Аннотация: Присутствует ненормативная лексика. Отдаленные аналогии с реальными лицами являются случайными (извините, так написалось!)
Паразит со стажем
Паршивая новогодняя ночь в очень паршивом месте
--
С Новым годом, ёб вашу мать! - провозгласил Многорог и осушил кубок человечьей крови. - Где же наш Гроссмейстер, почему он задерживается? Сегодня - единственный день в году, когда можно потягаться с ним силами по закону. Мне не терпится бросить ему вызов!
--
Не спеши,- просипел Острохвост. - Сперва хорошо подумай, стоит ли это делать.
Многорог встал из-за стола, прошелся по церемониальному залу и, внезапно выхватив из ножен меч, приставил его острие прямо к горлу Острохвоста.
--
Разве я спрашивал твоего совета, чучело?
--
Не нужно ссориться. Гроссмейстер не любит, когда мы обнажаем оружие друг против друга. Совсем как люди, честное слово...
Это подал голос из своего угла Йиксво-Нириж - старый ублюдок, ходивший на Большую Охоту еще с отцом нынешнего Гроссмейстера. Никто не знал, сколько ему точно лет - то ли десять тысяч, то ли пятнадцать. Но связываться с Йиксво-Нирижем остерегались даже молодые столетние бесы-отморозки, из тех, что не признавали уже никаких законов и при каждом удобном случае решали проблему только одним способом - убийством.
Многорог отвлекся на реплику Йиксво-Нирижа, повернул голову, и Острохвост немедленно подсек обе его лошадиные ноги своим знаменитым хвостом - толстым, как рука взрослого человека и твердым, словно камень. Многорог упал, выронив меч, и на этот раз уже у его морды оказалось грозное оружие - кончик хвоста его противника, похожий на зазубренный гарпун.
--
Вот видишь, друг - ты не готов к встрече с Гроссмейстером,- покачал головой Острохвост и концом хвоста прочертил тонкую полосу на волосатой щеке Многорога.
И в этот момент в зале возник Гроссмейстер. Как всегда, никто не почуял его появления, пока он сам не подал голос.
--
Развлекаетесь? - спросил он тихо. Но его отлично услышали. - А я только что из мира людей. Что-то уж очень радостно там... Какие подарки к Новому году вы приготовили человечеству, паршивые выродки, Деды Морозы тупоголовые?
Из-под мрачных сводов зала прямо на плечо Гроссмейстера слетел полупрозрачный, быстрокрылый демон-доносчик и принялся быстро нашептывать в ухо своему господину. Многорог вздрогнул от страха; он совсем позабыл об этом маленьком засранце, который обычно был невидим благодаря своей способности маскироваться под что угодно, даже под кучу дерьма.
Выслушав стукача, Гроссмейстер кивнул и повернулся к Многорогу.
--
Я согласен проигнорировать твой вызов, тупое создание. Но - только при одном условии. Твой новогодний подарок людям должен быть особенным, отличным от всех. Если это будет так, сучий выблядок, то я пощажу тебя, не подвешу вниз головой, не заставлю жрать собственные испражнения и петь при этом хвалебный гимн моей персоне.
"Что ж мне, атомную войну развязать, что ли?" - подумал Многорог. Но вслух сказал:
--
Конечно, о почтеннейший. Все содрогнутся от моего подарка.
"Хвастун,- с радостью подумал Острохвост. - В прошлом году тебя хватило только на пару железнодорожных катастроф да на извержение какого-то задрипанного вулкана на задрипанном острове. Так что висеть тебе, пиздёныш, вниз головой, и приятного аппетита!"
--
Я вас слушаю,- продолжал между тем Гроссмейстер. - Начинай ты, старик.
Йиксво-Нириж откашлялся, затем встал. Он был истинным древним демоном, а не переделкой из дрянного человека, как, к примеру, Острохвост или Многорог. Именно потому он и был в авторитете.
--
Я долго думал, чем можно еще напаскудить человечеству. В какой-то момент мне даже стало жаль этих паршивых насекомых, именующих себя людьми. Если их не сломили Македонский, Калигула и Нерон, если они спокойно отнеслись к Ивану Грозному, если они смогли выжить после Гитлера и Сталина, а на Усаму бен-Ладена вообще хуй забили, то что же, или кто, может ужаснуть их по-настоящему? Да ничто этих говнюков не берёт! Они убивают друг друга, грабят друг друга, насилуют друг друга, поджигают, пытают, бьют, обманывают, обижают, доводят до нервного срыва, травят, разоряют, плюют друг другу в кофе... Но - продолжают жить! Этому нет объяснения. Поэтому я предлагаю самое страшное, что может быть - отобрать у них деньги. Сразу все, и навсегда. Вот тогда они взвоют по-настоящему, ибо нет у них другого кумира, кроме денег, и никогда не было.
Острохвост трижды щелкнул об пол своим знаменитым хвостом и несколько раз хлопнул в ладоши:
--
Браво, мой твердолобый друг! Это гениально. В ночь под Новый год лишить их раз и навсегда этих презренных бумажек, ради которых они и живут. Педофилия с порнографией и рядом не стояли с таким неслыханным, блин, злодеянием. Но как же ты собираешься это сделать, скажи на милость?
--
Колдовством, как же еще? - пожал плечами Йиксво-Нириж.
--
Позволь напомнить тебе, что согласно Новой Конвенции 13/666 "А", колдовство не катит. Во всяком случае, в таких масштабах,- заявил Острохвост.
--
Да? - смущенно пробормотал старый бес. - Конвенция? А кого ебут конвенции?
--
И то верно,- ухмыльнулся Гроссмейстер. - Что ж, попробуй, старик. Но за последствия я не отвечаю. Если этих свиней лишить еще и денег... Ну хорошо, а ты сам что приготовил, Острохвост?
--
В этот раз совсем не хотелось думать, о великий. Так что у меня всё стандартно - наебнутся два авиалайнера, сгорит одно административное здание, да подохнет сотня-другая голодных дебилов, потому что их прикончат другие голодные дебилы, которые будут думать, что ведут какую-то очередную ебучую освободительную войну.
--
Мало,- покачал головой Гроссмейстер. - Очень мало. В наказание за отсутствие фантазии выпьешь ведро моей мочи, поцелуешь в зад Многорога и отсосешь у меня перед ужином.
Многорог довольно хихикнул.
--
Не слишком ли это, Гроссмейстер? - осмелился спросить Острохвост.
--
Отсосешь также и после ужина,- резюмировал главный демон.
--
Слушаюсь и повинуюсь,- с поклоном ответил Острохвост. Всё-таки это было терпимым наказанием - Гроссмейстер больше других походил обликом на человека (вот разве что лицо было, блин, зеленое да уши, блин, острые на концах), и его хуй достигал всего каких-то тридцати сантиметров, не то что у его подручного по имени Ворокрикппилиф (которому Гроссмейстер в позапрошлом году велел "опустить" молодого беса, прозывавшегося Веесиомяроб, отчего последний и умер на хрен).
--
А я слышал, что в мире людей один мудозвон по имени Сёку Асахара продавал ученикам свою мочу в бутылочках, по десять тысяч долларов. А тут - целое ведро, и бесплатно. По-моему, это поощрение, а не наказание,- ни с того, ни с сего заметил из своего угла Йиксво-Нириж. Острохвост хотел было обложить его трехэтажным, но не решился.
--
Слово за тобой, Многорог. Каков твой дар презренному человечеству?
--
Я... О великий...,- замялся тот, к кому обратился Гроссмейстер. - Я хочу... Уничтожить Землю.
--
Как? Совсем? - подался вперед Йиксво-Нириж.
--
Что ты такое несешь? - вскинулся Острохвост. - На ком же мы тогда будем оттягиваться, как не на людях? Они, конечно, суки и выродки, это верно. Но они - наши любимые игрушки. И самое интересное в том, что они не догадываются об этом. Конечно, кое-кто из них время от времени поминает нас нехорошим словом. Но - не то, чтобы всерьез. Позволь тебе напомнить, что мир людей - любимое место отдыха многих из нас. Мы можем жить среди этих чудаков годами - если, конечно, изменим свой облик - и творить всё, что нам вздумается. Ты хочешь лишить нас такого удовольствия? Да ты пидор конченный, вот что я тебе скажу!
--
Он прав,- насупил брови Гроссмейстер. - Уничтожить - это уж слишком. Время еще не пришло.
--
Тогда - вирус. Самый страшный за всю их историю. Вирус, который будет передаваться при одном взгляде друг на друга.
--
Этих сволочей никакой вирус не возьмет,- пробурчал Йиксво-Нириж.
--
А это мы еще увидим! - запальчиво возразил Многорог.
--
Слушай, кем ты был, когда жил на Земле? - полюбопытствовал Острохвост. - Идеи у тебя какие-то... Невеселые.
--
Врачом-отравителем,- ответил Многорог. - Отправил на тот свет двадцать шесть человек, в том числе и всех членов своей семьи - надоели они мне, суки. После чего меня поймали и посадили на электрический стул. Сильная штука, доложу я вам. До сих пор иногда во сне до самых костей продирает! Но я не был, по крайней мере, педофилом, как ты, Острохвост.
--
Ладно, прекратите эти ненужные воспоминания,- прервал их Гроссмейстер. - Подведем итоги. Вулканы, катастрофы - принимаются. Насчет вируса я еще подумаю на досуге. А вот деньги... Нельзя, это слишком жестоко. Да и бессмысленно - через какое-то время они там, на Земле, придумают что-нибудь взамен, например, булыжники, рыбьи хвосты, использованную туалетную бумагу, и назовут это деньгами. Так что подумайте еще. Я скоро вернусь.
Взмахнув своим плащом, он исчез. Острохвост с досадой щелкнул хвостом по полу. Многорог поднял голову кверху, выискивая под потолком демона-доносчика (чтобы дать ему пиздюлей), но его, как всегда, не было видно.
--
А может, наоборот? - тихо рассуждал сам с собою Йиксво-Нириж. - Обрушить на них денежные дожди? Пусть передерутся между собой, вот будет потеха...
Демон-доносчик неслышно подлетел к затылку Острохвоста и гаркнул ему прямо в ухо:
--
Членосос! Жополиз!
Острохвост резко повернулся, но обидчик его уже успел отлететь на безопасное расстояние. Острохвост знал, что чародейство на этого маленького придурка не действуют - он защищен заклятьем Гроссмейстера.
--
Привет, братья!
Все обернулись в сторону дверей церемониального зала. На пороге стоял Нибыднаш - одноглазый свинорылый демон, кастрированный сто лет назад воинами Гроссмейстера за какой-то малозначительный проступок.
--
Я принес потрясающую новость. Только вот...,- Нибыднаш пошарил взглядом по потолку, и все поняли, что он беспокоится насчет демона-доносчика.
Неожиданно для всех Йиксво-Нириж направил свой искривленный указательный палец куда-то в угол помещения; раздался треск, из пальца рванулся тоненький синий луч, и демон-доносчик с отвратным писком сверзился к копытам присутствующих.
--
Можешь о нем не думать,- довольным тоном сообщил Нибыднашу старый демон. - Говори.
--
Да, но... А как же... магия Гроссмейстера? - ошарашенно спросил Острохвост.
--
На всякую магию есть контрмагия с винтом, - поучительно произнес Йиксво-Нириж. - Так что у тебя за новость, зануда Нибыднаш?
--
Мать Гроссмейстера была обычной, земной женщиной. Он - полукровка.
--
А-а, чтоб меня!..- хлопнул себя по лбу хвостом Острохвост. - И он еще хотел, чтоб я сосал у него! Я, зловредный демон, крутой из крутых!..
--
Теперь-то я точно брошу ему вызов!- храбро заявил Многорог. - Оказывается, он всего-навсего человек! - приблизившись к лежащему на полу демону-доносчику, Многорог указал на него и спросил Йиксво-Нирижа: - Ты ведь убил его, не так ли?
На что старый бес покачал головой:
--
Нет, конечно. Гроссмейстер слишком ценит эту маленькую вонючку. Я просто обездвижил его ненадолго.
Многорог радостно наподдал прозрачное тело доносчика копытом, и оно проскользило по полу аж до противоположной стены.
--
Я бы с удовольствием станцевал на нем, да ведь Гроссмейстер обидится. Впрочем, теперь это уже так неважно. Так откуда ты, подлый кастрат, узнал о том, что наш Гроссмейстер появился на свет от женщины-человека?
Нибыднаш зыркнул на Многорога своими огромными черными глазами - он не любил, когда ему напоминали о его несчастье. Ответ его был таким:
--
Это моя тайна. А любая тайна, как известно, продается.
--
И чего ты хочешь за эту свою дурацкую, долбаную тайну?
--
Сто душ,- быстро отреагировал Нибыднаш.
У Многорога вытянулась его и без того лошадиная морда.
--
Сто ду-уш? Да где ж я тебе возьму столько? В наше время каждая черная душа достается с трудом!
--
Как же, как же!- запротестовал кастрат. - Вон их сколько развелось на Земле - бери-не хочу! А мне необходимо собрать пять тысяч душ, чтобы выкупить мой хер у Гроссмейстера.
--
Черт возьми! - воскликнул обычно невозмутимый Йиксво-Нириж. - Да неужели Гроссмейстер оценил твой хер так дорого?
--
Представь себе,- не без гордости ответил Нибыднаш. - Ну так как, даете сто душ за мою тайну? В крайнем случае, скинетесь втроем.
--
Ладно, уговорил,- пробурчал Острохвост. - Я даю треть.
--
Я тоже, - помедлив, сказал Многорог.
--
Ну, и я присоединяюсь, - выдохнул Йиксво-Нириж.
Нибыднаш наморщил лоб, подсчитывая что-то в уме.
--
Так... Стоп, это что же, бля, выходит? Сто на три ведь не делится без остатка? Три раза по тридцать три плюс еще одна душа... С кого я получу эту недостающую душу, а?
--
Только не с меня,- поспешно заявил Многорог.
--
И не с меня,- отмахнулся Острохвост.
--
Ладно уж, говори. Я мелочиться не стану. Сделаю тебе такой подарок на Новый год, - смилостивился Йиксво-Нириж.
Нибыднаш опасливо покосился туда, где все еще валялся недвижным комом демон-доносчик, и, понизив голос, проговорил:
--
Я прочитал дневники Гроссмейстера.
--
Да ну? - не поверил Многорог.
--
Да вот те кре... То есть, я не то хотел сказать. Я их случайно нашел, в тайнике, в Чёрном подвале.
--
И что там написано? - замогильным голосом поинтересовался Острохвост.
--
Там написано...,- Нибыднаш перешел на шепот. - Там написано, что отец уважаемого Гроссмейстера, многоуважаемый и ужаснейший бес Нидрымон-Реч был влюблен в земную женщину, которая и стала матерью нашего нынешнего повелителя. Каким-то образом отцу Гроссмейстера удалось обмануть Коллегию По Чистоте Демонской Расы и выдать новорожденного за сына ведьмы, сожженной на костре в средневековой Европе и перевоплотившейся затем в нормальную женщину-демона, которую мы все знаем под именем Олотпалбткугрлурим.
--
Мать нашего Гроссмейстера,- с благоговением выдохнул Многорог.
--
Так считалось и считается. Официально,- ухмыльнулся Нибыднаш.
--
Хорошо, где, на хрен, эти дневники? - спросил Йиксво-Нириж. - С их помощью мы сумеем доказать, что Гроссмейстеру не место на адском престоле.
--
Я их съел. В целях конспирации,- самодовольно ответил кастрат.
Заключение
(от автора)
То, что произнес Йиксво-Нириж в ответ на последнее заявление Нибыднаша, не укладывается ни в какие рамки, даже совсем нецивилизованные, даже чертовски неприличные. Но интерес-то в другом: всё это время демон-доносчик, лежавший, подобно навозной куче, в углу зала, отлично слышал каждое слово. Обретя способность двигаться, он тут же полетел к Гроссмейстеру и подробно рассказал ему, о чём трепались четыре глупых демона. После чего Гроссмейстер всех их вывернул, на хер, наизнанку. В прямом, буквальном смысле.