ногу и отскочил, ожидая ответного удара.
- Куды прешь, болезная! - пробасил высокий тощий мужичонка с жидкой бородкой, оттаскивая за космы особенно наглую тетку.
- Туды и пру! Ты, облезлый, позади меня стоял! Чево вперед выпер?!
Словесная перепалка возникала и стихала тут и там, периодически угрожая перерасти в драку. В другое время к раздраженным женщинам Гилрод не приблизился бы и на милю, но сейчас был вынужден подойти вплотную. Более того, он ожидал, что гнев толпы обрушится и на него, едва он откроет дверь.
Мужчина снял с шеи амулет, сжал его в кулаке и глубоко вздохнул. Краткое заклинание, и Гилрод ринулся в толпу.
- Куда! - заорали со всех сторон женские и мужские голоса.
Оперативник отворил дверь, и в ту же секунду его едва не затоптали.
Народ, получив доступ в башню, рванул было внутрь, но оперативник устоял. Втиснулся в приоткрытую дверь, стараясь не открывать ее больше, чем следовало, и неимоверным усилием закрыл за собой, оттесняя навалившуюся толпу наружу.
Изнутри башня оказалась отделана весьма прилично, но совершенно безвкусно. По стенам на разной высоте висели оленьи рога, сушеные пучки трав и картинки с изображением абстрактных цветных пятен. Никаких действительно магических атрибутов не наблюдалось.
Всю центральную часть башни занимала винтовая лестница, которая вела на самый верх и заканчивалась круглым люком в потолке.
- Управление по восстановлению и поддержанию порядка! - громко произнес Гилрод, задрав голову и на всякий случай добавил формулу: - Фарух-бакар-адал! Не сужу и не осуждаю!
С сумасшедшего мага станется встретить непрошенного гостя чаном кипящей смолы.
Голос Гилрода многократно отразился от стен, и башню наполнил гул.
Люк на потолке откинулся, и из него показались потрепанные лапти, затем серые заштопанные штаны, а потом уже и весь обладатель 'богатого' наряда - низкорослый всклокоченный мужичонка неопределенного возраста. Осторожно щупая под собой каждую ступеньку, он стал медленно спускаться, обеими руками держась за перила.
- Приветствую, милорд, - донеслось до оперативника справа.
Гилрод опустил голову, и увидел, что часть стены справа от него растворилась, открывая проход в круглую темную комнату, по стенам которой горели свечи. В проходе стоял хозяин башни - тощий сгорбленный старик в длинном синем балахоне, подпоясанный кожаной плетенкой в черной широкополой шляпе с серебряными символами зодиакальных знаков. В правой руке он держал золотой посох, левой легонько дергал себя за длинную седую бороду.
- Старший оперативник УВПП, Гилрод.
- Весьма, гм, весьма, - старик закашлялся и бросил быстрый взгляд на едва ползущего по лестнице человека. - Проследуйте в комнату, пожалуйста, - маг указал в сторону прохода в стене, а сам, не дожидаясь, когда гость пройдет внутрь, подошел к тяжелой входной двери, прижался к ней лицом. В следующую секунду он подался вперед и высунулся наружу прямо сквозь древесину.
Толпа снаружи громко зашумела, приветствуя мага.
- Перерыв! Объявляю перерыв! - громко, стараясь переорать восторженный народ, завопил старик. - До полудня! До полудня! Кто там следующий по очереди! Не пущать!
Маг вернул верхнюю половину туловища в башню и сделал сложный пасс в сторону двери. Насколько смог понять Гилрод - заколдовал вход только на выход, чтобы спускавшийся из-под потолка посетитель смог беспрепятственно выйти наружу, не впустив в святая святых раздосадованную перерывом толпу.
Оперативник принял приглашение и прошел в портал в стене. В центре круглой темной комнаты стоял большой стол, накрытый черной тканью. На столе в беспорядке лежали карты звездного неба, лупа, штангенциркуль, миллиметровая портновская линейка, логарифмические таблицы и россыпь каких-то таблеток.
На противоположных концах стола стояли два стула: высокий крутящийся на тонкой ножке без спинки и обыкновенный столовый.
- Присаживайтесь, - произнес за спиной маг, - куда удобно.
Гилрод выбрал привычный стул с четырьмя ножками - стул для посетителей.
- Прошу прощения за представление, - поклонился старик.
Быстро семеня ножками, он обежал круглую комнату, бормоча непонятное заклинание. Комната преобразилась: в помещении посветлело, темные стены превратились в белые кирпичные с кое-где отвалившейся побелкой. С трех сторон появились высокие узкие окна, с четвертой - прозрачная пластиковая дверь на балкон. У северной стены возникла односпальная кровать, кое-как застеленная ярким цветочным покрывалом, у восточной - умывальник, у южной - крохотный кухонный уголок с газовой плиткой, у западной - высокие шкафы с непрозрачными дверцами.
Сам хозяин башни тоже преобразился. Теперь он выглядел как высокий сухопарый мужчина лет сорока. На гладко выбритом лице читалось беспокойство, голубые глаза за толстыми стеклами очков, казались слишком маленькими. Синий балахон превратился в рваные джинсы и футболку с надписью 'Цой жив!'.
- Сильрик, - мужчина протянул руку оперативнику, крепко пожал протянутую ладонь и уселся на барный стул. - Чем могу?
- От имени Управления благодарю тебя за следование протоколу, - менторским тоном произнес Гилрод. - Обнажение истинного облика - признак уважения лица при исполнении.
Колдун мелко закивал, прикусил губы и сцепил пальцы в замок.
Гилрод еще раз осмотрел комнату.
- Ты не-маг?
- Маг, - быстро ответил Сильрик. - Поневоле.
- Однако устроился неплохо.
Оперативник снял куртку и положил рядом на стол, открыв взгляду придворного колдуна многочисленные медальоны. Затем вытащил из дорожной сумки большую потрепанную тетрадь в зеленом клеенчатом переплете и щелкнул авторучкой.
- Знаешь, это что такое? - он вопросительно посмотрел на Сильрика.
Мужчина сглотнул и кивнул.
- В чем меня обвиняют?
Гилрод криво ухмыльнулся и медленно открыл тетрадь.
- Пока не началась официальная часть, и я не стал записывать, разрешаю тебе изложить свою точку зрения на происходящее.
Иногда блеф оказывался очень сильным оружием. При виде официальных лиц из Управления, наделенных безграничной властью и неизвестно какими, но по определению очень мощными способностями, некоторые нарушители сразу переходили к оправданию собственных грехов в попытке хоть немного смягчить приговор.
Нарушители закона свято верили в непогрешимость оперативников УВПП и в их полную осведомленность. Несомненно, это играло на руку, особенно в случаях, подобных сегодняшнему.
Сильрик побледнел, закрыл лицо ладонями и несколько раз весьма громко ударился лбом о столешницу.
- Товарищ оперативник, я не хотел, честное слово! - с жаром произнес он, поднимая покрасневшие глаза на управленца. - Вы же знаете, когда вызываешь демона, иногда непонятно, кто придет.
Гилрод нахмурился. Кажется, он начал понимать, в чем дело. Его блеф сработал, и этот маг поневоле сейчас все ему выложит.
- Приходит именно тот, кого вызывают, - строго произнес оперативник и занес ручку над тетрадью.
- Ладно, ладно! - Сильрик замахал руками, - он пришел, но оказался таким сильным! - по лицу мага поползли красные пятна.
- Зачем ты стал вызывать демона?
- Чтобы выжить!
Придворный маг вскочил и забегал от кровати к шкафам и обратно. Его правый глаз подергивался, футболка под мышками посерела от выступившего пота.
- Понимаете, товарищ управленец, - затараторил подозреваемый, - я всю жизнь прожил в Москве, ну, в городе таком. Там нет магии и все колдуны и ведьмы - это просто шарлатаны, которые играют на публику. Наставят вокруг свечей, карты разложат, символы непонятные на воде рисуют...
Оперативник многозначительно хмыкнул.
- Ну да, - кивнул Сильрик, - я здесь делаю то же самое, но я не обманываю! Там, в Москве, я умер. Наверное. И попал сюда. И стал магом. Когда немного освоился с новыми силами, пришел в столицу и стал служить царю. А высокое звание придворного мага надо оправдывать!
Гилрод внимательно наблюдал за мужчиной, готовясь применить амулет, если тот сорвется, но пока Сильрик не подавал признаков агрессии.
- Я оборудовал башню, стал разгадывать сны, предсказывать будущее по звездам, на картах гадать, ну и творить мелкие чудеса. Балкон себе сделал и транспортировочную дверцу. Люк. Посетители приходят и поднимаются под самую крышу, а я так, - мужчина кивнул в сторону портала в стене, - путь сокращаю. Замучаешься каждый раз по лестнице ползать.
- Ближе к делу, - попросил оперативник.
- Я тут уже шесть лет, и постепенно от меня требовались все более и более сложные заклинания. А пару месяцев назад царю приспичило пригласить к себе соседей из дружественных стран, которые приехали со своими придворными магами. Пришлось и мне, чтоб от общего уровня не отставать, подучиться вызывать всяких мелких бесов.
Гилрод защелкал авторучкой, подгоняя затянувшуюся речь Сильрика.
- В общем, я его вызвал, а он сбежал. Сил у меня не хватило, понимаете, его удержать. Вырвалась, тварь, и летает теперь, где ни попадя. Пока от него особых бедствий не наблюдалось, но я ищу, честное слово, ищу, как его обратно в его мир загнать!
Сильрик подошел к Гилроду, опустился на колени и обхватил лодыжки оперативника.
- Не лишайте меня магических сил, пожалуйста! Я же без них никто! Программист средней руки, а кому здесь программисты нужны? Они даже электричество еще не изобрели!
Оперативник нагнулся, расцепил руки придворного мага и приказал:
- Сесть.
Сильрик мгновенно переместился на барный стул.
- Какова твоя максимальная сила? - спросил Гилрод.
- Вызывал и контролировал демонов пятнадцатого уровня, - быстро ответил маг.
- Не густо, - качнул головой управленец. - Тварь, которую ты выпустил, уровня четвертого, а может и третьего.
Сильрик закатил глаза и грохнулся со стула.
Гилрод не шелохнулся. Ничего с этим клоуном не случится, а вот подходить к нему лишний раз не стоило. Если у москвича хватило сил вызвать тварь третьего класса, он запросто может стереть оперативника в порошок одним движением пальца. К счастью, пользоваться своей силой недо-маг пока не научился.
Палпалыч снова оказался прав: от придворных колдунов одни неприятности.

* * *


- Не отставать!
Гилрод обернулся. Придворный маг Сильрик плелся за ним с выражением лица, каким обыкновенно осужденного ведут на виселицу.
Они шли по пыльной песчаной дороге прочь от столицы, направляясь в сторону огромной грозовой тучи. Оперативник периодически посматривал на демона третьего уровня сквозь монокль в золотой оправе, но тварь, к счастью, спала. При дыхании из ее ноздрей вырывались клубы черного дыма, и чем ближе они к ней подходили, тем тяжелее становилось дышать. В воздухе пахло серой и гарью.
Торговый тракт свернул на запад, и путешественникам пришлось пробираться сквозь низкий колючий кустарник. Справа темнел еловый лес, впереди росла небольшая рощица, за которой виднелся пологий холм, поросший сорняком. 'Туча' висела над центральной частью холма, и прямо под ней, Гилрод видел это также отчетливо, как ногти на собственных руках, обожженная пожухлая трава лежала ровными аккуратными кольцами. Птицы, в изобилии летавшие над лугом, пропали, насекомые молчали - либо разбежались, либо умерли.
- Товарищ управленец, давайте вернемся! - заныл за спиной придворный маг. - Смотрите, какая тварь! Да еще и с кнутом! А вдруг хлыстанет?! Досюда точно достанет. Я не хочу умирать!
Оперативник прищурился и снова уставился на демона сквозь тонкое стекло монокля. Действительно, если сильно присмотреться, можно разглядеть черные бугристые, как и само туловище иноземной твари, руки и длинный толстый кнут, кончик которого едва заметно шевелился. Кажется, эту деталь не заметил даже Ольхест с его высокоточным и особо мощным оборудованием.
Они отошли от дворца километров на восемь, практически вплотную приблизившись к рощице, за которой возвышался холм с демоном.
- План такой, - предупредил Гилрод. - Я вызываю подмогу, а ты организовываешь нам защитный барьер сверху. В драку не лезь. Сможешь?
Сильрик кивнул.
- Только защита, - повторил оперативник, - от тебя требуется только защита. Хочешь оставить себе магию - исправляй что натворил, защищай тех, кто в этом разбирается. И не лезь, куда не просят, без тебя справимся.
Придворный маг снова кивнул и тонким голосом попросил:
- Мне надо отлить.
- Сбежишь - найду и за яйца подвешу, - предупредил Гилрод.
- Не сбегу, товарищ управленец, честное слово!
Оперативник проследил взглядом за ринувшимся в кусты магом-самоучкой, и опустился на колени. Он не в первый раз вызывал помощь, но каждый раз при этом чувствовал себя виноватым. Понимал, что не всесилен, и простыми амулетами с демоном третьего класса он не справится, однако все равно стыдился.
Серебряный нож, пентаграмма, Знак 'И-Ирд'. Вспышка.
Земля под пентаграммой начала осыпаться. Туча шевельнулась.
Гилрод поспешно поднес к глазу монокль. Тварюга проснулась и повела ноздрями, почуяв чужую магию.
- Прошу помощи, - быстро произнес оперативник, - демон третьего класса! Повторяю: демон третьего класса!
- Гилрод?! Ты жив? - послышался издалека голос Ольхеста. - Понял! Третьего класса!
Лицо связиста не успело проявиться, как 'туча' выпустила из себя длинную тонкую нить, и чиркнула по земле. Гилрод откатился, вскочил на ноги и выставил перед собой защитный Знак 'Акидак'.
'Туча' ответила грозовым раскатом. Связь с Ольхестом прервалась.
В эту секунду из кустов, застегивая ширинку, вышел Сильрик. Он поднял глаза и неожиданно завопил, подскочил, взмахнул руками и выстрелил в демона огненным шаром.
'Класс пятый-шестой', - автоматически оценил оперативник и бросился к самоубийце.
- Беги, идиот! - крикнул он.
Сильрик застыл, словно пораженный молнией, и с ужасом смотрел на 'тучу'.
Если простой магический Знак с минимумом энергии при самой обыкновенной связи между мирами, демон просто стер, то прямое нападение проигнорировать не мог. Небеса содрогнулись. Воздух мгновенно потемнел, подул сильнейший ветер. По 'туче' пробежало несколько разрядов молний. Раскаты грома били по барабанным перепонкам один за другим.
- В сторону! - стараясь перекричать грохот, крикнул Гилрод, гигантскими шагами приближаясь к ошарашенному магу.
Краем глаза он увидел, как на лугу, окружив демоническую тварь со всех сторон, стали появляться каратели. Они были в полной экипировке: черных защитных костюмах с воротниками-стойками, шлемах с черным непрозрачным забралом, и ярко-красными порядковыми номерами на груди и спине. Мужчины направили руки на демона и выпустили толстые струи огня.
В это же мгновение 'туча' метнула в Сильрика черный сноп дыма. Гилрод, потерявший где-то дорожную сумку, последним гигантским прыжком настиг мага и повалил того на землю.
Удар пришелся ему в затылок. Перед глазами потемнело, но оперативник не отключился - придворный маг все же сообразил выставить защитный экран, и смягчить мощность удара примерно вполовину.
- Какого черта ты творишь?! - в ярости выкрикнул Гилрод и ударил мужчину под дых.
- Он хотел меня убить! Вы же видели, он замахнулся на меня хлыстом!
Гилрод не видел, потому что, в отличие от Сильрика, не обладал собственной магией, а постоянно смотреть сквозь монокль, зажмуривая второй глаз, было неудобно.
Небо громыхало, в воздухе клубился пепел от выжженной травы, трещали молнии. Прибывшие на помощь каратели перегруппировались - демон переключился на новую цель - теперь его атаковали с трех сторон.
Гилрод с трудом поднялся, потянул мужчину за ногу и потащил к холму.
- Отпустите! Куда вы меня тащите?! - недомаг брыкался и сильно ударял свободной ногой по руке оперативника, но тот не отпускал.
- Помнишь свое обещание? - рыкнул Гилрод. - Выполняй!
- Ближе нельзя! - взвизгнул придворный колдун и схватился за траву.
- Можно, - угрюмо ответил оперативник. - И нужно.
Он протащил упиравшегося мага через рощицу и бросил у подножья холма.
- Всех видишь? - спросил он. - Защищай. В драку не лезь.
Гилрод больше не смотрел на мага. Он не знал, станет ли тот колдовать щит над головами его друзей, или уползет через рощицу к лесу и сбежит обратно в город. Времени на профилактические беседы, уговоры и запугивания не осталось. Оперативник снял с шеи медальоны, распределил поровну в правую и левую руку, сжал кулаки и ринулся в атаку.
Ближайшая к нему группа бойцов образовала небольшой плотный круг. Магией полудракона их вбило в землю почти по колено, но они не опускали руки. Толстая извивающаяся плеть тянулась к 'туче', высасывая энергию.
- Строй портал! - крикнул пятьдесят третий номер.
Инстинктивно пригибаясь при каждом громовом раскате, Гилрод бросился на вершину холма в центр выжженной травы. Группа справа, постоянно перемещаясь, посылала в демона длинные тонкие, но мощные разряды. Группа слева отвлекала внимание иноземной твари короткими перебежками и взрывами. Все были заняты. Демон третьего класса - совсем не шутки. Рисовать портал оказалось некому.
Последние несколько десятков метров оперативник практически прополз. Он посмотрел вверх через монокль только однажды и быстро его спрятал. Тварь была воплощением страха и ужасающей мощи. Она хлестала кнутом и поливала нападающих холодным синим светом, сгустки которого скапливались над головами и разрывались оглушительными ударами.
Кашляя, Гилрод разбросал по холму амулеты, нашептывая защитное заклинание. Затем вытащил из кармана перочинный нож с серебряным лезвием. Точно выверенное движение, и кровь закапала из раны толстыми сочными каплями. Судя по размерам твари, пентаграмму придется рисовать диаметром в несколько метров.
Не заботясь о том, что творится у него над головой, оперативник ползал по холму и буквально по капле выжимал из себя драгоценную гранатовую жидкость.
Круг получился кривым, но Гилроду все же удалось его замкнуть. Заряд амулетов расходовался со скоростью полета стрижа, защита таяла со скоростью воды, льющейся с отвесной скалы. Оперативник чувствовал, как истощаются и его собственные силы. Во рту образовался противный медный привкус, перед глазами периодически появлялась чернота. Такой большой пентаграммы он не рисовал еще никогда.
- Берегись! - донесся до него знакомый голос.
Гилрод не знал: ему крикнули это слово, или кому-то из отряда. Подчиняясь инстинкту самосохранения, он откатился в сторону и из последних сил выставил перед собой защитный Знак 'Акидак'.
Небо полыхнуло огнем, на землю посыпался дождь из горящей золы и ослепительного белого пепла. Пентаграмма загорелась ярко-красным, поднялась над землей и завибрировала.
'Туча' издала душераздирающий вопль и во все стороны стала плеваться длинными жгучими ядовитыми отростками. Вопль перерос в вой, затем в визг и ультразвук. Гилрод изо всех сил заткнул уши пальцами, зажмурился, перевернулся лицом к земле и тоже закричал.
Демон провалился в портал с оглушительным хлопком, и наступила тишина.

* * *


Команда зачистки вместе с Гилродом сидела на пожухлой траве холма. Ребята отдыхали. Кто-то курил, кто-то лежал на земле и смотрел в небо, кто-то дурашливо дрался, смехом пытаясь отогнать воспоминания о такой близкой смерти. На сей раз обошлось без жертв, и с этим им всем сильно повезло.
- Ну и мочилово, да? - Пятьдесят третий номер устало снял шлем и похлопал оперативника по плечу. - Молодец. Четко сработал.
Пятьдесят третьим номером оказался Макс - давний друг Гилрода. Именно его голос крикнул 'Берегись', правда, в тот момент на холме оперативник был настолько сосредоточен на построении пентаграммы, что мозг не стал тратить энергию и вспоминать, кому он принадлежит.
Этот высокий широкоплечий брюнет с умными карими глазами был неисправимым оптимистом и всегда участвовал в самых сложных заданиях. Вызывая подмогу, оперативник не сомневался, что встретится со своим другом.
- Не скажу, будто рад тебя видеть.
- Подумаешь, - фыркнул Макс, верно истолковав слова товарища. - Ну, пришел бы на могилку. Только розы не приноси, не люблю их.
Гилрод недовольно качнул головой.
- Тебе лишь бы пошутить, а сегодня все оказалось очень серьезно. И зря ты меня подбадриваешь. Я напортачил. Нужно было вызвать вас раньше, пока не подошел к твари вплотную.
- Он висел слишком близко к городу, - возразил каратель. - Вызови ты нас из столицы, демон бы мигом это прочухал, и вместо посиделок считали бы сейчас трупы. И среди нас, и среди местных. Магов тут, как я понимаю, нема?
- Есть один, - Гилрод сорвал высохшую травинку и немного пожевал. - Точнее, был.
- Помер?
- Сбежал. Твой, кстати, земляк.
- Питерец? - охнул Макс.
- Москвич.
- Тоже мне, земляк. От Питера до Москвы знаешь сколько миль?
- Зато они в одном мире, и даже в одной стране.
- С этим не поспоришь, - согласился брюнет и сплюнул. - Только вот знаться с трусами я не собираюсь. Сбежал, ну и хрен с ним.
- Ничего я не сбежал, - послышался за спиной обиженный голос придворного мага. - Щит держал, как велели. Так что, товарищи управленцы, не лишайте меня магии, пожалуйста!
- Объявился, - хмыкнул Гилрод, поднимаясь. - Молодец. - Он от души потряс щуплую руку мужчины. - За помощь тебе скостится, но на полное прощение даже не рассчитывай. Заслужил.
- Только магии не лишайте! - умоляюще повторил Сильрик.
- Мы рассмотрим твое прошение.
Макс засмеялся, поднялся и протянул придворному колдуну руку:
- Все будет нормалек. Меня Макс зовут. Я из Москвы.
- Да ладно! - недомаг протянул было руку, а потом кинулся на карателя и крепко его обнял, стуча кулаками по широкой спине. - Зема!
- Фу, - Макс оттолкнул мужчину. - Терпеть не могу это слово. Ты из какого года? Кто у вас президент?
- А у вас?
- Путин, конечно, - хором ответили мужчины и засмеялись.
Оперативник вежливо улыбнулся. Он не понимал специфических слов, поэтому предпочел отойти подальше и оставить земляков наедине друг с другом. Максимум через полчаса карательный отряд вернется в Управление, а до того им нужно успеть обсудить друг с другом слишком много.
Шею ожгло огнем.
Гилрод охнул и согнулся от неожиданности. Пентаграмма для демона третьего уровня отняла у него все силы.
- Ольхест, - угадал оперативник, принимая вызов и вычерчивая на земле Знак 'И-Ирд'.
- Жив, что ли? - хохотнул толстяк, однако на его лице читалось вселенское облегчение.
- Жив, - устало улыбнулся Гилрод. - Макса встретил.
- Да, он специально к тебе умчался повидаться. Он рядом?
- Здесь его земляк, они зависли в междусобойчике. Эх, - оперативник потянулся. - Надеюсь, после такого меня, наконец, отпустят в отпуск. Рвану куда-нибудь на море на недельку, пятки погреть, а потом в Питер. Не просто так ведь его Макс нахваливает.
- А в Москву не хочешь?
- Можно и в Москву. Столица все же.
Гилрод замолчал и подозрительно посмотрел на собеседника.
- Только не убивай меня, - попросил связист и сложил пухлые руки на груди.
Оперативник тяжело выдохнул и прикрыл глаза.
- Диктуй координаты.

Глава 6. Я иду за тобой


Первое время в своей квартире мне было не так удобно жить, как в Иркиной, но в выходные Олег и Женька демонтировали все пороги и косяки дверей, передвинули мебель, освобождая максимум места для коляски, сняли с верхних полок все, что мне могло понадобиться, и доверху загрузили холодильник продуктами.
- Мы проведаем тебя на неделе, - пообещали друзья. - Заодно вытащим погулять.
Моя квартира располагалась на восьмом этаже, и самостоятельно в облике инвалида выйти на улицу я бы не смог.
- Не стоит, - я улыбнулся Олегу и Жене. - Хочу провести эксперимент на выживаемость. Попробую обойтись без помощи как можно дольше. Я вам позвоню.
- Ну, как хочешь.
Друзья явно не поняли моего стремления к одиночеству, а подробнее объяснять я не стал - не смог придумать ничего правдоподобного.
Когда Дятел и Жердь ушли, я, наконец, смог расслабиться.
Я стал жить в свое удовольствие, мне больше не требовалось опасливо смотреть на дверь при каждом шорохе, и постепенно я полностью перешел на ночной режим. В темноте в образе большой собаки гулял по комнате и кухне, а днем в человеческом обличии спал, закрыв окно плотными занавесками.
Через неделю свободы я решил выбраться на улицу. Вечером отпер все замки, снял одежду, повесил на шею ключ от домофона, и после превращения осторожно крадучись вышел на лестничную площадку. Сбежал на первый этаж, тяжелой лапой нажал на кнопку выхода и вырвался на свежий воздух.
Запоздалая гуляющая в темноте молодежь, разумеется, обратила внимание на огромную белую псину без хозяина, но до них мне дела не было.
Я носился по улицам, как угорелый. Чтобы привлекать себе как можно меньше внимания, я старался держаться малолюдных мест, парков и кладбищ, и вернулся домой, когда до восхода солнца оставалось еще около двух часов. Такой же тактики придерживался и в другие ночи, которые потихоньку становились все длиннее и длиннее.
Жизнь 'на воле' стала для меня настоящей отдушиной. Я бегал по ночному городу, жадно вдыхая прохладный воздух, пробуя пределы собственных возможностей.
Скорость моего бега возрастала с каждым разом, также развивались легкие, и я мог носиться без остановок очень долгое время, и обогнал бы даже самого Усейна Болта. Я стал ярче ощущать запахи, не мерз даже в самую холодную ночь и без труда мог определить, кто именно прошел в данном конкретном месте до меня: женщина, мужчина или ребенок.
У меня улучшилось ночное зрение и чувство температуры предметов, а вдобавок я начал ощущать 'ауру' человека. Только по одному взгляду на него, одному вдоху его аромата понимал, какое у человека настроение, думает ли он сейчас о чем-нибудь плохом, устал и равнодушен, либо чему-то радуется.
От новых возможностей, но, главное, из-за вернувшейся способности полноценно ходить, я просто терял голову. Из моей груди периодически вырывался счастливый смех, который в собачьем образе превращался в негромкое ворчание и бешеное размахивание хвостом.
День за днем я наслаждался жизнью, пока в одну особенно темную полночь, не увидел его. Номера Три. Человека, который избивал меня, плевал в лицо и окунал головой в ледяные лужи мартовской грязи. Одного из той троицы, что двадцать третьего марта прошлого года усадила меня в инвалидное кресло.
Третий переходил пустую ночную дорогу. Пьяный, едва держащийся на ногах, омерзительный и жалкий одновременно. Он бормотал себе под нос и периодически взмахивал руками, пытаясь сохранить равновесие. Желтый свет мигающего светофора отражался в его пустых глазах, серая футболка, одним концом заправленная в темно-синие джинсы, висела мешком.
В собачьем обличии я сразу разглядел практически незаметную родинку под его правым глазом, а когда он дошел до тротуара и наклонился, чтобы изрыгнуть из себя выпитое и съеденное, отчетливо увидел щербинку между передними зубами.
Моя душа мгновенно наполнилась чистым незамутненным счастьем, сердце переполнила искренняя радость, словно после долгой разлуки я, наконец, встретился с любимой девушкой.
Признаться, к тому времени я уже и думать забыл о своих мучителях, полностью отдавшись свободе и новым возможностям, но теперь, при виде Третьего, вспомнил все древние страхи и желание отомстить. Я доверху, словно бокал, наполнился ненавистью. Мне захотелось тут же на улице наброситься на него, повалить на землю, разорвать когтями футболку, кожу, обнажить мышцы, проломить грудную клетку и вскрыть сердце. И наблюдать, как оно постепенно замедляет свой ход.
Я бросился было к нему, но на полпути замер. Своим собачьим чутьем я четко уловил настроение моего мучителя: Третьему не хотелось жить. Возможно, эта мысль сидела в нем еще слишком глубоко, но для меня, самого пережившего опыт полета с сорока метров, эти 'волны' звучали громко и отчетливо.
Мой хвост повис между задними лапами.
Теперь я смотрел на Третьего со смесью отвращения и разочарования.
Тип, которого я считал самым жестоким человеком на свете, оказался простым слюнтяем. Жалким мерзким ублюдком, способным ходить, шевелить руками и видеть глазами, но не замечать в жизни ни единой радостной детали.
Пораженный этим открытием, я неподвижно наблюдал, как он удалялся в сторону автобусной остановки, как трясущимися руками вызывал такси, как плюхнулся на заднее сиденье подъехавшего черного Форда.
В этот момент я опомнился. Как бы то ни было, прощать Третьего в мои планы не входило. Мне плевать, что послужило причиной его действий по отношению ко мне: депрессия, психическое заболевание, алкогольное опьянение или плохая погода. Ничто из не могло служить оправданием человеческой жестокости. Он должен получить свое.
Третий ударил меня, наверное, полсотни раз, и каждый его удар оставил на моем теле черный след. Он сломал мне обе руки и почти оторвал правое ухо, оставив незаживающий шрам. Раз за разом он окунал меня в грязь с явным намерением забить ею мои нос, рот и легкие. Такое чудовище не может продолжать жить. А если он хочет покончить собой, я с удовольствием ему помогу.
Черный Форд вывернул на главную магистраль и помчался по городу на пределе допустимой скорости. Я бежал следом. Огромными прыжками несся сквозь ночь, стараясь не упустить машину и одновременно держаться чуть в стороне, чтобы не привлекать внимание водителя. Я чувствовал запах Третьего. Теперь я найду его, даже если таксист окончательно от меня оторвется. Но он не оторвался. Возможно, боялся превышать скорость из-за развешенных по всему городу камер.
Форд высадил Третьего на окраине Москвы, там, где проживали социально неблагополучные элементы. В городе еще остались старые одно- и двухэтажные постройки, но в этом районе они все выглядели точно так же, как их хозяева: убогими, неухоженными, на грани разрушения. Фонарей не было, а там, где были, они не горели из-за разбитых лампочек.
Благодаря хорошему ночному зрению я прекрасно видел, как открылась дверь такси, и Третий едва не на карачках выполз из машины. Таксист нецензурно выругался, видимо пассажира стошнило прямо в салоне, и умчался в ночь. А я осторожно приблизился к едва стоящему на ногах телу.
- Собачка, - пьяным голосом произнес Третий. - Ко мне! На-на-на!
В радиусе двухсот метров от нас свет горел только в двух домах. Я понял, что не зря не убил ублюдка в центре города - свидетели мне ни к чему.
Я охотно подошел к Третьему, виляя хвостом. Макушкой я почти доставал ему до подмышек. Будь он трезвым, возможно и не приблизился бы к такой огромной собаке.
- Ай, какой хороший мальчик! - мужчина наклонился и протянул руку, пытаясь схватить меня за лапу.
Я сел и протянул ему правую руку. Ту самую, которую он сломал мне почти полтора года назад.
- Какой большой мальчик! - Третий схватил меня за лапу.
Я накрыл его руку второй лапой и резко дернул вниз.
- Какого...? - это были последние слова в его жизни.
Мужчина не удержался на ногах и неловко ткнулся в асфальт лицом. Я наступил ему на шею и навалился всем весом.
Третий хрипел и махал руками, извивался всем телом, но сдвинуть с места почти восьмидесятикилограммовую псину не сумел.
Я стоял на его шее, и подушечками лап ощущал затихающее биение пульса. Возможно, я сломал ему седьмой позвонок, а может, он задохнулся от нехватки воздуха. Неважно. Теперь он мертв, и если существует ад, он, несомненно, сейчас оказался именно там.
Я отступил на шаг и наклонил голову, разглядывая труп.
'Минус один', - коротко тявкнул я и потыкал носом синие джинсы на предмет паспорта, но нашел только телефон. Внимательно посмотрел на номер дома, возле которого оставил труп, запомнил адрес и огромными прыжками с мобильником в зубах помчался по собственному следу домой.

* * *


Следующие двадцать четыре часа я не спал. Впервые с момента первого полного превращения в собаку я подгонял время и с нетерпением ждал, когда вернусь в тело человека. Контролировать процесс обращения, ускорять или замедлять его я так и не научился, поэтому беспокойно бродил по квартире, периодически поглядывая на смартфон Третьего.
Едва солнце показало из-за горизонта первые лучи, я прыгнул в коляску, и вернулся в собственное практически неподвижное тело. Набросил на голые бедра простыню и взял телефон.
Старенький Самсунг оказался не заблокирован паролем - смартфон относился к тому поколению, когда подобная фишка еще не пришла в голову производителям мобильников. Из адресной книги ничего интересного я не узнал - 'Батон', 'Борг', 'Хлыст' и ни о чем не говорили, но фотографии все же пригодились. Я выгрузил пару особенно удачных в облачное хранилище и прогнал через поиск похожих картинок.
Гугл сообщил, что Третьего звали Барвинок Алексей, и дал ссылку на его страничку в Одноклассниках. Тридцать пять лет, безработный. Увлечения: бухло и спайсы. Возможно, наркота. Интеллект практически нулевой. Грамотность отрицательная.
В общем целом Барвинок оказался обычным гопником без гроша за душой и без души. Биомусором, который я, как истинный борец за справедливость, устранил к хренам собачьим.
Я посмеялся возникшим ассоциациям и стал пролистывать список друзей Третьего. Большая часть - такой же биомусор, и в их рядах я обнаружил тех, кого искал: Первого и Второго.
Слава электронным богам! Кажется, моя месть свершится в полном объеме. Они вымолят у меня прощение собственной кровью, а я, простив, наконец-то о них забуду.

* * *


Если с Третьим все сложилось очень просто, то с Первым меня постигали сплошные неудачи.
Выследить Первого оказалось целой проблемой. Насколько я понял из информации на его страничке в соцсети, его звали Алыбек Измайлов, на жизнь он зарабатывал частным извозом, но не чурался фотографироваться возле чужих авто. Практически на всех снимках он стоял, опершись на дорогие Бентли и Ренджроверы, но они явно были ему не по карману. Из сотен фотографий статусных машин я выделил с десяток повторяющихся моделей, на этих фотографиях он не позировал на фоне автомобиля, а демонстрировал улов - длинных тощих щучек. Рыбак, таксующий на темно-коричневом Hyundai Solaris.
Потянулись долгие недели поиска. Вместо приятных пробежек, каждую ночь я караулил в местах скопления такси: на вокзалах, автобусных станциях и возле ночных клубов. Я проявлял изощренную изобретательность, чтобы подслушивать и подглядывать, но не выдать свое присутствие: прятался за стволами деревьев, не шевелясь, лежал в кустах, даже зарывался в пустые коробки возле мусорных баков.
Если бы я превращался в обычную бездомную серо-коричневую псину, какие десятками бродят по улице, ни один человек даже не посмотрел бы в мою сторону. Но я выглядел как огромный белоснежный пес, и в темноте привлекал внимание всех без исключения. Каждый вечер мне приходилось валяться в земле и грязи, чтобы немного слиться с темнотой, а по возвращении домой тщательно мыться и превращаться в человека уже в ванной. В итоге цвет шкуры доставлял много неудобств, но я практически не обращал на это внимание, я был сосредоточен на цели и планировал осуществить ее любой ценой.
Мне долго не везло. Я видел тысячи людей, сотни машин, десятки темно-коричневых Hyundai Solaris, но ни один из них не принадлежал Алыбеку Измайлову.
А через месяц мне улыбнулась удача. Возле одного из ночных клубов я увидел его: полного молодого мужчину с широким плоским лицом и узкими глазами. Он был одет в серый спортивный костюм с красными полосами на штанинах и рукавах. Его карие глаза ощупывали выходящих из клуба мужчин и женщин, к некоторым он подходил и предлагал услуги такси.
Мое сердце екнуло. Я изо всех сил втянул в себя воздух, вычленяя аромат Измайлова из ароматов десятка других таксистов, но приблизиться не решился.
Спустя пять или десять минут Первый уговорил подвыпившую парочку сесть в его автомобиль, и я, прижимаясь к земле, стараясь держаться в тени кустов, подполз к стоянке. Его Hyundai пропах дешевыми сигаретами и запахом денег. Грязные десятки и надорванные сотенные лежали в бардачке несколько лет, и покрылись вонючими черными точками. Эти купюры служили ему талисманом - были первыми деньгами, которые он заработал частным извозом.
Той ночью я позволил ему оторваться. Он умчался в темноту ночного города, но я не сомневался, что он вернется, потому что здесь его запах ощущался повсюду.
На следующий день Измайлов снова стоял на точке. Я не понял, во сколько он приехал к ночному клубу, так как превращался только с наступлением сумерек, но последний заказ он взял в районе четырех утра. Уехал, и больше не вернулся.
Я наблюдал за ним три или четыре дня, а потом решил действовать.
Последний заказ - три размалеванные девицы в ультракоротких юбках-поясах прыгнули в его автомобиль, и я последовал за ними. Первую он высадил через два километра, а потом неожиданно свернул на МКАД.
Я замедлил ход и остановился. Бежать вдоль такой трассы было небезопасно, к тому же там он разогнался едва ли не до ста двадцати километров, и скрылся из виду так быстро, что я даже не успел обдумать дальнейшие действия. Соваться на МКАД я не мог. Эта дорога кипела жизнью в любое время суток, а привлекать к себе внимание было нельзя. И не только потому, что мне не нужны свидетели, но и потому, что меня могли похитить (к тому же с того времени, как я стал оборачиваться в собаку, прочитал десятки объявлений о пропавших породистых псах). Я был не просто породистым, я был уникальным.
Я вернулся домой, и прибежал к ночному клубу на следующий день.
С тех пор я провожал каждый последний заказ Измайлова, чтобы вычислить, где он живет, но мне катастрофически не везло. Иногда он отрывался слишком далеко, и когда я бежал по следу, понимал, что если продолжу, не успею вернуться домой до рассвета. Иногда Первый высаживал пассажиров в чересчур людных даже для ночного времени местах, а потом спал там же, закрывшись в машине. Но упорство всегда вознаграждается, и когда я уже всерьез планировал, как разбить окно машины, чтобы убить Измайлова прямо в салоне, он привез последнего пассажира в подходящий район.
Я спрятался за мусорным баком и стал наблюдать.
Двадцатилетний парень и молоденькая, вряд ли совершеннолетняя девица вышли из такси и направились к подъезду серой многоэтажки, а Измайлов неожиданно покинул водительское сиденье и, нажав кнопку сигнализации, неспешно пошел к круглосуточному киоску напротив. Спустя две минуты он вышел с пачкой синего Winston.
Вот он, мой шанс!
Я выскочил из-за мусорного бака и преградил ему дорогу к автомобилю. Низко наклонил голову и зарычал, угрожающе оскалив впечатляющего размера зубы.
- Ты чего? - Первый опасливо попятился и обернулся на киоск, но добежать до него уже не успевал.
Я присел, приготовившись к нападению, в этот же момент Измаилов рванул к подъезду.
Я догнал его двумя гигантскими прыжками и вцепился в шею. Первый захрипел. Мне в нос шибанул отвратительный запах давно немытого тела. Настолько сильный, что меня едва не стошнило. Я рванул шею, обнажая артерии, и брезгливо выплюнул жертву. Грязь на моей шерсти пропиталась красным.
Из шеи Измайлова хлестала кровь. Он торопливо отполз от меня, зажав разорванную артерию рукой. Ярко-алая кровь выбивалась из-под его пальцев ритмичными толчками.
Отфыркиваясь, я медленно приблизился к нему вплотную и зарычал.
'Зачем вы меня убили? Вы не знали меня, я не знал вас, у нас не было общих знакомых, никаких дел, ни одной крохотной молекулы общих интересов. Чем я вам помешал?'
- Нет, - умоляюще прохрипел Первый и поднял руку. - Фу! Пшел вон!
'Фас!' - скомандовал я себе.
Челюсти с противным стуком сомкнулись на пальцах Первого.
- А-а-а! - захрипел ублюдок.
'Больно? Страшно? - спрашивал я его, изрыгая из пасти страшный рык. - Когда ты бил меня железной арматурой мне тоже было больно и страшно. Я слышал, как ломались мои кости, слышал, с каким чавканьем кровь вытекала из разорванных мышц. А ты? Слышишь?'
Я наслаждался его страхом, его болью и его запахом - запахом полутрупа. Жизнь вытекала сквозь его пальцы на правой руке, оттуда, где на шее я разорвал артерию, и на левой руке - сквозь остатки тех самых пальцев, которые валялись под моими лапами.
Мир раскрашивался алым - цветом торжества, отмщения, безграничной радости и СПРАВЕДЛИВОСТИ. Самое лучшее, что есть на свете - это возможность восстанавливать справедливость.
В тот момент я чувствовал себя всемогущим, потому что выполнил большую часть работы и избавил мир от отбросов.
Его боль в настоящем компенсировала мою боль в прошлом, стирала, словно ластиком, оставляя после себя равнодушное белое поле. Блаженство забвения.
Первый еще пытался подняться, но силы окончательно оставили его. Он поскользнулся в луже собственной крови и упал на спину. Руки бессильно легли на асфальт. Я подошел вплотную, наклонился над его лицом и услышал последние хриплые вздохи.
'Больше ты никого не сделаешь инвалидом'.
Я даже не стал оттаскивать труп в кусты, он так и остался лежать перед подъездом.
В одном из окон второго этажа загорелся свет. Похоже, крики Измайлова все же кого-то разбудили, но я не сомневался, что если у произошедшего здесь и сейчас действия и были свидетели, они молча стояли в темноте, прикрывшись занавесками.
Я фыркнул и помчался прочь, убегая от надвигающегося рассвета.

* * *


Но на этом мои несчастья, связанные с Первым, не закончились.
До своего дома я добрался, когда уже чувствовал, что трансформация вот-вот начнется. Подбежал к подъезду, схватил зубами висевший на шее ключ от домофона и приложил его к кнопке. Замок открылся. Отработанным движением просунул лапу в скобяную ручку и потянул на себя.
- Вот это собака! - послышался откуда-то сзади мужской голос.
Я обернулся, и увидел Николая - местного алкаша, живущего в моем подъезде на первом этаже. Он стоял с открытым ртом и смотрел прямо на меня. Видимо, он возвращался домой после хорошей пьянки, потому что его мятые брюки были испачканы на коленях, а рубашка застегнута лишь наполовину.
- Ты чья такая умная?!
Кажется, в начинающемся светлеть сумраке кровь на моей морде сосед принял за грязь, и решил приблизиться.
Я понял, что вот-вот трансформируюсь, попятился и протиснулся в подъезд. Дверь за мной захлопнулась, но у Николая был ключ. Я рванул по лестнице. Запищал домофон, послышались неуверенные шаги - сосед вошел в подъезд.
- Эй, дружо-ок! - донесся с первого этажа его голос.
Я посмотрел вниз между пролетами и встретился с его любопытным взглядом.
- Ты чей?!
'Свой собственный, - прозвучал в голове голос кота Матроскина, - лапы и хвост - вот мои документы'.
Я стремглав помчался по лестнице, царапая когтями бетонные ступени, но успел добежать лишь до шестого этажа. Задние лапы больше не слушались, силы меня покинули, и я рухнул на холодный пол, сильно ободрав колени. К счастью (или к несчастью), сигнал от пораненных ног по нервам до головного мозга уже не дошел, я снова стал инвалидом.
- Фью-фью, - свистел Коля, поднимаясь по лестнице. - Дружок! Ко мне!
Он оказался не сильно пьян, потому что продвигался вполне уверенно и быстрее, чем мне бы хотелось.
Отталкиваясь руками, я пополз по ступеням. Бесполезные ноги мешали и добавляли лишнего веса, но я не останавливался. Нельзя, чтобы меня увидели голым на лестнице.
Но я не успел.
- Славик?! - воскликнул Николай, догнав меня на лестнице между седьмым и восьмым этажами.
- Привет, дядя Коля, - я сделал вид, будто ничего не происходит. - Поможешь? Я тут погулять вышел, да сил не хватило. Видишь, даже нос разбил. Кровит.
- Зачем же ты по лестнице пополз? Надо было в лифте.
Николай был хорошим мужиком - пьющим, но добрым и безотказным. Он поднял меня с пола, обхватил подмышками и потащил на восьмой этаж, спиной вперед. Мои пятки беспомощно ударялись о каждую ступеньку.
- А почему ты голый? - спросил сосед.
- Я не голый, - соврал я в надежде, что утром о нашей встрече он даже не вспомнит, - меня ограбили.
Сочинять, так сочинять.
- А-а-а! А ключи от квартиры у тебя есть?
- Там открыто.
Николай подтащил меня к квартире, задом распахнул дверь и вошел внутрь.
- Посади меня в кресло, - попросил я.
Сосед дотащил меня до комнаты и выполнил просьбу. Я бросил на колени футболку со стула, куда положил свою одежду перед трансформацией, и протянул Николаю руку.
- Спасибо, дядь Коль. Выручил.
Николай пожал руку и посмотрел на меня мутным плохо фокусирующимся взглядом.
- Весь ведь измазался, как черт.
Я торопливо вытер лицо ладонями.
- Грабители, - напомнил я и покатил в кухню.
Там в холодильнике стояли четыре бутылки пива - подарок друзей на новоселье. Я вытащил их все и протянул Николаю.
- Возьми, дядь Коль. Пригодятся.
- Вот спасибо! - обрадовался сосед и зашагал было к двери, но на полпути обернулся. - Слышь, Славик, а ты тут собаку не видел?
- Собаку? - наигранно и фальшиво удивился я. - Не видел.
- Ну как же?! Она открыла дверь и вошла в подъезд прямо передо мной.
- Открыла дверь? Ключом? - скептически спросил я и укоризненно покачал головой. - Бросай водку, дядь Коль, переходи на пиво. Иначе конец... черти по углам и психушка.
Сосед задумчиво посмотрел в потолок, кивнул на прощание и закрыл за собой входную дверь. Я облегченно выдохнул.
На следующий день весь подъезд обсуждал окончательно спившегося Колю, которому мерещатся гигантские собаки, умеющие открывать дверь с домофоном, а на местных новостных порталах обсуждали таксиста, которого загрызли бездомные собаки.

* * *


Из-за происшествия с Николаем пару недель я решил провести дома. Привел в порядок квартиру, позвонил Ирке, поболтал по Скайпу с Олегом и Женькой. Друзья приходили дважды: приносили продукты и вывозили меня на прогулку. За это я был им безмерно благодарен. Теперь Дятел и Жердь снова узнавали во мне прежнего Славку - не-инвалида, не-угрюмца, не-грубияна. Получив свободу (пусть и частичную) от своего изуродованного тела, я вернул себе счастливую беззаботность и умение радоваться любым пустякам.
Я больше не стеснялся своего средства передвижения и не чувствовал себя виноватым и обиженным на весь мир. Мы весело проводили время с друзьями, шутили и даже умудрились прокатиться на низкопольном автобусе, изрядно шокировав пассажиров - не каждый день по городу путешествует парень в коляске, причем самый обычный веселый студент, не попрошайка и не актер.
Через полмесяца, когда разговоры бабулек уже наверняка перестали вращаться вокруг большого белого пса, а из новостей на меня не смотрело лицо Первого, я вернулся к начальной цели: избавиться от всех троих.
Последним остался номер Два - Егоров Константин Игоревич - как оказалось, сын полицейского. Крайне неустойчивый психически, страдающий комплексом вседозволенности и ни в грош не ставящий никого и ничего, кроме себя и своих желаний.
С этой тварью у меня были особые счеты, и я специально оставил его напоследок, чтобы насладиться своей местью по полной. Я никому не говорил, да и не смог бы, даже если бы захотел, но Егоров бил меня по спине и ребрам, сломал позвоночник, превратил в инвалида и, будто этого ему было мало, изнасиловал меня. Тем же гаечным ключом, которым избивал. Порвал толстую кишку, занес инфекцию и унизил. Унизил сильнее, чем кто-либо до него, сильнее, чем Первый и Третий вместе взятые. Я чувствовал ледяное железо внутри себя и проклинал ублюдка последними словами.
Я не спущу ему ни одного моего стона, ни единой вспышки боли, ни одной капли крови.
Дни стали короче. Теперь моих ночных прогулок хватало, чтобы пробежать весьма значительное расстояние. Увы, я даже приблизительно не представлял, где живет Второй, где бывает, и вообще выходит ли из дома по ночам.
После нескольких недель бесполезных поисков, пришлось придумывать другой способ встречи.
- Прости, Ирка, - вздохнул я, и зарегистрировал в Одноклассниках страницу 'Анжелины Королевой'.
Аватаркой выбрал весьма соблазнительную фотку старшей сестры, запечатлевшую Ирку юной двадцатитрехлетней богиней пляжа. Слегка поправил в фотошопе глаза, скулы и нос, чтобы хотя бы немного изменить внешность, а остальное было делом техники.
Я разослал игривые приветствия пяти или шести десяткам парней, зафрендил всех откликнувшихся любителей быстрых знакомств и наполнил страничку ванильными цитатами, цветочками и розовыми пони.
А потом постучался к Егорову.
Наживку он проглотил с первого же 'Привет, жеребец'!
Он оказался настолько уверенным в себе человеком, что даже не подумал усомниться в собственной неотразимости. Если бы у него была хоть капля разума, он бы понял, что для того, чтобы такая девушка, как Ирка, заинтересовалась мужчиной, тому нужно было быть как минимум Диманом - высоким, атлетичным, эрудированным и культурным. Но никак не позорной гопотой.
Общаться с Егоровым оказалось очень сложно. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не обматерить его, и напоминать себе: я играю заинтересованную особу не тяжелого поведения (прости, Ирка!).
После пары дней флирта и соблазнения, Егоров созрел для встречи.
- Абы куда не пойду, - сразу предупредила Второго 'Анжелина'. - Только в дорогой ресторан.
- Чо ко мне не хочеш? Замутим на полную! Водочка закусь и все што захочеш.
- Ну ладно, - 'сдалась' 'королева'. - Но презервативы сам покупай.
- Заметано.
- Где ты живешь?
Когда Второй назвал адрес, я тщательно проверил окрестности с помощью Google Maps. К сожалению, дом Егорова располагался в неудобном для меня месте, поэтому я предложил заранее продуманный выход.
- Это слишком далеко, мой жеребец! - написал я. - Меня мама не отпустит. Давай лучше у 'Дега'. Знаешь этот отель? На Беличьей. Там очень мягкие кровати. Я люблю мягкие кровати. Но только кровати! Все остальное должно быть очень... очень жестким.
- Любиш по жоще?
- Мне нужен железный стояк, - я усмехнулся. - Стальной, как гаечный ключ. Сделаешь?
- Когда?
- Сегодня. В половине двенадцатого ночи. Я приду ;) Жди меня перед входом!
Я закрыл окошко браузера и откинулся в кресле. Завтра в это время Второй будет вариться с Первым и Третьим в одном котле.

* * *


Сборы не заняли много времени. Привычно отперев дверь и повесив ключ от домофона на шею, я разделся и ждал захода солнца, сидя в кресле.
В голове не осталось ни единой посторонней мысли, кроме желания убить. Отомстить ублюдку за все, что он со мной сделал, за все Иркины слезы, за собственный прыжок с шестнадцатого этажа, за нерожденных мной детей и будущее, которого у меня никогда не будет.
Несмотря на ночные похождения в облике собаки, днем я оставался все тем же парнем с ограниченными возможностями. Без девушки, без работы, без возможности обеспечивать себя. Несмотря на все, что я наболтал про силу и самостоятельность старшей сестре и лучшим друзьям, без посторонней помощи я не выживу - не смогу себя обеспечивать.
Ночные прогулки в образе собаки, которые первоначально приводили меня в дикий восторг, больше не вызывали прежних чувств, а наоборот - постоянно напоминали, чего я лишен в человеческом облике. Я был неполноценным даже в образе пса - наличие рабочих ног, но отсутствие нормальных рук мешало ночной жизни ничуть не меньше, чем наличие рук, но отсутствие ног - дневной.
В час 'Икс' мое тело трансформировалось. Я спрыгнул на пол и с тоской посмотрел на кресло. Словно прощался. Хотя ничего необычного не происходило - я вернусь сюда после встречи со Вторым, но, наверное, все же перееду к Ирке.
Я направился к двери и вышел в подъезд.
- Я же говорил, он настоящий! - закричал дядя Коля. - Люди! Люди, смотрите!
Оказывается, сосед отказался верить в собственную белую горячку, и с той ночи, когда увидел меня в облике пса, еженощно сидел на первом этаже на ступенях возле лифта, и караулил неизвестную, но очень умную псину.
Я угрожающе зарычал. Николай прижал руки к груди и подтянул ноги к животу. Не обращая на него внимания, я подошел к входной двери, нажал лапой на кнопку и выбежал в ночь.
Каким образом я буду возвращаться домой, я не знал. Не хотел размышлять об этом, чтобы не передумать и не вернуться обратно в квартиру. В конце концов, я разберусь с этим препятствием, даже если меня будет встречать целая толпа народа.

* * *


С нашей последней встречи Егоров практически не изменился - остался таким же тощим, с лицом наркомана со стажем. На свидание с Анжелиной он явился при параде: в свежем спортивном костюме и черной кожаной куртке, в руках держал темно-бордовую розу.
Он стоял возле входа в гостиницу, периодически поглядывая на экран смартфона, и переступал с ноги на ногу. Может, нервничал, а может, с нетерпением ждал охотницу за железными стояками.
Место я выбрал не случайно. Отель 'Дега' располагался в не самом благополучном районе. На прошлой неделе его владельца арестовали за проституцию, а заведение закрыли. Второй об этом не знал, и его почему-то совершенно не смутила выключенная вывеска и темные окна.
Дабы убедиться, что постоянных клиентов оповестили о закрытии отеля, я приходил сюда три дня подряд, но, к счастью, встречал лишь редких прохожих, угрюмо торопившихся покинуть неблагополучное место.
Между двумя рядами пятиэтажных жилых домов тянулась широкая плохо освещенная аллея с лавочками, где днем гуляла молодежь. Отель располагался в крайнем доме, его двери открывались прямиком на эту аллею, отгородившись от посторонних глаз подобием открытого тамбура из бетонных арок, плотно заросших плющом.
Второй ходил по аллее, нервно поглядывая на дорогу, откуда должна придти Анжелина.
Некоторое время я наблюдал за Егоровым, прячась в тени деревьев, а потом, дождавшись, когда он подойдет вплотную к арке, атаковал.
Я прыгнул на него со спины и вцепился зубами в ухо. Второй выронил розу, повалился на землю и заверещал.
Долго церемониться с ним, как с Первым, я не собирался. Схватил за руку и затащил в арку поближе к запертому входу в отель.
Егоров орал, не переставая, и пытался отбиваться. Я громко гавкнул, призывая его заткнуться, и схватил за нос. Дернул.
Клок кожи повис, обнажив белую кость.
Второй заорал во всю силу легких.
Я наступил на его грудь передними лапами, и в этот момент увидел собственную тень - кто-то светил на нас фонариком.
'Какая разница?!' - мелькнуло в голове.
Не оборачиваясь, я схватил второго за шею и сжал челюсти. В эту секунду мой бок ожгло чем-то острым. Лапы моментально свело судорогой, и я свалился на бок, не выпуская из пасти горло Егорова.
Фонарик приблизился почти вплотную.
- Управление по восстановлению и поддержанию порядка! - прямо над ухом произнес грозный мужской голос. - Я пришел за тобой!

Часть 2


Глава 1. Дилемма


Гилрод выбрал участок с редкой и чахлой травой, вытащил из дорожной сумки стратегический запас ржаного хлеба и, разломив краюху на четыре части, разложил по сторонам света. Центральную часть тщательно прополол и выпрямился, готовясь к ритуалу. Переход с означенными координатами требовал немного иного заклинания, поэтому оперативник воспользовался помощью земли - древней, как само существование, магией.
Привычным движением мужчина разрезал ладонь и, вымазав указательный палец в крови, стал чертить прямо на почве. Негромкие слова перекликались со Знаками, которые он рисовал в центре окружности, и координатами, которые вплетал в вязь по внешнему радиусу.
С последней фразой пентаграмма вспыхнула кирпично-красным, обуглилась и провалилась. Махнув на прощание Максу и придворному магу Сильрику, оперативник шагнул в темноту.
Управленец не любил командировки в техно-миры, и причин тому было несколько.
Первая: отсутствие магии. Гилрод не обладал Силой, а амулеты в таких мирах разряжались едва ли не в три раза быстрее, чем в мирах с собственной магией. Причем разряжались не только по мере использования, но даже когда не активированные висели на шее.
Вторая: дополнительные меры предосторожности при использовании магии. Согласно правилам, во избежание привнесения в чужой мир паники и сумятицы, следовало использовать амулеты только в случае крайней необходимости. Такая необходимость наступала всегда, но перед тем, как взять в руки амулеты, Гилроду приходилось выложиться по полной. Выступая против магов с голыми руками, оперативник понимал, что Управление толкает его на сознательный риск ради не всегда оправданного соблюдения правил.
Третья: преступники в техно-мирах были либо случайными гастролерами, которые скрывались от закона, а потому вели себя весьма агрессивно, либо оказывались спонтанными магами, и, следовательно, ничего не слышали об УВПП и оказывали отчаянное сопротивление, считая оперативников врагами.
Москва не стала исключением.
- Опять командировка? - сочувственно спросил Рэ.
- Опять.
Гилрод дошел до конца темного коридора перехода. Атланты, как и всегда, стояли на страже, поддерживая на поднятых над головой руках небесный свод. По окружности кирпично-красным светились знаки координат, которые оперативник нарисовал на внешнем радиусе пентаграммы.
- В техно-мирах скучно, - вздохнул левый гигант. - Ни тебе колдунов, ни инквизиторов с кострами, ни драконов, даже гномов...
- Не сказал бы, что там скучно, - произнес Гилрод. - Пусть драконов там и нет, зато есть мафия, огнестрельное оружие, наркотики и гомеопаты.
- А это кто? - спросил толстяк Боньникок, повернув голову, но все равно не увидев перемещенца.
Оперативник подошел ближе, чтобы не казаться невежливым, и ответил:
- Это люди с низким уровнем интеллекта, которые сами того не подозревая пытаются устроить пандемию.
- Таких нужно изолировать, - качнул головой Рэ.
Гилрод посмотрел на Поллукса, который до сих пор не удостоил его вниманием, и слегка поклонился.
- К сожалению, я очень спешу.
- Конечно, - Рэ повернул голову к бородачу. - Выполняй свои обязанности, - попросил он. - Три, четыре!
Каменные руки дружно повернули небесный купол. Звезды и планеты над головами каменных гигантов начали бешено вращаться, затем замедлили движение и остановились. Небо подсветилось нехорошим багровым цветом.
'Плохой знак', - мелькнуло в голове Гилрода.
Монокль прыгнул в левую глазницу, и оперативник шагнул под купол в кишащую щупальцами непроглядную тьму.
Мир вспыхнул яично-желтым. Гилрода рвануло вверх, потом вниз, затем завертело. Пространство вокруг окрасилось сливочно-белым, затем рубиновым, лазурным и ярко-алым, в нос ударил яркий медный запах крови. От неожиданности Гилрод зажмурился, прикрыл рукавом нос и упустил момент, который ждал при каждом переходе - Ирию он не увидел.
Ноги ударились о землю.
Координаты, которые продиктовал Ольхест, переместили оперативника в самый центр жилого массива, что являлось серьезным нарушением правил, в соответствии с которыми от места перемещения до ближайшего населенного пункта должно продлегать не менее трех дней пешего пути. Гилрод сам настоял, чтобы Ольхест вычислил эту точку и взял на себя ответственность за нарушение предписаний. На сей раз разведчики дали ему исчерпывающую информацию о нарушителе равновесия. По Москве разгуливал спонтанный оборотень. За ним числилось уже два убийства, и, судя по его передвижениям, он готовился совершить третье.
Изучив дело, Гилрод пришел к выводу, что справится самостоятельно. Тварь казалась умной и предусмотрительной, но не обладала достаточной силой, чтобы уложить на лопатки тренированного оперативника. К тому же в техно-мире его способности серьезно ограничивались природными законами.
Тем не менее, ситуация выглядела серьезно. Оборотень явно работал по заказу, потому что убивал не случайных прохожих, как того требовала его природа, не первых попавшихся под лапу обладателей вкуснейших сердец и печени, а определенных людей. На цели объявлялась охота с наблюдением и выслеживанием. Обе жертвы убиты без особой жестокости, сердца и печень не тронуты, а это совершенно не вязалось с обычным поведением верфольфов.
Третья жертва уже была определена. Именно поэтому Гилрод настоял на вычислении координат следующего места преступления - хотел предотвратить убийство или хотя бы взять зверюгу с поличным.
Прибыв на место, оперативник осмотрелся.
В Москве царила ночь. Темнота и пустые улицы послужат ему небольшим смягчающим обстоятельством, когда дело о нарушении правил перемещения станут рассматривать в суде, но не позволят избежать наказания за самоуправство.
Справа и слева от управленца двумя длинными рядами стояли пятиэтажные жилые дома, между которыми располагалась небольшая аллея. Гилрод легонько стукнул по нагрудному карману куртки, и монокль в золотой оправе занял свое место в левой глазнице. Как и во всех техно-мирах, оперативник не увидел ни единого всполоха магии. Окна домов, лавочки и редкие фонари на аллее казались тусклыми и мрачными. Гилрод обернулся, и в ту же секунду услышал шум, а затем тонкие подвывания, словно кому-то на ногу упал кирпич, и от боли из его рта смог вырваться только негромкий скулеж.
Огромная белая псина, ростом едва ли не в две трети человеческого роста, тащила в зубах темный силуэт человека.
Гилрод понял, что прибыл вовремя. Он рванул к собаке, на ходу вытаскивая из кармана фонарик, но к тому времени, пока добежал, псина успела откусить жертве нос. Лежащий на земле мужик орал во все горло. Оборотень наступил жертве на грудь и потянулся мордой к шее.
Медлить с применением магии больше было нельзя. Гилрод сжал в левом кулаке амулет в форме волчьей головы, и произнес заклинание. Из амулета вырвалась тонкая молния и со свистом вонзилась в бок вервольфа.
Поздно.
Псина схватила жертву за шею и дернулась. Ее лапы подкосились, кобель завалился на бок, даже не выпустив свою добычу из пасти.
Плохо. Амулет сработал едва ли на треть от заявленной мощности. Похоже, жертву уже не спасти.
Гилрод подошел к нарушителю почти вплотную и достал ошейник.
- Управление по восстановлению и поддержанию порядка! - произнес он громко. - Я пришел за тобой!
Кобель ошалевшим взглядом посмотрел на Гилрода. Оперативник понял, что столкнулся именно со спонтанным оборотнем, а не со сбежавшим от правосудия. В собачьих глазах читалось недоумение. Псина явно не понимала, что происходит, и жаждала продолжить начатое.
- Отпусти его! - приказал мужчина, срывая с шеи сразу три амулета.
Замешательство оборотня длилось всего секунду, затем он неожиданно вскочил, повернулся к Гилроду боком и изо всех сил рванул шею хрипящей жертвы.
Послышался хруст и чавканье, из шеи жертвы фонтаном брызнула кровь, пометив белую морду кобеля и кожаную куртку оперативника.
Гилрод сжал амулеты в кулаке и направил всю свою волю на нарушителя.
Краткое боевое заклинание, и в воздухе запахло озоном. Из кулака управленца пушечным ядром вылетел огненный разряд.
Оборотень подскочил и совершенно немыслимым образом увернулся. А вот Гилрод не успел.
За спиной псины находилась зеркальная витрина отеля. Разряд отразился и врезался в грудь оперативника.
Гилрод охнул и потерял сознание.

* * *


Я мчался по пустынным ночным улицам, стремясь как можно быстрее оказаться дома.
В моей душе бушевало слишком много чувств, чтобы я успел с ними разобраться и принять какое-либо взвешенное решение.
Красные всполохи - радость от сознания того, что все мои мучители мертвы, справедливость восстановлена и я, наконец, смогу забыть об этом кошмаре, и жить дальше. Синие разводы - волнение по поводу предстоящей встречи с алкоголиком Николаем. Он видел меня уже дважды, и мое появление однозначно послужит ему доказательством существования слишком умного пса в реальности, а значит, он обойдет весь подъезд, постучится во все двери, разбудит соседей в поисках свидетелей, чтобы документально зафиксировать мое возвращение домой.
Темно-зеленые крапинки - беспокойство из-за лже-Иркиного профиля в Одноклассниках. Его требовалось удалить как можно скорее, но сначала на всякий случай стереть все переписки и изменить фотографии на снимки моделей, чтобы при восстановлении профиля от 'Анжелины' не осталось и следа.
Над всем этим буйством красок красного, синего и зеленого властвовали белые всполохи искреннего изумления, которые периодически вспыхивали настолько ярким светом, что заглушали все остальные цвета.
Что это был за человек? Откуда он взялся? Почему я не слышал об управлении с таким идиотским названием? Это шутка? Он из полиции? Почему не применил табельное оружие? Что за шар он выпустил из ладоней? Он колдун? Разве это возможно?
Мой мозг рождал вопросы один за другим, выстреливал ими прямо в ночное небо, откуда они, безответные, сыпались на меня, словно градины, ударяли по макушке, проникали сквозь кости черепа и кружились в мозгу.
Неужели тот белобрысый действительно обладает магической силой? Он пришел один? Зачем влез не в свое дело? Почему сразу меня не убил? А может, не хотел убивать? Просто остановить? Почему? Он знал, что я понимаю человеческую речь! Он обращался ко мне, как к человеку. Значит, распознал во мне оборотня Как? Он встречал вервольфов и раньше? Неужели в Москве я такой не один? Или он пришел откуда-то, где оборотни встречаются на каждом шагу, ведь он маг... но я-то собака, а не волк.
Я остановился, не добежав до дома каких-то два квартала.
Если тот человек действительно маг, неважно, местный или прилетевший на серебряной летающей тарелке, он может мне помочь.
Я развернулся и побежал обратно к 'Дега'.
Попрошу его, чтобы вернул мне способность ходить. Или превращаться в собаку по желанию в любое время суток! Или пускай сделает меня меньше и перекрасит в серый или коричневый, чтобы я не привлекал к себе лишнее внимание. Или...
Стоп. А с чего я вообще взял, что он мне поможет? Он пришел меня остановить и выстрелил огромным белым шаром. Может, он все-таки хотел меня убить?
Я снова остановился, заскулил, от невозможности принять хоть какое-то решение, подбежал к пустой автобусной остановке и лег под козырьком.
Вернуться или идти домой? Рискнуть или оставить все, как есть? Если рискну, то, возможно, пожалею. При плохом стечении обстоятельств белобрысый выпустит в меня еще один шар, от которого я уже не успею увернуться. Но если я не рискну? Тогда однозначно умру от неизвестности и отчаяния. Ведь всегда существует вероятность положительного исхода. Вдруг, тот тип действительно сможет мне помочь? А если не захочет? Смогу ли я его заставить? Ведь он маг...
Близился рассвет. Я понимал, что если не решусь вернуться к незнакомцу прямо сейчас, буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. А если решусь, то вернуться домой до рассвета уже не успею.
Перспективы следовало хорошенько обдумать, но мои лапы уже выпрямились и подняли тело с холодного асфальта. Я тряхнул головой и уверенным галопом помчался обратно к отелю.

* * *


Белобрысый лежал там, где я его оставил - в метре от мертвого Второго, повернув голову на бок. Не шевелился, но был жив - его грудь равномерно вздымалась в такт медленному дыханию. Теперь я мог хорошо его рассмотреть. Высокий со светлыми волосами и недельной небритостью. Его черты лица показались мне обычными, ничем не примечательными: обыкновенный нос, обыкновенный рот, никаких особенных примет. Расстегнутая кожаная куртка обнажала мускулистый торс, обтянутый светлой футболкой, на шее едва заметно блестели тонкие серебряные цепочки.
Неподалеку от незнакомца, рассыпавшись веером, валялись пять или шесть серебряных подвесок и разорванные цепочки. Одна из безделушек изображала волка, для остальных придумать названий я не смог. Я осторожно понюхал подвески и приблизился к белобрысому вплотную. Ткнул носом в его щеку.
Не пошевелился.
Негромко гавкнул.
Без движений.
Тогда я достаточно сильно толкнул его лапой в бок и заскулил прямо в ухо.
Реакции не последовало. Видимо заряд, который он послал в меня, на некоторое время вывел его из строя. Значит, он все же хотел меня убить?
Приближался рассвет, который нам придется встретить втроем: оборотню, который с первыми лучами восходящего солнца превратится в голого калеку; трупу, который спустя определенное время начнет нещадно вонять и привлечет внимание; и здоровенному мужику с магическими способностями и непонятными намерениями.
Отсидеться было негде - назначая встречу Егорову, я не планировал прятать его труп и трансформироваться вне дома. Однако оставить белобрысого незнакомца здесь не мог. Он был мне нужен.
Я с беспокойством пробежался по парку между домами. Метрах в пятидесяти от входа в отель увидел лавочку и понял, что днем здесь наверняка будут сидеть бабули и прогуливаться мамочки с колясками. Прятать труп в кустах бессмысленно.
Я вернулся к отелю и завернул за угол. Есть! Огромный контейнер для крупногабаритного мусора.
Подойдя к главному входу в 'Дега', я схватил Второго за шиворот и через кусты потащил к мусорке. Труп оказался тяжелым. Тянуть его по земле силой одних челюстей оказалось весьма сложно, и если бы мусорный контейнер стоял еще немного дальше, я ни за что бы Второго туда не дотащил.
Добравшись до пункта назначения, я схватил Егорова за пояс и с огромным трудом перевалил в контейнер. Фыркнув, я осознал, что весь перемазался в его крови, более того, в увитой плющом галерее перед входом в отель из тела натекла огромная лужа красной, пахнущей металлом, субстанции.
Я вернулся к арке и критически осмотрел следы преступления. Потом зеркальную дверь закрытого отеля. Потом снова кровавые следы и, наконец, две огромные клумбы с засохшими петуньями по обе стороны входа.
План появился почти сразу. Не безупречный, зияющий дырами, словно женские колготки в сеточку, но вполне осуществимый, хотя и чрезвычайно рисковый. В любом случае, другого выхода я не видел - по моим ощущениям до рассвета оставалось чуть больше получаса.
Я разбежался и влетел головой прямо в стеклянную дверь. Стекло оказалось толстым, но натиска восьмидесятикилограммового тарана не выдержало и осыпало меня осколками. Тут же заверещала охранная сигнализация. Я поднялся на задние лапы, сшиб сирену и отряхнулся. Следовало торопиться, 'Дега' охраняли 'пультовики'. Получив сигнал о взломе, они обязательно приедут для проверки, и к тому времени мне нужно будет найти хорошее место для ночевки.
Холл отеля оказался совсем крохотным. В темноте я отчетливо увидел стойку респешен и два кресла напротив. Короткий коридор справа заканчивался лестницей, уходящей на второй этаж. Возле стойки располагался небольшой автомат со снеками и лифт.
Я тревожно обернулся на лежащее перед входом в отель тело, и нажал кнопку лифта. К счастью, электричество в 'Дега' не отключили, поэтому лифт приветливо распахнул двери.
Моей пасти снова пришлось поработать. Я стискивал зубы и молился, чтобы не вывихнуть челюсть или не вырвать зубы - белобрысый весил в два или три раза больше Второго. Меня подгоняло сознание скорого приезда охранников и надвигающийся рассвет. Я торопился. Впихнул мага в лифт, нажал кнопку последнего этажа и выбежал в холл. Двери лифта закрылись, вознося мою надежду на здоровые ноги под крышу.
Пришло время позаботиться о 'легенде'.
Через разбитую дверь я вышел на улицу. Первую клумбу я перевернул рядом с лужей крови, засыпал красное озеро толстым слоем чернозема, а тяжелый металлический горшок откатил в сторону. Землей из второй клумбы я засыпал след, ведущий к бетонным арочным столбам, увитым плющом. За ними начинался газон, который не косили, наверное, с середины лета, и кровавая дорожка не так бросалась в глаза. Я не сомневался, что 'пультовики' делают свою работу на 'от...ись'. Приедут для галочки, составят протокол и уедут, потому что хозяин заведения находится в местах не столь отдаленных. Впрочем, это меня уже не касалось. К тому времени я надеялся, что белобрысый очнется и каким-нибудь магическим трюком все уладит. Главное сейчас - затаиться и выиграть немного времени.
Критически осмотрев территорию, я вернулся в гостиницу и подошел к автомату со снеками. Навалился на стеклянную панель, и она лопнула. Добив стекло лапами, я вытащил упаковки с сухариками, рассыпал по полу пару пакетиков 'M&M's', оттащил к входу две пачки сушеных кальмаров и несколько банок пива, а остальное побросал в ближайшие кусты. Затем придирчиво оценил результаты проделанной работы. Ленивые охранники наверняка подумают, будто воры позарились именно на снеки, и не станут тщательно обыскивать помещения.
Время рассвета неумолимо приближалось. Я взбежал на последний этаж, нажал кнопку лифта и вытащил белобрысого в коридор. Затем отправил лифт обратно на первый и осмотрелся. Темный короткий коридор с дверями гостиничных номеров по обе стороны заканчивался окнами, закрытыми жалюзи. Я навалился на дверь ближайшего номера всем телом, и фанерная дверь подалась - сломанный замок разодрал деревянный косяк, впуская нас внутрь.
Последнее усилие, и я привалил белобрысого к двери изнутри номера, подперев ее бессознательным телом. Когда трансформация свершилась, я крепко связал руки незнакомца его же собственным кожаным ремнем, а потом долго отдыхал, лежа рядом, и смотрел, как на его шее едва заметно сверкают тонкие серебряные цепочки.

* * *


Гилрод очнулся не сразу. В полубессознательном состоянии он чувствовал, как его тело то поднимается, то опускается. Периодически ему становилось тяжело дышать, словно его душил огромный белый пес. Иногда галлюцинация казалась настолько правдоподобной, что сердце начинало биться немного быстрее, но сознание так и не возвращалось.
Когда оперативник очнулся, обнаружил себя сидящим на полу в чьей-то комнате. На его коленях лежала голова совершенного голого молодого человека. Парень спал, негромко посапывая.
Руки Гилрода оказались крепко связаны за спиной. Опустив взгляд, он понял, что растерял практически все амулеты. Без рук вытащить монокль из нагрудного кармана не удастся, но и без монокля оперативник знал, что на его коленях спит именно тот, кого несколькими часами раньше он пришел арестовывать - вервольф. Точнее, оборотень, перекидывающийся в огромного белого пса. Редкий и очень опасный зверь.
Грудь до сих пор болела. Гилрод неосторожно пошевелился и понял, что прошлой ночью неудачным нападением на зверя сам сломал себе несколько ребер. Неприятно, но не смертельно, однако может помешать транспортировать нарушителя в Управление. Если, конечно, ему удастся высвободить руки.
Окинув взглядом убогую обстановку комнаты, мужчина понял, что пробыл без сознания не так уж и долго - солнце за окном не достигло высшей точки, а значит, амулеты, которыми он ударил по псине, за несколько минут пребывания в техно-мире потеряли почти треть своей мощи. Очень много. И очень странно.
Взвесив все 'за' и 'против', Гилрод громко произнес.
- Проснись и развяжи меня! Я официальное лицо Управления!
Оборотень дернулся, но тут же расслабился.
- Ты маг? - на лице парня появилась блаженная улыбка. Он перекатился на бок, затем на спину. Его ноги странным образом сплелись, словно макаронины на вращающейся вилке.
Молодой человек приподнялся, сел и руками поправил нижние конечности.
- Ты парализован? - удивился Гилрод.
- Да, - парень кивнул и отполз от оперативника.
'Сумасшедший, - мелькнуло в голове управленца. - Почему этот тип не сбежал?'
- Развяжи меня! - повторил он.
- Нет, - качнул головой молодой человек. - До тех пор, пока не скажешь, чего тебе от меня надо.
- Ты нарушитель, я - старший оперативник УВПП. Пришел, чтобы доставить тебя в Управление.
- Зачем?
- Чтобы тебя судили.
- А что я нарушил? - оборотень наивно похлопал ресницами.
- Твои права тебе зачитают на суде, - Гилрод снова дернулся, но ремень держал крепко, а ребра взорвались приступом невыносимой боли.
Оперативник чувствовал себя просто отвратительно. Подобное произошло с ним впервые. Он четко определил опасность, которую представлял из себя нарушитель, оценил свои способности к задержанию преступника, только вот из-за какого-то несчастного зеркала опытный управленец лежал связанный, беспомощный, в полной власти спонтанного убийцы.
- Используя магические способности в техно-мире, ты убил троих человек, - произнес Гилрод. - Тем самым обратил на себя внимание Управления. Моя задача - доставить тебя в УВПП для вынесения приговора.
- Хреновый из тебя опер, коли ты попался калеке, - засмеялся оборотень, но тут же помрачнел. - Ты один?
- Пока да. Но если сбежишь, за тобой пришлют уже не меня, а карателей. Тогда тебя убьют. В любом случае.
Некоторое время молодой человек молчал, видимо, соображая, что же ему теперь делать. На его лице Гилрод прочитал отчаяние и безотчетную надежду.
- Где находится Управление? - наконец спросил оборотень. - Здесь, в Москве?
Оперативник отрицательно качнул головой.
- Даже не твоей планете.
- На Марсе, что ли? - натянуто улыбнулся парень.
- В другом измерении, - произнес Гилрод. - В твоих интересах меня развязать, пока я даю тебе такую возможность и не освободился сам.
Молодой человек помолчал, еще раз обдумывая варианты, а потом вздохнул.
- Ползи сюда, - произнес он. - Мне самому тяжело.
Гилрод перевалился на бок, согнулся и поднялся в полный рост. Подошел к оборотню и повернулся спиной.
Блеф снова его спас. Он, конечно, сумел бы выпутаться из ремня, но это отняло бы слишком много сил и времени. К тому же он не хотел признаваться подозреваемому, что без амулетов его магические способности ни чем не отличаются от способностей любого человека на улице техно-мира.
- Будь другом, подай покрывало с кровати, а то даже неловко как-то, - попросил оборотень, когда развязал руки Гилрода.
Оперативник проигнорировал просьбу и сел на кровать напротив и уставился на подозреваемого. Этот психологический прием, направленный на подавление и смущение оппонента, включал два составляющих: сидеть выше, чем обвиняемый и находиться спиной к источнику света. Таким образом управленец демонстрировал свое превосходство и скрывал выражение лица, а лицо оппонента, напротив, хорошо освещалось, и было приподнято в сторону оперативника, который легко считывал его эмоции. Сейчас к этим преимуществам добавилось еще одно - нагота молодого человека. Она явно доставляла тому неудобство и заставляла отвлекаться, а значит, теоретически, могла снизить процент вранья.
Гилрод впервые видел такого странного оборотня: парализованный по пояс человек перекидывается в совершенно здорового пса. Здесь явно не обошлось без сторонних сил.
- Рассказывай, - произнес оперативник. - Как ты получил магические способности?
- А может, ты сначала представишься? - прищурился нахал, прикрываясь ладонями.
- Старший оперативник...
- Это я уже слышал. Зовут-то тебя как? Я Владислав, - оборотень протянул правую руку. - Можно просто Слава.
- Гилрод, - оперативник не пошевелился. - Теперь рассказывай.
- Нечего рассказывать, - молодой человек опустил ладонь и снова прикрыл причинное место. - Не знаю. Упал, очнулся, оборотень.
- Значит, - Гилрод прищурился, - не знаешь?
- Не знаю.
Управленец стукнул по нагрудному карману и посмотрел на оборотня сквозь стекло монокля. Слава фонил очень сильно. От него текли толстые тяжелые темно-фиолетовые канаты силы. Огромной силы неизвестного происхождения. Гилрод мысленно вздохнул, сожалея, что сейчас при нем нет зеленой клеенчатой тетради для записи показаний.
- Значит, это не ты нашел запасы аккумулина, а тебе помогли? - уточнил оперативник.
- Запасы чего? - поднял брови оборотень.
- Неважно.
Гилрод нахмурился. Ему показалось, что парень говорит правду, и эта непосредственность вкупе с симпатичной мордашкой подкупала. Как ни крути, парень не казался отъявленным преступником, однако не стоило забывать, что он убил уже троих.
- Как ты выбираешь жертв? - строго задал оперативник следующий вопрос.
Владислав заметно побледнел, поджал губы, а потом предложил:
- Если ты уж так хочешь покопаться в моей голове, то давай, хотя бы, по очереди. Ты явно заинтересован мной, а мне жуть как нужно узнать о тебе. Ты маг?
На этот вопрос оперативник отвечать не стал. Лгать при исполнении он не мог, а сказать правду, значило признаться в собственном бессилии. Сейчас, имея на руках всего два или три амулета, по магическим способностям он практически сравнялся с оборотнем в облике человека.
- Я нахожусь при исполнении и могу использовать магию в техно-мирах, - выкрутился Гилрод. - От меня не скроешься, я найду тебя, где бы ты ни спрятался. У тебя не хватит сил тягаться со мной.
- Да я вроде и не собирался, - пожал плечами оборотень. - Кто, думаешь, тебя сюда затащил? Если бы не я, тебя бы нашли охранники. А рядом с тобой труп. Представляешь, что тогда было бы? Я запихнул тебя в лифт и дотащил до этого номера, а покойника спрятал. Хреново, конечно, но сегодня вторник, а мусорщики приедут не раньше четверга... Короче, я выиграл нам два дня.
Гилрод нахмурился. Если все действительно так, как говорит этот парень... Управленец поднялся, ему срочно были нужны остальные амулеты и дорожная сумка. Если сейчас они в отеле, возле которого произошло то позорное сражение, амулеты лежат где-то перед входом, а сумка - в кустах неподалеку. Если, конечно, вещи не растащили местные ребятишки.
- Раз уж ты не можешь ходить, пока посиди.
Оперативник направился к двери.
- Гилрод, ты куда?! Ты вернешься?! - в голосе оборотня слышалось искреннее беспокойство.
- Вернусь. Но в твоих интересах помолиться богам, чтобы я застрял где-нибудь по пути, или вовсе исчез. Я - твой судия.

* * *


Я ждал белобрысого в номере. На первый взгляд он показался нормальным мужиком. Он был старше меня всего лет на пять или шесть, но в нем чувствовалась особая, почти военная выправка, и вел он себя, словно каменный истукан. Неужели можно быть таким, обладая магией? Неужели нельзя радоваться жизни, ежедневно вытворяя всякие безумства? Будь у меня магические силы, я бы ходил по улицам и тайком колдовал детишкам конфеты в карманах, а себе - целую связку воздушных шариков, чтобы взлететь к облакам и запрыгнуть в военный самолет, выбрасывающий парашютистов. Вот бы они офигели!
А если серьезно, первым делом я бы наколдовал себе здоровые ноги. И целую гору подарков для маленькой Даши. Потом купил бы Ирке хорошую трехкомнатную квартиру поближе к ее работе, и занялся благотворительностью. Но не показной, а тайной. Может, устроился бы сторожем в детский дом и каждый день дарил сиротам новые вещи и книжки. А чем занимается Гилрод? Как он применяет свою магию?
Судя по тому, что я услышал, он не то полицейский, не то военный, короче, находится при исполнении. А в не рабочее время? Он хоть кому-нибудь помогает?
Я тряхнул головой, стараясь переключиться в продуктивное русло, и прислушался. С улицы не доносилось ни звука. То ли благодаря пластиковым окнам, то ли потому, что возле закрытого отеля никто не гулял.
Судя по всему, солнце встало уже достаточно давно. Несмотря на случившееся ночью, я чувствовал себя прекрасно. Видимо, о себе давала знать та абсолютно невероятная ситуация, в которой я оказался - все-таки не каждый день встречаешь настоящего мага. Надо бы поинтересоваться, много ли в Москве других оборотней.
Я подполз к кровати, стянул покрывало и неловко в него замотался.
Гилрод вернулся спустя пять минут. В руках он держал пыльную побитую жизнью дорожную сумку с миллионом тесемочек и карманов, в руке виднелись серебряные цепочки.
Ночью, когда я заметал следы преступления, мне пришлось отшвырнуть непонятные подвески подальше в траву, чтобы 'пультовики' не забрали их с собой как улику. Я не сомневался, что белобрысому они еще понадобятся, но не знал, будет ли для меня хорошо, если он их найдет.
Он их нашел.
Быстрым шагом мужчина приблизился ко мне. На его лице читались явно нехорошие намерения. Я отполз к стене и выставил руки.
- Что ты хочешь со мной сделать?!
Белобрысый бросил сумку на кровать и стиснул кулаки.
- Ударишь паралитика?! - с вызовом выкрикнул я, готовый защищаться.
- Не говори ерунды, - Гилрод опустился передо мной на колени. - Протяни ладони.
- Зачем?
Я инстинктивно спрятал руки за спину, мне категорически не нравилось происходящее.
- Не заставляй применять силу.
В моей душе медленно поднимались злость и гнев.
- Если ты такой большой и сильный, значит, тебе все можно? Думаешь, если я паралитик, то и постоять за себя не могу? Думаешь, у меня гордости нет?
- Помолчи, - негромко произнес Гилрод и легонько стукнул меня кулаком в лоб.
Я почувствовал, что теряю контроль. Руки сами собой расслабились, и белобрысый нагло положил их на мои колени, а сверху положил свои, сжатые в кулаки. И, кажется, эти кулаки светились едва заметным голубым светом.
- Сейчас я буду задавать вопросы, - предупредил Гилрод, - а ты будешь отвечать.
- Не буду, - упрямо произнес я. - Чего тебе от меня надо?
- Я при исполнении, - напомнил маг, и его кулаки засветились чуть ярче.
По моей спине пробежала тонкая струйка холода, добежала до копчика и растеклась по всему телу обжигающим спокойствием. В эту секунду мне стало все равно, что со мной сделает этот человек. Судья он, или кто...
- Как ты получил магические способности? - повторил белобрысый свой первый вопрос.
- Никак, - ответил я.
В голове тем временем стройными рядами промаршировали воспоминания: вот я роняю вареное яйцо под стол, вот тоскливо смотрю в окно, вот зажимаю ноги между стеной и инвалидным креслом и неловко встаю, цепляясь за ручку окна, вот лечу вниз...
Руки мага дернулись.
Вот добрый Валерий Иванович сообщает, что я местное чудо, вот Ирка, которая привезла из дома тонну продуктов и разложила в палате вещи, а вот я читаю о себе в интернете.
Я смотрел картинки собственного прошлого, и сквозь них видел глаза белобрысого - холодные равнодушные глаза человека при исполнении.
Картинки сменялись одна за другой: вот первая ночь, когда я испугался собственной руки, превратившейся в лапу. Вот день, когда я едва ли не с отчаянием искал в сети симптомы психических расстройств. Вот день, когда я впервые трансформировался полностью и понял, что больше не привязан к креслу...
- Ясно, - Гилрод убрал кулаки и тыльной стороной ладони вытер лоб. - Заезжие.
- В смысле? - не понял я.
- В прямом, - белобрысый посмотрел на меня, склонив голову на бок, словно решал, открывать ли мне тайну, или нет, а потом пояснил: - тебя спас заезжий маг. Может, пожалел, а может, хотел в дальнейшем использовать...
- Значит, это не случайность и не чудо?
В моей голове никак не хотела укладываться эта истина: наличие в мире магии и наличие в Москве магов. Самых настоящих, которые могли спасти человека от падения с шестнадцатого этажа и превратить в оборотня.
- Это сильная магия, - произнес Гилрод. - Жаль, что ты никого не видел, когда летел.
- Было не до того, знаешь ли, - огрызнулся я.
Теперь моя надежда стала еще сильнее. Если белобрысый мне поможет, то есть все шансы найти своего спасителя и его товарищей.
- Что со мной будет? - холодея, спросил я.
На мой вопрос Гилрод не ответил, зато задал свой. Тот, что задавал ранее:
- Как ты выбираешь жертв?
Он снова положил светящиеся кулаки мне на руки. Я уже знал, что за этим последует, и дернулся, однако сил хватило только на едва заметное движение.
Перед моими глазами снова начало проигрываться кино. Теперь мне (а заодно и белобрысому) мозг бессовестно демонстрировал все, что касалось 'того дня'.
Я изо всех сил затряс головой.
- Не смотри!
Собрав всю силу в кулак, я отбросил руки мага. Гилрод охнул, выронил амулеты и поспешно схватил меня за запястья.
- Не сопротивляйся, - велел он. - Я все равно узнаю.
И он узнал. Узнал, как меня избили, как изнасиловали, как сломали позвоночник, навеки приковав к креслу-каталке. Увидел лица тех троих, увидел, как, уже умея превращаться в гигантского белого пса, я искал их в интернете и выслеживал на улице, пока мне не улыбнулась удача. Он стал свидетелем трех убийств. Трех позорных, но таких необходимых действий.
Я отвернулся. В душе боролись стыд и гордость. Стыд за то, что незнакомый человек увидел то, что сделали со мной те подонки, и гордость за то, что я сумел отомстить.
- Мне очень жаль, - тихо произнес Гилрод, поднимаясь, - но мне все равно придется доставить тебя в Управление.
- В какое управление? Зачем? Ты ведь уже понял, больше я никого не убью! А те трое заслужили все, что я с ними сделал.
- Ты арестован, - холодно ответил белобрысый. - Ты обвиняешься в преднамеренном убийстве трех человек с использованием магии в техно-мире. Во имя сохранения равновесия ты будешь приговорен к казни.
- Что?!

Глава 2. Приговор


Гилрод ненавидел подобные ситуации.
Он переместился в Москву для поимки опасного оборотня, растерзавшего двух человек. Злое агрессивное и жестокое создание, свободно и бесконтрольно использующее магию в техно-мире, следовало устранить: связать и доставить в УВПП для вынесения приговора и приведения его в исполнение.
Здесь не возникало и не могло возникнуть никаких противоречий и юридических коллизий: налицо нарушение двух десятков законов, отягощенное двойным убийством с применением трансформации тела. Но теперь, узнав историю этого парня, Гилрод сожалел, что не успел попросить у начальства отпуск.
Владислав был младше него всего на пять или шесть лет, но его жизнь сложилась таким поганым образом, что опускались руки. Мужчина не понимал, почему, несмотря на всю пережитую боль, парень все еще оставался оптимистом. Как возможно быть НАСТОЛЬКО сильным?
Строго соблюдающий нормы закона даже в мыслях, Гилрод стыдился собственных чувств: он больше не сожалел, и не казнил себя за то, что не смог спасти третью жертву оборотня. Он понимал пирчины, толкнувшие парня на убийства и (это-то и было самым страшным) сочувствовал ему. Хотя, конечно, не одобрял.
Слава не опасен для окружающих и больше никогда никого не убьет. У его поступков было вполне логичное и серьезное оправдание, и он воспользовался магией не по своей воле. Однако формально он нарушил закон и понесет наказание. Оборотня требовалось доставить в Управление и передать в руки закона.
Впервые за десять лет службы оперативник твердо знал, что ведет на смерть невиновного.
- Мне очень жаль, - произнес он.
Что творилось на душе молодого человека, можно было только догадываться. Но догадываться Гилрод не хотел, ему и без того было не по себе. Мужчина подошел к кровати и вытащил из дорожной сумки два амулета.
- Я помогу тебе перекинуться.
Парень с надеждой посмотрел на своего убийцу.
- В облике человека ты передвигаться не можешь, а я не могу тебя тащить - у меня сломаны ребра.
Взгляд парня потух. Он снова отвернулся.
- Не пытайся сбежать, - предупредил Гилрод. - Попытка побега только добавит тебе дополнительный пункт к обвинениям.
- Но ведь меня и так казнят? - спокойно спросил Слава. - Кто? Совет магов? Высшие силы? Кому ты служишь?
- Я служу закону.
Амулет, изображающий солнце, оперативник повесил на шею оборотню, а второй, со Знаком 'Кэйцир', сжал в кулаке. Заклинание трансформации было длинным и сложным. Гилрод пользовался им всего два раза в жизни, но благодаря фотографической памяти запомнил каждый символ.
Превращение произошло мгновенно. С последним словом на месте обнаженного человека возник гигантский белый пес. Гилрод поспешно сделал пасс рукой, и шею собаки обвил толстый прочный ошейник.
Морда собаки до сих пор была измазана кровью и землей. Не лучшее зрелище для судей, лишнее доказательство вины. Но тут уж поделать ничего нельзя - с чистой мордой или грязной, оборотень обречен.
Управленец вздохнул и достал из нагрудного кармана куртки серебряный нож. Откинул угол прикроватного коврика и нарисовал на линолеуме Знак 'И-Ирд'.
- Прием!
Спустя полминуты на полу гостиницы появилось пухлое лицо связиста.
- Уже все? - Ольхест довольно хохотнул. - Быстро справился. Ну, и где эта тварюга?
Гилрод легонько дернул поводок. Пес нехотя подошел к 'хозяину' и равнодушно посмотрел на волшебное окно. Жителю техно-мира пентаграмма связи наверняка казалась необыкновенным чудом, но Слава отвернулся, будто происходящее его не касалось. Вероятно, переживал за собственную шкуру. И это оперативник тоже мог понять.
- Мне нужна твоя помощь, - произнес Гилрод. - Точнее, юридическая консультация.
- Слушаю, - толстяк подозрительно посмотрел на пса, потом перевел взгляд на друга. - Что он сделал?
- Каково максимально лояльное наказание для оборотня, убившего в техно-мире?
- Смерть, - пожал плечами связист. - Сам же знаешь.
- Есть смягчающие обстоятельства.
- Какие?
- Месть.
- Ты хочешь сказать, он убивал не просто так? - связист с любопытством приблизился к Знаку 'И-Ирд', словно старался заглянуть как можно дальше в гостиничный номер и разглядеть пса получше. - Он оказался хорошим мальчиком?
Гилрод помолчал, а Ольхест внезапно расхохотался. Кобель настороженно поднял уши.
- Да ты что! - отсмеявшись, махнул рукой связист. - Он убийца, и этим все сказано. Без разницы, кому и за что он мстил, это не отменяет факт самого убийства. Он лишил жизни двоих...
- Троих, - угрюмо поправил Гилрод.
- Троих! Троих человек! Ты слышишь собственные слова?
- Ольхест, - одернул оперативник, - будь добр, вспомни девиз.
- Сужу, но не осуждаю, - выдохнул толстяк, и уголки его губ опустились. - Значит так, тащи его в Управление и не вздумай ничего предпринимать. Он - преступник, ты - управленец. Твои руки связаны законом. Если ослушаешься...
- Не ослушаюсь, - вздохнул Гилрод и потянулся к кровавому следу на линолеуме. - До связи.
Оперативник мазнул пальцем по краю Знака, и окно в линолеуме исчезло. Белый пес равнодушно стоял рядом. Он не старался вырваться, не сопротивлялся, не лаял, в попытках привлечь внимание посторонних, просто стоял.
Гилрод поднялся. Ему не нравилось такое поведение оборотня. Он понял, если бы парень бросился на него желая пополнить личный список трупов, но пес будто смирился со своей судьбой. Или что-то задумал. Что-то очень нехорошее.
- Послушай, лично я против тебя ничего не имею.
Оперативник покашлял, собираясь с мыслями. Фраза прозвучала так, будто он оправдывался перед парнем за то, что собирался отвезти его на казнь. Будто очищал совесть, а значит, понимал мотивы убийцы и в какой-то мере ему сочувствовал.
Пес лениво махнул хвостом.
- Тебя будут судить, а после вынесения приговора, приведут его в исполнение.
'То есть казнят' - читалось в глазах оборотня.
- То есть казнят, - подтвердил Гилрод. - Но я постараюсь тебе помочь. Во-первых, советом, а во-вторых... я выступлю свидетелем.
Оперативник поморщился, будто ему в затылок вогнали шило. Весь его организм словно протестовал против слов, которые произносил рот. Происходило невероятное: идеальный исполнитель, законник до мозга костей, пример всего Управления Гилрод выступит свидетелем защиты оборотня-убийцы.
Сердце кольнуло. Мужчина размотал поводок, давая псу (и себе) чуть больше свободы, и взволнованно заходил по узкой комнате гостиничного номера. Он почувствовал неожиданный прилив сил и поверил, что при удачном стечении обстоятельств сможет спасти Владислава от казни. Пусть не в первом слушании, так во втором.
- Во-первых, будь честен, - произнес он, обращаясь к псине. - Судьи почувствуют ложь, и добавят тебе лишний пункт к обвинениям. Лгать на суде - очень серьезное преступление. Во-вторых, относись к судьям уважительно: не перебивай, поднимай лапу, если захочешь что-нибудь сказать, и держи себя в руках. Если я буду свидетелем, первый приговор можно будет обжаловать, а это даст нам немного времени. К тому же ты не делаешь попыток сбежать от правосудия, это еще один плюс в твою пользу. Помимо того, что ты в ясном уме, осознавая, кто я такой, спал на моих коленях.
Пес опустил голову и закрыл морду лапой.
- Все понял? Готов? Тогда пошли.

* * *


Почему я не сбежал? Почему пошел за ним?
Я задавал себе этот вопрос миллионы раз, но ответ всегда был одним и тем же: потому что надеялся на чудо. Не на случайное стечение обстоятельств, которое под ним подразумевают, а на настоящее чудо, на магическое. На волшебство.
Гилрод вел меня на смерть, но шестое чувство подсказывало: все будет хорошо, все обойдется и обязательно уладится. Я просто не знал, каким именно образом. Возможно, суд не состоится, или в процессе путешествия в Управление мы заблудимся, а когда найдемся, мое дело за давностью лет отправят в архив. Или же у главного судьи окажется дочка точно в таком же положении, в каком оказался я, и он посочувствует парню-калеке. А возможно, белобрысый просто поможет мне сбежать. Судя по всему, Гилрод все же неплохой мужик. Увидев мою жизнь, практически побывав в моей шкуре, он не отпрянул, сдерживая отвращение, а понял и проникся сочувствием.
Но, увы, мои надежды на помощь Гилрода не оправдались. Он не собирался помогать мне сбежать, он вел меня на казнь, правда, решил выступить на моей стороне перед судьями.
Я понятия не имел, как устроена судебная система в пресловутом Управлении, но предполагал, что она вряд ли сильно отличается от российской.
Крепко держа меня за поводок, управленец снова разрезал ладонь серебряным складным ножом и начертил на линолеуме большую, примерно метр в диаметре, пентаграмму. По углам разложил хлеб, который выудил из дорожной сумки, и начитал заклинание. Пентаграмма вспыхнула красным, потом почернела и исчезла, оставив вместо себя абсолютный мрак.
- Держись рядом, - предупредил Гилрод и шагнул внутрь.
Я послушно последовал за ним.
Мир вокруг вспыхнул желтым и зеленым, я почувствовал, как шерсть на загривке поднялась дыбом. В один момент мне показалось, будто в сверкающей круговерти показалось улыбающееся лицо покойной мамы, но мир потемнел и я ударился лапами о пол.
- Пойдем.
Гилрод потянул меня в темноту. Точнее, мне так показалось в первые секунды перемещения, а когда глаза привыкли, я едва не выскочил обратно в гостиничный номер. Прямо по курсу виднелись три гигантских полуголых мужика, одетых лишь в короткие белые туники. И это были именно мужики, а не статуи мужиков, потому что левый, лысый, насвистывал под нос неизвестную мне мелодию, а правый, бородатый, пытался пнуть третьего, самого толстого, но не доставал.
Мужики стояли на не слишком большом расстоянии друг от друга, подняв руки над головой, и держали огромный, уходящий в бесконечность, небесный свод. Приблизившись, я увидел Луну и знакомое созвездие Большой медведицы.
- Приветствую вас! - произнес белобрысый и слегка поклонился.
- Привет, Гилрод! - в голосе лысого слышалась радость. - Давно не виделись!
- Он проходил здесь пару дней назад, - поправил соседа бородач.
- Вообще-то, не прошло и суток, - ответил мой спутник. - Поллукс, рад слышать твой голос.
- Тебя так задевало мое безразличие? - спросил гигант. - Я польщен.
- Не мели чепухи, - парировал лысый. - Это простое удивление.
- Он обрадовался!
- Он просто не ожидал, что ты так быстро его простишь!
- Гм, - Гилрод кашлянул. - Как видите, я сегодня не один.
Гиганты замолчали и прищурились, разглядывая белого пса. Я не пошевелился, хотя, признаться, было неприятно ощущать на себе пронизывающие взгляды волосатых чудищ. Хоть левый и был лысым, на его ногах (как и на ногах бородатого соседа) рос целый лес.
- Мне не видно! - заныл толстяк, - покажите мне!
'Я не игрушка, чтобы меня разглядывать!' - огрызнулся я, предупреждая, чтобы белобрысый не смел тянуть за поводок, но тот остался на месте.
- Конвоируешь заключенного? - в голосе толстяка слышалось любопытство.
- Что он сделал? - спросил бородач. - Сварил оборачивающее зелье не в ту фазу Луны?
- Эй! - теперь уже лысый дернулся, чтобы пнуть Поллукса. - Не обижай Гилрода и Управление. Оперативники не занимаются шушерой. Он минимум черный маг.
- Вообще-то, занимаемся, - поправил управленец. - Он оборотень.
- И скольких человек ты загрыз? - спросил бородач, обращаясь ко мне. В его голосе явственно слышалось 'ути-пути-какой-кроха'.
'Троих', - мысленно ответил я, и на лице бородача мелькнуло изумление.
- Что ж, проходите, разрешил Поллукс. Только вот этот, белый, пусть ко мне не подходит! Идите между Рэ и Баньникоком.
Толстяк повернул голову налево, и Гилрод потянул за поводок. Я обреченно пошел следом.
В голове мелькнула трусливая мысль затеряться здесь в вечном мраке, но провести вечность (или сколько я выдержу без пищи и воды?) в темноте в компании трех огромных мужиков, один из которых явно меня презирал, не лучше смерти через повешение. Или гильотины. Или электрического стула.
'Как меня казнят?' - мысленно спросил я, но белобрысый не ответил. Может, не умел читать мысли, может, решил игнорировать. Зато ответил Поллукс.
- Парализуют и будут отрезать от тебя по сантиметру.
Небесная сфера над головами гигантов пришла в движение, в воздухе зажглись ярко-красные символы неизвестного языка. День стал сменять ночь с бешеной скоростью. Вращались планеты, полетали метеориты, взрывались сверхновые, над головами полуголых гигантов рождались и умирали целые вселенные, небо полыхало всеми мыслимыми и немыслимыми цветами.
Я смотрел на эту безумную какофонию, открыв рот. Ничего более завораживающего в своей жизни я не видел и, судя по всему, уже не увижу.
Когда движение остановилось, над головой троицы великанов висело чужое небо с неизвестными созвездиями. Пространство под ним потемнело, сгустилось и заколыхалось, выпустив длинные черные щупальца.
- За мной.
Гилрод шагнул в темноту. Мне пришлось последовать его примеру, оставив гигантов в темноте и одиночестве.

* * *


Пентаграмма перехода, настроенная на транспортировку преступников, перенесла Гилрода и его спутника прямо к камерам предварительного заключения - в Отстойник, как их называли оперативники. Здесь обвиняемые дождались суда и исполнения приговора, но из-за особенностей судебной и исполнительной систем редко кто проводил в камерах больше суток.
Отстойник представлял собой огромный квадратный светлый зал с обтянутыми белым лионским шелком стенами. Повсюду стояли мраморные статуи богинь справедливости, честности, равновесия, искренности, невинности и еще двух десятков других, заведовавших самыми светлыми и чистыми человеческими чувствами. Между статуями располагались высокие двустворчатые двери, украшенные зеркальными вставками и позолоченным растительным орнаментом. Над дверями висели картины с изображением горных пейзажей, с потолка, как дань старине, в два ряда свисали гигантские хрустальные люстры с вечными свечами.
По изысканности отделки и изяществу этот зал мог дать фору танцевальным и приемным залам любого дворца, хотя его украшения совершенно не вязались с его предназначением. Что поделать - местная смотрительница - ведьма Ихма - предпочитала именно такой стиль.
Двери по периметру зала вели непосредственно в камеры. Выход из Отстойника осуществлялся исключительно через пентаграмму перехода в центре зала, прямо напротив поста ведьмы.
После перемещения преступники и их сопровождающие всегда появлялись в зале спиной к Ихме - так у ведьмы было несколько мгновений, чтобы закрыть канал перехода и оценить вновь прибывших.
Ради безопасности пентаграмма снимала колдовские заклятия, поэтому, едва появившись в Отстойнике, преступники обретали естественный, порой вовсе неприглядный, облик. То же самое произошло и с оборотнем. Едва Гилрод и Владислав попали в белый зал, пес трансформировался в человека и неловко шлепнулся на пол. Поводок в ту же секунду исчез.
Гилрод развернулся.
- Опять ты, - улыбнулась ведьма. - Надеюсь, сегодняшний экземпляр пополнит мою коллекцию?
- Надеюсь, нет, - ответил оперативник с вежливой улыбкой.
Ихма заведовала Отстойником уже более пятидесяти лет, и, несмотря на почтенный возраст, покидать вверенный ей пост не собиралась. Более того, каждую свободную минуту она проводила именно здесь - сидя в белом кожаном кресле за 'П'-образным мраморным столом.
Гилрод знал ведьму около десяти лет, с того дня, когда самостоятельно доставил в этот зал своего первого нарушителя. Кажется, это было лихо - мелкий и глупый вредитель, ради развлечения насылавший порчу на новорожденных детишек в одной захудалой деревеньке ничем не примечательного техно-мирка.
В самом начале знакомства Ихма оперативнику очень понравилась. Она была вежлива и элегантна, как только может быть элегантной пожилая женщина. Ведьма носила широкие шерстяные брюки в клетку, и белую шелковую блузу с широкими рукавами, подпоясанную узким бордовым ремнем. Ее зеленые глаза смотрели из-за очков с толстой бордовой оправой внимательно, и видели, казалось, самые темные закоулки души.
Ихма курила длинную тонкую трубку, украшенную красным мрамором, и неизменно предлагала управленцам крепкий кофе с добавкой смеси трав, придающих сил, а также целый поднос разнообразных закусок: от миндальных пирожных до бутербродов с сыром. Но эта доброжелательность была всего лишь маской, за которой скрывалась жуткая, охочая до чужих страданий, ведьма. Гилрод понял это лишь когда узнал историю ее эксклюзивной коллекции.
Оперативник подошел к столу и прошел вдоль его правого крыла. В глубине белого мрамора под стеклянной крышкой, освещенные ярким белым светом, стояли хрустальные фигурки, изображавшие людей, волков, джинов, троллей, гномов, кикимор и даже драконов в разных позах. Эти статуэтки были слепком с тел казненных преступников, в которые Ихма помещала их память и сознание.
В минуты тоски или плохого настроения ведьма вдыхала в хрустальные фигурки жизнь и подолгу беседовала с беднягами, которые помнили свою смерть, но не могли умереть до конца. Осужденные сознавали, что их души помещены в неподвижные хрупкие стеклянные тела, и бесконечно страдали. Гилрод содрогался каждый раз, когда попадал в Отстойник, но не мог заставить себя не смотреть на коллекцию.
Ведьма поднялась с кресла и подошла к оборотню, который стыдливо прикрыл причинное место руками.
- Ты настолько его загонял, что он даже стоять не может? - спросила смотрительница и тут же охнула. - Понятно. Хм. Что ж. Впервые такое вижу. Занятный экспонат.
- Он не экспонат, - отрезал оперативник и отошел от стола. - И, надеюсь, никогда им не станет.
- Как знать, - Ихма натянуто улыбнулась, - приговор уже известен.
Гилроду стало неприятно - старуха чересчур пристально рассматривала парня. Он снял куртку и подал оборотню.
- Прикройся.
С момента перемещения в Отстойник Слава не произнес ни слова. Теперь его жизнь полностью зависела от Гилрода, и управленец ощущал тяжесть этой ответственности почти физически.
- Вердикт не вынесен, - напомнил оперативник ведьме.
Смотрительница таинственно улыбнулась и легким движением руки подняла оборотня над землей.
Парень испуганно дернулся, оказавшись в невесомости.
- Где его комната? - спросил Гилрод.
- Камера номер двадцать три.
Оперативник намеренно использовал слово 'комната', а ведьма - слово 'камера', словно это могло повлиять на исход дела.
Ихма неспешно подошла к одной из дверей и магическим пассом ее распахнула. Створки открылись, пропуская посетителей внутрь.
По сравнению с великолепием зала, камера-комната казалась уродливой, словно бетонный кубик, хотя ее стены также были обиты лионским шелком, а на широкой кровати (единственном предмете мебели) лежало аккуратно расстеленное белое покрывало.
Не опуская руки, ведьма по воздуху переместила оборотня на кровать. Сев, Слава протянул оперативнику куртку.
- Жди меня, - произнес Гилрод, глядя в испуганные глаза молодого человека. - Я обязательно тебе помогу. Я приду завтра, на суд. А пока ни с кем не разговаривай. Даже с ней.
Оперативник обернулся к ведьме и увидел на ее лице жуткий оскал.
- Не могу поверить! - Ихма прищурилась. - Ты решил его защищать? Что же ты натворил, мой мальчик?!
Старуха подошла к оборотню и подняла его подбородок указательным пальцем.
- Вердикт не вынесен, - напомнил Гилрод ведьме. - До момента приговора ты не имеешь права считывать его.
Ведьма опустила руки и с явным сожалением отступила к двери.
- Спасибо за напоминание, - тихо произнесла она. - Смотри, Гилрод, как бы тебе самому не занять место в моей коллекции. Уж тебя-то я бы с удовольствием поставила на самое почетное место.
- Весьма польщен, - криво усмехнулся управленец, - но не дождешься.
- Может, и дождусь, - задумчиво сказала Ихма и наклонила голову. - Уж больно у тебя аура подозрительная.
Гилрод кивнул Владиславу и поспешил покинуть комнату-камеру. Ведьма обладала огромной силой, и могла не только читать мысли, но и предугадывать будущее. Иногда в объеме общих событий, а иногда - с точностью до мельчайших деталей. Оперативник не знал, что она увидела, когда окинула его фирменным ведьмовским взглядом, но насторожился. Неужели его намерения потерпят крах, и парня все равно казнят?

* * *


Ночью я не спал. Более того, я даже не понял, что пришла ночь, пока мое тело не трансформировалось в собачье. Я походил по камере, разминая мышцы, а потом вернулся в кровать. Какой смысл искать в волшебной тюрьме лазейку для побега?
Сейчас я и сам не знал, почему тогда развязал белобрысого, и почему сразу ему поверил. Он действительно не солгал: из-за тяжести нарушений на меня точно объявили бы охоту и рано или поздно убили (причем, скорее рано, чем поздно - чтобы избавиться от паралитика много усилий не потребуется), сейчас я понимал это очень отчетливо.
И все же почему я поверил Гилроду? Возможно потому, что теперь он единственный человек, который знал обо мне столько же, сколько я сам, и, тем не менее, разглядел внутри хорошего парня, не преступника. Точнее, не совсем преступника. Белобрысый понял мои мотивы и посочувствовал, и эти чувства были искренними. Я видел, как изменилось его лицо, когда он убрал светящиеся кулаки от моих рук.
Да и выбора у меня не оставалось. Если уж Гилрод выследил меня в облике собаки, то в настоящем теле нашел бы за считанные секунды, а тем более с применением магии.
Но главной причиной, почему я последовал за ним, была надежда. Крохотная, безумная, упрямая надежда на обретение помощи. И не только в деле спасения жизни, но и в восстановлении подвижности ног. В большей степени - ног. Несмотря на тут попытку самоубийства, я оставался оптимистом и не мог просто так отказаться от шанса выздороветь. А если нет... то какая разница? Один полет с сорока метров уже записан на мой счет.
Ведьма заглядывала ко мне дважды. Первый раз - спустя полчаса после ухода Гилрода. Постояла в дверях, посмотрела на меня своим внимательным взглядом, и молча ушла. Второй раз заглянула, когда я перекинулся в собаку - принесла ужин, состоящий из килограмма сырого мяса и каких-то непонятных зеленых шариков размеров с грецкий орех с резким запахом тухлой воды. Есть я, разумеется, не стал. Меня не прельщало сырое мясо и отвращал запах зеленых катышков, а еще я не доверял ведьме. Может, травить она меня бы и не стала, но запросто могла подсыпать в еду слабительное или любое другое неизвестное зелье.
А сейчас я отчаянно хотел жить. Впервые за долгое время в душе царило спокойствие. Мои обидчики мертвы, я обрел способность передвигаться, пусть даже в облике собаки и лишь в ночное время. Однако всю эту кажущуюся свободу я без раздумий поменял на путешествие с белобрысым и призрачную надежду обрести настоящие работающие ноги.
Если Гилрод достаточно силен, то обязательно поможет не только с судом, но и с лечением (или колдовством), ведь он посочувствовал мне и взял на себя ответственность за защиту пред законом. Его мотивов я до конца не понял, но кроме него надеяться я не мог ни на кого.

* * *


Утро началось беспокойно. Ведьма вошла ко мне, как обычно, даже не постучав, и бросила одежду: длинные черные лосины, которые обтянули меня словно танцора балета, и невероятных размеров рубаху в сине-зеленую клетку. Я посмеялся над таким дурацким нарядом, но мне пришлось его надеть, это лучше, чем предстать перед судом обнаженным. Я зависел не только от судей, но и от ведьмы, которая сжалилась и принесла эти странные тряпки.
Когда пришло время суда, Ихма начертила возле моей кровати большую пентаграмму с непонятными символами по периметру и звездой с десятью идеально прямыми, словно вычерченными по линейке, лучами. Пробормотав заклинание, ведьма вытащила из кармана широких клетчатых брюк небольшой пузырек с бордовой жидкостью и капнула из него в самый центр. Пентаграмма засияла ярко-синим.
- Слезай, - велела ведьма. - Провожать не стану.
Ножки у кровати были достаточно высокими, поэтому нормально слезть не получилось. Я неловко шлепнулся на пол, а когда поднял глаза, понял, что очутился в клетке в огромном плохо освещенном помещении.
Вопреки моим представлениям о судебном процессе, моя клетка стояла в самом дальнем углу зала заседаний, а в центре на небольшом возвышении стоял Гилрод. Он казался спокойным, только лицо казалось бледнее обычного.
В зале располагались сотни, если не тысячи кресел, в которых сидели непонятные существа в черных плащах с надвинутыми на лица капюшонами. Перед ними на уровне живота левитировали папки с бумагами. Существа негромко переговаривались между собой, создавая невнятный гул.
В центре зала напротив белобрысого стоял длинный стол, накрытый зеленым сукном. За ним сидели трое неизвестных в плащах белого цвета. Наверное, это были главные судьи, потому что Гилрод обращался именно к ним. Перед белой троицей на столе лежали те же кипы бумаг, что левитировали по всему залу.
В первое мгновение мне показалось, будто суд проходил над Гилродом, а я - лишь случайный свидетель, потому что на мое появление никто не обратил внимания.
- Прошу разрешения свидетельствовать на стороне обвиняемого, - произнес белобрысый.
Белая троица переглянулась. Шум в зале усилился, будто Гилрод сказал нечто из ряда вон выходящее.
- Вы осознаете, - скрипучим голосом спросил судья в белом капюшоне, сидящий в центре стола, - что все сказанное вами будут проверено в соответствующем порядке?
- Осознаю, - ответил Гилрод.
- Утверждаете ли вы, что добровольно приняли решение защищать обвиняемого?
- Утверждаю.
- Согласны ли вы, что независимо от результата рассмотрения данного дела ваше участие в нем на стороне обвиняемого будет отмечено в личной карточке?
- Согласен, - Гилрод кивнул.
- Вне протокола, - неожиданно произнес первый судья, подняв руку в белой перчатке. - Скажите, что подвигло вас встать на сторону обвиняемого именно сейчас, спустя десять лет безупречной службы? В случае неудачи ваша репутация пострадает, для вас закроется возможность продвижения по службе.
Я вздрогнул. Вот уж не думал, что решив помочь мне, белобрысый тем самым подставляет себя. Мне стало любопытно услышать ответ на этот вопрос, тем более я сам мучился им еще совсем недавно.
Некоторое время Гилрод молчал, а потом пожал плечами.
- Я никогда не стремился бежать по карьерной лестнице, меня вполне устраивает текущее положение. А личные мотивы вам станут ясны в процессе слушания.
Судьи переглянулись.
- Свидетельствовать разрешаем, - произнес второй.
- Одобряем, - согласился первый.
- Допускаем, - произнес третий.
Зал зашумел и так же резко замолчал.
- Рассматривается дело Владислава Тимченко, - скрипучим голосом произнес второй. - Коренного жителя техно-мира. С рождения магией не обладал, происхождение магических способностей неизвестно, при аресте аккумулина при себе не имел.
Я второй раз слышал это слово, но о его значении мог только догадываться.
- Подсудимый обвиняется в особо тяжком преступлении: убийстве трех соотечественников с использованием магии.
- Прошу сделать поправку, - Гилрод поднял ладонь. - Обвиняемый получил магию неизвестным способом и вопреки собственному желанию. Он не может контролировать трансформацию, и нарушил закон по незнанию.
- Поправка принимается, - произнес второй.
- Допускается, - одобрил первый.
- Сомнительна, - качнул головой третий. - Владислав Тимченко!
Мою клетку неожиданно осветил яркий, словно прожектор, луч белого света. Я поднял руку, заслоняя глаза, но все равно не смог их открыть.
- Каким образом ты получил способность трансформироваться в собаку? - раздался в голове оглушительный голос.
Я закрыл уши руками и прижал голову к коленям.
- Не знаю! Она просто появилась!
- Утверждаешь ли ты, что не можешь контролировать трансформацию по своему желанию?
- Утверждаю! - крикнул я. - Не могу!
Свет выключили. Я потер глаза, разгоняя мушек, и с надеждой посмотрел на белобрысого. По моим оценкам пока все шло достаточно неплохо.
- Владислав Тимченко совершил три убийства в облике пса, - продолжил скрипеть второй судья, - одно из которых прямо на глазах работника Управления. В содеянном не раскаивается.
Яркий луч прожектора снова осветил мою клетку, и в голове набатом прозвучал вопрос: 'Раскаиваешься'?
Если бы меня судили в Москве, я бы обязательно ответил 'раскаиваюсь, прошу прощения, я больше так не буду', но здесь я вспомнил предупреждение Гилрода о честности, и, прикрывая глаза руками, крикнул:
- Нет, не раскаиваюсь!
Зал загудел, а я подумал, что своим ответом добавил к своему сроку несколько лет. А если меня решат казнить, то теперь наверняка заменят гуманный способ расчленением или даже поджариванием живьем.
- Ваше слово, - наклонил голову второй судья.
Прожектор погас, настал черед говорить Гилроду.
Белобрысый откашлялся.
- Ходатайствую о вынесении самого мягкого приговора. Обвиняемый совершил преступления, защищая собственную честь.
- Честь? - переспросил третий судья.
- Честь, - подтвердил белобрысый. - Честь - это часть личности, неотделимая и неизменяемая. Ее защита так же правомерна, как защита жизни.
- Согласен, - проскрипел второй судья.
- Поддерживаю, - произнес первый.
- Сомневаюсь, - покачал головой третий. - Он защищал собственную честь, а не честь близкого родственника или духовного брата. А за это прощается куда меньшая жестокость, чем деяния, совершенные обвиняемым. Стоит ли честь одного человека жизни трех других?
Я поежился - в зале неожиданно стало холодно. Третий судья сомневается в словах Гилрода уже во второй раз. Как бы из-за него мне не пришлось сесть на электрический стул. Или как тут у них казнят? В голове совершенно некстати сами собой всплыли мрачные пророчества гигантов из черного перехода об обездвиживании и отрезании от тела маленьких кусочков.
- Стоит, - неожиданно уверенно ответил белобрысый. - Все три жертвы ранее покушались на жизнь обвиняемого, и причина данного покушения неизвестна. Ранее эта троица не была знакома с обвиняемым и не могла иметь к нему никаких претензий.
- По предварительному анализу ситуации, - прервал Гилрода третий судья. - Для подтверждения или опровержения данной теории предлагаю выслушать самих пострадавших.
- Поддерживаю, - проскрипел второй.
- Согласен, - кивнул первый.
Я дернулся. Судья оговорился, когда произнес слово 'пострадавший' во множественном числе, или все же имел в виду тех троих, которые полтора года назад избили меня, приковав к инвалидному креслу?
Неожиданно прямо рядом со мной из ниоткуда возникла Ихма. Ведьма несла большой серебряный поднос, на котором стоял бокал с чем-то красным, и лежала горстка тонких длинных свечей. Она неспешно и горделиво подошла к столу, накрытому зеленым сукном, и поставила поднос перед судьями. Что-то прошептала, наклонив голову к бокалу, сделала несколько глотков красной жидкости и расставила свечи по периметру подноса. Как только последняя заняла свое место, свечи вспыхнули.
- Егоров Константин, - глухо произнесла ведьма. - Ты меня слышишь?
- Слышу, - раздался под потолком голос Второго - человека, которого я ненавидел больше всех на свете.
Я узнал бы его даже через миллион лет, потому что именно он, избивая и насилуя меня, выкрикивал: 'На, сука, получи! Сдохни, ублюдок! Что, нравится?! Так и знал, что ты педик!'
- Где я? - спросил Егоров.
- Не задавай вопросов, - цыкнула Ихма. - Отвечай. Знаешь ли ты Владислава Тимченко?
- Он че, тебе денег должен? - в голосе Второго слышалась издевка. - Не, не знаю. А сколько он задолжал?
Слушать этот голос мне было невыносимо. Больше всего на свете сейчас я хотел заткнуть уши, но я должен был услышать ответ, потому что и сам никогда его не знал. Задать вопрос троице перед их кончиной я не мог - в облике собаки человеческая речь недоступна, поэтому сейчас во мне снова всколыхнулось уже подзабытое чувство злости и горькой обиды. Он меня не знал.
- Это парень, которого ты избил, - пояснила ведьма.
- Который? - спросил голос. - Рыжий что ли? Или который с татухой на всю спину? Не помню такого.
Луч прожектора третий раз за заседание осветил мою скромную персону. Я понял, что хотели разглядеть судьи. Мои волосы и близко нельзя было назвать рыжими, а отсутствие татуировки я продемонстрировал, сняв рубашку.
- Следующий, - махнул рукой второй судья.
Ведьма снова зашептала в бокал и отпила несколько глотков.
- Барвинок Алексей, ты меня слышишь?
- Слышу, - голос Третьего раздавался издалека, словно он говорил через прижатый ко рту носовой платок.
- Знаешь ли ты Владислава Тимченко?
- Кого? - переспросил Третий.
- Владислава Тимченко, - чуть громче и более отчетливо произнесла Ихма.
- Знаю.
Я ахнул. Тварь, что едва не утопила меня в мартовской смешанной со снегом грязи, меня знала?
- Это тот парень, которого мы с Алыбеком и Костяном избили, - произнес Третий. - Его заказали. Ничего личного.
- Кто заказал? - крикнул я, не сдержавшись. - Что я сделал?!
- Тишина! - второй судья поднял ладони.
Гилрод обернулся ко мне и прижал палец к губам.
- Он был должен денег нашему пахану, а пахан не прощает должников. Пацану крепко досталось, кажись, он даже инвалидом стал. Или помер. Не знаю.
- Я никогда не брал в долг! - крикнул я.
В ту же секунду меня ослепил яркий луч прожектора.
- За нарушение процедуры слушания и пренебрежение указаниями судей, - заскрипел белый капюшон, - на обвиняемого накладываются наказания, предусмотренные статьями пять и двадцать четыре статьи три части первой Судебного кодекса.
Я почувствовал, что мое тело изменилось: руки, туловище и голова словно задеревенели, мышцы парализовало, я не мог даже моргнуть, даже дышать оказалось затруднительно. Как колода я свалился на бок, лицом к стене, и тело прошибло мощным разрядом тока. От боли я едва не отключился. Меня колотило, словно я дотронулся до оголенного провода высоковольтной линии, а я не мог даже закричать. Мышцы свело дикой судорогой, мозг один за другим принимал сигналы боли и выдавал тройную дозу паники. Я испугался, что меня убьют прямо здесь и сейчас.
Пытка продолжалась вечность. В конечном итоге я отключился, а когда пришел в себя, понял, что наказание закончилось. Прожектор выключили, и слово взяла ведьма Ихма. Я снова мог шевелиться, вот только силы совершенно меня покинули, я не сумел даже повернуться в сторону Гилрода, так и лежал лицом к стене, пытаясь перевести дух и собраться.
- Алыбек Измайлов, ты меня слышишь? - спросила ведьма.
- Да. Кто это? Чего надо? - голос Первого я не узнал.
- Отвечай на вопрос. Знаешь ли ты Владислава Тимченко?
Пока Первый молчал, я вспомнил, как этот не то киргиз, не то монгол с узкими глазами бил меня арматурой. Миллионы, как мне показалось, вольт, что пропустили через меня минуту назад, по сравнению с 'тем днем' были просто щекоткой, баловством.
- Я с ним не знаком, - наконец произнес Первый, и я с облегчением выдохнул.
Никто из троицы меня не знал, а значит, они все же избили меня без причины, что только подтвердило аргумент, который (я в этом не сомневался) белобрысый озвучит следующим: эта троица была агрессивной и жестокой, и не заслуживала жизни.
- Но я слышал это имя, - неожиданно добавил Первый. - Мне стыдно перед тем парнем. В позапрошлом марте пахан сказал прикончить его, Владислава Тимченко. Только, оказалось, это не тот Тимченко. Мы малость попутали. Знаю, тот парень жив и здоров, так что я не особо переживаю, но все равно неприятно.
Мышцы, поддерживающие мою нижнюю челюсть в закрытом состоянии, неожиданно отказались работать. Я открыл рот и едва не задохнулся от новой волны ярости. Если бы у меня остались силы, я бы снова нарушил предписания судей, но я лежал бревном, и мог только слушать.
Они меня перепутали! Перепутали, мать их! Им нужен был другой Владислав Тимченко! Охренеть! Ну, просто охренеть!
- Я потом его сам нашел, - продолжил Первый, - нужного Тимченко. И застрелил.
- Достаточно, - проскрипел второй судья.
- Ихма, благодарим тебя за сеанс, - произнес первый.
- Мы выяснили все, что хотели, - добавил третий.
Превозмогая невозможное, я повернулся на спину и посмотрел на Гилрода. Его лицо было подозрительно бледным. Но почему? Все же хорошо! Судьи выяснили, что та троица избила меня по ошибке, а потому у меня появлялись двойные причины им отомстить: не только за жестокость, но и за глупость. И за того парня, моего тезку, которого застрелил Первый.
Ведьма покинула зал заседаний, а второй судья поднялся.
- Мы готовы вынести предварительный приговор.
Гилрод бросил на меня взгляд, и я увидел, как дернулся его кадык.
- Тимченко Владислав с использованием магии совершил тройное убийство, находясь в техно-мире. Единственной целью кровопролития являлась месть.
- Учитывая показания жертв, - добавил первый судья, - Владислав Тимченко жестоко вмешался в работу службы карателей и помешал им поддерживать порядок.
'Да какой порядок?!', - пронеслось в голове.
- Учитывая отсутствие раскаяния в совершенном, - добавил третий судья, - мы приговариваем его к казни через повешение.
Я вдохнул, чтобы закричать, но выдохнул уже в комнате-камере. В полном одиночестве, не веря в происходящее.

Глава 3. Приговор 2.0


После слушания Гилрод вернулся домой. Разулся, сбросил куртку на кровать и прошел в кухню. На столе его ждал традиционный горячий обед голодного возвращенца, но на него мужчина даже не посмотрел, а подошел к окну и уставился в серое дождливое небо.
Судебный процесс прошел хуже некуда, теперь Гилрод это понимал. Однако понимал он и то, что законы порядка и морали в одних мирах порой разительно отличаются от законов в других. Доблестные судьи перепутали карателей Управления, официально наделенных властью, с мелкой преступной группировкой, видимо, поддерживающей свои порядки на отдельно взятой территории в Москве.
Оперативник планировал прояснить различия на следующем слушании, но в сердце шевелилось нехорошее предчувствие. По сути завтра ему предстоит доказать судьям их собственную глупость. А это 'А' - глупо, 'Б' - невозможно и 'В' - грозит большими неприятностями. Значит, Вячеслава казнят.
Дело оборотня оказалось предельно простым и в то же время невозможно сложным. Простым с точки зрения закона, и сложным с точки зрения морали. Гилрод и сам до конца не понимал, почему его настолько зацепила история Славы, почему он вмешался в судебный процесс, рискуя собственной карьерой и добрым именем, и почему так переживает сейчас, когда действительно выложился по полной и сделал все, что смог.
Скорее всего, завтрашнее заседание ничего не изменит. Парня повесят, а потом Ихма, заинтересованная заполучить в свою коллекцию редкого оборотня-инвалида, снимет с тела слепок и заключит его сознание в хрустальную фигурку собаки.
Походив по квартире, Гилрод лег в кровать и привычным движением залез под подушку. Нащупал Память - крохотную монетку с отверстием в центре, прочитал заклинание и поднес ее к глазу. Если бы он только мог действительно посоветоваться с ней...
Воздух над кроватью загустел, потемнел, и перед лицом оперативника появилось улыбающееся лицо рыжей девушки.
- Что делать? - тихо спросил Гилрод, внимательно глядя ей в глаза.
Радужки красавицы непрерывно меняли цвет - мужчина так и не смог вспомнить, какими они были при ее жизни.
Оперативник протянул руку и коснулся воздуха в том месте, где отображалась щека девушки.
- Мне очень тебя не хватает, но возможно мы скоро встретимся.
Силуэт растаял, а Гилрод спрятал монетку под подушку и поднялся. Он никогда не принимал поспешных решений, предпочитая миллион раз обдумать ситуацию, но иногда все же слушал сердце. Если разум остается глух к сердцу слишком долго, начинает болеть душа, и эта боль приносит страдания, порой несопоставимые с самой сильной физической болью.
Оперативник вытащил из лежащей на кровати куртки серебряный нож и вышел в центр комнаты. Опустившись на колени, он привычно поморщился, когда лезвие полоснуло левую ладонь. Спустя пятнадцать секунд на линолеуме ярко-алым расцвел Знак 'И-Ирд'.
- Гилрод? - удивился Ольхест. - Я думал, ты в отпуске.
Управленец на мгновение опустил глаза, а потом попросил:
- Мне нужны координаты Макса. Знаешь, где он сейчас?
- На очередной зачистке, - пожал пухлыми плечами связист.
- Я должен оставить ему сообщение.
Гилроду очень не хотелось передавать столь важную информацию через третьих лиц, но выбора не было. Да и Ольхест не подведет, даже если обо всем догадается.
- Не вопрос, - пообещал связист. - Передам. Но он, вроде, уже ночью должен вернуться.
- Некогда, - качнул головой оперативник. - Запиши, пожалуйста, мой образ. Я хотел поговорить с ним лично, но у меня совершенно нет времени дожидаться его возвращения.
Ольхест поднял брови, но выполнил просьбу - повесил на шею служебный медальон и сделал сложный пасс рукой.
- Привет, Макс, - натянуто улыбнулся Гилрод, глядя сквозь Знак 'И-Ирд'. - Знаешь координаты моей квартиры? Когда вернешься, наведайся ко мне, пожалуйста, тут тебя будет ждать одно очень важное существо. Будь другом, переправь его в Москву. Желательно, поближе к его дому, адрес он назовет.
- Существо? - связист нахмурился.
- Прости, - оперативник не отвлекался от записи сообщения. - Ольхесту вздумалось вмешаться. Когда увидишь моего гостя, все поймешь. Знаю, ты удивишься моему решению, но... я просто не могу поступить иначе.
- Что ты задумал? - снова вмешался толстяк.
- И еще, - Гилрод помолчал, собираясь с духом. - Знаю, ты говорил, чтобы я ее выбросил, но я так и не смог. У меня под подушкой монетка, там... последний образ Ирии. Сохрани ее, ладно? И не считай меня сентиментальным кретином.
- Это что, - медленно и очень отчетливо произнес связист, - прощальная записка? Гилрод! Что ты задумал?!
- Конец сообщения, - мужчина улыбнулся. - Прости, Ольхест, но я уже все решил. И спасибо тебе! Не только за сегодня. Правда.
Быстрым движением ладони оперативник размазал Знак по линолеуму. Связь оборвалась.
Для претворения плана в жизнь Гилроду оставалось сделать последнее дело.
Он прошел в кухню, взял полотенце, налил в глубокую тарелку воду из-под крана и взял краюху черствого хлеба из хлебницы. Стоило, конечно, взять свежий, но свежий остался только на столе - под колпаком замороженного времени. Запускать ход часов над горячей тарелкой картофельного пюре и жареной курицей он не стал - еще пригодится. Правда, уже не ему.
Вернувшись в комнату, мужчина поставил тарелку с водой на пол, разломил хлеб на четыре части и положил его в воду. Затем опустился на колени, стер остатки Знака 'И-Ирд', вытащил из дорожной сумки два амулета и повесил их на шею.
Закончив с приготовлениями, оперативник достал нож с серебряным лезвием. Глубоко вдохнул, положил левую ладонь на линолеум и, произнеся краткую формулу силы, надавил лезвием на сустав возле последней фаланги мизинца.
Брызнула кровь. Благодаря заговору фаланга отделилась легко, но боль осталась. Гилрод стиснул зубы, но сдержать стон не сумел.
- Адрамелех!
Мужчина подобрал фрагмент плоти и опустил его в тарелку, вода в которой мгновенно окрасилась алым. Поднялся с колен и, начитывая заклинание, начал рисовать пентаграмму.
Воздух в комнате задрожал. Оперативник зажмурился, по памяти произнося древние формулы. Он творил магию. Причем магию особенную, магию на грани, практически запретную. 'Практически' - потому, что основное заклинание не содержало ничего незаконного, обыкновенное заклятье перехода, а 'запретное' потому, что переход это будет двойным, и конечным пунктом значатся координаты Отстойника.
Гилрод открыл глаза, опустил пальцы в тарелку и вытащил пропитавшийся кровью размякший хлеб. Положил его на пол по направлению ко всем четырем сторонам света. Между кусками мякиша начали проскакивать травянисто-зеленые искры. Оперативник резанул по левому мизинцу серебряным ножом, и внутри искрящего квадрата нарисовал последние символы перехода. 'Камера двадцать три', - раздался в его голове голос Ихмы.
- Открыть проход!
Пентаграмма сработала правильно. Комната растворилась, и мужчина очутился в комнате-камере - квадратном помещении без окон с единственной кроватью у стены. Воздух колыхался, играя светлыми волосами Гилрода.
- Слава! - позвал он оборотня.
Парень повернул голову и сел на кровати.
- Что ты... как..?
- Я обещал помочь. Иди сюда.
Оборотень с сомнением посмотрел на оперативника.
- Не бойся.
- Ты пришел, чтобы вытащить меня?
- Да. Быстрее, надолго меня не хватит!
Парень перекатился на край кровати, спустил ноги и неловко шлепнулся на пол. Сквозь живое марево плотного воздуха Гилроду казалось, будто оборотень движется очень медленно, словно находится под водой, и мысленно его торопил. Сила амулетов истощалась с каждой секундой, если пацан не успеет, придется все начинать с начала, но к тому времени Ихма успеет что-то пронюхать.
Едва имя ведьмы прозвучало в мыслях оперативника, дверь в комнату-камеру открылась. На пороге возникла пожилая леди в широких клетчатых штанах и белой блузе, подпоясанной кожаным бордовым ремнем.
Ведьма улыбалась.
- Добро пожаловать, Гилрод, - негромко произнесла она. - Я знала, что в конечном итоге ты пополнишь мою коллекцию.
- В смысле? - Слава замер и повернул голову к старухе.
- В прямом, - отрезал оперативник, схватил парня за плечи, и дернул в пентаграмму.
Обмен свершился.

* * *


Я переместился в квартиру, а Гилрод остался в моей камере. Первые секунды я озирался по сторонам, не решаясь поверить в свое счастье, а потом посмотрел на пентаграмму перехода и стоящую прямо передо мной тарелку, где в странной розовой жидкости плавали крошки хлеба и кусок чего-то пальца.
Я поежился.
Получается, белобрысый меня спас? А сам? Его отпустят, или его поступок посчитают таким же преступлением, как и мои?
Я неловко поднялся на руках и отполз в сторону кровати. Как следует рассмотреть комнату не получилось, потому что стена напротив растворилась, и в комнату ввалился незнакомый мужик.
Чужак был одет в черный защитный костюм с воротником-стойкой и ярко-красной цифрой пятьдесят три на спине и на груди. Его лицо закрывал защитный шлем с темным забралом.
- Гилрод! - крикнул он. - Ты здесь?!
- Здасьте, - я проявил вежливость. - Вы кто?
- А ты кто? - чужак снял шлем и зажал его под мышкой.
По моим прикидкам пришельцу было около тридцати лет. Он выглядел угрюмым и обеспокоенным.
- Слава, - представился я и протянул чужаку руку.
- Максим, - он ответил на рукопожатие. - Значит, это ты его гость. А чего на полу?
- Гилрод обо мне говорил?
Пятьдесят третий кивнул.
- Готов ехать домой?
- Домой?
Я растерялся. О таком развитии ситуации я не думал
- Не готов, - признался я. - Я жду Гилрода.
Макс обернулся и увидел на полу пентаграмму и разложенный хлеб с плавающей в тарелке фалангой пальца.
- Твою мать!
Пятьдесят третий нецензурно выругался, швырнул шлем на кровать и опустился перед пентаграммой на корточки. Помолчал, а потом наклонил голову и принялся бормотать, читая непонятные знаки по периметру. На мгновение пентаграмма вспыхнула травянисто-зеленым.
- Твою мать! - снова в сердцах повторил Макс. - Что же ты натворил!
Друг белобрысого повернулся ко мне, некоторое время внимательно на меня смотрел, а потом поднялся и устало запустил пятерню в темные волосы.
- Где ты живешь? - спросил он.
- Не скажу, - упрямо ответил я. - Мне нужен Гилрод.
- Я переправлю тебя домой! - рассердился мужик. - Не понимаешь?
Он схватил меня в охапку и потащил в коридор между комнатой и кухней.
- Пожалуйста, - произнес я, - вы же поняли, что тут произошло. Гилрод вернется?
Макс поставил меня на ноги и я, разумеется, тут же шлепнулся на задницу. Мужчина дернулся, но я успокаивающе поднял ладонь:
- Все нормально. Я паралитик только в человеческом обличии.
Макс кивнул и вытащил из нагрудного кармана комбинезона длинное тонкое лезвие в белом чехле. Короткий взмах, и из левой руки пятьдесят третьего на линолеум закапала кровь. Я оцепенел, а мужик, как ни в чем не бывало, макнул палец в красную жидкость и принялся рисовать на полу круг.
- Я знаю, кто ты, - произнес он. - Это тебя Гилрод должен был поймать в последней командировке и доставить в Управление к месту казни. Почему он передумал? Почему поменялся с тобой местами?
Макс направил на меня окровавленное лезвие.
- Ты знаешь, что ради тебя он рискнул собственной жизнью? А ты даже не хочешь возвращаться домой!
Я смотрел на пентаграмму, которая с каждой секундой все больше и больше наполнялась содержимым. Я не хотел возвращаться в Москву. Пока не хотел.
- Пожалуйста, - повторил я. - Я хочу помочь! Если я чем-то могу...
- Не можешь, - отрезал пятьдесят третий, и неожиданно замер. - Если только вернешься обратно в Отстойник, хотя... - секунду он смотрел на меня, а потом махнул окровавленной рукой, - за это Гилрод меня точно убьет. Говори адрес, куда тебя доставить?
- Никуда, - я отполз от мужчины в сторону кухни. - Если вы намерены помочь Гилроду, а меня с собой брать не хотите, я лучше здесь подожду. Но я никуда не пойду!
Макс выпрямился и вздохнул.
- Хрен с тобой. Пусть Гилрод тебя убивает, а не меня. Некогда мне тебя уговаривать.
Затем неожиданно снова чиркнул по руке лезвием и размашисто нарисовал на обоях непонятный символ.
- Какого черта? - донеслось из стены, и сквозь обои проступило пухлое лицо лохматого блондина. - Макс? Ты его нашел?
- Здесь только оборотень, - коротко ответил пятьдесят третий.
- Оборотень? - на лице толстяка постепенно проявлялось понимание. - Вот идиот!
- И я о том. Что будем делать?
- Его надо вытаскивать. Без вариантов.
- Что с ним сделают? - спросил я.
- Казнят за твои грехи, - не оборачиваясь, буркнул Макс.
Мое сердце пропустило пару ударов.
- Не казнят, - неуверенно произнес толстяк.
- Ты знаешь процедуру, - процедил пятьдесят третий. - Поменявшись с ним местами, он взял на себя вину оборотня. Всю. И вина эта велика - просто так в Отстойник никого не сажают. Что он сделал?
Последний вопрос Макс адресовал толстяку, но ответил я:
- Убил. Троих. В облике собаки.
Толстяк присвистнул, а пятьдесят третий резко обернулся и посмотрел на меня едва ли не с ненавистью.
- Если бы я не знал лучшего друга, то без колебаний свернул бы сейчас тебе шею, - грозно произнес он. - Но просто так Гилрод спасать бы тебя не стал, значит, у него были веские причины. Благодари своих богов, что я такой умный и добрый.
Толстяк в стене нервно хохотнул.
Макс снова повернулся к товарищу.
- Короче, - произнес он. - Выходов два: ждать приговора, либо вытащить.
- Вытащить, - мгновенно ответил толстяк.
- Само собой. Но через простой портал в Отстойник идти смысла нет - штурмом Ихму с ее охранно-боевыми заклятьями не взять. Значит, нужно решить, кто из нас...
- Могу я, - мужчина в стене поднял пухлую ладонь.
Макс задумался, а потом отрицательно качнул головой.
- Даже если вы поменяетесь, его станут искать. От тебя будет больше толку здесь. А от меня там. Может, я сумею уболтать судей и отделаюсь дисциплинарным наказанием. В конце концов, я возьму на себя вину Гилрода, а не оборотня, а это совсем другое дело. Да и выбора другого у нас нет.
Пятьдесят третий коротко на меня оглянулся.
- А с этим пусть Гилрод сам разбирается.
- Вот и ладненько, - толстяк потер ладони. - Готовность через три часа. К полудню я организую транспортный коридор мимо основных магистралей. Пригодится.
Макс кивнул.
- Некоторое время ему придется скрываться.
Мужчины помолчали.
- Но он сам сделал этот выбор, - подвел итоги Макс. - И если уж рискнул собственной жизнью, пусть рискует еще и свободой.

* * *


Как только обмен свершился, и вместо оборотня в двадцать третьей камере оказался Гилрод, Ихма подняла тревогу. Спустя полчаса оперативник стоял в центре кабинета наставника.
В просторном и светлом помещении разместились около сотни человек. Они заняли все стулья и диваны, которые смог предложить хозяин кабинета, и уселись даже на подоконниках, выходящих в три разных измерения. Сам Павел Павлович сидел перед оперативником вместе с судьями в белых одеяниях. Сейчас они собрались на экстренное заседание в усеченном составе, поэтому сняли капюшоны.
Справа сидел Кхмед. Его лицо покрывала мелкая жесткая чешуя, широкий рот и плоский нос делали его похожим на ящерицу.
Имени второго Гилрод не знал, хотя и встречал этого судью ранее. Эта молодая женщина принадлежала к расе эльфов и имела тонкие изящные черты лица и длинные пальцы пианиста, которые, как и все судьи, скрывала под белыми перчатками, символизирующими чистоту рук, то есть неподкупность.
Третьего звали Шупейн. Оперативник имел несчастье общаться с этим человеком трижды, и каждый раз Шупейн ставил подножку. Несмотря на неприятный характер, этот мужчина отлично знал законы, только вот к Гилроду испытывал непонятную неприязнь. Он не удовлетворил ни одной его просьбы, ни одного официального прошения, и, к сожалению, рассматривал все рациональные предложения, которые вносили сотрудники Управления с целью облегчения или повышения удобства работы. Шупейну было около сорока, вместо волос на голове он носил татуировки с именами неизвестных божеств.
Оперативник поклонился собравшимся и посмотрел на Палпалыча. Сегодня тот выглядел лет на десять моложе, чем в их последнюю встречу. Гилрод отметил изменения, но высказываться не стал - помнил, что находится не на частной встрече, а на официальном мероприятии, на котором определяется его дальнейшая судьба.
В глазах наставника он, конечно, выглядит предателем, потому что вступился за преступника, занял его место в Отстойнике и переложил на себя его грехи. Тем самым Гилрод буквально перечеркнул весь труд, который в него вложил Палпалыч. Но вопреки собственным представлениям о чувствах наставника, на лице мужчины оперативник прочитал лишь сожаление, но никак не осуждение.
- Искренне прошу всех собравшихся просить меня за необходимость столь внезапного собрания, - произнес Гилрод.
- Мы могли бы собраться и завтра, - произнес наставник, оглядывая судей. - Я это предлагал.
- Столь вопиющий поступок требует немедленной реакции, - ответил Шупейн. - Обмена грехами не происходило уже более ста лет. Мы поражены и растеряны.
Судьи загалдели, а троица в белых одеяниях, словно подчиняясь единодушному порыву, поднялась с дивана.
- Осознаешь ли ты всю тяжесть вины, которую перекладываешь на свои плечи? - спросила эльфийка.
- Осознаю, - ответил Гилрод.
- Принимаешь ли ты эту вину? - спросил ящероподобный Кхмет.
- Принимаю.
- Готов ли ты понести справедливое наказание за чужие грехи? - практически равнодушно поинтересовался Шупейн.
- Готов.
Судьи сели. Заседание открылось официально.
- Слово предоставляется Павлу Павловичу Ветроградскому, наставнику и попечителю обвиняемого.
Палпалыч кашлянул и негромко произнес:
- Учитывая тяжесть вины обвиняемого, призываю судей учесть его безупречную службу на благо Управления в течение десяти лет и строгое соблюдение законов. Гилрод не получил ни одного предписания и официального замечания.
- Зато неофициальных, как я полагаю, было очень много, - произнесла эльфийка. - Фрукт не может сгнить одномоментно, гниль заводится постепенно.
Гилрод поморщился. По десятку неофициальных замечаний было в копилке каждого управленца. Порой невозможно заставить нарушителей соблюдать закон, самому не нарушив пару правил.
- Прошу предоставить слово обвиняемому, - произнес наставник.
- Разрешаю, - произнес Кхмет.
- Допускаю, - кивнула эльфийка.
- Не считаю продуктивным, но не препятствую, - осклабился Шупейн.
Гилрод вздохнул. Он терпеть не мог выступать, а тем более перед столь важной аудиторией и, в отличие от предыдущего заседания, не успел подготовить ни одного довода, ведь сейчас он защищал уже не оборотня, а собственную шкуру.
- Я бы очень хотел, - произнес Гилрод, - чтобы вы почувствовали то, что чувствовал Тимченко. На нем не было никакой вины, но на него, безоружного, напали трое мужчин и жестоко избили. Они издевались над ним, оскорбляли, ломали кости, били не только кулаками, но железными прутьями и насиловали. Они сломали ему не только позвоночник, но всю жизнь. Здоровый парень в один момент стал калекой. Он потерял ноги, потерял возможность свободно передвигаться и вообще свободу. Без посторонней помощи он не может справиться даже с обычными повседневными делами. Если его кровать будет слишком высокой, а у кресла-каталки сломается тормоз, он рискует сломать себе шею. Он не может навести порядок в квартире, выйти из дома за хлебом, не может...
Гилрод говорил, внимательно наблюдая за собравшимися. Он пытался описать ситуацию Славы как можно трагичнее, иногда приукрашивая правду так, как он ее понимал и так, как хотел, чтобы ее понимали собравшиеся. Но судьи не сочувствовали парню. Они видели в нем лишь оборотня, нарушившего закон и растерзавшего трех человек. Рецидивиста. Смертельно-опасное существо.
- Эта троица - единственные жертвы Славы, - произнес Гилрод. - Им двигало желание отомстить, очистить поруганную честь, восстановить порядок в душе и успокоить сердце.
- Недоказуемо, - качнула головой эльфийка.
- Весьма сомнительно, учитывая природу вервольфов, - поддакнул Кхмет.
- Безосновательные и бездоказательные предположения, - отрезал Шупейн. - Ты сам поймал его на месте преступления и не смог предотвратить третье убийство. Как ты можешь говорить, что четвертого не последует?
- Да поймите! - воскликнул Гилрод почти с отчаянием. - Он оборотень не по рождению и не по своей воле! В нем нет агрессии и стремления убивать!
- Но есть три трупа, - холодно прервал Шупейн.
- Возможно, - неожиданно вмешался Павел Павлович, - стоит провести расследование причин превращения Тимченко в пса?
- Не вижу смысла, - равнодушно отозвался Шупейн.
- Разбирательство только затянет время судебного процесса, - поддержала коллегу эльфийка. - Это не в интересах УВПП.
- Два против одного, - пожал плечами ящероподобный. - Подчиняюсь.
Оперативник тяжело вздохнул. Похоже, на его стороне оказался только Кхмет, но один он не мог противостоять совету.
- Люди, которых убил Тимченко, - предпринял последнюю попытку оправдаться Гилрод, - не являлись карателями. Они не служили закону, не стояли на страже справедливости, а напротив, были преступниками. Та троица слепо подчинялась чужой воли и покалечила невиновного человека.
- Мы вынесли решение? - спросила эльфийка, дождавшись окончания речи обвиняемого.
- Вынесли, - кивнул Шупейн.
- Вынесли, - вздохнул ящероподобный.
Гудящий до этого момента зал стих, собравшиеся замолчали.
- Мы судим тебя по твоему выбору, - строго произнес Шупейн, - ты взял грехи оборотня на себя.
Гилрод сглотнул.
- Учитывая полную и абсолютную доказанность вины, наличие злого умысла, отсутствие раскаяния и злостное пренебрежение законом, - нараспев произнес Шупейн.
- А также учитывая невозможность совершения преступлений в человеческом облике, - добавила эльфийка.
- Ты приговариваешься к пожизненному заключению, - закончил ящероподобный.
- Но учитывая твой внушительный послужной список, длительную службу в Управлении и безупречную репутацию, мы милостиво заменяем наказание смертью.
- Ты будешь казнен на рассвете, - закончила эльфийка.
Гилрод опустил голову.

Глава 4. Договор


Для меня время тянулись невыносимо медленно, а вот Максу явно было чем заняться. Он собирал вещи. Нашел возле кровати дорожную сумку Гилрода и начал ее заполнять. Белобрысому придется бежать, и пятьдесят третий тщательно готовил друга к побегу.
Я сидел на полу возле кровати и смотрел, как Макс рылся в шкафу. Он достал с полки несколько пар носков, трусов и футболку, приволок из кухни хлеб, консервы, запас каких-то брикетов и двухлитровую бутылку воды. Затем выдвинул верхний ящик прикроватной тумбочки и присвистнул:
- Да тут ему на пару войн хватит!
Пятьдесят третий извлек из ящика целую охапку серебряных подвесок, бросил на меня подозрительный взгляд, аккуратно завернул их в чистую футболку и положил на дно сумки. Я вспомнил, что похожие подвески Гилрод рассыпал в момент, когда выпущенный им белый шар отразился от зеркальной витрины отеля 'Дега' и попал ему в грудь.
- Усилители магии? - спросил я.
- Источник, - пояснил Макс.
Кажется, сбор вещей его немного успокоил, и он стал смотреть на меня без откровенного желания убить.
- Гилрод не обладает магией, без амулетов даже портал открыть не сможет. А вот ты обладаешь, - пятьдесят третий закрыл сумку и выпрямился. - Если действительно хочешь помочь, отправляйся с ним. Неплохо, если у него в компаньонах будет оборотень.
Я открыл рот, чтобы сказать, что не умею трансформироваться по желанию, но потом подумал про подвески и кивнул. Белобрысый и сам может превратить меня в собаку, как тогда, в отеле. А если даст мне одну из этих волшебных штучек, я и сам смогу перекидываться в любой момент, а может, даже наколдую себе здоровые ноги.
Убрав подвески в сумку, Макс хотел было ее застегнуть, но уставился на подушку. Потом подошел и запустил под нее руку и выудил монетку с неровной дырой по центру. Пятьдесят третий повертел ее в пальцах и положил во внутренний карман сумки.
- Передашь ему, что она здесь. Это важно.
Я кивнул.
Когда сборы закончились, Макс принес с кухни тарелку с дымящейся картошкой и жареную курицу.
- В Отстойнике наверняка не кормили, - произнес он, подвинул ко мне стул и поставил на него еду. - Подкрепись. И сходи в туалет. Неизвестно, когда получится сделать это в следующий раз.
- Все так плохо?
Я подвинулся к стулу, превратив его в импровизированный стол, и приступил к еде.
- За вами будет гнаться все Управление, они отправят лучших. И меня отправили бы, если бы не наш план.
- И тогда ты бы нас нашел?
- Постарался, - кивнул Макс. - Это моя работа.
- А как же дружба?
Пятьдесят третий запустил пятерню в темные волосы.
- А дружбу, друг мой, ты увидишь минут через тридцать. В какой камере тебя держали?
- В смысле?
- Какой номер?
- Двадцать три.
- Хорошо.
Закончив с обедом, а заодно с завтраком и вчерашним ужином в одной тарелке, я пополз в туалет.
- Почему не перекинешься? - поинтересовался Макс через закрытую дверь. - Это больно?
'Не больно', - подумал я, но промолчал.
Не знаю, почему я не хотел рассказывать другу белобрысого о своих особенностях - может, боялся, что он отправит меня домой, не дожидаясь Гилрода, или просто не до конца доверял.
Когда я выполз из ванной комнаты, на стене в коридоре уже открылось окно, из которого выглядывало обеспокоенное лицо толстяка.
- Привет! - поздоровался он. - Ты все еще здесь?
- Я пойду с Гилродом.
Пухлячок с недоверием посмотрел на мои ноги и цокнул языком.
- Макс! Не забудь про чистую воду!
Я заглянул в комнату и замер в дверях. Там уже творилась магия. Воздух в помещении стал густым, почти осязаемым, и вибрировал. Я видел подобное, когда однажды ехал с Дятлом по федеральной трассе на юг. Раскаленный асфальт давал примерно такой же эффект, только здесь он оказался в тысячу раз мощнее. Мебель расплывалась, фигура человека в черном костюме с красной цифрой на груди, казалось, висела над полом.
Едва слышно Макс бормотал заклинания. Его левое ухо, повернутое ко мне, сочилось красным. Я прищурился и разглядел, что мой новый знакомый отрезал себе мочку, а теперь вдобавок занес над ладонью небольшой нож.
- Зачем ты это делаешь? - спросил я, но брюнет не ответил.
Своей кровью он капнул в тарелку, бросил туда несколько кусков хлеба и, пачкая линолеум, принялся старательно обводить подсохшие символы ярко красным, вдыхая в них жизнь.
Спустя пару минут Макс вытащил из тарелки размякший хлеб и положил его в четырех разных местах. Пентаграмма заискрилась травянисто-зеленым.
- Не подходи! - крикнул он, и я увидел оптическую иллюзию.
Помещение трансформировалось: наполовину оно осталось комнатой белобрысого, а наполовину превратилась в знакомую мне квадратную камеру в Отстойнике.
Гилрод отскочил от пентаграммы, словно ужаленный.
- Я пришел за тобой, - произнес пятьдесят третий. - Наше счастье, что они не додумались перевести тебя в другую камеру.
Оперативник явно не ожидал гостей. Когда секундное замешательство прошло, он отпрянул к дальней стене.
- Да как тебе только в голову такое пришло?! - рассердился он. - Ты в своем уме? Уходи!
Вместо ответа Макс шагнул за периметр пентаграммы, и воздух в комнате заколебался еще сильнее.
- Возвращайся, - коротко предложил пятьдесят третий. - Мы все подготовили.
- Ты с ума сошел! - качнул головой Гилрод и вжался в стену. - Понимаешь, что творишь?
- А ты понимал? - огрызнулся Макс. - Какого черта заварил всю эту кашу? Зачем спас оборотня? Жить надоело?
Вместо ответа белобрысый схватил друга за руку и потащил к пентаграмме. Пятьдесят третий отчаянно сопротивлялся.
- Сам возвращайся! - прорычал Гилрод. - Я не позволю тебе жертвовать собой ради меня.
- Чушь это, а не жертва, - ответил Макс, извернулся и ближе к пентаграмме оказался белобрысый. - Что мне грозит за этот обмен? Ерунда! А тебя казнят! Слушание уже прошло?
- Прошло, - Гилрод рванул в сторону и схватился за спинку кровати.
- Ну чего ты как маленький! - возмутился пятьдесят третий и сделал подсечку.
Оперативник упал, но успел выставить ногу. Макс рухнул рядом. Некоторое время они катались по полу, а потом пятьдесят третий оседлал белобрысого и сотворил из воздуха веревку, которая самостоятельно связала Гилрода по рукам и ногам.
- Не хочешь по-хорошему, - усмехнулся Макс, - придется нести добро кулаками. Или ты решил покончить жизнь самоубийством? Ты же знаешь: обмен - единственный способ выбраться отсюда. А я возьму на себя твои грехи. Но только твои, а не оборотня понимаешь? Максимум мне грозит ссылка в какое-нибудь захудалое королевство. Я с легкостью на это пойду, лишь бы не потерять друга.
Гилрод вздохнул и на секунду прикрыл глаза.
- Развязывай, - кивнул он, приняв решение.
Макс торопливо развязал веревки.
- Вещи я собрал, лежат на кровати. И, кстати, твой оборотень не захотел возвращаться в Москву. Придется тебе его взять с собой. Если уж хотел побывать в шкуре спасателя, то спасай окончательно.
Гилрод поднялся и крепко пожал пятьдесят третьему руку.
- Я этого не забуду, - произнес белобрысый.
- Не сомневаюсь, - улыбнулся Макс. - Если что, напомню. Топай уже, Ольхест организовал пути отступления.
Оперативник шагнул в светящуюся травянисто-зеленым пентаграмму.
Воздух в комнате перестал колыхаться, обмен свершился.
Гилрод бросил на меня взгляд, быстро осмотрел квартиру и схватил с кровати сумку.
- Ты со мной? - коротко спросил он.
Я кивнул.
- Залезай на спину.
Я вскарабкался на кровать, белобрысый присел, и я обхватил его шею руками. Мужчина поднялся, а я повис на нем, словно плащ-палатка.
- Держись крепче.
Мужчина подошел к окну в стене, откуда на него смотрел толстяк. Пока я наблюдал за обменом, тот успел соорудить рядом узкий, шириной около сорока сантиметров, проход в темноту.
- Тебе придется пройти через очень неприятную процедуру, - предупредил толстяк.
- Понимаю. Когда?
- На второй станции. Прости, мы торопились, путь получился коротким. После нее тебе придется открывать прямые порталы самому или идти через атлантов.
- Прорвемся. Что мне искать?
- В углу справа черепок от глиняного горшка.
Гилрод кивнул.
- Вряд ли тебя возьмут на первой станции, но лучше не задерживайся.
- Спасибо, Ольхест, - поблагодарил белобрысый. - Вы с Максом меня спасли.
- Топай давай, - махнул рукой толстяк и широко улыбнулся.
Оперативник смазал Знак, и окно с толстяком исчезло, а вот черная дыра в стене осталась. Белобрысый протиснулся сквозь нее, и я почувствовал, как в мое тело вонзились тысячи иголок.
- Не дергайся, уроню, - предупредил Гилрод.
- Прости.
В темноте я практически ничего не видел, зато Гилрод ориентировался очень хорошо. Он пошел куда-то вперед и направо, потом осторожно присел. Я опустился на холодный каменный пол, а блондин подобрал что-то с земли. Как только его пальцы коснулись предмета, ладонь засветились тусклым желтым светом, и я увидел обыкновенный глиняный черепок, на котором тонкой иглой были нацарапаны странные символы.
Белобрысый вытащил из нагрудного кармана куртки нож и полоснул по левой ладони.
- Мне нужна твоя кровь, - произнес он.
Не колеблясь, я протянул левую руку. Резкое движение, и наша кровь смешалась. Гилрод пробормотал заклинание, и смесь тускло засветилась бордовым. Блондин принялся чертить пентаграмму на каменном полу, периодически сверяясь с черепком глиняного горшка. В середине процесса он прервался, порылся в сумке и выудил оттуда ломоть черного хлеба. Разложил по сторонам и снова забормотал заклинания, то и дело макая указательный палец в собственную кровь.
С того момента, как Гилрод поменялся местами с Максом, белобрысый не сказал мне и пары предложений. От этого я чувствовал себя не в своей тарелке.
- Может, - осторожно предложил я, - ты дашь мне одну из своих подвесок? Я превращусь в собаку, и тебе не придется таскать меня на спине. Или сам меня преврати.
Не отвлекаясь от рисования, блондин отрицательно качнул головой.
- Тебе потребуется много времени, чтобы научиться контролировать свои способности, а у нас на счету каждый амулет. Пополнять их больше негде. Кто тебе про них рассказал? Макс?
Несмотря на то, что Гилрод торопился, Знаки из-под его пальцев выходили округлыми и ровными. Он еще трижды резал себе руку, а когда закончил, пентаграмма засветилась кирпично-красным и стала бешено засасывать в себя воздух.
- Быстрей, - поторопил белобрысый, будто я мог вскочить и запрыгнуть внутрь светящегося круга.
Я протянул руки, но вместо того, чтобы повернуться ко мне спиной, Гилрод схватил меня поперек туловища и как мешок перекинул через плечо. Я просто офигел. Белобрысый был выше меня всего на голову, и весил, может, на десяток килограмм больше, но обращался со мной, будто я дистрофичный коротышка.
Мы пересекли светящийся контур, и я зажмурился от яркого света, который проникал сквозь кроны деревьев. Пентаграмма перенесла нас на небольшую полянку посреди густого леса.
- Это конец? - спросил я. - Как-то не очень похоже, что мы удираем от погони.
Гилрод хмыкнул.
- А ты чего ожидал? Пиф-паф-ой-ой-ой?
- Не знаю. Но явно чего-то более существенного.
- Будет тебе существенное.
Я шлепнулся в мягкую траву. Гилрод бросил сумку и осмотрелся.
- Ольхест выбрал отличное место. Избавимся от метки, отойдем подальше, и переместимся в неизвестном направлении.
- От какой метки?
Вместо ответа белобрысый снял куртку и рубашку, а затем повернулся ко мне спиной. На загорелой коже красовался огромный, во всю спину, дракон. Его морда начиналась на левом плече, тело проходило через левый бок, изгибалось на правый, а заканчивалось на копчике. Он был тонким, как змея, с четырьмя короткими когтистыми лапами и перепончатыми крыльями. Татуировка была выполнена синими чернилами, но смотрелась очень эффектно.
- Метки ставят всем оперативникам, - пояснил Гилрод. - В первый день службы сразу после присяги.
- Красивый, - я поежился. - Для чего он нужен? Для опознания трупа?
- Не только. Метка помогает разыскать тело, или пропавшего без вести. Или отследить преступника.
Гилрод помолчал.
- Никогда не думал, что с такой легкостью нарушу закон.
- Я перед тобой в неоплатном долгу, - негромко произнес я. - Ты стольким ради меня пожертвовал... я не понимаю, почему. Тебя даже пытали!
- А, ты про мизинец? - белобрысый улыбнулся. - До пыток дело не дошло. Это моя жертва. Жаль, конечно, что в итоге она оказалась бесполезной, но... в результате все получилось неплохо.
- Как мне тебя отблагодарить?
- Наверное, никак, - пожал плечами Гилрод. - Да и не нужна мне никакая благодарность. Я всегда стоял на страже закона и сам старался его соблюдать, но из-за таких вот, как у тебя, случаев, начинаешь в нем сомневаться. Закон - это сухая констатация факта, и судьи интерпретируют его однобоко. Но нельзя не учитывать человеческую природу. Чувства. Должны же быть смягчающие обстоятельства?!
- У вас их нет? - я рассматривал дракона, который, казалось, дышал вместе со своим хозяином.
- Нет.
- Значит, и беременных казнят так же, как всех других?
- Исключений не бывает, - Гилрод повернул голову. - Поможешь мне от него избавиться?
- Я сделаю все, что попросишь.

* * *


Гилрод никогда не считал себя сентиментальным, однако дракон сросся с ним, стал второй кожей, и расставаться с давним товарищем не хотелось. Именно этот Знак определял принадлежность к Управлению. Но оперативник не колебался - от метки следовало избавиться как можно быстрее. Ольхест запутал следы, предоставил коридоры, по которым они переместились сначала в одно измерение, затем во второе, но если не удалить дракона, каратели найдут их уже очень скоро, возможно, спустя несколько часов. Или минут.
Управленец залез в сумку и наткнулся на упакованные продукты, одежду и амулеты - целую кучу амулетов. Макс без разговоров вопросов упаковал все.
'А ведь Палпалыч оказался прав, когда отдавал их мне. Они все мне пригодятся. Все же, он умеет читать будущее, хотя и отрицает'.
Гилрод выбрал амулет в виде Знака 'Сен-Отр' и сжал его между ладоней. Серебро начало нагреваться. Спустя несколько секунд он едва мог держать его в руках, ледяным оставался только кончик 'Отр'.
- Держи, - оперативник протянул амулет оборотню. - Прикладывай к дракону и жди, пока не исчезнет.
Мужчина отвернулся, чтобы не видеть лица парня. Ему заранее стало его жаль, ведь работа предстоит нелегкая. Сам он не сомневался, что выдержит любую боль, но вот удалить метку с кожи другого человека... работа для самых сильных духом.
- Главное, не останавливайся, - предупредил он. - Сотри все до конца, не должно остаться ни единой синей прожилки.
- Понял. Ай, блин, горячо!
- Держи за кончик.
- Черт! Я обжегся, даже волдырь выскочил, - в голосе оборотня звучало недоумение. - Ты хочешь, чтобы я сжег тебе спину?
- Ага.
- Я не могу, - растерянно произнес парень. - Может я и убийца, но не садист.
- Придется. Это не так больно, как кажется.
- Ага, как же!
Гилрод уставился на ближайшее дерево и попытался отвлечься. Дерево было высоким...
'Адрамелех!'
Амулет коснулся кожи, и оперативник почувствовал невыносимое жжение. Серебро прожигало кожу насквозь, плавило тело, словно луч из линзы восковую свечу. Запахло паленым, а потом жареным. Он невольно вздрогнул.
- Очень больно?
Гилрод почувствовал, что спину больше не жжет.
- Не останавливайся, - приказал он, - и давай быстрее.
Спину снова прижгло. Парень начал прямо с центра, с места, где находилось сердце дракона.
- Видок так себе, - прокомментировал оборотень. - Девушкам не понравится.
- Поверь, сейчас я думаю о них в последнюю очередь, - процедил оперативник, едва сдерживая стоны.
Все же удаление метки и рядом не стояло с удалением татуировки - магически усиленная в тысячу раз боль едва не лишала сознания, но Гилрод лишь стискивал зубы и молился, чтобы не свалится без чувств.
- Слушай, - оперативник почувствовал, что Слава добрался до шеи и поднял уже порядком отросшие волосы, обнажив шею. - Тут еще одна татуировка. Ее удалять?
- Нет. Это знак 'И-Ирд'. Он нужен.
- Для чего?
- Чтобы принимать вызовы от связистов. А еще с его помощью можно вернуться в Управление, если заблудимся. Любой портал без координат приведет к атлантам, которые предоставят проход прямо в святая святых.
- Думаешь, мы потеряемся?
- Очень на это надеюсь.
- Кстати, - заметил Слава. - Макс просил, чтобы я сказал тебе про монетку. Он положил ее в сумку.
- Дай сюда!
Гилрод мгновенно забыл о боли. Монетка - слепок с той, кого он любил больше жизни, но давным-давно потерял - была его единственной связью с прошлым.
Порой люди не хотят расставаться с теми, кого уже нет рядом, словно раритет, лелея воспоминания, периодически погружаясь в них, чтобы испытать те сладостные волнующие чувства, которые испытывали когда-то давно.
Память с образом Ирии была единственной слабостью оперативника. Он знал и принимал это, отказываясь подчиняться здравому смыслу и выбросить, несмотря на то, что та, кому принадлежал образ, давно умерла.
Монетка нашлась на самом дне сумки. Гилрод бережно достал ее, слегка сжал в ладонях, а потом снял с шеи один из амулетов, и вдел серебряную цепочку в неровное отверстие монеты.
- Сколько она стоит? - спросил оборотень.
- Нисколько, - ответил Гилрод, повесил монетку на шею и спрятал под рубашку. - Она имеет ценность только для меня.
- А ты сентиментальный, - хохотнул парень, прижимая амулет к копчику оперативника.
Мужчина криво усмехнулся.
- Посмотрим на тебя, когда влюбишься.
- А чего на меня смотреть? На меня самого никто не посмотрит, с такими ногами. Гилрод! Ты можешь меня вылечить?
- Нет, - качнул головой оперативник.
- Нужно больше амулетов?
Гилрод почувствовал, что спину больше не жжет. Прозвучавшая просьба была для парня очень важна, практически так же, как убийство тех троих.
- Ты пошел со мной, чтобы вылечить ноги? - спросил оперативник.
Слава промолчал.
- Я не смогу тебе помочь, даже будь у меня сотня амулетов. Здесь нужен настоящий маг, который умеет черпать силы из природы, а я лишь проводник магии, заключенной в эти серебряные безделушки.
- Тогда, поможешь мне его найти?
- Сначала сотри дракона, иначе нас самих найдут. И казнят.
Работа возобновилась и закончилась, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом.
- Торопись! - велел Гилрод, - если к тому времени, как ты перекинешься, на спине останется хотя бы одна синяя точка, нас найдут еще до наступления утра.
- Я стараюсь не халтурить, - произнес оборотень, и в его животе громко заурчало. - Прости. Здесь такие ароматы...
Оперативник начинал нервничать. Удаление метки затянулось.
- Все! - неожиданно сказал парень. - Ни одной синей точки!
- Молодец!
Гилрод поднялся, и почувствовал, что вместо спины у него теперь сплошная рана - каждое движение мышц отдавалось жгучей болью. Он обернулся к парню, и увидел, как за лесом погас последний луч солнца. Перед ним стоял огромный белый пес.
- Очень вовремя. Нам нужно уйти отсюда как можно дальше, а потом открыть портал.
Гилрод подобрал с земли рубашку и, морщась, надел ее. Он предпочел закрыть рану одеждой и защитить курткой, хотя это и причиняло невыносимую боль. Все лучше, чем хлесткие ветки деревьев в лесу и мириады насекомых.
Оперативник обратился к памяти, где хранились координаты всех мест, где он когда-либо побывал в командировках. Яркие огненно-оранжевые символы проплывали перед мысленным взором, но они не подходили - там его обязательно станут искать. Нужно прыгнуть в новое место, однако отсюда следовало убраться как можно скорее.
- Как у тебя с сопротивляемостью проклятьям? - спросил Гилрод и, прикусив губу от боли, подобрал сумку. - Топай за мной.

* * *


Мы шли по лесу почти всю ночь. Если погоня и была, она осталась далеко позади. В темноте я ориентировался просто отлично, монохромный лес оказался наполнен мириадами оттенков серого, я носился между деревьев, перемахивал через упавшие стволы, спугнул пару спящих зайцев, в общем, отрывался по полной. Белобрысый шел где-то позади, подсвечивая дорогу серебряным амулетом.
Как бы это ни казалось смешным, сейчас я чувствовал себя полноценным человеком, в то время как маг без магических способностей казался едва ли не инвалидом. К тому же Гилрод продвигался очень медленно и осторожно, старался лишний раз не наклоняться и не двигать руками - его спина - кошмарное месиво сожженной кожи и плоти - еще болела. Мне было его жаль, но идти рядом, понуро опустив голову, я физически не мог - душа требовала подпитки положительными эмоциями, поэтому я прыгал и бесился, словно меня покусал рой шершней.
Когда мы дошли до широкого лесного ручья, Гилрод остановился. Узкая полоска песчаного берега, на мой взгляд, не подходила для рисования кровью, но белобрысый вытащил из кармана серебряный нож.
- Тебе нужна моя кровь? - спросил я по-собачьи.
- Понимаю, что это неприятно, но придется, - неправильно понял мое рычание Гилрод.
Он вытащил из сумки хлеб, бросил ее на берег и, разувшись и закатав штаны по колено, вошел в воду. Я, не раздумывая, последовал за ним. Вода оказалась не просто холодной, но практически ледяной. Я поджал хвост и протянул Гилроду левую лапу. Два отточенных движения, и из наших рук в воду закапала кровь.
Удивительное дело, алые капли не уносились быстрым потоком, но лежали в толще прозрачной воды мелким круглым бисером. Гилрод сжал руку в кулак и повернулся вокруг своей оси. Красные капли образовали красивую окружность.
- Теперь ты.
Я проделал тот же фокус, и капель стало вдвое больше.
- Выходи.
Я выбрался на берег и наблюдал, как белобрысый положил на поверхность воды хлеб и стал сосредоточенно 'рисовать' пентаграмму, стараясь не задевать контуры внешнего круга. Когда он закончил, ручей засеребрился белым, голубым и фиолетовым. В рассветных солнечных лучах запрыгали искры, отражая свет, словно зеркальные.
Гилрод протянул руку. Я снова вошел в воду, и он положил ладонь мне на голову.
- На счет 'три'. Раз, два, три!
Пентаграмма вспыхнула кирпично-красным, мы одновременно шагнули в круг и ухнули под воду.

* * *


В первую секунду Гилрод засомневался в успешности перехода - не привыкшие к абсолютной тьме глаза не смогли рассмотреть даже ноги. Затем оперативник вспомнил о вечной полночи, которая царит над Бязовой пустошью, и с облегчением выдохнул.
Прямые переходы давались ему тяжело - пентаграмма требовала много энергии, причем не только магической. Промежуточная перенастройка координат на небесной сфере, которую осуществляли атланты, теперь лежала на самом Гилроде и отнимала много сил.
К сожалению, даже несмотря на невозможность пополнения запасов или зарядки существующих амулетов в Управлении, оперативник был вынужден нарушать закон и обходить атлантов стороной. Особенно Поллукса, который питал к нему непонятную неприязнь.
Обмен Слава - Гилрод аннулирован, грехи оборотня снова стали грехами Славы, а за Гилродом числились не только нарушение десятка законов, но и превышение служебных полномочий, а также предательство, пренебрежение правилами транспортировки преступников (оборотень снова считался преступником), и укрывательство убийцы. Поэтому их с Вячеславом объявили в розыск, что значило 'беги и не светись'. И Гилрод бежал. Туда, где их станут искать в самую последнюю очередь.
Бязова пустошь - гиблое место. На обширной территории, которую не обойдешь пешком и за месяц, царила вечная ночь. Здесь не росли деревья, не цвели цветы, не прыгали в траве насекомые. Даже птицы избегали пролетать над пустыней и выстраивали воздушные маршруты в обход. Кругом, куда ни кинь взгляд, лишь потрескавшаяся глина.
Почти два века назад на этом месте стоял процветающий город с белыми двухэтажными особняками с цветными стеклами и с богатым рынком, на котором купцы со всего света торговали шелковыми тканями и драгоценными камнями. Дороги были вымощены розовым песчаником, на каждой площади из-под земли бил фонтан с минеральной водой, а дворец правителя считался настоящим произведением искусства. Здесь жили счастливые и талантливые люди. У дома у Гилрода хранился старый альбом с репродукциями картин местных художников и небольшая брошюрка с туристическими маршрутами по достопримечательностям.
Но, как и все в жизни, счастье закончилось. Со стороны севера в королевство пришел мрак и холод. Могущественные силы стерли с лица земли все население, стены дворцового замка пали, а сам город ушел под землю. Проклятье, обрушившееся на Бяз, было настолько сильным, что даже спустя двести лет всякий, кто приближался к этому месту, погибал страшной мучительной смертью.
Каратели обязательно заглянут сюда в поисках Гилрода, потому что несколько лет назад он был в этом мире, но пустошь оставят напоследок - риск погибнуть в темноте и пустоте себя оправдывал.
Оперативник опустился на землю и похлопал по глине ладонью, призывая оборотня сесть рядом. Пес послушался. Мужчина открыл сумку и вытащил из нее амулет в форме солнца на тонкой серебряной цепочке.
Слава понял, что собрался делать его товарищ, хвост собаки поднял целый столб пыли, виляя из стороны в сторону. В темноте Гилрод надел на пса амулет, сжал висевший на груди знак 'Кэйцир' и стал нашептывать заклинание.
Пес выжидательно смотрел на оперативника огромными глазами, а потом в одно мгновение, без каких-либо переходных стадий, превратился в человека.
- Интересно, - произнес Слава, - куда делавается моя одежда?
Гилрод вытащил из дорожной сумки запасную футболку, которую заботливо упаковал Макс, и бросил парню.
- Ты же не хотел меня трансформировать, - произнес оборотень, надевая футболку и прикрывая чресла.
- Это ненадолго, - ответил Гилрод. - Не обижайся, но я действительно не могу поддерживать тебя в таком состоянии постоянно, а амулеты...
- Надо беречь. Слышал уже, - оборотень поежился. - Где мы?
- В Бязовой пустоши. Это проклятое место, но мы здесь не задержимся.
Гилрод помолчал, а потом вздохнул.
- Все произошедшее - мой выбор. Ты убивал из чувства мести и чувства справедливости. В свое время я поступил почти так же, но мне это не стоило ничего, а тебе вынесли смертный приговор. Я не мог не отреагировать. Законы несовершенны, и если уж мы гонимся за справедливостью, то твое спасение - единственно верное решение. Сейчас мы находимся в катастрофически сложной ситуации. За нами охотятся каратели, и если поймают, то казнят обоих: тебя за убийство, потому что наш с тобой обмен аннулировался, когда Макс решил вытащить меня из Отстойника, а меня за пособничество, укрывательство убийцы, препятствие правосудию и еще десяток нарушений закона.
- Но выход все-таки есть? - уточнил оборотень. - Ты ведь не зря превратил меня обратно в человека.
- Есть возможность все исправить, - кивнул Гилрод. - Но это займет очень много времени, и я просто обязан задать тебе вопрос: не хочешь ли ты вернуться в Москву?
- А смысл? - пожал плечами Слава. - Там меня все равно найдут и убьют. Значит, не хочу.
- Я предложил тебе вернуться потому, что альтернатива, мягко говоря, очень нехорошая. Правда, я все равно собираюсь ею воспользоваться, но вот захочешь ли ты? В любом случае, я поддержу твое решение.
- Хватит уже рассусоливать! - рассердился оборотень. - Я вообще-то замерз! В собачьей шкуре намного теплее. Говори, как есть. Что придется делать?
- Я хочу провести ритуал искупления и заключить Договор с Весами, - ответил Гилрод. - Он очень сложный и весьма затратный по времени. Если я сделаю это, мне придется искупить все, в чем меня обвиняют. В сумме хорошие поступки должны перевесить плохие, и тогда обвинения аннулируются. По сути, - оперативник грустно улыбнулся, - я буду заниматься почти тем же, чем занимался и раньше, - своей работой. Только, к сожалению, без поддержки Управления. Понятия не имею, что у меня получится, но попробовать придется.
- А мои грехи? - спросил оборотень.
- Ты тоже можешь заключить Договор, - ответил Гилрод. - В случае успеха ты останешься в живых и вернешься в Москву.
- То есть мы будем путешествовать и совершать подвиги? - рассмеялся оборотень.
- Ничего смешного, - парировал мужчина. - Мы будем выполнять работу карателей. Это очень неприятна работа, а с таким длинным списком обвинений, как у нас, она может занять целый год, а может и больше.
- Ни фига себе перспектива, - присвистнул Слава. - А как же мои ноги? Как я смогу быть карателем в облике собаки?
- Мы найдем для тебя мага, - пообещал Гилрод. - В конце концов, именно с ними мы и будем иметь дело. В основном.
- Ну, тогда я согласен, - оживился оборотень. - Главное, чтобы они вылечили мои ноги.
- Тогда повторяй за мной.
На сей раз пентаграмм не было. Оперативник сжал в кулаке амулет и знаком показал, чтобы Слава сделал то же самое. Потом взял парня за руку.
Древние слова сорвались с его губ и повисли в воздухе тяжелыми черными каплями. Слава старательно артикулировал, чтобы повторить все без ошибок. Когда два голоса сливались, слова превращались в ощутимые и зримые символы, некоторые из которых походили на буквы, а некоторые напоминали цветочный орнамент. Они повисали в воздухе, заполняя все пространство. Гилроду дважды пришлось махнуть рукой, чтобы разогнать их в стороны.
Когда букв и символов стало так много, что мужчины перестали видеть друг друга, воздух заискрился.
- Заключаю Договор! - крикнул Гилрод.
- Заключаю Договор! - повторил оборотень во всю силу своих легких.
Эти слова ударились о соседей, отразились эхом, загремели громом. Знаки задрожали, пришли в движение и поднялись над головами. Медленно, будто танцуя, они начали сближаться и спрессовываться, и спустя несколько минут приняли узнаваемую форму. В воздухе повисли огромные светящиеся весы с двумя пустыми чашами. Одна из них лежала на земле, а вторая висела в воздухе.
- Это и есть наши грехи, - задрав голову, пояснил оперативник и отпустил руку молодого человека.
- Нам нужно выровнять эти чаши?
- Лучше, чтобы наша, та, что сейчас наверху, перевесила. Тогда, возможно, я даже смогу вернуться на работу.
Гилрод подвинул к себе дорожную сумку и вытащил оттуда потрепанную тетрадь в зеленом клеенчатом переплете и шариковую ручку.
- Надо оповестить УВПП о нашем Договоре, - произнес он, открывая обложку. - Разыскивать за преступления они, конечно, нас не перестанут, но когда мы столкнемся с кем-нибудь из Управления, возможно, нас арестуют не сразу, а дадут отсрочку для исполнения Договора.
Оперативник подул на тетрадь, и ее страницы тускло засветились мятным зеленым светом.
'Я, Гилрод, оперативник УВПП извещаю руководство о свершенном факте заключения высшего Договора, - клетки тетради наполнялись ровными аккуратным буковками уведомления. - Сим действием я сообщаю, что намерен приложить все силы и искупить совершенные преступления. Также уведомляю, что заключенный Договор является двойным и распространяет свое действие также на Тимченко Вячеслава, известного как спонтанный оборотень из Москвы'.
Оперативник вздохнул. В этот момент эти самые слова появляются в главной книге преступлений и наказаний УВПП, а через несколько минут он станут известны всем и каждому.
- И это все? - поинтересовался оборотень, засунув в тетрадь любопытный нос. - Думал, ты будешь писать кровью.
- Нет необходимости, - Гилрод закрыл тетрадь и убрал ее обратно в сумку.
- Куда мы пойдем?
- Сейчас узнаем.
Не вставая, Гилрод начертил на земле Знак 'И-Ирд'.
- Прием, Ольхест!
- Гилрод!
Секунду связист молчал, подбирая слова, но по его лицу оперативник уже прочитал все, что тот собирался ему сказать.
- Во-первых, - произнес толстяк, - я рад тебя видеть. А во-вторых, какого хрена ты забыл в Бязовой пустоши?! Ты знаешь, чем это грозит?!
- Не кричи, - поморщился Гилрод. - Я должен был сбить их со следа. Если каратели и придут сюда, то совершенно точно не сегодня и даже не завтра.
- Сейчас они проверяют все места, куда ты перемещался за десять лет службы.
- Такого развлечения им хватит на неделю, - усмехнулся оперативник и тут же помрачнел. - Мы заключили Договор.
- Мы это предвидели, - угрюмо отозвался Ольхест. - Макс так и сказал, что ты захочешь все исправить. Вечность убегать от группы зачистки - не вариант.
- Нужна твоя помощь.
- Это мы тоже предвидели.
- Мне очень не хочется подставлять еще и тебя, но мне нужна информация о нарушителях.
- У тебя нет выбора, кроме как подключить меня. Не знаю, кому еще ты сможешь довериться, - ответил толстяк. - Перестань мучиться совестью, лучше поскорее измени положение своих Весов, тогда и моя помощь не будет считаться нарушением закона. Запоминай первые координаты. Вы идете в Караш-адар.
Гилрод сосредоточенно слушал все Знаки, которые называл ему Ольхест, и ярко-оранжевыми символами выстраивал их в своей памяти.
- Что нас ждет в Караш-адаре? - спросил оперативник, когда связист закончил диктовать Знаки и символы.
- К сожалению, не знаю, - ответил Ольхест. - Аппаратура зафиксировала сильнейшее перераспределение магии, но что конкретно там произошло пока непонятно. Тебе придется поработать и разведчиком, и оперативником, и карателем, и самому во всем разобраться. А еще, по возможности, собрать доказательства. Если ждать отчета разведчиков, вы рискуете столкнуться с одним из ваших, - толстяк кашлянул. - То есть, уже из наших. Не из твоих.
- Понял. Мне нужно работать быстрее разведки и тех, кого определят все исправить.
- Это возможно, - попытался оправдаться Ольхест, - просто нужно поторопиться. Поспрашивай местных, понаблюдай...
- Хорошо, - кивнул Гилрод. - Но кроме координат мне понадобится коридор для транспортировки преступников. Сам понимаешь, я больше не могу перемещаться как официальное лицо через атлантов, а самому строить переходы затратно. Можешь организовать канал прямо в Отстойник? Ихма поможет?
- Шутишь что ли? - нахмурился связист. - Да она спит и видит, как бы поставить к своим статуэткам кого-нибудь из нашей братии. Твоей фигурке она точно обрадуется. Мы подумаем, как тебе помочь.
- Мы? Макс же в Отстойнике.
Гилрод напрягся. Чем больше людей знают о его намерениях, тем хуже.
- Это твой старый знакомый, придворный маг из Ильсборга, Сильрик.
- Тот всклокоченный, в футболке 'Цой жив!'? - удивился оперативник. - Он нас очень выручил в битве с демоном. Хотя сам же его и призвал.
- После того дела Макс завербовал его в связисты. Они из одного измерения, и быстро нашли общий язык, - Ольхест явно был рад рассказать Гилроду последние новости. - Он уже прошел стажировку и теперь работает самостоятельно. Правда, под его началом всего несколько оперативников...
- Само собой! Никто не хочет связываться с новичками, - понимающе кивнул Гилрод. - Стоит перепутать символ, и человек отправится в такие дали, откуда его могут и не вытащить. И ты хочешь, чтобы я работал с ним?
Ольхест улыбнулся.
- Я тоже когда-то был начинающим, но ничего, научился. Претензии не принимаются! Будешь для него испытательным полигоном. Учти! - толстяк поднял указательный палец, - он не знает твою историю, думает, на тебя наложили дисциплинарку. В следующий раз координаты тебе передаст именно он. Главное, не болтай лишнего.
- Главное, чтобы не проболтался он, - хмуро ответил оперативник. - Под каким Знаком его искать?
- 'Но-рфли'.
- Понял. Спасибо, что рискуешь ради нас.
- Только ради тебя. Не его, - поправил толстяк. - Будь осторожен.
Гилрод стер Знак 'И-Ирд', и связь прервалась.

Глава 5. Крепкие мужские ягодицы


- С почином, - хотел было произнести я, когда мы переместились для выполнения первого задания, но мое лицо вытянулось вперед, глотка сузилась, а язык стал широким и плоским. В Караш-адаре, куда мы попали, царила ночь, но, несмотря на амулет на шее, я снова стал псом.
- Заряд закончился, - пояснил Гилрод и снял с меня подвеску.
Мы стояли на широкой асфальтированной дороге на окраине огромного города. По левому краю располагались дома, которые поднимались над землей на три этажа и заканчивались остроконечными кривыми, словно шляпы киношных ведьм, черными крышами. За ними виднелись пяти- или семиэтажки, кое-где встречались островки небоскребов, темные окна которых уходили далеко в небо.
По правому краю дороги тянулось огромное черное поле, по которому, поблескивая в свете ночного светила, текла река из черных мерцающих камней. Вдоль 'реки' на расстоянии нескольких метров друг от друга стояли невысокие, с человеческий рост, башенки, между которыми то и дело проскакивали голубые молнии. Источником 'реки' служила огромная установка с вращающимися рычагами. В темноте я прекрасно видел каждую деталь этого сооружения, и пришел к выводу, что больше всего оно напоминает буровую вышку.
Чуть позади вышки виднелись коробки промышленных зданий - угловатых, с маленькими узкими окошками и десятками труб. Они дымили даже ночью, хотя отсутствие света говорило и об отсутствии людей.
- Фабрика по добыче аккумулина, - произнес Гилрод.
Я уже слышал это слово, и понял, что оно означает какое-то вещество. Возможно, магической природы.
- Аккумулин - источник магии, - пояснил белобрысый. - Там, где его нет, магии не существует. Ее, конечно, можно принести извне, но со временем она потеряет свою силу. Ты тоже в своем мире со временем снова станешь обычным парнем.
Я опешил. Вот это новости! Такой подлянки я не ожидал! Я думал, если кому-то приспичило меня спасти и превратить в собаку, то это навсегда!
Я заскулил.
Теперь мне нужно найти мага в любом случае! Прям обязательнее некуда! Если я потеряю возможность передвигаться в облике собаки, какой тогда вообще во всем этом смысл?
Гилрод, словно прочитав мои мысли, неожиданно протянул руку и легонько потрепал меня по загривку.
- Не переживай. Я что-нибудь придумаю.
'Сначала придумай мне кресло-каталку, - пронеслось в голове. - Скоро рассвет'.
Мы двинулись по дороге, углубляясь в город. Огромные, уходящие в никуда небоскребы, стояли друг к другу практически впритык. Я привык к жизни в мегаполисе, но даже в Москве при самой плотной застройке между домами оставалось достаточное расстояние, чтобы у людей не развивалась клаустрофобия.
Город мне не понравился. Ночью он казался вымершим, словно чернобыльская зона. Мы не встретили ни одного человека, не увидели ни одну машину или повозку, и даже, кажется, не слышали ни единого звука. Эхо наших шагов гулко отражалось от стен высоток и исчезало где-то в небе. Я даже не понимал, какой примерно, в переводе на наше летоисчисление, здесь век? Вдоль дороги стояли огромные, в три человеческих роста, черные фонари, похожие на гигантские чупа-чупсы, но проводов между ними не было. Рядом с подъездами я заметил лавочки, но ни одного припаркованного автомобиля, и ни одной кучки лошадиного навоза. И все вокруг казалось темно-серым, почти черным.
Я снова заскулил и сел, повернув голову к востоку. За домами рассвета еще видно не было, но я уже чувствовал приближающуюся трансформацию. Мало того, что я со своими ногами буду мешаться Гилроду, так я еще и не смогу 'заработать очки'! Мой вклад в чашу весов со знаком плюс будет нулевым. И вдобавок ко всему я окажусь в чужом городе совершенно голым и без обуви (хотя последнее обстоятельство совершенно никак не могло мне повредить).
- По правилам, - произнес белобрысый, - мы должны были перенестись в этот мир на расстоянии трехдневного пешего путешествия от ближайшего населенного пункта. Но так как мы и без того нарушители, будем упрощать себе задачу. Главное, никого не напугать и ничего не сломать в процессе перемещения. И не застрять в стене какой-нибудь постройки. А еще так мы можем опередить разведчиков и оперативника, которого отправтя сюда разбираться с проблемой. Нехорошо, конечно, по отношению к нему, но уж как есть.
Гилрод снова не смог расшифровать мои переживания. Я повернул голову на восток и понял, что опоздал. Первые розовые лучи отразились от верхних окон, черные крыши домов посветлели и окрасились темно-синим. Из подъездов вышли прохожие, одетые в вызывающие обтягивающие наряды. Женщины демонстрировали бедра и грудь, мужчины подчеркивали гульфики.
Я фыркнул, и понял, что до сих пор не перекинулся.
'Пожалуйста, пожалуйста! - мысленно взмолился я неизвестно кому. - Можно я побуду собакой еще немного?!'
Гилрод тоже обратил на это внимание.
- Ты быстро учишься, - улыбнулся он и снова потрепал меня по загривку.
Я оскалился. Ненавижу подобные проявления нежности (даже в собачьем облике).
Белобрысый извиняющее улыбнулся:
- Прости, не могу удержаться. Я люблю собак.
Мы шли по городу, и я не знал, куда и зачем мы направляемся. С чего начать поиск нарушителя? Гилрод не соизволил объяснить что нам придется делать. Будто прочитав мои мысли, мужчина неожиданно произнес:
- Мы ищем гостиницу. Жаль, я не умею читать местные вывески.
Первое мгновение я даже не понял, о каких вывесках говорит Гилрод, а потом заметил небольшие невзрачные дощечки на двери каждого подъезда. Они были абсолютно одинаковым и выглядели просто, как и сами жилые дома: темно-синими, скучными и ничем не примечательными.
- Простите, - донеслось вдруг из-за спины.
Мы обернулись, и я увидел пожилого мужчину с седой аккуратно подстриженной бородкой. Как и все в городе он был одет чрезвычайно вызывающе: в зеленые обтягивающие лосины и футболку с огромным, едва ли не до сосков, вырезом.
- Если вы ищите, где остановиться, - произнес он, - я могу проводить вас к недорогому отелю.
Он осмотрел нас с ног до головы, и добавил, обращаясь к Гилроду:
- Только туда не пускают с животными, пусть ваш друг перекинется.
- Благодарю, - ответил белобрысый, - будем чрезвычайно вам признательны.
- Следуйте за мной.
Пижон двинулся вперед, показывая дорогу, Гилрод шел рядом, а я трусил сзади, изо всех сил пытаясь смотреть куда угодно, только не на дрябрые ягодицы ярко-зеленого цвета. Получалось плохо - все ужасное, как и прекрасное, притягивает взгляд. Против собственной воли я постоянно возвращался к лицезрению этого неприятного зрелища и размышлял о том, насколько странной бывает мода. Наверное, мы кажемся ему такими же чудиками.
- Я Ульрих, - представился дедок и протянул блондину руку. - Ульрих Димгей.
- Гилрод, - мой спутник ответил на рукопожатие. - А это Слава.
- Вы, насколько я понял, из Управления?
- Я вам этого не говорил.
Я догадался, что белобрысый не хотел врать, потому что официально Управление его не посылало. Но в то же время он действительно пока еще числился в УВПП, пусть и в качестве разыскиваемого.
- Вы со служебным визитом или ради удовольствия?
- Эту информацию я вам сообщать не уполномочен, - ответил Гилрод, напустив на себя самый строгий вид.
- Понимаю, - вежливо улыбнулся Ульрих. - И не настаиваю. Но если вы еще не в курсе происходящего, а, так сказать, прибыли сюда по наводке, для выяснения обстоятельств, то за ужином я готов поделиться с вами ценной информацией.
- Я угощаю, - милостиво согласился Гилрод.
Гостиница, куда привел нас зеленоштанный пижон, стояла на холме практически в центре города. С верхних этажей наверняка открывался прекрасный вид. Я поднял голову и вздохнул. Вот бы пожить в таком отеле в незнакомом измерении хотя бы недельку! Полежать в джакузи, поесть местную кухню, может быть даже нарядиться в такой костюмчик, если, конечно, я найду здесь достаточно сильного мага, который поможет с ногами.
Мы остановились перед входом и Ульрих, прежде чем распахнуть перед нами дверь, повернулся и попросил меня:
- Слава, не могли бы вы перекинуться? Как я уже говорил, сюда не заселяют домашних животных, а тем более таких крупных.
Я попятился. Несмотря на то, что солнце над горизонтом поднялось уже давно, и дело медленно двигалось к обеду, я все еще находился в облике собаки. Не понимаю, почему так случилось, и что произошло с моими телом или моими способностями, но человеком рассвет меня не сделал.
Гилрод, похоже, понял мою проблему. Он кивнул новому знакомому и поманил меня в сторону.
- В Караш-адаре очень сильная магия, - негромко произнес он. - А мы находимся очень близко к месторождению аккумулина. Видел фабрику? Та черная субстанция, которая текла между охранными вышками, и есть аккумулин. Тебя превратил в собаку очень сильный маг, а так как в Москве магии нет, твои возможности были ограничены. Ты не знаешь, на что способен, но сейчас имеешь все шансы выяснить.
Легко сказать! Я прищурился и наклонил голову, стараясь изобразить сомнение.
- Попробуй представить, что ты снова становишься человеком, - посоветовал блондин. - Твой позвоночник выпрямляется, руки и ноги вытягиваются, лицо уплощается, шерсть исчезает. Представь трансформацию во всех подробностях и попытайся почувствовать.
Я закрыл глаза и сосредоточился на собственных ощущениях. Я последовал советам белобрысого и медленно, шаг за шагом превратил себя в человека.
- О-у! - неожиданно эмоционально произнес Ульрих.
Я открыл глаза и увидел, что дедок подошел ко мне почти вплотную и наклонился. Он рассматривал меня с головы до ног.
Отличные данные, молодой человек, - довольным тоном произнес он. - Изящные руки, мускулистый торс, красивые пальцы, умные глаза... Не хотите стать моей музой?
- Нет, спасибо, - произнес я, прикрывая свое хозяйство. - Что бы это ни значило.
Гилрод без слов взвалил меня на плечи, и я, сверкая голой задницей, въехал в гостиничный холл.
В отеле нас встретила целая делегация: три абсолютно одинаковые блондинки в ярко-розовых облегающих комбинезонах и человек шесть портье - статных полуобнаженных мужчин в белых манишках и обтягивающих лосинах.
- Мы рады предложить вам самый широкий спектр услуг, - улыбаясь, хором произнесли девушки.
Наш странный вид их совершенно не смутил.
Гилрод кивнул девицам, прошел в зону отдыха и посадил меня на широкий цветастый диван. Ульрих сел рядом. Я прикрылся диванной подушкой и отодвинулся.
- Нет, ну вы подумайте, какое тело! И, главное, настоящее! - негромко произнес дедок, пожирая меня глазами.
На всякий случай я отодвинулся еще немного и осмотрелся. Если этот отель относился к категории середнячков, то я не мог даже вообразить, как здесь выглядят самые дорогие фешенебельные гостиницы.
В холле все просто кричало о богатстве: отделка стен, мраморные полы, толстые позолоченные колонны, добротная мебель с качественной обивкой, огромное рисованное панно на потолке и люстра, сотканная из миллионов тонких блестящих нитей. У стойки регистрации Гилрода едва не облизывали. Один из портье попытался взять у него сумку, но белобрысый кинул на него такой взгляд, что тот отбежал, часто кланяясь, и больше не приставал.
- Я зайду за вами в шесть часов, - едва ли не на ухо прошептал Ульрих.
Занятый рассматриванием интерьера, я упустил момент, когда он придвинулся ко мне практически вплотную.
- Доброго вам дня, - зеленоштанный поднялся и откланялся.
Когда Гилрод закончил со всеми формальностями, ко мне подошли двое полуобнаженных парней и, несмотря на мои слабые возражения, подхватили на руки. Я сидел между ними, словно на троне, и держался за мускулистые плечи. Так и въехал в шикарный номер на предпоследнем этаже.

* * *


В шесть часов Ульрих ждал Гилрода возле ресторана отеля.
- А ваш красивый спутник не придет? - разочарованно спросил дедок.
- Он отдыхает, - ответил оперативник. - Пойдемте.
В отличие от холла, в ресторане работали полностью одетые официанты. Правда, на них были натянуты все те же узкие лосины, подчеркивающие достоинства фигуры. Парни в красном приносили заказы, девушки в желтом периодически подсаживались к гостям и развлекали их разговорами.
Гилрода и его спутника проводили к столику возле большого окна, выходящего на берег горного озера.
- Вид, я так понимаю, магия? - уточнил оперативник. - Такого большого окна снаружи здания я не припоминаю. Или это с торца?
- Магия, - ответил зеленоштанный дед и щелкнул пальцами, подзывая официанта. - Аперитив, пожалуйста.
Гилрод взял меню. Незнакомые символы не хотели складываться в слова, поэтому он решил полностью довериться вкусу пожилого модника, и стал ждать, когда тот ознакомиться с ассортиментом. Но Ульрих не спешил заказывать.
- В Караш-адаре все держится на магии, - произнес он, обводя рукой пространство. - Уличное освещение, еда, предметы мебели, охранная сигнализация, перемещение из точки А в пункт Б. Иногда мне кажется, в жизни не осталось ничего настоящего. Практически каждый ребенок, рожденный под этим небом, обладает магическими способностями и получает все, что пожелает. Поэтому мы привыкли ничего не делать. Единственное, что здесь существует в объективной реальности, это здания, добыча аккумулина и произведения искусства.
Ульрих щелкнул пальцами, и в его руках появилась салфетка.
- Думаете, это здорово? - грустно улыбнулся он. - Отнюдь. Мы получаем все, что захотим. Абсолютно. Огромные особняки, дорогую мебель, лучшие ювелирные изделия, собственные поля для гольфа и даже водопады. Но со временем становится невыносимо скучно. Со мной выгорание случилось лет в пятнадцать. Я пресытился жизнью, и единственное, что еще хоть как-то развлекало, это секс. И скульптура. - Ульрих оценивающим взглядом посмотрел на подошедшего официанта. - В сексе меня привлекают женщины, а в скульптуре - исключительно мужчины.
Официант с невозмутимым видом медленно повернулся вокруг своей оси.
- Жаль, что все это ненастоящее, - вздохнул дедок. - Магия. Под ее вуалью может скрываться лысый коротышка весом с буйвола. Да, драгоценный мой?
Официант вежливо улыбнулся.
- Я бы мог подсмотреть его реальную внешность, - Ульрих небрежно положил салфетку на колени, - но не хочу портить себе настроение. Принеси нам все самое лучшее, мой дорогой. В двух экземплярах, - заказал он.
Красные лосины поклонился и удалился, а Гилрод облокотился о стол и негромко попросил:
- Не могли бы вы перейти чуть ближе к делу.
- Разумеется, - кивнул Ульрих. - Собственно, к тому я и веду. Обладая практически безграничной магией, наше общество все же соблюдает законы. Вы не подумайте, будто мы все такие правильные, но война четыреста шестьдесят второго года наглядно показала: без правил мы поубиваем друг друга, а оставшиеся в живых окончательно разгромят то, что останется. Та война оказалась прекрасным уроком.
Пижон помолчал и откашлялся.
- У нас есть свое правительство, и даже президент. Точнее, король. Или нечто среднее. Мы сами выбираем, кто им станет, и этот человек получает практически безграничную власть. Если нам не нравится его политика, мы выбираем другого.
- Значит, - понял намек Гилрод. - Все дело в правителе?
Три официанта друг за другом принесли к столу оперативника и его нового знакомого подносы с блюдами. Ульрих потер руки и взял вилку, а Гилроду не терпелось услышать продолжение истории.
Дедок снял пробу с каждой тарелки и блаженно закатил глаза.
- Надо запомнить эти вкусы, чтобы дома приготовить то же самое.
- Это все из воздуха? - удивился оперативник, разглядывая непонятные куски, плавающие в разноцветных жидкостях и аппетитного вида горошины.
- Питательная смесь, - ответил Ульрих. - А внешний вид и вкус - чистая магия.
- Ваш правитель, - напомнил Гилрод, отправляя в рот красный горох.
- Да, - дед принялся есть, и рассказывал в перерывах между отправлениями в рот очередных лакомств. - Наш правитель сильнейший маг в мире. Ему по плечу любое дело, любая проблема, любое бедствие. Славься, правитель Мехмен Зумлир-адар!
Ульрих оглянулся и прошептал:
- Он некромант. Оживляет мертвых и держит их за свою армию. Подмял под себя всю добычу аккумулина и жестко следит, чтобы ни единый кусочек не попал не в те руки. Славься, правитель Караш-адара Мехмен Зумлир-адар! - последние слова Ульрих произнес в полный голос нараспев.
- Славься, правитель! - подхватили голоса со всех сторон.
- К сожалению, - все так же шепотом продолжил дед, - от власти или от переизбытка магии в организме он окончательно сбрендил. Каждый день приглашает на аудиенцию одного человека и отнимает у него силу.
- Зачем?
- Славься, правитель Караш-адара! - пропел Ульрих и тут же понизил голос: - чтобы избавиться от конкуренции. Боится импичмента.
- Его пытались свергнуть?
- Дважды, - кивнул Ульрих и отправил в рот кусок розового десерта. - Безрезультатно, разумеется.
Гилрод задумался. Если Мехмен Зумлир-адар настолько силен, что сумел подчинить себе целое королевство магов, сумеет ли он, не обладающий вообще никакой магией без амулетов, остановить его? Не следует ли подождать, пока сюда прибудет настоящий посланник УВПП, который разберется в ситуации и вызовет карателей? Ему такая роскошь больше не позволена.
- Как он выбирает следующего? - поинтересовался Гилрод.
- В прошлом году наш великий повелитель, - в полный голос ответил Ульрих, - провел чудесный чемпионат по волшебным искусствам. В нем приняли участие маги со всех концов страны, разумеется, сильнейшие в своем роде.
- Их и выбирает, - понял оперативник.
- Они давно закончились, - прошептал дед. - Теперь на очереди те, кто не прошел отбор. А в отборе принимали участие почти все мужчины и самые сильные магички. По результатам отборочных тестов они получили баллы.
- Понял.
- Но Мехмен не учел одну маленькую деталь, - Ульрих поднялся и сделал знак, чтобы Гилрод последовал его примеру. - Спасибо тебе, дорогой друг, за столь вкусный обед!
Он крепко обнял оперативника и прошептал ему на ухо:
- Он забыл про стариков. А у нас тоже есть сила.

* * *


Номер, в который нас поселили, оказался просто огромным.
Когда полуголые портье посадили меня в кресло в гостиной и ушли, я превратился в собаку и осмотрелся. Две спальни, общая комната, две ванные комнаты, длинный и широкий балкон... столько комнат не могло уместиться даже на целом этаже этого узкого темно-синего здания, однако помимо нашего с Гилродом номера, в коридоре я увидел еще пять или шесть дверей. Значит, помещения раздвинули магически.
Я обнюхал каждый сантиметр комнат и нашел под панелью возле входной двери небольшую прозрачную коробочку, вмонтированную в бетон стены. Внутри поблескивал крохотный, с кошачий коготь, черный камушек. Аккумулин.
'Сплошной обман', - хмыкнул я, но подумал, что не против пожить даже в обмане, если он похож на райские кущи.
Я залез в ванную, принял истинный облик и включил гидромассаж. Магия, или не магия, разница невелика, если получаешь истинное удовольствие.
После ванной я заказал в номер ужин и с удовольствием перекусил бульоном с неизвестным, но очень вкусным мясом, бутербродами с изысканным мясом и дольками голубых сочных фруктов, по вкусу напоминающих мягкий сыр, а также крепким кофе с цветными зефирками. Кофе - напиток вне магии.
После ужина я решил потренироваться перекидываться в пса и обратно в человека. Сначала получалось медленно. Я представлял каждую фазу, пытался прочувствовать изменения всем телом, а потом понял, что процесс можно сократить, и превращения пошли быстрее. Через полчаса я уже умел трансформировать собственное тело практически мгновенно, стоило только захотеть.
Тренировки меня вымотали, и я стал бродить из комнаты в комнату и смотреть в окна, каждое из которых вело в свой райский уголок. То, которое находилось в моей комнате, выходило на ночной город. Я смотрел на улицу с высоты сотни метров. Гигантские многоэтажки с огромными окнами подсвечивалилсь сотнями рекламных вывесок, между ними в воздухе, как огромные насекомые, носились светящиеся шары с телескопическими антеннами. Тут и там то и дело вспыхивали голографические растяжки с обнаженными женщинами, пальмами и разноцветными коктейлями.
Окно в комнате Гилрода демонстрировало фестиваль воздухоплавателей где-то в горах. Над просторным высокогорным лугом с сочной зеленой травой, в которой крохотными бриллиантами вспыхивали росинки, медленно кружили летательные аппараты. Я увидел и привычные воздушные шары с корзинами, и похожие на сардельки дирижабли, и сложные сооружения из жердей и пальмовых листьев, которые держались в воздухе лишь с помощью магии, и огромного летающего змея в форме чайки.
Из окна гостиной виднелся зеленый пейзажный парк: аккуратно подстриженный газон, белые, выложенные известняком, дорожки, изящные скульптуры мужчин, женщин, гномов, эльфов, драконов и неизвестных существ с головами, похожими на лимон, а также огромный фонтан в форме осьминога с сотней щупальцев.
Дольше всего я задержался у окна в ванной комнате. Оно выходило на мелководье океана, где росли причудливые водоросли и плавали сотни морских существ разных форм, цветов и размеров.
Вдоволь насмотревшись на чудеса, я заскучал.
Обед с Ульрихом я проигнорировал. Так как собак в отеле не держат и не кормят, а коляску для передвижения Гилрод наколдовать не удосужился, я предпочел остаться в номере. Хотя, главной причиной, разумеется, был сам Ульрих. С меня хватило и утренних комплиментов, ощущать на себе пристальный взгляд зеленоштанного ценителя мужской красоты во время еды совершенно не хотелось.
Я запрыгнул на кровать, вернулся в привычное полубеспомощное тело и укрылся легким покрывалом. В этот момент прямо перед моим лицом появился огромный белый экран. Я вздрогнул от неожиданности, а потом протянул руку. Пальцы прошли сквозь пустоту, не встретив сопротивления.
Мираж, как и все в Караш-адаре.
Экран потемнел, затем моргнул и показал просторную городскую площадь. По периметру площади, словно часовые, возвышались узкие трехэтажные темно-синие дома, окруженные низкими заборчиками и цветущими пышным алым цветом кустами. В центре площади располагалась кафедра из прозрачного пластика, за которой стоял невысокий щуплый человек с длинным носом. В отличие от всех прочих жителей города он бы одет в широченные (то есть нормального кроя) штаны и просторную полупрозрачную рубаху, которая, впрочем, не скрывала впалой груди и редких темных волос на ней.
Носатый взмахнул рукой, и на кафедру посыпались блестки, из которых вынырнула вполне себе реальная русалка. Она шлепнулась рядом с кафедрой, вытащила из-под чешуйчатой попы арфу, и заиграла очень красивую тягучую мелодию.
- Третий тур первых всемирных соревнований в магическом искусстве объявляется отрытым! - визгливо выкрикнул носатый.
Из окон окружавших площадь домов в небо взметнулись ярко-красные языки пламени, которые превратились в огромные каменные столбы.
Теперь носатый стоял не посреди городской площади, а в центре римского форума.
- В новом испытании, - продолжил он, - лучшие из лучших должны продемонстрировать умение трансформировать собственное тело!
Я хмыкнул. Местное телевидение мне понравилось.
- Представляем наших участников!
Камера переместилась к столбам и буквально понеслась вдоль них. Между столбами стояли маги. Одно лицо сменяло другим так быстро, что я не успевал рассмотреть ни одно из них. По правому краю экрана проносились имена участников, которые я, разумеется, не успел бы прочесть, даже если бы они были написаны по-русски. Все действо напоминало конечные титры какого-нибудь масштабного фильма, в котором приняли участие пара десятков тысяч человек.
Спустя несколько минут круговерть имен и лиц завершилась, и экран снова показал ведущего.
- Для демонстрации своих способностей участникам дается три минуты.
Носатый поднял руки над головой, и в небе возникли огромная клепсидра с фиолетовой водой в верхней чаше.
- Время пошло!
Первые капли упали в прозрачный водоприемник, превратившись в бриллианты.
Огромную площадь заполонила толпа волшебников и волшебниц. Камера медленно передвигалась по воздуху, показывая трансформации. Некоторые участники перекинулись в животных, другие отрастили крылья и поднялись в небо, а третьи вовсе стали неживыми предметами. В частности, я увидел огромную ажурную металлическую конструкцию, напоминающую телевышку, и самую настоящую деревянную мельницу с тонкими и прозрачными, как у стрекозы, крыльями.
- Вы только посмотрите! - кричал в микрофон носатый. - Насколько разнообразна фантазия у наших участников! Я вижу здесь сонского ястреба и вымершего, к сожалению, танска.
Камера остановилась возле коричневого существа, напоминавшего носорога с уродливой головой гигантского муравья и клешнями краба.
- Вершиной мастерства, - продолжал ведущий, - считается не только трансформация, но и изменение истинного размера, когда маг производит отделение части собственного тела или наоборот, присоединение части окружающей материи и приспособление ее к своим нуждам.
В тот момент на экран камеры села муха, быстро пробежалась из одного угла объектива в другой, подвигала хоботком и потерла передние лапки.
Я поморщился. Кажется, мухи, как и кофе, существуют во всех мирах.
В этот момент муха неожиданно забила чечетку.
- Великолепно! Обратите внимание на Акту-Паса! Он является одним из претендентов на победу в сегодняшнем соревновании!
В ту же секунду откуда-то сзади раздался ужасный рык. Я вздрогнул и обернулся. В комнате, конечно, кроме меня никого не было. А вот экран дернулся и показал огромного зеленого дракона. Он стоял на земле на четырех лапах, расправив крылья, и выпускал из ноздрей струи черного дыма. Его крылья давали тень почти сотне участников.
- Вот и второй претендент на победу! Хелдер Пашар!
Драконов я никогда не видел, но этот почему-то показался знакомым. Он был тонким и длинным, словно ящерица, его крылья заканчивались раздвоенными когтями, а на голове и вдоль хребта тянулся костистый гребень.
Метка Гилрода!
Я вздрогнул. Экран моргнул и выключился.
- Доброй ночи, - мягким женским голосом произнес потолок, и свет в комнате погас.

* * *


В отель Гилрод не вернулся. После ужина Ульрих повел его на главную площадь смотреть ежедневные представления, которые некромант устраивал для своих подданных.
- Со стороны он кажется добреньким и заботливым, - тихо произнес Ульрих на ухо своему спутнику. - Но на деле... настоящих сильных магов практически не осталось.
На площади собралась огромная толпа. Люди стояли так близко друг, что некоторые тела странным образом сливались.
- Голограммы, - пояснил зеленоштанный дедок. - Те, кто совсем обленился, и кому неохота выходить из дома, присылают сюда своих клонов, и те транслируют представление прямо в мозг хозяевам.
Гилрод качнул головой. Он представил огромного трехсоткилограммового толстяка, который лежит на гигантской дубовой кровати с толстыми ножками. Человек едва шевелится, его телеса колыхаются при каждом вдохе и выдохе. Дыхание также дается с трудом, из груди бедолаги то и дело вырываются хрипы и свисты. Он лежит на своей постели с закрытыми глазами и блаженной улыбкой. Его левая рука придерживает огромное блюдо с шашлыком, стоящее на пузе, а правая, как поршень в хорошо отлаженном механизме, снует от блюда ко рту, перенося куски мяса. Блестящие от жира губы чавкают и безостановочно жуют.
Оперативник поморщился.
- Чрезмерное использование магии вредит здоровью, - с ноткой сожаления в голосе заметил Ульрих. - С помощью магии можно сделать своего клона умопомрачительно красивым атлетом, а самому окончательно облениться и получать удовольствие от покоя и вкусной пищи, которую можно доставать даже не вставая с постели. А мне, как скульптору, приятнее ласкать взглядом настоящие мужские тела, а не плод воображения жиртрестов.
- Мне нужно попасть на прием к Мехмену Зумлир-адару, - произнес Гилрод, наклонившись к своему спутнику.
- Вам повезло, - произнес Ульрих, - сейчас самое подходящее время. Пока народ занят зрелищем, армия зомби занята их охраной. Вас интересует официальный визит или... неожиданный?
- Для начала попробуем официальный, - решил Гилрод. - А там посмотрим.
Оперативник взял с собой десяток медальонов и спрятал их под курткой, а с сумкой и вовсе никогда не расставался. Он не собирался вступать с местным некромантом в драку, но защитить свою жизнь был готов.
- Куда идти?
- К главным воротам. Его величество не принимает без предварительной записи, но, думаю, официальному лицу в аудиенции не откажет. Тем более человеку из Управления.
Сзади донесся собачий лай. Оперативник обернулся и на северной окраине площади увидел огромного белоснежного пса, который подпрыгивал над толпой, стараясь рассмотреть 'хозяина'.
Гилрод поднял ладонь, и собака ринулась сквозь народ.
- Как ты меня нашел? - спросил оперативник, и тут же осекся - ожидать ответа от бессловесной твари - бесполезное занятие.
Но пес неожиданно приоткрыл рот и, не шевеля языком, ответил:
- По запаху. Позвал парней в фартуке, сказал, что хочу подышать свежим воздухом, и они как почетного гостя на руках вынесли меня к выходу и усадили в кресло. А я прибежал сюда. Ты знаешь, я видел...
- Ты научился говорить? - Ульрих обнял пса за шею и потерся лицом о мягкий густой мех на загривке.
- Эй! - пес отшатнулся, но в теснившей его со всех сторон толпе вырваться из цепких лап зеленоштанного пижона не смог.
- Тебе лучше вернуться в отель, - произнес Гилрод.
- Но я могу помочь! - взмолился пес.
- Чем?
- Пока не знаю. А вдруг?! Я видел твоего дракона!
- В смысле?
- По телевизору. Или как тут это называется. Там шло какое-то соревнование между магами, и один превратился в дракона, точно такого, какой был на твоей спине.
- Был? - заинтересовался Ульрих.
Он подскочил к Гилроду и мгновенно запустил руку ему под куртку. Оперативник перехватил ладонь, но было слишком поздно - дедок почувствовал бугристые шрамы от выведенной метки.
- Отступник! - прошипел он и во всю мощь легких заорал. - Здесь предатель! Шпион!
- Беги! - Гилрод сорвал с шеи два амулета и сжал их в кулаках. - Щит!
Народ перед ним расступился, некоторые мужчины и женщины попадали, оперативник понесся сквозь толпу, словно ледокол, а перед ним острым клином расчищала пространство невидимая броня. Пес бежал следом.
- Лови его! - взвизгнул Ульрих, и его крик перешел в ультразвук.
Гилрод выбежал к краю площади, нырнул между домами, расталкивая прохожих и туристов, забежал в подворотню в соседнем дворе.
Бегущий человек привлекал много внимания, но огромный оборотень в виде белоснежного пса, несомненно, стал хитом представления. Будто поняв это, собака внезапно изменила направление и скрылась среди высоток.
Оперативник отбежал подальше от площади и с тоской посмотрел в сторону замка.
- С официальным визитом теперь ничего не выйдет, - пробормотал он.
- К кому ты хочешь напроситься в гости? - раздался за спиной знакомый голос.
- Опять нашел меня по запаху? - спросил Гилрод.
Пес кивнул.
- Что ты узнал от этого предателя?
- Нам нужно навестить Мехмена Зумлир-адара, правителя Караш-адара. Но сейчас это невозможно. Между прочим, из-за тебя! Ульрих уже наверняка донес о нас своему господину, и перед входом нас встретит целая армия зомби.
- Я не виноват! - обиженно произнес оборотень. - Откуда я знал, что он в курсе меток УВПП!
- Все в курсе.
- Вы что, их предъявляете? Здесь повсюду сплошной обман, последуй примеру! Сооруди иллюзию метки. Она ведь у тебя была! Никто не докажет, что она не настоящая.
- Можно попробовать, - оперативник сжал между ладонями Знак 'Трьян' и пробормотал заклинание. - Глянь, похоже получилось?
Он снял куртку и задрал рубашку. Со спины на оборотня смотрел синий дракон.
- Идеально.
- Тогда пойдем. Но учти, говорить буду я.

* * *


В этом путешествии все с самого начала пошло наперекосяк. Я понял это, когда мы с Гилродом прошли последний квартал и вышли на дорогу, мощенную зеленым бутылочным стеклом, которая вела к дворцовым воротам.
Как и для дороги, основным материалом при строительстве замка служило стекло. Башни и выступы бы выполнены без единого угла и плавно перетекали друг в друга, соединяясь десятками коридоров. Желтые, зеленые, синие, красные, малиновые стены переливалось на солнце, отбрасывая во все стороны крохотные солнечные зайчики.
Окон как таковых в стенах не было, потому что вся поверхность замка представляла собой сплошное окно, а с магическими способностями Мехмена Зумлир-адара каждый миллиметр этого 'окна' наверняка открывал вид в сказочные места. Хотя кто этих некромантов знает, может, ему приносил удовольствие вид заброшенного ночного кладбища или вовсе подземного царства местного божества с котлом и грешниками на вертелах.
Как и полагается, дворец окружал широкий ров, наполненный водой. Мост, разумеется, оказался поднят, а перед мостом нас ждала целая толпа зомби.
Их было не меньше двухсот: высоких и низких, худых и толстых, в разной степени разложения. Все они, как один, стояли по стойке 'смирно', ожидая команды. Во главе войска стоял вооруженный секирой здоровяк в сверкающих сталью латах, а рядом - наш знакомый зеленоштанный пижон.
- Говорить буду я, - напомнил Гилрод и смело шагнул к поднятому мосту.
Командир зомби увидел нас и поднял правую руку. Ему потребуется лишь мгновение, чтобы опустить ее, и тогда орда мертвяков ринется нам навстречу.
По моей спине пробежали мурашки, но вместо страха я испытывал злость. Старик предал нас, выдав некроманту, и я был готов растерзать любого, кто окажется в пределах досягаемости. Я был очень большой и очень злой псиной.
- Не думал, что вы придете, - Ульрих выглянул из-за плеча командира и слегка наклонил голову, когда мы подошли на расстояние нескольких метров. - Не ожидал такой наглости.
- Мы не так поняли друг друга, - произнес Гилрод. - Моя метка на месте. Просто не такая красивая, как прежде.
- Так я и поверил! А ну повернись!
Гилрод спокойно расстегнул куртку и поднял ее вместе с рубашкой. Лицо Ульриха изменилось при виде обожженной изуродованной кожи спины, на которой красовался синий дракон.
- Я пострадал в пожаре, но метку нельзя уничтожить обычным огнем, - пояснил белобрысый, поворачиваясь лицом к предводителю зомби. - Мы пришли с официальным визитом. Я представитель УВПП, Гилрод.
Мужик в латах кивнул и вопросительно посмотрел на Ульриха, который тут же отошел от него на пару шагов. Кажется, зеленоштанный понял, что сморозил глупость, и теперь его ожидало наказание.
- Пропустить! - раздался голос с неба.
Я задрал голову, но никого не увидел.
Толпа, подчиняясь приказу невидимого хозяина, расступилась, и мы с Гилродом прошли сквозь строй зомбаков. Мост опустился, в малиновой стеклянной стене замка появилась дверь.
Мы вошли на территорию противника.
Как по мне, это было чистым самоубийством. Кто в здравом уме сунется в логово некроманта, имея за душой лишь десяток амулетов и практически бесполезного оборотня, который только и умеет, что говорить?
Увы, после заключения Договора самоубийство - наше все. Не рискуя собственной шкурой, мы рискуем вовсе с ней расстаться. По дороге Гилрод рассказал о проказах Мехмена Зумлир-адара. Его следовало остановить.
Дверь привела нас прямо в приемный зал из непрозрачного голубого стекла. Я поежился от царящей здесь прохлады и втянул носом воздух - пахло алкоголем. В центре зала на возвышении с шестью или семью высокими ступенями стоял пустой деревянный трон, обитый темно-синим бархатом, по бокам располагались два десятка ледяных кресел с синими подушками на сиденьях.
При дыхании изо рта вырывался пар. Я поежился, а белобрысый напротив пошире распахнул куртку. Видимо, обеспечивал доступ к медальонам на шее.
Мехмен Зумлир-адар вошел в зал с противоположной стороны. Он оказался невысоким худощавым мужчиной с угреватой кожей и залысинами на коротко стриженой голове. Его наряд состоял из длинной ночной сорочки, которая волочилась за ним, словно фата за невестой.
- Прошу прощения за мой вид, но вы явились в не приемное время, - произнес правитель.
Он подошел к трону, поднялся по небольшой лесенке и сел. Дважды хлопнул в ладоши, и из стен вышли три десятка охранников: дюжих мужчин в голубых обтягивающих комбинезонах с длинными посохами в руках.
- Наш визит носит официальный характер, - предупредил Гилрод.
Мехмен указал на ближайшее кресло, но белобрысый остановился напротив трона.
Некромант щелкнул пальцами, и ночная сорочка превратилась в добротный хорошо сшитый темно-синий двубортный костюм, на босых ногах материализовались коричневые кожаные туфли. Этот наряд настолько не вязался с обстановкой, что я на мгновение опешил. Теперь правитель незнакомого измерения походил на обычного бизнесмена средней руки.
- Прошу, - он наклонил голову и посмотрел на управленца сверху вниз. - Что привело вас в мой дворец в столь странное время?
- Ваши преступления.
- Да? И какие же? - улыбнулся некромант и снова щелкнул пальцами.
В комнату вошел слуга в таком же голубом обтягивающем костюме, как у стражников, и протянул правителю поднос с человеческим черепом. Мехмен откинул теменную часть кости и отпил нечто красное.
- Вы обвиняетесь в насильственном и необоснованном лишении магических способностей своих поданных, - бесстрастно произнес Гилрод. - Вам придется последовать за нами, ваше наказание определят в Управлении.
Правитель вытер алые губы из ниоткуда взявшимся платком и бросил его в череп. Белая ткань пропиталась красным. Слуга с поклоном унес поднос.
- Интересно, - некромант соединил пальцы обеих рук, построив 'домик', - а доказательства у вас есть? Или это предварительные обвинения? Или, что хуже, допрос с целью выведать нечто для вас 'полезное'?
На последнем слове Мехмен сделал особое ударение.
- У нас есть свидетельства очевидцев, - ответил Гилрод.
- То есть тупой толпы, - усмехнулся некромант. - Я, конечно, не говорю, что управляю одними идиотами, но только идиоты станут наговаривать на своего правителя. Да вы и сами хороши: явились сюда с поддельной меткой, да еще и с оборотнем. Думаете, я вас не раскусил?
Я подошел на шаг ближе к Гилроду, готовый к синхронной атаке.
- Эта комедия мне приелась, - отрезал Мехмен. - Раз вы тащите меня с собой, имея в загашнике лишь какие-то там устные свидетельства, значит у Управления на меня ничего нет. Не знаю, кто вы: сбежали из УВПП и вершите самосуд, или примкнули к кучке старикашек, которые спят и видят, как спихнуть меня с насиженного места... без разницы. Я услышал достаточно. Хватит комедий.
Некромант резко наклонился и выбросил ладони вперед. Я рванул влево, Гилрод вправо. Тридцать человек как по команде ринулись в атаку с палками наперевес. В нас полетели острые иглы.
Я тряхнул головой, ощерился и бросился на ближайшего. Вцепился ему в плечо и рванул. Кровь хлестнула фонтаном. Стражник закричал, а я уже вцепился во второго. Справа шарахнуло вспышкой, откуда-то посыпались искры, кто-то сзади сильно ударил меня по спине. Бросив второго, я обернулся и вцепился третьему прямо в грудь, опрокинул на пол, придавил лапами и вдруг понял, что наступила тишина.
Гилрод стоял посреди зала, а вокруг него вперемешку лежала охрана.
- Я их только оглушил, - предупредил он, стряхивая вонзившиеся в куртку иглы, - так что времени в обрез.
Мехмена среди лежащих не было.
- Не дурак, - одобрительно произнес белобрысый. - Сидит сейчас где-нибудь в глубине замка, а к нам отправил голограмму. Нужно его найти.
Гилрод поднял одну из палок, сжал медальон и прошептал заклинание. Палка укоротилась и ощутимо потяжелела, на ее конце вырос огромный набалдашник. Блондин размахнулся и ударил в стену. Голубое стекло пошло трещинами и осыпалось мелкой крошкой.
- Гилрод?! - раздался за спиной удивленный возглас.
Мы обернулись. Посреди лежащих без памяти охранников стоял коренастый брюнет лет сорока в черных джинсах и водолазке. Через плечо у него висела точно такая же дорожная сумка, как у Гилрода.
- Эналай? - белобрысый сделал шаг навстречу знакомому, но тот бросил сумку на пол и сделал сложный пасс руками.
- Ты арестован!
Гилрод бросился на пол, откатился в сторону и ответил золотистой сетью. Черный увернуться не смог, запутался и подарил нам пару секунд.
- Я заключил Договор! - выкрикнул белобрысый, поднимаясь.
Видимо, драться он не собирался, но я на всякий случай обошел Эналая по кругу и встал за его спиной, готовый к нападению.
- Другими словами, - брюнет ожесточенно разорвал сеть, - ты пришел забрать мое дело?
Вспышка, и в сторону Гилрода метнулась целая россыпь ослепительно ярких шаров. Я бросился на противника, но не долетел - наткнулся на невидимый щит. Сильно ударился. Из носа хлынула кровь.
- В сторону! - резким движением Эналай поднял порыв ветра, который отшвырнул меня к противоположной стене. Удар получился таким сильным, что голубое стекло издало тонкий хрустальный звук.
- Я не хочу никому мешать! - выкрикнул Гилрод, уклоняясь от шаров, - но мне нужен шанс!
В чернявого снова полетела золотая сеть, и он, наступив на охранника, снова не успел увернуться. Я рванул к нему, пока он не очухался, и придавил его правую руку к полу. Белорысый наступил на левую.
- У нас с тобой одна цель, так почему бы не объединиться? - предложил Гилрод, глядя на поверженного сверху вниз. - Мехмен силен, поодиночке мы все равно его не одолеем. Я погибну, а тебе придется вызывать карателей. Вдвоем у нас есть шанс.
- Нет у вас шанса! - громыхнуло с потолка.
Я оскалился. Сквозь разбитые стены на нас надвигалась толпа зомби.
- Ты справа, ты - слева, - скомандовал Гилрод, - я беру этих.
Я не смотрел, чем занимались маги, я ворвался в строй зомби и сбил с ног сразу троих, потом еще двоих, потом еще одного, наступив при этом на поверженных. Эти мертвяки отличались от тех, что показывали по зомбоящику - были шустрее, не разваливались, если падали на пол, да и руки у них не отрывались, как бы сильно я за них не тянул. Зато дохли, если я сворачивал им шею или ломал позвоночник. Видимо, таким образом разрывалась их связь с основным мозгом, который, кстати, куда-то свинтил.
Я обезвредил шестерых или семерых, когда на меня напали сразу четверо. Развернувшись, я бросился в противоположную сторону, врезавшись по пути в очередной ходячий труп.
- Пригнись! - крикнули над ухом.
Я прижался к земле, и на меня свалились сразу трое дурно пахнущих мужчин.
Воняли они, кстати, просто жутко. Мой обостренный нюх в этой схватке только отвлекал. Я выбрался из-под обездвиженных тел и кинулся на помощь Гилроду.
Белобрысого прижали к трону. Он взбежал по лесенке и забрался на спинку, оттуда крушил зомбаков молотом, из которого сыпалась серая зола. Я сдернул с подступов к царскому креслу двоих самых отчаянных, и, оттащив подальше, свернул им шеи. Когда поднял голову, увидел, что битва закончилась.
Вокруг Гилрода лежала целая куча трупов, а Эналай как раз дорубал последнего. Зал превратился в кладбище.
Белобрысый тяжело спустился с кресла и сел на ступени.
- Старею, что ли? - тяжело дыша, произнес он и вытер рукавом лоб.
- Ты бы еще шубу надел! Ддаже мне, в водолазке, было жарковато, - ответил чернявый и протянул Гилроду руку. - Спасибо за помощь.
- И тебе спасибо, - ответил белобрысый и пожал граблю черного. - Теперь надо найти Мехмена.
Я гавкнул и подошел валяющемуся на полу черепу. Понюхал. Пахло кровью, но запаха человека не чувствовалось.
- Это же морок, - произнес Гилрод и вытер лицо ладонями. - У него нет запаха.
- Зато у трона наверняка есть, - я вернулся к царскому креслу и понюхал сиденье. - Это он нас двойником встретил, а сам наверняка рассиживает тут в сорочке.
Стекло пахло человеком. Тонкий острый запах с ноткой перца и горчицы, а еще с душком какой-то зелени, очень свежей и пряной. И хлопка. И соли. И сапог Гилрода.
- Все следы затоптал, - буркнул я, но все, что требовалось, уже отпечаталось в мозгу. - С меня направление, с вас путь.

Глава 6. Его магишество


Гилрод обрадовался неожиданной подмоге в лице Эналая. Он не ожидал помощи, но встреча с управленцем не оказалась сюрпризом.
Ольхест дал им с Вячеславом наводку сразу, как только аппаратура засекла нарушителя, но по долгу службы он отправил по тем же координатам, разведчика, которые всегда действуют очень быстро и скрытно, а затем и службу оперативного реагирования в лице Эналая.
В теории существовала крохотная вероятность дотошного соблюдения официальным лицом Управления всех правил, по которым, переместившись в Караш-адар на расстояние трехдневного пешего пути от столицы, оперативник отправится в путь не спеша, пользуясь только своими ногами или попутным транспортом. Но Гилрод по себе знал: большинство управленцев в магических мирах после перемещения прыгали сразу к месту назначения. Поэтому Гилрод практически на не сомневался, что пересечется с кем-то из своих.
В то же время отдать 'добычу' управленцу он не мог - Ольхест рисковал слишком многим, чтобы Гилрод бездумно разбрасывался заданиями. Чем реже ему придется обращаться к связисту, тем лучше. Поэтому он отправился во дворец сразу, как только понял, что именно туда ему и следовало отправиться. И оборотень, конечно, увязался следом.
Поначалу Гилрод посчитал сопровождение дурацкой идеей, но в итоге обрадовался компании - огромный белый пес не только помог в драке, но и уверенно прокладывал путь через стены, которые они с Эналаем от души колотили кувалдами.
- Уже скоро, - предупредил Слава, принюхиваясь к невидимым следам на стеклянном полу.
Будь он обычной собакой, вряд ли смог учуять следы мага, да еще и на стекле, но парень был силен. Чрезвычайно силен, и сам о своей силе не догадывался. Гилрод с содроганием задавался вопросом, насколько могущественный маг обратил его в вервольфа.
- Вымерли они здесь все что ли? - спросил Эналай, пробираясь по цветным осколкам очередной стеклянной стены.
- Странно, что нас никто не встречает, - согласился Гилрод. - Где все слуги? Кухарки? И вообще охрана?
- Вам мало армии зомби? - тявкнул оборотень и неожиданно остановился. - Здесь.
Гилрод размахнулся и ударил по желтому стеклу молотком. Стена осыпалась и обнажила вполне себе обыкновенную каменную кладку.
- И тут обман, - сплюнул Эналай и провел ладонью по холодному камню. - Просто так ее не разрушить.
Гилрод снял с шеи медальон, но черный качнул головой.
- Побереги для другого случая. И отойдите подальше.
Оборотень послушно отбежал на несколько шагов, и Гилрод последовал его примеру. В отличие от него Эналай обладал магической силой с рождения и в этом измерении черпал силу едва ли не из воздуха.
Брюнет навалился на стену обеими руками, словно пытался сдвинуть ее с места, и стал быстро бормотать заклинания. Каменная кладка под его ладонями начала плыть, скрепляющий булыжники раствор осыпался крошкой, а сами камни потекли, словно парафин зажженной свечи. Спустя полминуты стена рухнула и открыла проход на узкую винтовую лестницу.
- Я первый! - Гилрод потер руки, и они засветились тусклым желтым светом.
- Сказал же, побереги магию! - Эналай взмахом заставил руки Гилрода погаснуть, и сам первым шагнул в темноту. - Эй, псина, нам куда?
Оборотень понюхал ступени:
- Вниз. Эти следы самые свежие.
Троица начала спуск. Эналай впереди, готовый атаковать в любой момент, следом оперативник, а позади огромный белый пес. Судя по тому, как беспокойно он перебирал лапами, Слава прекрасно видел в кромешном мраке и жаждал спуститься как можно скорее. Эналай тоже шел уверенно, а Гилроду приходилось идти на ощупь. Но как бы ему ни хотелось подсветить себе путь с помощью магии, управленец говорил дело - амулеты нельзя тратить бездумно. Если раньше после каждой командировки он сдавал разряженные амулеты в Хранилище и забирал новые, то сейчас оставалось надеяться только на подзарядку. А без должного опыта это дело сложное и ненадежное.
- Глубоко забрался, клоп, - прошептал Эналай и внезапно остановился. - Что-то слышу!
Путники замерли, прислушиваясь к тишине, но ничего не услышали, даже оборотень, подняв уши, через некоторое время снова прижал их к макушке.
Лестница закончилась, и пес уверенно повел товарищей по темным коридорам. Гилрод чувствовал себя не в своей тарелке - теперь уже не он руководил операцией. За десять лет службы он привык быть главным и единственным действующим лицом. Если ему и приходилось вызывать подмогу, то это было его решением, обдуманным и единственно правильным. Сейчас же он, хотя и понимал необходимость сторонней помощи, предпочел бы идти первым.
- Он здесь, - прошептал оборотень.
Узкий коридор привел путешественников в просторный каменный зал. Его освещал яркий свет двух факелов, которые были вдеты в металлические кольца по обе стороны от невзрачной деревянной двери с коваными петлями и тяжелой круглой ручкой. В разные стороны из зала уходили еще три коридора, в двух из которых стояли стражники - лупоглазые мужчины в обтягивающих голубых комбинезонах.
- Стоять!
Оборотень пригнулся, готовясь к прыжку, но Эналай его опередил - едва заметным движением пульнул в охранников горсть невидимых парализаторов, и мужчины молча повалились друг на друга.
Гилрод вздохнул. Ему нравилось наблюдать за работой опытных магов, но каждый раз становилось обидно за собственную бесталанность. Без амулетов он не мог даже трансформироваться в собаку.
- Дверь опечатана! - объявил брюнет. - Гилрод! Помогай!
Оперативник снял с шеи предпоследний рабочий амулет и сжал в ладони.
- На счет 'Три'. Раз, два, три!
Пес взвизгнул и прижался к полу. Из амулета Гилрода и ладоней Эналая вырвались ослепительные белые лучи. Они прожгли дверь, отчего древесина завыла, словно раненная волчица, и осыпалась пеплом.
Некромант ждал гостей во всеоружии. Он висел в воздухе посреди огромного зала, по периметру которого в три ряда в высоту стояли бочки с вином, и мычал. Из каменной кладки пола начали подниматься мертвяки. Пес, не раздумывая, ринулся в бой. Гилрод бросился в правую сторону, Эналай - в левую. Не сговариваясь, они направили белые лучи на некроманта, но тот отразил их, прикрывшись серебряным щитом. Его идеально выглаженный костюм и кожаные ботинки не пострадали.
- Идиоты, - фыркнул некромант и мотнул головой.
С потолка на незваных гостей посыпались крупные, с футбольный мяч, огненные шары. Они прыгали, отскакивая пола и стен, а когда врезались в зомби, прожигали в них сквозные дыры.
- Берегись!
Гилрод бросился к оборотню, прикрыв его магическим зонтом. Эналай, увернувшись два или три раза, охнул - один из файерболов обжег его по касательной.
Оперативник пригнулся, ударил в челюсть ближайший труп и оглянулся. Пес носился по комнате, прячась от шаров за спинами мертвяков, а Эналай, прыгая, как горный козел, пытался попасть в некроманта молнией, но каждый раз, когда его руки соединялись, мимо пролетал очередной файербол.
Они проигрывали. Выбора не оставалось.
Гилрод залез во внутренний карман куртки и вытащил крохотный, с ладонь, фиолетовый флакончик, сделанный из горного хрусталя и искусно украшенный резьбой.
- Третье желание! - выкрикнул он.
Некромант повернул голову в сторону оперативника, но тот уже бросил флакон на каменный пол.
- Убей его! - приказал Гилрод.
- Нет! - Мехмен поднял руки, защищая голову, но не успел - в подземелье громыхнуло, на некроманта налетела голубая молния и ударила прямо в сердце.
- Свобода! - завизжал противный оглушительный голос. - Свобода!
- На пол! - скомандовал Гилрод и бросился навзничь.
Смертельно опасные файерболы собрались в огромный огненный ураган, который пару раз пронесся по залу, почти касаясь макушек прижавшихся к полу людей и собаки, а потом ухнул вниз, оставив после себя лишь закопченные камни.
Тело некроманта безвольной куклой осталось лежать посреди армии зомби. Эналай поднялся и неловко пнул его ботинком.
- Готов.

* * *


Без огненных шаров зал погрузился в полумрак, Эналай подсветил его несколькими факелами, которые создал прямо из воздуха, и задумчиво встал возле мертвого Мехмена Зумлир-адара.
- Как лавры делить будем? - спросил он, обернувшись к белобрысому.
Я подошел к Гилроду и встал рядом. Если понадобится, я тотчас перегрызу горло этому чернявому, но, надеюсь, повод для очередного преступления не появится. Я не убийца. Хотя на моем счету не только три человеческие жертвы, но и несколько десятков зомби. Я был готов защищать белобрысого точно так же, как он защитил меня в Отстойнике.
А еще я жутко хотел подойти к Эналаю и попросить вылечить мои ноги.
- Нас и без тебя рассудят, - ответил Гилрод, подбирая с пола оброненную в пылу драки дорожную сумку.
- Упс! Это моя! - Брюнет взял из рук моего товарища сумку и указал в угол. - Твоя там.
Я ринулся в угол и принес сумку белобрысому. От нее, как и от всего вокруг, воняло мертвечиной.
- Мне жаль, - произнес Эналай, - что тебе пришлось потратить последнее желание джинна на этого говнюка.
- У тебя есть джинн? - я осмотрел пустой потолок.
Я видел голубую молнию и слышал голос, но даже подумать не мог, что у Гилрода есть собственный джинн.
- Ты и правда загадал последнее желание? - с ноткой разочарования спросил я.
И дело даже не в собственном эгоизме и надежде на выздоровление, просто я никогда не видел настоящих джиннов и не предполагал, что они существуют. Так же как и оборотни.
- Совершай свой ритуал, - неожиданно раздался из-под потолка визгливый голос. - Я сделала все, как ты хотел! Теперь я ничего не должна Управлению!
- Это женщина? - тихо спросил я, оглядывая пустой потолок.
В зале громыхнуло, и я прижался к полу, пытаясь защитить уши от нестерпимого шума. Гилрод подошел к осколкам фиолетового флакона, провел над ними рукой и произнес формулу.
- Благодарю за твою помощь, - закончил он. - Теперь твой долг оплачен полностью.
- А твой еще нет! - визгливо выкрикнула джинниха и вылетела сквозь потолок.
На мгновение я все же ее увидел, прямо перед тем, как она исчезла. Невысокая блондинка в коротком зеленом платье с симпатичным личиком и стройными ногами. В Москве она вполне сошла бы если бы не за модель, то за фитоняшку однозначно.
- Что она сделала? - поинтересовался я.
- Лучше бы спросил, чего не сделала, - Гилрод поднял дорожную сумку. - Не жалей. От нее все равно было больше вреда, чем пользы.
- Не знаю. Некроманта она убила мгновенно.
- Джинны чрезвычайно сильные и опасные существа, - произнес Эналай.
- А также вредные и своевольные, - поддакнул белобрысый. - И со взрывным характером. Они часто нарушают закон, но очень редко попадаются.
- Управление сумело сделать для них ловушки и связать тремя степенями защиты, разрушить которые они могут, лишь исполнив просьбу сотрудника УВПП.
- И что, у вас там всем дают служебных джинних? - поинтересовался я.
- Напротив, очень редко, - ответил Эналай. - Только за особые заслуги.
Я хотел спросить, за какие такие заслуги Гилрод удостоился чести обзавестись собственным оружием массового уничтожения, но белобрысый так на меня посмотрел, что я тут же передумал открывать рот.
- Не буду вас задерживать, - кивнул Эналай. - Понимаю, вы в бегах ... сделаем вид, будто вы удрали вместе со своей джиннихой.
- Спасибо, - Гилрод протянул брюнету руку.
Брюнет крепко ее пожал.
- Я доставлю тело в Управление.
- Зачем? - удивился я, - разве это еще не конец?
- Ему определено другое наказание, - пожал плечами Эналай. - Он не должен был погибнуть. Его вина доказана, но кара - всего лишь лишение магических способностей и смещение с трона.
- Вы его оживите? - удивился я.
- Это невозможно - тело умерло. Но душу мы изымем.
Гилрод свистнул мне и направился вглубь темного коридора, из которого мы пришли. Я догнал белобрысого и встал рядом, чтобы вести его в полной темноте.
- Он хороший мужик, - произнес Гилрод, когда мы дошли до винтовой лестницы.
- Потому что не сдал нас?
- Потому что позволил взять свою сумку.
- Так это все-таки был твой мешок? А твои вещи?
Белобрысый прижал ладонь к груди и нащупал под футболкой монетку.
- Ничего ценного там уже не осталось, а так мы сможем зарядить амулеты.
Когда мы поднялись по лестнице, я вывел Гилрода не к тронному залу, где нас принимал двойник некроманта, а к служебным помещениям, точнее, к кухне, откуда доносился слабый запах сыра и вяленого мяса.
- Хочешь пополнить запасы продовольствия? - предложил я шепотом. - Слуги все равно спят.
- Мы не мародеры, - негромко ответил белобрысый.
Дворцовая кухня оказалось довольно большой. Вдоль противоположной от входа стены тянулись жаровни с котелками, над которыми висели запасы мяса и пахучих трав, справа стояли ведра с водой, слева - большой деревянный стол с длинной лавкой.
Гилрод высыпал на него содержимое рюкзака Эналая и присвистнул.
- Что ж, едой и одеждой мы обеспечены, а это, - он извлек из груды тряпок небольшую жестяную коробочку, украшенную синими и зелеными завитками, - аккумулин.
Я фыркнул.
- Этой дряни здесь завались! Целая река!
- Мы не мародеры, - напомнил белобрысый и добавил. - На Весы влияют не только добрые поступки, но и вообще все, что мы будем делать, пока не исполним Договор.
- Засада.
Управленец снял с шеи один из амулетов и положил на коробочку. Амулет засветился зеленым.
- Теперь можно говорить вслух, - сказал мой товарищ. - Ближайший час нас никто не побеспокоит.
Я зевнул, запрыгнул на длинную лавку возле обеденного стола и положил голову на лапы.
- Спать охота. Вернуться бы сейчас в ту гостиницу!
- Что, - улыбнулся Гилрод, - соскучился по крепким мужским ягодицам?
Я фыркнул. Шутки ниже пояса давно перестали меня смешить.
Белобрысый сложил вещи обратно в рюкзак, отошел к правой стене и поставил на стол ведро с водой.
- Что ты собрался делать?
- Хочу посмотреть, насколько изменилось положение Весов.
Я привстал.
- Думаешь, нам скоро можно будет вернуться домой?
- Вряд ли. Но Мехмен был очень сильным магом, и его преступления считаются достаточно серьезными.
- Но мы победили его не одни! С нами был Эналай, а еще джинниха.
- Джинн не считается, - Гилрод зачерпнул воду и выплеснул ее в воздух. - А Эналай... вряд ли его вклад настолько велик.
Белобрысый прочитал заклинание и плеснул водой еще несколько раз. Капли, взлетевшие в воздух, неожиданно зависли и образовали четкий силуэт весов.
Я наклонил голову, стараясь оценить положение чаш.
- Кажется, они вообще не сдвинулись, - произнес я с сомнением.
Гилрод тоже наклонил голову, рассматривая Весы.
- Нет, вроде, немного подвинулись.
- Сколько же некромантов нам придется убить?! Парой-тройкой точно не обойдемся.
Белобрысый снова плеснул водой, и Весы крупными каплями осыпались в ведро.
- Большая часть нарушителей - обычное хулиганье, - пояснил он. - Их проступки мелочь. Зло во плоти попадается очень редко. Тем более зло, которое осознает, что нарушает баланс сил.
- Значит, нам с тобой еще долго бегать от карателей?
- Я тебя предупреждал.
- Да я и не в претензиях. Кстати, где будем ночевать? Я жутко устал.
- В Ильсборге, - решил белобрысый. - Я вернулся оттуда совсем недавно, и ловить там совершенно нечего, а значит, искать там нас никто не станет. Ты, кстати, хотел найти настоящего мага, чтобы вылечиться? Вот этим и займемся. А пока отойди в тот угол, мне нужно кое с кем связаться.

* * *


Гилрод вытащил серебряный нож и нарисовал на столе Знак 'Но-рфли'. Знак вспыхнул ярко-красным, завибрировал, и спустя несколько секунд обнажил окно в Управление.
- Сильрик! Прием!
Оперативник заглядывал в окно, наклонившись над столешницей.
- Гилрод? - раздался заспанный голос. - Тебе нужен переход?
- Очень желательно. Сможешь организовать?
В окне появилась заспанная лохматая физиономия бывшего мага Ильсборга. На нем была надета все та же футболка, изменилась только надпись, теперь она гласила 'Денег нет, но вы держитесь'. Мужчина нацепил на нос очки и кивнул.
- Куда вас переправить? Диктуй координаты.
Гилрод начал называть Знаки, и по мере приближения к концу, лицо связиста все больше и больше вытягивалось. Он поправил очки.
- Куда именно в Ильсборге ты хочешь попасть?
- В твою башню, - ответил оперативник. - Прямо в комнату под крышей.
- Зачем? - не понял связист. - Источник неприятностей устранен и сидит перед тобой. Что ты там забыл? Или, - Сильрик нахмурился, - мой преемник начал чудить?
- Ты взял преемника? - удивился Гилрод.
- Не я, а его величество! Сам подумай, как королевство может обойтись без королевского мага? Позор и прошлый век! Нужно соответствовать!
- Я понял, - Гилрод задумался. - Честно говоря, я надеялся, что место пока вакантно.
- Хотел сам стать придворным чародеем? Зря. Это самая скучная и самая рискованная работа на свете. Любая провинность, и голову с плеч.
- Я хотел там только переночевать.
- А, ну тогда другое дело! Иди смело. Скажи, что от меня, Хазар с радостью тебя примет.
- Спасибо, - поблагодарил оперативник. - Передавай привет Ольхесту, я скоро с ним свяжусь. И поздравляю с назначением.
- Спасибо. Кстати, - Сильрик опустил голову и зашуршал бумагами, - он велел прочитать тебе координаты. Есть на чем записать?
- Я запомню, - заверил Гилрод. - Диктуй. Только не слишком быстро.
Связист продиктовал длинный список Знаков, и мужчина, прикрыв глаза, выстроил огненно-оранжевые символы в длинный стройный ряд.
- Теперь проход, - напомнил оперативник. - Что тебе для этого понадобится?
- Стандартный набор, - пожал плечами Сильрик, сверяясь со списком. - Кроме одного ингредиента. Рисуй пентаграмму солнца, четыре Знака 'Тойн' по сторонам света, затем заклинание Евельда и кусочек плоти в сердце.
- Плоти? - удивился Гилрод. - Обязательно своей?
- Если найдешь корову, можешь отрезать ей хвост, - серьезно ответил связист. - Рисуй.
Оперативник отошел к Славе и взял немного его крови - для перехода требуется жертва, пусть и символическая, но она обязательна, в противном случае переход не откроется. Затем полоснул серебряным лезвием по левой ладони и начал рисовать прямо на полу кухни. Плотью послужил кусок свинины из бочки в углу, его Гилрод положил в центр пентаграммы.
- Не вижу тебя, - позвал Сильрик. - Как дела? Получается? Что ты себе отрезал? Кусок мизинца? Или мочку уха?
- У меня есть свинья, - улыбнулся Гилрод. - Я почти готов.
Оперативник поманил оборотня, и они оба встали в центре пентаграммы.
- Открывай! - крикнул он.
И они оба ухнули в черноту.

* * *


Похоже, человек из стола нас ненавидел.
Я понял это в тот момент, когда в нос шибанул резкий запах мочи. Мы оказались запреты в тесном полутемном каменном кармане. Меня прижало к Гилроду правым боком, хвост упирался в деревянную панель, а левым боком я почувствовал чьи-то колени. Опустив глаза, я увидел сидящего рядом со мной мужчину. Точнее, висящего. А еще точнее, висела только его обнаженная пятая точка. Незнакомец сидел в крохотной нише в каменной стене, которая внизу заканчивалась дырой, и справлял малую нужду. Его голый зад высовывался наружу на высоте... на какой высоте мы находились?
- Простите, - кашлянул белобрысый. - Мы не хотели помешать.
Мужчина подскочил, опустил широкий синий балахон и вытянулся. На вид ему было не больше шестидесяти лет. Светлые волосы еще не тронула седина, но небольшая бородка и брови были мохнатыми и белыми, как книжные страницы, словно их специально приклеили поверх настоящих. В левом глазу золотой оправой сверкал монокль.
- Мы от Сильрика, - произнес Гилрод, старательно отводя глаза от ниши в стене. - Из Управления.
- О! - обрадовался мужчина, - очень рад! Польщен, что вы заглянули. Пардон, что попали в такое место. Мой предшественник наверняка просто ошибся с координатами.
Я прыснул. Маг посмотрел на меня со смесью обиды и гордости.
- Между прочим, в здесь нет ничего зазорного. Это естественная потребность организма. Как вы думали, заточенные в башнях принцессы ходят в туалет?
- Я о таком не думал, - я изо всех сил сдерживался, чтобы не заржать, потому что не мог выбросить из головы картинку, которая открывалась наблюдателям снаружи башни.
Маг повернулся к нам спиной и вытянул руки. Из ниоткуда сверху на них полился поток хрустальной воды.
- Супер! - я все-таки рассмеялся. - С гигиеной у вас полный порядок.
- Не хочу, знаете ли, подцепить кишечную палочку или желудочный грипп.
Мужчина кашлянул и вытер руки о магическим образом возникшее в воздухе полотенце.
- А вы, простите, не из России случайно? - поинтересовался я.
- Я местный, - слегка наклонил голову маг. - Просто начитанный. Пройдемте в комнату.
Комната мага располагалась под крышей башни и была абсолютно круглой. Три окна и балконная дверь выходили на разные стороны, окна показывали ясное звездное небо, сквозь стекло балконной двери виднелся замок. Под потолком на толстой цепи висело колесо от телеги, по ободу которого горели двадцать или тридцать свечей. Их мерцающий свет наполнял комнату таинственными пляшущими тенями.
Между окнами стояла аккуратно застеленная кровать, дубовый комод, несколько сундуков и газовая плита. Она бросилась мне в глаза, потому что принадлежала другому веку и другому измерению, и потому что не была присоединена к трубам.
- Ой! - со стороны сундуков вдруг раздался испуганный женский голос.
За ларями, спрятавшись от посторонних глаз, на соломенном тюфяке лежала симпатичная девушка лет двадцати с короткими светлыми волосами. При виде нас она вскочила и прижала к груди одеяло.
- Фроська, - прикрикнул белобородый, - оденься!
Он щелкнул пальцами, и вместо одеяла на девушке появился длинный темно-синий сарафан с широкими белыми рукавами нижней рубашки.
- Чаю! - распорядился волшебник.
- Сейчас сделаю!
Девушка засуетилась, подбежала к плите и поставила чайник, конфорка загорелась голубым огненным цветком. Затем стала вытаскивать из сундуков глиняные чашки и блюда с пирожками. Мужчина между тем встал в центре комнаты и несколько раз подпрыгнул, подняв правую руку.
- Есть!
Ему удалось схватить тонкую, практически невидимую веревку, которая привела в движение потайной механизм. Часть деревянного настила пола поднялась, образовав большой круглый стол.
- Присаживайтесь! - маг подвинул к столу стоящие вдоль стен сундуки.
Спустя три минуты стол оказался застелен черной скатертью с серебряными звездами и заставлен глиняными мисками с пирожками и ватрушками. Рассадив гостей, девушка разлила чай по чашкам и, сложив руки перед собой, встала возле плиты.
- Вот теперь можно и представиться, - мужчина протянул Гилроду руку. - Придворный маг его величества Хазар.
- Гилрод, - белобрысый пожал сухую ладонь.
- Рад приветствовать вас в Ильсборге. Смею надеяться, вы к нам не с официальным визитом?..
- Нет, - Гилрод взял пирожок и в два укуса его сжевал. - С гостевым. Простите за беспокойство, нам просто нужен ночлег.
- Очень рад. Очень.
Колдун махнул ладонью над чашкой Гилрода, затем над своей и вопросительно посмотрел на меня:
- Господин оборотень употребляет?
- Что употребляю? - не понял я.
- Значит, нет.
Маг налил в блюдце немного чаю и положил рядом пирожки. В Ильсборге царила ночь, и я пребывал в шкуре зверя, хотя и не утратил способности говорить. Я прикрыл глаза, представляя превращение, но ничего не произошло. Видимо, мои способности проявлялись лишь в непосредственной близости от аккумулина. Жаль, что нам пришлось покинуть Караш-адар, там мы скорее нашли бы мага, способного вернуть мне ноги, но сейчас во дворце наверняка работают ребята из Управления.
Мне пришлось лакать чай из блюдечка. Было жутко неудобно и мокро. Неудобно не только в плане непривычности обращения с плоским языком, но и в общечеловеческом. Девушка, практически не мигая, смотрела на Гилрода, но иногда ее любопытствующий взгляд задерживался и на мне. В эти моменты я чувствовал, как морда под толстым белом мехом становится красной.
- Как поживает многоуважаемый Сильрик? - поинтересовался Хазар. - Как работа? Как зарплата?
- Не жалуется, - дожевав, ответил белобрысый. - Вы хотите последовать по его стопам?
- Не отказался бы. Работа связиста безопаснее, по крайней мере, знаешь, что завтра тебя точно не убьют, а самая страшная угроза - выговор с последующим увольнением. Но с моим-то опытом смена места совершенно не пугает. А вы, уважаемый, не могли бы поспособствовать, так сказать?
Гилрод отпил из чашки большой глоток и закашлялся.
- Чересчур крепко? - поинтересовался маг и потянулся к чашке гостя.
- Нет, - белобрысый быстро прикрыл чашку ладонями. - Спасибо, все отлично. Но по поводу вашего вопроса, поспособствовать, к сожалению, не смогу. В настоящее время я не в том положении, чтобы давать рекомендации. Свяжитесь с Сильриком, теперь он официальное лицо, и может подсказать, к кому обратиться.
- Ничего он не подскажет, - махнул рукой придворный волшебник. - Сильрик сейчас всеми конечностями за свое место держится, потому что не такой сильный маг, как всем расписывал.
- Вообще-то, - Гилрод отправил в рот очередной пирожок, - он достаточно силен. Думаю, если бы он захотел, из него получился бы отличный каратель. А какая сила у вас?
- Никогда не измерял, - потупился Хазар, а потом поманил стоящую возле плиты девушку. - Фроська! Демонстрация!
Девушка подошла к столу.
- Моя служанка, - небрежно пояснил седоволосый и вышел и из-за стола.
Он остановился в метре от блондинки, поднял руки и направил скрюченные пальцы на девушку. Его губы беззвучно зашевелились, из ноздрей повалил дым.
- Обращайся! - резко выкрикнул волшебник.
В комнате раздался громкий хлопок, и вместо девушки мы увидели маленького серого соловья. Он вспорхнул на окно и запел.
- Ого! - произнес Гилрод и оглядел комнату. - Очень сильная магия! А где остальное?
- Какое остальное? - поинтересовался Хазар.
- Остальное тело, - пояснил я.
Благодаря недавнему просмотру телевизора в Караш-адаре, я вспомнил трансляцию конкурса магических искусств и понял, о чем спрашивал Гилрод. Превращаться в маленьких зверей и птиц могут только самые сильные маги, потому что масса тела никуда не девается, и ее приходится отбрасывать. Такое умение считается одним из самых сложных.
Придворный колдун замахал руками, и соловей трансформировался обратно в девушку.
- Вот! - торжествующе объявил Хазар. - Любуйтесь! Фроська! А ну слезь с подоконника!
Девушка спрыгнула на пол и, коротко поклонившись, вернулась к плите. Я подозрительно проводил ее взглядом и уставился на волшебника. Что-то этот маг темнит!
- Простите, - произнес я. - Вы можете превратить меня обратно в человека? Здесь, в Ильсборге, у меня не хватает сил трансформироваться. Очень неудобно находиться в шкуре домашнего животного перед вашей помощницей.
- Она и не такое видела, - отмахнулся Хазар, - и для таких чудес, к сожалению, Луна находится в совершенно неподходящем противостоянии с Меркурием и Ураном. Увы, увы.
Я подошел к Фроське и осторожно положил голову ей на колени. Девушка бросила вопрошающий взгляд на мага и осторожно меня погладила.
- Мягкий, - прошептала она мне прямо в ухо и обняла за шею. - И добрый.
Гилрод тоже поднялся из-за стола.
- Спасибо за угощение, - произнес он. - Теперь можно и поспать, завтра нам предстоит долгий путь.
- Фроська! - Хазар щелкнул пальцами.
Девушка отпустила меня и бросилась убирать со стола.
Когда деревянный стол опустился вровень с полом, Хазар вытащил из сундуков две пуховые перины.
- Ложитесь, гости дорогие! И не забудьте о гостеприимстве Хазара.
Я лег на теплое и мягкое, и мгновенно отключился.

* * *


Гилрод проснулся с первыми петухами, и увидел, что Хазара нет на месте. Его служанка, Фроська, сидела возле оборотня и, не отрываясь, смотрела на оперативника. Гилрод неловко кашлянул.
- Его магишество во дворце, - шепотом пояснила девушка. - Его величеству приснился дурной сон, и он безотлагательно вызвал к себе придворного мага.
- Слава, подъем! - позвал оперативник.
Оборотень повернулся, потянулся и открыл глаза. Увидел девушку, неловко вскочил, поскользнулся и тут же упал. Девушка засмеялась, ее рука легко пробежала по белой мохнатой голове и задержалась на шее.
- Вас велено накормить, - произнесла она. - Уберите, пожалуйста, перину.
Гилрод оттащил тюфяк в сторону, в ту же секунду из пола выдвинулся стол. Оперативник посмотрел на веревку, свисающую с потолка, и молча подвинул сундук. Пес, как и вечером, сел рядом на пол.
- Его магишество чересчур скромен, - произнесла девушка и что-то прошептала. - Позвольте показать вам истинное гостеприимство.
На столе возникла белая льняная скатерть и небольшая ваза с красными цветами. По всей столешнице одна за другой стали появляться глиняные тарелки, горшки и кувшины. Из-под крышек горшков вырвался ароматный дымок, а блюда доверху наполнились жареным картофелем, тушками цыплят, нарезанными овощами и сыром. По правую руку от тарелок выросли корзиночки с нарезанным хлебом. Специально для оборотня на краю стола появилась огромная баранья нога, зажаренная на вертеле. Пес мгновенно впился в нее зубами и завилял хвостом.
- Значит, - произнес оперативник, - вся сила у тебя. А сам Хазар что-нибудь умеет?
- Только самое простое, - девушка подвинула сундук к столу, села и взяла себе одну из тарелок с картошкой. - Превращает воду в вино и неплохо читает звезды.
- Тогда зачем он тебе?
- Вы когда-нибудь слышали, чтобы придворным магом числилась женщина? Вот и я не слышала. Нам в этот мир путь заказан. А мне так хотелось сделать что-нибудь хорошее!
- Значит, Хазар воспользовался ситуацией и присвоил все лавры себе.
- Он должен играть роль, иначе меня раскроют, - пожала плечами блондинка.
- Но он обращается с тобой, как со служанкой, неужели тебя это не задевает?
- Наша легенда идеальна, - рассмеялась девушка и протянула Гилроду тонкую руку. - Ефросинья. Дочь его магишества.
Вместо рукопожатия управленец легко поцеловал длинные пальцы.
- Ваше искусство изумляет. Особенно превращение в птицу.
- В этом нет ничего особенного, - засмеялась девушка, посмотрев на стол. - Ой, совсем забыла.
Блондинка щелкнула пальцами, и возле Гилрода появился огромный запотевший от холода стеклянный графин с ярко-красным вином.
- Угощайтесь.
Оперативник наскоро перекусил и положил в карман хлеб для ритуала перемещения. Долго задерживаться на одном месте они не имели права - чем дольше Весы остаются в положении 'виновен', тем больше времени у карателей на их поиски, и тем больше вероятност их поимки.
А вот Слава явно не торопился. Может, стеснялся грызть баранью ногу в присутствии девушки, а может, не успел проголодаться.
- Готов?
Гилрод вызвал в памяти стройный ряд ярко-оранжевых символов - координат следующего перемещения, которые через Сильрика передал Ольхест, и положил хлеб на четыре стороны света.
- Возьмите меня с собой, - неожиданно попросила Ефросинья.
- Зачем?
Гилрод не принял просьбу непризнанной придворной магички всерьез. Не отвлекаясь, он взрезал ладонь и стал чертить на полу пентаграмму.
- Потому что я ваша судьба, - ответила девушка.
Оперативник засмеялся, потом закашлялся, но глаз от пентаграммы не оторвал.
- Ты сможешь вылечить мои ноги? - неожиданно спросил оборотень.
- Смогу, - без колебаний заявила блондинка, бросилась к одному из сундуков и извлекла из него холщовую сумку. - Я уже и вещи собрала.
- Когда успела? Ночью?
Гилрод старательно выписывал координаты по внешнему радиусу круга.
- В прошлом году. Отец предсказал, что я скоро покину гнездо...
- Послушай, - оперативник поднялся и подошел к девушке. - Понимаю, ты молода и красива. Ты сильная магичка, и хочешь дарить свое искусство людям. Но ты идеализируешь все это, - Гилрод кивнул на пентаграмму, а затем на оборотня. - Ничего хорошего тебя с нами не ждет. Мы находимся в вечном движении, нигде не задерживаемся дольше необходимого, сменяем одно место другим, не заводим друзей, не влюбляемся, спим, где придется, едим, если получится, и стираем одежду дважды в год.
Мужчина намеренно преувеличил тяготы путешествия, потому что знал - только так он сможет отвадить молодую дурочку. Но у оборотня были на нее другие планы.
- Она магичка, Гилрод! Настоящая! Она обязательно нам пригодится!
- Мы найдем другого мага, который сможет поставить тебя на ноги, - отрезал оперативник и подошел к собаке. - Руку.
Оборотень протянул лапу, и Гилрод грубо резанул ее лезвием.
- Аккуратнее!
- Включи мозг, - посоветовал оперативник. - Она будет обузой.
- Я могу готовить, - предложила Ефросинья. - И все ваши доводы просто отговорки.
- Гилрод!
- Здесь решаю я, - отрезал управленец и пробормотал заклинание.
Пес нехотя поднялся и подошел к пентаграмме.
- Искренне благодарим вас за радушный прием, кров и угощение, - произнес Гилрод, обращаясь к Ефросинье. - Передавайте отцу наши лучшие пожелания. Возможно, мы еще увидимся.
Оперативник шагнул в пентаграмму, оборотень наступил следом. А третьей в открывшиеся врата запрыгнула блондинка.

Глава 7. Третий не лишний


В месте, куда мы попали, ярко сияло солнце. Я трансформировался в человека и неловко упал на землю. Мы находились в центре огромного поля, засеянного пшеницей. Колоски были еще зелеными и незрелыми, значит, здесь самый разгар лета.
Я увидел, что девушка-магичка переместилась с нами, и мое сердце радостно забилось. А вот Гилрод был просто в ярости. Он схватил Ефросинью за запястье и едва ли не закричал:
- У тебя есть хоть капля ответственности?! Понимаешь, что творишь?! Да что у тебя в голове?!
- Мне больно.
Девушка вырвала руку, отошла в сторону, что-то прошептала и поцеловала запястье. Гилрод вздрогнул.
- Прости. Я не хотел делать тебе больно. Но ты соображаешь, что натворила? Мы немедленно возвращаем тебя назад.
- Гилрод! - я встал на защиту целительницы, но тут же сообразил, что потерял всю одежду и прикрылся руками.
- У тебя нет права голоса, - резко оборвал меня белобрысый.
- Есть! - выкрикнул я. - Я тоже заключил Договор!
Но управленец словно не слышал. Он принялся выдергивать из земли пшеницу, стараясь очистить необходимое для перехода пространство.
- Гилрод! - я повысил голос. - Прекрати! Ты не можешь ей указывать! Ты не отец, а она давно совершеннолетняя.
Девушка подошла ко мне практически вплотную и прикрыла глаза ладошкой. Краткое заклинание, и на мне оказалась надета просторная белая рубаха с широкими рукавами и завязками у горла, и черные штаны. На ногах появились матерчатые сандалии на жесткой подошве.
Я попробовал пошевелить ногами, но магия юной колдуньи касалась только одежды.
Белобрысый между тем закончил с подготовкой плацдарма и вытащил из дорожной сумки хлеб. Девушка взмахнула рукой, и краюха мгновенно превратилась в пирожок. Гилрод нахмурился и разломил его на четыре части.
- Не сработает, - предупредила Ефросинья. - Нужен ржаной хлеб, а не сдобное тесто.
Она опустилась рядом со мной и с легкой улыбкой наблюдала за белобрысым. Кажется, она совсем его не испугалась и не сомневалась в своей силе.
Гилрод сорвал несколько колосков пшеницы, дотронулся до одного из висевших на шее амулетов и пробормотал заклинание. В его ладони материализовался кусок хлеба.
- Нужен ржаной, - засмеялась девушка, - а это пшеница. Гилрод, смирись! Я ваша судьба, я буду сопровождать вас, куда бы вы ни направились.
Белобрысый бросил на блондинку уничтожающий взгляд и порезал себе ладонь.
- Не получится напрямую, обойдусь без хлеба. Пойдешь через атлантов в Управление, - предупредил он.
- Гилрод! - я повысил голос. - Разве это не опасно?
- Для нее - нет.
Мой спутник занес лезвие серебряного ножа над ладонью, а потом шагнул к девушке.
- Сможешь порезать меня? - спросила она, но даже не встала, чтобы отступить.
- Смогу, - белобрысый наклонился, схватил тонкую, почти прозрачную руку и занес нож. Пару секунд колебался, а потом опустился на землю рядом с магичкой.
- Ты прав, - произнес он, повернув ко мне голову. - У тебя есть право решать, точно такое же, как у меня и у нее. Если ты, - теперь белобрысый смотрел на Ефросинью, - твердо решила остаться, я не стану возражать.
- Тебе не придется за меня отвечать, - серьезно ответила магичка. - Я освобождаю тебя от этой обязанности.
- Ну уж нет! - Гилрод категорично рубанул ладонью. - Я в ответе за вас обоих.
- Ни фига себе! - присвистнул я. - Когда это ты стал моим папочкой?! Твоя помощь мне нужна лишь до того момента, когда Ефросинья вернет мне ноги.
- Вообще-то, - осторожно произнесла Ефросинья, - с этим есть небольшая проблема.
- В смысле? - мое сердце опустилось в район желудка.
- Ты будешь ходить, - заверила блондинка, - но только в мирах, где есть аккумулин.
Я помрачнел.
- Значит, я не смогу вернуться в Москву на своих двоих?
- Если Москва находится в техно-мире, боюсь, у меня не хватит сил. И не думаю, что хватит хоть у кого-нибудь.
Девушка потянулась ко мне, чтобы утешить, но я отклонился в сторону.
- Магии ей нужна подпитка, а в мире, где нет аккумулина, это невозможно, - пояснила магичка. - Если ваши лекари не сумели тебя вылечить, и организм не смог справиться с недугом, тут ничего не поможет.
- Но здесь-то я смогу ходить?
- Что тебе нужно для ритуала? - спросил белобрысый.
- Не очень много, - ответила девушка и стала перечислять: - в первую очередь три цветка белладонны. Это довольно болезненный ритуал, нужно заглушить боль. Потом, ткань из натурального шелка. А еще надо уточнить положение ночных светил. Остальное у меня есть.
- Значит, - вздохнул я, - до темноты ты ничего не сможешь сделать, даже если мы найдем белладонну?
- Увы. Но ты не волнуйся, я обещала, значит, помогу.
- Тогда обрати меня обратно в собаку, чтобы я мог идти.
- А сам?
- У меня плохо получается, - признался я и покраснел.
Блондинка потянулась ко мне, взяла мое лицо обеими руками и неожиданно поцеловала прямо в губы. Я хотел ответить на поцелуй, но почувствовал, что рот меня не слушается. Лицо вытянулось, а я снова стал собакой.
- Куда идем? - спросила красавица, подбирая с земли свой холщовый мешок.
- В город, - кратко ответил белобрысый, поднимаясь.
- Тогда нам туда, - девушка махнула рукой на север и бодро зашагала по полю.
Белобрысый в три больших шага обогнал магичку и пошел впереди. Я побежал следом. С момента моего превращения в собаку Гилрод больше не произнес ни слова, и я кожей чувствовал идущий от него холод.

* * *


Посвящать девчонку в тонкости их положения Гилрод пока не хотел, хотя и понимал, что Слава выложит ей все, лишь только подвернется удобный случай. А он не вполне доверял этой безалаберной дурочке, которая бросила отца, родной город и неплохую работу и отправилась неизвестно куда с двумя чужаками. Ко всему прочему оперативник все еще не верил, что ее помощь хоть как-то им пригодится. Пусть он воочию видел ее превращение в птицу и великолепное владение бытовой магией, все равно считал девушку обузой. Даже оборотень, который способен самостоятельно передвигаться только в ночное время, не казался ему настолько бесполезным.
Увы, в этой компании у него было только сорок девять с половиной процентов голосов. Еще столько же - у оборотня, а оставшийся один процент принадлежал самой Ефросинье, которая беззастенчиво вмешалась в его магию, когда он чертил пентаграмму перехода, и поместила в рисунок каплю собственной крови. Последнее обстоятельство раздражало. Ясно дело, что девчонка обладает огромной магической силой, но вмешиваться в чужое заклинание - верх наглости.
Гилрод шел быстро, рассекая пшеничное поле, словно огромный ледоход. Оборотень то и дело его обгонял, прыгая за бабочками и мелкими птичками, гнездившимися прямо среди колосьев. Ефросинья изо всех сил старалась не отставать. Мужчина долго слушал ее тяжелое дыхание позади, а потом сжалился и замедлил шаг.
Но до города они все равно добрались очень быстро. Солнце едва успело уйти с высшей точки небосклона, как они уже миновали бедную деревеньку на подступах к столице и подходили к главным городским воротам.
По периметру город окружала высокая каменная стена с толстыми охранными башнями. Главные ворота оказались распахнуты настежь, а над воротами прямо в воздухе, извиваясь и выкрикивая нецензурные слова, висел толстый мужчина в трусах. Он дергал то руками, то ногами, стараясь привести свое тело в вертикальное положение, но постоянно перебарщивал и переворачивался то набок, то на спину, а то и вовсе повисал вниз головой. Когда путешественники подошли ближе, он их увидел и замахал руками, снова завертевшись, как волчок.
- Люди добрые! Помогите, коли можете! Второй день здесь болтаюсь!
Ефросинья посмотрела на пузана и прыснула в кулак. Это зрелище ее не только не удивило, но и сильно рассмешило.
- Как вы туда попали?! - крикнула она, задрав голову.
- Это мое наказание! - всхлипнул толстяк. - Его величество Рон Великолепный распорядился подвесить меня здесь на трое суток, а я уже очень давно хочу пить! Спустите меня на землю!
- Что вы натворили? - спросил оперативник.
- Ничего! - воскликнул пузан. - Просто принес его величеству хлеб, он оказался без изюма, а ему нужен был изюм, а он об этом не сказал, а я испек с маком, а спросить не догадался, а он рассердился...
Девушка подняла было руку для заклинания, но Гилрод схватил ее за запястье.
- Не лезь, куда не просят, - предупредил он. - Пусть ты и можешь ему помочь, но не должна вмешиваться во внутреннюю политику. Может, он действительно виноват.
- В том, что принес хлеб без изюма? - удивилась девушка.
- Здесь для особы королевской крови это может быть смертельным оскорблением.
- Но я все равно не могу бросить его просто так.
Ефросинья подняла с земли булыжник и швырнула мужчине.
- Лови!
Пузан схватил камень, и тот тотчас превратился в большую бутылку с водой. Толстяк присосался к горлышку и замахал рукой из чувства благодарности. Неловкое движение снова привело его во вращательное движение, и он перевернулся вверх ногами.
Когда троица миновала ворота, Слава неожиданно спросил:
- А где охрана? Разве тут не должны стоять бравые молодцы с секирами наперевес?
- С охраной у них все в порядке, - девушка потрепала псину по шее. - Ты не видишь, но тут мощные защитные чары. Лишние люди не пройдут.
- Разве мы не лишние? Гилрод из Управления, а я оборотень. Если эти чары - дело рук местного правителя, который развлекается, подвешивая людей над воротами, то разве ворота не должны были захлопнуться перед нашим носом?
Девушка дернула плечом.
- Оборотней тут и без тебя полно, а что до Гилрода... полагаю, его принадлежность к Управлению под большим вопросом.
- Мы действуем официально, но неофициально, - загадочно ответил оборотень, проигнорировав убийственный взгляд мужчины, и Гилрод понял, что опоздал со своими опасениями - парень уже успел нашептать юной магичке о Договоре и уничтожении метки.
Город оказался достаточно большим, хотя и походил больше на деревню. Все дома здесь были построены из бревен, крыши выложены досками и укрыты широкими листьями, похожими на пальмовые. Асфальтированных дорог не наблюдалось, вместо них под ногами лежала мощеная булыжником мостовая, на которой то и дело попадались лепешки конского навоза.
- Какая-то древняя Русь, - пробормотал оборотень.
Им навстречу выехала груженая дровами телега, на облучке сидел бородатый мужичок. При виде Ефросиньи он привстал и зацокал. Оборотень коротко рыкнул и бросился наперерез. Пегая лошадка испугалась, взбрыкнула и едва не опрокинула дрова.
- Хулиганье! - выкрикнул мужичок, натягивая поводья. - Тпру! Не боись! Это просто здоровая кобелина, ничего она тебе не сделает.
По главной улице путники вышли к городской площади, на которой расположился базар.
- Разделимся, - предложил Гилрод. - Нужно собрать информацию, кто здесь нарушает закон. Надеюсь, главный смутьян - его величество, который подвесил беднягу над воротами. С царями дело иметь проще, чем с придворными магами.
- Это еще почему? - обиделась Ефросинья.
- Потому, - ушел от ответа оперативник. - Встречаемся у той колокольни ровно через час.

* * *


Гилрод ушел в сторону кожевников и кузнецов, Ефросинья направилась к торговцам съестным, а я решил проверить слухи в рядах менял и продавцов товаров легкой промышленности.
Чтобы не пугать местное население, я решил молчать, однако мой вид не позволял долго задерживаться на одном месте и подслушивать разговоры. Белоснежный пес размером с теленка неизменно привлекал внимание, и все разговоры переключались на меня. Однако моя разведывательная деятельность все же принесла некоторые плоды. Например, я узнал, что его величество оказался далеко не самым плохим монархом, напротив, по сравнению со своим сыном, Окари, едва ли не ангелом. Безобидные развлечения папаши меркли по сравнению с тем, что вытворял его высочество.
Медленно, стараясь держаться в тени выставленных ларей и сундуков, пробираясь под прилавками с товарами, я продвигался по рынку.
- В понедельник-то, слыхала, чего учудил? - шептались две товарки.
Я напряг уши, лег под прилавком и сделал вид, будто задремал. В собачьем облике слушать было одно удовольствие - даже шепот казался такими громким, будто говорили мне прямо в ухо.
- Надел самый лучший свой кафтан, тот, с красными рукавами, который ему батюшка на именины подарил, вышел на балкон весь напудренный, будто делегацию заморскую встречает, да всю армию на дворцовой площади-то и построил.
- Да где ж она там поместится, армия-то?
- Да не армия! Не наговаривай! - вмешался в разговор лохматый торговец солью. - Первую роту только. Не знаешь, дык не ври.
- А я не вру! Своими глазами видела, как он солдатиков в квадраты выстроил.
- Ну, выстроил. Ну, парад. И чего? - не понял мужик.
- А того! - баба замахнулась на соседа. - Ты его защищаешь что ли? Вот постой там со всеми на жаре-то!
- Нет, ну, в самом деле! - возмутился торговец. - Служба у них такая! Строем ходить, а коли пошлют, так воевать.
- Да не перебивай ты! - влезла вторая товарка. - Дай сказать. Ну, чего его высочество учудил?
- То и учудил! Привязал, представьте, к солдатам веревочи: к каждой руке и к каждой ноге, и ну дергать! А они как марионетки заплясали.
- Как это, привязал веревочки? - мужик почесал затылок.
- Магией, непонятно что ли? Так и танцевали они до вечера, и прыгали, и до неба подскакивали! Троих человек угробил, говорят - в небо подкинул, а поймать и не поймал.
- Ужас!
- А его величество чего?
- А его величество Рон Великолепный, дай боже ему здоровья еще на долгие годы, ни сном, ни духом. И не ведает будто, что его сынишка вытворяет. На все рукой машет. Играет так, говорит, пусть балуется, пока за ум не пришлось взяться и государством править.
- Ой, достанется нам, когда он на трон сядет! - мужик крякнул. - Дай боже здоровья его величеству!
Торговки разошлись, и я направился дальше по рынку.
В рядах продавцов тканей я нашел удобное место для наблюдений: между коробами с узорной тесьмой и грудой тюков с шерстью. Забился туда, и стал наблюдать. Справа от меня стоял квадратный широкоплечий торговец в красной парчовой рубахе с белой вышивкой. Ярким нарядом он привлекал внимание, и к нему то и дело подходили узнать цену или просто поболтать.
- Откуда ткани? - поинтересовалась миловидная девушка в простом сером сарафане и длинной русой косой.
- С запада, красавица, - улыбнулся торговец и показал отрез ярко-желтого материала. - Вот такой цвет тебе очень пойдет. Не скупись! Все женихи окрест твоими будут.
- Ой, ну что вы, - зарделась девушка.
- Правду-правду говорю! Всяк засмотрится! Даже заморский принц!
- Прям-таки и принц!
Торговец нырнул куда-то в тюки и вытащил длинную желтую ленту.
- Коли ткань покупать не решаешься, вот, повяжи пока в косу! Бери, бери! Это от чистого сердца!
- Спасибо, - девушка поставила корзинку на землю, распустила косу и стала вплетать яркую ленту в волосы.
- Как решишься сарафан из моей ткани сшить, - заговорщически произнес торговец, - ступай в четверг ко дворцу, да прогуляйся там на виду у всех.
- Почему в четверг? - поинтересовалась девушка и смущенно улыбнулась.
- Приемный день, - пояснил торговец и поднял указательный палец. - Говорю же тебе, любой принц твоим будет! По четвергам его величество принимает послов из соседних государств. Наш к нему именно в четверг ездил. Вот и присмотришь себе принца...
- Сразу видно - не местный. Никудышный совет даешь, - вмешалась проходившая мимо женщина с клеткой, в которой сидели два кролика. - Не слушай его, девушка! Четверги плохие дни. Собственными ушами слышала, будто в четверги у всех послов настроение портится.
- Почему же? - торговец скрестил на груди мощные руки.
- Потому что его высочество изволит шутить. По четвергам Рон Великолепный и вправду приглашает послов на официальный прием, они приносят ему дары, а его высочество Окари тайком превращает подношения в непригодный мусор. Сама слышала, как у Юнского посла шкатулка с драгоценностями превратилась в трехголового цыпленка. У других дары и вовсе в коровьи лепешки или в солому оборачивались. После такого к послам и заморским принцам лучше не подходить. Конфуз, да и только!
- Зачем же его высочество так шутит? - не поняла девушка.
- Молода ты еще, - нахмурилась прохожая, удобнее перехватила клетку с кроликами, и пошла мимо.
- Надо же, - девушка доплела косу и завязала на конце красивый бант. - Обычно его высочество только над придворными издевается, да над дворовыми, но я и подумать не могла, что достается и иностранцам!
- Тише, девушка! - вмешался подошедший к торговцу тканями мужичок с всклокоченной седой бородой. - Не издевается его высочество. Шутит. Он у нас шутник.
- Тоже мне шутник! - к мужичку подскочила дородная тетка с тюком под мышкой. - Сам-то по субботам из дома, небось, не выходишь!
Мужичонка потупился.
- Незачем мне в субботу по улицам расхаживать, - прошептал он. - Наглотался пыли-то, хватило.
- Да вы что! - тетка наклонилась и сочувственно погладила мужика по плечу.
- Далеко он вас?
- До самого дома катил. Вышел я по беспамятству до церкви, а там он в карете едет. Увидал меня, пальцем показал, ну я и свалился! И кубарем покатился! Аж до самого дома! Пять верст!
- А соседку нашу весной в курицу превратил! - прошептала девушка, теребя косу. - Пришла она домой-то, а домочадцы смотрят, курица чужая. И из соседей никто не признает. Вот решили суп из нее сварить. А она бегала по двору, квохтала, в руки не давалась! Но ее все равно поймали, на колоду положили, топор занесли... Но тут волшебство закончилась, и она опять человеком стала, - закончила девушка и похлопала себя по губам. - Слава богу! А то ведь убили бы ее, да суп сварили.
Я поежился. Лежать было неудобно, от тюков пахло пылью, хотелось чихать, но я терпел.
- А еще папенька рассказывал, - так же шепотом продолжила девушка, - будто его высочество над дворцовыми людьми любит подшучивать. Особенно над поварами. Не понравится ему какое-нибудь блюдо, так он запомнит, какой повар его готовил, и в следующий раз добавит в мясо сахару, а в пирожные горчицу. Или перца в телятину, или уксуса в суп, да столько, что есть невозможно! А еще превратит вино в желе! А это еще хуже, чем испорченная еда! Знают все, чьих рук дело, но все равно на повара сваливают и казнят. Нехватка у них там поваров теперь, никто не хочет на смерть идти. Пятерых или шестерых с весны повесили.
Я не удержался и чихнул.
Торговец нырнул под прилавок, увидел меня и испуганно отпрянул.
- Извините, - произнес я, выскочил и огромными прыжками скрылся в соседних рядах.
Не знаю, что в итоге его напугало больше: мой вид или извининения. Я посидел между кучей грязного тряпья и огромной бочкой, наполненной вонючей жижей, где-то полчаса, а потом вернулся на базар. К сожалению, пройти незамеченным по рядам уже не получилось. Детишки показывали на меня пальцами и кричали:
- Мама, мама, смотри какая большая собака!
Чтобы казаться дружелюбным я прижимал уши и вилял хвостом.
- Вот-так псина! Смотрите! Самому его величеству такую подарить не стыдно! - доносилось до меня со всех сторон.
Самые смелые норовили подойти ближе, пара-тройка человек даже отважились меня погладить. Я понял, что как разведчик я себя полностью дискредитировал, и отправился к колокольне. Там меня уже ждал Гилрод и уставшая, но довольная Ефросинья.
- Подведем итоги, - произнес белобрысый. - Нечисти окрест не водится, местный маг из башни нос лишний раз не высовывает. Главный преступник: мелкий засранец, которому не хватает воспитания и воспитательного ремня.
- Ты собираешься наказывать ребенка? - мне стало не по себе.
- С чего ты взял, будто он ребенок? - удивился Гилрод. - Он года на два старше тебя.
- А ведет себя, словно несмышленыш.
- Мы отправим его в Управление, - решил белобрысый. - Окари полностью осознает свои действия, и получает от этого удовольствие. Отец безмолвствует. Будь я оперативником при исполнении, лишил бы его высочество магических способностей на годик-другой, а потом посмотрел бы на его поведение. Но сейчас нам надо зачесть его шалости в нашу копилку. Не волнуйся. Через пару часов будет снова сидеть на балконе и наблюдать за солдатиками. Только вот сделать уже ничего не сможет.
- Какой сегодня день недели? - спросил я, вспомнив об издевательствах малолетнего принца над заморскими делегациями.
- Среда, - ответил Гилрод, - придется заночевать, чтобы завтра попасть на прием.
Управленец вытащил из-за пазухи крохотный бумажный сверток и протянул девушке.
- Белладонну не нашел, а шелковую ленту для ритуала купил.
- Спасибо, - поблагодарила магичка. Белладонну я сорву ночью, а если на небе благополучное соединение светил, завтра после визита к его высочеству проведем ритуал. Заночевать нам лучше поближе к погосту.

* * *


Увы, все мало-мальски приличные постоялые дворы, в которых оставались свободные места, располагались в городе. В деревне за городскими стенами, пускать чужеземцев на постой никто не решился, поэтому нам оставалось только без спроса расположиться в чьем-то сарае для сена на окраине (как и хотела Ефросинья, недалеко от кладбища).
Мы устроились вполне уютно: в сарае было мягко, сухо и приятно пахло. Последнее обстоятельство особенно меня порадовало. Пребывая в собачьем обличии, я остро чувствовал все ароматы людей, улиц, постоялых дворов, коровников и отстойных ям. В мире, кажется, вовсе не осталось уголков, которые не раздражали бы мои ноздри отвратительной вонью. Здесь я сумел расслабиться и от души накувыркался в сене.
Какое же это удовольствие - двигаться! Ходить! Бегать! Прыгать! Завтра, после того как, магичка проведет свой ритуал, первым делом пробегу по местным лугам. Хочу почувствовать прикосновение влажной от росы травы, зарыться ногами в песок, окунуть ступни в ледяной ручей, наступить на острые камешки и прыгать на одной ноге, ожидая, когда пройдет нечаянная боль.
Я валялся в сене, воображая все это, а Гилрод угрюмо смотрел на меня и раскладывал ужин. Белобрысый улыбался очень редко, а с появлением в нашей компании Ефросиньи и вовсе превратился в зануду. Он набрал в колодце воды и купил в лавке котелок борща, вареную картошку и огромную тарелку слив.
Блондинка наколдовала красивую скатерть, казавшуюся совершенно лишней посреди деревенской романтики, а также столовые приборы.
- В любом месте нужно оставаться человеком, - произнесла она, накладывая Гилроду картофель. - Приятного аппетита!
- Спасибо, - поблагодарил Гилрод и улыбнулся.
Я офигел.
Ночь наступила быстро. Ефросинья превратила свои туфли в непромокаемые сапожки, соткала из воздуха теплую кофту и стеклянный фонарик со свечкой внутри.
Белобрысый поднялся, чтобы пойти с девушкой, но та протестующее замахала руками.
- Ты будешь мешать, - отрезала она.
Я поднялся с сена и отряхнулся:
- Я провожу. Как хочешь, но одна ночью на кладбище ты не пойдешь.
- Ну ладно, - согласилась блондинка.
Мы вышли в темноту. Ночь в деревне освещалась только светом звезд и редкими окошками в жилых домах, где допоздна засиделись полуночники.
Погост предстал перед нами черными силуэтами деревьев. Прохладный ветерок раскачивал верхушки, издавая потусторонние скрипы, где-то негромко ухала сова, под ногами хрустели упавшие ветки. Ночью кладбище казалось более живым, чем днем.
Ефросинья зажгла фонарик, и тусклый свет свечи осветил небольшую круглую площадь. Ближайшая к входу могила заросла сорняками, деревянный крест покосился и наполовину ушел в землю.
- Что мы ищем? - шепотом спросил я.
- Желтые цветы, - так же шепотом произнесла девушка.
Я рванул было в темноту кладбища на поиски, но, отбежав на несколько метров, вернулся.
- Не боишься мертвяков? - поинтересовался я.
Ефросинья засмеялась и потрепала меня по шее.
- Спасибо, что беспокоишься обо мне, но я уже большая девочка. Позаботься лучше о своем друге.
- А чего о нем заботиться? Он уже большой мальчик.
- У него в глазах живет большая печаль.
Я вспомнил по монетку, которую Гилрод носит на цепочке под рубашкой и промолчал.
- Все-то ты замечаешь. Смотри, это не белладонна?
Я подбежал к могильному камню и сорвал большой цветок.
- Нет, - Ефросинья внимательно его рассмотрела и приколола к сарафану. - Но он очень красивый. А вот то, что мы ищем.
Бесстрашная блондинка сорвала с тропинки желтый с фиолетовыми прожилками цветок. Его листья были бледно-зелеными и казались подернутыми инеем.
- По мне это просто колокольчики, - фыркнул я, ткнулся носом в листья и принюхался к воздуху. - Направо.
Второй цветок белладонны мы нашли спустя пару минут плутания между могилами, а третий - когда взошла луна и осветила ночной пейзаж.
- Очень романтично, - усмехнулся я себе под нос.
В тишине это прозвучало слишком громко. Девушка услышала меня и засмеялась, а я подхватил ее на спину и в мгновение ока домчал до сарая.
Белобрысый спал.
По крайней мере, именно так я подумал, посмотрев на его закрытые глаза, но через несколько невозможно длинных мгновений сообразил, что его грудь не двигается.
- Гилрод!
Я подскочил к нему и мне в нос шибанул оглушительный, ни с чем несравнимый запах гниения. Я заскулил и отпрянул. Ефросинья тут же зажгла фонарик и подбежала ближе.
- Гилрод, - позвала она. - Гилрод!
Белобрысый не пошевелился, зато я явственно увидел, как из-под ногтей его правой руки полезло нечто коричневое, похожее на землю или кору дерева.
- В сторону! - крикнула магичка, поставила фонарь на солому и прижалась ухом к груди Гилрода. - Не дышит.
Я уловил страшное слово краем уха, потому что от невыносимой вони едва не терял сознание. Я бросился к двери и выбежал на улицу. Пришел в себя, вдохнул свежий ночной деревенский воздух и, задержав дыхание, заглянул в сарай.
Таким беспомощным я не чувствовал себя никогда. Даже когда закованный в гипс и обездвиженный ниже пояса лежал в реанимации ночью двадцать третьего марта прошлого года. Ни тогда, ни сейчас я не мог сделать ровным счетом ничего. Вся разница состояла в том, что в реанимации мне и не нужно было ничего делать, а сейчас умирал мой товарищ, а я ничем не мог ему помочь.
Пока я занимался самоуничижением, в сарае творилось волшебство.
Ефросинья подвесила над головой Гилрода огромный водянистый шар, который пульсировал и тускло светил фосфорно-зеленым. Вокруг на сене были разложены пучки трав, некоторые из которых едва заметно дымились. Сама магичка водила ладонями над головой и грудью белобрысого и читала заклинания, на ее лбу в свете фонаря отсвечивали мелкие капельки пота.
Сдерживая тошноту, я подошел ближе и ткнулся мордой в руку управленца. Она по локоть была покрыта бугристыми коричневыми наростами. Очень жесткими, почти как дерево. И эти наросты медленно, практически незаметно, продвигались к плечу.
- Я не могу это остановить, - всхлипнула девушка, - только замедлить. Я не понимаю, что происходит! Воспоминай! Его отравили? Он ел или пил что-нибудь подозрительное?
- Мы с ним едим одно и то же, - ответил я. - Вряд ли это отравление.
- Значит, магия без пищи. Кто мог желать ему зла?
- Да кто угодно. Насколько я понял, он в оперативниках около десяти лет. Скольких он арестовал за это время?
Я пригляделся к полумертвому Гилроду, его его грудь поднималась в такт с зеленой светящейся сферой.
- Он очнется?
- Не знаю, - девушка вытерла глаза. - Мне надо выяснить, что с ним. На него наслали очень сильное проклятье.
- Проклятье? - меня прошибло током. - Однажды он спрашивал про мою устойчивость к проклятьям. Я тогда думал, он шутит.
- Когда? - магичка схватила меня за ухо. - Вспоминай, это очень важно!
- Перед тем, как переместиться в какую-то пустыню. Жуткое место. Темнота, потрескавшаяся земля и абсолютная тишина. Гилрод сказал, это проклятое место.
- Бязова пустошь? - охнула магичка.
- Вроде, - название показалось мне знакомым. - Это плохо?
- Хуже некуда.
Девушка снова повернулась к белобрысому и забормотала заклинания. Зеленый шар увеличился в размерах.
- Ты ему поможешь?
- Постараюсь. Принеси сырую рыбу, самую крупную, какую найдешь. А еще белладонну. Столько, сколько сможешь. Беги! Если он обратится больше чем на половину, я уже ничего не смогу сделать.
Я выбежал из сарая и помчался назад на кладбище.

Глава 8. Проклятье


Сегодня Ирия была особенно прекрасна. Гилрод смотрел на девушку и не мог налюбоваться: высокая, с длинными босыми ногами, с капельками воды, блестевшими на обнаженной груди и плечах, она походила на русалку.
- Свет мне свидетель, - произнес оперативник. - Я люблю тебя больше жизни!
Он шагнул к Ирии, опустился на колени и поцеловал кисти ее рук.
- Хочешь продолжить? Или мне одеться? - рассмеялась рыжая красавица и положила ладони на плечи молодого мужчины.
- Ты же знаешь, я никогда не смогу насытиться тобой.
Оперативник обхватил любимую за талию, чмокнул в аккуратный пупок, потом сжал еще крепче, поднял на руки и, под ее тихий смех, повалил на кровать.
Ее руки разжались, упали вдоль тела, глаза закатились, кожа потемнела, начала сморщиваться и гнить, щеки ввалились и порвались, обнажив череп.
- Нет! - в отчаянии прошептал Гилрод и прижался к истончающемуся исчезающему телу. - Не уходи!
- Я здесь, Гилрод! Гилрод!
Оперативник вздрогнул и открыл глаза.
Ирия погладила мужчину по щеке и поцеловала в кончик носа.
- Это просто дурной сон.
Гилрод был дома. Они лежали в кровати, а за высокими стрельчатыми окнами начинался рассвет.
- Прости, - пробормотал управленец, - я тебя разбудил?
Девушка перевернулась на живот и приподнялась на локтях.
- Не хочу, чтобы ты будил меня так. Это страшно. И тебе страшно. Лучше буди меня поцелуями.
- С удовольствием, - улыбнулся Гилрод и обнял девушку за плечи.
- Что тебе снилось?
'Смерть', - хотел было ответить оперативник, но не стал. Вместо этого прижался губами к теплым и мягким губам любимой, и почувствовал, как сильно забилось сердце.
В эту же секунду в дверь постучались.
- Вы уже проснулись, молодой господин? - донесся из-за двери дребезжащий старческий голос.
- Проснулся! - крикнул Гилрод.
Ирия со смехом нырнула под одеяло.
Дверь открылась, и в комнату, спиной вперед, едва переставляя ноги, вошел слуга - старый и преданный Фезим. Старик специально не оборачивался, даря господам лишние секунды, чтобы привести себя в порядок. Затем, повернулся и, не поднимая глаз, поклонился и поставил поднос на туалетный столик возле окна. Как всегда он был одет в черный брючный костюм, аккуратно подстрижен и выбрит.
- Как ты угадываешь, во сколько мы просыпаемся? - из-под одеяла спросила девушка. - Подслушиваешь?
- Как вы можете обо мне так думать, госпожа?! - обиделся старик, поправляя белые перчатки. - Это просто звуковая метка. Как только вы начинаете разговаривать, мой амулет загорается, и я иду готовить завтрак.
- Спасибо, Фезим, - поблагодарил Гилрод.
Он внимательно посмотрел на слугу и отметил, что за последние несколько дней тот заметно постарел: морщины на лице стали глубже, кожа приобрела нездоровый оттенок, в глазах поселилась печаль. Даже бородавка у правого крыла носа сморщилась, словно на плечи Фезима взвалили еще один десяток лет.
-У тебя все хорошо? - спросил оперативник.
- Как может быть что-либо плохо, когда вы, наконец, нашли свое счастье? - ушел от ответа старик.
Гилрод понял, что задал нетактичный вопрос и кивнул в знак извинения.
- Подготовь, пожалуйста, мою сумку.
- Снова в командировку? - уточнил слуга. - Надолго?
- На сей раз, нет. Думаю, обернусь за несколько дней.
- Снова ведьма? - вежливо поинтересовался слуга.
- Вампир.
- Тогда я положу в вашу сумку чеснок.
- Не нужно, это предрассудки, - засмеялся Гилрод. - Он обычный живой мертвец-кровосос.
Фезим поклонился и вышел. Ирия вынырнула из-под одеяла и подбежала к столику, открыла крышку, которой был накрыт поднос и наклонилась.
- М-м-м, - произнесла она, вдыхая аппетитные ароматы. - Все, как я люблю. И когда он успел выучить? Я живу здесь всего неделю.
- Зато я знаю тебя целую вечность.
- Хочешь сказать, - фыркнула девушка, - он копается в твоей памяти?
- Он маг, - понизив голос, произнес оперативник, - кто его знает. Но даже если и так, дальше гастрономических предпочтений моей возлюбленной он не заглядывает. Можешь не волноваться.
- Почему ты так ему веришь?
- Он со мной с рождения и служил еще прадеду.
- Сколько ему лет?
- Может, - Гилрод спрыгнул с кровати и подскочил к возлюбленной, - ты будешь интересоваться мной, а не им?
Девушка обвила руками шею оперативника и нежно поцеловала.
- Ты всегда в моих мыслях и в моем сердце. Сейчас я тебе это докажу.

* * *


В Деншине творилась чертовщина.
Аппаратура зафиксировала небольшие колебания магической сферы, на которые никто бы не обратили внимания, если бы Ольхест не заметил периодичность: каждые двадцать восемь дней, каждый лунный цикл.
Разведчики наскоро опросили местных и пришли к выводу, что в Деншине действует оборотень, но по косвенным признакам определили наличие вампира. Итоговый вердикт - кровосос - преподнесли на блюдечке в отдел распределения, где для выправления ситуации выбрали скромную кандидатуру молодого, но подающего большие надежды, оперативника.
Так Гилрод получил это задание.
Об оборотнях он успел узнать очень многое, потому что за почти год службы сталкивался с ними трижды, а вот вампиров видеть пока не довелось. Именно поэтому он подготовился к командировке очень тщательно, хотя и второпях, отвлекаясь на юную Ирию, не желающую надолго отпускать любимого в чужое измерение.
Спустя сутки Гилрод переместился в Деншин, в самое логово вампира.
Местный кровосос обосновался под церковью, и плевать хотел на чеснок, религию и все ее атрибуты вроде крестов, святой воды и молитв. Это был самый настоящий упырь, сосущий кровь и встающий из могилы исключительно по ночам.
Местные не подозревали, что логовом зверя станет святая святых, но фонил именно подвал, сквозь стекло монокля оперативник отчетливо видел струйки магии, уходящие под землю.
Гилрод долго размышлял, стоит ли идти к вампиру днем, когда он спит, и арестовать, не приводя в сознательное состояние, или все же попытаться поговорить, дабы дать обвиняемому возможность добровольно явиться в Управление и немного уменьшить степень своей вины.
С одной стороны Правила гласили, что управленец не должен подвергать свою жизнь опасности, с другой стороны, Закон обязывал относиться к подозреваемым именно как к подозреваемым, и при серьезных преступлениях не чинить самосуд, а переправлять преступника в Отстойник. Взвесив все плюсы и минусы каждого из решений, Гилрод пришел к церкви ночью.
Деншинская церковь считалась крупнейшей и красивейшей во всем королевстве. К ее возведению приложили руки известнейшие архитекторы, а внутренние помещения украшали знаменитые скульпторы и художники. Фрески на стенах и потолках изображали сцены из священных книг, всюду стояли статуи святых и пророков. В темноте Гилрод мог разглядеть все это лишь с помощью магии, но времени на любование местными шедеврами искусства и архитектуры не оставалось - вампир в любое время мог проснуться и выйти на охоту, а беготня за ним по всему Деншину в планы оперативника не входила.
Гилрод быстро дошел до алтаря, миновал служебные помещения и вышел в узкий коридорчик с винтовой лестницей. Пара минут, и он находился в подвальных помещениях. Два удара пальцами о карман, и монокль послушно занял место в глазнице. Мужчина осмотрелся и пошел вперед, ориентируясь на зеленые и синие 'нити' магии.
Каменные коридоры петляли, заставляя Гилрода натужно запоминать повороты. В свое прошлое сражение с лихом, которое забралось глубоко в катакомбы, закончилось печально - монокль разбился, и Гилрод плутал в прибежище мертвых добрых сорок минут, прежде чем наткнулся на крест из черепов, который запомнился ему, когда он шел по следу лиха. Наученный этим опытом, оперативник тщательно запоминал повороты и обращал внимания на любые мелочи, которые помогут с ориентировкой: отколотые кирпичи, погрызенные мышами углы деревянных дверей, мешки, сваленные в углу, склад ящиков неизвестного предназначения и прочее.
Вампир обосновался по-королевски. Когда мужчина вышел к его логову, увидел не только большой обитый черным шелком гроб, но и изящную мебель: стол, стул, небольшой стеллаж с книгами и сундук, украшенный жемчугом и драгоценными камнями.
- Кажется, вы планируете обосноваться здесь надолго, - произнес оперативник, сжал в кулаках амулеты и подошел к гробу.
Упырь спал. Его землистая кожа в темноте подвала казалась почти черной, а иссохшееся тело больше походило на труп.
- Управление! - произнес Оперативник. - Фарух-бакар-адал! Не сужу и не осуждаю!
Вампир лениво приоткрыл глаз и уставился на наглеца вертикальным зрачком, обрамленным оранжевой радужкой.
- Вы обвиняетесь...
Вампир взвыл, дернулся и растворился облаком пепла.
Гилрод закашлялся, взмахнул рукой, подсвечивая воздух, и отпрянул - прямо на него, как торпеда, бесшумно мчалась гигантская летучая мышь.
- Я транспортирую вас в Управление! - выкрикнул Гилрод. - Вы обязаны предстать перед судом!
Промахнувшись, вампир завизжал и развернулся на второй круг.
- Я предупреждал, - произнес оперативник, выпрямился в полный рост и выставил защитный знак 'Акидак'.
Упырь налетел на щит и рухнул на каменный пол. Гилрод направил на него амулет, и увидел, что летучая тварь, как и вампир полминуты назад, рассыпалась пеплом.
Мужчина обернулся, ожидая нападения с любой стороны. И просчитался. Упырь возник прямо перед его носом. Краткий замах, и длинные когти распороли рубашку оперативника, обнажив ребра.
- Адрамелех! - выдохнул Гилрод и мешком осел на пол.
Второй удар, и оперативник почувствовал, как ломается грудина.
Затылок ударился об пол. Руки лихорадочно зашарили по карманам распахнутой куртки и сжали крохотный флакончик.
- Спаси меня, - прохрипел Гилрод.
Ослепительная вспышка отвратительного зеленого света выключила его сознание.

* * *


Следующие несколько часов показались мне долгими, будто я провалился в тяжелый тягомотный кошмар, из которого никак не мог выбраться.
Гилрод умирал.
Я понимал это, но никак не мог принять. Как такое возможно? Еще пару часов назад, перед тем, как мы с Ефросиньей отправились на кладбище, он являл собой образец силы и здоровья. Казалось, белобрысого не сможет сломить ни лед, ни адское пламя, ни злые короли, ни тысяча зомбаков. А теперь убивало какое-то там дурацкое проклятье.
Я домчался до кладбища и принюхался, стараясь уловить запах белладонны, но в носу застрял аромат разложения. Придется искать, используя лишь ночное видение.
Я свернул налево и затрусил между могилами, зыркая во все стороны.
Если Гилрод умрет, что будет со мной? Без посторонней помощи я не смогу перемещаться между мирами, а Ефросинья вряд ли согласится провести оставшуюся жизнь в бегах. Мне придется поселиться в этом сумасшедшем городе с мягкотелым королем и его сынком-извращенцем. Днем в облике человека буду ночевать в сараях или ближайшем лесу, а ночью, в шкуре зверя, выходить на охоту и чем-то питаться. Возможно, дикими зверями или городскими помоями, а может, запасами и без того бедных крестьян. А затем меня найдут каратели. И убьют. Это случится в любом случае, потому что без Гилрода моя чаша Весов никогда не перевесит.
Я тряхнул головой. Неожиданно мне стало стыдно за себя, за свои малодушные мысли и пессимизм.
Человек эгоистичен, и в первую очередь всегда думает о себе. Вот и я не оказался исключением. Сознание этого факта заставило мое сердце сжаться. Не ожидал от себя такой низости. Я, конечно, никогда не был альтруистом, но в такой момент нужно думать о Гилроде, а не о собственной шкуре. В конце концов, умирает именно он. Мой черед еще не наступил.
Спустя двадцать минут я нарвал целый букет белладонны и помчался к сараю. Белобрысый молчал и даже не стонал, но это не значило, что он не испытывает боль. После операции в реанимации я настолько ослаб, что у меня не оставалось сил на стоны, я не даже мог открыть глаза и, проваливаясь в яму бессознательности, молился, чтобы все закончилось как можно скорее. Может, Гилрод сейчас тоже молится.
Задержав дыхание, я ворвался в сарай, словно вихрь, и замер. За краткое время моего отсутствия Ефросинья превратила склад для сена в церковь. Именно такое сравнение пришло мне в голову.
По всему помещению были развешены горящие свечи, у торцевой стороны из тюков сена магичка соорудила алтарь, на котором, словно в гробу, лежал Гилрод. На стене тусклым желтым цветом горело лицо неизвестной женщины, видимо, какой-то богини, а вокруг него белым и рыжим цвели огромные лилии. Чуть ниже 'иконы' в воздухе висел тускло мерцающий фосфорно-зеленый шар, он все еще пульсировал в такт дыханию белобрысого, но за время моего отсутствия стал едва ли не вполовину меньше.
В углу на трехногой подставке кипел небольшой чугунок. Волшебное сине-зеленое пламя лизало черные блестящие бока посудины, норовя попробовать варево. Я принюхался, стараясь уловить аромат кипящей жидкости, но из-за сильного запаха гниения, которым пропах весь сарай, ничего не почувствовал. Не знаю, ощущала ли Ефросинья запах, исходящий от белобрысого (кажется, нет), но я со своим обонянием оборотня просто сходил с ума.
Магичка сидела перед Гилродом на коленях, положив руку ему на лоб, и что-то шептала. Я не стал прерывать колдунью, тихо подошел и положил цветы на грудь товарища - как только девушка откроет глаза, сразу их увидит.
От этого простого действия мне стало не по себе, с цветами на груди Гилрод еще больше походил на покойника. Его левая рука была охвачена коричневыми наростами уже до подмышки, еще чуть-чуть, и зараза перейдет на туловище, прямо к сердцу. Правая рука пока выглядела нормально, но на щеках возле носа уже начали появляться подозрительные потемнения.
- Рыба, - напомнила магичка, не открывая глаз. - Самая большая.
Я выбежал на свежий воздух.
Первым моим порывом было броситься к реке, свежий запах которой я чувствовал, когда мы подходили к городским воротам и говорили с подвешенным в воздухе мужиком. Но это было плохой идеей. Я ни разу не ловил рыбу в облике собаки, не знал, водится ли вообще рыба в гипотетической реке, и подходящее ли сейчас время суток (и время года) для ловли огромных рыб. Поэтому побежал к ближайшим деревенским домам.
Окраина города оказалась богата на рыбные запахи, видимо, в реке действительно есть, чем поживиться. Возле старого ведра на заднем дворе одного из жилищ я увидел рыбную требуху, из приоткрытого окна второго дома едва заметно пахло жареной рыбой - видимо, хозяева ели ее на ужин. Из сеней третьего дома - зажиточного, с фундаментом из кирпича, пахло копченой рыбой. Но запаха свежей не было нигде.
Я бросался от двора к двору, словно в тумане, вынюхивая такой необходимый аромат, а потом остановился.
'Ну и идиот! Кто же хранит свежую рыбу просто так?!'
Холодильников здесь, разумеется, не изобрели, но имеются погреба!
Я вернулся к дому, откуда пахло копченой рыбой, перескочил забор и забежал во двор. Пять минут блужданий, и я нашел деревянные дверцы, расположенные на бревенчатом основании - дверцы в подвал. Практически прижался носом к холодной ночной древесине и втянул воздух.
Да! Там явно хранили рыбу. А еще говядину и квашеную капусту.
В желудке заурчало.
Я поскреб лапой двери, но они оказались заперты на щеколду. Толстую неудобную для собачьих лап щеколду.
Обернувшись, я удостоверился, что во дворе никого нет, а окна дома темны и пустынны. Я лег на дверцу и попытался представить, как моя правая лапа превращается в руку. Сил на полную трансформацию не было - аккумулина в обозримом пространстве не наблюдалось, а я еще не преуспел в деле управления собственным телом настолько, чтобы черпать энергию из воздуха или земли.
Лапа оставалась лапой.
Я зажмурился и стиснул зубы.
'Превращайся! - мысленно приказал я, вытягивая лапу. - Давай! Мне нужны пальцы!'
И тут меня прошибло током. Я собирался совершить кражу, а это повлияет на наши с Гилродом Весы! Конечно, кража рыбы - мелкий поступок, он сдвинет чашу совсем немного, и, учитывая положительный эффект от убийства некроманта, мы все равно окажемся в плюсе, но... даже крохотное воровство способно все испортить. Вдруг, когда нас с белобрысым настигнут каратели, до спасения нам не хватит именной этой крохи! Получается, сейчас я убиваю сам себя. И Гилрода, который, впрочем, отправится на тот свет и без кражи.
Я поднял глаза к темному небу.
- Весы, - прошептал я, отчаянно надеясь, что провидение, местные боги, судьи, фортуна или кто там сейчас управляет нашими судьбами и следит за чашами, - пожалуйста! Это не кража! Это одолжение! Я собираюсь вернуться и заплатить! Честное слово! У Гилрода есть деньги, и мы все компенсируем! Обещаю! В двойном размере! Нет, в тройном!
Я опустил голову и увидел, что правая лапа осталась лапой, но вместо жестких подушечек с когтями из нее росли вполне себе человеческие пальцы.
Если это знак, то очень хороший!
Я отодвинул тугую щеколду и по деревянной лестнице спустился в подвал.
Рыба лежала в огромной бочке выпотрошенная и разрезанная на куски.
Я завыл.
Вздрогнул от собственного голоса, выбрался из подвала и перемахнул через забор, едва не сломав пальцы на правой руке.
Мне повезло только в четвертом дворе. Хозяева положили свежепойманную рыбу в деревянную кадушку, но не успели ее разделать.
'Это не кража! - вновь обратился я к невидимым богам, - я заплачу!'
Схватил рыбу зубами и помчался к сараю.

* * *


- Успел?! - выдохнул я, бросив рыбу к ногам магички, и уставился на белобрысого.
Гилрод выглядел хреново. Очень хреново. Коричневая дрянь превратила его левую руку в деревянную колоду, которая напоминала руку, только если очень сильно прищуриться. Коричневые пятна на лице закрыли щеки, глаза и лоб, медленно подбираясь к губам. Пока меня не было, магичка сняла с управленца рубашку, и я с содроганием увидел, что коричневая зараза захватила почти всю грудь и живот Гилрода.
Не ответив, Ефросинья схватила рыбу и подбежала к кипящему котелку. Несколько ловких движений, и в воду плюхнулось нечто темно-красное, затем сине-зеленое, а потом туда же последовали рыбьи глаза и плавники.
Отвар зашипел, плюнул огненно-рыжим и вспенился.
Магичка простерла над варевом руки и забормотала заклинания. Не двигаясь, я смотрел на нее, пытаясь понять, расстроена ли девушка моим поздним прибытием или рада появлению рыбы.
- Отойди, - могильным голосом попросила девушка.
Шерсть на моем загривке поднялась дыбом. Я вздрогнул и, пожав хвост, отбежал в угол. От магички веяло такой холодностью, такой глубокой тоской и отчаянием, что хотелось умчаться прочь.
Ефросинья повела руками, и котелок с варевом полетел по воздуху. Завис над лицом белобрысого и наклонился.
'Что ты делаешь?!' - хотел крикнуть я, но понял, что не могу пошевелить даже мускулами языка.
Не переставая начитывать заклинания, магичка вылила кипящее месиво на Гилрода. Шипящая жидкость попала управленцу на лицо и грудь, затем котел переместился и вылил зелье на живот, затем на ноги и руки. После чего с громким хлопком исчез.
Ефросинья бессильно опустилась на пол. Я бросился вперед и успел подставить мягкий бок. Девушка оперлась на меня, опустила голову и прикрыла глаза.
- Кажется, успели, - негромко прошептала она. - Теперь будем ждать.
Я лег, чтобы девушке было удобнее, и повернул морду к Гилроду.
Свечи отбрасывали на стены уродливые танцующие тени, женский лик смотрел печально и настороженно, белобрысый не шевелился.
- А где шар? - спросил я, сообразив, что не вижу пульсирующего фосфорно-зеленого помощника.
- Больше нет, - выдохнула девушка. - Мои силы почти иссякли. Если отвар не поможет...
Ефросинья всхлипнула. Мне тоже стало не по себе, и чтобы немного отвлечься, я задал вопрос, который хотел задать с самого начал.
- Почему проклятье подействовало только на него? - спросил я, кивнув в сторону белобрысого. - В пустоши мы были вместе, одинаковое количество времени.
- Возможно, - негромко ответила Ефросинья, - твой организм закален.
- Закален? Да ты посмотри на него!
Произнеся последние слова, я запнулся. Сейчас сравнивать себя с Гилродом явно не стоило, но магичка поняла, что я имел в виду.
- Он сильнее физически, - произнесла девушка, - но его организм не сумел побороть проклятье. Ты и так проклят, ты - оборотень, а он человек.
- В смысле, я проклят? - опешил я. - Я думал, на меня наложили сильные чары.
- Ага, - не поднимая с моего бока голову, подтвердила Ефросинья. - Это черная магия.
Я оторопел.
Эта информация меня шокировала. Не то, чтобы я чего-то там испугался, просто стало не по себе. Значит, маг, который меня спас, вовсе не такой добрый и пушистый, каким я себе его представлял. А я сам?
Я тоже зло.
Теоретически.
И, наверное, даже фактически.
Вспомнив троих убитых, я закрыл глаза лапой и изо всех сил постарался провалиться сквозь дощатый пол сарая. Моя месть, то, чем еще вчера я так гордился, всего-навсего порождение темной сущности, в которую меня превратили.
Но разве такое возможно? Разве отмщение не было моим самым заветным желанием с самого начала? Разве я не хотел восстановить справедливость еще до того, как стал оборотнем?
- Желания - одно, - словно угадав направление моих мыслей, произнесла магичка, - действия же - совершенно другое.
И это правда. Сейчас я уже сомневался, что, будучи человеком, обычным, здоровым, гулящим на своих двоих, мог бы решиться на убийство. А в облике собаки я, не задумываясь, растерзал троих.
- Боже!
Я снова заскулил.
Что же мне делать?
Я осторожно отодвинул Ефросинью, поднялся, подошел к Гилроду и положил морду на его правую пока еще здоровую руку.
'Ты должен поправиться, - мысленно произнес я. - Ты не должен умереть из-за такого, как я'.
Пальцы на правой руке Гилрода дернулись.

* * *


Очнувшись, Гилрод долго не мог открыть глаза. Он понимал, что лежит на полу в том же подвале, где дрался с вампиром, но не мог даже дышать. Воздух в его легкие просачивался по миллилитру, хотя оперативник втягивал его и носом, и ртом. Спустя целую вечность он, наконец, собрался с силами и открыл глаза. Абсолютная тьма и тишина оглушали.
- Свет! - молодой мужчина бросил в потолок Знак 'Хонто', и подземелье осветилось бледно-малиновым.
Гилрод сел и ощупал грудь. Удар вампира пришелся точно в грудину, проломил ребра и едва не задел сердце. Сейчас вместо обширной кровавой раны рука ощущала два бугра грудных мышц, абсолютно целую срединную кость и ровную, не рваную, не влажную от крови рубаху.
- Спасибо! - выдохнул Гилрод в малиновый полумрак и поднял фиолетовый флакончик. - Где вампир?
- Откуда мне знать, - фыркнула из пузырька джинниха. - Ты просил лишь спасти твою шкуру.
- Но его нужно остановить!
- Это твое третье желание?
- Нет, - оперативник выдохнул и лег на спину. Сил практически не осталось. - Что ты со мной сделала?
- Исполнила желание, - ответил 'флакон'. - Ни больше, ни меньше. Тебе не к чему придраться, я отдаю свой долг честно. Не хочу выполнять еще три желания.
- На тебя уже жаловались?
- Просто я попалась второй раз.
- Неудачница, - улыбнулся оперативник.
- Может быть, - донеслось из флакона. - Но мы еще посмотрим, кто будет смеяться в итоге. И с твоей тупостью, это точно будешь не ты.
- Ты права.
Гилрод почувствовал, как к щекам прилила кровь. Он действительно идиот. Адрамелех! Какого дьявола он решил, будто справится с вампиром, имея за плечами лишь десять месяцев службы?! Ольхест предупреждал, чтобы при малейших подозрениях на нехватку сил и опыта, Гилрод незамедлительно вызывал помощь. А он, вместо этого, понадеялся на... да ни на что. Просто идиот.
- Просто идиот, - подтвердила из флакона джинниха и мерзко засмеялась.
Оперативник не стал выговаривать своей помощнице за вмешательство в собственные мысли, вместо этого достал из нагрудного кармана кожаной куртки нож с серебряным лезвием, резанул по ладони, повернулся на бок и нарисовал на полу знак 'И-Ирд'.
- Нужна помощь, - негромко произнес он, когда Ольхест его окликнул. - Вампир.
И провалился во мрак.

Гилрод чувствовал, что его руки и ноги превратились в деревяшки. Он не мог пошевелить пальцами, не мог сжать кулак или сделать шаг, просто висел в воздухе посреди поля, словно пугало, прибитое к кресту.
Волны пшеницы колыхались в неярком свете поднимающегося светила, высоко в небе кричали птицы, лицо обдувал прохладный ветерок.
Мужчина поднял голову и, прищурившись, посмотрел в светлеющую синь, по которой щедро мазнули розовым.
Как он сюда попал? Что происходит?
Одна из птиц, видимо, заметив в траве движение добычи, спикировала вниз. Гилрод следил за ней взглядом. С каждой секундой птица увеличивалась, и он узнал скопу - коричнево-белую хищницу с острыми когтями и мощным кривым клювом. Скопа пикировала прямо на него.
- Нет!
Оперативник дернулся, но тело ему не подчинялось, он по-прежнему висел в воздухе, распластавшись, словно распятый разбойник, и ничего не мог изменить.
- Кьи-и-и! Кьи-и-и! - закричала скопа и села на макушку Гилрода. - Кьи-и-и! - и птица впилась мужчине в глаза.
- А-а-а! - закричал Гилрод, и понял, что ничего не видит - тварь выклевала ему оба глаза. - А-а-а!
Вокруг посветлело. Мир съежился, окрасившись тусклым светом мерцающих свечей, и управленец догадался, что птица оказалась лишь иллюзией. Он все еще висел в нигде и не мог пошевелиться. Зато мог видеть.
Прямо под ним находилось прямоугольное помещение из бревен, наполовину заполненное сеном. По стенам висели горящие свечи, на тюках лежал мужчина в знакомой одежде. Прищурившись, Гилрод понял, что видит себя.
'Что я там делаю?'
Рядом с ним на коленях стояла тоненькая девушка с короткими светлыми волосами. Она водила руками над его телом и читала заклинания.
'Трох-адлар' - догадался оперативник, заметив фосфорно-зеленый пульсирующий шар, - ритуал подпитки магической силой. Девушка была ведьмой, магичкой, и в данную минуту перекачивала свои силы в его безвольное тело.
По спине Гилрода пробежал холодок - он увидел, что его рука и тело покрыто странной коричневой субстанцией, напоминающей толстую кору дерева.
- Что происходит? - спросил он магичку.
Девушка вздрогнула, положила ладонь на руку лежащего на сене Гилрода, и начала начитывать заклинания.
Оперативник оторвал взгляд от собственного тела и увидел Ирию. На стене прямо рядом с его двойником рыжим магическим светом светился лик его любимой.
Голова закружилась. Гилрод не понимал, что происходит.
- Все хорошо, - донесся из-за спины голос Ирии. - Иди ко мне!
Мужчина обернулся, и увидел, что уже не висит в воздухе, а стоит на дорожке, которая ведет к дверям его замка, а у дверей в синем сарафане, точно таком же, как у магички в сарае для сена, стоит Ирия.
Гилрод повернулся к сараю, и снова повис в воздухе. Магичка отдала 'Трох-адлару' почти все свои магические силы, и теперь вытирала вспотевший лоб двойника. В ее движениях чувствовалось столько заботы и нежности, что сердце оперативника дрогнуло.
- Почему ты делаешь это для меня? - негромко спросил он, не рассчитывая на ответ.
- Я - твоя судьба, - ответила девушка, обращаясь к лежащему на тюках сена, и поцеловала покрытую коричневой заразой руку. - Если умрешь ты, умру и я. И, наверное, оборотень тоже. Со временем.
- Какой оборотень?
- Гилрод! - позвала сзади Ирия. - Не оставляй меня! Я тебя люблю!
- Я тоже тебя люблю!
Оперативник обернулся и двинулся вперед к девушке, но застыл. Повернулся к сараю и увидел, как блондинка отошла от его тела и стала бросать в кипящее зелье печень и селезенку большой рыбы, а потом добавила туда же ее глаза и плавники.
'Дон-нмин, - догадался Гилрод. - Меня прокляли!'
Девушка пыталась его спасти.
Котелок с варевом полетел к лежащему на сене телу. Гилрод обернулся к Ирии, и почувствовал, как оглушительная боль врывается в его голову, выплескивается на грудь, живот, обливает руки и ноги. Дыхание перехватило.
Боль исчезла так же быстро, как появилась.
- Гилрод! - снова позвала Ирия.
Этому голосу было невозможно сопротивляться, но его глаза сами собой искали вторую девушку в синем сарафане - ту, которая спасала его от смерти.
- Что происходит? - выкрикнул Гилрод. - Что со мной творится?!
- Все просто, - раздался над ухом знакомый старческий голос.
Оперативник повернул голову, и увидел Фезима. Узловатым дрожащим пальцем он указал на стоящую возле замка рыжеволосую Ирию.
- Там ваше прошлое. И смерть. А там, - палец передвинулся правее и застыл на хрупкой фигурке девушки с короткими стрижеными волосами, которая сидела на коленях возле его тела, опустив голову. - Там ваше будущее. И жизнь. Выбор за вами, мой господин.
Мужчина посмотрел на Ирию. Она тянула к нему руки, но не подходила. Ее ступни были погружены в жирную черную почву, из которой росли чахлые стебельки сон-травы.
- Гилрод! - позвала она. - Останься со мной! Я тебя люблю!
- Гилрод! - позвал еще один женский голос, такой знакомый, что сердце оперативника дрогнуло. - Иди ко мне! Я - твоя судьба!
- Не слушай ее! - рассердилась Ирия, и ее рыжие волосы вспыхнули пламенем. - Ты мой! А я твоя!
- Гилрод! - позвала вторая девушка. - Вспомни Весы. Вспомни Договор. И оборотня. И юную магичку, которая бросила отца ради твоего спасения.
Оперативник вздрогнул. Внезапно он понял все. Понял, кто он, где находится, и что происходит.
- Бязова пустошь!
Мужчина поднес ладонь к глазам, пошевелил пальцами и увидел, как внизу его тело повторило приказ мозга - пальцы на правой руке пошевелились. Он обернулся к своему прошлому и положил ладонь на плечо Фезима.
- Я благодарю тебя и отпускаю.
Слуга поклонился и растворился в воздухе.
- Ирия!
Оперативник повернулся к рыжеволосой красавице и посмотрел в ее печальные глаза.
- Нет, Гилрод! Пожалуйста!
- Ты ведь уже знаешь мой выбор, - тихо произнес мужчина. - Мне будет не хватать твоих карих глаз, но нам пора прощаться.
Девушка опустилась на колени, потом села на пятки и закрыла лицо ладонями.
- Не уходи! - в последний раз взмолилась она сквозь слезы.
- Я благодарю тебя, - произнес Гилрод. - И отпускаю.
Ирия всхлипнула.
- Прости, - мужчина закрыл глаза, а когда открыл, увидел перед собой огромную белую морду собаки.
- Гилрод! - гавкнула она и принялась облизывать его лицо.

* * *


- Слава богу! - вырвалось у меня, когда белобрысый открыл глаза.
Я едва успел поприветствовать его в мире живых, как Ефросинья, оттолкнув мою морду, бросилась в объятья Гилрода.
Я кашлянул. Я, конечно, понимал, что произошедшее событие далеко не рядовое, но подобного проявления чувств не ожидал. Видимо, мне не показалось, и девчонка действительно влюбилась в белобрысого. А что он?
В первые мгновения Гилрод ошалело смотрел на Ефросинью, а потом неловко обнял девушку одной рукой.
'Размазня', - фыркнул я и бросился к дорожной сумке управленца. Пусть эти двое радуются, а у меня оставалось незаконченным одно дело. Я пошарил на дне и достал кошелек - вполне себе увесистый мешок из грубо отделанной кожи с толстой завязкой. Развязал тесьму, высыпал на пол и сжал в правой лапе, из которой до сих пор торчали человеческие пальцы, горсть монет.
- Я же говорил, я не вор! - крикнул я в потолок, и умчался платить за одолженную рыбу.

Глава 9. Двойное перемещение


К утру Гилрод окончательно пришел в себя. Его тело оказалось в полном порядке, в голове прояснилось, и все благодаря Ефросинье.
Пока они шли к королевскому замку его величества Рона Великолепного, оперативник то и дело поглядывал на магичку, и неосознанно улыбался. Как она могла, такая маленькая и слабая, быть такой храброй и сильной? Она отдала практически всю силу для его спасения, связала себя 'Трох-адларом' с практически незнакомым человеком. Может, она действительно его судьба?

В холле замка было немноголюдно. В огромном помещении с узкими высокими окнами не нашлось стульев, поэтому ожидающие приема нетерпеливо топтались на месте или, коротая время, ходили взад-вперед.
Перед Гилродом и компанией в очереди оказалось лишь две делегации. Первую возглавлял пузатый коротышка в богатом полосатом красно-зеленом кафтане с дутыми рукавами и зелеными туфлями с длинными загнутыми носами. Его голову венчала огромная красная шляпа с пером, пуговицы на камзоле отблескивали изумрудным, а на всех десяти пальцах зеленым и красным сверкали перстни. Коротышку сопровождал целый гарем одалисок, одетых в полупрозрачные шаровары, их грудь была перевязана узкими шелковыми лентами. Едва взглянув на девушек, Ефросинья зарделась.
- Как только не стыдно выставлять себя напоказ?!
- А что, - одобрил оборотень, - очень даже сексуально.
- Они рабыни, - пояснил Гилрод шепотом. - И потом у них в стране такой наряд наверняка считается приемлемым.
Блондинка демонстративно отвернулась, и скрестила руки на груди.
Вторая делегация состояла из десятка мужчин, одетых в одинаковые багровые плащи с черным подбоем и высокие, почти до паха, кожаные сапоги поверх узких черных комбинезонов. Каждый из них держал в руках резной деревянный ларец, инкрустированный камнями.
- Что же они импортируют, раз к ним приезжают с такими подарками? - тихо поинтересовался оборотень.
- Пеньку, пушнину, лес и шелк, - ответил Гилрод.
- Откуда знаешь?
- Я же не только о его высочестве на базаре спрашивал, вот и узнал. Чем больше сведений соберем, тем лучше.
Тяжелые двустворчатые двери, ведущие в тронный зал, распахнулись, и высокий сухопарый господин в черном облачении поманил красно-зеленого толстяка.
- Построились, построились! - всполошился посол и встал впереди колонны из наложниц. - Пошли! Плавно! С левой ноги! И-раз!
Делегация проследовала в приемный зал, но спустя буквально пару минут из-за закрытых дверей послышался чей-то истерический смех, потом непонятный топот и женский визг. Спустя еще пару минут двери распахнулись, и в зал ожидания гурьбой вбежали полураздетые одалиски. Они прикрывали обнаженные груди руками и громко возмущались на незнакомом наречии.
Толстяк в полосатом камзоле вышел из тронного зала последним, спиной вперед и непрестанно кланялся. Как только двери за ним закрылись, он повернулся к одалискам и принялся громко их отчитывать.
- Боже мой! - Ефросинья покраснела. - Нам точно нужно туда идти?
- Ты понимаешь их язык? - заинтересовался оперативник.
Девушка кивнула.
- Его высочество лишил их верхней части костюмов и сам предстал полностью обнаженным.
- Вот кто знает толк в развлечениях, - рассмеялся оборотень. - Вот кто использует магию по назначению и от души пользуется служебным положением!
Ефросинья бросила на него уничтожающий взгляд, и пес, виляя хвостом, потупился.
- Ладно, я пошутил.
- Можешь подождать нас здесь, - предложил Гилрод.
- Нет, - качнула головой девушка, - пойду с вами. Если его высочество надумает шалить, кто его остановит? Ты еще слишком слаб.
Оперативник хотел возразить, но Ефросинья протестующее подняла ладонь.
- К тому же тебе нужно беречь аккумулин, а я чувствую магию прямо под ногами. Я восстановила почти все силы.
Спустя десять минут дверь в тронный зал снова открылась, и сухопарый джентльмен подозвал делегацию 'близнецов'. Те нестройной гурьбой прошли на прием, и мужчина закрыл за ними дверь.
Мужская делегация не выходила довольно продолжительное время. Гилрод прислушивался, но из-за двери доносились лишь негромкие разговоры. В один момент внутри заиграла музыка, послышался щебет птиц и шум воды, потом все стихло. Улыбающиеся послы, громко переговариваясь, вернулись в зал ожидания и направились к выходу.
- Их визит сложился удачно, - произнесла магичка, и все трое подошли ближе к двери в ожидании сигнала.
Сухопарый джентльмен выглянул из-за двери, осмотрел пришедших с ног до головы презрительным взглядом и произнес:
- На сегодня прием закончен. Его величество никого не принимает.
- Нам нужен его высочество!
- Его высочество? - брови джентльмена едва заметно дернулись кверху. - Его высочество не принимает гостей, он лишь присутствует на приемах его величества Рона Великолепного.
- Нас он примет. Я из УВПП.
Сухопарый побледнел и потянул за ручку, чтобы захлопнуть дверь перед носом Гилрода, но оперативник подставил ногу, легко оттолкнул сухопарого и вошел в зал. Следом в дверь протиснулся оборотень, замыкала делегацию коротко стриженая блондинка.
Тронный зал выглядел потрясающе. Каменные стены были задрапированы бежевой шелковой тканью с золотой вышивкой на военные темы. Каменный пол застилал огромный ковер с цветочным орнаментом, на его противоположном конце стоял золотой трон, щедро украшенный красными и синими драгоценными камнями. Справа от трона находился трон поменьше. На нем восседал стройный молодой человек в расшитой золотыми и серебряными нитками кафтане и ярко-красных бархатных штанах.
Его величество - полноватый мужчина в алой мантии, подбитой горностаем, - направлялся к двери за троном, но когда увидел очередных посетителей, вернулся.
- Как вы посмели войти без разрешения! - рассердился он. - Прием закончен! Приходите завтра!
- Ну, пап! - вдруг заныл принц высоким писклявым голосом.
Он осмотрел Ефросинью оценивающим взглядом и послал ей воздушный поцелуй.
- Смотри, какая куколка! И собака! Ты только посмотри на эту псину!
Окари сделал движение пальцами, и оборотень, плавно поднявшись в воздух, подлетел к трону и шмякнулся в метре от его высочества.
- Очень невежливо с вашей стороны, - произнесла девушка, слегка поклонилась и подошла к собаке.
- Я из Управления, - представился Гилрод и встал рядом с магичкой. - Фарух-бакар-адал! Не сужу и не осуждаю.
- Мне никто не указ! - взвизгнул принц, шевельнул пальцем, и подол блондинки взлетел к потолку.
Девушка поймала его в районе бедер и нахмурилась.
- Окари! - укоризненно произнес его величество, вернулся к трону и сел. - Чем обязаны столь неожиданному визиту?
На лице правителя оперативник прочитал сначала гнев, потом отчаяние, а сейчас его лицо тонким лучиком осветила надежда.
- Вы насчет падежа скотины?
- Насчет вашего сына, - произнес Гилрод и посмотрел на побледневшего Окари. - Вы обвиняетесь в превышении полномочий с неограниченным использованием магии...
Внезапно оперативник замолчал и снопом свалился на пол. Оборотень бросился на его высочество, но блондинка схватила пса за шею и повалила на землю.
- Как вы смеете приходить в мой дворец и обвинять меня в преступлениях?! - крикнул принц. - Стража!
Он поднял руку, но Ефросинья успела первой - из ее пальцев вырвались тонкие злотые нити, которые окутали его высочество.
- Не сметь! - Рон Великолепный вскочил с трона.
Золотые нити лопнули, и принц поднялся на ноги. Они с отцом одновременно указали на девушку, но блондинка махнула широким рукавом, создавая защиту.
- Гилрод! - позвала она, удерживая щит, пока в него острыми иглами летели зеленые змеи. - Помоги! Не хочу убивать этих двоих.
Принц глубоко вдохнул и подул на пришельцев. Вокруг управленца, оборотня и блондинки ярким пламенем вспыхнул круг, который начал быстро сужаться. Девушка легко погасила пламя и швырнула в мужчин огромных черных пиявок. Не обращая на них внимания, его высочество снова послал блондинке воздушный поцелуй и хлопнул в ладоши.
- Ату их! - задорно крикнул он и рассмеялся.
Оборотень наклонил голову, оскалился и зарычал на Гилрода.
- Ату! - прикрикнул принц.
Пес бросился на оперативника, который начал приходить в себя. Он понял, что Славу заколдовали, но раньше с таким заклинанием никогда не сталкивался. Гилрод позволил псу схватить себя за предплечье, а другой рукой дотронулся до серебряного медальона на шее.
В это время в приемный зал вбежали стражники: десяток военных, закованных в латы, с огромными ружьями наперевес. Двое взяли на прицел Ефросинью, остальные окружили лежащего на земле оперативника.
Не опуская щит, девушка бросила под ноги воякам горсть золотых монет. Едва звякнув о каменные плиты пола, они превратились в злобных черных троллей с кривыми рогами и огромными клыками.
Послышались выстрелы. Его величество принялся метать в новых противников огненные звезды, а Окари пытался опутать черных тварей колючими веревками.
- Сопротивление бесполезно! - крикнул Гилрод и сжал медальон.
Зал наполнил оглушительный гул, который быстро менял тембр и становился все выше и выше. Тролли, казалось, совсем его не слышали, и все так же нападали на вояк в латах, зато отец, сын и сами охранники зажмурились, закричали, закрыли уши ладонями и повалились на пол.
Блондинка убрала щит и крепко связала Окари и его отца веревкой. Чары, наложенные королевскими особами, спали, вой тоже прекратился. Тролли, оскалившись, стояли над охранниками, и те не смели даже пошевелиться. Оборотень, заскулив, отпустил руку Гилрода и поджал хвост.
- Прости! - произнес он, выплевывая из пасти клочки кожаной куртки. - Я не хотел!
- Без претензий, - отмахнулся оперативник, поднялся и, зажимая текущую по руке кровь, подошел к монаршим особам. - Я бы попросил прощения за бедлам, ваше величество, но в роли инициатора выступили вы сами, так что я извиняюсь только за временное лишение вас наследника престола. Окари, - Гилрод повернул голову к его высочеству. - Мы доставим тебя в Управление для вынесения приговора. По своему опыту могу сразу сказать, что тебя лишат магических способностей.
Его высочество задергался, но путы держали крепко.
- Возможно, лишат не навсегда, но за тобой станут присматривать. И запомни, при повторном нарушении законов наказание будет куда серьезнее.
Ефросинья подбежала к Гилроду, сняла с него порванную куртку и приложила ладони к окровавленной рубашке.
- Раздевайся, - приказала она.
Гилрод стащил рубашку, и девушка осмотрела раны от собачьих зубов. Несколько ловких движений, и в ее руках появился кувшин с зеленой жидкостью и чистые льняные полоски бинтов. Управленец сел, чтобы Ефросинье было удобнее обрабатывать раны, и позволил магичке себя перевязать. Оборотень тем временем подбежал к поверженному высочеству и фыркнул ему прямо в лицо.
- И какого черта нам все время достаются сумасшедшие короли? - спросил он.
- От них больше пользы, - пояснил оперативник. - Для того чтобы Весы встали на нашу сторону, нужны только самые крупные нарушители. Всякая шушера, типа взбесившихся оборотней, - Гилрод неловко кашлянул, - или ведьм, которые превышают свои полномочия при использовании магии, не дадут нам много очков, зато потратят массу времени. А время идет против нас. Чем дольше Весы будут находиться в положении 'виновен', тем больше времени будет у Управления, чтобы нас найти. Самые сильные противники обычно либо зазнавшиеся придворные маги, либо колдуны, которые захватывают власть, ну или наследуют по отцовской линии.
Пес снова фыркнул в лицо Окари и лег возле Ефросиньи, которая возилась с ранами Гилрода.
- Поверь, - произнес мужчина, - в свое время я достаточно насмотрелся на мелких нарушителей. Почти девяносто процентов моей зеленой тетради исписана их именами.
- Хотел бы я на нее посмотреть.
- Она осталась в моей сумке. Той, что сейчас у кое-кого другого.
Гилрод намеренно не называл имен Эналая и Ольхеста, потому что знал: когда Окари появится в Отстойнике и Ихма узнает, кто его туда направил, его память просканируют. А он не хотел подставлять друзей.
Магичка закончила обрабатывать раны и обвязала предплечье Гилрода бинтами.
- Спасибо, - произнес оперативник и положил свою ладонь поверх тонкой девичьей, застывшей на его руке.
- Обращайтесь, - хохотнул оборотень, взвалил его высочество на спину и поинтересовался:
- Теперь в Отстойник?
- Теперь в Отстойник. - Гилрод отпустил руку Ефросиньи и поднялся. - Но сначала нужно уйти отсюда подальше. Морок скоро исчезнет, и охрана придет в себя.

* * *


Дворец они покинули без проблем - юная магичка навесила на оборотня, несущего связанное высочество, полог невидимости, и четверка беспрепятственно миновала всех попавшихся по пути слуг и охранную группу на входе во дворец. Не сговариваясь, они вернулись в сарай, в котором ночевали, и Слава бросил его высочество на сено.
- Просим прощения за доставленные неудобства, - произнес Гилрод, обращаясь к Окари, - Управление гарантирует безопасное перемещение между мирами и возвращение домой.
Мужчина отошел в сторону, открыл дорожную сумку, вытащил небольшой бумажный сверток и протянул Ефросинье.
- Что это? - улыбнулась девушка, принимая подарок.
- Это новая рубашка для тебя, - Гилрод запнулся. - Я так и не извинился перед тобой за то, что хотел вернуть к отцу. И... не поблагодарил за спасение. Прости. И спасибо!
Ефросинья улыбнулась и развернула бумагу. Внутри лежала бледно-голубая шелковая блузка с синей, под цвет сарафана девушки, тесьмой на рукавах.
- Очень красиво! - магичка зарделась и прижала блузку к груди.
Оперативник вытащил из нагрудного кармана рваной куртки серебряный нож, и в глазах пленного принца появился страх. Оборотень рыкнул. Гилрод ногой расчистил от сена на земле небольшое пространство, чиркнул по ладони и нарисовал Знак 'И-Ирд'. Темный земляной пол сарая под светящимся Знаком стал осыпаться, управленец наклонился, вглядываясь в темноту, и позвал Ольхеста:
- Ольхест! У тебя там ночь? Прости, что бужу. Нам нужен коридор для транспортировки нарушителя.
Связист не отозвался, зато Гилрод увидел своего наставника - Павла Павловича.
- Гилрод! - произнес мужчина.
Оперативник вздрогнул и стер линию. Знак померк.
- Адрамелех!
- Что случилось? - заволновался оборотень.
Оставив вопрос без ответа, Гилрод начертил на земле Знак 'Но-рфли'.
- Управление, связист Сильрик. Слушаю вас, - донеслось из-под земли.
Гилрод с облегчением выдохнул. На мгновение ему показалось, будто потеряна и эта ниточка, но под Знаком появилась заспанная физиономия бывшего придворного мага Ильсборга.
- Доброй ночи, - поздоровался оперативник, - нам нужен транспортный коридор.
При виде собеседника Сильрик побледнел, потом покраснел и зажевал губами.
- Понимаете, - неуверенно произнес он, - я ведь совсем недавно работаю и, возможно, еще не успел ознакомиться со всеми процедурами, но в свете открывшихся обстоятельств... кажется, я должен доложить о нашем разговоре начальству.
Оборотень подошел к Знаку и заглянул в открывшееся окно.
- Сильрик! - Гилрод бросил быстрый взгляд на Окари. - Нам нужен коридор. Можете доложить начальству, но сначала откройте проход.
Связист снова зажевал губами.
- Я, конечно, очень извиняюсь, но вашу просьбу вынужден отклонить. Точнее, даже не отклонить, а отложить. Если начальство разрешит открыть коридор, я проведу необходимые настройки...
- Сколько времени у нас есть? - коротко спросил Гилрод.
- Учитывая неурочное время, думаю, мне понадобится около получаса, чтобы связаться с руководством.
- Спасибо!
Гилрод стер Знак.
- Уходим, - произнес он.
- Что случилось? - встревоженная Ефросинья схватила оперативника за руку и заглянула в глаза.
- Нас выследили? - забеспокоился оборотень. - Через полчаса здесь будут каратели?
- Еще нет, но наши каналы теперь закрыты. - Гилрод осторожно высвободил руку. - Мой друг рисковал, открывая нам порталы, и теперь связь потеряна. Сильрик тоже больше не помощник.
- Что с ними сделают? - спросил Слава.
Гилрод отошел подальше от пленного высочества и понизил голос:
- Ольхест нарушил сразу несколько законов, выдавал тайные сведения, поставляя нам координаты нарушителей. Но если мы добьемся перевеса Весов в нашу строну, его наказания пересмотрят или вообще аннулируют.
- Если? - угрюмо уточнил оборотень. - То есть ты не уверен, что наша афера увенчается успехом?
- Не уверен, - подтвердил оперативник, - но на этот риск мы шли осознанно. Мы потеряли связистов, а значит, у нас нет транспортного коридора для перемещения преступников в Отстойник, и нет информации о нарушениях.
- Куда же нам идти дальше? - спросил Слава.
- Пока можно переместиться в один из миров и подумать, - Гилрод бросил взгляд на связанного принца. - А его надо доставить в Отстойник в любом случае. Придется воспользоваться проверенным, но не очень безопасным коридором.
- Ты имеешь в виду тех огромных полуголых дядек? - уточнил оборотень.
- Да, атлантов, - кивнул оперативник. - Другого выхода нет.
- Что-то слишком часто мы оказываемся в безвыходных положениях, - негромко вздохнул пес.
- Я могу помочь, - вызвалась магичка. - Если подскажешь символы, я смогу сама нарисовать пентаграмму, а тебе следует поберечь амулеты для более важных случаев.
Гилрод мысленно перебрал стройные ряды ярко-оранжевых Знаков. Он уже знал, куда они направится после перемещения Окари в Отстойник, но говорить при плененном принце не захотел - в Отстойнике из его памяти все, что тот услышит и запомнит. Оперативник подошел к Ефросинье вплотную и негромко зашептал на ухо инструкции.
- Поможешь построить пентаграмму двойного перехода, - попросил он. - Координаты я впишу сам, но остальное нарисуй, пожалуйста, вместо меня. Боюсь, мне не хватит сил даже с амулетами.
Девушка кивнула. От ее волос шел легкий аромат летнего луга и солнца. Сердце Гилрода пропустило удар, и он поспешил отодвинуться. Магичка схватила его за руку, сделала шаг вперед и снова оказалась в опасной близости от оперативника.
- Какие Знаки? - шепотом спросила она.
- 'Эйнт-алан', 'Ронтшаль', 'Южный крест', - стал диктовать Гилрод. - По углам основные элементали.
Дыхание Ефросиньи обжигало, и оперативник почувствовал, что задыхается. Он быстро закончил инструктаж и отошел к пленнику. Сел рядом и неожиданно подумал, что вместо того, чтобы подвергать свое сердце такому испытанию, мог просто временно оглушить и ослепить Окари. Идиот!
'Рациональное предложение номер двести тридцать восемь, - мысленно произнес он, не прикасаясь к Знаку 'Дзы'. - Никаких женщин при исполнении'.

* * *


Черный коридор казался бесконечным. В темноте я различал сотни оттенков серого, но тут просто потерялся. Глаза пытались привыкнуть к отсутствию источников освещения, но приспособились различать лишь собственное тело, уверенно шагающего вперед Гилрода и испуганно прижавшуюся к нему Ефросинью. Остальное тонуло в непроглядном мраке.
Его высочество молча подпрыгивал на моей спине, не пытаясь вырваться, видимо, понял, что сопротивление бесполезно. В целях сохранения тайны, белобрысый наложил на него заклятье 'ничего не вижу, ничего не слышу'.
- Долго еще? - негромко поинтересовалась Ефросинья, сжимая предплечье белобрысого обеими ладонями.
- Не знаю. Длина коридора зависит от количества грехов на каждом из нас.
- Много ли ты грешила, дочь моя? - схохмил я, пытаясь разрядить тяжелую атмосферу.
- С тем, сколько законов мы нарушили, - отозвался вместо магички Гилрод, - мы можем идти несколько дней.
- Так то - законы, а не грехи, - парировал я и тут же замолчал - вспомнил о трех собственноручно убитых ублюдках. - Интересно, если мы переведем Весы в нужное положение, это зачтется мне на том свете?
- Если? - подколол Гилрод.
- Когда, - уверенно поправил я, хотя никакой уверенности не чувствовал.
Атланты появились в поле зрения спустя, наверное, пару часов. Ощущение времени у меня притупилось, зато мускулы лап, не привыкшие к удвоенному весу, уже практически отказывались нормально работать и просто умоляли об отдыхе.
- Наконец-то! - выдохнул я, свалил со спины нашкодившего наследника престола и сам с удовольствием присел рядом.
- Рэ, Поллукс, Боньникок, приветствуем вас, - произнес Гилрод и легонько поклонился.
Я кратко кивнул атлантам и увидел, как Ефросинья спряталась за спину белобрысого.
- Давно не виделись, Гилрод, - сказал лысый атлант с огромным носом, стоящий слева. - Кажется, несколько месяцев?
- Ты опять ошибся в расчетах, - улыбнулся белобрысый. - Как дела, Поллукс?
Правый, бородатый, не удостоил Гилрода взглядом, а вот магичке, которая робко выглянула из-за спины своего защитника, атлант улыбнулся и подмигнул.
- Мамочки! - сверкнув синим подолом, девушка снова спряталась за спину Гилрода.
На мой взгляд, магичка переигрывала. Может, хотела казаться слабее, чем была на самом деле, а может просто нашла лишний повод схватиться за Гилрода. В последнее время она прикасалась к нему слишком часто, а он никогда не возражал.
- В Отстойник? - поинтересовался Рэ. - Снова нарушитель? Что он сделал? Что-то серьезное. А кто твои спутники?
- Собаку мы уже видели, - напомнил соседу бородач. - А кто эта маленькая куколка?
Ефросинья, наконец, отцепилась от Гилрода и робко шагнула вперед.
- Здравствуйте! - произнесла девушка и сделала книксен.
- Ну, я же говорю - куколка!
- Здравствуй! - произнес третий, стоящий к нам спиной.
Магичка обошла гигантов и поздоровалась и с ним.
Бородач рассмеялся так громко, что у меня заложило уши, а Ефросинья бросилась к Гилроду на грудь. Тот неловко обнял ее пострадавшей от моих зубов рукой, но спустя пару секунд отстранился.
- Здесь некого бояться, - предупредил он.
'И почему она выбрала его?' - мелькнуло в голове, но я тут же прогнал эту мысль.
- Сегодня у нас двойной переход, - предупредил Гилрод.
- Двойной? - удивился Рэ и поднял голову, пытаясь рассмотреть знаки координат, горящие по периметру небесного купола. - То есть, в Управление вы не заскочите?
- Некогда, - отмахнулся Гилрод, и выжидательно посмотрел на троицу.
- На счет 'три', - произнес лысый. - Раз, два, три!
Повинуясь движениям шести рук, небесный свод повернулся. Вселенные начали вращение, планеты и звезды мелькали, сменяли друг друга закаты и рассветы.
- Ефросинья, - позвал Гилрод.
Девушка опасливо приблизилась. Белобрысый крепко взял ее за руку.
- Слава! Чего лежишь?
Я нехотя поднялся и взвалил пленного принца на спину.
Небесный свод успокоился, явив яркое летнее небо, на котором даже я своим острым собачьим взглядом видел лишь две одинокие звезды.
- Первый пошел, потом мы, - скомандовал белобрысый.
- Мы точно попадем, куда нужно? - засомневался я. - Проход-то один.
- Не сомневайся.
Я шагнул в извивающуюся щупальцами черноту, и перед глазами замельтешили цветные пятна. Груз со спины в виде полуживого принца, исчез, и я понесся в сверкающую даль.

* * *


- Вот сюда я хотел привести тебя для излечения, - произнес Гилрод, когда они подошли к одному из деревенских домов.
- Здесь живет маг? - уточнил оборотень.
- Ведьма, - поправил Гилрод. - Самая настоящая.
- Будто я не настоящая, - обиделась Ефросинья. - Что она умеет?
- Слишком многое, чтобы не попасть в поле зрения Управления, - ответил мужчина. - Ты сказала, будто можешь помочь лишь частично, а она, если захочет, сможет его вылечить.
- Не сможет, - упрямо ответила девушка. - Никто не сможет. В его мире нет аккумулина!
Гилрод улыбнулся. Почему-то вид аккуратного деревенского домика с резными ставнями вызвал в его груди очень приятное чувство. С последнего его появления на этом пороге здесь ничего не изменилось, даже время года было то же: в саду цвели королевские лилии, на яблоне в дальнем конце сада помимо яблок висели груши и кабачки.
Окинув взглядом домик и сад, Ефросинья фыркнула:
- Показуха.
Девушка храбро подошла к крыльцу и громко постучала. Дверь открылась практически сразу, будто ведьма ждала гостей. Гилрод вздрогнул, когда увидел давнюю знакомую. Все же Ксения была очень красивой женщиной. Длинное узорчатое полуоблегающее платье с короткими рукавами подчеркивало тонкую талию и изгиб бедер. Ефросинья отступила и пристально посмотрела на соперницу.
Одним движением плеча ведьма откинула за спину темную прядь волос и улыбнулась оперативнику.
- Знала, что снова ко мне заглянешь.
- Он не по своей воле пришел, - вместо приветствия произнесла юная магичка.
- Я рада принимать его в своем доме даже вовсе без причины. Как и его друзей, - Ксения посторонилась, пропуская гостей. - Проходите.
Гилрод первым вошел в дом. Песчаного демона он, конечно, уже не встретил - ведьма соблюдала правила, перестала оказывать магические услуги соседям и избавилась от лишних атрибутов. Ее комната тоже претерпела изменения, теперь она выглядела как светлое, практические воздушное помещение с прозрачными занавесками на окнах и минимумом мебели. Здесь стояло только самое необходимое: кровать, стол, несколько стульев и пара шкафов с книгами.
- Не ищи, красавец, - усмехнулась Ксения, - черепов и свечей больше не держу.
- Рад, что ты взялась за ум, - ответил Гилрод и сел за стол на предложенный женщиной стул.
Остальные разместились рядом.
Ведьма неспешно стала приносить из кухни посуду и угощение: запеченную рыбу, маринованные грибы, овощную запеканку, картофель, мясо и три вида хлеба.
- Я помогу, - предложила Ефросинья.
Девушка махнула рукой, вызывая колдовство, но Ксения тут же перехватила руку юной магички.
- Благодарю, но я справлюсь сама.
- Ей запрещено колдовство, - пояснил оперативник, когда женщина в очередной раз скрылась в кухне.
- Поэтому все, что вы сейчас попробуете, я приготовила сама. Угощайтесь!
Ксения поставила на стол два больших непрозрачных кувшина.
Гилрод отправил в рот кусок рыбы и блаженно прикрыл глаза.
- Лучшая благодарность, - засмеялась ведьма, и от этого смеха по спине мужчины побежали мурашки.
Она села напротив него и, не мигая, смотрела на гостей.
Гилрод ел с удовольствием. Оборотень не отставал, наворачивая все, до чего мог дотянуться, а вот Ефросинья съела очень мало.
- Рассказывай, - попросила ведьма, - какая беда привела тебя ко мне.
- С чего ты взяла, что что-то случилось?
- Я не чувствую твоей метки.
По спине Гилрода снова пробежал холодок. Ведьма был сильна.
- Не хочешь, не говори, - улыбнулась Ксения. - Но помочь-то я могу?
- Изначально мы собирались попросить у тебя лишь ночлег, но ты можешь помочь.
Оперативник посмотрел на Славу, давая ему слово, и пес обратился к Ксении:
- Преврати меня в человека, пожалуйста!
- Никакого колдовства! - всплеснула руками ведьма. - По крайней мере, не в этом доме! Так рассказывай! Я поняла, что ты оборотень.
- В человеческом обличии, - покраснев, произнес Слава, - я не могу ходить, а в моем мире нет магии, чтобы...
- Я поняла.
Ксения подошла к псу, опустилась перед ним на колени и погладила по голове, по спине, прикоснулась к ногам.
- Сложное дело. Но я попробую.
- Я сама могу справиться, - внезапно вмешалась в разговор Ефросинья. - Я уже собрала все ингредиенты.
- Что ты можешь ему дать? - заинтересовалась Ксения. - Полное выздоровление?
- Не полное, - девушка покраснела, но глаз не отвела. - Заклинание 'Ысач-тхыт' с шелком и августами.
- Хорошее заклинание, - одобрила ведьма. - Но я смогла бы и лучше. Если...
Ведьма поднялась, подошла к оперативнику, наклонилась к его лицу и коснулась ладонью груди.
- Могу я?...
Мужчина почувствовал, как забилось его сердце. Хоть ведьме и было запрещено колдовать, но чары, сводящие с ума любого мужчину, она использовать не стеснялась.
- Не можешь, - оперативник собрал в кулак всю волю и схватил Ксению за руку.
- Не могу, - покорно ответила ведьма. - Не могу, пока не разрешишь.
И тут до Гилрода дошло. Ведьма не пыталась его соблазнить, и ее намеки не носили сексуального подтекста, это лишь игра, которую он не понял.
- Тебе мешает звезда Бальтазара, - покраснев, произнес оперативник.
- Именно, красавчик! - ведьма откинулась и расхохоталась. - А ты о чем подумал? Я не могу колдовать из-за твоего уродливого клейма!
- Ты точно сможешь вылечить его? - спросил Гилрод, поднимаясь из-за стола. - Мне не придется жалеть, что избавил тебя от наказания?
- Не придется, - подтвердила Ксения. - В моем арсенале только лучшее.
Она сняла платье, и предстала перед оперативником полностью обнаженная.
Ефросинья покраснела, хотела было что-то сказать, но молча отвернулась. Пес опустил голову и закрыл глаза лапой, а Гилрод, ожидавший чего-то подобного, взял колдунью за плечи и повернул спиной.
На правом плече ведьмы красовалась метка, которую он собственноручно выжег в свой прошлый визит в этот дом. Оперативник сознавал, что снова нарушает закон, и это нарушение покачнет Весы в невыгодную для них с Владиславом сторону, но если Ксения сможет помочь, он обязан рискнуть. В конце концов, он сам заварил эту кашу, сам спас парня от смертельного приговора, совершив обмен, и теперь просто не имел права отступать.
Гилрод вытащил из нагрудного кармана куртки запас звезд Бальтазара, оставшихся со времени, когда он использовал их по прямому назначению.
- Я освобожу тебя от клейма. Заклинания, которые ты сотворишь в моем присутствии, зачтутся на мой счет, с твоей стороны волшба не будет считаться нарушением закона, потому что в данный момент я сам считаюсь преступником. Но когда мы уйдем...
- Мне придется самой отвечать за свои поступки, - кивнула Ксения.
- Настоятельно рекомендую связаться с Управлением и сказать, будто я насильно лишил тебя звезды Бальтазара и заставил творить магию.
- Клеймо вернут?
Гилрод кивнул.
- Но если ты не собираешься злоупотреблять и привлекать к себе внимание...
- Гилрод, Гилрод, - красавица повернулась и провела ладонью по небритой щеке блондина. - Ты же знаешь, получив свободу, здесь я не останусь.
- Твой выбор, - согласился мужчина, снова развернул ведьму спиной к себе и приложил один из амулетов к белой коже.
- Повторяй!
Оперативник начал произносить слова заклинания, Ксения вторила ему бархатистым голосом. Звезда в руке Гилрода раскалилась, вплавляясь в кожу, держать ее стало просто невыносимо, но он терпел, как терпела ведьма.
Едва прозвучали последние звуки заклинания, серебряный амулет полностью вошел в плечо Ксении и растворился. Черная татуировка исчезла. Ведьма запрокинула голову, вскинула руки к небу, и принялась кружиться по комнате, обнаженная и счастливая.
Ефросинья взяла со стола краюху хлеба, прошептала заклинание, и бросила его в бокал с вином. Ксения замерла - ее тело окутал непроницаемо-черный сарафан с длинными рукавами, полностью скрывший ее фигуру.
- Неплохо, малышка! - женщина подмигнула.
Ефросинья взвизгнула - ее синий сарафан и блузка, подаренная Гилродом, исчезли, уступив место тонкому белому полупрозрачному кружевному наряду, облегающему все тело. Блондинка согнулась, прикрылась руками и зашептала контр-заклинание.
- Пользуйся красотой и молодостью! - засмеялась ведьма и подошла к оборотню. - Ну что, будем тебя лечить? Ефросинья, хватит страдать ерундой, помогай!
Девушка неловко встала из-за стола и, смущаясь, подошла к ведьме. Она не смогла справиться с ее заклинанием, и Гилрод сглотнул, посмотрев на ладную фигурку юной магички. В белом она походила на прекрасную нимфу.
- Что мне делать? - спросил оборотень.
Его, в отличие от оперативника, женская красота сейчас совершенно не волновала.
- Лежать, - ответила Ксения. - И постараться не сопротивляться.
- У меня есть белладонна, - предложила Ефросинья и бросилась к холщовой сумке, которую оставила возле стола.
Забыв об одежде и сосредоточившись на обряде, девушка двигалась легко и свободно, и оперативник засмотрелся на длинные стройные ноги и высокую грудь. Он видел все мышцы, которые девушка напрягала при ходьбе, и не мог отвести взгляда.
'Рациональное предложение номер двести тридцать девять', - подумал он и усмехнулся.
Магички действовали сообща. Ксения освободила стол и наколдовала чугунок и тигель. Ефросинья налила в чугунок воды и нарезала листья и корни белладонны. Вместе они произнесли заклинание и бросили зелень в кипящую воду. Жидкость вспыхнула и окрасилась золотом.
Ефросинья зачерпнула кипящее зелье глиняной чашкой и напоила оборотня. Пес сделал пару глотков и закашлялся.
- Горько, - произнесла девушка и погладила псину по голове. - Потерпи.
Ведьма тем временем связала лапы оборотня и подожгла шелковую ленту. Напевая, она сделала три круга вокруг лежащей на полу собаки, растерла пепел ладонями и вымазала черным белую мохнатую спину.
Ефросинья положила ладонь на глаза пса, но Ксения внезапно ее остановила.
- Дальше я сама, - произнесла она и подошла к оперативнику. - Эй, красавчик, я чувствую в тебе большую силу. Поделись!
Женщина требовательно протянула раскрытую ладонь.
- Давай-давай, не жадничай.
Гилрод ссыпал в ладонь ведьмы все оставшиеся заряженными медальоны, но Ксения покачала головой и положила их на стол.
- Мне нужен аккумулин.
Оперативник вздохнул. Он подозревал, что ему не придется воспользоваться нечаянно полученным источником магии (спасибо Эналаю), но не думал, что и вовсе его потеряет. Однако безропотно извлек из внутреннего кармана куртки жестяную коробочку, украшенную синими и зелеными завитками, и протянул ведьме.
Ксения опустилась перед псом на колени. Ловким движением выхватила из воздуха огромный каменный нож с высеченными на лезвии рунами, и занесла его над собакой.
Ефросинья зажмурилась. Гилрод встал рядом с девушкой и обнял ее за плечо. Он тоже переживал, но старался не показывать волнение.
- Ищшти-явысл! - произнесла ведьма и воткнула нож в собачью спину.
Оборотень взвизгнул, дернулся, но тут же уронил голову. Гилрод видел в глазах пса страдание и смирение. Его сердце сжалось, но помочь он ничем не мог.
Белая шерсть окрасилась красным.
Запрокинув голову, Ксения запела. Ее голос становился все выше и практически приблизился к пределу слышимости человеческим ухом. Она отложила нож в сторону и запустила в рану руки. Кровь остановилась, а потом медленно начала затекать обратно.
- Аккумулин, - произнесла женщина.
Гилрод шагнул к ведьме, открыл жестяную коробку и достал мерцающий искорками черный камень.
- Опускай!
Мужчина осторожно вложил аккумулин в рану, рана засветилась ярко-алым.
- Руки!
Управленец отдернул руки, Ксения сделала сложный пасс руками, и края раны затянулись.
- Сними свое заклятье, - попросила ведьма.
Ефросинья сложила ладошки лодочкой, прошептала несколько слов, и пес начал трансформироваться.

* * *


Несмотря на зеленую дрянь, которую меня заставила выпить ведьма, я практически половину ритуала провел в отключке от болевого шока. Когда очнулся, обнаружил себя голым, лежащим на полу в облике человека. Я поднялся на руках и понял, что мышцы задней части бедер меня держат.
Боже!
Я вскочил на ноги, неловко подвернул ступню, едва не рухнул обратно, схватился за стол, стащил с него скатерть, все-таки рухнул, опрокинул на себя две тарелки с недоеденной картошкой, залил соусом лицо, больно ударился затылком, но чувствовал себя абсолютно счастливым!
Как же я давно не стоял на своих двоих!
Эмоции захлестывали меня, я дышал и не мог надышаться. Поднял ноги, пошевелил пальцами, похлопал ступнями друг о друга, снова вскочил, совершенно забыв о наготе и присутствующих дамах, и станцевал.
- Спасибо! - я бросился к ведьме, крепко ее обнял и приподнял над землей. В этот момент ноги подкосились, и я едва не свалился снова.
- Не спеши, мышцы должны окрепнуть, - засмеялась Ксения и легонько меня оттолкнула. - Прикройся.
Я покраснел и потянул к себе скатерть. Все равно она уже лежала на полу, залитая соусом.
- Спасибо! - произнес я снова, на сей раз обращаясь к Ефросинье, и почувствовал, что сейчас расплачусь.
Глаза юной магички тоже были на мокром месте.
Никогда раньше я не переживал такого душевного подъема. В эту секунду мне казалось, что я могу все на свете: сдвинуть любую гору, победить в марафоне, решить любую проблему мирового масштаба...
- Гилрод, - я протянул белобрысому руку, а когда он протянул мне свою, схватил, притянул к себе и крепко обнял. - Спасибо тебе! От души! Самое большое и огромное спасибо! Спасибо, что вступился за меня перед судьями! Спасибо, что не бросил! Спасибо, что подарил мне жизнь!
Белобрысый похлопал меня по спине, и я услышал, как он сглотнул.
Крепче завязав скатерть на бедрах, я прошелся по комнате, сделал несколько приседаний и вышел во двор. Вот она! Мягкая зеленая трава! Песчаная тропинка! Камешки!
Я прошел по ведьминому саду до яблоко-грушевого-кабачкового дерева, наслаждаясь движением каждой мышцы, потом попробовал пробежаться, но быстро устал и сел прямо на землю.
Я смотрел на свои ноги и не мог насмотреться - пальцы шевелились!
Я опустил взгляд на скатерть, потом посмотрел на дом. С такого ракурса меня никак не могли увидеть из окон. Я осторожно запустил руку под скатерть... и понял, что абсолютно здоров.

* * *


Оборотень вернулся в дом спустя полчаса. Оперативник не смог сдержать улыбку, глядя на лицо парня. Настолько счастливого человека он видел впервые в жизни.
- Что делали? - деловито поинтересовался Слава и поправил скатерть на бедрах.
- Собирали вещи, - ответила Ксения.
Оборотень огляделся и присвистнул. Похоже, кроме своих ног он не мог думать ни о чем другом, и ничего другого не замечал. А между тем ведьма собрала свой скарб в огромный сундук, а мебель растворила в воздухе. Изба опустела, со стен исчезли даже обои - невнятные розово-бежевые полосы с блеклыми контурами цветов и листьев.
- Ты с нами? - поинтересовался оборотень.
- Нет, - Ксения провела ладонями по телу, и черный балахон, который наколдовала ей Ефросинья, превратился в облегающее усыпанное блестками красное платье. - Вас скоро поймают. Не хочу находиться поблизости.
- Еще посмотрим, кого поймают быстрее, - парировал Гилрод. - Но не настаиваю.
- Куда дальше? - спросила юная магичка.
- Нужно проверить, насколько мы приблизились к цели, переправив его придурошное высочество. Ксюш, наколдуй воды, - попросил оперативник.
Ведьма хмыкнула и плеснула в Гилрода целой радугой. Оперативник, не дрогнув, перехватил водяные капли в воздухе.
- Повторяй! - попросил он оборотня, и стал произносить Знаки.
Слава повторил все, что услышал, и капли, спрессовавшись, образовали силуэт Весов.
- Другое дело! - обрадовался Слава, рассматривая блестящие чаши. - Теперь ясно видно, дело сдвинулось!
- Недостаточно, - нахмурился мужчина.
- Не думала, что все зашло настолько далеко, - качнула головой ведьма. - Нам с вами точно не по пути.
- Куда мы пойдем? - спросила Ефросинья.
- На поиски новых нарушителей, - ответил Слава. - Кстати, Ксения, ты случайно не слышала о психованных придворных магах или черных властелинах? И чем злее, тем лучше. Хотя, нам и оборотни сгодятся.
- Не знаю таких, - Ксения отвела взгляд. - А если бы знала, не сказала.
- Своих не сдаем, да? - оборотень схватил ведьму и чмокнул ее в обе щеки. - Удачи на дорогах! И еще раз спасибо!
- Побереги силы, - смеясь, посоветовала ведьма, освобождаясь из объятий.
- А я смогу превращаться обратно в собаку?
- Сможешь. По ночам.
- А ходить? В немагическом мире?
- Аккумулин будет терять свои силы, - произнесла ведьма, - но его хватит по меньшей мере на год. К тому времени, возможно, твой организм сумеет восстановиться.
- Но этого ты не гарантируешь, - помрачнел Слава.
- Ты всегда можешь остаться с нами, - произнесла Ефросинья. - В магическом мире твои ноги тебя никогда не подведут.
- Над этим я еще не думал, - признался оборотень.
- Ну, счастливо оставаться! - Ксения махнула рукой, и исчезла вместе с сундуком.
Гилрод вздохнул и подошел к окну, будто ждал, что эффектная брюнетка в красном пройдет мимо. Ефросинья молча встала рядом.
- Не знаю, куда идти, - признался оперативник. - Можно попробовать поискать в мирах, где я уже был, их координаты я помню. Но это практически бесполезно. Каков шанс, что молния ударит в одно место дважды? Нарушители устранены...
- А давай в Москву, - неожиданно предложил Слава. - Там точно есть очень сильный маг, который нарушает закон. Я ему, конечно, очень признателен за спасение, когда вывалился из окна... но он все-таки превратил меня в оборотня, да и закон есть закон, правда? Какими бы добрыми ни казались его намерения, опасно оставлять настолько сильного волшебника в техно-мире.
Гилрод кивнул. В словах оборотня было рациональное зерно. Во-первых, он помнил координаты, во-вторых, по Москве действительно разгуливает весьма сильный маг, в-третьих, других нарушителей он все равно не знает. Связываться с Ольхестом он больше не мог, а Сильрик и так позволил улизнуть при их последнем разговоре.
Даже если маг успел покинуть Москву, наверняка оставил за собой миллион следов. Заезжие нечасто соблюдают кодекс попаданцев и редко думают о последствиях своих действий. А они всегда бывают очень серьезными.
- Значит, в Москву, - решил Гилрод. - Но учтите, это будет нашим последним заданием. Там нас найдут с вероятностью девяносто девять процентов. В техно-мире всплески магии регистрируются очень четко.
Оперативник отошел от окна и вытащил из куртки серебряный нож.
- Но боюсь, выбора у нас все равно нет.

Часть 3


Глава 1. Home, sweet home


Это было самое странное и эпичное появление незнакомцев на улицах Москвы. Первый походил на стрелка с дикого запада - резкий, серьезный, с отчаянной смелостью в глазах, одетый в коричневую кожаную куртку со следами зубов хищного зверя на рукаве. Второй - абсолютно голый улыбающийся во все зубы парень, обмотанный в районе бедер чем-то вроде грязной скатерти. Третья - невысокая хрупкая моделька, словно фатой укутанная белым полупрозрачным гипюром.
Они появились в небольшой аллее между домами возле закрытого ресторана 'Дега'. Мамочки, гуляющие с детьми, посмотрели на них ошалелыми глазами, но никто не задал ни единого вопроса.
Оборотень осмотрелся и махнул друзьям.
- Мог бы хотя бы в кусты нас транспортировать, - произнес он, поправляя скатерть. - И сделай уже мне одежду! И обувь! Или предлагаешь в образе собаки здесь бегать? Москвичи не обрадуются говорящей псине.
- Одежду ты и сам себе можешь организовать, - парировал оперативник. - В тебе столько аккумулина... думаю, раз у тебя есть способности к трансформации своего тела, то сотворить одежду труда не составит.
- Я тебе помогу, - предложила Ефросинья и сорвала с бедер Славы скатерть.
Оборотень прикрылся и присел.
- С ума сошла?! Здесь же люди!
Прикрываясь, Слава бросился в ближайшие кусты. Гилрод последовал за ним.
- Ну что?
- Не получается. Слушай, а давай я может как-нибудь потом научусь.
- Хочешь ходить голым? Мне все равно, но Ефросинья... Представь одежду, - посоветовал оперативник. - Это проще, чем трансформация.
- А и хрен с тобой, - вздохнул парень. - Будет у меня прикид получше твоего. Джинсы... черная футболка и найки. И солнечные очки. И ремень с большой бляхой.
Спустя пару минут оборотень вышел из кустов полностью одетый.
- С чего начнем? - бодро спросил он.
- Это твой дом, - пожал плечами оперативник.
- Верно. Тогда пошли домой.

* * *


Перед Иркой было стыдно. Когда я думал о произошедшем, все больше и больше понимал, какой я эгоист. Я принимал одно неверное решение за другим, совершенно не думая о самом близком человеке - о единственной сестре. Решил покончить с собой. Идиот! Теперь, по прошествии стольких событий и времени, я, наконец, понял, какую боль причинил бы ей в случае смерти. Каким наивным я был, полагая, будто ее утешит ребенок и любимый человек! От горя она вообще могла потерять ребенка! Об этом я совсем не думал.
Я постарался замаскировать попытку самоубийства несчастным случаем, но теперь не сомневался, что Ирка, будучи очень умным и проницательным человеком, наверняка что-то такое почувствовала. Мысль о намеренности моего прыжка из окна не могла не придти ей в голову. Возможно, она стала корить себя за недостаточное внимание к моим нуждам (и в первую очередь психологическим), или, напротив, за гиперопеку. Наверняка именно поэтому она согласилась на тот дурацкий эксперимент с моим самостоятельным проживанием.
Да и мое исчезновение наверняка заставило ее поволноваться. Сколько здесь прошло времени?
Мы втроем стояли перед дверью в квартиру сестры уже пять минут, но я все никак не решился нажать кнопку звонка. Гилрод молча ждал, а Ефросинья, вцепившись в руку белобрысого, оглядывала чужой подъезд.
Как мне смотреть в глаза Ирке? Как объяснить неожиданное исчезновение и внезапное появление? А выздоровление? Кто поставил меня на ноги после того, как от меня отказались все врачи?
Что подумала сестра, когда обнаружила мою пропажу? Что почувствовала? Для нее это было хуже смерти, ведь она наверняка снова все взвалила на себя: всю вину и всю тяжесть мира. Ее брат уже однажды пытался покончить с собой, а теперь и вовсе пропал.
Дрожащим пальцем я надавил на кнопку. За дверью послышалась мелодия 'Подмосковные вечера', проигранная противными чересчур высокими и писклявыми тонами, и шарканье тапочек.
- Кто? - спросила Ирка из-за двери, и я увидел, как потемнело окошко дверного глазка.
- Ир, это я.
Больше я не смог выдавить ни звука. Дверь распахнулась, и Ирка бросилась мне на шею.
- Куда ты исчез, идиот?!
Она разрыдалась на моем плече. Я чувствовал горячие капли на шее и едва сдерживался сам.
- Где ты был?!
Ирка колотила меня по спине, но держала так крепко, что каждый вдох давался мне с ощутимым трудом.
- Все хорошо, - я погладил ее по волосам и поцеловал в висок. - Можно мы войдем?
Отстранившись, Ирка, наконец, осознала то, что не поняла в первое мгновение, и закатила глаза. Я успел ее подхватить и отнес на диван. Сестра пришла в себя в ту же секунду, когда ее голова коснулась подушки.
- Что с тобой произошло?!
Она снова потянулась ко мне и расплакалась. Я обнял ее и некоторое время молча гладил по спине.
- Все хорошо, я расскажу, только отпусти.
Ефросинья молча передала мне носовой платок, и я аккуратно вытер Ирке глаза. Тушь смазалась, глаза покраснели, но в ту секунду сестра казалась мне самой красивой в мире.
- Я очень скучал! А где Димка и Дашенька?
- Гулять пошли.
Ирка всхлипнула, отстранилась и внимательно меня осмотрела.
- Исхудал! Ты голодный?
Она встала с дивана и практически побежала в кухню.
- Ир! - я позвал гостей за собой. - Это Гилрод, а это Ефросинья. Знакомьтесь. Они очень мне помогли. Благодаря им я теперь снова хожу.
Сестра по очереди заключила моих друзей в объятья.
- Чем мне вас отблагодарить?!
- Обедом, - улыбнулся белобрысый.
- И чем-нибудь сладким, - подсказала магичка.
Ирка накрыла царский стол. За короткое время она успела приготовить и суп, и салат, и картофельную запеканку с говядиной. Из запасов достала соленые огурцы и сало, а для блондинки в белом целую тарелку домашнего печенья с орехами.
- Только утром испекла.
Сестра улыбнулась и села с нами за стол. Она не ела, а только смотрела на меня и бросала взгляды на моих спутников.
- Рассказывай, - приказным тоном сказала она, когда я утолил первый голод. - Где был? Что вообще случилось? Я тебе миллион раз звонила, но ты не отвечал, прибежала, сломя голову, думала, ты в ванной упал и захлебнулся...
Я подавился и закашлялся.
- Да, представь себе! - Ирка раздраженно откинула со лба челку. - Прихожу, дверь открыта, вещи на месте, телефон под подушкой, а тебя и след простыл. Я, конечно, к соседям, но никто ничего не видел. Представляешь?!
Гилрод и Ефросинья переглянулись. В течение монолога моей сестры они не произнесли ни слова и старались и вовсе казаться невидимками - не хотели вмешиваться в семейные тайны. Хотя какие уж тут тайны? Гилрод знал обо мне все с тех пор, как впервые увидел, а Ефросинье хватило того, что услышала от меня, белобрысого и сейчас от Ирки.
- Как мог потеряться парень, который не может ходить?! - вопрошала сестра. - И кресло твое в комнате стояло! Ты просто исчез! Я позвонила соседям и твоим друзьям, но никто ничего не знал. Я обзвонила все больницы и морги, - сестра всхлипнула, но больше не расплакалась, - потом вызвала полицию, написала заявление на поиск пропавшего. Олег и Женя тогда двое суток, не спавши, по городу рыскали. Тебя искали. Позвони им! - приказала Ирка. - Немедленно! Прямо сейчас!
- Позвоню, - заверил я сестру. - Но сначала дай нам немного отдохнуть.
- Я вас никуда и не отпущу!
- Ты сдала мою квартиру? - поинтересовался я. - Моим друзьям нужен ночлег.
- Не сдала, но ты из моего дома и шагу не сделаешь!
- Ир, - я укоризненно наклонил голову, - не переживай. Все уже хорошо, я больше никуда не исчезну.
- Но мне все равно будет спокойнее, если ты с твоими друзьями останешься здесь. Я приготовлю белье и матрасы. А теперь рассказывай!
- Это целители, - произнес я, отчаянно краснея.
Большей глупости я придумать не смог и чувствовал себя виноватым перед Иркой. Но сказать правду не имел права.
- Они узнали обо мне от друзей. Пришли, предложили помочь, и уговорили лечь в клинику.
- Какого черта ты не позвонил?! - едва не завопила Ирка. - Я уже думала, может, тебя инопланетяне похитили!
- Какая чушь, - фыркнул я. - Все всегда не так, как думаешь, а намного проще и прозаичнее. Просто Ефросинья немного меня загипнотизировала, чтобы быстрее убедить. Понимаешь, там весь смысл лечения состоял в особом расположении планет.
- Чего? - не поняла Ирка.
- Ну, - я окончательно побагровел. - С тех пор, как меня выписали из больницы, я много читал о нетрадиционной медицине. В нее никто не верит, но иногда она творит настоящие чудеса!
- Мы использовали особую технологию, - подтвердил Гилрод. - Соединение науки и магии, если можно так сказать.
- От расположения планет зависит очень многое, - включилась Ефросинья. - Кстати, ваши печенья - просто чудо!
- Спасибо.
Кажется, Ирка не до конца поверила словам, однако то, что видели ее глаза, отрицать не могла. Нетрадиционная медицина сработала.
- Мы не приемлем телефонов и прочих средств связи в нашей клинике, - добавил белобрысый.
- Им мешает излучение, - вставил я. - Ты, Ир, не переживай! Все же хорошо закончилось!
В дверь позвонили. С прогулки вернулся бородатый Диман, который за время нашей последней встречи изрядно поправился на лицо и живот, и Дашенька.
- Привет, лапуля! - я поднял девчушку на руки, поцеловал и закружил. - А вот и твой дядя Слава.
Ксюша засмеялась, а потом заплакала и запросилась к маме.
- Мы, пожалуй, посидим у меня, - произнес я после сотен обниманий с сестрой и племяшкой, и бесконечного пожимания рук Димана.
- Белье я позже принесу, - пообещала Ирка и, словно в первый раз увидела наряд Ефросиньи, предложила: - Может, наденешь какое-нибудь из моих платьев?
Она бросила быстрый взгляд на гражданского мужа и втолкнула того в свою комнату.
- Не беспокойтесь, я переоденусь, - пообещала магичка, продемонстрировав холщовый дорожный мешок.
- Тогда не буду вам мешать.
Ирка отправилась кормить дочь, а мы закрылись у меня.
За время моего отсутствия здесь ничего не поменялось. Когда я переехал в свою однушку, Ирка явно ждала моего провала и считала дни, когда я не справившись с самостоятельной жизнью, вернусь под ее крыло. Когда же я исчез, она наверняка посчитала, что больше никогда от себя не отпустит. Если найдет.
Но все изменилось. По крайней мере, на год. Как обещала Ксения. Я мог ходить в человеческом облике даже в техно-мире.
- Располагайтесь, - предложил я, указывая на кровать и стоящее в углу кресло.
Сам же сел за стол и включил ноутбук.
В Москве творился адский трэш. Я понял это, едва прочитал заголовки новостей.
'Уже пятеро москвичей стали жертвами похищения НЛО'.
'Медицина не стоит на месте! За две недели врач пятнадцатой городской больницы спас десять 'безнадежных' больных'.
'Боимся ложиться спать! Пенсионеры Медведково бьют тревогу: ночами неизвестные обворовывают квартиры. Пострадали уже девять бабушек'.
'Человек, который никогда не проигрывает! Мистер Икс снова выиграл Джек-пот, теперь в Русском лото'.
'Киднеппингу нет! Участковый раскрыл восьмое похищение подростка'.
'Скатерть-самобранка! Студент бауманки снова устроил благотворительный обед для малоимущих'.
'Православные верующие призывают Митрополита Московского прижизненно канонизировать народного целителя Мелехова'.
- Похоже, мир сошел с ума.
Я зачитал друзьям несколько заголовков.
- Откуда у студента скатерть-самобранка? - не понял белобрысый.
- Это они иносказательно, - объяснил я. - СМИ - то еще болото, их воду нужно тщательно фильтровать. Но студент действительно устроил обед уже в шестой раз.
- Откуда у бедного студента деньги? - напрягся Гилрод. - Подозрительно. Что еще странного?
- Да все! - воскликнул я. - Тут везде может быть замешана магия. Ну, возможно, кроме истории с хирургом.
- А вот мне как раз именно он показался самым странным, - призналась Ефросинья. - Ваши врачи не смогли вылечить твои ноги, а этот просто волшебник. Нужно проверить именно врача.
- А я считаю, в первую очередь необходимо заглянуть к целителю, - парировал я. - Что за хрен с горы? Почему его хотят аж канонизировать? Он что, оживил труп?
- Сначала к студенту, - качнул головой Гилрод.
- Повелся на скатерть-самобранку? - фыркнул я. - Их же не существует!
- Может, и не существует. А может и да.
- Нет, раз уж мы разошлись во мнениях, давайте бросим жребий. Только, чур, без магии! По-честному!
Я достал из тумбочки 'Монополию' и вытащил два кубика.
- Бросаем по очереди. У кого выпадет большее число, тот и первый.
Я потряс кубики в сомкнутых ладонях, поцеловал на удачу и бросил на стол.
- Десять! Есть!
Следующим бросал белобрысый.
- Одиннадцать!
- Двенадцать, - объявила Ефросинья результаты своего броска.
- Я же просил без читерства! - возмутился я, но махнул рукой. - Так и быть. Заскочим сначала к твоему врачу, потом к студенту, ну а к моему целителю - на закуску.
- Это логично, - произнес Гилрод. - Хирурга хотя бы не нужно разыскивать, мы знаем, где он работает, и можем записаться на прием.
- Фиг ты к нему запишешься, - фыркнул я. - У них обычно очередь на месяц вперед, а к знаменитостям на все два.
- Значит, придем без приглашения.
- Или как экстренный пациент, - предложила Ефросинья.
- Ну, уж нет, - я прижал кулак к груди. - Не нужно мне тут сердечных приступов устраивать. Так с ним поговорим. Если не в больнице, то дома. Сейчас я покажу вам нашу техно-магию.
Я нашел в сети сайт пятнадцатой городской больницы, открыл фотографии сотрудников и показал изображение Ефросинье и белобрысому. Врача звали Мухин Алексей Александрович, он работал в клинике шестнадцать лет и считался неплохим хирургом, однако чудеса медицины стал творить совсем недавно. Затем погуглил его имя и фамилию и зашел на его страничку вКонтакте. Просмотрел группы, перебрал друзей, прочитал записи на стене и вышел на жену и дочь - десятилетнюю принцессу. На страничке ребенка увидел несколько фотоснимков с гео-метками, пошарил карты, определил маршруты и записал необходимое на листочек.
Со студентом оказалось немного сложнее: адрес бауманки знал каждый москвич, но мне пришлось покопаться в новостях недельной давности, чтобы выяснить имя и фамилию мецената, а уже потом вычислить адрес. К счастью, он жил в общежитии, а не на съемной квартире, что только укрепило уверенность белобрысого в необходимости заглянуть к бедному студенту.
С целителем Мелеховым оказалось проще всего, он принимал в личном кабинете на Рублевском шоссе ежедневно с одиннадцати до восемнадцати.
Довольный собой, я откинулся на стуле.
- Завтра идем ловить нарушителей.

* * *


Когда Ефросинья заснула на кровати оборотня, оперативник поднялся с раскладного кресла, где едва помещался, и подошел к Славе. Тот лежал на матрасе полу и размеренно дышал. Гилроду не хотелось прерывать сладкий сон парня в его первую ночь в родных стенах, но дело важнее.
- Мне нужно на крышу, - прошептал мужчина, легонько тронув оборотня за плечо.
Слава подскочил, но тут же опустился обратно на подушку.
- Зачем?
- Хочу посмотреть на твоего мага. Может, я сумею обнаружить его следы.
Оборотень выбрался из-под одеяла, нащупал в темноте джинсы и осторожно прокрался к двери в комнату сестры. Приложил ухо и замер.
- Спят, - одними губами произнес парень. - Пошли. Только быстро.
Управленец взял со стула одежду и оделся в коридоре, чтобы не звенеть амулетами и никого не разбудить.
Слава осторожно открыл дверь и вывел Гилрода на лестничную клетку.
- Там может быть закрыто, - уже в полный голос произнес он и поежился. - Ночи стали холодными. Быстро же я просрал это лето.
Оперативник вежливо улыбнулся. Местный юмор ему не давался, да он и не хотел его понимать, просто последовал за парнем вверх по лестнице.
- Ну, я же говорил! - оборотень указал на сетчатую металлическую дверь и внушительный навесной замок. - Там выход, но шуметь нельзя.
- Не проблема.
Гилрод сотворил несложное заклинание, и замок щелкнул. Оборотень снял его, положил рядом, и они поднялись по узкой железной лесенке на крышу.
Открывшийся с высоты вид поразил оперативника. Он не раз посещал техно-миры, но даже подумать не мог, что существуют такие чудеса. Они стояли на крыше одного из множества высоток. Куда ни посмотри, всюду сверкали и светились окна, витрины, рекламные щиты и баннеры. Ночь расцвечивалась всеми цветами радуги.
- Красота, да? - Оборотень скрестил руки на груди и по-хозяйски осмотрел родной город. - Ты еще Москву-Сити не видел, вот откуда видок открывается!
Город расстилался во все стороны. Гилрод прищурился, но разглядеть окраины так и не смог, зато увидел еще более высокие здания, более яркие и внушительные.
- И как мы найдем здесь того врача, если он не маг? - обреченно спросил оперативник. - Здесь же живут тысячи людей!
- Миллионы, - поправил Слава.
Гилрод стукнул по карману куртки, и монокль в золотой оправе послушно прыгнул в глазницу. Увы, магическое свечение, если оно и существовало, терялось среди мириадов ламп. Красные, зеленые, голубые, оранжевые огни заполонили, казалось, весь свет, и в этом безумном коктейле найти мага не представлялось возможным.
- Бесполезно, - вздохнул управленец, и монокль спрятался в кармане.
- Это тебе не какой-нибудь Ильсборг! Это Москва!
- Я понял. - Прежде чем уйти с крыши, Гилрод произнес: - Хоть ты и не маг, но здесь я вынужден полностью положиться на тебя.
- Не волнуйся, - улыбнулся оборотень, - мы его найдем.
- Это наше последнее дело, - предупредил оперативник. - Мы будем использовать магию, и нас обязательно засекут, так что в твоих интересах найти того хирурга.
- Уже нашел, - успокоил Слава. - И хирурга, и студента, и целителя. Кто-то из них наверняка пользуется магией, но даже если нет, в интернете еще много подозрительных новостей. Например, неизвестный, который выигрывает в лотереи. На кого-нибудь наткнемся. А что до магии, отныне будем взламывать замки своими силами.
- Ольхест нам обязательно помог бы, - негромко добавил оперативник. - Он ведь наверняка засек твоего спасителя. Только местный маг в отличие от нас, ничего плохого пока не сделал, а значит, его никто не ищет.
- Ну не знаю, - с сомнением протянул оборотень. - Бабулек ведь кто-то грабит? И инопланетяне неспроста. Хотя, возможно, у психов просто осеннее обострение. Пошли домой, холодно.
Остаток ночи Гилрод ворочался в неудобном кресле и думал о бесконечности миров и возможностях человека в техно-мире. Порой на совершение чудес людей толкает именно невозможность воспользоваться магией.

Глава 2. Белые халаты


Путешествовать в метро Гилроду не понравилось. Люди в вагоне стояли слишком близко, прижимались всеми частями тела, кололи зонтиками, наступали на ноги и толкали чемоданами, рюкзаками и дипломатами. В толпе поезда метро посмотреть через монокль не было ни единого шанса. Оперативник то и дело хватался за дорожную сумку, потому что дважды ее едва не вынесли из салона вместе с потоком людей.
В то же время он прижимал к себе Ефросинью, которую такое количество людей просто ошеломило. Утром девушка надела свой синий сарафан и подаренную оперативником блузку, но, посмотрев в окно, наколдовала себе обтягивающие джинсы, розовые кроссовки с блестками и розовую маечку. В первую секунду Гилрод ее не узнал, но, в общем, наряд одобрил, хотя и немного побурчал о необходимости заменить майку хотя бы футболкой. Теперь, под любопытными взглядами молодых и старых мужчин, и осуждающими взорами пожилых матрон, она неловко прильнула к груди своего защитника. И только Слава чувствовал себя как дома. Хотя, он и был дома.
- Выходим, - наконец произнес оборотень.
Поезд умчался в черный тоннель, и толпа вынесла троицу на поверхность.
- Здесь недалеко, - махнул рукой Слава и бодро зашагал по проспекту. - Вообще-то быстрее было бы разделиться. Пока мы с Ефросиньей занимаемся доктором, ты, Гилрод, мог бы проверить квартиру - жена Мухина как раз повезла дочь в школу. Но без меня ты заблудишься, да и не верю я, что там что-то есть.
- Вряд ли он тот, кто нам нужен, - согласился Гилрод. - А если врач и обладает магической силой, то ее источник наверняка носит с собой.
- Если понимает, что делает, - парировала Ефросинья. - И дом мы все равно проверим, если ничего не найдем при докторе.
- По расписанию Мухин сегодня проводит семинар у студентов, - произнес Слава. - План такой: приходим, мешаемся с толпой и сканируем его на предмет магических способностей или аккумулина.
'Недалеко' по меркам оборотня растянулось на добрых полчаса. Они дошли до остановки, сели в автобус и доехали до огромного парка. Затем по узкой дорожке выбрались к забору и вышли к входу.
Увидев размеры клиники, Гилрод восхищенно улыбнулся.
- Здорово, что у вас так заботятся о здоровье людей, - произнес он и тут же вздохнул. - Вам бы еще немного магии, и стали бы бессмертными.
- Если бы, - отозвался Слава. - Не так у нас все радостно, как ты думаешь.
Гилрод понял, что задел за живое, и замолчал.
Троица вошла в вестибюль клиники. Слава тут же куда-то убежал, а Гилрод отвел Ефросинью в сторонку и осмотрелся. В больнице ему понравилось. Высокими потолками и простором холл напоминал родное Управление, только вот в УВПП никогда не собиралось столько людей, сколько пришло сюда, и никто не носил белых халатов. У регистратуры толпились посетители, у проходной огромным белым облаком шевелились студенты-медики, тут и там сновали больные в домашних тапочках и спортивных костюмах. По громкой связи в то и дело вызывали врачей в кардиологию, неврологию и ожоговое отделение.
- Будем белыми воронами в этой толпе, - качнул головой оперативник. - Точнее, цветными.
- Могу наколдовать халат, - предложила Ефросинья, но мужчина перехватил поднятую руку. - Не нужно привлекать к себе внимание. Ни тут, ни ТАМ.
Гилрод тихонько вытащил из нагрудного кармана куртки монокль и осмотрелся. Синих всполохов не наблюдалось.
- Он еще не приехал, - словно прочитав мысли оперативника, отозвалась магичка и тихо добавила: - или я ошиблась, а доктор самый обычный гений.
Слава вернулся спустя десять минут. Он раздобыл три белых халата с зелеными бейджиками.
- Одевайтесь, - он передал одежду друзьям. - Только без претензий.
- Серьезно? - Ефросинья показала Гилроду бейджик, с которого смотрело улыбающееся лицо бородатого хиппи с дредами.
- Будешь прикрывать фотку ладошкой, - пожал плечами оборотень. - У меня вообще какой-то азиат.
Халат Гилроду оказался мал, поэтому он просто набросил его поверх куртки, зато с бейджика на него смотрело вполне себе обычное мужское лицо коротко стриженого блондина.
- Где ты их взял? - спросил оперативник.
Слава таинственно улыбнулся и, после того, как все облачились в белое, повел друзей к толпе студентов.
- Семинар через полчаса, - предупредил он. - Пройдем со всеми. Так проще - не придется бегать за Мухиным по всей больнице, сам придет.
Вскоре студентов начали запускать в клинику. Равнодушный охранник окинул глазами толпу и отключил турникет. В сопровождении сутулого мужчины в сером клетчатом костюме жаждущие услышать лекцию доктора Мухина прошли в актовый зал на втором этаже и расселись в мягкие темно-синие кресла. Слава выбрал места в проходе, чтобы иметь возможность быстро покинуть помещение, но ближе к сцене, чтобы хорошо рассмотреть лектора.
На сцене располагалась кафедра, позади которой стены закрывал тяжелый темно-синий бархатный занавес. С потолка на двух тонких тросах свисал экран для проекций. Гилрод видел такие в одном из техно-миров, и представлял, что будет происходить. Пока действо не началось, он вытащил из кармана куртки монокль и вставил в левую глазницу.
- Есть что-нибудь? - спросил Слава.
Он сел по правую руку оперативника, а Ефросинья - по левую.
- Пока нет, - отозвался мужчина.
- Я тоже ничего не вижу, - негромко отозвалась магичка. - Никаких всполохов.
Гилрод внимательно рассматривал собравшихся. Магия его монокля не могла сравниться с врожденными способностями Ефросиньи, но никогда не подводила и фиксировала даже слабый фон.
Сутулый мужичок, сопровождавший их в зал, поднялся на сцену, где стояла кафедра, поставил на нее стакан, бутылку воды и постучал по микрофону. Негромкий гул среди студентов стих, взоры собравшихся обратились на сцену.
- Раз-раз, - произнес сутулый. - Добрый день, дорогие друзья. Алексей Александрович уже прибыл. Можем начинать или будем ждать опаздывающих?
- Начинать! - раздались голоса с разных сторон зала.
Подчиняясь желанию толпы, из-за тяжелого синего занавеса на сцену вышел невысокий лысоватый мужчина в сером костюме с кожаной папкой ядовито-горчичного цвета в руках. Зал встретил его громкими аплодисментами. Гилрод автоматически отметил обвисший живот, короткие ноги и одышку - с таким набором цель далеко не убежит. Если, конечно, им придется за ней бегать.
Мухин положил папку на кафедру, пожал руку сутулому и кивнул собравшимся. Сутулый спустился в зал и сел в первом ряду, а врач поправил микрофон.
- Добрый день, - поздоровался Александр Алексеевич, осматривая студентов и открывая папку. - Приятно видеть, что сегодня здесь собралось столько заинтересованных лиц. Помню, в прошлое мое посещение лет пять назад, в этих креслах сидело от силы пятьдесят-шестьдесят человек.
- Конечно, - прошептал Слава на ухо оперативнику. - Кому охота торчать на семинаре, если тут не отмечают, и спрашивать по теме точно никто не будет. А сейчас стал знаменитостью, вот все и пришли.
Ефросинья шикнула на оборотня и наклонилась к Гилроду.
- Видишь что-нибудь?
Оперативник качнул головой, и золотая оправа монокля засверкала в лучах люминесцентных светильников.
- Где-то что-то есть, - все так же шепотом произнесла девушка, - только не могу определить, где. Магия слишком слабая.
- Тема лекции: нейроциркуляторная дистония, или НЦД, - произнес Мухин, глядя в зал. - Да, молодой человек, у вас вопрос?
- Алексей Александрович, - раздался с заднего ряда мужской голос, - не могли бы вы сначала рассказать о своих блестящих операциях.
Хирург улыбнулся.
- Всех вас, конечно, интересует, как я спас Настю Зайцеву, совершил свое личное восьмое чудо? - с улыбкой произнес врач.
- Да!
- Расскажите!
- Вы сделали невозможное!
- В СМИ об этом упомянули вскользь, - Мухин широко заулыбался, - но мы-то с вами знаем, насколько тяжело спасти человека с таким диагнозом, а особенно ребенка. Главное в нашей профессии: знания и внимательность. Именно в такой последовательности. Не будет знаний - не сможете распознать и вылечить болезнь, а если станете пренебрегать жалобами пациента и брезговать полным осмотром с фиксированием даже крохотных изменений организма - пропустите подсказки.
- То есть вы нашли то, на что не обратили внимания другие кардиохирурги?
- Именно так, - кивнул врач. - Ну, плюс мастерство, которое, как говорится, не пропьешь. Без ложной скромности скажу, не каждый отважился бы оперировать при таких обстоятельствах, риск для пациента очень большой.
- Что было самым сложным на операции? Как вы смогли уговорить родителей не оперативное вмешательство? Каковы последствия при неудачном исходе?
Со всех сторон на лектора посыпались вопросы. Гилрод понял, что подобное внимание хирургу приятно - Мухин улыбался, словно сытый кот, дремлющий на солнышке. Врач поднял ладони, призывая к тишине, и набрал воздуха в грудь.
- Дорогие друзья! Давайте не забывать, зачем мы сегодня здесь собрались. Обещаю, если в конце семинара останется время, отвечу на все ваши вопросы, а теперь позвольте вернуться к нейроциркуляторной дистонии. Включите, пожалуйста, первый слайд!
На белом экране за спиной Мухина возникла красочная таблица. Хирург удовлетворенно кивнул, открыл папку и начал читать:
- Как вы знаете, НЦД - хроническое заболевание, которое характеризуется...
Следующие полчаса Гилрод покорно слушал лекцию. Ефросинья рассматривала студентов, а Слава откровенно скучал. Затем оборотень наклонился к оперативнику:
- Я выйду, осмотрюсь. Как только семинар закончится, студенты накинутся на Мухина с вопросами и рукопожатиями. Думаю, он быстро смоется, надо найти каким именно путем.
- Возьми Ефросинью, - посоветовал Гилрод. - Поищите, откуда фонит и ждите меня снаружи. Я найду вас по следам магии.
- А ты? - шепотом спросила девушка.
- Пойду за врачом. Нужно узнать, маг он или нет.
Слава и Ефросинья вышли из зала, а оперативник спрятал монокль в нагрудный карман и пересел в первый ряд ближе к ступеням, ведущим на сцену.

* * *


Чувствовать себя по ту сторону баррикад было странно. В смысле, я уже в какой-то мере привык быть собакой, меня перестали удивлять мириады запахов, большую часть из которых людской нос не фиксирует, я смирился с тем, что Гилрод то и дело трепал меня по холке, а Ефросинья гладила по голове и чесала за ухом. И вот теперь я выступал в роли хозяина. Магичка, конечно, чувствовала волшебство не носом, а как Гилрод, видела глазами, но я никак не мог отделаться от сравнения. Ефросинья вела меня по коридорам клиники, словно пес, взявший след, и мне то и дело приходилось дергать девушку за руку, чтобы та сбавила темп.
Белые халаты делали нас практически невидимыми для тех, кто находился в клинике по праву, но я все время прижимал уши к затылку (мысленно, разумеется), в любой момент ожидая окрика.
Наше путешествие оказалось длинным. Магичка протащила меня по всему второму этажу, несколько раз мы заходили в тупики, дважды возвращались к уже пройденному маршруту, затем поднялись по лестнице на третий этаж и снова спустились на второй.
Наконец Ефросинья опустилась на скамейку, обитую красно-коричневым дерматином, возле двери в кабинет с двумя табличками: 'Рентген' и 'Без вызова не входить'.
- Не могу найти, - устало произнесла девушка. - Сияние вижу, но определить источник не получается. Мы заблудились, да?
- Ни в коем случае, моя принцесса, - пошутил я, - ваш верный пес выведет вас на нужную дорогу. Если не получилось по-вашему, попробуем по-нашему.
Магия Ефросиньи не сработала, пришла пора подключать обычную человеческую логику. Я осмотрелся. Мы находились в длинном коридоре, вдоль стен которого тянулись одинаковые безликие двери со штампованными табличками. Перед дверями толпился разномастный народ: одни сидели на скамейках, другие нервно подпирали спинами стены. Судя по тому, что большая часть посетителей этого крыла больницы обходились без халатов, мы попали в поликлиническое отделение. Здесь нам явно было делать нечего.
- Прикрой фото, - посоветовал я, и схватился за лацкан халата, заслоняя так не похожее на меня лицо товарища из Азии.
Делая вид, будто очень нервничаю, я нашел в толпе не слишком спешащую медсестру в белом. Полная дамочка в домашних шлепках неторопливо несла по коридору карты больных.
- Простите, - я дернул лацкан своего халата и растерянно улыбнулся. - Мы с коллегой шли на семинар доктора Мухина и заблудились. Не подскажете, где здесь актовый зал?
- Идите туда, - женщина махнула рукой, - пройдете металлическую дверь, свернете налево, увидите вход в третье ожоговое. Пройдете до поста медсестер и направо.
- Спасибо, - я широко улыбнулся и вернулся к Ефросинье. - В нашем мире мы узнаем информацию именно так. И по указателям.
Над металлической дверью, на которую любезно указала медсестра, висела табличка 'Вход запрещен', но белые халаты и бейджики давали практически безграничную свободу. Мы прошли мимо ожогового отделения и вышли в знакомый коридор к входу в актовый зал. Я прошел вдоль длинной стены, прикидывая размеры лектория, и наткнулся на безымянную дверь.
- Сюда, - я уверенно распахнул дверь, пропуская магичку вперед.
Конечно, никакой уверенности я не ощущал, но полагал, что в актовый зал должен был быть отдельный вход. И не прогадал. Мы попали в узкий коридорчик с двумя дверями. Едва увидев их, девушка радостно улыбнулась и открыла правую дверь.
Мы вошли в большую просторную комнату. В первое мгновение я подумал, что мы каким-то чудом перенеслись в гостиницу - настолько представшее перед глазами зрелище, противоречило назначению здания. В комнате стоял большой кожаный диван, письменный стол, полупрозрачная тумба с огромным аквариумом, гардероб, несколько книжных шкафов, торшер и мягкие кресла, на стене висел огромный плазменный телевизор.
- Наверное, здесь они готовятся к выступлениям, - предположил я, имея в виду многочисленных лекторов, вещающих со сцены актового зала. - Неплохо устроились. А за той дверью наверняка выход на сцену.
Ефросинья практически подбежала к шкафу для одежды и извлекла на свет кожаный портфель ядовито-горчичного цвета, точно такого же, как папка Мухина.
- Источник магии найден, - объявила девушка и открыла портфель.
Я ожидал увидеть черный сияющий аккумулин, но внутри оказалось лишь несколько папок и пара свертков с бутербродами.
- Вот он!
Из отделения для ручек Ефросинья извлекла пластиковый чехол, внутри которого лежал хирургический нож. Старый ржавый скальпель с костяной рукояткой.
Я повертел его в руке и задумчиво пробормотал:
- Неужели Мухин режет людей этой пилкой? На какой помойке он ее откопал?
- Нужно показать ланцет Гилроду, - произнесла Ефросинья. - Пойдем, здесь больше делать нечего.
- Уверена, что больше ничего не фонит?
- Абсолютно. Пошли.
Я сделал шаг по направлению к выходу, но в это время услышал громкие аплодисменты, доносящиеся через стену.
- Кажется, хирург закончил выступление. Думаю, нам лучше подождать здесь, - произнес я и плюхнулся в кресло.
Не успели мы расположиться, как дверь на противоположной стороне стены распахнулась, и на нас выскочил взволнованный и покрасневший Мухин.

* * *


- Диагноз нейроциркуляторная дистония считается достоверным при наличии двух и более основных и не менее двух дополнительных признаков, - вещал со сцены Мухин. - При формулировке диагноза не забывайте, пожалуйста, о трех основных моментах: при возможности указать этиологическую форму, затем описать ведущие клинические симптомы и тяжесть течения. На этом позвольте закончить лекцию.
Гилрод напряг ноги, готовясь встать и последовать за хирургом.
- К сожалению, - хирург посмотрел на наручные часы, - времени на вопросы уже не остается, поэтому давайте ограничимся самым важным. По теме вопросы есть?
- Нет! - донеслось из зала.
- Прекрасно. Позвольте поблагодарить главного врача клиники за радушный прием, - Алексей Александрович слегка наклонил голову в сторону первого ряда, где сидел сутулый мужчина в клетчатом костюме. - А также я благодарю всех присутствующих. Что касается моих операций, хочу посоветовать вам, дорогие друзья, лучше учиться, больше читать и внимательнее относиться к пациентам.
Зрители зааплодировали. Гилрод встал, взбежал по ступеням и подошел к Мухину вплотную.
- Я вижу, вы не обладаете особыми способностями, - произнес он негромко, - но ваши успехи в медицине не оставляют сомнений, что вам что-то помогает. Что-то... магическое.
Мухин побагровел, схватил с кафедры папку и под продолжающиеся аплодисменты студентов бросился к занавесу.
Оперативник не отставал. Он влетел в смежную с актовым залом комнату спустя секунду после Мухина.
- Не советую спешить! - громко предупредил он хирурга и увидел Ефросинью, стоящую у дверей в противоположном конце комнаты и развалившегося на диване оборотня.
При виде Мухина Слава вскочил и преградил ему путь к выходу.
- Успешно? - коротко спросил Гилрод и дважды стукнул по нагрудному карману куртки.
Монокль в золотой оправе послушно прыгнул в глазницу. Слава протянул оперативнику футляр с ланцетом, который переливался всеми оттенками синего и зеленого.
- Это мое! Как вы смеете?!
Мухин потянулся к скальпелю, но оборотень проворно спрятал его за спину.
- Что за ребячество?! Отдайте немедленно!
Слава бросил магический медицинский нож Гилроду, и хирург растерянно проводил его глазами.
- Вы вообще кто такие? Что происходит? По какому праву вы роетесь в моих вещах?!
- Откуда у вас эта вещица? - спросил Гилрод, и в его голосе зазвучала сталь. - Вы знаете, что она из себя представляет?
- Это мой амулет! Без него я на операции не хожу. Верните немедленно!
Мухин опасливо шагнул к оперативнику. Гилрод видел, что врачу ужасно хочется выхватить скальпель из рук 'вора', но страх и здравый смысл заставляли держаться на безопасном расстоянии.
- Вы не имеете права! Я купил его на свои деньги! Все абсолютно законно!
- Вы знаете, для чего нужна эта штука? - спросил Гилрод.
- Это старинный ланцет, раньше такими инструментами проводили операции. Слушайте! Это уже ни в какие ворота не лезет!
Оперативник не нападал, и Мухин, осмелев, подошел к нему и попытался забрать скальпель. Оборотень тут же подскочил и схватил хирурга за руку и завел за спину.
- Арестовывать вас смысла нет, - негромко произнес оперативник и убрал скальпель в дорожную сумку, - ничего плохого вы не сделали. Ланцет вам достался случайно, мы ограничимся предупреждением и изъятием.
Слава отпустил Мухина и тот отскочил к креслам.
- Так бы и сказали, что из органов, - пробормотал он. - Моей вины нет! Если это вещь краденая, я не виноват! Я купил ее в ломбарде.
- Адрес, - потребовал оборотень.
Мухин назвал адрес, и Гилрод облегченно выдохнул. Хирург не лгал или, по крайней мере, верил в то, что говорил. Местное медицинское чудо оказалось вовсе не магом и не гением, а простым потребителем чужой магической энергии, трансформировавшейся в везение в наиболее важной для него области.
- Нам это зачтется? - спросил оборотень, кивая на сумку.
- Зачтется, - отозвался оперативник. - Хотя вряд ли будет много весить. Алексей Александрович - хороший человек.
- Вот именно, - фыркнул врач, убирая папку в портфель. - И нечего больше меня задерживать! Я в клинику опаздываю!
- Мы не задерживаем, - произнесла Ефросинья и отошла от двери. - Но пообещайте больше не использовать вещи с непонятными свойствами.
Мухин неопределенно махнул рукой и выбежал в коридор.
- Теперь к студенту, - предложил Слава. - Или сначала перекусим?
- У студента и перекусим, - отозвался Гилрод и поморщился. - Снова метро?
- Привыкай, - хохотнул оборотень. - Машины у меня нет.

Глава 3. 'Скатерть-самобранка'


От метро я повел гостей по Бауманской, затем свернул на Ладожскую. После долгих месяцев, которые я провел прикованным к инвалидной коляске, запертый в четырех стенах, прогулка по Москве приносила мне небывалое наслаждение. Я побывал в нескольких волшебных измерениях, но был безумно рад вернуться в любимый техно-мир.
Я с удовольствием гулял по городу на своих двоих. Белобрысый не возражал, потому что прогулка явно казалась ему более приятной альтернативой метро (и, полагаю, любому общественному транспорту), а Ефросинья безропотно шла, куда шли мы, и смотрела по сторонам.
Бауманка и Ладожская были милыми улочками с невысокими зданиями, утопающими в зелени. Точнее, зелень листвы уже начала уступать место грядущей рыжине осени, но, ничуть не портило окружающую красоту. Дышалось легко и свободно, каждый шаг приятно пружинил. И никаких навозных куч под ногами!
Судя по взгляду, которым белобрысый окинул общежитие, оно наверняка показалось ему уродливым бетонным сооружением, но я обрадовался встрече с этим зданием - отражением современной Москвы - словно сам здесь жил.
- Фонит, - произнесла Ефросинья, - но как-то странно.
Я посмотрел на Гилрода, который привычным движением вызвал из кармана монокль. Белобрысый качнул головой.
- Действительно, - задумчиво произнес он и повернулся ко мне. - Похоже, тебе снова придется брать все в свои руки. Я не могу определить источник. Обычно отголоски магии видятся как струи, щупальца или плети, но сейчас это просто... туман.
- Может, источников несколько? - предположил я.
- И все такие странные? Вряд ли. Но мы проверим. Возможно, это просто спонтанный маг низшего уровня, который еще не понял, что он маг и не начал пользоваться силой.
- Откуда они берутся, спонтанные маги? - удивился я. - Я тоже так хочу! Раз, и колдун.
- В техно-мирах это невозможно, - отозвалась Ефросинья.
- Только если сюда привезли тонну аккумулина, и кто-то в ней повалялся, - поддержал девушку белобрысый.
- А может, и привезли? И маг, который сделал меня оборотнем, сам не понял, что натворил?
- Гадать бессмысленно, - Гилрод спрятал монокль. - Пошли.
В вестибюле общежития мы неожиданно наткнулись на новое препятствие: турникеты. Если в клинику нас пропустили с толпой студентов, то здесь этот номер не пройдет - в последние несколько лет все просто помешались на безопасности. С одной стороны, это помогает отсеивать случайных бродяг с недобрыми помыслами, с другой стороны, сейчас мы сами оказались в роли этих самых бродяг.
Словно прочитав мои мысли вахтерша - седовласая бабуля с ярко накрашенными синими тенями глазами - отвлеклась от сканворда и подозрительно на нас уставилась.
- Нам пригодится немного магии, - произнес я негромко.
- Если немного, то можно, - решил Гилрод, посмотрев на турникеты. - Такое я уже видел.
Белобрысый подошел к металлическим преградам, приложил руку к сканеру и беспрепятственно прошел в вестибюль.
- Идите, - позвал он нас.
Я приложил к панели руку и увидел зеленый сигнал. Ефросинья проследовала за мной. Вахтерша дернула бровью и вернулась к сканвордам.
Я подошел к группе ребят у окна, постоял рядом, прислушиваясь к разговору, стрельнул у одного сигарету и небрежно спросил:
- Знаешь Санька Бурякова?
- Башку-то? Да кто ж его не знает. Ты новенький?
- Ага, - я повертел ненужную сигарету в пальцах. - Первый курс. Он мне денег должен. Не подскажешь, в какой комнате его искать?
- Триста восемь. Только поднимайся по лестнице. В лифте... в общем, сегодня туда лучше не заходить.
- Спасибо!
Я махнул Гилроду и повернулся, чтобы идти к лестнице, но неожиданно налетел на студента - невысокого тощего парня с прыщами на носу и короткими сальными волосами.
- Извини, - автоматом бросил я.
Тощий, казалось, меня даже не заметил, в его глазах не отразилось ни искры осознанности, он был словно автомат - шел вперед, не обращая внимания на окружающий мир.
'Наркоман что ли?' - поморщился я и зашагал к лестнице.
Триста восьмая комната находилась рядом с лифтом, в который нам посоветовали не заходить. Гилрод постучал и толкнул дверь.
Комната была рассчитана на двоих, из-за плеча белобрысого я увидел две кровати, две тумбы и широкий письменный стол. На одной из кроватей, запрокинув голову, спал толстый парень. Его майка задралась, обнажив белое и рыхлое, как тесто, пузо. На другой кровати трое играли в карты: на одном конце, скрестив ноги, сидел высокий лысый парень с голым торсом в зеленых шортах, на другом расположились две полураздетые брюнетки. Первая - в очках - была одета только в ультракороткую розовую юбку, вторая - с милыми веснушками на носу - была в синем клетчатом бюстгальтере и таких же трусиках. Игроки звонко шлепали атласными картами и весело перешучивались. Толстяк храпел, не обращая внимания на шум.
При виде нас девушки ойкнули и прикрылись одеждой, которая была раскидана тут же на кровати. Красавица с веснушками осмотрела нас с головы до ног и одобрительно кивнула.
- В дурака на раздевание? - игриво предложила она.
Я улыбнулся, и ноги против воли потащили меня к кровати.
- Спасибо, воздержимся, - отрезал белобрысый, обломав мне весь кайф. - Нам нужен Саша Буряков. Это вы?
Лысый отрицательно качнул головой.
- Он в магазин ушел.
- В какой?
- В 'Спар', наверно. Он, вроде, за продуктами собирался. А зачем он вам?
- Он мне деньги должен, - произнес я выдуманную ранее ложь.
- Боюсь, тебе сегодня не обломится, - осклабился лысый. - Он же у нас меценат-благотворитель. На него опять затмение нашло, сейчас все бабло на продукты потратит, и снова бесплатный обед устроит.
- Откуда у него деньги? - спросил Гилрод.
Студент подозрительно осмотрел белобрысого и дернул плечом.
- Родители дают, они у него не бедные.
- Можешь подождать его здесь, - предложила веснушка, обращаясь ко мне. - Присоединишься? Как тебя зовут?
- Слава.
Я бросил на Гилрода умоляющий взгляд. Если ни он, ни магичка не могут определить источник магии, то нужно не только разыскать Башку, но и обшарить его комнату на предмет магических артефактов. Сам я, конечно, их не найду, но... мне безумно хотелось остаться с веснушкой еще ненадолго.
- Нет, - строго произнес белобрысый. - Мы спешим.
Я вздохнул и грустно улыбнулся полуобнаженной брюнетке:
- К сожалению, у нас и правда мало времени. Поищем его в магазине. А как он выглядит? Мы с ним только по телефону общались...
- Невысокий такой, - ответила девушка, - ниже тебя. Худой, лохматый, с русыми волосами. В футболке и джинсах.
- А фотка есть? Под такое описание пол общаги подойдет.
- Нет, но он носит желтые кроссовки.
- Хоть что-то, - я махнул на прощание рукой. - Я обязательно найду тебя. Позже.
В коридоре я дернул Гилрода за рукав куртки.
- Какого хрена не дал мне остаться? Нужно обыскать комнату!
- Не нужно, - ответила Ефросинья. - Фон слабеет, значит, источник удаляется.
- Как-то все бестолково, - устало произнес я. - С Мухиным потратили целую кучу времени, со студентом, чувствую, получится так же. Может, нам разделиться? Ты пойдешь в магазин, а мы с Ефросиньей наведаемся к целителю? Теперь ведь понятно, что кроме Бурякова других источников магии в общаге нет.
- Исключено, - категорически отрезал Гилрод. - Если целитель окажется магом, может произойти что угодно.
- Иными словами, ты хочешь держать ситуацию под контролем, - усмехнулся я.
- И это логично, - ответил белобрысый. - У меня опыт.
- А у Ефросиньи магия.
- У мага тоже магия, и, может быть, тоже опыт.
Я понял, что Гилрода не переспорить, и вздохнул:
- Ладно, пошли в магазин.

* * *


'Спар' располагался на первом этаже огромного торгового центра. До перемещения в Москву Гилрод никогда не был в подобных магазинах. В магических мирах, большинство из которых не ушли в развитии дальше местного средневековья, продукты продавались на рынках и базарах, а пообедать усталому путнику предлагалось в многочисленных корчмах, кабаках, постоялых дворах или тавернах. В более развитых техно-мирах времени на посещения торговых точек не оставалось, да и вообще оперативник предпочитал питаться из собственных запасов, это всегда экономило целую уйму времени и денег, да к тому же давало гарантию, что ближайшие часы не придется провести в сортире. По молодости Гилрод пару раз травился чужеземной пищей - все-таки пищеварительная система человека не очень хорошо реагирует на кардинальную смену рациона питания.
- Разделяемся, - предложил Слава, едва они прошли мимо ювелирных бутиков и миновали зону касс непосредственно продовольственного магазина. - Гилрод, на тебе хлеб, рыба и мясо, Ефросинья - овощи и сладости, я проверю кассы и осмотрю остальное.
Оборотень скрылся в толпе, Ефросинья повернула налево, а Гилрод отправился направо.
'Спар' поразил оперативника обилием продукции. Здесь оказалось столько еды, что хватило бы накормить пару-тройку деревень, а от разнообразия просто кружилась голова. Одного хлеба было два десятка разновидностей, не говоря уже о фруктах и колбасных изделиях. И, что поразительно, вся эта еда лежала прямо перед покупателями, а люди почти равнодушно проходили мимо, выбирая нужное из сотен вариантов. Никто не набрасывался на продукты, разрывая упаковку и засовывая в рот ароматные булочки, сыр и сладости, никто не толкался, стремясь первым попасть к заветным прилавкам, в магазине царили порядок и практически военная дисциплина: каждый делал свое дело, не мешая другим.
Гилрод с трудом заставил себя оторвать взгляд от бесконечных полок и сосредоточиться на посетителях. К сожалению, на этот раз монокль ничем ему помочь не мог - от Бурякова исходила неопределенная аура с размытыми очертаниями, слабая, заполонившая все пространство супермаркета, а может, и прилегающие улицы. Определить источник не получалось.
Оперативник неспешно шел по вверенному ему участку, рассматривая посетителей. Дважды ему показалось, будто он нашел нужного человека - это были молодые люди в кроссовках неопределенного цвета, которые с натяжкой можно было назвать желтыми, но один не подходил по росту, а второй оказался ярко-рыжим.
'Сколько вообще по большому магазину может расхаживать парней в желтых кроссовках'? - мелькнуло в голове Гилрода.
В это же мгновение ненавязчивая музыка, играющая в магазине, неожиданно стихла, и с потолка зазвучал равнодушный женский голос, многократно усиленный микрофоном:
- Внимание! Александр Буряков, вас ждут у стойки администратора. Повторяю! Александр Буряков, подойдите к стойке администратора!
Гилрод усмехнулся. А оборотень, оказывается, не промах! Он убеждался в этом не впервые, и каждый раз его сердце наполняло чувство гордости, будто Слава - не беглый преступник, которого он покрывает из чувства справедливости, а родной племянник или двоюродный брат.
Оперативник поднял голову, поискал глазами указатель и, не увидев нужного, поймал за рукав тощую девицу в красной фирменной рубашке.
- Не подскажите, где здесь стойка администратора?
Девица махнула рукой, указывая направление, и Гилрод поспешил на зов.
Слава стоял неподалеку от стойки и рассматривал стенд с газетами.
- Уверен, что он придет? - негромко спросил оперативник, подойдя ближе.
- Не уверен, но рискнуть стоит. У касс его нет, по рядам пробежался - никого не нашел, видимо, разминулись. Будем надеяться, он не свалил обратно в общагу, пока мы его искали. Надо было тебе разрешить мне там остаться!
Гилрод устало поднял глаза к потолку. Оборотню явно понравилась одна из девушек, и в нем заговорили инстинкты, но сейчас дело превыше всего. Если у них все получится, он найдет свою брюнетку позже.
'Если', - оперативник вздохнул и увидел Ефросинью.
Девушка практически бежала и едва не столкнулась с пожилой матроной, чья тележка доверху была наполнена питьевой водой и кошачьим кормом.
- Смотри, куда ноги несут! - буркнула бабуля и потрусила по проходу.
- Простите, - крикнула вдогонку магичка и подошла к Славе. - Я думала, ты его нашел.
- Пока нет. Раз уж вы пришли, топайте к кассам. Если ко мне не придет, мимо вас точно не проскочит.
Гилрод постоял еще пару минут, а потом двинулся в сторону выхода из торгового зала. Судя по всему, откликаться на объявление Буряков не собирался.
В магазине работало порядка двадцати касс. Оперативник медленно прошел из одного конца торгового зала в другой, внимательно рассматривая молодых людей, и обнаружил сразу двоих парней в желтых кроссовках. Первый был одет в красные джинсы и желтую майку, на его шее болтались наушники, а в тележке лежали несколько алюминиевых банок и дутые цветные пакеты с фотографиями картофеля. Второй парень, одетый в потертые джинсовые шорты и белую футболку-поло, стоял в очереди в соседнюю кассу. Его тележка была заполнена доверху.
Гилрод обернулся к стойке администратора и поднял руку. К нему тут же поспешила Ефросинья.
- Кто из них наш клиент? - спросил оперативник.
- Непонятно, - девушка прищурилась, - но у касс фон явно гуще. Может, станет понятнее, когда они разойдутся?
- Если Буряков действительно решил закупиться для очередного благотворительного обеда, нужно присмотреться к тому, что в шортах. Но хорошо бы проверить обоих. Бери красные штаны.
Магичка кивнула и направилась к выходу из торгового зала, чтобы поймать парня на выходе. Гилрод поспешил пройти мимо оставшихся касс, внимательно оглядывая покупателей, но других парней в желтых кроссовках не обнаружил. Он вышел из торгового зала и подождал, пока предполагаемая цель расплатится и сложит продукты в пакеты, затем подошел ближе.
- Александр Буряков? - спросил он у парня в шортах.
Молодой человек поднял на оперативника испуганные глаза и неожиданно рванул к дверям.
- Я тебя не знаю! - завопил он на весь магазин. - Не трогай меня!
Гилрод опешил. Посетители торгового центра неодобрительно уставились на оперативника. Высокий мужчина в черном форменном костюме с бейджиком сделал несколько шагов по направлению к Гилроду, но оперативник равнодушно отвернулся и неспешно направился в другую сторону. Завернув за киоск с ювелирными изделиями, он прибавил шагу и помчался к выходу.
Буряков (если это был он) шел по направлению к липовой аллее вдоль парковки. Гилрод вразвалочку пошел следом. Он держался на достаточном расстоянии, чтобы не привлекать внимание, но не терял потенциального спонтанного мага из виду. Парень пару раз оглянулся, а потом неожиданно дернулся и побежал к машинам. Оперативник бросился следом. Когда он выбежал на свободное место, увидел, как парень в желтых кроссовках бросил пакеты с продуктами на переднее сиденье серого легкового автомобиля, запрыгнул на место водителя и, вывернув колеса, дал по газам.
- Адрамелех! - выругался Гилрод.
Кажется, он ошибся с целью. Хоть родители Бурякова и неплохо обеспечивали сына, но автомобилем не снабдили, иначе в общежитии им обязательно об этом сказали бы.
Оперативник быстрым шагом направился обратно к торговому центру и увидел перед входом Ефросинью - девушка разговаривала с красноштанным. Она смеялась, прикрывая ладошкой рот, а левой рукой легонько касалась предплечья молодого человека. Парень радостно улыбался, рассказывая что-то смешное.
В сердце оперативника шевельнулось нехорошее чувство. Он прибавил шагу, и увидел, как второй потенциальный маг наклонился к уху девушки и что-то прошептал. Магичка снова засмеялась, махнула рукой и направилась к торговому центру. Гилрод притормозил и вытащил из нагрудного кармана куртки монокль. Лже-Буряков в джинсовых шортах уехал, а зеленое свечение ни капли не потускнело, значит, источник магии все еще где-то поблизости. Ефросинья, несомненно, это чувствовала, но от Бурякова-2 ушла, значит, он тоже не тот, кто им нужен.
'И кто тогда фонит?' - растерялся Гилрод и почувствовал, как в душе поднимается злость. Охота на нарушителей никогда раньше не давалась ему с таким трудом. Где-то рядом находился источник магии, который они не могли опознать, а потенциальный спонтанный маг, который, вероятно, даже не знает о своей силе, разгуливает прямо под их носом.
- Адрамелех! - снова выругался Гилрод и направился вслед за Ефросиньей обратно в 'Спар'.

* * *


Как я и боялся, Буряков к стойке администратора не подошел. Я понадеялся, что в это время он стоял в очереди в кассу, и когда Гилрод махнул, подзывая Ефросинью, немного расслабился. Кажется, студент нашелся.
На всякий случай я подождал возле стойки еще несколько минут, а потом отправился в отдел-столовую. В животе урчало и, надо полагать, не только у меня.
Я взял кофе, чай, несколько бургеров, пиццу, пироги с грибами и мясом и задумался, стоя перед витриной со сладкой выпечкой. К конфетам, шоколаду и вообще к сахаросодержащим продуктам я относился равнодушно и был уверен, что белобрысый тоже не набросится на глазированные пончики и ромовую бабу, однако Ефросинью хотелось побаловать. Я выбрал небольшой кусок торта и самую аппетитную булочку и попросил полную улыбчивую женщину за прилавком упаковать все с собой.
Мой взгляд переместился к стеклянной стене за спиной продавщицы, где располагался поварской цех. Я увидел двух поварих, одна из которых месила тесто в специальной машине, вторая ставила в большую печь лопатку с готовой пиццей. Чуть правее, одетый в белый халат, шапочку и одноразовые перчатки, нарезал овощи молодой парень. Увидев его, я вздрогнул. У меня не очень хорошая память на лица, но людей, чем-то меня зацепивших или удививших, я обычно запоминаю. Этого повара я уже видел, и даже вспомнил, где именно: я столкнулся с ним в холле общежития и принял за наркомана, потому что никогда не видел такого безжизненного и равнодушного взгляда.
Улыбчивая продавщица протянула мне сверток с покупками. Я вставил в картоприемник кредитку и ввел пин-код, краем глаза наблюдая за студентом. Может, это и есть наш Буряков? Он был в общаге, которую как туманом заволокло зеленое магическое излучение, и оказался здесь, ровно в таком же тумане. Но тогда почему Ефросинья не обнаружила его в общежитии? Не смотрела? Или просто не увидела за спинами других студентов?
Я взял протянутый продавщицей пакет и отошел в сторону, делая вид, будто выбираю выпечку. Студент с бешеной скоростью кромсал болгарский перец, горка красных кубиков рядом с его руками росла просто с невероятной быстротой. Если он тут подрабатывает, то явно нашел свое призвание. Я заметил, что еще несколько человек остановились, наблюдая за работой 'Бурякова'.
Когда парень закончил, раздались аплодисменты. Студент вздрогнул, словно очнувшись от спячки, улыбнулся и махнул зрителям рукой.
- Способный парень, - с одобрением в голосе произнес высокий мужчина в очках с аккуратно подстриженной бородой.
- И не говорите, - откликнулась продавщица за прилавком. - Золотые руки. Нам такой помощник, как дар божий, да и начальство его обожает. Он ведь и нам помогает, и всю зарплату у нас оставляет - продукты покупает, и обеды устраивает.
Я напрягся и громко спросил:
- Извините, его, случайно, не Саша Буряков зовут?
- Именно, - подтвердила продавщица. - Про него несколько раз уже в интернете писали и газетчики интервью брали. Меценатом кличут. Только вот я считаю, что у него с головой не все в порядке.
- Раз другим помогает, то сразу ненормальный?! - возмутился бородач.
- Я не в этом смысле, - обиделась женщина. - Просто он... как будто не в себе. Не знаю, как объяснить.
Мужчина что-то ответил, но я уже не слушал. Я понял, что имела в виду продавщица - не зря я обратил внимание на взгляд студента и подумал, что он наркоман. Когда мы столкнулись в общежитии, Буряков показался мне совершенно невменяемым. Куклой. Пустой оболочкой. Марионеткой, которая не осознает собственных действий и не контролирует тело.
- Когда у него перерыв? - поинтересовался я.
- Через полчаса, - отозвалась продавщица и занялась подошедшим покупателем.
Я вздохнул. Ну почему мои способности не распространяются на обнаружение магии?! Гилрод с Ефросиньей, как назло куда-то запропастились. С их-то способностями они уже должны были понять, что у касс нет того, кто им нужен! И где мне теперь их искать?!
Бросив на Бурякова последний взгляд, я быстрым шагом направился в сторону касс. К счастью, белобрысый и магичка так и стояли там, выискивая спонтанного мага.
- Гилрод! - позвал я и махнул рукой. - Я его нашел!
Белобрысый оглянулся, махнул в ответ, но не пошевелился.
- Да вы что, издеваетесь что ли?!
Я подошел к Гилроду и зашипел на ухо:
- Я нашел Бурякова! Он тут подрабатывает! Пойдем!
Белобрысый дернул плечом, отгоняя меня, словно комара, зудящего над ухом летней ночью, и кивнул в сторону касс.
- Источник здесь.
- Не может быть, - отрезал я. - Буряков...
- Кажется, - произнесла магичка, - у нас проблема посерьезнее. Здесь сильно фонит, но источник мы не видим.
- То есть, в магазине сразу два волшебника? И второго мы не знаем?
- Скорее всего, это одна из кассирш, - произнес Гилрод. - Покупатели уходят, а излучение не ослабевает.
- Твою мать. И что нам делать?
- Определить источник. И обезвредить.
- Слушай, если это кассирша, то она будет торчать тут до вечера. Скорее всего, это вторая смена, и работают они до закрытия магазина. У нас еще куча времени. Может, сперва займемся Буряковым? У него перерыв через полчаса, за это время мы успеем перекусить.
Я поднял к лицу Гилрода пакет, от которого соблазнительно пахло пирожками и пиццей, и услышал, как желудок белобрысого откликнулся громкой унылой песней.
- Пошли, - я привел свой самый сильный аргумент: - Ефросинья тоже проголодалась.
Гилрод сдался. Он оторвал взгляд от касс, и мы вернулись в столовую зону, где за стеклянной стеной проявлял чудеса ловкости студент-меценат.
- Это нож, - уверенно произнесла магичка, едва взглянув на Бурякова.
Гилрод прижал к глазу монокль и согласно кивнул:
- Опять холодное оружие. Подозрительно.
- Вот тебе и скатерть-самобранка, - я чувствовал едва ли не разочарование. - Значит, он не маг, а просто пользуется магической вещью? Это не он превратил меня...
Я замялся. Вокруг было слишком много народа, чтобы открыто говорить о таких вещах.
Мы прошли к длинной обеденной стойке возле окна, я открыл пакет и выложил покупки на одноразовые тарелки. Гилрод и Ефросинья сели по обе стороны от меня, и я невольно заулыбался. За все время нашего знакомства, мне приходилось безропотно следовать за белобрысым, полностью доверив ему свою судьбу. Здесь, в Москве, у меня, наконец, появилось немного свободы действий, и от я души ей наслаждался.
Перекусив, я увидел, как Буряков снимает перчатки. Я бросился к витрине и замахал ему рукой.
- Саша! Можно с тобой поговорить?!
Буряков дернулся, словно очнувшись от сна, и, увидев меня, кивнул.
'Сейчас приду', - прочитал я по его губам и повернулся к Гилроду.
Тот коротко кивнул, и монокль в его левой глазнице сверкнул золотой искрой.
Буряков действительно носил желтые кроссовки. Не знаю почему, но это первое, на что я посмотрел, когда парень вышел ко мне в торговый зал. Сейчас его взгляд казался абсолютно нормальным.
- Слава, - представился я, протягивая руку. - Ты очень здорово обращаешься с ножом. С такими талантами тебе нужно открыть собственную бургерную.
- Накладно, - качнул головой Буряков, пожимая протянутую ладонь. - Это ж надо лицензию получить, ИП-шку зарегистрировать, налоги платить, да и вообще. Я уж лучше так.
- Тогда на шоу иди, - предложил я. - Там тебя точно с руками оторвут.
- Да кому я нужен? - удивился Александр. - Петь не умею, рожей не вышел. Только и могу котлетки жарить, да салаты строгать.
- Готовка - твое призвание, вот и развивай! Говорят, истинное богатство можно получить, только занимаясь любимым делом. Ты ж любишь готовить! Ты можешь устроиться в любой ресторан. Шеф-поваром поначалу никто не возьмет, но при усердии легко дорастешь и шефа. И вообще, очень советую тебе сходить на кулинарные курсы, поучиться печь тортики. Сейчас весь инстраграмм сладостями завален. Будешь бешено популярен среди девушек.
Буряков рассмеялся, а я увидел, что из кармана его халата выглядывает ручка ножа. Похоже, студент не расставался с магической вещью ни на минуту.
- Сань! - я указал на торчащую рукоятку. - Можно посмотреть? Ты ведь им чудеса творишь?
Мой намек студент не понял и, пожав плечами, вытащил из кармана узкий нож в чехле и протянул мне.
Никакой магии я, естественно, не почувствовал, как не чувствовал ее и Буряков. Студент явно не подозревал, каким сокровищем владеет, иначе не отдал бы его незнакомцу.
'Не везет нам с черными властелинами', - подумал я и провел пальцем по лезвию.
- Черт. Острое!
Нож был украшен вензелями, тяжелая рукоять удобно лежала в руке и казалась теплой.
- Классный нож. Где взял?
- Друг подарил.
- А как его найти? Тоже себе такой хочу.
- Нигде, - Буряков помолчал. - Он весной уехал в Болгарию, у его родителей там квартира. Будет получать гражданство.
- Как ты научился так быстро и вкусно готовить?
- Не знаю, - парень пожал плечами. - Всегда умел. Не так быстро, конечно, как в последнее время... просто много тренировался.
- А можно у тебя ножик купить? - небрежно спросил я, поворачивая магическую штучку. - Красивый. Тридцатку за него дам.
- Тридцать тысяч? - Александр с сомнением покачал головой. - Это подарок.
- Пятьдесят. Твой друг все равно не узнает.
- Айфон, - Буряков требовательно протянул руку. - Последней модели с максимальной памятью.
- Фига себе требования! - присвистнул я. - На мой обменяешь? Неделю назад купил.
- Да ладно! - глаза студента загорелись.
- Две секунды! - попросил я и отошел к белобрысому.
- Нужна твоя помощь, - произнес я и вытащил из кармана свой верой и правдой отслуживший два года Самсунг. - Нужно превратить его в это...
Я погуглил последний айфон и показал Гилроду.
- Сможешь?
- Не вопрос, - кивнул белобрысый. - Оно того стоит?
- Жалко парня, - я качнул головой,- просто так отбирать. Нас ведь из-за маленькой шалости не раскроют?
- Из-за телефона? Нет.
Управленец провел рукой над телефоном, и на моей ладони, поблескивая аскетичным серебром, появилось детище Apple.
- Как настоящий улыбнулся я, и вызвал App Store.
'Введите Apple-Id', - попросила система.
- Офигеть.
Я вернулся к Бурякову и протянул ему телефон. Глаза студента загорелись.
- Спасибо за нож!
- Ерунда! - ответил парень, не отрывая глаз от экрана. - Ни фига себе! Он, случаем, не ворованный?
Я отрицательно покачал головой.
- Видишь же, все нулевое. Пользуйся. И если так любишь готовить открой закусочную. По крайней мере, попробовать стоит.
Все еще не веря собственному счастью, Буряков ушел за стойку, а я вернулся к Гилроду и протянул ему нож. Белобрысый аккуратно завернул его в запасную футболку и убрал в сумку.
- Теперь к целителю? - поинтересовался я. - У нас ведь до сих пор ничего, ни одной зацепки. А к кассиршам можем позже вернуться.
Гилрод задумался, а потом кивнул.
- Есть вероятность, что это остаточные следы от ножа. Проверим вечером, что к чему. Если будет фонить, будем решать.

Глава 4. А если?


Мелехов устроился неплохо. Целитель работал на Рублевском шоссе в одном из офисных зданий. Под свою деятельность он арендовал целый этаж
Стены холла были обиты коричневыми пластиковыми панелями под дерево, на дверях вдоль правой стены тянулся ряд золотых табличек: 'Приемная', 'Связь с астралом, без вызова не входить!', 'Призрачная', 'Сеансы спиритизма по пятницам', 'Личный кабинет', 'Трапезная', 'Малая душевая'.
По левую руку располагался зал ожидания с прекрасным панорамным видом из окон. По всему залу тремя рядами тянулись мягкие кресла для посетителей.
- Наверное, деньги лопатой гребет, - прошептал оборотень. - Вон сколько народа!
Большую часть кресел занимали пожилые люди, в основном бабули, половина из которых держала в руках иконы и кресты и мелко крестясь, шептали молитвы. Но встречались и молодые модно одетые бизнесмены, и совсем юные девушки, уткнувшие носы в смартфоны.
Возле лифта путешественников встретила миловидная блондинка в строгом сером костюме и очках с черной оправой.
- Вы по записи? - поинтересовалась она, проводив их к стойке ресепшен. Цокот ее шпилек заглушал бежевый ковролин. - Простите, мы еще в процессе переезда, - произнесла она и обвела пространство рукой. - Но останавливать прием не имеем права. Кто из вас болен? Как ваша фамилия?
- Простите, - улыбнулся Гилрод и посмотрел на блондинку проникновенным взглядом. - Мы не по записи. Мы подождем Игоря Петровича в коридоре.
'Рациональное предложение номер двести сорок, - подумал Гилрод. - Стоит объяснить всем оперативникам, что даже у ведьмы бывает полезно чему-нибудь научиться'.
- За мной будете! - выкрикнула пожилая седовласая женщина в зеленой клетчатой юбке и серой блузке. - Садитесь ближе.
Гилрод кивнул и опустился в мягкое кресло. Оборотень отошел к окну и стал о чем-то перешептываться с Ефросиньей.
- Какой хворью болеешь, мил человек? - бабка наклонилась к оперативнику, но говорила достаточно громко.
Мужчина кашлянул, размышляя, стоит ли лишний раз лгать, но бабка приняла кашель за ответ.
- Внучек мой вот тоже три года пехал! Вот, спасибо Игорю Петровичу, дай бог ему здоровья, пресвятая заступница дева Мария, помилуй нас, грешных, вылечил! Он вообще все лечит!
- Как? - поинтересовался Гилрод.
- Наложением рук! Он же целитель! Большой силой обладает человек, большой! Соседку мою, Ритку, от запоров вылечил, дочку ее - от сердца. Всех лечит, всех. Берет даже самых безнадежных. Руки-ноги только вырастить не может.
Бабка придвинулась к оперативнику и, довольная вниманием слушателя, зашептала:
- Он ведь раньше на Попутной принимал, на окраине Москвы, за МКАДом, знать о нем никто не знал, а теперь вон куда выбрался!
- И дорого берет? - поинтересовался подошедший оборотень. - Центр города, дорогущий ремонт, огромная площадь. Чтобы аренду отбить нужно не слабо ценник задрать.
- Дают, кто сколько может, - махнула рукой бабка. - Но по совести.
- То есть минимальный прайс у него все же есть?
- Есть, милок, да только совсем скромный. Игорь Петрович, дай боже ему здоровья и долгих лет, раньше, говорят, и вовсе забесплатно принимал, а теперь вот вырос! Ну и правильно, с его-то руками! Его сам боженька в ручки поцеловал!
- А все остальные теперь целуют в попу!
Слава хохотнул, а бабка обиделась.
- Тьфу на тебя! Вот доживешь до моих лет, научишься других уважать!
Постепенно посетителей в коридоре становилось все меньше. Когда из приемной Мелехова выходил очередной человек, секретарше поступал звонок, и она приглашала следующего. Задерживались у целителя обычно ненадолго, не более пятнадцати минут, некоторым хватало десяти, но одна бабуля со скандинавскими палками под мышкой заняла у Мелехова больше получаса.
Гилрод терпеливо ждал. Он успел осмотреть на предмет магии секретаршу, каждого посетителя и все стены. Как и ожидалось, фонила только приемная.
Когда от Мелехова вышел последний посетитель - та самая бабуля, что успела поругаться с оборотнем, оперативник кивнул секретарше, поднялся и прошел в приемную.
В кабинете было пусто. Из мебели у левой от входа стены стоял тяжелый письменный стол из темного дерева с толстыми резными ножками, кожаное кресло и узкий стеллаж. На подоконнике фырчала старая кофеварка с треснувшей крышкой, от которой через весь кабинет к розетке тянулся белый провод удлинителя. У правой стены в самом дальнему углу тандемом расположились небольшая кушетка, обтянутая красной кожей, и такой же стул.
Игорь Петрович оказался невысоким щуплым мужчиной сорока с небольшим лет. По всему было видно, что обстановка и само его нахождение в таком большом кабинете Мелехову непривычно. Он выглядел неуверенным в себе, его руки постоянно теребили галстук, который он явно не привык носить, а синий костюм в серую полоску смотрелся как с чужого плеча. Его неаккуратно подстриженные волосы и стоптанные ботинки не вязались с обликом, которому он пытался соответствовать, - обликом солидного преуспевающего человека.
Мелехов лежал в кресле, прикрыв глаза. Услышав, как открылась дверь, он нехотя поднял голову.
- Вы на прием? - поинтересовался он.
- Не совсем, - ответил Гилрод.
- Но подлечиться однозначно стоит, - мужчина прищурился. - Желудок шалит. Наверное, плохо питаетесь.
- Питаюсь, чем придется, - признался оперативник, оглядывая помещение. - Можно присесть?
- Проходите на кушетку, - предложил целитель и сам поспешил занять красный стул.
Гилрод сел.
- Как я понимаю, аббревиатура УВПП вам ни о чем не скажет?
Мелехов отрицательно покачал головой и шепотом спросил:
- Вы из разведки? КГБ? МВД?
- Ни то, ни другое, но очень близко.
- Ко мне приходили некоторые товарищи, - так же негромко произнес целитель. - Предлагали пройти обследование. Интересуются, как я исцеляю.
- А как вы исцеляете?
- Силой рук и молитвой. Исключительно.
- И давно?
- Лет шесть уже.
- А сюда перебрались недавно?
- Да, - Мелехов окинул взглядом полупустой кабинет, - обосновываюсь потихоньку, еще не все вещи купил. Пока только самое необходимое. Не хотите кофейку?
- Нет, благодарю. Желудок не позволяет.
- Да вы ложитесь, ложитесь, - целитель дотронулся до лба Гилрода ладонью и надавил. - Я вас подлечу.
Гилрод поймал взгляд Мелехова, который посмотрел на рваный рукав кожаной куртки управленца.
- Насчет денег не переживайте, я много не беру. Сколько сможете. Если душа пожелает, по результатам лечения можете позже доплатить, но я никогда никого не принуждаю.
Гилрод лег на кушетку. Лечение его не интересовало, зато очень заинтересовал стеллаж. На двух центральных полках лежали какие-то бумаги, а на нижней разместилась большая деревянная маска и несколько камней.
- Интересные безделушки, - произнес оперативник.
- Угу, - целитель поднялся и начал водить над животом Гилрода ладонями. - Курточку расстегните, пожалуйста.
Гилрод расстегнул куртку, обнажив серебряные медальоны.
- Сколько у вас украшений, - улыбнулся целитель. - Серебро?
- Серебро.
- Серебро не помешает.
- Так что за безделушки?
- Это подарки клиентов, - ответил Мелехов, не отвлекаясь от пассов руками, - благодарность за лечение. Маску привезли из какой-то африканской страны, а камни - настоящие самородки.
Оперативник приложил к глазу монокль, но стеллаж остался стеллажом, зато с подоконника потянулись толстые сине-фиолетовые змейки магического следа. Гилрод посмотрел на подоконник и обомлел - фонила старая кофеварка с треснувшей крышкой.
- А кофеварка, - спросил Гилрод, убирая медальон. - Она у вас давно?
- Вам неприятны мои манипуляции? - спросил целитель, опустив руки. - Вы все время пытаетесь отвлечься.
- Ответьте на вопрос.
- Ну, если только вам от этого стает легче. Купил пару месяцев назад в ломбарде. Да видите, крышка треснула. Думаю, вернуть, но ведь не возьмут, у них там нет никакой гарантии, берешь вещь на свой страх и риск. Без документов.
Ломбард? Это могло оказаться зацепкой. Свой скальпель хирург приобрел в ломбарде, нож студенту-меценату подарил друг, который теоретически тоже мог увидеть его в ломбарде.
- Где он находится?
Мелехов назвал адрес. Гилрод поднялся с кушетки, подошел к окну и повертел кофеварку в руках.
- Мы вынуждены изъять эту вещь, - произнес он.
- Раз за ней пришли, так бы сразу и сказали, - обиделся целитель. - Мне не жалко, я человек законопослушный.
Оперативник сунул кофеварку под мышку и направился к выходу.
- Ваш гастрит я вам вылечил, - крикнул вдогонку целитель. - Не забудьте оплатить!

* * *


Чуяла моя задница, что дело близится к завершению и добром не кончится.
Белобрысый вышел из кабинета целителя со старой кофеваркой под мышкой.
- Серьезно? - скептически прищурился я.
Я практически не сомневался, что источником магии снова окажется холодное оружие, но кофеварка?!
- Это то, что мы искали? - разделила мое недоумение Ефросинья.
Гилрод кивнул, и когда мы загрузились в лифт, произнес:
- Похоже, мы напали на след. Скорее всего в Москве нет спонтанных магов, все они просто пользуются волшебными вещами. Точнее, кто-то снабжает их таковыми. И я знаю, где этот кто-то сидит. В ломбарде.
Я нахмурился.
- Мелехов взял кофеварку в ломбарде? Он, вроде, на отсутствие денег не жаловался.
- Потому и не жаловался, - белобрысый удобнее перехватил кухонный прибор. - Теперь будет.
- Погоди, но ведь у нас всего два совпадения: хирург и целитель.
- Два сто процентных попадания из трех. И третье вполне вероятное. Буряков не знает, где его друг взял тот нож. Вполне возможно, в том же самом ломбарде.
- Значит, возвращаться в 'Спар' бессмысленно? Нам не дадут обыскать кассы, но проследить за кассиршами мы вполне можем.
- Во-первых, - Гилрод с нежностью посмотрел на Ефросинью, - мы все уже устали. А во-вторых, теперь приоритетной задачей становится разобраться с ломбардом, а не вылавливать по улицам неизвестно кого, чтобы отыскать неизвестно что. Москвичи не подозревают, что владеют магическими предметами, в вашем мире волшебство невозможно.
Я пожал плечами. Белобрысый говорил дельные вещи, но в глубине души я сожалел, что не удастся поохотиться еще немного. Игра в преследование начинала мне нравиться.
Мы доехали до дома без приключений и после ужина собрались в моей комнате на совет. Хотя советом это было назвать сложно. Пока белобрысый и магичка рассматривали ножи и кофеварку, я погуглил ломбард, адрес которого дал Мелехов. Заведение работало ежедневно с одиннадцати до восьми. У нас будет достаточно времени для подготовки к визиту.
- Кому понадобилось снабжать москвичей магическими артефактами? - спросил я у Гилрода.
- Я считаю, это диверсия, - отозвался белобрысый. - Масштабное распространение незаконных предметов.
- Тогда одним выстрелом мы убьем двух зайцев, - обрадовался я. - Если это действительно спланированное мероприятие, а не случайность, Весы точно встанут на нашу сторону.
- А вдруг ломбард простое совпадение? - спросила Ефросинья.
- Тогда мы рискуем остаться ни с чем, - отозвался Гилрод. - В любом случае сейчас у нас слишком мало сведений для каких-либо выводов. Разберемся на месте. Но нужно приготовиться к худшему варианту. Если это действительно организованная схема, будет драка. Сможешь зарядить мои амулеты?
Белобрысый снял с шеи горсть серебряных побрякушек и протянул Ефросинье.
- Хотя бы несколько.
- Сделаю, - отозвалась магичка и накрыла амулеты ладонью.
Пока эти двое развлекались, я отправился в кухню и взял самый большой нож, какой был у сестры, потом пошарил в ящиках, повертел в руках скалку и, прикинув, что толку от нее будет немного, убрал обратно в стол. В человеческом обличии достаточно будет и ножа, а если я не смогу им воспользоваться, всегда успею трансформироваться в собаку и поотгрызать всем головы.

* * *


Ночь прошла без происшествий. Оборотень негромко похрапывал, засунув руку под подушку, куда положил завернутый в полотенце нож, Ефросинья спала, безмятежно откинувшись на подушке, наверняка видела цветные сны, а Гилрод сидел возле окна и смотрел на ночной город.
Даже в полной темноте двор жил своей жизнью. Одно за другим гасли окна засидевшихся полуночников, фары проезжающих вдали автомобилей светили все реже, уличное освещение погасло, на небе появились звезды. По сравнению с домом или любым магическим миром их было катастрофически мало. Так мало, что пробирала дрожь.
Мысли в голове постепенно прояснялись и выстраивались в логическую цепочку. Утром все решится. Если в городе действует организованная группировка, незаконно поставляющая магические вещи в техно-мир, и у них получится ее нейтрализовать, Весы определенно передвинутся в их пользу. Но каков масштаб предприятия? Хватит ли этого для окончательного перевеса?
Они арестуют виновных и пресекут их дальнейшую деятельность, однако изымать проданные магические вещи у населения будут уже каратели. И это им со Славой уже не зачтется. А также не зачтется изъятие других волшебных артефактов, которые еще не успели обрести своих новых владельцев. Вред, который магические предметы могли бы нанести, теоретический, предположительный и несуществующий, а значит польза от предотвращения их распространения тоже теоретическая. Обоснованная, но несуществующая.
С другой стороны Гилрод опасался, что вещи могли оказаться в ломбарде случайно, и никаких массовых поставок магических артефактов нет, и им придется начать с самого начала. Так они потеряют время, которое играет на руку карателям, что идут по их следу.
Оперативник смотрел, как светлеет небо, как на востоке появляются первые солнечные лучи, просыпаются птицы и ждал, когда проснутся его люди, чтобы идти на последнее, как он надеялся, дело.

Глава 5. Обжалованию не подлежит


Ломбард располагался на первом этаже обыкновенной панельной девятиэтажки. Гилрод осмотрел окрестности через монокль и увидел яркие сине-зеленые всполохи магии.
- Мы по адресу, - улыбнулся оперативник и, не убирая монокль, открыл дверь.
Под ломбард выкупили большую трехкомнатную квартиру, две смежные комнаты которой превратили в один длинный торговый зал. На полу в шахматном порядке лежали черные и белые плитки, вдоль стен по обеим сторонам от двери тянулись стеклянные витрины, за которыми располагались деревянные полки. Здесь размещались старые ламповые мониторы, самовары, электрические чайники, микроволновые печи, утюги, кухонные приборы, в витринах лежали часы, старинные монеты и очень много ювелирных изделий.
В углу сразу за дверью на стуле клевал носом внушительного вида охранник в синей форменной куртке и брюках. За прилавком сидела полная женщина с большими мясистыми руками и рыжими кудрями. Она читала детективный роман, но при виде посетителей оторвалась от книги.
Гилрод скользнул по ней взглядом и вернулся к полкам. Каждый предмет, каждая монетка и сережка в этом помещении просто дымились сине-зеленым.
- Купите колечко для своей дамы, - произнесла продавщица, а потом, рассмотрев монокль, встревожено позвала: - Юра!
Охранник вскочил:
- Что вам нужно? - спросил он и положил ладонь на рукоять пистолета, торчащую из кобуры на боку.
- УВПП, - представился Гилрод. - Вам предъявляются обвинения в незаконном распространении магических артефактов в техно-мире.
Юрий вытащил пистолет и направил на оперативника.
На руке оборотня висела ветровка, которой он прикрывал большой кухонный нож. Слава отбросил куртку и с размаху ударил охранника рукояткой по руке. Тот всхлипнул, дернулся, но пистолет не выронил. Не обращая внимания на холодное оружие, схватил парня за руки, бросил на пол и придавил коленом поясницу и приставил к голове пистолет.
Торговка сунула руку под прилавок. Оперативник одним движением перемахнул через стойку, но рыжая отбежала в дальний угол. На случай ЧП у этих двоих был разработан четкий план действий.
Ефросинья метнула в женщину заряд оранжевого пламени, но та уклонилась, и пламя, влетев в микроволновку на полке, прогремело взрывом. Посыпались осколки.
Охранник защелкнул на запястьях оборотня наручники и бросился к юной магичке. Гилрод сжал в кулаках амулеты и швырнул в охранника и продавщицу синие лучи. Юрий отшатнулся, будто его ударили током, а тетка немыслимым образом уклонилась и направила на нападающего руку. В сторону оперативника один за другим стали вылетать тонкие длинные скользкие живые веревки. Гилрод выругался, отбил первые четыре, а в пятой запутался.
Ефросинья присела, сложила руки над головой в Знак 'Люьт' и швырнула в ведьму заклятьем. Та ахнула и осела на пол.
Тем временем оборотень трансформировался в собаку, выскользнул из наручников и повалил охранника на пол.
- 'Молин'! - скомандовал Гилрод, оставив попытки избавиться от веревок, которые уже связали его ноги.
Ефросинья швырнула в продавщицу обездвиживающее заклинание, а управленец довершил начатое. Тетка оказалась запертой в стеклянной клетке с толстыми, с руку, прутьями. Клетка начала стремительно сжиматься, упаковывая пленницу, согнула ее пополам, подкосила колени и впечатала голову в толстые ляжки.
Охранник сидел в углу, поджав колени, обхватив голову руками, и трясся от страха. Огромный белый пес прижимал его передними лапами, на синюю форменную куртку из оскаленной пасти капала слюна.
- Я тут ни при чем! - выкрикнула продавщица. - Я просто продаю!
- Не пытайся прикрыться трудовым законодательством, - прорычал оборотень, не оборачиваясь.
- Ты оказала сопротивление, использовала магию, - добавил Гилрод и разрезал веревки на ногах серебряным перочинным ножом. - Это прибавит к твоему приговору несколько неприятных месяцев.
- Если ты исполнитель, то где хозяин? - спросил пес. - Где глава?
Гилрод, наконец, избавился от пут, поднялся и подошел к стеклянной клетке.
- Отвечай. Кто здесь всем заправляет?
Он положил на клетку ладонь, и стеклянные прутья ощетинились острыми шипами осколков. Шипы впились в тело ведьмы, и та завизжала:
- Отпустите, все скажу!
- Зачем вы поставляете магические предметы в техно-мир? - спроси Гилрод, но руку с клетки не убрал.
- Мы не хотели! - взвизгнула продавщица. - Это побочка!
- Побочка чего?
- Через Москву мы транспортируем аккумулин!
Ефросинья наколдовала веревку и связала охранника, а оборотень, трансформировавшись в человека, поднял с пола куртку и повязал вокруг бедер, прикрыв причинное место.
- Куда транспортируете? - спросил Гилрод.
- Туда, где за него платят!
- Стало быть, ломбард - прикрытие, - задумчиво произнес оборотень, перемахнул через стойку и пошарил за прилавком. - Где книга продаж?
- Отпустите! Все покажу! И книгу, и деньги, и аккумулин! Только отпустите, я здесь ни при чем!
- Книгу нашел, - отрапортовал Слава и вытащил на прилавок синюю 'Книгу учета'. - Смотри-ка! Тут даже фамилии покупателей!
- Поищи там нашего врача и целителя, - попросил оперативник и рубанул ладонью по клетке.
Стекло разбилось, засыпав ведьму острыми осколками. Женщина, все еще не в силах распрямиться, поползла к прилавку. Потеснила оборотня и нажала какую-то кнопку. Одна из стен отъехала в сторону. Оборотень остался в торговом зале листать книгу, а Гилрод и Ефросинья пошли вслед за ведьмой.
- Я ее держу, - произнесла девушка.
Управленец понял, что торговка не просто так не могла выпрямиться.
В соседней комнате они увидели две двери: одна вела в санузел, а вторая - в кладовку. Кладовку переоборудовали в настоящий банковский сейф, закрыли на замок и опечатали защитными Знаками.
Между дверями в санузел и сейф прямо на обоях была нарисована пентаграмма прямого перехода.
- Ничего не боятся! - восхитился оперативник. - Даже коридор не закрывают!
Гилрод внимательно рассмотрел каждый Знак координат и присвистнул.
- Слава будет смеяться, когда узнает, откуда ноги растут. Его высочество Окари развлекается не только в своем королевстве! Эй, ты! Можешь открыть сейф?
- Гилрод! - крикнул из торгового зала оборотень. - Быстрей! Ведьма вызвала подмогу!
Похоже, рыжая торговка успела нажать тревожную кнопку, потому что прямо из стен, сквозь полки и витрины, вышли четверо мужчин без лиц. Они одновременно вскинули руки и шарахнули по оборотню и оперативнику электрическим разрядом. Слава пригнулся, перекинувшись в собаку, а Гилрод не успел - часть молний все же в него попала. Он рухнул на колени, сорвал с шеи оставшиеся медальоны и зашептал заклинание.
В эту секунду в дверях появилась Ефросинья. Он вышла, держа руки, сложенные Знаком 'Чарыш'. Двое безлицых кинули в нее заклинание, еще двое направили руки на огромного белого пса. Но, похоже, эти четверо все проблемы привыкли решать с помощью магии. Пригнувшись, пес пробежал за прилавком и выскочил рядом со стоявшими в центре зала безлицыми. Мощным телом он сшиб двоих и вцепился одному из них в шею.
Пока второй пытался откатиться в сторону, Гилрод кинул в двоих оставшихся на ногах каменные кулаки, а Ефросинья - жидкую горячую смолу. Безлицые завопили, потянули руки к головам, чтобы содрать с себя обжигающую субстанцию, но каменные кулаки впечатали их в витрины. Хранилища драгоценностей взорвались дождем стекла и золота.
Оборотень нейтрализовал третьего, а шею четвертого предупреждающе сжал зубами. Человек дернулся и замер, стараясь не шевелиться.
Гилрод тяжело опустился на пол. Электрический снаряд, который он словил, его подкосил.
- Этого не хватит, - произнес он, осмотрев поле битвы.
Посреди разгромленного ломбарда лежал один труп - жертва оборотня (он Весами зачтется как минус), два агонизирующих, но живых скулящих безлицых, и напуганный, но тоже живой четвертый, шея которого находилась в большой опасности - эти трое пойдут в 'плюс'. Охранник, связанный девушкой, умудрился сбежать (тут по нулям), а за ведьму, которая оказалась вовсе не хозяйкой ломбарда, зачинщицей всего безобразия, Весы много не дадут.
- Нужно дождаться хозяев, - произнес Гилрод. - А этих переправить в Отстойник.
- Отпусти его, - попросила Ефросинья Славу, сделала пасс рукой и опустилась рядом с Гилродом. - Ты как?
- Жить буду.
Оборотень отошел от безлицего, но тот даже не шевельнулся.
- Я его заморозила, - объяснила магичка. - Оттает, когда скажу.
- Созданный нами выброс энергии не могли не зафиксировать, - произнес оперативник. - Скоро сюда разведчика, а может, сразу карателя.
Он тяжело поднялся, вышел в центр торгового зала, вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки серебряный нож и чиркнул по ладони.
- Я помогу, - вызвалась Ефросинья.
Оперативник протянул нож девушке, и принялся капать на линолеум. Магичка добавила каплю своей крови, потом резанула руки у всех четверых: троих безлицых и ведьмы, которая на шум ползком выползла в торговый зал. Для пентаграммы требовалась кровь всех, кто будет перемещаться.
- Без Ольхеста прямой портал в Отстойник открыть не получится, - произнес Гилрод, - их придется вести через атлантов.
- Я их провожу, - предложила девушка.
Управленец вызвал в памяти огненно-оранжевые символы координат Отстойника и тщательно перенес их на внешнюю сторону окружности.
- Возможно, идти придется долго, - предупредил он магичку. - Длина коридора зависит от количества грехов всех перемещающихся.
- Я готова.
Девушка сотворила из воздуха огненные веревки, обвила их вокруг пленников и потянула на себя. Четверка, словно зомби, последовала за хозяйкой. Ефросинья толкнула их в пентаграмму.
- Я вернусь, - пообещала она и исчезла следом.

* * *


Я проводил Ефросинью взглядом, и, когда она исчезла в пентаграмме, повернул голову к белобрысому.
- Ты специально ее отослал?
- И да, и нет, - уклончиво ответил Гилрод.
Он прошел вдоль разбитых витрин, собирая монетки.
- Мародерствуешь?
Белобрысый криво усмехнулся.
- Пополняю арсенал. В этих вещах полно магии, любую можно использовать, как оружие.
- Если бы я умел, то обязательно взял бы это, - я показал на фен для волос. - Получилась бы просто офигенная пушка! Думаешь, нам долго ждать хозяев?
- Окари вряд ли придет, - откликнулся управленец, - его лишили магии. Но он обязательно пришлет подмогу. Те безлицые наверняка успели отправить своим сигнал бедствия. Скоро здесь будет целая армия.
Я трансформировался в человека, подобрал Иркин нож и положил на прилавок. Сам перемахнул через стойку и вернулся к книге продаж. Дотошная ведьма вела строгий учет всех проданных магических вещей. Она указывала фамилии и инициалы посетителей, а также вещи, которые ими куплены. Как именно ведьма узнавала фамилии, я не непонял, однако журнал очень пригодится карателям, которым придется изымать магические предметы у населения. Я начал листать тетрадь с конца и увидел фамилию Мелехов, покупка - кофеварка.
- Нашел целителя! - объявил я Гилроду и продолжил сканировать строчки. - Вот и наш хирург - Мухин А.А. товар - нож с длинной ручкой и укороченным лезвием.
Я наскоро пролистал книгу. Неожиданно взгляд зацепился за фамилию Филатов. Инициалы - О.А.
- Дятел? - от неожиданности я произнес прозвище друга вслух.
Может, совпадение? Мало ли в Москве Филатовых с такими инициалами? Покупка была совершена почти два года назад и значилась в книге учета как 'Военная фляга'.
Книга ведьмы была исписана практически полностью, я повернул ее и посмотрел на заднюю обложку, почти девяносто шесть листов. Ну, пускай, восемьдесят пять. На каждой странице умещалось примерно пятнадцать фамилий с кратким описанием товаров, а значит, за время работы ломбарда в квартирах москвичей появилось две с половиной тысячи магических предметов. Не мудрено, что новости то и дело кричат об очередных чудесах.
Я закрыл тетрадь и вернулся в тело собаки. Ходить голым босиком по осколкам витрин мне не понравилось, к тому же, как выяснилось, в облике псины от меня куда больше пользы.
Гилрод закончил со сбором магических монеток, откинул крышку стойки и направился в смежную комнату. Я последовал за ним. В ванной белобрысый включил кран и набрал в ладонь немного воды. Затем вернулся к пентаграмме перехода, произнес заклинание и подбросил воду к потолку. Капли веером разлетелись по воздуху.
- Повторяй! - попросил он и стал произносить формулу.
Я повторил каждый слог, и капли, повисшие между полом и потолком, постепенно собирались группами, выстраиваясь в силуэт Весов.
- Осталось не так уж и много, - белобрысый наклонил голову, рассматривая чаши.
- Совсем чуть-чуть, - согласился я.
Но, несмотря на явный прогресс, я почувствовал разочарование. Я ожидал, что чаши хотя бы сравняются, а в глубине души надеялся, что 'наша' перевесит. Значит, меня все-таки казнят? Может, пока не поздно, лучше сделать ноги?
Я посмотрел на белобрысого и понял, что не могу бросить своего спасителя. Я сам согласился заключить Договор и не мог предать того, кто ради меня рискнул собственной жизнью.
- Я вернулась! У вас все в порядке?
В комнату вошла Ефросинья.
- Как прошло? - поинтересовался я.
- Атланты были очень добры, - улыбнулась девушка.
- Особенно Рэ, - нахмурился Гилрод. - Ты стерла пентаграмму перехода?
Магичка кивнула
- Было очень интересно, а обратный путь занял совсем немного времени. Правда, я все время боялась заблудиться в полной темноте, поэтому пришлось воспользоваться магией и подсветить переход.
Ефросинья посмотрела на Весы.
- Ух ты! Осталось совсем немного!
- Повторяешь мои слова, - заметил оборотень. - Если все получится, вечером Гилрод сможет вернуться в Управление, а меня перестанут искать, чтобы казнить.
В этот момент по периметру двери в ванную комнату начал пробиваться ярко-белый свет.
- Кажется, у нас гости, - произнес Гилрод и сжал в кулаках монетки.
Я присел, готовясь к прыжку. Ефросинья охнула, отошла в сторону и тоже приготовилась атаковать.
Дверь открылась. На пороге стоял каратель - высокий мужчина в черной форме с черным непрозрачным шлемом на голове и ярко-красной цифрой пятьдесят три на груди. В руках он держал короткую толстую черную палку, с конца которой струился яркий сине-зеленый поток. Это магия! И ее было столько, что видел даже я!
- Привет, Макс, - поздоровался белобрысый и опустил кулаки. - Не скажу, что рад тебя видеть.
Черный кивнул. Стекло его шлема начало светлеть, постепенно обретая прозрачность, и я узнал лицо человека, который хотел отправить меня в Москву после обмена с Гилродом в Отстойнике.
- Офигеть! Ты же должен быть на нашей стороне! - произнес я с удивлением и возмущением.
Каратель на меня даже не посмотрел.
- Я тебя ждал, - грустно признался белобрысый. - Сюда они должны были прислать лучшего, а лучше тебя никого нет.
- Прости, - холодно отозвался Макс. - Это моя работа. Вам придется пройти со мной.
- Не вынуждай нас драться с тобой, - угрожающе оскалился я.
Каратель качнул дубинкой, но нападать не спешил.
- Дай нам немного времени, - попросил Гилрод и показал на Весы, которые все еще сверкали в свете люстры под потолком. - Осталось совсем чуть-чуть.
- При других обстоятельствах, я бы вам даже помог, но не могу. Физически. Это мое наказание за наш с тобой обмен: арестовать и привести для казни.
- Если не можешь помочь, - произнес я, - то хотя бы не мешай.
- Я не могу вас отпустить.
- Мы и не просим, нам нужна всего пара часов.
Гилрод прошел в торговый зал и поманил Макса за собой. Увидев творящееся там безобразие, каратель присвистнул.
- И это в Москве?! Поверить не могу! Столько магии!
- Нарушители переправлены в Отстойник, - произнес Гилрод. - Но как вы вычислили наши координаты так быстро? Кто нас сдал?
- Угадай?
- Атланты?
Каратель кивнул.
- Но почему?
- А потому. Кто вносил на рассмотрение рациональное предложение номер двести тридцать пять об изменении процедуры перехода, минуя атлантов?
- Они меня слышали?
- И обиделись. Точнее, справедливо рассудили, что будь у них чувства, они бы обиделись. Если б не твоя неосторожность, мы бы искали координаты возмущений еще не меньше суток.
- А Ольхест? Кто узнал о его помощи нам?
- А чего там знать? - удивился Макс. - Вы же друзья. Связиста отстранили во избежание, никакого наказания на не наложено, потому что не доказана вина. Если на суде будешь все отрицать, его не тронут.
- Разумеется.
- Вы хорошо поработали, - похвалил каратель.
- Только не вышли на голову. Руки в Отстойнике, а сам организатор не пойман.
- Думаешь, он появится?
- Если не он, то еще несколько исполнителей, - кивнул Гилрод. - И тогда Весы должны будут встать на нашу сторону. Подождешь?
Макс помолчал, а потом кивнул.
- Спасибо, - поблагодарил я.
- Спасибо, - произнес Гилрод. - Я понимаю твое положение и обещаю, что ни я, ни Слава не убежим.
В эту же секунду по периметру торгового зала из стен начали выходить безлицые. Сами же стены разошлись в сторону, открывая пространство для битвы, полуразбитые витрины отодвинулись, на месте осталась только стойка с книгой учета продаж.
- Твою мать! - произнес Макс и нажал на шлеме кнопку экстренной связи.

* * *


- Ефросинья, Макс! Щиты!
Гилрод быстро принял решение и, не дожидаясь исполнения команды, швырнул в ближайших безлицых шаровой молнией. Он вложил в удар всю силу, подчистую осушив зажатые в кулаках монетки. Пригибаясь, прячась за стойкой, он бросился к стене, куда уехали разбитые витрины с источниками магии.
Ефросинья и Макс выставили щиты практически одновременно. Огненный вихрь окружил их и оборотня, с низким гулом вознесся к потолку, но вреда не причинил.
Шесть или семь безлицых побежали к Гилроду, но тот рыбкой скользнул вперед, врезался в витрину, опрокинул ее и лег прямо на высыпавшиеся часы. Источник магии сработал - из ладоней вылетела серебряная сеть с грузилами по углам. Безлицые рассыпались, но двое, спеленатые по рукам и ногам, тяжелыми колодами рухнули на пол.
Огненный шторм прекратился так же внезапно, как и начался. Оборотень выскочил из-за щитов и тараном понесся на безлицых. Сшиб с ног двоих, третьему вцепился в рукав, дернул и повалил на пол.
Макс и Ефросинья переглянулись и разошлись в противоположные стороны. Каратель поднял дубинку над головой и изо всех сил ударил о пол. От места удара во все стороны по черно-белым квадратикам плиток заструился поток воды. Едва дотронувшись до сапог безлицых, она замерзала и превращалась в толстый, полуметровый лед. Пять или шесть врагов застряли, а остальные, поняв, что происходит, направили на пол огненные струи.
Оборотень, повалив одного из противников, вцепился в лодыжку второго. Третьего мощным толчком свалил на пол, но в ту же секунду почувствовал, как в его морду впилось что-то большое и розовое. Пес потерял ориентацию, заскулил и бросился вперед.
- Сюда! - крикнул Гилрод и швырнул заклинание.
Оборотень шарахнулся в сторону, наткнулся на витрину и тяжело рухнул на стекла.
- Слава!
Гилрод подобрал с пола несколько золотых побрякушек, собирая силы, но безлицые оказались быстрее. Удар. Оперативник упал, налетев о витрину, и замер.
- Гилрод! - Ефросинья, укрывшись щитом, выпустила в воздух серый дым и бросилась к управленцу.
Пригибаясь и уворачиваясь от летевших в него молний, Макс швырял в нападающих остроконечные звезды, стараясь отвлечь внимание от друга, но шесть или семь безлицых, чеканя шаг, направились прямо к Гилроду. Их снаряды отлетали от щита Ефросиньи, которая пыталась привести оперативника в чувство, но физический контакт непременно разрушит защиту.
- Твою мать! - выругался Макс и ринулся на помощь. - Где вас черти носят?!
Последняя фраза была обращена к запаздывающей подмоге.
В ту же секунду, словно услышав упрек, воздух взорвался оглушительным воем сирены. Каратель вздрогнул. Безлицые присели от неожиданности и стали оглядываться.
Шум заставил Гилрода открыть глаза. С одного взгляда он оценил обстановку, сотворил терновый венец и опутал им сразу троих. Затем швырнул в лежащего оборотня контрзаклинание. Розовый паразит, впившийся псу в морду, с громким чмоком отвалился и растекся кровавой лужей. Оборотень тряхнул головой и с трудом поднялся на ноги.
Каратели прибыли вовремя. Как и безлицые они ворвались в помещение прямо сквозь стены и открыли огонь. Один за другим безлицые оказывались связанными толстыми кожаными ремнями, отсвечивающими сине-зеленым.
Гилрод догадался, что если не поспешит, на их счет больше не зачтется ни один безлицый. Он выставил руки, но ничего не произлошло, все доступные источники магии иссякли.
- Я буду проводником, - Макс встал позади друга и положил руки ему на плечи.
Оперативник развел ладони. Между ними всеми цветами радуги заискрилось заклинание. Взмах, и ближайший к нему безлицый застыл соляным столбом.
В воздухе мелькали молнии. Безлицые не желали сдаваться без боя, но проигрывали. Каратели, за плечами которых числился не один десяток битв, перегруппировались, и атаковали мощно и беспощадно.
Гилрод швырял один соляной шар за другим, но успел обездвижить лишь четверых, когда увидел, что вцепившийся в горло очередному безлицему оборотень, как подкошенный рухнул. Его лапы оказались связаны толстыми искрящимися кожаными ремнями.
- Ефросинья!
Оперативник обернулся. Девушка сидела на полу, как и оборотень, связанная по рукам и ногам.
- Твоя очередь.
Макс опустил руки, и Гилрод понял, что больше не видит ни блеска ремней, ни сине-зеленых всполохов, наполнявших торговый зал. Магии больше не было.
Каратели замерли.
Противник нейтрализован, остался последний нарушитель.
Гилрод повернулся к Максу и протянул руки. В ту же секунду его тело опутали толстые коричневые ремни.
- Вы обвиняетесь в нарушении закона, - громко произнес Макс, - и будете переправлены в УВПП для вынесения приговора.
- Мы успели? - оборотень бросил тоскливый взгляд на оперативника, но тот смотрел только на Ефросинью.
- Не бойся! - ободрил он девушку. - Тебе ничего не сделают. Ты ничего не нарушила.
- Я не за себя волнуюсь, - покраснев, ответила магичка.
- Очень надеюсь, что теперь Весы встали на вашу сторону, - негромко произнес Макс и выкрикнул: - Готовь порталы перехода!

* * *


В главном судебном зале было многолюдно. В огромном помещении с трибунами располагались не только судьи в черных плащах и надвинутых на лица капюшонах, но и множество зевак. Для них выделили специальную ложу у западной стены, но даже три яруса стульев не смогли вместить всех желающих. Некоторые толпились возле двух дверей на противоположных концах зала, другие - возле клеток с подсудимыми.
Ажиотаж объяснялся беспрецедентностью случая. В последний раз похожее дело рассматривалось на заседании более двух сотен лет назад.
Сегодня судили оборотня-убийцу, орудовавшего в техно-мире, оперативника УВПП, который обменялся с ним в Отстойнике, и их сподвижницу - молодую девушку, чей невинный облик так не сочетался с компанией отпетых головорезов.
Гилрод, оборотень и Ефросинья стояли в клетках в центре зала напротив длинного стола, покрытого зеленым сукном.
Оперативник всмотрелся в лица судей, и подумал, что испытывает де-жа-вю: перед ним, пролистывая толстые папки дел, сидели трое главных судей в белых балахонах и белых перчатках: ящероподобный Кхмед, эльфийка с длинными пальцами и Шупейн - противный тип с татуированной головой. Он сидел в центре и, как всегда, наверняка был настроен против Гилрода.
- Начинаем заседание! - крикнул Шупейн. - Тишина в зале!
Свет в помещении погас, прожекторы осветили зеленый стол с тремя белыми фигурами и стоящие напротив них клетки с заключенными.
- Первый обвиняемый, - произнес татуированный, - Владислав Тимченко. Спонтанный оборотень. Совершил три убийства в теле собаки, находясь в техно-мире.
Гилрод бросил взгляд на Славу, но тот даже не шелохнулся, так и стоял, гордо подняв голову, вцепившись побелевшими пальцами в прутья клетки. Его, казалось, не волновало ни происходящее, ни то, что он стоял перед тысячей зрителей абсолютно голый. Их привезли в зал суда даже не дав переодеться, а клетки не позволяли использовать магию, поэтому ни Гилрод, ни Ефросинья не могли помочь парню, а сам он не мог перекинуться в собаку.
- На предыдущем слушании, - продолжил судья, - на его защиту встал оперативник УВПП Гилрод, сын Меовена, внук Борхеста. Его показания были учтены при вынесении приговора. Тимченко приговорен к смертной казни.
По рядам зрителей пробежала волна перешептываний. Оперативник повернул голову и внезапно увидел Ихму. Ведьма - хранительница традиций и главная хозяйка Отстойника - не мигая смотрела на Гилрода. В ее глазах читались азарт и нетерпение. Видимо, ей очень хотелось поскорее услышать обвинительный приговор, и после приведения его в исполнение, заполучить для своей коллекции хрустальных фигурок желанную статуэтку слишком правильного управленца.
Оперативник отвернулся и дал себе слово больше не смотреть на даму в широких красно-зеленых клетчатых брюках и белой блузе.
- Не согласившись с приговором, - продолжал судья, - Гилрод совершил обмен с Владиславом Тимченко, приняв на себя все грехи подсудимого.
Зал зашумел еще больше.
- Просим соблюдать тишину! - выкрикнул ящероголовый.
- Иначе мы будем вынуждены обойтись без лишних свидетелей! - повысила голос эльфийка.
Шум прекратился,
- На очном заседании в присутствии наставника Гилрода дело оборотня было рассмотрено повторно. Мерой наказания за обмен и взятые на себя преступления, было определено пожизненное заключение, однако суд учел безупречную десятилетнюю службу оперативника, поэтому милостиво заменил заключение казнью.
- Подсудимый! - обратилась к Гилроду эльфийка. - По доброй ли воле вы совершили обмен с Тимченко?
- По доброй, - отозвался управленец.
- Раскаиваетесь ли вы в содеянном? - поинтересовался Кхмет.
- Не раскаиваюсь.
В зале снова послышались разговоры.
- Достаточно! - рассердился Шупейн. - Ихма! Освободи помещение!
Ведьма нехотя поднялась со стула и замахала руками. Один за другим стулья с сидевшими на них зрителями, стали проваливаться прямо сквозь пол, и спустя полминуты зал оказался очищен от посторонних. Ведьма поклонилась и вернулась на свое место, теперь она сидела в полном одиночестве, но, как показалось оперативнику, ничуть из-за этого не расстроилась.
- Продолжим, - кашлянул Шупейн. - Обмен Тимченко и Гилрода не стал последним. Еще один сотрудник Управления совершил повторный обмен в Отстойнике, сменив Гилрода и взяв на себя его грехи.
- Как его имя? - поинтересовалась эльфийка, - я пропустила то заседание.
- На последующем за обменом заседании членов суда карателю вынесено наказание. Исходя из того, что обменявшись с Гилродом, он взял на себя только его грехи, преступления оборотня остались на совести Гилрода, а потом вернулись к Тимченко. Карателю было вынесено суровое предписание. Он понес наказание и исполнил долг. С целью сохранения его репутации мы не станем называть его имя.
Гилрод выдохнул. Отныне Макс чист.
- Помимо карателя, бежавшим из-под стражи Гилроду сыну Меовена, внуку Борхеста и Владиславу Тимченко предположительно помогал связист Ольхест. Но его вина до сих пор не доказана.
- Признаете ли вы, - произнес Кхмет, - что во время, когда вы скрывались от правосудия, вы пользовались служебным положением и наработанными за годы службы связями?
- Признаю, - кивнул Гилрод и уточнил: - я воспользовался служебным положением, использовав амулеты, которые получил для исполнения служебных обязанностей.
- Признаете ли вы, - перефразировала вопрос соседа по столу эльфийка, - что пользовались помощью связиста Ольхеста?
Вопрос был задан в лоб. Сидя в клетке, лгать Гилрод не мог, поэтому ответил:
- Признаю. Пользуясь служебным положением, а также чувством долга помочь старинному другу, я заставил Ольхеста сообщать мне необходимые сведения.
- Заставил? - хмыкнул ящероголовый.
- Вынудил, - подтвердил Гилрод и зажмурился.
Но наказания не последовало. Вероятно, в глубине души он именно так и считал, и эта, как показалось ему, выдумка, сидела в голове гораздо прочнее, чем убеждение в добровольной помощи Ольхеста.
Тем лучше.
- Связист Ольхест отстранен от работы с Гилродом сразу, как только появились подозрения в его соучастии, - произнес Шупейн.
- За отсутствием вины обвинения предъявлены не будут, - подытожила эльфийка.
Гилрод бросил ободряющий взгляд на Славу, но тот смотрел прямо перед собой, ожидая приговора.
- После совершения побега, - продолжил татуированный, - Тимченко и Гилрод провели ритуал зачета дел, заключив Договор с Весами.
- Это говорит об их желании искупить вину, - одобрила эльфийка.
- Это не может служить основанием для поблажек, - отрезал Кхмет. - Ритуал Договора с Весами заключают в попытке избежать наказания.
- Совершая добрые дела, - добавила эльфийка. - Желание творить добро уже повод для проявления снисхождения.
- Мы не станем спорить, - прервал коллег Шупейн. - Гилрод, мы хотим взглянуть на ваши Весы.
Вот он, момент истины.
Клетка вокруг оперативника растворилась, и он посмотрел на товарища. Оборотень, освободившись от запрета трансформироваться, тут же перекинулся в собаку.
- Возьми, - эльфийка протянула оперативнику стакан воды.
- Повторяй, - попросил Гилрод Славу.
Пробормотав заклинение, оперативник выплеснул воду вверх.
Крохотные капли алмазными искрами застыли в воздухе.
Оборотень подошел к другу и встал рядом. Вместе они читали заклинание, выстраивая капли в силуэт. При последних звуках, Весы пришли в движение.
Чаша 'плюс' перевесила.
- Есть! - обрадовался оборотень и запрыгал по залу, но потом, опомнившись, вернулся к оперативнику и снова встал рядом, замерев, словно гигантское чучело.
- Что ж, - Шупейн побледнел, затем покраснел, а потом и вовсе побагровел. - Результат видят все присутствующие.
- Добро снова победило, - улыбнулась эльфийка и протянула оперативнику ладонь. - Рада за тебя, Гилрод.
Мужчина галантно поцеловал длинные пальцы, обтянутые тонкой белой тканью, и выпрямился.
- Все обвинения снимаются, - произнес Шупейн, скривив рот.
- Оперативник Гилрод, - взял слово ящеролицый, - вы восстановлены на службе, однако вам выносится замечание, которое будет занесено в личное дело.
- Я знал, что все обойдется! - радостно шепнул оборотень.
- Владислав Тимченко, - вынесла вердикт эльфийка. - Ваши преступления аннулированы, вам предписывается вернуться в Москву. Немедленно.
Оперативник положил ладонь на голову пса.
- Знаю, ты не хочешь возвращаться, но придется. Не переусердствуй с превращением в собаку. Мы будем за тобой наблюдать.
- То есть, - пес сбросил руку Гилрода и трансформировался в человека. - Если мне приспичит с тобой увидеться, достаточно будет загрызть еще одного насильника?
Оперативник улыбнулся и протянул Славе руку.
- Лучше не надо.
Оборотень усмехнулся, обнял Гилрода и похлопал по спине.
- Не прощаюсь. На всякий случай.
Отстранившись, он махнул Ефросинье и открыто посмотрел на эльфийку.
- Я готов. Перемещайте!
- Ихма!
Ведьма поднялась со своего места. Было видно, что она недовольна решением судей, но вмешиваться в процесс права не имела. Она выдернула из головы клок волос, испепелила его и подула. Как только крохотные черные с красным искры долетели до оборотня, он исчез.
- Гилрод! - воскликнула Ефросинья.
- Магичка Ефросинья, - произнес Шупейн, - дочь Хазара, придворного мага Ильсборга. Добровольно ли вы покинули отчий дом?
- Добровольно, - подтвердила девушка.
- В связи с перевесом Весов обвинений в соучастии и сокрытии преступников вам предъявлено не будет. Вам предписано вернуться к отцу. Ихма!
- Гилрод! - снова выкрикнула девушка и протянула руку сквозь прутья.
Оперативник улыбнулся.
- У тебя все будет хорошо, - пообещал он. - Береги себя!
Ведьма вырвала клок волос, и спустя секунду клетка опустела.
- Заседание закончено, - произнес Шупейн. - Все свободны.

Эпилог


Гилрод стоял в кабинете Палпалыча и рассматривал пейзаж, открывавшийся из северного окна. Идеально голубое озеро в окружении высоких гор отражало небо с плывущими по нему облаками. Изредка на тихой поверхности воды проступали круги от плеснувшей хвостом рыбы. На склонах гор цвели белые и розовые деревья, порывы ветра то и дело стряхивали с них лепестки, проносили мимо окна и рассыпали по алмазно-зеленой траве.
Наставник опаздывал, точнее, это Гилрод пришел раньше назначенного, и теперь коротал время, любуясь прекрасной иллюзией.
- Тебе необыкновенно повезло, - произнес наставник из-за спины и положил ладонь на плечо подопечного. - Один неверный шаг, и твоя фигурка стояла бы в витрине Ихмы. Твоя и оборотня.
- Я не мог поступить иначе, - не оборачиваясь, ответил Гилрод. - Не собираюсь оправдываться.
- Я так и подумал, - Палпалыч похлопал Гилрода по плечу. - Кофе?
- Можно, - улыбнулся оперативник, прошел к центру комнаты и опустился на кожаный диван рядом с кофейным столиком. - Что ни говори, а московский целитель меня действительно вылечил.
В руках наставника появился поднос с большим серебряным кофейником и двумя чашками. Он опустился в соседнее кресло и наколдовал три вида бутербродов с рыбой, колбасой и сыром, хлеб с паштетом, целую гору халвы и вазочку с круглыми булочками с корицей.
- Догадываюсь, зачем ты пришел, - произнес Павел Павлович, разливая кофе. - Уверен?
- Более чем. - Гилрод отпил из чашки и откусил булочку. - На месяц.
- Медовый?
Оперативник закашлялся, поперхнувшись кофе, и возмущенно посмотрел на наставника.
- Я и об этом знаю, - улыбнулся Павел Павлович.
- Значит, знаете и координаты?
- Знаю.
Гилрод вздохнул. Оставался последний шаг. Именно последний шаг сделать в жизни сложнее всего, но на сей раз оперативник не колебался. Он снял с шеи серебряную цепочку с висевшей на ней медной монеткой и протянул наставнику.
- Возвращаю вам вашу магию, - произнес он. - Теперь у меня будет своя собственная. Живая.
Павел Павлович кивнул, щелкнул пальцами, и монетка горсткой ржавчины осыпалась прямо на стол.
- Открывайте портал.
Гилрод вытащил из внутреннего кармана кожаной куртки заявление на отпуск и положил перед наставником.
- Кофе допей, - улыбнулся Палпалыч.
Оперативник в три глотка осушил чашку и поднялся.
- Так не терпится ее увидеть? Твою, живую?
Наставник махнул рукой, и на стене между шкафом и входной дверью золотом засверкала пентаграмма перехода.
- Спасибо, - улыбнулся управленец.
- Заслужил, - кивнул в ответ Павел Павлович.
Гилрод подошел к переходу и коснулся стены.

В ту же секунду его ноги ударились о каменный пол.
Он стоял возле двери на балкон в комнате на самом верху башни придворного колдуна Ильсборга. Хазар принимал посетителя - высокую беззубую старуху, такую тощую, что казалось она разломится пополам при малейшем дуновении ветра. Подмышкой бабка держала ощипанного гуся со свернутой шеей.
Старуха, сгорбившись, сидела за круглым столом, накрытым черной скатертью с серебряными звездами, а маг, облаченный в длинный темно-синий балахон, водил руками над светящимся хрустальным шаром.
При виде оперативника бабка замахала рукой и завопила:
- Демон! Демон!
- Здравствуйте, - поздоровался Гилрод.
Хазар подскочил, но тут же сделал вид, будто ничего не происходит.
- Сбудется твоя просьба, - замогильным голосом возвестил он. - Демоны о том позаботятся. А теперь ступай!
Старуха вскочила со стула и, косясь на оперативника, юркнула в люк в полу.
- Гуся! - крикнул ей вслед Хазар. - Гуся оставь, болезная!
Как только люк захлопнулся, от кухонного уголка с настоящей газовой плитой отделилась тень - Ефросинья бросилась на шею оперативника и уткнулась носом ему в грудь.
- Наконец-то!
- Ты знала, что я приду? - улыбнулся Гилрод и обнял девушку.
- Знала. - Магичка взмахнула рукой, и вокруг них серебряными нитями заструился блестящий непрозрачный полог. - Я же твоя судьба.
- Поэтому я и не смог тебя отпустить.
Оперативник внимательно посмотрел в любящие глаза красавицы и нежно ее поцеловал.

* * *


- Прости, что напросился в гости, - произнес я, разуваясь в прихожей.
- Ерунда, - махнул рукой Олег. - Я рад, что ты пришел. Тем более, своими ногами. Будешь борщ?
- Нет. Но ты, если хочешь, ужинай, я рядом посижу.
- Стремно как-то, - смутился Дятел. - Я буду есть, а ты будешь смотреть.
- Не менее стремно, если я буду говорить, а ты будешь ждать, когда я уйду, чтобы поесть. Пошли в кухню. Ты сегодня один?
- Батя в ночную, младший брат в лагере на неделю.
Мы прошли в кухню. Олег уже налил борщ и успел ополовинить тарелку, когда я приперся к нему практически без приглашения - просто позвонил и сказал, что уже иду.
- Садись, - предложил Дятел, опустился на стул и взял ложку.
- Ты ешь, - произнес я, собираясь с духом. - Хочу тебе кое о чем рассказать.
Олег кивнул и принялся за остывающий борщ.
- До недавнего времени я не верил в сверхъестественное, - сказал я, наблюдая за реакцией друга. - Верил в дружбу, любовь, в человечность, но не верил в пришельцев, магию и целителей, как не верил в деда мороза.
Дятел хмыкнул.
- Я тоже в них не верил. До недавнего времени. - Он отложил ложку. - Что ты знаешь?
- Ничего, - я пожал плечами. - Ты в списке, но к тебе не приходили, значит, ты успел от этого избавиться.
- От чего? Кто не приходил?
- Не задавай вопросов, - прервал я друга. - В моей жизни произошло три чуда. Первое, когда я выжил при нападении тех трех парней. Второе, когда выжил, вывалившись из окна шестнадцатого этажа, а третье, когда получил возможность снова ходить. Не слишком ли много для одного человека, как думаешь?
Олег опустил глаза в тарелку и пожал плечами.
- Всякое бывает.
- А это, как думаешь, часто бывает?
Я трансформировал левую руку в собачью лапу и положил на стол.
Олег отпрянул от неожиданности, но на его лице не было страха.
- Значит, твоих рук дело? - усмехнулся я. - Верно? Рассказывай.
- Прости, - друг неожиданно всхлипнул, но тут же отвернулся и вытер нос. - Я не думал, что так получится.
Он посмотрел на меня печальными глазами.
- Все началось с моего покойного деда, помнишь его?
- Помню. Хороший мужик был, светлая ему память.
- Ага. Он очень любил вспоминать про войну и коллекционировал немецкие предметы тех лет. Ну, значки разные, ложки. У него была настоящая фрицевская каска с дыркой от пули и записная книжка какого-то немецкого командира. И целый миллион фотографий. В общем, на его день рождения я решил подарить ему какую-нибудь штуку для коллекции, пошарил на форумах, порылся в интернете, а потом как-то проходил мимо ломбарда, и заглянул.
При слове 'ломбард' мне уже практически все стало ясно.
- Там была фляга со свастикой, дешевая, она даже воду держала плохо. Вот ее я и купил. А потом началась чертовщина.
Олег замолчал, посмотрел на мою лапу и выпалил:
- В ней жил джинн. Ну, или типа того. Он хотел выбраться на волю и сказал, что исполнит три моих желания.
- И что ты загадал?
- Деньги, конечно, - смутился друг. - Чтобы семья ни в чем не нуждалась.
Я невольно осмотрел кухню со среднестатистическим ремонтом в среднестатистической многоэтажке и поднял брови.
- Гилрод говорил, джинны очень вредные существа, с ними нужно обращаться очень осторожно, иначе они могут сильно навредить. Ты не получил деньги?
- Получил, - Дятел опустил глаза. - И до сих пор жалею. Как только я загадал первое желание, мне позвонил отец, сказал, что дедушка умер. А потом мы нашли у него в комнате целый пакет с пятитысячными купюрами. Он выиграл в лотерею, но никому не сказал. Наверное, забыл, у него были проблемы с памятью.
Олег поджал губы.
- Кто знает, если бы не я, может, он прожил бы еще несколько лет.
- Ты не должен себя винить, - я сжал пальцы друга человеческой рукой. - Ты не мог знать. Да и джинн не обязательно к этому причастен, может, он просто наколдовал мешок денег.
- Я тоже пытался себя утешать этим, - произнес Дятел. - Но я уверен, что это неправда. И те деньги... пользы они нам не принесли.
- А второе желание?
- Второе я загадать не смог. Боялся сделать хуже и случайно убить отца, брата или... тебя. Я ведь хотел вернуть тебе ноги. И рассказать... Но мне все равно никто не поверил бы! Ведь фляжка - просто фляжка... Я долго мучился, потом решил показать ее тебе. Прогулял институт, дождался во дворе, пока твои уйдут на работу, и пошел к подъезду. И увидел тебя на подоконнике...
Я понял, что Олегу было тяжело, и не торопил, потому что хотел, наконец, расставить все точки над 'i'.
- Ты упал, когда я подходил к подъезду. От тебя почти ничего не осталось. Голова, - Олег вздрогнул и провел рукой по плечу, прогоняя мурашки. - Я тогда ни о чем не думал, только о том, чтобы ты выжил.
- Ты меня спас.
- Не я, а джинн. Он превратил тебя в собаку, сказал, что так проще. И я загадал третье желание, чтобы ты стал человеком. Но он опять меня обманул.
Я вернул руке привычное состояние, подошел к другу и неловко его обнял.
- Спасибо, что спас мне жизнь! Никогда не смогу отплатить тебе, как бы ни старался. И хорошо, что вместо фляги тебе не попалась волшебная микроволновка.
Я отстранился и вернулся на стул напротив Олега.
- Что ты имел в виду, когда сказал, будто за мной должны придти? - спросил он. - Кто?
- Я обязательно тебе расскажу, - пообещал я, тряхнул головой и превратился в гигантского белого пса. - Но сначала не хочешь погулять с собакой? Хочу навестить моего соседа алкоголика-Колю. Он хороший мужик, надо оправдать его перед соседями.
Олег посмотрел на меня офигевшими глазами, а потом мы стали хохотать. Парень, который меня спас, и пес, который, как настоящий друг, всегда будет рядом.

Конец.


P.S. Дорогие друзья, если вам понравилась книга, поддержите автора комментарием или оценкой на СИ Мошкова http://samlib.ru/o/odinec_i/yaidu.shtml


Словарик

УВПП - Управление по восстановлению и поддержанию порядка
Counter-Strike - компьютерная игра.
Мелатонин, мелатонин содержащие таблетки - таблетки для нормализации суточных ритмов.
Winston - марка сигарет.
Google Maps - спутниковые карты городов
Клаустрофобия - страх замкнутых пространств.
Импичмент - процедура судебного обвинения, в том числе и уголовного, лиц муниципального или государственного исполнения, чиновников, вплоть до главы государства, с возможным последующим их отстранением от должности.
Клепсидра - водяные часы.
Оценка: 4.76*12  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"