История Дары сына Мартина сына Доналла сына Педара из Дублина, рассказанная им самим Шону О Конеллу и пересказанная с его слов Патриком Мак Махуной Никласу Мак Фергалу младшему.
Карл Мак Фяса тем и был знаменит, что игра его заставляла плясать не только ноги, но и стулья, и столы, и ложки, и кружки - всё плясало в пабе старухи Ни Бриен на окраине Дублина, когда играл Мак Фяса. А если заводил он протяжное что-нибудь, то всё замирало. А потом он клал скрипку в футляр, садился, просил себе виски и заводил новую историю, которую никто не хотел слушать. Но никто не хотел слушать историю эту каждый раз не потому, что не любил истории, а потому, что никогда не понимал речей Мак Фясы. Карл Мак Фяса приехал откуда-то с Севера и не рассказывал своих историй никаким другим образом, кроме как на ирландском языке.
На вид он был худощавым стариком с длинными пальцами, вечно носившим одни и те же сношенные ботинки и один и тот же коричневый костюм в клеточку. Казалось, что костюм этот прирос к Мак Фясе. Смотрел Мак Фяса из-под кепки всегда прямо и иногда вдруг начинался тихонько смеяться о чем-то своем, а потом так же резко прекращал и очень строго хмурился. Одни полагали, что то, что рассказывает Мак Фяса - очень важно и умно, другие думали, что всё это - просто старческие бредни. В пабе старой Ни Бриен разве только старый Доналл да не менее старый Падди понимали что-то по-ирландски, но истории Мак Фясы слушать им было не досуг, ибо в пабе их занимали куда более важные вопросы. А остальные и вовсе не понимали ни слова, и никто, в сущности, не знал, где и как прошла молодость Мак Фясы и почему он оказался в Дублине, несмотря на то, что так не любил говорить по-английски.
"Играл бы себе в Ольстере где-нибудь", - толковали они. - "Там и байки его пришлись бы по душе - хоть разобрал бы нормально народ, что он там бормочет".
"С таким талантом он мог бы вечно играть в Тир-на-нОг, и всё бы слушало!" - воскликнул сидевший в уголке светловолосый мальчуган с надвинутой на лоб кепкой и хлюпнул носом.
Никто не обратил на него внимания, а Мак Фяса уже бормотал свой новый рассказ, который никто не слушал. Скрипка лежала в открытом футляре у него за спиной. Увидел это мальчик, подкрался потихоньку к Мак Фясе и аккуратненько прикоснулся к скрипке. Струна звякнула. Мак Фяса замолчал, обернулся и строго уставился на мальчугана.
"Ты кто?" - спросил Мак Фяса по-английски.
"Меня зовут Дара Мак Лейн", - ответил мальчик, позабыв перечислить всех своих предков по той простой причине, что никто никогда не учил его этому.
"Что тебе нужно?" - хмурился Мак Фяса.
"М-можно мне сыграть тот рил, который Вы играли здесь два дня назад?.." - Дара жалобно смотрел на Мак Фясу снизу вверх.
"Мальчик, ты меня поражаешь", - ответил Мак Фяса абсолютно спокойно. - "Ты что же, запомнил мой рил сходу наизусть?"
Дара растерялся.
"Ну, я запомнил тему... нет, я ни в коем случае не могу исполнить его, как Вы... просто я подумал, что мог бы попробовать..."
"А ну-ка давай, играй, послушаем, что и как ты запомнил", - прищурился Мак Фяса, вытащил скрипку из футляра и протянул её и смычок Даре. Мальчик дрожащими руками принял эти сокровища и замешкался. Мак Фяса пристально смотрел на него. Наконец Дара решился начать. Он водрузил скрипку на левое плечо, поднял смычок, взятый не за колодочку, а за трость, как это делал Мак Фяса, вздохнул и начал играть. Мак Фяса всё это время не сводил с него взгляда, а в пабе никто не обратил на игру Мак Лейна особого внимания. Когда Дара закончил и дрожащими руками вернул скрипку и смычок в футляр, Мак Фяса поглядел куда-то в сторону и сказал: "Ну, во всяком случае, я в твоём возрасте ещё совершенно не знал, как всё это делается. А зачем ты попросил скрипку у меня? Где твоя собственная? У тебя её нет, и ты играешь на чужих?.."
"Да, у меня нет скрипки... совсем нет", - ответил Дара, хлюпая носом, и по всему было видно, что насморк для него - обычное дело.
"Это нехорошо, что у тебя нет своей скрипки... но в этом я тебе, возможно, могу помочь. А вот почему ты хлюпаешь носом, хотя ноги твои в этих ботинках совершенно сухие, для меня остаётся загадкой", - Мак Фяса уставился на ботинки Мак Лейна. Они были как новые и выглядели совершенно изумительно.
"Вы, наверное, думаете, что я между скрипкой и ботинками выбрал ботинки?" - вздохнул Мак Лейн. - "Нет, совсем нет... эти ботинки велики мне, мне в них неудобно... но продать их я не смог - на следующие утро ботинки почему-то сами собой всегда возвращаются ко мне, а деньги исчезают, будто их и не было. И даже если я успеваю что-то купить на эти деньги, оно таким же точно образом исчезает наутро, а ботинки появляются... я пробовал и караулить... но стоит отвернуться на секундочку или даже моргнуть - и всё..."
Но Мак Фяса, кажется, почти не слушал Дару или слушал в пол-уха, потому что сидел, скрестив руки на груди и уставившись прямо перед собой, никак не ответил на рассказ и закончил разговор словами: "Приходи-ка завтра, если, конечно, хочешь научиться слушать и извлекать приличные звуки. Если тебе всё это даром не надо, а ты только время так коротаешь, то уйди как можно дальше от этого места, не вводи никого во искушение".
"Хоть в лепёшку расшибусь, но приду и научусь", - пробормотал Дара и, засунув руки в карманы, поплёлся домой. С тех пор каждую пятницу Мак Фяса давал скрипку Даре, позволяя сыграть что-то попроще, высказывал коротко своё мнение, а потом уже заводил свой обычный рассказ. Мак Фяса всё более занимал Дару, однако он узнал с огорчением, что учитель принципиально рассказывает о своей молодости только по-ирландски, да и вообще, все те занятные штуки, какие помнит, на английский переводить не собирается ни в жизни. Подобная принципиальность и поражала, и раздражала одновременно. Дара же, как ни силился, не мог обучиться ирландскому вот так вот сходу, и всё более и более грустил, что не может понять Мак Фясу. Но в одну пятницу всё изменилось. Мак Фяса подозвал Дару к себе и сказал: "Один мой друг подарил мне скрипку во сто крат лучше моей и велел играть на ней, а сам возьми да и умри от старости. Выходит, это было последнее обещание, которое дал я ему в этой жизни, а значит, непременно должен выполнить. А ты уже научился тому, чему мог научиться у меня. Дальше сам. Бери-ка ты мою старую скрипку, но никому не давай играть на ней или настраивать её, понятно? Никому. Если не послушаешься, а потом всё-таки покажешься мне на глаза, можешь быть уверен, что с этого момента всё равно ты более меня не услышишь". Мак Фяса отвёл взгляд, потом снова взглянул на Мак Лейна и добавил: "Главное богатство не в том, что ты приобретаешь".
Дара вышел из паба старухи Ни Бриен с футляром под мышкой, вздохнул и отправился за город. Потом скучно стало тащить скрипку просто так, достал он её, а футляр ремнём перехватил и за плечо повесил. Идёт себе, играет, а вокруг зеленеют холмы Ирландии. Смотрит - навстречу ему рыжий какой-то господин с тростью плетётся, тёмно зелёный сюртук в дорожной пыли, а сам он поглядывает как-то хитро на Мак Лейна.
"Ты что это тут играешь?" - спрашивает.
"Это жига моего учителя Мак Фясы", - ответил Дара, прервавшись. У встречного господина огонёк в глазах заблестел, а пальцы сами собой зашевелились, да ещё улыбочка на губах показалась.
"А дай мне поиграть на скрипке, а?" - прищурился господин.
"Не дам, и не проси", - отрезал Мак Лейн.
"А я тебе и отплатить могу так, что не пожалеешь".
"Это как это?"
"А дам тебе всё то, что захочешь. Хочешь скрипку новую, во сто крат лучше этой?"
"Не хочу".
"А ботинки чтобы не были велики?"
"Не хочу".
Приуныл господин, явно приуныл и задумался. Вдруг снова заблестели глазки.
"А я ведь могу так сделать, что ты по-ирландски станешь понимать да говорить. Как тебе? А?"
Дара закусил губу. Кто бы ни был этот незнакомец, он предложил то единственное, за что бы Мак Лейн отдал почти всё, что имел, и в первую очередь - свои разнесчастные волшебные ботинки. Но завет Мак Фясы нарушить было боязно, причём до крайности. Дара совсем не знал, как поступить: нарушить завет, но получить возможность хоть разочек услышать и понять историю Мак Фясы, или же всю жизнь играть на скрипке Мак Фясы, так и не узнав, что за человек был его учитель и что же он знал. И почему он как будто бы не расстраивался, что никто не понимает его, словно бы точно зная, что кто-то заглянет как-то нечаянно и поймёт, и это будет хорошо и правильно. А остальное не так уж и важно. Дара всерьёз запутался и не знал, что же выбрать.
"Чёрт с ним. Хочу понимать по-ирландски. Вот тебе скрипка".
Незнакомец протянул Даре свою трость, радостно схватил скрипку и принялся крутить её и так, и сяк, и даже подпрыгивал от радости.
"Надо же. Я ещё и минуту радости кому-то подарил", - хмыкнул Мак Лейн про себя. А незнакомец уже начал было играть и прошёлся сначала по струне "соль", потом по "ре", а особенно засел почему-то на "ля".
"Ну всё. Хватит", - не выдержал Дара, стукнув тростью об землю.
"Эй! Ну что же так скоро!" - разобиделся незнакомец. - "Ну ладно. Будешь ты теперь знать свой разнесчастный ирландский".
Пихнул он Даре скрипку обратно, выхватил трость и то ли юркнул куда, то ли исчез прямо на месте.
"Ох, боюсь, что неспроста он тянул за хвост кота..." - мелькнуло в голове у Дары, и он помчался обратно в город проверить, что теперь сталось с его знанием ирландского. Мак Фяса сидел один за стойкой у Ни Бриен и бормотал что-то. Дара не мог разобрать, когда вошёл, и списал всё на шум. Он подбирался всё ближе к Мак Фясе, чтобы хоть что-то услышать, но ничего не получалось. Наконец, когда он уже стоял прямо у Мак Фясы за спиной, он вдруг понял, что не слышит ни звука из того, что говорит Мак Фяса.
"Conas taoi?" - воскликнул вошедший в паб старый Доналл, похлопав по плечу не менее старого Падди.
"Ag Иiri a trМ..." - прохрипел Падди и засмеялся, глотнув виски. - "Agus tЗ?"
"Ag fАs nМos lЗ!" - выдал неожиданно для себя Дара на весь паб. Все обернулись, кроме Мак Фясы. Казалось
"'Bhfuil Gaeilge agat, a mhuirnМn С?" - гоготнул старый Доналл.
"TА, cinnte..." - бросил Дара, всё ещё стоя прямо за спиной у Мак Фясы. Мак Фяса не отреагировал никак образом. Казалось, будто бы он вообще не замечает Дару, и не заметил бы, даже если бы захотел. Дара совершенно растерялся. Он смотрел во все глаза на Мак Фясу и не знал, что делать и что говорить, а главное - совершенно не слышал того, что периодически говорил кому-нибудь Мак Фяса.
"Неужели и правда чудеса какие-то?" - воскликнул Дара Мак Лейн с ужасом, хлюпнул носом и впервые в жизни почувствовал жуткую боль в груди. Всё происходящее казалось ему логичным, но совершенно невозможным в жизни. Дара прикусил губу и бросился со своей скрипкой со всех ног туда, откуда только что пришёл.
"Где этот чёртов незнакомец? Не нужно мне никакого ирландского, если я не слышу больше Мак Фясу..." - кричал Дара сквозь слёзы, проклиная здешние холмы. Потом уселся в сумерках на землю, схватил скрипку и начал со злости выкручивать колки, стирая себе пальцы от напряжения. Сначала струна "соль" запищала, всё тоньше и тоньше, и наконец лопнула. На небе собрались тучи. Дара стал выкручивать "ре". Тоньше и тоньше... и лопнула. Грянул гром. Дара стал выкручивать "ля"... и она напоследок протяжнее всех закричала. Лопнула - и полил дождь. "Ненавижу эти струны", - всхлипывал Дара, размазывая слёзы по лицу рукавом, и почувствовал, что дождь выдался необыкновенно холодный.
"Эй, в серой кепке!" - раздался недовольный голос сзади. - "Ты зачем струны, на которых я играл, порвал? Обидел ты меня, не будет теперь тебе никакого ирландского! Мы отнимаем у тебя это знание!"
Дара обернулся, но никого не увидел.
"Выходи давай, человечек, всё равно я уже знаю, кто ты".
Навстречу вышел человечек в зелёном, но с той же тростью.
"Вот я сейчас тебя!" - крикнул Дара, силой выхватил трость и замахнулся. Человечек тут же смылся, исчез прямо из-под носа.
"Убил бы..." - рявкнул Мак Лейн, чувствуя, что совсем промок, и со злости сломал трость об колено. Глядит - дождя как не бывало, а скрипка сухая и одежда сухая, только по телу озноб пробегает. Убрал Дара скрипку-калеку, вздохнул и решил уйти из Дублина, не оглядываясь. Он шел себе вдоль дороги, не помня, насколько далеко ушёл, и уже начал чувствовать, как злосчастные ботинки натёрли ноги. Вокруг уже было совсем темно. Вдруг за спиной услышал он цоканье лошадиных копыт и скрип телеги, обернулся и увидел, как прямо ему вслед едет старый башмачник.
"Тоже в деревню? Ну, залезай..." - улыбнулся он, бормоча по-английски, как может бормотать по-английски только ирландец. Дара молча вскарабкался на телегу и уставился в одну точку. Лошадь пошла, цокая в тишине. Башмачник пытался расшевелить мальчика, но безуспешно. На расспросы Дара не отвечал вовсе или отвечал односложно, а иногда в знак согласия просто хлюпал носом.
"Знаешь, по мне, так добрый башмачник в сто раз лучше всякого кудесника. А в твоей семье по-ирландски говорят?.."
"Да разве только дед, да у него же ведь каша во рту..."
"А тетрадь и карандаш у тебя найдутся?.."
Так Дара Мак Лейн, маленький шонни, на пятнадцать лет покинул родной город Дублин, а с ним и Карла Мак Фясу и его непонятные истории.
Пятнадцать лет не слышали на родной улице о мальчике Даре ни словца, не получали ни весточки. Дара вернулся однажды утром в сильный туман, когда в пабе Ни Бриен совсем ещё не было народу. Ботинки свои умудрился он стоптать, а ноги набить ходьбой так, что ботинки давно уж были впору, а не болтались, как раньше. Он вошёл, снял свою серую кепку, молча достал свою скрипку и стал играть на одной струне. Начал стекаться народ, а он всё играл. И струна его звучала, как пение птицы. Так прошёл день, и поздно вечером Дара наконец опустил скрипку в футляр. В футляре прямо под инструментом находилось место для толстой потрёпанной тетради, очевидно, с путевыми заметками или что-то вроде того. Дара попросил себе uisce beatha, потом спросил на чистом ирландском, не появлялся ли Карл Мак Фяса намедни, и если нет, то когда появлялся в последний раз.
"Мак Фяса? Да умер твой Мак Фяса, полгода уж как умер..." - пробурчала вечная старуха Ни Бриен.