- Стояяять! Тихо вы! Да кому ж говорю то, поворачивайте!
Ян приподнялся на стременах, вгляделся вперед, но увидеть крикуна мешала густая толпа, ветки деревьев и сизый туман. Утро было дождливое, серые облака непроницаемой пеленой накрывали угрюмые дубы.
- Что там такое? - проворчал он, щурясь. Ян не ждал ответа, но разве возможно, чтобы, находясь в окружении людей никто не ответил на риторический, по сути, вопрос?
- Из города хто-то,- хриплым голосом проговорил идущий рядом бородатый мужик - то ли крестьянин, то ли просто бродяга.
- Из города, стал быть, из Змальбурга, - продолжил тот, почесываясь.
Ян вздохнул, поправил шляпу и поехал вперед, не обращая внимания на ругань отталкиваемых лошадиными боками людей.
Всего два дня Ян мотался по местным лесам вместе с "торговой хспедицией", но окружающее его общество уже успело надоесть ему словно муха летом. Неделю назад, выехав из Праги, он, молодой бакалавр, был полон надежд о быстром и легком заработке, способствующему к получению остальных радостей жизни. Но вскоре его планы разбились в дребезги. Ни одному магистрату или торговой конторе не был нужен молодой и обходительный юноша, сведущий в счетоводных делах - у каждого бургомистра, фактотума или богатого купца был свой, надежный и проверенный счетовод или писарь, не нуждающиеся в замене.
И потому ездил Ян по городкам и замкам, все меньше веря в успех своей операции. Конечно же, он мог бы неплохо заработать врачеванием, мог бы стать послушником, но теологию он не любил, а лечение в те времена было делом опасным. В Европе свирепствовала чума.
Никто не знал, откуда она пришла, никто не знал, как ее лечить. Те, кто обращались в церкви, получали лишь духовное утешение, умирая затем так же, как и все прочие. Ходившие по городам так называемые "чумные доктора" были такими же школярами как и Ян, и были они также шарлатанами, хотя знали об этом далеко не все.
Нет, Ян не хотел становиться лекарем, а других вариантов раздобыть деньжат у него не было. Но он всячески искал себе возможность заработать, и вот однажды, переезжая из одного небольшого городка в другой, он заблудился в окрестных лесах, и потому был ужасно рад, когда, выехав из наиболее густых и высоких кустов, увидел стоящий на опушке большой деревянный дом. Как студент узнал позднее, этот дом был знаменитым на всю округу трактиром "У тайны".
Хозяин трактира, бывший купец, по легенде захотел отдохнуть от шумных городов и построил в глухом лесу трактир, в котором он и жил. Поначалу трактир именовался "Под вишней", а его посетителями в основном были только охотники и разбойники, но после того, как во время одного из дебошей упомянутую вишню сожгли вместе с половиной здания, трактирщик переименовал свое заведение, название которого не изменилось до сих пор. Причиной же такого выбора стали слухи о том, что хозяин ведет дела с нечистью, которая ему на хранение оставляет свои сокровища. Трактирщик не подтверждал, но и не отрицал этих сплетен, занимаясь вместо этого подсчетом гульденов, грошей и флоринов, текущих к нему из кошелей любопытного народа. Слухи были выгодны не только этим- разбойники тоже были люди суеверные.
Обо всем этом Ян узнал уже в самом трактире, пропахшем луком, бараниной и мокрой шерстью - за окном была гроза. Огромное помещение было все полно людьми. Ян, правда, уже знал об этом из-за количества телег и лошадей, не помещающихся в большой конюшне, но все равно количество посетителей его удивило.
Но вскоре и это объяснилось. Как узнал Ян из несвязных возгласов четырех или семи соседей ( он так и не смог их посчитать), в это время сюда стекаются все окрестные купцы, крестьяне и бродяги - все, у кого есть хоть что-то на продажу. После сбора в трактире, крайним сроком которого, как оказалось, было завтрашнее утро, все гуртом отправлялись в Змальбург, а после нескольких дней торговли возвращались в трактир и разбредались кто-куда.
По рассказам, этот Змальбург был крупным и богатым городом, и потому Ян, все равно ищущий работу, решил отправиться вместе со всеми.
Все комнаты в трактире были заняты, но Ян за очень дешево получил право спать в общей зале, где уже сидело много людей, но ни один из них не вызывал у него интереса.
Все гости для него разделились на две, примерно, равные группы. Первую составляли настоящие купцы и те, кто их к себе - в основном безосновательно, причислял, и вели они себя соответствующе. Толстые и молчаливые, они вели себя словно короли, презрительно поглядывая на окружающих. Говорить с ними о чем либо было невозможно- Ян не терпел, когда с ним говорили покровительственно- ни от отца, ни от профессоров. От горделивых же дельцов ничего другого ожидать было нельзя.
Другую группу составляли бедные крестьяне, лентяи и бродяги - те, кто шел не для того чтобы продавать, а для того чтобы скоротать время и чем-нибудь заняться. От них, как и полагалось, жутко воняло, выглядели они еще хуже, а их речь даже не слишком вежливого Яна приводила в состояние глубочайшего отвращения.
Ближе к вечеру, когда подошли последние из путешественников, в большой очаг подбросили поленьев, в кружки и бокалы подлили вина и пива, и по трактиру полетел, словно теплый морской бриз, неторопливый тихий разговор. За окном снова шел дождь, и потому на улице ничего не было видно.
Ян сидел в углу и потягивал пиво в одиночестве, оперевшись локтями на бочку, заменяющую ему стол. В другом конце залы пела группа вагантов, но из-за шума других до уха Яна не долетало ничего, кроме задорной и незатейливой мелодии.
Внезапно дверь распахнулась, и из мокрой темноты вышел высокий, сутулый, слегка прихрамывающий человек. В его руке была трость, на плече - большой холстяной мешок. Увидев вошедшего, трактирщик улыбнулся во весь рот и направился к нему, расталкивая стоящих на его пути. Подойдя к незнакомцу, он о чем-то спросил его и указал на мешок. Незнакомец отрицательно помотал головой и снял свой бобровый колпак. Больше всего Яна поразил его взгляд, удивительным образом бывший и скучающим, и пронзительным. Острое лицо, густые черные вьющиеся волосы, тонкие губы - все выдавало в нем человека образованного. Оглядев зал, незнакомец что-то сказал трактирщику, все еще стоявшему рядом, и направился прямо к Яну. Не спрашивая, сел напротив, а через некоторое время один из слуг принес ему большой поднос, на котором стояло две большие кружки с пивом, жареная курица, овощи и сыр.
Незнакомец принял это, поблагодарил кивком и протянул одну из кружек Яну.
- Возьми, - сказал он. Его голос был приятным и обволакивающим как теплое одеяло, но его портила некая холодность, появляющаяся как свежий воздух в дырках на том самом одеяле.
- Возьми, - повторил он настойчивее, - специально заказал чешское. Как мне кажется, точно такое же я пил в Праге после занудных лекций в университете. Готов поспорить, что и ты занимался тем же. Э?
Ян кивнул, отхлебнул из кружки.
- Меня зовут Гуго, - продолжил его собеседник, - как ты догадался, я тоже студент. Был когда-то, по крайней мере...
- А как ты узнал, что и я тоже...
- Бакалавров,- перебил Гуго, - видно сразу. Особенно если смотреть на что следует.
По непонятной причине Ян ощущал неясную и необъяснимую приязнь к своему неожиданному знакомому. Ему нравились его голос, сутулость, полуулыбка. Он выгодно отличался и от самоуверенных купцов, и от грубых крестьян. К тому же пиво было очень вкусным.
Гуго оказался хорошим и интересным собеседником. Сам бывший студент, он прекрасно понимал все трудности Яна, но помочь ему ничем не мог. Он принадлежал к тем людям, которые живут сегодняшним днем и думающим о завтрашнем как о чем-то далеком и мифическом, вроде Грааля.
Гуго жил карточными играми - любимым занятием многих студентов, и потому привык как к полным и трещащим по швам карманам, так и совсем наоборот.
Разговор шел легко и непринужденно. Вспомнили учебу - здесь каждому было что рассказать. Затем Ян с большим вниманием стал слушать про жизнь Гуго - это было интересно.
- А вот недавно совсем, вчера только был я в трактире...Ч-черт, забыл название, да не суть. Был там один, лекарь, по-моему... Не помню, пьян был... Решили мы с ним сыграть. Я поставил свой колпак и кинжал, красивый... А он костюм чумного доктора. Настоящий! Я его выиграл, вот теперь таскаюсь... Погляди сам.
Сказав это, он встал, поднял мешок и развязал его. Затем поочередно стал доставать его содержимое и выкладывать на скамью рядом. Было достаточно светло, и Ян легко рассмотрел большой плащ, толстые рыбацкие забродники, перчатки, помятую широкополую шляпу и знаменитую железную маску с клювом и красными стеклами на глазах.
- Вот, - проворчал Гуго, брезгливо осматривая все это, затем обернулся и крикнул:
- А ну, что вылупились! Носы в кружки засуньте и глядите туда! Неча пялиться!
Крик на удивление возымел действие. Пугливые крестьяне сразу последовали совету, купцы тоже, поняв что их ворчание никого не интересует, продолжили свои беседы.
Гуго устало вздохнул, снова окинул одежду тоскливым взглядом:
- И что мне с этим делать? Зачем мне этот костюм?
- Продай его, - пожал плечами Ян.
- Кому? - Гуго говорил все быстрее, в его голосе слышалось неожиданное отчаяние,- его не поставишь, не продашь, не обменяешь. А выбросить жалко...
Ян молчал. Ему очень хотелось спать, и было абсолютно все равно, что Гуго сделает с доставшимся ему выигрышем. Поэтому вопрос застал его врасплох:
- А может, ты возьмешь его?
От удивления Ян даже начал просыпаться.
- Мне?
- Тебе, тебе. Ты-то сможешь найти ему применение, в отличии от меня. Бери, прошу тебя.
Мысли путались. Пиво, полудрема, приятная речь сделали свое дело.
- Хорошо, - пробормотал Ян, зевая,- давай его, да ляжем спать. Завтра поговорим.
Он не заметил, как заснул. Просто откинулся на бревенчатую стену, закрыл глаза и тут же ушел в таинственный мир снов, изменяющий порой что-либо в жизни самого человека.
То, что ему снилось, он помнил смутно. Какие-то обрывки- дом, родители, горящие города, черный лес. Запомнился один момент, в самом конце- он стоит у большого оврага, наполненного костями, на дне которого бледные и гноящиеся руки держат хрупкую нагую девушку с блестящими золотыми волосами, кричащую о помощи. Она была очень красива - узкие и изящные черты лица, чистая кожа без изъянов, пронзительные синие глаза. Ян спас ее, он не запомнил, как, и после этого ужинал вместе с ней на траве, греясь возле горящего дома.
Разбудил его Гуго.
- Мы отправляемся,- сказал он. Странно, но его голос звучал гораздо холоднее, нежели ночью.
Ян поблагодарил кивком, поднялся с лавки и чуть не упал, споткнувшись о мешок. Оглядел пустой зал, трактирщика, пересчитывающего деньги.
- Не забудь, - сказал Гуго, указывая на мешок. Он был уже полностью одет и стоял, прислонившись к стене и поигрывая тростью.
Ян вышел из трактира, кивнул на прощание хозяину и свернул к конюшне, где оставалось всего две лошади - его и чья-то, вороная и красивая. Гуго подошел к ней - она ответила ему ласковым ржанием. Так и отправились они бок о бок, спешно догоняя исчезающую в лесу колонну.
Не прошло и двух часов, как путешественники встретили странного посланца.
Когда Ян подъехал к началу колонны, то понял, что успел к самому важному. Потому что все те, кто считал себя лидерами всего шествия( то есть самые богатые и самые наглые) именно этот момент окружили всадника в кожаном фартуке и расспрашивали его, пытаясь переорать друг друга.
- Да что говорить-то! Чума, чума в Змальбурге, мор смертный! Последние бегут, так и вы бегите, али смерти хотите?
Толпа загудела. Несколько крестьян самого мерзкого вида сразу же бросились бежать и пропали в придорожных кустах. Другие уже были готовы сделать то же самое, но внезапно из толпы вышел солидный толстый купец в толстом плаще, подбитом мехом (видимо, опоздавший), и, оглядев всех ленивым, полным презрения взглядом, произнес столь же лениво, растягивая слова:
- Что же это мы - зря ехали сюда? Ночевали в грязном трактире, перлись в эту мерзкую погоду и вернемся ни с чем? Слушайте лучше меня - поедемте со мной. Здесь невдалеке - полдня пути всего, есть другой город - поменьше, правда, чем Змальбург, но и там мы все сможем продать.
Предложение было интересным, и многим -, особенно торговцам, оно понравилось. Послышались одобрительные возгласы, наиболее деловые и предприимчивые уже спрашивали дорогу и пытались развернуть телеги.
Но Яна интересовало другое.
- А что с Змальбургом?- тихо спросил он у посланца. Тот посмотрел на него и, сочтя человеком, которому нужно ответить, проговорил:
- Город покинут. Перед воротами стоит застава - несколько солдат и монахов. Они осматривают беженцев - проверяют, нет ли зараженных. Никто ничего не берет - все бояться дотрагиваться до вещей. Город пустой, а дома полны вещей. Здешний приор, брат Август, ждет беженцев до полудня. Потом уходит и он с последними.
Ян кивнул, отъехал. Мысли были удивительно ясные, мешок неприятно кололся в бок выпирающей маской клюва. Два и два сложились в голове в одно целое. Он знал, что ему делать.
Пока он пребывал в размышлениях, люди уже приняли решение и даже начали поворачивать свои возы. Начался дождь.
Внезапно Ян встретился взглядом с Гуго. Тот сидел на лошади, глядя на него странным взглядом - в нем были одновременно лукавство, сочувствие и некий непонятный вызов. Он подъехал к нему.
- Ты не едешь, - холодно отметил он.
Ян кивнул.
- Я не спрашиваю, - продолжил Гуго, поправляю воротник, - зачем ты туда едешь. Я даже не спрашиваю, где это "туда" находится. Я и так догадываюсь, и сам бы поступил так же. Поэтому я прощаюсь, Ян. Удачи тебе.
- Прощай, - удивительно, но это слово было сказано с трудом и хрипом, - прощай, Гуго.
Молча кивнули друг другу и, развернувшись в разные стороны, поехали каждый по своему пути- Гуго вслед за колонной, а Ян - по пустой дороге вперед - туда, откуда прискакал гонец.
Студент скакал по вытоптанной дороге, стремясь не пропустить поворота, описанного ему посланником из города. Возле него Ян рассчитывал переодеться и дальше ехать в Змальбург прямо в костюме.
Вот и поворот - дорожный указатель, поваленное дерево - все как и было сказано. Спрыгнув с лошади, Ян взял ее за уздечку и пошел в придорожные кусты.
Было достаточно холодно, к тому же маска с клювом неприятно холодила щеки и подбородок. Из-за красных стекл было мало что видно, и из-за этого Ян несколько раз спотыкался о выступающие изогнутые корни деревьев. Выйдя из орешника, он взгромоздился на лошадь и поскакал по дороге.
Заставу он заметил издали. Несколько палаток, храпящие лошади и тоненький ручеек беженцев, текущий по дороге. Заметив студента, люди с паническими криками отбегали с дороги и спешно старались отойти подальше. Ян не обратил на них внимания.
Встретили его недружелюбно. Несколько стражников с копьями наперевес преградили ему путь, но, посмотрев повнимательнее, пропустили и даже показали, как пройти к приору.
Несмотря на то, что, по словам гонца, никто не имел права брать вещи из города, в палатке брата Августа было светло от блестевших распятий, дароносиц и кадил. Сам же приор, пухлый мужчина лет пятидесяти, в черной рясе и с тонзурой, тоже, казалось, источал золотое сияние. На его довольное лицо было неприятно смотреть. К счастью для Яна, улыбка быстро сползла с лица монаха, как только он увидел, кто именно зашел к нему. Самообладание вернулось к нему не сразу.
- Вы к-ко мне?- вопрос был явно риторическим, потому Ян решил не отвечать время понапрасну и сразу перешел к делу:
- Город,- Ян говорил обычным голосом, но выходило все равно как-то демонически, - болен. И город не угоден Богу, - он говорил слишком пафосно, но почему-то не мог остановиться, - я сейчас же отправлюсь туда, дабы найти тех добрых христиан, кои там остались.
Приор испуганно закивал, торопливо перекрестился:
- Святое дело ты делаешь, сын мой. А мы как раз отправляемся, - дребезжащим голосом проговорил он, - не будем Вам мешать.
Ян хмыкнул и звук этот почему-то вышел настолько пугающим, что брат Август подпрыгнул и перекрестился, испуганно посмотрев назад. Затем, оправившись, расправил плечи и всем своим видом показал, что разговор окончен, но губы его дрожали.
Ян резко повернулся, краем взметнувшегося плаща уронил с походного столика богато изукрашенный рубинами золотой кубок. Наклонился, поднял и поставил его. Вышел, и прямо на входе столкнулся еще с одним человеком, по виду - обычным бродягой. От удивления последний выронил из своих рук мешок, тот развязался и из него на сырую грязь посыпались золотые и серебряные цепочки, монеты, перстни, несколько кадил победнее тех, что были в палатке. Бродяга торопливо стал складывать их обратно, бухнувшись на колени и испуганно глядя на высившегося над ним чумного доктора. Но тот, лишь на секунду поглядев на него свысока, отправился прочь, не обернувшись.
Город пугал, источал трупный запах, умирал. Тела лежали на улицах, виднелись в тупичках и открытых дверях домов. Было видно, что сначала с заразой пытались бороться, но, как всегда, безрезультатно. От запаха начиналась тошнота.
Ян пешком шел по главной улице, некогда, несомненно, оживленной и шумной. Раньше здесь шла торговля, раздавались крики людей - живых людей. Теперь же Ян слышал лишь свое дыхание, скрип распахнутых дверей на ветру и редкое ржание упиравшейся кобылы.
Студент не шел осматривать каждый дом, прекрасно понимая, что золота, ради которого он и пошел на эту авантюру, там скорее всего нет, или же есть очень немного. Вещи в палатке приора и мешке того бродяги тоже прямолинейно говорили о пустых церквях. Ян отправлялся в более или менее богатые дома, чтобы искать там то, что могло остаться. Ведь не все же беженцы вынесли свои богатства, если вообще выносили. Многие жители умерли раньше, еще не успев сбежать. А подручные приора тоже не могли вынести абсолютно все.
Вечером, сидя у небольшого костерка и жуя хлеб с сыром, Ян с любовью оглаживал мешок, в котором раньше лежал костюм доктора, а теперь приятно позвякивал металл. Золотой металл.
Ночь прошла хуже. Ян проворочался на жесткой кровати в одном из домов, стремясь уснуть. Было холодно, ветер качал створки окон и приносил в комнату жуткий запах разлагающейся плоти, становившийся все сильнее.
Кроме того, студент понял, что он не один в этом городе. Посреди ночи он услышал далекие крики и даже заметил в темноте яркий свет костра. Он был вдалеке, но Ян почел за благо не выдавать себя и впредь ходить по городу тише. Другие мародеры - неважно, подручные ли приора или просто отчаянные сорвиголовы, они несомненно были вооружены, и их было много.
Во время неспокойного и недолгого сна Яну снова снилась та девушка. Тоненькая, бледная, с золотыми волосами, рассыпанными по худым плечам, она опять умоляюще смотрела на него своими пронзительными синими глазами, в то время как огромные страшные руки тянули ее вниз, стремясь утащить ее. Она тянула к нему свои ручки в просительном жесте, и он шел, бежал спасать ее, но земля уходила из под ног, и он успевал лишь дотронуться до ее чуть теплой руки.
Следующие два дня прошли для него как кошмарный сон. Ян лазил по подвалам и домам в поисках золота и драгоценностей, прятался от других мародеров, ходивших по улицам. Студент порой видел совсем свежие, недавно убитые трупы людей, которых зарезали ножом или ударили топором. Мародеры сражались и друг с другом. Ян был осторожен, но вовсе не из-за страха перед разбойниками он не спал по ночам. Запах трупов буквально удушал.
На утро третьего дня Ян собрался с духом и выехал из города. Он как мог долго шел по самым темным и пустым улочкам, но в конце ему все равно нужно было пройти по главной улице, чтобы выйти за ворота. Это было опасно, но иного пути не было. Но Яну повезло, и никто не заметил чумного доктора, ведущего исхудалую лошадь, нагруженную большим и плотно набитым холстяным мешком.
Приблизившись к главным воротам, студент услышал сбоку слабый стон и, стремясь проверить, не показалось ли ему, повернул голову направо. И там, в одном из небольших тупичков, почти полностью заваленном кирпичами и досками он увидел лежащую девушку. Хрупкую и худенькую, с золотыми волосами. Ее руки были все в кровавых полосах, одежда была грязная и порванная. Ян не смог удержаться и, наплевав на опасность и необходимость скрыться поскорее, спрыгнул с лошади и подошел к ней. Она была жива, дышала, хоть и прерывисто.
Ян поднял ее на руки и понес обратно к лошади. Когда же он уже готовился уезжать, навсегда покинув умерший Змальбург, позади раздались злобные крики. Ян обернулся и сквозь стекла увидел несколько крупных мужиков, бегущих к нему с топорами и ножами в руках. Они грозно кричали, чтобы он остановился, над головой студента пролетел камень, сбив на землю шляпу. Времени рассуждать не было.
Ян ударил кобылу шпорами, но дряхлая и исхудалая кляча еле плелась, не обращая внимания на крики и понукания. Ян взмахнул рукой, задел мешок с золотом, придержал чтобы он не упал.
Тут девушка внезапно вскрикнула, открыла пронзительные синие глаза. Увидев нависающего над ним студента в клювастой маске, закричала еще громче, аккомпанируя угрозам сзади. Тогда Ян, не долго думая, сбросил ее с седла, кобыла подалась и пошла тяжелой рысью, перешедшей в галоп.
Невдалеке от города лошадь захромала. Ян выругался, спрыгнул с нее, сбросил мешавшую маску и, схватив мешки, побежал. Он несся в ближайший лес, не обращая внимания на хлещущие лицо ветки, на крики, хоть и ставшие более далекими, но все равно не исчезнувшие совсем. Не обращал внимания на синие глаза девушки, стоящие перед его мысленным взором.
От погони он оторвался. И вечером, у костерка, наслаждаясь ветром и отдыхом, пересчитывал то, что он смог добыть в Змальбурге. Сумма выходила приличная. После этого Ян устроил себе небольшой пир, наслаждаясь вяленым мясом, хлебом и вином. Вскоре сон сморил его, и он, растянувшись на походном плаще и глядя на звезды, уснул под крики ночных птиц.
Ему снова снилась она. Снова она умоляла его о помощи, снова демонические руки тянули ее вниз, в пропасть. А Ян стоял, и отрицательно мотал головой, не говоря ни слова. Девушка закричала - как тогда, когда, очнувшись, увидела чумного доктора, а сразу после этого бледные руки разорвали ее на части. Струи крови обрызгали Яна.
Он проснулся с криком. Мешок с золотом неприятно упирался в бок.