Было ясное погожее летнее утро. Зеленый холм стоял на стыке двух рек: здесь Бродилка несла свои тихие воды к бурной Вонючке и, вливаясь в нее, устремлялась к южным землям, и дальше, к какому-то морю.
Скрежетали кузнечики со всех сторон, зазывая дежуривших неподалеку птиц, а после прятались за листву и, грубо наколотые птицы летели восвояси, обещая про себя при первой же поимке хоть одного кузнечика, сначала накостылять ему крыльями по шее по первое число, а уж потом, сныкавшись от своих пернатых собратьев, страдающих несварением желудка, слопать со смаком нокаутированную добычу.
На вершину холма забежала косуля, оценила опытным взглядом провиантные ресурсы исходного местоположения, пометила территорию ( примерно так же, как это делают современные собаки на прогулке, или же в квартире, за неимением прогулочной площади.). Первой мыслью было позвать сюда своего молодого ухажера, и, наобещав ему с три короба хавки, оторвать от своих соплеменниц, за которыми тот сейчас приударял. Чтобы ни говорили, а чувство голода должно было возобладать над остальными не подвластными косульему разуму чувствами.
Бежать назад – было бы первым признаком звериной шизофрении, ведь кушать и самой хочется. Оптимальным выбором, конечно, мог бы стать дозвон, но в те далекие времена, которые я описываю, мобильников еще не существовало, да и СМСку набирать копытом – дело не из легких, к тому же, исходящие вызовы по тарифу « Лесной », стоили бы огромных бабок ( на крайний случай – желудей или шишек, в зависимости от конвертируемости валюты).
Но тут ход ее мыслей прервал странный хруст ветки, и одна мысль тут же сменила другую – текать, или сначала от пуза наесться… Решение пришло мгновенно – слепой жребий: копытом подбросить лист с земли – если падает лицевой стороной – бежать, если обратной, - наедаться как можно быстрее… Задумано – сделано, но коварный лист застрял при падении в траве ребром.
В это время к холму быстрым шагом приближались 6 человек: три женщины, два мужчины и ребенок неопределенного пола. Мужчины бородаты, как торговцы арбузами на рынке, женщины же сильно отличались от современных – не причесаны, не накрашены, лохмотья не то чтобы не от « Кутюр », но даже не от всемирно известного агентства « Сэконд Хэнд ».
История этой компании проста и актуальна для того времени – враги сожгли родную хату… В те далекие времена против славян не ходило разве что только самый ленивый. Любое племя считало за честь придти на русские земли, сжечь два-три поселения, с четвертым заключить перемирие, и на пиру в честь долгожданного покоя и мира, получить по полной программе тумаков и пенделей за ярко выраженное неуважение к чести и достоинству братьев – славян, в виде отказа пить дальше.
Так и к ним в село пришло враждебное племя косорезов. Жаль, но их село оказалось в списке вторым, а не четвертым. Косорезы сожгли их хаты, угнали скот, причем, скот был до безумия счастлив, так как его наконец-то накормили чем-то, съедобнее бревен от разобранного сарая, кроме того, пленили всех жен, за исключением этих трех. Вот и пришлось вшестером искать новое место для поселения.
Старшего в этой компании звали Иваном Урюпиным. Он, оставив остальных в лесу « на стреме », взошел на холм, зачерпнул горсть земли, помеченной незадолго до этого косулей, вдохнул родные запахи земли, посмотрел по сторонам и изрек: « Здесь остановимся, братья и сестры! Построим с вами большой город, с огромной крепостью внутри, обживемся, расплодимся и будем здесь во веки веков. А город назовем в мою честь – Урюпинском, е Ивановском же или Петровском его называть…а так – истинно русское название!»
Часть 1.
С тех пор прошло много лет, ни одно поколение сменилось за это время. Город, действительно, быстро вырос. С двух сторон вырыли широкие рвы, которые тут же заполнились водой то ли Бродилки, то ли Вонючки. В центре вырос огромный замок, созданный по эскизам то ли Пикассо, то ли Дали. Тем не менее, замок долгое время оставался неприступным, возможно оттого, что его никто и не пытался захватить, а может быть, он, своими оранжево-фиолетовыми стенами с розовыми рисунками, действительно, отпугивал всех врагов.
Как и положено по законам тех времен, Урюпинском управлял князь Гаврила Второй, у него были 12 особо приближенных князей, помогающих править, у каждого из которых – 12 своих, а у тех – свои… В общем, бюрократию мы поздно ругать стали, она живее всех живых. Имелась и гвардия – человек 200 вечно пьяных, буянящих, горланящих по ночам песни и надоевших всему городу до коликов. Но гвардия на то и есть гвардия, чтобы до поры до времени мешать до невозможности обычным людям и, в конце концов, чтобы отправили их восвояси куда-нибудь воевать, пусть, безрезультатно, но без них все-таки тише и, что по сути своей абсурдно, спокойнее… Потому на Руси и появилась традиция отправлять на войну с песнями.
Регулярных войск не было, в случае войны, выдвигалось ополчение, состоящее из крестьян, вооруженных по последнему слову техники – дубинками, топорами, вилами и самым страшным оружием всех времен на Руси, делающего человека абсолютно бесстрашным и, почти, бессмертным, - самогоном. В те времена, наши пращуры имели два вида этого чудодейственного зелья: для богатых слоев населения,- непосредственно, самогон, и для бедных – брагу. Во время битвы в ополченцах просыпалось небывалое мужество и храбрость, враги считали их подобными богам и звали за это « богатырями ». Утром действие зелья пропадало, и можно было застать бойцов с обхваченной руками головой и с грустью и удивлением взирающих на место побоища.
Представьте себе утро в таком городе. Тихое весеннее утро. Снег только местами начал сходить и, тихо журча, скатывался с холма ручьями вниз к вышеупомянутым речушкам. Птицы еще нежились на теплых курортах Турции, Греции, Италии и Испании и их не очень-то тянуло домой, но скоро тоска по родине возьмет свое и они, отдохнувшие и загорелые потянуться небольшими косяками к родным пенатам. В окружающем город рву, были слышны какие-то звуки. Вода там еще не оттаяла, и по ней можно было ходить, но стены рва были до того отвесными, что туда не было никакой возможности спуститься, а уж, тем более, оттуда подняться. Хотя по городу ползли упорные слухи, что на дне рва не раз видели спокойно гуляющих по льду бабушек, собирающих бутылки после попоек в замке. Они удивительным образом оказывались внизу, а после полного укомплектования тарой своих авосек, не менее удивительно поднимались наверх. Можно было бы считать их богинями чистоты, убирающими за нечистоплотными людьми мусор, но однажды прилетевшая из замка бутылка, случайно попала в одну из таких богинь, после чего, та изрекла из себя такой завихреватый и закрученный поток ругани и мата, что любой нимб над ее головой позеленел бы от ужаса.
Где-то неожиданно закукарекал петух, пытаясь разбудить хозяйку, после чего, с трудом, увернулся от пролетающего сапога.
Прошло еще пол часа. Солнце медленно и лениво поднималось из-за леса на небосвод, будто невыспавшись, ели-ели освещая поверхность под собой. В это время сразу в нескольких местах завизжали кошки, хотя могло показаться, что их визги не умолкали ни на секунду всю ночь. Причину такого странного явления природы долго объяснять нет смысла – весна все-таки…
Ну вот, и народ начал лениво открывать глаза, нелепо осматривая пространство вокруг, будто не понимая, в каком измерении находится. Еще через пол часа, город зашевелился, и отовсюду стали слышны привычные для слуха звуки. Это были даже не звуки, а постоянно нарастающий рокот – от шагов тяжелых сапог по мостовой, от голосов уличных торгашей, зазывающих зайти за пряностями и всякой-всячиной за пол цены, от ржания вечно голодных лошадей, у которых, кажется, ближайшим летом вырастет горб, как у верблюдов, - ибо есть шишки и сосновую кору зимой им не особо в удовольствие, а сосать копыта, подобно медведям, этим гордым животным не пристало по статусу.
Часть 2.
Город постепенно оживал, будто пробуждаясь после зимней спячки. В замке, где еще спала, с похмелья гвардия, начинались события, которых ждали давно, и, одновременно, боялись даже думать об этом. А именно: из соседнего города Мытарь прискакал гонец. Прискакал, - это, конечно, громко сказано, лошадь у него умерла еще в самом начале пути, поэтому, будем считать, прискакал « на своих двоих ».
Как и подобает при приеме почетных гостей, разместили его в гостиной,- дождаться, пока доложат князю Гавриле о его прибытии. Он, с удовольствием, присел на кушетку и стал от скуки рассматривать окружающие его стены. Стены были розового цвета и имели довольно-таки неожиданный вид: со всех сторон смотрели на гонца с берестяных картинок девицы, нарисованные, наверно, каким-то монахом в стиле « Ню », а если по-русски, - то абсолютно голыми.
Он долго всматривался в каждую картинку в отдельности, потом встал, подошел к стене, сощурил глаза и, одновременно, его рот открылся от изумления, будто глаза и нижнюю челюсть связывал единый механизм. Казалось, теперь его из этой комнаты никто ни за что не сможет выгнать…
А за дверью, в соседней комнате, виднелись еще более откровенные картинки…
Гонец поначалу пришел в ступор, а потом как сумасшедший, не осознавая где находиться, напрочь забыв, зачем он сюда приехал, начал метаться из комнаты в комнату.
В это время, появился глашатай и объявил, что если почетный гость соизволит слезть с абсолютно ровной стены, без намека хоть на какой-то выступ, князь Гаврила, с удовольствием, примет его в своей опочивальне.
Пришлось последовать туда, постоянно оглядываясь, вытирая с губ непонятно откуда взявшиеся слюни, которые, несмотря на трехдневный поход без воды, почему-то резко начали снова выделяться организмом, и спотыкаясь о персидские ковры, купленные на базаре почти даром, у каких-то подозрительных торговцев с нереально узкими глазами. Причем, таких продавцов становилось в Урюпинске с каждым годом все больше и уже казалось, что их суммарное количество раз в пять превышает общее число жителей города. Особо внимательные жители города, заметили, что любой товар, купленный у этих подозрительных типов, украшает какой-то набор букв и цифр: « Сн1па».
Разговор не занял много времени. Было понято заранее, что издревле враждебные к русским племена косяков, вновь пришли жечь земли, угонять в рабство жен и облагать тринадцати процентным налоговым сбором честных земледельцев и купцов. Правда, на этот раз пришли под предводительством нового вождя Халуя Великого. Городок Мытарь находится в осаде и просит помощи у урюпинцев. Гаврила предложил отдохнуть гонцу с долгой дороги в лучших апартаментах замка, но тот, будучи весьма скромным человеком, согласился и на гостиную, в которой ожидал приема.
Через час был собран военный совет. Невыспавшиеся князи быстро смекнули, что косяки на Мытари не остановятся, и в ближайшее время стоит ожидать их возле стен Урюпинска. Настало время действовать! И действовать молниеносно быстро!.. Соседям мы, несомненно, поможем, но только молитвами.
На совете был принят еще целый ряд важных решений:
1.Объявить полную военную мобилизацию.
2.Разбудить гвардию, дать опохмелиться и закрыть до начала военных действий в темницах, чтобы снова не успели напиться.
3.Собрать и проверить все имеющееся вооружение, при необходимости привести его в полную боеготовность.
4.Обеспечить людей и лошадей из расчета: 2 кг овса на человека и 8 кг веток липы на лошадь.
5.Немедленно отправить во все соседние города, за исключением Мытари, гонцов, с мольбами о помощи.
6.Объявить после захода солнца комендантский час.
Общий строевой смотр был назначен через три дня.
На этом военный совет был завершен, и князья разошлись по домам досыпать, а по городу побежали глашатаи, объявлять о мобилизации.
В городе закипела совсем другая жизнь. На завалинках появились небритые мужики, начищающие « пастой Гойя » свои доспехи. Они олицетворяли собой главный военный принцип того времени – воин должен быть не брит, чтобы одним своим видом пугать врага, а доспехи должны блестеть, дабы врагов еще и ослеплять. В кузницах за долгое время послышался звон молота, точившего топоры и мечи, причем, учитывая, что войн давно не было, мечи заржавели и врослись в ножны, не долго думая, кузнецы стали точить вместо мечей ножны. Повсеместно проходила покраска седел, подстрижка лошадей, ощипывание кур и гусей для производства стрел и валка леса для изготовления копий. Из всех подвалов достали винные и самогонные запасы и, чтобы они не достались треклятому врагу, было решено разом все выпить. В воздухе витал запах предстоящей битвы, он заставлял без отдыха биться сердца, толкал с ненавистью по венам кровь, наливал яростью глаза и, местами, был похож на запах перегара.
Часть 3.
Прошел год. Снова наступала весна. Солнце еще не так жадно обогревало землю, журчали первые ручьи. В душах просыпались первые романтические нотки. Возле замка лениво ходили коровы, в поисках молодой, дышащей свежестью травы, но вокруг был только сероватый снег… Недалеко, на сваленном ударом молнии дереве, сидели парень и девушка. Парня звали Андреем. Он не был высок ростом и в плечах даже на треть не тянул до « косой сажени », а вдоль лица тянулся длинный шрам по всей щеке, полученный, правда, не в сражении, а при попытке побриться. Нельзя сказать, что был Андрей в центре женского внимания,- он не то чтобы в центре, а совсем их внимания не привлекал. Девушку, сидящую рядом с ним, звали Азазель. Была она стройна, даже, местами, хрупка, казалось, прижми ее, и сломаются все косточки, тем не менее, обладала потрясающей статью и грацией. В отличие от Андрея, на отсутствие внимания противоположного пола, она никак пожаловаться не могла.
Тишина витала над ними, какая-то волшебная тишина… Андрей молча смотрел вслед Бродилке, а Азазель, улыбаясь, рассматривала выползшего, непонятно откуда, муравья.
- Андрей, а почему ты ни с кем не общаешься? Пригонишь вечером коров и сидишь, нелюдим дома, ни хороводы водить, ни песни петь, ни в салки играть, ни самогонку пить не выходишь…
- А я в окно на звезды смотрю…
- Что в них такого? Они же всегда одни и те же…
- Не знаю,.. иногда сидишь вот так, смотришь, и вдруг звезда с небосклона падает, кажется, совсем рядом, за лесом, и так это красиво, что жизни не жалко, лишь бы еще раз такое чудо увидеть.
- Правда? Ни разу такого не видела…
- А ты приходи сюда после заката, я покажу!.. Иль боишься?
- И приду! Кого мне бояться?
И снова тишина, только плещется вода в проснувшейся Бродилке.
- Ну, я пошла, до вечера! Да смотри, не обмани…
- Не обману, здесь я буду ждать, на этом дереве.
*****
Смеркалось… Казалось, ничего не изменилось с утра. На сваленном дереве одиноко сидел Андрей, вглядываясь в мутные воды Бродилки… А они все убегали… Куда? Зачем? Что несли они с собой в далекие земли?
- Андрей, ты здесь? – послышался нежный голосок где-то совсем рядом.
- Да!
- Сбрехал ты мне, Андрюша! Не будет сегодня звезд, небо спряталось за серыми тучами.
- Подует ветер и разгонит тучи прочь!
- Не верю я тебе, Андрей! – тихо произнесла Азазель и присела рядом.
Шло время, они тихо беседовали о всяких пустяках, и, казалось, ничто не сможет нарушить их гегемонию. Ветер, наверно, обошел их земли стороной, тучи все сгущались, и ближе к утру пошел мелкий дождик. Андрей и Азазель, казалось, не замечали его, прижавшись друг к другу и пытаясь передать тепло своего тела близкому человеку.
Где-то из-за туч показались первые робкие лучики солнца.
-Знаешь, Азазель, я никогда не встречал никого милее тебя!
- Не знаю!
- Зато честно!
- Нет, вправду, я ведь тебя совсем не знаю, ты жил всю жизнь бобылем,.. хотя почему-то чувствую, что ты мне очень дорог.
Они зябко прижались друг к другу и продолжили молча всматриваться в трусливо светлеющий горизонт, а там начали проявляться первые движущиеся тени…
-Косяки! – внезапно вскрикнул Андрей и, жестко схватив за руку Азазель, ринулся к городским воротам.
Охранник, услышав крики, тут же стал закрывать ворота и, когда Андрей и Азазель приблизились к ним, они уже были заперты и готовы к осаде, оставив за внешней границей двух своих жителей.
- Открывай быстрей!
- Назови секретное слово!
Не знаю, были ли те слова, которые начал извергать из себя Андрей настолько секретными в те времена, и являлись ли они паролем, но сейчас ими кишат все заборы, да и то, не в таких витиеватых формах. Тем не менее, это подействовало, и ворота немного приоткрылись, пропуская горожан домой.
Все знали, что война вот-вот начнется, но не знали, когда именно и, как всегда, не ожидали ее именно сейчас.
На высокие стены поползли лучники, внизу женщины готовили угощение гостям – топили смолу.
Начался штурм. Сразу, без подготовки. На головы осаждавшим полились первые порции горячей смолы и не менее горячего мата. У лучников от накала и старости рвалась тетива и стрелы падали, не успев пролететь и метра. Особо находчивые откалывали от стен камни и кидали их на головы косяков. За спиной обороняющихся начали гореть дома, послышались первые причитания.
Нет смысла описывать далее эту резню. В любом учебнике истории вы найдете и более кровавые битвы. Нет даже смысла говорить о том, кто выиграл это сражение. На войне не было и не будет победителей и побежденных.
Давайте проскочим небольшой временной промежуток, заглушим шум, стоящий после окончания битвы; и вслушайтесь, - вы, наверняка, услышите плач, нет, - даже вой склонившейся над кем-то девушки. Слезы ее капали на черную от копоти землю, будто пытаясь отогреть и отбелить ее. Не надо иметь огромного уровня интеллекта, чтобы догадаться, что этой девушкой была Азазель и плакала она над СВОИМ Андреем…
Было ясное погожее весеннее утро. Красный холм лежал на стыке двух рек. Здесь Бродилка несла свои…