"Нет на свете семьи такой, где не памятен свой герой..."
Нет такой семьи в нашей стране, которую бы не коснулась Великая Отечественная война. В каждом доме люди чтут и помнят своих героев, внесших вклад в освобождение Родины от немецко-фашистских захватчиков. Каждая семья может написать свою историю о событиях 1941-1945 гг.
Я расскажу вам одну из них.
Все, кто проезжал поездом станицу Брюховецкую, наверняка видели памятник "Катюше", стоящий на холме. К его подножию в день свадьбы молодые счастливые пары возлагают цветы. На такой машине в годы Великой Отечественной войны служил один из моих дедушек - Иван Михайлович Копанев. Он женился в 1940 году. В январе 1941 у него родился сын. Но семью 7 сентября 1941 года пришлось оставить и уйти на войну. До 25 октября Иван Михайлович находился в г.Горьком в радиороте, где учился на радиста. Вскоре туда из Москвы пришел вербовщик: набирать людей для организации гвардейского минометного (катюши) полка. Школа находилась там же: в Москве. Кроме моего деда сюда прибыло много здоровых молодых ребят- рабочих. После обучения их направили в 12 дивизию. Начальнику штаба требовался писарь. Из всего набора нашлось 10 человек, которые успели закончить 10 классов. После проверки каллиграфии, Копанев Иван был назначен писарем при штабе. Но работать в качестве писаря или радиста ему не пришлось. 7 ноября воины выехали на фронт. Сначала на Серпухов, затем вернулись к Каширской электростанции, откуда и начали боевые действия. Полк находился в распоряжении главного командования. Катюш было мало, передвигались с места на место в объезд через Москву. Спать было некогда, самое большое 2 часа ночью, на ходу, в землянке, в палатке, в лесу, в снегах. Ели тоже на колесах.
Через год Ивана Михайловича перевели воевать ближе к передовой на БМ-13 ("Катюшу"): "давать отпор немцу", защищать Москву. Боевой путь части проходил через Московскую, Тульскую, Калининскую, Орловскую и Смоленскую области. Солдатам пришлось возиться со снарядами, подносить их на расстояние 50-100 метров для зарядки, сгружать и разгружать их. Весом они по 48-94 килограммов каждый. Куда бы ни приехали, воины для выполнения задания, нужно копать яму, чтобы машину под катюшей не поразило осколками: себе ровик, на стоянках блиндаж. Зимой от лома летели искры и крошка земли. Он же немец сразу обнаруживает и обстреливает. Кругом начинают рваться снаряды и мины. Как говорил Иван Михайлович: "Не чувствуешь, где твоя душа. Жива или нет. Смотришь яма вырыта, душа пока жива. А было и так: выроешь, всё приготовишь, не постреляешь, а тут команда - идти в другое направление. Обидно. Там на новом месте начинаешь всё сначала. Снова летят на тебя снаряды, рвутся мины. Вот и смотришь куда пристроиться, пока твоя ямка не готова. Разорвется снаряд, а ты тут как тут в готовую ямку. После такой работы думаешь, что съел бы кобылу, а поешь, как не ел. Были и такие условия: ровик и блиндаж в снегу, сверху палатка. Разведешь огонь, если есть чем, согрел один бок, а другой замерз- не чувствуешь, поворачиваешься всё хочется согреться. А надо еще сохранить боевую машину. Для "Катюш" делали из снеговых брусьев три стены или стены из убитых лошадей. Пока строишь такое укрепление над головой летают немецкие самолеты. Кругом лежат раненые и убитые товарищи. В бою от наших рук горело всё, даже земля."
Через шесть месяцев Ивана Михайловича перевели в пехоту в 1-ю Московской Краснознаменную гвардейскую дивизию. Назначенные в часть новые командиры променяли их - старичков (восемь человек) на шоферов. Со слезами пошли люди из основной своей части, с горечью. Конечно, понятно куда- в последний и решительный. Командир орудия сказал тогда: "Не волнуйтесь, там пан или всё. Если останетесь живы: скоро пойдете домой". Надо сказать дед очень тяжело это переживал, но что сделаешь война есть война. Пошлют в огонь - пойдешь. Поставят к стенке - станешь. И вообще, там ничего не было страшно, потому что ни один из них не думал остаться в живых. Наоборот, хотели одного: скорее бы отвоеваться. А воевать пришлось в полевых условиях, в брянском лесу. За 4 месяца службы в пехоте Иван Михайлович двадцать раз успел сходить в разведку. Переходы роты за ночь составляли 50-60 километров, а здоровье у солдат не соответствовало элитным войскам: многие задыхались. Тем более, что питание было очень скудным (еда, что под ноги попадет). Хотелось хоть на секунду оказаться дома, увидеть жену и сына.
10 июля 1943 года пехота прошла боевое крещение при генеральном наступлении. В ходе боя не было видно света, небо состояло из земли и дыма. Врага удалось отбросить на 50 километров. Это событие стало для всех знаменательным и радостным.
6 сентября 1943 года на брянском направлении советские войска предприняли новую попытку наступления. Но фашисты остановили их. Тот, кто ушел в бой раньше (раненые солдаты) возвращались и говорили шедшим вперед товарищам: "Не ходите туда, там много наших полегло".
Когда стемнело, командир отдал приказ отвести войска на исходную позицию за перевал. Но утром
7 сентября в 11 часов начался новый бой. Жутко. Солдат покормили и отправили сражаться. На ходу Ивана Михайловича Копанева ранило. Впереди разорвалась мина. Глаза заполонило, он протер их рукавом на ходу. Боли не было. Штанина выше колена в крови, грудь тоже, рука опухла. Солдат спрятался за кустарником, попытался окопаться одной рукой, но не получилось. К нему подполз раненый в висок командир, перевязал рану и начал тащить обратно: туда, где находилась санчасть. Это в двадцати километрах от места сражения. Раненых бойцов здесь клали прямо на солому в амбаре. Врач осмотрел Ивана Копанева и сразу поставил диагноз: повреждена рука, два осколка: один из них вытащили из ноги, второй остался в груди. Связки, где он находился трогать было нельзя. Так осколочек и прижился навечно.
В марте 1943 года, после лечения в трех госпиталях, находящихся в Боровичах и в Кемерово, Иван Михайлович вернулся домой, обнял жену и воскликнул: "Слава те Богу! Конец воевать. Брата Егора жалко, погиб на Курской дуге, а остальное надо радоваться".
И еще мне хотелось бы сказать о том, что в каждом населенном пункте стоит памятник с фамилиями погибших. Может быть имена тех героев, которые лежат в братской могиле вам незнакомы, но вы можете быть уверены, что где-то на неизвестной высоте лежит и ваш дедушка и его фамилию читают и помнят дети, живущие там. Где-то лежит и мой дедушка Алексей Соловьёв, который в 1944 году закрыл телом своего сына Николая. Отец погиб, а сын дошел до Берлина, у него родились дети и внуки. А в честь погибшего героя названы два моих брата.