Аннотация: приключения юноши, впечатлённого поэмой "Руслан и Людмила"
Фима пошёл в городскую библиотеку, где числился завсегдатаем, и попросил справочник для поступающих в высшие учебные заведения. Заведений оказалось великое множество, выбрать какое-то одно профессиональное умение из этой лавины оказалось совсем не просто. К тому же, когда не знаешь, чего хочешь. Несколько дней Фима листал справочник, носил его с собой повсюду. Ему хотелось найти что-то не техническое, интересное, творческое.
И он нашёл ответ на свой внутренний запрос. Этот ответ поразил своей простотой, словно глаза открылись. Видимо от частого листания справочника или от солнечной жары, или от чрезмерных дум он не сразу увидел то, что искал, но в один из дней Фима прочитал среди сотен названий одно, сразившее его наповал - Лукоморский институт параллельной мифологии. Больше всего поразило первое слово. Это одно единственное слово среди тысяч, на которое каким-то чудом наткнулся Фима, кольнуло его сердце. Сладко так кольнуло и надолго. Слово совсем простое, но для Фимы в нём был целый мир - Лукоморский. Это слово перевернуло сознания Фимы, вспомнилась книга сказок, которую перед сном читала мама. Книга называлась "Лукоморье", с ней в детском сознании связалось всё самое необычное, нездешнее, убаюкивающее, и оттого так легко погружающее в сон. На этот раз воспоминания о лукоморье, наоборот, пробудили от тяжких дум, встряхнули задремавшую фантазию, излились ушатом ледяной воды. Повеяло сказочностью. В сознании Фимы город Лукоморск мог находиться только в Лукоморье, это не вызывало у него никаких сомнений. Мифы и сказки были для него чем-то единым, нераздельным, поэтому лукоморский институт мог, по его мнению, заниматься только одним делом - тщательнейшим образом и во всех подробностях изучать лукоморье - страну сказок и мифов.
О, дивное лукоморье, о, русалка на ветвях, о, ...
Впрочем, видения одной русалки оказалось для Фимы достаточно, чтобы принять решение. Изучение загадочного мира лукоморья с его обитателями показалось желанным, творческим и увлекательным делом. Фима понял, кем хочет быть: специалистом по лукоморью. Перед ним открывались необозримые просторы расчудесной жизни. В мечтах Фимы ожидаемая специальность назвалась легко и просто - лукомор.
Собрав необходимые для поступления документы, он устремился к указанному в справочнике адресу. Фима решил стать специалистом по лукоморью. У него не было сомнений в правильности своего выбора и в том, что для поступления в институт нужно знать одно единственное произведение - поэму Александра Сергеевича Пушкина "Руслан и Людмила". Потому что именно эта поэма была введением с одной стороны в сказочный мир Пушкина, а с другой стороны - и во всё его дальнейшее творчество. А красочное описание лукоморья предваряло саму поэму, то есть было своеобразным введением к введению. Знать поэму следовало, по мнению Фимы, наизусть и по возможности уметь объяснить любой прочитанный отрывок и всю поэму в целом. Поэтому в дорогу он взял всего одну книгу, свою путеводную книгу. Фима решил искать ответы на все свои вопросы у Пушкина. Большего знатока лукоморий трудно было сыскать.
Поезд постукивал колёсами, Фима читал не спеша, строчка за строчкой, останавливался, поймав интересную мысль, переводил взгляд за окно и отдавался во власть пойманной мысли. Словно необъезженный мустанг, мысль резво уносила своего седока далеко от тех мест, через которые, посвистывая, катил поезд, плавно покачивая свои вагоны. Слова, которые в школе заучивались лишь для того, чтобы бездумно отбарабанить их на уроках литературы, теперь представали во всей своей невыразимой шири и загадочной полноте.
Зелёный дуб у лукоморья не вызывал удивления, но вызывала недоумение золотая цепь. Что она делала на дубе? Фима твёрдо знал, что на цепь сажают только собак, в крайнем случае, медведей, но чтобы на цепи сидел кот, это было чудно. К тому же, на цепи золотой. То, что кот песнь заводит - это не диво, но, что он сказку говорит, в это верилось с трудом. И в чём, собственно, заключается котовская учёность?
Фима решил поразмышлять о своём отношении к Пушкину. Эта фамилия навязла у него в ушах. Он так часто слышал о величии и гениальности Пушкина, что устал слушать одни и те же хвалебные речи. От этих речей у него произошло отторжение Пушкина до того, как он успел хоть что-нибудь из него прочитать.
Фима предпочёл бы обойтись без назойливых советов, он предпочёл бы случайно наткнуться на книгу Пушкина, полистать, заинтересоваться и взять домой. Ему хотелось не спеша начать читать книгу, нырнуть в чистую, не замутнённую воду русской словесности, поплавать в ней, порезвиться вместе с автором, зарядиться силой слова, здоровым образом мыслей и благополучно выбраться на бережок твёрдой обложки. Ему хотелось самому открыть для себя интересного собеседника. И вот жизнь подвела Фиму вплотную к весельчаку Пушкину. Ему предстояло разобраться со всеми сказочными изгибами его творчества.
Выпускникам института, по всей видимости, надлежало хорошенько изучить всю лукоморную действительность, разложить её по полочкам и в каждом конкретном случае понимать, где ложь, где намёк, где добрым молодцам урок. Выпускники института должны уметь объяснить, почему под шелест ветра на ветвях качаются не спелые плоды, а девицы с рыбьими хвостами, почему на цепи сидит не привычный безграмотный пёс, а учёный кот, почему по небу летает не самолёт с белым шлейфом позади, а похотливый волшебник с длинной седой бородой. Так думал Фима.
Настроение у него было хорошее, радостное и поэтому ему никак не удавалось сосредоточиться на чтении поэмы, внимание постоянно куда-то соскальзывало. Для чего понадобилось создавать учебное заведение, занимающееся проблемами лукоморья? - задавал он сам себе вопрос. Он достал плитку шоколада, чтобы лучше думалось, развернул обёртку и, поглядывая в окно, принялся её грызть.
- А ведь и вправду, - подумал Фима, - всё действие поэмы про славного богатыря Руслана происходит в двух мирах одновременно. Первый мир - это киевская Русь с историческим князем Владимиром, как некая реальная сердцевина или мир настоящий. И второй мир - это выдуманная история, для которой живая история нужна лишь как форма, вокруг которой оборачивается мир вымышленных существ и событий. Настоящий шоколад истории, по всей видимости, растаял и крепко прилип к серебристой обёртке заманчивой выдумки. Выдумка и реальность вторглись друг в друга и застыли. В этом свете задача профессионального лукомора виделась Фиме в отделении одного от другого.
Поезд прибыл на вокзал, Фима закрыл так и недочитанную книгу и спокойно шагнул из замкнутого пространства железнодорожного вагона в многообещающую городскую суету. С трудом, не с первого раза, он разыскал нужный адрес.
Юношеская впечатлительность и рассеянная мечтательность помешали Фиме отнестись к своему выбору со всей серьёзностью. Он воспарил в своём воображении в розовое поднебесье и потерялся там довольно надолго. Ему казалось вполне естественным создание такого института. Не только для того, чтобы увековечить творческое наследие Пушкина, но более для того, чтобы извлечь из этого наследия практическую сердцевину, основу для повседневного применения, доступную и так необходимую молодым людям.
Фима чувствовал, что посредством лукоморья сможет прикоснуться к глубокой, родной древности, к таинственным корням и истокам. Вскружило это слово его голову. И не удивительно. Всё произошло слишком стремительно: приезд в Лукоморск, непривычный вихрь перемещений, поиски нужного переулка, приёмная комиссия. Да, приёмная комиссия, об неё и споткнулся замечтавшийся молодой человек, там и улетучились его туманные размышления в один миг. В тот миг он отчётливо понял, насколько был заволшебствлён, просто таки околдован миром вымышленным. Словно подстреленная птица Фима рухнул с розовых небес на землю.
Это произошло, когда женщина из приёмной комиссии поинтересовалась у Фимы, на каком факультете он хотел бы учиться? И тут до него дошло, что он не удосужился посмотреть названия факультетов. Мысленно он уже жил в лукоморье, оно как-то сразу покорило его, сделало своей частью. Кот на цепи ненавязчиво мурлыкал свои песни, леший приветливо махал рукой-лапой, витязи мчались на своих конях по неотложным делам, злобного карлика Фима сразу невзлюбил и он был ему не интересен, а вот один персонаж оставался загадкой. Этим неразгаданным персонажем была русалка. Она была олицетворением страсти в чистом или в голом виде. Русалка звала, манила, дразнила, а удовлетворения дать не могла. Рыба не рыба, съесть не съешь. И женщина не женщина, взять не возьмёшь. Про эти свои мысли он и вспомнил, когда его спросили о выборе факультета. Не зная, есть ли такой факультет или нет, он не совсем уверенно ответил:
- Может быть, русалковедение?
Женщины из приёмной комиссии как-то заговорщически переглянулись, и одна из них сказала:
- Это тебе к Кащееву надо. Он у нас главный специалист по русалкам.
Фима не сразу понял, почему к Кощееву? И заспорил:
- Тема Кощея и, соответственно, бессмертия, безусловно, интересная, но я хотел бы заняться русалками.
- Послушайте, молодой человек, с русалками у нас в институте проблем нет. Кощеев быстро у вас интерес к ним отобьёт. Ладно, - примирительно продолжила женщина из приёмной комиссии, - начинайте сдавать экзамены, а с факультетом по результатам определитесь.
Фима узнал расписание экзаменов, заселился в общежитие и пошёл знакомиться с городом. Все дороги, конечно же, вели к морю.