Не знаю, как это произошло, просто затмение какое то. Вобщем, я решил спровоцировать Макарова на чудовищное преступление. Попросту говоря убийство себя. Тут надо сказать несколько слов о самом Макарове. Несколько слов: Толстый, лысый филателист и очкарик. Уж не помню, под каким предлогом я к нему зашел, он мой сосед по лестничной площадке, иногда мы с ним выпивали, но умеренно. Можно было сказать, что мы хорошие знакомые. Я даже побывал на его даче в прошлом году. Макаров не очень обрадовался, когда меня увидел, но не выразил этого, он протер очки и спросил, буду ли я чай. Я ответил утвердительно. Макаров сказал проходить в комнату, а сам пошел на кухню, готовить. Я зашел в комнату и понял, почему он не очень хотел видеть, кого бы то ни было. На полу и на столе были разложены альбомы с марками, сами филателисты зовут их кляссеры или я ошибаюсь? Марок было очень много, разных цветов, треугольные и квадратные. Иногда мне приходит в голову такая мысль, что Макаров женат на своих бумажках.
Недолго думая, я расстегнул штаны и уселся срать на его альбомы с марками, а какать я действительно очень хотел. Примерно через минуту, на альбоме дымилась аккуратная куча говна, застегнув штаны. Я тщательно растер макаровским тапком говно по кляссеру и сел на диван ждать хозяина. Макаров пришел через минуту, входя в комнату, он машинально поморщился, как морщатся люди в общественном туалете, пока не привыкнут к запаху, опыт показывает, что обычно привыкают. Макаров недоуменно посмотрел на меня, потом перевел взгляд на источник зловония, то есть размазанное по кляссеру говно. И вдруг как-то тонко по-женски заголосил, лицо его покраснело, крупная лысая голова покрылась шариками прозрачного пота...
ЊКто, кто это сделал?", -- подвывал Макаров. Я, не вставая с дивана, кивнул и отчетливо сказал: ЊЯ". Мне показалось что лицо его лопнет как плод томатного куста, он по птичьи скорчил пальцы с коротко остриженными ногтями и ринулся на меня. А даже и не сопротивлялся, Макаров был интеллигентом и совершенно не умел драться, бестолково вцепился в мои волосы и расцарапывал пальцами лицо. Потом он догадался меня душить, хватка его было слабой, что действительно досаждало так это его тучность, он уперся коленом в живот и мне было тяжело дышать. Бешенство придало сил Макарову. Чтобы позлить его, я извернулся и укусил его за толстый с синими прожилками нос, укусил сильно, на носу осталась цепочка лунок - следы от зубов которые моментально наполнились кровью, коленом я врезал не больно Макарову в пах, вырубить его совсем было абсолютно не интересно. Макаров крякнул, и отпустил мое горло, при этом у него слетели очки. Из его глаз, небесно голубых к центру немного зеленых по краям, капала влага злобы и не понимания. Я плюнул в лицо, Макарову надеясь на еще один приступ бешенства. И я его получил, скрюченная кисть Макарова снова впилась мне в лицо, средний палец раздавил мой глаз, тут был мой черед кричать от боли, мой крик раздразнил Макарова, и он чуть-чуть порвал мне рот, я буквально захлебнулся обильной кровью выливавшейся из раны, и опять плюнул скопившейся жидкостью в лицо Макарову, кровь смешанная со слюной ударилась о его переносицу и начала стекать вниз.
Макаров, снова взвыл и ударил расставленными пальцами в мое горло, он попал в кадык, мое дыхание парализовало, и я почти потерял сознание. Но у меня хватило сил прошептать или даже просипеть искалеченным ртом, ЊДавай Макаров"! И он дал, обеими руками взяв меня за горло и со всей силы шарахнул головой о подоконник, в затылке, что-то треснуло в черепе прошумело, как будто кто-то настраивал приемник. А потом я, наверное, умер, во всяком случае, Макарова я больше не видел.