- Воробьёв! Ты где, Воробьёв? - орал за дверью басовитый голос фельдшера Нелюдимого.
Его огромная нечесаная голова сунулась в комнату, служившую кабинетом младшего лейтенанта Джона Воробьёва.
- Пиво я с тобой больше пить не пойду, - не отрываясь от чтения, сказал Воробьёв. - Ты мне за прошлый раз ещё должен остался. И вообще, не мешай, я работаю.
- Воробьёв! Там Зерргут мёртвый у себя в каморке сидит!
- Чего? - Воробьёв вскочил со своего места, опрокидывая планшет и стопку голографий. - Как так мёртвый? Я его полчаса назад встретил в коридоре.
- А я его только что видел, между прочим. И пульса у него нет! - немного обиделся Нелюдимый. - У меня, между прочим, медицинское образование есть. Так что я могу понять, мёртвый человек или нет, даже если это Зерргут.
Лейтенант Воробьёв уже не слушал бубнёж Нелюдимого, он схватил со стола планшет для записей, голоаппарат и долго искал форменную фуражку.
- Идём! - Воробьёв вытолкнул фельдшера из своего кабинета. Фуражка сиротливо осталась лежать на широком подоконнике между сводкой происшествий за год и любовным романом, затянутым в строгую обложку с надписью "Криминалистика".
Нелюдимый огромными шагами шёл по коридору станции, Воробьёв, увлечённый первым серьёзным делом, почти срывался на бег, хотя старался казаться умудрённым опытом серьёзным сотрудником межзвёздной полиции. На пост участкового станции Берёзка его назначили всего год назад, и за это время не случалось ничего страшнее драк в баре и травм на производстве.
Нелюдимый оказался прав - Зерргут был определённо мёртв. Тело начальника службы доставки корреспонденции важно восседало за рабочим столом. Он будто склонился над бумагами и задремал. Но синюшный цвет лица, оттеняемый песочного цвета роскошными бакенбардами, просто вопиял о смерти.
- От чего он умер? - спросил Воробьёв, заглядывая трупу в лицо. Зерргута недолюбливали на Берёзке, но лейтенант был обязан разобраться в происшествии.
- А шут его знает, - пожал широченными плечами Нелюдимый. - Я его не исследовал. Пришёл за посылочку узнать, дверь заперта. Я постучал - не открывает. Я ребят поспрашал, говорят, у себя был. Ну, я снова постучал, потом решил дверку сковырнуть. А он вон какой здесь сидит. Ну, я и за тобой, ты ж у нас тут власть, тебе и карты в руки.
- Ясненько-понятненько, - голоаппарат Воробьёва тихонько зажужжал, делая снимок. - Давай, забирай тело к себе. И чтобы через полчаса у меня результаты уже были.
- Через полчаса? - переспросил Нелюдимый и почесал голову. - Джон, этого мало. Пока то-сё, пока пятое-десятое...
- Гражданин Хью Константинович, выполняйте распоряжение! Мне нужны результаты, и быстро! Вдруг у нас убийство?
Сопя, как буровая установка, Нелюдимый поплёлся за роботом-каталкой из лазарета. Воробьёв закусил удила и теперь не отстанет. А каким Джон становился невыносимым, когда дело доходило до выполнения обязанностей, Нелюдимый знал не понаслышке. Фельдшеру пришлось провести в изоляторе целые сутки из-за незначительной потасовки, в которой он был даже не зачинщиком.
"...Соловьёв смело шагнул в мрачную комнату, где за своим столом сидел мёртвый почтальон. Капитан обвёл помещение суровым взглядом, он думал о Кэтрин, с которой он должен был встретиться вечером" - увлечённо писал Воробьёв в своём планшете, ожидая результатов от Нелюдимого.
В кабинете Зерргута не было чего-то необычного - коробки, бланки, его личный планшет, терминал. Правда край стола был в каком-то то ли пепле, то ли пыли. Но пыль здесь везде, чего на неё любоваться? Ничего не говорило о том, что Зерргута убили. Воробьёв даже немного расстроился, закончив осмотр места происшествия. Расстраиваться Джон не любил и решил написать очередную главу книги про бравого капитана Соловьёва, которую он тайком писал, раздувая происшествия на Берёзке до невиданных размеров.
Нелюдимый, хмурый и ещё более взлохмаченный, пришёл через сорок восемь минут. Он плюхнулся на кресло перед столом Воробьёва, уронив руки на колени.
- Вот так вот, Джон Иваныч, убийство у нас. Ага. Отравление ядом дикой карации зембельсокой. Токсично, смертельно и мгновенно.
- Отравление?! - Воробьёв вскочил со стула и забегал по маленькому кабинету.
В голове лейтенанта носились роями мысли, ухватить которые он даже не старался. Воробьёв думал сразу о многих вещах: откуда, например, взялась эта самая карация зембельская? как она попала к Зерргуту? убийство это или несчастный случай? дадут ли ему, лейтенанту Воробьёву, новое звание, если он распутает это дело?
- Ты так и будешь мельтешить или скажешь, чего теперь делать? - спросил Нелюдимый, для убедительности схватив Джона за рукав кителя.
- Заключение написано? Нет? Так чего ты до сих пор здесь?
- А я что? Я ничего. Сам сказал, зайти доложить. Ничего я ещё не писал. Будто у меня сто рук, и все механические, - занудел Нелюдимый.
Отправив фельдшера писать заключение, Воробьёв вернулся в кабинет Зерргута. Он понял, что нужно найти. Закачанные в планшет иллюстрации карации зембельской всё время были перед носом лейтенанта, который методично обшаривал кабинет покойного. Но тщетно.
- Это что же получается, - рассуждал сам с собой Джон, присев прямо на пол, - яда в кабинете нет. Значит, злоумышленник, а теперь понятно, что произошло убийство, унёс его с собой. Только как унёс, если дверь-то изнутри закрыта? Охо-хонюшки! Вот я болван! - Воробьёв подскочил к окну.
Но и здесь его ждало разочарование - на подоконнике лежал ровный слой буроватой пыли. Такая пыль была везде на этой планете, и уж тем более рядом с шахтами, где и располагалось основное административное здание. Окно Зерргут или злоумышленник не открывал.
- Первое серьёзное дело, и ни одной зацепки! - на глазах Воробьёва были готовы выступить слёзы обиды.
Бывший первый курсант академии, щёлкавший прописные задачки по криминалистике, как спелые орехи, оказался в растерянности. "Что бы сделал на моём месте капитан Соловьёв?" - думал Джон, опечатывая кабинет покойника.
Соловьёв, может быть, что-то и придумал, а вот Воробьёву в голову решительно ничего не шло. Промаявшись до вечера, Джон, запрятав поглубже гордость, сел за личный терминал и позвонил своему наставнику Крикунову.
-Ты главное не мельтеши, Джон. Что за торопыга, - Тихон Крикунов, несмотря на свои сто три года, выглядел как обычно подтянутым и бодрым. - Давай сделаем так, ты мне голографии скинь, я их после посмотрю. Может, чего и замечу. А сам давай-ка, вспоминай, чему я вас, оболтусов малолетних, учил. Кого там искать надо?
- Кому выгодно? - Воробьёв почувствовал себя ужасно глупо, как ученик перед строгим экзаменатором.
- Правильно, - кивнул Крикунов. - Снимки с места преступления я получил. Завтра - послезавтра, я с тобой свяжусь, если что-то узнаю. А ты покопайся пока в личном деле этого твоего Зерргута. Ишь, фамилия-то какая. Ну, бывай, Джонни.
Тихон Сергеевич отключился, оставив Воробьёва в глубокой задумчивости.
Про Зерргута ходили разные слухи по колонии. То ему приписывали связи с конкурентами, то родство с самим администратором Пиу-семнадцать, то даже будто он не человек, а чужой. Но версию о том, что Зерргут не человек Нелюдимый опроверг вскрытием.
Да ещё и эта дурацкая карация зембельская не давала Воробьёву покоя. Ну откуда она могла взяться здесь, на Берёзке? Это ведь не специя какая, не лекарство, и уж тем более не съедобное растение.
- Ладно, утро вечера мудренее, - вспомнил Джон древнюю присказку.
Отправив запрос на личное дело Зерргута в головной офис Компании, Воробьёв выключил планшет и уютно устроился на откидном диване прямо в кабинете, решив не идти в свой отсек. Ночью ему снилась красавица Кэтрин, с которой он всё никак не решался заговорить. И снилась карация зембельская, покачивающая своими налитыми ярко-сиреневыми бутонами на длинных тонких прутиках-стеблях.
Разбудил Воробьёва сигнал планшета - пришёл ответ на запрос.
Личное дело Зерргута оказалось гораздо тоньше, чем этого можно было ожидать. Скупые строчки официального документа утверждали, что Зерргут работает на Компанию около пяти лет. В послужном списке две благодарности за прекрасное несение службы. И ничего такого, за что можно было зацепиться. Воробьёв снова и снова пробегался по информации.
- Кто ж так дела ведёт? - вопрошал лейтенант планшет. - Не клон же этот Зерргут, чтобы про его семью не писать. Даже про образование молчок. Будто и не было у него ничего. А ведь покойный как-то говорил, что после института связи собирался поступать в военный флот. И где об этом хоть слово? Всё самому приходится делать!
Воробьёв подключил терминал к межгалактической базе, вошёл под личным паролем в главное управление полиции своего сектора и принялся за поиски.
"Вы запрашиваете секретную информацию! Введите номер своего жетона либо покиньте данную директорию" - вместо ответа выдал монитор. Воробьёв отпрянул и несколько раз прочитал сообщение. В академии им, конечно, рассказывали о существовании засекреченных данных, но в жизни Джон сталкивался с таким впервые.
- Однако, - покачал головой лейтенант и стал по памяти набирать пятнадцатизначный номер своего жетона, который выучил от скуки.
"Номер подтверждён" - выплюнул монитор очередную порцию слов. Теперь слова были не опасно-алые, а приветливо-зелёные.
- Очешуеть! - Воробьёв испуганно оглянулся, испугавшись, что кто-то может его подслушать в запертом кабинете.
Зерргут оказался никаким не Зерргутом, а Шносбелем Титом Харисоновичем. И проходил по программе защиты свидетелей. "Вот почему его личное дело такое тонкое!" - понял лейтенант Воробьёв, вчитываясь в информацию, выдаваемую терминалом.
Следующие сведения заставили молодого полицейского вскочить из-за стола и начать расхаживать по кабинету.
Зерргут-Шносбель проходил по делу о контрабанде на Зембеле! Родной планете той самой карации, которой он был отравлен. Там была на широкую ногу поставлена добыча редкой бирюзовой пушнины и нектара примбулы, из которого изготавливали сильнейший наркотик. Тогда ещё Шносбель, чтобы самому избежать наказания - а за распространение наркотиков уже давно ссылали на вечно замёрзший Плутон - сдал всех своих подельников. После суда ему сделали небольшую пластику лица, дали новое имя и отправили в далёкую колонию. И вот здесь, на Берёзке, Шносбель-Зерргут умудрился умереть из-за карации зембельской.
Воробьёв устал вышагивать по кабинету и снова уселся за планшет.
- Ладно, - сказал он сам себе, - с Зерргутом всё понятно. А откуда взялась в его кабинете эта проклятущая карация? Не таскал же он её с собой в память о Зембеле. Значит, ему кто-то её дал. Только кто? И куда делись остатки вещества?
Задумавшись, Воробьёв принялся постукивать пальцами по планшету. По пластиковому стеклу пробежала волна от взлетевшего грузового корабля.
- Корабля... - произнес по слогам Воробьёв. - А что там за корабль? Могли на корабле карацию привезти? Могли. Пойду-ка я навещу наших транспортников.
Воробьёв поискал фуражку и, снова не найдя её на подоконнике, вышел из кабинета.
В коридоре не было никого. Что совсем неудивительно, ведь сейчас разгар рабочего дня - все по своим местам. Берёзка ещё слишком маленькая колония, чтобы здесь появились праздношатающиеся личности. Всех сотрудников Воробьёв знал в лицо и большинство по фамилиям. Он мысленно перебирал сейчас персонал Берёзки, примеряя на каждого личину убийцы-отравителя. И поймал себя на том, что при должном воображении каждый у него выходил идеальным убийцей, коварным и безжалостным. Даже красотка Кэтрин зло улыбалась перед мысленным взором Воробьёва, натягивая на свои холёные пальчики белые медицинские перчатки.
"Нет, так дело не пойдёт, - подумал Джон, - эдак я и себя убийцей назначу. Явно, что кто-то из приезжих замешан. Вот сейчас мне транспортники всё и расскажут".
- Ё-моё, Джон Иваныч, дык мне, это, смотреть надо, - дежурный по транспортному узлу Чен поковырял заскорузлым пальцем угол стола.
- Так смотри. Мне срочно нужна информация обо всех, кто был на Берёзке за этот месяц, - Воробьёв едва сдерживался, чтобы не накинутся на Чена с кулаками.
Вздыхая и охая, Чен начал просматривать журнал прилётов. Дело это давалось ему с трудом, планшет не слушался: то открывая не тот документ, то вообще зависая.
- Что за техника? Вот бы нам терминал собственный, а то на чём попало приходиться работать, - приговаривал транспортник, сражаясь с компьютером.
Не теряя времени даром, Воробьёв вынул свой планшет из чехла и принялся просматривать личные дела персонала, переведённого на Берёзку за последнее время. Ему пришла в голову гениальная идея, что кто-то мог опознать Зерргута после операции. Буквально через пять минут Воробьёв подскочил, как ужаленный.
- Джон Иваныч, вы куда? Информацию-то искать? - Чен круглыми глазами смотрел на вскочившего Воробьёва, бросившегося к двери.
- Чтобы через час у меня все данные были! - проорал лейтенант и выбежал прочь.
"Вот болван! Идиот! Размазня безмозглая! - ругал себя последними словами Воробьёв, пробегая пустыми коридорами в столовую. - Не мог сразу за это проверить? Болван, а не крутой полицейский, вот я кто!"
Среди личных дел трёх человек, которые подписали контракт с Компанией за последние полгода, было одно, потрясшее Воробьёва. Это были данные на нового повара Гулькину Варвару, которая прежде работала на Зембеле. В голове Воробьёва тут же сложилась картинка: Гулькина узнаёт Зерргута и мстит ему за брата, мужа, любовника или отца. "Мало ли что их могло связывать? Ведь информация даже не скрыта! Каков болван?" - лейтенанту уже начало казаться, что весь персонал Берёзки находится в опасности. Ведь повариха может, заметая следы, отравить их всех.
- Вот уж нет! Дудки! - за сотню шагов от столовой Воробьёв перешёл на шаг, приводя дыхание в норму.
В столовой пахло совсем по-домашнему, какой-то сдобой и борщом. Смена бурильщиков, занявшая излюбленный длинный стол у самого окна, гудела, обсуждая свои дела. На вошедшего лейтенанта внимательно взглянули и тут же зашушукались ещё оживлённее, о расследовании смерти Зерргута в маленькой колонии знали почти все.
Джон решительно прошёл во внутренние помещения кухни. Гулькина, округлая, похожая на румяную булочку женщина задавала программу компьютеру.
- Ой, товарищ лейтенант! - всплеснула руками Варвара, расцветая в добрейшей улыбке. - А вам покушать? Так что ж вы меня не позвали?
- Отойдите от компьютера и держите руки так, чтобы я их видел! - голос Воробьёва был жёсток и строг.
Хлопая воловьими ресницами, Гулькина сделала пару маленьких шажков к полицейскому. В её повлажневших светло-карих глазах промелькнули озорные чертенята.
- Не хотите облегчить душу? - Воробьёв смотрел на Варвару, будто собирался её пристрелить взглядом.
- А чего говорить? - Варвара сделала ещё шажок к лейтенанту.
- Не прикидывайтесь дурочкой. Я всё знаю. Признавайтесь.
- Что, прям здесь? - удивилась Гулькина.
- Хватит ломать комедию! - Воробьёв угрожающе придвинулся к поварихе, щёки которой заливал здоровый румянец.
- Ну, хватит, так хватит. Иди сюда, мой хороший! - Гулькина набросилась на Джона, сгребла лейтенанта в объятья и что было страсти впилась в его губы.
Мыча и сопротивляясь, Воробьёву всё ж удалось отцепить от себя женщину. Гулькина влюблёно смотрела на полицейского, обмякая под его руками.
- Вы что себе позволяете? - ошарашено спросил Джон, надеясь, что никто этого не видел.
- Так, ты ж сам сказал, что всё знаешь, и чтобы я признавалась, - Варвара лизнула свою нижнюю губу. - Вот я и...
- Гулькина, вы меня не так поняли.
- А, может, так? Ты не стесняйся, - она предприняла попытку снова сграбастать лейтенанта.
- Стоять! - отскочил Воробьёв от распалённой какими-то своими фантазиями женщины. - Вы на Зембеле работали?
- Вы знали некоего Шносбеля? - Воробьёв старался придать себе официоза, но эта повариха его не на шутку напугала своими выходками.
- Это который банду Зренка сдал? Неа, не знала. По телевизору тогда много болтали про это, - Варвара мягко подошла к Воробьёву, ловя его взгляд. Её голос просто изливал сексуальность. - Я тогда ещё глупая была, только-только школу закончила.
Воробьёв под натиском Гулькиной попятился.
- А вот недавно про него у меня уж спрашивали.
- Кто? - насторожился Воробьёв и даже остановился, позволив Варваре подойти вплотную к себе.
- Да так, один помощник пилота, - Гулькина положила горячие ладошки на грудь Воробьёва. - Какие у тебя мускулы! Просто камень!
- К-какой помощник пилота? Когда? - отступать лейтенанту стало некуда, он упёрся в стену.
- А, с месяц назад прилетали с почтой и сменой какие-то новенькие, - руки Варвары жадно гладили Воробьёва через форменный китель. Глаза её заволокло, а губы, шепча слова, всё приближались к губам Джона. - Так вот один меня и спрашивал про Зембель и про нашего Зерргута. Только я всё равно ничего не знаю.
- Спасибо! - выдавил из себя Воробьёв, уворачиваясь от настойчивых ухаживаний.
Огромных усилий ему стоило вырваться из объятий поварихи. Не разбирая дороги, Воробьёв ретировался. Варвара проводила его взглядом полным нежности и желания.
Только у своего кабинета Воробьёв несколько пришёл в себя. Он вошёл, запер дверь и плюхнулся на диван. Ему было о чём поразмыслить.
- Во-первых, Гулькину можно вычеркнуть, - сказал он вслух. - Во-вторых, нужно срочно узнать, что за помощник пилота интересовался Зерргутом. Наверняка, он как-то причастен к его смерти.
Пискнул планшет, сообщая, что Воробьёву пришло сообщение. Это Чен наконец предоставил отчёт обо всём транспорте. Джон бегло просмотрел данные, вычленяя нужное. Корабль, который привёз смену, назывался "Вьюга - 1948". Сведения о членах экипажа Воробьёв аккуратно выделил и перезалил в отдельный файл.
- Чёрт, придётся снова идти к Гулькиной и показывать ей голографии.
Несмотря на то, что ему пришлось отбивать атаку страстной поварихи Гулькиной, Воробьёв просто светился от осознания собственной сообразительности. Варвара опознала чрезмерно любопытного помощника пилота. А Джон тут же пробил его по всем доступным базам данных и выяснил, что этот помощник пилота Андерсен, Питер Фальк, проходил по делу банды Зренка. Джон пересмотрел дело пятилетней давности и пришёл к выводу, что с этим Андерсеном не всё так однозначно.
Окрылённый своей проницательностью, Воробьёв сидел в кабинете, отправляя составленный рапорт со всеми выкладками и косвенными уликами. "Да, Соловьёв бы так не смог. Он, хоть и крут, но пижон", - думал Джон о своём вымышленном персонаже.
- А не связаться ли с Крикуновым?
- Давно не виделись, Тихон Сергеевич! - поприветствовал Воробьёв бывшего наставника.
- Пару дней. Как успехи по делу? - искренне поинтересовался Крикунов.
Джон, всё ещё пребывая в эйфории, не заметил промелькнувшую под лихо закрученными усами Крикунова ироничную ухмылку.
- Распутал я дело, - похвастался Джон. - Знаете, кто отравитель?
- Питер Фальк Андерсен, я полагаю.
- Как? Откуда? - глаза Воробьёва стали круглыми, как старинные монеты. - Я ведь никому...
- Эх, Джонни, ты ведь с самого начала мне главную улику дал. Посмотри ещё раз на голографию, которую ты мне выслал. Там уголок стола и пальцы Зерргута в каком-то порошке. Видишь? - терпеливо объяснял Крикунов.
- Да, но это может быть всё, что угодно.
- Согласен. А ты не думал о способе передачи яда?
- Думал, - вынужден был признаться Воробьёв. - Наверное, Андерсен спрятал в кабинете Зерргута эссенцию, которая испарилась и убила его. При чём здесь эта пыль на столе?
- Ты с первого курса был слишком поспешным в выводах. Спектрограмму изучи. Это не пыль, это остатки конверта. Андерсен, я думаю, узнал Шносбеля и решил отомстить ему за всех. Послал ему с письмом яд. И конверт снабдил самовозгорающимся порошком. Так что при вскрытии конверта, Зерргут получил дозу отравы, не оставив практически следов упаковки.
- Хорошо. Это я понимаю, - кивнул Джон. - Но ведь по спектрограмме нельзя вычислить того, кто отправил конверт!
- О, это тоже не секрет. Я запросил информацию по грузам, отправленным на Берёзку, и выяснил, что для Зерргута было отправлено 857 грамм личной корреспонденции. На столе осталась, это видно на снимке, посылка, пара конвертов. С помощью той же спектрограммы я выяснил их содержимое и рассчитал примерную массу, не хватило 21 грамма. Потом всё вообще было просто - выяснил, кто отправил письмо Зерргуту, которого не оказалось на столе. Конечно, Андерсен использовал псевдоним, но вычислить его было нетрудно. Вот так.
- И вы это поняли за столько световых лет от места преступления? - настроение Воробьёва безнадёжно испортилось
- Ну-ну, будет убиваться, - добродушно сказал Тихон Сергеевич. - Дело-то ты всё равно распутал, пусть и пошёл не путём логики и просчётов. Ещё не орёл, но уже соловей! Бывай, Джонни! Крикунов отключился. А Воробьёв полез проверять свой почтовый ящик.
- Растяпа! - лейтенант с досадой шлёпнул себя по лбу. Вместе с голографией места преступления два дня назад он переслал Крикунову ещё и первые главы своего романа.