Возвращаясь из моего посольства в Персию, поневоле задержался в Грузии, где меня чествовали как античного героя. Всякий знакомец домогался устроить праздник в мою честь. Незнакомцы же норовили представиться и уж после того закатить пир. Дипломатическая победа России кажется вызвала энтузиазма не менее, а более чем военная. Одно из мероприятий коего мне не удалось избегнуть, была свадьба у старого князя Чавчавадзе, выдававшего дочь за полковника N.... Князь на правах старого друга непременно настоял, что бы я был посаженным отцом на свадьбе. У меня не достало духа ему отказать. Так случилось, что с дочерью его мы были представлены друг другу чуть ли ни на самом венчании и едва ли сказали друг другу более пяти слов. Но прекрасные глаза Нины (ее звали Ниною!) преследуют меня с той поры. Она тоже смотрела на меня несколько более, чем позволяют приличия, но я отношу это на мою чрезвычайную популярность в обществе в ту пору. Единственное что омрачает мою память о юной княжне это крайне развязное поведение двух ее не то братьев, не то кузенов. Сии молодые люди заметили взгляды, коими мы обменивались, и бог знает, что себе вообразили. Только вмешательство старого князя и мое несомненное к нему уважение предотвратили скандал. В прочем долг призывал меня к возвращению в Петербург, и я вскоре уехал. Никогда более не видел я прекрасной Нины, ни ее достойного отца, ни несносных родственников. Но иногда в приступе мизантропии вспоминались мне глаза ее, и размышлял я, что бы было встреть ее я несколько ранее.
Послесловие.
По возвращению в Петербург Грибоедов был обласкан государем, который кажется совсем позабыл свои к нему подозрения и щедро наградил, пожаловав звезду и графский титул. Позже Грибоедов несколько раз ездил к европейским дворам, выполняя личные поручения государя. За несомненный талант дипломата, проявленный им при этом, Николай Павлович сделал его главой Министерства иностранных дел и самым молодым канцлером в истории империи.