Если говорить об эмоциональном впечатлении, так сказать, реакции на художественное действо, то оба фильма - и 'Место встречи изменить нельзя' и 'Ликвидация' - мне понравились. Но если разбираться конструктивно, то должен, к величайшему своему сожалению признать, что 'Ликвидация' по достоверности проигрывает своему знаменитому предшественнику. Я имею в виду не достоверность образов и 'сценического' действа, а соответствие жизненным реалиям.
'Место встречи...' - насыщен интересными деталями, живой, убедительной конкретикой. Кроме главной интриги, центральной фабулы, на которой держится весь сюжет - выход на банду горбатого - здесь фоном проходит реальная жизнь милицейского отдела. Мы видим угрозыск в конкретной работе. Создателям фильма удалось, полностью обойдя факт агентурной работы, что было в советские времена показывать запрещено, показать насыщенную жизнь милицейского отдела. Авторы же 'Ликвидации' вообще как-то непростительно мало интересовались повседневной работой угро. Мне не припоминается ни одного реального дела, которым занимался Гоцман. Вся его деятельность сводилась к размышлениям о том, кто такой Академик и к вызволению с нар воров в законе. По большому счету и сам Гоцман с его постоянной трехдневной щетиной (это надо умудриться так ухаживать за порослью лица, чтобы не брить ее, но и не дать развиться в усы и бороду), анархистскими замашками, ножом за голенищем, больше напоминает опереточного разбойника.
Из фильма совсем не ясно, какой он опер. Если Жеглов, как убедительно показано в фильме, профессионал высочайшей категории, то о Гоцмане то же самое можно сказать лишь доверившись мнению его товарищей по киношному райотделу, которые отзываются о нём с большим уважением.
Интересно, что Гоцман в фильме, занимает скорее нишу Шарапова, чем Жиглова. Он, несмотря на свои анархистские замашки, свято чтит уголовный кодекс. И вообще закон. Чтит безусловно, а не в 'общих чертах'. И это странно для опера. Человек, выросший в системе, когда классовая целесообразность и интересы государства ставились выше формальных актов, просто не имел нравственной и психологической опоры для бескомпромиссного порой вредящего конкретному делу следования букве закона. Есть в этом какая-то натяжка, что-то от желания идеализировать героя.
Его позиция, выражающаяся в попытке не допустить незаконных арестов воров в законе, находит сочувствие у зрителя, (тем более, что главари преступного мира в фильме совсем не злодейской внешности). Им сочувствуют как невинно пострадавшим, ну а погромы, организованные криминальными низами, доказывают - Гоцман прав и с точки зрения здравого смысла. Но вот его активное возражения против расстрела на месте грабителей вызывает недоумение. Понятно, что лучше бы по закону. Но по большому счету законопослушному гражданину все равно, каким образом очистят улицы от криминала - отстреляют или определят на длительные сроки. В конце концов отстреливают бандитов во время преступления, а не после задержания.
Гоцман бурно протестует. И причины этого протеста зрителям не понятны. И ещё, зритель желает знать, дала ли операция результат. В фильме об этом ничего нет. А ведь дала! Одесса после неё очистилась от бандитов. Одних отстреляли, других запугали, а некоторые разбежались по другим городам. Лучше после этого стало простым обывателям? Мучило ли их сомнение по поводу правомерности действий контрразведчиков, когда по вечерам они, не беспокоясь о своей безопасности, выходили на улицы родного города? Думаю, что нет. Меня бы не мучали!
И вообще сценарий фильма, как мне показалось, сработал не лучшим образом. В фабуле много неувязок - необязательных для развития сюжета и раскрытия характеров событий, да и сама интрига, связанная с поиском и разоблачением вражеского резидента Академика, проникшего в правоохранительные органы, на мой взгляд, не продумана.
Действительно после нескольких серий, держащих зрителя в напряжении и заставляющих беспрестанно тасовать колоду главных героев, сбрасывание капюшона происходит как-то слишком уж обыденно. Признаться, то что им оказался обаятельный и убедительно правильный сотрудник военной прокуратуры и к тому же и близкий приятель Гоцмана, для меня было неожиданным. Я подозревал доктора. Но все-таки появление главного злодея можно было обставить более эффективно. Разговор в кафе, где Гоцман, догадавшийся было о том, что именно Кречетов является академиком, задуман интересно. Хорошо придуман контр ход Академика, который, будучи практически разоблаченным, сумел заставить сомневаться Гоцмана в своём предположении. Вот тут бы и развести их по-иному.
В фильме Гоцман верит доводам, и временно снимает с Кречетова подозрения. Не лучше ли было выстроить действие так, чтобы зритель после этого разговора растерялся и начал подозревать Гоцмана? Пусть бы зритель попереживал, потеряв чувство уверенности и лишившись опоры. И к месту пришлась бы беседа Гоцмана со слепым экстрасенсом (скажем прямо, странная беседа, поскольку не нашла она дальнейшего развития в фильме). А так бы фраза о том, что сущность Давида Марковича экстрасенс увидеть не может, внезапный испуг, хватание Гоцмана за нож, когда казалось должно было прозвучать какое-то откровение, касающееся Академика... Это отлично сыграло бы на сюжет, поводило бы за нос зрителя.
Бессмысленным для сценической интриги выглядит второй арест Гоцмана. После того, как он пошел к начальнику контрразведки и сообщил, что имеет некий план, было понятно, что арестовали его согласно этому самому плану. А вот если бы наши герои расстались в кафе, не выяснив до конца отношений - для этого надо было ввести какой-то серьезный фактор, не позволивший им закончить беседу -, если бы добавила туману беседа с экстрасенсом, если бы нам не сообщили о беседе Гоцмана с начальником контрразведки, тогда бы арест выглядел весьма естественным.
Именно в этот момент и при таких обстоятельствах должен был снять капюшон своего плаща Кречетов. И запереживал бы зритель за Давида Марковича, и сочувствовал бы ему, и гневался бы на неразумного начальника контрразведки, которого так ловко обошли враги.
А далее в сюжете фильма настоящий провал. Просто бросается в глаза, что, как только явил себя миру Академик, Гоцман вдруг стал режиссеру не нужен. Он как бы сдулся. Кончился. Две серии его не было вообще. Потом он появился, но только для того, чтобы совершить глупость, погубившую четырех его товарищей. Он разрешил арестованному академику подойти к столу и достать из тайника пистолет. Совершенно нелогичная сцена. И непонятно для чего она нужна в сценарии. Возможно, авторам хотелось таким образом показать незаурядность Академика, который, скажем прямо, заявленные с начала фильма по его поводу авансы не оправдал. Не оказался он суперагентом. Ничего сверхъестественного не совершил. Никакими тонкими и неожиданными комбинациями нас не поразил. Короче, слухи о его гениальности были сильно преувеличены. И эта сцена ничего особого к его образу не прибавила. А вот Гоцмана этот эпизод принизил. Он оказался здесь доверчивым пацаном, менее искушенным чем конвоир, которому он приказал не препятствовать передвижению Академика.
А следовало, мне кажется, сделать по-другому. Контрразведка, которой Гоцман сообщил об Академике, должна была Кречетова тихонечко арестовать и ликвдировать связного, который только и знал его в лицо. А запустить в банду можно было... Чуть не сказал Гоцмана. Ну кого-то, как когда-то запустили в 'Черную кошку' Шарапова. Впрочем, это было бы уже плагиатом. Шутка, конечно. Но закончить следовало арестом. Потому что вся эта возня в кабинете, паданье с лестницы, и т.д., и т.п. уже явный перебор.
Такие вот замечания к сюжету. А игра актеров мне очень даже понравилась.