Аннотация: Чем занимаются молодые ученые на научных симпозиумах.
БАРХАТНЫЙ СЕЗОН
I
Время было застойное, но наука процветала. В провинциальный институт военного профиля, где в то время служил Вадим, пришло приглашение из Академии наук СССР принять участие в работе международного симпозиума с интригующим названием "Ситуационное управление большими системами". Что подвигло столичных корифеев науки пригласить на симпозиум провинциалов, неизвестно. Тем не менее письмо было получено, и на него нужно было реагировать. Случайно или нет, но выбор пал на героя нашего рассказа.
Вадим блестяще окончил военное училище и, как положено, через год получил звание старшего лейтенанта. Сейчас он работал младшим научным сотрудником и полагал, что вскоре может с успехом освоить эту специфическую профессию. По крайней мере, он не ленился и проявлял интерес ко всем новинкам в области прикладной математики, кибернетики и вычислительной техники. Все бы хорошо, но не хватало общей научной эрудиции, что и было отмечено в ежегодной аттестации.
Под вечер, к концу рабочего дня его вызвал начальник лаборатории и после краткого, но содержательного инструктажа выдал командировочное предписание с наказом:
- Расширяй свой кругозор. Внимательно слушай, записывай и запоминай. Потом расскажешь нам, что это за "зверь" такой - "ситуационное управление", и вообще узнай, что нового творится в научном мире, над какими проблемами работают маститые ученые. Может, для нашего дела что и сгодится. А то замкнулись мы в своем тесном военном мирке, ничего вокруг ни видим, а порой и не хотим видеть. Так можно мхом зарасти.
Начальник слегка задумался, как будто припоминая что-то из давно минувших дней.
- Ты человек молодой, да в придачу еще и холостой, для таких командировка - источник всяческих неприятностей. Помни, что подвыпивший офицер может не только обнять, но и поцеловать классового врага. Поэтому переоденься в гражданскую форму и будь бдителен, не ищи приключений на свою задницу. Веди себя так, чтобы не пришлось собирать партийное собрание по поводу твоего поведения в командировке.
Вадим не понял, какого классового врага имел в виду начальник и зачем его нужно целовать и обнимать, но уточнять не стал. Отдал честь и, на ходу запихивая бумаги в портфель, кинулся в бухгалтерию получать командировочные денежки. С финансами у него всегда было туго. Не то чтобы их было мало - просто разлетались они чрезвычайно быстро, причем так, что обнаружить их следов не было никакой возможности.
II
По традиции подобные научные сборы всегда проходят в экзотических местах. На этот раз выбор пал на поселок Черноморка, что под Одессой.
Бархатный сезон, теплое море, седовласые корифеи науки с молодыми ассистентками, важные люди из организационного комитета, деловито снующие аспиранты и соискатели - вот неполный перечень того, что предстало перед взором растерявшегося провинциала.
Потолкавшись среди приезжего люда, он пристроился в очередь на регистрацию. Симпатичная блондинка с большущими васильковыми глазами проверила его документы. "Полина. Секретарь оргкомитета, - прочитал Вадим надпись на бэджике. - Надо же, какая красавица-секретарь у них на симпозиуме! А может, потому и красавица, что секретарь? Помести ее, к примеру, в нашу бухгалтерию, красоты, наверное, поубавится. Впрочем, вряд ли".
Полина вернула Вадиму документы, и обворожительная улыбка приоткрыла идеально ровный ряд ослепительно белых зубов.
- К сожалению, места в гостинице забронированы для делегаций из Москвы и Ленинграда, но мы можем разместить вас, молодой человек, в пионерлагере, что в пятистах метрах отсюда.
Внимательно посмотрев на впавшего в задумчивость Вадима, она, как бы извиняясь, добавила:
- Там совсем неплохо - отдельные домики, пляж рядом, днем прохладно, ночью тепло. Правда, проживающие в лагере не обеспечиваются питанием, но вопрос легко разрешимый - в поселке есть недорогое кафе.
Вадим, как завороженный, неотрывно смотрел на девушку: "Бывает же на свете такая ненаглядная красота. Наверняка она тоже забронирована кем-то из москвичей или ленинградцев".
Красота помахала нежной ладошкой у него перед носом, пытаясь привлечь внимание к своим словам.
- С вас десять рублей за дружеский банкет, который состоится послезавтра в нашей столовой, и если желаете, то за пять рублей можете приобрести сборник материалов нашего симпозиума.
Заплатив десятку, Вадим любезно отказался от сборника, полагая, что не стоит в первый же день транжирить весьма ограниченные денежные ресурсы. Лучше внимательно выслушать доклады и тщательно их законспектировать. Собственно за этим он сюда и приехал.
Время шло к обеду. Потоптавшись на месте и несколько раз украдкой взглянув на синеглазую красавицу, Вадим поплелся в пионерский лагерь с чувством человека если не второго сорта, то уж точно не первого.
III
Лагерь являл собой огороженную колючей проволокой территорию с десятком летних щитовых домиков, покрашенных стандартной темно-зеленой краской. Внутри они оказались весьма уютными, хотя и несколько аскетичными: две железные кровати, застланные синими одеялами, две казарменных тумбочки и столик с двумя табуретками, покрашенными в канареечный цвет.
Несмотря на теплый солнечный день, в домике, куда вошел Вадим, было прохладно и царил полумрак. На одной из кроватей сидел взъерошенный мужчина среднестатистического возраста в очках типа пенсне и, низко склонившись над табуреткой, заменявшей ему письменный стол, что-то черкал на листах бумаги.
- Добрый день, - представился Вадим, - я из Воронежа, приехал на симпозиум.
Очкарик поднял голову и, посмотрев куда-то мимо Вадима, возгласил:
- Истинным может быть только то, что противоречит самому себе!
Он наклонился над табуреткой, записал им же произнесенную фразу и, подчеркнув ее в двух местах, обратил свой взор на Вадима.
- Вот вы, молодой человек, сказали "добрый день". Эта фраза ложная. Какой же это добрый день, когда в аэропорту у меня украли портфель с документами. Таксист содрал трешку за то, что довез меня сюда. Десять рублей пытались взять за банкет, не зная, что я принципиальный противник подобных мероприятий. Разместили черт знает где - в клоповнике... Перечислять дальше?
- Надо же, сколько у вас неприятностей случилось, и все именно сегодня, - искренне посочувствовал ему Вадим. - Но все-таки мне интересно, с какой же фразы я должен был начать наше знакомство?
Очкарик чихнул так, что бумаги, лежавшие на табуретке, слетели на пол, а на глазах выступили слезы. Достал из кармана носовой платок не первой свежести и смачно высморкался. Снова чихнул и, с трудом преодолевая напавший на него чих, произнес:
- Правильнее было бы сказать, молодой человек, добрый отвратительный день! - Он приподнялся с кровати и протянул Вадиму руку. - Меня зовут Борис Самуилович - доцент Рижского института гражданской авиации. Не климат мне здесь, слишком жарко и клопами пахнет. Видимо, травили недавно эту живность... Апчхи...
Неожиданно в голове у Бориса Самуиловича что-то переключилось, чих иссякнул, и он, отключившись от Вадима, изрек:
- Чем категоричнее суждение, тем больше в нем неопределенности!
Затем, подобрав разбросанные по полу бумаги, стремглав бросился записывать результат озарения.
- Ну и ну! - поразился Вадим - Такое впечатление, что кто-то сверху диктует вам свежие мысли нетрадиционной научной ориентации.
- Юноша, грех надсмехаться над несчастьем других. Я же вам говорил, что сегодня утром в одесском аэропорту у меня своровали портфель, где лежал мой доклад, написанный дома нечеловеческим напряжением ума. Вот теперь я пытаюсь восстановить его по тезисам. Может быть, до завтрашнего утра что-нибудь выйдет. Иначе - конфуз!
Борис Самуилович опять отключился от мира сего и, уткнувшись в свои бумаги, пробормотал:
- Без системного понимания сути вещей математика - это наука, которая правильно решает неправильно поставленные задачи!
"Спорная мысль", - подумал Вадим, но в дискуссию вступать не стал. Одесский воздух как-то незаметно выдавил из него научные мысли и впустил вместо них что-то другое.
Заняв свободную койку, он распаковал свой нехитрый багаж, пересчитал командировочные деньги и пришел к выводу, что хотя (как выразился его сосед) это место - клоповник, но для него оно является оптимальным по критерию "цена-качество". Впрочем, другого и быть не могло: командировочные выдавались из расчета не больше стоимости одной бутылки "Московской" водки - три рубля шестьдесят копеек в сутки, включая оплату за проживание.
Мысленно посочувствовав соседу, с головой погруженному в свои мысли, Вадим переоделся в летний костюм и пошел на пляж, где к тому времени собралась уже добрая половина участников симпозиума. Наука - наукой, а бархатный сезон - бархатным сезоном.
IV
Искупавшись в теплой, слегка мутноватой морской воде, Вадим прилег на свободный лежак, немного понежился в лучах яркого, но не палящего солнца. И заскучал. Ему хотелось влиться в общую научно-отдыхающую струю: пообщаться с людьми, обсудить проблемы, поспорить, выпить стаканчик-другой молодого одесского вина - в общем сделать так, чтобы этот праздник жизни стал и его праздником. Но окружающей публике его проблемы были неинтересны, каждый занимался своим делом.
Лысеющий мужчина с бегающими глазками, по виду профессор, что-то рассказывал трем молодым аспиранткам, постоянно подливая красное сухое вино в бумажные стаканчики. Они закусывали вино конфетами, весело смеялись и смотрели на него как на бога. "Интересно, - подумал Вадим, - что он будет делать с этими девицами после того как они допьют бутылку вина и съедят все конфеты". Но ничего интересного не произошло - "профессор" достал из пляжной сумки вторую бутылку, но уже не красного, а белого вина, распечатал еще одну коробку конфет, и сцена повторилась. Правда, глаза ученого мужа перестали бегать из стороны в сторону и сфокусировались на рыжеволосой аспирантке, выделявшейся из общей массы загорающих своими аппетитными формами, слегка прикрытыми купальником-бикини.
В прибрежных волнах группа молодых ребят играла в волейбол. То один, то другой, пытаясь достать мяч, плюхался в воду, поднимая фонтаны брызг. Капли воды падали на загорающих рядом девушек, и они, улыбаясь, отмахивались от них руками, но никуда не уходили. В конце концов пляжный волейбол завершился тем, что две компании соединились, и парни с девушками подались куда-то в сторону поселка.
Чуть поодаль группа барышень нарочито неприступной внешности рассматривала буклеты с достопримечательностями Одессы. Вызывающе-белый цвет кожи и невнятный цвет волос выдавал место их постоянного проживания - северную столицу. Вадим, развернувшись в их сторону, подумал: "Может, присоединиться к культуре?". Однако пока он думал и решался, около ленинградок невесть откуда появились ребята кавказского вида, и юные дамы, забыв про буклеты, смеясь и радуясь, помчались с ними плескаться в сентябрьских волнах Черного моря. "Наверняка знакомые, - рассудил Вадим. - Здесь, похоже, все друг друга знают, а новенькие (вроде меня) не болтаются по пляжам, а сидят в номерах и готовятся к докладам".
Солнце медленно склонялось к горизонту. Вадим с тоской посмотрел на череду невысоких волн, равнодушно набегавших на песчаный берег, и, окончательно осознав бесперспективность воздушно-морских ванн, двинулся к выходу.
"Кажется, еще Бердяев говорил, что любая система отчуждает личность, и, вероятно, был прав - как ни крути, но пока я чужой на этом научно-черноморском празднике жизни".
V
Идти в домик, в котором корпел над своим докладом Борис Самуилович, ему не хотелось, и он повернул в сторону поселка, где для начала зашел в маленький магазинчик с кратким, но емким названием - "Вино". За крохотным прилавком стоял невысокого роста пожилой мужчина с выразительной одесской внешностью и полировал белым вафельным полотенцем стоящие перед ним граненые стаканы. За его спиной громоздились две большие винные бочки с медными краниками, к кончикам которых были прикреплены тонкие резиновые трубочки. При виде Вадима на его лице появилась располагающая улыбка.
- Вы, молодой человек, правильно поступили, что зашли сюда. Спросите у любого в Черноморке, где можно выпить хорошего вина. И вам ответят - у Якова Шлёмовича. Так он перед вами.
Вадим окинул взором прилавок, пытаясь найти ценник, но не нашел, а продавец продолжал:
- Какого вина желает откушать товарищ отдыхающий, беленького или красненького? Я рекомендую начать с беленького.
Не дожидаясь ответа, он наполнил стакан светлым пенистым вином и с достоинством протянул его Вадиму.
- Прошу, уважаемый! Отведайте и скажите, стоит ли мне менять профессию, если уже тридцать лет как я торгую этим волшебным вином и ни разу никто не сказал, что оно плохое. Но, ради бога, если результата не будет, я верну вам деньги.
"Интересно получается, - подумал Вадим, с удовольствием выпивая прохладное и действительно приятное вино, - одна система меня равнодушно отторгает, а другая - наоборот, гостеприимно принимает. К чему бы это?".
Не дожидаясь ответной реакции, Яков Шлёмович протянул ему стакан с красным вином. Вадим с наслаждением выпил.
- Так, что скажите, милейший? Вы, наверное, приехали на научный симпозиум?
Вадим с удивлением посмотрел на продавца.
- Да... А как вы узнали?!
- Ваши родители, юноша, еще не были знакомы, когда Яков Шнейдер служил в Красной армии, и не где-нибудь на кухне, а в разведке. Там его кое-чему научили. Вы сегодня тридцать первый, кто посетил это заведение, и все тридцать, что были до вас, сказали мне, что они приехали на научный симпозиум по ситуационному управлению: кто из Москвы, кто из Киева... А вы откуда будете?
Вадим хотел было ответить, но из подсобки вышла пожилая женщина в цветастом переднике со шваброй в руках.
- Яша! Не морочь юноше голову. Попроси его заплатить шестьдесят копеек за два стакана вина и покажи ему, как пройти закусить, пока кафе еще не закрылось.
VI
Кафе "Черноморка", куда по совету жены Якова Шлёмовича зашел Вадим, уже закрывалось и было пустым. За стойкой импровизированного бара сидела миловидная девушка - кассирша, официантка и уборщица в одном лице.
- Маша! - закричала она, обращаясь в сторону кухни. - У нас гости: молодой симпатичный мужчина, по глазам которого заметно, что он только что вышел от Якова Шлёмовича и наверняка желает что-нибудь закусить. У нас осталось покушать?
Из кухни раздался грохот падающей посуды, а затем послышались проклятья.
- Понятно, - констатировала девушка и, обращаясь к Вадиму, произнесла извиняющимся голосом, - к сожалению, мы закрыты.
- А здесь есть поблизости что-нибудь такое, где можно перекусить одинокому человеку?
Девушка с удивлением и одновременно с интересом посмотрела на Вадима.
- Уважаемый мужчина! Вы же находитесь не где-нибудь в пустыне. У нас всегда можно и закусить, и перекусить, и хорошо покушать, и даже выпить хорошего коньяка. Но... - она оценивающе посмотрела на Вадима, - конечно, не здесь в Черноморке, а в городе. Если вы подождете меня минут пять-десять, то я покажу одно хорошее и совсем недорогое место. Зовут меня Эля, можно, конечно, называть и Элеонорой, но это слишком официально.
Вадим воочию убедился в волшебном свойстве молодого одесского вина: за те считанные минуты, что он пребывал в кафе, миловидная работница одесского треста столовых и ресторанов превратилась в очень красивую барышню, с которой не стыдно было зайти в любой одесский ресторан или просто прогуляться по улицам. Но решающим аргументом была не красота, а что-то другое: возможно, ее естественность и непринужденность, а может быть, как почудилось Вадиму, ее доступность или притягательный южно-украинский акцент. Тем не менее, решение было принято, и через пятнадцать минут красно-желтый, грохочущий всеми своими частями трамвай понес их в сторону сияющей огнями Одессы.
VII
Когда они прибыли в район автовокзала, уже стемнело. Эля подхватила Вадима под руку и уверенно повела по одесским улицам. Идти с ней было приятно. Невысокий Вадим то и дела поглядывал на свою только что приобретенную подружку, любуясь ее статной фигурой.
Вскоре они оказались в небольшом полуподвальном ресторанчике. Народу было немного. В затемненных углах расположились несколько парочек, а перед стойкой бара лицом к залу сидел худющий скрипач и выводил на потрепанном инструменте "Времена года" Вивальди. Услужливый официант, слегка поинтересовавшись желанием вошедших, моментально накрыл столик.
После трех рюмок коньяка и разговоров ни о чем для Вадима стало очевидным - делать здесь нечего и надо решительно двигаться вперед. Куда вперед, он не знал, но инстинкт, усиленный алкоголем, двигал его в нужном направлении. Вадим представил себе, как он обнимает и целует Элю. Ее длинные русые волосы спадают ему на плечи, и она, страстно отвечая на его объятия, откидывается на широченную кровать с резной деревянной спинкой, застланную атласным покрывалом. Вокруг них плотным кольцом вьются белокрылые ангелы, отделяя от всего остального мира. Какая-то старуха благообразного вида, раздвинув ангелов, протягивает им два бокала, наполненных золотистым нектаром...
- Официант, - махнула рукой Эля и, обращаясь к Вадиму, произнесла. - Что-то скучновато здесь сегодня. Наверное, пора выдвигаться из этого погребка. Давай рассчитаемся, заберем со стола все, что можно съесть и выпить, и переместимся ко мне домой. Да, вот еще что, возьми шампанского, а то у меня в доме ничего такого ни водится.
Она немного помолчала, игриво посматривая на Вадима и, взглянув на часы, добавила:
- А то поздновато будет. Все люди куда-нибудь разойдутся.
VIII
Как выяснилось, люди никуда не разошлись. В проходной, типично одесской коммунальной комнате, куда Эля привела Вадима, за столом сидели три молодых парня и вяло играли в преферанс. При виде вошедших они несколько оживились, но карт из рук не выпустили. Разительная перемена произошла после того, как Эля поставила на стол две бутылки шампанского. Карты мгновенно исчезли, а на лицах ребят засияли радушные улыбки. Вадим, несколько отошедший от первоначального шока, понял, что здесь привечают гостей, прибывших не с пустыми руками. Один из парней ловко разлил шампанское по стаканам и уже открыл рот, чтобы провозгласить тост, но Эля осадила его.
- Наш гость из Воронежа, - представила она Вадима присутствующим. - Он ученый, приехал к нам на симпозиум. Весь день работал, а вечером попросил меня показать ему нашу красавицу Одессу.
Парни весело загалдели, по-видимому, радуясь и предстоящей выпивке, и тому, что они одесситы.
- Этот... - Эля показала рукой на кудлатого парня в тельняшке и в очках, - мой муж - Вася. Уже шестой год учится в институте инженеров морского флота и одновременно подрабатывает грузчиком на "Привозе".
"Твою мать, - выругался про себя Вадим, - это надо же быть таким идиотом: шел к девушке, а попал к ее мужу - студенту-двоечнику".
- А эти, алкашики, Витек и Кеша, - продолжала Эля, - наши соседи по квартире и его друзья по несчастью: где-то учатся, но сами не знают где. Вот ты, к примеру, Кеша, куда ходишь каждое утро с портфелем?
Кеша потупил глаза и заерзал на стуле, но Эля не стала дожидаться ответа.
- Давайте выпьем это замечательное шампанское за нашего гостя и пожелаем ему успехов в его трудном научном деле!
Все протянули стаканы к Вадиму, который, с трудом вымучив на лице нечто вроде улыбки, добавил: "... И за радушных хозяев тоже!".
Шипучее вино колом застряло у него в горле, но он неимоверным усилием протолкнул его вглубь. Алкоголь окутал голову легким туманом, нервное напряжение несколько спало, и Вадим неожиданно для самого себя запел:
Лишь только начало на улице смеркаться,
Ой-да, о-ца ма-ма цер-ба цу-ца о-ца-ца,
Как стали гости потихоньку собираться,
Компания с энтузиазмом подхватила:
Ой-да, о-ца ма-ма цер-ба цу-ца о-ца-ца! ...
Дверь в комнату приоткрылась, и в образовавшуюся щель осторожно протиснулся лысоватый мужичок с маленьким ребенком на руках. Это был элин свекор с ее сыном. Эля нежно погладила малыша по головке, сунула ему кусочек шоколадки и радушно пригласила родственника к столу. Помимо ребенка, свекор принес с собой четверть домашнего виноградного вина, огромный пучок зелени и авоську с яблоками.
"Похоже на то, что здесь у них родовое гнездо, а не монплизирный уголок, - подумал Вадим. - Влип я, утопист недоделанный. Надо срочно выбираться из этой кутерьмы".
Тем временем гулянка набирала обороты. Персона воронежского гостя как-то сама собой отошла в сторону. Народ начал гудеть о чем-то своем.
Осушив стакан вина, Вадим посмотрел на Элю. Из красавицы, которую час тому назад со всех сторон овивали белокрылые ангелы, она трансформировалась в заурядную работницу одесского общепита с посекшимися крашеными волосами и припухшими глазами. Нагнувшись над ее ухом, он шепнул: "Я в туалет", и, не дослушав ее объяснений по поводу его местонахождения, рванулся к двери.
Промчавшись через анфиладу комнатенок, где текла своим чередом коммунальная одесская жизнь, он выскочил на свежий воздух и что было сил побежал куда глаза глядят. Минут через десять он остановился, чтобы перевести дух и сориентироваться. Одесские улицы были безвидны и пусты, а вместо духа по ним носился свежий ветерок, лениво перекатывая опавшие осенние листья. Порывшись в карманах, Вадим обнаружил рубль с мелочью, так что такси исключалось, а трамваи уже не ходили.
По его расчетам до Черноморки было километров пятнадцать-двадцать - около четырех часов пешего хода. "До рассвета дойду, - успокоил он сам себя, - вопрос, в какую сторону идти?". Вадим прислушался. По шуму прибоя определил, в какой стороне находится море, повернулся туда лицом, поднял правую руку и бодрым шагом двинулся в указанном направлении.
IX
Под утро, проклиная себя и все шестнадцать одесских Фонтанов , он добрался до Черноморки. Соседа уже не было. Вадим побрился, умылся, надел чистую рубашку и, преодолевая легкое потрескивание в голове, пошел на открытие симпозиума.
Актовый зал был переполнен, но ему повезло - удалось пристроиться в проходе на откидном стульчике. До начала пленарного заседания оставалось минут десять, и он с интересом окинул взором присутствующих. По сравнению со вчерашним пляжем картина симпозиума разительно изменилась. Оказалось, что проблемами ситуационного управления интересуются в основном мужчины. Молодые аспирантки, любительницы пляжного волейбола и другие красавицы где-то затерялись, а те немногочисленные дамы, что присутствовали в зале, не вызывали особого энтузиазма у лиц противоположного пола и не способствовали пропаганде научных знаний.
Неожиданно зал притих, а затем разразился аплодисментами - появился президиум. После стандартных приветствий слово предоставили основоположнику научного направления, Дмитрию Поспелову. Свой доклад он начал словами:
- Принято считать, что настоящая наука начинается с измерений и вычислений. Пошло это от физики. Непререкаемый авторитет и поистине великие достижения физической науки сделали это утверждение аксиомой. На самом деле любая наука начинается с классификаций!
Далее он простым и понятным языком объяснил присутствующим суть дела. Вадим записал: "Поспелов - голова, а ситуационное управление - это ветвь искусственного интеллекта, занимающаяся имитацией на компьютерах рефлексных механизмов принятия решений". Как выяснилось позже, это была первая и последняя запись, которую ему удалось сделать на этом симпозиуме, но она оказала решающее влияние на развитие его научной карьеры. Так часто бывает, когда мысль гения, если она воспринята и осознана, на долгие годы определяет творческий путь молодого ученого.
Следующие доклады Вадим слушал в пол уха. У него сложилось впечатление, что выступающие либо стараются излагать свои мысли так, чтобы их никто не понял, либо сами не понимают, о чем говорят. Он уже начал позевывать, но тут в зале появилась блондинка, что вчера регистрировала участников симпозиума, и его мысли потекли в другую сторону.
"Неужели она способна что-нибудь понять в этом наукообразном конгломерате?" - подумал Вадим, разглядывая аккуратные белые лямочки на обворожительных слегка загорелых плечиках одесситки. "Вряд ли, - ответил он сам себе. - Тогда, что она здесь делает? Ведь не может такая симпатичная девушка по доброй воле в разгар бархатного сезона слушать всякую чепуху? Впрочем, у них тут в Одессе всегда сезон". Он перевел взгляд с лямочек на золотистый локон, слегка прикрывающий аккуратное ушко красавицы. "А ведь сидит и внимательно слушает. Еще и лобик морщит. Значит, зачем-то ей это нужно. А вот зачем? - Вадим понял, что ответить на этот вопрос он не в силах. - А я какого черта вникаю во всю эту белиберду?".
Он бы еще долго рассматривал волшебное творение страстей человеческих, но на трибуну поднялся его сосед - Борис Самуилович. Вадим, с трудом оторвав взор от белокурой красавицы, переключился на докладчика: "Интересно, что он нам расскажет?".
Рижанин, по-видимому, восстановил похищенный текст выступления и был в ударе. Из зачуханного очкарика он превратился в маститого ученого, который доказывал какие-то важные теоремы, формулировал значимые выводы и вообще выглядел очень солидно. Когда он закончил сообщение, зал разразился аплодисментами, а сам Поспелов одобрительно покачал головой.
Остальные доклады Вадим прокимарил и проснулся от того, что кто-то толкал его в плечо. Перед ним стоял Борис Самуилович.
- Просыпайтесь, юноша. Пора обедать.
X
Идти в кафе Вадим категорически отказался - не хотел встречаться со вчерашней подружкой. Вместо этого он предложил коллеге посетить уже известный винный магазинчик. Тот, хотя и был противником возлияний, но, находясь в эйфории от успешного выступления, поддержал идею.
Яков Шлёмович встретил вошедших, как старых знакомых.
- Я не знаю, кто виноват: небо, солнце, море, но после моего вина люди становятся другими, - он показал рукой на пляж. - Ко мне эти люди входили грустными, замкнутыми и одинокими, а выйдя от меня, они веселятся, знакомятся, влюбляются, находят отдых и наслаждение там, где раньше этого не замечали.
Он наполнил два стакана белым вином и два - красным.
- Прошу, любезные, отведайте для начала ... А не желаете ли попробовать моей колбаски, это же чудо - одно мясо!
Вадим проглотил слюну, но, вспомнив о своих ограниченных финансах, призадумался.
- Обо что вы мыслите? - спросил у него Яков Шлёмович и, не дожидаясь ответа, продолжил. - Так вот, юноша, не думайте об деньгах: у нормальных людей вашего возраста их никогда не бывает. Сегодня я вас угощаю! Соня, приготовь две жареных колбаски с яичницей...
Сердечно поблагодарив Якова Шлёмовича и его жену за прекрасное угощение, друзья вышли на улицу, и окружающий мир заблистал перед ними всеми цветами радуги.
- Хорошо! - обращаясь к Вадиму, воскликнул Борис Самуилович, - а не проследовать ли нам в Одессу. Пройтись по Дерибасовской, зайти на морвокзал... Кстати, мой рижский коллега просил проведать одну даму и передать ей вот эту штуку, - порывшись в карманах, он извлек небольшой пакет и, прищурившись, прочитал написанный на нем адрес.
XI
Немного прогулявшись по центральным одесским улицам и посетив "культовый" пивной подвальчик "Гамбринус", друзья двинулись по указанному адресу.
Дом, к которому они подошли, оказался старинным двухэтажным особняком в стиле русского купеческого классицизма. Справа от наглухо заколоченной парадной двери примостилась скромная мраморная плитка с едва просматриваемой надписью: "Здесь жил И.Бунин".
Обойдя особняк, приятели обнаружили черный вход, который по какой-то причине сделали центральным. Более десятка звонковых кнопок указывали на то, что исторический дом населен, причем весьма плотно.
Сверившись с надписью на конверте, Борис Самуилович нажал нужную кнопку, и коллеги стали ждать ответной реакции. Вадим занервничал. Ему представилось, что сейчас к ним выйдет дама средних лет еврейской наружности, которая, несомненно, обрадуется, увидев Бориса Самуиловича, и пригласит их пить чай с абрикосовым вареньем. Отказываться неудобно, и вечер будет бесповоротно испорчен воспоминаниями о прошедшей для них юности, о совместных знакомых, разглядыванием семейных фотоальбомов и другими камерными мероприятиями.
Настроение у Вадима стало стремительно ухудшаться, и мысль завертелась около того, чтобы как-то увильнуть от этого скучного мероприятия. Он уже открыл рот для материализации этой мысли, как дверь распахнулась и на пороге появилась статная рыжеволосая девушка лет двадцати четырех, а может быть, чуть-чуть постарше. О чем они говорили, Вадим не расслышал, да он и не слушал. С открытым ртом он словно зомби проследовал за парочкой по узким коридорам бунинского особняка и закрыл его только тогда, когда они вошли в уютную комнату и хозяйка, обращаясь к нему, произнесла с чуть заметным прибалтийским акцентом:
- Я - Эмма, а вас как звать-величать, молодой человек?
Не дожидаясь ответа, она достала из буфета бутылку вина, фужеры, коробку конфет и пригласила неожиданных гостей к столу.
"Вот тебе и очкарик! Вот тебе и замухрышка-доцент, а какие знакомые водятся у него!" - подумал Вадим, с уважением глядя на Бориса Самуиловича, и с нескрываемым восхищением рассматривая девушку.
В ходе импровизированного застолья выяснилось, что Эмма племянница рижского коллеги Бориса Самуиловича. Ее родители - латышские евреи - были репрессированы, и следы их затерялись в необъятных сибирских просторах. Маленькую Эмму отдали в дом ребенка, но брату отца удалось каким-то чудом вытащить ее оттуда и, невзирая на протесты жены, взять на воспитание, приплюсовав к своим трем дочерям. В общем, ее детство напоминало историю Золушки и Гадкого утенка одновременно с тем отличием, что Эмма была бойкой девушкой, как говорится, палец в рот не клади. Два года назад к великому удовольствию мачехи она вышла замуж за одессита, переехала с ним в эти солнечные края, но уже успела развестись, отсудив себе комнату в данном историческом месте. Дядя, узнав, что Борис Самуилович командирован в Одессу, передал ему небольшую сумму денег для поддержания жизненного тонуса своей племянницы.
После трех бокалов вина этот тонус начал проявляться во всем своем разнообразии.
- Ну, что, мальчики? - объявила Эмма, обращаясь главным образом к Вадиму. - Пора разорвать этот порочный и совершенно неестественный для бархатного сезона треугольник и превратить его в четырехугольник. Пошли знакомиться с моей подругой, а потом придумаем что-нибудь интересное. "Вот так всегда, - насторожился Вадим. - Сейчас мне подсунут какую-нибудь неваляшку с короткими кривыми ножками, с которой промаешься весь вечер, а потом будешь сожалеть о напрасно потраченном времени. Ведь известно, что не бывает двух одинаково симпатичных подружек: чем приятнее одна, тем безобразнее другая".
Он ошибался - в Одессе нет некрасивых девушек! Эммина подружка Лариса была тому более чем убедительным подтверждением. Перед изумленным и одновременно смущенным Вадимом предстала высокая стройная смуглянка-молдаванка со жгуче-черными вьющимися волосами, ниспадающими на загорелые плечи: ни убавить, ни прибавить - Кармен! Она окинула его изучающим и одновременно заинтересованным взором.
- Не покататься ли нам на катере. Полюбоваться огнями ночной Одессы, - затарахтела Эмма, мимо которой не пролетел тот факт, что Вадим приглянулся ее подружке, - а потом искупаемся на Лонжероне , там всегда весело: музыка играет, народ гуляет, бабушки торгуют персиками и домашним вином до часу ночи.
Вадим с Ларисой единодушно одобрили план, а Борис Самуилович, сославшись на позднее время и головную боль, покинул компанию, что не только не расстроило, но, как показалось Вадиму, даже обрадовало Эмму.
- Видимо, треугольник самая устойчивая геометрическая фигура в нашей жизни, - констатировала она. - Но ничего, мы его сегодня все равно разчетырехуголим.
XII
Неизгладимый вид ночной Одессы, купание в теплых морских волнах, терпкое домашнее вино, пляжная музыка, красивые девушки - смешались у Вадима в один калейдоскопический ряд. Он и не заметил, как Эмма затерялась с каким-то парнем, и они остались на опустевшем Лонжероне вдвоем с Ларисой.
Женская красота - страшная сила. Она неотвратимо влечет и мягко отталкивает, мнимую недоступность делает реальной, смелые порывы превращает в жалкий лепет. Единственный способ противостоять этой напасти - выпить. Вадим собственно так и поступил. Но это не помогло. Он коснулся руки девушки, крепко ее обнял, хотел поцеловать... И не смог, в голове вертелась дурацкая фраза: "не по Сеньке шапка".
- Пошли, прогуляемся по ночной Одессе, - промолвила Лариса, взяв его под руку.
Поднявшись к памятнику Ришелье, они немного передохнули на лавочке и, окутанные тишиной и запахом моря, неспешно направились в сторону Молдаванки - району Одессы, где жила Лариса...
Два часа, что они шли по сказочным одесским улицам и переулкам, пролетели как сон.
- Вот мы и дома, - Лариса показала рукой на небольшой одноэтажный домик, окруженный зарослями черешни. - Мне не хочется с тобой расставаться, Вадим, и я с удовольствием пригласила бы тебя в гости, но родители и братья меня не поймут. Она обняла Вадима и нежно поцеловала в губы.
- Спасибо за прекрасный вечер. Пока!
- До встречи, - ответил воодушевленный Вадим вслед удаляющейся Ларисе. - Завтра у нас в Черноморке будет прощальный банкет, а поздно вечером я улетаю домой, в Воронеж. Приходи, я буду тебя ждать... Очень.
- Приду, - тихо ответила Лариса и осторожно прикрыла за собой калитку.
Когда Вадим достиг базы, уже рассветало. Взглянув на мирно посапывающего Бориса Самуиловича, он прилег на кровать, обнял подушку и мгновенно уснул, проспав до банкета.
XIII
Банкет - одно из центральных мероприятий любого симпозиума, где наяву вырисовывается пирамида "кто есть кто" в данном сегменте научного мира. На вершине пирамиды располагаются основатель научного направления, его команда и представители местной власти. Они восседают во главе стола, где и выпивка подороже и закуска получше. Вслед за ними помещаются делегации двух столиц и им сочувствующие, а в самом конце банкетного стола (ближе к выходу) пристраивается остальная научная и околонаучная братия. Там и разместился наш герой.
Отгремели пять тостов-здравиц, направивших банкет в то русло, когда ученые начинают интересоваться не столько наукой, сколько женщинами. Слово предоставили тому самому "профессору" с повадками Казановы, что в день заезда соблазнял на пляже молодых аспиранток вином и конфетами. Свой длинный и двусмысленный тост он завершил традиционной фразой: "За украшение нашего симпозиума. За милых дам".
Мужская часть банкета уже оторвалась от стульев, как входная дверь распахнулась и в зал вошла брюнетка неземной красоты в элегантном вечернем платье, подчеркивающем ее великолепную фигуру. Ученые мужи замерли с бокалами в руках, позабыв, зачем они встали и что собирались сделать.
Первым пришел в себя "профессор-Казанова". Он подскочил к красавице и галантно предложил присоединиться к торжеству, причем непременно вместе с ним. Но девушка, вскользь взглянув на самозваного ухажера, решительно направились к тому месту, где расположился Вадим, который только теперь признал в ней Ларису.
Весь вечер они провели вместе, танцуя и веселясь под завистливо-восхищенные взгляды окружающих, а ближе к полуночи Лариса проводила Вадима в аэропорт, где они расстались навсегда.
Наш герой безвозвратно стерся из памяти участников симпозиума (кто он был такой, чтобы его помнить), а вот образ его подружки навсегда запечатлелся в скрижалях той науки, которая называется "ситуационное управление большими системами".
XIV
На следующий день Вадим прибыл на службу и доложил начальнику о выполнении командировочного задания. Для убедительности он перемежал свою речь диковинными словами из доклада Бориса Самуиловича, которые по счастливой случайности задержались в закоулках его памяти.
- Ну, что ж, прекрасно... Я смотрю, ты неплохо разобрался с поставленной задачей, - подытожил беседу начальник. - В следующую пятницу, во время командирской подготовки, проведем научный семинар на тему: "Модели ситуационного управления и перспективы их использования в военном деле". Пригласим ведущих специалистов института, и ты нам доложишь свои соображения по этому вопросу.
"Черт меня дернул бахвалиться чужими знаниями, - подумал Вадим. - Распустил перья, как павлин во время брачного танца. Лучше бы сказал, что наука эта весьма трудная, и хотя кое-что усек, но не все понял. Может, тогда и не приклепались бы ко мне с этим треклятым семинаром". Однако отступать было поздно, и он браво отрапортовал:
- Так точно, товарищ подполковник. Разрешите идти?
- Подожди, у меня есть одна мыслишка, - остановил его начальник лаборатории, поднимая трубку внутреннего телефона. - Пригласим-ка на семинар нашего шефа - начальника управления. Думаю, что ему будет интересно послушать твой доклад, дать руководящие указания, направить наши мозги в нужную сторону.
После этих слов сердце у Вадима чуть не остановилось. Для него понятия "начальник управления" и "господь бог" были одного порядка, но если с последним встреча пока не предвиделась, то с начальником управления Вадим уже сталкивался год тому назад. И ничего хорошего из этого не вышло: шеф определил его научный статус как крайне низкий и назначил дежурным по караулам в гарнизонную комендатуру.
Не дожидаясь окончания телефонного разговора, Вадим выскочил из кабинета и помчался в библиотеку.
XV
Всю неделю он, как окаянный, сидел в читальном зале и разбирался в семантических сетях, RX-кодах, нечетких множествах и в других витиеватых понятиях ситуационного управления. Проштудировал все книжки по искусственному интеллекту и экспертным системам, а заодно изучил докторскую диссертацию шефа. О своих одесских похождениях он почти забыл, и жалел лишь о том что не приобрел сборник трудов симпозиума с тезисами докладов и сообщений. Как бы они сейчас пригодились! Ну, да ладно, и так разберемся.
К назначенному сроку доклад был готов, и Вадим представил его на суд научной общественности. Не будем утомлять читателя скучными и малопонятными подробностями научной дискуссии, ограничимся цитатой из заключительного слова начальника управления: "Мы не напрасно потратили государственные средства, направив вас, товарищ старший лейтенант, в ответственную командировку. Признаться, я был худшего мнения о вашей научной деятельности, но теперь уверен, что год-другой упорного труда и вы способны представить к защите неплохую диссертационную работу по актуальному направлению. Рассчитывайте на мою всемерную поддержку".
XVI
Через три года Вадим блестяще защитит кандидатскую диссертацию, и будет назначен на должность старшего научного сотрудника. Разработанные им ситуационные модели послужат теоретической базой для создания нового поколения военной техники, на десятилетие опередившей аналогичные разработки американских ученых.
В суете дней воспоминания о бархатном сезоне уйдут вместе с юностью куда-то в сторону. Он встретит другую девушку, полюбит ее, и кто-то на небесах соединит их на всю жизнь. Но в душе у него навсегда останется та особая одесская аура, которая изгоняет рациональное и запускает вместо него волнующее, томящее и беззаботное.